Вера

Глава 2

Я родилась в приближенной к короне Акифра аристократической семье, автоматически приняв на себя ношу единственного ребенка главы рода, наследующего имение клана, титул герцогини и множество обязанностей. К моему счастью, мое появление случилось в государстве с демократическим строем, несущим за собой свободы и законы, необходимые для комфортной жизни. Так, у меня с самого рождения было право распоряжаться собственной жизнью и наследуемым имуществом, независимо от замужества и прочей лабуды, обязательной для того места, где я живу сейчас.

К слову, кроме пользы и счастливого детства это принесло мне понимание того, что каждый человек старается перетянуть край одеяла на себя, осознавая легкость пути обогащения за мой счет. Даже первым воспоминанием из детства для меня был восхитительный и яркий званый ужин в главном поместье родителей, на который прибыло столько родственников с детьми, что мне хотелось убежать в детскую, лишь бы не видеть заискивающие лица взрослых, желающих угодить отцу и маленькой мне, подвергающих меня нудному выслушиванию достижений их чад мужского пола.

Именно в этот момент шестилетняя я поняла, что красавицей и сердцеедкой как мама мне не быть – досадное появление племянницы моего отца разрушило как мой идеальный образ себя в виде прекрасной принцессы, лелеемый отцом, так и планы всех присутствующих о моей женитьбе с их отпрысками. Потому как пятилетний белокурый ангел с характером атомной бомбы никак не мог стоять в одном ряду со спокойной и добродушной мной, смущающейся даже под взглядами тех, кто приглашал меня в очередную игру, организованную этой бестией.

Закончился вечер долгим моим плачем в папиных объятьях и проповедью мамы о том, что я должна стремиться к подобному идеалу, а не замыкаться в себе еще больше. Она вообще всегда была достаточно строгой и жесткой женщиной – тем самым идеалом, к которому усердно шагали все девушки столицы и провинций, но который был недостижим для меня.

Характер матери был тщательно сдерживаем отцом девять лет, опав разрушенной стеной к моим ногам после его смерти. Главой клана стала жесткая в правлении мама, долгие пять лет строившая из меня внешнюю копию себя, тем самым ломая подростковое сознание и строя лелеемую наследницу, способную железной рукой управлять не только поместьем, но и будущим мужем, дабы не попасться в ловушку любви так, как случилось это с ней.

В тринадцать меня отдали в королевский дворец, где назначили фрейлиной ее высочества принцессы Акифра, наравне с той же самой племянницей отца, продолжающей разрушать мою несформировавшуюся психику своей ожидаемой дружбой с принцессой и гадкими издевательствами на пару с ней же, насильственными «шутками» и прочими глупостями, не замечаемыми никем, кроме самого объекта насмешек.

Второй урок я усвоила быстрее первого – мне хватило недели подобной жизни, прежде чем я осознала, что никто никогда меня не спасет, а значит мне придется решать все проблемы самой. Мамины наставления стали для меня правилами поведения, а дворец – полем для нескольких битв, из которых я выходила победителем.

Через шесть месяцев из хрупкой забитой лани я превратилась в пухлую стерву, осознающую свою власть и ум, который в отличие от этих двоих у меня присутствовал. Принцесса не просто отвернулась от прошлой своей подруги – она стала той, кто был готов идти за мной следом, игнорируя здравый смысл и подсказки находящихся в шоке от моих преображений родителей.

Мама была мной горда. Я же умирала от жутких головных болей, ненавидя свою жизнь настолько, что самым лучшим выходом для меня казался побег.

Такой шанс подвернулся мне в первый день весны, когда в университет соседнего государства начался набор студентов, о чем я узнала от вечно презрительного посла Эдинака, посмеивающегося над очередной глупостью, сказанной принцессой. В последствии между нами тремя случился спор о поступлении и решился он только через два месяца, когда я и лорд Вейн стояли напротив доски со списком поступивших и смотрели на две фамилии в самом конце – мы проходили только потому, что отец ее высочества дал огромную взятку ректору университета. Причиной же взятки была истерика принцессы и моя наглая ухмылка, потому как расписывала пользу обучения ей именно я.

Двадцатитрехлетний посол Вейн был впечатлен своим проигрышем, после чего и начал длительные ухаживания за незаморачивающейся по этому поводу мной. Именно это стало его ошибкой, потому как слухи про себя я игнорировала на родине, но не могла здесь. Каково же было мое удивление, когда я узнала, что их распускает сам лорд «не тайный воздыхатель», за что был бит металлическим веером моей матушки прямо на глазах хохочущей принцессы Акифра и компании друзей самого Вейна.

По удивительному стечению судьбы в ней присутствовали оба принца, ошеломленные моим поведением настолько, что у меня на подоконнике в этот же вечер лежало три конверта с приглашениями на свидание, сожженные после первого же прочтения завидующей мне принцессой Астрой.

Следующий месяц я отбивалась от четырех бабников нашего университета, успокоились они только после обещания отравить их всех ядом без антидота. А еще через месяц неуспокоившийся Вейн нарвался на первую драку с Оскаром, как я потом узнала от него самого, принц просто высказался о том, что я ему «интересна». Лорд, знавший о характере его высочества относительно девушек, сделал выводы и решил отвадить, как ему тогда казалось, слабенького и не особо одаренного парня, которому на тот момент было семнадцать. А так как подобные мероприятия всегда проводятся с какой-либо целью, то наградой за победу в дуэли был месяц беспрепятственных ухаживаний за мной. Ос выиграл, что для него стало больше толчком к действиям, чем стимулом, потому как до этого активных действий по моему завоеванию он избегал.

Так началась длинная череда безбашенных поступков, которые от обычно спокойного принца никто не ожидал. Каждое утро нового дня его высочество проезжал на своем коне мимо окон моей спальни в столичном особняке, оставлял лошадь у ближайшего постоялого двора и залазил в мое окно, где садился на подоконник и будил меня, создавая стаю белокрылых бабочек с хрустально звенящими крылышками, звук которых вызывал во мне агрессию уже через неделю. Ко всему прочему эти падлючки садились на нос и вышагивали всем отрядом по лицу, а когда я прятала его под одеяло ловко пробирались через щелки и шептали всякие несуразности, граничащие с пошлостью.

Рыцари отца пытались изловить Оскара на протяжении трех недель, иногда носясь за ним по крышам, а иногда врываясь в мою спальню, однако они не могли приблизиться к нему даже на метр, что всегда было для меня удивительным.

Так что вскоре я полностью смирилась с его нахождением рядом и даже начала переговариваться с ним, когда он исправно ежедневно ждал пока я соберусь, сопровождал нашу карету до университета и провожал меня до нужной аудитории. Позже к перечисленному добавилось сопровождение во время перерывов, обеда и обратной дороги домой, отчего Астра звала его особо милым маньяком. Я же понимала, что если поддамся его влиянию, то в ту же секунду прослыву падшей женщиной не только для этих мест, но и для собственной раскрепощенной в этом плане страны.

Принц не стал сдаваться и после окончания срока договоренности с Вейном, который неожиданно забыл обо мне, как и те престранные поклонники, что были из их общей компании. Очевидно, прекрасный синеглазый принц просто «забил» место, отогнав от меня всех других представителей мужского пола.

Вскоре в нашу уже привычную для всех тройку влилась принцесса и кронпринц Эдинака, затем туда попали и Риш с Лиззи, ставшие для меня примером адекватной дружбы, в которой не нужно быть доминирующей или подавляемой, где все находятся в равных условиях. Астре это не нравилось до такой степени, что от нас троих она сбежала к Вейну, заставив меня переживать на ее счет не одну ночь, каждую из которых Оскар сидел неизменной тенью на моем подоконнике, даже не пытаясь сделать шаг в комнату и будто не нарушая незримую границу между нами двумя.

Наверное, именно за его наглость и манию преследования, невероятно граничащую с благородством, заботой и харизмой, я смогла полюбить его, такого вредного и одновременно того, на кого можно положиться и не ждать подвоха.