Век сурка

Глава 9

Как наверняка говорил старик-отец Василия, жить хорошо. А хорошо жить еще лучше.

Я лежал в шезлонге на залитой солнцем террасе, пил ледяной мохито и пытался наслаждаться этой самой жизнью, глядя на залитый солнцем дворцовый сад, отгороженный от остального залитого солнцем города залитыми солнцем крепостными стенами.

Если вы спросите меня про темную империю, то я таки скажу вам, что погода в столице хорошая.

Я бывал здесь несколько раз, и империя всегда казалась мне стабильным и комфортным для проживания государством, большую часть населения которого вполне устраивало нынешнее положение дел. Здесь шла бойкая торговля, здесь возделывались земли, здесь строились мануфактуры, здесь процветали наука и искусство, на улицах практически не было нищих, а одна из самых грозных армий Системы занималась в основном тренировками и парадами. Или еще какой-нибудь муштрой, я в этом не особенно разбираюсь.

Вполне возможно, что за всем этим благополучием скрывается неприглядная сторона, какая-нибудь страшная правда, и на самом деле обороноспособность страны выковывается орками-диссидентами, гробящими свое здоровье на урановых рудниках, но отсюда, из самого сердца империи, этого было не видно, а выходить за пределы дворца я не собирался по соображениям безопасности.

Хотя, прогуляться по столичным улицам было бы неплохо. Пройтись по бульварам, свернуть в какой-нибудь тенистый переулок, съесть какой-нибудь свежий круассан, запивая его чашечкой только что сваренного кофе, побродить по торговому кварталу, подбирая новую мантию или футляр для волшебной палочки, отчаянно торгуясь с низкорослым и бородатым продавцом…

Но нельзя.

Кто-то неведомый, но сильный, злобный и довольно отчаянный, опять охотится за кем-то из нас, и хотя риск, что он охотится именно за мной, стремится к нулю, меня могут пристрелить просто по ошибке.

Или за компанию.

Короче говоря, все, как всегда.

Как наверняка говорил старик-отец Василия: “Жизнь. Жизнь никогда не меняется, а если меняется, то эти перемены всегда к худшему”.

Судя по рассказам Чапая, его отец был довольно умным человеком. Непростым, наверняка не самым приятным в общении, но умным. Впрочем, Чапай и сам не очень приятен в общении, хотя и старается выглядеть приличным человеком, и иногда у него даже получается.

Человека можно вывезти из Люберец, но можно ли вывезти Люберцы из человека?

К своим родителям у меня тоже были претензии, и главная из них — это выбор имени для единственного наследника. Фамилия-то еще ладно, фамилию особо не выбирают, хотя мама могла бы остаться Шереметьевой, но она слишком любила папу, и это можно понять. Но Федор…

Разумеется, они не читали. В их поколении вообще мало кто Толкина читал, о другом люди думали, в другие выси был устремлен их взор, это уже потом фэнтези буйным цветом расцвело. И мой отец, Олег Сумкин (нормальное же имя — Олег!), человек с техническим складом ума, инженер-гидротехник, назвал меня в честь своего отца, а вовсе не собирался столь эксцентрично пошутить и испортить своему ребенку жизнь.

Стоит ли говорить, что благодаря этому имени и моему небольшому росту ко мне навечно прилипла кличка “Хоббит”…

Ну ладно, может быть, не всю жизнь.

Только детство, юность и кусок молодости. А все остальное я сам себе испортил, уже по инерции.

Потом пришла Система, и все вроде бы относительно наладилось, у меня появились друзья, интересная профессия, мне дали подержать один из самых могущественных артефактов этого мира, и я вошел в команду по спасению жизни, вселенной и всего остального, но…

Вы когда-нибудь задумывались, каково быть самым слабым членом команды?

Возьмем, к примеру, самую известную команду, которая занимается спасением мира на постоянной основе — Мстителей.

Там есть гений, миллиардер, плейбой и филантроп, там есть генетически улучшенный сверхчеловек в смешном костюме с нелепым щитом, там есть бог, повелевающий молниями и большой зеленый чувак, способный глотать бомбы и жонглировать танками. И еще там есть Клинт Бартон.

— Здравствуйте, Клинт. Марион Брэдли из “Апокалипсис Тудэй”. Расскажите, пожалуйста, что вы умеете.

— Я умею стрелять из лука.

— Это здорово, Клинт. А еще?

— А еще я умею драться на мечах.

— Замечательно, Клинт. А еще?

— А еще у меня с Наташей Романофф неплохие отношения.

— И что из перечисленного вы считаете сверхспособностью, дающей вам право стать членом команды, где есть бог, повелевающий молниями и большой зеленый чувак, способный глотать бомбы и жонглировать танками?

— Э… Ну… как-то вот так.

Как-то вот так — это краткое описание всей моей жизни. Я — Клинт Бартон местной команды мстителей, разве что выгляжу не так брутально. Как и Клинт Бартон, в обычной жизни я довольно-таки крут, на фоне среднестатистической массы игроков я вообще Бэтмен, я грандмастер, архимаг, ректор своей собственной академии, автор нескольких уникальных заклинаний, но как только появляется эта, с позволения сказать, команда, как я снова превращаюсь в хоббита и мишень для всеобщих насмешек. Пусть в основном это и дружелюбные подтрунивания, но они все равно раздражают.

Император, Архитектор, бог… Гарри Борден, для которого и названия-то соответствующего не придумали. Фигня эта бородатая, с дробовиком, читерскими способностями и чувством морального превосходства над всеми вообще. Сотрясатели устоев, разгибатели скреп, редакторы мироздания…

Казалось бы, зачем я им вообще нужен? Оставили бы в покое несчастного мага, дали бы ему пожить нормальной жизнью, когда смерть, хаос и разрушения происходят где-то за кадром, а не при моем непосредственном участии, так нет же. Кто-нибудь из них обязательно приходит, и вся с таким трудом выстраиваемая мною стабильность летит к черту, и все начинается по новой. Апокалипсисы, подземелья, насилие, хаос, кровь и смерть.

Им это нравится. Они так живут. Они себя вне этого вот всего и не мыслят, мне кажется. Ну и мне приходится во всем этом участвовать.

Как-то вот так.

И самое обидное, что я даже долго злиться на них за это не могу, потому что каждый раз они рушат мою жизнь не со зла. Они делают это без всякого умысла, походя, возможно, даже не задумываясь об этом, и искренне удивляются, когда это происходит в очередной раз. Боевые слоны в посудной лавке моей мечты.

Конечно, они извиняются. Конечно, они восполняют ущерб. Конечно, они уверяют, что больше никогда.

А потом это случается снова и снова.

Как-то вот так.

А еще я знаю, о чем они думают в последнее время. Они думают, что двенадцать перезагрузок Земли — это моя вина. Не бородатая фигня налажала в коде, к хренам, а старый добрый Сумкин где-то запятую неправильно поставил или переменную пропустил. Как будто я не методом копипаста ту программу вводил, а вручную на терминале набирал, посреди боя и атакующей нас армии лже-физруков.

Но я-то знаю, что я не при делах. Что мы с Виталиком тогда вместе написали, то я и ввел. Да и потом, чисто логически если подойти, для того, чтобы такие глобальные последствия вызвать, там должно быть что-то большее, чем пропущенная переменная или неправильно поставленная запятая. Там какое-то дополнительное условие должно быть, а это — полторы лишних страницы кода. Случайно так не ошибешься.

Я лично не сомневаюсь, что бородатая фигня специально это учудила. Дескать, вот вам код, дальше сами расхлебывайте. А сам на Землю свалил и очень удачно все забыл.

А Чапай до сих пор бьется об эту проблему, как рыба об стол. Или муха об лед, или как там правильно…

Тут я заметил, что мой бокал опустел.

По счастью, местный официант тоже это заметил и мгновенно поспешил ко мне с подносом, на котором стояла новая порция. Отличное обслуживание. Шикарная жизнь. Мне кажется, я очень легко мог бы к такому привыкнуть.

Тем более, что такая возможность была.

Кевин, то ли желая загладить свою не слишком удачную шутку, то ли испытывая чувство вины за всю ситуацию в целом, предложил мне должность придворного мага, роскошную даже по столичным меркам зарплату и постоянные апартаменты во дворце, что автоматически сделало бы меня завсегдатаем этой ВИП-террасы, на которой я сейчас находился. Это было очень заманчивое предложение. В конце концов, магия — суть постоянное учение, в империи прекрасные библиотеки, а обязанности ректора, которые уже начали меня утомлять, я бы мог передать кому-нибудь из моих заместителей…

Единственное, что меня в этом предложении смущало, это сам Кевин.

Тут надо понимать, что Кевин, старый друг Магистра, и Кевин, темный император, это два совершенно разных Кевина.

Кевин, старый друг Магистра, каким его знает наша компания, это спокойный, надежный, свой в доску парень, а то, что он при этом один из самых могущественных чародеев Системы, является просто приятным бонусом.

А темный император Кевин — это тысячелетний правитель, лучший колдун империи, от его шагов сотрясается твердь, от его взгляда плавится камень… Я сам не видел, но мне местные рассказывали. Да оно и понятно, если ты не будешь править железной рукой, черта с два ты тысячу лет у власти удержишься.

Конечно, подданные Кевина любили и уважали. Но одновременно с этим Квина и боялись, и это был тот человек, с которым я бы предпочел сохранить дружеские отношения. В качестве потенциального работодателя Кевин меня… пугал.

Это все равно как к физруку в подмастерья устроиться.

Федор Сумкин, правая рука мести.

Сто шестьдесят пять сантиметров кровавого воздаяния.

— Простите…

Я повернул голову и узрел отрока лет тридцати. То есть, выглядел он лет на тридцать, а на самом деле мог мне и в дедушки годится, это же Система, здесь все не то, чем кажется. Но, учитывая, что в этой части дворца случайных людей быть не может, это или родственник императора, или какой-нибудь высокопоставленный гость.

— Простите, а ты, случайно, не тот самый Сумкин?

— Нет, однофамилец, — сказал я.

Вообще-то, я давно уже так не отвечаю, в Системе эта история не пользуется большой популярностью, хотя некоторые особо упертые поклонники Профессора и пытались ее раскрутить, но выпитый мохито и воспоминания о былом пробудили к жизни старые рефлексы.

— Значит, это не вы разработали заклинание “огненная жатва”? — разочаровался отрок. — Жаль, я бы просто хотел выразить свое восхищение его создателю.

— А, это как раз я.

— Но вы же сказали…

— Я думал, вы спрашиваете о другом.

— В мире магии есть только один всеми признанный Сумкин, — сказал он. Смышленый парень, мне нравится. — Скажите, как вам удалось достичь такого сложного плетения?

— По правде говоря, я не рассматриваю создание заклинаний, как плетение нитей, — объяснил я. — Скорее, это как работа с программным кодом…

— С кодом? — удивился он.

— Не слушай его, малыш, — посоветовал Магистр, присаживаясь на соседний шезлонг. — Все эти новаторские подходы, может быть, и выглядят эффектно, но когда доходит до дела, нет ничего лучше старого доброго “армагеддона”, примененного по ландшафту. Особая прелесть этого подхода в том, что если ты работаешь серией, уже после первого “армагеддона” ландшафт становится единообразен и представляет собой пустыню. А теперь иди отсюда, мальчик, и не мешай взрослым дядям разговаривать.

Отрок пожал плечами, мне показалось, несколько разочарованно, и ушел. Полагаю, он знал, кто его спровадил, и не хотел связываться.

Жаль, что я не могу поступить так же.

Магистр вытянулся на шезлонге. На Первом Игроке были выцветшие шорты и яркая гавайская рубаха, словно он только что с пляжа приперся. Темные очки на носу и яркий коктейль с витой трубочкой в высоком бокале завершали его образ отдыхающего от трудов праведных.

— Знаешь, кто это был? — спросил Магистр.

— Нет.

— Его сын. Имени я, разумеется, не знаю, Кевин за века наплодил столько отпрысков, что я даже не стараюсь запомнить их всех.

— Ты — отличный друг, — сказал я.

— Что есть, то есть, — разумеется, Магистр знал, что такой сарказм, но когда сарказм был адресован к нему лично, он предпочитал попросту его не замечать.

— Когда ты прибыл?

— Недавно, — сказал Магистр. — Сделал все, что было запланировано. Это заняло чуть меньше времени, чем я рассчитывал, так что какое-то время я тоже смогу наслаждаться отдыхом и гостеприимством нашего общего друга. Жаль, что сам он не может к нам присоединиться.

— Он на заседании Малого Совета, — сказал я.

— Ну да. Расстрельные списки сами себя не составят.

Я вздохнул.

— Ты зря вздыхаешь, — сказал Магистр. — Думаешь, я шучу? У тебя когда-нибудь был огород?

— Слава Ктулху, нет.

— А вот если бы у тебя был огород, ты бы понимал Кевина гораздо лучше, — сказал Магистр. — Любой огородник тебе скажет, что главное в этом деле — своевременная прополка. Если ты не уделишь сорнякам должного внимания, со временем они разрастутся и отберут все жизненное пространство у обычных овощей.

Я мысленно отметил, что Магистр походя обозвал всех подданных империи овощами, но вслух говорит ничего не стал. В разговоре с Магистром лучше вообще не подавать лишних реплик. Впрочем, это тоже ничего не гарантирует.

Фонтан его красноречия иссякнет только тогда, когда Магистр сам того захочет.

— Когда-то у меня был огород, — продолжал Магистр в подтверждение моей теории. — И еще когда-то у меня была собственная империя. Не такая здоровенная, как у Кевина, конечно, но мне и не надо ничего компенсировать, если ты понимаешь, о чем я… Так вот, принцип абсолютно одинаковый. ты можешь сколько угодно поливать, удобрять и проводить экономические реформы, то если ты забудешь про прополку, на выходе тебя будет ждать весьма неутешительный итог. Однажды я слишком долго пренебрегал этими обязанностями, и знаешь, что произошло? Меня свергли.

— Тебя? — деланно удивился я. — Да не может быть. Ты же такой няшка.

— Правда, когда я узнал о готовящемся заговоре, мне пришлось самому его возглавить, — сказал Магистр. — Под другой личиной, разумеется, но пришлось. Иначе бы у ребят ничего не вышло.

— И зачем тебе это было нужно?

— Как лекарство от скуки, — сказал Магистр. — Не знаю, как Кевину удается тащить эту телегу вот уже тысячу лет. Мне через пару десятков уже до чертиков все надоело и хотелось устроить какую-нибудь самоубийственную войну со всеми соседями сразу.

— У Кевина нет соседей, — заметил я.

— Теперь уже нет, — согласился Магистр.

— Раз уж мы заговорили об огородах, — сказал я. — Тебя не пытались… прополоть, пока ты занимался своими делами?

— Разумеется, нет, — сказал Магистр. — Меня не так-то просто найти, когда рядом со мной нет Сумкина с активным маяком. А вас?

— Здесь? — удивился я.

— Ну, не знаю, — сказал Магистр. — Всегда есть способы.

— Кевин сказал, что никаких внештатных ситуаций не возникало.

— И это печально, — сказал Магистр.

— Печально, что нас не пытались убить? — уточнил я.

— Это все печально в целом, — сказал Магистр. — Неведомый враг мельчает, действует без выдумки, без задора, без огонька. Если есть локация, куда лучше не лезть, он в нее и не лезет. Это навевает уныние. А как же вызов? Как же благородное дерзание? Как же желание сделать то, что считается невозможным в принципе? Убить императора в сердце его собственной империи… Это же свершение, о котором будут складывать легенды! В соответствующих кругах, разумеется.

— Ты вообще на чьей стороне?

— На нашей, — заверил меня Магистр, но это, конечно, это совершеннейшее вранье. Он всегда был только на одной стороне — на своей, а все остальные, если повезет, могли претендовать только на роли временных союзников. — Но я всегда уважал красоту игры, особенно если играют против меня. Ибо в победе над лузером и неудачником нет чести. Тысячи лет игры научили меня, что достойных врагов надо ценить. Холить их и лелеять перед тем, как нанести решительный сокрушающий удар. Холить и лелеять, Сумкин.

— Может быть, даже выращивать? — поинтересовался я.

— Нет, это уже лишнее, — сказал Магистр. — Если ты все делаешь правильно, достойные враги появляются сами. Кстати, я хотел поговорить с тобой о другом деле.

Я снова вздохнул.

— О каком?

— Ты не думаешь, что тебе пора жениться? Устроить отбор невест, соревнования кандидаток, выбрать наиболее достойную, создать с ней крепкую ячейку общества и подарить Системе много маленьких Сумкиных?

— Зачем? — спросил я, подозревая, что это часть какого-то далекоидущего плана и заранее готовя контраргументы. Какие бы планы Магистр не строил относительно моих потомков, помогать ему в этом я не собираюсь.

— Да просто ты лежишь здесь, пьешь коктейли и рожа у тебя слишком довольная, — сказал Магистр.

И отпил из своего бокала.

Глава 10

Диспозиция была следующая: Кевин сидел в глубоком кожаном кресле и болтал ногой, Магистр, все еще в своем туристическо-расслабленном прикиде, стоял у окна и делал вид, что любуется образцово-показательным дворцовым садом, я сидел на диване в дальнем углу кабинета и листал раритетное издание “Проблемы вызова или вызов без проблем” весьма известного в узких кругах демонолога Фила Тарди, которое отыскал вчера вечером в местной библиотеке. Чтиво, надо сказать, было захватывающее, но явно не для всех.

Судя по слою пыли, который покрывал кожаную (надеюсь, что шкура эта принадлежала какой-нибудь корове, но шансы на это были исчезающе малы) обложку, до меня эту книгу не читал примерно никто.

Демонология, как наука, очень тесно переплетается с психологией, ибо демоны хитры, коварны и изворотливы, и принудить их к сотрудничеству не так уж и просто. Каждый раз, когда ты призываешь демона, ты вступаешь с ним в интеллектуальную дуэль, в которой ты пытаешься принудить его сделать то, что тебе нужно, а он попросту пытается сожрать твою душу. Тарди предлагал вступать с демонами в дружеские отношения, а в качестве дополнительной мотивации подкармливать их душами специально отловленных для этого людей, и какое-то время этот подход вполне себя оправдывал. Правда, вскоре после написания этого труда что-то в карьере Фила пошло не так, и очередной призванный демон откусил ему голову.

Но тут уж мы никогда не узнаем, какую именно ошибку Фил допустил в тот раз.

Однако, некоторые изложенные в труде методы я нашел весьма полезными и взял себе на заметку.

Магистр демонстративно достал из воздуха здоровенный карманный хронометр на толстой золотой цепочке, уходящей в никуда, откинул крышку и бросил взгляд на циферблат.

— Десять минут до часа икс, — сказал он, убирая свои пижонские часы обратно в пустоту.

— Время еще есть, — сказал Кевин. — Физрук придет.

— Как раз этот момент я и хотел с тобой обсудить, — сказал Магистр. — Для моего плана не нужен физрук. Для моего плана нужен Борден, и мы вполне можем отправиться за ним вдвоем. Более того, так даже проще будет.

— Почему это, Оберон?

— Посуди сам, Кевин. Сколько раз тебя пытались убить за последние сорок восемь часов? Ни разу. Сколько раз пытались убить меня за последние сорок восемь часов? Тоже ни разу. А сколько раз пытались убить его за последние сорок восемь часов, он тебе потом сам расскажет. Охота наверняка идет именно за ним, и если мы потащим его с собой, то поставим себя под удар.

— То есть, ты предлагаешь выкинуть из команды того, кто в прошлой кризисной ситуации все и решил, причем даже без нашей помощи?

— У нас тут не вручение Оскара за заслуги перед кинематографом, — сказал Магистр. — Прежние заслуги тут вообще не катят.

— Да ну, это какой-то надуманный предлог, Оберон, — сказал Кевин. — Учитывая, что за Борденом нам придется отправиться на Землю, о какой лишней опасности ты говоришь? Ведь на Землю сейчас можно попасть только двумя способами: либо через блуждающий портал, положившись на волю рандома, на что могут уйти годы, либо на космическом корабле, а единственный корабль, который может летать по системным мирам без ограничений, принадлежит тебе.

— Теперь уже не единственный, — буркнул Магистр себе под нос.

— Прости, как?

— Теперь уже не единственный, — сказал Магистр в полный голос.

— Что ты сделал, Оберон?

— Я снял ограничения с имперского военного флота.

— Как я понимаю, речь идет о Человеческой Империи?

— Именно.

— Во имя всякого святого, Оберон, — сказал Кевин. — Зачем ты это сделал?

— Затем, что я не собираюсь складывать все яйца в одну корзину, — сказал Магистр. — Затем, что если с Борденом у нас ничего не получится, нам понадобится запасной вариант. Затем, что эти ребята дьявольски хитры и изворотливы, и способны разнести планету врага несколькими способами и силами всего пары кораблей. Я достаточно доходчиво ответил на твой вопрос, Кевин?

— А о последствиях ты подумал?

— Иногда мне вообще кажется, что я тут единственный, кто думает о последствиях, — сказал Магистр.

— И когда ты собирался мне об этом сказать?

— Я сказал тебе об этом минуту назад, — напомнил Магистр. — Возможно, я сказал бы тебе об этом и раньше, если бы ты не был так занят важными государственными делами.

Кевин перестал качать ногой.

— Ты хоть понимаешь, что только что заронил в почву зерна конфликта, который может разорвать Систему на части? — поинтересовался он.

— Надо сначала выползти из этого кризиса, — огрызнулся Магистр.

— Мы выползем из этого кризиса, так или иначе, — сказал Кевин. — А что дальше? Всем известно, что обитатели высокотехнологичных миров считают нас людьми второго сорта. И как скоро их боевой флот вывесится у меня на орбите?

— Никто не считает тебя человеком второго сорта, Кевин, — заверил его Магистр. — И никто не будет вывешиваться у тебя на орбите. Они там вполне нормальные люди. Вменяемые.

— Только очень недолговечные, — сказал Кевин. — Сегодня они нормальные, вменяемые и вообще хорошие ребята, а завтра их потомки организуют крестовый поход против всего, что им не нравится. А не нравится им, как мне известно, очень много чего.

— Не драматизируй, — сказал Магистр.

— Ты, должно быть, в полном отчаянии, Оберон, если решился на такое. Это бомба замедленного действия, и ты сам его подложил под свое творение.

— Ничего не будет, — сказал Магистр, но в его голосе было так много уверенности, что даже мне ока показалась наигранной.

— Я устал от войн, Оберон, — сказал Кевин. — И я не хочу вести войну на своей территории. Я слишком долго тут все выстраивал, чтобы в одночасье все сгинуло в огне орбитальных бомбардировок.

— Ничего не будет, — повторил Магистр.

— А ты никогда не думал, что некоторые решения не стоит принимать в одиночку?

— Пока ты строил свою империю, я приглядывал за всей Системой в целом, — сказал Магистр. — И, смотри-ка, она все еще существует, хотя я и раньше ни с кем не советовался.

— А ты никогда не думал, что эти два факта никак не связаны? — поинтересовался Кевин. — Что, возможно, она точно так же существовала бы, даже если бы ты за ней не… приглядывал?

— Что это ты имеешь в виду?

— Вспомним хотя бы ту ситуацию, когда ты привлекал нас с Джеком для огневой поддержки, — сказал Кевин. — Когда мы и познакомились с Гарри, физруком и остальными. Насколько мне помнится, тогда ты делал ставку на Брюса и Бордена. а в конечном итоге все уладил Василий.

— Борден бы справился, — сказал Магистр. — Ему просто не хватило времени, потому что кое-кому не терпелось запустить свою дурацкую программу отката.

— Я к тому, что ты не просчитал ситуацию до конца, Оберон, — мягко сказал Кевин. — Ты почитаешь себя безгрешным, но ты тоже можешь ошибаться.

— Не ошибается тот, кто ничего не делает, — отрезал Магистр.

— Иногда мне кажется, что было бы лучше, если бы ты ничего и не делал, — вздохнул Кевин.

— И что ты хочешь этим сказать?

— Что время от времени ты пытаешься тушить пожар напалмом, — сказал Кевин.

— Не все такие перестраховщики, как ты.

— На мне лежит ответственность за мою империю, Оберон, — сказал Кевин. — А ты, хоть и говоришь, что присматриваешь за всей Системой в целом, на деле не несешь ответственности ни за что конкретно. Ничего не помешает тебе воспользоваться своим хаотическим порталом и раствориться в тумане еще на пару веков.

— Тем не менее, без меня у вас ничего не получилось, — напомнил Магистр. — Без меня ты даже не смог вытащить Бордена с Земли.

— Борден, между прочим, все еще на Земле, — сказал Кевин.

— Потому что ты мне, черт побери, мешаешь, — сказал Магистр.

Кевин скрестил руки на груди и удивленно посмотрел на Магистра.

— Ладно, пока ты только отказываешься мне помогать, — переформулировал Первый Игрок.

— Мы ждем физрука, — сказал Кевин.

— Время вышло, — сказал Магистр. — Физрук не явился.

— Физрук придет.

Кстати, это на Василия непохоже, подумал я. Раньше он никогда, как бы он сам мог выразиться, стрелок не запарывал. Может быть, на него напали и он сражается прямо сейчас? Или его преследуют, и он не хочет притащить врага на хвосте?

— Ему следовало бы поторопиться, — сказал Магистр. — Ладно, сбавим обороты. Признаю, был неправ, перенервничал, эта ситуация меня угнетает. Обещаю, что не оставлю тебя с потомками человеческой империи один на один, и до орбитальных бомбардировок дело не дойдет.

— Ты вернешь ограничение?

— Я обещал, что не буду этого делать.

Кевин развел руками.

Мне кажется, я знаю, о какой империи шла речь. Донельзя милитаризованные ребята, которые играли не в ролевые игры, а в военные симуляторы. Они изобрели кучу оружия, а теперь Магистр подарил им средства доставки.

На месте Кевина я бы точно начал нервничать. Мне и на своем-то неспокойно.

— При нынешнем императоре точно не буду, — сказал Магистр. — А что касается его потенциально агрессивных потомков, то это вопрос обсуждаемый, я полагаю.

На самом деле, это было так себе обещание, потому что кто же знает, что произойдет в Системе через сотню лет, если Система эту сотню лет продержится, и где по истечении этого срока надо будет искать самого Магистра, который славится своей привычкой залегать на дно. Кевин не мог этого не понимать, но, видимо, он тоже придерживался доктрины, что проблемы надо разрешать по мере их поступления, поэтому педалировать эту тему не стал.

— Так какой у тебя план? — спросил он.

— План прост, — сказал Магистр. — Мы с тобой, ну и с физруком, если он соблаговолит явиться на встречу, трансгрессируем на мой корабль, он тут недалеко, и отправимся на Землю. Вывесившись, как ты любишь выражаться, на орбите этой планеты, мы раскрутим Маховик и ускорим время в этой отдельно взятой локации…

— Зачем? — спросил Кевин.

— Затем, что Борден — ребенок, — сказал Магистр. — А я не собираюсь иметь дело с ребенком.

— У тебя есть Венец. Я думал, этого хватит, чтобы вытащить в Систему одного только Гарри, не трогая весь остальной мир.

— У меня есть Венец, — согласился Магистр. — И я могу подключить Бордена к основному его аккаунту и помочь ему все вспомнить, но это не такая уж простая процедура, как ты можешь подумать, и в ее процессе несколько решений ему придется принимать самостоятельно. И это должны быть решения взрослого, осознающего ситуацию человека, а не избалованного ребенка из богатой семьи или взбалмошного подростка, сходящего с ума от скуки в дорогой частной школе. А иначе мы рискуем получить не того Бордена, который нам нужен. Ты хочешь увидеть рядом с собой эмоционально нестабильную смерть?

— И ради этого ты готов рискнуть и приблизить апокалипсис на добрый десяток лет?

— Этому апокалипсису придется в очереди постоять, — сказал Магистр. — Петля Земли может вызвать необратимые ошибки в программном коде и порвать пространственно-временной континуум, но риски, что это произойдет уже на данном витке, достаточно невелики.

— А люди? — поинтересовался Кевин. — Весь этот сопутствующий хаос?

— Откатом больше, откатом меньше, какая уже разница, — отмахнулся Магистр. — Сначала нам нужно разобраться с вторжением извне, а уж потом все остальные мелочи начнем разгребать.

Этот план Магистра тоже не показался мне вершиной надежности, но один его аспект меня все-таки радовал. В нем не было ни слова обо мне, никто не собирался втягивать меня в очередную самоубийственную акцию по спасению жизни, вселенной и всего остального. Пусть герои летят и решают проблемы, а я останусь здесь, буду читать книги и набираться мудрости. В общем, тут много способов приятного времяпрепровождения, и ни один из них не связан с риском для жизни.

Прямо, как я люблю.

— И ты на самом деле веришь, что Гарри в одиночку может справиться с вражеским… э… назовем это “астральным десантом”? — поинтересовался Кевин.

— Я допускаю такую мысль, но, разумеется, ставить на нее я не буду, — сказал Магистр. — Брюс был хорош, он дал им бой, но они нашли способ достать его в материальном мире, так что возлагать все наши надежды на одного бойца, будь он хоть трижды Борден, было бы с моей стороны верхом безумия. Борден нужен мне, чтобы возглавить армию Вычислителей. Чтобы научить ее сражаться.

— И ты считаешь, что ему хватит для этого времени?

— Там все происходит гораздо быстрее, чем здесь, — сказал Магистр.

— Я вижу, что ты так и не озаботился детальным планированием, Оберон.

— Планы рушатся, — сказал Магистр. — Чем больше в них деталей, тем больше вещей может пойти не так. Поэтому я не планирую, я лишь задаю общее направление, в котором нам всем и надо идти. И, кстати, об идти… Где этот чертов физрук? На сколько он уже опаздывает?

— На двадцать минут, — сказал Кевин. — Я начинаю беспокоиться.

— Не о чем тут беспокоиться, — фыркнул Магистр. — Он же физрук. Он выживал там, где не выжил бы никто из нас. Возможно, даже ты.

— Но он опаздывает, — сказал Кевин. — Значит, что-то случилось.

— Наверняка, задержался, чтобы по дороге проломить пару голов, — отмахнулся Магистр. — Если что меня и раздражает в людях, так это их непунктуальность.

— А что, если на него напали?

— Значит, мы точно будем знать, что охота изначально велась именно за ним, — сказал Магистр. — И это не такая уж большая новость, честно говоря. А нападающих мне даже ни капли не жаль, они должны были знать, с кем связываются.

— Именно это меня и беспокоит, — сказал Кевин. — Что они знали и все равно связались.

— Ерунда, — сказал Магистр. — Ничего с вашим драгоценным физруком не случится.

Словно в подтверждение его слов в комнате резко запахло озоном, а прямо над ковром в центре помещения открылся фирменный черный портал Кевина, из которого, по щиколотку утопая в высоком ворсе, вышел физрук. Выглядел он, прямо скажем, так себе. Усталым, изможденным, осунувшимся, словно только что вышел из тяжелого боя. На какой-то момент мне даже показалось, что он стал чуть ниже ростом, но это, конечно же, чисто психологическая фигня.

Магистр, например, кажется мне куда выше, когда он в ярости и орет. То есть, примерно половину всего того времени, что я с ним знаком.

Василий ухмыльнулся, сразу пробудив у меня воспоминания, что по вечерним Люберцам лучше без сопровождения местных не гулять, и портал схлопнулся за его спиной.

— И где тебя носило, черт побери? — поинтересовался Магистр. — Мы тут уже переживать начали, руки заламывать, волосы на голове рвать и посыпать лысину пеплом. Еще немного, и ты бы нас вообще не узнал.

— Отстань от него, Оберон, — попросил Кевин. — На тебя напали?

— На меня напали, — подтвердил физрук и снова ухмыльнулся. — Но не стоит беспокоиться. Я их всех убил.

— А я же говорил, что это за ним, — сказал Магистр. — Кто это хоть был-то? Сколько, чего хотели, куда ты дел их большие мерзкие хладные трупы?

— Это по работе, — сказал физрук. — По основной, так сказать, специальности. К нашим делам никакого отношения не имеет. Забудьте.

— Кто-то решил отомстить богу мести? — уточнил Магистр. — Я нахожу это довольно ироничным.

— Как ты их нашел? — спросил Кевин.

— Мне помогли, — сказал физрук. — И потом, когда я остался один, оказалось, что они не очень-то и скрывались.

— Э… не понимаю, что ты сейчас пытаешься сказать, — заявил Магистр.

— Это очень просто, Оберон, — сказал физрук. — Они подстроили мне ловушку.

— И ты в нее попал?

Физрук снова ухмыльнулся и покачал головой.

— Нет, это они в нее попали, — сказал он. — А я в нее вошел.

Глава 11

И вроде бы все было, как обычно. Все было, как всегда.

Физрук все-таки пришел, он задержался, потому что опять проламывал кому-то головы, он ухмылялся и отпускал свои крутые (если вы второклассник на удаленке) шуточки, но все же что-то было не так.

Было у меня какое-то ощущение общей неправильности происходящего. Может быть, все дело в общей нервозности обстановки, может быть в том, что он все-таки казался мне меньше ростом, чем обычно, и еще более худым, но, в принципе, то можно было списать на особенности освещения, может быть, после препирательств императора с Первым Игроком я повсюду искал подвоха.

Ну, и еще он назвал Магистра Обероном, чего на моей памяти раньше никогда не делал. На моей памяти, вообще никто не называл Магистра Обероном, кроме Кевина.

Мы даже не знали, откуда взялось это имя, из каких глубин времени оно выплыло.

И возможно, что эту общую неправильность происходящего почувствовал не я один.

Первый Игрок перестал пялиться в окно и начал пялиться на физрука, но это, конечно, не показатель вообще ничего, потому что в присутствии Василия Магистр всегда испытывал некоторую напряженность. Но и Кевин перестал качать ногой и вообще убрал ее с подлокотника, и выражение его лица стало даже более серьезным, чем когда он живописал Магистру последствия тех решений, что он принял, не посоветовавшись.

— Значит, проблем больше нет? — уточнил император.

— А моего слова тебе недостаточно? — спросил физрук, вращая головой, чтобы размять мышцы шеи, и одновременно щелкая суставами пальцев. Дурацкая привычка, очень меня раздражает.

— Достаточно, — сказал Кевин.

Максимально нелепая ситуация, подумал я. Как проверить, что физрук — это физрук, но при этом не дать ему заподозрить, что мы подозреваем, что он не физрук? А если он не физрук, то кто? И где настоящий физрук?

Наверное, можно было спросить его о чем-нибудь, о чем мог знать только настоящий Василий. Про норматив для девятого класса на стометровку, или на какое расстояние надо гранату бросить, чтобы пятерку получить, или еще про что-нибудь такое же нелепое, о чем представители местной игровой фауны не могли иметь ни малейшего представления, но как задать такой вопрос и не обидеть его, если он настоящий?

И с чего я вообще взял, что он может быть ненастоящий?

Глупости какие-то в голову лезут.

— Вернемся к нашим баранам, — сказал Магистр. — Раз уж мы все в сборе, то стоит обсудить план действий более подробно…

Физрук неспешно пошел к окну.

Магистр так же неспешно принялся отходить от окна вдоль стены, сохраняя между собой и Василием то, что когда-то очень давно, еще до прихода Системы на Землю, в нашей стране ошибочно называли “социальной дистанцией”. И вроде бы выглядело это все достаточно невинно и безобидно, но мне чудилось, что в этих перемещениях есть что-то зловещее.

Словно не старые знакомые маневрировали в кабинете императора, а ганфайтеры на пустынной улице города-призрака расходились перед тем, как начать поливать друг друга свинцом.

А может быть, я себя зря накручиваю и Магистру просто наскучил вид из окна.

— Разве мы еще не все обсудили? — спросил Кевин. — Повтори все вкратце для Василия и давай уже приступать.

— А, да, — сказал Магистр. — Итак, Василий, мы отправляемся на Землю.

— Да, конечно, — кивнул физрук.

Я затаился в своем углу и даже страницы книги не переворачивал, чтобы лишний раз не шелестеть. Не знаю даже, что на меня так давило… Может быть, предчувствие…

— На орбите Земли я раскручу Маховик Времени, — сказал Магистр.

— Зачем? — спросил физрук.

— Чтобы ускорить ход времени, — объяснил Магистр. — Чтобы Борден успел повзрослеть.

— Ты же сам не хотел лишать его детства, — напомнил Кевин.

— Да, я не хотел, — сказал физрук. — Но если так нужно для дела…

— Сам понимаешь, проблемой петли мы пока заниматься не будем, — сказал Магистр. — Оставим ее для второй очереди.

— Да, я понимаю, — сказал физрук. — Борден важнее.

— Ты сегодня какой-то излишне понимающий, — сказал Магистр. — Даже не пытаешься со мной спорить. Это на тебя непохоже.

— Просто я устал, — сказал физрук. — И хочу есть.

— В морге отдохнешь, — сказал Магистр.

Физрук пожал плечами и повернулся спиной к окну.

— В том числе я устал и от твоих шуток, Оберон.

— Какой норматив стометровки для девятиклассника? — спросил я.

— Что? — спросил физрук.

— Что? — спросил Магистр.

А Кевин ничего не спросил.

***

И самое противное, что я до сих пор это помню. Совершенно бесполезная в моей жизни информация, которую я никак не могу выбросить из головы. Видимо, это травма из разряда тех, которые надо с психологом прорабатывать, только где тут взять такого психолога?

Вот мне пятнадцать лет, я учусь в девятом классе, и чертов норматив — тринадцать и восемь.

Это на пятерку.

На пятерку я никогда даже не рассчитывал. Бег — это вообще не мое, я даже от хулиганов никогда убежать не мог.

Для того, чтобы получить тройку, надо уложиться в пятнадцать секунд, но и это у меня не получается.

Мой лучший результат — шестнадцать и шесть. Это если я в форме, это если я чувствую себя замечательно, это если я бегу, воображая себя Усейном Болтом.

Меня ставят в пару с Наилем, потому что у нас фамилии на одну букву.

Наиль лучший в беге. Он татарин (думаю, что это тут вообще ни при чем), он худой, он аэродинамичный, он размахивает руками, смешно выбрасывает ноги и выбегает из тринадцати, и сразу же после старта я любуюсь на его спину.

Может быть, это было и правильно, ставить нас с ним вместе. Типа, соревноваться надо с лучшим, ставить себе масштабные задачи, принять брошенный судьбой (и моим тогдашним физруком вызов) и прочая мотивационная фигня, и на ментальном уровне, возможно, это и сработало, потому что мне очень хотелось Наиля догнать.

Но на физическом уровне это ничего мне не принесло.

Мой результат был шестнадцать и шесть.

Мне поставили тройку, но исключительно за старание и чтобы показатели не портить. Но я-то знаю, что до тройки мне еще полутора секунд не хватило.

А здесь за полторы секунды может много чего произойти.

***

— Норматив стометровки для девятого класса, — повторил я.

— Я не помню, — сказал физрук.

В принципе, это было нормально, что он не помнил после стольких-то лет. Для него эти цифры не были детской психологической травмой.

Зато у меня этих травм было, хоть отбавляй.

— Количество подтягиваний на перекладине? — спросил я.

— Сто двадцать? — предположил физрук.

Я покачал головой, еще не понимая, к каким последствиям может привести мой жест. Он ошибся на порядок, но откуда выросшему в Системе монстру знать точный ответ, если с самого рождения сила для него определяется прописанной в статах цифрой?

— Это не физрук, — сказал я.

И тут начались те самые полторы секунды.

Магистр выкрикнул короткое слово на неизвестном мне языке. Само по себе это было странно и очень показательно, потому что встроенный автопереводчик Системы переводил со всех языков, за исключением одного.

Которым, в принципе, уже никто и не пользовался.

Руки “физрука” принялись стремительно расти в длину, при этом заметно сдавая в объеме. Фактически, он выстрелил их двумя щупальцами, и одно полетело в Магистра, а другое — в Кевина.

На меня ему конечности, по счастью, не хватило.

Из глаз императора вылетели два черных копья.

Я не видел этого прежде, но мне доводилось о таком слышать. Взгляд Черной Смерти, особая способность императора, при помощи которой он мог ваншотить не только игроков, но и других рейд-боссов.

Копья пролетели через фигуру лже-Василия — сейчас это было уже очевидно — насквозь, и вылетели в окно, не причинив ему никакого вреда.

Магистр отпрыгнул назад, одним махом преодолев метра три, что вообще ни в какие земные нормативы не укладывается, и снова выкрикнул то слово.

С тем же самым эффектом.

Но есть, с никаким.

Мне кажется, можно было просто матом этого типа покрыть, ему-то все равно…

Стесненный в маневрах Кевин обнажил меч… впрочем, нельзя сказать, что он его обнажил, самого процесса обнажения никто не видел, просто в один миг черный клинок оказался в руке императора, и одним движением отсек кусок физручьего щупальца.

Из его глаз вылетели два новых копья.

Я ударил фаерболами, запустил серию прямо в предательскую грудь, лже-физрук лишь слегка покачнулся, но на нем даже одежда не начала тлеть.

— Физика! — крикнул Магистр.

Не знаю, сколько лет эти двое были знакомы на самом деле, но понимали они друг друга с полуслова. Кевин бросил бесполезные попытки достать противника магией, левой рукой ухватил кресло за подлокотник — а оно ведь весит килограммов сто двадцать, там же дуб, кожа и всякие металлические вставки — и швырнул его в физрука.

Кресло ударило лже-Василия в грудь, и удар этот был такой силы, что монстра вынесло в окно. Вместе с креслом и частью оконной рамы.

Полагаю, что те самые пресловутые полторы секунды закончились уже в полете.

***

Как-то вот так.

Живешь себе, впитываешь мудрость, набираешься опыта, а потом происходит нечто, напрочь ломающее твои представления об окружающем мире.

Нет, тот факт, что Магистр тоже может ошибаться и лажать, мне был известен и ранее. А вот то, что особая императорская магия тоже может давать сбои, стало для меня неприятным сюрпризом.

Я-то привык считать, что Кевин — имба.

Что Кевин непобедим.

Звон разбитого стекла еще стоял у меня в ушах, когда Кевин и Магистр уже рванули к окну и замерли у подоконника. Я тоже подошел, в такой ситуации негоже отставать от коллектива.

Высота там была изрядная, метров тридцать-тридцать пять, но падать мягко, на травку. Впрочем, даже если бы там был бетон, из которого торчали бы куски ржавой арматуры, смазанной ядом, не думаю, что лже-физрук обратил бы на это внимание. Когда я бросил взгляд вниз, он уже стоял на траве, окруженный двумя десятками черных гвардейцев императора, и, судя по всему, чувствовал себя вполне нормально.

В отличие от вышеупомянутых гвардейцев.

Этот хмырь крушил их так, как будто он на самом деле был физруком, причем, в его лучшие годы.

Закованные в тяжелую броню гвардейцы атаковали его, рубили мечами, пытались теснить щитами, а он уворачивался от ударов лезвий, уходил от щитов и бил в ответ, превратившись в вихрь, из которого летели красные брызги.

Большая часть поверженных гвардейцев растворялась в воздухе, чтобы прийти в себя в казармах, или где там еще, нацепить новый комплект брони и снова ринутся в бой, но шесть или семь неподвижных тел уже лежали на траве.

Умершие последней смертью.

Кевин перебросил ногу через подоконник.

— Нет, — остановил его Магистр. — Ближний бой — это смерть, даже для тебя. Поверь.

— Мои люди умирают, — сказал Кевин.

Но ногу с подоконник убрал.

— Так отзови их, — сказал Магистр. — И отойдите уже оба от окна, это небезопасно.

В руках Первого Игрока был старинный револьвер с откинутым в сторону барабаном, и сейчас Магистр как раз его заряжал какими-то странными тусклыми патронами.

Я отошел от окна вглубь комнаты. Когда такие люди советуют, лучше прислушаться, чем потом лежать в могиле и жалеть.

Кевин повел рукой в воздухе, очевидно, активируя интерфейс связи с гвардейцами, потому что уже через несколько секунд звуки происходящей внизу бойни стали стихать.

Император с Магистром не сговариваясь, но синхронно, отступили в центр комнаты. Кевин взял наизготовку свой черный меч, а Магистр наконец-то зарядил револьвер и начал направлять его куда-то в оконным проем, чуть выше подоконника.

Он точно угадал место, но по времени не рассчитал.

То ли выдававший себя за физрука тип умел бегать по вертикальным стенам, то ли вообще преодолел это расстояние могучим прыжком, но вот он уже одним махом оказался на подоконнике, а Магистр еще не успел навести на него свой револьвер.

Магистр выстрелил и промахнулся, комнату заволокло пороховым дымом, от которого тут же началась резь в глазах. Хмырь метнулся в сторону, оказавшись на том месте, где раньше стояло кресло императора, и обрубок щупальца, отсеченный черным мечом, втянулся в его ногу в лучших традициях модели Т-1000.

Магистр довернул руку и снова выстрелил, и еще раз. И еще.

Кабинет заволокло дымом так, что зрение упало практически в ноль. По крайней мере, у меня.

Остальные же, судя по всему, таких проблем не испытывали. Может, у них восприимчивость лучше прокачана или интуиции до капа, а может, они по третьему глазу себе уже давно отрастили, с них станется.

Я забился в угол, прикидывая, как буду добираться до двери на ощупь и сколько времени у меня это займет, когда нас начнут резать…

— Справа, — сказал Кевин.

Магистр выстрелил и наконец-то попал. По крайней мере, звук был не такой, как до этого, когда его пули дробили камень и вырывали целые куски из замковой стены.

Звук был куда более тошнотворный

А мгновением позже я услышал характерный хлопок мгновенно открывающегося-закрывающегося портала, и, пожалуй, это был самый приятный звук за весь этот день.

Что за фигня не приходила сегодня за нашими головами, теперь она ушла.

По крайней мере, на какое-то время.

***

Император кастанул заклинание и весь пороховой дым вытянуло в выбитое окно.

Кабинет императора лежал в руинах. Кресла нет, тяжелый стол перевернут, часть бумаг, что на нем лежали, разбросаны по полу, окно выбиты, в стенах такие дыры, что через некоторые на мотоцикле можно проехать. А ведь похоже, что мы даже никого не убили…

Надеюсь, у императора есть и другое рабочее пространство.

Кевин открыл дверь, за которой обнаружились ряды его личной гвардии в сопровождении двух придворных магов, и в двух словах дал им понять, что проблема улажена, их помощь не требуется, стрельбы больше не будет, а клининговая команда может зайти чуть позже. Народ начал расходиться.

Кевин закрыл дверь и вернулся к Магистру. Оба смотрели на что-то прямо у них под ногами, и мое природное любопытство все-таки победило мои природные инстинкты, которые прямо-таки вопили о том, что не надо никуда идти и ни во что вмешиваться.

Одним словом, я подошел поближе.

На ковре, практически утопая в длинном ворсе, копошилось нечто вроде розового червяка, который пытался отрастить себе кожистые перепончатые крылья и улететь. То и дело по телу червяка пробегала волна судорог, после которой он становился чуть короче и чуть тоньше, и что-то мне подсказывало, что с попыткой вырастить себе крылья это никак не связано.

Магистр вопросительно посмотрел на Кевина.

— Давай, чего уж там, — вздохнул император. — Все равно этот ковер мне никогда не нравился.

Магистр взвел курок и выстрелил червяку в спину, прямо в то место, откуда у него лезли крылья. В ковре появилась дыра размером с блюдо, на котором подают зажаренного целиком барана. В полу появилась дыра, как будто там взорвалась граната. Червяка разметало по комнате, и его останки превратились в черную слизь, которая моментально засохла и хлопьями опала на пол.

Я машинально потер щеку, с которой отвалился один такой засохший кусок.

— Что это было вообще? — поинтересовался я. Мне кажется, в этой ситуации я имел право знать. — Что за хрень ты сейчас пристрелил?

— Это была его рука, — сказал Магистр. — Я отстрелил ему руку. А потом ее пристрелил.

— А почему она… э… жила своей жизнью даже после акта ее расставания с телом?

— Потому что она пыталась с ним воссоединиться, это же очевидно, — сказал Магистр.

— А, ну да, — сказал я. — Очевидно, конечно же.

— Я готов биться об заклад, что ты попал ему в локоть, — заметил Кевин. — Почему же тогда ему оторвало руку по самое плечо?

— Потому что в этих пулях содержится вирус, который может уничтожить весь его организм, — сказал Магистр. — И он пожертвовал зараженной частью, чтобы сохранить все остальное.

— То есть, он просто взял и отбросил свою конечность? — уточнил Кевин.

— Да, примерно так, — сказал Магистр.

— Жаль, что ты не попал ему в грудь.

— Возможно, он бы все равно выкрутился, — сказал Магистр.

— Сдается мне, это был не физрук, — сказал я. Прозвучало глупо, согласен, но в тот момент мне уже было все равно.

— Да, — сказал Кевин. — Определенно, это был не физрук.

— И когда ты это понял?

— С самого начала, — сказал Кевин. — Это мой дворец, помнишь? Ничего здесь не происходит без моего ведома.

— Тогда зачем ты тянул столько времени? — удивился я.

— Хотел посмотреть, как будут развиваться события.

— Посмотрел? — спросил Магистр. — Как тебе развитие?

— Это было довольно познавательно, — сказал Кевин. — Кое-что прояснилось, кое-что нет. У меня появились новые вопросы, однако, плюс в том, что я знаю, кому их надо задать.

— Хорошо, — сказал Магистр. — Только давайте переместимся куда-нибудь, где нет такой разрухи, что-нибудь выпьем, и посмотрим, на сколько твоих вопросов я смогу ответить.

У меня же был только один вопрос, но я точно знал, что Магистр на него ответить не сможет. Если этот тип был не физрук, что уже не вызывало у меня никаких сомнений, то где же тогда настоящий физрук?

Глава 12

Жизнь во дворце имеет свои преимущества.

В частности, если тебе разнесли одну комнату, у тебя в запасе еще сотни и сотни… Кевин проводил нас в небольшую библиотеку в восточном крыле замка, показал, где находится бар, взял себе бутылку чего-то, подозрительно похожего на коньяк, и принялся глушить его чуть ли не стаканами. Магистр тоже что-то себе набулькал, бросил в бокал льда и начал задумчиво расхаживать вдоль полок с книгами.

Я от алкоголя воздержался и просто плюхнулся в кресло.

В библиотеке повисло тягостное молчание. Нас ждал серьезный разговор, но были вещи, которые никто не хотел озвучивать. По крайней мере, делать это первым.

И тут я кашлянул. Не в качестве намека, не для того, чтобы начать беседу, а просто запершило в горле.

Надо было хотя бы воды себе налить, что ли…

— Я неприятно удивлен тем, что ты продемонстрировал в бою, Федор, — заявил Магистр, мгновенно переходя в нападение. — Серия фаерболов, серьезно? От грандмастера стихии огня и основателя собственной академии я ожидал чего-то большего. Ты мог бы обрушить на него огненный поток, вскипятить его кровь, заставить его мозг вытечь из ушей… И что я вижу? Фаерболы!

Строго говоря, это были не фаерболы. Это были усиленные пульсары, каждый из которых снимал по двадцать процентов жизни какому-нибудь высокоуровневому танку со средними стихийными резистами. То есть, обычного противника эти, как он выразился, фаерболы, испепелили бы еще на середине серии.

Но объяснять это Магистру никакого смысла не было. Он любой довод может вывернуть наизнанку.

— А что толку? — спросил Кевин. — Магия на него все равно не действовала. Даже моя.

— Но он мог хотя бы попробовать, — заявил Магистр. Вот, пожалуйста. — Ты же попробовал пригвоздить его взглядом во второй раз.

Кевин пожал плечами.

— Может быть, я просто был в замешательство от того, что первого взгляда не хватило, — сказал он. — Так кто это был, Оберон?

— Это был Кристоф, — объяснил Магистр.

— О, это замечательно, что ты даешь своим инструментам имена, — сказал Кевин. — Это давняя традиция, уходящая своими корнями неведомо куда. Но что такое этот Кристоф?

— Инструмент, — сказал Магистр.

— Это я уже понял, — сказал Кевин. — Но что именно ты этим инструментом делал?

— А разве не очевидно? — спросил я. — Это его большой позолоченный банхаммер, при помощи которого он выносил, кого хотел. Обычных игроков, топов, богов… Не так ли?

— А ты не такой дурак, каким кажешься большую часть времени, — сказал Магистр. — Да, ты прав. Кристоф — это универсальный убийца.

— А магия на него не действует, потому что…?

— Потому что он состоит из уникального набора ботов, — сказал Магистр. — Еще досистемного. Это был эксперимент, который официально прикрыли, но я сохранил для себя один образец. И, сразу внесу поправку, на него не действует не только магия. Он неподконтролен Вычислителям, и его невозможно убить системным оружием.

— А несистемным? — уточнил Кевин.

— Тоже довольно проблематично, — сказал Магистр. — Кристоф — не живое существо. Он — разумная колония наноботов, и пока их количество не упадет ниже определенного уровня, он останется функционален. Ты можешь резать его на части, и та часть, в которой осталось больше ботов, всегда даст тебе сдачи.

— А та, в котором меньше, попытается воссоединиться с остальными?

— Да, и мы это уже видели.

— Просто отлично, — сказал Кевин. — И почему твое уникальное оружие вдруг обернулось против тебя?

— Я не знаю.

— И ты этого явно не ожидал, — сказал Кевин. — Иначе держал бы тот револьвер заряженным.

— В него была встроена многоуровневая система контроля, — сказал Магистр. — Предполагалось, что ни при каком раскладе он не сможет выступить против меня.

— Видимо, кто-то эту систему отключил, — заметил я. — Кто бы это мог быть?

— Я не знаю, — повторил Магистр. — Я использовал его… несколько раз. Последний был совсем недавно, и когда мы с ним контактировали, он вел себя, как обычно. И выполнил работу. Тоже как обычно.

— Как давно это было? — спросил Кевин.

— Какая разница? Пару недель назад.

Я сопоставил сроки и меня осенило внезапной догадкой.

— Случайно, не на Земле?

— Какая разница? — повторил Магистр. — Это не имеет к его срыву никакого отношения.

— И мы, конечно же, должны поверить тебе на слово, — заметил я.

Магистр одарил меня долгим уничтожающим взглядом, но он все-таки не Кевин, копья из глаз у него не вылетают. А его недовольство я вполне могу пережить.

По крайней мере, пока мы во дворце императора.

— Он знает, что он такое? — спросил Кевин.

— Нет, — сказал Магистр. — Мы… я посчитал, что он станет куда эффективнее, если будет считать себя личностью, обладающей свободой выбора. Он думает, что он обычный наемник. Периодически его память обнуляется, иногда это зависит от внешних причин, иногда просто потому, что пришел срок, но базовые установки остаются постоянными.

— Зная тебя, могу предположить, что одна из базовых установок — это безусловное подчинение тебе, — сказал Кевин.

— Так было до сегодняшнего дня, — сказал Магистр.

Его перепаяли, подумал я. Или перепрограммировали, что в нашей ситуации большой разницы не имеет.

— И когда ты понял, что это именно он?

— Когда он атаковал. Я узнал его стиль боя.

— А до этого ты ничего не подозревал?

— Я подозревал, что физрук не настоящий, и, поскольку не увидел иллюзии, предположил, что мы имеем дело с обычным доппельгангером, — сказал Магистр. — Знаешь, это странное чувство, когда собственный молоток бьет тебя не то, что по пальцам, а голову проломить пытается.

— Это потому что ты не знаешь, чья рука теперь его держит, — сказал Кевин. — Если его вообще держит чья-то рука. Он мог восстать против тебя самостоятельно?

— Нет, — сказал Магистр. — Я думаю, что его наняли. И кто-то помог ему снять блок.

— Кто мог бы такое сделать? — спросил Кевин. — Какой уровень навыков для этого требуется?

— Уровень Вычислителей, — неохотно признал Магистр.

— А они могли на тебя затаить, — сказал я. — Особенно после того, как ты устроил им чистку рядов.

— Я сделал то, что должен был сделать, — заявил Магистр.

— Ага, — сказал я.

Только повторить этот номер без Гарри у него уже не получится. Потому что раньше для разборок с Вычислителями у него был другой инструмент, Брюс. А теперь Брюса нет.

Может быть, поэтому ему так нужно перетащить сюда Бордена? А вовсе не для тех целей, которые он декларировал изначально? Конечно, задай я ему такой вопрос, он сказал бы, что узнал об измене Кристофа только сегодня, но это будут только его слова. Можно ли быть уверенным, что он не знал об этой угрозе недели или месяцы назад?

Магистр был великим комбинатором, но если сейчас против него действительно играют Вычислители, то делать ставки на результат матча я остерегусь.

И тут был еще один тонкий момент. Если охота изначально велась на Магистра, то причем здесь физрук? Использовать Василия только для того, чтобы добраться до Первого Игрока… Не нужно даже быть Вычислителем, чтобы понять, что это не самый рациональный подход.

Или мы имеем дело с очередным свихнувшимся искином, или целей было несколько…

— Как Кристоф попал на Землю? — спросил Кевин.

— Как все, — сказал Магистр. — Прошел порталом, когда там начался очередной раунд.

— То есть, в своих перемещениях он ограничен общими правилами? — уточнил император.

— Да, — сказал Магистр. — У него нет космического корабля или какой-то убер-пушки, если ты об этом. По стилю игры он обычный рукопашник.

— Неуязвимый рукопашник, — сказал я.

— Такая была задумка.

— Отлично получилось же, — сказал я.

— Сарказм — прибежище неудачников, — парировал Магистр. — Ладно, теперь, когда мы все выяснили, пора отправляться на мой корабль. Время не ждет.

— Подожди, — сказал я. — Мы кажется, мы еще не все выяснили.

— Это нападение ничего не изменило. У нас был план, — сказал Магистр. — Его мы и будем придерживаться.

— А физрук?

— Я уже говорил, что физрук на Земле мне не нужен. Так что, опять же, ничего не изменилось.

— По-моему, кое-что все таки изменилось, — сказал я.

— Физрук мертв, — сказал Магистр. — Ты сам видел, что такое Кристоф в ближнем бою. У физрука не было против него ни единого шанса. Все его абилки и навыки — системные, на Кристофе они не срабатывают. А то, что у него могло остаться своего… Этого в любом случае недостаточно.

— Ты в этом уверен?

— Да, — сказал Магистр.

— А что по этому поводу думаешь ты, Кевин? — попытался я зайти с другой стороны.

Император допил коньяк и поставил пустой стакан на столик.

— Мне жаль это признавать, но похоже, что Оберон прав, — сказал он. — В моем дворце действует запрет на телепортацию, исключение составляют только люди, входящие в белый список. Единственный способ попасть в этот список — воспользоваться для перемещения свитком, начертанным моей рукой. Кристоф прошел сюда именно таким свитком. Подумай, где он мог его взять? Особенно если вспомнить, за кого он пытался себя выдать.

— И что это доказывает? — не понял я. — То есть, каким образом?

— Вряд ли физрук ходил по системным мирам, размахивая свитком перемещения, зажатым в руке, — сказал Кевин. — И вряд ли он мог его просто выронить в том месте, где Кристоф мог его подобрать. Свиток достали из его инвентаря, а ты можешь представить себе условия, при которых физрук позволил кому-бы то ни было копаться в своем инвентаре?

— Свиток дропается?

— Да, — сказал Кевин. — С очень большой вероятностью.

Я потер лицо рукой.

— В любом случае, мы должны найти его тело.

— Зачем? — спросил Магистр. — Это просто потеря времени.

— Он сделал бы это для любого из нас.

— Вполне возможно, — признал Магистр. — Физрук был не самым рациональным человеком.

Его фраза прозвучала максимально неправильно. Что это за бред про “физрук был”? В моей сознании эти слова никак не хотели становиться рядом.

Физрук, конечно, не самый приятный человек, но он — часть моей жизни, в конце концов, он несколько раз спасал мне эту самую жизнь, и я никак не мог осознать, что эта часть уже в прошлом.

— Федор прав, — сказал Кевин, и я вдруг понял, что пришла помощь, откуда не ждали. — Мы должны найти его, чтобы воздать ему последние почести.

— У нас тут проблема, если вы не забыли, — сказал Магистр. — Нам надо мир спасать.

— Может быть, мир, в котором ты так запросто забываешь про друзей, и не стоит спасать, — сказал Кевин.

На мой взгляд, это прозвучало излишне пафосно, но спорить с императором не хотелось совершенно. Меланхоличный Кевин, пафосный Кевин, подвыпивший Кевин… Он все равно был живым воплощением власти, и даже Магистр не посмел пойти против.

— Ладно, — пробормотал он. — Действительно, лучше убедиться… И как ты собираешься это сделать? Ты поставил на него метку?

— Нет, — сказал Кевин. — У меня нет привычк ставить метки на друзей. А у тебя есть.

Только одна поправка, подумал я. Физрук Магистру не друг.

Я не уверен, что у Магистра в принципе могут быть друзья. Он, наверное, и Кевина так же легко сольет, если возникнет такая необходимость.

Несмотря на тысячу лет знакомства.

— А если нет?

— Не лги мне, Оберон, — сказал Кевин. — Если тебе нужна моя помощь… нет, вообще никогда мне не ври.

— Хорошо, — сказал Магистр. — Я поставил. Я помогу вам его найти, хотя и не вижу никакого смысла в этой затее. Система сама похоронит своих мертвецов.

— Есть вещи, которые люди должны делать без Системы, — сказал Кевин.

Магистр фыркнул, выражая свое отношение к этой сентенции императора, прищурил глаза и занес руки над виртуальной клавиатурой. Что ж, он пошел на сотрудничество, это уже хорошо.

Несмотря на все доводы разума, я продолжал надеяться, что произошла какая-то ошибка. Что на самом деле физрук не мертв. Да, пусть он проиграл бой, пусть он в плену, в стане, замурован в каменную стену или что-то в таком роде, но все это поправимо. Все это не безвозвратно.

После стольких лет я уже не мог представить себе мир без физрука.

Да, он был кнопкой на сиденье моего стула, камешком в ботинке, зачастую он появлялся очень не вовремя, и моя жизнь на какой-то период превращалась в ад, но в этом и была какая-то стабильность моего существования здесь. Я знал, что если мне вдруг потребуется его помощь, мне достаточно будет только позвать.

И он придет.

— Физрук, — прошептал я. — Физрук. Физрук.

Это не сработало.

Портал не открылся, физрук не пришел. Впрочем, тут же запрет на телепортацию, а у него кончились выданные Кевином свитки…

Глупая отмазка. Что богу какой-то там запрет?

Черт побери, Василий, ну как же так? Зачем ты позволил вот это вот все?

Зачем бросил меня наедине с этими внекатегорийными монстрами и что мне теперь делать?

— Нашел след, иду по нему, — сообщил Магистр. — Вы знали, что у него был домик в горах?

Кевин покачал головой.

— Я знал, — сказал я. — Он приглашал меня туда. Пару раз.

— Нет больше того домика, — сказал Магистр. — Его разнесли ракетами.

— А…

— Тогда он уцелел, — сказал Магистр. — И отправился на встречу с Такеши.

— Такеши, Такеши… — пробормотал Кевин, явно пытаясь вспомнить. — Это же…

— Специалист по работе с информацией, — сказал я. — Физрук шел по следу.

— Он пробыл в Мультиполисе достаточно долго, — сказал Магистр. — А потом воспользовался общественным порталом для прохода в какой-то захолустный фэнтези мир… Так, это неинтересно, тут он просто идет по лесу… А вот, подземелье. Он вошел в данж, и дальше я его метку уже не отслеживаю. Поэтому мы можем предположить, что из этого данжа он уже не вышел.

— Что за данж? — спросил я.

— Подземелье Зеленых Гоблинов.

— Звучит не слишком грозно, — заметил Кевин.

— Ну, вряд ли его интересовали сами гоблины, — сказал Магистр. — Как бы там ни было, последнее место, где я его фиксирую, это перед входом в данж, и по логике событий он в него таки вошел. Дальше сигнала нет.

— Мне кажется, этого достаточно, — сказал Кевин. — Дай мне координаты, я открою проход.

— Скорее всего, это ловушка, — напомнил Магистр. — И то, что она один раз уже захлопнулась, отнюдь не делает ее безопасной. Вполне возможно, что ее снова взвели.

— Нас двое, — сказал Кевин.

— Трое, — поправил его я.

— Нас трое, — сказал Кевин.

— И что? Он вообще был бог, сильно это ему помогло? — поинтересовался Магистр. — Вы забыли, с чем мы имели дело только что? Может быть, Кристоф уже там.

— У тебя есть револьвер, — напомнил Кевин.

— Драка — это всегда риск, — сказал Магистр. — Имеем ли мы право рисковать по такому пустяковому поводу, учитывая, что стоит на кону?

— С другой стороны, мне и не нужны координаты, — сказал Кевин. — Вряд ли в Системе много Подземелий Зеленых Гоблинов. Можно просто найти нужное путем перебора вариантов.

— И ты пойдешь туда один?

— Вдвоем, — сказал я.

— Вдвоем, — сказал Кевин. — Он бы пошел.

— Да, — согласился Магистр. — Он бы пошел. Он, собственно говоря, так и сделал. И посмотри, чем дело кончилось.

— Если они до сих пор там и ждут нас, с тобой у нас и правда больше шансов, — сказал Кевин. — Но тут каждый сам для себя выбирает.

— Я тебя не узнаю, Кевин.

— И это очень странно, Оберон, — сказал император. — Потому что я не изменился. Может, у тебя с восприятием какие-то проблемы?

— Давайте сначала хотя бы навестим Такеши, — предложил Магистр. — Много времени это не займет, зато мы можем хотя бы узнать, что физрук искал в этом данже.

— Это разумно, — согласился Кевин. — Подбросишь нас?

— Как только ты снимешь запрет на исходящие телепорты.

Магистр достал из инвентаря свиток, Кевин произнес короткую команду, временно снимающую запрет на портальные перемещения на территории дворца, и одной сломанной печатью спустя мы отправились в Мультиполис.

Глава 13

Я ненавижу подземелья.

Я ненавижу подземелья и все, что с ними связано. Приключения, в которых ты в любой момент может улететь на перерождение, и то, если повезет, прокачка боевых навыков, которые никогда не пригодятся тебе в нормальной жизни, если ты правильно выстроил свою нормальную жизнь и твое определение нормальности совпадает с моим, рандомный лут, который может никогда тебе не пригодиться, и это вот постоянное гадание “выпадет-не выпадет”, если ты сунулся в данж за какой-то конкретной шмоткой, сомнительные достижения, которые годятся только на то, чтобы хвастать ими перед такими же любителями достижений в дешевом баре…

Моя история в Система началась с подземелья, в которое мы попали сразу же после портала с Земли, и покинуть которое можно было только пройдя его до конца. Со мной тогда были физрук, бородатая фигня с дробовиком и какой-то тип из местных, и вот что я вам скажу…

Мне не понравилось.

Виталик читерил, физрук, как обычно, пер напролом, и перед нами все сжималось от страха, а позади — все горело, и хотя это прохождение вряд ли можно было назвать типичным, оно отбило у меня любовь к подземельям практически навсегда.

Я выстроил свою жизнь так, чтобы у меня не возникала необходимость ходить в подземелья, мне удалось избегать их почти сотню лет, и вот, пожалуйста…

Мой второй данж за неполную неделю.

На первый взгляд, задача не выглядела сложной. Подземелье Зеленых Гоблинов считалось низкоуровневым данжем, и в него даже местные качаться не ходили, потому что в среднем его переросли. Это был какой-то атавизм, оставшийся от прежних времен, когда окружающая местность считалась нубятником.

А потом уровень локации вырос, а уровень данжа по каким-то неведомым мне причинам остался прежним. Явная недоработка со стороны Архитекторов, я считаю. Разве их цель была не в том, чтобы сделать жизнь разумных как можно более насыщенной вот этой вот фигней?

Если не принимать во внимание дополнительный фактор, дело казалось плевым, и любой из нашей тройки мог бы пройти этот данж насквозь, даже не останавливаясь для медитации. Без зелий, без свитков, без крафтовых артефактов и ультимативных навыков, чисто на своем уровне и голом скилле.

Но дополнительный фактор был, и это все меняло.

Физрук вошел в этот данж, и, по уверениям Магистра, уже из него не вышел, и вряд ли вину за это получится свалить на зеленых гоблинов. Что-то, убившее его, вполне могло затаиться внутри и ждать нас.

Но идти все равно было надо.

Кевин закурил, а я даже ничего не мог ему сказать по поводу рака легких.

Император наверняка стал бы ходячим кошмаром для врачей, диетологов и прочих сторонников здорового образа жизни из нашего времени. Он пил, курил, не занимался спортом и мог неделями не бывать на свежем воздухе, он ел все подряд, ввязывался в какие-то сомнительные авантюры и никогда не следил за своим ментальным здоровьем. И несмотря на это, в свою тысячу с лишним лет он выглядел тридцатилетним мужчиной на пике своей физической формы, хоть прямо сейчас аккаунт в “инстаграме” заводи и от тысячи поклонник отбивайся.

Как сказал бы физрук, это магия такая, забей. Но мне казалось, что одной магией тут дело не обошлось. Наверняка, там и генетика неплохая.

Тот же Магистр, который плюс-минус его ровесник, выглядит на пару десятков лет постарше, и со стороны частенько выглядит полным психом. А Кевин, вроде бы как, еще и образец здравомыслия.

По крайней мере, на таком фоне.

— Может, стоит туда для начала группу зачистки послать? — предложил Магистр. — Отправь туда своих сардукаров, и если через полчаса они не выйдут, мы точно узнаем, что это подстава.

Ладно, согласен, сейчас он полным психом не выглядит. Где-то как-то это можно голосом разума назвать. А что ответит наш образец здравомыслия?

— Некоторые вещи человек должен делать сам, — сказал Кевин.

— Как индивидуум с такими взглядами вообще мог построить империю? — вздохнул Магистр. — И главное, зачем? Делегирование полномочий — это первейший навык эффективного руководителя.

— А ты никогда не задумывался, почему человек, постоянно делегирующий свои полномочия, в конечном итоге оказывается один? — поинтересовался Кевин. — Оглянись вокруг. Тебе, кроме нас, и позвать-то с собой некого.

Магистр демонстративно огляделся вокруг, а потом ткнул рукой в сторону входа.

— А мне туда и не надо, — заявил он. — Мне надо в совсем другое место, и ты об этом знаешь.

— Так иди, — предложил Кевин.

— Так я… ладно, мне кажется, я понял, что ты пытаешься сказать, — сдался Магистр.

— Давайте хотя бы личную информацию включим, — сказал я. — Чтобы местные зверюшки к нам лишний раз не лезли.

— Ты, очевидно, исходишь из того оптимистичного сценария, в котором они умеют читать, — сказал Магистр.

Кевин молча зажег инфу над своей головой. Данных там было не так, чтобы очень много.

Кевин Первый. Император. Вместо цифры уровня — золотого цвета знак бесконечности.

Элитная внеуровневая непись.

Наверное, даже неграмотный зеленый гоблин поймет, что с таким лучше не связываться.

Мои личные данные были куда скромнее, конечно, но, полагаю, для того, чтобы отпугивать низкоуровневых мобов, их должно было хватить. Магистр нашу инициативу ожидаемо проигнорировал и ничего нового о себе не показал.

Кевин бросил окурок в траву и раздавил его подошвой сапога.

— Я готов, — заявил он, и черный меч сам по себе лег к его руку.

Магистр вооружился револьвером.

— Мы с тобой идем рядом, плечом к плечу, как в старые добрые времена, — предложил он. — Местные и всякая сопутствующая шваль — твои, Кристоф — мой. Сумкин держится сзади и старается сделать так, чтобы его не убили.

Кевин кивнул.

Я тоже кивнул. Обидно, конечно, такое слышать, но я уже привык.

И мы вошли.

Такие дела.

Глава 14

Нора и нора, ничего особенного.

Тусклый свет автоматических факелов, плотные земляные стены, укрепленные досками, потолок довольно низкий, но все-таки расположенный на комфортной для длинных игроков высоте, и задеть его можно было разве в том случае, если у тебя павлиньи перья на шлеме.

Впрочем, в нашей компании шлемов никто не носил. Этим двум броня сейчас без надобности, а мне тупо по классу не положена. Да у меня и силы не хватит, чтобы в железном камзольчике разгуливать.

Традиционная безопасная зона у входа вроде бы оставалась безопасной. По крайней мере, никакой злобный Кристоф нам на головы не падал.

— Постоим тут немного, — предложил Магистр. — Чтобы местная живность успела нас заметить и разбежаться.

— А если все-таки засада? — спросил я.

— Тогда они о нашем прибытии уже знают, — сказал Магистр. — Эффект внезапности все равно утерян, так пусть нервничают и думают, почему мы не торопимся.

Визит в Мультиполис к Такеши оказался довольно познавательным. По крайней мере, теперь мы знали, кого искал физрук в этом подземелье. И у нас было имя — Дойл.

Когда они заявились ко мне на работу вместе с Гарри, Дойл не показался мне особенно опасным типом, но ведь так оно и работает, верно? Если ты — шпионский шпион и предательский предатель, ты и должен выглядеть так, как будто ты не он. Штирлиц ведь не ходил по рейхсканцелярии со стропами от парашюта, что бы там в анекдотах ни рассказывали.

Так что теперь нам были известны двое врагов — Кристоф и Дойл. Осталась только самая малость — открутить им головы и выяснить, на кого они работают.

В произвольной последовательности.

Послышались шаги. Не слишком громкие, робкие, ковыляющие.

Кевин поднял меч на уровень пояса. Магистр взвел курок. Я встал в позу кастующего.

Из-за поворота вывернул гоблин.

Он был невысокий, наверное, где-то метр двадцать, тощий, одетый в какие-то перепоясанные веревкой лохмотья и в руках у него был кусок белой тряпки, понятия не имею, где он такую нашел.

И я бы не сказал, что гоблин был зеленый. Скорее, он был цвета морской волны.

Кевин опустил меч. Магистр опустил револьвер. Я встал нормально.

Гоблин посмотрел на нас. Потом он отдельно посмотрел на Кевина и тихонько махнул своей тряпкой.

— Мы сдаваться, — сказал гоблин. — Вы брать, что хотеть, делать, что хотеть, и уходить. Только не убивать, да?

Надо же, им даже нормальный вокабуляр прописать не потрудились.

— Мы делать, что хотеть, — согласился Магистр. — Ты нам не диктовать, да? А то бей-убивай, компренде?

Гоблин судорожно кивнул.

— Так-то лучше, — сказал Магистр. — Давно с респауна?

— Вчера.

— Уже любопытнее. Кто заходил?

— Страшные люди заходить, — сказал гоблин. — Страшные дела делать. Весь племя резать, лут не брать, опыт не получать. Просто так. Потому что мочь.

— Сейчас они здесь? — спросил Магистр.

— Нет. Все уйти. Страшные делать сделать и уйти.

У меня немного отлегло. Но немного.

Потому что они могли и вернуться. А гоблин мог врать. Может, у него там любимая гоблинка в заложницах…

— Сколько их было? — спросил Магистр.

— Четыре. Два, потом один, потом еще один. Два один драться, еще один просто смотреть.

Непонятно. Если “два один драться”, то первые два — это Кристоф и Дойл, а один — это физрук, но кем тогда был четвертый? заказчиком, который хотел посмотреть на все собственными глазами? Неужели других средств слежения у него нет?

Явно же продвинутый чувак.

— И все ушли? — уточнил Магистр.

— Все, да, — сказал гоблин. — Сейчас нет никто. Только мы.

— Где была драка? — спросил Магистр.

— В общий зал.

— Веди, — скомандовал Магистр. — Но помни, если ты приведешь нас в засаду, ты ляжешь первым. И без возможности респауна, компренде?

— Си, — кротко сказал гоблин, втянул голову в хилые плечи и повернулся к нам спиной. — Идти за мной, я показать.

Так мы и пошли. Впереди гоблин, за ним — Магистр с Кевином, плечом к плечу, как собирались, и за ними в арьергарде — я.

Этот данж рисовал какой-то так себе геймдизайнер. Кривые, еле освещенные коридоры, ни тебе лабиринтов, ни тебе головоломок, ни пропастей, которые надо перепрыгивать или переходить по бревну, ни ловушек, вообще ничего.

Понятно, почему сюда никто в поисках приключений не ходит.

Здесь скучно.

— Они сразу начали драться? — спросил Магистр.

— Нет, говорить сначала. Недолго.

— А последний?

— Четвертый не говорить. Четвертый не драться. Четвертый не убивать. Только смотреть.

— Как он выглядел?

— Тощий. Длинный волос. Лютня.

— Лютня? — уточнил Магистр.

— Музыкальный инструмент, — подтвердил гоблин.

— То есть, ты знаешь, как выглядит лютня?

— Моя — гоблин, — сказал гоблин. — Но моя не дикарь.

— Извини, не хотел задеть твоих чувств, — сказал Магистр. — Значит, его не тронули?

— Нет. Он стоять, он смотреть, он уйти последний.

— Бард? — спросил Кевин.

— Скорее всего, — сказал Магистр.

— Но откуда тут взялся бард? — удивился я. — И почему его не трогали?

— Я думаю, что они его пригласили, — сказал Кевин.

— Но зачем?

— Как правило, это делают для того, чтобы новости о каком-то событии разнеслись быстрее.

— Но нигде ничего не говорят, — сказал я.

— Может, он рифму долго подбирает, — сказал Магистр. — Я понимаю, зачем они пригласили барда. Они хотят разрушить легенду о его непобедимости.

— Значит, это что-то личное? — спросил я.

— Необязательно, — сказал Кевин. — Система покоится в том числе и на таких легендах, а физрук, все-таки, был богом.

— И что?

— Бывали прецеденты, — сказал Кевин. — Когда бог пропадал с радаров верующих, а их вера все равно не ослабевала. И если бог, допустим, мертв, а вера преодолела какой-то критический порог, то под этот запрос Система создает нового бога, копирующего предыдущего.

— Значит, даже если физрук мертв, то все равно есть шанс…

— Нет, — сказал Кевин. — Это будет уже не физрук. Настоящий бог кровавого возмездия, внешне очень похожий на прежнего, но без его бэкграунда. Без его воспоминаний, без его личных качеств. Он просто будет мстить.

— Кроваво, — уточнил Магистр.

— И разумеется, те, кто заказал убийство предыдущего бога, не хотят попасть под удар, — сказал Кевин. — Чтобы подстраховаться, им нужно уничтожить физрука не только на физическом уровне. Им нужно уничтожить его наследие.

— Но если…

— Нет, — сказал Магистр. — Я понимаю, о чем ты думаешь, но нет. Это игра, в которой есть респауны, но если человек… или бог, не так уж важно, перешел порог, обратно он уже не вернется.

— Да и потом, откровенно говоря, в рамках Системы Василий был не самым значимым богом, — сказал Кевин. — Далеко не факт, что верующих наберется достаточно для создания запроса, который может преодолеть порог.

— Но они так не думали, — возразил я.

— Они перестраховались, — сказал Кевин. — Это такой случай, когда лишних предосторожностей не бывает.

— Вот, — сказал гоблин, останавливаясь и указывая рукой вперед. — Мы придти.

— Вы трогали что-нибудь на месте драки? — спросил Магистр.

— Нет. Мы бояться.

— Правильно делаете, — сказал Магистр. — Можешь идти. Но если что, помни, мы знаем, где ты живешь.

Гоблин кивнул и мгновенно испарился в проходе, довольный, что его не начали бить-убивать прямо сейчас.

— Входить аккуратно, — сказал Магистр. — Я смотреть влево, ты смотреть вправо… Тьфу ты, зараза! В общем, осмотримся, а там уже начнем какие-то выводы делать.

Они вошли первыми, я за ними.

Я не знаю, как выглядел общий зал зеленых гоблинов раньше, но сейчас он выглядел так, будто в нем восемь конкурирующих команд викингов билось. Вся мебель, если это можно было назвать мебелью и при жизни, в щепки, на стенах трещины, половина факелов срублена и не горит… Тел гоблинов тут не было, но это и неудивительно, они же отреспились.

А вот лужи крови были.

— Хорошо, что игроки сюда не ходят и ничего об этом не знают, — сказал Магистр. — А то бы тут от этих деятелей уже не протолкнуться было бы. Соскобы бы кинулись делать и в скляночки свои пихать. Божественная кровь — безумно дорогой ингредиент. Сколько сейчас на черном рынке один грамм стоит?

— Не знаю, — сказал Кевин. — Я убивал богов, но никогда не торговал их останками.

— Это потому что ты — человек не меркантильный, — сказал Магистр.

Я пошел вдоль стены, лишь вполуха прислушиваясь к их разговору. Ну, Кевин убивал богов, как-то это уже не особо удивительно.

Убивал и убивал, делов-то…

Я смотрел по сторонам, видел эту разруху и не мог поверить, что физрук принял свой последний бой вот здесь, посреди этого убожества. Физрук, сокрушавший миры, уничтожавший планеты, бросивший вызов безумному Вычислителю, убивавший Архитекторов, выживший в том безумии и хаосе нашел свое последнее пристанище в Подземелье Зеленых Гоблинов, предназначенном для низкоуровневых игроков.

Не так должна была закончиться его история.

Если ему и суждено было умереть, то на пике, на волне славы, в отчаянной схватке за судьбы галактики…

Разрез в стене напоминал след от удара “призрачного клинка”. Но это же магия, пусть уже и божественного уровня, а на Кристофа никакая магия не действует.

Черт бы драл этого Кристофа…

Я задумался над тем, как его вообще можно убить. Допустим, магия на него не действует, и системное оружие тоже, но ведь есть же и несистемное. Схроны древних цивилизаций, в которых может хранится все, что угодно, от каменных топоров до плазменных ружей. И вот если Кристофа из какого-нибудь плазмогана приголубить, держу пари, ему это не понравится.

А еще можно по классике пойти. В вулкан его бросить или на завод какой-нибудь сталелитейный затащить. Ближайший его аналог, несокрушимую модель Т-1000 ведь удалось как-то убить, и даже не один раз.

Кислота, опять же. Другой вопрос, где ее еще найти, несистемную кислоту, как синтезировать… Но на единственный револьвер Магистра полагаться все же не стоит. Магистр — себе на уме, и вообще товарищ очень непостоянный. Сегодня он с нами, завтра он против нас, и еще не факт, что он на самом деле хочет от своего банхаммера избавиться.

Может быть, он просто хочет вернуть контроль.

Если он вообще его терял.

Может, и не терял. Может, явление Кристофа в столицу империи было тщательно отрежессированным спектаклем, да и свиток тот мог от Первого Игрока получить. Но все эти параноидальные размышления, несомненно, весьма будоражат и смущают разум, но не дают ответа на главный вопрос.

Где физрук?

Покрытая рунами деревяшка, валявшаяся под ногами, показалась мне знакомой, и я поднял ее с пола, чтобы рассмотреть поближе и почитать характеристики.

Так и есть. Обломок биты, божественный артефакт, прочность ноль, восстановлению не подлежит.

Нехороший симптом, но тоже ничего не доказывает. Не первая сломанная бита в его карьере.

— Я нашел кусок биты, — сообщил я.

— Я нашел “дезерт игл”, - сказал Кевин. — Он сильно искорежен.

— Я нашел кроссовок, — возвестил Магистр с другой стороны зала. — Левый, стоптанный. В нем нога.

Сука.

Я прислонился спиной к грязной стене и сполз на пол. Не то, чтобы меня ноги совсем не держали и я мог в любой момент потерять сознание, не такой уж я впечатлительный после стольких лет.

Но принимать участие в дальнейших поисках у меня не было никакого желания. Не хотелось найти… ещё фрагменты.

Я не хотел представлять себе деталей боя, но картинки сами вставали у меня перед глазами.

Физрук, несокрушимый, неустрашимый, всегда идущий вперед, с верной Клавдией, верным “дезерт иглом”, верным “призрачным клинком”, и против него это мерзкая тощая тварь, которую ничего из этого арсенала даже поцарапать не может. Очередной конструкт Магистра, созданный только для одной цели и сорвавшийся с цепи.

Или таки не сорвавшийся?

Когда-то вновь откатившийся до первого уровня физрук уже имел дело с другим конструктом Магистра, но у того боя, насколько мне известно, были хоть какие-то правила.

Тогда он победил, а потом они с Брюсом стали… Конечно, не друзьями, но хорошими знакомыми.

А еще Брюса победил Гарри.

Если кого-то в принципе можно убить, Борден обязательно придумает, как, вспомнил я.

Придумает и сделает.

Значит, он нужен нам еще сильнее, чем прежде.

Пока я размышлял, они продолжали поиски и нашли еще несколько… доказательств.

Груду всякого хлама, выпавшего из его инвентаря. В основном, это было трофейное оружие, которым он никогда не пользовался.

Три пальца.

Еще один обломок Клавдии.

Кучу стреляных гильз и несколько пуль, засевших в стенах.

Кучу каких-то непонятных побрякушек, то ли это были древние артефакты, то ли сувениры, которые он оставлял на память. Впрочем, в его случае одно другого не исключало.

Но самого главного они так и не нашли.

— Тела нет, — констатировал Магистр. — Возможно, они забрали его с собой, чтобы использовать в каких-то оккультных целях.

— При всем моем уважении, Оберон, но ты сейчас говоришь о моем друге, — сказал Кевин.

— Я сейчас говорю о общей угрозе, — сказал Магистр. — Тело павшего бога — это оружие, как магическое, так и идеологическое, и нет ничего удивительного, что они не стали его оставлять.

— А доказательства падения? — спросил я.

— Для этого им и нужен был бард.

— И где тогда эти песни?

— Бьюсь об заклад, мы их еще услышим, — сказал Магистр.

— Ну а что, если они не забирали тело? Если он ушел сам?

Магистр покачал головой.

— Сумкин, — неожиданно мягко сказал он. — Я понимаю, что ты не хочешь в это поверить. Ты знал его дольше нас, ты был с нам с самого начала, вы многое вместе пережили и так далее… Но посуди сам. Здесь кровь. Много крови. И эта кровь не принадлежит гоблинам, они отреспились, и значит, она должна была исчезнут. Это божественная кровь, и ее как раз столько, сколько должно содержаться в теле. Здесь весь его инвентарь. Все его оружие. Здесь…э… части его тела. Нет никаких шансов, что он ушел сам. Они бы его не отпустили.

— Но где тело?

— Мы найдем их, — пообещал Кевин. — И обязательно спросим.

Кевину хотелось верить.

Он император, у него харизма так прокачана, что ему всегда хочется верить.

Но сейчас хотелось особенно.

— Я помогу, — сказал Магистр. — Но сейчас нам надо идти. Мы с Кевином должны отправиться на Землю, а ты…

— Я тоже, — сказал я.

— Зачем? — удивился Магистр. — Мы справимся и без тебя

— А я не с вами, — сказал я, принимая окончательное решение. — Высадите меня в Москве.

— Зачем? — снова удивился Магистр. — Борден в Англии.

— Попробую еще раз, — сказал я. — Он бы хотел, чтобы я это сделал.

— Мы займемся этой проблемой, как только разберемся с предыдущими, — сказал Магистр. — Тебе вовсе необязательно, и время еще терпит.

— Время терпит, — сказал я. — А я не хочу терпеть.

— Почему ты думаешь, что после стольких неудач у тебя вдруг получится?

— Не знаю, — сказал я. — Я должен попробовать.

— Но…

— Не спорь с ним, Оберон, — вмешался Кевин. — Он так решил, пусть делает. Мы его подвезем.

— Но ты же понимаешь, Сумкин, что мы не пробудем на Земле долго, — сказал Магистр. — Мы заберем Гарри и отчалим. И не факт, что у меня найдется время, чтобы потом вернуться за тобой. В конце концов, нас тут ждет война.

— Тут всегда война, — сказал я. — Не надо меня забирать. Я вернусь сам, когда на Земле начнется игра и заработает портальная сеть.

— Я, конечно, крутану Маховик, но не настолько. На это могут уйти годы.

— Не проблема, — сказал я. — Это мой мир, я там вырос. Протяну как-нибудь пару лет.

— Твой выбор, — сказал Магистр. — Хорошо, я тебя подброшу и высажу где-нибудь на окраине Москвы. А теперь пойдем отсюда. Но прежде… сожги тут все, грандмастер. Не стоит это в таком виде оставлять. Постарайся только местных не зацепить, им и так на этой неделе досталось.

Разумеется, я выполнил его просьбу.

И все сжег.

Глава 15

Магистр высадил меня где-то в глухом лесу за Балашихой.

Благо, он остановил свой Маховик, когда в этой части Земли было лето, так что опасность замерзнуть насмерть в каком-нибудь сугробе мне не угрожала.

Закольцованная Земля, ночь, лес, Московская область, что вообще может пойти не так?

— А ближе к городу нельзя было? — поинтересовался я.

— Может, мне еще на Красной Площади надо было приземлиться? — уточнил Магистр.

— Как будто кто-то бы это заметил.

— Сумкин, не усложняй, — сказал он. — Ты просил подбросить тебя до Москвы, и вот она, Москва, к утру по-любому дойдешь. Героя на пути должны подстерегать всяческие трудности, забыл?

— Я вообще-то иду старого друга навестить, а не кольцо в вулкан выбрасывать, — сказал я.

— Может, с вулканом бы оно и попроще было, кстати, — сказал Магистр. — Вулканы, знаешь ли, более предсказуемы, чем люди. Уверен в своем решении? Учти, мы не знаем, когда начнется Игра, и, быть может, тебе придется торчать здесь десяток лет.

— Как-нибудь переживу, — сказал я.

— Удачи, Федор, — сказал Кевин.

— И вам тоже, — сказал я. — Вам она даже нужнее, у вас там война намечается.

Кто-нибудь более восторженный мог бы сказать, что если на твоей стороне Борден, то удача тебе в принципе уже не нужна, но Бордена на их стороне еще не было.

Впрочем, я не сомневался, что они его заполучат.

Кевин серьезно кивнул, Магистр поднял трап, и его летающее блюдце растаяло в ночном небе.

Их ждала война, а меня — Апокалипсис, но их война была хуже моего Апокалипсиса. Хотя бы потому, что она не случалась уже двенадцать раз, и было не совсем понятно, чего от нее ждать.

Я огляделся по сторонам. Прислушался.

Судя по доносящимся до меня звукам, ближайшее шоссе было где-то совсем недалеко, и я пошел в ту сторону в надежде, что меня подвезут.

***

После того, как мы покинули Подземелье Зеленых Гоблинов, Магистр отправился прогревать свой космический корабль, а мы с Кевином опять прыгнули в Мультиполис к Такеши.

Нам нужна была дополнительная информация, но Магистр наотрез отказывался предоставить нам дополнительное время на ее поиски, так что мы решили привлечь стороннего специалиста.

А Такеши можно было доверять. Более-менее.

По крайней мере, за время нашего с ним знакомства он ничем себя особо не запятнал.

— Нашли? — вопросил Такеши с порога.

— Кое-что мы нашли, — сказал Кевин. — Но совсем не то, что бы мы хотели найти.

— С ним все в порядке?

— Вероятно, он мертв, — сказал Кевин.

— Насколько вы в этом уверены?

— На девяносто девять и девять десятых процента, — сказал Кевин.

— Это серьезно, — помрачнел Такеши. По крайней мере, мне показалось, что он помрачнел, вообще по его азиатскому лицу фиг определишь, что за эмоции его сейчас одолевают. — С уходом таких фигур мир становится меньше.

— Но мы не нашли его тело, — сказал я.

— Как тогда вы определили, что он мертв?

— Мы нашли фрагменты, — сказал Кевин. — Литры божественной крови и выпотрошенный инвентарь. Все это однозначно указывает на его смерть.

— Да, с таким трудно поспорить, — согласился Такеши. — Но что случилось с его телом?

— Это мы и хотели бы выяснить, — сказал Кевин. — И надеялись, что ты нам поможешь.

— Я сто лет не занимался полевой работой, — сказал Такеши.

— Ты можешь выставить Империи счет за свои услуги, — сказал Кевин. — Империя оплатит.

— Империя — это ты, — сказал Такеши. — Но почему я, а не твои эсбешники?

— Ты знал его, и он тебе доверял, — сказал Кевин. — Возьмешься?

— Есть хоть какие-то зацепки?

— Немного, — сказал Кевин. — Во-первых, Дойл.

— Не думаю, что после всего этого его будет просто найти.

— Все случилось в Подземелье Зеленых Гоблинов в том мире, куда ты его направил, — сказал Кевин. — Возможно, есть смысл еще раз поговорить с этими гоблинами. Мы бы занялись этим и сами, но у нас времени нет.

— Хорошо, поговорю, — сказал Такеши. — Еще?

— Еще там был бард, — сказал Кевин. — Мы не знаем имени. Его призвали, чтобы он стал свидетелем и зафиксировал факт падения.

— Я ничего об этом не слышал.

— Никто ничего об этом не слышал, — сказал Кевин. — Это и странно. Обычно песни появляются практически сразу после события. Но об этом событии никто не поет.

— Барды сейчас… не на пике, — сказал Такеши.

— Тем не менее, обычно они находят способы доносить свое творчество до широких масс, — заметил я.

— Я пищу барда, — пообещал Такеши. — Но в этом деле есть определенная сложность, и имя ее — Соломон Рейн.

— Передай Соломону Рейну, что если он встанет на пути твоего расследования, то я лично оторву ему голову, — равнодушно сказал Кевин.

— Э… — замялся Такеши. — Понимаю, что это не самый тактичный вопрос, но я все же должен уточнить. Ты это сейчас сказал для красного словца, или на самом деле оторвешь?

— Слово императора, — сказал Кевин.

Такеши просиял.

Видимо, теплые партнерские отношения с нынешним топом номер один в последнее время у него не складывались.

— Меня, возможно, некоторое время будет не застать, — сказал Кевин. — Так что я дам тебе контакты моего казначея. Если понадобятся средства на оперативные расходы, свяжись с ним, я введу его в курс.

— Хорошо, — сказал Такеши. — Я займусь.

— Империя тебя не забудет, — сказал Кевин.

Не знаю, как кому, а мне такие фразы больше всего напоминают угрозы.

Даже несмотря на контекст.

***

Это было примерно за полчаса до высадки. Мы висели на орбите и меня слегка мутило от вида Земли в иллюминаторе корабля Архитекторов.

Архимаги не должны летать в космос. Тут и поджечь-то толком нечего…

Магистр перестал пялиться в понятный только ему одному код, выведенный на главный монитор корабля, остановил Маховик и убрал его в инвентарь.

— Все, — сказал он. — Все взрослые и готовы к переговорам. Насколько это вообще возможно. Ты не передумал, Сумкин?

— Нет, — сказал я. — Но есть еще один вопрос, который я хотел бы обсудить.

— Валяй, обсуждай.

— Я понимаю. что Игра не началась и твой корабль — это единственный способ добраться до Земли, — сказал я. — Но я же собираюсь там задержаться до самого зомбиапокалипсиса, или как оно там будет, а там уже и порталы заработают…

— И ты сможешь уйти в Систему, такой у тебя план, — согласился Магистр. — Что тебя внезапно опять не устраивает?

— Когда порталы откроются, я смогу уйти, — сказал я. — А кое-кто сможет придти.

— Ты имеешь в виду Кристофа?

— Да.

— Крайне маловероятно, что ты мишень, — сказал Магистр. — И крайне маловероятно, что за это время, пока мы будем в Системе, мы не решим эту проблему.

— А если все-таки не решите? Есть какой-то гарантированный способ успокоить его навсегда? Может быть, какие-нибудь советы?

— Конечно, — сказал Магистр. — Перед тем, как бить, он раскрывается, опускает голову и отводит правую руку назад. Контратакуй именно в этот момент. И да, слева у него слепая зона.

— Обхохочешься, — сказал я.

— Ладно, вот тебе действенное средство, — сказал Магистр и торжественно вручил мне тусклый револьверный патрон.

— То есть, ты вручаешь человеку с так себе прокачанной меткостью и с абсолютно нулевыми навыками на огнестрельное оружие, вот это? — уточнил я. — Один патрон?

— Да, чего это я, — сказал Магистр и достал из инвентаря второй. — Вот, держи. Но больше не дам, я их не штампую, знаешь ли.

— Мне их ему в лицо бросить?

— Откровенно говоря, Сумкин, ты можешь сделать с ними все, что угодно, — сказал Магистр. — Даже бросить в лицо или под ноги. Результат от этого не поменяется от слова “ты умрешь”. Если ты вдруг увидишь Кристофа, что бы ты ни делал и как бы ни пыжился, ты уже труп.

— Спасибо за веру в мой успех.

— Я просто не люблю, когда люди питают какие-то иллюзии, — сказал Магистр. — А что касается патронов… Там калибр достаточно распространенный, полагаю, ты уже на месте сможешь найти, во что их зарядить. Или, если уж совсем припрет, сделать на заказ.

— Отдай ему револьвер, Оберон, — сказал Кевин. — Я не верю, что у тебя нет запасного.

— Они оба дороги мне, как память, — вздохнул Магистр, но таки полез в инвентарь за револьвером. — Там еще один патрон в барабане, так что у тебя будет три попытки.

— Спасибо, — сказал я, на этот раз искренне. Три попытки — это уже хоть что-то.

— И вот тебе тактический совет, — сказал Магистр. — Учитывая твою меткость и его скорость, стрелять тебе надо в тот момент, когда он приблизится вплотную и начнет раздирать тебя на части.

— Еще какие-нибудь полезные советы будут?

— Ты ж маг, — сказал Магистр. — Грандмастер, повелитель огня, вызыватель демонов и всякое такое в том же духе. Придумай что-нибудь сам. Комбинируй. Импровизируй. Подойди к этому вопросу творчески.

***

Ближайшее к месту моей высадки шоссе оказалось Горьковским.

Разумеется, даже в это время суток на нем было полно машин, и, разумеется, я был готов к тому, что никто не остановится, а потому вытянул руку в сторону и просто побрел по обочине по направлению к Москве.

И какое же было мое удивление, когда почти сразу же рядом со мной притормозила машина.

Судя по ладье на капоте, это был какой-то ВАЗ, но совершенно незнакомой мне модели. Впрочем, я и в свое время не слишком во всех этих тонкостях разбирался, и только “классику” от “приоры” мог отличить.

За рулем машины сидел молодой человек приятной наружности. Гладко выбрит, аккуратно подстрижен, и даже джинсы без модных дырок…

— Вам куда? — спросил он.

— Просто до города подбросить, — сказал я.

— А конкретнее? Метро-то уже не работает.

Я назвал какую-то улицу не слишком далеко от МКАДа, чтобы лишний раз этого доброхота не напрягать, и он приветливо мне кивнул, указывая на пассажирское сиденье.

— Садитесь, товарищ.

Уже сев в машину, я заметил еще одну деталь.

Прямо поверх светлой футболки молодой человек носил небрежно накинутую наплечную кобуру, из которой торчала рукоятка пистолета. Конечно, это вполне мог быть ненастоящий пистолет, а какой-нибудь страйкбольный или травмат, в этих тонкостях я тоже не разбирался, но это в любом случае объясняло, почему он не испугался подвозить одинокого мужчину посреди ночи.

Наверное, полицейский или фээсбэшник какой-нибудь.

Я захлопнул дверь, он тронул машину с места и тут же включил музыку. Из динамиков зазвучал голос Цоя.

— Любите ретро? — спросил я.

— Почему ретро? — удивился он. — Это с недавнего концерта запись.

Я вслушался в знакомый текст.

Перемен требуют наши сердца. Перемен… Определенно, это был тот самый Цой, та же манера исполнения, тот же стиль аранжировок, вот только голос, как мне показалось, принадлежал человеку постарше двадцати восьми лет. Недавний концерт, значит?

А как же автобус?

***

Конечно же, я подготовился.

Я купил одежду, максимально подходящую этому времени, и, судя по наряду парня, который согласился меня подвезти, мои джинсы и легкая летняя куртка вряд ли будут бросаться в глаза.

Местными деньгами я запастись, разумеется, не мог, но прихватил с собой универсальную валюту — золото и прочие побрякушки, которые можно будет сдать в ломбард и получить наличность, не отвечая на лишние вопросы.

Да и вообще, в инвентаре еще много чего полезного найдется.

Инвентарь-то даже в таких условиях работал.

Что в таких условиях не работало, так это магия, и это обстоятельство напрягало меня сильнее всего. Оставшись без магии, я ощущал себя голым и беззащитным, уязвимым, прямо как в старые недобрые времена, когда я жил на Земле, а вот это вот все еще не началось.

Конечно, я был уже не тот Федор Сумкин, что раньше, но все равно было несколько неуютно.

Зачем я вообще во все это ввязался и вызвался добровольцем?

Причин было несколько.

Первая, самая явная — это та, которую я задекларировал вслух. Еще одна попытка достучаться до Виталика, чтобы он наконец-то вспомнил, чего он там накодил, и придумал, как нам прекратить это угрожающее существованию Системы безобразие.

Но была и еще одна, и о ней я никому не говорил.

Мне требовалась передышка. Мне хотелось отдохнуть от Системы, побыть немного в покое, проветрить мозги и привести взбудораженные мысли в порядок.

Земля, до официального старта Игры отрезанная об общей транспортной сети Системы, была для этого идеальным вариантом.

И еще…

После смерти физрука в Системе практически не осталось людей, которым я мог бы доверять. А те люди, которым я мог доверять раньше, начали вызывать у меня подозрения.

Особенно в свете последних событий.

Магистр всегда был мутным типом, и то, что Кристоф оказался очередным его протеже, меня не особенно удивило.

Но тут возникал целый ряд вопросов.

Действительно ли Кристоф сорвался с цепи и пошел против своего создателя, или это очередной непонятно в каких целях поставленный спектакль? И если сорвался, то как Магистр на самом деле хочет справиться с этой угрозой? Будет ли он пытаться устранить Кристофа, или постарается снова посадить на цепь?

Магистр, конечно, дал понять, что собирается убивать-убивать-убивать, но некоторые его действия шли вразрез с этим заявлением.

Например, он промахнулся.

Несколько раз подряд.

А потом попал в руку.

Но это же, черт побери, Магистр.

Тысяча лет игрового опыта, черт знает, какой уровень, вкачанные под самый кап характеристики. Какова вероятность, что он действительно промахнулся?

Конечно, я встречал здесь людей, которые умели уворачиваться от пуль. Тот же физрук умел.

Но это же, черт побери, Магистр.

Но больше всего меня тревожил Кевин.

В его дворце был запрет на телепортацию. Ладно, Кристоф попал в белый список, портанувшись туда по свитку, который дропнулся с физрука, а вот как он обратно ушел? Эвакуационный портал — это все равно портал, и он попадает под запрет, как и любой другой.

А Кристоф смог свалить из империи после того, как отбросил руку.

Любопытно, что после этого Магистр напоминал Кевину, что надо бы снять запрет, перед тем, как перебросить нас в Мультиполис.

То есть, запрет работал, а Кристоф на него плевал.

И это в императорском дворце, где ничего не происходит без ведома Кевина.

Вопрос…

Это был такой вопрос, который не стоит задавать вслух, потому что ответ может тебе очень не понравится.

И я не решился.

Если это был спектакль, то я понятия не имею, зачем его разыграли. И сколько у него было режиссеров.

Может быть, они работали парой, как в старые добрые времена, о которых периодически вспоминали. Может быть, это сделал только один из них.

А может быть, у меня паранойя и я строю теории заговора на ровном месте.

Но если я прав, то мне понадобятся союзники, потому что один против этих двоих я не потяну. Да что там скрывать, один я против любого из них не потяну.

А, как мог бы сказать Чапай, прыгать на них все равно придется. Смерть физрука не должна остаться безнаказанной, и если за ней стоят эти двое, они должны будут заплатить.

В Системе союзников не найти. Магистр — это темная лошадка, его много кто не любит, из тех, кто вообще помнит, но никто не встанет против Кевина, за чьей спиной целая империя. И который даже без этой империи — внекатегорийный монстр и рейд-босс, на которого уже давно никто не собирает рейды ввиду полной бесперспективности таковых.

А вот на Земле были люди, которые могли бы с ними потягаться.

Мне бы пригодился Борден, но тут без вариантов. Бордена они заберут к себе, в этом я почти не сомневался. Кроме того, Борден был все-таки не совсем наш, и сейчас я вовсе не имею в виду, что он англичанин.

Он играл на нашей стороне, но не в нашей команде.

В отличие от Виталика.

Читера, который особо не напрягаясь, за пару часов на коленке написал вот этот код, который нагибает Систему уже двенадцать раз и грозит ее полным уничтожением. Человека, чьи артефакты работают вне зависимости от законов каждого конкретного мира.

Лучшего друга Чапая, который никогда не простит его убийц.

Если он, конечно, вообще хоть что-то вспомнит.

А еще в это время в Москве должен жить другой человек, который тоже не играл в нашей команде, но зато потенциально был опаснее всех перечисленных, вместе взятых.

Разумеется, сейчас я говорю о Роберте Полсоне.

Контролере класса “апокалипсис” и Разрушителе Миров.

Глава 16

— А что вы делали в лесу?

Ну вот, началось.

И вроде невинным таким тоном поинтересовался, но смотрит внимательно. И что мне на это ответить? Гулял? Заблудился? Грибы собирал? Трупы закапывал? Место традиционного захоронения легендарного зомби пытался найти? Это по работе?

Тогда он спросит, что за работа, и снова придется врать.

А он обязательно спросит, он же, скорее всего, из органов.

— С женой поругался, — сказал я и убрал в тень правую руку, чтобы он не углядел отсутствие кольца. — Психанул, уехал на дачу. Посреди ночи проснулся, думаю, а чего это я… В общем, передумал, ему домой извиняться.

Он понимающе кивнул и перевел взгляд на дорогу.

— Это правильно. Семья — это ячейка общества.

— Нельзя жить в обществе и быть свободным от общества, — вздохнул я.

Интересно, кстати, а что у них тут в Мавзолее лежит, если настоящий Ильич у нас по Системе бродит, и он при этом даже не призрак, а элитное умертвие?

— А чем занимаетесь? — не унимался парнишка. Точно, из органов. Все-то ему знать надо…

— Я учитель, — сказал я, особо не покривив душой.

— Это здорово, — одобрил он. — Учителя, врачи и инженеры — это фундамент, на котором держится наше общество. А что преподаете?

— Компьютерную грамотность, — сказал я.

— Как пропатчить KDE2 под FreeBSD? — спросил он.

— Это вам на канал об аниме обращаться надо, — улыбнулся я.

Он коротко хохотнул.

Типа, наш человек, фишку сечешь.

Никогда точно не знаешь, что преходящее, а что — вечные ценности. Стены Цоя, например, у них тут наверняка нет, а KDE2 до сих пор патчат.

Ну, или просто шутят по поводу.

— А я — токарь, — сказал он. — На заводе работаю. Сева, кстати. Будем знакомы.

— Федя, — сказал я.

Токарь, ага.

А почему тогда со стволом?

Но спрашивать вслух не стал, вдруг это общеизвестная информация, ия этим вопросом себя выдам. Может, у них тут какой-нибудь специальный закон вышел, чтобы все токари с короткостволом ходили, и об этом даже ребенок знает.

Итак, я поставил перед собой задачу.

Мне нужно было найти Виталика и Полсона и склонить их обоих к сотрудничеству. С первым пунктом особенных сложностей я не предвидел. Во всех своих двенадцати воплощениях Виталик был достаточно стабилен, работал… точнее, служил все время в одном месте, пусть и с разными карьерными достижениями, прописан был по одному и тому же адресу, и пять раз его жизненный путь завершался безымянной могилой в подмосковном лесу. Не в этом, правда, районе Подмосковья.

Договориться с Виталиком просто. Достаточно вернуть ему память об основных событиях, а потом сказать что-нибудь типа “наших бьют” и сообщить о гибели физрука.

И Система содрогнется от ярости бывшего зомби.

Беда только в том, что Виталик далеко не стратег. Он полагается на грубую физическую силу и подавляющую огневую мощь, и все его читерские способности обычно уходят на то, чтобы организовать это самое подавление и превосходство. А когда Виталику становится скучно, он начинает творить всякие глупости. Например, суккубов из пентаграмм выпускать и магические академии рушить…

Его связка с физруком работала идеально, потому что Василий мог сдерживать его безумные порывы. В тех случаях, когда не поддавался своим безумным порывам. А я для Виталика, конечно, не авторитет ни разу, мне в этом плане очень сложно придется.

С другой стороны, вся моя затея и так попахивает безумием, поэтому, вполне возможно, и сдерживать никого не придется.

С Полсоном было сложнее.

Я знал его настоящую фамилию, но это, и еще, пожалуй, Москва, в которую он постоянно переезжал из своей глубинки, были единственными постоянными факторами в сценариях его воплощений. У него были разные работы, разные адреса, разные женщины, он никогда не был членмо нашей команды, а с физруком пересекся один-единственный раз, и это случилось как раз в тот момент, когда его в первый раз убили.

Насколько я успел понять, главным жизненным стремлением Полсона было то, чтобы его оставили в покое. Но поскольку в самый первый раз Система по каким-то своим мотивам наградила его имба-способностями, они в той или иной степени проявлялись в каждой его реинкарнации, и покоя он, разумеется, не получал.

Я мог его найти, я не дурак, и Такеши снабдил меня соответствующим оборудованием, но я понятия не имел, как привлечь его на свою сторону. На какие кнопки давить.

Но он был мне просто необходим. Это, наверное, был единственный человек, который после соответствующей раскачки мог в одиночку уничтожить всю Темную Империю, и не то, чтобы ему пришлось качаться для этого слишком уж долго. И это был один из тех очень немногих людей, которых боялся Магистр.

Что, кстати, вызывало дополнительные сложности, потому что люди, которых боялся Магистр, в этой игре долго не задерживались и то и дело бегали от точки респауна.

И если исходить из теории, в которой Кристоф является креатурой Магистра, то за Полсоном тоже придут. Возможно, как только порталы Земли появятся в общем доступе.

Или…

Тут мне в голову закралось совсем уж страшное подозрение. Если Кристоф — креатура Магистра, а у Магистра есть собственный космический корабль, то зачем им обоим ждать начала Игры? Может, он вообще с нами на одном корабле прилетел, и через запасной вход вышел. Или через слив какой-нибудь, вместе с отходами жизнедеятельности… Корабль у Магистра был довольно вместительный, последний из Архитекторов любил жить на широкую ногу, так что там вполне могло оказаться помещение, в которое за неделю полета никто из нас не заходил.

А Кристофу, как я понимаю, много места-то и не надо.

Я присмотрелся к Севе повнимательнее.

Нет, вряд ли. Слишком крупный, размерами примерно с Василия… Я имею в виду, с оригинального Василия, а не того, которого пытался изобразить Кристоф.

Да и зачем такие сложности?

Следить, контролировать, опередить?

Но если я могу найти Полсона, значит, может и Магистр.

А если Магистр может найти Полсона, значит, может и Кристоф.

И ему нет никакого смысла сидеть у меня на хвосте, по идее, он должен был бы двинуть прямо туда…

Отличный способ проверить одну из теорий заговора, подумал я. Если я приду к Полсону, а он будет ждать меня, держа собственную голову под мышкой, значит, против нас играет сам Магистр.

А если нет, то это ничего не значит. Может быть, у Первого Игрока есть свои резоны, в какой последовательности нужно удалять фигуры с доски.

А может быть, это просто моя паранойя.

Тем временем, мы въехали в Балашиху. Я не слишком часто бывал в этой районе, но, по моим ощущениям, если ехать из области, то Балашиха должна была начаться чуть позже. И быть намного выше.

Где все эти двадцатипятиэтажные новостройки, человеческие муравейники, где и из подъезда-то нормально выйти нельзя из-за вплотную припаркованных друг к другу машин? Здесь и девятиэтажек-то раз, два и обчелся…

Зато Москва обнаружилась, где обычно, в пределах МКАДа. Сева поймал “зеленую волну”, и уже через пять минут после пересечения кольцевой остановился у того адреса, который я ему назвал.

— Спасибо, — сказал я.

— Удачи, товарищ. — сказал он. — Желаю помириться с женой и больше никогда не ругаться.

— Ну да, — сказал я. — Так и будет.

Он уехал.

Я зашел во двор и уселся на скамейки рядом с детской площадкой. На часах было четыре часа утра, до того, как все откроется, а люди отправятся на работу, еще много времени.

Можно и подремать.

***

Первым делом мне надо было раздобыть денег, так что я отправился в ломбард и выложил перед девушкой-оценщицей золотую цепь с бонусами на регенерации маны, которую во время учебного рейда выбил в подземелье кто-то из моих студентов. Бонусы у цепи были так себе, поэтому большой ценности в Системе она не представляла.

С другой стороны, она была сделана из чистого золота, и здесь, где характеристики предметов пока еще не видны и ни на что не влияют, могла уйти за хорошую цену…

— Пробы нет, — равнодушно сказала оценщица.

— Мне знакомый ювелир делал, — объяснил я. — В частном порядке. Проверьте, это настоящее золото…

— Я сама знаю, что мне делать, товарищ, — сказала она, сделала надпил, капнула реагент… В общем, провела все требуемые манипуляции.

Я терпеливо ждал по другую сторону окна. А стекло ведь даже не пуленепробиваемое…

— Золото, — согласилась она. — Сорок рублей.

Поскольку я понятия не имел, какой нынче курс и какая покупательная способность рубля, я решил довериться ее суждению (в конце концов, все мы знаем, что в ломбардах дают не больше трети, от реальной цены, но не могла же она пойти на совсем откровенный обман), я кивнул, соглашаясь.

— Паспорт, — так же равнодушно сказала она.

— Дома забыл, — сказал я.

Для полного счастья осталось только выяснить, что тут не в ходу наличные, а платят они только переводом на банковскую карту, которой у меня нет.

— Так идите домой, — сказала она. — Мне нужно данные переписать.

— Давайте, я вам так продиктую, — сказал я. — Я их помню.

— Что, и номер с серией тоже помните?

— Ну да, — сказал я.

— А фотография? Как я могу убедиться, что вы — это вы?

— А кто же? — деланно удивился я. — Послушайте, ну мне очень надо. Пойдите навстречу, товарищ.

Она посмотрела на меня. Трезв, гладко выбрит, на хронического алкоголика не похож, мало ли, может быть, действительно сложная жизненная ситуация у человека…

— Ладно, — сказала она. — Диктуйте.

В свое время мне приходилось заполнять кучу анкет, так что свои паспортные данные я действительно помнил наизусть, и продиктовать их не стоило большого труда. После этого мне выдали бумажку, в которой надо расписаться, бумажку, по которой я могу забрать залог, и восемь бумажек достоинством по пять рублей каждая.

— Спасибо, товарищ, — прочувствованно сказал я.

— Приходите еще.

Вторым делом я собирался купить себе смартфон. Потому что жить в этом допотопном обществе и не иметь в выхода в интернет — это значит, и не жить вовсе.

Благо, рядом с ломбардом оказался салон сотовой связи. Конечно, я подозревал, что у меня смогут спросить паспорт при покупке сим-карты, но ведь сим-карту можно сразу и не покупать.

Надеюсь, они тут бесплатный вай-фай отменить еще не додумались…

В торговом зале салона связи обнаружилась еще одна странность этого времени… точнее, этого цикла. Смартфоны в продаже были, но все они принадлежали каким-то странным, ранее мне неизвестным маркам явно российского производства. “Рубин”, “Зенит”, Горизонт”, “Умнотел”… После десяти минут поисков в дальней угловой витрине мне удалось обнаружить пару “самсунгов” и одну “нокиа”, но на фоне отечественных аналогов выглядели они довольно бледно.

И стоили в полтора раза дороже.

— Вам что-нибудь подсказать, товарищ? — продавцом-консультантом тут оказался длинноволосый парень с внешностью вечного студента, но, что любопытно, у него под пиджаком с фирменным бейджем тоже угадывались очертания кобуры. — Ищете какую-то конкретную модель?

— Я был в долгой командировке, — сказал я. — В тайге. И немного отстал от технического прогресса. Вот хожу, пытаюсь наверстать.

— Да, технологии развиваются очень быстро, — согласился продавец. — Какой моделью вы пользовались раньше?

— У меня был “айфон”, - сказал я.

— Должно быть, это была очень долгая командировка, если вы ничего не знаете, — заметил он.

— Очень долгая, — сказал я. — Мы нефтепровод строили, а трубы, сами понимаете, за пару недель не проложишь. А что случилось-то? \- Три года назад президентским указом в страну был запрещен ввоз техники “Эппл” до тех пор, пока они не устранят все замечания, — сказал продавец. — В частности, не перейдут на стандарт зарядки ЮСБ тип С и отдельный разъем для наушников.

— То есть, навсегда, — сказал я.

— Да нет, не думаю, что навсегда, — сказал продавец. — Они, вроде как, уже над этим работают. Ну. и по компьютерам там тоже какие-то требования, но я с компьютерами не работаю, поэтому особо не вникал. Но, сами понимаете, “айфон” — это вчерашний день, по техническим характеристикам любой “умнотел” кроет “айфон”, как бык овцу.

Я снова глянул на витрину с “умнотелами”. Топовая модель стоила двадцать три рубля сорок копеек, но зачем мне топовая?

— Мне вот этот, за десятку, — сказал я.

— Без проблем, товарищ, — он открыл шкаф, достал запечатанную коробку и понес ее к кассе. — Карт, наличные?

— Наличные, — сказал я, ожидая, что сейчас мне начнут навязывать пакет программ, страховку, чехол и стекло наклеить…

Но я зря готовился отбрыкиваться. Он просто взял деньги, пробил покупку, и выдал мне чек и телефон в фирменном пакете с логотипом.

— А подключение?

Он одарил меня еще одним долгим взглядом, словно пытаясь вычислить, сколь длинна была моя командировка.

— Он уже подключен, не волнуйтесь. Там на коробке номер указан.

Наверное, по самому невыгодному тарифу, подумал я. Но это черт с ним, если я здесь надолго зависну, тариф и переключить можно будет.

Я попрощался с продавцом и вышел на улицу.

Мимо по улице бесшумно проплыл синий электробус.

На тротуаре была размечена велодорожка, и по ней бодро катили велосипедисты и самокатчики. И, что удивительно, ни один из них даже не пытался выехать за пределы отведенного им пространства. Даже чувак на светящемся моноколеса ехал ровно и не пытался выскочить на проезжую часть…

А это точно Москва?

На витрине салона связи висел какой-то плакат с текстом. Текста было слишком много для рекламы, и на входе я не удосужился его прочитать, а вот теперь мне стало любопытно.

Это был еще один президентский указ, согласно которому сотовая связь и выход в интернет были бесплатны для всех граждан страны. Они оплачивали только оборудование, абонентская плата для частных лиц отсутствовала и существовала только для организаций, а связисты получали дотации от государства.

Но самым странным мне показалось даже не этом.

Самым странным было то, что фамилия президента, подписавшего этот указ, была не Путин. В первый раз за все двенадцать циклов перезагрузки.

И даже не Медведев.

Сама фамилия показалась мне знакомой, но не настолько, чтобы при ее прочтении перед моим внутренним взглядом сразу же всплыло лицо. К тому же, это была довольно распространенная фамилия.

В соседнем доме обнаружилась кофейня “С добрым утром”, в которой мне за тридцать копеек продали большой “латте макиато” и два круассана с шоколадной начинкой.

Глотнув кофе, я уже собрался распаковать свою покупку и начать разогревать “умнотел”, или что там еще нужно делать перед запуском российского смартфона, кроющего надкушенное яблоко, как бык овцу, когда взгляд мой упал на висевший на стене плакат с цитатой вождя.

Не какого-то там вождя вообще, а именно нынешнего вождя, того самого, который подписал все эти указы.

Причем, цитата была явно к месту, это не какое-нибудь там безликое и стандартное “народ и партия едины”, “миру — мир” или “времени на раскачку больше нет”.

В кофейне разместили цитату об основном продукте.

“Чашка кофе помогает гражданину не только плодотворно работать, но и культурно отдыхать”.

И подпись.

На этот раз они расшифровали инициалы, и я все понял.

Впрочем, я бы и без этого все понял, потому что к цитате прилагался портрет.

И хотя теперь на этом лице отсутствовала грязь, борода и признаки тления и начинающегося пивного алкоголизма, а формат изображения не предполагал ни кожаного плаща, ни здоровенного дробовика, автора цитаты и нынешнего вождя я узнал сразу.

Президент ОСССР Савельев Виталий Александрович.

Непонятным оставалось только одно — что означало О в аббревиатуре названия страны.

Но для поиска ответа на этот вопрос у меня был гугл.

Конечно, если Виталик и его своим высочайшим указом не запретил.

Интермедия 5. Всякое и Такеши

Конечно же, Игоря не было в Храме Всех Богов, когда это произошло, но ему рассказали.

Новости такого рода разносятся по Системе очень быстро.

Нельзя сказать, чтобы человек, сообщивший новость Игорю, заслуживал абсолютного доверия, или у него был хоть какой-то смысл лгать, но Игорь все равно пошел проверить.

Тем более, что Храм Всех Богов находился недалеко от его нового жилища. Всего лишь в соседнем квартале.

Большого ажиотажа в храме не наблюдалось. Верующие не выстраивались в очередь, никто не заламывал руки, не рвал на себе одежды и не поспал головы пеплом. Словно жизнь шла своим чередом, словно никакой трагедии и не произошло.

Но она произошла.

Это случилось.

Пройдя через главный вход, Игорь сразу же двинул вглубь храма, держась левой стороны. Нужная ему статуя была семьдесят шестой в ряду из восьмидесяти трех фигур. Не самое почетное место, но и бог, несмотря на царящие в системных мирах нравы, был не самым популярным.

Может быть, потому что по божественным меркам у него был очень небольшой стаж работы. А может быть, из-за его методов.

Игорь остановился перед нужной статуей.

Голубые, изрядно потертые джинсы, стоптанные кроссовки, коричневая кожаная куртка, в правой руке бейсбольная бита, в левой руке “дезерт игл”… Молодой бог стоял в довольно расслабленной позе, слегка согнув колено, и его божественное предназначение выдавал лишь тот факт, что стоял он на груде черепов.

Человеческих, орочьих, эльфийских…

Статую пересекала трещина. Она начиналась у левого плеча и шла вниз, наискось перечеркивая всю грудь. Из трещины тянуло тленом.

Значит, правда, понял Игорь, и что-то внутри у него оборвалось.

— Вы адепт?

Игорь повернул голову и обнаружил молодого человека, одетого в рясу служителя храма. Судя по цвету рясы, он был из тех служителей, что моют полы, сортируют подношения и выносят из храма трупы.

— Адепт, — подтвердил Игорь.

— Соболезную, — сказал служитель. — Но такое случается. Бог пал.

— Он казался несокрушимым.

— Путь молодого бога сложен и тернист, — сказал служитель. — Несокрушимый может быть сокрушен, бессмертный может быть убит, немыслимое происходит сплошь и рядом. Знаете, у него ведь было не слишком много верующих. В этой части храма почти никогда никого не бывает.

— Зато те немногие, что были, верили истово, — сказал Игорь.

— Не хочу вас расстраивать, но, скорее всего, этого окажется недостаточно, чтобы вернуть его к жизни.

Игорь покачал головой.

— Его не вернуть, — сказал он. — Если физрук пал, он уже не вернется. А тот, что вернется, будет уже не он.

— Да, — согласился служитель. — Он ведь раньше был человеком?

Игорь кивнул.

— Те боги, что вышли из людей, редко возвращаются из небытия, — сказал служитель. — А когда возвращаются, то мало напоминают тех людей, которыми они были. Возвращаются символы веры, возвращаются божественные атрибуты, но не то, что стояло за этой ширмой. Боги приходят, боги уходят, таков естественный круговорот вещей.

— Что будет с… этим? — Игорь показал на статую.

— Трещина — символ падения, — сказал служитель. — Если сила верующих… в общем, со временем сила веры будет ослабевать, и статуя окончательно разрушится, и тогда я, а может быть, кто-то из моих братьев, соберет ее остатки, перемолет камни в песок и развеет по ветру в Пустыне Ушедших Богов. После появления трещины обычно этот процесс занимает около года. Очень редко, когда больше.

— Понятно, — сказал Игорь.

— Не хотите сделать пожертвование храму?

— Держите, — Игорь отсыпал служке несколько золотых монет.

— Он был хорошим богом?

— Не думаю, — сказал Игорь. — Наверное, он был плохим богом. Но лучшим из людей, которых я знал.

***

В рамках полученного от Темного Императора квеста Такеши первым делом отправился в Подземелье Зеленых Гоблинов, намереваясь вытрясти из гоблинов всю правду о произошедшем.

Но гоблины смогли рассказать немногое. Первые двое из зашедших в данж четыре — Такеши решил, что для удобства будет называть их Дойл и Кристоф — убили почти всех, а те, кто не отсиживался на респауне, постарались забиться в самые дальние углы и почти ничего не видели.

Вошли двое, потом один, потом еще один, первые два убили всех, до кого смогли дотянуться и расположились для ожидания в общем зале. Пришел физрук, они коротко о чем-то поговорили, а потом начали драться. К этому моменту подтянулся четвертый, бард, его никто не трогал и внимания на него не обращал. Потом драка закончилась, Кристоф и Дойл вышли из данжа обычным путем, а бард немного задержался.

Потом он тоже ушел.

Как выходил физрук, естественно, никто не видел. Что случилось с его телом, разумеется, никто не знал.

Расспросив несколько особей и практически ничего не добившись, Такеши отправился на место схватки и проклял грандмастера огня, который сжег и вплавил в камень все следы произошедшего. Он проклинал его минут пятнадцать, наверное, сделал несколько скриншотов, поставил сканер для изучения логов и отправился к себе.

К тому времени, как Такеши принял душ, отобедал и посвятил несколько часов последобеденному сну, информация со сканера поступила уже в полном объеме, и Такеши принялся за изучение.

Судя по логам, в общем зале Подземелья Зеленых Гоблинов физрук сражался с тенью. Он прыгал по пещере, наносил удары, получал урон, но его противник в истории не отображался.

Урон просто… входил. Неизвестно, откуда.

Куда уходили удары физрука, Такеши тоже не видел.

Затерто было все, очень основательно, и, похоже, что в режиме реального времени. Какие вычислительные мощности могли для такого потребоваться, Такеши представлял, но предпочитал об этом не думать.

Вот Чапай пропустил критический удар и ему оторвало ногу. Вот его здоровье упало в красную зону. Он использовал “призрачный клинок”, но вряд ли Такеши когда-нибудь сможет узнать, во что Чапай попал и какие были последствия… А вот и финальный удар.

Фатальный.

Физрук падает, его полоска здоровья обнулена. Его инвентарь дропается. Похоже, что целиком.

Такеши никогда не видел такого раньше, но, может быть, для богов это нормально. Должны же откуда-то браться древние реликвии и божественные артефакты…

И все. Конец истории.

В смысле, дальше не видно уже ничего. Если убийцы и проводили какие-то манипуляции с телом, в логах это не сохранилось.

Такеши запустил скрипт, который должен был составить список всего выпавшего из божественного инвентаря имущества, и задумался.

Похоже, что единственная зацепка — это бард. Кристоф с Дойлом тоже могли бы рассказать, что они сделали с телом, но барда найти должно быть проще.

Найти и разговорить.

А с Кристофом и Дойлом пусть Кевин разбирается, он тоже в какой-то степени божество, а простым хакерам лучше в эти разборки не лезть.

Коммуникационная система умного дома сигнализировала Такеши о входящем сигнале, и хакеру даже не нужно было смотреть на экран, чтобы узнать имя вызывающего.

Он активировал связь.

— Привет, Соломон.

— Ты уже знаешь?

— Знаю, — сказал Такеши. — А ты откуда узнал?

— Его статуи треснули по всей Системе, — сказал Соломон. — Во всех храмах. Некоторые статуи уже разрушены.

— А, понятно, — сказал Такеши. — Ты уже поставил шампанское на лед?

— На лед? Я уже его пью.

— Я не разделяю твоей радости, — сказал Такеши. — Более того, я считаю ее неприличной.

— Разве? Мы избавились от одного из факторов хаоса. Мир стал упорядоченней, разве это плохо?

— Значит, вот так ты на это смотришь?

— А как еще на это можно смотреть? Боги вне категорий, боги непредсказуемы, с богами практически невозможно сладить, и я был бы рад, если бы однажды они пали все. Без исключений.

— Ты уже организовал гонения на верующих?

— Разве я такой человек? — улыбнулся Соломон.

— А разве нет? — спросил Такеши. — Ты разогнал и фактически уничтожил Коллегию Бардов только за то, что они способствовали его возвышению. Так что верующих, которые могут способствовать его возрождению, ты точно щадить не станешь. Тем более, что ты знаешь, это будет уже не физрук. Это будет настоящий кровавый мститель, и ты можешь оказаться в его рабочем списке.

— Значит, ты сам все понимаешь, — сказал Соломон.

Похоже, верующих в непременное кровавое возмездие нынче ожидают суровые времена, подумал Такеши. Впрочем, для них всегда суровые времена.

Иначе бы они верили во что-нибудь другое.

Но он все же решил предостеречь Соломона. Не то, чтобы он хотел помочь Рейну избежать неприятностей, скорее, он хотел облегчить жизнь самому себе.

— Ты уже выяснил обстоятельства падения? — поинтересовался Такеши.

— Этим занимаются мои люди.

— Не сомневаюсь, — сказал Такеши. — И как далеко они уже продвинулись?

— Они только начали, — сказал Соломон. — А почему ты спрашиваешь?

— Я хочу тебя предупредить о конфликте интересом, — сказал Такеши. — Вполне возможно, что рано или поздно по ходу своих занятий твои люди выйдут на некого барда, и, поскольку мне известны твои методы работы, Соломон, я настоятельно советую, чтобы твои люди не просто не трогали этого барда, а держались от него подальше.

— Почему? И что за бард? Он бывший, из Коллегии? Как его зовут?

— Это неважно, — сказал Такеши. — Важно, что если с этим бардом что-нибудь случится, то император Кевин, первый этого имени, будет очень недоволен. А ты знаешь, что происходит, когда император Кевин, первый этого имени, становится недоволен.

— Знаю, — сказал Соломон. — А он тут с какого боку?

— Он тоже выясняет обстоятельства падения, — сказал Такеши.

— Хорошо, — сказал Соломон. — А ты тогда тут с какого боку? О…

— Именно.

— Значит, ты теперь — агент империи?

— Я на аутсорсе, — сказал Такеши, а потом решил добавить немного лжи. — Но Кевин дал мне понять, что если со мной что-то случится, они будут мстить за меня, как за одного из своих.

— Что ты такое говоришь? — изумился Соломон. — Что с тобой может случиться?

Такеш развел руками.

— Может быть, я поскользнусь в душе, — сказал он. — Или подавлюсь суши. Прошу прощения за невольный экспромт.

— Мне кажется, ты воспринимаешь эту ситуацию слишком близко к сердцу, — сказал Соломон.

— Может быть, — сказал Такеши.

— И император тоже.

— Может быть, — повторил Такеши. — Скажи лучше, Дом Красных Ветвей уже пригласил тебя на торжественный банкет?

***

Такеши еще раз прокрутил в голове разговор с Соломоном. Нет, вроде бы, он сделал все правильно, но изнутри его мозг все равно грызли червячки сомнения.

Бард не пытался скрыть своего присутствия на месте событий. О барде знали многие, о барде знали гоблины, и значит, скоро о нем будут знать все заинтересованные лица.

В том числе и Соломон, который свое отношение к этому племени и не скрывает. Так что лучше пусть Соломон будет знать, что информация барда представляет ценность для кого-то более значительного, чем глава преступного мира и текущий топ номер один общесистемного рейтинга игроков. Возможности Рейна, за которым стоит целая организация, несравнимо выше, чем возможности самого Такеши, и если люди Рейна найдут барда первыми… Что ж, пусть они дважды подумают перед тем, как что-нибудь предпринять.

Соломон узнал достаточно быстро, но это было нормально для человека, который просто держит руку на пульсе. Такеши не думал, что Соломон причастен в организации этой ловушки для Чапая. Возможностей у него, быть может, и хватило бы, но вот духа — точно нет.

Но вот с расследованием Соломон помешать может. Ибо что бы там ни могло возродиться вместо физрука, Соломон этому рад точно не будет. А значит, гонения на верующих, может быть, диверсии в храмах, и прочие шаги, чтобы имя физрука кануло в реку забвения.

В том числе, видимо, ему надо будет убрать и барда.

Одно только оставалось Такеши непонятным в этом раскладе. А именно, причина, которая заставляла барда молчать.

Прошло уже достаточно времени, за которое можно было сложить не одну балладу, но о падении физрука до сих пор никто не пел.

Почему?

Может быть, бард уже мертв? Может быть, его подстерегли сразу после выхода из данжа? Что, кроме смерти, может заткнуть рот одному из этих правдолюбцев?

Барда нужно было найти.

Но прежде Такеши совершил еще один исходящий звонок.

На вызов ответили почти сразу, и на экране появилось лицо пожилого человека, уставшего и очень раздраженного.

— Никаких комментариев, — отрезал он. — Не знаю, кого вы представляете, но мне нечего сказать по этому поводу.

— Меня зовут Такеши, профессор, и я представляю только себя, — сказал Такеши. — Я — его друг.

— Я знаю, кто вы, — чуть-чуть смягчился собеседник. — Но мне все равно нечего вам сказать. Я знаю об обстоятельствах дела не больше остальных.

— Я как раз хочу узнать больше остальных, — сказал Такеши. — И кое-что я уже узнал. Хотите, чтобы я этим с вами поделился?

— А что вы попросите взамен?

— Одну услугу, — сказал Такеши.

— Услуги таким, как вы…

— Не-не, — замахал руками Такеши. — Ничего такого. Просто небольшая консультация по профилю вашего основного хобби.

— И что вы хотите знать?

— Проверьте почту, я переслал вам небольшой список, — сказал Такеши. — Предположительно, это список предметов, которые дропнулись из его инвентаря. Вы можете бегло глянуть и сказать, чего там не хватает? Или, может быть, наоборот, там есть что-то такое, чего, по идее, не должно быть?

Профессор Трумен, один из выдающихся физруковедов своего поколения, отвернулся от Такеши, видимо, сместив взгляд на другой экран.

— Да, похоже, — сказал он. — Значит, все правда. Значит, он пал.

— Пал, — подтвердил Такеши.

— Но от чьей руки?

— Как раз это я и пытаюсь выяснить, — сказал Такеши. — Так что со списком?

— Мне потребуется гораздо больше времени на тщательный анализ, — сказал профессор. — Навскидку очень сложно понять, что именно тут есть, но я сразу могу вам сказать, чего именно тут явно не хватает.

— И чего же?

— Небольшого серого кубика, таинственного артефакта, который он выбил у серых орков на самом заре своего становления, — сказал профессор. — Насколько мне известно, он никогда с ним не расставался.

— А науке известно, как работает этот артефакт?

— Молодой человек, — сказал профессор. — Если бы науке это было известно, мы бы не называли сей артефакт таинственным. По-моему, хоть и немного кощунственно так говорить о боге, пусть даже и павшем, он и сам не знал, зачем этот куб нужен. Однако нам известно, что он сыграл важную роль в Войне Элронда и был одной из главных целей противника, который ни одной из своих целей так и не достиг.

— Значит, мы можем предположить, что там было что-то действительно ценное?

— Мы можем предположить, что угодно и делать это до тех пор, пока не узнаем точно, — сказал профессор. — Когда дело касается артефактов, все очень относительно, знаете ли. То, что для одного может быть недостижимой мечтой и вопросом жизни и смерти, другой примет за обычную безделушку.

— От билда зависит, — согласился Такеши.

— В том числе, и от него.

Завершив разговор, Такеши задумался.

Есть древняя штука, которая непонятно, что делает, и непонятно, кому нужна. Когда-то давно ее пытался заполучить восставший искин, но после того, как физрук его уничтожил, никто этой штукой больше не интересовался.

И теперь, когда он пал, этой штуки на месте не нашли. Все нашли, а эту штуку — нет.

Совпадение?

Такеши так не думал.

Конечно, можно было предположить, что за столько лет физрук и сам ее выкинул из инвентаря, потому что так и не придумал, что с ней делать, но это на физрука было непохоже.

Может ли быть так, что именно из-за этой штуки физрука и убили? Или же ее забрали в качестве дополнительного бонуса?

Потребность найти барда и заставить его говорить стала еще более насущной.

Такеши развернул клавиатуру и запустил несколько собственноручно разработанных программ.

— Ну и где же ты от меня прячешься, Рик?

Глава 17

Между продуктовым и аптекой гордо стоял оружейный магазин, и я зарулил в него чисто из любопытства. Стены его также пестрели цитатами национального лидера, и легко было определить, что тема оружия волновала его куда сильнее, чем кофе.

Ответственный гражданин — это вооруженный гражданин. В.А. Савельев.

По-настоящему свободным человека делает только ствол. В.А. Савельев.

Чем тупить в смартфон в сортире, порази мишени в тире. В.А… Ладно, вру. Это не он, это уже я сам придумал.

Ко мне подбежал очередной улыбчивый молодой продавец и поинтересовался, чем он может мне помочь. Но он ничем не мог мне помочь. Я сомневался, что мне продадут оружие без паспорта, в конце концов, “макаров” — это вам не “умнотел”, да и особого желания обзаводиться огнестрельным оружием я не испытывал. А если уж я начну слишком сильно бросаться в глаза в этом до зубов вооруженном обществе, то я всегда могу засунуть за пояс револьвер Магистра.

Кристофобой.

Но пистолеты тут стоили дешево, дешевле телефонов, и каждый второй носил их открыто. Зачем? Демонстрация социального статуса, дань моде или же причиной такого поведения стала чудовищная уличная преступность, беспощадная и к своим, и к чужим? Может быть, днем у них тут все благочинно, а ночью добропорядочные горожане засыпают и просыпаются гопники…

Нет, я же как раз полночи на скамейке во дворе просидел, и ни тебе выстрелов, ни тебе криков о помощи, ни тебе предсмертного хрипения. Или это сильно от района зависит?

Я вышел на улицу, щурясь от солнечного света, и тут меня озарило.

Я все понял.

Повсеместное внедрение огнестрельного оружия в жизнь простых граждан, надежная и бесплатная связь, малоэтажная застройка… Все это было не случайно, все это были звенья одной цепи.

Виталик не просто так стал президентом. Он готовился и готовил страну к зомбиапокалипсису. И, возможно, даже к вторжению, но это мне надо будет к положению дел в армии внимательнее присмотреться.

Объяснение было единственно возможным. Виталик вспомнил. Может быть, не все, но основное.

Виталик вспомнил и он готовится отражать атаки.

И, как минимум, у него есть доступ к консоли, потому что без читерства тут явно не обошлось. Как еще он, распевая под пиво посвященную выборам песню группы “Ленинград”, мог сделать такую блестящую политическую карьеру? Люди за ним пошли?

Но, видимо, полных масштабов того, что грядет, он все-таки не представляет. От Системы пистолетами не отбиться, коллоквианцы вон боевым космическим флотом обладали, и то не отбились. Систему нельзя остановить, Система уже здесь, вопрос только в том, сколько ущерба нанесет официальное начало Игры.

И еще не факт, что вся эта подготовка не сделает только хуже.

Что ж, ситуация осложнилась.

До Виталика теперь добраться будет сложнее, ведь он окопался в Кремле. Конечно, будь на моем месте физрук, это не стало бы для него проблемой. Он бы просто перемахнул через стену, набил морды взводу ФСО, и через полчаса они с Виталиком уже пили бы пиво и вспоминали старые недобрые времена, когда все было проще и любая проблема решалась ударом биты, запущенным в морду фаерболом и выстрелом из дробовика.

И кем мы стали?

Один — президент, другой мертв, а я скрываюсь на Земле от Системы моей мечты, потому что в ней завелись очередные сволочи, которые хотят заполучить мою голову.

Возможно.

Опять.

Поскольку прямо сейчас у меня не было никаких мыслей о том, как мне пробраться в Кремль или связаться с президентом, разве что на горячую линию в интернете ему написать, я решил начать с Полсона.

Но сначала зашел в продуктовый магазин.

Да, так и есть. Почти половину всего ассортимента занимали разнообразные консервы и прочие продукты с длительным сроком хранения.

Сомнений уже практически не осталось.

Виталик знал, Виталик ждал, Виталик готовился.

Я купил бутылку минеральной воды, вышел из магазина, свинтил пробку, сделал глоток.

Землю, конечно, все эти приспособления не спасут, но зомби и пришельцам из других миров явно придется несладко.

Хотя надо признать, что в последние заходы на Землю лезли только самые отчаянные безумцы, коих в Системе со временем становилось все меньше.

Моя родная планета стала мясорубкой, которая перемалывала самое отчаянное поколение игроков. Инструментов естественного отбора, раз уж эволюция в Системе перестала работать, как таковая.

***

Конечно, на самом деле Полсон был никакой не Полсон, а обычный Артур Пирожков.

Насчет Пирожкова я шучу, был в мое время такой нелепый персонаж, выдававший себя за певца. Как сказал бы физрук, ну типа.

Я включил поисковое устройство Такеши. Оно работало на общих системных принципах, и наличие магии для него не требовалось. Достаточно было только одной среды, пусть даже сама Игра еще официально не началась.

Полсон нашелся сразу. Легко искать того, кто не прячется. Кто даже еще не знает, что ему нужно прятаться.

На встроенном интерфейсе появилась карта местности, весьма тщательно построенная, надо сказать. Местоположение Полсона на ней было выделено зеленой точкой.

Значит, он жив, и Кристоф до него не добрался, хотя, если он прилетел на одном со мной корабле, у него была довольно внушительная фора. Что ж, тем лучше.

Может, это и не Магистр вовсе, и я зря себя столько времени накручиваю.

Прикинув, что мне нужно пилить на другой конец Москвы, я шагнул к краю проезжей части и поднял руку в характерном жесте. Простоял так минут пять.

Желтые машины с шашечками в потоке то и дело мелькали, но меня они упорно игнорировали.

Я уже начал подозревать, что что-то делаю не так, когда ко мне подошла миловидная девчушка лет шестнадцати.

— А что это вы делаете? — поинтересовалась она.

— Такси ловлю, — сказал я.

— Рукой? — удивилась она.

— Меня долго не было в стране, — сказал я. — Командировка, сами понимаете. Партия сказала, надо…

— Может быть, у вас и телефона нет? — спросила она. — Хотите, я вам на свой вызову?

— Да, — сказал я. — Хочу.

В принципе, я мог бы разобраться и сам, наверняка надо просто какое-то приложение на "умнотел" установить, вроде "убера", но это потребовало какого-то времени. Кроме того, если я воспользуюсь такси, вызванном не на мое имя, то оставлю меньше следов в местной электронной среде. Хотя, наверное, об этом беспокоиться мне уже поздно.

Она вызвала мне такси, я поблагодарил ее и уверил, что расплачусь с водителем наличностью. Машина подъехала минуты через три, девушка объяснила ситуацию водителю, я приветливо помахал ей рукой, и мы влились в поток.

— Вы не местный, да? — спросил водитель.

— Местный, — сказал я. — Просто давно не был дома.

Водитель, что удивительно, сам был… местный. В мое время такие водители такси попадались мне не чаще раза в год, и сразу же начинали рассказывать, что так-то у них свой бизнес, а рулят они чисто под настроение и для души.

— Командировка?

— Да, — сказал я. — Очень далеко отсюда.

Пробок почему-то не было, но я не стал спрашивать, почему. Ну его к черту, буду задавать много вопросов о том, что местным жителям кажется очевидным, и меня еще за шпиона примут. А при ближайшем рассмотрении вдруг выяснится, что и пуговки у меня не те, и вообще костюм не на фабрике "Большевичка" пошит.

— Вам, наверное, удивительно видеть, как изменилась Москва за последние годы, — заметил таксист. — Кстати, а сколько лет вас не было?

— Много, — сказал я. Практически, целую жизнь, а если мерить старыми досистемными мерками, то и не одну. — Простите, я не хочу разговаривать.

— Понимаю, — сказал он. — Не против, если я музыку включу?

— Не против, — сказал я, ожидая, что сейчас он на полную врубит шансон.

Но он включил негромкий джаз.

Куда катится этот мир, мне в целом понятно. Но как он здесь-то оказался?

Когда мы подъехали к искомой локации, я снова открыл карту, чтобы удостовериться, что Полсон все еще не месте, и оказалось, что таки нет.

Он переместился, причем неплохо так переместился, даже район сменил.

— Планы изменились, — сказал я водителю и назвал ему новый адрес. Он даже не стал вбивать его в навигатор, а развернулся на ближайшем светофоре. Это он что, и город сам наизусть знает, что ли?

Новый адрес находился в какой-то промзоне, а зеленая метка пряталась за высоким бетонным забором, поверх которого была намотана колючая проволока. Я расплатился с таксистом (рубль двадцать, и тридцать копеек на чай), отпустил машину и уставился на КПП, который преградил мой путь к Полсону. Что ж, похоже, мне оставалось только ждать.

Я уселся на нагретый солнцем бетонный блок и отхлебнул воды из бутылки.

— Вам плохо? — поинтересовался у меня первый же прохожий. — Я могу вам как-то помочь? Может быть, скорую вызвать?

Одни добрые самаритяне вокруг, аж противно.

В Системе меня бы скорее ткнули ножом в спину, чтобы залутать то, что с меня дропнется…

Впрочем, я снова драматизирую и перегибаю палку. Есть в Системных мирах и нормальные люди, есть в Системных мирах и безопасные локации…

— Спасибо, со мной все в порядке, — сказал я.

— Вы сидите на солнце, у вас может быть тепловой удар, — заметил прохожий. — Или солнечный.

— Но больше здесь сидеть негде, — сказал я. — А мне надо подождать старого знакомого.

— Будьте аккуратней, — посоветовал мне прохожий и наконец-то свалил по своим делам.

Это ж чего он там накодил, подумал я. Как ему удалось вообще?

Впрочем, я еще слишком мало видел, чтобы делать хоть какие-то выводы…

Полсон появился минут через сорок. Шорты, сандалии, растянутая футболка, темные очки, сумка с ноутбуком на плече… Ну да, он же инженер по какому-то там оборудованию, может быть, с инспекцией здесь был или неполадки какие-нибудь устранял, или чем там инженеры вообще на местах занимаются.

— Привет, Артур, — сказал я, когда он проходил мимо.

Он остановился, повернул голову и уставился на меня через очки.

— Привет, — сказал он. — А мы знакомы?

— Это длинная история и сложная ситуация, которую не объяснить в двух словах, — сказал я. — Нам нужно поговорить.

— Вы из какой-то секты?

— Нет, — сказал я.

— Тогда это какой-то развод?

— Нет, — сказал я.

— А вы бы сказали, если бы это был развод?

— Непременно, — сказал я. — Ты меня не помнишь, но я много о тебе знаю.

И я изложил ему несколько фактов из его предыдущей жизни. Из многих его предыдущих жизней, стараясь использовать только те, что не менялись от воплощения к воплощению.

— Вы из КГБ? — сделал он логичный, но неправильный вывод.

— Нет.

— А сказали бы, если бы были из КГБ?

— Конечно, сказал бы. Они обязаны правдиво отвечать на прямой вопрос о принадлежности к органам, таков закон.

На самом деле, это была байка подсмотренная мной в какой-то американском сериале, и даже там она не сработала.

— Тогда зачем вы за мной следите?

— А что ты скажешь, если узнаешь, что от тебя зависят судьбы мира? — поинтересовался я. И это было даже не вранье. прошлый раз Земля улетела в перезагрузку сразу после того, как он использовал свой ультимативный пассивный скилл и уничтожил все живое и неживое в пределах Третьего Транспортного Кольца.

— Что сидеть без головного убора на жаре довольно неполезно для здоровья, — ответил он.

— Мне нужно всего лишь пять минут твоего времени, — сказал я. — Если за это время я не смогу тебя убедить, ты можешь просто уйти и никогда больше меня не увидишь.

А вот это уже ложь, ну да и черт с ним.

— Ладно, — сказал он. — Вот ваши пять минут.

— Не здесь, — сказал я.

— Я так и знал, что надо будет отойти в какую-нибудь темную подворотню, — сказал он. — А что будет дальше? Вы ударите меня по голове, заберете ноут и воспользуетесь моим молодым упругим телом?

— Где ты тут видишь хоть одну темную подворотню?

— Ну, это может быть и светлая подворотня, — сказал он. — Я в ваших нездоровых предпочтениях не разбираюсь. Вы, наверное, первый маньяк, которого я вижу вот так, прямо перед собой и в реальной жизни.

— Я не маньяк.

— А вы бы сказали, если бы это было не так?

Я почувствовал, что наш разговор заходит в тупик.

— Наш разговор заходит в тупик, — сказал я. — Давай не будет никуда отходить, а просто сядем в твою машину. У тебя ведь есть машина?

Всегда была.

— То есть, вот ту фигню вы про меня знаете, а в этом не уверены? — уточнил Артур. — Какой-то вы странный КГБ.

— Я не из КГБ, — еще раз сказал я.

— Можете показать удостоверение?

— В котором написано, что я не из КГБ?

— Да хоть какое-нибудь.

— Не могу.

— Я так и знал, — торжествующе сказал он. — А кто вы такой на самом деле? Как вас зовут-то?

— Сумкин, — сказал я. — Федор Сумкин.

Он хохотнул, а потом смутился.

— Что, серьезно?

— Абсолютно.

— Ваши родители, наверное, были большие шутники.

— Они не читали, — сказал я.

— Сочувствую, — сказал он.

— Так у тебя есть машина?

— Конечно, есть, — сказал он и ткнул рукой на аккуратный синий автомобильчик, припаркованный на противоположной стороне улицы. Внешний облик машины был мне абсолютно незнаком, в отличие от значка на радиаторной решетке.

АЗЛК.

Разрушитель Миров ездит на новеньком "москвиче", почему бы и нет.

Мы сели в горячую машину, и Артур бросил сумку с ноутбуком на заднее сиденье и сразу завел двигатель, чтобы включить кондиционер.

— Что ж, — сказал он. — Вот вам ваши пять минут.

А потом салон охладится, и он уедет, а я останусь торчать на жаре.

Пофиг, пляшем.

Я достал из инвентаря Сферу Воспоминаний. Полсон так удивился, что даже очки снял.

— О, Палантир, — сказал он. — Стесняюсь спросить, а откуда вы его вытащили?

— Из пространственного кармана.

— Да, конечно, как же я сразу не сообразил, — сказал он. — Можно потрогать, или на меня оттуда сразу древнее зло выпрыгнет и как начнет душу пожирать?

— Трогай, — сказал я. — Там нет древнего зла. Только современное.

Он осторожно коснулся сферы пальцем, и его лицо еще раз выразило крайнюю степень изумления.

— Твердый и холодный.

— А ты думал, это воздушный шарик? — спросил я. — И чем я, по-твоему, его надул?

— Я мог бы предложить пару вариантов, — сказал он. — Ну ладно, я уже впечатлен. Мне нравятся фокусы, и я готов продлить наш пятиминутный сеанс еще на пять минут. Что дальше?

— Дальше возьми его в руки и загляну внутрь, — сказал я.

— Но он же непрозрачный.

— Все равно попробуй.

— Тут-то древнее зло на меня и напрыгнет?

— Нет.

— А вы бы сказали, если бы напрыгнуло?

***

Конечно, Сфера Воспоминаний не возвращает человеку всю память, но мне этого и не требовалось. Мне было бы достаточно, если бы он вспомнил главное. Да ладно, пусть даже не главное. Если бы он вспомнил хоть что-нибудь, с ним уже было бы о чем разговаривать.

Чапай как-то в самом начале наших приключений в такое посмотрел, после чего из развязного гопника превратился в гопника собранного и настороженного. Но онончательно вся память вернулась к нему лишь после того, как его убили.

В первый раз.

Полсон отвел взгляд от Сферы и протянул ее мне. Я молча убрал ее в инвентарь, давая ему время собраться с мыслями и подобрать правильные слова. Впрочем, за словами Артур в карман никогда не лез.

— Охренеть, — сказал он. — И это все правда?

— Да.

— Это все на самом деле?

— Да.

— И это все я?

— Ну, наверное, — сказал я. — Я же не знаю, что ты видел.

— Что на Земле все время случается какая-то фигня, а потом все идет совсем плохо, а потом перезагружается и все начинается по новой, — сказал он. — мы сейчас в начале такого цикла?

— Где-то около.

— И меня каждый раз убивают?

— Не каждый, — сказал я. — Но довольно часто.

— Почему?

Я пожал плечами.

— Наверное, из-за моего искрометного чувства юмора, — решил Полсон. — Я видел тебя там, в своих воспоминаниях, но всего пару раз. Мы ведь не близкие друзья, так?

— Скорее, шапочные знакомые, — сказал я. — Но сейчас сложилась такая ситуация, когда мы сможем помочь друг другу.

— И чего ты от меня хочешь, Сумкин?

— Есть люди, которые… скажем, будут рады твоей смерти, — сказал я. — И так уж получилось, что, возможно, один из них теперь также будет рад и моей смерти. Я предлагаю объединить наши усилия, выяснить правду и не дать друг другу умереть в процессе выяснения.

— А если более конкретно?

— Пока фигня не началась, это все не особенно актуально, — сказал я и вытащил из инвентаря свиток перемещения. — Но как только она начнется, за тобой, скорее всего, придут. И когда это случится, а еще лучше, сразу же после объявления о старте очередного забега, тебе нужно будет сломать печать на этом свитке, после чего откроется портал, который перенесет тебя в безопасное место. Где я тебя встречу и расскажу, что мы будем делать дальше.

— Звучит, как продолжение той же истории с темной подворотней, только гораздо более замороченно, — сказал он. — Настолько замороченно, что даже похоже на правду. А когда начнется фигня?

— Сложно сказать. Может быть, завтра, может быть, через год.

— И мне все время держать эту штуку при себе? Инвентарь-то у меня не активен. Неужели не существует никаких других способов?

— Когда тебя убили в первый раз, тебе перерезали глотку, — сказал я, показывая на себе. Говорят, что это плохая примета, но я архимаг и грандмастер и должен быть выше всех этих мелких суеверий. — Вот отсюда и вот досюда.

— Ладно, буду держать при себе, — сказал он. — А я на самом деле самый опасный человек в этих ваших мирах?

— Один из, — сказал я. — Поэтому тебя и стараются убить в первую очередь.

— Варварский какой-то метод, — вздохнул он. — Можно же для начала просто поговорить…

Я подумал, что в ходе переговоров желание его убить появится у другой стороны еще быстрее.

— И как мне теперь со всем этим жить?

— Ну, ты большой мальчик, — сказал я. — Как-нибудь разберешься.

— Ладно, — сказал он. — Значит, увидимся уже после того, как начнется фигня?

— Да, — сказал я.

— Вас подвезти куда-нибудь, Сумкин?

— Не надо, — сказал я. — Пройдусь.

— По жаре-то?

— Грандмастеру, в жилах которого течет жидкий огонь, никакая жара не страшна.

— А если вас сейчас, допустим, иголкой ткнуть?

— Не наглей, Разрушитель, — сказал я.

— Ладно, простите, — сказал он. — Просто мне надо обо всем этом подумать.

— Подумай, — сказал я, берясь за дверную ручку. — Крепко подумай.

Я вышел из машины, а он вывернул руль топнул по педали газа, и его машина рванула с места с пробуксовкой, прямо как Василий любил.

И едва синий "москвич" скрылся за поворотом, как ко мне подкатил большой страшный черный джип, плод запретной любви "хаммера", танка и африканского носорога. Сначала я подумал, что его водитель претендует на освободившееся парковочное место, но потом понял, что он туда просто не влезет.

Называлось все это удовольствие "УАЗ. Кочевник".

Задняя правая дверь внедорожника открылась и из нее выпрыгнул колоритный старикан в мятом льняном костюме, самым примечательным аксессуаром которого была здоровенная деревянная кобура для "маузера", которая болталась на ремне.

— Садись, Сумкин, — пригласил старикан. — Прокатимся, о делах наших скорбных покалякаем. Ек-макарек.

Интермедия 6. Магистр

Ночь в пустыне прекрасна и живет своей собственной жизнью.

Воздух прохладен, дует легкий ветерок, под ногами тихо шуршит песок, а звезды над головой сверкают особенно ярко.

Магистр и Кевин спустились с бархана и наткнулись на первый труп.

Труп принадлежал мужчине в бурнусе. А еще у него были черная борода и автомат Калашникова.

Магистр потыкал труп ногой.

— Каждый раз, когда я ищу Бордена, мне приходится идти по следу из мертвых тел, — сказал он.

— Видимо, таковы законы жанра, — сказал Кевин.

— И что же это, по-твоему, за жанр?

— Шпионский триллер? — предположил Кевин.

— Скорее, боевик с редкими вкраплениями трэша, — сказал Магистр. — Впрочем, реальная жизнь в какой-то один жанр, как правило, не укладывается. Комедия здесь соседствует с трагедией, а в любой драме могут обнаружиться элементы фарса.

— В том и задача искусства, чтобы передать эту композицию целиком, — сказал Кевин.

— Искусство мертво, — заявил Магистр.

— Какое?

— Любое и всякое.

Из-за соседнего бархана донеслись выстрелы и хрипы. Выстрелы были одиночные, а хрипы — предсмертные.

— Любое искусство — это попытки сделать слепок реальности, неважно, существующей или воображаемой, а слепке нет жизни, — сказал Магистр. — Статуя атлета никогда не сможет бегать, а от картины с цветами, сколь бы талантливо она ни были нарисованы, ты не почувствуешь запаха. А если почувствуешь, то это уже признаки шизофрении.

Кевин пожал плечами, но Магистра было уже не остановить.

— Или, возьмем, к примеру, литературу, — сказал он. — Ты знаешь про эту историю с ружьем?

— У человека было ружье и в конце концов он из него застрелился? — предположил Кевин.

— Почти так, — сказал Магистр. — Есть такая теория, что если на стене висит ружье, то оно обязательно должно выстрелить. И неважно, что его могли повесить там для красоты, что оно сломанное, охолощенное, что боеприпасы отсырели иди уже не производятся вовсе. Есть ружье — должно выстрелить, понимаешь? Ты часто с таким в жизни сталкивался?

— Нет, но я могу представить себе ситуацию, в которой мне пришлось бы использовать висящее на стене оружие.

— Но для этого надо, чтобы у тебя закончилось все остальное оружие в инвентаре, — заметил Магистр. — Знаешь, если бы я решил написать книгу, я бы тоже повесил на стену ружье. А потом бы напомнил читателям, что оно там висит, большое и страшное. А потом бы еще раз напомнил, и некоторое время рассуждал бы о его калибре, максимальной прицельной дальности и прочих планках Пикатинни, а главные герои то и дело бросали бы в его сторону тревожные взгляды.

— Позволь мне угадать, Оберон, — сказал Кевин. — В итоге оно бы так и не выстрелило?

— Именно.

— Хорошо, что ты не пишешь книги, — сказал Кевин. — Впрочем, не думаю, что будь иначе, ты бы снискал на этом поприще успех.

— Потому что правда мне дороже законов жанра?

— Ну, давай это так назовем.

— На последней странице книги читатель хочет получить ответы на все вопросы, — сказал Магистр. — Чтобы все задачи были решены, все загадки разгаданы, все злодеи получили по заслугам, а убийцей оказался вон тот подозрительный садовник с мачете, которое торчит у него из-за пояса. Вот ты за свою долгую и полную всякого жизнь часто сталкивался с ситуацией, когда тебе все понятно и не надо искать никаких ответов?

— Пару раз, — сказал Кевин. — А потом я трезвел.

— Вот то-то и оно, — сказал Магистр. — То-то и оно. В жизни такая ситуация попросту невозможна. Не бывает кризиса, настолько глобального, что он отменит все грядущие кризисы. Не бывает последней войны, после которой конфликтов уже не будет, а наступит сплошное благорастворение в воздухах. Нет никакого главного вопроса жизни, вселенной и всего остального, после которого тебе бы не пришлось искать другие ответы.

— Оберон, — сказал Кевин. — Если ты хочешь меня о чем-то спросить, то можешь сделать это и без столь утомительных прелюдий.

— Уверен?

— Вполне.

— Почему ты позволил ему уйти? Зачем снял для него запрет на телепортацию?

— Потому что я не хотел загонять его в угол, — сказал Кевин. — И видел, что твои методы не особо работают. Что мне надо было сделать? Запереть его там и позволить разнести половину дворца? Потерять еще роту своих гвардейцев? Зачем? Я никуда не тороплюсь, Оберон. Я прожил долго и не собираюсь умирать завтра или послезавтра. У меня впереди много времени, часть которого я собираюсь посвятить этому твоему конструкту. Мне известны способы, как уничтожить неуничтожимое, и я до него еще доберусь.

— Значит, ты собираешься его убить?

— Да.

— А если я попрошу тебя этого не делать?

— Этого я и боялся, — сказал Кевин. — Ты вовсе не собираешься его уничтожать. Ты хочешь вернуть контроль.

— Кристоф — это очень ценный инструмент, — сказал Магистр. — Таким не разбрасываются. Я мог бы взять его под контроль еще у тебя во дворце, если бы ты дал мне чуть больше времени.

— Не уверен, что это так.

— Зачем мне врать?

— У тебя может быть тысяча причин, — сказал Кевин. — Кроме того, я допускаю и тот вариант, в котором ты не лжешь. В котором ты заблуждаешься.

— Разве я так часто ошибаюсь?

— Достаточно часто, чтобы не считать это чем-то невероятным.

— И все же, ответь на мой вопрос. Что будет, если я попрошу тебя этого не делать?

— Боюсь, я буду вынужден тебе отказать.

— Из-за физрука? Из-за этого землянина?

— Отчасти из-за него, — сказал Кевин. — Отчасти из-за того, что само существование этого Кристофа нарушает правила честной игры. Это инструмент, Оберон, но это не поварешка и даже не молоток. Это меч. И мне хочется знать, против кого ты его точил. Явно не против физрука, он появился в игре недавно. Может быть, против меня?

— Как ты мог подумать про меня такое? — спросил Магистр. — После стольких лет, после всего, что мы прошли вместе. Разве это для тебя ничего не значит?

— Для меня — значит, — сказал Кевин. — А для тебя — нет. И убери с лица эту гримасу, у тебя все равно не получится изобразить оскорбленную невинность.

— Иногда меч — это просто меч.

— А ружье просто висит на стене и никогда не стреляет, — согласился Кевин. — Но ведь кто-то его туда зачем-то повесил. Ты ничего не делаешь просто так.

— А если я дам тебе слово, что никогда не собирался использовать его против тебя?

— Слова дешевы, — сказал Кевин. — А виски стоит денег.

— Значит, это конец? — спросил Магистр.

— Помнишь, из-за чего когда-то разошлись наши дороги?

— Ты не одобрял моих методов.

— Я до сих пор их не одобряю, — сказал Кевин. — Мы долгое время существовали независимо друг от друга и не лезли в дела друг друга. Потом ты позвал меня на помощь, и я пришел, и все вроде бы начало возвращаться на круги своя, но ты ничуть не изменился, Оберон, и те наши старые противоречия никуда не ушли. Я думаю, будет лучше, если после того, как мы разберемся с текущими проблемами, мы снова будем…. существовать порознь.

— Мне жаль это слышать.

— Мне жаль это говорить.

— Может быть, нам стоит скрестить клинки прямо сейчас? — предложил Магистр. — Чтобы не было между нами больше никаких недоговоренностей, чтобы прояснить наши отношения раз и навсегда? Как тебе такое? Призрак Ночи против Отца Всех Мечей?

— Не стоит, — сказал Кевин. — У нас есть еще незаконченное дело. И не одно.

— Как мы можем работать вместе, если ты мне не доверяешь?

— В этом вопросе я тебе доверяю, — сказал Кевин. — Потому что ты бьешься за Систему, которая является для тебя наивысшей ценностью.

— Мне жаль…

— Не надо, — попросил Кевин. — Мы взрослые люди, даже больше, чем просто взрослые, и можем обойтись без этих церемоний. Я тебя уважаю, я доверяю некоторым твоим суждениям, и мы вполне можем довести дело до конца. А потом все станет, как раньше. Насколько это вообще возможно.

— Ладно, — сказал Магистр. — Пусть будет так.

— А теперь нам надо идти, — сказал Кевин. — Гарри, по-моему, уже всех убил, и если мы не поторопимся, то за ним прилетит вертолет и нам придется тащиться за ним в Англию. Или куда он там еще может отправиться.

Глава 18

— А если нет? — спросил я.

— Тогда я прострелю тебе колено, — пообещал старикан, похлопав ладонью по полированному дереву старорежимной кобуры. — И ты больше никогда не сможешь пойти по дороге приключений.

— Вот так прямо и прострелите? — удивился я. — На улице, средь бела дня?

— Вот так прямо и прострелю, ек-макарек, — подтвердил он. — Потом мы тебя, конечно, перевяжем, чтобы ты от кровотечения не помер, и отвезем, куда следует. Надо же разобраться, что ты за птица, и откуда такой красивый нарисовался.

— Думаете, я английский шпион?

— Вряд ли английский, — сказал он. — Мы одного английского шпиона на той неделе расстреляли, так что следующий только через месяц должен объявиться.

Лицо старикана казалось мне смутно знакомым, но я не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах я его видел. Моя прошлая жизнь на Земле казалась слишком далекой, словно и не со мной это было.

— У вас какой-то четкий график, что ли? — удивился я.

— Это у них график, — сказал старикан. — Ни месяца без факапа, ек-макарек. А мы просто работаем. За каждых пять шпионов — квартальная премия.

— Хорошая прибавка к пенсии, — сказал я.

— Покой нам только снится, — согласился он. — Так что, сядешь в машину или мне уже стрелять?

В принципе, я мог бы сесть в машину, в конце концов, дед был представителем власти, а мне все равно пришлось бы идти с ними на контакт, чтобы донести информацию до президента. Но я спросил себя, а что бы на моем месте сделал физрук.

И получил вполне однозначный ответ.

— Да и стреляй, — сказал я. — Посмотрим, не дрогнет ли рука.

Чапай бы так просто не прогнулся.

— Планы меняются, — сказал старикан. — Стас, помни шпиона немного, чтобы он посговорчивее стал.

— Угу, — ответили откуда-то из недр машины.

Водительская дверь открылась и на солнечный свет вылез бугай.

Типичный такой бугай, здоровенный, коротко стриженный, мускулатура такая, что рубашка вот-вот порвется.

И его я узнал сразу. А узнав его, понял, откуда я помню старика.

Бугай был приятелем Чапая из досистемной жизни, в те времена, когда это все только началось, мы к нему на дачу прорывались в надежде там отсидеться. А дед Егор у него тогда сторожем подрабатывал.

Этому типу потом еще замороченный квест на зачистку Госдумы выпал. В которой он когда-то депутатом работал.

— Привет, Кабан, — сказал я.

— Привет, — сказал он. — А мы знакомы?

— Когда-то были.

— Прости, я не помню, — сказал он и нерешительно посмотрел на деда Егора. — Вы уверены, шеф? А если я его поломаю нечаянно?

— А ты нежно, ек-макарек, — посоветовал ему дед Егор. — Сломай ему только одну руку и сразу в машину тащи.

И вот тут нужно уточнить один момент.

Существует общепринятое заблуждение, что маги качают один только интеллект, дескать, им кроме запаса маны для эффективной работы ничего и не надо, и отчасти это даже правда.

Для работы, может быть, и не нужно.

А для комфортной жизни все-таки требуется и другие параметры развивать. Хороший игрок — это гармонично прокачанный игрок.

Мой билд был еще не идеален. Я собирался довести его до этого состояния к пятисот двадцатому уровню, до которого еще несколько десятилетий вдумчивой работы, но и на своем текущем я был уже достаточно неплох.

Конечно, как и все маги, основную ставку я делал на интеллект, но вбрасывал свободные очки и в другие характеристики. В силу, в ловкость, в выносливость.

Конечно, до любого милишника я по этим статам не дотягивал, а танки превосходили меня на порядок, но совсем уж беспомощным я себя не чувствовал.

И несмотря на то, что Игра на Земле еще официально в очередной раз не началась, и моя магия не работала, все мои параметры были при мне, и я не был такой уж легкой добычей.

Я был сильнее, быстрее и крепче, чем любой среднестатистический землянин, и вполне мог бы отмахаться от стайки гопников или случайного ночного грабителя. Конечно, Кабана вряд ли можно было назвать среднестатистическим, он был качок, бывший люберецкий хулиган, спецназовец с навыками ближнего боя, этакая бюджетная версия Василия, но все свои деньги я бы на него не поставил.

Стас через голову стащил наплечную кобуру, бросил ее на водительское сиденье, повращал головой, разминая шею, и принялся хрустеть костяшками пальцев. /то у них с Василием общее…

— Ну что, шпион, не передумал?

— Ты меня на понт не возьмешь, начальник, — сказал я.

— Ладно, ек-макарек. Вали его, Стас.

Стас пошел на меня, но очень неторопливо, как и положено настоящему бугаю. Я напрыгнул на него, пнул в колено, зарядил двушечку по корпусу и отскочил в сторону.

Он… ну, я не скажу, что он даже не покачнулся, но я ожидал большего.

— Это что сейчас такое было? — спросил Кабан.

— А я тебе говорил, что это не простой человечек, ек-макарек, — назидательно сказал ему дед Егор. — Смотри, как бы он тебя вообще не уработал.

Рядом с нами остановилась пара прохожих.

— А что здесь происходит?

Дед Егор засветил им свои "корочки".

— КГБ. Проводим комплекс оперативно-воспитательных работ, ничего интересного. Идите по своим делам, товарищи.

Товарищи ушли, даже не оглядываюсь. То ли комитету тут безоговорочно доверяли, то ли предпочитали не связываться.

Кабан сделал обманное движение, а потом попробовал взять меня в захват. Я увернулся, еще разок влепил ему слева по корпусу и отскочил.

Стратегия не работала, работать по корпусу не было никакого смысла, пресс у чувака был железный. А еще у него руки длиннее, и веса больше килограммов на пятьдесят.

Жалко, у меня своей Клавдии нету…

— Знакомая какая-то манера боя, — заметил Кабан. — Из бывших, что ли?

— Все спецслужбы дерутся одинаково, — сказал дед Егор. — Ну, плюс-минус, ек-макарек.

— Не-не, — сказал Кабан. — Тут наша школа чувствуется.

— Да откуда у шпиона наша школа? — удивился дед Егор. — Ты что такое несешь, ек-макарек?

Мне, конечно, эти слова Кабана польстили. А ведь мне физрук только пару приемов показал и главные принципы объяснил…

Кабан снова замахнулся, я снова ушел, отработав по корпусу.

— Притомился я что-то на жаре, ек-макарек, — сказал дед Егор. — Закончу, пожалуй, ваше вальсирование.

И потянул свой маузер из кобуры.

— Ладно-ладно, — сказал я. — Давайте все-таки оставаться в цивилизованных рамках.

Тут надо уточнить еще кое-какой момент.

В принципе, огнестрельное оружие в Системе не рулило, потому что прокачанная под кап ловкость позволяла игрокам уворачиваться от пуль, и я с несколькими такими индивидуумами даже знаком был.

Но сам я подобной ловкостью не обладал, до капа мне еще было далеко, да я вовсе и не собирался его достигать, и, вообще, бегать наперегонки со снарядом из стариковского маузера было мне не по статусу.

Поэтому я решил, что я уже достаточно не прогнулся, и можно перейти к дальнейшим переговорам.

К нормальным, а не тем, которые любил проводить Чапай.

— Как по мне, так стрелять друг в друга — вполне цивилизованный метод, — заметил дед Егор. — Вот если мы я тебя попытался камнями забить или на кол там насадить, это было бы варварство, и может быть, даже мракобесие местами. Или если бы он тебе на шею коленом наступил, тут тоже могли бы вопросы возникнуть. А пуля вполне в современные цивилизационные тренды вписывается, ек-макарек.

— Но я уже и так согласен с вами прокатиться, — сказал я.

— Это разумный подход, — согласился дед Егор. — Впрочем, колено я тебе прострелить и в машине могу.

— А может не надо, Егор Михайлович? — поинтересовался Кабан. — Вы-то можете, а мне потом опять чехлы стирать и салон отмывать.

— А может, и не надо, — согласился дед Егор. — Посмотрим, как у нас разговор сложится.

Он подвинулся, и я сел в машину. Кабан нацепил обратно свою кобуру и тоже сел в машину.

В салоне было темно и прохладно, и, кроме нас троих, больше никого не было. Кабан крутанул руль и тронулся с места.

— Ну, рассказывай, — сказал дед Егор. — Что ты мальчику дал?

— А вы это у него еще не отобрали, что ли? — удивился я.

— Если бы отобрали, я бы не спрашивал, — сказал дед Егор. — Мы, конечно, теперь к парнишке присмотримся, глаз с него сводить не будем, но и прессовать по-взрослому пока нет необходимости. Так что ты ему дал?

— Рулон бумаги, — сказал я.

— Зачем?

— Это его пропуск.

— Пропуск куда?

— Не куда, а откуда, — сказал я. — Отсюда.

— Завербовать его вздумали, значит? И что в нем такого ценного?

— Слушайте, — сказал я. — А вы думаете, я на самом деле кто?

— А мы не думаем, — сказал дед Егор. — Мы ждем, пока ты сам нам это поведаешь, ек-макарек. Кто то, откуды ты и зачем такой красивый здесь отираешься. Что в этом парне такого ценного?

— У него большой потенциал.

— Да? А так сразу и не скажешь, — дед Егор потер небритый подбородок.

— Как вы на меня вышли? — спросил я.

— Да ты наследил, как стадо бегемотов на футбольном поле, — сказал дед Егор. — У наших граждан, понимаешь ли, установка все подозрительное отслеживать и сообщать об этом, куда следует, а ты с самого утра себя очень подозрительно вел. Цепочка эта в ломбарде, отсутствие паспорта, потом телефон сразу пошел покупать… Как будто ты не местный, и когда я говорю "не местный", я не имею в виду "не наш, не советский", а, так сказать, более широкий смысл этого слова использую, ек-макарек. Так что я думаю, ты оттуда.

С этими словами он ткнул пальцем в потолок, явно используя более широкий смысл этого жеста.

— Оттуда, — согласился я. Если они хоть немного в курсе, то так даже проще.

— Уже что-то, ек-макарек, — сказал дед Егор. — Первый раз ты засветился в ломбарде. Цепку мы твою конфисковали… в смысле, залог выкупили, сейчас эта штука в лаборатории, и я готов поставить свой годовой оклад против дырявого сапога, что результаты экспертизы нас удивят. Оценщица связалась с нами, а дальше мы отследили твой путь по камерам. В обе стороны, кстати. И водителя нашли, который тебя где-то посреди леса подобрал. Вот в лесу у нас камер нет, поэтому мы не знаем, с какого летающего блюдца ты у нас высадился и где оно сейчас припарковано.

— Оно улетело, — сказал я.

— Хорошо, что не утонуло, ек-макарек, — сказал дед Егор. — У нас тут на прошлой неделе такие дожди шли, что я временами думал, что опять в Венеции. Где ты, кстати, на нашем так хорошо балакать научился?

— Да я местный, — сказал я. — Был когда-то.

— И что заставило тебя эмигрировать?

— Скоро сами поймете, — сказал я.

— Как скоро?

— Точно не скажу. Может быть, уже завтра, а может быть, через пару лет. И лучше бы, чтобы то было не завтра.

— Для кого лучше?

— Вообще, — вздохнул я.

— Ладно, — сказал он. — Теперь давай поговорим без всяких экивоков, ек-макарек. Система?

— Придет.

— Но неизвестно, когда?

— Именно так.

— Как это будет? Зомби, кровь, кишки, мозги наружу?

— Скорее всего. Но это сначала.

— А потом — вторжение?

— Почти сразу, — сказал я.

По правилам Игры, вторжение начинается, когда первый из игроков нового мира достигает сотого уровня. На это обычно около недели уходит, плюс-минус. Но около недели на это уходит в абсолютно новом мире, а здесь же достаточно, чтобы кто-то из уже прокачанных игроков вошел в свой старый аккаунт.

А игроков выше соточки тут — миллионы. И даже если круглосуточно и при помощи всех средств массовой информации крутит предупреждение, что так лучше не делать, кто-нибудь все равно войдет.

Может быть, назло всем. Может быть, чисто по приколу.

А может быть, он просто глухой отшельник и живет в лесу, где даже радио не ловит.

Но вторжения в любом случае не избежать. Такова уж человеческая природа.

— А ты здесь зачем?

— Чтобы предупредить, — соврал я. — Но вижу, вы и так в курсе.

— Кто надо, тот в курсе, — согласился дед Егор. — А людям мы пока не говорим. Надо поберечь их, людей-то.

— А как вы им тогда повышенную готовность прививаете? — поинтересовался я. — И прочие собранность с настороженностью?

— Империалистическими происками, — сказал дед Егор.

— То есть, по привычной схеме пошли, — сказал я.

— Зачем менять то, что работает? — дед Егор почесал подбородок. — Это с нами уже было, да?

— Да, — согласился я. — Несколько раз.

— Как это остановить?

— Если вы говорите о приходе Системы, то боюсь, что никак, — сказал я. — Она уже здесь, и мой визит тому свидетельством. Если же речь идет о том, чтобы прервать цикл, то я как раз пытаюсь в этом разобраться. Но для этого мне с вашим президентом надо поговорить.

— Да вот еще, — фыркнул дед Егор. — Если мы каждого галактического голодранца к президенту водить будем, никаких президентов на вас не хватит, ек-макарек.

— А что, до меня еще кто-то был? — удивился я.

— Нет, — сказал он. — Это я фигурально. Значит, в одном из прошлых циклов тебе удалось остаться там?

— Да, — сказал я, не вдаваясь в подробности.

Так-то я был тем самым человеком, который эти циклы запустил. А саму программу их президент писал, и присутствовала некая ирония в том, что он сейчас пытался разгрести последствия своего собственного кода.

По крайней мере, так я эту ситуацию видел.

— Ну и как оно там?

— Нормально, — сказал я. Было бы нормально, если бы я не начал играть на том высшем уровне, где магистры, боги-императоры и боги сражаются в неведомыми среднеуровневым игрокам угрозами. — Жить можно.

— И каковы правила? — спросил дед Егор. — В чем смысл этой вашей Системы, ек-макарек?

— Все, как в жизни, — сказал я. — Особого смысла нет, каждый его для себя находит.

— Это для каждого конкретного человека, — сказал дед Егор. — А если глобально?

— А если глобально, то Система вроде как должна спасти человечества от вымирания по естественным цивилизационным причинам, — сказал я. Правда, когда это случилось в первый раз, человечество практически все погибло по естественным системным причинам, то есть, насильственно.

Но этих подробностей я ем выкладывать не стал.

Тем более, что по мере нарастания циклов, картина несколько поменялась.

— Метод довольно спорный, — заявил дед Егор.

— Некоторые до сих пор о нем спорят, — сказал я. И в данный момент где-то по Земле бродит последний Архитектор, которому есть смысл высказывать эти претензии.

Жаль только, что нельзя историю самого Магистра поглубже копнуть. На предмет выяснения, отчего он таким неприятным существом вырос. Старшие Архитекторы мелочь у него на переменах отбирали, мама все время на работе была, или папа — секретный космонавт, вот и рос он, предоставленный самому себе и компьютерным играм, а дока-2, как известно, ничему хорошему не научит… Должны же быть какие-то причины.

Но это было так давно и настолько не здесь, что свидетелей уже не осталось, а сам Магистр наврет с три короба, как обычно. Если вообще до ответа снизойдет.

Но факт оставался фактом.

Довольно гуманная, судя по описаниям, цивилизация построила Систему, преследующую довольно гуманные цели, а в результате получилась тысячелетняя галактическая мясорубка. Конечно, Магистр стабильно отмажется, что они только построили Систему, а воевать начали сами игроки, но…

Неужели они не понимали, чем все кончится при таких вот стартовых условиях? Неужели нельзя было какие-то противоречия еще на уровне пред-релиза устранить, какие-то углы сгладить?

Тем временем, "кочевник" выбрался из промзоны, выехал на шоссе, но свернул, почему-то, не в сторону центра, где в моем понимании должна была находиться штаб-квартира КГБ, а в область.

— А куда мы, собственно говоря, направляемся? — спросил я.

— В лес, Сумкин, — сказал дед Егор. — В лес мы направляемся. Могилу там тебе копать будем, ек-макарек.

Интермедия 7. Борден

Гарри Смерть Найдет Вас Всех Борден крутанул "вальтер" на пальце, и, как заправский ковбой, сунул его в кобуру.

Операция закончена, все цели мертвы, на нем нет ни царапины, все, как обычно, и уже можно топать на точку встречи и вызывать вертолет, но он решил не торопиться.

Достал из кармана сигарету, прикурил от зажигалки "зиппо", благо, периметр зачищен и снайперов можно не опасаться, с наслаждением выпустил в звездное небо клуб дыма.

Гарри не любил убивать, но Англия сказала "надо", джентльмен ответил "есть", и одним размещенным в пустыне лагерем по подготовке террористов стало меньше. Говорят, что пока он не поступил на службу, такие задания поручали опергруппам САС, но зачем рисковать несколькими, когда можно послать одного?

Он услышал шорох, мгновенно выплюнул сигарету на песок и рванул пистолет из кобуры. Территория была полностью отработана, он был в этом уверен, но все же по склону бархана спускались аж двое.

Правда, они не были похожи на террористов. Оба были белыми. Один, пониже и поплотнее, был одет в джинсы, клетчатую рубаху и ковбойские сапоги, второй был в чем-то темном и нес в руке… меч?

С абсолютно черным лезвием, поглощающим свет звезд.

В двадцать первом веке, в эру высокоточного оружия, умных винтовок и спутникового наведения?

Гарри нашел, что это странно, и потому не стал пока стрелять. Ситуация явно требовала прояснения.

— Мне кажется, он нас заметил, — сказал якобы "ковбой". На поясе у него висел пояс с двумя револьверами, для завершения образа не хватало только широкополого "стетсона".

— Определенно, — согласился обладатель меча.

— Вы кто такие, ребята? — поинтересовался Гарри. — ЦРУ?

Это было вполне логичное предположение, потому что откуда еще могли взяться эти клоуны? Но Гарри не слышал ни шума автомобильного двигателя, ни шелеста винтов. Неужели они пешком сюда пришли?

— Мы — странствующие психоаналитики, — заявил "ковбой". — Скажите, всеми этими убийствами вы пытаетесь заполнить зияющую внутри вас пустоту? Хотите с кем-нибудь об этом поговорить?

— Я думаю, все дело в том, что всю жизнь я хотел заслужить одобрение моего отца, — сказал Гарри. — А потом, когда понял, что из этой затеи все равно ни черта н выйдет, решил делать вещи, которые он не способен одобрить в принципе. Ну, знаете, из разряда "служить своей стране, а не приумножать капитал семьи, убивать плохих людей, а не высасывать все соки из хороших".

— Знакомая история, да, Кевин? — спросил "ковбой", обращаясь к своему спутнику. — В свое время ты тоже через все это прошел?

— Это было очень давно, — сказал Кевин. — И, по большому счету, я никогда не знал своего отца.

— Но он ведь все равно незримо присутствовал в твоей жизни?

— Как, в принципе, и все отцы, — сказал Кевин. — Мы окружены призраками своих предков, и, что бы мы ни делали, кто-то из них никогда этого бы не одобрил.

— Это очень интересная тема для разговора, — согласился Гарри. — Но все же. для начала я бы хотел узнать, кто вы такие и что делаете в зоне проведения спецоперации?

— Проводим свою спецоперацию, — сказал "ковбой". — Скажи, ты нас вообще не помнишь?

— А должен?

— В принципе, нет, — сказал "ковбой". — Но человеческая память — штука очень избирательная и зачастую непредсказуемая, особенно если учитывать обстоятельства. А обстоятельства, друг мой, очень невеселые.

— Я не уверен что мы друзья.

— Лучшие, — заверил его "ковбой". — Просто ты этого еще не помнишь.

— Я не страдаю провалами памяти, — заметил Гарри.

— Ирония в том, что люди, страдающие провалами в памяти, склонны о них забывать, — сказал "ковбой". — Скажи, а почему ты не выстрелил? Я имею в виду, у тебя тут спецоперация, ты только что положил сколько?… двадцать человек?

— Двадцать семь.

— Ты только что положил двадцать семь человек, и все они были плохими людьми, террористами и потенциально массовыми убийцами, а тут появляются какие-то посторонние люди, которых здесь, в принципе, и не должно быть, а ты почему-то не выстрелил. Почему?

— Застрелить вас я всегда успею, — сказал Гарри.

— Меня восхищает твоя самоуверенность, — сказал "ковбой". — Тебя не восхищает его самоуверенность, Кевин?

— Нет, — сказал Кевин.

— Признаться, я где-то в чем-то немного разочарован, — сказал "ковбой". — Мы ожидали, что ты начнешь палить, мы приготовились, Кевин даже расчехлил свой меч, чтобы отбивать пули…

— Чтобы что? — уточнил Гарри.

— Отбивать пули, — повторил "ковбой". — Тебе, наверное, сейчас кажется, что это какой-то цирковой номер, но на самом деле он проделывает такое походя. Ты не хочешь продемонстрировать Гарри этот свой навык, Кевин? Не хочешь отбить пулю?

— Если только она не полетит тебе в голову, Оберон.

— Знаешь, ты ведь единственный человек в мире, который зовет меня так. Во всех мирах.

— Просто остальные уже умерли, — сказал Кевин. — Некоторые из них — благодаря твоим усилиям.

— Ребята, я вижу, что в ваших межличностных отношениях существует какая-то напряженность, — заметил Гарри. — Но поскольку вы — странствующие психоаналитики, мы можете разобрать с ней и сами, без моей помощи.

— О, этому противоречию уже тысяча лет, — отмахнулся рукой Оберон. — И мы пришли сюда не для того, чтобы разобраться с собой. И даже не для того, чтобы разобраться с тобой. мы здесь решаем куда более глобальную проблему.

— Удачи вам, — сказал Гарри.

Стрелять в эту парочку сейчас было глупо. Они явно не имели отношения к гнездовавшимся в пустыне террористам, вели себя, хоть и странно, но довольно спокойно, и не проявляли агрессии.

Конечно, непонятно было, откуда они тут взялись, но Гарри был не настолько любопытен, чтобы спрашивать. Есть многое на свете, друг мой Борден, что и не снилось нашим мудрецам…

Кроме того, он подозревал, что заданные вопросы только замедлят процесс. И что эти люди все равно расскажут ему сами, откуда они тут и зачем.

Если они не мешают выполнению задачи, можно попросту их игнорировать.

Гарри сунул пистолет в кобуру и закурил новую сигарету.

— Ты, наверное, хочешь узнать, откуда мы тут и зачем, — сказал "ковбой".

— А насколько длинная эта история? — поинтересовался Гарри.

— Довольно длинная, — сказал Оберон. — Но я не буду рассказывать, я покажу. Ты просто минутку постой, не дергайся, а когда тебе зададут вопрос, просто ответь "да".

— Кто задаст?

— Нет времени объяснять, — сказал Оберон.

Он повел рукой, вытащил из воздуха тускло мерцающие в свете звезд металлический обруч, водрузил его себе на голову, и…

"Внемлите голосу высшего разума, жалкие смертные, внемлите и трепещите. Отныне для вашего мира началась новая эпоха, эпоха войн за личное возвышение. Становитесь сильнее или умрите. Жрите других или пожраны будете. Бегите, прячьтесь или сражайтесь.

Сильные возвысятся, слабые падут, Система поглотит и тех и других.

Каждый восьмой житель вашей планеты превратится в зомби и начнет убивать, стремясь заглушить свой неутолимый голод. Сможете ли вы остановить эпидемию или сгинете в пожаре зомбиапокалипсиса?

Игра началась.

И да, если вы прослушали это сообщение, это означает, что вы — не зомби.

Удачи."

Гарри покачал головой.

— Мне кажется, я уже играл в эту игру раньше, — сказал он.

— И не один раз, — подтвердил Кевин. — Что ты помнишь?

— Ничего конкретно, — сказал Гарри. — Просто ощущение дежавю.

— Это нормально, — сказал Оберон… Магистр. — Воспоминания вернутся каскадом.

Двое террористов из числа недавно убитых Гарри начали шевелиться на песке. Шевелится и издавать нечленораздельные звуки.

Видимо, они умерли слишком недавно, и Система решила определить их в зомби, раз уж никого более положившего под рукой не было.

Гарри достал пистолет и двумя прицельными выстрелами упокоил их еще раз.

Перед его глазами тут же появилась табличка, предлагающая войти в свой старый и наиболее успешный аккаунт.

Видимо, это был тот самый вопрос, но который нужно было ответить "да", и Гарри ответил "да", потому что не привык боятся новых вызовов.

"Общемировое системное сообщение.

Игрок Гарри Борден, получивший класс РЎР» ужба недоступна, первым в этом мире достиг сотого уровня.

Дождитесь обновления Системы".

Гарри посмотрел на Магистра.

— Мы все-таки не друзья, — сказал он.

— Но хорошие знакомые, в некотором смысле даже коллеги, — сказал Магистр. — И между нами не было никаких трений, не считая того эпизода, когда ты отправил меня на респаун. Впрочем, я тогда поддался.

Гарри начал вспоминать.

— Я начинаю вспоминать, — сказал Гарри.

— Это довольно муторный процесс, — согласился Магистр.

Воспоминания обрушились каскадом и наслаивались друг на друга. Кадры из предыдущих жизней смешивались между собой, и… сколько их было, этих предыдущих жизней?

Десять, двенадцать?

— Ты знал, что так будет, — сказал Кевин, обращаясь к Магистру. — Ты с самого начала собирался запустить тут Игру.

— Да, — согласился Магистр. — Официальный старт многое упрощает.

— Для тебя.

— Для нас.

— А почему ты не сказал об этом Федору? Почему не предупредил?

— А зачем? — спросил Магистр. — Пусть для него это станет приятным сюрпризом. К нему вернется его любимая магия, заработают порталы… К тому же, он так картинно собирался пожертвовать собой, что я решил не сбивать его с этого настроя.

— Вот поэтому наши пути и разошлись, Оберон, — сказал Кевин. — Другие люди для тебя ничего не стоят.

— О, не начинай это опять, — отмахнулся Магистр.

"Обновление Системы завершено.

Теперь Земля доступна для инопланетного вторжения.

Желаем удачной Игры".

— Это все из-за меня? — спросил Гарри.

— В глобальном смысле, нет, — сказал Магистр. — Я просто слегка подтолкнул неотвратимое. Ты вспомнил?

— Кое-что, — сказал Гарри. — Полагаю, все нужное придет… в процессе. А теперь объясните мне, зачем я вам понадобился.

— Ты — астральный воин, — сказал Магистр. — Твой учитель мертв, теперь ты последний, кто владеет этим навыком. А на нас надвигается астральный враг.

— То есть, снова убивать? — уточнил Гарри.

— Ну да, — сказал Магистр. — Но ты говоришь так, как будто это что-то плохое, а я, например, считаю, что человек просто обязан заниматься тем, что получается у него лучше всего.

— Ты — Смерть, — сказал Кевин.

— А ты — Власть, — вспомнил Гарри. — А где Месть?

— Он умер, — сказал Кевин.

— Как?

— Его убили, — сказал Кевин.

— Кто?

— Мы еще не знаем, — сказал Кевин. — Но непременно выясним.

— Это как-то связано с той проблемой, из-за которой вы оба здесь?

— Тут большой знак вопроса, — сказал Кевин. — Это произошло недавно, а у нас тут цейтнот.

Посреди разгромленного террористического лагеря открылся рейдовый портал, откуда с громкими воплями "Ааргх!" вывалилась небольшая орда орков.

Они вопили, они бежали, они потрясали тяжелыми боевыми топорами, но, по мере приближения к троим беседующим у бархана мужчинами скорость их бега падала, а вопли становились тише.

Произошло узнавание.

— Слушаю вас, господа, — сказал оркам Магистр.

— Извините, — сказал главный орк. — Мы ошиблись. Не подскажете, как пройти в библиотеку?

— Вам туда, — Магистр беспечно махнул рукой, указывая на пустыню за своей спиной.

— Спасибо, — сказал главный орк. — Еще раз извините.

— Фигня вопрос, — сказал Магистр. — Идите, пока он добрый.

Орки медленно, стараясь не совершать резких движений и не поворачивать к ним спиной, принялись карабкаться на бархан и исчезали с той стороны.

Портал, через который они прошли, уже закрылся.

— И такое сейчас происходит по всей Земле? — уточнил Гарри.

— Да, но это не твоя забота.

— И в Англии тоже?

— И это тоже не твоя забота, — сказал Магистр. — Пойми, мы не пришли бы сюда и не устроили это, если бы у нас был другой выход. Мы спровоцировали проблему, с которой нам придется разбираться позже, но сначала надо победить другого врага. Иначе не будет ни Земли, ни Англии, и вообще ничего не будет. Только пустота, хлад и мрачное безмолвие.

— А у вас вообще бывают менее масштабные задачи? — поинтересовался Гарри.

— Я не ищу этих задач, они находят меня сами, — сказал Магистр. — Так ты готов отправиться с нами на войну, которых еще никогда не было?

— Ладно, давайте сходим, — согласился Гарри. — Постой… ты сказал, что мой учитель мертв. Брюс мертв?

— Да, — сказал Магистр. — Он первым встал на пути вторжения и стал одной из первых жертв этой войны, но ты все еще можешь за него отомстить.

— Но почему вы не позвали меня сразу? Почему отправили его одного?

— Потому что мы думали, что он справится, — сказал Магистр. — Мы недооценили угрозу.

— На моей памяти, с тобой это уже не первый раз такое, — заметил Гарри.

— Ну почему из всего массива данных в первую очередь он вспомнил именно это? — горестно вопросил Магистр у пустыни и растворившихся в ней орков. — Да, я ошибся. Я ошибаюсь. Не ошибается только тот, кто вообще ничего не делает, а я делаю, и много. Еще вопросы, или пойдем уже готовится к войне?

— А что насчет моего вертолета?

— Он не прилетит, — сказал Магистр. — Летающие цели становятся добычей при вторжении в первую очередь. Некоторые игроки из… не самых продвинутых миров принимают их за драконов, а с драконов обычно выпадает хороший лут.

— Он это серьезно? — спросил Гарри у Кевина.

Кевин покачал головой.

Магистр щелкнул пальцами и открыл портал. По ту сторону повисшего в воздухе овала тоже была пустыня, только в той пустыне был день, белое солнце висело в зените, а по барханам бегали ящерицы.

Из другого мира на Гарри пахнуло горячим воздухом.

— А твой корабль? — спросил у Магистра Кевин.

— Автопилот найдет меня сам, — сказал Магистр.

Он шагнул в портал первый, не оглядываясь, с уверенностью человека, за которым точно последуют.

— Прости за это представление, — сказал Кевин. — Но нам на самом деле нужна твоя помощь.

— Понимаю, — сказал Гарри.

Они прошли через портал вместе, и едва они переместились из одной пустыни в другую, как вокруг них взметнулись смерчи. Несколько десятков смерчей.

Гарри оказался в оке циклона.

Было жарко, но ветер не дул ни с какой стороны, и ни единая песчинка не коснулась его тела.

Сперчи опали, и вместо них остались лишь несколько десятков человекоподобных фигур, созданных из песка.

— Позволь представить тебе твою армию, лорд-командующий Борден, — сказал Магистр.

— Что-то их маловато, — заметил Гарри.

— Это Вычислители, — сказал Кевин. — Все, кого мы сумели выделить. Если отвлечь от работы еще больше, оставшееся количество не сможет поддерживать стабильное функционирование Системы.

— А какими силами располагают враги? — поинтересовался Гарри.

— Мы не знаем.

— А когда они нападут?

— Уже скоро.

— То есть, вы и этого не знаете, — подытожил Гарри.

— Ты должен понимать, что разведка в таких обстоятельствах сильно затруднена, — сказал Магистр, и тон у него был слегка виноватый.

Что, в общем-то, для Магистра нетипично.

— Чего они хотят-то? — спросил Гарри.

— Они хотят, чтобы нас не было, — сказал Магистр. — Они расценивают существование Системы, как угрозу их собственной цивилизации.

— И они не так уж и неправы, — заметил Гарри.

— Меня не заботит существование каких-то там посторонних цивилизаций, — сказал Магистр. — Моя задача — сохранить разумную жизнь в галактике.

— Эту песню я уже слышал, — сказал Гарри. — Цель, конечно, нетривиальная, но методы сомнительны.

— Они нанесли удар первыми.

— Да? — удивился Гарри. — То есть, это не ваши Сеятели вторглись в их локальное пространство и принялись бомбардировать его своими наноботами, а они прилетели к вам и сразу начали воевать?

— Сейчас уже не важно, кто нанес первый удар, — сказал Кевин. — Войны уже идет, и теперь имеет значение только то, кто нанесет последний.

— Как он тебя в это втянул? — спросил Гарри.

— Как обычно, — сказал Кевин.

— Значит, война, — сказал Гарри. — Что ж, давайте посмотрим, на что способна ваша армия.

И Гарри Борден, лорд-командующий, сделал шаг вбок.

Глава 19

А я не нервничал.

Я знал деда Егора, конечно, не слишком хорошо, но достаточно для того, чтобы понимать, что он не кровавый маньяк. Даже после двенадцати воплощений.

Кроме того, кровавого маньяка на его месте держать бы просто не стали. Даже в кровавом КГБ.

Потому что в первую очередь я был для них ценным источником информации, а такими источниками не разбрасываются. Особенно, накануне войны, о которой им почти ничего не известно.

Кроме самого факта, что она будет.

Поэтому он мог угрожать мне, сколько угодно, но я знал, что никакую могилу никто копать не будет. Скорее всего, мы едем на какую-нибудь секретную базу КГБ, спрятанную в подмосковном лесу, тысячи этих баз.

— Где служил? — поинтересовался у меня дед Егор. Вот оно, очередное доказательство моей правоты. С чего бы он стал разговаривать с покойником?

— Нигде, — сказал я.

— А почему? Ты что, пацифист, ек-макарек?

— Нет, по состоянию здоровья просто.

— А так и не скажешь, что ты больной, — заметил он. — Там, что ли, здоровье поправил?

— Ну да, — сказал я. — Подправил слегка некоторые характеристики.

— А кто тебя так драться научил?

— Учитель физкультуры, — сказал я.

Кабан недоверчиво хмыкнул из-за руля.

— Он из ваших был, из бывших, — сказал я.

— Наших бывших не бывает, ек-макарек, — сказал дед Егор. — Где он сейчас?

— Умер.

— Земля пухом, — сказал дед Егор. — Отчего он умер?

— От естественных причин, — сказал я. — Убили его.

— Виновных нашли?

— Ищут, — сказал я. — Вот прямо сейчас и ищут.

— Жизнь — сложная штука, — сказал дед Егор. — И эта ваша Система не сделала ее проще, ек-макарек. А сам ты кем по жизни будешь?

— Я — маг, — сказал я. — Маг огня.

— Колдун, значит, — сказал дед Егор. — Долго учился?

— Лет сто. И до сих пор учусь.

— Нет предела совершенству, — согласился дед Егор. — Выходит, ты можешь всех нас тут испепелить?

— Не могу, — сказал я. — Магия до начала Игры не работает.

— А если бы работала, то мог бы?

— Мог бы, — сказал я. — Но не стал бы.

— Почему?

— Вы же мне ничего плохого не делаете.

— То есть, ты не веришь, что мы тебя сейчас хоронить везем?

— Нет.

— Ты слышал, Стас, ек-макарек? И что это значит? Теряем квалификацию? Или образ зловещего комитета уже не такой и зловещий?

— Так он же не местный, — пожал плечами Кабан. — Точнее, местный, но очень давно тут не был. Откуда ему знать о зловещем образе комитета?

— И то правда, — согласился дед Егор. — Хотя, комитет — он ведь всегда комитет. Неужто в одном из прошлых вариантов никакого КГБ не было?

— Было что-то похожее, — сказал я. — Но вы тогда в нем не работали.

Короткостриженный затылок Кабана не выразил никаких эмоций, но дед Егор удивился.

— Ты что, знал нас раньше? Мы были знакомы?

— Шапочно и очень недолго, — сказал я.

— И чем мы тогда занимались?

— Вы были на пенсии, — сказал я деду Егору. — А Кабан… в смысле, Стас, был помощником депутата, ездил на вражеской машине и на даче имел полный подвал оружия. Кстати, вы на той даче охранником подрабатывали.

— Да мне всего-то семьдесят два, — возмутился дед Егор. — Какая пенсия, о чем ты, отрок? Если все в семьдесят два на пенсию уходят станут, кто же работать-то будет?

— Молодым везде у нас дорога и все такое, — сказал я.

— Молодые набивают шишки там, где я в силу опыта и кочек-то никаких не замечаю, — веско сказал дед Егор.

— А точно в силу опыта? — спросил я. — Может, зрение просто слегка подсело?

Дед Егор похлопал пальцами по кобуре маузера.

— Шпиона до сих пор бью в глаз, чтобы шкуру, значится, не попортить, — сказал он.

— А зачем вам шкура шпиона? — спросил я.

— Над камином прибиваю, ек-макарек, — сказал дед Егор.

— И много у вас каминов?

— Один. Но здоровенный.

— А ты кем до прихода Системы был? — полюбопытствовал Кабан.

— Сисадмином, — сказал я.

— А, повелитель любой кнопки, ек-макарек, — сказал дед Егор. — Аниме, премиум на порнхабе, поношенный свитер, социофоб, жил с родителями?

— К чему следовать этим стереотипам?

— Мне вот другое любопытно, — сказал Кабан. — Как же мы в прошлой жизни пересечься-то могли? Совсем же разные люди.

— У нас был один общий знакомый, — сказал я. — Вы его, в силу определенных причин, не помните.

— Что за причины? — спросил Кабан.

— Программного свойства.

— А что случилось с этим знакомым?

— Он умер, — сказал я.

— Это что, один и тот же человек? В смысле, учитель физкультуры? — спросил Кабан. — Или у вас там все мрут?

— Это один и тот же человек, — подтвердил я. — Но так-то да, все мрут.

— И как звали того человека?

— Чапай, — сказал я.

Кабан снова пожал плечами.

— Нет, не помню.

— Вы были друзьями, — сказал я. — Росли вместе. В Люберцах. Когда все началось в первый раз, мы с ним приехали к тебе на дачу, чтобы отсидеться, пока в городе творится черте-что.

— И как, отсиделись?

— Ну, более-менее, — сказал я. — Потом много всего произошло, и наши дороги разошлись.

— Это жизнь, ек-макарек, — сказал дед Егор. — Ты мне вот что скажи, Сумкин. Это когда-нибудь кончится?

— Да, — сказал я. — Когда-нибудь обязательно. Так или иначе.

— Что-то мне не нравится, как это звучит, ек-макарек.

— Или мы найдем способ прервать цикл, — сказал я. — Или вся известная нам часть обитаемой вселенной схлопнется в черную дыру. Ну, я не уверен, что визуально это все именно так будет оформлено, но синий экран смерти нам уже почти гарантирован.

Спустя полчаса неспешной езды по загородной трассе Кабан свернул куда-то в лес, и еще через пару километров мы уткнулись в первый КПП. Впрочем, шлагбаум подняли почти сразу, видимо, эта машину здесь хорошо знали и не ждали от ее пассажиров никаких сюрпризов.

На втором КПП все было чуть серьезнее — нас обступили пятеро автоматчиков и один из них постучал в стекло водительской двери. Кабан открыл окно, показал свое удостоверение, главный автоматчик заглянул в салон, лениво мазнул по мне взглядом и кивнул деду Егору.

Ворота открылись.

За ними обнаружилась отнюдь не секретная база ФС… КГБ, не бункер с двухметровыми бетонными стенами, большая часть которого находилась под землей, и даже не научно-исследовательский комплекс. За воротами обнаружилась обычная дача.

Участок не слишком большой по меркам из моей прошлой жизни, домик и вовсе скромный, этакий барнхаус в полтора этажа и с огромной линией остекления, словно не для наших широт предназначен.

На лужайке перед домом стояла обычная садовая мебель, и в одном из плетеных кресел сидел и листал свой айпэд (хотя, скорее, это был какой-нибудь "умноплан") первый президент ОСССР.

Виталик.

Э…

А где остальная охрана, где вышки с автоматчиками, засевшие на крыше снайперы и установки с ракетами класса "земля-воздух"?

Что-то как-то не по статусу это все…

— Ты посиди в машине пока, — сказал дед Егор Стасу и повернулся ко мне. — А ты выходи. Сбылась твоя мечта, ек-макарек, хотел поговорить с президентом, и вот тебе президент.

— А сразу нельзя было сказать? — спросил я. — Зачем нужно было эту комедию ломать?

— Информацию нужно преподносить дозированно и своевременно, — сказал дед Егор.

— А кто определяет время и дозу?

— В данном случае — я, — сказал он. — Вылезай, Сумкин, не заставляйте человека ждать.

Я вылез.

Разумеется, Виталик был предупрежден о нашем визите, и вышел нас встретить. Не думаю, что президент большой страны может вот так просто прохлаждаться на лужайке, а не заниматься какими-то важными делами…

Увидев, что мы выходим, Виталик встал и пошел нам навстречу. Я присмотрелся.

Он сильно отличался от того Виталика, что я знал и не очень-то любил. Он был… ну, не строен, но атлетически подтянут, он был гладко выбрит и аккуратно подстрижен, он носил простые белые полотняные штаны, футболку и мокасины на босу ногу, и, самое главное, он был жив.

В смысле, не мертв.

И выглядел моложе, чем в те времена, когда он был… не жив.

Ну, вы понимаете.

Но несмотря на все эти отличия, это был все тот же самый Виталик.

— Здравствуй, Федор, — сказал он, протягивая мне руку.

— Привет, — сказал я, решив пока никак к нему не обращаться. Называть президента Виталиком при подчиненных… в смысле, при избирателях, я как-то не решался, а именовать его по отчеству было слишком непривычно и у меня язык не поворачивался.

Рукопожатие у него было крепким, а рука — теплой. В смысле, не комнатной температуры, как раньше.

— Пойдемте ко мне в кабинет, — предложил Виталик. — Там и поговорим. А Стас пока пусть тут покурит.

— Он бросил, — сказал дед Егор.

— Тогда пусть воздухом подышит, — сказал Виталик.

Интересно, а дед Егор в местной иерархии вообще кто? Ну, если официально Вряд ли простой службист, раз такой доступ к президентскому телу имеет.

Доверенный человек? Глава КГБ? Советник по вопросам национальной безопасности?

Мы вошли в дом и…

Это был обычный дачный кабинет, который с одинаковой долей вероятности мог принадлежать успешному писателю, ушедшему в творческий запой, или средней руки банковскому менеджеру, который на лето вывез семью в деревню, а сам запирается здесь, чтобы работать. В общем, кому угодно он мог принадлежать.

Письменный стол с семейными фотографиями и большим монитором на нем, несколько кресел, шкаф, минибар, кожаный диван… И никаких телефонов правительственной связи, тяжелых бархатных штор, лепнины и позолоты. И даже ножки у стола были вполне обыкновенные, а не витые.

Наверное, это какая-нибудь конспиративная дача, подумал я.

— Что-то ищешь? — поинтересовался Виталик, заметив, как я озираюсь вокруг.

— Пытаюсь понять, где ты прячешь свой ядерный чемоданчик, — сказал я.

— Оставил его в прихожей, — сказал Виталик. — Зачем эту гадость в дом тащить? Выпьете чего-нибудь?

— Я на службе не пью, ты же знаешь, — сказал дед Егор.

— Ты всегда на службе, — сказал Виталик. — А ты, Федор?

— Воды, — попросил я.

Он открыл мини-бар и протянул мне бутылку минералки. Вторую взял себе, сел за свой не совсем президентский стол, закинул ногу на ногу.

— Я вижу, вы не особо удивлены моим визитом, — заметил я.

— Я ждал тебя, — сказал Виталик. — Может быть, не совсем тебя, но кого-то вроде тебя.

— И ты не терял времени в ожидании, — заметил я.

— Я спас СССР, — кивнул Виталик. — Точнее, возродил.

— Я вижу, — сказал я. — А зачем?

— Потому что мог, — сказал Виталик. — Ты знаешь, Федор, я примерно с семнадцати лет живу с ощущением, что скоро, по историческим, разумеется, меркам, все пойдет по бороде, так почему бы не дать людям хотя бы напоследок пожить нормально? Кроме того, мне кажется, что в условиях условного еще не до конца построенного коммунизма, отбиваться от инопланетных захватчиков нам будет проще. Или я ошибаюсь?

— Я не думаю, что идеология тут хоть на что-то повлияет, — сказал я. — Система перемалывает всех. Демократии, империи… Даже звездные империи.

— Да, я помню, — сказал Виталик. — Но я должен был попробовать. Сделать хоть что-то.

— Делай, что должен, и будет, как всегда, ек-макарек, — сказал дед Егор, присаживаясь на широкий подоконник. — Так что, это тот Федор?

— Похоже, что да.

— Тот? — не понял я.

— Ты мне снился, — сказал Виталик. — И довольно часто. Мне вообще снятся многие люди, которые, видимо, что-то значили в прошлых жизнях, но ты и еще один человек встречаетесь в моих снах гораздо чаще других. Где он, кстати? Где Василий?

— Он умер, — сказал я.

Виталик смял пластиковую бутылку с такой силой, что пальцы у него побелели.

— Как?

— Мы еще выясняем подробности, — сказал я.

— Сука, — сказал Виталик. — Не думал я, что… А, неважно. Это была насильственная смерть?

— Разумеется, — сказал я. — Они заплатят.

— Кем бы они ни были, — согласился со мной президент. — А ты вообще зачем здесь, Федор?

— Что ты помнишь?

— Сложно сказать. Что-то помню, что-то не помню…

— Ромашка какая-то, ек-макарек.

— Я помню, что наша Земля — это часть чего-то большего, — сказал Виталик. — Древнего, безразличного и безжалостного механизма, что перемалывает разумных, приводя разные цивилизации к единому знаменателю. Вот такая вот ромашка.

— Все так, — подтвердил я. — И, судя по тому, что ты тут сделал в последние годы, у тебя все еще есть доступ к консоли разработчика. Потому что я не верю, что ты мог сделать вот это вот все естественным путем.

— Есть, — подтвердил Виталик. — И, разумеется, я считерил. А кто бы не считерил в игре с такими ставками?

Что ж, вот и хорошие новости.

Главное он помнил, а с остальным можно было работать. Контакт мне удалось наладить неожиданно быстро, я на такую скорость даже не рассчитывал, так что у нас есть еще несколько лет в запасе, и за это время мы с ним точно разберемся и с причинами и с последствиями.

И успеем составить план дальнейших действий.

— Главная проблема не в том, что происходит апокалипсис, — сказал я. — А в том, что он происходит снова и снова. Это цикл, и если мы его не прервем, то из-за нашей Земли вся Система накроется медным тазом.

— Систему не жалко, ек-макарек, — сказал дед Егор. — Людей жалко. И нелюдей тоже. Что с ними будет?

— Ничего не будет, — сказал я. — Вообще ничего.

— Это печально, — сказал Виталик. — Миллиарды разумных, да?

— Да, — сказал я. — Но у нас есть время, чтобы все исправить…

Зря я, наверное, это сказал. Впрочем, даже если бы я этого не сказал, вряд ли бы что-то изменилось.

Глаза Виталика и деда Егора остекленели. Это двое словно прислушивались к звучащему внутри головы голосу.

Голосу, который я не слышал.

Потому что я больше не местный.

— Сильные возвысятся, слабые падут, — повторил Виталик знакомые до боли слова. — Это ты все устроил, Сумкин?

— Нет, — сказал я.

Просто так совпало.

— Ты возник у нас вчера, — сказал Виталик. — И сегодня, меньше чем через сутки после твоего появления, стартовала эта ваша игра. Совпадение? Не думаю.

— На самом деле, это все устроил ты, — сказал я. — Ты написал программу для первого отката, и ты ввел туда условие, которое запускает цикл. Но этого ты. разумеется, не помнишь, потому что такая ромашка очень удобна для снятия с себя всяческой ответственности.

— Я не бегу от ответственности, Федор, — сказал Виталик. — И если это действительно сделал я, то я все вспомню. И все исправлю.

Не думаю, что даже он мог бы исправить вообще все. Пусть Земля какое-то оставалась стабильной, из-за этих циклов в самой Системе народу полегло уже немеряно. Кто-то в припадке молодецкой удали необдуманно влез на Землю, к кому-то пришли уже сами земляне в поисках прокачки и ценного лута…

Глаза Виталика снова остекленели, но на это раз все кончилось гораздо быстрее.

— Вторжение, — сказал он. — Гарри Борден достиг сотого уровня, и Земля открыта для игроков из других системных миров.

Нет, не просто так все совпало.

Это, черт бы его драл, Магистр и его великий план по спасению всего. Это он активировал начало игры, нажал кнопку старт, забрал Бордена и свалил восвояси, предоставив землянам самим расхлебывать последствия.

И ведь он с самого начала так и собирался сделать, понял я. Мог бы предупредить…

Виталик посмотрел на монитор.

Может, у него там лента новостей в реальном времени проматывается, может, ждал сообщения по оперативным каналам… Черт его знает, как у них на самом верху тут все работает.

— Ладно, разберемся, — сказал Виталик. — Дед, скажи Стасу, чтоб заводил бронепоезд. Мне нужно в Кремль.

— Зачем? — спросил я.

— Есть места и безопаснее, ек-макарек.

— Мне не нужно безопаснее, — сказал Виталик. Он встал, достал из шкафа кожаный плащ и облачился в него, несмотря на довольно теплую погоду.

Разумеется, это был не тот плащ. Он не был грязным, дырявым, несколько раз заштопанным, и не выглядел, как одежда, в которой кого-то уже один раз похоронили.

Потом он достал из шкафа дробовик.

Разумеется, это был не тот дробовик, но меня все равно посетило старое и давно забытое чувство.

Нахлынули воспоминания.

И на какой-то момент появилось изрядно подзабытое и ни на чем не основывающееся чувство, что все будет хорошо.

— В лихую годину президент должен быть на своем рабочем месте, — сказал Виталик.

— У тебя есть прекрасное рабочее место в бункере, и ехать туда гораздо ближе, ек-макарек.

— Президент в бункере или неизвестно где — это признак надвигающегося глобального пиздеца, — сказал Виталик. — А президент в Кремле — это символ стабильности, нерушимости и вот этого вот всего. Даже если это, сука, не так.

Глава 20

— К хренам, — сказал я.

Виталик засунул в карман плаща здоровенный пистолет и пару гранат и посмотрел на меня.

— Зачем ты так сказал?

— Не знаю, — признался я. — А зачем ты так оделся?

— Мне почему-то кажется, что это уместно, — сказал он.

Я посмотрел на Виталика системным зрением, и мое неплохо прокачанное восприятие открыло новые горизонты. Или новые глубины.

Или новые пределы, черт его знает, как оно правильно называется.

Многие игроки считают, что в Игре все решает уровень, и чем он выше, тем лучше.

Магистр утверждает, что все решают скиллы, при этом он свой настоящий уровень так никому и не показал.

Такеши как-то заявил, что всем рулит правильно подобранный шмот.

Чапай бы наверняка сказал, что все зависит от верного настроя.

Виталик, видимо, решил поставить эксперимент и суммировать все эти высказывания. И, как настоящий ученый и энтузиаст своего дела, эксперимент он решил поставить на себе.

Уровень у него был… эм… четырехзначный. И хотя первой цифрой значилась все-таки единица, я такого в Системе все равно никогда не видел. Тем более, не у непися, а у игрока.

А Виталик теперь был игроком, и класс у него был уникальный, и наверняка он придумал его себе сам.

— Боевой президент? — спросил я.

— Это типа играющего тренера, только круче, — объяснил Виталик.

Плащ у него был легендарный, и показателем брони, как у танка, и я отнюдь не об "армате" говорю, и добивал все статы чуть ли не под кап. Дробовик у него был не просто легендарный, а артефактный, то бишь, из него можно было палить в любом мире, независимо от того, наука там развивалась или технология.

Похоже, что Виталик собирался не просто играть с читами. Он собирался врубить годмод на полную…

Почему-то я сразу подумал о Соломоне Рейне, бывшем топе номер один общемирового рейтингового зачета. Интересно, каково ему теперь, когда вернувшиеся земляне снова сместили его с первой строчки?

А если учесть, что Гарри Борден тоже вернулся в игру, Соломон теперь даже не второй, а третий.

Я посмотрел на уровень деда Егора. Да, похоже, Рейну и третьим быть крайне недолго.

— Ты вообще понимаешь, насколько неправильно то, что ты сотворил? — спросил я у Виталика.

— И что эта эта Система мне сделает? — поинтересовался Виталик. — Дальше фронта не пошлют, меньше роты не дадут.

Дед Егор сунул в ухо миниатюрный наушник.

— Стас говорит, машина готова.

— Еще минуту и выходим, — распорядился Виталик, доставая из шкафа очередной боеприпас. На этот раз он не стал складывать его в карман, штуковина просто растворилась в воздухе.

Что ж, похоже он нашел свой инвентарь.

Инвентарь…

Тут по краю моего сознания мелькнула какая-то мысль, не мысль даже, а полунамек, который показался мне очень важным, но я не успел его уловить.

Ладно, поймаю позже.

— Прежде, чем мы выйдем, я хочу предупредить тебя еще кое о чем, — сказал я. — Даже не только тебя, а вас обоих.

— Слушаю, — сказал Виталик.

— Ты помнишь Магистра? — спросил я. — Первый Игрок, Оберон…

— Неприятный такой тип, который неоправданно много говорит, — сказал Виталик. — Странно, кстати. Готов поспорить, что еще пять минут назад я ничего о нем не помнил, а теперь… Похоже, в твоем присутствии мне вспоминать легче, Федор. Так что там с Магистром? Разве Чапай его не… того?

— Нет, — сказал я. — И есть некоторая вероятность, что это он Чапая… того. Пока это только подозрения, разумеется, никаких доказательств у меня нет.

— Магистр ушлый тип, — сказал Виталик. — Если это он, но никаких доказательств ты и не найдешь.

Я открыл инвентарь и уже собрался запустить туда руки, как вдруг осознал, что я пытаюсь сделать.

Я собираюсь достать оружие в комнате, где есть двое вооруженных мужчин, натасканных на то, чтобы реагировать на угрозы, и с ловкостью у них теперь все гораздо лучше, чем у меня.

— Э… я хочу, чтобы ты кое на что посмотрел, — сказал я. — Сейчас я медленно достану это из инвентаря. И чтобы вы не реагировали на это слишком нервно, сразу скажу, что это пистолет.

— Это револьвер, — поправил меня Виталик, и я вложил полученное от Магистра оружие в его протянутую руку. — И куда смотреть?

— Эм… в барабан.

— Хм, — сказал Виталик.

— Что там? Не томи, ек-макарек.

— Очень интересный боеприпас, — сказал Виталик. — Где раздобыл?

— Этот револьвер дал мне Магистр, — сказал я. — И в связи с ранее озвученными обстоятельствами у меня есть некоторые подозрения насчет этой штуки.

— Да нет, это вполне себе револьвер, — сказал Виталик. — Из него даже можно стрелять. Но на какую дичь ты собрался охотиться, грандмастер?

— На Кристофа, — сказал я.

— Это что еще за тип, ек-макарек? — поинтересовался дед Егор. — Новый враг катит в гости?

— Ну да, — сказал я.

— Судя по боеприпасу, это какой-то очень специфический враг, — заметил Виталик.

— Так и есть, — сказал я. — Он не человек. Он вообще не игрок. Он конструкт и инструмент Магистра, который, по утверждению самого Магистра, вышел из-под контроля. Но это не точно.

— Занятная история, — сказал Виталик. — И в какой степени это касается нас?

— Боюсь, что это касается нас напрямую, — сказал я. — Это Кристоф убил Чапая. И на прошлом витке Земли он также убил вас обоих.

— А меня-то за что, ек-макарек? — возмутился дед Егор. — Вот ведь паршивец.

— Буквально пару дней назад в Системе он пытался убить нас всех, — сказал я. — Меня, Кевина, Магистра… Впрочем, в последнем случае это мог быть спектакль.

— Куда мы лезем, ек-макарек? — сокрушенно сказал дед Егор и посмотрел на Виталика. — Там же натуральный серпентарий, хуже, чем у нас в зоопарке.

— У нас нет выбора, дед, — сказал Виталик. — Кроме того, нам нужно отмстить.

— В общем, я просто хочу предупредить, что поскольку вторжение официально началось и Земля снова открыта для портального перемещения, этот тип может заявиться по наши души.

— Пусть приходит, — сказал Виталик и погладил свой дробовик.

Я покачал головой.

— Системное оружие на него не действует. Ни оружие, ни магия.

— Не проблема, — сказал Виталик и достал из шкафа второй дробовик. — Этот не системный, он без доработок.

— Против обычного оружия, по идее, он тоже довольно стоек.

— Это ерунда, просто надо будет попасть в него несколько раз, — сказал Виталик. — Значит, Чапай…

— У Чапая не было шансов, — сказал я. — Он не знал, с кем имеет дело.

— Как это вообще могло случиться?

— Его заманили в ловушку.

— А почему он при этом был один?

— Ой, вот только не надо вот этого, — сказал я. — Он был вполне взрослый мальчик, и при этом он был бог. И никто не заставлял его идти туда в одиночку, в этом не было никакой необходимости. Но он решил по-другому, и это было только его решение.

— Серпентарий, — повторил дед Егор. — Как есть, серпентарий.

— Разберемся, — сказал Виталик. — А теперь нам все-таки надо идти. У нас тут апокалипсис, вторжение, и надо это как-то разруливать. Или ты хочешь нас еще о чем-то предупредить?

— Нет, вроде бы это все, — сказал я. — Больше ничего особо срочного.

Виталик бросил взгляд на фотографии на столе, убрал оба дробовика в инвентарь и быстрым шагом вышел из кабинета.

— Скучает, ек-макарек, — сказал дед Егор и последовал за ним.

А я еще несколько секунд стоял там и пытался вспомнить что-то важное.

Не вспомнил.

***

Мы вышли во двор и я наконец-то увидел машину, которую подготовил Кабан. Наверное, это тоже был УАЗ, но вряд ли "кочевник".

Скорее всего, это был УАЗ Разрушитель или УАЗ Судного Дня, или что-то вроде того. Он выглядел, как физрукомобиль или "перехватчик" Безумного Макса, только на колесной базе от КАМАЗа. Там были бронещиты, пулеметы, зомби отбрасыватели и где-то в недрах наверняка пряталась пара ракетных установок.

Мне стало любопытно, как после начала Игры выглядит сам Кремль, и, зная Виталика и его возможности, я бы не удивился, если бы там оказался очередной Барад-дур.

— Знатная тачка, — сказал я.

— Мы — мирные люди, ек-макарек, — сказал дед Егор. — А вот и наш бронепоезд.

— И где вы его в мирное время прятали?

— Под землей, — сказал Виталик.

Кабан уже сидел за рулем и помахал нам рукой из-за бронестекла, сообщая о готовности. Виталик подхватил ядерный чемоданчик и пошел к машине первым.

Едва он сошел с крыльца, как в грудь ему прилетела стрела.

Ну, как в грудь… Возможно, она прилетела бы ему в грудь и разбилась в щепы об его плащ, если бы он одним быстрым смазанным движением руки не вытащил ее из воздуха.

Дед Егор мгновенно оказался рядом с ним, маузер уже изготовлен к стрельбе, и их взгляды сканировали пространство, чтобы определить, куда именно надо стрелять, но не находили мишени.

Я подошел поближе, глянул на стрелу.

— Эльфийская дальнобойная отравленная, судя по оперению, — сказал я. — Где-то на дереве засел эльфийский снайпер, но визуально его фиг найдешь. Это же эльф, а вокруг какой-никакой, но лес.

— Ну и не будем этим париться, — сказал Виталик, отбрасывая стрелу в сторону.

Лишнее подтверждение того факта, что дальнобойное оружие в Системе не рулит. Если оно, конечно, пару гектаров одним выстрелом не накрывает.

Вот поэтому мне и нравится магия.

Лучший способ найти эльфа в лесу — это избавиться от самого леса. Я мог бы сжечь лес, конечно, и будь мы в какой-нибудь другой местности, я бы наверняка так и поступил, но мы были на Земле, а вокруг было Подмосковье с дачниками, грибниками, туристами и любителями шашлыков в самый разгар сезона, так что я решил воздержаться.

Но на всякий случай обвешался боевыми и защитными аурами.

Мы забрались в кабину, там оказалось четыре капитанских сиденья, очередной склад оружия и большие мониторы, на которые выводилась картинка из мертвых зон грузовика. Виталик обосновался на первом ряду, вместе с Кабаном, мы с дедом Егором сели сзади.

— Чрезвычайное положение уже объявлено? — спросил Виталик.

— Автоматически, ек-макарек, — сказал дед Егор. — Сразу после того, как все началось.

— Отлично, — сказал Виталик.

Ворота открылись, Кабан вырулил на проселочную дорогу. Я, наверное, подсознательно ожидал засады, в конце концов, эльфийские стрелы сами по себе не прилетают, и очень удивился, когда ее не оказалось.

Мы беспрепятственно добрались до шоссе и влились в поток. Другие водители нашу махину пропустили сразу, Кабану даже мигалку не пришлось включать.

— Насколько организованно они действуют при вторжении? — спросил дед Егор. — Тактически все было сделано правильно — попытка убрать лидера в первые же минуты войны, но за исполнение выше двойки не поставишь. Где второй стрелок, где группы прикрытия, почему не повторили попытку и не накрыли нас массированной атакой?

— Обычно все происходит не очень организованно, — сказал я. — Кланы и одиночки действуют, кто во что горазд и на свой страх и риск. Но тут у нас случай уникальный, потому что уже который подряд, и опытные игроки прекрасно представляют уровень риска.

— Ты хочешь сказать, что это был одиночный стрелок? — удивился дед Егор. — А то, что он попытался в первые же минуты войны завалить президента страны и самого влиятельного политика века по версии журнала "Форбс", это просто совпадение?

— Нет, это не совпадение, — сказал я. — И это был не одиночный стрелок. Вы обратили внимание, какого цвета была стрела?

— Красного, — сказал Виталик.

— Вот именно, — сказал я. — Все еще никаких ассоциаций?

— Коммунизм и эльфы в моем сознании между собой как-то не вяжутся.

— Коммунизм в данном случае вообще ни при чем, — заверил я. — Это Дом Красных Ветвей.

— Что за перцы?

— Древний семейный эльфийский клан диверсантов и убийц, — сказал я. — У них уже больше сотни лет на тебя модераторский квест висит, но раньше они ничего не делали, потому что боялись последствий со стороны Чапая. А теперь их уже ничего не сдерживает. И этот выстрел — вряд ли это была попытка тебя убить. Скорее, это было официальное предупреждение о начале охоты.

— Но это же глупо, — сказал Виталик. — Как они могут быть эффективными диверсантами, если заранее предупреждают объект охоты?

— Эльфы, — сказал я. — У них свое представление… обо всем.

— Модераторский квест? — уточнил дед Егор.

— Он же читер, — сказал я. — А в Системе такое пресекается. И, судя по тому, что эльфы начали действовать сразу, Система явно пригрозила им санкциями за невыполнение. Или поставила временной лимит.

Эльфийский клан самоубийц.

В свое время противостояние с физруком поставило их дом на грань вымирания, и они едва-едва на ней удержались, а их прошлый князь прыгнул на Бордена с совершенно предсказуемыми для любого, кто знаком с Гарри, последствиями.

Теперь они возобновили свою охоту на Виталика, и мне их где-то в глубине души даже немного жалко.

Но очень глубоко.

Это вот как раз тот случай, когда глупость убийственна.

— Очень неудобно, что я многого не помню, — сказал Виталик. — Как нам это дело исправить? Есть какие-то способы сделать так, чтобы я вспомнил все?

— У меня есть Сфера Воспоминаний, — сказал я. — Но она возвращает только то, что посчитает нужным.

— А, это тот мячик, в который ты мальчика заставлял смотреть, ек-макарек, — вспомнил дед Егор. — Как там мальчик, кстати говоря?

— Еще не там, — сказал я.

Вообще-то, я очень надеялся, что Полсон воспользуется свитком сразу же после начала игры, но активировавшееся заклинание слежки показывало, что он этого еще не сделал и к свитку не притрагивался.

И Полсон был еще не там, куда я предлагал ему отправиться для нашей общей безопасности.

Он все еще был где-то здесь.

— Ладно давай сюда свою Сферу, — сказал Виталик.

Он положил шар на колени, водрузил на него левую ладонь, а правой, судя по подергиванием пальцев, принялся работать с консолью.

— Ага, принцип понятен…. Сейчас мы тут кое-что подкрутим…

— Ты же в курсе, что чем масштабнее вмешательство, тем сильнее будет ответ Системы? — спросил я.

Виталик на миг оторвался от перепрограммирования и повел взглядом вокруг.

Ну да, достаточно красноречиво.

Куда уж масштабнее.

— Ага, теперь я могу управлять процессом, — сказал Виталик. — Куда смотреть в первую очередь?

— Посмотри первый виток, — посоветовал я. — И особенно внимательно посмотри на самый конец, время перед откатом.

Может быть, он наконец-то вспомнит, чего тогда напрограммировал. Мы ему и раньше эту Сферу подсовывали, но тогда его возможности контроля были не так впечатляющи, и самого главного он не вспоминал.

А теперь у нас есть реальный шанс.

— Пойду по порядку, — решил Виталик.

Да ради Ктулху, подумал я, иди уже как хочешь.

Лишь бы времени хватило.

Кабан двигался в общем потоке, так и не включив мигалку с сиреной. Обстановка была… спокойной. Слишком уж спокойной, учитывая обстоятельства.

Тревожно спокойной.

Гаишники явно были предупреждены. Другие водители косились на наш аппарат, некоторые сигналили или фотографировали, но, в целом, я думаю, они просто принимали нас за киношников, перегоняющих съемочный реквизит с натурных съемок в студию.

Человеческий мозг всегда подсказывает самое невыбивающееся из общей картины решение.

— Подъезжаем к городу, — доложил Кабан.

Виталик убрал руки от шара.

— Я пока оставлю эту штуку у себя, ладно? — спросил он. — Верну тебе, когда закончу.

— Да она и не моя, — сказал я. — Я сам ее одолжил.

У Василия. Который одолжил ее у Соломона. И несмотря на то, что произошло это уже больше стал лет назад, Соломон ни разу не заикался о возврате.

Вот человек, которому плевать на свою собственность….

Виталик убрал Сферу Воспоминаний в инвентарь, а мы въехали в Москву.

Инвентарь.

Фотография.

Скучает.

Паззл сложился.

Мы — двенадцать раз идиоты, а я, кажется, только что понял, чье именно мертвое тело падает на кнопку перезагрузки, каждый раз запуская откат.

Интермедия 8. Полсон

Когда привычная жизнь в очередной раз попыталась накрыться медным тазом, Артур ехал с работы домой и ехать ему оставалось еще минут пятнадцать.

“Сильные возвысятся, слабые падут, Система пожрет и тех и других…”

Чего-то как-то быстро, подумал Артур. Сумкин ведь говорил, что время еще есть, и вряд ли эта фигня произойдет уже завтра. А она взяла и произошла прямо сегодня.

Совпадение? Или своими действиями Сумкин подтолкнул наступление фигни?

Так сразу и не разберешься.

Артур посмотрел по сторонам. После секундного замешательства движение на дороге восстановилось, ничего страшного не произошло. Никто никого не жрал никто ни в кого не стрелял, люди сидели в машинах и переговаривались, кто-то звонил родным. Среди пешеходов тоже никакой паники не наблюдалось, разве что кое-кто ускорил шаг.

Сразу же жахнуло второе системной сообщение, из которого Артур узнал, что некий игрок по имени Гарри Борден с непонятным классом только что получил сотый уровень, что открыло перед всеми землянами новые интересные возможности.

В основном, возможности умереть.

Имя показалось Артуру знакомым, и как только он подумал об этом, как в памяти начали всплывать подробности. Гарри Борден, возможно, самый опасный человек в игровой вселенной. Самая свежая из местных легенд. Топ номер один. Человек, который за все время так ни разу и не побывал на респауне, зато отправил на него столько народу, что получил короткое и емкое прозвище.

Смерть.

Они были знакомы.

На каком-то очередном витке они были пусть не друзьями, но боевыми товарищами точно. Тогда они спасли мир, но и этого оказалось недостаточно. Точнее, спасал Артур, а Гарри надежно прикрывал ему спину.

И не стал в нее стрелять, нарушив прямой приказ своего тогдашнего начальства.

Хм, обидно, подумал Артур. Вчера ты спас мир, а сегодня ты снова инженер по обслуживанию сложных систем, и твое нынешнее начальство гоняет тебя в хвост и гриву.

Хотя, в целом. жаловаться было не на что. Могло быть и хуже.

У Артура была машина, пусть небольшая, но своя квартира, работа по специальности, за которую ему платили среднюю по рынку труда зарплату, увлечения, возможность путешествовать по миру… Обычному человеку этого было бы достаточно.

Но тут Артур вспомнил, что он не был обычным человеком.

Возможно, он тоже был одним из самых опасных людей игровой вселенной.

И это значит, что за ним скоро придут.

Перед глазами повисло системное сообщение, предлагающее войти в свой наиболее успешный игровой аккаунт, и Артур, конечно же, это сделал.

Разрушитель Миров, значит.

Насколько Артур смог вспомнить, за всю свою игровую карьеру он так и не разрушил ни одного мира, но потенциаль все равно впечатлял. Разрушитель миров — звучит по-любому лучше, чем погонщик верблюда или младший помощник ассенизатора при чумных бараках.

Артур въехал во двор и остановил машину в парковочном кармане. Отсюда до подъезда идти чуть дальше. чем если бы он поставил ее вдоль тротуара, зато соседские старушки ругаться не будут. Хотя они, конечно, в любом случае найдут, к чему придраться, если у них соответствующее настроение будет.

Молодой, неженатый, с работы приходит в разное время, проституток к себе не водит, наверное, наркоман какой-нибудь. Или, того хуже, в компьютерные игры играет, вместо того, чтобы в “Одноклассниках” сидеть и чужие отпускные фоточки рассматривать.

Как бороться вот с этим вот всем, Артур так и не придумал. Да и есть ли хоть какой-нибудь смысл с этим бороться? Женишься, заведешь детей, так тебе расскажут, что ты их неправильно воспитываешь, через что вырастут они сплошь наркоманами, проститутками и блогерами, а могли ведь быть приличными людьми, сидеть в “Одноклассниках” и чужие отпускные фоточки рассматривать, но с такими родителями чего еще ожидать-то…

Артур заглушил двигатель, но не спешил выходить из машины, и отнюдь не боязнь встречи с вездесущими старушками была тому виной.

Что я вообще делаю, спросил он себя. Иду домой? Но зачем? Мир сдвинулся, и хотя зомби почему-то нормальных людей еще не жрут, вторжение из других миров все равно не заставит себя ждать. так зачем идти домой, если можно сразу свалить отсюда в безопасное место?

Сумкина Артур помнил не очень хорошо, они были знакомы лишь шапочно. Но он знал одно — Сумкин был другом физрука, а значит, подставы с его стороны можно не ждать.

Физрук был прямым, честным и не водил дружбы с людьми, замеченными в каких-то мутных схемах.

С другой стороны, прямо сейчас его никто не атаковал, да и вообще никто никого не атаковал, так почему бы не задержаться здесь и не посмотреть, как оно на этот раз выйдет?

Артур активировал инвентарь, достал портальный свиток из бардачка и положил его в ячейку быстрого доступа. Пробежался по списку, посмотрел, что там еще лежит и на что можно рассчитывать.

Вообще негусто, но на первое время хватит.

В окно водительской двери постучали. Артур от неожиданности дернулся, повернул голову и обнаружил, что стучали длинным ногтем с безукоризненным французским маникюром. Ноготь, что неудивительно, был прикреплен к пальцу, и, проследив взглядом всю последовательность, Артур узрел женщину своей мечты. Ну, или около того.

Он опустил стекло.

— Парковочные места, вообще-то, общие, и не за кем конкретно не закреплены, — сказал он. — Но если вы считаете, что я встал на ваше, то, учитывая обстоятельства и начинающийся апокалипсис, я готов вам его уступить всего лишь за номер вашего телефона.

— Не стоит, ведь я летаю на метле, а она много места не занимает.

— Э… — Артур не нашелся, что сказать, а это в его практике был случай довольно редкий.

— Меня зовут Ольга и я из КГБ, — она помахала перед его лицом развернутым удостоверением.

— А, типа, других дел у вас вообще нет? — поинтересовался Артур. — Тут, вроде как, апокалипсис недавно начался.

— У меня есть задание, — сказала Ольга. — Удостовериться, что тебе ничего не угрожает. Тебе что-нибудь угрожает?

— Прямо сейчас? Да вроде бы, нет, — сказал Артур. — А с чего вдруг такая честь?

Хотя он уже догадывался, с чего.

Ведь президент ОСССР тоже был игроком, притом, не из последних. И в том самом витке, где Артур познакомился в Борденом, Савельев тоже присутствовал. Правда, тогда он прикидывался аполитичным, был майором СВР и схлопотал пулю в своем дачном домике, и Артур с Борденом похоронили его где-то в подмосковном лесу.

Ну, перед тем, как окончательно всех спасли.

Хотя, как выяснилось, не так уж и окончательно…

— Я не знаю, — сказала Ольга. — Вроде бы, ты для чего-то там важен, но я не вдавалась в подробности. Да и зачем? Сказано охранять, я охраняю.

— Может быть, у тебя и пистолет есть? — спросил Артур.

— С собой всего три, и еще парочка в машине.

— В какой машине? Ты же на метле прилетела.

— Ладно, тут ты меня поймал, — улыбнулась она. — Так какой план?

— План? — удивился Артур. — Я думал, планы — это как раз по вашей части.

— Ну, я бы просто вывезла тебя за город, на оперативную базу, — сказала она. — Но не уверена, что этого будет достаточно,

если вспомнить, кто ты такой и кто может за тобой придти. Так что если у тебя есть альтернативные предложения, то я их с удовольствием выслушаю. В конце концов, у меня не так много игрового опыта.

— Какой уровень?

— Триста плюс, рейнджер.

— То есть, ты уже вошла в старый аккаунт?

— Конечно. А иначе откуда бы я могла это знать?

— Что ж, это все упрощает, — сказал Артур. — Вообще-то, у меня есть средство эвакуации отсюда…

— Я знаю. Тебе его архимаг дал.

— Вы сколько за мной следите-то?

— Не так давно, — сказала Ольга. — Успокойся, в тот раз мы следили за ним.

— На самом деле, это нифига не успокаивает, — сказал Артур. — Так вот, если я правильно помню как функционируют портальные свитки, этим средством эвакуации мы можем воспользоваться вместе. И ты проследишь за тем, что со мной все нормально, в каком-то другом мире. Или же тебе достаточно знать, что я убрался отсюда целым и невредимым?

— Недостаточно, — сказала Ольга. — У меня приказ сохранять твою жизнь любой ценой, в любом месте и времени.

— И твое начальство считает, что тебя одной для этого будет достаточно?

— Конечно, нет, — сказала она. — Нас двенадцать человек в команде, просто мы не стали все сразу подходить, чтобы лишний раз тебя не нервировать.

— Вот так и рождаются нездоровые сенсации, — вздохнул Артур.

— Так если у тебя есть средство эвакуации, почему ты еще здесь? — спросила она. — Чего сидишь, кого ждешь?

— Да вроде тут все не настолько плохо, чтобы сразу валить, — сказал Артур. — Кроме того, я хотел зайти домой, забрать там кое-что, собраться в дорогу, так сказать.

— Так пойдем, — предложила она.

Артур вышел из машины, закрыл дверь, зачем-то пикнул брелком сигнализации, хотя в этих обстоятельствах заботиться о сохранности машины было уже как-то странно.

Насколько Артур понимал, Сумкин хотел убрать его с Земли не для его собственной безопасности, а для безопасности всех остальных. И для сохранения стабильности…э… сценария развития апокалипсиса.

И КГБ здесь наверняка с теми же целями.

Все дело в этом чертовом пассивном скилле, применение которого Артур никак не мог контролировать. Когда Артуру угрожала непосредственная опасность, скилл срабатывал и все вокруг умирали вместе с источником опасности. И на самом начальном уровне это был круг смерти радиусом около пяти километров.

Каков он сейчас, Артур даже думать не хотел.

Как с такими способностями в какой-нибудь клан вступать или подземелья в составе рейда чистить? При таких раскладах, Артуру светила только одиночная игра, а в одиночку играть не так весело.

Наверное.

Так-то Артур играть не хотел в принципе. Ни в команде, ни в одиночку. Он слишком хорошо помнил, чем такие игры заканчиваются.

первая попытка закончилась перерезанным горлом, например.

Они быстрым шагом пересекли двор, и перед тем, как войти в подъезд, Артур привычно втянул голову в плечи, готовясь пережить последний аккорд старушечьего внимания, но соседки были заняты другим делом. Все так же сидя на лавочке, они рассматривали участок между стеной дома и высаженным рядом живой изгороди.

— Вон он, вон он, Михална. Крадется, мерцает… Точно тебе говорю, наркоман какой-нибудь.

— И голову опустил, наверняка закладку ищет…

— Ты откуда слова-то такие знаешь, Михална?

— Так у меня внуков трое, те еще наркоманы…

Артур присмотрелся и увидел эльфийского спецназовца, который в стелсе пытался прокрасться к его подъезду вдоль стены. Ольга, судя пов сему, тоже его видела, потому что поднесла руку к уху, активируя устройство связи.

— На пять часов, видишь?

В ответ что-то булькнули.

— Работай.

Артур услышал шлепок.

Эльф дернулся, на мгновение вывалился из стелса и исчез. На стене осталось только кровавое пятно и входное отверстие от попавшей туда пули.

— Везунчик, на респаун ушел, — констатировала Ольга. — Ну как, ты все ее считаешь, что здесь достаточно безопасно?

— Э… сказал Артур. — А вас что, снайпер на крыше сидит?

— Конечно, — сказала она. — За кого ты нас принимаешь? За Тимура и его команду?

— А чего он не дернулся-то? — удивился Артур. — Эльфы, они ж шустрые очень.

— Так на нем десяток дебаффов уже висел, — сказала Ольга. — Тут не то, чтобы дергаться, удивительно, как он вообще на ногах-то стоял.

— Дебаффов?

Ольга кивком головы указала в сторону пенсионерок у подъезда, снимающих происходящее на свои “умнотелы”.

Которые не только разглядели эльфийского разведчика в стелсе, но еще и отрицательных эффектов на него умудрились навешать.

Двенадцать раз же. Двенадцать попыток. За это время кто угодно мог прокачаться в кого угодно, а Система предлагает войти в наиболее успешный аккаунт. И какой сейчас средний уровень у среднего землянина?

Артур представил, как какие-нибудь продавцы из “эльдорадо” с криками “Лут и опыт!” накидываются и разрывают в клочья отряд тяжелой орочьей пехоты, как милиционеры сбивают из табельного оружия низколетящих драконов, как юные студентки обирают трупы приконченных эльфиек и примеряют их ажурные украшения…

Артуру даже стало немного жалко силы вторжения.

— Чего застыл? — спросила Ольга.

— Думаю, так ли мне надо чего-то из дома забирать, — сказал он.

— Правильно думаешь, — сказала она. — Каждая минута промедления дарит им лишний шанс.

— Кому им?

— Вообще им.

— Ладно, — решил Артур. — Мой старик-отец говорил мне, что не стоит так уж привязываться к вещам, а новую жизнь надо начинать налегке. Зовите свою команду, и я открою портал.

— Отличный выбор, — сказала Ольга.

***

Через десять минут после того, как Разрушитель Миров и прикрывающая его команда КГБ воспользовались порталом Сумкина и покинули игровую локацию Земля, в двор ничуть не таясь вошел Кристоф.

— Ты смотри, Михална, — одна пенсионерка ткнула соседку локтем в бок. — Тощий, бледный и явно не местный.

— Тоже первый раз его здесь вижу, — подтвердила другая. — На вид точно наркоман.

— Да, если это не наркоман, то я уж и не знаю…

— Озирается вокруг, словно ищет чего-то…

— Закладку он ищет, точно тебе говорю. Может, тот, первый, ее закладывал, а этот, значит, забирать пришел. Наркоманы, они такие…

И хотя системные дебаффы на Кристофа не действовали, он поспешил удалиться.

Разрушитель Миров ушел отсюда, воспользовавшись порталом. Досадное недоразумение, не более того.

Дальше игровых миров он все равно не уйдет, а там Кристоф всегда сможет его отследить. В конце концов, большой спешки тут нет.

А раз уж он на Земле, можно заняться и другими целями…

Во двор заехал милицейский УАЗ, из него выпрыгнули двое сержантов.

— Ваши документы, гражданин.

— А в чем дело? — спросил Кристоф.

— Поступил сигнал, мы отрабатываем, — сказал сержант. — Предъявите документы, гражданин, иначе… Время сейчас такое, сами должны понимать.

Кристоф убил его ударом в горло, едва не оторвавшим полицейскому голову. Второй сержант успел отпрыгнуть и выпустить в сторону Кристофа автоматную очередь.

Две пули даже попали в цель.

Кристофа это, понятное дело, не только не остановило, не даже не замедлило. В два рывка он оказался рядом с милиционером и пронзил ему грудь превратившейся в меч рукой.

— Да что же это делается! — возопила Михална. — Да как тебя только земля носит!

Обычного игрока такое воздействие наверняка сбило бы с ног, а новичка с непрокачанной ментальной защитой вообще могло бы прикончить.

Кристоф решил, что не стоит тратить на старух времени, прыгнул за руль УАЗа, повернул ключ…

Машина взвыла сиреной, двери сразу заблокировались.

— Вы пытаетесь угнать служебное транспортное средство, — сообщил Кристофу механический голос, доносящийся откуда-то из панели приборов. — Ваше деяние квалифицируется, как уголовное преступление. Дождитесь наряда милиции и выполняйте все законные требования представителей власти…

Естественно, Кристоф не собирался дожидаться наряда милиции. Двери не открывались, так что для того, чтобы выбраться наружу, ему пришлось выбить окно.

— Он еще и машину пытался угнать, Михална! — но голос доносился уже из подъезда. А потом железная дверь захлопнулась и напрочь отсекла от его слуха дальнейшие реплики.

Видимо, инстинкт самосохранения у старушек все-таки взял свое.

Кристоф быстрым шагом вышел из дворе. Едва он свернул за угол, как его внешность сменилась на облик одного из убитый им милиционеров.

— Товарищ сержант, вы не могли бы помочь?

Кристоф отрицательно мотнул головой и ускорил шаг. Работать в этой локации было решительно некомфортно, но дело есть дело, контракт есть контракт.

Читер и архимаг сами себя не убьют.

Глава 21

Ну что ж, как сказал бы всемирный совет рептилоидов юному любителю теории заговоров, теперь ты знаешь все. И что ты будешь с этим знанием делать?

На самом деле, вопрос далеко не праздный. Допустим, я узнал причину откатов, или думал, что узнал ее. Но как мне применить эту информацию на практике?

Бывают в мире темы, на которые не так-то легко заговорить. Бывают вопросы, которые довольно сложно задать. Особенно если тебе не наплевать на этого человека…

— Чувствую себя глупо, — сказал Виталик. глядя в окно на пусть не совсем безмятежный, но все же живущий своей обычной жизнью город. — С какого мы вообще выперлись на этом танке? Где эти чертовы зомби, я вас спрашиваю?

— Погоди-ка, ек-макарек, — сказал дед Егор. — Так что же это получается, это не ты их отменил?

— Вот сам подумай, дед, — сказал Виталик и дернул себя за плащ. — Если бы я их отменил, то зачем мне вот это все?

— А я грешным делом подумал, что это ты.

— Нет, это не я. Для внесения таких изменений в код моей консоли мало, тут специальный инструмент нужен, — он посмотрел на меня. — Кстати, где этот инструмент?

— Мы вернули его Магистру, — сказал я. Ага, начинает вспоминать. Может, он и самое главное сам вспомнит? А если он, допустим, вспомнит, но сделает вид, что нет? Как вообще его на этот разговор вывести?

— Мы?

— Это было решение Чапая.

— Значит, это было еще до того, как, — сказал Виталик. — А до этого где Венец хранился?

— У меня, — сказал я.

— Один из самых могущественных артефактов Системы все эти годы был у тебя? — уточнил он. — Тогда почему твой уровень не слишком меня впечатляет?

— Потому что я читерскими способами не пользуюсь, — сказал я.

— Зря, — сказал Виталик. — У нас тут не олимпийские игры.

Тем временем дед Егор набрал номер и поднес телефон к уху.

— Семен? Как дела, ек-макарек? Да, я в курсе, что апокалипсис и вторжение, собственно, по этому поводу тебе и звоню. Сколько у нас сегодня двухсотых по городу? Четыре? А ходячих двухсотых? Три? Это из тех четырех? А с вторжением как? Ага, понял тебя.

Он сунул “умнотел” в карман.

— Глава МВД города сообщает, что вторглось на данный момент пятеро, — сказал дед Егор. — Трое задержаны и доставлены, двое ушли на респаун.

— Что-то пока масштабы не впечатляют, — задумчиво сказал Виталик. — А что с зомби?

— Замечены трое. Все ликвидированы.

— Трое на десятимиллионный город? — уточнил Виталик. — Не очень похоже на каждого восьмого. Что у нас с регионами?

— Тревожных сигналов не поступало, — сказал дед Егор.

— С одной стороны это, конечно, хорошо, — сказал Виталик. — Но с другой — очень плохо. Потому что непонятно, что нам теперь со всем этим делать.

— Может, там просто заглючило чего, в Системе этой вашей, — предположи дед Егор. — И с зомби полный неурожай вышел. Не уродились они в этом году, так сказать. Дождей из серы было мало или еще чего, ек-макарек.

— А сообщение?

— А текст они старый наложили, — сказал дед Егор. — Мракобесы и бракоделы.

Виталик посмотрел на меня. Это уже начинало напрягать.

Я покачал головой.

— Система играет честно, — сказал я. — Ну, по крайней мере, в рамках ею же и придуманных правил. И если было сообщение про каждого восьмого, значит, так оно и есть.

— Ну а где?

— Вот это главный вопрос, — сказал я.

Виталик достал из бездонного кармана своего плаща телефон правительственной связи. Ну то есть, обычный “умнотел”, но с выдавленным золотым гербом в виде серпа и молота чуть пониже датчика отпечатка пальцев.

— Алло, Арни? Как дела, старина? — он непринужденно перешел на английский, хотя системные переводчики, вроде бы, уже должны были заработать. — Я просто поинтересоваться, как у вас нынче дела. Как обычно? То есть… Да. У нас тоже все ровно пока. До связи.

— Арни? — переспросил я.

— Президент США сообщает, что у них все тоже пока без эксцессов, — сказал Виталик.

— Да, но Арни? Тот самый Арни?

— Есть только один Арни, — сказал Виталик.

— Но он же не родился в штатах, — сказал я.

— Переписали ради него конституцию, делов-то, — отмахнулся Виталик.

— А что, так можно было?

— Истинная любовь избирателя и не на такое способна.

— Э… — сказал я.

— Ну и слава Сталину, что у них там без эксцессов, ек-макарек, — сказал дед Егор. — А то я слишком хорошо представляю, как это у них там может быть. Сегодня ты зомби башку из дробовика разнес, а завтра тебя за это свои же живые и линчуют. Из самозародившегося движения Мертвые Тоже Важны или что-то вроде того.

— Это все лирика, — сказал Виталик. — Что у нас по Европе?

— Пока нет сообщений, — сказал дед Егор. — А если бы там что-то неприятное и из ряда вон происходило, они бы были. Но для более подробного анализа ме бы все-таки лучше до своего кабинета добраться.

— Туда и едем, — сказал Виталик.

Мы как раз пересекли Третье Транспортное Кольцо и въехали в центр города. Пробок не было.

То ли апокалипсис тому виной, то ли Виталик своими читерскими методами эту проблему решил. Потому что другого логичного объяснения этому факту я не видел.

— Послушай, — сказал я. — Раз уж у нас выдалось несколько свободных минут…

— Давай попозже, Федор, — попросил Виталик. — Мы тут, вроде бы как, страну спасти пытаемся.

— А я пытаюсь спасти вселенную, — сообщил я. — Частью которой, кстати, является и ваша страна. И если я не преуспею, то и ваши потуги никому особенно не нужны будут.

Виталик нахмурился.

— Потуги, значит?

— Вы боретесь с симптомами, — сказал я. — А я пытаюсь диагностировать саму болезнь.

— Вот так, значит?

— Именно.

— Ну ладно, — смягчился Виталик. — Что там у тебя?

— Я просто хотел уточнить пару фактов, — сказал я. — Во-первых…

Длинная эльфийская стрела пробила бронированное стекло водительской двери и застряла в препятствии, преодолев его лишь наполовину. Кабан аккуратно пальцем потрогал вычурный мифриловый наконечник, зависший в считанном десятке сантиметров от его лица.

— Извините, — сказал он и глазом не моргнув. — Был напуган.

— Я бы на твоем месте не трогал, — сказал я. — Он может быть отравлен.

Виталик прищурился.

— Да нет, не отравлен, — сказал он. — Обычная бронебойная фиговина.

Следом за первой стрелой прилетела вторая. Она попала в переднюю стойку, или как там эта фигня у грузовиков называется.

— А это тоже предупреждение о начале охоты? — поинтересовался Виталик. — Или это уже она сама? Или это вообще не они?

— Они, — сказал я. — Скорее всего, они.

На крышу машины приземлилось что-то довольно тяжелое, но в то же время быстрое и ловкое. В следующий миг мы услышали скрежет разрываемого металла, а из потолка высунулся меч. Виталик схватил его голой ладонью и загнул клинок так, чтобы его нельзя было вытащить. Второй меч пробил крышу в полуметре от первого и уперся Виталику в плечо, оставив лишь небольшую царапину на коже плаща.

Виталик достал дробовик и пальнул, в один миг сделав из “камаза” кабриолет. А того парня, который был на крыше, наверное, куда-нибудь на орбиту отбросило.

И вряд ли одним куском.

— Ты что творишь, ек-макарек? — попенял ему дед Егор. — А мне теперь спину просквозит.

— Зато обзор улучшился, — сказал Виталик.

— Вообще-то, камеры же есть, — напомнил Кабан. — В смысле, были.

— Да что уж теперь, — сказал Виталик. — Зато я агрессию немного сбросил, если вы понимаете, о чем я. А в Кремле вторая такая машина стоит.

— Та даже покруче, — согласился Кабан. — Там калибр больше.

— А эльфы, я смотрю, парни лихие, — сказал дед Егор. — Тупые, это да. Но лихие, не отнять.

— Просто они в отчаянии, — сказал я. — Они этот квест уже больше века закрыть не могут.

— Ну, это их проблема, — сказал Виталик. — Если ты хочешь бегать в стае с большими собаками, то должен научиться писать на большие деревья.

— Скорее, лаять на большие машины, — сказал Кабан.

— Э… — сказал я.

Нам навстречу скакал очередной камикадзе на покрытом тяжелой броней боевом единороге. Разогнав свою скотину, он явно решил продемонстрировать чудеса вольтижировки, отпустив поводья и взяв в руки тяжелое копье с зазубренным наконечником, исходящим зеленоватым туманом яда. Встречные машины его скакун просто перепрыгивал, выбивая копытами искры и оставляя в асфальте здоровенные вмятины.

И здесь кто-то на дорожном покрытии сэкономил…

Расстояние между нами стремительно сокращалось.

А у Виталика в руках все еще был дробовик.

Боевой президент встал ногами на сиденье, высунулся наружу через огромную дыру в крыше и выпалил в эльфа. Наездник предпринял маневр уклонения, единорог развернулся чуть ли не юзом, скользя копытами по дороге, и большая часть заряда прилетела мимо.

Но того, что попало в цель, хватило, чтобы оторвать единорогу ногу.

Эльф прыгнул, еще в воздухе метнув копье, и приземлился на ноги метрах в двадцати от нас. Следующим прыжком он ушел с траектории движения.

Виталик выхватил копье из воздуха и сразу же убрал его в инвентарь. Кабан так и не стал тормозить, и мы пронеслись мимо одиноко стоящего на дороге копейщика, рядом с которым образовался пятачок пустого пространства.

Где-то вдали уже завывали сирены.

— Останови, я сойду, — сказал Виталик.

— Стоит ли? — спросил дед Егор. — Судьбы страны, вторжение, прочая байда, ек-макарек…

— Вселенная в опасности, — напомнил я.

Кабан уже сбросил скорость, выискивая свободное место у обочины. Распоряжения президента им не обсуждались.

— Мне это нужно, — сказал Виталик.

— А, ну тогда ладно, ек-макарек.

Эльф обнажил два изогнутых ручной работы клинка, каждый из которых оставлял в воздухе серебристый след. Виталик выпрыгнул на асфальт и вытащил из инвентаря большой страшный мачете.

Я приготовил самые эффективные на средней дистанции заклинания на тот случай, если это не честная дуэль, а обычная для эльфийских диверсантов ловушка. Дед Егор тоже расчехлил свой маузер.

— Вообще, все это довольно глупо, — заметил Кабан, клацнув своим автоматом.

— Ему это нужно, — объяснил дед Егор. — Пусть позабавится. Он столько этого ждал.

Бой получился не совсем честным, но отнюдь не со стороны эльфа. Он был мастером меча, шлифовавшим свои умения несколько веков, но Виталик был тупо сильнее, быстрее и куда лучше экипирован.

— Во славу Дома! — выкрикнул эльф, бросаясь в атаку.

Виталик, как истинный джентльмен старой школы, подарил ему право первого удара, и серебристые клинки беспомощно отскочили от президентского плаща. А потом Виталик одним ударом вогнал мачете в эльфийскую голову.

Диверсант растаял в воздухе.

Еще один везунчик.

Виталик подхватил оба дропнувшихся меча, спрятал их в инвентарь и пошел к нам.

— Зря он так рисуется, ек-макарек.

Виталик запнулся… Нет, он остановился и достал из воздуха очередную стрелу. Стрела взорвалась в него в руках, на мгновение закрыв президента облаком зловещего черного дыма. Спустя несколько ударов моего сердца облако развеялось, и мы увидели, что боевой президент уже дерется сразу с тремя эльфами.

Поправка, уже с двумя.

С одним…

А, вот он уже не дерется, а снова идет к нам.

— Нет, — сказал Виталик, забираясь обратно в кабину. — Не впечатляет. Никакого уважения не внушает. И организация так себе, и индивидуальные бойцовые качества ниже всякой критики.

— Можем ехать дальше или тебе охота еще кого-нибудь убить? — поинтересовался дед Егор.

— Можно ехать, — разрешил Виталик.

Кабан тронул машину.

— Так вот, — сказал я. — Пока нас не перебили, я пытался сказать, что…

— Китай, — сказал Виталик.

— Что с ним?

— Я вдруг подумал, а что, если это Китай, — сказал Виталик. — Там как раз одна восьмая населения Земли проживает. Ну, примерно. И зомби нигде больше нет, потому что они все — там.

— А смысл? — спросил я.

— Да нет, это логично, — сказал дед Егор. — Если эта ваша Система умная, она видит, что мы готовы. И каждого восьмого отстрелить для цивилизованного мира вообще не проблема ни разу. А вот если сконцентрировать всех в одном места, а потом массированно ударить… У нас с Китаем общая граница, между прочим. А всех остальных в регионе они просто затопчут.

— Так можно их одним ядерным ударом накрыть, — предложил Кабан. — Так даже удобнее получится.

— У нас с Китаем общая граница, между прочим, — напомнил дед Егор.

— Ну, эвакуируем приграничные области, фигня вопрос.

— Что там наши китайские резиденты, дед? — спросил Виталик.

Тот сверился со своим карманным компьютером.

— Пока молчат.

— Но хороший ли это знак?

— Бес его знает, — они начали набирать номера одновременно.

— Джеки Чану звонишь? — поинтересовался я у Виталика.

— Нет, Си, — сказал Виталик. — А кто такой Джеки Чан?

— Исходя из безумной логики вашего мира, я мог предположить, что это председатель китайской компартии, — сказал я.

— Не знаю такого, — сказал Виталик. — Номер больше не обслуживается или абонент вне зоны доступа сети.

— Та же фигня, ек-макарек, — сказал дед Егор.

— Ядерный удар, — напомнил жадный до спецэффектов Кабан.

Ага, а потом выяснится, что у них просто неполадки со сотовой связью были, подумал я. Что за манера, чуть что, так сразу жахнуть, а потом уже разбираться, стоило ли.

Хорошо, что он на этом витке с политикой все-таки завязал.

Наш “камаз” тем временем выкатился на Красную площадь.

— Из Европы есть подтверждение, там все нормально, — сообщил дед Егор. — Австралия…

— Плевать на Австралию, — сказал Виталик. — Даже если они все зазомбировались, их слишком мало. А пока они до нас по дну океана дотопают, мы все от старости помереть успеем. Три раза.

— Зомби для Системы — расходный материал, — сказал я. — Но качаются они не так, как игроки, а еще и тупо по возрастному принципу. Чем дольше зомби прожил, тем выше у него уровень. И если говорить хотя бы о нескольких годах, то там получаться настоящие монстры.

— Ну, я не имел в виду, что мы будем игнорировать эту проблему годами, — сказал Виталик.

— Со мной же у тебя здорово получается, — сказал я.

Краем глаза я заметил, что Мавзолей все еще стоит. Интересно, кто ж там внутри, если прошлый Ильич до сих пор у нас в Системе обретается и уже в нескольких отдельно взятых бывших королевствах коммунизм построил.

Наверное, копию подложили.

— Извини, Федор, — серьезно сказал Виталик. — Ты проделал долгий путь, и я очень это ценю. Так что ты там спросить-то хотел?

— Та фотография на столе, — сказал я. — Это же…

Ворота в Спасской башне открылись и мы въехали не территорию Кремля. К машине сразу же подбежали люди.

Много людей.

Я даже слегка напрягся, хотя и понимал, что это свои.

Там были люди в военной форме и люди в дорогих гражданских костюмах, какие-нибудь начальники штабов, руководители спецслужб, представители МЧС или кто там еще. В любом случае, момент для серьезного разговора был неподходящий.

— Дед, позаботься о Федоре, — сказал Виталик.

— Конечно, ек-макарек.

Я вздохнул.

— Дай мне час, Сумкин, — попросил боевой президент ОСССР, а я ведь так и не спросил, как он додумался до этого “О”. — А потом мы долго и обстоятельно обо всем поговорим, даю слово.

Я снова вздохнул.

Понятное дело, у него тут ответственность за целую страну и весь ее трудовой народ, а я всего лишь мир пытаюсь спасти…

И самое главное, я понимал, что по законам жанра — а Система свято соблюдала эти законы — за этот час что-нибудь обязательно должно случиться. Или зомби из-под земли полезут, или китайцы нанесут превентивный ядерный удар, или пара боевых дестроеров над городов повиснет, или худышка Кристоф заглянет к нам на огонек.

Но Виталик уже беседовал с толпой своих подчиненных, и сделать ничего было нельзя.

Я вздохнул в третий раз и поплелся за дедом Егором. Может быть, хотя бы через него получится что-то прояснить.

Обстоятельства снова ополчились против меня, и мир как будто и не желал быть спасенным.

Глава 22

Я сидел в старорежимном кожаном скрипучем кресле, пил горячий чай из кремлевской столовой и наблюдал, как глава КГБ ОСССР разносит своих подчиненных, но это внезапное повышение моего социального статуса меня совершенно не радовало. Прошло уже полтора часа с тех пор, как Виталик обещал, что поговорит со мной через час, и я чувствовал каждую уходящую минуту.

И с каждой уходящей минутой катастрофа казалась мне все ближе.

— Ты не мог бы ему еще раз позвонить? — спросил я.

— А, что? Да, конечно, — буркнул дед Егор, не отрывая взгляда от огромного монитора, который довольно нелепо смотрелся на простом канцелярском столе родом откуда-то из шестидесятых. — Мы подняли беспилотники, если тебе интересно. Это все-таки Китай, по нашим прикидкам, поражено около девяноста процентов населения. И это значит, по нашим же расчетами, что через пару часов там будут полные сто процентов. Полтора миллиарда голодных зомби у наших границ, представляешь?

— Представляю, — сказал я. — Где президент?

— На совещании, ек-макарек, — сказал он. — Думаешь, мы можем просто так взять и жахнуть? А население кто эвакуировать будет?

Вообще-то, я сомневался, что они смогут жахнуть в принципе, и вовсе потому, что подозревал кого-то из них в излишнем гуманизме.

Просто с приходом Системы местное оружие массового уничтожения, как правило, перестает работать. Чтобы дать, так сказать, дорогу системному оружию массового уничтожения. Система конкуренции не любит. И если Виталик этот момент не предусмотрел, но фиг у него что получится.

Но он не узнает об этом до тех пор, пока ракеты не смогут вылететь из шахт.

И если я прав и Система действительно решила поменять сценарий, то полтора миллиарда зомби, сконцентрированные в одном месте… Это может превратиться в настоящую проблему.

Виталик готовился отбиваться на своей территории, но не от такого количества сразу. И если они попрут толпой….

А потом я понял истинный замысел Системы и поразился ее коварству.

Что такое зомби, помимо того, что это пятьдесят-сто килограмм тухлого мяса и океан агрессии, ограниченной слабыми пока способностями мертвого тела?

Зомби — это лут.

Зомби — это опыт.

И сконцентрировав вот это вот все в одном месте, Система лишила большую часть землян доступа к обычному способу прокачки. А ведь первые дни — самые ценные с точки зрения выпадения лута.

Кроме того, зомби друг друга не жрут. И если оставить их на какое-то время в покое, не пропалывая их популяции, они растут в уровнях. И будут делать это куда быстрее, чем игроки.

Кроме того, это было открытое приглашение для могущественных системных кланов. Им создали плацдарм, где они смогут набрать ценностей и закрепиться, и никто из землян не будет им противодействовать.

Это все, конечно, произойдет при условии, что ядерное оружие действительно не работает. Но в прошлые приходы Системы оно не работало, я помню, я специально интересовался. И если Виталик этого момента не предусмотрел…

А ведь никто не способен предусмотреть вообще все.

В конце концов, Виталик, каким бы читером он ни был, всего лишь один человек, а противостоит ему огромный древний механизм, который такие задачки решал уже не раз. И формально все остается в прежних рамках. Сказано, каждый восьмой, значит, каждый восьмой…

— Где проходит это совещание? — спросил я.

— Тут недалеко, не волнуйся. Он быстро придет, когда освободится.

— Отведи меня туда, — сказал я.

— А, что? Не, не стоит. Посиди лучше тут, чайку попей.

Это его отношение и его снисходительный тон меня доканали. Все, типа, делами заняты, один Федор болтается, как не пришей козе рукав.

И тогда я использовал прием, к которому в обычной жизни стараюсь прибегать как можно реже. Ну, просто потому что не такой я человек.

Чапай когда-то называл этот мой прием “включить Гендальфа”.

Хотя я, конечно, не белый, да и ростом с легендарного старикана не вышел.

Я аккуратно поставил стакан с недопитым чаем на подоконник.

Я встал с кресла.

Я включил огненную ауру.

Я на максимум выкрутил свои ректорские абилки.

— ОТВЕДИ МЕНЯ ТУДА, — сказал я.

— Ох ты ж! — спохватился дед Егор и рванулся к огнетушителю.

Похоже, со спецэффектами я все же переборщил, а с харизмой, наоборот, недокрутил.

— СТОЯТЬ! — сказал я.

Он остановился.

— ОТВЕДИ МЕНЯ ТУДА!

— Так бы сразу и сказал, что тебе срочно, ек-макарек, — пробурчал он. — А то ведешь себя, как отличница на вписке, к стеночке прислонился и глазками хлопаешь…

Совещание действительно оказалось недалеко, буквально через три двери. Там был оборудован небольшой конференц зал, где на огромном экране показывали карту мира с очагами поражения. Точнее, с одним очагом поражения.

Ну, вы уже знаете, где.

— Ядерный удар, — говорил кто-то из генералов. — И танковые дивизии выдвинуть, чтоб не одна мертвая сволочь, значит, не проскользнула. А потом кукурузой все засеять…

— А если ветер переменится? — возразил ему кто-то в штатском.

— Нужно учитывать современные реалии, — взял слово кто-то третий. — Даже если ветер и переменится, ничего страшного. Кинем клич, соберем добровольцев, создадим батальон хилеров… А лучше, конечно, сразу магов воздуха туда перебросить, пусть проконтролируют, чтобы ветер не переменился.

Дверь, как назло, не скрипела, а они были настолько увлечены дискуссией, что совершенно меня не заметили.

— ГХМ, — сказал я.

И вот тут они меня заметили и тут же схватились за оружие. Причем я должен отметить, что скорость реакции у людей в штатском ничуть не уступала скорости реакции людей в военной форме.

— Спокойно, — сказал Виталик. — Это свои.

— Егор Михайлович-то точно свой, а кто этом с ним?

— Тоже наш, — сказал Виталик. — Федор, я же сказал, что подойду к тебе, как освобожусь.

— Конечно, — сказал я уже нормальным голосом, и ауру тоже погасил. — Я все понимаю, конечно. Ты тут играешь в осаду, к которой готовился добрый десяток лет, и тебе дико любопытно узнать, что у тебя получилось. И ты пытаешься спасти страну, честь тебе и хвала, за предыдущие двенадцать попыток это ни у кого не получилось. Но я, вообще-то, пытаюсь спасти вообще всех, а ты ни хрена не хочешь мне в этом помогать.

Я мог бы еще напомнить, что он и был главным виновником грядущего катаклизма, но решил, что озвучивание этой информации при подчиненных это будет не самым благоразумным решением.

Виталик потер лицо.

— То есть, ты не шутил, да?

— Вообще ни разу не шутил, — сказал я.

— Ладно, пойдем, — он повернулся к собравшимся. — Товарищи, общая стратегия определена, разработкой технических деталей займитесь сами, но не затягивайте. Через час решение должно лежать у меня на столе, но я буду рад, если оно окажется там раньше.

Мы вернулись во владения деда Егора, это было ближе, хотя я бы предпочел поговорить в кабинете самого Виталика. Возможно, там было бы нагляднее.

Я уселся в кресло, взял с подоконника остывший чай и слегка подогрел его в ладонях. Виталик примостился на краешке стола и скрестил руки на груди.

Закрытая поза, плохой знак.

— Ну и чего там такого срочного, Федор?

— Я знаю, из-за чего Земля все время уходит на перезагрузку, — сказал я.

— Очень хорошо, — сказал Виталик.

И я понял, что он тоже знает.

Что он вспомнил, а может быть, на этом витке цикла и вовсе не забывал.

А я, черт побери, не знал, как начать. Ведь получается, что мы совсем его не знали.

— Ну, — сказал Виталик.

— Та фотография у тебя на даче, — сказал я. — Плюшевый мишка в твоем инвентаре. У тебя есть сын.

— Есть, — подтвердил Виталик. — Не прошло и двух веков, как ты об этом узнал.

— Да, — сказал я. — И это он. Это его смерть запускает откат.

Виталик кивнул.

— Как ты узнал о плюшевом мишке? — спросил он.

— Чапай рассказывал, — сказал я. — Когда мы делились воспоминаниями.

— Ясно, — сказал Виталик.

У меня никогда не было детей. Я понятия не имею, что чувствуют родители вообще. Я не имею ни малейшего представления, что чувствуют родители, когда их дети умирают.

И я понимал, что он не будет переписывать код, даже если я осмелюсь его об этом попросить. Это было написано на его лице.

Уверенность, решимость, немного усталости.

Много готовности к бою.

И пусть вселенная горит огнем и проваливается в черную дыру.

Это же Виталик. Ему все равно.

— Сколько ему сейчас? — спросил я. На фотографии был совсем малыш, но, возможно, это была не самая свежая фотография. Сколько раз он вообще пользовался той дачей?

— Шестнадцать, — сказал Виталик. — Его зовут Вадим.

— Хорошее имя, — сказал я. — Где он сейчас?

— С матерью, — сказал Виталик. — Мы в разводе.

— В Лондоне? — дети чиновников в моей прошлой земной жизни предпочитали жить и учиться именно там.

— В Ленинграде, — сказал Виталик.

— Надо позаботиться о его безопасности, — сказал я.

— Ты считаешь, что я настолько плохой отец, Федор?

— Нет, — сказал я. — Но безопасности никогда не бывает много. Надо эвакуировать его с Земли, пока мы не найдем другое решение.

— Какое другое решение? — спросил Виталик.

— Любое другое решение, — сказал я. — Я, конечно, ни черта в этом не понимаю, родительские чувства, это все очень важно, но вселенная реально в опасности, и нам надо сделать так, чтобы этот откат стал последним.

— Я ничего переписывать не буду, — сказал Виталик. — Один раз я его уже потерял, больше такого не будет.

— Никто не просит тебя ничего переписывать, — сказал я. — Тем более, что венца у меня с собой все равно нет, и далеко не факт, что Магистр нам его вернет.

— Тогда что ты предлагаешь?

— В Системе есть безопасные места, — сказал я.

— Здесь тоже безопасно, — сказал Виталик.

— Не считая того, что грядет инопланетное вторжение, а полтора миллиарда зомби резвятся у вас под боком.

— Пусть приходят, — сказал Виталик.

— Вспотеем хоронить, ек-макарек, — сокрушенно сказал дед Егор.

Конечно, когда мы с Чапаем взялись решать эту задачу в первый раз, мы поделились всем, что нам было известно о Виталике, который был автором глючного, как нам тогда казалось, кода.

Главная проблема была в том, что мы познакомились с Виталиком уже после начала игры, и он в те времена был элитным зомби, который любил пиво и разносить другим игрокам головы из дробовика.

О своей прошлой жизни он рассказывал крайне неохотно, и нам были известны только базовые вещи. То же пиво, компьютеры, служба в СВР, любовь к мотоциклам…

Он был толст и бородат, он неоднократно заявлял, что ему нравится воевать и он не создан для семейной жизни, и, черт побери, не было ни одного намека о том, что когда-то у него была семья. Пресловутого плюшевого мишку Чапай и то только на излете шестого тома разглядел.

Ну, и тогда мы еще точно не знали, что именно нам нужно искать.

А потом понеслось. Откат за откатом, виток за витком, перезагрузка за перезагрузкой. В некоторых витках Виталика и вовсе не было, его довольно часто убивали до начала игры, а в виде зомби Система подняла его только один раз. Самый первый.

Видимо, Вычислители больше не хотели рисковать.

И в те разы, когда нам удавалось найти Виталика, он ничего не помнил о причинах отката. Или говорил, что ничего не помнит. Какая уже сейчас разница?

— Я завел семью очень рано, — сказал Виталик. — Я был молод, она была молода, мы оказались не готовы… В принципе, наверное, мы тогда не были готовы к жизни вообще, тем более, к семейной. Через два года мы ко взаимному облегчению разбежались, но к тому времени у нас уже был сын. Единственное светлое пятно вот в этом вот всем.

Я молчал. Что тут вообще скажешь?

— Тогда. в самый первый раз, он умер, когда ему было восемь, — сказал Виталик. — Автомобильная катастрофа. Алена уцелела, отделалась переломами, и, хотя она не была виновата в аварии, она так и не смогла себя простить. И я, наверное, тоже не смог.

— Мне жаль, — сказал я.

Он кивнул.

— Наверное, после этого все и началось, — сказал Виталик. — Пьянка, мотоциклы, опасные задания… Может быть, подсознательно я просто стремился умереть. И в конце концов у меня это получилось. Ну а потом… Потом ты уже знаешь. И когда мн в руки попал Венец и вместе с ним возможность все переиграть, я подумал, а почему бы нет. И у меня получилось.

Да, у него получилось. Правда, вместе с тем у него получилось поставить под угрозу существование всей… ну ладно, с учетом новых ребят, не всей, а большей части разумной жизни во вселенной, но это как бы побочный эффект.

Как я уже говорил, у меня никогда не было детей, и я понятия не имею, как поступил бы на его месте.

Может быть, и так же.

Тем более, он тогда не мог знать, к каким это может привести последствиям.

— Я ужасный отец, — сказал Виталик. — Мой сын умирал уже двенадцать раз.

— Больше этого не будет, — сказал я. Не в мою смену.

Раньше мы лажали, то сейчас-то мы точно знаем, кого нужно сберечь.

— Надо, наверное, привезти его сюда, — сказал Виталик. — Хотя, нет, сюда его точно тащить не следует. У меня же на спине большая красная мишень нарисована. Мне-то фиг чего будет, а его может зацепить…

— За ним присматривают, Виталь, — сказал дед Егор. — Мои лучшие люди, ек-макарек.

— А что, если этого окажется недостаточно?

— Я могу вылететь в Ленинград через двадцать минут, — сказал дед Егор. — Мобильный командный терминал с собой захвачу, и готов в дорогу.

Я глянул характеристики деда Егора, и они оказались внушительными. Конечно, не такими внушительными, как у самого боевого президента, но по системным меркам очень даже ничего. Какому-нибудь Соломону Рейну в такой компании будет не совсем неуютно.

— Не нужно лететь, — сказал Виталик. — Федор, у тебя есть портальные свитки?

— Конечно, — сказал я. — Но ни один из них не ведет в Питер… В смысле, в Ленинград.

— Это неважно, — сказал Виталик. — Дай один.

— Держи.

Я вручил ему “гостевой” свиток, который должен был доставить посетителя во внутренний двор моей академии. Он взял его в левую руку, правой пощелкал по виртуальным клавишам и передал деду Егору.

— Теперь он приведет к моему сыну, — сказал он. — Где бы он ни был. Ты уж сбереги его, дед.

— Я сберегу, Виталь, — сказал дед Егор.

— Пользоватся-то умеешь или объяснить? — спросил я.

— Да уж разберусь, ек-макарек. Не высшая, чай, математика.

Он сунул в портфель пару документов, вытащил из ящика стола тяжелый защищенный ноутбук, сломать печать на портальном свитке и переместился на семьсот километров севернее.

— Ну что ж, — сказал Виталик. — С этим разобрались. А сейчас давай подумаем, что мы сможем сделать для Василия.

Я покачал головой.

— Боюсь, что ничего, — сказал я. — Он был бог, и он умер. Когда он получил свой божественный статус, это автоматически вычеркнуло его из истории Земли, и здесь он больше возродиться не может, даже в виде зомби. Вообще ни в каком виде.

— Здесь — не может, — сказал Виталик. — А где может?

— Да нигде не может, к сожалению, — сказал я. — Он был бог, а для богов респаун не предусмотрен.

— Я все равно попробую, — сказал Виталик.

Я не сомневался, что он все равно попробует. Но сомневался, что у него что-то получится. Какой бы ты ни был читер, обмануть смерть невозможно. А в тех случаях, когда возможно, за это приходится очень дорого платить.

И я все равно не знал, с какой стороны к этой проблеме можно подступиться. Единственный вариант, который приходил мне в голову, подразумевал использование верующих, но это в лучшем случае привело бы к возникновению копии бога кровавого возмездия.

А не к возвращению самого физрука.

Дублирование, но не воскрешение…

И тут включился динамик в углу кабинета, и хорошо поставленный женский голос спокойно сказал:

— Внимание, опасность. Нарушение внешнего периметра. Код девятнадцать.

Виталик, все еще сидевший на краешке стола, развернул большой монитор деда Егора и двумя щелчками по вполне физической клавиатуре вывел картинку на экран.

Серая смазанная (и вовсе не по причине дешевизны и низких характеристик камеры) перемахнула через кремлевскую стену. завершив прыжок прекрасно исполненным супергеройским приземлением. К ней уже бежали охраняющие периметр спецназовцы, как силуэт человека снова смазался, а спецназовцы зафонтанировали кровью.

Расправившись с ними, тем метнулась к зданию и исчезла из поля зрения камеры.

— Это что еще за хрень? — спросил Виталик. — На эльфа не похож, а для зомби он слишком уж шустрый…

— Это не зомби, — сказал я. — Это Кристоф.

Виталик запахнул плащ и вытащил из инвентаря оба своих дробовика.

— Вот и хорошо, — сказал он. — Значит, пришло время возобновить наше знакомство.

Молчание бардов

Денег набросали немного.

Горстка медяков, пара серебрушек и ни одного золотого.

Рик не удивился. Во-первых, в этом захолустье трудно было встретить настоящих ценителей песенного искусства, а во-вторых… стоило признать очевидное: его репертуар устарел. Старые суперхиты, всем известные боевики, приевшиеся любовные баллады.

Но иногда приходится довольствоваться тем, что есть.

Он ссыпал всю эту мелочь в кошелек, допил пиво, налитое ему за счет заведения, убрал лютню в футляр.

— Не останешься на ночь? — спросил трактирщик.

— Нет, — сказал Рик. — Надо двигаться. В движении жизнь.

— Ночью на тракте небезопасно.

Рик пожал плечами.

— А где сейчас безопасно?

— Между нами, пока ты не ушел, — сказал трактирщик. — Какие новости в большом мире? Есть что-то, что не вошло в твои песни, но все равно достойно упоминания?

Трактирщики любят слухи не меньше, чем барды. Если вам нужно запустить в обиход какую-то сплетню, и при этом ни одного барда под рукой у вас не оказалось, поведайте свою тайну трактирщику, и, будьте уверены. через пару дней о ней будут трепаться везде.

— Нет, — сказал Рик. — Обо всем, что достойно упоминания, барды слагают песни. Если песни нет, значит, ничего не произошло.

— Но это же не так работает, — удивился трактирщик.

— В моем мире все работает именно так, — сказал Рик.

— У поэтов все не так, как у людей, — сказал трактирщик.

— Мы живем в мире метафор и аллюзий, — согласился Рик. — И иногда это совсем не так весело, как может показаться со стороны.

— Так почему бы тебе не оставить свою профессию и е заняться чем-нибудь…

— Полезным? — попробовал угадать Рик.

Не угадал.

— Более приятным, — сказал трактирщик. — Менее напрягающим. Если что, у меня вакантно место бармена.

— Заманчивое предложение, — сказал Рик. — И если бы времена были не такими, какие они сейчас, я бы наверняка об этом задумался. Но сейчас я просто не могу сидеть на одном месте.

— Ты в бегах? — догадался трактирщик. — Спел где-нибудь не там то-нибудь не то про кого-нибудь не того?

— Пока еще не спел, — вздохнул Рик. — Но может быть, когда-нибудь… если проживу достаточно долго.

— Тогда удачи тебе, — сказал трактирщик и протянул ему небольшой пакет. — Вот, я тебе тут собрал в дорогу бутербродов.

— Спасибо, — сказал Рик. Там, наверное, одна ветчина стоит больше, чем ему накидали за целый вечер.

Он попрощался с трактирщиком и вышел в ночь, и тут же обнаружилось, что его шансы прожить хоть сколько-нибудь долго значительно упали, и только самый рискованный букмекер принял бы ставку на то, что Рик сможет дотянуть до рассвета.

***

Виталик вспомнил, но вспомнил он явно не все.

Ничем иным его нынешнюю уверенность мне объяснить не получалось. Это не было похоже на обычную браваду, которую он демонстрировал все время нашего знакомства.

На самом деле, я оценивал его шансы победить в схватке с Кристофом крайне невысоко, и если бы поставил на это, то только по старой дружбе. Все мега-убер-охренительно убойные плюшки Виталика были от Системы и его читерского подхода, а против Кристофа это все работало, скажем так, крайне нестабильно.

Да, Виталик был крут, в первый же день после начала игры он стал чуть ли не внекатегорийным монстром, таким, как физрук, Кевин, Джек Смит-Вессон, и, как ни прискорбно мне это было признавать, Магистр, но я уже видел, что все они против Кристофа не танцевали.

Кевин так и не смог его прикончить за почти пять минут близкого контакта, Магистр, хоть и обладал секретным оружием, поражающим Кристофа прямо в пятку, так и не смог нормально прицелиться, а Василий так вообще помер. Конечно, у меня был специальный револьвер и три патрона к нему, но я понимал, что в Кристофа еще нужно попасть. Это на Земле полковник Кольт уравнял шансы, в Системе все было гораздо сложнее.

Я мог бы отдать револьвер Виталику, который явно был стрелок получше меня, но это, к сожалению, тоже ничего не гарантировало. Кристоф мог отбросить пораженную конечность, и, пусть его активная часть станет совсем крохотной, менее смертоносным его это не сделает.

Конечно, нерешаемых задач не бывает, и способы прикончить Кристофа раз и навсегда тоже существовали. Проблема была только в том, что каждый из них требовал определенной подготовки, и, желательно, чтобы мелкая скотина при этом стояла на месте, а Кристоф предпочитал действовать внезапно.

И я не сомневался, что и сейчас у нас в запасе всего несколько минут, за которые тут, в Кремле, приличную ловушку не построишь.

— Виталик, — сказал я. — Послушай меня очень внимательно. Ты не затащишь.

— Чего это я не затащу? — удивился Виталик.

— Все твое оружие — системное, — сказал я. — Против него никакие системные штуки не работают.

— Вот этот дробовик, — он потряс правой рукой. — Вполне себе аналоговый.

— Этого мало, — сказал я. — В вашем мире существовала такая франшиза, как “Терминатор”?

— Там всего-то два фильма, так что я бы это полноценной франшизой не назвал, — сказал Виталик, не сводя глаз с монитора. Судя по кровавым трансляциям, перемещающимся от камеры к камере, Кристоф шел к нам не слишком торопясь, но довольно легко, и у нас осталось всего несколько минут.

— Кристоф — это Т-1000, - сказал я. — Ты можешь сколько угодно палить в него из дробовика, это его не остановит.

— У тебя есть револьвер…

— Даже если Магистр не наврал, и это не очередная подстава с его стороны, я не стал бы полагаться на всего три заряда, — сказал я.

— Мне кажется, ты излишне драматизируешь, Федор.

— Да черта с два, — сказал я. — Он уже убил тебя однажды, помнишь? Он убил Василия, черт побери. Он чуть не размотал Кевина и Магистра, причем не по отдельности, а одновременно. Разрушитель Миров Полсон не смог придумать ничего лучше, чем просто выкинуть его в космос, откуда он каким-то образом все-таки вернулся.

Я увидел, что Виталик задумался. Какая-то работа мысли отразилась на его лице, это уже можно считать маленькой победой.

— И что ты предлагаешь? — спросил он.

— Отступить, — сказал я.

— Бежать? И бросить страну? Когда у нас полтора миллиарда зомби под боком?

— Не бежать, а отступить, — сказал я. — На заранее подготовленные позиции. А потом мы вернемся, и если проблема с полутора миллиардами зомби все еще будет актуальна, я сам выжгу все зараженные территории. Поверь, я теперь могу.

— Я тебе, конечно, верю, — сказал Виталик. — Но мне претит сама идея бегства.

— Сколько еще твоих людей должно умереть, прежде чем это прекратится? — спросил я.

Этот аргумент сработал.

Виталик сокрушенно покачал головой, но все-таки убрал дробовики в инвентарь.

— Хорошо, я доверюсь тебе, Федор. Веди.

— Для начала надень вот это, — я передал ему два предмета.

— Амулет Воскрешения, — констатировал Виталик, вешая цепочку на шею. — А эта штука что делает?

— Считай, что это пропуск, — сказал я и открыл портал.

***

Рик видел троих.

Два головореза с короткими мечами ждали его около коновязи, лучник стоял чуть поодаль. И, если он правильно понимал логику засады и тактику малых групп, где-то еще должен прятаться стелсер.

— Четверо на одного? — спросил он. — Кто я, по-вашему?

— Всего лишь еще один мертвый бард, — сказал головорез слева и обнажил меч. — Соломон Рейн просил передать тебе привет.

***

— Ну и что это за Мордор? — спросил Виталик, оглядываясь по сторонам.

Его ассоциации можно было понять. Черная земля, красное небо, поднимающийся к нему черный дым, глубокие расселины, заполненные лавой…

Здесь было очень жарко. Я к огню и жаре уже практически невосприимчив, но вот мой спутник… Конечно, я не думаю, что прокачанный читами Виталик мог бы самовоспламениться, но если бы не врученный мной амулет, потеть бы он точно начал.

Я смотрел “Терминатор-2” (и искренне завидую тому миру, в котором не появилось третьей, четвертой и всех следующих серий) и решил действовать классическими методами.

— Это Лавовая Земля Архейна, — сказал я.

— И как это нам поможет? — спросил Виталик.

— Вулканы под нами вполне натуральные, — сказал я.

— Всякого Сумкина постоянно тянет к вулканам, — сказал Виталик.

— Надо же хоть как-то фамилию оправдать, — сказал я.

— Идея не лишена смысла, — сказал Виталик. — А что, если он не придет?

— Он придет, — сказал я. — Если я не ошибся в своих расчетах, то здесь для него сразу две мишени. А на Земле уже ни одной не осталось.

— Джокер? — уточнил Виталик.

— Полсон, — согласился я. — Разрушитель Миров.

— А что ты его не позвал, кстати?

Я покачал головой.

— Слишком опасно стоять с ним рядом в бою.

— Зато он единственный, кто добился хоть какого-то успеха в борьбе с… этим.

— Это был не окончательный успех, а всего лишь локальный, — сказал я.

— Если бы он тогда знал, он бы прицелился получше, — согласился Виталик. — Держу пари, если запулить ублюдка на Солнце, то там его жизненный путь и закончится.

— Он не долетит, — сказал я. — Встроенные системы эвакуации сразу же перебросят его из космоса в ближайший системный мир.

— Откуда ты знаешь?

— Да понятно, откуда, — сказал я. — Вся моя информация о Кристофе вытекает из одного источника.

— А, Магистр рассказал, — констатировал Виталик. — Но ведь он мог и насвистеть. Он свистит, как дышит.

— А дышит он все время, — согласился я. — Но другого источника у меня все равно нет.

— Я бы с этим источником еще… поработал, — сказал Виталик. — И раз уж мы обсуждаем художественный свист, ответь и на мой вопрос. Ты на самом деле можешь сжечь весь Китай или просто пообещал мне это в полемическом задоре?

— Могу, — сказал я. — И времени на подготовку мне потребуется меньше, чем тебя для активации ракетного залпа. Кстати, ты в курсе, что ракеты могут и не взлететь?

— Мои — взлетят, — сказал Виталик. — Где уже эта тварь? Я начинаю беспокоиться, не случилось ли с ним чего по дороге.

— Он придет, — сказал я.

— Возможно, он все еще убивает моих людей, — сказал Виталик. — Пока я отсиживаюсь в этом уютном местечке.

— Нет, — сказал я. — Он должен был понять, что мы ушли. И теперь он ищет путь сюда.

— Может и не найти?

— Найдет.

Следующие две минуты прошли в молчании.

— Как ты вообще, Федор? — спросил Виталик. — Как жизнь в целом?

— Нормально, — сказал я.

— Все магию постигаешь?

— Ну, по мере сил, — сказал я.

— Не женился?

— Как-то все не до того.

— Заботы, заботы, — сказал Виталик. — Понимаю.

Мы с ним никогда не были особенно близки. По сути, у нас практически не было ничего общего, кроме того, что мы оба когда-то имели дело с компьютерами и дружили с Чапаем.

Ну, и вместе запустил всю эту бодягу с откатами, конечно. Хотя там он был разработчиком, а я просто набирал команды.

— Не жалеешь о своем выборе? — спросил он.

— Нет, — сказал я. — А ты о своем?

— Тоже нет.

Вот и поговорили.

Кристоф слегка ошибся с определением точки выброса и телепортировался в доброй сотне метров от нас. Он опять был антропоморфен и прикидывался человеком. Его неприятное лицо исказила хищная улыбка.

В следующий миг он попытался сделать шаг, но огненные пальцы, крепившиеся к огненной руке, высунувшейся из расселины с лавой, схватили его за ногу.

***

Лучник умер первым.

Только что он стоял, небрежно отставив ногу, на ненатянутой пока тетиве уже лежала стрела, а само оружие было направлено в землю, а в следующий миг из его груди уже торчали несколько десятков сантиметров узкой и хищной стали.

Для верности Такеши перерезал лучнику горло кинжалом и перешагнул через его труп.

Головорезы не стали терять времени и бросились на него.

Такеши, в легендарной броне Последнего Самурая Восхода, сделал два шага вбок, легко уклонился о первых атак, а потом его катана начертила тонкую красную полоску на горле одного из нападавших. Тот закашлялся и упал на одно колено, выронив оружие.

Такеши шагнул к нему, одним ударом снес бандиту голову и развернулся к следующему.

Бандит атаковал. Такеши принял удар его клинка своим мечом, а руку с кинжалом выбросил в сторону, нанизав на отравленное лезвие вывалившегося из невидимости ассасина.

Здоровья у него было немного, и то, что не отнял клинок, очень быстро забрал яд.

Последний головорез, надо отдать ему должное, бился до последнего. То есть, еще секунд пять. А может быть, подумал Рик, он просто понимает, что если он хочет бросится бежать, то ему придется повернуться к Такеши спиной, а Такеши уже показал, что не имеет ничего против ударов в спину.

Когда все было закончено, бард поблагодарил своего неожиданного спасителя.

— Спасибо — это для меня слишком много, — сказал Такеши. — Давай лучше поговорим.

— Значит, ты не просто так тут оказался?

- “Тут” слишком дыра, чтобы я случайно проходил мимо и заглянул на разборку, — сказал Такеши. — Тебя не так уж просто найти, Рик.

— Я приложил к этому определенные усилия.

— Но не так уж и сложно.

— Я бард, — сказал Рик. — Барды созданы не для того, чтобы прятаться по углам. Наша задача в другом.

— Вот об этом я и хотел тебя спросить, — сказал Такеши. — Не волнуйся, много времени этот разговор не займет. Хочешь, вернемся в таверну?

— Нет, — сказал Рик. — Давай лучше здесь, если ты не против.

— Мне вообще все равно, — сказал Такеши, вытирая кровь с клинков и убирая оружие в слишком вычурные на взгляд Рика ножны. — По сути, у меня к тебе только один вопрос. Я хочу знать, почему до сих пор нет песни.

— Какой песни? — спросил Рик.

***

Рук было несколько. Они хватали Кристова за обе ноги, за руки, за пояс, и пытались утащить вниз, а он, естественно, туда не хотел и всячески им препятствовал.

Так и началась эпическая битва лавы и ртути.

— Что это за милые зверушки? — поинтересовался Виталик.

— Это лавовые големы, — сказал я.

— Вряд ли они могли возникнуть в ходе естественной эволюции, — сказал Виталик.

— Это верно, они — создания Системы, и сами по себе никакого вреда ему причинить не могут, — сказал я. — Зато они довольно устойчивы к колюще-рещуще-рубяще-дробящему оружия и вполне способны утянуть его с собой в вулкан.

— А ты коварен, Федор, — сказал Виталик. — Я тебя прямо еще больше зауважал. А на нас эти твари не набросятся?

— Нет, — сказал я. — У меня с ними договор, а у тебя — пропуск.

— Выходит, ты подготовился заранее, — сказал Виталик.

— Ты тоже ко многому заранее подготовился, — сказал я.

Один любитель всегда лезть напролом недавно личным примером доказал мне, что это не самый удачный подход.

Хотя, надо признать, обычно он срабатывал.

Но жизнь в Системе жестока, и иногда тебе достаточно ошибиться всего лишь один раз…

Но лучше все-таки подготовиться.

Битва вышла напряженной, но не слишком зрелищной. Они хватали, он выдирался, утекал у них сквозь пальцы и стремился добраться до нас. В какой-то момент из расщелины выбрался добрый десяток големов и они попытались погрести его под своими телами. Конечно, так они не могли причинить ему большого вреда, но им удалось его замедлить.

И они неторопливо, но верно пытались утащить его в лаву, которая их породила.

***

— А давай ты не будешь оскорблять мой интеллект тупым отрицаловом, — попросил Такеши.

— А кто ты вообще такой? — поинтересовался Рик.

— Мое имя тебе ничего не скажет, — заявил Такеши. — Но я думаю, что ты знаешь парня, на которого я работаю. Это Кевин.

— Тот самый Кевин?

— Нет, блин, просто чувак, очень на него похожий, — сказал Такеши. — Черный меч, темная империя, зловещая репутация, обширное кладбище врагов. Ладно, я понимаю, что тебе плевать на меня. Но ты уверен, что хочешь рассердить такого человека?

— Не хочу, — согласился Рик. — Так какая из тысячи ненаписанных песен вас обоих интересует?

— Баллада о том, что произошло в Подземелье Зеленых Гоблинов, — сказал Такеши. — И не говори, что тебя там никогда не было. Я знаю, что был. И Соломон Рейн тоже это знает.

— А это… — бард показал на трупы. — Не отразится… ну вообще?

— Вопрос с Соломоном будет улажен, — заверил его Такеши. — Но только после того, как ты ответишь на мой. Почему ты до сих пор не сложил песни об этой истории?

— Не особо люблю говорить о своем творчестве в таком ключе, но, видимо, придется, — вздохнул бард. — Обстоятельства сильнее меня, кроме того, я очень благодарен тебе за свое спасение…

— Давай без долгих вступлений, — попросил Такеши.

Бард снова вздохнул.

***

Это продолжалось еще минуты три, а потом что-то изменилось.

Кристоф нащупал их слабину, нашел правильный подход, и вот уже первый голем застыл кучей горячего безжизненного камня. Второй.

Третий.

И вот их уже столько, что я сбился со счета.

Кристоф снова принял человеческую форму и двинул к нам, уже не обращая внимания на пытавшиеся хватать его за ноги пальцы.

— Похоже, нет у тебя методов против Кости Сапрыкина, — заметил Виталик, вытаскивая дробовик.

— План Б, — сказал я, протягивая ему револьвер Магистра. — Попробуй вот из этого.

Револьвер, казавшийся мне довольно большим, попросту утонул в ладони боевого президента. До Кристофа оставалось всего метров двадцать, големы бросили это безнадежное дело, и теперь он приближался к нам довольно резвым шагом, перепрыгивая через дымящиеся расщелины.

И мне показалось…

А нет, не показалось. Кристоф действительно стал ниже ростом и выглядел еще более тощим, чем раньше. Видимо, битва с големами не прошла для него даром, но все же, он терял свою невосстанавливаемую массу слишком уж медленно.

Такими темпами нам его придется неделю долбать, без перекуров и перерывов на обед.

Виталик прицелился.

Момент истины, подумал я. Через мгновение мы узнаем, наврал ли Магистр, или сейчас он играет честно. Ну, насколько он вообще может играть честно, конечно.

Но узнаем мы это только при том условии, что Виталик попадет.

Удивительно, но Магистр не наврал.

Первым же выстрелом Виталик выбил сто очков из ста и угодил Кристофу в голову. Правда, желаемого эффекта это все равно не возымело, потому что Кристоф мгновенно отбросил старую голову и вырастил на ее месте новую.

Соответственно, став еще ниже и еще тоньше.

Похоже, что в конце концов нам придется этого таракана тапком бить. Но тенденция все равно обнадеживала.

— Похоже, мозг не задет, — констатировал Виталик.

— Целья в корпус, — посоветовал я.

Долой стереотипы, хэдшоты тут не работают.

Тенденция перестала обнадеживать, когда второй выстрел Виталика ушел в “молоко”. Кристоф изогнулся невозможным для любого, у кого на самом деле есть позвоночник, образом, и пропустил пулю мимо себя.

Поскольку я любил математику, то знал, что у нас в запасе остался всего один выстрел, и этого явно не хватит, даже если Виталик попадет.

Но я не нервничал. Я не просто подготовился к этой встрече, я к ней очень хорошо подготовился. У меня в запасе был план В, а также план Г и план Д, включающий бронеплиты и телепорт в центр ближайшей звезды. Вот если всего этого тоже не хватит, тогда я и начну впадать в депрессию.

Я вытащил из инвентаря очередной портальный список, взял его в левую руку и приготовился сломать печать, как только станет ясно, что здесь вы его не вывезем. Ну, то есть, после того, как Виталик снова промахнется.

В правой руке я держал уже активированное заклинание телекинеза, которым обхватывал большой валун, лежащий в трех метрах от меня.

Виталик попал, но отстрелил ему всего лишь правую руку.

Опять.

Что ж, будем двигаться маленькими шагами.

— Это была хорошая попытка! — крикнул Кристоф. — Возможно, лучшая из всех, кто пытался встать против меня!

Я нашел, что для искусственного конструкта он слишком пафосный и приложил его валуном в грудь. Конечно, урона он не получил, но его отбросило в сторону.

В идеальном мире он бы упал в лаву и там сгинул, но я довольно посредственный бильярдист, и рассчитать все настолько точно мне не удалось.

Зато я получил время и пространство для маневра.

— Отступим еще раз, — сказал я Виталику.

— Постой, — сказал Виталик. — Что-то происходит, я чувствую. Значит, это не ты делаешь?

— Делаю что? — уточнил я.

Кристоф уже встал на ноги, а за спиной у него открылся портал.

***

— Ладно, я был в Подземелье Зеленых Гоблинов, — сказал бард. — Я видел ту битву, может быть, не с самого начала, но основные моменты точно не пропустил. Физрук бился, как лев, с такой силой он мог бы поразить тысячи врагов, но против того одного, что выступил против него в тот день, все его усилия были тщетны.

— А второй? — спросил Такеши.

— Второй просто стоял в стороне и наблюдал, прямо, как я, — сказал бард. — Пару раз и ему досталось от ударов бога возмездия, но он каждый раз респаунился на том же месте.

— Везучий сукин сын, — констатировал Такеши. — Или это больше, чем просто везение.

— Скорее всего, — кивнул Рик. — Я думаю, что это был не просто игрок.

— Я тоже так думаю, — сказал Такеши. — Но давай вернемся к бою.

— Бой был недолгим, — сказал Рик. — Минут пять, а может быть, семь. Бог дрался отчаянно, но в конце концов он пал, и шакалы сгрудились над ним, чтобы разделить доставшееся им добро, окропленное божественной кровью…

— Задрала меня эта фигня, — сказал Такеши. — Давай без подробных описаний того, что я уже знаю, и без всех этих поэтических вольностей. Просто расскажи мне, почему ты до сих пор не сложил песни об этой истории.

— Помимо того, что это противоречило всей нашей политике, которую мы проводили в отношении физрука?

— Ненавижу бардов, — сказал Такеши. — Но если я что-то о вас и знаю, так это то, что хорошие истории вы ставите выше, чем даже свои мелкотравчатые интересы, и если и отклоняетесь от правды, то не уходите слишком далеко в сторону. И если что-то действительно произошло, должны быть очень веские причины, чтобы заставить вас молчать. А желание скрыть ото всех горькую правду никоим боком в список этих веских причин не входит. Так почему нет песни?

— Потому что я до сих пор не знаю, что там на самом деле произошло, — сказал бард. — И чем кончилась эта история. Более того, я вообще не уверен, что она уже кончилась.

На лице Такеши появилась хищная ухмылка.

***

Я насторожился.

Я не думал, что Кристоф может вызвать подмогу, а больше мне думать было не на кого, потому что все остальные, кто был в курсе этой истории, должны были быть заняты другими делами.

Спасать вселенную, точнее, игровую ее часть, или что-то вроде того. Борден, Вычислители, внешние враги, все дела…

— Ха! — выкрикнул Виталик.

Из портала за спиной Кристофа вышел физрук.

На нем были драные кроссовки, линялые джинсы и потертая кожаная куртка. В руке он держал бейсбольную биту — с учетом того, что я знал, это наверняка была Клавдия версии 3.0 — а на губах его блуждала фирменная люберецкая улыбка, не сулящая его врагам ничего хорошего.

Кристоф от неожиданности (а может, по каким-то другим причинам, о которых мы вряд ли когда-нибудь узнаем) заигрался в свою антропоморфность и оглянулся на физрука, хотя мог бы запросто вырастить на затылке третий глаз.

Улыбка физрука стала еще шире и еще недоброжелательнее. Редкий случай, когда ты радуешься, что улыбаются не тебе…

— Эй, недомерок, — позвал он Кристофа. — Мы с тобой в прошлый раз не договорили.

И помахал в воздухе битой.