Великая княгиня Владимирская Мария. Загадка погребения в Княгинином монастыре

Экспертизы

Выбор пал на С.А. Никитина, эксперта высшей квалификационной категории Бюро судебно-медицинской экспертизы Департамента здравоохранения города Москвы. К этому времени Сергей Алексеевич зарекомендовал себя как один из самых известных российских специалистов в этой области. После окончания 2-го Московского медицинского института имени Н.И. Пирогова он начал работать с 1973 г. в Бюро судебно-медицинской экспертизы. Еще в студенческие годы его заинтересовала антропологическая реконструкция (восстановление внешнего облика человека по черепу), которой он начал заниматься в лаборатории всемирно известного антрополога М.М. Герасимова (1907-1970). С.А. Никитину удалось сделать заметный шаг в этом направлении, разработав методики графического построения портрета по черепу с использованием компьютерных программ. Примечательно, что на международном конкурсе специалистов в области антропологической реконструкции в марте 2000 г. в США выполненное им контрольное восстановление портрета по черепу было признано лучшим. Помимо своей непосредственной деятельности в правоохранительных органах (им было выполнено свыше 500 скульптурных и графических портретов для разыскных целей), Сергей Алексеевич привлекался к работе правительственной комиссии по факту обнаружения останков семьи последнего русского императора и в качестве эксперта производил их портретную экспертизу, участвовал в уточнении обстоятельств смерти С.А. Есенина. Широкую известность получили восстановленные им портреты цариц и великих княгинь, чьи останки были захоронены в Вознесенском монастыре Московского Кремля, а после его сноса в 1929 г. были перенесены в подклет Архангельского собора.

На основании обращения митрополита Евлогия была назначена экспертиза на предмет выяснения того, кому принадлежат найденные останки. В ноябре 2015 г. комиссия выехала во Владимир, где было проведено предварительное исследование останков.

Изначально была произведена их раскладка, исходя из размеров, цвета и биологического возраста черепов, костей индивидов, после чего останки условно пронумеровали. Выяснилось, что они принадлежат четверым людям: № 1 – женщине в возрасте около 45–50 лет, № 2 – женщине в возрасте около 25–30 лет, № 3 – девочке в возрасте около 9 лет, № 4 – человеку с неустановленным полом (сохранились только три небольших фрагмента заднего отдела свода черепа), возраст которого можно определить от 10 до 40 лет.

После этого, в феврале 2016 г., было назначено комплексное судебно-медицинское и антропологическое исследование. Экспертами, кроме С.А. Никитина, выступили: С.Б. Боруцкая, кандидат биологических наук, доцент, старший научный сотрудник кафедры антропологии биологического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, С.В. Васильев, доктор исторических наук, заведующий Центром физической антропологии Института этнологии и антропологии РАН, и С.Ю. Фризен, специалист-антрополог этого же центра. Перед ними поставили задачу ответить на следующие вопросы:

1. Каковы пол и возраст людей, останки которых обнаружены 12 октября 2015 г. в аркосолии южной стены северного Благовещенского придела Успенского храма в Княгинином монастыре Владимира?

2. Являются ли эти люди (№ 1, 2 и 3) родственной группой: «мать – дочери»?

3. Если являются таковой группой, то каков наиболее вероятный регион происхождения матери?

В ходе проведения остеологической экспертизы среди останков четырех индивидов был выделен скелет женщины 45–50 лет, который сразу же стал рассматриваться как принадлежащий Марии – жене Всеволода Юрьевича. На это указывали пол и возраст.

Согласно Лаврентьевской летописи, Мария умерла 19 марта 1206 г. Ее автор донес до нас подробное описание ее похорон в Княгинином монастыре: «Того ж месяца въ 19 день, святого отца Фомы, патриарха Костянтина града. Преставися благоверная великая княгыни Всеволожая именем Мария, бывши въ мнишьскомь чину 18 днии и положена бысть в манастыри своемь в церкви святыя Богородица, юже созда… и погребоша ю с рыданием и плачем великим. Ту сущю над нею князю великому и з детми своими, и епископъ, и игумени, и черньци, и черници, и множство народу. И епископу Смоленьскому и игумену Михаилу Отрочьего монастыря, в то время пришедшема има к великому князю Всеволоду, молится о мире от Мстислава, свата его. Си же блаженная княгыни лежа в немощи 7 лет»[10].

С определением даты рождения Марии обстоит гораздо сложнее, поскольку точное время ее появления на свет неизвестно. Его можно определить лишь приблизительно, исходя из прямых и косвенных свидетельств, которые приходится собирать историку буквально по крупицам.

Одним из таких показателей является время рождения ее мужа. Будущий супруг Марии, Всеволод, был младшим сыном основателя Москвы – князя Юрия Долгорукого – и, согласно позднейшему летописному известию, родился 19 октября 1154 г., когда князь находился в полюдье на реке Яхроме. В честь рождения сына он заложил город Дмитров[11], названный так по его крестильному имени – в честь святого Дмитрия Солунского. Это было отражением тогдашнего обычая, когда князья в XII в. имели два имени – крестильное, дававшееся при крещении, и княжеское, использовавшееся в быту.

Поскольку в Древней Руси жены обычно были несколько моложе своих мужей, данный факт позволяет говорить, что Мария появилась на свет чуть позже супруга. По наблюдениям известного исследователя истории церкви А.В. Назаренко, «зафиксированный византийским каноническим правом минимальный брачный возраст – 15 лет для юношей и 12 лет для девушек… который, насколько можно судить, соблюдался и на Руси»[12]. Это подтверждает и Послание митрополита Фотия новгородскому архиепископу Иоанну начала XV в.: «А еще бы есте не венчали девичок меньши двунадцати лет, но венчайте, как на третьенатцатое лето поступит»[13].

Исходя из этого, можно предположить, что Всеволод женился на Марии не ранее 1169 г. (когда ему исполнилось 15 лет). Марии в этот момент могло быть уже 12 лет, и, следовательно, датой ее рождения мог быть 1157 г. Этой гипотезе не противоречит первое, хотя и косвенное, упоминание Марии летописцами. В ходе борьбы за Владимирское великое княжение после смерти Андрея Боголюбского при помощи черниговского князя Святослава Всеволодовича победу одержали два младших сына Юрия Долгорукого – Михаил и Всеволод Юрьевичи: Михаил стал владимирским князем, власть которого признали Суздаль и Ростов, а Всеволод получил в княжение Переславль-Залесский.

После этого в конце июня 1175 г. Михаил и Всеволод вызвали из Чернигова свои семьи к себе в Северо-Восточную Русь. Из Чернигова до Москвы, в ту пору небольшого пограничного городка Владимиро-Суздальской земли, княгинь сопровождал с дружиной сын черниговского князя Олег Святославич. Об этом мы узнаем из свидетельства Ипатьевской летописи: «В лето 6684… Михалко и Всеволод поехаста в Володимер… и потом посла Святослав жены их Михалковую и Всеволожюю, приставя к ним сына своего Олега проводити е до Москве. Олегъ же проводивъ и възвратися во свою волость…»[14]. Как видим, к 1175 г. Всеволод, будучи в возрасте 21 года, был уже женат. Марии к тому времени могло исполниться 18 лет. Тем самым на момент кончины ей должно было быть 49 лет, что полностью соответствует выявленному биологическому возрасту останков индивида № 1.

В пользу того, что эти останки принадлежат Марии, свидетельствовала и проведенная остеологическая экспертиза, показавшая у индивида № 1 наличие множественных артрозов суставов конечностей, прежде всего артрозов и коксарт розов тазобедренных и коленных суставов. Широко известно, что артрозы и формирующиеся вследствие этого артриты – воспалительные процессы, еще более стимулирующие формирование артрозов, – проявляются в сильных болях, опухании и отекании ног. Коксартроз значительно изменяет походку человека, формируя движение «вперевалочку», существенно ограничивает подвижность в целом. Данный факт полностью подтверждался известием летописца, что последние 7 лет жизни Мария «лежа в немощи»[15].

Есть серьезные основания полагать, что признаки имевшегося хронического заболевания – артроза – стали последствием многочисленных родов. Это подтверждает и наличие других признаков, характерных для много рожавшей женщины, – выраженные гипопластические изменения эмали коронок всех зубов.

Но если № 1 – это Мария, то кем тогда являются № 2 (женщина в возрасте около 25–30 лет) и № 3 (девочка в возрасте около 9 лет)?

Лаврентьевская летопись под 1201 г. сохранила известие о смерти жены князя Ярослава Владимировича и одновременно сестры Марии и «свести» (свояченицы) Всеволода Большое Гнездо и ее захоронении в Княгинином монастыре: «Месяца декабря въ 24 день на память святое мученицы Евгеньи наоутрия преставися княгыни Ярославляя свесть великого князя Всеволода и положена бысть в церкви святое Богородици в манастыре сестрине»[16]. Там же была захоронена в 1205 г. и дочь Марии – Елена: «Того же месяца [декабря] въ 30 на память святого апостола Тимона преставися великаго князя Всеволода дщи именемь Елена и положена бысть в церкви святыя Богородица в манастыри юже бе создала великая княгини и блаженная Всеволожа»[17].

Как уже отмечалось, при проведении исследований останков индивида № 2 было установлено, что они принадлежат женщине в возрасте около 25–30 лет, или, иными словами, моложе Марии примерно на 20 лет. К сожалению, нам не известна дата рождения сестры Марии, хотя вполне можно допустить разницу в возрасте между сестрами в 15 и даже в 20 лет.

Что касается индивида № 3 (девочки в возрасте около 9 лет), то ее вполне можно было соотнести с дочерью Марии Еленой. Правда, точно утверждать это невозможно, поскольку летописцы помещали в основном известия о рождении княжеских сыновей, как правило, игнорируя дочерей.

За данную идентификацию индивидов № 2 и 3 свидетельствовали и сообщения Лаврентьевской летописи о захоронении в Княгинином монастыре сестры и дочери Марии.

Следующим этапом экспертизы стало привлечение методов краниотригонометрии (угловой морфометрии черепа). Толчком для нее послужило предположение, что с ее помощью имеется возможность определить родственные связи людей, останки которых обнаруживаются во время археологических раскопок. Оно исходило из того, что родичи, как правило, имеют схожие внешние черты. Самым известным примером подобных фамильных черт внешности, вошедшим во все учебники, являются испанские Габсбурги, отличительной чертой которых была гипертрофированная нижняя челюсть и выдающаяся, слегка отвисшая «габсбургская» нижняя губа.

В антропологии эти методы впервые появились в конце XIX в. благодаря работам А. Лиссауера и П. Топинара[18]. Уже в XX в. антропологами Г. Клаачем, Х. Имбеллони и Р.Г. Фритотом они совершенствуются[19]. В отечественной науке использование подобных методик связано с именами В.В. Бунака, И.И. Гохмана, М.И. Урысона, Ю.Д. Беневоленской, И.М. Пинчуковой[20]. Практика показала успешность их применения для определения родства. В частности, благодаря им удалось доказать родство между двумя захороненными детьми в палеолитической стоянке Сунгирь, что затем было подтверждено при исследовании ДНК из костных останков этих индивидов[21]. Данный метод применялся и в исследовании останков последнего российского императора Николая II и членов его семьи[22].

При экспертизе останков, обнаруженных в аркосолии Успенского собора Княгинина монастыря (двух черепов взрослых – индивиды № 1 и 2, и черепа ребенка – индивид № 3), был сделан вывод о близком родстве индивидов № 1 и 3, у которых наблюдается наибольшее сходство в форме лицевого скелета. В частности, у индивидов № 1 и 3 были выявлены совпадения в форме корневой части носовых костей и в наличии метопического шва в области носовой части лобной кости.

У индивидов № 2 и 3 обнаружились совпадения в форме носовых костей во фронтальной позиции, в общей форме носового отверстия и в наличии у нижнего его края полулунных ямок. Оказалось, что у индивидов № 2 и 3 имеется также совпадение в форме профильного контура носовых костей.

Все это позволило говорить о том, что индивиды № 1, 2 и 3 представляют собой группу кровных родственников. Но имеет ли она отношение к Марии? Убедиться в этом позволил тот факт, что в Успенском соборе Владимира покоятся мощи сына Марии – великого князя Георгия (Юрия) Всеволодовича. При сравнительном анатомо-морфологическом исследовании лицевых отделов черепов № 1, 2, 3 и лицевого отдела черепа Георгия был выявлен ряд совпадающих признаков. В частности, у Георгия и индивида № 3 имелись совпадения в форме и заостренности верхних краев глазниц и в наличии у нижнего края носового отверстия полулунных ямок.

Перечисленные совпадения дали возможность утверждать, что осенью 2015 г. в аркосолии Успенского собора были обнаружены останки женщин (индивиды № 1, 2 и 3), являющихся родственной группой и находящихся в родстве с сыном Марии – великим князем Георгием Всеволодовичем.

На основании анализа этих данных эксперты пришли к предварительному выводу, что в октябре 2015 г. были обнаружены останки самой Марии, ее сестры и дочери, которые, согласно Лаврентьевской летописи, были захоронены в Княгинином монастыре.

Однако результаты следующей экспертизы полностью перечеркнули выводы предыдущей. В последнее время широкое распространение получили методы ДНК-исследований. Предметом их изучения являются своего рода «биологические документы», которые не могут быть утеряны, – это ДНК человека, точнее, та ее часть, которая передается неизменной от отца к сыну по прямой мужской линии – Y-хромосома. ДНК-тест Y-хромосомы позволяет, к примеру, определить для двоих мужчин, имеют ли они общего предка по мужской линии или нет.

Подобная методика активно используется в генетических исследованиях, в частности, для установления отцовства. Правда, при этом оно обычно указывается с точностью 99,9 процента. Подобная погрешность связана с тем, что, хотя и редко (примерно каждые 500 поколений, т. е. раз в 10 тыс. лет), наблюдаются естественные случаи, называемые мутациями, когда при рождении сына ДНК отца копируется неверно. Для генетиков они крайне важны, поскольку, зная приблизительную частоту их возникновения, можно высчитать примерное время, когда жил последний общий предок. Большое количество мутаций говорит о более отдаленном родстве или его отсутствии.

Образцы останков, обнаруженных в Княгинином монастыре, были направлены в лабораторию ДНК-идентификации Министерства юстиции США. Их исследование, проведенное Одиль Лореил (Odile Loreille), ведущим специалистом указанной лаборатории, заняло более трех месяцев и продолжалось с декабря 2016 г. по март 2017 г.

Следует сказать, что подобные исследования крайне редки, поскольку сопряжены с огромными техническими трудностями, ибо необходимо отделить древнюю ДНК от многовековых органических наслоений, с которыми она кон тактировала. При этом более 90 процентов времени нужно тра тить на поддержание стерильности помещения. В мире существует всего несколько лабораторий, способных проводить подобные исследования. Именно этим объяснялся данный выбор для проведения экспертизы и столь долгий срок ее проведения.

В ходе исследования выяснилось, что митохондриальная (mtDNA) последовательность, полученная при исследовании останков № 3, идентична последовательности, полученной при исследовании останков № 1, и принадлежит гаплогруппе U4b1a4. Это позволило констатировать, что останки № 1 и 3 состоят в родстве по материнской линии. Что касается останков № 2, в них была обнаружена совершенно отличная от останков № 1 mtDNA-последовательность (гаплогруппа M10a1a1b1), и, следовательно, нельзя говорить о родстве № 2 по отношению к № 1 и 3. Тем самым результаты исследования ДНК вошли в противоречие с данными анатомо-морфологического сравнения черепов и результатов, полученных с помощью краниотригонометрии[23].

Результаты ДНК-экспертизы заставили поставить вопрос: действительно ли в октябре 2015 г. было обнаружено погребение Марии? Определенные сомнения в этом вызывало изучение архитектурной истории Успенского собора Княгинина монастыря.

Известно, что он был возведен на рубеже XII–XIII вв. Под 1200 г. Лаврентьевская летопись отметила: «Того же лета, месяца иоулия в 15 на память святого мученика Кюрика и Улиты заложи благоверный князь великый Всеволод Гюргевич церковь камену во имя святое Богородицы Успения в монастыри Княгинине при блаженом епископе Иоане»[24].

Но уже в первое столетие своего существования монастырю был нанесен серьезный ущерб, когда в XIII в. Владимир дважды разорялся при нашествии Батыя в 1238 г. и Дюденя в 1293 г. Однако поистине катастрофичным для собора стало внезапное нападение на Владимир рати нижегородско-суздальского великого князя Даниила Борисовича и ордынского царевича Талыча в 1410 г., когда город, включая монастырские постройки и храмы, был почти полностью разрушен и сожжен; жар был такой, что колокола растопились от пожара[25].

Все это привело к тому, что свод Успенского собора обрушился. И лишь в начале XVI в. Княгинин монастырь возрождается вновь. Об этом свидетельствует то, что по грамоте 1512 г. великого князя Василия III он считался «новым»[26].

Вместо полуразрушенного храма начала XIII в. в обители был возведен каменный Успенский собор, сохранившийся до настоящего времени. К сожалению, среди исследователей нет единства мнений по поводу времени возведения современного собора в Княгинином монастыре.

Для нас важно то, что эта перестройка собора могла привести к утрате погребения Марии. Подобные взгляды уже высказывались специалистами. В частности, В.В. Долгов отмечал, что «монастырский храм построен в XV в. на месте прежнего, разоренного в годы монголо-татарского нашествия», и задавался вопросом: «Велика ли вероятность, что могилы могли уцелеть?»[27]

Сомнения еще более усиливаются, если вспомнить, что, согласно летописным сообщениям, Мария была похоронена в каменном гробу. Так, в Летописце Переяславля Суздальского читаем о подробностях погребения: «…опрятавше тело ея, вложиша ю въ гробъ каменъ и положиша ю у церкви святыя Богородица въ монастыри, юже бе сама създала и украсила иконами и писаниемъ всю црковь…»[28] Между тем в октябре 2015 г. фрагментов каменных погребальных сооружений – саркофагов – в аркосолии обнаружено не было.