Вернуться - 3

Глава 23

— Слушай, а кто всё-таки того боевика убил, ты как думаешь?

— Роман, а тебе какая разница? — как-то странно посмотрел на него Глотов.

— Ну просто Герман последним уходил… — очень неуверенно начал Роман.

После того как они вернулись, Герман ушел в общий душ, присутствующий на их этаже, правда без горячей воды. И посещение его было достаточно экстремальным, только других вариантов не было. А ходить потным и немытым — не комильфо.

— Рома, я понимаю, гражданская жизнь в жопе играет. Всё в Пинкертона играешь… — хмыкнул Глотов. — А тут война, тут убивают… Один из твоих непосредственных коллег серьезно ранен. Один из наших ребят — охранников убит, а ведь ему всего 21 год… — он укоризненно смотрел на Титова. — Мне пофиг, кто «убрал» этого… Пусть даже и Герман. Я сам бы этого урода «заминусовал», но командир этот грех с души снял…

— Да, но… — Роман всё понимал, но мирная жизнь на «гражданке» всё ещё не давала ему успокоиться.

— Заканчивай, Роман… — Глотов не собирался дальше обсуждать это. — Сдох Максим, а в нашем случае враг — Арби, или как его там… Да и хер с ним!

«Развёл тут, понимаешь, сопли. Ёжику понятно, кто!..» — разложив перед собой части автомата, думал Глотов, спокойно чистил оружие, посматривая на беспокойного Титова: «Сопляк!..»

— Блин! Мужики! Никогда не забуду! — чуть не пускал слезу Антон, сидя за столом в офицерской столовой, вместе с Германом, Глотовым, Романом и оставшихся целыми своими ребятами, попавшими вместе с ним в западню.

Отойдя немного от произошедшего, как-то стихийно все решили собраться в столовой и помянуть погибшего парня из охранной роты, а также выпить за здоровье раненых ребят. Ну и отпраздновать то, что собравшиеся за столом остались в живых.

Пьянка шла капитальная, дым коромыслом… Пар надо было спустить, особенно после такого «приключения», так что Герман не чинясь сказал ребятам выставить пару бутылок водки и коньяка, чтобы расслабились.

Скоро 8 марта, а их следственно-оперативные группы так и продолжают мотаться по окрестностям, в основном фиксируя последствия преступлений, но не сильно продвигаясь в их расследовании. Набирая статистику, если можно так сказать, что Германа и его коллег совсем не радовало. Так как смысла от их работы почти не было, к сожалению. За редким исключение, когда буквально за руку хватали на месте преступления или указывали свидетели. А таких случаев можно было по пальцам пересчитать.

В это время, относительно далеко от них, в Шатойском районе Чечни с конца февраля «федеральные» силы во всю пытались задавить достаточно большие силы чеченских боевиков. Те успешно оборонялись, но тяжелая артиллерия и ВВС России медленно, но верно выдавливали их из занятого района, перемалывая силы боевиков.

Интерлюдия

Москва. Управление противодействия терроризму ФСБ РФ

— Что у нас по фигуранту? — обратился начальник управления к своему заместителю.

— В настоящий момент имеется информация, что интересующее нас лицо находится в составе бандформирований в Шатойском районе, где осуществляет командование преданными только ему боевиками, — доложил заместитель.

— Что предпринято для его нейтрализации?

— В Грозном находятся сотрудники подразделений группы «А», усиленные бойцами подразделения группы «Омега». С имеющимся приказом на захват или уничтожение, — отрапортовал заместитель.

— Хорошо! Как только появится какая-то информация, то немедленно доложите…

Гудермес. Чеченская Республика

Только Герман с остальными успели позавтракать, как его срочно вызвал Самойлов и отправил его группу на один из вызовов, только поступившего из комендатуры.

Через полчаса они приехали в один из районов Гудермеса, где ночью в одну из квартир вломились какие-то уроды — убив главу семьи, а также ранив его жену.

— Суки! Что за суки-то, а? Герман! — Роман не отставал от него, пока тот осматривал труп чеченца, лет под пятьдесят. — Не, ну нас не любят! Это понятно, а они же своих…

— Рома, отстань от начальства, — нахмуренный Глотов, вместе с двумя солдатами контролировали обстановку в квартире, хмуро поглядывая на изредка сновавших женщин — чеченок, которые сейчас забирали детский вещи, для пятерых детей погибшего, забранных одной из соседок.

Нет-нет, но бросаемые на них взгляды, полные ненависти, в большинстве своём.

— Зачэм это дэлаэтэ? — раздался голос старика лет за семьдесят, отца раненой женщины, которую отвезли в медпункт в комендатуре. — Из-за вас эта… — Он нежданно-негаданно заявился в квартиру, всё порываясь подойти к трупу погибшего зятя.

— Дед! Ты не мороси! Так надо Закон от меня это требует, — спокойно ответил аксакалу Герман.

— Вы пришли и… — губы деда сжались от злости. — Убэваете! И гаварытэ…

— И это всё пройдёт, дед! — печально улыбнулся Герман. — И потом, это мы убили твоего зятя и ранили твою дочь? Может те, кто на самом деле не борцы за свободу Ичкерии, а кому удобно грабить таких, как ты, отец?

Старый чеченец блеснул ненавидящим взглядом из-под кустистых и больших бровей на него.

— Очнись дед! Плевать им на всех вас. Грабят они вас, а «федералы», как могут, пытаются принести сюда порядок, — ответно посмотрел на него Герман. Это они убивают, вон, сам видишь, — показал он рукой на убитого.

— Я сам их зарэжу! — вскинулся старый чеченец!

— Оставь это нам, — притронулся к ему плечу Герман. — Мы чуть быстрее это сделаем, если, правда, этих падл возьмём.

— В любом случае, возьмём! — ретиво заявил Роман.

Судя по глазам старого чеченца, тот им не верил.

— Ну твою же дочь, не твои борцы за свободу в больницу увезли, а к русским врачам. И я тебе гарантирую, что её там, если это возможно, вылечат и обиходят. Отец, может не за ту сторону ты встал, нет? — русские ушли, а старый аксакал задумался.

— О как! — они как раз проезжали небольшую русскую церквушку, непонятно как оказавшуюся на территории Чечни и более-менее сохранившуюся, а не взорванную или снесённую местными радикалами

Но время и две войны не пощадили её!

Выщербленные пулями стены, побитый осколками и пулями когда-то покрытый позолотой купол, а теперь торчащие позеленевшие листы меди, а может жести, плохо было видно. Всё показывало, что эта церквушка уже достаточно давно не используется по назначению.

Германа в первый раз удивила и сама церковь, и то, что она до сих пор находится здесь, а не превращено в чего-нибудь неудобоваримое или там в мечеть.

Но сейчас прямо на его глазах, небольшая двустворчатая дверь, обитая тяжелым поврежденным в нескольких местах металлом, неожиданно приоткрылась, а потом оттуда вышел мужчина с русскими чертами лица, с русой бородкой, одетый в ватные штаны и потрепанный армейский бушлат. И самым удивительным было то, что на голове у него было что-то из головных уборов православного духовенства. Герман вспомнил, что подобная шапочка или чего там, называется скуфьей.

— Не понял, — с момента «борьбы» за независимость «Ичкерии», русских жителей Чечни выдавливали, а то и просто убивали на территории Чечни. Особую ненависть у радикальных боевиков вызывали священники Русской Православной Церкви.

Так что появление здесь и сейчас священника из РПЦ или имеющего отношение к ней было просто невероятным на территории Чечни, особенно сейчас.

— Нормально так! — Глотов был удивлен не меньше, чем его командир, после возгласа того сам посмотревший в сторону церкви, и увидевший это «чудо».

— А чего? — Роман смотрел то на одного, то на другого, не понимая, чего это с ними.

— Костя, а ну, тормози! — приказал Герман их водителю.

— Есть! — чётко ответил тот, прижав «буханку» к остаткам бордюра, недалеко от церквушки.

— Извините, а вы?.. — Герман выпрыгнул из машины и подошел к остановившемуся мужчине, не совсем понимая, кто перед ним и как к нему обращаться.

— Отец Арсений, — представился священник, глядя серыми глазами на подошедшего к нему необычного военного.

Одетого вроде в знакомый и незнакомый ему камуфляж, с пистолетной кобурой, из которой торчала рукоять пистолета АПС, необычно пошитая 'разгрузка.

— А вы?.. — священник вопросительно оглядел подошедшего.

— Следователь Смирнов, — представился Герман. — Военная прокуратура.

— Это хорошо. Надеюсь, власть в город надолго вернулась и наконец-то будет порядок, — заинтересованный взгляд священника по очереди осмотрел всех, кто вышел вместе с Германом.

— Ну это пока слишком громко сказано, — поморщился Герман. — Вы лучше скажите, как вы тут, отец Арсений, выживаете? — не мог не спросить он.

— С Божьей помощью, — ответил тот.

На вид священнику было не больше сорока лет, с бородой, русые волосы, рост под метр семьдесят, коренастый. Во взгляде какое-то умиротворение, но при этом и твердость. Странное сочетание…

Его нахождение здесь, на территории осколка страны, где целенаправленно выживали русских, абсолютно не стесняясь убивать, в особенности служителей православной веры… Было просто невозможным, но вот — он здесь, стоит перед ним.

— Эй, чэго вы к нему прысталы? — раздался гортанный с кавказским акцентом женский голос.

Герман удивлённо повернулся и увидел, что к ним подходит женщина лет за пятьдесят, явно чеченка, а за ней к нему и священнику подтягиваются с разных сторон женщины и пару местных аксакалов.

— Всё хорошо, Зайна, — улыбнулся первой женщине Арсений. — Молодой человек интересуется, как я тут выжил.

Герман с легким недоумением смотрел, как вокруг них собрались несколько местных, в количестве не менее восьми человек. Роман с Глотовым, при поддержке троих охранников, положивших руки на автоматы, настороженно оглядывали неожиданное стихийное сборище.

Судя по опасливым и не очень добрым взглядам окружающих, настроены они были к солдатам федеральных войск не очень благожелательно.

— Не стоит беспокоиться, — обратился Герман к окружающим. — Мне просто интересно стало поговорить с отцом Арсением.

Несмотря на его заверение, народ не спешил расходиться, прислушиваясь к разговору и с недоверием смотря на разговаривающего военного с их священником.

Честно говоря, Герман не совсем понял, что было в голове у церковных иерархов, которые с момента ввода федеральных сил на территорию Чечни направили сюда нескольких священников для своей паствы. Передвигающихся чуть ли не в передних частях федеральных войск.

Будто пытаясь охватить пустующую территорию в тех местах, где осталось что-то похожее на церкви, хотя осталось их совсем немного, да и большей частью разрушенных.

И несмотря на всё ещё идущие боевые действия, прибывшие священники по возможности стали проводить службы в полуразрушенных церквях на территории Чечни, проводя обряды и т. д.

Оказалось, что несмотря на годы беззакония и откровенного террора, всё-таки часть русского населения сохранилась, правда всячески прячась и стараясь не выдавать себя. Да и среди этнических чеченцев, хотя и немного, но были православные, так что по прибытию отца Арсения, в церквушку стали ходит немногочисленные прихожане.

— М-да, а не боитесь, что убьют?

— На всё воля Божья, — ответил Герману священник.

— Угрожают?

— Есть такое, но что поделать, людям нужно божье благословение, — вздохнул Арсений. — Я обязан помогать им.

Угрозы были почти постоянные. И на улице к нему подходили и записки всяческие подбрасывали. В открытую нападать уже боялись, всё-таки город был под контролем «федералов». Правда это касалось дневного времени, а вот ночью — могли и убить. Это было прекрасно всем известно, тем более тем, кто с утра осматривал погибших или свозил раненых в действующий медпункт. Хотя «комендачи» грозились в скором времени «оживить» городскую больницу. Только когда это ещё будет…

— А связи у вас с комендатурой никой нет! — Герман не спрашивал, а утверждал.

— Откуда! — развел Арсений руками. — Только если кто из прихожан сходи, что-то передать. Но отношения с военными у меня хорошие, вы не беспокойтесь. Особенно с военкомом.

— Понятно, — недовольно покрутил головой Герман. — Глотов, рацию дай!

Тот с помощью одного из солдат снял рюкзак, а потом достал одну из их раций, подошел к священнику и отдал недоумевающему Арсению.

— Хм… Иностранная… — священник крутил её в руках. — Откуда только взяли… Хотя трофей небось, — понятливо кивнул. — А зачем?

— Знакомы? — спросил Герман, смотря, как Арсений достаточно ловко ощупывал небольшую рацию, нажимая на кнопки.

— Ну так служил, Афганистан с 1987 по 1989 год, — ответил Арсений. — Подобные видел у моджахедов. Разберусь, если что, — священник понял, что рацию у него никто забирать не собирается.

— Глотов, объясни, как пользоваться, — Герман повернулся к тому. — Ну мы тут недалеко, так что если что, то подскочим, — пресёк дальнейшие разговоры Герман, видя, что Арсений что-то ещё хочет сказать.

— Надо в церковь, что ли, заскочить, — сказал Глотов, когда на следующий день они в очередной раз возвращались с выезда на место происшествия.

— Думаешь? — почесал Герман затылок. — А давайте! Костик, рули к церкви.

Спустя десять минут, оставив солдат в машине, а также автоматы под их охраной, они втроём зашли в приоткрытую дверь церкви.

— Однако! — Герман осматривался по сторонам, видя вокруг небольшое полутемное прямоугольное помещение, на стенах кое-где остались лики святых на стенах, частично испещрённых пулевыми пробоинами и, видимо, осколками.

На противоположной стене церкви висело несколько икон, рядом с которыми горели несколько небольших свечей на специальных небольших подставках, прикреплённых к стенам под иконами.

Перед двумя иконами стояли какие-то сгорбленные фигурки, судя по их виду, несмотря на одетую на них старую одежду, старушки или пожилые женщины, которые истово крестились.

— Представляете, я их в подсобном помещении нашел, — неожиданно для всех раздался голос Арсений, вышедшего из неприметной дверки в стене, рядом с алтарём.

— Бабушек? — не понял Роман.

— Бабушки сами нашлись, — немного улыбнулся священник. — Как выжили здесь, вообще не понимаю. Я про иконы, — он показал рукой на иконы. — Стал разбирать различный хлам и под наваленными на пол досками и кирпичами нашел небольшое углубление. Там, завернутые в полиэтилен и тряпки, иконы и лежали.

— Понятно! — хотя не сказать, что Герман был верующим, но всё-таки подошел к одной из икон и перекрестился. Хотел взять свечку и поставить, но заметил, что в углублении для свечей всего две тоненькие свечки.

— Возьмите, возьмите. — сказал Арсений.

— Не беспокойтесь, — к ним подошла одна из старушек, — у меня дома ещё немного осталось. Я принесу, — она неожиданно поцеловала тыльную сторону руки Арсений и быстро «усеменила» на выход.

— Ох! Ефросинья! — поморщился тот. — Если бы не она, то даже не знаю, как бы выжил. Она мне еду носит, а что сама ест… Так не знаю! — развел Арсений руками. — Сколько раз ей говорил, чтобы не носила, так она теперь подкидывать еду стала, когда я не вижу.

— Роман! — тот услышав голос Германа и увидев его взгляд кивнул ему. — Думая и со свечками вам поможем. Роман, ты запиши, что отцу Арсению ещё надо.

— Нет, спасибо, но не… — начал тот, но был остановлен поднятой в останавливающем жесте ладонью Германа.

— Не отказывайтесь. Если можешь — помоги! — вздохнул Герман.

— Мари… Максим, а ты что здесь, ты в келью иди, — вдруг как-то быстро стал говорить священник, увидев вышедшую в ту же дверь, что и он до этого, фигуру тщедушного подростка.

Лицо, почти полностью закрытое платком, худенькие ножки и ручку, роста чуть больше метра шестидесяти.

Фигура что-то замычала, показывая на себя, потом на иконы.

— Хорошо, только быстро, — как-то напряженно сказал Арсений, смотря как фигурка подошла к одной, потом к следующей и следующей иконам, ставя свечки и быстро крестясь.

Германа немного удивило то, что священник как-то не очень рад происходящему и тому, что парнишка находится здесь.

— Это кто?

— Неделю назад прибился. Немой, идти ему некуда, вот я его и пригрел, — ответил священник, что-то явно темнящий, судя по его тону.

— Значит с едой у вас не очень, — сменил тему Герман.

— Люди помогают, несут, что есть. Военные еду подбрасывают, — ответил Арсений. — Мне много не надо.

— Ну этот вопрос мы решим, — без возможности отказа, посмотрел на него Герман.

Роман быстро накидал на бумажке небольшой список того, что требовалось священнику и для его небольшой церкви, а потом они покинули церковь, отправившись к себе на базу, благо совсем недалеко, если на машине.

— Роман, надо завтра дополнительный список Алексу скинуть по телефону. Добавь туда побольше еды, ну и чего там для самой церкви надо. Пусть не жадничает, — пока они поднимались на свой этаж, говорил Герман Роману.

Тот вздохнул, поняв, что у начальства появилась новая блажь, но кто он такой, чтобы спорить с ним…