Венер. Все просто (СИ)

Пролог

Открываю глаза и сразу хочется сдохнуть. Малейшее движение, отдаётся дикой болью в голове. Во рту и горле всё пересохло и полное ощущение, что кто-то нагадил. Противно. И жутко хочется пить.

Пытаюсь вспомнить события минувшей ночи, с трудом поворачивая голову, в поисках доказательств: перед глазами расплывается Наташкин голый зад.

Зачётная у неё задница — первая мысль, что приходит в голову. Не то что, кости обтянутые кожей, с которыми приходиться работать. Значит, жив — делаю вывод и заглядываю под простынь — в трусах. Очень жаль. Выходит всё, что было вчера, не сон. Лучше б я сдох.

С этой оптимистичной мыслью бросаю сразу две таблетки аспирина в бутылку с водой и терпеливо жду, пока улягутся пузырьки, наблюдая за лёгким фейерверком, отдающимся сейчас адской болью в моей голове. Наконец вливаю в себя успокоившийся чудо-коктейль и почти с облегчением откидываюсь на подушку в ожидании живительного эффекта.

На смену медленно отступающей головной боли, приходят неприятные воспоминания, отдающиеся уже болью в сердце.

Осторожно тяну руку за телефоном, стараясь минимизировать последствия бурной ночи, всё ещё надеяться на чудо, но… — нет. Чудес не бывает. На экране телефона так и висит её сообщение:

«Я беременна. Это твой ребёнок. Забери меня от него»

Закрываю глаза. Не хочу просыпаться…

Наверное, никогда уже не смогу забыть её слова, которые услышал в ответ на моё предложение выйти за меня замуж: «ты же инвалид! Даже стриптизом сейчас не сможешь подрабатывать. На что мы будем жить?» — выдала мне она, не моргнув глазом, после того, как громко стонала от моих ласк и просила не останавливаться…

Собранная по кусочкам нога, начинает нестерпимо ныть, перебивая жуткую боль в голове. Но никогда в сердце. Растираю грудь руками, чтобы избавиться от, ставшей уже хронической, болевой точки.

Кидаю взгляд на Наташу, сладко посапывающую, свернувшись калачиком на противоположном краю кровати.

Аккуратно встаю и прихрамывая, как всегда, когда вспоминаю её, ковыляю в душ.

После её сообщение, решил тупо нажраться, разделив своё одиночество и боль с хостес-девочкой в ночном клубе. Они идеальные собеседницы для тех, кто хочет излить душу.

После нескольких бокалов, мы уже обнимаемся с ней, как старые приятели, и я выливаю в её уши, всё то дерьмо, что скопилось у меня внутри. Она молча слушает, иногда что-то говорит, всхлипывает и разрешает трогать свои сиськи, сама уже еле ворочая языком от принятого алкоголя. Завтра она ничего не вспомнит. Завтра у неё будет другой. Такой же, как я, одинокий, с израненной душой. Здоровые к ним не ходят.

Я бы тоже сейчас хотел всё забыть. Но нет,…я помню.

Холодный душ немного приводит в чувство. От тяжёлых мыслей, правда, не избавляет, но от них и нет лекарств. Надеюсь только на время…

Быстро одеваюсь. Отсчитываю деньги, кладу их на тумбочку и иду на выход. У меня сегодня ещё куча дел. Успеть бы.

— Ты оставил мне деньги… — недовольно окликает меня Наташа.

Поворачиваюсь: сидит, насупилась.

— Мало? — я вроде не пожалел, но кто знает…

— Я не проститутка, — надула пухлые губки.

Молоденькая совсем…

— Я знаю, — не хочу её обижать. — Возьми выходной, ты мне очень помогла вчера. Открываю дверь.

— Венер, — оборачиваюсь. — Я не Наташа

— Оо… — удивлён. Неудобно получилось, — почему сразу не сказала?

Пожимает плечами:

— Да ты и не спрашивал, думала тебе просто так нравится…

— И как же тебя зовут, прекрасная незнакомка? — не буду же ей сейчас объяснять, что тут, каждая вторая соотечественница, стоящая на дороге или работающая в ночном клубе — Наташа. Я привык. Пришёл в клуб, имя сказал, мне подогнали.

— Николь — отвечает, расплывшись в довольной улыбке.

— Мне пора, Николь. Отдыхай. Номер оплачен, завтрак включён.

— Венер, — опять зовёт. — Ещё придёшь?

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Уезжаю сегодня. — не хочу её обнадёживать. И обижать не хочу.

Знаю, как это больно, любить того, кому ты не нужен…

Глава 1

В гостиной на диване валяется полумёртвый Алехандро. Немного безумный испанец, с которым мы делим апартаменты в Милане. Обычно он подскакивает при виде кого либо живого и начинает без умолку трещать. Но сегодня только вяло приподнимает руку и что-то нечленораздельное мычит мне вслед, не в состоянии на большее. Неплохо они так отметили конец адской недели — подумал про себя, махнув рукой в его сторону и, не останавливаясь, прошёл к себе.

Не сомневаясь ни минуты в своих решениях, достаю чемодан и начинаю забрасывать в него всё необходимое.

Я должен с ней поговорить. Если это действительно мой ребёнок, она просто обязана от него уйти.

Шесть месяцев мы не виделись. Специально домой не ездил, чтобы где-нибудь ненароком с ней не пересечься, как это было в последний раз, когда мы столкнулись в ночном клубе, во время моего кратковременного визита по случаю свадьбы друзей. Не планировал я тогда с ней встречаться. Не звонил ей, после нашего последнего разговора. Всеми силами пытался выбросить её из головы и начать новую жизни — без неё. Но все бастионы, тщательно возводимые мною, рухнули в момент, как всегда, при её появлении. Надо что-то с этим делать. Надо как-то освобождаться от этого наваждения, по имени Зоя.

В горле опять всё пересохло. Резко становится невыносимо плохо, даже подташнивает. То ли с похмелья, то ли от воспоминаний.

Иду на поиски воды, чтоб удовлетворить потребности организма, но в этом доме сегодня — пустыня.

— Блять, — разочарованно поднимаю пустую бутылку с пола и пуляю её в труп соседа. Всё выпил сволочь…

Алехандро открывает один глаз и грозит мне пальцем. За время, что мы живём вместе он выучил несколько русских слов, естественно матерных. И «блять» — было одним из первых.

Не обращаю внимания на его ворчание. Иду на кухню и припадаю к кухонному крану. После вчерашнего, меня никакой микроб не возьмёт. В голове тут же возникает аппетитная картинка ароматных, свежесваренных щей, повлёкшая за собой громкое урчание в желудке. Сглатываю скопившиеся слюни во рту. Домой хочу, к маме…

— Ты чего не сказал, что не придёшь? — доносится из-за спины голос соседа.

— Не знал, — отрываюсь от крана.

— Уезжаешь?

— Ага, — разворачиваюсь в его сторону, — мы с тобой договаривались, что баб сюда не приводим, бардак здесь не устраиваем и, если что, за собой всё тщательно убираем. Понял? — тычу в него пальцем. Он пытается ржать, но сразу же хватается за голову…и выдаёт тираду на родном, испанском, прекрасно понимаемую мной без перевода.

Терпеть не могу беспорядок. Бесит. Мы хоть и жили бедно, но дома у нас была всегда идеальная чистота. Когда маленькими были, мама сама всё делала, спать не ложилась, пока полы не помоет. И нас с детства к порядку приучала. Когда подросли, мы ей конечно уже помогали, особенно я, как старший. И полы мог помыть и постирать и с сестрой посидеть. Видел, как она устаёт, пытаясь нас прокормить и одеть, чтобы не хуже, чем у всех было. Папаша наш исчез, Алинка ещё маленькая совсем была. Нашёл кого-то себе, так и не вернулся. Ненавижу его…

Мама никогда не жаловалась на свою жизнь и никого не искала больше. Всё свободное время с нами проводила. Когда-то, чтобы её не обижать, пошёл в хореографический колледж после седьмого класса. Так она балет любила. Все партии наизусть знала, которые её любимый Владимир Васильев танцевал. Да и на бюджет меня сразу взяли, выбора особого не было. Хотелось хоть как-то облегчить ей жизнь. Она итак выматывалась на нескольких работах. Только сейчас, можно сказать, вздохнула, когда я нормально стал зарабатывать. Здоровье только угробила.

Скучаю по ней и на себя злюсь. Из-за любви своей ненормальной, последнее время домой не ездил. Неправильно это. Не должны близкие из-за меня страдать.

— Ты домой? — отвлекает от горьких мыслей Алехандро.

— Да…

— Когда меня с собой возьмёшь? С русской красавицей хочу познакомиться, — растягивает губы в блядской улыбке, сверкая, такими же глазами.

— Тебе здесь красавиц не хватает?

— Не… это всё не то…. Хочу настоящую. С сестрой меня познакомь, — вдруг оживает и даже голову от барной стойки пытается отодрать. Пока безуспешно, правда…

Кукиш к его носу подношу:

— Видел?

— Ви, ты чего, думаешь, что я совсем придурок, не понимаю разницы?

— Так и думаю, — оскаливаюсь.

— Ты не прав, амиго…

— Даже проверять не хочу…

— Когда возвращаешься? — доносится уже в спину…

— Через неделю, — поворачиваюсь — И в комнату мою не заходить, даже одному. Понял? — показываю кулак. — прибью, если узнаю.

— Скучать буду друг, — ржёт, придерживая голову двумя руками.

Выезжаю пораньше, надо поесть ещё заскочить. Желательно, куда-нибудь к своим. Рис и спагетти мне сейчас не зайдут вообще, только хуже сделают.

Мои так и не отвечают. Ни мама, ни сестра. Что у них там сегодня случило? Забастовка?

Начинаю волноваться, как всегда, когда не могу до них дозвониться.

С облегчением выдыхаю, услышав в трубке басок боевой подруги по бывшей работе:

— Душа моя…

— Ты чего хотел? — рыкает в трубку Зубайда.

— До Лёхи не могу дозвониться…

— Ничем не могу помочь, — перебивает…

— Ты занята что ли?

— Венер, не тяни кота за хвост, чего тебе?

— Мои не отвечают, хотел попросить сгонять до них…

— Ааа, — успокаивается, — нормально всё, на даче они. Вчера вечером созванивались, тоже не сразу дозвонилась. Знаешь же, Гульназ не берёт с собой телефон на грядки. Не очень-то удобно жопом кверху, с телефоном ходить…

— Сестра тоже на грядках?

— Отстань от девки, дела у неё…

— Какие такие дела у неё могут быть, чтобы брату не отвечать, интересно? — Давно по ходу, я дома не был. Надо бы разобраться…

— Я же тебе сказала, нормально всё. Сегодня созвонюсь, сброшу тебе сообщение. Если у тебя всё, то давай уже, закругляйся…

— Нет, меня встретить надо…

— Когда?

— Завтра…

— Скидывай номер рейса, встречу — и отключилась.

Глава 2

Басы взрывают зал. Диджей стоит у руля космического корабля. За его спиной — звёзды. На экранах — панель управления: скорость, давление, какие-то цифры. В невесомости плавают девочки в коротеньких юбочках, вызывающе оголяя все свои прелести.

Одна из них медленно плывёт в мою сторону. Мне по большому счёту, всё равно, с кем сегодня улететь на неизвестную планету…

Делаю шаг в её сторону и в ту же секунду чувствую на себе руки, обнимающие меня со спины. Я её ещё не вижу, но уже знаю, кто это…

Первая мысль — бежать. Но я не могу: мозг расплавился, ноги больше меня не слушаются. Я не знаю, как она меня нашла, но это уже совсем не важно. Обхватываю её ладони своими, с силой потянув их на себя и чуть запрокидываю голову назад. Она крепко прижимается к моей спине, в нос моментально врываетсяеё аромат, не сравнимый, ни с чем и ни с кем. Всё, поздно. Уже не убежать…Я попал в её сети…

Ещё пару минут назад, я был пьян в драбадан, повеселившись от души на второй свадьбе своих друзей, но сейчас я трезв, как стёклышко. Только себе больше не принадлежу. Как всегда, когда она рядом.

Разворачиваюсь к ней лицом, смотрю в её ведьминские глаза, сверкающие, как две самые яркие звезды на этой тематической вечеринке и жадно впиваюсь в её губы. Чёрная дыра засасывает нас в себя всё сильнее и сильнее Мы стремительно летим туда вместе с ней, слившись в одно целое, наплевав на опасность…

Она — моё наваждение, которое невозможно контролировать.

Сажусь на крышку унитаза в мужском туалете клуба, потому что соскучился и потому что хочу видеть её лицо, когда её трахаю. Судорожно пытаюсь одной рукой натянуть презерватив на член, пальцы второй, по одному, ввожу в её влажную глубину, отодвинув тонкую полоску стринг…

— Я пью таблетки — чуть слышно выстанывает мне на ухо, сдёргивая с меня, наполовину натянутую, резинку, бросая её на пол. И начинает медленно на меня насаживаться… Это космос…

Стискиваю её бёдра двумя руками, надёжно фиксируя на себе, закусывая свой стон её охренительным соском. Стараюсь себя сдерживать, чтобы не сделать ей больно, но получается не очень… Когда она рядом, мозг слетает с катушек, контроль исчезает полностью….

Впиваюсь пальцами в её ягодицы, регулируя её движения на мне: не хочу, чтобы всё закончилось быстро, хочу растянуть наше удовольствие и запомнить её лицо.

Пряжка ремня, впивается ей в ногу, когда она садится на меня полностью, на всю длину…Скорее всего, завтра на её упругой заднице проявятся синяки, но это будет завтра. Сегодня я не в силах выпустить её из своих рук… Сегодня мне плевать на всё

Не чувствую как она впивается зубами в моё плечо, перед тем как улететь вместе со мной в открытый космос. Только ещё крепче вжимаю её в себя, глуша свой стон на её груди…

Мне мало…И я опять готов…

— Идём отсюда, — стискиваю её в своих руках

— Не могу… — но меня уже не остановить…

Не жду, когда прекратятся её конвульсии и всхлипы. Встаю, разворачиваю её спиной и вхожу…

Толчок, ещё толчок…

Блять, что за херня? — хватаюсь за голову и резко распахиваю глаза…

— Извините пожалуйста, — говорит голова девушки торчащая из-за спинки кресла напротив, испуганно пялясь на мою вздыбленную ширинку, рядом с которой лежит детская игрушка — розовый пони.

Молча протягиваю её девчушке пони, по-идиотски улыбаясь, нескладно пытаясь прикрыть пледом бугор между ног.

Пи*дец просто — ругаюсь про себя, косясь на соседей.

Взрослые итальянские синьоры, сидящие рядом, тихо шепчутся между собой на своём и, кажется, улыбаются. Они не знают, что я их понимаю, но похоже им понравилось представление. Они не в обиде. Вот и славно. Облегчённо выдыхаю, но между ног всё ноет и успокаиваться никак не желает… Торкнуло, по ходу, всерьёз и на долго…

Синьора, сидящая рядом, поворачивается ко мне и озорно улыбаясь, кивает подбородком в сторону туалета…

Охренеть! — застряло в горле. Она даже не мама — бабушка. По-видимому, в моих глазах отобразилось совсем не то, что я хотел бы им сказать, потому как вторая синьора, участливо наклонилась, посмотрела на меня, и показала рукой в ту же строну…

Приличные слова неожиданно закончились, а в горле опять всё пересохло…:так на групповушку меня ещё не приглашали…

Нет, меня мама, конечно, хорошо воспитывала и я никогда не грубил дамам старше меня в три раза, но сейчас я готов их послать на всех языках, которые знаю.

Только было открыл рот для серьёзной беседы, как обе дымы, одновременно подскочили со своих мест и громко заржав начали вопить на весь салон самолёта: «иди, иди» — на английском, с итальянским азартом, размахивая руками в сторону туалета…

Бля*ть, повторил я в очередной раз. Схватил журнал, прикрыв им, всё ещё выпирающий детородный орган и пошёл «читать» в сортир, чувствуя своей спиной пристальные взгляды любопытствующих. Похер. Я их больше никогда не увижу.

Несказанно повезло, что желающих разделить со мной очередь, не было и всё прошло, на удивление, быстро, принеся, наконец, долгожданное облегчение. Померкли даже ненадолго воспоминания о виновнице этого неожиданного самолётного удовольствия.

Выходил из туалета — морда кирпичом, улыбка до ушей, как положено на сцене, когда накосячишь. Подмигнул девочке с розовым пони. Она радостно засмеялась и спрятала счастливую мордашку маме подмышку. Улыбнулся синьорам и уселся на своё место…

Но она же говорила, что пьёт таблетки — вспоминаю, уткнувшись носом в иллюминатор, не обращая ни на кого внимания. Врала? Зачем? Сама же меня забраковала и отправила в утиль…

Ладно, надо разбираться, что сейчас думать и рассуждать. Всякое может быть. С таблетками тоже залетают…

Глава 3

Около семи лет назад

Мне двадцать и несколько месяцев назад я благополучно дембельнулся из рядов нашей доблестной армии. Службу проходил, как положено всем балерунам и танцорам, в ансамбле песни и пляски имени А. В. Александрова, где мог бы остаться служить и дальше. Но мама, в последние годы, стала жаловаться на здоровье. Сестра ещё маленькая — пришлось возвращаться в родные пенаты и попытать счастья в нашем, республиканском ансамбле народного танца. Взяли сразу. Мужики здесь в дефиците, проблем с поступлением не было. Единственное неудобство: перед некоторыми концертами приходиться красить волосы в чёрный цвет, потому что я — рыжий, как мама. Говорят, что рыжие счастливые — не жалуюсь. Мне всё нравится.

Ещё бы мама не болела, было бы вообще всё в шоколаде. Ничего, сейчас начну зарабатывать, и ей не нужно будет больше убиваться на нескольких работах. Хоть отдохнёт немного. Всю жизнь пашет, как проклятая, чтобы мы с сестрой ни в чём не нуждались. И до сих пор бредит балетом.

Кода-то, она неплохо танцевала, но связалась с моим папашей и вынуждена была завязать. Я — воплощение её мечты. Не хочу её разочаровывать, хотя с детства фанатею от мотоциклов.

Иду по коридору, после репетиции, насвистывая незамысловатую мелодию, мечтая о вечере и какой-нибудь горячей девочкой…

Из класса, где проходит просмотр кандидатов, торчит аппетитная попка на бесконечных ногах, в шортах чуть больше трусиков…Мозг моментально отключается и между ног начинается независимая от него жизнь. Блять, — уже несколько месяцев, как дома, а смотреть до сих пор на девчонок спокойно не могу…

Лечу на её торчащую попку, как бык на красную тряпку — ничего вокруг больше не вижу. Подхожу, почти вплотную, вдыхаю её терпкий, манящий аромат — голова кружится.

— Ты кто? — спрашиваю, наклоняясь к её уху, но руками не дотрагиваюсь…

— Дед Пихто, — произносит шёпотом, разворачиваясь ко мне лицом, смешно вытаращив невероятные глаза, в которых скачут бешеные чертята…

Она ещё прекраснее, чем я себе нарисовал в своих мыслях пока до неё шёл.

— Что ты здесь делаешь? — продолжаю шептать, поигрывая бровями.

— Подругу жду, — так же шёпотом отвечает, расплываясь в сногсшибательной улыбке.

В этот миг, дверь класса неожиданно распахивается, она делает шаг назад и оказывается в моих руках. Сглатываю моментально скопившуюся во рту слюну и неожиданно теряюсь от её близости, сжимая руки на её талии. На мгновение она замирает, но тут же выпутывается из моих рук, делая бёдрами восьмёрку. Да охренеть просто!

Прямо на нас выскакивает совершенно очаровательное создание, с огромными глазами испуганной лани, чем-то похожая на мою младшую сестрёнку. И смущённо улыбаясь, смотрит на подругу… на меня… опять на подругу.

— Дин, ну что? — переключается объект моего внимания на «лань».

— Сказали, чтобы приходила на репетиции, — пожимает плечами, — вдруг кто-то заболеет или ещё что-нибудь…И с детьми заниматься, — почти шёпотом добавляет. И посмотрев на меня, заливается пунцовым румянцем…

Детский сад — думаю про себя, — даже не верится, что они подруги. Такие разные, как небо и земля.

— Может поговорить с ними? Что-то грустненькая перспективка. Хочешь? — предлагает красотка.

Стою рядом, тихой тенью, продолжая откровенно её разглядывать, а в голове только одна мысль: я должен с ней встретиться. Непременно.

— Да ладно тебе, — машет рукой Дина, косясь на меня, — я и этому рада. Мне сказали, чтобы я с документами приходила. Если меня официально оформят, то мне родители разрешат переехать, — сжимает кулачки, прикусывая пухлую губку.

Я невольно улыбаюсь от её реакции — такая детская непосредственность, редко встречается в наше время. Может и хорошо, что её не взяли сразу в основу — загрызут же наши акулы, места живого не оставят. А она зелёная ещё совсем. У нас хоть администратор и следит за дисциплиной строго, но за всеми не уследишь.

— Оо, — восклицает красавица, — это дело надо отметить и я, наконец, отмираю.

— Девчонки, а приходите сегодня вечером в «MUSIC HALL», я вас встречу, проведу бесплатно. Там сегодня просто офигенная программа, билетов уже нет, но у вас появился прекрасный шанс попасть на эту закрытую вечеринку. И отметить победу… — смотрю на «лань», сам думаю про красотку.

— Да ладно? Прям проведёшь? — она разворачивается ко мне и смотрит на меня, горящим, заинтересованным взглядом…

— Прям проведу… — расплываюсь в улыбке. — Я работаю там. Спокойно могу друзей приводить.

— Дин, идём, — поворачивается опять к подруге… — я смотрела программу, там сегодня, и правда, закрытая вечеринка, все сливки города собираются…

Сам не понял, почему мне так не понравилось, как она про «сливки» сейчас сказала.

— Ты что, я не могу. Я же к родителям вечером уезжаю. Они не разрешили мне здесь оставаться на выходные. — шепчет Дина.

— Я приду, — не раздумывая соглашается красотка, — меня Зоя, кстати, зовут, а тебя?

— Венер…

* * *

Жизнь прекрасна и полна неожиданно-приятных сюрпризов. Сегодня вечером у меня встреча в клубе, с самой красивой девушкой на свете. У меня есть неплохая работа. А на днях прилетает из Лондона, мой лучший друг — Лёха. Я счастлив!

По вечерам, вернее по ночам, я подрабатываю стриптизом, в нескольких ночных клубах нашего города. Время занимает немного, а деньги мне сейчас очень нужны. Хочу оплатить маме нормальное лечение, да и сестре скоро поступать, пора уже деньги копить. Надо, чтобы она получила нормальное образование. С танцами у неё не срослось — не хватило данных, мама всё мне подарила. Приходиться теперь отдуваться за всех.

Говорят, я хорош в этом деле. Тарзан — рядом не стоял, да и староват он уже для такой работы. Предложений море. От некоторых приходиться даже отказываться. А в клубе сегодня действительно сногсшибательная вечеринка. Какой-то крутой чел привёз лучших диджеев и собрался весь цвет нашего города.

А я в предвкушении встречи с Зоей…

Она пришла. И даже не опоздала. Я встретил её на входе и пока вёл, за руку, за столик, сердце моё колотилось так, как будто я только что оттанцевал молдавский «Жок». Мужики сворачивали головы, бросая на меня завистливые взгляды и похотливые на неё. А мне, неожиданно, захотелось утащить её в норку. Подальше от всех.

Она была великолепна в своём маленьком платьице, выгодно подчёркивающем идеальные формы, копной каштановых волос, волнами спадающими на плечи, горящими ведьминскими глазами и ароматом, выносящим напрочь мне мозг…

Не хотел её оставлять одну, но деваться некуда — работа. Попросил официанта принести для неё, то, что она выбрала. Сказал ей, чтобы не стеснялась и заказывала себе всё, что захочет. И, скрепя сердце, поплёлся в гримёрку.

Освободиться быстро не получилось. Несколько раз пришлось выходить дополнительно, но зато улов был на славу — полные трусы. Пока был на сцене, постоянно держал её в поле зрения, подходил к ней — она подыгрывала, заводя меня и всех окружающих не на шутку.

А потом, я е не нашёл — пропала бесследно. За баром сказали, что она ушла с каким-то мужиком, в неизвестном направлении.

Я не сразу тогда понял, что «попал», но в тот вечер, мне больше никого и ничего не хотелось. Расплатился за неё и ушёл.

А потом я её встретил вновь…

Глава 4

— Ты когда успел? — смешком встречает меня Зубайда, когда я появляюсь перед ней с ребёнком на руках, а мама девчушки, семенящая рядом, сжимается в маленький комочек от её грозного вида.

— Долго ли умеючи-то, — говорю, а сам о своём думаю. И пытаюсь увернуться от розового пони, которым мне, в этот момент, настукивают по голове.

Эта проказница не давала мне спать весь полёт, изводя маму и всех окружающих своим баловством. А некоторых, не буду показывать на них пальцем, даже поставила в неловкое положение. «Неловкое положение», правда, могло случиться и без неё, с такими-то снами. Возможно не так много зрителей удалось бы собрать. Но ладно, теперь уж, как есть. Зрители вроде не обиделись.

Предложил молодой маме помощь, когда увидел, сколько ей всего на себе тащить придётся. Вообще плохо понимаю, как женщины с такими малютками в путешествиях справляются. Она сразу же начала скромно отнекивалась, но ребёнок всё решил за неё — сам на ручки потянулся и теперь вот, в знак благодарности, пытается раздолбать мне мою больную голову, своей игрушкой.

— Давайте, я сама, — испуганно протягивает руки мама девчушки, но у ребёнка другие планы на ближайшее будущее — она вцепляется в мои волосы и начинает недовольно верещать на весь аэропорт…

— Я провожу, где твои? — сдаюсь. Не выношу детского плача.

— Ладно, ясно всё с тобой — рыкает Зубайда. В очередной раз пугая до полуобморочного состояния девушку — разбирайся здесь пока со своим детским садом, в машине тебя жду. Только недолго. — и удаляется…

Сдаю ребёнка с рук на руки какому-то мужику. Не слушаю благодарности, которые летят мне уже в спину. Бегу на выход, гремя колёсами чемодана.

Родной воздух врывается в лёгкие сладко-горькими воспоминаниями. Соскучился по всем, до трясучки. По маме соскучился. Здоровый лось, а по мамке своей, до сих пор, дико скучаю. Никто мою мамулю заменить не сможет…никогда.

— Куда Лёху дела? — запрыгиваю в машину, затолкав чемодан в багажник.

— Не спрашивай… — с непробиваемым видом, отвечает Зубайда, искусно выруливая со стоянки одной рукой, в другой держа сигарету.

— Ну чё, понятно всё, — пристёгиваюсь и не смотрю на неё. По голосу чувствую — что-то неладно.

— Ты чего прилетел так неожиданно? Не планировал же…

— Не спрашивай… — приоткрыл окно и высунул нос, вдыхая родной воздух. Надышаться не могу этим цветочно-медовым ароматом, которого мне так не хватает в Европе.

— Мы расстались — говорит, затушив, наконец, свою соску.

Закрываю окно и сажусь ровно:

— Она беременна…

— Хочешь сказать, от тебя? — спокойна, как ни странно.

— Говорит, что — да…

— Пи*дец ты попал, — коротко, но ёмко выдаёт свой вердикт. — Что делать будешь?

— Что обычно делают, когда подруга залетает? — поворачиваю голову в её сторону… — Я не знаю, скажи мне… — Делаю идиотское лицо и развожу руки по сторонам.

Непереводимую конструкцию, в её исполнении, в другой ситуации я бы обязательно записал для Алехандро, но сейчас мне не до этого. Ежу понятно, что ситуация у меня: всем пи*децам — пи*дец.

— А ты когда успел-то, вы же не виделись год, больше даже. Ты не обсчитался вообще? Или она, как слониха, по два года вынашивает? — игнорирует мой выпад. Абсолютно спокойно начинает выдавать мне свои умозаключения, но в конце, неожиданно, взрывается: — подруга! Ты уверен, что она тебе подруга?

Мне неприятно всё это слышать и говорить тоже неприятно. Морщусь, но отвечаю…

— На свадьбу когда приезжал…

— Ух тых ж, котяра облезлый. Ты же мне тогда клялся и божился по пьяни, что с Зоей покончено навсегда. Я тебе поверила, как дура, а ты что, взял и к ней попёрся? Тебе, пипирку свою неугомонную, некуда было сунуть? Никого другого не нашёл? У нас что, баб мало? Или ты резинками так и не научился пользоваться, неуч — как из рога изобилия летят в мою сторону возмущения…На эмоциях она втапливает педаль газа в пол и летит по трассе, набирая запредельную скорость…

— Эй, ты там поаккуратней, я жить ещё пока хочу, — тихонечко хлопаю её по плечу, — у меня мама есть, сестра, ребёнок вон скоро родиться…Угробить меня хочешь раньше времени? Не искал я её, успокойся. Она сама меня нашла…

— Нет, не могу поверить! — не успокаивается, но скорость сбрасывает, — только не говори мне сейчас, что ты после всего, что она с тобой сделала, хочешь на ней жениться. Даже слышать этого не хочу. И не надейся, — я на свадьбу к вам не приду. Тебе перечислить, кто ещё не придёт? — никто! — подытоживает она, поворачиваясь ко мне, а я пальцем показываю ей на дорогу. — Но я вообще не уверена, что это твой ребёнок…

— А если мой?

— Тогда, она сука, специально это сделала, точно тебе говорю. Твоя морда наглая висит у нас сейчас на каждом повороте. Она прочухала, что ты теперь парень с деньгами и подсуетилась…И мне насрать, чей это ребёнок. Блять, зуб даю, я собственноручно подвешу её вниз головой, за ноги на самом высоком дереве…И тебе буду постоянно напоминать, что когда ты был нищим, она тебя послала, ты ей был не нужен… Не помнишь? — зло на меня зыркает.

Вытягиваю ногу, которая по сложившейся уже недоброй традиции, начинает нестерпимо ныть при воспоминании о ней и отворачиваюсь в окно. Сам понимаю, что тогда тупо — попал, но сейчас уже ничего не поделать. Всю свою жизнь ненавидел отца, который ушёл от нас. Я не такой. Я не смогу бросить своего ребёнка.

— У неё просто детство было не из лёгких, её можно понять…

— Ох, блять, — перебивает, — а ты у нас, конечно, с золотой ложкой во рту родился…Венер, не беси меня, а то я тебе сейчас задушевную историю про своё детство расскажу, обрыдаешься. Она просто человек — говно, детство здесь не при чём. Не надо её оправдывать…

— Ладно, — сдаюсь. — Разбираться надо, что сейчас об этом говорить. Она вообще с кем живёт, не знаешь?

— Всё с тем же… — успокоилась немного. — Тоже вопрос, знаешь, если он её не попёр на все четыре стороны… — замолкает на минуту. Тоже уже думал про это, но мало ли…Не видел её шесть месяцев. Не разговаривал с ней ещё больше. — Может ей просто старпёт надоел и она решила вот такой ход конём сделать? Если всё так, как ты говоришь, то срок то у неё ого-го уже, ничем не спрятать…

— Не знаю. Всякое может быть — соглашаюсь. — Маме только не рассказывай ничего пока. Когда уверен буду во всём, сам уже как-нибудь разберусь. — Сердце затрепыхало при виде родного дома.

— Пф… — фыркает Зубайда. — Я бы на твоём месте вообще ей ничего не говорила, нервы её поберегла…

— С Лёхой-то что? — рискнул спросить и заодно с больной темы съехать.

— Отпустила я его. Уезжал, но говорят, вернулся. Найди его…Проверь, как он…

— Конечно. Зайдёшь?

— Поеду. Вон Гульназ тебя уже на улице ждёт. Не буду вам мешать…И позвони мне завтра — бросает уже в спину.

Мамочка моя бежит мне навстречу…

Глава 5

Комната моя так и обклеена постерами и плакатами мотоциклов, которыми я болею с детства, несмотря на профессию. Мама ничего не тронула, как я и просил. Тут есть кажется все великие: от дедушки Джона Сертиса и Джакомо Агостини до Марка Маркеса, с которым я даже умудрился познакомиться, благодаря Алехандро — моему соседу по миланским апартаментам. Ну и особым почётом, конечно, пользуется Марко Меландри на Кавасаки, несмотря ни на что. Люблю я этих японцев…

Стою, рассматриваю всё это великолепие, и воспоминания обрушиваются на меня, сбивающей с ног, лавиной…

Когда «лань», каким-то чудом перевели в основной состав нашего коллектива, сделал всё возможное и даже невозможное, чтобы её отдали мне в партнёрши. На неё многие тогда рот разинули: хорошенькая, неопытная, чистая — почему бы не приударить. Молодых, свободных и горячих у нас всегда много было, да и несвободные не отказались бы её под своё крылышко забрать. Помогла администратор, хотя мы тогда с ней не особо ещё дружили — я несколько месяцев всего работал там. Это потом уже, Лёха, друг мой, каким-то чудом нашёл к администратору нашему, близкий подход, и завертелось… У всех завертелось.

Несколько месяцев уже прошло с нашей первой встречи с Зоей, я забыл почти про неё, но когда её увидел — вспомнил всё, до мельчайших подробностей. Не мозгами вспомнил, — нет, чем то другим вспомнил…

У нас корпоративчик был небольшой, уже и не припомню, по какому случаю. Прямо на работе, в буфете филармонии, решили посидеть. Она зашла, вместе с Диной и сердечко моё, при виде её, заколотилось с такой силой, что уши заложило. Кровь прилила ко всем органам моментально, не позволяя спокойно ни дышать, ни сидеть…

Мужественно дождался пока она немного выпьет, расслабится. И подошёл к ней. Как раз и Дина куда-то ушла в тот момент:

— Ты куда это тогда пропала, а? — тихо на ухо ей говорю, вдыхая её офигенный аромат…

— О… Венер, — разворачивается и улыбается, как ни в чём ни бывало, — да там так получилось, а ты искал меня, да? — я аж а*уел от её наглой непосредственности ненадолго. Дар речи потерял.

— Ну ты хоть бы предупредила, мало ли что — одна, ночью… — взял себя в руки.

— Да всё нормально. Садись, — хлопает по сидушке, рядом стоящего с ней стула. — За Диной приехали, а мне что-то не хочется домой сегодня совсем. — Грустно как-то. — она и правда выглядела не очень весёлой.

Ну я и сел радом с ней, естественно…

Налил ей, себе налил. Потом ещё раз…

И уволок её в мужскую гримёрку. Ключи у Лёхи взял — он тогда уже негласно, особыми привилегиями пользовался, проблем не было.

Она не сопротивлялась. Сама пошла. Даже с каким-то удовольствием пошла, как мне показалось.

Я только замок в дверях успел провернуть, а она уже прижимается ко мне и дрожит вся. Завёлся моментально, не остановиться было уже. Да и не хотел я останавливаться. Вцепился в неё так, что не оторвать, если только отрезать, по живому… как сейчас…

Она тогда не сразу расслабилась. Какое-то время, как будто раздумывала, или не понимала чего-то, или решиться не могла. Хотя вряд ли. Что-то другое тогда с ней было. Расстроена была, скорее всего, чем-то. Я, в тот день, так и не понял, чем. Потом только догадался, что её так расстроило, но поздно уже было для всех. Особенно для меня было поздно.

В свои девятнадцать, как выяснилось почти сразу, она очень хорошо знала, чего хочет от мужиков и вообще от жизни. И чётко шла к своей цели. Я не подходил ей ни по каким критериям. И в планы её не входил. Но так получилось, что оказался на её пути, надолго.

Я сбавил немного обороты, заметив её замешательство. Гладил её, целовал нежно, без напора. Она расслабилась постепенно. И понеслось…

Часто бывает, что такие красотки, в сексе зажаты, надменны и холодны, но только не она…Она заводилась всегда, надо было только уметь её заводить… И давала такого жару, что пар из ушей валил…

Мы трахались с ней, как кролики, до полного опустошения и бессилия, при каждом удобном случае.

Иногда она просила не торопиться и быть с ней нежнее. Это значило, что она могла остаться со мной надолго. Возможно на всю ночь. Или, что она чем то расстроена. Она никогда не открывалась полностью, до конца. Не рассказывала, чем живёт, о чём думает, о чём мечтает. Такая девушка-загадка. Я не лез ей в душу, просто чувствовал её настроение и был счастлив, когда она могла остаться со мной надолго. Ласкал её не спеша, целовал, вылизывал всю. Пробовал каждый сантиметр её тела на вкус. Любил её…

Мне нравилось смотреть на неё, когда она кончала — непередаваемое удовольствие. В такие минуты она была настоящей: открытой, понятной, невероятно трогательной своей слабостью и очень красивой — глаз было не оторвать. Старался всегда разворачивать её к себе лицом перед финалом, чтобы не пропустить эти мгновения. Любовался ею. Продлял её удовольствие. Своё удовольствие продлял…

Она сама меня находила. Всегда. Я даже толком не знал, где она живёт. Приходила ко мне на работу или в клуб, где я работал по ночам. Никогда не говорила заранее, когда придёт. Просила только своей подруге — Динаре, ничего не докладывать. Но мы с Диной, на тот момент, не особо и дружили. Только всё начиналось, не было ещё доверительных отношений, я её вообще ребёнком считал. Да и не делился я никогда, ни с кем, подробностями своей личной жизни.

Вначале такая спонтанность мне даже нравилась — романтично, необычно, загадочно. Её непредсказуемость заводила меня дико, срывая разом все предохранители. Я ждал этих встреч…

А потом она резко исчезла, не сказав ни слова. И на меня напала тоска…

— Улым (сынок), всё хорошо у тебя? Так неожиданно… — мама тихо просочилась в комнату и присела на стул, сложив руки на коленках. Сидит с идеально ровной спиной и собранными в тугой пучок волосами, как всегда. Красивая она у меня. Засмотрелся. Голос только дрожит у неё сейчас и слёзы на глазах поблёскивают…

— Всё хорошо мамуль, — прижал её голову к себе. — Соскучился просто…

— Мне такой сон нехороший снился недавно, — нервно перебирает пальцами подол своего платья, — никак забыть его не могу. Как будто ты идёшь по улице, прихрамывая, как тогда, после больницы — всхлипывает, а я дыхание задерживаю, — ребёнок у тебя на руках. Не знаю что за ребёнок, лица не видела, но игрушка в руках — розовенькая. Девочка, значит. И на тебя медведь вдруг выскакивает из-за угла. А ты стоишь с этим ребёнком и мечешься, никак место не найдёшь, куда спрятать его… Я проснулась в холодном поту, ночью. Больше уснуть не могла, так мне неспокойно было… Несколько дней уже сон этот из головы никак выкинуть не могу. — Ладошкой своей мою руку сжимает.

— Это всего лишь сон, мамуль — у самого мурашки по коже. Сердце матери, похоже, и правда, не обманешь…

Глава 6

Из-за разницы во времени, к которой я давно привык в Европе, утро для меня началось поздно. Часиков в одиннадцать только поднялся, по местному. Но чувствовал себя более-менее нормально, хоть и не мог долго уснуть. Ворочался. Мысли всякие в голову лезли. Воспоминания спать не давали.

Поболтал с мамой немного — она вроде успокоилась. Не вспоминала больше про свой кошмарный сон. Моя очередь пришла — я полночи про него думал: про ту встречу нашу последнюю, про беременность её, про ребёнка, который вполне может быть от меня. И даже, скорее всего, от меня. Я почти уверен в этом, объяснить только свою уверенность не могу.

Успел дать серьёзные наставления сестре-стрекозе, пока она на учёбу не убежала. Пообещав приехать за ней и познакомиться со всеми её сокусниками лично, для серьёзного разговора, если она будет звонки старшего брата игнорировать — та, только хитро улыбнулась. Ладно, так и быть, придётся обещания свои выполнять и нагрянуть-таки, к ней с проверкой на днях.

И побежал в гараж, проведать своего «зверя» — соскучился по нему дико.

Всегда фанател от мотоциклов, с детства. Когда ещё дед жив был, мамин папа. Сидел у него в гараже и разбирал, собирал его доисторический Урал с люлькой. Целыми днями мог у него там торчать, ковыряясь в деталях, с ног до головы перемазанный смазкой. Мама всегда была в шоке от моего вида, но я, конечно, её тогда не понимал и на следующий день, повторялось всё по новой, несмотря на то, что мыла она мена, по вечерам, жёстко. Не жалея. Натирала какой-то наждачной мочалкой до красноты, сдирая кожу. Я орал как ненормальный на всю улицу, но из её цепких рук вырваться было нереально.

Когда деда не стало, я слёзно просил отдать мне его старый Урал, но мама была категорически против… Долго дулся на неё. Никак понять не мог, почему мне нельзя забрать домой, дедова «Коня», как он его называл.

Смешно сейчас всё это вспоминать…

Присаживаюсь рядом с обломками своего первого мотоцикла, который я купил, после наших удачных гастролей по Японии. Хорошее время было. Весёлое. Никогда не забуду ту нашу поездку и гонки, которые мы посетили, благодаря японскому воздыхателю, моей партнёрши. Он тогда весь наш коллектив пригласил, а она взяла и бортанула его, наотрез отказавшись ехать с нами.

Закончилось то весёлое время для меня невесело, правда. Но это уже немного другая история.

Грустно вздыхаю, перебирая остатки своего первого «Ниндзи» ярко-зелёного цвета, от которого остались только никому не нужные обломки, которые ребята не смогли продать, пока я валялся в больнице.

Зоя — зараза, так и не отвечает на звонки — телефон вне доступа. Всё утро пытаюсь до неё дозвониться — безрезультатно. Уже слышать не могу этот, ставший противным, электронный голос. Бесит.

Я долго её тогда не видел. Очень долго. Забыть, конечно, не забыл. Но умом всё понимал — не для меня она. Кое-что узнал про неё, не нравилось мне это «кое-что».

На мою беду, за то недолгое время, что мы встречались, я успел её другой узнать: слабой, нежной, ласковой, трогательной до мурашек. Когда она не играла на публику и была настоящей — сердце в комочек сжималось от нежности. Хотелось защитить её от всех недругов, уберечь от всех напастей и невзгод. Обогреть. Приласкать.

Думал, что любовь и ласка изменят её. Оттает она. Просто недолюбили её в детстве. Родители тепла недодали. Она его и ищет. Дело ведь даже не в деньгах и достатке, а в любви.

Мы тоже не вот тебе богато жили, но мама наша всегда с нами была рядом. Всю свою любовь нам с сестрой отдавала. Никогда себя ущемлённым не чувствовал, хоть и без отца рос.

А ей не дали родители ничего. Ни денег, ни любви. Наивно полагал, что смогу ей всё это восполнить и изменится она. Дурак.

Я её тогда даже и не искал уже. Забыть пытался. Да и не до неё мне было. Мама заболела серьёзно, надо было зарабатывать, чтобы её на ноги поставить. Сестра опять же совсем зелёная, ей тоже помогать и поддерживать нужно.

Пытался выбросить её из головы, забыть. С девочками начал встречаться, И вроде всё нормально было, но забыть никак не получалось. Нет-нет, да воспоминания накатят с новой силой. И хоть вой. Иногда так хотелось её увидеть: в глаза её посмотреть, смех её услышать, стоны…

Подвалил как-то к партнёрше своей по пьяни, как раз мы на гастролях были: — где подруга твоя, куда пропала?

Та, ни в какую: нет, и всё тут.

Деньги когда немного подзаработал, поехал сам её искать. Всё объехал, все клубы обошёл — исчезла. Никто про неё ничего не слышал, как сквозь землю провалилась. Решил уже было — забить и забыть. Навсегда.

Девочку на свидание пригласил, в клуб. А там вдруг, нежданно-негаданно, в самый разгар вечера — она, Зоя.

Сама подходит. Красивая, до невозможности. Глаз не оторвать.

Я с девушкой в обнимку стою. Она вплотную ко мне приближается, не стесняется никого. Наклоняется к моему уху и шепчет: — скучала по тебе всё это время…

Меня в жар бросает, как всегда, от её близости. Не знаю, что делать. Не один ещё. Вроде и отношения у нас без обязательств, только познакомились. Но я же сам её пригласил, неудобно.

Пока думал, Зоя мне выдаёт: — ты же знаешь, Венер, ни с кем тебе не будет так хорошо, как со мной. И любить тебя никто не сможет, так, как я…

Сглатываю: — докажи…

Берет меня за руку — тянет. Я иду, как загипнотизированный за ней, ничего не могу с собой поделать.

Клуб стоит почти на краю города, переделанный из какого-то старого завода, как сейчас модно. Утаскивает меня за угол — тьма кромешная, кирпичи валяются под ногами, не видно не зги. Даже луна за тучки спряталась. Прислоняет меня к стене какой-то, не мешкая ни минуты, встаёт на колени, расстёгивает ширинку и берёт в рот… — звёзды из глаз посыпались ярче, чем те, что на небе из-за туч повылазили, чтобы нам подсветить. Никто не умеет сосать так, как она…Крышу сносит от наслаждения. Так хорошо мне ещё никогда не было…

Поднимаю её с колен, прижимаю к себе, когда немного в себя прихожу.

Её трясёт, всю. Сердце бешено колотится, как будто не я сейчас тут феерично так кончил ей в рот, а она…Пальцами клитор её поглаживаю и шепчу на ухо: — телефон.

— Дам

— Сейчас, — руку убираю. — Позвони мне сейчас…

Прижимается ко мне всем телом. С ноги на ногу переминается:

— Я не одна живу…

— Мне по*уй, с кем ты живёшь, звони…

Позвонила…

* * *

Стаскиваю старые покрывала, которыми мама заботливо прикрыла моё последнее приобретение, несмотря на фирменный чехол.

Этого зверя: NINJA H2R — я заказал с первого крупного гонорара, уже на новом поприще. Не удержался. Так и стоит он у меня в гараже, не гоняю почти на нём. С собой везти — геморрой, а дома в последнее время, редко бываю.

Друзей прошу, чтобы проверяли и в сервис отгоняли, перед моим приездом.

Осматриваю его весь — нюхаю, глажу, как любимую женщину…

Все любители мотоциклов знают, что мотоциклы и женщины — похожи. И даже не потому что мотоцикл, как и женщина — любит «ласку, чистоту и смазку», а потому что они привязывают нас к себе, также, как женщины. О нём тоже нужно волноваться, трепетать, помнить, заботиться, помогать, поддерживать, жалеть о расставании и ждать следующей встрече. И постоянно думать, как о ней… И любить…

Глаза закрываю, представляя, как заведу мотор, резкими открытиями газа, прогрею двигатель, как включу первую передачу, а потом вторую, третью, четвертую, пятую, шестую…

В кровь моментально выбрасывается ударная доза адреналина, приправленная эндорфином. Кайф сравнимый с оргазмом…

Закрываю гараж. Надеваю шлем. И, наконец, завожусь…

Говорят, езда на мотоцикле даёт бесконечное чувство свободы…Мне кажется, что в большей степени, даёт ощущение близкой смерти. Или это чувство у меня только после аварии появилось? — не вспомнить уже сейчас.

После нашей с ней встречи в клубе тогда, всё завертелось и закрутилось с новой силой. Да так, что разойтись было уже невозможно.

Мы встречались, при каждом удобном случае, там, где только могли: в гостиницах, квартирах съёмных, на улице. Пару раз я даже у неё дома бывал, на квартире, которую ей любовник богатый подарил. Страх тогда совсем потеряли, не боялись ничего. Думали, что нас никто не замечает.

Я хотел её себе, по любому. В единоличное пользование…

Только вот она сопротивлялась. Не желала кормушку терять. Обещала, но всё тянула, тянула….

Пока меня не взяла на таран машина, по заказу её любовника…

Остановился на обочине. На том самом месте, где Ниссан тот стоял и ждал меня тогда…

Всё помню, до мельчайших подробностей, хоть и времени прошло прилично уже….

За день до этого события, я поставил ей ультиматум: или — я, или — он. Она ушла, пообещав с ним поговорить, и пропала опять. Я ждал. Даже не волновался особо. Она вроде и на звонки тогда мне отвечала. Сказала, что не получилось пока, случая удобного не представилось. Не стал её дёргать. Попросил позвонить, если что-то пойдёт не так. Она обещала держать меня в курсе.

В тот день, мы с коллегами посидеть решили в ресторане, после работы. Отметить конец сезона и последний рабочий день.

До сих пор, благодарю всех богов, что Дина тогда со мной не поехала. Я ведь предлагал её до ресторана домчать. Но она, к счастью, на машине была и ехала за мной своим ходом. И спасла меня…

Они с Зоей уже не общались. Я знал об этом. И причину тоже знал, но ничего не мог с собой поделать. Не говорил, правда, ей, что я с её бывшей подругой встречаюсь, чтобы её не расстраивать. Она, как сестра, для меня была. Переживал за неё. Она тоже тогда не лучший период жизни своей проживала. Я поддерживал её, как мог, чтобы она духом совсем не пала. Ещё и беременна она была, дочей своей…

Так что повезло мне, что она со мной не села, в тот день. Если бы с ней что-то случилось, и я умудрился бы выжить, муж её всё равно бы в асфальт закатал мои обломки. А так, помог. Спас…

Я ехал рядом с её машиной, время от времени отрываясь, чтобы продемонстрировать, возможности своего долгожданного приобретения, По главной ехал.

Как раз улетел вперёд, в тот момент, когда на меня, с прилегающей территории, неожиданно, вылетел Ниссан.

Шансов уйти от удара не было вообще. Поздно его увидел. Вильнуть только успел, чуть удар смягчил…

Снимаю шлем, пот со лба вытираю…

Говорят, шлем спас мне жизнь…

И Дина, с мужем.

Не знаю, чтобы со мной было, если бы она испугалась и уехала. Но она стояла и газовала, развернув машину прямо на мужика, который за каким-то хреном вышел, чтобы на меня посмотреть…

Помню его. Никогда уже его рожу не забуду. Я ещё в сознании какое-то время был. Боли — не помню, а мужика — помню…

Муж Дины, с орлами своими, через несколько минут прилетели. Их я уже не помню почти…

Он мне первую помощь оказывал и врачей тогда лучших подогнал, оплатив лечение и реабилитацию. И денег не взял. Сказал, чтобы нуждающимся отдал, когда заработаю. Так я и сделал.

Долго копались они потом, со своими безопасниками, в этой истории. Он боялся, что его конкурент по бизнесу, хотел его запугать таким образом. Через жену. Но оказалось всё намного проще: его конкурент по бизнесу, был любовником Зои и хотел меня с дороги убрать. Он, правда, потом говорил, что припугнуть только меня хотел. Калечить меня, в его планы не входило.

Точно никто не знает, что в его планы входило, но своего он тогда добился. Она осталась с ним.

Нога опять ныть начала, зараза. Каждый раз такая фигня, когда Зою вспоминаю. Она так мне и не отвечает. Телефон выключен.

Не могу больше ждать…

Набираю мужа Дины:

— Нахер она тебе нужна, — реагирует на мою просьбу, внимательно меня выслушав — Беги парень пока не поздно! Беги! Потом хрен отмоешься…

— Поздно бежать, Петь, она ребёнка ждёт. Говорит, — мой — сразу всё ему вываливаю, чтобы не тянуть…

— Пи*дец, ты попал, — уже не первый раз это слышу, а ещё сутки не прошли, как дома. — Ладно, я Валере передам сейчас, он тебе позвонит. Ты только там поаккуратнее, а? Не доводи до трагедий и Дине без подробностей, если звонить будешь. Хорошо? Не хочу, чтобы она волновалась лишний раз…

— Конечно, спасибо…

— Ты на сколько вообще приехал?

— До конца недели…

— О… слушай, мы вернёмся через пару дней. Так что давай к нам. Соберём всех. Дина будет рада. Она постоянно тебя вспоминает, да и малая наша, тебя не забыла. Фотки, когда твои видит, спрашивает, когда ты к ней в гости придёшь? Заодно и вопрос твой обсудим, при встрече. Уже информация, думаю, будет. Как тебе?

— Да отлично вообще! Я тогда не парюсь сегодня. Еду спокойно Лёху откачивать, пока он с маргиналами по кустам не начал шарахаться пьяный…

— Ну удачи тогда тебе! Развлекайся дружище… — и заржал, как конь

Глава 7

— Таак, красавицы, — включаю придурка, зайдя в квартиру, где меня встречает развалившийся на диване друг, в окружении трёх полуголых девиц. — Вечеринка закончилась, все на выход. — громко хлопаю в ладоши, по-идиотски улыбаясь.

Вспыхнувшие было глаза цыпочек, при виде меня, разом потухли, а губы скривились в недовольной гримасе.

— О, Венер, дружище, когда приехал? — открывает глаза Лёха, прикидывающийся до этого момента, трупом.

— Блять, имбецил, я с тобой утром сегодня созванивался. Забыл? — открываю окна, чтобы выветрить тошнотворный запах перегара и несвежей еды.

— А… ну да, ну да. Присоединяйся, — отрывает руку от задницы одной из красавиц и показывает мне на кресло, стоящее рядом с диваном. Девочки мгновенно взбодрились, в предвкушении продолжения банкета, а одна из них, даже умудрилась повиснуть на мне.

— Я маман твоей звонил, — подключаю тяжёлую артиллерию, зная слабое место друга. Аккуратно, но настойчиво выпутываясь из объятий малолетней незнакомки.

— Дивчули, — козликом подскакивает с дивана Лёха, неожиданно протрезвев, при упоминании мамы, которую он до сих пор побаивается. — На сегодня всё. Расходимся, — и звонкими шлёпками по задницам подружек, уверенно направляет их в коридор. — Вещички свои не забываем, возвращаться будет некуда. Заведение закрывается на реконструкцию…

— Ты нам денег обещал… — слышится уже из коридора.

— Красавицы, деньги в трусах. Кто-нибудь видел? Нет? Как так? Я за что вам денег обещал…? — представляю, как Лёха сейчас вытаращил свои узкие глаза и начинаю беззвучно ржать.

С Лёхой мы познакомились в хореографическом колледже и как-то сразу подружились. Нет, сначала подрались, конечно, как положено, для крепкой дружбы. А потом уже подружились.

Он в танцы пришёл по кривой. И тоже, благодаря своей маме, которая была большой фанаткой балета. Всё своё детство, он, как ни странно, занимался тхеквондо. И довольно успешно. Был даже каким-то чемпионом по малолетству.

А лет так в девять, по-моему, они шли с мамой мимо театра оперы и балета, где как раз, в тот день, детей отбирали в хореографические училища страны. И мама предложила ему попробовать. Ну он и попробовал. Его сразу пригласили в Академию балета им. Вагановой. Год они ещё думали. Потом решились, — поехали. Мама не смогла отправить туда его одного и поехала с ним. Но папу оставить одного, она тоже не могла, а тот, наотрез отказался переезжать в Санкт-Петербург. Пришлось Лехё возвращаться обратно, чему, кажется, он был несказанно рад. Так мы с ним и встретились, в колледже.

— Ты чего блять, творишь? — говорю, когда он возвращается в комнату, сгребая со стола, не глядя, всё в большой мусорный мешок.

— Ты правда маман звонил? — не обращает внимания на наезд.

— Нет, успокойся. Вещи проверь. Всё на месте?

— Я в трауре, — показывает ключ от закрытой второй комнаты, висящий у него на цепочке и садится опять на диван.

— Когда вы расстались? — не получается на него злиться.

— Да месяца два уже, как она меня попёрла. Сказала: — гуляй, свободен… — закрывает лицо ладонями. — Ну я и гуляю, раз свободен.

— Есть за что?

— Не знаю Венер, не знаю. Есть, наверное. Не ангел я, сам знаешь. Да и мама весь мозг мне выела уже: «взрослая она, не для тебя, тебе другая нужна, внуков хочу…». Я понимаю её тоже, внуков она хочет… Но я привык к ней. У меня никогда не было таких долгих отношений. Дерьмово мне без неё. Думал, сейчас уеду и забуду, а нет, — никак. Все пустые, понимаешь. Красавицы, но пустые блять, как…. — смотрит вокруг, — как бутылки из под водки, — выдаёт глядя на мусорный мешок и ржать начинает.

— Ну ты ещё месяц побухай и пойдут, судя по тем, что у тебя тут сидели…

— А что делать-то, Венер? Не знаю… — разводит руки по сторонам…

— Придурок ты Лёх. Как был маменькин сынок, так и остался. Сколько вы уже вместе? Долго! — делаю вывод, посчитав. Она взрослая женщина. Ей уже определённости хочется, в конце-то концов. Сопли детям подтирать, а не тебе, лосю великовозрастному. Давно надо было тебя пнуть, не церемониться. Может на пользу бы пошло…ума прибавило…самостоятельности…

— Слушай, ну хоть ты не начинай, а…? Без тебя тошно… — молчит и я молчу. Не знаю я, что ему делать. И мне что делать, тоже не знаю. — Она никого там себе не нашла ещё? — отмирает.

— Не знаю я. Вчера только прилетел. До тебя алконавта не дозвонился, — она меня встречала. Не обсуждали мы её планы на будущее, а уж любовников её — тем более. Знаешь же, не разговаривает она на такие темы. Сказала только, что ты в Москву уезжал. В «Русские сезоны» тебя взяли. Ты как туда попал вообще, со своей узкоглазой рожей, Иванов?

— Так у меня задница зачётная, татарин ты рыжий.

— Оо, не знал дорогая…Ну и как оно? — ёрничаю.

— Да вот, решил там не пробовать, тебя дождаться, — отвечает мне тем же, — Ты человек свой, столько лет вместе. Надеюсь, больно не будет… — таращимся друг на друга и ржать начинаем. — Венер, ты что ли? — успокаивается и смотрит на меня уже трезвыми глазами. — Как я по тебе скучал, друг. Дай обниму тебя что ли — распахивает руки.

— Уйди отсюда, пьянь вонючая. Помойся сначала… — отскакиваю от него. — Жрать хочу, есть что-нибудь?

— Там всё, — показывает на мусорный мешок. — Даже чая нет. Не ждал я сегодня гостей. Но водка не портится, можем достать…

— Блять, исчезни с глаз моих…. — и добавил, — в душ. Я закажу что-нибудь.

— А ты чего приехал-то? Не планировал же. Соскучился? — так и стоит на месте — лыбится, как дурак.

— Обстоятельства у меня…

— Серьёзные?

— Серьёзные…

* * *

Развалился на диване, пока Лёха в душ ушёл, ноги вытянул, глаза закрыл…

Она приходила ко мне в больницу….

Сидела рядом: тихая, скромная, без боевого раскраса, беззащитная какая-то, трогательная невероятно. Немного незнакомая, в своём подавленном состоянии. И до боли желанная, несмотря ни на что…

Не говорила почти. Сидела рядом. Гладила меня по руке. И смотрела на меня своими ведьминскими глазами, в которые я проваливался с головой, теряя рассудок, каждый раз, когда заглядывал в них.

Целовала в губы, когда уходила. Жарко целовала. Страстно.

Я тоже с ней не разговаривал практически. Не хотел ей ничего говорить, а обнять — не мог. Да и что говорить-то ни о чём. Она итак всё знала. Да и я знал — чувствовал, только верить не хотел. И ждал её. Поцелуев её ждал…

А она пропала…

Дина честно мне призналась, что запретила ей меня навещать. Я как между двух огней тогда оказался: одну обижать не хотел, второй — отказать был не в силах.

Но не только из-за Дины она не приходила, к сожалению…Дину она бы обошла, без проблем. Другие причины у неё были…

Я тогда долго в больнице провалялся. Не было на моём теле, казалось, ни сантиметра здорового, кроме головы, ну и ещё одного места. Врачи по этому поводу прикалывались надо мной.

«Парень, не переживай. Всё самое ценное уберёг, значит всё у тебя будет — зашибись! Вот только с ногой твоей разберёмся…» — подбадривал меня врач.

На поправку я быстро пошёл. Молодой, здоровый, живучий, — как на бешеной собаке всё заживало. С ногой левой только пришлось повозиться: по кусочкам мне её собирали. Несколько операций делали. Долго ещё её в порядок приводили. Ходить учился заново.

Низкий поклон врачам, сотворившим очередное чудо, вместе с мужем Дины, конечно. Поставили меня на ногу, в полном смысле этого слова. Но с работы пришлось уволиться. На нашей работе, калеки не нужны. Да и не мог я уже такие нагрузки переносить. Про трюки так вообще надолго пришлось забыть. До сих пор нога не работает, как раньше, а прошло то уже. Два года уже прошло…

Зубайда тогда мне с работой помогла. Подключила свои связи и зубами, можно сказать, выгрызла для меня первые контракты. Да что говорить, все помогли. Никто не оставил в беде. Ни меня, ни мою семью. Кроме неё…

Вздрагиваю от звонка, так задумался. Доставка. И Лёха из душа выскочил — вовремя, как всегда.

Не успел я по тарелкам еду разложить, как он уже за столом радостно сидит, глазами сверкает.

— Ну как там Италия? — спрашивает, посвежевший и окончательно протрезвевший, после душа, друг, схвативший сразу полпиццы.

— Нормально, — пожимаю плечами и налегаю на мясо. Пиццу не люблю. Даже в Италии её почти не ем. Предпочитаю мясо, ну ещё морепродукты свежие. — Хочу маму с сестрёнкой туда отправить отдохнуть. Вот Алинка сессию закроет и организую им поездку. Пусть мама посмотрит на другую жизнь. На пенсионеров, которые утром, вместо грядок, в барушнике спуманте радостно потягивают, а то всю жизнь пашет. Даже сейчас от грядок её не оторвать. Ты, кстати, за Алинкой обещал присматривать… — отрываюсь от еды, уставившись на жующего друга…

— А я присматривал, — закашлялся бедолага от неожиданности, — честно присматривал. Зуб даю… — смотрит невинными глазами. — Да и Зубайда тоже глаз свой зоркий с неё не спускала. Знаешь же, с ней не забалуешь. Я уезжал просто. А потом вот… В общем сам понимаешь…. — Вдруг потянулся в мою сторону всем корпусом, сузив глаза в узкую щёлочку, — всё нормально же, а? Никто не заболел, не умер? — ждёт.

Отрицательно мотаю головой, продолжая жевать.

Он так и сидит, буравя меня своими глазами.

Достаю, между делом, телефон и показываю ему сообщение…

Узкие глаза Лёхи, вмиг округлились:

— Ни х*я себе! Держись братан, — застыл на мгновение с умным выражением лица, — только я не понимаю, когда ты успел то?

— Это недолго, уверяю тебя. — отодвигаю от себя тарелку. — Нет, я не уверен, что это мой ребёнок, и я прекрасно знаю, что она живёт с другим, но мне почему-то кажется, что ребёнок, всё-таки мой. Не могу объяснить тебе, почему мне так кажется. Нет, я с ней пока не разговаривал — она не отвечает. Телефон выключен уже сутки, даже больше. Я не знаю, что я буду делать, но ребёнка я не брошу. — отвечаю сразу на все вероятные вопросы, чтобы не терять время.

— Понял. — Лёха задумчиво кивает. — И каков твой план?

— Позвонил Фомину, попросил, чтобы его безопасники нашли мне её. Хочу, для начала, поговорить. Может она телефон потеряла или разбила… — пожимаю плечами. — В соцсети она тоже не выходит…. Не знаю, что думать. Надеюсь, всё в порядке у неё и… — замешкался с непривычки, — ребёнка. Ну не будет же Макаров беременную женщину обижать? — смотрю с надеждой на Лёху… — Мне хотя бы узнать, где она сейчас…

— Блять, пи*дец, — выдаёт Лёха не найдя более подходящих слов, чтобы выразить свои эмоции, а я смотрю на вспыхнувший экран телефона: Валера звонит — лучший друг мужа Дины и по совместительству начальник его охраны.

— Венер, чем занят? Не отвлекаю тебя от срочных, неотложных дел? — как всегда, в своей глумливой манере, начинает он.

— Отвлекаешь, конечно. С Лёхой мы тут страстно развлекаемся…

— Ооо…

— Ага… а ты чего звонишь-то, в самый неподходящий момент, стесняюсь спросить?

— Приехать сможешь? — спрашивает уже абсолютно серьёзно.

— Конечно. — сердце вмиг набирает обороты.

— Тогда жду тебя в офисе…

— Я с тобой, — подскакивает Лёха, вслед за мной.

— Я мужиков на мотоцикле не катаю сзади…

— Прокати спереди, — придурок, только успел подумать. — Ладно, не ссы, я на своём поеду… — добавляет и начинает быстро одеваться.

— Ты о*уел? Я тебя только что в чувство привёл после запоя…

— Я в норме. Гаишники, знаешь же, не останавливают мотоциклы почти, если не нарушать. С тобой еду по любому…

Глава 8

Около двух лет назад

Я набросился на неё, как ненормальный…

Ничего не смог с собой поделать.

Так долго ждал нашей встречи. Несколько месяцев ждал. Долго она ко мне в больницу не приходила. А потом, я уже сам не хотел, чтобы она меня с палочкой, хромого видела. Как только ходить без палочки научился, позвонил сразу же.

Не уверен был, что она откликнется и придёт.

Но она откликнулась… И пришла…

Домой ко мне пришла. Впервые. Как раз мама с сестрой на дачу на несколько дней уехали и я рискнул пригласить её к себе.

Пока ждал, от окна не отходил, пропустить боялся. Волновался. Сердце успокоить не мог. Не знал, какая она придёт. На сколько, придёт. Думал, зубы в крошку сотру от нетерпения…

Настраивался поговорить с ней серьёзно, для начала. Готовился, репетировал даже. Столько вопросов у нас нерешенных. Недосказанностей столько. Но куда там…

Какие разговоры, после такого перерыва. Все слова махом выветрились, а мозги вниз перетекли, когда её увидел…

Даже пройти её не дал…

Она только туфли скинула. Посмотрела на меня своими горящими предвкушением, глазами, губы пересохшие облизала, и у меня крышу снесло напрочь…

— Иди ко мне, — не говорю. — выдыхаю. Прижимаю её к себе. Так сильно сжимаю в руках, что она всхлипывает, но не отстраняется, нет. Льнёт ко мне, обнимает, носом в грудь мою утыкается.

Вдыхаю её терпкий, дурманящий голову аромат, с ума от всего этого схожу…

Приподнимаю голову её одной рукой за подбородок и в губы её влажные впиваюсь. Трахаю её рот языком неистово, оторваться от сладости такой не могу… Она ногти в мою спину вонзает и стонет мне в рот…

Не могу больше ждать…

Платье задираю, тут же, прямо в коридоре. Провожу ладонью по её влажным уже трусикам, вдыхаю запах её возбуждения и срываюсь…

Разворачиваю её к стене, трусики приспускаю, рывком вхожу в её влажную глубину…на всю длину сразу. Жду мгновение, пока она привыкнет ко мне и вколачиваться начинаю. Не сдерживаю себя. Соскучился дико.

От долгого воздержания и ожидания, накрыло меня быстро и так сильно, что перед глазами звёзды разлетелись мелкой россыпью … Сердце бешено колотится, норовит из груди выскочить…

Вжимаю её в себя сильнее, держусь за неё, чтобы не упасть. Отдышаться пытаюсь…

Она тоже дрожит вся, хоть и не кончила… Никогда эгоистом не был, а тут не выдержал…не дождался её, не смог…

Стягиваю презерватив, который не помню, как натянул. Бросаю его на пол, тут же, в коридоре.

Разворачиваю её лицом к себе. Одной рукой волосы на затылке её собираю, пальцы второй, медленно в неё ввожу, клитор массирую большим пальцем… Отклоняю её голову чуть назад, чтобы лицо её видеть. Она глаза прикрывает, губы облизывает пересохшие. И пальцы мои, почти сразу, внутри, пульсирующими мышцами сжимать начинает. Стонет протяжно…сладко…порочно, как только она умеет. Наслаждаюсь её удовольствием. Своё удовольствие продляю вместе с ней. С ума от неё схожу…

— Соскучился, прости, — шепчу ей на ухо, дождавшись, когда она немного отойдёт после оргазма, всё ещё держа руку у неё на промежности…

— Ещё хочу, — тянется ко мне и трётся об мою руку нетерпеливо. Улыбаюсь. Маленькая такая без каблуков. Нежная, трогательная, желанная до боли. Целую её нежно, чуть касаясь её языка своим.

Ничего не отвечаю. Подхватываю на руки и в комнату несу. Про ногу забываю, не хромаю даже, не болит ничего. Только её вижу. Только её хочу.

Раздеваю её не спеша, разглядываю всю: глажу, нюхаю, целую. На кровать укладываю осторожно, как хрупкую статуэтку.

Сам раздеваюсь…

Она приподнимается на локтях. Оглядывает мою скромную комнату с интересом. Внимательно рассматривает плакат на стене с Марко Меландри.

Бросает взгляд на трость, стоящую около шкафа, которую мне муж Дины подарил, со словами: ' смотри, Венер, какую я тебе клюку крутую надыбал. Будешь ходить по улицам, фраерить и от девок отбиваться'. Хотел эту клюку, с ручкой из экзотического дерева, на нём опробовать, но догнать на одной ноге не смог.

Слежу за ней, затаив дыхание. За реакцией её наблюдаю. Немного волнуюсь. Но желание, сильнее волнения, сейчас…

Она спокойна, ничего её не смущает.

Ко мне взглядом возвращается. Меня рассматривает. Тянется рукой к ещё свежим шрамам на ноге, пальцем по ним проводит:

— Болит? — вздрагиваю от её вопроса. Руку её аккуратно убираю.

— Нет, нормально всё. Не парься.

Встаю одним коленом на кровать. Подкладываю под её попу подушку. Так сегодня хочу…

— Соскучился… — говорю…

И целовать её начинаю…

Рот её тщательно вылизываю, по шее языком провожу, по ключицам. К груди её офигенной припадаю, соски тираню: сосу как младенец, покусываю — оторваться не могу. Вкусная…Невозможная просто…

Вниз, к промежности спускаюсь, лизать начинаю…Балдею от вкуса её, от запаха её балдею, от жара её внутри, от стонов — балдею…

За волосы меня тянет…

Отрываюсь, нехотя, смотрю на неё…

— Венер, член твой хочу. Не могу больше… — просит жалобно и всхлипывает

Девочка недотраханная — мысль болью в груди отдаётся.

Нависаю над ней. В глаза её смотрю. Понять хочу, что у неё внутри. Только не вижу ничего — темнота там кромешная…

Делаю так, как она просит. Так как нравится ей. В конце только срываюсь, когда до пика её довожу, когда её стоны в крики переходят. Когда она настоящей становится: открытой, слабой, беззащитной. Такой, какой я её особенно люблю. От которой с ума схожу. Без которой жить не могу ни минуты…

Взлетаю вместе с ней и парю… Не хочу приземляться, хоть и не знаю пока ещё, что падать больно будет…

Держу её в руках крепко, не выпускаю. Не хочу её выпускать. Не могу без неё — понимаю это.

Она осторожно выпутываться начинает из рук моих…

Сжимаю сильнее, прижимаю к себе…

— Мне пора… — шепчет. А у меня сердце кровоточить начинает.

— Не могу больше так… гладить её продолжаю. — Уходи от него, нельзя так.

— Всё непросто Венер, поверь, — тянется ко мне за поцелуем — отстраняюсь. Руки разжимаю. Выпускаю её. Сажусь рядом, смотрю на неё, а глаза пелена застилает…

— Да всё просто на самом деле, когда любишь. Всё просто, понимаешь⁈ — почти ору. Никогда на женщин голос не повышал, а сейчас ору. — Когда любишь, тебе даже думать не надо — сердце всё решает за тебя. — Руки к груди своей прижимаю. — Замуж за меня выйдешь? — знаю, что проиграл, но не могу не спросить?

— Венер, ты же инвалид! Даже стриптизом сейчас не сможешь подрабатывать. На что мы будем жить?

Глава 9

Чего только не надумал себе пока до Валеры ехал. Учитывая, что быстро не получилось, из-за балбеса Лёхи, нервы были уже на пределе, когда к нему заходил.

Хорошо хоть охрана не мурыжила на входе, фамилию сказал, — пропустили сразу.

— А я надеялся, что ты одумаешься, не приедешь. Уже свалить собирался… — говорит Валера и руку протягивает.

— Ну извини, задержался немного — отвечаю на рукопожатие и сажусь, призывая всё своё терпение. Знаком уже немного с ним. Знаю, как он любит мучить и изыскано глумиться над своими жертвами, прежде чем к делу перейти. Манера у него такая. Говорят, на многих действует безотказно, выводит из себя такими приёмчиками. Я уже было подготовился отбиваться и терпеливо ждать…

Но он, слава яйцам, переходит сразу к моему вопросу:

— Всё нормально у неё. — выдыхаю. — Она беременна — это правда. Срок по данным из медицинской карты: девятнадцать — двадцать две недели. Тут я тебе мало что могу прокомментировать. Не сталкивался лично с такими ситуациями. Можешь обратиться к Фомину за разъяснениями — он у нас эксперт по этим вопросам, — вставил всё таки вольное примечание, гад, не удержался. А я прикидываю в уме её срок и нашу последнюю встречу. И вроде всё сходится, если я правильно разобрался в этих непростых вопросах. — Лежала в больнице, на сохранении. Ничего страшного, небольшой тонус, — тут тоже можешь с Фоминым проконсультироваться. — продолжает вещать нудным голосом Валера. А мне всё сложнее его слушать, мысли крутятся в голове, сосредоточиться не дают. — Несколько дней назад… могу точно тебе сейчас сказать, — смотрит в записи. — три дня назад, Макаров её из больницы забрал и увёз за город, на свежий воздух. Говорят, — он этого ребёнка очень ждёт. Пылинки с неё сдувает. В доме у них постоянно дежурит врач и медсестра. Интернета нет, ну и связи, соответственно. Кругом глушилки стоят, квадрокоптеры по периметру летают. Про усиленную охрану, я тебе даже рассказывать не буду. Укрепился он там на славу. Осталось только канал прорыть и ток по кругу пустить. Про ток, я кстати, не уточнял информацию, так что может и есть. Просто так туда не прорваться, сам понимаешь. Единицы допускаются в их семейное логово. Поэтому, собственно, ты и не можешь дозвониться до неё. Ну вот, в общем, и всё. Жива, здорова и неплохо устроилась, — подытожил он. — А нет, — взбодрился опять. — У него бракоразводный процесс начался. Так что, вполне возможно, скоро будет свободен…

Пульс разгоняется до запредельных скоростей, дышать не даёт:

— Мне надо с ней поговорить, можешь организовать? — не сомневаюсь, в своём решении.

Валера смотрит на меня внимательно и начинает, как дебил конченый, в зубах ковыряться: — а зачем? — спрашивает.

Я закатываю глаза. Ну сколько можно уже объяснять?

— Она написала, что это мой ребёнок и просила её забрать от него. Ты уверен, что он с неё пылинки сдувает и хочет этого ребёнка?

— Нет, я ни в чём не уверен. Но, — поднимает палец, — давай начнём с того, что он всё таки не чудовище…

— Да ты что? — подскакиваю. — Тебе напомнить, что это «не чудовище» со мной сделало?

— Ну ладно, ладно, не кипишуй, успокойся. — поднимает руки. — Если сейчас, не брать в расчёт тебя… — потирает подбородок и чувствуется, что пытается подобрать слова. — Я действительно не думаю, что он что-то ей сделает. У него была масса причин и возможностей, хочу отметить, — опять поднимает палец, — чтобы испортить ей жизнь, но он до сих пор с неё. Согласись?

Киваю… тут даже не поспоришь…

— И он этого ребёнка хочет. — Продолжает Валера. — Я тебе точно говорю. У него нет кровных детей, кроме Фомина, которого он всю свою жизнь люто ненавидел, а сейчас уже потерянного не вернуть. Он это прекрасно понимает. Взрослый дядя то уже. Если это его ребёнок, он его не отдаст, ни при каких условиях.

— А если не его? — спокойно спрашиваю. Понимаю всё, только сделать с собой ничего не могу.

— Я не знаю Венер, — разводит руки по сторонам. — Тут, наверное, пока ничего не поделать, только ждать. Ты вообще уверен, что это твой ребёнок?

— Блять, Валер, я же сказал — не уверен, но думаю, что она не врёт. Я просто хочу с ней поговорить и удостовериться, что всё у неё нормально, и всё.

— С ней никак, Венер, — спокойно говорит, — только если вооружённое нападение, да и то, не факт, что прорвёмся…

— Тогда с Макаровым поговорю. — встаю. Бесит всё…

— Ты о*уел⁈ — подскакивает, вслед за мной. — Успокойся. Поговори с Фоминым — он возвращается через день. Послушай, что он скажет. Может он помочь тебе сможет, как-никак, сын его, они даже общаются иногда…

— Пф… — фыркаю, — не поможет он. Если только закроет где-нибудь до отъезда и на самолёт под конвоем посадит. Не надо ему знать ничего. Завтра к Макарову поеду…

— Давай так, — разваливается на стуле, — вместе завтра едем. Сегодня поздно уже. А завтра, с утречка, на свежую голову, вперёд за приключениями, — И двумя пальцами в воздух стреляет имитируя пистолет. — Пи*дюлей будем вместе потом получать…

— А тебе-то это зачем? — удивлён.

— Да скучно вдруг стало, — улыбается своей фирменной, глумливой улыбочкой. — Давно ничего интересного не было в моей жизни. Хоть с тобой повеселюсь… — молчит, а глаза сверкают, как у нашкодившего ребёнка. — Я вот не понимаю Венер, — смотрит опять внимательно, — нам, мужикам, что, вообще бабы, не доставляющие проблем, не нравятся? Что ты, в эту Зою вцепился, оторвать тебя ничем невозможно. Что Петька вон, куролесил, дым коромыслом шёл, пока его Дина не попёрла, ладно хоть вовремя одумался… Может и на тебя озарение нападёт, а? Как думаешь?

Не знаю, что ему сказать на это. Сижу, нервно переносицу пальцами тру и ржать начинаю…

— Слушай… если тебе тут заняться вдруг нечем, там это…Лёху бы вытащить ещё, а то он мамы боится…

— Откуда вытащить? — Валера подался на меня корпусом и прищурился…

— Да гаишники там его остановили… забрали до выяснения…

— За что забрали-то? — начинает растягивать губы в ухмылочке опять…

— Да там… — не знаю плакать мне или смеяться сейчас, — за вождение в пьяном виде без документов. За попытку оказать сопротивление сотрудникам правоохранительных органов… при исполнении — добавляю тихо.

— О, мой гад, — Валера откидывается на спинку стула, закрывая ладонями лицо. Потом вдруг подаётся на меня и выдаёт: — ну станцуй мне тогда что ли, Венер…

Я знал, конечно, что он придурок, но тут, даже я, немного растерялся, замешкался. Потом очухался, встал манерно, куртку не спеша расстёгиваю: — тебе как? — наклоняюсь к нему. — Сразу стриптиз или, для начала, цыганочку с выходом? — поиграл бровями, посмотрел на него, не выдержал, глядя на его рожу весёлую и тоже заржал…

— Блять, — он бодро подскакивает со стула, просмеявшись, — весело с вами пацаны. Пойдём, рыжий, за другом твоим — путь мне освещать будешь…

Глава 10

Валера, как и обещал, ждал меня на стоянке перед офисным центром «Орнамента», которым владеет Макаров.

Его крутая «Беха», даже здесь, на стоянке, напоминающей выставку дорогих машин, выделялась своим экспрессивным дизайном и бескомпромиссной роскошью. Любит он красивые тачки и скорость, по ходу, — делаю вывод.

Вышел сразу, как только я остановился.

— Давай сюда, — махнул рукой рядом со своей машиной, — я тут для твоего «Ниндзи» место крутое застолбил. Дождался, пока я «зверя» своего поставлю, с интересом его весь осмотрел и спросил, не отрывая заинтересованного взгляда от мотоцикла: — Как там друг твой безумный поживает после вчерашнего?

— Да он нормальный так-то…

— Нормальный? — не даёт мне договорить. — нормальные обычно на решётках не висят, обезьянами не прикидываются. Ему бы все руки нахрен поотбивали, если бы мы не приехали вовремя. И не только руки — добавил. — Как он вообще такой весёлый до своих лет дожил?

— Так он у двух мам под строгим надзором, до последнего времени, находился. Сейчас одна мама его выперла, за хорошее поведение, не выдержала его выкрутасов. Вторая, в одиночку, не справляется… — усмехаюсь, вспоминая цирк, который устроил Лёха. Кажется, все сотрудники правоохранительных органов, были рады, когда мы за ним приехали. С удовольствием нам его отдали, со словами: «из дома одного выпускать не советуем. Ещё раз попадётся, церемониться с ним не будем».

Из-за всей этой канители с ним, устал, как собака. Думал уснуть не смогу: переживать буду из-за сегодняшней встречи. На самом деле, только Лёху маме с сестрой передал с рук на руки, голову на подушку положил и отключился, как в яму провалился. До будильника спал, как убитый. Даже сны не снились, так вымотался за день.

— Не понял? — Валера смотрит на меня удивлённо. — Про мам не понял? — добавляет.

— У него мама женщина суровая — он её до сих пор боится. Но даже она, в одиночку, не справляется. Он же неуловимый. А вторая, которую он слушался беспрекословно, — девушка его, — уточняю, — отправила его гулять, на вольные хлеба, месяца два назад. Вот он и сорвался. Никак отойти не может… — объясняю подробно, неожиданно заинтересовавшемуся моим другом, Валере.

— Аа, — понимающе кивает головой. — А девушка его, это ваш администратор на бывшей твоей работе?

— Откуда знаешь? Следил что ли? — усмехаюсь.

— С больницы помню их, они вместе часто приходили. Значит, расстались они, говоришь? — смотрит задумчиво вдаль, потирая рукой подбородок.

— Тебе Лёха что ли понравился? — подкалываю его.

— Конечно он, кто же ещё, — возвращает себе улыбочку. — Ну что готов? — переключается. — Идём, он на месте уже.

Этот трёп, на разные темы, немного отвлекает и снимает напряжение. Я даже разволноваться, по-хорошему не успел. В голове как была пустота, с утра, так она и осталась. Не представляю даже, о чём мы с ним разговаривать будем, если доберусь до него, конечно.

— Говорю я, ты — молчишь, — предупреждает Валера, перед тем как мы входим в здание.

На входе нас встречает «шкаф», внушительных размеров, с такой же квадратной рожей, как и всё его огромное, мощное, тело. Осматривает нас внимательно, глубоко посаженными, глазками. Поднимается неспешно со своего места, не забыв прихватить дубинку. И похлопывая ею по своей ладони спрашивает, ухмыляясь: — куда намылились, добры молодцы?

— Фомин Пётр Валентинович аудиенции желает, — пропел Валера, нагло улыбаясь ему в ответ. — Звони самому. Срочно это — добавил, не моргнув глазом.

Тот ещё посмотрел на нас, вернее, на Валеру, который стоял перед ним, загораживая меня своей спиной и, засунув руки в карманы, перекатывался с пяток на носочки, не забывая про улыбку ни на минуту.

Я прислонился плечом к стене, спрятав руки в карманы, сжатые в кулаки, чтобы не показывать своего волнения, которое начало медленно, но верно, меня накрывать, продолжая растягивать рот в улыбке, как безумный. Терять, по сути, было нечего.

«Шкаф» воткнулся взглядом в какой-то списочек, напрягая извилину в голове, понимающе качнул головой и позвонил…

Кинул на нас взгляд свой умный, ещё раз, и молча открыл проход…

— Блять, если Макар не в духе, то выносить нас парень будут вперёд ногами отсюда… — без капли волнения в голосе, констатирует Валера…

Оптимистично, однако, — подумал я, но отступать не планировал.

— Буду думать, что в бане ему чайной ложкой прикрыться можно, — пытаюсь шутить, чтобы успокоиться.

— Не обнадёживайся попусту рыжий, я его сына неоднократно голым видел, — как умеет, успокаивает Валера.

— Не предполагал, что у вас такие близкие отношения…

— А ты как думал? — ржёт, — мы с детства вместе…

Застыли оба на месте…

Он сам вышел встретить своего сына…

* * *

Улыбка его застыла в непонятной гримасе на полпути, когда, вместо сына, меня увидел…

Если бы можно было взглядом убить, то убил бы меня сейчас, не задумываясь. Так смотрел…

Я тоже стоял, замерев на месте, не в силах оторвать взгляда от глаз его, сверкающих ненавистью, от желваков, ходящих по скулам, от губ, застывших в недоулыбке. Я никогда его не видел так близко. Только на многочисленных фотографиях в интернете. Но фотография — это одно, а живьём увидеть человека, которого ты втайне ненавидишь много лет — совсем другое.

Сколько ему? Пятьдесят? Больше даже. Он неплохо выглядит для своих лет, нужно сказать. Не разваливающийся, пузатый старичок, красящий волосы, чтобы казаться моложе, нет. Он очень интересный мужчина, средних лет, с бешеной энергетикой, чувствующейся даже сейчас, когда он молчит. Только смотрит.

Петька совсем на него не похож внешне. Но вот эта бешеная энергетика, которая из них прёт и накрывает с головой — один в один. Если с ними общаться, то безошибочно можно узнать в них, родственников. Никогда не думал, что такое бывает. Достойный соперник — делаю вывод.

— Надо поговорить, — начинаю первым, разрывая зрительный контакт…

Ничего мне не отвечает. Переводит взгляд на Валеру, которого прекрасно знает — тот только разводит руки по сторонам и покачивает головой, сохраняя на лице, наглую ухмылочку.

Возвращается взглядом ко мне и открывает дверь, пропуская меня внутрь кабинета…

Я вхожу…

Воздух вокруг нас моментально накаляется и густеет, как только дверь захлопывается за его спиной. Хоть ножом режь…

Сердце стучит, как бешеное. Кровь в голову ударяет, закладывая уши.

Надо успокоиться — мысленно даю себе установку.

Он не садится. Обходит свой стол и встаёт рядом с креслом. Смотрит внимательно на меня, чуть прищурившись.

Я тоже стою…

— Что тебе нужно, парень? — пытается говорить спокойно, но получается у него это сейчас откровенно плохо.

— Поговорить с ней надо…

— Это невозможно…

— Сделай возможным…

— Слушай, ты, сопляк, — срывается. — Я многое вам позволял. Терпел все эти ваши тайные… — подбирает слова, — встречи. Что думаешь, я ничего про вас не знал. Я всё про неё знаю…

— Мне раздеться? Показать тебе, каким ты терпеливым был? — перебиваю его

— Ситуация изменилась. Советую тебе исчезнуть из её жизни, из моей жизни… и я про тебя забуду, иначе… — думал, сорвётся, когда я ему напомнил об аварии, но он держится. Или специально игнорирует — не дурак.

— Что иначе? Повторишь то, что было два года назад? — пытаюсь вывести его из себя. Не поддаётся. Молчит. Только смотрит с ненавистью…

— Слушай, — вдруг говорит спокойно, — а тебе никогда не приходило в голову, как она тебя находила, а? — усмехается, чуть наклонив голову в мою сторону. — Рассказать? — смотрит.

Сам думал уже неоднократно про это, но сейчас я не за этим к нему пришёл, поэтому отвечаю:

— Нет, неинтересно…

— Она трахалась с начальником моей службы безопасности, — он, как будто, меня не слышит сейчас, — с другом моим трахалась, с сыном, — морщится. — Но ты, конечно, у неё на особом счету был. — иронизирует, — С тобой она трахалась, по большой любви, — неприятно всё это слышать, но я терплю. — Думаешь, я её просто так сейчас увёз? Не лезь к ней. Уезжай. Добром не кончится всё это, если останешься…

— Я знаю, что она ребёнка ждёт.

Он удивлён?

Нет…

— Это мой ребёнок… — спокоен.

— Уверен? — терять уже нечего, коль он всё про нас знает. — Буду требовать тест на отцовство.

— Исключено…

Встаёт и открывает мне дверь…

Мне даже жалко его немного стало…

И до боли в груди, захотелось её увидеть…

Несмотря ни на что…

Глава 11

Зоя

Иногда я его ненавижу…

Зачем он меня сюда привёз? Чего хочет этим добиться?

Не верю, что это только из-за ребёнка…

Ещё и разводиться, гад такой, собрался. Ведь обдерёт его жена, как липку. И, из самого богатого, превратится он в середнячка, да и то, если повезёт. Столько лет — коту под хвост. Обидно.

Ладно, квартира есть, накопления какие-никакие — тоже, а потом, надеюсь, папа наш всё-таки объявится. Надо набраться терпения и ждать. Нельзя мне сейчас переживать.

По привычке, привожу себя в порядок, хоть в этой тьмутаракини, меня никто никогда и не увидит…

Делаю список необходимого, как он просит: выезжать самой сейчас мне нельзя — типа опасно. Вдруг, ненароком, машина рядом остановится и я дыхну вредных для ребёнка газов, или чихнёт на меня кто-нибудь и я заболею неизвестной болезнью? Дурдом!

Всех и вся, мне привозят сюда, предварительно тщательно проверив. Маникюр-педикюр, только безопасный и, естественно, своими инструментами, приобретёнными у проверенных поставщиков. Массаж делает медсестра — глаза бы мои её не видели. Достала меня уже её услужливость и непробиваемая доброта.

Одежда и косметика — натуральные, тут вообще без вариантов. Но это меньшее из бед. Основная проблема — весь день одна. Обслуживающий персонал, что бродит вокруг, — не считается.

Из всех доступных развлечений: прогулки в сопровождении охраны, телевизор, музыка и книги, которые я с детства не читала. Но на тумбочке моей стопка увеличивается, с завидной регулярностью. И все они: одна, толще другой. Он серьёзно думает, что я буду читать все эти энциклопедии для молодых мам? Придурок!

Если б знала, что меня такое ждёт, то в больнице бы осталась. Там хоть интернет был свободный, и поговорить всегда было с кем. Да даже уйти можно было без проблем. Никто бы слова не сказал.

А тут, одичаю скоро в одиночестве…

Мне нельзя даже кошку — вдруг заразит меня чем-нибудь загадочным, а я оказывается, токсоплазмозом каким-то умудрилась не переболеть, хоть и жила всё своё детство на улице, можно сказать. Домой только ночевать приходила.

Собаку нельзя по той же причине…

Надо рыбку у него, что ли попросить. Или птичку. Лучше птичку, наверное, она хоть чирикает, а то рыбка даже говорить не умеет…

Господи! — как всё это пережить? Совсем обезумел на старости лет мужик. Быстрее бы уже всё это закончилось…

Сказал, правда, что могу подруг приглашать…

Ухмыляюсь сама себе, — нет у меня подруг. Закончились все…

Неожиданно грустно стало, до слёз. Сама от себя не ожидала. Никогда размазнёй не была, а тут слёзы на глаза навернулись, так себя стало жалко. Из-за состояния моего беременного, скорее всего, меня ещё раскиселивает. Иногда так тоскливо становится, хоть волком вой…

Может хоть охранник сегодня свой, поговорить получится. Планы на ближайшее будущее уточнить…

Беру список, дверь открываю…

И упираюсь взглядом в незнакомую рожу. Невезуха просто:

— Где Слава? — надеваю дежурную улыбку на лицо.

Даже не отвечает гад. Пожимает плечами и всё…

Передаю ему список своих желаний, добавляя, как можно непринуждённее:

— Прогуляться хочу…

— Медсестру сейчас позову, — рацию достаёт.

Надо же, не немой оказывается, как я подумала. Эх, если бы не положение моё, обработала бы я тебя мужик. Разговорила бы на раз, рот бы не закрывался…

Откуда ни возьмись, медсестра перед носом улыбчивая появляется. Послушно в комнату возвращаюсь, завидев её. Бесит. Но по опыту знаю, что в таких ситуациях, возмущаться бесполезно. Да и пешки они, что с них взять? Надо Макарова как-то обрабатывать….

Не знаю, правда, пока, как…

Вцепился, как клещ, в этого ребёнка, несмотря на то, что ребёнок будет — рыжий. Знает ведь это, догадывается, скорее всего. Или надеется ещё на что-то?

Но другие варианты невозможны. Я тогда всё хорошо просчитала. Уверена была, что Он приедет на свадьбу друзей. Не сможет пропустить такое событие — вторую свадьбу своей любимой коллеги и спасительницы своей. Усмехаюсь, — опять она. Неприятно.

Макаров, как раз, уезжал на несколько дней. Я таблетки пить прекратила. И ребята из службы безопасности, не подвели. Нашли мне его.

И всё получилось…

Только он больше мне не позвонил, как я надеялась…

А я ждала…

Хочу эту рыжую девочку. Никогда не думала, что детей захочу, но эта девочка мне нужна сейчас. Очень нужна. Она мне должна помочь. Он не сможет своего ребёнка бросить. Я знаю его. Он не такой.

Единственный, из всех моих мужиков, — не такой. Никто никогда ко мне не относился так, как он. Никто не любил меня так, как он. Ни с кем мне не было так хорошо, как с ним…

Если бы не он, сдохла бы, наверное, от тоски, когда меня Фомин жёстко обломал. Бегала за ним, как дворняжка бездомная, а он выбрал себе тихую, невзрачную скромницу — подругу мою. Бывшую уже. Ненавижу её за это. И его ненавижу.

Думала, никогда не вылезу из той ямы, в которую упала. Так плохо мне было. Так плохо, как тогда, мне только в детстве бывало. Но детство своё я предпочитаю не вспоминать. А Венер вытащил меня из той ямы, обогрел своей любовью, вылечил, можно сказать.

Только на крючок мне неожиданно, сам Макаров попался. Как-никак, самый богатый человек в нашем городе. Я не могла от него отказаться. Никак не могла. Я просто хотела вылезти из нищеты, и он мне подарил эту возможность.

Радовалась втихаря, когда он вдруг решил Фомину отомстить за меня. Только вот предположить тогда никто не мог, что он окажется его отцом. Никто этого не знал. Историю раздувать не стали, технично всё замяли. Фомину же опять повезло. С него, как с гуся вода…

А Венер попал под раздачу…

Единственный человек, которому я никогда не желала зла, оказался крайним, и пострадал…

Много раз пыталась от него уйти — не этого я искала в жизни. Никогда не обращала внимания, на нищих и неперспективных. А уж танцоров, на дух не переносила с детства. Но с ним всё пошло наперекосяк…

Сама не поняла, когда встречи только ради того, чтобы забыться и почувствовать себя по настоящему любимой, переросли в необходимость…

Глава 12

Зоя

Ещё в детстве, когда дома было жрать нечего, а родители радостно развлекались с собутыльниками, поняла, что главное в этой жизни — деньги.

В балетную студию ходила, только, чтобы время было где проводить. Домой возвращаться после школы, не хотелось совсем. Да и бесплатно меня туда приняли, из-за хороших данных. Суточные, опять же, выдавали, когда на гастроли выезжали. Копейки, конечно, но хоть что-то. Я на еду их не тратила, копила, а потом что-нибудь себе покупала. Поэтому праздники очень любила всегда, когда много разных концертов было. И лето любила, когда в лагерь можно было уехать, чтобы дома не появляться. Педагог наш, в студии, всегда меня в лагерь брала, хотя я ей никогда заявление от родителей не приносила.

На праздники, ещё и подарки нам дарили, приятно было. Мне никто никогда не дарил в детстве подарков. Даже Дед Мороз ко мне не приходил, не знал, наверное, где я живу…или приходить боялся.…

Дома эти подарки сразу родители с дружками раздербанивали, мало что мне оставалось. Я плакала тихонечко в уголочке, так мне обидно было. Потом уже, когда немного повзрослела, догадалась прятать. Выделяла себе по полконфеты в день, чтобы растянуть удовольствие и смаковала, рассасывая их не спеша. Мечтала, что когда вырасту, смогу себе купить много-много разных сладостей. Ходила в магазин, смотрела на витрины с разными вкусностями, глотала слюнки и хотела побыстрее уже вырасти, чтобы из дома уйти…

Не жаловалась никому, боялась, что в детский дом отправят. Родителям я хоть и не нужна особо была, но зато целыми днями свободна. Им плевать было, во сколько я уходила, и когда домой возвращалась. Не до меня им было — дым коромыслом стоял круглосуточно почти. Перед соседями было неудобно.

Из дома старалась выходить и заходить тоже, чтобы никого не встречать. Перед тем, как выйти, в глазок смотрела. Прислушивалась, нет ли там каких шумов, не идёт ли кто. Только потом выбегала и всегда по ступенькам спускалась. Старалась быть незаметной и ни с кем не здоровалась никогда. Меня даже бабушки, сидящие на лавочке у подъезда, не знали. Такой я неприметной была.

Только сосед, по лестничной площадке меня знал. Как я ни пыталась прятаться от всех, постоянно на моём пути встречался.

Помню, как договорилась я подъезды в соседнем доме мыть, чтобы денег немного подзаработать. Драю я так, этот подъезд долбаный в один из дней, с утра пораньше. Стою с грязной тряпкой в руках, кверху жопой, окурки и плевки отмываю. А тут из квартиры парень выходит, — он, сосед. Чтоб его…И ведь не прошёл мимо, узнал, сволочь такая. Наклоняется ко мне и говорит: — мой лучше, сопливая, а то вчера тут грязновато было…

Потом, каждый раз, когда встречал, насмехался надо мной, обзывал по-всякому или ущипнуть пытался. Да ещё при дружках своих и подружках. Так стыдно мне было.

Отомстила я ему потом, когда подросла: всем рассказала, какой стручок у него маленький, в отличие от языка…

В старших классах поняла, что природа внешностью меня не обидела и этим можно пользоваться и вполне на жизнь себе заработать, на безбедную… Главное правильно выбирать жертву и никогда не влюбляться.

И уже не останавливалась. Шла к своей цели напролом…

А на Венере споткнулась… Два раза споткнулась…

Где я так ошиблась? — не понимаю.

Даже подумать тогда не могла, что он так удачно сможет устроиться. Он же почти не ходил. На нём живого места не было. И эти шрамы страшенные на ноге. Я испугалась. Не хотела сидеть опять голодной и делить конфету на два дня…

Если бы только знала тогда, то конечно, согласилась бы выйти за него замуж. Не раздумывая согласилась бы. Потерпела бы уж немного, хоть и непривычно мне было уже на себе экономить. Но с ним я бы справилась. С ним я на многое могла бы пойти. С ним всё проще было…

Жила бы сейчас в Европе, горя не знала. С тем, кто мне по-настоящему нравится. С кем я не боялась быть самой собой. С кем не нужно было играть, рисоваться, и придумывать ничего не нужно было. С тем, кто в первую очередь, обо мне думал, о моём удовольствие, а не о себе любимом…

Может быть даже и работать бы пошла, ну туда, к нему. Говорят, я могла бы…

Почему он мне не позвонил?

Горько почему-то от этого…

— Вас просят домой вернуться, — откуда ни возьмись, охранник появляется, прерывая мои размышления…

— Я прекрасно себя чувствую, врач мне разрешила гулять, — не хочу дома сидеть.

— Шеф приехал на обед сегодня, хочет, чтобы вы присутствовали…

Сердце неожиданно сжалось. Неужели случилось что-то? Он никогда обедать не приезжал домой.

* * *

— Всё нормально? — спрашиваю, когда вхожу в дом и подставляю щёку для поцелуя.

Макар ухмыляется, поворачивает двумя пальцами мой подбородок к себе и целует в губы. Неожиданно долго целует. Что это с ним?

Господи, я так привыкла, что все его зовут Макар, что иногда забываю его настоящее имя. Никогда почти не называю его по имени. Да и никто не называет, если только на работе. И сам он привык. На Стаса даже не всегда отзывается.

— Всё замечательно, — улыбается. В хорошем настроении, надо же. — Решил больше времени с тобой проводить. Работа никуда не убежит, а тебе действительно здесь скучно одной. Ты права. После обеда прогуляемся вместе, если врач разрешит. Давно не гулял. Детскую обсудим на свежем воздухе, — живот мой гладит. — Завтра дизайнер приедет, надо подготовиться.

Фыркаю:

— Слушай, а мне можно хоть иногда выезжать отсюда? По магазинам или в больницу хотя бы самой поехать? Ведь с ума же можно сойти, в одиночестве… — не сдержалась.

— Конечно, можно, — легко соглашается. — На следующей неделе вместе поедем, куда захочешь, если врач разрешит — добавляет…

Весь вечер со мной провёл. Рассказывал что-то, расспрашивал обо всём: о самочувствии, о том, что врач говорит, как будто не знает. Даже о желаниях моих спрашивал. Обычно я сама ему о своих желаниях сообщала, а тут он инициативу проявил.

Настораживает это всё как-то…

И мысль голову гложет, что Он мне так и не ответил…

Почему?

Глава 13

Надо было ей сразу позвонить или написать хотя бы, а я пошёл и нажрался с горя — дебил.

Еду в гости к Фоминым…

Стопудово люлей от Петьки сегодня получу. Валера сказал, что тоже будет и, если что, поможет мне отбиваться от него. Так-то по любому придётся ему всё рассказать — он единственный, кто может мне сейчас хоть чем-то помочь. Тем более, что осталось у меня всего пару дней до вылета, а я с ней так и не поговорил. Хоть удостовериться, что всё с ней нормально.

Алехандро ещё весь день названивает: кода приедешь, когда приедешь? Выкатил километровый список желаний, как баба, ей богу. Нахрен ему эта шапка со звездой сдалась? Когда он её носить будет, там даже зимы нормальной нет.

Правда, они и летом её натянуть могут, за ними не заржавеет. Вспоминаю его сестру Сару и ржу. Как-то попросил он меня её встретить, ещё в самом начале нашего знакомства, когда я только в Милан на постоянку переехал и со всеми тонкостями европейской повседневной моды, не был близко знаком. У него съёмка в тот день была, он никак не мог за ней поехать. Уточнил у него: — как узнаю? Хоть фотку покажи…

Он посмотрел на меня удивленно, помахал перед моим носом открытой ладонью и заверил: — узнаешь, гарантирую.

И был прав.

Такую матрёшку не узнать было невозможно.

Когда она вылезла из поезда в расписном платке, завязанном, как у нас бабушки носят в деревнях и шапке ушанке поверх, в двадцатиградусную жару — я больше ни на кого смотреть не мог. Пи*дец!

До сих пор, как вспомню её, так ржу. Она ещё целоваться полезла, как это у них принято, а я рожу отворачиваю и слёзы вытираю. Никак успокоиться не могу. Так ржачно было с непривычки. Но она у него вообще девица — огонь, отжигает не по детски. Теперь вот решила к нам за винирами приехать, потому, как у них голливудская улыбка стоит сильно дороже.

Дал задание сестре с Лёхой за шапками сгонять и зубы изучить. Всё равно им делать особо нечего, пусть хоть делом займутся.

Не успел на звонок нажать — ворота открываются, под громкий лай собаки. Дина навстречу идёт, своей летящей походкой.

Взгляд на неё кинул и сердце ёкнуло о своём: кругленькая опять. Хорошенькая. Сколько интересно у неё? Поменьше, наверное, чем у Зои. Хотя кто его знает, не эксперт я.

Шлем с головы снимаю, Дара летит навстречу, маму с собакой обгоняя, заглушая своим визгом даже лай собаки.

— Большая какая стала, — подхватываю её на руки и подкидываю. Она, заливается звонким хохотом. — Иди сюда красотка, поцелую тебя, пока муж твой не видит, — обнимаю одной рукой похорошевшую Дину и созерцаю кулак её, выходящего из-за угла, мужа.

Ребёнок на папин кулак долго смотреть не даёт, развлечений требует. Кручусь с ней, она птичкой притворяется. Дина рядом мельтешит, под ногами мешается…

— Осторожно, — не выдерживает. Пытается ребёнка подстраховать…

— Я тебя ни разу не уронил, а ты у нас девочка… — посмотрел ещё раз на неё. — Дин, тебе, что муж даже отдохнуть не дал? Деспот!

Засмущалась, как девочка. Совсем не изменилась.

— А что, заметно уже? — платье поправляет.

— Оо… — наклоняюсь к ней и громко шепчу, глядя на её мужа, — это был сюрприз? Ну я же не знал, предупреждать нужно было…

Петя пригрозил мне ещё раз, для порядка, дочь свою пытается у меня отобрать, она с ним не согласена — утыкается носом мне в грудь, хохочет…Чмокаю её, куда попадаю, тискаю. Чудо-ребёнок, с папиной улыбкой. Никогда раньше на такие нюансы внимания не обращал.

Дождался пока Зубайда подъедет, кивнул ему головой, чтобы отошёл…

— Поговорить надо, — кручусь вокруг своей оси, развлекая маленькую проказницу… — серьёзно, наедине, — останавливаюсь.

— Идём в дом тогда, пока не все ещё подъехали и девчонкам дадим поболтать, — показывает в сторону входа в дом и идёт первым.

Мы с Дарой наперегонки за ним…

— Я к Макарову ходил, — всё равно же узнает, если уже не знает.

— На… — начинает, смотрит на дочь и стучит себя по губам, — зачем?

— Она вне зоны. Я так и не смог с ней поговорить.

— Бб… лин… — опять похлопывает себя по губам и протягивает руки к дочери, — иди ко мне, принцесса моя, маме тебя пока отдадим, а то папа сейчас сильно заикаться начнёт.

Принцессе на наши мужицкие разговоры и проблемы плевать с высокой колокольни — не наигралась она. Приходиться ещё какое-то время с ней попрыгать, и на приличном языке с её папой беседы вести. Мне это даже на руку — от гнева его спасает.

— Венер, думаю сейчас ничего сделать нельзя. Надо ждать пока она родит и потом уже смотреть по ситуации. Не стоит нагнетать…хуже только будет…

— Да я просто хочу знать как у неё дела. Ну странное сообщение, понимаешь? Может проблемы какие у неё….

— Да нет у неё проблем, — весело улыбается дочери. — Макаров разводится официально. В кулуарах шепчутся, что развод будет сложный, долгий и исход его предсказать никто не берётся. Я не думаю, что он без штанов прям останется — он же не дурак. За столько лет подушку безопасности, точно, предусмотрел. Но жена у него дама… — глянул на принцессу свою и сквозь зубы выдавил: — сложная. Не приведи господи, когда-нибудь с такой встретиться в тёмном переулке, — добавил, не сдержавшись и весело подмигнул дочери. — Он всегда от неё гулял, но о разводе речи не шло никогда. Сейчас эта тема у нас номер один, все кому не лень её обсуждают. Ты просто дома давно не был. Может и… — замялся, — Зоя там что-то услышала, толком не вникла, решила подстраховаться. Я почему-то в эту сторону склоняюсь. Давай мне её, пока она успокоилась, девчонкам отнесу, — забирает у меня усталую Дару, но выйти не успевает…

В гостиную входит Дина в сопровождении улыбающегося во весь рот Валеры.

Пока Петя с женой обнимается, о чём-то мило перешёптываясь, не обращая ни на кого внимания.

Я к Валере подкатил:

— Ну что? — спрашиваю, покусывая ноготь от волнения…

— Нет там тока, но может ну его на*уй, Венер, а? Рискованно. С ним сначала поговори, — кивает на Петра.

Откашливаюсь, наблюдая, как Дина закрывает за собой плотно дверь, а Петя идёт к нам и взгляд его сейчас, не предвещает ничего хорошего. Прищуривается, поворачивается к Валере и очень тихо, но крайне неприятно, начинает говорить:

— Блять, ну ладно этот оболтус малолетний, не может пока ещё мозги вовремя включать. Ему в прошлый раз не всё отбили, а ты-то куда попёрся?

— За малолетку ответишь, — включаю идиота, — пойду сейчас твоей жене пожалуюсь…

— Серьёзно? — поворачивается в мою сторону и немного странно смотрит…

— Ой, слушай, — подключается Валера, — я тоже пойду его жене пожалуюсь, он меня с детства обижает…

— Ну два придурка, — хмыкает, — спелись ёпт…

Глава 14

Посидели мы отлично. Душевно посидели. Хоть я и нервничал немного и не мог дождаться, когда уже можно будет свалить, тем не менее, встрече нашей был очень рад.

Дину не видел со дня их последней, надеюсь, свадьбы. А мы с ней не один год рядом провели. Столько она сделала для меня, вместе с мужем. Как сестра мне, можно сказать.

Народу немного было. Только самые близкие. Из всех присутствующих, меньше всего с Элей, наверное, общался — школьная подруга Дины. Она с мужем и пацаном, чуть старше Дары, приехала. И весь вечер рот не закрывала.

А остальные все родственники почти. Лёхи только не было из самых близких, но ему сюда пока нельзя.

— Как там он? — поинтересовалась Зубайда, когда мамы пошли детей спать укладывать, а мужики увлеклись обсуждением рабочих вопросов.

Фомин пытается вложиться в перспективное направление, как он считает, а то ему вдруг скучно стало. И, как всегда, с огоньком и азартом, рассказывает о своём новом увлечении. Я далёк от их бизнес-сферы, но даже мне его слушать интересно. Умеют же некоторые так увлечь своими идеями, что невозможно не заслушаться. И в этом он похож на Макарова. Вот эта его бешеная энергетика и харизма, точь в точь, как у отца. Ему бы в политику, лапшу на уши народу вешать. Надо будет ему идейку подкинуть…

— У меня пока живёт, под присмотром мамы и сестры. — отвлекаюсь от бурного обсуждения бизнес-планов, — мама его ещё и на дачу утащит, трудотерапией дурь из башки его будет выбивать. Ты то, что думаешь? Не простишь его? Жалко ведь парня…страдает…

— Если сейчас не расстанемся, то затянется это непонятно на сколько и не факт, что закончится хорошо. Не вижу я никаких перспектив у нас. Лучше уж сейчас, пока жизнь друг другу не поломали и не возненавидели друг друга. Ему лучше без меня будет — повзрослеет, раскроется. Он ведь парень то неплохой. Не козёл, не сволочь… — помолчала немного, — да и у меня без него больше шансов жизнь свою устроить, а то годы идут…

Обнимаю её. Знаю, что всем нужна поддержка, помощь и плечо, на которое можно опереться в трудную минуту. Даже таким сильным женщинам, как наша Родина-Мать, как мы в коллективе её, за глаза, называли.

Валера поворачивает голову в нашу сторону. Смотрит на нас: внимательно, задумчиво, серьёзно…Я его таким серьёзным и не видел никогда.

— Может его с собой забрать? — предлагаю ей.

— Забери, — откликается, как-то даже облегчённо, — если нужно будет, я помогу. Только ему не говори. И мне спокойнее будет. Буду знать, что он под присмотром. Ты сам то как? Не пьёшь сегодня ничего. Завязал? — хмыкает.

— Я перед вылетом нажрался, как свинья. Еле долетел, так плохо было. До сих пор не могу на алкоголь смотреть. — Усмехаюсь, вспоминая ночь перед вылетом, ну и сам перелёт. И проблемы свои не хочу ни с кем обсуждать, даже с ней…

— С Зоей не кипеши, — добавляет по-доброму. — Попроси Петьку помочь. Не останется ребёнок без отца, не переживай. Придумаем что-нибудь.

— Угу, — отмазываюсь…

Девчонки вернулись и все опять расселись за столом. Валера между нами втиснулся. Хохмить начал, как всегда, в стакан себе воды подливая, между делом.

Я с Диной ещё поболтал немного и домой намылился, как только стемнело. Летом у нас поздно темнеет, первый час уже — самое время. Пока доеду…

Лечу по трассе, сердце колотится, как сумасшедшее. Вроде и не боюсь, а успокоиться не могу. Остановился на развилке, чтобы отдышаться, на местности сориентироваться и настроиться на последний рывок. Разворачиваюсь уже в нужном направлении…

Дальний свет, двигающейся по встречке машины — ослепляет. Прикрываю глаза: мудило — так и хочется высказать ему всё, что я о нём сейчас думаю…

Отворачиваюсь, моргаю, чтобы восстановить зрение, готовый в любую минуту дать по газам. Машина останавливается рядом.

Присматриваюсь — Валера.

— Не передумал? — уточняет, приоткрыв окно своей «бехи».

— Нет, — мотаю отрицательно головой.

— Давай за мной тогда, знаю где колёса можно бросить, потом пешком…

— Тебе-то чего дома не сидится? — уточняю, когда останавливаемся.

— Да меня всё равно со света сживут потом, если с тобой что-нибудь случится. — переодевается зачем-то. — А так, погибну как герой, в неравной схватке с врагом. Петька памятник на могилу поставит, может, всплакнёт даже. В салон мне всё лишнее кинь, надёжнее будет. Родственникам будет что передать. — буднично так, указания раздаёт, как будто на рыбалку мы тут с ним собираемся.

Его спокойствие мне передаётся…

— Ты зачем переодеваешься? — не сдержал любопытства…

— Да у меня свои прибамбасы, не парься. Штучки — дрючки всякие. Я же, как нормальный мужик в армии служил, а не как некоторые, жопой вилял и ногами дрыгал.

— А… ну понятно теперь, — не стал заострять внимание на «вилять» и «дрыгать» — не та ситуация.

— Бегать можешь? — уточнил.

— Могу, конечно, а зачем? — удивлён. — Время есть.

— На всякий случай, вдруг придётся. Хотя вряд ли — не успеем убежать. Оптимистичен, не отнять у него этого.

Подходим к высокому забору, он ржать начинает, как идиот, конченый…

— Слушай, я почему-то вспомнил, как мы в детстве, в деревне огурцы и яблоки по ночам с пацанами воровать лазили. У всех этих яблок было — завались. Осенью закапывали в ямы мешками. Но, блядь, соседские же всегда вкуснее были. Сколько мы ни получали крапивой по жопе, за это — всё равно через пару дней лезли снова. И так это было кайфно, убежать с полными карманами яблок от преследователей…

Я стою рядом с ним и тоже хи-хи ловлю, вспоминая детские шалости. Или нервное это у нас сейчас?

— Ладно, — вытирает глаза, просмеявшись. Замирает на мгновение, концентрируется, как перед выполнением сложного трюка, — тут у него прореха в обороне. Я первый пойду, подстрахую там тебя, если что. Но не могу тебе сказать точно, где она спит и с кем, — вот надо было ему это добавить обязательно, гад такой, — и не знаю, как мы отсюда уходить будем. И вообще, думаю, что затея эта бесполезная. Не передумал? — серьёзен.

— Нет…

— Тогда пошли….

Помогаю ему забраться на трёхметровый забор, подставив плечи, а он легко затаскивает меня наверх.

Темно, но глаза уже привыкли к темноте.

Тихо.

Только биение моего сердца и дыхание, нарушает сейчас эту тишину, заглушая стрекотание насекомых и пение ночных птиц.

Бежим к быстро приближающемуся зданию…

Яркий свет фонарей ослепляет.

Совсем рядом раздаётся громкий лай собак, переходящий сразу же в рычание.

Первый порыв — бежать.

Стоять! — незнакомый голос. — Не вздумайте бежать, собак спущу.

Стой! — Валера.

Руки за голову — тот же голос.

Я пытаюсь прикрыть рукой глаза, чтобы хоть что-то увидеть и получаю сильный толчок в спину. От неожиданности, падаю на коленки и мне в ту же минуту, ставят ногу на спину, прижимая к земле и больно заламывая руки.

Бегу на полусогнутых, пополам согнувшись. Боковым зрением вижу, семенящего Валеру, в такой же завлекательной позе.

Как в кино, ей богу.

Только это не кино. Это всё происходит со мной…

С нами…

Начинаю более-менее соображать, только когда мы оказываемся в какой-то комнате. По ощущениям — подвал. Глаза быстро привыкают к полумраку, но осмотреться не успеваю. Почти сразу открывается дверь и заходит… Макаров, в сопровождении пары амбалов.

— Я же вас предупреждал, — спокоен. Поворачивается к амбалу, — делайте с ними что хотите, на дороге где-нибудь потом выбросите. — и выходит. Даже поговорить с нами не соизволил.

Первый удар достаётся Валере…

Кажется, я попал на деньги, если выживу — подумал, прежде чем дыхание перехватило от боли…

Глава 15

— Его не должно было быть дома сегодня, — тихо говорит Валера и сплёвывает на пол, как только все выходят, закрывая за собой дверь. Я сижу на полу, глубоко дышу, пытаясь понять, какой урон мне нанесли эти дуболомы и сколько я ещё продержусь в такой мясорубке… — Сигнализация у него временно отключена, — меняет, пока ещё не настроена. — продолжает он, — а собак он на дух не переносит. Не было у него собак никогда. Где-то я косякнул Венер. Прости… Ты как там вообще? Сильно досталось?

— Да ладно тебе, не парься. Из-за меня же влез в это дерьмо. — пытаюсь развернуться, но тело простреливает острой болью. Неужели ребро? Дышу. Нет, вроде не успели. Стукнули то всего пару раз. В основном Валере досталось. — Нормально всё у меня… кажется. — добавляю неуверенно, продолжая себя прощупывать. — Тебе больше досталось. Что случилось? Куда они все свалили? Ты понял что-нибудь?