Ведьма, околдовавшая его

Пролог

– Ведьма она… Ведьма… – Фавий пьяно покачал головой, схватил бутылку и опрокинул ее над стаканом. Из нее выкатилась пара капель вина, не заполнив и дна стеклянной посудины. – Эй! – гаркнул воин в сторону проходившей мимо девушки-разносчицы и помахал ей пустой бутылкой.

– Не вздумай, Никандр, не вздумай! – снова принялся увещевать седовласый Рит, который долгие годы был советником двух королей Шерана, а неделю назад бежал из родного замка вместе с очередным наследником престола.

– Мне нужны деньги и люди, – упрямо отвечал ему уже подвыпивший молодой король, подпирая голову рукой и лениво заталкивая в рот веточку петрушки, которая украшала недавно гору зажаренных куриных окороков. – Много денег. И много обученных воинов.

– Ты же слышал, что про нее говорят!

– И что? – поднял он пьяный взгляд на старика. – Несчастная баба, схоронившая пару мужей. Тоже мне чудовище…

– Пару? – возмутился Рит. – Шестерых мужей! Трех сыновей! А скольких женихов загнала в могилу? Вообще бесчисленное множество! Вдова она черная! Паучиха!

Мужчина недоверчиво фыркнул, гоняя полуобглоданные кости по тарелке грязными пальцами.

– Никандр, я тебя прошу, не езди туда. Ты же наша последняя надежда! Подумай, что сделает этот нелюдь с Шераном. Он уничтожит все, что мы с твоими отцом и братом строили!

– Ничего он не сделает! Я верну Шеран! – ударил кулаком по столу разозлившийся вмиг король, привлекая к себе внимание людей за соседними столами.

– Конечно-конечно, – успокаивающе похлопал его по плечу Рит, обеспокоенно оглядываясь по сторонам. – Только давай каким-нибудь другим способом?

Никандр несогласно покачал головой.

– Деньги. Мне нужны деньги, чтобы собрать людей и напасть на замок. А Ламия предлагает несметные сокровища! И все, что просит взамен, – жениться на ней, – фыркнул презрительно.

– Подумай сам: не просто так она предлагает эти сокровища за женитьбу. Дьяволица она. Душу отнимет и сожрет!

Никандр пьяно и недоверчиво улыбнулся.

– Прислушайся к тому, что люди говорят. Люди зря говорить не будут, – продолжал наставлять молодого, законного, но изгнанного правителя мудрый старик. – Она – погибель для рода людского. Проклятая вампирша. Задушит тебя после брачных клятв, выпьет кровь, мясо скормит своим гадам, а кости закопает в саду!

– Ты уж определись. Паучиха она? Дьяволица? Или вампирша? – устало попросил его Никандр, поднимаясь из-за стола и пошатываясь. – Все. Я спать пошел. Завтра с утра выезжаю в Салию.

Король снял со спинки стула свою куртку и на прощанье похлопал задремавшего друга по спине.

– Ведьма она! Ведьма! – вскрикнул Фавий, резко поднимая голову.

ЧАСТЬ I. ПРЕКРАСНАЯ ВЕДЬМА 1.Замок Ведьмы

Шеран и Салия были ближайшими и давними соседями. Между государствами с давних пор была налажена одинаково выгодная для обеих сторон торговля. Военных конфликтов между ними давно не возникало, но и пламенной любви они не выказывали – не защищали друг друга перед внешними врагами, во внутренние дела не встревали. Одним словом, соседи.

Шераном правили короли рода Пран, каждый из которых расширял свои владения новыми землями. Из-за этого государство имело обширные территории, сильную армию и даже флот.

Салия же, ранее прославленное в боях государство, за последние полвека существенно сжалось на небольшом клочке земли. И в последние годы не встревало ни в один из военных конфликтов, свирепо оберегая свои границы. Ходили слухи, что причиной упадка государства стало правление женщины. Но Никандр, обладая образованием короля, знал, что земли Салия потеряла задолго до коронации нынешней правительницы. Она же запугала соседние королевства так, что к границам Салии боялись приближаться и обходили ее стороной, плюя через плечо да перекрещиваясь.

Ламия Нарин, нынешняя королева Салии, считалась и ведьмой, и дьяволицей, и проклятой. О ней ходило немало легенд, и все они леденили кровь. Ей приписывали и поедание младенцев, и множество кровавых ритуалов, и бесчисленное количество убийств ради забавы, и много того, что впечатляло не только Рита, старого советника отца и брата Никандра, но и самого молодого короля. Только он, в отличие от старика, не верил во все сплетни и легенды, которые окружали странную женщину.

И несмотря на все предостережения, Никандр все-таки отправился в соседнее королевство просить помощи в возвращении ему собственного законного трона, который был у него похищен. Старый Рит и воин Фавий последовали за ним, не ожидая от поездки ничего хорошего.

Проблемы начались уже на границе, где их остановили воины и затребовали разрешение на въезд. Его у них, конечно, не имелось, потому что решение обратиться за помощью к королеве было принято внезапно, как и неожиданно случившийся переворот в Шеране.

Неделю им пришлось провести на постоялом дворе вблизи границы, пока один из воинов ездил в замок и запрашивал от их имени разрешение на въезд. Согласно сведениям Никандра, замок королевы располагался не так далеко от границ, и путь туда и обратно должен был занять не более трех дней, а значит, Ламия по какой-то причине медлила с ответом: то ли хотела выказать ему, законному королю соседнего государства, неуважение, то ли что-то случилось.

За время, что он вынужден был находиться на границе Салии и Шерана, Никандр в полной мере смог насладиться многочисленными слухами о королеве. Рит и Фавий с двух сторон атаковали его, моля вернуться и просить о помощи не такие страшные государства, но Никандр с места не сдвинулся. Он злился, раздражался, но все-таки продолжал настаивать на своем, потому что союзники у него и Шерана были лишь условные. Со всеми пятью государствами, с которыми его королевство граничило помимо Салии, в прошлом главнокомандующий Никандр уже успел повоевать и в большинстве случаев выиграть. Они его не поддержат, займут сторону захватчиков.

С Салией же у него еще не было никаких отношений: ни хороших, ни плохих.

И вот, наконец, вернулся воин от королевы с разрешением для них пересечь границу.

– Еще не поздно передумать. Пообещаем Бравии вернуть северные земли, они нас поддержат, – пытался убедить его Рит, когда Никандр с сумкой наперевес направлялся к конюшне.

– Я эти земли потом и кровью выбивал для Шерана. Столько людей полегло! – возмутился король, передавая пареньку свою сумку, чтобы он пристроил ее на коне. – Эти земли мои. Не отдам.

– Глупо! Глупо так погибать!

– Если не хочешь, можешь не ехать. – Никандр дождался, когда к нему подведут готового коня и запрыгнул в седло, снова одарив старика упрямым взглядом. Рит покачал головой, но последовал за ним.

Граница Салии представляла собой неспокойную реку с бурлящей рыжей водой, из которой выглядывали острые камни. По другую сторону реки располагался темный непроходимый лес. А вел в Салию широкий мост, охраняемый многочисленными воинами, среди которых были как мужчины, так и женщины, облаченные в железо. От моста вглубь королевства тянулась темная дорога, которая скрывалась за поворотом в безмолвном лесу.

Проезжая мимо постовых, Никандр с опаской смотрел на подозрительные и страшные взгляды, которыми провожали их, и ожидал нападения. Но он, Рит и Фавий без происшествий миновали пост охраны и въехали в лес. Деревья в нем росли так близко друг к другу, что не позволяли солнечным лучам пробиваться сквозь кроны. Даже на неширокой дороге, на которой помещалось в ряд лишь два коня, не хватало света из-за их тени. Казалось, будто резко день сменил вечер. За ними никто не следовал, навстречу им также никто не спешил. Они остались абсолютно одни на пустынной дороге, среди пугающих деревьев. Не только дорога была безлюдна, но и лес будто вымер. Не было слышно никаких звуков: ни пения птиц, ни ветра, ни шелеста листвы, ни зверья, даже звук бурлящей позади реки вскоре затих.

Однако стоило выбраться из леса и въехать в ближайшую деревню, как жизнь вновь забурлила вокруг. Они не заметили ничего отличного от любого другого поселения. Ни люди, ни домики ничем существенно не отличались от Шерана. Разве что про королеву здесь ходило еще больше леденящих кровь рассказов и выдумок.

Ни о каком уважении к правителю, к чему Никандр привык в своем государстве, здесь и речи не шло. Ламию если не ненавидели, то сильно боялись. О ней даже лишний раз не говорили и только шептались за закрытыми дверями при приглушенном свете.

2. Ванны при полной луне

Рамилия на его ответ осуждающе покачала головой, но согласилась.

– Что ж, хорошо. Отведу вас к госпоже Ламии.

– Прямо сейчас? – удивился Никандр.

– Какие-то проблемы? – вопросительно подняла брови управляющая замком.

Проблемы были. Например, ночь, его усталость, голод и озноб после переохлаждения. Он с трудом справлялся с голосом, пытаясь не хрипеть от боли в горле, говорить четко, размеренно и не стучать зубами в конце каждой фразы. К тому же у него, кажется, начинался жар.

– Никаких проблем, – четко ответил Никандр. Женщина, прекрасно видевшая его состояние, вновь покачала головой, словно говоря: «Перед кем ты, мальчик, героя строишь?» – Если, конечно, сама госпожа будет не против. Уже ведь ночь.

Рамилия махнула рукой.

– Да ничего страшного… у госпожи сбитый режим дня. Она ночью бодрствует, зелья варит да колдует, а днем отсыпается.

Рит снова дернул его за рукав.

– Ваших спутников Роксана и Ролана проводят в комнаты. – Управляющая кивнула двум девушкам, и те с готовностью выступили вперед со своими хищными животными.

– Мы пойдем с Его Величеством, – поспешно ответил Фавий, с опаской глядя на больших клыкастых кошек и еще сильнее сжимая рукоять меча.

– Не стоит лишний раз госпоже Ламии на глаза попадаться, – предостерегла их Рамилия. – Как я понимаю, ваш король жаждет встречи с ней и моих предостережений не слушает. Вам же я по-доброму советую избегать ее: она не очень хорошо относится к мужчинам.

Фавий испуганно глянул на короля, и Никандр прочел в его взгляде: «Прости. Ты мне друг, и, в общем-то, я не трус, но сейчас боюсь».

– Идите в комнаты, отдохните, – милостиво приказал он своим сопровождающим, избавляя тех от участи признаваться в собственном страхе. – Я переговорю с госпожой Ламией и подойду вскоре.

Фавий поспешно кивнул и снова перевел обеспокоенный взгляд на кошек, которые ходили вокруг хозяек, не спуская зеленых блестящих глаз с гостей.

– Будь осторожен, – напутствовал Рит, сжав локоть короля, и следом за Фавием приблизился к девушкам в накидках. Никандр поспешно кивнул друзьям, и те последовали за распутницами. Кошки же пропустили их вперед и только потом двинулись следом.

– За мной, – кивнула королю Рамилия и повернулась в другую сторону. Дарана на прощанье снова с издевкой усмехнулась, неодобрительно покачав головой, и вышла из замка. За Никандром последовали две девушки. Оставшиеся две замерли неподвижными статуями у входа. – Не отставайте, – попросила управляющая, вынуждая короля перестать оглядываться и поспешно догнать ее. Сзади послышалось легкое шуршание – девушки и пантеры последовали за ними.

– Глаза опусти в пол и лишний раз не поднимай, – вдруг начала наставлять его женщина, будто юнца. – Ни в коем случае не спорь. Говори очень спокойно, но уверенно. Не груби, не пошли, не шути, не уходи от ответа: она этого терпеть не может. Будь предельно честен и открыт. Понял?

– Сам решу, как мне разговаривать, – рявкнул Никандр, на последних звуках голос его все-таки сорвался, и он захрипел.

Девушки за его спиной тихо, звонко, как колокольчики, рассмеялись, но он даже головы не повернул. Зато обернулась Рамилия.

– Если она будет в хорошем расположении духа, попроси у нее настойку от простуды для себя и своих людей. Ее зелья творят чудеса. Глотнешь и завтра здоровым проснешься.

– Спасибо. Сам разберусь, – снова огрызнулся мужчина, решив, что, как только женится на королеве, первым делом разгонит этот ядовитый женский гадюшник.

Они прошли по длинному коридору, спустились по винтовой лестнице на два пролета под землю и снова стали петлять по коридорам. Никандр начал нервничать, не понимая, зачем его ведут в подвал замка: не в тюрьму ли? Или на обряд какой-нибудь страшный?

Чем ниже они спускались, тем теплее становилось, и вскоре он уже не только чувствовал себя согревшимся, но ему еще и так жарко стало, что он даже позавидовал босым девушкам позади. О себе дал знать простудный жар, и Никандру стало труднее дышать. Он вспотел, голова закружилась.

– Мы пришли, – объявила Рамилия, указывая на дверь в конце коридора. Туда как раз заходили пять стражниц в доспехах. Две из них остановились по двум сторонам от двери. Не иначе как готовятся защищать королеву от него. Хотя он считал, что это ему необходима защита.

– Где мы? – спросил Никандр, утирая пот со лба.

– Госпожа Ламия в полночь при полной луне принимает ванны в горячих источниках, которые находятся в горной породе прямо под замком. Это способствует оздоровлению и омоложению кожи, – принялась пояснять Рамилия, останавливаясь около дверей и стражниц.

– Что? – переспросил Никандр, расстегивая плащ и верхние пуговицы рубашки. – Она принимает ванну?

Женщина кивнула.

– Не лучше ли мне тогда переговорить с ней завтра утром?

– Лучше сейчас, пока она в хорошем настроении. А во время ванн настроение у нее обычно хорошее.

Никандр покачал головой.

– И все-таки… это неприлично.

3. Наваждение

Наваждение не спало, даже когда король покинул более чем странную приемную здешней хозяйки. Рамилия, дожидавшаяся его в коридоре, не постеснялась еще раз намекнуть, что переночевать ему все-таки лучше за пределами замка, но Никандр проигнорировал ее слова, приказав отвести в выделенные покои. Женщина поджала недовольно губы, но повела его вновь вверх по лестнице.

Король всеми силами старался не думать о женских руках и пальцах, неожиданно завороживших его, поэтому разглядывал убранство замка. В нем, как и полагалось, все было величественно: высокие потолки с лепниной, ковры, цветы в вазах, картины. Вот только все это было выполнено в мрачном, угнетающем стиле. Картины – темные портреты неулыбчивых людей, изображения хищных животных, схватки воинов. Лепнина под потолком – демоны с рогами и клыками. Ковры на полу – кроваво-красные. Стены – серые. Свечи вдоль коридоров – с потекшим воском.

– Прошу. – Рамилия открыла перед ним дверь одной из комнат, отвлекая его взгляд от букета засохших роз.

– Слава богам, живой! – Рит бросился навстречу Никандру, когда за тем закрылась дверь.

– Конечно, живой, – фыркнул король, проходя вглубь комнаты и стягивая с плеч мокрый плащ. Он бросил его на кресло и сразу прошел к камину, в котором весело потрескивал огонь.

– Как все прошло? Она действительно так ужасна, как все говорят? – поинтересовался Фавий, садясь на диван напротив Никандра.

– Не знаю, – хмуро ответил король, опираясь о каменную стену камина и протягивая к огню руку. – Эксцентричная, вульгарная, – проскрежетал он зубами, вспоминая чувства растерянности и загнанности в угол, которые испытал в ванной. – Распутная девка.

– Да-да, – согласился, присаживаясь рядом с воином, Рит. – Все они здесь такие. Ходят полуголые. Путаны. Крутят своими прелестями. Бордель, а не замок. Рассадник порока.

Никандр согласно хмыкнул, глядя на потрескивающий огонь и пытаясь вновь и вновь прогнать навязчивый образ, который продолжал стоять перед глазами.

– Королева не лучше, – поморщился он. – Принимала меня в ванной. Голая.

Мужчины непонимающе переглянулись.

– Как так? – переспросил Рит.

– Вот так, – развел руками Никандр, отходя от камина, садясь в кресло и обводя комнату взглядом. Есть хотелось как никогда, но, похоже, кормить их или не собирались, или не торопились. И первый вариант был более вероятен, учитывая, как «расторопно» их пустили в замок.

– Не понял, – признался Фавий.

– Да что тут непонятного? Меня отвели вниз. Я уже думал – за решетку посадят, а оказалось, что Ее Величество, – произнес он презрительно, – мыться изволит при полной луне. И пока мы говорили, она сидела в купели полностью голая.

Рит и Фавий снова переглянулись.

– Но удалось о чем-то договориться? Она поможет?

Никандр покачал головой и откинулся на спинку кресла, запрокидывая голову, прикрывая глаза и вытягивая ноги. Жар давал о себе знать, как и слабость, и сонливость, навалившиеся тяжелым грузом на плечи.

– Она не захотела говорить. Но вроде заинтересовалась. Пообещала завтра выслушать… Нас кормить здесь собираются? – добавил раздраженно, но на последний его вопрос отвечать никто не торопился.

– Ой, зря ты это затеял, Никандр, – снова заохал старик. – Хорошую же ты королеву Шерану подобрал. Распутница. Где это видано, чтобы благородная дама так себя вела? А окружение у нее какое? Сплошь девки легкого поведенья… К тому же она еще и шесть раз была замужем, трижды рожала. И это я сейчас даже промолчу про слухи, которые ходят вокруг этой дьяволицы. Вот такую женщину ты хочешь видеть рядом? На троне? Такая родит тебе наследника? Будущего правителя Шерана?

Никандр зажмурился и зажал пальцами переносицу. Голова и без того с каждой минутой болела все сильнее, так еще и мысли посещали не более приятные, чем те настораживающие факты, которые озвучил Рит.

Он был готов к сплетням, предрассудкам, особенностям королевы. Был готов смириться с несколькими ее браками, умершими детьми. Но совершенно не ожидал, что ко всем этим «особенностям» будет приложена еще и подобная вульгарность. Он ожидал увидеть отчаявшуюся вдову, которую не пощадили злые языки, а увидел роскошную женщину, ничуть не страдавшую ни от сплетен, ни от нелюбви собственного народа.

– А что будет после брака? Если она будет изменять? Это же позор!

– Успокойся, – одернул старика Никандр, поднимая голову и открывая глаза. – Я еще не женюсь. Завтра поговорим, а там посмотрим… Я даже лица ее не видел, – добавил он чуть тише, и перед глазами вновь возникла сцена в купели: руки, плечи, бледная кожа, намокшие пряди волос, прилипшие к шее…

Он мученически застонал, не понимая, почему никак не удается избавиться от этой картины перед глазами. Ведь, по сути, ничего лишнего он не увидел, но эта сцена впечатлила его так, будто он зеленый юнец, никогда не видевший женского тела.

– Что такое? Тебе плохо? – забеспокоился Рит.

– Голова раскалывается, – пожаловался король, растирая виски.

– Да, все мы тут простыли, похоже, – подал голос молчавший до этого Фавий. – И никаких микстур с собой никто из нас захватить, как выяснилось, не догадался…

4. Переворот

Чуть меньше месяца назад

Принц, а также с недавних пор главнокомандующий войсками Шерана, Никандр вернулся в столицу под веселые крики встречающей его толпы. Люди радовались мирно разрешившемуся конфликту на северных границах и смехом и цветами встречали всеобщего любимца, который не раз уже приносил их королевству победу.

Никандр участвовал в походах с малолетства: сначала в составе свиты отца, потом старшего брата, а теперь и сам достиг высокого военного чина и представлял короля в военных кампаниях.

Ему нравилась военная походная жизнь: разработки тактик и стратегий, участие в битвах, разговоры с друзьями у костра, общий чан с кашей, торжество после очередной победы, привилегии, звания, трофеи, мечты о грядущих завоеваниях. Но особенно он любил возвращаться из походов домой под радостные крики толпы. Прибывать в родной замок, где на пороге его со смехом и визгом встречала стайка подраставших племянников, нравилось видеть одобрительную улыбку старшего брата – одного из сильнейших правителей их рода.

– Наконец-то вернулся. – На этот раз Ратор даже вышел его встречать, чем оказал немалую честь, и от этого Никандр готов был радоваться, как племянники-подростки, подпрыгивавшие от нетерпения.

– Соскучились? – поинтересовался он с улыбкой, рассматривая свою семью и прижимая к себе по очереди детей.

– Подарки привез? – звонким голоском поинтересовалась четырехлетняя малышка, дергая его за штанину.

Ратор, а также вышедшие на крыльцо мать и Эрин, жена короля, рассмеялись.

– Вот, значит, как? – наигранно возмутился Никандр, подхватывая племянницу на руки и прижимая к себе. – Тебе от меня только подарки нужны, крошка?

Девочка смущенно поджала губы, опустила взгляд, а затем обняла его за шею, чтобы спрятаться от смеющейся толпы.

– Дядя Ник, ты всех победил? Когда возьмешь меня с собой в поход? Я тоже хочу драться! – заявил двенадцатилетний Фрал, пытаясь пробиться к нему сквозь толпу братьев и сестер.

– Подрасти сначала немного, – посоветовал Никандр, рукой потрепав парнишку за лохматую шевелюру.

– Я уже взрослый! Почему ты взял с собой Рана, а не меня? – возмущался парень, когда с коня позади Никандра спрыгнул старший из детей короля и важно, но чересчур поспешно направился к матери. Эрин же, не скрывая радости, бросилась сыну навстречу и обняла его, целуя в висок.

– Ой, не задуши его только, – со смехом посоветовал Никандр невестке. – Не так уж и долго нас не было. Не преувеличивай.

– Ты вот ребенка роди сначала, вырасти, отправь в стан врага и только потом заявляй, что его «недолго не было», – проворчала мать, подходя к Никандру и разгоняя шумную толпу детей у его ног. – Слава богам, вернулись, – облегченно сказала она, обнимая его, а затем отстраняя и заглядывая в глаза. – Здоровы? Невредимы?

– И здоровы, и невредимы, и даже с подарками, – подтвердил Никандр, кивнув Фавию, который мялся позади. Тот тут же отдал приказ разгружать повозки.

А к Никандру тем временем подошел и король, окинув его поощрительным и радостным взглядом.

– Молодец, Ник. Как всегда, на высоте. Даже не ожидал, что удастся так легко выйти из этого конфликта, – похвалил он, похлопав по плечу, обнимая, и тише предупредил: – Мать нашла тебе очередную невесту.

– На этот раз хоть красивая? – поинтересовался Никандр, закатывая глаза. Мать за месяц находила ему, наверное, с десяток благородных да высокородных невест. Она мечтала его женить уже лет пятнадцать, но пока удавалось избегать этой участи.

– Вряд ли, – покачал головой брат, хитро глянув. – Но за ее родословную можно не переживать.

– Кто бы сомневался, – покачал головой Ник и в составе шумной компании направился к дверям замка.

Мальчики, перебивая друг друга, что-то рассказывали, девочки бегали у него под ногами. Мать тут же начала вещать про «очаровательную девушку», Эрин не отпускала от себя старшего сына, то и дело целуя его в висок, Ран отклонялся от матери и быстро, громко делился впечатлениями, проглатывая половину слов.

Никандра вышел встречать даже дядя, брат матери и младший принц соседнего королевства Увелы. Сникс не нравился ни Никандру, ни тем более Ратору. Вернее, даже так: он не нравился королю, а из-за этого его недолюбливал и принц, который всегда и во всем подражал старшему брату.

Также его поприветствовал и старый Рит, друг и советник отца, а теперь и помощник нынешнего короля. Вот ему Никандр был искренне рад, он считал его вторым отцом и наставником.

Остаток дня прошел все так же радостно и шумно. Никандру представили нового члена семьи – месячную Лоли, третью принцессу и седьмого ребенка короля и королевы. Мать снова завела песнь о необходимости Никандру жениться и обзавестись, наконец, собственными детьми. Ратор до темноты выяснял у него положение дел в северных землях, а также детали подавления разбойничьих набегов.

Уснул Ник лишь поздно ночью в объятьях одной из горничных. А проснулся из-за того, что кто-то схватил его за шею.

Принц резко подскочил, схватил из-под подушки кинжал, повернулся в сторону нападавшего и заметил склонившегося над ним Рита. И только затем понял, что держит тот его не за шею, а за плечо.

5. Обычная простуда

Настоящее время

Проснулся Никандр незадолго до рассвета от кошмара и еще долго лежал в кровати, размышляя о последних событиях в жизни. Вспоминал отца, брата, мать и не верил, что детство закончилось. Еще совсем недавно считал, что закончилось оно очень и очень давно, но сейчас, оставшись без семьи, в опале, понял, что как прежде уже никогда не будет. Брат с ним больше никогда не заговорит, не улыбнется одобрительно, не отчитает за провинность, не заступится, не защитит, не прикроет спину. Никандр, тридцатипятилетний состоявшийся мужчина, закаленный в многочисленных походах воин, после потери семьи уже несколько недель чувствовал себя, как это ни парадоксально, брошенным на произвол судьбы сиротой.

Их отец не отличался добродушием или мягкостью характера. Воспитывал детей в строгости, никогда не скупился на подзатыльники и грозный рык, лишний раз не улыбался, не хвалил. Он растил будущих правителей, которым не должны быть свойственны мягкотелость и слабость. Поэтому мальчикам никогда не спускались с рук шалости или проступки. За каждое непослушание следовала расплата.

Детство Никандра не было беззаботным, но тем не менее несчастным он себя тоже не считал. Он любил и отца, и мать, и брата, а те отвечали ему тем же. Даже строгий, требовательный отец смотрел на него всегда с любовью. Но воспитывал «будущего правителя». Так говорил он сам, но Никандр никогда не придавал этому значения, зная, что трона ему не видать, ведь был Ратор.

Брат был старше Ника на пятнадцать лет. Из-за большой разницы в возрасте вражды или соперничества между ними никогда не существовало. Наоборот, старший брат для младшего всегда был наставником, примером для подражания, кумиром. А Ратор, в свою очередь, обожал Никандра, всегда за него заступался перед отцом, учителями или недоброжелателями.

Ник никогда не мечтал о власти и троне, потому что знал: достанется это более достойному брату, сам же грезил военной карьерой. И когда отец погиб в одном из походов, а брат уже через несколько часов вышел к людям королем и повел войско в бой, у шестнадцатилетнего Никандра не возникло никакого неприятия или злости. Он не допускал даже мысли, что тоже может быть претендентом на трон.

Братья жили в мире. Повзрослев, Ник с головой ушел в построение военной карьеры. Ратор занял трон и слыл в народе благодетелем и спасителем, его любили после правления сурового отца. Вскоре после коронации очередной король Шерана женился на принцессе дальнего государства. Златокудрая красавица Эрин покорила не только Ратора, но и Никандра, и мать мягким характером, рассудительностью и умом. Ее приняли в семью с радостью. А потом у короля и королевы родился первый сын, второй, третий, четвертый – и Никандр совсем отдалился от трона, что его только радовало.

Он собирался прославиться не как правитель, а как военачальник. Участвовал во всех военных кампаниях Шерана, ненавидел придворный этикет, долгие приемы, заумные разговоры и прочие нудные обязанности, которые выполнял брат. Его полностью устраивала такая жизнь, любовь людей, которой он добился своими победами, одобрение брата-кумира, большая семья из стаи детей. Он планировал вскоре жениться, обзавестись семьей, продолжать военную службу до старости и умереть в пылу боя. Вот только все его планы обрушились в одну роковую ночь.

Теперь королем был он, и если не ради реализации собственных амбиций, то в память об отце и брате должен был вернуть трон. И отомстить. Последнего хотелось особенно сильно, но Никандр себя останавливал, пытаясь быть хладнокровным, как отец, и рассудительным, как брат. Сначала необходимо вернуть трон, не дать Сниксу причинить вред Шерану и его народу, не позволить расколоть королевство, раздав завоеванные земли соседям. И только потом месть. Кровавая и беспощадная.

Правда, все это будет еще нескоро, сейчас ему необходимы были деньги и люди, которые помогут прорваться в столицу, войти в казармы и убедить рядовых солдат и их командиров, что предатель не он. То, что его выставили братоубийцей перед собственными людьми, а те поверили, Никандра особенно ранило.

Молодой король поднялся с постели, когда за окном рассвело, а за дверью послышался шум. Он умылся и вышел, ожидая увидеть своих спутников, а столкнулся с Рамилией и несколькими девушками, которые сервировали стол к завтраку.

– Доброе утро, Ваше Величество, – кивнула ему управляющая, а девушки синхронно присели, опустив головы и сложив руки перед собой. Их хищные животные же не отличились подобной кроткостью и при его появлении поднялись с пола, где лежали, следя за женщинами, и зашипели, продемонстрировав клыки. – Эй! Лежать! – окликнула их Рамилия. – Как спалось?

– Отлично, – огрызнулся Никандр и кивнул на стол. – Не надо этого. Я буду завтракать с королевой.

Рамилия улыбнулась, будто он сказал глупость.

– Боюсь, вы к этому времени сильно проголодаетесь и упрекнете нас в негостеприимстве, – ответила она, а затем пояснила: – Госпожа только отправилась спать, так что завтрак ее состоится лишь ближе к вечеру.

Подобной новости Никандр не обрадовался. Ему не терпелось побыстрее решить вопрос с женитьбой, получить деньги и отправиться в путь.

– Так что насчет завтрака? – поинтересовалась Рамилия. – Накрывать?

Король хмуро кивнул, подходя к камину, который чистила одна из девушек, чтобы вновь развести огонь, и садясь в кресло. За ночь непогода не утихла: дождь продолжал моросить, а ветер – свистеть.

6. Недоразумение

Вопреки то ли надеждам, то ли угрозам Рамилии до вечера с Никандром ничего не случилось, как и с его спутниками. Благодаря стараниям молоденькой хорошенькой лекарши жар Фавия уже к обеду спал и больше не поднимался. У Рита дела обстояли хуже, но, когда их позвали на ужин с королевой, советник собрался идти вместе с Никандром.

– Вам лучше бы не подниматься, – заметила Олин, и король был с ней согласен: выглядел Рит плохо.

– Она права. Оставайся здесь. Со мной пойдет Фавий.

– Нет. Я тоже иду. Может, смогу уберечь тебя от глупости, – хрипло ответил старик, придерживаясь за спинку кресла.

Спорить с ним было бесполезно, поэтому Нику пришлось согласиться, и они втроем направились следом за служанкой в столовую. Там их встретила хмурая Рамилия, которая одарила неприязненным взглядом короля и указала на стол.

– Госпожа скоро спустится.

Никандр ответил ей таким же хмурым взглядом и подошел к большим окнам. Вид открывался красивый. С учетом того, что замок находился на горе, а они – на одном из верхних этажей, отсюда был виден не только темный лес у подножья горы, но и ближайшие поселения. И даже несмотря на непогоду и низкие тучи, до которых, казалось, можно дотянуться рукой, вид был величественным и завораживающим, хоть и мрачным. Туман, дождь, высокая серая стена, темно-изумрудный лес, маленькие домики вдалеке.

– Добрый вечер, – произнес за его спиной спокойный женский голос, который он слышал вчера, и по спине тут же поползли мурашки. Он порывисто обернулся и застыл, рассматривая женщину, медленно вплывавшую в столовую.

Теперь ему становилось понятно, почему ее подозревали в родстве с разного рода нечистью. Про обладательницу такой внешности иначе не скажешь. Она была невероятно, нереально, дьявольски прекрасна. В ее вызывающей, порочной красоте не могло быть ничего ангельского или святого. И у мужчин она не могла вызывать никаких других желаний, кроме низменных.

Сегодня ее длинные волосы были уложены в неряшливое переплетение объемных прядей на плече. Голову на этот раз не венчала корона, зато на шее было необычное широкое черное украшение из сплетения тонких нитей, которое напоминало те ошейники, которые здесь носили служанки. Одета она была в алое платье-накидку, которое больше напоминало халат, надетый после бани. Платье вроде бы было свободным, но при каждом движении обволакивало тело, подчеркивая изгибы, чем волновало только сильнее. Она была так же боса, как и большинство женщин, из украшений, кроме причудливой вязи на шее, на ней не было ничего, как будто она только встала с постели и вышла к завтраку чуть ли не в ночной сорочке. Хотя почему чуть? Она вполне могла в этом спать.

Но главным украшением королевы было даже не ее ладное тело, необычное одеяние или густые блестящие черные волосы, а лицо. Одного ее взгляда, брошенного словно случайно, хватило, чтобы у Никандра сбилось дыхание. Глаза будто колдовского, ведьмовского ярко-зеленого цвета. Взгляд спокойный и в то же время прямой, властный, неглупый. Такой взгляд не хотелось терять, его хотелось привлекать к себе всеми возможными способами.

Она была очень бледной, будто никогда не знала солнечного света, у нее были высокие заостренные скулы, яркие изогнутые брови, угольно-черные длинные ресницы, которые обрамляли ведьмовские глаза и подчеркивали их зеленый огонь. Алые губы были естественного, а не искусственного оттенка, каким часто пользовались дамы для подчеркивания своей красоты. На щеках ее был еле заметный румянец, будто она действительно только проснулась. И в этой своей утренней, естественной красоте Ламия была невероятно прекрасна.

Судя по немигающим взглядам Фавия и Рита, они тоже оценили по достоинству красоту королевы. А той словно было все равно, что ее пристально разглядывают трое мужчин. Она ленивой, неспешной поступью подошла к столу и как ни в чем не бывало села. Никандр даже не успел сообразить, что хорошо было бы выдвинуть для нее стул и помочь сесть. Впрочем, с этим справилась одна из служанок. Две пантеры улеглись в стороне от Ламии, недалеко от окон.

Королева подцепила вилкой одну из мясных закусок и отправила в рот, прикрыв глаза, будто была так голодна, что не могла ждать, когда мужчины займут свои места за столом. Либо пыталась таким образом соблазнить кого-то из них. И далеко не едой.

Только прожевав и проглотив, снова посмотрела на застывших мужчин.

– Вы не голодны? – поинтересовалась она, кивнув на стул напротив себя и почему-то обращаясь к Риту. Старик кашлянул и кивнул, приближаясь к столу следом за королем.

Для них был накрыт круглый стол, посередине которого стояла ваза – на этот раз с живыми полевыми цветами. По этикету королю следовало бы сесть напротив королевы, но Никандру хотелось видеть ее лицо не через связку травы, поэтому он оттолкнул Рита и занял его место по правую руку от Ламии, пытаясь поймать ее взгляд. А та тем временем продолжала как ни в чем не бывало ужинать, то есть в ее случае завтракать.

Служанки в столовой пришли в движение, помогая господам рассесться, а также подавая блюда и разливая напитки. В бокал королевы вновь было налито вино, им же предложили лишь яблочный сок. Ламия продолжала есть, не обращая внимания на гостей, а Никандр не знал, как начать разговор, снова испытывая те же чувства смущения и растерянности, как и вчера.

– Вы выглядите не очень хорошо, – заметила королева через некоторое время, когда вновь подняла взгляд на Рита, сидевшего напротив. Тот хрипло откашлялся, словно испугавшись, что она к нему обратилась.

7. Условия

– Ничего, что я вас слышу? – проскрежетал зубами Никандр.

– Ой, да? – наигранно удивилась королева, прикрыв рот рукой. – А я думала, вы глухонемой, раз молчите весь ужин.

Взгляд Ламии обжег его неодобрением и злостью. Если бы не этот взгляд, Никандр подумал бы, что ошибка ее совсем не задела, а так становилось ясно, что королева уязвлена, а за дерзостью и грубостью пытается скрыть свои чувства.

– А я думал, у вас, как у коронованной особы, должны быть манеры и чувство такта, – ответил он ей в том же тоне.

– Надо полагать, они должны быть и у вас, раз и вы мечтаете о короне. Кто учил вас так пялиться на незнакомых людей?

– А кто вас и вашу прислугу учил оскорблять представителей одного из сильнейших королевств, с которым граничите? С тех пор как прибыл, только и терплю грубость и неуважение.

Ламия открыла рот, чтобы ответить, но не произнесла ни слова, скривив губы в презрительной улыбке и отводя взгляд от Никандра. А тот отвернулся от нее, встречаясь с неодобрительным взглядом Рита, но он уже и сам понял, что перегнул палку. В конце концов, они сейчас находятся на территории замка королевы, в зависимом от нее положении, и если она решит убить их за оскорбление, то новая власть Шерана ей только спасибо скажет.

– Извините, госпожа, что смутили вас своим присутствием, – взял слово Рит, поднимаясь и выходя из-за стола. Фавий последовал примеру советника.

Королева подняла взгляд на старика, еле державшегося на ногах, и кивнула, принимая извинения.

– Возникло недопонимание. Позвольте представить вам принца Никандра, законного наследника трона Шерана.

Ламия снова глянула на него, а затем поспешно перевела взгляд на советника.

– Сядьте, а то упадете, – разрешила она, величественно махнув рукой и откладывая вилку. – Думаю, хватит реверансов. А то, как верно заметил Его Величество, у меня мало опыта в вежливых беседах, что такое манеры, я знаю лишь понаслышке, – ядовито сказала, а затем перевела взгляд на Никандра, который снова сверлил ее щеку взглядом. – Поговорим?

Он согласно кивнул. Королева поднялась из-за стола и направилась к выходу, ясно давая понять, что разговаривать они будут не здесь. Никандру пришлось последовать за ней. По пути он поймал обеспокоенный взгляд советника, который не ждал ничего хорошего от разговора своего несдержанного воспитанника и вульгарной девицы. За Ламией и Никандром последовали Рамилия и ее охрана в виде огромных кошек.

Королева шла впереди, Никандр следовал за ней и следил за тем, как колышется ее платье-накидка, за ее танцующей походкой, движениями плеч и рук. Какой бы вульгарной и грубой ни была Ламия, но женщиной она была очень красивой. Если бы не обстоятельства, то женитьбу на ней он, скорее всего, даже не рассматривал, потому что хотел себе кроткую, послушную, целомудренную жену, но любовницей он бы ее видеть не просто хотел, а страстно желал.

Ламия подошла к одной из дверей, с двух сторон от которой стояли девушки-стражницы, застыла ненадолго, дожидаясь, когда перед ней откроют створки, глянула на Никандра, а затем вошла внутрь следом за одной из девушек, которая взяла в руки факел. Они вышли на винтовую лестницу и начали спускаться.

– Куда мы идем? – вновь забеспокоился Никандр, как и вчера.

– В мой кабинет.

– Он у вас в подземелье?

– Практически. Дело в том, что, проводя кровавые ритуалы, лучше всего быть ближе к земле, – важно пояснила она, оглядываясь на него и явно ожидая какой-то реакции.

– Запугать хотите?

– А получается?

– Нет.

Она пожала плечами и снова продолжила путь по темной лестнице следом за стражницей.

– Неужели действительно не боитесь меня? – поинтересовалась, когда они вышли в просторный коридор и она забрала у стражницы факел. – Дальше мы сами. Возвращайся. У нас в замке гости, поэтому чтобы я больше не видела, что вы оставляете посты без охраны.

– Не волнуйтесь, госпожа. Тетушка Дарана нас уже проинструктировала. Охрана усилена на всех этажах.

Девушка поклонилась.

– Похоже, это вы нас боитесь, – непонимающе заметил Никандр, провожая стражницу взглядом.

– Скорее, беспокоюсь за вашу безопасность, – тяжело вздохнула Ламия. – Рекомендую пока воздержаться от прогулок в одиночестве. Хотя бы до тех пор, пока не покинете Салию.

– Я никак не могу разобраться, это угрозы или такие странные предостережения?

– Предостережения, – без задержки ответила Ламия, остановилась, установила факел в держатель на стене и толкнула ближайшие двери. – Угрожать или приносить вам вред не в моих интересах. Как вы знаете, я заинтересована в замужестве.

– Настолько сильно, что готовы даже выйти за старика? – не без сарказма переспросил Никандр, проходя следом за женщиной в кабинет, где источником света служил лишь огонь в камине. Ламия подошла к столу, а Рамилия поспешила зажечь свечи.

– Да, вполне. И настолько сильно, что даже готова платить за это, – заметила королева, оборачиваясь к нему. – Слухи обо мне ходят не самые приятные, поэтому я не особо придирчива, да и выбор у меня небольшой. Мне нужен мужчина примерно моего круга. И главное, чтобы у него могли быть дети.

8. Впечатления

– Вам необходим отдых. Прошу, вернитесь в постель, – услышал Никандр девичий голос, когда подошел к выделенным ему покоям в сопровождении одной из стражниц, которые охраняли подземелье королевы.

Он вошел в общую гостиную и обвел собравшихся хмурым взглядом. Рит сидел около камина на диване, вытянув ноги на пуфик. Лицо его было непривычно бледным, а глаза, наоборот, болезненно-красными, на лбу лежала мокрая материя в качестве компресса. Рядом с ним стояла обеспокоенная лекарша, голос которой он и слышал. Фавий нервно рассекал взад-вперед по комнате и, в отличие от старика, больным уже не выглядел, хоть и продолжал хлюпать носом. Заметив вернувшегося короля, тут же подскочил к нему.

– Ну? Что она сказала? – спросил непривычно громко и эмоционально.

Никандр хмуро мотнул головой, желая показать, что не хочет об этом говорить, и прошел к креслу около камина. Лекарша проводила его обеспокоенным взглядом и снова попыталась обратиться к старику, но Рит ее перебил.

– Хороша, – констатировал он. И без пояснений было понятно, о ком он говорит.

Никандр удостоил и его хмурым взглядом, сел и прикрыл глаза, собираясь обдумать предложение королевы, но его спутники молчать не собирались.

– Невероятно прекрасна! – с жаром подтвердил Фавий.

– Дьявольская эта красота. Ведьмовская.

– Я таких красивых женщин еще никогда не встречал. – Воин говорил громко и порывисто, съедая окончания слов. – Она невероятна!

– Нехорошая эта красота. От дьявола она, – повторил Рит.

– Да какая разница! За такую красоту и убить не страшно, и умереть!

Никандр повернулся в сторону друга и одарил его предупреждающим взглядом. Тот поджал губы, но глаз не отвел, словно готов был отстаивать свои слова.

– И видно, неглупая чертовка. Дерзкая, – продолжал рассуждать советник, не замечая столкновения горящих взглядов молодых мужчин.

– Грубая и невоспитанная, – огрызнулся Никандр, злясь еще сильнее. Причем непонятно, на кого именно: на Ламию и ее предложение, на Фавия и его неприкрытый интерес к возможной невесте короля или на Рита и его никому не нужные умозаключения.

– Ну ошиблась. С кем не бывает, – заметил советник. – Сами виноваты, что не представились. Ты молчал, словно язык проглотил… еще и вы двое на нее так уставились, что даже мне неловко стало. Что уж говорить о…

– Одеваться надо к завтраку! – рявкнул Никандр, сжимая кулаки и подскакивая на ноги. – Тем более если знаешь, что будешь не одна!

– Что с тобой? – удивился старик, наконец обратив внимание на нервного короля.

– Что со мной? – поразился Никандр постановке вопроса. – Моя невеста – распутная девка, да к тому же еще и чокнутая. Действительно, что это со мной?

– Никандр? – позвал его старик удивленно.

– Вы договорились? – одновременно с ним нервно и неуместно возмущенно спросил Фавий.

– Да! – ответил король и тут же замолчал, сжав пальцами переносицу и пытаясь успокоиться. – То есть нет. Я думаю, – дал он более честный ответ.

– Что-то не так? – понял Рит. – О чем вы разговаривали? Что она попросила?

– Все то же. Жениться, – ответил нехотя король, стараясь сдерживать свои чувства и говорить спокойнее, хотя злость то и дело все равно прорывалась с рыком, сопровождающим слова.

– А зачем ей это, сказала?

– За тем же, зачем и всем.

– Политический брак? Хочет для Салии защиты от Шерана? Запросила больше золота после возвращения трона? Земли?

– Нет… Вообще, ей не столько нужен брак, сколько наследник. Вернее, наследница. Дочь, – пояснил он, будто без последнего слова было непонятно, о чем он говорит.

– Дочь? – удивился Фавий. – Так определенно?

– Да.

– А разве это можно как-то проконтролировать?

– Видимо, я каким-то образом должен это сделать, – развел руки в разные стороны король. – Иначе не видать мне поддержки Салии и трона Шерана.

– Не нравится мне это, – нахмурился Рит. – Было бы логичнее после вашего брака объединить Салию с Шераном под твоим правлением… Где это видано, чтобы женщина правила? – задал он риторический вопрос и с сомнением глянул на Олин, которая делала вид, что не слышит их разговора. – Нынешняя правительница занимает трон только от безысходности: в их роду не осталось мужчин. Но передавать трон дочери… это звучит дико. Было бы логичнее передать его мужу, а затем и сыну. Насколько мне известно, именно эту цель преследовал покойный король Ларель, когда выдавал нынешнюю госпожу замуж в первый раз…

– Не хочу об этом говорить, – мотнул головой Никандр, представляя Ламию и ее первого мужа. Почему-то при мысли об этом ему стало неприятно, хотя совсем недавно было все равно. – Мне надо все обдумать.

Король направился в свою комнату и на этот раз убедился в том, чтобы двери за ним закрылись плотно.

9. Проклятая

Неделей ранее

На границе Шерана и Салии Никандр провел несколько дней, пока один из постовых ездил в замок королевы и запрашивал для него разрешение на въезд. Все это время король мучился бездельем, а также имел сомнительную честь выслушивать слухи о страшной ведьме Ламии. И большинство из сплетен не были похожи на правду – слишком приукрашены, кровавы, мрачны, нереальны. То королеве приписывали поедание младенцев, то любовь к человеческой крови на завтрак и сердцам на ужин, то ванны из частей мертвых тел, а то и массовые ритуальные убийства в честь богов смерти и хаоса.

Конечно, Никандр не верил в эти россказни. Да и не сходились эти истории друг с другом, будто каждый придумывал что-то новое, ужасающее и представлял Ламию в главной роли.

Однако один рассказ короля все-таки заинтересовал. Он был такой же кровавый и мрачный, как и предыдущие сто, но не совсем малоправдоподобный. Поведала эту историю девушка-служанка, с которой у него завязались довольно тесные отношения на несколько жарких ночей, когда он топил свое горе в вине и пытался забыть окровавленные тела, в которые превратились его родные.

– Я слышала ваш разговор сегодня. Неужели мой господин действительно направляется в замок дьяволицы Ламии? – поинтересовалась девушка, игриво изгибаясь на белых простынях, чтобы привлечь его блуждающий нетрезвый взгляд.

– Да.

– И вам не страшно?

– Нет.

– Моя матушка говорила, что госпожа – порождение дьявола. Ведьма. Проклятая…

Никандр устало поморщился.

– Замолчи, а?

Девушка поджала губы, попыталась поцеловать его, но он отклонился, и она вновь заговорила:

– Мама служила в замке во время правления короля Лареля, а также в начале правления Ламии. И даже застала темные времена… – сказала она с надеждой заинтересовать его и не прогадала. Никандр повернул к ней голову.

– И что?

– Неудивительно, что с подобной историей появления на свет она стала такой… – загадочно ответила девушка, выдержала паузу и возбужденно заговорила: – Думаю, вы знаете, чем прославился король Ларель?

– Разбазарил казну и раздал земли Салии, – ответил Никандр уверенно. Девушка улыбнулась этой характеристике.

– Ларель был молод, когда взошел на трон. Ему было двенадцать лет – совсем мальчишка. И при этом у него были сильные и взрослые дядья, которые мечтали занять его место. Но ему повезло: умная и смелая мать смогла защитить сына от подстроенных «несчастных случаев». Однако всей жестокостью своих родных Ларель успел насладиться. В итоге в пятнадцать лет по наставлению матери он выпустил приказ: казнить всех мужчин своего рода. Причем не только тех, кто мог когда-нибудь претендовать на трон, а вообще всех. Не пощадил даже детей. И в итоге Салия осталась без наследников.

Королева-мать приняла решение поскорее женить малолетнего сына. На ее предложение откликнулся Уран. Принцесса Зана была на десять лет старше Лареля и не очень красива.

Мама отзывалась о ней всегда очень хорошо. Королева была умной, воспитанной, отзывчивой, доброй, справедливой, терпеливой, непривередливой. Занималась благотворительностью, помогала сиротам и старикам. Народ ее любил, молился за нее. В отличие от ее мужа. Ларель был вспыльчивым, жестоким, не гнушался поднять руку не только на слуг, но и на жену. Он не только не занимался государственными делами, но еще и вредил королевству – от всех конфликтов откупался то золотом, то землями. Много пил, любил женщин.

У короля и королевы было трое детей: двое сыновей и дочь…

– Ламия? – уточнил Никандр.

– Нет, – усмехнулась девушка. – Ламия появилась позже. Перед этим Ларель и Зана прожили в браке чуть меньше двадцати пяти лет. Отношения их были не самыми лучшими. Как уже сказала, он бил ее, а еще унижал, угрожал, оскорблял. Изменял.

Так однажды на охоте он встретил в лесу травницу Махлат. Она была остра на язык, своенравна, упряма, груба и горда. В деревне ее так сильно не любили, что обходили стороной и не заговаривали лишний раз. Она была потомственной травницей, знахаркой. Лечила прикосновением рук, многое знала о травах, приметах, зельях. Ее называли Ведьмой.

И она была очень красива, невероятно прекрасна. Король в нее влюбился с первого взгляда. Однако на тот момент Махлат уже была замужем и растила сына. На предложение Лареля стать его любовницей ответила однозначным отказом, да еще и высмеяла его, пьяницу, труса и лентяя.

В ту же ночь дом Махлат сожгли, мужа и сына убили у нее на глазах, а женщину король забрал в замок. Он бил ее, насиловал, но Махлат плевала ему в лицо и продолжала оскорблять. Мама рассказывала, что крики в замке стояли страшные, когда король издевался над травницей. Зана пыталась заступаться за нее – не могла пройти мимо сирых и оскорбленных, – и однажды их ссора с Ларелем дошла до того, что он развелся с женой, сослал ее на границу Салии и запер в крепости Лори, как пленницу. После этого королева не прожила года, заболела и умерла.

А Махлат тем временем забеременела. Страсть Лареля к женщине не утихала, но она не сдавалась и продолжала сопротивляться. И тогда король решил жениться на ней, надеясь сломить ее, подкупить. Однако Махлат не оценила этого жеста. Она пыталась и бежать, и покончить с собой, и убить ребенка. В итоге под конец беременности непокорную новую королеву, как дикое животное, заперли в башне и посадили на цепь.

10. Куриный бульон

Настоящее время

– Никандр! Никандр! – Короля разбудил голос Фавия, раздававшийся из-за закрытой двери.

Не понимая, что случилось среди ночи, Ник поднялся с кровати и открыл дверь, зажмурившись от света, лившегося из общей гостиной.

– В чем дело? – спросил он сонно.

– Риту стало хуже. Лекарша послала за управляющей и разбудила меня, – обеспокоенно отчитался воин, оглядываясь назад, где из комнаты советника вышла Олин, взяла что-то из своего чемодана и снова скрылась за дверью. – Жар сбить не получается. И он сильно кашляет…

Словно в подтверждение его слов из комнаты старика донесся каркающий кашель. Никандр тоже нахмурился.

– Я сейчас, – кивнул он Фавию и снова скрылся за дверью, чтобы надеть сапоги и рубаху.

Когда же король вошел в комнату Рита, там уже собрался настоящий совет. Олин обтирала тело старика влажной тряпкой, ей помогала одна из служанок, а другая придерживала таз с зеленоватой водой. Рамилия стояла рядом и качала головой, Фавий занял место в углу и хмурился, глядя на манипуляции женщин.

– Как он? – спросил Никандр, проходя в комнату и обводя всех строгим взглядом.

Рит выглядел еще хуже, чем вечером во время ужина с королевой. Он спал или был в беспамятстве. Казалось, он стал еще бледнее, губы посерели. Дышал неровно, рвано и то и дело начинал кашлять.

– Жар сбить не могут, – пояснила вместо лекарши Рамилия. – И задыхаться начал.

Никандр приблизился к полураздетому старику, и на миг ему показалось, что он уже мертв, но Рит снова закашлял, приподнимаясь на локтях. Посмотрев на лицо лекарши, король забеспокоился еще сильнее. Олин выглядела напуганной и отчаявшейся.

– Что ты делаешь? – спросил король, кивнув на тряпку в ее руках, а затем на столик около кровати, заставленный склянками и бутылочками. – Это поможет ему?

Девушка жалобно на него посмотрела и покачала головой.

– Я сделала все, что могла. Но ему не становится лучше, – ответила она, и Никандр услышал в ее голосе еле сдерживаемые слезы. – Боюсь, он не доживет до утра. – В конце фразы она все-таки не удержалась и шмыгнула.

– Что значит «не доживет»? – угрожающе проскрежетал зубами Никандр, нависая над девушкой. – Делай что хочешь, но сбей жар! Шевелись!

– Не кричите, – заступилась Рамилия за Олин. – Не у себя дома.

– Это пока, – рявкнул Никандр на управляющую, а затем повернулся к Олин: – Лечи! Если он не доживет до утра, я тебя убью!

Девушка разрыдалась и повернулась к управляющей в поисках поддержки и защиты. Та только головой осуждающе покачала.

– Держите себя в руках. Вас предупреждали, вы никого не слушали. Надо было сразу уезжать, как только ваши люди заболели, а не строить из себя героя.

– Вот только не надо снова заводить песню о проклятье! – возмутился король, перенаправляя свою злость на управляющую. – В его болезни виноваты ваши стражницы, которые держали нас на морозе, под дождем. У него обычная простуда, а ваша неумеха-лекарша, у которой молоко на губах не обсохло, справиться не может. Что у вас за замок такой?

– Уединенный. – В отличие от лекарши Рамилия ничуть не устыдилась и даже бровью не повела на гнев короля. – Не принимающий гостей.

– Это я заметил!

– Пожалуйста! – сквозь слезы взмолилась Олин. – Давайте позовем госпожу. Она точно его вылечит.

Никандр удивленно застыл, а затем перевел вопросительный взгляд на Рамилию.

– Думай, что говоришь, – шикнула та на Олин. – Что я ей скажу? Ваше Величество, сбейте жар старику? Не придумывай и лечи его.

– У нее есть травы, зелья. Она его точно спасет! – Олин перевела взгляд на Никандра и принялась убеждать его, раз с управляющей не получилось. – Госпожа очень сильный лекарь.

– Олин, – рыкнула Рамилия на девушку предупреждающе.

– А что в этом плохого? – шмыгнула та, стирая слезы со щек. – Госпожа всем помогает. Она нас лечит. Почему не может помочь и ему? Она своими руками лечит каждую служанку, а это человек короля…

– Олин! – заорала Рамилия. Девушка вздрогнула, опустила взгляд и повернулась к кровати старика, присаживаясь рядом и продолжая обтирания.

Никандр закусил нижнюю губу, глядя на Рита и раздумывая о том, уместно ли будет просить Ламию осмотреть его. Обычно королевские особы подобным не занимаются. Но, с другой стороны, и в ванных они не ведут переговоры.

– Ваша госпожа действительно так хороша в лекарских делах? – спросил он спокойнее у Рамилии. Та недовольно скривилась, бросив на Олин суровый взгляд. Девушка еще ниже склонила голову.

– Если я скажу, что это сплетни, вы поверите? – поинтересовалась она.

– Не после такого представления, – покачал головой Никандр, указав подбородком в сторону лекарши. – Можете попросить Ламию осмотреть его?

– Но…

– От моего лица, – перебил он управляющую.

– Извините, но нет, – ответила та стальным голосом. – Вам лекарь уже сказала, что он не жилец. Смиритесь. А нам хватит и того, что он умрет в замке. Не хочу, чтобы Ламию потом упрекали в его кончине.

11. Черная вдова

Неделей ранее

– Что, прямо так и сказала? – переспросил Никандр, недоверчиво хмыкнув. – Ты свечку держала? Или твоя мать протоколировала смерть этой Махлат?

К рассказу новой знакомой он отнесся так же недоверчиво, как и к другим слухам, которые уже слышал о королеве. Однако ее история в основных фактах совпадала с тем, что знал он сам о Салии и ее правителях. Отец Никандра не раз ругал правление своего соседа Лареля, как и его поступок в отношении королевы Заны, которую сам он называл «здравомыслящей и благородной дамой», а также расправу над сыновьями.

– Ламии было двенадцать лет, когда на ее глазах умерла мать, напоследок наславшая на нее страшное проклятье. Мама говорила, что Махлат схватила дочь за шею с такой силой, что Ламию с трудом вырвали из ее рук. Ей в лицо она и прокричала страшные слова, плюясь кровью и раздирая кожу девочки ногтями.

Никандр закатил глаза и недоверчиво улыбнулся потолку, а его ночная сказочница тем временем продолжала:

– На проклятье до поры до времени никто не обращал внимания. Махлат вместе с ее очередным ребенком захоронили в семейном склепе, Ламии залечили раны на шее, а королю предложили срочно жениться вновь. Вот только Ларель, одержимый женщинами с самой молодости и блюдущий странную верность во время брака с Махлат, отказался. Он очень скорбел по умершей жене, за короткий промежуток времени сильно состарился и так больше и не посмотрел в сторону другой женщины. Люди и раньше поговаривали, что Махлат приворожила его, а после того, как он отверг самых завидных невест…

– Может, ему просто уже было не двадцать лет? – сквозь смех предположил Никандр. – Вот и пропал весь интерес, – заметил он и еще сильнее расхохотался. – И зачем Махлат его привораживать, если она только страдала от него?

Девушка запнулась и задумалась над его словами.

– Нестыковка получается, – заметил король.

– Ну-у… я не знаю. Так в народе говорят, это не я придумала, – добавила она, словно обидевшись за его веселье.

– И что же было дальше? Постой-постой, – тут же выкрикнул он, не дав девушке и рта раскрыть. – Дай угадаю. Ламии в наследство досталась репутация матери?

Девушка замялась, но затем кивнула.

– Она росла и все больше становилась похожа на Махлат. И не только невероятной красотой, но и вздорным характером и странными увлечениями. С отцом ее отношения не ладились с самого детства, а после казни братьев и смерти Махлат стали только хуже. Девочка ненавидела Лареля.

– Что неудивительно, – заметил Никандр, который все еще продолжал веселиться. – Папаша у нее не образец заботливого родителя.

– Зато несмотря на все обстоятельства, Ламия как тянулась в детстве к матери, так и продолжила интересоваться ею. Мама рассказывала, что девочка могла часами просиживать в башне бывшей королевы и копаться в ее вещах, среди которых были древние фолианты с колдовскими рецептами, заклинаниями, ритуалами… Тогда-то она и увлеклась ведьмовской наукой. Варила странные зелья, экспериментировала на слугах…

– Ловила мышей, мучила и убивала кошек, – поддакнул Никандр с широкой улыбкой. Девушка задумалась.

– Может быть, конечно. Всякие слухи ходят, но, насколько я знаю, Ламия, наоборот, животных очень любит. Отец ей даже на пятнадцатилетие экзотических больших черных кошек привез издалека и подарил. А с тех пор, как она села на трон, на территории Салии запрещена охота на многие виды диких животных. Браконьерство же сурово карается, вплоть до лишения рук, ног или вообще головы.

Особую любовь Ламия всегда испытывала к хищникам, а те, словно зачарованные, всегда слушались ее. Говорят, замок охраняет огромная стая волков, а внутри свободно разгуливают те самые кошки, которых ей Ларель в детстве преподнес в подарок. Обитателям замка они не причиняют вреда, а вот чужаков разрывают на мелкие кусочки. И все это потому, что Ламия всех их околдовала, подчинив своей воле. Как Махлат короля.

При упоминании о ворожбе жертвы к своему мучителю Никандр снова заливисто расхохотался, откидываясь на подушки. Как бы девушка ни старалась говорить вкрадчиво, загадочно, мрачно, он не мог слушать ее серьезно. Ламия же становилась для него все более и более интересной.

– Зря вы смеетесь. Это только начало истории. А дальше все было намного хуже.

– Куда уж хуже?

– В королевстве наступили темные времена.

– Разве правление Лареля не самое темное время в истории Салии?

Девушка пожала плечами.

– У нас темными временами называют тот период, когда Ламия села на трон, – сказала она все с теми же интонациями загадки и тайны в голосе. Никандр приподнял брови, словно говоря: «Удиви меня». – У Лареля детей, кроме Ламии, так больше и не появилось. Ни мальчиков, ни девочек. Как не было ни близких, ни дальних родственников мужского пола. Трон должна была наследовать Ламия. Вот только где это видано, чтобы правила женщина? Да тем более с такой репутацией и историей появления на свет, как у нее.

– И решил король выдать ее замуж, – кивнул Никандр понимающе.

– Да. Стоило Ламии исполниться семнадцать лет, как Ларель нашел для нее мужа и будущего короля для Салии. Ему был пятьдесят один год, он был одним из друзей Лареля. И поговаривали даже, что король проиграл ему дочь в карты, – прошептала девушка, как будто выбалтывала секрет. Никандр фыркнул, уже ничему не удивляясь в ее рассказе. – Мнения самой принцессы, конечно, никто спрашивать не стал. Мама говорила, что она при слугах угрожала отцу, что если он посмеет выдать ее замуж без согласия, то она убьет его, не пройдет и месяца после брачных клятв.

12. Ненормальный

Настоящее время

– Ваше Величество! – растерянно крикнула Рамилия вслед удалявшемуся молодому королю, а затем возмущенно обратилась к своей госпоже: – Ламия?!

– Что? – удивленно воскликнула королева. – Что случилось?

– Что случилось? – переспросила управляющая, отталкивая девушек-стражниц, которые с интересом друг за другом заглянули в комнату, чтобы увидеть то, что так напугало мужчину. При виде Ламии, облизывавшей пальцы и державшей легкое трупа, обе по очереди прыснули от смеха и отскочили в сторону, чтобы королева их не заметила. – Идите отсюда! Возвращайтесь на пост. И… короля, что ли, проверьте. Хотя нет, я позже сама к нему зайду. Пусть сначала успокоится.

– Да что случилось? – продолжала недоумевать королева, но облизывать испачканные пальцы не прекратила.

– Что ты делаешь? – прошипела на женщину Рамилия, когда девушки с пантерами скрылись в темноте коридора.

– Ем.

– Я вижу, что ты ешь! – всплеснула руками управляющая, заходя в комнату и прикрывая за собой дверь. – И король видел, что ты ешь. Вот только что именно?

Ламия подняла с тарелки, которая стояла около ноги трупа, красное воздушное пирожное и демонстративно откусила.

– Десерт, который мне за завтраком съесть не дали. – Она вернула пирожное на тарелку и вновь принялась облизывать пальцы.

– А как ты думаешь, что увидел король? – любознательно поинтересовалась Рамилия, еле сдерживая гнев, чтобы не начать отчитывать королеву, как малолетнюю девчонку.

Ламия непонимающе нахмурилась. Посмотрела на низкую тарелку, на которой лежал ее покосившийся, истекающий клубничным сиропом десерт, на Рамилию, которая стояла все еще около двери и, скорее всего, не видела тарелки из-за тела, а потом и на человеческое легкое в своей руке.

– О! А-а! – протянула она, возвращая орган обратно в тело и хватая тряпку, лежавшую недалеко от головы трупа. – Черт!

– Вот именно, что «черт»! – всплеснула руками управляющая. – Сколько раз я тебе говорила здесь не есть? Сколько раз просила вообще не таскать сюда тела? Ты сама себе враг, Ламия! Каких только слухов о тебе не ходит. Теперь еще будут считать, что ты поедаешь человечину!

– А что, разве подобного обо мне еще не говорят? – удивилась королева с усмешкой, тщательно вытирая каждый палец. Рамилия молча, но с нескрываемым раздражением покачала головой. – Успокойся. Назад все равно уже не повернуть. Ну подумает и подумает. Значит, слабенький попался, а такие у нас точно не выживут. Жаль, конечно, что такой жених сорвался…

– Ламия, зачем ты вообще здесь ела?

– Так получилось. Этот Никандр меня взбесил своими требованиями вылечить обычную простуду. Решила отвлечься и сварить супчик дедуле. Но пока варила, читала доклад о торговле. Он меня вывел из себя окончательно. Потом вспомнила, что пропустила десерт, и решила отдохнуть, перекусить. Пока бродила по комнатам с тарелкой, зашла сюда, заглянула снова в его грудную клетку, а здесь… – Она склонилась над вскрытым телом. – Смотри, какой у него причудливый узор на легком. Как думаешь, отчего это?

– Да какая разница?! Хватит маяться дурью! Ты королева! А таскаешь трупы в замок и разглядываешь их внутренности!

– Я думала, его отравили, – задумчиво прошептала Ламия, чуть ли не носом утыкаясь во внутренности трупа. – Вот только, согласно записям, его нашли в лесу около замка… как будто его проклятье доконало…

– Тогда при чем здесь яд? – мигом перестала бесноваться Рамилия.

– Вот и мне интересно… Раньше я такого не видела… Правда, и не вскрывала раньше жертв проклятья… Может, конечно, и не яд… – медленно проговорила она, а затем разогнулась и продолжила вытирать руки. – Сейчас старик помрет, его тоже вскрою. Если на легких такой же узор…

– Ты тоже думаешь, что он умрет? Олин права?

Королева хмыкнула.

– Все мы когда-нибудь умрем. И старик, и король, и ты, и я.

– Ты невыносима. Он умрет сегодня?

– Может, и сегодня, – уклончиво ответила Ламия, подходя обратно к своей тарелке. – Но вряд ли от этой простуды. Олин его какими только снадобьями не накормила. И мертвого из могилы так поднять можно.

Рамилия облегченно выдохнула.

– Шуточки у тебя, конечно… Ради всех богов, Ламия! – ахнула она, когда королева, отложив тряпку, потянулась к своему десерту. – Руки вымой!

Королева посмотрела на свои пальцы, улыбнулась и согласно кивнула.

– И убери трупы из замка. По крайней мере, пока наши гости не уедут.

– Куда я его дену? Он стухнет скоро.

– Прикажи захоронить.

– Осмотрю и прикажу, – ответила упрямо Ламия, подходя к тазу и наполняя его свежей водой из кувшина. – А короля уже завтра в замке не будет, если он подумал, что я ем человечину.

– Да кто его знает. Он, конечно, нервный, но мужик вроде неплохой. Говорит, что слухам не верит…

– Если не верил, значит, поверит, – раздосадованно хмыкнула королева, растирая между ладоней кусок мыла собственного приготовления. – Все они одинаковые. Требуют, предъявляют претензии, а потом обвиняют и смешивают с грязью.

13. Противоречивые слухи

Никандр пожалел о том, что сбежал из подземелья королевы практически сразу, как только поднялся в замок. Собственный поступок показался ему трусливым, нелепым и глупым. Он столько времени отрицал, что слухи о Ламии могут быть правдивыми, а увидев ее в, бесспорно, странном антураже, самостоятельно додумал то, чем она там занималась. И даже не попробовал уточнить, действительно ли она поедает человеческие органы. Развернулся и трусливо сбежал. А ведь если вспомнить выражение лица, она не выглядела испуганной из-за того, что он застал ее на месте преступления, как и не выглядела виноватой. Она удивилась и его неожиданному визиту, и тому, как быстро он сбежал.

Никандр вновь поморщился от воспоминания о том, как решительно он шел к ней и как затем позорно сбежал. Какая-то нелепая ночь получалась, как и все его пребывание в замке.

– Ну что? Что сказала королева? – встретил его Фавий, когда король вошел в гостиную.

– Неважно, – качнул головой Никандр. – Как Рит?

– Вроде лучше. Жар спал, спит крепко, даже не кашляет. Олин не решилась его будить ради супа. – Воин кивнул на светловолосую лекаршу, которая уснула в кресле около камина, укрывшись собственной курткой.

– Насчет бульона… не давайте его Риту, даже когда проснется, – дал распоряжение Никандр, заглядывая в комнату советника. Тот действительно крепко спал и уже не был таким бледным, как час назад.

– Почему? Королева ведь специально для него варила.

– На всякий случай. Неизвестно, что она туда положила… – прошептал Никандр, снова воскрешая в памяти образ трупа и Ламии над ним.

– Как это что? – удивился Фавий. – Курицу. Что еще?

У Никандра было предположение, что основой для бульона послужил бедняга со стола королевы, но он старательно отгонял эти мысли, что было очень непросто. Намного легче было довериться слухам, увиденному мельком собственными глазами и трусливо сбежать. А вот остаться – труднее. Он надеялся, что поступает правильно, а не глупо. И не подвергает свою жизнь и жизни друзей опасности даже не быть убитыми, а быть съеденными.

– Не знаем мы, из чего это сварено.

– Курицей же пахнет, – никак не мог понять опасений короля Фавий. – Да и ты пробовал ведь.

Никандр сглотнул слюну, подавляя рвотный рефлекс.

– Иди спать, – посоветовал он и направился в собственную спальню, надеясь забыться сном и отделаться от чувств, которые испытывал, – стыда за свою слабость и трусость и страха перед неизвестностью.

Однако его надежды оказались напрасными, он так и не смог крепко уснуть. Несколько раз задремывал, но тут же просыпался, видя перед собой то окровавленное тело брата, а то и Ламию, поедающую его. От завтрака он отказался, не в силах смотреть на еду после кошмаров и сумасшедшей ночи.

Риту наутро стало еще лучше. Он даже немного поел. Правда, по настоянию короля не тот суп, который приготовила для него королева, а немного вареных овощей. Мясо Никандр запретил своим людям пока здесь употреблять.

Фавий после бессонной ночи спал, Рит тоже после завтрака снова уснул, Рамилия на пороге не появлялась и, судя по словам девушки, которая накрывала для них стол, тоже спала, как и королева. Поэтому Никандр оказался предоставлен сам себе и вновь был вынужден ждать, когда хозяйка замка проснется.

Сегодня ему необходимо было решить, принимает он предложение Ламии или отвергает. И он склонялся все больше к последнему и тому, чтобы просить помощи у Бравии, как и советовал ему изначально Рит. Однако природное упрямство не позволяло признать, что он был неправ и потерял две недели совершенно бесполезно. Поэтому перед отказом решил осмотреться в замке. И сделать это лучше всего сейчас – при свете дня, когда надоедливая управляющая и странная королева спят.

Он вышел из комнаты и направился к лестнице на первый этаж. Ему встретились несколько девушек: стражницы, которые вместо того чтобы нести службу, расслабленно играли в карты, служанки с бельевыми корзинами, которые при виде него замерли на месте и разве что глаза не принялись тереть.

В замке царили тишина и покой, как будто он спал вместе с королевой. И, скорее всего, именно так и было: придворные дамы, большинство прислуги почивали, чтобы ночью бодрствовать вместе с госпожой.

– Извините, – окликнул он служанок, которые несли охапки свежих цветов в сторону столовой, где Никандр вчера ужинал вместе с королевой. Девушки застыли на месте при виде него, широко и недоверчиво раскрыв глаза, как и первые две, кого он встретил сначала. – Где выход из замка? – поинтересовался.

Служанки, продолжая гипнотизировать его недоверчивыми взглядами, молча указали в сторону лестницы. Но где находится выход, он и сам помнил, ему хотелось поговорить с жителями замка.

– А, да, точно. Ищу пути отступления из логова Ламии, – усмехнулся он, надеясь пошутить и добиться той же реакции, что от других жителей Салии, которых встречал до этого. Думал, девушки начнут заверять его в том, что королева чудовище и от нее надо скорее бежать, что советовали ему Рамилия с Дараной, но те неожиданно нахмурились при нелестном отзыве о госпоже.

– Не надо было тогда и приезжать, – словно обидевшись, ответила одна из них, обе одарили его презрительными взглядами и поспешили уйти, но он их остановил.

– Подождите. Как вам здесь живется? В замке Ламии? Она, наверное, всякие страшные обряды проводит, демонов вызывает, человечину ест… мужчин убивает одного за другим. Даже мужей и детей не щадит…

14. Договоренности

Никандр до самого вечера изучал территорию замка, общался с прислугой и стражницами, гулял по обширному кладбищу, разглядывая могильные камни. Когда же вернулся в замок, тот уже начинал оживать в своей мрачной ночной жизни. Свет в окнах так же, как и в ночь его прибытия, горел лишь в нескольких комнатах, коридоры были такими же темными. Девушки стали чаще попадаться ему на пути, они суетились, что-то делали, а не праздно шатались, и было заметно, что все они к чему-то готовятся. На него они реагировали, как и прежде – как на невиданного зверя, будто мужчин раньше не встречали. Кто-то провожал его с нескрываемым любопытством, кто-то с удивлением, кто-то с интересом, а некоторые и со страхом во взгляде.

В покоях его встретил Фавий, который нервно ходил из стороны в сторону, как и вчера после ужина с королевой.

– Наконец-то!

– Только не говори, что еще что-то случилось, – нахмурился Никандр, снимая плащ с плеч.

– Нет, все в порядке. Просто я проснулся, а тебя нет.

– Тебе не сказали, где я? – удивился король, замечая накрытый для вечерней трапезы стол. – Это что?

– Ужин для нас с Ритом, – пояснил друг. – А тебя королева приглашала в столовую, но уже где-то час назад… Девушек послали тебя искать, но, видимо, так и не нашли?

– Час назад? – забеспокоился тут же Никандр, оглядывая себя, чтобы решить, подходит его наряд для ужина в присутствии красавицы Ламии или нет. Однако времени приводить себя в порядок не было. – Как Рит? – поинтересовался он уже на выходе из комнаты.

– Все в порядке, – крикнул ему вдогонку Фавий.

Никандр выскочил из покоев и направился в сторону столовой. В крови забурлило возбуждение, словно он бежал не к распутнице и грубиянке с целым кладбищем поклонников, мужей и детей, не к возможной людоедке и ведьме, а к возлюбленной на свидание. Нервничал, не знал, что его ждет, не знал, как общаться с ней после вчерашнего, не знал, что делать. Его охватил странный трепет при мысли, что увидит ее вновь.

– Живой, – охнула Рамилия вместо приветствия, когда увидела, как он подходит к столовой. – Мы вас по всему замку разыскиваем. Уже и не надеялись найти живым…

– Похоже, вы переоцениваете силу своего проклятья, – хмыкнул Ник, заметив во взгляде женщины неприкрытое облегчение. – Я за весь день даже ни разу не споткнулся.

– Будет хорошо, если и дальше так продолжится, – заметила управляющая. – Вас госпожа ожидает.

– Да, мне уже передали. Я сильно опоздал?

– Главное, что живой вернулся, – проворчала женщина. – И я хотела поговорить с вами насчет ночного происшествия, – добавила, но было поздно: он уже распахнул двери столовой и переступил порог.

Ламия дожидалась его. Стояла около окна с бокалом вина в руке и смотрела вдаль на города и деревни у подножья горы. На этот раз на ней было темно-синее платье с обнаженной спиной и длинным подолом, неизменное черное плетеное украшение на шее, высокая прическа и длинные сверкающие серьги. Плечи, как и вся ее поза, были напряжены. Она не обернулась на звук открывшейся двери и даже не пошевелилась.

– Госпожа, – вкрадчиво позвала ее Рамилия. – Его Величество король Никандр…

Королева резко обернулась, выдавая свое волнение, обвела его взглядом, а затем кивнула, становясь такой же невозмутимой и спокойной, как прежде.

– Добрый вечер. Вы опоздали.

– Прошу прощения. Осматривал замок, – настороженно ответил Ник, пока Ламия взглядом отдавала молчаливый приказ служанкам. Те поспешно скрылись за дверями, чтобы вскоре вернуться с подносами.

– И как он вам? – поинтересовалась королева, отпивая из бокала.

– Большой… – медленно проговорил Никандр, пытаясь подобрать верные слова. – Но мрачный.

Ламия неожиданно улыбнулась.

– Да, от этого никуда не деться, если вместо парка с клумбами и фонтанами под окнами расположено кладбище.

Никандр тоже неуверенно улыбнулся.

– Оно впечатляет.

– Вы его видели? – поразилась она.

– Мне его посоветовала ваша управляющая в качестве главной достопримечательности.

Ламия перевела вопросительный взгляд на Рамилию, а та – возмущенно-испуганный на короля. Однако на этот раз Никандр не спешил защищать говорливую и грубую женщину.

– А вы не пробовали хоронить умерших за пределами замка? – поинтересовался он, словно не замечая, какими взглядами обмениваются Ламия и Рамилия. – Да и… вообще хоронить их, – добавил он.

Судя по улыбке королевы, она оценила его тонкий намек на вчерашний инцидент.

– Интересное предложение. Надо будет обязательно его рассмотреть, – кивнула, а затем указала в сторону уже накрытого стола. – Прошу.

Король глянул с опаской на предложенные угощения, а вернее, на обилие мясных блюд.

– У нас сегодня деликатесы. Тушеное сердце, печень с овощами, мясо с яблоками и, м-м-м, моя любовь – язык, – озвучила Ламия, останавливаясь около стола и рассматривая блюда. А затем подняла лукавый взгляд на побледневшего Никандра. – Извините, легких нет. Ночью я все съела.

15. Правила игры

Наутро в замке разыгрался новый скандал. Никандр отправил Фавия в столицу Салии за одеждой и другими вещами, которые могли бы понадобиться в течение месяца их пребывания в замке. Но за стену воина не выпустила стража. Разбудили Дарану, которая руководила охраной, но и та не позволила мужчине покинуть стены замка, все так же ссылаясь на проклятье.

Однако на этот раз дело удалось решить миром без вызова королевы: Дарана отдала приказ нескольким девушкам съездить в город и приобрести те товары, которые просили гости. И Никандр согласился с этим решением, хоть оно ему и не понравилось.

– Мы здесь в заточении? – негодовал Фавий, когда они с королем возвращались в свои покои, а их сопровождали девушки-служанки, которые теперь повсюду следовали за Никандром после его вчерашней самостоятельной прогулки. – Выехать нам не разрешают. Соглядатаев приставили.

– Королева беспокоится о нашей безопасности, – сквозь зубы проговорил король.

– Беспокоится? Как-то странно ее забота выглядит, – заметил воин, обернувшись к девушкам. – Это унизительно, – прошептал он, чтобы слышал только король. – Я чувствую себя как под приглядом нянек.

– Они нас охраняют.

– Это еще хуже.

Никандр был полностью согласен с Фавием, но что-то предпринимать не собирался по одной простой причине: не хотел ссориться с королевой.

После вчерашнего вечера он ни о чем не мог думать, кроме как о том, насколько красива, загадочна и противоречива Ламия. Она завладела его мыслями. Даже смерть родных и захват Шерана стали волновать его меньше, чем здешняя королева.

Ее история заинтересовала его еще до того, как он прибыл в замок. Загадочность поразила при первой же встрече в ванной. Красота пленила после единственного взгляда зеленых глаз. А вчерашний вечер словно стал последней каплей: необычный юмор, умение посмеяться над собой, твердость характера, любознательность, ум и возможность постоять за себя и своих людей – все это окончательно поразило.

Он никогда еще не встречал подобных женщин. Ему доводилось иметь дело и с невероятными красавицами, и с сильными, образованными и умными представительницами прекрасного пола. Одна только жена брата чего стоила. Эрин покорила не только Ратора ангельскими лицом и характером, она смогла расположить к себе и все их семейство. И до последних дней Никандр искренне считал, что таких интересных женщин, как его невестка, больше не существует. Однако Ламия доказала, что это не так.

Колдует она, проводит страшные ритуалы, пьет кровь или нет – неизвестно, но вот свое прозвище, по мнению Никандра, она заслуживала. Всю ночь он ворочался в кровати без сна, вспоминая зеленые ведьмовские глаза. Она не просто его очаровала. Околдовала. Лишила воли. Пленила.

«Ведьма!» – шептал он в тишину темной ночи, словно в бреду.

Ник не мог думать ни о чем, кроме ее красоты, вспоминал ее движения, улыбку, голос. Ночь тянулась, казалось, бесконечно, а наутро он поднялся с намерением не просто выжить в течение оговоренного срока – в то, что проклятье не более чем преувеличение, он верил, – а собирался завоевать холодное сердце этой невероятной дьяволицы.

Впервые с подросткового возраста, когда в их замок прибыла златокудрая Эрин, у него появилось желание привлечь внимание понравившейся женщины. А возникало оно нечасто, потому что благодаря успешной карьере и привлекательной внешности в женском внимании он никогда не испытывал недостатка. Теперь же чувство, что Ламию интересует не он сам, а лишь его возможность дать ей желаемое, было противно и унизительно. Он хотел заинтересовать ее так же, как и она завладела его мыслями. Хотел, чтобы их знакомство и общение продлилось намного дольше нескольких месяцев. Пусть королевы, одобряемой народом Шерана, из нее не получится, но подобной женщины он точно нигде больше не найдет. И упустить ее, он считал, будет большой ошибкой.

Незаметно слова Фавия о том, что за Ламию не страшно не только убить, но и умереть, для Ника стали не просто словами. Теперь он понимал, почему о ее красоте слагают легенды, а мужчины готовы рисковать жизнью и репутацией, чтобы заполучить ее себе в жены.

Весь день король мучился, дожидаясь встречи с ней и раздумывая, каким образом может заинтересовать ее. В деньгах он был существенно стеснен, а потому не мог подарить ей ни украшений, ни тканей, ни лошадей, ни даже цветов. Не мог пригласить ее на прогулку, ведь вместо парка на территории замка имелось лишь кладбище. На танец – тоже, потому что балы здесь вряд ли проводились. Да даже разговором не знал, как ее увлечь, потому что не привык вести долгие беседы в принципе и тем более с женщинами.

С самого пробуждения Никандр раздумывал, как может впечатлить королеву, но в итоге так ничего и не придумал, кроме того, что как минимум надо бодрствовать тогда, когда бодрствует она. Именно поэтому сразу после обеда он лег спать, намереваясь ночь провести в обществе Ламии.

Проснулся за несколько часов до ужина, чтобы подготовиться к встрече с королевой. К этому времени ему уже доставили новую чистую одежду, приготовили ванну.

Он нечасто собирался так тщательно, но в этот раз не пожалел времени на собственную внешность. Рит только головой покачал, увидев его, одетого в обновки и причесанного, на пороге гостиной.

– Видела бы тебя сейчас мать. Столько от невест бегал, а сейчас сам рвешься под венец.

16. Дрессировка

Никандр ждал. Ему казалось, что терпеливо, однако на самом деле это было не так. Он пытался читать, но никак не мог понять смысла и пары прочитанных абзацев, пытался дремать в кресле, но и это ему не удавалось. Мужчина вновь мучился мыслями о королеве. Смотрел в темное окно, на пляску огня в камине и ждал как никогда рассвета.

– Ваше Величество, – шепотом позвала его Ревен, дотронувшись до плеча, чтобы привлечь внимание. Задумавшись, Никандр не заметил, как она подошла, а потому вздрогнул от ее шепота у себя над ухом.

– Ну что? – спросил нетерпеливо, захлопывая книгу и поворачиваясь к ней.

– Госпожа выйдет сегодня на урок дрессировки, – с понимающей улыбкой ответила женщина. – Когда рассветет, идите на улицу через центральный вход, затем направо. Можете спросить у девушек, где проходит дрессировка, они вам подскажут, куда идти.

– А ты меня не проводишь? – уточнил король.

– Будет лучше, если нас не увидят вместе. Не забывайте: все должно выглядеть так, будто ваша встреча случайна.

Когда Ревен покинула его, он вновь принялся ждать. Огонь весело трещал в камине, Никандр подкидывал в него поленья, количество золы росло, по стенам бегали тени, из комнаты Фавия слышался храп, из коридора изредка доносились приглушенные женские голоса. Время тянулось, казалось, бесконечно. И вот на горизонте показались первые лучи солнца, он хотел было бежать на улицу, но остановил себя, выжидая еще несколько десятков минут, чтобы не прийти раньше времени и не нарушить «случайность» встречи с королевой.

Когда на улице стало достаточно светло, а терпеть – невыносимо, Никандр решительно вышел в коридор, а затем осторожно, как можно тише прикрыл за собой дверь. На страже, как и полагалось, дежурили служанки с двумя огромными черными кошками. Обе девушки дремали стоя и на его появление не отреагировали – так и продолжили прислоняться к стене с прикрытыми глазами, покачиваясь и склонив головы на плечи. Только пантеры при виде него насторожились. Оценив представшую перед ним картину, Никандр осуждающе покачал головой и крадучись направился к лестнице по длинному коридору. Кошки при его удалении расслабились и снова прикрыли глаза, одна из девушек встрепенулась, но тут же опустила подбородок на грудь, отчего ее украшение съехало с волос на плечо.

В отличие от этажа, где поселили Никандра, остальной замок не спал. Слуги суетились, здешние «тетушки», то есть прислуга высшего ранга, по-деловому рассекали по коридорам, раздавали приказы, куда-то спешили, придворные дамы прогуливались, мило беседуя.

Никандр спустился на первый этаж и вышел на улицу, боясь, что опоздает. Повернул в указанном Ревен направлении и принялся расспрашивать встречавшихся ему на пути девушек. Те продолжали смотреть на него, как и накануне, с удивлением, страхом и опасением, но дорогу указывали.

Ник так спешил, что то и дело переходил с размеренного шага на торопливый, а то и вообще – на медленный бег. К загону, на который указала последняя встреченная им стражница, подошел первым. Ни Ламии, ни ее свиты здесь не было. Только несколько девушек в мужской одежде из кожи с металлическими вставками наподобие доспехов ходили по загону вместе с волками. Последние огрызались то на дрессировщиц, а то и друг на друга.

Увидев, что пришел раньше времени, Никандр поспешил к ближайшей постройке и скрылся из вида как раз вовремя, потому что буквально в то же время, как он забежал за угол здания, из-за одной из стен замка повернула процессия женщин, возглавляемая королевой.

Ламия блистала очередным нарядом. На этот раз она была облачена в сиреневый плащ с капюшоном, отороченным соболиным мехом, волосы перекинуты на плечи с двух сторон, а пряди у лица убраны назад и зацеплены на затылке заколкой с драгоценными камнями.

Как и в первый день их встречи, ее вновь окружало большое число молодых красивых девушек, из-за чего утверждение Ревен, что Ламия любит одиночество, было сомнительно. Женщины разговаривали между собой, смеялись, обращались к королеве, пытаясь привлечь ее внимание. Но Ламия была поглощена своими мыслями, на их вопросы не отвечала, хмурилась и никого вокруг себя не замечала.

– Доброе утро! – обрадовалась прибытию королевы одна из дрессировщиц, выходя за пределы изгороди. Волки при приближении Ламии как по команде перестали огрызаться, демонстрировать клыки и замерли на местах, настороженно глядя на приближающуюся делегацию.

– Не очень оно и доброе, – проворчала Ламия, останавливаясь перед женщиной, вышедшей ее встречать. – Пять кораблей с нашим грузом арестованы в Шеране. Там товары для Лемана, – назвала она то самое королевство, с которым Никандр налаживал отношения накануне возвращения в замок брата. – Причем в основном лекарские… Видно, не успели выйти из порта, когда произошел этот переворот. А я теперь даже не знаю, кому написать, если это правда, что королева Эрин мертва… к тому же я скрываю у себя якобы их наследника…

– Пришли сведения из Шерана? Наш гость действительно король? – спросила дрессировщица. Она была примерно возраста Ламии и обращалась к королеве довольно свободно, из-за чего Никандр предположил, что она может быть ее подругой.

– Нет еще. Видимо, корабли были задержаны раньше, чем я отправила наших представителей в Шеран на разведку… Похоже, их задержал еще бывший король. Мне кажется, Ратор узнал о нашей с Эрин и Мелен контрабанде, – поморщилась Ламия, упоминая и королеву Лемана. – Я с таким трудом наладила отношения с женой этого Ратора. И что теперь?

17. Реванш

– Ну все. Можете погулять. Сегодня тренировки не получится. – Ламия кивнула то ли стае, то ли свите, а затем повернулась к Никандру. – Что вы здесь делаете?

Дрессировщицы, переглядываясь между собой, занялись стаей диких зверей, уводя их прочь от королевы и ее гостя. Дамы из свиты Ламии тоже медленно начали расходиться, с понимающими, ехидными улыбками глядя на Никандра. От их внимания ему стало бы так же не по себе, как и в первый день пребывания в замке, если бы он нашел в себе силы отвести взгляд от королевы.

– Не спалось. Поэтому решил прогуляться, – ответил он. Ламия вопросительно подняла брови, а затем кивнула в сторону дороги, и они медленно двинулись вперед.

– Не спалось? Почему же? Вас что-то беспокоит? – поинтересовалась королева.

– А вас? – задал он встречный вопрос, и этим, казалось, сбил ее с толку.

– Меня?

– Вы тоже не спите по ночам, – пояснил он. На миг улыбка королевы дернулась, словно вопрос ей не понравился, но она быстро справилась с чувствами.

– Мне как нечисти полагается бодрствовать, когда все спят. Творить зло, колдовать над кипящим котлом, летать на метле… – со смешком ответила Ламия, переводя взгляд на дорогу.

– Не спите, чтобы поддерживать зловещий образ? – недоверчиво уточнил Никандр и невольно заинтересовался причиной, по которой Ламия не спит по ночам. Раньше это казалось ему лишь одной из ее причуд. Сейчас же задумался над тем, что, возможно, у нее есть вполне обычная, человеческая причина.

– Почему бы и нет?

– Чтобы разбирать почту и пыльные отчеты? – с сомнением переспросил он, поморщившись и покачав головой, будто говорил, что это не самый достойный повод, чтобы не спать.

– Отчеты? Откуда у вас такие сведения? Я исключительно рассекаю на метле по ночному небу.

– Ни разу не видел.

– Так вы спали.

– Я же говорю: не спится в последнее время.

– Тогда… погода была нелетная, пришлось время в замке коротать? – с улыбкой предположила она верный ответ. – Бульоны куриные варить…

– …и ванны принимать при полной луне, – добавил Никандр, решив подыграть ей, когда понял, что ответа на свой вопрос ему не получить. По крайней мере, сегодня.

Ламия одобрительно и, кажется, даже весело улыбнулась, словно их обмен бессмысленными вопросами поднял ей настроение.

– Вот именно. Быть Ведьмой, знаете ли, не так-то просто.

– Да уж. Только плодить вокруг себя ужасающие слухи чего стоит.

– Это мне как раз особого труда не составляет. А вот избавляться от синяков под глазами после ночного бодрствования совсем не просто. И по вам, кстати, видно, что вы ванну при полной луне сегодня не принимали… в отличие от меня, – сказала она, одарив его пристальным взглядом и лукавой улыбкой.

Никандр не нашел, что ответить, потому что перед глазами вновь возник образ обнаженных женских плеч и рук. Улыбаться он перестал и непреднамеренно сглотнул, словно страдал от жажды.

Ламия проследила за его реакцией на свои слова и по-злодейски громко рассмеялась, как над юнцом, которого вогнала в краску парой слов. Она ускорила шаг, вырываясь вперед, и Никандру, когда он пришел в себя, пришлось ее догонять.

– И часто вы встречаете гостей в ванной?

– Нечасто.

– Но бывает?

– Вы не первый, – уклончиво ответила, и Ник почувствовал укол ревности.

– Зачем?

Ламия не сразу ответила, задумавшись.

– Да вообще-то особой цели у меня нет. Я не люблю нарушать свой режим дня, а гости, как вы, обычно захаживают не вовремя. – Она снова усмехнулась, сводя свой ответ к шутке. Король догадывался, что эксцентричная женщина получает удовольствие, шокируя своих посетителей. Точно так же, как и сейчас наслаждается своими намеками и взглядами, а вернее, его реакцией на них.

За эту короткую прогулку Никандр узнал о королеве немало, а вернее, подтвердил свои ранее возникшие предположения. Ламия если не ненавидела, то презирала мужчин. Она знала, что очень красива, как и знала, какое впечатление производит на противоположный пол. Королева насмехалась над мужчинами, над их восхищением ею. Она словно чувствовала свое превосходство, вседозволенность и невозможность расправы. Ламия издевалась, судя по требованиям «дать дочь», «никогда больше не видеться», «жить в замке месяц», «не встречаться перед свадьбой». Оговорка же Ревен про то, что королева лишь «несколько раз в месяц уделяла внимание» своему единственному продолжительному мужу, только подтверждала, что она не особо уважает противоположный пол.

Эта позиция женщины была не просто неприятна Никандру. Она была ему непонятна. Он вырос в мире, где мужчин ценили, ими дорожили, они обеспечивали кров, еду, защиту семьи. Женщины их оберегали, любили или боялись. Но с таким неприкрытым пренебрежением, насмешкой ему еще не приходилось встречаться. Казалось, что своих волков Ламия уважает больше, чем его или Фавия.

Однако злости по отношению к королеве он тоже не испытывал. Ее поведение он расценивал скорее как вызов, как возможность обуздать непокорную кобылу.

18. Сборы на прогулку

За сутки настроение Ламии не улучшилось либо снова ухудшилось, когда она со свитой вышла на крыльцо замка ранним утром и увидела у подножья ступеней улыбавшегося короля.

– Доброе утро!

– Что случилось на этот раз? – мрачно поинтересовалась Ламия без приветствия, начиная медленно спускаться к нему навстречу.

– Бессонница. – В отличие от нее, настроение у Никандра было отличное. Он широко улыбался, и от его белоснежной улыбки, казалось, отражались яркие солнечные лучи.

– Я прикажу принести вам зелье для крепкого сна, – с угрозой в голосе заявила Ламия, принимая у одной из женщин перчатки и надевая их.

– Спасибо. Я крепко спать пока не планирую, – со смешком ответил король, но его шутки никто не оценил. Королева раздраженно фыркнула, будто говоря: «Посмотрим», а дамы позади нее на этот раз смотрели на него не насмешливыми взглядами, а настороженными, будто чувствовали настроение госпожи.

Из-за поворота вывели десяток лошадей, позади которых ехал отряд стражниц, возглавляемый Дараной. Направились они в сторону крыльца и королевы.

– Куда-то едете? – удивленно поинтересовался Никандр у Ламии, запоздало замечая, что одета она не как обычно.

На этот раз она была облачена в узкие штаны, корсет и темный плащ с объемным капюшоном, накинутым на голову. Наряд был хоть и такой же дорогой и красивый, как прежние, но более практичный.

– Да, – кратко ответила Ламия и направилась навстречу лошадям.

– В столицу? – растерялся Никандр, который считал, что королева не покидает стен замка и сегодня так же, как и вчера, будет прогуливаться неподалеку.

– Нет, – подтвердила она его первоначальные предположения. – Я уже давно не выезжаю в населенные пункты.

– Значит, поедете в лес? В горы? – спросил он, не отставая от нее ни на шаг и вспоминая, какие увлечения королевы перечисляла Ревен недавно. – Эй ты, выведи мою лошадь, – крикнул он одной из девушек, которая подошла к ним вместе с лошадьми и, судя по одежде, могла служить на конюшне. Та удивленно застыла на месте, а затем перевела вопросительный взгляд на королеву.

Ламия остановилась перед белоснежным жеребцом, погладила его по морде, а затем словно нехотя кивнула, давая свое разрешение.

– Только быстро.

Девчонка вместе с напарницей умчалась за поворот, откуда недавно появились лошади.

– Госпожа, – обеспокоенно позвала Ламию спешившаяся Дарана.

Королева перевела на нее взгляд, и начальница стражи предупреждающе покачала головой. После недавнего инцидента с несостоявшейся поездкой Фавия в город и без слов было понятно, что она против того, чтобы король покидал стены замка. Ламия на ее молчаливый совет ничего не ответила, продолжила общаться со своим конем, пока остальные девушки запрыгивали в седла, проверяли оружие и крепили сумки к седлам.

– Куда поедем? – поинтересовался Никандр у королевы, не отходя от нее и с беспокойством глядя за угол, откуда должны были привести его коня.

– В лес, – кратко ответила Ламия. – Прогуляемся вокруг замка.

– А зачем столько оружия и людей?

Народу собралось немало. Среди свиты на этот раз были и дамы в длинных плащах, наподобие платьев, как у королевы, и вооруженные стражницы. К седлу коня Ламии также был прикреплен лук, а на ее поясе висел кинжал.

– Охота? – удивился Никандр, когда к крыльцу подвели больших собак на привязи. Ламия ничего не ответила, лишь одарила его пристальным взглядом впервые с тех пор, как к ним подвели коней.

– Я думал, на территории Салии охота запрещена. Мне говорили, за это даже могут казнить, – признался король, вспоминая слова своей ночной подруги касательно прошлого королевы.

– Что за вздор? – удивилась Ламия, и на ее лице отразилась не злость, а другая эмоция. – Если бы охота была запрещена, откуда на моем столе появилось бы оленье сердце?

Никандр смутился, поняв, что действительно не сопоставил слова девушки из гостиницы и съестные предпочтения Ламии.

– Видимо, очередная небылица про вас. – Он поморщился из-за своей ошибки, а королева, наоборот, уголком губ улыбнулась.

– И о чем она? О том, что я морю людей голодом, запрещая охотиться?

– О том, что вы так сильно любите животных, что готовы руки, ноги и головы рубить за их убийство.

Ламия отвернулась от него к коню, чтобы скрыть появившуюся улыбку, но Никандр все-таки заметил, что очередная небылица вновь подняла ей настроение.

– Вообще-то, это правда, – ответила она неожиданно, и король услышал в ее голосе веселье. – Частично. – Ламия снова повернулась к нему, и они встретились взглядами. – Головы никто не рубит, но руки и ноги – да. – Она улыбнулась, насладилась непониманием, отразившимся на лице короля, а затем добавила: – Только не за охоту, а за браконьерство.

Никандру подвели коня так быстро, будто тот уже готовый ждал за поворотом. Его сопровождали пять запыхавшихся девушек. Ламия, глянув на их приближение, одобрительно кивнула и запрыгнула в седло, явно торопясь на утреннюю охоту и словно не замечая, что у короля еще немало вопросов.

19. Зона действия

Ламия недолго оставалась в первых рядах. Вскоре она сбавила скорость и оказалась в середине строя, защищенная стражницами и многочисленной свитой со всех сторон. Из-за множества красивых женщин и их похожих друг на друга нарядов было сложно понять, кто из них королева. Обходя каждую и заглядывая ей в лицо, Никандр впервые понял, почему Ламию постоянно окружают так много женщин – благодаря этой толпе с первого взгляда узнать ее среди них трудно. Тот факт, что королеве Салии необходимо защищаться и прятаться не только от внешних врагов, но и от собственного народа, только подчеркивал ее непохожесть на других правителей.

Никандру стоило немалых трудов обойти всех всадниц, чтобы поравняться с Ламией. Заметив его слева от себя, она одобрительно кивнула и снова перевела взгляд вперед.

Они скакали по лесной дороге. Холодный ветер сбросил капюшон с головы королевы, и оказалось, что волосы ее заплетены в тугую косу, а из украшений на ней сегодня лишь черная вязь «ошейника» на шее. Эта деталь туалета все больше привлекала внимание Никандра, что было неудивительно ведь, он ни разу не видел королеву с обнаженной шеей. Если, конечно, не считать их знакомства в ванной.

– Вам нужна еще одна жертва проклятья?.. – поинтересовался Никандр, повторяя последние брошенные ему слова и пытаясь возобновить разговор.

Их отряд как раз сошел с дороги, ведущей к деревне у подножья горы. Дарана, которая ехала впереди и прокладывала путь, замедлила коня, а затем направила его медленным шагом в сторону лесной тропинки. Пустить здесь лошадей вскачь уже не получалось, как и спокойно ехать вперед – высокая трава била животных по ногам, а ветки деревьев норовили выколоть глаза всадникам, из-за чего приходилось не только обходить каждую яму, но еще и то и дело пригибаться в седле.

– Конечно, не хотелось бы, но, если придется, я не против, – рассеянно ответила Ламия, когда Никандр пропустил ее на тропинку и направил коня следом. – Все-таки предлагаете свою кандидатуру?

– Что это значит? – не понял король, хмурясь и внимательно глядя на спину женщины. Тропинка была узкой, поэтому ехать им приходилось друг за другом, а чтобы разговаривать – повышать голос.

Ламия обернулась и улыбнулась, наслаждаясь его замешательством. Прогулка по лесу и езда верхом благоприятно повлияли на ее настроение. Она больше не смотрела на Никандра со смесью ненависти и презрения, с наслаждением щурилась от солнечных лучей и полной грудью вдыхала свежий лесной воздух.

– Вы считаете меня суеверной, не так ли? – спросила Ламия, вглядываясь в его лицо. – Из-за проклятья, – пояснила. Никандр постарался совладать с собой, но похоже не справился, потому что Ламия удовлетворенно улыбнулась, получив ответ на свой вопрос по выражению его лица, и повернулась обратно в сторону следования лошадей. – Помните моего недоеденного гостя из лаборатории?

– Как же его забыть, – фыркнул Ник, повышая голос, чтобы королева его слышала.

– Это охотник из здешних лесов. Его недавно нашли неподалеку от замка мертвым. При этом никаких причин для смерти не было – ни ранений, ни побоев, ни следов болезней. Расспросили жителей деревни и подтвердилось, что он был полностью здоров накануне, ни на что не жаловался. Поэтому следователями было предположено, что его сгубило проклятье – слишком близко подошел к замку, остановился передохнуть и вздремнуть, да провел рядом со стенами чересчур много времени. В результате не проснулся.

– Всего лишь переночевав около стен замка? – переспросил Никандр недоверчиво.

– Да, – подтвердила Ламия. – Обычно проклятье достает тех, кто находится непосредственно рядом со мной, тех, кто видит меня, разговаривает со мной, дотрагивается. Но и несколько таких… м-м… бесконтактных случаев раньше тоже случались. Один из чиновников умер только потому, что получил от меня письмо.

Чем больше она рассказывала, тем больше Никандр хмурился.

– А вы никогда не думали, что все эти смерти – дело рук не мифического проклятья, а результат рук человека из плоти и крови?

– Убийства? – удивилась светловолосая девушка, которая следовала за Никандром и слышала их разговор с Ламией. Король обернулся к ней, но тут же вернул внимание обратно королеве.

– Да, и не раз, – неожиданно подтвердила Ламия. – Сначала, когда все это началось, винила во всем болезнь…

– Чуму? – переспросил Никандр, вспоминая рассказ служанки с постоялого двора. – Но этой напасти уже давно не было в наших краях.

– Именно это меня и насторожило: почему заражен оказался лишь замок и почему умирают в основном мужчины? – согласилась Ламия безразлично, как будто говорила о чем-то обыденном. – Но это точно была чума. Я сама видела заболевших, их язвы.

Никандр продолжал недоверчиво хмуриться.

– Однако, когда после эпидемии люди продолжили умирать от разных причин… а иногда и вовсе без, как тот мужчина, я начала подозревать убийства. Над их раскрытием трудились лучшие следователи королевства, пока и их проклятье одного за другим не скосило, – уже не так безразлично закончила Ламия. Если при разговоре о чуме она говорила легкомысленно и без особого интереса, то при упоминании последовавших событий ее голос напрягся. – Я и сама пыталась не раз расследовать смерти мужчин в замке и доверяла это слугам-женщинам, но причины так и не нашла… На данный момент версия о проклятье – единственная, которая у меня есть. Волей-неволей, похоронив сотни мужчин, нескольких мужей… и троих детей, – голос Ламии дрогнул, но непонятно из-за чего – то ли потому, что она все еще не пережила потерю сыновей, то ли потому, что как раз в это время уворачивалась от ветки, – начинаешь в него верить.

20. Охота

Охота проходила лениво. Лошадей оставили на поляне. Большинство женщин вооружилось, Никандр отобрал у одной из них лук и кинжал, пока Ламия не видела. И врассыпную они двинулись вглубь леса.

Охотилась свита королевы и сама Ламия. Внимание стражи было сосредоточено на охране госпожи. Они следовали за ней на расстоянии и старались не мешать. Никандр же не отставал от Ламии ни на шаг и, кажется, мешал своими разговорами.

– Так, значит, на зайцев закон о браконьерстве не распространяется? – шепотом поинтересовался он, стоя позади королевы, практически вплотную к ее спине и наблюдая за тем, как она не спеша целится.

Ощутив его тепло рядом и почувствовав дыхание на шее, Ламия раздраженно дернула плечом. Ее добыча навострила уши и приготовилась скрыться из вида, но королева успела отпустить тетиву. Одна из стражниц подбежала и подобрала тушку. Ламия же возмущенно обернулась к Никандру.

– Нет, не распространяется, – ворчливо ответила она. – Вам заняться нечем?

– Зайцы и белки – немного не мой уровень, – со смешком ответил король, которому действительно было скучно.

Ламия охотилась на мелких зверьков, птиц, демонстрировала и остроту зрения, и отличную реакцию, и ловкость в обращении с луком, но Никандр скучал на такой унылой охоте. Ему бы больше понравилось выслеживать крупного зверя.

– Это ваши проблемы, – заметила Ламия. – Вас никто не звал с нами.

– Я видел там следы оленя, кажется, он прошел не так давно. Давайте пойдем за ним? – азартно предложил мужчина.

– Нет, – покачала головой Ламия устало. – Я не в настроении кого-то выслеживать.

Она снова повернулась к лесу и пошла вперед.

– А на кого у вас охотиться запрещено?

– На вымирающие виды животных. Например, волков.

– Волков? – удивился Никандр. – Неужели вы так сильно их любите, что не только держите в замке как домашних питомцев, но еще и запрещаете их убивать на территории Салии?

Ламия снова взглянула на него хитро.

– Готова спорить, что мою заинтересованность в разведении волков тоже приписывают к ведьминской натуре? – задала она вопрос, и Никандр согласно пожал плечами. – Мне даже как-то жалко вас разочаровывать.

– Что, и здесь нет никакого ужасающего смысла? – разочарованно переспросил король.

– Такими темпами я скоро стану вам неинтересной, – рассмеялась Ламия. Она больше не пыталась охотиться, опустила лук и шла вместе с королем сквозь высокую траву, покрытую росой.

– Это вряд ли, – утешил Никандр, глядя на румянец на ее щеках. – Так в чем дело?

– М-м… С чего бы начать?.. На моего отца в детстве напал волк на охоте. Он долго приходил в себя, все опасались, что покусанную руку придется отнять. Но закончилось все благополучно: он выжил, сохранил руку, но приобрел шрам и лютую ненависть к волкам. Вскоре издал указ о том, чтобы леса очистили от этих зверей. К концу его правления волков практически не осталось на наших землях. Но здоровее от этого лес Салии не стал – звери начали болеть и умирать, голодали и болели люди. Волков не стало, и болезни среди зверья начали быстро распространяться.

Раньше, во времена моего деда, Салия успешно торговала мехами и мясом диких животных. Многие семьи кормились охотой. А когда звери начали болеть и умирать, это отразилось и на населении. Как только я пришла к власти, начала возвращать в Салию виды, которые были истреблены отцом. И в первую очередь занялась разведением волков.

Никандр одобрительно хмыкнул, неотрывно следя за королевой. Сам он никогда не думал о таком круговороте в природе, о влиянии поголовья волков в лесах на благополучие населения. А вот его отец и брат наверняка поняли бы королеву. Они тоже были прирожденными правителями, которые заботились о своем народе. Никандру же еще только предстояло освоить это ремесло. И, слушая рассказ Ламии, он не только восхищался ее рассудительностью и красотой, но и мотал на ус ее знания. Ведь для него было страшно стать таким сумасбродным правителем, как бывший король Салии, Ларель.

– Смешно, но волков, коренных жителей Салии, мне пришлось покупать в соседних королевствах. Кстати, в основном в Шеране. Наверное, ваш брат был шокирован, когда к нему пришел запрос на несколько десятков голов живых волков. – Ламия весело улыбнулась, и Никандр ответил ей тем же.

– Ну, мы волков в загонах не держим. Видимо, их вылавливать пришлось.

– Шеран внакладе явно не остался: приобрел дополнительный неожиданный доход без лишних трат, – улыбнулась Ламия. – Получив первую партию волков, я организовала для них настоящие фермы. – Королева покачала головой абсурдности собственных слов. – Больших закупок я делать не могла, так как была существенно стеснена в средствах, поэтому пришлось выводить зверей самой. Отпускать же их в леса сразу было опасно: обычным людям объяснить их необходимость для здоровья леса практически невозможно. Поэтому пришлось издать указ о браконьерстве, и организовать службу лесничих.

Слухи о своей ведьминской природе я только подогрела, когда начала выращивать волков, да еще и наказывать за их убийство. Но все усилия оказались не напрасны – болезни среди зверья стали распространяться медленнее. Конечно, вряд ли нам удастся в ближайшее время возобновить торговлю мехами и мясом, но неимущие семьи, которые не могут себе позволить домашний скот, теперь добывают мясо в лесу… С тех пор в замке и поселилась стая Сердца – они были моими первыми волками, я их выдрессировала, и они неплохо защищают замок от недоброжелателей.

21. Обрученные проклятьем

Никандр пришел в себя, когда его перевернули на спину.

– Надо же, – хмыкнула Дарана, которая тянула его за руку, вытаскивая из ручья, и первой заметила, как мужчина подал признаки жизни, морщась и постанывая. – Живой! – крикнула она громко, оповещая и остальных женщин.

– Ш-ш, – прошипел король, пытаясь перебирать ногами, чтобы подняться.

– Не двигайтесь. У вас рана на голове, надо осмотреть, – посоветовала стражница.

– Отпусти. Со мной все нормально. – Никандр не оставил попыток принять более подобающее герою положение.

Он еще плохо ориентировался, но уже понимал, что упал в ручей у подножья холма и весь вывозился в грязи. Он также чувствовал боль над правым ухом, но рана от поруганного самолюбия причиняла намного больше дискомфорта. Весь триумф после удачного выстрела и попытки впечатлить королеву растворился за одно мгновение. И его место с успехом занял стыд, когда он представил, как свалился в лужу перед женщинами и, что самое ужасное, перед красавицей Ламией.

– Лежите, – настаивала Дарана, положив руку на его грудь и аккуратно поворачивая голову набок, чтобы осмотреть рану.

К ним подбегали одна за другой перепуганные девушки. Ламия же не спешила, а шла размеренно и невозмутимо, как и прогуливалась до этого. По крайней мере, так показалось Никандру, когда он различил среди сапог и одежды королеву. Вот только когда она заговорила, голос ее не был таким беззаботным и спокойным, как несколько минут назад.

– Что там? – требовательно спросила она, останавливаясь около него и передавая свои лук и колчан со стрелами одной из придворных дам.

– Рана над ухом, повязка нужна, – ответила Дарана.

– Подожди. Дай посмотрю, – скомандовала Ламия, кивая своей служанке на грязь рядом с королем. Та понимающе стянула плащ с плеч и расстелила его около мужчины, чтобы королева могла опуститься на колени.

– Я в порядке. – Никандр попробовал вырваться и подняться. Дарана надавила на его грудь сильнее, а Ламия не постеснялась поставить на живот колено и опереться на него, отчего он охнул.

– Лежать, – как собаке приказала она раздраженно. – Голова болит? – спросила, а затем уточнила: – Сама голова, а не рана.

– Нет.

– Врете, – не поверила она, дотрагиваясь до него холодными пальцами.

Почувствовав ее осторожные прикосновения к собственному уху, шее, волосам Никандр замер. Он не видел ее лица, потому что его голова все еще была повернута набок, но чувствовал раздражение и злость. Правда, не испытывал из-за этого стыда, потому что одновременно с этим ощущал и ее беспокойство за него. А это, в свою очередь, невероятно льстило, ведь демонстрировало не безразличие королевы.

– В целом как себя чувствуете?

– Точно лучше вашего «недоеденного гостя из лаборатории», – весело ответил Никандр.

– Пытаемся неудачно шутить? – хмыкнула Ламия, поворачивая его голову и заглядывая в глаза. – Это радует.

– Почему неудачно? Очень даже удачно. Я вас и видел, и разговаривал, и даже касался в отличие от бедняги. И помереть после этого не страшно.

– Не смешно, – уже не хмурясь, гораздо спокойнее заметила Ламия, – поэтому и неудачно. Голова не кружится? Не тошнит? Меня четко видите?

– Я отчетливо вижу беспокойство на вашем лице. Неужели я все-таки прав и вы ко мне неравнодушны? Ай! – возмутился, когда королева вновь повернула его голову набок, вдавливая щеку в грязь.

– Где аптечка? – как можно равнодушнее поинтересовалась она у Дараны. Та кивнула кому-то в толпе.

– А можно мне тоже плащик подложить? – поинтересовался Никандр, намекая на подстилку под коленом королевы и на свое нахождение в грязи.

– Он вам уже не поможет, – ответила Ламия, получая аптечку и начиная обрабатывать рану.

Пока Никандр с замиранием дыхания ловил каждое ее прикосновение, королева сосредоточенно сначала промывала и смазывала рану мазью, а затем аккуратно и старательно накладывала повязку, командуя и помогая ему приподнимать и опускать голову.

– Рана несерьезная, царапина, – доложила она, ловя его довольную улыбку и встречаясь со взглядом, который он не сводил с нее, в каком бы положении ни оказался во время лечения. – Но могут быть последствия из-за падения – все-таки вы головой ударились. Если почувствуете головокружение, боль или тошноту, сразу скажите. Хорошо?

– Хорошо, – послушно подтвердил он.

Королева осуждающе покачала головой.

– Я серьезно. Последствия могут быть серьезными. И лучше сразу начать лечение.

– Я понял, – также покладисто подтвердил король, не переставая улыбаться. Ламия закатила глаза.

– Встать можете?

– Если вы меня отпустите, – подтвердил он, а затем добавил: – Правда, могу и так, но тогда вы окажетесь в грязи рядом со мной. Конечно, не постель, но тоже неплохо.

– Кажется, последствия все-таки есть, – со вздохом ответила Ламия, передавая испачканный в грязи и крови платок, которым Дарана первоначально зажимала рану короля, владелице. – Вы отбили себе чувство юмора.

22. Веселящее вино

Сколько бы Ламия ни ворчала, ни раздражалась и ни злилась, а внимание мужчины ей нравилось. И замечал это не только Никандр, уличивший королеву в симпатии, но и Рамилия, и девушки из ее свиты, которые редко видели улыбку госпожи. Управляющую замком одновременно и радовал, и настораживал, и пугал интерес своей подопечной, поэтому она не знала, как себя вести, и была в растерянности: продолжить оберегать Ламию от мужчины или не вмешиваться. В такой растерянности находились все слуги, которые привыкли к определенным предпочтениям госпожи, которые раньше понимали ее приказы с одного взгляда, а сейчас не знали, как поступить правильно, чтобы не вызвать гнев.

Особенно показательной в меняющихся предпочтениях госпожи стала следующая ночь после охоты, когда Рамилия и служанки королевы несколько часов простояли в коридоре около покоев королевы, прислушиваясь к каждому шороху за дверями.

– Рамилия! – наконец, услышали они, как Ламия зевнула, и позвала их. Девушки, уставшие и прислонившиеся к стене, взволнованно встрепенулись.

– Вода уже ледяная, – пожаловалась та, которая отвечала за умывание королевы.

– Быстро, быстро, – махнула ей Рамилия, отправляя за новой порцией воды и одновременно открывая дверь перед остальными служанками.

Ламия еще лежала в кровати и потирала сонно глаза.

– Доброе утро! – радостно и в то же время настороженно поприветствовала Рамилия. – Как спалось?

– Как убитой, – серьезно ответила Ламия, садясь и потягиваясь. – В каком смысле «утро»? – переспросила она непонимающе, заметив переглядывания девушек и отсутствие среди них суеты. Все стояли неподвижно, склонив головы, и с любопытством смотрели на нее исподлобья.

– Ты проспала всю ночь. Мы уже беспокоиться начали.

– Что? Как всю ночь? Сколько времени?

– Пять часов утра, – отчиталась Рамилия.

– Почему ты меня не разбудила? – возмутилась Ламия, продвигаясь к краю кровати, спуская ноги на пол и поднимая руки перед собой в ожидании, когда к ней поднесут таз и воду для умывания. Но девушки не торопились, только заволновались сильнее.

– Вода остыла. Мы меняли несколько раз, пока ты спала, но все равно не угадали, когда проснешься, – пояснила Рамилия в ответ на вопросительный взгляд Госпожи.

Та, продолжая хмуриться, опустила руки.

– Так почему ты меня не разбудила?

– Не посмела. Ты впервые со смерти Дамия спала ночью, да еще и так крепко.

– Я проспала больше двенадцати часов?

– Ну ты и легла вчера позже обычного. Да и на свежем воздухе столько времени гуляла…

– Устала, видимо, сильно, – словно оправдываясь и продолжая хмуриться оттого, что не могла понять причину своего длительного и крепкого сна, заключила Ламия.

В комнату вбежала запыхавшаяся служанка с кувшином воды, присела в неуклюжем поклоне и быстро приблизилась к королеве вместе с другими девушками.

– Пусть завтрак подадут. Сначала поем, потом в ванну, – распорядилась Ламия, умывшись и протянув руку служанке, чтобы она втерла в кожу смесь масел, а волосы подставив другой, чтобы она их расчесала.

– Как скажешь, – кивнула Рамилия, а затем нерешительно проговорила: – Тут еще такое дело…

Ламия подняла на нее взгляд, ожидая продолжения. Однако управляющая не спешила рассказывать, она поджала губы, опустила виновато глаза в пол, а затем вновь подняла, встречаясь взглядом с королевой.

– Тебя король снова караулит на крыльце.

Брови Ламии от удивления взметнулись.

– А что я должна была сделать, чтобы он спал? – взволнованно спросила управляющая и затараторила: – Не снотворным же его поить. Вдруг отравится или еще что… Да и в комнате я его запереть не могу, вдруг все же король Шерана. Не нужны нам проблемы.

Рамилия замолчала, не увидев гнева на лице госпожи. Наоборот, та с интересом ее слушала и следила, как управляющая нервно сжимает руки перед собой.

– Как он себя чувствует?

– Вроде нормально. Олин дала ему немного обезболивающей настойки перед сном, и он проспал и день, и ночь, как ты.

– А снотворное подмешать, значит, не могли? – хмыкнула Ламия, но скорее не гневно, а безразлично. – Хорошо. Прикажи подать завтрак в столовую для нас с королем. Эй! – возмутилась королева, когда причесывающая ее девушка дернула за прядь.

– Извините, госпожа, – испуганно откликнулась та.

– Осторожно, – наказала Ламия и снова перевела взгляд на все еще стоявшую перед ней Рамилию. – Что?

– Я… я не поняла. Ты будешь завтракать в столовой?

– Да, – подтвердила Ламия, снова начиная хмуриться. – Ты же сама все время ворчишь, что для приема пищи у нас столовая имеется, – напомнила королева. – Иди. Где мои платья? – обратилась она к служанкам, снова заставив их побегать.

Когда Ламия, облачившись в очередной вызывающий наряд, поднялась в столовую замка, ее уже ждал король. Он обвел ее взглядом, задерживая внимание на декольте, и радостно улыбнулся:

– Прекрасно выглядите.

23. Ведьминское чувство юмора

Никандра вырвало вскоре после того, как он добрался до своих покоев. Ревен и Олин застали его как раз обнимающего ведро в попытках прочистить желудок от угощения королевы, в то время как Фавий и Рит кружили рядом и пытались выведать, что произошло. Вот только королю было не до рассказов, все его внимание было сосредоточено на ведре и шуме в голове.

– О боги! – всплеснула руками Ревен, увидев, что происходит. – Как вы?

Король встрепенулся и поднял на нее полупьяный взгляд.

– Она… меня отравила, – заговорил Никандр впервые после возвращения и своими словами взволновал и без того встревоженных друзей.

– Мне так жаль! – снова заахала Ревен. Олин поспешно раскрывала свой чемодан с лекарствами на полу около дивана, на котором сидел король.

– Дайте ему воды, пожалуйста, – попросила она Фавия, стоявшего около столика с графином. Тот кивнул и попытался налить воду в бокал, но лекарша это не одобрила. – Можно и весь графин. Надо много воды. И пусть кто-нибудь принесет еще, – попросила она Ревен, и та дала распоряжение служанке, которая привела короля в покои после завтрака. Та тут же убежала.

– Нет… – не согласился Никандр. – Меня тошнит. Не хочу воды.

– Надо, чтобы зелье вышло, – заметила Олин. – Обычно мы используем этот отвар для обработки ран, чтобы воспаление не началось. Он хоть и пахнет алкоголем и пьянит быстро, но не применим для питья…

Ревен согласно кивнула.

– Когда госпожа запретила весь алкоголь в замке, были у нас подобные случаи. Несколько женщин пробовали этот отвар. Ничего страшного не случилось, но поболели они потом знатно, чтобы отбить охоту и к вину, и к прочему… Видимо, на кухне кто-то вспомнил, что отвар пьянит даже лучше вина, но про последствия забыли…

– Я не понял, – признался Фавий, перебивая женщину и подавая Никандру графин с водой. – Тебя отравила королева? Зачем?

– Не думаю, что у госпожи стояла цель вас отравить, – тут же попыталась защитить королеву Ревен, обращаясь к Никандру.

– Я тоже, – хмыкнул король, прополаскивая рот и делая несколько глотков. После того как его вырвало, в мыслях появилась ясность в отличие от того состояния, в котором он покидал королеву. Хотя голова так и продолжала кружиться, а телом все еще владела слабость. – Она просто с удовольствием надо мной посмеялась, – презрительно фыркнул он, отставляя ведро, откидываясь на спинку дивана и прикрывая глаза.

На этот раз здешняя тетушка не спешила оправдывать Ламию, только обернулась к Олин и поторопила ее дать королю лекарство. Девушка как раз капала какое-то снадобье в стакан с водой, поэтому тут же подскочила и протянула его Никандру.

– Выпейте, станет легче.

Король приоткрыл один глаз и настороженно посмотрел на предложенное.

– Это не очередная отрава?

– Нет! Что вы! – горячо заверила молодая лекарша, кажется, испугавшись его обвинения. – Это желудочные капли. Чтобы перестало тошнить.

Никандр еще некоторое время раздумывал, а затем быстро проглотил лекарство, поморщившись.

– Ладно. А теперь вы мне расскажете, что я на этот раз сделал не так? – поинтересовался он у женщин, снова закрывая глаза, чтобы комната перестала кружиться.

Ревен и Олин переглянулись, явно чувствуя неловкость.

– Дело в том, что в свое время король Ларель был пристрастен к вину и очень много пил… С тех пор госпожа ненавидит не только пьяных людей, но и алкогольные напитки в целом. Особенно недолюбливает пьяных мужчин…

– И поэтому она решила напоить меня? – возмущенно поинтересовался Никандр.

– Строго говоря, напоила вас не она, – заметила Ревен. – Никто же не знал, что вы вина попросите, а королева прикажет его принести. Ничего спланировано не было… так получилось.

– Неужели сложно было сказать, что в замке пить нельзя! – возмутился Никандр, вспоминая улыбку королевы и ее хитрые глаза, когда она подносила бокал к губам. – Погоди. А сама она что пьет? Разве не вино?

– Это эликсир красоты, – подала голос Олин, привлекая к себе внимание мужчин. – Личная разработка госпожи, она пьет его для сохранения молодости и красоты. Но так как он очень горький, его добавляют в вишневый сок с пряностями.

– Ты же сама говорила несколько дней назад, что королева много пьет, поэтому не ест сладости, – обратился Никандр к Ревен в попытке уличить женщин во вранье.

– Ну так я не имела в виду вино. Я про вишневый сок говорила, он же сладкий, с сахаром.

Никандр снова откинул голову на спинку дивана и осуждающе покачал головой.

– На этот раз вам даже не в чем меня обвинить. Я не грубил и не хамил, когда спросил про вино. Просто признайте, что ваша госпожа – настоящая Ведьма. А ее проклятье – это ее ужасный характер и странный юмор. Не удивлюсь, если выяснится, что мужиков доконало не мифическое проклятье, а она сама, – сказал он устало, надавливая на виски.

– А может, она разозлилась, что вы по утрам ее выслеживаете? – предположила Ревен в слабой попытке оправдать Ламию.

Никандр возмущенно хмыкнул.

– Ну что ж, тогда ей удалось избавиться от меня только на сегодня. Завтра ее от моего общества ничто не спасет! – грозно ответил Никандр, поднимаясь на ноги и пошатываясь. – Я отсыпаться. Передайте Ламии, что завтра увидимся.

24. Склеп

Пока Ламия работала над государственными делами, Никандр болел после отравления и то и дело спал. Проснулся же и почувствовал себя лучше он в середине следующей ночи.

– Кажется, я начинаю привыкать к причудам королевы и не спать по ночам, – усмехнулся он тому, что самостоятельно проснулся в четвертом часу утра. Фавий и Рит, конечно, спали, поэтому его собеседницей стала Ревен, которая вместе со служанкой принесла для него ранний завтрак.

– Сомневаюсь, что к ночной жизни вообще можно привыкнуть, – улыбнулась женщина, сервируя стол. – По крайней мере, работать очень непросто. Да и для здоровья вредно.

Никандр вопросительно поднял брови, когда она отошла от стола и приглашающе указала на блюда.

– А почему вообще королева предпочитает ночную жизнь? – поинтересовался он, садясь за стол, поднимая вилку, но не торопясь приступать к еде.

Ревен задумалась, а затем пожала плечами.

– Я не знаю. Не так давно служу в замке, – призналась она. – Когда я сюда пришла, госпожа уже не бодрствовала днем.

– И что? Никаких сплетен среди прислуги не ходит об этом? Наверняка ведь кто-то знает причину, – заинтересовался король.

– Разве что Рамилия, – пожала плечами Ревен. – Она единственная осталась с госпожой с самого ее детства. Всю прислугу Ламия сменила, как только стала королевой: мужчины умерли или бежали, а женщин, кто остался в живых после чумы, госпожа сама выгнала, да и потом часто меняла. Она довольно придирчива к своим людям, – пожаловалась тетушка. – Нам она хоть и многое разрешает, но и спрашивает немало. Нелояльных к себе людей Ламия держать точно не будет. Выгоняет любого, кого только заподозрит в нелюбви или в неискренности.

Король одарил женщину осуждающим взглядом.

– Вы называете свою королеву по имени, а некоторые ее еще и Ведьмой обзывают – вам разрешается, я бы сказал, чересчур много, – хмыкнул Никандр, вспоминая стражниц со стены, которые «гостеприимно» встретили его в день прибытия.

– Да, действительно, – кивнула Ревен. – К ней не только тетушки и дамы обращаются на «ты», но и кое-кто из прислуги. Не знаю, с чем это связано, но, кажется, Ламия не любит свой статус. Когда к ней обращаются «Ваше Величество» злится. Поэтому мы и зовем ее госпожой.

– Или по имени, – усмехнулся Никандр причудам королевы. В его собственном замке никто даже из знати не посмел бы обратиться к королю по имени. Такой привилегией обладали лишь члены семьи или близкие друзья, вроде наставника Рита или Фавия, с которым Никандр вырос, а затем прошел плечом к плечу не одно сражение. – Так что там с ночным бодрствованием Ламии? Неужели никто не сплетничает по этому поводу?

– Сплетничают, конечно, и много. Но что из этого правда, я не знаю.

– И что говорят?

– Что Ламии думается лучше по ночам; что она вампирша, которая ненавидит свет дня; кто-то говорит, что от солнечных лучей она болеет; кто-то, что ночью у нее бессонница и кошмары, а кто-то обвиняет ее в ведьмовстве и приготовлении по ночам страшных заклинаний и зелий. – Ревен пожала плечами. – Еще говорят, что раньше госпожа вела дневную жизнь и по ночам спала. Этому я верю, потому что несколько раз сама слышала, как она вспоминала, как выезжала в столицу на праздники или охотилась в дальних лесах. А что и когда случилось, что она перестала спать ночью, не знаю… Правду, если кто и знает, то только Рамилия.

– Она с ней с детства? – повторил король слова женщины, которые также его заинтересовали.

– С шести лет, насколько мне известно, – кивнула Ревен. – В молодости Рамилия была няней сестры Ламии.

– Сестры? – удивился король. – Разве королева не единственный ребенок Махлат?

– Да, единственный, – подтвердила Ревен. – Я имела в виду Ее Высочество принцессу Зору, дочь короля Лареля и королевы Заны.

– А, – вспомнил Никандр. – Ту, которая с башни спрыгнула после казни братьев?

Ревен серьезно кивнула.

– Рамилия сначала была ее няней, а затем и учительницей. Но когда принцесса трагически погибла, Ларель вернул Рамилию в замок и приставил к маленькой госпоже… Даже не знаю, правду говорят или врут, но ходят слухи, что Ламия выжила в то неспокойное время, когда в замке правили бывший король и сумасшедшая Махлат, только благодаря Рамилии… а так бы они дочь сжили со свету, – осуждающе покачала головой женщина. – Как бы там ни было, Рамилия все знает о госпоже, все ее тайны. А оберегает и опекает, как собственную дочь.

– Да, это я заметил, – усмехнулся король, отставляя почти нетронутую тарелку. – Ламия скоро выйдет из своих подземелий?

Ревен незаметно напряглась.

– Она уже вышла, – доложила, и Никандр тут же поднялся со стула. Однако женщина загородила ему путь к двери. – Я пришла вас предупредить, что сегодня госпожу лучше не беспокоить. Она не в настроении.

– Ага, знаем, – хмыкнул недоверчиво Никандр и попытался обойти Ревен, но она вновь ему помешала.

– Госпожа отправилась навестить детей.

– Каких детей? – не понял он.

– Своих, – ответила Ревен, а затем пояснила. – Она ушла на кладбище.

Королю пришлось отступить.

25. Загадки королевы

Проспав два дня, Никандр не знал, чем занять себя весь следующий, когда замок следом за своей госпожой отправился в мир грез. Вернувшись с кладбища, он еще долго обдумывал увиденное, однако с Фавием так и не поделился – чувствовал, что и сам не должен был ничего видеть. Обсуждать же это с кем-то было не просто некрасиво, но еще и низко. Поэтому, когда Ревен ушла и Фавий поинтересовался подробностями утренней вылазки, Ник дал понять, что разговаривать на эту тему не будет.

Но до обеда у мужчин все равно нашлись темы для разговора. Они вновь обсуждали, что будут делать, когда получат деньги от королевы: где наймут людей, сколько, какой дорогой подойдут к столице, как обойдут постовых и куда двинутся дальше. Хоть план ими уже был продуман заранее, но о деталях они спорили еще долго, рисуя все новые схемы продвижения вглубь столицы и обсуждая места сбора наемников.

– Ты говорил, что королева даст людей?

– Она обещала, – кивнул Никандр. – Но я бы на ее людей не рассчитывал: много она выделить не сможет, чтобы не ослаблять собственные границы. Это может быть рискованно с учетом того, какая о ней идет слава за пределами Салии.

– Но даже если даст пару сотен…

Никандр вновь покачал головой.

– Я откажусь. Ослаблять границы Салии рискованно.

– Королева сама предложила людей, глупо отказываться. Если она считает, что может их выделить, значит… – Фавий не договорил, потому что Никандр посмотрел на него хмуро и непреклонно покачал головой.

– При всем моем уважении к королеве вряд ли она сильна в защите границ или ведении боев. Мы не будем ослаблять границы Салии. Обойдемся наемниками.

Фавий все еще оставался в замешательстве.

– Никандр… ты хочешь потом присоединить Салию к Шерану? – тише спросил он.

– Мне нельзя претендовать на трон Салии. Забыл? – сдвинув брови, напомнил король. – Скорее всего, это будет прописано в брачном договоре первым пунктом.

– А что нам мешает взять его силой? – еще тише прошептал Фавий.

– Думай, что говоришь, – посоветовал король. – Не забывай: мы находимся в замке Ведьмы, которая все видит, все слышит и все знает.

Воин встрепенулся и опасливо обернулся, оглядывая общую гостиную. Но в ней, как и пару секунд назад, все еще никого не было кроме них.

– Я просто к тому, что вряд ли кто-то из соседей будет против, если ты присоединишь Салию к Шерану. Как ты и сказал, Ламию не любят, а значит, проблем с пунктом в брачном договоре не возникнет. Когда дойдет до этого дело, все проигнорируют его. Ты муж – тебе и трон. Все логично.

– А главную Ведьму – мне во враги?

Фавий пожал плечами и снова возбужденно зашептал:

– Армия Салии и рядом не стояла с армией Шерана – мы возьмем их за несколько дней… ну, может, месяц. А ваш брак только сыграет нам на руку, благодаря ему народ Салии сам признает в тебе короля.

– Хочешь сказать, они сдадутся без боя?

– Ламию здесь не любят, – с улыбкой повторил Фавий. – Да и о тебе и Шеране идет неплохая слава… Велика вероятность, что многие города сдадутся без боя… Даже, возможно, столица.

– Ага, а потом будет замок, и вся моя армия, состоящая из мужчин, вымрет еще у подножья горы, – усмехнулся король.

– Ты же не веришь в проклятье.

– Не верю, – подтвердил Никандр, а затем задумчиво нахмурился. – Но Ламия ведь как-то удерживает власть, несмотря на нелюбовь народа и армии… Интересно как? Меня собственные люди выгнали из столицы и жаждут крови только из-за смехотворных обвинений чужака… Ламия же села на трон в семнадцать лет… мало того что женщина, так еще и совсем ребенок. Сомневаюсь, что не нашлось кандидатов получше. Кто-нибудь из знати наверняка с радостью занял бы ее место… а девчонку на костер, как нечистую силу… – качнул он головой назад, как будто рукой отбрасывал мусор в сторону. – Как ей удалось не просто выжить, но еще и трон заполучить? И как удается до сих пор, даже несмотря на слухи о проклятье?

На несколько секунд в комнате повисла тишина, а потом Фавий снова шепотом поинтересовался:

– Может, действительно… того? Ведьма?

Вопрос так и остался без ответа. И эти вопросы у Никандра только множились. Он не представлял, как королеве удается удерживать трон. Основой ее власти явно была не любовь народа. Тогда что? Страх? Но возможно ли это на протяжении стольких лет только из-за одного проклятья? К тому же слухи о нем пошли не сразу, сначала все смерти списывали на несчастные случаи, болезни. Как в первые дни после смерти Лареля Ламия выжила? Неужели ее никто не попробовал убить? Очень сомнительно.

А потом? После первых слухов о проклятье? Как ее собственный народ не поднял на вилы? Ведь толпа слепа. Особенно перепуганная толпа.

Никандр продолжал путаться в вопросах, которые один за другим возникали. Но ответов на них он получить не мог без знания истории Салии и восшествия Ламии на престол. А здесь, в замке, вряд ли ему кто-нибудь мог бы помочь в раскрытии этой тайны. Не Ламию же или Рамилию об этом спрашивать. Да даже Ревен он опасался задавать вопросы об этом, к тому же она на него, кажется, была обижена.

Однако Никандр все-таки попытал счастья в библиотеке замка, разыскивая книги по истории. Но о новой истории Салии в них не было и слова. Все записи прерывались на середине правления Лареля.

26. Поцелуи под музыку

Стоило небу немного посветлеть, Никандр вновь отправился на поиски королевы в сопровождении своих соглядатаев и их питомцев. Обе девушки, как и Ревен, смотрели на него обиженно и настороженно одновременно.

– Что на этот раз? Мне снова нельзя выйти из комнаты? – обернулся он к ним.

– Приказа не было, – сквозь зубы проговорила светловолосая служанка.

– Вот и отлично. Значит, хватит смотреть мне в спину такими взглядами, – попросил. Девушки переглянулись между собой, а потом та, которая была смелее, сказала:

– Вы нас подставляете своими выходками. Вас доконает проклятье, в конце концов, а нам перед королевой отвечать.

– И что она вам сделает?

– В лучшем случае выгонит из замка, а в худшем – отправит за вами на тот свет, – ответила девушка зло.

– Не преувеличивай, – махнул рукой Никандр, снова поворачиваясь и продвигаясь вперед по коридору. Служанки засеменили следом. – Вряд ли она вас для охраны ко мне приставила. Какая из вас охрана? Вы скорее наблюдатели…

– Тем более.

– Как вас зовут? – поинтересовался король, поворачивая на лестницу и начиная спускаться.

Сегодня в отличие от вчерашнего утра, замок был более оживленным. Женщины то и дело попадались на пути Никандра, они смеялись, что-то обсуждали, а при виде него не шарахались в стороны, а хихикали, скрывая улыбки за ладонями.

– Ну и как? – Король обернулся через плечо к своим сопровождающим. Девушки в отличие от остальных встречающихся ему не были веселы. – Это такая большая тайна? Скоро будет неделя, как вы ходите за мной по пятам, а имен ваших я до сих пор не знаю.

– Сара, – представилась светловолосая.

– Надин, – кивнула другая.

– А зверушек ваших как величать?

Девушки сурово посмотрели на него исподлобья.

– Да, вы правы. Это лишняя информация, – развеселился король, спускаясь на первый этаж и оглядываясь.

Мимо него снова прошли две женщины, и он обратил внимание на их одежду – даже с учетом того, что это были не обычные служанки, а дамы, украшений на них сегодня было слишком много. Да и платья не были похожи на повседневные.

– Что происходит? – обратился он вновь к своим сопровождающим.

– Праздник, – на этот раз охотнее ответила Сара.

– Какой? – удивился Никандр.

– Никакой, – пожала плечами Надин. – Просто госпожа приказала сегодня устроить праздник.

– Она иногда так делает, когда хочет послушать музыку или потанцевать.

Никандр удивленно поднял брови.

– Так ведите! – махнул он рукой. – Куда идти?

Девушки снова начали переглядываться, советуясь между собой.

– Я могу бродить все утро по замку и покалечиться где-нибудь из-за проклятья. Пусть уж лучше это произойдет на глазах королевы.

– Не покалечиться, а умереть, – поправила Сара. – Пойдемте, – кивнула она и направилась вперед, указывая дорогу.

Девушки привели Никандра в просторный зал. Он ожидал увидеть, как привык, большие, накрытые столы и гостей за ними, но вместо этого там находилось множество диванов, кресел, подушек и женщин, лежавших на них. Музыканты исполняли ритмичную композицию, под которую слаженно танцевали не меньше двадцати молодых девушек. Они были облачены в длинные, просторные платья, похожие на ночные сорочки, простоволосы и босы, исполняли завораживающий быстрый танец из множества элементов и кружились по кругу. Зрители в лице придворных дам королевы улыбались, разговаривали между собой и угощались сладостями.

– А мы все гадаем: когда же вы явитесь? – прозвучал веселый голос.

Никандр плохо видел ее за мельтешившими танцовщицами, но прекрасно слышал, что настроение у Ламии сегодня хорошее, несмотря на вчерашнюю вылазку на кладбище.

Он попытался рассмотреть ее за мелькающими телами, но различил лишь обрывочные детали.

Распущенные длинные волнистые волосы. Золотое украшение на них, которое спадало на лоб.

Непривычно темно подведенные глаза и зеленый пронзающий взгляд.

Простое светло-розовое платье, обволакивающее каждый изгиб тела. На шее золотое, а не черное, плетеное украшение-ошейник.

Она не боса, как обычно, а в мягких тапочках. Ноги ее были закинуты прямо в обуви на диван.

На запястьях звенело множество браслетов.

В руках она сжимала не бокал, а позолоченный кубок.

У подножья ее дивана лежала одна из пантер.

На столиках вокруг королевы расположены тарелки со сладкими блюдами, рядом с которыми стояла служанка с кувшином, как теперь знал Никандр, ненастоящего вина.

Сама Ламия лежала на боку, опираясь на подушки, и лениво поглаживала обычную пятнистую кошку.

Остальные дамы расположились вокруг королевы в подобных ее позах, но на почтительном расстоянии.

Ламия находилась на возвышении, в центре зала, окруженная слугами, цветами, золотом, дорогими тканями, из-за чего складывалось впечатление, будто она лежит на троне перед толпой.

27. Осколки

Этот поцелуй был не просто пробой, невинным прикосновением губ к губам незнакомых еще невесты и жениха. Это был полноценный чувственный, обжигающий, тягучий, пьянящий поцелуй мужчины и женщины. Ламия сжимала в кулаке его волосы, он положил одну руку на ее колено, другой пытался придвинуть к себе ближе за спину. Однако она не подчинялась, не позволяла расстоянию между ними сократиться и полноценно себя обнять, но и поцелую не сопротивлялась, принимая его с охотой.

Их поцелуй длился никак не меньше полминуты. При этом танцы, музыка, разговоры в зале не затихали. Слуги и дамы отводили взгляды от короля и королевы, старательно делали вид, что ничего не происходит. Хотя, если приглядеться, среди свиты можно было заметить не просто настороженные или хмурые взгляды, а откровенно напуганные. Это было странное сочетание: женщины одновременно смеялись, беззаботно болтали, но в то же время обменивались понимающими взглядами, полными ужаса.

Поцелуй первой прервала Ламия, отстраняясь и вглядываясь в лицо Никандра. Тот снова потянулся к ней, но королева, разочарованно качнув головой, оттолкнулась и опять отсела от него, опираясь на подушки за спиной и проводя рукой по шерсти кошки.

– Ламия, вы… – начал Никандр, не отрывая от нее взгляда полного желания, но не закончил.

– Красивая? – подсказала королева, продолжая сканировать его все таким же изучающим, сосредоточенным взглядом, будто они не целовались только что страстно, как не только в первый, но в последний раз.

– Да очень, – горячо подтвердил он и хотел придвинуться к ней, но Ламия остановила его, поставив ногу на бедро и предупреждающе надавив.

– Как же это знакомо, – вздохнула она, опуская руку в чашу с виноградом, которая стояла на диване около нее, отщипывая ягоду и отправляя ее в рот. – Скучно, – пожаловалась, не отводя взгляда от Никандра.

Тот зажмурился, будто от яркого света, пытаясь собраться с мыслями.

– Что? – спросил, отодвигаясь от королевы на другой край дивана, словно незначительно изменившееся расстояние могло помочь ему прийти в себя и перестать страстно желать ее.

– Скучно, говорю. Каждый раз одно и то же, – пожаловалась Ламия, отправляя в рот очередную ягоду. – Хотя нет, – через некоторое время, подумав, сказала. – В этот раз мне было не противно. Вы хорошо пахнете.

Никандр тряхнул головой, словно скидывая с шеи ее невидимую веревку дурмана, которая тянула его, как поводок собаки, к хозяйке.

– Что? – возмущенно спросил он, наконец, совладав с мышцами лица и начиная хмуриться, а не смотреть на королеву взглядом, полным слепого обожания и покорности.

Ламия вопросительно подняла брови, словно не ожидала этого вопроса. Однако ответить не успела, потому что к ним подошла одна из служанок и поклонилась.

– Госпожа, мороженое готово. Нести?

– Конечно, нести, – встрепенулась Ламия, облизав губы в ожидании угощения.

Девушка согласно кивнула и махнула другой, которая ждала перед дверью. Та поспешно открыла створки, и в зал вошли сразу несколько служанок с подносами, на которых стояли красивые пиалы с необычным лакомством.

– Вы пробовали раньше мороженое? – спросила Ламия у Никандра, подгибая ноги и еще больше отдаляясь от него.

Король смотрел на нее все тем же хмурым взглядом, наконец, осознав, что его комплимент охарактеризовали как «скучно». Или не комплимент, а поцелуй, но от этого было бы еще обиднее.

Ламия же попробовала не только отдалиться от него, подбирая под себя ноги, но еще и взгляд отвела, сдвигая брови и поджимая губы, но не так, как он – хмуро и даже сурово. А будто пожалела о своих словах или опять же о поцелуе. Будто была смущена, хотя до его возмущенного вопроса «Что?» выглядела совершенно иначе: была расслаблена и, кажется, удовлетворена его реакцией.

– Это такой холодный десерт изо льда, молока и сока фруктов или ягод, – пояснила Ламия, взглянув на него вновь.

– Я знаю, что это, – проворчал Никандр. – Конечно, пробовал. Так что там про «скучно»? – отважился спросить вновь. – Вам не понравилось? – уточнил, намекая на поцелуй.

– Нет, это было довольно неплохо, – уклончиво ответила Ламия, принимая из рук служанки пиалу.

– Неплохо? – снова переспросил Никандр. Ему этот поцелуй показался невероятно прекрасным, сам он подобного спектра эмоций и чувств от простого соприкосновения губ никогда не испытывал. И королева была увлечена ничуть не меньше его, поэтому у него не было основания предполагать, что для нее это было всего лишь «неплохо».

– Очень неплохо. Так вас устроит? – хмыкнула Ламия с улыбкой, устраиваясь снова между подушками и подцепляя мороженое на ложку.

– Нет, – мрачно ответил Никандр, следом за ней перемешивая предложенное ему холодное лакомство.

– Попробуйте. Это очень вкусно, – продолжила насмешливо улыбаться Ламия, на этот раз с большим интересом и уже точно без скуки наблюдая за ним.

Глядя на нее и расценивая ее улыбку уже не как оскорбление, а как поощрение и заинтересованность, Никандр взял в рот мороженое и принялся жевать, глядя на то, как Ламия слизывает угощение с ложки, смакуя.

Он сомкнул челюсти, почувствовал, как что-то твердое попало на зуб, решил, что это не до конца раздробленный лед, снова сомкнул челюсти и почувствовал боль в зубах. Отвел взгляд от Ламии, продолжая сосредоточенно жевать. Он чувствовал, как сладость мороженого распространяется по языку, но кусочки льда не таяли и не только попадались на зубы, но и царапали язык. При очередной попытке прокусить странный лед, Никандр сморщился от боли в десне и выплюнул мороженое обратно в тарелку вместе с кровью.