Великое таинство любви

Глава первая

Доминик Дрекос и не рассчитывал, что ему понравится в подобном заведении. Более того, он всегда терпеть не мог напыщенных бизнесменов и политиков, которые на публике изображают счастливых семьянинов, а при малейшей возможности устремляются в ночной клуб, чтобы, распивая дорогие крепкие напитки, с вожделением глазеть на обнаженных девиц. Доминик никогда не понимал, как можно так унижаться за те смехотворные чаевые, что получают женщины в подобных заведениях. Подобных тому, в котором он был вынужден сейчас находиться.

Не пойти он не мог. На посещении ночного клуба настаивал очень важный для него клиент, приехавший на встречу в сопровождении двух бухгалтеров и трех членов Совета директоров.

Они дали понять, что хотели бы увидеть ночную жизнь Лондона, подразумевая при этом отнюдь не ужин в одном из роскошных ресторанов Найтсбриджа с последующей прогулкой по Пиккадилли или посещением театра на Друри-Лейн.

— И куда прикажете мне их вести? — раздраженно спросил Доминик свою секретаршу. — Неужели я похож на человека, посещающего подобные места? Но прежде, чем вы ответите, напоминаю, что я ваш босс, — улыбнулся он своей пятидесятипятилетней секретарше. — Полагаю, вы вряд ли сможете порекомендовать мне парочку вертепов. Или вы тайком посещаете такие заведения, а?

— Даже возникни у меня такое желание, вряд ли туда пускают дам моего возраста, мистер Дрекос, — абсолютно серьезно ответила Глория. — Но я обещаю без промедления заняться этим вопросом и найти для вас что-нибудь подходящее.

К чести Глории, она нашла вполне приличный ночной клуб, где не предлагались эротические танцы на столах или стриптиз у шеста. Единственной уступкой названию был разве что минимализм в одежде официанток, в остальном же все не так противно, размышлял Доминик, оглядываясь вокруг. Даже еда была вполне сносной, особенно если запивать ее возмутительно дорогими напитками.

Но разве это деньги по сравнению с теми, что сулила Доминику предстоящая сделка? А она должна состояться, судя по довольному выражению лица клиента. Похоже, великолепные официантки, дефилирующие у него перед носом, были манной небесной для его истомившейся души, в отличие от Доминика, давно пресытившегося прелестями противоположного пола. А уж при воспоминании о последней любовнице его и вовсе прошибал холодный пот, хотя, хвала Господу, он не видел ее и не слышал о ней уже достаточно долго, почти полгода. Она начисто отбила у него охоту к ужинам при свечах, посещениям театров, преподнесению дорогих подарков и прочим атрибутам ухаживания за женщинами.

Доминик заставил себя сосредоточить внимание на клиенте и принялся с заинтересованным видом расспрашивать того о годах учебы в Оксфорде. А когда тот с энтузиазмом начал рассказывать про свою юность, украдкой посмотрел на наручные часы.

Подняв взгляд, он увидел ее.

Она стояла возле их столика, слегка наклонившись вперед и уперев поднос в бедро. Типичная уловка официанток, виденная им неоднократно. Они специально наклоняются таким образом, чтобы продемонстрировать ложбинку между грудями, упругая округлость которых была, скорее, достижением науки, чем даром природы, и призывно улыбаются, надеясь заставить клиентов еще раскошелиться на баснословно дорогую выпивку. Наверняка имеют процент с каждой бутылки, которую удается всучить разомлевшему клиенту.

И эта официантка действовала по той же схеме: та же заученная улыбка, та же наклоненная поза, но Доминик не видел ее раньше.

Их столик вначале обслуживала симпатичная брюнетка с весьма округлыми формами и лукавыми глазами.

— Не желают ли джентльмены еще что-нибудь выпить? — Стандартная фраза, но произнесенная низким, чуть тягучим, как сигаретный дымок, голосом, неожиданно взволновала Доминика.

Он был немало удивлен собственной реакцией на эту официантку, поскольку после Розалинды долгое время вел почти монашеский образ жизни, не поддаваясь на многочисленные уловки женщин, коих вокруг вертелось в избытке на деловых и светских мероприятиях, которые он был вынужден посещать в силу своего общественного положения.

Ее взгляд обежал группу сидевших за столом мужчин и встретился с взглядом Доминика. Она быстро отвела глаза и выпрямилась, как будто прочитав послание его задумчивых темных глаз.

— Может быть, еще пару бутылок шампанского? — спросил клиент Доминика, откидываясь на спинку стула, прекрасно понимая, что его слова — это не вопрос, а, скорее, утверждение. Вряд ли кто-то из его свиты решится сказать, что уже съедено и выпито достаточно, поэтому Доминик был вынужден согласиться.

— Почему бы и нет? — отозвался он, не отрывая взгляда от блондинки.

Она была не из тех, кого принято называть «симпатичная блондинка» или «милашка». Симпатичных блондинок — полным-полно, куда ни глянь. Эта же была как-то экзотически необычна — с худощавой, даже мальчишеской фигурой и удивительно красивым лицом, с идеальной формы носиком и огромными миндалевидными глазами, цвет которых Доминик не мог рассмотреть при столь слабом освещении. Лицо было обрамлено самыми красивыми волосами, которые он когда-либо видел, — прямыми, до пояса, цвета ванили.

Доминик откинулся на спинку стула, чтобы иметь возможность оценить всю ее фигуру целиком, осознавая, что в этот момент ведет себя подобно презираемым им старым толстым сластолюбцам.

Официантка явно старалась не смотреть в его сторону. Доминик почувствовал, что его это раздражает. В конце концов, именно он платит по счету, в том числе и за возмутительно дорогое и никому не нужное шампанское, которое ей удалось-таки всучить им. И вообще, он привык, что женщины не отрывают от него глаз, а не отворачиваются намеренно.

— Но это последние бутылки, дорогуша, — протянул он голосом, который ему самому показался на редкость противным. — Некоторым из нас с утра предстоит работать. — Его усмешка была такой же неприятной, как и голос. Впрочем, он был готов на любую провокацию, лишь бы вынудить ее посмотреть на него.

Похоже, его воздержание действительно затянулось, если он старается привлечь внимание полураздетой официантки из ночного клуба. Но она поддалась на его провокацию. Взгляд, каким посмотрела на него девушка, был холодным и предостерегающим. Она начала собирать грязную посуду на поднос и, когда очередь дошла до него, чуть наклонившись вперед, зло прошипела:

— Я вам не дорогуша.

Резко выпрямившись, она отошла от их столика. На ее лице снова сверкала профессиональная улыбка.

Как он посмел! Мэтти пришла в ярость. Конечно, она уже сталкивалась с подобным поведением раньше. Подвыпившие бизнесмены с остекленевшим взглядом не раз заговаривали с ней подобным тоном и делали вполне определенные намеки, но в большинстве случаев она спокойно их игнорировала. Она была официанткой, и каким бы скудным ни был ее наряд, какими бы высокими ни были шпильки босоножек, она не имела права ни грубить клиентам, ни допускать панибратства. В клубе очень строго следили за этим.

Но этот клиент не выглядел ни пьяным, ни сластолюбивым. Наоборот, он был слишком хорош, чтобы быть завсегдатаем подобных мест. Впрочем, всем известна истина, что в тихом омуте… За самой привлекательной внешностью может таиться множество пороков.

Мэтти поймала себя на том, что с ненавистью смотрит на бармена Майка, заменяющего на ее подносе две пустые бутылки из-под шампанского двумя полными.

— Какие-нибудь проблемы, детка? — участливо спросил Майк и понимающе улыбнулся. Мэтти не могла не улыбнуться в ответ.

— Как обычно.

— Понятно. — Майк кивнул. — Просто не обращай на него внимания. — Он поставил на поднос чистые бокалы. — Грязный развратник. Небось дома его ждет не дождется жена и куча ребятишек.

— Послушай, пусть Джесси обслужит этот столик, а? Нет у меня сейчас сил общаться с этим типом. — Очередная ссора с Фрэнки, курсовой проект, срок сдачи которого неумолимо приближался, хроническое недосыпание не добавляли Мэтти терпения и сил, чтобы управляться с трудными клиентами.

— Не получится. — Майк посмотрел на нее с сожалением. — Народу полно, а у нас и так не хватает двух официанток. Старина Гарри вот-вот взорвется, поэтому, если тебе дорога твоя работа, перетерпи выходки этого ублюдка. Похоже, они скоро уйдут.

Легче сказать, чем сделать. Мэтти снова направилась к ненавистному столику, чувствуя, как у нее от «естественной» улыбки сводит скулы. Гарри требовал, чтобы его девочки выглядели приветливыми и веселыми. Как будто наслаждались каждой минутой своей работы — разносить напитки богатым пьяным толстосумам, выслушивая скабрезные комментарии и грязные предложения.

Иногда Мэтти казалось, что она больше не выдержит.

Но каждый раз одна мысль придавала ей сил — ей нужны деньги. Кроме того, она могла работать только по ночам, чтобы днем ходить на занятия и выкраивать немного времени, чтобы поспать. А это значит, что ночной клуб — ее единственная возможность.

Она подумала о Фрэнки и о том, что ей пора что-то решать. Но, как всегда, стоило ей начать об этом думать, логика покидала ее, уступая место эмоциональному хаосу. И снова принятие решения малодушно откладывалось на потом.

Когда Мэтти приблизилась к столику, неприятный клиент, похоже, был увлечен беседой со своими спутниками. Испытав облегчение, она поспешно открыла шампанское и наполнила бокалы. И хотя на этот раз он ничем не зацепил ее, раздражение лишь усилилось. Мэтти поймала себя на том, что, обслуживая другие столики, то и дело бросает взгляды в его сторону. Некоторое время мужчина еще продолжал о чем-то говорить, полностью владея вниманием собеседников, затем откинулся на стуле и стал беспокойно барабанить по столу пальцами.

Посетители уже начали расходиться, а значит, скоро и она сможет уйти. Конечно, она потеряет самые щедрые чаевые, которые обычно дают загулявшие клиенты, но сейчас сон был для нее важнее. Ей необходимо хоть немного поспать.

Украдкой бросив очередной взгляд на злополучный столик, она увидела, что компания уже допила шампанское, и мысленно взмолилась, чтобы им не пришло в голову заказать еще бутылку, лучше потерять на этом свою маленькую прибыль. Глубоко вздохнув, Мэтти направилась к столику.

Всех девушек, поступающих на работу к Гарри, обучали двигаться специальным образом. В свои двадцать три Мэтти думать не думала, что существует столько разновидностей походки. Она всегда считала, что походка — это поочередное переставление ног с целью продвижения в нужном направлении, но быстро усвоила урок и теперь умела переходить от столика к столику, провокационно покачивая бедрами.

Доминик неотрывно, хоть и со скучающим выражением на лице, следил за ее приближением. Собирая пустые бокалы и заученно предлагая еще шампанского, она намеренно не смотрела на него.

— И куда я должен положить это? — Доминик демонстративно помахал несколькими банкнотами под хихиканье своих компаньонов.

— Сюда. — Мэтти протянула раскрытую ладонь.

— А разве в вашем заведении не принято засовывать чаевые в более… интимные места?

— Нет, — холодно отрезала Мэтти, надеясь, что Гарри находится вне пределов слышимости.

— Что ж, понятно. — Доминик вложил ей в руку более чем щедрые чаевые.

Мэтти этого не ожидала. В конце концов, он был просто одним из множества противных клиентов, решившим, что с официанткой ночного клуба нечего церемониться. Кроме того, улыбка, появившаяся на его лице, вдруг показалась ей искренней и даже извиняющейся. Как будто он прочел ее мысли и со стороны увидел, как мерзко обошелся с ней.

Мэтти на миг растерялась, затем крепко зажала в ладони честно заработанные деньги, развернулась и отошла от стола. Она направилась в комнату для переодевания, где избавилась от нелепой и неудобной униформы, сбросила босоножки на высоких шпильках и с облегчением пошевелила онемевшими пальцами ног. Облачившись в привычные джинсы, футболку, куртку и кроссовки, она подошла к Гарри.

— Я могу идти?

Ей нравился хозяин заведения. Если бы это было не так, вряд ли бы она смогла так долго проработать здесь. Он производил впечатление властного и брюзгливого человека, но Мэтти знала, что он любит своих девочек, относится к ним с отеческой заботой и уважением.

— Ты режешь меня без ножа, Мэтти! — рявкнул он. — У нас и так не хватает трех официанток. Что случилось с Джеки? Она тебе что-нибудь сказала? Смылась, а я тут крутись как знаешь…

— Она приболела. Переутомилась, похоже. — Беременна, подумала Мэтти, не представляя, как воспримет эту новость Гарри.

— Может быть, останешься, Мэт? Заработаешь пару лишних фунтов, а?

— Тогда у меня совсем не останется времени на сон.

— Плюнула бы ты на эти свои курсы, — проворчал Гарри. — Маркетинг! Тьфу! Впрочем, не буду возражать, если, получив диплом или чем там машут у тебя перед носом, как морковкой, ты придешь и поможешь мне здесь управляться. Ладно, иди уж. Клиенты не должны видеть свою роскошную официантку в старых джинсах и кроссовках.

Мэтти рассмеялась.

— Конечно. Они должны верить, что я и ночью сплю в этом обтягивающем платье и босоножках на шпильках. — Она стала пробираться к выходу.

Доминику хотелось поскорее распрощаться со своими гостями, но он терпеливо слушал многословную благодарность своих гостей за прекрасно проведенный вечер и не сразу узнал хрупкую блондинку в поношенных джинсах, проскользнувшую мимо него.

В нормальных обстоятельствах ему бы и в голову не пришло догонять ее и навязываться с разговорами, но, видимо, посещение ночного клуба не прошло для него даром, заставив вспомнить, что на свете существуют женщины. Простые женщины, готовые на короткие, ни к чему не обязывающие отношения. Красивые земные женщины, лишенные сложностей и комплексов, воспринимающие жизнь такой, как она есть, диаметрально противоположные Розалинде, светской львице и его последней любовнице, настойчиво подталкивавшей его к более серьезным отношениям. Ведь только такие женщины и могут работать в заведении подобного рода, разве не так?

Доминик торопливо простился со своими гостями, стараясь не упустить из виду тонкую фигурку, быстро удалявшуюся по темной улице и готовую вот-вот повернуть за угол. Он бросился вдогонку, не успев ответить себе на вопрос, что же он делает и чего добивается, и схватил девушку за руку в тот момент, когда она собиралась перейти дорогу.

Мэтти резко обернулась.

— Вы?! — Ее глаза сначала испуганно и удивленно расширились, затем подозрительно сузились.

Вполне естественная реакция, запоздало подумал Доминик, отпуская ее руку и отступая назад.

— Что, черт возьми, вы делаете? Преследуете меня? — Она видела его только сидящим и не представляла себе, насколько он высок. Пожалуй, метр девяносто, а то и выше. Во всяком случае, намного выше ее, хотя в ней все метр семьдесят. Вблизи мужчина вдруг показался ей еще более мужественным, широкоплечим и… красивым. Под великолепно сидящим пиджаком угадывалось сильное, тренированное тело.

— Если я расскажу об этом Гарри, он сделает из вас бифштекс и съест его на завтрак! — Конечно, она не думала, что Гарри или его вышибалы смогут справиться с этим человеком. Похоже, мужчина был того же мнения, судя по его насмешливо-недоверчивому взгляду.

Мэтти развернулась и пошла прочь, но тут же обнаружила, что незнакомец продолжает ее преследовать. Впрочем, «преследовать» — не совсем точное слово. Приноровившись к ее шагу, он вместе с ней пересек улицу. Мэтти с пылающими от негодования глазами снова повернулась к нему, намереваясь еще раз объяснить этому высокомерному и подвыпившему субъекту, что им не по пути.

— Послушайте, я не раз встречала мужчин, подобных вам, и позвольте сказать, вы мне отвратительны!

— Подобных мне? — Доминик опешил. Куда только подевалась его способность всегда контролировать и направлять в нужное ему русло любой разговор?

Он последовал за девушкой, потому что что-то в ней тронуло его сердце. Ему захотелось извиниться за собственное хамство, допущенное по отношению к ней в ночном клубе. Но ее реакция и особенно последние слова свели на нет его благородный порыв.

— Подобных мне? — снова повторил он голосом, приводящим в трепет его конкурентов. Но только не эту девушку.

— Да, подобных вам! — Мэтти с удивлением почувствовала, что наслаждается их словесной баталией. Действительно наслаждается! Шок, испытанный ею при виде его, давно прошел, как и страх, что он преследует ее с вполне определенной целью. Пусть он неприятный и высокомерный грубиян, но она почему-то была уверена, что он не причинит ей вреда, не утащит в глубь темной аллеи, чтобы надругаться.

Мэтти набрала полные легкие воздуха и… нет, не заговорила, а закричала. Да еще с каким удовольствием! Ей давно требовалось дать выход своим эмоциям — гневу, усталости, неустроенности, а не принимать покорно все удары судьбы и сносить оскорбления Фрэнка. И пусть ей подвернулся не тот человек, зато какое же это облегчение!

— Жалкие неудачники, несмотря на все ваши деньги, ищущие извращенных удовольствий! О, да, знаю я вас! Я все знаю о таких, как вы! Вы ничего не хотите делать в жизни, только развлекаться! Нагуляетесь, как мартовские коты, а потом возвращаетесь в свои жалкие дома к своим жалким женам и детям!

— Что?! — взревел Доминик. Он оказался совершенно не готов к такой яростной атаке.

Резко развернувшись, Мэтти бросилась прочь, каждую секунду ожидая, что мужчина ее остановит.

— Ты же не собираешься идти в метро в такой час? — спросил он, увидев, куда она направляется.

— Убирайся, извращенец!

Это было уже чересчур. Легко обогнав девушку, Доминик преградил ей путь. Он видел, что она примеряется, как бы проскочить мимо, но поняв, что ей это не удастся, снова остановилась.

— Ты не можешь ехать на метро!

— Если вы не оставите меня в покое, я заору так громко, что все полицейские в радиусе десяти миль бросятся мне на помощь!

— Это еще одна угроза? Сначала хочешь сделать из меня бифштекс на завтрак Гарри, теперь полиция…

— Отстаньте от меня! — У Мэтти перехватывало дыхание оттого, что мужчина стоял слишком близко, нависая над ней.

— Мне не нравится, когда меня называют извращенцем.

— Как будто меня это волнует! — В душе Мэтти шевельнулось чувство вины за нанесенное оскорбление, но она тут же напомнила себе, что перед ней всего лишь богатый красавчик с грязными мыслишками, иначе зачем бы он преследовал ее от самого клуба и не давал спуститься в метро.

— Ты всех мужчин, посещающих твой клуб, считаешь извращенцами? Или это только мне выпала такая честь?

— Я хочу попасть домой. Уже поздно, и мне не хочется тратить время на этот бессмысленный разговор. Поэтому, прошу меня извинить…

— Почему ты не возьмешь такси?

— Хоть вас это и не касается, я отвечу. Я не могу позволить себе такую роскошь, понятно? Если бы я могла разъезжать на такси, я бы не работала в ночном клубе.

— Я не говорю «разъезжать», а доехать один раз, когда время перевалило за полночь. Ночное метро — опасное место. — Во всяком случае, Доминик так думал. Сам он крайне редко спускался в подземку. У него был шофер, Джордж, услугами которого он пользовался, когда требовалось поработать в дороге или не хотелось вести машину самому.

— Откуда вам знать? — фыркнула Мэтти, прочитав его мысли с удивительной точностью. — Когда вы в последний раз ездили в метро? — Презрительная насмешка в ее голосе была столь оскорбительной, что Доминик велел себе немедленно взять себя в руки и оставить эту странную девушку в покое. Но вместо этого он с удивлением услышал, как произносит:

— Каким бы невероятным тебе это ни показалось, но я тоже направлялся в метро.

— Вы лжете!

— Теперь я еще и лжец?

Несколько мгновений Мэтти пристально смотрела ему в лицо, затем обошла его и быстро пошла по направлению к светящемуся входу в метро. Он без труда нагнал ее и пошел рядом.

Что, черт возьми, он делает? — спрашивал себя Доминик. Какая ему разница, что думает о нем официантка из ночного клуба? Он и не представлял себе, что в свои тридцать четыре способен на подобное безрассудство.

Но он упорно продолжал идти рядом с девушкой, чувствуя ее бессильную ярость и украдкой наслаждаясь видом ее гордо вскинутой головы и вздернутого подбородка. На одном ее плече висела сумка, и она вынимала руки из карманов, только затем, чтобы поправить ее, когда та сползала.

— До свидания, — решительно сказала Мэтти, остановившись у самого входа в метро.

Мэтти первый раз увидела его при ярком свете. И если в полутьме клуба он показался ей привлекательным, то сейчас она была потрясена. Как же не похоже было это красивое лицо на то, которое ей предстояло увидеть дома, — злое, оплывшее, с раскрытым ртом, в который непрерывно заливается виски или пиво.

Этот мужчина, который даже не снизошел до того, чтобы назвать свое имя, оказался не просто привлекательным, он был великолепен, потрясающ, сногсшибателен.

Он был словно с любовью изваян великим скульптором, стремившимся создать совершенство. Смуглая кожа, густые, коротко подстриженные волосы, глаза цвета полночной темноты, великолепной формы скулы и подбородок…

— До какой станции тебе ехать?

— Точно не до той, до которой вам, — с трудом сглотнув, ответила Мэтти и бросила монетку в прорезь автомата. Она всегда заранее доставала мелочь, чтобы купить билет, не роясь в сумке и не привлекая внимание воришек.

— Откуда ты знаешь?

— У меня есть глаза. — В подтверждение своих слов она демонстративно оценивающим взглядом окинула его — надо признать, великолепную! — фигуру в сшитом на заказ и безупречно сидящем на нем костюме, вручную изготовленных кожаных туфлях, с золотыми часами на запястье.

— Я провожу тебя до дома, — решительно заявил Доминик. Он сам не понимал, почему привязался к этой девушке, но уже не мог остановиться. Более того, его беспокойство о ее безопасности было совершенно искренним. — Так что нам предстоит ехать до одной станции и вместе идти до самого твоего дома. И, ради бога, перестань бояться, что по пути я воспользуюсь ситуацией и затащу тебя в темную подворотню.

— Мне не требуется провожатый.

Боже, какие у нее глаза! Такого чистого зеленого цвета он еще не встречал. В приглушенном свете ночного клуба он имел лишь общее представление о ее внешности, а сейчас видел перед собой невероятной красоты глаза, несколько трогательных веснушек на точеном носике, полные губы, уголки которых были опущены в презрительной ярости.

— Вагон может оказаться пустым, а может — и нет. Вдруг в него ввалится компания обкуренных и обколотых подонков? Что ты будешь делать?

— Я тронута вашей заботой, мистер, но так уж случилось, что я проделываю этот путь четыре раза в неделю. Я вполне могу за себя постоять. — Она бросила на него еще один презрительно-оценивающий взгляд. — Похоже, даже в большей степени, чем вы за себя.

— Еще один ярлык?

— Послушайте, уже поздно, — устало произнесла Мэтти. Она посмотрела ему в глаза и с трудом выдержала его взгляд. — Мне не понравилось, как вы обошлись со мной в клубе, и не нравится, что преследуете меня сейчас. Как я могу выразиться еще яснее? Мне нужно хоть немного поспать, чтобы завтра не свалиться от усталости.

— Разве в твоем распоряжении не целый день, чтобы выспаться? — Под испытующим взглядом сузившихся черных глаз Мэтти вспыхнула. Зарделась, как подросток, хотя ей было двадцать три и жизненный опыт приучил ее смотреть на жизнь трезво и даже цинично.

— У меня много дел, — процедила она. — Мне ничего не падает с неба, как некоторым, поэтому… Пусти меня!

— Ладно, но завтра я приду в клуб.

— Зачем?

Она была неподдельно удивлена. У нее уже давно сложился образ завсегдатая ночного клуба — средних лет, давно женат, но не настолько удачно, чтобы плотоядно не облизываться при виде смазливой полураздетой девицы, при этом абсолютно безобиден. Впрочем, иногда в клуб большой компанией заглядывали молодые богатые яппи. Вот они представляли большую опасность, потому что у них не было ни жен, ни детей, которые могли бы послужить тормозом.

Мужчина, стоявший сейчас перед Мэтти, не попадал ни в одну из этих категорий. Она не понимала, зачем ему потребовалось преследовать официантку из ночного клуба, если любая, самая красивая, богатая и светская дама будет в его распоряжении, стоит ему только щелкнуть пальцами.

— Затем, что я не привык, когда на меня навешивают ярлыки без убедительного объяснения. — Судя по тому, как она нахмурилась, Доминик понял, что сейчас прозвучит вопрос о том, почему его это так волнует, ответа на который у него не было. — Как бы ты себя чувствовала, если бы только на основании того, что ты работаешь официанткой в ночном клубе и расхаживаешь между столиками чуть ли не нагишом, я назвал бы тебя…

— … дешевой шлюхой? — перебила его Мэтти, не дав озвучить то, что он, несомненно, думал о ней. — Женщиной легкого поведения? Жалкой неудачницей, ни на что не способной в этой жизни, кроме как убирать грязную посуду и выпрашивать чаевые? — Все так. Именно так смотрели на нее мужчины, чьи столики она обслуживала. Это не должно было уже задевать ее, но задевало.

Но она-то знала, почему делает это. И ее не должно трогать, что думает о ней этот мужчина, один из сотен посетителей ночного клуба.

— Нравится? — лениво протянул Доминик. — Неужели не хочется опровергнуть эти оскорбительные домыслы?

— Не хочется. Во всяком случае, перед вами. Но раз уж у нас зашел разговор, позвольте вам сказать, что я не шлюха. — Еще бы! В ее жизни и был-то всего один мужчина, Фрэнки Кинг, да и с тем она спала последний раз… Господи, сколько же месяцев назад? — Так что если вы преследуете меня с целью уложить в постель, то напрасно. Я не лягу с вами в нее ни сейчас, ни когда-либо в будущем.

Мимо них прошла шумная компания подвыпивших подростков. Слава богу, они были слишком заняты собой, чтобы представлять угрозу для окружающих. Тем не менее Доминик решительно сказал:

— Я все-таки отвезу тебя домой на такси.

— Что, нагнал на вас страху муниципальный транспорт? — спросила Мэтти, внутренне устыдившись собственного цинизма. Но это был единственный способ защитить себя, который она знала.

— Перестань прикидываться маленькой дурочкой.

— В таком случае вас не удивит, что я предпочту компанию пьяных тинейджеров в вагоне метро, чем вашу — в салоне такси.

— Ладно. Я просто усажу тебя в такси и заплачу водителю, чтобы он отвез тебя домой.

— Что, моя компания больше не кажется вам столь желанной, стоило узнать, что я не намерена спать с вами? — С выражением насмешливого разочарования Мэтти покачала головой.

— Пойдем. — Никогда еще он не встречал такой подозрительной и циничной женщины, но каков характер! Не поэтому ли он сейчас ловит такси, чтобы отправить ее домой, вместо того чтобы махнуть рукой и позволить ей делать все, что заблагорассудится? Не из-за этого ли бойцовского характера ему невыносима сама мысль, что ее могут обидеть пьяные подонки, хотя она наверняка более привычна к таким ситуациям, чем он?

Перед ними затормозило такси. Доминик открыл дверцу, дождался, когда девушка сядет, протянул водителю несколько банкнот, не сомневаясь, что этого более чем достаточно даже с учетом чаевых.

— Мы с тобой еще увидимся, — протянул он низким бархатистым голосом, и Мэтти почувствовала, что ее тело покрывается мурашками. — Я ведь так и не успел опровергнуть твое мнение обо мне.

— Я забираю все свои слова обратно и приношу извинения. Этого достаточно, чтобы больше никогда не видеть вас?

— До завтра.

— Я никогда не лягу с вами в постель, — с присвистом прошипела Мэтти. — Вы поставили не на ту лошадку, мистер.

— Как показала жизнь, слово «никогда» — самое переменчивое. — С этими словами Доминик выпрямился и захлопнул дверцу.

Он мог бы еще добавить, что это самое вызывающее и возбуждающее слово. Особенно в подобной ситуации и особенно для такого мужчины, как он.