Ведьмы и враг

Теперь Мэддокс полностью понял план. Принц Дамек просил больше, чем они были готовы заплатить, и Хелена и Хэмиш делали ставку на то, что произойдет, как только Дамек увидит Рошель… поговорит с Рошель. Возможно, он откажется от половины своих требований. Хелена использовала красоту и милый характер собственной дочери в качестве разменной монеты… но делала это под предлогом, казалось бы, невинного семейного визита, для знакомства с будущим новым членом семьи.

Схватившись за дверную защелку, Мэддокс почувствовал себя так плохо, что подумывал о том, чтобы собрать вещи и уехать. Он не мог заставить себя принять участие в этом. Но мгновение спустя передумал. Предстоящая поездка не была какой-то вечеринкой в саду в компании прекрасного принца. Самым распространенным эпитетом, который он когда-либо слышал в адрес Дамека, было «извращенец», а в Древинке его солдаты славились дурной репутацией насильников. Мэддокс не мог позволить, чтобы Рошель заставили поехать к принцу без надлежащей защиты, не говоря уже о Лизбет. Нет, он должен был ехать.

А возможно… это и к лучшему. Как только Рошель увидит реальность будущего, которое мать и дядя создавали для нее, она может быть настолько потрясена, что откажется от своего долга перед семьей. Эта мысль окончательно успокоила мужчину, и он начал собирать вещи.

***

После двухдневной поездки, ближе к вечеру вся семья прибыла к воротам Кимовеска. Впереди ехали Мэддокс и десять стражников Вяранджа, еще десять воинов замыкали шествие. В середине ехали члены семьи Квиллетт и их личные слуги. Гостей уже ожидали, им был предоставлен мгновенный вход через туннель сторожки. Но принца Дамека во дворе не оказалось. Вместо этого их приветствовал странный человечек маленького роста с родимым пятном на пол лица, который представился как мастер Лионель, и капитан с отвисшим брюшком и неухоженными усами, по имени Коче.

Замок был уродливым и неприступным, а во дворе не было никого, кроме стражников в черных табардах. Мэддокс доверял своей интуиции. Еще до встречи с Дамеком, который должен был быть здесь, Рошель видела перед собой атрибуты туманного будущего.

Мастер Лионель сообщил им, что принц Дамек еще не готов принимать гостей, но что всех проводят в отведенные им комнаты.

Их провели через весь замок на третий этаж восточной башни. Пока они поднимались по лестнице, Мэддокс заметил, что воздух во всем замке пропитался сыростью. Семье Квиллетт отвели комнаты, ближайшие к лестнице, а Мэддокса поселили в маленькой комнатке на приличном расстоянии от лестницы, в самом конце коридора. Капитан не возражал, он не собирался часто пользоваться ею.

Пока семья отдыхала после путешествия, капитан спустился вниз. Их лошадей и стражников Вяранджа уже должным образом разместили и накормили. Удовлетворенный увиденным, Мэддокс вернулся к отведенным семье комнатам. Он постучал в дверь Хита, чтобы узнать, как дела. Семья одевалась к ужину.

Едва по замку разнесся звон гонга, все члены семьи Квиллетт вышли из своих комнат. Леди Хелена и лорд Хэмиш были одеты в свои лучшие наряды, на руках у них сверкали кольца с драгоценными камнями. Хит был одет в простую синюю тунику поверх черной шерстяной рубашки, и выглядел так, как будто предпочел бы быть где угодно, только не здесь. Лизбет приложила некоторые усилия к своей внешности: она надела светло-зеленое атласное платье, волосы заплела в аккуратную косу.

Карлотта, как обычно, надела все черное, волосы собрала в повседневный строгий пучок. Выражение лица у девушки было жестким, решительным, словно она собиралась ринуться в бой. А потом… из своей комнаты вышла Рошель. Она тоже была одета во все черное, но на ней было бархатное платье с глубоким вырезом, открывавшим белую кожу шеи и ключиц до самых грудей. Платье плотно облегало ее фигуру, ниспадая от талии до пола мягкими складками. Мэддокс никогда раньше не видел этого платья, и предположил, что оно новое. Распущенные волосы Рошель были тщательно расчесаны, а длинная челка подколота небольшой заколкой, украшенной драгоценными камнями.

— Прекрасно, — одобрительно сказала леди Хелена. — Ты просто мечта, моя дорогая.

Она и была мечтой.

Появившийся из ниоткуда мастер Лионель проводил их вниз по лестнице, потом по длинному коридору вдоль задней части замка, в большой зал. В дальнем конце зала был накрыт стол. В очаге горел огонь.

За исключением нескольких слуг угрюмого вида и капитана Коче, в зале находился только один человек. Он стоял у очага спиной к арке, но повернулся, когда гости вошли. Принц Дамек.

Отвращение охватило Мэддокса при виде его. Дамек был стройным и холеным, с длинными темными волосами. Его кожа была почти белой, а узкие черты лица, безусловно, можно было назвать красивыми. Но выражение лица казалось каким-то безжалостным, словно он был неспособен понять страдания других.

Дамек улыбнулся, обнажив ровные белые зубы.

— Лорд Хэмиш, — произнес он, словно был актером в какой-нибудь пьесе. — Как приятно видеть вас снова.

Мэддокс предположил, что они уже где-то встречались раньше.

— Мой принц, — ответил Хэмиш, возвращая улыбку.

По правую руку от Хэмиша стояла леди Хелена, слева держалась Карлотта. Дамек поприветствовал леди Хелену, и та представила Карлотту как свою дочь. Едва взглянув на девушку, в глазах Дамека промелькнул нескрываемый ужас.

Должно быть, он подумал, что она и есть та самая невеста.

Выражение лица Дамека было настолько очевидным, что Хелена поспешила исправить неверное толкование принца.

— О, мой принц, это моя старшая дочь Карлотта, которой вы писали. — Она отступила в сторону: — Позвольте представить вам Рошель.

Когда Рошель попала в поле зрения Дамека, на его лице появилось совершенно другое выражение. Он выглядел ошеломленным.

— Милорд, — мягко поприветствовала его Рошель, не отрывая глаз от пола.

У принца Дамека были манеры крестьянина. Сначала он открыто оскорбил Карлотту, не потрудившись скрыть свое отвращение, а теперь уставился на Рошель, как голодный волк. Мэддокс уже ненавидел его, но опять же, принц Пален или нет, по крайней мере, Рошель могла видеть, насколько он безнадежно не подходит ей.

Дамеку быстро представили Хита и Лизбет, но он едва взглянул на них. Все его внимание было занято Рошель.

Подойдя к девушке, он взял ее руку и поцеловал:

— Моя леди.

Мэддоксу захотелось пронзить его насквозь мечом.

Карлотта наблюдала за Рошель с каменным выражением лица, но, к удивлению Мэддокса, он уловил в нем отблеск ненависти. Это застало воина врасплох. Ему никогда не приходило в голову, что кто-то может ненавидеть Рошель.

— Я опоздала? — раздался сзади вкрадчивый голос.

Мэддокс обернулся и увидел, как стройная женщина с длинными серебристо-светлыми волосами, одетая в длинную фиолетовую мантию, неслышно проскользнула через восточную арку.

— Ты всегда опаздываешь, — спокойно ответил Дамек, и указал на женщину: — Мой советник, леди Саорис.

Когда она приблизилась, Дамек представил ее всем присутствующим, а взгляд самой Саорис задержался на Рошель:

— О да… да.

Что-то в ней вызвало у Мэддокса дрожь.

— Пожалуйста, — Дамек указал на стол, — проходите, садитесь, мы выпьем перед ужином вина. Джоанна, принеси кувшин.

Оглянувшись, Мэддокс увидел поразительную молодую женщину с черными волосами и раскосыми глазами. По-своему она была почти так же прекрасна, как Рошель, что было редкостью. Джоанна несла большой кувшин к столу, но украдкой бросила несколько взглядов на Рошель, и в ее глазах… Мэддокс увидел тревогу. Он заметил, что Лизбет тоже наблюдает за Джоанной. Лизбет мало, что пропускала.

Всех вновь прибывших рассадили за столом на строго определенные места, причем Карлотта оказалась как можно дальше от Дамека.

Мэддокс стоял у стены, никем не замечаемый, как и положено слуге. На этот раз он был всего лишь телохранителем.

Каким-то образом ему удавалось сохранить невозмутимость и простоять по стойке смирно весь ужин и до позднего вечера. В какой-то момент Карлотта и принц Дамек поднялись в личные покои принца для дальнейших переговоров. Мэддокс считал, что их усилия были пустой тратой времени, и полагал, что к утру Рошель конфиденциально сообщит своей матери, что она не может выйти замуж за Дамека и стать хозяйкой этого мрачного замка.

Но на следующий день семья собралась в большом зале поздним утром. Позавтракав, все стали ждать принца. Дамек так и не появился. Никто даже не упомянул об отъезде. Хит бродил по замку за неимением лучшего, но все остальные по большей части, казалось, пребывали в полном неведении. И Мэддокс понял, что они не уедут. Рошель собирались принести в жертву Дамеку.

Ближе к вечеру все отправились наверх, чтобы переодеться к ужину, а когда спустились в большой зал, все повторилось. Прежде чем принесли еду, Дамек попросил своих гостей сесть. На столе были расставлены бокалы и тарелки, и Джоанна переходила от гостя к гостю, наливая темно-красное вино в кубки. Мэддокс не обращал внимания на попытки леди Хелены вести вежливую беседу, он уже знал, что это будет еще одна долгая ночь.

Карлотта почти ничего не говорила и, казалось, была в раздумьях. И снова ее усадили как можно дальше от стола хозяина замка. Именно она вела переговоры с Дамеком и, возможно, ожидала большего уважения и внимания, чем получала. С еще более горестным выражением лица, чем обычно, она сделала глоток из своего кубка.

— Вино вам по вкусу? — спросил принц Дамек у Рошель.

Та прошептала что-то вежливое в ответ, но тут Мэддокс заметил, что Карлотта испытывает некоторое беспокойство, пытаясь сглотнуть и, по-видимому, безуспешно. Она снова и снова пыталась сглотнуть, и ее глаза начали расширяться от ужаса. Дыхание с хрипом вырывалось из груди девушки.

— Вы в порядке, моя дорогая? — с легким смущением спросила леди Хелена.

Карлотта покраснела и с трудом поднялась на ноги, одной рукой схватившись за горло, а другой вцепившись в стол. Ее глаза выкатились из орбит, и Мэддокс сделал несколько нерешительных шагов вперед, определенно не зная, что делать дальше.

Люди вскочили из-за стола и бросились на помощь несчастной. Первым до нее добрался лорд Хэмиш. Шквал вопросов и криков наполнил зал, и Мэддокс услышал, как Рошель выкрикивает имя сестры. Он чувствовал себя беспомощным, но он был солдатом, а не целителем.

Карлотта издала гортанный звук, вздохнула пару раз, черты ее лица исказились, и она упала навзничь в объятия лорда Хэмиша. Принц Дамек поспешил к ним, его лицо выражало одновременно и замешательство, и тревогу. Карлотта сделала последнюю попытку вздохнуть, а потом ее тело обмякло.

— Она мертва, — сказал лорд Хэмиш, поднимая взгляд на Дамека и тут же опустил его на кубок Карлотты.

— Это вы ее отравили? — выдохнул Хит. — Из-за переговоров о приданом?

От неожиданности Дамек приоткрыл рот, а леди Хелена чуть не задохнулась от возмущения:

— Хит!

— Я хочу домой, — заявила Лизбет. — Мы не можем больше оставаться здесь.

— Да, все кончено, — кивнул Хит. — Мы уезжаем.

И снова инертный молодой человек проявил удивительную силу духа, и внутри Мэддокса зародилась надежда, что Хит сможет одержать верх. Ни Хэмиш, ни Хелена, ни Рошель не произнесли ни слова. Они все еще смотрели на тело Карлотты и ее открытые, выкатившиеся из орбит глаза.

— Пожалуйста, — сказал Дамек, поднимая обе руки вверх. — Позвольте мне выяснить, что здесь произошло.

***

К утру следующего дня надежды Мэддокса снова рухнули. Никто ничего не паковал, и было ясно, что семья уезжать не собиралась. Дамек приказал перенести тело Карлотты в холодный подвал и пообещал леди Хелене, что выяснит, кто виновен в смерти ее дочери, и проследит, чтобы виновный был наказан. Такое заявление, по-видимому, успокоило и лорда Хэмиша, и леди Хелену.

Несколько дней тянулись очень медленно. Дамек либо спал, либо большую часть дня оставался в своих личных покоях, выходя оттуда только в сумерках. К неудовольствию Мэддокса, переговоры о приданом возобновились, и Дамек, и лорд Хэмиш встретились после ужина.

Никаких развлечений не планировалось. Рошель отнеслась к этому безмятежно, в своем стиле, но Мэддокс видел, что Хит, и Лизбет несчастны. Один раз капитан попытался поговорить с Рошель, чтобы узнать, не собирается ли она забыть о чести семьи теперь, когда видит, что ее мать и Хэмиш предназначили для нее. Но его слова только вызвали у нее слезы, и она отвернулась. С того момента Рошель следила за тем, чтобы они никогда не оставались наедине.

Мэддокс чувствовал себя беспомощным.

На пятую ночь после смерти Карлотты Мэддокс сопроводил брата и сестер в большой зал. Там оказались нескольких новых стражников в коричневых табардах… а потом он увидел трех новых гостей, мужчину и двух молодых женщин. Мужчина был поразительно похож на Дамека, только волосы у него были короче и не такие темные. И глаза у него были другими. В противоположность жестокому взгляду Дамека, глаза вновь прибывшего показались Мэддоксу… настороженными. Обе женщины на вид были очаровательны, особенно обладательница темно-русых волос. Она, конечно, не обладала неземной красотой Рошель, но была необычайно красива.

Леди Хелена представила мужчину как принца Антона, брата Дамека. Потом Антон представил мисс Селин и мисс Амели как своих личных провидец. Мэддокс понятия не имел, что это значит, но, похоже, они приехали, чтобы помочь Дамеку расследовать дело о смерти Карлотты.

Почти сразу после этого мисс Селин призналась, что осмотрела тело Карлотты, но она не уверена, было это отравление или нет. Мэддокс молча застонал, когда леди Хелена подскочила от такой новости. После этого капитан стоял у стены, стараясь не обращать внимания на то, что говорят и не сводя глаз с Рошель.

Джоанна подала вино. В какой-то момент прибыла леди Саорис. Потом, по настоянию Лизбет, произошло некое дурачество, когда мисс Амели притворилась, что «читает» прошлое Джоанны. Вскоре после этого в зал вошел мастер Лионель, и Дамек попросил всех занять свои места за столом. Семья Квиллетт направилась к столу и Мэддокс последовал за ними, заняв свое привычное место у стены.

Мисс Селин пыталась вести вежливый разговор, а лорд Хэмиш отпустил несколько оскорбительных замечаний в адрес Хита. Лизбет тут же встала на защиту брата. Рошель сидела рядом с Дамеком, и принц наклонился, что-то шепча ей на ухо. Она улыбнулась. Мэддокс напрягся.

Лорд Хэмиш, похоже, положил глаз на хорошенькую Селин.

— Ты прочитаешь мое будущее позже? — спросил он.

— С удовольствием, — ответила она.

С похотливой улыбкой лорд Хэмиш сделал большой глоток вина и, казалось, собирался сказать что-то еще, но не смог вымолвить ни слова. Он попытался прочистить горло и сделать вдох. Безуспешно. На лице лорда застыло выражение тревоги.

— Милорд? — встревожилась Селин.

В панике вставая Хэмиш оттолкнул стул, хватаясь руками за горло и пытаясь вдохнуть глоток воздуха.

— Брат! — воскликнула леди Хелена, бросаясь к нему.

Рошель тоже вскочила на ноги. И снова Мэддокс не знал, что делать, но тут произошло чудо. Обезумевшая Рошель повернулась к нему и закричала:

— Мэддокс! Это происходит снова. Пожалуйста, останови это!

Она была напугана и нуждалась в помощи, и первым она позвала его. Мэддокс сорвался с места. Он подбежал к лорду Хэмишу в момент, когда тот начал заваливаться назад. Капитан успел поймать его и осторожно опустил на пол. Неожиданно на колени рядом с ними опустилась Селин. Она потянула лорда Хэмиша за воротник, ослабляя его, и умоляя мужчину попытаться дышать.

Глаза Хэмиша вылезли из орбит от боли. Он пытался дышать, но безуспешно. Мэддокс отчаянно хотел помочь, показать Рошель, что он может помочь, но ничего нельзя было поделать. Тело Хэмиша начало сотрясаться в конвульсиях. Несколько мгновений спустя он так и умер с открытыми глазами.

В отчаянии от того, что он каким-то образом подвел Рошель, Мэддокс посмотрел на нее, и она подарила ему ответный взгляд. Капитан прекрасно понимал, что этот обмен взглядами не остался без внимания Дамека.

***

К следующему вечеру мнение Мэддокса о Селин несколько изменилось. Утром она разозлила его, использовав Лизбет, чтобы заманить его в конюшню и прочитать. Но никакого вреда от этого не было, а он не видел юную Лизбет такой счастливой с момента их приезда в Кимовеск. Шарлатанка или нет, орудие принцев Пален или нет, Селин обладала добротой, и это нельзя было отрицать, а Мэддоксу не мог не нравиться тот, кто был добр к Лизбет.

Поначалу его встревожило, что никто, кроме леди Хелены не оплакивал лорда Хэмиша. Но через некоторое время даже это начало обретать смысл. Хэмиш никогда ничего не делал для семьи. Он пренебрежительно относился к Хиту и Лизбет, а Рошель ценил только за то, что она могла принести ему своим браком. Почему его племянники должны оплакивать его?

Когда, ранним вечером, извинившись, леди Сао-рис ушла, в большом зале что-то… произошло.

Все началось достаточно просто. Мисс Селин попросила свою сестру организовать карточную игру. Мэддокс ожидал, что принц Антон извинится и уйдет, но он этого не сделал. Он остался.

Мисс Амели объяснила правила игры с дурацким названием, и лицо Лизбет просияло. Вскоре она, Хит, Рошель, Амели, Селин и принц Антон собрались у одного конца стола и стали быстро передавать друг другу карты, очевидно, пытаясь составить пары и как можно быстрее разложить всю колоду.

Рошель первая избавилась от карт и крикнула:

— Я выхожу!

Амели подняла глаза:

— Победитель! У кого королева?

Антон поднял руку, сжимая карту. Это была пиковая дама.

— Неудачник! — воскликнула Амели.

Мэддокс не смог скрыть шок, когда Антон слегка улыбнулся и сказал:

— Раздай карты еще раз.

После еще нескольких раздач выяснилось, что у Антона была склонность оказываться с дамой в руках. К этому моменту уже большинство игроков смеялись, передавая карты так быстро, как только могли. Один Антон не смеялся, но Мэддокс подумал, что, возможно, он и не умеет смеяться.

И все же после той первой раздачи, каждый раз, когда его ловили с королевой в руках, Лизбет радостно хлопала в ладоши и кричала:

— Неудачник!

Принц только улыбался, совсем чуть-чуть, уголками губ и позволял ей безжалостно дразнить его… как подобает настоящему будущему брату. На шестой раздаче Рошель рассмеялась, снова выйдя из игры, и встретилась взглядом с Мэддоксом. Она выдержала пристальный взгляд мужчины. Непрошеный и нежеланный, в его сознании вспыхнул образ того, как она извивается под ним, вытянув руки над головой и издавая тихие, животные звуки прямо ему на ухо.

Прикусив губу, Мэддокс отогнал этот образ.

Когда карточная игра окончательно потеряла свою привлекательность, Селин устроила шоу, рассказывая истории. У нее это неплохо получалось, и Мэддокс так увлекся, что на час отвлекся от боли, пожирающей его изнутри.

Потом Хит сбегал за своей лютней, и Антон снова поразил Мэддокса. Принц хлопал после каждой песни и вежливо хвалил Хита за мастерство.

До этого момента Мэддокс получал хоть какое-то удовольствие от того, что Рошель, Хит и Лизбет были так счастливы, наслаждаясь этими общими забавами. Но потом… его осенило: то, что он наблюдал, было иллюзией, мимолетным мгновением во времени, которое исчезнет, как только Антон заберет своих людей и уедет. Потом, как только Рошель выйдет замуж, уедут Лизбет и Хит, и Рошель останется одна в этом зале без смеха, без историй и без музыки. Он не сможет такое вынести. Он должен остановить это.

В большой зал вошла служанка и объявила, что леди Хелена проснулась.

— Я должна пойти к маме, — сказала Рошель. — А вы все, пожалуйста, оставайтесь.

Мэддокс увидел свой шанс. Когда Рошель направилась к выходу, он отправился за ней, и никто даже не поднял глаз. Рошель оглянулась, но ничего не сказала, и они молча пошли по заднему коридору. На лестничной площадке Мэддокс нежно поймал ее и притянул к себе. Она позволила ему это, и он не мог поверить, испытывая почти физическое облегчение от того, что держит ее в своих объятиях.

— Ты не можешь оставаться здесь, — прошептал он. — Ты не можешь этого сделать. Ты не можешь связать свою жизнь с этим принцем.

И снова она сказала ему, что у нее нет выбора.

Отчасти такой ответ разозлил Мэддокса, он то знал, что раньше у нее не было выбора, а теперь есть. Отбросив остатки гордости, он умолял ее сбежать с ним в Белашкию. У него были кое-какие навыки, и он мог бы устроить их жизнь там. Если бы она только согласилась, он все еще мог бы спасти ее.

— И навлечь позор на мою семью? — удивилась Рошель. — На мою мать? Я не могу! Пожалуйста, пожалуйста, не проси меня об этом! Ты только мучаешь нас обоих. Если бы ты любил меня, ты бы позволил мне выполнить мой долг, — Рошель оттолкнула его и побежала вверх по лестнице.

Мэддокс в отчаянии прислонился к стене, но быстро выпрямился. Рошель была еще слишком молода, временами почти — ребенок. Она могла ссылаться на честь и долг семьи, но не представляла, какое будущее ждет ее в этом месте… что ждет ее в жизни. Именно он должен был остановить это.

Повернувшись, Мэддокс взбежал по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки за раз, а когда добрался до верха, Рошель уже была в конце коридора. Он догнал ее прежде, чем девушка успела дойти до комнаты матери, и схватил за руку.

— Мэддокс? — в голосе девушки звучала тревога.

Он никогда раньше не применял к ней силу. Но сейчас Мэддокс втолкнул ее в комнату, которую она делила с Лизбет, и закрыл дверь, загородив ее собой.

— Собери все, что тебе нужно, — приказал он. — Мы уезжаем.

— Я остаюсь.

— Нет, уезжаешь, — медленно произнес Мэддокс. — И если ты сейчас же не уедешь со мной, я отправлюсь прямо во внутреннюю западную башню, разбужу этого извращенного принца и расскажу ему, чем мы с тобой были друг для друга. Я расскажу ему обо всем, что мы делали друг с другом, и в каких комнатах поместья вашей семьи мы это делали. Я опишу каждый дюйм твоего тела и расскажу ему все, о чем ты умоляешь меня говорить, когда я внутри тебя.

— Ты не сделаешь этого.

— Я так и сделаю. Меня больше не волнует, что со мной произойдет.

Он говорил серьезно. Он забирал ее отсюда.

Рошель уставилась на Мэддокса, и впервые в ее глазах мелькнул гнев.

— Возьми плащ и собери вещи, или я увезу тебя прямо так, — сказал он.

Гнев на лице Рошель быстро сменился тревогой, но она сделала, как сказал Мэддокс. Он повел ее обратно вниз, по лестнице на кухню, потом на улицу, во двор. До конюшен оставалось совсем немного. Несколько стражников Кимовеска, мимо которых они проходили, едва взглянули на них. Теперь для здешних мест это стало привычной картиной.

Мэддокс оседлал обеих лошадей.

— Садись в седло.

— Мы никогда не выедем за ворота. Ты об этом думал? — обычная мягкость исчезла из голоса Рошель. Он не узнавал ее.

— Ты выведешь нас отсюда, или я выполню свою угрозу.

Прищурив глаза, Рошель села в седло белой кобылы. Мэддокс вскочил на чалого, и они поехали к главным воротам. Хоть на дворе стоял уже поздний вечер, но дневного света все еще было достаточно.

Рошель взяла инициативу в свои руки и первой поскакала через сторожку у ворот. Она улыбнулась дежурившему стражнику Кимовеска.

— Пожалуйста, откройте решетку, — попросила Рошель, снова становясь самой очаровательной. — Я бы хотела немного прокатиться.

Стражник переступил с ноги на ногу:

— Я… мне жаль, миледи, но принц Дамек ничего не говорил о том, что кто-то собирается покататься.

Рошель рассмеялась, смех ее был подобен музыке:

— Не думаю, что принц должен сообщать вам о желании его будущей невесты совершить короткую прогулку верхом. Со мной мой телохранитель. — Тон девушки слегка изменился, став более серьезным: — И я скоро стану хозяйкой этого замка.

Мэддокс был одновременно удивлен и обеспокоен тем, как хорошо она справилась со своей задачей.

Все еще растерянный стражник, все же крикнул:

— Поднимите решетку!

Механизм заскрежетал, и ворота поднялись.

Рошель и Мэддокс галопом выехали на дорогу, и капитан стал думать, что делать дальше. В замке у него было не так много времени, чтобы все спланировать.

После нескольких минут скачки Рошель остановила свою кобылу. Они были одни на открытой дороге.

— Не имеет значения, куда ты меня отвезешь, — Рошель первая прервала молчание. — Он найдет тебя и вернет меня обратно.

— Я думаю, ты переоцениваешь усилия, которые принц Дамек может приложить хоть к чему-нибудь.

— Дамек? — презрительно переспросила Рошель. — Он не смог бы найти свою собственную лошадь, если бы она потерялась. Я говорю о Хите.

— Хит? — и опять Рошель показалась Мэддоксу какой-то чужой, незнакомой… той, кого он даже не знал.

— Ну? — поинтересовалась она, игнорируя его вопрос. — Что теперь?

Схватив поводья ее лошади, Мэддокс решил ехать в деревню Кимовеск. Ему нужна была информация и направление.

Глава 11

Видение исчезло, и туман сомкнулся, протащив Амели немного вперед. Она открыла глаза и увидела, что Мэддокс пристально смотрит на нее. А потом он издал хрип и обняв себя руками, рухнул со стула. Из груди мужчины вырвался еще один полувздох, полухрип. Амели почувствовала к нему жалость. Одним из недостатков видения прошлого чужим взглядом было то, что человеку приходилось заново переживать все это.

— Ну что? — требовательно вопросил Дамек, заграждая собой вход в маленькую комнату.

Прямо за ним стояли Хит и Рошель. Хит все еще был зол. Рошель нервничала.

Амели пришлось думать быстро. Эмоции и физические ощущения от всего, что она только что увидела и почувствовала, все еще заполняли ее разум. Но она не могла раскрыть прошлое Рошель и Мэддокса. Задача принца Антона заключалась в том, чтобы брак состоялся, и она не могла сделать ничего, что поставило бы это под угрозу, не поговорив сначала с ним.

И все же она не могла просто бросить Мэддокса на милость Дамека. Что она могла сказать?

Встав со стула, Амели сделала вид, что поддерживает упавшего Мэддокса.

— Что бы я ни сказала, — прошептала она тихо, и надеясь, что он ее услышит, — просто соглашайся.

Посмотрев на Дамека снизу вверх, Амели громко произнесла:

— Он похитил ее. Он заставил ее уговорить стражников открыть ворота, и она сделала это из страха.

Рошель с облегчением закрыла глаза.

— Но он не хотел причинить ей вреда, — поспешно продолжила Амели. — Я видела события его глазами, и он действительно верил, что спасает ее от несчастья. — Поднявшись на ноги, она встала перед Мэддоксом. — Он похищал ее не для себя. Он опекун их семьи, и думал, что поступает правильно. Хит, ты, можешь это понять?

Хит понимал. Амели видела, что он понимал.

— Не ему решать! — прошипел Дамек, и Амели снова почувствовала нарастающую опасность.

Откуда-то из-за их спин заговорила Селин:

— Милорд Дамек. Я считаю, что капитан Мэддокс находится на службе у леди Хелены, и это семейное дело. Я предлагаю отвезти капитана обратно в Кимовеск, посадить его под замок, а затем предоставить леди Хелене решать его судьбу.

Амели не видела Селин, но выражение лица Дамека дрогнуло. В словах Селин было многое. Во-первых, Мэддокс действительно принадлежал леди Хелене. Во-вторых, Рошель была дочерью Хелены, но еще не была женой Дамека. Казнь прямо здесь могла иметь последствия.

Повернув голову, Дамек посмотрел на сомневающегося Хита, а затем кивнул.

— Хорошо, — сказал принц, — мы вернем его в Кимовеск. Леди вернулась к нам, и это для меня главное.

Амели ни на секунду не поверила в это. Дамек хотел крови, но, по крайней мере, он говорил, как принц.

К счастью, у Мэддокса хватило здравого смысла промолчать, и он не стал рассказывать никаких историй. Независимо от того, что он сказал Рошель в замке, возможно, ему все еще было небезразлично, что с ним случится, и он считал, что остаться в живых у него больше шансов с леди Хеленой.

— Будем искать убежища на ночь или отправимся в путь прямо сейчас? — спросил Антон.

— Выезжаем прямо сейчас, — ответил Дамек.

Амели хотелось застонать при мысли о еще нескольких часах в седле, но она только повернулась посмотреть, не нужно ли помочь Мэддоксу подняться.

Когда она наклонилась к нему, он быстро схватил ее за запястье.

— Следи за Рошель, — тихо сказал он. — Она не та, кем кажется.

***

Лошади были почти истощены, поэтому домой Дамек поехал медленнее, и Селин предпочла передвигаться в дамском седле.

Мэддокс ехал со связанными руками в окружении стражников Вяранджа.

Когда они прибыли в Кимовеск, уже почти рассвело. Рошель всю дорогу ехала рядом с Дамеком, и большую часть пути они тихо разговаривали. К тому времени, когда все закончилось, принц обращался с ней как с трагической девой, пережившей ужасное испытание, выпавшее на ее долю.

Селин так устала, что едва заметила, как Антон снял ее с лошади. Она смутно помнила, как он, в сопровождении Амели отнес ее в комнату. На обратном пути Селин умирала с голоду, но сейчас слишком устала, что-бы есть. Она позволила Хельге расшнуровать ей платье, и без сил рухнула на кровать. Последнее, что она помнила, это как Амели упала рядом с ней. Затем мир погрузился во тьму.

Селин понятия не имела, сколько прошло времени, когда ее разбудил восхитительный аромат. Она открыла глаза.

— Вот и ты, — сказала Хельга.

— Который час? — спросила Селин, все еще пытаясь прийти в себя.

— Ближе к вечеру, но тебе нужно окончательно проснуться и поесть. Ты ничего не ела со вчерашнего дня.

Рядом открыла глаза Амели:

— Чем так вкусно пахнет?

Хельга поставила поднос на туалетный столик и принесла две тарелки с яичницей, беконом и дымящимися булочками. От одного вида еды у Селин потекли слюнки, но попытавшись сесть… она застонала.

— О, я так измучилась, что едва могу двигаться.

Амели чувствовала себя точно так же:

— У меня сильнее всего болят ноги.

Каким-то образом им удалось подложить несколько подушек к изголовью кровати, и впервые на памяти Селин они позавтракали в постели, как две избалованные леди. Но Селин было абсолютно все равно, как это выглядит. Сначала она с жадностью проглотила яичницу, а потом Хельга принесла сестрам дымящиеся кружки чая с пряностями и большим количеством молока.

Амели ела так же быстро, как и сестра. Съев свою порцию, она начала говорить. Прошлой ночью у них не было такой возможности. Услышав всего несколько фраз, Селин перестала есть, и стала внимательно слушать. Хельга застыла у кровати, ловя каждое слово истории Мэддокса и Рошель, начиная с крупиц счастья в задних комнатах и заканчивая попыткой похищения прошлой ночью.

— Она играла с ним, — наконец сказала Хельга. — У этой девушки никогда не было намерения выходить за него замуж.

Селин согласилась, но что-то, касающееся лично ее, заставило девушку по-настоящему встревожиться.

— Амели, вчера утром я прочитала капитана Мэддокса. Я видела его ближайшее будущее… которое к прошлой ночи стало прошлым. Единственное видение, которое я видела, это короткая сцена у подножия лестницы, где он просил Рошель сбежать с ним. Это все, что мне показали. Почему я не видела, как он заставлял ее уйти с ним? Если бы я это видела, мы могли бы остановить его.

— Может быть, ты не должна была это останавливать, — вставила Хельга. — Может быть, что-то должно было произойти прошлой ночью, чтобы ты нашла настоящего убийцу.

Селин попыталась вспомнить, что могло произойти прошлой ночью, чтобы она могла раскрыть личность убийцы, но ее мысли сразу же вернулись к губам Антона, нежно прижимающимся к ее собственным губам.

— Ну… — начала Амели, — прямо перед тем, как Мэддокса выволокли из конюшни, я наклонилась, чтобы помочь ему подняться, и он сказал, чтобы я присмотрелась к Рошель. Он сказал, что она не та, кем кажется.

— Судя по тому, что ты рассказала нам о свидании Рошель с Мэддоксом, — ответила Селин, — это, конечно, похоже на правду, но она, судя по всему, не прочь выйти замуж за Дамека, так какой у нее мотив?

Амели все еще пребывала в задумчивости:

— Знаешь, кто еще отличился прошлой ночью? Хит. Когда я читала Мэддокса, Рошель была уверена, что именно он придет за ней.

— Да, я тоже заметила в нем перемену. Но думаю, им двигало желание вернуть сестру. Его семья только выигрывает от связи с Дамеком, так что я тоже не вижу его мотива. Мне нужно найти тактичный способ предложить почитать их обоих.

— Пока ты ищешь способ, может быть, стоит поговорить с этим дураком капитаном? — предложила Хельга. — Выяснить, что он имел в виду насчет Рошель.

Мысль о том, чтобы встать с кровати и спуститься вниз, вряд ли была привлекательной, но сестры не могли оставаться в комнате весь день.

— Ты слышала, куда его увели? — спросила Амели.

Это был хороший вопрос, если учесть, что Хельга спускалась за едой на кухню.

— Нет, — хмыкнула Хельга. — Либо никто из слуг не знает, либо они молчат.

Селин свесила ноги с кровати и поморщилась:

— Что ж, мы должны это выяснить. Кто-то из Квиллетов должен знать.

Хельга открыла шкаф:

— Я постирала твое лавандовое платье и светло-голубое платье Амели. Еще у меня есть вода для умывания, и вам обоим понадобятся чистые смены белья.

— О, спасибо, — с благодарностью сказала Селин. Лавандовое шерстяное платье было ее любимым: удобное, теплое, и сидело на ней идеально.

Как Селин ни было больно, после еды она почувствовала себя лучше. Она надеялась, что Рюрику уже удалось раздобыть для Антона немного еды.

Амели тоже встала с кровати вслед за сестрой, и отправилась умываться. Одевшись, обе сестры вышли за дверь и спустились по лестнице в дальний коридор. Пока они шли, Селин не могла отделаться от мысли, что они не приблизились даже к намеку на то, чтобы узнать, кто убил Карлотту и лорда Хэмиша. Хотя уже должны были хоть что-то узнать.

Хотя Селин так и не нашла мотив для убийства у Рошель или Хита… и если уж на то пошло… и у леди Хелены, она собиралась найти хоть какой-то способ прочесть всех троих. Но как это сделать, не оскорбив их? И даже если бы Селин не заботилась о их чувствах, что она могла использовать, чтобы заставить их согласиться? Принц Дамек не мог им приказывать.

Когда Селин через арку прошла в большой зал, там, за исключением нескольких стражников Вяранджа, присутствовали только Хелена, Саорис и Рошель. Все три женщины сидели за столом и тихо разговаривали.

Пристальный взгляд Селин остановился на Сао-рис. Был кто-то еще, кого ей нужно было прочитать, но пока у нее не было такой возможности.

— Амели, — прошептала она. — Сделай все, что в твоих силах, чтобы отвлечь внимание Хелены и Рошель.

Сестры пересекли зал. Леди Хелена выглядела осунувшейся и усталой, но при их появлении улыбнулась:

— Надеюсь, вам удалось немного поспать. Рошель сказала мне, что прошлой ночью вы стали для нее большим утешением.

Еще бы, подумала Селин, особенно если учесть, что Амели убедила Дамека в похищении Рошель.

— Вы хорошо сегодня себя чувствуете? — Селин посмотрела на Рошель.

— Насколько можно было ожидать, — ответила Рошель, опустив глаза. — Я сама проснулась совсем недавно. Лизбет все еще спит, и я не стучала в дверь Хита.

Амели, вздрогнув, скрестила на груди руки:

— А где… где держат капитана Мэддокса?

Леди Хелена неловко отвела взгляд:

— Насколько я знаю, его заперли в камере в старой тюрьме под замком. Его охраняют.

Это не предвещало ничего хорошего. Селин надеялась, что капитана запрут в его комнате. Тюремная камера клеймила его как худшего из преступников. Но, по крайней мере, он был жив.

Амели посмотрела на горящий очаг:

— Мне кажется, я все еще чувствую холод. Леди Хелена, не могли бы вы с Рошель составить мне компанию у огня?

— Конечно.

Обе женщины встали из-за стола, и все трое направились через весь зал к очагу.

Леди Саорис склонила голову набок, внимательно глядя на Селин:

— Это было ловко сделано.

Селин села на стул, который ранее занимала леди Хелена:

— Принц Дамек уполномочил меня и мою сестру прочитать всех, кто находится у него на службе. Я бы хотела сделать это как можно тише.

Саорис улыбнулась, и от этой улыбки Селин стало не по себе.

— Уверяю вас, я не совсем на службе у Дамека, — ответила Саорис, — но я не возражаю, чтобы вы меня читали.

Должно быть, когда-то она была очень красива, и Селин не могла не задуматься, как эта женщина и Дамек встретились, как Саорис стала его советником, когда он позволил столь немногим людям нормально жить здесь, в замке.

Все еще улыбаясь, Саорис спросила:

— И с чего же мы начнем, моя дорогая? Признаюсь, мне было интересно узнать о тебе и твоей сестре с того самого дня, как вы появились здесь. Полагаю, вы обе из клана Разрываемого Тумана, и Антон подобрал вас где-то в цыганском таборе.

Селин напряглась, но не поддалась на уловку:

— Вам придется самой спросить об этом принца Антона. Могу я коснуться вашей руки?

— Конечно.

Селин взглянула на Амели. Та разговаривала с леди Хеленой и Рошель у очага, и на мгновение Селин ох-ватила дрожь. Из того, что ей рассказала Амели, Саорис была хладнокровной убийцей, создавшей эликсир, который превращал людей в зверей. Селин ожидала, что любой человек из ближайшего окружения Дамека будет опасен, но в этом случае она оказалась на неопределенной почве и понятия не имела, что ей предстоит увидеть. Тем не менее, она коснулась руки Саорис, закрыла глаза и потянулась к искре духа женщины. Селин сосредоточила всю свою энергию на то, чтобы получить ответы на вопрос, кто совершает убийства в этом замке.

Первый толчок настиг ее сразу же, за ним последовал второй, и ее понесло вперед по туманному коридору. Путешествие оказалось длиннее, чем Селин ожидала, а когда туман рассеялся, она оказалась в большой комнате без окон с каменными стенами. Вдоль трех стен стояли небольшие жаровни, дававшие много света. У четвертой стены выстроились копья и арбалеты.

Справа от Селин стоял длинный стол, на котором были разбросаны различные предметы: выцветшие книги, медные сосуды, незажженные свечи, перья, чернила, бутылочки, небольшие кинжалы, ступка и пестик. Свет, более яркий, чем от жаровен, привлек внимание девушки. Она повернулась и увидела в другом конце огромной комнаты горящий очаг, достаточно большой, что в нем можно было стоять в полный рост. Над огнем был закреплен железный крюк, а с крюка свисал маленький металлический котелок с выгравированными по краям символами.

Саорис стояла перед котелком с закрытыми глазами. Ее губы шевелились, но Селин не могла расслышать ни слова. Она пересекла комнату, чтобы внимательнее рассмотреть женщину, которая казалась находилась в каком-то трансе. Ее волосы были растрепаны, как будто в последнее время она не следила за собой, лицо осунулось от усталости.

— Муниментум, — прошептала она. — Тутамен… Дамек.

Не открывая глаз, Саорис бросила в котелок несколько прядей длинных темных волос.

Видение исчезло, и туман сомкнулся, снова унося Селин вперед.

Когда он рассеялся, Селин оказалась в еще большем помещении, огромном зале. Здесь было много хорошо одетых людей и стражников. Присмотревшись к стражникам, Селин увидела табарды красного… светло-голубого… темно-синего… зеленого… и оранжевого цветов. Она потеряла счет различным цветам великих домов Древинки.

— Принц Дамек из дома Пален, — прогремел рядом чей-то голос.

Селин обернулась и увидела Дамека, одетого в черную тунику без рукавов, темные брюки и начищенные сапоги. Он выглядел красивым и уверенным в себе. Стоявшая рядом с ним Рошель казалась настоящим видением в облаке бледно-розового шелка. В ушах девушки поблескивали маленькие жемчужинки. Рыжевато-золотистые волосы развевались вокруг ее головы, словно облако. Со всех концов зала мужчины оборачивались, чтобы поглазеть на нее. Рошель была подобна сладостному конфитюру.

Леди Саорис стояла по другую сторону от Дамека, и тоже была прекрасна в своем сияющем одеянии, с серебристо-светлыми волосами, собранными на затылке.

Эффектный мужчина лет сорока с аккуратно подстриженной бородой подошел к ним, приветствуя:

— Принц Дамек, добро пожаловать в Кеонск. — Он поклонился Рошель: — И вашей прекрасной жене.

— Благодарю вас, лорд Мальбек, — спокойно ответил Дамек. — Я вижу, здесь уже собралось довольно много народа.

— Да, но голосование состоится только завтра. Сегодня вечером мы будем развлекаться.

— Мой брат прибыл?

— Пока нет.

Селин ахнула. Она была в Кеонске… через два года в будущем на собрании великих домов для избрания следующего великого принца. И хотя она никогда не встречалась с лордом Мальбеком, все знали, что он был канцлером принца Родека.

Еще раз низко поклонившись, Мальбек повернулся к Саорис и взял ее за руку.

— Миледи, — сказал он, — кем бы был принц Дамек без вашего совета?

— О, я уверена, что он прекрасно справился бы сам.

Но по ее тону было видно, что она ни во что подобное не верит.

Лорд Мальбек поцеловал ей руку.

Видение исчезло, и туман сомкнулся, унося Селин назад во времени. Когда он рассеялся, девушка открыла глаза и обнаружила, что Саорис пристально смотрит на нее.

— Что ты видела?

Селин изо всех сил пыталась осмыслить то, что она только что увидела. Она посмотрела в сторону очага. Амели все еще разговаривала с Рошель и Хеленой, но теперь рядом с ними стоял Хит. Наверное, он вошел в зал, когда она читала Саорис. Лизбет еще не спустилась.

Селин была настолько озадачена тем, что увидела в будущем Саорис, что решила поделиться частью правды в надежде, что на смысл видения вскоре прольется свет. В конце концов, будущее еще не наступило, и его можно изменить.

— Я видела вас, Рошель, и принца Дамека через два года в будущем… в Кеонске, на собрании великих домов для избрания следующего великого принца.

Саорис замерла на стуле.

Через пару минут она спросила:

— Голосование состоялось?

— Нет, оно было назначено на следующий день, но… лорд Мальбек поцеловал вашу руку.

Селин обдумала первую часть своего видения и решила, что высказываться и надеяться получить разъяснения — более мудрый ход, чем молчание.

— Но перед этим вы произносили заклинание. Вы использовали слова муниментум и тутамен, а потом произнесли имя Дамека и положили несколько прядей длинных темных волос в котел.

— А-а-а, — кивнула Саорис, — я накладывала защитное заклинание на Дамека, чтобы обеспечить его безопасность. — Но, похоже, ее это не заинтересовало, и она потребовала больше дополнительной информации о второй части видения. — Ты видела меня, Рошель и Дамека в Кеонске за день до выборов, и лорд Мальбек поцеловал мне руку?

— Да.

— Тогда у тебя есть ответ относительно моей причастности к смерти Карлотты и лорда Хэмиша. — Саорис понизила голос: — Видишь ли, моя дорогая, как и ты, я сама происхожу из менее… благородной семьи, и все же сейчас я советник принца Дамека из дома Пален, который контролирует часть западных провинций. Он женится на прекрасной кузине принца Родека, и через два года лорд Мальбек будет целовать мне руку в знак признания моего влияния на Дамека, который, я верю, станет следующим великим принцем.

Сама того не желая, Селин откинулась на спинку стула.

Саорис снова улыбнулась, и вид у нее при этом был таким же жутким, как и раньше:

— Я не сделаю ничего, чтобы помешать этому браку. Будь в моей власти, я бы сама провела церемонию.

Чувствуя себя так, словно ее только что перехитрили, Селин не могла поспорить с такой логикой. Казалось крайне маловероятным, что Саорис сделает что-либо, чтобы сорвать брак Дамека с Рошель. И все же что-то в самодовольном выражении лица Саорис заставило Селин сказать:

— Будущее не определено, и несколько раз мне удавалось изменить его. Вам пока не следует быть настолько уверенной в себе… или в принце Дамеке.

С лица Саорис исчезла улыбка.

Селин встала. У нее было ощущение, что Саорис собиралась сказать что-то еще, когда из восточного прохода донеслись крики, и они услышала топот сапог.

— Сообщите принцу Дамеку! — голос принадлежал Антону. — Сейчас же!

Через зал пробежали два стражника Кимовеска и выбежали через западную арку. А два вздоха спустя в зал вбежали Антон и Рюрик.

— Что случилось? — спросила леди Хелена, приложив руку к груди.

— Мы ищем стражников, поднявшихся из тюрьмы. Они сказали, что капитан Мэддокс убил охранника и сбежал, — ответил Антон.

Рошель громко ахнула. Стражники Вяранджа и Сеона, находившиеся в зале, подошли поближе, чтобы лучше слышать все, что говорил принц Антон.

— Все в порядке, — продолжал Антон, обращаясь к Рошель. — Вы здесь под надежной защитой, я приказал обыскать замок. Принц Дамек должен спуститься с минуты на минуту, а он знает замок лучше, чем я. Он сможет подсказать, где нужно искать.

— А как же Лизбет? — с тревогой спросил Хит. — Она все еще спит в своей комнате?

— О, — охнула Хелена, — да! Хит, ты должен пойти и привести ее сюда.

— Нет, — приказал Антон. — Я поднимусь наверх и сам приведу ее.

Не успел он сделать и шага, как из коридора донесся крик. Все, кто присутствовал в зале, обернулись. Из восточной арки вбежала Лизбет. Руки девушки и подол ее платья были залиты кровью.

— Он мертв! — воскликнула она, потрясая руками и рыдая.

Селин подбежала к девушке:

— Лизбет!

— Он мертв! — Лизбет снова заплакала. — Я наклонилась, чтобы дотронуться до него, чтобы убедиться, но он мертв.

Селин поймала девушку и притянула ближе к себе.

К ним подошли еще несколько человек.

— Кто мертв? — потребовал ответа Антон. И сейчас он говорил, как принц дома Пален.

Лизбет снова всхлипнула:

— Капитан Мэддокс!

***

Антон стоял над мертвым телом на третьем этаже восточной башни. С ним были Амели, Дамек, Хит, Рюрик и капитан Коче. Селин с другими женщинами остались внизу утешать Лизбет.

Мэддокс лежал там же, где его нашли, на полу, между гостевой комнатой Хита и той, которую делили Рошель и Лизбет. Его ударили ножом всего один раз, во впадинку у основания горла. Вокруг головы капитана растеклась лужа крови.

— Это бессмысленно, — сказал Рюрик, опускаясь на колени рядом с телом. — Зачем Мэддоксу убивать охранника, бежать из тюрьмы… а потом подниматься сюда, в комнаты семьи Квиллетт?

— Чтобы снова напасть на мою сестру, конечно, — ответил Хит.

Антон взглянул на Дамека и покачал головой:

— Я так не думаю. Мэддокс был в отчаянии прошлой ночью, но он не сумасшедший. Он не стал бы снова пытаться похитить Рошель.

Дамек ничего не сказал.

Амели присела на корточки рядом с Рюриком и осмотрела рану.

— Его убили тонким лезвием, — она окинула взглядом тело Мэддокса. — Его меч не обнажен, значит, драки не было. — Амели повернулась к Хиту. — Ты спустился в большой зал незадолго до Антона. Ты что-нибудь видел, когда выходил из своей комнаты?

— Нет, коридор был пуст. Я не знал, что Лизбет все еще спит в своей комнате. Я проснулся, оделся, вышел из своей комнаты и спустился вниз.

— Тогда все, что здесь произошло, должно было произойти быстро, — сказал Рюрик. — В противном случае Лизбет услышала бы шум драки. — Он нахмурился: — Значит, Мэддокс пришел после того, как Хит спустился вниз и кто-то убил его?

— А как насчет одного из стражников Вяранджа? — предположил Дамек, впервые заговорив за все это время

— Дежурные в зале, а остальные в казарме, — ответил Антон. — И если бы стражник из Вяранджа убил Мэддокса, он бы сразу сообщил об этом. Кроме того… даже в этом случае произошла бы драка. Я не могу представить, чтобы кто-то вот так набросился на Мэддокса. До того, как поступить на службу к леди Хелене, он был капитаном в войсках Энтес.

— Так, что ты хочешь сказать? — спросила Амели.

— Я хочу сказать, что либо он знал человека, который убил его, и поэтому не был настороже… либо он не чувствовал, что ему нужна причина для самозащиты.

Наступила тишина, и Антон почти пожалел, что заговорил. Было совершено третье убийство, и на это у него было не больше ответов, чем на первые два. Кроме того, было известно местонахождение почти всех, кроме Лизбет… а ее он не подозревал.

Амели осмотрела коридор:

— Опять же, зачем он пришел сюда? Почему не попытался убежать? Взобраться на стену и уйти пешком, если бы понадобилось? Но он поднялся сюда, к комнатам семьи. Почему?

Антон не знал, что ответить. Бедный Мэддокс.

— Я думаю, что на данный момент тело сказало нам все, что могло. Возможно, нам следует…

— Милорд Дамек! — с лестницы спустился стражник Кимовеска в черном табарде и поспешил к ним.

— Что теперь? — вздохнул Дамек.

— Милорд! — снова начал стражник. — Во двор только что въехал ваш отец в сопровождении большого отряда. С ним лорд Мальбек!

Антон похолодел, не уверенный, что правильно расслышал. Их отец никогда лично не вмешивался ни в какие их дела, если только не считал, что они вот-вот потерпят неудачу в чем-то, что он считал важным, и тем самым разочаруют его.

Антон взглянул на брата:

— Отец здесь? Что это может означать?

Лицо Дамека приобрело серый оттенок.

Глава 12

За окнами был ранний вечер, а Селин и Амели сидели в своей комнате и ощущение у них было такое, словно они от кого-то прятались. За последние несколько часов общее настроение в замке сильно изменилось, обретя какую-то бешеную энергию.

Дверь открылась и в комнату быстро вошла Хельга, закрыв ее за собой.

— Кухня- это сумасшедший дом, — выдохнула она. — Вы бы видели, что там творится.

После известия о прибытии принца Ливена все разговоры о смерти Мэддокса прекратились. Селин еще не видела отца Антона. Сразу по прибытии вместе с лордом Мальбеком он поднялся в личные покои Дамека. И очень скоро туда вызвали Дамека и леди Хелен.

Вскоре после этого из главного зала удалилась Саорис, а следом в свои комнаты ускользнули Рошель, Лизбет и Хит. Никто не знал, что происходит, и, похоже, никто не был готов строить догадки. Селин и Амели тоже уединились в своей комнате.

Селин понятия не имела, чем сейчас занимался Антон, но в данный момент она чувствовала, что для нее и Амели лучше не попадаться ему на глаза, пока он не придет к ним сам.

Что здесь делал принц Ливен?

Хуже того, Селин снова тревожило видение будущего, которое она вчера увидела при чтении Лизбет. Слишком ограниченным и непонятным оно было. Судя по эмоциям на лице Лизбет в видении, Селин была абсолютно убеждена, что девушка не убийца. Но если бы видение продлилось еще несколько мгновений, она узнала бы, что Лизбет нашла мертвым именно капитана Мэддокса. Почему видение прервалось?

Могло ли это иметь отношение к тому, что сказала Хельга об отчаянной попытке капитана Мэддокса выкрасть Рошель? Если бы Селин действительно знала, что Мэддокс умрет, попыталась бы она изменить его будущее и, удержала бы его от похищения Рошель? Хельге казалось, что ночное путешествие было важным, что произошло нечто, что поможет сестрам найти истину. Но… неужели ради этого нужно было позволить Мэддоксу умереть? Такая возможность беспокоила Селин.

Остаток дня пролетел быстро.

Ранним вечером сестры отправили Хельгу что-нибудь разузнать. Отсутствовала она недолго.

— Ты слышала что-нибудь о том, почему отец Антона приехал сюда? — спросила ее Селин.

— Никто не знает, но он привел с собой отряд стражников Пален и нескольких родственников принца Антона. Мастер Лионель в расстроенных чувствах отдает приказы приготовить комнаты для гостей. Поварам было велено приготовить большой… я имею в виду именно большой ужин. Поскольку два официальных ужина подряд были отменены, осталось много жареной курицы и говядины. Повара приготовят мясную подливку, подадут хлеб и картофель. Да им нужно запечь больше ручьевой форели, чем я могла сосчитать.

— Ужин?

— Да, для принца Ливена и всех высокопоставленных особ, которых он привез с собой. Вас обеих ждут. Мастер Лионель как раз поднимался, чтобы сообщить вам об этом, но встретил меня. Он также просил передать, чтобы вы обе оделись до того, как прозвучит гонг.

Селин тяжело сглотнула. Она и Амели должны были обедать с принцем Ливеном и лордом Мальбеком? И… они, конечно же, не могли отказаться.

— Я собираюсь снова одеть тебя в янтарный бархат, — сообщила Хельга Селин, — а Амели в бордовый шелк. Я знаю, что эти платья уже все видели, но это лучшие из тех, что я привезла.

На этот раз Амели не стала спорить и поднимать шум, и позволила Хельге себя одеть, а потом и причесать волосы.

— Твои волосы, Селин, оставим распущенными, — сказала Хельга. — Вы обе должны выглядеть сегодня вечером как можно привлекательнее. Вам нужно будет вписаться в общество людей при дворе Ливена.

— Не усугубляй ситуацию, Хельга, — предупредила Амели.

Прозвучал гонг, а через мгновение раздался стук в дверь.

Хельга рывком открыла ее. За порогом стояли Антон и Рюрик. Антон явно уделил время своему внешнему виду. На нем была темно-коричневая туника с вышитым серебряной нитью ромбовидным узором. Ботинки были недавно начищены. Хотя щетина на подбородке у принца и раньше была не большой, Селин заметила, что он только что побрился.

Стоявший позади него Рюрик был одет в свой обычный коричневый табард, но его сапоги тоже были начищены.

— Вы готовы? — спросил Антон. Голос, как и весь вид принца, был напряжен.

— Да, — коротко ответила Селин. — Ты говорил с отцом?

— Нет, с момента приезда он был на закрытом совещании в покоях Дамека.

Вслед за Селин Амели вышла в коридор, но в последний момент сестра оглянулась:

— Спасибо тебе, Хельга, за все. Жаль, что ты не можешь спуститься с нами.

— О, эти пафосные люди не для меня. У меня от них мурашки по коже. Но вы, девочки, вернете мне сплетни.

Когда-нибудь Селин собиралась узнать о прошлом Хельги и о том, как она попала на службу в замок Сеон. Однако, сегодня был не тот вечер.

Первым по лестнице спустился Антон, ведя спутников через черный ход. Впереди послышался нестройный хор голосов. Антон остановился.

— Селин, Амели, я хочу, чтобы вы стояли по бокам от меня. Рюрик, иди прямо за мной.

Никто не спорил и не спрашивал, что он делает. Селин решила, что он знал, как обставить свое появление. Она встала справа от него, а Амели слева, и они вошли в большой зал.

Зал был переполнен… прямо кишел людьми. В дополнение ко всем гостям, сейчас здесь было еще больше стражников. К тем, что уже были, добавились новые, одетые в темно-коричневые табарды, цвета принца Ливена. Слуги накрыли еще три дополнительных стола, и откуда-то принесли бесчисленное количество стульев.

Селин осмотрелась по сторонам. Принц Дамек, леди Саорис, Рошель, леди Хелена, Лизбет и Хит уже были здесь. Когда Дамек повернулся, чтобы поприветствовать одного из гостей, Хит схватил за руку Рошель, притянул ближе к себе и что-то прошептал ей на ухо. Она покачала головой и отстранилась.

Взгляд Селин остановился на фигуре, стоявшей в центре зала. Это был крепкий мужчина, с седеющими волосами и гордой осанкой. На нем был одет свободный красный камзол, украшенный золотой нитью. На пальцах каждой руки красовались кольца с драгоценными камнями.

Принц Ливен. Селин никогда раньше не видела его лично, только однажды, во время чтения будущего.

Ливен оглянулся, как только они вошли, и его взгляд остановился на Антоне. Не раздумывая, Антон направился прямо к нему. Несмотря на людскую давку, Селин и Амели сумели остаться рядом с ним.

— Отец, — произнес Антон, и Селин услышала в его голосе нежность.

— Мой сын, — ответил Ливен, и его взгляд смягчился.

Селин не знала, чего она ожидала, поскольку Антон никогда не говорил о своем отце, но было ясно, что эти двое мужчин заботились друг о друге.

— Могу я представить моих провидиц, мисс Селин и мисс Амели? — спросил Антон. — Это сестры, которые оказали помощь в твоих недавних… трудностях в Рязани

Взгляд Ливена переместился сначала на Амели, а затем на Селин, и его взгляд нельзя было истолковать никак иначе, как удивленный.

— Это твои провидцы? — в голосе великого принца сквозило неудовольствие. Взглядом сверху вниз он скользнул по бархатному платью Селин, потом изучил ее лицо и волосы.

— Что-то не так? — спросил Антон.

— Нет, они просто… не такие, как я себе представлял.

Хотя Селин понятия не имела, что это значит, Антон не стал настаивать на расспросах. Вместо этого он шагнул ближе к отцу.

— Я рад тебя видеть, но прошу прощения, что тебе пришлось приехать сюда самому. Надеюсь, ты не сомневался, что я смогу довести дело до конца.

Ливен коротко коснулся плеча Антона:

— Вовсе нет. Ты знаешь мою веру в тебя. Но этот вопрос настолько важен, что после некоторых раздумий я решил, что мое собственное присутствие здесь необходимо.

Они так непринужденно разговаривали друг с другом. Селин такого не ожидала. Антон обычно был замкнутым, а Ливен имел репутацию холодного и высокомерного человека.

— Теперь, когда ты здесь, я начну, — сказал Ливен, отходя от них. Трое стражников в темно-коричневых табардах неотлучно следовали за ним.

Он подошел к первому столу, находящемуся в начале зала. Когда Ливен повернулся лицом к толпе, все замолчали.

— Займите свои места, — приказал он.

Наблюдая за ним сейчас, Селин видела расчетливого, со стальным взглядом мужчину, которого она и ожидала увидеть.

— Где сесть нам с Амели? — прошептала она Антону.

— Со мной.

У нее все внутри сжалось, когда он повел их обеих к главному столу. Этого она не ожидала. Селин стало интересно, чтобы она сказала год назад, если бы кто-то сказал ей, что скоро она будет носить изысканные платья и обедать за главным столом Кимовеска с тремя принцами Пален.

К ним подошел мужчина, лет сорока с небольшим, с коротко подстриженной бородкой, хорошо одетый, Селин узнала его, когда читала Саорис: лорд Мальбек, канцлер принца Родека.

Ливен занял место во главе стола. Справа от него сели Дамек и Рошель. Леди Хелена и лорд Мальбек сидели слева. Селин немного успокоилась. По крайней мере, она, Амели и Антон будут сидеть за столом достаточно далеко от Ливена и им не придется вести беседу с отцом Антона. Леди Саорис, Хит и Лизбет также заняли места за главным столом.

Гости занимали свои места по всему залу. Когда последний гость нашел стул, принц Ливен так и оставшись стоять, приказал:

— Вино.

Слуги поспешили наполнить кубки вином. Селин заметила прелестную Джоанну, которая прислуживала за главным столом.

Едва кубок каждого гостя был наполнен, принц Ливен поднял свой. В зале воцарилась тишина, и он заговорил:

— С великой радостью я объявляю, что переговоры о браке завершены и подписаны для помолвки моего сына, принца Дамека из дома Пален с Рошель Квиллетт, кузиной принца Родека из дома Энтес. — Несмотря на слова, в голосе Ливена не было радости. Он больше походил на человека, который только что заключил сделку по приобретению большого участка земли или нового серебряного рудника. — Поскольку молодая пара выразила желание соединить свои жизни как можно скорее, свадьба состоится здесь, в замке Кимовеск, завтра днем. Для дома Пален большая честь, что церемонию проведет сам лорд Мальбек.

Завтра? Селин не могла поверить своим ушам. Церемония состоится завтра?

Ливен поднял кубок повыше:

— Давайте выпьем за их счастье.

Раздался хор одобрительных возгласов, и все выпили, но Селин смогла едва пригубить вино. Если убийца находится в этом зале, как он отреагирует?

***

Пока в зал вносили большие подносы с едой, Амели молчала. Антон сидел рядом с ней, напряженный, как струна, Селин была по другую сторону от него. Амели очень хотелось поговорить с сестрой, но она едва могла смотреть в сторону Антона, не говоря уже о том, чтобы говорить с сестрой.

Что только что произошло?

Создавалось впечатление, что почти все присутствующие здесь забыли о смертях, произошедших за последнюю неделю. Никто и не вспоминал о Карлотте, лорде Хэмише… капитане Мэддоксе. Принц Ливен вел себя так, как будто все это было обычным брачным договором, а спешка со свадьбой была вызвана просто желанием счастливой пары не ждать… в отличие от политического брака, заключенного через смерть трех человек.

Гости за другими столами болтали друг с другом, а за главным столом царила неловкая тишина. Амели была благодарна слугам, расставлявшим еду, поскольку это давало возможность им всем собраться с мыслями.

И только юная Лизбет покачала головой с открытым и искренним недоумением.

— Завтра? — воскликнула она. — Здесь? Я думала, Рошель собиралась провести церемонию дома, в поместье… на свежем воздухе, в осеннем саду, если погода будет ясной. Она не захочет выходить замуж здесь. Это ужасное место.

— Помолчи, — жестко одернул сестру Хит.

Лизбет вздрогнула как от боли. Амели никогда не слышала, чтобы он так с ней разговаривал.

Антон, сидевший прямо напротив Лизбет, наклонился вперед. К его чести, тон его был достаточно спокойным, а голос достаточно тихим, чтобы его не подслушали:

— У моего отца есть кое-что общее с твоей матерью, и я подозреваю, что они оба давили на Дамека и Рошель, чтобы те поторопили события. Поверь мне. Ему трудно отказать.

Лизбет понимающе кивнула, и оценка Антона в глазах Амели сразу повысилась. После того, как она сделала совершенно рациональное замечание, у него нашелся на него ответ. Антон сказал именно то, что нужно было, чтобы девочка почувствовала себя взрослой.

И все же в душе у Антона сейчас, наверное, царила паника, как и у Амели… как, скорее всего, и у Селин. О чем думал принц Ливен? Хотел ли он подтолкнуть убийцу к еще более отчаянному поступку?

Взглянув через стол на Хита, Амели увидела, что тот тоже был встревожен. Парень выпрямился на стуле и принялся за небольшую порцию запеченной форели, но взгляд его светло-карих глаз был словно остекленевшим, и она поняла, что он тоже видит риск, связанный с решением принца Ливена.

Каким-то образом… позже она так и не смогла понять, как… они все сменили по целых три блюда, не говоря ни слова.

Амели вдруг пришло в голову необычное наблюдение. Это был уже третий вечер, когда она одевалась для официального ужина, но впервые за это время они дождались, что им подали еду. Обычно на таких мероприятиях Амели с избытком наслаждалась приготовленными блюдами, но сегодня она их почти не пробовала.

Когда убирали последние тарелки, Амели подумала, что, возможно, ей удастся остаться на несколько минут наедине с Селин, чтобы обсудить, что делать дальше

К ее удивлению, принц Ливен снова встал.

— Я привез музыкантов из замка Пален, — объявил он. — Завтра будет настоящий праздник, но мы все можем насладиться танцами уже сегодня вечером.

Танцы?

Оглядев зал, Амели увидела группу из шести музыкантов, сидевших в ожидании на стульях у дальней стены зала. Повинуясь взгляду великого принца, музыканты начали играть. Ливен бросил холодный и одновременно ожидающий взгляд сверху вниз на Дамека.

Дамек встал и протянул руку Рошель:

— Вы присоединитесь ко мне?

Рошель одарила его лучезарной улыбкой и встала, опираясь на его руку. Вслед за ними, на открытую площадку рядом с музыкантами стали выходить другие пары. Принц Ливен перевел взгляд на Антона. Он словно ожидал, что его младший сын присоединится к танцующим.

Антон встал и на мгновение посмотрел на Селин с оттенком тоски, как будто представляя себя танцующим с ней. А потом он отвернулся и отвесил поклон Лизбет:

— Миледи?

Лизбет все еще выглядела несколько потерянной и озадаченной всем, что происходило вокруг нее, и Амели подозревала, что девушку очень сильно потрясла смерть Мэддокса. Но как только Антон пригласил ее Лизбет вскочила на ноги и чуть ли не бегом обогнула стол, чтобы присоединиться к нему. Антон ей нравился. И кто здесь мог винить ее в этом?

Проводив принца и Лизбет взглядом, Селин повернулась на стуле и поймала взгляд Амели. Как они смогут найти убийцу до завтрашнего полудня?…если убийца ждал так долго?

Амели огляделась в поисках места, где они с Селин могли бы поговорить, но, к ее разочарованию к сестре подошел пожилой мужчина с белой бородой и церемонно поклонился.

— Мой принц, — обратился он к Ливену. — Не могли бы вы представить меня этой леди?

— Барон Менчан, это мисс Селин Фаве, личная провидица моего младшего сына.

— Провидица, — барон улыбнулся Селин с неподдельной искренностью. — Восхитительно. Вы бы могли потанцевать со стариком, моя дорогая?

Амели хотелось закричать от разочарования, но они все еще должны были играть свою роль.

Селин улыбнулась:

— Это будет для меня удовольствием. Но предупреждаю вас, наша мать пренебрегала нашим обучением танцами, и я не очень искусна в этом занятии.

Барона Менчана это не расстроило, наоборот, он казался довольным:

— О, не волнуйтесь. Моя мать была слишком усердна. Я научу вас.

У Селин не было другого выхода, как отправиться вместе с бароном на площадку, где танцевали гости Дамека. Принц Ливен вполголоса разговаривал с лордом Мальбеком. Леди Хелена общалась с Саорис, и Амели вдруг поняла, что смотрит через стол на Хита. Она очень надеялась, что он не пригласит ее на танец. О танцах она знала еще меньше, чем Селин.

Хит резко встал, извинился и вышел.

Его поведение было настолько странным, что Аме-ли с интересом наблюдала, как он пересекает зал. Хит остановился рядом с танцующими, наблюдая за Рошель с Дамеком.

Первая песня закончилась, и все зааплодировали. Дамек и Рошель вышли из круга танцующих. Кто-то из гостей подошел к ним с поздравлениями, по крайней мере, так показалось Амели. Пока Дамек беседовал с парой средних лет, Хит тихо подошел к Рошель и что-то прошептал ей на ухо. Она нахмурилась и покачала головой, тогда он наклонился и заговорил снова, более настойчиво.

На этот раз Рошель позволила брату увести ее. Они прошли до восточной арки, и покинули зал, скрывшись из виду. Рошель покидала празднование своей собственной помолвки? Амели было трудно в это поверить.

Убедившись, что за ней никто не наблюдал, она встала и с беспечным видом направилась к восточной арке. Девушка уже собиралась пройти прямо через нее, как, услышала звуки спора. Подойдя ближе, насколько это было возможно, чтобы отчетливо слышать слова, Амели прислонилась к арке.

— Ты не можешь, — говорил Хит. — Ты должна положить этому конец.

— Сейчас я не могу остановить это, — ответила Рошель. — Дело сделано.

— Выйти замуж за Дамека? Завтра? Ты понимаешь, что это значит?

— Я знаю, что я делаю. Я могу справиться с Дамеком. Я подвергла его испытанию, Хит. Я попросила его уволить капитана гвардии, начальника его личной стражи, и он согласился. Он сделает для меня все, что угодно.

— Это было до свадьбы. Послезавтра все может быть совсем по-другому. — Очевидно, Хит не смирился с этим браком, как утверждал.

— Все идет по плану, даже лучше, чем планировалось, — голос Рошель был мягким и успокаивающим. — Я знаю, это звучит ужасно, но с уходом Карлотты и нашего дяди осталась только мать, которая попытается заставить меня действовать так, как нужно ей, как только я приду к власти… а с матерью я смогу справиться. Я собираюсь стать великой принцессой Древинки, и Дамек сделает все, о чем я попрошу. Я могу сделать тебя лорд-канцлером, Хит. Нас не разлучат, и я дам тебе любую должность при дворе, какую ты захочешь.

— Мне не нужна должность при дворе! — повысил голос Хит, а потом уже тише сказал: — Послушай меня, Рошель. Если ты согласишься на это, то завтра ночью окажешься в постели Дамека. В его кровати. Я знаю, ты ни-чего не знаешь о… мужчинах и женщинах, и, возможно, сейчас не можешь понять, что это значит, но к тому времени, когда ты поймешь, будет слишком поздно.

— Не будь грубым, — ответила Рошель. — А теперь прекрати все это, пока кто-нибудь не начал нас искать. Я возвращаюсь в зал.

Услышав шаги Рошель, Амели поспешила прочь от арки, спеша затеряться среди гостей, исчезнуть. Оказавшись в толпе, она оглянулась. Рошель вернулась к Дамеку, но Хит в зал так и не вошел.

Амели попыталась осмыслить то, что услышала между Рошель и Хитом. Она постоянно прокручивала в мыслях одно и то же предложение.

С уходом Карлотты и нашего дяди осталась только мать, которая попытается заставить меня действовать так, как нужно ей, как только я приду к власти… а с матерью я смогу справиться.

Что, если мотивом для убийств было не желание сорвать брак? Что, если Рошель знала, что ее мать не разорвет переговоры, что бы ни случилось, и Рошель пыталась укрепить свои позиции еще до того, как состоится свадьба? И у кого, кроме Рошель, был более сильный мотив для убийства Мэддокса? Он угрожал обнародовать их отношения и тем самым погубить ее.

Вопрос был в том… как? Даже Селин до сих пор точно не знала, что именно убило Карлотту и Хэмиша, а Рошель не могла убить Мэддокса. Она была в большом зале, когда он умер.

В голове Амели эхом пронеслось еще одно предложение, последние слова, которые она слышала от Мэддокса.

Следи за Рошель. Она не та, кем кажется.

***

После двух танцев с бароном Менчаном Селин почувствовала облегчение, когда неожиданно рядом с ней появился Антон.

— Могу я одолжить свою провидицу, барон? — вежливо спросил он.

— О, конечно, — тяжело дыша ответил Менчан. — Я уже не так молод, как был раньше.

У барона была добрая душа, и в любом другом случае Селин наслаждалась бы его обществом. Но сейчас она с радостью позволила Антону увести ее обратно к столу. Но далеко они не ушли. К ним направлялся принц Ливен. Селин оглянулась в поисках Амели, но в людской толпе не смогла ее увидеть. А к ним уже подошли леди Саорис, Дамек и Рошель.

Подойдя к их небольшой компании, принц Ливен каким-то образом оценил их всех сразу. Селин начала подозревать, что слухи о его слабеющем здоровье были сильно преувеличены.

Рошель одарила своего будущего свекра милой улыбкой:

— Милорд, мне сказали, что я должна поблагодарить вас за сегодняшнее завершение контракта. Принц Дамек сказал мне, что вы активно бросили вызов моей матери.

Любой другой мужчина растаял бы от ее улыбки и комплимента, но Ливен только мельком взглянул на нее, а обратился к Дамеку:

— Я полагаю, у тебя в винных погребах достаточно вина, чтобы удовлетворить все это количество народа завтра? Некоторые из них могут выпить полбочки в одиночку. — В глазах Ливена не было тепла, а в голосе — нежности.

С таким же хладнокровием Дамек ответил:

— Я уверен, что у нас достаточно вина, отец. Но я уточню у мастера Лионеля, если вам будет угодно.

Ливен хмыкнул:

— Сделай это, и проследи, чтобы все было готово к завтрашнему полудню. Чем быстрее мы с этим покончим, тем лучше.

Рошель озадачено уставилась на него, и даже леди Саорис, казалось, была ошеломлена манерой поведения Ливена по отношению к Дамеку. Неужели она никогда раньше не видела их вместе? Вполне возможно, что нет. Вполне вероятно, она не ездила в замок Пален, когда Дамека вызывали туда для редкого семейного визита, и, насколько поняла Селин, принц Ливен не посещал Кимовеск уже много лет.

Ливен посмотрел на Антона:

— Ты будешь свидетельствовать за своего брата, не так ли? — и его тон, и выражение лица смягчились.

— Конечно, отец. Если вы пожелаете.

— Желаю.

Хотя Селин с трепетом относилась к Антону и боялась Дамека, она сочла, что обращение принца Ливена со своим старшим сыном граничит с неподобающим в компании присутствующих людей. Это была ночь перед свадьбой Дамека, и Дамек женился именно так, как хотел его отец.

Дамек бросил на Антона взгляд, полный неприкрытой ненависти:

— Для меня будет большой честью, если ты выступишь свидетелем, младший брат.

— Любовь моя… — обратилась Рошель Дамеку. — Не потанцуешь ли ты со мной еще раз?

Дамек позволил Рошель увести себя.

Обычно безмятежное лицо леди Саорис было не таким уж безмятежным.

— Милорд, — обратилась она к Ливену, — я поздравляю вас с женитьбой Дамека. И надеюсь, что когда-нибудь вы сможете женить принца Антона на столь же выгодной особе, как Рошель Квиллетт.

Ливен устремил на нее ледяной взгляд:

— Я бы не стал навязывать Антону эту сахарную волчицу, но для Дамека она подойдет. У дома Пален теперь есть прочная связь с принцем Родеком, и это то, что имеет значение.

— Отец… — пробормотал Антон, — не будь таким корыстолюбивым. Завтра у тебя появится новая дочь, и ты должен ее принять.

— А должен ли я? — с вызовом бросил Ливен. Но потом смягчился: — Думаю, ты прав. Обычно так и бывает.

Саорис повернулась к Антону. Голос леди источал мед:

— Да, в последние несколько дней принц Дамек и я приветствовали добрый совет Антона, — Саорис слегка коснулась лица принца.

Селин заметила, что когда советник Дамека убрала свою руку, Антон вздрогнул.

Селин не знала, что и думать о ее фальшивой похвале и о том, что она прикоснулась к Антону.

— Вы извините меня? Осталось несколько гостей, которых у меня еще не было возможности поприветствовать. — Женщина отвернулась и ее приятное выражение дрогнуло.

Селин отчетливо увидела, что она потрясена, возможно, даже больше, чем потрясена.

***

Амели растерянно стояла среди толпы дворян и стражников разных домов. Оглянувшись на музыкантов, она увидела Селин, увлеченную разговором с принцем Ливеном и Антоном. Было мало надежды, что сестра сможет завершить разговор в ближайшее время.

Следи за Рошель. Она не та, кем кажется.

Амели не могла выбросить эти слова из головы, как не могла перестать думать о том, что, возможно, они с Селин ошиблись относительно мотива убийцы.

Мыслями Амели продолжала возвращаться к капитану Мэддоксу. Из того, что она видела в его воспоминаниях, он был благородным человеком, и все же убил стражника Кимовеска, чтобы сбежать из камеры, но вместо того, чтобы бежать, поднялся в гостевые комнаты семьи, которой служил. Почему? Если бы его схватили после убийства одного из людей Дамека, его самого быстро бы казнили. Что могло быть настолько важным, что он рискнул своей жизнью, чтобы вернуться в те комнаты?

Думал ли он найти там что-то? Возможно ли, что во время его последней ночи с Рошель его мнение о ней настолько изменилось, что он начал подозревать ее в чем-то более темном, чем отказ от своей любви? Собирался ли он обыскать ее комнату? Если да, то он так и не дошел до этого. Лизбет в то время спала в комнате, и если бы Мэддокс открыл дверь, то разбудил бы ее.

Амели покачала головой. Это все домыслы. Может быть, Мэддокс пытался пройти в свою комнату, чтобы что-то забрать, но был пойман кем-то, кто хотел убить его? Но и в этом не было никакого смысла. Они уже выяснили, что в коридоре не было никакой драки. Капитан даже не обнажил свой меч. Так что, либо он знал человека, который его убил, либо его застали врасплох.

И все же…

Амели осмотрела большой зал. Рошель и Лизбет были здесь. Хита не было, но он, скорее всего, ушел в свою комнату. Он казался очень расстроенным из-за объявления о слишком поспешном браке Рошель с Дамеком, и, вероятно, хотел побыть один.

Если вести себя осторожно, то можно самой подняться наверх, пробраться в комнату Рошель и обыскать ее, просто чтобы убедиться.

Амели оглянулась и увидела, что Селин стоит к ней спиной. Подать сигнал сестре не было никакой возможности. Тем не менее, это нужно было сделать. Не долго думая, Амели направилась к восточной арке и выскользнула из большого зала через задний ход.

Глава 13

Когда Антон и его отец перешли к обсуждению предполагаемых налоговых поступлений из Сеона после сбора последнего осеннего урожая, Селин стояла вежливо помалкивая. Пытаясь казаться заинтересованной, она не переставала краем глаза наблюдать за леди Саорис. Селин считала, что эту женщину невозможно вывести из себя, и все же Саорис была шокирована разительно отличающимися отношением принца Ливена к Дамеку и Антону.

До того, как проявились истинные способности Селин, она зарабатывала на жизнь чтением по лицам людей, считывание их эмоций, и сейчас она видела страх на лице Саорис. Возможно, женщина твердо верила, что решимость Ливена заполучить Рошель Квиллетт в жены Дамеку была доказательством того, что Дамек будет назван наследником.

Теперь… казалось возможным, что Ливен хотел заявить о прочной связи дома Пален с домом Энтес, и только.

Селин наблюдала за тем, как Саорис обходит зал, коротко приветствуя одних и долго разговаривая с другими, но когда она, наконец, дошла до восточной части зала, то прошла через арку и исчезла в коридоре. Никто больше не обратил внимания на ее уход.

— Простите меня, — обратилась Селин к Антону, — но, боюсь, от танцев у меня слегка закружилась голова. Вы не возражаете, если я пойду и немного посижу?

Обернувшись, Антон посмотрел на нее сверху вниз:

— Кружится голова? С тобой все в порядке? Проводить тебя к стулу?

Селин поняла, что выбрала неправильный предлог:

— О, нет, пожалуйста. Останься и поговори с отцом. Мне просто нужна минутка.

Улыбнувшись, она оставила их, а затем направилась мимо музыкантов к восточной арке. К сожалению, потребовалось слишком много времени, чтобы отделаться от Антона и Ливена. Саорис нигде не было видно, и Селин понятия не имела, куда она могла пойти. Может быть, в свои личные покои? Но где это?

Амели считала Саорис очень опасной, а Селин знала, что она стремится к власти. Почему она покинула зал во время такого важного события? И почему она сначала прикоснулась к Антону?

Впереди послышались легкие шаги, и Селин, подняв глаза, увидела Джоанну, идущую к ней по коридору с подносом, усыпанном сахарными сладостями. Селин тут же пришла в голову идея, которая вызвала в ней чувство вины. Девушке это не нравилось, но ничего другого она придумать не смогла.

— Джоанна? — позвала Селин, выходя в коридор и направляясь навстречу молодой женщине. — Можно тебя на пару слов?

Джоанна должна была знать расположение личных покоев Саорис, а Селин знала, что Джоанна любовница Дамека. Если понадобится, она может пригрозить, что расскажет Рошель правду… и когда та станет женой Дамека пребывание Джоанны в замке долго не продлится.

— Да, мисс, — Джоанна остановилась и вежливо поинтересовалась. — Чем я могу помочь?

В голосе служанки звучала такая печаль, что решимость Селин ослабла. Вместо того чтобы пустить в ход угрозы, она не удержалась и спросила:

— Что случилось?

— Ничего, мисс.

Селин придвинулась ближе и понизила голос:

— Я знаю, что ты любовница принца Дамека… Нет, пожалуйста, не пугайся. Уверяю тебя, я не одна из тех дворян, что находятся там, — Селин кивнула в сторону зала, — и я вижу, что ты встревожена. Скажи мне, что случилось.

Джоанна посмотрела в сторону зала, где сейчас Рошель танцевала с Дамеком.

— Она, — прошептала девушка. — Милорд сказал, что ее приезд сюда ничего не изменит в наших отношениях, и я думаю… в то время он имел в виду именно то, что говорил. Но он никогда ее не видел до этого. Конечно, ее семья рассказала ему о ее красоте, но все семьи говорят так, когда предлагают своих дочерей в жены. — Джоанна опустила глаза. — А потом он увидел ее… встретил и с тех пор не звал меня в свои покои. Хуже того, я думаю, что она знает обо мне. Как только она получит власть в этом замке, меня вышвырнут за ворота и отправят голодать в деревню… а милорду будет все равно.

В голову Селин пришла новая идея. Гораздо лучше прежней:

— Джоанна, мне нужно срочно найти леди Саорис, но я не знаю, где расположены ее личные покои. Мне нужно это знать. Если ты мне покажешь их, я обещаю, когда мы уедем отсюда, я позабочусь о том, чтобы принц Антон взял тебя с нами, и найду тебе хорошее место в замке Сеон.

Глаза Джоанны вспыхнули, но потом она осторожно поинтересовалась:

— Почему ты не можешь спросить об этом мастера Лионеля?

— Потому что не думаю, что он скажет мне, и боюсь, что Саорис замышляет что-то… злое, и если так, я хочу остановить ее.

Все это было чересчур откровенно, но в данный момент так было лучше всего.

Джоанна никак не отреагировала на предположение о том, что Саорис может замышлять что-то злое, и даже не проявила никаких сомнений.

— Ты клянешься? Ты клянешься, что отвезешь меня в Сеон и найдешь мне место в замке?

— Клянусь.

Прошло еще немного времени, и Селин уже начала беспокоиться.

Наконец Джоанна тряхнула головой:

— Леди Саорис нет в ее покоях. Я встретилась с ней по дороге сюда, и знаю, куда она направлялась. Большую часть своего времени она проводит в малом зале, внизу под кухней.

— В малом зале?

— Да, в дни войны в замке размещалось много солдат и все они обедали в малом зале, но теперь леди Сао-рис использует его как свое тайное убежище. И никто из нас не хочет знать, что она на самом деле делает там, внизу.

— Отведи меня туда.

Джоанна снова помолчала, потом кивнула:

— Подожди здесь минутку. Нам понадобится ключ.

С этими словами Джоанна поспешила в большой зал. Девушка поставила поднос со сладостями на стол и быстро осмотрелась. Мастер Лионель стоял у западной стены, давая указания слуге. Джоанна быстро подошла к нему и что-то прошептала ему на ухо. Коротышка нахмурился, но достал из-за пояса связку ключей и протянул ей.

Джоанна быстро вернулась обратно к Селин:

— Я сказала мастеру Лионелю, что поварам нужно попасть в закрытые кладовые, чтобы подготовиться к завтрашнему свадебному пиру. Он часто доверяет мне ключи.

Девушки пошли по коридору.

— Куда идти? — спросила Селин, все еще не уверенная в том, что именно она делает, но понимая, что должна была что-то сделать.

— Через кухню, — ответила Джоанна.

***

Поднявшись на третий этаж восточной башни Амели прошла мимо комнаты Хита так тихо, как только могла.

Дойдя до комнаты Рошель и Лизбет, она медленно и осторожно открыла дверь, проскользнула внутрь, не менее осторожно прикрыла ее за собой. По большей части комната походила на ту, которую Амели делила с Селин: широкая кровать, платяной шкаф и туалетный столик со стулом. Шкаф здесь был намного больше, а туалетный столик завален разнообразными предметами. Чего там только не было: серебряные щетки и гребни, хрустальные флаконы духов, коробочки с браслетами и серьгами. Подойдя ближе, Амели взяла баночку с бледно-розовой пудрой для румян. Она предположила, что большинство из этих вещей принадлежали Рошель, но в принципе, все они были типичными атрибутами знатной женщины.

Закончив осматривать туалетный столик, Амели открыла его ящики, но не нашла ничего, кроме чулок и нижнего белья. Она тщательно обыскала кровать, сверху и снизу, смотрела даже под матрасом. Ничего.

Наконец, Амели подошла к шкафу. Он до верху был забит платьями. Девушка тщательно осмотрела каждое из них, ища… что-то. Она не знала, что именно. Она знала только, что Мэддокс пришел сюда не просто так, и в итоге погиб.

С одной стороны шкафа, среди платьев, висели три шерстяных плаща. Самый маленький был голубого цвета. Амели сняла его, обшарила карманы и ничего не нашла. Второй плащ темно-зеленого цвета, был длиннее первого. Но карманы и подкладка его тоже были пусты. И, наконец, последний был насыщенного серого цвета, и если для Лизбет он был слишком длинным, то для Рошель выглядел слишком тяжелым. Амели вытащила его, прощупала подкладку, но ничего не нащупала. Затем она сунула руку в правый карман. И прикоснулась к чему-то мягкому и жесткому одновременно. Схватив это что-то, Амели вытащила руку из кармана и поняла, что смотрит на прядь волос. Волосы показались ей знакомыми. Они были темными и очень жесткими, с седыми прядями.

— Что ты здесь делаешь?

Амели обернулась и увидела Лизбет, стоящую в дверях.

— Почему ты держишь плащ Хита? — спросила та.

— Это плащ Хита?

И тут Амели вспомнила. Прошлой ночью, перед тем как поисковая группа выехала на поиски, Лизбет дрожала от холода, и Хит укрыл ее своим плащом.

— Да…,-кивнула Лизбет. — Что ты здесь делаешь и где Хит? Я заметила, что он вышел из зала, и пошла проверить, как он. Мне кажется, ему грустно. Но его не оказалось в комнате.

Амели бросила плащ и протянула руку с зажатыми прядями:

— Лизбет, ты узнаешь эти волосы?

Девушка напряглась:

— Это принадлежит Карлотте. Где ты?..

— Ты сказала, что Хита нет в его комнате? — оборвала его Амели.

Лизбет, казалось, поняла, что происходит что-то ужасно неправильное, и молча кивнула.

Куда бы он мог пойти?

И вдруг… Амели поняла.

— Лизбет, оставайся здесь и запри за мной дверь, когда я уйду. Не открывай никому, кроме Селин, принца Антона и меня. Ты поняла?

— Нет, не поняла! Скажи мне, что…

— Просто сделай это! — Амели выбежала за дверь, захлопнув ее за собой. — Запри дверь, — крикнула она и бросилась к лестнице.

***

Джоанна вела Селин по заднему коридору замка. У основания восточной башни они повернули и пошли по короткому коридору на кухню. Здесь кипела бурная деятельность.

— Почистите кастрюли! — кричала женщина в фартуке и с измученным видом. — Они мне нужны на завтра.

Несколько молодых девушек побежали за кастрюлями, и лишь несколько человек оглянулись, когда Джоанна вела Селин по дальнему коридору. Выйдя из кухни, они спустились на три ступеньки и свернули в еще один коридор. Он был короче того, по которому они только что шли.

Джоанна остановилась перед тяжелой дверью и подняла связку ключей:

— Я открою ее, но спускаться туда не буду.

— И не нужно. Я итак в большом долгу перед тобой за то, что ты провела меня так далеко.

— И ты сдержишь свое обещание?

— Да. Тебе понравится Сеон. Это хорошее место.

— Будь осторожна, — предупредила Джоанна. — Леди Саорис пугает меня, — с этими словами она отперла дверь и распахнула ее.

— Оставь ее незапертой, — проинструктировала Селин, и прошла через дверь на темную лестничную площадку.

Селин спустилась на один этаж и вышла из узкого арочного прохода в большую комнату без окон с каменными стенами. Вдоль трех стен стояли небольшие жаровни, дававшие много света. Вдоль четвертой стены выстроились копья и арбалеты.

Селин видела это место раньше… когда читала Саорис. В видении та накладывала защитное заклинание на Дамека.

Но теперь Селин заметила некоторые отличия от своего видения. Стол сейчас был почти пуст, только на одном его конце лежало несколько стопок книг. Впрочем, в остальном все совпадало. Повернувшись, Селин увидела на другом конце огромной комнаты очаг. Огонь был разожжен. Над огнем установлен железный крюк, и с крюка свисал такой же маленький металлический котелок с выгравированными снаружи символами, как и в ее видении.

Саорис стояла перед котлом с закрытыми глазами и что-то шептала. Она, как и в видении, впала в транс и, казалось, не осознавала присутствия Селин в комнате. В правой руке женщина держала небольшой кинжал.

В отличие от видения из более отдаленного будущего Саорис, ее внешний вид был безупречен, как будто то, что она делала сейчас, не требовало особого планирования и особых усилий.

Эта мысль не принесла Селин никакого утешения.

Может быть Саорис все-таки убийца? Если так, то почему Селин не увидела этого, когда читала женщину? И какой у нее мог быть мотив?

— Дыхание… — прошептала Саорис. — Дыхание жизни прервано… повержено ниц… искоренено. — Не открывая глаз, она чиркнула острием кинжала запястье, и несколько капель крови скатились в котел.

Это было все, что Селин нужно было увидеть и услышать. Что бы Саорис ни произносила в этот момент, это не было защитным заклинанием.

Копья на стенах были закреплены выше головы Селин, и она сомневалась, что сможет поднять хотя бы одно из них. Арбалеты не были заряжены. Но на стене висело одно короткое, крепкое копье. Сняв копье со стены, Селин крепко сжала древко в руке и пошла к Саорис

***

Амели побежала вниз к кладовой у основания восточной башни, которую показал ей Хит. Быстро пройдя кладовую, она вышла через дверь в дальней части кладовки и спустилась по лестнице вниз. Амели услышала потрескивание поленьев и увидела мерцающий свет еще до того, как вошла в караульное помещение старой тюрьмы. Хотя она понятия не имела, что найдет внизу лестницы, ей потребовалось мгновение, чтобы осознать открывшееся перед ней зрелище.

В небольшом очаге потрескивал огонь. Хит сидел, скрестив ноги, на полу в центре треугольника, нарисованного черным мелом. Туника и шерстяная рубашка валялись в нескольких шагах позади него, а грудь и руки были обнажены.

Парень вспотел, и его кожа блестела во всполохах огня. К левому предплечью был пристегнут кинжал. Прямо над ножнами Амели увидела несколько глубоких порезов, которые только-только начали заживать. На гладком торсе Хита не было ни единого волоска, но мышцы на руках были более рельефными, чем она ожидала. Над огнем был прикреплен короткий крюк, с которого свисал небольшой железный котелок.

На полу рядом с ним лежало несколько прядок рыжевато-золотистых волос, такого же цвета, как и его собственные, но эти были длиннее, гораздо длиннее. Он начал что-то наливать из белой бутылки в котелок.

— Хит? — позвала Амели.

Парень резко повернул к ней голову. Выражение его лица было спокойным, но в светло-карих глазах горел безумный огонек.

— Амели?

— Что бы ты ни делал, прекрати это, — сказала она.

Он выронил бутылку и вскочил на ноги.

Амели хотела найти его как можно быстрее, но впервые задумалась о том, а разумно ли было приходить сюда одной.

— Я должен закончить, — сказал он. — Я должен спасти ее. Я перепробовал все… все, и если я не спасу ее сейчас, она завтра будет в его постели. Она не понимает, что он сделает… И я должен спасти ее.

Раньше Амели никогда не подозревала Хита, но сейчас, глядя вниз на длинные рыжевато-золотистые пряди на полу, она поняла, что каким-то образом он убил свою старшую сестру и дядю, а теперь собирался убить Рошель.

Амели подняла руку, все еще сжимая темные, с проседью волосы:

— Как ты спас Карлотту.

При виде их глаза Хита расширились:

— Нет! Я пытался спасти Рошель. За всем этим стояла Карлотта. Нас бы здесь не было, если бы не ее отравленное сердце. Я не хочу этого делать, Амели. Я никогда этого не хотел. Но сейчас другого выбора нет, и ты должна позволить мне закончить. Ты должна увидеть, что я прав.

— Нет.

Лицо парня застыло. Вытащив кинжал из ножен на запястье, он сделал шаг к ней:

— Отойди от лестницы.

У Амели было два варианта: сражаться или бежать. Если она будет сражаться и проиграет, он закончит то, что начал и убьет Рошель. Если она побежит, то, возможно, успеет подняться по лестнице до того, как он поймает ее… По крайней мере, она успеет убежать достаточно далеко, чтобы позвать на помощь.

Развернувшись, Амели понеслась обратно вверх по лестнице. Но запуталась в длинном до пола, вечернем платье. Она успела сделать всего четыре шага, когда ее схватили сзади за руку и рывком швырнули назад.

Хит прижал ее к стене у подножия лестницы, держа кинжал в нескольких дюймах от ее горла. Он оказался сильнее, чем она предполагала.

— Мне жаль, — тихо сказал Хит. — Я бы никогда не причинил тебе боль.

Безумие в его глазах и покорность в голосе наполнили ее страхом. Он прижимал одну ее руку, но другая была свободна. Прибегнув к единственной защите, которая у нее была в этот момент, Амели схватила его за челюсть. В мгновение ока потянулась к искре его духа, пытаясь вырвать его сознание из этого момента, заманить в ловушку и дезориентировать в тумане времени.

А мгновенно найдя дух парня, Амели зацепилась за него. Первый толчок, и она изо всех сил сосредоточилась на том, почему он совершил эти ужасные вещи. Второй толчок, и оба оказались в серо-белом тумане, двигаясь назад. Она пыталась соединить свой дух с его духом, как делала с Мэддоксом. Ей нужно было увидеть глазами Хита, почувствовать то, что чувствовал он, понять его измученный разум.

Он сопротивлялся, пытаясь освободить свой дух, но она держалась. Здесь она была сильнее.

Туман рассеялся.

Глава 14

Поместье Квиллетт

Три года назад

Пятнадцатый год жизни Хита был самым счастливым в его жизни.

Барон Алексис Квиллетт, отец Хита, был не только титулованным, но и одним из самых преуспевающих виноторговцев в Древинке. Чтобы добиться этого, он много работал. В свое время, когда Алексису было двенадцать лет, его отец заставил его «учиться бизнесу», в результате значительная часть детства прошла мимо него. Алексис не хотел такой участи для своего сына. Он хотел для него большего.

— Наслаждайся этими годами, — сказал он Хиту. — Учись тому, чему должен, у своих наставников, но в остальном позволь себе быть молодым. Делай, что хочешь.

Хит так и поступил.

Однако единственное, что он хотел делать, это проводить время с двумя своими сестрами. Он учился письму, математике и музыке у наставников, но каждую свободную минуту проводил с Рошель и Лизбет. Когда погода была ненастной, они прятались на чердаке и ставили друг для друга пьесы, разыгрывая роли с большим талантом и драматизмом.

В хорошую погоду, они разъезжали на лошадях по всем землям, принадлежащим их семье. Очень редко, когда у них не было занятий, все трое исчезали из дома с завтрака и до самого ужина. В лесу, росшем вокруг поместья, они играли в воображаемые игры, в которых Рошель была принцессой, а Лизбет- жестокой злодейкой, похитившей ее. Хит играл героя, который спасал Рошель.

Они с удовольствие таскали одежду и другие предметы из поместья, чтобы использовать их в своих играх. Но Рошель редко были нужны какие-либо костюмы. Она сама по себе выглядела как настоящая принцесса.

Хит любил свою младшую сестру Лизбет, которой в том году только-только исполнилось двенадцать, но Рошель он просто обожал. Она была самым совершенным созданием, которое он когда-либо видел. Иногда Хит ловил себя на мысли, что со стороны это чувство может показаться тщеславным, ведь Рошель была его близнецом, младше всего на десять минут, и они были похожи. Но большинство людей чувствовали себя в присутствии близняшек неловко. Хит отталкивал их. Рошель ослепляла. Никто не мог видеть ее, слышать ее голос и не влюбиться.

Так что, жизнь Хита была наполнена воображаемыми играми, постановками спектаклей на чердаке и верховой ездой… и все это в компании двух любимых сестер.

Алексис Квиллетт уделял мало внимания тому, как сын предпочитал проводить свои дни, лишь бы он был счастлив. Хелена ничего не говорила, но ясно дала понять, что не одобряет такого положения дел. Как и его старшая сестра Карлотта.

Хиту было трудно разговаривать с кем-либо, кроме отца или младших сестер. Со всеми остальными он редко мог придумать надлежащий ответ или что-нибудь сказать первым, а поговорить с матерью ему было труднее всего. Во-первых, она редко заговаривала с ним, разве только для того, чтобы раскритиковать или поправить в чем-нибудь, и в первые пятнадцать лет своей жизни Хит не помнил, чтобы говорил ей что-то, кроме «Да, мама». Карлотта вообще почти никогда с ним не разговаривала.

Но все это не имело для Хита никакого значения. У него были Рошель и Лизбет, и втроем они могли часами прятаться, разговаривать и играть.

В прошлом году, где-то в середине лета, леди Хелены не было дома, и они воспользовались этим, чтобы поиграть на главном этаже поместья. Лизбет, как всегда, была злодейкой, а Рошель — принцессой.

— Тебе не убежать от меня! — крикнула Лизбет. На ней были надеты старые брюки отца, которые она закатала, чтобы не запутаться в длинных штанинах. На верхней губе девушка углем нарисовала усы.

Рошель притворилась, что сопротивляется, и тут в столовую вбежал Хит с деревянным мечом в руке. Он уже собирался крикнуть Рошель, чтобы та воспряла духом, когда увидел одного из наемных стражников, стоящего в дальнем конце столовой. Мужчина смотрел на Хита с выражением глубокого отвращения.

Хит остановился и обернулся к замершим сестрам:

— Давайте поднимемся на чердак.

Они, не говоря ни слова, отправились вслед за братом.

Позже, все еще обеспокоенный, чувствуя тяжелый ком беспокойства где-то в животе, Хит поинтересовался у Рошель:

— Ты видела лицо того стражника, когда он смотрел на меня?

Она беспечно пожала плечами:

— А это имеет какое-то значение?

— Может, я сделал что-то не так?

— Конечно, нет. Он взрослый человек. Возможно, он считает странным, что молодой человек твоего возраста проводит все свое время, играя с сестрами. Не обращай на него внимания.

Молодой человек? Был ли он сейчас молодым человеком? Он не хотел им быть. Отец рассказывал ему о мире взрослых, и он казался ужасным, наполненным счетами и бухгалтерскими книгами, заботами, тяжелым трудом и обязанностями. Хит ничего не хотел менять в своей нынешней жизни.

Тем не менее, в тот год он узнал, что не все перемены-это плохо, в его жизнь вошли два новых человека. Первым был капитан Мэддокс.

Мать Хита, леди Хелена, внезапно решила, что семья в ближайшем будущем будет больше путешествовать, Хит понятия не имел почему, и ей понадобился телохранитель, который был бы немного внушительнее, чем наемные стражники в поместье. Капитан Мэддокс, очевидно, был своего рода «подарком», сделанным тетей Клариссой, которая была матерью принца Родека. Он прибыл в блестящих сапогах, с длинным мечом и бледно-желтом табарде дома Энтес.

Леди Хелена была довольна. Она любила все, что было так или иначе связано с домом Энтес. Она сообщила семье, что Мэддокса не следует считать слугой, что он будет жить в поместье и обедать с ними за одним столом. Поначалу Хит с большим трепетом воспринял эту новость. Капитан Мэддокс был высоким, атлетического сложения мужчиной и обладал сурово красивым лицом. Он относился к тому типу мужчин, которым подражали все остальные мужчины, стремясь быть на него похожими. Хит никогда не чувствовал себя непринужденно с подобными мужчинами, или, скорее, они никогда не чувствовали себя непринужденно с ним. Но капитан был неизменно вежлив с парнем и быстро доказал, что его мало что интересует, кроме защиты семьи. Он руководил наемными стражниками и не пускал большинство из них в дом. Очень скоро Хит уже радовался его надежному присутствию рядом.

В появлении капитана был только один недостаток. Хит не осознавал этого, пока не заметил, что его родители стали ссориться больше, чем обычно. Леди Хелена и барон Алексис никогда не любили друг друга, по крайней мере, сколько себя помнил Хит, и научились организовывать свои дни так, чтобы находиться рядом друг с другом только за ужином. Но даже и тогда они почти не разговаривали.

Но в последнее время Хит часто слышал, как они кричат за закрытыми дверями. А однажды он зашел в дом, чтобы украдкой взять немного хлеба и сыра и отнести Лизбет и Рошель на обед, и услышал громкие голоса на первом этаже. Они доносились из гостиной.

— Ты не оказываешь ему никакой услуги и никаких одолжений! — кричала леди Хелена. — Ты видишь, как на него смотрят наши друзья, когда обедают с нами?

— Я не буду заставлять его слишком быстро становиться мужчиной! — ответил Алексис Квиллетт. — Я уже говорил тебе об этом.

— Как долго ты будешь ждать? Пока он не начнет бриться каждое утро, а у всех молодых людей из других семей за плечами уже будут годы тренировок?

Хит замер. Родители спорили о нем.

Встревоженный, он медленно прокрался обратно на улицу. Казалось, мать давила на отца, чтобы тот заставил Хита занять свое место в мире взрослых.

Несколько дней спустя к парню подошел капитан Мэддокс. Хит настороженно наблюдал за ним, чувствуя, что что-то происходит.

— Меня послал твой отец, — сказал Мэддокс без предисловий. — Я должен научить тебя обращаться с мечом.

О... - подумал Хит. — Звучит угрожающе.

К сожалению, так оно и было. В пятнадцать лет Хит все еще был невысокого роста и хрупкого телосложения. А Рошель еще в прошлом году стала выше его ростом.

Как ни старался сейчас Хит, он не мог взмахнуть мечом больше трех-четырех раз. В конце концов, в изнеможении, он чуть не выронил его.

Смутившись, Хит ожидал резкой критики от капитана, но Мэддокс усадил его и спокойно сказал:

— Об этом я и беспокоился. Не волнуйся. Большинство мальчиков из таких семей, как ваша, начинают хотя бы базовую подготовку и учатся обращаться с кинжалом гораздо раньше, и к твоему возрасту уже набираются некоторой силы. Но мальчики… мужчины продолжают расти до двадцати лет. Ты еще вырастешь. Я обещаю. Я научу тебя владеть мечом позже, может быть, в следующем году.

— Да, но думаю, мама хочет, чтобы я научился сражаться сейчас.

— Я знаю, и у меня есть идея на этот счет. Будь готов отправиться со мной верхом завтра после обеда.

Хотя Хит планировал провести завтрашний день, играя среди деревьев с Рошель и Лизбет, разыгрывая новую историю, которую он придумал, но ему стало любопытно посмотреть, куда Мэддокс поведет его. Итак, на следующий день после полудня он оседлал своего коня и был готов к путешествию.

Вскоре Мэддокс присоединился к нему, и они выехали за ворота поместья, направляясь на юг. Свернув на лесную тропинку, мужчины доехали до самой границы земель Квиллетт. Впереди Хит услышал журчание ручья и увидел необычный лагерь — скопление фургонов с маленькими домиками наверху. Они походили на дома на колесах. На окраине лагеря паслись лошади, а вокруг фургонов на земле что-то клевали куры. В самом лагере Хит насчитал около двадцати человек. Несколько женщин складывали овощи в большой котел, подвешенный на крюке над кострищем, разведенным прямо в центре лагеря. Все они были одеты в яркие цвета алого, насыщенного синего и пурпурного, у большинства на руках бренчали браслеты, а в ушах болтались серьги, и даже у некоторых мужчин.

При приближении Хита и Мэддокса люди обернулись в их сторону. На лицах появились улыбки, а некоторые приветственно махнули рукой:

— Капитан, идемте обедать.

Во время занятий с наставниками, Хит немного узнал об истории Мондьялитко, но то, что он когда-то читал, не подготовило его к такому зрелищу. Ему показалось, что он стал участником версии одной из пьес, которые ставил вместе с сестрами, но только более масштабной.

Прежде чем въехать в лагерь, Хит остановил коня. Он не совсем понимал, что происходит:

— Эти люди находятся на земле моего отца.

Мэддокс остановился рядом с ним:

— Я знаю. Они приезжают каждое лето и остаются до осени. У них есть разрешение твоего отца разбивать лагерь и рыбачить в ручье. Я приезжал сюда в первую неделю своего приезда… просто чтобы убедиться, что эти люди не представляют опасности. У меня нет никаких опасений на их счет. Я подружился с некоторыми из них, а с одним из них я хочу тебя познакомить.

Хита поразила такая новостью. Оказывается, все это время, каждое лето и осень, на землях Квиллеттов разбивал лагерь табор цыган, а он и не подозревал об этом.

Мэддокс спешился, и Хит последовал его примеру.

Женщина с темными волосами поприветствовала их. Она улыбнулась Мэддоксу, и оценивающим взглядом с ног до головы окинула Хита. Женщина казалась одновременно довольной и заинтересованной:

— Капитан, вы привели к нам симпатичного молодого человека?

Мэддокс улыбнулся в ответ:

— Перестань, Неда. Он не для тебя. — Капитан огляделся по сторонам: — Джейс здесь?

— Здесь, — раздался низкий голос. Дверь одного из фургонов открылась, и оттуда по импровизированным ступенькам спустился мужчина. Зевнув и потянувшись, как будто проспал весь день, он шагнул ближе к Мэддоксу: — Я вам нужен?

Мужчине было около тридцати, со смуглой кожей и темными волнистыми волосами, собранными сзади в конский хвост. На нем была надета свободная оранжевая рубашка и выцветшие коричневые брюки. Ноги мужчины были босы.

— Да, — ответил Мэддокс. — Я надеялся нанять тебя. — Мужчина вопросительно приподнял бровь, но Мэддокс продолжил, обернувшись к Хиту и указав на мужчину: — Хит, это Джейс. Он очень… искусен в обращении с кинжалом, гораздо лучше меня. Джейс, это сын моей госпожи. Она хотела, чтобы я обучил его владению мечом, но он еще не готов. У него есть скорость и баланс. Я подумал, что обучение владению кинжалом поможет ему начать.

Хотя Хит все еще был озадачен, он покраснел от комплимента. Он и понятия не имел, что обладает скоростью и балансом.

Мужчина по имени Джейс наклонил голову и изучающе посмотрел на Хита:

— Ты когда-нибудь раньше держал в руках кинжал, парень?

— Нет, — ответил Хит. Ему было интересно, откуда Мэддокс знал, что Джейс искусно обращается с кинжалом, но он не стал спрашивать.

— Мы будем платить тебе два серебряных пенни за урок, если мальчик будет приходить сюда, и три, если ты будешь приходить в поместье, — сказал Мэддокс.

— Довольно щедро, — ответил Джейс.

— Значит, ты сделаешь это?

— Почему бы и нет?

И вместе с этим Хит открыл для себя новый мир, как внутри себя, так и снаружи. Иногда Джейс приезжал в поместье, и они тренировались на площадке перед конюшней, а иногда Хит ездил верхом в лагерь. Ему там нравилось. По большей части цыгане жили так, как им хотелось. Все они приняли его, и никто из мужчин не считал его отталкивающим.

Кроме того, парня удивило то, насколько ему понравились сами уроки. Как и Мэддокс, Джейс был терпеливым учителем. Он никогда не давил слишком сильно. Он научил Хита правильно держать кинжал, уклоняться, рубить и наносить удары. И Хит понял, что он действительно обладал скоростью и балансом.

Более того, парень впечатлил сестер своими растущими навыками, когда они играли в свои игры в лесу, и он как обычно был героем, спасающим Рошель. Конечно, Хит был осторожен и никогда не приближал клинок к Лизбет. Он просто размахивал им, показывая сестрам, на что способен.

Однажды Джейс принес ему кожаные ножны, которые можно было закрепить на запястье. Хиту понравилась эта идея. На следующий день он сочинил историю о лесном разбойнике с добрым сердцем, а Лизбет сыграла злого дворянина, похитившего Рошель. Хит сумел вытащить кинжал из рукава и удивить обеих сестер. Они смеялись и хлопали в ладоши.

И вот… Пятнадцатый год жизни Хита был самым счастливым в его жизни. У него была свобода, его сестры, его отец, тихая поддержка капитана Мэддокса и полный табор цыган, которые принимали его таким, какой он есть. Но незадолго до того, как ему исполнилось шестнадцать, мир начал меняться.

Первое изменение было неплохим. У него произошел резкий скачок роста, и Хит стал выше Рошель. Он чувствовал, как увеличивается сила в руках во время тренировок с Джейсом, и Джейс усилил режим тренировок. Но поздней осенью Мондьялитко собрали вещи и укатили, отправившись к месту своего зимнего пребывания, пообещав увидеться с Хитом следующим летом.

А вскоре произошло еще одно изменение, и на этот раз это было больно.

Однажды утром Хит и Лизбет с нетерпением ждали Рошель внизу, но она не пришла. Отчаявшись, Хит поднялся за ней и нашел ее в комнате матери. Вместе с ними там была Карлотта и еще несколько женщин. Они прикидывали на Рошель шелк и болтали о «декольте».

Хит стоял в дверях, желая только одного-оттащить Рошель прочь.

— Хит! — воскликнула леди Хелена, заметив его. — Что ты там делаешь? Мы подбираем твоей сестре платья. Выйди и закрой за собой дверь.

— Да, мама.

Разочарованный, он спустился вниз и рассказал Лизбет о том, что видел. Рошель не спускалась весь день. Даже обед приносили в комнату матери. Обычно муслиновые платья Рошель шились по образцу предыдущих, и даже если ей требовалась подгонка, это никогда не занимало много времени, и ее никогда не звали в комнату матери.

Хит и Лизбет пытались придумать историю и разыграть персонажей самостоятельно, но без Рошель у них ничего не получалось.

Незадолго до ужина Хит застал сестру одну:

— Почему на то, чтобы сшить тебе платье, ушел целый день?

— Платья, — поправила она. — Мама планирует съездить в Энемуск, и я должна поехать вместе с ней. Думаю, она хочет представить Карлотту нескольким кандидатам в женихи, но хочет, чтобы это выглядело как семейный визит, чтобы все не выглядело слишком очевидным.

— О… — чувство беспокойства у Хита усилилось. Мать везет Рошель в Энемуск? — И все же, тебе обязательно было торчать там весь день?

— Мне нужны платья, Хит. Мы будем посещать официальные обеды.

Это было началом перемен в Рошель, которые он не мог остановить.

Через несколько дней первое шелковое платье для Рошель было готово, и когда тем же вечером она вошла в столовую, то выглядела… по-другому. Ее тело начинало меняться, впрочем, как и его. Новое шелковое платье с низким вырезом плотно облегало стройную фигуру Рошель, которая приобрела мягкие изгибы. Ее нежное лицо казалось более утонченным, волосы- более блестящими, а кожа — более светлой.

Хиту это не понравилось.

Прошли недели, и Рошель стала ходить в конюшню в новых шелковых платьях, навещать свою лошадь. Каждый стражник во дворе или у ворот останавливался, бросая свои дела, чтобы поглазеть на нее. У Рошель больше не было времени на игры в лесу, и, казалось, большую часть времени она проводила перед зеркалом. Она начала коллекционировать духи, серьги и маленькие заколки для волос, украшенные драгоценными камнями.

Хит впал в отчаяние, так сильно скучая по играм, в которые они играли в лесу, что у него болело в груди.

Однажды утром он загнал сестру в угол:

— Мы с Лизбет придумали историю. Пойдем сегодня на улицу.

— Я не могу.

— Не можешь? Даже на один день?

— Хит, — ласково произнесла Рошель. Она всегда говорила с ним ласково. — Те дни прошли. Мама, Карлотта и я собираем вещи для поездки в Энемуск. Я становлюсь молодой леди… а ты становишься молодым мужчиной.

Жгучий гнев затопил его. Повернувшись на каблуках, Хит молча пошел прочь.

На следующий день Рошель уехала. Она отсутствовала две недели. Каждый день для Хита был пыткой. Он считал время до темноты. Когда Рошель вернулась, он упал на колени и умолял ее о милости. Она даровала милость брату. На следующее утро Рошель поднялась на чердак с ним и Лизбет, и они разыграли игру, в которой Рошель была принцессой, проданной в рабство, а Хит спас ее. После этого у него от облегчения кружилась голова, как у изголодавшегося человека, которого, наконец-то, накормили.