Ведьмино Наследство

Глава 1.

«Хорошо иметь домик в деревне!» - думала я, направляясь к новому пристанищу, неожиданно полученному в наследство. Старый автобус, еще помнивший Советский Союз и годы Перестройки, уныло отсчитывал колдобины на еще более древнем асфальте проселочной дороги, увозя меня прочь от цивилизации и ее благ.

 Сидя на облезлом сидении, обхватив руками тощую сумочку, таившую в своих глубинах телефон, кошелек и документы на новые владения, я пыталась не поддаться тряске и старательно любовалась на мелькавший за окном пейзаж сельской местности, пришедший на смену лесополосе. Хотела отвлечься, но получалось плохо, особенно когда, подпрыгивая в очередной раз на ухабе со второй сумкой, зажатой между ног, больно ударялась пятой точкой о сиденье, твердое, как гранит.

 Куда ни глянь вдаль тянулись поля. Где-то далеко, за пару-тройку километров в сторону от дороги, маячил темный лес. Густой и наводивший на мысль о домике бабы Яги и болотах водяного. К слову, болота здесь и правда были. Я смутно помнила об этом, как и о своем приезде, состоявшемся несколько лет назад, в деревеньку с искрометным названием Северные Ложечки. Еще хуже помнила бабушку, приходившуюся родной сестрой матери моего отца.

 Старушка была вредная и одинокая. Мы побывали у нее всего однажды, когда мне исполнилось восемь. И с тех пор не общались. Ни я, ни отец. Одного раза и впечатлений хватило надолго.

 И вот, словно гром среди ясного неба, это наследство. Домик в деревне, появившийся так кстати и так вовремя, но что и говорить, очень неожиданно.

 Нет, жить там я не собиралась. Девочка я городская, люблю интернет и удобства. Так что ехала я в эти Ложечки с целью посмотреть наследство, оценить домишко, пожить там с неделю-другую, а потом продать этот подарок судьбы хоть кому-то и за какие-то деньги.

 Вместе со мной в автобусе ехало несколько бабулек, то и дело бросавших в мою сторону любопытные взгляды. Одна старушка, с лицом, сморщенным, как моченое яблоко, везла козу, и всю дорогу от остановки, держала рогатую обеими руками, сетуя на тряску. И бабка, и коза, обе смотрели на меня с удивлением, особенно выделяя мои ноги, или точнее, туфли на каблуке.

Да я и сама уже была не рада, что надела их. Но, слава богу, в сумке были кроссовки. Так что сразу по приезде в Ложечки, едва сойду с автобуса, переобуюсь в более удобную для этих мест обувку.

 Ехать пришлось долго. К тому времени, когда автобус привез меня в пункт назначения, сошли все старушки, и я тряслась в гордом одиночестве, уже не любуясь видами, а мечтая, чтобы дорога закончилась.

 И вот мечта сбылась.

 Остановка в деревеньке состояла из навеса и деревянной лавки. Сгрузившись, посмотрела вслед отъехавшему «пазику», затем села на лавку и зарылась в сумку, извлекая на свет божий кроссовки. Быстро переобулась, сунув туфли в пакет, и закинув сумочку через плечо, встала и посмотрела на деревню.

 Что и говорить, Ложечки меня не поразили. За столько лет здесь, полагаю, мало что изменилось.

Одна единственная улица вела меж домов, часть из которых оказались заколоченными. Еще часть выглядели так, словно их давно было пора не то что заколотить, но снести врагам назло. Но встретились и несколько вполне приличных, с белеными стенами и резными ставнями на окнах.

 Шагая вперед и волоча за собой сумку на колесиках, глядела в поисках нужной таблички с номером дома. Как назло, не встретила ни единой живой души. Зато меня пару раз облаяли собаки, а один раз дорогу перебежала стая гусей или уток. Вот точно сказать не могу, так как не разбираюсь в этом.

 Солнце палило нещадно. Я плелась, вертя головой и держа в памяти номер дома, такой же унылый, как и деревня.

 Тринадцать. Да. Именно тринадцать. Зато не пропустишь. Но нумерация в этих Ложечках была странной. Не то, что в городе. С одной стороны встречались дома и с четными, и с нечетными цифрами, ломавшими привычную нумерацию улиц. А потом мне повезло.

 Старика заметила, когда выходил за калитку. Седой, высокий, в теплом кожухе, и это несмотря на жару, дед старательно забивал табаком трубку и явно собирался присесть на лавку, стоявшую у забора. Завидев меня, он удивленно приподнял седые брови, но дело свое не оставил. Я же, вдохновленная первым жителем Ложечек, рванула вперед, чтобы расспросить о доме номер тринадцать.

- Дедушка, добрый день! – произнесла с улыбкой, встав рядом.

 Меня смерили взглядом, затем кивнули.

- Добрый, - последовал ответ.

- Не подскажите, где здесь дом номер тринадцать? – спросила я.

 Очередной взгляд показался мне более внимательным и любопытным.

- А тебе зачем?

- Так я приехала в наследство вступать, - сообщила старику. – Серафима Геннадьевна была моей родственницей.

- Вот, значит, как? – он принялся раскуривать трубку. – Значит, внучка? – предположил, а сам посмотрел как-то подозрительно, словно и не рад был моему появлению в Ложечках.

- Почти, - не стала вдаваться в подробности.

- Ну, пойдем, проведу, - он тяжело поднялся на ноги. – Покажу, что да где.

- Буду вам очень признательна! – я снова взялась за ручку сумки, и мы пошли. Дед впереди, я за ним следом, словно хвостик.

- Меня, к слову, дедом Степаном кличут! – не оборачиваясь, представился старик. – Степан Игнатьевич.

- Василиса, - ответила я.

 Тут он все же оглянулся. Видимо, на имя отреагировал. Впрочем, не он первый. Это отец так меня назвал. Не подумал, как дочь потом жить будет с подобным именем. В школе меня дразнили, в институте тоже. Ну, глупых людей всегда хватало. А вот друзья называли меня Лиса. В отличие от отца, который вечно «Васькал» будто я не девушка, а кот.

- Хорошее имя, - между тем сказал дед Степан. – Редкое. У нас даже в деревне такие из моды вышли. Да и молодежи осталось мало.

 Я кивнула, про себя удивившись тому, что в Ложечках, оказывается, есть эта самая молодежь! Но ни слова не сказала, решив, что скоро и так все узнаю сама.

Глава 2.

Не знаю, сколько пролежала вот так на чердаке. Но, когда очнулась, оказалось, что помещение залито светом. Рядом со мной, с важным видом, восседала Маруся. На этот раз кошенция молчала, но смотрела по-прежнему внимательно и изучающе.

- Блин! – выдала я и села. Вскинув руку, потрогала затылок, проверяя наличие шишки. Но нет. С головой оказалось все в порядке. Шишки не было и ничего не болело, что само по себе уже было удивительно.

 Подняв взгляд, обвела глазами помещение. На этот раз в нем не было никакой тьмы и холода. В круглое окно светило солнце и этого света вполне хватало, чтобы разглядеть убранство чердачного помещения, к слову, оказавшееся достаточно просторным.

 Здесь была целая комната. С мебелью, какими-то сундуками, да, да, именно сундуками, как из сказки. Одна из стен была занята под веревки, на которых висели печальные сушеные букеты и травы. Несколько полок были уставлены темными бутылками из-под пива, но запечатанными странными пробками. На этикетках, поверх, были наклеены какие-то бумажки, но со своего места на полу разглядеть написанное не представлялось возможности. А значит, пора вставать.

 Тут я перевела взгляд на Марусю. Неожиданно вспомнив, что когда дверь захлопнулась (видимо, из-за сквозняка!), кошка совершенно точно была на лестнице. Теперь же черный комок с глазищами сидел рядом.

- Ты как сюда попала? – спросила я, не надеясь услышать ответ. Про себя успела подумать, что кошка отлично знает дом и, видимо, для нее здесь хватает лазов. Ведь не могла она открыть дверь и войти на чердак?

 Как и следовало ожидать, Маруся промолчала. А я встала, отряхнув джинсы на попе, и вздохнув, подошла к столу, стоявшему ровно посередине помещения. В глаза сразу бросилась странная и очень толстая книга. Таким место в библиотеках, а не на чердаке.

 Книга была огромной и занимала почти половину стола. Приблизившись, отметила, что переплет похож на кожу, правда, очень старую и потертую. Вместо названия и имени автора на книге красовался странный знак, похожий на древнюю руну, или что-то подобное. Он был выпуклым и явно сделанным из металла.

- Это еще что за чтиво? – пробормотала, чувствуя возрастающий интерес. Отчего-то захотелось коснуться фолианта. Провести пальцами по протертому корешку, обвести непонятный символ.

«Эта книженция явно старая!» – мелькнула радостная мысль в голове. Кажется, книга может стоить больше, чем весь дом и прилегающий к нему участок. Неужели мне повезло? Если за дом выручить много не получится, то эту книгу я заберу с собой и покажу знающим людям. Вдруг она очень древняя и дорогая?

Вдруг она этакий артефакт древности. Ведь если судить по переплету, то книге очень много лет. Но, интересно, что же внутри у этого фолианта?

 Не удержавшись, все же, провела пальцем по руне. Что-то больно царапнуло кожу и я, вскрикнув, отдернула руку. На указательном пальце выступила алая капля. Тотчас сунув палец в рот, негодующе посмотрела на книгу.

- Ах ты! – прорычала в сердцах. – Еще и царапаешься, - а сама наклонилась ниже, чтобы разглядеть, за что такое острое поранила подушечку пальца. Вот только снова была вынуждена отпрянуть назад, потому что книга, бог ведает, как, вдруг распахнулась.

 На миг даже показалось, что от страниц полыхнуло голубоватым свечением, но стоило моргнуть, как наваждение пропало.

- Там внутри какая-то пружина, - сообразила я, пробормотав фразу вслух.

 Маруся, с легкостью, несвойственной столь упитанному созданию, вдруг запрыгнула на стол и уселась на самом краешке, продолжая таращиться на меня своими зеньками.

- А ну, кыш от книги! – я подхватила увесистую тушку мохнатой нахалки и вернула ее на пол, где ей было и место. Не дело кошкам по столам шастать, да еще и в близости от подобных книг.

Маруся фыркнула, явно недовольная моим самоуправством, но больше не делала попыток забраться на стол. Я же склонилась над пожелтевшими листьями книги и посмотрела на странные письмена, испещрявшие титульный лист.

 Что и говорить, прочитать ни одного слова не смогла. Закорючки казались непонятными. Здесь встречались и руны, и какие-то странные символы, и даже буквы, похожие на латиницу. Только все равно, для меня они оставались загадкой.

- Хм, - веско изрекла я и перелистнула страницу. Но на следующей продолжались те же непонятные знаки. Зато несколько страниц спустя обнаружила странный рисунок, который, отчего-то, немного меня напугал.

 На картинке было изображено какое-то чудо чудное, с клыками и хвостом. При этом изображение было очень четким и художественным. И, как и письмена, нарисовано от руки.

- Хм, - повторив, пролистала книгу и обнаружила еще подобные рисунки. Все они изображали чудищ и каких-то зверей, которых в природе просто не могло существовать. Разве что в жутких сказках.

- Ничего не понятно, - закрыв книгу, сказала я.

- Мяу, - как-то насмешливо высказалась кошка.

- Но книга старая и, скорее всего, дорогая. Так что, - я похлопала рукой по руне на обложке, - она найдет своего покупателя.

 Услышав эти слова, Маруся вдруг зашипела. Удивленно опустив глаза, увидела, что обитательница дома выгнула спину, словно собиралась наброситься на меня.

- А ты не шипи, - я погрозила нахалке пальцем. – И вообще, иди живи к своему Добрыне. У вас, кажется, полное взаимопонимание. Все равно дом я продам.

 Кошка зашипела яростнее, словно понимала каждое мое слово.

- А если будешь и дальше вести себя так негостеприимно, то отправишься ночевать на улицу без ужина, - продолжила я и осеклась.

 Ужин. Да, конечно! Мне же нужно будет что-то поесть, да и Марусю надо покормить. А в деревне, наверняка, есть магазин. По крайней мере, стоит отправиться на разведку, пока не наступил вечер. Очень сомневаюсь, что местные продуктовые работают допоздна.  А значит, отложу на потом изучение чердака, потому как мне не помешают свежий хлеб, молоко и кошачий корм, который можно заменить на сосиски или колбасу.

Глава 3.

- А не отключится в самый важный момент? – изогнул бровь Волков.

 Маруся даже губы надула.

- Обижаешь, Добрынюшка! Я жеж с травками на «ты». У меня так сразу не отключитси.

 Все это время, пока эти двое выходца из былинных сказок, обсуждали меня так, будто я была предметом мебели, сидела да моргала, ощущая, как в голове, да и теле, становится легко-легко. Хваленая кошкина самогоночка начала действовать, не иначе.

 Кошкина…

Самогоночка…

 Боже, что я несу! Ик!

- Может вы, наконец, объясните, что происходит? – потребовала, глядя поочередно, то на страхолюдину, то на здоровяка. – Или разбудите меня, если я сплю!

- Может тябе яблочка моченава принясти? – уточнила Маруся. – Али огурчика? Правда, у меня остались токма с прошлого года. В ентом не успела. Дом-то закрытый стоял.

 Отрицательно качнув головой, отползла на дальний конец дивана, от чудиков подальше. Добрыня, видя мое отступление, снова усмехнулся.

- Не боись, Вася! – Маруся присела на край дивана, и теперь ее короткие ножки болтались в воздухе. Волков остался стоять. А я отчего-то уставилась на ноги этого существа. Они были босые, широкие, совсем не по росту крошке. Полагаю, Маруся страдала плоскостопием и излишними мозолями.

- Не боись? – повторила я за существом. – Да ты что такое? А ты, - повернулась к Добрыне, - все знаешь, а ничего не сказал! Не предупредил, что я в этот кошмар попаду. Да если бы я знала, что тут гоблины шастают, я бы ни ногой в ваши Ложечки! Ни дом мне не нужен, ни книга!

 Маруся сдвинула брови. Подсела еще ближе, явно втираясь в доверие.

- Не гоблин я, вот ишо глупость кака! – произнесла она. – Я домовиха.

- А кошка? – уточнила я. -Ты что, оборотень?

- Нет. Нормальная домовиха. Кошкой обращаюсь, шобы народ не пугать. А так, если шо надо, могу и такой, ну какая есть, - последовал ответ.

 Домовиха! Мама родная! Куда это я попала? В сказки Пушкина? Может и Добрыня не Добрыня вовсе, а какой-нибудь водяной или леший? Или еще кто похуже!

 Верить в подобное не хотелось. Но Маруся казалась такой настоящей, что отрицать очевидное не было смысла.

- Я при ентом доме ужо который десяток лет жаву. Помню увсех ведьм, хто был в вашем роду.

- Ведьм? В моем роду? – повторила я. -Это ты что, намекаешь, что я ведьма?

- Натуральная, - бросил насмешник Волков.

- Потомственныя, - в тон ему, заявила домовиха. – Мы ж почему сразу тябе все не рассказали, вчерась, как приехала. Проверить надо было, ты это, али не ты.

- Проверили? – спросила осторожно.

- А то! – улыбнулась Маруся. – Дом тебя принял, на чердак впустил, де Сима свои тайны хранила. Тепереча все твое, как говорится. Владей. С книгой я разобраться помогу. С травками тоже. Да и дар скоро проявит себя. А там заживем припеваючи. Народ потянетси. Ты енто, не переживай, главное. Дом будет на мне. Ты себе знай, лячи, помогай, а я подсоблю чем смогу!

 Маруся говорила с воодушевлением, а мне от каждого ее нового слова становилось дурнее и дурнее. Того и гляди, в обморок хлопнусь, и никакая самогоночка с успокоительными травками не поможет.

- Марусь, ты все же ей воды принеси, - обратился к бывшей кошке сосед. – Что-то она после твоих травок бледная совсем стала.

- То не травки. То от счастья! – рассудила домовиха.

 О, да! Счастье-то привалило какое! Ни сесть, ни встать.

- Ты, Марусь, и правда, сгоняй на кухню. Воды принеси, а я с нашей Василисой поговорю. Объясню ей что к чему, - попросил Волков и, удивительное дело, домовиха послушалась.

- Ты только это, Добрынюшка, на девку не дави. У нее и так вон глаза какие. А мене хозяйка нужна. Сам понимашь. Без няе и в дом попасть не могла.

- Да знаю, знаю, - отмахнулся мужчина и Маруся, спрыгнув с дивана, пошлепала прочь из гостиной. А Волков занял ее место, положил ладони на колени, после чего взглянул на меня и произнес:

- Поговорим?

- Поговорим, - согласилась.

  Интересно, что он знает? Видимо, много, раз совсем не удивился преображению Маруси. Да и с бабой Симой он был хорошо знаком. Это что… Получается, вредная старушка еще и ведьмой была? Надо же, как я вляпалась. Знала бы, ноги моей не было бы в Ложечках. Дом можно продать и заочно, хотя это и хлопотное дело. А теперь что делать? Волков смотрит так, словно сейчас раскроет мне великую тайну. А мне почему-то совсем не хочется ее узнать. Вот пятой точкой чую – ничего хорошего это не предвещает.

- Твоя бабушка просила рассказать о доме и о силе тому, кто станет ее наследником, - начал Волков. – Я не знал, кто именно приедет в Ложечки. Мое дело просто передать слова Серафимы.

- Я вся внимание, - заверила бородача.

- Так вот, ты теперь ведьма, - обрадовал меня Добрыня.

 Я даже поперхнулась воздухом.

- Что? – спросила. - То есть, ты не шутил?

- А я похож на шутника? – он насмешливо изогнул бровь.

Покачав головой, поникла.

- Так вот, после смерти Серафимы дом остался закрыт даже для Маруси. Войти в него должен был наследник. Тот, кто получит силу. Доказательством этого послужил тот факт, что ты смогла войти на чердак. Именно там хранилась ведьмовская сила Серафимы. Обычно, умирая, ведьма призывает к себе ученика, чтобы передать ему свой опыт и магию. Но так как поблизости никого не оказалось, Сима заперла свою силу на чердаке. Войти туда мог только избранный. или избранная.

- Звучит, как аннотация к дешевому американскому ужастику, - проговорила, не удержавшись от сарказма.

- Тем не менее это правда. Дом тебя принял. Силу ты получила, хотя еще и не поняла этого.

- Что еще за сила? На метле смогу летать?  - я вспомнила Маргариту Булгакова. На миг представила себя обнаженной верхом на венике. Нервно икнула.

- Сима людей лечила, - покачал головой Добрыня. – Со всех городов и сел к ней приходили за помощью. Теперь ты займешь ее место. В тебе целительская сила. Причем, ты можешь не только людей исцелять. Но и животных, и даже землю и воду. Все, что вокруг нас.

Глава 4.

  Волков занял водительское место. Внедорожник мягко загудел двигателем и медленно тронулся с места, затрещав шинами по дороге. Добрыня ехал медленно. Сначала я разозлилась. В машинке было столько лошадиных сил, а он плетется, будто багажник забил куриными яйцами на продажу. И только, когда мы проехали с километр, поняла, почему мужчина поступил именно так.

- Проклятье! – прорычала я, когда тошнота стала невыносимой. – Останови!

 Жуткое состояние только ухудшилось. С каждым метром, который отдалял меня от Ложечек, становилось просто невыносимо.

 Добрыня не остановился. Вместо этого он резко развернул автомобиль. Мы подпрыгнули на ухабе сбоку от дороги. Но миг и вот соседушка уже мчит меня в сторону Ложечек. Именно мчит, а не ползет беременной улиткой. И, о чудо! Как не прискорбно признавать подобное, но это помогло. Чем ближе мы были к проклятой деревне, тем легче мне становилось дышать. Тошнота отступала, головная боль тоже.

 Я открыла окно и вдохнула полной грудью свежий сельский воздух, отметив в зеркало дальнего вида шлейф пыли за авто.

- Лучше? – осведомился Волков, покосившись на меня.

- Ага, - без особого желания призналась я.

- В деревне вообще отпустит, - порадовала меня сосед. Вот уж, действительно, счастье привалило. Куковать тебе, Лисса, в Ложечках до скончания веков сидя на лавке рядом с дедом Степаном и поглощая блины да пироги Марусиного изготовления.

 Боже! Ну почему нельзя отмотать назад время! Да я бы в эту деревню ни ногой!

 Гори оно синим пламенем, бабкино наследство!

- Потом будет легче, - продолжал радовать меня Добрыня. – Поживешь в деревне, освоишься, примешь силу, как полагается, и сможешь уезжать далеко. А со временем…

- На старости лет дотяну до Мальдив, где и умру от радости, что смогла вырваться из Ложечек, - язвительно перебила Волкова.

- Про Мальдивы не знаю, - криво усмехнулся он.

- Теперь и я не узнаю, - вздохнула печально, высунув руку в окно.

 Машина снизила ход. Сообразив, что мне стало лучше, Добрыня перестал так гнать и теперь мы ехали на обычной сельской скорости. Я же, стиснув зубы, призадумалась.

 Да, та еще ситуация. Придется разбираться и искать выход. Но только не паниковать! Ни в коем случае! И не мое это, сопли растирать по щекам. Да, неприятно. Да, чертовски обидно. И хочется сходить на могилку к бабе Симе, чтобы высказать ей все, что думаю про ее поступок. Подло. Вот серьезно, подло. Ничего мне не сказав, вот так «одарить». По сути, ей, скорее всего, было плевать на меня, на мои мысли и чувства. Не зря папа ее не любил! Теперь я это понимаю.

 Могла хотя бы предупредить! Хоть как-то! Ну хоть что-нибудь сказать! Или записку посмертную оставить в конце концов! Так нет. Молча померла, завещав мне то, что мне не нужно.

 Я покосилась на Волкова. Он следил за дорогой, которую, не сомневаюсь, отлично знал. В голове вспыхнуло несколько вопросов, которые стоило задать еще вчера. Да не до того было от свалившегося на меня «счастья». И все же, спрошу. Лучше позже, чем никогда.

- А ты откуда про все это знаешь? Почему баба Сима с тобой поделилась своей тайной? – а сама посмотрела на четкий и, что греха таить, красивый профиль мужчины. – Не думаю, что у ведьм принято вот так налево направо болтать о своих способностях.

- У нас вся деревня знала, что Серафима ведьма. – Сказал и даже не посмотрел в мою сторону, а я вот почувствовала, что Волков что-то не договаривает. И то, как он запросто общался с Марусей. Очень сомневаюсь, что домовиха так запросто показывается любому в деревне? Напротив, уверена, она скрывается, иначе не ходила бы вне дома в виде кошки.

- Ты не вся деревня, - сделала вывод. – Я же права? Ты что, ведьмак? – выдала предположение и тут машина поймала ухаб.

 Подпрыгнув на сидении, осознала, что попала в точку своим вопросом. Добрыню выдал этот ухаб. Прежде он вел отлично, лавируя между рытвинами и ухабами на дороге. А тут поймал! Не вяжется никак.

- Что? – уточнила, продолжая смотреть на Волкова. – Я права.

 Он несколько минут молчал. Вдали показались поля. За ними показалась деревня, соседняя с Ложечками. Мне становилось все легче. И это придало сил.

- Я не ведьмак, - наконец, ответил мужчина.

- А кто? Крупный домовой? – пошутила я. Надо же, жизнь меня атата по мягкому месту, а я еще шучу!

- И не домовой. – Он перестал смотреть на дорогу. Повернул ко мне лицо, чуть снизив скорость. И произнес: - Я – колдун.

- И какая разница между ведьмаком и колдуном? – уточнила, вопросительно изогнув бровь.

- Для тебя, думаю, никакой. По крайней мере, пока, - последовал ответ.

- Интересно же! – протянула. – Да и хочется отвлечься, чтобы не думать о бесславном возвращении в Ложечки.

 Волков хмыкнул.

- По сути, колдун и ведьмак имеют общие корни в магии. Только ведьмаком становятся, пройдя определенный обряд, - смилостивился мужчина, - а колдунами уже рождаются.

- Вот как! – я развернулась удобнее и теперь смотрела на Добрыню сидя полубоком.

- Мои предки, по мужской линии, наследуют дар, - он не смотрел на меня. Казалось, дорога завладела вниманием соседа целиком и полностью. Но я чувствовала, что это совсем не так. Просто Добрыне не хотелось рассказывать о себе. Тот еще тихушник!

- И что, ты тоже к деревне привязан, как я?

 Он рассмеялся.

- Нет. Я могу ехать куда и когда захочу.

- Это что, мне одной так повезло? – разобиделась от его слов. – Получается, это только на ведьм распространяется? Или я чего-то не понимаю?

 Добрыня вздохнул.

- Василиса, это не машинный разговор. У тебя в доме есть книга, в ней на многое есть ответы. И открыть, к слову, ее можешь только ты. – Тут он повернулся ко мне. Темные глаза скользнули по щеке, и я почти физически ощутила этот взгляд. Моргнула не понимая. – К слову. Выносить книгу из дома запрещено. Предупреждаю сразу, чтобы не натворила ничего такого, о чем потом пожалеешь.

Глава 5.

 Книга и вправду оказалась весьма интересной. Если бы я прочитала ее и пролистала прежде, чем узнала о своем даре и о том, что в мире существует разного вида нечисть, то решила бы, что это старый сборник легенд и сказаний, или что-то наподобие этого.

 Поднявшись на чердак, открыла фолиант. На этот раз обошлось без пролития крови, что меня порадовало.

 А вот картинки внутри были пугающими.

 Пролистав с несколько глав, я вдруг нашла сноску под иллюстрацией, написанную привычным мне добрым русским языком. И почерк был хоть и размашистый, но читаемый.

 Написано было чернилами. Всего несколько строк: «…способен обращаться и в человека, и в зверя. Умеет становиться невидимым», - прочитала и я посмотрела на рисунок. Существо, изображенное на странице книги, чем-то напоминало чертика. Оскаленная мордочка, широкие крылья, злобные глазки.

 За плечом что-то прогромыхало. Я обернулась и увидела, как Маруся подтягивает ближе табурет. Взобравшись на него, домовиха заглянула в книгу.

- Анчутка, - с пониманием проговорила она.

- Это существо? – удивилась я.

- Ага.

 Бросив еще один взгляд на нечисть, снова обратилась к домовихе.

- Марусь. Я вот только одно понять не могу. В книге, за исключением некоторых поправок, все написано рунами или чем-то подобным. Как мне это читать, если я языка не знаю.

 Золотые глаза сверкнули. Маруся всплеснула руками и спрыгнула с табурета.

- Ох ты ж! – заголосила она. – Я жеж забыла за всеми этими переживаньями! У меня жеж зелье нужное есть. Серафима то строго велела дать его тебе, когда дар-то получишь.

- Что еще за зелье? – я присела на корточки, с интересом глядя на домовиху.

- Особенное оно! Выпьешь и книга откроет для тебя все свои тайны! – Маруся бросилась вон с чердака. Я встала, посмотрев ей вослед. Сообразила, что это самое зелье, видимо, откроет мне способность читать фолиант!

 Интересно, а английский и прочие языки тоже можно вот так выучить, выпив травки? Впрочем, пить зелье, или нет, тот еще вопрос. Страшновато. Как бы дому и домовихе не пришлось после новую наследницу искать.

 Маруся вернулась быстро. Поставила на табурет пузатый чайничек и рядом с ним колбу и кружку.

- Вот! – почти радостно заявила домовиха. – Щас все сделаю, - и налила в кружку чаю из заварника. Затем туда же добавила странную жидкость из колбы. Перемешала все ложечкой и протянула мне со словами: «Пей и откроется тебя тайна великая языка мертвого!».

 Прозвучало совсем не заманчиво. Даже напротив.

- Марусь, - проговорила я, - а ты уверена, что это не опасно?

 Домовиха даже глаза закатила.

- Што ты! Што ты, Васенька! Я вона даже по запаху чую – одни травки, да одна другой полезнее. Ну и волшбы маленько. Иначе никак. Без волшбы это просто чай травный будет. Так што пей. – И сунула мне кружку в руки.

 Ага. Легко ей сказать, пей!

 Понюхав варево, поболтала его в кружке. Цвет был приятным. Запах тоже.

 Сделав глоток, поняла, что и вкус хороший. Ну словно чай с лимонником и малиной. Разве что, горчит самую малость.

- А ничего так зелье, - проговорила и, решившись, допила все одним залпом. Вернула кружку домовихе, уточнив: - Это все? Баба Сима больше ничего не просила выпить, съесть? Может мне, для закрепления эффекта, надо ночью танец с бубном изобразить при полной луне?

- Зачем? – искренне удивилась Маруся. – Нет, Васенька, ничаво этакого не нать. – А потом спросила с интересом: - Чуешь шо-нить?

- Чую, - призадумавшись, кивнула я. И ведь, действительно, не обманула. Чуяла. Да еще и как.

- И што? – уточнила домовиха.

- Что в уборную мне надо, - ответила я. – Сейчас вернусь. Мигом.

- А? – не поняла Маруся. Но я уже бежала вниз по ступеням. Бодренько так. Подпрыгивая

 Ой, зря я раньше времени похвалила зелье.

 Знаний пока не прибавилось, а в животе беда. Ну ничего. И с этой бедой я справлюсь. Пусть она окажется самым страшным, что случится со мной в Ложечках!

 С книгой просидела до поздней ночи. Чтиво оказалось занимательным. Правда, читала я только сноски, написанные любимым русским языком. А зелье… то ли оказалось недейственным, то ли бабка Сима забыла к нему волшбу приложить. Но руны по-прежнему оставались для меня скрыты. Значки и ничего больше.

 Маруся, принесшая мне ужин на чердак, снова заняла излюбленный табурет и болтая ногами в воздухе, заявила:

- Серафима хорошие зелья варила. Завтрать тебя накроет. Усе знаки понимать станешь. Ведь оно как? Утро вечера мудренее.

- Ага, - кивнув, рассеянно пролистала страницы с рунами и остановилась на очередном изображении. Это было чудище, каких поискать. Похож на дракона. Но на иллюстрации сбоку изображен висящим вниз головой, словно летучая мышь.

- Марусь, а это кто? – поманила я домовиху.

 Она забралась с ногами на табурет, бросила быстрый взгляд на монстра и не задумываясь ответила:

- Василиск это. Но не боись, Вася. Добрыня такого на одну ладонь покладет, другой прихлопнет.

 Я фыркнула.

- Василиск, говоришь? Почти тезка мой. А так, на дракона похож.

- У нас они ужо не водютси. Давно их извели, исчо Добрынюшкины предки.

- А он что, давно здесь живет, в Ложечках?

- Да вот осел ужо годка с три как, - последовал ответ. – А так колесил по миру. Нечисть бил где пакостничала. Он жеж не гляди, что такой суровый. Добрый он. Живность любит. Меня вон приветил, пока дом закрытым стоял. И за огородом ухаживал, хотя не просила его об том Серафима. Не очень они с ней ладили.

- Волков мне другое говорил, - я даже отвела взгляд от Василиска.

- Дык он и не скажет. Серафима его боялась. Думала, конкурент он ей. Да и нечисть, шо приходила лечиться, колдуна-то стороной обходили. А кто чуял, так и вовсе мимо шли, искали кого другого. Для ведьмы колдун сосед плохой. Отваживает этих, - она задумалась, явно припоминая какое-то слово. Затем, вскинув палец, добавила: - Клиентов, значит.

Глава 6.

 Утро началось с завтрака и звонка родителям. Да, каюсь. Давно пора было это сделать. Отзвониться и сказать, что все хорошо. Как оказалось, на телефоне было несколько пропущенных звонков. То ли я не услышала, то ли связь здесь, в Ложечках, оставляла желать лучшего. Так или иначе, но голос мамы на другом конце телефона, зазвучал сначала с явным облегчением, а потом с укором.

 Да. Виновата. Каюсь. Со всеми этими приятностями, обрушившимися на мою голову, совсем забыла о семье. Так что почти десять минут слушала нравоучения и рассказ о том, что папа уже собирался звонить в полицию, если я не объявлюсь в течение дня.

- Мам, да тут связь просто кошмар! – рассказала я и чуть погодя, смирившись, мама порадовала новостью – приходил Ден, искал меня, хотел поговорить.

- Ну я ему сказала все так, как ты велела, - проговорила мама, она же Ольга Федоровна в миру. – Но знаешь что, Лисса!

- Ммм? – протянула я, стараясь, чтоб мычание прозвучало как можно равнодушнее.

- Мне кажется, он всерьез раскаялся и хочет наладить ваши отношения.

 Так или иначе, услышать о таком было приятно. Но я заверила маму, что в ближайшее время у меня будет много дел и в город возвращаться не собираюсь. Это ее удивило. Видимо, не вязались в матушкиной голове образ дочери и деревни, ну или наоборот.

 В общем, миссию свою по успокоению нервов, как родителей, так и собственных, я выполнила, а потому, с легким сердцем могла жить еще как минимум неделю в покое и умиротворении. Хотя, откуда покой в Ложечках? Это я зря. За все время, что пробыла в деревне, со мной успело столько всего случиться, что жизнь спокойной не назовешь даже с натяжкой.

- Ну вот! – уже после завтрака проговорила Маруся. – Бум собиратьси в лес, по травушки.

 Дохлебывая чай, я покосилась на домовиху.

- Что? – уточнила.

- Я жеж вчерась обещалась тябе, што в лесок пойдем. Пора ужо травки учить начинать. Раз Кащеюшка проведал, шо ведьма новая объявиласи, так значит, можно ждать гостей, - Маруся спрыгнула с табурета, обернулась вокруг себя и на ее голове появился темный платок, а платье стало домотканным. На ногах у моей хозяюшки возникли лапти. Самые натуральные, плетеные, все как положено. А в руке корзина из ивовых прутьев.

- Это ты шустро, - кивнула я. – Мне бы так, раз и переоделась!

- Дык, учись! – улыбнулась домовиха. – Глядишь и тоже смогёшь этак. Оно дело несложное. Просто знать надобно.

- Ага! – кивнула я и встав из-за стола, поплелась в свою комнату.

 Натянув удобные джинсы и просторную футболку, надела кроссы. За плечи бросила тряпичный рюкзак, еще успев подумать о том, что брать не хотела, а он взял, да пригодился. Когда вышла, Маруся стояла на месте, а вот стол, за которым мы завтракали, оказался чист и убран. И даже скатерка на нем была свежая, белоснежная, даже на взгляд, хрустевшая крахмалом.

 Уже почти не удивляясь ловкости Маруси, с готовностью произнесла:

- Ну, идем!

- Идем, - повторила домовиха и направилась к двери. На пороге она замерла. Прежде чем открыть дверь, протянула мне корзинку, сообщив:

- До околицы донеси, ага, Вась? – а затем ударилась оземь, ну чисто, как в сказках пишут. Я даже вскрикнула, думала, Маруся подскользнулась и упала, но нет. Вместо моей помощницы на лапы поднялась крупная черная кошка.

 Сверкнув желтыми глазами, она произнесла тягучее: «Мяяяууу!» - и одним прыжком преодолев ступени крыльца, опустилась на землю на все четыре конечности.

- Ну да, - пробормотала я, следуя за ней. На миг пришлось задержаться, пока дверь запирала. Уже на ступенях бросила невольный взгляд на соседский дом и запнулась, услышав стук топора. А затем увидела и самого колдуна, который, раздевшись по пояс колол на дворе дрова.

- Ох, ты ж! – вырвалось невольное.

 Маруся проворно потрусила вперед. С ловкостью, присущей только кошкам, перемахнула через невысокий забор и очутилась на дороге. Я вышла как положено, через калитку. И снова не удержавшись, посмотрела на дом соседа, или, если быть более точной, на него самого.

 Добрыня выглядел очень аппетитно вот так, обнаженный по пояс, с топором в руке. Признаюсь, когда Волков вот так молчал и работал…он мне начинал нравиться.

 Переглянувшись с кошкой, вдруг поняла, что она все заметила и улыбается, так, как это умеют делать только кошки. И все же, не удержалась, чтобы не бросить еще один беглый взгляд на соседа. Оценить его сильные руки и гладкую и очень широкую грудь. А как ходили мышцы, когда мужчина с силой опускал топор на полено. Дерево жалобно трещало, раскалывалось на две части. Добрыня ставил на колоду половинку и ударял снова, а затем отбрасывал половинки в сторону, на уже приличных размеров горку. Ну честное слово, Челентано и его Илия просто отдыхали на фоне этого богатыря! Ни в какое сравнение не шли!

«А зачем ему дрова летом?» - вдруг мелькнула мысль, когда Волков вдруг поднял взгляд и, лениво смахнув с лица упавшую длинную прядь волос, произнес:

- Это ты Кащея отравила?

- Что? – я даже опешила от такой наглости и, признаюсь, не сразу поняла, что мужчина имел ввиду. А еще было неловко, что он поймал меня на подглядывании. И почему мимо не прошла, спрашивается?

- Видел я, как он ночью из твоего дома пулей вылетел, словно за ним черти гнались! – Добрыня одним резким взмахом вогнал топор в колоду и подошел к забору. Так что теперь мы стояли друг против друга и между нами была стена не только из непонимания, но и чего-то еще. В тот момент я остро ощутила, что почему-то не нравлюсь Волкову. А понять причину никак не могла. Причем, он отнесся ко мне с подозрением сразу после нашей первой встречи. Нет, он не был настроен враждебно и даже помог мне, это нельзя не признать. Но все равно, было что-то этакое, что стояло между нами.

- Эй! – не удержалась от незаслуженного обвинения. – Мы его лечили!

 Он даже улыбнулся.

- Лечили?

- Не я, а Маруся! – поспешила добавить. – Я пока только учусь, сам понимаешь.

Глава 7.

 В себя пришла достаточно быстро. Потому как, открыв глаза, обнаружила, что на чердаке по-прежнему светло и царит все тот же бардак, учиненный птицами.

 Устроилась я, к слову, вполне удобно. На руках у соседушки-колдуна. Он, по всей видимости, присел прямо на пол, а Маруся, добрая душа, колдовала вокруг меня, прикладывая к моему носу какую-то вонючую травку.

- Очнуласи! – заметив, что я открыла глаза, домовиха радостно улыбнулась.

- Чем меня шарахнуло на этот раз, что я снова отключилась? – уточнила я скупо, вспомнив, что в первый раз, получая бабкину силушку, тоже повалилась на пол без чувств. Этак я и привыкнуть могу, только вот не хочется повторения подобных полетов во сне и наяву.

- Кажись, зельюшко подействовало. Видимо, оно с руной связно было! – заявила счастливо домовиха.

- Ну и дела, - я попыталась сесть. Дернулась и Добрыня отпустил меня. Сам поднялся на ноги, отряхивая джинсы.

- То меня книга царапает до крови, то дар швыряет по чердаку, теперь еще и это, - подняв взгляд, устремила его на стену. По закону жанра, руна должна была исчезнуть, но нет. Мало того, что она не исчезла, так на ее месте проступили очертания квадрата, будто врезанного в стену.

- А это еще что? – проговорила тихо и встала, не отрывая взгляда от нового открытия.

 Да там тайник, не меньше!

 В голове мелькнул образ пухлой шкатулки, набитой златом. Ой, то есть, золотом.

 Ей-богу! Поживу так в Ложечках с пару месяцев и говорить стану, как Маруся! Нет, нет, нет! Нам такого не нать.

 Ой…и опять вырвалось!

 Представив себе колечки, перстеньки и бусы самоцветные, подошла к стене. Добрыня придвинулся следом.

- Эти вороны искали тайник, - проговорил он.

 Я даже фыркнула.

- Тоже мне, открытие! – проговорила и оглянулась на мужчину. – Вы уже смотрели с Марусей, что там?

- Нет, - сухо ответил Волков.

- Разве ж то можно, без хозяйки глядеть? – удивилась искренне моя помощница.

- Значит, сейчас вместе и поглядим, - произнесла я и потянулась к схрону.

 Думала, придется ковырять стену, так как ручки, или чего-то наподобие, чтобы уцепиться и открыть тайник, не обнаружила. Но все оказалось намного проще. Это же был мир магии. Так что хватило простого прикосновения руки к узору. И на этот раз обошлось без нирваны и кружения стрелок.

 В стене что-то щелкнуло и квадрат врезанной дверки отошел в сторону, явив за собой темное нутро, заросшее густой паутиной.

- Брр! – только и произнесла я. – Марусь! – позвала домовиху. – Есть что-нибудь длинное пауков погонять?

- Щас найдем, Вась! – отозвалась хозяюшка, и несколько секунд спустя мне в руки вложили какую-то палку. Я ее и сунула внутрь. Как оказалось, не зря, потому что мгновение спустя из темноты и разорванной паутины вышмыгнул жирный паук, чем-то, кроме цвета, напоминавший водяного Ромку. Наверное, пучеглазым взглядом и жирной тушкой, не иначе.

- Давай я посвечу, - предложил за спиной Добрыня.

 Идея мне понравилась. Я даже представила себе, как он сейчас поднимет руку, раскроет ладонь и призовет магическое пламя, а потом…

А потом усмехнулась, когда вместо магического пламени, Волков просто достал из кармана широкий смартфон и включив в нем фонарик, посветил в темноту тайника.

- Тоже вариант! – буркнула тихо и посмотрела в глубину открывшейся ниши.

 Только фонарик не помог. Рваная паутина висела клочьями и никакой шкатулки со златом-серебром не наблюдалось.

- Что, пусто? – я даже расстроилась. Нет, ну кто станет хранить пустой тайник. – Это я что, зазря пауков потревожила?

 Волков пригнулся, посветил глубже и вдруг произнес:

- Нет. Там что-то есть. В самой глубине.

- Что? – не веря его словам, наклонилась так быстро, что мы с колдуном стукнулись головами. Он отпрянул нахмурившись. А я ловко отняла телефон и посветила сама, уже более уверенно и смело. И действительно. Там, за толщей паутины было что-то сверкающее, но совсем маленькое. Явно не мешок с добром. Эх. Что-то мне с наследством не везет.

- Чаво там? – Маруся даже приподнялась на носочки, но ее скромного роста, конечно же, не хватило.

- Марусь! Что баба Сима могла тут прятать? – спросила я, еще не решаясь сунуть руку в тайник. Паутина отталкивала и вызывала тошнотворный рефлекс. Всегда боялась пауков. Брр… К слову, змеи тоже меня пугали. Как акулы и прочие зубастые твари.

- Пошто ж мне знать, Вася? – пожала плечами домовиха.

 Добрыня, сжалившись над малышкой, подхватил ее и приподнял, но делу это не помогло.

- Не, не разглядеть, - покачала она головой, а потом сказала, - ты, Василисушка, не боись. Лезь туды. Раз тайник тябе открылси, значит тябя и ждал усе это время.

- Фу, - сказала я вслух и решительно сунула руку в паутину.

 Вот, ей-богу, если кто-нибуть меня из обитателей тайника цапнет, я им…

 Рука принялась щупать холодное дно. Тайник был в дереве, но дерево обычно теплое. А это просто как лед! И как тут пауки жили, не пойму! Или это для меня такие ощущения предназначены?

 Щупала долго. Руку пришлось засунуть по самое плечо, что, естественно, не добавляло мне радости.

- Какой-то он слишком глубокий, - изрек Волков со знанием дела. – Стена в доме намного тоньше.

- Ага, - прокряхтела я, кривясь, когда пальцы задевали паутину.

 Фу, фу, и еще раз, фу! Нет, ну почему бабка не следила за своими тайниками, а? Запустила, грязища и холодрыга. Вон, дала бы Марусе прибрать. А то тайник какой-то жуткий. И почему вороны пытались его открыть? И что это за вороны, вообще, такие? Явно же не простые птички и не червячков искали в стене.

 Пока размышляла, пальцы нащупали что-то маленькое, металлическое и чертовски холодное. А еще это нечто было на цепочке. Все это я прощупала рукой, затем сгребла находку и, кривясь от отвращения, вытащила руку и то, что скрывал тайник Симы, на свет божий.