Велик

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Дебют

Анчар не слышал шагов, и поэтому когда чуть хриплый голос за его спиной спросил нетерпеливо: 'Ну, все готово?' - он вздрогнул от неожиданности и выронил отвертку.

- Если ты так будешь ко мне подкрадываться, Мбембе, то готов буду я... - прогудел он нервно сквозь стиснутые губы.

Зажатые между ними крошечные винтики завибрировали в такт, заставляя губы противно чесаться - что тоже благодушия волшебнику не добавило.

- Полагаешь, для твоего удовольствия, бледнолицый брат мой, я должен топать, как пьяный буйвол по железной крыше? - театрально вскинул руки к сводам 'конюшни' Мокеле Мбембе, заведующий кафедрой бойцового големостроения Узамбарского училища профессиональной магии, показывая, что обиделся - то ли так же театрально, то ли по-настоящему.

Анчар не ответил ничего. Нетерпеливым пассом призвал он к себе отвертку и торопливо продолжил закреплять пластину размером с ладонь к виску сидящего перед ним на корточках каменного исполина.

Обижается его начальник, он же друг, он же бессменный противник за шахматной доской или притворяется - атлан никогда не мог сказать точно. Чувства экспрессивного, эмоционального и переменчивого, как ветер пустыни, узамбарца всегда были для него загадкой - впрочем, как и чувства подавляющего большинства людей вообще. Когда от расчетов, вычислений, планирования и проектирования - неотъемлемой и огромной части работы любого исследователя - дело переходило к переживаниям, особенно чужим, он ощущал себя слоном, стоящим на тонком льду, подогреваемом снизу просыпающимся вулканом. Поэтому и сейчас он предпочел молча закручивать последние винтики, ожидая продолжения.

Которое не замедлило последовать.

- Еще две схватки, и дальше пойдут твои молодцы, - посерьезнев и нахмурившись, скрестил руки на узкой груди Мокеле.

Толстые песчаниковые стены 'конюшни' - полуподвального помещения, в котором бойцовые големы готовились к боям и ремонтировались после них - не пропускали снаружи ни единого звука. И даже по коридору, соединяющему ее с Ареной, докатывался лишь приглушенный гул, похожий, скорее, на шум далекого прибоя, чем на крики разгоряченной сражениями толпы.

Толпы, которая через десять минут будет кричать от восторга - или разочарования - при виде его големов. Новых големов. Големов, о каких до него никому в голову не приходила идея, хотя Узамбар, как столица големостроения Белого Света, за сотню лет повидал всяких.

Но это будет через десять минут, или пятнадцать, или даже двадцать, а пока ему было нужно всё остававшееся время - и тишина пустеющих 'стойл' - чтобы наложить последние штрихи заклинаний короткого действия и зафиксировать схемы, на которых они хранились.

- Я готов, - промычал сквозь винты Анчар и, немного подумав, уточнил: - Они готовы.

Узамбарец нервно пригладил седую шевелюру, торчащую из-под красной цилиндрической шапочки с львиной кисточкой - отличительного признака ученого мужа Соиры - и коротко кивнул.

- Надеюсь. Потому что пятнадцать минут назад в Арену прибыл его непревзойденное величество негус.

- Что?..

Если бы к этому времени последний винт не перекочевал в его пальцы, волшебник проглотил бы его - и, скорее всего, не заметил.

- Не знаю, как директор его залучил - всем известно ведь, что его великолепие относится к боям големов чуть лучше, чем к пьяной поножовщине, - верно истолковав вопрос, развел руками Мокеле Мбембе, - но наверное, это судьба. Твои ребятишки выступят во всей своей новоявленной красе и фейерверке эмоций, император впечатлится, забросит свои шахматы, станет завсегдатаем Арены, и государственные денежки рекой потекут на кафедру и в училище, не говоря уже про деньги восхищенных клиентов. Наладим поточное производство новых изделий, назовем их 'Голем Э', от 'эмоциональный', и все Арены Белого Света поспешат сделать заказы.

- Конечно, это ведь прогресс, - скупо буркнул Анчар, точно пытаясь ускользнуть от некомфортной для него темы, но товарищ его не слышал - или не слушал.

- Э-э-э, бвана!.. Да ты сам не понимаешь, голова кокосовая, что ты придумал! А если это еще и понравится его непревзойденному величеству негусу!.. - ухмыляясь, как сытый лев, мечтательно прищурился он. - Это уже будет пахнуть субсидиями и кредитами - причем беспроцентными и даже безвозвратными, помяни мое слово, ведь и шахматами он увлекся внезапно, после верблюжьих бегов, так кто его непредсказуемое великолепие знает! И если ему твои големы придутся по вкусу и он даст деньги, то мы сможем построить новые мастерские, новые лаборатории, нанять новых рабочих, магов-исследователей, принять - за плату, конечно! - новых студентов и аспирантов... Ты станешь знаменитым или просто богатым, ну и твои коллеги тоже... кхм... не обеднеют. Будем купаться в роскоши, а еще лучше - в слоновьем молоке, для поддержания жизненного тонуса и гладкости кожи, раскатывать в каретах, запряженных четверкой зебрафов, жить в особняках, и какао в постель по утрам нам будут приносить хорошенькие девчонки с во-о-от такими...

Перехватив взгляд атлана, Мокеле скромно опустил глаза, пряча ухмылку:

- ...подносами. Что ты на это скажешь, бвана, а?

- Может, отложим на завтра? Если негус? - отчаянно глянул на друга Анчар. - Всё-таки, это эксперимент. Алгоритмы не до конца отработаны. Заклинания новые. И я не уверен, что...

- А-а, не будь такой холоднокровной треской, бледнолицый! - шутливо ударил его кулаком в плечо узамбарец. - Всё пройдет хорошо, как при опытах - должно пройти, если ты не хочешь быть выгнанным из училища без выходного пособия!

Снова не понимая, шутит его начальник или нет, Анчар надавил на скулах голема на одному ему известные точки, и тот открыл рот и издал яростный утробный рев, способный, наверное, обратить в бегство стадо бешеных носорогов.

И, как оказалось, заставить одного заведующего кафедрой шарахнуться и прикусить на полуслове язык.

- П-пведупв-вештать н-нато, - брюзгливо прошепелявил Мокеле, придя в себя.

- А, извини, - рассеянно пожал плечами атлан. - Я думал, раз ты уже слышал...

- То захочу без предупреждения услышать еще раз?

- Это простая проверка функционирования звукового сигнала 'А', - маг поспешил спрятаться от ехидства, на которое непонятно как было нужно отвечать, за привычной терминологией.

- Сказал 'А' - скажи и 'Б'? - вспомнил лукоморскую поговорку старик.

- Именно, - довольный догадливостью друга, кивнул атлан, нажал на пару других точек, и под сводами 'конюшни' прокатился новый вопль, роняя на пол и головы пыль и застигнутых врасплох менуэтцев[1] - на этот раз торжествующий.

- ...и коронная схватка этого вечера, - вещал арбитр, широко расставив руки и запрокинув голову, будто сам готовился встать грудью на пути последних бойцов, - Каменный Великан против Железного Проклятия! Такого еще не видел никто и никогда! Непримиримое сражение не только силы против силы и искусства против искусства, но нечто большее и неожиданное! Делайте ваши ставки, господа! Железное Проклятие и Каменный Великан! Свирепость против ярости! Неистовство против гнева! Отчаяние проигравшего и ликование победителя! Делайте ваши ставки! Железное Проклятие и Каменный Великан!..

Зрители партера и галерки возбужденно загомонили, вскочили на ноги, и даже ложи для знати и богачей всколыхнулись в предвкушении необычного. Кто-то силился разглядеть в темном пространстве между занавесями застывших в ожидании бойцов, кто-то тянул вверх руку с программкой, подзывая букмекера, кто-то просто не мог усидеть на скамье, поддавшись всеобщему настроению... Людские массы колыхались над трибунами тяжелыми волнами, а взметнувшиеся белые листья бумажного дерева[2] метались над головами, словно буревестники.

- Успокойся, все будет хорошо, - положил сухонькую ручку на плечо друга Мокеле.

Анчар поджал губы.

- Слишком сырая технология... Еще бы месяца два поработать...

- Угомонись, - отмахнулся узамбарец. - Ты же знаешь, что не согласись ты на открытый бой сегодня, директор не дал бы тебе больше ни дня возиться с ними. И так ты убил на них полгода!

- И три недели, - машинально пробормотал атлан, не отводя взгляда от ложи его непревзойденного величества.

Негус Соиры Абимбола Абиой Нкозана Тафари Мози Квеку - невысокий упитанный человечек лет пятидесяти в парадной накидке из птичьих перьев и в головном уборе из перьев золотых - бросал нетерпеливые взгляды то на заливающегося соловьем арбитра, то на директора училища, посаженного на почетное место по правую руку[3], то в их сторону, словно мог видеть двух притулившихся за портьерой магов. И с каждым его взглядом щеки атлана бледнели все больше.

- А сколько денег на тебя ушло. И материалов, - тем временем дотошно перечислял узамбарец. - И ты единолично занял самую лучшую мастерскую, в которой раньше проводили исследования пять профессоров!

- Но моя идея всего этого стоит! - жарко вспыхнуло белое, как мрамор арки, лицо атлана.

- Вот и Совет попечителей захотел убедиться в этом воочию, - вздохнул Мокеле. - Потому что на деревьях растет пока только бумага, но не золото. Молись Большому Полуденному Жирафу, чтобы все прошло как надо.

- Чем заниматься ерундой, я бы лучше проверил еще раз... - насупился Анчар - махровый атеист с некоторых пор - но договорить не успел.

Речь арбитра закончилась, ставки тоже, и рабочие отдернули портьеры - тяжелые и красные, как усеивавший арену песок. Арбитр взмахнул жезлом будто волшебной палочкой[4], и големы, повинуясь сигналу, ожили.

Стальной гигант в усеянных шипами доспехах расправил плечи, глаза его вспыхнули зеленым огнем, огромная лапа, похожая на наконечник тарана, отвела в сторону портьеру, и голем под возбужденные выкрики зрителей шагнул на арену.

Помахивая мечом размером с крыло ветряной мельницы так, что ветерок колыхал волосы отпрянувших в восхищенном ужасе людей, он прошел полкруга, остановился, развернулся лицом к проходу и запрокинул голову.

Вой - вызывающий, яростный, долгий и, что самое главное, неожиданный - оказал на аудиторию почти такое же воздействие, что и на завкафедры бойцового големостроения чуть раньше.

Только раз в несколько сильнее.

Но не успели передние ряды вылезти из-под скамей[5], как из-за кулис раздался ответный рев, словно стая голодных пещерных львов завидела стадо антилоп.

На этот раз его подхватил восторженный вопль сотен глоток со всей Арены: кажется, идея Анчара стала находить поддержку в народных массах.

Стальной голем ударил себя кулаком в грудь и утробно зарычал в ответ, словно торопя противника.

Тот не заставил себя долго ждать.

Занавес угрожающе затрещал, поддерживающая его гардина заскрежетала о мрамор арки - и на всеобщее обозрение выступил каменный исполин. Хотя про его каменность пока приходилось верить исключительно на слово арбитру: малиновая портьера, зацепившись за шлем, окутывала двухсполовинойметрового голема словно памятник, который забыли открыть.

Нерешительно поводя перед собой руками, в одной из которых была зажата чугунная дубина, он сделал несколько шагов вправо, и первые ряды как ветром сдуло с только что занятых мест. Наткнувшись на барьер, голем потерял равновесие, рухнул в партер, сея смерть и разрушения среди обтянутых бархатом кресел, и едва не зашиб ногами подскочившего было арбитра и рабочих.

Среди зрителей рядов и секторов подальше от места представления залетали смешки и ехидные выкрики.

Анчар закусил губу, подался вперед, готовый собственноручно наброситься на коварную занавесь, но не успел: общими усилиями портьера, наконец-то, была отделена от бойца. Тот поднялся и растерянно закрутил маленькой бесформенной головой, словно вспоминая, кто он и что тут делает.

Его железный противник при виде восставшего из пыли соперника снова зарычал - презрительно и вызывающе - и рев его был подхвачен залом.

Каменный, словно спохватившись, рявкнул в ответ нечто оскорбительное и двинулся вдоль барьера против часовой стрелки к железному, потрясая дубиной и периодически рыча.

Железный грохнул себе в грудь кулаком и тоже зашагал к противнику - вдоль барьера и против часовой стрелки и с точно такой же скоростью, как его соперник, не забывая реветь контрапунктом к каменному.

После первого законченного круга, видя, что противники не стали ближе друг к другу ни на шаг, зрители загоготали. После второго - засвистели и заулюлюкали.

- Негус подумает, что его пригласили в оперу... или в цирк... - полным тоски и страдания голосом провыл Мокеле и почти успешно попытался вырвать клок волос[6]. - Бвана, ты это специально?

- Сценарий сбился из-за падения! - потерянно оправдывался атлан. - Они должны были гоняться друг за другом вдоль бортика позже! И не так!

- Погнался бы кто-нибудь сейчас за мной - большой и злобный - и догнал... - простонал узамбарец. - Потому что когда меня догонит директор...

- Но что я могу сделать?! - отчаянно стукнул кулаками по косяку Анчар.

- Что-нибудь!!! - рявкнул почище голема завкафедры. - Потому что когда догоню я тебя!..

- Но по правилам я не могу выйти во время схватки на арену!

- Во время... ЧЕГО?!

- И что я там сделаю?! - увидев всю нелепость своей сентенции, сдался без боя Анчар.

- Да хоть сам с ними дерись!!!

Атлан выругался сквозь стиснутые зубы, перемахнул через бортик, догнал и обогнал ближайшего голема - Железное Проклятие - и встал перед ним, растопырив руки.

Проклятие остановился, сделал шаг влево, пытаясь обойти своего создателя, но тот не отступал и не уступал. Голем снова шагнул влево - и снова наткнулся на живую стену из Анчара.

Зал уже не гоготал - он стонал от хохота.

Железное Проклятье остановился опять, словно задумавшись - и вдруг повернул вправо. Анчар метнулся было за ним, чтобы не дать проскочить вдоль бортика - и голем взмахнул мечом. Маг бросился на песок, закрывая голову руками - но бесполезно.

Настоящей цели это не помогло.

Куски багровой ткани, щепки и гвозди, мгновение назад бывшие секцией барьера, брызнули в разные стороны, и Железное Проклятие с чистой совестью ступил в образовавшийся проем, обходя неприкосновенную персону - человека и продолжая схемом заложенный в его голове путь - вдоль бортика.

Но теперь другого. Ведущего вдоль лестницы вверх - и к выходу.

Зрители по обеим сторонам прохода настороженно завозились, отодвигаясь на всякий случай подальше от неторопливо шествующего гиганта.

Негус на балконе привстал, навалился грудью на край и вытянул шею, с опасливым любопытством рассматривая боевого исполина, до которого оставалось метров семь от силы.

И с каждым шагом становилось все меньше.

Голем тоже остановился, поднял голову - совершенно случайно встречаясь взглядами с негусом - и грозно рявкнул.

Абимбола Абиой Нкозана Тафари Мози Квеку шарахнулся и плюхнулся в кресло.

- Мы никогда не видели големов так близко, - качая головой, разукрашенной перьями, как павлиний зад, сердито изрек в пространство верховный правитель Соиры. - Опасная игрушка, нам кажется, что бы вы ни говорили, любезный директор Бокари. А кстати, куда он у вас направляется? На улицу? И зачем? Мы не помним, чтобы разрешали проводить бои на улице.

Усаженная перьями голова повернулась к бледному, как узамбарский мрамор[7], директору училища профессиональной магии.

- Нет... не на улицу... что вы... ваша ослепительность... Он идет... идет... сюда... специально... чтобы показать себя вашей непревзойденности... - выдавил и даже ни разу не заикнулся тот, хотя все его существо раздиралось между двумя желаниями: немедленно спрыгнуть и пинками выпроводить проклятого истукана обратно на арену - и столь же немедленно и пинками выпроводить из училища двух авантюристов - Анчара и Мокеле Мбембе.

До арки выхода оставалось всего метра три, и голем уже почти скрылся под балконом, когда самый сообразительный рабочий опрокинул тележку продавца засахаренной саранчи поперек ступеней.

Железное Проклятье, наткнувшись на неожиданное препятствие, остановился на несколько секунд, снова проревел, ударил себя кулаком в грудь - как велел ему схем, развернулся и направился вниз.

Навстречу размеренно поднимавшемуся по тем же ступеням Каменному Великану...

- Ничего, бвана. Всё могло быть гораздо хуже.

Мокеле вздохнул, икнул, утер кулаком увлажнившиеся глаза и похлопал Анчара по руке, безвольно сжимавшей кружку.

Кокосовое пиво - с цветом березового сока и запахом подпорченных конфет - выплеснулось на стол, щедро омывая кусок холодной вареной слонятины и полбуханки хлеба. Южным своим берегом пивное море стало медленно капать владельцу на штаны, но атлан, погруженный в глубокую фиолетовую безнадежность и отчаяние, этого даже не заметил.

- Ты хочешь сказать, хуже, чем десятиминутная схватка двух големов посреди зрительного зала?

- Да.

- И хуже, чем половина этого зала, разнесенная в щепы?

- Да.

- И еще хуже, чем подрубленные столбы и уроненный балкон?

- Да.

- И гораздо хуже, чем негус, его свита, прочая знать и наш директор, свалившиеся под ноги бойцам? И хохотавшие над ними простолюдины?

Мокеле задумался.

- Да. Тем более что последнее было не так уж и плохо: я приказал на выходе собрать с людей по три серебряных бегемота за дополнительное зрелище.

Унылая физиономия Анчара скривилась:

- В такой момент подумать об этом мог только ты.

- Это точно, - скромно потупился перед лицом комплимента завкафедры. - И моя идея дала училищу тысячу пятьсот серебряных бегемотов - половину незапланированной прибыли Арены.

- И сохранила ему завкафедры бойцового големостроения, - кисло договорил Анчар.

- Таков наш директор, бвана, - шумно отхлебнул из кружки пиво и развел руками узамбарец. - Не может расстаться со страусом, несущим золотые яйца.

- Но моя идея - тоже золотое яйцо! - глаза чародея сверкнули пьяным возмущением.

- Золотое. Согласен. При некоторых доработках. Обработках. Наработках. А лучше - переработках. Но золотое, - истово закивал его приятель. - И если бы ты не смешал старину Бокари с носорожьим гуано... мягко говоря... перед его великолепием...

- Но никто ведь не пострадал... почти... значительно... Только наряды... драгоценности... - понимая смехотворность сего аргумента, все же выдавил атлан.

- И гордость, - поучительно договорил Мбембе. - Гордость одного соирского аристократа подобна слону. Гордость соирского негуса подобна стаду слонов. А теперь сложи гордость одного негуса и гордость пяти десятков соирских аристократов, низвергнутых на глазах всего города под ноги сражающимся големам...

- Почему слону? - прервал речь друга Анчар.

- По размеру, - коротко ответил тот. - И по последствиям - когда она над тобой пронесется.

- Да уж... - понурился маг, искоса оглядывая свое новое жилище на окраине[8]: глиняные стены без таких излишеств как обои или побелка, земляной пол, высокая крыша из пальмовых листьев с отверстием в центре и железным поддоном под ним - для разжигания костра в хорошую погоду и для сбора дождевой воды - в плохую. Унылую картину дополняли грубо сколоченный стол под единственным окном, две табуретки, стул, узкая койка, сундук, бамбуковый шкаф без дверки...

И голем.

- Так каким образом, ты говоришь, все могло быть хуже? - Анчар перевел слегка расфокусированный и более чем слегка озадаченный взгляд на коллегу.

- Тебя могли выгнать без выходного пособия, - посмотрел на него как на слабоумного Мокеле.

- Без?.. Ах, да... как я мог забыть... - с пьяным сарказмом ухмыльнулся атлан. - Пособие... выходное... от щедрот души директора Бокари...

Он поднялся и, покачиваясь, как под порывами шквала, подошел к неподвижно стоявшему в углу каменному великану.

Вернее, к Каменному Великану.

- Ты знаешь, сколько он стоит? - откинулся на спинку стула Мбебме. - Клиенты выложили бы за него пятьсот золотых жирафов. Если бы удалось достать из него схем, и эта зеленая трубочка бы все еще была рабочей, то ты выручил бы за нее в половину меньше - но все же предостаточно. Если бы удалось достать схем, не повредив голову изделия...

- ... мне бы его никто не отдал, - усмехнулся волшебник. - А так... куча гранита, не отзывающийся ни на какую диагностику схем внутри... И никто не узнает, расплавился он или рассыпался, потому что после того, как я остановил этот треклятый бой 'Вспышкой Джеро', вскрыть его череп можно только молотом... А после этого он будет стоить ровно столько, сколько потребуется заплатить мусорщикам за вывоз битого камня. А так - давайте отдадим его Анчару. На добрую и долгую память, так сказать. И в качестве выходного пособия. Совместим приятное с бесплатной вывозкой щебенки и отходов.

Профессор Мбембе хотел возразить, но не нашел, что, заглянул в погасшие навечно глаза Каменного Великана, в едва ли более жизнерадостные очи старого товарища, сделал глоток из почти опустевшей кружки и пожал плечами.

- Что бы ты ни говорил, бвана, а мертвый голем - вещь в хозяйстве полезная. Ты можешь вешать на него одежду... разбивать об него яйца... отмечать на нем дни недели... быть уверенным, что если тебя обкрадут, то это - единственный предмет, который останется в доме... и... и... Ну придумаешь еще что-нибудь. У тебя ведь это хорошо получается. И если займешься частной практикой, то сэкономишь на чучеле крокодила и черепе. И может, даже на сушеных летучих мышах и змеях. Клиенты будут впечатлены и настроены должным образом и без этой мишуры.

- Анчар - продавец средств от поноса и несчастной любви... Часы приема не лимитированы... Оплата - яйцами, потому что их есть, обо что разбить...

Атлан горько усмехнулся, достал из шкафа шахматную доску и высыпал фигуры на залитый пивом стол.

- Ну что, сыграем... на прощанье. Господин заведующий кафедрой.

- Прощанье? - узамбарец в пьяной обиде вскинул брови домиком. - Уж не думаешь ли ты, что я тебя оставлю и забуду?!

Анчар покривил губы в подобии улыбки.

- Конечно.

Настало утро.

После вчерашнего во рту было гадко, в голове - мутно, во всем теле - такое ощущение, будто вчера не Каменный Великан сражался с Железным Проклятьем, а он сам, а глаза просто не открывались, возможно, атрофировавшись за ночь.

И он их не винил.

Оставив мучительные и бесплодные попытки разлепить веки, Анчар откинулся на странно жесткую подушку и проклял по очереди кокосовое пиво, банановый ликер, гуайявное вино, кофейный бейлис, авокадовую водку, маракуйный аперитив, персиковое бренди, манговое шампанское и самогон из ананасов - то, что мог вспомнить из карты вин вчерашнего вечера, а заодно - своего собутыльника, потому что добровольно и в трезвом уме сам волшебник не стал бы пить и десятой части того, что было поглощено в честь... в честь... триумфа новых технологий?.. выделения государственных субсидий?.. продвижения по служебной лестнице?.. наверное, далеко продвинули... увеличения жалованья?.. или успеха у зри...те...ле...й?..

Й...ё...мо...й...ё...

Кабу-у-у-уча-а-а-а...

Воспоминания о событиях прошедшего дня обрушились на бедный, застигнутый врасплох мозг атлана подобно тропическому ливню на прилавок продавца сахара, смывая в один момент все приятное и оставляя одну-единственную истину, жесткую и неудобоваримую, как доска.

Не веря себе, Анчар протянул руку туда, где на прикроватной тумбочке обычно дежурил графин с водой - и пальцы его пребольно ткнулись во что-то большое и каменное.

Сердце волшебника тоскливо сжалось и защемило.

Первым, что он увидел, с трудом разлепив один глаз, была нога Каменного Великана.

Значит, правда...

Но ведь его идея была так проста и элегантна! Она не могла не понравиться публике! Она ведь встретила появление экспериментальных изделий с таким энтузиазмом, он же помнит, он же видел, он же слышал!.. А то, что нравится публике, получает финансирование. А значит, будущее. И что с того, что произошел маленький сбой - он же говорил, что схем немного недоработан, но если бы ему дали еще... ну хорошо, не два месяца, но хотя бы недели три, или даже две!.. Неужели из-за какой-то нелепой случайности все должно пойти бегемоту под хвост?! Но это ведь несправедливо! Директор не имел права его выгнать - вот так, за несколько минут, да еще отобрав все жалованье за полгода в уплату за загубленного каменного голема! Хорошо еще, что железного удалось вскрыть... Схем, конечно, спекся в комочек шлака, но хоть корпус в порядке... А иначе директор его самого продал бы... хоть на корм львам в зверинец... или отдал бы безвозмездно... и сам приплатил бы еще, чтобы взяли...

Но ведь это несправедливо!!!..

Последние слова Анчар невольно попытался проговорить вслух, но из пересохшего горла и спекшихся губ вырвался лишь невнятный хрип. Маг упрямо попытался приподняться, но тут в голове словно взорвалась лаборатория алхимика, перед так и не открывшимися глазами все закрутилось, закачалось, к горлу подступила тошнота, и многострадальная головушка снова обрушилась на неприлично твердую подушку. Рука волшебника возмущенно метнулась в район изголовья, после третьей попытки нащупала спинку кровати, после шестой - голову, а после двенадцатой - виновницу тихо вспухавшей на затылке шишки.

Продолговатая и толстая. Деревянная. С тонкой выпуклой каймой. Разграфленная. На геометрические фигурки. Нет, не разграфленная... Выложенная чем-то гладким...

Шахматная доска?!

Быстрое, хоть и бессистемное обследование показало, что кроме подушки, на кровати не было матраса, простыни и одеяла, но имелось неторопливое сытое стадо клопов.

Непонятно, почему, но это оказалось последней соломинкой, раздавившей грузового верблюда.

Если бы Анчар смог, он бы заплакал.

Минут черед двадцать волшебник взял себя в руки и, так и не открывая глаз, мужественно поднялся с кровати. Не последнюю роль в подобной решимости сыграло сознание того, что на ней исполняло роль матраса.

Гадливо отряхнув себя одной рукой, так и не решаясь отнять вторую от головы - чтобы не развалилась на куски, и отчаянно жалея, что у него нет третьей, чтобы прижать ко рту - просто на всякий случай - Анчар разлепил веко и выглянул в окружающий мир. Не содержал ли он, вопреки обычной в последнее время к нему враждебности, что-нибудь хорошее, вроде недопитого алкоголя и большого количества холодной воды?

Мир милосердно содержал, и через полчаса маг с изнеможением откинулся на спинку единственного стула и выдохнул, чувствуя себя человеком[9]. Правда, человеком, которого выгнали с работы, с квартиры, оставили без гроша - и даже без подушки, но ведь не в подушке счастье?..

А в чем тогда?

И что теперь делать?

Конечно, он помнил, что предлагал ему старина Мокеле, но это ведь он не всерьез! Кто и когда мог представить себе Анчара Атландского, исследователя, фанатика големостроения, адепта фундаментальной магии, в честь которого было названо несколько алгоритмов и даже один тип схема, в роли...

- Да пребудет на белом шамане благословение Большого Полуденного Жирафа?..

Дверь приоткрылась беззвучно, и в образовавшуюся щель - сантиметров пять - просунулся фрагмент лица с испуганно вытаращенным глазом.

Почти немедленно встретившимся с точно такой же парой глаз.

- Что? - тупо уставился на визитера атлан.

- Белый шаман принимает? - так же благоговейно вопросил посетитель.

Первой реакцией волшебника было сказать, что белый шаман напринимался вчера на месяц вперед, но тут в его голову пришло, что гость может иметь в виду нечто другое - и осторожно кивнул[10].

- Да. Заходи.

- Да пребудет на белом шамане... - повторили подрагивающие губы, и визитер, оглянувшись воровато, почти вбежал в дом - и оказался визитершей, матроной лет сорока и килограммов на сто больше.

- Садись, - предложил Анчар.

Женщина послушно плюхнулась на табуретку, вздымая облако пыли с земляного пола кучей юбок и подъюбников, и прижала к себе прикрытую белой тканью корзину.

Табуретка под весом гостьи отчаянно заскрипела.

В комнате распространился запах сырой рыбы, желудок, содержавший исключительно пары алкоголя, попытался выскочить наружу, и рука атлана метнулась ко рту.

- Да пребудет... на белом шамане... - неуверенно проговорила матрона и вопросительно уставилась на хозяина.

- Чем... могу помочь? - чародей судорожно сглотнул и лихорадочно принялся думать про что угодно, только не про еду.

Например, про головную боль.

В какой-то степени это помогло.

- Э-э-э... - протянула та, нервно дергая за край огромного цветастого платка, превратившего ее голову в шар. - Оламайд меня зовут. Я тут недалеко живу. Меня все знают. Я рыбой торгую на Китовом базаре, и у меня всегда только самая лучшая рыба, самая свежая, и креветки, и мидии, и крабы, и кальмары, и мясо кита, само собой, а тунец - так вообще самый крупный на всем побережье, потому что привозит мне его Нсия Звездорукий, это у которого жена в прошлом году тонула, но ее откачали, и теперь она жива-живехонька, но не в себе, как кукушка без часов, бедняжка... Но мы ее приглашаем к нам посидеть вечерами - вместе с семьей, конечно, потому что у Нсии всегда самый крупный тунец на всем побережье, и еще не хватало, чтобы он его отдавал этой вертихвостке Тапиве или мошеннице Эфуа! Я-то покупателей не обманываю, и рыбаков тоже, я честная торговка, кто бы что ни говорил, вроде этой дуры Абангу из дома за пекарней, или старой сплетницы Маньяры, или зазнайки Удо, которая думает, что если у нее в саду растут личи, то она самая лучшая хозяйка квартала! У меня, вон, персики в саду растут, и карамболь, и нойна, а я одна за ними ухаживаю, и с соседями лажу...

- Куда? - чувствуя, что нить разговора как-то странно сплетается то ли в кружево, то ли в силок, потерянно сморгнул атлан.

- Что? - гостья удивленно прервала пересказ семейно-фруктово-рыбных новостей.

- А, да... Ладно. Хорошо. Давай дальше, - сообразил и конфузливо прикусил губу маг.

Недоуменно глянув на хозяина, женщина, тем не менее, продолжила с тем же вдохновением:

- И мужа моего тоже все здесь знают! Он китобой известный, и у него есть шхуна и команда, свои, а вот наш дом ему от отца достался, большой, из настоящего камня, черепицей крытый. Его отец был китобоем, тоже известным, конечно, и у него тоже была шхуна и команда, а дом ему пришел в наследство от деда, в смысле, не его деда, а деда моего мужа, который тогда еще не был моим мужем, и дед вообще не знал, что у его сына, отца моего мужа, будет сын, мой муж, и про меня он, конечно, не знал, потому что кит его уволок в океан вместе с гарпуном и половиной шхуны, но перед тем, как утонуть, он завел восемь сыновей, и отец моего мужа - старший, а так как его дед - тоже известный китобой...

Анчар ощутил, что его размягченные вечерней дозой алкоголя мозги медленно плавятся, превращаясь в манную кашу, и что если он хотя бы на мгновение задумается, про какого сына отца деда мужа сейчас говорит эта ужасная женщина, то превращение станет окончательным и необратимым.

- Послушай... - с выражением высшей степени страдания на лице выдавил атлан. - А можешь ты просто сказать, что тебе от меня надо?

- Могу, о белый шаман, - на удивление быстро сдалась гостья. - Дело в том... понимаешь ли... что в последнее время... гарпун... моего мужа... стал бить мимо цели.

Женщина замолчала, словно этим всё было сказано.

- Да? - как бы вежливо склонил болезненно пульсирующую голову набок и как бы невзначай положил ее на руку волшебник.

- Да, - подтвердила гостья и, почувствовав, что от нее ожидается что-то еще, с расстановкой продолжила: - Понимаешь, о белый шаман... когда перед ним проплывает, полная достоинств и красы... изгибая полный стан... радужная китиха... приковывая взор понимающего и радуя глаз... а рядом толкутся... как мерзкий рой мух над грудой рыбной требухи... всякие тщедушные кильки... и вертлявые селедки... то гарпун моего Мвеная устремляется к этой недостойной мелочи... да отсохнут ее... плавники!

Измученное лицо Анчара просветлело.

- Понял! Ты хочешь, чтобы я наложил заклятье на... гарпун, да?.. твоего мужа, чтобы он бил точно в китов!

- В китиху, о белый шаман! - обрадованная пониманием, воспрянула и подмигнула гостья.

- Не вижу разницы... - не поняв причин неожиданной сигнализации, пробормотал Анчар и почесал заросший подбородок. - Слегка непривычная задача, конечно... но я посмотрю в книге и, думаю, смогу вам помочь.

- В Книге?!.. - очи торговки благоговейно расширились, а заглавная жирная 'К' произнеслась четко и ясно. - О!.. Да возблагодарит тебя Большой Полуденный Жираф! Ну и я, конечно.

- Пока не стоит, - хмыкнул маг.

- А когда стоит? - с деловой хваткой истинной торговки уточнила женщина. - И сколько?

- Когда ты принесешь мне гарпун своего мужа, я наложу на него заклинание и только после этого мы обго...

- Что?.. - ошарашенно заморгала торговка. - Как я его принесу? Он же... э-э-э... всегда при Мвенае!

Волшебник озадаченно нахмурился:

- И даже когда твой муж на берегу?

- Именно тогда в первую очередь! - жарко выпалила гостья.

- Хм... странный у тебя супруг... Но может... тогда вы придете вместе?

- Он ни за что не согласится! - подскочила матрона. - Он же думает, что я ничего не знаю! Что я слепая, наверное, или бестолковая!

- Не понимаю, как этого можно не видеть... Даже если ты не ходишь с ним в море, то на семейном бюджете это ведь должно отражаться?

- И еще как! - пухлые руки заботливой жены прижались к груди. - Поэтому много заплатить за заклятье я не смогу, говорю сразу! Дела у нас сейчас - не бананы в шоколаде! Креветки разносортные пошли, кальмары - старые, мидии мелкие, крабы кособокие, а тунец вообще раз в неделю попадается!

Анчар подумал, стоит ли сообщить ей, что китодобыча - область для него совершенно незнакомая, и что, скорее всего, даже по книге результат получится таким, что много за него и не возьмешь, даже если отыщется готовое заклинание, но потом поразмыслил, что будет есть сегодня на ужин[11]...

И не стал.

Вздохнув, он подошел к сундуку, в котором лежали его пожитки, порылся и извлек из кучи приспособлений, обуви, компонентов, устройств, одежды, справочников и ингредиентов заклинаний старую хрестоматию, еще в студенческие годы позаимствованную из библиотеки училища, да так и оставшуюся у него в роли сувенира и талисмана.

Покривившись, как перед совершением святотатства в легкой форме, маг оторвал закладку - неширокую серую ленточку, достал из кармашка на крышке пачку бумаги, грифель, и перенес все на стол.

'Надо посмотреть по указателю...' - подумал он, тихонько потея и постанывая от головной боли и возобновившейся тошноты - то ли от нараставшей жары, то ли от невыносимого - хоть топор вешай, хоть самому вешайся - запаху рыбы, то ли от одной мысли о том, что сейчас придется заняться профанацией высокой науки.

'Кит... кит... кит-кит-кит-кит... Нет китов... Кабуча. Тогда... тогда... тогда... будем рассуждать логически... м-м-м-м... голова моя... лежать... уснуть... умереть... и не видеть сны... К-кабуча... Сосредоточься! Кит... Кит - это рыба. Просто рыба есть? Рыба-рыба-ры... Ага. Вот. 'Получение румяной корочки на жареной...' Они издеваются. Еще смотреть... Рыба-рыба-ры...ба...ба...башка моя... ох... Проклятый Мокеле... Надеюсь, ему сейчас раз в десять хуже, чем мне... Так. Сосредоточиться. Рыба. Рыба. Рыба. Хм... Нет больше... Ладно... рассуждаем логически... Если про рыбу нет, то к проблеме надо подойти с другого конца. Китобойство - это всё равно, что охота или рыбалка...'

Но про охоту ничего не было тоже, равно как и про рыбалку, разведение голубей, коллекционирование пивных кружек и карточных долгов и даже выведение прыщей: в учебник для подростков мудрые составители не поместили ни единого слова, способного отвлечь студента от освоения наук.

Значит, составлять заклинание попадания рыбы... китов... килек... или чего там куда?.. придется самому и с нуля.

Или все-таки взять за основу получение поджаристой корочки?..

Пасмурно глянув на выжидательно застывшую матрону, Анчар трясущейся рукой взял грифель, подвинул к себе бумагу и принялся писать, и перед мысленным его взором крутились вертлявые селедки, шмыгали тщедушные кильки, и упитанные радужные китихи в безразмерных цветастых платках одиноко уходили в океан головной боли с чужими гарпунами подмышкой.

Пятнадцать минут сопоставлений, вычислений, построений, чесаний в затылке, скорбных мычаний, перекомпоновки и новых расчетов завершились трехминутным речитативом в сопровождении пары замысловатых, но повторяющихся пассов. Сиренево-желтая вспышка, не нужная, но эффектная, была добавлена в самом конце в качестве бонуса за восторженно разинутый рот и безграничное восхищение во взгляде клиентки.

Когда призраки вспышки рассеялись и пыль с потолка осела, Анчар устало ткнул пальцем в затасканную сатиновую полоску:

- Возьми эту ленту. Привяжешь на гарпун - лучше, конечно, как-нибудь незаметно - и жди, что получится. Если что... Ну, ты знаешь, где меня найти. А теперь, пожалуйста, уй...

- Незаметно? На гарпун?.. А?..

Еще полминуты назад он не думал, что человеческий рот может открываться еще шире.

Если бы он посоветовал ей сшить из этой ленточки платье, вряд ли бы она опешила больше, подумал волшебник и ощутил, как после использования магии головная боль с новой силой принялась метаться по непросохшим мозгам, хлюпая убойным узамбарским коктейлем.

- А?.. А?... - повторила торговка - не то в полной растерянности, не то набирая в грудь побольше воздуха перед тем, как осыпать Анчара градом вопросов.

'Только не это!..' - сморщился он и торопливо, пока развитие событий не пошло по наихудшему сценарию, выпалил:

- Ну или хоть на что-нибудь, что всегда при нем! На одежду! На обувь! На шапку!

- Но...

'Она сейчас будет говорить, что и это невозможно!' - возопило загнанное предчувствие чародея, подпинываемое раскалывающейся головой, и тут его осенило:

- Послушай. Ближе всего к твоему мужу - ты. Привяжи эту ленточку на себя!

- А-а... - облегченно выдохнула и расплылась в умильной улыбке матрона. - Так я и сделаю, белый шаман! И да осенит тебя своим мохнатым крылом Большой Полуденный Жираф!

- И тебя туда же... - только и смог выдавить маг, когда ткань с корзины, наконец, была откинута, и на стол, на исписанные черновиками заклинания листы лег присыпанный солью кусок огромного тунца и десяток отборных креветок.

Анчар поискал взглядом, куда убрать нежданно свалившиеся на него продуктовый набор, понял, что кроме постельного белья у него нет еще и посуды, и оставил подарок на столе.

'Белый шаман...'

Если бы атлан был черепахой, то сейчас его голова от стыда втянулась бы в панцирь так далеко, что выглядывала бы с противоположной стороны.

'Белый шарлатан! Позор... Видел бы меня кто-нибудь из училища... Профанация... Падение полное и окончательное... Унижение... Низведение высокой науки до уровня базарных шептунов и деревенских морокунов... Осталось только сделать себе зомби, чтобы готовил еду, давил клопов и выгонял всех, кто еще раз скажет слово 'гарпун' или 'селедка'... Докатился... Хорошо, что об этом никто и никогда не узнает. 'Белый шаман'... Вместо того, чтобы спокойно сесть и обдумать свое положение, решить, что делать...'

Впрочем, как всегда и не только в этом мире, пока спрашивающий не определится риторический у него вопрос или экзистенциальный, ответа на него не получит. Особенно если трещит голова, рвется на волю желудок...

И робко и неуверенно открывается дверь.

- Да пребудет милость Большого Полуденного Жирафа на белом шамане!

- Что?!..

Четыре часа и второй десяток посетителей спустя Анчар начал подозревать, что дело тут нечисто.

Почти недрогнувшей рукой он сдвинул выросшую на столе кучу продуктов и вещей[12], расположил с краю оплату последнего клиента - ритуальный набор вождя: маску, плетеный щит и копье - вышел на улицу и уставился на стену своего дома.

Вернее, на то, что там висело.

Прикрученная травяным жгутом к дверному косяку красовалась доска размером с сиденье табуретки, а на ней, криво выведенные углем - три креста вразброс, но кучно, человечек с огромным бубликом в руках, два окорока, больше смахивающих на лопаты, и то ли леопардовая бабочка с ожирением, то ли пожеванная слоном раскрытая книга.

Для Анчара, прожившего почти всю жизнь в Узамбаре, пиктограмма тайны не составила ни на мгновенье. 'Снежный - то есть, белый - шаман, оплата двойная, потому что знает все буквы'.

- Мокеле!!! Благодетель!!!..- прорычал волшебник, яростно сорвал вывеску, огляделся, куда бы ее зашвырнуть[13]...

И тут взгляд его упал на единственного человека, оставшегося перед его крыльцом - парнишку лет четырнадцати с закрытым крышкой ведром.

Его белые полотняные штаны были закатаны до колен и задубели от соли, рубаха расстегнута - потому что последняя пуговица покинула ее одновременно с наложением первой заплаты, а босые, исцарапанные, покрытые пылью ноги, точно смущенные своим непрезентабельным видом, беспорядочно переступали, пытаясь спрятаться одна за другую. Как при этом их владелец до сих пор не упал - Анчар так и не понял.

- Бвана белый шаман? - испуганно сжался визитер, вскидывая руки, и атлану стало стыдно.

- Кхм... Прием окончен, - хмуро буркнул он, пряча доску за спину.

- А завтра?

- И завтра.

- А послезавтра?

- Мальчик. Белый шаман не принимает. Вообще. Иди со своей... чего у тебя там... домой.

- Там камидии, - торопливо ответил еще один человек, не умеющий отличить риторический вопрос от экзистенциального. - Две штуки.

Анчар нахмурился, не глядя швырнул доску в кусты на углу и отряхнул руки.

- Тем более ступай отсюда, пока не наткнулся на стражу. За воровство...

Парнишка сначала замигал озадаченно, но когда понял, к чему белый шаман ведет разговор, с облегчением улыбнулся:

- Я их не украл! Я их добыл! Они даже в воде еще! Живые! Но... я не знаю, есть ли внутри жемчужина.

Чародей недоуменно повел плечами:

- Не ты один. И пока не откроешь - не узнаешь.

Камидии - мидии, размером и формой напоминавшие яблоко, жили, в основном, на глубоководье, а там, где ныряльщики могли их достать, были редки[14]. Поверхность камидий была нежно-бирюзового или светло-голубого цвета, а на ее фоне красовался неповторимый многоцветный рельефный рисунок-узор. При некоторой доле воображения - а на тех, что ценились особо дорого, и без нее - в узоре можно было разглядеть удивительные пейзажи морского дна и его причудливых обитателей. Но, словно посчитав, что этого недостаточно, щедрая до расточительности природа поселила внутри камидий чудо-жемчужины. Помещенная в соленую воду жемчужина начинала петь, и пение это - хотя вернее было бы назвать его музыкой - не только услаждало слух, но и прогоняло волнение, успокаивало боль и избавляло от бессонницы. Надо ли говорить о том, что было проще выиграть в лотерею, чем найти ее, что поющие жемчужины стоили гораздо больше самих камидий...

И о том, что достать их, не разбив камидию на мелкие кусочки, было невозможно ни при ее жизни, ни после ее смерти.

- Ты их поймал? - удивленно приподнялись брови Анчара.

- Ага. Сегодня утром. Большой Полуденный Жираф послал их мне в ответ на мои молитвы!

- Так продай их - и получи кучу денег.

Парень замялся.

- Скупщики в Рыбном квартале много не дадут... я знаю... я спрашивал... Вернее, дадут... но этого мало.

Волшебник хмыкнул неопределенно, раздумывая о том, сказать ли мальцу, что жадность - порок, или постепенно узнает сам, но парень уже продолжал, торопливо и сбивчиво, не поднимая глаз, словно признаваясь в чем-то постыдном:

- Мне очень-очень нужны деньги, бвана белый шаман. Я правду говорю. Меня Делмар звать, сын Коджо. Он ловец мидий, как и я. Нашу семью в Рыбном квартале все знают. Но... это всё отец. Он заложил наш дом и лодку и залез в большие долги на верблюжьих бегах... и у соседей назанимал... а мы не знали никто... он не говорил, и их просил не говорить... пока с верблюдрома сборщики долгов не пришли... и он сбежал... а мы не знаем, куда... соседи-то бы подождали, хотя в соседском деле долг не отдавать - нехорошо... но если до следующих выходных не расплатиться, то они сказали... сборщики... что наш дом продадут, а нас всех отправят на поля отрабатывать... и я спрашивал... у скупщиков, то есть... и считал... я ведь считать умею, меня отец научил!.. Денег, чтобы все долги раздать, и дом выкупить, и лодку, даже за две камидии не хватает.

Анчар прижал пальцы к гулко пульсирующим вискам и вздохнул.

- Пойдем. Но я не знаю, как можно определить, есть ли внутри жемчужина.

Парнишка в ответ хитро прищурился:

- Но у вас же есть книга, в которой все написано!

Атлан, недолго поразмыслив, что проще - очистить стол или устроить мастерскую на табуретке, выбрал второе и, водрузив единственную четвероногую подругу на кровать (вторая куда-то подевалась таинственным образом), кивнул мальчишке.

Тот открыл крышку, спешно запустил в узкое деревянное нутро своей тары обе руки, выудил две камидии - бледно-голубые, с изящным сине-розовым рисунком, оплетавшим всю поверхность моллюсков подобно кружеву - и протянул Анчару.

Ажурные индиговые водоросли, сквозь которые проглядывал косяк розоватых рыбешек, бледно-красные камни, васильковые морские звезды и ежи, смутные очертания мачт затонувшего корабля вдалеке, почти сливавшиеся с фоном, но словно настоящие - только протяни руку, дотронься, возьми... Точно волны умиротворения и спокойствия накрыли его мягким покрывалом, заставляя забыть о неприятностях, отчаянном положении и даже неумирающей головной боли.

Маг с трудом оторвался от созерцания морского чуда, подумал о том, что одна из них - или обе - могут быть сейчас разбиты - и не смог удержаться от неприязненного взгляда в сторону Делмара.

Тот, словно угадав его мысли - или чувствуя точно так же - шмыгнул носом и виновато потупился.

Но стоила ли красота - даже самая уникальная - долгового рабства всей семьи на сорговых плантациях?

- Сейчас что-нибудь придумаем, - буркнул атлан, вернул моллюсков гостю и полез в сундук.

После продолжительных раскопок[15] устройство для диагностики схемов в головах големов было вытащено на белый свет, настроено, проверено и водружено на табурет.

- Давай, - протянул руку волшебник.

Парнишка, не сводя глаз с непонятной штуковины, больше всего напоминающей ему корзину без ручки, сплетенную сумасшедшим[16], нерешительно подал одну камидию.

- Что это такое, бвана белый шаман? - прошептал Делвар, почтительно кивая на загадочный предмет.

Анчар задумался на мгновение, размышляя, сказать парню всю правду, или не стоит, и решился.

- Спектральный генератор разночастотных и разнополосных эхосигналов с интегрированным усилителем, модулятором и приемником.

- А...

Не глядя на разинутый рот и вытаращенные глаза юного узамбарца, Анчар положил камидию точно в центр перевернутой корзины, сосредоточился, прикоснулся по очереди к каждому материалу, из которого она была сплетена, и парень ахнул от удивления. Всё устройство вдруг тихо и низко зажужжало, точно сонный улей, и засветилось фиолетовым - даже тканевые и кожаные полоски.

Маг прикрыл глаза, дотронулся кончиками пальцев до краев корзины и склонил голову на бок, будто стараясь что-то расслышать среди ровного шума. Каждые несколько секунд он менял положение рук, и при каждом прикосновении тон гудения слегка менялся, а странная конструкция светилась то оранжевым, то синим, то золотым...

Минуты через три Анчар открыл глаза и покачал головой.

- Пусто. Давай вторую.

Еще через три минуты вторая камидия также была признана не содержащей сокровища.

- С-спасибо, бвана белый шаман. Да благоволит вам Большой Полуденный Жираф, - дрогнувшим голосом проговорил Делмар, положил на стол шесть медяков, подхватил ведро и побрел к выходу, даже не закрыв крышку.

Ведро, стукаясь при каждом шаге о тощие голые ноги, утробно булькало, выплескивая порцию за порцией морской воды, но парень, казалось, этого даже не замечал.

- К-кабуча... - раздраженно прошипел сквозь стиснутые зубы Анчар, словно раковины оказались пустыми ему назло, и исключительно из нечеловеческой вредности решили отправить семью парня на плантации.

Но что еще можно было сделать?!

Ну разве что...

- Эй, ты! Вернись! - фейерверком вспыхнула в мозгу идея. - Я попробую еще! По-другому. Сядь пока куда-нибудь и не мешайся!

Искра надежды снова загорелась в глазах Делмара и он попытался заглянуть в лицо белому шаману, но тот уже отвернулся к столу - в поисках под грудой подношений бумаги и грифеля, но, не в последнюю очередь - чтобы шепотом спросить себя, на кой пень он это сделал и на что при этом рассчитывал - не на бредовую же мысль, порожденную, не иначе, усталостью, жарой и затянувшимся похмельем.

Не обращая внимания на посетителя, покорно расположившегося на стуле и во все глаза пялящегося теперь на Каменного Великана, волшебник быстро набросал на чистом[17] листе схему недавно использованного заклинания на вправление вывиха мозгов[18]. Закусив губу, он сосредоточенно пробежал взглядом по написанному, освежая в памяти: все же лечебная магия - совершенно чуждое ему направление, и магом-целителем нужно родиться, отыскал ключевые точки, внес пару небольших, но решающих поправок в механизм действия - и вытащил первую камидию из ведра.

- Есть... - через минуту устало выдохнул маг.

- Есть?! - Делмар вскочил, и испуганный стул опрокинулся ножками кверху, сдаваясь.

- Сейчас посмотрю вторую, - нарочито бесстрастным голосом проговорил Анчар.

И гораздо более эмоциональным - через минуту:

- И в этой есть?..

Парнишка заскакал было от счастья, но бросив один взгляд на лицо белого шамана и вспомнив, не что было сказано, но как, остановился.

- Нету?..

Анчар, не отвечая, лишь бормоча под нос самые заковыристые магические ругательства, какие мог вспомнить, сунул последнюю камидию в карман, хлопнул на табурет оставшуюся бумагу, и грифель вновь залетал по пятнистым, как краснушный леопард, страницам, выписывая слова и формулы, чертя, набрасывая диаграммы и графики, перечеркивая, переписывая набело[19], и снова правя...

Делмар прижался к спинке стула, замер, благоговейно расширив черные очи, а иногда даже забывал дышать.

Через полчаса волшебник утер пот со лба, тяжело выдохнул - точно закончил подъем на самую высокую гору Соиры, и в изнеможении опустил руки.

- Сейчас должно получиться, - сообщил он, скорее, самому себе, чем восхищенно застывшей аудитории, вынул из кармана камидию, снова водрузил ее на табурет и заметался между сундуком и лабораторией на кровати, отыскивая и добавляя ингредиенты, недостающие для модифицированного заклинания.

Когда все было готово, и табуретка представляла собой странную и причудливую смесь между прилавком старьевщика и жилищем рака-отшельника, наложи тот свои лапки на содержимое сундука мага-исследователя, Анчар отступил на шаг, осмотрел получившееся... и досадливо сморщился:

- К-кабуча... Надо было септограмму начертить. Ну да ладно... Будем надеяться, что потенциал не превысит пороговые значения... на много... хотя... м-м-м... нехорошо всё равно...

- Бвана белый шаман? Что это?

Подумать только, всего лишь час назад Делмар полагал, что безумней и ошеломительней 'корзины сумасшедшего' ничего быть не может!

- Что - это? - повернулся к парню атлан, и вдруг лицо его просветлело. - У тебя же ведро деревянное!.. Из гевеи?

- Н-ну да...

- Обручи - чистое железо?

- Ага... Только ржавое чуть-чуть.

- Вижу, не критично. А длина... то есть, высота сантиметров сорок... Отлично! Вылей из него воду в котел и убери туда вторую камидию! Живо! И не забудь ручку оторвать!

Узамбарец, осмеливаясь сомневаться в приказе белого шамана не больше, чем в повелении самого Большого Полуденного Жирафа, проворно все исполнил и воззрился в ожидании новых распоряжений.

Которые не замедлили последовать.

- Поверни ведро дном от себя, встань туда и направь его вот сюда! Выше подними... выше... хм-м-м... нет, еще выше... Ага, вот так у лица и держи. И не поворачивай! Это должно в какой-то мере демпфировать паразитные напряжения... Готов?

Парень что-то глухо промычал в утробу своей посудины и атлан, обращая на него внимания не больше, чем на прочие составляющие заклинания, встал в исходную позицию и приступил к наложению.

И, несмотря на его опасения, паразитные напряжения и впрямь демпфировались.

Ровно одну минуту.

А в начале второй воздух над определителем наличия поющих жемчужин вдруг замерцал крошечными серебристыми искрами, словно изморозью, и прежде, чем Анчар успел среагировать, беззвучно взорвался.

- К-кабуча... - промычал атлан, пошевелился, и тут же целая куча странных предметов, под которые он зачем-то забрался, посыпалась с него на пол.

- Кабуча габата апача дрендец...

Словно весь его дом до самой крыши был наполнен несдемпфированными паразитными напряжениями, перед глазами весело мелькали и сверкали отборные серебристые искры.

А откуда-то справа, словно из погреба, доносился приглушенный не то писк, не то стон.

- Парень?.. Как там тебя?..

Раскачиваясь, точно корабль в девятибалльный шторм, волшебник поднялся, схватился за руку голема, чтобы удержаться на ногах, и огляделся.

Метрах в четырех от него, почти у самой двери, лежал его посетитель.

Без головы.

А может, и с головой, но убедиться в сем не представлялось возможным, потому что ее место в настоящий момент занимало нахлобученное до плеч ведро.

Решив не оригинальничать[20], атлан снова сказал 'Кабуча' и побрел с максимально возможной скоростью к Делмару, неуклюже маневрируя промеж разбросанных взрывом подарков клиентов.

Воздух хижины наполнял аромат озона и свежеподжаренного тунца.

С румяной корочкой.

Проигнорировав отвлечения, маг осторожно опустился на колени перед парнишкой, ухватился за теплые деревянные стенки ведра, потянул...

Узамбарец завыл.

Посудина не двинулась с места.

- Да чтоб тебя... - растерянно отдернул руки Анчар, словно ведро раскалилось. - А если у него там перелом? Чего-нибудь? Или кровотечение?

Если череп был цел, то стащить с малого присосавшуюся деревяшку было делом времени и сил. Но если он что-то повредил...

Потерянно оглянувшись по сторонам, атлан заметил выглядывающий из-под перевернутого стола генератор эхосигналов, он же - корзина сумасшедшего. Не вставая - на всякий случай - с четверенек, маг вытянул ее из кучи подношений, стряхнул загустевший до консистенции патоки томатный соус и пытавшуюся из него выбраться жареную саранчу и быстро осмотрел.

Половина ее составляющих оплавилась[21], а вторая - покрылась сиреневым, слабо дымящимся и нервно подмигивающим лишайником.

По правилам техники безопасности ее нельзя было не то, что использовать - брать в руки, и Анчар уже потянулся было, чтобы нежно и бережно положить ее на пол - перед тем, как сам эвакуируется на расстояние, равное тройному квадрату периметра квартала...

Стон из глубин ведра донесся словно с того света.

- Б...в-ва...на-а...

Атлан взялся за плечи парня, чтобы поднять, но тот вскрикнул и схватился за ведро.

- Ой-й-й-й!..

- А-а-а, кабуча!!!..

Наплевав на все правила, технику и ее безопасность вместе взятые, атлан с видом сапера, отшвыривающего взведенную противотанковую мину с гримасой 'Да не взорвется!', нахлобучил генератор поверх ведра и активировал быстрыми касаниями трясущихся пальцев.

Как ни странно, прибор отозвался почти привычно - и почти с первого прикосновения и мыслеимпульса.

Лиловый свет... сонное жужжание, больше теперь похожее на зудение тучи комаров где-нибудь на болоте...

Синий свет... неровный гул - словно далекий камнепад...

Голубой свет... перезвон разбивающегося стекла...

Зеленый свет... Шорох сминаемой бумаги...

Желтый...

И вдруг перед изумленным взором волшебника - на фоне ведра - появилось эфемерное изображение человеческой головы, обрисованное тонкими желтыми линиями. Нос, зажмуренные глаза, стиснутые испуганно губы, серьга в ухе...

Анчар сменил фокус, корзина вспыхнула оранжевым - и картина лазером по ведру изменилась моментально, почти складываясь в новый куплет старой детской песенки про оранжевое солнце и оранжевого верблюда: оранжевый череп, оранжевые зубы, оранжевый позвоночник на веселом оранжевом заднем плане, и снова серьга - хоть теперь и без уха...

Исследовательская лихорадка, моментально вспыхнувшая в душе чародея не хуже любого паразитного напряжения, заставила его забыть, ради чего все затевалось, и сдвинуть спектр еще на один уровень.

Последний.

Хотя он уже даже не догадывался - знал, что увидит.

- Есть?.. - срывающимся от волнения голосом вопросил Делмар, и Анчар кивнул, слишком взволнованный, чтобы говорить.

Волшебник приподнял изуродованный - или модифицированный, как посмотреть - генератор эхосигналов типа 'корзина раскуроченная', выудил из-под ведра камидию и, не поворачивая головы к радостно подпрыгивающему за его спиной узамбарцу, протянул руку:

- Следующая.

Парнишка сунул в раскрытую ладонь второго моллюска.

Полминуты - и волшебник покачал головой:

- Эта пустая.

- Ну и что, хорошо, что пустая! Разбивать все равно жалко! - расплылся в щербатой улыбке клиент.

- Угу, - атлан смахнул с потного лица черные пряди волос и снова заговорил - все еще не оборачиваясь: - Теперь незаметно пометь как-нибудь одну, запомни, какую, но мне не говори. И давай снова.

- Будет сделано, бвана белый шаман, - пропел Делмар, и спустя минуту в протянутую руку волшебника легла раковина с нарисованным кетчупом крестиком.

- Мальчик!.. - прорычал атлан. - Я сказал - незаметно пометь! Чтобы я не знал!

- Я и пометил незаметно... - сконфуженно пробормотал парень. - Одну. А одну - заметно. Вы же не говорили, чтобы я пометил незаметно обе... Если обе пометить незаметно, так ведь пометку можно и не заметить...

- Дитя природы... - прорычал атлан, но сердиться больше не смог, потому что исследовательская душа его, окрыленная неожиданным успехом, готова была петь и приплясывать не хуже Делмара.

Еще через минуту волшебник уверенно ткнул пальцем в непомеченную камидию:

- Эта с жемчужиной.

- Точно!!!

- Давай еще раз! Стирай свои... незаметные метки...

Но и еще один раз, и еще другой и еще третий безошибочно указывали на раковину с сокровищем внутри.

- Бвана белый шаман? Можно ее доставать? - обеими руками прижимая к груди моллюсков, юный узамбарец благоговейно воззрился на чародея.

- Можно, - кивнул атан.

'Только не я' успело сорваться с губ мальчика первым.

Маг одарил клиента кислым взглядом, поморщился, отыскал нож в куче подарков, усилиями Делмара снова занявших поставленный на ноги стол, и осторожно попытался вставить лезвие между створками камидии.

Раздался легкий хруст - словно раздавили яичную скорлупу - и в ладони Анчара оказалась многоцветная горка осколков. А напряженную, испуганную тишину заполнила нежная проникновенная мелодия - словно Лазурный Пастух Вечер выманивал своей дудочкой русалок из океанских глубин: посидеть с ним на прибрежных камнях, проводить закат и подумать о бескрайнем.

Люди растерянно переглянулись, ощущая, как тихая радость и умиротворение зарождаются и медленно расцветают в их сердцах. Чувствуя, как с каждой прошедшей секундой беспокойство, страхи и обиды вымываются из их душ, словно прозрачным хрустальным ручьем, они дышали свободнее - и невольно улыбались. В глазах Делмара блеснули слезы - печаль то ли о беспутном отце, то ли о погибшей красоте...

Дверь хижины скрипнула вдруг, разрушая невесомое чудо, и отворилась.

Парнишка опомнился, спохватился, схватил уцелевшую камидию, другой рукой сгреб с ладони волшебника жемчужину и бросился к выходу, едва не сбивая с ног нового посетителя.

- Да благословит вас Большой Полуденный Жираф!..

- Что это было? - опасливо оглянувшись по сторонам, не несется ли на него еще кто или что-нибудь - в жилище мага-экспериментатора и не такое можно иногда встретить - Мокеле Мбембе отлепил себя от стены и недоуменно приподнял брови.

- Клиент, - вложив в ответ столько ехидства, сколько у него обычно хватало на три года и еще неделю, ответил атлан.

- А я вижу, ты преуспеваешь! - хитро прищурился завкафедры, окинув взглядом заваленный трофеями стол, и потянул носом. - И поесть приготовить успел... Рыбка... М-м-м-м... с корочкой... Ты просто волшебник! А я как раз пообедал... целый час назад. Можно бы уже и подкрепиться перед ужином. Если ты понимаешь мой намек.

Анчар вспомнил про самопроизвольно поджарившегося тунца, подумал, что креветки тоже могли бы как-нибудь самостоятельно почиститься и свариться, но нет в жизни счастья, кто бы сомневался - и пригласил друга присесть, пока он в куче даров отыщет что-нибудь, что могло бы сойти за тарелки.

- Ну, рассказывай, белый шаман, - хихикнул Мокеле, энергично потирая руки. - Как прошел день?

Анчар прервал раскопки и яростно тряхнул головой, попутно обнаружив, что боль уже не топчется подкованными сапогами по измученным мозгам.

- По-идиотски!

- Это как? - заинтересованно хмыкнул старый маг.

- Они все тут сумасшедшие! - взорвался атлан. - Представить невозможно, какой ерунды я сегодня еще не налепил - за что мне отдельный позор, но пусть это будет на твоей совести!..

- Какой ерунды? - откинувшись на спинку стула и предвкушая нечто феерическое, спросил Мокеле.

- Средство для попадания в цель гарпуна мужа одной торговки! - сердито принялся загибать пальцы Анчар. - Заклинание для сбора сладкой ягоды в колючих кустах! И нет, эта глупая курица упорно не желала понимать, что толстая одежда и рукавицы - самая лучшая защита! Заклинание для другой торговки, чтобы меч ее мужа-стражника не гнулся в бою! Да покупка нового обошлась бы дешевле! Вправить вывих мозга молодому пьянчужке, хотя перестать давать ему деньги и заставить отрабатывать уже пропитые было бы лучшим выходом!.. А средство для привлечения красивых бабочек к старому розовому кусту для богатого деда?! Пчел - и к фруктовым деревьям - я бы еще понял! Но бабочек? К розам? Зачем?!

Узамбарец издал странный звук - словно подавился, хоть и не успел еще положить в рот ни кусочка - и придушенно выдавил:

- И что... ты им дал?

Атлан прервал филиппику и уставился на него, точно на слабоумного.

- Конечно же то, что они просили. Хоть это и абсолютно идиотские пожелания, но они их четко и недвусмысленно сформулировали и были готовы за них заплатить... А что это ты так на меня смотришь? Что мне еще оставалось?! Ты сам повесил эту дурацкую доску мне на дверь!

Мокеле Мбебме утер глаза рукавом, внимательно поглядел в лицо своему приятелю - нет, зря надеялся, ни тени юмора, сплошная серьезность и негодование - и вздохнул.

- Ты знаешь, бвана... Конечно, ты можешь обижаться... хотя на твоем месте я бы не стал... Но мне кажется... теперь... в смысле, еще больше, чем раньше... что работа городского... а равно и сельского ведуна не для тебя.

Анчар поразмыслил, а не стоит ли ему и вправду обидеться, но вспомнил прошедший день - и передумал.

- А что же мне теперь делать, Мокеле? - потерянно глянул он на друга. - Ты же прав. Я не знахарь. Я ученый. Как ты думаешь, кстати, есть у меня шансы вернуться в училище? Не сейчас, я понимаю... Но может, когда всё подзабудется?..

- Лет через десять, ты имеешь в виду? - невесело хмыкнул завкафедры. - Да и тогда я бы не обольщался надеждами, бвана. По крайней мере, пока его ослепительное величество Абимбола Абиой Нкозана Тафари Мози Квеку будет сидеть на троне Соиры, я бы на твоем месте попытался все-таки переквалифицироваться в шептуны. Или уехать отсюда.

- Куда?!

- В свою Атланду, в Шатт-аль-Шейх, в Вамаяси, в Бхайпур - да хоть к гиеновой бабушке! Потому что пока он жив, обратно тебе в училище вход закрыт.

Прошло уже с полчаса, как закрылась дверь за Мокеле Мбембе.

Огонь в жаровне догорал, сонно рдея красными угольками. Цикады на улице затянули свою бесконечную скрипучую песенку, убаюкивая ночь. Звезды на высоком бархате неба стали из бледных ярко-золотыми, да и сам бархат, еще недавно прозрачно-индиговый, налился чернильной синевой... А Анчар все сидел неподвижно за столом, усыпанным останками креветок и шахматными фигурками, уронив голову на ладони, и думал, думал, думал...

Как ни крути, а Мокеле был прав. Узамбарского знахаря-шептуна из него, атлана, хоть и прожившего долгие годы в Соире, не получится. Если даже он и будет справляться с нелепыми просьбами клиентов, то морального удовлетворения - такого, какое он получал от исследовательской работы, от проектирования, строительства и отладки изделий на кафедре големостроения, пока каждый из них не становился идеальной бойцовой машиной - ему не получить никогда. Самое лучшее, что может случиться с ним сейчас - он привыкнет, смирится, и выносить бестолковых визитеров и их нелепые пожелания станет чуть легче. Но просыпаться каждый день, вспоминать, кто ты теперь такой и чем занимаешься... тоскливо желать, что лучше бы вчера настал конец света... - и терпеть дальше...

Ради чего?

Ради призрачной надежды, что вот-вот что-то изменится - негус отдаст душу Большому Полуденному Жирафу, или его одолеет приступ склероза или всепрощения - и можно будет вернуться к любимому делу?

И сколько ждать, давя себя, душа, выворачивая руки собственной мечте, шарлатанствуя - а потом за это же себя и презирая?

Но что еще оставалось делать?..

Заняться чем-нибудь другим?

Но чем?!

Кроме как быть магом, магом-исследователем, если точно - он не умел ничего. Конечно, можно было подметать дороги, охранять склады в порту или чистить на улице сапоги - тем, у кого они имелись при такой жаре. И это было, несомненно, лучше, чем морочить головы и без того не слишком разумным горожанам...

Но не намного.

Значит, оставалось одно.

Отъезд.

Собрать дорожный мешок, что не поместится - продать, подарить или просто оставить, на вырученные деньги присоединиться к каравану, идущему в Шатт-аль-Шейх, найти там училище профессиональной магии[22]... Хотя они и не строят големов, но занятие для ответственного, здравомыслящего и трудолюбивого экспериментатора там, несомненно, найдется. Даже без рекомендательных писем с последнего места работы.

Скорее всего.

Конечно, если даже училище его не примет, Ахмет Гийядин Амн-аль-Хасс, калиф Шатт-аль-Шейха, воплощение дружелюбия и доброй воли, немедленно предложил бы ему остаться при дворе. Даже зная его великолепное величество так недолго, как он, Анчар, в этом можно было быть уверенным... Но мнилось отчего-то, что карьера придворного чародея отличалась от карьеры деревенского шептуна лишь повышенной спесивостью высокорожденных клиентов.

С другой стороны, можно было бы податься и в Высшую Школу Магии Шантони или в бхайпурское или вамаяссьское училища, или даже предложить Ивану и Серафиме основать первое в Лукоморье училище профессиональной магии... Но вряд ли ему удастся собрать деньги даже на спокойное путешествие в Сулейманию - самую близкую из всех стран: ведь продавать ему придется отнюдь не золото и бриллианты.

И големов нигде, кроме Соиры, не строили все равно.

Анчар вздохнул, резким щелчком пальцев отправил под потолок белый светящийся шар и подошел к сундуку. Уснуть не получится никак - в чем-чем, а в этом он не сомневался - а значит, можно было начать делить имущество на четыре кучки. Взять, продать, подарить и оставить.

И будь что будет...

В Шатт-аль-Шейх - так в Шатт-аль-Шейх.

Взгляд его, потухший и почти безжизненный, упал на голема - в которую сотню раз за день, как будто в этой халупе можно было посмотреть куда-то без того, чтобы двухсполовиннойметровый истукан не попадал в поле зрения.

Вот первый предмет для кучки 'оставить'... Очень большой предмет для самой большой кучи, как начинал он подозревать, вспоминая содержимое своего сундука.

Атлан бережно, словно каменный монстр мог рассыпаться, прикоснулся к руке величиной с корзину для сборки арбузов и провел кончиками пальцев по теплой неровной поверхности.

А ведь какая была идея...

А какой дизайн корпуса... какая архитектура схема!.. Выстраданная, вымученная, выжатая им, только им, им лично из последних наработок и открытий в современном големостроении! Никто не повторит такой еще лет двадцать - чтоб ему пожизненно тут гарпуны заговаривать!.. Ах, если бы только можно было ее достать... отремонтировать... заменить... Любой шанс лучше, чем это жалкое, душераздирающее зрелище мертвого изделия, его изобретения! Пусть не достать - пусть бы схем хотя бы поддавался диагнос... ти... ке...

- Идиот!!! - взревел чародей.

Хлопнув себя по лбу так, что едва не отправился в нокдаун, он бросился к кровати, под которой лежал генератор эхосигналов, задумчиво дымясь и распространяя вокруг себя блестящее сиреневое пятно.

- Кабуча... аберрации прогрессируют... - пробормотал атлан и тут же забыл об этом.

Не мешкая больше ни секунды, словно голем собирался уходить, маг на обратном пути подхватил забытое парнишкой ведро, мысленным приказом подтащил табуретку к ногам изделия и вскочил на нее почти с разбегу.

Дрожащими от возбуждения руками он нахлобучил на голову Каменного Великана деревянную посудину, а поверх нее - генератор, неестественно теплый на ощупь и почти полностью заросший глазастым лишайником с нервным тиком. По очереди вытерев о рубаху покрывшиеся липкой сиреневой жижей пальцы, он коснулся точек запуска, сосредоточился и соскользнул в диагностический транс.

Фиолетовый спектр... рокот отдаленный барабанов... горький запах дыма... словно военный лагерь на горизонте...

Синий... скрип гвоздя по стеклу... от прикосновения стекло плавится - будто песок горит...

Голубой... сипение кузнечных мехов... дух раскаленного железа...

Зеленый... тягучий плеск - точно патоку выливают... удушливое амбре благовоний...

Желтый... Перестук деревянных молоточков... аромат тлеющего сандала...

И желтая картинка угрюмого каменного лица, словно сделанного не из гранита, а из песчаника!

Оранжевый! Тонкий звон серебра и смрад испаряющегося дегтя!..

Оранжевая защитная капсула! Целая! Почти без трещин!

Красный!!!

Треск разрываемого молнией неба!

Красного!

Запах пылающих дубилен!

Красный!

Опасность!

Красный!

Выйти! Скорей!

Нет!

Схем, схем, схем, схем, где схем?!

Схем!!!..

Сиреневая вспышка ослепила на несколько мгновений даже внутренний взор волшебника, и мозг, метавшийся между выходом и желанием увидеть самое главное, пронзила дикая боль. Алое пятно залило мир от края до края и погрузило все в странную багряную ночь, пронизанную тончайшими артериями, по которым от самоцвета к самоцвету бежала холодная золотая кровь.

И в каждой ее капле был он.

Он видел и осязал каждую трещину схема, каждую выбоину там, где выпал или рассыпался самоцвет, каждый разрыв и каждую неровность дорожек, соединявших камни силы, словно не его магия, но его босые ноги бежали по ним.

Каждый пройденный миллиметр стоил ему невероятных усилий, точно он сам, во плоти, прорывался сквозь каменную оболочку головы изделия, чтобы сделать очередной крошечный шажок. Тело его было холодно и неподвижно, мозг же пылал огнем и сыпал искрами боли, а из сведенных челюстей вырывались невнятные хриплые звуки - не то крик восторга, не то рык, не то стон. Но ни выскользнуть, ни вернуть все, как было, ни остановить чудесный, восхитительный поток магии теперь он мог не больше, чем остановить биение собственного сердца.

Под сумасшедшими усилиями магии мутные доселе золотые дорожки начинали блестеть и светиться на перекрестках. Они огибали сколы, мостили мелкие трещины и змеились по дну крупных. Там, где золото было расплавлено и испарилось, магия вытягивала сохранившиеся участки навстречу друг другу или создавала новые пути, взамен старых или в обход невосстанавливаемых повреждений. Самоцветы, затронутые целительной силой и разбуженные, соединенные новыми дорожками, оживали один за другим - сперва робко, но с каждым отвоеванным у разрухи миллиметром все уверенней, и вот уже почти все уцелевшие камни пылали ровным ярким светом, разгоняя пунцовый мрак.

Анчар выдохнул - или всхлипнул, обессиленный - и остатки магического заряда вылились на изумрудное поле схема, закрепляя сделанное за эти долгие минуты.

Или часы?..

Омытые чистой магией, камни и дорожки торжествующе вспыхнули и засияли, словно огромный город в праздничную ночь. Атлан вздохнул слабо, но удовлетворенно, хоть не понимая и десятой доли того, что сотворил, почувствовал, что смеется - радость творца должна была немедленно отыскать выход, или осознание невыносимой красоты и совершенства созданного, казалось, разорвало бы его на части - и вдруг голова его закружилась. Или это обновленный схем завертелся, и всё, что вокруг него, и весь Белый Свет с ними заодно?..

Не переставая улыбаться - потому что на смех больше сил не осталось - он полетел в багровую бездну.

Яркое свечение буравило опущенные веки так, что хотелось сощуриться.

Анчар сморщился, удивляясь, отчего и какой болван посреди ночи сует ему под нос фонарь, прикрыл рукой глаза и повернулся на другой бок.

Болван с фонарем - то ли из врожденной противности, то ли от скудоумия - намека не понял и не отвязался, но напротив, поднес свой светильник еще ближе, и теперь дрянная лампа стала не только сиять как ошалелая, но и жечь.

Рассерженный маг замычал, рывком приподнялся, все еще не в состоянии разлепить веки - за прошедшие десять минут с того времени, как он заснул, они будто склеились - и свет, яркий, подобный солнечному, окрасил внешний мир в желто-оранжевый цвет.

- К-кабуча... - пробормотал атлан, яростно протер саднящие глаза - словно три дня без передышки прокладывал дорожки на микроскопических схемах повышенной сложности - и разлепил один.

И тут же, ойкнув, закрылся ладонями: солнечный свет ударил, слепя, и лучи его, словно острые колья, пронзили глазницы и застряли в мозгу.

Но не головная боль, ставшая в последние дни его суровой подругой, повергла атлана в растерянность и гнев, а банальное жульничество ушлой природы.

Утро?!

Как утро?!

Откуда?!

Когда?!

Какого шакала лысого на этот раз?!..

Кривясь от рези в глазах, словно наполненных песком, и боясь лишний раз пошевелить головой, чтобы та ненароком не отвалилась и не разбилась о доски кровати, Анчар раздраженно выглянул сквозь пальцы на белый свет.

Которого было слишком много, так как крыша его избушки отсутствовала как данность.

- К-кабуча... - прошептал волшебник, сощурившись и утирая рукавами отчаянно заслезившиеся очи. - Кабуча горбата... гробата... габата...

Будучи не в состоянии, к стыду своему, даже вспомнить окончание древнего магического ругательства, он торопливо перешел от риторической части к экзистенциальной.

- Что... Что было вчера? Неужели опять Мокеле приходил... приносил... привозил...

События прошедшего дня, а потом и вечера, быстрой чередой промелькнули пред внутренним взором атлана: его бенефис в роли околоточного шамана, визит Мбембе, традиционная партейка в шахматы, разговор... Разговор тяжелый, неприятный, гнетущий душу безнадежностью и унынием... но определенно безалкогольный и ни в коей мере не объясняющий текущее отсутствие крыши[23], горящие, точно набитые красным перцем крупного помола глаза и голову, раскалывающуюся под ногами невидимого слона, танцующего в ней чечетку.

И странный пепел на полу, мебели и вещах, как подсказали ему страдальчески моргающие очи.

Может, у него ночью был пожар?

Или молния ударила в крышу во время грозы?

Или какой-нибудь завистливый колдун из округи предпринял шаги по устранению конкурента?

Анчар со стоном закрыл глаза, осторожно нахмурился, всерьез опасаясь, что это усилие расколет его многострадальный череп по швам, и попытался выскрести из дальних уголков памяти ускользнувшие от его внимания подробности или факты. Но кроме непонятного тревожного сна, чтобы не сказать кошмара, трал его не принес ничего.

Изуродованный генератор эхосигналов в критическом состоянии... Попытка диагностировать схем, заблокированный в голове изделия... Некорректная аудиоиндикация при переходах на последовательные уровни... Непонятно откуда взявшиеся запахи... ведь там были запахи, да, мне же не приснилось?.. Или приснилось? И монохромные проекции на стенке экранирующего устройства... в смысле, ведра... при вхождении в гамма-диапазон приснились тоже?.. Или... или... и...

Дальнейшее терялось в каком-то странном багряном тумане и ощущениями напоминало не то бег с барьерами по огненному полю, не то нескончаемые попытки пробить череп изделия своей головой.

Волшебник пощупал лоб - на всякий случай - но повреждений не обнаружил: источник боли определенно располагался внутри.

Чушь какая-то...

Отгоняя нелепые образы, Анчар фыркнул, сердито покосился на неподвижную каменную громаду в углу комнаты - словно застывший навеки голем был виноват в чем-то[24] - и замер.

Даже самый реалистичный сон - и тем более, самый фантасмагорический кошмар - не могли оправдать вдавленную в земляной пол обугленную щепу.

Щепу, на которой отдельно взятыми фиолетовыми пятнами лиловело что-то сиреневое.

Или сиреневело что-то фиолетовое?

Или фиолетовело что-то...

Перед лицом такой улики Анчар не мог больше делать вид, что последние воспоминания оказались всего лишь сном, а ведро и самомодифицировавшийся генератор эхосигналов были похищены конкурентом или втоптаны удачным попаданием ночной молнии.

- Кабуча... - потрясенно выдохнул он, не находя других слов, чтобы выразить все обуревавшие его чувства и мысли. - Значит, изделие... значит, схем... значит...

Не тратя время на продолжение мысли, атлан скорее свалился, чем встал с кровати, вскочил с пола и, шатаясь, кинулся[25] к голему.

Подхватив по пути табуретку, он взобрался на нее, схватился за голову, покачнулся, падая - но наткнулся спиной на что-то надежное и удержался.

Навалившись на нежданный, но весьма своевременный упор и расслабившись, насколько это было возможным, маг приложил к вискам Каменного Великана ладони и торопливо зашептал заклинание упрощенной диагностики - единственное средство, оставшееся теперь в его арсенале после гибели генератора.

Опустив веки, он сосредоточился и открыл сознание для поступающей в мозг картинки-схемы: разноцветные сияющие точки камней... мерно пульсирующие дорожки связи - непонятно как расположенные и напоминающие, скорее, план лабиринта... дорожки силы, источающие почти ослепительный для мысленного взора свет - и тоже петляющие и пересекающиеся самым причудливым образом...

Стоп.

Дорожки подачи силы.

Почему они светятся?!

Неужели он вчера исправил схем - если это слово можно применить к совершенно новой архитектуре, в которой ему разбираться хватит месяца три - активировал изделие, а отключить забыл? Но в этом случае энергетический запас должен был быть исчерпан к этому времени: диагностирующие заклинания - одни из самых слабых в этом отноше...ни...и...

Кабуча!..

Кабуча габата - и как там дальше!..

Этого не может быть!

Этого не может быть по определению, потому что этого определенно не может быть!!!..

Не верящий своим глазам, мозгам и прочим органам, наперебой подсказывающим ему очевидное, Анчар усилием воли стер изображение, вызвал его снова, еще раз пробежал мысленным взглядом по хитросплетению дорожек и светящимся точкам камней - и выдохнул потрясенно.

Самозаряжающаяся схема! Генерирует слабое возбуждающее магическое поле, которое активирует фоновое магическое поле Белого Света и подпитывается от него по мере надобности! Но это означает...

Взволнованный атлан покачнулся, табуретка встала на дыбы, подняла в воздух две ножки, потеряв равновесие, и другие две ножки - ее седока - поехали, увлекая за собой всю остальную анатомию...

И повисли в воздухе.

Потому что две руки, похожие на корзины для сбора арбузов, стремительно подхватили человека...

И поставили на пол.

- Гха-агх-акх-хкха-кхххх... - согнувшись пополам, только и успел прокашлять сдавленный, как оловянный кубок, чародей - и рухнул плашмя в грязь.

Так как одна из гранитных лап заботливо и старательно похлопала его по спине, а низкий глухой голос - словно эхо далекого камнепада - медленно и неуверенно проговорил:

- Будь. Здоров. Отец.

'А вроде и не головой ударился...' - только и успел подумать атлан, прежде чем громадные руки сгребли его с пола - вместе с половиной кубометра земли, вознесли под отсутствующий потолок и принялись трясти, словно тряпичную куклу.

- От! Пус! Ти! - в пространство хижины вместе с зачерпнутой землей и камушками, мелочью из карманов, ботинком и парой пуговиц вылетели три хриплых слога.

Голем мгновенно повиновался, каменные пальцы разжались, и волшебник с двухметровой высоты грохнулся в свежевыкопанную яму.

- К-кабуча... - приподнявшись на локте, Анчар свободной рукой выковырял остатки земли из глаз, рта и ушей, уставился на гранитного исполина, нависавшего над ним подобно аварийному утесу, и прошептал: - Это же... искусственный интеллект!..

- Это. Каменный. Великан, - вежливо поправил низкий грубый голос, похожий на гул оползня.

- Нет, это... - не обращая внимания на слова, продолжил атлан, потрясенный открывавшимися - а точнее, разверзшимися перед ним перспективами, - это качественный прорыв!..

- Это. Каменный. Великан, - терпеливо проскрежетал голос - будто камнем провели по камню.

- Нет, это - провозвестник будущего! - выпалил чародеей, не дожидаясь новых возражений, вскочил на ноги и бросился к своему подопечному.

Если бы на големе была одежда, маг ухватил бы его сейчас за грудки и подтянул к себе - несмотря на разницу в весовых категориях.

- Корень кубический из трех тысяч сорока семи - это сколько?! Кто был правителем Соланы при Шарлемане Третьем?! Чья территория больше - Вамаяси или стран Песчаного Блока?! Чему равна сумма квадратов диагоналей параллелограмма?! Выкусень и покусень - это родственные виды?! Назови самое известное творение архитектора Куллигана! - вопросы сыпались на бедную каменную голову как горох из порванного мешка, но с каждым неотвеченным энтузиазм Анчара таял, а физиономия разочарованно вытягивалась.

- Сколько богов Эзира насчитывает пантеон Отрягии? Сколько пальцев я показываю?.. Ты... понимаешь... что я говорю?..

Голем молчал, и сердце атлана болезненно пропустило такт - неужели это всё-таки не прорыв в будущее, а удар по голове?

Ответ - хоть и неспешный, медленный и единственный - пролился как ведро бальзама на царапину:

- Понимаю.

Волшебник облегченно выдохнул. В конце концов, в начале главное - не содержимое, а сосуд. А уж наполнить его важными и нужными данными он сумеет.

А пока начнем с чего-нибудь еще более простого.

- Когда ты научился говорить?

- Всегда. Умел. Но. Не. Мог.

- Всегда?.. - растерянно нахмурился Анчар, представляя - и теряясь при одной мысли о том, что все построенные за сотню лет големы теоретически могли говорить - бойцовые, рабочие, сторожевые - но молчали, многозначительно переглядываясь[26] за спинами своих хозяев.

Но ведь их схемы не поддерживают речевой вывод информации! Потому что это никогда не было нужным - ибо что полезного или интересного может сказать какой-то кусок железа или камня? А, во-вторых, это технически невозможно!..

Было.

Но...

Но он сам спроектировал несколько схемов, и абсолютно точно мог сказать, что там имелось, а что нет, и свою хромую жизнь он готов был поставить против очисток от вчерашних креветок, что про какую-либо речь там речи не шло даже близко!

Но, с другой стороны, 'Вспышка Джеро', остановившая тот позорный бой, разрушила схем Каменного Великана - новаторский сам по себе, а после этого он прошлой ночью исправлял и дополнял его топологию - сам не понимая, что творит и зачем, так что...

- Когда ты понял, что умеешь говорить? - осенило Анчара.

- В. Большом. Круглом. Доме, - каменные губы, никогда не предназначавшиеся для речи, с усилием зашевелились, и атлан задохнулся от возбуждения, как гончая, напавшая на след.

Значит, все-таки, 'Вспышка Джеро'!..

Усилием воли он сосредоточился, вызвал в памяти структуру поврежденного схема - какой увидел ее вчера, вспомнил новую архитектуру, потянулся к голове голема...

И только тут вспомнил, что единственное приспособление для полевой диагностики, остававшееся у него, пребывает сейчас в виде гадковатых лиловых пятен на обгорелых остатках ведра - и досадливо сжал кулаки.

Иметь под руками такое сокровище и быть не в состоянии его исследовать, восстановить и описать процессы, приведшие к революционной модификации поврежденного схема - худшего мучения для экспериментатора не мог бы придумать даже ведущий палач негуса!

Но вот если бы провести изделие в лабораторию училища... хоть ненадолго... хоть на недельку... или две... но не больше трех... четырех, на самый крайний случай... максимум пять... с половиною... а лучше с двумя...

Надо поговорить с Мокеле! Может, удастся как-нибудь незаметно?..

И тут же Анчар представил, как незаметно протаскивает на территорию училища через заднюю калитку полторы тонны ходячего гранита... потом так же незаметно прячет их в лаборатории площадью метров в двадцать - между ажурными хрупкими приборами и стеллажами, загроможденными оборудованием и книгами... причем так, чтобы при этом не попадаться под ноги снующим туда-сюда, как голодные тараканы, аспирантам и студентам... не менее незаметно прячется сам... и проводит - незаметно тоже! - свои опыты по ночам, деликатно стараясь не мешать вспышками, взрывами и вибрациями второй смене за соседними столами...

- Кабуча... - стало суровой эпитафией отвергнутому плану.

Но что тогда делать?!

Может, временно похитить некоторые инструменты и приборы? Самые необходимые, хотя бы? То есть, все?

В другое время и при иных обстоятельствах Анчара покоробила бы даже мысль о подобной уголовщине, но теперь распаленного перспективами и нацеленного на получение необходимых материалов ученого мог остановить лишь конец света - но и то только пока не зажжет свечку.

Но как их вынести?

И снова разыгравшееся воображение нарисовало, как он тайно проводит в училище своего голема, втихомолку скрывает его и себя в лаборатории, а после неприметно утаскивает из-под носа исследователей одно работающее устройство за другим и, не привлекая внимания, грузит их на Каменного Великана, чтобы так же исподволь унести прочь...

Этот план не удостоился даже сакраментального 'кабуча'.

Атлан яростно нахмурился и сжал губы: вот если бы у него были деньги, то все, что нужно, можно было бы просто купить или заказать!..

Деньги...

Не обращая внимания на голема, снова замершего, точно неживого, атлан кинулся к сундуку, потом к столу, на котором все еще была складирована часть вчерашних подарков, мысленно разделил всё на две кучи - 'продастся' и 'не продастся' - и раздраженно ругнулся.

То, что могло продаться, умещалось даже не на столе - на сиденье табуретки.

А если разделить это добро еще на две категории - 'продастся быстро' и 'возможно, продастся когда-нибудь', то на табуретке образовывалось место, чтобы присесть и задуматься самому волшебнику.

Деньги...

Деньги, деньги, деньги...

Даже когда он собирался уезжать, потребность в золотых и серебряных квадратиках с изображением священных животных Соиры не была так насущна, как сейчас. Естественно, речи о том, чтобы покинуть Альгену теперь, не шло: где еще он купит все нужное для исследований, а при необходимости возьмет справочную литературу, получит совет или наймет знающего ассистента?

Значит, деньги нужны были здесь и сейчас...

Предательская мыслишка о том, что можно было бы возобновить частную практику, была изгнана с позором, едва осмелилась высунуть нос из глубин подсознания. Но не успел атлан приняться за поиски следующего варианта, как самое очевидное решение вспыхнуло в его мозгу подобно фейерверку, поражая своей простотой и доступностью.

Сдавать изделие в аренду одной из городских Арен! Что могло быть проще и выгоднее?!

Конечно, на ту, где они дебютировали с таким фурором, вход им был закрыт, но ведь были и другие, небольшие, где количество големов было незначительным, и хозяева которых с радостью уцепятся за шанс расширить контингент своих бойцов!

И если он ничего не путал...

Анчар поднял голову и глянул на небо: солнце почти в зените[27]. Это значит, что первые бои в Аренах начнутся не раньше, чем через два-три часа.

Дрожа от нетерпения, он вскочил, протянул по привычке руки, чтобы активировать точки самостоятельного перемещения голема и задать конечные координаты или режим следования за ведущим, но заколебался.

Какого шакала!.. Изделие теперь должно было реагировать на все голосовые команды - вот и посмотрим!

Горящий взор экспериментатора, оказавшегося лицом к лицу с великим открытием, устремился на голема:

- Слушай внимательно. Сейчас ты пойдешь со мной. За мной. Ты меня понимаешь?

Маленькая каменная голова кивнула один раз:

- Да...

Губы Анчара растянулись в победной улыбке.

Просто, как всё гениальное. Беспрекословное подчинение голосовым командам - еще одна функция, заслуживавшая изучения в первую очередь.

- ...А. Зачем?

Глаза волшебника недоуменно расширились, точно о цели похода спросил сундук или шкаф.

- Что - зачем? - повторил он, еще полагая, что неправильно расслышал.

- Зачем. Пойдем.

- Чтобы заработать деньги, - нетерпеливо бросил маг, натягивая вместо домашних соломенных тапочек ботинки.

- А. Зачем?

- Чтобы я мог купить то, что мне надо.

- А. Зачем?

Анчар, раздраженный повторяющимся вопросом, смысла которого, кажется, изделие не понимало, дернул шнурок - и тот остался в руке.

- Кабуча... Запомни правило: големы не должны задавать человеку дурацких вопросов! Понял?

Глаза Каменного Великана моргнули - так же медленно, как открывался и закрывался рот - и уставились в пол.

- Понял. Отец.

'Есть... есть еще тут над чем поработать...' - предвкушая недели и месяцы исследований, мысленно потер ладони атлан, бросил шнурок под кровать и бодро поднялся, забыв на время даже про зудящую головную боль.

- За мной! - строго и четко скомандовал он - чтобы не было больше ни вопросов, ни недопонимания и, не оглядываясь, вышел на улицу.

И поэтому не увидел, как дверной косяк и большая часть стены вышли за ним - вместе с Каменным Великаном.

Услышав треск и хруст позади, Анчар моментально развернулся - и взору его на фоне стены с проломом в форме огромной человеческой фигуры предстал покрытый щепками, глиняной пылью и штукатуркой подопечный.

- Ты что, не мог пригнуться?!

Под гневным взглядом творца голем втянул голову в плечи, и без того сутулые, и стал похож на нашкодившего мальчишку - если бы существовали мальчишки ростом под три метра и шириной с двух богатырей в полном снаряжении. Но Анчару, в одно утро лишившемуся не только крыши над головой, но и стены за спиной[28], было не до педагогических наблюдений.

- Запомни еще одно правило! Голем не должен портить имущество человека! Понял?!

- Понял. Отец, - пробормотал Каменный Великан.

- И это - существо, у которого я спрашивал про сумму квадратов диагоналей параллелограмма!.. - дивясь собственной наивности, сокрушенно покачал головой атлан и зашагал к калитке.

Открыв как можно шире плетеную из побегов молодого бамбука дверь, он обернулся и сурово зыркнул на подопечного.

- Следуй за мной. Не отставай. Пойдем! Понял? - тщательно проговорил он старый новый приказ

- Понял. Отец.

- И не называй меня 'отец'! - спохватился волшебник.

- 'Почему'. Это. Дурацкий. Вопрос?

- Чрезвычайно! - убежденно ответил маг, и голем умолк.

То ли жалость, то ли сочувствие неожиданно шевельнулись в душе Анчара при виде огромной понурившейся фигуры, и, следуя порыву, он добавил:

- Не называй меня так при людях, по крайней мере. Ни к чему подпитывать лишний раз сомнительные слухи о научных сотрудниках нашего факультета. Кхм... Понял?

- Не. Понял. Но. Не. Буду. Называть, - пророкотал голем и покорно двинулся за волшебником.

Который, если бы потрудился оглянуться еще раз, смог бы прочитать по натужно шевелящимся каменным губам: 'Сумма. Квадратов. Диагоналей. Параллелограмма. Равна. Сумме. Квадратов. Его. Сторон'.

Седой узамбарец лет пятидесяти, одетый в длинную пеструю рубаху, увешанную золотыми цепями и амулетами - Буру Ганджу, хозяин портовой Арены - еще раз глянул вниз из окна своего кабинета, и веки его поспешно опустились, прикрывая восхищение и зависть, заново вспыхнувшие в глазах.

Какой экземпляр, какая мощь, какой дизайн!..

Неохотно, словно расставаясь с кровно заработанным, узамбарец отвернулся и физиономия его сморщилась, тщательно выражая высшую степень сомнения - на тот случай, если посетитель окажется недогадливым и не поймет простой тонкий намек. Губы, покривившись с сожалением пару раз, издали короткий неприличный звук.

- Больно здоров, - изобразив всё, что считал нужным, сокрушенно покачал головой Буру Ганджу. - У меня его не с кем поставить в пару. Самый большой - два двадцать пять в высоту, класс четыре. По массе - пятый. И боевое искусство - тоже класс три самый сильный. А твой два-один-один, небось?

- Три-один-один. Высота - два пятьдесят. И ростовки на высоких уровнях, по большому счету, не имеют решающего значения, как и масса, - упрямо произнес Анчар. - В схватке главное - искусство, помноженное на скорость. Маленький рост, как и высокий, может быть использован бойцом как преимущество. И десять серебряных бегемотов за бой плюс двадцать процентов со ставок...

- Ты говоришь о големах, словно о людях! - хохотнул хозяин, поигрывая сплетенными на животе пальцами. - Использован! Это же истукан! Ходячий меч - или дубина! Как он может использовать что-то - или не использовать?! Что вы в него заложили, то они и показывают! Вы, большеголовые, все там психи в своем училище, не в обиду вам будет сказано...

Атлан сконфуженно ухмыльнулся: мысли о грядущем триумфе науки - не со вторым, так с третьим поколением разумных говорящих изделий, и впрямь унесли его далековато от обыденной реальности.

- Твой три-один-один вколотит любого моего, даже четыре-пять-три, по шею в песок за полминуты, а зрители хотят увидеть схватку, а не избиение младенца. И могут потребовать возврат денег, поставленных на схватку. Или вообще за билет.

Анчар недоуменно смотрел на узамбарца и молча ждал развития мысли.

- Короче, пять бегемотов за бой - и ни павианом больше, - Буру Ганджу, отчаявшись дождаться понимания оттуда, откуда оно, похоже, являться и не собиралось, оторвался от созерцания Каменного Великана и перевел подчеркнуто равнодушный взгляд на собеседника. - И один процент от ставок.

- Пять?! - возмутился атлан, и тут же другая цифра поразила его воображение. - Один?!..

- Пять, - непреклонно подтвердил хозяин Арены. - И один. Все, как только узнают про один-один, будут ставить только на него, и я от грошовой прибыли букмекеров получу не деньги, а крокодиловы перья!

- Но в Центральной Арене владелец стороннего голема получает двадцать процентов!

- Ну так и ступай в Центральную, - ласково улыбнулся Буру Ганджу и, чуя, что гость его никуда не пойдет, спокойно продолжил:

- Значит, договорились. Пять и один. И не расстраивайся, бвана. Другой бы на моем месте и четырех бы не дал. Но если будешь продавать своего мордоворота - дам двадцать... нет, двадцать пять жирафов. Сразу. Потому что глянулся ты мне, правда! И родную науку мне, как честному бизнесмену, грех не поддержать - хоть и вид у тебя какой-то... бледноватый для родного. Но вот такой уж я простодырый... Себе в убыток моя доброта всегда идет, себе в убыток, бвана, как старящаяся луна!

Позвякивая талисманами и украшениями, хозяин Арены полез в обитый железом ящик на столе и зачерпнул пригоршню монет.

- Не хочешь за двадцать пять отдать? Давай за двадцать семь! И пусть тебе будет стыдно! От детишек отрываю!

Волшебник скользнул хмурым взглядом по сочащейся сиропом и медом физиономии узамбарца, подумал, стоит ли говорить, что двадцать семь жирафов стоит только одна дорожка на схеме экспериментального голема, самая короткая - и не стал.

Похоже, хозяин портовой Арены был или дурак, или мошенник. В обоих случаях тот, кто сообщил бы ему об этом, стал бы дураком без вариантов.

- Хорошо, пять бегемотов за схватку и один процент от ставок, - скупо проговорил Анчар.

- Ну, как хочешь... - узамбарец разочарованно пожал плечами.

Золото и серебро с мелодичным звоном посыпались обратно.

В мясистой пригоршне Буру Ганджу - словно по заказу - осталось пять серебряных монет, которые он и протянул атлану.

- Держи, бвана. И какое, ты говоришь, у него профильное оружие?

- Дубина. Две.

- А где?.. - хитрые искры вновь вспыхнули в моментально прищурившихся очах.

Анчар замялся.

- У меня нет. Но неужели у вас не найдется в запаснике пары каких-нибудь дубин?

- Конечно, найдется! - просиял узамбарец. - И не каких-нибудь, а точно таких, какие этакому громиле и нужны! И всего за два бегемота!

Атлан, за долгие годы в Узамбаре так и не научившийся торговаться[29], поджал губы и сухо кивнул.

Директор, улыбаясь, как солнышко[30], протянул три серебряные монеты визитеру и взмахом руки пригласил его выйти. Переговоры были окончены, начиналось дело.

Приподняв край долгополой рубахи, узамбарец шагнул на первую ступеньку ведущей вниз лестницы.

- Эй, кто там! Из арсенала принесите во двор две дубины номер двенадцать! Да не копайтесь, ленивые гамадрилы, носороги вас раздери! - крикнул он в пролет, и с первого этажа донеслось ответное бурчание, то ли обещающее выполнить приказание с максимально возможной скоростью, то ли посылающее отдавшего его к тем же носорогам и гамадрилам.

После беззлобной, скорее, ритуальной угрозы разогнать всех дармоедов к крокодилам паршивым, снизу донесся звук быстро удаляющихся шагов.

Когда Буру Ганджу и Анчар вышли во двор, перед Каменным Великаном уже стояли трое рабочих, а на песке лежали две полутораметровых дубины.

- Не берет, истукан! - оправдываясь перед хозяином, развел руками самый высокий рабочий, по-видимому, старший.

- Командуй, - кивнул Анчару хозяин Арены.

- Бери, - указал на оружие атлан и строго глянул на Великана.

- Зачем? - глухо пророкотал голос, похожий на отдаленный камнепад.

Если бы по городу сейчас неслась пыльная буря или саранча, четыре разинутых рта оказали бы забитыми до отказа.

- Будешь драться, - зыркнув искоса на остолбеневших узамбарцев, проговорил волшебник.

- Зачем? - терпеливо повторил голем.

- Сколько раз тебе говорить! Не задавай дурацких вопросов! - прошипел Анчар. - Нам платят, ты дерешься! Всё!

- А. Человек. Может. Задавать. Дурацкие. Вопросы?

- Человек может всё! А голем должен молчать и слушать! И слушаться!

Рот Буру Ганджу захлопнулся, выплюнул заблудившуюся муху и потрясенно выговорил:

- Так это... так он... так ты... Так ты и есть тот самый белый шаман, который уронил намедни балкон Центральной Арены на его великолепие?!

Анчар неприязненно глянул на виновато понурившегося голема, потом на узамбарца, подумал, к чему сие уточнение фактологии могло бы вести - и убежденно мотнул головой:

- Не я.

- Ах, не ты... - брови хозяина Арены взлетели домиком, а глаза умильно прикрылись, пряча вспыхнувший хищный огонь вариантов и комбинаций. - Ну что ж, белый шаман. Не ты - так не ты. Веди своего костолома. Кстати, как он у тебя называется?

- Каменный Великан.

- Угу... Велик, значит... - странно усмехнулся Буру Ганджу. - Ну, Велик так Велик. Ваш бой через десять минут. Первый. И если публика встретит вас хорошо, то не последний.

- Пять и один с каждого, - напомнил атлан.

- Уговор дороже денег, - развел руками узамбарец - благожелательность и искренность во плоти. - Вперед. Вас ждет слава и богатство. И кстати, ты ведь, кажется, научил его говорить?

- Да, - чувствуя ловушку, но не понимая, какую и в чем, осторожно признал очевидное Анчар.

- А какая от этого польза?

- Польза?..

- Ну да. Польза. Как говорят наши мудрецы, среди всех законов главный - закон мартышки в посудной лавке, когда первыми бьются самые дорогие товары. То есть, по этому закону самая дорогая же функция купленного голема никогда не используется. Так зачем она?

- Ну... - растерянно промычал Анчар, соображая, каким образом обычному изделию бойцового назначения могла пригодиться речь - хотя бы теоретически, но узамбарец его опередил:

- Слушай, белый шаман! Если ты смог научить его говорить, так сумей научить его ругаться!

- Что?!

- Выкрикивать оскорбления в адрес противника. Как это делают люди, когда дерутся, - не отличая риторический вопрос от экзистенциального, охотно пояснил Буру Ганджу.

- Это еще что за?!.. - возмущенно вскинулся атлан, словно ему предложили использовать генератор эхосигналов как корзину для рыбы[31].

- Научи. Меня. Ругаться. Как. Люди.

- Забудь! - прорычал Анчар и одарил раскрывшего было рот узамбарца зловещим взором.

- Забыл, - ответил хозяин то ли за себя, то ли за них с големом обоих, и добавил сурово: - Время идет. Берите оружие - и на Арену, быстро!

- ...участвуют Стальной Удар и новая звезда нашей Арены, которой нет в ваших программках - Каменный Великан, класс три-один-один, оружие - две дубины! - услышал Анчар, когда пролавировав сквозь ожидавших своей очереди големов, они добрались до занавешенного огромной циновкой выхода на поле сражений. - Делайте ваши ставки!..

- Кстати, Стальной Удар - вот, - хозяин между прочим ткнул пальцем в замершего позади голема. - Четыре-пять-три, про которого я говорил. Звезда этой Арены на протяжении сорока лет, хоть и сдается мне, что уже бывшая. Если проиграет сейчас слишком быстро... и не развалится после этого окончательно... продам его крутить лебедку куда-нибудь в шахту или качать воду на поля, добавлю и куплю что-нибудь поприличнее. Такому старью, как это, против твоего три-один-один только позориться, о чем разговор... но это сейчас самое высококлассное, что у меня есть. Мелочи, хоть и поновее, против твоего монстра и десяти секунд не выстоять.

Каменный Великан беззвучно прошевелил губами 'Я. Не. Монстр', обернулся и с любопытством оглядел железного человека ростом ниже его на голову, вооруженного двумя фальшионами - кривыми мечами. По торсу и черепу его тут и там змеились глубокие трещины, перехваченные грубыми стяжками: старику пришлось повидать немало схваток на своем веку. Сколы, царапины, вмятины усеивали тело голема, словно какой-то неумный шутник попытался когда-то пропустить его через мясорубку. Местами железо начала подъедать ржавчина. Под весом оружия соперник, казалось, сутулился, и взор его, тусклый и отстраненный, был устремлен в одну точку.

Казалось, Удар не замечает ничего вокруг - потому что не должен, потому что, пока распорядитель или арбитр не активируют его, он был всего лишь железным болванчиком - но Великану отчего-то вдруг подумалось, что это была не неподвижность мертвого куска металла, но предбоевой транс старого солдата.

Заинтригованный, он слегка наклонился, чтобы заглянуть в лицо ветерана, встретиться с ним глазами, но в последнюю секунду застеснялся - и поспешно выпрямился.

- ...прием ставок на первую схватку закончен! - донеслось с арены.

- Ты превратишь его в кучу металлолома в первые полминуты, - усмехаясь, взглянул на него Анчар.

Каменный Великан медленно нахмурился, посмотрел на хозяина Арены, на Стального Удара, на атлана, словно собираясь то ли сказать что-то, то ли спросить - но тут циновки, закрывающие выход, отдернулись.

- Пошел! - Буру Ганджу тронул точки управления на спине своего бойца.

Глаза его вспыхнули янтарем и, моментально перейдя от неподвижности к активности, он скользнул оценивающим взглядом по сопернику и зашагал туда, где желто-оранжевым светом бесчисленных факелов сияла Арена.

- Пошел! - выкрикнул нетерпеливо своему подопечному атлан, и Каменный Великан, перехватив дубины поудобнее, двинулся вперед.

Зрители встретили нового фаворита одобрительными выкриками и свистом, и сердце Анчара забилось быстрее от гордости за свое детище, а дыхание перехватило, словно не големом, но его создателем восхищались сейчас, как один, несколько сотен человек. Если бы не оборудование лаборатории, требующее денег, ради такого приема он был бы готов бесплатно выставлять Великана на все бои всех столичных Арен, чтобы весь город... нет, вся страна увидела, какое чудо он сумел создать!

Пронзительный гудок дудки арбитра остановил големов на исходных позициях.

Двойной сигнал - и соперники отсалютовали друг другу и зрительному залу и приготовились к бою.

Новый гудок - и сталь зазвенела о камень.

Анчар, хоть и был уверен в победе своего детища, стиснул кулаки, вытянул шею, напрягся всем телом и затаил дыхание, точно этим мог передать ему свою энергию. Каменный Великан не мог, не имел права проиграть, не этой куче старого железа, управляемой рассыпающимся от времени и нагрузок схемом!..

Железный голем был легче, а потому проворней. Он носился вокруг неприятеля, более тяжелого и медлительного с виду, приседая, подскакивая, уклоняясь и финтя. Фальшионы мелькали в воздухе, будто лезвия сенокосилки, обрушиваясь на противника с безжалостной силой, мечась то к голове, то к рукам, то к туловищу, выбирая слабые места в защите...

И не находя.

При кажущейся неуклюжести, Каменный Великан каким-то непостижимым для зрителей образом успевал отражать самые стремительные удары, самые головоломные атаки, самые яростные наскоки, и всё это - с обманчивой неторопливостью. Выверенность движений заменяла ему скорость, и все усилия соперника разбивались о спокойную точность экспериментального голема. Стальной Удар штурмовал противника как крепость - яростно, исступленно - и бесплодно, раз за разом откатываясь от неприступных каменных стен методичного хладнокровия.

Куда бы ни устремилось лезвие, долей секунды раньше там оказывалась дубина, словно Великан знал, куда и как последует очередная серия ударов, и клинок, не достигая цели, безвредно отскакивал, брызжа мелкими, острыми, как бритвы, осколками стали и камня.

- Кончай играть с ним, Каменный!!! - донесся нетерпеливый крик откуда-то с галерки.

- Врежь ему, врежь, Великан!!! - поддержал кто-то с другой стороны.

- Добей его!!!

- Пусть рассыплется!!!

- По кокосу ему дубиной, по кокосу!!!

Волна озорных советов и радостного гогота предвкушения пробежала по залу, купая нового фаворита в море обожания.

- Негусов нос... - выдохнул рядом с Анчаром хозяин Арены. - Твое чудовище играет с бедной железякой, как кошка с мышью! Почему он его не завалит - и дело с концом?!

- Может, ему просто это нравится? Сам процесс? - предложил атлан самый логичный в их случае вариант.

- Нравится?! Ананас тебе в ухо... Что ты там построил, бледнолицый?!

Волшебник был слишком увлечен обдумыванием последних двух сентенций в разговоре, чтобы услышать и правильно истолковать в осипшем голосе Буру Ганджу зависть и восхищение.

- Да-вай!!! Да-вай!!! Да-вай!!! - зал уже не выкрикивал порознь, но дружно скандировал, топая в такт ногами и колотя по скамьям всем, что удалось оторвать от них же минутой раньше. - До-бей!!! До-бей!!! До-бей!!!

Фальшион, столкнувшись с дубиной под прямым углом, звонко хрустнул, половина клинка отлетела в зал, заставив прикусить языки всех, кто оказался на его пути, и впился в скамью между пальцами шантоньского матроса[32]. Стальной Удар, не встречая сопротивления там, где ожидалось, по инерции пробежал несколько шагов - лишних, таких лишних!.. - и неожиданно для себя грудью налетел на абсолютно раскрывшегося Великана, роняя целый пока фальшион.

На пару секунд големы сошлись лицом к лицу, точно готовясь перейти в рукопашную, янтарный взгляд встретился с синим, и казалось, одного взмаха или толчка гранитной руки достаточно, чтобы разбить на куски беззащитного теперь Удара...

И вдруг Каменный Великан покачнулся и грохнулся на спину.

В следующую секунду в гробовой тишине старый голем сделал медленный шаг вперед и приставил обломок фальшиона к горлу поверженного соперника.

Внутри Анчара все кипело и бурлило, и казалось, еще несколько минут - и он взлетит на реактивной струе возмущения и гнева к вечернему небу Соиры.

- И это всё потому, что он проиграл тот бой!!! И кому!!! И как!!!..

Шагая так быстро, что Велик постоянно оказывался позади, волшебник яростно жестикулировал, то вздымая руки горе, то хлопая ладонями по тощим ляжкам, каждый раз при этом вызывая из складок своего балахона без малейших магических усилий локальную пыльную бурю.

Песчаниковые стены домов и высокие плетеные заборы, изредка перемежаемыми лавками ремесленников или перекупщиков, то расступались, то снова сходились, точно сплетницы на базаре. Выложенные в проемах лавок товары вперемежку с покупателями, праздношатающимися, их ослами, тележками и детьми тут и там загромождали узкий проезд не хуже любого блок-поста, но Анчар на всех парах летел вперед, не оглядываясь по сторонам и едва замечая препятствия[33].

Прохожие с любопытством глазели на странного чародея, разговаривающего с самим собой[34], оборачивались, перешептывались, а некоторые даже порывались что-то спросить, но наткнувшись на пылающий взор мага, прикусывали языки и, запинаясь о собственные ноги, спешили убраться как можно дальше.

- ...Восемь Арен!!! И все отказали!!! Даже не разговаривая!!! Сразу, как только узнавали, кто я!!! И хоть в лицо они мне говорили, что против моего три-один-один им некого выставить, но за спиной я не раз слышал шепотки: 'Нам не нужны такие сюрпризы, как вчера в портовой'! Это Буру Ганджу позаботился - на кофейной гуще не гадай! А все потому, что какой-то глухой старикан, не расслышавший объявления арбитра перед схваткой, поставил тогда на железного голема сорок жирафов и оставил его букмекеров без штанов!.. По крайней мере, он так сказал, - усомнившись в нарисованной воображением картине, поправил себя маг. - Не думаю, чтобы когда-то и кому-то выплачивали выигрыш поношенными штанами... и даже новыми... Но мне-то от этого не легче!!!..

- Прости. Меня, - глухо выдавил Каменный Великан, но атлан его не услышал, погруженный в собственные переживания, а если и услышал бы, то отмел бы саму мысль о том, что голем может испытывать какие-либо чувства, включая раскаяние.

- Кабуча... Неужели дорожки, отвечающие за завершение задачи, не восстановились?.. Но они же дублируются... три раза... на стандартном схеме... А-а-ах, чтоб тебя!.. На стандартном!.. Или вскрылся дефект камня-диспетчера? Объединяющего камня? Или случилось одновременно срабатывание нескольких параллельных цепей? Или прошли конфликтующие сигналы? Но отчего? Сбой? Перегрузка? Ошибка в топологии? Что-то еще? М-м-м-м... Если бы у меня была хотя бы десятая часть оборудования лаборатории училища!.. А еще лучше - пятая! Или третья! Или половина! Пусть даже по очереди - сперва одна, потом другая!.. Кабуча габата апача дрендец... Как же это всё по-глупому и не вовремя!!!..

Еще два поворота - и вот он, тихий переулочек с высокими плетеными заборами, из-за которых выглядывали тощие лохматые пальмы. И за одним из них стыдливо прятался дом без крыши и значительной части стены.

В гостях хорошо, как говорится...

Рука Анчара потянулась снять петлю, удерживающую калитку в единении с забором - и повисла в воздухе.

Петля болталась отдельно, и калитку с плетнем, кроме давнего сотрудничества, не связывало ничего.

Но ведь уходя, он закрыл!..

Неужели вор?

Атлан мысленно пробежался по описи своего имущества, отыскивая что-нибудь, на что незваный гость мог бы позариться - и вздохнул.

Если вор еще там, придется извиниться.

Но в залитом солнцем доме, страдая от жажды, зноя и раздражения, его поджидал не похититель чужого имущества.

- Бвана белый шаман, доброго дня тебе, свежего ветра и большой прохлады, - завидев входящего хозяина, гость поднялся со стула, вытер рукавом с пухлого лица пот и степенно выговорил традиционное приветствие.

При слове 'прохлада' глаза его жалобно моргнули и увлажнились.

Анчар, собиравшийся немедленно по приходу заняться прорисовкой возможных сбойных участков схема, сочувствия в себе к незваному нарушителю уединения не нашел.

- Да будет вода твоя холодна, финики в изобилии, а мясо без костей, - ответил официозом на официоз волшебник и настороженно уставился на визитера - узамбарца лет тридцати пяти, в богато вышитой накидке из тонкой серой тапиоки и маленькой шапочке на лысой, как тыква, голове.

- Да пребудет с тобой благословение Большого Полуденного Жи...

Дверной проем расширенной планировки закрыла громадная черная тень: это Каменный Великан заглянул внутрь, окинул гостя внимательным взглядом синих очей, с грохотом свалил дубины у стены и молча встал у него за спиной.

Посетитель оглянулся, невольно поежился, и лоснящиеся щеки заколыхались, как студень, в такт объемной утробе.

- Ох и здоров... Жуть просто. Каждый раз вижу их, и каждый раз думаю: как только таких уродов его ослепительное великолепие негус разрешает строить...

- Я. Не...

Гость прикусил язык, побледнел - для узамбарца это было достижением не из последних - и попытался одновременно втянуть голову в плечи и оглянуться.

Кулак Анчара - хоть и не слишком грозный по сравнению с кулаком самого Велика, но вскинутый быстро и выразительно - заставил голема замереть, и испуганный взор визитера уперся в неподвижного истукана с плотно закрытыми глазами.

- А мне послышалось, что... - сконфуженно пробормотал узамбарец, переводя взгляд обратно на хозяина жилища.

- Послышалось, - коротко заверил атлан.

- Но мне показалось...

- Показалось.

- Но...

- Это... у соседа. Большая ручная мельница. С ослиным приводом. Шумная очень.

- А отчего больше не шумит? - не унимался гость.

- Пусть только попробует, - многозначительно произнес волшебник, отчего-то глядя поверх головы посетителя.

Велик понурился, а визитер нервозно хихикнул:

- Я вижу, ты своим соседям спуску не даешь!

Не забывая о том, что незваный гость отрывает его своей болтовней от анализа возможных огрехов схема, маг сдержанно и честно проговорил:

- Да. Я им ничего не даю. А также во избежание недоразумений скажу сразу, что бытовой магией я не занимаюсь.

- А я вовсе не за этим к тебе пришел, - успокоенный толстяк расслабился, и лицо его приобрело слегка капризное выражение. - Если мне будет нужно зелье или талисман, я не стану искать батат на пальме, а финики в земле, ибо птицу видно по полету.

- Лавка зеленщика за углом, - безуспешно пытаясь переварить услышанное, не слишком любезно буркнул атлан. - Птичий двор - кварталах в пяти от...

- Лавка зелен... Погоди, какая лавка? Какой двор? - перебив чародея, недоуменно выдавил гость. - При чем тут?..

- Ты же сказал, что тебе нужны финики? И батат? И птица? - не совсем уверенно проговорил маг.

Посетитель моргнул непонимающе, и вдруг откинул голову и натужно расхохотался.

- Ха! Лавка зеленщика! Птичий двор! Ха-ха-ха! А белый шаман шутник!.. Но мне не нужны финики, и куры тоже!

- А что тогда?..

- Мое имя Кваку Квам Кваси Квези Квеку, - важно сообщил визитер, словно ожидал, что это объяснит всё и сразу.

Но когда ожидаемое не сбылось, он лишь пожал округлыми плечами и терпеливо продолжил:

- Пришел я к тебе по важному вопросу. Я - владелец портовых складов и пристаней в южной части порта... хотя пристани к тому делу, что у меня к тебе есть, отношения не имеют... Короче, чтобы не тянуть слона за хобот, скажу сразу. Мне нужен голем.

- Зачем? - насторожился атлан.

- Зачем? - прогудело сзади.

Узамбарец подпрыгнул с разворотом, точно между лопатками его только что укусила змея, и обвиняюще уставился на безмолвную гранитную фигуру.

Ни одна пылинка не упала с неподвижной физиономии Каменного Великана, пока один человек пожирал его испуганным взглядом, а второй - тоже взглядом - пытался то ли телепортировать его сквозь стену, то ли расплавить до консистенции вулканической магмы.

- Это он сказал? - неуверенно проговорил посетитель.

- Это... э-э-э... эхо! - гневно сверкая очами и скрипя зубами за его спиной, прорычал чародей.

- Но в глинобитной хижине...

- А-а-а... это... Остатки вчерашнего заклинания! - отмахнулся от сомнений атлан. - Бродячие гармоники! Реверберация и дифракция! Мультипликация аудиоимпульсов!

Гость, из всей короткой речи понявший только слово 'бродячие', опасливо глянул на пол, словно ожидая увидеть там кусачую собаку, поджал - на всякий случай - ноги под стул, повернулся к Анчару и нервно продолжил:

- Дело в том, белый шаман, что в последнее время нечистые на руку людишки... эти дети гадюки и скорпиона... да отсохнут их руки... да перестанут их ноги носить по земле... да растопит их мозги луна, при свете которой они совершают свои гнусные набеги... Короче, эти негодяи все чаще стали забираться в мои склады. Они иногда подкупают сторожей, иногда подпаивают или просто оглушают[35]. Для меня это убытки. Для моих клиентов это убытки. Для моей репутации это огромные убытки!

Кваку Квам Кваси Квези Квеку театрально воздел руци горе, и толстая физиономия его омрачилась всеми оттенками мировой скорби.

Глаза Анчара вспыхнули пониманием и надеждой.

- Ты хочешь сказать, что тебе нужен сторож, которого нельзя было бы ни подпоить, ни подкупить, ни оглушить?

- Именно! - завскладами моментально перестал сокрушаться и расплылся в радостной улыбке.

- Я. Гото...

Велик прикусил губу, завскладами свалился вместе со стулом и Анчар замахнулся кулаком в лучших традициях Дифенбахия, швыряющего молнии, почти одновременно

- С-сто л-лишайных б-бабуинов... - толстяк, запутавшись в длиннополой накидке и ножках - своих и стула - возился на земляном полу, пытаясь встать. - У т-тебя т-тут... п-прямо... д-дом с п-привидениями...

Велик двинулся было поднимать гостя, но вовремя вскинутый кулак волшебника остановил его и заставил вернуться на исходную позицию.

- Стандартное жилище мага, - обиженный за свое обиталище, буркнул атлан и, не забыв угостить неблагонадежного подопечного палящим взором, склонился над толстяком. - Руку давай.

- С-спасибо, - торопливо пробормотал тот, поднялся, водрузился на кровать и умоляюще воззрился на Анчара: - Не мог бы ты своего... э-э-э... голема... переставить в другое место? Пожалуйста? Эти штуки жутко меня нервируют, когда не могу их видеть. И когда могу, кстати, тоже. Что бы ни говорили, но ты или человек, или куча камня или железа. Но не одновременно. Я всё понимаю, что они всё равно, что... ну, топор, скажем... или мастерок... то есть, инструмент... и делают только то, что им человеком велено, но... У меня от одного взгляда на них мурашки по коже табунами начинают носиться.

- Выйди во двор, - сурово мотнул головой Анчар, и Велик, в кои-то веки не уточняя и не комментируя, покорно поплелся наружу.

Дождавшись, пока дверной проем, он же дыра, снова наполнится солнцем, узамбарец откашлялся, сосредоточился, вспомнил, зачем пришел и на чем остановился, и продолжил:

- Так вот... значит... такие вот у меня делишки... как на банане шишки... И долго я думал... и совершенно случайно услышал про тебя и твоего монстра... Короче, я был бы тебе чрезвычайно признателен... в денежном эквиваленте... если бы ты продал мне его...

- Нет!

- ...или сдал в аренду... - не моргнув глазом, продолжил визитер.

- Нет.

- ...хотя бы на эту ночь, - договорил, наконец-то, он.

- Всего на одну ночь? - недоуменно нахмурился атлан.

- А потом на следующую, - простодушно захлопал заплывшими жиром глазками Кваку Квам Кваси Квези Квеку. - И на следующую. И на следующую. На самом деле, всё получается очень просто. Ночью твой голем караулит мои склады, а днем мне все равно его негде держать, поэтому пусть стоит у тебя. Если хочешь, мой управляющий будет платить тебе посуточно. Если пожелаешь - раз в три дня. Или раз в неделю. Авансом.

- Сколько? - не сумев скрыть нетерпение, подался вперед волшебник.

Черные, как два уголька, глазки толстяка хитро прищурились.

- Восемь бегемотов.

Атлан быстро подсчитал.

Владелец 'пришлого' голема на Центральной Арене получал двадцать бегемотов за бой. Буру Ганджу предлагал ему пять. На руки он получил только три. И две дубины. За которые ни тех же фиников не купишь, ни реактивов, не говоря уже о самом маленьком хотя бы приборчике. А если еще принять во внимание, что ни одна Арена столицы не пожелала их законтрактовать, а других способов заработать на големе, кроме как поставить его сторожить или отправить работать в поле, в Соире не было... А восемь бегемотов и три дня... а лучше семь... умножаем... пятьдесят шесть... не может быть!.. - и через неделю в лавку 'Всё для мага-големостроителя' можно было уже заявиться не только в роли экскурсанта. А если попросить аванс - то и сегодня!..

- Я согласен, - сглотнув пересохшим горлом, выговорил Анчар. - Но с авансом. За неделю.

- Как я рад! - просиял Кваку Квам Кваси Квези Квеку и протянул сложенные лодочкой ладони. - Значит, по рукам!

- По рукам! - впервые за несколько дней улыбнулся атлан и протянул свои ладони лодочкой в ритуальном узамбарском жесте успешного заключения сделки...

И ощутил, как в них опустилось нечто твердое и шершавое.

- Что это? - непонимающе глянул он на свернутый вчетверо пергамент.

- Договор, - сладко улыбаясь и развязывая алый замшевый кошель размером с грейпфрут, проговорил толстяк. - Прочти, если хочешь. Сейчас я отсчитаю деньги... проставлю цену там, где пробелы... мы оба распишемся... и будем друг другу ничего не должны.

- Д-да?.. - недоверчиво протянул Анчар, пробегая взглядом по убористым строкам на сложенном листке.

И замер.

- А это еще что?

- Что? - заинтересованно, точно видел и пергамент, и текст на нем впервые, хозяин складов вытянул короткую шею.

- Вот это! - волшебник обвиняюще ткнул пальцем в синие чернильные слова. - 'Ежели оный голем не укараулит вора, то стоимость уворованного товара, на сих складах хранившихся, должна быть покрыта за счет големовладельца в однодневный срок. При отсутствии у него денежных средств в счет покрытия долга, пострадавшим забирается движимое имущество ответчика. Ежели стоимость самой мелкой подходящей единицы означенного имущества превышает стоимость уворованного товара, то разница выплачивается големовладельцу товаром или деньгами по выбору'. То есть, тут подразумевается, что если мой голем пропустит воров, то в счет покрытия убытка ты можешь его у меня забрать?!

- Почему именно его? Разве у тебя больше ничего... - слегка фальшиво удивился посетитель, обежал взглядом комнату и задумчиво приподнял брови. - Кхм. Да. Ничего. Ну тогда...

- Что?

- Ничего. В смысле, я хочу сказать, ну и что, что ничего нет! Это обычное условие обычного договора, на которое никто не обращает внимания. Оно там так. На всякий случай, - невозмутимо отсчитывая деньги, пожал пухлыми плечами узамбарец. - Мой крючкотвор его требует. И ты же не думаешь, что твой голем их прокараулит? Да я бы, если бы даже с голоду умирал, не полез бы туда, где ходит такое чудовище!

И прежде, чем атлан мог ответить или хотя бы подумать, в ладонь ему были бережно вложены половина жирафа и шесть бегемотов.

- Вот тебе, пожалуйста. Аванс за неделю, бвана белый шаман, - лучась проникновенной улыбкой, выговорил Кваку Квам Кваси Квези Квеку. - На ремонт дома, я думаю, хватит. Ну и останется, чтобы прикупить... чего там вашему большеголовому брату нужно, чтобы новых големов придумывать, а?[36]

И Анчар сдался.

Темнота незаметно, как сон, подползла с океана к кипящему жизнью порту, и шум стал медленно затихать, пока не остались слышны лишь отдаленные звуки бьющегося ночного сердца - квартала таверн и развлечений.

Анчар, Велик и их работодатель, изрядно пропетляв по лабиринтам из убогих и не очень домиков рыбаков, моряков и ловцов жемчуга, лавчонок, солилен, коптилен, кузниц и разнообразных мастерских, остановились перед входом в безлюдный переулок. Шириной он был таков, чтобы две арбы могли разъехаться, не зацепив друг друга. Образовывавшие его стены, сложенные из крупного необожженного кирпича из желтой глины - самого дешевого строительного материала Альгены - уходили в чернильный мрак и растворялись там, как сахар в чашке обжигающего кофе. В десятке сантиметров над головой Велика торчал край плоской деревянной крыши. Единственным украшением фасадов служили обитые железом дощатые ворота, на каждых из которых висело по паре массивных замков. Что стена начиналась прямо от земли, а не держалась каким-то волшебно-архитектурным чудом на перекладинах ворот, приходилось верить хозяину на слово, потому что кучи старых корзин, сломанных ящиков, обрывков сеток и веревок, дырявых мешков, черепков кувшинов и прочей тары, давно завершившей не только первую, но и вторую и даже третью жизнь, и теперь ожидавшей не то огненного погребения, не то очередного приступа изобретательности у складских работников, поднимались иногда почти под крышу[37].

- Можете осмотреть замки, - Кваку Квам Кваси Квези Квеку обвел видимую и невидимую часть своих владений зажатым в кулаке фонарем. - Передаю под охрану всё в целости и сохранности.

- Только это или с обратной стороны тоже что-то? - деловито закрутил головой Анчар.

- С обратной стороны тоже что-то, - хихикнул узамбарец, - ибо ваш большеголовый брат еще не придумал склады, состоящие только из одной стены, а настоящим, как ни крути, их нужно не меньше четырех. Но там нет ворот, а значит, нет и опасности. Пройдемте сейчас вместе до конца, порядок есть порядок, убедимся, что всё на месте, и я отправлюсь домой с чистой совестью. Убегался, как гепард, осой под хвост укушенный... Денек сегодня выдался суетный, честно скажу. В конторе с самого утра - как пожар в обезьяннике: то прибытия все сразу, то убытия, то споры какие-то нелепые, банановой кожуры не стоящие, то недостача в грузе, то пересортица, то порча обнаружилась... Пять раз неустойку взимать пришлось с опоздавших капитанов! А проще бывает с живого льва шкуру содрать, чем с их брата хоть павиана ломанного вытрясти - такой вот уж народ пошел непорядочный да алчный, да, ничего не говори... Под конец дня сидишь уже, как пыльным мешком по голове ошарашенный, тебе говорят что-то - а ты ничегошеньки не понимаешь, или понимаешь, но не то, и не так, и не туда, и не тем местом... Короче, как говорят вамаясьцы, сплошной дзен!..

- А. Что. Такое...

Удар локтем по локтю и испепеляющий взгляд Анчара не дали Велику закончить, но, к счастью, самодовольно разглагольствующий Кваку Квам Кваси Квези Квеку, подобно глухарю, не слышал сейчас никого, кроме себя.

- Дзен - это когда всё наоборот и ничего не понятно, - быстро прошептал атлан, неожиданно для себя пожалев сконфуженного голема, вспомнил, что его самого уже очень давно никто не жалел, и не удержался, чтобы не прошипеть: - И держи рот закрытым, когда не спрашивают, пока он не передумал тебя нанимать!

Обескураженный голем молча кивнул в ответ.

Под болтовню хозяина они прошагали еще метров триста, пока Великая складская стена неожиданно не кончилась, и они не оказались на дороге, ведущей из порта в центр города[38]. Тонкими ниточками разбегались от широкой желтой полосы и терялись между сонными домами улочки и переулки. Налево одиноким маяком сиял вход в бухту. Направо тусклыми огоньками на холме светились далекие дворцы и дома развлечений для столичной знати.

- Ну как, принимаешь? - обращаясь то ли к волшебнику, то ли к маячившему за его спиной Каменному Великану, устало вздохнул узамбарец.

- Да, всё в порядке, - сдержанно кивнул Анчар, тихо радуясь, что темно, и что так незаметно и вовремя удалось подать своему творению условный сигнал молчания[39].

Завскладами поднял голову, глянул на узкий осколок луны над океаном, на атлана, на голема и деловито уточнил:

- Кстати, он у тебя в темноте видит?

Анчар с душераздирающим мысленным стоном снова ткнул Велика локтем в бок, вызвал в памяти стандартные тактико-технические характеристики бойцового голема и покачал головой:

- Нет.

- За такие деньги, какие я тебе плачу, мог бы и видеть... - капризно пробурчал толстяк и указал на глубокую корзину с торчащими из нее палками, притулившуюся за углом. - Факелы вот.

Атлан достал один, щелчком пальцев поджег просмоленную ветошь и вручил факел Велику.

- Будет гаснуть - возьмешь из корзины новый и зажжешь от старого, - четко проговорил волшебник, не отрывая взгляда от синих глаз подопечного, и тот кивнул, в кои-то веки не пытаясь ничего сказать.

- Он понял? - обеспокоенно проговорил узамбарец.

- Понял, - уверенно подтвердил маг. - Пусть только попробует не понять.

- Ну вот и славненько. Пойдем, бвана белый шаман. Я тебя отсюда напрямую выведу, - хлопнул мага ладонью по плечу Кваку Квам Кваси Квези Квеку - точно большой мягкой лепешкой приложил - и направился к одной из узеньких улочек.

- Смотри в оба! - оглянулся Анчар на одинокую фигуру ростом почти до крыши, с факелом в одной руке и дубиной в другой, и вдруг то ли услышал тихое, то ли почудилось:

- А. Если. Я. Не. Справлюсь?..

- Ты не должен меня подвести ни в коем случае! - сурово бросил через плечо атлан и заторопился вслед удалявшемуся нанимателю: из лабиринтов прибрежных кварталов чужак без посторонней помощи мог выбраться разве что случайно, а возвращаться по большой дороге до знакомых мест - значит пропетлять по неизвестным районам лишних часа два.

Мерные шаги голема удалялись, глухо сотрясая землю и всё на ней расположенное в радиусе десяти метров. Неровный свет факела трепетал в смоляной тьме, как огненный махаон, приземлившийся в асфальтовое озеро, рвано озаряя маленькую каменную голову и покатые плечи сторожа, его могучую спину, короткие мощные ноги и жуткую дубину, зажатую в кулаке, огромном, как корзина для сборки арбузов.

- Третий раз пошел, - прошептала за углом темная, прижавшаяся к стене фигура. - И всё туда-обратно. Сказал же Ква-ква, что не будет он вкруговую проверять - чего еще на него пялиться. Пусть шарахается! У нас своих делов до кучи! Пошли, Изуба!

- Каменюка долбленная, - соглашаясь, фыркнула вторая фигура, притулившаяся за стопкой корзин, и презрительно сплюнула. - Хоть на заднице у него дырку проковыряй, но если не приказали ему оглянуться - не оглянется.

- Это точно. Ква-ква вообще мог каменщиков нанять для такого дела. Ему же дешевле бы обошлось!

- Ты хочешь, чтобы он отдал наши бегемоты каким-то каменщикам, Кашил? Которые тихо даже босиком по подушке ступить не умеют? Не говоря уже о том, чтобы не задавать глупых вопросов и не трепать языком? И не вспоминая уж про то, что ты отдаешь им наши бегемоты?

- Да я пошутил, Изуба, ты чего!.. Шуток не понимаешь?! Да за десять бегемотов я сам ему буду хоть каменщиком, хоть рыбаком, хоть подметальщиком! - возбужденно зашептал Кашил и уточнил быстро: - Если, конечно, недолго и делать ничего не надо.

- Пошли, каменщик Кашил, - хмыкнул Изуба и медленно встал, опираясь на лом и растирая кулаком затекшую поясницу.

- А послушай, Изуба! Как ты думаешь, сколько ходок мы успеем до рассвета туда сделать? - спохватился вор с крашенными ярко-рыжей хной косичками до плеч.

- Туда - это куда? - подозрительно прищурился его товарищ.

- В нашу дыру, конечно!

- Никаких ходок, Кашил! Не будь остолопом! - яростно прошипел подельник. - За что, по-твоему, Ква-ква доплатит нам утром еще по пятнадцать бегемотов?

- Сам ты остолоп, Изуба! - огрызнулся рыжий. - Когда мы уйдем, любой болван залезет в нашу дыру и вычистит всё до последней нитки... или чего у него там лежит? Так лучше это сделать нам, чем...

- Так вот чтобы болваны не лезли, куда не надо, мы до утра и будем ее охранять! - с тихим раздражением как двумя непривычными ролями, так и упрямой тупостью приятеля, прорычал Изуба. - Ты спал, что ли, когда мы с Ква-ква договаривались?

- Я думал, он так пошутил... - промямлил Кашил.

- Шутников таких крокодилам надо в детстве скармливать... - пробормотал Изуба, не уточняя, кого конкретно имел в виду. - Давай, пошли уже... хохотун...

- А я чего... я ничего... - разочарованно пожал плечами Кашил, поднялся беззвучно и, поигрывая долотом как кинжалом, скользнул за угол.

Велик шагал вперед и бдительно крутил головой по сторонам: ворота слева... замки... два... целые... справа ворота... замки... целые... слева ворота... замки на месте... справа ворота...

Он проходил вверенный ему участок уже в пятый раз, и пока всё оставалось точно так же, как и четыре раза назад. Конечно, при таких горах хлама, местами добиравшихся до крыши подобно второй стене, трудно было сказать, не прячется ли в них кто-нибудь, желающий покуситься на чужую собственность, но если замки были на месте и ворота целые, это означало, что он свою задачу выполняет на отлично. Потому что где бы ни прятались злоумышленники, в склад можно попасть только через ворота, а в ворота - только открыв замки.

Или сломав.

Эта мысль заставила голема остановиться и моментально наполнила мозг-схем, сосредоточенный на максимально безупречном выполнении задания, целым роем озадачивающих вопросов.

Если замок можно разбить и таким образом попасть внутрь склада, то следовательно, можно разбить и стену? И крышу? И пол? Или пол нельзя? Но если сделать подкоп - тогда можно? А если пола нет? Как в доме отца? Можно ли разбить пол, которого нет? Или это уже бздым... дзынь... дзен?

Нет, не так. Это не мышление настоящего сторожевого голема.

Он ведь настоящий сторожевой голем?

Теперь?

Хорошо, остановимся на компромиссе: просто настоящий голем, потому что ненастоящие големы называются статуями, а он определенно не статуя.

Настоящий голем должен думать рационально, то есть следующим образом: если пола нет, то и разбивать нечего, а значит, доступ к охраняемому имуществу облегчается прямо пропорционально величине усилий, не приложенных к разбиванию пола.

Кажется, отец в таких случаях говорил 'кабуча'?

Но отсюда вытекает, что при любом только что упомянутом способе проникновений внутрь злоумышленник получает возможность лишить хозяина склада его имущества! И он, Каменный Великан, будет виноват!

Или не виноват?

Ведь хозяин склада приказал ему следить только за воротами!..

Значит ли это, что хозяину склада не пришло в голову, как можно иными путями попасть внутрь?

Или пришло, но он не сказал об этом?

Но, в таком случае получается, что он сознательно обрекал сам себя на материальные потери. Следовательно, этот вариант исключается, и остается первый.

Но если расставить приоритеты, то самый важный вопрос из вновь возникших таков: возможно ли, что другим людям, от которых его поставили склад охранять, такая идея тоже может прийти в голову?

Но если они придумают такой способ проникновения вовнутрь, и если он, Велик, будет следить только за воротами, то это будет означать, что выполняя в точности приказ, он сам себе не позволит достигнуть поставленной перед ним цели!

Это опять трень?.. дрынь?..

Кабуча.

Рука Кашила дернулась, долото сорвалось и с глухим стуком упало на обломки кирпича.

- Он идет сюда!!! - едва не подвывая от страха, пискнул воришка.

- Да никто никуда не идет! - сердито прокряхтел Изуба, налегая на лом, едва проникший в щель между кирпичами.

Кто бы мог подумать, что на ограбление - и тем более, на ненастоящее - может уходить столько же сил, как на работу!..

- Он идет! Перестань пыхтеть и разуй уши!

Изуба оставил неподатливый кирпич в покое, откинул со вспотевшего лица длинные, до середины спины косички, затаил дыхание, и действительно услышал, как из самого дальнего конца складов, утопленного в непроглядном мраке, донесся непонятный стук и треск.

- Чего это он там? - нервно прошептал вор.

- Почем я з-знаю, - дернулась щека Кашила. - Тоже стену курочит?

Изуба вспомнил про свои мозоли, перенапряженные мускулы, ноющую поясницу, и с языка невольно сорвалось:

- Я бы ему спасибо сказал.

- Тс-с!.. - палец метнулся к губам Кашила.

Воры замолкли и прислушались.

Шум как будто бы прекратился.

- Ушел? - неуверенно проговорил рыжий.

- Кажись, да... - отозвался длинноволосый.

- А чего он там делал все-таки?

- Сходи, погляди, если интересно, - буркнул Изуба.

- Сам сходи... - вяло огрызнулся Кашил и принялся нащупывать на земле уроненное долото.

Но не успели они отыскать свои отметины на стене, как с дальнего конца склада снова донеслись тяжелые шаги, остановившиеся метрах в ста от них, затем - подозрительный хруст, и снова шаги...

- Я не могу работать... то есть, грабить в таких условиях! - швырнул наземь только что обретенный инструмент рыжий вор. - Он это специально делает! Потому что он - каменюка долбленная!

- Поменьше трепись, побыстрее руками шевели! - рыкнул тихо Изуба, хотя в глубине души придерживался точно такого же мнения.

- Еще один умник нашелся!.. - на грани истерики прошипел Кашил, но долото принялся нащупывать с удвоенной скоростью.

Через пять минут тяжелая поступь каменного гиганта донеслась снова, и на этот раз останавливаться поодаль, кажется, не собиралась.

- Он идет сюда!!! - пискнул Кашил, сжимая долото как нож - и его соучастник, в кои-то веки, спорить с ним не стал.

- Чтоб его термиты съели... Бежим!!!

И две фигуры, пригибаясь и проклиная окаянного истукана на чем Белый Свет держится, рванули через пустырь в ближайший переулок.

То, что произошло дальше, жуликам не смогло бы привидеться и в страшном сне.

При свете недогрызенной Большим Полуденным Жирафом Луны они увидели, как из темноты выступило нечто, больше всего напоминающее ходячую гору, и внезапно обрушилось у стены. Но не полностью. Третья часть горы мало того, что осталась стоять вертикально, но еще и начала подгребать сваленные на землю кучи чего-то, что принесла, к стене, распределяя вдоль желтого кирпича ровным высоким слоем.

- Это... Это же мусор изнутри! Это он специально так делает! - охнул Изуба.

- Теперь мы до стены не доберемся!

- Добраться-то доберемся, но когда будем этот хлам разгребать, это ж все посыплется, и треклятая каменюка услышит и прибежит в два счета!

- Проклятый голем!!! Какой идиот ему это приказал?! Ква-ква ведь говорил, что...

- Похоже, кроме него там никого нет. Кто ему прикажет?

- А что он, по-твоему, сам это придумал?!

- Чтоб его гориллы драли...

- Сто лишайных бабуинов... - уныло поддержал приятеля Кашил. - Может, он сломался?

- Почини сходи, - саркастически кивнул Изуба на долото приятеля.

- Да лучше я сразу с утеса брошусь!

- Им, кстати, нельзя на людей руку поднимать.

- А еще они должны делать то, что им говорят!

- Н-дысь... - кисло протянул длинноволосый грабитель. - Может, ему сказать, чтобы убрал все обратно?

- Скажи иди, - ответил советом на совет рыжий.

Изуба покосился на подельника, но грубить не стал.

- Что делать будем? - не дождавшись ответа, спросил рыжий вор.

- Может, попробуем расковырять другую стену?

Но другая стена оказалась уже одетой в корзинно-ящичную броню, а проходы между складами надежно забаррикадированы.

Голем теперь ходил не внутри, а снаружи, кругами, с каждым шагом поднимая пыль и утрамбовывая в сухую землю камни и траву. После третьего круга в свете месяца уже можно было разглядеть кольцевую дорогу.

- Дурацкий истукан... - морщась, точно от зубной боли, простонал Кашил.

- А главный дурак у нас - Ква-ква, который этому идолу непонятно чего наговорил, - мстительно произнес Изуба.

- А мы, умные, чего теперь делать будем? - уныло скривился рыжий. - Если мы стену не проломаем, Ква-ква нам и утром не заплатит, и то, что уже выдал, заставит вернуть!

- Есть у меня одна мыслишка... - поскреб в затылке кончиком лома длинноволосый.

Час спустя, дождавшись, пока тяжелые шаги пропадут за углом, из темноты вынырнули трое и помчались к баррикаде, преграждающей проход к складам.

Вернее, помчались только двое из них, а третий, надежно связанный, с кряхтением бился и мотал головой, пытаясь вырваться.

Иногда ему это почти удавалось, и тогда темнота оглашалась разъяренным шипением пленившим его воров:

- Зараза...

- Чтоб тебя...

- Это твоя идея была!

- Не нравится - придумай сам что-нибудь другое!

- Я не могу думать в такой обстановке!

Собеседник его хотел было сказать, что по его мнению, не изобрели на Белом Свете еще такую обстановку, в которой Кашил мог бы думать, потому что изобретение сие противоречило бы природе вещей, как сухая вода, но не успел. Цель их похода внезапно выступила из темноты, встречая их обломками корзин и едва не роняя, и грабители остановились.

- Держи его хорошо!- прошептал Изуба, бросил наземь свой конец ноши и полез в глухо звякнувший заплечный мешок.

Через полминуты последнее, самое важное действо над пленным было произведено, веревки, спутывающие его ноги, разрезаны, и последний аккорд - 'Раз-два-взяли!..' - завершил коварный план злоумышленников.

С пронзительным бряком, словно перевернулся воз с оловянной посудой, переброшенный через баррикаду пленник хлопнулся на землю между складами, вскочил и помчался вдоль пустынного коридора, гремя и дребезжа, на чем свет стоит.

- Этот... сын навозной кучи... напоследок меня достал! - хлюпнул разбитым носом рыжий вор.

- Пусть теперь развлекается, - хмыкнул Изуба, имея в виду то ли охранника, то ли родственника большого объема органических удобрений, доставшего Кашила по носу.

- Хотелось бы мне поглядеть!..

- Факел зажги - и поглядишь, - хмыкнул длинноволосый и дернул приятеля за рукав: - Пошли.

- Побежали, - уточнил Кашил. - Осторожно.

Велик дошел до дальнего конца левого склада, когда из пространства между фасадами раздалось неистовое бряканье и дребезжание, словно кто-то перевернул вверх дном сундук с жестяной посудой и теперь играл ею в футбол.

Воры?!

Выносят товар?!..

Мгновенно он перешел на бег, завернул за угол[40], проломился сквозь нетронутую баррикаду, ворвался в широкий коридор, разделяющий два ряда хранилищ, и лихорадочно огляделся - дубина наготове.

Если снаружи слабый свет осколка месяца позволял видеть хотя бы очертания предметов, то в мрачном ущелье, до краев наполненном тьмой, различить что-либо было уже невозможно.

Голем вспомнил о давно погасшем факеле, позабытом в пылу возведения противожуликовой обороны, и пожалел, что он не человек и не может покраснеть[41].

- Воры? - пророкотал низкий глухой голос, заполняя тоннель.

Дребезжание резко прекратилось.

- Воры?.. - повторил Каменный Великан, растерянно придумывая, что бы еще такого, приличествующее случаю, сказать.

Уходите?

Выходите?

Подходите?

Что-нибудь еще?

Что?

Не дожидаясь, пока трудное решение будет принято, из темноты донеся сначала осторожный бряк, потом - словно ручей побежал[42].

И побежал этот ручей к нему.

Велик растерянно отступил.

Конечно, он знал о том, что сторож должен охранять склады от любителей легкой поживы, не допускать, предотвращать, пресекать и глядеть в оба. Но, как ни парадоксально это звучало, мысль о том, что этот сторож - то есть, он - должен делать, если воры все-таки появятся, до сих обходила его стороной.

Несомненно, поджидая самого подходящего момента для эффектного появления.

Одновременно с ворами.

Нужно ли было их бить?

Убивать?

Звать кого-то на помощь?

И зачем? Ведь и то, и другое он мог превосходно выполнить сам - хоть и не стал бы, даже если бы нечистые на руку узамбарцы вынесли всё добро Кваку Квам Кваси Квези Квеку вместе с самими складами...

Или, может, сторож был обязан воров ловить?

Но что с ними делать, когда поймает?

Или когда не поймает?..

Лязг умыкаемой посуды на миг прекратился, и вдруг темнота взорвалась заполошным бренчанием, и что-то невидимое, но яростное налетело на него, топя в сумасшедшем дребезжании...

И ударило в колено.

Застигнутый врасплох, голем среагировал так, как велели ему дорожки и самоцветы его схема, и гранитная рука размером с корзину для сбора арбузов рассекла воздух, зачерпнув из него источник грохота - груду оловянных мисок и кружек.

Кулак немного сжался.

Бряканье сменилось легким скрежетом сминаемой жести.

Каменный Великан склонил голову набок, настороженно прислушиваясь к ощущениям в ладони.

Вроде бы ничто не шевелилось.

Промахнулся?

Или вор оказался таким маленьким, что в огромной гранитной лапе его было не ощутить?

Или большим, но пальцы сжались слишком сильно, и он не почувствовал, а вор?..

Испуганный Велик дернул рукой, точно мальчишка, избавляющийся от змеи, внезапно показавшей ядовитые зубы. Тарелки, захваченные при попытке нападения на представителя охраны чужой собственности, с надтреснутым бряканьем посыпались наземь.

И тут же с грохотом плошечного водопада метнулись вбок.

В последний момент они свернули - у самой стены склада, не иначе - и рванули вперед. Но не успел голем сделать и шагу, как вдруг они снова развернулись и понеслись на него...

И налетели на другое колено.

На этот раз боевые рефлексы сработали еще скорее, громадная лапа снова сцапала грохочущую массу и взметнулась вверх. Посуда, сминаемая, как яичная скорлупа, хрустнула в кулаке, испуганно сжалась...

И опять тишина.

Поймал?

Не поймал?

И если поймал, то что?

И зачем?

И если не поймал - то что?..

Велик на всякий случай напрягся в ожидании нового нападения, дубина в одной руке, пригоршня кухонной утвари - в другой, но нарушитель спокойствия и установленных сторожем границ коварно затаился.

Голем попытался прислушаться, но необъяснимое дребезжание тарелок в каменной пятерне звучало в ночной тиши оглушительней хора цикад.

Неужели это то, что люди называют 'нервами'?

Сердито фыркнув, он разжал пальцы, высыпая трофеи на землю - и в следующую же секунду истошное бренчание возобновилось с новой силой, метнувшись от него...

И снова к нему.

Очередное молниеносное движение руки - и назойливая коллекция металлолома снова оказалась стиснутой в его кулаке еще до того, как успела напасть на него.

Хотя через долю секунды что-то коротко ударилось ему в бедро и пропало.

Или показалось?..

Озадаченный не на шутку, Велик отложил дубину, наклонился, поводил перед собой освободившейся рукой, нащупывая хоть что-нибудь, что могло бы сойти за неизвестного агрессора - контуженного или мертвого - но не обнаружил ничего, кроме собственных ног.

- Кабуча, - вспомнил волшебное слово голем и расстроенно отшвырнул искуроченные миски.

Которые ожили в тот же миг, что коснулись земли, и вновь помчались с надтреснутым сиплым бряком.

Но на этот раз не в бок и не к нему, а от него.

И голем побежал.

Что с того, что охранником он побыл всего пару часов?

Что с того, что он не знал, что делать с пойманными - или не пойманными ворами?

Что с того, что голем его модели был предназначен для бега, как кит для полета?

Инстинкты тысяч, а может, и миллионов сторожей, проживших жизни до него и оставивших свои следы на пыльных ночных улицах и дорогах Белого Света, словно выкристаллизовались в одну секунду и вспыхнули на дорожках его схема одним непреодолимым желанием.

Догнать.

- Стой! - прогремел каменный голос в тишине, и испуганные цикады сбились на полутреске. - Руки! Вверх!

Но звяканье умыкаемого посудного запаса уносилось прочь.

Велик надбавил ходу, не обращая внимания на дрожащие, как при землетрясении, стены вокруг, и через несколько секунд в свете чахлого месяца перед его взором вырисовались очертания дальней баррикады, судорожно подергивающейся, потрескивающей и позвякивающей от попыток неизвестного то ли разбросать ее, то ли взять штурмом.

- Стой! - выкрикнул Каменный Великан и бросился в отчаянном рывке за ускользающим злоумышленником, как вратарь за ввинчивающимся в девятку мячом.

Под натиском полутора тонн отборного узамбарского гранита баррикада брызнула в стороны, словно городошные фигуры под битой, и руки голема сомкнулись на тускло блеснувшей россыпи искореженного олова.

- Попался! - торжествующе пророкотал Каменный Великан, встал и, не разжимая кулаков, поднес их к лицу, силясь разглядеть между пальцами свой улов.

Похрустывание многострадальной посуды было единственным звуком, донесшимся из полусжатой горсти.

Силясь понять, кто же - или что - нападало на него, Каменный Великан наморщил лоб и склонил голову набок, прислушиваясь и раздумывая, стоит ли разжать пальцы, или увертливый вор упорхнет снова. И вдруг до его слуха донесся какой-то странный звук, не принадлежавший ни хору цикад, ни далекому городу, отправляющемуся на покой после ночного разгула, ни жителям и их псам, потревоженным запоздавшими гуляками...

И долетел он откуда-то слева и сверху.

С крыши.

Не раздумывая ни мгновения, Велик метнулся влево, прислушался, снова сделал несколько шагов, остановился там, откуда странный шум, вроде бы, долетел в первый раз... Но напрасно. Подозрительный звук не возобновлялся.

Каменный Великан, взволнованный мыслью о том, что пока он тут бегает, как мальчишка, непонятно за кем, воры умыкают вверенное его заботе имущество, в отчаянии поднял руки и, быстро рассчитав траекторию, забросил на крышу пригоршню мятых тарелок, захваченных им в плен минутами раньше.

Может, это спугнет злоумышленников, и они выдадут себя?..

Шаря настороженным взглядом то по контрольно-мусорной полосе, то по утонувшим во мраке окрестностям, голем прошествовал мимо притаившихся воров и скрылся из виду.

- Завернул? - вопросительно прошипел Кашил.

- Наверное, да, - отозвался Изуба. - Если не видно.

- Да тут вообще ни гиены лысой не видно! - пожаловался Кашил.

- Тем более пора! - решительно скомандовал длинноволосый вор.

Не отвечая, рыжий вскочил, подхватил с земли свежеукраденную лестницу и бросился к стене, будто на штурм вражеской крепости.

Несколько секунд - и воры забрались на крышу и втянули лестницу за собой.

Изуба присел на корточки и выглянул за противоположный край крыши в утопленный во мраке проход между складами. Как тонко подметил чуть ранее Кашил, не было видно ни гиены лысой, не говоря уже об их сюрпризе для проклятого истукана, но надтреснутый жестяной бряк то вступал, то пропадал.

Оставалось только надеяться, что голем услышит, когда будет проходить мимо.

- Ну, что? И где? - рыжий опустился на колени, положил рядом долото и принялся ощупывать доски под собой - неровные, широкие и занозчатые.

- Да какая разница, - так же тихо отозвался Изуба и повернулся к подельнику. - Хоть здесь же. Только подождем, пока...

- Воры? - докатилось гулко из дальнего конца складов.

- Есть! Сработало! - хихикнул Кашил. - Давай быстрей, пока он там веселится!

И воры принялись за работу.

Нащупав пальцами стык, Изуба выпрямился. Отступив на полшага, он прислушался к происходящему внизу, довольно ухмыльнулся, размахнулся - не спуская глаз с того места, где, по его мнению, только что найденная точка располагалась - и ударил изо всех сил.

Лом отскочил, словно доска была резиновой[43], и едва не вырвался из рук, отбрасывая грабителя и разворачивая на пол-оборота.

- Сто плешивых попугаев!.. - прошипел он, заканчивая пируэт широким взмахом орудия труда и воровства, словно ретивый косарь, дорвавшийся до работы.

Кашил успел броситься плашмя - и только это спасло его от второстепенной, но неблагодарной роли в балете 'Сенокос'.

- С ума спятил?! - просипел он, выглядывая из-под сплетенных над головой рук.

- Если бы я знал, что придется отдирать доски, я бы прихватил что-нибудь другое! - огрызнулся Изуба.

- Залезть на крышу была твоя идея, забыл? - брюзгливо уточнил рыжий, поднимаясь на четвереньки. - Вот и прихватили бы по дороге что-нибудь, чем доски ломать сподручнее! Или ты думал, что крыша тоже сделана из кирпича? Или из соломы?

- Ты-то вообще ни о чем не думал, - буркнул Изуба, еле удержался от второй попытки - только чтобы доказать всем, кто сунет свой нос, что ему всё равно, и прошипел:

- Загони долото в щель, расковыряй, а я потом поддену!

Рыжий грабитель, не теряя времени, попытался просунуть инструмент между досками, но толстый кусок металла вошел в щель на полсантиметра и застрял. Кашил навалился на него всем телом, пыхтя и кряхтя, но проклятые доски, уложенные так, чтобы не пропускать ни природу, ни человека, даже не дрогнули.

- Дай помогу, - наклонился Изуба.

- К-к-как?.. - просипел Кашил, подергиваясь то ли в агонии, то ли в очередной попытке преодолеть сопротивление материалов.

- Подержи его вот так, а я по ручке ломом стукну.

- По чьей? - настороженно покосился на подельника рыжий вор.

- По чьей подвернется... - процедил Изуба и, закончив на сей многообещающей ноте, опустился на колени и поднял над головой лом. - Готов? На счет 'три'. Раз, два...

При слове 'три' рука Кашила отдернулась, долото упало, а лом опустился туда, где только что было запястье.

- Попробуем еще раз, - не комментируя происшедшее из опасения, что финальный счет будет не в его пользу, буркнул длинноволосый.

- Думаешь, на этот раз я не успею? - кисло промычал Кашил, но исходное положение принял.

Если бы было возможно одновременно держать долото над щелью, а руку за спиной, Кашил, не задумываясь, это бы сделал[44].

Вторая попытка завершилась так же, но с той лишь разницей, что лом отскочил от доски и едва не задел Кашила по носу, после чего рыжий грабитель сказал, что спасибо, и что хватит, и что - исключительно для разнообразия, конечно - не соблаговолит ли многоуважаемый Изуба лучше подержать эту треклятую железяку?

Когда длинноволосый уяснил, что под треклятой железякой подразумевается долото, а под 'лучше' - указание на его нового держателя, а отнюдь не совет ему, Изубе, крепче удерживать лом при третьей попытке, возмущению Изубы не было предела. Пока Кашил не напомнил ему, что время идет, и что они не ближе к цели, чем были до захода солнца.

Скрипя зубами, длинноволосый принял из рук товарища инструмент, прошипел несколько инструкций и предостережений и приготовился спасать руки и прочие части тела. И возможно, это ему даже бы удалось, но тут в порыве самосохранения в голову ему пришла идея.

- Стой!!! Я придумал!!! - успел он прошептать перед тем, как орудие взлома вознеслось над головой Кашила.

- Что? - тот опустил ломик, неохотно расставаясь с мыслью о справедливом возмездии.

Но длинноволосый не стал терять время на объяснения. Не говоря ни слова, он содрал с ноги сандалий на каучуковой подошве, положил сверху на поставленную вертикально рукоятку долота и прошипел:

- Возьми лом обеими руками и бей - но не с размаху!

Последние слова спасли ему жизнь.

- Дурошлеп!!!.. - рявкнул Изуба под аккомпанемент разбегающейся внизу посуды. - Держи сам!!!

- А я ч-чего... т-ты же с-сам с-сказал!.. - испуганный не меньше приятеля, бормотал рыжий вор.

- Я тебе потом скажу... что я сам сказал... - прорычал длинноволосый.

Дождавшись, пока Кашил отыщет долото и сандалий и займет исходное положение, Изуба могучим усилием воли заглушил искушение быстрого возмездия[45], встал на колени, взялся за лом, широко расставив руки, прицелился - насколько позволяло освещение и заплывающий глаз - и ударил плашмя.

С сухим треском кромка долота вошла промеж досок.

Еще несколько глухих ударов, отдающихся в костях, но почти не слышных за вакханалией наведения правопорядка внизу - и между досками образовалась дыра - небольшая, но вполне достаточная для того, чтобы просунуть ломик.

Изуба ощупал результат трудов неправедных, приподнялся, согнувшись - из опасения, что силуэт его обрисуется на фоне неба - и приналег на лом. Доска затрещала, но не поддалась.

- Помогай! - прошипел он, и рыжий моментально вскочил.

- Раз-два!..

Под двойным усилием гвозди заскрежетали, покидая насиженные места, доска затрещала, Кашил замер, прислушиваясь к грохоту изувеченной посуды внизу, Изуба отчаянно схватился за доску руками и потянул, что было мочи...

И едва не свалился на землю.

- Дети мартышки!!!.. - еле удержав равновесие на краю щербатой теперь крыши, выругался он.

- Что случилось? - встревоженно кинулся к нему соучастник.

- Второй конец не прибили!

- А-а, ну так это... нам же лучше! - отмахнулся Кашил.

- Скинуть тебя вниз и посмотреть, как тебе там лучше будет, - прорычал длинноволосый, борясь с искушением вколотить непонятливого сообщника доской в свежеоткрытую дыру, но ощупал ее и неохотно отказался от своего намерения.

Вколачивать в щель шириной в двадцать сантиметров было бы жестоко даже по отношению к Кашилу. Но самым неприятным было то, что через такую щель толком ничего нельзя было украсть - даже теоретически. Ни штука ткани, ни ящик, ни хум с маслом или вином - положительно ничего не могло протиснуться в такую дыру.

Пожелав скупердяю, сэкономившему при строительстве на широких досках, свалиться этой ночью с кровати и сломать ногу, он вздохнул, тихонько отложил доску в сторону и наклонился к уху приятеля:

- Отдираем вторую.

Руки Кашила рефлекторно спрятались подмышки.

- Опять?!..

- Сейчас проще будет, есть, во что упереться. И давай быстрей. Не может же голем гоняться за этим чучелом до утра!

- Давай, - вздохнул рыжий и переполз к балке. - Мне подковырнуть?

- Угу...

Через минуту плацдарм был готов, воры, отложив долото, снова налегли на лом, поднатужились, поднапружились...

И гвозди сдались.

- Есть! - хлопнул подельника по плечу Кашил, и Изуба ухмыльнулся.

Вот теперь - есть.

- Давай! - шепнул рыжий и поддел не сопротивляющуюся более доску.

Изуба потянул, доска, скрежетнув напоследок гвоздями, рассталась с товарками, вор выпрямился, ухмыльнулся с чувством выполненного и перевыполненного долга... и замер, только сейчас поняв, чего в последние несколько секунд ему для полного счастья не хватало. А также что было лишним.

Дребезжания посуды внизу по первому пункту, и тяжелые шаги, направляющиеся в их сторону - по второму.

Нервно закусив губу, Изуба отступил вбок, наклонился, осторожно укладывая выдернутую из привычного окружения доску рядом с дырой, и вдруг тишина взорвалась заполошным гомоном чаек.

Или взлетевшей в небо оловянной посуды?

Измятые, грязные комки металла, недавно бывшие новым товаром в соседней посудной лавке, взметнулись ввысь, словно какой-то нелепый фейерверк, и градом посыпались на их головы и плечи. А вслед за ними на пружинистые доски крыши упало еще кое-что.

Или кое-кто, как очень скоро выяснили воры.

Чтобы не сказать, очень хорошо знакомый им кое-кто.

И с очень хорошей памятью.

Нежданный десантник вскочил на ноги и уставился на воров. Черные взволнованные глаза Изубы встретились с его такими же черными - но мстительно прищуренными. Вор прочитал в них свою судьбу - благо, она была написана там очень крупными и разборчивыми пиктограммами[46], дернулся бежать - но не успел.

Не разбегаясь и почти не целясь, коренастый черный козел поддал рогами противнику под дых, и тот налетел на что-то и вдруг повалился на спину, сжимая руками живот и придушенно хватая воздух разинутым ртом.

'Что-то' - или, вернее, опять же 'кто-то' - в данном случае, Кашил - покачнулся, силясь сохранить равновесие, отступил на шаг... и пропал. А долями секунды позже снизу, из недр склада, донесся грохот разбиваемой керамики и душераздирающий вскрик.

- Кто-то кричал? Нас увидели? - с трудом присев, прохрипел Изуба, но всё, что увидел он - блестящие черные очи на ухмыляющейся морде уворованного ранее козла.

И судя по ее выражению, он не думал, что счета за богатый событиями вечер оплачены.

Короткий разбег под дребезжащий аккомпанемент бывшей посуды - и рога непарнокопытного мстителя встретились со лбом рыжего вора. Бесславно завершивший рабочую ночь грабитель кубарем скатился с крыши, с оглушительным треском приземлился в кучу старых корзин, наваленную големом у стен склада, съехал по ней, боками и спиной ощущая все сломанные прутья до единого, и растянулся на песке. Больше всего измученный и забоданный организм просил расслабиться и отдохнуть здесь и сейчас, хотя бы с пару минут, но звук слетевшего с крыши астероидного пояса дребезжащей посуды подбросил его не хуже любого допинга и погнал в темноту. Козел, с ликованием понимая, что самое интересное только начинается, торжествующе мекнул и помчался за ним.

Велик застыл с поднятой рукой, прислушиваясь, к странным звукам, доносившимся с крыши. Бряк, топот, стук, треск, кряхтение, вскрик - и целая какофония других звуков, долетевших, как ему показалось, уже с наружной стороны складов.

Воры?

Скорей бежать и поймать!

Что в программе действий будет под третьим пунктом, голем помыслить не решался, надеясь, что что-нибудь придумается сразу, как только исчерпаются первые два. На худой конец, ему придется патрулировать остаток ночи с вором, зажатым подмышкой.

Но поверить теорию практикой он не успел. Отдаленный хруст, блеяние и топот быстро растаяли вдали, но зато из-за двери, закрытой на большой висячий замок, донесся новый звук. Тихий, протяжный и жалобный.

Каменный Великан озадаченно застыл.

Что это?

Или кто?

Был ли этот звук раньше? Или появился только что? Нет, определенно раньше его слышно не было! Но кто тогда там может сидеть, в закрытом складе? И откуда это существо там взялось? Может, торговец держит на складе для продажи не только неживые товары, но и животных?

Или птиц?

Или рыб?..

Как кричат рыбы, Велик не слышал, может, потому, что видел их только в расчлененном и жареном состоянии. Но живых животных и птиц за несколько дней своей жизни он повидать успел, и поэтому первые два предположения со счетов сбрасывать не стал. И скорее для проформы, нежели ожидая услышать ответ, низким голосом прогудел:

- Кто. Там. Внутри. Есть?

В ответ донеслась возня, грохот чего-то тяжелого и падающего, и уже не писк - вой разорвал тишину и покой складов.

- Кто. Там?! - забеспокоился голем.

Там определенно кто-то живой, и ему плохо!

Догадка его не замедлила подтвердиться.

- Помогите!.. А-а-а-а!.. Помогите!.. Нога!.. Моя нога!.. А-а-а-а-а-о-о-о-о-у-у-у-у!!!..

Или это был очень разговорчивый и артистичный попугай, или торговец держал на складе людей.

- Как. Тебе. Помочь? - встревожился сторож.

- Вытащи меня отсюда-а-а-а!!! Пожалуйста!!! Скорее!!!.. А-у-у-й-й-й... ой....

- Как? Как? - растерянно заозирался Велик - но никто не спешил ему на помощь с советом или хотя бы ключом.

А ему был известен только один способ извлечь человека из закрытого помещения.

Открыть его самому.

Бросив дубину, Велик нащупал замок на воротах, за которыми раздавались душераздирающие вопли, сжал пальцы, и сталь сплющилась, точно хлебный мякиш. Поворот кисти - и кучка искореженного железа упала наземь вместе с петлями и частью ворот, к которой они крепились. Взволнованный голем торопливо шагнул вперед - и снова забыл, во-первых, пригнуться, во-вторых, проверить, в какую сторону открываются ворота.

Балка притолоки, кусок стены над ней и обе створки с грохотом полетели во тьму склада, со звоном что-то круша и давя.

Крики моментально стихли.

- Ты. Где? - сторож, переквалифицировавшийся в спасатели, неуверенно повернул голову направо, потом налево. - Я. Пришел. Тебе. Помочь. Как. Ты. Просил.

Тишина в ответ.

Страшная мысль пришла в его голову и вспыхнула, как похоронная свеча, и Велик убито понурился.

- Я. Тебя. Раздавил?..

- Ты?.. Пришел?.. Помочь мне?.. - голос в темноте, игнорируя последний вопрос, вдруг зазвенел снова - на этот раз грани истерики. - Ты пришел мне помочь?.. Пришел? Помочь?!.. Мне?!.. Сто плешивых павианов, ананас тебе в ухо!!!.. Ой-й-й-й-й...

- Где. Ты? - не понимая причины удивления и не уточняя, зачем именно ему следует засунуть себе в ухо ананас, повторил Велик. - Ты. Тут. Живешь?

- Я?.. Э-э-э... ой-й-й-й... м-м-м... я... - голос смешался на секунду, но тут же возник опять. - Я... тут работаю... Караулю внутри. От воров... ой-й-й... Понимаешь?

Велик кивнул, подумал, что кивок в темноте мог быть и не виден, и озвучил его:

- Понимаю.

- Ну и вот... я... ходил с обходом... и вдруг поскользнулся и упал!.. ах-х-х-х... м-м-м-м...

- Ты. Ранен? - голем шагнул за голос, и что-то большое, деревянное, но хрупкое закончило свои дни под его ступнями четыреста тридцать пятого размера.

- Кажется... я ногу сломал... - тоскливо прохрипел невидимый человек.

- Что. Я. Должен. Делать?

- Ты? Ты?.. - человек снова замешкался, но тут же нашелся: - Конечно, отнести меня к костоправу!

- Но... - потерянно прогудел голем. - Но. Я. Должен. Караулить. Склад...

- В первую очередь ты должен помогать людям! Ой-й-й-й... - страдальчески просипел голос.

- Да? - Каменный Великан удивленно приподнял брови.

- Да, чтоб тебя гиены ели, каменюка ты бесчувственная!!! - скрипя зубами от боли, прорычал человек. - Конечно!!! А для чего тогда, по-твоему, ты нужен?!

Поставленный врасплох перед главным экзистенциальный вопросом, одолеть который безуспешно пыталось не одно поколение философов Белого Света, Велик беспомощно моргнул, открыл рот, снова закрыл, загадочный его схем вспыхнул золотом в глубине черепной коробки...

И принял решение.

Оставим недобитым еще философам сомненья и рефлексию. А големы не сомневаются. Големы действуют.

Не обращая более внимания на вопиющие о пощаде вамаяссьские сервизы и эльгардский хрусталь, он двинулся на голос.

Еще минута - и жертва маленькой ночной неприятности была отыскана в дебрях корзин и коробок в бессознательном состоянии, бережно извлечена из-под ящиков с художественным атланским литьем[47], заброшена на плечо и вынесена наружу.

Оказавшись между стенами складов, голем нерешительно остановился. Куда теперь?..

- ...Антил-лопу к-крокодил...

Выпить ч-чаю... п-пригласил...

Дребезжащий пьяный голос катался по улице, словно надтреснутый шар по качающейся сковородке, отражаясь от стен домишек, заборов и деревьев и волнуя собак. Обладатель вокала, мужичок лет шестидесяти, в обнимку с бутылью самогона галсами перемещался по неширокой пыльной улочке то ли в поисках дома, то ли места, где утробно поплюхивающие остатки напитка можно было бы употребить в хорошей компании. Но пока ни того, ни другого не находилось, и он упрямо брел вперед и самозабвенно горланил узамбарские частушки.

- ...И родились на б-болоте...

- Где. Находится. Костолом... Костодав... Костолев... Костоправ!

- Антидилы... кроколо...

Пение оборвалось: пьянчужка снова уткнулся во что-то, не желавшее отступать с его дороги. А это означало, что как человеку негордому, отступить и обойти нежданно возникшее препятствие придется ему.

И только второй мыслью в его мозгу вспыхнула радость осуществленной мечты.

- Хо! П-приятель! Давай в-выпьем! - облапил он смутно обрисовывавшуюся впотьмах фигуру. - Я тебя н-не пущу! С-слушай... чего ты такой т-твердый? В доспехах, ч-что ли? И здоровущий... Хо! Ты солдат! В-выпьем за п-победу!

- Мне. Костоправа. Надо. Срочно, - сурово прогудел собеседник.

- Т-ты ранен? - озадачился прохожий.

- Не. Я. Человек.

- Еще один? - оживился пьяница. - На т-троих! З-за подебу!.. Подеду... Попету... Короче, в-выпьем! Домашний! Арахисовый! Н-напиток б-богов!..

- Нам. Некогда, - не уступал голем.

- Д-да что ты з-заладил!.. - сердито воскликнул прохожий. - Ч-человеку помочь ему н-некогда!..

- Помочь? Человеку?..

- К-конечно!

- Как?

- Вот с этого и н-надо было н-начинать! - торжествующе захихикал пьянчужка. - С-садись...

- Это. Поможет. Человеку? - недоверчиво уточнил Велик, опускаясь на землю.

- Еще как!!! - восторженно ухнул прохожий и сунул бутыль в направлении невидимого собутыльника. - Держи! Пей!

- Я. Могу. Пить?

- М-можешь, можешь! Зацени, п-приятель! Каков б-букет!.. У-у-у!..

Каменный Великан осторожно поднес к лицу оплетенную лозою бутылку. Букета в ней не было: не исключено, что прохожий потерял его по дороге. Значит, заценить его не представлялось возможным, и оставалось выпить то, в чем этот букет раньше находился. Хотя он никогда не думал, что может пить, тем более, жидкость, недопитую букетом... но если человек говорит... Ему ведь виднее?

Голем наклонил бутыль. Из нее хлынула, переполняя рот и обливая подбородок и шею, теплая жидкость - и вдруг закончилась. Чтобы не расстраивать больше прохожего, он на всякий случай тряхнул посудину - не осталось ли в ней чего - и удовлетворенный результатом протянул ее человеку.

- Я. Выпил, - не уверенный, что именно это он и сделал, проговорил Велик.

Пьянчужка довольно захихикал, трясущейся рукой приложил к губам горлышко, едва не выбив передние зубы... и ругнулся:

- Размакай тебя де... Раздери т-тебя м-макаки!!! Т-ты выпил в-всё?! Ну ты и!..

- Ты. Сам. Сказал. Пить! - растерянно принялся оправдываться Велик. - Ты. Не. Сказал. Сколько!

- Т-ты должен был д-догадаться!!! Г-гамадрил!..

Не обращая внимания на попытку причислить его к совершенно чуждому виду - похоже, это были общая и не поддающаяся разумному объяснению привычка всех людей - Каменный Великан заботливо спросил:

- Теперь. Я. Тебе. Помог?

- С такими п-помощничками никаких в-вредителей не надо! Т-тоже мне! М-моя армия... м-меня береж-жет!.. - оскорбленно воскликнул пьяница, швырнул опустевшую тару в темноту и, то и дело хватаясь за Велика, поднялся.

- Г-где мы?

- Слева. И. Чуть. Дальше. Склады. Кваку. Квам. Кваси. Квези. Квеку.

- А-а... Н-наконец-то... Я п-прочти... п-парчи... п-порт-чи... п-пришел...

- Куда?

- Д-домой, - хмуро буркнул пьянчужка.

- Я. Могу. Проводить, - отчего-то чувствуя себя виноватым, торопливо предложил Велик.

- Угу. П-проводи, - пробормотал человек. - От складов ч-через дорогу... в-вгубь... влупь... в-г-лубь... по улице... До д-дома... Там там-бличка... 'Косто...прав'... П-посмотрю... двоего... тру... твоего... д-дру...жка.

Когда через час Велик вернулся, в раскуроченном проеме на обломках ворот сидел человек, обняв руками колени и уткнувшись в них лбом.

Если бы у голема было сердце, оно бы сейчас ёкнуло, пропустило такт и может, даже бы защемило. Но так как при проектировании Анчар отказал своему детищу в таком нервном органе, а дал лишь схем, то схемом он ситуацию и оценил.

Похоже, это был не его отец и не хозяин склада. Значит, до утра у него еще будет время обдумать, как объяснить им то, что произошло ночью, чтобы они поняли, что другого выхода у него не было. А так же изобрести способ быстро заработать столько денег, чтобы заплатить толстому узамбарцу за разнесенный склад и разбитый товар.

Хотя что-то - наверное, тот же схем - подсказывало ему, что второе еще более невозможно, чем первое.

Заслышав шаги, человек поднял голову:

- Я не вор, я... - начал было он, но разглядел приближавшегося незнакомца, и ужас отразился на его лице.

Он сделал попытку вскочить, но задел недовыброшенную кучу складского мусора и опрокинулся на спину, засыпая себя обломками корзин и ящиков.

- Я не виноват!.. - высунулась наружу голова, и руки панически взметнулись к лицу, закрывая. - Я ничего не взял!.. Это не я!..

Но голем успел узнать его даже при скудном свете месяца.

- Делмар. Мальчик. С. Ведром.

- А-а... э-э-э... а-а-а?.. - человек перестал барахтаться, настороженно вытянул шею и вытаращил глаза.

- Каменный. Великан. Голем. Мага. Анчара, - напомнил Велик.

- Белого шамана! - прорвало на этом плотину дислексии, и облегчение было почти физически ощутимо в торопливом потоке слов. - Точно! Теперь я вспомнил, где тебя видел! Вернее, я сразу вспомнил, но сначала забыл, то есть, не поверил, что правильно вспомнил, а потом разве ты был не сломанный, и разве ты умеешь говорить?

- Это. Был. Риторический. Вопрос?

- А-а-а... что?

- Я. Умею. Говорить, - решив, что проще будет ответить, чем объяснить, смирился Велик.

- А ты откуда идешь? И куда? И сторожей не видел? - окончательно позабыв бояться гранитного монстра, затараторил Делмар. - Я тут мимо проходил, гляжу - ворота выломаны, стена сворочена, везде мусор валяется, словно ураган прошел или целая армия воров - и никого! Я испугался, думал, сторожей убили, покричал - никто не отвечает...

Поставив крест на логике ловца ракушек, Велик молча стоял и слушал сбивчивое повествование.

- ...а потом думаю, что если сторожа отошли ненадолго, то я тут пока покараулю за них, а если воры уже вынесли все ценное, так тем более никто не будет возражать, если я тут посижу...

И тут до голема, погруженного в свои неразрешимые проблемы, впервые дошло.

- Что. Ты. Тут. Делаешь?

- Я?.. - тихо пискнул Делмар, задумался на мгновение, что бы такого соврать, но не стал и опустил глаза. - Я... я... Я из дому сбежал.

- Выгнали? - сочувственно пророкотал Великан.

- Кто? Кого? Мен... - не понял сперва мальчишка, но потом понурился. - Нет, что ты... Денег за камидии хватило откупиться, даже осталось немного... но... сегодня вечером... или уже вчера?.. вернулся отец... и сказал, что я его опозорил, потому что заплатил его долги без его согласия... и прибил...

- Что. Прибил?

Делмар поморщился.

- Не что, а кого. Меня. И убил бы, может... И ты же знаешь закон, ему бы ничего за это не было... я совершеннолетний... Но я удрать успел.

- Я. Пойду. К. Твоему. Отцу. И. Прибью. Его. К. Чему. Захочешь, - грозно набычился голем.

- Нет, что ты, не надо, ни в коем случае! - Делмар в ужасе замотал головой. - Нет! Он же мой отец!

- И. Куда. Ты. Пойдешь? - снова не понимая логики, тем не менее не стал спорить Велик и присел рядом на корточки.

- Отойду немножко - и в порт подамся, - снова приуныв, вздохнул юный ловец ракушек. - Проберусь на корабль какой-нибудь - и уплыву в дальние страны. Найду работу... Поди, там люди не с гроша на медяк перебиваются. Заработаю кучу денег... куплю дом... А еще я слышал, что есть на Белом Свете такие города, где мостовые вымощены золотом, в реках течет молоко, берега - из киселя ананасового, а дома построены из пряников! Представляешь!.. Вот бы найти такой... Хотя, конечно, расковыривать дороги никто не разрешит... но хоть голодным ходить не придется, пока на ноги не встану...

Голем на мгновение было задумался, как можно ходить, не вставая на ноги, но тут другая мысль заняла всё его внимание.

Куча денег.

Если есть на Белом Свете такие города, где можно заработать кучу денег, то он сможет заплатить хозяину склада и даже накопить отцу на лабораторию и оборудование! И тогда...

В который раз за ночь Велик вспомнил прощальные слова своего создателя.

...и тогда никто не сможет сказать, что он его подвел, хоть и не имел права.

- Пойдем, - голем поднялся - словно гора, отдохнув, распрямилась.

- Куда? - испуганно воззрился на него мальчишка. - Я не вернусь домой! Я убегу! Ты меня не поймаешь!

- В. Порт.

* * *

Анчару не спалось.

Добравшись до дома около двенадцати, он зажег светошарик - небольшой, чтобы сил на его поддержание уходило как можно меньше. Скорее по привычке, чем от голода, поужинал, расстелил на столе купленную по дороге бумагу и погрузился в вычисления.

Если бы он смог найти и устранить ошибку в схеме Каменного Великана, то проблем с деньгами у него больше бы не возникало. Вернись голем на Арену и покажи себя во всей красе в схватках - плата хозяина складов показалась бы ему жалкими грошами. Не для того он месяцами из лабораторий не выходил, чтобы изделие класса три-один-один караулило по ночам склады, как какой-нибудь алкаш! А какие идеи у него роились в голове для следующего изделия серии 'Экс'!.. М-м-м-м!.. Хорошо, что с кафедры никто не знает - побелели бы от зависти! Эх, если бы Великан выступал на Аренах, года за три-четыре можно было бы накопить на новую модель, и тогда...

Испещренные цифрами, формулами и заклинаниями, исчерченные диаграммами, графиками и фрагментами схемов листы устилали уже не только столешницу, но и кровать, табуретки и часть пола, когда сзади что-то застучало.

И еще раз.

И еще.

Причем с каждым разом назойливый стук становился всё громче, и раздавался всё ближе.

Захода с четвертого он, наконец, прорвался сквозь пелену сосредоточенности и волшебник раздраженно оглянулся: да что там еще?..

Оказалось, не что, а кто.

- Да пребудет на белом шамане благословение Большого Полуденного Жирафа! - выпалил над ухом поздний визитер, торопливо пряча за спину занесенную для очередного стука руку[48].

Ученый недоуменно прищурился, вспоминая:

- Оламайд?.. Жена китобоя?..

Пухлые руки, спрятавшиеся было из виду, вырвались на волю и взметнулись к отсутствующему потолку:

- Верни мне мужа!

- Что?.. - вырванный из совершенного мира вычислений в мир иной, где пропавших китобоев отчего-то разыскивают в домах ни в чем не повинных волшебников, Анчар тупо нахмурился и захлопал глазами.

- Мужа!!! - возопила торговка, словно решив, что белый шаман оглох.

- Мужа?.. Какого мужа? Твоего мужа?.. - опешил чародей, лихорадочно пытаясь сообразить, каким образом пропавший - предположительно - супруг матроны имеет отношение к нему.

- Моего мужа!!!

- Он ко мне не заходил сегодня, - понимая, что ни в чем не виноват, и не понимая, что происходит, попытался оправдаться атлан. - И вчера. И позавчера. И вообще. И вообще! Я его знать не знаю! И с чего ты взяла, что я его здесь прячу?!

- Не притворяйся! Если б не ты - Мвенаи не ушел бы от меня!

- Я?.. я?.. Да причем тут я?! - выведенный из себя нелепым обвинением, подскочил атлан. - Я даже не видел твоего мужа! Никогда! И оставь меня в покое - я работаю!

- Над заговорами? Чтобы испортить жизнь еще какой-нибудь бедной женщине? - ядовито прошипела Оламайд.

- Нет! Я... - сконфуженно начал было Анчар, представил себя, объясняющего базарной торговке принципы архитектуры схемов и первичные алгоритмы выполнения задачи - и взорвался: - Я занят другой работой! Срочной и важной! И если кто-то с косоглазием не может точно бросить свой гарпун, то пусть его хоть вообще потеряет! Всё! И попрошу меня не отвлекать!

То ли вид мага, оторванного от любимого дела, был ужасен, то ли гостья поняла, что скандалом тут ничего не добьешься... Так или иначе, она спешно отступила на шаг, покорно сложила руки на груди и опустила очи долу.

- Я извиняюсь, белый шаман... Я понимаю, белый шаман...

И когда торжествующий чародей готов был уже услышать 'Я удаляюсь, белый шаман', матрона смиренно проворковала:

- Я подожду, белый шаман.

И водрузилась на кровать с видом памятника, наконец-то отыскавшего свой пьедестал.

В ответ на полный ужаса взгляд Анчара она вскинула ладони и успокаивающе проговорила:

- Не бойся, я твою постель рыбой не запачкаю, тут бумажки положены.

Атлан закрыл глаза, стиснул зубы и испустил мученический стон.

- Что? - насторожилась Оламайд, но не успел атлан даже подумать, риторический это был вопрос или экзистенциальный, как она продолжила: - Ты не гляди на меня, белый шаман. Ты дело делай. Быстрее своё сделаешь - быстрее до меня руки дойдут.

От одной мысли о том, каким бы именно манером ему хотелось довести свои руки до незваной посетительницы, волшебник снова застонал, но стиснул зубы и, демонстративно не обращая на гостью внимания, снова погрузился в вычисления.

Вернее, сделал попытку.

- Нет, ты не думай, я ж понимаю, отчего ты мычишь, я ж не вчера родилась, - матрона тем временем сочувственно сложила губы подковкой. - Зубы болят - это хуже не придумаешь. Вот однажды у меня зубы болели - хоть на стенку лезь, так мне тетка моя сказала к запястью руки, та, которая напротив зуба, чеснок привязать дробленый, мелко порезанный, только на голую кожу его нельзя класть, чтобы пузырь не выскочил, а то как у тетки моей - другой, у которой муж одноглазый, в прошлом году случилось так, она чеснок-то порезала, да положила на кожу просто, без тряпочки, вернее, с тряпочкой, да только тряпочкой-то она сверху примотала, а надо было тряпочку сначала на руку положить, чтобы тряпочка под низом у него была, а потом сверху тряпочкой той же обматывать, а лучше два слоя тряпочки под низом, чтобы для верности, но с другой стороны, тоже смотря какая тряпочка, если тонкая, выношенная, то и два слоя может мало оказаться, и опять же от чеснока зависит, если этовогоднишний первый урожай, то и двух слоев мало покажется, хотя если тряпочка толстая, мало ли, рубаха, бывает, порвется, за гвоздь зацепишься - ткань-то еще хорошая, добротная, а зашить уже не зашьешь, вот как у моей тетки было, но не той, у которой зубы болели, и не у той, у которой четыре сына, и не у той, у которой крышу перекрывали, и не у другой, у которой ревматизм, а у той, у которой муж одноглазый, только у него зубы никогда не болят, так вот, это я про тряпочку ведь всё еще рассказываю, полезла она в погреб за чесноком, только у нее зубы не болели тоже, вернее, вообще болели, но тогда не болели, это только у мужа ее никогда не болели, потому что у него зубов вообще нет, но вот когда у нее болели, это в другой раз, тогда она тоже чеснок тряпочкой привязывала, только у нее тряпочка-то толстая была, а надо было проношенную взять, ну а в погребе...

Атлан стиснул зубы, зажмурился, ощущая, что в его голове мозг превратился в очень большую кучу проношенных тряпочек, через которые продирались, цепляясь рубахами за больные зубы, одноглазые тетки с охапками чеснока в руках...

И отшвырнул грифель.

- Хватит!!!

- Неужто закончил? - не делая и секундной паузы при переходе, обрадованно встрепенулась Оламайд.

- Нет!!! - яростно прорычал атлан, чувствуя, что вдохновение прихватило идеи и решения и испарилось, оставив записку 'Не ищи меня на этой неделе'.

- Ну я не тороплюсь... - смиренно пробормотала посетительница и снова опустилась на кровать, сложив руки на коленях. - Ну так вот, про тетку я не дорассказала...

Только воспитание и соирский закон, запрещавший магам применять свое искусство против не обладающего даром населения, не дал сейчас обрушиться незапланированной молнии на голову визитерши.

- Нет, я не закончил, и я не скоро еще закончу, потому что ты мне мешаешь!!!

- Я подожду, пока ты всё закончишь, белый шаман, ты не беспокойся, - поспешила заверить его гостья.

- Года четыре? - мстительно прищурившись, вопросил Анчар.

- Чего?..

- Четыре года - не меньше, уйдет у меня на то, чтобы закончить всё! И я попросил бы тебя на это время уйти из моего дома!

Посетительница упрямо оттопырила нижнюю губу.

- Пока не вернешь Мвенаи - не уйду. Хоть десять лет просижу тут! Хоть двадцать!

- Тогда уйду я! - бледный от злости и бессилия против настырной тетки, вообразившей его филиалом то ли детективного агентства, то ли бюро находок, Анчар стукнул кулаком по столу, отправляя на пол листопад исписанных и чистых страниц, вскочил и ускоренным шагом двинулся на улицу.

Единственное, о чем он сейчас жалел больше, чем об испорченной рабочей ночи - это об отсутствующей двери, которой можно было бы хлопнуть перед носом нахалки.

- Э-э-эй! Погоди! Ты куда?! Я ж тебя жду!.. - Оламайд заполошно рванулась вослед.

- Прогуляться! - прорычал через плечо волшебник.

- Я с тобой! Я за тобой! Я от тебя...

Не дослушав, он выскочил за ворота, метнулся вправо, и почти тут же тусклый огонек домашнего светильника заслонила фигура выходящей торговки.

- ...не отстану! - то ли пообещала, то ли пригрозила она, подобрала юбки и припустила за ним.

Перебирая в уме всевозможные проклятия и в первый раз в жизни сокрушаясь, что это - не его специализация, Анчар почти бежал по темным пустынным переулкам, спотыкаясь о выбоины и камни и спиной чувствуя, что клиентка не отстает ни на шаг. Оглядываясь в очередной раз, он едва не свалился в яму, выкопанную на обочине дороги, но успел в последний момент ухватиться за ствол дерева и удержаться на ногах. Ругаясь и отряхивая балахон, он на ходу потер ушибленное колено, снова прибавил шагу - и с чувством удовлетворения услышал за своей спиной вскрик, треск ломающегося деревца и звук падающего тела.

Впрочем, поторжествовать сему чувству пришлось всего секунд несколько: нечто глубоко засевшее, занудное и с крокодильей хваткой дало ему пинка и остановило хозяина на половине шага.

- Да чтоб тебя, клушу бестолковую!.. - сквозь зубы ругнулся маг, зажег светошар, повернулся и зашагал к яме.

Матрона ухватилась за протянутую руку и вылезла, охая и призывая все кары Большого Полуденного Жирафа на головы безмозглых бабуинов, выкопавших свою дурацкую яму под самыми ногами приличных людей. Волшебник погасил свет и, пользуясь замешательством преследовательницы, снова ускользнул в темноту.

Безлюдные улочки, утонувшие во мраке, рассеять который было не под силу хрупкому осколку месяца, петляли и разбегались переулками, закоулками и проулками. Атлан, уже не уверенный не только в какой стороне остался его дом, но и в каком районе города они теперь находятся, петлял вместе с ними, не переходя на бег лишь из опасения свернуть себе шею в одной из непредвиденных канав. Жена китобоя пыхтела, вздыхала, взывала то к справедливости, то к белому шаману, то к Большому Полуденному Жирафу[49], но не отставала. Там, где магический дар позволял атлану смутно видеть препятствия и обходить их хотя бы в последний момент, Оламайд с незавидной регулярностью спотыкалась, запиналась, оступалась, налетала на что-нибудь или кого-нибудь. И то и дело Анчару - истинному джентльмену даже сейчас - приходилось возвращаться, скрипя зубами, и вытягивать расстроенную торговку из кюветов или спасать от любителей легкой ночной поживы.

Запустив искрящимся шаром вслед очередной тройке несостоявшихся грабителей[50], атлан привычно протянул руку матроне, помогая подняться.

- Ты... всегда... так быстро... гуляешь?.. - жалобно пропыхтела Оламайд.

- Нет, - буркнул Анчар, могучим усилием воли проглотил 'Только когда за мной увязываются всякие надоедливые курицы', и хмуро буркнул: - Иногда еще быстрее.

- С-спасибо, - шумно выдохнула торговка, отряхиваясь и спешно поправляя блузу в тусклом свечении светошара. - Что бы я без тебя делала!

Волшебник снова проглотил напрашивавшийся на язык ответ и скупо выдавил:

- Не за что.

Убедившись, что вырез теперь находился там, где предписывала консервативная узамбарская мода, а не авангардная вондерландская, она вскинула сжатый кулак в сторону проулка и погрозила:

- Так вам и надо, гиенам шелудивым! Мало еще досталось! Будете знать, как к честным женщинам приставать!

Атлан хмыкнул что-то неразборчивое, погасил свет, и хотел уже было двинуться дальше, как почувствовал, что крепкая мозолистая рука вцепилась ему в запястье - точно поставила на якорь.

- Белый шаман?.. - тихо и умоляюще, словно не гремел только что в праведном возмущении над сонными улочками, прозвучал голос Оламайд. - Не убегай, пожалуйста. Ответь мне на вопрос, очень тебя прошу.

- Где твой муж? - желчно фыркнул волшебник.

- И про Мвенаи тоже, но потом. А сначала скажи мне, потому что я не понимаю, вот честное слово, чтоб мне моей лавки больше никогда не увидеть... Ты можешь сделать свет из тьмы. Ты можешь создать огонь из воздуха. Ты можешь заставить камень ходить и даже говорить - если твои соседи не врут, хотя я бы на твоем месте следила, что и кому рассказываю, особенно Очингу Корзинщику с женой, Монифой Белобрысой - это она седину так закрашивает, а вовсе не за модой следит, молодится, курица старая, да врет она через слово, язык у нее как помело потому что, а еще старику Удо с дочкой, старой девой, у которой одна нога короче другой, а глаз косит, но она добрая, хоть и трепло изрядное, когда ананасовки переберет на праздниках, и этой глухой трещотке Номусе тоже, что слово не дослышит, так два придумает, да и...

Уловив интуитивно, что еще несколько слов - и Анчар сорвется в темноту несмотря на все колдобины и выбоины Альгены, Оламайд быстро превратила лонг-лист в шорт-лист и договорила:

- ...но это ведь всё это гораздо труднее, чем просто вернуть мне мужа? Почему ты не хочешь?

Готовый к крику, обвинениям, напору и даже истерике, а получивший вместо этого коктейль из местных сплетен и комплиментов, атлан на несколько секунд растерялся. Помолчав, раздумывая, стоит ли пытаться объяснить базарной торговке систему классификации отраслей магии и врожденных способностей магов, он проговорил:

- Я не не хочу. Я не могу. Потому что для меня сделать свет из тьмы... как ты выразилась... гораздо проще, чем найти кого-то.

- Не найти, а вернуть! И... это как - проще?

- Проще, оттого что розыск пропавших, равно как и многие другие области магии - не моя специализация.

- Специи...лизация?.. - ошарашенно произнесла Оламайд. - Это... зачем? Это... причем тут специи?

Чародей нетерпеливо фыркнул и закусил губу, подыскивая подходящее сравнение.

- Ну вот возьмем, к примеру, тебя. Смогла бы ты торговать одинаково и рыбой, и книгами, и драгоценностями, и лошадьми?

- Да что ты такое говоришь! - расхохоталась женщина. - Конечно, не смогла бы! И никто не сможет! Тут же знать надо, опыт иметь, понимать в огранке, в чистоте породы, в стати, отличать, целый камень или склеенный... А что нужно понимать, чтобы книжки продавать, я даже и не понимаю!

- Так вот в магии - точно так же, - устало проговорил чародей. - Я не шаман и не знахарь. Я - ученый. Исследователь. Големостроитель. И я ничего не понимаю в пропавших гарпунах и мужьях, не попадающих в цель.

- Наоборот!..

- И наоборот.

- Но постой... Если и впрямь так, то чего же ты взялся наговаривать мне в первый раз? - ворчливо припомнила женщина. - Да еще сказал, что всё будет хорошо? Да еще взял плату за то, что не умеешь делать? Это все равно, если бы я брала с покупателей деньги за креветок, которых у меня нет!

Атлан потупился.

- Креветок я потом верну. И рыбу. Или деньгами. Когда они будут. Извини. Но я тебе говорил, что не умею. А ты не хотела даже слушать.

- Мвенаи то же самое говорит, - поникла вдруг Оламайд, и лицо ее печально вытянулось. - 'Ты никогда меня не слушаешь'. А я его слушаю... слушала бы... просто у него терпения не хватает дослушать до конца меня, а когда я до конца договорила бы, я бы его начала слушать, честное слово!.. А теперь... когда он... я перебывала у всех знахарей, шептунов, шаманов, колдунов и порчушников - и ничего не помогло... и я пошла к тебе... подумала... что хуже не будет... наверное...

- Я бы на твоем месте на это не надеялся, - кисло возразил атлан.

Торговка подумала над его словами и нехотя кивнула.

- И я на своем не буду...

- Вот и договорились, - стыдясь понять на клиентку глаза, но вместе с тем радуясь, что хотя бы одно недоразумение первого дня его частной практики прояснилось, буркнул волшебник. - Неплохо было бы теперь и по домам разойтись? Только не пойму, где мы...

- О, это же Крабьи Огрызки! - завертела головой и захлопала глазами Оламайд. - Ну и погулял же ты, белый шаман!..

- А где это? - опешил волшебник.

- Поблизости от порта и складов. Но ты не волнуйся, я тебе дорогу покажу.

- От складов? - встрепенулся Анчар. - И склады Кваку Квам Кваси Квези Квеку где-то близко?

- Ну не так, чтобы очень уж близко... - задумчиво протянула матрона. - Но и не далеко. А что?

- А... - замялся маг. - Не могли бы мы заскочить туда? На минутку? Посмотреть кое-что - и сразу по домам? Это не сильно тебя задержит?

- Это? Да нет, нисколько, - женщина задумчиво подперла бока руками и обвела взглядом перекресток. - Оттуда проулками даже быстрее в наш район выйдем.

- Тогда скорее идем!..

Чем ближе подходил Анчар к складам, тем плотнее сжимался в комок его желудок в ноющем предчувствии, и тем скорее, несмотря на рытвины, колдобины и темноту, переступали его ноги - точно сами по себе. Когда Оламайд, на минутку прервав пылкий монолог об обитателях этого квартала, сообщила, что склады прямо, в метрах пятидесяти, - атлан побежал.

Не задавая вопросов и не глядя по сторонам, он задрал до коленок балахон, в три прыжка пересек большую дорогу, ведущую от города к порту... и растянулся в пыли.

- Кабуча!.. - путаясь в полах балахона, разрывая его о камни, мусор и колючую траву, он поднялся с третьей попытки, отшвырнул пинком уронивший его обломок ящика и кинулся в зияющее тьмой ущелье между двумя складами. - Каменный Великан?..

Молчание - и треск ломающихся под ногами черепков и прутьев корзин, словно ураганом разбросанных тут и там, были ему ответом.

- Великан?.. - еще более громко и требовательно позвал он, опасаясь, что голос его от волнения сел. - Великан, ко мне!

Но вместо голема в проезд вплыла запыхавшаяся Оламайд.

- Ох и быстро же ты ходишь, белый шаман... за тобой на лошазебре только угнаться... вприпрыжку... А где твой истукан, кстати? Что-то я его не вижу! - озабоченно проговорила она.

Не отвечая, атлан зажег светошар. Его ровное голубоватое сияние озарило расшвырянную упаковку, еще несколько часов назад так тщательно уложенную кладовщиками вдоль стен, какие-то не то плоты, не то гигантские столешницы, брошенные наземь метрах в двадцати вглубь проезда... и черный провал. Там, где должны были быть створки ворот - и изрядный кусок стены над ними.

Не веря своим глазам, исступленно надеясь, что ему показалось, или увиденное - нечто обычное, что так и должно быть, волшебник бросился к месту катастрофы.

Петли, вывороченные из стены вместе с кусками раствора и кирпича... раздавленные исполинскими ногами доски поверженных ворот... дыра в стене над притолокой - смутно напоминающая по форме голову... Внутри - разгром, точно стадо слонов играло в пятнашки: раздавленные ящики, разбитые кувшины, растоптанные куски тканей и ковры - на сколько хватало глаз, по диагонали до дальней стены.

- Что тут? Воры были? А где голем? Неужто тоже украли? - чувствуя, что кроме всего прочего, перед ней простирается еще и целая куча тем для бесед на месяц вперед, возбужденно прошептала матрона.

- Чтоб меня термиты съели, если я знаю... - растерянный и потрясенный, выдавил чародей.

Приходили воры и разгромили склад?..

Но зачем?

И украли Каменного Великана?..

Но как?

Или это Каменный Великан разгромил склад?

Но зачем?!

И украл что-то - и сам себя?.. Или украл - и убежал? Но куда? Зачем? Почему? Отчего?!

Чепуха и дикость!!!..

Но кто тогда разнес склад?! И куда подевался этот голем?!..

- Куда подевался этот голем?

* * *

Отойдя от складов на несколько метров, Делмар захотел что-то спросить у товарища по бегству, и тут ему впервые пришло в голову, что в его безупречном иначе плане может быть небольшой изъян. По мере приближения к порту смутные подозрения быстро перерастали в уверенность, а когда слуха коснулся плеск волн, мальчик был уже совершенно точно убежден, что 'украдкой пробраться на корабль' и 'в компании с големом' - две вещи несовместные.

Земля содрогалась под огромными ступнями Каменного Великана при каждом шаге, а голова со светящимися синими глазами, возбужденно крутившаяся в поисках легендарного моря, возвышалась на уровне крыш рыбацких хижин, навесов и лодочных сараев. Украдкой с ним можно было бы пробраться куда-либо, только если бы по порту разгуливали маяки.

- Велик, стой! - понимая, что от компаньона по части скрытности толку не будет, простонал Делмар, и голем послушно остановился.

Чувствуя себя если и не полным дураком, то изрядно наполненным, мальчик закусил губу, снова задрал голову так, что шее стало больно, и вопросительно глянул на товарища:

- Послушай... Ты не мог бы... пригнуться немножко? Раза в два? И идти на цыпочках? И глаза закрыть?

- Глаза?..

- У тебя глаза горят как два светляка. А порт ведь по ночам караулят, так нас и заметить могут...

Голем быстро обдумал предложение, признал его справедливость и кивнул.

И согнулся.

И встал на цыпочки.

И закрыл глаза.

И даже прошел пару шагов...

Не дожидаясь, пока Велик поднимется, Делмар поспешил его успокоить:

- Ничего-ничего, если еще немного потренироваться...

Голем жалобно глянул на спутника:

- А. Можно. Я. Просто. Пригнусь. И. С. Открытыми. Глазами?

Ловец ракушек подумал и авторитетно кивнул:

- Можно. Если не будешь топать. И прищурься хоть тогда!

- Я. Не. Умею. Не. Топать. Я. Так. Хожу!..

- Ну... тогда... ты бы мог попробовать ходить, не поднимая ног! - осенило Делмара.

- Попробую, - согласился Велик. - Пойдем?

- Пойдем! - узамбарец махнул рукой в сторону полосы причала, утонувшей во тьме.

Через три великовых шага причал утонул еще и в туче пыли.

Конечно, теперь они могли бы подобраться абсолютно незаметно к чему угодно и когда угодно, даже среди бела дня - если бы знали, где сейчас находится хоть что-нибудь.

- Стой! Ничего не вижу! Мы так в воду свалимся или на сторожей налетим! - исступленно чихая и кашляя, просипел Делмар, и Каменный Великан сгреб его одной рукой и сделал несколько обычных шагов, чтобы выйти из пыльной бури локального масштаба.

- У. Меня. Ничего. Не. Получается, - уныло пророкотал он. - Плыви. Один. Со. Мной. Ты...

- Даже не думай! - чихнув в последний раз, мальчик вытер нос и упрямо выпятил нижнюю губу. - Я тебя не брошу! Убегать - так вместе. И не расстраивайся. Иди тогда уж, как можешь. А я что-нибудь придумаю!

- Но. Что? Я. Же. Большой. Придумывай. Или. Не. Придумывай...

- Если хорошенько поработать мозгами, придумать можно всё, даже чего нет и никогда не было! - впервые в жизни ощущая превосходство человеческого разума над искусственным и раздуваясь от гордости за свой вид, юный узамбарец покровительственно хмыкнул. - Иди потихоньку... в смысле, не спеша!.. здесь, поодаль. Держись за бочками - на всякий случай. И щуриться не забывай! А я пробегусь вдоль трапов - может, где вахтенного не будет, и тогда я быстренько тебя в охапку - и на борт! Со мной не пропадешь!

И Делмар, пригибаясь и подозрительно косясь на огни в дальнем конце пристани, побежал к ближайшему кораблю. Юркая тень мелькнула в свете осколка месяца и растаяла. Голем проводил ее взглядом, убедился, что кроме силуэтов мачт - чернильных крестов на черном фоне неба - разглядеть все равно ничего невозможно, прищурился и неспешно двинулся вдоль пристани за стеной из пустых бочонков. Губы его беззвучно шевелились, как у прилежного ученика, твердящего урок: 'Можно. Всё. Придумать. Можно. Всё. Придумать. Можно. Всё...'

Когда до странных огней оставалось метров двадцать, стало видно, что окружали они разгрузочную площадку. С противоположной стороны один за другим в огромный, тускло освещенный круг въезжали возы, груженные мраморными блоками, и останавливались перед худым человеком в плаще с поднятым капюшоном. Человек обходил телегу, то и дело касаясь ладонями груза, потом разводил руками - и каменная гора поднималась в воздух, переливаясь синими искрами. Возчик торопливо отгонял свою повозку, и тут же дюжина узамбарцев бросалась под висящую гору, подкладывала катки, накрывала их огромным деревянным щитом и отскакивала. Блоки по мановению рук мага опускались на поддон - когда плавно, когда рывками, когда кренясь - и моментально десять человек привязывали к щиту ремни, впрягались и тянули в сторону. Двое оставались перекладывать бревна, пока груз не достигал места складирования, и тогда артель прихватывала из кучи новый поддон, брала катки и возвращалась в освещенный круг, обходя по дороге коллег из двух других бригад. Мускулы вздувались веревками под кожей измотанных грузчиков, рваное дыхание заглушало порой даже скрип катков, пот катился градом, промывая дорожки на пыльной коже, и Каменный Великан то и дело сочувственно хмурился и качал головой... Но, пообещав мальчику оставаться незаметным, он не мог выйти из темноты даже для того, чтобы помочь.

Пока он ждал Делмара, шагах в двадцати от него выросла целая крепость, а возы все подъезжали и подъезжали, и полуголые люди все таскали груды мрамора, как муравьи - без остановки, без передышки...

Вдруг что-то энергично и звонко заколотило ему в локоть и зашипело:

- Велик!!!..

- Что? - застигнутый врасплох голем глянул вниз.

Делмар бросил камень и сердито выдохнул:

- Я тебе уже минут пять, наверное, стучу! Даже кулаком! Ты не чувствуешь, что ли?

- Задумался, - аккуратно, чтобы не задеть товарища, развел руками Великан.

- Я тут везде пробежался... - расстроенно доложил мальчик, - и ничего хорошего. Вахтенные везде. Даже там, где у трапа фонарей нет. А кое-где и трапы поубирали. Эти... с холеры... всех переполошили со своей ночной погрузкой.

- Холера? - не понимая, переспросил голем.

- Ну да, холера. Вроде. Такой огромный корабль для перевозки грузов, может и под парусами, и на веслах идти, - Делмар мотнул головой в сторону моря, где у пристани и впрямь возвышался борт самого громадного корабля из виденных пока Каменным Великаном.

- Что. Делать? - шепотом пророкотал Велик.

Физиономия мальчика, едва заметная во мраке, вытянулась.

- Не знаю... Может, на день куда-нибудь спрятаться, а...

Продолжить он не успел: за крепостной стеной из мраморных блоков что-то пыхнуло голубым, и тут же раздался грохот падающего камня и крик.

- А... - тревожно вытаращил глаза и приподнялся на цыпочки Делмар, словно надеясь разглядеть происходившее за двухметровой преградой.

К его изумлению это удалось: преграды больше не существовало. Сметенные Каменным Великаном как горка детских кубиков, блоки вместе с поддонами разлетелись по сторонам, а сам голем уже расшвыривал груду камня в самом центре освещенного круга. Еще несколько секунд - и вид закрыли грузчики, побросавшие свои катки и паллеты.

- Велик!.. - парнишка пришел в себя и метнулся вперед.

Когда ему удалось протолкаться в первый ряд, над тремя грузчиками, уложенными на свободном поддоне, хлопотал человек в плаще с поднятым капюшоном.

- Кабуча габата апача дрендец... - бормотал он то и дело, поводя над ними трясущимися руками, и золотистые искры сыпались с кончиков пальцев, странной пыльцой оседая на телах и одежде раненых. Там, где они касались дерева, вспыхивали огоньки, оставляя после себя обугленные точки. - Идиоты... сколько раз говорил - не суйтесь, пока не упало...

Волшебник поднял голову и взгляд его уперся в возчика, только что разгрузившего свою подводу.

- Ты! - рыкнул он так, словно именно бедный старик был виноват и в том, что торопливые грузчики бросились подкладывать катки раньше времени, и в том, что заклинание сбилось. Возчик нервно шарахнулся и попытался закрыться руками. - Отвези их к какому-нибудь знахарю! Да перебирайте копытами по дороге! Лови!

Маг бросил ему золотую монету. Она ударилась в грудь соирцу, упала и покатилась под ноги его буйволам. Старик очнулся от ступора и кинулся за ней, будто кошка за мышью.

В это время Велик бережно уложил щит вместе с усыпленными людьми на подводу и остановился с отрешенным видом.

- Ты! - маг нетерпеливо повернулся к голему, сделал руками несколько быстрых пассов и ткнул пальцем ему в грудь: - Собери рассыпанные камни на поддон!

Великан не шевельнулся.

- Да чтоб тебя... - яростно пробормотал человек в плаще, - пижоны узамбарские... напокупали чего попало... не знаешь, с какой стороны подступиться...

Несколько новых пассов, повторение приказа... И еще раз...

Если бы люди не видели минуту назад, что голем двигался, они могли принять бы его за статую.

- Велик?.. - еле слышно пискнул Делмар, испугавшись, что что-то сломалось в его приятеле - или что там бывает с големами - и вдруг словно синяя искра вспыхнула на лице Великана и пропала.

- Велик?.. - одними губами прошептал мальчик - и искра блеснула опять.

Словно голем подмигивал.

Но отчего?.. зачем?.. для...

И тут юного узамбарца осенило.

Он важно поднял голову и выступил вперед.

- Я хозяин этого голема, и слушается он только моих приказов!

- Чего? - волшебник обернулся, и на мальчика с бледного лица уставилась пара сердитых серых глаз.

- Я... это... белый шаман... хозяин... этого голема... значит... - отступив на шаг, но не сдавшись, Делмар упрямо выпятил нижнюю губу. - И командовать им... это... только я... могу.

- Ну так и командуй! - раздраженно прикрикнул чародей. - Скажи ему, чтобы он собрал все, что тут раскидано, и начал перетаскивать на галеру - когда у меня еще до погрузки руки дойдут!

Под строгим взором узамбарец едва не отдал распоряжение Великану работать, но на гранитном лице голема вспыхнули отчаянно две искры, и в последний момент язык мальчика словно сам проговорил:

- А сколько нам вы за это заплатите?

- Чего? - опешил маг. - В честь чего? Это - ваша работа.

- Чего? - не очень убедительным эхом отозвался Делмар.

- Вам начальник порта платит, ночным сторожам! - сварливо пояснил волшебник, - а вы тут вымогательством занимаетесь!

- Но мы не ночные! В смысле, не сторожа! Мы наоборот! - кажется, разошедшийся и почуявший самостоятельность язык было уже так просто не унять.

- Наоборот сторожей - это воры? - подозрительно прищурился маг.

- Нет, не воры, не воры, не воры! - понял, что сказал, мальчишка и едва не прикусил язык и замахал руками, точно пытался рассеять дурные слова по воздуху. - Мы просто хотим уплыть из Альгены, и нам нужны деньги, чтобы попасть на какой-нибудь корабль!

- Вы - это кто? - еще более подозрительно заоглядывался чародей.

- Мы - это я и мой голем!

- Голем, - хмыкнул волшебник, - тоже хочет уплыть?

- Ага! - обрадованный пониманием, закивал парнишка.

Волшебник тихо гыгыкнул.

- Ну если хочет... Пусть работает. И вам на какой корабль попасть надо?

Делмар, не задумываясь, пожал плечами:

- Да все равно!

- Хм... - тонкие пальцы мага задумчиво помяли подбородок. - А грести на веслах он у тебя может?

- А-а-а...

Вспышка двойной синей искры.

- Может! Если вы объясните ему, что такое весла и как их держать, - честно уточнил мальчик и спохватился: - А куда ваша эта... холера... плывет?

- Холера-то? - чародей криво усмехнулся. - В Слоновье королевство.

Делмар порылся в памяти, вспоминая, есть ли там улицы, мощеные золотыми слитками или хотя бы молочные реки в кисельных берегах - и бросил. Есть так есть. А нету - так они с Великом все равно не пропадут. Вон как у них всё ловко получается!

- Ну так как, согласны? - усмехнулся белый шаман. - Будем считать, что я вас нанял?

- А-а-а... Согласны! - воскликнул узамбарец - как со скалы в пучину прыгнул.

- Ну вот и хорошо, - с облегчением выдохнул чародей. - Значит, с меня - бесплатный проезд и питание. С вас - работа. И как тебя зовут, кстати?

- Делмар, сын Коджо, - важно представился мальчик и протянул руку ладонью вверх по узамбарскому обычаю.

- Агафон, - легла на черную ладонь белая, - сын мельника.

* * *

- Где этот голем?!

Анчар с ужасом узнал голос заказчика и щелкнул пальцами, гася светошар. Тусклое сияние стало на долю секунды ярким и пропало, оставив в глазах россыпь разноцветных фантомов. В районе желудка началось глобальное похолодание - сразу с ледникового периода.

И принесла же этого узамбарца нелегкая в такую рань! Чего ему не спалось - хотя бы еще пару часиков?! За это время и Каменный Великан отыскался бы, и разобрались бы, что здесь произошло! А теперь?! Что ему говорить теперь?!..

Что говорить теперь ему, Кваку Квам Кваси Квези Квеку, в отличие от атлана, знал.

- Проверьте внутри! - рявкнул он, и не успел волшебник крикнуть, что он уже проверил и что голема тут нет, как в темном проеме вспыхнули два желтых огня, подсвечивая вдвое большее количество огромных фигур.

- Здесь кто-то есть, хозяин! - выкрикнула басом одна из них.

- Тащите их сюда!

Исполняя приказание, четверо громил с фонарями и дубинами бросились внутрь, как собаки, почуявшие дичь.

Волшебник задумался, что будет нелепей - попытаться убедить их в том, что он не вор, или предстать перед заказчиком под конвоем как преступник - но придти к какому-либо выводу не успел, потому что по следам своих костоломов в склад вбежал сам Кваку Квам Кваси Квези Квеку.

- Живыми хватайте! - дрожащим от злости голосом рыкнул он и взмахнул короткой палицей, словно вколачивал гвозди. - Я им устрою, подлецам!..

- Он один там!

- Вон он!

- Не уйдет!

Спотыкаясь через шаг и проклиная тупых воров, устроивших погром вместо того, чтобы украсть по-человечески, охранники кинулись к волшебнику.

- Господин Кваку... Квази... Квася... это я, Анчар! - закрываясь и щурясь от света, успел выкрикнуть маг перед тем, как громилы вцепились в него и потащили к хозяину, словно мешок.

- Ах ты... - рыча и подскакивая - то ли от злости, то ли от осколков чугунных котлов, впивающихся в подошвы сандалий - хозяин подбежал к чародею и яростно сграбастал в горсть балахон на его груди. Другая его рука то дергалась вверх - присоединиться к первой, то, обнаружив в кулаке палицу и не желая с ней расставаться, опускалась вниз, то снова рвалась на помощь коллеге. - Где мой товар?! Что тут происходит?! Где твой голем?! Где эта долбленная каменюка?! Куда ты спрятал его?!

- Я его не прятал! Его украли! - чародей попытался высвободиться из захвата, но пальцы складовладельца только сильнее стиснулись - так, что ткань затрещала.

- Ты меня за дурака принимаешь?! Как?! Как, я тебя спрашиваю?! КАК?!?!?!..

Но только маг придумал подходящий ответ, каким конкретно образом он принимает господина Ква-Ква за дурака, как язык завсклада прорвался через непроходимое слово и договорил:

- ...Как можно украсть бойцового голема?!?!?!

Ответ на этот вопрос Анчар и сам хотел бы узнать не меньше узамбарца, но тот уже покончил с вопросами и плавно перешел к более информативной части своего сообщения.

- Да я тебя в долговую яму посажу!!! Сгною!!! Ты на меня работать будешь до смерти!!! Мешки таскать!!! Дорогу мести!!! Канавы рыть!!! Кирпичи класть!!! Ты меня не знаешь!!! Я твоего треклятого истукана отыщу!!!..

- Да я сам хочу его... - еле сдерживаясь, чтобы не высказать разбушевавшемуся толстяку всё, что думает про него, его склады и его угрозы, начал волшебник, но Ква-Ква его не слушал и не слышал.

- Я его на щебенку разобью и твою могилу ей посыплю!!! - ревел он, размахивая дубиной под носом у мага. - Сколько товара пропало!!! Сколько испорчено!!! Сколько погублено!!!..

- Если ты отпустишь меня, я найду его и выясню, что случилось! - только чувство вины - да еще перспектива лишиться лицензии и быть изгнанным или арестованным удерживали сейчас атлана от применения магии в антигуманных целях.

- Отпустить тебя?! - взорвался складовладелец. - Отпустить?! Да скорее я сам до смерти тут караулить останусь, чем тебя...

От приступа возмущения жирная лапа, стискивавшая складки анчарова балахона, дернулась, ткань, не выдержав издевательства, затрещала, чародей вскинул ладони, отталкивая - и тут на его плечо обрушилась палица.

Анчар охнул, рука его инстинктивно сжалась в кулак, который и встретился со скулой толстяка.

- Убивают! - не столько от боли, сколько от неожиданности взвизгнул Ква-Ква, и тут же на волшебника накинулась вся группа поддержки.

Три удара почти одновременно обрушились на спину и плечи, четвертый пришелся по затылку, и маг внезапно почувствовал, что пол уплывает у него из-под ног.

- Бейте его!!! - взвизгнул завскладом, гневно взмахнул палицей, точно собирался лично присоединиться к сведению счетов...

И вдруг повалился ничком.

Затуманенному взору атлана и изумленным взглядам громил открылась фигура ангела возмездия с обломком доски в руках. На голове ангела был намотан цветастый платок, а вместо нимба фигуру мстителя окутывал слабый запах морепродуктов.

- Оламайд?.. - почти успешно пытаясь сфокусировать взгляд на спасителе, изумленно пробормотал Анчар.

- Ах ты, коза драная!!! - прохрипел один из охранников, кинулся к матроне - но вдруг полетел кубарем, кувыркаясь по останкам вамаясського фарфора, словно нечто невидимое толкнуло его в спину.

Трое других телохранителей, взорвавшись фонтаном проклятий, тоже рванулись было к женщине - но в мгновение ока воздух над головой атлана поседел, сгустился до размера среднего арбуза и понесся на завскладовский спецназ в полутора метрах от пола, как шар в кегельбане - и точно с таким же эффектом.

Последний громила растянулся в шаге от Оламайд и приложился лбом об узорчатый пудовый утюг.

- Уходим!.. - Анчар поднялся, но замер, покачнувшись: надо было подождать, пока искры перед глазами уменьшатся хотя бы до размера мухи, а склад перестанет кружиться и раскачиваться, - скоро... сейчас... минуты через три... пять...

- Да быстрее же ты! - не дожидаясь, пока ее защитник увлечет ее в безопасность, матрона подбежала к нему, ловко перескакивая через слабо шевелящиеся тела, схватила за руку и потащила к выходу.

- Стойте!!! - сипло выкрикнул кто-то позади, но просьба неизвестного удовлетворена не была. Волшебник и торговка, топоча как стадо спугнутых гиперпотамов, скрылись в ночи.

- Ты бы... бегал так... как ходишь... Думаешь, легко тебя тянуть?.. - задыхаясь и отдуваясь, как слон после стометровки брассом, Оламайд в последнем рывке обогнула куст с жесткими колючими ветками и листьями и согнулась пополам, выпустив руку атлана. Тот закачался, опустился на колени рядом с торговкой и уткнулся лбом в теплый, обмазанный глиной кирпич ограды.

- Если бы меня этот сын гориллы не огрел по голове... - сражаясь с подступающей тошнотой, брюзгливо пробормотал Анчар и закрыл глаза.

Тон его спутницы мгновенно переменился.

- Сильно попало? - повернулась она к подопечному и жалостливо прижала к груди пухлые руки.

В ответ волшебник хотел фыркнуть, но получился лишь стон.

- Изверги! - истово затрясла головой матрона. - Гамадрилы лишайные... взяли волю... думают, если на Ква-Ква работают, так им всё дозволительно! А Ква-Ква этот... как паук... своего не упустит... а чужого - тем более!

- Где мы? - прохрипел чародей, силясь подняться. - Надо... надо... надо...

- От складов кварталах в двух всего, - то ли обвиняя, то ли извиняясь за то, что так недалеко утащила, проговорила Оламайд. - И чего надо-то, белый шаман?

Лицо атлана вытянулось, едва в голове составился список всего, что ему надо.

Но начать он решил с приоритета.

- Бежать надо... - тускло выдохнул он.

- Они тебя побили, и тебе еще от них же бежать? - возмущенная очевидной несправедливостью, торговка забыла задыхаться и уткнула руки в бока. - Нажаловаться квартальному на них надо, вот что! Пусть посидят-ка в кутузке, да заплатят тебе - вон, как мешок твой разодрал, бабуин этот плешивый!

- Мешок?.. - тупо переспросил Анчар, вспомнил подозрительную прохладу, всю дорогу овевавшую его грудь и прочие непривычные к этому регионы, и испуганно схватился за форменный балахон Училища, впопыхах не отобранный кастеляном.

Вернее, за то, что от балахона осталось после рукоположения разъяренного складовладельца.

Разорванный от горловины до ниже пояса, на плечах он держался исключительно на тонких завязках и доброй воле, подставляя не слишком широкую и не слишком чистую грудь чародея и такие же льняные штаны всем ветрам и взглядам.

Метнув обжигающий взор в сторону торговки и чувствуя, как краска конфуза заливает щеки и шею, волшебник рывком запахнул балахон, ловким движением руки Ква-Ква превратившийся в купальный халат, и тихо порадовался, что вокруг темно.

И тут же вспомнил, что больше поводов для радости у него нет, и вряд ли скоро появятся.

Оламайд, если и успела рассмотреть в скупом свете месяца что-нибудь интересное, в кои-то веки скромно хранила сие в тайне - или просто предпочла вернуться к старой теме разговора, нежели начинать новую.

- К квартальному - это нам туда! - ткнула она решительно пальцем куда-то влево и на юг. - Я его знаю. Капитан Чинвенду, старый костыль, характер - ух!.. Но если дело дойдет до кого приструнить, то другого такого не сыщешь!

- Спасибо... - вздохнул атлан. - Но дело в том... если ты заметила... Я применил магию против не-магов. А если об этом узнают власти... тот же капитан твой...

- Да откуда они узнают?! Ква-Ква им, что ли, доложит?! И кто ему поверит?! Сам уже хуже любого бандита стал!

Ответить Анчар не успел.

В тишине, еще секунду назад наполняемой лишь ночными птицами и собаками с бессонницей, раздались подозрительные голоса.

И подозревал их атлан в принадлежности к головорезам Ква-Ква.

Как очень скоро выяснилось, оптимизм его почвы под собой не имел.

- Они где-то рядом...

- ...не могли далеко убежать...

- ...сообщница его... тоже воровка... - доносил ветер обрывки фраз.

- ...хорошо, что вы рядом проходили...

- ...всегда говорил, что наша стража нас бережет!..

- ...чтоб мне сдохнуть - колдовал! Против беззащитных!

- ...кого?

- ...нас!..

- ...как превратится в чудовище! Как начнет искрами сыпать! Как... как...

- ...врете?..

- ...сдохнуть!..

Не дожидаясь, пока говорившие приблизятся, Оламайд затрясла волшебника за плечо:

- Бежим! Вставай!

Стиснув зубы, маг поднялся и, не дожидаясь, пока закачавшийся мир устаканится, сжал на груди расходившиеся полы и шагнул вперед. Матрона, нервно вытягивавшая шею, моментально схватила его за руку и поволокла прочь, что было мочи.

В дальнем конце переулка блеснул свет фонаря, обрисовывая восемь фигур, четыре из них в островерхих шлемах городских стражников.

- ...нашего хозяина добро спер, да еще и...

- ...а пасть-то, пасть! Зубы - во! Каждый! А всего - сотни три, наверное!

- ...пять!..

- ...точно, точно! Едва не сожрал!..

- ...врете?!..

- ...чтоб нам сдохнуть!!!..

- ...чудом ноги унесли...

- ВОТ ОНИ!!!

- Быстрей!!! - Оламайд рванула мага вперед, и они помчались изо всех сил.

- Держи!!!

- Хватайте их!!!

Анчар на ходу обернулся, повел руками, неистово бормоча - и за спинами беглецов поперек улицы вспыхнула огненная стена, озаряя ночь оранжевыми бликами и слепя преследователей.

- Отдышимся?.. - жалобно пропыхтела торговка, но теперь уже маг, приходящий в чувства, вцепился в ее запястье и потянул за собой.

- Это... иллюзия... - прохрипел он, растерянно заметался на перекрестке и свернул налево прежде, чем Оламайд успела высказать свое мнение.

- Какая... Люся?.. - заинтересовалась торговка.

- Непостоянная!.. - рыкнул атлан, чувствуя, что даже такое небольшое заклинание, как то, снова заставило темные улицы раскачиваться вокруг него - но стиснул зубы и прибавил шагу.

Голоса за их спинами из возмущенных стали торжествующими и прибавили в громкости.

- Рассеялась... - досадливо просипел маг. - Давай... быстрей...

- Куда?!

- Вперед!!!

Ответ Оламайд и стена появились одновременно.

- Но там тупик!!!

- Кабуча!..

- И куда мы теперь?!?!?!..

- Лезь!!! - закашлялся Анчар и наклонился. - Становись на меня!!!

- Но...

- Быстро! И тихо! Похоже, они пока не нашли, куда мы свернули!

- Но ты хорошо стой, я падать не люблю! - обеспокоенно пробормотала матрона, задрала юбку, поставила ногу на живую ступеньку и зашарила руками, ища, за что бы ухватиться. - Слушай, белый шаман... какой ты костлявый... хотя это и хорошо - нога не соскользнет... Но уж сплошные ребра, как у морского ерша... Вот у моего Мвенаи...

Задетый за чувствительное то ли сравнениями, то ли суетливыми мягкими пальцами, волшебник яростно прошипел:

- Не щекочись!!! И живее давай!

- Ага... я сейчас... сейчас... - торопливо забормотала торговка, ухватилась за шею и вцепилась, как в поручень маневрирующего дилижанса.

- Белый шаман, а ты не мог бы немного отойти от забора - а то я подняться не могу, голова утыкается... - не обращая внимания на почти предсмертный хрип чародея, смущенно попросила она через несколько секунд.

- Если ты с меня ногу уберешь... и додушишь в следующий раз... И быстрее - ради Большого Полуденного Жирафа!!!

Анчар отодвинулся на полшага, и полтора центнера цвета альгенской рыбной торговли неуклюже взгромоздились на его спину, выпрямились, дрожа и стеная, и ухватились за край ограды.

- Б-б-б...быст...трее... - чувствуя, что окружающий мир начинает не только раскачиваться, но и уходить из-под ног, просипел маг.

Оламайд подпрыгнула... и еще раз... и еще...

- Я... подтянуться... не могу!.. Выпрямись, пожалуйста!

Анчар выпрямился.

Лёжа на земле.

Оламайд повисла на заборе грудью, отчаянно скребя носками туфель по желтой глине.

- Белый шаман, подсади! Я уже почти перелезла! Руки уже на той стороне!

- ...или сюда свернули?.. - донеслось раздраженное от начала переулка.

- ...тупик...

- ...может, они не...

- Вон они!!!

- Белый шаман, помоги!!!..

'А может, сдаться?.. Хуже не будет... Ну подумаешь, повесят...'

- Хватай колдуна!!!

- Держи воров!!!

Дальнейшие события произошли одновременно.

Преследователи радостной толпою с пиками и дубинами наперевес рванулись к цели, Анчар - скорее, рефлекторно, чем из боевого настроя - пробормотал четыре слога из простейшего пятисложного заклинания иллюзии - единственного, на которое он был сейчас способен, туфля слетела с ноги матроны и саданула подкованным каблуком по больному затылку...

Последний слог заменился на сакраментальное 'кабуча', и в следующее мгновение в пяти метрах от него, там, где должна была появиться безвредная огненная преграда, воздух вскипел синими искрами и ударил во все стороны с силой стада бешеных мегалослонтов.

Преследователи, отброшенные взрывом, вылетели из переулка, как одна большая раскрошившаяся пробка из бутылки, а стены вокруг охнули всеми кирпичами - и полегли причудливой мозаикой поверх хозяйских дворов и клумб.

Атлана долбануло по голове и вдавило в землю с такой силой, что он подумал, будто Оламайд сорвалась - но крик 'Помогите!' и звуки, похожие на протяжное кудахтанье с той стороны, где еще недавно путь им преграждала стена, доказали обратное.

- Иду... - прохрипел волшебник.

С трудом поднявшись на четвереньки, он уцепился за обломок стены высотой до груди, грузно перевалился через него, приземлившись в негостеприимном месиве из битого кирпича, стекла и реек - всё, что осталось от ажурной беседки - встал, и шатаясь, спотыкаясь, хватаясь за обломанные деревья и дивясь, откуда так воняет жженым волосом, побрел на голос. Но не прошел он и пяти шагов, как из темноты выскочило огромное взлохмаченное растрепанное и дымящееся существо, утыканное перьями, и заколотило ладонями по его голове.

- Ф-фух... потушила... - вытирая руки о юбку, облегченно выдохнула Оламайд и схватила его за плечи. - Как ты себя чувствуешь, белый шаман?

- Чуть хуже... чем с похмелья ... - страдальчески промычал волшебник.

- Значит, хорошо... - облегченно выдохнула торговка. - А то после этого... вот этого... - не находя в своем лексиконе подходящего определения, она взмахнула руками, изображая не то развесистое дерево, не то ядерный взрыв, и продолжила робко: - ...я думала, тебя уходило...

- Куда? - не сразу сообразил чародей, но испуганно-возмущенные голоса за его спиной быстро вернули его в реальность.

- ...что происходит?!..

- ...теперь убедились?!..

- ...против нормальных людей!!!..

- ...вздернут!..

- ...кишка тонка против стражи!..

- ...там!..

- ...хватайте их!..

- ...осторожно!

Из переулка, вмиг ставшего площадью, донесся хруст битого кирпича под ногами и звон оружия. В окнах дома хозяев под аккомпанемент тревожных восклицаний стали зажигаться огни.

- Скорей, бежим! - матрона рванула мага за руку и повлекла куда-то вперед, во тьму. Из-под ног, панически застонав, прыснули павлины.

Метров через десять перед ними снова выросла стена - но на этот раз с воротами. Выдернув засов и пинком распахнув створку, Оламайд потащила контуженого волшебника во мрак, пропахший паленым волосом, смолой и солью.

Сзади донеслись звуки падающих тел[51]. Слева - шум прибоя.

- Где мы? - остановился атлан, пытаясь сориентироваться, и первое, что заметил - воздушные силуэты мачт - черное на черном. - Порт?

- Бежим! - потянул его торговка. Спрячемся на шхуне Мвенаи! Это в самом дальнем конце!

Без вопросов - потому что сил уже хватало или на них, или на перемещение - чародей побежал. Парочка обогнула груду ящиков, нырнула за ближайший островок из пустых бочек, и затаилась, переводя дыхание и прислушиваясь.

Из ворот дома начальника порта выскочили люди с фонарями и оружием наготове и остановились.

- ...где-то там!..

- ...не уйдут теперь!..

- ...рассыпаться! Смотреть в оба!..

- ...за бочками!..

- Бежим!

Не дожидаясь, пока преследователи достигнут их убежища, беглецы пригнулись и помчались[52] вдоль причала. Сзади то и дело долетал топот, звон мечей и грохот переворачиваемых бочек.

- Быстрее, белый шаман!..

- Не могу...

- Моги!..

- Смерти... моей... хочешь...

- Потом... помирать будешь! Когда... поймают!..

В мозгу атлана мгновенно составился список обвинений, включавший применение магии против не-магов с целью нанесения тяжких телесных повреждений или смерти, отсутствие предупреждения вышеуказанных не-магов о предстоящем применении против них магии с целью нанесения тяжких телесных повреждений или смерти, предумышленное повреждение чужого имущества с помощью магии, предумышленное похищение, порчу и уничтожение чужого имущества без помощи магии, введение в заблуждение честного складовладельца, повлекшее за собой похищение, порчу и уничтожение чужого имущества...

Первых пунктов хватило на троекратное увеличение скорости - к сожалению, кратковременное, и через несколько минут Анчар и Оламайд замедлились, а очень скоро и совсем остановились и опустились на землю, задыхаясь и хрипя едва не громче прибоя и перекликавшейся погони.

И увидели в нескольких шагах от себя почти двухметровую стену.

- Этого... не было... вчера еще... - вяло удивилась матрона[53].

Маг не сказал ничего, так как не имел ни малейшего представления о планировке порта, сносить еще одну преграду в его теперешнем состоянии мог разве что лбом, а говорить - только в самых крайних случаях...

- ...стена какая-то?..

- ...обходите справа, мы слева, а они прямо пойдут!..

- ...точно где-то там!..

- Мы пропали!..

...как, например, сейчас.

- Это... не стена... похоже... камень грузят... поддон внизу... на той стороне факелы горят... - собрав в кулак всю оставшуюся волю[54], выпрямился он, схватил за руку растерянную Оламайд и сипя, потянул к преграде. - Подсажу... Пойдем...

- Но потом куда?! Нас там увидят!

- Заляжем наверху!.. Не заметят!.. может...

- А если?!..

- Заодно и выясним, - отрезал он, подбежал к стене, составил друг на друга две вездесущие бочки, поставил рядом третью и полез сам.

- Руку! Они близко!

Матрону не надо было долго уговаривать. Последнее усилие, финальный рывок, завершающий пинок - и бочки покатились прочь, а двое беглецов распластались на верхней глыбе, словно пытаясь вжаться в камень, еще хранивший дневное тепло.

Заслышав грохот опрокинутых бочек, преследователи насторожились и кинулись на звук.

- Они где-то здесь! - настороженно озираясь, воскликнул старший стражник.

- Там побежали? - ткнул пальцем в сторону причала телохранитель Ква-Ква с причудливым синяком на лбу в форме загадочной надписи 'еьромокуЛ в оналедС'.

- Я там был. Никого не было, - обиженно отозвался другой.

- А где тогда? - подозрительно закрутил головой его товарищ.

- А там точно не проскочили? - второй стражник недоверчиво прищурился и ткнул пикой в сторону от причала.

- Мимо нас-то? - насупились его друзья. - Лягушка не проскачет! Колибри не пролетит!

- А где же тогда?.. - голова третьего стражника задралась к небу и принялась вращаться, словно он рассчитывал отыскать преступников среди звезд. - Неужто... улетели?

- Кто разрешил? - обиженно рявкнул старший, словно детсадовский хулиган, лишенный любимой игрушки. - Людям летать не дозволено! Нету такого закону, чтобы люди летали! По-твоему, мы за ними всю ночь гонялись, а они взяли и улетели? Где в этом справедливость, я спрашиваю, а?! Так что отставить ерунду нести, младший стражник Чомбо! А то так сейчас по уху съезжу!..

- Есть отставить нести ерунду, старший стражник Абрафо! - с готовностью согласился Чомбо, и рука его нервно дернулась к уху - то ли отдать честь, то ли так - на всякий случай.

- Не, а где они тогда на самом деле?.. - озадаченно поскреб в затылке рукояткой дубины телохранитель с надписью. - Через мрамор перелезли, что ли?

- Да бабуина лысого тут перелезешь, высоко вон как... - нахмурился его приятель.

- Бочки! - озарило Чомбо. - Они бочки подставляли!

- Так что ж они - перелезли, выходит?..

- А может, сверху лежат?!

- Вроде спрятались. Вроде, умные. Вроде, обхитрили всех, - недобро оскалился старший телохранитель и ударил по камню дубиной.

- Вы двое - обходите слева! Вы - справа! Мы сверху посмотрим! - воодушевленный, закомандовал с новым апломбом Абрафо. - Тащите бочки сюда!

Беглецы наверху замерли.

- Прыгаем с той стороны и бежим, - шепнул атлан.

- Но там люди!.. - растерянно пискнула Оламайд.

- И тут тоже, - загробным голосом напомнил маг. - За мной.

Но не успели отловленные бочки снова выстроиться в лестницу, а Анчар - подползти к дальнему краю верхней глыбы, как поддон скрипнул, приподнялся сантиметров на двадцать от земли, подался на пару метров вправо - и вдруг полетел в сторону моря.

- Ай!!!.. - взвизгнула матрона чуть не в голос и судорожно вцепилась в плечо Анчара. - Я высоты боюсь!!!

- Прыгаем!

- Нет!!!

- Хорошо, - неожиданно быстро согласился волшебник. - Похоже, нас сейчас погрузят в трюм. Там отсидимся и выберемся, когда всё успокоится.

- Значит, прыгать не надо? - не веря в чудесное избавление, шепнула торговка.

- Нет. Но будь настороже, - пробормотал атлан и осторожно приподнял голову, силясь разглядеть, что происходит на берегу.

Как он и подумал, на пристани, окруженный факелами и командой корабля, стоял маг и пассами направлял полет их поддона.

Один.

'Интересный способ грузить тяжелые предметы', - машинально отметил Анчар. - 'Хотя, похоже, заклинание не новое, а скорее, модифицированный 'Тяжеловоз Хилла' - руководящий погрузкой стоит на месте, а не ходит рядом с перемещаемым объектом. Хотя модификация слишком энергоемкая вышла... беднягу от усталости шатает, а ему еще поддонов двадцать загрузить осталось... Интересно, если увеличить коэффициент Криббле, а квадрат...'

Оранжевый свет факелов погрузочной площадки неожиданно пропал, гора мрамора покачнулась, словно перекладываемая из одной великанской руки в другую, и стала быстро погружаться во мрак трюма, рассеять который одинокому масляному фонарю было не под силу.

- Лежи, не вставай, - коротко шепнул атлан и не увидел, а почувствовал, как Оламайд кивнула.

Поддон, завершив путь, аккуратно отыскал свободное место и опустился на настил.

Анчар уважительно хмыкнул: а маг на пристани - профессионал еще тот! Так точно посадить поддон вслепую! Если только у него тут не подвешено какое-нибудь отражающе-следящее заклинание... Да даже и если подвешено - это ведь надо...

В темноте послышались тихие мерные шаги.

Чародей испуганно прервал поток мыслей, затаил дыхание и прислушался.

Плеск воды за бортом... поскрипывание настила... слабый неровный гул голосов за переборками - наверное, команда... Шаги же...

Шагов слышно не было.

Показалось?

Или человек ушел?

Или...

Внезапно синеватый призрачный свет засиял над их головами, высвечивая лицо, полуприкрытое капюшоном плаща, и короткую седую бородку, топорщившуюся как кисть маляра.

- Пассажиры... - губы незнакомца скривились в улыбке, а в круге света появилась его рука.

Почуяв неладное, Анчар попытался перевернуться на бок, но, заливая всё вокруг, вдруг вспыхнула мертвенная синева - и воцарилась тьма.

[1] Всем известно, что укус тарантула заставляет человека плясать тарантеллу. Но лишь недавно натуралисты Белого Света обнаружили пауков, укус которых отправлял жертву на танцплощадку с менуэтом, контрдансом, гавотом и вальсом в репертуаре. Сперва ученые полагали, что открытие их имеет исключительно академическую ценность, пока - к их удивлению (и, конечно, радости) - при дворах не возник ажиотажный спрос на таких пауков. Нерадивые ученики (в девяноста процентах - мужчины, юноши и мальчики), не желающие или неспособные обучиться танцу, но стремящиеся на балу завести знакомства и приятно провести время - носили с собой серебряные коробочки с пауками и давали им себя кусать перед началом соответствующего танца. И теперь юные натуралисты (потому что старые натуралисты, пожилые и даже просто зрелые занимались теперь разведением и торговлей уже открытыми видами) искали по джунглям, пустыням и степям членистоногих, обучающих кадрили, мазурке, котильону и прочим новшествам придворного танцпола. А некоторые маги - пока всех возрастов - занялись искусственным выведением нужных пород, так как природа за придворной модой могла и не успеть.

[2] Исключительно редкий полуразумный вид дерева, произрастающий в Соире. Предположив, что люди рубят деревья для того, чтобы сделать из них бумагу, они трансформировали свои традиционные зеленые резные листья в белые, прямоугольные и бумажные. Самые старые деревья давали формат А4, моложе - А5, саженцы - маленькие желтоватые прямоугольнички с липким краем. Почему же тогда ученые назвали их полуразумными? Потому что полноценно соображающее дерево додумалось бы до того, что из их брата получают еще и стройматериалы, и сделало бы что-то со стволом и корой, а еще лучше - сразу росло, окружая себя стопками досок-сороковок, обложенных пачками бумаги.

[3] И теперь готового выпрыгнуть из ложи, собственноручно вытащить на арену обоих големов вместе с их творцом и снова собственноручно же поколотить всех троих.

[4] Хотя почему 'будто'?

[5] Рядов задних.

[6] Пока своих.

[7] Мрамор, известный своим светло-кофейным цветом.

[8] Новое для него. Новым в абсолютном летосчислении оно было лет двадцать назад, что по стандарту узамбарских мазанок колебалось на грани между древностью и античностью.

[9] Хоть и в первом приближении. Километров на сто.

[10] Кивать неосторожно ему пока не дозволяло принятое вчера.

[11] Ужин как пища, отделенная от настоящего момента многими часами, позволял о себе думать без немедленных и необратимых последствий.

[12] И даже один новый котел среди них.

[13] За неимением поблизости ее создателя. В этом случае, если бы тот не успел далеко убежать, она нашла бы другое применение.

[14] Именно потому, что ныряльщики могли их достать.

[15] Местами переходящих в глубокое бурение, иногда балансируя на грани взрывных работ.

[16] Если бы сумасшедшие были настолько искусны, что сумели бы сплести корзину из полосок блестящей ткани, утыканной иглами, волосатой бумаги, разноцветных металлических прутков, кожаных ремешков с узелками, стеклянных трубочек, внутри которых что-то тускло светилось, и костяных дуг, гравированных непонятными символами, может, даже буквами.

[17] Если не считать пятен от рыбы, фруктов, овощей, масла и мяса.

[18] Изначально проходящая в лечебнике, вообще-то, как заклинание военно-полевой хирургии для определения глубины колото-резанных ран - но если клиент сказал, что его племяннику срочно нужно вправить мозги...

[19] Нажелто-красно-буро, если быть дотошно точным.

[20] Так как собственная голова, похоже, решив отыграться за грядущие полдня авансом, теперь даже не болела, а гремела, шумела и трещала.

[21] И в первую очередь - бумага, ткань и кожа.

[22] Мысль о том, чтобы отправиться в Шатт-аль-Шейх по воздуху, хотя бы на той же самой кровати, даже не приходила ему в голову: каждый, кто хоть десять минут пожил в Узамбаре, знал, что лететь днем было равносильно медленному самоубийству. Конечно, как вариант для полетов всегда оставалась холодная ночь... Но чтобы не оказаться утром над океаном, в логове летающих слонов, в сердце Перечной пустыни или на пути самума, нужно было иметь квалификацию караван-баши первого разряда.

[23] Или отсутствие текущей крыши, как показал бы ближайший дождь - но нет худа без добра.

[24] В то время как на самом деле он был виноват во всем.

[25] То есть, пошел скорым шагом торопливой черепахи, стараясь при этом не допускать отклонения от курса более чем на двадцать градусов.

[26] Может, даже хихикая или показывая пальцем.

[27] Отсутствие крыши иногда имело свои преимущества.

[28] Если это был просто дом, он бы отнесся к случившемуся с вамаяссьским спокойствием. Но десять минут назад обычная глинобитная хибара превратилась в его святая святых - лабораторию, хотя и кроме немудрящей мебели и стен (на одну меньше, чем хотелось бы) в ней еще ничего не было. А значит, каждое ее повреждение теперь воспринималось атланом как личное оскорбление.

[29] Хоть и научившийся понимать, когда его обсчитывают почем зря.

[30] В пустыне. Над костями потерянного каравана.

[31] Или научить ругаться его.

[32] Который вспомнил, что значит говорить, не заикаясь, только через два месяца.

[33] Если бы он шел один, уворачиваться от прохожих и немудрящего транспорта было бы проблемой Анчара. Но так как в шаге за ним следовал голем шириной в половину улицы, ростом до окон второго этажа и с двумя огромными дубинами, то вектор проблемы автоматически менялся на диаметрально противоположный.

[34] Ведь никому и в голову не могло прийти, что можно разговаривать с големом.

[35] Скорее всего, из экономии.

[36] Надо ли говорить, что Кваку Квам Кваси Квези Квеку с проницательностью человека, к науке отношения никогда не имевшего, расставил приоритеты с точностью до наоборот. На покупку оборудования денег бы хватило. На ремонт - осталось.

[37] Если бы не мусор, в проходе между фасадами двух складов могли бы спокойно разъехаться не две, а три арбы.

[38] Ну или из центра города в порт - смотря с какого конца глядеть.

[39] В очередной раз ткнуть локтем, успевшим превратиться в сплошной, безбожно ноющий синяк от частой подачи сего сигнала.

[40] Едва не снеся его.

[41] Что в случае крайней степени конфуза должны делать големы, он не знал, а время для изобретательства выдалось не слишком подходящее.

[42] Если бы на Белом Свете сыскался ручей, состоящий целиком из металлической посуды.

[43] Из резинового дерева, если быть совсем точным. Не путать с каучуковым, источником материала для дорогих мячей и еще более дорогих калош. Вообще-то, резиновое дерево - а вернее, его вамаяссьский сородич - был назван так лукоморским первопроходцем Доходовым со слов аборигена-проводника. Проведя с исследователями полгода, вамаясец немного научился лукоморскому языку, и на вопрос Доходова о том, что это за интересное дерево с ажурной корой и листьями, старательно ответил: 'Ре-зи-но-е'. И в лучших традициях первооткрывателей, становившихся одновременно и первоописателями, Павел Ерофеевич зарисовал в своем блокнотике новый экземпляр древесного царства и не менее старательно под ним вывел: 'Резиновое Древо'. Впрочем, это был один из случаев, когда недослышанное название оказалось точнее любого, какое Доходов сумел бы придумать: древесина этого дерева и впрямь обладала свойством пружинить, что стало забавным сюрпризом для пришедших по следам исследователей дровосеков.

[44] Хотя, если быть совсем точным, такое возможно было. Если держать долото другой рукой.

[45] Искушением возмездия долгого и тщательного - позже.

[46] Для неграмотных.

[47] Дополнительно было сломано не более трех ребер.

[48] 'По спинке стула', - подумал атлан, и был не так далек от истины: судя по выражению лица посетителя, целью очередного подхода была его голова.

[49] Не помогало в равной степени ничего.

[50] Мало того, что оставшихся без поживы, но и вынужденных вместо загула в кабаке идти грабить одежную лавку и лабораторию знахаря: из одежды на задней части у обоих злоумышленников имелись теперь лишь ожоги второй степени.

[51] В основном, нецензурные.

[52] По мере оставшихся сил, которых, скорее, не осталось, чем наоборот.

[53] Сил на что-либо более энергичное вроде отчаяния, возмущения или даже простого изумления с призывами Большого Полуденного Жирафа в свидетели бесстыдной наглости неведомых стеновозводителей, не хватило.

[54] Которая как раз в кулаке и поместилась.