Ведьма Агнета

Когда любит только один

Я шла медленно домой, переваривая все сказанное Мариной. Прыгала с кочки на кочку, выбирая место посуше, между глубокими лужами и валунами грязи.

– Тетенька, тетенька, подождите, – послышался тоненький детский голосочек.

Интересно как, давно не слышала, чтобы так обращались ко взрослым. Обернулась – за мной бежала худенькая девочка лет двенадцати-тринадцати в огромных резиновых сапогах на голые ноги, в старенькой короткой курточке, из-под которой торчал домашний халатик. Я остановилась.

– Тетя Марина сказала, что вы козье молоко продаете. Мне для маленького братика надо, – кричала она на бегу.

– Здрасьте, – добежала она до меня.

– Здравствуй.

– Вот, у меня есть деньги, – она протянула пятьсот рублей.

– Сто рублей полуторалитровая бутылка. У тебя полторашка пустая есть?

– Дома есть. Сейчас я быстро сбегаю и принесу. Мне нельзя надолго из дома уходить, у меня там братик один.

– А родители твои где? – поинтересовалась я.

– Папа на вахте, а мама в больнице. Она что-то съела, и ей стало плохо, ее скорая увезла в город.

– А братику сколько?

– Два месяца. Я его кормила смесью, но она кончилась, а в магазине такой нет. Я его напоила коровьим молоком, и он покрылся сыпью. Алевтина Максимовна, врач, сказала, что надо кормить его козьим молоком.

Я представила, что у девочки дома сейчас криком исходится младенец.

– Идем, сейчас найду тебе какую-нибудь тару, молока возьмешь.

Мы направились к дому.

– Ой, – девочка остановилась. – Мне мама не разрешает к бабушке Семеновне ходить, говорит, она злая.

– Бабушка умерла недавно, теперь я тут живу. Когда твою маму выпишут?

– Не знаю, она сначала лежала в одной больнице, а потом ее перевели в другую. Она мне звонила, сказала, что у нее телефон забрали, и теперь общаться со мной сможет только раз в три дня.

Мы зашли в дом. К нам навстречу вышла Катюшка, Проша и Маруська, последняя оглушительно лаяла. На собаку прикрикнули, и она замолчала.

– Я Наська, – девочка протянула руку моей дочери.

– Катя, – смущенно сказала та.

– Настя, ты есть хочешь? У меня плов есть, правда вчерашний, – предложила я ребенку.

– Не, мне бы молока, и я побегу.

Налила в стакан молока и поставила перед ней на стол. Стала искать подходящую бутылку, откуда-то сверху с кухонных шкафчиков упала полторашка. Сполоснула ее под проточной водой, окатила кипятком, отчего она некрасиво сморщилась, ничего, для ребятенка ведь.

– Настя, молоко не кипяченое, сразу предупреждаю.

– Ага, понятно, – отхлебнула она немного из стакана. – Ой, как вкусно.

– А ты бабушкам своим не звонила?

– Бабе Люде звонила, но она у нас молодая, еще работает, сказала, что я уже большая, сама справлюсь. Но я ее не очень люблю, она вечно все везде проверит, что понравится, себе возьмет. А папина мама далеко живет, приезжает раз в год на папин день рождения. Не надо мне никого, от взрослых одни проблемы, – она на меня внимательно посмотрела.

– Ну зачем ты так? Как же мама с папой?

– Папа не любит маму, женился на ней из-за меня. Мне кажется, мама с ума сошла. Она ведь не что-то съела, а горсть таблеток. До этого все ходила с кем-то, разговаривала, а потом взяла и так сделала.

– Может у нее родовая депрессия, – предположила я.

– Не знаю, что у нее там, – она пожала плечами и тяжело вздохнула.

– Давай я тебе плова наложу в баночку?

– Давайте. У вас случайно чистотела нет? Алевтина Максимовна сказала, Андрюшеньку в ванной с чистотелом купать, чтобы сыпи не было. Только вот у нее этой травы в аптеке нет.

– Мне поискать надо. Ты мне адрес свой назови, и я тебе его принесу, если найду.

– Вы деньги возьмите за молоко, – опять она мне протянула пятисотку.

– У меня сдачи нет.

– Телефон тогда свой дайте, папа вам на карту скинет попозже.

Написала Насте свой номер телефона на бумажке. Она назвала адрес, поблагодарила, забрала бутылку с молоком и баночку с пловом.

– Вы про чистотел только не забудьте, а то Андрюшка так чешется от сыпи и плачет.

Проводила Настю до калитки. Девочка махнула мне рукой на прощание. Грустно стало оттого, что маленький ребенок вынужден решать свалившиеся на нее проблемы. При этом родные взрослые просто самоустранились.

Ладно, вернемся к нашим баранам, вернее, к козам. Отлила в небольшую кастрюльку молока, чуть-чуть подогрела и плюхнула туда целую баночку несладкого йогурта. Завернула в полотенце и поставила доходить. Сама делаю, а в голове все вертится, как так, это же ребенок, а на нее оставлен младенец и целый дом. Червячок все точит и точит, плюнула на все и полезла в подвал искать чистотел да облепиховое масло. Порылась в шкафах, нашла огромный пакет травы, отсыпала одну четверть, скоро новый пойдет, самый первый вылезает, как сорняк по всему огороду. Нашла и пол-литровую бутылку с облепиховым маслом, отлила в маленькую бутылочку, много его и не надо, только болячки помазать. Насыпала еще фенхеля на всякий случай, он от колик помогает.

Поднялась наверх, а молоко-то глаза мозолит, и что мне, как той обезьяне, разорваться, что ли. Отправила сообщение Ольге, что ее мазь готова, и спросила про ферменты для сыра. Вижу, что прочитала, но не отвечает, думает, поди. Минут десять прошло, я уже и место под молоко в холодильнике нашла. Если уж прокиснет, то творог сделаю, а из него плавленый сыр, в инете рецептов куча, один веселей другого, найду подходящее. Оля прислала ответ: «За мазь спасибо, после пяти зайду, заберу. Ферменты сама покупаю, могу дать ссылку на магазин». Пишу ей, что не за так у нее прошу, а за денежку, а то молоко пропадает. Она назвала цену за маленький пакетик, я и согласилась.

Собралась и потопала травки относить Настасье с Андрюшкой. Прошла половину деревни, пока нужную улицу нашла. Оказывается, что асфальта нет только у нас, а на остальных улицах он себе вполне неплохо так лежит, местами, правда, в ямах, кое-где с трещинами, но он есть. Дошла до места, дом такой у них хороший, кирпичный, большой, телевизионная тарелка на улице висит, забор новый. Позвонила, слышу, кричит: «Открыто». Захожу, двор ухоженный, пес из будки мне навстречу вышел, я встала, жду. Настя на крыльцо вышла с младенцем на руках, качает его.

– Идемте в дом. Шарик старый, он вас не тронет.

– Что же у тебя все открыто?

– Я вас ждала, да и лазить особо некому. Вот Васька ногу сломал, теперь далеко не убежит. А правда, что вы на него порчу навели, и он поломался?

– Неправда. Я ему ногу гипсом намазала, вот это правда, а остальное – происки империализма.

– Происки кого?

– Людей плохих. Я тебе чистотел принесла, фенхель и облепиховое масло.

Мы зашли с ней на кухню; чисто, на столе только бутылочка стоит с остатками молока. Настя унесла ребенка в другую комнату.

– У вас молоко, наверно, волшебное. Поел и тут же уснул. Чаю хотите? – вернулась она ко мне на кухню.

– Нет, спасибо. Вот, смотри – это чистотел, кипятишь пол-литра воды и туда столовую ложку травы. Как закипит, выключаешь, накрываешь крышкой. Постоит немного, и в ванну выливаешь или в тазик, и детеныша ополаскиваешь. Ты одна его купаешь?

– Алевтина Максимовна вечером приходит, помогает, когда не сильно устает.

– Облепиховым маслом мазать болячки, только ты сначала посмотри, какая реакция на него будет. Ватную палочку намочи и в одном месте на чистую кожу чуть-чуть помажь. Фенхель, чтобы живот не пучило. Его совсем немного надо на стаканчик с горячей водой.

– Спасибо вам большое.

– Папа когда приедет?

– Через две недели, а мама неизвестно когда. Папа от нас еще в прошлом году уходил, мама тогда бегала к бабе Нине. Он потом вернулся, мы так хорошо жили, он маму на руках носил. Она вот Андрюшкой забеременела, а потом они стали снова ругаться. Папа уехал на полгода и приехал, когда ее в роддом забрали. Побыл с нами месяц, сам готовил, сам продукты покупал, маме даже на кухню не разрешал заходить.

Девочка, опустив голову, говорила куда-то в пустоту.

– Я не хочу, чтобы она возвращалась. Орет на меня постоянно, иногда бьет. А то впадет в ступор и сидит, не двигаясь, смотрит по полдня в одну точку, Андрюшка криком кричит, а она словно и не слышит его. Страшно с ней.

Мне нечего было сказать, да и неизвестно, как тут помочь. В опеку позвонить? Хорошо ли в интернате будет ребенку? Забрать к себе на время? Да разве она пойдет. Хоть и ребенок, а как взрослая уже.

– Вы меня простите, пожалуйста, что я со своими разговорами лезу, вам наверно домой пора. Я папе напишу, он вам заплатит за молоко. Завтра за свежим приду. Спасибо большое.

Она проводила меня до калитки и закрыла дверь. А я потопала в свои владения, работа сама себя не поработает. Через полчаса звякнуло сообщение на телефоне: пришли деньги, пятьсот рублей от некого Игоря Петровича. Затем пикнул Вайбер: «Доброго дня. Спасибо за молоко и травы, дочь мне написала. Перевел пятьсот рублей: сто за молоко, сто за чистотел, двести за облепиховое масло, еще сто аванс на завтра. Цены на травы посмотрел в интернете, если мало, то скажите, я добавлю».

Ответила ему: «Спасибо за денежки, этого хватит». Ну и отложила телефон в сторону, о чем мне с человеком общаться. Он и так все про свою ситуацию знает, да и деревенские ему, вероятнее всего, уже позвонили.

Через пять минут снова пиликнуло сообщение: «Вы меня простите, конечно, если я вас обижу, но у меня вопрос есть. Вы же вместо Семеновны? Вы меня на наличие приворота посмотреть не можете?» Вот честно, уже достало вот это – вместо Семеновны, я сама за себя, а не вместо кого-то. «Нет, я такое не умею», – отвечаю ему.

Через полчаса прилетело новое сообщение от Игоря: «Мы с женой плохо живем, и с ней не могу, и без нее не могу. Нашел работу вахтами, так там меня крутило со всей силы, мог посреди ночи уйти с рабочего места в сторону железнодорожных путей. Сколько раз меня напарник ловил, не перечесть. А домой приеду, рад, а через сутки видеть ее не могу, убить готов. Пить пробовал, еще хуже становится.

Как-то к нам мужик местный на буровую приехал, рыбу всякую привез, мяса, сала, варений, солений. Ему мой напарник и пожаловался на меня, дескать, по ночам убегает, а сам потом и не помнит ничего. Он на меня глянул и говорит, поехали, мол, к шаману нашему, пусть тебя посмотрит. А мне жизнь не мила, да и терять нечего, напарник обещал прикрыть, я и поехал. Привез, я думал, будет там дед древний, а там мужик молодой, смотрит на меня и смеется. Идем, говорит, выпьем моего фирменного зелья, и настойку какую-то достает. Ну, выпили, ядреная вещь, забористая, мышами воняет. Выпил три рюмки и больше ничего не помню. Все обрывками: как в снегу голышом катался, как по лесу бегал и орал, как около огня вместе с тем шаманом скакал, да в какой-то землянке в лесу парился.

Через три дня только очухался у шамана в доме, также за столом, только мы с ним уже чай пили. Я себя другим человеком почувствовал и увидел тогда все со стороны. Вернулся на буровую, ни напарник, ни начальник ничего не сказали. Я, когда в город попал, то шаману всю зарплату свою перевел, никаких денег не жалко было. Домой приехал, а жена на меня с кулаками кидается, а я вижу, человек передо мной чужой стоит, незнакомый. Поесть мне поставила, а меня выворачивает только от запаха, ни пить там не смог, ни есть. А она уже беременна вторым была. Я вещи тогда собрал и уехал к матери. Приехал только тогда, когда дочь написала, что жена рожает. Сам тогда все готовил, не пускал ее на кухню. Уехал на работу, а она такое с собой сотворила. Звонила до этого, кричала, требовала, чтобы я вернулся, иначе она детей порешит и сама с собой чего сделает. Вот хотел узнать, есть ли на мне новый приворот или нет».

Написала ему ответ: «Если нет навязчивого состояния, одержимости женой, то значит, все чисто». Снова сообщение прилетело: «Делать-то мне что? Я жить с ней не хочу, а детей жалко. А вдруг, когда я на работе буду, она с ними чего сделает?». Я ему ответила: «В таких вопросах я советчик плохой. Сам решай, дядя взрослый, не стоит перекладывать на кого-то ответственность». Ответ от него прилетел: «Спасибо вам за все. Всего доброго».

И как после такого работать, как на чужой исповеди побывала.