Великий магистр

Глава 6. Конрад 6.1. Назад к корням

Да, Кон, приятель, это непруха, определённо, непруха… Впрочем, я уже привык к разного рода превратностям, их судьба отмерила на мою долю щедро. Квартира съёмная, чужая, а вот вещи жаль — их-то я на свои деньги приобретал, на свои… кровные. Да, в прямом смысле, заработанные на крови, потому что я поставляю «Авроре» доноров. Я знаю, где искать негодяев: они — моя работа. Я служу в бельгийской местной полиции — забавно, правда?

Как меня туда занесло и почему я называю Вику козочкой? Долгая история. Впрочем, если вы располагаете временем…

Моё полное имя — Конрад Корделия. Да, я родом из Ордена, отсюда и такое имя. Я получил его… дай Бог памяти… в 1953 году. А родился я за двадцать семь лет до этого в польском городке Кудова-Здруй, Нижняя Силезия, что известен своим водолечебным курортом и прекрасным климатом предгорья. И все двадцать семь лет моей человеческой жизни меня звали Лукаш Вузняк.

Когда в сентябре 1939 года Польшу начали бомбить, я был тринадцатилетним мальчишкой. Мой отец погиб в первые дни войны, и нам с матерью (я был старшим в семье) пришлось туго… Каково жить в оккупированной, поделенной между другими государствами стране? Это знают только те, кто там жил. Мать и две сестрёнки не выдержали и полугода, и я остался один. Я не знаю даже, где их могилы; всё, что мне от них осталось — имена: мать звали Аньела, сестрёнок — Агнешка и Ханна. Косточки их уже истлели в земле, а души наверняка на небесах…

Я плохо помню то время: наверно, память пытается избавиться от страшного, чтобы у её обладателя не поехала крыша. Я бродяжничал, воровал — выживал, как мог. Когда шайку таких же, как я, беспризорников, расстрелял забавы ради пьяный немецкий офицер, я понял: нет страшнее зверя, чем человек… человеку. Даже звери убивают ради пропитания, а люди — просто так. Не знаю, чем бы закончились мои скитания среди кошмара войны: возможно, я разделил бы участь миллионов, чьи жизни она унесла. Но судьба протянула мне руку… холодную руку хищника.

Тогда я не знал, что он — хищник. Для меня он был просто странного вида человеком, одетым в чёрное поношенное пальто, неопределённого возраста — от тридцати до пятидесяти. Я брёл через зимний лес, и последним моим обедом два дня назад была мороженая кочерыжка. Ноги отказались нести меня, и я упал.

Очнулся я оттого, что меня кто-то тормошил. Это был он, бледный мужчина в потёртом пальто и с глубокими тёмными глазами. Я тогда подумал, что он так выглядит оттого, что бедствует и голодает; тогда я не мог знать, что он за существо. Он поднял меня, замёрзшего, полумёртвого, на руки и куда-то понёс.

Я пришёл в себя в сумрачной комнате с закопчённым потолком, на железной скрипучей кровати. Потрескивал огонь в печи и пахло… жареным мясом! Я решил, что мне это мерещится с голоду, и долго лежал в ожидании, что наваждение пройдёт, и я проснусь в снегу. Но нет — оно и не думало проходить, более того, снова появился этот незнакомец. Пока я лежал в забытье, он успел приготовить самое настоящее жаркое из зайца. А ещё у него было кофе и хлеб. Хлеб плохой, пополам с отрубями и ещё каким-то наполнителем — в общем, эрзац, но для меня, уже начавшего пухнуть от голода, это было спасением. Кофе было не натуральным, а цикориевым, но и это казалось роскошью. Главное — горячее, а вкус и запах — дело десятое.