Великое таинство

20

Предчувствуя катастрофу, фараон боялся, что приедет слишком поздно. И буря помешала ему оказаться в Абидосе вовремя. Вот противнику и удалось нанести удар прямо в сердце. Убивая Икера, враг нацеливался на будущее Египта…

Исида посмотрела в небо.

— Тот, кто пытается разлучить брата и сестру[17], не одержит победы. Он хочет раздавить меня и погрузить в отчаяние. Но я подавлю свое горе, потому что оно разрушает мое счастье и момент истины. Разве смерть — не болезнь, от которой можно излечиться? Нужно вернуть Икера к жизни, используя для этого Великое таинство.

— Я разделяю с тобой твою боль, дочь моя, но не просишь ли ты невозможного?

— Разве КА не переходит от фараона к фараону? Разве фараон не единственная возрождающаяся сущность? Но если та же сила оживляет Икера, то мы можем попытаться заставить его возродиться. По крайней мере, так случилось уже с одним человеком — с Имхотепом, который теперь вечно живет со времен пирамид. Его КА, не переставая, передается от одного посвященного к другому, и он остается единственным созидателем храмов.

— Тогда срочно необходимо остановить вред, причиняемый смертью, и остановить процесс разложения. Принеси покров Осириса, который приготовлен для празднования Великого таинства. Ты найдешь меня в Доме жизни.

Отборная стража, сопровождавшая монарха, отнесла саркофаг к входу в здание.

Песчаная буря унялась.

— Великий царь, мы только что обнаружили тело начальника сил безопасности Абидоса. Он был задушен.

Лицо фараона осталось бесстрастным.

Как он и предполагал, враг проник в самое сердце земли Осириса.

— Подними по тревоге всю стражу, попроси подкрепления у близлежащих городов и перекрой все пути из Абидоса, включая пустыню. Окружи все!

Перед царем склонился съежившийся, сгорбившийся Безволосый.

Его взгляд неотрывно был устремлен на саркофаг.

— Икер! Он не…

— Сообщники Провозвестника убили его.

Безволосый словно еще больше состарился.

— Они скрывались между нами, а я ничего не заметил!

— Мы сейчас начнем ритуал Великого таинства.

— Великий царь, этот ритуал применяется лишь в отношении фараонов или исключительных лиц — таких, как Имхотеп или…

— Разве Икер к ним не относится?

— Но если мы ошибемся, он уйдет в небытие, утратит в небесах жизнь вечную!

— Исида хочет дать такое сражение. На ее стороне и я. Поспешим, я должен отодвинуть смерть.[18]

Безволосый настежь открыл двери, ведущие в Дом жизни.

При виде фараона пантера, хранительница священных архивов, не выказала ни малейшей агрессивности.

Как только к ним пришла Исида, которая принесла по просьбе фараона ларец из слоновой кости с инкрустациями из голубого фаянса, фараон приподнял тело погибшего Икера и перенес его внутрь здания. В этом месте, где творилось слово радости, где жило Слово, где слова обретали смысл, фараон стал размышлять и читать заклинания ритуалов, записанные и отточенные постоянными жрецами в течение долгих веков.

Он положил останки своего духовного сына на деревянную кровать, украшенную фигурками богов, вооруженных кинжалами. Ни один злой дух не коснется теперь спящего.

— Наденьте на него тунику Осириса, — приказал фараон Исиде и Безволосому. — Пусть голова его покоится на изголовье Шу[19] — сияющем воздухе начала всякой жизни.

Исида открыла ларец и развернула одежду из царского льна, которую Икер должен был поднести Осирису во время празднования таинства воскрешения. За день до этого молодая женщина выстирала и отгладила драгоценный покров. Только посвященная в таинства Хатхор могла прикасаться к этой сверкающей как пламя ткани.

Эти пелены — пот Ра, выражение божественного света — очищали тело и делали его неразлагающимся.

Пламя этого священного покрова должно было бы поглотить его плоть и положить конец безумным надеждам Исиды! Но, к величайшему удивлению Безволосого, лицо Икера, его широко открытые глаза остались спокойными.

Исида смотрела на мужа и внутренне говорила с ним, но ни один мускул не дрогнул на ее лице, ни один звук не сорвался с ее губ. Этот первый этап был пройден, и Икер продолжал бороться в пространстве, которое не было ни смертью, ни возрождением.

Конечно, его супруга могла бы ограничиться ритуалами, которые позволяют душам чистых сердцем возродиться в раю загробного мира. Но эта смерть и это убийство были делом сил зла. Оно не ограничивалось тем, что убивало человека, оно стремилось разрушить связь духовного сына фараона с его предназначением.

Исида видела, что Безволосый не одобряет ее поступок и понимает всю цену риска. Но разве испытание потом Ра не доказало то, что Осирис принимает Икера?

Когда появился фараон в маске Анубиса — шакала, которому известны все пути Запада[20], — Исида и Безволосый отступили и отправились на поиски в Доме жизни предметов, необходимых для продолжения ритуала.

— Я собираю фрагменты души в целое, — произнес Сесострис. — Я исцеляю от смерти, созидая золотое солнце с плодотворными лучами. Я леплю полную луну, вечное обновление. Передаю тебе их силу.

До рассвета фараон держал над Икером распростертые руки и взглядом сообщал ему силу.

Тело Икера застыло между двумя мирами, и тление не коснулось его.

Безволосый подал царю изогнутую палку белого цвета, украшенную красными кольцами, Сесострис положил ее[21] под спину Икера. Она словно заменил собой его позвоночник и его спинной мозг, и энергия продолжала течь в теле, отталкивая холод смерти.

Исида подала отцу ослиную шкуру, к которой Анубис, прежде чем завернуть в нее тело своего сына, прикрепил шнуры.

— Сет здесь, — объявил он. — Убив тебя, он тебя защищает.[22] Отныне он не причинит тебе ни одной раны. Его разрушительный огонь сохранит тебя от него самого и сохранит тепло твоей жизни. Пусть принесут семь священных масел!

Объединившись, они образовали око Хора, побеждающего разобщенность и хаос.[23] Мизинцем Исида коснулась губ Икера и вдохнула в него энергии масел «праздничный аромат», «ликование», «наказание Сета», «соединение», «поддержка», «лучшее сосновое» и «лучшее ливийское».

Анубис снял покров с вазы, которую подал ему Безволосый. В ней находился эликсир из минералов и металлов — результат алхимических изысканий Золотого дома.

— Даю тебе эту божественную субстанцию, рассчитанную на твое КА. Итак, ты станешь камнем — местом превращений.

При помощи жезла из небесного металла Анубис открыл Икеру каналы сердца, уши и рот. В нем пробудились новые чувства, двенадцать каналов соединились с сердцем и принесли ему дыхание, образовав защитный покров.

Став телом Осириса, укрытым от тления, Икер все же находился еще далеко от воскрешения. Нужно было заставить его засиять, оживить светом, возникшим еще до рождения любого живого существа.

Сняв свою маску шакала, фараон произнес заклинание «Текста пирамид». Оно начинало процесс воскрешения души фараона:

— Ты ушел от нас не в состоянии смерти, ты ушел живым.[24]

Исида добавила:

— Ты ушел, но ты вернешься. Ты спишь, но ты проснешься. Ты идешь к берегам того мира, но ты жив.[25]

Безволосый оставил отца и дочь одних.

— Смерть родилась, — произнес Сесострис, — значит, она умрет. То, что сияет над видимым миром, над тем, что мы называем «жизнь» и «смерть», не имеет небытия. Существа, бытующие до создания, ускользают в день смерти.[26] Воскресает только тот, кто не рождался. Так и посвящение в таинства Осириса представляется только как новое рождение и переход сквозь смерть. Человеческие существа исчезают, потому что они не умеют привязать себя к началу и не слушают послания их небесной матери, Мут.[27] Мут — это смерть, прямота, точность, момент истины, оплодотворяющий канал и создание нового семени.[28]

— Не глубокое ли, не темное ли жилище у покойных? — обеспокоилась Исида. — В нем нет ни дверей, ни окон. Его не освещает ни один солнечный луч, его не освежает дыхание северного ветра. Там никогда не поднимается солнце!

— Так выглядит земля второй смерти. Но существо знающее туда не попадает, его с ним не связывает ни одна магия. Вспомни о своем собственном посвящении, о том, как ты ложилась в саркофаг. Тогда ты постигла великие тайны: посвященные в таинства Осириса могут вернуться из Долины смерти, но при условии, что за ними нет зла и они приняты богами как чистые сердцем.

Исида вспомнила…

Человеческое существо состоит из тленного тела, из влияющего на судьбу имени, из тени, которая сразу после смерти получает первое воскрешение, из БА[29] — души-птицы, способной долететь до самого солнца и принести оттуда сияние тела Осириса, из КА[30] — неуничтожимой жизненной энергии, которую нужно завоевать снова после смерти, и из АХ[31] — светового тела, пробуждающегося во время посвящения в таинства.

Все эти элементы у Икера были.

Однако смерть разъединила и разбросала их. Если суд Осириса допустит, то эти элементы воссоединялись по ту сторону смерти в новой сущности, способной жить в двух вечностях — в мгновении и во времени, питаемом естественными циклами.

Но Исиде нужно было большего.

— Тот свет образуют три сферы, — пояснил ей царь. — Сфера хаоса и тьмы — там наказываются проклятые. Сфера света, где объединяются Ра и Осирис, отведена для чистых сердцем. Между ними располагается третья сфера, где зло отлавливается сетью. Вы с Нефтидой исполните ритуалы этого промежуточного мира.

Исида и Нефтида наложили на лица друг друга макияж. Одна черта зеленым цветом — это око Хора — на нижнее веко. Одна черта черным цветом — это око Ра — на верхнее веко. Эти краски, хранившиеся всегда в коробочке под названием «То, что открывает взор», были шедевром специалистов храма, ухаживавших за оком бога.

Красная охра — на губы, масло пажитника сенного — на кожу, чтобы была как шелк.

На груди Нефтиды — там, где находится сердце, — Исида начертала знак звезды. На ее пупке — солнце…

Они стали двумя плакальщицами: Исида Большая — словно корма небесной ладьи; Нефтида Маленькая — словно ее руль.

Нефтида принесла Исиде семь платьев семи цветов, воплощавших этапы, которые были ею пройдены в Жилище акации, при посвящении верховной жрицы Хатхор.

Потом обе сестры оделись в одежды из очень тонкого льняного полотна — белого, словно чистота нарождающегося дня, желтого, как крокус, и красного, как пламя.

Они убрали свои волосы золотыми диадемами, украшенными цветами из сердолика и розетками из ляпис-лазури. Груди их украсили широкие золотые ожерелья с бирюзой и подвесками в форме сокола. На запястьях и щиколотках — браслеты из красного сердолика, символизирующего жизненные соки. На ногах — белые сандалии.

Нефтида обняла свою сестру.

— Исида… Ты и представить не можешь, насколько я разделяю твою боль. Смерть Икера — это непереносимая несправедливость!

— Пойдем ее исправлять. Мне нужна твоя помощь, Нефтида. Магнетизм фараона и мощные заклинания остановили Икера в промежуточной сфере. Нам нужно помочь ему оттуда выйти.

Обе женщины вошли в смертную комнату, которая едва освещалась одним светильником. Исида встала в ногах гроба, Нефтида — в изголовье.

Они простерли над Икером руки. Из их ладоней струились волны энергии, окутывавшие покойного, словно мягкий свет.

Плакальщицы по очереди читали ритуальные плачи, передаваемые по традиции со времен Осириса. Волны их ритмичных слов сковывали разрушительные силы и отодвигали их от усопшего. Протянувшись между миром живых и миром мертвых, магическая словесная сеть защищала от зла.

Настал момент последнего рыдания.

— Вернись в свой храм в твоей первозданной форме, — заклинала Исида, — вернись в мире! Я — твоя сестра, которая любит тебя и гонит от себя отчаяние. Не оставляй этого места, соединись со мной, я отторгаю несчастье. Тебе принадлежит свет, ты сияешь. Приди к своей супруге, она обнимет тебя, соберет твои кости и твои члены, чтобы ты снова стал целостным и совершенным человеком. Слово живет на твоих губах, ты отторгаешь тьму. Я сохраню тебя навсегда, мое сердце полно любовью к тебе, я хочу обнять тебя и стать тебе такой близкой, что ничто не сможет нас разлучить. Вот я перед тобой в таинственном святилище, решившаяся победить зло, угнетающее тебя. Вдохни в меня жизнь, я заключу тебя в жизни моего существа. Я — твоя сестра, не уходи от меня. Боги и люди оплакивают тебя. А я зову тебя с вершин неба! Слышишь ли ты мой голос?[32]

После долгого бодрствования фараон, Безволосый, Исида и Нефтида встали вокруг усопшего.

— Осирис не является богом всех умерших, — напомнил фараон. — Он бог только тех, кто верен Маат, кто во время своей жизни следовал по пути правды. Судьи того мира видят нашу жизнь в одном мгновении и принимают в расчет только наши поступки, которые собраны все вместе отдельно от нас. Боги не имеют снисхождения, и только чистый сердцем свободно пойдет по прекрасным дорогам вечности. Но раньше соберется человеческий суд. Я представляю Верхний и Нижний Египет, Безволосый — постоянных жрецов Абидоса, Исида — жриц Хатхор. Считаете ли вы Икера достойным, чтобы предстать перед Великим богом и войти в его ладью?

— Икер не совершил ни одного проступка против Абидоса и посвящения, — заявил потрясенный Безволосый.

— Сердце Икера свободно, его не запятнал ни один смертный грех, — заявила Исида.

Осталось лишь суждение фараона.

Упрекнет ли Сесострис Икера в прошлых ошибках и нехватке прозорливости?

— Икер прожил свою жизнь без подлости и без трусости. Он — мой сын. Пусть Осирис примет его в своем царстве!

21

Благоприятное решение суда Осириса часто проявлялось для тех, кто наблюдал за покойными и переживал за их судьбу, в форме птицы, бабочки или скарабея.

Как только Исида вышла после ритуалов из Дома жизни, ее взгляд устремился в небо…

Конечно, она знала сердце Икера, его чистоту и верность закону Маат. Но что решит мир невидимый? От его вердикта зависит продолжение ритуального процесса.

Внезапно, откуда ни возьмись, появился огромный ибис с длинными изящными крыльями и медленно полетел по безоблачному небосклону.

Его взгляд пересекся со взглядом Исиды…

Исида мгновенно поняла: Икер произнес точные слова, и рядом с ним был Тот — начальник и покровитель писцов. Его сердце — легкое, как страусовое перо богини Маат, — продолжало жить. Подтвердив практикой своей жизни заклинания, которым его обучили в школе иероглифики, Царский сын продолжал свой путь к тому миру.

На золотой табличке сами собой возникли слова: «справедливый голосом».

— Остается сделать самое трудное, — сказал дочери Сесострис. — Теперь нужно перевести смерть Икера в мумию Осириса. Поскольку Осирис победил смерть, тело Икера возродится.

Осирис — становой хребет Египта, основание любого здания, духовного или материального, — служил опорой храмам, вечным жилищам, домам, каналам… Любое пространство в стране было наполнено им, его не могла затронуть ни одна форма смерти. Но удастся ли этот перевод смерти, который предназначался только для фараонов и редчайших мудрецов вроде Имхотепа?

Пока Безволосый совершал возлияния воды и молока к подножию Древа Жизни, Сесострис и его дочь отправились к гробнице Великого бога.

Постоянный жрец, в обязанности которого входило наблюдение за гробницей, бросился к ним навстречу.

— Великий царь! Случилось невероятное несчастье! Сегодня ночью печати, закрывавшие вход в гробницу, были сломаны!

Фараон молча миновал священный лес, пройдя единственной дорогой, которая позволяла добраться до входа в святилище, спрятанное в густой растительности.

Рядом с ним стояли сожженные акации.

Жестокое сражение дали они этому осквернителю магической защиты святилища. Деревья напрягали всю свою энергию, но она сожгла только их. Они своей жизнью заплатили за святотатство чужака, но, видимо, их энергия на него не подействовала…

У входа лежали обломки печатей.

Сесострис вошел внутрь…

Драгоценные украшения, вазы, священная посуда и другие ритуальные предметы, необходимые Осирису в вечности, были разбросаны, попраны, разбиты. Отныне вечный пир больше совершаться не мог.

Опасаясь худшего, монарх поспешил дальше.

Комнату воскресения освещало множество светильников, но она была пуста…

Когда-то на черном базальтовом ложе в форме двух львов покоилась мумия Осириса в белой короне, держа скипетр «Магия» и скипетр «Тройное рождение».

Эти символы были разбиты на мельчайшие кусочки…

Осквернить это место упокоения, где жил Великий бог, хозяин тишины, Провозвестник мог, пройдя семь защитных поясов, оберегающих саркофаг.

От мумии Осириса — основы воскресения — ничего не осталось!

Провозвестник рассеял части божественного тела, чтобы никто не сумел его восстановить.

Теплилась, правда, еще одна надежда…

Сесострис приподнял одну массивную плиту в полу. Взору открылись ступени, которые вели в подземный зал. В нем хранился запечатанный сосуд, вокруг которого пылал огненный круг.[33] Он представлял собой тайну божественного творения — лимфу Осириса и источник жизни.

Огонь еще горел, но сосуда не было…

Во взгляде своего отца Исида прочла замешательство. Впервые этот могучий царь не знал, что делать…

— Ничего от меня не скрывай, — попросила она.

— Только Провозвестник мог так осквернить вечное жилище Осириса…

— Что с его мумией?

— Она унесена и уничтожена.

— А запечатанный сосуд?

— Украден и разбит.

— Теперь мы и не способны передать смерть Икера Осирису и оживить его, используя божественную влагу…

С искаженным лицом вбежал Безволосый.

— Великий царь, Древо Жизни снова погибает! Четырех львов-хранителей кто-то лишил зрения и уничтожил силовое защитное поле акаций! Спасительное золото темнеет!

— А символ Абидоса?

— Джед повержен на землю, покров сорван, ковчег похищен.

— Реликвия Осириса?

— Ужасно пострадала…

Провозвестник не побоялся изуродовать даже божественный облик.

— Может быть, следует собрать Золотой круг? — осмелился предложить Безволосый.

— Это невозможно, — ответил Сесострис. — Новый визирь, Собек-Защитник, опасается нападения на Мемфис. Чтобы заставить заговорщиков выйти из своего логова, он распространил известие о гибели Несмонту — якобы покушение бандитов оказалось удачным. Поэтому генерал должен оставаться в городе и ждать подходящего случая, чтобы вмешаться в нужный момент. Кроме того, Сехотеп, обвиненный в покушении на Собека, вынужден тоже сидеть у себя дома и вообще рискует оказаться приговоренным к смертной казни.

— Что же, мы связаны по рукам и по ногам и окончательно побеждены?

— Пока нет, — заверил фараон. — Но нужно немедленно усилить охрану и защиту Икера. Пусть мастер-каменщик и посвященные в таинства ремесленники поставят ладью Осириса внутри Дома жизни. После этого стражники окружат ладью и никого не будут к ней подпускать — за исключением тебя, Безволосый, Исиды и Нефтиды. Помните: только вас троих. Мой приказ категоричен: убивать без предупреждения каждого, кто бы ни попытался пройти сквозь ограждение. Ты, Безволосый, попытайся установить, присутствовала ли магическая сила при убийстве Икера и начальника специальных сил охраны Абидоса.

— Может быть, убийцы еще не успели покинуть Абидос?

— В этом случае им нужно помешать скрыться.

— Может быть, они еще не достигли всех своих целей, — высказал свое предположение старый жрец.

При этой мысли он покачнулся и закрыл лицо руками. Горю его не было предела…

Монарх и обе сестры уложили мумию Икера в ладью, работа над которой совсем недавно была завершена. Как странно, ведь эта ладья была приготовлена для ритуала Великого таинства! Она сама по себе являлась символом воскресшего Осириса. В ней, выполненной в точном соответствии с ритуалом, хозяин Запада собирал всех богов…

— Пусть у тебя хватит сил и возможностей плыть и работать веслами, — сказал фараон Икеру, — плыть туда, куда стремится твое сердце. Пусть тебя встретят великие Абидоса, пусть с ними ты исполнишь ритуал и чистыми путями последуешь за Осирисом по священной земле.

— Живи со звездами, — пожелала Икеру Исида. — Твоя душа-птица принадлежит к числу тридцати шести начальников. Ты по собственной воле примешь вид любого из них и будешь питаться их светом…

Нефтида полила прохладной водой небольшой садик рядом с ладьей. Душа-птица прилетит туда отдохнуть перед тем, как отправиться к солнцу…

Как и приказал фараон, мастер-каменщик и скульптор Абидоса создал статую-куб Икера. Она представляла писца сидящим, его колени были подтянуты к подбородку. Тело было скрыто покровом воскресения, из-под которого виднелась только голова. Открытые глаза смотрели в мир иной.

Целостность, воплощенная в этом образе, не знала тления и вписывалась в сердце нерушимым повелением. Разве куб не символизировал многогранники и совершенство геометрических фигур? Разве он не говорил о постоянном, непрекращающемся строительстве мира?

Но, несмотря на то что эта скульптура удерживала душу Икера в световом теле, монарха и его дочь ждали суровые испытания.

Позабыв о сне и пище, Исида не оставляла ни на минуту саркофаг супруга. Но Нефтида немного все же отдыхала.

Когда подошел фараон и обнял дочь, Исида, бесстрашная верховная жрица Абидоса, испугалась самого страшного.

— Неужели больше нет никакой надежды?

— Существует слабый шанс на победу, но очень слабый, Исида. Он бесконечно мал, но реален.

Сесострис никогда не говорил необдуманно и никогда не стремился играть на чувствах.

— Нам не удастся освободить Икера из темницы промежуточного мира без запечатанного сосуда, — тихо произнес монарх.

— Найти его нетронутым? Это утопия!

— Боюсь, что это так.

— Значит, смерть торжествует свою победу…

— Но, возможно, существует еще один изначальный сосуд, в котором тоже хранится лимфа Осириса.

— Где же она спрятана?

— В Медамуде.

— В родной деревне Икера?

— В той борьбе, которую мы ведем с Провозвестником, случайностей нет. Судьба заставила Икра родиться на земле Осириса, на его древней земле. Такой древней, что о ней все позабыли. Поэтому я, рискуя потерпеть неудачу, отправлюсь в Медамуд. Никому не известно точно местоположение древнего святилища Осириса. Последний, кому была открыта эта тайна, давно умер. Это старый писец. Защитник и учитель Икера. Поэтому Провозвестник его и убил.

— Как же вы собираетесь узнать, где святилище?

— Приняв на себя одну из форм смерти. Она осуществит мой контакт с предками. Они меня или отведут туда, или моей царской власти будет недостаточно. Тогда она исчезнет. Видишь ли, дочь, если воскресение Икера не состоится, Осирис угаснет навеки. Умрет навсегда. Тогда у Провозвестника будут развязаны руки и он положит начало эре фанатизма, жестокости и угнетения. Мой долг состоит сегодня в том, чтобы найти запечатанную вазу, если она сохранилась. Но твоя задача отнюдь не легче…

Сесострис вручил дочери «корзину таинств» из стеблей тростника, окрашенных в желтый, голубой и красный цвета. Дно ее было укреплено двумя перекрещенными деревянными дощечками. В этой корзине собиралось то, что имело плоть. В ней воссоздавалась душа Осириса. Когда-то, во время ритуала жатвы, Икеру довелось ее увидеть…

— Провозвестник и приверженцы Сета хотят разрушить великое слово — выражение света, воплощенного в Осирисе. Поезжай по провинциям, посмотри города, ищи тайны храмов и некрополей, собери разрозненные и разбросанные повсюду фрагменты бога и привези на Абидос. Это даст нам возможность их собрать воедино. Осирис — это жизнь. В нем чистые сердцем живут вдали от смерти. В нем небо не падает на землю и земля не колеблется. Еще наша забота — гарантировать целостность нашего бога и гармоничное соединение его членов. Тогда его жизнь будет передаваться. Твои посвящения дали тебе новое сердце, способное постигать таинства. С его помощью ты увидишь тайные святилища нашей страны. Если тебе удастся завершить свой поиск до начала месяца хойяк[34], то для воскрешения Осириса-Икера[35] нам останется тридцать дней.

Сесострис отвел дочь к своему вечному жилищу. Он вошел в зал Сокровища и вынес оттуда массивное серебряное оружие.

— Это нож Тота, Исида. Он разрезает реальность, отделяет добрый путь от злого и открывает покровы, скрывающие рассеянные по земле части тела Осириса.

— Не слишком ли краток отведенный мне срок? — с тоской в голосе спросила молодая женщина.

— Разве ты позабыла о скипетре царя Скорпиона? Он сделан богами и магическим образом хранит тело богов. Он отведет от тебя нападки сил зла, вдохновит огненными словами и позволит лететь вместе с ветром. Осмотри священное озеро, доберись до самых глубин первозданного океана. Если боги нас не покинули, то ты найдешь там медный свиток, начертанный богом Тотом во времена служителей Хора. В нем описана каждая провинция Египта, скопированная с небесной карты. Он откроет тебе все этапы твоего пути.

Исида уже видела Нун в самой глубине озера, куда ежедневно ходила за водой для акации… Молодая жрица медленно спустилась по ступеням каменной лестницы и стала медленно погружаться в воду, крепко держа в руке нож Тота и скипетр «Магия».

Под толщей воды ее окутал прохладный мрак, и только лунный луч указывал ей дорогу… По ту сторону мрачной ночи он зажег для нее отсвет на железном сундуке…

Исида вставила в скважину замка нож Тота.

Крышка поднялась сама собой. В глубине лежал сундучок из бронзы. В нем лежал третий — деревянный, а в нем — четвертый, из слоновой кости и эбенового дерева. Пятый был серебряный. Он показался Исиде герметичным, и, не найдя замочного отверстия, оно пустила в ход скипетр «Магия».

Перед ней появился золотой ларец, вокруг которого кишмя кишели змеи. Они яростно свистели и шипели, защищая свое сокровище.

Блестящее лезвие ножа Тота их успокоило. Они отползли и образовали вокруг жрицы широкий круг.

Когда она открыла золотой ларец, оттуда вырос и тут же распустился цветок лотоса с лепестками из ляпис-лазури. В его сердцевине — спокойное и удивительно юное лицо.

Лицо Икера!

Вынув из ларца свиток Тота, Исида аккуратно закрыла в нем лотос и отправилась на поверхность озера.

— Это голова Осириса, — сказала она фараону, передавая ему реликвию. — Боги не покидают нас и продолжают нас поддерживать. Икер становится новой опорой воскресения. Отныне через его судьбу свершается наша.

Сесострис снова открыл глаза[36] четырем львам, оживил четыре молодые акации, восстановил символ Абидоса и возложил на него покров, сотканный Нефтидой.

Очистилось небо, и засияло солнце.

Сотни птиц стали летать вокруг Древа Жизни, золото которого засияло с прежним блеском.

— Послушай, что щебечут птицы, — посоветовал Исиде отец. — Они тоже поведут тебя.

Исида понимала птичий язык. Как один, все их голоса — души того мира — просили восстановить тело Осириса…

22

Сесострис и его дочь долго беседовали с Безволосым и Нефтидой. Старый жрец поклялся именем фараона обеспечивать безопасность Абидоса, продолжая исполнять ритуалы вместе с юной сестрой Исиды, которая тоже принимала участие в поисках. Новый начальник специального отряда стражников, выбранный из личной охраны монарха, должен был им помогать.

— В наше отсутствие кроме вас двоих, — приказывал Сесострис, — никто не должен входить в Дом жизни. Наши лучшие воины неусыпно будут наблюдать за ним день и ночь. Распространите известие о смерти Икера. Если его убийцы еще в Абидосе, они поверят в свою победу и, может быть, совершат какую-нибудь неосторожность, выдав себя.

— Такое тщательное наблюдение и постоянная охрана разве не возбудят любопытство? — обеспокоенно спросила Нефтида.

— Они станут доказательством нашей растерянности, потому что так же строго охранять я прикажу все памятники и жизненно важные центры Абидоса. Главное — это сохранение тела Икера, его мумии. Для этого каждый день вы будете произносить магические заклинания. Второй приоритет — запрет кому бы то ни было покидать территорию Осириса и приезжать на нее.

— Как скоро вы рассчитываете вернуться, Великий царь? — спросил Безволосый.

— Я или привезу запечатанный сосуд с лимфой Великого бога, или не вернусь совсем.

Когда фараон удалился, Безволосый подумал, что Абидос доживает последние дни или даже часы.

Исида попрощалась с Нефтидой и посоветовала ей быть осторожной. Их враги пойдут на уничтожение всех и не остановятся перед убийством юной женщины.

Согласно свитку Тота, вдова сначала должна отправиться в Элефантину[37] — голову Египта. Потом ей предстоял путь вниз по течению Нила.

Исида села на быстроходный корабль с исключительно опытным капитаном. Его экипаж состоял из отличных профессионалов, в совершенстве изучивших коварный нрав Нила. Десять отборных лучников составили охрану дочери Сесостриса.

Едва развернули паруса, как юная женщина подняла скипетр «Магия» к небу. И в то же мгновение поднялся сильный северный ветер.

Никогда еще капитан не вел свой корабль с такой скоростью. С минимальными усилиями морякам удавалось добиться удивительных результатов.

— Мы будем плыть день и ночь, — объявила капитану Исида.

— Но это очень опасно!

— Свет луны будет освещать нам путь.

Шаб Бешеный вышел из своего укрытия.

Вокруг не было ни души.

Он хотел разузнать, как охраняется город, есть ли в охране какие-то бреши.

За последними молельнями начиналась пустынная зона. Когда-то Бега использовал это место, чтобы выносить небольшие стелы.

Если бы Шаб Бешеный не обладал врожденным чувством опасности и недоверчивостью, его бы схватили. На небольшом расстоянии друг от друга стояли двое лучников. Судя по их поведению, они были хорошо тренированы и готовы ко всяким неожиданностям.

Шаб Бешеный согнулся в три погибели и передвигался под прикрытием неровностей местности.

Может быть, где-нибудь повезет больше. Но его ждало разочарование. Солдаты были везде. С этой стороны уйти из Абидоса было невозможно.

Раздосадованный, он вернулся в свою конуру.

Кто-то шел в его сторону…

Шаб осторожно раздвинул низкие ветви…

— Входи, Бега.

Постоянный жрец с трудом протиснулся в узкий вход молельни.

— Армия охраняет Абидос со стороны пустыни, там не пройти.

— Солдаты не только там, они везде, — сказал Бега. — Они получили приказ стрелять без предупреждения.

— Иначе говоря, — отозвался Шаб Бешеный, — фараон думает, что убийцы Икера еще в Абидосе! Но Провозвестник освободит нас из этой ловушки.

— Не выходи отсюда. Я буду приносить тебе пищу.

— А если я смешаюсь с группой временных жрецов? Икера же больше нет, и узнать меня некому!

— Стража допросит всех, одного за другим. Твое присутствие в Абидосе трудно объяснить. Ты можешь оказаться арестованным. Лучше дождись приказаний.

Бега нервничал точно так же, как и Шаб Бешеный, но его несколько успокаивала радость победы. Разве поведение фараона не смехотворно? Развернул целую армию! Да разве этим вернешь жизнь Икеру?!

Приняв соответствующее случаю выражение лица, он принялся жалобно стенать, стоя среди группы постоянных жрецов, вызванных Безволосым, от которого все надеялись получить точные объяснения происходящему.

— Какая ужасная несправедливость! — жаловался Бега. — Если наш несчастный Икер умер, то смерть похитила его как раз в тот момент, когда он достиг вершины своей головокружительной карьеры. Все мы сумели оценить его, таким он показал себя внимательным, с таким почтением относился к нашим обычаям!

Все коллеги — жрецы и жрицы — согласились с Бега.

Вот пришел смотритель гробницы Осириса. Вид его был чрезвычайно взволнованным.

— Ты выглядишь очень усталым, — заметил ему Бега. — Может быть, тебе сходить к врачу?

— Зачем это?

— Что ты этим хочешь сказать?

— К сожалению, это секрет.

— Но между нами — какие секреты!

— Даже между нами. Это приказ Безволосого.

Бега про себя посмеивался. Значит, старик пытается помешать распространению известия о новой катастрофе, которая до основания разрушит надежды жителей священной земли, а потом прокатится, как землетрясение, по всему Египту, повергая его в отчаяние.

— Говорят, что Икер убит, — прошептал служитель КА.

— Не может быть! — воскликнул Бега. — Нельзя доверять таким бессмысленным слухам.

— А разве офицер стражи не был убит?

— Это наверняка сердечный приступ.

— А то, что развернута армия, что приняты неслыханные меры безопасности, что усилена охрана всех строений? Видимо, нам угрожает ужасная опасность!

Вошел Безволосый, и разговоры прекратились.

На его лице пролегли глубокие морщины, он даже постарел.

К его обычной суровости добавилась пронзительная печаль. Даже самые оптимистично настроенные жрецы поняли, что ситуация крайне серьезна.

— Царский сын Икер умер, — объявил он. — И все же мы продолжим подготовку к празднованию таинств месяца хойяк.

— Он умер естественной смертью или убит? — спросил служитель КА.

— Это убийство.

Наступила глубокая тишина.

Даже Бега испытал нечто вроде шока, словно перед ним рухнул целый мир. Чудовищное злодеяние на священной земле Осириса, жестокость в самом центре благостного покоя!

— Арестованы ли виновные?

— Нет еще.

— Известно ли, кто они?

— К несчастью, пока нет.

— Точно ли они еще в Абидосе?

— Это неизвестно.

— Но ведь в таком случае мы все — в опасности! — воскликнул служитель КА.

— А что с начальником специальных подразделений? Он ведь тоже убит!

— Это верно.

— Другой бандой преступников или той же, что убила Икера?

— Этого мы не знаем. Начинается расследование. Великий царь принял необходимые меры для вашей безопасности. Будем соблюдать наш закон и посвятим себя исполнению ритуалов. Лучшего способа воздать должные почести Икеру нет.

— Я что-то не вижу нашей несчастной Исиды, — произнес Бега. — Она покинула Абидос?

— Супруга Икера сейчас в таком горе, что она не в состоянии нести бремя своих обязанностей. Постоянными жрицами будет руководить Нефтида.

Бега ликовал. Икер умер, Исида уехала! Даже тысяча солдат менее опасны, чем эти двое. Он уже давно мечтал убрать эту женщину. Она была слишком красива, слишком умна, слишком светла. Исчезновение Икера унесло ее и отняло у нее способность вредить Провозвестнику. Она будет изнывать от горя во дворцах Мемфиса!

— Перечень наших несчастий на этом не заканчивается, — печально продолжил Безволосый. — Осквернена гробница Осириса, украден драгоценный сосуд…

— Но ни Абидос, ни Египет не переживут подобного несчастья! — прошептал раздавленный горем служитель КА.

— Запомните, — настойчиво повторил Безволосый, — мы продолжаем жить по нашим правилам и законам.

— Ради какой надежды?

— Для того чтобы действовать, надеяться не обязательно. Ритуал передается через нас и помимо нас. Какими бы ни были обстоятельства.

Убитые горем постоянные жрецы отправились по своим обычным делам, отдавая распоряжения временным жрецам, которые тоже были удручены и обеспокоены. Безволосый не требовал полного молчания, и информация быстро распространилась.

Наступил вечер, Бина массировала ноги своему господину. Во тьме их служебного жилища он принадлежал ей и больше не вспоминал об этой проклятой Нефтиде, которую она убила бы своими руками. Бина — мягкая, предусмотрительная, подчиняющаяся малейшим капризам Провозвестника, — останется его главной женой, распределяющей обязанности между другими, которые будут ей подчиняться. И если одна из них попытается занять ее место, она разорвет ей тело, выцарапает глаза, бросит собакам на растерзание.

Провозвестник поужинал небольшим количеством соли, Бина есть не стала. Она не пила алкоголя, не ела никакой жирной пищи, потому что боялась потолстеть и разонравиться своему повелителю. Если она останется прекрасной и желанной, она победит губительное время.

На пороге возникла чья-то фигура. Схватив кинжал, Бина преградила ей путь.

— Это я, Бега!

— Еще бы один шаг, и я перерезала бы тебе горло. В следующий раз говори, что это ты.

— Я не хотел тревожить соседей. Здесь рядом стражники. Часовые постоянно наблюдают за городом. Никто не может ни въехать, ни выехать из Абидоса.

— Остается наш запасной выход! — напомнила Бина.

— По словам Шаба, им воспользоваться невозможно. Пустыня патрулируется лучниками.

— Не терзай себя, — спокойно произнес Провозвестник. — Сказал ли Безволосый правду?

— Он слишком потрясен, чтобы молчать! С завтрашнего дня размеры катастрофы будут известны всем. Постоянные жрецы просто убиты. Прекрасный дом Осириса разваливается. Без защиты богов они чувствуют себя обреченными на смерть. Это полный триумф, господин! Когда столица окажется в крови и огне, силы безопасности рассредоточатся и мы возьмем власть.

— Как Сесострис?

— Он уехал из Абидоса.

— Куда?

— Не знаю. Убитая горем Исида тоже уехала.

— И не будет присутствовать на похоронах собственного мужа?

— Труп были вынуждены похоронить тайно.

— Это мало похоже на египетские обычаи! — в раздумье произнес Провозвестник. — Не ослеплен ли ты достигнутой победой?

— В отчаянии враг ведет себя как безумный зверь!

— По крайней мере, пытается нас в этом уверить.

— Почему же вы сомневаетесь?

— Потому что фараон восстановил защитное поле, которое производят четыре молодые акации, снова раскрыл глаза львам-стражникам и восстановил ковчег на колонне, прикрыв его покровом!

— Отвлекающий маневр! Он хочет нас уверить в защите головы Осириса!

— Безволосый что-нибудь говорил на этот счет?

— Нет, но он признал, что гробница Великого бога осквернена и что исчезла запечатанная ваза. Абидос больше не питается божественной энергией.

— И все же энергия четырех маленьких акаций вполне действенна. Если прибавить к этому военное присутствие, то мне никак не подойти к Древу Жизни и не ускорить его гибель. К чему же предосторожности, если фараон отказывается сражаться?

— Для отвода глаз! — предположил Бега. — Боясь, что в Мемфисе начнутся беспорядки, фараон спешно отправился туда.

— Логика этого действительно требует. И все же этот монарх умеет вести сверхъестественную войну. Смерть вырвала у него его духовного сына, буря накрыла Абидос, и он покидает город, чтобы предпринять… Что?.. Согласиться на то, чтобы плыть по течению?.. Нет, это на него не похоже.

— Но ведь защищать Мемфис необходимо, — заметил Бега.

— Спасти Осириса — еще важнее. Фараон такой силы не сдается и не дезертирует. Восстановив магический барьер, каким бы относительно слабым он нам ни казался, сохранив акацию, он выказал свое желание продолжать борьбу с более совершенным оружием в руках.

Красные глаза Провозвестника вспыхнули огнем.

— Сесострис не поехал в Мемфис! — воскликнул он. — Я хочу узнать его истинные намерения. Порасспроси-ка начальников порта и моряков.

— Но я рискую вызвать их подозрение!

— Продолжай выказывать мне верность, мой храбрый друг.

Бега ощутил, как загорелось изображение Сета на его ладони…

— А отъезд Исиды вас не интересует? — мягко спросила Бина.

Провозвестник погладил ее волосы.

— Как может женщина повредить мне?

23

Провинции Египта были земной проекцией вселенной. Сочетая в себе этот и тот миры, соответствующие друг другу и гармоничные, Обе Земли были любимы богами. Они являлись чем-то вроде тела Осириса, которое любое разделение подвергало опасности уничтожения. Фараон, прочно соединяя Север и Юг, осуществлял реальность воскрешения.

Каждая провинция хранила несколько реликвий, в том числе одну часть тела Осириса, тщательно скрываемую и охраняемую. Благодаря указаниям «Книги Тота» Исида узнала, что четырнадцать таких частей имели особое значение, потому что их хватило бы для создания неизменнной в своей форме и состоянии мумии, способной принять на себя смерть Икера.

Но опасные враги вставали у нее на пути.

Во-первых, время. Благодаря скипетру «Магия» Исиде удалось если не победить, то обуздать его. И все же она не могла терять ни минуты.

Во-вторых, местные правители. Хоть и подчиненные формально власти фараона, официальным представителем которого была Исида, они вовсе не обязательно поспешат ей помочь. И даже могут попытаться ввести Исиду в заблуждение.

И, в-третьих, союзники Сета во время ее исканий не оставляли ей полной свободы. Исида, конечно, использует эффект неожиданности, потому что они не знали о цели ее приезда. Но рано или поздно тайна все равно раскроется.

Итак, первый этап — Элефантина.

Мягкое солнце заливает столицу первой провинции Верхнего Египта, стоящую на южной границе государства Обеих Земель — на первом пороге Нила. Канал Сесостриса делал навигацию круглогодичной, а крепость и кирпичная стена обеспечивали безопасность сообщения и торговли, благоприятствующих процветанию Нубии.

Сразу по приезде молодая женщина отправилась во дворец правителя провинции Саренпута.

Ее встретили Добрый Друг и Газель — огромный черный с вытянутым элегантным телом пес и неразлучная с ним его подружка — маленькая, кругленькая и верткая. Несмотря на свой возраст, они оставались прекрасными сторожами. Саренпут не слишком доверял тем из посетителей, которых они облаивали.

Исида вызвала у животных целую бурю эмоций. Добрый Друг встал на задние лапы, положив передние Исиде на плечи. Газель вертелась вокруг ног и пыталась лизать руки.

Вот вышел и хозяин дворца — все такой же массивный, с тяжелой квадратной головой, низким лбом, выступающими скулами. Его плечи были по-прежнему широки и сильны, а взгляд решителен.

— Я польщен визитом верховной жрицы Абидоса, — почтительно произнес он. — Чем я обязан столь высокой чести?

Исида не стала от него скрывать подробности происшедшей трагедии.

Потрясенный Саренпут потерял дар речи. Он подошел к столу, налил себе крепкого пива. Исиде показалось, что прошла вечность… Наконец он заговорил.

— Усилия Сесостриса под угрозой. Страна может не выдержать и развалиться. А если это произойдет — Египту конец! Как же бороться с этим магическим врагом?

— Воссоздавая нового Осириса, — ответила Исида. — Я должна начать с реликвии, которая хранится в Элефантине. Согласен ли ты мне ее отдать?

Исида опасалась реакции правителя, который ревностно относился к своим привилегиям…

— Я вас немедленно сам отведу к святилищу.

Молодая женщина села в ладью правителя, а он взял в руки весла. Ладья поплыла быстро.

При виде священного острова Осириса Исида с новой болью вспомнила о своем печальном вдовстве. Потом она в памяти возник тот случай, когда — для того чтобы вернуть прилив Нила, — она хотела пожертвовать своей жизнью, но Икер ее спас, выплыв с ней на поверхность. Сегодня же она старается спасти усопшего.

Ладья причалила к берегу возле скалы, закрывавшей вход в пещеру, носившую название «Та, что укрывает своего повелителя». За прибывшими наблюдали с ветвей унаби сокол и коршун.

— Лучших охранников просто нет, — пояснил Исиде Саренпут. — Один не в меру любознательный человек попытался было проникнуть в тайну скалы, но эти хищные птицы не оставили ему ни одного шанса. При виде его трупа у остальных любопытных пропадало всякое желание повторять опыт. С тех пор больше никаких инцидентов. Теперь ваша очередь действовать, моя госпожа. Я подожду снаружи.

Исида пошла по узкому проходу между огромными каменными глыбами. Там жило эхо пения ручья. Исида не знала места, но шла уверенно. Ей было безразлично, что скалы сырые и скользкие, а воздуха становилось все меньше.

Но вот проход расширился, и из глубины забил свет.

Это жилище Хапи[38], бога Нила — энергии плодотворного прилива! Ободрившись, Исида скользнула вдоль нависшей скалы и оказалась в широком гроте с голубоватого цвета стенами.

Прямо перед ней — джед, так похожий на джед Абидоса!

Исида осторожно сняла покров с вершины колонны и увидела ноги Осириса, выполненные из золота, серебра и драгоценных камней.

— Мне очень жаль вам это говорить, — сказал Саренпут, — но мне кажется, что некоторые правители и верховные жрецы провинций не будут склонны к пониманию и сотрудничеству. Я не отрицаю ваших замечательных качеств, но, по мнению некоторых упрямцев, они будут значить немного…

— Что же ты предлагаешь?

— Я поеду с вами. Военный корабль и полк профессиональных воинов успокоят самые горячие головы и сделают гордецов более сговорчивыми.

Исида не стала отказываться от такой драгоценной для нее помощи.

— Проблема, однако, в том, — заметил Саренпут, — что нет попутного южного ветра. Мы поплывем по течению, плюс к тому гребцы выложатся полностью, но все равно наша скорость при таких условиях будет минимальной.

— Я попытаюсь улучшить ситуацию.

Стоя на носу своего корабля, Исида направила скипетр «Магия» на нильский порог…

Мощным порывом ветра наполнились паруса, и оба корабля плавно и быстро двинулись в направлении Эдфу, столицы второй провинции Верхнего Египта, носившей название Трон Хора.

Вокруг носа корабля описывал круги сокол.

— Плывем за ним, — приказала Исида.

Хищная птица уводила корабли от главной пристани. Саренпут был недоволен.

Описав еще несколько широких кругов над прибрежными посадками виноградников, сокол уселся на вершину самой высокой акации.

— Причаливаем, — сказала Исида.

Место было не слишком удобным, но умелые моряки удачно выполнили нужный маневр. Был спущен трап, по нему первыми спустились лучники, готовые стрелять при малейшей опасности.

Но берег казался спокойным.

— Здесь нет никаких шансов найти реликвию Осириса, — сомневался Саренпут. — Но, видимо, производят хорошее вино. В этой провинции я закупаю немало бочек, и жалеть мне не приходилось.

Виноградник провинции Трон Хора был обнесен стеной, здесь произрастало двадцать сортов винограда. Кроме того, здесь же росли финиковые пальмы. В январе и феврале старые лозы тщательно подрезали, а из земли росли новые побеги. Множество канавок осуществляли ирригацию, принося почве кислород и воду. Голубиный помет служил для удобрения, а опрыскивания соляным раствором, доставлявшимся из лаборатории храма, предупреждали инфекционные заболевания.

Работники заканчивали поздний сбор винограда. Его давили и получали ароматный густой сок.

Исида и Саренпут подошли к большому прессу.

Виноделы приносили сюда крупные кисти созревших ягод и укладывали в широкий чан, а другие под звуки песен давили плоды ногами. Через множество отверстий вытекал сок, который два-три дня выдерживали в открытых глиняных кувшинах. Тогда наступит черед работы специалистов, которые станут разливать это будущее вино по другим кувшинам различной формы.

Ученики и подмастерья собирали в кожаную сумку жмых. Из него они отожмут для себя вкусную жидкость.

— Хотите? — спросил паренек со спутанными волосами и веселой рожицей.

— Только не отказывайтесь, — шепнул Исиде Саренпут.

— С удовольствием, — ответила Исида.

Их угостили вкуснейшим соком.

Подошел мастер-винодел.

— Что означает высадка этих солдат? У меня все в порядке с налогами!

— Не беспокойся, к тебе у нас нет никаких упреков.

— Ты знаешь, каково истинное имя винограда, который перерабатывают в давильне? — спросила Исида.

Взгляд винодела потеплел.

— То, что вы задали этот вопрос, означает, что вы принадлежите к…

— К жрицам Абидоса. Это так и есть.

— Его истинное имя — Осирис. Он одновременно хлеб и вино. Божественная мощь, которая воплощается в твердую и жидкую пищу. Давя этот виноград, мы подвергаем его смерти, и это испытание отделяет смертное от бессмертного. Затем мы пьем Осирис. Вино нам открывает одну из дорог бессмертия. Сегодня мы совершаем подношение великолепного вина усопшим. Оно отведет от нас призраки умерших злой смертью. Добрые усопшие, Великие Абидоса, световые сущности будут по-прежнему опекать наш виноградник. Если позабудешь ублажить их, то навлечешь на себя несчастье.

— А кроме этого вина, какие подношения ты им делаешь?

— Я жду процессию жрецов Хора. Они принесут все необходимое.

Саренпут не успел хорошенько распробовать вино, как появились жрецы. Их возглавлял старец со взглядом сокола. Его свита несла внушительное количество кувшинов, ткани и цветы. В центре процессии несли ладью.

Исида открыла старцу свою миссию.

— Верховная жрица Абидоса — среди нас! Какое счастье! Не доставите ли нам радость и не примете ли участие в ритуале сегодня ночью? Мы зажжем множество факелов и будем пировать в память усопших, посвящая им лучшие вина.

— У вашей ладьи особая форма, не правда ли?

— Это копия ладьи Осириса! Символ воссозданного божественного тела! Она примет корону оправдания и удержит наш храм вне смерти. Согласитесь ли вы возложить эту ладью на алтарь и произнести над ней заклинания?

— Моя миссия предполагает другой ритуал. Вот «корзина таинств», в которую собирается то, что рассеяно. Согласитесь ли вы отдать мне грудь Осириса, священную реликвию вашей провинции?

За всю свою долгую жизнь Верховный жрец Эдфу слышал немало странных речей и думал, что пережил все.

Но на этот раз он был поражен, не в силах прийти в себя от удивления.

— Речь идет о спасении Египта, — прибавила Исида шепотом.

— Но реликвия… Реликвия принадлежит нам!

— Учитывая сложившиеся обстоятельства, она должна на время вернуться в Абидос.

— Я посоветуюсь со своими коллегами жрецами.

Один из носильщиков был гонцом по профессии. Он плавал на быстроходных судах Медеса, передавая указы фараона и умножая свое жалованье тем, что поставлял капитанам разную информацию относительно провинции Эдфу. Вознаграждение колебалось в зависимости от важности сообщения.

Увидев, что в винограднике, где должна была происходить мирная церемония, царит оживление, гонец почуял прибыльное дельце.

Обойдя подозрительно глядевших лучников, он смешался с толпой виноделов и выпил с ними виноградного сока. А виноделы, обычно большие любители пошутить, были какие-то недовольные.

— Странные посетители, — сказал гонец.

— Элита, — отозвался один винодел. — С этими не пошутишь! Лучше уж их не задевать. Мой старший брат узнал вот этого высокого… Это правитель провинции Саренпут. Он посылает к нам свой корабль, а мы нагружаем его кувшинами с вином. Но на этот раз он привел с собой военный корабль! Это плохо пахнет…

— А эта красавица?

— Это жрица из Абидоса. Один жрец тут слышал, что она, вроде бы, сама верховная! Чувствуешь? Мы ее и видеть-то никогда не могли! Определенно, что-то происходит необычное!

У гонца просто слюнки потекли. Сколько такая информация может стоить? Целое состояние, это уж точно! Он еще поторгуется и получит все, что пожелает. Ну а потом можно и на пенсию. Наймет себе несколько слуг и будет отдыхать. Хорошо! Ему просто-таки повезло, что он оказался в нужном месте и в нужное время!

Беседы с еще одним виноделом, а потом и с другими подтвердили слова первого. Стало быть, чего ж тут медлить?

Гонец незаметно покинул виноградник и побежал к берегу. Он стремился к главной пристани, где стоял один из кораблей Медеса. Конечно, торг займет какое-то время, но он будет непреклонен. Гонец уже воображал себя лежащим в тени перголы с виноградом и наблюдающим за работой слуг…

Сокол взмыл вверх.

Способный видеть невидимое, он замечает свою жертву далеко внизу.

Над гонцом раздался странный крик — печальный и резкий.

Сдерживая дыхание, гонец поднял голову. Его ослепило солнце, и ему показалось, что на него с неба летит на огромной скорости камень…

С пробитым черепом он упал мертвый.

Сокол Хора, выполнив свой долг защитника Исиды, вернулся на вершину акации.

— Эти обсуждения ни к чему не приведут, — рассудил Саренпут. — Я подтолкну этих пустомель, и вы возьмете свою реликвию.

— Терпение, — посоветовала Исида. — Этот жрец сам поймет всю серьезность ситуации.

— Вы слишком любите людей! Но они — только сборище болтунов, которым нельзя давать возможности организовывать дискуссии по любому поводу.

Наконец жрец со взглядом сокола вернулся к Исиде.

— Прошу вас, следуйте за мной.

Он привел молодую женщину к миниатюрной ладье, повернул ее так, чтобы можно было добраться до ее цоколя, и достал ларец из сикоморы. Из него великий жрец провинции достал грудь Осириса, украшенную драгоценными камнями.

— Совет жрецов Эдфу единогласно решил передать вам это бесценное сокровище. Используйте его как можно лучше и сохраните Обе Земли от грозящего им несчастья!

24

Даже самый лучший физиономист прошел бы мимо Секари, не узнав его. Плохо выбритый, волосы и брови выкрашены под седину, сгорбленный — Секари походил на уставшего от жизни старика, который все же пытался продавать свои никчемные горшки, которые вез на осле. Осел тоже был немолод и ленив, к тому же на каждом шагу упрямился. Рядом с ними еле плелся старый, грязный, всклокоченный пес.

Это была прекрасно поставленная и отлично разыгранная комедия, в которой Северный Ветер и Кровавый играли замученных хозяином животных, в которых еле теплилась жизнь.

Секари двигало простое рассуждение: Курчавый и Ворчун снова разместились на своем насиженном месте, где никто бы и не подумал их искать еще раз. Что ими двигало? Неосторожность? Глупость? Разумеется нет. Террористическая сеть уже доказала эффективность и продуманность явно согласованных действий. Значит, у этих двух бандитов должно быть настолько надежное логово, что они не опасались ни налетов стражи, ни обысков, ни каких-либо иных неожиданностей.

Не удалось их выследить ни одному из агентов. Не было ни одного доноса, ни одной сплетни. Любая информация полностью глушилась.

Секари все же начал кое-что предполагать, но проверить догадки было очень непросто. Но несмотря ни на что, был какой-то проблеск надежды: если он не ошибался, то рано или поздно один из соратников Провозвестника обязательно выйдет из своего укрытия. Хотя бы просто чтобы подышать и освежиться. Да и чем он, в принципе, рисковал? Строгое наблюдение было снято, но часовые предупреждали заговорщиков о подходе патрулей.

Прошло довольно много времени с тех пор, как в квартале поселился этот старик. И наблюдатели постепенно привыкли к этому безобидному старикану, который не задавал никаких вопросов и жил своей жалкой торговлишкой. Прохожие охотно жертвовали ему хлеб и овощи, а он делился этими подарками со своими животными.

Когда наступала ночь, старик тут же на улице укладывался спать…

Но этой ночью умница Кровавый вдруг положил свою горячую лапу Секари на голову. Секари хотел было от него отмахнуться:

— Уйди! Дай мне немного поспать!

Но пес был настойчив. Тогда Секари, делая вид, что хочет повернуться на бок, приоткрыл один глаз. Его взгляда заметно не было, потому что лицо было прикрыто спутанными волосами.

В нескольких шагах от его головы стоял мужчина и покупал у бродячего торговца финики, которые тут же жадно ел.

Курчавый…

Ну, на этот раз он его не упустит.

Продолжая жевать. Курчавый стал удаляться. Секари встал и пошел за ним. У него была верная подсказка — чутье его пса и осла. Под покровом ночи, не будучи замеченным, Секари мог бы пройти за бандитом довольно большое расстояние.

Но Курчавый не пошел далеко.

Осел остановился перед небольшим, аккуратным домиком в три невысоких этажа. Из дверей выскочила злобная хозяйка и закричала на Секари.

— Убирайся отсюда, мешок с блохами! Мне здесь не нужны бродяги!

— Послушай, госпожа, мои горшки продаются совсем дешево. Я продаю два горшка по цене одного!

— Они у тебя такие же страшные, как и непрочные! Уходи, говорю тебе, или я позову стражников.

Секари, ворча, еще порядочно провозился, пока сдвинул с места своего старого осла…

Теперь он был полностью уверен: Курчавый скрывался именно в этом доме.

Но совсем недавно этот дом был перевернут с ног на голову.

Тем не менее догадка секретного агента подтверждалась.

Секари как обычно ловко обманул бдительность стражников и как тень проскользнул в кабинет визиря.

Стояла глубокая ночь, но Собек продолжал работать. Вступая в должность, он не сомневался в том, что работы будет не мало, но такого потока он не ожидал. Решение проблемы могло быть только одно: усиленная работа, внимательное отношение к каждому делу и глубокое понимание всех проблем — больших и малых. Потому что любая из них могла угрожать процветанию Обеих Земель.

Вопреки всем злопыхательским предположениям недругов Собек-Защитник постигал дело быстро. Пользуясь драгоценной помощью ведавшего экономикой Египта Сенанкха, он часто с ним советовался, чтобы не упустить чего-нибудь важного.

Но безопасность Мемфиса не давала ему покоя. Он осознавал, что над городом нависла ужасная опасность, и надеялся на то, что либо враг допустит какую-нибудь ошибку, либо положительный результат дадут ведущиеся при дворе расследования…

Появление Секари его, как всегда, удивило.

Секари словно обладал даром проходить сквозь стены. Визирь резко встал.

— Я должен тебе кое-что сообщить…

— Сначала я, — прервал визиря секретный агент. — Я только что установил место укрытия заговорщиков.

Собек и Секари немедленно склонились над картой Мемфиса, составленной очень подробно специально для поисков бандитов. Палец Секари точно указал расположение дома.

У Собека появилось на лице выражение разочарования.

— Но мы ведь десять раз перерыли этот проклятый дом! И никакого результата.

— И начинать не следует. Провал гарантирован.

— Тогда чему ты радуешься?

— Мы были наивны и слепы, как новорожденные котята. Курчавый, конечно, скрывается здесь, но мы не сможем накрыть его, потому что классические способы для этого не годятся.

— Не надо говорить мне о привидениях!

— Нет, реальность гораздо конкретнее.

— Тогда объясни, чего тут загадки загадывать.

— Это не внутри. Внизу.

Собек стукнул по карте кулаком.

— Подпол… Они вырыли погреба и роют дальше, как кроты! Ты прав, лучшего объяснения не придумать!

— Нужно накрыть их немедленно, тогда мы уничтожим хотя бы часть группы.

— Об этом и разговора нет. Официально я болен, а Несмонту погиб. Наше исчезновение с горизонта неизбежно спровоцирует реакцию заинтересованных лиц. И, как только большая часть террористической сети проявит себя, мы начнем действовать. Я хочу нанести очень сильный удар и захватить верхушку.

— Эта стратегия очень рискованна…

Лицо Собека помрачнело.

— Твоя работа прекрасно выполнена, Секари. И я с удовольствием бы предложил тебе ее отпраздновать, но вместо этого должен сообщить тебе ужасное известие.

Голос Собека-Защитника сел… Он закашлялся, выпил воды.

— Икер умер.

— Умер… Как умер?! Ты в этом уверен?

— К сожалению, да. На этот раз он не сумел избежать рокового удара судьбы.

У Секари заныло в груди, он сел.

Потерять друга, брата, товарища по стольким приключениям! Такая потеря была не только невосполнима, она лишала сил и желания жить дальше.

— Умер… Но как?

— Убит.

— В Абидосе?! Это невероятно!!

— Фараон сообщил мне, что это дело рук Провозвестника.

К страданиям Секари добавилось изумление.

— Неужели Провозвестнику удалось осквернить священную землю Осириса?

— По приказу фараона ты должен оставить Мемфис и присоединиться к Исиде на юге страны. Она объяснит тебе ситуацию, но твоя помощь ей необходима.

Секари хотелось все бросить и подать заявление об отставке. Бороться с Провозвестником и всеми силами зла на его стороне казалось ему невозможным. Тем более — победить…

— Только не ты, — тихо возразил Собек. — Ты не имеешь права на отказ. Икер бы тебе этого не простил.

Застигнутый врасплох Секари собрался с духом и выпрямился.

— Если мы больше не увидимся, визирь Собек, не оплакивай меня. Если я окажусь слабее своего противника, значит, заслужу свою смерть.

Собек так и не смог заснуть. Он думал об Икере, которого слишком долго подозревал в сотрудничестве с врагами. А ведь этот юный писец был просто невероятно храбр, он в одиночку пытался справиться со всеми своими невзгодами… Потом его удивительно быстрая карьера, такой высокий полет… Кто бы мог подумать, что Царскому сыну могла угрожать опасность в Абидосе и что Провозвестник осмелится нанести свой коварный удар в самое сердце царства Осириса?!

Собека охватила ярость. Ему хотелось собрать все силы правопорядка и стереть с лица земли тот квартал Мемфиса, где обосновались заговорщики. Он сам бы их всех передушил — медленно, очень медленно…

Но не означало ли бы это осквернить свою должность и предать царя? Ни он, ни кто-то другой из чиновников фараона не должны поддаваться гневу и терять самообладание. Ведь Провозвестник как раз и рассчитывает на эту слабость, желая закрепить свой успех и усилить разлад в государстве.

Ведь никто не сомневался, что Царский сын и Единственный друг, названный преемник Сесостриса Икер был незаменим!

С самого начала этой войны — то ведущейся втихую, то бурлящей человеческой кровью, — Провозвестник стремился к своей цели — разрушению Абидоса и уничтожению молодого человека, которого фараон долго и терпеливо готовил к исполнению высоких функций. Последний жестокий, внезапный удар, возможно, нанес непоправимый урон Египту. И, может быть, страна уже ничего не сможет с этим поделать, несмотря на все свое горячее желание противостоять силам зла…

Мысленно Собек сражался с врагом весь остаток ночи.

Если орда сторонников Провозвестника нахлынет в Мемфис, она столкнется с ним — с Собеком-Защитником!

Несмонту, как лев в клетке, нервно ходил по комнате. Правда, не было лучшего способа укрыться, чем скромные — чтобы не огорчать население — похороны, которые прошли недавно. Кто пришел бы его искать к Сехотепу, подписавшему обязательство не выходить из дома в ожидании сурового наказания?!

Оба брата по Золотому кругу Абидоса могли лишь вспоминать святую землю Осириса и свое посвящение, стараясь забыть горечь сегодняшнего дня.

— Кухня твоего замечательного повара и качество его блюд, — признавался генерал, — составляет приятное разнообразие военному пайку. Но эта роскошь расслабляет меня. Я чувствую, как расплываюсь. Мне совершенно необходимо поскорее возобновить тренировки! Но это придется отложить до лучших времен. Хоть бы заговорщики хорошенько уверились в моей смерти!

— Успокойся, они уже давно верят в то, что их сеть работает эффективно.

Несмонту внимательно взглянул на Сехотепа.

— Но вот ты просто таешь на глазах! Ни аппетита, ни привычной веселости… Неужели до такой степени тебе недостает женской ласки?

— Дело не в этом. Меня ждет смертная казнь.

— О боги! Ты несешь неведомо что!

— Дело мое выглядит проигранным заранее, Несмонту. Ты ведь знаешь Собека-Защитника, он будет строг в применении закона. И я не могу его в этом упрекать.

— Но фараон не подпишет тебе приговора!

— И фараон не поставит себя выше Маат! Он является ее представителем на земле, а визирь — его разящей рукой. Если меня признают виновным, я непременно буду казнен.

— Ну, до этого далеко!

— И все же час приближается, я это чувствую. Меня пугает не смерть. Меня гнетет, что я буду так оболган, унижен, растоптан. Мое имя будет очернено и вычеркнуто из истории… Я этого не перенесу. Может быть, лучше уйти из жизни, не дожидаясь того момента, когда меня поволокут по грязи?

Никогда еще Несмонту не видел блистательного Сехотепа в отчаянии.

Старый генерал подошел к нему и нежно обнял за плечи.

— Давай помнить только о главном: ты невиновен. Согласен, доказать это трудно. Но разве мы с тобой не встречались с трудностями, преодолеть которые нам казалось почти так же невозможно? Это — борьба, и у нас просто менее сильная, чем у врага, позиция. Значит, нужно повернуть силы противника против него же самого. Я еще не знаю как, но нам нужно вместе найти способ! Я абсолютно уверен, что трибунал визиря требует правды, только правды и ничего кроме правды. Эта правда у нас есть. Если у нас появится решающее оружие, мы победим!

Слабая улыбка озарила беспокойное лицо Сехотепа. Несмонту вернул бы веру в себя даже полку, оказавшемуся в окружении и теснимому со всех сторон.

— Ты меня почти убедил.

— Как это почти? Ненавижу, когда меня оскорбляют! А ну-ка принеси извинения и раздели со мной эту амфору с красным вином, которое вполне заслуживает того, чтобы на него обратили особое внимание!

Отличное вино вернуло Сехотепу цвет лица.

— Без тебя, Несмонту…

— Ну-ну! Уж не такой ты человек, чтобы предаваться отчаянию!

Офицер стражи, который исполнял приказ по охране роскошного жилища, объявил, что к хозяину пришел управляющий хозяйством Обеих Земель.

Вошедший в комнату Сенанкх был не похож на самого себя. Куда делось его обычное добродушие и веселость! Он посмотрел на обоих братьев по Золотому кругу Абидоса мрачно, словно не узнал их.

— Сехотеп, Несмонту… — прошептал он.

— Ну да, это мы, — заверил генерал. — Что случилось?

— Я пришел к вам по поручению и от имени визиря Собека.

Сехотеп вышел вперед. Сейчас… Сейчас прозвучат мучившие его слова…

— Новые доказательства против меня?

— Нет. Речь идет об Икере и Абидосе. Случилось несчастье, огромное, неизмеримое несчастье…

— Ну, объяснись же! — вспылил Несмонту.

— Икер убит. Абидос осквернен. Провозвестник торжествует…

До самого утра они втроем бродили по тихим улицам спящего Мемфиса.

Целая армия вооруженных до зубов заговорщиков могла заступить дорогу Секари, и он даже и не заметил бы. Убитый горем, он шел наугад. Взгляд его потерянно блуждал, ничего не видя вокруг. Кровавый шел слева, Северный Ветер — справа…

Они не отставали ни на полшага, словно приклеились.

И тот, и другой чувствовали, что случилось что-то страшное.

И каждый из них просил, чтобы ему объяснили, в чем дело. Секари оттягивал неминуемое объяснение, вспоминая события, пережитые вместе с Икером. Даже самые страшные моменты казались ему теперь полными неизъяснимой радости.

Он сохранит в своем сердце каждое мгновение их удивительного братства, мельчайшие душевные порывы на трудном пути Маат, которой они оба посвятили свои жизни.

Свершившееся было таким несправедливым и жестоким…

Наконец, у Секари подкосились ноги, и он сел на землю.

Осел и пес стали рядом. Вплотную.

— Я должен сказать вам правду… Эту правду сказать трудно… Вы понимаете?

Им хватило того тона, каким Секари произнес свои слова.

Вместе — и Северный Ветер, и Кровавый — завыли. Душераздирающе, тоскливо — как можно рыдать только по самому близкому дорогому существу… Они выли так громко, что жители близлежащих домов стали просыпаться.

Выйдя на порог, заспанные горожане могли видеть странную картину: старик обнимает за шею осла и собаку и рыдает горючими слезами.

— Эй вы! — вдруг раздал над самым их ухом злой голос. — Вы скоро прекратите свой концерт? Мне завтра рано на работу, и я хочу еще немного поспать!

Секари встал, сжал кулаки и угрожающе произнес:

— Замолчи, негодяй, и своим молчанием воздай должное памяти героя, который отдал свою жизнь за то, чтобы ты мог спокойно спать!

25

Приход военного корабля в порт столицы провинции Гнездо, третьей по величине провинции Верхнего Египта, был чрезвычайным событием для жителей. Эту территорию защищали Уаджет — богиня-змея и Нехбет — богиня-коршун. Над всей провинцией возвышался очень древний священный город Нехен, который был гарантом титула фараона.

Саренпут прекрасно знал правителя этой провинции, поэтому они расцеловались при встрече, как близкие друзья.

— Ожидается военный конфликт? — спросил правитель провинции Гнездо у Саренпута, кивая в сторону военного корабля и большого отряда лучников.

— Нет. Верховная жрица Абидоса нуждается в твоей помощи.

Правитель провинции, пораженный красотой и благородным видом своей высокой гостьи, низко поклонился.

— Моя помощь вам всегда обеспечена.

Исида чувствовала что-то неладное. Какие-то темные силы бродили поблизости.

— Скажите, правитель, — спросила она, — в последнее время не было ли каких-нибудь неприятностей?

— Действительно, происходят странные вещи, — ответил правитель провинции Гнездо. — Цвет Красной горы стал более интенсивным. Многие считают это опасным. Жрецы беспокоятся и даже каждое утро и каждый вечер читают заклинания, умиротворяющие души Нехен. Если мы потеряем их защиту, эти земли перестанут быть плодоносными.

— Я приехала взять у вас реликвии Осириса — его затылок и челюсти.

Лицо правителя провинции стало откровенно враждебным.

— По старинной традиции это сокровище принадлежит нам, и никто у нас его не заберет!

— Они мне совершенно необходимы, чтобы спасти Абидос, — пояснила Исида. — Потом они снова вернутся в провинцию Гнездо.

— Неужели Абидос… в опасности?

— Речь идет о его жизни и смерти.

Взгляд этой женщины был так печален и глубоко безысходен, что правитель понял — она не лжет.

— Ты же пообещал свою помощь, — напомнил Саренпут.

— Я не знал, что…

— Но обещание всегда остается обещанием. Твое слово — закон. Во время суда Осириса сердце клявшихся лживо свидетельствует против них.

Потрясенный правитель сдался.

— Ввиду ужасного гнева Красной горы великий жрец города Нехен вынес реликвию Осириса из храма. Только я, он и мастер-кузнец знаем, где она укрыта.

— Значит, ты нас туда отведешь, — обрадовался Саренпут.

— Сначала я предупрежу главную жрицу и…

— Это бесполезно. У нас крайне мало времени.

Под защитой лучников из Элефантины они втроем отправились к обширной плавильне и кузнице, где работало около пятидесяти специалистов по металлу.

При помощи приспособлений из тростника с наконечником из обожженной глины, они поддерживали жаркий огонь в горниле, куда они ставили ковши. За долгие годы мастера научились добиваться нужного для плавления металла жара.

Работать с ковшами, наполненными расплавленным металлом, и выливать его в формы через самые разнообразные воронки очень опасно. Поэтому эту операцию выполняли только самые смелые и опытные мастера…

Увидев гостей, к ним подошел мастер-кузнец.

— К нам не приходят чужие люди, — строго произнес он. — Мы должны хранить секреты мастерства. Поэтому сюда воспрещен вход даже правителю провинции.

— А верховной жрице Абидоса? — спросила Исида.

Губы мастера плотно сжались…

— Металлы получают свою чистоту от Осириса и потеряют свое качество, если божественный свет не будет охранять их сущность, — напомнила мастеру-кузнецу Исида.

— Чего вы хотите?

— Отдай мне реликвию Осириса, которую тебе передали.

— Я думал…

— Это и мой приказ, — произнес правитель провинции. Мастер-кузнец как-то странно на всех посмотрел.

— Только профессионалы переносят сильный жар и умеют противостоять риску. Я бы не советовал столь юной и хрупкой женщине испытывать судьбу.

— Веди меня, — приказала Исида.

У Саренпута возникло дурное предчувствие.

— Я с вами, — решительно произнес он.

— Об этом не может быть и речи, — возразил кузнец. — Только посвященная в таинства Абидоса может видеть реликвию и касаться ее.

Исида подтвердила слова мастера-кузнеца.

Войдя в опасную зону, она почувствовали нестерпимый жар горячего дыхания расплавленного металла, который мог бы заставить отступить любого мужчину. Но Исида уже прошла испытание огненного пути, и потому жар металла показался ей не таким страшным.

Мастер-кузнец вел себя так, словно Исиды и не было рядом. Он несколько раз останавливался, чтобы проверить качество работы подмастерьев. Он проверял литейные тигли, камни, служащие молотами и наковальнями, приспособления для поддержания огня в очаге, клещи, толщину отлитых металлических листов. Он давал указания начальнику молотобойного участка, которого упрекал в том, что тот мало внимания уделяет проверке качества продукции. Он сам занимался обработкой поверхностей листов, используя для этого осадок от подогретого вина. Сам готовил сплав золота, серебра и меди, который вряд ли сумеет уничтожить даже время.

За все это время Исида не выказала ни малейшего признака беспокойства.

— Ох! — вдруг воскликнул мастер-кузнец, словно только что заметил Исиду. — Вы еще здесь? Для женщины это настоящий подвиг. Обычно они лишь без умолку жалуются и кривляются.

— Ты забыл об их глупости. Но на своем месте ты, пожалуй, можешь составить им конкуренцию.

Мастер-кузнец схватил огромные клещи, жало которых раскраснелось от огня.

— Ты хочешь меня ударить, — сказала жрица, — но у тебя на это не хватит смелости. С того момента, как ты уехал с Абидоса, ты пал очень низко.

Мастер-кузнец выронил клещи.

— Откуда… Откуда вы это знаете?

— Свою манеру работать ты приобрел, когда был временным жрецом в храме Осириса. Алхимики Абидоса научили тебя всему, что ты знаешь. Действуя расплавленным металлом — братом солнца, — ты касаешься тела богов, божественных форм и силы, воплощенной в Сокарис. Из непреходящих творений, к которым прикасаются твои руки и руки твоих товарищей, рождаются частицы сияющей вечности. Сегодня ты позабыл о величии твоей профессии и ведешь себя, как заурядный мелкий тиран.

Кузнец опустил глаза.

— Одна жрица отказалась выйти за меня замуж. А у меня было такое блестящее будущее! Поэтому я предпочел уехать с Абидоса и вернуться на родину. Здесь меня уважают. Ну а женщины…

— Если силы зла разрушат священную землю Осириса, твоя кузница пропадет тоже.

— А вы не преувеличиваете опасность?

— Тебе достаточно моего честного слова?

— Допустим, что так… Вот я вам пообещаю эту реликвию, а вы потом исчезнете.

Он направился в глубину кузницы. Там оказался вход в низкий грот. Из глубин грота поднимался густой дым.

— Огненное озеро, — сказал кузнец. — Уже несколько веков назад было обнаружено это место, где дышит преисподняя. Ее челюсти то раскрываются, то закрываются. Благодаря этому огню у нас всегда есть тепло.

Исида смотрела на чудовищное зрелище. На поверхности озера все время образовывались огненные пузыри, которые, лопаясь, испускали едкий газ.

— Разве можно было найти лучший тайник для реликвии? — улыбаясь, спросил кузнец. — Обуглив ее, этот ад окончательно искалечил тело Осириса.

— Почему же ты совершил это преступление?

— Потому что я верный последователь Провозвестника!

Протянув к ней руки, кузнец собирался броситься на молодую женщину, чтобы столкнуть ее в огонь.

Он уже был в шаге от нее, когда его левая нога споткнулась о выступ скалы.

Потеряв равновесие, он упал и покатился вниз…

Когда его голова коснулась кипящей огненной поверхности, вспыхнул столб пламени. Секунда — и все тело сгорело.

Грот наполнился едким удушливым дымом.

Исида сильнее стиснула рукой скипетр «Магия», который она прижимала к груди. Он только что отвел от нее смертельную опасность, остановив нападавшего.

Но зачем было спасать ей жизнь, если необходимая ей реликвия погибла?

Правда, ей самой бы хотелось в этом убедиться. Она упорно хотела спасти страну и мужа, презирая опасность.

Подумав немного, Исида все же решила предпринять опасный спуск. Она сделала первый шаг и вдруг увидела, что, несмотря на жар, скалистый склон был влажным и скользким. Она сосредоточилась и осторожно, соразмеряя усилия, стала спускаться.

Вот она и внизу. Дым застилает ей глаза, по щекам текут слезы… Но она упорно вглядывается и наконец видит…

На берегу озера, в языках пламени, лежат два огромных камня, похожие на челюсти, а между ними — реликвия!

Но увидеть мало, нужно достать. Увы! Спускаться дальше невозможно — станешь добычей пламени. Огонь лижет ей лицо, огнем занимается платье…

Раздосадованная, она вынуждена была вернуться и тут услышала, что где-то невдалеке идет бой.

Она бросилась на звук борьбы и увидела самый конец схватки. Последователи Провозвестника — человек десять кузнецов — потерпели поражение. Потом ей рассказали, что как только мастер-кузнец повел Исиду к огненному озеру, они набросились на своих товарищей по кузнечному делу, но солдаты Саренпута подоспели вовремя на зов о помощи.

Саренпут подошел к Исиде.

— Это настоящие демоны! — сказал он. — Даже смертельно раненные, они продолжают сражаться.

— Осторожно! — закричал один лучник.

Один из кузнецов, молодой парень лет восемнадцати, вооружившись только что выкованным кинжалом, чье лезвие еще дымилось, готовился метнуть свое оружие в спину Исиде.

Саренпут отреагировал мгновенно. Как молодой баран, вперед головой, он подпрыгнул и боднул парня в живот. Агрессор был отброшен назад на добрых десять шагов и оказался на остриях копий подоспевших солдат.

— Обыщите все! — приказал Саренпут в ярости. — Может быть, где-нибудь еще притаилась такая же гадина!

— Реликвия, кажется, невредима, но ее не достать! — печально сказала Исида.

— Покажите мне.

Увидев огненное озеро, Саренпут попятился. Но нужно было найти какое-нибудь решение…

— Если мы возьмем веревку, она загорится. Длинная палка тоже.

Эти слова навели Исиду на мысль, и взгляд вдовы заблестел.

— Все зависит от того, какая палка!

— Но ни одно дерево не устоит пред огнем, — заметил Саренпут.

— Пойдем на корабль.

Верховная жрица Абидоса не сдается! Саренпут, в восхищении от ее стойкости, безропотно пошел за ней.

Выходя из кузницы, они вдруг заметили бегущего к берегу человека.

Он бежал с факелом.

— Остановите его!

Двое лучников выстрелили, но не попали. Расстояние было слишком велико.

Вот уже он около реки.

— Этот сумасшедший хочет подпалить мой корабль!

Хорошо, что осторожный Саренпут оставил на борту несколько умелых солдат, способных отбить атаку и поднять тревогу.

Однако человека не интересовал корабль. Он направился прямо к главной рее и попытался ее поджечь.

Но на этот раз он был гораздо ближе к кораблю.

Лучники, стоя на палубе, не промахнулись…

Когда Саренпут и Исида прибежали к месту происшествия, факел уже догорал на влажной прибрежной земле.

— Этот заговорщик сошел с ума! — воскликнул Саренпут.

— Совсем нет, — возразила Исида. — Он надеялся уничтожить наше единственное средство спасти реликвию.

Жрица стала на колени перед реей.

— Плачь по страдающему Осирису, — взмолилась она. — Я, плакальщица[39], сравниваю себя с тобою, потому что я ищу Осириса. Я преодолеваю препятствия, я призываю его, чтобы господин Абидоса не знал усталости смерти. Плачь, говори, изгони зло! Открой дорогу озера и рассей бурю!

Исида встала и взвалила на спину тяжеленный ствол дерева, который она — к великому удивлению солдат, стоявших как громом пораженные, — подняла без всяких усилий.

Саренпут и лучники охраняли путь жрицы до самого грота.

Саренпут спросил:

— Как вы усмирите это пламя?

Исида не стала отвечать, она молилась.

Подойдя к скользкому спуску, Исида остановилась. Саренпут не стал ее отговаривать — бесполезно…

На середине своего опасного пути Исида бросила в озеро мачту, заговоренную словами великой плакальщицы, стремившейся спасти своего брата.

Мачта легла в самый центр пылающего ада, и огромные языки пламени поднимались вокруг нее, грозя поглотить.

Но мачта осталась невредимой, пламя стало утихать. Мало-помалу, один за другим огненные пузыри лопнули, и кипение прекратилось.

Исида продолжила свой спуск и дошла до реликвии. Она раздвинула камни и вынула затылок и челюсти Осириса, которые оказались в целости и сохранности.

Ошеломленный Саренпут не знал, что и говорить, как прославить этот подвиг.

— Ни одна темная сила не устоит перед вами!

Исида грустно улыбнулась.

— Провозвестник не побежден, и опасности только умножатся.

— Здесь был только один из его отрядов… Неужели и другие столицы провинций могут оказаться под его влиянием?

— Ты в этом сомневаешься?

Исиду томил вопрос: ее приезд застиг террористов врасплох или они уже были подняты по тревоге каким-нибудь информатором?

Возможно, сообщники Провозвестника поднимутся на всей территории страны, решив уничтожить верховную жрицу Абидоса.

26

Уасет[40] был столицей четвертой провинции Верхнего Египта, Скипетр «Могущество». Город раскинулся в широкой плодородной долине, жители которой выше всего ценили красоту. Разве не говорилось, что сгусток, вышедший из Нун — первозданного океана энергии, — концентрировался здесь, принимая облик пламени солнечного ока? На земле жизни высился первозданный холм, окруженный четырьмя колоннами, поддерживающими небесный свод.

Исида отправилась в главный храм, Карнак. Там осуществлялось слияние Атума — создателя, Ра — божественного света, и Амона — таинственного. Небо и земля здесь соединялись, и девять новых божеств, стоявших у истоков любого творения, смотрели отсюда на восток.

Молодая женщина сосредоточилась, стоя перед двумя колоссами, изображавшими Сесостриса стоящим. На первом колоссе была надета двойная корона, на втором — белая. Фараон был запечатлен шагающим вперед, он крепко сжимал в сильной руке завет богов, оставивших ему землю Египта. Его лицо выражало спокойную уверенность.

Великий жрец Карнака вышел Исиде навстречу. Рядом с ним шел Саренпут. Лучники остались снаружи святилища.

— О великолепии этого царствования еще долго будут вспоминать, — произнес уже умудренный годами жрец. — Благодаря своим творениям фараон никогда не умирает. Его самое лучезарное творение — это вечность, гарантом которой он является. Пусть благословят боги ваш приход, верховная жрица Абидоса.

— Вы можете отвести меня к святилищу Осириса?

— Для вас дорога всегда открыта.

Как и в Абидосе, святилище Великого бога было окружено деревьями. Царила полная, почти осязаемая тишина.

Внутри часовни, за закрытой двустворчатой дверью, находился наос.

Исида произнесла заклинания для пробуждения в мире и вынула ключ в виде пальца Сета. Секунду-другую она полюбовалась великолепной золотой статуэткой Амона-Ра. Статуэтка была высотой с локоть.

Но на этом маленьком памятнике не было того символа, которого жаждала душа Исиды.

Стараясь не выдавать своего разочарования и беспокойства, верховная жрица закрыла двери наоса и, пятясь, вышла, заметая свои следы метелкой Тота.

В тени колоннады ее дожидался великий жрец.

— Вас обокрали? — просила Исида.

— Кто осмелился бы нарушить мир этого святилища? Самый худший из преступников не подумал бы о таком святотатстве!

— Хорошо ли вы знаете всех временных и постоянных жрецов и можете ли за них поручиться?

— Да… Ну, почти. Мои помощники охотно нанимают людей, достойных доверия и знающих. Ни один упрек не может быть отнесен в адрес жреческого персонала Карнака.

— А за эти последние месяцы не было какого-нибудь инцидента?

— Ни одного!

— Даже ни малейшего беспорядка в округе?

— Ни малейшего! Ну если чуть-чуть…

— Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали подробнее.

— Мой рассказ вряд ли будет вам полезен.

— И все же прошу вас.

Великий жрец не знал, стоит ли докладывать о столь незначительных, по его мнению, событиях, но все же начал рассказ.

— Стража пустыни рассказывала о странном происшествии на холме Тота… Поскольку это место очень уединенное, туда заглядывают нечасто. Злоумышленники решили разграбить святилище, но их спугнули и они бежали ни с чем.

Взяв у великого жреца подробный план местности, Исида пересекла Нил и высадилась на западный берег. Под охраной Саренпута и его солдат она прошла через засушливую зону в направлении долины, прорезанной водоводными каналами.

Внезапно солнце стало палить так жарко, что экспедиция замедлила свой ход.

— Будьте бдительны, — повторял солдатам правитель провинции, опасаясь западни.

Но его лучники были настоящими профессионалами и постоянно держали под прицелом все опасные места, где могли бы притаиться стрелки.

Но вот шедший позади солдат увидел какой-то металлический отблеск и поднял тревогу.

— На землю! — крикнул он.

Небольшой отряд упал в песок и занял позицию обороны.

Осталась стоять только Исида. Ее взгляд был прикован к тому самому месту, которое встревожило лучника.

— Ложитесь, — умоляюще шептал Саренпут. — Вы становитесь идеальной мишенью!

— Нам нечего бояться, — ответила Исида.

Поскольку ни одна стрела над ними не пролетела, все поднялись, хотя беспокойство пока не утихло.

— Давайте пойдем по этой дороге, — сказала Исида, указывая в сторону, в которую она пристально смотрела.

— Но эта тропинка так узка и обрывиста, что нам придется карабкаться одному за другим и очень медленно, — ответил Саренпут.

— Я пойду первой.

— Позвольте уж этот риск принять на себя кому-нибудь из моих солдат!

— Но долина Тота встречает нас благожелательно.

Правитель провинции не стал настаивать. Ему уже была известна решимость этой молодой женщины. И он понимал, что ее не остановят предостережения.

Путь действительно оказался нелегким и долгим. Из-под ног катились, срываясь, камни, склон становился все круче. Они поднялись на такую высоту, что захватывало дух. Но, к счастью, никто не страдал головокружениями.

На вершине склона находилось выжженное солнцем плато. В центре его стояло скромное святилище, стены которого были покрыты копотью от пожара.

Солдаты столпились вокруг, позабыв о своей жажде. Исида вошла внутрь святилища с закопченными стенами. Внутри осталось только одно изображение бога Тота, но и оно было наполовину повреждено огнем.

Остался, правда, нетронутым клюв божества, касавшийся иероглифа «корзина», означавшего также «мастерство».

Исида припомнила, чему научилась в книгах Абидоса: могущество богов — это Тот, дающий сердцу широту и гармонию.

Несмотря на масштабы бушевавшего в святилище пожара, лицо бога-ибиса оставалось светлым.

Исида коснулась его птичьего клюва. Корзинка сдвинулась в глубину, и перед Исидой открылась ниша.

В ней находился маленький золотой скипетр, похожий на тот, который использовался во время отправления таинств Осириса и служил для открытия смысла символов сверхъестественной силы…

Злоумышленники напрасно сожгли святилище Тота.

Саренпут обрадовался, увидев верховную жрицу живой и здоровой. Он показал ей короткий меч, найденный солдатами неподалеку от здания святилища.

— Вот и причина странного металлического отблеска, из-за которого мы здесь оказались, — сказал начальник отряда лучников. — На вид это оружие сирийское. Я потребую, чтобы армия прочесала этот район.

— Я должна, — сказала Исида, — воздать хвалу КА фараона и спросить его, принесет ли нам эта провинция еще один дар.

Вдоль дороги процессий, ведущей к храму Дейр эль-Бахри[41], стояли статуи Сесостриса.

Воздавая почести отцу, дочь входила с ним в духовный контакт. Какие бы расстояния их ни разделяли, мысленно они были вместе. Она спросила его и получила недвусмысленный ответ. Да, она должна продолжить свои поиски, сражаться со своим собственным отчаянием и не отступать ни перед какими препятствиями. Да, Икер еще был жив, его душа находилась между небом и землей, не принадлежа пока ни смерти, ни потустороннему миру.

Исида подумала о прекрасном Празднике долины, который отмечается в этих местах. Во время этого праздника усопшие и живые вместе пировали в часовнях у могил. На несколько дней статуя Амона покидала Карнак и на царском корабле отправлялась на западный берег Нила, в Землю жизни. Там вырабатывалась новая энергия для Храма миллионов лет. Ночью некрополи были освещены, там справедливым голосом приносили множество жертвенных приношений, в том числе божественную возрождающую воду и букеты, символизировавшие жизнь. Песни уносились к звездам, и граница между миром живых и усопших исчезала, а каждая могила становилась «жилищем великой радости».

Завершающий этап процессии происходил в местечке Дейр эль-Бахри. Там воздвигался удивительный памятник Монтухотепу[42], который царствовал за двести лет до Сесостриса и подобно ему объединял Египет, будучи посвящен в таинства Осириса и алхимии.

От Храма встречи поднималась дорога, ведущая к широкому холму Осириса, усаженному акациями.

У подножия росли пятьдесят пять тамарисков и два ряда сикомор, между которыми располагались статуи сидящего фараона, одетого в белую тунику, что характерно для праздника возрождения.

Навстречу Исиде вышла красивая жрица.

— Кто ты и зачем пришла?

— Я — Исида, верховная жрица Абидоса и дочь фараона Сесостриса.

Ритуальная служительница почтительно поклонилась.

— Вы желаете, чтобы сейчас начались приготовления к Празднику долины?

— Нет, я хочу знать, есть ли в святилище Осириса реликвия.

— Это мне неизвестно.

— Ты никогда не входишь в гробницу Осириса?

— Она заперта уже так давно!

— Открой мне дверь.

— А это не будет… святотатством?

— Разве мой отец не покровительствует этому святилищу?

Жрица склонила голову.

— Нужно воздвигнуть множество статуй в его честь, изобразив его поклоняющимся Монтухотепу, его давнему предшественнику. Действительно, благодаря ему сохраняется мир Осириса.

— Ты в этом уверена?

— В чем? О чем вы говорите?

— Скажи, в последнее время не пытались ли какие-нибудь любопытные нарушить этот мир?

— Стража не наблюдает постоянно за городом. Чего нам опасаться?

— Отведи меня к гробнице.

Несмотря на спокойствие Исиды и мягкость в ее голосе, ее власть не оспаривалась, и ритуальная служительница отвела ее к пещере, вырытой в горе.

Вход в пещеру охранял колосс.

На нем была красная корона, лицо, руки и ноги его были черными, а туника — белой. Руки фараона были скрещены на груди и держали скипетры Осириса. Огромный страж с суровым взглядом. Одним своим видом он останавливал непосвященных.

— Почему-то я не вижу здесь льва, — смущенно произнесла жрица.

— Это странно, — сказала Исида.

— Но с этим гигантом шутки плохи!

— Разве тебе не должны быть известны заклинания, умиротворяющие КА?

— Конечно, но это место особое и…

— Провозвестник поручил тебе открыть тайну гробницы Монтухотепа, а ты не знаешь, как за это взяться!

Опознанная мнимая жрица в испуге попятилась. Из ее левой руки вдруг вырвалось пламя. Женщина взвыла от боли и в безумном порыве бросилась с холма вниз.

Исида вернулась к колоссу.

— Соединись со своим КА, — сказала она ему. — Твой сын, близкий тебе по духу, заботится о нем, и ты стал его собственным КА. Свет порождает твою жизненную энергию, и ты не погибнешь. Сила созидания и божество земли даруют тебе храм и вечное жилище!

Враждебность исчезла с лица каменного колосса. Исида прошла по эспланаде, которая отделяла ее от входа в гробницу, двери которой открылись.

Коридор, свод которого был выложен плитками известняка, вел в боковые комнаты, где хранились предметы погребального культа. После многочисленных поворотов внутри горы коридор наконец вывел Исиду к комнате с саркофагом, где КА фараона сообщалось с божественными таинствами.

Исида долго там размышляла, стараясь проникнуть в намерения великого монарха. Именно он, посвященный в таинства, сохранил для других фараонов Египта главный элемент культа Осириса. Но в книгах Дома жизни не говорилось о каких-либо реликвиях… Тогда что же они имели в виду?

Молодая женщина семь раз обошла вокруг саркофага.

По окончании ритуала все в комнате изменилось.

Потолок стал красного цвета, стены побелели, а пол почернел. Из саркофага явился яркий луч, который указал Исиде на маленькую камеру, высеченную в граните.

Внутри находилась статуя, похожая на статую колосса, но она была завернута в пелены и присыпана землей, как и мумия Осириса.

Исида приподняла ее.

Статуя лежала на бараньей шкуре, которая, согласно иероглифическому тексту, происходила из Абидоса и использовалась во время исполнения таинств.

Жрица сложила баранью шкуру и вынесла из пещеры. Дверь позади нее сама собой закрылась.

Солнце заливало всю вершину холма Осириса, его радостный свет вселял надежду.

К Исиде подбежал Саренпут.

— Я уже начал беспокоиться! Что-нибудь случилось?

— Скорее возвращаемся на корабль и продолжим наше путешествие.

27

Когда Сесострис оказался в Медамуде, что расположен на северо-востоке от Карнака, он узнал, что его дочь только что разыскала баранью шкуру, которая необходима для выполнения Великого таинства. Этот успех был свидетельством завершения важного этапа ее поисков, несмотря на то что они начались так недавно.

Мысленное общение давало отцу и дочери ни с чем не сравнимую силу. Несмотря на расстояние между ними, Исида никогда не была одна. А фараон, в свою очередь, всегда находился в постоянном контакте с душой Икера, удерживая его мумию вдали от второй смерти в ожидании воскресения. Заклинания, которые ежедневно произносили Безволосый и Нефтида, останавливали процесс разложения и поддерживали нетленным промежуточное тело — носитель возрождения.

В конце месяца хойяк, если не все ритуальные условия будут соблюдены, их усилия окажутся тщетными.

Значит, Исида должна была добиться того, чтобы Осирис оказался собранным, а фараон должен был привезти в Абидос новую запечатанную вазу с лимфой бога…

Впереди фараона бежали и кричали дети, женщины бросили свои метлы и посуду, а мужчины оставили свои поля и мастерские — все стремились увидеть, как проезжает удивительный кортеж, образованный из воинов и фараона-гиганта.

Как, фараон в Медамуде? Сам фараон?! Староста деревни, потревоженный в момент блаженного послеобеденного отдыха, наскоро набросил свою самую нарядную тунику. Выйдя из дома, он нос к носу столкнулся с офицером.

— Это ты — староста этой деревни?

— Меня никто не предупредил, и я…

— Тебя желает видеть Великий царь.

Дрожа, староста пошел вслед за офицером. Так они до небольшого храма.

Монарх восседал на троне, который привезла его свита, прямо перед дверью в деревенское святилище.

Староста, не в силах выдержать державный взгляд, рухнул наземь и распластался в пыли.

— Известно ли тебе имя этого священного места?

— Великий царь, я… Я сюда захожу… нечасто…

— Оно называется «дверь, через которую слышны мольбы слабых и сильных, и где всем воздается по заслугам согласно закону Маат». Почему это святилище так плохо содержится?!

— Уже давно у нас нет ни одного жреца! И все это из-за гнева быка! А у меня нет средств, чтобы заниматься этим зданием. Ведь я — вы сами это понимаете — должен в первую очередь заботиться о благосостоянии тех, кто мне подчинен.

— Какое событие спровоцировало гнев быка?

— Этого я не знаю, Великий царь. Но к нему теперь никто не может подойти! Его праздник больше не празднуется, потому что из деревни ушли все ритуальные служители…

— Не ты ли являешься причиной такой беды?

Староста поперхнулся, но не посмел прокашляться. С него ручьями тек холодный пот…

— Я тебя спрашиваю! Ты?!

Староста ловил губами воздух, силясь что-то произнести… Наконец, немного справившись с волнением, он прошептал:

— Я, Великий царь? Нет, клянусь вам, что нет!

— Этот край магически защищают четыре быка. Один из них находится в Фивах, второй — в Гермонтисе, третий — в Тоде, а четвертый — здесь, в Медамуде. Они образуют крепость, удерживающую натиск сил зла. Они — словно полное око, середина которого пылает негасимым огнем. Но ты своими подлыми поступками поставил под удар целостность всего здания и ослепил всевидящее око!

— Уверяю вас, вы ошибаетесь! Я всего лишь маленький человек, и я не способен на такое злодеяние!

— Уж не позабыл ли ты о своих преступлениях?! Ведь это ты продал морским разбойникам юного Икера. Он был беден, у него умерли родители — и ты этим воспользовался! Потом ты убил и ограбил старого писца, который был учителем и покровителем юноши. А когда Икер неожиданно вернулся, ты — вместо того чтобы раскаяться и умолять о прощении, — ты похитил у него его наследство, выгнал из дома и даже из деревни и призвал убийцу, которого ты же и пустил по следам Икера. Вот эти твои злодеяния и вызвали гнев быка.

Староста, на котором все до последней нитки взмокло от липкого страха, не осмелился отрицать слова фараона.

— Отчего в тебе жила такая ненависть?

— Великий царь, я… Это была минута слабости… Это заблуждение…

— Подчинившись Провозвестнику, — холодно и четко произнес Сесострис, — ты предал свою страну и погубил навеки свою душу.

Управитель рыдал навзрыд.

— Я не виноват, он мной манипулировал… Я проклинаю его, я…

Тут управитель внезапно замолчал, дыханье его прервалось… Управителю показалось, что кто-то вырывает у него из груди сердце… Он судорожно выпрямился, изо рта хлынули кровь и пена, он упал на землю замертво.

— Сожгите труп, — приказал Сесострис.

Фараон направился к тому месту, где содержался медамудский бык. Это было удивительное существо. Его голова была черной спереди и белой сзади, он воплощал союз с солнцем. Во время праздника, который задавали в его честь, играли музыканты, пели певцы и певицы, а сам бык исцелял от многих болезней.

Сегодня же глаза быка горели такой яростью, что даже самому монарху не удалось бы ее утихомирить. Для этого было нужно разгадать, каковы были истинные требования, исполнить которые требовал священный бык.

— Старые прегрешения исправлены, — объявил быку фараон. — Виновный наказан. Верховная жрица Абидоса и я сам сделаем все, чтобы исторгнуть Икера из небытия. Если мы должны пойти другим путем, открой их нам.

Прекратив рыть копытами землю, священный бык устремил свои черные глаза на Сесостриса.

Между фараоном и животным, воплощением его КА, установился мысленный контакт…

Когда бык закончил свои откровения, им снова овладел гнев…

Вместе с начальником стражи Сесострис осмотрел храм.

— Одного из гонцов отправить в Фивы. Пусть он соберет там архитекторов, скульпторов, рисовальщиков и живописцев. Это здание мы не только отреставрируем, но и сделаем более просторным, выкопаем священное озеро и выстроим жилища для постоянных жрецов. Предварительные работы начнутся с завтрашнего дня, на самой заре. Работать будем круглые сутки — ведь священный бык Монту требует достойного помещения! А теперь приказ непосредственно тебе, начальник стражи: вокруг нашего нового строительства установишь бдительную охрану, и чтобы ни одна муха без твоего ведома не пролетела!

Гонец был отправлен в Фивы немедленно.

В правлении Сесострис собрал местный совет, члены которого испуганно жались друг к другу. Это были такие же прохвосты, как и их бывший начальник, которому они были преданы всей душой. Монарх выслушал их сбивчивые оправдания и мольбы, а затем велел им замолчать. Он послал за старейшинами, которых предыдущий староста изгнал из правления, лишив права голоса. Когда они пришли, монарх обратился к ним.

— Вам следует избрать другого старосту. Кого вы можете предложить?

— Мне кажется, что можно было бы положиться на того, чьи земли находятся в самом лучшем порядке, — произнес высокий старик с седыми волосами. — Этот человек сильно не ладил с тем проходимцем, от которого вы нас избавили, Великий царь. Он всеми мерами пытался ему противостоять, невзирая на угрозы и всякие низости. Богатство его станет залогом процветания нашей небольшой общины, и в ней больше никто не будет страдать от голода.

Совет старейшин одобрил такой выбор. Фараону он тоже понравился.

— Пусть ваш храм станет примером для всей провинции, — сказал монарх. — Я помогу вам: лучшие ремесленники из Фив возведут для Монту новое жилище.

Старейшины выразили свою благодарность, но все же их тревожило поведение священного быка в будущем.

— А хватит ли этих мер, чтобы успокоить его? — с тревогой спрашивали они.

— Разумеется, нет, — ответил фараон. — Ведь здесь было совершено так много преступлений! А сколько еще опасностей грозит нам! Мне предстоит самому успокоить вашего священного быка.

— Может быть, мы чем-нибудь можем помочь вам?

— Что ж, попробуем вместе. Скажите, кто-нибудь из вас помнит, где расположено старинное святилище Осириса?

Старейшины в сомнении стали перешептываться.

— Вероятно, это всего лишь легенда! — наконец произнес высокий старик.

— Нет, документы из архива Дома жизни в Абидосе говорят о его существовании вполне определенно.

— Сколько существует деревня Медамуд, в ней сохранилась память только о холме Геба, бога земли… Божественный свет, победивший тьму, оплодотворил этот холм и сделал землю плодородной.

— Отведи меня к этому священному месту.

— Великий царь, этот холм затерян среди непроходимых зарослей. Говорят, что когда-то давным-давно какие-то безумцы попытались добраться туда, но их задушили растения. Сколько я помню, с самого детства все дети деревни старательно обходят эти гиблые места, и никто из нас даже в мыслях не имел нарушить запрет и войти в эти опасные заросли.

— Покажи мне, где они находятся.

Старик с опаской оглянулся на своих собратьев. Никто из них не вызвался ему помочь. Тогда он обреченно вздохнул, выпрямился и, опираясь на посох, медленно пошел вперед. Сесострис подал ему руку. Они молча прошли несколько шагов, и монарх спросил:

— Ты когда-нибудь встречал Икера?

— Ученика писца? Конечно! По словам его учителя, — а он был мудрейшим из мудрейших! — Икер был необычайно одаренным мальчишкой, и его ждало большое будущее. Он был одинок, молчалив, работал до полного изнеможения и интересовался только священным языком. Вероятно, этот мир с его земными радостями был для него лишь промежуточной ступенью к миру первозданному, вечному и невидимому. Его похищение и смерть его учителя стали для всех жителей Медамуда большим горем. Тогда даже солнце не грело нас своими лучами… Но сегодня, Великий царь, вы избавляете нас от наших несчастий!

— Учителю Икера было известно место, где находится святилище Осириса.

Старик на какое-то время задумался.

— Но в таком случае он не раскрыл своего секрета. Много раз он предупреждал нас о том, что нас всех поджидает ужасная опасность. А мы в ответ упрекали его в излишнем пессимизме. И смерть его показалась нам странной: его задушили, на голову натянули тюрбан, а тело одели в шерстяную тунику! Для него это было неслыханно! Все это, скажу я вам, сильно попахивало делами нашего старосты. Когда учитель покинул нас, тьма опустилась на Медамуд…

За разрушенным святилищем находился большой цветущий сад, он дивно благоухал…

— Это место носит название Поле предков, — пояснил старик. — Здесь царит гнетущая тишина. Это оттого, что сюда не прилетают птицы. Только не подходите к огромному унаби, который растет на границе запретного участка. От него веет смертью.

— Спасибо, что ты помог мне.

— Великий царь, ведь вы не… Неужели вы пойдете туда?!

— Передай своим друзьям, пусть приготовят пир. Нужно будет отпраздновать назначение нового старосты. Иди…

Старик нехотя повернул обратно.

Сесострис дал себе небольшое время на размышление. Он вспомнил о своем духовном сыне и об откровении священного быка… Воскресение Икера пройдет через воскресение фараона, которое должно осуществиться в самом центре древней земли Осириса…

Воссоединение в иной жизни требовало воссоединения в смерти.

Царь направился к унаби.

К нему навстречу устремились желтые и белые лучи. Но его схенти, символ постоянства, поглотил их.

У подножия огромного дерева лежали два диска — золотой и серебряный. Они были покрыты магическими ханаанскими знаками… Монарх стер их листьями акации и сикоморы.

Подул легкий ветерок, ветви затрепетали, и весь сад наполнился пением десятков птиц… Снова зазвучали голоса предков, солнце и луна заняли свои места на небосводе.

Фараон раздвинул тяжелые ветви, раздался душераздирающий скрип. Но гигант продолжал продвигаться вперед.

Шагов через пятьдесят дорогу преградил полуразрушенный пилон, здесь было единственное отверстие в ограде из кирпича. Стена была еще крепкой, хотя кирпичи местами осыпались…

В священном лесу не жили птицы, он был обречен на абсолютное молчание.

Сесострис вошел в небольшой храм…

Прямоугольный двор зарос кустарником. Потом монарх увидел еще один пилон — он был меньше, но заметнее, чем первый.

Внезапно стебли растений заколыхались. Из них показалась длинная змея красно-белой окраски — по цветам короны. Змея встретилась взглядом с Сесострисом и быстро заскользила прочь. Сесострис несколько раз топнул ногой, чтобы обратить в бегство возможных ее сородичей, и стал подробно изучать священное место.

Ни надписи, ни барельефа…

На западе и на востоке оказались две ниши. Каждая из них вела в узкий низкий проход, который, в свою очередь, упирался в прямоугольную комнату, пол в которой усыпан мелким песком, а в середине — овальное возвышение.

Это две звездные матрицы — место воскресения Осириса!

Откровения священного быка обрели смысл, и наметился путь монарха…

Начальнику строительных работ, прибывшему из Фив, Сесострис дал самые точные инструкции. Большая часть храма деревни Медамуд должна быть посвящена празднику воскресения фараона. Статуи и барельефы должны прославлять главный момент любого царствования — когда могущество фараона обновляется благодаря его общению с божествами и предками. Повелитель Обеих Земель, как лучшее творение непрекращающегося космического процесса творчества, возрождался для своих функций, и от богов к нему поступала энергия, необходимая для исполнения его долга…

Но до того как познать эту радость, Сесострис должен был пройти испытание, которое, возможно, положит конец его земной жизни. Пророчество священного быка говорило о том, что обрести сосуд с лимфой Осириса Сесострису удастся лишь во тьме крипты, во время сна, столь близкого смерти…

Да, здесь бог земли передал трон живущих своему сыну Осирису… Здесь же он, Сесострис, получит КА всех своих царственных предков…

Но сумеет ли он преодолеть ночь?

Но сейчас не время для колебаний.

В первой матрице Осириса находился трон. Место монарха было занято букетом цветов.

Во второй матрице находилось смертное ложе. В его изголовье — печать Маат: сидящая богиня держит иероглиф, означающий «жизнь».

Сесострис умастил свою голову мазью, которая позволит ему надеть двойную корону без опасности быть испепеленным. Урей, священная кобра — око Ра, не направит на него свое смертоносное пламя!

На шею монарх повязал льняной шарф с красной бахромой из храма Гелиополя. Он был способен освещать мрак и охранять ясность мысли.

Вытянувшись на ложе смерти или возрождения, Сесострис долго смотрел на звезду из ляпис-лазури. В нее были вписаны небесные законы, которым он подчиняется, передавая их своей стране и своему народу…

Но вот монарх закрыл глаза.

Теперь все решится. Или он будет праздновать свой праздник обновления и окажет помощь Икеру, или решающую победу одержит Провозвестник, но тогда он уничтожит своего главного противника…

28

Согласно текстам «Книги сакральной географии», в которых объяснялось местонахождение реликвий Осириса, следующим этапом для Исиды должен стать город Дендера — столица шестой провинции Верхнего Египта, провинции Крокодила. Попутный ветер раздувал паруса и корабль летел вперед…

Вот и Дендера. Но на пристани — ни души.

Обеспокоенный Саренпут приказал двум своим людям обследовать берег.

Те вернулись с необычным известием: деревни покинуты, поля пустынны…

— Пойдемте в храм, — сказала Исида.

Великолепное жилище богини Хатхор возвышалось в самом центре роскошного сада. Веяло свежестью. Красота и покой располагали к размышлению и внутреннему сосредоточению.

Пока Исида молилась богине, готовясь двинуться дальше, лучники Саренпута заняли позиции вокруг нее, готовые в любой момент поразить враждебную цель.

Массивная двойная дверь была закрыта, но в этом не было ничего странного: она открывалась только в исключительных случаях — например, во время выезда божественной ладьи. Каждый год Хатхор поднималась по реке до самого Эдфу, чтобы там встретиться с Хором и воссоздать божественную супружескую пару.

Все подходы к храму, включая маленький портик, где совершали обряд очищения временные жрецы, были закрыты.

Вдруг на высокой стене ограды появилась явно испуганная жрица.

— Кто вы?

— Я — верховная жрица Абидоса.

— А зачем здесь воины?

— Это мой эскорт.

— А пчелы?.. Разве пчелы не напали на вас?

— Я не видела ни одной.

Жрица спустилась вниз, приоткрыла маленькую боковую дверь и пригласила Исиду войти.

Саренпут хотел следовать за ней.

— Вооруженным мужчинам нельзя входить на священную землю Хатхор!

— Что происходит?

— Вот уже несколько дней наши пчелы ведут себя словно безумные. Обычно они занимаются тем, что заготавливают растительное золото — мед. Слово «мед» пишется теми же иероглифами «золото богов», что и имя нашей богини, и потому мед служит нам незаменимым лекарством. Но теперь пчелы стали убивать любого, кто осмеливается выйти за эту ограду. Мы приютили здесь жителей долины и умоляем богиню положить конец нашей пытке.

— Узнали ли вы причину такого поведения пчел? — строго спросила Исида.

— К несчастью, нет! Мы исполняем ритуал умиротворения, играем на систрах и танцуем, но эта ужасная кара продолжается!

— Где находится реликвия Осириса?

— В священном лесу. Но сегодня туда не пройти! Его захватили десятки роев. Лишенные помощи, мы погибнем… Однако, если вас пчелы не кусают, может быть, вы нас спасете?

— Отведите меня в комнаты исцеления.

Волнуясь, жрица отвела Исиду в знаменитый оздоровительный приют Дендеры. Сюда собирались со всего Египта больные жрецы, жаждущие снова обрести здоровье.

В комнатах сидели сотни бледных от страха жителей провинции. Здесь были женщины, мужчины и дети — все умоляли Хатхор отвести несчастье и вернуть им их нормальную жизнь. Увидев Исиду, они почувствовали, что помощь близка, и успокоились. Разве не была она посланницей богини? Разве не был ее приход обещанием счастливого исхода?

Главной целительницей была тучная пожилая женщина. Она разрывалась между множеством больных, и ее помощницы тоже. Им некогда было даже присесть.

— Откройте мне комнату для выздоравливающих, — попросила Исида.

— Но там размещен больной!

— Я — верховная жрица Абидоса, и я хочу вопросить невидимое, хочу попытаться узнать, как исправить ситуацию.

Аргумент подействовал.

— Подождите минутку, я переведу больного.

Ждать пришлось недолго.

Главная целительница ввела Исиду в маленькую комнатку с низким потолком. Стены и потолок покрыты магическими заклинаниями. В центре комнаты — ванна, наполненная теплой водой.

— Раздевайтесь, ложитесь в ванну, расслабьтесь, закройте глаза и попытайтесь уснуть. Целительные ароматы наполнят комнату. Если богиня посчитает это уместным, она заговорит с вами. Но, увы, она уже давно молчит…

Исида сделала так, как посоветовала ей жрица.

Ванна несла телу и душе покой и приятное умиротворение. Расслабившись, она освободила свой разум и позволила ему плыть в неведомое. Видения нахлынули чередой…

Но вот на Исиду понеслась чудовищная пчела…

Стиснув края своей каменной ванны, Исида не пошевелилась. Она знала, что миражи попытаются испугать ее и заставить отступить от задуманного.

Уже целый рой осаждал ее тело… Исида подумала об Икере, о предстоящем продолжении поисков и о необходимости собрать тело Осириса.

Закрыв глаза, она сконцентрировала мысли на главной цели.

Тонкий аромат лилии заставил ее вздрогнуть. Исида открыла глаза.

Перед ней возникло лицо богини Хатхор. Она спокойным голосом рассказала ей, как следует вести себя дальше.

Сокровищница храма Дендера хранила огромное разнообразие металлических изделий и драгоценных камней. Жрица открыла перед Исидой сундуки и позволила ей как верховной жрице Абидоса взять необходимое. Разве ее недавнее видение не было для них всех последней надеждой снять проклятие?

Исида спокойно и уверенно восстановила разрушенное Сетом око Хора. Хрусталиком стал кристалл чистейшего горного хрусталя, карбонат магния с содержащимися в нем оксидами железа обратился в капилляры, обсидиан — зрачок, коричнево-черная камедь подчеркивала радужную оболочку глаза, асимметрию зрачка и роговицы…[43] Верховная жрица строго соблюдала требования анатомии, используя для каждой медицинской составляющей материалы, которые уже давно стали символами.

Когда все было готово, она на руках вынесла из храма то, что получилось, и направилась в священный лес.

Со всех сторон к ней устремились пчелы.

Конечно, Исида испугалась, но, превозмогая страх, она сумела внешне сохранить полное спокойствие. Око Хора блестело так сильно, что даже обезумевшие насекомые не решались подлететь на близкое расстояние.

Священный лес был полон жужжания. Это был настоящий ад.

В самом центре леса находился холм, на котором росли акации. Когда верховная жрица возложила на него око Хора, пчелиные матки перестроили свои рои, и каждый из них обрел ранее утраченную гармонию. Пчелы поднялись в воздух и полетели к своим ульям, находившимся на границе с пустыней.

А возликовавшая Исида увидела у подножия самого высокого дерева источник.

На его берегу лежала священная реликвия — ноги Осириса.

Чтобы добраться до Батиу — «храма систра Могущества» — столицы седьмой провинции Верхнего Египта, кораблю потребовалось совсем немного времени.

На этот раз пристань и набережные были полны народа. Многочисленная толпа встречающих была так взволнована, что стражники не могли сдержать ее. Оттесненные к водам Нила, жрецы тщетно взывали к богам.

— Подойти ближе невозможно. Это небезопасно, — рассудительно заметил Саренпут.

— Но мы обязаны выяснить причины такого волнения, — возразила Исида. — И уж совершенно необходимо забрать реликвию.

Корабль речной стражи загородил им дорогу. На его борту оказался моряк, чья военная карьера начиналась в формированиях Саренпута…

Носы кораблей мягко коснулись друг друга.

— Саренпут! Как я рад вас видеть!

— Я вижу, твоя карьера пошла в гору, мой мальчик!

— Заниматься охраной этой провинции трудно, но интересно.

— Ну, если судить по сегодняшним волнениям, то уж, скорее, трудно.

— Наши жрецы только что совершили большой грех, вот население и опасается гнева богов.

— С нами верховная жрица Абидоса, она вернет провинции спокойствие. Скорее информируй людей о ее приезде.

Услышав такую хорошую весть, народ успокоился. Разве магия посланницы Осириса не победит несчастье?

Корабль Саренпута причалил к берегу.

Испуганных натиском толпы жрецов наконец высвободили, но они продолжали вздымать руки к небу и плакать. Исида подозвала их, чтобы выслушать их объяснения.

— Мы шли торжественной процессией, — начал один из них, обливаясь слезами. — Во главе, как всегда, шествовал наш верховный жрец, неся реликвию провинции — фаллос Осириса. Но внезапно ему стало так плохо, что, не успев никому ничего сказать, он потерял сознание, и реликвия соскользнула в Нил! о горе нам! Мы не смогли ее достать. Ее проглотила рыба! И мы никогда, никогда не вернем ее!

— Откуда такой пессимизм?

— Но ведь самые лучшие рыбаки не смогли ничего сделать! Эта рыба явно послана из того мира — она ускользает из сетей!

— Отведите меня к храму.

Да, Провозвестник манипулирует не только людьми… Он способен использовать и элементы различных стихий. На этот раз он воспользовался обитателем нильских вод. И все это ради того, чтобы помешать поискам Исиды и обречь Икера на небытие!

Волю юной жрицы направлял божественный свет. Она отказывалась принимать свершившееся, пыталась найти решение, цепляясь за малейшую надежду. А что если заставить звучать систр, украшенный головой Хатхор — символом этой провинции? Возможно, от вибрации потянется новая тропинка…

Жрецы, которых тяжким грузом давило сознание совершенного преступления, были в полной прострации, помощи от них ждать не приходилось.

Исида прошла по аллеям сада, в котором были вырыты бассейны. Там сплошным ковром цвели лотосы. Листья белых цветов имели вытянутые края и округлые чашелистики и лепестки. Они почти не издавали запаха. У голубых лотосов форма была другая: округлые листья и лепестки с заостренными кончиками. Они издавали сладкий аромат. Прекрасные белые цветы открывались утром и закрывались на заре, а голубые, наоборот, расцветали утром. От этого сад в любой час дня и ночи выглядел как прекрасное божественное творение.

Но лотосы были дороги жрецам не только своей красотой. Согласно старинным текстам, голубой лотос символизировал созидающий член, поднявшийся в первый час творения.

Исида выбрала прекрасный голубой лотос и вопросила его. Ответ был такой, на какой она надеялась: нет, реликвия не пропала; ее скрыли темные силы, а рыба — это всего лишь уловка.

Одна из жриц принесла Исиде систр Могущества. С первыми же звуками засиял целый сноп ярко-красных лучей света, похожих на пламя. По поверхности бассейна поплыли отблески…

Исида собрала вокруг себя жрецов.

— Выйдите наконец из оцепенения! — потребовала она. — Разве вы не слышите призыва в этих звуках?!

Пронзительные звуки резали слух…

— Если вы не скажете мне правду, ваши чувства свяжут вас. Что вы от меня скрываете?

— Дерево Сета, — признался один из жрецов. — Нам казалось, что лучше забыть о его существовании, чем мучиться ужасом, что Сет смутит наш покой и лишит нас реликвии Осириса! Преуменьшая опасность, мы совершили непоправимое…

— Покажите мне это место.

— О, я не советую вам приближаться к нему, оно…

— Нам нужно спешить, ведите меня!

К северу от храма было пустынное место. Ни цветка, ни травинки. Только выжженная солнцем земля…

— Эта жара исходит из ноздрей Сета, — объяснил жрец. Исида увидела перед собой выросшее из расщелины черное, сухое, словно обугленное дерево со скрученными неведомой силой ветвями. Рядом лежало странное четвероногое животное с мордой окапи и длинными ушами…

— Вы позволите?.. Можно, я уйду? — спросил сопровождавший Исиду жрец в ужасе.

Исида отпустила его, и он бросился наутек.

— Я знаю тебя, Сет! — твердым голосом произнесла верховная жрица Абидоса. — И я дарю тебе голубой лотос. Ты царствуешь над золотом пустыни и придаешь ему силу. Через тебя действует созидающий огонь, способный победить смерть. Разреши мне взять реликвию твоего брата!

Зверь встал и встряхнулся. Его красные глаза были устремлены на вторгшуюся в его пределы Исиду…

Исида сделала шаг, зверь шагнул ей навстречу… Они начали медленно сближаться.

Жрица ощутила обжигающее дыхание стража сухого дерева. Но Хатхор берегла ее… Исида осмелилась погладить животное и почувствовала, что кожа его покрыта каким-то притиранием. Оторвав от своей туники один рукав, Исида собрала священную мазь и, намазавшись, быстро пересекла расстояние, отделявшее ее от дерева.

Она шла спиной к зверю Сета и могла стать его легкой добычей, но животное на нее не бросилось…

Оказавшись рядом с деревом, Исида услышала громкий треск. Это трещали сучья: черное дерево разломалось на куски и рухнуло в пыль… Поднялась красноватая пыль, все заволокло…

Но поднялся ветер, принесший с собой аромат голубого лотоса, и пыль рассеялась…

На самом краю пропасти Исида увидела фаллос Осириса. Он был сделан из электрума — сплава золота и серебра.

Исида завернула его в кусок ткани. Притирание, взятое у зверя Сета, придало сил божественному члену. Вокруг все покрылось растительностью и зазеленело…

Странное животное исчезло.

Вот впереди и священная земля Абидоса — столица восьмой провинции Верхнего Египта, место высшего счастья и безмерного горя. Ах, как хотела бы Исида долго и счастливо жить там вместе с Икером! Как хорошо было бы им вдвоем, вдали от грешного мира!..

На пристани большое число воинов.

Среди них грустно и одиноко стояли, понурившись, Секари, Северный Ветер и Кровавый…

29

Исида и Секари долго не могли произнести ни слова… Секретный агент с сочувствием обнимал вдову своего друга, осел и пес подвывали. В их глазах стояли слезы, которые Исида утирала, пытаясь, как могла, утешить своих дорогих друзей, но они требовали все больше ласк. Понемногу встреча притупила их общую печаль.

— Не все потеряно, — сообщила Секари Исида. — Я должна собрать все реликвии Осириса, чтобы соединить то, что рассеяно. Если мне это удастся, если мы сумеем исполнить ритуал, Икер, возможно, исцелится от смерти…

Секари в это не верил, но он не стал высказывать свои сомнения. Разве не видел Египет, возлюбленный богами край, множества чудес?

— Дальше мы отправимся вместе, — сказал он Исиде. — Я буду тебя защищать.

— У Провозвестника везде свои люди, — в свою очередь предупредила друга жрица.

Наконец очередь дошла и до Саренпута. Секари обнял его, а Саренпут прошептал:

— Эта женщина совершенно удивительная. Хотя у нее нет никаких шансов добиться поставленной цели, она идет по своему пути, как самый лучший воин. Она не ищет опасностей, но и не избегает их. Ее ничто не останавливает, и, наверное, она предпочтет умереть, чем отказаться от борьбы. Мы уже побывали не в одной западне, но она с честью вышла из них сама и вывела всех остальных. Правда, и ее враг не слабее!

— Твой военный корабль слишком бросается в глаза, — высказал свое мнение Секари. — У меня более легкое и быстроходное судно, поэтому я переведу Исиду к себе. Теперь ты можешь спокойно возвращаться к себе в Элефантину. Спасибо тебе за мужество и верность!

— Тебе понадобятся мои лучники?

— Конечно. Но я бы предпочел, чтобы они сменили свой военный вид на более мирный и вели себя как простые моряки — экипаж торгового судна. Пусть они спрячут свое оружие. Они будут использовать его только в случае необходимости. А ты, Саренпут, сохраняй бдительность. Будущее может преподнести нам досадные сюрпризы.

— Ты опасаешься нападения нубийцев?

— Нет, с этой стороны я подвохов не жду. А вот Мемфис все еще под угрозой. По всей вероятности, Провозвестник стремится уничтожить трон Египта. Поэтому каждому правителю провинций придется играть важнейшую роль, поддерживая мир и согласие на своей территории.

— Ну, Элефантина останется вне потрясений! — пообещал Саренпут. — Очень прошу тебя, смотри хорошенько за Исидой, береги ее!

Саренпут с нежностью и грустью поглядел в сторону Исиды…

Потом он простился с верховной жрицей Абидоса. Он совершенно растрогался, хотел произнести подходящие случаю слова, которые бы выразили все его восхищение и преданность, но вместо этого окончательно смутился, пробормотал обычные вежливые фразы и отвернулся…

Исида взяла его за руку. По ее взгляду он понял, что она как нельзя лучше понимает его душу. Он преклонил колено, поцеловал подол ее туники, еще раз наказал Секари беречь верховную жрицу.

— Понимаю, что вам излишне напоминать об осторожности, но враг…

— Мы победим его, Саренпут!

Исида, Секари, Северный Ветер и Кровавый вместе направились к священной земле Осириса. С момента встречи с Исидой звери снова обрели прежнюю свою энергию.

— Мой отец проходит сейчас опасный путь, — сказала Исида. — Может быть, ты был бы ему более полезен?

— Я получил его приказ помогать тебе и защищать тебя. Фараона охраняют лучшие воины из его личной охраны. Ее формировал сам Собек, поэтому царь вне опасности.

— Его путь проходит в неподвижности, но от этого он не менее опасен. Если он не вернется с того конца жизни с запечатанной вазой и не отпразднует своего возрождения, мы погибли.

— Сесострис обязательно вернется.

— Еще воды? — спросила Бина начальника воинов, расположившихся для охраны Дома жизни Абидоса.

— Довольно.

— Когда же мне ее принести снова?

Ее красота и игривость манили начальника караула. Но он отчаянно боролся с собой, чтобы не оставить своего поста и не увести ее в укромный уголок.

— Как сможешь… Впрочем, я хотел сказать… как положено… Ты бы шла, красавица, нам нельзя разговаривать на посту.

— Здесь столько мужчин! Таких сильных, таких храбрых! Вы тут стоите день и ночь… Должно быть, охраняете какие-то несметные богатства!

— Мы подчиняемся приказам.

— И тебе действительно ничего не известно?

— Совершенно ничего.

Бина обожгла щеку воина скользящим поцелуем…

— Ну, мне-то ты не солжешь! Особенно если мы увидимся сегодня за ужином…

— Сегодня вечером сменяется караул. Я уезжаю из Абидоса, а меня заменяет другой воин. Уходи!

Внезапная смена настроения воина объяснялась тем, что вдали показались Безволосый и Нефтида.

Временная жрица Бина немедленно скрылась.

Ее многочисленные попытки нащупать слабое место все время натыкались на непроницаемую стену. Правда, ей приходилось заниматься караульными время от времени, чтобы не привлекать к себе внимания. Ей до сих пор не удалось выяснить, что хранится в этом проклятом таинственном здании, куда старый жрец и эта ненавистная соблазнительница входили по нескольку раз в день.

И никто, даже временные жрецы, не мог сообщить служанке Провозвестника ни малейшей информации.

Вооруженные воины в самом центре священной земли Осириса! Это шокировало, но разве не было совершено двух загадочных убийств? Ходили слухи, объяснявшие все слишком просто: нужно было сохранить и защитить архивы; в этом и состояла задача Безволосого.

Но Бину эта версия не удовлетворяла. Может быть, старик и Нефтида искали ответы на свои вопросы в своих старинных колдовских книгах, пытаясь разузнать магические заклинания, которые были бы способны защитить это место и помешать совершению новых злодеяний? А может быть, они составляли новый папирус с проклятиями… Но если это так, то зачем такая военная охрана?

Бина вернулась к Провозвестнику разозленная.

Ей, к сожалению, было нечего сказать ему…

Продолжая совершать возлияния свежей воды на жертвенные столы и тщательно исполнять свои функции распределяющего провизию между жрецами, Бега с трудом скрывал свою ярость. У него прямо-таки разливалась желчь, а ноги распухали и отказывались служить.

Разве Безволосый не продолжал обращаться с ним, как с ничего не значащим, обычным жрецом? Пусть этот упрямый старик презирает временных, что ему за дело! Но его, такого опытного, постоянного жреца! Запретить ему входить в Дом жизни и не дать никаких объяснений! Это невыносимо!

Увы… Коллеги-жрецы, эти настоящие бараны, одобряли поведение Безволосого. Это значило, что Бега не удастся собрать инакомыслящих в союз против тирана. Ну, ничего! Как только падет Сесострис и власть возьмет Провозвестник, он всех постоянных жрецов превратит в рабов! И Безволосый так и умрет за бесконечной стиркой грязного белья! О, в этот день Бега будет хохотать!

Интересно, куда решил отправиться Сесострис? Поедет ли он в Мемфис или выберет иное направление, которое точнее будет соответствовать выбранной им стратегии?

Есть простое средство узнать это: получить информацию от моряка из эскорта, которого Бега знал с очень давних пор. Моряк страдал от боли в суставах, и Бега дарил ему небольшие амулеты, которые приносили ему облегчение.

Мужчины встретились на главной набережной. Бега осматривал там поставленные свежие овощи.

— Как дела, дружище?

— О, боль возвращается, такая мука!

— Конечно, долгая поездка в Мемфис не может не оставить своих следов.

— Мемфис? Но я не ездил туда уже очень давно.

— Разве ты не из эскорта фараона?

— Да, но…

Моряк умолк.

— Мемфис не был целью нашего путешествия. Но, к сожалению, ничего больше я сказать не могу. Военная тайна.

— О, это меня не касается. И я не любопытен.

Бега вынул из кармана своей туники миниатюрный амулет из сердолика в виде колонны.

— Ночью положи его под поясницу. Это символ молодости и роста. Он уменьшит твою боль.

— Как вы добры, как добры! Какой ужас, эти драмы на Абидосе! Какой ужас!.. Будем надеяться, что фараон сумеет — еще раз! — отвести от нас несчастья! Но почему он отправился в Медамуд, маленькую деревеньку в фиванской провинции, а не в столицу? Должно быть, у него есть на это свои причины, мы должны ему верить!

— Это мудрый совет, — произнес Бега. — Ведь нас защищает великий фараон, чего нам бояться? А теперь к делу. Когда энергия этого амулета закончится, скажешь мне. Я дам тебе другой.

— О, как вы добры, как добры!

— Медамуд… — повторял заинтригованный Провозвестник. — Эта информация из надежного источника?

— Отличного, — заверил Бега. — Мне рассказал об этом один глупый моряк, который даже не понял, что проболтался.

— Медамуд — это родная деревня Икера, место, где жил тот старый писец, что знал, где находится старинное святилище Осириса, забытое теперь и заброшенное! Сесострис им заинтересовался потому, что надеется найти там средство, с помощью которого можно меня победить.

— Но его поражение неизбежно, — сказал Бега. — Он старается лишь оттянуть его. Его духовный сын убит, запечатанная ваза исчезла, реликвия Абидоса уничтожена. У него не осталось ни малейшей поддержки! Сесострис раздавлен, и сбежал в дальний край страны.

— Тебе неизвестна важность этой небольшой деревеньки. А фараон о ней догадывается. И он разгадает ее тайну, а две звездные матрицы, или он сам и его КА, символом их единства является букет, смогут зарядить его новой энергией.

Знания Провозвестника поразили Бега. Он остолбенел…

— Мне кажется, что вы знаете все наши ритуалы!

— Это верно. И ни одного из них не оставлю!

Страх свел судорогой члены постоянного жреца. Неужели под внешним человеческим видом Провозвестника кроется какая-то разрушительная сила, которая переживет его телесную оболочку? Отогнав от себя предостережения собственного разума, Бега стал убеждать себя в верности своего пути. Ведь только Провозвестник может исполнить его заветную мечту!

— Но если Сесострис и возродится, на что ему надеяться?

Провозвестник поднял свои глаза к небу…

— Я вижу Медамуд, вижу фараона… Его душа в пути.

— Он… умер?

— Он продолжает сражаться. Что ж, я должен воспользоваться этим моментом его слабости и помочь ему оказаться в небытии.

— Господин, но выбраться из Абидоса, кажется, невозможно! Допросы продолжаются, и стражники до сих пор не сняли своего оцепления. Даже за пустыней ведется постоянное наблюдение.

— Мне нет необходимости перемещаться в пространстве. Благодаря способностям Бины — способностям медиума, — я прокляну имя Сесостриса. Его душа не воссоединится с телом, она будет блуждать по отчаянным местам и погибнет истощенная.

Вошла Бина и простерлась ниц перед своим господином.

— О мой повелитель, вернулась Исида.

В Абидосе хранилась главная реликвия — голова Осириса.

Исида приподняла завесу, ее скрывавшую.

Спокойное лицо бога все так же хранило черты Икера. Провозвестнику не удалось их стереть.

Но все же Исида почувствовала, какой гнетущей была атмосфера…

Безволосый не стал от нее скрывать свою неудачу.

— Десятки допросов, новых допросов, розысков, усиленная бдительность… Но ни малейшего указания, ни одного сколько-нибудь серьезного следа… И постоянные и временные жрецы ревностно исполняют свои обязанности, словно в Абидосе и не было преступления и отчаяния.

— Кто-нибудь пытался узнать о тайне Дома жизни? — спросила Исида.

— Меры безопасности кажутся очень эффективными. Мне жаль, что здесь солдаты, но другого способа охраны Икера нет.

— Вам не задавали вопросов по поводу оцепления?

— Конечно, задавали! Да мне показался бы подозрительным любой, кто бы не удивился этому! Вполне естественно, что постоянные и временные жрецы хотят знать, в чем дело. Но Нефтида и я даем понять, что ведем поиск старинных магических заклинаний, способных защитить Абидос.

Нефтида взяла за руку свою сестру Исиду.

— Ладья Осириса хранит мумию Икера, — сказала она. — Каждый день я по нескольку раз магнетизирую ее, а Безволосый произносит действенные заклинания. Ни одного следа разложения — твой супруг продолжает жить между двумя мирами. Мы поливаем сад, куда прилетает пить его душа-птица, и растения продолжают расти. Собирай реликвии, Исида, ни за что не отступай!

Бледная улыбка вдовы показала Нефтиде, как мало было шансов на успех.

— Ты хочешь его видеть? — спросила Нефтида.

— За Домом жизни постоянно наблюдают преступники. Если я войду туда, они поймут, что мы попытались сделать невозможное. Постараемся сохранить нашу тайну как можно дольше. Как только она исчезнет, Провозвестник развернет новое наступление, пустит в ход новые разрушительные силы, чтобы погубить Икера еще раз.

— Но ни Безволосый, ни я не выдадим Икера и не предадим тебя!

— Мне бы так хотелось поговорить с Икером, но это означало бы рисковать его жизнью! Ты — моя сестра, ты ему все расскажешь.

Из «корзинки таинств» Исида достала реликвии, собранные ею во время первого этапа поисков.

— Положи их в Дом жизни. Я отправляюсь немедленно.

Пока Нефтида провожала свою сестру на пристань, она успела тихонько сделать ей признание.

— Мне не нравится один из постоянных жрецов.

— Бега?

— Тебе тоже он кажется подозрительным?

— Подозрительным — это, пожалуй, слишком сильно сказано. Мне не удается понять его истинную сущность. Ты можешь упрекнуть его в чем-то конкретном?

— Еще нет.

— Ты считаешь, что он связан с убийством Икера?

— Это трудно утверждать без формальных доказательств.

— Будь осторожна, — посоветовала Исида. — Враг, не колеблясь, может убить тебя.

Нефтида не стала рассказывать Исиде о своих отношениях с загадочным и притягательным Асхером. Ей не хотелось опечалить Исиду или даже оскорбить ее. Ведь пришлось бы говорить о чувствах, и это в то время, когда решается судьба Абидоса и жизнь Икера в опасности!

30

Мемфис спал, но не спал генерал Несмонту. Он плотно поужинал и теперь мерил шагами огромную террасу дома Сехотепа. Ему не приходило в голову любоваться прекрасным видом Мемфиса, потому что он был в раздражении. Ему претило, что он вынужден сидеть без дела. Вдали от казармы и своих солдат он чувствовал себя бесполезным.

Вошел элегантный Сехотеп. Проводя свое время вдали от света, лишенный светских вечеринок, во время которых любил наблюдать за чиновниками и делать выводы об их истинном нраве и намерениях, он тоже тосковал. Его лишили возможности продолжать свою программу по обновлению и строительству храмов, а это было главным делом его жизни.

— Полнею я, — печально вздохнул Несмонту. — Твой повар так талантлив, что я не могу удержаться ни перед одним его блюдом. А раз теперь я совершенно не утруждаю свое тело, то точно растолстею!

— Хочешь послушать несколько максим Птах-Хотепа относительно владения собой?

— Я знаю их наизусть и повторяю их перед сном! Но почему Собек заставляет нас так долго ждать?

— Потому что хочет нанести удар наверняка.

— Но ведь Секари раскрыл местоположение террористов! Я их накрою, допрошу, они назовут мне имена своих главарей, и мы обезглавим армию тьмы!

— Мы сражаемся не с обычным врагом, — остановил Несмонту Сехотеп. — Вспомни-ка Тринадцатилетнего и ему подобных. Фанатизм умножает их ненависть, они не сдаются, не говорят и предпочитают предательству смерть. Собек выбрал значительно лучшую стратегию: заставить террористов поверить в то, что у них развязаны руки.

— Но они до сих пор не вышли из подполья!

— Информация должна пройти весь свой круг и стать для них достоверной. В частности, я имею в виду твою смерть и неизлечимую болезнь Собека. Больше нет главного военачальника, нет визиря, а есть только ссоры между претендентами на эти важные должности. Ведь это прекрасная возможность для проведения наступления! Однако главари у Провозвестника осторожные: они вылезут только тогда, когда поверят в неотвратимость победы.

— Ну хорошо, хорошо! Пусть убедятся.

— Этого дожидаться не так долго, — предсказал Сехотеп.

— Как бы мне хотелось разделить твой оптимизм.

— Поверь, это чувство во мне не главное.

— Прекрати меня терзать! Твоя невиновность будет доказана!

— Время играет мне на руку. Да это и неважно. Лишь бы фараону удалось спасти государство Обеих Земель и сохранить Абидос.

Заложив руки за спину, Несмонту снова стал ходить взад и вперед по террасе. А Сехотеп смотрел и смотрел на Мемфис, свою любимую столицу, которая лежала перед ним как легкая добыча затаившихся негодяев.

Бывший помощник старосты деревни Медамуд, засланный сюда Провозвестником, был в ярости от происшедшего. Он никак не мог понять, отчего это к ним приехал Сесострис.

Конечно же, фараон добрался до этой затерянной в глуши деревни не ради того, чтобы наказать своего чиновника! Расспрашивая людей о храме Осириса, он выдал истинную цель своего приезда: отыскать забытое святилище, которое, возможно, уже давным-давно развалилось.

Снятый с должности вслед за старостой и став простым крестьянином, заговорщик сбрил усы, обернул вокруг своих бедер крестьянский схенти и целыми днями толкался вокруг строительства, где работали прибывшие из Фив ремесленники. Они были замечательно организованы и работали в бригадах днем и ночью. Это опять-таки было необычным! Зачем монарху такая поспешность? И почему за селом наблюдают кордоны стражников?

По всей вероятности, фараон придавал особое значение Медамуду.

Если бы удалось раскрыть причины такого странного поведения фараона, то можно было заслужить похвалу Провозвестника, а может быть, даже и повышение! И тогда он уехал бы из этой дыры и поселился бы в Мемфисе, в каком-нибудь красивом доме. А снятые с должностей чиновники служили бы у него прислугой… Ради такого будущего стоило рискнуть.

Опустив голову, бывший помощник старосты протянул теплые лепешки начальнику стражи.

— Это подарок нового управляющего, — сказал он. — Хотите, я принесу еще?

— Не откажусь.

— Сегодня вечером я принесу вам и вареных бобов. Фараону, конечно, должны нравиться более утонченные блюда. Что заказать на кухне старосты?

— Не занимайся этим.

— Разве Великий царь болен?

— Сходи лучше за добавкой для нас.

Молчание стражника говорило о многом. Сесострис осел здесь, в Медамуде, по причине каких-то важных затруднений. Правда, если только… он не исполнял сейчас какого-нибудь ритуала, связанного со святилищем Осириса в Медамуде.

Пройти сквозь оцепление? Это невозможно.

Бывший помощник старосты отправился к территории, находящейся за храмом. И тут, к своему большому удивлению, обнаружил, что священный лес, в который никто не ходил уже много поколений, тоже был под бдительной охраной.

Значит, фараон… Значит, фараону удалось пройти сквозь заросли! Только гиганту было под силу потеснить демонов, которые до этого душили всякого, кто из любопытства пытался туда проникнуть.

Пока ведутся реставрационные и строительные работы в храме, Сесострис находится в этом запретном саду… Как туда пробраться? Как выяснить намерения фараона?

По своей воле или невольно, но помощник у него найдется! Это глава совета старейшин!

Сидя на соломенном стуле, старик мрачно смотрел на бывшего помощника старосты.

— Святилища Осириса не существует. Это всего лишь легенда.

— Прекрати лгать! Ты убедил всех хранить тайну, а я хочу ее знать!

— Ты переходишь все границы! Уходи из моего дома!

— Даже в твоем возрасте люди цепляются за жизнь, а еще более за жизнь своих детей и внуков. Отвечай, или пожалеешь о своем упрямстве.

— Как, ты осмелишься…

— На кон поставлен крупный выигрыш, какое значение имеют средства!

Старейшина всерьез испугался.

— Да, это святилище существует, но оно разрушено.

— Нет ли в нем тайного подземелья с сокровищем?

— Возможно.

— Предупреждаю, я теряю терпение!

— Это именно так. Там есть две подземные часовни.

— Что в них?

Старец улыбнулся.

— Они пустые.

— Ты шутишь!

— Проверь сам.

— Дай-ка мне точное описание этого места.

Старейшина выполнил требование.

Уверенный в том, что старик рассказал всю правду, бывший помощник старосты придушил его. Учитывая, что возраст его был весьма почтенным, семья погибшего подумает, что смерть была естественной…

Оставалось найти средство, как проникнуть в священный лес, завладеть несметным богатством и разузнать все о действиях фараона.

Если повезет, можно даже и прикончить его!

Размечтавшись о той награде, которой одарит его Провозвестник, бывший помощник старосты даже крякнул от удовольствия.

Но пора возвращаться к действительности. Уложив свою жертву на постель, убийца вышел из его скромного жилища и направился ужинать.

Секари полюбовался на прекрасной работы маленький скипетр из слоновой кости, которым Исида поднимала сильный попутный ветер с юга, что позволяло кораблю плыть с исключительной скоростью.

— Этот скипетр принадлежал царю Скорпиону, одному из самых первых монархов, лежащих в Абидосе, — сказала Исида. — Отец дал его мне, чтобы изменить судьбу. Этот скипетр и нож Тота — мое единственное оружие.

— Ты забываешь о своей любви к Икеру, любви единственной и нерушимой. Той, что связала вас на этой земле и которая будет длиться вечно…

Ипу, столица девятой провинции Верхнего Египта, гордилась своим храмом. В нем хранилось чудесное свидетельство, полученное от бога-покровителя, который дал свое имя всей местности, — Небесный камень Мина. Упав с небес в конце правления первой династии, этот камень, родившийся среди звезд, гарантировал земле процветание и плодородие.

Бог Мин, несмотря на свое ритуальное одеяние — белое покрывало, напоминающее о проходе через области смерти, — утверждал торжество жизни самым очевидным способом. Его половой член всегда был в боевом положении, он оплодотворял космос и материю во всех ее видах.

Исида отправилась в храм. На пороге дорогу ей заступил жрец, охранявший дверь очищения.

— Я хотела бы видеть вашего верховного жреца.

— Зачем?

— Ты что, запрещаешь мне войти в дом Луны? Здесь слушают вселенную и записывают ее послания!

Страж побледнел. Произнеся несколько слов, эта молодая женщина доказала свое высокое положение. Не знает ли она и одного из тайных имен этого храма и добродетельные свойства реликвии Осириса?

Когда очищение совершилось, жрец пригласил посетительницу медитировать во двор, а сам отправился за верховным.

Тот скоро пришел. Это был нестарый человек представительного вида, не слишком утруждавший себя формулами вежливости.

— Когда вы видели дом Луны?

— Во время моего посвящения.

— Но в этом случае…

— Я — Исида, верховная жрица Абидоса. Я хочу забрать реликвию этого храма.

Жрец не нуждался в дополнительных объяснениях. Раз нужно было восстановить тело Осириса, стало быть, готовилось воскресение, сходное с тем, что совершил Имхотеп.

И он отдал Исиде уши Осириса.

Корабль на всей скорости мчался на север. Магия Исиды замедляла бег времени, снимала усталость экипажа и вдохновляла…

Они уже прошли без всяких препятствий несколько провинций и подплывали к большому городу Хемену[44], городу Тота.

Секари почувствовал, что Исида стала нервничать.

— Мы должны будем высадиться?

— В принципе нет. Наш следующий этап — это святилище богини-пантеры Пахет. Но я чую опасность.

Над ними вился странный сокол. У него не было величия животного бога Хора; огромные когти были выпущены наружу словно мечи; он словно был покрыт кровью, а его движения были какими-то беспорядочными.

Исида побледнела.

— Это же человек-сокол! Он прилетел к нам из кипящего огнем ада! Это призрак, терзающий свои жертвы, разрушающий их владения и уничтожающий их потомство.

— Эта тварь — подручная Провозвестника, — сказал Секари и метнул в птицу пращу.

Птица увернулась, но пришла в ярость и испустила такой крик, что ни одно человеческое ухо не в силах было его вынести. Только присутствие на корабле ушей Осириса спасло экипаж от ужасного помешательства.

— Прямо перед нами, — вскричал капитан, — пылающий остров!

Перегородив Нил, остров образовал непреодолимое препятствие.

— Это гнездо человека-сокола, — сказала вдова. — Вспомните, что сказал фараон во время ритуала жатвы: «Осирис пришел с пылающего острова, чтобы воплотиться в злаках». Изменяя природу огня, извращая природу сокола, Провозвестник пытается сделать Египет бесплодным и нанести на него печать смерти. Вперед, сразимся с ним!

Но, несмотря на свою решимость, лучники Саренпута непроизвольно дрожали.

— Беритесь за весла! — скомандовала Исида.

— Река закипела, — изумленно сказал капитан. — У нас никаких шансов пройти.

— Благодаря скипетру «Магия» огонь не опалит наши весла и вода не замочит их.

Секари подал всем пример, другие бросились ему подражать.

На огненном острове метались языки пламени чудовищной формы. Они пытались подняться до неба, лопались и рассыпались, падали и снова поднимались, принимая самые нелепые образы и издавая невыносимые крики, полные ненависти.

Только Исида, Северный Ветер и Кровавый осмеливались наблюдать за конвульсиями сил изефет. Живя в полной гармонии с собственным естеством, осел и пес не боялись врага богини Маат.

Изо всех сил моряки старались грести быстрее — все надеялись, что этот кошмар скоро кончится. Действительно, корабельные весла оставались нетронутыми.

— Причаливаем, — приказала Исида.

Капитану показалось, что он ослышался.

— Неужели вы хотите сказать, что… Мы выходим на берег и покидаем корабль?

— Нет, мы причаливаем к острову.

— Но ведь мы погибнем!

Схватив лук, верховная жрица выпустила стрелу прямо в верхнюю часть самого высокого языка пламени, в котором прятался человек-сокол.

Пронзенное чудовище рассыпалось снопом искр. Потянуло запахом серы…

— Причаливаем, — повторила Исида.

Интенсивность пожара спадала, языки пламени пожирали друг друга…

Когда Исида поставила ногу на тлеющую поверхность костра и не сгорела, подул порывистый ветер, с неба упала влага и полностью потушила пожар. Все затянуло дымом, но вскоре и он рассеялся.

Кровавый спрыгнул вниз и тут же проглотил последнего зазевавшегося призрака. Осел степенно сошел по трапу. Он шагал медленно, его уши стояли прямо, а нос втягивал незнакомый воздух.

Моряки опустили свои весла и приветствовали Исиду. Вслед за Секари они тоже сошли на берег.

Секретный агент поздравил свою сестру по Золотому кругу.

— То, что ты только сделала, — признался он, — не сделал бы ни один мужчина!

— Огонь этого острова — не от Провозвестника, — сказала Исида. — Я восстановила пламя Ра и воду Осириса. Наполним же наше существо магией и превратим эту землю изефет в землю живущих!

Секари — впервые после известия об убийстве Икера — поверил в возможность казавшейся невероятной победы Исиды.

31

Бина внезапно проснулась от воплей Провозвестника.

Как безумная, она бросилась целовать его лоб, с которого струями стекал холодный пот. Его глаза беспомощно блуждали, не узнавая ничего вокруг. Казалось, он заблудился в каком-то недоступном для Бины мире.

— Вернитесь, заклинаю вас, вернитесь! — громко причитала Бина. — Без вас мы все погибнем…

Конвульсии и вой Провозвестника испугали ее. Но вот его стиснутые зубы разжались, рот приоткрылся, и потекла пена. Провозвестник бился словно в приступе эпилептического припадка, произнося нечленораздельные звуки.

Бина растирала ему тело, пытаясь согреть его с ног до головы. Удерживая своего господина от судорог, она легла на него, заклиная недуг оставить его тело и переселиться в нее. Но все было безрезультатно — тело холодело, глаза закатились…

И вдруг мощное тело Провозвестника снова ожило.

Огонь снова загорелся в его взгляде. Он тихо произнес:

— Исида уничтожила гнездо человека-сокола…

Молодая брюнетка разрыдалась, но не потеря гнезда так ее потрясла. Бина бросилась на шею своему учителю.

— Спасены! Вы спасены! О, теперь все будет хорошо! Вы уничтожите эту нечестивицу! Ни одна женщина не сможет устоять перед вашей властью.

Провозвестник медленно поднялся.

— Ты преподашь урок тебе подобным. Ты внушишь им, что мужчинам необходимо повиноваться. Вы, женщины, — существа низшие. Вы должны слушаться мужчин, и тогда, возможно, вам удастся спасти свою душу. Сама природа препятствует вам. Вы никогда не покидаете своего детства. Позволяя женщинам занимать самые высокие должности, Египет отказывается исполнять волю бога. И будущая религия не допустит таких вольностей!

— А как же Нефтида?

— Ее побьют камнями, но прежде… Прежде она доставит мне немало удовольствия. Такой удел ждет всех нечестивых самок.

— Позвольте, я оботру вас и умащу ваше тело ароматными притираниями.

Благосклонно приняв нежность Бины, Провозвестник вдруг с особой силой ощутил горечь утраты… Хищная птица сил тьмы погибла, исчез целый рой привидений преисподней, вышедших из ада, чтобы преследовать и уничтожать род человеческий! Исида одержала убедительную победу: она прошла сквозь препятствие, которое Провозвестнику представлялось неодолимым.

Но почему она сражается с такой яростью? Ведь Икер мертв, запечатанная ваза уничтожена, фараон лишен своей силы… В этих условиях верховная жрица Абидоса должна была бы потонуть в своем отчаянии!

Конечно, у Провозвестника достаточно подготовленных и умелых воинов, которые в конце концов уничтожат эту безумную, потерявшую рассудок от горя. И ее бессмысленная борьба ни к чему не приведет…

Но сейчас требовалось скорее совершить самое необходимое.

— Раздевайся, — приказал он Бине. — И ложись.

Бина с восторгом повиновалась. Разве отдаться своему господину — не самая лучшая награда за ее преданность?

Но Провозвестник, вместо того чтобы насладиться ее телом, поставил светильник на ее живот и начертил на ее лбу какие-то знаки.

— Закрой глаза, сосредоточься и думай о нашем общем враге — Сесострисе. Я только что начертал его имя. Тем самым на твоем теле будет символ врага, и оно сумеет проклясть это имя и низвергнуть его в пропасть!

Провозвестник повторял и повторял заклинания. Они должны были отпечататься в головах всех его учеников, чтобы в будущем это знание могло сослужить службу и чтобы каждый правоверный мог ежедневно им пользоваться.

Упиваясь словами учителя, Бина постепенно вошла в транс.

Иероглифы, которые составляли имя фараона, все увеличивались… Вот их уже стало почти невозможно прочесть… Потом они расплылись и расплавились, и черная кровь залила лицо медиума…

Провозвестник весь дрожал от радости.

О, Сесострис не выйдет из своего сна! Ложе воскресения примет на себя лишь труп, и отец воссоединится с сыном в глубинах небытия…

Подходя к пещере Пахет — богини-пантеры шестнадцатой провинции Верхнего Египта, — Кровавый зарычал, а Северный Ветер стал нервно бить копытом.

— Успокойтесь, — сказала им Исида, — это место мне известно.

Когда-то во время исполнения одного из ритуалов, юная жрица воплощала собой южный ветер, приносящий большую воду. Среди тех, кому было даровано право присутствовать на церемонии, был Икер. Она, смущенная и робкая, попыталась исполнить свою роль так, словно его поблизости не было. И все же с этого мгновения ей невозможно было забыть его. Стало совершенно ясно, что он — единственный мужчина ее жизни.

— Будь осторожна! — предупредил Секари. — Поведение Северного Ветра и Кровавого говорит о том, что впереди опасность.

Исида не стала пренебрегать заботой друзей. И все же для нее богиня-пантера всегда была союзницей. Великая в своей магии богиня дарила посвященных Абидоса способностью встречать лицом к лицу свою судьбу не отводя глаз и идти по жизни в полной гармонии с законами Маат. И даже более того, богиня гарантировала целостность тела Осириса, которое она защищала от многих нападений.

Из пещеры уже должна была бы выйти богиня в виде дикого зверя. Но ее не было. Заинтригованная Исида пошла вперед.

И вдруг из темноты перед ней возникла огромная кобра.

Лучники немедленно натянули тетиву своих луков и прицелились в змею.

— Не стрелять! — приказала Исида.

Верховная жрица Абидоса знала, что Пахет — «Та, что вонзает когти» — владела разрушительным огнем и могла превращаться в рептилию, способную смертельно поражать врагов солнца.

Исида простерлась ниц.

— Вот снова я перед тобой. Сегодня дальнейшая жизнь Осириса под угрозой. Я приехала просить тебя отдать мне реликвию, которую ты защищаешь.

Агрессивно шипящая кобра готовилась к своему смертоносному прыжку.

— Я убью ее! — прорычал Секари.

— Ни с места!

На земле Исида начертила девять кругов. В центре — свернувшаяся змея.

— Ты воплощаешь огненную спираль, восходящую к свету. Это путь, которым нужно идти, чтобы выбраться из тьмы. В тебе воплощаются превращения возрождения. Посмотри в мое сердце, читай в нем, и ты увидишь чистоту моих помыслов!

Когда язык змеи коснулся лба верховной жрицы, Секари чуть было не отправил в нее смертельную стрелу. Но он не посмел нарушить волю своей сестры и верховной жрицы.

Исида заменила на рисунке голову змеи головой пантеры.

И тут же огромная рептилия заскользила к рисунку и, пройдя все девять кругов, проглотила свое собственное тело.

Грозный рык хищницы поверг спутников Исиды в трепет.

Но животное приняло Исиду и сопроводило ее в пещеру. И хотя пантера вела себя вполне спокойно, ни Северному Ветру, ни Кровавому ситуация явно была не по душе. Секари и лучники тоже были готовы к подвоху — их луки могли выстрелить в любой момент…

Когда Исида снова появилась на пороге пещеры Пахет, в ее руках сияла драгоценная реликвия — глаза Осириса.

Двадцатая провинция Верхнего Египта — Розовый Лавр ближний — вполне заслуживала свое название. Бесчисленные лавровые леса украшали берега Нила и пригороды столицы провинции. Столица, которая была символом провинции, именовалась «Дитя тростника».[45] К образу этого простого растения, используемого самыми разными способами, фараон прибегал поминутно. И таким же постоянным и разнообразным было его служение своему народу.

Рядом с храмом находилось озеро, которому покровительствовал бог-баран.

— Что-то слишком спокойно, — недоумевал Секари.

Навстречу приехавшим гостям вышел мальчик.

— Добро пожаловать! Не хотите ли воды? Вы, наверное, устали с дороги.

— А ты кто такой? — подозрительно спросил мальчика секретный агент.

— Я — самый молодой из временных жрецов этого храма.

— Отведи нас к своему начальству.

— О, постоянные жрецы сейчас плохо себя чувствуют.

— Они больны? У вас эпидемия?

— Нет, но, пожалуй, та еда, которую они съели утром за общим завтраком, была не слишком хороша. У них поднялся жар, и они лежат в бреду.

— Кто же приготовил им такую некачественную пищу?

— Тот, кто замещал обычного повара. Стража хотела было допросить его, но его и след простыл. Может быть, вас отвести к начальнику временных жрецов?

— Пожалуй.

Испуганный происшедшим с постоянными жрецами начальник временных постарался принять Исиду и Секари, не слишком к ним приближаясь.

— Пока отсутствуют постоянные жрецы, я выполняю их обязанности, и потому у меня нет времени на пустые разговоры. Прошу вас быть краткими.

— Покажите нам реликвию Осириса, — потребовал Секари.

Жрец онемел.

— Да… За кого вы себя принимаете! Ишь, покажите ему!

— Преклонись перед верховной жрицей Абидоса и повинуйся ей!

Величественный и грозный вид Исиды говорил жрецу, что его собеседник вовсе не шутит…

— Но я… Но у меня нет никаких полномочий!

— Давай быстрей! Мы спешим.

— Хорошо… Идите за мной.

Жрец отвел их к часовне, где хранилась реликвия. Это было совсем маленькое строение, стены которого были сплошь покрыты текстами, касающимися рождения Великого с семью лицами — детища божественного света, возникшего из первозданного лотоса…

— Мне не позволено входить в часовню, — сказал жрец. — И вовсе не позволено открывать наос.

— Пусть верховная жрица действует сама, — решительно произнес Секари, отводя жреца подальше от часовни.

Исида громко прочла текст заклинаний, положенных по ритуалу и выбитых на камне. Став сама живым словом, она умиротворила сторожащих вход духов-хранителей, которые закрывали доступ к святыне.

Выйдя из часовни, Исида грустно объявила:

— Реликвия исчезла…

— Это невозможно! — воскликнул начальник временных жрецов. — Невидимые стражи-духи убили бы каждого, кто осмелился бы проникнуть в часовню!

Учитывая магический уровень защиты, аргумент был весомым.

Исида и Секари одновременно подумали об одном и том же: только сам Провозвестник был способен разомкнуть кольцо самой прочной защиты!

— Опиши мне того человека, который замещал вашего повара, — попросил секретный агент.

— Ну, это серьезный человек, мастер своего дела. Он пришел из соседней деревни. И вроде бы не было никаких причин ему не доверять.

— У вас не было какого-нибудь необычного происшествия? Чего-нибудь странного, возле храма например?

— Да нет, ничего необычного я не заметил.

Исида села у колонны.

Провозвестник или кто-то из его магических сподвижников завладел реликвией! И ее теперь никогда не найти! Это обрывает ее поиски… Ей оставалось лишь вернуться в Абидос и посмотреть на своего дорого Икера в последний раз…

— Идем со мной, — вдруг прошептал ей в ухо детский голос.

Исида обернулась и увидела юного временного жреца, лицо которого было озарено счастливой улыбкой.

— Извини, малыш, но я устала… Очень устала…

— Идем, прошу тебя!

Исида уступила приглашению.

Мальчик за руку ввел ее в крытый храм. Они вместе вошли в часовню Ра. На алтаре стояла ладья из позолоченного дерева. Это была ладья бога света.

— Слушай, — тихо произнес маленький временный жрец. — Несколько дней назад меня стали мучить предчувствия. Я чувствовал, что вокруг храма витают злые силы, но мои начальники не принимали угрозу всерьез. И тогда я решил вмешаться и спрятать реликвию. Разве не говорят, что руки Осириса — это весла ладьи Ра? Свой секрет я могу доверить тебе. Только тебе…

Исида подошла к алтарю.

Внешняя часть двух больших весел была чуть приоткрыта. Внутри Исида увидела верхние конечности хозяина Абидоса…

Горячо вознося благодарственные молитвы, Исида чувствовала, как снова возродилась в ней надежда.

Верховная жрица хотела поблагодарить своего спасителя, но мальчика нигде не было…

По сияющей улыбке Исиды Секари немедленно понял, что только что произошло благоприятно разрешившее ситуацию событие.

— Мы продолжаем наш путь, — объявила Исида. — Отныне наши весла обретут силу рук Осириса!

— Это опять твоя магия?

— Нет, на этот раз мне помог мальчик. Кстати, как его зовут? — спросила она, обернувшись к начальнику временных жрецов.

— Вы видели мальчика в храме?

— Да, это же ваш самый молодой из жрецов.

— Не знаю такого… При всем моем к вам глубоком почтении я вынужден сказать вам, верховная жрица, что вы ошибаетесь! Самому молодому из наших жрецов двадцать лет!

Исида посмотрела на солнце.

О, конечно! Это было Дитя света, родившееся из лотоса! Вот кто пришел ей на помощь!

— Помоги-ка мне встать, — приказал ливанец своему главному слуге.

Ему стало тяжело двигаться, но он все равно никак не мог найти в себе силы ограничить употребление сладостей… Слишком много неизвестных опасностей было вокруг. Только сладкое давало силу его голове, и она продолжала улавливать все нюансы, а он — сохранять свое хладнокровие.

Среди ночи к нему пришел нервный и возбужденный Медес.

— Наблюдение этих шакалов Собека, кажется, стало менее пристальным. Но все-таки я не очень верю…

— Это долгосрочная гарантия, — отозвался ливанец. — Какие новости о визире?

— Он не выходит из своей комнаты, а срочную почту отправляет его секретарь. Эту болезнь не может вылечить сам доктор Гуа! Со дня на день ждут фатального исхода.

— Несмонту умер, Собек умирает… Прекрасно!

— Есть новости и получше: у меня нет ни одного царского указа! Впервые моей канцелярии составлять нечего!

Ливанец пожевал воздушное пирожное, смоченное в ароматном сиропе, — оно словно само растаяло во рту…

— И как ты объясняешь сложившуюся ситуацию?

— Мои предположения выглядят превосходно. Впрочем, им, кажется, можно верить: либо Сесострис умер, либо он не способен действовать и командовать! Лишившись своего руководства, Египет плывет по течению.

— А что царица?

— Она целыми днями лежит в прострации в своих апартаментах.

— А Сенанкх?

— Он не может оправиться от потери своего друга Несмонту. Депрессия не дает ему работать в полную силу.

Ливанец поскреб свой подбородок.

— Внешне прекрасные обстоятельства! Будь на моем месте кто-то другой, наверняка, не раздумывая, начал бы наступление…

— Что же тебя сдерживает?

— Мой инстинкт, только мой инстинкт…

— Но порой излишняя осторожность бывает вредна. Мемфис сам идет к нам в руки, так возьмем же его!

— Нужно провести последнюю проверку, — решительно произнес ливанец. — Проведем серию точечных операций. И если противник не отреагирует в полную силу, тогда… Тогда — берегись, Мемфис! Тогда я прикажу всем нашим ячейкам начать полномасштабные действия!

32

На заре Курчавый вышел из своего логова. Мемфис постепенно пробуждался. Высоко в небе летали ласточки. Разносили горячий хлеб и свежее молоко. Жители, еще слегка сонные, завязывали первые свои разговоры с соседями.

Продавец лепешек подал ему только что испеченную булочку.

— Действуем немедленно, — быстро шепнул он.

— Откуда такие сведения?

— Личный приказ ливанца.

— Первый подтверждающий пароль?

— Слава Провозвестнику!

— Второй подтверждающий пароль?

— Смерть Сесострису!

Курчавый, второпях жуя булку, пошел предупредить Ворчуна.

Наконец-то действовать! Обрадованные таким известием, они быстро расстались. Каждый знал, чем ему следовало сейчас заняться…

— Зашевелились! — объявил стражник, наблюдавший за подозрительным домом. — Наши наблюдатели видели, как Курчавый и Ворчун выходили из дома и отправились каждый в свою сторону. За ними пошли наши люди…

— Главное, — строго сказал Собек, — не потеряйте их из виду!

— Ну, тут никакого риска. Когда их брать?

— Брать их вы не будете.

— Даже если они набросятся на ни в чем не повинных людей или станут ломать их имущество?! Да мы им головы свернем!

— Вот что, слушай внимательно. Мой официальный приказ состоит в следующем. Вы не вмешиваетесь ни при каких обстоятельствах. Если кто-нибудь ослушается, его обвинят в измене и сурово накажут. Я достаточно ясно выразил свою мысль?

Стражник мрачно ответил:

— Все предельно ясно, визирь Собек.

Курчавый разбудил своих до поры таившихся подчиненных.

Бродячие торговцы, лавочники, ремесленники — все они давным-давно растворились среди коренного населения. Некоторые из них стали осведомителями стражи и либо поставляли ей успокаивающую бдительность информацию, либо сдавали ей случайных сообщников, чтобы завоевать доверие и убедить в искренности сотрудничества.

Теперь всех их радовало предчувствие больших неприятностей, которые они причинят ненавистному Египту. Жители Мемфиса считают себя в безопасности? Прекрасно, сейчас они убедятся в обратном! От неуверенности возникнет паника, а она будет способствовать победе сил тьмы!

Итак, первая операция началась в полночь, в порту…

Портовые рабочие ушли, и все затихло. Курчавый с пятью заговорщиками подожгли неохраняемый амбар с рулонами льняного полотна.

Дымом заволокло небо над Мемфисом, кто-то кричал и звал на помощь.

Сжав кулаки, до крови закусив губы и проклиная приказ своих начальников, стражники наблюдали, как совершалось преступление…

Новобрачные гуляли вдоль Нила. Их переполняло трепетное счастье. Они шли бок о бок, наслаждаясь и своей близостью, и свежестью прекрасной ночи, которая сулила им блаженство. Город спал, только они вдвоем и эти чудесные звезды…

Внезапно из темноты вынырнул человек, в руке блеснул нож.

Молодые хотели было отступить назад, но позади у них оказались Ворчун и еще трое его товарищей, у всех в руках дубинки…

Сопротивляться нечем, да и превосходство в силах значительное. К тому же рядом жена, которая легко может стать добычей преступников…

— Драгоценности и одежду! Если откажетесь — прибьем до смерти!

— Давай послушаемся, — шепнула жена.

— Я не позволю себя грабить!

Удар по ногам дубинкой — и вот несчастный уже воет от дикой боли… Его жена поспешно снимает ожерелье, браслеты и кольца…

— Забирайте все, — просила она, — но не убивайте нас!

— Твое платье, его тунику, сандалии! Быстро! — покрикивал Ворчун.

Нагие, униженные, обобранные до нитки жертвы пытались утешить друг друга, не глядя на удалявшихся преступников.

Стражник, которому выпало на долю следить за этой группой, скрипел зубами, но не вмешался…

Писец переписывал гири весов на базаре. Он был пунктуален и заносил сведения в свиток, который еженедельно проверял его начальник. За двадцать лет его верной и безупречной службы не было ни одной ошибки. И потому покупатели, уверенные в том, что их не обвешивают, относились к товарам с доверием.

А тут какие-то мелкие хитрецы пытаются его надуть или подсунуть ему фальшивые гири, чтобы обвинить его в фальшивых обмерах! Но он-то бдительный, он все выявит! И все эти мошенники окажутся в тюрьме, потому что управляющий хозяйством страны не шутит с обманом!

Закончив обследование, писец собирался закрыть дверь своей комнатки и подумывал уже о прекрасном обеде. Он наперед знал, из чего тот будет состоять: жареное мясо, фасоль, свежий творог и круглые медовые лепешки! Ведь сегодня день рождения его супруги — то-то будет праздник!

Когда в его комнатку, угрожающе держа ножи, вошли Курчавый с двумя парнями, писец остолбенел.

— Немедленно выйдите!

Удар кулаком в живот — и Курчавый заставил чиновника замолчать.

Задохнувшись, несчастный тяжело осел. Падая, он ударился головой о стену и потерял сознание.

— Наведем-ка здесь порядок! — ухмыльнулся террорист.

Они рвали свитки и бросали обрывки на тело своей жертвы…

Снаружи, глядя из укрытия на происходящее, ни во что не вмешиваясь, наблюдали стражники…

Генерал Несмонту и Сехотеп внимательно выслушали подробный доклад визиря. Итак, по городу поджоги, нападения на горожан, кражи, разгром рабочих мест мелких чиновников… По всему Мемфису говорили только об этом и на чем свет стоит ругали бездействие сил правопорядка.

— Из своих укрытий вышли только Курчавый и Ворчун, — подытожил Собек. — Ни одна другая группа действий не начинала. Совершив свои злодеяния, обе банды вернулись в свое логово. Как я и предполагал, их руководитель весьма осторожен. Он прощупывает нашу способность реагировать. Поэтому я разослал патрули по всему городу. Они, разумеется, ничего не обнаружат, а это будет преступниками понято как полная наша растерянность.

— И даже после таких серьезных инцидентов, — с горечью и возмущением произнес Несмонту, — ты отказываешься действовать?

— Секари обнаружил только одно гнездо террористов. Но их, разумеется, существует несколько. Провозвестник наводнил своими людьми весь город, и успех нашей операции будет зависеть от скорости, с какой мы будем действовать.

— Как же ты их опередишь?

Собек сдержанно улыбнулся.

— А это уж, генерал, твое дело! Я принес тебе подробный план города, а ты мне укажешь, как лучше распределить твоих солдат, чтобы они незаметно заняли наиболее выгодные позиции.

— Вот тут есть, от чего проснуться мертвому! — вдохновенно воскликнул Несмонту.

— Конечно, конечно! С первой секунды выступления заговорщиков ты снова берешь в руки командование.

— А как мои преемники?

— Все идет согласно плану. Высшие офицеры ругаются между собой. Каждый старается отбить у других место главнокомандующего. Фараона нет, визирь при смерти. На горизонте — никаких перспектив. Армия и стража парализованы, указы не рассылаются…

— Ты посвятил Медеса в тайну? — спросил Сехотеп.

— Я счел предпочтительным, чтобы он ни о чем не догадывался. Поэтому его поведение будет неизменным. Если шпионы Провозвестника за ним наблюдают, то заметят прогрессирующую дезорганизацию государственных служб.

— А как же Сехотеп? — забеспокоился генерал.

— Правосудие должно идти своим путем, — серьезно ответил визирь.

Экипаж смотрел на Исиду с восхищением. Преодолеть пылающий остров, поднять южный ветер, раздобыть легкие и быстроходные весла, которыми было так легко и невероятно просто управлять!.. Да, эта жрица совершала чудеса!

Корабль шел к двадцать первой провинции Верхнего Египта — Розовому Лавру дальнему. Это была одна из самых плодородных земель страны, потому что ее омывал Файюмский канал.

Секари хорошо знал местность, и сейчас он вспоминал, как много приключений пережил рядом с Икером. А все-таки ему тогда удалось перехитрить заговорщиков и спасти Икера! Кто бы мог подумать, что самым опасным местом для него станет Абидос!

— Не упрекай себя, — сказала Исида. — Тебе не в чем винить себя.

— Я не был рядом с ним в тот момент, который выбрал для него Провозвестник. А значит, я не выполнил в полной мере то, что мне было поручено. Когда фараон снова соберет Золотой круг Абидоса, я попрошу его об отставке…

— И совершишь непоправимую ошибку, Секари.

— Я ее уже совершил.

— Я так не считаю. Неужели ты думаешь, что Провозвестник так мало значит?

Вопрос покоробил секретного агента.

— Ну нет, ни в коей мере. Победить его можете только фараон и ты. А Золотой круг лишь неустанно будет вам помогать.

— Вот видишь! Поэтому никаких отставок и слабостей. Иначе ты предашь Икера.

Корабль приближался к Крокодилополю — столице провинции, испещренной каналами. Небольшой город, выстроенный на самой вершине высокого холма, дремал на солнце. В нем почитали и усердно вскармливали огромного крокодила — воплощение бога Себека.

— Какую реликвию мы должны здесь забрать? — спросил Секари.

— До сих пор я собирала те, что перечислены в «Книге сакральной географии» Абидоса. А в храме этого города ежегодно празднуется поминовение первого сложения божественных частей. Обновляя древнее солнце в глубинах великого озера, крокодил Себек побеждает тьму и провозглашает царство Осириса — обновленного и воскресшего.

На пристани обычная суета. Портовые рабочие разгружают баржи, писцы записывают название и вес прибывших грузов…

— Подожди-ка, я осмотрю берег.

— Ты чего-то опасаешься?

— Учитывая, какая ситуация у нас сложилась, я имею основание не доверять слишком спокойным местам.

Пока Секари отсутствовал, экипаж подкреплялся. Северный Ветер и Кровавый — тоже. Но пес исполнял и свою миссию охранника — ни один из любопытных не посмел слишком близко подойти к судну.

Секари вернулся встревоженный.

— Храм закрыт. Нам нужно разузнать, не привлекая к себе внимания, потому что я повсюду чувствовал на себе враждебные взгляды.

В сопровождении Северного Ветра Исида прогуливалась рядом со святилищем. Чуть позади них держался Кровавый, чей нюх, зрение, зубы и когти были в боевой готовности.

Будто случайно Исида обратилась к проходившей мимо торговке рыбой.

— Ах, вот удача! Скажите, что мне делать? Я бы хотела поднести храму жертву.

— Ты должна будешь подождать, милочка! Жрецы покинули храм и эти места из-за злодеяния. Если они не вернутся, беды не миновать! Крокодил всех нас съест…

— А куда же они ушли?

— В долину огня. Так называется остров, затерянный на севере великого озера. Если не поможет чудо, они все утонут.

— Надо же! А кто сможет меня туда отвести?

— Есть тут один человек, перевозчик, но он терпеть не может молодых да хорошеньких! С них он всегда берет втридорога. Забудь о нем, красавица, и уходи отсюда. Мой тебе совет: уходи поскорее! Скоро здесь будут демоны, ждать недолго…

Спокойное поведение осла и пса успокоило Исиду — за ними никто не шел. Даже Секари не удавалось высмотреть кого-нибудь подозрительного.

— Провозвестник нас опередил, — повторял он.

— Я должна изменить свой внешний вид. Хочу убедить перевозчика, чтобы он показал мне место, куда отправились жрецы.

— Но это — западня!

— Там увидим, — решительно сказала Исида.

Седые волосы, землистый цвет лица, бедное платье — Исида была неузнаваема! Перед Секари стояла старая женщина… Когда она села в лодку перевозчика — мужчины неопределенного возраста и высокого роста, — Секари остался сидеть и даже не посмотрел в ее сторону.

— Ты согласишься отвезти меня в долину огня?

— Это далеко и дорого. У тебя денег не хватит.

— А сколько нужно?

— Мне — лишь кусок хлеба да кружку холодной воды! А нет ли у тебя золотого кольца?

— Вот оно.

Перевозчик внимательно и долго его рассматривал…

— А еще мне нужна первосортная ткань, что по цене равна пятидесяти меркам полбы и бронзовой вазе!

— Вот.

Перевозчик пощупал ткань и сложил ее.

— Тебе известны Числа?

— Небо — это Единица. Двойка означает созидательный огонь и сияющий светом воздух. Тройка — это все боги. Четверка — это направления пространства. Пятерка открывает разум…

— Раз ты умеешь управлять лодкой, она довезет тебя до цели. Избегай комнаты убийства — там поджидают тебя союзники Сета.

Перевозчик сошел с лодки, которая сама собой поплыла в сторону великого озера… Секари остался на берегу.

Долину огня покрывал густой туман. Лодка сама выбирала себе дорогу в путанице рукавов реки и остановилась перед поросшим травой островом. Там, отчаянно жестикулируя, жрецы храма Себека взывали о помощи.

Ловко управляя рулем, Исида направила лодку в их сторону. Презирая опасность, она хотела спасти их.

Но, спрятавшись за спинами своих заложников, которые были вынуждены им помогать, союзники Сета потрясали копьями. Еще секунда — и…

Но над островом пролетел пеликан. Из своего клюва он выпустил солнечный луч, чья сила немедленно рассеяла туман и сожгла комнату убийства и ее пыточные приспособления.

Жрецы, целые и невредимые, радостно приветствовали свою спасительницу.

— Пусть клюв пеликана снова откроется для тебя! — сказал Исиде глава священной коллегии. — Пусть засияет над тобой возрожденный день! Пеликан, отдавая свою плоть, чтобы прокормить своих птенцов, воплощает в себе благородство Осириса. Так возрождаются реликвии Верхнего Египта. И ты, придя сюда, вдохнула в них удивительную силу.

33

За завтраком Сенанкх, обычно такой веселый и разговорчивый, едва притронулся к пище, но зато пил значительно больше обыкновенного.

— Ах, Медес! Жители Мемфиса изнывают от страха, а мы не способны обеспечить их покой!

— Разве Великий царь не должен был бы сейчас вмешаться?

— Нам неизвестно, где сейчас фараон, — шепотом признался министр. — Дом царя не получает от него никаких указаний.

— А царица?

— Она молчаливо сидит в своей комнате и никого не желает видеть. Боги прогневались на Египет: визирь умирает, Сехотепа ждет приговор… Мне нужно было бы взять на себя какие-то государственные дела, но у меня руки связаны в отношении безопасности. Ни армия, ни стража меня и слушать не хотят.

Медес сделал вид, что сильно испуган.

— А Сесострис… Сесострис?

— Никто не смеет произнести рокового слова. Возможно, он удалился в какой-нибудь храм… Как бы то ни было, смерть Икера сломала его, и государство осталось без правителя…

— Значит, нужно назначить преемника Несмонту и использовать армию, — решительно произнес Медес.

— Это бы, конечно, так… Но каждый высший офицер имеет за собой целый клан своих родных и ставленников, которые рвут его на части! Признаюсь тебе: мы находимся на грани гражданской войны, и я не вижу никаких средств, чтобы ей противостоять. К нашему счастью, заговорщики наносят пока только одиночные, точечные, удары… Если бы у них лучше была поставлена информация, они уже давно развернули бы наступление всеми своими силами и с легкостью завладели Мемфисом!

— Немыслимо! — воскликнул Медес. — Ну, давайте хотя бы мы с вами будем действовать сообща!

— Эх… Стража слушается только Собека, а армия — только Несмонту. В их глазах мы с тобой всего лишь насекомые, и нами можно пренебречь.

— Я не осмеливаюсь вас понять…

— Оставаться в Мемфисе — безумие. Нам с тобой никуда не деться ни от нападения террористов, ни от бунтов. Режим вот-вот падет, нам нужно уезжать.

— Нет, что касается меня, то я отказываюсь. Сесострис вернется, и порядок восстановится!

— Твоя отчаянная храбрость меня восхищает. Но пойми: при некоторых обстоятельствах это становится глупостью. Отрицать очевидное бесполезно.

Медес прекратил жевать и кубок за кубком стал залпом пить вино… Наконец он остановился.

— Определенно существует какой-нибудь выход, — произнес он дрожащим голосом. — Мы же не можем вот так все бросить!

— Это не мы, это Маат нас оставила, — горько вздохнул Сенанкх.

— А если террористы не так сильны, как нам кажется? Если их планы не идут дальше того, чтобы просто вредить по мелочам?

— Их глава — Провозвестник! Он хочет смерти Осириса, падения фараона и разрушения нашей цивилизации. И скоро — увы, совсем скоро! — он добьется своего!

— Ну уж нет! — Медес даже покраснел от напряжения. — Бежать — это нас недостойно! Да к тому же куда бежать? Давайте уж сражаться здесь. Соберем все верные Сесострису силы и во всеуслышание объявим о нашей решимости!

Реакция секретаря Дома царя изумила Сенанкха. Правда, он считал его добросовестным чиновником и ловким придворным, но полагал, что он слишком привязан к комфорту и не расположен жертвовать собой.

— Пусть наши возможности и сведены к минимуму, — продолжал Медес, — но они существуют. Хоть мы не можем издавать указы, но ничто нам не мешает утверждать силу и решимость власти. Фараон довольно часто покидал Мемфис и раньше, но царица всегда осуществляла управление государством. Прошу вас, поговорите с ней и убедите ее держаться. Враг еще не победил…

— Но способны ли мы реально ему сопротивляться?

— Я уверен в этом! Воины и стражники нуждаются в том, чтобы ими руководили.

— Что ж, я, пожалуй, попробую, — неуверенно пообещал Сенанкх.

— А я, со своей стороны, — заверил Медес, — буду распространять ободряющие слухи. Наша вера в будущее сыграет важнейшую роль.

Великий казначей вышел из-за стола в недоумении.

Может быть, он должен был посвятить Медеса в план Собека-Защитника? Но, верный своему слову, Сенанкх промолчал. Сейчас, еще раз обдумывая все происшедшее, он радовался тому, что может считать Медеса сторонником фараона и одним из самых ревностных его защитников.

Корабль Исиды входил в воды другой земли — земли Нижнего Египта. Пропетляв по пустыне, Нил наконец свободно покатил свои воды и растекся широкой дельтой. В этом месте могучая река образовывала семь рукавов, питавших бесчисленное множество каналов, поивших, в свою очередь, зеленые долины, в которых росли пальмы…

Во втором порту Мемфиса Секари произвел смену экипажа. Лучники Саренпута были счастливы, что возвращаются домой, но им тяжело было расставаться с верховной жрицей, об отваге которой они все время помнили. Каждый из них подошел к ней, чтобы попрощаться и поблагодарить за покровительство.

Вновь прибывшие моряки принадлежали к специальному формированию, подготовленному Несмонту. Новый капитан прекрасно знал эти места, которые часто не отличались гостеприимством, и умел вести корабль как днем, так и ночью. Он был родом из деревеньки с прибрежных болот, а потому не боялся ни змей, ни насекомых. К тому же ему не нужны были карты — местность он знал назубок.

— Женщина? — воскликнул он, увидев вдову. — Уж не думает ли она плыть на моем корабле?

— Это ее корабль, — уточнил Секари, — и ты будешь ей повиноваться.

— Ты шутишь?

— Нимало. Тем более что я на службе у верховной жрицы Абидоса.

Капитан посмотрел на Исиду подозрительно.

— Терпеть не могу, когда надо мной насмехаются. Что вообще все это значит?

Настал черед Исиде давать объяснения.

— Наша страна в большой опасности, — сказала она. — Я должна очень быстро собрать реликвии Осириса, рассеянные по Нижнему Египту. Без вашей помощи мне это не удастся.

— Тогда, вы, видимо, действительно…

— Ты готов ехать?

— Мой друг Секари сам отобрал экипаж, и я ему доверяю. И все же…

— Давай договоримся. Я говорю тебе, в каком направлении нужно плыть, а ты командуешь. Весла облегчила магия Ра, ветра будут благоприятными. Но вместе с тем нас попытаются уничтожить множество врагов.

Капитал почесал в затылке.

— На моем счету немало опасных миссий — чего только не повидал я на своем веку! Но это приключение, видимо, превзойдет все. Ладно, хватит болтать, едем. Если я правильно понял, время нам дорого? Какова первая цель?

— Летополь, столица Бедра, второй провинции Нижнего Египта.

Мягкий, расслабленный главный жрец встретил верховную жрицу Абидоса с радостью. Она приехала к нему не за реликвией тела Осириса, а за одним из скипетров бога.

— Если вы решились предпринять такое трудное путешествие, то на это должны быть веские причины?

— К несчастью, вы правы.

— Опасность угрожает земле Осириса?

— Моя миссия состоит в том, чтобы ее защитить. Отдав мне символ тройного рождения[46], вы окажете мне неоценимую помощь.

— Исполнять ваши желания — великая честь.

Исида и великий жрец были посвящены в таинства света, звездной и земной матриц.

Великий жрец открыл двери часовни, достал ларец и вынул скипетр с тремя медными хвостами.

Исида дотронулась до первого.

И не почувствовала скрытой силы, материя была мертва.

— Попробуйте следующий!

Молодая женщина дотронулась до другого… Тот же результат.

— Ах, нужно было начинать с третьего!

Жрица последовала этому совету.

Снова ничего…

У главного жреца все поплыло перед глазами.

— Нет, — бормотал он. — Не верю!

— Просто это подделка, — сказала Исида. — Скажите, кто кроме вас имел право входить в эту часовню?

— Двое моих помощников. Одному из них около девяноста лет, он родился в Летополе. А второй — молодой временный жрец. Но я вполне доверял им обоим!

— Послушайте! Раскройте же наконец глаза!

— Но не предполагаете же вы…

— Один из них украл настоящий скипетр, заменив его копией, которая лишена всякой силы.

— О боги! Такое святотатство! В моем храме!

Жрецу стало плохо, и, если бы Исида не поддержала его, он бы упал.

— Какое бесчестие! Какой стыд! Какой…

— Где живут ваши помощники?

— Возле священного озера.

— Давайте расспросим их.

Жрец согласился.

Они отправились к озеру. Сначала жрец еле шел, потому что ноги отказывались двигаться. Потом на смену волнению и отчаянию пришел мрачный гнев. Оскорбление, которое было нанесено его чести, заставляло его стремиться наказать виновного и передать его в руки правосудия.

Жрец-старец, к которому они пришли, был в полной памяти. Он перечислил часы своей службы, не забыв поблагодарить богов за то, что они даровали ему такое счастье. С его точки зрения, никаких происшествий не было. Летополь жил своей обычной размеренной жизнью…

Главный жрец постучал в дверь жилища второго своего помощника.

Ответа не последовало.

— Странно… Он должен быть дома.

— Давайте войдем.

— Нарушить его покой…

— Но ведь событие чрезвычайной важности!

Маленькая комнатка была пуста, пусты были и сундуки.

— Сбежал! — воскликнул главный жрец. — Стало быть, он — вор!

— Давайте постараемся найти какую-нибудь его вещь. Может быть, он что-нибудь оставил…

Нашлась только старая циновка.

— Ее мне достаточно, — сказала Исида.

Она свернула циновку в трубочку и поднесла ее к глазам. Понемногу она вошла в контакт с владельцем вещи, ясно увидела его и различила то, что его окружает…

Вор как завороженный смотрел на скипетр, который он удачно вынул из его футляра и подменил точной копией.

Вор был последователем Провозвестника и надеялся за свою добычу получить солидное вознаграждение. Еще бы! Уничтожить символ могущества Осириса!

До сегодняшнего дня дело его обстояло как нельзя проще. Наивность главного жреца, отсутствие охраны часовни, новое жилище за пределами города… Теперь нужно ждать. Скоро за ним придут и уведут его далеко от Летополя — туда, где он пополнит ряды будущих хозяев Египта.

Предвкушая свое великое будущее, вор тем не менее не решался сломать такое дивное сокровище.

За время, пока он служил временным жрецом, он узнал так много, что ему было очень трудно заставить себя надругаться над священным предметом. Конечно, новая религия привлекала его, особенно тем, что, давала исключительные права мужчинам и обеспечивала полное подчинение женщин, этих извращенных по своей природе тварей, которые только и думают, как бы выставить напоказ свои прелести. Что ж, раз он уже обратился в новую веру, то он сумеет позабыть о прежнем долге и своей прошлой жизни! Он сумеет уничтожить какую-то простую ветку акации, к которой прицепили три медных хвоста!

Но… Уже в десятый раз он заносил свой нож!

И в десятый раз он его опустил…

Рассердившись на самого себя, он полоснул себя по рукам и по груди. Запах крови и боль успокоили его. Завтра! Завтра потоки крови этих неверных затопят весь мир!

Уверенность в этом вернула ему порыв.

Он сумеет победить магию Осириса! Снова схватив свой нож, он замахнулся. Сейчас он наконец избавится от тяготившего его краденого имущества.

В это мгновение кто-то вышиб ногой дверь.

От неожиданности бывший жрец так и замер с поднятой рукой. В одну секунду на него бросился какой-то здоровяк и железными руками прижал к полу. От боли вор выронил нож. Секари накинул ему на горло петлю…

Исида подняла скипетр.

Вор забился в конвульсиях и стал проклинать своих врагов, восхваляя Провозвестника. Секари не стал слушать его гнусностей и оглушил его…

Когда Исида дотронулась до первого хвоста, символа светоносного рождения, небесная синева стала более глубокой, а солнце ярче. Золотые лучи наполнили весь храм, а под ним глаза статуй зажили своей сверхъестественной жизнью.

Когда она дотронулась до второго хвоста, то среди дня засияли на небе тысячи звезд… А в звездной матрице, окружающей небо и землю, каждое мгновение рождались бесчисленные формы жизни…

Когда она коснулась третьего хвоста, то из земли поднялись цветы, и сад, который находился перед святилищем, украсила целая палитра красок…

Вдова положила скипетр в «корзинку таинств» и отправилась на корабль.

34

Бывший помощник старосты деревни Медамуд изо всех сил старался доказать свою преданность. Он не гнушался тем, что поругивал своего прежнего начальника, сожалел о своих заблуждениях на его счет и хвалил вновь назначенный совет. Он лично носил еду и питье стражникам, наблюдавшим за строительством храма, потому что те, строго соблюдая правила, следили, чтобы никто посторонний не проходил на стройку, а потому не имели возможности вовремя поесть и попить.

Бывший помощник старосты — последователь и ученик Провозвестника — тщетно пытался найти какого-нибудь легкомысленного болтуна. Суровые воины ни с кем не разговаривали, ограничиваясь короткими репликами — главным образом запретительного характера.

В одном бывший помощник управляющего был уверен: войдя в запретную область, туда, где находилось святилище Осириса, фараон оттуда не выходил.

Во время похорон главы старейшин, которого очень уважали жители деревни, его убийца сказал прочувственное надгробное слово.

— Мы теряем память деревни! — притворно горевал он. — Ведь усопшему было почти столько же, сколько самой деревне. С ним уходят в вечность многие тайны. Как бы ему понравился новый храм! — вздыхал убийца. — Ведь его последней большой радостью была встреча с фараоном. Жаль, что наш царь уехал так быстро. Его присутствие во время открытия храма придало бы нашему сооружению исключительное по важности значение.

Стоявший рядом старик нетерпеливо кашлянул.

— Фараон не уезжал из Медамуда, — тихо пробормотал он.

Убийца тут же откликнулся.

— Он лично руководит строительством?

— Нет, я думаю, что он проходит сейчас испытание Осириса. Там, в священном лесу.

— А в чем оно состоит?

— Этого я не знаю. Только монарх способен на это. Но и он подвергается большому риску. А от успеха этого испытания зависит будущее процветание страны.

— О, давайте помолимся за то, чтобы нашему фараону удалось все, что он задумал!

Убийца ликовал. Итак, могущественный гигант находился сейчас в слабой позиции! И если последователю Провозвестника удалось бы проникнуть на землю Осириса, ему, возможно, удалось бы и его убить!

О, тогда он станет героем в глазах своего учителя и его учеников. Его щедро вознаградят! Так вознаградят, что он даже представить себе не может. Он уже видел себя управителем Фив! Уж тут им спуску не будет! Ему бы только занять эту должность, а уж тогда все противники новой веры будут безжалостно уничтожены, а остальных он повергнет в оцепенение и ужас…

До воплощения столь сладкой мечты оставалось чуть-чуть: пройти сквозь военное оцепление.

Это было непросто, потому что он действовал в одиночку и не мог заколоть какого-нибудь зазевавшегося солдата — его тут же схватят.

Значит, нужно использовать более тонкое, но давно испытанное оружие — положить снотворное в пищу.

Медес тоже начал полнеть. Это было связано с его невольным страхом: приближался судьбоносный день! Охватившее его волнение он мог снять только тем, что беспрестанно жевал.

Сегодня ночью он пировал вместе с ливанцем. Повар подал утку в чудесном масляном соусе! О, этот соус достоин царского стола! А уж напитки! Они усладили бы душу самых тонких знатоков!

— Со мной откровенно говорил Сенанкх, — поведал он в конце обеда ливанцу. — Он не слишком меня ценит и не доверяет мне, но я постарался изменить его мнение обо мне. Я показал ему, что в этих условиях тяжелого кризиса власти очень предан монархии. В отчаянии наш славный министр хотел бежать и советовал мне сделать то же самое! Но я, вместо того чтобы поддержать его в этом, стал уговаривать его не паниковать. Разве наш общий долг не состоит в том, чтобы бороться с врагом и поддерживать население Мемфиса, которое ничем не рискует?

Медес расхохотался. Ливанец же, как и прежде, остался ледяным.

— Давайте начнем наступление, — снова стал уговаривать ливанца секретарь Дома царя. — Нас ожидает лишь единичное сопротивление. Когда Мемфис окажется в наших руках, остаток государства просто рассыплется.

— От Сесостриса новостей по-прежнему нет?

— Я первый бы получил известие, раз именно мне пришлось бы составлять указ о подготовке к его возможному приезду! Болен ли он или не может оправиться после шока — управлять страной он не может. И прореха от его отсутствия каждый день делается все шире.

— А что визирь?

— Умирает. Сенанкх больше даже не заходит к нему.

— Царица?

— По моему совету великий казначей попытается побудить ее взять власть в свои руки. Но эта попытка обречена! Депрессия, в которой находится великая царица, лишь подтверждает незавидное положение Сесостриса, который либо не способен держать кормило власти, либо вообще умер.

— Армия?

— Ее раздирают противоречия кланов, готовых убить друг друга. Лишившись своего генерала, она стала разлагаться. И стража не лучше. Египет болен, тяжко болен! Так давайте же прикончим его до того, как какой-нибудь неожиданный поворот судьбы даст ему надежду на исцеление!

Ливанец продолжал медленно смаковать сыр, запивая его чудным красным вином.

— Почему же молчит Провозвестник? — спросил ливанец.

— Потому что стража полностью блокировала остров Абидос! — ответил Медес. — Она никого не пропускает. В таких условиях попытка послать нам письмо подобна самоубийству.

— Но, чтобы начать решающее наступление, мне непременно нужно формальное разрешение, — отрезал ливанец.

— Ты все еще сомневаешься в том, что наш противник слаб?

— А что если Сенанкх просто ломал комедию?

— Я тоже думал об этом! Он хитер и недоверчив, он ловкий тактик. Но нынче он действительно потерял опору. Я умею разбираться в людях: этот сейчас в полном недоумении.

— Все это слишком прекрасно, — сухо сказал ливанец.

Медес взорвался.

— Ты хотел видеть реакцию на наши точечные удары — пожары, кражи, измывательства над людьми, — и ты ее видел! Патрули ничего не смогли сделать, расследования были бесполезны. Все как всегда! Со своей стороны я доставляю тебе информацию из первых рук и ставлю себя в положение защитника разваливающейся власти! Возьми тоже, в конце концов, на себя какую-нибудь ответственность, и Провозвестник наградит тебя!

— А мой инстинкт советует мне быть осторожным.

Медес воздел руки к небу.

— Ну, в таком случае мы отказываемся брать Мемфис!

— До этого момента мне удавалось избегать неприятностей!

Маленькие черные глазки ливанца пристально посмотрели на Медеса.

— Я уже давно работаю бок о бок с Провозвестником. Гораздо дольше, чем ты! И я никому не позволю обвинять меня в нерешительности. Запомни и никогда не начинай своих происков снова!

— И каково же твое решение?

— Проведем последнюю проверку. Это будет яркая попытка покушения с последующим раскрытием одной из наших ячеек. Интересно, будет ли реакция властей похожа на твои оптимистические предположения?

Медес ушел, а ливанец еще долго сидел за столом, обдумывая ситуацию и мечтая о будущем… Как только он станет начальником государственной и религиозной стражи, он первым делом прикончит этого наглеющего с каждым днем секретаря Дома царя.

— В каком направлении плыть? — спросил капитан Исиду.

— Наша цель — Запад, третья провинция Нижнего Египта.

Природа здесь сильно отличалась от той, что окружала плывущих в первую половину их путешествия. Ничто не напоминало здесь Нильскую долину от Элефантины до Мемфиса. Исида попытается собрать хранящиеся в Дельте реликвии Осириса. И начнет она с запада, потом отправится на восток и уж только потом — на юг, в провинцию Гелиополя, которую называют «Хозяин в добром здравии». Если боги позволят ей добиться своего, то тогда у нее окажутся все элементы, которые необходимы, чтобы составить тело Осириса. Это совершенно необходимо для воскрешения Икера.

Капитан был доволен. Температура воздуха идеальная, ветер самый благоприятный, условия для плавания — самые лучшие. А уж экипаж! Эти крепкие парни не жалеют сил… Может, и следует пересмотреть свой взгляд на женщин на корабле? Ну уж нет. Впрочем, эта вовсе не похожа на обычных женщин.

Приближаясь к храму Жертвенного Бедра, главному храму провинции, Исида подумала о Прекрасном Западе, куда попадали в загробном мире чистые сердцем. Там все пребывали в дивном мире, жизнь наполнена Маат. И все же какая неожиданно ранняя участь для Икера! Супруг еще не успел раскрыть всех своих качеств, он должен продолжить свой земной путь и дело Сесостриса!

Когда судно приставало к берегу, Северный Ветер стал так громко кричать, что портовые рабочие и зеваки остановились поглазеть.

— Нас ждут неприятности, — заключил Секари.

Агрессивная поза Кровавого подтверждала его слова.

Группа жрецов и несколько солдат береговой стражи попросили разрешения подняться на борт. Исида предпочла спуститься к ним по трапу. Она еще не успела и ногу поставить на берег, как жрец с впалыми щеками крикнул ей:

— Немедленно уезжайте, это место проклято!

— Но я должна посетить святилище.

— Это невозможно, никто не может пройти по полю, кишащему скорпионами. Эти чудовища проснулись и убили большинство моих собратьев. А в священном озере поселился огромный крокодил. Он мешает нам совершить обряд очищения.

— Я попытаюсь изменить вашу судьбу.

Человек с впалыми щеками стал нервничать.

— Уезжайте, я вам приказываю!

Исида продолжала идти вперед.

Тут один из воинов попытался связать ее ремнем, но в то же мгновение на него кинулся Кровавый и прижал его к земле. По знаку Секари все лучники навели свои стрелы на враждебную группу.

— С верховной жрицей Абидоса так не обращаются.

— Но я не знал, я…

— Убирайтесь! Толпа бандитов! Мы берем ситуацию в свои руки.

Секари, даже сомневаясь в результате, стремился выглядеть уверенным.

Но когда он увидел тучи черных и желтых скорпионов, кишевших в саду и на площадке перед храмом, его сомнения укрепились.

Исида не отступила.

— Тот произнес великое слово, которое дает силы богам, — напомнила она. — Это слово собирает Осириса во имя грядущей жизни. Вы, дети Серкет, богини тропы, ведущей к свету воскресения, управительницы небесных высот и холмов земли, вы не станете враждовать со вдовой! Выпустите свой яд в сердце нечистоты! Сожгите то, что подлежит гниению, ужальте тех, кто противостоит богам! Пусть ваш огонь остановит их и моих врагов и освободит мне путь!

Услышав сказанное, опасные твари замерли. Одна за другой они стали нырять под камни. Но Секари поверил в действенность магических слов только тогда, когда Исиде удалось укротить царя скорпионов. Случилось это так. По длинной тунике Исиды пополз огромный черный скорпион. Она протянула к нему руку. Казалось, ядовитое жало вот-вот ее ударит… Но Исида тихо сказала:

— Покажи мне место, где находится реликвия.

Царь скорпионов немедленно успокоился. Исида положила его на землю и пошла в ту сторону, куда он пополз.

Царь скорпионов привел ее к священному озеру.

Поблагодарив его, верховная жрица спустилась по первым ступенькам лестницы. Но тут из воды показался огромный крокодил.

На его спине лежали бедра Осириса.

Секари, успевший вслед за Исидой пройти через поле скорпионов, попытался удержать ее от опасного шага.

— Будь осторожна, прошу тебя! Это чудовище выглядит не так уж дружелюбно!

— Брат мой по Золотому кругу Абидоса, вспомни о таинствах месяца хойяк. Разве Осирис не принимает вид животного Собека, чтобы переплыть первозданный океан?

Секари вспомнил о приключении в Файюме, когда Икер, обреченный на то, чтобы утонуть, был спасен хозяином озера, гигантским крокодилом…

Владыка озера приблизился к Исиде, уже вошедшей в воду по грудь. Пасть крокодила приоткрылась, стали видны угрожающие зубы…

И вот Исида произнесла:

— Ты, соблазнитель с прекрасным лицом, обольститель женщин! Продолжай свое дело объединителя!

В маленьких глазках крокодила блеснуло нечто вроде нежности. Исида протянула к нему руки и с благодарностью приняла реликвию.

Капитан испытывал огромное удовольствие оттого, что мог показать свое умение навигатора, выбирающего наилучший маршрут. Им предстояло сейчас направиться в семнадцатую провинцию Нижнего Египта — Трон. Любой другой менее опытный моряк уже давно запутался бы в этом водном лабиринте рядом с морским побережьем. Но капитан, чувствуя малейшие капризы нильских вод, буквально усеянных различными препятствиями, умел к ним во всякое время приспособиться и найти свой подход.

В этих местах течение Нила часто меняло свою скорость. Оно было то быстрым, то почти исчезало. Требовалась быстрая реакция и постоянная бдительность.

— Наше точное направление?

— Остров Амона.

— Я всегда его обходил! Местная легенда говорит, что доступ к нему закрывают призраки. Сам-то я в это не верю, но те, кто из любопытства решались проверить, погибали в кораблекрушении!

— Мы пристанем к северному берегу. Он овевается морскими ветрами.

Капитан и не подумал возражать и стал заниматься маневрированием. Обеспокоенный Секари пытался разглядеть возможных агрессоров…

Остров казался пустынным.

— Я пойду вперед, — решил секретный агент.

Исида согласилась.

Вместе с Кровавым, у которого было прекрасное настроение, Секари прошелся по берегу. Среди камней он нашел небольшой участок земли. Все вокруг было пустынно, единственными жителями здесь были насекомые.

На берегу не было и следов какого-либо святилища, в котором могла находиться реликвия.

Секари разочарованно озирался вокруг.

И тут Северный Ветер решил поискать себе еды. Он немного прошел вперед и остановился перед растением с красным стеблем и белыми цветами.

Исида благоговейно стала перед цветком на колени и стала разрывать под ним землю… Вскоре она достала руки Осириса.

35

Жергу тосковал, а потому пил без меры. Приближение решающего боя окончательно выбило его из равновесия. Однако с каждым днем ситуация становилась все отчетливее. Мемфис, как созревший плод, просто падал в руки последователям Провозвестника. Для Жергу все это означало лишь одно: скоро он станет высокопоставленным чиновником, у него будет роскошный дом и столько женщин, сколько ему заблагорассудится.

Женщины… Вот уж точно главная проблема на сегодняшний день. Из-за приступов жестокости перед Жергу закрыли свои двери лучшие пивные заведения. Никто не хотел ни видеть его, ни давать ему женщин. Даже иностранок! И ему приходилось довольствоваться третьесортными пивнушками, что находились невдалеке от дома, который когда-то был подарен Медесом танцовщице Оливии. Жергу отлично помнил эту хорошенькую приманку, на которую подлавливали Сехотепа… Впрочем, там был полный провал. И опять виновата женщина! Ведь это из-за ее тупости все тогда сорвалось!

Таверна действительно была захудалой.

— Мне нужна девчонка, — сказал Жергу.

— Деньги вперед, — немедленно отозвался хозяин.

— Вот сердоликовый браслет. Подойдет?

— О мой принц! У меня есть две крошки — иностранки и очень услужливые. Бери их обеих и веди, куда захочешь.

В компании с двумя красотками Жергу направился к дому напротив. Он спросил у привратника ключ. Конечно, он не стал называть привратнику своего подлинного имени, а воспользовался подставным именем Медеса, который для всяких темных операций взял себе специальное имя — Прекрасный Прохожий. Под этим именем у Медеса было уже несколько домов, в которых он как в сейфе хранил богатства, которые доставались ему от огромных оборотов нелегальной торговли.

Сначала девушки были очень приветливыми, но как только Жергу первый раз их ударил, резко изменились. От страха они стали громко кричать, а одной из них удалось убежать.

Жергу в ярости пинками выставил вторую за порог, с треском захлопнул дверь и вернул привратнику ключ. Придется идти искать удачи где-то еще.

Хозяин таверны, который был тайным соглядатаем у стражи, не был в восторге от того, как обошлись с его девицами. Он послал предупредить об этом стражников своего участка, и тем подробно все рассказали.

Пришел стражник. Он подробно расспросил хозяина пивной, а также привратника, дававшего Жергу ключ.

— Знаете ли вы того человека, что просил у вас ключ?

— И да и нет. Настоящее имя его мне неизвестно. И живет он не здесь. Но мне кажется, что я его когда-то видел. Ну да, это было в то время, когда в этом доме жила хорошенькая танцовщица.

— А кому принадлежит дом?

— Торговцу, Прекрасному Путнику.

— Ну и имя! И ты дал ключ?

— Да, конечно. Ведь он пришел от имени владельца.

В обычное время стражник непременно завел бы дело. Но, учитывая нынешнюю ситуацию, он действовал согласно приказу — как, впрочем, и все его товарищи по службе. Главное для них сейчас было использовать мельчайшие детали, чтобы открыть логово террористов. Поэтому стражник стал подробно выведывать информацию о внешности Жергу. Он даже набросал его портрет. А главное — он дал себе слово обыскать этот таинственный дом, когда стемнеет.

Чтобы снять напряжение, Жергу было необходимо выместить на ком-нибудь свою злобу. Поэтому он отправился за город, в деревню Цветущий Холм. Злоупотребляя своим положением, он вынуждал арендатора гранатовых садов наливать ему вино, якобы чтобы избежать высоких штрафов за вымышленные упущения. В случае неповиновения Жергу угрожал тем, что арендатор потеряет это выгодное место. Несчастный был совершенно запуган и до смерти боялся акта, подписанного главным инспектором амбаров, чье слово никто не поставит под сомнение.

Увидев Жергу, он понял, что его дело плохо. Кровь так и застыла в его жилах.

— У меня… У меня все в порядке, — срывающимся голосом пролепетал арендатор.

— Ты так думаешь? Однако мне список нарушений, допущенных тобой, кажется нескончаемым! Но тебе повезло, потому что ты мне нравишься.

— Но ведь я вам платил меньше месяца назад!

— Это дополнительный взнос.

На крики мужа прибежала жена и бросилась перед Жергу на колени.

— Поймите нас, умоляю! Для нас совершенно невозможно…

Жергу дал ей пощечину.

— Заткнись, самка, и ползи к себе на кухню!

Арендатор был человеком пугливым, но не мог вынести, когда грубо обращаются с женщинами. На этот раз Жергу перешел всяческие границы. И хотя арендатор не мог ему сопротивляться и вынужден был подчиниться, он затаил обиду.

— Хорошо. Я исполню то, что вы требуете.

Супруга Медеса опять рыдала навзрыд.

Доктор Гуа дождался, пока пройдет новый приступ истерики. Потом он прослушал сердце и сел выписывать лекарство.

— У вас прекрасное физическое состояние. Но я не могу сказать того же о вашей психике.

Доктор говорил ласково. Это было для него необычно, потому что он старался быть с пациентами строгим. Но на этот раз ему хотелось получше понять эту богатую женщину, отягощенную такими серьезными недугами. У них должна была быть какая-то веская причина.

— Скажите, в детстве вы не страдали ревматизмом?

— Нет, доктор.

— А как вы назвали бы отношения, которые сложились у вас с вашим мужем?

— Просто прекрасными! Медес — идеальный муж.

— Вас не гнетут заботы?

— Гнетут, доктор. Мне хочется похудеть, но в то же время я не хочу лишать себя удовольствия. Поэтому я стремлюсь… и у меня не получается!

Такие глупые отговорки сердили доктора Гуа. Его не остановит женская глупость. Чувствуя, что он очень близок к разгадке тайны, доктор подумывал об обходной методике, которая порой бывает гораздо эффективней прямого лечения.

— Вот вам записка для фармацевта. Принимайте лекарства строжайшим образом, — наставлял он свою пациентку. — Впрочем, я думаю, этих лекарств будет мало. Думаю, нам придется испытать новое терапевтическое средство.

— И я больше не буду плакать? Буду чувствовать себя нормально?

— Надеюсь.

— Ах, доктор! Вы настоящий добрый хранитель нашего дома! А скажите… Это больно?

— Что?

— Ну, новое лечение.

— Вовсе нет.

— Прекрасно. Когда же мы начнем?

— Скоро. Но сначала лекарства.

Эти лекарства были выбраны доктором Гуа не случайно: они подготовят супругу Медеса к сеансу гипноза. Только он будет в состоянии снять тоску, которую эта богатая пациентка скрывала глубоко в себе.

Когда корабль верховной жрицы шел в направлении к Ибису — пятнадцатой провинции Нижнего Египта, — капитан продемонстрировал все свое искусство. Превосходно ориентируясь, он всегда чутьем принимал верное решение.

— Где приставать к берегу? — спросил он у Исиды, когда они подошли к месту.

— Я жду сигнала.

Здесь Тот разнял Хора и Сета, когда они жестоко бились между собой. От этой битвы зависело равновесие мира. Успокоив обоих воинов, которые так навсегда и остались противниками, бог признал законное главенство Хора, его право быть наследником Осириса. Тем самым бог знания стал проводником и воплощением Маат…

Секари внимательно наблюдал за лодками рыбаков, которые знаками приветствовали путешественников. Тем временем осел и пес проснулись и стали смотреть в небо.

В вышине появилась птица. Когда она спустилась к кораблю, все увидели, что это был огромный ибис.

Он величественно сел на корму и долго смотрел на верховную жрицу. Потом снова взмыл в небо.

Огромная птица оставила на палубе два алебастровых сосуда. Этот твердый камень находится под покровительством богини Хатхор.

— Сосуды наполнены водой Нун, — пояснила Исида. — Она поможет воскресению тела Осириса.

Ничему больше не удивляясь, капитан взял тот курс, который указала ему верховная жрица Абидоса: юго-восток, двадцатая провинция Нижнего Египта — Мумия сокола.

Постепенно удаляясь от Средиземноморского побережья, экипаж почувствовал себя значительно лучше. Меньше болотистых зарослей, меньше надоедливых насекомых. Зато стали чаще попадаться возделываемые поля и пальмовые рощи. Корабль шел по одному из широких нильских рукавов. Благодаря попутному северному ветру он двигался быстро.

— Каким должно быть точное направление? — спросил капитан.

— Остров Сопеда.

— Но ведь это запретная территория! Ну, не совсем, конечно… Туда запрещен вход непосвященным. Надеюсь, это вас не касается.

Легкая улыбка Исиды уверила капитана в его правоте, и он принялся маневрировать, чтобы пристать к острову.

Здесь жила небольшая жреческая община. Она занималась тем, что поддерживала в порядке святилище Сопеда — мумифицированного сокола, у которого была бородка Осириса. На его голове красовались два пера Маат.

Главная жрица, высокая стройная брюнетка со строгим лицом, вышла навстречу Исиде.

— Кто хозяйка жизни?

— Сехмет.

— Где она прячется?

— В почитаемом камне.

— Как ты ее добудешь?

— Проникнув в ее тайну с помощью шипа акации, точного и острого, посвященного Сопеду.

Жрица повела Исиду к святилищу. У подножия мумии сокола лежал бирюзовый шип.

Жрица подняла его к глазам.

— От Ра, металлического существа, родился камень, предназначенный для того, чтобы заставить расти Осириса, — громко сказала верховная жрица Абидоса. — Это тайная сущность превращает инертную материю в золото. Она мне нужна, чтобы совершить воскрешение.

Взгляд сокола вспыхнул.

Острием шипа Исида коснулась обоих перьев Маат. Тело хищной птицы раскрылось, и стал виден кубический золотой самородок.

Бубастис, столица восемнадцатой провинции Нижнего Египта — Царского Дитя, — был городом оживленным и цветущим.

Когда приплыла Исида, там шел праздник в честь богини-кошки Бастет. Во время этого праздника участники забывают всякую стыдливость.

С Исидой на берег сошло несколько воинов.

— Странно, — задумчиво произнес Секари. — Почему не показываются сторонники Провозвестника? Ведь он никогда не откажется от своей борьбы, значит, он должен придумать какую-нибудь подлость. И она должна быть организована не хуже, чем предыдущие. Может быть, даже здесь. Поэтому ни в коем случае нельзя ослаблять бдительность.

Северный Ветер и Кровавый держались рядом с Исидой. При виде этого могучего пса, многие кошки выгибали спину и старались держаться подальше.

Перед главным храмом стоял колосс, воплощавший КА Сесостриса. Небольшой отряд Исиды воздал ему почести. Исида попросила его дать ей силы, чтобы дойти до конца в своих поисках.

Верховную жрицу Абидоса встретила прекрасная главная жрица этого священного места. Приветливо улыбаясь, жрица повела Исиду в сад, где росли сотни видов целебных растений. Медики, адепты опасной Сехмет, собирали в этом саду благодатные дары Бастет, столь необходимые им для приготовления лекарств.

Перед креслом главной жрицы сидел огромный черный кот. Он был просто гигантом, поэтому не слишком испугался появления Кровавого. Кот внимательно посмотрел на Исиду, а потом снова удобно устроился на своем месте, мурлыча от удовольствия. Он согласился с этим неожиданным визитом.

— Проливает ли свой свет на ваш сад небесное окно? — спросила Исида.

— Оно недавно закрылось, — грустно вздохнула жрица. — И свет небесного мира больше не озаряет таинственного ларца. Отныне он навсегда останется запечатанным.

— Но его содержимое необходимо для таинств, — сказала Исида. — Произносила ли ты специальные заклинания?

— Произносила, но безуспешно.

Секари предвидел это: Провозвестник действительно не отказался от своих гнусностей. Закрыв окно Бубастиса, он обрекал на гибель проход между видимым и невидимым мирами, а значит, препятствовал вдове. Она не могла собрать все, что необходимо, для восстановления тела Осириса.

— Не вел ли себя странно кто-нибудь из твоего ближайшего окружения? — спросила Исида.

— Один из временных жрецов недавно сбежал. Он унес с собой «Книгу небесных окон», — призналась главная жрица.

Исида прошла несколько шагов по дорожке…

И в тот момент, когда она подошла к одному из высоких растений, покрытых цветами, огромный кот сделал прыжок. Заметив змею, которая собиралась ужалить верховную жрицу Абидоса, он сумел опередить ее и, вонзив в нее когти, одним ударом убил змею.

Главная жрица была в недоумении. Никогда еще ни одна змея не осмеливалась нарушить запрет и не заползала в святилище.

— Кот солнца побеждает тьму-убийцу, — сказала Исида. — Отведи меня к молельне богини.

Молельню охраняли семь стрел.

Одну за другой Исида направила их в небо.

В своем полете они образовали длинную световую линию. Эта линия прорезала лазурь неба и упала на пороге часовни, указав на бронзовую дверь. Исида ее открыла.

Внутри часовни — ларец.

— Я вижу энергию, которая в тебе содержится, — торжественно произнесла Исида. — Я связываю силу Сета и силу врага, чтобы они не разъедали части тела Осириса.

Помогая себе острым наконечником стрелы, которая была одновременно одной и семью сразу, Исида открыла замок.

Она достала из ларца четыре ритуальных пелены. Соответствуя четырем сторонам света, они символизировали объединенный Египет, осиянный славой Воскресшего. Они будут служить для пеленания мумии Осириса.

— Когда совершится обряд на Абидосе, мы тебе вернем их, — пообещала Исида главной жрице.

— Но вор будет использовать против вас «Книгу небесных окон»!

— Успокойся, он далеко не уйдет. А я пришлю тебе новый экземпляр этого текста.

Кот-гигант подставил голову, чтобы вдова его погладила, что она охотно и сделала. Потом Исида отправилась на корабль.

Сидевший высоко на мачте впередсмотрящий просигналил о том, что за бортом человек.

Все увидели, что это утонувший жрец, бежавший к Провозвестнику. В его правой руке был зажат папирусный свиток с размытыми письменами. Прочесть его было нельзя…

36

Великий казначей Сенанкх был идеальным образцом в соблюдении порядка и установленных методов работы. Поэтому в помещениях администрации Обеих Земель царили строгий порядок и чистота. Каждый чиновник отлично знал свои функции, а обязанности почитал выше прав. Ничто не выводило из себя Сенанкха больше, чем мелкие начальники, пытавшиеся злоупотреблять своим положением и пользоваться выгодами в ущерб другим, которыми, как они считали, можно было помыкать. Сенанкх всегда пытался выявить таких чинуш и одним ударом прекращал их карьеру. Ни одна должность не спасала служащего от наказания, потому что ни одна должность не давалась пожизненно. Поэтому все чиновники сознавали собственную ответственность перед страной за процветание государства Обеих Земель.

Когда в одну из комнат, где размещался архив управления, ворвались пятеро вооруженных людей, начальник подразделения вначале не поверил своим глазам. Оглушив стражника и двух писцов, мужчины прижали начальника к стене и приставили к его горлу нож. Потом часть из них стала разрывать папирусы и раскидывать клочья по всем углам помещения. После этого они подожгли обрывки и убежали.

Не заботясь о собственном спасении, начальник снял с себя тунику и попытался сбить огонь. У него это никак не выходило, потому что рук было только две, а огонь разгорался со всех сторон. В отчаянии от того, что погибают бесценные документы, он обжигал себе руки, выхватывая из огня еще не обуглившиеся свитки. Он не в силах был даже кричать — дым забил ему все легкие. Если бы не подоспела помощь — дворцовая стража заметила дым, — он бы погиб…

Собек, официально считавшийся при смерти, работал только с двумя-тремя верными и преданными ему сотрудниками, которых он обучал еще со времени реорганизации стражи. Они были знающими, толковыми и неразговорчивыми, абсолютно надежными и верными товарищами. Чтобы не вызывать подозрений у остальных служащих дворца, частые посещения Собека маскировались как уход за больным…

— Сегодняшняя террористическая акция чрезвычайно нагло и умело выполнена, — отрапортовал один из верных помощников Собеку. — Она, разумеется, произведет на горожан большое впечатление. Нападение совершено среди бела дня и на государственное управление, которое охраняется большим числом опытных воинов. К счастью, жизни раненых ничего не угрожает. Но это наглое покушение на государственность Египта потрясло даже самих заговорщиков. Один из них прислал нам письмо, где выдает своих товарищей. Нам теперь известны не только имена преступников, но их адреса!

— Этой информации можно верить? — удивленно спросил Собек.

— Мы проверяли, сведения подтверждаются. Но я полагаю, что мы применим прежнюю тактику и не будем вмешиваться?

Визирь обдумывал ситуацию. Ему нельзя ошибиться — слишком много поставлено на кон…

— Обычно они организуют свои нападения серийно, — медленно произнес он. — На этот раз мы имеем дело с изолированным ударом. Плюс выдача заговорщиков… Это невероятно… Проверка?.. Да, именно проверка! Тот, кто возглавляет подпольную организацию, прощупывает нашу реальную способность к действию. Если мы останемся безучастными и инертными перед лицом такой наглой вылазки, то… он сочтет это отношение ненормальным, почует западню и… не станет начинать главного наступления! Нам на редкость повезло, что мы наконец вышли на верный след, и нельзя упускать такой шанс. Поэтому мы попытаемся арестовать преступников. Ты не ослышался: я сказал «попытаемся»!

Лакомясь паштетом из гусиной печенки, ливанец слушал отчет своего привратника.

Так, сработало… Вооружась приказом, стража мечется по городу, окружая дома террористов, которых об облаве никто не предупредил. Хорошо… Он специально устроил эту проверку. Вот и хорошо, проверка так проверка, по всем статьям!

Действия стражи были несогласованны, имели место недоразумения между начальниками отдельных подразделений, их тактика была противоречивой, поэтому ничего не вышло. Тем не менее встревоженные облавой часовые подняли отряд по тревоге. Люди стали уходить, и одного из соратников пришлось прикончить — он был слаб и болен. Как бы там ни было, уход из-под носа стражников удался, и отряд сохранил свои силы. Воинов можно было поздравить.

Так, теперь о выводах…

Ну, во-первых, у стражи не было никакого серьезного следа. Поэтому, доверившись первому попавшемуся письму, она бросилась туда, куда ее послали. Во-вторых, Собек-Защитник явно не управлял действиями своих стражников, потому что отряды стражи выглядели неорганизованно, сообщение между ними — хаотичным, а действия — несогласованными. Видимо, все же верно то, что стража предоставлена сама себе.

Очевидно, Медес все-таки прав…

Приближался решающий момент: овладеть Мемфисом, подготовить все террористические группы и бросить их в главное наступление! В такой атаке не уцелеет ни главная казарма, ни дворец фараона. Нужно будет ударить одновременно — сильно и быстро! Посеять ужас, да так, чтобы последние защитники столицы не были в силах оказать реальное сопротивление.

Да, предстоит большая работа… Но зато какой блестящий возможен успех! Здесь, в Мемфисе, решается судьба всего Египта. И, победив его, ливанец станет его господином. Повелителем! И новая религия, которую людям даст Провозвестник, не будет его смущать — ему для удовольствия достаточно будет казней неверных!

Две статуи Сесостриса защищали главный храм одиннадцатой провинции Нижнего Египта — провинции Быка. Главный жрец встретил Исиду с распростертыми объятиями и сразу же отдал ей драгоценную реликвию — пальцы Осириса, мизинцы которых соответствовали колоннам Нут, богини неба.

Секари, удивленной той легкостью, с которой им досталась реликвия, стал опасаться, что на последующих этапах путешествия их ждут серьезные испытания. Следующим этапом был город Джеду, столица девятой провинции Идущий.

Как бы ни опасался Секари, но место было одним из самых приятных и самых благоприятных, потому что его называли «жилищем Осириса, повелителя колонны».[47] Это был центр культа Осириса, где каждый год проходил праздник в его честь. Город Джеду, связанный с Абидосом, выглядел гостеприимно. Здесь уже начиналась подготовка к церемониям месяца хойяк.

На площадке перед храмом стоял странный человек. На нем был головной убор, украшенный двумя перьями Маат, пастушечий схенти, деревенские сандалии. В руках он держал длинную палку, на которую опирался при ходьбе. Всем своим обликом он воплощал образ неутомимого странника, бродящего по стране в постижении таинств Осириса. Его имя было Идущий.

— Я начальствую над божественным словом, — заявил он. — Кто знает, тот достигнет небес и пребудет вместе с Ра. Сумеете ли вы передать божественное слово — от носа до кормы священной ладьи?

— Ладья этого храма зовется «Освещающая Обе Земли», — ответила Исида. — Она возносит это великое слово к холму Осириса.

Идущий указал своей палкой на Секари.

— Пусть этот непосвященный отойдет.

— Золотой круг Абидоса очищает и объединяет, — возразил Секари.

Пораженный услышанным Идущий глубоко поклонился Секари. Он и подумать не мог, что человек, посвященный в таинства, знающий заклинание открытия дорог, может иметь такой жалкий вид.

— На нас обрушилось великое несчастье, — сказал Идущий. — Золотое растение[48] Осириса исчезло, птица света больше не прилетает на холм с акациями. У Сета теперь развязаны руки, и Осирис навсегда останется безучастным.

Храмовый сад заполонили козы, которые уже начали объедать листья акаций и обгладывать их кору.

— Они больше не боятся моей палки, — с печалью в голосе произнес Идущий. — И я не могу их выгнать.

— Попробуем использовать другое оружие, — предложил Секари, поднося к губам флейту.

Как только раздались первые звуки медленной и строгой мелодии, животные перестали жевать и, ступая в такт музыке, покинули священное место.

В самом центре сада, рядом с вековым деревом акации, из земли показалось золотое растение Осириса.

Но, увы, птица света не прилетела к нему.

— Может быть, осквернено святилище? — спросила Исида.

— Может ли верховная жрица Абидоса обойти его и восстановить гармонию?

Нанеся свой удар по Джеду, городу Осириса в Дельте, Провозвестник ослаблял Абидос. Неужели он повредил реликвию?

Исида вошла в главные ворота, прошла по территории тишины и спустилась по лестнице. Она вела в крипту, вход в которую преграждал бог-шакал Анубис. Шакал пропустил Исиду, и она увидела саркофаг со славным телом бога воскресения.

Но цветы, из которых был сплетен венец повелителя Запада, были выдраны и раскиданы.

Исида собрала их, восстановила венец и положила его на крышку саркофага.

Когда она вышла из святилища, огромный прекрасный ибис комата пролетел над священным холмом. У него были красный клюв и красные лапки, ярко-зеленое оперение.

— Это души Ра и Осириса! Они снова общаются с нами! — воскликнул Идущий.

Птица AX, которой известны намерения богов, источала свет, который обычно не дано видеть живущим и который им нужно заслужить. Но без этой птицы Икер никогда не выйдет из царства смерти!

Прекрасный ибис сел на вершину холма.

Вот здесь Исида и нашла реликвию провинции — позвоночный столб Осириса — столб Тет.

А Идущий подарил ей два пера Маат из своего головного убора.

— Только вы сумеете использовать их энергию.

Привратник ливанца имел довольный вид. Докладывая хозяину о событиях сегодняшнего дня, он не мог сдержать веселого блеска в глазах.

— Три четверти наших ячеек уже пришли в боевую готовность. Все радуются тому, что мы наконец переходим к действию.

— Строго ли соблюдаются меры безопасности?

— Наши люди чрезвычайно осторожны.

— Никаких тревожных признаков?

— Ни малейшего! Стража ведет себя как всегда: патрули, осмотры улиц, досмотр подозрительных прохожих, у себя на плацу — небольшой парад для поддержания боевого духа. Власти продолжают топтаться на месте.

— Пусть наши связные будут внимательны. Я запрещаю пренебрегать осторожностью. Один неверный шаг — и вся операция под угрозой!

— Каждому из нас известны ваши требования, и все их признают справедливыми. Могу я впустить к вам посетителя?

— А ты его обыскал?

— У него нет оружия, и он правильно назвал пароль.

— Пусть войдет.

В комнате появился молодой, энергичный, атлетического сложения земляк ливанца, который работал на него уже с давних пор.

— Хорошие новости?

— К несчастью, не очень.

— Неужели эта жрица все еще продолжает свое немыслимое путешествие?

— Она скоро будет уже около Атрибиса, столицы десятой провинции Нижнего Египта, и Гелиополя, древней столицы божественного солнца. Там она получит опасную магическую силу.

— Опасную! Опасную! Ну, не нужно преувеличивать. Эта Исида — всего лишь женщина, и ее путешествие похоже на бег сумасшедшей, которая не может прийти в себя после смерти мужа!

— Однако, по слухам, — продолжал настаивать информатор, — ее приезд поднимает настроение среди служащих храмов. Она, кажется, способна разрушать чары и избегать подстроенных ловушек. Большего я не добился, потому что воины ее стражи не дали мне подойти ближе. А окружающие не слишком много знают…

Эта деталь насторожила ливанца.

Значит, Исида исполняет какую-то определенную миссию, и ее строго охраняют… Что же, она пытается просто поднять дух главных жрецов и жриц? Или она привезла им какое-то личное послание фараона? А может быть, она призывает принимать меры предосторожности против возможного наступления сторонников Провозвестника?

Если предположить, что она безумна, то поле деятельности вдовы окажется ограниченным… Но ливанец был слишком осторожен, чтобы подвергаться риску.

— Мы подготовим для нее сюрприз, — хитро прищурившись, сказал он. — У нас ведь в Гелиополе есть агент?

— Есть. И он — самый лучший в Нижнем Египте!

— Если уж наша жрица так любит путешествовать, то… я предоставлю ей случай совершить длительное путешествие в мир иной. Без возврата.

Несмонту не мог больше стоять на месте. Никогда еще за всю его долгую карьеру он не находился так долго вне поля своей деятельности. Он был лишен всего: своей штаб-квартиры, казарм, своих верных воинов. Он чувствовал себя бесполезным. Комфорт жилища Сехотепа стал ему ненавистен. Единственный выход — это ежедневные многочасовые тренировки, которые с трудом мог бы перенести и молодой солдат.

Бывший же хранитель царской печати, наоборот, свел свои физические движения к минимуму, предпочитая им движение своего духа. Он читал и перечитывал тексты мудрецов.

Только дружба, связывающая этих двух братьев Золотого круга Абидоса, их искренняя и длительная привязанность друг к другу позволила им устоять в этой сложной ситуации.

И вот наконец приехал Собек!

— Руководитель террористического подполья — опытный игрок, — заявил визирь. — Он хитер, недоверчив. Ситуация показалась ему слишком благоприятной.

— Отсутствие реакции с нашей стороны заинтриговало его, — отозвался Несмонту. — К тому же он не верит в саморазрушение государства! Иначе говоря, наша стратегия ни к чему не привела.

— Напротив, — возразил Собек-Защитник. — И это подтвердили события последних дней.

— А ты тоже, — улыбнувшись, сказал Сехотеп, — ты тоже опасный игрок! Думаешь, сумеешь выиграть партию?

— Этого я не знаю, — признал Собек. — Но мне кажется, что ошибок я не сделал. Вот только заглотит ли крючок мой противник?

— Меры предосторожности? — забеспокоился Несмонту.

— Приняты, — успокоил его визирь. — Сейчас объясню вам подробно.

Изложение плана заняло почти час, но генерал все прекрасно запомнил.

— Есть еще с десяток слабых мест, — задумчиво произнес он. — От нашего внимания не должен ускользнуть ни один квартал Мемфиса. Когда террористы выползут из своих нор, они должны оказаться либо в тисках, либо столкнуться с непреодолимой преградой.

Собек тщательно записал замечания к своему плану.

— Генерал, эта вынужденная пауза нисколько не притупила ясности твоего видения военной ситуации!

— Только этого еще не хватало! Ох, если бы ты знал, с каким нетерпением я жду этого вражеского нападения… Наконец-то мы увидим лица этих убийц и будем сражаться с этой армией тьмы на открытом поле!

— Но риск мне представляется довольно значительным, — сказал визирь. — Нам не известны точное число сторонников Провозвестника и их истинные намерения.

— Царский дворец, служба визиря и главная казарма! — быстро отозвался Несмонту. — Овладев этими стратегическими позициями, они вызовут в столице хаос. Поэтому мои замаскированные полки сосредоточатся именно вокруг этих зданий. Но главное — нельзя увеличивать видимую численность стражи визиря!

Несмонту уже руководил операцией.

Визирь обратился к Сехотепу.

— Процедура суда постепенно продвигается вперед.

— К лучшему, надеюсь?

— Я ни во что не вмешивался, — сказал Собек. — Скоро трибунал вызовет тебя и произнесет свой приговор.

37

Доплыть до Атрибиса, столицы десятой провинции Нижнего Египта — Черного Быка, — было для капитана не слишком сложной задачей. И все-таки он был рад, что корабль успел пристать к берегу до того, как разыгралась буря. Она пришла с запада и принесла с собой тяжелые облака, которые низким плотным одеялом закрыли все до горизонта. И без того сильный ветер усиливался с каждой минутой. Волны Нила в ярости били в берега…

— Здесь лежит сердце Осириса, — сказала Исида Секари. — Это последняя часть его тела, которую мне нужно привезти на Абидос.

По небу огромными зигзагами чиркали молнии, гремел гром.

— Это голос Сета, — сказал секретный агент. — Кажется, он не собирается облегчить тебе задачу.

Буря разыгрывалась не на шутку, но экипаж, состоявший из опытных моряков, сдаваться не собирался.

— Прочнее привяжите корабль к берегу, — приказала Исида. — А сами все укройтесь на берегу.

Упали первые тяжелые капли дождя. Осел и пес шли рядом с Исидой. Секари по своей старой привычке шел немного сзади, чтобы иметь возможность вовремя сманеврировать и вмешаться, если на Исиду нападут.

Город был пуст.

Ни одного открытого дома. Население словно вымерло. Исида пошла по дороге процессий, которая вела к святилищу Сердца.

Но вот животные остановились как вкопанные. Кровавый зарычал.

И тут Исида увидела стража храма.

Гигантский черный бык высотой в два метра. Он был сильнее любого льва и не боялся даже огня. И вместе с тем он ловко умел прятаться, чтобы застать врасплох своих противников. От малейшей провокации бык мгновенно распалялся яростью, и тогда не было от него спасения… Встретиться с ним лицом к лицу не осмелились бы даже опытные охотники. Только фараону такая задача была бы по плечу. Ведь бык по праву носил имя КА — творческой и нерушимой силы, передающейся от фараона к фараону!

— Спокойно, — сказала Исида своим добровольным помощникам, не забыв приласкать и подбодрить осла и пса. Секари предложил:

— Давай потихоньку отступать.

— Вы трое, пожалуй, действительно лучше отступите немного назад, — согласилась Исида. — А я пойду вперед.

— Но это безумие!

— У меня нет выбора. Меня ждет Икер!

Дикий бык, прекрасный отец и воспитатель своей семьи, защитник слабых, внутри своего клана был миролюбивым и дружелюбным. Но если он был выдернут из своего привычного круга и жил одиноко, то мог развить в себе неслыханную жестокость.

И все же Исида шла к нему.

Единственной смерти опасалась она — смерти Икера.

Ни осел, ни пес, ни Секари не ушли. Они остались на поле битвы, но решить спор с судьбой должна была все же Исида. Но если бык решится атаковать, они бросятся ей на помощь.

Бык рыл копытами землю. С его губ на землю хлопьями падала густая пена.

Исиде удалось поймать взгляд животного — и тут она поняла, почему жители и жрецы Атрибиса покинули свой город.

— Тебе больно, правда? Позволь мне, я помогу тебе.

Ответом ей стало жалобное рычание.

Исида вплотную подошла к сразу ослабшему колоссу.

— Глаза гноятся, виски горячие, десны воспалены… Эта болезнь мне известна, и я ее вылечу. Ложись-ка на бок.

По просьбе Исиды Секари поспешил на корабль за необходимыми медикаментами. Северный Ветер и Кровавый подошли к Исиде. Она дала больному выпить противовоспалительное средство, протерла ему десны. Потом настоем из целебных трав обмыла все тело…

Кончился дождь, гроза ушла.

Страж святилища Сердца постепенно приходил в себя. Его бросило в пот.

— Твой организм отлично реагирует, — сказала быку Исида. — Болезнь выходит из твоего тела, спадает лихорадка и возвращается сила.

— Может быть, безопаснее тебе все же немного отойти? — предложил Секари.

— Нам незачем бояться нашего драгоценного союзника. Чудовищно громадный бык поднялся и внимательно посмотрел на каждого из группы, принесшей ему исцеление. Резкое движение головы и наставленные прямо на него мощные рога не обрадовали Секари.

Исида ласково погладила огромный лоб.

— Я иду в святилище Сердца, — шепнула она быку. — Ты — со мной?

Черный бык послушно двинулся за Исидой. Но, согласившись с присутствием осла и пса, он все же подозрительно посматривал на Секари. Тот, силясь улыбаться, предпочел сесть на обочине дороги процессий, чем настаивать на своем присутствии рядом с быком. Он надеялся, что верховная жрица Абидоса вскоре выйдет из храма целой и невредимой, ведь рядом с ней такой страж!

Большие двери в здание были полуоткрыты.

Божественный страж обезумел от мучившей его болезни и сделал невозможной жизнь в городе, а жрецы просто бросили храм на произвол судьбы.

Немедленно к этому месту устремились божественные стражи — семьдесят одно чудовище окружило часовню с сердцем Осириса. Это были огненные звери, поглотители душ. Они образовали возле часовни целую армию, безжалостную и несокрушимую.

Исида вытащила массивный серебряный нож Тота.

— Вот великое слово. Оно прорезает реальность и открывает верный путь. Я пришла сюда не похищать, я служу Осирису. Пусть его сердце оживит сердце Египта, чтобы вечно хранить Великое таинство.

Освободив дорогу вдове, божественные стражи вернулись назад — в свои камни — и застыли в барельефах и иероглифах.

Перед вазой, в которой находилась драгоценная реликвия, лежал яшмовый скарабей.

— О ты, Горшечник, создатель нового солнца! Живи вечно и будь таким же постоянным, как колонна воскресения! Открой мне небесное золото, путь от жизни к вечности. Пусть вчера, сегодня и завтра наполнят время Осириса и превозмогут смерть!

Когда Исида вышла из храма, солнце было в зените. Возвращались из пригородов и близлежащих деревень жители Атрибиса. Увидев, как верховная жрица Абидоса положила реликвию на спину огромного черного быка, они приветствовали ее. Бык явно хорошо себя чувствовал и проводил всю процессию до самого порта.

Когда же капитан увидел, что к его кораблю направляется огромный бык, его сердце похолодело.

Если бык разъярится, то его гигантские рога пронзят корабль, и от того останутся лишь щепки!

Капитал еще раз посмотрел на быка, потом перевел взгляд на Исиду и понял, что обманулся. Спокойствие Исиды окончательно его успокоило. И все же ему было особенно приятно сейчас поднять якоря и выйти в плавание.

Они взяли направление на город солнца — Гелиополь, знаменитую столицу тринадцатой провинции Нижнего Египта. Она находилась в самой южной части Дельты, к северу от Мемфиса.

Секари взволнованно и восхищенно смотрел на Исиду.

— Все части тела Осириса собраны. Тебе удалось дойти до цели твоих поисков!

— Остается еще один этап.

— Но это, в принципе, простая формальность!

— Неужели ты считаешь, что слава Гелиополя помешает Провозвестнику действовать?

— Вероятнее всего, нет… Но замысел его провалился! Несмотря на множество ухищрений и подстроенных нападений, ему не удалось прервать твое путешествие.

— И все же недооценивать его было бы нашей роковой ошибкой.

Секари обшарил весь корабль — от трюма до палубы.

Может быть, один из членов экипажа оказался слишком легкомысленным и поддался уговорам Провозвестника? Конечно, Секари всех их хорошо знал, но все же… Один из них мог оказаться соблазнен обещаниями блестящего будущего или польстился на легкие большие деньги…

Но ни пес, ни осел не выказывали ни малейшего недоверия к этим стражникам — воинам, воспитанным самим Собеком, прошедшим суровую школу.

Тогда какая же опасность ждет их в Гелиополе?

Рукав Нила блестел на солнце. Местность вокруг была зеленая: обширные пальмовые рощи. Они подплывали к мирному и строгому городу-храму… Там возвышается уникальный обелиск — солнечный луч. Здесь царил Атум, «создавший сам себя», и Ра, «светоносная сила». Здесь был и созданы «Тексты пирамид» — свод заклинаний, позволяющих душе фараона победить смерть и исполнить многочисленные превращения в ином мире. Великие пирамиды Древнего царства — результат духовных открытий посвященных из Гелиополя — своим колоссальным обликом свидетельствовали о вечности Осириса.

Центр города состоял из святилищ, которые были одновременно независимыми друг от друга и дополняли друг друга. В них служил целый сонм жрецов и их помощников. Никакое потрясение, казалось, не может поколебать эту священную землю.

На пристани Исиду встречали несколько жрецов с бритыми головами.

— Верховная жрица Абидоса, — произнес один из жрецов, — мы рады вашему приезду. Слух о вашем путешествии летит быстро — наша помощь вам обеспечена.

Такие заверения должны были бы успокоить Секари. Но они, наоборот, пробудили в нем новые подозрения. Слишком все просто, слишком легко, слишком напоказ… Что скрывалось за этими ласковыми словами?

— Я бы хотела видеть вашего главного жреца, — сказала Исида.

— Это, к несчастью, невозможно. Его только что разбил паралич, и он утратил способность говорить.

— Кто его замещает?

— Временно один из его помощников. Но в случае его смерти постоянные жрецы предложат Великому царю назвать наследника.

— Я хочу поговорить с заместителем.

— Мы немедленно предупредим его о вашем прибытии. А пока вы можете отдохнуть.

Временный жрец отвел Исиду, Секари, Северного Ветра и Кровавого в гостевой дворец, отведенный специально для высоких гостей. Осел и пес отдали дань обильной и вкусной пище, а потом заснули, тесно прижавшись друг к другу.

Секретный агент нервничал. На всякий случай он пил только воду. И, как только слуги ушли, обежал все отведенные им покои.

Ничего необычного он не обнаружил.

Богатое убранство. На стенах живописные изображения цветов, животных и святилищ.

Когда пришел заместитель главного жреца. Секари спрятался за дверь и внимательно вслушивался в каждое слово разговора.

— Ваше присутствие — высокая честь для нас, — произнес жрец.

— Ваша провинция называется Хозяин в добром здравии, — сказала Исида. — Вы храните магический скипетр Осириса, который позволяет поддерживать гармонию, соединяя части его тела. Согласны ли вы передать его мне?

— Он будет вам нужен для отправления таинств месяца хойяк?

— Да.

— Главный жрец, я думаю, согласен был бы это сделать?

— Я в этом уверена.

— Позвольте мне посоветоваться с постоянными жрецами.

Совет был недолгим.

Заместитель главного жреца сам принес скипетр, завернутый в белые пелены, и вручил его Исиде. Его мрачное лицо говорило о глубокой внутренней борьбе.

— Успех ваших поисков позволяет нам думать о благословении Абидоса. Но, к несчастью, ваше путешествие не окончено.

— Что вы хотите этим сказать?

— В Гелиополе был не только этот скипетр Осириса, но и саркофаг со всеми реликвиями. Без него они останутся бездейственными.

— А он… исчез?

Жрец смутился.

— Нет, конечно нет! Но из-за поломки главный жрец решил отправить его в Библ, столицу Финикии.[49] Тамошние мастера славятся своим умением. Они заменят испорченные части деталями, изготовленными из кедра самого высокого качества.

— И когда реставрация завершится?

— Этого я не знаю.

— Месяц хойяк приближается, и я не могу долго ждать.

— Понимаю, понимаю… Но если вы хотите плыть в Библ и привезти саркофаг обратно, то… у нас для этого есть специальный корабль, который ходит между Египтом и Финикией.

— Экипаж готов к отплытию?

— Чтобы собрать моряков, нужно, конечно, время. Но, может быть, вы желаете, чтобы я занялся этим немедленно?

— Действуйте как можно быстрее.

Заместитель главного жреца поклонился и торопливо вышел из комнаты.

Секари в гневе выскочил из своего укрытия.

— Ах, брехня лживой гиены! До какой степени гнусная, просто немыслимо!

— Мне самой не нравится этот человек, — согласилась Исида. — Но он дал мне ценные сведения.

— Но он тебе лжет и расставляет силки!

— Очень может быть.

— Наверняка! Не слушай его, Исида. Жрецы Гелиополя совершили грех, и саркофаг уничтожен. И они выдумывают небылицы, лишь бы выйти из положения! Отправив тебя в Финикию, они намереваются удалить тебя из Египта и без сомнения убить.

— Возможно.

— Ну так не ходи на их корабль!

— Если есть шанс, один единственный шанс — я должна попробовать.

— Исида…

— Я должна.

Дух Сесостриса странствовал.

Он путешествовал по вселенной в бесконечном кружении звезд, плыл в космосе вместе с неутомимыми планетами в их беспрерывном движении. Его питал вечный звездный свет…

Вне сна, дня и ночи, вне течения времени его КА встречалось с КА его предков. Внешне все выглядело так, словно он спал. Его тело было подвержено всем внешним опасностям, от которых его охраняла личная стража фараона. И царь черпал энергию вне земной сферы.

Эта энергия была ему необходима, чтобы возродиться, пережить праздник возрождения храма Осириса и встретиться лицом к лицу с Провозвестником.

Вскоре уже откроются его глаза…

Бывший помощник старосты деревни Медамуд принес стражникам великолепное рагу, в которое подложил снотворное. Подал с поклоном блюдо и удалился. В священный лес он отправится не раньше, чем часа через два…

Час настал. Стражники спали на своем посту. Правда, двое еще пытались бороться со сном, но были уже не способны двигаться.

Осторожный злоумышленник решил подождать еще немного.

Наконец он решился войти в священный лес.

Тишина леса испугала его, и он чуть было не отказался от своей затеи. Но случай уж был чересчур удачный, другого такого не будет.

Раздвинув тяжелые ветви, террорист увидел старинный храм Осириса.

Вход в крипту…

Может быть, в ней сокровище?

Да, видимо так, потому что царь предпринял невиданные меры безопасности! А сам-то он где спрятался?

Бывший помощник управляющего осмелился войти в узкий коридор, который вел в погребальную камеру. Стены освещал слабый свет.

Вот и комната…

Вытянувшись на ложе, неподвижно лежит фараон.

Он, сам фараон!

Вот это удача!

Сначала последователь Провозвестника подумал, что он мертв. Но нет, он дышит! О боги! В двух шагах от него! Всего в двух шагах — он, Сесострис! И без всякой защиты!

Задушить или зарезать? Хватит одного — сильного и точного! — удара. И тогда монарх Египта захлебнется в собственной крови, а убийца отпразднует свой небывалый подвиг!

Он занес нож…

И тут глаза фараона открылись.

Преступник испуганно выронил из рук свое оружие и бегом бросился из крипты. Одним духом он пробежал через весь священный лес и наткнулся на солдат, которые пришли сменить своих уснувших товарищей.

Он, жестикулируя, пытался от них убежать, но удар пращи пригвоздил его к земле.

Не обращая внимания на такую мелочь, как лежащий на земле ненормальный, начальник караула сильно тряс за плечи своих уснувших воинов, грозя им суровой карой.

— Фараон… Кто-нибудь из вас видел фараона?

— Я здесь, — произнес суровый голос.

Заместитель главного жреца пришел за Исидой. Он почтительно, с церемонными поклонами довел ее до красивого корабля, выстроенного в Финикии.

— Вот письмо, которое предназначено для царя Библа. Его имя Аби-Схему, он верный союзник Египта. Он окажет вам замечательный прием и отдаст вам драгоценный саркофаг. Пусть ветер будет вам благоприятен!

Кровавый и Северный Ветер тоже быстро поднялись по трапу и устроились на палубе. Видя это, капитан, высокий крепкий тип с загорелым лицом, стал протестовать.

— Никаких животных у меня борту! — закричал он. — Или они спустятся на землю, или я их убью!

— Не подходи, — посоветовала ему Исида. — Они меня сопровождают и защищают.

Реакция Кровавого подтвердила капитану слова Исиды. Он понял, что лучше держать угрозы при себе. Капитан, пожав плечами, собрал своих матросов и приказал им выполнять маневр при отплытии.

— Не берись за руль, — приказала ему Исида.

— Вы что, смеетесь надо мной?

— Разве ты не знаешь, что только богиня Хатхор может руководить нашим плаванием?

— Я уважаю ее, и мне известна ее власть, но я привык идти своим маршрутом!

— Время мне дорого, — твердо возразила Исида. — Поэтому мы выйдем прямо в открытое море.

— Вы что… И не думайте! Это слишком опасно!

— Пусть решит сама Хатхор.

— Об этом не может быть и речи!

Один из моряков закричал своему капитану:

— Поглядите, корабль… Корабль идет сам собой!

Капитан схватился за руль. Но, послушное высшей силе, тяжелое дерево ничем не ответило на его усилия.

— Не трать силы, — предупредила его Исида. — А если ослушаешься, то огонь богини вернет тебе разум.

Обжегши себе руки, капитан взвыл от боли.

— Эта женщина — колдунья, — сказал один моряк-финикиец. — Давайте бросим ее в море!

Он угрожающе поднял руку, но не успел завершить жест, так как Кровавый прыгнул на него и опрокинул. А Северный Ветер, оскалив сильные зубы, стал подталкивать к жрице.

— Это непростые животные, — сказал другой матрос. — И не пытайтесь нападать на колдунью, иначе они разорвут нас!

— Помогите лучше своему капитану, — посоветовала команде Исида. — Оставайтесь каждый на своем месте, и наше путешествие пройдет хорошо. Хатхор пошлет нам благоприятный ветер и спокойное море. Ее почитают в Библе, и она рада, что увидит свой храм.

Предсказание верховной жрицы Абидоса сбылось. Повергая моряков в полное изумление, корабль шел невероятно быстро.

Несмотря на боль и обиду, капитан предпочел не унижаться. Он был нанят ливанцем и должен был выполнить задание, чтобы получить солидное вознаграждение. Не станет же он ломать свою судьбу из-за какой-то там девчонки! Не упускать же случай, тем более что второй такой может и не представиться!

Из-за магии богини Хатхор путешествие шло очень быстро, и Библ вот-вот должен был показаться на горизонте. Время поджимало, а злоумышленник все не мог подойти к своей жертве, рядом с которой неотступно стояли ее двое защитников.

Оставалось одно: залезть на главную мачту и убить колдунью, всадив ей в спину гарпун. Капитан был особенно ловок в этом и уж точно не промахнется!

Верховная жрица Абидоса смотрела на море и думала об Икере. Он, должно быть, испытывал в жизни сильный страх: первый раз, когда знал, что его должны были бросить в волны, а второй раз — во время кораблекрушения «Быстрого».

Исида знала, что ее муж еще жив. Она это чувствовала, она это знала наверняка.

Тут зарычал Кровавый.

Исида не смогла его успокоить.

Кровавый чуял вокруг нее опасность. И в тот момент, когда он поднял голову, капитан потерял на мачте равновесие, сделал несколько неуклюжих движений в воздухе и упал в море.

— Поможем ему! — закричал один из моряков.

— Это бесполезно, — рассудительно остановил его второй. — У нас нет никаких шансов. Мы его не догоним. А догоним его, так не догоним корабль! Тут уж одно из двух. Раз богиня Хатхор покровительствует нам, то придется позабыть об этом человеке. Тем более что он нас мучил непосильной работой, а деньги забирал все себе.

— Библ! — закричал сверху впередсмотрящий. — Мы у цели!

Падение капитана не было результатом его неловкости или случайности. Когда он пролетал мимо, Исида увидела, что в его груди торчал кинжал. Это было доказательством присутствия на корабле Секари, который, как всегда, ловко и незаметно сумел туда пробраться. Он сумел незаметно для всех следить за безопасностью своей сестры по Золотому кругу Абидоса.

В Библе появление корабля таких размеров послужило поводом для праздника, который был слегка омрачен рассказом боцмана об утонувшем капитане. Было решено, что это несчастный случай, в котором виноват сам упавший, потому что оказался неловким, чем подверг неоправданному риску экипаж.

Начальник порта приветствовал Исиду.

— Я — верховная жрица Абидоса, и я должна передать это послание царю Аби-Схему.

— Вас немедленно проводят во дворец!

Исида пошла к старому городу, окруженному стенами.

Во дворце, согласно протоколу, Исиде были оказаны подобающие знаки внимания. А поскольку царь исполнял сейчас в храме Хатхор посвященный богине ритуал, Исиду пригласили к нему присоединиться.

Здание храма, построенное в египетском духе, было не лишено величия. Два склона — один справа, другой слева — давали возможность подойти к нему. Среди пяти колоссов у восточной стены было изображение фараона.

Ритуальный служитель очистил Исиду, возлив на нее воду из большого бассейна. Затем Исида простерлась ниц перед алтарями, покрытыми богатыми приношениями, прошла по двору, по периметру которого был расположен ряд часовен, и вошла в святилище. Там стояла великолепная статуя Хатхор с солнечным диском на голове.

Маленький кругленький человечек, одетый в пеструю тунику, горячо ее приветствовал.

— Меня только что предупредили о вашем приезде, верховная жрица! Труден ли был ваш путь?

— Я проделала прекрасное путешествие.

— Каждое утро я благодарю Хатхор за процветание, которое она дарует моей небольшой стране. Чистая и верная дружба Египта гарантирует нам счастливое будущее, и мы рады, что можем укрепить наши связи. Как вам нравится это святилище?

— Оно великолепно.

— О, конечно, его нельзя сравнить с вашими храмами, но местные мастера под руководством египетских художников попытались выразить свое трепетное почитание богини Хатхор. По этому случаю фараон подарил мне золотую диадему, украшенную магическими мотивами, знаками жизни, процветания и долготы дней. Я не упускаю случая ее носить! Мои подданные обожают египетский стиль.

Царь и верховная жрица дошли наконец до входа в храм.

— Какой прекрасный вид! Крепостные стены, старый город, море… От этого вида глаз радуется… Извините мое любопытство. Это правда, что главные тайны Египта в Абидосе?

— И тем не менее за одной из них я приехала сюда.

Аби-Схему, казалось, был удивлен.

— Не может быть! Тайна Осириса и здесь, в Библе?

— Это саркофаг.

— Сар-ко-фаг… — повторил царь по слогам. — Может быть, вы намекаете на легенду, согласно которой он доплыл до сада этого дворца, где растет чудесный тамариск? И где этот тамариск якобы скрыл этот саркофаг от людских глаз? Но ведь это просто легенда!

— И тем не менее вы мне не покажете это место?

— Конечно, конечно, но оно вас, поверьте, разочарует.

— Я привезла для вас письмо от одного из жрецов Гелиополя…

Письмо было подписано ливанцем, а текст написан по-финикийски. После обычных, пышных, вежливых фраз он содержал недвусмысленный приказ:

«Исиду, верховную жрицу Абидоса, тайно умертвить. Пусть ее смерть походит на несчастный случай. Провозвестник не нападет тогда на твою страну, а ты получишь награду. Наши торговые дела возобновятся».

Упоминание о «торговых делах» сильно обрадовало царя Аби-Схему. Это он отправлял ливанцу нелегальные товары, которые уходили на египетских кораблях. Хозяину Библа не нравилось, что налаженный трафик был прерван. А раз в этом, по всей видимости, виновата именно эта женщина, она исчезнет с лица земли.

— Не желаете ли отдохнуть и…

— Я бы хотела увидеть сад.

— Как пожелаете. Но меня срочные дела призывают во дворец. Если вас это не обидит, то вас будет сопровождать мой дворецкий.

Кедры, сосны, тамариски, оливковые деревья… Исида медленно шла по аллеям, разыскивая старый тамариск, с достаточно развитой кроной и низкими ветвями, чтобы он мог укрыть саркофаг. Ее защитник, Секари, остался на корабле, и ей его не хватало.

Перед собой Исида увидела группу женщин с суровыми лицами.

Исида оглянулась. Позади себя она увидела такую же группу. Справа и слева тоже. Не убежать.

Женщины были изысканно одеты, с прекрасным макияжем. Они явно принадлежали к высшему финикийскому обществу. Они медленно сжимали свое кольцо.

— Ты воровка и присвоила себе чужой титул! — вдруг крикнула Исиде одна из женщин. — Ты думала, что нас можно одурачить и лишить наши земли плодородия! Но благодаря бдительности нашего царя мы разгадали твои замыслы. Мы помешаем тебе повредить нам!

— Вы ошибаетесь.

— Так ты еще обвиняешь нашего монарха во лжи?! Ты — чужеземная преступница. В Египте ты признана виновной в использовании черной магии! Мы затопчем тебя и бросим твой труп в море!

Толпа наступала…

— Я — Исида, верховная жрица Абидоса и…

— Твои лживые слова здесь никого не интересуют! У нас ты не найдешь снисхождения.

Исида не стала опускать глаз перед толпой своих убийц. Просто в знак траура она распустила свои чудные волосы. Как был прав Секари! Это истинная западня: она утонет в результате несчастного случая!

Предводительница дала сигнал к атаке.

— Подождите! — крикнула вдруг красивая женщина постарше; в ее голосе чувствовалась природная властность. — Нежный аромат этих волос говорит о том, что перед нами высокородная особа.

Возбужденные женщины сами в этом убедились, трогая волосы Исиды.

— Осмелитесь ли вы солгать царице Библа и подтвердить свой узурпированный титул?

— Мой отец — фараон Сесострис — действительно меня воспитал так, что меня смогли возвести в сан верховной жрицы священного города Осириса.

— Что же вы делаете здесь?

— Я должна сопровождать в Абидос саркофаг Осириса, скрытый в этом саду. И царь, ваш супруг, мне это позволил.

Восклицания, шепот и любопытство свели на нет агрессивность придворных дам. По одному жесту своей повелительницы они разошлись в разные стороны.

— А теперь идите за мной, — сказала царица Исиде. — Я требую, чтобы вы мне все объяснили.

39

Надев белоснежную тунику Осириса и обратившись ко всем четырем сторонам света, Сесострис четырежды объединил небо и землю. На его шее был шарф из красного льна — символ света Ра, разверзающего тьму. Сесострис освятил новый храм Осириса. Шесть хранилищ были наполнены вазами и кубками из обожженной глины, каменными полировочными приспособлениями, миниатюрными инструментами из бронзы, браслетами из сердоликовых бусин, кирпичами из обожженной глины, зелеными и черными маслами. Там же находились голова и плечо быка из диорита. Пол, облицованный серебром, сам собой очищал шаги ритуальных служителей.

Фараон в первый раз осветил наос.

— Даю тебе силу и радость солнца, — обратился он к Монту, повелителю святилища.

Его земное воплощение — дикий бык — будет поддерживать живым КА этого здания, где состоялось возрождение фараона. На цоколе одной монументальной колонны изображено, как Хор и Сет подносят ему росток древа миллионов лет — знак вечной, постоянно обновляемой жизни и знак могущества.

Статуи представляли старого царя сидящим спина спиной к молодому царю. В своей символической сущности соединялись начало и конец, динамизм и покой. Двор был украшен колоннами Осириса, утверждающими триумф воскресения.

Маленькая улочка отделяла храм от квартала, где размещались жилища постоянных жрецов, очищавших себя водой из священного озера. Среди жрецов были и специалисты, трудившиеся в лаборатории. Туда свозились притирания, ароматы и золото Пунта.

Восстановив в Медамуде традицию Осириса, Сесострис создал себе главное оружие против Провозвестника.

Оставалось сделать его действенным.

Фараон направился к помещению, где содержался бык. Почуяв его приближение, дикое животное впало в ярость.

— Успокойся, — сказал фараон. — Ты страдаешь от отсутствия женского солнца. Но строительство нового храма выведет тебя к нему.

Всю ночь напролет пение и танцы радовали сердце золотой богини. Питаясь музыкой, она согласилась рассеять тьму и появиться.

Успокоившийся бык позволил фараону войти к себе. В самом центре — небольшая молельня, стоящая в тени акации.

Внутри молельни — запечатанный сосуд с лимфой Осириса — источником жизни и тайна божественного созидания.

Царица Библа была поражена.

— Итак, — заключила она, выслушав рассказ Исиды, — мой муж решил убить вас, расставив вам такую чудовищную западню? Вы сознаете всю тяжесть обвинений?

— Если бы вы не вмешались, — произнесла Исида, — ваши придворные дамы уже убили бы меня. Вам нужно дополнительное доказательство?

В изнеможении царица обратила взор к небу.

— Скажите, ваша страна предаст Египет? — напрямик спросила вдова.

— Главную роль у нас играют коммерческие интересы, и царь увеличивает число партнеров. Порой даже в ущерб данному слову.

— Но вас мучат еще и другие заботы, царица.

— Да. Болеет мой сын. Вылечите его, и я укажу вам истинное местонахождение саркофага.

Ребенок бредил. У него была сильная лихорадка.

Исида поставила вокруг него семьдесят семь факелов, чтобы привлечь духов-хранителей, способных отвести силы разрушения.

Когда она приложила указательный палец к его губам, малыш успокоился и улыбнулся.

— Болезнь рассеивается, боль уходит. К тебе возвращаются твои жизненные силы.

Один за другим погасли факелы. К ребенку снова вернулся здоровый цвет лица.

— Ваш саркофаг действительно находился под тамариском, — сказала царица. — Царь получил письмо, в котором его вынуждали перенести саркофаг и спрятать его в одной из колонн зала для аудиенций. Уезжайте, Исида, иначе вы умрете.

— Неужели Провозвестник стал хозяином вашей земли?

Царица побледнела.

— Откуда… Откуда вам это известно?

— Отведите меня во дворец.

— Исида, это безумие!

— Разве вы не хотите спасти Библ?

Стратегия царя требовала от него тонкости и дипломатичности. Не вызывая гнева Египта, он получал огромные барыши, покровительствуя коммерческим операциям ливанца. Учение Провозвестника его вовсе не интересовало, но некоторые уступки бывают порой необходимы.

Царю Аби-Схему очень нравился его зал для аудиенций, украшенный великолепной росписью. Он всегда садился спиной к окну, открывавшемуся на море. Когда море бушевало, гребни волн долетали до его окна. И тогда принцу казалось, что он господствует и над морем, над всей природой. Но остается в укрытии.

В зал вошла его супруга.

— Чего ты хочешь?

— Я хочу представить тебе целительницу, которая излечила нашего сына. Это настоящее чудо! На моих глазах утихла мучившая его лихорадка, он нормально ест и даже начинает играть!

— О, как я отблагодарю ее?

— Ты дашь ей то, что она у тебя попросит?

— Даю тебе в этом слово Аби-Схему.

Царица насмешливо посмотрела на супруга.

— Берегись богини Хатхор! Разве она не наказывает клятвопреступников?

— Ты что, сомневаешься в моем слове?

— О, на этот раз нет, дорогой супруг! Никто не станет рисковать жизнью собственного ребенка. Поэтому представляю тебе нашу благодетельницу.

Принцесса ввела в зал Исиду.

Аби-Схему, пораженный, поднялся с трона.

— Как, вы? Но вы…

— Я должна была умереть? Стать жертвой несчастного случая? Как говорит один наш мудрец, ложь никогда не доводит до добра. Вообразите себе реакцию фараона Сесостриса на известие об исчезновении его дочери!

Царь опустил глаза.

— Каковы ваши требования?

— Мне нужен саркофаг.

— Он уничтожен!

Исида по очереди дотронулась до каждой колонны в зале и остановилась около седьмой.

— Сдержите ваше слово, Аби-Схему.

— Но ведь не стану же я разрушать эту колонну, чтобы доказать вам, что в ней нет того, что вы ищете!

— Хатхор, покровительница Библа, может превратиться в Сехмет! И к ярости львицы добавится яд кобры. Измена данному слову станет непростительной ошибкой!

Пальцы Аби-Схему стиснули рукоять кинжала. Разве не лучшее решение — убить эту наглую жрицу?!

В это время Секари, подтянувшись к краю окна, наблюдал за принцем Библа. Охрана корабля была им поручена Кровавому и Северному Ветру, которых моряки считали богами-защитниками, а сам он отправился на выручку Исиды.

Кинжал медленно выходил из своих ножен…

Секари готовился к прыжку, чтобы помешать Аби-Схему…

Но в этот момент к супругу обратилась царица.

— Верховная жрица Абидоса спасла нашего сына! Не святотатствуй! Не наноси оскорблений ни богам, ни фараону! Лучше вырази свою благодарность!

Оценив весь возможный риск, царь сдался.

Позвали каменщика. Тот осторожно освободил саркофаг из каменного плена. Саркофаг был сделан из негниющего дерева акации. Его крышка была украшена парой глаз, которые позволяли видеть невидимое…

Когда Исида в сопровождении царицы вышла из зала, Секари оставил свой наблюдательный пункт и вплавь отправился на корабль.

— Пусть фараон не слишком сурово наказывает Аби-Схему, — попросила царица. — Мой муж так заботится о процветании своей страны, что, к прискорбию, бывает даже неосмотрителен.

— Пусть он изгонит из своей земли сторонников Провозвестника. Иначе они убьют его и всех вас и превратят Библ в настоящий ад!

Осел и пес бурно радовались возвращению своей молодой хозяйки, а Кровавый не преминул встать во весь свой огромный рост и поставить ей на плечи лапы.

Драгоценный саркофаг тщательно обернули в полотно и прочно прикрепили веревками к стенам центральной кабинки, чтобы он не повредился при качке.

— Тут возникла еще одна проблема, — сказал Секари. — После исчезновения капитана местные моряки считают, что этот корабль проклят. И экипаж найти невозможно.

— Хатхор заменит его нам и сама будет нас вести. Поднимай большой парус, а я займусь рулем.

Исида произнесла заклинания о счастливом плавании под покровительством повелительницы звезд.

Поднялся хороший бодрый ветер, корабль вышел из порта Библа и направился в сторону Египта.

Северный Ветер и Кровавый проспали почти все время возвращения, которое оказалось еще более быстрым, чем поездка в Библ.

Как только судно пришвартовалось в речном порту Гелиополя, Исида поднесла богине Хатхор жертву из цветов и вина.

— Глаз не спускайте с саркофага, — попросила она Секари и его двух помощников.

— Не нужно ли мне проводить тебя в храм?

— Я ничем не рискую, — сказала Исида.

При входе в священную землю заместитель главного жреца, увидев Исиду, пробормотал что-то неразборчивое, потом попытался произнести приветствие.

— Вы… Вы вернулись?

— А вы меня считаете привидением?

— Но ваше путешествие…

— Никаких серьезных происшествий.

— Это пролетело так быстро, что…

— Повелительница звезд сдерживала время. Как себя чувствует главный жрец?

— К несчастью, не лучше, увы! Мы постоянно боимся трагического конца. А вы нашли… саркофаг?

— Царь Библа Аби-Схему отдал мне его. А сейчас он под высоким покровительством.

— Отлично, отлично! Не хотите ли подкрепиться, вы ведь…

— Я уезжаю немедленно. Верните мне «корзинку таинств» с реликвиями Осириса, которую я вручила вам перед своим отплытием в Библ.

Заместитель главного жреца разразился рыданиями.

— Это ужасно, ужасно! Никогда подобная драма у нас не происходила! Не должна была произойти! Особенно здесь, в Гелиополе!

— Объяснитесь.

— Я не нахожу слов, я…

— Сделайте все же усилие.

— Корзинку украли, — признался прерывающимся голосом заместитель.

— Вы провели расследование?

— Оно, к несчастью, не дало результатов.

— А вот я так не считаю, — сказал рядом чей-то звонкий голос, от которого вздрогнул заместитель.

Сначала Исида, а потом еще этот! Два призрака!

— Вы главный жрец? Но ведь вы… Вы ведь умирали!

— Я должен был в этом убедить своих приближенных, чтобы выяснить, кто из них предался Провозвестнику. И мне понадобилось вещественное доказательство. Ты мне его и дал, спрятав корзинку таинств.

— Вы ошибаетесь, вы…

— Отрицать свою вину бесполезно.

Стражники, охранявшие храм, окружили обвиняемого.

Он тут же изменил свое поведение.

— Ну ладно! Я действительно служу будущему хозяину Египта, который снесет все ваши поганые святилища и повсюду насадит новую веру! Ваше поражение неминуемо, потому что Осирис не воскреснет. Человек, которому я передал корзинку, сжег ее.

— Вот она, — сказал главный жрец, передавая корзинку верховной жрице Абидоса. — Твой подельник был арестован еще до того, как совершил это чудовищное преступление. Ну а поскольку он все подробно рассказал, нам известно, что у Провозвестника других шпионов в Гелиополе нет.

Поиски Исиды подошли к концу.

Корзинка таинств собрала все части тела Осириса, которые Исида попытается соединить в Абидосе. Правда, она не уверена, что у нее получится.

Ее ждал Икер.

И ее любовь к нему росла…