— Я не знаю, Селин. Это означает, что тебе придётся быть в пути, по меньшей мере, целый день, чтобы самостоятельно вернуться обратно.


— Ладно, давай для начала вывезем Инну за город и тогда решим, что делать дальше.


Вздохнув, Амели спросила:


— Как скоро Павел и Рюрик уснут?


— Не знаю. Я раньше никому не подмешивала снотворное.


Хотя Амели ничего не говорила Селин, но она сомневалась, что всё пройдёт гладко. Во-первых, Павел и Рюрик не упадут замертво в тот же момент. Во-вторых, она сомневалась, что это вообще произойдёт.


Она согласна с мнением Селин. Если Инна действительно следующая жертва, то её следует увезти от опасности так далеко, насколько это возможно. Но Амели не хотела рисковать своим будущим ради такого человека, как Инна.


Казалось, что Селин движет что-то ещё. Вероятно, она хотела доказать себе, что может изменить роковое пророчество.


Амели пряталась на лестничной площадке вместе с Селин, слушая и наблюдая. Всё было тихо. Понимая, что ночь предстоит «весёлая», она проверила на поясе свой кинжал и короткий меч.


— Давай схожу проверю? — прошептала Селин. — Вдруг они уже спят?


Но прежде, чем она закончила говорить, из глубины коридора донёсся невнятный голос:


— Павел… Павел, проснись!


Амели выскочила с площадки. Дальше по коридору она увидела Рюрика, качающегося на нетвёрдых ногах. Он стоял над телом Павла, который в бессознательности лежал на полу.


— Павел! — снова неясно позвал Рюрик.


Амели сверлила взглядом его незащищённую спину.


Понимая, что его голос может вскоре достичь слуха Яромира, Амели молниеносно подбежала к ничего не соображающему Рюрику, вытащила меч из ножен и обрушила рукоять меча на его затылок со всей возможной силой.


Он упал, как мешок с зерном, приземлившись на грудь Павла.


Обернувшись, Амели увидела, что Селин стоит прямо позади неё.


— Забираем Инну. Быстро! — выдохнула Селин.


Амели ворвалась в комнату как раз в тот момент, когда Инна пошевелилась. Её разбудил шум возле двери. Без промедлений Амели вернула меч в ножны, зажала Инне рот и вытащила её из постели. Широко раскрыв глаза, молодая женщина пыталась сопротивляться. Вот только она явно не отличалась физической силой, так что у Амели не возникло проблем.


— Только пискни, и получишь удар по затылку, — прошипела Амели в ухо Инне. Для наглядности она подвела девушку к Рюрику, чтобы та ясно могла видеть его разбитую голову.


У неё не было намерения совершать подобное ещё раз, но Инна этого не знала.


Селин поспешила добавить:


— Мы пытаемся помочь тебе. Просто пойдём с нами.


Инна вырывалась изо всех сил и пыталась закричать. В этот раз в сдавленных звуках слышалась ярость, а не испуг. Гнев придавал ей сил. Амели пришлось действовать наверняка. Она разжала правую руку, а левой стремительно развернула Инну к себе, чтобы нанести ей удар в челюсть.


Инна упала, как и Рюрик.


— Зачем ты это сделала? — прошептала Селин в панике.


— А чего ты ожидала? — Амели в ответ фыркнула. — Что мы сможем вывести её из замковых дверей брыкающуюся и вопящую?


Закинув бесчувственное тело Инны себе на плечо, Амели понесла её по коридору и дальше вниз по лестнице. Несмотря на свой небольшой вес, она всего пару раз качнулась под тяжестью веса девушки. Селин с тревогой следовала за ней, но больше ничего не сказала.


Как только сёстры оказались на главном ярусе, они устремились кратчайшим путём к выходу из замка. За распахнутыми дверями открывался двор. Оттуда можно было попасть на короткий мост, ведущий в городок. Ночью на входе обычно находились два стражника, но замок всегда был открыт для любого человека из поселения. Таверны, закусочные и игорные дома находились в городке, и караульные уже привыкли к нобилям, купцам и солдатам, постоянно проходящим мимо. Главной их задачей было допрашивать незнакомцев, пытающихся войти в замок в поздние часы.


Антон доверял своим людям, поэтому усиленная охрана была сосредоточена на внешних воротах.


— Притворись, что ты пьяна, — сказала Амели сестре. И обе заплетающейся походкой направились к входу. Амели всё ещё несла Инну.


Оба стражника как-то играли с Амели в карты пару дней назад, так что знали её. Один из них, караульный Стива, сочувственно улыбнулся, когда она подошла.


— Ты когда-нибудь спишь? — спросил он.


Сёстры уже проходили мимо них, когда она и Селин отправились готовить маковый сироп, а потом вернулись назад. Амели похлопала по заду Инны.


— У нас был небольшой праздник в нашей комнате, и моя здешняя подруга перебрала с вином. Думаю, ей нужно немного подышать свежим воздухом.


С лёгким беспокойством посмотрев на спину Инны, он спросил:


— Вам нужна помощь?


— Нет, мы в порядке.


Амели, пошатываясь, прошла мимо него. Она почти не притворялась, потому что начинала уставать под весом Инны. Селин следовала за ней. Стоило им покинуть замок, как их лиц коснулся холодный ночной воздух. Заговорщицы поспешили через двор к воротам и по мосту спустились в поселение.


— Пригнись здесь, — сказала Селин, спеша по тропе и сворачивая к задней стене конюшни. Здесь никто из замка не мог их увидеть. Амели шла за ней так быстро, как только могла. Когда они благополучно скрылись в тени, она с облегчением опустила Инну на землю.


— Эта худышка не такая лёгкая, какой кажется.


Инна пошевелилась, её глаза открылись. Какое-то мгновение они были пустыми. Потом она зашипела, как кошка. Приближённая княжича села, прижавшись спиной к стене конюшни, и стала озираться вокруг.


— Что вы… Где я?


— Ты почти в безопасности, — сказала Селин. — Перестань сопротивляться и поверь нам!


— Она наклонилась ближе. — Я видела твою смерть! В моём видении ты была в комнате с серыми каменными стенами. Именно такие стены были в той комнате. Мы собираемся любым способом вывести тебя из городка, и тогда убийца не доберётся до тебя.


— Из городка? — Инна была настолько потрясена, что в её словах даже не слышалась привычная злоба.


А потом в её голосе снова зазвучал едкий яд, и глаза сузились:


— Дуры! Князь Антон приказал опускать на ночь внутреннюю и внешнюю решётки крепостных ворот. Он распорядился об этом некоторое время назад, когда на севере участились гражданские войны. Хотел избежать ночных атак.


— Да, но впустить и выпустить — разные вещи, — сказала Селин. — Я могла видеть, как никого не впускали внутрь. Но уверена, что стражники позволят выйти местным жителям или купцам, если они того пожелают.


Инна с удовлетворением покачала головой.


— Нет, у них есть приказ ни под каким предлогом не поднимать решётки до рассвета. Другие князья могут отправить своих людей в засаду у стен, и те воспользуются представившейся возможностью. Замок расположен так, что в дневное время любого, кто направляется к воротам, можно увидеть за много лиг. Но ночью князь Антон осторожен.


Амели мысленно вернулась в тот первый день, когда они прибыли сюда. Тогда на рассвете Яромир сказал что-то о том, что уже достаточно светло, чтобы въехать. Она стала вспоминать в подробностях, как устроен въезд. У внешних ворот на входе установлена решётка и откидной мост. Около решётки оборудована сторожка, несут свою службу караульные. Когда они подъехали по откидному мосту, за прутьями решётки Амели могла видеть дорогу. Эта дорога вела вверх по холму, и где-то на его середине была построена внутренняя стена с таким же решётчатым входом и сторожкой. Даже Яромиру тогда пришлось ждать рассвета, чтобы въехать во внешние ворота.


Даже Яромиру.


Она закрыла глаза.


— Тогда мы не сможем покинуть поселение этой ночью.


— И к утру, — самодовольно улыбнулась Инна, — лейтенант отправит на поиски всех людей, что есть у него под началом. Все стражники на воротах будут предупреждены.

Тут выражение её лица слегка переменилось, словно она упрашивала:


— Но мы сейчас же можем вернуться назад. Если вы позволите мне пойти к моему господину, то клянусь, я скажу, что вы только пытались помочь мне выполнять мои обязанности, а не похищали меня. Князь Антон поймёт. Он не накажет вас за моё освобождение. Ведь забота о нём — самое важное.


На этих словах её глаза остекленели и казались безумными. Амели тут же задумалась, не лучше ли отказаться от этого предприятия и вернуть её назад?


— Нет, — решительно сказала Селин. — Мы укроемся где-нибудь до утра, а потом я придумаю способ, как миновать эти ворота. Инна, да пойми ты! Если вернёшься назад в замок или останешься в городке, то погибнешь.


Инна откинулась назад, снова зашипев от бессильной злобы.


— Селин… — нерешительно начала Амели, — где мы собираемся прятаться? Как только Яромир найдёт Павла и Рюрика, он начнёт поиски. Мы не можем пойти в аптечную лавку. Он наведается туда в первую очередь. У нас здесь нет друзей, чтобы помочь.


Селин напряглась при слове «друзья». Она помолчала минуту, а потом подняла взгляд.


— Я думаю, что знаю, куда идти.


Яромир был сильно изнурён недостатком отдыха и произошедшими в течение последних пяти дней событиями. Он спал на своей кровати, всё ещё одетый в кольчугу и табард. Но сон его был неглубок, и чутьё подсказало, что прошло достаточно много времени.


Он открыл глаза.


Начальник охраны ещё мгновение лежал на одеяле, чувствуя, что-то не так… само ощущение времени было неправильным. Когда он сел, нехорошее предчувствие усилилось. Тогда он вскочил с постели и поспешил в коридор.


Вокруг тишина.


— Павел! — позвал лейтенант, ожидая ответа. Никто не появился.


Он сделал всего несколько шагов, когда заметил тела на полу. Яромир побежал, паника охватила его.


— Павел!


Когда он достиг их, то не остановился. Вместо этого он перепрыгнул через тела и влетел в комнату, ожидая худшего. К его удивлению, в постели не оказалось сморщенного трупа. Она была пуста. Обернувшись назад к неподвижным телам, он увидел большую припухлость на затылке Рюрика. Яромир подошёл к ним и поднял Рюрика с груди Павла, где тот лежал. Капрал дышал, но был совершенно без чувств. Он застонал.


Что здесь произошло?


Где Инна?


Опустившись на колени рядом с Павлом, Яромир грубо потряс его:


— Проснись! Веки Павла немного приоткрылись. На нём не было видимых травм, но его рука всё же потянулась к голове. Снова раздался стон.


— Поднимайся! — рявкнул Яромир, желая прямо сейчас получить необходимую информацию. — Что здесь произошло? Где Инна?


Обеими руками он ухватился за табард Павла, потянул его вверх и прислонил к стене. Неужели в своей безумной преданности Антону Инне удалось каким-то образом победить своих охранников и сбежать?


Молодой капрал наконец открыл глаза. Он ничего не понимал.


— Инна? Я… я… — он прокашлялся и увидел Рюрика, лежавшего на полу. — Что случилось?


— Об этом я тебя и спрашиваю!


Павел перевёл глаза на лицо Яромира и они немного прояснились.


— Сэр, я…


— Что последнее ты помнишь?


Павел моргнул.


— Селин… Она принесла нам чай.


Яромир похолодел.


— Селин принесла вам чай, и вы выпили его?


Он чувствовал, как внутри разрастается гнев, и он изо всех сил старался не дать ему волю.


— Селин, которая ранее спорила со мной, что Инну нужно увести в город? Которая разбирается в снадобьях? Она протянула тебе чашку чая в то время, пока вы стояли на страже, и ты выпил его?


Понимание начало отражаться на лице Павла, а следом за ним появился гнев, когда он сложил воедино все факты.


— Сэр, я не подумал…


— Нет, не подумал! Ты не думал вообще, не так ли?


Яромир качнулся на каблуках, прикидывая варианты. Никто не может покинуть поселение ночью, так что сёстры постараются где-нибудь спрятать Инну до утра. Вряд ли они сделают это внутри замка.


Инна была единственной ниточкой, которая связывала его с убийцей.


Первым его порывом было поднять на ноги всех людей в его подчинении и устроить масштабные поиски. Но он отверг эту идею так же быстро, как она появилась. Люди в Сеоне уже были достаточно напуганы чередой необъяснимых смертей. Солдаты, рыщущие в городке, вряд ли помогут укрепить ложное ощущение мира и безопасности здесь.


— Так, капрал, — сказал он Павлу. — Ты быстро прочистишь свою голову, и вот что мы сделаем, — он помолчал. — Мы вдвоём спустимся в городок и сделаем это тихо. Они не могли уйти далеко, и мы найдём их и приведём обратно сюда. Ты можешь идти?

Ярость в мрачном взгляде Павла удивила его.


— Могу.


Что же, молодой мужчина чувствовал себя обманутым женщиной. И не в последний раз. Так что этот случай станет ему уроком, который он не скоро позабудет.

Яромиру не было его жаль.


— Это твоя вина. Нам лучше найти их до наступления утра, прежде чем князь Антон услышит об этом, — он посмотрел вниз на Рюрика. — Давай только уложим его на кровать.


Селин шла на след дыма, поднимавшегося в ночное небо. Она знала по жизни в Шетане, что кузнецы часто оставляют угли тлеть в горне всю ночь. Так можно облегчить себе жизнь на следующее утро, когда начнётся работа.


Весной большинство крестьян гасили огонь на ночь, чтобы не сжигать лишние дрова во время сна. Погода была ещё не вполне тёплой, но заморозки давно прошли.


— Куда мы идём? — прошептала Амели, таща за собой сопротивляющуюся Инну.


— Увидишь, — ответила Селин, слишком сосредоточенная на поиске, чтобы остановиться и объяснить. Она даже не знала, сработает ли эта догадка с дымом, но не могла придумать что-то получше. Им нужно убежище, чтобы дождаться утра и придумать способ выскользнуть из ворот.


Они миновали нескольких закрытых лавок и тёмных домов. Казалось, что путь их лежит прямо к южной стене Сеона. Большинство харчевен и таверн находилось в другой стороне города, так что на улице было тихо.


Наконец за небольшой конюшней Селин увидела кузницу и добротный дом рядом с ней.


— Жди здесь. Проследи, чтобы она не шумела, — распорядилась Селин.


— Что ты делаешь? — спросила Амели.


— Просто доверься мне.


Сделав быстрый вдох, Селин направилась к дому и постучала. Ничего не произошло, и она постучала ещё раз. В этот раз она услышала тяжёлые шаги, и крупный мужчина средних лет открыл дверь.


— Что во имя богов… — пробормотал он, потирая глаза рукой, а потом уставился на её. Она не узнала его. Но он, вероятно, был на том званом вечере.


— Извините, я понимаю, что сейчас поздно, — поспешила сказать Селин, — но могу я поговорить с Эрин?


— Отец, — послышался тихий голос из дома, — кто это?


Эрин появилась в поле зрения, выходя из комнаты. Несколько светлых прядей выбилось из её кос. Она увидела в дверях Селин.


— Прошу прощения, — сказала Селин, — но мне нужна ваша помощь.


— Так вы дважды позволили провидице княжича пройти здесь? — отрывисто спросил Яромир. — А во второй раз её сестра несла на плече его приближённую помощницу?

Он находился у входа в замок, допрашивая тамошних стражников. Надо было удостовериться, что Селин вышла наружу.


— Я не видел лица их подруги, — возразил караульный Стива. — Амели сказала мне, что они выпили и им нужно подышать свежим воздухом. У нас нет приказа останавливать гостей замка на входе и выходе.


Стражник справедливо защищался. По правде говоря, Яромир не мог его винить. Гости замка и его постоянные обитатели всегда могли приходить и уходить, когда пожелают. На самом деле лейтенант был просто разочарован и хотел выплеснуть это чувство на кого-то ещё.


— Нам пора идти, сэр, — сказал Павел. Голос его был необычайно тих.


Яромир кивнул, и они направились через двор к воротам. Затем пересекли мост и вышли в окружающий их городок.


— Ты согласна? — спрашивала Селин у светловолосой Эрин.


Та всё ещё колебалась перед тем, чтобы спрятать явно сопротивляющуюся Инну, в которой узнала приближённую Антона. Селин осторожно объяснила ситуацию, ничего не утаивая. Ей удалось убедить Эрин, что на кону стояла жизнь Инны. Благодарность дочки кузнеца к Селин решила дело.


Она, высоко держа в руке фонарь, вывела их из дома кузнеца на задний двор и повела к руинам. Здесь находилась небольшая выцветшая лачуга. С западной стороны рос небольшой густой осинник.


— Я думаю, мой дедушка когда-то хранил здесь инструменты, пока отец не улучшил кузницу.


Она оглянулась на Селин.


— Никто не станет вас здесь искать.


— Это подойдёт, — сказала Селин, подходя к двери. — Спасибо тебе.


— Когда княжич узнает об этом, — выплюнула Инна, — твой отец больше никогда не будет кузнецом в Сеоне.


Эрин вздрогнула, но Селин быстро вмешалась:


— Это неправда. Если Антон решит кого-то наказать, так это буду я.


Понизив голос, Эрин прошептала:


— Зачем ты рискуешь собой, чтобы спасти эту женщину? Ей, похоже, наплевать, будет она спасена или убита.


Селин не хотела говорить этой чужой девушке о своих сомнениях.


— Я должна попытаться, — просто ответила она.


Покачав головой, Эрин вручила ей фонарь. Сильным толчком она открыла дверь, позволяя всем троим войти. Селин шагнула за порог, оглядываясь кругом. Место было холодным и пыльным. Окон не было, зато в дальнем конце она увидел заднюю дверь. По крайней мере, они скрылись из виду. Сейчас это было единственным, что имело значение.


— Тебе лучше вернуться в дом, — сказала она Эрин.


Амели втащила Инну через дверь и усадила на пол.


— Сиди тихо, — приказала она.


Селин вздохнула. До рассвета оставалось всего несколько часов. Она заранее знала, что эти часы в холоде и темноте будут тянуться вечность.


— Их здесь нет, но они были тут, — сказал Яромир, меряя шагами главную комнату аптечной лавки. — В очаге ещё тлеют угли. Селин, должно быть, пришла сюда, чтобы приготовить то снадобье, которым опоила тебя.


Он поднял с пола несколько осыпавшихся маковых лепестков.


— Что-то вроде опиума.


Сначала Павел ничего не ответил, но потом сказал:


— Теперь её здесь нет.


Нет, но Яромир и не ожидал найти свою добычу здесь. По крайней мере, они здесь всё осмотрели. Что теперь? Сеон был крупным поселением, почти городом.


— Где они могут спрятаться? — Павел говорил больше самому себе, прохаживаясь вдоль стен и разглядывая покрытые паутиной кувшины и горшки. — Они никого не знают за пределами замка. Откуда нужно начать поиски?


И тут у Яромира в памяти промелькнула вспышка. У него была хорошая память на реплики:


Если я когда-нибудь смогу сделать для вас что-то, то только попросите.


Он направился к двери.


— У меня есть на уме одно место.


Казалось, что время тянется бесконечно. Амели, сидя на полу грязной хижины, всё больше сомневалась в успехе предприятия. А вот провал мог дорого им обойтись.

Словно прочитав её мысли по лицу в тусклом свете фонаря, Селин сказала:


— Пожалуйста, Амели, не бросай меня. Я должна была так поступить. Какая польза от моего дара, если я не могу предотвратить смерть людей?


Её голос звучал так тоненько и обречённо, что Амели устыдилась своих сомнений. Она подошла ближе. До настоящего дня Селин очень редко о чём-то открыто просила её.

— Ты со мной или нет? — спросила Селин. — Ты поможешь мне?


— Да, — ответила Амели. — Конечно, я помогу.


Инна прислонилась к куче деревянных ящиков. Она не проронила ни слова с тех пор, как они вошли в хижину.


— Мне нужно облегчиться, — сказала она. — И я не стану делать это здесь.


— Тогда потерпи, — сказала Амели.


— Я не могу.


Какой невыносимой занозой была эта женщина. Амели с трудом могла представить, что проведёт несколько дней в её компании. Как Антон мирился с тем, что она расправляла его постель, готовила одежду для сна, приносила еду и питьё в его комнату и постоянно вертелась поблизости? Одна только мысль об этом заставила её передёрнуться.


— Мы можем ненадолго вывести её наружу, — предложила Селин. — Она права, говоря, что… не сделает это здесь. Через некоторое время запах станет невыносим.


Амели встала.


— Ладно-ладно, но ты останешься здесь, Селин. Чем меньше людей пойдёт, тем лучше.

Она потянулась к Инне.


— Если закричишь или попытаешься сбежать, я клянусь, что ты пожалеешь.

Выведя Инну на улицу, она заперла дверь и огляделась вокруг. Невдалеке она приметила осиновую рощу.


— Пошли, — прошептала она. — Туда.


Яромир осторожно приблизился к кузнице, Павел шёл следом за ним.


— Мы должны всё тут осмотреть, прежде чем начнём стучать в двери, — тихо сказал он.

Павел кивнул. С тех пор, как они покинули аптечную лавку, он был необычайно тих. Яромир подумал, что он слишком тяжело воспринял то, что Селин его использовала.


— В эту сторону, — сказал Яромир, двигаясь на запад.


Он хотел знать, какие здания и возможные укрытия располагаются вокруг кузницы. Он всё ещё надеялся, что они справятся с ситуацией быстро и тихо.


— Мы допросим семью, если потребуется, — прошептал он, — но сначала я бы предпочёл…


Он замер, когда движение впереди привлекло его внимание. Амели вышла из разваливающейся хижины. Она вела Инну к лесной полосе. Лунный свет выхватывал из темноты обеих женщин, отражаясь в чёрных волосах Амели.


Он отпрянул назад, делая знак Павлу и ныряя за угол кузницы.


— Селин, вероятно, всё ещё внутри лачуги, — сказал он. — Ты пойдёшь к ней, а я займусь Амели и Инной.


Павел кивнул.


Селин обхватила себя руками, жалея, что не позаботилась о тёплой одежде. Какие-нибудь накидки или плащи. Но леди Карина отправила для их гардероба только комнатную одежду. И даже Амели вряд ли сумела бы так быстро раздобыть верхнюю одежду.


Помимо того, не было и денег. Всё их богатство составлял карточный выигрыш Амели.


А как им пробраться через стражников? Возможно, какая-нибудь маскировка… Она не сомневалась, что к утру Яромир отдаст часовым приказ задерживать любого, кто подходит под описание её и Амели. Как назло, ничего не приходило в голову.

Она крепче обхватила себя, раскачиваясь взад-вперёд.


В этот момент дверь распахнулась и с грохотом ударилась об стену.


В дверном проёме стоял Павел.


Селин вскочила на ноги. Сначала она даже не испугалась… ровно до тех пор, пока ясно не увидела его лицо. Весь подсознательный ужас, что накопился в ней за годы жизни в Шетане, сейчас проснулся и охватил всё существо. Развернувшись, она с дикой скоростью бросилась к задней двери.


Стоило ей дотянуться до щеколды и потянуть её, как две руки метнулись с обеих сторон вокруг её головы, захлопнули дверь и удерживали её закрытой.


— Нет! — вскричала она, не раздумывая. Развернувшись, Селин толкнула его в грудь. Он даже не шевельнулся. Тяжело дыша, Павел прижимал её своим телом к двери. Селин могла чувствовать кольчугу под его табардом. На уровне её глаз оказалась его шея. Девушка обнаружила, что смотрит, как двигается ямка на его шее при каждом шумном вдохе и выдохе.


Он был зол, очень зол, и она боялась его.


Селин медленно попыталась перевести взгляд наверх, только чтобы увидеть выражение его лица. И она увидела опасность. Селин проклинала себя за иллюзии, будто он не был похож на людей Дамека.


— Ты играла со мной, — с негодованием прошептал он. — Выставила меня дураком перед лейтенантом.


Это была правда.


Пока что он не причинил ей вреда, только говорил.


— Я сожалею, — ответила она, снова уставившись на ярёмную ямку в основании его шеи.


— У меня не было выбора. Я должна была спасти Инну… мне нужно узнать, возможно ли изменить пророчество. Я всё ещё думаю, что лейтенант ошибается. Инна погибнет, если останется здесь.


Она заговорила быстрее:


— Я знаю, что плохо обошлась с тобой, но разве спасение её жизни не стоит того?

Он не шевелился и не отвечал. Селин всё ещё оставалась в ловушке у двери.


— А что будет с князем Антоном? — продолжала она. — Если мы не спасём этих девушек, его репутация пострадает. Тогда он упустит возможность возглавить дом Пэлен.


Его ответ прозвучал угрожающе тихо:


— Может быть, это будет только к лучшему.


Яромир был удивлён, когда Павел пинком распахнул дверь лачуги. Он не ожидал этого.

Но через мгновение Амели выбежала из-за осин и увидела его. Она остановилась у поленницы. Взгляд девушки метался между ним и дверью хижины.


— Не двигаться, — приказал он.


Следом из осинника появилась Инна. Её распустившиеся волосы облепили лицо, она часто дышала.


— Лейтенант, вы здесь. Пожалуйста, прошу вас, отведите меня к моему господину! Я сегодня не подготовила для него свежее бельё.


Она говорила как сумасшедшая, но сейчас Яромир смотрел на Амели, чья правая рука проворно метнулась к короткому мечу у бедра. Она не вытащила его. Только схватилась за рукоять.


Если бы это был кто-то другой, пусть и женщина, он бы уже обнажил свой клинок. Но что-то мешало ему сделать это.


— Всё кончено, — сказал он. — Селин у Павла, и все мы возвращаемся назад в замок.


— К моему господину! — Вскричала Инна, — не в ту комнату. К моему господину!


Он проигнорировал её, не сводя глаз с руки Амели. Он не хотел навредить ей:


— Я подхожу к тебе. Не вынимай меч. Мы просто вернёмся в замок.


Амели медленно отвела руку от рукояти меча. Немного успокоившись, лейтенант направился к ней. Она ничего не говорила, но выглядела притихшей. Возможно, здравый смысл возобладал, и безрассудная женщина, наконец, поняла безвыходность ситуации.


Яромир не заметил её следующего движения: Амели превратилась в размытое пятно. Она схватила небольшое полено из охапки дров и ткнула одним его концом мужчине в живот. Когда он сложился пополам, она это же полено обрушила на челюсть противника. Боль взорвалась в голове, Яромир еле остался стоять на ногах.


Девушка собиралась нанести другой тяжёлый удар, когда он взревел и перехватил её руку. Полено повалилось на землю. Другой рукой он крепко обхватил её за талию, и оторвал от земли. Дикая бестия всё-таки успела разок пнуть его по ноге. Но теперь её руки оказались сжаты словно стальным обручем, спина прижималась к груди Яромира. У него сильно болел живот, а боль в челюсти и вовсе ослепляла. Начальник охраны довольно крепко удерживал Амели, чтобы и ей стало больно. Теперь это его не беспокоило.


— Прекращай! — удалось ему сказать.


Она боролась ещё несколько мгновений, а потом замерла. В силе они не равны, и оба знали это.


— Опусти меня, — сказала она наконец.


Он этого не сделал.


— Инна, — приказал он, — оставайся там!


Неся в руках Амели, он подошёл ко входу в лачугу и зашёл внутрь.


Павел задерживал Селин у задней двери. Что-то в его позе не понравилось Яромиру… или же дело было в выражении лица провидицы. Она явно была напугана.


— Капрал! — гаркнул Яромир, не обращая внимания на боль в животе. — Покиньте помещение. Мы возвращаемся в замок!




Глава 10

Сёстры провели остаток ночи, запертые в своей комнате. Их охраняла стража. Селин не знала, что теперь будет. Через два часа после рассвета караульный Уиншоу отпер дверь и сообщил, что её вызывают к князю Антону. Она не удивилась. К этому времени девушка уже была готова: вымыла и причесала волосы и надела старое красное платье.


— Я тоже иду, — сказала Амели.


— Нет, — ответил Уиншоу.


— Она не пойдёт одна.


Заметив, что затевается неприятный спор, Селин повернулась к сестре:


— Всё в порядке. Просто останься здесь. Я думаю, это не займёт много времени.

Она не была уверена, что всё в порядке. Но если Амели нападёт ещё на одного замкового стражника, то это вряд ли исправит ситуацию. Селин поспешно вышла в коридор. Она испытала облегчение, когда Уиншоу закрыл дверь и запер Амели в комнате. Одну возможную стычку удалось предотвратить.


Другой стражник остался стоять у двери, чтобы охранять Амели.


Селин шла по гулким коридорам и раздумывала. Её снова стал мучить страх неизвестности.


В Шетане подданные Дамека могли быть убиты за одни только жалобы на состояние дорог. Сначала казалось, что здесь, в Сеоне, всё по-другому. Но как же тогда поведение Антона на пиру прошлым вечером? А Павел? Чем бы закончилась встреча в лачуге, если бы Яромир не потребовал возвращаться в замок? Похоже, здешние мужчины терпят самоуправство прекрасного пола не больше, чем у неё дома.


Селин не думала, что Антон сам прибегнет к насилию. Скорее всего нет. Но он может отослать её и Амели. Таким образом он красиво избавится от них, оставив без еды и крыши над головой. Хуже, если он действительно зол и расценил произошедшее как предательство. Тогда княжич мог вернуть их своему брату.


Она и Уиншоу достигли главного яруса. Селин подумала, что караульный отведёт её через большой зал в маленькую комнату, где они беседовали с Антоном ранее. Но Уиншоу жестом указал ей продолжать двигаться и привёл к лестнице внутри западной башни. Эта лестница вела к покоям постоянных обитателей замка.


— Куда мы идём? — спросила она.


— В покои князя.


Она остановилась.


— Нет.


Она не хотела попасть в ловушку, оставшись с Антоном наедине в его комнате.


Особенно если он был зол.


Уиншоу обернулся в нетерпении и потянулся к её запястьям. Когда она отступила назад в тревоге, он остановился. Стражник поднял руки в мирном жесте и сказал:


— Мой господин болен этим утром, но хочет задать тебе несколько вопросов. С ним находится лейтенант.


Селин колебалась, чувствуя себя глупо.


— О…


Стражник развернулся и пошёл дальше. Селин последовала за ним. Они стали подниматься на лестничную площадку по изгибающимся ступеням и добрались до второго этажа. Потом прошли к закрытой двери до конца коридора. Тут Уиншоу остановился и постучал один раз.


— Лейтенант?


Дверь немедленно отворилась, и выглянул Яромир. На левой стороне его челюсти виднелись чёрные и фиолетовые синяки, возникшие после встречи с Амели и поленом.

— Входите, — приказал он Селин. Лицо его было непроницаемым.


Держась прямо, Селин прошла мимо него. Она слышала, как он отослал Уиншоу и закрыл дверь. Селин не удержалась от того, чтобы оглядеть гостиную. Она не знала, чего ей ожидать, если у неё вообще были ожидания. Место выглядело довольно аскетично. На стенах висели гобелены, и в комнате был большой очаг. Всю обстановку составляли захламлённый письменный стол, несколько тяжёлых деревянных стульев и ряды книжных полок вдоль стен. Это больше походило на комнату учёного, чем княжича. Рядом с очагом была ещё одна дверь. Она была заперта. Селин предположила, что она ведёт в спальню Антона.


Сам Антон сидел на одном из тяжёлых деревянных стульев, одетый в бордовый халат. Его ступни были босыми. Уиншоу не преувеличивал. Он выглядел плохо. Вместо обычной бледности его лицо этим утром окрасилось в оттенки зелёного, будто его мучила тошнота. К тому же, его руки сотрясала мелкая дрожь.


Яромир подошёл и встал рядом с ним. Ни один из них не предложил ей сесть. Казалось, оба они ожидали, что Селин заговорит первой. И по какой-то причине из-за испытываемой тревоги с её уст сорвалось:


— Пожалуйста, не наказывайте Павла. Я использовала его. Это была не его вина.

Лицо Яромира дрогнуло в удивлении, а Антон вздохнул, одной рукой удерживая другую от подёргиваний.


— Селин, никто никого не собирается наказывать. Но вы никогда больше не будете игнорировать решения Яромира и сбегать шутки ради. Здесь существует субординация, и вопросами безопасности руководит он.


Оба мужчины смотрели на неё выжидающее. Они ждали, что она начнёт сыпать извинениями, а может даже станет умолять простить их.


Но вместо облегчения, что он не изгнал её и Амели и не передал их Дамеку, в ней начал зарождаться гнев. Она не хотела стоять здесь и слушать, как её бранят словно дитя.


— Решение Яромира было неправильным, — решительно заявила она. — И ещё ничего не кончено. Я полагаю, Инна пережила эту ночь? Если она останется в этом замке, то проживёт недолго.


— Селин! — рявкнул Яромир, помрачнев лицом.


Антон поднял руку, чтобы остановить дальнейшие пререкания. Но когда он опустил её и начал скрести запястье, она заметила, что кожа покраснела. Селин хотела попросить дозволения осмотреть руку, но он снова заговорил.


— Я понимаю, почему вы совершили побег, — сказал он ей, — и я знаю, что мы заключили трудное соглашение, принуждая тебя стать свидетельницей ещё не случившихся убийств.


Она немного успокоилась. По крайней мере, теперь его голос звучал не столь снисходительно.


— Я готов закрыть глаза на всё, — продолжал он, — на то, что вы опоили моих стражников, похитили Инну, нанесли травмы Яромиру и Рюрику… на всё это. Мы вернёмся к изначальному уговору, но только если ты согласишься продолжать помогать нам и соблюдать отныне распоряжения Яромира.


— Я не позволю ему использовать названную мною девушку как приманку.


Яромир раздражённо вздохнул:


— Это не сработает.


Всё ещё почёсывая предплечье, Антон сказал с меньшим терпением:


— Это сработает, но нам нужно больше информации, намного больше. Селин, боюсь, что мы должны попросить тебя об одной непростой вещи.


— О чём? — спросила она с осторожностью.


Он помедлил, и снова Селин захотелось испросить разрешения осмотреть его. Но затем княжич сказал:


— Я хочу, чтобы ты ещё раз прочитала будущее Инны.


Она этого не ожидала. Мысль о том, что ей снова придётся увидеть смерть Инны, была выше её сил.


— Я знаю, о чём прошу, — поспешил продолжить он, — но я всё обдумал. В этот раз ни Яромир, ни я не станем вмешиваться. Я хочу, чтобы ты оставалась в видении так долго, как сможешь. Достаточно долго, чтобы суметь увидеть больше… возможно, даже лицо убийцы.


Она задумалась над его словами.


Досада исчезла с ушибленного лица Яромира. Теперь он смотрел на неё с беспокойством, даже с сожалением.


— Ты сделаешь это? — спросил он.


Несомненно, они обсуждали это до её прихода.


— Моя сестра останется под домашним арестом? — спросила она.


— Нет, — ответил Антон. — Мы сразу же уберём стражу от ваших дверей.


Она сжалась и отвела взгляд:


— Разумеется, я сделаю это. Вы знали, что я соглашусь.


Независимо от того, что здесь происходило, она всё же хотела владеть лавкой. Она желала остаться в этом процветающем городке под защитой стены. И она хотела остановить убийства.


— Хорошо, — сказал Яромир, пересекая комнату и открывая дверь, что была рядом с очагом.


За ней находилась Инна, глядевшая дикими глазами. Позади неё стояла огромная кровать, застланная тёмно-синим стёганым ватным одеялом. Новая вспышка гнева охватила Селин. Они, несомненно, полагали, что она скажет «да», раз привели Инну наверх и заперли её в спальне Антона.


«Я настолько предсказуема?» — задумалась Селин.


— Инна, — сказал Антон своим надменным княжеским тоном, — подойди сюда и присядь.


Почему он так с ней обращается?


— Ты позволишь госпоже Фоу ещё раз прочитать твоё будущее, — приказал он.

Инна медленно и осторожно вошла. Она всё ещё была одета в грязное серое платье, часть её волос выбилась из причёски. Это придавало ей более жалкий вид, чем обычно.

Инна посмотрела на Селин и Яромира так, будто они представляли угрозу, затем её глаза уставились на Антона. Она опустилась на колени.


— Мой господин, я сделаю всё, о чём вы просите. Но умоляю вас, оставьте меня выполнять мои обязанности в дневное время. Все смерти произошли ночью, все до одной. Если вы позволите мне служить вам днём, я с радостью сяду здесь и разрешу этой цыганской шлюхе прикоснуться ко мне и сочинить любую историю, какую она пожелает.


В её голосе были истеричные ноты. Казалось, Антон был не в силах смотреть на неё. Селин задалась вопросом, почему он не нашёл ей другое место, раз помощница так неприятна ему?


Он спросил Яромира:


— Может она работать без стражи днём?


Яромир с трудом кивнул. Выглядел начальник стражи так, словно хотел покинуть комнату.


— Если пожелаете.


— Значит, этот вопрос улажен, — сказал Антон, сильнее расчёсывая руку. — Селин, ты можешь приступать.


Было похоже, что Инна чувствует слабость. Несмотря на это она с привычной ненавистью посмотрела на Селин, когда подошла к одному из стульев и опустилась на него. Яромир подтянул другой стул поближе, и Селин обречённо протянула руку. Она повторяла себе, что иного выбора нет, если они хотят продвинуться дальше. Идея Антона не была лишена смысла. Оба раза, когда она видела смерти молодых девушек, он или Яромир приводили её в чувство и обрывали видение.


Стиснув зубы, она взяла руку Инны и закрыла глаза. Очистив своё сознание, она ощутила искру духа Инны и сосредоточила своё внимание на её будущем.


В этот раз более сильный толчок сотряс её тело, было почти больно. Последовал ещё один удар. И вот она уже мчится вперёд по туманному коридору, собираясь с духом перед неизвестными картинами будущего.


Перемещение было недолгим.


Когда туман исчез, она обнаружила, что находится не в маленькой комнате с каменными стенами. Перед ней не было лица спящей Инны. Это оказалась спальня. Стены покрывали гобелены, здесь стояла огромная кровать, застланная тёмно-синим одеялом.


Селин поняла, что они в спальне Антона. Взглянув на узкое окно, Селин увидела, что солнце уже зашло. Сумерки сгущались.


Услышав тихое бормотание, она обернулась и увидела Инну. Та стояла у прикроватного столика, наполняя кубок вином. Помощница выглядела как сейчас: грязное серое платье и растрёпанная причёска, выбившиеся пряди волос прилипли к её лицу.


— Он не принял лекарство прошлой ночью, — бормотала она, — мой бедный господин. Ему нужно больше.


Засунув руку в карман своего платья, она извлекла квадрат сложенной бумаги. Положив его на столик, она развернула бумагу и достала оттуда маленький пакет. Инна раскрыла его и занесла над кубком с вином. Белый порошок опустился в жидкость. Женщина помедлила, а затем добавила ещё один пакетик и взболтала вино. Порошок постепенно растворился.


— Ему нужно больше, моему бедному господину. Так он сможет отдохнуть.


Селин наблюдала в потрясении. Инна отравляла Антона. Из её бормотания провидица поняла, что это продолжается уже некоторое время.


Итак, никакого убийцы в чёрных перчатках поблизости нет. Будущее переменилось?

Спальня исчезла, и Селин снова пронеслась сквозь туман. Она чувствовала головокружение и была сбита с толку, когда туман прояснился. Провидица обнаружила, что стоит посреди маленькой комнаты, где в кровати спала Инна.


Нет, будущее не изменилось.


Инна спала, отвернувшись к стене. Селин задрожала, зная, что сейчас последует. Но она была полна решимости оставаться здесь. Девушка сосредоточилась на том, чтобы увидеть как можно больше. Почти мгновенно со стороны смотрящего появились тонкие руки в чёрных перчатках и потянулись к Инне.


Собрав все свои силы, Селин боролась. Необходимо обернуться назад и узнать, кто стоит рядом с кроватью. И вот её взгляд скользит вверх по одетым в чёрное стройным рукам, всё выше и выше, пока не достиг бледного лица… Когда она его узнала, то подумала, что, должно быть, сошла с ума.


Это была бледная молодая женщина с картины, что висела наверху в зале с портретами. Та темноволосая красавица, одетая во всё чёрное, что стояла рядом с костром.


Женщина продолжала тянуться к Инне.


— Нет, — закричала Селин, пытаясь оттолкнуть её. — Не прикасайся к ней. Но в видении она была лишь зрителем.


Женщина положила одну руку на лицо Инны, а другую на её горло, и плоть девушки начала иссушаться.


— Нет, — прошептала Селин.


Когда Инна превратилась в сухую оболочку, лицо женщины начало приобретать цвет, будто она вытянула из девушки жизнь и сама поглотила её.


Селин принудила себя смотреть дальше, чтобы не пропустить ничего из этого ночного кошмара… И женщина заговорила.


— Прости меня, — прошептала она мёртвому телу Инны. — Прости. Я не могу остановиться. Я должна повиноваться. У меня нет выбора.


Женщина развернулась, пересекла маленькую комнату и исчезла в стене, словно привидение. Она ушла, а то, что осталось от Инны, бездушной массой лежало на кровати.


Селин заплакала.


Комната исчезла.


Тихо роняя слёзы, она очнулась в покоях Антона. Напротив сомневающиеся глаза Инны. Но Антон больше не сидел на своём стуле, он опустился на колени рядом с Селин.


— Ш-ш-ш-ш, — успокаивал он, протягивая ей носовой платок. — Что ты увидела? — Его голос был нетерпеливым.


Селин попыталась заговорить, но послышались только всхлипы. Утерев лицо платком, она повторила попытку.


— Я видела её. Это женщина с картины, которая висит наверху в портретной зале. Та, что стоит у костра, одетая во всё чёрное. В этот раз у неё получилось… она вытянула жизнь из Инны, будто поглотила её в себя.


Антон вскочил на ноги.


— Что?


— Лгунья! — выплюнула Инна. — На этот раз ты со своей ложью зашла слишком далеко.


— Это она, — Селин обращалась прямо к Антону. — Вы помните тот портрет? Мы вместе рассматривали его.


Антон вперился взглядом в Селин. Яромир подтянулся так близко, что их с Антоном плечи соприкоснулись.


— Что? — потребовал Яромир. — О чём она говорит?


— О портрете, — сказал Антон, — о портрете молодой женщины… в длинных чёрных перчатках.


Его глаза не отрывались от лица Селин.


— Это она, — настаивала Селин. — Я видела, как она высушила Инну, а потом прошла сквозь стену, словно призрак.


Яромир повернулся на каблуках и направился к двери.


— Куда ты идёшь? — спросил Антон.


— Наверх в портретную залу, чтобы сжечь картину и покончить с этим.


— Нет! — вырвалось у Селин.


Как им объяснить то, что слышала и чувствовала в видении?


— Подожди! Ты не должен этого делать. Я думаю… Я думаю, ею кто-то управляет. Я могу ошибаться, но после убийства Инны она сказала что-то о том, что вынуждена повиноваться. Вы не можете сжечь портрет, пока мы не узнаем, что здесь происходит. Если портрет одержим духом или кто-то ещё управляет им, мы должны найти, кто это делает.


Теперь Яромир смотрел на Антона в ожидании указаний, а тот поднял руку:


— Подожди. Мне нужно подумать.


Инна наклонилась вперёд на своём стуле.


— Не слушайте, мой господин. Она плетёт ложь, как ткачиха сукно. Теперь Селин полностью обратила своё внимание на Инну, вспомнив первое видение.


— Антон, — медленно сказал она, не заботясь о том, что кого-то может оскорбить столь прямое обращение, — эта женщина отравляет вино на вашем ночном столике. Я думаю, она делает это уже продолжительное время.


Рот Инны открылся, глаза расширились.


Антон отошёл на четыре шага, будто желая, чтобы их разделяло расстояние.


Яромир, напротив, вернулся назад.


— Что?


— Это белый порошок, завёрнутый в бумажные пакеты, — спокойно продолжала Селин, — она хранит его в кармане своего платья. Я думаю, что в моём видении всё произойдёт сегодня вечером, когда сумерки начинают сгущаться. Я видела, как она подмешала порошок в его вино. Обычно она делала это в другое время, прежде чем Антон отправлялся в постель, но этим вечером она снова будет под стражей.


Позже она размышляла, что стоило сообщить эту новость иначе. Селин должна была предвидеть реакцию Яромира на такое заявление. Лицо лейтенанта окаменело. Он сгрёб Инну за руку, сдёрнув со стула. Всё произошло так быстро!


Инна закричала от боли, а Селин вскрикнула:


— Яромир, не надо!


Но его рука уже рылась в кармане платья Инны. Он вытащил тот самый сложенный кусок бумаги и передал его Селин.


— Что это? — потребовал он, удерживая Инну, как в тисках.


Антон наблюдал за всем, не проронив ни слова.


Селин положила бумагу себе на колени, развернула её и вытащила один из пакетов. Смочив палец, она коснулась порошка и попробовала его.

Мать много лет обучала её различать разнообразные вкусы д


ействующих компонентов, используемых в приготовлении порошков и эликсиров. Так что она сумела распознать составленную смесь.


— Это снотворное, — сказала она, проведя языком по нёбу. — Я чувствую мак… и что-то ещё.


Всё ещё неуверенная, она прикоснулась к порошку и попробовала его снова. Затем её глаза устремились на Яромира:


— Здесь присутствует болиголов.


Начальник охраны с рёвом бросил Инну обратно на стул и навис над нею, положив обе руки на подлокотники.


— Где ты достала это? Кто тебе дал порошок?


Инна в ужасе уставилась на него и покачала головой:


— Это лекарство помогает ему уснуть! Оно необходимо ему, чтобы отдохнуть!


Одним быстрым движением Яромир вытащил из-за пояса кинжал и приставил его к горлу молодой женщины.


— Где ты взяла это?


Антон ничего не предпринимал. Он просто молча смотрел.


Селин поднялась на ноги. Она не хотела, чтобы всё так обернулось:


— Лейтенант, остановитесь!


Она схватила его за правую руку, пытаясь отстранить клинок. Яромир оттолкнул её назад локтем и приставил лезвие к щеке Инны.


— Где?


Селин упрекала себя за несдержанность. И за то, что подумала, будто правосудие здесь работает иначе.


Она никогда не видела Яромира таким. Но уже не сомневалась, что он прирежет Инну, если та не повинуется. Теперь она поняла, если речь заходит о безопасности Антона, то этот человек мало перед чем остановится.


Инна, должно быть, тоже это поняла. Потому что сказала:


— Мастер Фёдор.


— Фёдор? — смущённо спросил Яромир.


— Мой господин перестал принимать его лекарства! — зарыдала она. — Он не хотел пить то, что мастер Фёдор советовал. Я должна была сделать это! Я должна была помочь ему отдохнуть. Мастер Фёдор сказал, что он должен отдыхать.


Яромир убрал клинок.


— Это правда, — тихо сказал Антон. — Я чувствовал, что лекарства Фёдора больше не помогают мне, и отказался принимать их.


Селин была поглощена размышлениями над этим. По какой-то причине мастер Фёдор давал Антону смесь из опиума и болиголова. В малых дозах болиголов используется при тяжёлой бессоннице, но точно не подходит для долгосрочного применения. В больших концентрациях это был яд, который мог убить. Когда же Антон перестал принимать назначенное лекарство, Фёдор использовал Инну, чтобы подмешивать порошок в его вино.


Выражение лица Яромира испугало Селин. Вернее, заставило её испугаться за мастера Фёдора.


— Ты не знаешь, почему он сделал это, — сказала она. — Он мог верить, что помогает своему княжичу.


Яромир посмотрел на Антона.


— Что я должен сделать?


Антон не колебался. Он указал на Инну.


— Отведи её обратно в приготовленную тобой комнату и оставь под стражей. Потом поговори с мастером Фёдором.


— Да, мой господин, — ответил Яромир, снова схватив Инну за руку.


— Нет! — взвыла Инна, пытаясь освободиться. — Вы обещали! Обещали, что я смогу прислуживать вам днём.


Яромир выволок её из комнаты и закрыл за собой дверь, оставив Селин и Антона в неловком молчании. Как мог он допустить, чтобы Инна, стал его личной прислугой? Она же душевнобольная!


Должно быть, мысли Селин отразились на её лице, потому что он сказал: — Ты не понимаешь.


Нет, она не понимала.


— Инна прибыла вместе с Джозелин, — сказал он просто.


— Я знаю. Павел рассказал мне. Он сказал, что Джозелин спасла её из беды.


— Из беды? Ты можешь называть это так. Отец продал её в бордель, когда Инне было тринадцать лет. Джозелин знала эту семью, и она спасла Инну. Когда они приехали сюда, я заметил, что она была… не совсем здорова. Но Джозелин была к ней привязана. Когда моя жена умерла, Инна почти обезумела от горя, как и я. И она начала делать для меня разные мелочи как раньше для своей госпожи. Мне следовало прекратить это, но я этого не сделал. Не смог. Я позаботился о том, чтобы между нами была дистанция. Но я понял, что забота обо мне — единственная вещь, которая не позволяет ей впасть в полное отчаяние, даже безумие.


Он провёл дрожащей рукой по своему лицу.


— Ты считаешь, что я поступил неправильно?


— Не считаю, — сказала Селин, и это была правда. Она действительно так думала. Как сочувствие может быть неправильным? — Конечно, нет.


Он отнял руку от лица и посмотрел на неё.


Амели мерила шагами их комнату. Когда в дверь вошла Селин и объявила, что стражу отозвали от их комнаты и сделка с аптечной лавкой всё ещё в силе, она чуть не расплакалась от облегчения.


Но её облегчение быстро исчезло, когда Селин начала рассказывать всё, что произошло в минувший час.


— Женщина с картины? — ошеломлённая Амели опустилась на кровать. — Как это возможно?


— Я не знаю. Я знаю только то, что видела.


Дверь открылась, и в комнату проковыляла Хельга с полным подносом еды. Но Амели была слишком увлечена своими размышлениями, чтобы перестать говорить.


— Ты сказала, что той женщиной управляют. Кто может контролировать изображение с портрета?


Хельга поставила поднос на туалетный столик.


— Возможно, котелковая ведьма, — сказала она.


Обе сестры умолкли на мгновение, когда обернулись к туалетному столику.


— Что ещё за котелковая ведьма? — спросила Амели.


— Сами знаете, — провозгласила Хельга, разливая чай. — Это не одна из Прозревающих туман. А просто ведьма, которая учится по книгам… забрасывает в котелок кусочек того, кусочек сего.


— Вы имеете в виду котёл? — спросила Селин.


— Котёл, котелок, — отмахнулась Хельга. — Всё одно и то же. Они не принадлежат к числу Прозревающих туман, — она смолкла. — Но это не значит, что они не опасны. Я знаю пару таких ведьм, у которых есть сила. Они ненавидят Прозревающих туман.


Амели и Селин беспомощно смотрели друг на друга.


Хельга знала гораздо больше, чем они полагали. Но её речи всегда были так непонятны, что смысл, казалось, вовсе отсутствовал.


— Хельга, — начала Селин, — кто такие Прозревающие туман?


— Кто такие…? Ваша матушка ничему вас не научила? — Хельга опустила чайник. — Прозревающие туман — это вы.


— Мы? — спросила Амели.


Хельга пристально посмотрела на неё.


— Вы правда ничего не знаете? — она вздохнула. — Ваша матушка, должно быть, покинула свой народ.


— Я не думаю, что у неё был свой народ, — сказала Селин.


— Разумеется, был. Мондьялитко. Ваша матушка была Прозревающей туман из рода Фоу.


Беспокойство и разочарование Амели росли. Ей не нравилась мысль о том, что у их матери была тайная жизнь среди кучки цыган. Их мать была травницей и уважаемой провидицей. Их отец был деревенским охотником в Шетане и хорошим человеком, даже очень хорошим. Амели плохо его помнила. Зато день, когда он умер, она запомнила хорошо. Трое солдат приказали деревенскому фермеру отдать им целое стадо коз. Фермер возразил и завязалась драка. Отец Амели попытался остановить это, и всё закончилось тем, что он получил клинок в живот. Шесть лет спустя их мать отправилась отнести лекарство семье, страдающей лихорадкой. Она подхватила её сама и умерла через неделю.


После этого Амели и Селин договорились защищать только себя и ставить свои интересы на первое место. За последние несколько дней их соглашение подверглось испытанию, но Амели всё ещё верила в него.


Хельга наклонила голову на одну сторону, будто размышляла, как бы получше всё изложить.


— Народ Мондьялитко не владеет ни богатством, ни властью в том смысле, как князья и лорды. Но у них есть особая тайная власть и связи. В родословной Мондьялитко встречаются оборотни, провидцы и им подобные. Ведьма-провидица имеет силу от рождения. Она — сокровище для своего народа. Ведьма любит, когда пожелает, у неё могут быть дети. Но мало кто из провидцев вступает в брак. Ваша матушка, верно, без памяти любила вашего отца.


— Она любила, — тихо сказала Селин.


— А вот колдуньи, — пробормотала Хельга, — должны учиться по книгам или у другой такой же колдуньи. Поэтому они ненавидят ведьм-провидиц. Зависть.


— Итак… если мы хотим найти здесь колдунью, — сказала Селин, — нам следует искать кого-то образованного? Кто способен учиться по книгам и разбирается в чарах?


— Звучит здраво, — ответила Хельга, кивая.


— Кто это может быть: мужчина или женщина?


— Да. Они не провидцы.


— Откуда вы всё это знаете? — спросила Амели с вызовом. Сама-то она точно не была из числа провидиц. Она родилась без силы, и вся эта болтовня заставила её почувствовать себя обычной… заурядной.


Хельга выпрямилась.


— Как? Я сама мондьялитко. Вот как.


— Тогда что вы здесь делаете? Почему вы оставили свой «народ», как вы его назвали?


— Это моё дело, — огрызнулась Хельга, удивив её. — А тебе лучше заняться своими делами. Две стороны одной монеты, вы обе. Будущее и прошлое.


Амели шумно вздохнула. Только не весь этот бред снова.


Но Селин пристально и задумчиво изучала Хельгу.


— Будущее и прошлое, — прошептала она.


Яромир поместил Инну в маленькую комнату рядом со своими покоями и оставил у открытой двери пленницы двух стражников. Прежде чем попросить мастера Фёдора о встрече, он размышлял, как лучше подступиться к лекарю.


Он рассматривал возможность спуститься в тюрьму под старыми казармами — ради того, чтобы оказать на него давление. Но затем его посетила идея получше. Он прекрасно знал, что не может физически угрожать Фёдору, как это было с Инной. Мастер Фёдор всё ещё был придворным лекарем Антона, назначенным князем Ливеном. Яромир должен действовать осторожно. Главное — получить информацию.


Он вернулся назад в погреба под кладовой замка и снова смотрел на тела четырёх мёртвых девушек.


Ему не пришлось долго ждать, до его слуха донёсся звук лёгких отчётливых шагов. Мастер Фёдор спустился в подвал. Выглядел он раздражённым.


— Вы посылали за мной, лейтенант? Я уверяю вас, что не могу рассказать ничего нового о том, как умерли эти девушки. И этим утром я очень занят. Князь плох.


— Мне известно, что князь болен.


Что-то в его голосе привлекло внимание Фёдора, потому что он остановился. Яромир посмотрел на него сверху вниз и только сейчас заметил несомненную приверженность лекаря к изысканным вещам: шёлковые туники, подкованные сапоги, драгоценные кольца. Раньше лейтенант никогда не обращал на это особого внимания, но не в этот раз.


— Князь поместил Инну под домашний арест, — сказал он.


— Арест? Я полагаю, чтобы защитить её?


Нижняя губа Фёдора задёргалась и он обвёл глазами подвал, будто искал здесь кого-то ещё. Кроме Яромира и четырёх мёртвых тел, здесь никого не было.


— Нет. Она была поймана с порошком, содержащим опиум и болиголов. Она добавляла его в вино Антона каждую ночь. Женщина говорит, что получила его от вас. — Яромир произнёс это спокойно.


Но не обременил себя тем, чтобы скрыть угрозу в своём голосе:


— Заговор с целью отравить князя — это преступление, караемое смертью.


Фёдор напрягся и искоса глянул назад — на путь, которым пришёл. Никто не спешил на выручку. Яромиру удалось застигнуть его врасплох: он был пойман без стражи.


Сообразительность Фёдора делала ему честь, потому что он весь обратился в праведное негодование.


— Отравить? Да как вы смеете! Я дал порошок Инне, потому что она единственная, кто был рядом с князем по вечерам. Я также снабдил её указаниями использовать средство только в те ночи, когда он испытывает проблемы со сном. Если она злоупотребляла своей привилегией служить князю, вам следует предъявить обвинения ей, не мне! Но князю нужен его покой.


— Покой от болиголова?


— Он обычно используется в снотворных порошках. Вы бы знали это, если бы проводили больше времени за книгами. А то я смотрю, вы ничем не интересуетесь помимо того, как управляться с мечом на вашем поясе.


Яромир напрягся, но его не задело язвительное замечание. Он знал и раньше таких людей, как Фёдор. Они пытались обернуть ситуацию себе на пользу, сыпля оскорблениями. Зато начальник охраны теперь понял: человек, стоящий перед ним, был напуган.


— Антон сказал, что перестал принимать любые лекарства, которые вы назначили ему, — продолжил Яромир, — они не помогали. Поэтому вы использовали Инну, чтобы она подмешивала ему порошок? Потому что он не принимал его от вас?


Он опустил руку на рукоять меча.


— Что именно вы сказали ей, чтобы заставить подмешивать порошок в его вино?


Фёдор зашипел и сделал шаг назад:


— Только троньте меня, и я доложу о вас князю Ливену! У вас нет полномочий, чтобы указывать мне, как лучше всего заботиться о здоровье княжича. Я дал Инне указания, но она им не следовала.


Он обернулся к двери.


— Я под арестом, лейтенант?


Вопрос прозвучал как издёвка.


К злости и разочарованию Яромира, ему не удалось ничего узнать, чтобы оправдать арест Фёдора. Но он не поверил в историю лекаря. Здесь крылось что-то ещё.

Мастер Фёдор постепенно ослаблял Антона не просто так. Яромир был в этом уверен.


— Нет, — признался он. — Вы не под арестом.


Фёдор повернулся на каблуках и зашагал к лестнице.


Яромир не удержался и добавил:


— Пока нет.




Глава 11

Вечером Селин и Амели спустились в трапезную ужинать. На входе Селин сразу отметила, что в большом зале сегодня необычайно мало людей.


Антон отсутствовал, Инны и мастера Фёдора тоже не было видно. Сегодня Леди Карина была за хозяйку, она приветствовала гостей.


Яромир и капрал Павел стояли возле стола и беседовали с несколькими солдатами, которые только начинали игру в карты.


Амели подошла к ним. Яромир слегка переместился, чтобы дать ей место на скамейке. Его огромный волкодав сунул нос в ладонь Амели, обращая на себя внимание.


— Привет, Лиззи, — улыбнулась Амели, почесывая ухо собаки.


Хотя Амели и Яромир вряд ли считались друзьями, Селин удивлялась, насколько неизменными остались их отношения. Лейтенант хотел обойтись без насилия, но сестрёнка просто не оставила ему выбора. И хотя челюсть Яромира выглядела ещё хуже, чем утром, а обе руки Амели были целиком покрыты синяками, они оба вели себя как ни в чём не бывало.


А вот Павел… он пристально смотрел на Селин с каким-то странным задумчивым выражением. Никаких видимых последствий ночного происшествия на нём не было. Он не был наказан или понижен в должности.


Яромир, казалось, вовсе забыл обо всём. Он никоим образом не выказывал недовольства капралу за промах. Но это было и не нужно. Яромир знал, что урок Павел усвоил, и в дополнительных словах или наставлениях нет надобности. Таким образом, отношения между начальником охраны и его капралом остались прежними.


А вот между Павлом и Селин…


Прошлой ночью в своём гневе он использовал её страх как оружие. Селин увидела то, что каждый мужчина должен сдерживать: жестокость и жажду обладания. Она не могла даже смотреть в его сторону.


Павел хотел подойти и уже сделал пару шагов, но Селин быстро отошла в противоположную сторону. Его лицо выражало открытое сожаление, но он не мог изменить прошлое. Печально, но прошлое не имеет привычки меняться. И люди бессильны изменить его привычки.


— Селин! — женский ровный голос вывел её из задумчивости.


Провидица посмотрела налево: хозяйка сегодняшнего вечера приближалась к ней. Леди Карина была особенно прекрасна сегодня. Её каштановые волосы, отсвечивая мягким сиянием, были высоко зачёсаны и уложены в сложную причёску. Несколько свободных локонов обрамляли лицо и подчёркивали высокие скулы. Шёлковое зелёное платье было точно из морской пены.


— Составьте мне компанию. Постоим у огня? — предложила леди Карина.


— Конечно, миледи, — Селин в ногу с хозяйкой направилась к очагу. По обычаю там уже резвились охотничьи собаки, извиваясь в клубке.


— Антон сообщил мне, что произошло сегодня утром, — сказала леди Карина, — об Инне, я имею в виду.


Селин молчала. Она не знала, сообщил ли Антон своей тёте о другом открытии — женщине на картине.


— Я хотела сказать вам, что мне никогда не было комфортно с Инной в качестве его личной помощницы, — продолжала Карина. Она как будто хотела защититься от нареканий со стороны Селин. — Я сама очень расстроена этим делом с добавлением яда в вино Антона.


— Вы не могли этого предугадать, миледи, — дипломатично заметила Селин.


Леди Карина остановилась у очага и посмотрела на потрескивающие поленья:


— Антон дал мне большую свободу в принятии решений здесь, при дворе, но я никогда не вмешивалась в его личный выбор. Я приехала сюда, когда Джозелин умерла, а Антон не мог справиться с делами. Это место так далеко от юга, и живут здесь по-другому.


По интонации леди Карины Селин догадалась, что той нелегко было четыре года назад, когда она приехала в Сеон. Надо было управлять огромным домашним хозяйством убитого горем племянника, хотя сама Карина фактически не была ни женой Антона, ни матерью. Тут не может помочь ни красота, ни тот факт, что она была пять или шесть лет старше княжича.


— Должно быть, это было нелегко, — сочувственно сказала Селин, — вы… были так молоды, а должны были исполнять роль умудрённой и опытной хозяйки.


Леди Карина кивнула:


— Да, я была ещё ребенком, когда он родился. Таких детей называют «поздним сюрпризом» для родителей. Мои братья и сестры достигли совершеннолетия, и моя мать думала, что уже не сможет забеременеть.


Селин хотелось спросить, почему сама Карина не вышла замуж. Неужели она готова довольствоваться жизнью с племянником, заменяя его умершую мать? Но этот вопрос был слишком личным.


— Я просто не хочу, чтобы вы подумали, будто я пренебрегаю благополучием Антона, — сказала Карина. — Я должна была найти способ отправить Инну прочь много лет назад. — Что-то в её зелёных глазах изменилось, когда она произнесла эти последние слова. Появился гнев, жёсткость, которую Селин раньше не видела. Леди Карина всегда казалась такой сдержанной, такой безмятежной, будто она выше такого чувства, как гнев.


— Княжич стал бы возражать, — сказала Селин, вспоминая о своём разговоре с ним в то утро. — Вы ничего не смогли бы сделать.


Леди Карина отвернулась от огня и посмотрела через зал на Амели, играющую в карты:


— Я бы хотела попросить позволения у твоей сестры одеть её в надлежащее платье и уложить волосы.


— О, это был бы настоящий подвиг, миледи! — Селин постаралась не засмеяться.


К ним подошёл Яромир. Лейтенант поклонился леди Карине:


— Могу я поговорить с провидицей, миледи?


— Насчёт безопасности замка? — Леди Карина посмотрела на него сверху вниз. Её тон был холоднее, чем когда-либо слышала Селин.


— Да, миледи, — ответил Яромир.


— Тогда я тоже послушаю, — с готовностью сказала мадам.


Его челюсть слегка напряглась от удивления. Кажется, леди Карина никогда раньше об этом не просила.


Лейтенант слегка поклонился ей и повернулся к Селин:


— Если я получу разрешение от Антона задержать мастера Фёдора, вы посмотрите его для меня? Не знаю, будет ли толк от предсказания. Но мне просто необходимо знать, что он здесь делает.


— Сегодня вечером? — спросила она.


— Нет, завтра. Уже темно, пора ставить караул у комнаты Инны. Будем также меняться через три часа.


Она закусила губу, стараясь с ним не спорить. Она всё ещё чувствовала, что должна забрать Инну из замка и уйти из городка.


— Ну что, договорились? — спросил Яромир.


Селин стояла, раздумывая. Пока мысль работала, глаза изучали синяк на его челюсти и несколько переросшую бородку. Слова Хельги эхом отзывались в голове: «Две стороны одной медали… Будущее и прошлое».


— Кажется, у меня есть идея получше! — выдохнула наконец Селин.


Леди Карина внимательно наблюдала за ней, но ничего не сказала.


Яромир и Павел в ту ночь стояли в первом «неопасном» трёхчасовом дозоре. Яромир рассказал Павлу и другим караульным историю видения Селин. Но всем было понятно, что он скептически относится к такой версии. Женщина-призрак, которая по ночам выходит из портрета и проходит сквозь стены… дичь какая-то!


Дело не в том, что он сомневался в словах Селин. Он считал, что она точно описала то, что видела. Но что она видела? Вполне может быть такое, что кто-то оделся, как женщина на картине. Кто-то, кто знал, как использовать трюки света для мнимого появления и исчезновения. Он слышал о таких вещах. Оставался вопрос, как женщина могла пройти мимо него или его охранников. Значит, есть ещё какие-нибудь хитрости, комбинации. Но Яромир не верил, что они имеют дело с духом.


Тем не менее убеждение Селин, что женщину контролирует или продвигает кто-то другой, лейтенант разделял. Уверенность в том, что это происки врагов в борьбе за княжение, ещё не угасла.


— Смена караула, сэр, — раздался голос.


Яромир обернулся. По коридору шагали гвардейцы Уиншоу и Стива. Рюрик всё ещё не оправился от удара по голове, который нанесла Амели. Яромир поставил вместо него Стиву, которого он знал как надёжного человека и опытного гвардейца.


Лейтенант взглянул через открытую дверь на Инну, которая лежала на кровати лицом к стене. Она была в таком положении с тех пор, как её доставили сюда.


— Все тихо, сэр? — спросил Стива.


— Да, но будьте внимательны, — ответил Яромир. — Один из вас должен постоянно следить за Инной. Помните, наш убийца — бледная молодая женщина, одетая в чёрное. Она скорее всего владеет искусством манипуляции светом. Может показаться, что женщина ходит сквозь стены и исчезает.


Оба мужчины кивнули:


— Да сэр.


Тут Стива повернулся к Павлу:


— Эй ты! Не забудь, что ты мне должен. У тебя деньги-то есть? А то вчера проиграл последние портки!


Он ухмыльнулся, и Павел засмеялся в ответ. Он был вспыльчив, но свои игровые долги отдавал вовремя.


— Ты за мои портки не переживай, о своих лучше позаботься! Денег при себе нет. Сейчас принесу из комнаты, если тебе так приспичило.


— Не потеряйся по пути! — пошутил Стива, занимая свой пост с Уиншоу.


— Вы двое, будьте бдительны! — повторил Яромир. Он обычно не возражал против разговоров на посту. Но сейчас было необходимо, чтобы Стива и Уиншоу были крайне осмотрительны и сосредоточены, наблюдая за Инной.


— Мы с Павлом сменим вас через три часа, — сказал лейтенант.


— Да, сэр.


Павел ушёл, и начальник охраны зашагал по коридору в свои апартаменты. Хотя Яромир никогда бы не признался в этом, но он с нетерпением ждал возможности прилечь на некоторое время. Его живот и челюсть всё ещё сильно болели, поэтому прошлой ночью лейтенант почти не спал. Несмотря на мучения, он не был зол на Амели. Даже наоборот, он восхитился её умениями. Особенно впечатляла скорость, с которой Амели двигалась. Ещё один точный удар, и она сбила бы его с ног! Он знал не так уж много людей, которые бы отважились нападать на него в одиночку.


Оказавшись в своих комнатах, он снял меч, но остался в доспехах. С наслаждением Яромир прилёг на кровать, не намереваясь засыпать. Ему нужно только чуточку отдохнуть…


Он был разбужен криками Павла и громким стуком в дверь. Сколько прошло времени, неизвестно.


— Лейтенант, проснитесь!… Вставайте же! Они мертвы! Сэр!


В мгновение ока Яромир слетел с кровати и распахнул дверь:


— О чём ты говоришь? Кто мертв?!


Но Павел уже бежал по коридору. Растерянный и шатающийся со сна, Яромир бросился за ним и увидел два гвардейских обмундирования, лежащие на полу перед дверью. Холодный пот страха выступил на висках лейтенанта. Ещё до того, как остановился, он уже знал, что увидит.


— Меня долго не было… — голос Павла срывался, — я вернулся с деньгами, которые задолжал Стиве.


Он упал на колени и заплакал как ребёнок:


— Посмотрите на него! Посмотрите на Уиншоу!


Уиншоу и Стива лежали лицом вверх, их плоть сморщилась и высохла на костях. Яромир не разрешил себе думать о своих людях, все сожаления потом. Он проигнорировал Павла и вошёл в комнату.


Инна лежала на кровати мёртвая. Её тоже высушили до шелухи.


Странно, но первой в его голове была мысль, что Селин обвинит его.


Следующая мысль заключалась в том, что он и правда виноват. Только он.


На следующий день ближе к полудню Амели почувствовала, что совершенно теряет контроль над ситуацией. Больше того, она вообще не понимала, что происходит.


Яромир провожал её и Селин вниз в большой зал. Девушка не могла поверить в то, что сестра просила её сделать.


Напряжённость между всеми тремя была такой ощутимой, что Амели могла разрезать её кинжалом.


Селин тяжело восприняла смерть Инны. Она отказывалась смотреть на Яромира или говорить с ним, если это не было необходимо. У самого лейтенанта лицо было измождённое, в глазах плескалась пустота. Хотя Амели не была склонна защищать Яромира, она понимала, что он делал то, что считал правильным. Он потерял двух своих людей, которые, скорее всего, были его друзьями. А Селин обращалась с ним так, как будто их смерть была только его виной.


Это было нечестно.


Он провёл их через большой зал в маленькую боковую каморку к запертой двери. Он отпер её ключом и ввёл обоих внутрь. Несколько мелькающих туда-сюда слуг посмотрели в их сторону, выкладывая полуденную трапезу. Яромир затворил за собой дверь, закрывая сестёр от любопытных взглядов.


Внутри камеры придворный лекарь княжича сидел в кресле, а капрал Павел стоял прямо за ним как враждебная сторожевая собака. Этот мастер Фёдор всегда вызывал у Амели странную дрожь. Ей были не по вкусу его длинные усы и вежливое презрение. Казалось бы, Яромир и Павел — высокие мужчины с мечами, кинжалами и цепной бронёй — вот кто должен вызывать опасения. Фёдор же, напротив, был стройным, почти хрупким человеком. И он был безоружен. Но именно от него исходила опасность.


— Лейтенант! — сердито сказал Фёдор. Было заметно, что он не по своей воле находится здесь. — Я требую объяснений. Ваш… человек отказывается выпускать меня из этой комнаты. Княжич узнает об этом.


— Он сам распорядился о вашем задержании, — ответил Яромир.


Челюсть Федора дёрнулась. Он сильно вспотел, и Амели разглядела несколько капелек пота на лбу мастера. Она догадалась, что он в панике.


— Где княжич? — спросила Селин, не глядя на Яромира или Павла.


Ощущение напряжения усилилось, появился намёк на угрозу.


— Он нездоров, — коротко ответил Яромир. — Можно начинать.


Селин отказалась смотреть на него, вместо этого она повернулась к Амели:


— Пожалуйста, сделай это для меня. Хельга, кажется, знает, что говорит. Просто попробуй.


Амели дрогнула. Трудно было признать, но ей ужасно хотелось, чтобы подозрения сестры подтвердились. Страх потерпеть неудачу мешал сделать первый шаг. Если не получится, значит, никакой силы у неё нет. Как будто обрекаешь себя на мирское навсегда.


— Тебе нужно только прикоснуться к его руке и сосредоточиться на прошлом, — уговаривала Селин, — на том, что привело его сюда.


— Что за бредни? — Фёдор начал вставать, но Павел толкнул его обратно в кресло.


— Ничего страшного, мастер Фёдор. Эта девушка прочитает твоё прошлое, — с угрозой в голосе сказал Яромир, указывая на Амели.


Белки глаз Фёдора сияли вокруг его радужной оболочки:


— Я не согласен! Это унизительно! — Придворный лекарь снова начал подниматься, и на этот раз Павлу пришлось удерживать его обеими руками за плечи.


— Это не обязательно… — начала Селин.


— Давай! — рявкнул Яромир.


У Амели появилось ощущение, что он сейчас потеряет самообладание. Яромир, похоже, сильно переживает гибель Инны и гвардейцев. А Селин ещё подливает масла в огонь.


Хотя сестре самой было нелегко: она стояла бледная и напряжённая.


— С чего мне начать? — неуверенно спросила Амели. Надо продвигаться вперёд, раз уж заварили эту кашу.


Селин устало закрыла глаза и тут же открыла их. Без лишних слов Яромир подтащил стул и поставил напротив Фёдора, который был уже весь мокрый от пота. Амели почти пожалела его: Яромир и Павел действовали без церемоний.


Присев на стул, она посмотрела на сестру. Та наклонилась и сказала:


— Возьми его за руку и закрой глаза. Попытайся почувствовать искру его духа и сосредоточься на том, что привело его сюда.


— Князь Ливен узнает об этом! — Фёдор протестовал уже тише.

— Заткнись! — прикрикнул на него Яромир.


Яромир явно превышал свои полномочия. Если вдруг окажется, что мастер Фёдор невиновен, то всё это сулит очень серьёзные проблемы. Но если он невиновен, то зачем подговорил Инну тайно подсыпать жуткое снотворное Антону?


Внезапно любопытство Амели и её стремление докопаться до истины возобладали над волнением и напряжением, висевшим в воздухе. Девушка коснулась руки лекаря. Мастер Фёдор вздрогнул, но не вытащил руки, понимая, что у него нет выбора.


Амели закрыла глаза, пытаясь совладать с дрожью. Она теперь понимала, что чувствовала Селин, когда все вокруг наблюдали с жадным ожиданием, что скажет «провидец».


Отбрасывая подобные отвлекающие мысли, она сосредоточила внимание на мужчине, который сидел напротив. От него исходило тепло. Надо найти «искру духа» по словам сестры… и она почувствовала что-то, намёк на его сущность. Сосредоточившись, она про себя повторяла вопросы, что он здесь делает и зачем пришёл в Сеон.


Ничего не произошло.


Она ничего не видела.


Это продолжалось достаточно долго. Началась паника. Что, если Селин и Хельга ошибались? Что, если бы она и сестра не были двумя сторонами одной монеты? Может, Селин была единственной, кто унаследовал силы Прозревающих туман, как Хельга называла линию своей матери.


Её мысли перекинулись на белый порошок с болиголовом… И тут Амели ощутила резкий, довольно чувствительный удар. Второй удар, и маленькая комната вокруг неё исчезла. В ушах раздался пронзительный звук, и вот она падает в воронку белого тумана. Несмотря на всю храбрость, Амели охватил ужас. Всегда она старалась держать ситуацию под контролем, а сейчас собственное тело не слушалось её. Вокруг клубился белый туман, и от него было не скрыться.


Внезапно туман исчез, и Амели оказалась в большой комнате со стенами из полированной сосны и горящим очагом. Как это могло произойти?


Оглядевшись, она поняла, что она находится не в замке Сеон. Из-за рогов и чучел кабанов на стенах она подумала, что находится в охотничем домике. Вокруг каким-то образом оказались солдаты в чёрных котарди и лёгких доспехах.


Испугавшись, она быстро выхватила меч на бедре, но никто из солдат не отреагировал. Казалось, что они не видят её.


В верхней части комнаты находился грубо отёсанный стол. Рядом сидел человек на резном стуле, украшенном позолотой и драгоценными камнями. Мужчина был молод, лет около двадцати пяти. Красивое лицо, обрамлённое тёмными волосами, дополнялось сильным стройным телом. Его кожа была бледной до белизны. Одет незнакомец был в безрукавную синюю расшитую тунику. Он был похож на Антона — только с более тёмными, длинными волосами. Только глаза мужчины были жестокими, и он с лёгким презрением смотрел сверху вниз на кого-то.


Амели последовала за его взглядом, и увидела, как мастер Фёдор встал на колени.


— Мой отец отправляет вас к брату как к его личного лекаря, — сказал мужчина. — мне даже не пришлось прикладывать особых усилий.


Амели резко выдохнула. Она догадалась, кто это. Княжич Дамек. Она никогда не видела его, хотя Шетана и находилась под его властью.


— Да, мой господин, — сказал Фёдор маслянистым голосом. Он не был напуган, и спокойно ждал продолжения разговора.


— Значит, вы понимаете, что я попрошу вас сделать? — спросил Дамек.


— Разумеется, мой господин. Я буду отправлять регулярные отчеты обо всём, что происходит в Сеоне, и я постараюсь… препятствовать его успехам в хозяйственных делах.


— Он должен казаться слабым, — сказал Дамек, — неспособным править и вести хозяйство, а также управлять людьми. Можете ли вы это сделать?


— Это будет нетрудно, милостивец. А взамен…?


— Вы будете хорошо вознаграждены, не волнуйтесь. Но не разочаруйте меня. Он должен стать уязвимым.


Фёдор низко поклонился:


— Я не подведу.


— Верю, что нет.


Амели тяжело дышала, пытаясь переварить информацию. Она была здесь, и в то же время её никто не видел и не слышал. Вид высокомерного Дамека в кресле наполнил её отвращением.


А мастер Фёдор всё-таки оказался предателем.


Охотничий домик исчез, и она снова оказалась в каморке. Открыв глаза, она увидела мастера Фёдора, сидящего на своём стуле напротив неё. Взгляд его был настороженным.


Селин присела рядом с ней:


— Амели, как ты себя чувствуешь? Что ты видела?


Но Амели судорожно дышала, ошеломлённая реальностью того, что только что произошло. Неужели она действительно имеет способности?


— Яромир! — неожиданно для себя позвала девушка. Он склонился над стулом, а потом легонько обнял её.


— Что? — спросил он, — Амели, что ты видела?


— Он работает на Дамека! — выпалила она. — И пришел сюда, чтобы навредить Антону!




Глава 12

Некоторое время спустя Селин и Амели сидели вдвоём в своей комнате. Сцена, следующая за откровениями Амели, была отвратительной. Яромир приказал Павлу взять мастера Фёдора под стражу, отвести в старые казармы и запереть в тюремной камере. Фёдор не смог принять это с достоинством. Он отчаянно сопротивлялся, и слуги буквально выволакивали лекаря из каморки.


Селин и Амели постарались как можно быстрее удалиться в свои комнаты.


— Как ты думаешь, что с ним будет? — Спросила Амели, опускаясь на кровать.

Селин понимала, что она переживает: считает себя ответственной за то, что рассказала о событиях в видении.



— Полагаю, это зависит от того, сможет ли Яромир найти какие-то доказательства. Я знаю, что он верит тебе. Но сейчас всё, что у него есть — это слова «цыганской гадалки», как заявил Фёдор.


— Да, — сказала Амели, кивая. — Будет суд, верно? Даже если его составят из княжича и его совета? Яромир должен будет привести веские доказательства, не так ли? И мои слова не в счёт.


— Не будет никакого суда. — С лёгкой досадой Селин заметила, что миниатюрный портрет женщины с каштановыми волосами вернулся на туалетный столик. Она подняла его. — Почему он опять здесь? — Девушка не знала, почему вид портрета беспокоил её.


Дверь открылась, и Хельга ковыляющей походкой внесла тарелку с хлебом, ветчиной и нарезанной морковью.


— Я знаю, что вы не обедали, — сказала она и многозначительно подняла брови, — ни одна из вас.


Она оставила дверь открытой, но Селин не возражала. В этой части замка редко ходили жильцы или слуги, а открытая дверь создавала ощущение свободного пространства.


Как только Хельга поставила поднос на туалетный столик, Селин спросила ее:


— Хельга, это ты достаёшь миниатюру из ящика и снова ставишь её обратно?


Хельга моргнула.


— Леди Бетани? Нет, я к ней не прикасалась. Я думала, что это княжич отдал её тебе по какой-то причине.


Это не имело никакого смысла.


— Кто такая Леди Бетани?


— Кто… она была матерью княжича. Он привык держать этот портрет в своей спальне, и я иногда смахивала с него пыль, когда помогала горничным.


— Что? — Спросила Амели, вскакивая с кровати и подходя ближе.


— Вы не знали? — искренне удивилась Хельга.


Теперь Селин стало понятно, почему лицо на миниатюре показалось знакомым. Оно было немного другой формы, и в общем черты более мягкие. А вот каштановые волосы и тон кожи очень походили на Каринины.


— Это мать Антона? — спросила Селин встревоженно, и смутная мысль мелькнула в голове. — Он сказал мне, что портрет пропал. Как миниатюра могла очутиться здесь?


— Мы должны вернуть его? — поинтересовалась Амели неохотно.


Почему-то и Селин не понравилась идея просто подойти к Антону, протянуть миниатюру его матери, и сказать:


— О, кстати, это было в нашей комнате с тех пор, как мы приехали.


Как это будет выглядеть?


— Нет, — сказала она, — надо сделать по-другому. Я постараюсь положить миниатюру куда-нибудь, где Антон найдет её.


Амели кивнула.


— Ты права, так будет лучше. — Она изучала крошечный портрет.


— Она была красивая женщина. Хельга, ты знаешь, как она умерла?


— От гнойного воспаления в кишечнике. Его светлости было тогда всего восемь лет.


— Воспаления в кишечнике? — переспросила Амели.


— Помнишь старшего сына Джарета в Шетане? — тихо спросила Селин, — Как он мучился от жуткой боли в животе, а потом неожиданно скончался.


Амели притихла. Она и Селин видели, как люди умирают таким образом. Как правило, у больных всё начиналось с тошноты, сопровождаемой резкой болью в правой части живота. Через некоторое время начиналась агония, а затем кишечник буквально разрывался изнутри. Как только это начиналось, даже самый лучший врач не мог помочь. Исход только один — смерть в нечеловеческих муках.


— Бедный ягнёночек, — сказала Хельга, всё ещё глядя на портрет. — Я слышала, что боль началась утром, а скончалась она раньше, чем закончился день.


Бедный Антон, он потерял мать таким юным.


Женщины молчали несколько мгновений, затем Селин положила портрет обратно в ящик.


Желая сменить тему, Хельга принялась шлёпать ветчину на ломтики хлеба. Она прищуренным глазом взглянула на Амели:


— Я слышала, что случилось с мастером Фёдором, — молвила старушка. — Значит, ты нашла свою сторону медали.


Амели ничего не ответила. Похоже, она была ещё не готова распространяться о своих новых способностях.


Девушка откинулась на спинку кровати и сказала сестре:


— Я так хотела остаться здесь! Мне показалось, что в Сеоне совсем недурно… но теперь не уверена. Думала, что в этом городке другие порядки, не как у нас дома. Но мы с тобой видели, как Яромир и Павел обращались с мастером Фёдором. Разница небольшая.


Селин не удивилась, она испытывала те же сомнения.


— Ну, нам не обязательно оставаться. Я предсказываю будущее, ты видишь прошлое… сомневаюсь, что мы умрём с голоду где бы то ни было.


— Вы можете вернуться к своему народу, — предложила Хельга. — Прозревающим туман всегда найдётся место у мондъялитко.


Звук в дверях привлек внимание Селин, и она обернулась. На пороге стоял Антон. Двое слуг-мужчин стояли у него за спиной, держа в руках портрет из залы наверху. Княжич выглядел ужасно. Его руки дрожали, а кожа приобрела зеленоватый оттенок. Селин начала догадываться, какой характер имеет болезнь княжича.


У Антона был растерянный вид, и она задумалась, как долго он уже здесь. Она была уверена, что здесь никого не было, когда шёл разговор о леди Бетани. Но слышал ли он, как сёстры обсуждали возможность покинуть Сеон?


— Милорд, — не зная, что сказать, она поприветствовала Антона кивком головы.

К счастью, Амели нарушила неловкое молчание. Она рывком поднялась с кровати и направилась к двери.


— Это та самая картина? — спросила она, с каким-то трепетом глядя на изображение бледной темноволосой женщины у костра.


К Антону вернулось самообладание:


— Да, я переношу её в свои комнаты. Хочу держать поближе к себе и подальше от всех остальных.


Селин задумалась, зачем он остановился у их двери? Для него было несвойственно наносить визиты. Если он хотел поговорить с кем-то, он обычно вызывал человека к себе.


— Новое распоряжение для нас, милорд? — спросила она.


— Да. — Он замялся. — Лейтенант посадил под стражу мастера Фёдора. Он ожидает некоторых… сложностей при допросе. Поэтому я хочу, чтобы вы обе прошли со мной. Нам нужно больше информации. Надо попробовать узнать ещё что-нибудь о его прошлом, и попытаться увидеть будущее. И я хочу услышать ваши доклады сразу после этого.


Селин подумала, что с таким видом лучше бы ему быть в постели, а не на допросе. Вслух же она сказала:


— Конечно.


Но Амели одновременно воскликнула.


— Еще раз? Так скоро? Я только что от него!


Антон нахмурился, Селин напряглась. Он явно не привык к тому, что его приказы подвергались сомнению.


К его чести он ответил:


— Ты окажешь мне огромную услугу, Амели.


Её рот плотно сжался, она кивнула.


— Отлично.


— Благодарю.



Он повернулся к слугам, которые всё это время не выпускали портрет из рук:


— Несите это в мои покои.


Затем княжич отступил от двери, указывая жестом дорогу Селин и Амели:


— Пройдёмте, тюрьма здесь недалеко.


Яромир прошагал через старое караульное помещение тюремного замка, чтобы найти Павла. Капрал ожидал снаружи возле запертой камеры.


Лейтенант провёл детальный обыск комнат мастера Фёдора и не нашёл ничего, что он мог бы использовать для доказательства вины лекаря. Тогда он решил, что придётся полагаться на другие методы. Сняв меч, он передал его Павлу. Оставался ещё кинжал на бедре, другой был припрятан в сапоге.


— Не позволяй никому войти, — приказал он Павлу. — Никому.


— Да, сэр.


— Открой дверь.


Тюрьма в замке редко использовалась, за исключением заточения случайного мелкого воришки. Прошлой осенью к нему пришла старуха, жалуясь, что муж дочери сильно избил супругу. Когда Яромир спустился в деревню и увидел молодую женщину, он приказал запереть её мужа на полгода.


Он был здесь законом и все это знали.


Мастер Фёдор прекрасно понимал это. Он попятился к сырой стене камеры, когда вошел Яромир. Павел остался снаружи, снова захлопнув дверь.


— Ты не можешь держать меня здесь без доказательств, — сказал Фёдор. — Я требую, чтобы о происходящем доложили княжичу.


— Его проинформировали.


Фёдор не удивился. Он понимал, что Яромир не станет держать человека его статуса взаперти без согласия Антона.


— Как ты это делаешь? — Яромир начал без предисловий. — Для того, чтобы убить девушек, ты использовал какую-то женщину, которая притворялась призраком? Как ты это провернул? Яд на перчатках?


Лицо Фёдора стало белым.


— Убийство…? — пробормотал он. — Ты же не думаешь, что это я?


Яромир подошёл ближе. Теперь спина лекаря вплотную прижалась к стене.


— У кого-то ещё есть намерения дискредитировать Антона?


Дико тряся головой, Федор настаивал:


— Нет! Я никого не убивал. Моя единственная задача состояла в том, чтобы… — он затих, в ужасе сознавая, что почти проговорился.


— Чтобы?…


— Заботиться о здоровье княжича Антона. — Фёдор снова овладел собой. — И у вас нет доказательств. У вас нет ничего, кроме слов какой-то девки, одевающейся как мальчишка.


Яромир рванул кинжал из-за пояса и прижал острый край чуть ниже левого глаза Фёдора.


— Как долго ты работаешь на Дамека? С тех пор, как принц Ливен решил отправить вас сюда?


Страх исказил физиономию лекаря:


— Ты не сделаешь этого! Не имеешь права!


Быстрым движением Яромир рассёк щёку мужчины, наблюдая, как кровь течёт по его лицу.


— Это мой долг перед княжичем, — прошептал Яромир на ухо мастеру Фёдору. — Я буду делать всё, что нужно.


Глаза Фёдора расширились от страха и боли.


— Как давно ты работаешь на Дамека? — угрожающе повторил Яромир.


— Два года, — выпалил Фёдор.


— Дамек каким-то образом убедил отца, что Антон болен?


— Дамек не сам пустил слух. Отец никогда не поверил бы, что его беспокоит здоровье брата. Князь Ливен сделал это по совету доверенных людей Дамека.


Яромир снова приложил лезвие к лицу Фёдора.


— И он приказал тебе медленно отравить Антона болиголовом?


— Я никогда не навредил бы ему! Я должен был только ослабить его. Тогда люди увидели бы, что он непригоден для правления.


Ярость внутри Яромира продолжала расти. Он доверил здоровье Антона этой дряни… и даже не подозревал.


— Ты сообщил Дамеку об убийствах здесь?


Фёдор быстро вздохнул.


— Да.


— А о недавнем ухудшении здоровья Антона?


— Ещё нет.


Яромир отступил назад, задумавшись. Если он оставит Фёдора в живых до официального слушания, есть возможность, что Дамек найдет какой-то способ вмешаться. Фёдор — умный малый. Даже в ходе процесса лекарь может найти способ доносить Дамеку информацию о том, что происходит в замке и городке.

Надо сделать так, чтобы он не мог и дальше вредить. Яромир пропустил шпиона и предателя. Такой проступок не может быть прощён. Но может быть изменён.


Потянувшись левой рукой, он выдернул второй кинжал из сапога и протянул его рукояткой вперёд:


— Возьми его.


В глазах Фёдора отразилось понимание. Он попытался отпрянуть, но забыл, что стена уже за спиной.


— Нет! Я не дам тебе повода убить меня.


— Возьми! Или я убью тебя и вложу его в твою руку, когда ты умрёшь. По крайней мере так у тебя есть шанс.


Ничего не происходило в течение нескольких секунд, потом Фёдор потянулся за кинжалом. Яромир молниеносным движением перехватил его руку, и запустил кинжал в горло Фёдора, перерезав его пополам.


Отступив, он наблюдал, как падает тело.


Готово.


Селин шла размеренным шагом рядом с Антоном. Воздух вокруг был промозглым, даже ступеньки лестницы влажно блестели. Потом они прошли через небольшую комнату, которая раньше была дежуркой. Тюрьма давила на девушку, и она задавалась вопросом, какие трагедии происходили здесь за последние сто лет или около того.


Амели шла позади них. Когда все трое миновали караульную будку, то оказались в большом мрачном помещении. На них смотрели шесть деревянных дверей с узкими щелями в нижней части. Они вели в камеры. Рядом с одной из дверей Селин увидела Павла, стоящего по стойке «смирно».


Дверь за Павлом открылась, и показался Яромир. При виде Антона он застыл в открытых дверях. Взгляд Селин спустился к кинжалу в его руке. Что-то вязкое и тёмное капало на каменный пол. Она похолодела.


— Я пришёл допросить его сам, — спокойно сказал Антон. — Есть проблема?


— Да, милорд, — ответил Яромир. — Я получил полное признание. Только вот когда я закончил, ему удалось вытащить кинжал из-за пояса и напасть на меня. Мне пришлось защищаться.


— Он мёртв?


— Боюсь, что так. Я не думаю, что он был причастен к гибели девушек. Но он признался в своём предательстве.


Селин слушала эти отчуждённые реплики, произнесённые спокойным тоном, и в её ушах начал нарастать гул. Как будто Фёдор отважится напасть на Яромира. Ей стало тяжело дышать.


— Жаль, — сказал Антон, — но если он дал полное признание, ваши слова не подлежат сомнению.


Гул в ушах Селин набирал обороты, она бросилась мимо Яромира в камеру. Он повернулся, чтобы остановить девушку, но она уже смотрела на пол.


Мастер Фёдор лежал на влажном полу темницы с кинжалом, зажатым в правой руке. Его глаза всё ещё были открыты, на щеке глубокий порез. Кровь вытекала из раны у основания его горла, образуя лужу вокруг головы.


— Ты убийца! — закричала она, поворачиваясь к Яромиру.


— Селин! — Антон повысил голос.


Рёв в ушах стал почти нестерпимым, и её обед угрожал выплеснуться на мокрые камни камеры.


— Ты пришёл сюда и убил его! — продолжала она, не в силах остановиться. — Судья и палач. И твой хозяин и господин не скажет ни слова.


Стены камеры вдруг потемнели и запрыгали перед её глазами.


— Капрал Павел, — сказал Антон тихим голосом, — госпоже Фоу нехорошо. Пожалуйста, отведите её в покои.


Когда Селин увидела приближающегося Павла, она увернулась от его рук, чуть не поскользнувшись на луже крови.


— А ты! — бушевала она. — Ты просто стоял за дверью и слушал. Ты даже не попытался остановить это!


Тут Амели проскользнула мимо Павла, влетела в камеру и взяла Селин за руки. Она обняла сестру и взглянула на мужчин с выражением, от которого даже Яромир замер.


— У неё есть я, — сказала Амели. — Спасибо большое, но нам ваша помощь не нужна. Мы ни в ком не нуждаемся, кроме друг друга.


Что-то в этих словах заставило рёв в ушах Селин утихнуть.


— Селин, давай, — прошептала Амели ей на ухо. — Мы пойдём сами. Не позволяй Павлу вести тебя.


Мерзкое чувство тошноты не унималось. Но Селин позволила сестре подвести себя к двери. Мужчины отошли с дороги, пропуская их.


Амели отвела Селин в комнату и заставила её лечь в постель под одеяло.


К счастью, Хельга всё ещё была в комнате. Намочив тряпку, она мягко прижимала её ко лбу Селин. Девушка растерянно обводила комнату глазами, ни на чем не задерживая взгляд.


— Я больше не могу этого делать. Не хочу… — горячо шептала она.


— Я знаю-знаю, милая, — отвечала ей встревоженная Амели.


— Шшшшш, — сказала Хельга Селин. — Спи, моя девочка. Когда ты проснешься, тебе будет легче. Вот увидишь.


Амели так не думала, но промолчала. Сидя на краю постели, она пыталась придумать, как вернуть Селин душевное равновесие.


В дверь раздался негромкий стук.


О, какого чёрта им ещё надо?


Раздражённая Амели спрыгнула с кровати и распахнула дверь, желая неизвестному посетителю провалиться. За дверью стоял Павел. И он правда думает, что она его впустит?


— Что? — грубо спросила она, загораживая вход.


— У Селин всё в порядке? — он не попытался войти и выглядел искренне обеспокоенным, так что Амели немного смягчилась.


— Нет. Не в порядке.


— Вы застали нас врасплох. Всё произошло слишком быстро. Если бы не это, лейтенант никогда бы не позволил ей пройти мимо него и увидеть это. Я бы никогда не позволил ей увидеть это.


— Ну да! Если она не видела, значит, этого вроде как и не было?


Он вздрогнул.


— Чего ты хочешь, капрал? — вздохнула она.


Он протянул сложенный листок бумаги.


— Прочти это. Только прошу тебя, не отказывай.


Затем капрал повернулся и зашагал по коридору к лестнице, ведущей вниз. Амели вернулась в комнату и развернула листок.


Внутри было сообщение для неё:


Я наверху в портретном зале один. Пожалуйста, приходи.

Яромир.

Она бросила записку на туалетный столик и покачала головой.


— Что это? — Спросила Хельга.


— Его высокопревосходительство-милорд-лейтенант хочет, чтобы я пошла в портретный зал и увиделась с ним.


— Тогда тебе нужно идти.


Амели обернулась:


— Ты серьёзно?


На этот раз Хельга не смеялась и не болтала попусту:


— Ты не понимаешь. Здесь до его прихода было всё по-другому. Он действительно сделал это место безопасным. И безопасно было довольно долгое время, вплоть до недавних событий. Только этот человек всегда держится в стороне от других жителей замка. Он одиночка. И если он попросил помощи, значит это действительно серьёзно. Ты должна помочь ему.


— Я ничего ему не должна.


— Неужели?


Непрошеные воспоминания ворвались в сознание Амели. Горящий за спиной дом, её руки, уставшие в бою, который она не могла выиграть… и Яромир, сражающейся с солдатом в чёрной накидке.


Хельга повернулась к Селин:


— Иди к нему. Не волнуйся, я позабочусь о ней.


Амели мгновение стояла, глядя на кровать. Затем она повернулась и вышла из комнаты, направляясь в другой конец коридора к странной тёмной лестнице. Раньше она не поднималась туда, но Селин уже описывала эту дорогу.


Поднявшись по лестнице, она попала в длинный зал с высокими стрельчатыми окнами с одной стороны и огромными портретами с другой. В глаза сразу бросилось пустое место, откуда сняли картину.


Яромир сидел на полу спиной к стене. Неожиданно для себя она почувствовала жалость. Вот только если Яромир позвал её сюда для утешения, то он будет разочарован. Она не знала даже, как успокоить Селин, а ведь они сёстры.


— Я здесь, — сказала она неуверенно, приближаясь к нему. — Зачем ты позвал меня?


Он не сводил глаз с противоположной стены.


— Я хочу, чтобы ты поняла, почему я убил его.


— Да знаю я всё. Чтобы защитить Антона. Я бы, наверное, сделала то же самое для Селин.


Он посмотрел на неё с облегчением. Может статься, ей всё же удасться немного утешить его. Ведь она поняла не только причину убийства лекаря. Она рискнула поверить, что он был прав, совершив такое.


— Садись, — сказал он.


Амели осторожно присела рядом. Ей не нравилось наблюдать за тем, как он играет роль беспринципного солдафона, но это было ещё хуже. Он как-то весь съёжился, и даже казался меньше в размерах.


— Нет, я действительно хочу, чтобы ты поняла, — устало продолжил он. — Я хочу показать тебе, почему я предан ему.


Она нахмурилась. О чём он говорит?


— Прочти моё прошлое, — попросил он.


Она начала подниматься:


— Вот уж нет.


Влезть ему в голову? Это было слишком интимно.


Он тут же схватил её за запястья и не позволил встать:


— Амели, не уходи!


Инстинктивно она дёрнулась несколько раз, но даже не смогла пошевелить руками. Сила его рук была ей слишком хорошо известна. Вместо того, чтобы пинать его, она сказала:


— Вот почему Селин так устала от этого места! Сначала ведёте себя как наши друзья, завоёвывая наше доверие. Но это только до тех пор, пока мы делаем то, что вам угодно. А потом розовая дымка рассеивается и… бац! Действуете как головорезы Дамека. Есть ли между вами разница?


Яромир резко отпустил Амели, будто её кожа жгла ему руки.


— Не уходи. Пожалуйста.


Это был уже третий раз за последние десять минут, в течение которых он или Павел использовали слово «пожалуйста». Пожалуй, если она не согласится, все гвардейцы в замке выстроятся в очередь просить за своего лейтенанта.


— Я никогда не был хорошим рассказчиком, — бросил он. — Ты — единственная, кто может увидеть, почему я готов на всё ради безопасности Антона. — Он помолчал. — Я хочу, чтобы кто-то знал.


Она выдохнула через нос и села на пол. Хельга права, говоря о его одиночестве. Яромиру нужна какая-то поддержка после ужасов последних нескольких дней. Но она не могла заставить себя коснуться его и попытаться взглянуть на его воспоминания. Она боялась, что после этого он станет ей ближе… гораздо ближе.


— Разве ты не можешь просто рассказать мне? — спросила она. Девушка чувствовала, что так будет лучше.


Яромир некоторое время рассматривал её лицо. Поговорить с кем-то по-настоящему, без цели повлиять, надавить или заручиться поддержкой… А ведь это настолько гениально и просто, что граничит с мудростью. Яромир пытался вспомнить, когда он в последний раз говорил с кем-нибудь по душам. И вообще, может ли он позволить себе такую роскошь? Может, со временем она станет ближе настолько, что согласится прочесть его прошлое.


Амели прекрасно понимала, что нравится ему. И это больше, чем мимолётный интерес. Но была полна решимости держать его на расстоянии вытянутой руки.


Да, она считала его привлекательным мужчиной. Амели смогла наконец признаться в этом самой себе. Любая женщина подтвердит, что он красавчик! Он высок, силён и самодостаточен. Заботится о тех, кто рядом. И вообще Яромир — один из самых способных людей, которых она когда-либо встречала.


В то же время Амели видела его нынешнюю любовницу. А играя в карты с гвардейцами, слышала их разговоры о его предыдущих зазнобах. По всему выходило, что в его вкусе богатые, красивые миниатюрные женщины, которые подчиняются его приказам. А ещё он никогда не держал при себе одну женщину слишком долго.

Поскольку Амели была далека от его обычного типа, она могла предположить, что заинтересует лейтенанта на более продолжительное время. Вот только на сколько времени его хватит? Она не собиралась становиться просто очередной любовницей из списка.


Тем не менее она чувствовала его боль и хотела помочь. К чему приведёт эта помощь, неизвестно.


— Ну давай, поговори со мной, — проговорила она после длительной паузы. — Если хочешь, чтобы я поняла, ты должен рассказать мне. Читать прошлое пока ни к чему.


Устраиваясь на полу поудобнее, она спросила:


— Когда вы с Антоном познакомились?


Всё ещё глядя ей в лицо, Яромир ответил:


— Четыре года назад… в замке Пэлен.


Она сидела и слушала, пока он пытался как-то справиться с непривычной ролью рассказчика. Он рассказал, как отказался от места в доме Хиларона из-за лояльности к падшему княжичу, не имея ни малейшего представления, что такое жизнь в качестве наёмника на большой дороге.


— Ты не поверишь, что мне приходилось делать для выживания, — тихо говорил он. — Даже не хочу такое рассказывать.


Она молча слушала.


— Когда я услышал, что князь Ливен нанимает охранников для семейного собрания, то побежал, только пятки сверкали. Я уже не стеснялся выпрашивать, — продолжил он, — гордости вообще не осталось. Я был грязным и голодным… даже когда меня нанимали, мне пришлось просить пищу и бритву. Как только собрание подошло к концу, меня выгнали.


Мгновение он помолчал.


— Но потом Антон… он спас Лиззи от своего брата, а взамен я спас его от группы убийц Дамека.


Несмотря на решимость молчать и слушать, Амели не смогла сдержаться и выпалила:



— Что?


Он кивнул и продолжал говорить тихо, повествуя о грязной сделке Дамека с капитаном охраны:


— По-настоящему доверенных людей рядом с ним не было. Он был совсем один, — говорил Яромир. — В то время я не понимал этого, только позже.


— И он попросил тебя поехать в его замок?


Яромир глубоко вздохнул. Его глаза были направлены в одну точку, как будто он мог смотреть сквозь стены в прошлое.


— Да. К тому же мы стали друзьями, для меня это было странно. Ты только подумай: кто он и кто я?.. Я думал, он даст мне должность какого-нибудь караульного или что-то вроде того. И вот когда мы приехали, он представляет меня лейтенантом, начальником охраны. Поселил в той части замка, где живут приближённые придворные. Скоро почти никто не называл меня по имени. Либо «сэр», либо «лейтенант». — Он прислонился к стене. — Можешь ли ты представить, каково это? Ничего не было и в один прекрасный день… Да! Когда был никому не нужным бродягой, а потом вдруг становишься кем-то большим, чем мог вообразить?


Амели положила подбородок на руки:


— Да, я могу представить, каково это.


Было уже за полночь. Хельга уже ушла, и сёстры остались одни. Селин лежала под одеялом и слушала историю Яромира, которую Амели обстоятельно пересказывала. Против воли Селин была тронута злоключениями бывшего наёмника. Но даже это не могло полностью оправдать лейтенанта в её глазах:


— Всё это очень увлекательно, но не оправдывает убийство человека.


— Он защищал Антона.


— Во время предварительного следствия?


Амели не ответила. Селин было любопытно, почему сестра так упорно встаёт на защиту Яромира. Но она так устала! Да ещё дело об убитых девушках зашло в тупик. Возможные линии расследования пресеклись. Все подозреваемые и жертвы, кому сёстры прочитали прошлое или будущее, были мертвы.


Хельга была права, и после целого дня сна она успокоилась.


— Я до сих пор не уверена, что смогу продолжать, — прошептала Селин.


— А лавка?


— Не знаю.


Прежде чем Амели смогла ответить, громкий стук в дверь заставил их обеих подпрыгнуть. Стук не прекращался, и Амели поспешила к двери.


Яромир обеспокоенно заглянул внутрь. Его лицо так осунулось, что выглядело постаревшим:


— Селин, ты должна поспешить. Антону хуже.


Она села в кровати:


— Насколько хуже?


— Я думаю, он умирает.


В спальне Антона Селин вытирала пот с его лица. Он был без сознания, но тело сотрясала непрерывная дрожь. Амели присела рядом с ней, Яромир притулился на краю кровати, сам почти больной. Кажется, он в самом деле был напуган. Павел стоял у двери, скрестив руки. Он выглядел чуть лучше, чем его лейтенант. Рядом с ним К стене был прислонён портрет женщины в чёрном.


— У него была рвота, прежде чем он упал без сознания? — спросила Селин. Испорченные отношения не имели значения в этот момент.


— Да, — ответил Яромир. — Я думал, что это хорошо. Думал, если Фёдор ухитрился дать ему тот яд, прежде чем был арестован… то Антон очищался. Это возможно?… Чёрт! А если Фёдор отравил его чем-то пострашнее?


Селин в задумчивости пожевала губы изнутри. Она знала, что случилось с Антоном. Она знала это уже днём. Но люди его статуса — и люди вокруг них — не хотели признавать зависимость от эликсиров, вина или чего-то другого, кроме собственной власти. Такое заявление может быть истолковано как оскорбление. Вот почему она ничего не сказала раньше. Она надеялась, что княжичу не станет хуже.


— Селин! — Настаивал Яромир.


В комнате был полумрак, горело только несколько свечей. Антон застонал от боли, потея на простынях.


— Нет, — сказала она, как ни в чем не бывало, насколько могла. — У него совсем другая проблема. Мастер Фёдор давал ему опиаты в течение долгого времени. Его тело стало зависимым от опиума, и теперь наступает ломка. Его органы больше не могут функционировать без него, и я боюсь, что зависимость настолько серьёзная, что состояние может продолжать ухудшаться.


Павел напрягся в дверях, Яромир выпрямился.


Но затем, к её великому облегчению, лейтенант спросил:


— Что-нибудь можно сделать?


— Да, но тебе это не понравится.


— Просто скажи мне!


— Ему нужны маленькие, ослабленные дозы опиата на какое-то время. Дозы нужно уменьшать в количестве до тех пор, пока тело не отвыкнет от него. На это понадобится несколько недель. Одновременно можно давать тоник из кожевенника, чтобы помочь печени очистить организм от токсинов.


Она понимала, что Яромиру не понравится идея снова давать княжичу наркотики. Лейтенант рассматривал Антона как нечто большее, чем средство для сохранения положения и власти.


— Ты можешь сделать эти зелья? — спросил он.


Селин не думала, что маковый сироп или очищающий тоник — это зелья, но кивнула:

— Да, но мне понадобится полный доступ к аптечному магазину и его травяному саду. И если вы хотите, чтобы всё было сделано быстро, будет нужна помощь.


Её слова оказали на него почти магическое действие. Лицо сразу прояснилось, некоторые измождённые складки исчезли. Яромир был человеком, которому нужен план, действие. По-настоящему несчастным его делало именно чувство беспомощности.


— Какая помощь? — без промедления спросил лейтенант.


— Для начала нам понадобятся несколько фонарей, если мы будем собирать маки прямо сейчас. И много дров, чтобы развести огонь в очаге и поддерживать его.


Посмотрев на Антона, Яромир помедлил несколько секунд, а потом сказал:


— Я остаюсь здесь с ним. Павел, ты соберёшь фонари и дрова. Иди с Селин и Амели в аптеку. Позаботься об их безопасности и окажи Селин любую помощь.


Павел побыстрее распахнул дверь. Он обрадовался, что может заняться хоть каким-то делом:


— Да, сэр.


Уходя, Селин бросила через плечо Яромиру:

— Я думаю, надо отправить кого-нибудь разбудить леди Карину.


На этот раз приготовить флакон с ослабленным маковым сиропом нужно было ещё быстрее. Павел оказался полезным. Он помог ей и Амели собрать самые лучшие маки и развёл огонь, пока они подготавливали компоненты.


Во время этого процесса Селин осенила поразительная мысль: она же изменила видение! Накануне, пребывая в будущем Инны, она ясно видела, как женщина положила двойную дозу порошка в вино Антона. Селин разоблачила Инну, не давая ей опаивать отравленным вином Антона.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги