Возьми крест свой… Служение великой княгини Елисаветы Феодоровны Богу, Царю и России

Каждый христианин берет крест свой и следует за Христом. Для добро подвизавшихся несение креста становится не только священным долгом, обязательным для каждого, но школой веры, надежды и любви; оно вводит в благодатную радость, которая есть начало и залог радости райской. Вся русская культура, от крестьянской до дворцовой, строилась на фундаменте православного понимания этого священного долга – служения Богу и людям, и была тщательно продумана и подробно разработана. Честное служение Богу, Царю и Отечеству воспитывалось и поддерживалось христианским обществом, государством и Церковью, а разрушители этого порядка, освященного Церковью, издревле назывались «ворами». Особо важны были верность и честность (честь) служения в правящих сословиях, которым народ и Церковь доверили управлять страной.

Конец XIX – начало XX вв. характеризуются во всем мире отказом от чистого христианского служения и принятием многочисленных лукавых подмен, вплоть до идей социализма и атеизма. Различные общественные и религиозные течения вели ожесточенную борьбу с Церковью и с церковным сознанием. В результате, большинство людей в Европе жили уже не в Церкви и не Церковью. Россия же в это время еще сохранила во всех сословиях верность православному идеалу совершенного служения. Однако этот идеал сохранили не все представители сословий: часть, пусть меньшая, приняла подмены и все слои общества оказались разделенными, на тех, кто остался верен идеалам святого служения и на восстающих против этого идеала – «бесов», по Достоевскому. Раскол прошел, в частности, и через правящую большую семью Романовых. Об остроте борьбы свидетельствуют длинные списки верных служителей России, которые были убиты, или пострадали в результате террора. В 1909 году тысячи имен жертв революционного террора были помещены на стенах храма в честь иконы Божией Матери «Отрада и Утешение» на Ходынском поле.

В настоящем сборнике документов история России в конце XIX – начале XX вв. предстает очищенной от мифов и сплетен, как и образы основных героев. Российский Император Николай II, великий князь Сергей Александрович и великая княгиня Елисавета Феодоровна совершают путь служения Церкви, Самодержавию и Отечеству до своей мученической кончины, отдавая жизнь за грехи своего народа. Царь и «Великая Матушка» уже прославлены Церковью, и с сонмом новомучеников предстоят за нас пред Богом. Преподобномученица Елисавета особенно дорога нам; она явила пример совершенной сострадательной любви и помогает в наше смутное время восстановить утерянный идеал святости и веру в «Сына Божия, возлюбившаго меня и предавшаго Себя за меня» (Послание ап. Павла к Галатам 2, 20).

* * *

Елисавета Феодоровна родилась и выросла в немецкой семье великого герцога Гессенского Людвига IV. Гессенский дом был хранителем традиций веры, нравственности и милосердия. В роду почиталась Елизавета Тюрингенская (1207–1231), канонизированная Католической Церковью еще в 1235 году именно за дела благотворительности. Наибольшее влияние на формирование личности Елизаветы оказала мать, великая герцогиня Алиса, неустанно пекшаяся о бедных и больных, а после ее смерти в 1878 г. – бабушка, английская королева Виктория. Английская система воспитания была воспринята Елизаветой в не меньшей мере, чем немецкая. После смерти матери Елизавета стала помощницей отцу в воспитании младших детей, в том числе и принцессы Алисы, будущей российской императрицы Александры Феодоровны.

В 20 лет Елизавета становится женой великого князя Сергея Александровича, младшего брата императора Александра III. Для Сергея Александровича, так же как для его племянника Николая, будущего императора, Александр III был примером веры и служения Богу и Отечеству. Сергей Александрович был старше Елисаветы на 6 лет, имел глубокую веру и основательное разностороннее образование. Он был знатоком искусства, прежде всего живописи, а начинал свое служение идеалам Империи в Преображенском полку, которым впоследствии и командовал. Наиболее близкими членами семьи для него были младший брат вел. кн. Павел Александрович и двоюродный брат вел. кн. Константин Константинович (талантливый поэт К.Р.). Великосветское общество Петербурга вскоре было покорено красотой, естественностью и приветливостью молодой жены великого князя Сергея Александровича, а также искренностью, прямотой, тактом и сердечным умом. Она охотно участвовала в светских развлечениях и балах, у нее со многими установились душевные, добрые отношения и, прежде всего, с императрицей Марией Феодоровной, которую Елисавета Феодоровна приняла как старшую сестру. Среди ее аристократических семейств ее близкими подругами впоследствии стали княгини Мария Васильчикова и Зинаида Юсупова, соседка по подмосковному имению Ильинское.

Жизнь Елисаветы Феодоровны в России была постепенным восхождением к новым, все более глубоким и совершенным формам служения Богу и людям. Можно выделить основные этапы жизни и служения Елисаветы Феодоровны. Первые подготовительные к служению петербургские годы (1884–1891 гг.) были наполнены радостями светской культурной жизни и постепенным вхождением в проблемы жизни царской семьи и великосветского общества. С принятием Православия в 1891 г. началась новая жизнь в Москве уже в качестве генерал-губернаторши, первой дамы московского общества, «хозяйки» Москвы (1891–1905 гг.). Одновременно налаживалась жизнь двух «малых миров» – имения Ильинское с окрестными селами и поместьями и Александровского дворца в Нескучном саду на окраине Москвы. Все эти годы Сергей Александрович и Елисавета Феодоровна были заняты проблемой личных отношений цесаревича Николая (Ники) и принцессы Алисы (Аликс). Эта трогательная история закончилась в 1894 году свадьбой практически одновременно с кончиной императора Александра III и воцарением Николая Александровича. И до и после этих событий Сергей Александрович и Елисавета Феодоровна были самыми близкими для царской семьи, их советы были необходимы Николаю II, еще неопытному в государственных делах. Сразу же вокруг молодого царя началась борьба за влияние на него и его государственные решения. Борьба за нетвердого в своих решениях императора и слишком доброго, чтобы крепко держать бразды правления в неспокойное смутное время трагически переживалась «дядей Сергеем» и «тетенькой Эллой», которые готовы были отдать за него жизнь и крепко стояли за твердый порядок самодержавия, завещанный сыну и брату Александром III.

Так было до трагической кончины Сергея Александровича. После его гибели Елисавета Феодоровна оставила светскую жизнь и отдала всю себя делам милосердия. На этом новом жизненном этапе (1905–1909 гг.) ее усилиями, с помощью верных помощниц вырабатывались формы полумонашеского служения страждущим и обездоленным. Этот во многом новый для России путь служения оформляется в Марфо-Мариинскую обитель милосердия. В создании этой обители принимали участие многие: Николай II, митрополит Московский Владимир, его викарные епископы Трифон и Анастасий (а позже и Арсений), литургист профессор А.А. Дмитриевский, художники М. Нестеров и В. Васнецов, архитектор А.В. Щусев, духовники и старцы оптинские, иеросхимонах Алексей Зосимовой пустыни, схиархимандрит Гавриил (Зырянов), священник Митрофан Сребрянский и многие другие. Полное самоотвержения служение Богу и людям в Обители милосердия становится для Елисаветы Феодоровны венцом ее подвига и духовного возрастания (1909 – конец 1917 гг.). Расширяется и сеть находившихся в ее ведении духовно-просветительских учреждений в Москве и по всей России. Особо широкий размах милосердная и просветительская деятельность приобретает с началом войны в 1914 году. Елисавета Феодоровна вместе с императрицами Марией Феодоровной и Александрой Феодоровной занимается созданием, совершенствованием, и обеспечением всем необходимым госпиталей, санаториев, домов реабилитации для инвалидов войны, помощью детям и семьям фронтовиков, спасением бедствующих детей, которые убегали из семей на фронт, и многим, многим другим.

Отдавая себя делам милосердия, Елисавета Феодоровна не переставала поддерживать Николая II, продолжала опекать племянников покойного мужа Марию и Дмитрия и др. В последний год царствования, когда государю особо нужна была духовная помощь, Елисавета Феодоровна старалась утешить и поддержать императора, находившегося в Ставке вблизи фронта. Она вместе с императрицей Александровной Феодоровной организовала торжественный переезд великой святыни – Владимирской иконы Богоматери в Ставку 28 мая 1916 года. Елисавета Феодоровна с сестрами Марфо-Мариинской обители, с духовенством крестным ходом провожала икону из Успенского собора на Александровский вокзал и в тот же день телеграфирована государю: «Только что проводила икону Божией Матери Владимирской. Масса народу, настроение умилительное. Весь народ со слезами. Молились за своего обожаемого батюшку Царя, обожаемого Вождя и за дорогих родных воинов». Икона пребывала в Ставке до апреля 1917 г., когда была возвращена в Успенский Собор.

После катастрофы 1917 года Елисавета Феодоровна отказалась покинуть Россию и сознательно принесла себя в жертву за несчастный обезумевший русский народ. Это был последний мученический этап жизни с конца 1917 г. до 18 июля 1918 г.

На свою Голгофу она взошла добровольно, как и семья императора, митрополит Владимир (Богоявленский), патриарх Тихон и сонм новомучеников и исповедников российских, а также ее ранее погибший муж Сергей Александрович, которого она считала святым мучеником за веру.

* * *

В чем особенность служения преподобномученницы Елисаветы Феодоровны и ее Обители? В конце XIX века в России происходило усиление процессов разрушения духовно-нравственных и культурных устоев жизни. Все больше симпатий, преимущественно в образованном обществе, завоевывали идеи «свободы» (а по существу – отказа) от традиций, от христианских заповедей, от веры и Церкви. Разрушительные идеи атеизма, социализма и революции, также как и различные сектантские учения, постепенно захватывали умы и сердца молодежи образованных классов общества. Быстро распространялись толстовство, пашковство, баптизм и др. В начале XX века уже любое собрание, встреча, вечеринка сопровождались “ругательными речами” в адрес родителей, Церкви и самодержавия. Что же противопоставили Сергей Александрович и Елисавета Феодоровна этому быстро набирающему силу разрушительному процессу? Прежде всего, глубокую личную веру и должное христианское отношение к святыне, святости и нравственным вопросам. Оба они ясно понимали, что только самоотверженное служение может остановить разложение общества и спасти Россию.

Рядом с ними, прямо в семье Романовых рушились все, веками освященные и укорененные основы жизни. Младший брат Сергея Александровича Павел Александрович после смерти жены, оставив на попечении Сергея Александровича и Елисаветы Феодоровны двух маленьких детей, женился на замужней женщине. Этим нарушались все нормы жизни семьи Романовых. Сергей Александрович и Елисавета Феодоровна поддержали решение императора Николая II о строгом наказании Павла Александровича и лишении его всех привилегий членов Дома Романовых. Опекуном детей стал Сергей Александрович, а после его гибели все труды и ответственность за воспитание детей легла на Елисавету Феодоровну. История семейной жизни Павла переживалась ими как личная трагедия.

Правление помазанника Божия для Сергея Александровича и Елисаветы Феодор овны являлось основой самодержавного государственного строя Православной святой Руси, поэтому всякое отступление Николая II от идеи самодержавия рассматривалось ими как разрушение российской государственности – как начало конца Православной России. В день помазания императора 14 мая 1896 года Сергей Александрович писал в своем дневнике: «… Господи, благослови их и помилуй нас, Боже. Все это было потрясающе хорошо. Что за глубокий религиозный смысл в миропомазании Государя и в его причащении!».

Поскольку целью либеральных интриганов было изменение монархического строя правления на демократический, то с момента воцарения Николая II Сергей Александрович посчитал себя обязанным оказать всяческую поддержку в проведении твердой линии управлении. Уже в 1896 году Сергей Александрович писал брату Павлу по поводу интриг и борьбы за влияние на молодого царя: «…Я совершенно спокоен, но бесконечно огорчен; мы дожили до того, что «раскол» идет сверху вниз – прежде по крайней мере он шел более нормально, т. е. снизу вверх! Видя все, что происходит за последнее время, невольно спрашиваешь себя, да кто же царствует…? Я даже не понимаю, чем все это может кончиться; но будущее неприглядно, и если не будет сильной острастки… то разлад семейный и, что еще хуже, государственный неизбежен…»

Служение Сергея Александровича было прямо, твердо, ясно, и другого пути кроме православного церковного отношения к Богу, Царю и Отечеству для него не существовало. Он был генерал-губернатором Москвы 14 лет и оставался верен как воин на всех фронтах до тех пор, пока император Николай II не согласился на ограничения царской власти. Служение новому типу царства представлялось Сергею Александровичу лишенным духовно-нравственной основы не только потому что благодать царского служения была неразрывна связана с обетами царя при миропомазании. Не менее важными были обещания Николая II следовать заветам отца, которого оба они боготворили. В разговоре об отставке с поста генерал-губернатора Москвы (1904 г.) он говорит Николаю, что для него стало «нравственно невозможно оставаться на службе». К решению уйти в отставку он шел несколько лет. Каждый раз, начиная с 1901 г., как Николай II под влиянием тех или иных людей был готов начать либеральные реформы и снисходительно отнестись к разрушителями государственности, Сергей Александрович настаивал на твердой верности линии Александра III, в противном случае предлагал уйти в отставку.

Елисавета Феодоровна всегда занимала единую позицию с мужем по нравственным и государственным вопросам. Она настолько его понимала, что временами высказывала многие суждения государю вместо Сергея Александровича. Наиболее ярко это видно во время студенческих беспорядков в 1899 году, когда либеральная политика С.Ю. Витте и других министров привела к поощрению и нарастанию антиправительственных выступлений. Она пишет Николаю II, который уже «не слышит» великого князя: «… Витте – предатель… выслушай Сергея». После этого письма Николай II принял и выслушал помощника Сергея Александровича В.К. Истомина. Беспорядки прекратились, как только политика правительства стала твердой и очевидной для общества.

Идея освященной Богом и Церковью царской власти, как и единства в России Церкви и государственности, как и священный долг каждого служения Богу, Царю и Отечеству были живы в народе в конце XIX – начале XX века. Об этом свидетельствует многое в описываемых ниже событиях: встреча невесты Сергея Александровича в Петербурге народом и обществом, встреча Сергея Александровича и Елисаветы Феодоровны в Москве при его назначении, приезды императора Николая II в Москву, начиная с миропомазания на царство в 1896 году. Особенно теплым было пребывание его с семьей в Москве на Страстной и Пасхальной неделях (1900, 1903 гг.). Наконец, единство царя и народа ярко проявилось во время войн (1904 г., а затем с 1914 г.), когда десятки тысяч людей собирались, чтобы увидеть государя и приветствовать его. Были случаи, когда многотысячная толпа опускалась на колени, когда к ней обращался император. Это же отношение видно и на его встречах с профессорами и студентами, со светской публикой, с художниками и актерами. Церковь учила этому все слои народа.

Ко времени ухода Сергея Александровича со службы его здоровье было расстроено разладом между его честным служением и тем, что происходило в Петербурге, в стране, в Москве, где например, собрание представителей земств решило просить государя о даровании конституции. Воспитанные им в православной крепкой традиции государственные служащие высокого ранга, по его рекомендации занимавшие важные посты министров, не могли честно служить из-за отсутствия твердой политической линии и постоянных интриг. Остающихся непреклонными убивали революционеры. И самым опасным Сергей Александрович и Великая княгиня считали отсутствие нравственного и политического единства в великосветском обществе и в семье Романовых.

На сохранение этого единства и была направлены силы великокняжеской четы. Сначала в Петербурге, а затем в Москве Сергей Александрович и Елисавета Феодоровна организуют встречи, приемы, праздники, даже балы прежде всего с целью объединения, консолидации общества[1]. Этомуже служили их покровительство наукам и искусствам, общение с творческой интеллигенцией, организация различных благотворительных акций и структур. Наиболее яркие события из этой серии – благотворительные базары, которые впервые были организованы в Петербурге. В Москве организацию таких базаров взяла на себя Елисавета Феодоровна и близкие ей княгини 3. Юсупова, М. Васильчикова и другие.

Покровительство Сергея Александровича и Елисаветы Феодоровны искусствам и наукам играло значительную роль к культурной жизни России. Широко известна история создания императорского Исторического музея (Сергей Александрович и проф. И. Е. Забелин), Музея изящных искусств им. императора Александра III[2] (Сергей Александрович и проф. И. В. Цветаев), Строгановского и Суриковского художественных училищ (Елисавета Феодоровна), Московского музыкального филармонического общества, Театрального училища (Елисавета Феодоровна), Московского синодального училища церковного пения, Московского археологического общества и др. Менее известна роль Сергея Александровича и Елисаветы Феодоровны и создании Московского Художественного театра. В числе разнообразных благотворительных мероприятий Москве были организованы любительские спектакли силами дворян, где играла и Елисавета Феодоровна. В качестве режиссера-постановщика был приглашен К.С. Алексеев (Станиславский). Театралы Москвы вполне оценили и актеров и режиссера. С этого спектакля идея создания Художественного театра начала реально воплощаться при поддержке Сергея Александровича и Елисаветы Феодоровны.

Столь любимые русской душою паломничества к почитаемым святыням начались для Елисаветы Феодоровны, когда она была еще протестанткой. Путешествие в 1888 г. вместе с Сергеем Александровичем, председателем Православного Палестинского Общества, на Святую Землю, паломничество и участие в освящении храма св. Марии Магдалины в Гефсимании укрепило ее решимость перейти в Православие. Она была на торжествах прославления преп. Серафима Саровского в Сарове и в Дивееве, и духовная связь с преподобным и с Саровом – Дивеевым с годами крепла. После гибели Сергея Александровича паломничества заняли важное место в ее жизни и служении. Она участвовала в торжествах прославления прп. Анны Кашинской, свт. Гермогена в Москве, свт. Иоанна Тобольского. Часто паломничества сочетались с посещением почитаемых подвижников: о. Алексия в Зосимовской пустыни, архим. Гавриила в Седмиезерной пустыни под Казанью (когда старец Гавриил был переведен в Спасо-Елеазаровскую пустынь под Псковом, поездки к нему Елисаветы Феодоровны стали регулярными), старцев Оптиной пустыни, Киево-Печерской Лавры и др. Сохранились подробные описания ряда ее путешествий: в Архангельск и на Соловки, в Екатеринбург и в Верхотурье, по Казанской епархии, по Уфимской епархии в Николо-Березовский монастырь. По просьбе епископа Уфимского Нафанаила Елисавета Феодоровна взяла миссионерскую деятельность в епархии под свое попечение. В сохранившихся письмах и документах видно, что она не только духовно возрастала в этих паломничествах, но и помогала решать проблемы этих далеких и близких монастырей и одновременно укрепляла духовные связи этих святых мест и народа с престолом. Народ и духовенство принимали ее как посланницу и представителя самого государя. Об этой радости народной от встречи ее как посланницы государя она неизменно писала и рассказывала императору Николаю II. Торжественными богослужениями сопровождались поездки Царской семьи и Елисаветы Феодоровны по городам Нижний Новгород, Владимир, Кострома, Ярославль, Ростов Великий в дни празднеств трехсотлетия дома Романовых (1913 г.). Всюду присутствие Елисаветы Феодоровны – Великой Матушки, известной всей России своими делами милосердия – помогало воодушевить добрый порыв народный в отношении к государю и его семье.

После гибели Сергея Александровича она всю свою жизнь направила на молитву и служение людям. Она писала в год организации Марфо-Мариинской обители А.Н. Нарышкиной, с которой раньше много общалась по делам благотворительности: «Если бы Вы знали, до какой степени я чувствую себя недостойной этого безмерного счастья, ибо, когда Бог даст здоровье и возможность работать на Него, это и есть счастье… люди, страдающие от нищеты… должны получать хотя бы немного христианской любви и милосердия – это меня всегда волновало, а теперь стало целью моей жизни. Говорят, что есть люди, которые хотят уйти из мирской жизни, покинуть ее, я же, наоборот, хочу войти в нее… У меня нет ни ума, на таланта – ничего у меня нет, кроме любви к Христу… Я не покидаю тех, кому я нужна, кого знала до того, как начала это новое дело; есть обязанности, отношения, которые не должны от этого пострадать…»

Среди тех людей и дел, кого она не покидала, были прежде всего царь Николай и его семья, а также Императорское Православное Палестинское Общество и проблемы Святой Земли. Она с глубокой ответственностью приняла огромный груз Палестинского общества на себя и несла его до самого конца. Проблемы семьи императора усложнились с появлением Григория Распутина, которого Елисавета Феодоровна воспринимала как зло и беду, и, сколько могла, пыталась устранить его от двора. Убийство Распутина она расценила как «патриотический акт» и после этого сделала последнюю попытку открыть Николаю II глаза на грозные признаки предсмертной агонии власти царя и правительства. Она писала в своем последнем письме императору:

«Слова св. Жанны д’Арк: «Если я унываю от того, что не могу своей верой разжечь сердца других, я удаляюсь и молюсь в уединении… И в конце молитвы я слышу Его голос: «Дерзай, Дщерь! Я не оставлю тебя – дерзай!». И когда я слышу этот Голос, я испытываю великую радость…».

Читая эти святые слова, вселяющие мужество, я позволю себе смиренно обратиться к тебе, дорогой мой Ники. Я не могу понять твое молчание – ту стену молчания, которой все вы, мои дорогие, меня окружили. Когда я писала тебе раньше, что чувствую, пусть даже в слишком сильных выражениях, ты снисходительно отвечал на мои письма… Я высказала Аликс все свои опасения, ту муку, которая переполняет мое сердце. Кажется, огромные волны вот-вот настигнут всех нас, и в отчаянии я бросилась к вам, к тем, кого я так искренне люблю, чтобы предупредить вас – люди всех сословий, от высших до низших, даже те, кто находится на фронте, находятся в полном недоумении… Она не позволила мне поговорить с тобой, поэтому я тебе написала, и я уехала с очень печальным чувством, удастся ли нам свидеться вновь; ведь мы стоим на пороге величайшей драмы, величайших страданий.

…О, если бы ты знал, как все слезно молят Бога, чтобы Он просветил тебя. О, Ники, дорогой! Взгляни на вещи, как они есть, о поверь мне, слабой, ничтожной, смиренной, но верной твоей подданной, что я говорю тебе правду. О, если бы преподобный Серафим мог прийти к тебе и своими святыми словами наставить тебя к благоденствию твоей страны, Церкви и дома.

…Пусть в Новом 1917-м году тучи рассеются и воссияет солнце над всеми любимой Россией, а победы – внутренние и внешние – принесут вожделенный мир тебе, нашему возлюбленному Государю, всем-всем твоим подданным, и мне в их числе. Да благословит тебя Господь… Твоя верная сестра Элла». (29 декабря, 1916 г.)

Кто же был ее опорой после гибели Сергея Александровича? С ней рядом были те, которые приближались в подвиге служения Богу и людям к высоте ее самоотвержения. Из помощников Сергея Александровича при ней остались М. Степанов, барон Менгден, и Н. Аничков, ставший вице-президентом Императорского Православного Палестинского Общества. Еще при Сергее Александровиче он создавал и поддерживал сеть многих десятков школ для бедствующих православных арабов на Святой Земле. Это огромное дело, непосильное для Императорского Православного Палестинского Общества, надо было передать в ведение и на попечение российского правительства. Сделать это удалось Елисавете Феодоровне и Аничкову лишь в 1916 г. при напряжении всех сил и за счет здоровья – Аничков полностью ослеп и вскоре умер, оставив без материального обеспечения жену и пятерых детей. Его неизменным девизом было: «Да возвеличится Россия и да погибнут [будут забыты] наши имена».

* * *

Как уже говорилось выше, начало XX в. в жизни Русской Православной Церкви и Российской империи характеризуется наличием антицерковных и антигосударственных течений в обществе: явным сочувствием сектантству, социализму и атеизму значительной части интеллигенции, студенчества и либеральных общественных деятелей. Антиправославные течения захватили простой народ, отрывая его от Церкви. В результате основным направлением духовного просвещения Русской Православной Церкви в этот период становится не столько обращение к православию язычников, иноверцев, инославных, сколько борьба за сам православный народ против нахлынувших антицерковных течений, а также проповедь к отпавшим от нее. Последнее направление в церковных и государственных документах начала XX в. получило название «внутренняя миссия».

Главным делом жизни Елисаветы Феодоровны теперь стало особое служение страждущим, обездоленным, озлобленным, отчаявшимся. Сама Елисавета Феодор овна определяла это служение не только как милосердие, но как миссионерское несение страждущим русским людям Любви Христовой, Света Христова.

Елисавета Феодоровна посвятила себя новому служению по образу Марфы и Марии, как в созданной ею системе благотворительных учреждений, так и главным образом в открытой в феврале 1909 г. Марфо-Мариинской обители милосердия. Последняя была задумана и создана на опыте Иверской и Елисаветинской общин как обитель нового типа и было бы неверным видеть главную идею и цель лишь в системах лечебных учреждений и социальной помощи. С самого начала великая княгиня ставила задачи внутренней миссии, обращенной к страждущему русскому народу. С годами эти задачи расширялись и занимали все большее место в жизни и деятельности обители.

В письме к кн. З.Н. Юсуповой от 1 октября 1908 г., когда до открытия обители оставалось несколько месяцев, она говорит словами Евангелия о сочетании дел милосердия и духовного просвещения: «“Да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного”. Бог даст, мои милые сестры понесут этот свет и не придется бояться того, что будут говорить со зла, ни ошибок, которые мы будем совершать, потому что Господь найдет наше дело достойным, благословит его, ведь это ради Него мы трудимся. И все, что делаете, делайте от души как для Господа, а не для человеков. Работая для Господа, надо любить ближнего потому что о каждой душе, которую мы к Нему приводим, будет радость на Небесах».

В опубликованном к открытию обители пояснительном слове сказано, что «целью устраиваемой Обители Милосердия является помощь ближнему во всех ее видах, но помощь не материальная, но и нравственно-духовная в чисто христианском православном смысле и ближайшей целью Обители Милосердия является стремление удовлетворить обращающихся к ней в одинаковой степени как по запросам духовного мира человека, так и помощи бедному больному, голодному и обездоленному ближнему…»[3].

Согласно ежегодным отчетам обители, осуществлялось три вида служения: попечительное, просветительное и деятельное.

Под попечительным понималось посещения сестрами и помощь вне обители, это попечение «принимает само собой характер внутренней миссии, на каковую сестры и посвятили себя» (Отчет Марфо-Мариинской обители за 1910 г.). Из отчета за 1912 г.: попечительное служение должно «после надлежащей подготовки идти за стены Обители ко всем нуждающимся в помощи, идти по приходам при содействии священников, а равно приходских и городских попечительств, устрояя эту деятельность вне стен Обители как дело внутренней миссии в нашей Православной Церкви». «Это послушание несется сестрами, как дело внутренней миссии и к этому они направляются Обителью, ставящей для сестер в пример Св. Жен Мироносиц и древних диаконис. Отрицать нужду в этой внутренней церковно-религиозной миссии сестер положительно нельзя… Нельзя забыть как о том, что в Москве насчитывается до 100 000 семейств бедняков и до 40 000 детей, нуждающихся в призрении, так и той обстановки всяких ночлежек Хитрова и других рынков, где ютится огромная масса бедноты. И если городские благотворительные учреждения и отчасти приходские при всем своем напряжении едва в состоянии приходить с помощью материальной нужде бедных, то ведь помимо материальной нужды остаются еще спутники бедности – нравственное одичание, иногда полное отчаяние, кончающееся самоубийством, потеря веры и надежды на Бога – все это разве не требует участливого религиозного отношения к себе?»[4]

Из отчета за 1910 г.: «Обитель постепенно открывала и расширяла служение больничное, школьное и миссионерское… разумея под ним то служение Св. Церкви, которое несут сестры при посещении домов».

К просветительному служению обители отнесены были вечерние воскресные беседы, сиротской приют и воскресная школа.

После освящения 8-го апреля 1912 г. собора обители во имя Покрова Пресвятой Богородицы, в котором трапезная часть по своему устройству являлась аудиторией, с 7-го октября этого года начались религиозно-нравственные беседы и чтения, которые проводили: «митрополит Владимир; Епископы – Трифон Дмитровский, Анастасий Серпуховской, Василий Можайский, Феодор Волоколамский, Архимандрит Димитрий, Протоиерей Митрофан Сребрянский; священники: о. Евгений Синадский, о. Сергий Богословский, о. Владимир Востоков, о. Николай Смирнов. Народ во множестве посещал эти беседы»[5].

Надо сказать, что в это время по всей Москве проходили подобные беседы для народа. Так, в 1912 г. в городе были созданы 47 пунктов, и координирующим центром являлся комитет по устройству внебогослужебных собеседований с народом под председательством епископа Серпуховского Анастасия (Грибановского). При сравнении посещаемости этих пунктов, Марфо-Мариинская обитель стоит одной из первых, наряду с Чудовым монастырем – около 1000 человек.

К просветительному служению были призваны также приют для девочек и воскресная женская школа. В основу жизни приюта для девочек (на содержании находились 18–19 человек) были «положены начала трудолюбия, семейности отношений и религиозно-церковного воспитания»[6].

Занятия в женской воскресной школе для взрослых женщин и девушек велись сестрами обители. «Учащиеся были распределены на три группы – группа неграмотных, слабограмотных и группа учившихся. Занятия в школе заканчивались обучением церковному пению… После чего желавшие шли за вечернее богослужение и акафист»[7].

К деятельном служению обители относились больница, амбулатория, аптека, убежище для чахоточных (больных туберкулезом. – Авт.) женщин, преобразованное в 1913 г. в квартиру для девушек, работавших на фабрике, а также бесплатная столовая и библиотека.

Отметим, что при наличии самостоятельной библиотеки (к 1914 г. более 2000 томов), «для нравственного воздействия на больных» были открыты также библиотеки при больнице, амбулатории и в квартире для девушек. При чем квартиру для девушек еженедельно посещал духовник обители для служения молебнов и ведения бесед.

Можно подчеркнуть, что было принято решение не расширять больницу, т. е. медицинское направление внутри обители, а развивать разнообразное служение ближним, и прежде всего вне обители.

Отец Митрофан Сребрянский проводил две беседы в неделю об истинах веры и христианской нравственности для сестер обители. Одна из бесед посвящалась чтению святых отцов и обсуждению жизни обители в свете уставов Церкви с целью «оживить… в сердце корень самоотверженной жизни – веру в Бога, Уставы св. Церкви и любовь к страждущим». Беседы готовили сестер к «духовной миссии среди людей, с коими им приходится входить в соприкосновение».

Таким образом, в основе попечительного и просветительного служения лежали задачи внутренней миссии, постепенно эти же задачи играли все большую роль и в деятельном служении обители. С началом войны 1914 г. опыт сочетания дел милосердия и духовного просвещения был использован в созданных почти по всем монастырям Московской епархии лазаретам, а также и в светских благотворительных организациях, как самостоятельных (созданных также Елисаветой Феодоровной), так и состоящих во всероссийской структуре Комитета Великой Княгини Елисаветы Феодоровны по оказанию благотворительной помощи семьям лиц, призванных на войну (1914–1917) (включавший в себя более 3000 отделений и оказавшим помощь около миллиона семей).

Сегодня в России вновь возрождаются монастыри. В течение последних 20 лет каждые две недели возникает новый монастырь. Духовная жажда и стремление в совершенстве служить Богу и людям приводит современных людей в стены обителей, и оказывается, что виды этого служения весьма разнообразны. Возрождается храмовое строительство, церковное пение, богослужение, различные формы социальной помощи. Медленнее всего развивается миссионерско-просветительская деятельность монастырей. Это служение требует углубленной специальной подготовки, опыта духовной жизни и серьезных богословских знаний. Сегодня жизнь предъявляет высокие требования к свидетелям о вере и Церкви, к веропроповедникам, несущим свет Христов.

Пример Марфо-Мариинской обители и ее настоятельницы, несущей обездоленным любовь Христову и посильную помощь, указывает путь устроения современных монашеских общин и миссионерских приходов, обращенных к страждущему миру. И сочетание милосердной благотворительности и духовного просвещения для имеющих дух Христов подвижников сегодня становится, может быть, самой востребованной формой церковного служения. Она требует действенной сострадательной любви от людей, образованных, глубоко знающих свою веру и готовых самоотверженно трудиться Богу. Такого типа монастыри могли бы стать центрами православного образования, православной культуры и православного свидетельства.

Девиз Елисаветы Феодоровны: «Наш долг служить и сеять… Нам не нужно считать, сколько душ мы спасли, скольким людям помогли. Мы должны подняться от скорбной земли до Рая и радоваться с Ангелами об одной спасенной душе, об одной чаше холодной воды, поданной во имя Господа»[8].

Служение Елисаветы Феодоровны постепенно углублялось духовно и крепло с годами, было увенчано подвигом Марфо-Мариинской обители и, наконец, мученической кончиной. Мученик – это совершенный свидетель о Любви Христовой (в греческом языке мученик и свидетель – синонимы, обозначенные словом «рарти^»). Начинали это служение Сергей Александрович и Елисавета Феодоровна вместе. Затем Елисавета Феодоровна шла по этому пути одна, хотя ей огромную поддержку и помощь оказывали митрополиты Владимир и Макарий, епископы Трифон, Анастасий, Арсений святые духовники и старцы Оптиной пустыни, Зосимовой пустыни, отец Иоанн Кронштадтский, архим. Гавриил (Зырянов), отец Митрофан Серебрянский, отец Иоанн Восторгов, и многие другие. Но подвиг служения пришлось совершить ей самой и запечатлеть этот подвиг мученической кончиной.

А.Б. Ефимов

Загрузка...