Великий менеджер или Мастер влияния

Если тебя о чем-то просят, а ответного шага сделать не хотят, знай, что тебя не просят, а лишь предлагают сделать 108

Не жалься.

Не бойся.

Не проси. 109

Прошлое и Будущее рождаются в Сейчас. 110

Бог - Здесь и Сейчас.

... и это были последние слова Одинокого Духа. Его шепот слился с тихим шелестом океанического дыхания и растворился в нем, наполняя своим неисповедимым бытием неведомые глубины.

В тревоге и печали стоял он не берегу у самой кромки воды, всматриваясь в ее темнеющую толщу, словно в надежде, что из недр ее снова появиться тот, кто совсем недавно являлся ему странным, потусторонним собеседником.

Но тишина простиралась окрест. И безмолвна была тишина. Именно безмолвна, потому что бывает еще тишина молчаливой.

Пронзительное одиночество пронизывало его. Но и пронзая, не уходило, а пребывало вокруг. И внутри.

И осознал он тогда, как странно оставаться наедине с бытием. А что значит наедине с Бытием? А это значит, что ты на время (или навсегда) оказываешься в положении, когда у тебя нет любимых, близких, друзей, ты отрезан от общества, информации, будущего, прошлого, надежд, иллюзий. Когда вокруг тебя вакуум, и при этом ты сам продолжаешь существовать. Как страшно оставаться наедине с Бытием!

И какая мощная Сила рождается в тебе, когда ты принимаешь этот страх и принимаешь Бытие, и не впадаешь в панику или истерику. И теперь он понял, откуда черпали свою мощь пророки и победители. Когда ты соглашаешься с подобной трансформацией и открываешься Силе, тогда Бытие становится для тебя Событием. И сила входит в тебя. И овладевает тобой. И ты становишься Силой. И в тот момент личность его умерла. И родилась Сила, воплощенная в Мастере

На этом заканчивается свиток 'Предание Мастера'.

Арчибальдушка некоторое время всматривался в свиток, наблюдая за тем, как его пергаментно-бурая поверхность, превращаясь в тусклое свечение, медленно растворяется в разреженном пространстве. Ощущение этой разреженности проявлялось как ощущение одиночества - словно ему передалось ощущение Мастера и только что прочитанного текста. Легкое беспокойство мелкой рябью пробежало по поверхности его души и растворилось в ее смутных глубинах. Быть может, так чувствует себя человек, покинутый всеми и брошенный на произвол своего одиночества, отрезанный от общества людей, пребывающих в мире огней, беспечной радости, дружбы, разговоров и пусть даже пустых обещаний, но все-таки хоть какого-то, но участия в жизни друг друга. Ребенок, которого не позвали на праздник - таким он представлялся сам себе в этот момент - беспомощным, недоуменным, растерянным.

- Змей-ей, - сдавленным голосом позвал он, но и эхо не ответило ему ЗВУК провалился в пустоту, и даже не всколыхнулось разреженное пространство.

'Мудрость приумножает печаль', - вспомнилось грустному ученику. Он зажмурился, чтобы хоть как-то собраться с мыслями и сконцентрироваться на том, что происходит, а когда открыл глаза, то обнаружил себя лежащим на полинялом диванчике в своей комнате - крохотной ячейке, затерявшейся среди мрачно-бесконечных лабиринтов жилищно-коммунального бытия. Пространство комнатушки слегка вибрировало и покачивалось, но вскоре все встало на свои места, и Арчибальдушка спокойно осмотрелся. Предметный мир привычной реальности оставался таким, каким он его покинул, отправляясь в свое магическое путешествие.

Сгущались сумерки. Арчибальдушка ощутил внезапную усталость. Он потянулся, зевнул и без долгих размышлений погрузился в сон.

ЧАСТЬ II

ШКОЛА ВИЗИОНЕРОВ

ШКОЛА ВИЗИОНЕРОВ

Звук, пришедший с улицы, проник в его голову, затем он ощутил свое тело и понял, что находится в этом мире. Он проснулся. И когда понял, что проснулся, открыл глаза. Солнечное утро тихо плескалось у его ложа. Начиналась новая эпоха нового дня. Было воскресенье.

Арчибальдушка, свежий, исполненный сил и спокойствия, неторопливо, даже почти что медитативно, потягивал свой утренний кофе со сливками и посматривал в окно. За окном шла обычная московская жизнь. Она именно шла, потому что московская жизнь идет только в воскресенье, по остальным дням она проносится.

Ему понравилось это уютное спокойствие отдыхающих в тиши переулков, но в этот раз он против своего обыкновения не стремился предаться dolce far niente (сладостное ничегонеделание - ит. - при. Авт.) на своем вожделенном диванчике. Его тянуло наружу. Слабый импульс беспокойства, невесть откуда просочившийся в его инертное тело, никак не хотел исчезать. И Арчибальдушка вскоре решил признаться себе в том, что он хочет выйти из дома. Куда? Зачем? Этого он не ведал, но чувствовал свое желание все более и более явно. 'Быть может, прогулка во внутреннем мире вызывает ностальгию по миру внешнем, его предметной, обыденной реальности?'. 'Отчего же нет? - сам себе ответил, довольный своей психологической проницательностью, Востриков, - вполне быть может', - стремительно оделся и вышел на улицу.

'Ну и что же дальше?' - последовал очередной вопрос.

Пространство на какую-то долю секунды сжалось, искривилось и вновь приняло свой обычный облик. Впрочем, это могла быть и иллюзия.

Между тем ноги Арчибальдушки словно бы сами собой направились в сторону Трубной площади, которую он благополучно и пересек, попав на Неглинную улицу. Хотя день еще только начинался, но даже в воскресенье утро можно предположить некоторое оживление в центре

Москвы. Да и предполагать не надо, так оно обычно и бывает. Но вся странность того утра заключалась в том, что Арчибальдушка не обнаружил ни одной проезжающей машины и не единого человека. Улица казалась совершенно пустой и пустынной. И чья это была странность - его, арчибальдушкина, или чья-то еще, Востриков уразуметь не мог. Он медленно двигался по Неглинной в сторону ЦУМа, и сознание его, слегка оглушенное тишиной, скользило чуть поодаль от него. Оно пребывало в некотором оцепенении и, настроенное созерцательно, тихо тешило себя тем, что замечало различные мелочи, встречающиеся на пути, так себе, ничего особенного, как вдруг оно зацепилось за вывеску, на коей значилось: ШКОЛА ВИЗИОНЕРОВ

Вход для тех, кто не знает безвыходных ситуаций.

Вход без выходных.

Тело Арчибальдушки медленно продолжало шествовать, но сознание зависло у таблички, с мягкой настойчивостью удерживая на ней свое любопытство. А потому тело вынуждено было остановиться и, развернувшись, сделать несколько шагов назад. У входа тело и сознание слились воедино, и Арчибальдушка вновь ощутил себя цельной личностью. Некоторое время он несколько недоуменно взирал на надпись, словно раздумывая, войти ему или нет. Но, в конце-концов, надо было что-то решать, и он решил, что на улицу вышел для того, чтобы куда-то прийти и подумал, что почему бы этому куда-то не оказаться здесь?

И он вошел.

- Есть здесь кто-нибудь? - нырнул его припущенный голос в расстилающуюся темноту и не вынырнул.

'Странно. Пишут невесть что. Школа. Без выходных. А у самих темень и даже спросить некого'.

- Как это не у кого? - раздался в ответ не его возмущенную мысль некий членораздельный скрип. - Ты возьми и спроси.

Востриков вздрогнул и попытался вглядеться туда, откуда по его мнению исходили слова, но мрак не пропустил его через свою завесу.

'Ну ладно хватит приключений. Пойду-ка я обратно. Домой.'

- А где твой дом? - вновь зазвучали сумерки, вступая в диалог с его мыслями.

'Неужели я опять погрузился в Нижний Мир?'

- Нет, теперь ты в параллельном.

- Параллельном?! - уже вслух изумился Арчибальдушка.

- Именно. В параллельном! - деловито, но доброжелательно подтвердил невидимый собеседник.

- А как же я суда попал?

- Через щель в пространстве?

- А где эта щель в пространстве?

- В твоем сознании.

- Я ничего не понимаю.

- Но я не знаю, что же должно мне делать?

- Ну... если ты пришел в школу, то значит, тебе должно учиться. Чего тут раздумывать?

- Так ведь я не вижу ни классов, ни учителей. И чему здесь учат, мне неизвестно.

- Будут тебе и классы, и учителя, - и, выдержав краткую пауза, голос добавил: - Следуй дальше по коридору.

А..., хотел уточнить Арчибальдушка, но в это время вспыхнул яркий свет, и Востриков обнаружил себя в просторной зале среди множества, что-то около сотни, людей. Все они расположились на выстроенных рядами стульях перед возвышающейся пустой сценой.

- Что сейчас будет? - шепотом спросил Востриков у своей соседки, элегантной дамы с девичьими глазами, но она только приложила палец к губам и зачарованно выдохнула:

- Т-сс...

Арчибальдушка слегка пожал плечами и собрался повернуться к другому своему соседу, но тот предупредительно уже шипел: - Т-сс...

Тут к Арчибальдушке подоспел инспектор, один из нескольких людей, что одеты были в черные костюмы и бесшумно сновали между рядами, и монотонно произнес:

- В зале запрещается разговаривать.

- А-а, понятливо протянул Востриков.

Через несколько секунд на сцену стремительно выскочил коренастый моложавый мужчина в непостижимо каким образом идеально отутюженных брюках и сияющей первозданной белизной рубашке. Он победоносно оглядел присутствующих и выпустил на свободу свой гулкий, хорошо поставленный голос.

- Я твой Тренер.

Произнося это, он выдержал паузу, вновь осмотрел зал, после чего начал говорить вещи, как показалось Арчибальдушке, не совсем обычные.

- Я, - выкрикивал он, - пришел... - скандируя каждое слово, - к тебе...чтобы ...обмануть...твои ожидания.

Опять пауза.

Затем -- громко, но несколько заунывно, может быть даже чуть нараспев:

'Это не о тебе.

Это не о твоих чувствах.

Это -- о твоей силе.

Это о том, что ты можешь сделать необычный выбор в пределах твоих обычных возможностях.

Это не о тебе.

Это о том, кто ты есть и о том, кем ты можешь быть.

Это -- не о делать.

Это - о Быть.

Если ты думаешь, что это о тебе и о твоих чувствах, то ты не туда пришел.

Но если ты примешь то, что это не о тебе и о твоих чувствах, ты можешь остаться.

Ты можешь остаться и просто быть.

Ты можешь остаться, чтобы идти дальше.

Ты можешь просто Быть, и тогда ты начнешь Создавать.

Это - о твоей Силе.

Ты вошел в мир.

Спроси себя:

Что я хотел? Почему я здесь?

Кем я собираюсь быть?

Спроси себя:

Что я делал? Почему я здесь?

Что я собираюсь Создать?

Спроси себя:

Что я создал? Почему я здесь?

Кем я буду?

И спроси себя:

Кто я есть? Что я делаю?

Что я создаю?

Будь с собой честным, искренним и открытым.

Просто Будь, и твое пробуждение наступит до того, как ты заснешь'.

Он закончил, и после его оглушительной тирады зал буквально потонул в тишине. Никто не шевелился. Все сидели неподвижно. Несколько раз отчетливо раздавались звуки сглатываемой слюны.

Тренер безмолвно несколько раз прошелся по сцене, сосредоточенно разглядывая мыски своих начищенных до лакового блеска ботинок. Затем резко остановился и уже тихим проникновенный голос произнес:

- Добро пожаловать в Школу Визионеров. Раз ты пришел сюда, значит, ты хочешь стать Визионером. Неважно, как ты оказался здесь, случайно или намеренно, хотя было бы правильней сказать не 'случайно или намеренно', а 'неосознанно или осознанно'. Ибо случайностей нет. Все детерминировано. А то, что ты называешь случаем, есть твой неосознанный импульс, претворившийся в событие. Еще раз повторяю, повысил интонацию и к концу фразы уже прокричал Тренер: СЛУЧАЙНОСТИ НЕТ. ЕСТЬ НЕОСОЗНАННОЕ. ТО, ЧТО ТЫ НАЗЫВАЕШЬ СЛУЧАЕМ, ЕСТЬ ТВОЙ НЕОСОЗНОВАЕМЫЙ ИМПУЛЬС, ПРЕТВОРИВШИЙСЯ В СОБЫТИЕ.

- Это понятно?

- Аудитория хранила почтительное молчание.

- Я кого спрашиваю?! - рявкнул Тренер. - Ты понял меня?

- Да, - раздалось несколько сдавленных голосов. Остальные украдкой подглядывали друг за другом.

- Если ты пришел сюда, - распалялся Тренер, - чтобы посадить свою задницу на стул и отсидеться, то ты пришел не туда. Либо ты тренируешься, и я это вижу, слышу чувствую, либо ты обязан покинуть игровое поле. Еще раз спрашиваю, и если и на этот раз я не услышу четкого ответа, то я останавливаю процесс, и ты можешь считать себя свободным. Ты понял?!

- Да!!! - В один голос взревел зал. Арчибальдушка ощутил, как высветилось его лицо, и зычный выкрик вылетел из глубины гортани.

- Вот теперь и я понял, что ты понял, - добродушно изрек Тренер. - Ну что ж, продолжим. Как я уже сказал, раз ты находишься здесь, значит ты хочешь стать Визионером, теперь нам следует уяснить и определить, что такое или кто такое Визионер.

Визионер - это тот, кто видит. Но видение его отличаются от обыкновенного. Речь идет о ясном видении. О прозрении сути, интуитивном постижении.

Визионер - тот, кто достиг виденья начала и конца всех вещей, и кто может передать это виденье. И передаваемое является откровением. Тому пример- опыт великих визионеров - пророков, шаманов, Данте, Юнга.

Визионер -охотник, крадущийся тропой тайны и следующий Путем Знания одновременно. Вот кто такой Визионер. И раз ты здесь, ты хочешь стать Визионером. Это очевидно. Но, чтобы стать Визионером, надо быть Визионером. Это тоже очевидно, но последнее тебе покажется темным и странным. Однако это так:

НЕЛЬЗЯ СТАТЬ ТЕМ, КЕМ ТЫ УЖЕ НЕ ЯВЛЯЕШЬСЯ.

ТЫ МОЖШЬ СТАТЬ ТОЛЬКО ТЕМ, КЕМ ТЫ УЖЕ ЯВЛЯЕШЬСЯ.

ТЫ СТАНОВИШЬСЯ ТЕМ, КЕМ ТЫ ЯВЛЯЕШЬСЯ.

- Что это значит? - громко спросила взрослая дама с девичьими глазами, та самая, которая сказала Арчибальдушке 'Т-сс'.

- А я почем знаю? - безучастно отозвался Тренер и, кажется, даже тихонечко зевнул. - У кого еще вопросы?

- Мы ничего не понимаем.

- Кто это сказал? - громоподобно рявкнул Тренер.

- Я, - прошелестел смущенный лепет.

- Кто - я? Встать!

Поднялся приземистый мужчина, прикрывший свой рот свисающими усами.

- Повтори, что ты сказал, - напирал Тренер.

- Я сказал, что нам неясно последнее заключение.

- Кому - нам?

- Ну, присутствующим здесь.

- А ты уверен в этом?

- Мне кажется.

- Мне наплевать, что тебе кажется. Ты уверен?

- Я полагаю.

- Ты уверен?

- Н-нет.

- Четче!

- Нет.

- А зачем тогда говоришь?

- Но я подумал.

- Ты подумал. Так, ну и что? Разве речь шла о том, что ты подумал?

- Нет.

- А о чем шла речь? Какая была моя последняя фраза?

- Вы...

- Ты, - быстро поправил Тренер, - все здесь присутствующие обращаются друг к другу на 'ты'.

- Ты спросил: 'У кого еще вопросы'?

- У тебя есть вопросы?

- Нет.

- Тогда садись. И впредь, когда говоришь, говори только от себя, не бери ответственности за других. Ты не знаешь мнения остальных. Это раз. И они не давали тебе полномочия высказываться за них. Это два. У кого вопросы?

- Зачем мне становиться тем, кем я уже являюсь? - спросила дама с юными глазами.

- Хорошо. Спасибо. Еще вопросы?

Встал худощавый, бородкой своей и отпущенными волосами намекающий на мессианский облик, мужчина:

- Это не из той ли оперы, где говорится о том, что прибавится тому, кто имеет и отнимется у того, кто не имеет?

- Ты, наверное, очень умный. Но я не знаю, какие оперы звучат в твоей голове. Но хорошо, спасибо! Еще вопросы? Нет? Ладно. Пройди на сцену, обратился Тренер к зачарованноглазой женщине. Поправив платье и коснувшись прически, она озвученным острым каблучком шагом направилась к сцене. Озаренные очи ее излучали недоуменную радость, а может быть, и радостное недоумение.

- Повернись лицом к залу, - коротко приказал Тренер.

Кокетливо вскинув бровкой, дама обернулась, выставив улыбочку между собой и аудиторией.

- Так, хорошо! - удовлетворенно сказал Тренер.

- А теперь ответь мне, сколько будет дважды два?

- Четыре, - мгновенно среагировала дама.

- Отлично! А теперь скажи мне, кто ты.

- Я? В каком смысле?

- А теперь сравните, обратился к залу Тренер, - ее первый и второй ответы. Есть разница?

- Есть.

- Вот именно, - он снова заговорил с ней. - Почему ты на второй вопрос не ответила столь же быстро и четко, как на первый?

- Второй более сложные, ведь речь в нем не об арифметике, а о личности.

- Ты училась где-нибудь?

- Училась.

- Где?

- Разумеется, в школе затем, в университете.

- Экзамены сдавала?

- Конечно же.

- И ведь были же предметы и вопросы сложные, не так ли?

- Так.

- Но если ты знала материал, то на любой, самый трудный вопрос ты отвечала легко и уверенно, правда?

- Да.

- И все дело на самом деле заключалось в том, знала ты или не знала, а не в том, сложный вопрос тебе доставался или не очень. Верно?

- Верно.

- Итак, проблема заключается не в том, сложно это или легко, а в том, знаю ли я это или не знаю, умею или не умею. Согласна?

- Согласна.

- Ну а теперь объясни мне, почему на первый вопрос ты ответила сразу, а на второй не ответила совсем.

Дама потупилась.

- Я жду, - продолжал давить Тренер.

- Я не знаю, - улыбка застыла, окаменела. Девичьи глаза подернулись влагой.

- Да, ты не знаешь. Ты не знаешь ответа на второй вопрос. Поэтому и не ответила. А если бы знала, то не раздумывала бы и не несла различную чушь. Для тебя это сложно потому, что ты не знаешь. И мудрить тут нечего.

- Но это вопрос серьезный, здесь надо подумать, - слеза пробралась в голос.

- А когда человек думает? Я ко всем обращаюсь!

Зал зашелестел.

- ...Когда нужно что-то решить...

- ...найти какой-нибудь ответ...

- ...что-нибудь придумать...

- ...чтобы не вляпаться в какое-нибудь дерьмо...

- ...чтобы улучшить свое положение...

- Правильно, правильно, - кивнул Тренер, а если обобщить, что получится? А? Какой вывод?

- Думаю тогда, когда чего-то не знают, - робко предположил участник со свисающими усами.

- Точно! - победоносно воскликнул Тренер. - Человек думает тогда, когда он чего-то не знает. Поэтому он, собственно, и думает. В результате своих размышлений он приходит к определенному выводу, то есть значению, и ему уже незачем становиться ломать голову над этой проблемой. Тебе надо подумать? Тренер почти навис над беднягой, которая вот-вот разрыдается. - ДА?!

- Да, - еле слышно выдохнула она.

- И это еще раз доказывает, что ты не знаешь. Но если ты знаешь, кто ты, кем ты являешься, как ты можешь знать, кем ты хочешь стать?

Зал завис в безмолвии. Держал паузу и Тренер. В воздухе нарастало напряжение. И тут он внезапно и пронзительно трубным ревом взвился над тишиной, разорвав ее на куски: СНАЧАЛА УЗНАЙ, КТО ТЫ ЕСТЬ, И ТЫ

ПОЙМЕШЬ, ЧТО В ЭТОМ ТВОЕМ ЕСТЬ

ЗАЛОЖЕНО ВСЕ ТВОЕ БУДЕТ.

- Ну а как же дети? - опомнился первым мессианского вида мужчина.

- Чьи дети? - осведомился Тренер.

- Да нет, я имею детей вообще.

- А-а, и что же дети вообще?

- Ну, например, ребенок. Он же не знает, кто он, но знает, кем хочет быть - космонавтом, скажем, или автогонщиком, или еще кем-то.

- Ты - этот ребенок?

-Нет.

- А кто ты?

- Я - человек! - нашелся бородатый.

- Я - тоже человек, - сказал Тренер. - но ты это не я, а это не ты. Кто именно ты?

- Гм...

- Ну, вот видишь, ты не знаешь даже, кто ты, а берешься заявлять от имени другого, пусть и ребенка.

Итак, подытожим. В том, кто я есть, уже заложено любое, кем я могу быть. И если я захочу, то буду. Но если я всего лишь хочу хотеть этого, то так навсегда и останусь на уровне хотения - желающим желать и не получающим. Если быть точнее, то не получающим, а создающим. Ибо мы получаем только то, что создаем. - Тренер на миг остановился и повторил последнюю фразу: МЫ ПОЛУЧАЕМ ТОЛЬКО ТО, ЧТО СОЗДАЕМ.

- Ты можешь занять свое место, - обратился он к глубоокой даме и, спустя несколько секунд добавил: - Перерыв. У вас есть двадцать минут отдыха. Время будет фиксироваться по секундомеру. Ровно за минуту до начала занятия будет объявлено об этом. Секунда в секунду двери закроются, и кто опоздал, тот уже не сможет войти. Еще: во время перерыва запрещается оставаться в зале и запрещается входить в него, кроме той последней минуты, о которой объявит инструктор. Все! - отрывисто скомандовал Тренер. - Время пошло! - быстро удалился в боковую дверь, что расположена была возле сцены.

Во время перерыва Арчибальдушка направился в буфет, где взял пирожок с капустой и стакан сока. Выбирая место, где бы можно было спокойно перекусить, он увидел один свободный стул у столика рядом с окном и направился к нему, где уже расположились его соседка с юными очами и черноволосый с обильной проседью молодой человек. Внешность последнего показалась Арчибальдушке знакомой. 'Где-то я его видел' - подумал он на ходу.

'Кажется, это Герман Ростков', - уже приближаясь к столику, отметил он, - вроде бы его не было в зале. Что он тут делает?

- А я в другом классе преподаю, - отозвался простодушно на Востриковскую мысль молодой человек.

Арчибальдушка невольно вздрогнул:

- А как вы, собственно...

- Не забывайте, где вы находитесь. Это же Школа Визионеров.

- Здесь свободно?

- Да, присаживайтесь, -учтиво отозвался мужчина и вновь обернулся к даме, которая, как оказалось, жалобно-исповедально ведала тому про свои расстроенные чувства.

- Знаете, я экстрасенс, целитель, я читала книги о карме, а он меня перед всем залом. Зачем же так? - с натянутым лицом, удерживая двумя пальчиками одной руки чашечку с кофе и пальчиками другой руки - миндальное пирожное, откровенничала о своей психотравме девоокая особа.

- Ну зачем, ну зачем же так?! - драматически выстраивая интонацию, воскликнула она и откусила кусочек пирожного, стараясь сделать это аккуратно, чтобы не посыпались крошки, но крошки все равно посыпались.

- Он вас тренирует.

- Но в чем же смысл этой тренировки?

- Понятия не имею, - улыбнулся то ли Герман Ростков, то ли некто, похожий на него. - Прошу меня простить, но мне пора.

- Да-да, конечно, - дама некоторое время с сожалением смотрела вслед удалявшемуся собеседнику, после чего шумно вздохнула, глотнула из чашечки и перенаправила свою вербальную активность на Арчибальдушку, который вдруг непонятно отчего сделался веселым и легкомысленным. Он хотел было отпустить шутку, но громкий с металлическим резонансом голос 'Двери открыты' пронесся по холлу, и Востриков лишь лукаво прикрыл указательным пальцем губы, сложенные дудочкой:

- Т-сс! - и устремился в зал.

Многие участники этого странного действа еще продолжали оживленно обсуждать темы, начатые на перерыве, но тут один из ассистентов - рослый коротко стриженный детина - оглушительно рявкнул, да еще и в микрофон:

- В зале запрещено разговаривать!

Его реактивный рык раскатистым рокотом прокатился позалу, безжалостно выжигая нежные ростки шепота, и бесплотным пеплом осела тишина.

На сцене как-то незаметно появился Тренер. Он стоял надменный и отрешенный, как античный бог. На идеально отутюженные стрелки брюк больно было смотреть - вот-вот порежут. Теперь вместо запредельной белизны его торс облачала черная с наглухо застегнутым воротом рубаха.

- Садитесь, шуты. - Оставаясь неподвижным, отчеканил он.

Зал сковало параличом.

- Вы разве не слышали команду? - стольже хладнокровно осведомился черный Тренер. -Я сказал: 'Садитесь, шуты'.

Безмолвно, исподлобья переглядываясь - на лицах многих неприякаяно блуждали растерянные улыбки, - участники опустились на свои стулья, кроме одного, коим оказался обладатель мессианской бородки. Любопытные, предвещающие скандальную сцену взоры устремились на него.

Тренер оставался неподвижен и невозмутим. Он спокойно, даже как-то равнодушно спросил:

- Ты не слышал команды?

- Слышал! - с вызовом ответствовал бородатый.

- Ну и что же?

- А я не считаю, что команда относится ко мне.

- Разве я нечетко выразился?

- Да, но я не шут! - тонкий дискант бородатого пополз вверх.

- А кто же ты?

- Я - мистик! - последовал гордый ответ.

- Ты какашка, а не мистик, - монотонно произнес Тренер.

- Я..я! - стал захлебываться мистик, которого только что назвали какашкой. - Да я..я - целитель!

- И, разумеется, международной категории? - простодушно осведомился Тренер.

- Да, я целитель международной категории, и тебе никто не давал права оскорблять меня! - рассеивая вокруг себя тонкодисперсное облачко слюнных брызг, кричал дискант.

- А если мистик, то почему ты так раздражаешься и выходишь из себя? Ты должен быть спокойным и умудренным, понимающим и снисходительным, - ласково утешающе увещевал Тренер, - а если ты целитель, то как насчет древнего 'врачу - исцелися сам'?

Бородатый, не найдя что ответить, впал в легкий ступор.

- Выбирай, - внезапно гаркнул Тренер, - либо ты покидаешь Школу, либо выполняешь все инструкции. Бородатый, выйдя из ступора, переминался с ноги на ногу, глядя в пол.

- Ты выбрал? - лик Тренера бы л грозен и вопрощающ.

- Да! - огрызнулся бородатый.

- И что ты выбрал?

- Я остаюсь.

- Тогда садись, шут.

Бородатый медленно опустился на стул.

Тренер наконец сдвинулся с места и, пройдясь по сцене, возгласил:

- Здравствуйте, шуты. Теперь каждый из присутствующих здесь - шут. И у тебя нет теперь имени. Твое имя теперь - Шут. Ты пришел в школу, чтобы стать Визионером. Но ты стал шутом. И ты им стал, потому что ты уже тут. И здесь начинается твоя пьеса в Магическом Театре Бытия. И хотя твоя игра еще не началась, но ты уже находишься в предверии начинающихся возможностей. И, быть может, само Провидение начинает свою неведомую игру. Так отправляйся же, Шут, в неизведанное, не упуская такой грандиозной возможности. И не ломай голову над тем, к чему приведет твое путешествие и чем закончится твоя игра'. У тебя будет время подумать об этом потом.

Не гадай о будущем и не сожалей о прошлом.

Устремляйся в Неведомое, не пугайся. Какой прок от твоих страхов. К тому же Неведомое на самом деле не так уж и страшно. И зачастую гораздо страшнее в действительности оказывается то, к чему ты так хорошо привык.

Если твой путь будет проходить по краю пропасти, а он обязательно будет проходить по краю пропасти, не борись со своим головокружением. Продолжай идти, даже если перед тобой возникает реальная угроза сорваться в пропасть. Ты упадешь не вниз, но вверх.

Шут всегда весел и беспечен. Он пребывает в состоянии легкой радости и восторга. Кувыркается его тело, но также кувыркается и его дух. Начни кувыркаться и ты. И не принимай всерьез происходящее с тобой. И тогда ты ощутишь, что жизнь - это игра, в которую ты можешь сознательно себя вовлечь. Опустоши себя - дабы наполниться. Ты - в начале Пути. Тебе нужно сделать самую малость - встряхнуться и пойти.

Тренер сделал широкий взмах рукой, и словно бы в ответ на его жест свет в зале вспыхнул ярче, зажглась иллюминация, наполняя все пространство прыгающими огнями и вихрями разноцветных лучей.

- А теперь, - крикнул Тренер, - каждый покидает свое место. Стулья поставьте вдоль стен, и через двадцать секунд вы должны находиться в середине зала. Все, действуйте!

Участники, как ни странно, уложились во время. Их ошарашенность происходящим превратилась в какую-то исполнительную автоматическую сосредоточенность

- Отлично! - Триумфально провозгласил Тренер. - Через минуту вы все услышите музыку и начнете под нее танцевать. Но помните, что вы не на дискотек. И потому вам нет никакого смысла заниматься демонстрацией своих пластических данных. Вашему телу предоставится возможность прыгать, кривляться, дрыгаться, вопить и кривляться. И не думайте, что это глупо или смешно. Помните, что самые глупые вещи совершаются с умным и благопристойным видом. И вы еще никогда не выглядели так глупо, как сейчас. А потому действуйте! Вытряхните себя из мешка собственной значимости. Выскочите из своей личности.

Тренер замолчал. Откуда-то из под потолка обрушился шквал немыслимых звуков и диких завываний. Свет погас, и зал погрузился в полумрак, как прохудившееся судно под воду. Арчибальдушка лишь успел заметить недоуменные глаза соседа, мелькнувшее рядом, но видение очей через мгновение исчезло, тело Вострикова дернулось, и он понял, что вовлекается в космический вихрь некоего причудливого танца, а вернее, неистовой первобытной пляски. Этот смерч, неведомой силой налетевший на него, мощным порывом увлек трепещущее и вибрирующее тело.

И вновь ощутил Востриков некое подобие пропасти. И он падал. Только теперь он падал не вниз, а вверх.

Время исчезло - потому что исчезло сознание.

Пространство открывалось в пустоту, которую и запомнил теперь Арчибальдушка, перестав быть тем самым Арчибальдушкой, коим был когда-то. А, может быть, его и не было? А , быть может, то был всего лишь сон, приснившийся Пустоте - сон о Вострикове, чьи душевные похождения всего лишь явились иллюзорными блужданиями чьей-то потревоженной идеи?

Как бы то ни было, оказалось, что то, что было, перестало существовать и стало тем, чего нет. И ставшее ничем, оно перешло в Небытие.

Перешедшее в Небытие, оно воплотилось в Ничто.

И как только Небытие, осознавшее себя Небытием, приняло то, что оно Небытие, появилось осознание того, что: Ничто - это уже Нечто.

А Нечто - это уже Что-то.

А Что-то - это уже Кое-что.

А Кое-что уже кое-что значит.

И теперь это Что-то, не имеющее ни облика, ни формы, но тем не менее осознающее себя как это Что-то и узнающее себя в этом осознании, ощутило движение.

И движение это было устремлено к просачивающимся в наплывах и разводах перекрывающим друг друга пространствам, контурам реальности мира предметных отношений, где смутно проступало некое тело, неподвижно покоящееся на полу, устланном серым, ворсистым ковром.

И по мере того, как движение приближалось к телу, очертания последнего становились все более очерченными и явственными. Иллюзия становилась плотней и оформленней.

И в тот момент, когда движение вонзилось в тело и уже готово было пройти чрез него насквозь, оно почему-то задержалось в нем - будто некая неведомая власть пожелала того.

И когда движение это заполнило тело, тело открыло глаза и почувствовало свое пребывание в пространстве. А потом и вспомнило, что имя ему - Арчибальд Востриков.

Пришедший в себя Арчибальдушка медленно поднялся и огляделся по сторонам, узнавая очертания знакомого зала и припоминая предшествующие события. Он ожидал увидеть вокруг остальные тела, но зал был пуст.

- А где же все? - растерянно пролепетал неофит, еще раз обводя тревожным взглядом опустевшее пространство, словно надеясь, что оно каким-то магическим образом тут же начнет заполняться людьми. Но магического наполнения не последовало, и Арчибальдушка, сам не ведая от чего, тихо заплакал.

И внезапно он понял, что умер.

Вихрь шутовского танца увлек его в Зону Небытия и, вполне возможно, одного его увлек, в то время как остальные ученики, отплясав свое, расселись уже по местам и внимают теперь грозному рокоту сурового Тренера или перекусывают, коротая перерыв, пирожками и кофе. Но это уже происходит в покинутом им мире.

Между тем пространство едва приметно дрогнуло, и в сей же миг просторное помещение залы стянулось в крохотную комнатушку, впрочем, такую же пустую и затемненную. Слабый шепот наполнял комнату. Прислушавшись к нему, Арчибальдушка среди смутного шелеста истекающих из пустоты слов, уловил нечто вроде текста, содержащего в себе намек на послание:

'Твое скоморошничество закончилось. Шут умер. Ты прошел через Ничто, через черту нуля. И теперь ты свободен и самостоятелен. И ты теперь не есть твое имя, не естьтвое тело и даже не есть твой ум. Только пройдя через ничто, просочившись через ноль, позволив умереть старому и не испугавшись этого, можно обрести силу и энергию созидания, в которой и заключается настоящее могущество. Обладающий и владеющий могуществом есть Маг. И отныне ты можешь сознательно выбрать для себя Магический Путь и устремиться по нему, проявляясь Мастером, Великим Менеджером. Мир ждет тебя и твоего влияния. Решайся и выбери дорогу, потому что твой Путь уже выбрал тебя. Вскоре ты выйдешь отсюда и снова проникнешь в обыденную реальность предметных отношений. Однако на самом деле ничего не поменяется, и все останется на своих местах. И Пустота по-прежнему будет пронизывать все сущее. И помятуя об этом, ты постоянно сможешь сохранять свой источник силы. Твоя личность стерлась, умерла. Но когда исчезает личность, рождается истинная Сила. И хотя она и принимает облик человеческий, она все же не отрывается от своего Единого Источника. Погибает личность, но рождается Маг, Мастер, Великий Менеджер.

Последнее слово слабым свечением ВСПЫХНУЛО в полумраке временного Арчибальдушкиного заточения и мгновенно сжалось в стремительную зигзагообразную молнию, тут же разорвавшую тесноту суженных стен. Стены пали, и Востриков обнаружил себя посреди просторного чистого холла. Он некоторое время вглядывался в окружающий свет, пытаясь сообразить, где он и что он. При этом он полностью отдавал себе отчет в том, что прекрасно помнит все приключившееся с ним. И в то же время он ясно осознавал пережитый момент собственной смерти, хотя и при полном понимании того, что в настоящее время жив.

Освоившись с реальностью предметного мира, он некоторое время постоял в отрешенной задумчивости, после чего уверенно направился к выходу. Хлопнула Массивная дубовая дверь, и Востриков оказался на улице Неглинной. Обернувшись к фасаду здания, откуда вышел и, слегка запрокинув голову, он увидел табличку 'Школа Визионеров'.

'Действительно, ничего не изменилось, как и предупреждалось в послании'. Только разве что улица теперь была наполнена шумом и движением, в которых утопали потоки машин и прохожих.

Воскресенье закончилось. Настал день первый после сотворения Силы. Воскресенье закончилось Воскресением. И не было уже смысла в вопросе 'А где же я пропадал целые сутки'?

Улыбнувшись, Великий Менеджер, Мастер Влияния, нырнул в плывущую толпу, и этот коротенький шажок означил Начало Пути.

ЭПИЛОГ

...и пробудился ранее, чем успел заснуть.