Верная жена

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Место действия: прежнее.

Прошло полмесяца.

Марта в уличном костюме и шляпке пролистывает иллюстрированную газету.

Входит Бентли.

Бентли. Пришел мистер Керсал, мисс.

Марта. О! Спроси его, не сможет ли он подняться.

Бентли. Будет исполнено, мисс. (Уходит и тут же возвращается, чтобы объявить о приходе мистера Керсала, потом уходит.) Мистер Керсал.

Марта. Констанс одевается. Скоро будет.

Бернард. Понятно. Никакой спешки нет.

Марта. Вы собрались в Рейнлаф, не так ли?

Бернард. Есть такая идея. Я знаю нескольких парней, которые сегодня играют.

Марта. В Лондоне тебе нравится?

Бернард. Более чем. Если человек прожил полжизни на Востоке, вернувшись домой он, естественно чувствует себя не в своей тарелке. Но Констанс и Джон помогли мне быстро адаптироваться.

Марта. Тебе нравится Джон?

Бернард. Да. Он чертовски добр.

Марта. Знаешь, а ведь я хорошо тебя помню.

Бернард. Быть такого не может. Ты была ребенком, когда я приходил к вам.

Марта. Мне было шестнадцать. Или ты думаешь, что я не трепетала, глядя на кавалеров Констанс?

Бернард. Их было очень уж много. Должно быть, трепетала ты лишь с перерывом на сон.

Марта. Но ты был одним из самых серьезных. Я находила тебя ужасно романтичным.

Бернард. Я и был ужасно романтичным. Думаю, молодым это к лицу.

Марта. По моему разумению, не только молодым.

Бернард. Не уверен, что романтики во мне не поубавилось. Я теперь стою немалых денег, поправился. Цена шелка вытеснила многие грезы.

Марта. Ты — бессовестный лжец.

Бернард. На это я могу ответить только одно: ты чрезмерно груба.

Марта. Тогда ты был безумно влюблен в Констанс, не так ли?

Бернард. Знаешь, это было так давно, что я уже и забыл.

Марта. Я советовала ей выйти за тебя, а не за Джона.

Бернард. Почему?

Марта. Во-первых, ты жил в Японии. Я бы без раздумий вышла замуж за человека, который увез бы меня туда.

Бернард. Я и сейчас там живу.

Марта. Нет, выходить за тебя замуж я не хочу.

Бернард. Я об этом догадываюсь.

Марта. Откровенно говоря, не могу понять, что она увидела в Джоне.

Бернард. Полагаю, она его любила.

Марта. Я вот думаю, а сожалела она о том, что предпочла Джона — тебе.

Бернард. Да нет же. Джон полностью ее устраивает и она никогда не захочет поменять его на другого мужчину.

Марта. Это раздражает, не так ли?

Бернард. Не могу с тобой согласиться. Всегда приятно видеть семейную пару, в которой муж и жена довольны друг другом.

Марта. Ты по-прежнему влюблен в нее, так?

Бернард. Отнюдь.

Марта. Клянусь моей душой, у тебя железная выдержка. Но ты постоянно выдаешь себя. Знаешь, как ты выглядишь, когда она входит в комнату? А что происходит с твоими глазами, когда ты смотришь на нее? Да ты произносишь ее имя, словно целуешь его.

Бернард. Когда тебе было шестнадцать, Марта, я полагал тебя несносным ребенком, а в тридцать два ты превратилась в ужасную женщину.

Марта. Да нет же. Просто я очень люблю Констанс и проникаюсь к тебе все более теплыми чувствами.

Бернард. А тебе не приходила в голову мысль о том, что демонстрировать эти чувства ты можешь, занимаясь исключительно своими делами?

Марта. Почему ты сердишься на меня, если я говорю тебе правду? Любой человек, понаблюдавший за тобой и Констанс в течение пяти минут, не может не понять, что ты безумно в нее влюблен.

Бернард. Дорогая моя, я приехал в Англию на год. И хочу прожить его весело и счастливо. У меня нет ни никакого желания причинять кому-либо малейшие неудобства. Я ценю мою дружбу с Констанс и мне противна даже мысль о том, что она обрастет досужими слухами.

Марта. А ты не задумывался над тем, что ей требуется нечто большее, чем дружба?

Бернард. Нет, не требуется.

Марта. Тебе нет нужды прерывать меня.

Бернард. Констанс совершенно счастлива со своим мужем. Должно быть, ты держишь меня за свинью, если думаешь, что я могу попытаться разрушить этот идеальный союз.

Марта. Но, бедный ты мой дурачок, разве тебе не известно, что Джон давно уже изменяет Констанс у всех на глазах?

Бернард. Я этому не верю.

Марта. Спроси любого. Мама знает. Барбара Фосетт знает. Все знают, кроме Констанс.

Бернард. Это конечно же гнусная ложь. Миссис Дархэм говорила мне, когда мы встретились на обеде два или три дня тому назад, что Джон и Констанс самая любящая пара, какую она только встречала.

Марта. Это сказала тебе Мари-Луиза?

Бернард. Да.

(Марта начинает смеяться. Заходится смехом. Ничего не может с собой поделать.)

Марта. Это же надо, Мари-Луиза. О, мой бедный Бернард. Мари-Луиза — любовница Джона.

Бернард. Мари-Луиза — самая близкая подруга Констанс.

Марта. Да.

Бернард. Если все это ложь, клянусь Богом, я сверну тебе шею.

Марта. Согласна.

Бернард. Зря я это сказал. Извини.

Марта. Да ладно. Мне нравятся неистовые мужчины. Думаю, такой, как, ты Констанс и нужен.

Бернард. Что ты хочешь этим сказать?

Марта. Так продолжаться просто не может. Констанс стала всеобщим посмешищем. Ее положение чудовищно. Я считала, ей следовало обо всем рассказать, а поскольку все увиливали, уже хотела сделать это сама. Но мама со мной не согласилась и мне пришлось пообещать ей, что от меня Констанс ничего не узнает.

Бернард. Уж не думаешь ли ты, что ей скажу я?

Марта. Нет, ты на эту роль определенно не годишься. Но когда-нибудь все раскроется. Она узнает, что творится у нее под боком. Вот я и хочу, чтобы в этот момент… ты оказался рядом.

Бернард. Но Мари-Луиза замужем. Как поведет себя ее муж?

Марта. У него одна цель в жизни — заработать миллион. Он — тот самый дурак, который думает, что женщина любит его, потому что он любит ее. Мари-Луиза вертит им, как хочет.

Бернард. И Констанс ничего не подозревала?

Марта. Никогда. Достаточно взглянуть на нее, чтобы это понять. Ее самоуверенность иногда сводит с ума.

Бернард. А может, оно и к лучшему, если Констанс ничего не узнает? Она такая счастливая. Такая беззаботная. У нее такие честные, такие доверчивые глаза.

Марта. Я думала, ты ее любишь.

Бернард. Ее счастье для меня превыше всего на свете.

Марта. Тебе сорок пять, не так ли? Я вдруг об этом забыла.

Бернард. Умеешь ты говорить гадости.

(С лестницы слышится голос Констанс: «Бентли, Бентли».)

Марта. О, это Констанс. Где же мама? Пожалуй, пойду в кабинет и напишу письмо.

(Бернард не обращает внимания на ее слова, не пытается встать, когда она уходит. Мгновением позже в гостиной появляется Констанс.)

Констанс. Я заставила тебя ждать?

Бернард. Это неважно.

Констанс. Эй! Что случилось?

Бернард. Со мной? Ничего. А что?

Констанс. У тебя такое странное лицо. А почему вдруг затуманились глаза?

Бернард. Понятия не имел, что затуманились.

Констанс. Ты пытаешься что-то скрыть от меня?

Бернард. Разумеется, нет.

Констанс. Получил плохие новости из Японии?

Бернард. Нет. Наоборот. Шелк только растет в цене.

Констанс. Значит, ты собираешься сказать мне, что обручился с деревенской девушкой.

Бернард. Нет, не обручился.

Констанс. Я ненавижу людей, которые не делятся со мной своими секретами.

Бернард. Нет у меня никаких секретов.

Констанс. Или ты думаешь, что я недостаточно изучила твое лицо и не могу читать его, как открытую книгу?

Бернард. Ты мне льстишь. Я и представить себе не мог, что ты не сочла за труд дважды взглянуть на мое уродливое лицо.

Констанс (с внезапно проснувшейся подозрительностью). Когда ты пришел, Марта была здесь? Она не успела уйти, не так ли?

Бернард. Она ждала маму. А сейчас ушла в другую комнату, чтобы написать письма.

Констанс. Ты с ней общался?

Бернард (как можно небрежнее). Да, мы немного поболтали о погоде.

Констанс (мгновенно сообразив, что произошло). О… Не пора ли нам ехать?

Бернард. Времени еще предостаточно. Нет смысла приезжать слишком рано.

Констанс. Тогда я сниму шляпу.

Бернард. Здесь очень здорово, не правда ли? Мне нравится твоя комната.

Констанс. Ты думаешь, в ней не стыдно принимать гостей? Я все придумала сама. Барбара Фосетт хочет, чтобы я пошла работать к ней. Она занимается проектированием интерьеров и зарабатывает кучу денег.

Бернард (улыбкой пытаясь скрыть озабоченность, звучащую в вопросе). Разве ты не счастлива дома?

Констанс (резковато). Я не думаю, что женщина хочет чем-то занять себя исключительно потому, что она несчастна. Надоедает, знаешь ли, отдавать все свое время балам и приемам. А на предложение Барбары я ответила отказом.

Бернард (настойчиво). Так ты счастлива, не так ли?

Констанс. Очень.

Бернард. В последние две недели ты сделала меня самым счастливым человеком на свете. Мне казалось, что я никуда и не уезжал. Ты была так добра ко мне!

Констанс. Я очень рада, если ты так думаешь. Но вообще-то я ничего особенного для тебя и не сделала.

Бернард. Нет, сделала. Ты позволила мне видеть тебя.

Констанс. То же самое, знаешь ли, я позволяю и полисмену на углу.

Бернард. Я стараюсь говорить с тобой исключительно о ерунде, но все рано продолжаю любить тебя всем сердцем.

Констанс (очень холодно). Когда ты первый раз пришел сюда, мы договорились, что твои чувства — всецело твое личное дело.

Бернард. Ты возражаешь против того, что я люблю тебя?

Констанс. Разве мы все не должны любить друг друга?

Бернард. Не смейся надо мной.

Констанс. Дорогой мой, какой тут смех. Я довольна, польщена, даже тронута. Это же прекрасно, что я кому-то небезразлична…

Бернард (прерывая). Приятно слышать.

Констанс. После стольких лет.

Бернард. Если бы пятнадцать лет назад кто-нибудь сказал мне, что я смогу любить тебя больше, чем тогда, я бы не поверил. Но теперь я люблю тебя в десять раз сильнее, чем прежде.

Констанс (продолжает свою речь). Но я ни в малейшей степени не хочу, чтобы сейчас ты признавался мне в любви.

Бернард. Знаю. Я и не собираюсь. Я очень хорошо тебя знаю.

Констанс (в некотором недоумении, забавляясь). Что-то я не пойму, а чем ты, собственно, занимаешься последние пять минут?

Бернард. Всего лишь излагаю факты.

Констанс. Тогда извини. Я-то подумала, что совсем другим. Боюсь, ты мог бы неправильно истолковать мои слова, скажи я, что мне любопытно посмотреть, как бы ты попытался завоевать меня теперь.

Бернард (добродушно). Я знаю, что ты смеешься надо мной.

Констанс. В надежде научить тебя смеяться над собой.

Бернард. Полмесяца я был паинькой, не так ли?

Констанс. Да, я даже задавалась вопросом, как тебе это удается?

Бернард. А теперь позволю себе на минуту сбросить маску.

Констанс. На твоем месте я бы без этого обошлась.

Бернард. Не могу. Я хочу хоть раз сказать тебе, что готов целовать землю, по которой ступали твои ноги. Для меня никогда не было такой, как ты.

Констанс. Ерунда. Было с полдюжины. Со мной — семь.

Бернард. Они все были тобой. Я люблю тебя всем сердцем. Восхищаюсь больше, чем любой женщиной, которых мне доводилось встретить. Я уважаю тебя. Я веду себя, как круглый идиот. Не нахожу слов, что выразить свои чувства. Я люблю тебя. Хочу, чтобы ты знала: если ты попадешь в беду, я сочту за величайшее счастье откликнуться на твою просьбу о помощи.

Констанс. Какой ты милой. Только не понимаю, с чего с могу попасть в беду?

Бернард. Всегда и при любых обстоятельствах ты может рассчитывать на меня. Я сделаю для тебя все, что только возможно. Если тебе что-то от меня понадобится, дай только знать. Я буду горд и счастлив отдать за тебя свою жизнь.

Констанс. Я тебе очень признательна.

Бернард. Ты мне не веришь?

Констанс (с очаровательной улыбкой). Конечно же, верю.

Бернард. Мне хочется надеяться, что мои слова хоть чуть-чуть, но коснулись твоей души.

Констанс (чувствуется, что она потрясена этим водопадом любви). Они так много для меня значат. Спасибо тебе.

Бернард. Больше мы говорить об этом не будем.

Констанс (возвращаясь к привычной холодности). Но почему ты счел необходимым высказать все это именно сейчас?

Бернард. Хотел облегчить душу.

Констанс. Неужели?

Бернард. Ты на меня не сердишься?

Констанс. Бернард, я же, в конце концов, не дура… Так жаль, что Марта никак не выйдет замуж.

Бернард. Только не думай, что я собираюсь на ней жениться.

Констанс. Я и не думаю. Тогда она тратила бы всю свою кипучую энергию на мужа. Она очень хорошая, знаешь ли. Лгунья, конечно, но в остальном в полном порядке.

Бернард. Да?

Констанс. Да, ужасная лгунья, даже для женщины… Не пора ли нам? Не хотелось бы приехать к самому окончанию игры.

Бернард. Хорошо. Поехали.

Констанс. Я надевая шляпу. Послушай, неужели нас все время ждало такси?

Бернард. Нет, у меня машина. Я подумал, что ты не откажешься от услуг такого водителя.

Констанс. Открытая или закрытая?

Бернард. Открытая.

Констанс. Дорогой, тогда я должна взять другую шляпу. С широкими полями, как эта, для автомобиля с открытым верхом не годится. Придется держать ее обеими руками.

Бернард. Извини меня.

Констанс. Ничего страшного. Вернусь через минуту. Уж если ехать в автомобиле, то со всеми удобствами.

(Она уходит. Тут же появляется Бентли приводит в гостиную Мари-Луизу.)

Мари-Луиза. Добрый день. (Бентли) Вы тотчас же скажете мистеру Миддлтону?

Бентли. Да, мадам.

(Бентли уходит.)

Мари-Луиза (раскрасневшаяся от волнения). Мне надо кое-что сказать Джону, но внизу ждут пациенты, вот я и попросила Бентли позвать его сюда.

Бернард. Не буду мешать.

Мари-Луиза. Вы ух меня извините, но дело срочное. Джон терпеть не может, когда его отвлекают от приема.

Бернард. Я побуду в другой комнате.

Мари-Луиза. Вы ждете Констанс,

Бернард. Да, мы едем в Рейнлаф. Там сегодня играют в поло. Она меняет шляпу.

Мари-Луиза. Да, да. Бентли сказал мне, что она наверху. До свидания. Я только на минутку. (Бернард выходит в соседнюю комнату и тут же появляется Джон.) О, Джон, ты уж извини, что пришлось оторвать тебя от пациентов.

Джон. Ничего страшного. Они могут подождать несколько минут. (Бернард закрыл за собой дверь и тон Джона меняется. Теперь они говорят тихо, отрывистыми фразами, нервно.) Что-то случилось?

Мари-Луиза. Мортимер.

Джон. Что с ним?

Мари-Луиза. Я уверена, что он подозревает.

Джон. Почему?

Мари-Луиза. Он вчера так странно вел себя вчера. Пришел в мою комнату, чтобы пожелать мне спокойной ночи. Присел на кровать. Начал болтать, спросил, чем я занималась весь вечер…

Джон. Надеюсь, ты ему не сказала?

Мари-Луиза. Нет, я сказала, что обедала здесь. И внезапно он вскочил, сказал мне: «Спокойной ночи», — и вышел. Таким неприятным голосом, что я не могла не посмотреть на него. Он раскраснелся, как индюк.

Джон. Это все?

Мари-Луиза. Он уехал в Сити, не зайдя ко мне и не пожелав доброго утра.

Джон. Должно быть, спешил.

Мари-Луиза. Раньше находил время.

Джон. Я думаю, ты раздуваешь из мухи слона.

Мари-Луиза. Не говори глупостей, Джон. Разве ты не видишь, как я нервничаю?

Джон. Вижу. И пытаюсь убедить тебя, что волноваться не о чем.

Мари-Луиза. Какие же мужчины дураки. Никак не могут понять, что главное — это мелочи. Говорю тебе, я до смерти напугана.

Джон. Ты же знаешь, что между подозрениями и доказательствами — дистанция огромного размера.

Мари-Луиза. Я не думаю, что он сможет что-нибудь доказать. Но он может попортить нам жизнь. Допустим, поделится своими идеями с Констанс?

Джон. Она ему не поверит.

Мари-Луиза. Если дойдет до худшего, с Мортимером я справлюсь. Он безумно в меня влюблен. Женщина всегда может на этом сыграть.

Джон. Разумеется, ты можешь вертеть Мортимером, как хочешь.

Мари-Луиза. Я умру от стыда, если Констанс узнает. В конце концов, она — моя ближайшая подруга и я очень ее люблю.

Джон. Констанс — прелесть. Я не верю, что дело дойдет до скандала, но не сомневаюсь, что и в этом случае я найду с Констанс общий язык.

Мари-Луиза. Ты так думаешь?

Джон. Наверное, она задаст мне трепку. Как и любая женщина на ее месте. Но она сделает все возможное, чтобы помочь нам.

Мари-Луиза. Хорошо же ты знаешь женщин. Тебе она поможет, такое возможно. А на мне потопчется обеими ногами. Такова человеческая природа.

Джон. Констанс — не такая.

Мари-Луиза. Скажу честно, Джон, не будь я уверена в твоих чувствах ко мне, я бы могла заревновать, услышав, как ты превозносишь Констанс.

Джон. Слава Богу, ты улыбаешься. Значит, справилась с нервами.

Мари-Луиза. Потому что выговорилась. Действительно, все уже не так и черно.

Джон. Я уверен, для твоих страхов нет никаких оснований.

Мари-Луиза. Может, все это мои фантазии. Но все равно мы ужасно рискуем.

Джон. Вероятно. А все потому, что ты чертовски красива.

Мари-Луиза. Не пора тебе вернуться к пациентам?

Джон. Пожалуй. Ты дождешься Констанс?

Мари-Луиза. Конечно. Меня не поймут, если я уйду, не повидавшись с ней.

Джон (уходя). Тогда, до встречи. И не волнуйся.

Мари-Луиза. Не буду. Наверное, причина всему — угрызения совести. Пойду вымою голову и сделаю другую прическу.

(Джон уже берется за ручку двери, когда через другую дверь входит Марта, за ней — Бернард.)

Марта (с приторной вежливостью). Я и не знала, что ты здесь, Мари-Луиза.

Мари-Луиза. Это неважно.

Марта. Я писала письмо, ждала маму и Бернард только что сказал мне о твоем приходе.

Мари-Луиза. Я хотела кое-что сказать Джону.

Марта. Надеюсь, со здоровьем у тебя все в порядке, дорогая?

Мари-Луиза. У меня — да. Но Мортимер в последнее время выглядит очень подавленным, вот я и хотела, чтобы Джон убедил его взять отпуск.

Марта. Я почему-то думала, что в таком деле он скорее последует совету терапевта, а не хирурга.

Мари-Луиза. Мортимер полностью доверяет Джону, знаешь ли.

Марта. И в этом он абсолютно прав. Джон, безусловно, заслуживает доверия.

Джон. Ты хочешь воспользоваться моими услугами, Марта? Если тебе надо вырезать аппендицит или удалить миндалины, ты только скажи.

Марта. Мой дорогой Джон, у меня и так осталось все самое необходимое. Если ты вырежешь что-нибудь еще, боюсь, я этого не переживу.

Джон. Дорогая моя, пока у женщины есть одна нога, на которой она может стоять, ей бессмысленно рассчитывать на сочувствие хирурга.

(Входят Констанс и миссис Калвер.)

Мари-Луиза (целует Констанс). Дорогая.

Констанс. Как твое колено? Все подворачивается?

Мари-Луиза. Оно меня постоянно беспокоит, то больше, то меньше.

Констанс. Да, конечно. Я думаю, ты очень уж терпелива. На твоем месте я бы обрушила на Джона громы и молнии. Разумеется, у меня не возникнет и мысли обратиться к нему, если я почувствую недомогание.

Миссис Калвер. Извини, что задержалась, Марта. Ты меня заждалась?

Марта. Да нет, я очень неплохо провела время.

Миссис Калвер. Другим тоже понравилась твоя компания?

Констанс. Я встретила маму на лестнице и она побыла со мной, пока я меняла шляпу. Бернард везет меня в Рейнлаф.

Джон. Как это здорово.

Бернард. Мы уже опаздываем.

Констанс. Это так важно?

Бернард. Да нет.

(Входит Бентли, держа в руке маленький поднос с визитной карточкой, подает ее Констанс. Она смотрит на визитку и на ее лице отражается недоумение.)

Констанс. Как странно.

Джон. Что случилось, Констанс?

Констанс. Ничего (Несколько секунд раздумывает.) Он внизу?

Бентли. Да, мадам.

Констанс. Я не понимаю, чего он послал мне визитку. Пригласи его.

Бентли. Очень хорошо, мадам.

(Бентли уходит.)

Джон. Кто это, Констанс?

Констанс. Мари-Луиза, присядь.

Мари-Луиза. Мне пора бежать, да и тебе тоже.

Констанс. Времени хватит. Тебе нравится эта шляпа?

Мари-Луиза. Да, очень миленькая.

Констанс. Что ты здесь делаешь, Джон? Разве у тебе нет пациентов?

Джон. Есть, двое или трое. Я как раз собирался спуститься вниз. Но подумал, что заслужил сигарету (сует руку в карман). Куда-то задевал портсигар. Ты его не видела, Констанс?

Констанс. Нет, не видела.

Джон. Искал его все утро. Не могу понять, где оставил. Надо позвонить в больницу и спросить, нет ли его там.

Констанс. Я надеюсь, ты его не потерял.

Джон. Нет, конечно же, нет. Просто куда-то положил.

(Открывается дверь, Бентли объявляет о приходе гостя.)

Бентли. Мистер Мортимер Дархэм.

Мари-Луиза (в ужасе). О!

Констанс (сжимает ей запястье). Сиди тихо, дура.

(Входит Мортимер Дархэм. Полноватый, крупный мужчина лет сорока, с багровым лицом и вспыльчивым характером. Вот и сейчас он кипит гневом. Бентли уходит.)

Констанс. Привет, Мортимер? Что ты делаешь в наших краях в такой час? И почему ты послал мне визитку?

(Мортимер останавливается посреди гостиной, оглядывается.)

Мари-Луиза. что случилось, Мортимер?

Мортимер (Констанс, едва сдерживая ярость). Я подумал, что тебе будет небезынтересно узнать, что твой муж — любовник моей жены.

Мари-Луиза. Морти!

Констанс (одной рукой крепко сжимая запястье Мари-Луизы и очень холодно). Неужели? С чего ты так решил?

Мортимер (доставая из кармана золотой портсигар). Узнаешь? Вчера вечером я нашел его под подушкой моей жены.

Констанс. Какое счастье. А я все ломала голову, где я его оставила. (Берет у него портсигар). Премного тебе благодарна.

Мортимер (зло). Это не твой портсигар.

Констанс. Да мой же! Я сидела на кровати Мари-Луизы и, должно быть, машинально засунула его под подушку.

Мортимер. На нем инициалы Джона.

Констанс. Знаю. Портсигар подарил ему благодарный пациент, а я решила, что он слишком хорош для моего мужа, и забрала себе.

Мортимер. Ты принимаешь меня за дурака, Констанс?

Констанс. Мой дорогой Морти, с чего мне говорить, что это мой портсигар, если это не так?

Мортимер. Они обедали вместе.

Констанс. Мой бедный Морти, я это знаю. Ты отправлялся на банкет в Сити или куда-то еще, Мари-Луиза позвонила и спросила, не приютим ли мы ее за нашим столом.

Мортимер. Так она обедала здесь?

Констанс. Разве она тебе не сказала?

Мортимер. Сказала.

Констанс. Это же очень легко доказать. Если ты не веришь мне, мы сейчас позовем дворецкого и ты сможешь спросить его сам… Джон, пожалуйста, позвони в звонок.

Мортимер (неловко). Не надо. Если ты даешь слово, я, конечно, тебе верю.

Констанс. Ты очень добр. И я благодарна тебе за то, что спас от унижения, которое я бы испытала, ели бы ты попросил дворецкого подтверждать мои слова.

Мортимер. Если Мари-Луиза ужинала здесь, почему ты сидела на ее кровати?

Констанс. Джона вызвали на срочную операцию, а Мари-Луиза хотела показать мне обновки, полученные из Парижа, вот я и заглянула к вам. Вечер-то выдался чудесный. Ты помнишь, не так ли?

Мортимер. Черт побери, у меня слишком много дел, чтобы обращать внимание на погоду.

Констанс. Мы все перемеряли, устали, Мари-Луиза легла в постель, я села рядом, мы немного поболтали.

Мортимер. Если ты устала, почему не уехала домой?

Констанс. Джон пообещал заехать за мной после операции.

Мортимер. Заехал? В какое время?

Джон. Я не смог. Операция затянулась. Один из тех случаев, когда начинаешь резать, не зная, где закончишь. Ты понимаешь, о чем я, не так ли, Мортимер?

Мортимер. Нет, не понимаю. Откуда?

Констанс. Вот и все дела. Ты выдвинул против Джона и Мари-Луизы ужасное обвинение и я очень расстроилась. Но я буду сохранять спокойствие, пока не услышу все. Выкладывай свои доказательства.

Мортимер. Доказательства? Ты о чем? А портсигар? Когда я его нашел, то, естественно, сложил два и два.

Констанс (сверкнув глазами). Это мне ясно, но почему в сумме ты получил пять?

Мортимер (с нажимом, чтобы не показать, что земля начинает уходить у него из-под ног). Не мог я так ошибиться!

Констанс. Ошибаться могут даже самые богатые из нас. Помнится, когда умер Пирпонт Морган, у него нашли акций на семь миллионов долларов, которые не стоили ни цента.

Мортимер (неловко). Ты и представить себе не можешь, какой это был шок, Констанс. Я абсолютно доверял Мари-Луизе. Эта находка просто нокаутировала меня. Я не мог думать ни о чем другом, боялся, что сойду с ума.

Констанс. Уж не хочешь ли ты сказать, что пришел сюда и устроил эту безобразную сцену только потому, что нашел мой портсигар в комнате Мари-Луизы? Я не могу в это поверить. Ты же человек, умудренный опытом, бизнесмен, умница. Конечно же, у тебя должны быть и другие доказательства. Ты чего-то недоговариваешь. Не надо щадить моих чувств. Ты уже сказал так много, что просто обязан выложить все до конца. Я хочу знать правду, всю правду.

(Пауза. Мортимер в полном замешательстве смотрит то на тихо плачущую Мари-Луизу, то на Констанс.)

Мортимер. Боюсь, я выставил себя на посмешище.

Констанс. Похоже, так оно и есть.

Мортимер. Я очень сожалею, Констанс. Пожалуйста, извини меня.

Констанс. Обо мне не волнуйся. Ты, конечно, жестоко унизил меня. Заронил семена недоверия к Джону, которые никогда не должны…

(Ищет слово.)

Миссис Калвер (подсказывает). Взойти.

Констанс. Укорениться. Но я-то ладно. Прощение ты должен вымаливать у Мари-Луизы.

Мортимер (униженно). Мари-Луиза.

Мари-Луиза. Не прикасайся ко мне! Не подходи!

Мортимер (Констанс, горестно). Ты же знаешь, что делает с человеком ревность.

Констанс. Разумеется, нет. Я думаю, это самый мерзкий, самый отвратительный грех.

Мортимер (Мари-Луизе). Мари-Луиза, я так сожалею о случившемся. Ты меня простишь?

Мари-Луиза. Ты унизил меня на глазах всех моих друзей. Ты знаешь, как я люблю Констанс. Ты мог приписать мне любого любовника, но только не Джона!

Констанс. Только не мужа лучшей подруги. Молочника, мойщика окон, но только не мужа лучшей подруги.

Мортимер. Я просто свинья. Не знаю, что на меня нашло. Я не отдавал отчета в своих действиях.

Мари-Луиза. Все эти годы я любила тебя. Никто никогда не любил тебя так, как любила я. Это жестоко, жестоко!

Мортимер. Пойдем, дорогая. Здесь я не могу сказать тебе то, что должен сказать.

Мари-Луиза. Нет, нет, нет!

Констанс (мягко касается плеча Мортимера). Я думаю, пусть она немного посидит здесь, Морти. Я поговорю с ней после твоего ухода. Она конечно же расстроена. Ты знаешь, как тонко она все чувствует.

Мортимер. Мы обедаем с Ванкуверсами в четверть девятого.

Констанс. В половине девятого. Обещаю тебе, она успеет приехать домой и переодеться.

Мортимер. Она даст мне еще один шанс?

Констанс. Да, да.

Мортимер. Ради нее я готов на все. (Констанс прикладывает палец к губам и указывает на свое жемчужное ожерелье. Мортимер понимает не сразу, но, как только до него доходит, радостно кивает.) Ты умнейшая женщина на свете. (Уходя, останавливается, протягивает руку Джону.) Ты пожмешь мне руку, старина? Я допустил ошибку, но мне хватило мужества, чтобы признать ее.

Джон (задушевным тоном). Конечно, старина. Согласен с тобой, мужской портсигар под подушкой жены выглядел очень подозрительно. Если бы у меня возникла мысль о том, что Констанс может забыть столь дорогую вещь в чужом доме, я бы никогда не отдал ей этот портсигар.

Мортимер. Ты и представить себе не можешь, какая тяжесть свалилась с моих плеч. Сюда я входил столетним стариком, а выхожу двухлетним малышом, у которого все радости жизни еще впереди.

(Он уходит. Как только за ним закрывается дверь, атмосфера в гостиной меняется. Напряжение спадает, уступая место облегчению.)

Джон. Констанс, ты кремень. Я этого никогда не забуду. Никогда, до последнего вздоха. Клянусь Богом, ну и выдержка у тебя. Меня бросало то в жар, то в холод, а ты и глазом не моргнула.

Констанс. Между прочим, вот твой портсигар. Тебе бы припаять к нему кольцо и вешать на цепочку для часов.

Джон. Нет, нет. Оставь его для себя. Я уже староват для таких сюрпризов.

Констанс. Между прочим, кто-нибудь видел, как вы входили в дом?

Джон. Нет, мы воспользовались ключом Мари-Луизы.

Констанс. Это хорошо. Если Мортимер спросит слуг, они ничего не смогут ему сказать. Мне пришлось пойти на такой риск.

Мари-Луиза (стыдливо). О, Констанс, могу представить себе, какого ты теперь обо мне мнения.

Констанс. Я? Такого же, как и прежде. Считаю, что ты очень мила, Мари-Луиза.

Мари-Луиза. Нет, быть такого не может. Я так отвратительно себя вела. Чувствую себя такой свиньей. А у тебя был шанс отплатить мне сполна, и ты им не воспользовалась. Мне так стыдно.

Констанс (с улыбкой). За то, что завела роман с Джоном или потому, что попалась?

Мари-Луиза. О, Констанс, не будь такой бессердечной. Скажи все, что ты хочешь, ругай меня, кричи на меня, но не улыбайся мне. Я в ужасном положении.

Констанс. Ты хочешь, чтобы я устроила сцену ревности. Я знаю и сочувствую. Но дело в том, что Мортимер не сказал мне ничего нового.

Мари-Луиза (в ужасе). Ты все знала?

Констанс. Разумеется, дорогая. И последние шесть месяцев прилагала отчаянные усилия к тому, чтобы мои друзья и родственники не поделились со мной вашим страшным секретом. Давалось мне это нелегко. Мама с ее глубоким знанием жизни, Марта с ее страстью говорить правду, чего бы это ни стоило, Барбара с ее молчаливым сочувствием подводили меня к последней черте. Но до сегодняшнего дня, пока тайное не стало явным, я могла игнорировать все факты, которые, должна сказать, довольно грубо подсовывали мне под нос.

Мари-Луиза. Но почему, почему? Это же не по-человечески. Почему ты ничего не предприняла?

Констанс. А вот это, дорогая, мое дело.

Мари-Луиза (думая, что знает, в чем дело). Да, я понимаю.

Констанс (довольно резко). Нет, не понимаешь. Я хранила Джону абсолютную верность. И терпела твою интрижку не для того, чтобы прикрыть ее собственную.

Мари-Луиза (ей становится не по себе). Мне всегда казалось, что ты смеешься надо мной.

Констанс (добродушно). Дорогая моя, не стоит тебе обижаться только из-за того, что я не доставила тебе удовольствия ходить обманутой все эти месяцы.

Мари-Луиза. У меня кружится голова.

Констанс. Жаль такую красивую головку. Почему бы тебе не прилечь? Ты же должна хорошо выглядеть на обеде с Ванкуверсами.

Мари-Луиза. А где, интересно, сейчас Мортимер?

Констанс. Ты помнишь жемчужное ожерелье, которое ты показала мне на днях, сказав, что, по мнение Мортимера оно стоит слишком дорого. Так вот, он поехал в «Картье», чтобы купить его для тебя.

Мари-Луиза (сразу оживившись). О, Констанс, ты думаешь, поехал?

Констанс. Я думаю, что все мужчины с рождения знают, что единственный способ излечить рану, нанесенную ими нежной женской душе — купить у ювелиров дорогое украшение.

Мари-Луиза. И ему хватит ума привезти ожерелье домой, чтобы я смогла надеть его этим вечером?

Констанс. Дорогая моя, только не будь дурой и не хватайся за ожерелье. Помни, что Мортимер нанес тебе ужасное оскорбление, прилюдно выдвинул самое страшное обвинение, какое муж может выдвинуть жене, растоптал твою любовь, изничтожил твое доверие к нему.

Мари-Луиза. Как ты права, Констанс.

Констанс. И уж конечно, не мне учить тебя, что надо делать. Отказывайся говорить с ним, не позволяй произнести и слова в свою защиту. Плачь, чтобы он понял, какое он чудовище, но не очень сильно, чтобы не опухли глаза. Скажи, что уходишь от него, и, рыдая, беги к двери, но не очень быстро, чтобы он успел остановить тебя до того, как ты ее откроешь. Снова и снова повторяй одно и тоже, это их выматывает, а если он будет что-то говорить, не обращай внимания, как заведенная, тверди свое. И наконец, когда ты доведешь его до отчаяния, когда голова у него начнет раскалываться, а пот будет литься из каждый поры, когда он прочувствует, что натворил, только тогда пойди ему навстречу, исключительно потому, что не отличаешься злопамятностью и по натуре очень добра, и соблаговоли принять, не прими, а именно соблаговоли, это самое жемчужное ожерелье, за которое бедолага только что заплатил десять тысяч фунтов.

Мари-Луиза (не без самодовольства). Двенадцать, дорогая.

Констанс. И не благодари его. Не давай спуска. Пусть он благодарит тебя за услугу, которую ты оказала ему, взяв его подарок. Ты на машине?

Мари-Луиза. Нет, я была в таком состоянии, что приехала на такси.

Констанс. Джон, проводи Мари-Луизу и посади на такси.

Мари-Луиза. Нет, только не Джон. Я не могу. В конце концов, должна же я соблюдать хоть какие-то приличия.

Констанс. Неужели? Ладно, пусть тебя проводит Бернард.

Бернард. Я с удовольствием.

Констанс (Бернарду). Но сразу вернешься, не так ли?

Бернард. Само собой.

Мари-Луиза (целуя Констанс). Для меня это был хороший урок. Я не дура, Констанс. Учеба идет мне на пользу.

Констанс. Надеюсь, теперь ты хотя бы не будешь пренебрегать осторожностью.

(Мари-Луиза выходит, Бернард Керсал — следом.)

Джон. Как ты догадалась, что Мари-Луиза сказала мужу? Насчет обеда у нас?

Констанс. Мари-Луиза слишком хитрая женщина, чтобы выдумывать новую ложь, если может сойти старая.

Джон. Получилось бы неловко, если бы Мортимер настоял на допросе Бентли.

Констанс. Я знала, что он не решится. Только джентльмен может без колебания совершить неджентльменский поступок. Мортимер еще не вошел в эту категорию, а потому излишне осторожен.

Марта (многозначительно). Джон, тебе не кажется, что твои пациенты уже заждались тебя?

Джон. И пусть. С каждой минутой они все больше нервничают, поэтому, когда я рекомендую операцию, которая обойдется им в двести пятьдесят фунтов, у них уже нет сил возражать.

Марта (надув губки). Едва ли тебе захочется услышать то, что я собираюсь сказать Констанс.

Джон. Именно потому, что ты собираешься обрисовать меня самыми черными красками, я с большой неохотой готов пренебречь чувством долга и выслушать все собственными ушами.

Констанс. Последние три месяца она демонстрировала чудеса выдержки, Джон. Я думаю, теперь она имеет полное право выговориться.

Джон. Если она страдает от подавляемых желаний, то пришла не по адресу. Ей надо к психоаналитику.

Марта. Я хочу сказать только одно, Джон, и буду рада, если ты меня выслушаешь. (Констанс.) Я не знаю, по каким причинам ты покрываешь эту гнусную женщину. Могу только предположить, что хочешь избежать громкого скандала…

Миссис Калвер (прерывая). Прежде чем ты продолжишь, дорогая моя, позволь мне молвить словечко. (Констанс.) Мое дорогое дитя, умоляю тебя не принимать скоропалительных решений. Мы должны все обдумать. А прежде всего выслушать Джона.

Марта. Да что он может сказать?

Констанс (иронично). Действительно, что?

Джон. В свое оправдание — ничего. Я достаточно хорошо знаю семейную жизнь…

Констанс (прерывая, с улыбкой). Других людей — не нашу.

Джон (продолжая). Чтобы понимать, что в такой ситуации не смог бы оправдаться и сам архангел Гавриил.

Констанс. А мне вот представляется, что архангел Гавриил никогда не оказался бы в такой ситуации.

Джон. Я готов принять любые кары, которые ты обрушишь на мою голову.

Констанс (риторически). Ни один мужчина не смог бы найти лучших слов.

Джон. Я ожидаю, что ты учинишь мне разнос, Констанс. Имеешь полное право. Я все вынесу. Устрой мне ад на земле. Я это заслужил. Таскай меня за волосы по всей комнате. Пинай в лицо. Топчи меня. Я буду ползать перед тобой. Буду есть землю. Имя мне — грязь. Грязь.

Констанс. Мой дорогой Джон, из-за чего мне устраивать разнос?

Джон. Я знаю, как ужасно я относился к тебе. У меня была верная, любящая жена, пекущаяся исключительно о моих интересах, идеальная мать, превосходная домоправительница. Женщина, которая в десять раз лучше меня. Если б я обладал хоть малой толикой порядочности, я бы не поступил с тобой подобным образом. Мне нечего сказать в свое оправдание.

Марта (прерывает его). Ты унизил ее перед всеми друзьями и близкими.

Джон. Мое поведение недостойно ни джентльмена, ни просто порядочного человека.

Марта. Твое поведение непростительно.

Джон. Я кругом виноват.

Марта. Даже если ты не любил ее, то мог бы хотя бы уважать.

Джон. Я был бессердечен, как крокодил, и беспринципен, как тифозная бацилла.

Констанс. К сказанному вами мне просто нечего добавить.

Марта. И не надо. Ты совершенно права. Это тот самый случай, когда устраивать разнос — ниже достоинства женщины. Сразу видно, что Джон плохо знает женщин, если думает, что ты можешь унизиться до вульгарных ругательств и тумаков. (Джону.) Я полагаю, тебе достанет порядочности не чинить препятствий к обретению Констанс свободы.

Миссис Калвер. О, Констанс, ты же не собираешься с ним разводиться?

Марта. Мама, как ты слаба. Разве она может жить с мужчиной, которого не уважает? Что у нее будет за жизнь, если она может испытывать к нему только недоверие и презрение? А кроме того, подумай об их ребенке. Неужели Констанс позволит дочери и дальше находиться в обществе этого монстра?

Констанс. Джон всегда был прекрасным отцом. Надо отдать ему должное.

Миссис Калвер. Не будь слишком жестока, дорогая. Я понимаю, как горько сейчас у тебя на душе, но будет очень печально, если ты позволишь горечи взять верх над здравым смыслом.

Констанс. Не чувствую я никакой горечи. Наоборот, душа моя сладка, как мед.

Миссис Калвер. Тебе не обмануть мать, дорогая моя. Я чувствую твои злость и негодование. В столь печальных обстоятельствах это естественно.

Констанс. Заглядывая в свое сердце, я не могу найти и следа негодования. Мое недовольство вызывает разве что глупость Джона, из-за которой все и выплыло на поверхность.

Джон. Позволь мне сказать хоть слово в свою защиту. Я сопротивлялся, сколько мог. Ангелы не протянули бы дольше.

Констанс. Но у ангелов нет вредной привычки курить сигареты.

Джон. Если б они хоть раз попробовали их покурить, но уже не смогли бы отказаться.

Миссис Калвер. Только не будь циничной, дорогая. Это худший способ снять с сердца боль. Приди в объятья матери, дорогая моя, и давай вместе поплачем. Тебе сразу полегчает.

Констанс. Премного тебя благодарна, мама, но я не смогу выжать из себя слезинки, даже если бы от этого зависела моя жизнь.

Миссис Калвер. Не будь так сурова. Разумеется, Джон виноват. Я это признаю. Он вел себя безобразно, безобразно. Но мужчины слабы, а женщины такие бесстыжие. Я уверена, он сожалеет о боли, которую причинил тебе.

Марта. Меня удивляет, что ты ничего не предприняла, как только узнала, что у Джона роман.

Констанс. По правде говоря, я подумала, что это не мое дело.

Марта (негодующе). Разве ты не его жена?

Констанс. Джон и я — счастливчики. У нас был идеальный брак.

Марта. Как ты можешь так говорить?

Констанс. Пять лет мы души не чаяли друг в друге. Гораздо дольше, чем большинство семейных пар. Наш медовый месяц растянулся на пять лет, а потом судьба преподнесла нам еще один подарок: влюбленность одновременно покинула нас.

Джон. Я возражаю, Констанс. Я никогда не переставал тебя любить.

Констанс. Я этого и не говорила, дорогой. Я и не сомневалась в твоей любви. И сама не переставала тебя любить. Мы разделяли интересы друг друга, нам нравилось быть вместе, я восторгалась твоими успехами, а ты нежно ухаживал за мной, когда я болела. Мы смеялись над одними шутками, разделяли общие тревоги. Я не знаю второй такой пары, которую связывала бы более крепкая любовь. Но, скажи честно, был ли ты влюблен в меня последние десять лет?

Джон. Нельзя же ожидать от мужчины, который женат пятнадцать лет…

Констанс. Дорогой мой, мне не нужны оправдания. Я жду от тебя простого и ясного ответа.

Джон. По большому счету, твою компанию я предпочитаю всем остальным. Никто не нравится мне больше тебя. Ты — самая красивая женщина из всех, кого я знаю, и то же самое я повторю, когда тебе исполнится сто лет.

Констанс. Сердце выпрыгивает у тебя из груди, когда ты слышишь мои шаги на лестнице? А когда я вхожу в комнату, у тебя не возникает желания сразу же подхватить меня на свои сильные руки? Что-то я этого не заметила.

Джон. Не хочу же я показаться круглым дураком.

Констанс. Тогда я получила ответ на мой вопрос. Ты более не влюблен в меня, как и я — в тебя.

Джон. Ты никогда об этом не говорила.

Констанс. Я думаю, большинство семейных пар говорят друг другу гораздо больше. Есть некоторые нюансы, которые двое близких людей могут знать очень хорошо, но считают более тактичным делать вид, что они этого не знают.

Джон. Как же ты это выяснила?

Констанс. Я тебе скажу. Однажды мы танцевали и я заметила, что наши движения не столь синхронны, как обычно. А все потому, что я отвлеклась. Обратила внимание на прическу танцевавшей рядом женщины и думала о том, пойдет ли мне такая же. Потом посмотрела на тебя, и увидела, что ты восхищаешься ее ножками. Тут и поняла, что ты больше не влюблен в меня, и облегченно вздохнула, потому что и моя влюбленность канула в лету.

Джон. Должен признать, мне это и в голову не приходило.

Констанс. Я знаю. Для мужчины влюбленность — состояние временное, но у него и в мыслях нет, что женщина может разлюбить его. Не расстраивайся, дорогой, это один из самых милых недостатков вашего пола.

Марта. Ты даешь понять мне и маме, что после этого у Джона один роман следовал за другим, а ты не пошевелила и пальцем?

Констанс. Поскольку застукали его впервые, давайте не будет сомневаться в том, что раньше он оставался на узкой тропе супружеской верности. Ты не сердишься на меня, Джон?

Джон. Нет, дорогая, не сержусь. Но я несколько огорошен. Я думаю, ты просто смеялась надо мной. Я и представить себе не мог, что твои чувства ко мне так переменились. Конечно же, мне это не нравится.

Констанс. Да перестань, ты же благоразумный человек. Неужто ты хотел, чтобы я потратила все эти годы на безответную пылкую страсть, если в ответ ты мог дать мне лишь дружбу и привязанность? Это же скучно, иметь под боком влюбленную в тебя женщину, которую ты больше не любишь.

Джон. Скука и ты несовместимы, Констанс.

Констанс (посылает ему воздушный поцелуй). Неужели ты не понимаешь, как счастливо сложилась у нас жизнь? Мы — любимчики богов. Я никогда не забуду пять лет удивительного счастья, которые ты подарил мне, когда я без памяти любила тебя, и я навсегда сохраню к тебе чувство благодарности, потому что ты не только любил меня, но и разжигал мою любовь. Наша любовь не превратилась в обузу. Она разом потухла и у меня, и у тебя, поэтому мы обошлись без ссор и упреков, взаимных обвинений и прочих атрибутов очень болезненного процесса, когда страсть у одной стороны угасла, а у другой продолжает ярко полыхать. Наша любовь напоминает кроссворд, разгадывая который мы одновременно заполнили последние пустые клеточки. Вот почему и с той поры мы были так счастливы, вот мочему нас полагали идеальной парой.

Марта. Ты хочешь сказать, что ничего не почувствовала, когда узнала, что Джон спит с Мари-Луизой?

Констанс. Человеческая природа несовершенна. Должна признать, в первый момент я разозлилась, но только в первый. А потом пришла к выводу, что злиться на Джона неразумно, ибо другая взяла то, что мне совершенно не нужно. Я же не собака на сене. И потом, я питала к Джону самые теплые чувства и конечно же, желала ему счастья. И если он хотел потворствовать своим желаниям и завести кого-то на стороне… я правильно излагаю, Джон?

Джон. Я еще не решил, потворствовал ли я своим желаниям.

Констанс. Так, может, оно и к лучшему, подумала я, если объект его внимания — моя близкая подруга, поскольку я могла по-матерински приглядывать за ним.

Джон. Это уж слишком, Констанс.

Констанс. Мари-Луиза очень хороша собой, поэтому он не обидел меня, обратив свой взор на дурнушку, очень богата, то есть у Джона не было причин тратить на нее деньги, которые я могла бы использовать на домашние нужды. Она недостаточно умна, чтобы подмять его под свой каблучок, и пока его сердце принадлежала мне, я мирилась с тем, что ей доставались его чувства. Если уж ты хотел изменить мне, Джон, и обратился бы ко мне за советом, я бы порекомендовала тебе именно Мари-Луиза. Если бы мне и хотелось, чтобы ты завел себе любовницу, то только ее.

Джон. Как я понимаю, дорогая, не так уж сильно мы тебя и обманули. Ты демонстрируешь такую проницательность, что у меня есть все основания подозревать, что ты видишь меня насквозь.

Миссис Калвер. Я не одобряю твоего отношения, Констанс. В мои дни, если жена узнавала об измене мужа, она начинала рыдать и оставалась у своей матери три недели, не возвращаясь к мужу до тех пор, пока тот окончательно не раскаивался в содеянном и был готов на все, чтобы искупить свой грех.

Марта. Как мы понимаем, разводиться с Джоном ты не собираешься?

Констанс. Знаете, я не понимаю, почему женщина должна бросить уютный дом, отказаться от немалой доли своего дохода и наличия рядом мужчины, на которого можно переложить много малоприятных и утомительных дел, только из-за того, что он ей изменил. Все рано, что отрезать себе нос, чтобы придать пикантность лицу.

Марта. У меня нет слов. Такое я просто не могу себе представить. Чтобы женщина сидела и наблюдала, как ее превращают в полную дуру!

Констанс. Ты вел себя очень глупо, мой бедный Джон. В обыденной жизни глупость хуже порока. С порочностью еще как-то можно бороться, с глупостью, к сожалению, нет.

Джон. Я был таким дураком, Констанс. Я это знаю, но опыт учит, так что больше этого не повторится.

Констанс. Ты хочешь сказать, что в будущем будешь соблюдать большую осторожность?

Миссис Калвер. О, нет, Констанс, он хочет сказать, что получил суровый урок, и в будущем у тебя не будет повода для жалоб.

Констанс. Я всегда понимала, что мужчины отказываются от своих грехов только с возрастом, когда они становятся обузой и не приносят удовольствия. Джон, как вы сами видите, в самом расцвете. Полагаю, ты дашь себе еще пятнадцать лет, не так ли дорогой?

Джон. Послушай, Констанс, что-то я тебя не понимаю. Иной раз ты твои слова просто раздражают.

Констанс. Я думаю, что в любом случае Мари-Луизе найдется не одна замена.

Джон. Констанс, даю тебе слово чести…

Констанс. Это единственный твой подарок, которому я не найду применения. Видишь ли, пока я могла изображать блаженное неведение о твоих похождениях, мы могли быть счастливы. Но теперь ситуация изменилась к худшему. Ты поставил меня в крайне щекотливое положение.

Джон. Я очень сожалею об этом, Констанс.

Марта. Ты намерена уйти от него?

Констанс. Нет, не намерена. Джон, ты помнишь, что Барбара предложила мне работу. Я отказалась. Так вот, теперь я передумала и собираюсь принять ее предложение.

Джон. Но почему? Не понимаю, в чем смысл?

Констанс. Я более не хочу полностью зависеть от тебя, Джон.

Джон. Но, дорогая моя, все, что я зарабатываю, в полном твоем распоряжении. Для меня в радость обеспечивать тебя всем необходимым. Господь знает, твои потребности не так уж и велики.

Констанс. Согласна с тобой. Признай, Джон, до сих пор я вела себя благоразумно, не так ли? И теперь не пытайся идти наперекор моим желаниям.

(Короткая пауза.)

Джон. Я не понимаю, зачем тебе это надо. Но, если ты так ставишь вопрос, не скажу ни слова. Разумеется, ты в праве делать все, что пожелаешь.

Констанс. Вот и славненько. А теперь иди к своим пациентам, иначе мне придется содержать не только себя, но и тебя.

Джон. Можно я тебя поцелую?

Констанс. Почему нет?

Джон (целует ее). Так у нас мир?

Констанс. Мир и полное взаимопонимание. (Джон уходит.) Он очень мил, не так ли?

Миссис Калвер. Что ты задумала, Констанс?

Констанс. Я, мама? (Подтрунивает над ней.) А что ты заподозрила?

Миссис Калвер. Не нравится мне твой взгляд.

Констанс. Жаль. Многие от него тают.

Мисисс Калвер. Ты замыслила какую-то гадость, но я не могу понять, какую именно.

Марта. Ума не приложу, что может дать тебе работа у Барбары.

Констанс. От тысячи до полутора тысяч фунтов в год.

Марта. Я говорю не о деньгах, и ты это знаешь.

Констанс. Надоело мне быть современной женой.

Марта. Что ты подразумеваешь под современной женой?

Констанс. Проститутку, которая берет деньги, но не дает.

Миссис Калвер. Дорогая моя, что бы сказал твой отец, если бы услышал тебя.

Констанс. Дорогая, следует ли нам гадать, что сказал бы джентльмен, который умер двадцать пять лет тому назад? Он отличался остроумием?

Миссис Калвер. Нет, конечно. Человеком он был хорошим, но глупым. Поэтому боги любили его и он умер молодым.

(Бернард Керсал открывает дверь, заглядывает в гостиную.)

Бернард. Можно войти?

Констанс. Ну наконец-то. А я уж гадала, куда ты запропастился.

Бернард. Увидев мой автомобиль, Мари-Луиза попросила подвезти ее. Я не знал, как отказаться.

Констанс. Значит, ты отвез ее домой?

Бернард. Нет, она сказала, что ей необходимо вымыть волосы. Я отвез ее в салон на Бонд-стрит.

Констанс. И что потом?

Бернард. Она сказала: «Я и не знаю, что вы обо мне подумали».

Констанс. Эти слова большинство женщин говорит мужчине, мнение которого их совершенно не интересует. Что ты ответил?

Бернард. Ну, я сказал, что предпочитаю не высказываться по вопросам, которые не имеют ко мне ни малейшего отношения.

Констанс. Дорогой Бернард, что мне больше всего в тебе нравится, так это умение не выходить из роли. Даже если рухнут небеса, ты останешься идеальным английским джентльменом.

Бернард. Я подумал, что это самый тактичный ответ.

Констанс. Что ж, мама, не смею тебя больше задерживать. Я знаю, что у вас с Мартой тысячи дел.

Миссис Калвер. Спасибо, что напомнила. Пошли, Марта. До свидания, дорогая. До свидания, мистер Керсал.

Бернард. До свидания.

Констанс (Марте). До свидания, дорогая. Спасибо за сочувствие. Ты очень помогла мне в час беды.

Марта. Я тебя не понимаю, и нет смысла утверждать обратное.

Констанс. Удачи вам. (Миссис Калвер и Марта уходят, Бернард закрывает за ними дверь.) Мы сильно опаздываем?

Бернард. Так сильно, что еще несколько минут нас не спасут. Я должен сказать тебе что-то очень важное.

Констанс (подтрунивает над ним). Важное для меня или для тебя?

Бернард. Ты и представить себе не можешь, как огорчила меня эта ужасная сцена.

Констанс. И ты не думаешь, что у нее есть и светлая сторона?

Бернард. Только сегодня я узнал правду, но понятия не имел, что ты давно уже в курсе. Ты — очень мужественная женщина, если столько времени скрывала улыбкой такую муку. Если раньше я просто восхищался тобой, то теперь восхищаюсь в десять раз больше.

Констанс. Ты такой милый, Бернард.

Бернард. Сердце у меня обливается кровью, когда я думаю о том, что тебе пришлось пережить.

Констанс. Не стоит принимать близко к сердцу несчастья других людей.

Бернард. Не прошло и часа, как я сказал тебе, что, будь на то твое желание, я готов сделать для тебя, что угодно. Я не думал, что это время наступит так скоро. Теперь мне нет нужды скрывать от тебя любовь, которая переполняет меня. О, Констанс, приди ко мне. Ты знаешь, если бы я продолжал верить, что вы с Джоном живете душа в душу, то ни сказал бы ни слова. Он не любит тебя. Так чего тебе жить с человеком, который способен подвергнуть тебя такому унижению? Ты знаешь, как долго и преданно я тебя любил. Мне ты можешь довериться. Я отдам жизнь, чтобы помочь тебе забыть о душевной боли, которую тебе пришлось вынести. Ты выйдешь за меня замуж, Констанс?

Констанс. Мой дорогой, Джон, конечно, вел себя скверно, но он по-прежнему мой муж.

Бернард. Только номинально. Ты сделала все, что в твоих силах, чтобы избежать скандала, и теперь, если попросишь о разводе, он не сможет отказать.

Констанс. Ты действительно думаешь, что Джон вел себя очень скверно?

Бернард (изумленно). Уж не хочешь ли ты мне сказать, что у тебя остались какие-то сомнения насчет его взаимоотношений с Мари-Луизой?

Констанс. Никаких.

Бернард. Тогда, во имя Господа, о чем ты?

Констанс. Мой дорогой Бернард, ты когда-нибудь задумывался, а что есть бракосочетание богатых людей? С рабочим классом все понятно. Женщина готовит еду, стирает и штопает носки. Приглядывает за детьми и шьет им одежду. Она отрабатывает те деньги, которых стоит. Но возьми жену из нашего круга. Домашнее хозяйство ведут слуги, няньки ухаживают за детьми, если она соблаговолит родить, при первой возможности их отправляют в частную школу-интернат. Давай смотреть правде в глаза, она — любовница мужчины, умело воспользовавшаяся его желанием обладать ею. Сыграв на этом желании, она привела мужчину под венец, чтобы он не расстался с ней, как только оно угаснет.

Бернард. Она также его компаньонка и спутница жизни.

Констанс. Мой дорогой, любой здравомыслящий мужчина предпочтет играть в бридж в клубе, а не с женой, в гольф — с мужчиной, а не с женщиной. Наемный секретарь будет куда лучшим помощником, чем любящая половина. Если взглянуть в самую суть, современная жена — не более чем паразит.

Бернард. Я с тобой не согласен.

Констанс. Видишь ли, мой бедный друг, ты любишь меня, а потому не способен на объективность.

Бернард. Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать.

Констанс. Джон дает мне стол и кров, деньги на одежду и развлечения, автомобиль, чтобы ездить, положение в обществе. У него нет другого выхода, потому что пятнадцать лет тому назад он безумно влюбился в меня и согласился на такие условия. Хотя, если ты спросишь его, он, конечно, признает, что нет более мимолетной формы безумия, чем любовь. Этот его поступок говорит то ли о его щедрости, то ли об опрометчивости. Так не думаешь ли ты, что я поступаю бесчестно, пользуясь его щедростью или неумением предвидеть последствия?

Бернард. В каком смысле?

Констанс. Он заплатил очень высокую цену за то, что не мог получишь дешевле. Больше ему это не нужно. Так почему я должна негодовать? Я знаю не хуже других, что желание угасает. Оно приходит и уходит, и ни один человек не знает, почему. Уверенность есть только в одном: если оно ушло, то навсегда. Поэтому, пока Джон продолжает обеспечивать меня всем необходимым, какое я имею право жаловаться на то, что он мне неверен? Он купил игрушку, но, если он больше не хочет играть с ней, почему нет? Он же за нее заплатил.

Бернард. Все это справедливо, если мужчина думает только о себе. А как же женщина?

Констанс. Я не считаю, что ей нужно сочувствовать. Как девяносто девять девушек из ста, я выходила замуж лишь потому, что искала наиболее легкий, честный и выгодный способ существования. Когда женщина, прожившая замужем пятнадцать лет узнает о том, что муж ей изменяет, страдает не ее сердце, а тщеславие. Если же ей не чужд здравый смысл, она должна понять, что речь идет всего лишь о неизбежном зле, свойственном этой в целом очень приятной профессии.

Бернард. Тем самым ты хочешь сказать, что не любишь меня.

Констанс. Ты думаешь, что мои принципы — пустая болтовня?

Бернард. Я не думаю, что ты принимала бы их всерьез, если бы любила меня так, как люблю тебя я. Ты все еще влюблена в Джона?

Констанс. Он мне очень дорог, он умеет меня рассмешить, мы отлично ладим, но я более не влюблена в него.

Бернард. Тебе этого достаточно? Не слишком ли пресное ждет тебя будущее? Неужели тебя не нужна любовь?

(Пауза. Констанс раздумчиво смотрит на него.)

Констанс (обаятельно). Если бы мне понадобилась любовь, я бы пришла к тебе, Бернард.

Бернард. Констанс, ты серьезно? Неужели я тебе небезразличен? О, дорогая моя, я готов целовать землю, по которой ты ходишь!

(Заключает ее в объятья и страстно целует.)

Констанс (высвобождаясь). Дорогой мой, не так сразу. Я бы презирала себя, если б изменила Джону, когда он поит и кормит меня.

Бернард. А если ты меня любишь?

Констанс. Я не говорила, что люблю. Но, даже если бы и любила, пока Джон обеспечивает меня всем необходимым, я буду хранить ему верность. Все дело в экономике. Он купил мою верность, и я поставлю себя ниже проститутки, если возьму деньги, которые он заплатил, а принадлежащим ему товаром буду распоряжаться по своему усмотрению.

Бернард. Но надежда у меня есть?

Констанс. Сейчас ты можешь надеяться лишь на то, что мы выедем в Рейнлаф до того, как закончится игра.

Бернард. Ты все-таки хочешь поехать?

Констанс. Да.

Бернард. Очень хорошо (со всей страстью). Я тебя люблю.

Констанс. Тогда спустись вниз и заводи мотор. Залей масла в радиатор, в общем, сделай все необходимое, а я подойду через минуту. Мне надо позвонить.

Бернард. Очень хорошо.

(Он уходит. Констанс снимает телефонную трубку.)

Констанс. Мэйфлауэр 2646… Барбара? Это Констанс. Предложение, которое ты сделала мне полмесяца тому назад… оно еще в силе? Что ж, я готова его принять… Нет, нет, ничего не случилось. Джон в полном здравии. Как всегда, очень мил, ты знаешь. Дело в том, что я хочу сама зарабатывать на жизнь. Когда я могу начать? Чем раньше, тем лучше.