Вера Штольц и олигархическое счастье

Глава вторая. Лютый зверь

Аполлинарий очумело посмотрел на будильник, который верещал, не переставая, и стукнул по нему кулаком. Будильник обиженно затих, и Аполлинарию даже показалось, что на его электронной поверхности высветились призрачные буквы, сложившиеся в предложение: «Кровная обида на всю жизнь». Или это ему померещилось со сна? Впрочем, какое это имело значение теперь? Теперь – именно после того, что случилось вчера. А вчера произошло что-то немыслимое, что никак не вписывалось в картину мироздания Аполлинария, и с этим срочно нужно было что-то делать.

Первое – вчера он получил от жены букетом орхидей по лицу, и это просто из ряда вон! Второе и еще более гнусное состояло в том, что жена натурально сбежала и, судя по всему, возвращаться обратно не собиралась. Как такое могло произойти? Как его подзабитая и тихая жена могла поднять на него руку? Ведь он же хозяин, он главный, он, в конце концов, добытчик! Вот и подарок ей привез роскошный – новенький китайский пылесос, чтобы в доме всегда был уют и порядок! Теперь следующее – откуда она явилась в таком виде, и что с ней произошло в его отсутствие? И вообще, что происходит? Кто-нибудь может дать ответ?

Аполлинарий подскочил с кровати и нервно забегал по квартире в надежде обнаружить пачку сигарет. Вчера он до четырех часов утра пил кофе на кухне, дожидаясь возвращения блудной жены и успокаивая себя словами, что, может, не все так серьезно, как выглядит на первый взгляд. Мысль о том, что Вера смогла действительно от него сбежать, была ему невыносима, и он сразу же отбросил ее, как фантастическую. Но это означало, что с ее стороны это просто еще одни взбрык, который нужно просто обломать. А он это умеет, и, следовательно, необходимо только лишь немного подождать, и все рассосется само собой!

И, придя к такому нехитрому выводу, Аполлинарий успокоено лег в постель и уснул. Но перед этим он выпил с десяток чашек кофе на пустой желудок и выкурил, похоже, все сигареты. Нет – не все! Вот она – заначка, и теперь Аполлинарий спасен!

Сигаретный дым позволил ему немного собрать мозги в кучку. Это оказалось не так легко! К гулу в голове добавились нестерпимые позывы в животе, который буквально кричал: «Накорми меня, иначе будет хуже!». А поскольку еды в доме не было, то Аполлинарий, скрепя сердце, собрался и двинул в ближайший магазин, где накупил супов и каш быстрого приготовления, пельменей, котлет и других продуктов. Еще полчаса заняло у него доведение полуфабрикатов до съедобного состояния, и он, набив желудок до самого горла, откинулся на диване, закуривая очередную сигарету и возвращаясь к действительности: «Так, что же дальше?»

Исчезнувшая с диким скандалом Вера была совершенно невероятным сбоем в жизненной программе Аполлинария. Все равно, что разорвавшийся рядом осколок метеорита, который пригибает человека к земле и лишает его возможности полета, вовлекая его в бесконечный мутный круговорот ежедневного быта. Что ни говори, а Вера была тем базисом, опираясь на который, Аполлинарий мог строить свою жизнь и заниматься своими личными делами свободно, не опасаясь остаться необстиранным, неглаженным, голодным и даже в каком-то смысле зачумленным без постоянного женского внимания.

Это состояние ему совсем не нравилось, а сама мысль о том, что теперь все придется делать самому (Аполлинарий брезгливо посмотрел на гору грязной посуды, оставшуюся после завтрака на журнальном столике перед телевизором), привела его в небольшое смятение. Отсюда следовало, что нужно, все же, попытаться найти сбежавшую жену, а уж после разобраться с ней по-настоящему. А где искать? Как где – только на работе, или же дозваниваться ей по ее мобильнику, который отключен. Кстати, насчет работы: сейчас на часах полдвенадцатого – почти полдень, а значит, жена, в любом случае, должна уже появиться в своем убогом офисе!

С этой мыслью Аполлинарий двинул на кухню, где в подарочном фарфоровом блюде посреди обеденного стола в числе прочих бумаг и таблеток лежал небольшой блокнот с записанными там телефонными номерами. У него родилась смутная надежда, что в нем окажется и номер Вериной работы – поскольку у самого Аполлинария его не было. Вернее, когда-то он был внесен в «Контакты» в мобильнике Аполлинария, но недавно он сменил старый аппарат на новый, и номер окончательно потерялся. Да и зачем он нужен, когда всегда есть мобильник?

Но оказалось, что мобильник отнюдь не является панацеей от всех напастей, и вот теперь Аполлинарий судорожно рылся в заветном блокноте, пытаясь обнаружить там не менее заветные цифры. Но разобраться в Вериных записях было совсем непросто – то ли она не сочла нужными вписать туда искомый офисный номер, то ли так его замаскировала, что выудить его оттуда не представлялось никакой возможности. И через десять минут безуспешных попыток отделить зерна от плевел Аполлинарий вспотел, потом высох, потом опять вспотел, но так ничего и не смог обнаружить.

– И что дальше? – таковой была фабула поразительного и страстного по своей сути выражения, которое сорвалось у Аполлинария с губ, когда он, наконец, понял, что теперь Вера недоступна ему еще и на работе. Он растерянно смотрел на ненужный и бесполезный блокнот и проклинал свою непрактичность:

– А ведь говорила мне мама: «Приглядывай за своей женой, она еще покажет тебе раков, или как его, ага – где раки зимуют!». Кстати! – спасительная идея совершенно неожиданно пришла Аполлинарию в голову, и он быстро набрал мобильный номер Романны Витольдовны – своей мамы.

– Алло!

– Мам, привет, это я!

– О, Аполлинаша! Ну как ты, как работа, как жена? Ты давно вернулся?

– Да нет, мам, только вчера. Слушай, у тебя есть номер офиса Верки? Хочу ей позвонить узнать кое-что!

– Есть, а как же. У твоей мамы все есть. А что – что-нибудь случилось?

– Да нет, мам, все нормально! Просто дай мне номер. Как вы сами-то? Как отец?

– Да ничего, все хорошо. Значит, у тебя тоже все нормально? А то мы, признаться честно, переживали, что у тебя после того, как твой отец поговорил с невесткой, могут быть проблемы. Ну, значит, обошлось.

– Погоди, мам. Ты это о чем? О чем он говорил?

– Да, ничего особенного, не бери в голову. Невестка тебе, если захочет, сама все расскажет, а если молчит, значит – и нет проблем!

– Ладно, давай номер! – Аполлинарий не стал распространяться перед мамой, что у него отнюдь не все так хорошо, как он рассказывает. Однако что-то начало постепенно проясняться – вот только, что? Тем временем Романа Витольдовна надиктовала ему номер, и он отключился.

– Так, сейчас найти Верку, а вечером нужно позвонить отцу! – с такими мыслями Аполлинарий набрал рабочий номер офиса Веры и уже приготовился орать в трубку, но вдруг неожиданно для себя услышал на том конце провода голос, который, судя по всему, принадлежал мужчине, и мужчине далеко уже немолодому. Ведь не мог же быть такой голос у женщины?

– Здрасьте, а Веру можно?

– Здравствуйте, а Веры пока нет на работе!

– А с кем я говорю?

– Молодой человек, может быть, Вы представитесь для начала? Вы же не у себя дома!

– Хорошо, хорошо, это Верин муж. Мне она срочно нужна!

– К сожалению, Веры нет, как я уже сказал. Мы и сами ее ищем. Так что если найдете, передайте, что неплохо бы ей было появиться в офисе!

– Ладно, ладно, передам. Все – пока! – Аполлинарий буркнул в трубку еще что-то ругательное и отключился. С досады он поначалу хотел с размаха грохнуть телефонной трубкой об аппарат, но потом, опомнившись – ведь техника ни в чем не виновата – аккуратно положил ее на место.

– Да, дела! И что теперь? – вопрос был по-настоящему сакральным и хоть и предполагал наличие какого-то ответа, но только не конкретного. Потому что в данной ситуации его не существовало: Веры на работе не было, и, судя по всему, она там не появлялась, а ее телефон все так же был отключен. И Аполлинарий неуверенно и меланхолично закурил сигарету, предоставляя мыслям возможность самим найти выход из сложившейся ситуации.

Ему ничего не оставалось делать, как попытаться трезво проанализировать ситуацию. Вчера Вера вернулась поздно ночью с букетом цветов – значит, была на каком-то празднике, на котором ее поздравляли. А что это мог быть за праздник? Клуб, женский междусобойчик, что еще?

– А вдруг у нее появился любовник? – внезапная мысль прошила Аполлинария, как пуля, выпущенная из винтовки Мосина образца 1891 года, но, поразмыслив, он отбросил ее, как не имеющую под собой никакого основания: – И кому она нужна, эта серая мышь? Ведь борщи с котлетами и то – так толком и не научилась готовить! Значит, нужно найти ее подруг и попытаться выяснить у них, где жена. – Таков, примерное, был ход рассуждений Аполлинария, когда он старался понять, есть ли у Веры еще кто-нибудь, кроме законного супруга.

Аполлинарий точно знал, что у него где-то записан домашний телефон Ирки, и он долго морщил лоб, пытаясь вспомнить, где он может быть. Наконец – вот же он, в том самом блокноте, в котором он искал рабочий телефон Веры! Он сам лично вписал его туда годик назад, подумывая, а не завести ли ему с Иркой роман. Но, наверное, это было бы чересчур, хотя жена, конечно, проглотила бы – а куда ей деваться! Но роману мешало еще одно обстоятельство: Ирка неоднократно намекала, что он – Аполлинарий – вовсе не герой ее романа – так что вскоре его энтузиазм по поводу Ирки сошел «на нет».

Как бы то ни было, но номер сохранился, и Аполлинарий быстро разыскал его среди нечитаемого вида записей, сделанных рукой его жены, и вновь поднял телефонную трубку. На его счастье Ирка оказалась дома:

– Привет, Ир. Узнала?

– О, привет! Узнала, как дела?

– Да ничего, – Аполлинарий быстро взял быка за рога, – Вера у тебя?

– Нет, а с чего ты думаешь, что она должна быть у меня?

– Ну, вы ведь вчера вечером вместе тусили? Разве не так? – Аполлинарий говорил уверенно, как будто нисколько не сомневаясь – чем немного смутил Ирку.

– Ну, вместе, и что? – Ирка осторожно подтвердила в трубку его предположение, стараясь понять, что все это значит, и что за этим последует.

– Ну – так где она?

– А я почем знаю! Вот ты и спроси, и, вообще, ты зачем мне позвонил?

– Узнать, где Вера.

– А ты лучше узнай у своего папы, может, он подскажет! – от вопросов Аполлинария Ирка быстро вышла из себя и уже кипела от злобы. Ее так и подмывало все выложить ему прямо сейчас – что он теперь знатный рогоносец, и что Вера, скорее всего, укатила в Питер с олигархом, так что Аполлинарий может смело идти лесом. Но она сдержалась, просто бросила в трубку: «Все, пока!», и отключилась. А Аполлинарий остался стоять с недоуменным выражением лица, оскорбленный в лучших чувствах и словно оплеванный в спину мохнатым двугорбым верблюдом.

– А причем здесь папа? – только и смог он выдавить из себя в ответ на короткие гудки, раздававшиеся из телефонной трубки. – И что он может такого знать, чего не знаю я сам? – Однако Иркина отповедь попала в цель – Аполлинарий, уже всерьез заподозрив неладное, скрепя сердце, набрал номер отцовского мобильника и услышав знакомое: «Да, говорите», начал говорить:

– Пап, привет! Ты как? Нормально?

– Да, сын, привет! А как твои дела? Давно прилетел?

– Не очень. Знаешь, я хотел у тебя спросить – только говори, как есть! Что у тебя с мамой произошло с моей женой? Вы что, поругались?

На противоположном конце воцарилось молчание. Аполлинарию показалось, что Нил Вахтангович как-то сконфуженно молчит. Но вот отец, немного покряхтев, ответил:

– Да, в общем, ничего особенного. Просто я поднял тост за тебя и за твоих женщин, а она не поняла шутки и, по-моему, немного обиделась! Но ведь это же не проблема – у настоящего мужчины женщин должно быть много, а жена должна знать свое место! Ведь так я тебя учил? – в ответ Аполлинарий только молча кивнул головой и, не говоря ни слова, нажал на отбой разговора.

Он нахмурился: так вот в чем причина – и как он сразу не догадался, что Вера могла психануть, узнав о его похождениях? Тогда все понятно, и следует ждать бури! Но, в любом случае, это никак не отменяет того факта, что Вера сбежала из дома, и никак не отменяет необходимости узнать, где она сейчас. Хотя, по крайней мере, причина такого ее взбрыка ясна!

Аполлинарий немного успокоился и даже решил чуть-чуть полазить по Интернету. Ему нужна пауза – он подождет, подумает и решит, что делать дальше! Он включил компьютер и зашел на один из новостных сайтов, где помимо всего прочего вывешивали и новости светской столичной жизни. Все-таки Аполлинарий владел серьезной фирмой, торгующей в том числе и патентованными средствами для повышения потенции, и к нему часто обращались за помощью люди из богемы – вернее, их доверенные лица – инкогнито. Что, конечно, не мешало самому Аполлинарию считать себя вхожим в московский гламур, и он это постоянно подчеркивал – и особенно, на людях.

Первое, что бросилось ему в глаза, – обилие кричащих заголовков: «Феерическое шоу в Крокус-Сити!», «Да здравствует король и королева!», «Шоу, перевернувшее сознание!», «Превзошли все ожидания!» и «Наследник олигарха, наконец-то, сделал свой выбор!». Заголовки были привычными (именно такими, какие всегда сопровождали любое более-менее пафосное мероприятие московского бомонда), но вот их количество, и особенно упоминание какого-то наследника, вызвали в Аполлинарии живой интерес, и он незамедлительно прошел по одной из ссылок.

С экрана на него смотрела сногсшибательная красотка с огромным букетом орхидей и стоящий перед ней на одном колене парень с микрофоном в руке. Внизу фотографии был текст: «Еще один завидный жених, кажется, попался в сети! Скандальные подробности вчерашнего шоу читайте прямо сейчас!»

И Аполлинарий принялся читать:

«Вчера в Крокус-Сити Холле состоялся очередной финал ежегодного конкурса непрофессиональных моделей среди десяти самых известных московских стилистов. Победительницей конкурса оказалась до сего дня неизвестная широкой публике сногсшибательная Вера Штольц (кто она, нам удалось узнать из наших конфиденциальных источников), которая насмерть сразила Интернет-аудиторию и в результате завоевала первый приз с подавляющим преимуществом.

Попутно прямо на церемонии награждения она разбила сердце золотого мальчика из Санкт-Петербурга Степана Надомникова, имя которого по праву входит в десятку самых завидных женихов страны. Прямо во время вручения призов господин Надомников сделал ей предложение выйти за него замуж, и она ответила согласием – несмотря на то, что уже замужем. Ее супруг – один из московских бизнесменов, некий Аполлинарий Замбиния, владеет эксклюзивными правами по продаже специфических возбуждающих средств для дам и господ на территории Московского региона. Но злые языки говорят, что недавно у него случилось полное фиаско со своим главным поставщиком из Швейцарии, и теперь бизнес господина Замбиния находится на грани разорения.

Так что в прыти Вере не откажешь! Так быстро променять неудачливого бизнесмена-мужа на потенциального олигарха, уже сейчас единолично управляющего активами на сотни миллионов долларов, – это высокий класс! Браво, Вера!

И в заключении – по данным наших все тех же конфиденциальных источников, вчера она вместе со своим новым бойфрендом-миллионером прямо ночным поездом укатила в Санкт-Петербург, бросив незадачливого мужа на произвол судьбы.

Мы будем следить за дальнейшим развитием событий и с удовольствием констатируем, что на модном небосводе России вспыхнула новая звезда, которая своими острыми зубками с легкостью может померяться с любой светской львицей!»

Постепенно смысл всего прочитанного дошел до Аполлинария. Одновременно с этим на него накатило бешенство вперемешку с дикой ревностью и желанием покарать жену во что бы то ни стало. Он вскочил со стула и с неимоверной силой пнул ногой первое, что оказалось у него на пути. На беду это была ножка обеденного стола, которая незамедлительно хрустнула, подломилась, и вниз со стола посыпались стаканы, тарелки, вилки и ноутбук, который так неудачно грохнулся на кафельный пол, что от него отскочила крышка с экраном.

Звон разбитой посуды и навсегда потерянного компьютера нисколько не остудил пыл брошенного мужа. Теперь в ход пошли кулаки, и целью стал ни в чем неповинный холодильник, который подвергся яростному граду ударов прямо в туловище (т. е. по двери). Но поскольку холодильник был все-таки железным, то он отделался лишь небольшими вмятинами на дверце. А вот самому Аполлинарию повезло меньше. При очередном зубодробительном ударе по холодильнику вместе со звоном избиваемого чуда бытовой техники раздался громкий хруст разбитой вдребезги костяшки среднего пальца на правой руке нападающего, и он с громким криком схватился за пострадавшую конечность и заскулил не своим голосом.

Одновременно с этим у него подвернулась нога, обутая в так некстати поехавший по скользкому полу домашний тапочек, и Аполлинарий упал на пол, испытывая жестокий приступ боли в разорванной мышечной связке.

Это была катастрофа, масштаб которой Аполлинарию еще предстояло осознать. Но пока что он только катался по полу и кусал себя за оставшуюся невредимой руку, чтобы своими истошными воплями не переполошить весь дом. Слезы застилали ему глаза, и Аполлинарий с невидящим взором начал шарить руками по полу, ища подходящую опору, чтобы подняться на ноги. Пальцы нашарили мобильный телефон, который выпал у Аполлинария из кармана спортивных штанов в момент падения, и Аполлинарий бешено отбросил его в сторону, пытаясь нащупать что-нибудь более весомое. Каким-то чудом ему, наконец, удалось ухватить табуретку за ножку – и это было двойной удачей, т. к. поднявшись, он смог сразу на нее сесть, пыхтя и отдуваясь. Из глаз Аполлинария продолжали сыпаться искры, а поврежденные конечности невыносимо болели. Что само по себе уже говорило о серьезности создавшегося положения.

Но это еще не все. Сквозь замутненное сознание Аполлинария вдруг пробились какие-то длинные телефонные гудки, после чего из трубки, отброшенной в самый дальний конец кухни, раздался напряженный голос Веры:

– Алло! – и через небольшую паузу опять, – алло! – Дальше последовало долгое молчание, и, прежде чем сгорбленный от боли Аполлинарий успел прокричать хоть что-то в ответ, телефон отключился.

На мгновение забывшись, Аполлинарий бросился к телефону, но тут же снова упал на подломившуюся ногу и теперь заорал уже во весь голос. Болевой шок, накативший на него, был настолько сокрушительным, что Аполлинария вывернуло наизнанку, и он забился в судорогах, выгибаясь и пытаясь удержать внутри содержимое желудка. Пытка болью, казалось, будет длиться бесконечно, но минут через десять она немного отступила, и Аполлинарий ползком добрался до телефона.

Первым делом он хотел убедиться, что Верин голос ему не померещился. Так и есть – отчего-то отброшенный им в припадке бешенства телефон сам по себе набрал номер Веры, и она ответила. Аполлинарий попытался повторить попытку, но, увы, сейчас Вера была недоступна или находилась вне зоны действия сети.

Вновь на Апполинария накатила лютая злоба, но теперь он был уже осторожнее – вернее, обстоятельства вынуждали его быть осторожным. Вместо того чтобы в припадке агрессии сломать себе еще что-нибудь, он медленно, кое-как цепляясь за стену, поднялся на одну ногу и запрыгал в комнату, где в шкафчике были припрятаны сильные болеутоляющие средства. Несколько спасительных таблеток оказались очень кстати, и теперь он мог трезво мыслить. С ним случилось страшное – факт налицо! И виновата в этом, конечно, она – стерва-жена! И его месть будет страшна! А пока что нужно просто поспать, поспать, поспать… И Аполлинарий отключился.

После телефонного разговора с сыном Нил Вахтангович сильно расстроился – ведь он был человеком незлобивым и любил, когда в семье мир, спокойствие и вкусная еда в изобилии. И первой во всем этом списке стояла именно семья. А сейчас он не мог отделаться от ощущения, что он – главный виновник каких-то семейных неприятностей сына. Для него это было непереносимо, и, промаявшись в офисе часов до пяти вечера, Нил Вахтангович, предупредив жену по телефону и тепло попрощавшись со смазливой секретаршей Юлечкой, отправился к «детям» домой налаживать пошатнувшиеся отношения. По пути он заскочил в магазин, купил бутылку коньяка, фрукты и цветы для Веры. Нужно было подготовиться к бурной семейной сцене, поэтому продукты не помешают – ведь с их помощью можно оперативно организовать душевное застолье с речами и тостами и спокойно все обсудить.

Честно говоря, Нил Вахтангович и сам хотел немного коньячку. От перепадов давления у него разболелась голова, и только хороший крепкий напиток сейчас мог ему помочь. И в самом деле – не таблетки же глотать пачками! Кроме того, сегодня в офисе все молодые девушки так громко обсуждали какую-ту барышню, которая выиграла какой-то приз и тут же заарканила какого-то олигарха из Питера, что их разговоры (нет-нет, да и долетавшие в его кабинет) окончательно вывели его из равновесия, и он покинул офис так быстро, как только смог.

Немного напрягаясь внутри, но решительно поднявшись на нужный этаж, Нил Вахтангович нажал кнопку домофона и стал с нетерпением ждать, пока ему откроют дверь. Но на его звонок никто не откликнулся. Тогда он позвонил еще раз, а потом еще. В квартире никого не было, что означало, что все это добро – коньяк, цветы и т. д. – Нил Вахтангович покупал зря. Но не к себе же их тащить! Поэтому, немного подумав, Нил Вахтангович со вздохом вытащил из сумки запасные ключи от квартиры сына и осторожно открыл ими дверь.

На всякий случай с порога он крикнул: «Встречайте, молодежь!», и включил свет в прихожей. Ответом на его появление была полная тишина, зато взгляду открылась картина ужасного разгрома. Помимо всего прочего, в квартире стояла невыносимая вонь из смеси табачного дыма, алкогольных паров и грязной одежды. Стараясь не дышать хотя бы первое время, Нил Вахтангович прошел на кухню, чтобы положить гостинцы. То, что он там увидел, не укладывалось ни в какие рамки слова «беспорядок», скорее, это можно было назвать побоищем – в мойке стопками громоздилась грязная посуда, стол с подломленной ножкой уныло свесил столешницу вниз, весь пол был усеян осколками разбитой посуды и частями от ноутбука, холодильник стоял, немного накренившись, а на его дверце явственно были видны следы от ударов вперемешку с кровавыми пятнами.

Из уст Нила Вахтанговича вырвался полупридушенный крик, и он на всех парах заспешил в спальню, где и увидел сына, ничком лежащего на кровати в окружении упаковок болеутоляющего и снотворного, которые по виду были очень похожи друг на друга. Грудь Аполлинария медленно вздымалась и опадала, так что у Нила Вахтанговича слегка отлегло от сердца. Но его сын пребывал в глубоком беспамятстве, и все попытки растормошить его ни к чему не привели. Руки Нила Вахтанговича немного тряслись, и он, чтобы хоть как-то успокоить нервы, откупорил бутылку коньяка и сделал большой глоток прямо из горлышка. Затем медленно вытащил мобильный телефон и набрал на нем 112.

Подоспевшие через полчаса медики умело вывели Аполлинария из тяжелого забытья, сделав ему быстродействующий укол. Больной открыл глаза и, постепенно приходя в чувство, начал ошарашено оглядываться вокруг. Увидев склонившегося над собой бледного отца, Аполлинарий вяло помахал ему здоровой рукой и вновь попытался отключиться, однако был вынужден совсем проснуться из-за непрекращающейся надоедливой тряски – Нил Вахтангович схватил его за плечи и тряс, как спелую грушу – чтобы созревшие в мягком южном климате плоды поскорее осыпались на землю.

Возвращение в состояние бодрствования принесло Аполлинарию не только муки физические, но и душевные. И непонятно было, что хуже. Однако пока что его моральное состояние вообще никого не интересовало – доктор с медбратом внимательно изучали его распухшие конечности и удивленно перешептывались между собой. Наконец, доктор огласил вердикт: рука по локоть в гипсе минимум на месяц, нога – тоже; на ноге, скорее всего, сломана кость и разорваны связки – в общем, травмы серьезные, и они могут прямо сейчас подбросить Аполлинария до ближайшего травмпункта. На что Аполлинарий попытался возразить, но вновь стал жертвой накатившей на него боли, которая, судя по всему, усугублялась лихорадкой, вызванной внутренними повреждениями.

Глядя на него, врач только жалостливо покачал головой и сообщил Нилу Вахтанговичу, что они забирают его сына в Институт Склифосовского, где умеют справляться с такими травмами. И единственное, о чем он еще просит рассказать ему подробно – так это, где же Аполлинарий получил такие повреждения, и не нужно ли срочно обращаться в полицию искать злоумышленников.

Нил Вахтангович, глядя на мучения сына, только скрипел зубами, делал зверское лицо, но ничего конкретного так вымолвить и не смог. Все, увиденное им в квартире, наводило на мысль, что здесь несколько суток гудел какой-то жуткий притон, который в конце концов закончился страшной дракой и членовредительством, в результате чего его сын лежит весь переломанный. Но как тогда объяснить его утренний звонок – ведь Аполлинарий только вчера прилетел и был совершенно в нормальном состоянии! Что же произошло?

В ответ на вопросительный взгляд доктора Нил Вахтангович только неуверенно покачал головой с видом человека, который ничего не знает. Доктор пожал плечами и, не задавая больше никаких вопросов, принялся вместе с помощником закреплять Аполлинария на медицинских носилках, которые водитель «Скорой» по звонку принес им наверх. И вскоре они уже выносили Аполлинария из лифта на первом этаже и грузили в машину, после чего «Скорая», включив сирену, резко рванула вперед, унося незадачливого брошенного мужа навстречу длительному лечению и не менее длительному восстановлению. Вместе с Аполлинарием в Институт Склифосовского в машине ехал и его отец Нил Вахтангович, обуреваемый тяжкими мыслями, но втайне радовавшийся, что все закончилась для его сына хорошо, и что бы было, если бы он – Нил Вахтангович – вовремя не подоспел на помощь?

По пути он позвонил Романне Витольдовне, которая, услышав в трубку такие известия, чуть не грохнулась в обморок и, немедленно бросив все дела и достав из тайника внушительную пачку денег, вызвала такси и рванула по направлению к Проспекту Мира, на котором и располагался Институт Склифосовского (заезд со стороны Грохольского переулка). А о Вере так никто и не вспомнил.

И мы пожелаем и Романне Витольдовне, и Нилу Вахтанговичу быстрого выздоровления их сына, а сами двинемся дальше – события неумолимо влекут нас в Северную столицу.