Великая Восьмёрка

Глава 2, Голодные годы

Алексей Клёнов

– Лёха, а ну пригнись! Ты хочешь всех нас убить? – прошептал мне Женя.

– Если хочешь сдохнуть, то так и скажи! Только сдохни не в пасти монстра, а у нас дома, нам хоть мясо достанется! – проворчал отец.

– Тс-с-с, тихо всем! Я что-то слышу… – заглушил всех Филипп Мохнатый.

Все огляделись. Вокруг никого не было, лишь какая-то птица, вроде как, ворона, но с белым пятном на груди, заходящим также на крыло, весьма жутко прокричала, взлетела и задела крыльями тусклые иглы ели. Я беспокойно сглотнул и сжал в руках копьё…

Но для начала вернёмся назад. Эту историю нужно было начать с начала. В общем, застали меня с семьёй самые, что ни на есть, голодные годы. У людей в моём посёлке не было ничего. Вообще ничего. Никакой еды. Как рассказывал ныне покойный старожил Иваныч, двадцать четыре года тому назад случилось что-то непонятное, из-за чего всё пошло наперекосяк. Иваныч умер в семьдесят седьмом году жизни. Он рассказывал, как в сорок люди только начинали жизнь, как раньше дышалось легче. Воздух был сладок и приятен. Сейчас в сорок люди похожи на трупы. Но это если повезёт, ведь до сорока ещё дожить надо. Этот голод… Он унёс и продолжает уносить жизни многих людей. Деревья перестали расти, стали погибать. Лишь ели по-прежнему пытаются сохранить иглы. Но и те очень тусклы. Видно, скоро придёт и их час. Про более мелкие растения я вообще молчу. На самом деле, я таких и не видел. Говорят, они давно исчезли. Единственный способ добычи еды – это охота. Всё бы хорошо, но после того таинственного события ближайшие леса наводнили монстры.

Монстры напоминали кошек, только в разы больших в размере, со светло-рыжим окрасом и пятнами по всему телу. Они очень быстры и сильны. После их появления почти все прочие лесные зверушки были сожраны. Чудовища начали поедать друг друга. Проблема в том, что эти существа могут мгновенно разделиться на двух таких же, но чуть меньших в размерах. Таким образом популяция их, даже с каннибализмом, не менялась. А вскоре они поняли, что под носом имеют весьма вкусное мясо. Поэтому начали терроризировать посёлок.

Было бы у нас оружие, более эффективное, чем копья и луки… Иваныч рассказывал, что в его время у людей было нечто особое, что называлось огнём. Огонь мог улучшать качество еды, давать свет по ночам, а также стал бы эффективным оружием против монстров. Более того, с помощью огня могли работать многие вещи, оставленные тем поколением. Однако огонь внезапно пропал. Его не могли разжечь никаким способом. Обыденная вещь стала недосягаемой. Теперь мы были вынуждены греться на солнечном свету, на зиму уходить под землю, в утеплённые всеми меховыми полотнами, что у нас были, комнаты. Все запасы в посёлке были съедены за пятнадцать лет. Нам с этим повезло: в посёлке находилась фабрика не скоропортящейся продукции. Но и её запасы истощились. Последние восемь лет были для нас просто адом. Люди пытались употребить в пищу всё, что можно. Все домашние животные были съедены уже давно. Оставалось только идти в леса на охоту. Тут-то мы и столкнулись с главным бичом.

Эти твари нападали много раз. Сначала мы прятались по домам, потом, смекнув, что они – единственное более или менее доступное мясо, начали окружать посёлок стенами из кольев. Во время строительства забора они несколько раз оббегали нас с тыла, убивали и разрушали стены. Но мы бились, не смели отдавать им свои жизни. Погибших братьев и сестёр, отцов и матерей, мы со слезами на глазах съедали, ведь еды не было совсем. О похоронах речи и не заходило.

Кое-как мы возвели стену. На поле, которое отделяло посёлок от леса, мы вырыли много ям с кольями. С тех пор они иногда наведываются к нам, но внутрь попасть не могут. Нам иногда удаётся напороть одинокого монстра на колья и затем заколоть копьями, но очень редко. Такое событие – просто праздник. Еды, правда, всё равно не хватает. Мы истощаемся на глазах. Сбежать многие тоже пробовали. Посёлок наш окружён лесом. К остальному миру вела одна, сейчас уже заросшая, дорога. Уверен, из тех, кто пытался пересечь лес, никто не выжил. Иначе за нами уже приехала бы помощь.

Мне тогда было только 12 лет, причём, для своего возраста я был отсталым в развитии. Игрался с мелкими детьми шести-семи лет, когда мои сверстники помогали взрослым найти пропитание. Вообще, в нашей компании так же был мой четырнадцатилетний друг Женя. Его отец, Филипп Мохнатый, считал сына ошибкой, никогда его не любил. Всё из-за того, что у Жени были врождённые проблемы с руками. Они были непропорционально тонкими. Казалось, кожа была просто натянута на кости. Такими руками он не мог держать почти ничего. Охотник из Жени вышел бы ужасный. Поэтому Филипп, как самый успешный охотник в посёлке, отец ещё двух сыновей и дочери, которые все пошли по стопам отца, возненавидел сына за слабость.

Таким образом, мы, двое недоразвитых, сидели в тылу, пока наши отцы и братья, и даже некоторые сёстры, воевали с монстрами за территорию. Но я на самом же деле лишь притворялся, чтобы проводить время в посёлке. Я много времени читал. Все книги, газеты, журналы, которые находил. Особенно меня заинтересовала одна статья в газете. Там учёный физик описал принципы работы радио. И у меня сразу родилась мысль: мы могли бы послать сигнал, сообщить о нашем положении! Всего-то нужен радиопередатчик и источник энергии. Я рассказал всё Жене.

– Лёх, радиопередатчик был на чердаке у меня дома! Очень старый, но, может, его можно починить! – вспомнил он.

Мы вприпрыжку побежали к Жене домой. Прямо на входе мы столкнулись с Филиппом. Поначалу я подумал, что это монстр, и дёрнулся назад. Потом, разглядев хоть и исцарапанное, но человеческое лицо, я успокоился. Филипп носил шкуру убитого им монстра. Историю о той охоте пересказывали у нас. Ей вдохновляли новых охотников. Да, Филипп Мохнатый не был первым убийцей монстра. Этот монстр также не был самым крупным. Но Филипп убил больше всего монстров, а эта шкура – трофей самой запоминающейся охоты. Тогда он дрался со зверем в одиночку и, выждав момента, когда он решит раздвоиться, в прыжке рубанул его топором. Монстр умер, так и не закончив раздвоение. Поэтому тело было вытянуто вширь, а головы было две. Удар пришёлся прямо промеж двух голов. С тех пор он всегда одевает двухголовую шкуру, веря, что она даёт ему удачу на охоте.

– Чего бегаете, мелкие? – сказал низким голосом Филипп.

– Мы просто хотели, – промямлил я.

– Чего хотели?

– Послать сигнал о помощи, у вас на чердаке есть радиоприёмник…

– Серьёзно? Вы совсем от голода с ума сошли? Люди вам детей малых доверили, а вы бегаете, радио им подавай!

– Но ведь нас могут услышать!

– Услышать? Не смеши! Давно бы уже услышали! Нет, парень, мы сами по себе!

– Кстати, пап, а ты что с топором? Вы на охоту? – спросил вдруг Женя.

– Не твоё это дело! Ты, раз одарён такими ручищами, так и сиди дома!

– Но пап! Я хочу пойти с тобой! Со своими братьями!

– Ты совсем с детьми отупел? Мы должны брать тебя, грёбанного инвалида, обузой, защищать тебя от монстров, и самим под когти бросаться?

– Нет! Я сам за себя постою!

Филипп усмехнулся, но при этом не изменил строгого выражения лица.

– Сам! Ты издеваешься? Сдохнуть хочешь?! Лучше сразу удавись! Вон, верёвка валяется. Так хоть толк от тебя будет, мясо какое-никакое…

– Пап!

– И не называй меня так! У меня только два сына. Ты – паразит, что восемь с половиной месяцев сидел в утробе Вари, а затем чуть не унёс её жизнь при родах!

Филипп взял меня и Женю за руки, рванул к выходу и вышвырнул нас на крыльцо. Женя от толчка упал. Я помог ему подняться и кинул взгляд на Филиппа, затем оглядел улицу. Там столпились люди. В основном это были охотники. Странно, обычно они не ходят такой группой. Филипп подошёл к толпе, пошептался о чём-то с охотниками и снова подошёл к нам:

– Ладно! Вы идёте с нами. Оба! Мы отправляемся на большую охоту, попытаемся пройти лес насквозь, заодно убьём много монстров. Только учтите! Защищать вас никто не будет, сами по себе! А если начнёте мешать, клянусь, убью без раздумий!

Он фыркнул, повернулся к толпе и, подняв топор над головой, прокричал:

– Вперёд, охотники! Мы отправляемся!

Так я и оказался на охоте. Первый раз, и сразу на кону поставлено всё. Понятия не имею, что я тут делаю. Я не создан для этого. Мне бы остаться и осуществить мой план с сигналом, но перечить Филиппу было нельзя. Было видно, он злился. Поэтому отказаться – суицид. Отрубил бы мне что-нибудь. Пока мы шли через поле, я упрекнул Женю в его нездоровом влечении пойти с семьёй. Он ведь совсем не был готов, ни физически, ни морально. Это сейчас он думает, что всё очень просто. Столкнувшись со зверем, он сразу подкосится в коленях. И тогда будет поздно. Ещё и меня затянул. Для нас это верная смерть! Женя слушать меня не хотел, радостно шёл, неся на плече маленькое копьё. Должно быть, он совсем забыл о моём плане…

С этого я и начал…

Я беспокойно сглотнул и сжал в руках копьё. Осторожно переходя через сухие кусты и переступая упавшие стволы деревьев, мы продвигались вглубь леса. Он будто не кончался.

Солнце склонялось к горизонту. Через некоторое время мы набрели на тропинку.

– Ага! Это дорога к хижине Владимира Маратыча! – бодро сказал отец, – тут и переночуем!

Отца с улыбкой на лице похлопал по плечу его друг, имя которого я забыл. Всё потому, что его мало кто называет по имени: в посёлке зовут Безмолвным, потому что на одной из охот монстр разорвал ему горло. Его успели донести до посёлка и зашить рану, но с тех пор он не может говорить. Филипп Мохнатый, глянув на моего отца, выдал мимолётную улыбку.

Среди деревьев виднеется дом. Значит, мы пришли. Я с облегчением выдохнул. Дойдя до этого обветшалого сооружения, мы остановились у утыканного кольями забора. Филипп нагнулся к кучке камней, взял один и бросил в щиток, подвешенный на высоком столбе. Камень с силой ударился о щиток, издав грохот. От шума в хижине что-то зашевелилось. Скрип двери, топот ног по каменной дорожке, скрежет ключа в скважине… И калитка открылась.

– Ого! Чего это вас так много-то? – воскликнул худощавый седой старик лет сорока шести. – Никак пройти этот лес вздумали?

– А что, брат, не веришь в наши силы? – весело ответил отец.

– Семён Павлыч!

– Владимир Маратыч!

Они расхохотались и обнялись, затем Владимир Маратыч прошёлся между охотников, приветствуя и похлопывая по плечам знакомые лица.

– Ну вы даёте! Здесь, стал быть, все мужики с посёлка?

– Все, кто достиг десяти лет и может стоять на ногах.

– Вон, даже сопляков-инвалидов взяли. – язвительно улыбнувшись, сказал Филипп.

Владимир Маратыч посмотрел на нас с Женей и расхохотался.

– Эх, Филипп, Филипп. Сколько лет, а ни черта не меняешься!

– Как и ты, старый хрен!

– Ну же, дай руку. Хочу пожать. Помнишь, когда в последний раз здесь бывал? Ты тогда ещё заметил, что одна часть забора шатается.

– Ну, и что?

– Я вбил получше, подпорки прочные поставил. Да и колья заодно поточил, раз уж начал. В общем, потом пришли эти твари. Они, видимо, специально лишь одну сторону ослабляли. Думали, не замечу, и тогда бы они прорвались. Да я и не заметил, так бы, старый дурак, всё наше преимущество и просрал. Вы бы, конечно, со временем отбили этот дом, посадили бы сюда другого. Но ушло бы на это много сил. А ты, Филипп, взял да предотвратил всё это дело. Монстры потыкались об забор, поняли, что их замысел впустую, и разбежались. Одного даже удалось приколоть к стене. Мясо было вкусно, как никогда. Наверное, вкус прибавляло осознание сложной победы…

– Да какая победа, Владимир! Просто вижу – говорю!

– Хорош скромничать, Филипп! Давай же руку!

Владимир Маратыч сам нетерпеливо взял Филиппа за руку и крепко её пожал. Филипп второй рукой похлопал друга по плечу.

– А, кстати! Я ещё такую штуку соорудил! Вы такого ещё не видели!

– Ну, так чего стоим? Прикажешь нам тут заночевать? Впусти нас, а там уже и поговорим по-человечески.

– Ой, и правда! Заходите, заходите, мужики!

Мы начали заходить внутрь. Двор был засыпан всякой всячиной. Посередине стояла огромная воронка, к которой, к тому же, были проведены водосточные трубы с крыш дома и гаража. Горлышко воронки было заткнуто пробкой, а под конструкцией стояли бутылки и банки с водой. Из крыши дома шёл столб, на верхушке которого находились лопасти мельницы. Дверь гаража была приоткрыта, внутри виднелся точильный камень, снаружи стояла скамейка, на которой лежали обработанные палки.

– А… А зачем вам столько копий? – спросил я, не выходя из образа умственно отсталого.

– Ну, сынок, что за вопросы! Я живу здесь, посреди леса, по соседству с монстрами. У меня важная миссия – содержать этот дом, защищать его от незваных гостей. Вот представь, пошёл твой отец с друзьями на охоту. Ходили они по лесу, искали зверя. Да не заметили, как ночь наступила. И никуда не спрячешься, не в землю же зарываться. Тут-то мой дом и пригождается. Приходишь, бросаешь камень во-он туда (Владимир Маратыч указал на подвешенный щиток), и я впущу, по возможности накормлю и уложу спать. Вот, как-дом-то важен! Логично, что нужно хорошенько его защищать.

– Да не ломай ты язык! – сказал отец, – он у меня немного того, ну это… Как его?..

– Отсталый, – уточнил Филипп.

– Да-да! Вот, точно! Слово не мог вспомнить…

– Жаль мне его, на вид здоров, по нему и не скажешь, что у него отклонения, – сжалившись, сказал Владимир…

Этой ночью мне не спалось. Всё-таки первый мой поход. Сейчас всё выглядит отлично, но я понимал, что скоро, покинув дом, мы окажемся в этом жестоком мире… Что некоторые погибнут… Мне не хотелось уходить, покидать безопасные стены. С другой стороны, без этого мы вскоре умрём с голоду. Здесь мало что можно сделать. Этого я и боялся. К тому же, как тут заснёшь, если вокруг столько всего интересного. Внутри хижина Владимира Маратыча была ещё причудливей, чем снаружи. В углу стоял прибор, на котором дёргались стрелочки, а из самого прибора вверх уходил столб. Видимо, тот самый, с мельницей. От прибора отходили провода, ведущие к разным стойкам, на которых стояли уже новые приборы. В крыше имелся прорез, заделанный стеклом. Только необычным. Это стекло было изогнуто. Свет луны, падающий на него, распространялся по всей комнате, тем самым создавая какое-никакое освещение. Это было просто удивительно! Я и подумать не мог, что возможно сделать ночь такой светлой.

Почти все мужики уже спали, расположившись кто где: на койке, на изодранном диване, в кресле, на ковре или просто на полу. Не спали лишь Филипп, Безмолвный, Владимир Маратыч и ещё двое. Они обсуждали разное. Мне стало ужасно любопытно, и я попытался аккуратно, притворяясь спящим, подползти к участникам диалога. Владимир Маратыч показывал друзьям новые разработки. Подойдя к прибору, он дёрнул рычаг, отчего машина начала тихо жужжать.

– Чего эт за штука? – спросил Филипп.

– Это, мой дорогой друг, то, что может спасти нас от многих недугов. Духовка! Помнишь, как в детстве жареное мясо ел, а?

– Да, как можно забыть!

– Ну вот, этот замечательный прибор нужен для жарки мяса!

– Как же так? Ты что, огонь смог добыть?

– С огнём, конечно, не вышло, но прибор и без огня работает. По проводам энергию получает, с помощью энергии нагревает внутренние стенки. Внутрь запихиваешь мясо и ждёшь. На выходе получается нечто восхитительное! Особенно, если на мелкие кусочки порезать, чтоб лучше прожарилась.

– То-то я чувствую, вкус у сегодняшнего ужина другой был…

– А как же! Мягкое, сытное, приятное на вкус. Плюс к тому, при жарке убивается множество вредных бактерий. У нас теперь будет меньше отравлений. Безмолвный, вспомни Линочку! Помнишь, как она мучилась от той заразы?

На лице Безмолвного сделалось неприятное выражение лица.

– Ну так вот, с этим прибором мы избежим подобных случаев! – строго и крайне убедительно заявил Владимир Маратыч.

– Хорошо, если так, – сказал Филипп, – надо, стал быть, и в посёлке такие же штуки соорудить!

– Точно! Но вот что ещё я вам покажу!

Старик подвёл слушателей к другому столу. Он стоял дальше, его закрывал подвешенный на перекладине ковёр. Отсюда я не мог увидеть, что они рассматривали. Но и незаметно подползти бы не получилось: пришлось бы огибать всю хижину. Поэтому я лег на землю и с задержанным дыханием пытался услышать, о чём же они всё-таки говорят. Пролежав так несколько минут, я вдруг родил в своей голове отличную мысль: ждать, пока все заснут, а потом подойти и посмотреть. Что может быть проще!

Не смея засыпать, я долго ждал. Так долго, как только мог. Голоса стихли, все улеглись и заснули. Лунный свет, и то начал меркнуть, хижина потихоньку погружалась во тьму. Я аккуратно поднялся, чтобы не задеть соседа, встал на ноги и на цыпочках начал своё движение. Подойдя к столу, я аж ахнул от удивления. На столе стоял ещё более причудливый прибор, а также лежали необычные разукрашенные копья с проводами на остриях. Я захотел осмотреть копьё, понять устройство механизма. Сначала лёгким движением руки я хотел прогладить остриё, чтобы проверить его на ровность и остроту…

Но вдруг меня кто-то ударил по руке. Обернувшись, я увидел в ночной тьме лицо и, приглядевшись, узнал Владимира Маратыча. Я испугался, но потом вгляделся в его лицо повнимательней. На нём не было выражения злости, скорее это было выражение лица учителя, смотрящего на оплошность ученика.

– Э-э-эх, ты! – протянул Маратыч, показывая на табличку «опасно» – щас бы убился к чёрту! Нельзя, нельзя трогать ничего без моего разрешения! Запомни, парень! Как тебя, кстати, зовут-то?

– А-Алексей…

– Лексей, стало быть… Хорошее имя, деда моего так звали. Что ж, вижу, очень ты любопытный!

Я промолчал.

– Ты не подумай, я не сержусь!

Снова молчание. Я отвёл глаза.

– Да что ты, Лексей! Успокойся! Я ж просто сказал быть осторожным. Подойди!

Я замер на месте.

– Да хватит мяться! Иди сюда, расскажу об этих штуках…

– Х-хорошо…

Я медленно подошёл к столу с копьями. Владимир Маратыч положил руку мне на плечо, а другой показал на копьё.

– Это, друг мой, наш шанс спастись! Копья с наэлектризованными остриями! Имея огонь, мы с лёгкостью смогли бы противостоять монстрам. Но без огня приходится туго. Благо, я смог использовать ветер и солнце, чтобы получать энергию. Энергию же можно использовать во многом: приготовление еды, обогрев жилищ, освещение, даже оружие. Представь, что, вооружившись такими копьями, народ пойдёт на монстров. При ударе электрический ток перейдёт в тело, сожмёт мышцы, что выиграет время. Эх, будь у меня возможность собрать ещё больше энергии, я смог бы сделать напряжение настолько высоким, чтобы удар был смертельным. Но это уже грёзы. Да и зачем, если, по-моему, и такого разряда достаточно для доминирования над тварями.

– Я с вами согласен…

– Молодец, если понимаешь такие вещи. Знаешь, я решил сделать один наэлектризованный кинжал, но никто не захотел его брать: думают, не эффективное оружие. Поэтому, вот, держи-ка!

Владимир Маратыч протянул мне красивый кинжал, который, видимо, был когда-то сделан под заказ: на лакированной деревянной ручке красовались причудливые узоры, лезвие было украшено позолотой. И довольно аккуратно к нему был прикреплён знакомый прибор. Кинжал сам прилетел мне в руку. И лёг в неё, как родной.

– Не смей его терять! Потеряешь его – потеряешь жизнь! Ну ладно, сынок, хватит на сегодня, пора спать…

– Постойте…

– Что такое?

– Вы слышите?

– Нет, если ты не имеешь в виду храп и сопение…

– Нет-нет! Постукивания, шуршание…

– Ничего такого… Хотя погоди-ка! Верно, что-то шуршит…

Владимир Маратыч округлил глаза и выбежал на улицу. Пару секунд спустя он ещё быстрей ворвался обратно и схватил со стола ржавый колокольчик. Усердно звоня в него, Маратыч заорал:

– Живо вставайте! Подъём!

Все повскакивали со своих мест, всё ещё опьянённые прерванным сном.

– Беритесь за оружие, живо! – продолжал Владимир Маратыч. – Они уже здесь!

В этот момент от сильного толчка дверь с грохотом распахнулась и в неё влетело два монстра, которые сразу бросились на ближайших людей. У них не было ни единого шанса. Не успев опомниться, бедолаги уже лежали в крови, с разорванными острыми когтями телами. Следующие за ними уже успели взяться за оружие, а потому не дали себя в обиду…

Но только в течение нескольких секунд…

Следом стали забегать все новые и новые монстры. Они лезли изо всех щелей, пробивались в окна, в чёрный ход. Люди собрались в круг, растопырили копья во все стороны, лучники встали на столы и начали, не переставая, стрелять. Все те, кому Владимир Маратыч презентовал электрические копья, схватились за них и вышли вперёд. Кроме Филиппа – он не расставался со своим топором. А сейчас я на миг увидел похожий электризующий прибор, что и на копьях. Видно, Владимир Маратыч успел до этого усовершенствовать топор.

В таком построении мы были непоколебимы. Монстры просто не могли подобраться: перепрыгивая первый ряд копий, они сразу натыкались на второй. А если слишком долго накапливали силу для прыжка, получали стрелу в морду. Мы с Женей стояли почти в центре круга, без возможности принять участие в бою. Казалось, всё прекрасно, план общего похода оправдал себя, такими темпами мы пробьёмся через непроглядный лес…

Вдруг стеклянная часть потолка, находившаяся прямо над нами, треснула. Дом погрузился во тьму, на нас повалил дождь из осколков, а затем из монстров. Хитрые же твари! Они упали аккурат в центр, туда, куда мы не ожидали удара. Первый же монстр своим телом растолкал толпу, разбив тем самым наш оборонительный строй. Успев забрать ещё две жизни, он и сам был убит. Но следом за ним быстро начали сыпаться всё новые монстры, при этом наплыв с боков тоже не прекращался. Сколько же их там! Люди не успевали реагировать. Твари поломали столы, ослабив лучников, начали разрывать людей в клочья. Я схватил Женю и запрыгнул под обломки стола. Он попытался вырваться и рвануть в бой. Но я крепко держал его, зная, что ничем хорошим это не кончится. Он будет лишь одним из кучи трупов.

Мы сидели и смотрели на ужасную картину. Люди, пытаясь разглядеть во тьме хоть что-то, погибали в страшных муках. Монстры рвали их клыками и когтями. Вокруг крики, стоны, звуки дробления костей, жуткий рык зверей, а в воздухе стоял резкий, сводящий с ума, запах крови и внутренностей.

Вдруг я заметил, что пара зелёных глаз, светящихся во тьме, резко обернулась на нас. Мы задрожали, предчувствуя скорую погибель. Зверь начал разгоняться, в секунду пересёк полдома и, оттолкнувшись от упавшего на колени человека, прыгнул на нас. Всё, что я успел за эту секунду, – это вытащить кинжал, выставить его перед собой и зажмуриться…

Послышался рык, перешедший в стон, разряд электричества. Мои руки облила тёплая жидкость. Я раскрыл глаза, увидел перед собой огромную клыкастую морду. От страха я аж дёрнулся назад. Только миг спустя я понял, что морда не показывает признаков жизни, а причиной этому является торчащий из неё кинжал. Я вытащил спасительный подарок и обратился Жене:

– Надо бежать отсюда!

Напуганный, на этот раз он не противился моему решению. Мы вылезли из-под стола и побежали к двери, в которую уже никто не вбегал. Вслед мы услышали голос Филиппа Мохнатого:

– Ну что, слизняк? Понял, что ты ничтожество? И теперь бежишь, как трус? Бросаешь своих?

Женя обернулся и захотел рвануть обратно, чтобы доказать, что отец ошибается. Но я вовремя остановил его, схватил за руку и потащил за собой.

– Ты ничем не поможешь, это бессмысленно! – сказал ему я.

– Я так и думал! Ты не стоишь ничего! Будь ты проклят! Будьте вы оба прокляты! – закричал вдогонку разъярённый Филипп.

Мы видели лишь то, как он, стоя посередине дома, куда попадает лунный свет, встретился взглядом с большим монстром. Недолго думая, зверь прыгнул на Филиппа, а тот с размаху выставил свой топор вперёд, повторяя события, подарившие ему двухголовую шкуру. Но на этот раз он стоял чуть дальше. Видно, не надеялся на то, что зверь начнёт раздваиваться. А он начал. И сделал это столь аккуратно, что казалось, будто топор разрубил монстра на двух целых. От сильного выпада Филипп упал. Два маленьких зверя приземлились сзади и сразу ударили в спину. Дальше мы ничего не видели. Всё это время я вытаскивал расплакавшегося Женю из дома.

– Нет! Пусти! Я должен ему помочь!

– Бессмысленно! Надо бежать!

– Не-е-ет!

Я дал ему пощёчину. Он сразу вытер слёзы с глаз. Дав ему лежавший на земле обломок копья, я подтолкнул его к дыре в заборе. Уже у забора на нас побежал ещё один зверь. Мы легли меж вкопанных в землю кольев и, пользуясь временем, за которое он пытался нас достать, искололи его.

Далее наш путь лежал через непроглядный лес. Мы бежали быстро. Обламывали ветки. Сталкивались о пни. Врезались в стволы деревьев. В глазах начало темнеть. Сказывалась бессонная ночь. Голова закружилась. Да и поддерживающий меня Женя тоже поминутно слабел. В итоге, в очередной раз споткнувшись и упав в яму, мы потеряли сознание…

Меня разбудил Женя. Поднявшись и почесав болевшую голову, я осмотрелся. Мы упали на какие-то закрытые полотном ящики. Оказывается, это была не яма. Странно, мы находились в какой-то пещере. В потолке пещеры была огромная дыра, однако, отделанная какой-то металлической окружностью. Короче говоря, вся конструкция была похожа на люк.

Я сразу понял, что мы попали в секретный бункер. Никого, кроме нас с Женей, поблизости не было.

– Я решил поискать ответы в ящиках. – сказал Женя. – Где-то откопал ломик и вскрыл один ящик. Вот, посмотри!

В ящике были разложенные по алфавиту пробирки, которые когда-то были наполнены белой жидкостью. Но сейчас она уже засохла. Сначала я не понял, что это, но потом прочитал надпись на пробирках: «Овца». До меня сразу дошло, что это сперма овцы. Я вскрыл еще пару ящиков, там находились семена коровы, свиньи, лошади. Для чего им хранить столько спермы животных? Надеясь найти ответ, мы пошли вглубь пещеры.

Вскоре мы пришли к железной двери. Дверь была раздвижная, но без электричества заела. Еле раздвинув створы, мы забрались внутрь. Помещение определённо являлось какой-то лабораторией. В лаборатории тоже не было ни души, только разбитые банки. Везде битое стекло и много засохшей крови на стенах. Тут мы нашли зал, посередине которого стояли две огромные капсулы, такие огромные, что туда мог поместиться жираф, или даже слон. В углу стоял генератор, в топливном отсеке которого было три отверстия для неких батарей. В них уже были вставлены разряженные батареи, Вытащив их, мы начали с призрачной надеждой на чудо искать такие же. И чудо свершилось. На стене висел шкафчик с заряженными батареями. Вставив их, я дёрнул рычаги включения от самых значительных комнат лаборатории. В тот же миг в этих комнатах загорелся яркий свет.

В зале с капсулами я нашёл терминал, зашёл в папку «Звуковые записи», начал прослушивать. На записях говорилось об экспериментах в генной инженерии, воссоздании взрослой особи животного из спермы и клонировании.

Последняя запись

День… да кому это вообще нужно? Кто будет слушать этот бред? Правильно, никто. Поэтому я буду говорить, всё что думаю.

Эти психопаты думают, что можно воссоздать взрослое, чёрт побери, животное, имеющее все органические функции и не отличающееся от настоящей версии ничем, имея только сперму этого животного и смешанную биомассу. Только вдумайтесь! Это еще ладно. Но клонирование… Это уже верх шизофрении!

Я уж не говорю о прочем безумии, что творится здесь. Один идиот привёз живого тигра на базу, так ещё и оставил его без присмотра. Тигр был голодным, ну и разорвал на мелкие куски трёх работников, включая самого дебила.

Это место ужасно. Пожалуй, не буду более вести запись, всё равно от неё нет толку… Эта лаборатория – бесполезное вложение денег. Завтра же увольняюсь.

*Звук включения огромного прибора*

Постойте, что там такое? Поверить не могу! У них получилось! Они воссоздали леопарда!

Ух ты, да там два леопарда, еще и клонирование прошло успешно!

Стойте, их уже три!

Чёрт, уже пять! Капсула не выдержит, она трескается!

Уже восемь леопардов, нет! Они выбрались!

Ох, сука! Они выпустили Васе кишки, нет, Вася!

Дьявол, сколько крови! Их всё больше!

Спасите, кто-нибудь! Они пробираются ко мне!

Передайте моей жене, что я люблю её. Моё имя Александр Му-а-а-а-а!

*Крики боли и звуки раздавливаемых костей*

***

Далее запись оборвалась. Я стоял в шоке, смотря на лежащее неподалёку обглоданное тело…

Я всё понял, этот инцидент – причина голода в посёлке. Леопарды… так вот, как они называются… разбежались по округе и закрыли пути отступления. Более того, они помешали какому-то эксперименту с кислородом. Я нашёл очень мало информации об этих исследованиях. Говорилось о прототипе химического оружия. Свалились же нам эти учёные на голову… Леопарды помешали эксперименту, в итоге в атмосферу было выброшено огромное количество этого «бракованного» кислорода, в котором нельзя зажечь никакой огонь. Всё стало явным. И здесь я решил исполнить свой план. Здесь мы как-нибудь да сможем связаться с остальным миром!

Найдя радиорубку, мы были в восторге. Она была сделана отлично. В книгах всё описывалось намного, намного примитивней. Насколько же мы откатились в развитии, если сравнить нас с остальным миром… У которого есть огонь и электричество, радио и телевидение…

Включив машину, мы попытались настроить частоту. По подсказкам из документов мы узнали частоту, на которой можно связаться с некой «Материнской лабораторией». Настроив сигнал, мы попытались передать хоть что-то.

– Прошу, отправьте помощь! – неустанно повторял я. – Мы находимся в Еловом бору, это посёлок под Казанью!

Нетерпеливо ожидая ответа, я в течение двух дней каждые пять минут повторял просьбу о помощи, снова и снова… Пока не закрыл лицо руками и, пытаясь сдержать слёзы, повалился на стул.

– Слушай, Лёх, не расстраивайся! – похлопал меня по плечу Женя.

– «Не расстраивайся»? В кой то веке у нас появилась надежда на спасение. И, уже почти получив его, всё, будто, сорвалось с крючка! Оказалось, спасение – лишь иллюзия, а надежда – пустая трата времени, попытка утешиться, смотря на иллюзию…

– Ты что? Это всего пара дней! Они по тысяче причин могли не прослушать наше сообщение! Что ж, ты будешь сдаваться?! Ты – единственный человек, который решил связаться с миром, пытался придумать эффективный способ пробраться через лес, пока другие просто шли напролом, выступая с луками против этих… леопардов, как говорилось в их описании, одних из самых быстрых зверей на планете… И ты сдашься, не вытерпев на второй день?

– Ну, вообще-то он прав, Жень, – сказал вдруг кто-то позади нас.

Мы повернулись. Позади стоял Владимир Маратыч, весь в крови, своей и животной. У него было перевязано плечо. Видно, что ему было очень больно, но, сжав зубы, он терпел, совершенно не придавая особого значения своим ранам. Его волновало что-то другое.

– Эх, детишки… Знали бы вы, сколько времени я пытался связаться с ними. Несколько лет! Но нет, они забыли про нас!

– Вы уже несколько лет пытались связаться с ними? То есть, вы знали о лаборатории? – проворчал Женя.

– Да, знал… Всё это время… На самом деле я и не жил в Еловом бору. Тогда, в 1993, устроился охранником сюда, в лабораторию… И я даже успел проработать там месяца четыре, до того, как всё перевернулось…

– Но почему вы не рассказали остальным? – спросил я.

– Я тогда надеялся на быстрое спасение. А потому, в интересах государства, я не должен был ничего разглашать. Поэтому в первое время я просто пытался передать сообщение. Потом понял, что нас не слышат. Не знаю, почему. Может, из-за инцидента волны в атмосфере иначе перемещаются. А может, нас просто не хотят слушать. Материнская лаборатория считала местные эксперименты невыгодными и не ведущими к успеху, даже грозилась прикрыть это место. Ну вот, нате, пожалуйста. Случайность сделала всё сама.

– Но, поняв всё это, вы всё же сохранили верность корпорации?

– Хе-хе, не-е-е! Плевал я на них! После осознания моего положения я решил изменить стратегию: использовать материалы лаборатории, чтобы создать безопасные условия проживания и средства, с помощью которых можно выбраться отсюда. К тому времени я уже жил в той хижине. Когда-то там жил лесник, но он стал лёгкой добычей для монстров…

– Леопардов? Вы же наверняка знаете, как они называются?

– О, так вы тоже узнали! Молодцы, наблюдательные парнишки!

– Чем кончилась бойня? – вдруг спросил Женя, – кто-нибудь выжил?

– Должно быть, выжили, а как же! Правда, жаль, что так мало. Из всех сорока семи мужчин только одиннадцать, по крайней мере, столько было, когда я…

Когда я сбежал…

– Вы сбежали? Но почему?

– Слушай, сынок, я сразу понял, что ты не умственно отсталый, но задавать такие вопросы… Следует принять, я – единственная их надежда на спасение. Пусть они того и не знают, но это так. Ведь я могу дать им технологии, с помощью которых они бы выжили и смогли выбраться из этого ада. Никто больше не знает о лаборатории. И до сих пор никто её не находил. А если кто и найдёт, скорей всего не сможет никак применить местные приборы. Только я кое-как разбираюсь в них! И умирать мне было просто непозволительно…

– А мой отец? Что стало с ним? Он жив? Не говорите, что он погиб! – вскрикнул Женя.

– Не знаю, сынок, говорю же, не видел последние моменты…

Женя опустил голову и захныкал.

– Владимир Маратыч, что нам делать сейчас? – спросил я. – Восстанавливать хижину?

– Нет, слишком много времени я просрал на эту развалюху. Лучше было укрепиться в лаборатории… Короче, мы отправимся в посёлок. Встретимся там с выжившими и расскажем об этом месте. Но прежде соберём всё нужное, что возможно нести, не замедляя шаг. По дороге зайдём в хижину, там тоже много разного…

Почти всё готово, мы собрали небольшие сумки, сложив туда источники энергии, запчасти, лампочки и ещё некоторые необходимые для создания приборов предметы. Прямо перед уходом я рассматривал документы о химическом оружии и эксперименте с кислородом.

– А что, если вернуть местную атмосферу к прежнему состоянию? – спросил я у самого себя.

Подойдя к прибору, закачал туда «бракованного» кислорода, а после постарался обогатить кислородом каждую молекулу, чтобы его было достаточно для реакции горения. Но, видно, это было слишком сложно для двенадцатилетнего парнишки, который вырос в обществе, что откатилось в развитии на… Двадцать тысячелетий?

Моя ошибка сломала аппарат. Внутри капсулы произошёл взрыв. Стекло треснуло и комнату наполнил какой-то газ. Я побежал к двери, по дороге споткнулся о валяющийся стул. Потом долго не мог открыть дверь. В глазах двоилось, всё переливалось радугой. Наконец, выбежав из самодельной комнаты пыток, я отдышался. Впервые в жизни этот неполноценный противный воздух я вдыхал с наслаждением.

Поднявшись, я постучал себя по виску. Зрение больше не искажалось. На вид всё было нормально. Лишь немного погодя я начал ловить себя на странных мыслях в голове. Всё, больше не буду и близко подходить к этим аппаратам, от них одни беды! Надо помочь семье и остальным выжить.

Уже уходя из лаборатории, я нашёл небольшой контейнер. В нём что-то лежало… Это была завёрнутая в фольгу мясная котлетка. Я был настолько рад, что аж в голове будто прошёл разряд тока. Котлета может спасти мне жизнь, я не должен её бросать. Потому я взял котлету с собой.

По дороге к хижине я пару раз спотыкался о корни деревьев, в чём меня упрекали спутники. Но я не обращал на них внимания. Всё глядел на сумку, в которой лежала котлетка.

Дойдя до хижины, мы увидели страшную картину. Дневной свет раскрыл все её ужасы в полной мере. Во дворе лежал ещё живой леопард. Но, видимо, ненадолго. Из его брюха торчало обломанное копьё, одна нога была оторвана. Он скулил, дрожал от боли, стараясь вытащить копьё.

– Ему недолго осталось, – сказал Владимир Маратыч, – много крови потерял.

Я, словно не понимая, что делаю, подошёл к зверю, сел прямо у его морды. Меня попытались поднять, но я оттолкнул их руки. Зверь слабо рыкнул, но был не в силах сделать ничего больше. Я положил руку на его голову и, утешая, погладил. В глазах зверя проступили слёзы.

– Тс-с-с-с… Тише… Всё хорошо… – прошептал я.

Другой рукой я достал свой кинжал и приставил его к горлу леопарда. Миг спустя кинжал прошёл сквозь его голову.

Хижина была похожа на склад мясокомбината, только всё мясо находилось в крайне неделикатном положении. Отдельно валялись желудки, почки. Словно гирлянды, повсюду висели кишки. Трупы леопардов лежали прямо на людях, с открытыми переломами и с торчащими из тел копьями и стрелами. Под одним из таких мы нашли Безмолвного. Его труп был в ужасном состоянии: ноги оторваны, внутренности наружу, а лицо застыло в ужасной мине.

– Покойся с миром, дружище! – пробормотал Владимир Маратыч.

После ночёвки в погребе и утреннего отделения самых лучших кусков мяса, чтобы прийти в посёлок не с пустыми руками, я снова сел в погреб и достал котлетку. Смотря на неё довольно долго, я думал уже её съесть, чтобы утолить свой сильный голод. Но смотря на этот кусочек фарша, я видел нечто большее. Я видел светлое будущее, видел цель. Цель, к которой надо стремиться. Ради которой можно жертвовать многим. И всё это в одной котлетке. У меня открылись непередаваемые чувства, которые можно назвать лишь одним словом – любовь. Я так сильно её полюбил, что не мог с ней расстаться, тем более съесть. Поэтому лишь нежно её поцеловал и положил на дно сумки.

Мы шли тихо, как только могли. Один раз вдалеке пробежал леопард. Хорошо, что сумки закрывались плотно и не пропускали запахи. Иначе пленяющая вонь мяса сразу бы нас погубила. Ещё немного, и мы выбрались на опушку. Наконец этот лес кончился. Наконец впереди виднелся родной дом.

Мы рванули с места и побежали со всех ног. Владимир Маратыч еле успевал за нами. Подбежав к воротам, мы постучали в них палкой. На стену взобрался один из наших и закричал:

– Открыть ворота!

Внутри нас встретили почти все жители. Их было мало. Слишком мало. Большую часть занимали женщины и дети, боеспособных мужчин буквально можно было посчитать по пальцам. Среди знакомых был мой отец и те двое, что получили электрические копья. Мы скинули с себя сумки и присели на земле. Вдруг толпу растолкал Филипп Мохнатый, вышел вперёд. Он был сильно потрёпан. Руки были перевязаны во многих местах, а также не было правого глаза.

– Вы ещё посмели прийти сюда, мелкие засранцы? – прокричал он. – Вы бросились бежать, пока ваши друзья погибали!

– От нас с самого начала не было толку! – парировал я.

– Ты не имеешь права ничего говорить. Ты просто трус!

– Папа, я пытался вырваться, броситься к тебе на помощь! – жалобно промямлил Женя.

– Видно, не очень хорошо пытался, раз пришёл только сейчас! Сейчас, когда ничего уже не вернуть! Все мои дети погибли! Моя дочь умерла у меня на руках, захлёбываясь в собственной крови! Её последний взгляд снится мне ночами!

– Но ведь я тоже твой сын…

– Заткнись! Ещё раз назовёшь меня отцом или себя моим сыном, разрублю пополам! Инвалид хренов!

– Он не виноват, что родился таким! – вступился я, – он просто хочет, чтобы вы считали его вашим сыном!

– Ах так! Ну ладно, дам ему один шанс! Ты, слизняк, – повернулся он к сыну, – бери оружие! Давай, покажи мне, что ты хоть чего-то, да стоишь! Если сможешь сбить меня с ног или хоть раз ударить… но так, чтоб я почувствовал хоть малость. Тогда я назову тебя сыном, как ты и хочешь. Но ни черта у тя не выйдет. Даже в таком хреновом состоянии я уделаю тебя! Только, учти, я задолбался тебя жалеть! Сейчас, если проиграешь, я тебя убью!

– Филипп! Остановись! – крикнул Владимир Маратыч – Нам нельзя ругаться! Мы принесли…

– Заткнись, старик! С тобой у нас будет отдельный разговор! Это твой забор настолько хреново поставлен, что монстры могут прорваться через раз! Из-за твоей невнимательности и лени погибли почти все! Ну чё, сопляк, готов доказать мне, что достоин того, что просишь?

– Да, готов!

Женя огляделся. Нигде не было копья, которое бы он смог держать.

– Ну, раз ничего не можешь, бейся руками! —усмехнулся Филипп – Давай, ударь меня!

Владимира Маратыча держали двое. Он не мог ничего сделать, поэтому я бросился к Жене, чтобы его оттащить. Но меня сзади кто-то схватил. Это был отец.

– Это их дело, сын. Оставь его! – подавлено сказал он.

Увидев у меня электрический кинжал, отец вынул его и кинул Жене. Женя улыбнулся, поднял кинжал и повернулся к отцу. Из зрителей образовался круг. Филипп и Женя двигались по окружности, обходя друг друга сбоку. Филипп подманивал Женю к себе, оскорбляя и унижая его. Женя двигался очень неуверенно, пару раз споткнувшись о собственные ноги. Наконец, когда Филипп отвёл глаза, Женя сделал выпад, целившись в ногу. Но это была ловушка. Филипп специально отвёл глаза, чтобы вынудить сына напасть. Ловко отпрыгнув, Филипп резко махнул топором, ударив Женю в бок. Разряд тока пронёсся по телу Жени. Он упал, жутко подёргиваясь, но был ещё жив. Глаза его были устремлены на отца. Филипп встал прямо перед сыном, занёс топор над головой.

– Не-е-е-ет! – вскричали мы на пару с Владимиром Маратычем. Старик вырвался и побежал в центр событий. Филипп Мохнатый с силой рубанул…

Топор встретил цель. Но не совсем ту. Он глубоко вошёл в грудь Владимира Маратыча, который успел встать перед Филиппом с выдвинутыми руками. Старик что-то невнятно прохрипел. Из его рта хлынула кровь, и он упал на бок. Филипп, ошарашенный таким событием, сделал два шага назад.

– Чего ты сделал, Мохнатый? – Крикнул один из толпы. – Ты видел, что он мастерил? Нам таких вещей не соорудить! И чё нам теперь прикажешь делать?

– Я не хотел… Он сам…

– Какого хрена ты всё это затеял?! – выступил другой.

– Говорят вам, Маратыч сам полез, а с мелким – это его дело. – закричал в ответ друг Филиппа.

Все начали кричать и пререкаться. Филипп, устав всё это слушать, рявкнул:

– А ну хватит всем!

Как вдруг почувствовал сильную боль в груди. Тот, первый, кто начал спор, воткнул Филиппу в спину копьё. Остриё прошло насквозь, окровавив двуглавую шкуру. Филипп упал на живот, смотря на лежащего неподалёку Женю.

– П-п-папа… – расплакался Женя.

– С-с… – хрипел Филипп.

– Папа!

– С-с-сын…

Они потянулись друг к другу и крепко взялись за руки.

– С-сын… – продолжал хрипеть Мохнатый, – п-п-прости меня…

С этими словами он раскашлялся и испустил дух. Между тем мужики начали орать друг на друга.

– Чё ты сделал, урод?!

– Заткнись или будешь следующим!

– Значит, хочешь померяться силой?! Давай же, мы с Филиппом монстров гоняли, когда ты ещё сопли пускал!

Всё дошло до драки. Женщины, пытавшиеся разнять дерущихся, попадались под руку. Совсем скоро драка перешла в поножовщину. Упали первые тела, а живые, будто сошедшие с ума от голода и злости, начали нападать на всех, кто стоял на пути. Некоторые даже впивались зубами в шеи, бока и прочие мало защищённые места, выдирая куски плоти. Отец хлопнул меня по плечу, крикнув:

– Надо уходить отсюда!

Мы взяли сумки, подбежали к Жене. Прихватив свой кинжал, я на бегу сунул его в ножны. Обхватив Женю с двух сторон, мы потащили его к себе домой. Запершись там, мы нашли нити, иглу и бинты. Женя кричал, ревел и вырывался, пришлось его связать.

Было бы у нас что-нибудь для притупления боли… Но такой роскоши нам в этой суматохе было не найти. Пришлось зашивать рану без каких-либо вспомогательных средств. Ни я, ни отец не умели накладывать швы, поэтому делали всё топорно. Жене было ужасно больно. Даже сжатые зубы не могли удержать этот дикий вопль. На крик прибежал один из обезумевших мародёров. Он разбил окно и забрался внутрь. Зубы его были красными от человеческой крови, глаза горели белым пламенем. Благо, отец был намного опытней его. Людоед пал достаточно быстро. Мы затащили Женю в подвал, чтобы криков практически не было слышно, там закончили наложение швов. Друг уже не подавал признаков рассудка. Измученный болью и горечью недавней утраты он мог лишь сидеть и повторять под нос:

– Отец… отец… па-п-па…

Мы начали разбирать сумки. Вдруг оказалось, что из всех трёх сумок мы не захватили именно ту, в которой было нарезанное мясо. Мы начали выгребать всё содержимое взятых сумок. Все эти запчасти имели смысл, только когда был жив Владимир Маратыч. Сейчас это просто хлам, всё как он и говорил. Без него мы не спасёмся. Нас постигнет лишь одна участь. Это лишь вопрос времени.

Добравшись до дна сумки, я вдруг увидел мою котлетку. И сразу замер. Голова закружилась, а веки стали тяжелеть. Но миг спустя всё прошло.

– Ну что, нашёл что-нибудь, сын? – спросил меня отец, подползая к моей сумке и заглядывая туда. Увидев котлету, он обрадовался. —Да, отлично! Хоть что-то, да поедим!

– Её есть нельзя!

– Почему это?! Выглядит неплохо.

– Просто нельзя и всё!

– Слушай, у нас тут голод. Вон, друг твой лежит, без еды умирает. А ты котлету защищаешь!

– Она моя! Моя драгоценность!

– Ну всё, Лёха, хорош!

Отец вытащил у меня из рук котлету. Я, будто уведя мысли в туман, набросился на него. Все чувства испарились. Остался только гнев. Гнев и страх. Страх за любимую котлетку. Пнув меня, отец выбежал из подвала. Я следом за ним. Он стремился к выходу. Подняв лежащий на столе лук, я наугад выстрелил. Стрела угодила в голень. Отец застонал, споткнулся и упал, ударившись головой о стену. Котлета выпала из его рук и упала под окном. Я вынул кинжал, перевернул отца на спину и начал, не переставая, колоть его в горло. Он округлил глаза, начал дёргаться в агонии. Кровь брызгала во все стороны. Меня залило ей полностью. Обернувшись к котлетке, я увидел, что рядом с ней стоит потрёпанная ворона с белым пятном на груди, смотрит на котлетку и жадно облизывает свой клюв.

Я вскочил, чтобы прогнать её. Но она была слишком голодна, чтобы бояться людей. Я не успел… Она быстро взяла клювом котлету и вмиг сожрала её… Я в ярости схватил птицу, поднёс её к себе, со злостью посмотрел ей в глаза. И тут я испытал то чувство, которое ощущал, когда на меня смотрит котлетка. Я осознал, что котлетка вселилась в птицу, чтобы сделать нам обоим лучше. Сама теперь она может улететь, когда почует опасность, потом вернуться. А я теперь могу поговорить с разумным существом, одновременно с моей любимой.

Отныне мы жили втроём: я, Женя и Птичка-Котлетка. Жили мы хорошо, мяса отца и того мародёра хватило на долго. Тем более Женя больше ничего не ел, просто сидел на месте и молчал. Какой хороший друг!

Птичка и я тоже многого не требовали. Чтобы скоротать время, я иногда читал им книги. Одну и Жене дал почитать, но он даже её не взял. Видимо, не хотел глаза напрягать. А-то у него они такие бледные. Видно, устал…

Мы смотрели в окна. Повсюду бегали люди, только вместо улыбки на лицах у них был зверский оскал. Они думали только о поиске еды. Неужели я единственный человек в этом месте, который еще не утратил таких чувств, как любовь и сострадание… За это время в посёлке уже почти не осталось людей. Некоторые передохли от голода, забившись в угол. Некоторые от рук других людей. А пытающихся выбраться из этого округа ждала участь похуже – они были разорваны голодными леопардами.

Пара дней, и мы оказались единственными в посёлке. Но вдруг моя Птичка-Котлетка заболела, причём очень серьёзно. Я пытался ей помочь, но она слабела с каждым днём. Ей становилось всё хуже, как и мне. Ведь я любил её всем сердцем, любил её больше, чем кого-либо в своей жизни.

Я должен был её спасти. Нужно было сделать инъекцию. Найдя шприц, я наполнил его лекарством. Лекарство я сделал сам. Растолок активированный уголь, смешал его с водой. После инъекции птичке лучше не стало. Спустя день она задрожала, начала задыхаться. Неужели это конец? Неужели я потеряю любимую из-за какой-то болезни? Моя Птичка… моя Котлетка…

Птичка скончалась. Я просидел в слезах много часов. Решив подышать воздухом, я вылез из подвала, вышел на улицу и вдохнул полной грудью. Выдохнуть спокойно у меня не получилось. Я раскашлялся, у меня будто ком из горла вылетел. Я снова вдохнул и опять. Наконец, откашлявшись, схватился за голову. Я будто пробудился ото сна. Рассудок вернулся ко мне. И, провернув все события в голове, я побежал назад. В подвале на столе лежала мёртвая птица с подбитым крылом. Раньше этого не замечал… Я взглянул на Женю. Но это уже не был он, лишь его труп. Рана загноилась, он умер в муках, не в силах ничего сделать или сказать. Он потерял рассудок ещё тогда, когда мы зашили ему рану. Я даже этого не заметил, ведь был увлечён… чем? «Любовью» к… котлете? Что вселилась в птицу…

Любой посчитает это бредом. Теперь и я так считаю. Птица не уходила, так как не могла улететь, а до окна, единственного для неё выхода, она не могла достать. А не потому, что котлета вселилась в тело птички… И умерла птица как раз оттого, что съела котлету. Кто знает, сколько времени она лежала в том контейнере в лаборатории… Получается, всё, что я делал в последнее время, – было бессмысленно… Всё, во что я верил – ложно. Но что свело меня с ума?

Я подумал и снова взялся за голову. Тот газ, которым я надышался перед уходом из лаборатории! Должно быть, это его действие. И только сейчас оно наконец прошло. Но уже слишком поздно. Зачем я вообще полез к приборам?.. Наверное, думал, что мальчик в таком возрасте, почитав старые газеты и книжки, сможет исправить всё в один миг. Ну что за дурак… Эта ошибка стоила многих жизней. Жизни Жени, жизни моего отца. Подумать только, я убил собственного отца из-за любви к котлете… Но это была не любовь, а лишь иллюзия, вызванная газом…

А также я мог бы спасти многих, попытавшись успокоить беспорядок, показав людям, что мы принесли из лаборатории. Возможно, мы смогли бы собрать приборы, начать их использовать. Владимир Маратыч считал меня своим учеником. Он верил, что я бы разобрался, стоило почитать инструкции, принципы работы и прочую теорию. Но я был ослеплён по своей же вине. И по моей вине погибли все…

Простите, Владимир Маратыч, я вас подвёл…

Теперь мне оставалось лишь ждать своей участи. В одиночку я ничего не сделаю. Уже слишком поздно. Эх, а что бы я сделал, выбравшись из всего этого ада? Наверное, я постарался бы спасти как можно больше людей. Будь-то от голода, или от опасности. Неважно. И я бы отдал жизнь на движение прогресса человечества, ни недели бы не потратив на свои собственные прихоти. Я был бы вечным слугой всех людей. До самой смерти. Но, к сожалению, она вот-вот придёт… Всё кончено…

Вдруг я услышал снаружи громкий гул. Выглянув из подвала, в окне я увидел, как с неба на посёлок летел какой-то непонятный горящий объект. В первый раз я видел огонь. И, должно быть, в последний. Уже не волнуясь ни за что, я стал ждать дальнейшего.

Объект со всей силы ударился о землю, и прогремел огромный взрыв. Ударная волна в миг пронеслась через всю округу. Стены дома резко лопнули и пронеслись за ней. Я ударился головой о люк подвала и упал вниз…

Спустя некоторое время я пришёл в себя. Уже не гремело. Вместо подвала я был на улице.

Вернее, это всё ещё был подвал, но потолок и весь дом снесло взрывом.

Я вылез из ямы и осмотрелся. Вокруг на несколько километров простиралась пустыня из пыли и пепла. Не было посёлка, не было поля, не было леса. И ни души… Лишь на горизонте виднелось что-то, смахивающее на деревья. Неподалёку, в эпицентре взрыва, находилась воронка.

Я хотел было пойти к кратеру, но вдруг прямо из него вверх взвилось какое-то облако. Оно подлетело ко мне. Почувствовав на себе его взгляд, я попятился назад. Тут облако подлетело к трупу Жени. И начало влетать внутрь. Когда оно полностью пропало в бездыханном теле, Женя вдруг дрогнул. И потом ещё раз, и ещё…

Он начал хрустеть костями и суставами. Выставив ногу, поднялся на ней. Уже разлагающееся тело жутко встало, начало вправлять конечности. Швы с металлическим треском лопнули. Я и не знал, что нити могут так трещать. Рана, оставленная топором, снова стала свежей, а после быстро затянулась, оставив лишь мелкий шрам. Поднявшийся из мёртвых Женя осмотрел свои руки, потом мои. Вдруг его руки стали изменяться в ширине и вскоре стали пропорциональными телу. Он посмотрел на меня.

– Женя? —неуверенно начал я.

– Н-Нет… Я… Н-Не Ж-Ж-Жен-ня… – кряхтел восставший из мёртвых.

– А кто?

– Д-д… Д-Да…

– Кто?

– Д-Дай м-м-не сек-унду…

Он помассировал гортань, зажмурился и помотал головой. Потом побил себя кулаком по груди.

– Кхе-кхе! Всё, так-то лучше! – сказал он без запинки.

– Так кто ты?!

– Моё имя Шак’Хид. Я один из Neil Quare. И именно я создал эту Вселенную.

– Подожди, а что ты сделал с Женей?

– Я лишь принял его облик, а также его память, его знания о мире, о языке и прочем. Теперь мне будет намного легче общаться с жителями Земли и понимать их. Что ещё ты хочешь узнать?

– Что за Neil Quare?

– Мы – первые жители этого мира. На нас была воздвигнута ответственность – создать множество новых жизней. И я преуспел, создав всё это. – он провёл руками вокруг себя.

– Ты создал Землю и Солнечную систему? Правда?

– Не только их. Солнце —лишь одна из самых малых звёзд во вселенной. А всего звезд и не перечесть. Я летел сюда миллиарды лет, а звёзды всё не редели.

– Ну, и зачем ты сюда прибыл?

– На самом деле, я уже давно хотел приземлиться на планету с жизнью и поведать её жителям тайны Вселенной. И я нашёл идеальную для этого планету. Но прямо у меня на глазах её уничтожил… хм… Женя не знал такого слова… попробую объяснить. Огромная глыба, плывущая в космосе…

– Астероид?

– Да, возможно. Ну так вот, от планеты остался лишь небольшой осколок, на котором растёт Великое Древо. Меня отбросило взрывом, и я прилетел сюда. Здесь у меня нет особой цели. Моя цель там – далеко в космосе. Отлично, наконец я смог себя остановить. Теперь я смогу направиться в обратном направлении и прибыть туда через миллиард-другой лет. Ну всё, я улетаю. Прощай, очкожуй!

Я удивился. Женя шутки ради назвал меня так лишь пару раз за всю жизнь. Неужели это так ему запомнилось? Впрочем, неважно… Сомневаться в силах этого существа бессмысленно.

Женя, то есть Шак’Хид рассыпался, словно песок, потом огромное количество пыли и песка собрались в облако, превратившись в нечто переливающееся. Облако попыталось взлететь вверх, но под силой притяжения не смогла улететь далеко. Попробовав несколько раз, Шак’Хид ничего не добился. Он вернулся на Землю, принял облик Жени и сел, закрыл лоб рукой. Вдруг у меня родился замечательный план. Я подошёл к Шак’Хиду и потрогал его за плечо.

– Что тебе надо?!

– У меня есть идея!

– Какая же, интересно?

– Помню, нашёл одну книгу, там говорилось о первых полётах в космос. Получается, если ещё полвека назад люди летали в космос, сейчас, думаю, их технологии продвинулись достаточно, чтобы перелетать на другие планеты.

– Отличная мысль! – обрадовался Шак’Хид. – Тогда отправляемся!

Мы двигались быстро. По дороге мы набрели на вход в лабораторию. Он был весь в пепле. Шак’Хид, не задумываясь, залетел внутрь, пронёсся по всему комплексу и сломал опоры. Потолок рухнул, засыпав всё огромным слоем мусора. Затем Шак’Хид свалил в образовавшийся овраг большие куски земли, которые идеально скрыли намёки на лабораторию. Мне оставалось лишь восхититься…

Шли мы уже больше часа. И наконец пересекли линию, где остановилась взрывная волна. Вот и всё. Я покидаю дом. Здесь всё началось. Но закончится точно где-то далеко отсюда. Хотя, кто знает…

Наконец мы дошли до указателя «Казань». Воздух здесь был крайне сладок. Я наслаждался каждым вдохом. Здесь была дорога. Она шла далеко за горизонт. Я уж хотел выйти на её центр, но издалека с огромной скоростью стала приближаться светящаяся точка. Эта точка оказалась автомобилем с включёнными фарами. Он пронёсся мимо нас на огромной скорости и унёсся вдаль. Следом за ним к нам ехал ещё один, с жёлтой табличкой на крыше. Шак’Хид снова принял облик облака, влетел в машину прямо на ходу. Машина, проехав ещё немного, резко затормозила. Я подбежал к ней. Дверь открылась, оттуда вышел толстый мужик с пролысиной.

– Это я, Шак’Хид. – сказал он.

– Постой, а что произошло с тем человеком? Ты можешь его вернуть?

– Эээ, погоди-ка…

Он ругнулся так, что я, прожив среди жестоких от жизни людей, даже и не знал таких слов.

– Похоже, не могу. Я смешался с ним, теперь его тело и всё, что было внутри – моё… Ох, чёрт! Твой друг! П-Прости меня…

– Не извиняйся, он уже был мёртв. Но впредь будь предусмотрительней!

Доехав до города, я не мог оторваться от окна. Дома тянулись до небес, всё горело яркими красками. Я попросил остановиться у дома с надписью «ресторан».

– Зачем нам сюда? – спросил Шак’Хид.

– Вроде как, это место, где можно поесть.

– Я не хочу есть.

– А я очень хочу.

– Ну ладно, как знаешь…

Захватив сумку мужика, мы зашли внутрь. Здесь было много столов со стульями. Люди сидели и спокойно ели. Мы тоже сели. Вскоре нам принесли меню и какие-то палочки. Они пахли аппетитно. Я попробовал одну и уже не мог остановиться. Съел всю тарелку.

– Какая вкуснятина! Знать бы, что это, – сказал я.

– Хлебные палочки.

– Хлебные… хлеба я ни разу не видел, лишь слышал о нём.

– Это лишь закуска. Давай закажем тебе что-нибудь. Читай меню!

– Так, посмотрим… Супы… Берём! Салат… неужели поем что-то растительное… Салат тоже берём. Мясные блюда… ух, сколько их! Давай вот это – стейк из мраморной говядины… интересно звучит. И вот – т-тунец на гриле, что за тунец?

– Рыба такая.

– Ну, значит его тоже.

Шак’Хид посмотрел в меню, затем достал из сумки какие-то бумажки и пересчитал их.

– Да у нас денег не хватит!

– В смысле? Что за деньги?

– Вот деньги. – сказал он, протянув мне какие-то бумажки. – Смотри, рядом с блюдом его цена – сколько рублей (так эти деньги называются), нужно заплатить за блюдо. У нас лишь тысяча рублей. Хватит на какой-нибудь стейк… или пасту – это макароны с мясом и соусом. Ну и на напиток, чтоб в сухую не есть. Официант!

К нам подошёл молодой парень, Шак’Хид заказал еду.

– Я и не знал о деньгах…

– Похоже, я теперь знаю о твоей родной планете больше, чем ты. Неужели поглощенный мной человек был столь умным?

– Нет, скорей всего он был средним человеком. Просто он жил в ногу со временем, а я был вынужден…

– Да, уже понял… Я знаю, где ты жил, у меня есть память Жени. И, кстати, у человечества нет таких совершенных технологий. Они не летали даже на Марс, ближайшую планету. Человек это тоже знал.

– Неужели они развиваются так медленно? В чём же причина? Этого он не знал?

– В разногласиях. В разногласиях людей по всему миру. Люди разобщены. Каждая группка хочет добиться чего-то своего. И очень часто для достижения цели приходится жертвовать благосостоянием других. Человек знал прекрасную аллегорию на этот счёт. Представь ведро с раками. Ты ведь представляешь себе раков?

– Да, читал о них.

– Ну так вот. Повар закинул раков в ведро и оставил. Начал приносить все ингредиенты для готовки. Раки, смекнув, что сидеть на месте – верная смерть, начинают пытаться выбраться из ведра. Но стенки его высоки, поэтому единственный способ выйти – взобраться по своим товарищам. Рак ползёт, взбирается по другим, наконец подбираясь к свободе. Но сзади его хватают клешнёй за хвост. Такие же желающие выбраться. И, не сумев удержать вес себе подобного, рак сползает вниз, чуть ли не до самого дна. Так по кругу. Кто-то взбирается, затем его сбрасывают, поднимаясь сами. Может быть, повар уже давно бы сварил бедолаг, но он тоже заметил поведение раков и стал смотреть, не отрываясь. И раки будут делать это вечно. Лишь некоторые выберутся, оставив остальных на дне ведра. Так же и человечество.

– Но ведь люди – не раки. И мы не в ведре. Можно же объединиться ради общего блага, забыть все обиды и работать вместе!

– Люди не могут по-другому. И человек, зная о всех проблемах человечества, не хотел притрагиваться к каким-либо изменениям. Он хотел лишь подстроиться под систему, так же занять своё место в гонке за благополучие. Только гонка – это, как я уже сказал, просто ведро с раками. Люди алчны, готовы пойти на многое. У них существует такое понятие, как религия. То есть, у многих рас есть религия, но на земле она особенная. Знаешь, что такое религия? Вера в бога, поклонение ему и соблюдение священных правил. Поначалу религия помогала людям сплотиться, веря в единую цель. Что способствовало развитию. Но потом, когда казалось, что всё прекрасно, что-то изменилось. Религия напротив незаметно стала выступать против прогресса, мешать его движению. Всё из-за людей, смекнувших, что большинство населения Земли верит во многое сверхъестественное, и более того, хочет верить. Такие люди использовали религию, чтобы управлять толпой, зарабатывать на их вере, бросаясь громкими красивыми словами. И что самое ужасное – этих людей совсем не заботит движение прогресса. Им хорошо и так. Ведь они уже купаются в роскоши.

Официант подал нам идеальный кусок мяса и графин яблочного сока с двумя стаканами. Я сразу набросился на мясо. Оно имело незабываемый вкус. Было таким мягким, сочным, с остринкой. Я съел мясо в считанные секунды. Затем Шак’Шид налил нам обоим сок.

– Хм-м-м… – протянул я, языком вытаскивая застрявшие в зубах частички мяса.

– Что ты думаешь?

– Если есть лишь небольшое число людей, желающее улучшать жизнь человечества, может, стоит примкнуть к этому числу? Ты сказал, что люди хотят верить во что-то высшее. Более того, идут на поводу у тех, кто проповедует религию. Так, может быть, стать одними из таких проповедников? Только наши замыслы будут куда перспективней, и целью будет не наше благополучие, а всеобщий прогресс. Я думаю, многие люди поддержат нас.

– Отличная идея! Но, вдвоём мы не справимся. У нас нет ничего: ни влияния, ни денег, ни полноценных знаний о мире. Нам нужны люди, готовые пойти за нами, при этом имеющие хотя бы что-нибудь из вышеперечисленного. Мы объединимся в группу.

– Да!

– А называться она будет… «Татар Гетто»!

– Почему это?

– Оставлю этот вопрос для твоих раздумий, у тебя будет много времени.

– Ладно, будь, по-твоему. Тогда, за прогресс! – я поднял стакан с соком.

– За Землю!

– За Татар Гетто!

Мы чокнулись стаканами и выпили сок залпом. Немного позже мы услышали громкие разговоры за соседним столом.

– Ха-ха, говоришь, старый хрен? Один?

– Да, так босс и сказал, сейчас старик там один. Плёвое дело, заходим, выносим всё. Если чего скажет, дубинкой по затылку!

– И много, говоришь, у него там денег?

– Да, его сынок недавно наследство какое-то получил. Прям золотая жила.

– Тогда отправляемся?

– Да, немедленно!

Четверо парней вышли из-за стола. К ним подбежал официант.

– Постойте, ваш счёт!

– Ах да! – один парень подошёл и взял официанта за воротник. – Слушай, деньги я забыл дома, мои друзья тоже. И чё-то мне лень возвращаться. Давай, оплатишь за нас? У нас тут четыре пива, всего шестьсот рублей. Учти, полицию вызовешь – я тебя найду. Лицо твоё такое запоминающееся. Ладно, ты меня понял… так ведь?

– Д-да… – дрожа промямлил он.

– Вот и хорошо. Пошли, ребята!

– Думаю, стоит начать со знаний о мире, – повернулся я к Шак’Хиду.

– Согласен!

Мы встали из-за стола. Шак’Хид подошёл к официанту, дал ему полторы тысячи рублей.

– Тут за нас, за них, и ещё чаевые. Выше нос! – сказал он ему.

– Откуда у тебя столько? – удивлённо спросил я.

– Сам создал, по подобию тех, что были. – ответил Шак’Хид, – Сейчас это не важно, надо не потерять их из виду!