Век террора. Хроника покушений

1. Первая кровь в начале века

Если XIV–XVI века запомнились потомкам как ЭПОХА РЕНЕССАНСА, то XX век войдет в историю как ЭПОХА МАССОВОГО И ИНДИВИДУАЛЬНОГО ТЕРРОРА, ибо ни одна предшествующая эпоха не подарила человечеству такого количества жертв террора, как XX столетие.

Первый выстрел террориста в XX веке прозвучал в России: в феврале 1901 года эсер Петр Карпович смертельно ранил министра просвещения Николая Боголепова. Вслед за этим «эстафету» террора из рук России приняла Америка, где от рук убийцы пал 25-й президент США пятидесятивосьмилетний Уильям Мак-Кинли. Случилось это 6 сентября 1901 года в позолоченном храме в Буффало, когда президент открывал панамериканскую выставку. Через несколько минут после открытия президент США был убит неким Леоном Чолгашем и стал третьим президентом своей страны, погибшим от рук убийцы. Первым был президент Авраам Линкольн, убитый 14 апреля 1865 года актером Бутом в вашингтонском театре. Вторым — президент Джеймс Гарфилд: в июле 1881 года адвокат Чарльз Гунто подстерег его на вашингтонском вокзале и хладнокровно выстрелил ему в спину. Третьим оказался Уильям Мак-Кинли.

Стоит отметить, что в те времена, о которых идет речь, президенты США не имели профессиональной охраны. Например, когда А. Линкольн, получив около восьмидесяти писем с угрозами убийства, перед роковым посещением театра Форда попросил у военного министерства для себя охрану, ему в этой просьбе отказали. Более того, охрану возле театра возглавлял известный пьяница-полицейский Джон Паркер.

После того как А. Линкольн был убит, на свет явилась Секретная служба при Министерстве финансов. Она была создана 5 июля 1865 года, однако функции охраны президента США законодательно на нее возложены не были. Главной задачей этой службы стала борьба с фальшивомонетчиками, нефтяными аферистами, куклуксклановцами и прочими нарушителями закона. Поэтому гибель 20-го президента США пятидесятилетнего Джеймса Гарфилда стала закономерным результатом такого положения дел. В силу тех же причин через двадцать лет после Д. Гарфилда удалось покушение на У. Мак-Кинли.

Однако наступал XX век, и атмосфера его была несколько иной, чем в предыдущем столетии. Американская общественность потребовала от властей (или сами власти осознали реальное положение дел) усилить меры безопасности для президентов. С 1901 года президентов США стала охранять Секретная служба (а с 1906 года это в законодательном порядке являлось ее ОСНОВНОЙ функцией).

Между тем в России традиции по охране царствующих особ имели более давние корни, чем в Америке. Перелом произошел после того, как были совершены два покушения на Александра II. Первое — в Санкт-Петербурге в 1866 году было осуществлено Г. Каракозовым, второе — в Париже через год, и руку к этому теракту приложил некто Березовский. После этих двух случаев охрана царя была усилена, и два следующих покушения также закончились провалом.

И все-таки в 1881 гиду террористы «переиграли» телохранителей царя, и 1 марта того же года Гриневицкий, метнув бомбу в Александра И, смертельно ранил его. Император, начавший преобразовывать российское самодержавие в конституционную монархию, погиб на своем служебном посту. После этого случая охрана царственных особ в России принимает планомерный и весьма решительный характер. В 1884 году реорганизовывается Главная императорская квартира — личная охрана государя императора. К ней принадлежали командующий ею (с 1881 года это был генерал-майор Петр Черевин), его помощник, их огромная свита, комендант, штаб-офицер для особых поручений, лейб-врачи, придворные духовники и огромная канцелярия. На финансирование этой квартиры ежегодно тратились миллионы государственных денег. Главными ее функциями являлись охрана императорской семьи, сопровождение ее во время переездов и путешествий и принятие всех прошении и ходатайств, поступавших на имя царя.

Таким образом, в отличие от Александра II, Александр III был окружен настоящей стеной охраны. Боясь Петербурга, он постоянно жил в Гатчине, рядом с ним не Оыло ни одной живой души, не считая приближенных к императору лиц. Гатчина была настоящей крепостью, на несколько верст вокруг день и ночь дежурили солдаты, сквозь цепь которых без разрешения дворцового управления не мог пройти ни в ту, ни в обратную сторону ни один человек. Даже кабинет императора сторожили дюжие солдаты. Проверялась и пища, которую употреблял государь. За продуктами посылали каждый раз в другое место и к другому лицу, причем поставщики продуктов никогда не знали, что у них забирают продукты для государева стола. Кроме этого, по личному распоряжению Александра III очередной повар и его помощники назначались ежедневно в самый последний момент, внезапно и неожиданно для них. В дополнение ко всему кто-то из родственников царя постоянно дежурил на кухне.

Точно такими же мерами предосторожности обставлялась и каждая поездка государя из Гатчины. В день выезда изменялись маршруты пути, с вокзала отправлялось сразу несколько поездов, и никто не знал, в каком из них находится государь.

Но даже несмотря на столь внушительные мероприятия по охране царя, покушение на него все же состоялось. Случилось это возле станции Борки, когда царский поезд шел с юга на север. В результате взрыва бомбы поезд сошел с рельсов. Однако Александр III остался жив и невредим. Несмотря на все старания и розыски, полиции так и не удалось схватить его зачинщиков и раскрыть заговор.

Отметим, что Александр III пробыл на троне императора тринадцать лет и умер своей смертью (от воспаления почек) на сорок девятом году жизни. Его место занял последний российский император Николай II.

За три года до смерти Александра III, в 1891 году, на будущего императора, Великого князя Николая Александровича, было совершено довольно серьезное покушение, которое могло изменить ход нашей истории. Произошло оно в Японии 29 апреля.

Великий князь с 1890 года находился в длительном путешествии по странам Востока. В тот день, 29 апреля 1891 года, он находился в японском городе Оцу, что недалеко от Киото. Свидетель тех событий генерал-майор свиты князь Владимир Барятинский оставил описание случившегося: «Узкие улицы были наполнены народом, стоящим по обе стороны; впереди толпы, шагах в пятидесяти друг от друга, находились полицейские. Впереди цесаревича ехали губернатор и полицмейстер, сзади же принц Георг, принц Японский Арисугава и потом вся свита, друг за другом, по одному в каждой джинрикше (ручные коляски). Ехали довольно быстро. На одной из главных улиц полицейский нижний чин в форме внезапно подбежал сзади к экипажу Николая Александровича и нанес ему удар саблею по голове. Цесаревич выскочил вперед к стоявшей толпе, злодей обежал экипаж кругом с видимою целью догнать Великого князя. В это время подбежал принц Георг и ударил злоумышленника палкою по голове, что побудило его обернуться к стороне принца. Тогда один из японцев, везший джинрикшу, сшиб его с ног, а его товарищ выхватил его же саблю и ударил его ею по шее, причинив ему сильную рану.

Вследствие узости улицы, ехавшие сзади не могли хорошо разобрать, что происходило впереди. Видя суету и цесаревича вне экипажа, в первую минуту все подумали, что его вывалили. Подбежав же поближе, представилась картина, поразившая нас ужасом. Николай Александрович стоял посреди улицы, без шляпы, держась правою рукою за голову, из которой сильно лилась кровь. На правой стороне, довольно высоко над ухом, была, как всем показалось, глубокая рана, лицо, шея и руки были выпачканы кровью, платье тоже. Сам же Николай Александрович был спокоен и сохранил все присутствие духа, успокаивая всех и говоря, что он особенного ничего не чувствует и что рана пустая…»

Таким образом, за три года до своего восшествия на престол Николай Александрович Романов мог быть запросто зарублен террористом в далекой от России Японии. И если бы не смелость принца Георга и двух японцев, бросившихся на покушавшегося, дело обстояло бы весьма печально. Кстати, будущий российский импераюр пожелал наградить двух этих смельчаков и устроил им выплату ежегодной пенсии размером в тысячу долларов.

Между тем при Николае II была учреждена Тайная дворцовая полиция — отряд секретной команды по охране их императорских величеств. Создается и Священная дружина, в которую входят лица из придворной и другой знати для охраны государя императора. И, наконец, в 1902 году учреждается так называемая Добровольная охрана, состоявшая из проверенных людей, выполнявших во время царских вояжей роли подставных дворников, нищих и т. д.

Напомню, что первый выстрел террориста в XX веке прозвучал именно в России. Случилось это в феврале 1901 года. После этого настоящая волна террора обрушилась на «беременную революцией» Россию. В апреле 1901 года эсер Степан Балмашев застрелил министра внутренних дел Дмитрия Сипягина. Через несколько месяцев после этого были совершены покушения на виленского губернатора Владимира Валя и губернатора Харькова Ивана Оболенского. В мае 1903 года знаменитый эсер Григорий Гершуни выстрелил в губернатора Уфы Николая Богдановича, а еще через месяц Евгений Шуман смертельно ранил генерал-губернатора Финляндии Николая Бобрикова.

На место убитого министра Д. Сипягина встал пятидесятишестилетний Вячеслав Плеве, человек жесткий и решительный. Свои поступки он оценивал трезво и говорил: «Если моя политика кому-то кажется суровой, это потому, что в государстве развиваются разрушительные явления, против которых нужно действовать быстро и жестко».

И Плеве действовал, наживая себе все новых и новых врагов. И эти враги в конце концов оказались куда жестче его. Через четыре месяца после провала первого покушения на министра, 18 марта 1904 года, они предприняли второе. Пятнадцатого июля эсеры Каляев, Сазонов, Боришанский и Сикорский заняли исходные позиции у Обводного канала в Санкт-Петербурге. Первым заметил карету министра Сазонов. Он и бросился первым к ней и метнул бомбу. Та угодила прямо в карету и буквально разорвала на куски Плеве и кучера. От взрыва пострадали еще семь человек, в числе которых были охранники и случайные прохожие. Получил свой осколок в живот и бомбометатель Сазонов. В ноябре того же года его будут судить и приговорят к пожизненному заключению.

Надо отметить, что покушаться в те годы на особ министерского ранга в России было делом не особо хлопотным. Узнав маршрут передвижения такой особы, надо было только набраться терпения, запастись бомбами и ждать нужного часа. Осечек обычно не бывало. Другое дело царская особа. В России того времени, охваченной террором, царя продолжала оберегать целая армия охранников. Если царь намеревался посетить с визитом какой-нибудь российский город, то уже за месяц до этого события туда отправлялась специальная группа, которая занималась исключительно подготовкой визита. Людьми из этой группы изучались улицы, по которым должен был проследовать царь, прочесывались и брались на заметку дома с проходными дворами, подозрительными чердаками и подвалами.

Когда в июле 1903 года Николай II изволил посетить город Саров, подозрительные чердаки и подвалы были вовсе заколочены, все собаки посажены на привязь, а скот загнан в сараи. Людям же разрешалось выходить на улицу только по особым пропускам. Причем стоять они должны были от дороги, по которой ехал царь, на расстоянии в десять саженей. А между ними и царем вдобавок выстроились солдаты. Но даже несмотря на такие меры предосторожности, царь все-таки ухитрился создать своей охране лишнюю головную боль. Про ту поездку начальник канцелярии Министерства Императорского Двора А. Мосолов писал: «Лауниц и я шли в середине свиты за императором. Губернатор высказал опасение, что толпа, желающая ближе видеть царя, прорвет тонкую цепь солдат и наводнит шоссе. В это время, не предупредив никого, государь свернул круто направо, прошел через цепь солдат и направился в гору. Очевидно, он хотел вернуться по дощатой дорожке и дать таким образом большему количеству народа видеть себя вблизи. Я крикнул Лауницу: «За мной!» — и мы с великими усилиями пробились непосредственно до императора, от которого уже была оттерта вся прочая свита.

Его величество двигался медленно, повторяя толпе: «Посторонитесь, братцы». Государя пропускали вперед, но толпа немедленно опять сгущалась за ним, только Лауниц да я удержались за царем. Пришлось идти все медленнее, всем хотелось видеть и, если можно, коснуться своего монарха. Все более теснили нашу малую группу из грех человек, и, наконец, мы совсем остановились. Мужики стали размахивать руками и кричать: «Не напирайте». Опять продвинулись вперед на несколько шагов. Я предложил царю встать на наши с Лауницем скрещенные руки, тогда его будет видно издали, но он не соглашался. В это время толпа навалилась спереди, и он невольно сел на наши руки. Затем мы его подняли на плечи. Народ увидел царя, и раздалось громовое «ура»…»

Личной охраной российского императора заведовал дворцовый комендант. К 1906 году их у Николая II сменилось двое: Петр Павлович Гессе руководил охраной с 1896 по 1905 год, Дмитрий Федорович Трепов прослужил на этом посту всего лишь год. Однако и этого года ему вполне хватило, чтобы полностью реорганизовать охрану царя. Придя на эту должность с поста министра внутренних дел России, Д. Трепов сумел объединить охрану царя и полицию в единое целое. Однако внезапная смерть в 1906 году прервала блестящую карьеру этого талантливого деятеля.

Самыми громкими покушениями того времени можно смело назвать убийство Великого князя Сергея Александровича и попытку убийства председателя Совета Министров России и министра внутренних дел Петра Столыпина.

Сорокавосьмилетний Великий князь Сергей Александрович был дядей Николая II и занимал должность генерал-губернатора Москвы. В те времена он был одним из влиятельнейших людей при государевом дворе и являлся чуть ли не главным руководителем внешней и внутренней политики России. Правда, имел он одну «слабость». А. Познанский писал: «Склонность Великого князя к собственному полу ни для кого не была секретом, об этом открыто говорили в столичных салонах, рассказывали анекдоты. Всезнающая генеральша А. Богданович записала в свои дневники: «Сергей Александрович живет со своим адъютантом Мартыновым, а жене предлагал не раз выбрать мужа из окружающих ее людей…»

Великий князь основал в Петербурге особый клуб такого рода, который просуществовал до 1891 года, когда Сергей Александрович был назначен генерал-губернатором Москвы. По поводу его назначения в столице ходил анекдот: «Москва стояла до сих пор на семи холмах, а теперь должна стоять на одном бугре!» (Игра слов: русское «бугор» созвучно французскому слову, означающему человека с гомосексуальными наклонностями.)

После кровавых событий 9 января 1905 года, когда войска расстреляли безоружных демонстрантов, приговор Великому князю был подписан. Эсеры начали готовиться к очередному покушению. Через осведомителей это вскоре стало известно полиции. После чего у директора Департамента полиции Лопухина просили тридцать тысяч рублей для организации дополнительной охраны Великого князя, но Лопухин в этой просьбе отказал, посчитав, что террористы не посмеют напасть на человека, принадлежащего к царской фамилии. В конце концов это и стоило жизни Великому князю.

Однако первое покушение на Сергея Александровича сорвалось из-за «гуманности» террористов. В тот день в карете вместе с Великим князем ехали его жена Елизавета Федоровна и племянница с племянником. Бомбометатель Иван Каляев не решился на массовое убийство. Покушение перенесли на 4 февраля, а впоследствии операцию отменили вовсе.

Однако Каляев решил действовать в одиночку. Он спрятал бомбу на груди, под пальто, и через Никольские ворота прошел на территорию Кремля. У Николаевского дворца уже стояла карета Великого князя, запряженная двумя вороными. Тут же стояла и карета охраны. В половине третьего Великий князь вышел из дворца и сел в карету. Часы на Спасской башне отсчитывали последние секунды его жизни.

Когда карета подъехала к воротам, Каляев вытащил из-под пальто сверток с бомбой и, подбежав к карете, бросил ее прямо в окно. Карета проехала еще несколько метров, после чего раздался оглушительный взрыв. Карету Великого князя буквально разметало на куски. Сергей Александрович был убит на месте. А террорист Каляев, не получив ни единой царапины, повернулся спиной к месту трагедии и спокойно направился в сторону Никольских ворот. Но далеко уйти ему не дали. Полицейский, стоявший рядом, и охрана Великого князя догнали бомбометателя и, заломив ему руки за спину, впихнули в сами и рванули лошадей в сторону ближайшей полицейской части.

Гибель царственной особы произвела в Кремле переполох — ведь со дня 1 марта 1881 года, когда в результате такого же взрыва бомбы погиб государь император Александр И, царская династия была неприкасаемой. И без того солидная охрана царя Николая II была усилена, и приведена в состояние повышенной боевой готовности.

Между тем следующим объектом теракта стал отнюдь не царь. В той волне террора, что обрушилась на Россию, на него не было совершено ни одного покушения. И это при том, что цифры тогдашнего террора были поистине ошеломляющими. Если в 1905 году партией эсеров было совершено 51 покушение, то в 1907 году таких акций было уже совершено 78. Всего же в 1907 году было совершено на территории России 317 различных терактов. И в этой бойне царь остался жив.

Бомбометатели выбирали себе в качестве жертв фигуры не менее значительные, чем царь. Одной из таких фигур был председатель Совета Министров России и министр внутренних дел Петр Столыпин. Оба поста он получил в 1906 году, что вызвало ярость в стане революционеров-радикалов. Дело в том, что П. Столыпин был неугоден им прежде всего как убежденный русский националист и сторонник сильной государственной власти. Бывший министр внутренних дел России В. Плеве, человек тех же убеждений, был убит террористами в 1904 году, и вот теперь настала очередь П. Столыпина.

Двенадцатого августа 1906 года террористы из партии эсеров-максималистов предприняли первую попытку покушения на П. Столыпина. События того дня выглядели следующим образом. Двое боевиков-эсеров, переодевшись в форму жандармских офицеров, подъехали к столыпинской даче, что находилась на Аптекарском острове в Санкт-Петербурге. В руках террористы держали портфели, в которых лежали бомбы. Однако в передней их задержал швейцар, который заподозрил неладное как в поведении «жандармов», так и в их форме. Но террористы и не думали от своих планов отступать, даже когда их остановили на пороге дачи. Оттолкнув в сторону швейцара, они вбежали в переднюю, но здесь на их пути встал начальник охраны. Видя, что их преступные намерения окончательно раскрыты, террористы пошли на безумный шаг: они взорвали бомбы прямо в передней, тем самым обрекая на гибель и себя.

В результате прогремевшего взрыва, кроме самих террористов, погибли еще двадцать пять человек (в основном — посетители министра), тридцать два человека получили ранения различной тяжести (в их числе трехлетний сын П. Столыпина и его четырнадцатилетняя дочь, у которой были раздроблены ноги и она после этого два года не могла ходить). Сила взрыва была настолько мощной, что была полностью разрушена прихожая, дежурная комната, подъезд дома и снесены балкон второго этажа и деревянные стены первого и второго этажей. Единственным местом, которое осталось целым в доме, оказался кабинет самого П. Столыпина, в результате чего он, собственно, и остался жив. Таким образом, хотя террористы и произвели задуманный взрыв, однако основной своей цели он не достиг: Столыпин остался жив. Спасла Столыпина не только случайность, но и действия охраны, которая не пустила террористов дальше прихожей. После этого случая царь предложил П. Столыпину переехать к себе во дворец, который охранялся значительно тщательнее, чем все министерские дачи и дома вместе взятые. И П. Столыпин с доводами государя согласился и переехал во дворец.

К тому времени охраной государя императора уже заведовал сорокавосьмилетний Владимир Александрович Дедюлин. До этого он был командиром отдельного корпуса жандармов, а в сентябре 1906 года, когда скончался дворцовый комендант Д. Трепов, В. Дедюлин занял его пост. Пришел он надолго (на семь лет), и надо отметить, что и при нем царская охрана в грязь лицом не ударила. Хотя сам государь этого порой и не замечал. А. Мосолов в своих воспоминаниях оставил весьма интересную запись. Вот она: «Прогулка государя вызывала немало забот для лиц, приставленных к делу личной охраны монарха. Нельзя было не поместить некоторое количество переодетых полицейских на тех дорогах, по которым предполагал пройти государь, особенно если эти дороги пересекали деревни, населенные Бог весть какими татарами. Но царь ненавидел этих, как он называл, «ботаников» или «любителей природы». Особенное удовольствие ему доставляло обмануть всех этих господ, интересовавшихся всем, чем угодно, но только не особой государя.

Отчаяние начальника дворцовой полиции было подчас неописуемо. Чтобы помочь ему, я обещал телефонировать ему всякий раз, как государь в пути изменит заранее намеченный маршрут. В таких случаях я посылал одного из ординарцев (следовавших за нами) протелефонировать на полицейский пост, и благодаря этому дислокация «ботаников» вдруг менялась, они срывались со своей беспечной прогулки и лезли вниз или наверх по козьим тропам для сокращения пути. Раз, после одного из подобных маневров полиции, царь увидел начальника охраны в тот момент, когда тот нырял головой вперед в какую-то саклю. Царь подозвал его и спросил:

— Я изменил направление прогулки после того, как вышел из дворца. Каким образом могли вы узнать об этом? Почему вы все-таки оказались на моем пути?

Сконфуженный начальник охраны, не желая меня выдавать, стал что-то бормотать о предвидении и о предчувствии. Больше ему ничего не оставалось делать. «Любители природы» получили еще раз «строжайший» (о, насколько бесполезный) приказ не задерживаться на тех тропинках, где его величество может пожелать гулять».

Как видно из этого отрывка, Николай II не слишком жаловал свою охрану. Впрочем, он не первый и не последний государственный деятель, кто поступал подобным образом со своими телохранителями.