Ведьмы.Ру

Глава 28 Где находится место извечному конфликту отцов и детей, а также выяснению семейных отношений с неожиданным для одной стороны итогом

Мелецкий Антон Данилович чувствовал себя странно. Вот с одной стороны вроде как всё-то он правильно сделал. Более того, надо было раньше бы, а с другой было неспокойно.

На душе.

И супруга опять же.

Нет, сперва-то кричала.

Потом решила изобразить обморок и за сердце хвататься стала, но эти её выверты Антон давно уж успел изучить и вдоль, и поперек, и по диагонали тоже. А потому глянул хмуро и сказал:

— Может, тебя тоже в больничку спровадить? Какую-нибудь такую, закрытого типа, для нервов пользительную?

Как-то от одной мысли о подобной больничке Машеньке и полегчало. Настолько, что прям подпрыгнула. А потом, отобравши у него фляжку с коньяком, одним глотком наполовину осушила и, занюхавши рукавчиком дизайнерской кофты, которая на самом деле как-то иначе называлась, сказала нежным басом:

— Скотина ты, Мелецкий.

И главное же ж так душевно прозвучало, что проняло до нутра.

— Это не я скотина, — проворчал Антон, потому что обвинения были в корне несправедливы и тем обидны. — Это он совсем берега попутал. Знаешь, что Стасика закрывают на полгода минимум? И то без гарантий. Дар под блокировку. Мозги… может, прояснятся, а может, и нет. И это ещё удалось договориться на частную клинику.

— Всегда был бестолочью…

— Наш не лучше, — флягу Антон забрал и тоже к коньяку приложился. Вот только вкус у того был каким-то… неправильным.

Нет, коньяк хороший.

Дорогой.

Благородней самого Мелецкого, если по родословной-то. А всё одно невкусно. Вот тот, который они с Машкой когда-то в кустах распивали, за зданием городского Дома Культуры, дело другое. Она точно так же рукавчиком занюхивала, потому что всю закусь сожрал брательник. Он тогда как раз в рост пошёл и ходил вечно голодный.

Поэтому ему коньяка и не досталось.

Хорошие были времена… и коньяк тоже. Поискать, что ли? Местный заводец разливал. И мозгами Мелецкий понимал распрекрасно, что от коньяка там в бутылке была разве что надпись на этикетке, но мозги душе не указка.

— Всё равно как-то это… жестоко, — проворчала Машка.

— А иначе как? Внушение? И пальчиком помахать? Сослать куда, поручив бумажки перекладывать? И те не особо важные, чтоб, если прое… потеряются, ничего не рухнуло? А дальше-то что? Я ж не вечный.

Глянула так нехорошо.

Взглядом полоснула… а ведь ещё той оторвой была, Маша-Машуля… потому и женился. Нет, она и рода, конечно, неплохого. И дар вон пусть слабенький, а имеется. Но это так, для общественности и батяни, который женитьбу рассматривал исключительно как инструмент.

Но дело не в даре.

И не в родословной.

А в том, что…

— Может, это тебе в больничку надо? — супруга глянула нехорошо.

— Надо бы, — Мелецкий грудь потёр. — Сердце в последнее время пошаливать стало.

Машка флягу и отобрала.

А потом взяла подушку и хлопнула прямо по лбу.

— У него сердце, а он алкогольничает! — сказала и снова глазищами полыхнула, как когда-то. Характер у неё. Вспыхивала спичкой. И остывала так же быстро. Куда всё ушло-то?

Глаза вон остались, а огонь в них поугас.

— Так ничего серьёзного. Я же ж проконсультировался. Это от нервов всё… сама знаешь…

— Все болезни от нервов и только венерические от удовольствия, — хмыкнула Машка. — Как-то… пахнет твой коньяк дерьмово.

— Ну да. Раньше был лучше.

— Ага. Ты с темы не спрыгивай. Данька ведь не дурак.

— Не дурак, это точно. Только… — признаваться в том было стыдно донельзя. — Упустил я его.

— Только ты?

— Оба… я в бизнесе.

— Я в жизни светской, — Машка вздохнула. — Как-то и вправду глаза застило. Я ж никогда такой не была, а тут… чтоб… это всё ты.

— Я?

— Ты, Мелецкий. Кто пел, что я соответствовать должна? Контакты налаживать? Подруг искать, чтоб через них ты уже налаживал? И вообще на одну волну встать. Я и встала. Теперь бы слезть с этой волны. А Данька…

Ну да, в том, в новом свете, в который они то ли попали, то ли вляпались, как-то не принято было с детьми возиться. Для того специально обученные люди существовали.

— Ну ты хотя бы с ним время проводила, — примиряюще произнёс Антон.

— Ага… когда получалось… хорошо, если раз в неделю, — и коньяк понюхала. — Нет, извини, конечно, но я эту погань вылью.

— Знаешь, сколько он стоит?

— И что, если дорогой, то травиться надо? Вообще пошли, я тебе чаю заварю. Ромашкового. Ромашка нервы хорошо успокаивает. Это всё деньги. Вот, когда не было, тогда приходилось как-то держаться друг друга, что ли. И мы другими были. А потом раз и вот. И не надо маяться, что на ужин делать, а можно кухарке отдать распоряжения. И Даньку нянькам поручить. А самой ноготки… познакомиться… пообщаться… просто полежать, послушать, о чём говорят. И заодно понять, что ты до тех, кто там говорит, не дотягиваешь. Что и ноготки надо не раз в неделю, и бровки, и губы бы изменить. И отдыхать, шопинг… и как-то закружило, а теперь… я себя такой идиоткой чувствую.

Машка остановилась.

— Знаешь, а я даже не уверена, что смогу плиту включить. Для чайника. Хотя там кто-то да дежурит… но я не хочу туда.

— Тогда без чаю обойдёмся.

— И без коньяка. Я вообще эту дрянь из дома выкину, — пригрозила Машка и села. — Данька, он же совсем ребенок.

— Маш! Ему тридцать скоро.

— Господи, я такая старая⁈

— Ты молодая. Но ему скоро тридцать. Не совсем, чтобы совсем скоро, но вспомни себя в его возрасте. Или меня. Мы, конечно, дурили, но не так вот. А он будто и не понимает, чем это всё может обернуться.

— То есть, ты на него не злишься?

— Злюсь. И на него. И на себя. Думаю, а надо ли было так жилы рвать. Хотел, чтоб у нас всё было. А теперь вроде всё есть…

— А нас нет.

— Именно.

Машка всегда умела его понимать. И теперь глядела серьёзно так.

— Если вдруг со мной что, то тебе денег хватит. Тут я позаботился. А Данька как? Пусть и встанет во главе фирмы, но надолго ли? Как скоро его сместят, если просто сместят? А то ведь и подставить могут, и того хуже. Я ж ему не то, что дела передать. Я с ним в целом о делах заговорить не могу. Пытался! А по глазам вижу, что ему это не интересно. Вон, даже племянники…

— Хватит, — жёстко оборвала Машка.

— Чего?

— Не знаю, как Данька, но даже я устала слушать, какие замечательные у твоего братца сыновья.

— Так и есть.

— Ну да. И умные, и способные, и старательные. Сплошная радость папы и дяди.

— Маш…

— Что, Маш? Разве не так?

— Ты преувеличиваешь.

— Я? Я преувеличиваю? Да нет, дорогой. А давай вспомним. Вот в саду был утренник выпускной. Ты пришёл?

Антон честно попытался вспомнить.

— Не морщи лоб. Я тебе скажу. Не пришёл.

— Значит, занят был.

— Конечно. Ты всегда занят был для Данилы. А вот на Алёшкин почему-то время нашлось.

— Ты серьёзно собираешься вот в этих обидках ковыряться? Тогда не получилось. Потом получилось. Вот и всё.

Не всё, потому что в груди опять противно потянуло.

— Ну да… почему-то у тебя всегда так. Получалось. Не получалось. А помнишь, Данька начал боевыми искусствами заниматься? Ты хоть раз был на его выступлениях?

Ну вот зачем она начала.

— Не был, — произнесла Машка удовлетворённо. — Я сперва ходила, а потом стало вдруг некогда. Вот и болели за него няньки и охранник. То ли дело Алёшкины концерты. Это дело важное. Пригласительные получали и шли всей семьёй. А почему? А потому что тебе неудобно было брата подвести. Он ведь ждёт.

— Маш…

— А главное, что Данька ведь старался. И хвалили его поначалу.

Вроде бы как.

Наверное.

Точно. Он и грамоты какие-то приносил. Но да, было некогда…

— Только тебе ж было мало. Ты всегда вворачивал, что он недостаточно старается. Второе место? А вот у Алёшки всегда первое. Есть четверки в четверти? Алёшка же без репетиторов отличник. И я тоже дура, не лезла. Как же. Психолог запретил. Нельзя вмешиваться в отношения отца и сына. Нужно доверять. Делегировать. Набраться терпения. Я и набиралась. Терпения. А надо было взять бутылку… — Машка потрясла флягой. — И бахнуть тебе по лбу. Глядишь, мозги бы на место встали. И себе тоже бы. А помнишь, что было на его восемнадцатилетие?

Антон задумался и признался:

— Нет. Но машину подарил.

— Подарил. Это да. Только сам не приехал. Задержался. Подписывал контракт. Торговые партнёры… то да сё…

И глянула так, что стало ясно: всё она про торговых партнёров знает, точнее не о них, а о Заиньке… или тогда уже Котенька была? Какая разница. Тогда Антону дико не хотелось возвращаться на эту пафосную тусовку, которая никому-то по сути и не нужна была.

— Он эту машину через два месяца в хлам.

— А знаешь, почему?

— Потому что нажрался?

— И это тоже. Потому что Алёшке как раз тоже восемнадцать исполнилось. И ему ты машину подарил. Похуже, конечно, но зато ради этого дня рождения ты с Урала прилетел. На день, но прилетел же. И лично поздравил. Много хорошего наговорил. Особенно всем понравилось, когда ты заявил прилюдно, что гордился бы таким сыном.

Разве?

А по Машкиному взгляду ясно. Точно сказал. Ляпнул, конечно… мало ли, кто там чего говорит.

— И что предлагаешь? Повиниться, обняться и всплакнуть друг у друга на плече? Или вон к психологу сходить?

Раздражение колыхнулось там, внутри, рядом с сердцем, это сердце пробивая словно иглой. Выходило, что это не Данька дурак, а он, Антон Мелецкий. Но как? Он ведь не для себя это всё. И бизнес… бизнес постоянного внимания требует. Это как карточный домик на качелях, чуть отвернёшься, он уже и посыпался. И тогда все бы вернулись в задницу, в которой существовали до того.

— Да нет, — Машка глянула задумчиво. — Херня все эти психологи. Да и боюсь, уже не поможет. Но…

Она хотела что-то сказать, но зазвонил телефон.

Всегда он звонит в самый неподходящий момент. И Машка, глянув на экран, вздохнула:

— Милочка… как всегда точно чует.

Людмилу, супругу брата, Машка недолюбливала и когда-то эта нелюбовь даже веселила. Виделась в ней такая вот обыкновенная бабская ревность, доказывающая, что он, Антон, Машке не безразличен.

— Да, дорогая, — сказала Машка чужим светским тоном, от которого Антона прямо передёрнуло. А ведь давно бесила эта посторонняя малознакомая женщина, почему-то считавшаяся его женой. Он и развестись-то подумывал, но так, не всерьёз, потому что развод мог ударить по бизнесу. Да и зачем? Интрижку и в браке завести недолго. Благо, возможности позволяли.

И все так делали.

Тогда почему сердце опять ноет? И ощущение, что он, Мелецкий, ошибся? Когда? Раньше? Или сейчас вот.

— Данила? Нет, конечно, с ним всё в порядке… да не волнуюсь я. Как поругались, так и помирятся. В первый раз, что ли? Ну да… центр? Дорогой, — прозвучало до того фальшиво, что у Мелецкого зубы свело. — Тут Милочка спрашивает, что там с центром?

Ещё одна головная боль, причём совершенно неясно, что делать.

— Закрыт.

— Закрыт, — повторила Машка. — Войска?

— Блокирован спецподразделением. Вспышка магической активности, — выдал Мелецкий то, что в принципе давно уже сообщили по всем каналам.

Об убытках он старался не думать. Тут и со своей страховой пришлось бы повоевать изрядно, потому что вспышки магической активности никак не входят в перечень страховых случаев. А с той конторой, с которой Данька договор подписал — он вообще читал, что подписывает? — и связываться смысла нет.

Юристы, конечно, пободаются, но больше для порядка и сохранения лица.

А убытки надо будет из своего кармана покрывать. Убытков же… и пока не ясно, оставят ли здание или снесут ко всем демонам. Даже если и оставят, то куда его? Старые арендаторы точно не вернутся. Там кто договор расторгает, кого получается на другие точки перекинуть на льготных условиях. Новых? А где их найти, если мышей уберут, но репутация останется?

— Нет-нет, конечно… всё решается… твой же Алёшенька там теперь за главного. Что говорит? И близко не подпустили. Ужас какой.

Прозвучало почти насмешливо.

Когда она успела стать такой актрисой? Наверное, когда и он начал не жить с семьёй, а играть в неё. И про интрижки ведь Машка знала. Может, не в подробностях, но ведь знала. Мелецкий это взял и понял, что все его отговорки про занятость, загруженность, командировки и поездки, партнёров, встречи и прочее — это тоже было для сохранения лица.

Игры.

И образа семьи.

Прежняя Машка его бы точно послала.

Нет, прежняя и вправду взяла бы бутылку, которая под руку подвернётся, и шандарахнула прямо по башке. Потом добавила пару слов, чтоб подоходчивей, и удалилась бы, громко хлопнув дверью напоследок.

А нынешняя в игру включилась, сделав вид, что ничего-то не видит, не слышит и не понимает. И что у неё есть куда более интересные занятия, чем за мужем следить.

Шоппинг в Риме.

Или вот неделя на Лазурном берегу. Возможно, что не в одиночестве и не с подружками, но ему ведь тоже было проще сделать вид, что и он не видит и не понимает. Точнее не сделать вид, это он бы не сумел. А вот закрыть глаза и отвернуться — вполне.

Тем паче было на кого отвлечься.

Вот… вот вроде всё ж хорошо, а почему так на душе дерьмово? Будто поднасрал кто?

— Включить? Трансляцию? Ты уверена? Нет, Данечка со своей невестой сейчас отношения налаживает. Ему не до этих ужасов. Наверняка ошибаешься. Да, ссылка… поймала, ага. Спасибо, дорогая.

Машка сбросила телефон и, глянув строго, сказала:

— Стерва крашеная. Там что-то происходит. Какой-то хреноблогер что-то там транслирует. Сейчас. Вот… знаешь, она мне никогда не нравилась. Такая вся миленькая и добренькая, а вы, как дураки, и ведетесь. Милочка то, Милочка сё… не понимаете, чего ей на самом деле надо.

— Не начинай.

— Не буду. Всё равно не поймёшь. Где там этот блогер…

…и пусть правительство пытается скрыть происходящее, но от народного глаза ничего не скроется! Я, Михаил Правдивый, стою на страже… — чей-то бодрый голос ворвался в тишину комнаты.

Слишком большой комнаты.

И дом этот. Нахрена вот дом, в котором люди друг друга не видят? Разве что именно для того, чтобы и не встречаться с домашними лишний раз.

Нет, это коньяк дерьмовый.

Какая-то палёнка, а не благородный напиток. Иначе чего отрыгивается болотом.

— Покажи, — Антон протянул руку, но Машка, плюхнувшись на диван, похлопала рядом с собой и велела:

— Садись.

И пришлось подчиниться.

От Машки пахло чем-то цитрусовым и ещё коньяком. Нет, вот где Алёшка его купил-то? Надо будет сказать, чтоб не брал там больше.

А зря Машка на него злится.

Хороший мальчик. Ответственный. Умный. И у него отец тоже занятый был, но ведь как-то выучился сам. И братец его не хуже, только потише будет, но тоже сообразительный.

Дар слабенький?

Так ведь у всех Мелецких такой. И толку-то от дара в современном мире? Тут мозги нужны, а не умение пальцами огненные кренделя крутить. И главное, племянничек всегда позвонит, поинтересуется и здоровьем, и делами. И просто так парой слов перебросится. Данька же, если и набирает, то чтобы денег попросить. Или разрулить очередной косяк. А чтоб чего в подарок принёс, так это не дождёшься.

— … остаётся лишь догадываться, какие эксперименты проводились в этом, безобидном и самом обыкновенном с виду торговом центре. Вглядитесь в его очертания. Если подняться выше…

Картинка была прыгающей, видать, с дронов шла.

— … и взглянуть на строение с высоты птичьего полёта, становятся очевидны некоторые детали. Вглядитесь.

Антон честно вгляделся, но сверху торговый центр выглядел тоже вполне себе обыкновенно. Ну да, не образец красоты и изящества, но и функция у него другая.

— … здесь явно просматривается форма сложносочинённого додекаэдра…

— Чего? — шёпотом спросила Машка.

— Не знаю, — Антону было стыдно признаваться.

— … а данная форма — это первичная форма большой пентаграммы.

— Антон?

— Именно она лежит в основах демонических врат.

— Антон⁈

— Да типовой проект!

— И главное, если обратиться к иным объектам, находящимся в собственности рода Мелецких, то мы увидим повторение этой же…

— Маш, ну какие демоны! Стандарт. Да, чуть доработали, чтоб выглядел красивше, обычно они вытянутые, а нам участок такой выделили, что вытянутый никак не вписать. Вот и сочинили, чего могли. И неплохо получилось же ж! Индивидуальненько. Потому и взяли за основу, чтоб сразу видно, что сеть…

— … формы. Главное, свойственно это именно центрам Мелецких, тогда как все прочие, та же «Столица» имеет форму креста, что изначально соответствует русскому менталитету, или вот…

— Ему проплатили! Это на нас наезд!

Чей вот только?

— … а здесь. Смотрите. Любой, кто не верит, может сам нарисовать пентаграмму. А ещё, если опереться на самую высокую точку в центре верхнего этажа и спустить с неё прямые линии.

На экране появилось объемное изображение торгового центра.

— То получится пирамида, вписанная в пентаграмму. А что такое пирамида?

Надо позвонить брату, он службу безопасности курирует. Пусть разберутся, откуда эта ерунда пошла.

— Пирамида, — продолжал вещать блогер, благоразумно не засвечивая физию на экране. — Это одно из древнейших сооружений. В магическом же плане пирамиды нужны, чтобы поглощать энергию извне!

— Это чушь… чушь, чушь…

Машка сочувственно погладила по плечу.

Не понимает?

Да люди же смотрят! И наверняка этот идиотский ролик сейчас соберет сотни тысяч просмотров, если не миллионы. А ещё ссылки, перепосты. И главное, поверят. Да, не все, но в основной массе, потому что в подобную псевдонаучную хрень верят куда охотней, чем в факты.

— И вдумайтесь, дорогие зрители, сами вдумайтесь! С одной стороны, внутри центра пирамида. С другой — в основании его пентаграмма!

Он сделал паузу.

— А вместе что? Вместе мы получим сложную конструкцию, которая будет выкачивать жизненную энергию из посетителей…

— Никогда ещё мне не доказывали, что шопинг вреден для здоровья, столь убедительно. И главное, наглядно.

Нарисованная пирамида тянула нарисованные же завихрения энергии.

— … и вкачивать её в тонкий план, притворяя открытие демонических врат!

Это конец.

Центры теперь. Господи, да хоть продавай, но после такой рекламы никто не купит за нормальную цену. Или как раз и купят, предложив цену вдвое ниже нормальной? Или втрое? А потом, когда подзабудется, выпустят новый пост.

Хотя…

— Машка… — Мелецкий посмотрел на задумчивую жену. — Скажи, а ты в этой херне разбираешься?

— В какой именно?

— Ну… блогеры-шмогеры.

— Слегка. У меня, кстати, свой блог имеется. Но это так, для души. А что?

— А можешь выпустить опровержение? Ну, типа, что всё наоборот, что собирает эфир из воздуха и закачивает в посетителей? И потому те, кто к нам приходит, здоровеют со страшной силой?

— Идею поняла, — она поскребла переносицу. — В целом звучит логично, при правильной подаче съедят и не подавятся. Но это не я должна делать. Нужно поискать его естественных врагов.

— Чего?

— У любого блогера есть хейтеры и те, с кем он во мнениях не сходится. Ещё всякого рода локальные эксперты. Меня не послушают. А вот блогерский баттл замутить вполне получится.

— Половины не понял, но действуй.

— А как же Милочка?

— … и ужасные мыши — это лишь первый предвестник грядущего апокалипсиса. Говорю вам верно.

— А при чём тут Милочка? — удивился Мелецкий.

— Она ж у нас пиарщиками заведует. Помнишь, что ты сказал? У неё и образование есть нужное. И вообще она умненькая, разберется. А мне туда лезть не по чину. Да и по образованию я товаровед.

— Маш…

Она поглядела спокойно и серьёзно:

— Знаешь, Тоха, когда всё это закончится, я на развод подам. Я сразу хотела, когда ты в первый раз загулял.

— Что ж не подала?

Стало обидно и ещё больно, будто в самое сердце ножом ткнули. Он, значит, всё для них, а она на развод?

— А мама отговорила. Я к ней плакаться, а она и говорит, мол, все вы одинаковые. И все гуляете. Потому нет смысла шило на мыло менять. Ты и при деньгах, и не жадный. Так что, сказала, не дури, Машка, пользуйся. А если сама не хочешь, то о ребенке подумай. Мол, ты живо новую бабу подыщешь, а та уже найдёт, как вас с Данькой из головы и сердца выкинуть. Впрочем, Антошка, ты и без бабы справился.

— Знаешь… ты вот тоже… не больно за семью радела.

— Твоя правда.

— … в рядах появилось некоторое оживление! Там явно что-то происходит! Вы только взгляните…

— … сначала обидно было. Потом как-то притерпелась. Привыкла. Втянулась даже. И вправду, все так живут.

— Чего ж тогда разводится?

— А вот… не хочу я, как все. Стас в клинику лёг. И как понимаю, вряд ли оттуда выйдет. У Илонки дочь в Тибет укатила, в монастырь, познавать себя и мироздание. Сказала напоследок, что задолбало её лицемерие. Ниночка всё воюет с любовницами своего ненаглядного. Васька в процессе развода, потому что нашлась та, которая мужу милее. Переверзины друг перед другом выделываются, у кого на стороне моложе и круче. Не хочу. Гоа, шопинги, пляжи, Европы… ощущение, что я свою жизнь на шмотки спустила и прочую муть.

— … вы только взгляните! — от необходимости отвечать что-то избавил вопль блогера. И за это Антон был ему даже благодарен.

Правда, не настолько, чтобы не найти поганца.

— Это не поддаётся пониманию!

Камера прыгала и качалась. А потом погасла, но тотчас включилась другая.

— Власти пытаются утаить происходящее от народа, но мы не позволим! Смотрите здесь и только здесь! Мыши-мутанты покинули пределы города! И не только они! Грядет апокалипсис! А что делают военные! Что они делают! Ничего не делают…

— Это ж Данька, — сказала Машка, близоруко щурясь.

— Да нет, — Антон покачал головой и на всякий случай отодвинул экран подальше. У него тоже со зрением было неладно, особенно временами, порой вообще пелена висела, но как-то вот заняться проблемой не выходило. — Это…

— … их хвалёный непреодолимый купол просто лопнул! И теперь…

— А я тебе говорю, Данька! Я что, сына родного не узнаю…

— … орды чешуйчатых мышей под предводительством кошмарных клоунов, явно вышедших из преисподней…

— Да они все одинаковы!

— Не скажи! Вот тот тощий совсем, а третий — девица. Вот вечно вокруг него какие-то девицы крутятся, — пробурчала Машка. — И главное, ты посмотри, за руку её держит. И сам довольный донельзя!

— На нём маска! Откуда ты знаешь, что он довольный?

— Материнское сердце не обманешь. И вообще, себя вспомни. Чем больший хаос вокруг, тем тебе веселей. А тут и мыши, и клоуны… нацепил маску и думает, что мама его не узнает.

— Вы только взгляните в демонические лица их. Эти улыбки не предвещают ничего хорошего. И музыка, вслушайтесь в дьявольское звучание этой музыки! Высшие силы явно намекают о грядущем нашествии…

Что-то гудело, дребезжало и звенело. А на экране весело шагали четыре развесёлых клоуна, окружённые мышами. Причём мыши держались рядом, то ли конвоируя, то ли охраняя. А ещё тащили инструменты. Музыкальные.

Ну да. Хаос и веселье.

И коньяк… вот точно надо завод купить. И линию восстановить, если закрылась. Чтоб отлили как тогда… и Машку за ДК затянуть. Тогда ещё ДК выкупить. И дизайнеров найти, этих, ландшафтных, чтоб кусты высадили. И, может, тогда получится всё вернуть?