Верни меня к жизни, волк

Пролог

- Ты зайдешь ко мне домой? – взволнованно попросила я, когда парень бережно подхватил меня на руки.

На мгновение я оказалась прижата к широкой груди. Сладкий и терпкий аромат мужчины окружил меня, горячей волной вырвавшись из-под рубашки, и я застыла, потрясенная силой его воздействия.

В одно мгновение я перестала быть собой, превратилась в чистое желание. И эта потребность, этот невыносимый голод смели все мои принципы и устои. Исчезло родительское воспитание, отступили скромность и смущение…

Наши лица на секунду оказались так близко, что у меня зачесались руки прикоснуться к светлым волосам, очертить кончиками пальцев гладкие скулы и мягкие губы…

Сердце заныло, забилось в два раза быстрей, волна огня ударила в лицо. И Кристав замер, буквально окаменел, словно физически ощутил мою реакцию.

Шокированная и пристыженная, я опустила глаза, но успела заметить сбившееся дыхание парня.

- Так ты зайдешь или нет? – поторопила с ответом я, пытаясь хоть чем-то отвлечь нас от образовавшегося сильнейшего притяжения.

- Мне придется, - ответил он шепотом с хрипотцой, аккуратно усаживая в кресло, но не спеша убрать руки. – Он мог подослать кого-то и сюда.

Упоминание о нападении мужчины со смоляными волосами вернуло меня на землю, взгляд невольно заскользил вокруг в поиске врага.

- Пока здесь никого нет, - уведомил Крис, плавно толкая коляску к дому.

- Откуда ты знаешь? – пробормотала я, вглядываясь в окружающую черноту, подсвеченную фонарем только на аллее.

- Знаю и все, - не стал вдаваться в подробности парень.

Дом с приходом Криса преобразился и наполнился светом. Я почти не могла дышать, находясь в состоянии потрясения и невероятного оживления, хотя не могло быть этому ни оснований, ни объяснений.

Я не должна была увлекаться красивым спасителем, наверняка не испытывающим того же к калеке. Но невозможно было добровольно отказаться от этой сладкой пытки, сжимающей сердце и ускоряющей его неровный ритм.

- Что будет, если монстр придет сюда? – спросила я, мужественно переключаясь с откровенного разглядывания белокурого гостя на насущные вопросы.

Криставиан обошел кухонный стол, создавая барьер между нами, как будто тоже боролся с притяжением, и ему удавалось это с большим трудом.

Я ненавидела метры, разделившие нас, но в то же время хоть немного смогла перевести дыхание.

- Я сделаю все возможное, чтобы защитить тебя.

Глава 1. Девушка без прошлого

- Хватит, Флоранс, ты уезжаешь в Велминтон к отцу!

- Ни за что! - Я не представляла, как смогу покинуть Бепре – город, в котором родилась и выросла, знаю и люблю каждую улочку.

Пусть я и потеряла после аварии всех своих друзей, это не значило, что в новом месте сложится лучше.

- Нет, мама, я все решила: я останусь здесь, не хочу даже слышать об отъезде.

- Детка, я не могу нормально о тебе позаботиться, - смягчилась Шарлетт, выглядя невыносимо сочувствующей, а я терпеть не могла, когда меня жалеют. – Слишком много работаю, а тебе нужен уход. Аврон и Фелина сделают все возмо…

- Я сама могу о себе позаботиться, - оборвала я, обиженно толкая инвалидную коляску к дому; мама помогла лишь вкатить ее по шаткому пандусу, временно собранному из нескольких широких досок. – Сделаешь бетонный скат, и я смогу даже в магазин выбираться.

- Нет, это категорически исключено, - сердито хлопнула мать входной дверью, помогая мне снять утепленную куртку, и свое пальто тоже вешая на крючок.

Я грустно улыбнулась, насколько это было возможно с моим новым лицом, когда она покатила мою коляску из прихожей в гостиную.

- Спасибо, я справлюсь, - с сарказмом процедила я, руками нажав на тормоза, чтобы Шарлетт прекратила делать все за меня, словно я беспомощный младенец. Даже если я больше не могу ходить, с руками-то у меня в порядке, по крайней мере! И с чувством собственного достоинства.

Я указала в сторону плиты, на которой стояла сковорода с приготовленными творожными пончиками – сделанными моими руками самостоятельно! Не очень удобно перемешивать и резать на коленях, но с тех пор, как Шарлетт освободила верхние кухонные полки, разложив все необходимое на расстоянии вытянутой руки, готовить стало намного проще. И я настаивала на том, что обойдусь без няньки.

- Если я уеду, мне будет даже сложнее приспособиться. У отца еще меньше времени на меня, и я совсем не знаю город, так что не смогу полноценно себя обслуживать, по крайней мере, несколько недель.

- Милая, - перебила мама, игнорируя все мои возражения, словно ей было плевать на мои чувства, а только хотелось добиться своего, - Аврона найдет средства, чтобы нанять для тебя помощницу и…

- Еще чего! Нет, никаких сиделок, - развернувшись, попыталась я убраться подальше от очередного нарастающего скандала, но где спрятаться в маленьком доме? – Здесь я чувствую себя гораздо комфортнее, потому что все знаю. Я уже наловчилась готовить… и остальное освою. Если перееду в Велминтон, папа навяжет мне и домработницу, и лечение – а ты знаешь, как я этого не хочу!

Ощутив предательскую влагу, и я изо всех сил сморгнула ее прочь из глаз, не желая показать слабость, а то мама решит, что дело в шляпе, и усилит давление.

Шарлетт устало упала на стул, качая головой в смятении и пряча собственные слезы – знала, как я ненавижу ее жалость. И раскаяние, будто бы она в чем-то виновата, и эту ужасную обреченность, словно она смотрит на меня как на живой труп – на дочь, у которой нет теперь будущего.

Но лучше уж Шарлетт, к которой я хотя бы привыкла, чем «гипотетический Аврон», которого я вовсе не знала, видела лишь несколько раз за всю жизнь. Они с Фелиной приезжали в больницу, в которой я лежала долгие несколько месяцев, и в реабилитационный центр, предлагая помощь, и в дом Шарлетт, но я так и не вспомнила лицо отца, как ни старалась. Он стал чужим человеком.

Отправить меня в Велминтон было все равно что сдать меня в интернат! Отдать на поруки совершенно незнакомым людям, в неизвестный город… лучше уж я останусь в Бепре, который успела изучить вдоль и поперек за последние месяцы моей «новой жизни». Сумрачное, ветреное и холодное место, но уже хотя бы привычное.

- В Велминтоне тебе будет лучше, детка, - настаивала Шарлетт, но я уже заметила в ее лице первые признаки колебаний – порой ей было так страшно за мое психическое здоровье, что она боялась излишне передавить. – Аврон врач, и если ты доверишься его опыту и связям, уверена, рано или поздно он поставит тебя на ноги.

- Этого я и боюсь, - мрачно буркнула я себе под нос, вспоминая бесконечные серые дни, проведенные в разных «крутых» клиниках, где улыбчивые врачи один за другим обещали мне ровно то же самое, а затем беспомощно разводили руками, лишая очередной надежды.

И всякий раз моя печаль лишь усиливалась.

- Не сдавайся, Флоранс, - взмолилась мама, оценив мое невеселое настроение, - прошу тебя.

Отчего же я упрямилась? Так уверенно настаивала на своем?

Я бы не назвала себя отчаявшейся или сдавшейся, как считала мама, просто мне надоело сражаться. Переезд пошел бы на пользу, вероятно. Но только если б все оставили меня в покое.

Велминтон – более теплый город, чем Бепре, в нем больше свободы и развлечений. В доме отца у меня была бы не только своя большая комната, оборудованная всеми современными удобствами, но и отдельная ванная, и подобранная лично мною «помощница», и доступ к услугам такси, чтобы я могла передвигаться по городу.

Но я-то знала, что Шарлетт хочет отправить меня туда не для того, чтобы меня окружили заботой и любовью. А чтоб отец принял на себя эстафету «лечения меня», заставил силой или уговорами поменять решение.

И вновь начнутся эти бесконечные и раздражающие приемы, консультации, томографии и процедуры… которые ни к чему не приведут, но покоя точно лишат. При одной мысли о них меня тошнило.

Было в моем сердце и что-то еще, какая-то таинственная связь с Бепре, которую я не помнила, но исподволь до сих пор чувствовала.

Идея о смене места жительства пугала так сильно, словно Велминтон находился на Луне, и переехав отсюда, я потеряю нечто очень важное, никогда не раскрою загадок прошлого. Я должна была жить здесь. Ничего не могла с собой поделать – меня обуревал дикий страх перед переменами.

Глава 2. Гость на пороге

В основном я читала. Было что-то полезное в потере памяти – я открывала сюжеты старых книг заново. Но все остальное исчезло безвозвратно: родители, друзья, годы жизни, привычное окружение.

Я словно родилась заново, но уже взрослой. И… не такой целой. Как разбитая ваза, которую, как могли, склеили, но она никогда не будет прежней.

Я даже не знала, смогу ли когда-то вернуться в школу, закончить университет! Попытка случилась: спустя несколько месяцев реабилитации, когда мы вернулись домой, мама настояла, чтобы я продолжила обучение наравне со всеми. По ее мнению, это «вытащило бы меня из депрессии».

Все вышло ровно наоборот: оказалось, одноклассники недолюбливали меня и до автокатастрофы, а теперь получили шанс отомстить за все нанесенные обиды.

Не знаю, что я им сделала в прошлом, и почему они так сильно на меня злились, но они устроили мне настоящий бойкот, превратив учебу в пытку.

В конце концов я не выдержала невыносимой обстановки и отказалась появляться на уроках, невзирая на то, что пришлось выдержать несколько серьезных скандалов с Шарлетт.

О работе речи тоже не шло. О семейном счастье не было смысла думать. Мать и доктор Генье могли сколько угодно убеждать, что даже инвалиды находят возможность приспособиться и существовать в этом мире, но я понимала, как жалко это звучит.

Разумеется, я найду себе какое-то занятие, но это не будет ни что из того, чего бы мне действительно хотелось.

Мое будущее стало таким же пустым, как и прошлое. Я не унывала и не впадала в отчаяние, у меня не было даже зачатков депрессии, но я смотрела на вещи реалистично и не позволяла себе мечтать о том, чему не суждено сбыться.

Только я взяла в руки книгу, на двор заехала машина. Тут же хлопнула входная дверь – это Шарлетт поспешно выскочила на улицу, встречая гостя на пороге.

С растущим изумлением я прислушивалась, как вместо приветствия она начинает ругаться. Полностью перепалку не могла разобрать, но уловила отдельные фразы, в основном «ты виноват», «не позволю» и «убирайся».

С любопытством я подкатила коляску к окну, но подоконник для меня был высоковат, и я не могла увидеть крыльцо. Как это раздражало! Зато отсюда было лучше слышно.

- Пожалуйста, Шарлетт, дай мне с ней поговорить, - голос оказался мужской. Взрослый и низкий, он полон был признания вины, мольбы и печали.

- Исключено! Она только-только оправляется, и я не хочу, чтобы она снова страдала.

- Встреча с друзьями пойдет ей на пользу.

- Я в этом сомневаюсь, учитывая, как ты с ней поступил. Уходи, не желаю тебя здесь видеть.

- Ну, пожалуйста, Шарлетт, всего один разговор! Я сожалею о своей ошибке, но прошу тебя, позволь хоть раз увидеть ее. Я не хотел причинять боли. Может, если она на меня посмотрит, то вспомнит что-нибудь…

- А может, и не стоит ей вспоминать, - сказала, как отрезала, мама. – Ты ведь понимаешь, о чем я.

- Ты не пустила меня в больницу, и я это принял. Но теперь-то ей намного лучше, позволь нам уже увидеться! Она все время сидит одна – ты считаешь, это нормально? Ей нужен друг, так почему бы не я? Уверяю, что смогу сделать ее счастливее…

- Ты уже сделал все, что мог! – закричала мама и наверняка попробовала закрыть дверь.

- Я не уйду, - раздались звуки борьбы.

- Ей действительно лучше, - тихо заговорила Шарлетт, пытаясь вразумить навязчивого посетителя. - И, учитывая обстоятельства, это благо для нее. Не надо бередить старые раны.

- А если я пообещаю, что не буду ни о чем ей напоминать? - поклялся парень. - Я люблю ее и сделаю так, как скажете, только позвольте быть рядом.

Я нахмурилась, пытаясь вызвать в мертвой памяти образ юноши, с которым прежде встречалась. Увы, мне это не удалось.

Дома было много фотографий, на некоторых я была запечатлена со школьными друзьями, но нигде не фигурировал бойфренд. Если и существовали снимки, с ним связанные, они почили вместе с телефоном в небезызвестной аварии.

- Ты хотя бы представляешь, как она теперь выглядит? – понизила голос Шарлетт, и я напрягла слух изо всех сил. Машинально коснулась шрамов кончиками пальцев – рубцы все еще были выпуклые и неровные.

Поначалу мать убрала из дома зеркала ради моего душевного спокойствия, но я высмеяла ее странное решение: как причесаться, не видя себя со стороны? как привести в порядок одежду перед выходом на улицу?

Это было глупо, я ведь не убивалась из-за каждого шрама. Ну, разве что в первый раз, от неожиданности…

Я помнила, как увидела свое отражение после реанимации впервые. Говорят, мое тело прошло сквозь лобовое стекло и при падении прокатилось по острым камням на обочине, вся кожа оказалась иссечена глубокими рваными порезами, которые заживали плохо, сильно изменив внешность.

На своих фотографиях я видела приятную, милую девочку, не пользующуюся косметикой, потому что она была хороша и без нее. Натуральные русые волосы ниже плеч, не нуждающиеся в каждодневной укладке благодаря легкой волне, выразительные глаза с длинными ресницами и красиво очерченные губы.

Ну, что ж, теперь о прежней привлекательности точно можно было забыть – половину моего лица украшали длинные вертикальные рубцы.

Врачи ожидали нервного срыва, но я не помнила себя прежнюю, поэтому мне не с чем было сравнивать.

Мама переживала, что рано или поздно я начну страдать, ощущать себя нежеланной, поэтому в доме зеркало осталось только в ванной, и каждое утро я слышала от Шарлетт ободряющее и лживое «Ты выглядишь сегодня намного лучше, Флоранс, шрамы почти не заметны!».

Я сознательно отказалась от бессмысленных пластических операций, которые стоили бы маме целого состояния. Какая разница, как я выгляжу, если никогда не смогу ходить?

Глава 3. Ну да, я такой

- Привет, - начала я первой. Издала нервный смешок: – Вот это у тебя шок. Так страшно выгляжу?

- Нет, нет, - парень торопливо взял себя в руки, возвращая контроль. Я думала, начнет успокаивать и лукавить, как Шарлетт, но он вдруг поник в плечах и выдал правду: - На самом деле, ужасно…

- О… - удивилась я, честность гостя импонировала, тут же повысив градус доверия между нами. – Спасибо.

- Извини, я не хотел оби…

- О, все нормально, – прервала я бессмысленные извинения с улыбкой. – Мне никто не говорит правду, и от этого уже тошнит. Так что на самом деле спасибо, что не стал юлить и прикидываться, будто с моим лицом все в порядке.

- Узнаю Флоранс Пайни, – лучезарно улыбнулся парень, тряхнув лохматой головой, нуждающейся в расческе, а еще лучше – стрижке. - Ты всегда была сильной, я тобой горжусь!

Он все еще стоял в дверях, занимая целиком не только проход, но и, казалось, всю мою крошечную комнату, сделав ее теснее обычного.

Высоченный, широкоплечий и мускулистый, про таких говорят – косая сажень в плечах. Белокожий и могучий, как медведь. Пышные и спутанные волосы золотисто-янтарного цвета длиной чуть ниже ушей были завязаны на затылке в малюсенький хвостик, но боковые пряди до резинки не дотягивались и, растрепанные ветром, болтались вдоль щек.

На лице – более темного оттенка рыжеватая щетина, словно ее обладатель отращивает бороду. Легкая куртка накинута на футболку и даже не застегнута, хотя на улице лежит снег.

Впрочем, с его солидной комплекцией и особенно происхождением он, возможно, не мерз в принципе: его предки или он сам наверняка были откуда-то с севера, и я отсюда чувствовала исходящий от него жар.

- Ты всегда вламываешься в гости, если тебя не пускают? – беззлобно поддела я, потому что переупрямить Шарлетт было не так-то просто – уж я-то знала не понаслышке.

Он пожал плечами, беззастенчиво разведя руки в стороны.

- Ну да, я такой… - Нахмурился и выдал разочарованно: - Не узнала, значит, да? - Его лицо стало почти обиженным.

- Нет, - решила и я не врать, виновато вздохнув. – Ты мой парень? Мы встречались?

У него буквально отвисла челюсть, и он помедлил, тщательно обдумывая слова.

- Нет, – наконец, признал он с сожалением. – Пока нет.

Меня порадовало, что мы не были парой. Не представляла его в образе моей половинки, учитывая героев из книг, о которых любила читать. К тому же, было бы крайне неловко общаться с ним как с чужим, если между нами что-то в прошлом было.

- Но я хотел. К этому все шло. В смысле, я старался не торопить, но рано или и поздно мы бы точно… - громила осекся и нахмурился. – Прости, я обещал твоей матери, что не стану подсказывать.

- Все в порядке, - успокоила я его. – Доктор Генье заверил, что обычные разговоры не повредят, просил лишь не раскрывать детали – их я должна вспомнить сама. Так что можешь мне сказать, кто ты… и еще имя.

- Ох, - просиял он во все тридцать два зуба, делая шаг вперед и протягивая огромную ручищу для рукопожатия. – Я – Халле. Халле Эрлинг. Мои предки переехали сюда из Норвеи много-много поколений назад. Может, слышала о таком народе севера, как квэны?

Так я и думала, очень уж специфичная была у него внешность.

- Привет, Халле из Норвеи, - хотелось улыбнуться в ответ, но всякий раз мешали шрамы, превращая улыбку в дурацкую гримасу. Из-за этого казалось, что я не бываю в хорошем настроении.

- Так странно знакомиться с тобой заново, - взгрустнул парень, присаживаясь на стул, который немилосердно заскрипел под его весом, готовый развалиться.

Наши лица оказались на одном уровне, и руку Халле не выпустил, продолжая удерживать. Кожа была чересчур теплой для человека, только что вошедшего в дом с мороза.

- Ты не болен? – забеспокоилась я, испытывая неловкость от близости, образовавшейся между нами.

Несмотря на прошлое, которое нас наверняка связывало, и на довольно легкое, приятное знакомство, Халле пока был для меня чужим человеком. Хотелось отнять руку, создать расстояние, хотя это было бы трудно с его габаритами в любом случае – он занимал слишком много места.

- О, это нормально, я просто… горячий парень, - изогнув бровь, отвесил шутку он. – Не обращай внимания.

- Ладно, - согласилась я и все же убрала руку, кладя обе на свои колени. – Ну, так ты расскажешь, зачем пришел?

- Да, - сразу помрачнел парень, выглядя старше, чем показался вначале. Думала, ему лет восемнадцать, как мне, но теперь поняла, что ему может быть больше двадцати. На открытое улыбчивое лицо легла тень, и я ждала, когда он подберет слова объяснения. – Прости меня, Флоранс, это я виноват в том, что с тобой случилось!

Светло-карие глаза были полны отчаяния, и я, конечно же, не могла ответить иначе:

- Конечно, я тебя прощаю! А что случилось?

Халле ругнулся, правда, не вслух, а одними губами. Но я поняла.

- Мы… катались по безлюдной дороге, - Халле прикрыл глаза, как будто ему невыносимо об этом вспоминать, и заговорил, тщательно подбирая каждое слово – боялся сболтнуть лишнее. - Тебе нравилась скорость, но Шарлетт считала, что в семнадцать еще рано водить.

Я закатила глаза: это было так похоже на маму. Ее бы воля, она посадила бы меня под вечный домашний арест и не давала бы в руки ничего опаснее столового ножа, чтобы я не дай бог что-нибудь себе не оттяпала.

Халле криво усмехнулся, полностью соглашаясь с моим мнением, но в глазах застыла грусть, потому что наше «веселье», похоже, имело самые нехорошие последствия.

Часть 4. Ты стала послушной дочерью?

- Я учил тебя водить, это продолжалось неделями. Мы здорово проводили время, осенью ты уже смогла б получить права, и с машиной что-нибудь придумали бы.

Он вздохнул.

- Но я допустил ошибку: не должен был позволять тебе… гонять на большой скорости. Ха-ха, да разве ты прислушивалась к чьим-либо советам? «Все нормально, Халле! Я уже уверенно держу руль!» - передразнил он меня. – Ну и в какой-то момент ты не справилась с управлением и въехала прямиком в дерево. Ему-то ничего, а тебя – всмятку. Я думал, ты умерла…

Халле моргнул, тщетно пытаясь скрыть ужас.

Его светло-карие глаза были удивительно эмоциональными и живыми, не вяжущимися с такой серьезной, «медвежьей» комплекцией, и вновь я подумала, что ему должно быть меньше двадцати лет.

Рост и плечи, густая щетина на лице внешне делали его взрослее, но внутри он оставался точно таким же подростком, как я.

И отчего-то во мне укреплялась уверенность, что мы точно были раньше друзьями. Может быть, даже с самого детства. Я забыла это, но сердце помнило. И тянулось навстречу интуитивно. С Халле было легко.

- Кажется, я все-таки наговорил то, чего не стоило…

- Ничего, это известная информация, - отмахнулась я. – В истории болезни было написано про аварию, а о вождении мне рассказала мама. Значит, я любительница быстрой езды?

Не представляла себя за рулем, да еще и наращивающей скорость. Это слегка пугало.

- Да-а, ты… любила острые ощущения, - усмехнулся Халле с таким видом, будто это значило что-то особенное, не только машины.

- Ну, тогда поделом мне, - призвала я весь свой черный юмор, разводя руками в стороны: я – живой пример того, чем заканчиваются подобные рискованные заигрывания с судьбой.

- Не говори так, - прошептал Халле хмуро. – Виноват я. Не должен был вообще подпускать тебя к машине или хотя бы внимательнее смотреть по сторонам и предвидеть на… что ты не справишься. Права была Шарлетт, зря я все это затеял, тем более в тот самый день. Дороги были небезопасны!

- Это потому, что шел дождь? – уточнила я с кривоватой улыбкой, должно же было найтись объяснение некоторым загадкам, например, почему я свернула к дереву на ровной дороге, а не на повороте.

- Долбаный дождь, - прорычал квэн словно ругательство, ненавидя погоду всей душой, будто она живой человек.

- Но если я искательница приключений, разве не придумала бы другое опасное занятие, если бы ты отказал?

Халле басисто расхохотался:

- Это точно. Ты мечтала проехаться по самой высокой лыжной трассе и даже подумывала о трамплине. Не раз предлагала мне понырять с аквалангом на дно Лаврентии и поискать клады, а в ней ведь даже летом вода не прогревается выше пятнадцати градусов. Ты была такой затейницей, Фло!

Он сконфуженно осекся, когда у него вырвалось слово «была», но я находилась в слишком хорошем настроении, чтобы расстроиться из-за нереализованных безумных идей, тем более забытых. Ясно было одно: если бы не авария, я нашла бы тысячу и один другой способ вляпаться в проблемы.

- Не могу себе представить, что когда-то планировала такое, - к моему удивлению, хотелось рассмеяться, чего за мной не наблюдалось с момента пробуждения после реанимации. – Шарлетт сказала, что я книжный червь, а выходит, что была сумасшедшей?

- Самую чуточку, - Халле сложил большой и указательный палец, улыбаясь.

- Ну, теперь-то уже никогда не получится проверить это, - пожала плечами я, и лицо Халле моментально отразило мучение. Я поспешила его утешить: - Не волнуйся, мне и не хочется.

- То есть ты теперь дома будешь пятую точку отсиживать под вечной опекой Шарлетт? Стала послушной дочерью, как она всегда хотела? Скучная, грустная, покорная Фло… Никаких авантюр, ничего интересного или безумного?

- А разве у меня есть выбор? – указала я на мертвые ноги, не понимая, какую перспективу он может мне предложить.

Нарушать правила раньше я явно любила, и сейчас испытывала большой подъем внутри, представляя, с каким удовольствием сделала бы все перечисленное. Но как это осуществить, если не можешь ходить?

- Есть! – Халле заговорщицки оглянулся на дверь и понизил голос: - Я могу вытащить тебя через окно и увезти отсюда…

- Здорово, - похвалила я, давя рвущийся наружу смех, потому что представила маму, бегущую за Халле с грязной тряпкой в руке.

Парень понял, что я издеваюсь, и сбавил планку.

- Ну, я могу вывозить тебя погулять в лес или на озеро, когда потеплеет, или потусуемся в Борлене, где все наши – со временем ты вспомнишь, как с ними было весело! Могу даже свозить тебя в Куоби – в парк развлечений или кино, да даже просто по магазинам прошвырнемся. Всяко лучше, чем торчать в четырех стенах.

- Вряд ли это хорошая затея, - возразила я, вспоминая реакцию одноклассников на мой новый видок. – Буду лишь пугать окружающих, к тому же Шарлетт не отпустит.

- Ну же, Фло, не кисни. – Халле присел на корточки и слегка встряхнул меня за плечи, заглядывая в глаза. – Ты ведь совсем другая и справишься с чем угодно, даже с этим! Ты борец! Признай, что хотела бы жить как прежде, не важно, что у тебя с ногами. Хотела бы гулять и веселиться, выкинуть что-нибудь эдакое. Выбор у тебя есть: вечная скука дома и чужие книжные приключения, - он обвел рукой комнату и указал на окно, - или свобода и настоящие безумства со мной?

- Ну… - улыбнулась я, смущенно разглядывая белокожее лицо парня, который не успел стать моим бойфрендом, но вел себя, минимум, как хороший друг, - конечно, я выбираю свободу. Но…

- Никаких «но», - решительно пресек Халле мои возражения. – Мы уговорим Шарлетт!

Глава 5. Татуировка

- Татуировка, ты сейчас серьезно? – засмеялась я, насколько позволяли шрамы – за этот день я смеялась больше, чем могла себе представить.

- Ну, раз ты твердо намерена отказаться от пластических операций, татушка – это то, что тебе жизненно необходимо! – оптимистично поддержал Халле, толкая мое инвалидное кресло в сторону салона.

- Как это поможет мне чувствовать себя лучше? – поразилась я тому, что в устах Халле любое, даже сомнительное мероприятие становилось легко осуществимым и привлекательным, а мое будущее, еще утром казавшееся скучным и бесперспективным, вдруг наполняется светом.

Неудивительно, что я гоняла на большой скорости – с Халле и не на такое можно решиться. Очевидно, я не единственная была авантюристкой в нашей паре, парень страдал безумными идеями не меньше меня.

И то, с какой легкостью я соглашалась на все его задумки, чуть-чуть приоткрывало завесу тайны над моим прошлым характером: я вовсе не была книжным червем или трусихой, а очень даже любила развлекаться, и даже была не против пощекотать себе нервы чем-то опасным.

Взбесить Шарлетт, набив татуировку на самом видном месте? Гениально!

- Ну, ты же хочешь, чтобы на тебя перестали пялиться? – друг вкатил меня в салон, и мою грудь сдавило от приступа неуверенности, едва я увидела направляющегося к нам мастера, на теле которого не осталось ни одного кусочка чистой кожи. Даже череп, лишенный волос, был разукрашен картинками.

- И ты думаешь, если на лице вместо шрамов появится разноцветный рисунок, на меня перестанут таращиться?! – недоверчиво гоготнула я, не видя в этом никакой логики.

- Смотреть будут, но иначе, - убежденно провозгласил Халле. – Перестанут жалеть.

Хм. Я смотрела на мастера, но не видела черт его лица – только тату. Был ли он красивым до того, как превратил себя в произведение искусства, стал ли более привлекательным или отталкивающим для дам, но в эту минуту я понимала: а что, может сработать.

- Вау, - по достоинству оценила я идею моего нового-старого друга.

Весь день, пока мы гуляли по Куоби, я замечала взгляды прохожих, от любопытных до сочувствующих и даже выражающих скрытое отвращение.

Если рисунки спрячут последствие аварии, оставшееся на моем лице, люди будут замечать только красоту изображения, но не смогут разглядеть за ним неровных рубцов. Одно дело – видеть уродливый шрам. И совсем другое – цветущую розу или крылья парящей птицы.

- Шарлетт убьет нас обоих, – предупредила я, решительно толкая коляску вперед. – Но тебя – в первую очередь!

- Х-ха, можешь мне не рассказывать! - захохотал Халле, совершенно не боясь гнева моей матери, хотя очень даже стоило.

Сомневаюсь, что после такого Шарлетт снова впустит квэна в дом. С этих пор парню, пожалуй, придется навещать меня исключительно через окно. Но он точно не расстроится, а будет даже рад так проказничать.

Нам с трудом удалось уговорить маму отпустить меня на прогулку, учитывая прошлые обстоятельства и то, что именно Эрлинга Шарлетт винила в моей беде.

Спасло положение мое личное желание выйти на свежий воздух и тот факт, что с его силищей парень точно мог позаботиться об инвалиде и защитить от любой опасности. Помогли и клятвенные заверения Халле, что он хочет загладить свою вину.

Шарлетт уступила. Но как только увидит татуировку, больше никогда не подпустит нас друг к другу. Дома нас ждет настоящий бой.

В каком-то смысле я с нетерпением ждала спора: мне не понравилось, что мать обманом заставила меня сидеть дома.

Она назвала меня книжным червем вовсе не ради комплимента, мол, я была отличницей и зубрилой, а для того, чтобы я не выкинула фокус вроде тех, что перечислил Халле, среди которых вождение было самым безобидным. Она хотела, чтобы я кисла в кресле до самой старости!

Но разве это была бы полноценная жизнь, о которой она так настойчиво твердила?

Мы провели в тату-салоне несколько часов: сначала долго подбирали подходящую картинку.

Мастер воспринял мою решимость разукрасить себя с таким энтузиазмом, что мне даже стало неловко от его восторгов и внимания. Сказал, что я далеко не первая, кто использует тату как прикрытие для шрамов – это известная практика. Но тату на лице все же редкость.

И именно поэтому он воспринял мой недостаток как настоящий вызов его мастерству: вдохновенно перебирал эскизы рисунков, которые максимально использовали бы естественное направление рубцов, сливались с ними, становились их продолжением, их неотъемлемой частью.

Первым делом он предложил сделать мне полумаску кошки или волчицы, превратив шрам под губой в клык, но Халле категорически возразил и так истово развозмущался, что я невольно заинтересовалась, почему его это так взбесило.

Затем мастер задумал превратить меня в инопланетянку из фильма «Аватар», но тут уж я воспротивилась – не хотела иметь лицо синего цвета. Да и вообще ничего радикального делать не стоило, я же хотела скрыть шрамы, а не выставить себя клоунессой.

В итоге мы сошлись на безобидном цветочном орнаменте в стиле «Флора» от «Гуччи», женственно подчеркивающих черты лица. Тем более что и имя мое идеально к нему подходило, словно так и было задумано.

Цвета выбрали неяркие и нежные: пастельный беж и розовые розы в светлых салатовых завитках.

Затем началась настоящая пытка, во время которой я должна была неподвижно лежать, терпя довольно колючую боль.

Халле держал меня за руку, подбадривая и одновременно смущая.

Хотя его горячая ладонь ощущалась приятной и очень надежной, я чувствовала себя странно: будто обязана полюбить его только за то, что он хорошо ко мне относится. Будто это естественное перерождение нашей давней дружбы во что-то большее, и парень так долго ждал этого момента.

Глава 6. Один из тех неловких моментов

Спустя два часа непрерывного мучения мастер сообщил, что объем рисунка не позволит закончить его за один раз, и предложил растянуть экзекуцию на несколько сеансов. Я скептически переглянулась с Халле, представляя реакцию Шарлетт, но парень заверил, что берет ее ярость на себя.

- Самоубийца, - покачала я головой, когда он выкатил мое кресло из салона.

- Просто хорошо знаю твою маму, - легкомысленно отмахнулся он.

- Она больше никогда не отпустит меня с тобой, - возразила я, с сожалением прощаясь с тату-салоном, потому что была в нем первый и последний раз.

Никакие уговоры или истерики не заставят Шарлетт уступить мне в такой затее. Да, я уже совершеннолетняя и имею право принимать любые, даже абсурдные решения, но зато – полностью зависимая теперь от матери, и она этим, безусловно, воспользуется.

- Отпустит, если увидит, что это делает тебя счастливой.

- Хм, верно, - признала я с удивлением, переосмыслив свои предположения.

Шарлетт беспокоило мое душевное состояние, встречи с психиатром были регулярной обязаловкой. Я не улыбалась много месяцев подряд, и Шарлетт так смотрела на меня, будто ждала, что я вот-вот сорвусь в истерику или даже сделаю что-то похуже.

Я не сомневалась, что мама устроит разнос и мне, и Халле, но как только поймет, что мое настроение в разы улучшилось после прогулки с другом, неизбежно сдастся. Она не станет отнимать то, что обеспечивает мой внутренний комфорт. Побесится, потреплет нервы, да успокоится.

К тому же мама не могла придумать мне развлечений, и все, что я делала каждый день, это читала или смотрела телевизор, ждала мать с работы, сходя с ума от скуки и не зная, чем бы еще заняться.

Халле был не только свободен большую часть времени – благодаря семейному бизнесу, в котором играл пока небольшую роль, доучиваясь в общеобразовательной школе, - но и рад уделять мне все свое внимание, не направленное на старших сестер.

Шарлетт не сможет придумать ни одной причины, чтобы наложить на наше общение запрет. Побузит немного для приличия и отстанет.

- Куда дальше, подруга? – Эрлинг весело катил меня по развлекательному центру мимо ярких витрин. – Шопинг? Кино? Пицца? Американские горки?

- Американские горки?! – Я снова недоверчиво захихикала, но Халле был непоколебим. Его вина за мои увечья становилась все очевидней, но я не злилась: просто на этого ребенка в медвежьем теле невозможно было злиться. Он был очаровательно милым и располагающе открытым.

- Да, а что? – принял вызов он и с непробиваемым оптимизмом развернул коляску к мигающей огнями вывеске с надписью «Это заставит вас встряхнуться!»

Мы провели вместе чудесный день, и я даже временами забывала о своих проблемах. Нашлось несколько каруселей, в действительности подходящих инвалиду: комната ужаса, кривые зеркала и некоторые вертушки.

Затем мы лакомились мороженым и с удовольствием смотрели бесплатную клоунаду, проходившую на первом этаже в просторном холле Центра.

Мой возбужденный спутник собрался сводить меня еще и в кино, но я ужасно устала, к тому же, дело близилось к вечеру, за окнами стремительно темнело, а нам еще предстояла дорога домой на полуразбитом джипе, который Халле ремонтировал чаще, чем на нем катался. Нет чтобы купить новый, но мужчины – как дети, и машины – их самые любимые игрушки.

Так что в один прекрасный момент я, испытывая благодарность за хороший день, все же взмолилась:

- Может, пора передохнуть?

Халле скис моментально.

- Да и Шарлетт наверняка волнуется, - добавила я осторожно. - Не стоит испытывать ее терпение.

- Ладно, - согласился парень, разворачивая коляску в сторону выхода, и мне стало неловко оттого, что я его расстроила.

- Вообще-то есть кое-что, что я хотела бы сделать, пока мы в Куоби, и я была бы рада, если бы ты мне помог.

- Да? – Эрлинг оживился, и я улыбнулась: уже начинала понимать его лучше.

- Мне нужно в спортивный магазин, подобрать фиксаторы для локтей и запястий: они иногда болят, не выдерживая нагрузки. И… я проголодалась и не против перекусить.

- Супер! – обрадовался парень, открывая перед коляской дверь своего автомобиля.

Это был один из тех неловких моментов, когда я остро чувствовала свою беззащитность: Халле приходилось переносить мою тушку из кресла на руках.

Но, кроме беспомощности меня беспокоила и другая очевидная вещь – парень смотрел так, словно каждый раз прикидывает, а не поцеловать ли, и я боялась, что он действительно попытается. Его глаза блуждали по моему лицу, словно там не было уродливых шрамов, и я самая красивая девушка на Земле.

Но, несмотря на легкость общения, я не могла представить даже такой близости с ним. Не только потому, что физически это стало теперь невозможным.

Халле считал, что между нами что-то назревало в прошлом, какое-то влечение, вот-вот готовое перерасти в любовь, но я этого совершенно не помнила. А теперь еще и не видела никакого смысла: зачем молодому здоровому парню девушка-инвалид, обуза на всю оставшуюся жизнь?

Вряд ли он отдавал себе отчет, каково на самом деле встречаться с той, кто никогда не будет ходить! Но я-то отлично видела сложности и в настоящем, и в будущем. Непреодолимые препятствия, ставящие под большое сомнение даже намек на счастье, на нормальность.

Поэтому всякий раз отводила лицо, опасаясь того, что Халле захочет переступить грань дружбы, а я не смогу даже оттолкнуть его в силу физической неполноценности.

К счастью, пока это были только мои домыслы, а друг, хоть и смотрел на меня с неистребимой надеждой, держал себя в руках.

Мы посетили спортивный магазин и купили все необходимое, а затем стали подыскивать кафе. Просто медленно ехали по центральной улице, разглядывая вереницу витрин и выбирая между домашней кухней и пиццериями.

Глава 7. Скрытая враждебность

- Давай, на этот раз я, – предложила, шаря по карманам в поисках налички: за этот день Халле потратил на меня приличную сумму, так что хотя бы в кафе мне стоило заплатить самой, а то я уже чувствовала себя в долгу.

Большая ладонь накрыла мою руку, настойчиво отказываясь от денег.

- Это была моя идея – выгулять тебя, так что и спрос сегодня с меня. Если ты чувствуешь себя неудобно, давай, в следующий раз – ты придумываешь развлечения и ты платишь, идет? - избавил меня друг от мучений, насмешливо изогнув бровь.

Халле был потрясающим: как правильно он подобрал слова, которые принесли комфорт. В следующий раз плачу я? Отличная сделка, вполне дружеская, и она меня более чем устроила!

Вытащив кредитную карту, парень улыбнулся и игриво щелкнул меня ею по носу:

- Поужинать нам хватит, не переживай.

- Это хорошо, а то я могла бы съесть слона! – призналась я, решив поддержать шутливый настрой друга, чтобы неловкость между нами как можно скорее исчезла.

Мой медведеподобный спутник рассмеялся так громко и заразительно, что все посетители кафе повернулись в нашу сторону, но его совершенно не заботило то, какой он заметный.

Ну… зато никто больше не пялился на меня. По крайней мере, действительно не так, как прежде.

Халле оказался прав, люди больше не видели во мне уродливую калеку, я стала для них просто девушкой с ограниченными возможностями и разрисованным лицом, ничего особенного. Не задержав на мне взгляда дольше секунды, они отворачивались, будто и вовсе меня не заметили.

Чувство, что я перестала быть объектом жалости и извращенного любопытства, застало меня врасплох, принеся огромное, неподдающееся описанию облегчение.

Я готова была буквально расцеловать Халле: это был лучший день с момента моего пробуждения, и самым удачным решением оказался тату-салон. На душе стало так легко, как еще никогда не было.

Я чувствовала себя прежней, впервые за полгода ощущала себя комфортно в месте скопления людей. Никто не таращился, не сострадал и не строил догадки, что со мной произошло.

Халле Эрлинг совершил невозможное. И я имела все основания надеяться, что дружба с парнем принесет еще немало радости в каждый последующий день.

Нас провели за столик и выдали меню, в которое я погрузилась с предвкушением, а Халле не переставал улыбаться, счастливый просто оттого, что ему хорошо.

Улыбка у него была белозубой и открытой, и я все пыталась понять, привлекало ли меня в нем что-то до потери памяти. Почему он был уверен, что между нами вспыхнут романтические чувства?

Он был веселым и милым, бесшабашным и доверчивым. И нравился мне как человек. Но не вызывал того сердечного трепета, о котором пишут в книгах и постоянно говорят все вокруг. Я легко могла представить его в роли лучшего друга, но никак – бойфренда.

Пока он рассказывал о традициях квэнов и своей большой семье, разъехавшейся кто куда и оставившей его за главного пару лет назад, присматривать за тремя сестрами, я пыталась представить нас держащимися за руки, как влюбленные… но не могла.

Он был слишком габаритным, буквально подавлял своей массой, несмотря на легкость в общении. Может, он просто был не в моем вкусе, может, мне нравились более изящные или серьезные парни, я понятия не имела.

Но ни его вид, ни прикосновения не вызывали какого-либо отклика в моей душе, кроме смущения.

- Здравствуйте, я Энни, - отвлекла нас подошедшая официантка, готовая принять заказ.

Внимательная и приятная девушка, но ее улыбка погасла, когда я подняла к ней лицо.

Я должна была уже привыкнуть к такой реакции людей, но каждый раз съеживалась и мечтала оказаться дома на диване, послав к черту прогулки. Видимо, вблизи шрамы все-таки были видны…

- Я буду пиццу «Пиканте поло» с дополнительным сыром и имбирный чай, - выбрала я, уверенная, что Халле поможет мне ее осилить. Несмотря на мое смелое заявление, из нас двоих слона мог съесть именно он.

- Мне два стейка с кровью, – решил Халле. – И без гарнира!

- Спасибо за выбор нашего кафе, - Энни вернула на лицо искусственную улыбку, кивнула и удалилась, но я заметила, как она задержала взгляд сначала на моей инвалидной коляске, а затем – оценивающий и долгий – на Халле.

Что это было вообще? Она не только меня знала, но и проявила скрытую враждебность.

Загадки прошлого никогда не мучали меня сильнее, чем сегодня: то Халле что-то не доскажет, то посторонний человек подозрительно себя ведет. Стоило выбраться из дома хотя бы ради этого: не побывай я в Куоби, не узнала бы о себе столько нового, и не нащупала бы первую, пока еще тоненькую и хрупкую, ниточку, ведущую к возвращению воспоминаний…

Пока ожидали заказ, мы жевали хрустики, которые подавались бесплатно.

- Ну и какие планы на завтра? – поинтересовался Халле буднично, схомячивая пятнадцатый хрустик, тогда как я успела съесть лишь второй.

- Давай сделаем перерыв? – предложила устало. – Послезавтра у нас тату-салон, забыл?

- Точно, - скис парень, что-то прикидывая в уме. – Но я не против повеселиться и завтра!

- Нужно дать Шарлетт немного остыть, - напомнила я и перевела тему: - Кстати, как татуировка – видна?

Мастер нанес контуры и штрихи, за следующие два сеанса обещал полностью закончить работу, заполнив краской узоры полностью. Я знала, что основной рисунок сделан, не хватает лишь насыщенности цветом.

- Супер! – Халле поднял большой палец вверх и улыбнулся от уха до уха, тряхнув спутанными золотисто-медными волосами, и я легко смогла представить его с дредами – они бы ему точно пошли. – Не болит?

- Пощипывает, - созналась я. Моя кожа все еще хранила неприятное воспоминание о жгучих уколах, бр-р-р. Но Халле знать об этом было необязательно.

Глава 8. Ты что, была здесь?!

- Раньше ты чаще смеялась, - ностальгически заметил парень. – Я казался тебе веселым. А сегодня смог рассмешить нормально только шесть раз.

- Ты считал? – удивилась я, и громила кивнул. – Это из-за шрамов, - показала я на рубец, задевший губу. – Мешают.

- А-а, понятно, - протянул Халле, улыбаясь, и мне нравилось, что он не делает из моего состояния трагедию, как мама и остальные. – Почему тогда отказалась от пластических операций?

Ну вот, рано обрадовалась. Начинается. Я скривилась.

- Устала. Интенсивная терапия – чистое зло. Она вымотала меня и не принесла никакого результата. Я устала от обезболивающих, сеансов психотерапии, лекарств, массажей и врачей. Больше полугода они изводили меня, а толку? – показала я на неподвижные ноги. – К тому же это все стоит баснословных денег, а родители не миллионеры. Да и какой смысл в пластике, если без ног я и все равно никому не нужна?

- Мне нужна! – быстро выпалил Халле, создав неловкую ситуацию, которой я избегала весь день.

- Это тебе так кажется, потому что ты помнишь меня другой, - с сочувствием посмотрела я на парня, думая о той, какой была, - живой, настоящей. Наверняка безрассудной и деятельной, как ты утверждал. Может быть, даже красивой, - саркастично пошутила, но на этот раз Халле не отреагировал, оставшись слишком серьезным.

- Ты и сейчас красивая, - возразил он с неистовой уверенностью, протянув мне руку через стол, но я быстро убрала ладони на колени. – Ты себя в зеркало вообще видела?!

- Видела.

Каждый день лицезрела. Несмотря на попрятанные зеркала. Может, я и правда была привлекательной девушкой до того как… Блондинка с голубыми глазами – это ведь известный штамп, именно такие девчонки нравятся парням? Но теперь я оказалась очень далека от идеала.

- Ну и? Что изменилось, Фло?

Халле так свято верил в мою красоту, что я невольно призадумалась о том, какой меня видят окружающие, которые давно меня знают.

Настырно потянувшись через весь стол, огромной ручищей Эрлинг вытащил из-за спины часть моих волос и поправил их таким образом, чтобы они чуть-чуть прикрыли лицо.

Глядя в мои глаза с согревающей сердце теплотой, которая невероятно стесняла, улыбнулся, словно только что полностью доказал свою правоту:

- Ну, вот…

Но я же знала, что это всего лишь уловка. Будет странно – и очень неудобно – постоянно ходить с прической, закрывающей один глаз и половину лица, проще было б надеть маску или, что я сегодня и сделала, обмануть всех татуировкой.

И даже если это сработает и повысит мою самооценку, даже если парни решат, что я все еще привлекательна, как раньше, хитрость никак не вернет мне способность ходить. Основная проблема была в этом.

- Халле, - попыталась я образумить парня, которого знала всего один день и не могла ответить ему взаимностью ни сейчас, ни, скорее всего, потом. Даже если он прав, и между нами что-то могло быть, теперь слишком поздно. - Я не гожусь на роль близкой подружки. Я благодарна тебе за дружбу, но близких отношений не хочу. Попробуй понять меня. И не принимай это на свой счет.

Примирительно улыбнулась, не желая становиться причиной расстройства друга, который уже слегка надулся.

- Я скажу это любому, кто заведет такой разговор. Я не… Давай просто оставим этот разговор, прошу. Насовсем. – Жестоко, но лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Мне не нужна была ничья жалость и уж тем более благотворительность, и даже любовь, если я не могу стать равноправным партнером.

- Я готов заботиться о тебе, меня не пугают твои колеса, Флоранс, - упрямо твердил Халле и был таким искренним, что я не могла на него сердиться и совсем не хотела причинять боль отказом. Но пришлось.

- Мне это не нужно, - ответила как можно прохладнее, чтобы провести черту. Не желала даже думать о том, чтобы стать парню обузой, не говоря уж об отсутствии с моей стороны каких-либо чувств.

- Я слишком тороплюсь, да? – наконец, отступился Халле, догадавшись по резкой реакции, что перешел границы моего терпения.

- Очень! – согласилась я с невеселым смешком. Сложно представлять в роли бойфренда человека, которого впервые увидела несколько часов назад.

- Ваши стейки, пицца и чай, - отвлекла нас официантка, поставив заказ на стол и добавив к нему флайер с пятипроцентной скидкой. – Спасибо, что выбираете наше кафе снова. При пятикратном посещении вы получите карту постоянного посетителя с десятипроцентной скидкой, - информировала она с натянутой на миловидное лицо вежливой улыбкой.

- Снова? Ты что, была здесь?! – побелел вдруг Халле, вперив в меня сердитый взгляд, но я лишь удивленно пожала плечами.

- О, извините, - Энни, кинув косой взгляд на Халле, поспешила ретироваться.

Парень так пристально буравил меня потемневшими глазами¸ что мне стало не по себе – он будто подозревал меня в измене или типа того. Посмотрев на флайер, я прочитала: «Скидка за повторное посещение».

- Я, правда, не помню, - отчего-то я почувствовала себя виноватой, ведь

Халле выглядел так, будто его сейчас стошнит. Мой друг буквально переполнился гневом, снова прибавив в возрасте: губы сжались в тонкую линию, а в глазах кипела ненависть.

И я могла его понять: неприятно узнать, что твоя девушка ходила в кафе с кем-то другим. Вряд ли я ездила сюда одна или с Шарлетт…

Глава 9. Закон подлости

- Давай уйдем, - предложил Халле хрипло, отворачиваясь и избегая моего взгляда. Мне стало жаль его, но прошлое теперь окружено было непробиваемой завесой тайны, и я не собиралась портить день из-за мифического похода в кафе, который забыла.

- Брось, - настояла я, накалывая кусочек пиццы на вилку: она, кстати, оказалась очень вкусной. – Я голодная, и ты тоже. Забей, я даже не помню, что было раньше! Может… может, мы ходили сюда с одноклассницами, когда приезжали в кино!

- Ну да, ну да, - пробормотал квэн себе под нос и с такой яростью откусил кусок мяса, что чуть не подавился. Его хмурый взгляд, брошенный по сторонам, живо сказал: этот ресторан не по карману простым школьникам.

Он был убежден, что я была тут с мужчиной. И, похоже, намеревался дуться на меня остаток вечера. Настроение его из приподнятого качнулось в противоположную сторону и стало тяжелее титанового пресса.

Он больше не выглядел легким в общении парнем, теперь его сердитый вид пугал меня, особенно когда я заметила, как сильно дрожат от напряжения бледные руки.

Мы ели в полном молчании, а потом Халле извинился и вышел подышать свежим воздухом, оставив меня доедать пиццу в одиночестве.

К моему бескрайнему изумлению, его отсутствием воспользовалась официантка, принеся десерт.

- За счет заведения, - фальшиво улыбнулась она.

- Хм, спасибо… - я удивленно ждала, что еще она добавит, потому что девушка продолжала топтаться на месте.

- Я знаю, это непрофессионально, - слегка взволнованная, протянула она еще один флайер, на этот раз с записанным от руки номером телефона на свободном поле, - но не могу сдержаться. В прошлый раз вы были здесь с молодым человеком – другим, не этим, - указала она в сторону ушедшего Халле. – Если тот красавчик вам теперь неинтересен, могу я попросить вас передать ему мой номер? Уверена, он меня помнит, - улыбнулась очаровательно, со значением, словно они успели плотно познакомиться у меня за спиной.

Я вытаращилась на официантку потрясенно: как только ей наглости хватило! Подойти к девушке, сидящей в инвалидной коляске, с предложением поделиться парнем – это ни в какие рамки не лезло. Да еще этот хищнический намек, из-за которого я ощутила непроизвольную ревность, пусть даже и не знала, к кому.

- Понятия не имею, о ком вы говорите, - прохладно отбрила я, возвращая флайер и в каком-то смысле даже радуясь амнезии – при всем желании я не смогла бы помочь ей. Должно быть, мой кавалер понравился ей действительно сильно, раз она решила нарушить этику и все приличия. – После аварии я потеряла память.

- О, как жаль, - неискренне посочувствовала Энни с тошнотворной улыбкой, в которой сквозила высокомерная насмешка. Вот стерва!

Вернувшийся Халле спас меня от неприятного разговора, а номер официантка все же оставила.

- Что она хотела? – спросил мой огромный друг, чуть запыхавшийся после прогулки, словно бегал. Но зато выглядел гораздо спокойнее.

- Принесла счет, - опустила я детали, чтобы не травмировать парня снова.

Мне было немного стыдно, потому что я вдруг подумала, что могла ходить на свидания одновременно с двумя. Давала Халле надежду, так что он уверился в том, что между нами возможны отношения, а сама крутила роман с кем-то еще.

Может, не зря Халле так разозлился на меня? Может, все же была причина? Очевидно, что я не рассказала ему о том, что была в кафе с другим. Если я была настолько жестокой, неудивительно, что его от меня затошнило, и он захотел проветриться!

Что ж, если все так, судьба наказала меня не случайно, я заслужила возмездие. И сейчас я мысленно дала себе зарок никогда больше так не поступать. Я не причиню Халле боль, он был слишком хорошим и добрым.

Хотя теперь, даже если бы захотела, не смогла б ничего сделать: со шрамами на лице и мертвыми ногами крутить романы не получится.

- Поехали домой, - я развернула каталку к выходу из кафе.

- Да, давай уберемся отсюда, - обрадовался Халле, морщась, как будто это место стало дурно пахнуть.

Заметив, что Энни провожает меня ядовитым взглядом, я призадумалась, куда подевался тот загадочный ухажер? Сбежал, как только узнал, что со мной стало после аварии? Не захотел связываться с калекой?

Можно было расспросить об этом Халле, но я не хотела бередить его раны – прошлое сгинуло, и оно, очевидно, не было таким уж безоблачным, так пусть остается в прошлом.

- Прости меня, - не удержалась я, думая, что должна хотя бы попытаться загладить свои ошибки.

- Но ты ведь даже не помнишь, за что, - пресек Халле мои жалкие извинения, и судя по тону, хорошее настроение к нему еще не вернулось.

Резко пропала легкость общения, дружелюбие и романтика испарились. Я больше не видела, чтобы парня ежеминутно охватывало желание рассмешить меня, подбодрить и уж тем более поцеловать.

Он стал взрослее и серьезнее, я перестала его понимать. Между нами словно выросла стена, и я с удивлением обнаружила, что Халле может быть не только веселым и открытым, но и мрачным, и ревнивым.

Вот ведь угораздило же нас выбрать именно это кафе! Закон подлости – не иначе.

К этой неприятности неожиданно добавилась еще одна: спустя десять миль пути мотор старого джипа кашлянул и заглох, и машина застыла, как мертвая, на обочине заснеженной и пустынной дороги. Ни фонарей, ни других автомобилей, ни души.

Лишь лес, окружающий нас черной стеной, разбавленной кое-где серебром снега, безмолвно давил со всех сторон, да мое сердце в груди гулко и быстро билось.

- Проклятье! – выругался Халле, ударяя в бессилии руль.

- Шарлетт с ума сойдет, - заметила я, сожалея, что прекрасный день так стремительно перерос в неудачный вечер. Закон подлости исправно работал, мстя мне за сегодняшние улыбки и хорошее настроение.

Глава 10. Спаситель

- Что же делать? – волновалась я не столько за себя, сколько за маму, которая наверняка подумает, что со мной опять что-то случилось. Лишь бы не подняла на уши полицию, требуя найти меня немедленно. Она могла.

Халле открыл капот и безуспешно пытался завести джип снова. Как назло, дорога была абсолютно пустынна. На мобильнике с трудом прорывалась одна полоска, а это значило, что позвонить Шарлетт мы отсюда не сможем.

Нужно ждать попутку, надеясь на помощь, а останавливаться в глуши никто не любит. Очень велик шанс, что большинство просто проедет мимо.

Город находился в двадцати милях отсюда, и я уговаривала Халле пробежаться немного пешком, половить на шоссе связь и вызвать эвакуатор, но он наотрез отказался оставлять меня в одиночестве.

- Да чтоб ее! – ругнулся парень, со всей дури захлопывая капот, так что я подпрыгнула от неожиданности.

- Нужно позвонить Шарлетт! – снова попробовала я докричаться с переднего сидения, к которому была прикована ремнем безопасности и чертовой инвалидностью.

- Ладно, сейчас решим проблему, - с досадой Халле бросил гаечный ключ на землю и отправился… в лес?

- Эй, ты куда? – позвала я удивленно, опуская стекло.

- Сейчас вернусь, - мрачно пообещал друг и исчез за темными деревьями. Мне показалось, или он снял по пути куртку?

Я вздрогнула, когда тишину разорвал хриплый волчий вой. Совсем рядом, буквально неподалеку.

Ужас окатил меня с головой, когда зычный вой перерос в низкий рев, эхом раскатывающийся по округе.

Грубый и свирепый, он словно пригвоздил меня к месту, на мгновение лишив способности мыслить и двигаться. Словно паралич на краткий миг охватил меня целиком.

А потом мое сердце снова забилось, но на этот раз вдвое быстрее. Страх был иррациональным: ну, не чудовище же, в самом деле, кричало, сидя на каком-нибудь дереве!

Вой даже больше не походил на волчий, и я подумала о совах или выпях, умеющих издавать душераздирающие звуки, которые напугали не одного заблудившегося путника. Однако я всерьез беспокоилась о друге, которого все не было.

Мне оставалось лишь гадать, что означает его поведение. Он вел себя странно еще со злополучного кафе.

Молодой парень, приходящий в бешенство по малейшему поводу и ищущий решение проблемы с машиной в глубине леса, точно казался немножко двинутым. По крайней мере, складывалось ощущение, что у него есть от меня тайны, которыми он не собирается делиться.

Вернулся квэн спустя десять минут и молча уселся на место водителя, оставив попытки чинить машину.

- И что?.. – спросила я в нетерпении, испытывая вполне отчетливую тревогу рядом с ним после всех этих мыслей.

- Подождем, - загадочно обронил Халле. – Может, кто-то проедет мимо.

Подождем… Наедине с огромным, могучим и слегка несдержанным мужчиной – есть о чем задуматься. Хотя Шарлетт не отпустила бы меня с ним, не будь уверена, что он нормальный.

- Будем просто сидеть? – уточнила я, начиная нервничать все сильнее по мере того, как проходили томительные минуты.

- А что еще мне сделать? – огрызнулся Халле, все еще пребывая в отвратительном настроении. Он не смотрел на меня и отчего-то непрерывно злился. Неужели это до сих пор из-за кафе?

Медленно и совершенно бесшумно мимо нас проехал автомобиль, свернул на обочину и тихо остановился прямо перед нашей машиной.

Халле грязно, очень грязно выругался, продолжая сидеть как истукан – казалось, лишь от его бешеного взгляда автомобиль должен воспламениться. Клаксон настойчиво просигналил, поторапливая моего друга отреагировать.

- Эй, ты чего завис, он же предлагает помощь! Сходи, поговори! – я так обрадовалась, что наше гнетущее уединение нарушил посторонний человек, что была бы благодарна кому угодно. Лишь бы побыстрее вернуться домой, пока Шарлетт не успела забить тревогу.

- Ладно, - меня удивило, насколько нехотя Халле открыл дверцу и вывалился из кабины, вразвалочку направившись к другому автомобилю.

Водителя я не видела, хотя и пыталась рассмотреть, вытягивая что было сил шею. Он не вышел, только опустил стекло, когда Халле наклонился к переднему окну.

Они о чем-то долго и ожесточенно спорили, я даже боялась, что квэн разобьет чужую машину, но наконец он вернулся с тросом и начал цеплять наш «форд» к красному «камаро». Выражение лица у него при этом было мрачнее самой темной тучи.

Все это выглядело ужасно загадочно и непонятно… но я радовалась, что проблема решена. Очень устала и хотела попасть домой. По сравнению с прекрасным днем вечер уже начал действовать мне на нервы.

Лишь один раз мне удалось разглядеть в зеркале заднего вида пылающий взгляд: наш спаситель смотрел на меня так пристально, что пришлось отвести глаза первой.

Лица целиком я не видела, но черты показались знакомыми. Я хотела, чтобы он подошел! В отличие от недовольного и раздражительного Халле, я бы сердечно поблагодарила человека.

Но он так и не покинул своего автомобиля.

Вскоре Халле вернулся, и мы на прицепе тихонечко тронулись в путь. Я пыталась разглядеть другого водителя, припомнить хоть кусочек утерянного прошлого. Но видела лишь силуэт, не дающий полноценной зацепки.

- Ты его знаешь, да? – я играла с огнем, задавая вопросы, которые, я уверена, другу не нравились, но желание узнать больше было гораздо сильнее боязни его расстроить. – Почему ты на него кричал?

- Мы, как бы, враги, - сквозь зубы ответил Халле, сжимая руль.

- Но он нам помог, значит, человек хороший? – нахмурилась я в недоумении.

Халле промолчал, а напряжение в салоне стало ощущаться еще острее. И мое любопытство моментально вспыхнуло, словно подожженная спичка.

Глава 11. Измотанная кошмарами

- Ты не можешь запретить мне дружить с Халле! – спорила я с мамой, лицо которой от гнева уже покрылось багровыми пятнами.

Мы ругались битый час – Шарлетт и слышать не хотела о татуировках. Она выгнала Эрлинга уже просто за то, что он привез меня домой слишком поздно, а когда разглядела рисунок на моем лице, и вовсе отбросила сдержанность.

Отдуваться пришлось мне одной – мама захлопнула перед Халле дверь, не пустив его в дом. Этого следовало ожидать, но крайне неприятно оказалось в очередной раз убедиться в собственной правоте.

- Мне восемнадцать, и я не буду выслушивать твои претензии, - развернув коляску, я раздраженно покатила в свою комнату. – Ты не можешь мне приказывать, я взрослая и сама решаю, как жить!

- Флоранс, милая, ты отказалась от хирургии для того, чтобы создать этот ужас на своем лице? – взмолилась Шарлетт, когда я захлопнула дверь своей комнаты, кипятясь от бессилия.

- Это совершенно другое! – выпалила я. – Тату красивая. И не потребовала операции и больничного режима. А ты такая же, как всегда, что-то выдумала и ничего не хочешь слышать! Ты даже не дала Халле объясниться, а ведь он не виноват, что его машина сломалась. Он подарил мне замечательный день, но тебе, как обычно, нужно было все испортить…

Надувшись, я замолчала, безмолвствовала и мать.

- Прости, - наконец, принесла она неохотные извинения с тяжким вздохом. – Пойми, Халле уже один раз не оправдал доверия, когда позволил тебе так пострадать. Затею с татуировкой безвинной тоже не назовешь. Я бы хотела оградить тебя от всех возможных опасностей, а Халле, как вижу, снова ведет тебя прежней нехорошей дорожкой…

- Ты не можешь защитить меня от жизни, мам, - проворчала я. – Я сама решаю, что делать. И если захочу риска – научиться водить или покорить вершину горы, - ты меня не остановишь, и инвалидное кресло тоже. Если я выбрала татуировку, значит, так тому и быть, смирись.

- Послушай себя, - прорычала Шарлетт, снова рассердившись. – Всего один день – и тебя не узнать! До прихода Халле ты сидела спокойно дома, а теперь какие мысли…

- О-о, так то, что я сидела дома в одиночестве – оказывается, хорошо?! – возмутилась я до глубины души. – Ты бы хотела запереть меня от всего мира? Это ты считаешь счастьем!.. Поэтому ты назвала меня книжным червем? По-твоему, солгать дочери о том, какой она была, лучший выход?

Мама подозрительно надолго замолкла, будто не находила, что ответить. Затем толкнула дверь, наплевав на личные границы, и вошла, заставив в тысячный раз пожалеть, что у меня нет щеколды. Ее лицо вместо багрового теперь было белым, а значит, мое предположение оказалось верно!

- Ты всегда имела склонность к рискованному поведению, - прошипела Шарлетт, и ее гнев теперь был направлен не на Халле или меня, а на мой характер, который она любой ценой мечтала исправить. – И посмотри, к чему оно тебя привело!

- Это не причина врать мне, выставляя совсем другим человеком, лишь бы привязать к себе! Я тебе не животное, которое можно запереть в клетке!

- Ради твоей безопа…

- И ты думала, что я смирюсь с положением «послушной дочки» и никогда не потянусь к приключениям только потому, что ты так сказала?!

Всплеснув руками, Шарлетт демонстративно закатила глаза, будучи вне себя.

- Ну, и что же ты собираешься делать с этим? – уперев руки в боки, бросила она мне вызов.

Меня ужасно задел ее намек, будто я никак не смогу осуществить все свои мечты теперь, когда сижу в инвалидном кресле. В каком-то смысле моя недееспособность была для нее благословением, ведь можно теперь не волноваться, что дочь ввяжется в опасные авантюры и покалечит себя.

Еще бы, калечить дальше просто было некуда!

- Уж точно не стану сидеть прикованной цепями к дому! – взбешенно заявила я, намереваясь доказать маме, что способна на что угодно, и в самом ближайшем времени. – Я буду жить полноценно, неподвижные ноги меня не остановят, так и знай!

Рассыпая ругательства, мама протопала прочь, оставив бессмысленный спор. Она знала, что если я упрусь, переубеждать меня бесполезно, поняла это еще в клинике, когда я наотрез отказалась продолжить дорогостоящее лечение. Это черта характера мне точно досталась от нее.

Но дуться она будет недолго и уже послезавтра снова отпустит меня с Халле, немного поворчав и отвесив парочку беззлобных угроз.

Она продолжит настаивать, что общество парня влияет на меня дурно, будет беспокоиться за каждое опоздание и каждый мой чих, обвинять в моих бедах мое упрямство или безрассудство Халле, но ничего не добьется, впрочем, как и всегда.

Я только одного не могла взять в толк: она же прекрасно понимала, что никогда не сломает меня под свои запросы, так почему продолжала попытки? Тем самым лишь делая хуже и портя наши и без того не доверительные отношения.

Почему она не могла просто быть доброй, любящей и понимающей матерью, а каждый раз устраивала из воспитания цирк?

Может быть поэтому моя ночь после ссоры была особенно беспокойной? Или это потому, что я пережила чересчур насыщенный день?

Загадки никогда не давали мне расслабиться, и сегодня я насобирала их целый вагон! Уснешь тут…

После аварии я вообще спала плохо: сначала меня будили боли в сломанных костях, затем терапия принесла кошмары, где главную роль мучителей играли врачи.

Во сне я кричала, умоляла их прекратить пытки, но они продолжали истязать меня со злорадными ухмылками. Неудивительно, что в конечном итоге я захотела домой. Увы, но когда вернулась в Бепре, кошмары не отпустили…

Сегодня мой сон был таким же странным, как проведенный день. Передо мной вилась лента дороги, по которой я неслась на красном «камаро» с головокружительной скоростью, испытывая восторг и… чувствуя собственные ноги. Это было упоительно прекрасно.

Глава 12. Мы знакомы?

Халле все-таки удалось убедить Шарлетт, что он будет хорошо обо мне заботиться и не позволит влипнуть в новые неприятности, да и появившийся у меня небывалый оптимизм послужил хорошим подспорьем, чтобы переубедить ее в споре.

Раньше мама ждала, что я вот-вот скачусь в черную депрессию, но теперь смотрела совсем другими глазами, с облегчением и надеждой. Ну, еще бы, ей больше не нужно было изыскивать способы отвлечь и развлечь меня, эта обязанность полностью легла на плечи Эрлинга.

С тех пор квэн стал частым гостем в нашем доме.

В некотором роде мы были практически неразлучны, виделись почти каждый день: несколько раз катались в тату-салон, чтобы мастер довел дело до конца, затем продолжили встречаться просто так, ходили в кино и заезжали в супермаркет, чтобы я купила домой еды, не дожидаясь, пока на это найдет время мама.

Частенько я замечала тут или там красный «камаро», едущий по дороге или стоящий на парковке, но ни разу не смогла разглядеть водителя, а Халле наотрез отказался рассказывать об этом человеке, мотивируя свою скрытность предупреждением доктора.

Ездили мы и в Борлене – родной город Халле, расположенный в пяти милях к северу от Бепре, где устраивали пикники на дворе большого частного дома возле могучего леса.

Жарили на костре мясо вместе с его сестрами и друзьями, устраивали вечеринки «в духе традиций квэнов», где ребята делились причудливыми историями из жизни народов севера, больше похожими на сказки или легенды.

А иногда просто смотрели вместе телевизор, сидя с Шарлетт.

Халле был отличным шутником, ему частенько удавалось рассмешить не только меня, но и маму, так что ей пришлось признать – общество Эрлинга в самом деле хорошо влияет на мое самочувствие.

Вопросом, зачем здоровому молодому парню понадобилась девушка-инвалид, я не задавалась – его красноречивые взгляды, полные надежды и ожидания, были громче слов.

Каким бы странным ни казался его интерес, я видела – Халле влюблен и ему без разницы, в каком я физическом состоянии. Это, не скрою, было приятно… но все равно не вызывало ответных чувств. Он был мне только другом.

Если между нами и существовала какая-то близость раньше, увы, она осталась в забытом мною прошлом.

Как бы там ни было, время шло, и Халле не мог проводить со мной каждую минуту. Его сестры также нуждались в заботе, а еще парень не должен был забывать об учебе и друзьях. Неизбежно я оказывалась иногда одна. И, несмотря на беспомощное положение, стремилась к независимости.

Шарлетт заплатила за бетонный скат с крыльца немалые деньги, и я постепенно осваивала прогулки в одиночестве. Устраивала путешествия все дальше от дома, до тех пор, пока не навострилась добираться до ближайшего магазина у бензоколонки.

Всего-то миля пути. Мои руки настолько окрепли, что я преодолевала это расстояние меньше чем за час!

И Халле, и Шарлетт категорически возражали, чтобы я отправлялась туда без сопровождения, и они составляли мне компанию так часто, как могли. Но мне не нравилось постоянно находиться под надзором нянек, поэтому, не слушая предостережений, я все равно поступала по-своему.

Бепре – городок некрупный, в нем почти все жители хорошо знали друг друга.

Вскоре я уже дружелюбно здоровалась с соседкой Ларинн, матерью троих маленьких детей, мимо чьего дома постоянно проезжала на инвалидной коляске, Хозе – чутким молодым охранником, всегда открывающим передо мной тяжелую магазинную дверь, и Маором, любезным кассиром, помогающим закрепить мешки с продуктами так, чтобы они не потерялись в дороге.

Взгляды прохожих изменились после того как я сделала татуировку. Люди больше не видели моего уродства. Узоры – это первое, что бросалось в глаза, отвлекая внимание от шрамов.

Я стала чувствовать себя уверенней и вместо того, чтобы опускать голову под жалеющими взорами, гордо поднимала подбородок, демонстрируя всем рисунок.

- О, привет, Флоранс! – поздоровался Маор с кассы, когда я въехала в магазинчик, в очередной раз ослушавшись требования сидеть дома. Он всегда выглядел так, будто готов в любую секунду броситься мне на помощь, если она понадобится. – За чем сегодня пожаловала?

- Ни за чем особенным, - отмахнулась я; продуктов было в избытке, просто мне осточертело сидеть в четырех стенах, а душа требовала новых свершений. – Шопинг.

- Отлично! – жизнерадостно одобрил мужчина, а я поспешила скрыться между стеллажами, чтобы избежать разговора.

Я, возможно, была довольно нелюдимой и самодостаточной до аварии? Потому что меня угнетало общение со всеми подряд, исключение составлял только Халле. Но его сегодня со мной не было…

Я покаталась между рядами, выдумывая необходимость покупки, заставившей меня выбраться из дома. Взяла с полки пару шоколадок к чаю, а затем мой взгляд упал на кукурузные фитнесс-шарики, которые я любила есть по утрам с молоком.

Ореховые или медовые? И те, и другие, находились слишком высоко, вне пределов досягаемости. Я оглянулась вокруг, не чураясь попросить о помощи, но магазин был пуст.

Вздохнув, я потянулась рукой, едва достигая и половины расстояния до любимого лакомства. И удрученно поджала губы – придется обойтись без них.

Я удивилась, когда коляска натолкнулась на чьи-то ноги. Препятствие появилось передо мной словно из ниоткуда – темноволосая девушка с пушистым каре, выразительными глазами необычно яркого цвета и потрясающей улыбкой.

- Привет, Флоранс! – непринужденно пропела она, словно мы все это время вместе обследовали полки магазина, и она изначально составляла мне компанию. – Дай угадаю – ореховые или медовые? Ореховые, да! – уверенно заключила она, подавая мне нужную пачку. А затем вложила заодно и медовые, чтобы уж точно не промахнуться.

Глава 13. Подруга

Девушка качнулась с пятки на носок, оценивая вопрос.

- Ну, как сказать, - протянула она с улыбкой. – Я уж точно тебя знаю. Мы общались прошлым летом во время каникул: познакомились на вечеринке, которую устроила я.

Как жаль, что я забыла ее милое лицо и понятия теперь не имела, связывало нас что-то большее, чем веселье на тусовке. Но я была рада, что она подошла ко мне и первой завела разговор – дружелюбный и непринужденный.

Может так статься, что эта сногсшибательная и обаятельная красотка была моей подругой – той, кто не отвернулся от меня, как другие, а решил поддержать, как Халле. Выглядела она, по крайней мере, именно так: словно давно ждала случая заявить о себе, и он, наконец, подвернулся.

- Я Линет, кстати, – протянула девушка руку, и я охотно пожала ее, продолжая пялиться с восхищением. – Линет Морель.

Мы медленно двинулись вдоль ряда, и Линет словно точно знала, в чем именно я нуждаюсь.

- Жидкость для мытья посуды, - напевала она мелодичным, волшебным голосом. - Еще возьми влажные салфетки, чтобы реже посещать ванную. Тканевую маску хочешь? Снимет раздражение от татуировки, и смывать ее не надо.

- Да она давно зажила, - пробормотала я, не в силах противиться обаянию попутчицы. – Лучше расскажи о себе! Как все было: мы по-настоящему подружились или просто здоровались при встрече из вежливости?

- А это ничего? – засомневалась она, бросив осторожный взгляд, но я физически ощутила, что ее распирает от желания поделиться подробностями.

- Мне кажется, все сроки для самостоятельного восстановления памяти давно вышли, - призналась я со смешком. – Доктор Генье говорит это лишь ради моего спокойствия: мол, «время придет, и ты что-то вспомнишь». Но я уверена, что это только уловка. Ни черта я не вспомню.

Линет рассмеялась так сексапильно, что я невольно оглянулась по сторонам: хотела убедиться, не повалились ли в обморок мужчины, случайно оказавшиеся рядом. Но вроде было тихо.

- То есть, я могу рассказать? – обрадовалась она искренне.

- Да! – попросила я, мучаясь любопытством и надеясь, что хоть один человек не будет ничего от меня скрывать.

Улыбка с губ девушки исчезла, сменившись усталым и меланхоличным выражением.

- Хочется верить, что мы с тобой были подругами, - призналась она неуверенно.

- Подругами? – пришла я в восторг, недоумевая, почему Линет это расстраивает. Все прояснилось в следующих словах.

- Совсем недолго, - пробормотала она, поглядывая на меня виновато. – Флоранс, я должна серьезно извиниться перед тобой! Ты это забыла, но… в конце июня наша семья внезапно уехала из города, и я была настолько черствой, что даже с тобой не попрощалась! Прости меня, пожалуйста, пока я не сошла с ума от разочарования в себе…

- Конечно, я тебя прощаю, - великодушно согласилась я, даже не представляя ситуации, в которой смогла бы хоть в чем-то отказать Линет – мистическим образом она завоевала мое сердце практически мгновенно. – А что случилось, почему вы уехали? Большая у вас семья?

- Проклятье, ты действительно ничего не помнишь? – воскликнула Линет, изящно передергивая плечами. – Ни чуточки?! Даже отдаленно?.. – показала она на свое лицо, словно один взгляд на него должен был вернуть мою память.

- Нет, - с сожалением покачала я головой.

- Мы… - Линет начала слишком аккуратно подбирать слова, будто решила утаить часть правды так же, как это делали остальные... – Возникли неожиданные личные проблемы со… здоровьем. Нам пришлось срочно уехать из Бепре, чтобы решить их. Все случилось так быстро, что пришлось сниматься с места буквально в один день, и мы никак не успевали обсудить это с тобой.

Судя по всему, мы с Линет были очень близкими подругами, иначе она не стала бы так переживать из-за обычного прощания.

Друзья постоянно расстаются, бывает, что и на длительный срок, но не отчитываются друг перед другом за внезапные отъезды. Только если отношения не были настолько плотными и доверительными, что исчезновение могло причинить боль.

- И ты разве не могла подать мне весточку, просто позвонив по телефону?

- Вот об этом я и говорю, - хмуро подтвердила Линет, испытывая очевидную, самую настоящую вину. – У тебя есть абсолютное право на меня злиться.

- Я не стану, - улыбнулась я, и мы свернули в новый проход. Почти не глядя выбирали товары на полках, просто прогуливаясь по магазину туда-сюда. – Линет, я принимаю твои извинения. И даже если бы я помнила прошлое, уверена, что простила бы тебя! По-моему, я не из тех, кто долго дуется.

- Уж это я знаю, - тепло отозвалась Линет, воодушевленная моим прощением. – Так что, мир? – развернувшись на каблуках, она посмотрела так, словно сейчас лопнет от радости.

И как только я со смехом кивнула, тут же была заключена в горячие объятия. Не будь я «сидячей», подруга наверняка еще подпрыгивала бы и заставляла прыгать меня.

Понятия не имею, любила ли я подобные девчачьи нежности в прежней жизни, но готова была в ответ расцеловать Линет, словно познакомилась с ней не пятнадцать минут назад, а пятнадцать лет!

Мы подошли к кассе вместе, при этом покупки Линет превышали мои раз в пять. И, продолжая болтать, двинулись вдоль шоссе. Я была так очарована общением, что не сразу заметила свой дом. Кажется, и Линет тоже была озадачена тем, что мы добрались так быстро и незаметно.

- Обалдеть, вот это я увлеклась, у меня же была машина на стоянке, чтобы тебя подвезти! – воскликнула она, оглянувшись назад с досадой.

- Ничего, я люблю прогуляться, - успокоила я подругу, с содроганием представив, что ей пришлось бы пересаживать меня на сидение и затем еще возиться с коляской, заталкивая ее в багажник. Неловко, когда это делает мужчина, а если хрупкая девушка – вдвойне. – Зайдешь ко мне в гости?

Глава 14. На этот раз все будет иначе

Следующие несколько недель были наполнены удивительными и неоднозначными событиями. Сначала Халле пришел в настоящую ярость, узнав о появлении Линет. Он кричал как бешеный и буквально трясся от злости, чем ужасно напугал меня.

- Ничего не изменилось! – обвинял он, тыча пальцем в мою сторону и ходя туда-сюда по комнате. – Флоранс, ты уже вляпалась в эту «дружбу» однажды по самые уши! Неужели так трудно понять, что для тебя хорошо? Почему ты всегда выбираешь неправильных друзей?!

- Себя ты тоже причисляешь к неправильным? – указала я на очевидное противоречие.

- Я бы тебя не обидел! – задохнулся друг от возмущения, а я нахмурилась, гадая, имеет в виду Халле внезапный отъезд Линет или что-то посерьезнее этого.

Было немного странно, что сразу двое моих друзей считают расставание чуть ли не предательством. Что же за тайна связывала нас с Линет в прошлом, что они с Халле так единодушно переживали из-за этого?

- Все совершают ошибки, - возразила я, защищая Линет. Я ведь уже простила ее и не собиралась менять решение.

- Смотря какие у этих ошибок последствия! Флоранс, да ты представить себе не можешь, что с тобой было! Как тебе было плохо, насколько ты была разбита и… - он прикусил себе язык, будто понял, что чуть не сболтнул лишнее.

Как же мне надоели эти тайны. Но ничего! Настанет день, и я докопаюсь до истины. Нужно лишь проявить немного терпения… ну и, конечно, наводящие вопросы не помешают тоже.

- И все это потому, что подруга уехала в другой город? – подняла брови я, не видя в словах друга ни капли логики.

Он оторопел на секунду, осознав, что его подловили на несоответствии, но затем вновь раскричался, бессвязно обвиняя меня в неразумном поведении и обещая «поговорить с Линет начистоту».

Загадочную фразу «она же обещала оставить тебя в покое» я умышленно проигнорировала, надеясь, что потерявший контроль Халле невзначай подкинет еще любопытных деталей.

Все оговорки я аккуратно собирала в копилку «обмозговать в тишине». Но друг оставался раздражающе сдержан во всем, что касалось моего прошлого и особенно Линет Морель.

К счастью, подруга оказалась слеплена из крутого теста, и разговор с Халле никак не повлиял на ее стремление дружить.

С Шарлетт ситуация в точности повторилась.

- Я не подпущу тебя к ней, - мама говорила шепотом, но я уже проснулась, так что со всем вниманием навострила уши, чтобы не пропустить утреннюю разборку. – Она столько пережила, ей и до сих пор нелегко. Я не позволю вам снова все испортить. Мир наконец-то вернулся в наш дом! Мало вам того, что вы уже устроили?

- Мы не хотели причинить ей боль, для отъезда была серьезная причина!

Я узнала голос Линет и, обрадовавшись, поспешила одеться, ненавидя мертвые ноги, мешающие этому простому действию. - Чтобы ее память восстановилась, она должна общаться с друзьями.

- Хороши друзья, - с горечью парировала мама.

- Это была ошибка, но на этот раз все будет иначе!

- Пойми, Линет, я не хочу, чтобы она вспомнила ту боль! Девочка едва начала приходить в себя после аварии, еще не хватало, чтобы к переживаниям добавились воспоминания.

- Клянусь, Шарлетт, такого больше не повторится! Я обещаю, дружба со мной Флоранс не повредит: я сделаю все от меня зависящее, чтобы облегчить и вам жизнь, и ей. Ну, только подумайте, насколько проще станет, если ей будет помогать в гигиене подруга!

Я похолодела, когда поняла, на что подписывается Линет.

У парализованного большие проблемы с купанием и другими персональными делишками. Конечно, мама стойко переносила испытания, как и я. Но Линет… я совсем ее не знала! И лишь отдаленно представляла, насколько доверительными были наши отношения, если для нее личная помощь мне была настолько естественной и даже чуть ли не желанной.

Я слышала в словах подруги настоящий, а не вежливый энтузиазм. Она действительно готова была на что угодно, чтобы вернуть нашу дружбу.

- А он?.. – в голос Шарлетт прокрались строгие материнские нотки, будто она говорит о преступнике, чудом избежавшим казни на электрическом стуле, но все еще заслуживающим ее.

- Я обещаю, он не подойдет.

- Хм, я не уверена… Как бы все это снова не закончилось плохо… - наконец-то засомневалась Шарлетт. А я как раз управилась с джинсами и кофточкой, перекинула ноги на каталку и перебралась в нее целиком.

Но не торопилась покинуть комнату до того, как услышу все подробности, складывающие мозаику прошлых тайн во все более понятный узор. «Он не подойдет» было самым интригующим из услышанного, но, увы, мне не удалось узнать больше, потому что разговор ушел в сторону.

- Кто знает, может мне удастся уговорить ее продолжить лечение? – выстрелила Линет точно в цель. Шарлетт не откажется от надежды, даже если я сейчас настроена категорично.

- Эм-м…

В этот момент я неловко задела колесом стол, и с него повалились на пол сложенные на краю книги. С грохотом.

- Ну, вот… - разочарованно пробубнила Шарлетт, уверенная, что они только что меня разбудили.

- Кто-то пришел? – изобразила я «сонный» голос и прибавила строгости: - Если это Линет, не смей ее прогонять, она мне нужна!

Хотела бы я увидеть выражение лица Линет в этот миг, наверняка она ощутила сладкий вкус триумфа. Когда выкатила в коридор, глаза подруги цвета золота сияли будто солнца, так она искрилась от счастья.

Неудивительно, что мы раньше были близки, я и сейчас испытывала к ней захватывающую дух симпатию. К моему удовольствию, взаимную.

- Все будет хорошо, Шарлетт, я обещаю, - уверенно улыбнулась Линет, следуя за мной в комнату, куда я за руку неуклюже ее потянула. – Пряча от мира в четырех стенах, вы не убережете ее от трагедий.

Глава 15. Спасена чужаком

Халле постоянно теперь пребывал в плохом настроении. Его поведение изменилось: он стал раздражительным и хмурым, часто огрызался по пустякам, и в глазах вместо нетерпеливого, но светлого ожидания поселилась злая тоска по утраченному.

Он все еще развлекал меня, вывозил гулять в столицу и забирал в свой дом, но улыбался как-то неестественно и обреченно, шутил реже и все время оглядывался по сторонам, ища воображаемого преследователя.

Я тоже скопировала его манеру мониторить пространство, тем более что у меня не было необходимости глядеть под ноги.

Впрочем, я и раньше заимела привычку подмечать все проезжающие мимо красные автомобили, не в состоянии забыть таинственного спасителя. И чем жестче Халле отказывался мне о нем рассказать, тем сильнее я стремилась узнать сокрытую завесой небытия истину.

Вот и сегодня на парковке крупного гипермаркета Куоби я насчитала целых пять приземистых красных машин, пока Халле искал свободное место для своего потрепанного «форда», отремонтированного заново. Они с Линет на дух друг друга не переносили, поэтому возили меня за покупками по очереди.

Однажды я стала свидетелем их разборки, но не выдержала и минуты возмутительного «дележа».

- Эй, я вам не вещь! – рассердилась я, прерывая их нелюбезную «беседу» на повышенных тонах, где они решали, кто и почему больше достоин заботиться обо мне. Оба уставились на меня испуганно.

- Прости, Флоранс, - искренне извинилась Линет.

- Да, прости, - поторопился добавить Халле, лишь бы я не думала, что он в чем-то хуже.

С тех пор я и только я решала, с кем отправиться за покупками. Едва кто-то начинал навязывать свое мнение, я оставляла обоих и отправлялась одна. Кое-как мне удалось нащупать компромисс в их непримиримой вражде, частью которой я становиться не собиралась.

Охотнее я предпочитала делать покупки с Халле. Он не имел возможности добавить продуктов в мою корзину за свой счет, в отличие от Линет, которая вечно набивала мои сумки всякой ерундой. А на кассе в присущей ей веселой манере расплачивалась кредитной картой, отмахиваясь от протянутых денег, и ставила меня тем самым в неловкое положение.

Сначала я возмущалась, потом привыкла, лишь закатывала глаза и в очередной раз делала бестолковую попытку вернуть долг. Совала ей в карманы незаметно, оставляла в машине под сидением и хитрила, кладя на телефонный номер.

Со временем эта денежная войнушка стала казаться мне милой.

Как бы там ни было, с момента появления Халле и Линет моя жизнь точно перестала быть скучной и однообразной, и я уже не представляла возвращения к уединению и книгам.

Несмотря ни на что, мое существование ощущалось все более полноценным, и паралич превратился лишь в досадную преграду на пути к цели, которую я в конце концов преодолевала. Просто все, что я раньше давалось мне легко, теперь требовало больше усилий, но зато закаляло и тело, и характер.

В этот раз я держала в руке целый список покупок: затеяла ремонт. Мы с Халле не спеша ходили между рядами, при этом парень одной рукой управлялся с полной тележкой, а другой умудрялся толкать меня.

Я часто поражалась его ловкости и силе, хотя чему удивляться, ведь он рос с братьями и сестрами в доме, стоящем практически в лесу, а лесозаготовительная фабрика была практически единственным местом работы для жителей Борлене.

- Белая краска для потолка, - с трудом разобрала я корявый почерк Халле, который записал все это под мою диктовку пару часов назад. – Зеленая для кухни.

Халле добавил в тележку четыре банки нужного цвета.

- Кисти, номера четыре и шесть, - прочитала я. – Кажется, вижу их в конце прохода. Возьму, а с тебя крепежи.

- Ладно, - согласился Халле и отпустил коляску, а я, избавившись от гиперопеки, покатила к стенду с кистями, возле которого стоял всего один человек.

Можно было к нему обратиться в случае необходимости, но он исчез в боковом проходе, как только я приблизилась, окатив меня потоком горячего воздуха. Спешил по своим делам или не хотел связываться с инвалидом.

Ну и до свидания, сама справлюсь.

Как назло, кисти нужного размера висели слишком высоко, и я уже собиралась подождать Халле, спешащего ко мне со всех ног, когда увидела на уровне лица нужные упаковки, покачивающиеся на крючках с другими размерами. Кто-то из покупателей перевесил их, а продавцы еще не успели вернуть на место.

- Нашла! – заявила я, обрадованная тем, что справилась-таки без посторонней помощи.

- Ох уж эти заботливые радиаторы! – сердито выдал друг полную несуразицу, которую я совершенно не поняла. – Нам бы и без них было неплохо. Верно?

Не заподозрив никакого подтекста в странноватой шутке, я автоматически согласилась:

- Ага.

Мы собрали почти все необходимое, когда я обнаружила, что кое-что все-таки забыла. Я как раз остановилась возле стенда с обоями, рассматривая кремовые с золотым принтом и салатовые с вязью желтых цветов.

- Постой, валик для размазывания клея не написан! Он там, где кисти, я привезу…

- Я сам, - опередил Халле, оставляя меня рядом с обоями и груженой тележкой. – Выбирай пока.

Он исчез, а я прищурилась, представляя свежие цвета в своей комнате. Светло-бежевые с золотом были теплее глазу, хотя зеленые больше подходили моей татуировке.

Прикинув, что рулоны расположены не слишком высоко, я поняла, что с удовольствием достану их сама, заодно продемонстрировав в очередной раз свою самостоятельность. Всего-то надо перетащить вес неподвижных ног на ручку кресла, и тогда смогу преспокойно дотянуться до нужной полки.

Я даже не подумала о том, как важно равновесие. Кресло покачнулось и стало заваливаться набок вместе со мной, беспомощно барахтающейся в воздухе.

Глава 16. Несмываемый след в сердце

- Спасибо, - пробормотала я, едва шевеля губами от ослепительной красоты незнакомца, оставляющей в сердце несмываемый след, будто метку, навечно.

- Не за что, - шепнул парень, задержав меня в объятиях чуть дольше обычного, словно боялся, что если отпустит, я опять упаду.

От него веяло жаром, как от печки, ладони были невообразимо горячие. Пылающие глаза не отрывались от моих ни на секунду, и я с волнением осознала, что он тоже очарован или, по крайней мере, ошеломлен нашей внезапной близостью.

Но затем вспомнила про татуировку и расстроилась, что он смотрит, должно быть, на нее.

- А ну, убери руки! – рявкнул рядом Халле, и я подпрыгнула на кресле, почувствовав себя как жена, застуканная ревнивым мужем на измене.

Мой спаситель резко выпрямился, желтые глаза сверкнули, и на мгновение огонь в них стал совсем диким.

- Как мог ты оставить ее одну даже на секунду! – прорычал не менее вспыльчиво он, заставив меня вторично вздрогнуть, хотя тембр его голоса имел еще и другой эффект – он показался мне знакомым! – Не можешь позаботиться о ее безопасности – поручи это другому!!!

- Она самостоятельно может справиться с любой проблемой! – вступился Халле за мое право на независимость, слишком агрессивно реагируя на добрый поступок незнакомца. – Нечего лезть!

- Еще секунда, и она была бы на каменном полу, упав с полутораметровой высоты! – грозно наступал взбешенный красавчик, и я с удивлением заметила, как заискрила его кожа, когда он напряженно сжал кулаки, будто собирался броситься в драку.

Халле не сразу нашелся с ответом, и это дало мне шанс вставить слово:

- Это правда, он подхватил меня.

Квэн перевел на меня такой взгляд, будто я только что предала нашу дружбу.

- Вечно тебе неймется! Какого черта ты не сидела спокойно?.. – набросился он, не сдерживая досады. – Тебя даже на минуту нельзя оставить, да?!

Обалдеть, я еще и оказалась виноватой. Хотя… он же был прав.

- Ладно, признаю, что сглупила, - отмахнулась я, снова поворачиваясь к спасителю, чье лицо от гнева стало еще прекрасней и привлекательней, от него буквально захватывало дух. – С-спасибо еще раз, - поперхнулась я реакцией собственного тела: жгучим огнем, опалившим щеки, и слишком быстрым биением сердца.

Его лицо… светло-русые волосы с серебристым отливом, изящный изгиб губ и бесподобные глаза – все это я уже когда-то видела.

- Мы с вами не встречались раньше? – прищурилась, пытаясь выцепить картинки, неотчетливо мелькающие в памяти и тут же ускользающие в небытие.

- Мы закончили, домой пора, - грубо оборвал Халле нашу наклевывающуюся беседу, развернув коляску и торопливо увозя меня прочь от парня, даже не успевшего ответить.

Я изогнулась, чтобы посмотреть назад, но фигура друга была слишком огромной, чтобы увидеть проход. Ощущая себя ужасно беспомощно, я разозлилась на Халле от всей души и нажала на тормоза.

- Это невежливо – вот так накричать и уйти, он же помог мне! – высказала я ярый протест, но остановить махину-Эрлинга было невозможно – застопоренные колеса никак не повлияли на скорость движения, он все равно толкал коляску вперед, причем без каких-либо усилий, словно даже не заметил моего сопротивления.

- Ты же сказала «спасибо», - напомнил он холодно, и не подумав остановиться.

- Ты стал таким тираном! – обиженно надулась я, скрещивая руки на груди и прикидывая, как отомстить за пережитое насилие над свободой воли.

- Он уже ушел, все! – Халле развернул меня к проходу, давая удостовериться, что там никого нет. После чего снова покатил меня и наши покупки к кассе.

- Жаль, что так вышло, - кисло отозвалась я, ощущая невесть откуда навалившуюся апатию, очерняющую мысли. – Он сделал доброе дело, и ты на него совершенно несправедливо наехал. Ревность затмила тебе глаза.

Я ворчала, а внутри сотрясалась от напряжения, умоляя пустые ячейки памяти подбросить хоть какую-то зацепку, маленький эпизод, расплывчатый образ прошлого. И всякий раз, когда была близка к разгадке, это оказывался самообман, не более чем фантазия или мечта.

Чем сильнее я мучила извилины, тем меньше понимала, добившись лишь того, что разболелась голова.