Вернуться

Глава 1

Она такая красивая. Нежный овал лица, волосы с чуть уловимым медным отблеском – прядь так таинственно прикрывает левый глаз. О, боги, какая же она красивая! Ее глаза – удивительные, влажно-карие, когда-то ты вспоминала эти глаза, называя "вишневыми". Глупое сравнение. Наивное. Не умеешь ты сравнивать. Да и неуместны сравнения. Стоит заглянуть в эти глаза и начинает кружиться голова. И три года назад, и сейчас, и еще через сто лет. Она красива. Она сексуальна. Она умна. Кто ей даст ее тридцать и шесть? Какой мерзавец-бухгалтер вообще выдумал считать прожитые годы? Да, по возрасту, она могла, пусть теоретически, быть твоей матерью.

Она ею и стала. Стала твоей мамочкой, мамой общих детишек, мамой для верной чокнутой Мышки. Еще она стала твоей любовью-любовницей-любимой. Твоей неотделимой половиной. Уй, как все неприлично, пошло, скабрезно и противоестественно выглядит со стороны. Вы — исключение. Ошибка. Две женщины, раздавленные подлой жизнью и вновь ожившие. Никому такого не повторить, и не пробуйте.

Поплавок течением тянуло под камень. Неторопливый ручей нес сквозь солнечный октябрьский лес желтые кораблики листьев. На чистой воде то и дело расплывались круги, — рыбешка кормилась, активно готовилась к зиме. Вот и наживку на крючке трогают. Но как раз на поплавок молодая женщина, привыкшая отзываться на имя Катрин, не смотрела, — все не могла оторвать взгляда от подруги. Флоранс сидела на краю спального мешка, наблюдала за младенцами, и лицо у нее было таким мудрым и спокойным, будто старшая мама совершенно определенно знала, кто из близнецов обделается первым. Вообще-то, Рич пачкал чаще, — вот и сейчас младой герой насуплено и сосредоточенно разглядывал пронзительно высокое и голубое осеннее небо. Его сестренка Дики этаким оранжево—синим червячком пыталась добраться-докатиться до края разостланного спальника. От натуги попискивала и смешно двигала локотками. Весьма подвижный ребенок. К счастью, яркие путы одежки порядком сковывали движения двухмесячного пятикилограммового обезьяныша. Пока девчонка была способна в основном перекатываться неуклюжей колбаской.

— Ну и что ты на меня так смотришь? – поинтересовалась Флоранс, не поворачивая головы.

— Ты мне нравишься, — сказала Катрин. – Собственно, вы все трое мне нравитесь.

— Прекрасно, — на губах подруги появился намек на улыбку. – Я уже опасалась, не возжелала ли ты что-то неприличное от меня срочно и немедленно.

— Разве бывает, когда не желаю?

— Бывает. Когда злишься.

— Когда злюсь, мне хочется кого-нибудь прибить и потом хорошо трахнуться. Хотя у меня частенько возникает и отвратительная мысль совместить оба развлечения.

Флоранс усмехнулась:

— Если пытаешься меня шокировать, то совершенно напрасно. Я тебя, средневековое чудовище, и так прекрасно знаю. Прибереги свои садистские фантазии, сама знаешь для кого.

— Нашей Мышке сейчас не до развлечений. Мы ее озадачили по полной программе. Пусть работает и сублимирует.

— Кэт, нам самим не пора возвращаться? — в голосе Флоранс мелькнула неуверенность. — У нас полно дел. Мне кажется, мы уже целый день здесь бездельничаем.

— Посмотри на "часы", — Катрин ткнула пальцем вверх. — Сегодня "дисплей" просто шикарен. Ни единого облачка.

Флоранс прищурилась на солнце:

— Едва перевалило за полдень.

Катрин кивнула:

— Совершенно верно. Механические штучки, что ты привыкла таскать на руке, убедительно доказали бы, что мы сидим здесь всего полтора часа. Надоело?

Флоранс фыркнула:

— Знаешь же, что нет. За этот год я в лес влюбилась. Действительно дивный сегодня денек — солнце почти летнее. Кэт, может, мне хоть шапочки на малышей надеть?

— Логика железная, — засмеялась Катрин. — Хочешь, — надевай. Только им, по-моему, и так комфортно. Носы сухие, мордахи довольные. Рич, правда, сейчас в штаны наделает.

— Вот еще, — Флоранс улыбнулась. — Он просто задумался. Возможно, его тянет в небо. Мечты начинающего воздухоплавателя.

— Никаких воздухоплавателей, — категорично возразила подруга. — Знаю я их: сначала птички-ласточки, икары, там, всякие, пегасы поэтичные. Не успеешь оглянуться, а парень уже сидит за штурвалом какого-нибудь "Ю-87" или "фантома".

— Там же нет авиации. Значит, нет смысла и волноваться, — Флоранс ласково погладила сына по животику. Ричард мудро вздохнул и скосил зеленые глаза на вторую маму.

— Вот-вот, — Катрин многозначительно тряхнула коротким удилищем. — Поэтому мы и сидим здесь вчетвером и делаем вид, что удим рыбу. Пора решить, — идем или остаемся? Там действительно нет самолетов и всяких разных дережопелей. Вы, детки, не поверите, но я знаю уйму индивидов, уверенных, что все эти сомнительные летающие устройства являются неизбежным и ценнейшим благом цивилизации. Позволяют летать в отпуск на другую сторону земли, опрыскивать сельскохозяйственных вредителей, и валить на головы оппонентов-инородцев баки с напалмом. Понятно, мир без самолетиков так нелеп, смешон и наивен. Я уже не говорю о всяких фенах, мобильных телефонах и увлажняющих салфетках. Как без всего этого существовать?!

— Да отстань ты от нас, — миролюбиво сказала Флоранс. — Все мы уже одной ногой там. Что за манера у тебя иногда возникает — тысячу раз переспрашивать? Разрекламировала свой рай медвежий, а теперь дразнишь.

— Я не рекламировала, — поспешно возразила Катрин.

— Не ты, — согласилась подруга. — Глаза твои сияющие и голос болезненно дрожащий, рассказы многозначительные. Перестань демонстрировать муки совести. Об отступлении уже давным-давно никто кроме тебя не помышляет.

— Мое дело — еще раз спросить, — пробормотала Катрин.

Флоранс поднялась на колени, отогнула ворот армейской куртки Катрин, и очень нежно коснулась губами щеки:

— На сей раз придется разделить ответственность с глуповатыми подчиненными, моя леди. На всякий случай, напоминаю, — отъезд был общим решением.

— Ну, да, — Катрин вздохнула и воткнула удилище в берег. — Пусть удочка здесь остается. Если кто-нибудь из местных до зимы наткнется — порадуется. А мы следующий раз рыбу уже ТАМ удить будем. Если времени хватит. Ох, и куча дел нас ждет.

Неуверенную молодую подругу темноволосой Флоранс звали – Катрин Кольт. А еще раньше ее называли Екатерина Мезина. Вообще-то, сия молодая женщина со многими именами была особой весьма уверенной. Многие считали ее возмутительно высокомерной. Но это не совсем соответствовало истине. Высокая блондинка, двадцать три года, яркая. Кошачья гибкость движений, просто потрясающие изумрудные глаза. Это внешне. Внутренне… Жизнь вне закона, война. Судьба покрутила зеленоглазую красавицу. Вместо модельных контрактов, подиумов домов мод и шалостей в постелях, застланных шелковым бельем, — военная служба, выплаты не слишком щедрых «боевых», ночевки у лесных костров, в окопах, развалинах и заброшенных складах, рукопашные схватки. Иногда она жила без документов. Меняла фамилии и страны, отправлялась в командировки, в реальность которых не поверил бы ни здравомыслящий историк, ни специалист в области теоретической физики. Наемница и диверсантка, преступница и воительница, одиночка, научившаяся подчиняться и командовать людьми. Солдат удачи в Африке. Служащая по контракту в секретной лаборатории армии ее Королевского величества. Старший сержант РККА и ВС РФ. Союзница короля, никогда в жизни не подозревавшего о существовании Рабоче-крестьянской Красной Армии. Леди Медвежьей долины, получившая земли и привилегии за особые заслуги перед Короной. Кровь, голод, холод, отчаяние, — судьба заставила нахлебаться вдоволь. Зеленоглазая скиталица видела лица мертвых друзей и морды мертвых врагов, — и тех, и других в прошлом осталось немало. Но сейчас Катя-Катрин была счастлива, — у нее была и семья, и любовь. Оставалось перебраться в мир, не ведающий о синдроме иммунного дефицита, ядерной физике и экологических проблемах. Уйти туда, где за тобой, и твоими близкими, наконец, перестанут охотиться.

К эмиграции семья готовилась больше года. Катрин многократно рисковала собственной шеей, но никоим образом не собиралась подвергать риску близких. Безопасность — прежде всего. Но сейчас до начала первого этапа операции оставалось чуть больше суток. И было очень страшно.

Стоило встать и начать собираться, как откуда—то со склона, с треском, в вихре листьев и сухой травы, на берег скатился Цуцик. На ухе крупного пса—хаски рваной вуалью развивалась длинная паутина.

— Ты в лесу был или по чуланам лазил? — вздохнула Катрин.

Цуцик почесался и всем видом выразил удивление, — если пора домой, то неужели и бутерброды обратно тащить? Этакую тяжесть? Морда в черно-белой "маске" и особенно голубые глаза молодого пса обладали редкой выразительностью. Впрочем, хозяйки его понимали, даже когда пушистый хулиган хранил невозмутимый вид.

Флоранс засмеялась:

— Отдай ему. Ну, когда еще песику арахисовое масло достанется?

— Эй, тебя Медвежья долина не прокормит, — укоризненно сказала хвостатому стражу Катрин.

Бутерброды сообща съели по дороге. Цуцик проглотил свою долю и умчался проверять знакомую тропу. Малышка Дики на руках у Флоранс вертела головкой и принюхивалась к сладкому запаху. Серьезный Ричард спал, уткнувшись лбом в пахнущую хвоей куртку другой мамы.

Жо сидел на перилах веранды и жонглировал двумя ножами. Занятие никчемное и одобрения у Катрин, как у суровой наставницы и тренера, не вызывающее.

— Старший сын у меня, все-таки, лодырь, — заметила Флоранс.

— Нет. Полагаю, у него возник серьезный вопрос. Когда у Жозефа возникает "серьезная" проблема, он почему-то напрочь забывает о прозе бытия. Это скоро пройдет, — мальчик основательно работает над недостатками.

Парень спрыгнул с перил, не глядя, сунул метательные ножи в ножны. Худой и длиннорукий, с очень короткой стрижкой темных волос мальчишка казался чуть старше своих неполных пятнадцати лет.

— Привет клоунам-жонглерам, — насмешливо сказала Катрин. — Остальной цирк еще не приехал? Я имею в виду, Несравненную и Доподлинную Разумно Разговаривающую Мышь.

— Разговаривающая и очень разумная Мышка еще не вернулась, — насуплено пробубнил Жо. — А у меня, хм, возник вопрос. Э-э, интимный.

— Кэт, давай мне Рича. Я пойду, покормлю близнецов, — сказала Флоранс. — В интимных мужских вопросах сами разбирайтесь. К счастью, хотя бы ты, Кэт, в мужской психологии что-то понимаешь. Этакая жутко неопределенная и нелепая субстанция.

— Завтра к нам прибудет гость. Вот он — стопроцентный мужчина. Такой тертый жизнью, что аж пробы ставить некуда, — Катрин улыбнулась. — Если хочешь, Жо, поговори с ним. Получишь натуральный мужской совет.

— Эй, это вы о чем подумали? — изумился Жо. — Я же не про сексуальные проблемы. Там и болтать не о чем. Я о духовном.

— Да? А звучало так многообещающе, — разочарованно сказала Флоранс.

— Мам, вы обе просто как болтливые девчонки бываете, — возмутился мальчик. — Даже не верится, что взрослые.

— Можно же нам расслабляться в узком кругу, — улыбнулась Катрин. — Скоро мне придется круглые сутки фуфыриться как той королеве Виктории. Буду усиленно восстанавливать былой авторитет. Вы уж тогда на меня поменьше смотрите. Премерзкое зрелище предстоит. Да и твоей маме придется немногим легче. Так что выкладывай свою проблему. Вот и Цуцик прибыл консультировать.

Жо посмотрел на усевшегося на ступеньках пса:

— Кажется, хвостатый здесь ничего мудрого не посоветует. Я сегодня, пока перегонял на диск документы, подумал, что мне нужно сходить в церковь. Не то чтобы меня вопрос веры так сильно тревожил, но все-таки в школе я уверенно считал себя католиком. Да и раньше, когда бывал у бабушки.... Возможно, я должен объяснить Ему, что именно я собираюсь делать и почему ухожу. Как вы считаете?

Катрин потерлась носом о макушку уютно посапывающего Ричарда.

— Жо, вопрос веры — дело действительно исключительно интимное. С сексом не сравнить — тут ты абсолютно прав. Хотя уход на новое место жительства никого из нас ни к чему не обязывает. В Медвежьей долине царит вопиющая свобода вероисповедания. Единственное условие — никакого официоза и капитальных культовых сооружений. Я, как леди Медвежьей долины, не могу себе позволить проявить бестактность в вопросе вероисповедания. Богов там просто уйма — числится не менее дюжины на каждого аборигена. Не политеизм, а какой-то религиозный муравейник. Собственно, я вам тысячу раз уже рассказывала. К счастью, никто из местных божеств до сих пор не потребовал себе личных привилегий. Сама я упорно считаю себя индифферентной, но в лихие минуты призываю на помощь всех подряд: от деятелей Коминтерна, до старика Хоттабыча. Хотя, должна признать, упоминание чьей-то матери и трахнутого стурворма помогает ничуть не хуже. Но это моя личная точка зрения. Так что поезжай завтра вместе с Мышкой. В Нью-Бридже вполне приличная церковь. По-крайней мере, снаружи выглядит неплохо. Возможно, мама составит тебе компанию?

Флоранс покачала головой:

— Я лучше прогуляюсь по лесу. По-моему, с лесной тропинки Бог услышит мой слабый глас даже отчетливее.

— А я съезжу в город, — не очень уверенно сообщил Жо. — Все-таки в детстве церковь производила на меня потрясное впечатление. Там все такое величественное и многозначительное. Столько сокрытого смысла.

— Точно, — согласилась Катрин. — Весьма величественные и крепкостенные строения. В условиях не слишком массированного применения артиллерии все эти церкви и костелы — исключительно ценные фортификационные сооружения. Не смотрите на меня так укоризненно — просто я повидала множество раздолбанных колоколен. Причем там наверху с пулеметами и биноклями устраивались и атеисты, и христиане, и мусульмане с иудеями. Наводчики, что старались сшибить снайперов и корректировщиков, тоже нередко считали себя людьми глубоко верующими. Война — жутко аморальное дело. Езжай, Жо. Возможно, и Мышка с тобой в церковь зайдет. Она, кажется, тоже католичка. Впрочем, она знает, что за все её грешки на том свете мне придется отчитываться.

— Мы успеем вернуться? — спросил мальчик. — Ведь завтра, — уже Завтра.

— Без излишней патетики, пожалуйста. Завтра мы просто встречаем гостей. И, соответственно, начинаем заключительный этап подготовки. Сверимся со свежими оперативными данными, отшлифуем план действий. Займет это ни день, и ни два. Кроме того, вы с Мышкой и хвостатым, завтра остаетесь дома. Сразу пугать гостей многолюдной толпой встречающих не стоит.

На руках Флоранс пискнула Дики, напоминая, что маленькие тоже регулярно хотят кушать.

— Что-то последний свободный вечер не похож на свободный, — сказала Катрин.

— Жо волнуется, — прошептала Флоранс. — Первое знакомство с чужим миром. Я хотя бы во сне смогла туда заглянуть. О Мышке и не говорю, — похоже, девочка искренне считает твою Медвежью долину и своей собственной утерянной прародиной. А для Жо твои ленные владения до сих пор призрачная полусказка.

— За Жо особенно волноваться нечего, — заметила Катрин. — Парень психологически устойчив. Весь в тебя. К тому же, сейчас ему Мышка мозги вправляет и нервы успокаивает.

Они прислушались к тихому разговору на кухне. Старший сын и Мышка вздумали на ночь глядя пить кофе.

— Кэт, — Флоранс обняла обтянутые оливковой футболкой плечи подруги, — меня не оставляет ощущение, что Джозеф с определенным интересом относится к нашей Мыше. И сия заинтересованность далека от дискуссий на теологические темы.

— Понятно, — Катрин улыбнулась. — Ничто человеческое нашему парню не чуждо. Когда он весной гостил у хаяда, индейские девчушки находили мальчика весьма привлекательным. Малыш у нас рослый, а в метрику беззаботные хаяда заглядывать не привыкли. Ну, до серьезных развлечений там дело не дошло. Но через годик ты вполне можешь угодить в бабушки.

— Ужас, — прошептала Флоранс. — Я все еще чувствую себя довольно молодой.

— Ну и замечательно. Лучше быть очень молодой бабушкой. Еще лучше — юной прабабушкой.

— Не пугай меня.

Катрин обняла подругу:

— Не волнуйся. До следующего увеличения семейства еще далеко. Насчет Мышки, — как сексолог-консультант наша мазохисточка вполне на уровне. Но практикующей наставницы из нее не выйдет. Первая девчонка ему нужна не отягощенная патологическими сложностями. И в любовь играть рановато. Так что не беспокойся.

— Я не беспокоюсь. Наоборот. Я Мышке-Найни полностью бы доверила. Инициацию, имею в виду.

— Нет уж. Мы и так очень неправильные. Незачем еще и младших к моральному инцесту склонять-подпихивать. И вообще, перестань мне шею лобзать. Я так думать совершенно не способна.

— Завтра думать будешь, — промурлыкала Флоранс. – Сейчас не время.

— Пусть хоть Жо к себе уйдет, — взмолилась Катрин. – Он же мимо нас протопает.

— Ну, хорошо, — смилостивилась подруга. — О чем ты там так напряженно размышляла?

— Все о том же, — вздохнула Катрин.

По сути, к Переходу на новое место жительства все было готово. Требовался страхующий проводник. Сама Катрин имела солидный опыт прыжков-переходов между мирами, но переместить пять человек и собаку, даже для нее было сложной задачей. Нужен был проводник, хорошо знающий точку назначения группы эмигрантов — окрестности замка "Две лапы", расположенного в Медвежьей долине. Катрин твердо намеревалась вернуться в свои владения с семьей. Пора обустраивать собственное гнездо. Вот только непредсказуемый риск Перехода... Самой подходящей претенденткой на роль проводника являлась Блоод — давняя подруга Катрин. Неповторимо прекрасная и столь же ехидная красавица-суккуб уже побывала в гостях в Старом мире. Как и всем нелюдям-даркам, Блоод было намного легче и безопаснее передвигаться между мирами. Дело осложнялось лишь тем, что хищная красавица была весьма счастлива в семейной жизни и опять пребывала в интересном положении. На этот раз, по ее уверениям, ожидался мальчик. Это было весьма мило, но проблему с проводником заметно усложнило. Во время общения во сне, — единственной и ненадежной связи с Медвежьей долиной, Блоод заверила, что подобрала подходящего проводника. Даже двоих. Далеко не все подробности сонно-виртуальной пантомимы Катрин смогла полностью расшифровать. Одним из предполагаемых проводников был молодой парень по кличке Квазимодо. Его хозяйка "Двух лап" знавала еще по старым временам. Одноглазый воришка, с жутко изуродованным лицом, проныра-ловкач и стойкий боец. Бок о бок с этим мальчишкой Катрин довелось рубиться в нескольких рукопашных схватках. Парнишка надежный, но, к сожалению, в сверхъестественных нечеловеческих способностях ранее не замеченный. Разве что половинчатая рожа жулика способна кого угодно одним видом напугать. Зачем он нужен в Переходе? И кто второй? Понять из выразительной, но несколько переусложненной жестикуляции Блоод было невозможно. Катрин отдавала себе отчет, в том, что за три года отсутствия хозяйки в Медвежьей долине, там многое изменилось. Вот и Квазимодо с далекого морского берега в замок пожаловал. Но что там еще за персонаж объявился?

— Тебе лучше знать, — резонно заметила Флоранс. — Ты у нас синьорша. Твой мир, твои владения.

— Попрошу без оскорблений и насмешек, — пробурчала Катрин. — Лучше помоги сообразить. Кто это может быть: плоскогрудый и с торчащими ушами?

— Пожалуй, это точно не Памела Андерсен, — предположила Флоранс.

— Ага, — значит, все-таки женщина? — оживилась Катрин. — А уши?

— Не помню, какие уши у Памелы, — призналась Флоранс. — Кроме того, мне кажется, твоя кровососка намекала и на наличие чего-то, весьма похожего на хвост у нашей второй гостьи. Или все же у гостя?

— Хм, понятия не имею, кто бы это мог быть, — Катрин вытянулась на постели. — Фло, завтра у нас станет очень тесно.

— А вчера было просторно? Да я никогда не представляла, что можно существовать всемером в односпальной хижине. Еще хорошо, что Жо для обитания чердак предпочитает. Романтик.

— Проще нужно быть, — прошептала Катрин. — Общая пещера. День, проведенный на чистом воздухе. Жирный, обильно проперченный мамонт на ужин. Затем энергичный, без заумств и эстетства, секс, — ну, и что еще нужно позитивно настроенному австралопитеку? Отдельный грот каждому индивидууму в стае? Не смешите. Популяция вымерзнет в первый же ледниковый период.

— Ой, какая ты трезвомыслящая и практичная, — Флоранс улыбнулась. — И кого это тревожит проблема уединения и личной свободы? Кто всё пытался разузнать насчет ремонта в своих сеньорских апартаментах? Я, конечно, цивилизованная неженка, но и тебе спартански обставленная спальня удовольствия не доставляет. И вообще кто мне обещал сказочные меха и шкуры?

— Меха будут. Зимой мы их обладателей не будем успевать отгонять от стен, — заметила Катрин. — И ремонт в наших комнатах сделали. Вопрос — устроит ли обновленный дизайн нас эстетически и практически?

— Кэт, ты сегодня необыкновенно мнительная и болтливая, — прикосновение пальцев Флоранс были такими легкими и нежными, что светловолосая подруга выгнулась и задохнулась на полуслове. — Завтра будет день, — шептала Флоранс, — мы его проживем и все узнаем. Не волнуйся, моя кошка. Жо еще долго на кухне проторчит. Расслабься, сержант...

Наступил День. И всё тянулся, тянулся. Вечера все дождались с трудом.

На кухне Мышка издала невнятный звук — обожглась кофейником. Катрин покосилась в ее сторону. Всё не так. Все нервничают. Мышка и Жо вернулись из города. Возможно, посещение церкви их и просветлило, но по дороге благостность порядком повыветрилась. Оба выглядели напряженными. Даже кроха Дики хныкала в своей кроватке. Зеленые глазки возмущенно светились — дитё жаждало посмотреть, что происходит за столом. Только спокойный Рич безмятежно посапывал, крепко сжав у щеки крошечный кулачок. "Но пасаран", товарищи взрослые. Без паники.

— Похоже, сегодня ни у кого нет аппетита, — сказала Катрин, глядя на подругу. Флоранс выглядела безмятежно спокойной. Только выглядела, — рисунок чувственных губ стал чуть тоньше, чем обычно. Конечно, страх — естественное чувство. Даже для богини с вишневыми глазами.

— Мы не привыкли так рано ужинать, — Флоранс посмотрела на сына, на Мышку и улыбнулась. — Ужинать до прихода гостей довольно странно, не правда ли? Это не будет сочтено дурным тоном?

— Поужинаем дважды, — пробурчала Катрин. — Насколько я помню Квазимодо, он по жизни диеты не придерживался. Тощий и голодный мальчишка. Жуткая беспризорная морда. Должно быть, сейчас тоже нервничает. Между прочим, это он пока в гости к нам идет. Вы-то дома, на своей территории. Нечего психовать. Совсем от посторонних отвыкли.

— Кто отвык? Кто психует? — Жо откинулся на табурете. — Просто кушать действительно не хочется — рано мы сегодня ужинаем.

— Если еще протянули бы, Найни все бы пальцы себе подпалила. А ты почему голый за стол уселся?

— Как голый?! Я голый?! — Жо шлепнул себя по поясу — ножен с ножом на ремне не было. — Я же только из города, не могу же я...

— Не можешь, — согласилась Катрин, и неуловимым движением ткнула парня черенком вилки между лопаток. — Выжить ты не можешь, кадет компьютерный!

Смущение Жо сменилось бурным протестом — повторного тычка он избежал, слетев с табурета. Путь к лежащему на телевизоре ножу, Катрин преградила. Жо качнулся в одну сторону, в другую, опершись одной рукой, перелетел через стол — тарелки чудом устояли. Пискнула, чуть не выронившая кофейник, Мышь. Флоранс, с замершим сердцем, смотрела, как сын пытается выскочить из комнаты. В последнее время импровизированные схватки стали ежедневными — светловолосая наставница считала обыденные тренировки недостаточными. И упорно доказывала не только мальчику, но и обеим женщинам, что обстановка в жизни может меняться мгновенно.

В кроватке захныкал Рич. Катрин глянула на сына, и этого было достаточно, чтобы воспитуемый кадет прорвался к двери. Схватив из-под вешалки исцарапанную дубинку, Жо с торжествующим завыванием вылетел из хижины. Раздосадованная Катрин устремилась следом. Подхватила у двери учебное оружие — крепкую палку метровой длины. Выходить из дома пришлось в "низкой стойке", — Жо не замедлил устроить засаду. По—правде говоря, довольно простенькую — поднявшись на перила веранды, вздумал атаковать сверху. Примитивно. Но надо отдать должное, сообразив, что фокус не удался, мальчишка мгновенно спрыгнул за угол дома, даже не попытавшись нанести задуманный удар. Катрин одобрила маневр....

Слушая сухой стук дубинок за домом, Флоранс неуверенно спросила:

— Найни, как ты думаешь — насколько часто пускают в ход оружие Там? Я имею в виду не в учебных целях, а всерьез? Не может же быть, чтобы Там и недели не обходилось без кровопусканий? На Кэт не так уж много шрамов.

Мышка хихикнула:

— Госпожа нас готовит к худшему. Если бы она не была по настоящему уверена в безопасности, никогда бы не потащила с собою маленьких. Нам там будет хорошо. В замке полно дел и там давным-давно отсутствует хозяйка. Наведем порядок. Я знаю, что смогу помочь. К тому же, кровопускания и страхов нам и здесь хватало. Да вы и сами знаете. Конечно, когда начинается важное дело, всегда становится не по себе. Это вы даже лучше меня знаете, моя леди.

— Найни, я очень хочу, чтобы мы по-прежнему оставались на "ты". От титулов меня уже сейчас подташнивает.

— Нужно же мне привыкать, — Мышка улыбнулась еще радостней. — Я очень избаловалась. Фамильярничаю со вторым человеком замка! Непростительная наглость. Не хмурься, наедине, ты для меня по-прежнему останешься Фло. Конечно, пока Госпожа рядом, и тебе не нужно исполнять тягостные обязанности моей Хозяйки.

— Дура ты, Мышь, как любит говорить наша Госпожа, — вздохнула Флоранс. — Можешь не сомневаться, если Кэт вздумает отправиться куда-нибудь надолго, я буду так зла, что не только ты взвоешь. Сомневаюсь в ином, — не слишком ли опрометчиво, заранее делать меня вторым лицом в замке? Боюсь, это несколько преждевременное решение. Кэт в этом вопросе излишне прямолинейна.

— Это не прямолинейность, — Найни пожала плечиками. — Так уж обстоят дела. После Госпожи, ты — главная. Ты достаточно осведомлена о жизни Медвежьей долины уже сейчас. Пройдет время, и ты, так или иначе, возьмешь на себя управление хозяйством. Госпожа на это весьма надеется. Мне кажется, средневековый менеджмент ничем принципиальным не отличается от того, чем ты успешно занималась. Ты отлично справишься. Кстати, Фло, тебе не кажется странным, что Госпожа все время выпытывает, не передумали ли мы? А ты никак не можешь уверить себя, что сможешь управлять какими-то двумя сотнями людей? Вероятно, узкая и избирательная нерешительность является общим комплексом вашего нового клана?

— Ты действительно избаловалась, — Флоранс сурово сдвинула брови. — Надеюсь, в замке ты начнешь применять свои обширнейшие психоаналитические познания исключительно по делу. Всё, давай поставим еду разогреваться. Сейчас гладиаторы наставят друг другу шишек и вернутся ужинать.

...Удар Жо умудрился отвести, и тут же отскочил назад. Двигался он весьма быстро для четырнадцатилетнего мальчишки, и при этом успевал думать. Только думать было нельзя. Катрин твердо знала, что в рукопашной за бойца думают руки и ноги — инстинкт, только инстинкт, иначе опоздаешь. Думать нужно до боя и после. А вот в те несколько секунд рукопашной схватки, голове лучше быть абсолютно пустой. Ни капли воображения, ни капли колебаний...

Жо покачивался и тяжело дышал. Ну, это он притворяется, но дубинку держит правильно. И ноги заняли правильную позицию.

— Меняемся, — сказала Катрин.

Жо поймал ее оружие — крепкую дубинку, несколько тяжелее и на две ладони длиннее той, что теперь оказалась в руках наставницы. Катрин строго следила за тем, чтобы парень не привыкал к одному оружию.

Получив преимущество в вооружении, Жо взбодрился. Катрин уловила, как напряглась его правая нога.

— А-амбе! — мальчик атаковал.

Катрин парировала удар, одновременно подсекла толчковую ногу соперника. Жо как сложившаяся стремянка потерял равновесие. У Катрин екнуло сердце — приложиться парень должен был крепко.

— Ух! — мальчик подстраховался и откатится по траве. — Ничего себе!

— Я говорила, что не люблю индейских кличей, — напомнила Катрин. — Кувыркаешься ты элегантно, но сейчас я бы уже полюбовалась цветом твоих мозгов на раздробленном затылке.

— На мне вроде как шлем, — объявил Жо. — Может у меня быть шлем?

— В качестве ночного горшка, несомненно, — заверила Катрин.

Уклоняясь от ее атаки, мальчик успел вскочить на ноги, но при этом утерял свой деревянный "клинок". Катрин видела, как он настороженно пятиться, и шарит взглядом по траве, ища хоть какое-то оружие.

— Жо, — проникновенно сказала наставница, — ты будешь встречать гостей с распухшим ухом. Сейчас я тебе такую затрещину отвешу, что никакой гипотетическо-магический шлем не поможет. Сколько раз я говорила: можешь — убей, не можешь — уйди быстро-быстро.

— Отступать — недостойно мужчины, — заявил мальчишка. — Вот я сейчас как приведу кавалерию! — он отпрыгнул подобно тонконогому кенгуру и рванул к опушке. Бежал правильно — этакий шустрый припадочный алкоголик. Пожалуй, и опытный стрелок не сразу попадет. Катрин хмыкнула с некоторым удовлетворением.

Из-за дома выскочил Цуцик и радостно устремился следом за мальчиком. Катрин показалось, что прыжки пса тоже обрели некую нездоровую аритмичность, и пушистое тело движется непредсказуемыми зигзагами. С Цуцика станется, — еще тот имитатор. А ведь начнешь втолковывать зверю, чтобы повторил маневр специально — этакую непроходимую тупость изобразит. Мошенник хвостатый.

Луна тускло светила в облачной пелене. Ночь обещала выдаться ненастной, дождик уже начал накрапывать. Женщины шли чуть заметной тропинкой. Фонарик, прихваченный на всякий случай, лежал в кармане камуфляжной куртки Катрин, но обе женщины не нуждались в демаскирующем дополнительном освещении. К удовольствию подруги, Флоранс чувствовала себя в лесу удивительно спокойно для человека прожившего большую часть жизни в большом городе.

Место для встречи было выбрано заранее — узкая полянка у приметной скалы над ручьем. Там уже ночевали несколько раз. Катрин тщательно готовила прием гостей. Небольшой опыт уже имелся — в прошлый раз туристическо-деловой визит нанесла сама, ее кровососущее сиятельство, Блоод. Тогда все прошло благополучно.

Флоранс старалась не задумываться о полной нереальности происходящего. Сказка, пусть останется сказкой, и совершенно незачем подводить под нее теоретическую базу. В конце концов, здесь никто не собирался зарабатывать Нобелевскую премию в области физики пространств. Просто идешь по осеннему лесу встречать гостей, которым твоя подруга доверяет настолько, насколько вообще Кэт способна доверять посторонним. Наша Леди в этом отношении вообще чудовищно мнительна.

— Кэт, мне нужно им понравиться?

— Нет, это им нужно тебе понравиться, — буркнула Катрин. — А тебе нужно произвести впечатление. Не волнуйся — произведешь. Тем более, сейчас у них будет масса иных впечатлений и эмоций, а обстоятельную оценку тебе они наверняка отложат на потом. И я ни капли не сомневаюсь, ты произведешь самое благоприятное впечатление. Ты всегда его производишь. Если мы, по странному стечению обстоятельств, не понравимся какому-нибудь полудурку, то в дальнейшем эта жалкая личность будет существовать очень далеко от нас. Если вообще будет существовать. Это я не про гостей, естественно. Придут люди надежные.

Флоранс вздохнула:

— Я осознаю, что наше последующее бытие не предполагает щепетильного и пунктуального соблюдения прав человека. И все-таки, будь чуть снисходительнее.

Катрин остановилась и обняла ее:

— Ну что ты, мамочка. Я обещала тебе быть милосердной, и это обещание не отменяется из-за смены нашего места жительства. Но если я сочту что кого-то необходимо остановить — просто отвернись.

— Хорошо. Я обещаю не падать в обморок. Ты уже хочешь спать?

— Бодра как утренний попугай, — с досадой сказала Катрин. — Вот так всегда, как нужно спать, так сна ни в одном глазу. Это возраст сказывается? Раньше могла в секунду закемарить. Даже на броне или верхом. В любом месте и в любое время суток.

Флоранс хихикнула:

— Что, даже на парне случалось дремать?

Спала Катрин спокойно и неслышно. Уткнулась носом, из спальника торчало только ухо и кусочек чистой шеи. Хорошо, что комаров уже нет. Успокаивающий препарат на Катрин действовал слабо — пришлось наполовину опустошить термос со сладким чаем и растворенным в нем снотворным. Флоранс посмотрела на луну и подсунула в маленький костер еще ветку. Межмировой примитивный маяк тихо постреливал искрами.

...Катрин блуждала-плыла в вязком воздухе.

Как всегда, снотворное мучительно тормозило мир. Резиновые и бесформенные ступени узкой башенной лестницы, вялый холодец знакомых стен. Мысли текли такие же медленные, неприятно и свинцово холодные. Отстраненно чувствуя зов, Катрин пропихнула себя сквозь зыбкую стену. Блоод ждала во дворе. Старые камни мостовой, лужи между ними. В "Двух лапах" царила сырость. В отдалении, у замковых ворот мерцал огонь одинокого факела. Должно быть, Блоод убрала стражу. Нехорошо. Фигура подруги растворялась в тени стены, лишь мягко блестели змеиные, с вертикальными зрачками, глаза. Плащ тяжелыми складками покрывал плечи. Подругу Катрин узнала бы всегда, но вот фигуры рядом с суккубом терялись в смутной пелене. Проклятое снотворное — понижает восприятие сновидений в несколько раз. Блоод заговорила, но уловить и расшифровать движение ее губ оказалось невозможно. Суккуб улыбнулась и снисходительно махнула унизанной кольцами четырехпалой рукой. Катрин вяло попыталась кивнуть в ответ — двор вздрагивал, грозя исказиться, уплыть и утонуть, словно в мутном осколке зеркала. Катрин поспешно потянулась к двум смутным существам, ухватила призрачными руками, повлекла за собой. Никаких рук у сонного призрака, естественно, не существовало, но зато руки были у обитателей замка. Парочка испуганно уцепилась друг за друга и с обреченностью утопающих последовала за мыслью призрака—проводника....

…Луна полностью скрылась в тучах. Шуршали ветви елей, неуверенно зашелестел дождь. Флоранс не отрывала взгляда от лица подруги. Катрин не двигалась, лишь недовольно сжались четко очерченные, властные губы. Что-то происходило. Стало страшно. Флоранс нащупала под курткой рубчатую рукоять "Вальтера". Чем здесь способен помочь пистолет — непонятно, но оружие действительно успокаивало — эту истину Флоранс теперь и сама прекрасно усвоила.

Оружие Флоранс все-таки не выхватила. Возможно, потому что затвор, как всегда, когда впадаешь в панику, зацепился за подкладку. Стрелок из вас, мадам Флоранс, как говорит любимая подруга — "фиговенький".

На краю поляны, под засохшей елью материализовались две обнаженные фигуры. Та, что чуть повыше ростом, задела макушкой сухую ветвь, мгновенно присела и напряженно замерла, по-прежнему крепко вцепившись в руку спутника. Второй пришелец завертел коротко и смешно стриженой головой и негромко спросил:

— Леди Флоранс?

— Господин Квазимодо? — Флоранс пришлось изо всех сил постараться, чтобы ее голос звучал спокойно и доброжелательно.

Очевидно, молодой пришелец до сих пор не был уверен, что перед ним дама, и лишь услышав бархатный, и без сомнения, женский голос, поспешно повернулся боком:

— Прошу прощения, леди. Мы не совсем одеты.

— Естественно, — Флоранс сдержанно улыбнулась. — Вон в том пакете одежда. Надеюсь, что-то вам подойдет. Мы не были полностью уверены в ваших размерах. Я, с вашего разрешения, разбужу леди Катрин.

— Будем вам весьма признательны, леди, — вежливо сказал парень. Его попутчица стремительно метнулась к пакету с одеждой.

Девица — здесь угадали. Вот только не такая уж плоскогрудая, как предполагалось. И явно без хвоста.

Насчет отсутствия хвоста Флоранс осталась уверена, насчет иных внешних данных незнакомки не слишком, поскольку сразу занялась приведением в чувство крепко спящей подруги. Тонизирующий укол, массаж рук. Поколебавшись, Флоранс наполовину расстегнула спальник — прохладный воздух подействует не хуже укола. Пришельцы оживленно шептались над пакетом с одеждой. Нельзя сказать, что джинсы и пуловеры привели их в страшное изумление, но некоторые трудности незнакомая одежда вызвала. Флоранс старалась держаться к ним вполоборота. Обрывки перешептывания гостей оказались вполне понятны. Правда, незнакомый акцент и необычные заимствования из других языков делали английскую речь пришельцев довольно забавной. Флоранс четко различила столь любимое подругой многофункциональное "офигительно".

Несмотря на курьезность происходящего, Флоранс остро ощущала тяжесть пистолетного тельца под курткой. Чужие люди. Даже страшно подумать, насколько чужие. Хотя, если взглянуть непредвзято, всего лишь невысокий парнишка с подружкой. Девушка хоть и повыше кавалера ростом, но явно трусит в новой обстановке. Вполне можно понять. На вид ей не больше восемнадцати лет.

Пришелица придушенно чихнула. Дружок ей что-то прошептал. Девица ответила с ворчливыми нотками и снова чихнула.

Катрин раскрыла глаза. Попыталась что-то сказать, но непослушные веки снова стремились закрыться. Заставила себя поднялась на локте, и Флоранс сунула ей стаканчик с горячим кофе. Подруга глотнула и обвела частично осмысленным взглядом поляну:

— Ква, все нормально?

— Да, моя леди, — парень выпрямился, держась за джинсы. — Мы прибыли без происшествий. Вот только штаны....

— Застегни пока на верхнюю пуговицу, потом при свете разберешься, — хрипло посоветовала Катрин и, глотнув кофе, принялась выпутываться из спальника.

Флоранс сунула подруге щетку для волос. Катрин привела в относительный порядок свои густые, цвета ивового меда, локоны и выпрямилась. К женщинам шагнул парень. Джинсы и пуловер сидели на нем мешковато — этакий небрежно одетый тинэйджер с захолустной фермы. Флоранс в первый раз по-настоящему рассмотрела его размытое темнотой лицо и поняла, что с такой физиономией парень и в любом мегаполисе не затеряется. Приметная личность. До ужаса.

Жутковатый Квазимодо не без некоторого изящества опустился на колено:

— Счастлив вас снова видеть, моя леди.

— Я тоже рада тебя видеть, мореплаватель, — Катрин улыбнулась. — Жив, здоров, заматерел и отлично выглядишь. Я бы тебя, пожалуй, и не узнала.

Флоранс испытывала сложные чувства. На парня было трудно смотреть — вся левая сторона лица, от пустой глазницы до угла рта, представляла собой растрескавшуюся кошмарную маску. Неровные шрамы превращали щеку в подобие глумливой головоломки. Когда-то оборванная губа щерила рот отвратительной ухмылкой. Как ни была подготовлена Флоранс рассказами подруги, от взгляда на это скорбное подобие человеческого лица по спине пробежал холод. Хотя тех, чуть ли не сквозных дыр в плоти, о которых говорила Катрин, заметно не было. Возможно, именно это и имела в виду Кэт, говоря об отличном виде одноглазого парнишки? Что за жуткое происшествие подстерегло парня в детстве? Ведь он и еще и при первом знакомстве с Катрин, то есть три года назад, был изуродован. Сколько ему тогда было? Лет двенадцать? Он ведь был младше Жо.

— Леди Флоранс — часть меня. Причем лучшая часть, — Катрин представила гостям подругу, бережно обняв за плечи.

Квазимодо почтительно склонил голову:

— Быть представленными вам большая честь для нас, леди.

— Рада, что вы добрались до нас благополучно, — сказала Флоранс.

Парень производил двусмысленное впечатление. Несмотря на чудовищное лицо, говорил он вежливо и с достоинством. Этакий юный рыцарь, которому не улыбнулась фортуна. Уж на мелкого жулика и воришку, коим его представляла Катрин, гость не очень-то походил.

— Хватит преклоняться, Ква, — проворчала сиятельная леди. — Посторонних здесь нет, и вообще, перестань меня изумлять благовоспитанностью. Я ведь отлично помню, как ты по рынку удирал с кругом упертого сыра. Как вчера это было. Распрямляй выю и представь попутчицу. Ее-то мы не имеем чести знать.

Парень поднялся и с некоторым смущением и явной гордостью сказал:

— Это Теа. Моя жена и моя половина. Как говорите вы, леди Катрин — лучшее, что у меня есть.

Девица резко шагнула вперед и сделала судорожное движение шеей — кланяться она явно не привыкла. В темноте ее треугольное лицо рассмотреть было трудно. Понятно, что не красавица, и понятно, что очень скованна. Даже узкий подбородок вздрагивает.

— Леди Катрин..., — хрипловато начала девица.

Катрин неожиданно легкомысленно хмыкнула:

— Ква, похоже, тебя угораздило жениться на благородной леди. Поздравляю. Но ты напрасно не объяснил, что нам в Медвежьей долине куда больше нужны друзья и союзники, а не лакеи с гибкой поясницей.

— Я объяснял, — смущенно сказал одноглазый. — И леди Блоод, и господин Энгус тоже объясняли. Теа у меня очень недоверчивая. Пока сама не убедится....

— Убеждайся, юная леди, — Катрин доброжелательно улыбнулась. — Подбородок можно расслабить — я не кусаюсь. Рекомендации Блоод и Энгуса для меня очень много значат. Так что сейчас пойдем ужинать. Здесь недалеко. Кстати, можешь чихнуть, если в носу свербит. Реакция вполне понятная — аллергия. Я и сама, когда сюда вернулась, жутко чихала и кашляла.

Флоранс чуть не хихикнула, поняв что, значит напряженный оскал девицы. А с виду прямо звереныш загнанный.

Теа хотела что-то сказать, но лишь раскатисто чихнула, зажала узкими ладонями нос, чихнула-фыркнула еще и еще раз. Квазимодо поддержал подружку покашливанием.

Флоранс спохватилась:

— Вот, выпейте пилюли. Лекарственные. Станет легче. Это защита от раздражающих запахов.

Пришельцы переглянулись. Квазимодо самоотверженно взял таблетку, сунул в рот. Флоранс протянула ему стаканчик с кофе:

— Горячее и вкус необычный. Но пить можно.

Парень глотнул и изумленно моргнул. Флоранс тут же захотелось отвернуться — движение века на пустом глазе производило шокирующее впечатление.

— Теа, это и горькое и сладкое одновременно, — пробормотал одноглазый парень. — Хочешь запить лекарство?

Девица неуверенно взяла стаканчик от термоса, таблетку. Встретилась взглядом с Флоранс. Вообще-то, резкие и мелкие черты лица девчонки при ближайшем рассмотрении оказались довольно привлекательными. В худощавой гостье определенно был некоторый шарм. Вот только кончик остренького, и, в общем-то, довольно симпатичного носика сейчас болезненно подергивался. Милашка благовоспитанно силилась сдержать очередной чих. Надо же как повезло одноглазому "красавчику".

Теа слизнула с ладони таблетку. Опустила нос к стаканчику, символически пригубила и издала неопределенный звук.

— Очень сильно пахнет, — пояснила с извиняющимися нотками.

— Кофе — напиток на любителя, — согласилась Катрин. — Дома Мышка отвар из сухих яблок сделала. И пиво есть. Вам Блоод про Мышку рассказывала?

— О, да! — Теа неуверенно улыбнулась. — Мы должны передать Мыши от леди Блоод отдельное приглашение. И заказ. Если леди позволит....

— В узком кругу вполне можем обойтись без титулов, — сказала Катрин. — Да не морщись ты так, ради богов — хочешь чихать, чихай на здоровье.

Теа разразилась серией звуков, похожих на стрельбу из автомата с подпорченным глушителем. Утирая слезы, попыталась оправдаться:

— Вот оттуда очень сильно пахнет. Едко.

— Да, там шоссе, — согласилась Катрин. — В смысле — большая ядовитая дорога. Шагов с тысячу от нас. У тебя, Теа, отличное обоняние.

— Машины ездят? — понимающе спросил Квазимодо. В отличие от подруги он лишь сухо покашливал.

— Они самые. Железно-бензиновые, — сочувственно сказала Катрин. — Здесь еще редко ездят. А вот в городе.... Ничего, сейчас лекарство подействует, и вам станет легче. У нас дома тоже попахивает, хотя и меньше. Дня через три привыкните. Ну и устроила вам Блоод свадебное путешествие.

— Мы уже давно женаты, только свадьбы не было, — сказал Квазимодо. — Леди Катрин, мы сразу должны объяснить, — Теа здесь не для развлечения. Это я — гость-нахлебник. А Теа — проводник.

— Вот как? — Катрин не считала нужным скрывать удивление. — Теа, ты имеешь магические способности?

— Нет, — подбородок девчонки моментально дернулся вверх. — Я — не человек. Я — дарк, леди Катрин. Оборотень. Кицунэ. Если вы не знаете, кто это, я могу объяснить....

— Хм, я немного знаю о вашем племени, — Катрин подняла рюкзак. — И не вскидывайся ты на каждое слово. Тебя же Блоод прислала. Мы ей полностью доверяем. Пусть ты даже вег-дичем окажешься.

— Блоод заверяла, что вы так и скажете, — хрипло пробормотала Теа. — Еще она сказала — "Подвалы. Ошейники. Зубы. Как VIP клуб". Что такое «клуб» мы не знаем, но вам, очевидно, все понятно.

— Вполне, — Катрин радостно улыбалась. — Ночные клубы произвели на нашу Блоод большое впечатление, хотя она и видела их в основном по телевизору. В здешней стране есть на что полюбоваться, кроме машин-вонючек. А ты, Теа, выходит, сиживала и в подвалах на цепи?

— Мы там и познакомились, — скромно сказал Квазимодо. — Теа потом еще в ящике корабельном взаперти сидела. Долго высидела, вы даже не поверите.

— Баран ты одноглазый, — сообщила мужу Теа. — Разве такими вещами хвастают? Простите, леди.

— Ладно, это когда сидишь, гордиться неуместно. А когда вырвались, почему и не рассказать? — Катрин улыбалась, как будто воспоминания о собственном заключении в кандалах находила весьма забавными. — У нас только Флоранс на цепи не сидела. Не повезло. Даже Жо под замком бывал. Жо — это старший сын Флоранс.

— Пусть я останусь нелепым исключением из общих правил, — сказала Флоранс, — обойдусь как-нибудь без темниц и оков.

— Ну, если не хочешь попробовать, — Катрин ухмыльнулась. — Ладно, подвал — всегда достойная рекомендация. Теа, ты человек нашего отряда со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями. Когда нужно, ругайся, чихай, и высказывай свое мнение. Спрашивай сама. Перестань, пожалуйста, смотреть на меня как на угнетателя и притеснителя. Вы с Ква остаетесь совершенно свободными людьми. Так что пошли знакомиться и ужинать...

Квазимодо и Жо с жаром обсуждали рекламу йогуртов. Жо неутомимо щелкал пультом, и телевизор щедро демонстрировал аляпистые достижения современной цивилизации. Катрин сидела, облокотившись о спинку кресла, и наблюдала за гостями. За одноглазого можно не волноваться. За прошедшие три года он не только не растерял своей практической хватки, но и порядком прибавил в спокойствии и рассудительности. Просто удивительно, до чего быстро соображает. Катрин с трудом могла представить, как бы она повела себя, попав под такой обвал сногсшибательных открытий. Одни компьютерные эффекты чего стоят. Но, похоже, Квазимодо четко разделял мельтешения картинок в черном ящике и повседневную реальность. Во многом сыграли роль рассказы многоопытной путешественницы Блоод.

Теа — другое дело. Напряжение девушку до конца так и не оставило. Смотрела на экран телевизора без особого интереса. Несколько оживлялась, когда на экране мелькали яркие музыкальные клипы. Музыка и экстравагантные наряды рыжую девицу интересовали куда больше, чем высоченные здания, падающие с неба флаконы дезодоранта величиной с гору и летящие по бесконечным мостам сияющие автомобили. Возможно, девчонка верит во все эти телечудеса еще меньше своего одноглазого мужа. Ладно, по крайней мере, рыжая не из болтушек. Кстати, и ее краткие комментарии к рассказу Квазимодо об обстановке в "Двух лапах" отличались четкостью и точностью. Не такая уж она и пустышка, как кажется с первого взгляда.

В Медвежьей долине дела обстояли неплохо, хотя и не безоблачно. С некоторыми сложностями и проблемами придется разбираться на месте. Примерно к таким новостям Катрин и была готова. Даже предполагала, что действительность будет хуже. Впрочем, здесь можно сделать скидку на некоторую мягкость формулировок одноглазого гостя. С годами отчаянный воришка явно приобрел некие навыки в дипломатии. Ничего, время поговорить еще будет.

Что ж, Квазимодо — уверенное "хорошо". Мышке — тоже. Скованной Теа — "удовлетворительно". Жо, слишком волнующемуся и от этого иногда начинающему изъясняться малопонятно — тоже "уд". Флоранс и Цуцик.... Здесь хуже. Оба боятся Теа. Пес, больше изумленный, чем испуганный, даже отказался заходить в дом. Очевидно, пахла гостья все-таки необычно и опасно. Катрин, грешным делом, тоже принюхивалась. Что же здесь вынюхаешь? Девушка как девушка. Вполне даже чистенькая для лисы-оборотня. Цуцику с его обонянием, конечно, виднее. Что-то странное пес ведь выделил. Флоранс в дом зашла, улыбалась и даже приветливо беседовала с гостями. Но тут уж Катрин и без всякого обоняния чувствовала, что подруге не по себе. Кажется, и рыжая гостья ощущала недоверие Флоранс. Сейчас подруга укладывала детей, Теа делала вид, что смотрит в телевизор, но спины у обеих дам одинаково напряженные. Мм, недоверие.... Нехорошо.

Физическое напряжение людей Катрин чувствовала чутко. С дипломатией у зеленоглазого отставного сержанта дела обстояли похуже. На тонкие вкрадчивые действия Катрин всегда приходилось долго настраиваться. Должна леди-хозяйка проявлять такт и щепетильность? Или лучше с самого начала быть честной?

Катрин посмотрела на узкую спину гостьи, на тщательно и ровно, но немного смешно подстриженные пряди рыжих волос. Необычный темный блеск делал волосы красивыми. Симпатичная, в общем-то, девушка. Еще десяток сантиметров роста, и могла бы в модели пойти, несмотря на свой острый носик. Ничего лисьего-коварного в ней не чувствуется. Не по себе сейчас тощенькой оборотнихе. Зачем ее еще и вежливым недоверием изводить? Да и вам, леди, проще всё в лоб брякнуть.

Не успела Катрин шевельнуться, как рыжая обернулась. Раскосые глаза чуть сузились. Ну да, настороже девочка. Катрин улыбнулась, небрежно шевельнула пальцами:

— Теа, пойдем, на лес посмотрим. И нашего обормота успокоим. А то у него даже аппетит пропал.

Разом все присутствующие замерли, даже телевизор заныл что-то меланхоличное. Катрин усмехнулась:

— Всем вольно. Личный состав может продолжить теоретическую самоподготовку и мытье посуды. Мышь, не капай моющим средством на пол. Ква, объясни Жо, что и на Той стороне имеются мухи, любящие залетать в раскрытые рты. Без паники — мы с Теа сейчас вернемся. Никто никого не съест.

Теа с некоторым высокомерием кивнула и встала. Двигалась она с такой порывистой небрежной легкостью, что Катрин уже не в первый раз подумала, — насколько же резво рыжая девчонка способна двигаться при необходимости? Похоже, она все время сдерживается. Или это ее двуногое обличие сковывает?

Тучи разошлись, над близкими кронами деревьев, светились звезды.

— Здесь мало звезд, — хрипловато сказала Теа

— Да, мало, — согласилась Катрин. — И движутся они размеренно. Здесь все по-другому.

Из-за угла выглянул Цуцик, сверкнул глазами на гостью, чуть слышно заурчал и попятился.

— Иди-ка сюда, герой фигов, — сердито сказала Катрин. — Иди, или я тебя в собачий питомник сдам. Будешь на полном пенсионе всякую гадость жрать и по вольеру прогуливаться. Нам в будущем по лесам вег-дичей гонять придется, нам такие трусишки не нужны.

Пес потоптался на месте и мужественно приблизился на пару шагов.

— Я ему не нравлюсь, — сказала Теа

— Угу, странно. Еще и на зуб друг друга не успели попробовать, а уже такая антипатия. Ты сама-то как к собакам относишься?

Теа дернула плечом:

— Враги.

Катрин покачала головой:

— Не в этом случае. Наш собак молод и неопытен. О тебе такого не скажешь. Стоит ли обращать внимание на этого трусишку?

— Не только он меня боится, — тихо сказала Теа.

— Ну и что? Одни из нас не слишком красивы, другие болтливы, третьи боятся непонятного. Ква смотрел вслед нам, и я знаю, что если придется, он будет резаться за тебя на смерть. Я убью любого за Фло. Но разве существуют причины грызться? Теа, мне нужны друзья и союзники. Могу я тебе доверять?

В темноте лицо рыжей девушки было трудно рассмотреть, видно было лишь, как ее нос задрался к звездам.

— Я последняя леди с Холмов. Мой род мертв. Я и мой муж дадим начало новому роду. Нам нужен дом и союзники. Но я не способна быть служанкой. Вы сами назвали меня леди, я такой рождена, такой я и умру. Ква верит вам, Блоод вас любит. Больше ничье мнение меня не волнует. Муж сказал, что вы можете потребовать моей клятвы.

— Пожалуй, я положусь на честность леди с Холмов, — сказала Катрин. — Кстати, насколько я поняла, это довольно далеко от "Двух лап"?

— За океаном. Там всё мертво и уже не о чем вспоминать. Правда, там я встретила Ква, — кажется, рыжая улыбнулась. — Он лучший, и я верю ему больше, чем себе. Он доверяет вам, значит, и я доверяю. Это ло-гично.

— Хм, я вижу, Квазимодо не забыл наши ученые беседы. Надеюсь, он не забыл и сказать, что я бываю прямой и резкой?

— Я тоже предпочитаю смывать обиды кровью, — едва слышно сказала Теа. — Лучше чужой кровью и до последней капли.

— Отлично. Значит, мы, две кровожадные леди, договорились о сотрудничестве и дружбе?

— Блоод была уверена, что мы договоримся, — Теа неуверенно улыбнулась. — Она писала вам письмо. Потом сказала: "Сами. Разберетесь". Вы хотите спросить о моей второй сущности?

— В общем-то, хотела. Любопытство, знаешь ли, жуткое чувство. Но мне важнее, чтобы вы с псом не скалились друг на друга. Как ты думаешь, получится?

— Если он меня укусит, я его тоже укушу, — кажется, с насмешкой пояснила рыжая девушка.

— Он жутко волосатый, — сразу не прокусишь. И большой притворщик. По-моему, он уже к тебе слегка привык, — Катрин поманила пса. Цуцик нехотя позволил взять себя за ошейник.

— Слушай пес, — сказала Катрин, поглаживая густую шерсть за ушами, — что есть обоняние? Всего лишь один из видов хеморецепции. Не будь узколоб и упрям как какой-нибудь пудель. Вот стоит человек, девушка — такая же охотница, как мы. Ну, еще и не совсем человек. Лиса. Опять же охотница.

Цуцик жутковато скосил светлые глаза, всем видом показывая, что лис он видал тыщи, но такую здоровенную, конопатую, да еще на двух ногах? Явные враки и провокация. Как такое несоответствие могет быть? Как же нерушимые устои биноминальной номенклатуры?

— Фу, ты полон предрассудков, — пробормотала Катрин. — Кобель лицемерный.

— Будет прилично, если я разденусь и покажусь вам на четырех ногах? — спросила Теа.

— Если это не заденет твоих чувств. Очень уж нам интересно. Цуцика я придержу.

— Тогда не стоит откладывать, — спокойно сказала Теа. — Кроме того, лучше вам самой увидеть — на четырех ногах я могу немного больше, чем на двух.

— Что ты меня позоришь? — шептала Катрин псу, придерживая за ошейник. — Как маленький. Этих дарков мы еще сотни увидим, а у тебя уже лапы трясутся. Кобелина геройский. Или действительно всю жизнь хочешь только белок гонять? Мы же с тобой уже воевали как взрослые....

Цуцик неопределенно вздыхал. Ему было стыдно, но всего непонятного и неестественного он всерьез опасался. Обещал привыкнуть к гостье, но особой уверенности в скором успехе не проявлял.

Когда из темноты материализовалась темная тень, Катрин вздрогнула. Гибкое длинное тело скользило над травой бесшумно, стелился в воздухе пышный хвост. Настороженно торчали острые уши. Лиса оказалась гораздо крупнее, чем почему—то представлялось Катрин — аналогии с банальными некрупными представителями семейства волчьих, любящих лакомиться грызунами и воровать куриц, здесь были явно неуместны. Явившееся из тьмы четвероногое создание наверняка могло справиться и с матерым волком. Нет, несмотря на восхитительную пушистость, этого "зверька" назвать лисичкой-сестричкой как-то язык не поворачивался.

Лиса-оборотень села на траве перед домом. Грациозно повернула морду, демонстрируя себя в тусклом лунном свете и в фас, и в профиль. Красивая, опасная, внушающая уважение. Катрин подыскивала слова, дабы выразить свое восхищение, но тут ошеломленный Цуцик, наконец, поверил своим собачьим глазам и рванулся. Засмотревшаяся Катрин ошейник не удержала. Пес молча скакнул к хвостатому чуду. Лиса была крупнее Цуцика и наверняка умела кусаться. Заорать Катрин не успела. Лиса-Теа, толкнувшись сразу всеми четырьмя лапами, подпрыгнула строго вверх, издала неопределенный насмешливый звук и метнулась к лесу. Цуцик темно-серым приведением устремился за дразнящим вымпелом хвоста.

Катрин прошептала проклятие. Вокруг стояла осенняя безветренная тишина. Только из дома доносилось тихое бормотание телевизора, да где-то далеко в лесу уныло ухала сова. Черт, — ни лая, ни тявканья, ни звуков бурной грызни. Вообще-то Цуцик, как все истинные хаски, был не дурак подраться, но обычно трезво оценивал свои шансы. Катрин машинально пощупала рукоять ножа за поясом на спине и быстрым шагом отправилась к опушке. Луна снова ушла за облака, кроссовки моментально вымокли в высокой траве, но всё это было привычно и внимание не отвлекало. Проходя под старым кленом, Катрин услышала в глубине леса треск. Ага, кто-то энергично вломился в кусты. С перекушенной глоткой ветвями трещать не будешь. Уже хорошо. Снова наступила тишина.

Она увидела две тени, несущиеся по поляне к дому. Цуцик изо всех сил летел за дразнящим хвостом. Почти догнал, но лиса внезапно сменила курс. Пес пролетел мимо, перекувырнулся через голову. Вскочив, оглянулся. Лиса угрожающе подпрыгнула. Цуцик мгновенно дал деру. Низкая длинная тень его быстро настигала. Хаски рванулся вправо, влево. Несколько маневров удались, потом лиса в длинном прыжке перелетела прямо над головой отчаянно удирающего пса. Цуцик тут же попытался отомстить, но пируэты, петли и финты лисы-оборотня предсказать было невозможно. Победно мелькал пышнейший вымпел-хвост...

Лиса в последний раз подскочила над измятой травой и остановилась в трех шагах от Катрин. Пес подлетел на мгновение позже, плюхнулся на задницу и вывалил язык. Выглядел Цуцик донельзя счастливым.

— Вы бы хоть показали, что собираетесь развлечься, — неуверенно пробурчала Катрин.

— Быстрый пес, — одобрительно сказала Теа. — Интересный.

Голос у лисы оказался хриплым и вибрирующим, но Катрин без труда разобрала каждое слово.

— Что же вы меня оставили как идиотку? — Если развлекаетесь, то можно и предупредить. Раз уж четвероногость не лишает дара речи .

— Мы не сразу знали, что будет развлечение. Да? — крупный зверь обратился к дымчатому товарищу.

Цуцик с готовностью подтвердил, что при любом знакомстве поспешность несолидна. Нечего раньше времени суетиться, хвостом вилять.

Катрин хмыкнула:

— Надеюсь, не все окрестные ежики поседели за время ваших скачек.

— Лес странный, — прохрипела Теа. — Людей бывало много. Добычи мало.

— Истощенные у нас угодья, — кивнула Катрин. — Хотя кроликов и белок еще хватает.

— Это хорошо, — лиса царственным движением обернула хвост вокруг ног. — Катрин, мы можем вернуться в дом? Ква будет беспокоиться.

— Там, наверное, уже все беспокоятся. Одевайся и пойдем. С джинсами разобралась?

Дом, наконец, стих. Жо уступил гостям чердак, и сам уже тихо посапывал в старом спальном мешке под кухонным столом. Спала Мышка, спали близнецы, дрых, свернувшись калачиком на любимом месте под вешалкой, Цуцик.

— Нет, я не боюсь, — шептала Флоранс. — Просто я не могу окончательно поверить. Она выглядит человеком, она говорит как человек. Я не видела клыков, пылающих как угли глаз и прочих кровожадных признаков. Не понимаю, как Жо и Мышка могли так сразу поверить. Нет, умом я понимаю, но.... Она обычная девица, грубоватая, не слишком коммуникабельная, по-своему честная. Диковатая, что вполне объяснимо. Но неужели она превращается в нечто на четырех лапах? Ничего не могу с собой поделать — не верю.

— Это "нечто" — довольно крупное и удивительно изящное существо. Когда движется, глаз оторвать невозможно. Когда она в обличии гомо сапиенс, это не так заметно. Но ты на ее глаза посмотри — такого оттенка я и не видела. Она жутко смущается, и от этого задирает нос. Дикарка, но бесспорно прирожденная леди. Не удивительно, что Квазимодо втюрился по уши. Интересно, насколько она лисичка в постели?

Квазимодо еще раз обошел машину — повидавший виды полноприводный вездеход с индейским именем.

— Все-таки пахнут эти механизмы ужасно.

— Ну, некоторым людям эта вонь нравится. Просто жить без нее не могут, — заметила Катрин. — Ты сам по телевизору видел.

— Да, теле-визор вещь полезная. Там, в лекарне, тоже много автомобилей?

— Много. Но госпиталь здание большое, в нем относительно тихо и воняет иными гадостями.

— Переживу, — пробормотал Квазимодо. — Вы меня, леди, знаете. Только десять дней — это очень долго, — парень глянул на молчащую жену. — Теа будет волноваться. Мы совсем отвыкли быть друг без друга.

— Я вашу тревогу вполне понимаю, — сказала Катрин. — Но, во-первых, десять дней — это минимум. Возможно, тебе придется там и задержаться. Лечение — вещь сложная. Сам понимаешь. Но не век же тебе с такой покореженной полумордой ходить. Лечись. В качестве утешения могу сказать, что Теа к тебе будет приезжать. Мышка назначена связной, ей все равно придется торчать в соседнем офтальмологическом отделении. Сегодня поедем в госпиталь все вместе, сдашь анализы, осмотришься. Ну, насчет анализов Найни вам уже сто раз объяснила. Болтать лишнее не будешь — ты парень опытный. Не позорь Найни — ты все-таки ее родственник, троюродный кузен из-под Львова. Родной язык у тебя — карпатский. Насколько я знаю, в госпитале знатоков сего редкого наречия не имеется. Вообще-то, в тех европейских карпато-галицийских местах народ дикий. Сплошные мазеповцы. Гостеприимные, коварные и злопамятные. Ну, ты всю "легенду" помнишь.

— А? — Квазимодо придурковато приоткрыл кривой рот.

Мышка засмеялась. Теа тоже натянуто улыбнулась. Катрин посмотрела в ее карие, с золотистыми отблесками, глаза и сказала:

— В крайнем случае, Теа может остаться в госпитале. В качестве сестры одноглазого дебила. Это будет против правил, но если Ква изобразит слюнявую истерику, то может проскочить. Найни, мы сможем такое устроить?

— Сможем. В отделении пластической хирургии порядки демократические. Там почти все пациенты психически нестабильны. Но это привлечет внимание. Документы у Квазимодо не слишком надежные.

— Лучше мы по правилам будем лечиться, — решительно сказал одноглазый парень. — Теа только глянет, что меня на кусочки не разрезали, и успокоится.

— Тебя, наверное, так забинтуют, что и не разглядишь, — прошептала рыжая девушка. — Или когда кожу пересаживают, не бинтуют? Я не понимаю, как это вообще может быть.

— Я тебе еще раз покажу на фото-картинках, — пообещала Катрин. — Поехали, пока не передумали. Или уже передумали?

— Нет, я, считайте, всю жизнь хотел себя подправить, — сказал Квазимодо. — К тому же, Найни обещала нас еще раз угостить той водой, что газированная. Ух, вот это вещь!

Стоило открыть дверь автомобиля, как Цуцик немедленно забрался на переднее сиденье.

— Вот ты один у нас такой фанат автомобильный, — ворчала Катрин, выдворяя пса из джипа. — Сейчас хвост прищемлю, урбанист лохматый.

Мышка и Квазимодо неделю маялись в госпитале. Девушке благополучно скорректировали зрение, убрав врожденную близорукость. Теперь Найни вполне могла обходиться без очков. Собственно, эта операция сложностей не представляла, ее вполне и раньше можно было сделать. Зато с Квазимодо возилось все отделение пластической хирургии и целая группа практикантов с медицинского курса Нью-Бриджского университета. В качестве практического материала и хрестоматийного примера одноглазый "карпатец" оказался сущим кладом. Квазимодо отлично вжился в роль и развлекал эскулапов своим странноватым английским и весьма правдоподобными баснями о нравах малочисленного горного народа, затерянного в дебрях непроходимых гор Европы. Потом парню пришлось приумолкнуть — ему сделали подряд две пластические операции и всерьез занялись зубами.

Катрин проведывала его через день. Дальняя поездка в компании Теа особого удовольствия не доставляла, поскольку девушка-кицунэ в автомобиле разговорчивостью не отличалась. В основном оттого, что плохо переносила поездки — ее непрестанно подташнивало, невзирая на полностью открытые окна. Теа жадно пила воду и слушала радио. Катрин переключала музыкальные станции одну за другой — молодой оборотнихе одинаково интересен был и джаз, и рок, и классическая симфоническая музыка. Жо как-то с удивлением заметил, что такой заядлой меломанки, как гостья, он не встречал. Каждый день Теа нерешительно расспрашивала о музыкальных инструментах, что участвуют в той или иной композиции. Мальчик как мог объяснял, показывая фотографии в Интернете, и находя отдельные звуковые дорожки партий фаготов или контрабасов, столь заинтересовавших гостью. Играет ли сама Теа на чем-то музыкальном, оставалось загадкой. Расспрашивать лису было почему-то трудно, хотя у Жо и девушки установились вполне товарищеские отношения. Катрин слышала, как Теа с удовольствием рассказывает о своем мире. О разумных и полуразумных обитателях леса, о снегах выше человеческого роста, безлюдных горах и великом океане, где идет вечная борьба между людьми на утлых кораблях и хищными змеями. Теа не возражала, когда к этим рассказам прислушивались и Катрин с Флоранс. Но с обеими старшими женщинами кицунэ сохраняла вежливые настороженные отношения. По-видимому, Жо считался равным, а обе леди казались выше по статусу. А людей выше себя рыжая оборотниха переносила с большим трудом. Катрин знала, что авторитет у подобных созданий (не важно, снабдила их природа возможностью отращивать хвост или нет) можно завоевать, лишь по-настоящему показав себя в деле. Никакие рассказы о былых подвигах на дикую лису не подействуют. Ничего, до наглядных уроков дело дойдет уже Там. А пока Катрин ничего никому доказывать не обязана. Пусть рыжая кицунэ считает хозяйку "Двух лап" просто красивой высокомерной бабой. Как боец оборотниха явно не из худших, способностями проводника, очевидно, обладает — стоит ли пенять на некоторую нелюдимость лисы? Тем более, с Цуциком девица нашла общий язык — оба с таким удовольствием гоняют по лесу, что даже удивительно. Катрин с некоторой ревностью осознала, что пес понимает Теа ничуть не хуже, чем собственную хозяйку. Ну, да — небось, хозяйка так ловко зайцев гонять не умеет. Да и кушать их предпочитает в ободранном и приготовленном на огне виде.

Ладно, жаловаться не на что. Теа, несмотря на свою гордыню, никогда в спину ножом не ткнет. Медвежью долину девица искренне считает своим новым домом, и не прочь туда поскорее вернуться. Чего еще желать от проводника?

Когда явились посетители, Квазимодо и Мышка сидели в палате и сосредоточенно читали журналы. Голова парня была забинтована, как у натуральной египетской мумии, лишь сверкал единственный глаз. Бывший вор внимательнейшим образом штудировал "Экономическое обозрение".

— Интересно? — Катрин неодобрительно плюхнула на стул пакет, набитый разнообразными соками. Госпитальный заключенный по понятным причинам мог дегустировать лишь жидкие безалкогольные продукты. Впрочем, как выяснилось, от местного неестественного пива ни Ква, ни его подруга, в восторг не пришли. Да и более крепкие напитки гостям пробовать было некогда.

Одноглазый больной энергично потряс журналом.

— Он в восторге, — пожаловалась Мышка. — Совершенно меня измучил, требуя пояснений. Особенно о системе потребительского кредитования. Ох, и пытливые умы у некоторых молодых людей из Карпат.

— Насколько я понимаю, ему запрещено говорить, а тебе, Найни, необходимо щадить глаза. И с какой это стати я наблюдаю здесь ускоренные курсы экономики?

— Ква вполне жестикуляцией обходится. А я вообще не читаю, только рассказываю и про гламурные фото объясняю. Простите, Госпожа.

— Какие гламурные фото в "Экономике"? — насторожилась Катрин.

Мышка показала свой журнал, — женское издание с огромными глянцевыми иллюстрациями — и ехидно пояснила:

— Ква интересуется, как в таком длинном и облегающем платье можно двигаться.

Парень смущенно покосился на жену. Кажется, и Теа смутилась.

— Глаза не напрягать. Зубы новые не расшатывать, кожу на физиономии не растягивать, — распорядилась Катрин. — Ква, если ты удумаешь внедрить в "Двух лапах" разные ростовщические идеи типа долговременных кредитов, облигаций и прочей гнуси, то знай — я буду категорически возражать.

Парень энергично замахал руками, тыча куда-то в стену и хлопая себя по груди.

— Свежие идеи для деловых кругов Глора? — догадалась Катрин. — Думаешь, тамошние жители будут тебе благодарны? Не обольщайся.

Квазимодо закрутил головой, заверяя, что обдумывает сугубо гипотетическую вероятность внедрения прогрессивных форм финансовых отношений.

Катрин хмыкнула:

— Ладно, ты бы больше внимания бухгалтерии уделял. Бухгалтеров лишь непосредственно окружающие их люди проклинают. Насчет модных тенденций, гламурных веяний и прочего утонченного и соблазнительного, — у леди Флоранс интересуйтесь. Лучше Фло никто таких вещей не объяснит. Найни у нас девочка тоже талантливая, но несколько однобоко красоту воспринимающая.

Мышка виновато моргнула. Без привычных очечков и контактных линз она помолодела на несколько лет. И опять стала удручающе серенькой.

— А как у тебя, пират, вообще самочувствие? — поинтересовалась Катрин у лечащегося парня. — Лицо не сильно болит? Челюсти как?

Насчет лица Квазимодо выразил полное удовлетворение. С болью парень всегда умел справляться. Вот с отношением к стоматологическим непонятным и оттого пугающим процедурам дело обстояло сложнее.

— Ну, ничего, — утешила Катрин. — Держись, чуть-чуть осталось. Мышка завтра домой отправится. Ты еще дней пять в одиночестве помучайся. Результат должен быть. Мышь, пойдем, пройдемся, пусть супруги в семейном кругу сок попьют.

По обеим сторонам шоссе мелькали сосны и клены. В радиоприемнике саксофон ныл-выводил блюз. Теа, расслабленно прикрыв глаза, откинулась на заднем сиденье. Вроде бы неплохо себя чувствует. Катрин посмотрела на пустынную дорогу и разозлилась. Сколько можно быть вежливой?

— Эй, лиса, не спишь?

— Нет, леди.

— Мы говорили: когда никого нет — просто Катрин. Хватит скромно-вежливых телок изображать. Мы обе не такие. "Лиса" — это для тебя оскорбительно?

— Нет. Кицунэ — оскорбительно. Нас так враги называли, — Теа говорила, не открывая глаз.

— Понятно. Не знала. Если оговорюсь, — извини. Блюз нравится?

— Это блюз? Очень... уводит далеко.

Катрин молчала, вела машину, поглядывая на неподвижную Теа. Как чутко, однако, девчонка внимает сложной полиритмии.

Блюз умер, началась скороговорка рекламы. Теа заговорила сама:

— Катрин, вы правильная леди. Так говорит Ква, в этом убеждена Блоод, — значит, так и есть. Если будет нужно, я буду воевать на вашей стороне. Не сомневайтесь. Я благодарна за то, что вы делаете для мужа. Благодарна за то, что вы нас приняли как старых знакомых. Но мягкой и подобострастной я быть не умею. И не научусь.

— На кой черт мне твое подобострастие? Кажется, мы это уже обсудили. Единственное, что мне нужно — это уверенность что я могу не беспокоиться за своих детей, если вы с Ква рядом с ними.

Теа выпрямилась и с явной обидой сказала:

— Я думала, здесь нечего обсуждать. Мы с мужем — воины "Двух лап". Разве нужно еще что-то говорить?

— Может, и не нужно, — проворчала Катрин. — Только откуда это напряжение? Что мы еще не договорили? Ты нормальная девушка. Драться умеешь, сердечная подруга моего старого товарища. То, что ты оборотень, для меня особого значения не имеет. Ты это наверняка чувствуешь, да и Блоод об этом говорила. И все равно, ты всё ожидаешь, что я тебя пну или, уж прости за прямоту, на хвост наступлю. Какого хрена? В чем сложность?

— В вас, Катрин, — неуверенно сказала Теа. — В вас и в Флоранс. Вы обе очень красивые. Я не верила, когда Ква рассказывал. Он, конечно, только про вас одну говорил. Но ваша Флоранс тоже очень красива. Я ничего не боюсь, кроме красивых женщин. Не из ревности боюсь. Ква мой муж навсегда, а других самцов мне не нужно. Но когда-то мне и ему повстречалась очень красивая женщина. Просто божественно красивая — как сказка. И гнилая, как разложившийся труп. Но она пахла, как тысяча роз. Я сломалась. Я перестала быть леди с Холмов, забыла, что должна ее убить. Стала хуже дрессированной собачки. Цирк называется в теле-визоре, да? Я была еще хуже. Как шлюха, искренняя шлюха. Пусть и всего одну ночь, но это был мой позор. А вот Ква удержался. Совокуплялся с ней как ошалевший кобель, но помнил себя. Он крепкий, мой Полумордый. И он тогда вытащил нас. Мы захватили синеглазую суку-искусительницу. Она скулила и тащила на горбу наши вещи. Как драный осел под палкой.

— Ква мне рассказывал, — мрачно сказала Катрин. — Правда, без подробностей.

— Можно, я тоже без подробностей? — Теа зябко передернула плечами в джинсовой курточке. — Столько лет прошло, а я всё помню. И мерзко, и возбуждает. Сука сдохла, а оборванные ниточки во мне висеть остались. Как у куклы-марионетки.

— Подробностей не нужно. Только я не очень поняла, что с той мерзавкой дальше случилось. Кто ее придушил? Квазимодо тут как-то на другую тему перескочил. Он умеет.

— Ха, да это я эту мерзавку прирезала. Кто же еще? — Теа улыбнулась. — Мужчины не решались. Даже у Полумордого рука не поднималась. Сука действительно была красива, как сон. Я даже не стала ее мучить, хотя сначала хотела. Она легко умерла. Незаслуженно легко.

— Ну и ладно. Не переживай. Что-то я не замечала, чтобы пытки излечивали нанесенные обиды. Пусть наши враги быстрее сдыхают. Конечно, если нам от них не нужно что-то полезное. Только я не поняла, какое именно сходство ты видишь между нами, уравновешенными семейными женщинами, и той отъявленной садисткой? Мы с Фло дамы грешные, но уж точно никого противоестественным наркотическим путем совращать не станем. А уж вас с Ква и подавно.

— Я понимаю. Раньше я думала, что вожделение и постель — как гниль, только отравляться. Пока сама в одноглазого воришку не втрескалась. Последняя леди Холмов и эта бродячая одноглазая рожа, — Теа счастливо засмеялась. — Я его люблю, как помешавшаяся дворняжка. И не стыдно мне ни капли.

— Ну и на здоровье. Не вижу причин для беспокойства. Почему же ты нас опасаешься?

Теа печально вздохнула:

— Ква тоже спрашивает. Плохо я умею думать над подобными вещами. Не получается понять. Флоранс мне не доверяет. Если не доверяет — может напасть. Если нападет — ты ее поддержишь. Потому что любишь. Если я не понимаю, нападут или нет — я тоже не доверяю. Где ошибка?

— Хм, ну как тут сказать? Прямой ошибки нет. Только ведь нападение — понятие размытое. Вот ты практически отбила у меня собаку. Гуляете по лесу вместе, охотитесь. Он, подлец, сегодня утром со мной на пробежку едва пойти соизволил. Да еще потерялся, отстал от нас с Жо на полпути. Значит, псина вызывает у меня недоверие. Поскольку я женщина грубая и невоспитанная, завтра утром, если вздумает чудить, пес получит от меня завуалированный намек. В виде пинка. Если намек не подействует....

— Тогда пинок получу я? — Теа улыбалась. — Мне нравится, как вы рассуждаете. Очень понятно. Но я быстрая даже на двух ногах. И не уверена, что захочу жалобно скулить, ложась под пинки леди Медвежьей долины.

— Вот! — Катрин засмеялась. — Вот мы и добрались до истоков недоверия. Я не собираюсь тебя пинать, а ты не собираешься прогибаться под мои пинки. Прекрасно! Не желаю я быть леди исключительно потому, что мне пожалован титул.

— Но вы же действительно леди "Двух лап", — слегка забеспокоилась рыжая девушка.

— Несомненно. Надеюсь ею и остаться. Но сейчас мы здесь наедине. Сейчас остановимся и попробуем выяснить, что мы стоим без титулов и хвостов. Не возражаешь? Ква ведь тебе показывал основы рукопашного боя? В смысле — пустыми руками.

— Да, и он говорил, что я очень быстрая. Не знаю, нужно ли....

— А что еще наш одноглазый друг говорил про меня? — с любопытством спросила Катрин, останавливая джип.

— Говорил, что вы первая показали ему, как драться по-настоящему, — признала рыжая девушка. — Я видела, как вы учите Жо. Вы быстрая, но....

— Жо — мальчишка, и в настоящем бою он был всего полтора раза. А я.... С тех пор, как твой Ква видел меня в настоящем деле, я еще немножко подросла и поумнела. Пойдем-ка — повозимся на лесном воздухе....

Через пять минут две взлохмаченные фигуры выбрались из леса и поднялись к машине. Катрин чуть прихрамывала и пыталась убрать с лица непослушную прядь. Ее приталенная куртка лопнула по шву под мышкой. Теа шла в измазанной землей футболке — джинсовую куртку, разодранную надвое, она несла в руке. Колени лиски тоже были грязными. Другой рукой Теа держалась за бок и едва слышно шипела сквозь зубы.

— Городская одежда — просто дрянь, — сообщила Катрин, задирая руку и рассматривая прореху.

— А мне курточка нравилась, — сокрушенно сказала Теа, разглядывая остатки своей одежды. — Такая ткань мягкая и пуговицы забавные.

— Надо было раздеться. Мы обе слишком быстрые.

— Вы на двух ногах быстрее, — самокритично заметила Теа. — Я, когда летела лбом в дерево, уже решила, что не рожать мне щенков от Ква. Как же я так шлепнулась-то?

— Так получилось, потому что ты слишком надеешься на быстроту. Ты, действительно быстрее. Но школы не хватает. Ты уверена, что ударишь первой, и используешь всего несколько приемов. Подсечку тебя Ква учил делать? Я так и поняла. Ты могла выбить мне колено моим же любимым приемом. Вот и делись секретами смертоубийства с друзьями. С завтрашнего дня будешь лупить Жо. Не возражаешь? Ему полезна смена спарринг-партнера. А я попытаюсь вложить чуть больше осмысленности в твою лисью быстроту.

— Мне никогда не научится так, как вы, — призналась Теа. — Я почти ничего не поняла. Почему я полетела не назад, а вперед?

— Объясню и научу. У тебя получится. Немножко терпения.

Теа улыбнулась и охнула одновременно:

— Катрин, я была бы очень признательна, если бы вы не говорили со мной как с несмышленой девочкой. Ква кое-что забыл пояснить. Я старше. Мне уже за сорок зим. Для человека я уже старая тетка. Для лисы с Холмов — чуть-чуть старше мужа. Но уж точно не сосунок.

Катрин внимательно глянула на нее:

— Угу. А выглядишь отлично. Мне бы так. Значит, это из-за твоей природы? А мы-то спорили о твоих глазах. Знающий у тебя взгляд, поживший. Я-то думала, это из-за ошейника. Да, сорок тамошних зим — это больше нашего полувека. Что же, Фло будет рада узнать, что она не самая старшая в команде. Ей бы поскорее с Блоод познакомиться. Вот уж кто — ящер ископаемый. И очень славно, что вы, дарки, со своими годами не слишком носитесь. У моей Фло по поводу собственного возраста некоторый комплекс.

— Катрин, она меня и как престарелого оборотня опасаться будет, — пробормотала Теа. — Она меня как дикого дарка принять не может. Я и сама знаю, что ко мне как к человеку относиться трудно. Я непохожая.

— Это, прости меня, сущие глупости. Для Фло ты просто первый представитель нового мира. Она того мира опасается, а не лично тебя. А так ты девчонка симпатичная, чуть скованная, но вполне человеческая. Кстати, раз ты совершеннолетняя, заедем в одно место. Здесь недалеко мои друзья приличную забегаловку содержат. Мы с ними соседи. Возьмем чуть-чуть выпить. Потом поговорим начистоту с Фло. Почему бы вам и не попробовать понять друг друга? Мы ведь с тобой нашли общий язык?

— Язык? — рыжая оборотниха потерла бок. — Точно, нашли. Я буду учиться. Старательно. И учить мальчика. Флоранс не будет злиться, если я начну лупить ее сына?

— Вряд ли ты наставишь ему шишек больше, чем я. Вообще-то Флоранс умнее нас с тобой вместе взятых. Драться ножом и кулаками она, правда, не привыкла, но слабой ее может назвать только дурень. Конечно, она выросла в городе и по старой памяти зверей опасается. Даже когда они разумные и умеют быть человеком. К тому же про оборотней у нас множество страшных сказок выдумано. Хочешь, не хочешь, с детства в голове много чего остается.

— Не все страшное, что про нас — пустые сказки, — с нескрываемой гордостью заметила Теа.

— Естественно. Но по количеству пролитой крови куда вам с людьми тягаться? Ты же телевизор смотрела? Спорить станешь?

— Нет, — пробурчала кицунэ. — Вы оружием сильны. И как только боги позволили вам выдумать столько оружия?

— Так нас тут шесть миллиардов наплодилось. Попробуй, уследи. У тебя печень не очень болит? Поехали?

Рыжая девушка ухмыльнулась:

— Мне полегчало. Уже даже не тошнит рядом с вашей ма-шиной. Племя Холмов было не слишком могучее, но выносливое.

Близнецы уже спали. Жо с Цуциком были отправлены на вечернюю прогулку. Катрин взяла бутылку белого вина, три бокала и поманила насторожившихся женщин за собой. На веранде было свежо, осенний лес быстро терял краски в сгущавшихся сумерках. Катрин наполнила бокалы:

— Пора знакомится по-настоящему. Вот лес. Вот небо. Вот женщины: Теа, Флоранс, Катрин. Ну, Теа заодно еще и лиса. Еще разведчица, проводник и любительница музыки.

— Мне кажется, мы знаем, кто есть кто, — осторожно сказала Флоранс. — Если ты хочешь лишний раз убедить меня в том, что Теа меня не укусит, то в этом нет необходимости. Я уверенна, что наша гостья вполне адекватна и воспитана.

— Угу, только Теа в этом не столь убеждена, — легко сказала Катрин. — Она может тебя цапнуть, потому что боится. У Теа стойкое предубеждение против красивых брюнеток.

— Я и не думаю никого кусать, — запротестовала Теа. — Флоранс очень хорошо к нам отнеслась, и к тому же....

— К тому же лиса не верит моей подруге, — Катрин взмахнула бокалом. — Смотрите, вокруг никого нет. Подслушивать некому. Вы обе подозрительно разумны. Одна вполне логично боится оборотней, другая столь же логично не верит чересчур красивым человеческим женщинам. Видишь ли, Фло, нашу гостью когда-то оскорбила дьявольски сексапильная брюнетка. Накачала наркотиком и заставила предаться поганым забавам

— Кэт, как ты можешь так говорить?! — ужаснулась Флоранс.

— Звучит оскорбительно, — зарычала Теа.

— Говорю же, — никто не подслушивает, — нахально напомнила Катрин. — Все свои. Фло, ты можешь пообещать нашему оборотню, что не будешь ее совращать? Так чтобы она поверила?

— Екатерина, ты дура дубовая, — зло уведомила Флоранс. — Что за солдатский юмор? Мы и так знаем, что ты полжизни провела, болтаясь по миру с всякими маргинальными типами. Неужели можешь высказывать предположения, что я буду приставать к молодой девушке?

— Во-первых, Теа старше тебя. Во-вторых, я прямолинейна, чего никогда и не скрывала. Можете на меня обидеться. Что прикажете делать, если мы не способны выяснить отношения иначе?

— Леди, — с угрозой сказала Теа, — о моем прошлом я сказала только вам. Негоже впустую болтать о моем позоре.

— Все, молчу. Скажите мне, что я поступила, как свинья, и разойдитесь, — Катрин села на перила и демонстративно отвернулась.

Флоранс и рыжеволосая гостья негодующе уставились в ее спину. Потом посмотрели друг на друга.

— Не нужно нам вспоминать всякие мерзости, — с трудом выдавила Флоранс. — И у меня, и у этой твердолобой красавицы всякое в жизни бывало. Правда, нас больше мужчины доставали. Очень гадкие и поганые самцы. Ты ее прости. Она иногда считает, что краткий путь самый лучший.

— Да я тот позор давно пережила, — пробормотала Теа. — И вовсе я вас не опасаюсь. У нас просто всё иначе, а я медленно привыкаю к новому. Муж говорит — я нервная.

— Фу, глупости, — Флоранс вздохнула. — Это я нервная. Все готовилась, все думала — как там у вас? Вот сказали, что девушка в лису превращается, и мне уже не по себе. Извини, но я честно говорю.

— Я, когда на четырех ногах, симпатичнее выгляжу, — нерешительно сказала Теа. — И я тогда слабее. Со мной любой вооруженный человек справится.

Флоранс покачала головой:

— Да вовсе я не хочу с тобой справляться. Ни вооруженная, ни просто так. Ты же нам не враг.

— Конечно, — Теа смущенно почесала кончик носа. — Может быть, вы на меня во втором обличии посмотрите и перестанете волноваться?

— Не знаю, готова ли Флоранс, — пробурчала, не поворачиваясь, Катрин. — Вы бы на отвлеченные темы побеседовали. Про Медвежью долину. Про тенденции моды. Теа не прочь изменить свой имидж. Разве это не по твоей части, Фло?

— С тобою, сержант горластый, вообще не разговаривают, — сурово заметила подруга. — Теа, пойдем, прогуляемся, ты про возраст мне объяснишь. Я не поняла, о чем эта грубиянка говорила.

Они неторопливо ушли по поляне к дороге. Катрин смотрела вслед. Видимо, рыжая гостья принялась объяснять особенности летоисчисления возраста лис-оборотней. Флоранс слушала внимательно. Вычисляет соотношения продолжительности жизни. Болезненный вопрос. Ну, как-нибудь уладится. А вот за прямолинейность придется пострадать. Фло не забудет высказаться по поводу откровенного хамства подруги.

...— Знаешь, она действительно очень красивая и грациозная. Когда в образе лисы, — сказала Флоранс.

Они с Катрин мыли посуду. В отсутствие Мышки обнаружилась уйма неприятных мелочей, раньше решавшихся сами собой. Катрин уже и забыла, когда собственноручно возилась с посудой. Наверное, в последний раз драила походный котелок. И воды тогда было в обрез. Катрин отмахнулась от внезапно нахлынувших воспоминаний о дюнах-эргах Ахаг-Тибе и сказала:

— И? Мороз по коже?

— Я, конечно, вздрогнула. Но Теа говорит что так со всеми людьми бывает. Посмеялась, сказала, что следующей мыслью обычно бывает оценка меха. Как лучше будет смотреться: в виде коврика или шубы? Здесь я не опозорилась — подобных мыслей у меня не возникло. Хотя потом мы много о тряпках говорили. Ей интересно. Голос у нее часто кажется недовольным, но это скорее от хрипоты. Она так странно разговаривает, когда лиса. Вот никогда не думала, что увижу подобное чудо. Не улыбайся так снисходительно. Она нормальная умная женщина, и совершенно незачем было ее обижать. Зачем ты с ней так жестоко?

— Угу. Хамоватая я. Кстати, у Теа, кроме замечательного меха и естественного интереса к веяниям современной моды, есть еще одно замечательное свойство, — Катрин повернулась к двери в комнату и, не повышая голоса, поинтересовалась: — Теа, я тебя действительно обидела?

— Нет. Я поняла. Вам надоело ждать, когда мы сами догадаемся не бояться, — хрипловатый голос Теа отчетливо донесся сквозь бормотание телевизора.

Флоранс ухватила подругу за футболку:

— Черт! Я опять забыла, что она слышит лучше нас.

— Ничего. Наша лиса, в отличие от меня, лишнего не болтает.

Дождь шел второй день.

— Теперь до первого снега такая дрянь будет моросить, — проворчала на бегу Катрин. — Самое время нам рискнуть и отправиться в новый дом. Как думаешь?

Порядком промокший Цуцик не возражал. Бегущий следом за наставницей Жо пропыхтел:

— Ква скоро выписывают. Мы уже собрались. Чего нам ждать?

— С зубами нашего страдальца через три дня закончат. Сразу и пойдем, — Катрин перепрыгнула через лужу и резко прибавила ходу.

— Кэт, не нужно волноваться. Мы готовы, — успел прохрипеть парень, устремляясь следом.

Катрин промолчала. Они взлетели по скользкому склону. Жо, уже давно с гордостью носивший собственноручно сшитые мокасины, ни разу не поскользнулся. Взрослеет парень. Ждать действительно нечего. И все же Катрин волновалась. Все готово, обо всем подумали. Только червячок сомнения шевелится в душе.

Да пусть он заткнется, глиста паршивая! Ни с кем ничего не случится. Всего лишь еще один Прыжок между действительностями, товарищ старший сержант. На этот раз безо всякой спешки и точно на прекрасно подготовленный плацдарм. Численность десанта великовата, зато Прыжок поддержит надежный проводник. Нечего трусить.

Впереди показалась поляна перед домом...

Рич недовольно задрыгал голыми ножками. Катрин утихомирила сына, натянула на героя ползунки и взяла на руку. Другой рукой подхватила требовательно потянувшуюся Дики. Близнецы дружно уцепились за амулет на шее мамы. Острый клык в серебре их весьма привлекал. Сопение детишек нравилось Катрин. Вот сопят тебе двое малышей в подбородок, и сразу понимаешь, что все идет хорошо.

Катрин повернулась к личному составу, заполнившему небольшую комнату:

— Раз все в сборе, имею честь огласить, что завтра днем мы уходим. Возражения-замечания имеются?

Во время многозначительной паузы Катрин оглядела команду. Флоранс непоколебимо спокойна. Она уже давно всё обдумала и пережила. Мышка, до неузнаваемости чистенькая и невзрачная, просто ждет приказа. Жо вздохнул с облегчением. Не терпится парню. Гости-проводники тоже сидят спокойно. Впечатлений у них предостаточно, теперь бы еще Квазимодо удержать от смелых финансовых экспериментов на родине. За его подружку можно не волноваться: основное, что она вынесла из экскурсии — музыкальные впечатления. Сейчас украдкой держится за рукав мужа. Пока он томился в госпитале, здорово психовала, хотя виду не подавала. Действительно, хорошая девочка. И как одноглазый жулик умудрился такую лисичку отхватить? И ведь любят друг друга как шальные. За два дня, что после разлуки прошли, чуть чердак не развалили.

Катрин не выдержала, улыбнулась. По поводу чего именно, только Фло догадалась, — у нее дрогнули губы, да еще сам герой-любовник покаянно опустил хитрую рожу. Ох, и в догадливого парня юный воришка вырос.

— Крути головой осторожно, — напомнила Катрин бывшему вору.

Лицо у парня все еще оставалось красным и отечным. Количество шрамов кажется, поуменьшилось, но толком результата операции еще не рассмотришь. Да и рот, наполненный полнейшим набором очень похожих на настоящие зубов, пока не особенно распахивается. В госпитале обещали, что через двадцать-тридцать дней пациент будет выглядеть как слегка одноглазый, зато неподдельно юный Ричард Гир. Впрочем, дополнительный глаз тоже имеется. Даже в трех экземпляра. Хранятся в специальном контейнере вместе с роскошной коллекцией Мышкиных цветных контактных линз. Дамское секретное оружие.

— Ква, не хочешь здесь задержаться? Если честно?

— Нет, моя леди. Было очень интересно. Но я здесь полный лох. Пока еще соображу, что к чему. Лучше уж домой. Тем более, нам там легче дышится. Без бен-зина, — одноглазый нежно глянул на жену.

— Теа, как ты? Без здешней музыки будешь скучать? — поинтересовалась Катрин.

— Спасибо, леди. Было интересно, но пора заняться делом. Так много музык даже оборотню не пережить. Я вам очень благодарна, — церемонно склонила голову лиска.

— Вас и вас, — Катрин качнула на руках детей и кивнула подруге и Найни, — спрашивать не буду. Жо, ты как? Готов глянуть на новый мир?

— Ну, если вы не забудете меня с собой прихватить, — мальчик заулыбался. — Жутко хочется войти в лес, где охотятся без всяких лицензий

— В тех лесах в основном на тебя будут охотиться, — напомнила Катрин. — Впрочем, ты у нас не маленький. Сам понимаешь. А что нам скажет товарищ Цуцик?

Пес, лежавший у камина, немедленно встал, потянулся и с клацаньем зевнул. Окружающие легкомысленно захихикали.

— Ну да, — с упреком сказала Катрин, — вам, боевым псам, что белок гонять, что от орков драпать — все едино. Ладно, граждане отправляющиеся, ложитесь спать. Завтра напрыгаемся.

— Ну и морда у тебя, Шарапов, — пробурчала Катрин. Бывший вор со своей опухшей красной рожей, в джинсах, подпоясанных веревочкой, и в спортивной футболке с отрезанными рукавами и споротым номером, выглядел живописно. Футболка была позаимствована из гардероба Жо. Джинсы лишенные не только "молнии", но и заклепок на кармане, выглядели сущим рваньем.

— Шар Рапов — это кто? — жизнерадостно поинтересовался Квазимодо.

— Сыщик такой. Вечно в неприятности вляпывался.

— А я уже вляпался? — удивился одноглазый парень.

Катрин покосилась в сторону Теа, разговаривающей с Мышкой.

— Разве это неприятность? Мне очень нравится, — Квазимодо растянул в улыбке бесформенные губы.

— Не улыбайся, швы расползутся. И к дамам не поворачивайся, — у тебя штаны неприлично светятся. Надо было зашить ненужные технологические отверстия.

Квазимодо прикрылся увесистым мешком и оправдался:

— Это ненадолго. Придем в замок, сразу зашью. Вы сами говорите, — во время перехода здешние нитки истлевают.

Нитки действительно не выдерживали. Много что еще не выдерживало. Например, металлическая фурнитура прожигала в ткани дыры. О более крупных металлических предметах и говорить нечего. Во время первых научных экспериментов даже зубные пломбы служили причиной летального исхода. Опасное развлечение — Прыжки в неизвестность. Собственно, поэтому и исследования в данном направлении в большинстве стран прекращены. Повышенный риск, совершенно себя не оправдывающий. Проложить трубопровод через пространственную брешь, открывающуюся и закрывающуюся в триллионную долю секунды, не представляется возможным. Да и природа возникновения Переходов пока даже теоретически не поддается объяснению. А то, что необъяснимо, как известно, официально и существовать не должно.

Катрин знала, что Переход может пропускать не только биологические объекты. Очень простенький секрет, известный узкому кругу лиц. Просто фокус. Немного похожий на колдовство, но уж очень смешной в своей элементарности. Тем не менее, знание фокуса было еще одним поводом для эмиграции. Катрин по личному опыту знала, что в здешнем Старом мире за подобными тайнами охотятся всерьез. Особенно если человек уже не защищен «крышей» солидной организации.

Владелица Медвежьей долины и прилегающих земель оглядела команду. Кроме Ква, все сохраняли приличный вид. Еще бы — к переходу в новый мир готовились не один месяц. Мышка в простом коричневом платье. Жо в индейской кожаной рубахе и свободных охотничьих штанах сохранял свой привычный слегка театрально—этнографический вид. Катрин предпочла бы видеть на мальчике поменьше бисерных вышивок, но сейчас спорить не собиралась. Теа общим решением обрядили в наряд из зеленого шерстяного свитера с капюшоном и узких эластичных брючек. Наряд, не слишком отвечающий представлениям о модах царящим в "Двух лапах", но пусть девушка-лиса блеснет ножками. Они у нее очень даже нечего. Элегантнее всех, как всегда, выглядела Флоранс. Светло-серое, лишенное всяких сложных деталей, платье неведомым образом делало хозяйку подчеркнуто изящно-утонченной. Красивая, спокойная женщина. Нет — очень красивая и спокойная.

Дети смирно сидели на руках Флоранс и Мышки. О достойных нарядах близнецам нужды беспокоиться не было — малышей вполне устраивали уютные и привычные индейские одеяла.

Слегка нервничал Цуцик. Его привычный ошейник и неприятный, но тоже привычный поводок сменили на сомнительную веревочную "удавку". Кому такое украшение понравится?

Еще нервничала хозяйка пса. Если честно, под нейтральным "нервничать" скрывался элементарный человеческий страх. Слишком часто отставной старший сержант совершала Прыжки, и далеко не всегда все проходило удачно. Катрин по праву считала себя фантастически везучей. И по опыту знала, что везение рано или поздно кончается.

"Это в последний раз, — пообещала себе Катрин. — Я иду домой и становлюсь нормальной. Обычные лошадки, собственные ноги, может быть, изредка еще скрипучие и понятные парусные корабли. В крайнем случае, Ква и Жо построят какой-нибудь скромный монгольфьер. И никаких Прыжков. Хочу иметь нормальный дом. Хочу в мои "Две лапы"".

Засветло знакомая поляна казалась больше. Журчал затаившийся в зарослях черемухи ручей. Предательски краснела в траве жестянка из-под пива. Срывающиеся с деревьев желтые листья тщетно пытались захоронить эту мусорную роскошь. Катрин вздохнула и вытащила мобильный телефон.

— Привет, Валери. Как там у вас, еще жарко? Здесь совсем осень. Пожалуй, самое время отправиться на зимние квартиры. Да, прямо сейчас. Заветное слово помнишь? Гости будут, но не скоро. Привет всем. Перечислять не буду. От малышей тоже привет. Счастья тебе, девочка. Да, и отдельный поклон от Цуцика твоему псу, — Катрин передала трубку Мышке.

Пока с далекой Валери прощались все по очереди, Катрин обозревала багаж отряда. Все-таки уйма груза набралось. Все упаковано и подготовлено, но каждый грамм багажа может осложнить дело. Ладно, оружие, инструменты, записи и украшения-побрякушки. Но сколько же тряпок и подарков с собой тащить приходится? И спорили, и список сто раз корректировали, и все равно. Лишнего нет, но.... На восемь человек, если считать с близнецами, девять мешков, да еще идиотский сверток с картиной. Собственный портрет Катрин, конечно, нравился, но уж обошлась бы как-нибудь без живописи. Ух, на душе все же неспокойно. В Прыжок лишь сама Катрин и Теа уйдут относительно налегке — они проводники и должны быть свободны от обременяющей и отвлекающей поклажи. Их груз — это всё, что пойдет в связке: мешки и дети, взрослые, но в Прыжке совершенно беспомощные люди, пес, умный, но сейчас понятия не имеющий, что к чему. Впрочем, это и хорошо. Хоть его мозги контролировать не требуется. Уже легче.

Флоранс передала подруге телефон. Больше средства современной связи не понадобятся. Катрин посмотрела в вишневые глаза любимой и решилась.

— Попрощались? Тогда тянуть не будем. Посидите на дорожку, и вперед.

Часть воинства недоуменно переглянулась. Мышка, улыбаясь, принялась объяснять про странное славянское поверье. Катрин взяла Рича и потянула за руку Флоранс. Когда они с детьми отошли под желтую печально шелестящую на ветру березу, Катрин сунула руку за пояс и из складок свободной рубахи вытащила кожаный сверток, отдаленно напоминающий кобуру.

— Возьми. Это "Смит-Вессон". Намного проще "Вальтера", ты легко разберешься. И два десятка патронов.

— Не возьму, — твердо сказала Флоранс.

Катрин видела, как оскорбленно дрогнули губы подруги, и торопливо зашептала:

— Пожалуйста, Фло. Ради моего спокойствия. Он наверняка тебе и не пригодится. Но мне будет спокойнее. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!!!

— Кэт, ты паникуешь? — с изумлением прошептала Флоранс. — Все ведь очень хорошо. Мы подготовились. Теа нас доведет. Да ты бы и одна справилась. На кой дьявол мне револьвер? Ты нарушаешь собственные заповеди.

— Один "ствол" истории не изменит. Тем более, если он будет у тебя. Ты самая разумная женщина на свете. Пожалуйста, возьми ради меня. Мне сейчас очень нужно быть хладнокровной.

— Ты с виду совершенно спокойна. Кэт, я же всегда чувствую, когда ты беспокоишься.

— Я не беспокоюсь, — пробормотала Катрин. — Это мнительность. Просто мнительность. Нужно завести свою придворную бабку-гадалку. Возьми ствол, и не будем спорить.

— Хорошо. Я его отдам сразу, как только мы плюхнемся на ту землю, девственную-обетованную. Только ты ведь говорила, что переносить огнестрельное оружие бессмысленно, — патроны приходят в негодность?

— Иногда не приходят, — Катрин болезненно улыбнулась. — Иногда я неискренна даже со своей семьей. Возьми, очень тебя прошу.

— Для благородной леди-землевладелицы ты болтаешь чересчур много глупостей, — сердито прошептала Флоранс, забирая увесистый сверточек. — Где твоя железная последовательность? С чего ты вдруг решила прихватить револьвер?

— Я решила, что ТЫ должна его взять, — пробормотала Катрин. — Мне он не нужен. Собственно, и тебе не понадобится. Возможно, завтра мы его утопим в нашей реке. И никто не узнает, правда?

На мам серьезно смотрела Дики. Маленький лоб наморщился, и девочка явственно вздохнула. Тут же и Рич приоткрыл один глаз и улыбнулся.

— Надо же, подслушивал! — возмутилась Катрин. — Даже не знаю, кто из них хитрее.

— Ты хитрее, — насмешливо заверила Флоранс. — Успокоилась? Пойдем, леди-контрабандистка, нас уже ждут.

— Так, расслабьтесь, — Катрин пристально оглядела команду. — Делать ничего не нужно, думать тоже. Раз, два, и мы на месте. Думать будем мы с Теа. Для остальных главное правило — не сосредотачиваться ни на чем конкретном. Лучше всего занимайтесь арифметическими упражнениями. Понимаю, что скучно, но на несколько мгновений уж наберитесь терпения. Никаких конкретных мест, никаких конкретных воспоминаний. Иначе собьете маршрут. Найни, что с этим наскипидаренным?

Цуцик совершенно вышел из себя. Тянул веревочный поводок, дергал Мышку то к хозяйке, то порывался скакнуть к кустам.

— Он переживает, — пискнула Мышка. Она едва держалась на ногах, прижимая к себе младенца и удерживая дергающуюся веревку.

— Хвостатый, сейчас тебя отпустят, и ты проживешь счастливую жизнь, гавкая на беличье дерьмо и заглядывая под хвост скунсам, — холодно пообещала Катрин.

Пес мигом присмирел. Этот тон хозяйки он знал и рисковать не желал. Найни с опаской посмотрела на сидящего у ног пса. Цуцик тоже глянул на девушку с самым похоронным видом.

— Давай я возьму мальчика, а ты держи Хвостатого двумя руками, — предложила Флоранс.

Мышка передала ей Рича, ухватила веревку-поводок двумя руками. Оставалось надеяться, что отягощенную мешком девушку пес с места мгновенно не сдернет. Катрин мысленно пообещала Цуцику за такие фокусы оторвать хвост. Пора было действовать, пока еще что-то не случилось.

— Готовы? Станьте дети, станьте в круг, — пробормотала Катрин.

Флоранс улыбнулась, она единственная поняла. За год подруга как-то совершенно незаметно подучила русский язык. Остальные воспринимали только десяток заветных слов, во всеуслышанье употребляемых леди Медвежьей долины в моменты пребывания в удрученном расположении духа.

Флоранс улыбалась, держа близнецов. Рядом стояла, крепко обхватив ее под руку, Теа с двумя мешками на узкой спине. За другую руку лисы крепко ухватилась Мышка. Цуцик напряженно сидел у ее ног, поджав пушистый хвост-калач.

Такими их Катрин и запомнила.

Глядя в глаза подруги, Катрин сказала:

— Ноги расслабьте, — ударит по пяткам. Поехали...

Глава 2

Сухая земля ударила по потертым подошвам трекинговых туфель. Катрин на ногах удержалась, крепче ухватила за рукав Квазимодо, тяжело нагруженного парой мешков. Одноглазый парень на ногах устоял, зато Жо плюхнулся на колени. Мальчишка, правда, тут же выпрямился, молодцевато подкинул на плече тюк, набитый в основном увесистыми кожаными свертками с оружием. Притопнул ногой в мокасине негостеприимную землю. Из-под ноги поднялось облачко рыжеватой пыли.

Вокруг торчали однообразные склоны невысоких остроконечных холмов, местами поросшие выгоревшей зеленью. Рыжим тусклым апельсином сияло клонящееся к закату солнце. И под этим солнцем во все стороны насколько хватало взгляда, тянулись бесчисленные гребни все тех же скалистых зубов-холмов.

Жо, растерянно щурясь на солнце, повертел шеей в вороте кожаной рубахи и растерянно пробормотал:

— Жарко здесь.

Они стояли втроем на крутом скате холма. Внизу петляло узкое русло, должно быть, уже сто лет назад пересохшего ручья. Почему втроем?! Мальчик ошеломленно обернулся к Катрин. Квазимодо тоже смотрел на предводительницу. Катрин было не узнать: серость, проступившая через загар, сделала кожу неживой, а крепко сжатые челюсти превратили красивое лицо в какой-то неопределенный и пугающий набор острых углов и выступов.

— Мешки — вниз, — проскрежетал кто-то чужой горлом предводительницы отряда. — Ква, — ты на ту скалу. Мы на соседние. Ищем признаки людей и пробуем определиться, где мы....

Сверху Жо не видел абсолютно ничего способного нарушить однообразие бесчисленных каменных зубов. Судя по солнцу — бесконечные "зубы" занимали весь запад и северо-запад. Марс вымерший. Кроме цепких кустов, ничего живого. Совсем ничего. Где мама, близнецы, Мышка и рыжая лиса? Цуцик? Хотя лай пса наверняка был бы слышен издали. Сердце кто-то принялся сдавливать грязными когтями. Страх.

Катрин спрыгнула с уступа. Коротко взглянула. Яркость изумрудных глазищ казалась совершенно чуждой этому выгоревшему безлюдью.

— Ничего, не засек, — пробормотал Жо. — Скалы до самого горизонта, — мальчик кашлянул. — Кэт, но как же...

С соседнего склона в пыли съехал Квазимодо. Опухшее его лицо было неподвижно. Стянул с себя теннисную туфлю, принялся выколачивать набившиеся камешки. Наконец, буркнул:

— На юге река. Людей нет.

Катрин коротко кивнула:

— На юго-востоке тоже река. Очевидно, излучина русла. Эти скалы кому-нибудь что-нибудь напоминают?

— Мне они Марс напоминают, — сердито сказал Жо. — Только там, насколько я помню, дышать практически нечем. Здесь дышится легко. Вот только где мама и остальные? Как их искать?

Квазимодо промолчал, Катрин тоже смотрела куда-то на ближайший склон. Жо хотел возмутиться такому вопиющему игнорированию вполне закономерного вопроса, но предводительница хрипло сказала:

— Идем к реке. Но сначала оружие. Что-то годное в дело у нас найдется?

Распаковывая вместе с одноглазым парнем увесистый тюк с оружием, Жо сообразил, что вопросы задавал излишние. Конечно, к реке нужно двигаться. Азы азбуки выживания — заблудился, — двигайся к реке. Это даже мама знает, а уж опытная лиска, та наверняка. У реки и встретимся. Главное, не разминуться.

Квазимодо торопливо сдирал упаковку с ножей: сначала тщательно запаянный полиэтилен, потом обертку из сыромятной кожи, — четыре отличных охотничьих ножа, предназначенные в подарок хорошим людям. Еще в тюке имелся сверток с тремя стилетами испанской стали — тоже подарки, но предназначенные для утонченных дам. Вещицы городские и скорее интимные, чем боевые. Их можно пока не трогать. Остальной груз: пять качественных отлично полированных топоров без топорищ, две полосы сложной многослойной стали — заготовки для клинков мечей — и еще кое-какие воинственные мелочи, в данный момент пользы принести не мог. Здесь, среди изжаренных солнцем скал, даже продать такие диковинки, наверное, некому.

— Живей завязывай и идем, — сказала Катрин.

Жо, вешавший на пояс ножны с охотничьим ножом, изумленно посмотрел на молодую женщину. Ну, да, — пить хотелось с первых же мгновений пребываний под палящим солнцем, но голос Катрин хрипел так ржаво, как будто она уже вечность не пила. Неужели психует, как самая обычная баба?

Сначала Жо думал, что предводительница взяла щадящий темп. На ежедневных тренировках она учила двигаться куда интенсивнее. Но мешки осложняли дело, — мешок, пусть и не очень тяжелый, оттягивал плечи мальчика куда неудобнее любого мало-мальски подогнанного рюкзака. Второй мешок приходилось тащить за лямку вместе с напарником, и мокнущий от пота ремень так и норовил выскользнуть из ладони. Выплевывать незаметную, но так и набивающуюся в рот пыль было уже нечем — горло сухо, как русло того древнего ручья. Петляя среди одинаковых вершин, Жо следил за солнцем и старался не спотыкаться. Думать о лишнем, например, о бесконечности пустынных скал и о жажде, было совершенно незачем. Насколько помнилось мальчику, в багаже не имелось ничего, даже отдаленно напоминавшего флягу с прохладной водой. Или банку с диетической газировкой. Ха, нашел что вспоминать-то, сопляк!

Шаг-бег, шаг-бег.... Тяжелое дыхание спутников, собственный ритмичный хрип. Пот, привычно заливающий глаза. Пыль на губах, мелкие камешки под подошвами мокасин. Голые спины скал, островки блеклой колючей зелени. Изредка — шорох крыльев птиц, вспархивающих из колючек. Птиц Жо не успевал рассмотреть. Вообще, мир качался и расплывался, заслоняемый солеными каплями пота. Здесь лето... самая середина... остальное выяснится потом, потом, потом....

— Меняемся, — сказала Катрин. Лицо, припудренное серо-коричневой пылью, скулы-железки. Только глаза сияют по-прежнему. Жо покорно передал лямку мешка — они с Катрин тащили «ручной» мешок поочередно. Квазимодо, несшему мешок за второй ремень, меняться было не положено. Одноглазый — выносливый местный уроженец, ему тренировки и тренажеры сроду не требовались. Жо хотелось заспорить — он и сам парень крепкий, да и ростом повыше одноглазого пирата будет. Кроме того, Ква еще не оправился после операции — вон, лицо как у мишки Гамми. Но Жо помалкивал — больше всего Катрин не терпела бессмысленные споры. А сейчас леди напряжена, очень напряжена....

Еще сотня шагов, еще сотня.... Без тянущей в сторону лямки мешка двигаться легче. Стало чуть прохладнее, солнце уже цепляло верхушки скал. Местами носильщики двигались в блаженной тени. Интересно, как быстро здесь темнеет?

— Стоп, — Катрин отпустила мешок, — дальше река. Ква — на разведку.

Одноглазый выпутался из лямок, поддернул штаны и исчез выше по склону.

— Мешок сними, — сказала Катрин. — Отдышись. Бежать больше не будем.

— Почему? — пробормотал мальчик, упираясь ладонями в ноющие бока.

Катрин не ответила, полезла на склон.

Река оказалась рыжей и мутной, как будто часть скал ни с того ни с сего расползлась, притворилась жижей и двинулась в путь. Поток журчащей пыли-воды шириной метров в пятьдесят. Жо сидел на камне, опустив босые ноги в воду. Кайф. Речная вода была чуть прохладнее воздуха. Удобная твердь под задницей. Рядом, в подобии сосуда, свернутого из обрывков полиэтилена, отстаивалась речная вода. Верхний слой уже посветлел. На медлительный процесс очистки мальчик упорно старался не обращать внимание. Подумаешь, жажда. Бывало хуже.

Жо беспокоило молчание спутников. Катрин сидела на мешке и смотрела в мутную воду. Ква, разувшись, рассматривал останки носков — теперь хлопчатобумажная паутина могла послужить лишь напоминанием об изобилии магазинов Нью-Бриджа. На коленях джинсы парня тоже приобрели подозрительную прозрачность, а лопнувшая резинка на поясе свитера-балахона торчала мышиными хвостиками. Жо потер нос — как там Мышка? Перепугалась, наверное. Без хозяйки девушке всегда не по себе. А мама? Ей каково?

— Вверх идти или вниз? — без выражения спросила Катрин. — Есть какие-то мысли? Ощущения?

— Какие ощущения? — удивился Жо. — Идти нужно по течению. Уверен, и наши догадаются. Ты же нам сто раз рассказывала, что делать, когда ориентировку теряешь.

Упорно глядя в воду, Катрин пробормотала:

— Мы, Джозеф, не ориентировку потеряли. Мы их потеряли.

— Ну, так найдем. Ты же сама говорила — при Прыжках случайности практически неизбежны. Разберемся и отыщем своих.

Катрин кашлянула и почти неразборчиво из-за хрипоты сказала:

— Где? Где мы их должны искать? Жо, если у тебя есть какие-то ощущения, если ты что-то чувствуешь — скажи, и мы пойдем их искать. Черт, только скажи.

— Не понял, — пробормотал Жо. — Ты, что, намекаешь, что мы могли разделиться вначале этой дурацкой миллисекунды Перехода? С чего ты взяла?

— Нас могло разорвать в начале, в середине или в конце. Теперь и мы, и они могут оказаться в любом мире, в любом времени и на любом расстоянии. Мы не иголка в стоге сена. Мы — иголка в скоплении галактик.

— Ну, ты скажешь! — возмутился Жо. — Как будто это ты в первый раз Прыгаешь, а не я. Некая помеха сыграла свою негативную роль. Ведь идеальной точности не бывает. Даже странно повторять тебе твои же слова. И совершенно незачем выдвигать панические версии раньше времени.

— Этого не должно быть, — Катрин вяло похлопала ладонью по камню на котором сидела. — Невозможно попасть в место, в котором никогда не был, и которое совершенно себе не представляешь. Даже дарки на такое не способны. Иногда возможно Провалиться непонятно куда, находясь в бессознательном состоянии. Но, чтоб я сдохла — я была в сознании. Могу поклясться — Теа тоже соображала, что делала. Кроме того, если бы я внезапно отключилась, то очутилась бы на этих камнях в одиночестве. Бессознательный проводник за собой никого увести не может. Но раз мы здесь, я просто не понимаю, что произошло.

— Ну, нужно поразмыслить, — пробормотал Жо. — Не хочешь же ты сказать... — мальчик осекся.

Координаты. Если время и место неизвестно, то что толку в конкретной географическо-геодезической привязке? Кажется, здесь дышится легче. Пыль забила горло, да и жара страшная, но все равно.... Что это за пыль? Какой планеты? Как называется эта рыжая река? Есть ли вообще кому ее вслух называть? Ой, ой, ой.... Ладно, пусть это Земля. Допустим, — Африка. Или Центральная Азия. Какой век? Девятнадцатый? Шестнадцатый? Три тысячи триста тридцать третий до нашей эры?

Жо посмотрел, как Квазимодо тщательно завязывает шнурки, потом зажмурился. Журчала вода. Легко представить шелест листвы и покажется, что снова сидишь на берегу лесной реки. Середина августа, теплынь. Зашуршит в кустах неугомонный Цуцик, что-то насмешливо скажет мама. Начнет важно побулькивать, пуская пузыри, Рич, тут же возмутится поведением брата и запищит малышка Дики. А на веранде аккуратно намазывает бутерброды Мышка....

Жо услышал, как кашлянул Квазимодо, и открыл глаза. Одноглазый стоял и смотрел в затылок Катрин. Жо заметил, как напряглась спина предводительницы.

— Катрин, — неуверенно начал Квазимодо, — у меня есть подозрения. Наверное, я догадываюсь, куда мы попали.

Катрин смотрела на него через плечо.

Бывший вор подтянул штаны и набрался духу:

— Это место очень похоже на один из притоков реки Оны. Если я не ошибаюсь, эта речушка может впадать в Ону на юго-востоке. Приблизительно — дня три пути. Верхом. Если сейчас двинемся по течению, завтра окажемся у дома дока Дуллитла. Я о нем рассказывал. Мы у него два года назад гостили. Очень уж место похожее. Скалы такие зубастые нам только там и попадались. Ну, мне так кажется....

Как Катрин очутилась рядом с одноглазым, Жо не уловил. Жалобно затрещал ветхий балахон — изящная женская рука вцепилась в ворот с такой силой, что парень едва устоял на ногах.

— Кажется или уверен?! — хрипы в голосе Катрин теперь смешались с шипением, но от этого голос стал только страшнее.

— Уверен, — просипел Квазимодо. Лицо его напряглось в ожидании удара, он чуть склонил голову, оберегая единственный глаз.

Катрин действительно ударила, но только под дых. Бывший вор охнул, но согнуться пополам женщина ему не дала. Второй удар отшвырнул парня в воду. Парень плюхнулся в фейерверке брызг, из воды нелепо задрались ноги в испачканных теннисных туфлях. Катрин отшвырнула клок оборванного свитера, с рычанием шагнула в воду.

— Кэт, не нужно! — завопил Жо.

Крепкий пинок отправил полуоглушенного Квазимодо дальше от берега. Катрин стояла по колено в воде. Большую часть слов, которыми она плевалась, Жо не понял. Хватило и отрывков из многоступенчатых проклятий. Собственно, хватило бы и одного тона. Жо и не подозревал, что из человека может хлестать такая ненависть.

Жо на всякий случай не шевелился. Похоже, сейчас предводительница могла убить кого угодно. Катрин все выплевывала и выплевывала ядовитую смесь слов, глядя в основном в рыжую равнодушную воду. Благоразумный Квазимодо выбрался из реки шагов на сто ниже по течению.

Катрин по воде прошла в другую сторону, скрылась за изгибом берега. Жо показалось, что о нем наставница просто забыла.

Квазимодо, пошатываясь, прибрел по прибрежным камням. С одежды текла вода. Морщась и держась за живот, бывший вор пробормотал:

— Помоги кофту снять. Расползается, зараза.

Обветшавшую одежду разложили на еще теплых камнях. Квазимодо голый сидел на корточках и кряхтел:

— Ну и кулак у нашей леди. Еще сдержалась — я по глазам видел. Слушай, — у меня морда ничего? Швы не поползли?

— Ничего, — как была красная, так и осталась, — неуверенно утешил Жо.

— Это хорошо, — бодро решил вор. — Если бы швы разошлись, — кровь бы текла. Теа бы очень огорчилась. Что ты глаза отводишь? Найдем мы их. Дело только в том, сколько времени на это понадобится. И Катрин знает, что найдем. Мы — упорные. Это она в ярости зубами скрежетала. Понятное дело. Только я ведь не нарочно. Кто б объяснил, почему так получилось? Но виноват, скрывать не буду...

— Пить хочешь? Вода отстоялась.

— Не, я уже напился, — Квазимодо кивнул на реку. — Так воздух пополам с водой глотал, что даже лбом о камень приложился. Вот река — с виду одна грязь, а чуть зубы не повылетали, — вор бережно потрогал новенькие зубы. — Ты пей, сейчас стемнеет, и не разберешь, где прозрачная отстоялась, а где осадок. Вообще-то, здесь вода здоровая, хотя вкус глинистый. Уж хорошо это или плохо, но я эти места знаю...

— Что-то Катрин пропала, — стараясь, чтобы голос не звучал жалобно, заметил Жо.

Они с Ква уже набрали сухих веток и травы для костра. Хотелось есть. Жо чувствовал себя ужасно жестокосердечным, но после выпитой воды жрать хотелось еще сильнее. Вот вам и торжественный ужин в замке.

— Скоро подойдет, — заверил Квазимодо. — Ей успокоиться нужно. Она такая сдержанная стала — прямо не узнать. В прежние времена уж мигом бы отхрипел я перерезанным горлом. Вот угораздило... Не ерзай. Пойдем, глянем, где она, если хочешь. Только неназойливо глянем, как порядочные. А то... — вор осторожно пощупал живот.

Катрин далеко не ушла — стояла на коленях прямо в воде, умывалась.

— Что-то она долго умывается, — прошептал Жо, выглядывая из-за скалы.

— Ну, она не совсем умывается, — с некоторым смущением пояснил вор. — Пойдем, негоже нам смотреть. Она — леди. Ее слабость только твоя мама видеть должна. Сейчас обсудим ситуацию и без всяких послаблений дальше двинемся. Если Катрин со мной вообще разговаривать пожелает.

Предводительница появилась через несколько минут. Без выражения поинтересовалась:

— Что вы по берегу шныряете? Давно бы костер разожгли да что-то пожрать отыскали. Потом наш мудрый друг Квазимодо объяснит, в какой дерьмовый парадокс мы вляпались.

Цикады потрескивали на огне, быстро переставали шевелить лапками, да и на вкус были неплохи. Жо насадил на заостренную палочку еще пару насекомых, сунул ближе к углям. Ловил, между прочим, собственноручно, в темноте, Квазимодо только показал, как "охотиться". Скалы оказались не так уж безжизненны, с голоду здесь не помрешь. Вот только спутники ели без аппетита. Катрин машинально сжевала пару насекомых, явно не чувствуя вкуса. Квазимодо был слишком занят объяснениями:

— ... Я строго о математике думал. О процентной ставке по краткосрочным и долгосрочным ссудам. У вас это очень выгодное дело. Потом вдруг подумал, что никакие проценты мне хорошего настроения Теа не заменят. Ей не очень нравится, когда я о деньгах для денег думаю. Тут я о месте подумал, где понял, что моя лиса есть самое ценное в моей полумордой жизни. Клянусь, и в мыслях не было сюда возвращаться.

— Думаешь ты слишком быстро, финансист ты наш многомудрый, б... рожа, — с тоской сказала Катрин. — Все равно не понимаю, как ты на Переход повлиять мог — в тебе способностей не больше, чем в Цуцике. Ты, хоть лопни от натуги, сюда нас отправить никак не мог.

— Мм, виноват. Я, наверное, свою мысль Теа передал. Мы иногда думаем одновременно. Но она не виновата! — поспешно заверил вор. — Это случайность. Трагическая случайность. Не нужно было мне об этих дерьмовых ссудах думать.

— Что ж ты, сука, не сказал, что вы с Теа телепатически общаетесь?! — застонала Катрин. — Язык бы у вас отсох? Ты же, полумордый, нормальный человек. Кто знал, что ты в голову лисы залезть можешь? Надо было тебя, бухгалтера трахнутого, в госпитале забыть.

— Но я же не знал! — Квазимодо проникновенно прижал кулак к ушибленному животу. — Я думал — во всех семьях не обязательно вслух говорить. Думал, так все делают. Мы же с Теа...

— Вы же, вы же, — Катрин безнадежно покачала головой. — И где мы теперь? Где они?

Огонь костерка играл тенями на пустых склонах прибрежных скал, на путанице колючек. Журчала река. Жо задрал голову, глянул на незнакомое небо. Звезд здесь было в пять раз больше, чем над Землей. Или в пятьдесят раз?

— Ква, — после паузы сказала Катрин, — когда мы их найдем, ты будешь сидеть в "Двух лапах" и заниматься исключительно составлением налоговой отчетности. Хотя нет, мы сейчас от королевских налогов освобождены. Ну, будешь для внуков трудиться и для правнуков финансовые планы разрабатывать. Может, им понадобится двойную бухгалтерию вести. Ни к чему, где занята команда числом большая, чем ты с Теа, я тебя больше не подпущу. Если мы не найдем наших....

— Тут, леди, грозить нечем, — пробормотал вор. — Мне без Теа никак нельзя.

— Ладно, давай ближе к делу. Куда двигаемся? — прохрипела Катрин.

— Завтра, ну, послезавтра, будем у доктора. Там дом, лошади, люди — уверенно начал Квазимодо, потом несколько сник: — Док в помощи не откажет, я уверен. Но куда идти....

— Именно, морда ты догадливая, — с угрозой зарычала Катрин. — Что нам твой доктор, пусть он хоть сам Парацельс премудрый?! Нам сейчас весь Объединенный Флот не поможет, пусть мы даже лорда-командора за яйца ухватим. Где наши? О чем твоя лиса могла подумать? Куда Прыгнуть? Думай, ишак расчетливый.

— Катрин, не нужно.... — пробормотал Жо.

— А ты, кадет, хрусти равнокрылыми и тоже думай. Здравые идеи и от тебя принимаются, — отрезала молодая женщина.

В тишине потрескивал костер и стрекотали уцелевшие цикады в скалах. Потом Квазимодо задумчиво сказал:

— К флотским мне лучше не соваться. Могут сразу повесить, и толку от меня тогда вовсе не будет. Вам, леди, к лорду-командору показаться можно, только результат—то... Разве угадаешь? Пойдем к доктору. Дальше в Каннут. Город мирный, зажиточный. Лох на лохе сидит. У меня там кое-какие связи остались. Прикинем, что к чему. А сейчас нам лучше спать лечь. Особенно вам. Во сне много чего проясниться может.

Катрин фыркнула:

— Думаешь, это так легко? Когда я с Блоод связываюсь — одна из десяти попыток удается. Относительно удается. С Флоранс — вообще непредсказуемо. Да и как они могут собственные координаты указать? Только если сами уже в "Двух лапах".

— Любые сведения — лучше, чем никаких, — твердо сказал Квазимодо. — Мне в вашей лекарне почти каждую ночь Теа снилась. Ну, просто снилась, безо всякой конкретной связи. А вы сниться друг другу куда лучше умеете.

— Да пошел ты, — пробурчала Катрин. — Теоретик. Как можно уметь то, что само по себе приходит, само уходит? Я за эти годы ничему не научилась.

Ночь Жо провел на страже. Чувство гордости быстро сменилось озабоченностью. Топлива было мало, приходилось отходить от лагеря, но далеко мальчик отлучаться опасался. Воздух был теплым, успокаивающе трещали цикады, вот только в памяти накрепко застряли мимоходом брошенные слова Ква о том, что дикие дарки к кострам подходят неохотно. Но подходят. Хотя в этой глуши люди добычей становятся редко. В общем-то, спокойные места. Экономно подкладывая веточки, Жо разглядывал свой новый нож. Хорошее оружие. Мальчик, правда, больше привык к простому ножу-инструменту, что всегда использовали индейцы. Ну, здесь едва ли лося придется свежевать или колышки для силков выстругивать. А вот если человеку между ребер... то такой солидный клинок в самый раз.

Катрин спала плохо. Лежала, свернувшись калачиком. По другую сторону костра ворочался Квазимодо. Какие уж тут сны? Даже плащей завернуться нет. Хотя ночь теплая, ни москитов, ни мошки. Курорт. Катрин старалась успокоиться, заставить сердце биться ровно. Слез на ресницах суровой предводительницы никто не видел. Шаталась вокруг долговязая тень Жо, изредка потрескивали веточки в костре. И стрекотали, стрекотали бессмысленные цикады.

Проснулась Катрин на рассвете. Жо сидел у погасшего костра, глубокомысленно рассматривал противоположный берег. В сером свете рассвета вода реки казалась светлее.

— Ложись, — пробормотала Катрин.

— Я не устал.

— Ложись, говорю, — сердито приказала Катрин. — Не больше часа поспать дам.

Жо послушно улегся, придвинулся к теплой золе.

Катрин спустилась ниже к воде, принялась торопливо чертить пальцем по сырой глине.

Жо проснулся от разговора. Час, наверное, уже прошел, но поднимать не поднимают. Катрин, судя по голосу, сейчас опять одноглазого экзекуции подвергнет.

…— Накарябал? — сердито спросила Катрин. — Все, отходи и читай, что я написала. Потом подумаем и сделаем выводы.

Жо сел и протер глаза.

— Берег моря. Город. Глор или Новый Конгер. Северное побережье? — прочел Квазимодо.

— Окрестности города. Берег. Глор, — хрипло пробормотала Катрин. — Вот дьявол.

Жо видел как одноглазый и Катрин переглянулись и сели у кострища. Квазимодо начал машинально росковыривать ногтями обгрызенную цикаду.

Жо прогулялся к берегу, умылся, мимоходом глянул на нацарапанные на глине слова. Никаких дополнительных объяснений не обнаружил.

Катрин сосредоточенно осмотрела ботинки, скрутила оборвавшуюся нитку:

— Черт! Мне не снилось ничего конкретного. Купалась в одиночестве. Под луной. Городские стены недалеко. Рельеф побережья — ориентировочно где-то между Глором и Конгером. Может, это я во сне с Блоод пересеклась? Я ее как-то там, на берегу плавать учила. Вот же дерьмо вся эта сонная телепатия!

— Я вроде бы куда-то шел по улице. Озабоченный. Никого не встретил, — Квазимодо погладил бровь над пустой глазницей. — Город пустой-пустой.

— А с чего ты взял, что это Глор? По рельефу канав? Или улицу узнал?

— Так я домой шел. В смысле, в старый дом. Где сейчас сестра живет.

Катрин не скрыла удивления:

— В первый раз слышу о твоей сестре. И о доме.

— Да я и видел сестрицу всего раза три за последние восемь лет, — неохотно сказал Квазимодо. — И сегодня во сне я сестру, кстати, не видел. Нет никаких оснований связывать моё сновидение с местонахождением наших пропавших.

— Если без оснований? — спросила Катрин. — Что ты чувствуешь? Ведь у твоей лисы нет никаких причин вести детишек и Флоранс именно в Глор.

Квазимодо посмотрел на нее, потом на мальчика, почти жалобно признался:

— Я бы пошел в Глор. Не знаю почему. Если угадывать, то ставлю на Глор.

— Ну и ладно, — Катрин запустила пальцы в спутанные волосы. — Если не появятся более достоверные новости, идем туда. Глор отсюда примерно на полпути к нашему Северу?

— Я бы так не сказал, — дипломатично отвел взгляд Квазимодо. — От Глора до "Двух лап" будет примерно одна пятая. Остальные четыре пятые пути — отсюда до Глора.

— Сколько?! — не выдержал Жо.

— Если удастся найти лошадей, то от этой реки до Каннута дней восемь-десять. От Каннута выгоднее двинуться вниз по реке на торговой барке. До порта Скара, что на побережье — полтора-два месяца. Оттуда, если сразу удастся сразу попасть на корабль — шесть-семь месяцев плаванья до северного побережья. Оттуда примерно четыре месяца до Тинтаджа. Это если с погодой повезет и перевалы удастся сразу перейти. Ну, от Тинтаджа до Медвежьей долины — рукой подать.

— Больше года?! — ужаснулся Жо.

— Ну, это средний срок. Можно и быстрее, — пробормотал Квазимодо. — Мы же сейчас за океаном сидим.

— Здорово ты географию подучил, — с ненавистью прошипела Катрин. — Все, подъем. Собираемся и выступаем.

Этот день Жо так толком и не запомнил. Марш вдоль реки казался топтанием на одном месте. Хотя груз упорядочили, попытавшись соблюсти некое равновесие в укладке, мешки уже к середине дня казались совершенно неподъемными. Теперь вчерашний шаг-бег к реке вспоминался легкой вечерней прогулкой. В ритм шагам Жо тупо проклинал солнце. Кожаная рубашка промокла и воняла, попытка снять ее и высушить была пресечена в зародыше — Катрин рявкнула, — "Плечи сотрешь". Жо только кивнул и оставил рубашку в покое, лишь печально замечал, как исчезают красные и голубые бусины, украшавшие рукава и подол. Хорошая была одежка, — в лесу удобная. Впрочем, для здешних условий одежда всех троих путников оказалась неподходящей. У Катрин рубашка светилась как марля, брюки вели себя чуть лучше, хотя колени уже мелькали в прорехах. Трекинговые ботинки еще держались. Квазимодо, прямо на ходу укоротивший растрепанные обрывки штанин, щеголял подобием коротких шорт и блеклой безрукавкой. Вообще вся одежда побледнела и приняла музейный вид. Единственным ярким пятном в нарядах случайных путешественников были лоскуты темно-желтого шелка, навернутые на голову для защиты от солнца. Эти головные уборы изготовила Катрин, наугад выдернув из тюка с одеждой одно из платьев. Глядя, как распарывается на куски изящный наряд, Жо так и не успел понять, из чьего именно гардероба было испорченное платье: Мышкино, мамино или предназначалось в подарок? Катрин так злобно и нетерпеливо полосовала ножом, что представить тонкий роскошный шелк принадлежащим этой жестокой сухощавой женщине было невозможно.

Шагая за ссутулившимся, но неутомимым вором, Жо пытался думать о вещах отвлеченных. О том, почему, упакованные довольно примитивным способом вещи так и не подверглись разрушительному воздействию Прыжка, о течении реки, которое легко могло бы нести путников на себе, окажись в багаже самая дешевенькая надувная лодка. Раздумывал о том, как было бы здорово встретить нормальное крепкое дерево и хотя бы наскоро изготовить топорища для топоров. Идиотизм: тащишь на себе глупые куски стали, когда на поясе только нож болтается. Мысли отвлекали от жары, не так хотелось есть и пить. Главное, — не воображать тарелку с омлетом, обильно украшенным зеленью и ломтиками томатов. Мышка умела вкусно готовить. Нет, о пропавших женщинах тоже лучше не думать. Найдутся. Никаких там неизвестных миров, времен и галактик. Глор, так Глор. Судя по рассказам, нормальный древний город. Пусть до него не менее полугода пути, это лучше, чем неизвестность. Главное, чтобы мама там не очень волновалась. Ох, как она сейчас себя чувствует? Нет, об этом лучше не размышлять. Хватит того, что Катрин только об этом непрерывно и думает. Жо чувствовал на спине взгляд наставницы. Она замыкает группу, следит за темпом движения. Если бы не неопытный Жо, двигалась бы быстрее. Хотя Ква сейчас тоже на пределе. Быстрее идти по скалистым скатам, то и дело перебираясь через промоины и колючие кусты, попросту невозможно. Хотя Катрин шла бы быстрее. Да ее просто колотит от нетерпения. Сумасшедшая. Были бы у нее крылья, Жо и одноглазый остались бы вдвоем. Или нет? Довела бы она мальчишку до людей? Убедилась бы, что с голоду не сдохнешь? Может быть.

Перебираясь вслед за вертким Ква через куст цепких колючек, Жо думал о женщине идущей сзади. Катрин. Екатерина, как ее иногда называет ее мама. Два года назад эта молодая женщина совершенно внезапно ворвалась в преисполненную глубочайшего смысла жизнь кадета-первокурсника Военной школы Джозефа Мореля. Будущий офицер тогда и особого внимания на новую знакомую не обратил. Как же, — первый год в лучшем учебном заведении для потенциальных де Голлей и Бертье[1]. Подумаешь, — красивая блондиночка модельной внешности со спортивными наклонностями. Ну, глаза и некоторые детали конституции явно выдающихся параметров, — это даже двенадцатилетний мальчишка заметит. Впрочем, рядом с мамой вечно мелькали красивые люди. Собственно, и мама юного кадета отнюдь не заурядная какая-нибудь домохозяйка. Некоторым откровением явился факт того, что мама спит с этой желтоволосой красоткой. Ну, юный Джозеф Морель проявил великодушие, толерантность и близорукость. До родительских ли грешков, когда тебя везут на первые боевые стрельбы и MAS начинает дергаться в мальчишечьих руках? Ты мужчина, твой дом казарма, судьба – война.

Потом задергался не учебный автомат, а весь мир. Молодежные волнения в самой знаменитой столице Европы. Горящие машины, толпы людей с камнями, палками и невразумительными лозунгами. Праздничный день, воняющей жженой резиной и слезоточивым газом. Невнятный приказ начальника Школы, разодранный парадный мундир. Террористы. И вот ствол пистолета тычет тебе в зубы. Обидно, — этот смуглый тип, говорящий с акцентом, и оружие-то толком держать не умел. Позорное звание – заложник. Ух, и противно.

Появилась она. Быстрая, неслышная. Даже поразиться тогда не успел, — таким естественным выглядело оружие в ее руке. М-да, сподобился тогда увидеть Бойца. Если принять во внимание пол, — Боевую Кошку.

Вроде уже целая жизнь с тех времен промелькнула. И переезд, и глухие леса, и маленький дом в чаще. Научился спать на снегу, вести философские беседы с индейцами, обдирать бобров, метать ножи. Учился убивать, — Она учила. А ведь это тогда, в вонючую столичную ночь, уже был автомат в руках. Не стрельбище — замусоренная лестница. И взял мальчишка грех на душу. Взрослый солдатский грех. А Катрин тогда под суд за мальчишку попала, забрав вину на себя. А какая вина если защищались?

Ладно, то давно было. Учился бывший кадетик старательно: драться, двигаться, головой работать. Все она учила. Хорошо учила. Теперь она идет сзади и парню страшно. Она в ярости. В бешенстве. Квазимодо тоже это знает. Жив одноглазый, потому что нужен.

Носильщики. Мясо. Рядовые второсортные плохообученные. Случайные лица.

Иди и с ноги не сбивайся. Могут не простить. Ты хотел быть взрослым? Вот и шагай, шагай, шагай...

— Недалеко уже, — прохрипел Квазимодо. — Место знакомое. Мы здесь с Теа.., м-м, охотились мы здесь. Дальше лучше повыше взять, прямо над домом и выйдем.

— Сколько? — каркнула Катрин.

— Шагов с полтысячи, — Квазимодо, кряхтя, подбросил мешок на спине. — Может, как раз к ужину угадаем.

— Тогда, — стоп, — Катрин сбросила с себя поклажу. — Приводим себя в порядок. Морды вымыть, портки подтянуть.

Жо смотрел, как предводительница по-новому наматывает шелк на голову. Спутанные светлые пряди, насколько возможно, приглажены-причесаны. Где-то в глубинах тюков имеются расческа и щетка для волос, но сейчас Катрин не до этого. Надо же за сутки так похудеть. Все равно красивая, только глаза бешеные. Напугает местных.

— Жо, силы встать имеются? Тебе умыться нужно, — зеленые глаза смотрят пронизывающе.

Парень встряхнул отупевшей головой, вздернул себя на негнущиеся ноги. Еще не хватало, чтобы тебя совсем ребенком считали.

Рыжая вода приятно охлаждала опаленное лицо. Да, здесь не северные леса. Вот где рай земной. И воду там в ладонях не разглядишь. Голубая, холодная — как осенний воздух.

Ладонь с еще ухоженными ногтями осторожно похлопала по плечу:

— Ничего, кадет. Вверх будем подниматься — другие мышцы поработают. У дома, Ква говорит, нормальный колодец есть.

У Жо хватило сил кивнуть.

Мышцы действительно работали другие. К уже привычной боли прибавилась новая. Последние метры Жо полз уже на четвереньках. Собственно, даже не по собственной инициативе, а следуя примеру Ква. Одноглазый перешел на четырехногое передвижение довольно естественно — должно быть, у супруги опыта набрался. Жо вскарабкался вслед за проводником на скальную площадку. От собственного сопения даже уши заложило. С вялым интересом (как там предводительница? У нее, кстати, и мешок лишний на плечах) Жо обернулся. Катрин была уже рядом. Жо потянулся к мешку, но молодая женщина вроде и не заметила — напряглись мышцы, сверкнула глянцевая от пота татуировка на плече, — мешок оказался на выступе. Катрин перевалилась следом, высокая грудь ходит ходуном. Жо отвел взгляд от просвечивающих сосков.

Квазимодо горестно сидел на скале. Обернулся, — одутловатое лицо мучительно исказилось:

— Кажется, не угадали.

Впереди скалы окаймляли площадку перед крутым спуском к реке. Колодец Жо заметил сразу — добротное сооружение, аккуратно обложенное камнем. Дом тоже было трудновато не заметить: торчала высокая груда закопченный камней и обгорелых досок. Поодаль остовы хозяйственных построек. Одна покосившаяся, но относительно уцелевшая развалюха, ухмылялась обвисшей на единственной петле дверью. Под скалой виднелись еще какие-то руины.

— Вечно усадьбу нашего Дока жгли, — печально пробормотал Квазимодо. — Теперь, видать, доконали. Даже курятник спалили. Может, сам Док в Каннут отправился? Он там всегда материалы покупал. Извините, леди. Если б я знал....

— Рот закрой, — посоветовала Катрин. — Извинения — в жопу. По месту определились — уже счастье. Спускаемся. Хорошо бы, колодец не отравили. Можно будет заночевать.

Жо сполз на остатки каменной кладки, принял мешок. Квазимодо спрыгнул-свалился следом, ноги вора явно держать отказывались. Вздохнул:

— Знакомые места. Хорошую жратву у Дока готовили. Он гостеприимный был. Конь-як делал. Ох, и оздоровительное питье.

— Коньяк? — удивился Жо. — Разве здесь его делают?

— Док Дуллитл из ваших был, — пояснил вор. — Хотя из другой страны и другого времени, но тоже Пришлый. Мы с ним много разговаривали. Бери мешок, а то она нам сейчас скажет, — Квазимодо с опаской кивнул на ушедшую вперед предводительницу.

— Ведро на месте, — пробормотала Катрин, заглядывая в колодец. — Но снизу какой-то дрянью несет. Ладно, вытягивайте, принюхаемся.

Квазимодо ухватился за веревку, заскрипел деревянный блок.

— Не советую, — сказали сзади. — Дохлую козу я вытащил, но воде отстаиваться еще долго. Давешние гости потрудились.

Катрин неторопливо повернулась. Сзади стоял мужчина с взведенным арбалетом в руках. Наконечник четырехгранного болта покачивался, глядя то на застывшего с веревкой в руках Квазимодо, то на саму Катрин. Незнакомец, широкоплечий, бородатый, среднего роста, выглядел серьезным мужчиной.

— Не стыдно в даму целиться? — поинтересовалась Катрин.

— Без обид, леди, — серьезно сказал абориген, — я видел, как вы мешки волокли. Женщины нынче разные попадаются. Знаете, я вам дурного не желаю. Идите своей дорогой. Воды здесь хорошей не найдете, а отбирать у меня нечего. Сам бедствую. Так что идите. И прыгать на меня не надо. Видал я... попрыгунчиков.

— О, так вы нас грабить не будете? Я-то подумала, — Катрин подбоченилась, за спиной показав спутникам растопыренные пальцы, — что вы нас....

— Эй, вы что там сговариваетесь?! — мужчина попятился.

— Мы?! — удивилась Катрин, и рявкнула. — Врозь!

Жо и Квазимодо одновременно отпрыгнули в стороны, и пригнулись за каменным парапетом колодца. Сама Катрин мигом оказалась на земле, спрятавшаяся за тюками—вьюками. Болт, обязанный свистнуть над головой, почему-то не свистнул — нервы у аборигена оказались крепкими, с перепугу дергать спуск своего оружия он не стал. Наоборот, успел отскочить подальше и теперь засел за обугленными столбами развалин, по-прежнему держа на прицеле пришельцев.

Катрин, стараясь не поднимать задницу, пятилась под защиту колодца, в качестве щита волоча за собой мешок.

— Эй, я вас стрелять не хочу, — крикнул арбалетчик. — Идите себе. Я сегодня миролюбивый.

Катрин не ответила, ползти было неудобно. Не собирается стрелять — ну и хорошо. Судя по легковесности, мешок-щит был выбран неудачно — преимущественно тряпки и ценности, маловероятно, что они болт остановят.

Неожиданно подал голос Квазимодо:

— Чего сразу проваливайте? Может, мы в гости шли? Здесь раньше гостеприимный дом был.

Катрин, наконец, заползла под защиту камней колодца. Парни сидели на корточках, у обоих в руках ножи. Квазимодо сделал предводительнице малопонятный знак и крикнул:

— Так как насчет гостей? Времена изменились, да? Док пациентов больше не принимает?

Абориген озадачено помолчал, потом спросил:

— Бывали здесь, что ли? Врете, не помню я вас.

— Зато я тебя помню, — жизнерадостно прохрипел Квазимодо. — Никак, ты, Хенк? Я тебя с бородой не узнал.

— Э-э, — мужчина неуверенно приподнял голову и поскреб затылок измазанной в саже пятерней. — Все равно не помню. Ты к доку Дуллитлу приходил?

— Эй, я встану, — предложил Квазимодо, пряча нож. — Руки буду на виду держать. Ты присмотрись — рожу мне чуть-чуть починили, но узнать-то можно...

Потрескивал костер. Катрин лежала, закрыв глаза и закинув руки за голову. Жо тщательнейшим образом обгладывал кроличьи косточки. А старые знакомые оживленно беседовали.

...— Ну, эти пиратские ловкачи и выдали нам по первое число, — рассказывал Хенк. — Нас-то всего шестеро на барке было. Но флотским-то псам только сам док Дуллитл был нужен. В общем, только я да еще один парень успели в реку сигануть. Выплыли кое-как. Парень потом в низовья подался. А я все думал доктора отыскать. Да где там — узнал только, что нашего Дуллитла пираты в живых оставили. На кораблях его видели, и потом в Каннуте. Ну, тогда уже вся эта каша заварилась, от города только королевский замок, да считанные дома уцелели. Народ частью поумирал, частью поразбежался. В городе, когда Флот между собой сцепился, жуть что творилось. Сейчас Каннут и не узнать — одни развалины. От йиен-трупоедов народ каждую ночь в замке запирается. Нет, нормальной жизни там не будет. Ну, а я, значит, сюда подался. Думаю, вдруг Док на пепелище заглянет? Надежда такая была. Все лето просидел. Никто не пришел. Только раз шайка в развалинах покопаться заглянула. Тоже ваши, флотские. Никак к себе на север не уберутся.

— Да я уже давно не флотский. Мне там... — Квазимодо сделал своеобразное движение вокруг шеи. — Уж я лучше Флот десятой дорогой обойду. Мы с Теа и Ныром на Севере устроились. Хорошо устроились, жаловаться не на что. Да вот потом такая неприятность случилась.

Хенк сочувственно покачал кудлатой головой:

— Угораздило вас. Теа теперь с тебя шкуру спустит. Если вообще дождется. Экая ведь даль. Прав был Док — эта пришлая магия до добра никогда не доводит. Швыряется людьми как хочет. От колдовства вообще не продохнешь. И все из-за этого Флота дерьмового. Дуллитл предупреждал: пришли новые времена, мир с ног на голову встал. И правда, теперь от нашего Каннутского королевства — ни головы, ни ног, одни уши сушенные остались, — Хенк невесело засмеялся.

— Мир велик, — заметил Квазимодо. — В других краях люди обживутся. А уж любитель корону на себя напялить да властителем объявиться на любом болоте найдется. Но это уж не наша забота.

— Значит, вы — туда? — Хенк махнул рукой в сторону полузакрытого скалами звездного небосвода на севере. — Далековато.

— Дойдем, — пробурчал Жо, оглядывая чистенькую, обглоданную косточку. — Главное, — чтобы дичь регулярно попадалась.

Хенк ухмыльнулся и ткнул локтем старого знакомого:

— Смелый малый. Ква, ты ему про морских змеев рассказывал? У меня от твоих рассказов до сих пор мурашки по коже бегают, даром что два года прошло.

— Парень знает, — Квазимодо улыбнулся мальчику. — У Жо воспитание правильное. Глаза боятся — нож бьет. Дойдем. Вот побыстрей бы только.

Хенк крякнул:

— Уверенно говорите. Может, мне с вами податься? Доктор сюда, видать, уж не вернется. Одичаю я вконец. Как — возьмете?

Квазимодо движением подбородка указал на предводительницу. Трое мужчин уставились на неподвижно лежащее тело. Катрин не шевельнулась. Хенк разочарованно вздохнул.

— Леди обдумает ситуацию и скажет, — шепотом заверил Квазимодо.

Хенк неуверенно кивнул и, подавшись ближе к товарищу, зашептал:

— Это она, что ли? Ты про нее тогда все рассказывал? И со змеями — тоже она? На вид баба совсем молодая. Особенно когда спит. Так, конечно, раскроет глазища свои — дух захватывает.

Квазимодо неловко заерзал:

— Она. Леди наша. Только ты не шепчи. Она не спит.

— Хенк, — негромко сказала Катрин, не открывая глаз, — хочешь с нами идти — возражений нет. Ты человек опытный и с рекомендациями. Выйдем к людям — купим снаряжение и лошадей. Но нам нужно к морю. Будем двигаться быстро.

Хенк смущенно кашлянул:

— Простите, леди. Я вас задерживать не стану. С доктором мы немало где побывали. У меня, кстати, и лодка имеется. До Каннута можем быстро спуститься. А там можно каких-нибудь кляч достать или подсесть на барку. С хорошими лошадьми-то в наших краях сейчас туго.

— Найдем лучшее из худшего, — сказала Катрин. — А лодка — это хорошо. За мной долг будет, Хенк.

— Да что там, — пробормотал бородач. — Я уж и сам отсюда уходить собирался. Хм, если благородная леди не спит, могу я предложить попробовать один специальный напиток? Как доктор говорил — в профектических целях. Дом сгорел, но в старых подвалах, что на отшибе были, кое-что осталось.

— Конь-як? — Квазимодо выпрямился.

— Помнишь, одноглазый, да? — Хенк заулыбался.

— Коньяк? — Катрин открыла глаза. — Действительно? Мне очень нужно заснуть. Прямо жизненно необходимо...

— Ну и здорова она пить, — прошептал Хенк, опасливо поглядывая в сторону костра. Светловолосая женщина одну за другой опорожнила две щербатые миски с крепчайшим коричневым напитком и теперь неподвижно вытянулась на земле.

— Да ты не шепчи, — успокоил Квазимодо. — Слух у нее хороший, но все ж не то, что у моей Теа. А поспать ей действительно нужно. У нее сны вещие бывают.

— Ква, а ей дурно не будет? — обеспокоено спросил Жо. — Порция приличная. Да она и не ела почти ничего.

— Насколько я знаю нашу леди, завтра она нас разбудит вежливыми пинками, — сказал бывший вор, поднимая глиняный черепок, наполненный ароматной жидкостью. — Давайте, бойцы, — за встречу. А тебя, Жо — с прибытием....

Свернувшись клубочком, мальчик наслаждался покоем. От нескольких глотков напитка, благоухающего чем-то диким и приятным, боль в мышцах притупилась. Ночь оставалась тепла и спокойна. Засыпая, Жо слушал мужской разговор:

…— Дойдем, — рассудительно говорил Ква. — Я со своей рыжей и после смерти не расстанусь. А сейчас только жить начали, эх... Корабль захвачу, всех вырежу, но домой вернусь.

Жо сидел на мешке, смотрел в спину Квазимодо и все никак не мог проснуться. Лодка, погоняемая и течением, и веслами, скользила по рыжей воде. Суденышко оказалось слегка перегружено — борта опасно просели, но и Хенк, и Квазимодо гребли очень уверенно. Катрин, сидящая за спиной мальчика, молчала. Жо клевал носом — грести ему пока не давали. Весел было всего два, и мужчины еще не утомились ими работать.

— Шустро идем. Леди, мы на обед остановимся? — спросил Квазимодо.

— Если быстро, — кратко сказала Катрин.

— Здесь рыбы полно. Можно попробовать свежей надергать. Я попробую?

— Если быстро, — повторила Катрин.

После паузы Хенк осторожно сказал:

— Леди, вы меня простите, если я чего не понимаю. Движемся мы хорошо, завтра утром уже на Ону выйдем. Настоящий обед нам не помешает. Силы всем нужны.

— Я не сказала, что мы должны голодать, — сухо заметила Катрин. — Но обед из нескольких блюд вас ждет только на остановках. На вынужденных остановках. Если они, эти остановки, будут. Парни, мы будем двигаться быстро. По-настоящему быстро.

— Понятно. Значит, на пару попыток выловить из воды что-нибудь этакое, с плавниками время найдем? — пробормотал Ква. — Эх, Ныра с нами нет. Это мой дружок. Такой рыболов, — вы не поверите.

— Да, отличный парень, — подхватил Хенк. — А как он готовит рыбу на вертеле! Я такой поджаристой корочки сроду не пробовал.

— Голову мне не морочьте, — пробурчала Катрин. — Я тоже помню, что завтракали мы плохо. Привал на обед будет, не переживайте. Но он будет быстрый. И заткнитесь со своей рыбой.

Жо думал, что в тишине плыть хуже. Торчали по берегам однообразные рыжие зубы-скалы. Неслышно кружилась над водой пара внимательных птиц. Рыбешку ловят. Черт, о чем же думать, если не об обеде?

— Что замолчали? — сухо поинтересовалась Катрин. — Кроме как про жратву иных мыслей нет?

— Так о чем еще? — довольно уныло пробормотал Квазимодо. — Плывем правильно, быстрее все равно не получится. Шутить язык не поворачивается. Хенк, хочешь, я тебе про ставки на футбольный чемпионат расскажу? Тотализатор называется.

— Нет уж. В этот фут-бол только ваши пиратские морды играют. Как зараза эта дурная забава, — Хенк неодобрительно хмыкнул. — Я вот из Каннута уходил — кругом развалины, за мешок картофеля люди друг друга резать готовы. А малышня тряпичный шар ногами пинает. Воплей — будто на них йиена напал. Ты, Ква, лучше расскажи — как тебе лицо подправили? Вот смотрю — опухший ты, будто твою рожу вместо того фут-больного шара катали. С другой стороны, дырок в твоей щеке меньше стало. И зубы. Неужто отрастил? В жизнь не поверю, что где-то лекарь лучше нашего Дуллитла нашелся. Значит, магия?

— Да какая магия, — Квазимодо сплюнул в воду. — Лучше Дуллитла лекарей действительно не бывает. Но довелось мне попасть в большой город. Там лекарня — ты таких не видывал. Честное слово, на каждый мой новый зуб по лекарю приходилось. На щеку и нос — не меньше полусотни. И все такие специалисты — один только стежок иглой делает, другой исключительно полоскание подносит, третий смотрит, что я там такого в миску наплевал. Числом берут. Думал — не выживу. Но результат-то есть, а?

— Вроде бы есть, — не очень уверенно согласился Хенк. — Видать, когда такая толпа лечит, заживление медленнее идет. Этот, как его — долгий реабилитационный период. Наш док этому периоду особое значение придавал. А глаз, значит, все-таки и там не умеют вставлять?

— Глаз — нет, — Квазимодо продолжал ритмично работать веслом. — Глаза только фальшивые. Я себе парочку прихватил, потом покажу. Слушай, Хенк, ты честно ответить можешь? Леди не обидится. Ты почему нас вчера не пострелял у колодца? Неужто наши мешки взгляд не задержали?

— Мешки заманчивые, — согласился бородач. — И мысль стрельнуть была. Только....

Жо с интересом обернулся к новому спутнику. Под таким углом зрения на вчерашнее знакомство мальчик не смотрел. Хенк подмигнул юному парню и ухмыльнулся:

— Ну, я вчера Ква не узнал. И любить всяких бродяг мне не за что. Опять же — колодец какие-то мерзавцы безродные испоганили. Не скрою, была мысль полюбопытствовать, что вы такое в мешках тащите. Но я человек хоть и одинокий, но благоразумный. Кроме того, арбалетчик я не из лучших. Одним болтом троих уложить? Нет, на такой фокус я не способен. Да и в ножи на вас идти — мысль не из лучших. Я, Ква, тебя хоть и не узнал, но выглядишь ты поопаснее, чем два года назад. Про леди я и не говорю. Так что я поостерегся. И правильно — я помню, что ты со своей рыжей, да с Ныром, в наших скалах с охотниками сотворили. Жо, он тебе про то сражение рассказывал?

— Жо будет драться не хуже вас, — сухо сказала Катрин. — Значит, арбалет у нас пустой?

— Можно и так сказать, леди, — вздохнул Хенк. — По-правде сказать, — и этот последний болт приблудный. Как летит — не предскажешь. Я кроликов и птиц в основном камнями бил. Надежнее выходит.

— Значит, говоришь, "благоразумный человек"? — на узких губах Катрин промелькнуло нечто, отдаленно напоминающее улыбку. — Камнями — это правильно. Я когда-то и сама развлекалась.

На обед Жо получил кусок какой-то странной рыбы, отдаленно напоминавшей угря. Добычу Ква выдернул из воды едва ли не первым забросом бечевы, снабженной крупным крючком. Потом все трое мужчин ловили верткое существо, сорвавшееся с крючка и с удивительной скоростью удиравшее по сколькому глинисто-каменистому берегу. Рыбу-гадюку безжалостно добили. После беглого взгляда Катрин сочла, что куска живой веревки вполне достаточно для полноценного обеда четырех человек. Никто не возразил, хотя в багаже хранилась целая коробка разнообразных крючков, предназначенных для подарков обитателям пропавшей неведомо куда Медвежьей долины. Стоит чуть задержаться, соорудить пару снастей — и будет полноценный обед из чудесной свежей рыбы. Но при одном взгляде на бесчувственное лицо Катрин желание что-то предлагать и спорить улетучилось.

Слопав свою порцию слегка поджаренной "резины", Жо с трудом удержался от искушения подняться чуть выше в скалы и поймать хотя бы парочку чудесных, жирненьких, калорийных цикад. Катрин уже заливала костер. Через несколько мгновений Хенк и Квазимодо отталкивали лодку от берега.

Жо греб, передавал весло вору, снова греб. Мимо тянулись однообразные берега. В лодке, совершенно не похожей на изящные индейские каноэ, к которым привык мальчик, плескалась потихоньку просачивающаяся сквозь доски вода. Жо вычерпывал ее неудобным глиняным черепком, смотрел на берег. Рыжий мир абсолютно не походил на рассказы Катрин. Все другое. Где свежие дубравы, прозрачные реки, олени, выходящие на водопой? Где дремучие леса, в которых не ступала нога человека? Где валуны, покрытые толстым бархатом мха? Где тень, черт бы ее взял?! Только беспощадное солнце, редкие осторожные птицы. Змеи в скалах и змеи-рыбы в воде. Нет, еще цикады имеются. Ух — у Хенка есть в запасе мешочек соли. Если не торопиться, поджаривать аккуратно, цикадки получатся не хуже чипсов. Ой-ой-ой...

На берег лодку вытаскивали уже в темноте. Жо на ощупь собирал сухую траву и ветки. Вокруг дружно голосил будущий ужин. Рот мальчика наполнялся слюной.

С солью ел, без соли — Жо особенно не задумывался. Насекомых запивали горячим "бульоном" из треснутого котелка. Что там сварил Хенк, спрашивать не стоило. Вроде — какие-то ракушки. Жо усердно грыз голенастые ножки цикад, поглядывал на наставницу — Катрин тоже исправно лущила несчастных насекомых. Окончательно аппетит предводительницу отряда не оставил, и мальчик счел это добрым знаком.

— Тепло, и еда орет прямо под ногами, — пробормотала Катрин, почесывая босую пятку. Все, кроме Хенка, ходили босиком, оберегая находящуюся при последнем издыхании обувь.

— Да, здесь есть свои положительные стороны, — согласился Квазимодо. — Заблудились бы на севере — уже какой-нибудь любитель мясца к нам бы пожаловал. Вроде вег-дича, не к ночи он помянут будет.

— А этот? — спросил Хенк, тыча рукой куда-то за реку.

Жо расслышал далекое завывание.

— Хобий? — вор пренебрежительно фыркнул. — Они и в подметки северным тварям не годятся. Я, когда первый раз вег-дича, увидел.... Стыдно сказать, — Квазимодо что-то шепнул товарищу.

Хенк хохотнул, но возразил:

— Зато у нас хобиев после войны просто уйма расплодилось. Вдоль Оны стаями так и бродят.

— Кстати, насчет реки, — прервала мужчин Катрин, — вы оба эту Ону хорошо знаете. Идти по течению — самый короткий путь? Каких-то крупных излучин срезать нельзя? Может, к морю можно покороче выскочить? Нам ведь порт нужен. Нельзя к этому Скара напрямую выйти?

— Вряд ли, леди, — Хенк покачал головой. — Я, считайте, на берегу Оны родился, но про другие пути не слышал. По реке к морю спускаться — самое верное.

— Мы к Скара по суше вышли, — сказал Квазимодо. — Но и получилось дольше. В низовьях Оны можно пустошами срезать. Путь так себе, но пройти можно. Только это ничуть не короче будет. Да, к Каннуту мы тоже через болота шли. Но там — раза в четыре дольше. Если вообще задницу целой дотащишь. Давайте, леди, я вам карту нарисую.

Жо смотрел, как вор чертит на глине извилистую линию русла Оны, зубцы морского побережья. Глаза слипались. Странно, что можно так отяжелеть с нескольких десятков сухих цикад.

Катрин выругалась:

— Дьявол, как же далеко! Ква, а из этого проклятого Скара на чем нам можно побыстрее добраться до северного побережья?

— По большому счету, лучше нам будет попасть на первый же корабль, — осторожно сказал вор. — К тому времени, как мы окажемся у моря, сезон штормов будет в самом разгаре. В это время желающих выйти в океан очень немного. Скорее всего, придется ждать какой-нибудь крупный караван. Хенк говорит, что северных кораблей у Желтого берега сейчас почти нет.

Катрин молча смотрела на него, и вор не выдержал:

— Я тоже к моей лисе быстрей попасть хочу! Но кому будет легче, если мы здесь передохнем или навечно в океане сгинем? Мне рыжая такой глупости не спустит. А тебе простят?

— Не психуй, — негромко сказала Катрин. — Я всего лишь спросила, какое из ваших корыт самое быстрое. И надежное. Если вообще у нас будет выбор.

Квазимодо засопел:

— Простите, леди. Мне, как подумаю, сколько нам плыть, не по себе становится. Если насчет кораблей, то желательно попасть на когг последней постройки. Стойкие суда... — вор пустился в пространные сравнение кораблей.

Катрин задавала вопросы, Квазимодо и Хенк, повидавший северный флот, когда часть эскадры поднялась для осады Каннута, наперебой рассказывали. Жо помалкивал и чувствовал себя чужим. Вообще-то читал о кораблях немало, но сейчас всё из головы вылетело.

— Главное — ветер, — авторитетно заверял Квазимодо. — Пошлют боги ветер — даже дромон летит как перышко. Наш "Эридан", бывало....

Хенк вдруг заерзал:

— Э-э, — я вспомнил. Тут на реке тоже про паруса болтают. Ну, на купеческих барках парус-то особой роли не играет. Там знай себе веслами пошевеливай или лошадей в тягу запряги да погоняй. Но рассказывают, что на Широком озере есть редкий кораблик. Его называют — фрам. Ни на что не похож — весь квадратный и под парусом летает, как смерч. На него даже весла вроде бы не ставят. Вот бы его к низовьям подрядить. Я, правда, этот фрам странный своими глазами не видел.

— Где это Широкое озеро? — обманчиво равнодушно спросила Катрин.

— Так выйдем на Ону, и нужно вверх повернуть. Дня три-четыре до озера, — объяснил Хенк. — Если по левому берегу Широкого смотреть — есть протока. Там когда-то в старину форт построили. Потом-то он обезлюдел. А лет десять назад там один тип обосновался. Не высовывается, нелюдимый такой. Гостей заворачивает, у купцов ничего не покупает. Мы к этому человеку вместе с доктором ездили. Вроде как знакомиться. С Дуллитлом тот отшельник несколькими словами перемолвился. Удостоил, значит. А нам даже в протоку заплывать запретили. Говорю — странный человек. Кораблик по слухам ему принадлежит.

— Ты почему молчал? — поинтересовалась Катрин.

— Так я тот корабль лично не видел. Сейчас про него вспомнил. Эту штуку многие видели — складно в голос рассказывают. Ни на что парусник не похож. Человек странный, корабль странный — одно к одному. Да больше на Широком озере и не живет никто. Там диких дарков — тьма. Купцы только на острове рискуют останавливаться.

— Корабль странный, человек странный, — пробормотала Катрин. — Чем этот человек странен, кроме своей нелюдимости да предположения, что этот квадратный "летучий голландец" именно ему принадлежит? Корабль-то существует? Или это барка какая-нибудь экзотически раскрашенная?

— Про парусник я верю, — твердо сказал Хенк. — Мне про этот серый кораблик человек шесть рассказывали. Собственными глазами видели и в большинстве своем в трезвом состоянии. А человек действительно странный. Наш Дуллитл его Пришлым называл. Мол, дальний родственник. Вот я и подумал — может, вы с ним договоритесь? Вы ведь нашему доктору пропавшему тоже дальней родственницей приходитесь. Если я, конечно, не ошибаюсь.

Катрин промолчала. Жо наблюдал, как она машинально поглаживает рукоять ножа. Потом Катрин сказала:

— Рискнем познакомиться. В нашем случае пять-шесть дней не срок. Если кораблик арендуем — с лихвой наверстаем.

Мужчины переглянулись. Ква пожевал бесформенными губами. Даже у него, специалиста по весьма неоднозначным коммерческим сделкам, остались сомнения, какой именно смысл вкладывает предводительница в понятие "арендуем". Поразмыслить Катрин не дала:

— Жо, остаешься на страже всю ночь. Завтра грести будем без тебя. Отдохнешь. Кто такие хобии, помнишь? Хенк, дай ему свой топор. Не жмись, парень справится.

Ночь Жо провел, экономно подкладывая в костер отдельные веточки и прохаживаясь от костра до лодки. Оружие с грубоватой рукоятью оттягивало пояс. За рекой, далеко и не очень страшно, подвывал неведомый хобий. Спутники спали: Катрин скорчившись на животе, Ква и Хенк уютно прижавшись спинами друг к другу.

Глава 3

…— Еще один приплыл. Вон, гад, у самого тростника дрейфует, — Квазимодо показывал на едва заметную тень у островка за протокой.

Жо не переставал удивляться зоркости одноглазого парня. Одного ока судьба человека лишила, зато второй глаз сто очков любой оптике даст. Сам Ква уверял, что такая острота зрения достигается элементарной тренировкой. Жо не слишком-то верил, да и Хенк, судя по скептическому хмыканью, сомневался. Хотя, возможно, Ква имел в виду какие-то особенные, криминальные упражнения, вроде высматривания полновесных кошельков и неосторожно оставленных мешков. Обширный опыт по этой части у лискиного мужа. Ну, профессиональные кражи у одноглазого остались в прошлом, а всевидящему оку как не удивляться.

Зрению вора Жо удивлялся, а вот все увеличивающейся "флотилии" аванков удивляться уже перестал. Зато по поводу изобилия ящеров яростно негодовал сам Квазимодо. Оказалось, что у него имеются старые счеты к речным хищникам. Хенка обилие толстокожих речных людоедов тоже не радовало — в своей жизни ему приходилось несколько раз видеть этих ящеров, но никогда сразу по десятку в одной озерной заводи. Жо старался держаться спокойно. Крокодилы они и есть крокодилы. Даже если они длиною в две лодки и на башке имеют весьма престранные бородавки-рога. Об интеллекте пресмыкающихся можно и не привирать — если верить всему, что двое опытных путешественников друг другу наплели, удивишься разве что отсутствию у этих крокодило-аванков собственной столицы и силлабической письменности. Жо в свое время (в глубоком детстве, разумеется) и телевизор смотрел, и даже как-то с экскурсией на крокодильей ферме побывал. Твари, спору нет, хитрые и злобные, но человек поумнее их будет. Хотя эти аванки, конечно, не аллигаторы — здешний вариант крупнее. Сидя в утлой лодке, с такими встречаться ни к чему. Но сейчас, на берегу, есть дела и поважнее, чем рептилий разглядывать.

Жо покосился на предводительницу. Катрин сидела, обхватив колени руками, и уставившись на что-то невидимое. Ни озеро, ни дрейфующие в нем знаменитые хищники молодую женщину не волновали. А ведь можно быть уверенным, что раньше она этих аванков никогда не видела. Иначе бы наверняка включила тварей в свои ознакомительные лекции о здешней фауне. Много Катрин рассказывала, да еще придирчиво проверяла — запомнили или нет? Только дома, когда сидели у камина, речь шла о северных лесах и горах. Ох, разве у камина об этом рыжем теплом озере думали? Об этих истошных птичьих воплях в зарослях на берегу, о нагло плюхающих толстыми хвостами рыбах-бабурах? О мошке, в нос и глаза лезущей? Не так всё должно было быть.

Но теперь жизнь обстояла именно так: вот оно озеро, вот птицы орущие в тростнике и кустах. Аванки думают, кого сожрать, а к вечеру, должно быть, опять пойдет дождь. И Катрин в нерешительности.

А еще вчера, казалось, дело шло на лад.

Накануне путешественники вышли к таинственному дому. Хенк безошибочно вывел. Слегка заплутали уже в протоке, но это было сущим пустяком. Дом — невысокое светлое строение, — стоял на широком мысе, окруженный густой зеленью кустов и несколькими довольно высокими для здешних мест деревьями. Катрин приказала немедленно высаживаться на берег и прятать лодку. На разведку отправились налегке.

— Вон там они нас остановили, — указал Хенк. — Забрали Дока в свою лодку, а нам велели поворачивать и ждать на берегу озера. Местных было двое: крепкие парни, с виду охранники. Оружие простое — солдатские мечи, плохонькие. Но парни держались уверенно. Было это где-то в полдень, а ужинал Дуллитл уже с нами. Не загостился, значит. Был опечален. Похоже, Дока там угостить не соизволили.

— Про обед можешь опустить, — пробормотала Катрин, передавая подзорную трубу вору. — С виду дом ничем не примечательный. Как, Ква — для этих мест обычное строение?

— Вполне, — одноглазый деловито протер глаз, принялся разглядывать дом в оптику. — Дом обычный, среднего достатка. Но стоит совершенно не по месту. В городе такому дому быть положено. Где это видано жить в одиночку без забора, без соседей? От старого форта только остаток стены торчит. Вон — в кустах левее дома. Непонятно. Наш док Дуллитл и то поосторожнее был. В хорошем месте себе дом ставил. Там и обзор приличный, и оборону держать можно было. Хотя всё равно не помогло. А этот, что здесь устроился — чистый самоубийца. Я правильно говорю, Хенк?

— Вроде бы правильно, — неуверенно согласился проводник. — Но ведь живет же. И уже не первый год. Видать, есть чем ему непрошеных гостей отваживать. Поговаривают, сильный колдун. Наш доктор к колдовству по большей части с насмешкой относился. Говорил — настоящая магия пореже, чем близнецы-тройняшки рождается. Самому доктору только раз роды тройни пришлось принимать, — Хенк бережно опустил подзорную трубу — изумительное устройство до сих пор вызывало у него восторг. — Вы, леди, что по этому поводу думаете?

— По поводу тройняшек? — по лицу Катрин скользнула болезненная гримаса. — Я думаю, что немного магии нам бы сейчас не помешало. Я с ней, наверное, чуть чаще сталкивалась, чем ваш уважаемый доктор. Но меня волнует другое: я не вижу никакого корабля. Ни серого, ни странного-квадратного, ни даже корявой рыбачьей посудины. Хенк, мы местом не ошиблись?

Проводник неторопливо погладил бороду и веско сказал:

— Леди, я хоть и не из благородных, но за свои слова отвечать умею. Если вы меня в предательстве подозреваете или в тупости ...

Катрин коротко глянула на мужчину:

— Болтовню — на потом. Мне нужно к морю. Я тебя не обвиняю, но корабля не вижу.

— Надо бы на ту сторону мыса заглянуть, — поспешно сказал Квазимодо. — Давайте к лодке отойдем, да на ту сторону протоки переберемся.

Переправлялись в молчании. Хенку было явно не по себе. Жо тоже отчего-то стало трудно смотреть в лицо бородатому спутнику. Лодку оставили в тростниках. Жо торопился за быстро скользящей между кустов Катрин и гадал — не решит ли Хенк ненароком отстать? Ошибся или не ошибся, — похоже, молодая леди с приговором тянуть не станет. Жуткий у нее взгляд, что тут говорить.

На берег протоки вышли все же в полном составе — вчетвером. Отсюда был виден угол дома отшельника, деревья, подступающие к самой воде. Напрягая зрение, Жо разглядел корзины-верши, сушившиеся на кольях у воды. Ни корабля, ни лодки видно не было. На мальчика тревожно взглянул Ква:

— Может, они уплыли куда?

Жо заставил себя взглянуть на проводника. Хенк стоял с невозмутимым лицом, только загар стал странно серо-коричневым.

Катрин неторопливо опустила подзорную трубу и неожиданно хмыкнула:

— Посмотри, Жо. Кажется, это по твоей части.

Жо ухватил трубу. Дом, кусты его окружавшие, верши на кольях мгновенно приблизились. Мальчик начал искать. Краем уха слышал, как Катрин спокойно сказала:

— Хенк, ты был прав. Я у тебя в долгу.

Вот оно! Неправильная зелень, слишком упорядоченные пятна. Камуфляж. И густота деревьев сразу стала понятна. Конечно, камуфляж.

— Они натянули маскосеть на мачту, — прошептал Жо. — Круто придумано.

— Сеть?! — изумился Квазимодо. — Вы про что?

— Смотри на деревья левее дома. На те, что почти в воде стоят, — сказала Катрин.

Вор всмотрелся, охнул:

— Надо же! Вот это фокус. Диковинный фокус, чтоб мне больше хвоста не видать.

— Вы про что? — неожиданно жалобным голосом сказал Хенк. — Я или ослеп, или сдурел вконец — ничего разглядеть не могу.

Катрин кивнула, и Жо протянул подзорную трубу проводнику:

— О! — Хенк вгляделся. — Вот так уловка. Сроду такой не встречал, спаси меня боги.

— Маскировочная сеть, — пояснил очень довольный Жо. — Здесь ее нетрадиционно применили, а так ничего особенного. Обычно эти сети вводят в заблуждение только... — мальчишка осекся, поймав беглый взгляд Катрин.

Мужчины дружно уставились на спрятанный корабль. Теперь его было не так уж трудно разглядеть в тенях и пятнах маскировочной завесы.

— Ква, ты у нас, вероятно, основной консультант по водному транспорту, — хрипловатым невыразительным тоном сказала предводительница. — Эта штука — шхуна или бот, не важно — она довольно большая. Мы сможем ею самостоятельно управлять?

— Можно мне трубу? — попросил Квазимодо.

Он долго рассматривал корабль. Жо хотелось заерзать от нетерпения, но мальчик знал за собою эту отвратительную детскую привычку и сидел не шевелясь.

— Боюсь сказать что-то определенное, — наконец, пробормотал вор. — Даже в линзовую трубу отсюда разглядеть судно трудно. Размеры не такие уж большие. А вот мачта для суденышка даже великовата. Понятно — строили в основном под парусами бегать. С одной стороны — хорошо. Вчетвером мы много веслами не намашем. Но оснастка мне незнакома. Скажу честно — ничего подобного я не видел. Вы уж простите, леди — с таким корабликом с первого взгляда не разберешься. И больше всего меня корпус смущает. Отсюда толком не разглядишь, но вроде бы чересчур широковат для такого судна.

— Мне кажется, это катамаран, — Жо старался, чтобы его голос звучал деловито. — Тип — "крейсерский". Хотя насчет этого могу ошибаться.

— Ты яхтингом занимался? — Катрин приподняла располовиненную шрамиком бровь.

— Крейсер — это такой военный большой корабль, — удивился Квазимодо. — Мне Мышь объясняла по ящику. В смысле, когда телевизор смотрели. А что такое "катамаран"?

— Крейсерская — это от "крейсировать", то есть, осуществлять постоянные походы. Катамаран — корабль с двумя соединенными корпусами. Яхтингом я не занимался, — мальчик виновато глянул на Катрин. — У папы была яхта. Он меня брал на побережье. Ну, это еще в детстве было. Я мало что помню. Мы на Крит ходили и на Корсику.

Хенк кашлянул и довольно ядовито поинтересовался:

— Леди, может быть, мне лучше прогуляться? Я все равно ни слова из вашего разговора не понимаю.

— Сейчас все прогуляемся, — буркнула Катрин. — Ты не молчи. Твое мнение — мы эту хреновину угнать можем?

— Угнать сможем. Но плыть на ней.... Лично я могу пользу принести, если только на этом краморане пара хороших весел имеется, — после некоторого размышления признался Хенк.

— Весла? — хмыкнул Квазимодо. — Это же не твоя развалюха рассохшаяся. Тут всем нам на весла сесть придется, да и то будет мало. К тому же...

— Дискуссия окончена, — сказала Катрин. — Определенного мнения ни у кого нет. Подойдем ближе, разглядим. Идем в обход с той стороны мыса. Не хватало еще хозяев вспугнуть.

— Если на лодке вдоль тростника... — заикнулся вор.

— Ногами. Берегом. Осторожно и внимательно, — Катрин сплюнула в кусты. — Вперед.

Жо снова шел за предводительницей. Мягко отводил ветви, и старался не оставлять следов на влажной, вязкой почве. Вор и Хенк двигались следом. Надо признать, — ходить по зарослям они умели ничуть не хуже воспитанника индейцев. Правда, до молодой леди всем троим было далеко. Катрин скользила сквозь слабо шелестящий от ветерка кустарник поистине бесшумной тенью. Да, тут скорее почувствуешь клинок под лопаткой, чем разглядишь хозяйку ножа.

Слева за тростником снова заблестела вода. Взмокший Жо с надеждой глянул. Ополоснуть бы лицо. Да и искусанная шея чешется невыносимо. Не все такие, как наставница — вон, у нее между лопаток какой здоровенный москит уселся. Рубашка совсем истаяла — разве такая марля защитит? Хоть бы плечами передернула. Железная тетка.

Катрин опустилась на колено, на миг обернувшись, сделала короткий знак — взять дальше от берега, соблюдать полную осторожность. Значит, таинственный дом близко.

Шли медленно и осмотрительно. Заросли стали гуще. Жо пробирался под колючими ветвями почти на четвереньках. Сзади и правее посапывал Хенк. Нос Жо улавливал запах мужского пота. Да, нелегко проводнику. Ему уже, наверное, за тридцать. В таком возрасте разве побегаешь по зарослям?

Отвлекшись, Жо едва не пропустил сигнал предводительницы. Замереть. Мальчик мягко присел. Всматривался изо всех сил в заросли. Ничего особенного не заметно. Никаких новых запахов. Только Хенк благоухает. Трещат в ветвях птицы, вот плеснула рыба на невидимой протоке. Спокойствие. Озираясь, Жо встретил вопросительный взгляд проводника. В ответ пожал плечами — сам ничего не пойму. Командиру виднее. Уже вдвоем уставились в спину Квазимодо. Тот оглянулся, многозначительно поморщился, прижал ладонь к животу. Этот жест Жо понял — о предчувствиях бывалого вора мальчик был наслышан. Будущие неприятности Квазимодо частенько предугадывал, и почему-то в основном по неприятным ощущениям в животе.

Катрин непринужденно уклонилась от соприкосновения с колючими ветвями, приблизилась к мужчинам. С другой стороны подполз вор.

Катрин одними губами прошептала:

— Что-то не так.

Жо с Хенком переглянулись. Квазимодо мрачно кивнул.

— Что? — спросила Катрин.

Вор неопределенно пожал плечами и мрачно прошептал:

— Идти вперед не хочется. Почему, не знаю.

— Засада? Ловушка? Трупы?

— Нет, на засаду не похоже. Вроде ничего не случилось, но...

Катрин помолчала, потом прошептала:

— Кое-что случилось. Москитов здесь нет.

Жо ошалело заозирался. Шея чесалась по-прежнему, но последние несколько минут вроде никто не кусал. Что бы это значило?

В голову никаких разумных объяснений не приходило. Возможно, скоро дождь пойдет, и проклятые насекомые прятаться разлетелись? Хотя дождешься от них такого благоразумия.

— Без москитов вообще-то не так уж плохо, — прошептал Хенк.

Катрин неожиданно согласилась:

— Замучили, сволочи.

Предводительница добавила еще одно словосочетание, дословный перевод которого Жо так до сих пор и не знал, и сказала:

— Нужно двигаться. Я с Ква сейчас полностью солидарна — идти вперед совсем не хочется. Но нам нужен корабль. Попутно нужны припасы и нормальное оружие, — Катрин посмотрела на мальчика.

— Я понимаю, — Жо постарался как можно небрежнее пожать плечами.

— Тогда двигаемся, — Катрин на миг закрыла глаза. — Я и Ква впереди. Вы держите дистанцию и следите за тылом. Очень осторожно. Торопиться позже будем.

Жо, озираясь, крался по зарослям. Под ногами стало чуть суше. Впереди показалось что-то похожее на тропинку. Жо еще раз огляделся, — в тылу всё спокойно. Катрин и вор стояли уже у самой тропинки. Вор, пригнувшись, сделал движение вперед. В тот же миг, молодая женщина ухватила его за пояс штанов. Отчетливо треснула ткань. На ногах Ква устоял, и в следующий миг он и Катрин торопливо попятились.

Жо не понял, когда упал. Просто перед носом оказалась бурая влажная земля. В пахнущей тиной листве шустро копошилась блестящая многоножка. С некоторым опозданием на земле рядом с мальчиком вытянулся Хенк. Руки его сжимали отполированное до белизны топорище походного топора.

Катрин и вор присели на корточки. Квазимодо возмущенно сопел и ощупывал разошедшиеся в "тылу" штаны.

— Можно было бы и поосторожнее...

— Заткнись, — прошептала Катрин и глянула на Жо: — Твоя очередь, кадет. Пойдем, полюбопытствуем. Остальным сидеть не двигаясь. Сунетесь на вырубку — убью.

Жо пришлось сидеть метра в тридцати от тропинки-вырубки. Теперь мальчик отчетливо видел пеньки от срубленных кустов. Катрин с подзорной трубой на корточках передвигалась на шаг, другой, что-то высматривая в зарослях. Наконец, поманила Жо:

— Дерево на границе вырубки. Хрен знает, как оно называется. Острые длинные листочки, глянцевитые, темно-зеленые. Смотри на ствол, высота — на уровне плеч стоящего человека.

Жо с трудом рассмотрел крошечное устройство, закрепленное на стволе дерева. Объектив, темный кронштейн крепления. Весьма похоже на миниатюрную веб-камеру.

— Кэт, но ее же невозможно заметить. Ты этот датчик тоже животом почувствовала?

Катрин со слабым интересом посмотрела на мальчика:

— Животом или другим местом — не важно. Значит, датчик? Я, собственно, не его заметила. Там другой стоит, — на уровне колен. Отсюда его не видно, но, по-моему, он такой же. Это действительно датчик? Я в таких вещах не слишком разбираюсь. Мало интересовалась.

— Что это еще может быть? Тебя интересует: охранная ли это сигнализация или просто скрытая телекамера? Я голосую за сигнализацию. Или ты предполагаешь, что здесь снимают реалити-шоу типа "Остаться в живых"?

— Жо, я где-то обронила свое чувство юмора, — прошептала Катрин. — Ты учти это на ближайшее будущее, хорошо?

— Извини, — Жо машинально поправил ножны на поясе. — Моя версия — это датчик наблюдения. О принципе его действия ничего сказать не могу. Техника крутая. Уж очень миниатюрна. Проводов питания нет. Соответственно — работает на очень недешевых аккумуляторах. Если на одном дереве два устройства, то в округе их сотни. Интересно, засекли нас или еще нет?

— Еще нет. Тихо, — Катрин задумчиво поколупала грязь на колене. — С твоими выводами я согласна. Похоже, охраняется только периметр вокруг дома. Значит, или в эту тихую заводь закинуло чудака-компьютерщика с целым контейнером оборудования, или мы наткнулись на чью-то стационарную базу.

— База нам больше подходит? Там ведь много всего... нужного? — прошептал Жо. — Или мы сами можем подставиться как...

— Имеешь в виду, найдется ли там подходящая колба для консервации еще одного нахального представителя двуногих аборигенов? Мы-то с тобой местные, ты помнишь? — Катрин улыбнулась почти по-прежнему. — Да, база слишком сложная цель. Нам бы больше подошел кустарь-одиночка. С мотором.

Жо не совсем понял, но переспрашивать насчет мотора поостерегся.

Едва вернулись к ожидающим Хенку и Ква, как предводительница коротко приказала:

— Отходим.

На ужин опять была рыба. На этот раз на крючок попалась особь довольно мясистая и головастая, но почему-то явственно благоухающая псиной. Квазимодо уверял, что привкус проявился исключительно из-за недостатка специй. Мужчины тут же принялись вспоминать о каком-то кислолисте. Цыплята, обжаренные с этой травкой, получались, по рассказам знающих людей, божественно вкусными. Особенно если добавить острого перчика. Жо почувствовал, как у него бегут слюнки. Хенк принялся рассказывать, что кислолист помогает и от гастрита, и от ожирения.

— Ожирение вам не грозит, — сказала Катрин. Она весь вечер сидела у крошечного костерка молча. Болтовне не мешала, свой кусок "собачьей" рыбы съела полностью. Лагерь устроили на берегу озера, в солидном отдалении от таинственного дома. Но было совершенно понятно, — предводительница мыслями еще там — на охраняемой тропе.

— Ожирение вам не грозит, — повторила Катрин. — А за перцем я завтра схожу.

— Туда? — Квазимодо ткнул рукой в направлении протоки.

— Что, здесь поблизости другие лавки с пряностями имеются? — молодая женщина глянула исподлобья.

— В одиночку справиться будет трудно, — Квазимодо бережно почесал щеку. — Вы, леди, знаете, как я вас уважаю как бойца, но здесь другое дело. Времена нынче беспокойные. Вон какие устройства хитромудрые защитные понаставили. Могут и не подпустить вас. Сейчас к женщинам особого почтения нет. Давайте разведчика зашлем. Под видом бродяги. Выгонят — ничего страшного. Тогда устроим обычную засаду. Когда-нибудь этот краморан выйдет на чистую воду.

— Длительное отсутствие лисы сказывается на тебе не лучшим образом, — равнодушно заметила Катрин, глядя в огонь костра. — Сам себе противоречишь. Проявим себя — только их насторожим. Что толку от шпиона, которого моментально посылают на хер? Нужно попасть внутрь. И нужен человек знающий — там наверняка сюрпризы не только на деревьях развешены. И этот человек должен уметь глотки резать. Насчет первого — Жо вполне бы подошел, но крови он пролил пока маловато. Хенк ножичком бы поработал, но с техническими новинками не в ладах. Остаемся мы с тобой. Ты бы справился — и сантиментами не страдаешь, и с разными хитрыми штучками разберешься. Но тебя любой охранник и на выстрел даже к приюту для престарелых алкоголиков не подпустит. Твоей рожей полузажившей только собак пугать. А меня могут и пустить. Как ты справедливо заметил, к женщинам если не почтение, то определенный интерес в мире еще сохранился.

Жо подумал, что в таком ободранном виде Катрин и сама только престарелых алкоголиков заинтересует. Вот в Париже или Нью-Бридже что за шикарная девушка в свет выходила...

— Жо, вернись мыслями, ты мне на земле нужен, — жестко одернул его хрипловатый голос полуголой женщины, скорчившейся у огня. — Сейчас Хенк еще раз расскажет о визите сюда вместе с доктором. Остальные слушают и высказывают здравые идеи и предложения. Отоспитесь потом. Я пойду в этот гнойный домишко завтра после полудня. При свете дня одинокие бабы не так пугают доблестную охрану.

Утром Хенк и Жо, позевывая, вычерпывали воду из лодки. Ква, вооружившись подзорной трубой, еще на рассвете отправился наблюдать за домом. Катрин копалась в багаже.

Хенк оглянулся и прошептал:

— Жо, ты парень, конечно, образованный, хотя мешки не чураешься наравне со всеми таскать. Скажи мне честно — ты ведь леди Катрин давненько знаешь?

— Можно сказать и так, — Жо глянул настороженно. — Но Ква с ней раньше познакомился. Еще когда она молодая была.

— Да она еще и сейчас... — Хенк еще раз оглянулся. — Я, собственно, не про это спросить хотел. Я Ква тоже давно знаю. Он из флотских пиратов. Там ведь как заведено: кто тебя сразу в рожу кулаком не ткнул да еще и долю из общей добычи кинул — тот и господин правильный, и лорд благородный. Я, понятно, никого ни с кем не сравниваю. Только у меня Док совсем иным человеком был.

— Да я понял, Хенк. Ты не переживай. Вообще-то, Катрин у нас женщина справедливая. Ей можно доверять. Только сейчас она очень психует. Честно говоря, я ее такой злой даже в бою не видел. Но она бы тебя вчера не убила. Можешь мне поверить. Так — под дых бы хорошенько врезала. Мы же при деле. Здесь бы корабль не нашли, в Каннут бы поплыли. Она не сука, честно тебе говорю.

Хенк вздохнул:

— Верю, что честно говоришь. Только разве я не знаю, какой взгляд у человека, когда ему ничего не стоит тебя ножом ткнуть? Ей что рыбьи кости, что моя жизнь — одна цена. Хотя, может, и не кольнула бы. Грести до Каннута тоже кому-то нужно.

— Корабль возьмем, она успокоится, — не слишком уверенно сказал Жо. — Пойдем к морю. Она обманывать тебя не станет.

Хенк хлопнул парня по плечу, ухмыльнулся:

— Опять верю. Она мне вчера взглядом честно предупредила, что кишки будет выпускать. Что ж это творится? Сроду баб не боялся. Ох, спаси нас боги от честных женщин.

— Ну, не стоит сгущать краски, — пробормотал Жо.

— А ты что, и холсты цветить умеешь? — удивился проводник и подмигнул: — Ты за меня не переживай. Если я с этой дикой кошкой аж три дня живой остался, то и дальше протяну как-нибудь. Страх страхом, а смотреть на нее приятственно. Особенно сбоку. Она тебе правда родственница? Внешне сходства вроде бы не много.

— Мы по побочной линии родственники, — пояснил мальчик и активнее занялся текущей лодкой.

"Смотреть на нее приятственно". Как же. По правде говоря, выглядела Катрин жутко. С ободранными коленями и исцарапанными локтями, с волосами, собранными в непривычный небрежный "хвост". Обострившееся, с запавшими щеками лицо. Да еще застывшее, намертво приклеенное выражение напускного равнодушия. И дико противоречащий этому спокойствию, бешеный, ненавидящий всё и вся взгляд изумрудных глаз. Всех она ненавидит: Ква, реку, "псиную" рыбу, ни в чем не повинного Хенка, жгучее солнце и не вовремя оживших доисторических аванков. И тебя, сопляк голенастый. Тебя, правда, изящные покарябанные пальцы придушат в последнюю очередь. Родственник. Черт, иногда привилегии попахивают хуже дерьма.

Лодку перевернули, вылили остатки воды. Хенк принялся конопатить разошедшиеся швы. Судя по всему, с этим делом проводник был знаком не намного лучше Жо. Обрезки старой веревки, вымазанные в липком иле, набиваться в щели не желали. Квазимодо с таким делом справился бы куда лучше, хотя одноглазый и ругал лодку "корытом для гусиных прудов". Но бывалого морехода сейчас не было, и Жо принялся подправлять "пеньку" лезвием ножа. Измазавшийся в иле Хенк одобрительно заворчал.

— Не нужно. Пусть течет.

Мужчины обернулись.

— Лодку я заберу. Пусть выглядит плачевно, — объяснила Катрин.

Мужчины молчали. Жо машинально почесал переносицу рукояткой ножа.

— Одноглазым хочешь стать? Нашел с кого пример брать, — Катрин посмотрела на лица "судоремонтников" и улыбнулась одними губами. — Судя по вашим рожам, кое-чего я добилась. Сразу пихнуть меня в зубы аванку желание не возникает? Уже хорошо. На беззащитную женщину я хоть слегка смахиваю?

По мнению Жо, на беззащитную женщину предводительница походить не могла по определению. Кошачью уверенность никуда не спрячешь. Но утренняя взбешенная стерва куда-то делась. На красивую исхудавшую юную женщину, стоящую среди зелени тростника, смотреть было как-то странно и противоестественно — ну не место ей здесь. Вымытые и почти высохшие волосы локонами-кольцами легли на плечи. Густые, светло-желтые пряди — так и подмывало попробовать их на ощупь, намотать на палец шелковистую тяжелую волну. Белое, похожее на короткую тунику, платье щедро открывало ноги и руки. Красивая девушка. Соблазнительная. Вызывающая мысли греховные, волнующие, никак не связанные с взрезанием глоток и предсмертными всхлипами. Даже царапин и ссадин на руках и ногах вроде стало меньше. Блондинка в тростниках — чудно. Вот только за татуировку на левом плече так и цеплялся взгляд.

Зашелестели кусты. Светловолосая нимфа мгновенно присела, в руке оказался нож.

— Это я, — сказали за кустами. — Последний глаз мне ненароком не выбейте.

Квазимодо выбрался из зарослей, окинул товарищей быстрым взглядом:

— Готовитесь? Угу. Будет в самый раз, моя леди. Особенно если оружие спрячете.

— Нож я здесь оставлю, — сказала Катрин. — Еще претензии есть?

— Платье слишком чистое и нарядное.

— Исправим, — молодая женщина кивнула на кучку благоухающего ила. — Еще?

Квазимодо задумчиво обошел ее кругом:

— То, что босая — удачно. Волосы слегка разлохматятся в лодке. В глаза вы хозяевам, конечно, так смотреть не станете. Вот татуировка на руке... Неприлично. Нельзя что-нибудь с рукавом надеть?

— Нельзя, — с досадой сказала Катрин. — Я вещи три раза перерыла. Не для этого климата мы гардероб собирали. Или жаркое, или слишком нарядное. Вряд ли хозяева поверят, что на этом озере королевский бордель затонул.

Квазимодо вздохнул:

— Это конечно. Но уж очень вы яркая с этой наколкой. Не по игре. Понятно, такие вещи не скроешь, но тут взгляд так и режет. Ты сама знаешь.

— Да знаю, — Катрин сплюнула в кусты, на миг явив себя прежнюю — бешеную. — Сейчас подправим... — она удобнее перехватила нож.

Жо беззвучно ахнул. Хенк издал неопределенный звук. Лишь Квазимодо одобрительно кивнул:

— Верное дело. Достоверности подбавит. Хотя и одного пореза хватило бы.

Катрин морщилась. С локтя капала кровь. Порезы, хотя и неглубокие, кровоточили обильно.

Квазимодо повозился в кустах, вернулся с круглыми глянцевитыми листочками:

— Заживляет не очень быстро, но гнить рана не будет.

— Лучше бы растереть или разжевать, — посоветовал Хенк.

— Нет, слишком грамотно будет выглядеть, — возразил Ква. — Давай свою старую рубашку.

Повязка получилась неуклюжая, — Катрин возилась с ней сама. Рука оказалась замотана от плеча до локтя, татуировка скрылась, но капли крови все еще падали на траву.

Жо хотелось отвернуться. С подбитой лапкой, прекрасная, то ли знакомая, то ли незнакомая, красавица стала трогательно беззащитной. Несчастненькой. Кэт такой не должна быть.

— Иное дело, — удовлетворенно сказал Ква. — В самый раз. Значит, оружие не берешь? Ло-гично. Денежки, шмотье, какая-нибудь безделушка от маменьки или покойного суженного?

Катрин покачала головой:

— Нет ничего подходящего. С нашими безделушками засыплюсь в два счета. Вот ценности прихватила, — она потянула шнурок, вынув из выреза платья несколько перстней, нанизанных на шнурок в виде медальона. — Оцени на соответствие.

Квазимодо тщательно осмотрел серебряные украшения:

— Вот этот я бы не брал. Слишком дорогой. Вообще-то все цацки чересчур шикарные, но этот-то точно подозрения вызовет. Ты у нас, конечно, и сама королева северная.

Катрин склонила голову к плечу и вкрадчиво, с мягкой улыбкой, поинтересовалась:

— Ква, почки не болят? Зарываешься.

Одноглазый кашлянул:

— Простите, леди. Увлекся. Я все помню. Готов понести заслуженную кару.

— Ты и в другую сторону тоже не зарывайся, — посоветовала Катрин. — Раскаяние у него. Снимай цацку и за языком следить не забывай.

Они принялись возиться с бренчащим "медальоном".

Сталкивая лодку на воду, Жо думал о том, какие странные отношения связывают одноглазого и Кэт. Вроде друзья, и Ква в какие-то моменты начисто забывает о субординации и переходит с владетельной леди на "ты", и Катрин тому совершенно не возражает. В то же время, иногда бывает жутко резка. Как же она била его у реки. Разве такое забудешь? Но Ква вроде не считает себя обиженным. Черт их разберет. Как будто из другого теста сделаны. Крутые, чтоб им...

Катрин уплыла. Глядя вслед лодке, Жо подумал, что предводительница не очень-то умеет грести. Не обучена. В легком каноэ она выглядела куда естественнее. Впрочем, наверняка Кэт и на этом корыте доберется куда угодно. Сотрет ладони в кровь — недаром она любым делом предпочитает заниматься в перчатках, — сотрет до мозолей, но научится ворочать тяжелыми веслами. Без колебаний дойдет и до Глора, и до земель Ворона, и до северного полюса. Она давит любые сомнения, как ягодных клопов — практически не замечая и лишь машинально вытирая пальцы. Упорство — вот в чем ее сила.

— Всё, не могу больше, — с трудом выговорил Хенк, складывая руки на округлившимся животе.

Жо еще вяло жевал, снимая белую мякоть с острых как иглы ребер речной рыбешки. Улов этим вечером выдался на славу. Пока Жо торчал на наблюдательном посту, одноглазый с Хенком надергали полмешка удивительно глупой и прожорливой добычи. Плоская как блюдце, лупоглазая рыбешка наперебой заглатывала крючки. Хенк сказал, что рыбу называют дерьмогрызкой за крайнюю неразборчивость в меню, но на вкус рыбка оказалась неплоха. Возможно, потому что Жо давным-давно не набивал желудок и наполовину.

— Да, — философски заметил Квазимодо, — жизнь похожа на бесконечное кольцо. Сначала мы едим рыбу, потом она ест то, что от нас остается. Ладно еще, если в соответствии со своей кликухой. Стоит зазеваться, ведь и косточки наши обглодает.

— Ну, это ты зря, — благодушно заметил Хенк. — Нас скорее твои аванки мечтают прибрать. Неужто они на тебя такие злые? Да, нехорошо жрать отбивные из аванковых королей.

— Было дело, — с удовольствием кивнул одноглазый. — Правда, это скорее их прадедушка был. Жестковатый. Ну, нам тогда торопиться некуда было. Прежде чем мы его съели, он Ныру полноги оттяпал. Пришлось лечить.

— А нога? Вы ее в животе не нашли? — с интересом спросил Хенк.

— Где там. Она к тому времени, наверное, переварилась. Да и не лез я в кишки тому аванковому старикану. Мы его кусочек съели, — Квазимодо показал что-то размером с коровью ляжку. — Остальное так и протухло. Я пару зубов аванковому королю выбил, хотел в городе продать. Да потом зубки потерялись. Мы в то время вечно, то кого-то искали, то сами от кого-то удирали. Прямо как сейчас. Эх, и пожить мы с рыжей, как люди, толком не успели. Хорошо в Медвежьей долине было, — Квазимодо вздохнул и принялся отщипывать маленькие кусочки от запеченной рыбы. Ел бывший вор медленно и аккуратно. Сказывалось долгая беззубость. К новым искусственным зубам Квазимодо еще не привык.

"Иногда беззубость весьма напоминает воспитанность", — подумал Жо и спросил:

— А как у тебя лицо? Не болит? Выглядишь ты красным, но довольно, э-э, гладким.

— И правда, Ква, морда-то у тебя сгладилась, — с некоторым удивлением сказал Хенк. — Я как тебя у дома Дуллитла увидел, так и не признал сразу. Харя опухшая, какая-то на одну сторону съехавшая. Точно ты пил дней десять не просыхая.

— Зудит меньше. Я не чешу, — все как в лекарне приказывали, — с какой-то неуверенностью пробормотал вор. — Интересно было бы на себя полюбоваться.

— В вещах шкатулка есть с зеркалом на крышке. Утром достанем, посмотришь на себя — предложил Жо.

— Нет, не нужно, — Квазимодо отщипнул еще кусочек рыбы. — Доберемся, мне Теа скажет — как я теперь на физиономию. А так чего зря огорчаться или радоваться? Путь неблизкий, вдруг еще какой-нибудь злоумышленник на моем носе отметиться вздумает? Везет мне на всяких лекарей-чудодеев. Ладно, давайте костер тушить. Завтра с рассветом любоваться домом двинемся.

— Зря все-таки леди нам подстраховать не позволила, — сказал Хенк. — Сидим слишком далеко. Если что — не успеем.

— Если она ничего сделать не успеет, нам и подавно не успеть, — заметил Квазимодо. — Сказано не выпячиваться, значит, к дому ни ногой. Ты, Хенк, парень не робкого десятка. Жо тоже кое-что умеет. Но, уж простите, ребята, с леди вам не ровняться. Я с ней был в деле. Единственное, что успевал — спину ей иногда прикрыть. Когда дерется, — не женщина, берсек неистовый. Мне про них один мудрейший дарк рассказывал.

— Я знаю. В смысле, не про берсеков, а про нее. Я тоже видел ее в деле. Она с оружием все равно, что танцует, — Жо принялся заливать маленький костерок.

— Вот, — согласился вор. — Я хоть и не поэт, но соглашусь. Давайте спать ложиться. Если леди спозаранку явится, а у нас на дереве наблюдательном никого нет — уж тогда она прямо на нас потанцует.

— Думаешь, она уже утром вернется? — с сомнением спросил Хенк.

— Нет. Чтобы разобраться, что к чему, ей времени не хватит. Послезавтра — в лучшем случае. Но это так, догадки. Наше дело — наблюдать. Главное, ее в дом взяли — мы это в чудесную трубу рассмотрели. Дальше она свою игру сыграет. Не сомневайтесь.

На четвертый день ожидания даже вор заметно помрачнел. Наблюдение ничего нового не дало. Жо дважды видел одного и того же парня. Абориген бессмысленно слонялся вокруг дома, забирался на катамаран, но что там делал, разглядеть не удавалось. Возможно, просто дремал в тенечке. Ква и Хенку повезло больше: они видели и второго парня — чуть выше ростом и слегка косолапящего. Собственно, этих двоих видели еще в первый день, когда они вышли на небольшой долбленке навстречу лодке Катрин. Забрали они тогда хозяйку, и как в воду канула благородная леди.

— Странный дом, — бурчал Хенк. — Они себе здоровье погубят. Наш доктор всегда говорил: "Моцион — залог здоровья". А эти сиднем сидят, как жабы сонные.

— Может они, по ночам гуляют. При луне, — предположил Квазимодо.

— Кто ж в наших местах при луне гуляет?! — изумился проводник. — Разве что ты со своей рыжей. Так вам, понятно — вам закон не писан.

— Бывают и другие любители, хм... — вор в затруднении пошевелил растопыренными пальцами.

— Другие извращенцы, — подсказал Жо.

— Сам ты, такое слово, — без обиды сказал одноглазый. — Молодой еще, что ты в извращениях понимаешь? Тебе бы в свободный город. В Каннут, к примеру, или в Глор.

— От Каннута одни развалины остались, — напомнил Хенк.

— Ну, значит, в Глор. Там такие веселые местечки имеются. Тинтадж тоже город большой, но там, на севере, нравы посдержаннее. Впрочем, некоторые и здесь развлечения находят. Что, Хенк, та девка тебе больше не мерещилась?

— Не подковыривай, Ква. Говорю, видел, значит видел. Мелькнула черноволосая, хорошенькая. Там слева от дома, то ли колодец, то ли какие-то бревна от старого форта виднеются. Кусты заслоняют, но уж девицу от парня я всегда отличу.

— Ладно-ладно, — смилостивился вор. — Хоть десять девок. Как скажешь. Нашу леди ты бы сразу узнал. Что-то не показывается она. Эх, не ладятся у нас в последнее время дела, хоть ты тресни. Может, потому что мне новые зубы вставили? Как думаете, не сердятся боги, когда человек ими отнятое себе возвращает?

— С каких это пор ты на богов озираться стал? — удивился Хенк.

— Нет, если бы богов протезы раздражали, все бы стоматологи уже вымерли, — сказал Жо. — Их бы молниями поубивало. Или черным мором.

Квазимодо погладил щеку и вздохнул:

— Ладно, давайте спать. С утра опять на этот нечестивый дом глазеть придется. Вот же люди — нет бы высыпать всем гарнизоном на бережок, пивка выпить, на кораблике пройтись вдоль берега. Драку, в конце концов, устроить. Кого им здесь таится?

— Может, они за домом целый день-деньской в тенечке полеживают, — предположил Хенк. — А к реке не выходят, потому что аванков боятся?

— У, этих гадов здесь десятки, — немедленно воспламенился злопамятный Квазимодо. — Так и смотрят из воды. Я их мерзкие взгляды задницей чувствую. И ведь тоже странно — чего они набились в эту заводь? И ведь не охотятся, живоглоты. На нас только посматривают. Лодку и то не трогали — даром я чуть не обделался. Эх, сюда бы Ныра да отлаженный эвфитон — мы бы этим толстокожим такую войну устроили!

Заснул Жо под ворчание вора. Действительно, счетов к водным ящерам у Квазимодо скопилось неизмеримое количество.

С реки тянуло сыростью сильнее, чем обычно. Где-то за озером гуляла гроза. Доносились далекое погромыхивание. Лежать на охапке тростника было удобно, но, проснувшись, Жо уже не мог заснуть. Выспался. Еще три дня назад, стоило только сесть, как глаза неудержимо начинали слипаться. Сейчас усталость прошла. Только на душе тяжело.

Дежурящий Ква сидел у крошечного огня костерка, поглаживал топор, лежащий на коленях, смотрел на звезды. Свою рыжую, должно быть, вспоминает. На островках за протокой кто-то кашлял и заливался сатанинским хохотом. Что за тварь веселится, никто не знал, но к соседству весельчака уже привыкли. В реке раздавались всплески. Рыбы и прочие речные твари жили своей жизнью. Все как обычно — здесь, должно быть, тысячелетия жизнь не меняется.

Жо плотнее обхватил себя за плечи. Душно, влажно. Хочется нормальную одежду вместо протершейся и ставшей заскорузлой на швах кожаной рубашки. Глупость. Глупый мальчишка. Вот ты и в неведомой стране. Сквозь завесу грозовых туч пробиваются ненормально яркие звезды. Жужжат ненасытные москиты. Особенная трава, которой научили натирать кожу, отпугивает далеко не всех кровососущих. И впереди, кроме москитов, полусырой рыбы и одиночества, ничего-ничего не будет.

Не должна она была так делать. Так нечестно. Ушла, сказав на прощание два слова. Нечестно. Жо не плакса, но четырнадцать лет, всего лишь четырнадцать лет. Что человеку теперь делать? В сущности один остался. И вор, и Хенк, если вдуматься, совершенно чужие люди. Решат и уйдут в Каннут или еще куда-нибудь. Прихватят вещи. По местным меркам — настоящее богатство. Квазимодо достаточно практичен, чтобы сообразить, что возвращение к хвостатой жене — чересчур рискованная затея. Год пути — с ума можно сойти. Какие уж тут чувства.

Слезы — не что иное, как секрет особых желез, омывающий поверхность глазного яблока и конъюнктиву. Обладают дезинфицирующими свойствами. Позор-то какой в пятнадцать лет.

Жо стиснул висящие на поясе ножны. Ножа теперь два. Совершенно одинаковых. Но этот, что стискивают пальцы — ее. На прощание сунула не глядя. "Храни. Вылезем".

И это все, что можно было сказать?!

Сейчас в словах виделся второй смысл. Предостережение. Намек. Многозначительное прощание.

Ни Ква, ни Хенк, не произносили вслух, но на языке так и вертелось: всё, нечего ждать. Мертва. Убита и скормлена аванкам. Или всеядной дерьмогрызке. Пора уходить.

У, черт! Не готов. Ты не готов быть один. Весь последний год она была рядом. И мама была, конечно, и Мышка. Потом малыши. Но всех их нужно любить и защищать. А она тебя защищала. Даже когда жил у индейцев, ездил в город, бродил по лесу, учился самостоятельности, под рукой был мобильный телефон. Можно было позвонить ей, спросить совета. Бурчала бы, ругалась, но помогла. Как же теперь? Ты готов пройти этот мир в одиночку? Она ведь когда-то прошла?

Страшно. Такая даль. Четырнадцать лет сейчас совсем не кажется Возрастом. Одиноко. И что потом сказать маме? Даже если дойдешь. Где оставил Кошку?

— Слышь, Жо, — пробормотал, не оборачиваясь Квазимодо, — если не спишь, садись сюда, вместе травки попьем. Ночь сегодня грозовая. Дышится как через воду.

Мальчик присел у костра, взял протянутый вором котелок. Теплый горьковатый отвар приятно покатился в желудок. Рядом с поклажей, завернувшись в одеяло, посапывал Хенк.

— Спит, — одобрительно прошептал Квазимодо. — Привык к здешним местам. А у меня как какая перемена погоды — половина лица точно чужая. Стыдно сказать, губу вроде сделали, а как слюни текут, не замечаю. Ну, гроза так гроза. Небось, не в океане, в нас молнией боги не стукнут — мачты у нас не сильно высокие, — вор постучал себя по макушке. — Вообще-то засиделись мы здесь. От леди вестей нет.

Жо напрягся.

Квазимодо посмотрел на него, хмыкнул:

— Пей травку. Я говорю, засиделись мы. Еще три дня подождем и штурмовать этот дурной дом пойдем. Ты в штурмах участвовал? Вот и попробуешь. Не нравится мне это логово. Так бы и спалил. Но заглянуть внутрь, конечно, придется. Пощупаем этих парней-девиц. Жалеть нам их, собственно, не за что. Я в этих охранных хитростях ничего не понимаю, так что план атаки тебе составлять. Обдумай, как да что. А об остальном не заботься. До Медвежьей долины я тебя уж как-нибудь доведу. Не в первый раз, путь знакомый.

— Думаешь, Катрин уже...

— Я не колдун-волновик, чтобы по озерной воде гадать. Что-то у нее не получилось. Она ведь каждый миг зубами скрипела. Спешила. Ей ждать — хуже, чем ножом в кишки получить. Ну, через три дня разберемся, что там к чему.

К середине следующего дня ничего существенного у дома не произошло. Выходил парень — тот, что повыше ростом. Постоял на берегу, поглазел на реку. После грозы в воде плавала уйма разной дряни. Парень полюбовался, лениво вернулся в дом. Потом вышел второй абориген — этот задрал голову, разглядывал хмурое небо. Видимо, любитель-синоптик. Жо, сидя на суку, уже порядком отполированном задницами троих наблюдателей, бормотал проклятья. В подзорную трубу можно было разглядеть лицо местного обитателя. Вроде бы спокоен, но чем-то недоволен. Видимо, погодой. Жо и сам был ею расстроен — промокшая одежда никак не желала сохнуть. Быстрей бы эти два дня проходили. У Жо появились некоторые идеи, как обмануть систему охраны. Слабенькие идеи, по правде говоря. Но лучше хоть что-то придумать. Хенк и Ква надеются на образованного юнца-пришельца.

Жо осторожно переместил центр тяжести. Левая ягодица болела невыносимо. Это же не сук, а кол для жуткой казни.

Абориген скрылся в зарослях у дома, и Жо опустил подзорную трубу. Потер глаз. Каждый день одно и то же. Что же там у них в доме? Жо мельком глянул на воду и вздрогнул. У самого берега застыла темно-зеленая колода. Торчали две дырочки ноздрей. И глаза.... Нехороший взгляд у аванка, слишком осмысленный. Нормальные хищники так смотреть не должны.

Мальчик погрозил животному подзорной трубой. На глупый жест рептилия никак не отреагировала. Все так же пристально разглядывала сидящего на дереве человека. Жо невольно отвел взгляд. Вот же пристал чемодан недоделанный. Смотрит еще, мыслит чего-то там. Локоть мальчика коснулся рукоятки ножа. Ква как-то рассказывал, как его дружок по кличке Ныр заколол аванка ножом. Причем прямо в воде. Этот Ныр был, правда, из племени фуа. Там все сплошь прирожденные ныряльщики. Но все равно — ножом, и этакое бревно!? Этот аванк еще небольшой — шагов шесть-семь. Вор рассказывал, что пресмыкающийся, которого геройски на нож взяли, был настоящим гигантом. Прямо субмарина живая. Конечно, Ква любит красочно порассказать. Небось и свою Рыжую байками покорил. Где теперь Теа? Где все? Жо еще и не очень-то привык к мысли, что у него маленькие брат и сестра. Всё думал, что чуть подрастут, вот тогда...

Жо сдержал вздох. Аванка на воде больше не было. Исчез. Зазевался ты, кадет-индеец. Наверное, ящер отправился рыбу ловить. Или надоело разглядывать всякую невидаль, вроде бесхвостой обезьяны, ерзающей на неудобном суку.

Вскоре послышались шаги — на смену наблюдателю шел Хенк. Поинтересовался, не выходила ли девица. Хотел пошутить, но, глянув на мрачное лицо мальчика, сдержался.

— Иди, мы какую-то приплюснутую рыбу поймали. У нее глаза на макушке. Ква говорит, эта уродина "скатом" называется. Только всю её не слопайте, мне тоже попробовать хочется.

Жо кивнул и отправился в лагерь. Ходили на наблюдательную "вышку" тремя разными путями, чтобы не протоптать заметную тропу. Ежась и втягивая голову в плечи, — с листьев капало за шиворот, — мальчик пробирался между кустами. Густой запах тины наполнял воздух.

На шорох сзади Жо обернулся машинально, не слишком беспокоясь: в кустах гнездились до изумления наглые попугаи. Людей совершенно не боялись — того и гляди на голову нагадят или волосы выдерут.

Это был не попугай. Выручила скорость реакции, которую так жестоко вдалбливала в бывшего кадета наставница. Жо уже несся прочь, а изумление только доходило до мозга. Сзади глухо топали кривые лапы, трещал кустарник — аванк азартно кинулся преследовать добычу.

"Он быстрый", — в панике подумал Жо, ныряя под колючие ветви. "О, черт! Как же он подобрался?! Да он еще бегает как ящерица".

Мальчик споткнулся, перекатился через корень, нырнул в зелень. Дождем летели брызги, изумрудные листья били по лицу, ветки царапали кожу. Расползшиеся по швам мокасины грозили поскользнуться на влажной земле, но Жо летел как ветер. Сказывались результаты изнурительных тренировок — расстояние до ящера несколько увеличилось. Проклятое ископаемое уже не соблюдало тишину, — мощное приземистое тело проламывало заросли, оснащенный роговыми щитками хвост, раскачиваясь, сносил кусты подобно упругому шипастому бревну. Оглядываясь, Жо каждый раз ловил взгляд аванка. "Как же он ко мне подкрался? Выследил и подкрался. Вот дерьмо. Это тот, что под деревом сидел, я эту морду уже не спутаю".

Впереди был лагерь. Туда вести гада нельзя. Вдруг Ква растеряется от неожиданности? Да и вещи этот монстр рого-хвосто-бронированный может попортить.

Жо отвернул в сторону. К реке бежать глупо. Эта ящерица гипертрофированная только возликует. С другой стороны — болотце. Место для лагеря специально подбирали, чтобы кто-нибудь идущий вдоль берега невзначай не натолкнулся. Теперь болотце придется с ходу перескакивать. Интересно, как аванки в смысле выносливости? Сам Жо уже порядком задыхался.

Мальчик пробежал по узкой поляне. Впереди, между худосочными деревцами, на темной смрадной воде покачивались ослепительно белые и лимонно-желтые роскошные цветы. Воняли они, между прочим, еще омерзительнее, чем гниющая вода.

Сейчас было не до сравнений. Сзади по-прежнему топотал и хрустел ветвями аванк. Фора еще оставалась, но Жо всерьез беспокоила уверенность ящера.

Под ногами плеснула вода. Разлетелись в стороны ряска и ил. Мальчик с ужасом почувствовал, что едва не потерял мокасин. Бежать сразу стало тяжелее. Дальше воды будет уже выше колена.

Жо обернулся. Аванк стоял у кромки болотной воды. Приоткрыл пасть, на миг показав оранжевый зев. Приподнял хвост и весьма демонстративно снес ударом шипов ближайший куст. Наглый.

— Пошел в жопу, — громко сказал мальчик. — Ты — архаизм. Вымрешь скоро. Или из тебя хозяйственные фуа дешевых кошельков наделают.

На оскорбления ящеру было наплевать. Он двинулся вперед. Стоя на месте, Жо теперь мог наблюдать с какой тяжеловесной грацией перемещается монстр. Честное слово — это было даже красиво. Ритмичные изгибы длинного тела, древняя хищная мощь...

Видя, что человек не двигается с места, аванк насторожился. Его взгляд нашел ножи на поясе противника. Жо неторопливо сдвинул ножны на живот.

— Сейчас поиграем, ящерка.

Аванк был согласен позабавиться. Его движения ускорились — через мгновение чудовище уже скользило в густой воде болота. Разошлась тяжелая волна, закачались-затрепетали нежные пятна цветов.

Жо кинулся практически навстречу хищнику. Рискованный маневр, особенно в предательской болотной жиже. Но мальчик успел просчитать действия: сначала на стволик деревца, не устоявшего в благоуханной теплой гадости среди болотных цветов. Ветви удобно склонились в воду. Потом с твердой опоры длинный прыжок к берегу, — там островок тростника, — тоже должен удержать вес.

Юркнуть мимо монстра удалось. За спиной что-то звонко стукнуло. Жо изо всех сил прыгнул к берегу. Сзади захрустело несчастное деревце, подмятое тушей аванка — в немой ярости хищник, кажется, пытался разбрызгать все болото. Через голову мальчика летела тина и атласные лепестки. Оглядываться было некогда — Жо чувствовал, что аванк приблизился вплотную. Чуть не запутавшись в стеблях тростника, мальчик пулей вылетел на берег. Какое счастье надежно стоять на ногах. Жо метнулся к кустам, твердо рассчитывая в ближайшие несколько минут основательно оторваться от преследователя. Придется выложиться по полной.

— Эй, тварь, куда поковыляла? — завопили сбоку.

На другой стороне полянки стоял Квазимодо с топором в руках. Аванк мгновенно застыл, повернув морду к новому противнику.

— Давно я вас, гадов, на ужин не готовил, — радостно объявил вор, помахивая топором. — Ну, что застыл? Тащись ко мне, кривоногий.

Аванк не шевелился.

Жо с огромным облегчением смотрел на щуплого, невысокого, но такого уверенного Квазимодо. Теперь все получится. Ква этих тварей знает. Непонятно какой урон можно нанести ящеру топором и ножом, но раз вор ухмыляется, способ точно есть.

Аванк нерешительно затоптался на поляне. Его пятиметровое тело вновь стало неуклюжим грязно-зеленым бревном. Такую тварь можно хоть за хвост таскать. Словно и не это чудище только что неслось за добычей со скоростью тренированного бегуна.

Нет, за хвост мы его таскать поостережемся. Жо вытащил нож, решительно взмахнул блестящим клинком.

— Ну, Жо, это ты брось, — в полголоса посоветовал вор. — Разделывать его еще рановато.

— А что нужно делать? Способ, маневр какой-то есть?

— Ясное дело. Как без маневра? Сзади тебя ветка лежит. Возьми ее и держи как копье.

Жо осторожно сделал два шага назад. Ящер мгновенно насторожился. Мальчик нащупал и угрожающе вскинул влажную ветку. "Копье" немедленно развалилось надвое, пришлось ухватить его обеими руками. Аванк приоткрыл пасть словно в недоумении. На него тут же заорал вор. Уставившись на топор, со свистом мелькающий над головой человека, ящер неуверенно сделал шаг к Квазимодо. Тут же завопил, заругался Жо. Сильно тыкать веткой в сторону хищника мальчик опасался. Скользкая кривулина совсем сгнила — еще кусок отвалится, и тогда палка разве что бумеранг сможет изображать.

Очевидно, ящер передумал связываться с численно превосходящим и неопределенно вооруженным противником. Огромная пружина разогнулась, аванк торпедой влетел в болотце. Взбурлила вода, полетели брызги тины. Буквально через несколько секунд затрещали кусты на противоположной стороне болотца.

Квазимодо еще раз улюлюкнул вслед монстру и засмеялся:

— Сбежал наш ужин. Молодой был, глупый. С таким разве всерьез сразишься?

— А мы что с ним хотели делать? Ты что конкретно придумал?

— Как что? Смутить его хотел. Пугнуть. Если бы не получилось напугать, пришлось бы стыдить. Объяснять что, таких как мы, мелких и грязных, великий аванк жрать никак не может. Не по чину.

— Ну да, он бы так и засмущался. У тебя какой план был?

— Использовать страшное оружие, — вор кивнул на черную ветку в руках Жо. — План ни разу не опробованный, но как ни странно, результат-то недурственный.

— Тьфу, черт, — мальчик выбросил обломки липкой ветки, принялся вытирать ладони о штаны. — Я думал, действительно какой-то хитрый способ имеется.

— Я единственный способ знаю, — серьезно сообщил вор. — Нужен отлаженный надежный эвфитон. И запас карро. И сидеть со всем этим вооружением на высоком борту корабля. А еще лучше — на крепостной башне. Корабли, знаешь ли, эти твари тоже топят. Конечно, когда аванки взрослые и умные.

Жо посмотрел на медленно успокаивающуюся воду болота и пробормотал:

— Мне этот тоже младенцем не показался.

— На нас бы хватило, — согласился Квазимодо. — Хорошо, что глуповатый живоглот попался. Ты, кстати, зачем в болото полез? От большого ума? Ты же обычно соображаешь, что делаешь.

— Что ж мне, в лагерь его приглашать? — огрызнулся Жо. — Вдруг ты там спишь? Разбудим, разворчишься.

— Спасибо за заботу, — Квазимодо улыбнулся. — Только ты все-таки на товарищей надейся. Я бы, может, и спал, но как уснешь, когда вы с таким треском вокруг носитесь? Ладно, не хмурься. Повезло нам сегодня. Лихо ты через него сиганул. Наша леди тебя за такое точно бы выпорола. Ну, мы ей в красках живописать не будем. Ох, как же он зубами клацнул! Жуть. Я думал — зубы себе от расстройства сломает.

— Он клацал? — удивился Жо.

— Ты что, не слышал? — вор засмеялся. — У самого зубы стучали? Ну, мы все зубастые. Пошли в лагерь, ужин готовить. Эх, не досталось нам ребрышек аванковых.

Глава 4

Лодка двигалась тяжело, неохотно слушаясь вёсел. Катрин упиралась босыми ступнями в теплую воду, колыхавшуюся на дне лодки, ворочала грубые, точно вырубленные из камня, весла. Болела порезанная рука. С рукой, вы, леди, погорячились. К чему такая экзальтация? Фло огорчится.

Катрин на миг прикрыла глаза. Только опять пустить слезу не хватало. Совсем ты запаниковала. Вздумала из собственной плоти кровавые жертвы приносить. Дегенератка.

Страшно. Страшно вмиг потерять тот уютный мирок, что чудесным образом окружал тебя последний год. И как признать, что только ты сама виновата? Разрушила, все разрушила. Замка тебе захотелось, сука тупая. Свободы вечной.

Катрин скрипнула зубами. Свободы теперь сколько хочешь: разевай хлебало — всю не проглотишь. Вот только сил даже думать не осталось. Истерика — вот что это такое. Обычная бабская истерика. Что, думала, такие фокусы не для тебя? Лядь изнеженная. Удавиться в соплях и рыданиях желаешь? Или, вон — в зубы здешним крокодилам-переросткам сигануть?

Катрин сплюнула в сторону едва заметного бревна-островка, вкрадчиво дрейфующего за лодкой. Нет уж, отставные сержанты РККА добровольной закуской не будут. Не для того под минометным обстрелом со страху писались. Соберись, товарищ Мезина. Леди властная из тебя не вышла, но от обязанностей подруги, мамы и хозяйки отказаться невозможно. Такого малодушия даже Цуцик не поймет.

Что можно придумать? Забрать этот кораблик замаскированный и, не теряя времени, двигаться к низовьям. Уж пусть простят хозяева этого уединенного домика — для реквизиции транспортного средства имеются веские причины. Впрочем, хозяевам можно возместить часть ущерба. Или даже лучше — можно уговорить доставить незваных гостей до порта на побережье. Тогда и эта странная яхта останется при хозяевах, и самим возиться с освоением парусных премудростей не возникнет необходимости. Всегда лучше дело миром уладить. Тем более, время, время выиграть можно.

Значит, первая цель — порт. Дальше... Дальше придется идти через океан.

Катрин почувствовала, как глаза снова затуманиваются. Да что ж это такое?! Нашла время дамскую ранимость демонстрировать. Детей и любимую дамочка потеряла? Так ищи!

Деревянные уключины поскрипывали. Рыжая непрозрачная вода сверкала. Со стороны нервного напряжения не должно быть заметно. Просто измученная молодая женщина с натугой ворочает веслами, не глядя, куда плывет, уже ни на что ни надеясь, потерянная, одинокая, обреченная.

Пожалуй, краем глаза Катрин уже могла видеть дом. Только лучше не оглядываться. Прешься спиной вперед, как купчиха на городском пруду, и прись. Хотя начинало беспокоить, что дом так и не подавал признаков жизни. Вот дерьмо — как играть на сцене, когда зрителей не видно?

Взять и направиться прямиком в гости. И вышибать поочередно из всех встречных-поперечных мозги, пока не согласятся сотрудничать. Грубый способ, зато неоднократно проверенный. Действенный. Для начала и весло за оружие сойдет.

Катрин согнулась ниже, неловко шлепнула по воде веслами. Нет, рисковать сейчас — непозволительная роскошь. Ты всего лишь одинокая женщина. Рвать зубами никого не будешь. Людей напугать можно, а вот бесчувственной технике на эмоции наплевать. Проклятая электроника. Что они еще там припрятали, кроме камер и датчиков?

Легкая лодка внезапно вынырнула из прибрежной зелени, двинулась наперерез. Катрин сдержала облегченный вздох. Решили все-таки прощупать. Теперь, если сразу стрелять не начнут, нормально получится.

Еще раз погрузить в воду весла, двинуть неповоротливую плоскодонку вперед.

— Эй, баба, постой-ка.

Катрин испуганно вздрогнула, заозиралась. Быстрый челнок успел приблизиться почти вплотную. В нем двое. Парни, уже виденные у дома. Оружие на виду не держат. Ловко орудуют короткими веслами. Ну-ну...

Катрин вскрикнула и бросила весла:

— Я просто плыву мимо! У меня брать нечего, у меня ничего нет. Не трогайте меня.

— Мы и не думаем трогать, — снисходительно заверил один из гребцов. — Мы только на твой корабль глянем. Такие чудные корыта редко увидишь.

— Лихой драккар, — согласился второй. Смотрел он больше не на дряхлую лодку, а скорее на ее хозяйку.

Катрин неподвижно торчала в своем "свином корыте", испуганно глазея на незнакомцев. Расслабленный рот чуть приоткрыт, губы жалобно вздрагивают. На лбу крупно намалевано — "Беззащитность", на нежной шейке — "Жертва обстоятельств". Ах, дяденьки, я вся ваша.

Фига с два. Шея слишком загорелая. Таблички трогательные хоть гвоздями прибивай — только простак поверит. Со следами слез на замурзанной мордашке тоже не получилось — не хотят глаза слезы лить, когда нужно, и сколько их не три, только краснеют. А красных глаз нам не нужно. Красные глаза только домашним кроликам нравятся.

— Да, ты, девушка, видимо, не сильно нас опасаешься, — хмыкнул гребец, тот, что был габаритами покрупнее.

— Вы же все-таки люди, — Катрин вздохнула. — Я плыла, зверя видела, — морда длиннее лодки. Вздохнуть боялась.

— Аванки — это да, — согласился второй гребец. — Такой "корабль", как у тебя, одним взглядом потопят. Только в наши времена люди будут куда поопаснее любых ящеров.

— Люди хоть сразу не сожрут, — с надеждой сказала Катрин.

— Сразу — нет, — засмеялся Здоровяк. — И откуда ты такая догадливая будешь?

— С Каннута мы, — Катрин хотела всхлипнуть, но решила, что выйдет фальшиво. — У самого Каменного канала жили. Когда война началась, в Роф перебрались. Сейчас вернуться хотели, да вот... — Катрин горестно зажала себе рот рукой.

— Чего случилось-то? — поинтересовался Мелкий.

Этот выглядел более серьезным. Даже на грудь, соблазнительно обтянутую белым платьем, пялился вполсилы. Движения у парня точные — пожалуй, будет опаснее здорового балбеса. Хотя оба не бойцы. Судя по всему — даже не регулярная армия, разве что в деревенских или кабацких драках успели ножами помахать.

— Не доплыли мы до Каннута, — пробормотала Катрин. — На озере на нас напали, обе барки мужниных захватили. Одна я, наверное, спаслась. Резали всех подряд.

Гребцы переглянулись:

— Кто напал-то? — спросил Мелкий.

— Откуда ж мне знать? — удивилась Катрин. — Лодки как выскочат из тростника. Я испугаться не успела, как разбойники уже на борт полезли. Волосатые, орут — отребье-отребьем. И сразу за мечи и кинжалы. Кровь так и брызжет. Меня кто-то в воду сшиб. Хорошо, меня брат плавать учил. Я до тростников добралась — там еще две лодки пустые. Я взяла ту, что поменьше, да вдоль зарослей...

— Ловко, — кивнул Мелкий. — Ты, видать, неробкого десятка. Ну, ладно, перелазь к нам.

Здоровяк протянул руку. Катрин неуверенно глянула на широкую лапу речного джентльмена, оперлась. Медленно, давая в подробностях рассмотреть и грудь, и линию крепкого бедра, и стройную длинную ногу, перебралась в челнок.

— На нос садись, — распорядился Мелкий и принялся привязывать веревку к носу плоскодонки.

Катрин покорно шагнула к носу челнока. Здоровяк без нужды придержал ее за бедра.

— Эрго, за весло берись, — осуждающе посоветовал напарнику Мелкий. — Лодку я привязал.

— Так я готов, — сообщил напарник, разглядывая светлые локоны и полуобнаженное плечо пассажирки.

Катрин обернулась, продемонстрировав красивый профиль, и жалобно спросила:

— А что вы со мной сделаете?

— От обеда кое-то осталось, так что сначала покушаешь, — спокойно сказал Мелкий. — Остальное хозяин решит.

Угу, значит, хозяин все-таки есть. Ладно, побережем профиль, фас и остальное нелетальное оружие для босса. Катрин принялась разглядывать приближающийся дом. Вблизи он казался чуть крупнее. Зато спрятанный корабль даже отсюда было трудно разглядеть. Да, таких маскировочных сетей Катрин в обычных армейских частях видеть не приходилось. Что за серьезная контора здесь окопалась? Профессионалы расколют самопальную шпионку в пять минут. "Легенда" такая, что любая контрразведка обхохочется. Хотя не похоже, чтобы хозяева дома вели активную агентурную деятельность. Возможно, тогда и импровизированные враки проскочат? Про Каннут новоявленная шпионка кое-что успела узнать от Квазимодо. Чтоб он сдох, козел напортачивший, морда одноглазая.

— А ты, должно быть, первой красавицей в Каннуте была, — заметил Здоровяк, отзывающийся на чудное имя Эрго. — Давно замужем-то?

— Пять лет. Теперь уж вдова, — Катрин опустила голову. — Я видела, как его... Голову разрубили. Как арбуз.

— Не убивайся, — посоветовал Здоровяк—Эрго. — Что уж теперь. Зря вы в Каннут возвращаться надумали. От города одни развалины остались, а народ сплошь в разбойники ушел. Вот оно и получилось....

— У мужа были планы. И деньги. Он у меня добрый был. Меня не обижал.

— Оно и видно, — буркнул Мелкий. — Исцарапанная, словно сквозь заросли колючек таскали, а избалованность да ухоженность все одно видны. Небось, горшки чистить да у очага хлопотать в жизни-то не приходилось?

— Я готовить умею, — поспешно заверила Катрин. — Если нужно я...

Здоровяк хмыкнул:

— Обеды варить нам есть кому. Да мы и сами стряпать умеем, мы не гордые. С твоей-то статью, небось, занятие поинтереснее вдове молодой найдется.

— Не болтай, — оборвал Мелкий. — Вечно языком треплешь.

— А что я сказал? — запротестовал его крупный напарник. — Баба она видная. Что она, сама не знает, в чем ее сила? Вон как глазом ведет. Должно быть, и аванки на такую зелень загляделись. Редко мы с тобою на рыбалку ходим, но уж сегодня улов так улов.

— Хозяин решит, улов или что иное, — отрезал Мелкий. — Наше дело — приказы выполнять.

— Знаю, чего ты злишься, Дикси, только я-то здесь причем? — обиженно сказал Здоровяк. — Она баба зрелая, с наглецой городской, может, и не глянется хозяину. Не девица невинная, конечно. Даром что волосы редкой масти. Хотя с другой стороны.... Хочешь, поспорим?

— Я тебе сейчас глаз подобью, — свирепо пообещал верткий Дикси. — Замолкни, говорю, трепло болотное.

Здоровяк засопел и сердито заработал веслом, отчего челнок, отягощенный массивной плоскодонкой, немедленно пошел боком.

Не совсем уловившая суть дискуссии Катрин была разочарованна. Обсуждали подобранную персону, как мясо бестолковое — это понятно. Мужчины о добыче только так и говорят. Что "баба зрелая" — тоже понятно. Для здешних мест двадцать три года — возраст не первой молодости. Сбыть такое добро задорого не удастся. Вот о чем здесь спорить? И что у них за имена странные? Что-то этакое знакомое напоминают.

Осмысливая информацию, Катрин одобрительно покосилась на лежащее в челноке оружие. Два копья с весьма приличными наконечниками, качественный арбалет. На поясе у "рыбаков" болтаются короткие мечи — вроде бы тоже клинки не из самых дрянных. Собственно, этих двоих "рыболовов" можно отправить на дно прямо сейчас. Пусть там дискутируют — "зрелая, не зрелая". Челнок — сооружение симпатичное и добротное. И, судя по всему, никакой электроники на нем не имеется. Тут, собственно, и гвозди при изготовлении лодки не применялись. Только не нужен нам челнок. Корабль нужен.

В сторону замаскированной вожделенной цели Катрин не смотрела. Тупые мы, напуганные, беззащитные. У нас только задница округлая, к простому делу годная.

— Что сидишь? — пробурчал Мелкий. — Вылезай, лодку поможешь вытащить. У нас здесь прислуги нету.

Катрин помогла оттащить легкий челнок подальше от воды. Плоскодонку трогать не стали, лишь привязали к колу, вбитому в глинистый берег.

— Не много у тебя багажа, красавица, — заметил Эрго, заглядывая в наполовину наполненную водой лодку.

— Все пропало, — пробормотала Катрин. — Нищая я теперь. Побирушка.

— Не торчи под ногами, — буркнул злой Дикси. Стоя он едва доставал до плеча Катрин. — Иди в дом, побирушка. Тебя встретят.

Шагая по протоптанной тропинке, Катрин оглядела дом. Вполне приличное жилище. Беленькое, светленькое. Окна на реку. Что-то классическое проглядывает. Античное. Какие-то намеки на дорический ордер. Катрин чуть не споткнулась. Вот, дура. Ну да, античное. Эрго, Дикси — латынь. Стыдно, девушка, в университете все-таки училась, почти три курса науки впитывала.

Стоило протянуть руку, дверь легко распахнулась. В широком дверном проеме стояла хорошенькая черноволосая девушка. Выражение личика местной обитательницы назвать радушным было трудновато. Черные глаза девицы разгневанно оценивали высокорослую пришелицу.

— Мне вообще-то приказали сюда идти, — пробормотала Катрин.

Девица фыркнула и неохотно отступила в сторону.

Катрин смущенно пошаркала босыми ногами перед выкрашенными белой краской ступеньками, потом потерла пятки о циновку и шагнула во вражескую цитадель.

Странно. Словно в безвременье какое-то попала. Стекол здесь переизбыток, а так — то ли в темный десятый век попала, то ли в начало двадцатого. Стол, длинные лавки. Бочка, очевидно, с водой. Пара сундуков — эти предметы интерьера добротные, но без резьбы и прочих украшений. Внутри, можно поспорить, иллюстраций, выдранных из "Нивы" и "Огонька", не найдется.

Местная девица упорно торчала у стола, озираться было неудобно. Катрин запихала свое раздражение поглубже и вопросительно уставилась на девушку:

— Мне что дальше делать?

— На берег выйти и в воду головой, — голос у черноволосой красотки был приятный, только злости с избытком.

— Там аванки, — неуверенно напомнила Катрин.

— А нам какое дело? Тебя кто сюда звал? Как заплыла на Тихую, так и проваливай отсюда.

"Тихой" аборигены, надо думать, сию заводь называют. Действительно, местечко спокойное, мирное, если не считать ископаемых друзей Полумордого. Ну, местным старожилам речная фауна не в диковинку. Девчонка определенно ревнует. Дело обычное — куда бы Катрин ни вперлась, женское население нормальной сексуальной ориентации обычно от восторга не вопит. Вот и говори после этого, что красота спасает мир. Ладно, девчонка по-своему права — гостье действительно необходимо понравиться. Уж до какой степени очаровывать хозяина — посмотрим. Вообще-то, чаровать и кружить голову Катрин умела посредственно. В почти полном отсутствии навыков в области сего сугубо женского искусства отставную сержантшу и Фло упрекала, да и остальные немногочисленные подруги частенько корили. Собственно, нужды уметь нравиться мужчинам Катрин никогда не испытывала — как-то само собою получалось. Даже с избытком.

Сейчас не тот случай. К аванкам сразу отправляться никак нельзя. Где этот хозяин? Угадать бы, когда появится.

Катрин глянула на черноволосую хозяюшку. Миленькая, ничего не скажешь. Кожа белая, загаром совсем не тронутая. Ясное дело — они здесь носа из дома практически не высовывают. Густые, слегка волнистые волосы до попки. Цветок розовый за ухом. Фигурка под светлым аккуратненьким платьем вполне приличная. Лет — шестнадцать-семнадцать. Это в ее пользу. Остальное.... Остальное некритично. В крайнем случае, споткнется аккуратненько. С расквашенным носом и легким сотрясением мозга девицы обычно не так сексуально выглядят.

Катрин стеснительно переступила с ноги на ногу, держась у двери. Черненькая надменно не реагировала. Могла бы сесть пригласить, сучка малолетняя. Вообще-то, странно. Можно поручиться, что в доме больше никого нет. Или почти никого. Размеры уединенной обители позволяют в соседней комнате припрятать десяток тяжеловооруженных воинов. Но Катрин десятки раз входила во враждебные чужие дома. Затаившиеся люди всегда себя выдают. Хотя бы собственным напряжением. Черт, хозяева-то где? Не может же здесь только эта деревенская троица обитать?

Ноздри уловили аромат свежего варева. Что-то с чесночной подливкой. Катрин сглотнула слюну. За правой дверью определенно кухня. За левой — коридор. Сколько еще комнат в доме? Еще три, от силы четыре. Судя по этой "зале", вряд ли остальное пространство разбито на мелкие собачьи конуры. Что-то не сходится — где же хозяйские апартаменты? Или у них здесь в соответствии с замечательной легендой времен военного коммунизма — обще-социалистическая спальня?

Дверь распахнулась, и в "залу" ввались со своими копьями и прочим вооружением конвоиры. Эрго глянул на молчащих женщин, удивился:

— Вы что стоите? Эррата, ты что гостью не кормишь? Приказано ведь. Ты, купчиха, садись за стол, не торчи у двери.

Напарник, ни на кого не глядя, сгружал оружие на лавку.

Черноволосая помолчала и выдала:

— Я ее кормить не буду. Я ее лучше сразу отравлю. Что он мне сделает? Что?!

Эрго изумленно хрюкнул. Дикси, снимая пояс с мечом, негромко сказал:

— Эррата, хозяин тебя накажет. Ты его знаешь. Накорми женщину. Она тебе никакого вреда не сделала.

— Она... Она — светловолосая. И глаза. Она ему понравится. Я чувствую. Чувствую! — девчонка врезала кулачком по крышке на диво чистого стола.

— Не кричи, — пробормотал Дикси. — Хозяин решит. Нам за него думать не пристало.

— Да покорми ты бабу, — примирительно сказал Эрго. — Она от этого красивее не станет.

Девчонка придушенно всхлипнула и чуть ли не бегом выскочила в правую дверь. Там немедленно загремела посуда.

Катрин, потупившись, смотрела в стол. Дела не так поганы: во-первых, оружие свалили прямо у двери, значит, блондинку, безвинно ограбленную и овдовевшую, не опасаются. Катрин бы со своих подопечных за такое отношение к оружию шкуру бы целый месяц спускала. Во-вторых, хозяин в доме имеется, и, так сказать — единоличный-самодержавный. Что плохо — в углу под побеленным потолком торчит нечто очень похожее на камеру наблюдения. Вызывающе так торчит, наглядно. Вызывая законный вопрос: нет ли еще чего скрытого, подглядывающего, подслушивающего, поднюхивающего? Впрочем, об этом позже думать будем.

Конвоиры посопели, переглядываясь, и уселись за стол в некотором удалении от пленницы-гостьи.

— Тебя как звать-то? — поинтересовался Эрго. Был он настроен к "улову" с добродушным любопытством, что вполне свойственно каждому помирающему от скуки человеку. Надо думать, основными новостями за последние дни в уединенном доме на Тихой был проплывший мимо особо крупный аванк да бессовестный попугай, нагадивший на чистенькое крыльцо. Вообще, Эрго производил впечатление парня простого и доброжелательного. Рожа круглая, бритая, нос бульбочкой. Даже заметная косолапость охранника выглядела забавно, напоминая о плюшевой игрушке, которую здесь никто и в глаза не видел.

— Кэтти, — скромно представилась Катрин.

— Котенок, значит? — с некоторым удивлением переспросил Дикси.

— С детства так зовут, — не отрывая взгляда от стола, прошептала Катрин.

— А что, похожа, — оживился Эрго. — Кошки, конечно, редкость, но я в Каннуте на рынке одну домашнюю зверюшку видел. Двадцать "корон" стоила. Движения точь-в-точь — плавные и тихие.

— Здоровая такая кошка, — с сомнением заметил Дикси. — Покрупнее камышовой будет. Ловкая. Ты, Кити, видать, мужем как хотела, так и вертела?

Катрин глянула на него жалобно:

— Муж меня любил.

— Кто б сомневался, — ухмыльнулся Эрго.

— Где, кстати, на вас злоумышленники речные налетели? — невзначай спросил Дикси.

— Я оттуда наугад плыла, — сказала Катрин. — Помню, муж сказал, что мы уже из озера вышли, дальше путь до Каннута прямой — не заблудишься.

— Значит, вас уже у самого русла Оны перехватили, — понимающе сказал Эрго. — Да, место там удобное. Обнаглели разбойнички.

— Далеко ты в одиночестве уплыла, — заметил Дикси. На гостью он поглядывал искоса, с неприятным вниманием.

Катрин показала ладони:

— До костей руки стерла. Весла жутко тяжелые. Не знаю, как и плыла. Говорят, разбойники сейчас в плен никого не берут.

— Тебя бы взяли, — обнадеживающе заверил Эрго. — Ты вон какая... заметная.

— Я с рукой у тебя что? — Дикси кивнул на повязку на руке молодой женщины.

— Меня мечом порезали. Еще когда я на барке была.

— Если бы мечом задели, ты разве бы одной рукой гребла, — снисходительно заметил Эрго. — Наверное, зацепилась за что-то.

Катрин помотала головой:

— Не помню. Мне страшно было. Кажется, меня порезали. Вот не вру, честное слово.

— Да хоть бы и привирала, — крупный охранник ухмыльнулся. — От хозяина ничего не утаишь. Он ложь с полуслова чует. Ты такой магии в жизни не видывала.

— Колдун? — ужаснулась Катрин.

— Наш хозяин — истинный маг, — сухо объяснил Дикси. — Человек мудрый и ученый. Суров он только с недругами, но тогда уж пощады не жди. Так что не вздумай с ним шутить и утаивать всякое разное. Ты хоть и незваная здесь появилась, он снисхождение проявил, подобрать тебя приказал.

— Я о нем богов молить буду, — пообещала Катрин.

Дикси глянул на нее с недоверием. Катрин зареклась поминать иронию. Люди здесь необразованные, но глупыми их только полный идиот назовет. К счастью, явилась с пайком Эррата. Перед Катрин брякнулась миска, со звоном покатилась неожиданно прогрессивная металлическая ложка. Потом пронесся легкий ветерок — это Эррата вихрем вылетела обратно на кухню.

— На меня злится? За что? — недоуменно поинтересовалась Катрин.

— У тебя сиськи красивее, — исчерпывающе объяснил Эрго.

— Ты, светловолосая, ешь, потом болтать будешь, — рассерженно рявкнул Дикси. — Или не голодная?

За пару минут Катрин вполне убедила зрителей, что бывшая купчиха весьма оголодала. От обеда хозяев беженке досталась остатки фасоли, смешанной с тушеной рыбой. Острый соус был замечательно вкусен. Порция оказалась скромной, но лучше, чем ничего. Катрин благодушно подумала, что черноволосая девчонка готовит неплохо. Остается надеяться, что отравить гостью у Эрраты духа не хватит. Пусть малышка потерпит. Гостья видов ни на хозяина, ни на эту виллу озерную-дурацкую не имеет. Корабль берем и отчаливаем. Лучше отдали бы эту яхту сразу, а то придется нервы друг другу портить. Неизвестно, как хозяин, а эта троица — вполне нормальные люди. Эррата, правда, малость с придурью. Но это по малолетству. Ревность у нее, у соплюшки. Хотя, возможно, это у нее от имени. Эррата , — надо же. И кто здесь такой латинист увлеченный?

— Цензор!

Катрин, выскребающая остатки фасоли, чуть не подавилась. Хозяин появился эффектно. Даже слишком — еще чуть-чуть, и гостья бы обкашляла всю залу.

Охрана стояла на ногах, преданно пожирая глазами начальство. В дверях кухни материализовалась Эррата. Эта смотрела на господина с обожанием и истовой надеждой.

Посмотреть было на что. Катрин не могла вспомнить, чтобы видела столь красивого мужчину. Разве что на отфильтрованных компьютерными ухищрениями рекламных фотографиях.

Высокий. Широкоплечий, узкобедрый. Просторная, безупречно чистая одежда подчеркивает идеальную фигуру. Руки сильные и потрясающе пропорциональные. Аристократически тонкие и правильные черты лица. Взыскательный, даже суровый, взгляд черных глаз. Короткие темные волосы. И самое шокирующее — темная, цвета орехового дерева кожа. Светлая одежда замечательно оттеняет лоск необычной шкуры красавца.

Катрин за свою бурную жизнь частенько общалась с представителями самых разных рас и этносов. Чего уж там — довольно часто и без предрассудков делила с ними ложе, не отступая от проверенных интернационалистических лозунгов политического руководства Рабоче-крестьянской Красной Армии. Собственно, межрасовые забавы еще до армейской службы начались. Да что сейчас вспоминать — этот тип, хозяин виллы на Тихой, ни в какие большие и малые расовые систематизации не укладывался. Не бывает среднеевропейского варианта со столь смуглой кожей и такими длинными правильными ногами. И таким безупречным лицом. Ой, он не настоящий!

Стоп. Ты, вообще-то, личность нетрадиционная, причем обремененная немаленькой семьей. Головой должна думать, а не тем самым местом.

Катрин выпорхнула из-за стола и, проклиная себя за то, что вытирать рот теперь неуместно, грациозно бухнулась на колени.

— Милорд, к милости вашей взываю! Ибо одинока и беззащитна. Страшную утрату претерпела. Не обидьте одинокую женщину.

Теперь бы лбом в пол бахнуться, в лучших холопских традициях. Сколько себя готовила, чтобы норов свой проклятый переломить, на коленях стоять, в ногах валятся. Только сейчас челом бить — неэротично получится. Разве что если задницей к хозяину повернуться.

Скрывая приступ ярости и стыда, Катрин подняла молитвенно сложенные руки к лицу, заодно стерла с губ остатки соуса.

— Слез я не терплю, — величественно молвил ореховокожий бог, — запомни это, Кэтти. И не называй меня милордом.

— Да, хозяин. Но...

— Меня зовут — Доклетиан Кассий де Сильва. И титул мой — цензор-преторианец, отшельник и маг. Не рыдай дитя, — если ты искренна, тебе нечего опасаться.

Катрин душила странная смесь злобы и истерического смеха. Цензор, значит, преторианец? Доклетиан. А Цезаря, Бонапартия и Гендальфа отчего к титулу не прицепил? И так никто из смертных запомнить не может? Манекен юродивый.

Кассий и т.д. величественным жестом указал слугам:

— Дайте ей вымыться и снимите непристойные отрепья. Рукой я сам займусь, а ты, Дикси, убери эти безобразные царапины. Ты знаешь как. Потом я поговорю с этой женщиной.

Цензор-преторианец бесшумно удалился. Катрин поднялась с колен. Выглядела она бледной, правда, и Эррата, замершая в дверях кухни, выглядела не лучше. У бедняжки тряслись губы. Видимо, приказ хозяина позаботиться о царапинах гостьи объяснил девчонке слишком много.

Охранники переглянулись, Эрго шумно вздохнул и сказал:

— Пойдем, Кэтти, я тебе купальню покажу.

— Я сначала, с вашего позволения, господа, доем, — промычала Катрин. Она чувствовала себя кошмарно. Перед каким-то хлыщем тронутым на коленях валялась. У, жопа! Ладно, дайте только с корабликом разобраться. Вот он, транспорт — под боком. Потом можно будет с этого преторианца свихнувшегося ореховую кожу на чехол для якоря содрать. Или что там еще в местном кораблевождении сермяжное требуется? Вот дерьмо, совсем слаба ты в судоходстве. Хрен с ним — просто на барабан кожа пойдет.

Катрин доедала фасоль, скрежеща ложкой. Эрго сидел у двери, моргал:

— Ты миску насквозь проскребешь.

Катрин стиснула челюсти, чтобы не ответить резко, осторожно отодвинула посуду.

Эрго в замешательстве посмотрел на дверь кухни — там едва слышно всхлипывала Эррата. Ушедшего туда же Дикси слышно не было. Эрго вздохнул:

— Пойдем, Кэтти. Тебе вымыться нужно.

Он повел Катрин вокруг дома. Стену затеняла густо обвившая натянутые веревки цветущая лиана — тоже маскировка не из худших. Но вид на вожделенный кораблик теперь заслонял дом.

— Мойся, здесь все понятное. Я за платьем пойду, — Эрго закосолапил к дому.

Купальня оказалась куда более смахивающей на дачный душ: каркас из жердей, обитый циновками, наверху бадья с водой. Даже веревка сверху свисала, за которую надлежит дергать. Сделано все, конечно, кустарно. Катрин машинально стянула платье, окатила себя водой. Вода была теплой, но чистой — явно не прямиком из реки натаскали.

Хорошо. Первый этап внедрения прошел относительно удачно. Колдун, он же цензор-преторианец, бюст и коленки гостьи обозревал с должным вниманием, недаром коварная злоумышленница поклоны била. Реакция мужская, естественная, хотя в голове у Доклетиана Кассия де Сильва, похоже, полный хаос и уж определенно мания величия. Интересно, его-то с какого курса университета выперли? И в каком веке? Во времена Катрин историю Древнего Рима изучали люди с более выраженным чувством юмора. Или он все время про себя втихомолку хихикал?

Катрин сплюнула в угол сбитого из тонких стволиков настила. Кто бы он ни был, этот Цензор, поворачивать поздно. Корабль нужен. Этот красавчик коричневокожий пусть здесь как угодно латынью балуется, а людям плыть нужно.

Катрин неторопливо вымыла лицо, смыла с кожи пот. Ссадины и потертости защипало. Заживет. Все заживет, вот только вспоминать, как на коленях ползала, всю жизнь будет стыдно. Между прочим, еще никогда так не унижалась. Ладно, обещала Фло, что благородно-безрассудных атак в лоб больше не будет, теперь придется обещание выполнять. Мата Хари недоделанная.

Сидеть в купальне надоело. Эрго с новым платьем где-то запропастился. В роще за домом вопили попугаи, дышала тиной и рыбой близкая река. В голову лезли не относящиеся к делу мысли. Катрин заерзала на влажном настиле. "Фу, ну прямо как Жо. Не терпится ей. Куда не терпится? Сиди в прохладе, строй козни. Положим, переспать с этим Цензором, вероятно, придется. Переживешь. Ну и что, что в первый раз задницей пробивать дорогу придется. И Фло так делала, и Дики покойная — ты же их за это меньше уважать не стала? Подташнивания свои преждевременные подальше запихай. Между прочим, Цензор этот ничего самец — не кинг-конг какой-нибудь. С головой у него непорядок, но по внешности на конкурсе "Мистер Вселенная" приз бы отхватил. Вот только сколько ему лет? И двадцать пять, и под сорок запросто может быть. Определить невозможно, как и возраст Фло. Неуловимо они красивые, неопределенно.

Пришлось срочно запретить себе вздыхать и вспоминать. Не о том думаешь. Сидишь голая в сыром месте. Сейчас из-под настила какие-нибудь пиявки полезут. Не в засаде же таимся. Ау, где тряпье обещанное? Сил уже нет про этого латинянина смуглого, да про его камеры наблюдения размышлять.

Сквозь циновку Катрин разглядела охранника. Эрго размашисто шагал к купальне, размахивая какими-то тряпками.

— Сидишь? Терпеливая. Это хорошо. Нам тут без терпения никак, — парень перекинул обновку через жердь купальни. — Одевайся.

Охранник дисциплинированно отвернулся, — циновки на стенах были довольно жиденькие. Мог бы и подглядеть — Катрин только проституция претила, к эксгибиционизму сиятельная леди относилась намного проще. Новый наряд оказался не очень новым, к тому же тесноватым в груди. Аккуратненькое светлое платье, подол доходил до середины икр.

— Это что, с Эрраты стянули? — с некоторым разочарованием поинтересовалась Катрин.

— Почему с Эрраты? Это еще до нее... Я в кладовой все облазил, едва нашел. А в Эрратино ты бы вообще не влезла, — резонно заметил охранник.

— Что, хозяин всех, м-м, служанок в одинаковые платья обряжает?

— А зачем в разные? — удивился Эрго. — Наш хозяин за порядком следит. Чтобы все было чисто, аккуратно и ровно. Здесь купальня, там умывальня, где мы с Дикси бреемся. С другой стороны дома отхожие места и это... купальня для женщин. Ну, ты понимаешь. И путать ничего не нужно. Чисто везде должно быть. Он тебе сам объяснит, а пока возьми флакон, да осторожнее. Там снадобье очень дорогое. Протрешь царапины. Вот специальная тряпочка. Щипать будет, зато заживет вмиг.

Флакон темного стекла, без надписей, явно фабричного производства. Не удивительно — здесь достижения стеклодувного производства с аналогичным периодом земной истории не сравнить. Зато тряпочка никакая не тряпочка — круглый ватный тампон для косметических и прочих процедур.

От снадобья царапины защипало. Эрго подсунул под циновку-ширму пару обуви. Катрин свирепо оглядела. Тоже обувь, — кожаная подошвы с двумя перемычками. В таких только полы мыть. Вероятно, бабы в этом доме для этого процесса и предназначены. Ночью скуку разгонять, днем чистоту наводить. Как же, наведем...

Втискивая ступни в тесноватые тапочки, Катрин вздрагивающим голоском поинтересовалась:

— Эрго, ты не скажешь, что со мной теперь будет?

— Что, да что... Ты что, девка неопытная? Раз глянулась, теперь угождай. Хозяин тебя еще проверит, чары наведет, — парень вновь явственно вздохнул. — И что б тебе, Кэтти, не погрести на своем корыте в другую сторону? Глядишь, и подобрала какая барка. Жили мы тихо, спокойно, теперь вот...

— Я вам никакого беспокойства причинять не хотела, — честно сказала Катрин. — А что за чары? Это больно?

— Не, не больно, — пробурчал охранник. — Если будешь сообразительной, так и забудешь, что на тебя колдовали. Вылезай из купальни. Хозяин решит, что долго возимся, накажет. И мне почему-то кажется, что я виноват окажусь.

— Зато спать будешь спокойно, — утешила Катрин.

Эрго хмыкнул:

— Взрослая ты баба, сразу видно. Не то, что девки слабоумные. Те как взглянут впервые на хозяина, так и в коленках и слабеют. До тебя медленнее доходит, — охранник оглядел наряд гостьи. — Ничего, аккуратно. По мне, то твое платье понаряднее было. Ну, хозяину виднее. Приказал сжечь тряпье. Пошли в дом.

Косясь по сторонам, Катрин последовала за проводником. Уже у дверей Эрго сказал:

— Красивая ты. Сразу видно, — городская. Небось, сказок много знаешь? У нас здесь скукота. Вот и врем друг другу. Эррата на своем хуторе мало чего слышала. Так что на тебя надеемся. Не бойся, на кухне мы тебе поможем. Нам же самим жрать, что сготовишь.

— А Эррата куда?

Эрго снова помрачнел:

— Отвезет ее хозяин, посадит на барку проходящую, проезд оплатит. Устроится девчонка где-нибудь. Жалование хозяин нам неплохое кладет.

Катрин дипломатично промолчала. Устроиться одинокой девушке в послевоенное время непросто. Тут и деньги не очень помогут.

Эрго усадил будущую кухарку в уже знакомой "зале":

— Жди. Он вызовет.

Катрин чинно сложила руки на коленях. Охранник уселся за другой край стола. С кухни, несмотря на закрытую дверь, опять тянуло съестным. Катрин решила, что еще одна миска фасоли не помешала бы. Черт знает что: берут сразу на две ставки — и в наложницы, и в поварихи, а накормить по-настоящему не удосужились.

— Эрго, — осторожно сказала она, — а хозяину обед отдельно подавать нужно? Возможно, он только деликатесы любит. А я только самое простое варить умею.

Охранник глянул изумленно:

— Ты что, какой обед? Доклетиан Кассий де Сильва, наш Цензор и Притонец — настоящий маг. Они, к твоему сведению, в пище человечьей вообще не нуждаются.

— Да ну?! Это ж какая экономия, — восхитилась Катрин, с ехидством отметившая, что полный шутовской титул здешнего латифундиста даже домочадцы не в силах точно воспроизвести.

— Не смейся так, — сердито зашептал Эрго. — ОН шуток вообще не любит. ОН, бабья твоя башка, — истинный маг, совсем не из тех, о ком глупые сказки рассказывает. ОН всегда все знает. Не ест, не пьет, не спит. Знает все, что произойдет, наперед. Ложь от правды в один миг отличает. Я у него почти три года служу, ни разу не видел, чтобы он мылся. Так разве ты видела более чистого человека? В смысле, чистого мага?

— Я магов вообще не видела, — призналась Катрин.

Одного мага она все-таки видела. Было это в городе Мариуполе в бурном 1919 году. Тамошний маг на Банковской площади на глазах нескольких тысяч человек буквально из воздуха извлек два пуда червонцев царской чеканки, разделил их между пролетариатом и интеллигенцией славного азовского города, вмиг собрал обратно и без промедления употребил на создание вольного анархического государства. Судя по восторгу вмиг разбогатевших и так же стремительно обобранных горожан, то был случай истиной и неподдельной революционной магии. На Катрин тот случай тоже произвел большое впечатление. Правда, тамошний маг был вопиюще нестрижен и баню давненько не посещал. Хотя, нужно признать, стоял студеный октябрь, и в целях экономии и избежания простуд не мылось большинство революционных и контрреволюционных мариупольцев.

— Ты учти, — прошептал Эрго, многозначительно возводя глаза к потолку, — таких магов разве найдешь? Таких магов в пору с богами ровнять. Я уже три года сыт каждый день, прилично одет, и ни одна тварь к нам, ни с зубами, ни с копьями не лезла. Понятно? Я уж не говорю, что дома нас ни один москит не кусает.

— Ой, твоя правда, — согласилась Катрин. — Я просто никак поверить не могу, что маги такими красавцами бывают. Вроде борода должна быть, шепелявость, на носу шишки...

— Какие еще шишки?! — оскорбился Эрго. — Ты глупая или опять шутишь? Не шути с магами — еще раз предупреждаю. Ты кожу нашего хозяина видела? Где ты еще такую гладко—опаленную увидишь? Это потому что маги из земного огня рождаются. Когда земля трескается, они из дыма выходят...

"Тьфу, — подумала Катрин, — Вроде разговариваешь с парнем как с человеком, даже убивать жалко, а потом оказывается, что парнишка то ли в бого-магов верит, то ли в цыплят-табака со сверхъестественными самоочищающимися способностями. В богов, положим, я и сама верю — не раз лично общаться приходилось. Но уж в то, что боги дистанционные камеры наблюдения используют и собственных наложниц заставляют челяди пайку готовить — тут уж великие сомнения берут и мерзким атеизмом искушают".

Из-за двери на миг высунулась голова Дикси:

— Пусть идет. Хозяин ждет.

Обращался охранник скорее к окну, но ждали в хозяйских покоях без сомнения Катрин.

— Иди, с магией познакомься, — Эрго заставил гостью подняться.

— Куда идти-то?

— По коридору. Дом у нас маленький. Не заблудишься.

— Мне сразу раздеваться?

Эрго даже побледнел:

— Ты что плетешь?! Для бесстыдного баловства ночь существует. Разве блудить при свете дня честным людям пристало? Хозяин порядок строго соблюдает. Сейчас он с тебя магическую клятву возьмет.

Коридор шагов десять. В конце распахнутая дверь. Справа еще одна дверь — надо думать, туда и нырнул сердитый Дикси. Этот парень, похоже, за судьбу Эрраты всерьез переживает. Ну, тут уж конкуренция так конкуренция. У кого бюст соблазнительнее, у того и кораблик. Впрочем, Эррата еще свое возьмет, бывшего судовладельца на досуге утешая.

Пока еще не подозревающий о будущих горестях судовладелец восседал в кресле-троне. Поза продуманная, Катрин могла бы поспорить, что позаимствована у какой-то классической статуи или картины. Типа "Гай Юлий Цезарь считает лягушек в акватории р. Рубикон".

— Стань передо мной, дитя, — мягко, но властно молвил Цензор—Преторианец.

Катрин стало смешно. Пошел ты в жопу, маг ватный. "Дитя". Старше разве что лет на десять. В свое время леди Медвежьей долины на "ты" с королями и генералами разговаривала. Ладно, мы же сейчас покорные, податливые. Гни выю, юмористка малоумная.

Катрин опустилась на колени в трех шагах перед креслом. Болотный помещик смотрел благосклонно.

— Ты переоделась и выглядишь более пристойно. Теперь расскажи мне свою историю.

Катрин рассказала. Вопреки ее ожиданиям, хозяин ее не останавливал и не прерывал каверзными вопросами. На допросы, коим Катрин подвергали довольно часто, сей монолог похож не был. Так — женская болтовня, которую из вежливости слушает мудрый хозяин дома.

Катрин красочно описала свои мучения с лодкой (тут и выдумывать особенно не пришлось) и замолкла.

Цензор сменил позу на другую, не менее грациозную. Двигался он, нужно признать, весьма пластично.

— Мне жаль, дитя, твоих родных и близких. Но ты молода, и у тебя вся жизнь впереди. Желаешь ли ты принести мне клятву верности и найти защиту в этом доме?

Катрин прижала кулаки к груди:

— Я была бы счастлива получить покровительство такого благородного господина, милорд Цензор-Претрианец.

— Цензор-Преторианец, — строго поправил смуглокожий хозяин.

— Я больше не перепутаю, клянусь! — истово пообещала Катрин.

Возможно, удастся ограничиться этой клятвой? К клятвам и обещаниям Катрин за свою жизнь так и не научилась относиться легкомысленно.

Хозяин встал и задумчиво сделал несколько шагов по тонкому паласу, застилающему пол поверх циновок. Опять этот высокий красивый мужчина кого-то копировал: и гордо развернутые плечи, и мудрое выражение лица выглядели довольно нелепо. Катрин заметила, что к коленопреклоненной гостье хозяин не приближается — то ли заразы опасается, то ли он вообще самый подозрительный индивид в данном доме. Возможно, у латинянина хорошо развитая интуиция.

— Встань и сними платье, — неожиданно сказал Цензор.

Катрин несколько удивилась. А как же ночь, добродетельная темнота и прочие атрибуты благонравия? Впрочем, чего тянуть? Знала, куда шла. В последние дни любые сексуальные позывы у Катрин напрочь отсутствовали, так что трудно ожидать, что они вдруг зашевелятся к нынешнему вечеру. Давай, путь к кораблику прокладывай. Катрин потянула с себя платье.

Хозяин уловил паузу:

— Не сомневайся, дитя — в моей голове нет непристойных мыслей. Я всего лишь хочу осмотреть твою рану на руке и прочие повреждения.

Ага, как будто повязку нельзя снять без общего разоблачения. Повязку на руке Катрин перемотала в купальне. Смыла потеки крови. Нельзя клиента безобразными деталями пугать.

Стоять оголенной перед мужчиной было не то чтобы стыдно, но неприятно. Катрин стояла так перед уймой докторов, перед товарищами по оружию, да и перед врагами красоваться в малоодетом виде приходилось. Обычно даже пошутить по этому поводу было некогда.

Между тем смотрел на гостью Доклетиан Кассий де Сильва вполне нормально. Заинтересованно. Алчно. Катрин, даже скромно потупив взгляд, вполне это чувствовала. Флоранс всегда уверяла, что может не глядя рассчитать силу своего воздействия на конкретного мужчину. А тут и рассчитывать нечего — хочет этот красавчик, Древним Римом по голове трахнутый, испробовать сержантского загорелого тела...

...Цензор опустился в кресло. Гостья была красива — такая не похожая на местных уроженок, зеленоглазая блондинка. Еще одна метиска — след свежей крови, случайно вспрыснутой в практически безлюдный, почти не заселенный мир. Случайность — изумруд, неожиданно сверкнувший среди мелких агатов, яшмы и прочего разноцветного забавного сора. Светловолосая драгоценность, которую судьба-насмешница вырвала из заточения душного купеческого дома. И вот она — существо, не сознающее своей прелести, обреченное рожать детей разбогатевшему на торговых спекуляциях жирному дикарю — стоит здесь, перед Изгнанником. Да, эту кошечку можно научить многому. Естественно, она отнюдь не невинна — какая чувственная и капризная форма губ, какие знающие глаза. Порок — он бурно процветает в шумных варварских городах, что редчайшими гнойными ранами уродуют просторы этой планеты. Благо, что их мало, этих отвратительных очагов-гнойников. Как жаль, что белокурая дева не взросла на уединенном хуторе, вдали от людей, чистым, нетронутым и невинным цветком. Наверняка супруг требовал от нее тех же гадостей, что ему охотно предоставляли бесстыдные шлюхи в грязных портовых борделях. Но эта зеленоглазая кошечка лишь жертва. Ее нельзя строго судить. Не всё потерянно. В ее возрасте у нее уже должно быть двое-трое сопливых детей, но, к счастью, она явно не рожала. Стоит только взглянуть на изумительную фигуру. Вероятно, муж купил такую красавицу исключительно из тщеславия.

Цензор откинулся в кресле. О, Венера Весенняя, несущая милость богов, — какая же у оборванки грудь! Поверить невозможно, что подобная упругость и форма всего лишь игра природы. Такого результата и заблаговременное генное программирование не дает. Тело чересчур поджаро, но великолепно, нет, истинно великолепно. Подарок богов. И талия безупречна. Щиколотки изящны, как будто необразованная купеческая вдова наследует породу тысячелетней аристократической фамилии. Возможно, и так. Блуд туземцев разносит гены самыми причудливыми путями. Хотя загар вульгарен. Как она не обгорела до отвратительных пузырей за дни этих блужданий? Бедняжка. Какая гладкая ранимая кожа. Ах, как портит ее безобразная тряпка на руке. Цензор поморщился...

Он был брезглив, этот безупречно выполненный генетической программой, и подправленный несколькими пластическими операциями супермужчина. Брезглив и осторожен, как всякий узник, приговоренный к пожизненному заключению. Изгой. Ссыльный. Но он сделал ошибку, столь поспешно раздев зеленоглазую бродяжку. Теперь он ее желал. Взять за эту густоту волос, опрокинуть на палас, ощутить трепет предвкушения сильного, уже не девичьего тела. Увидеть в изумрудной зелени глаза покорность и восторг...

Варварство какое. Цензор брезгливо размял свои холеные пальцы. Нельзя уподобляться обезьяньему самцу. Тем более, она ранена. Кто знает, что за заразу можно подцепить в болотах? Пусть судебные исполнители Лиги и уверяли, что осужденный привит от любых местных болезней, этот мир по-настоящему никто не исследовал. Следует проявлять крайнюю осторожность.

...Катрин так и не поняла, почему он на нее не полез. Маг он или архимаг — с эрекцией у него явно нет проблем. Вон как колени забавно сдвинул. Ох, недокармливала его ночами бедняжка Эррата. Такую ореховую статую ублажить, это вам не соус к фасоли сварганить.

— Ты способна снять повязку самостоятельно?

— Да, лорд цензор-преторианец.

Остался доволен, козел, что не напутала, даже "лорда" великодушно простил. Ха, да он никак крови побаивается?

Мужчина, выпрямившись и сдвинув брови, глянул на росчерк запекшейся крови, потом увидел татуировку. Такой бурной реакции Катрин не ожидала.

— Да ты шлюха! Клейменая шлюха! — взвыл любитель латыни.

Пришлось брякнуться на колени.

— Мой лорд! Простите глупую женщину. Это оберег. В нашей семье его всем девочкам рисуют, дабы будущие роды прошли благополучно. Он отводит сглаз и...

— Ты лжешь! Ты работала в борделе? Я не выношу шлюх! Не выношу!

— Милорд, — взмолилась Катрин. — Любой в Каннуте знает, что публичные женщины украшают себя лишь в стыдных местах. У меня там ничего нет.

Таким фокусам Катрин никогда и не думала учиться. Ничего, получилось — после нескольких движений обнаженной подозреваемой, стыдливо продемонстрировавшей свою очевидную и не запятнанную татуировками непорочность в вполне определенных местах, мысли сурового судии приняли несколько иное направление.

— Я вижу, ты брила свой стыд, — обвиняющее рыкнул он, несколько отвлекаясь, на изящные движения вдовушки.

— Супруг так желал, — покорно пролепетала Катрин. — Я больше не буду.

— Здесь всё решаю я, — маг и бог раздраженно прошелся за спинкой кресла. — Ты распутна, это очевидно. Я весьма опечален. У тебя глаза блудодейки.

— Нет, — заскулила преступница. — Я невиноватая. Он сам пришел.

— Кто? — замер в прокурорской стойке Великий Цензор и Прокурор.

— Мой покойный супруг, милорд. Я уступала желаниям мужа. Разве велика моя вина?

— Ты снова лжешь. Мне придется тебя наказать.

— Ваша воля. Вы маг и цензор, — прошептала Катрин, из последних сил не позволяя злости вырваться наружу.

Да что же это, мать его, такое?! Раздел бабу, поставил перед собою на колени, а теперь изволь ему доказывать, что ты тургеневская девушка. Вот сука ханжеская, не доживешь ты до кастинга следующей кандидатки в служанки.

Доклетиан Кассий де Сильва неожиданно успокоился.

— Что ж, испорченное дитя, сейчас я узнаю твои истинные мысли.

"Это насчет оборванной мошонки? — скептически подумала Катрин. — Вот радости-то тебе мои мысли принесут".

Цензор взял со столика плетеную шкатулку. Катрин насторожилась. От этого тронутого типа всего можно ожидать. Если у него там клещи какие-нибудь или набор игл, игру срочно придется переводить в эндшпиль. С хрустом костей и той самой непременной ампутацией мошонки.

Мужчина вынул из шкатулки металлическую дугу, похожую на заготовку диадемы какого-то ювелира. Выглядела "диадема" не слишком опасно. С орудиями пыток Катрин была знакома не понаслышке, а эта блестящая штучка больше походила на украшение.

— Не бойся дитя, магическая тиара не принесет тебе боли. Ты лишь перестанешь лгать.

Катрин хотела поинтересоваться, что такое тиара, но передумала. Купчиха у нас напуганная, ей не до расширения эрудиции. Что это вообще за штука? Что значит "перестанешь лгать"? Впрочем, если боли не будет, можно и с самыми искренними признаниями ему лицо попортить. Руки так и чешутся.

Цензор в первый раз рискнул приблизиться к молодой женщине. От него пахло чистой одеждой и чем-то парфюмерным. И еще мужским возбуждением. Катрин почувствовала, как пальцы хозяина вздрогнули, коснувшись ее волос. Вот гад, нет бы беспомощной женщине прямолинейно за щеку заправить. Пошло, но понятно. Получил бы свое, и жертва бы отмучилась. Все допросами измывается, латинянин фальшивый.

Недоделанная тиара лежала на голове невесомо. Или полая, или из какого-то странного металла. Ага — например, пластика.

Цензор сел в кресло. Лицо у него снова стало донельзя возвышенным и одухотворенным:

— Опусти глаза, дитя, отстрани от себя все суетные мысли. Ты будешь отвечать быстро и не задумываясь. Помни — магию не обманешь.

"Да мне уже настогрызло тебя обманывать. Я тебя без магии, сукин сын, сделаю. Мне и ножки от кресла хватит, чтобы из тебя кучу правды выбить. Жаль только даже применение ножки от кресла стопроцентного положительного результата с корабликом не даст".

— Смотри мне в глаза! — рявкнул Цензор.

Катрин вскинула голову. Мужчина сидел, приподняв над коленями чуть разведенные ладони. Левая рука светилась голубоватым светом.

"Магия, однозначно. Судя по свету — экранчик в 4 дюйма. Кажется, меня продвинутым детектором правды проверять собираются. Ну-ну".

Морда Цензора, красивая и утонченная, сейчас выглядела еще и просветленной. Кажется, смуглому типу жутко нравилось играть во всесильного мага.

— Ты женщина?

— Да, милорд. Разве не...

— Только отвечай! — величественно рявкнул хозяин. — Никаких вопросов! — с его правой руки метнулся узкий рубиновый луч, вывел на шторе, закрывающей окно, замысловатый вензель и исчез.

"Ой-ой-ой. Неужели Настоящая Китайская Лазерная Указка? Должно быть, производит неизгладимое впечатление на воображение туземцев".

— Ты была голодна?

— Да, милорд.

— У тебя светлые волосы?

— Да, милорд.

— У тебя болела рука?

— И сейчас болит. Ее когда порезали...

— Говори только "да" или "нет", — сердито сказал смуглый красавец. — Ты не производишь впечатления тупой, так что не заставляй мага наказывать тебя по-настоящему.

"Вот только рискни. Что-то у тебя там с настройками не ладиться. Или инструкцию забыл? Чайник...".

Проверку на настоящем детекторе Катрин проходила раз шесть. Опыт имелся, и волноваться не стоило. Разве что этот козел напыщенный удивится спокойствию подопытной.

— Ты мужчина?

— Нет, милорд.

— У тебя болят зубы?

— Нет, милорд.

— Ты хочешь есть?

— Н-нет, милорд.

— Неужели ты осталась голодной? — удивился Цензор, отрываясь от возни с магической левой ладонью. Насколько успела заметить Катрин, в правой руке мужчины имелось что-то весьма похожее на утолщенный стилус. Тьфу, наберут кудесников, ничего поинтереснее мелкой электроники придумать не умеющих.

— Милорд Цензор-преторианец, я два дня не ела, простите меня — покаянно пролепетала Катрин.

— С виду не скажешь, что ты подвержена греху чревоугодия, — с осуждением заметил Цензор и сосредоточился на своей левой ладони. Нижнюю губу красавчик прикусил, сразу став похожим на школьника-троечника.

"Или ему едва за двадцать, или он большую часть жизни провел в дурдоме для миллионеров. Интересно, он действительно считает, что молодой здоровой бабе достаточно получить на обед неполную миску фасоли?"

— Ты умеешь читать?

— Да, милорд.

— Действительно? — маг и волшебник опять удивился.

— Научилась еще до свадьбы, — с ноткой гордости призналась Катрин.

Цензор смотрел с сомнением. То ли не мог решить, хорошо или плохо то, что предполагаемая наложница знакома с алфавитом, то ли задумался, зачем блондинкам вообще грамота.

Катрин и сама, несмотря на собственную масть волос, относилась к блондинкам прохладно. Предпочитала брюнеток и шатенок. Хотя бывали и исключения.

Цензор почесал волевой подбородок "стилусом" и вернулся к научно-исследовательской деятельности:

— Ты хочешь жить под крышей?

— Да, милорд.

"Под крышей. Под каменными сводами. Чуть закопченными, особенно в общем каминном зале. Смотреть сквозь узкое окно на зеленую речную долину, на темную полосу близкого леса. Ах, черт...".

Задав еще с десяток вопросов, Цензор кинул на допрашиваемую удовлетворенный взгляд. Очевидно, дела с настройкой магической техники пошли на лад, и следовало ждать судьбоносных вопросов.

— Ты шпионка?

— Нет, милорд.

"Разведчик и агент внедрения. Так и в военном билете написано. В каком сейфе-то он сейчас пылится?"

— Ты таишь зло к этому дому?

— О, нет, милорд!

"Да пошла в задницу эта хижина. Что здесь — аванков на котлеты разводить? Кораблик, только кораблик..."

— Ты будешь верна?

"Смотря кому..."

Цензор оказался омерзительно дотошным, но вопросы он задавать совершено не умел. У Катрин начали болеть колени. Свернуть бы дознавателю шею немедленно, да обидно сорваться после таких мучений.

Наконец, маг возвысил голос:

— Ты рада быть в этом доме?

— Да, милорд. Очень.

"Быстрей бы дальше двинуться. Вообще-то, даже челнок и оружие двухдневную задержку вполне окупят".

Цензор сделал короткий жест, — за его спиной вспыхнул мягкий свет. Катрин перепугано ахнула.

— Не волнуйся, дитя. Моя магия подтверждает, что ты не несешь злых помыслов. Надеюсь, они никогда у тебя и не возникнут.

Катрин прикрыла глаза от "волшебного ослепительного сияния". Озабоченно подумала: "На магию наплевать, но вот напряжение у светильников приличное. Где здесь можно генератор спрятать? Продвинутое у этого козла оборудование".

— Одевайся, дитя мое. Не подобает стоять обнаженной.

"Точно, тебе нужно магические девайсы попрятать", — согласилась Катрин, набрасывая неудобное платье.

Цензор подошел. После допроса смуглый мужчина явно повеселел.

"Сразу в койку или еще какое-то словоблудие учиним?" — Катрин стало тоскливо.

Цензор осторожно снял со светлых локонов молодой женщины электронную тиару, но остался стоять слишком близко. Катрин несмело подняла глаза. Мужчина улыбался. Он был головокружительно, неправдоподобно красив. Особенно когда молчал. Одни черные, сияющие глаза чего стоили. И изгиб губ — до того чувственен и точен, просто с ума сойти.

— Ты ничего не хочешь мне сказать, Кэтти?

— Я буду хорошей, милорд, — с непроизвольной дрожью прошептала Катрин.

— И послушной, — подсказал маг.

— И послушной, — эхом повторила Катрин. Бедра напряглись. Плохо, очень плохо — ибо то грех похоти вопиющей. Голове мешает, думать мешает. Ох, какие скулы у него гладкие, темные. Так бы и лизнуть.

Цензор, надменно улыбаясь, смотрел ей в глаза, наслаждаясь произведенным на неофитку впечатлением. Чувствовал, все чувствовал: и как напряглись соски высокой груди, и что бедра точно расплавленным золотом окатило.

Мужская ладонь потянулась к ее бедру. Катрин задохнулась, еще секунда, и с томным стоном рванет на груди платье. Хорош мерзавец. Пусть.... Потом разберемся.

Пальцы Цензора неожиданно неуверенно тронули подол, расправили складку. Потом мужчина быстро повернулся и отступил. Катрин чуть не отвесила ему подзатыльник. Ведь хотел же, жеребец ореховый. Наслаждался ее жаром, но и сам хотел. Катрин чувствовала. Какого хера? Чего он сам-то испугался, властелин аванкового берега?

Цензор быстро подошел к столику со шкатулкой, достал темный узкий и блестящий поясок.

— Одень это. На твоей шее эта вещь будет выглядеть красиво. Это магическое украшение — оно будет охранять тебя и следить за тем, чтобы в твоей голове не возникало дурных мыслей. Не волнуйся — посмотри, как оно изящно.

"Нет уж, ошейники в жизни уже были. Я не Мышка. Сейчас я тебе, несбывшийся любовничек, носик твой классический, а заодно и губы зовущие, в реалистичный вид приведу".

Катрин улыбнулась:

— Как бесконечно добр милорд Цензор-Преторианец. Не могу ли я носить это на руке? На шее я не могу на такое чудо полюбоваться.

Мужчина остановился, очарованный белозубой улыбкой. Улыбалась Катрин-Кэтти все-таки не так, как истинные уроженки долины реки Оны.

— Запомни, я не люблю капризов, — сообщил хозяин. — На первый раз прощаю. Я сделаю тебе браслет, но запомни — ты должна повиноваться безмолвно и охотно.

Катрин благодарно улыбалась. Стояла вполоборота: грудь, шея, до миллиметра точно выставленное бедро. Школа всё знающей об играх полов Фло. Хорошая школа, нужная. Но вот чтобы сержант и леди так стояла и улыбалась лжемагу-сосунку?! Ох, нет такому прощения.

Прохладная лента обвила запястье.

— Отвернись, закрой глаза и не бойся, — предупредил Цензор. Катрин послушно отвернулась. Что-то неярко сверкнуло, руку окатило тепло. Видимо, стилос способен не только занавески магическими рунами разрисовывать. Катрин хотелось скрипнуть зубами: тебя окольцовывают, а ты опять трепетать от возбуждения начинаешь. Кажется, это его запах так действует. Афродизиаки?

— Хорошо. Ступай, — Цензор поспешно отошел к креслу. — Правила тебе объяснит Дикси. И передай Эррате, что я приказал показать тебе кухню. Отдохнуть можешь на ее постели. Эррата на днях нас покинет, так что это отныне там твое место.

— Да, милорд Цензор-Преторианец, — кивнула Катрин, заставив густую прядь качнуться, упав на изумрудный глаз. Фло этот жест сводил с ума.

Доклетиан Кассий де Сильва дернулся в своем кресле.

— Кэтти, тебе оказана великая милость и снисхождение. Ты испорченное, пусть и не по своей воле, существо. Не смей пускать в ход свои женские чары! Для удовольствий плоти настанет час после восхода луны. Сейчас твоя забота — кухня. Только кухня. Твою распущенность я укрощу завтра же. Кстати, ты получишь и новое, не столь вульгарное, имя.

В коридоре Катрин не без некоторого удовлетворения осознала, что схлопотала первую выволочку, уже находясь в высоком статусе сожительницы Верховного Мага Тихой протоки. Великая честь. Правда, несколько уменьшают восторг прилагающиеся обязанности кухарки. Ладно, всех накормим. Черт, вот если бы еще не спонтанное желание испытать в постели волшебно-сексуальные способности Цензора-Преторианца Доклетиана Кассия де Сильва. Скотина и инфантил, но до чего же внешне соблазнительный.

В "зале" сидел одинокий Эрго.

— Ну, как?

— Я прошла магическую проверку, — Катрин гордо выставила запястье с полоской браслета. — Ох, молнии так и разлетались по углам!

— Знаю, — довольно кисло сообщил охранник, задрал штанину и показал точно такой же браслет, окольцовывающий толстую щиколотку. Насчет наличия замечательных "украшений" на всех домочадцах Катрин уже догадывалась, поэтому на нее большее впечатления произвели широченные ступни парня. С такими ступнями ему бы не сандалии-подметки носить, а снегоступы.

— Все равно красивый браслет, — ревниво заметила Катрин.

— Красивый, — согласился Эрго. — Я знал, что ты испытание пройдешь.

— Знал? Ты тоже из магов? — удивилась Катрин.

— Все шутишь. Голодная, тощая, а добрых советов не принимаешь. При нем-то не шутила?

— Не-а, — новоиспеченная наложница-кухарка помотала светлой гривой.

— Ну, к тебе ОН будет снисходительнее. Кто ж такую зеленоглазую выгонит, — Эрго вздохнул. — Так вот, насчет браслета — будь осторожна. От дома дальше, чем на шестьдесят шагов не отходи — пожалеешь.

— Ой, а что будет? — озаботилась Катрин.

— Сначала тебя сам браслет подпалит, потом хозяин накажет. Без его разрешения отлучаться нельзя. Шестьдесят шагов в любую сторону, и не шагом дальше.

— Вот это магия! — Катрин всплеснула руками. — Шестьдесят? Ой, а я только до пятидесяти считать умею.

— Научишься. Я тоже только до десяти умел. На самом деле можно и до семидесяти учиться. Это — если в сторону источника. Чистую воду мы только там и берем — смотри, не плюй там и грязь не развози, у нас с этим строго...

Катрин выслушала лекцию о местных нравах и обычаях. Жили на Тихой в полном соответствии с названием виллы — скучно. Отлучался лорд Цензор из дома редко, иногда в одиночестве, чаще с обоими стражами. Только тогда охранникам и выпадала какая-то серьезная работа. В обычные дни — наведение порядка в доме и около, да дежурства. О подробностях таинственных дежурств Эрго сохранил интригующее молчание. Намекнул, мол, скоро сама узнаешь. Главное, чистоту соблюдать да беспрекословно приказы хозяина выполнять. Катрин спросила о местных разбойниках да где обитатели Тихой продукты берут. Охранник слегка замялся — о разбойниках, войне, да прочих новостях здесь узнавали, лишь когда выбирались на озеро пополнить запас продуктов. Там, на условленном островке, знакомый купец раз в два месяца останавливался и передавал выбравшимся в "далекую" экспедицию жителям Тихой мешки с мукой и крупами. Экспедицию за пополнением запасов провизии возглавлял лично Цензор-Преторианец, и потому вволю поболтать с речниками не удавалось. Катрин выяснила, что сама знает о произошедшем в Каннуте куда больше засидевшегося среди аванков и колдунов Эрго. Зато парень всласть любил поговорить. Между делом Катрин узнала, что черненькая Эррата благоденствует под защитой великого мага чуть меньше года. До нее была другая девушка. Сам Эрго оказался старожилом — охранял покой мага четыре года. Дикси появился почти тогда же, месяцем или двумя позже. История уединенной виллы Катрин волновала мало, и молодая женщина перевела разговор на кухонные проблемы.

— Вообще-то, хорошо что ты готовкой займешься, — с грустью сказал Эрго. — Эррата девушка хорошая, только в последнее время вовсе не в себе.

— Приболела, что ли?

— Нет, у нас тут не болеют. Хозяин вмиг все лечит. Эррата наша уж слишком переживать стала. Как чувствовала, что ты появишься. Любовь — оно, конечно, я понимаю. Но похлебку то пересоленную, то недоваренную все время жрать не станешь.

— Соус к фасоли был недурен, — заметила Катрин.

— Это потому, что Дикси на кухне торчал. При нем Эррата слегка в себя приходит. Не так переживает.

— Так о чем она переживает-то?

— Ты, Кэтти, высока ростом, да не шибко догадлива. О ком тут переживать можно, — парень скосил глаза в сторону хозяйской части дома. — О НЕМ, о чем же еще? Я здесь четырех кухарок пережил. Все вы одинаковые, пусть простят меня боги. Он же маг, хозяин — разве мыслимо в него влюбляться? А вы аж трясетесь с первого взгляда. Вот ты повзрослее вроде, и то.... Хотя я понимаю...

Катрин промолчала. Словосочетание "пережил кухарок" произвело на нее неприятное впечатление. Действительно, Цензор — личность крайне осторожная. Так ли уж благоденствуют отставные любовницы? На расстоянии ни магические способности, ни деньги, рты людям не заткнут. А здесь отплыл, места тихие, аванки тоже кушать хочут. Чем не место успокоения надоевшей прислуги?

Глава 5

Столешница выглядела гладкой и сплошной — явно композитный материал. Возясь на кухне, Катрин все чаще натыкалась на "артефакты". Винты, крепящие чугунную плиту над очагом, небывало изящные петли оконной рамы. Еще уйма мелочей, никак не вписывающихся в стандартный интерьер пусть и продвинутого, но все же средневекового каннутского быта. Правда, все "нездешнее" относилось непосредственно к самому помещению; вся обстановка: табуреты, узкая кровать за неуклюжей ширмой, посуда — несомненно, были изготовлены на фермах или в Каннуте.

Катрин еще разок протерла стол. Эррата бессовестно делала вид, что спит, отвернувшись к стене и укутавшись в легкое покрывало. Освобождать единственную кровать новой фаворитке девчонка явно не собиралась. Ладно, скандалить будем потом. Пусть милашка напоследок потешится — как бы там ни сложилось, вряд ли бедняжке удастся вернуть времена идеалистических отношений с его величеством сиятельным Цензором-Преторианцем.

Катрин в замешательстве потрогала слегка ноющий порез на руке. Довольно странная личность этот Доклетиан Кассий де Сильва. Явно Пришлый, и явно с "приветом". И бесчувственный, как бревно ореховокожее. Мог бы Эррате пару ласковых слов сказать. Вон как девица убивается. Лямур, однако, нешуточный. Даже малоинтеллектуальные охранники девчонке сочувствуют. Дикси, похоже, сам к черноволосой красотке неравнодушен. За ужином на наглую пришелицу зверем смотрел. Ладно, наплевать на челядь. Сейчас главное — господин Цензор. Ведь придется с ним спать, ох, придется.

Катрин в тоске сняла с крюка разделочный нож, подбросила на ладони. Железо дурное и заточка никакая, но сойдет. Лезвие в две ладони длинной — чем не "боуи "? Не боится осторожный Цензор-Преторианец оружие прислуге в руки давать. Ну да — все его любят или, в крайнем случае, уважают. К тому же браслеты домочадцев дисциплинируют. Мало того, что отправиться погулять без спроса весьма затруднительно, так еще и начистить харю хозяину-господину тоже не получится. Эрго уверял, что в случае неповиновения браслет-сторож может руку или ногу напрочь пережечь. Раскалится, значит, магическая вещичка и будет тебя палить, пока с визгом и плачем к хозяину каяться не прибежишь.

Новоявленная фаворитка и кухарка с чувством сплюнула на угли. Вот и нацепила себе ошейник. Долго ли умеючи. Дерьмовенько. Время бежит — уже целый день здесь ошиваешься, а толку? Кроме незамысловатых полицейско—эротических игр-прелюдий, результатов, считай, и нет. Кораблик за стеною скучает, да повода туда заглянуть так и не представилось. Уже не говоря о том, что суденышко стоит у самой границы "черты оседлости". Может, и правда у хозяина экскурсию выпросить? Мол, так и так, с детства интересуюсь кораблестроительством, дозвольте глянуть. Я вам за это отсосу как трюмная помпа. Да что там — как кингстон. Или кингстон ничего не сосет? Вот горе-мореплавательница...

Захотелось засадить нож в доску, на которой развешены плошки и глиняные стаканы. Ну, размечталась. Девчонка ревнивая перепугается, да и камера наблюдения столь дурной и некрасивый поступок засвидетельствует. И так подозрительно — что это домохозяйка с ножом в руках застыла. Катрин принялась трудолюбиво шкрябать стол. Чистоту наведем. Завтра утром вставать рано — придется завтрак готовить. Нужно в грязь лицом не ударить — пусть невкусно будет, но без отравлений. Хотя, возможно, Эррата возжелает сама готовить. Кто б возражал? Ох, и в дурацкое положение вы, товарищ старший сержант, попали. Камеры кругом, сумасшедшие помещики, крокодилы в костяных доспехах. А вы извольте трудовой энтузиазм изображать. Тут все под визуальным контролем.

Камера слежения в кухне присутствовала. Торчал маленький наглый жучок на тонкой ножке в углу под белым, слегка подкопченным потолком. Камеры наблюдения обнаружились и в коридоре, и перед входной дверью, и над окном "залы". На улице их было меньше: Катрин обнаружила только три — по периметру дома. Возможно, и ошиблась — откровенно вертеть головой и высматривать не рискнула. Зато вроде бы в купальне камеры не было. Это понятно — хозяин наш, что такое "пристойно — непристойно" лучше всех в этом мире знает. Ханжа и хам. В сортире, кстати, камеры тоже нет. Вообще-то, в этом отгороженном уголочке задумчивости царят нравы первобытные. Конструкция типа "дыра в Аид". Доски кривоватые. Вони особой нет, но это скорее от малочисленности посетителей, чем от тщательного санитарного ухода. Доклетиан Кассий де Сильва сюда явно не заглядывает. Вот тайна озера у Тихой: живет маг, в сортир не ходит, мыться не моется, жрать не жрет. Да еще красив как... как ненормальный. Чем жив и какие интересы и хобби, кроме классификации всего сущего по категориям "прилично-неприлично" — неизвестно. Ну, боги, наворотили вы интригу.

Катрин вымыла руки и вынесла ведро с грязной водой на улицу. Дверь не заперта, вокруг никого нет — красота. Над рекой сгущалась вечерняя дымка. Сумерки здесь короткие. Тихо. Редкий крик птицы, всплеск неугомонной мелкой рыбешки. Тростник становится темнее, рябь от ветерка бежит по непрозрачной мутной воде. Вспыхнули ярким четырехугольником первые звезды.

Знакомая дорога до родника заняла минуту. Катрин наполнила ведро, умыла приятно прохладной чистой водой лицо. Покосилась в сторону манящей тени, — на фоне загорающихся звезд можно различить лишь полосы маскосети, да смутные очертания кормы. Кораблик прельстительный. Нет, не сейчас. Передвижения слуг он — Цензор-Преторианец, как-то отслеживает. И сам, и с помощью охранников. Сейчас на страже Эрго. Мрачный Дикси отправился спать. Где-то здесь существует центр системы охраны. Эрго намекнул, что в доме можно спать спокойно — и мышь не подберется. Ну, положим, на всякую мелкую безвредную живность система должна реагировать спокойно. Для всего, что представляет внешнюю опасность запасены сюрпризы. Какие — вот в чем вопрос.

Катрин с ведром подходила к двери, когда на пороге возникла широкоплечая фигура Эрго. Рожа обеспокоенная:

— Ты куда пропала? Звезды уже...

— Ага. Яркие, — Катрин задрала голову.

— Ты, что?! Иди, хозяин ждать не любит.

— Куда идти?

Эрго посмотрел почти с жалостью:

— Иди, Кэтти. Платье, еду и безопасность получила?

— Поняла. Лечу на крыльях. Ах, неужели это не сон? — Катрин всучила охраннику ведро и, вытирая руки о подол, пошла отрабатывать пансион и выказывать свою непомерную благодарность.

Цензор-Преторианец восседал в своем кресле. Рослый сильный мужчина, изящно откинувший красивую голову. Мудрость и чуть-чуть усталости в задумчивом взоре. Белые одежды подчеркивают эффектный цвет кожи.

"Может быть он голограмма?" – подумала Катрин. "Я тут гадаю, а его на досуге сляпал десяток веселых программистов, чтобы бабам голову кружить. Красивый, пустой, загадочный, — на такого запросто обкончаешься".

— Ты опоздала, — холодно оповестила голограмма.

Катрин, опустившись на колени (ненавистная поза, аж в животе все скручивается, но ты привыкай, привыкай) покаянно опустила голову. Локоны полузакрыли лицо:

— Я виновата, милорд. На кухне столько дел. И я совсем не умею следить за звездами.

— Мне придется наказать тебя, — возвестил Доклетиан Кассий де Сильва. – Но об этом потом. Взгляни на меня, дитя.

Катрин подняла на властелина зеленые, честные как у любой кошки, глаза.

— Я тебе не верю, — неожиданно шепотом сказал смуглый мужчина. – Ты была неискренна со мной. Моя магия подумала и советует мне быть осторожным.

— Милорд, — Катрин сплела у груди пальцы, — я ни словом ни солгала вам. Всего лишь три дня назад я была честной преданной женой. Но богам было угодно оставить меня в одиночестве. И я познала их правоту. Я вижу вас, богоподобный Цензор-Преторианец, и мое сердце.… О, испытайте меня снова своей магией. Я готова по капле выдавить свою кровь, лишь бы вы остались снисходительны ко мне. Ах, милорд, ваши глаза прожигают сердце насквозь, как солнечный луч пронизывает туман над рекой. Мой лорд, только позвольте и я буду вечно целовать ваши ноги.

Цензор заинтересованно нагнулся вперед:

— Разве ты не слишком горда, чтобы дать подобные клятвы? У тебя ведь было много слуг? Признайся, ты любишь власть? Малейшие твои желания заранее угадывались, перед тобой трепетали слуги? Все, что ты желала само падало тебе в руки – ведь так? Такая красивая, такая избалованная и надменная, сейчас ты молишь об участи служанки?

Нет, он не голограмма. Ему интересно. Игра, в которую он никогда не играл. Красавчик, мальчик из иной жизни.

Глядя в увлеченно сияющие глаза, Катрин тихо сказала:

— Я — леди. Но богам было угодно отнять все. Милорд, позвольте ничтожной сучке доказать свою преданность.

— Да! – Цензор откинулся и многозначительно воздел смуглый перст к потолку. – Ты наказана заслуженно. Ты – жила подобно животному, не знающему, ни чести, ни морали. Испорченная и падшая женщина. Могу ли я исцелить тебя?! Будешь ли ты искренне благодарна?

Катрин молча двинулась к нему на четвереньках. Движения мягкие и вкрадчивые, — не так подкрадываются к часовому или снайперу, так берут иную добычу. Ох, Фло, напомни как, помоги. Руки и ноги, гладкие, теплые, слабые, нежные. Бедра натягивают путы подола. Раскачивается округлый зад. Не напугай, — не шлюха, не куртизанка, — самочка, белокурая глупенькая самочка. Мясцо, сулящее удовольствие.

Прижалась щекой к ноге. Под свободной штаниной живая настоящая плоть, — щека потерлась о мускулистую, четко очерченную икру. Светлые густые локоны ласкали мужскую ногу сквозь белую ткань. Катрин опустилась ниже, уткнулась лицом в ступни, опутанные тонкими ремешками сандалий, прошептала:

— Только пожелайте, мой господин.

Треснуло платье – хозяйские руки страстно вздернули женское тело вверх, почти оголив плечи Катрин из-под нестойкой защиты платья:

— Жаждешь разделить со мной ложе? Сладострастница. Поклянись в покорности, поклянись в том, что будешь верна! Поклянись, что не злоумыслишь против меня!

Широко распахнулась бездонная зелень глаз. Изумление трепещущей самки:

— Злоумыслить?! Я?! Против великого, прекрасного как бог, мага? О, милорд…

Розовый язычок лизнул смуглые хозяйские пальцы, вцепившиеся в ворот платья…

— Ты другая! – Цензор испуганно отдернул руку. – Искушаешь меня, упорно лжешь. Ты другая. Ты, ты.… Поклянись, что не укусишь меня, поклянись, что твои белые зубы… Ты вампир…, ты.., ты…

Больше всего Катрин хотелось протянуть руку, наполнить ладонь тем, что выпирало в штанах между ног Цензора. Сжать властно, по-хозяйски. Ну, Доклетиан Кассий де Сильва, иди к настоящей леди. Дьявол, только не пугать его. Трусишка, зайка смугленький, иди сюда, иди…

— Милорд, клянусь, вы будете жить вечно. Вы ведь так прекрасны.

— Ты лжешь. Ты другая. Обманщица, распутница.

…Почти пустая, похожая на театральную декорацию комната. Занавес шторы на заднем плане. Одинокое кресло-трон, маленький столик около него. Высокий смуглый мужчина, напряженно выпрямившийся в кресле. Взгляд, полный возбуждения и страха, то устремляется к потолку, то вновь опускается на грешную землю. У ног сладострастно извивается белокурая женщина. Ее бедра случайно и высоко обнажились. Сейчас она так же неправдоподобно красива, как и король тихого королевства…

…Катрин чувствовала себя мразью. Грязь, не человек. Ибо хотелось.

— Встань! – ее снова рванули за плечи. – Встань на колени и повинуйся. Только повинуйся!

— Да, хозяин, — Катрин зачарованно смотрела в лицо смуглого бога. Ну почему он так безупречно красив?! Ни одной неправильности, ни единой ненужной или фальшивой ноты в бессмысленно одухотворенном лице. Возбужденно вздрагивающие ноздри, чувственно-жадный изгиб губ. Шелковистые пряди волос. Скинь тряпки, дай тебя попробовать. Дай, дай! Дай!!!

Цензор потянулся к шкатулке на столе. Катрин застонала. Только не сейчас! Потом любые детекторы и допросы. Сколько угодно вранья, а если захочешь, то и правды. Только потом. Ну невозможно же терпеть!

— Пожалуйста, Хозяин…

— Молчи! – приказал хозяин. – Или я тебя изгоню. Запрокинь голову.

В руках у Цензора было что-то прозрачное, похожее на скомканный пластиковый пакет. Катрин, совершенно потерявшая себя, покорно запрокинула лицо. К коже прикоснулось мягкое, обволакивающее, расплылось по щекам. Катрин заскулила.

— Тебе не будет больно, — успокаивающе прошептал Цензор. – Сейчас, глупенькая дикарка.

Катрин слегка отрезвела. Судя по ощущениям – просто латекс. Прилипает плотно, — как маска для ныряния. Только и сквозь латекс, прикосновения мужских пальцев нагоняют дрожь. Низ живота мучительно ноет. Трахните меня, трахните! Катрин ужаснулась собственному падению. Но горячая волна стыда, отнюдь не смыла желания соития. Ну что же он?! Что?!

Цензор, точно испугавшись, откинулся в кресле. Жалобно пробормотал:

— Лоло, у тебя дьявольские глаза. Ты вернулась, Лоло?

Катрин точно оплеуху отвесили. Замерла. На Цензора было тяжело смотреть. По мужественному смуглому лицу пробегали волны страсти и смятения -— боялся и жаждал одновременно. Руки его легли на плечи белокурой женщины, — на этот раз бережно и осторожно. Катрин повиновалась. Теперь она стояла против мужчины, — они были одного роста, и Цензор с ужасом и восторгом лицезрел изумрудные глаза, сияющие в прорезях лица-маски. От этого драгоценного блеска мертвое гладкое лицо казалось почти незнакомым. И невыносимо притягательным. Цензор потянул со светловолосого призрака платье. Катрин машинально помогла движением плеч. Она чувствовала себя убитой, — чужое лицо мертвило кожу, руки и ноги словно свинцом налились. Возбуждение никуда не делось, — стало отдельным грузом, холодно давящим изнутри на грудь и низ живота. Так отвратительно Катрин давно себя не чувствовала.

Цензор что-то бормотал. Смысл едва улавливался. Мольбы, требования, обращения к призрачной Лоло. Пальцы Цензора скользили по груди.

— Иди сюда, — пробормотал хозяин. – Иди, и будь послушна.

Зашелестели шторы. За занавесом обнаружилась неширокая постель. Одинокая подушка, куцее покрывало.

— Ложись и будь покорна, покорна, — панически бормотал-заклинал Цензор.

Катрин покорно опустилась на ложе, осторожно вытянула ноги. Лежать было жестко, к тому же пятки неудобно свисали.

…Разочарование плоти было всепоглощающим: этакая спешка миссионерская, хамская, оскорбительная. Вроде и не было ничего. Хотя нет, -— ногти успели продрали подушку, запутались в неприятно сухом сене. Хотелось в голос, многоэтажно выругаться. Тело, привыкшее за последние два года к томному изысканному сексу, с непременным и многократным удовлетворением, бурно протестовало, грубо одернутое на полуфазе возбуждения.

Цензор поспешно, почти панически сполз, стыдливо отворачиваясь и хватая какую-то тряпку. Катрин нестерпимо хотелось его ударить. Сильно, не сдерживаясь. Так чтобы заныл, осел на пол, хватаясь за бок с отбитой печенью. Даже нога шевельнулась, целясь пяткой в смуглый удобно подставленный бок.

Нет.

Кораблик.

За хамство потом рассчитаемся.

Катрин села, прикрыв грудь. Цензор-Преторианец, уже чуть успокоившийся и защитившийся своими широкими штанами, сам шагнул к наложнице. Катрин дернулась от прикосновения к лицу. Мужские пальцы неловко снимали маску. Дышал Цензор загнанно, как после марафонского забега.

Плохое выступление, милорд. Паршивый вы спринтер, Доклетиан Кассий де Сильва.

— Возьми платье и ступай спать, — хрипло приказал мужчина.

Катрин покорно кивнула. Вот только повиноваться сразу не получилось. Босые ноги на паласе повело куда-то в сторону. Катрин качнулась. В бедрах плескалось озеро жгучего расплавленного золото. Тело упрямо требовало продолжения и хотя бы мимолетного облегчения. Катрин подхватила с пола свое платье, разорванный шнурок с перстнями, побрела к двери.

— Оденься, бесстыдница, — с негодованием прохрипел Цензор.

Катрин принялась натягивать платье. Тряпки путались, мешал зажатый в кулаке шнурок с украшениями.

— Ты в моем доме. Не смей вести себя как шлюха, — пробормотал, плюхнувшийся в свое кресло хозяин. – Можешь сохранить свои жалкие побрякушки, но я не желаю их видеть. Сдержанность и послушание, — вот к чему должны устремиться все твои мысли. И не смей издавать животные звуки. Не смей пытаться дотронуться до меня без разрешения. И не взмахивай ногами как дикая лошадь. Тебе нужно учиться быть сдержанной.

Катрин вяло кивнула. Кланяться и благодарить за оказанную честь сил не осталось. Толкнула дверь, — пальцы все еще дрожали. В коридоре было темно, только дальше, в "зале" теплился огонек маленького светильника. За спиной едва слышно щелкнул замок. Опять электроника? Сейчас голова думать отказывалась. Как душно здесь…

Ощупью выбравшись из дома, Катрин опустилась на крыльцо. Ох, дьявол, и здесь не ветерка. Проклятое место. Пришлось встать и брести к купальне. Звезд Катрин сейчас не видела, — из-за каждого куста, из каждой ночной тени выступала, поднималась во весь рост широкоплечая смуглая фигура. Настороженный жадный взгляд, короткие пряди падают на гладкий лоб. Плоский живот, блестящая кожа. И такая рельефная штука, такая манящая, с чуть задранной боеголовкой. Скот, мерзавец, хозяйчик вздорный. Ох, хочу, хочу!!!

Катрин сидела на досках купальни. На спину вяло капала вода. Нет облегчения. Тело остывать не желало. Какой же он… сука, преторианец. Инкуб, — только тупой как чурбан. Тупой! Но когда смотришь на безупречную фигуру, на возбужденную плоть, такую шоколадно-прекрасную, что глаз не оторвать…

Катрин вскочила на ноги, коротко врезала ни в чем ни повинному столбу купальни. Сооружение угрожающе хрустнуло, кулак ответил отрезвляющей болью. Молодая женщина затрясла головой. Сочтемся. Кораблик, дай только кораблик заиметь…

Лавка была жесткой. Катрин вытянулась, закрыла глаза. Сквозь ресницы робко пробивался огонек светильника. Можно пойти, отвесить пинка Эррате и занять заработанную тяжким трудом койку. Только не сейчас. Сейчас бы попробовать мысли привести в порядок.

Значит, трахнулась. Эмоции опустим. Как бы там ни было, хозяин остался доволен. Пусть бухтит что хочет — такой "стояк" от брезгливости не задерется. Некоторые рубежи новая содержанка захватила и удержала. Кто же он такой? Пришлый — однозначно. Колдовство — чушь, в жопу. Красивый, как статуя Лувра, и такой же незаурядный мыслитель, как тамошние мраморные головы. Нервный. Психованный. Как говорится — "с комплексами". Найни дала бы исчерпывающую психиатрическую консультацию. Явно по ее части клиент. Везет тебе, сержант. Эмоции отставим. Мнительный он, очень мнительный. Детектор обманулся, а милорд нестыковки чует. Несмотря на всю свою манию величия. Доверять не будет, хоть трахайся с ним до пены из ушей. Боится. Людей боится, реки боится. Аванков боится, сквозняков, собственных наложниц, сырой воды, кишечного расстройства, микробов, солнечного света и собственной тени. Чужой он здесь. Понятно. Прикосновений он боится. Секс у него единственное развлечение, и при этом этот тип боится объятий живой бабы. Хотя страх соития героически преодолевает. Просто Баярд и Геракл в одном флаконе. Аполлон ореховокожий, скипетром взор слепящий. Тьфу! Распять бы его на той жалкой постельке, штанишками бы рот заткнуть. Хм, Мышка что-то такое любопытное рассказывала, насчет технологий принудительного соития. Хотя куда он денется и без технологий? Черт! Приди в себя, сержант. Без эмоций, без фантазий. Кораблик. Как подобраться? Как риск к минимуму свести? Кораблик, кораблик. А уж потом всех в мясорубку, в фарш, в муку, что б и воспоминания о мудях смуглых растоптать.

На кухне ворочалась, не спала Эррата. Посапывал в дальней коморке Дикси. Сидящего в "секретной" комнате Эрго не слышно, лишь изредка там ерзало по полу, скрипело — видимо, табурет неудобный. Снаружи — из-за окна, издалека — донесся другой заунывный скрип. Странные здесь пеликаны — черные, крупные и ночью охотятся. Пеликанов полно, аванков полно, фаллосов, на которые сесть хочется, тоже хватает. А лодочка всего одна, одна, одна. Белеет парус одинокий в просторе бухты за углом... Руки коротки, бухты тесны. Может, колдуну-преторианцу самому поглубже вставить? Кухонный нож или что-нибудь поинтереснее? Есть способы, есть. Тут и консультаций Мышкиных не требуется. И сама наложница высокоблагородная умеет языки развязывать. Довелось в свое время допросами заниматься, и сейчас не погнушаемся. Только поможет ли? Секретики, парольчики электронные, чипики хитрые. Или кораблик без затей, местный? Эх, как же на экскурсию напроситься? Если милорда Цензора для начала выпороть-подбодрить первой попавшейся хворостиной он, несомненно, куда угодно приведет и что угодно покажет. Но искренне ли? О чем умолчит? Ошибочка в пару слов уйму непоправимых глупостей за собой повлечет. Странный он, странный, странный, очень странный. Страстно визжать будет, если попой вверх разложить.

Сладенький, вкусненький. Взвоет, как кухарка чуть не взвыла, когда недотраханную за дверь выставили. У, сука черная. Еще маску надел. Рожей не вышла, да? Что ж ты отстрелялся суетливо как новобранец дристливый? Не глянулась, скажи? А вот если кожу с тебя с вопящего содрать? Неторопливо. На той же постельке.…

Без эмоций. Чучело ты неудовлетворенное, нимфоманка тронутая.

Скрипнуло в коридоре. Шаги. Он… Походку остальных Катрин расшифровывала на слух уже машинально. Куда идет? Проверка или с длительного секса перетрудился, проветриться понесло? Вряд ли. Трусишка цензор серенький…

Сердце заколотилось. Ой, не серенький он. Шоколадный, вкусный, сладкий. Ладони сильные и мягкие, в таких раньше и не бывала. Ой, хочу-хочу-хочу. Пусть сукой называют, потом разберемся.

Я тебе дам, "потом", блондинка отупелая. Работай, б..дь.

Без эмоций.

Видел в темноте Доклетиан Кассий де Сильва недурно:

— Почему здесь? Я приказал тебе спать.

Катрин соскользнула с лавки и приняла коленопреклоненную верноподданническую позу:

— Милорд Цензор-Преторианец, прошу меня простить. В кухне спит Эррата. К тому же, мне все равно не уснуть.

— Это не оправдание, — голос хозяина звучал приглушенно, но веско. – Мне придется наказать и тебя, и непослушную служанку. Скоро она уйдет, но и сейчас я не потерплю и тени неповиновения. Встань с колен, — тебе явно претит эта поза. Пришли ко мне Эррату. После нее зайдешь сама.

Катрин вскинула голову и хозяин, словно оправдываясь, поспешил пояснить:

— Я забыл объяснить тебе нечто важное. Для такого избалованного и своевольного существа как ты, это необходимо. Зайдешь сразу за Эрратой. И приведи себя в порядок. Хорошо, что ты не ленишься лишний раз посетить купальню, но твоя одежда в безобразном состоянии. Ступай, я жду.

Эррата претворялась спящей, пока Катрин не потрясла ее за плечо:

— Вставай, тебя хозяин вызывает.

Девчонка вскинула голову. Длинные волосы упали на лицо, глазища расширились. Соплячка соплячкой, ей бы в дневник девчачьи секреты вписывать. И что ей во взрослые игры играть?

— Ты уже надоела? Гордячка беловолосая. Думала ОН не поймет?

Нет, не соплячка. Крыска ревнивая. Дать бы ей щелбана по носу. Платье суетливо набрасывает.

— ОН правда зовет? Правда? Что ОН тебе сказал? ОН с тобою говорил?

— Нет, факс прислал, — огрызнулась Катрин, и прикусила язык. Что если крыска-чернавка дословно донесет? Вон как глазки от восторга засияли. Этак не то что настучать, и траванёт каким-нибудь слабительным. Понос кому угодно гордости убавит.

— Иди, Эррата. ОН ждать не любит.

Девчонка кинула через плечо презрительный взгляд, — кто бы говорил, — здесь есть девушки, которые ЕГО желания до мельчайших мелочей помнят.

Очень может быть. Катрин села на постель, погладила порез на плече. Чешется, зараза. Все чешется. Особенно между ног, и не у тебя одной. Эррата каждый вдох ненаглядного хозяина ловит. Наизнанку вывернуться для владыки готова. И выворачивается. Как же, — колдун, красавец, полубог. Как такому с искренним рвением не угождать? Влюблена девчонка по уши, да и плоть южная, рано созревшая, счастлива под смуглым богом раскинуться. Угождай, детка, угождай. Вот знает ли сам божок, цензор-преторианец и т.п. и т.д. что ему на самом деле нужно? Разврат в рамках приличий? Чинно, стыдливо и чтобы семя в потолок? Хм, тут разобраться неполного университетского образования не хватает. В "рамках приличий" это когда недотраханную партнершу на кухню высылают? Или когда маску напяливают? А сам-то цензор дебильный, он что, — из мазохистского приличия сам себе удовольствие сокращает? Или просто патологическая "скорострельность"?

Забыть, отвлечься. Шлюха и есть шлюха. Но надо о деле думать.

Катрин встала, потянулась до хруста в суставах. Сейчас бы кросс километров в десять. Всякие блудливые мысли как рукой сняло бы. Особенно если по спине сонного аванка пробежаться. На сексе сосредоточилась, леди благородная? Ничего, разберемся. Кораблик рядышком.

Катрин вышла в "залу" и очень вовремя. По коридору простучали шаги, вылетела Эррата. Лицо искаженное, платье в беспорядке.

"Это что ж он, — с дистанции отстрелялся?" – изумилась Катрин. "И двух минут не прошло".

Девчонка с разбега налетела на Катрин. Из глаз ручьем текли слезы.

— ОН тебя хочет! Тебя берет! Стерва старая!

Катрин перехватила руку пытавшуюся вцепиться ей в лицо. Девчонка пнула коленом, ушибла ногу. Всхлипнув, уцепилась за светло-желтые густые локоны великовозрастной соперницы. Катрин прихватила неумелую ручонку, выкрутила. Мимоходом сунув кулаком под дых, взяла обмякшую крыску за длинные патлы, усадила на лавку:

— Отдыхая, мартышка.

Эррата смотрела с ненавистью, трудно хватала ртом воздух.

Катрин покачала головой. Ну, да, "дылда долговязая", "сиськи отвислые пустые". Ну, сиськи, положим, не отвислые, но вообще-то слегка обидно. Ведь и, правда, в здешнем мире ты в свои двадцать три, тетка нагло молодящаяся, нормальной девушке дорогу перешедшая. Извини, крыска, ничего личного. Кроме кораблика.

Личное все-таки было. Подходя к двери тесных хозяйских покоев, Катрин почувствовала как учащается пульс. Таинственный, прекрасный жестокосердечный отшельник. Тайна сия велика есть. Тьфу. Просто не смотря на обстоятельства, вы, товарищ сержант, трахаться желаете как кошка мартовская. Зацепил, гад.

Объект вожделения сидел в кресле, и был раздражен. Катрин уже улавливала основные эмоции, упрятанные под холодным выражением точенного смуглого лица.

— Мой лорд, — Катрин приклонила колени. (Кажется, теперь всю жизнь будешь ходить на полусогнутых). – Вы желали меня видеть?

Цензор шевельнулся на своем аскетичном троне.

— Эррата оскорбляла тебя?

— Нет, милорд. Она плачет и очень сожалеет что впала в немилость.

Мужчина смотрел испытывающе:

— Почему ты ее защищаешь? Эррата зла на тебя.

— Я видела гораздо более злых людей, — пробормотала Катрин.

— Для купеческой жены ты слишком самоуверенна.

— Муж не отпускал меня от себя. У него было много деловых партнеров. Я слушала их рассказы. Я знаю как жестока жизнь.

— Вижу, ты умеешь лгать. Какую жизнь ты вела в действительности?

— Если милорду Цензору-Преторианцу будет угодно, то я расскажу о своей жизни с самого рождения. (И зваться тебе — Шахерезадой).

— Потом. Может быть, — хозяин резко наклонился в кресле. – Ответь мне, — о чем ты разговаривала с моими людьми?

Катрин заморгала:

— Стражники объясняли мне правила вашего дома. Мне нельзя с ними разговаривать?

— Только по делу. Пустой болтовни я не потерплю, — после краткой паузы объявил Цензор. Лицо его было таким надменным и ледяным, что Катрин, никогда не уважавшая музу Мельпомену[2], чуть не хихикнула. Ой, умри все живое! Что там короли и лорды благородные, — то сам цезарь многомудрый. Уж не впало ли его святейшество в грех ревности? Следил, но не расслышал, да? Маг с электронными оком, но без всеслышащих ушей? Прелесть какая.

— Кто ты? – резко и приглушенно спросил хозяин. – У тебя нездешние глаза. Ты красива, распутна, лжива. Что тебя привело в мой дом?

— Неудача, — прошептала Катрин, глядя в глаза хозяину. – Мне не повезло, милорд. Я потеряла все, что у меня было. Кем бы я ни была в прошлом, — я ваша раба. Я лучше маленькой Эрраты. Много лучше. Пусть господин поверит.

Хозяин молчал. В его глазах Катрин видела желание. Разве сомнения в искренности крепкогрудой наложницы нагнали бессонницу на великого мага? Хочет. От похоти глупеют все мужчины, даже цензоры-преторианцы. Женщинам похоть, впрочем, тоже ума не прибавляет.

Хозяин молчал, но колено его чуть заметно дрогнуло.

Ползи, падшая женщина.

"По-крайней мере, ноги у него чистые, — подумала Катрин, прикасаясь губами к пальцам смуглых ног.

Цензор задышал чаще. Выдавил из себя:

— Подними голову.

Катрин подставила лицо. Маска знакомо легла на лоб и щеки, стала второй кожей. Цензор поспешно отвел руки, тут же тихо ахнул.

— Ты… ты совсем не знаешь стыда. Ты животное.

— Я не виновата, милорд. Такой меня сделали, — прошептала Катрин и провела кончиком языка по гладкой щиколотке.

— Он.… Твой муж, твой растлитель… что он от тебя требовал?

— Все, — едва слышно мяукнула Катрин. – Все что ему в голову приходило.

Ласкала…

Маг и чародей крепче вцепился в спасительное кресло.

"Заспиртовать бы. Ох, у меня сейчас совсем крыша поедет" – подумала наложница, продолжая

"Зверь" оказался реликтовым. Нет, не размерами. Катрин приходилось видать экземпляры и покрупнее, причем, так сказать, вживую. Но этот был идеален. Пропорции будто все конструкторское бюро "Боинга" рассчитывало. И насчет идеального покрытия постарались. Просто "стелс" биотехнологий. Вершина фаллической революции. Взведенная, готовая к взлету. И "подвесное вооружение"… Бывают смуглые апельсины? О боги!

Бесстыдно распятый Цензор завопил от блаженного напряжения, страстная на

Конвульсии, беспорядочные движения локтями и бедрами, глухие удары по креслу, — Доклетиан Кассий де Сильва выгибался в сильнейшем оргазме…

— Тебе нужно немедленно промыть и прополоскать рот, — голос хозяина звучал неровно, но свои штаны он уже привел в порядок, и теперь изнеможенно сидел в кресле, опасаясь прямо взглянуть в глаза коленопреклоненной наложнице.

— Да, милорд, — пробормотала Катрин. В висках дребезжащим набатом стучал пульс. Бедра не просто ныли, — мучительно и остро болели. – Прикажите идти спать? – она совершенно ясно представила, что на ноги встать не удастся, придется выползать на четвереньках. Впрочем, это его не удивит. Чего еще ждать от похотливой самки?

— Ты испорченное существо. Испорченное до мозга костей, — прошептал Цензор. – Не пытайся меня уверить, что тебя развратил муж. Ты бесстыдна от природы.

— Да, милорд, — Катрин с вызовом взглянула на хозяина и облизнулась.

Цензор вскочил с кресла. Катрин, в голове которой все порядком спуталось, упала на локоть, готовясь встречным ударом сломать колено смуглому ангелу. Мужчина рухнул рядом, порывисто запустил руку в светлые волосы, отвел их с лица любовницы.

— Почему?! Почему не умоляешь взять тебя в постель? Разве ты не хочешь меня? Разве тебе не нужна моя ласка? Ты так же страстна, как и испорчена. Я чувствую твою дрожь, твою жажду. Почему ты меня не умоляешь?

— Потому что вы и так не отпустите меня, — прошептала, понявшая все Катрин. – Я развлеку вас в постели. Вам обязательно понравится.

— Ведьма, — смуглые чувствительные пальцы сомкнулись на горле, но Катрин знала, что душить ее не будут. – Ведьма. Искусительница. Я хочу тебя еще. В тебе есть нечеловеческая кровь?

— Не знаю, — прошептала Катрин, неистовым усилием воли, позволяя давящим пальцам оставаться на своем горле. – Милорд, желает, чтобы я его раздела? Здесь ведь никого нет. Ночью стесняться некого.

Цензор вскинул наложницу на ноги. Катрин снова заставила себя быть слабой. Зашелестела, срываясь с колец, штора и в следующий миг молодая женщина оказалась лежащей лицом в подушку.

—Я возьму тебя еще, — скрипнул зубами хозяин. – Возьму, так как тебе нравится, — как суку. Животное, дикое животное…

Раздевать, ни сук, ни женщин, маг и волшебник не умел. По звукам рвущейся ткани Катрин поняла, что утром придется повозиться с починкой юбки. С покорной обнаженной плотью Цензор обходился куда опытнее, — Катрин ахнула. Потом она ахала и стонала, почти не притворяясь. На нее мощно и неутомимо наезжает бронепоезд. Быть пьяной и безвольной Анной Карениной, быть Ариадной застигнутой Минотавром, оказалось болезненно сладко.

— Хозяин очень сильный, — сказала Катрин. — Ну, истинный маг. Если бы маги еще питались, как все люди, конец света бы наступил. Все сожрали бы те колдуны великие.

Эрго хмыкнул. Шикать на двусмысленные замечания новой хозяйской фаворитки он устал, но и комментировать рискованные слова опасался. Дикси вообще предпочитал хранить гробовое молчание.

Обитатели виллы Тихой сидели на кухне. Обед приходилось готовить сообща. Прошло уже два дня, но Катрин приступить к полноценному исполнению обязанностей кухарки не могла по объективным причинам. Глаза слипались.

— Ладно, песка полно. Они же еще и камни добавляют, — тоскливо пробурчал Эрго. Его толстые, мозолистые пальцы с трудом справлялись с мелкими зернами. — В мешке же наполовину мусор.

— Совсем купчишки страх потеряли, — согласилась Катрин, сдвигая перебранные зернышки—фасолинки и высыпая в старый горшок каменную крошку. — Такой продукт и нищим отдать стыдно, а они продают. Еще и кому впаривают, а? Вот я милорду Цензору-Преторианцу пожалуюсь, пусть следующий раз утопит того торгаша к свиньям собачьим.

— Пожалуйся, — скептически кивнул Эрго. — Топить, может, и не стоит, а вот пригрозить с другим купцом договор заключить очень даже полезно. Вдруг подействует?

— Угу, — не выдержал молчаливый Дикси. — У хозяина других забот нет, как о нашей чечевице заботиться. Занят он.

Катрин поймала косой взгляд парня и дернула плечом:

— А я что? Мне магические заботы не постичь.

Помолчали. Хозяин второй день из своих покоев не выходит. Общалась с ним в основном новая фаворитка. Верным слугам впору взволноваться — жив ли благодетель? Хорошо еще, Цензор утром высунулся, приказал в светильники масло долить. Жив-здоров повелитель, отсыпаться изволит. С закатом начнет исследовать глубины испорченности безутешной купеческой вдовушки.

— Не сори, — пробурчал Эрго. — Здесь я один про метлу вспоминаю. Я, между прочим, не в подметальщики нанимался.

— Извини, — покладисто сказала Катрин. — После обеда я за метлу возьмусь.

С Эрго отношения портить не стоило. Парень простой, безвредный. Благодаря ему Катрин умудрилась, наконец, поближе полюбоваться кормой кораблика. Пришлось помочь парню дорожку подсыпать. Не дело для первой фаворитки двора, да уж ладно. Кораблик рассмотреть было трудно — маскосеть даже вблизи все искажала. Действительно — катамаран. Довольно приличных размеров суденышко, и мачта высоченная. Заманчивая добыча — на таком до моря мигом долетишь. Вот только секретов вокруг полно. Эрго обмолвился, что корабль повинуется только магу. Паруса на нем есть, но они сами собой распускаются. Ну, почти сами собой. Кроме того, корабль может сам двигаться — без парусов, одними заклинаниями. Другого такого суденышка во всем белом свете не сыскать. Насчет последнего Катрин вполне верила — на этом свете парусных катамаранов может и не быть. Интересно, как его сюда перетащили? Вместе с материалами для виллы? Может, здесь где-нибудь и экскаватор замаскирован? Хотя его, наверное, утопили за ненадобностью. Наплевать. Кораблик — вот цель. Магия его гоняет? Ну-ну. Как бы на той магии электронные замки не стояли.

— Может, сегодня запечем рыбу? — задумчиво сказал Эрго. — Листья широкие уже отросли, я смотрел.

Скудность рациона прислуги виллы во многом объяснялась ограниченным передвижением. Добрый лорд Цензор-Преторианец неохотно давал разрешение даже на рыбную ловлю. О сборе плодов и охоте за границей периметра речь заходила лишь в исключительных случаях. Скаредный и трусливый хозяин-любовник попался купеческой вдове. Катрин была уверена, что Цензору не составило бы особого труда кормить челядь приличными продуктами или хотя бы изредка разбавлять меню копченым мясом и пирогами из хорошей муки. Что значат для великого колдуна десяток серебряных "корон"? Боится он из относительно защищенной виллы лишний раз нос высовывать, вот и всё.

— Нет, печь рыбу долго, — сглатывая слюну, сказала Катрин. — Отварим, и немножко подливы в нее бухнем. Сойдет.

— А ты, вдова, никак наесться не можешь? — с кривой улыбкой поинтересовался Дикси. — Или тебя муженек впроголодь держал?

— Пожаловаться не могу. Всего было вдоволь. Только сколько деньков миновало? Забыла я сытные времена. У нас дома, между прочим, всегда четыре сорта пива имелось.

Мужчины переглянулись. Пиво на Тихой оставалось пределом мечтаний. Цензор следил за соблюдением сухого закона не менее пристально, чем за передвижением слуг и их моральной чистотой. Поэтому охранники в основном предавались лирическим воспоминаниям о давних посещениях кабаков.

— Четыре сорта? Хм, еще и фруктовое имеешь ввиду?

— Да, любила я его, — согласилась Катрин, слабо представляющая особенности местного пивоварения. — Ой, как же жизнь меняется. То война, то вообще... Боги нас по жизни кругами водят и шутят жестоко.

Все машинально глянули на дверь. Там, на пороге, сидела неподвижная Эррата. Подурнела девчонка, осунулась. Смотрит на реку целыми днями, принципиально палец о палец не ударит. Упрекать ее пока никто не решался.

— Повезет ее хозяин или как? — прошептал Эрго. — Может, оставит? Одумается девка, отойдет от дури, готовить жратву будет. С Кэтти какой спрос? Она ночами занята. А Эррате куда податься? У нее и семьи-то нет. Дурь пройдет, девка утешится. Она и, правда, тебе, Кэтти, не ровня.

Дикси кинул на товарища яростный взгляд.

— Что? — обиделся Эрго. — Я про опыт говорю, да про масть волос. У Кэтти, сразу видно, в роду кто-то из благородных затесался. Как Эррате с ней ровняться? Она девка хорошая, но...

— Ты чечевицей займись, болтун толстый, — зашипел Дикси.

— Будешь командовать, я тебе ноги тощие выдерну, — еще больше обиделся напарник.

— Ладно вам. Пошли, Эрго, за водой. Пора котел вешать, — сказала Катрин.

В дверях пришлось протискиваться мимо неподвижной девчонки. Эррата и голову не повернула. Только спиной Катрин почувствовала ненавидящий взгляд.

— Злится, — вздохнул Эрго. — Не понимает, что не от нас жизнь наша зависит. Боги милостивы. Все в их руках.

Катрин неопределенно качнула ведром. Боги богами, а Эррата и какой-нибудь фокус выкинуть может. Совсем не в себе девчонка. Зря Цензор с ней так. Милая девчушка, жаль, без мозгов, как и сам ее шизанутый возлюбленный. Неплохая пара бы получилась. Глядишь, и ребятишки смугленькие пошли. Впрочем, этого уже не будет. Оба окончательно спятили, и как ни крути, именно блондинка долговязая тому виной.

Эрго осторожно, чтобы не поднять мути, черпал ковшиком. Катрин забрала наполненное ведро, подставила пустое. На краю ямки с прозрачной ключевой водой сидела поджарая пятнистая лягушка, безбоязненно глазела на людей.

— Вот, москитов здесь нет, а лягушка прижилась, — пробормотала Катрин.

— Так, считай, магия только на мошку кусачую и действует. А так к нам и выдры приходят, и мокролапки, и птицы прилетают. Иначе совсем бы скучно было в зеркала смотреть. А так за зверьками наблюдаешь, забавно, — охранник добродушно улыбнулся.

"Зеркальную" комнату Катрин уже видела. Каморка с дюжиной тонких, отливающих серебром экранов мониторов. Камеры, установленные вокруг виллы, исправно реагируют, включаются на все движущееся, размером покрупнее этой самой лягушки. Охранники поочередно скучают за "магическими зеркалами". Судя по всему, у Цензора тоже стоит контрольный монитор, на какой выводится сигнал тревоги. И за перемещениями прислуги наш маг умудряется весьма пристально следить. М-да, велики возможности магии, вот только ума не прибавляют. Сейчас Катрин мучилась вопросом — где же в хозяйских покоях технический центр управления упрятан? Ладно, сигналы системы смуглый сластолюбец принимает на что-то миниатюрное, что всегда при нем. Этот миниатюрный пульт Катрин даже мельком видела. Но где-то спрятан и сам электронный центр, и силовая установка. Не от батареек же все это волшебное хозяйство питается?

— Слушай, Эрго, а дикие дарки вас не беспокоят? На берегах реки их страсть как много.

— Э, дарки к нам соваться опасаются. К дому по суше, считай, не подойти. Кругом протоки и болота. И аванки. Дарки, что дикие, что мирные, с аванками ни шибко-то дружат.

Катрин поежилась:

— А мы как же? Я с аванками тоже дружить не хочу. Вдруг из воды к нам полезут? Говорят, от них отбиться трудно.

— Ха, что там отбиться, — глаза закрывай да сам им в пасть падай. Это твари о-го-го какие. Только наш хозяин над ними власть имеет. Что ты носом дергаешь? Я сам видел. Он с ними разговаривает и снадобьем волшебным угощает. Поэтому вокруг дома ящеров больше, чем на всей Оне, но нас они тронуть боятся. Вот какая у нас охрана, — Эрго с гордостью посмотрел на водную гладь и повесил черпак на ветку. — Пойдем, что ли? Жрать и правда хочется.

Катрин подхватила тяжелое ведро:

— Эрго, а нельзя ли нам с большой лодки рыбы наловить? С нее, наверное, удобно.

— И не думай, — категорично сказал охранник. — Хозяин сразу накажет. Он жутко не любит, когда на корабль кто-то ходит, даже по делу. Там магии полно. Так что и не зыркай в ту сторону. Если уж я замечаю, то и он заметит. Не про нас этот корабль.

— Понятно, — уныло сказала Катрин. — Я что, я только про рыбу. Очень уж бедно мы кушаем. Хозяин-маг, оно понятно. Ему все равно. Слушай, а как он наказывает? Больно?

— Уж как повезет, — неохотно сказал Эрго. — Обычно ставит провинившегося перед домом на солнцепеке и заклятие накладывает. Если, значит, шевельнешься — нога огнем горит. Ну, у тебя рука жариться начнет. У Эрраты — шея. Где волшебный браслет надет, там и подгораешь.

— Очень больно?

— Пробовать не советую, — Эрго поставил ведро, приподнял штанину. — Вот, я год назад под заклятье попал. С обеда стоял до самого утра. Я равновесие легко теряю, оттого и шрамов столько. Дикси как-то целый день на солнце проторчал — один раз ожегся. Он парень крепкий.

Катрин смотрела на поджившие следы старых шрамов, опоясывающие толстую щиколотку охранника повыше и пониже темного браслета:

— Ой, жуть какая! Уж я постараюсь милорда не злить.

— Угу, постарайся. У тебя получится. Пока ему не надоешь. Хотя, ты баба хваткая, может, и вовсе не надоешь, — Эрго упорно смотрел в сторону. — Пошли жратву готовить.

Эррата по-прежнему торчала на пороге. Дикси не было — ушел к "волшебным зеркалам".

— Сигнал, видать был, — заметил Эрго, водружая ведро на место. — Наверное, пеликаны. Их сейчас уйма. И что слетелись? Рыбы-то вокруг мало — всю аванки распугивают.

— То-то я и замечаю, что рыбки мало, — Катрин покосилась на разделочную доску, где лежали тушки двух небольших рыбешек, которых здесь называли черноперками.

— А я замечаю, что ты тяжелые ведра таскаешь, будто всю жизнь водоносом работала. Вон Эррата двумя руками полное ведро волокла.

— Ну, муж меня с собой на барки частенько брал, да и баба я взрослая, не соплячка какая-нибудь.

— Кто соплячка? — на пороге кухни появился Дикси. Глаза его гневно сузились, он с ненавистью уставился на Катрин. — Ты язык-то попридержи. Эррата девушка честная, ей скрывать нечего. И тебе, красавица, незачем нос задирать — через год-два на месте девчонки окажешься. Без работы, стало быть.

— Может, да, а может, и нет, — Катрин придвинула доску и принялась чистить рыбу.

Дикси шагнул ближе:

— На задницу свою надеешься? Вы все себя королевами чувствуете, пока.... Давай-давай, радуйся. Хозяин счастьем щедро одаривает, да зато потом... Что, ночи сладкие голову кружат?

— Отойди, порежешься, — Катрин непроизвольно крутанула в пальцах нож так, что охранник мигом отскочил к двери.

Наступило нехорошее молчание. Потом Дикси резко развернулся и исчез.

— А ты вспыльчивая, — шумно сглотнув, сказал Эрго. — Разве можно так?

— Что он ко мне пристал? Я в магии ничего не смыслю, но злить меня не надо. У меня служба тяжелая. И молоко за вредность не выдают.

Эрго заткнулся, сидел тихо. Катрин расправлялась с рыбой, стараясь не делать резких движений. "Хозяин счастьем одаривает". Мать вашу.... Этим бы ножом да вашему хозяину в пах. А потом лезвие вверх — так, чтобы завизжал колдун ненаглядный, видя, как кишки из распоротого брюха лезут.

После вчерашнего Катрин люто и крепко возненавидела прекрасного Доклетиана Кассия де Сильву. На рассвете дело было, после последнего "эксперимента" хозяина.

…— Ты беззаботна и примитивна как животное, — с наслаждением пробормотал хозяин. – Поразительно, как можно абсолютно не ведать стыда.

Насчет животного Катрин хорошо усвоила. За ночь любовник применил сие лестное сравнение не меньше полусотни раз. Вот насчет примитивности, — здесь он не прав. Такие изыски ему не каждая профессиональная шлюха предоставит. Впрочем, это он и сам понимает, — вид блаженный как у обожравшегося питона.

— Что ты знаешь о морали?

— Разве мораль для таких женщин как я? — с трудом выговорила наложница. – Мне умное недоступно.

— Ты начинаешь это осознавать? Понимать насколько ты обделена, как низко, как безвозвратно твое падение? – в утомленном голосе хозяина, мелькнула нотка оживления. На тему бесстыдства и непристойности он мог философствовать бесконечно.

— Ах, милорд, вы меня околдовали, — прошептала Катрин, украдкой вытирая рот в мягкой прорези маски. Не заметил, — на любую лесть жмурится как кот на запах сметаны. Руку можно тайком вытереть о покрывало.

— Сейчас ты пойдешь отдыхать и я не хочу чтобы твое бесстыдство искушало ни в чем ни повинных людей, — Цензор запустил руку в плетеную шкатулку и извлек непонятное плетение из уже знакомых Катрин темных шнуров. Несколько мягких звеньев соединял треугольник из гладкого блестящего металла.

— Знаешь что это? – мужчина с довольным видом вертел в руках странное приспособление. – Твои бедра стройны, но все же чуть шире чем у Эрраты. Мне пришлось всерьез применить чары, чтобы ты смогла это надеть.

Катрин, не веря своим глазам, смотрела на жуткую штуковину.

— Пояс непорочности, — пояснил хозяин, играя шнурами. – Мудрое изобретение неизвестное здешним племенам. Ничего, ты поймешь. Эта вещь поможет твоему дикарскому темпераменту не выходить из рамок приличий. Ну, разве ты не хочешь его надеть?

— Я надену любое украшение, угодное милорду.

— Да, это истинное украшение, — согласился смуглый мерзавец. – Это не те варварские кольца и ожерелья, что уродуют женщину, выдавая, как неистово она украшается, мечтая предоставить свою плоть первому попавшемуся самцу. Вот доказательство твоей скромности, твоего послушания и искренности. Только рядом со мной ты будешь снимать этот символ целомудрия. Теперь ты легко избегнешь любых искушений.

Катрин молчала. Послушно встала на колени, позволила надеть на себя узду. Теплом опалило поясницу, — шнуры там спаялись воедино, хозяин заботливо проверил прочность спайки, и пряча универсальный "стилос", нежно толкнул в спину:

— Иди, отдохни, мое зеленоглазое чудовище. Невинная вакханка. Дай я верну тебе лицо…

…Злость душила так, что Катрин была готова биться лбом о стену. Такого позора она даже представить себе не могла. Пояс невинности?! О боги, кажется, даже насилие было пережить легче. Какой же он урод! Пусть мордочка и фигура как из романтичной девичьей грезы, но урод, урод! За все ответит.

…В котле чечевица еще побулькивала. Катрин приготовила миски. Подливой особо не озадачивалась, — и так пахнет аппетитно.

— Иди, им отнеси. Еще с голоду сдохнут.

Эрго молча взял наполненные миски, вышел. То мгновенное движение ножом произвело на охранника сильное впечатление, о чем Катрин сейчас очень жалела. Не замедлят настучать верные слуги. Плохо. Руки так и чешутся поразвлечься, но еще рано. Еще ночь, и еще день и ночь. Мама родная, — еще две ночи? Неужели красавчик столько проживет? Нет, нужно выждать. Застраховаться. Избежать случайностей. Любой ценой.

…Катрин лежала, свернувшись в ногах властелина. Главное, — собственные конечности держать красиво. С этим порядок, — длинные ножки сведены вместе, в тоже время попа соблазнительно округленна. Вкрадчивые наставления Фло всегда помнятся. Нет, о ней нельзя думать. Ты служишь. Первый сегодняшний сет благополучно отыграли, — истосковавшийся за день, выспавшийся хозяин, был настолько готов, что Катрин оставалось лишь послушно гнуться в его руках. Его магическая милость соизволили взять наложницу сидя на постели, — и Катрин томно и сладострастно ахала. По-правде говоря, неудобная поза не слишком тяготила, — ненавистного лица Катрин не видела, а к стройным мужским ногам испытывать испепеляющую ненависть было глупо. К тому же облегчение от снятия проклятого украшения накладывало свой отпечаток. Проклятый пояс днем не мешал, не тер, был легок, но забыть, что он окольцовывает некогда свободное тело было невозможно. Временами Катрин заставляла себя впадать в состояние подобное ступору, — лучше застыть неподвижно, чем с визгом начать крушить все вокруг. Покорная наложница была абсолютно уверена, что за пару минут разнесет всю проклятую виллу, развесит на кустах потроха и скальпы обитателей, а сам хозяин, вернее, то, что от него останется, будет вздернуто за ногу на мачту. Ох, кораблик, кораблик.… Нет, подождем. Тем более его милость Доклетиан Кассий де Сильва легкой и быстрой смерти не заслуживает. Ой, долго он будет издыхать, долго. Эта мысль слегка утешала. Сутки остались, чуть больше суток…

Вот, опять бредить начал.

…— Разврат есть величайшее прегрешение, ибо необъясним, неоправдан и чужд разуму человеческому. Излишество и порча, искушенными мерзкими умами распространяемая. Вдумайся в эту истину, дитя мое…

Катрин ответила томным и неопределенным мурлыканьем. В последнее время подобные звуки вполне удовлетворяли сурового трибуна. Хочет чтобы сучка примитивная, преданная, мудрости его величайшей внимала, — тем лучше. Антракт все равно краток. Все ненасытнее наш маг становится. Теперь обожает лапу или на заднице держать, или грудь тугую осязать, кончиками пальцев поглаживать. Еще в волосы пальцы запустит, растреплет, и тут же приказывает причесаться, в порядок себя привести. Даже шикарную щетку выдал, — явно не каннутского производства. Небывалая роскошь.

…— отчего дева, скромная и естественная от природы, втягивается в пучины разврата? Невинность девушки, целомудрие юноши, как легко уступают они ухищрениям мерзких искусителей. Кэтти, ты можешь понять и признать, что именно толкнуло тебя в омут порока?

Рука на ягодицы настороженно замерла. Ждет, сукин кот. Жаждет исповеди, чтобы потом годами обличать. Ханжа в голову трахнутый. Легко угадать, что дальше спросит…

…Она лгала легко и свободно. Мужчина слышал то, что хотел слышать. Шепот наложницы прерывался, — язык и губы были заняты, — зверь-червь вырос и тяжело покачивался в воздухе, стремясь заглянуть в лицо отказывающемуся признавать его существование хозяину. Подробности выдуманной интимной жизни вполне обычной семьи, заставляли цензора-преторианца ерзать по ложу. Катрин, прижавшись щекой к горячему животу, продолжала ласкать. Только бы самой не потерять голову, — оральные игры, зверь, скользящий в ладони, не на шутку завораживали. Катрин не желала поддаваться.

Любовь – с людьми. С куклами – работа.

Ох, кораблик.

— Ты не должна была… ты не могла.… так низко, так недостойно, — Цензор уже не мог удержать стонов наслаждения. – Ты просто свинья…

"Да я же тебе то же самое делаю," – в бешенстве чуть не заорала Катрин, работая руками и ртом. "Кабан проклятый, -— на мясо тебя, на мясо! Грязи тебе хочется? Будет, будет грязь".

Катрин лежала на боку, змей-червяк еще был в ней, но требовать или вымаливать у него продолжения могучих толчков было бессмысленно. А хотелось продолжения, до боли в зубах хотелось. Цензор целовал лицо наложницы, смуглые пальцы трепеща отводили слипшиеся пряди с лица Катрин.

— Ты… ты… Я потрясен. Ты удивительная. Потрясающая. Нет, ты не животное, ты куда изощреннее Я ошибся, ошибся… — чувственные губы мужчины дрожали. – Я…, я…

"Если он скажет что любит меня, я просто обоссусь от счастья", — подумала Катрин, чувствуя как в бедрах пылает неутоленный пожар. "Сопляк проклятый, хоть бы раз кончить позволил".

Глядя в ее зеленые глаза, Цензор, кажется, смутился. Шевельнулся, отодвигаясь от бесстыдного загорелого телом.

— Это был нужный опыт. Полезный, хм… Кэтти, я… Пожалуй, я благодарен.

"Мне даже смеяться противно" – подумала Катрин и вслух сказала:

— Милорд ужасно силен. Я была бы счастлива умереть. Вы маг, Цензор—Преторианец, великий маг. Мне уходить?

Лицо Цензора дернулось:

— Нет. Ты останешься. Мне нравится с тобой говорить.

Изумленная Катрин пробормотала:

— Но милорд, вы потратили столько сил. И мне нужно привести себя в порядок.

Мужчина приподнялся на локте:

— Споришь со мной? Не забывайся. Я хочу говорить с тобой. И хочу запомнить тебя такой. Грязной. Откровенной. Мне нравится, Кэтти.

"

…— Кэтти, никогда не становись похожей на эту девчонку. Эррата глупа и невоспитанна, — строго сказал Цензор, с удобством устраиваясь на постели. Любовнице пришлось сдвинуться, дабы дать место мужским ногам. Мужчина мимоходом коснулся ее пальцами и догадливая Катрин подставила ягодицы под хозяйскую длань. Ничего еще не кончилось.

…—У тебя чудесные волосы. Они должны быть длинными, очень длинными. Насчет твоей "прически" между ног я еще не решил. Ты выглядишь непристойно, но все же… — неразборчиво бормотал Цензор. – Ты изуродована, — порезы на твоей руке похожи на безобразную букву, а татуировка настолько отвратительна, что на нее невозможно смотреть. И ты слишком худа, ты плохо ешь…

С ним было что-то не так. Уже минут десять он вещал вроде бы сам для себя, не требую от наложницы ответов и лишь машинально поглаживая тугую попку живой игрушки. Катрин, не решаясь шевелиться, лишь косилась на расслабившегося мага и напряженно размышляла. Перетрахался, что ли? Наплевать. Где же здесь источник с живой, в смысле, газированной водой? Комната не больше двадцати квадратных метров. Где здесь холодильник спрятать можно? Нет, не холодильник, — тянуло не только прохладой, но и влагой. Колодец? Забавно. Колодец с минералкой, черпать можно стаканами. Ух, пить хочется. И что он там так нудно "булочки" поглаживает? Полезет между ними, сразу руку придется сломать. Ой, ноет в глубине, — изысканные забавы так просто не даются. Что с ним все-таки такое? Похоже, слегка пьян. Не в минералке же дело? У вас, госпожа наложница, в голове отвратительная ясность. А жаль, потому как, тело ваше продажно-ненасытное продолжает желаниями страдать. Можно только поразмыслить, — убийства или секса вы сейчас больше желаете?

Цензор шевельнулся. Чувствуя, что он хочет, Катрин прижалась щекой к его бедру. Начнем новый налет мотыльков. Садятся они на дуб усталый… Кончик языка скользнул по мужской плоти. Цензор потянулся, нашарил на полу маску:

— Ты не менее красива чем она. Но все же, все же…

Катрин подавила вздох. Наплевать на причуды вашей милости. Маска собственно и не мешает, прилипает как вторая кожа. Даже любопытно, — кого собственно трахает в своем воображении мудрый Доклетиан Кассий де Сильва? Хотя куда интереснее, где тайник.

Реакция мужского мяса в очередной раз изумила, — змей-червяк проявил такую готовность, словно неделю постился. Вот чудо природы. Не смотря на несомненную боевую готовность на среднем этаже, верхняя часть великого колдуна вела себя отстраненно и даже несколько апатично. Только бормотал, о том что "дитя" не должно ничего скрывать. Катрин сочла подобное ненавязчивое поведение благоприятным обстоятельством. Не так унизительно ублажать клиента.

Возлюбленный хозяин получил все что возжелал. Несколько раз Катрин забывалась и чуть не потребовала от орехового идола хоть каких-то ответных действий. Обошлось, — устояла. На десерт маг и волшебник получил новое удовольствие: упругие груди наложницы подперли "змея" снизу, голова ненасытного пресмыкающегося туго ныряла в приятно подставленный рот. Катрин помнила, насколько такая игра осчастливливала покойного мужа. Смуглый балбес в этом отношении ничем не отличался: коленопреклоненная Катрин, слушала как он воет от наслаждения, и бережными движениями языка и бюста довела дело до конца. Испачкал ее Цензор-Преторианец изрядно, зато тут же рухнул на кровать и засопел. Мужик есть мужик, хоть и корчит из себя мага несусветного.

Катрин вытерлась остатками подушки. Из лохмотьев неудержимо лезло сено. Никаких условий для разврата. Сочтемся, милорд, сочтемся.

Любимая наложница посапывающего мага устало села на пол возле кровати. Хотелось пить, и что хуже, очень хотелось и наоборот. Вот гад, если учует, что отлучалась, подозрений будет — не отбрешешься. Что ж теперь, обмочиться? Катрин потерла виски и сморщилась. Нельзя время терять. Ищи.

Сюда он шныряет, больше некуда. Катрин стояла в нешироком проходе за шторой. Позади жалкая кровать с дрыхнущим "великим и ужасным", впереди пустая стена. Должен быть проход. Или она вся целиком двигается? Катрин подняла голову и заметила на узком карнизе какой-то предмет. Ага, кроме тебя, долговязой, никто и не дотянется. Осторожно, двумя пальцами сняла загадочную штучку. Мудрено, однако. Размером похож на дистанционный пульт для телевизора, но этот гораздо сложнее. Один тонкий серебристый экран чего стоит. Допустим, этим девайсом можно стену открыть, но сейчас-то и пробовать не стоит. Во-первых, на "пульте" есть что-то очень напоминающее сканер отпечатка пальца. Во-вторых, что мы за дверью делать будем? Искать оружие, секретную документацию? Пусть удавятся со своими секретами магическо-электронными. Оружие? Смешно — с этим содомитом картинным, статным, и голыми руками управиться ничего не стоит. Собственно, можно и не руками, а совсем другим местом. На охранничков — вообще наплевать, они только на дисплеи пялиться способны. Эррата? Ну, разве что эту козу пристрелить, чтобы не мучилась. Кораблик нам нужен, и все. Выходит, дверь открывать имеет смысл только чтобы водички холодненькой попить. Ох, неплохо было бы. Может, за стеной и какой-нибудь ночной вазон отыщется?

Катрин передернуло. Может, не тянуть с развлечением — дать любовничку в морду и в хрипящий рот облегчится? Последнее "прости", так сказать. Любители на такой кайф есть, Мышку, например, такие темы в трепетный восторг приводят.

Катрин подошла к постели. Хозяин спал, приоткрыв рот. Лет двадцать пять, не больше. Фигура, конечно, развитая. Вообще он развитой. Физически. Даже сейчас глаз не отведешь. Но на голову явно умственно отсталый.

Катрин склонилась ниже. Нет, не показалось. В ноздрях Цензора торчали едва заметные прозрачные клапаны. А ты еще и наркоман, парниша? Подстегиваем себя, да? Что-то не сильно помогает девочек ублажать. Хотя Эррата, возможно, придерживается и иного мнения.

— Милорд, ну, милорд.

Колдун недовольно фыркнул, но глаз не открыл. Катрин хотелось двинуть его по ребрам, но сдержалась. Чмокнула смуглую ступню:

— Милорд, мне можно умыться?

— Иди. И приведи себя в порядок, — Цензор перевернулся на бок и безмятежно засопел.

Катрин прожгла взглядом мускулистый зад красавчика. Приведи себя в порядок, да? Ладно, пополним списочек.

Когда умывшаяся и освежившаяся Катрин села у двери дома, на востоке уже светилась заря. Глядя на розовеющие ветви зарослей, утомленная женщина подумала о лежащих у потухшего костра товарищах. Бедняга Жо — наверное, совсем его москиты загрызли.

"Я хочу спать и жрать, — решила Катрин. — И еще я смертельно хочу к своим. Стара я сумасшедших мальчишек развлекать. Боги, если вы там, наверху, проснулись — вернете мне Фло и моих, и клянусь, я только с любимой спать буду. Никаких адюльтеров даже по самым уважительным причинам. Помогите, а? Ну, пожалуйста".

Проснулась Катрин от шорканья метлы. Эрго подметал "залу".

— Думал, до вечера дрыхнуть будешь. Вставай, обед скоро. За водой тебе иди, — неприветливо напомнил охранник.

— Спасибо, что разбудил, — пробормотала Катрин, с трудом садясь на лавке. Организм моментально напомнил о непристойно проведенной ночи.

За водой Катрин сходила, но торопиться с обедом не стала. Выскребла из горшка остатки утренней каши. Даже не поймешь, то ли господской фаворитке пайку оставили, то ли просто посуду поленились мыть. От рыбы в каше только запах и имелся.

С обедом никто не помог. Только Эрго притащил дров для очага. Саботаж, однако.

Рыба Катрин явно не удалась. Возможно поэтому сотрапезники за столом хранили гробовое молчание. Ничего, мальчики-девочки, нам бы день достоять, да ночь продержаться.

К концу трапезы появился хозяин-благодетель. Окинул презрительным взглядом миски, кинул на стол звякнувший мешочек.

— Эррата, твое жалование. Собирайся, завтра я тебя отвезу, посажу на барку.

— Мне нечего собирать, — девчонка уставилась на крышку стола.

— Тем лучше, — Цензор был подчеркнуто безразличен. — Мы отплывем утром, пока прохладно. Вы, трое, присмотрите за домом.

"Лично девчонку повезет. Звучит обнадеживающе. Значит, корабликом и в одиночку можно управлять".". Додумать хозяин не дал:

— Кэтти, зайди ко мне. Ты кое-что забыла.

Сначала Катрин выслушала назидательную речь о том, что плохо причесалась, о том, что порезы на руке заживают подозрительно медленно, и вообще, откуда столь неопрятный вид? Потом Цензор перешел к главному:

— У меня много забот. Ты должна сама напоминать о важных мелочах, — перед Катрин закачались шнуры проклятой упряжи.

Катрин пришлось опустится на колени и попросить прощение у повелителя нежным и изысканным способом. Губы уже побаливали. И пугало, то, что Цензор забыл о приличиях и своей вампирской боязни дневного света.

Глава 6

…Вот и все. Катрин, поддернув подол, и неприлично подставив прохладному воздуху колени и бедра, сидела на пороге. Утро осторожно просыпалось на востоке. Река бесшумно лижет берег, выступают из тьмы старые сети, растянутые на кольях около воды.

Отмучилась. Сил радоваться нет, только смутное ощущение, — как же, стерпела, выстояла. Вот дура, можно было и не терпеть. Чуть больше риска, вот и все. Ой, дура, дура. И последний разговор дурацкий.

…— Ты меня опустошила. Совершенно. Такое еще никому из женщин не удавалось.

— Хозяин мне льстит, — Катрин приложилась измученными губами к ореховой ладони.

— М-мм, я никак не могу подобрать тебе новое, настоящее имя, — лицо Цензора было блаженно расслабленно. – Ты не человек, и не животное. Какое имя тебе дать? Ты одичавшая вакханка. Какое имя подойдет вакханке? Дай мне подумать.

— Милорд так мудр, — наложница целует хозяйские пальцы. – Милорд свел с ума несчастную женщину. Возможно, меня нужно назвать как безумную ланон-ши?

— Оставь эти суеверия, — Цензор на миг хмурит красивые брови. – Я запрещаю верить в дикарские сказки. Ты умна, ты мила, ты.… О, Юпитер, ну почему ты так чудовищно невежественна? Неужели ты абсолютно неспособна ощутить величие древнего эпоса? Ах, бедное дитя, где тебе постичь жуткий эстетизм безумных плясок весталок и менад, как тебе представить жестокость игр блудливых сатиров.

— Я пойму все, что соизволит объяснить хозяин, — заверила Катрин, сдавшая в свое время тесты по античной мифологии с недурными результатами и еще не успевшая забыть разницу между вакханками и весталками.

— Ты умненькая, но не настолько, — Цензор погладил еще скользкую от пота попку наложницы. – Истинно магических вещей тебе никогда не познать. Но ты можешь попросить что-либо другое. Не буду скрывать, — я тобой пока доволен. Что ты хочешь в подарок? Говори, не бойся.

— Если милорд позволит, — Катрин приподняла растрепанную голову.

— Позволит, — холеные смуглые пальцы снова занялись игрой с соском.

— Милорд, у меня в низовьях Оны остались родственники. Нельзя ли…

— Отправить им письмо? Исключено, глупая девочка. Долина реки обезлюдела, деревушки сожжены, города лежат в руинах. Твои родственники наверняка давно мертвы. Забудь о них и оставь тщетные надежды. Письмо – затея безнадежная.

— Я подумала, вдруг милорду захочется прогуляться. У лорда Цензора-Преторианца такой замечательный корабль…

Любовник приподнялся на локте, с изумлением глянул на свернувшуюся в ногах красавицу, потом засмеялся:

— Ты подумала… подумала, что я выйду на реку из-за твоих сантиментальных причуд? Кэтти, ты шутишь? Война едва успела закончиться. Там лишь трупы и дымящиеся развалины. Да и какое мне за дело до твоих родственников? Что за странная фантазия? Разве ты не счастлива, оказаться здесь, в тихом, надежно защищенном убежище?

— Я лишь подумала, что такому могучему магу может быть любопытно…

— Тебе не нужно думать, дитя. Я сам вполне с этим справляюсь. Кстати о магии, — у меня еще много дел. Причешись и отправляйся к себе, — Цензор широко зевнул. — Завтра рано вставать. Кстати, если ты вновь малодушно уступишь Эррате свою кровать, я накажу именно тебя. Ту неблагодарную девчонку все равно уже не исправить…

Утро началось рано и все тянулось, тянулось. Хозяин, грозившийся отправиться в путь с первыми лучами солнца, еще не появлялся. Прислуга, оказавшаяся на ногах как приказывали — на рассвете, проверить рыболовные сети не решилась, отчего в меню завтрака оказалась лишь жиденькая ячменная каша.

— Хозяин уедет, сети проверим, — сказал Эрго, тоскливо заглядывая в опустевшую миску. — Кэтти, ты хоть бы немного меду капнула. Неужели там ничего в горшке не осталось?

— Я тебе что, Пятачок, на такие вопросы отвечать? Тоже мне, Винни-Пух выискался, — пробормотала Катрин, не открывая глаз. Она сидела на лавке, опершись спиной о стену и сложив руки на груди. Спать хотелось смертельно.

Мужчины переглянулись. Эрго вернулся к созерцанию расшнурованного ворота платья новой кухарки.

— Ты бы харю отвернул, — посоветовала, не открывая глаза, молодая женщина. — Не ровен час, хозяин узрит. Он невыспавшийся будет, суровый до дрожи.

— Так ты, это... сама. Неодетая, — неловко сказал Эрго. — Он тебя первую накажет.

— Мне индифферентно, — пробормотала Катрин.

— Чего? — с некоторой тревогой спросил косолапый охранник. — Чего такое?

— Того такое — меня хозяин уже начал магическим заклинаниям учить.

— Да ну?! — Эрго, похоже, встревожился.

— Что ты уши развесил? — Дикси с отвращением покоился на красавицу. — Дразнит она тебя. В конец обнаглела за два дня. Королева купеческая.

— Нет, я еще не в конец обнаглела, — вяло сообщила Катрин. — Во мне хамства не меряно. Хуже будет, предупреждаю. Ладно, а где наша дама отъезжающая? Что-то даже позавтракать не соизволила явиться.

— Эррата за домом сидит, слезы льет, — с вызовом сказал Дикси. — Что, довольна, победительница? Уделала девку?

— Индифферентно, — Катрин приоткрыла один глаз. — Дикси, ты лично ко мне серьезные претензии имеешь? В лицо сказать рискнешь?

Охранник крепче уперся локтями в крышку стола:

— Претензии? Я у тебя, чё, ведро щелястое купил, чтобы с претензиями лезть? Я вас, баб, судить не собираюсь. Только у Эрраты здесь вся жизнь была. А ты — три дня, и хозяйкой на нас смотришь? Чем ты девчонки лучше?

— Ничем, — пробурчала Катрин. — Разве что прогибаюсь удобнее, да знаю, когда язык в ход пустить. Против вашей девчонки я ничего не имею. Она мне не подружка, пред разлукой я рыдать не буду. А ты как? Судьба малышки всерьез волнует? Доплывет куда, не доплывет — не загадываешь?

— Да устроится, она работящая... — успокаивающе начал Эрго, но его товарищ уже взвился с лавки, угрожающе навис над Катрин.

— Ты что говоришь?! Он обещания выполняет. Всегда! Я ему сам клятву дал. Потому как он благородный человек, образованный. И маг он самый истинный.

— Ты чего орешь? — удивилась Катрин, не меняя положения. — Аж наплевал на меня. Что так переживать? Давай я тебе еще чая травяного налью. Я просто думаю: надоем я хозяину года через два, боги позволят — через три. Спишет он меня с довольствия. Как устраиваться? Где обживаться? Здесь как за каменной стеной сидим, а дальше? Вы и сами, небось, об этом думаете? Не до смерти же в охранниках служить?

— Устроимся, — бодро сказал Эрго. — Денежки будут, война к тому времени забудется. Почему не жить?

Дикси сел на место. Катрин заметила, как на его некрасивом лице промелькнуло сомнение. Умный парень, да всё правде в глаза взглянуть не рискнет. Ну, его дела.

Из открытой двери коридора послышались шаги. Властелин шествует. Катрин быстро села, поправила платье.

— Почему на посту никого нет? — вместо приветствия рявкнул суровый маг и повелитель. Мужественное лицо выглядело помятым от недосыпа, черные глаза смотрели зло. Оправданий насчет того, что сигнал тревоги отлично слышен и здесь, Цензор-Преторианец слушать не пожелал. Домочадцы были обвинены в лени, неблагодарности и злостном игнорировании приказов. Охранники немедленно выскочили во двор, Катрин принялась поспешно убирать посуду. Возле нее маг задержался, прижал к себе спиной, по-хозяйски провел по бедру, проверяя — не испарился ли с ночи "гарантийный" пояс?

— Будь разумной, дитя мое. Я скоро вернусь.

Катрин дисциплинированно улыбнулась и в последний раз томно взмахнула ресницами. Доклетиан Кассий де Сильва сегодня выглядел круто — обряженный в чудный коричневый панцирь и такие же поножи. На поясе болтался меч, смахивающий на римскую спату. У пояса красовался и прицепленный шлем, и пара латных перчаток. Лыцарь, мать его. Геркулес и пара Аяксов в одном флаконе. Ты бы лучше манипулу личной охраны нанял, чем в эксклюзивных доспехах щеголять.

Герой-любовник, неуклюже зацепив жестким плечом косяк, вывалился наружу. Катрин пошвыряла в шайку с водой грязные миски и сняла с полки горшок. Хорошо, что Винни-Пух напомнил. Неизвестно, как дальше дело пойдет, но мед во вражеском логове оставлять в любом случае бессмысленно. Пусть вообще радуются, что позавтракать успели.

Облизывая ложку, Катрин через окно наблюдала за приготовлениями. Технология кораблевождения ясна — детали удалось по каплям выудить из говорливого Эрго. Самое трудное — убрать маскосеть и двинуть катамаран от берега. На такие мелочи, очевидно, всесильной магии не хватает. Дикси ползал по снастям, отцеплял крепеж маскировочной сети. Эрго подхватывал легкий покров снизу. Маг неторопливо прохаживался по берегу и руководил. Довольно быстро очертания вожделенного транспортного средства полностью открылись взору злоумышленницы. Два узких корпуса, накрытые единой палубой, невысокая надстройка, стройная мачта — все окрашено в неопределенный серый цвет. Кораблик Катрин понравился — сразу видно, что построен не для пустых увеселений. На таком не только девиц катать и шампанское лакать можно. Осадка довольно глубокая — хорошо это или плохо, сухопутная отставная сержант пока не представляла. Ладно, потом разберемся. Охранники старательно скатывали маскировочную сетку. Это Катрин тоже одобрила — маскосеть по пути к морю может пригодиться. Хотя лучше, конечно, двигаться безостановочно и беспрепятственно.

Сквозь стекло донесся нетерпеливый крик Цензора — хозяин звал Эррату. Выскребая остатки меда, Катрин с досадой посмотрела на окно — отличные стекла. Загрузить бы и в "Две лапы" отправить. Пропадет ведь добро.

Вот дура, о чем размечталась. Где "Две лапы"? Где семья? Забылась, идиотка затраханная?

Доклетиан Кассий де Сильва волок за руку уволенную служанку. Девчонка суетливо подпрыгивала, и, похоже, о чем-то умоляла. Непреклонный Цензор-Преторианец делал вид, что не слышит. Катрин вздохнула — вот она, суровая проза жизни. Все мужики — сволочи бессердечные. Собственно, и бабы ничем не лучше.

Эррату подняли на борт, следом поднялся и хозяин. Охранники начали работать баграми, отталкивая судно от берега. Катрин, наконец, сообразила, что катамаран не у самого берега торчал. Есть там нечто вроде крошечной пристани. Цензор наш балбес балбесом, но с маскировкой у него полный порядок. Грамотно. Ладно, пора проверить, какие сюрпризы у него еще припрятаны.

— Милорд! Милорд! — Катрин бежала к берегу, придерживая подол платья. — Там жужжит. В смысле, звенит. В зеркале. Человек!

— Что?! Какое по счету зеркало?

— Угловое, — доложила Катрин. — Человек один. Невысокий. Оружия нет. Похоже, ранен. Или голоден. Сел и сидит. Прямо там, в зеркале. Извольте посмотреть сами. Может, с мужниных барок еще кто-то спасся, а, милорд?

Лицо Цензора ни малейших восторгов по поводу такого предположения не выразило. Он поспешно спрыгнул с кормы катамарана:

— Я посмотрю. Ждите приказа.

"Квадро" — прочитала Катрин неяркие буквы на корме судна. Улыбнулась охранникам, замершим с баграми в руках и, подхватив подол, засеменила вслед за хозяином.

Цензор широкими шагами влетел в дом.

— Не слышу сигнала тревоги.

— Сейчас услышишь, — пообещала фаворитка.

Обернуться к ней Доклетиан Кассий де Сильва не успел — Катрин двинула его по затылку заранее припасенной и ждущей на полке рядом с дверью скалкой. Забавно, пирогов на кухне сроду никто не пек, а увесистый инструмент для раскатки теста терпеливо ждал своего часа.

Благодетель на миг задержал свой задумчивый взгляд на дальнем углу "залы" и медленно, без особого грохота осел на пол.

"Сколько достоинств у самца, даже чувств лишается изящно", — с удовольствием подумала Катрин, и тут же зашипела, — браслет на руке начал нагреваться.

Действовать пришлось быстрее, чем рассчитывала молодая женщина. Благо инструменты были приготовлены заранее. Прикусив губу, Катрин шагнула к столу. Топор обухом на крышку, обод браслета зацепить за острие... Хорошо, что свободна именно правая рука.... Теперь лезвие ножа кладем сверху, вместо молотка все та же увесистая скалка сойдет.... От удара нож оставил на мягко-блестящей полоске браслета едва заметную царапину, зато на самом лезвии ножа появилась явная щербинка. Катрин выругалась и сунула руку в ведро с водой. Не слишком—то помогло, — браслет цвета не изменил, но жег, как будто раскалился докрасна. Ножом быстро не справишься. Фло, любовь моя, как ты относишься к одноруким подругам? Катрин метнулась к лежащему на полу телу, выхватила из ножен меч. Вот будет фокус, если клинок театральный, как и всё у этого преторианца.

Катрин короткими сильными ударами рубила проклятый наручник. Сталь спаты не подкачала, зато не выдерживал топор, зазубрины на лезвии становились все глубже. Когда браслет, наконец, лопнул, Катрин уже визжала громче той кошки, которую в мрачных чернокнижных целях варят живьем. Скуля и подвывая, освобожденная раба волшебных технологий, сунула руку в ведро и затанцевала рядом. На полу со стоном заворочался Цензор. Катрин машинально добавила ему ногой — пусть еще отдохнет.

Черт, теперь память до смерти останется, — на запястье ярко краснела узкая полоска. Катрин, морщась, смазала ожог. Склянка знакомая, неосмотрительно не убранная хозяином в глубины магических тайников. Скорее всего, просто антисептическое средство, но вполне сойдет за неимением лучшего.

Боль терпимая. Отдуваясь, Катрин подошла к окну. Бедняжка Эррата, должно быть, совсем перегорела от любви — в прямом смысле — в районе шейных позвонков. Интересно, как остальные? Ног не лишились? Катрин с облегчением увидела фигуры на борту "Квадро". Слава высоким технологиям. Значит, только непосредственных злоумышленников караем? Весьма благородно. Грех с души сняли.

Цензор снова завозился на полу. Катрин присела и начала тискать бывшего любовника, уже безо всякой нежности. Под панцирем-лорикой оказалась пара карманов, пристегивающихся к свободной рубашке. Уже знакомый "стилос" и устройство, похожее на карманный компьютер. Из другого кармана Катрин с изумлением выгребла горсть конфет в ярких разноцветных фантиках. Ладно, все это мелочи. Приборы полетели под стол, конфеты молодая женщина оставила на месте. Больше ничего ценного и вообще интересного на теле властелина виллы не нашлось. Странный какой-то, даже ножа при себе не носит.

— Что со мной? — прохрипел Цензор, не открывая глаз.

— Ты упал, — сообщила Катрин, и зачерпнула из ведра воды.

Взбодренный кратким душем мужчина испуганно вздрогнул и открыл глаза. Мысли в них было еще маловато. Доклетиан Кассий де Сильва посмотрел на сидящую рядом женщину, на ее открытые поддернутым платьем точеные коленки. Вспомнил:

— Кэтти, что со мной было?

— Ты упал, умер, и переродился. Реинкарнация.

— А?

— Так, слушай меня внимательно. Повторять не буду. Ты упал. Умер. Очнулся иным существом. О метемпсихозе читал, латинянин? Оно с тобой и приключилось.

— Кэтти, что ты несешь? — Цензор сел, тронул себя за затылок, отдернул руку. — О, Юпитер, у меня голова пробита!

— Ну и что? Мозги вытекут? Обделил тебя громовержец серым веществом. И до реинкарнации, и после. Так что просто заткнись и слушай сюда.

— Ты груба. И, почему ты обращаешься ко мне непочтительно? — возмутился мужчина.

От увесистой пощечины у него лязгнули зубы.

— Молчи. Исполняй. И даже не дыши без приказа. Запомнил? — без выражения спросила Катрин.

Цензор попытался вскочить, но ноги, подсеченные неуловимым движением, не удержали. Молодой мужчина рухнул на пол, схватился за ушибленный локоть, застонал. Катрин не торопясь, взяла со стола меч:

— Ты слушать будешь, недоносок тупой? Если ума просечь ситуацию не хватит, я тебя сразу кончу. Некогда мне возиться. Вообще-то, я мечтала тебя оскопить, дать чуть-чуть отлежаться, а потом, не торопясь, медленно-медленно, так, чтобы ты до самого конца в сознании прибывал, кожу с тебя содрать. Ты видел когда-нибудь как людей свежуют? Очень занимательно. Но это на досуге, а до него тебе еще нужно умудриться дотянуть.

Цензор уклонялся, пока затылок не уперся в ножку стола. Острие клинка почти касалось его глаза. Мужчина крепко зажмурился:

— Убери, ты мне глаз выколешь! С ума сошла?!

— Не сошла, но глаз выколю. Только один. Вторым ты еще посмотришь, как твои яйца на углях шипеть будут. Могу спорить, ты и не подозревал, что я способна поужинать свежими семенниками. А я могу, и даже с большим аппетитом.

— Ты бредишь?! Бредишь! — завизжал Цензор. — Что происходит, будь я проклят?!

— Ты уже проклят. Теперь заткнись. Единственную мысль в голове удержать способен? Запомни: ты не слушаешься — тебе больно. Теперь раздевайся.

Ударить пришлось дважды. Стиснув челюсти, мужчина начал раздеваться. От лорики он освободился не без труда, потом сбросил рубашку. Катрин покачала головой, — вот черт, он так ничего и не понял. Обнаженный, бывший хозяин Тихой гордо сел. Подбородок поднят, плечи гордо расправлены. О шишке на затылке уже и забыл. Герой, прямо хоть картину с него рисуй.

Катрин положила меч на стол, начала надевать на правую руку перстни. Мужчина наблюдал с озадаченным видом. Красивый, пустоголовый, — кому бы такого бычка на корриду продать? Все-таки до чего совершенная у него фигура.

Витиеватое серебро перстней обжимало пальцы один за другим. Шесть никчемных предметов роскоши. В основном камешки не стоящие больших денег. ТАМ не стоящие, ЗДЕСЬ еще не оценивались. Цензор все еще сидел на полу. Неужели не рискнет потрепыхаться? Статуй трусливый.

Когда мужчина рванулся с пола, Катрин лишь отступила на шаг. Наблюдала с интересом. Двигается быстро, — мускулатура и полное отсутствие жира позволяют, но до чего же движения нелепые. Похоже, он и в детстве не дрался, и даже в футбол не играл.

Схватив со стола меч, Цензор отпрыгнул к двери и замер в "боевой" стойке, отдаленно напоминающей классическую фехтовальную позицию.

— Дитя, ты совершила ошибку и сурово поплатишься за нее.

Давненько Катрин не доводилось слышать этакой патетики в звучном мужском голосе. Отставной сержант осторожно почесала подживающие порезы на руке:

— Частенько я в жизни ошибалась, да и платила за ошибки недешево. Но если насчет этого дурацкого меча, так это не ошибка. Это твой последний шанс. Сможешь мне голову отфигачить — останешься влачить свое патрицианское существование в этом болоте. Дрессировать крокодилов, снисходительно принимать поклонение Эрраты или еще какой пустоголовой дуры, и срать в тайном одиночестве. Не получится меня кончить — сдохнешь сам. На этот раз в полном сознании и медленно. До тебя за один раз не доходит. А мне очень хочется увидеть, как ты осознаешь, что с тобой всё кончено. Ты в аду, малыш.

Лицо Цензора исказилось:

— Как ты смеешь меня оскорблять?! После всего, что я для тебя сделал? Неблагодарная девка.

Катрин криво улыбнулась:

— Сейчас поблагодарю. Есть за что. Таким раздутым вонючим кондомом я никогда в жизни себя не чувствовала. Давай, телок, начинай.

Смуглый ангел неуверенно повел перед собой мечом:

— Ты думаешь, это будет весело? Это настоящая сталь, острей её в этом мире не найти. Что за игру ты затеяла, Кэтти? Кто ты такая? Постой, — ты назвала аванков крокодилами? Ты шпионка? Кто тебя послал? Не смей улыбаться!

— Что ты на меня громыхаешь? — поинтересовалась Катрин. — Я таких громогласных мужчинок троих за раз раком ставила. Тебе, как покойнику, надлежит вести себя поскромнее. Кончился Цензор. И Доклетиан в компании с Кассием, иссякли. Ты теперь просто красивая голенькая попа. И мечтать тебе лишь о том, чтобы я тебя в притон какой-нибудь мужеложский пристроила. Тебе ведь анальный секс по вкусу?

Кажется, Цензору стало трудно удерживать меч:

— Что за игра, будь ты проклята?! Не знаю, кто ты, но большего бреда я не слышал. Как ты смеешь, шлюха, распутница, потаскуха, смотреть мне в глаза и улыбаться?! Не ты ли сама валялась в ногах, умоляя о благосклонности?!

Катрин издала злобный смешок:

— Надо же, кажись, встает у него. Да ты за эти ночи жаркие весь остаток жизни расплачиваться будешь.

Смуглый красавец поспешно прикрыл свободной рукой спонтанно возникшую реакцию:

— Ты неблагодарное чудовище! Я...

— Накажешь меня? Руби, чмо гладкокожее, или я первая начну. Ты у меня подыхать месяцами будешь. Мечтать, чтобы тебя из милости добили. Колдунишка нелицензированный, слабоумный. Фокусник комнатный.

— С тобой нужно поступить, как с ядовитой змеей, — заявил оскорбленный великий маг. — Честь не позволяет мне поднять меч на безоружную, сошедшую с ума, женщину, но сейчас придут охранники и...

— Не придут. Ты им приказал ждать. Они у тебя дрессированные, как белые мыши. Сам не справишься? Или без подсоса уже ни на что не годен? Что наш фаллос гордый головку повесил? Вдруг Эррата увидит? Как ей после такого разочарования отраву пить?

— Что ты знаешь про яд? — зарычал Цензор. — Я зарублю тебя за лживые домыслы! Проклятая ведьма! Если бы я не был преторианцем...

— Ах да, мы гвардейцы. Кто тебе титул дал, соплячок? В каком комиксе ты его вычитал? Или ты туристам у Капитолия попу подставлял? Ой, вот в это я, кажется, верить начинаю...

— Заткнись! Или я... — мужчина орал так, что вздрагивали стекла.

— Покричи! Я тебе сегодня же язык выдерну, — командный рык Катрин прозвучал, пожалуй, зычней мужского. — За меч держись, засранец. По-честному желаешь?! — молодая женщина подхватила со стола увесистую скалку. — Давай, карапуз. Я вооружена и жутко опасна. Ты скалку для этих случаев в доме держишь? Муки-то все равно нет. Голодом людей моришь, да еще и девчонок крокодилам скармливаешь. Душегуб девчачий.

Цензор рубанул мечом. Разъяренная Катрин уклонилась от клинка. Отшвырнув дурацкую скалку, скользнула вперед. Перехватить мужскую кисть, сжимающую рукоять меча, труда не составило. Ударом о колено, Катрин вышибла оружие. По-правде говоря, смуглый красавец держал клинок как зонтик.

Цензор ахнул. Свободной рукой машинально ухватился за платье противницы. Ткань громко затрещала, — неведомая сила рванула мужчину вниз, заставив покатиться по полу. Он, ошеломленный привстал на коленях — голову рвануло назад. Было ужасающе больно — особенно в носу. Его заставляли смотреть в потолок, удерживая за ноздри. Страшный голос прорычал:

— Ты умер. Теперь — слушай и выполняй. Понял?

Цензор закричал и слепо замахал руками, пытаясь оттолкнуть мучительницу. Тогда Катрин начала его бить...

…Стонал он жалобно, как брошенный хозяевами кутенок. Даже, кажется, поменьше ростом стал. Катрин, успокаивая дыхание, села на стол. Правый кулак довольно сильно ныл. Не привыкла. Убивать сколько угодно, а экзекуции устраивать — это другое дело. Перстни на воспитуемом оставляли устрашающие ссадины, но с ролью настоящего кастета не справлялись. Попробуй такой мышечный корсет пробить, как у этого аполлона. Больше бы нагайка подошла или обувь крепкая. Этими кожаными сандалиями пинать — садомазохистское представление получается. А по-настоящему калечить не хочется — вдруг это бестолковое создание не только сегодня-завтра понадобится?

Он, гад, и сейчас стонет с нотками обиды. Несправедливо, да? В полицию пожалуемся? В ООН? Родителям? Когда же он осознает? Может, настолько тупой, что и не сломается? Катрин на миг прикрыла глаза. Бить и издеваться уже совершенно не хотелось. Столько мечтала, и на тебе. Где твои садистские наклонности? Дома их даже Цуцик опасается, а когда нужно... Вот дерьмо. И ни тени возбуждения. Ведь так сладостно всё в подробностях представлялось. Время уходит, уходит...

— Ну, вша латинская, скажешь что-нибудь? На меня смотри, ублюдок!

Левый глаз у него уже заплыл, губы полопались и распухли. Из носа капает. Колени подтягивает к животу, самое ценное оберегает. Исцарапанный, как будто его не по полу валяли, а сквозь терновник прогнали. Фавн болотный.

— За что? Ты... ты бесчеловечна. Ты меня убиваешь.

Катрин слезла со стола. То, что утром было Цензором-Преторианцем, затряслось от ужаса. Собрался в комок, исцарапанные руки прикрыли голову.

— Уши не закрывай, — буркнула Катрин. — Сказать есть что умное?

Протяжно всхлипнул и вдруг бросился на четвереньках к двери. Попытка бегства номер шесть. И тупой, и упрямый. Катрин одним прыжком догнала, пинком под ребра опрокинула. Завизжал, выставляя руки...

Окончательно он перестал быть Доклетианом Кассием де Сильва, магом и цензором-преторианцем после седьмой попытки удрать.

…От последней серии ударов по почкам его все еще тошнило. Катрин пришлось сходить на кухню. Вылила на голову голому окровавленному существу ведро воды. Мужчина вздрагивал, лежа в луже, но рвотные позывы прекратились.

— Ну, есть что сказать?

— Слушаю и выполняю, — неразборчиво прохрипел он.

— Ответ засчитывается, — Катрин и саму подташнивало. — Сел, рожу вытер.

Повинуется, хотя и с трудом. Да, личико наше классическое сейчас узнать трудновато. Ничего, глаза целы, а красоты нам больше не требуется. Катрин шагнула ближе. Затрясся сильнее, но в сторону двери больше не дергается. Неужели готов? Катрин посмотрела на меч, сиротливо лежащий под стеной. После первой попытки к помощи оружия бывший маг прибегнуть уже не пытался. И понять это было невозможно. Ну, видимо, не было бойцов в предках у нашего преторианца. Но куда деваться, если убивают? Бежать на четвереньках? Таракан.

— Ты меня слышишь?

— Да, леди.

— Хорошо. Еще раз — что ты хочешь сказать?

— Слушаю и выполняю.

— Еще короче. Слушаю. Выполняю. И ни единого лишнего звука. Ну?

— Слушаю. Выполняю.

— Хорошо. Попробуем на практике. Мне хочется врезать тебе по яйцам. Ноги раздвинул. Руки за голову.

Заплакал. Колени затряслись, но раздвинулись. Руки, правда, за голову не попали, криво задрались куда-то вверх. Ладно, сойдет в классическом стиле "гитлер-капут".

Катрин несильно пнула мокрые гениталии подошвой сандалии. Существо застонало, слезы потекли сильнее.

— Тихо! Вот сразу послушался и не так больно.

Закивал, слезы капают на гладкую смуглую грудь.

— Теперь встал и пошел к себе.

Цепляясь за стену, поднялся. Трясущийся, ссутулившийся, мокрый. Обезьяна недобитая.

— Что стоим? Что-то забыл?

— Сандалии...

От пинка под колено снова грохнулся на пол. Заскулил, прикрывая голову.

— Голая тварь на голой земле. Навсегда. Понял? Встать!

Катрин шла следом за пошатывающимся и старчески шаркающим босыми ногами пленником. Как-то не по себе — за час из статуи ореховокожей реликтового питекантропа сделала. Вон, даже следы нечеловеческие оставляет. Питекантроп с надеждой покосился в приоткрытую дверь "зеркальной" комнаты. Нет здесь никого, ископаемое. Да и от кого тебе помощи ждать?

В своей комнате бывший Цензор приободрился:

— Кэтти, возможно, нам...

Сгиб локтя мгновенно захватил за горло, удар по почкам заставил ноги обмякнуть.

— Ты, урод, что вспомнил? Вот это?!

Срывая шторы, мужчина полетел на кровать. Перелетел, с глухим стоном шлепнулся с другой стороны.

Катрин скрипнула зубами:

— Забудь, гнида. Ты сдох. Навсегда. Встать!

Стоял он с трудом. Боль в почках заставляла сгибаться. Катрин, взяв за волосы, выпрямила:

— Открывай дверь!

Он в ужасе скосил глаза:

— Я не понимаю...

Катрин била его и одновременно пыталась удержать на ногах. Не удалось — сполз по стене. Кровь из носа обильно капала, пачкая светлые циновки. Пытался закрыться локтями:

— Из-за этого?! Ты грабишь, да? Я мог бы с ног до головы завалить тебя серебром. Кэтти...

— Заткнись! Ты даже жрать давал не больше, чем болонке поддиванной. Дешевка, фраер поганый, — мучительница пустила в ход ноги...

Он выл, пытаясь прижаться к стене. Потом затих. Катрин заставила себя отойти к кровати. Плохо, не удержалась. Это из-за этой проклятой спальни.

От похлопывания по щекам он пришел в себя. Глаза безумные, но, едва сообразив, кто присел над ним, снова задергался:

— Не бей! Я умоляю! Ты меня искалечила. Я умираю. Пожалуйста...

Катрин ударила его по губам:

— Уйми язык. Еще не умираешь. Но обещаю — если мы через минуту не войдем в твою берлогу, я откручу тебе яйца. По очереди. Прямо ногтями. Я не брезглива. Есть желание подискутировать?

— Нет! Слушаю. Исполняю.

Смотреть на обезображенное искаженное лицо было странно. Неужели он красивым казался? Ангел, модель, идеал. Падаль.

Пришлось подать ему пульт. Хлюпая кровью и слезами, бывший мужчина путался в сенсорной клавиатуре. Катрин насторожилась, но фокусов не последовало — просто стена совершенно беззвучно раздвинулась. Впереди короткий проход уводил вниз. Пахнуло речной сыростью. Впереди горел блеклый свет.

— Сырая у тебя берлога. Пошел вперед.

Спустились на несколько ступенек. Пол короткого коридорчика был залит водой. Катрин посмотрела на струйки воды, бегущие по стене, на мокрый колпак светильника, под которым тлела тусклая электрическая лампа.

— Это еще что за канализация? Отвечай.

— Трещина в перекрытии. Река близко. Заливает. Нужно откачивать...

— Понятно. Заткнись и веди дальше.

Через несколько шагов уперлись в глухую дверь. Голый проводник решительно присел на корточки и заслонил голову локтями.

— Убивай. Дверь я не открою. Можешь пытать меня огнем. Я не открою.

— Чего это вдруг? — полюбопытствовала Катрин.

— Ты меня ограбишь и убьешь. Или бросишь умирать от голода. Или меня разорвут аванки. Мне все равно — убей меня сразу. Но ты ничего, ничего не получишь! Дверь зачарована. Нет ни замков, ни запоров. Ее не взломать. Ты ничего не получишь!

— Вот ты жадюга, — удивилась Катрин.

Мужчина завопил от сильнейшей боли в голени, повалился боком в холодную воду.

— Ты мне ногу сломала!

Катрин добавила по второй ноге. В тесном помещении вопли несчастного преторианца оглушали.

— Да что ж ты так вопишь? Еще раз говорю — покойникам надлежит вести себя скромнее. У меня терпение заканчивается. Жадность тебя, мага-самоучку, обуяла? Двери у тебя заколдованные? Если я у тебя руку отрублю и к вот той рамке на двери ладошкой приложу, случайно никакого чуда не произойдет? Какую руку? Левую или правую? С какой начнем?

— Нет! — завизжал несчастный. — Маг должен быть жив! Обязательно жив! Так ты никогда не откроешь.

— Да, собственно, мне уже и не надо. Я и так всё увидела.

Мужчина, утирая кровь, пытался рассмотреть выражение ее лица:

— Лжешь! Ты воровка. Обычная воровка и грабительница. Ты меня соблазнила, воспользовалась моим великодушием и наивностью...

Катрин ударила его по-настоящему.

— Я тебя, умник, не буду убивать. Я тебя здесь оставлю, перед дверью твоей драгоценной. Будешь лежать связанный "козлом" и сокровищницей любоваться. Открыть ее ты, правда, не сможешь, но это не беда. Суток трое ты будешь дышать. И гнить. Потом к тебе придут те мертвые девчонки. Согреют убийцу...

— Я никого не убивал! — прокашлял мужчина. — Они просто заснули. Они ничего не чувствовали. Я оставлял их на острове...

— И потом приходили аванки? Ну, ты и сука.

— Не убивай, — бывший Цензор со стоном перевернулся на живот. — Я, я... раскаялся.

Катрин невесело засмеялась:

— Уже? Кому нужно раскаяние покойника? Боги о тебе давно забыли. Ты труп. Все еще не понял?

— Я жив, жив, жив!!! — мертвец протестующее заерзал в воде, снова застонал.

"Кажется, я ему пару ребер сломала", — без особого раскаяния догадалась Катрин и выпрямилась.

— Ты куда? — перепугано прохрипел мужчина.

— Я домой поплыву. В смысле — к родственникам. Кораблик заберу, он тебе все равно не нужен. А тебе сейчас веревку принесу. Отдохнешь здесь в тишине, тщательной цензурой своей жизни займешься.

— Не-ет! Кэтти, нет! Без меня ты не уплывешь. "Квадро" полон магии. Корабль слушается только меня.

— Нужен индивидуальный опечаток твоих потных ручонок? Твоя сетчатка глаза? Восьмизначный пароль? Не смеши. Справлюсь без тебя. В крайнем случае, прихвачу с собой твои лапки.

Мужчина содрогнулся и застонал:

— Кэтти, я все покажу. "Квадро" сложный корабль. Я буду полезен. Ты одна не справишься. Поверь мне...

— Даже забавно. Очень хочется меня обмануть? Так ничего и не понял, недоумок? Ты же не с "дитем" разговариваешь, труп вонючий.

— Кэтти, я клянусь...

Катрин пнула его в грудь, наступила на затылок, окуная в лужу:

— Забудь, гнида, о Кэтти. Ее нет, и не было. На "вы" и "леди". Доступно, разложенец?

Он, кашляя, приподнял голову:

— Да, леди. Слушаю. Выполняю. Я не забыл.

Катрин сплюнула в воду, под нос пленнику. "Вот же, титан мысли. Стоит перестать непрерывно бить — мигом планы коварные измышляет. Латинянин, пальцем деланный. Ну, давай, повертись. Убивать тебя рановато. Но мертвым ты точно позавидуешь. Уже сегодня, моралист хренов".

— Ползи наружу. Здесь сыро. У корабля поговорим, потом сюда вернешься.

Цензор-покойник поспешно пополз к ступенькам.

Солнце снаружи жгло, как небесная жаровня. Катрин жмурилась. Проспал поганец полдня, теперь потеть придется.

Поганец, держась за правый бок, ковылял впереди. Надо же — стыд свободной рукой прикрывает. Обезьяна коричневая ободранная, от былого лоска мало что осталось. Катрин шла следом — ножны с мечом под мышкой, в руке пояс преторианский с пристегнутыми перчатками и шлемом, в данном случае исполняющим роль ведерка для всяких мелочей.

На борту катамарана застыли в изумлении фигуры слуг. Да, в таком непрезентабельном виде всесильного колдуна даже Эррата не видела.

— Чего рты раззявили? — поинтересовалась Катрин. — Власть переменилась. Милорд Цензор передал мне бразды правления. Практически добровольно и безвозмездно.

На трех лицах отразилось одинаковое глубочайшее непонимание. Эррата перевела взгляд на голую исцарапанную фигуру, и хорошенькие губки девушки начали жалобно кривиться. Такого низвергнутый маг и властелин выдержать не мог. Кривобоко отскочив в сторону, бывший Цензор заорал, то, что и ждала Катрин.

— Схватите ее! Она изменница! Связать ее!

Похоже, на палубе впали в ступор. Уж очень непостижимая картина предстала глазам привыкших к спокойной жизни охранников. Собственно, и хозяина-то они с трудом опознали в этом согнувшемся окровавленном человеке. Эрго открыл рот, порываясь что-то спросить, но только сглотнул.

— Хватайте ее! Будет сопротивляется — бейте. Она шпионка. Вперед, идиоты! — держась за ребра, бывший Цензор пятился к кустам.

Катрин, с интересом следящая за оторопевшей троицей, перевела взгляд на разъяренного мужчину. Бросится в бега — лови его потом по зарослям. Ишь, как орет, силы, надо думать, еще остались.

— Она изменница! — счастливо заверещала Эррата. — Хватай ее, Дикси! Хозяин приказал!

От узенького настила пристани до кормы катамарана было метра два. Расстояние это Эррате перепрыгнуть не удалось — верноподданническому порыву помешал подол платья. Девчонка шлепнулась в воду, подняв уйму брызг. За ней мгновенно прыгнул Дикси. Оказавшись в воде, подтолкнул девчонку к берегу левее настила. Поспешно выбрались на скользкий берег, одновременно оглянулись. Аванков видно не было.

Присевший на корточки у кустов Цензор застонал:

— Да схватите же предательницу, глупцы! Первым делом отберите оружие и свяжите руки. Она удрать может.

Дикси неуверенно посмотрел на Катрин и подвинул на боку ножны меча. Эррата, пытаясь отжать подол платья, тоже смотрела на высокую соперницу. С любопытством смотрела и с откровенной детской радостью.

Настил пристани громко скрипнул — это на берег перескочил грузный Эрго. В руке он держал два копья и на Катрин посматривал с опаской.

— Ну, раз все в сборе, пора прояснить ситуацию, — Катрин опустила на вытоптанную траву ремень со шлемом. — Я милорда нашего понизила в звании. Любовник он неудовлетворительный и вообще очень дурно подданных кормит. Дерьмо он, а не лорд. Поэтому я, крайне разочарованная, отправляюсь домой. На этом вот корабле. Рабочие руки мне пригодятся. У вас два выхода. Первый — добровольно помочь мне добраться до низовьев Оны. В этом случае услуги будут оплачены по обычному речному тарифу. Вариант второй — сейчас я вас ставлю раком и вы присутствуете на борту в качестве рабов с предельно урезанным пайком. Альтернатива ясна?

— Не, я ничего не понял, — после краткого обдумывания признался Эрго. — Похоже, на тебя, Кэтти, умственное затмение нашло. Ты зачем не слушаешься? Давай, меч хозяйский положи, мы тебе руки свяжем, и потом милорд решит, что с тобой делать. Хозяин мудр и великодушен, он... — охранник запнулся. В данную минуту Цензор совсем не походил на всезнающего мага и волшебника. Словно по нужде присевший смугло-багровый человек, вообще на лорда совершенно не походил.

Катрин вздохнула:

— Эрго, может, вы еще мозгами пораскинете? Без эксцессов обойдемся. Жара этакая. Ну зачем напрягаться? На то вот чучело посмотрите. Вы тоже человеческий облик потерять хотите?

Крупный охранник напрягся, очевидно, пытаясь уяснить, что такое таинственные "эксцессы". Зато Дикси молча и решительно шагнул к взбунтовавшейся бабенке.

— Будет больно, — предупредила Катрин, отбрасывая с лица спутавшиеся волосы. — Оно тебе надо?

Дикси не ответил, сделав обманное движение, довольно ловко схватил зажатые под локтем у женщины ножны меча. Катрин не препятствовала — шагнув навстречу, приняла парня на бедро, мгновенно заставила потерять равновесие. Когда он, взмахнув неожиданно легко доставшимся трофеем, начал падать, кулак в перстнях кратко, но ощутимо соприкоснулся с правым боком парня.

Дикси рухнул. Эррата истошно завизжала — Катрин уже была рядом. Оплеуха развернула служанку вокруг оси — замахав руками, Эррата полетела в воду. Следующим на пути Катрин оказался толстый охранник. Бедняга попятился, выставляя сразу два копья. Светловолосая красавица в грязном забрызганном платье двигалась вроде бы плавно, но в то же время так быстро, что глаз с трудом улавливал ее перемещения. Эрго что-то толкнуло в грудь, копья закрутило, вырывало из рук. Парень получил удар в солнечное сплетение, тут же жестокое касание древка копья парализовало ногу. Эрго сначала тяжело шмякнулся на неровные жерди пристани и только потом захрипел — его живот разрывала жуткая боль.

Цензор бежать даже не порывался. При приближении бывшей наложницы скорчился на четвереньках, заслонил ладонями и локтями голову и, кажется, попытался зарыться в траву. Копейное древко ткнуло его между лопаток:

— Эй, не слишком ли проворно для мертвеца? Поразмысли над этим...

Удара мужчина не услышал, просто стало больно настолько, что в глазах поплыли разноцветные круги. Цензор пытался вздохнуть, не смог.

Дикси поднялся на колени. Берег покачивался, рот парня переполнял резкий вкус желчи. Взбесившаяся баба стояла шагах в пяти, смотрела. Небрежно держала копье. Красивое лицо оставалось совершенно равнодушным. Какая она Кэтти? Сроду ей это имя не подходило. Шпионка. Или ведьма? Нет, скорее, дарково отродье. Дикси потянул из ножен короткий меч...

Эрго, стоная, скреб по земле руками, словно жук, опрокинутый на спину. Эррата в очередной раз выбиралась из воды. Мордашка совершенно одуревшая — никак девчонка не поймет, что происходит. Упорный Дикси поднимается с мечом в руке. Катрин двинулась к нему, по дороге небрежным движением столкнула в воду Эррату. Да что же она плюхается, как ледокол со стапелей? На такие фонтаны все аванки округи сплывутся. Упрямый Дикси зарычал и двинулся навстречу. Катрин перехватила копье за середину.

— Меч прячь в ножны. Поговорим...

— О чем ты мне врать будешь, предательница? О том, какой я мужчина привлекательный? Аванкам расскажешь.

Катрин отбила удар меча:

— Погоди, Дикси. На рожу ты так себе, но мозги-то у тебя есть?

Охранник сделал ложный выпад и чуть не отрубил наконечник копья. Катрин обозлилась:

— Что ты оружие портишь? Хочешь инвалидом стать?

Дикси не отвечая, попятился, быстро подхватил с земли хозяйский меч, сдернул ножны.

— Да ты, я вижу, профессиональный мечник, — Катрин сплюнула. — Оставь оружие, говорю. Я тебя не хочу калечить.

— Сруби ей голову, Дикси! — завизжала неугомонная Эррата, вновь выбравшаяся на берег. — Убей эту змею. Она на нас порчу навела. Бей ее насмерть!

— Как она за тебя волнуется. Или не совсем за тебя? — злобно прищурилась Катрин.

— Замолчи, шлюха! Мы без тебя жили себе и жили, — охранник примеривался, взмахивая двумя мечами.

— Плохо жили, — заметила Катрин. — Сосать нужно было учиться. Что девчонку не надоумил?

Узкое лицо Дикси исказилось:

— Змея ты. Настоящая...

Катрин отбила удар, уклонилась от второго клинка, и тут на нее попыталась налететь мокрая и вопящая Эррата. Пришлось отступить. Девчонка чуть не врезалась в охранника. Поскользнулась, отбрасывая с лица длинные волосы, заорала:

— В воду тебя, сука! Пусть жрут. Стерва сисястая!

— Вот и жалей вас, мокрощелок, — скорбно вздохнула Катрин.

Эррата успела только взвизгнуть. Соперница была уже рядом — девчонку закрутило, толкнуло на попятившегося охранника. Свистнуло древко копья. Дикси запрокинулся — из разбитого рта брызнула кровь. Эррата закричала от ужаса, но тут же крепкий удар по затылку швырнул ее на землю.

Злая Катрин обернулась. Эрго уже сел и корча ужасную рожу, пытался подтянуть под себя вторую толстую ногу.

— Ты встать хочешь? — поинтересовалась Катрин.

Охранник глянул на нее, быстро лег на спину и схватился за бедро:

— Ох, какое встать? Ноги не чувствую.

Катрин кивнула:

— Посиди пока, одумайся. Потом водички принесешь. Дружку твоему, защитнику чужих девок, чуть покрепче досталось. Да и меч свой отстегни, он тебе мешает...

Катрин собрала в кучу оружие. Хозяйский пояс с мечом затянула на бедрах. Подошла к бывшему Цензору. Вроде бы в сознании, голову прикрывает, но глаза отсутствующие. Пришлось ухватить его за скользкую щиколотку и отволочь поближе к остальному обществу. Тяжелый, гад. Что на себе такого жеребца держать, что по траве тащить — перенапрягаешься.

Эррата рыдала, двумя руками держась за ушибленный затылок.

— Потише, — рявкнула Катрин. — Потом свои горести в слезах топить будешь. В чувство побыстрее приходите. Мне ждать некогда.

Постанывая и хромая, Эрго принес намоченную рубашку. Катрин пришлось самой приводить в чувство Дикси. У парня был сломан нос и, кажется, выбита пара зубов.

— И чего распрыгался? — пробурчала Катрин, выжимая воду на окровавленное лицо. — Мирно поговорить западло? Почему вас обязательно лупить нужно?

Эрго дипломатично пожал плечами. Эррата была занята — придушенно всхлипывая, отирала от крови лицо и шею ненаглядного хозяина. Цензор-покойник, в полном соответствии со своим новым статусом, бессильно вытянулся, положив голову на колени служанки. Катрин выразительно покосилась на них. Эрго снова пожал плечами.

Дикси застонал, приходя в себя. Катрин поднялась:

— Тебе нос поправить или сам справишься?

— Обойдусь, — парень говорил невнятно, но смотрел злобно. — Змея...

— Индифферентно, — кивнула Катрин. — Слушайте, вы двое имеете некоторый опыт работы на этом корабле. Доходим до низовий — отпускаю вас живыми. Если фокусы будут — на дно пойдете. Эррату выкинем, когда первые люди встретятся. Девице новый хозяин нужен.

— А лорд Цензор? Что с ним будет? — испуганно всхлипнула Эррата.

— Сдох лорд Цензор-Преторианец. Околел. Представился. Нету его. А с этого набора костей бесчувственных я сдеру шкуру на сувениры. Череп — на мачту. Всем понятно?

Оголенное чучело застонало. Катрин немедленно двинула его ногой, заодно отвесила пинка девчонке:

— Живым человеком займись, гейша безротая. Если замечу, что кто-то этого мертвяка слушает, уши мгновенно обрежу. Труп он. Даже хуже — йиена заразный. Все слышали? Сейчас отправляемся. До низовий путь неблизкий. Мертвец меня на корабль проводит. Вы в себя приходите — и на борт. Без шуток.

Цензор с трудом доковылял до трапика на корме катамарана. Катрин, подобрав проклятый подол, шла следом. Мужчина едва стоял, двумя руками прикрывая пах. Взгляд оставались бессмысленными, как у животного. Катрин подтолкнула в спину:

— Иди, тварь. Показывай крейсер.

Судно произвело на молодую женщину приятное впечатление. Тиковое дерево палубы, высоченная мачта — судя по всему, дюралевая или алюминиевая, множество разных непонятных штук, люков и лючков. Паруса из какой-то крутой, вызывающей уважение ткани. Металлические леера, лебедка с нейлоновым тросиком. На носу между "поплавками" натянута сетка. Даже иллюминаторы имеются. Похоже, и внизу не просто трюм, а настоящие каюты. Впрочем, их пока осматривать было рискованно.

Хороший транспорт. Кто бы его сюда ни переправил, в намерения таинственных опекунов бывшего Цензора не входило по-настоящему маскировать достижения иной цивилизации. Для конспирации ограничились покраской суденышка в неброский серый цвет.

"В какой-нибудь здешний порт на таком кораблике заявиться — хлопот не оберешься, — сообразила Катрин. — Ну, по реке прорвемся. Эх, ничего я в судовождении не смыслю. На пацанов одна надежда".

Она глянула на берег. Побитые обитатели Тихой о чем-то шептались. О чем именно, догадаться вполне можно. Катрин и сама бы так рассуждала. Чего на кровопролитие нарываться? Баба обезумевшая долго не протянет — заснет или на пейзажи засмотрится, замечтается. Стоит ночи подождать, а там — или ножичком, или по голове стукнуть. Или вообще отпустить. В озеро, аванкам на радость.

— На борт, лакейские морды, — заорала Катрин. — Мне здесь с трупаком скучно.

"Трупак", сидящий у штурвала, поднял безжизненное лицо и прошептал:

— Не нужно меня убивать. Я тебя... вас научу управлять.

— Заткнись, — Катрин не замедлила пнуть несчастного. — Ни звука мне. Сотрудничать он вздумал...

Она прошлась по палубе. Какие все хитрые, даже удивительно. У него же прямо на морде написано — только и мечтает до ночи дотянуть, а там... Заговорщики, мать их. И отчего все подряд так мечтают одинокую женщину со света сжить?

— Леди Кэтти, оружие нам не брать? — поинтересовался с берега Эрго.

— Какое оружие? Живо на борт. Отчаливать давно пора.

— Ну, а если аванки? Или другие разбойники? — промямлил охранник.

Понятно, уже о благополучном возвращении думают. Эх, селяне.

— Мы миролюбивые. Никого задевать не будем. До низовий меня подбросите, — делов-то на месяц. Живо на борт лезьте. Я нервничаю.

Катрин глянула на Цензора, вытащила меч. Голый мужчина немедленно заскулил.

— Заткнись, — скомандовала Катрин, — Руки пока при тебе останутся. Есть еще для тебя мелкое дельце, — ошейники-намордники с челяди сними, — она подбросила на ладони "стилус". — Только бережно. Если ненароком ко мне повернешься... Могу твердо обещать — я буду быстрее.

Верные слуги на освобождение реагировали вяло. Эрго потер толстую щиколотку, Эррата опять заплакала. Дикси, похоже, чувствовал себя худо, — его пошатывало. Цензор закончил снимать "поводки" — Катрин напряглась, — но мужчина покорно протянул ей миниатюрный инструмент. Когда таинственный инструмент полетел в воду за борт, Цензор ахнул. Остальные, не очень поняв, только проводили магическую штучку взглядами. Булькнуло.

— Надеюсь, аванки оценят, — пробурчала Катрин.

Бывший колдун горестно застонал. Катрин подбодрила его очередным пинком:

— Давай, лорд голозадый, наводи чары. Плыть пора.

Она внимательно наблюдала, как он возится у штурвала. Действительно — там слегка замаскированный сканер отпечатка пальца. Рядом вполне обыденные рычаги. Палуба под ногами неслышно вздрогнула, и "Квадро" плавно тронулся вперед.

Катрин оглянулась на уплывающую виллу. Недурно.

— Теперь нужно поднять парус, — хрипло сказал Цензор.

— Не нужно. На магии плыви.

— Но леди не понимает. Аккум... магия заряжена не полностью, и если использовать только ее мощность... Хода нам хватит только до ночи.

— Индифферентно. Мне на магическом ходу больше нравится. Сейчас покатаемся по протокам. Хочу понять, нравится мне этак путешествовать или не нравится.

Катамаран вышел на относительно чистую воду. Для пятнадцатиметрового судна всё равно тесновато, но маневрировать возможно. Катрин убедилась, что слишком широкий "Квадро" не предназначался для плаванья в полузаросших речных протоках. Не нужно быть яхтсменом, чтобы понять: подобному катамарану нужен простор и свежий ветер. Тем не менее, суденышко прекрасно слушалось штурвала и, подталкиваемое "магией", резво двигалось по коричневой глади реки. Двигатель шумом себя не выдавал, Катрин отчетливо слышала тихий плеск воды, разрезаемой острыми носами катамарана, шелест тростника, вопли птиц, болезненное сопение сломанного носа Дикси. Троица слуг сидела впереди и не сводила взглядов с рехнувшейся хозяйской фаворитки. Было жарко и душно.

Катрин то и дело приказывала сменить курс. "Квадро" бессмысленно рыскал, приближаясь то к одному заросшему берегу, то к другому. Бывший Цензор крутил штурвал, не решаясь возражать. Все ждали, когда сумасшедшей ведьме надоест развлекаться.

"М-да, это вам не веслами ворочать", — подумала Катрин, наблюдая как от кромки тростника отделяется едва незаметная тень аванка, привлеченного движением судна. "Ящерка" казалась едва ли вдвое короче судна. Костяные спинные щитки прорезали воду и исчезли. Монстр затаился, оставив над речной поверхностью два холмика-глаза и ноздри диаметром с пивную кружку. "На яхту все-таки не покусится. Пасть маловата. Вот и славно".

— Эй, труп, а зачем тебе такой приличный корабль? — поинтересовалась Катрин вслух. — Аванков подкармливать и катерок поменьше подошел бы. Это твоя личная мания величия, или у твоих снабженцев ничего иного не нашлось? Отвечай живо, пока поясница не зачесалась.

Цензор кинул непроизвольный взгляд на слуг и пробормотал:

— Корабль предназначен для озера и основного русла Оны. Подразумевалось... подразумевалось, что я буду исследовать местность. Это у меня в планах на будущий год...

— В планах у тебя гнить и разлагаться, — дружелюбно напомнила Катрин.

Надо же — исследователь. Доктор Ливингстон, раз в два года героически выбирающийся за свежей малолетней девкой. Странно, зачем ему вообще что-то исследовать? Ладно, всё второстепенное — потом.

— Ближе к берегу держи. Теперь вон туда, правее, где дерево высокое.... Еще ближе.

— Можем на мель наскочить, — пробормотал шкипер-покойник.

Катрин шагнула к нему, и мужчина ахнул, цепляясь за штурвал — очередной удар по почкам заставил рулевого бессильно обмякнуть.

— Еще есть что сказать? Тогда не отвлекайся от управления, — посоветовала Катрин. — Магию — помедленнее. Как это — "самый тихий ход"? Причаливай, короче.

Правый корпус-поплавок "Квадро" зашуршал по тростнику. Кусты здесь нависали над рекой, и когда из зарослей с треском выпрыгнуло что-то полуголое и загорелое, Эррата истошно взвизгнула. Послышался отчетливый удар о корпус судна, грязные руки уцепились за борт, и через мгновение над планширем показалась зверская рожа с ножом в зубах. Эррата зашлась паническим визгом. Пришелец взобрался на борт, вынул из зубов охотничий нож и кратко посоветовал черноволосой девушке:

— Уймись.

Эррата поперхнулась. Одноглазый Квазимодо, обряженный лишь в эфемерные остатки джинсов, был страшноват. Грозно взглянув на троицу, вжавшуюся спинами в фальшборт, парень прошествовал к Катрин.

— Моя леди, у нас полный порядок. С утра наблюдаем, лагерь уже свернули. Счастлив вас видеть.

Катрин почувствовала, что тоже жутко рада видеть полумордого балбеса. Хотела улыбнуться, но губы в улыбку растягиваться не пожелали. Пришлось проворчать:

— Хорошо. Нож зачем в зубах? Попортишь обновку.

Квазимодо улыбнулся и прошептал:

— Так убедительнее. Первое впечатление — самое сильное, да?

Катрин все-таки ухмыльнулась:

— Ладно. Остальные где?

— Прикрывают. Вдруг народец взбунтуется?

— Сейчас вряд ли. Ори нашим, чтобы сюда поднимались. Там на корме трапик есть, сигать на борт необязательно. Только за аванками проследите...

— Вещи?

— Вещи потом.

Катрин смотрела, как на борт поднимается Жо. Тоже полуголый, щеки запавшие, настороженный взгляд рыскает по сторонам, топор наперевес. Щенок худой...

— Моя леди...

Катрин неожиданно для себя обхватила мальчишку за худую шею, стиснула:

— Ай, — сказал кадет-недоучка и улыбнулся. Широко, как еще в Париже умел улыбаться.

Следом за Жо поднялся Хенк. С бороды капала вода. Деловито оглядел палубу, голого окровавленного человека у штурвала, сгрудившихся на носу незнакомцев, заухмылялся:

— Я говорил — она черненькая.

Эррата издала придушенный стон.

— Кэтти, ты обещала... — начал дрожащим голосом Цензор.

Катрин перепрыгнула через кокпит и ударила мужчину ногой в живот. Цензор согнулся и упал на колени:

— Встать, животное! — заорала Катрин. — Запускай магию и выводи шхуну на чистую воду. Возвращаемся.

Катрин обернулась и увидела расширившиеся глаза Жо. Да, нужно сразу все расставить по местам.

— Этот, — молодая женщина ткнула пальцем в пытающееся разогнуться смуглое тело, — этот урод объявлен вне закона. Вне Женевской конвенции и вне прав человека. Не человек — бабуин мерзкий прямоходящий. Убийца и самозванец. Кроме того, тварь до изумления бесчувственная к физическому воздействию. Всё. Приговор вынесен и обжалованию не подлежит. Всем ясно? А ты, покойник, вставай, пока стоять можешь. Рули, ублюдок. Да, и парус поднимите. Надоела мне магия.

"Квадро" шел под парусами. Сделали небольшой круг, обходя группу островков. Катрин, стоя на корме, следила за суетой, за шорохом и постукиванием движущихся снастей. Следила за людьми. Ковылял по палубе Эрго. Мрачно возился с канатами Дикси. Между ними шнырял Квазимодо, вертел головою, успевая разглядеть все, и дословно запомнить неуверенные приказы бывшего Цензора. Задрав голову, следил за парусом Жо. Коренастый Хенк стоял за спиной голого шкипера, почесывая бороду и разглядывая исполосованную смуглую спину странного пленника. Над головой что-то бесконечно щелкало, хлопало и звякало. Большую часть неба закрыл светло-серый парус. Катрин нашла глазами скорчившуюся на носу корабля Эррату. Да, нам, бабам, этих парусов не понять. Жутко сложная вещь. Принцип действия МГ-34 куда проще уловить. Похоже, не получится из вас, леди, настоящей яхтсменки.

Катамаран подошел к берегу. Квазимодо соскочил на настил пристани, принялся закреплять канат. Катрин наблюдала, с каким замешательством и тайной надеждой поглядывают на дом коренные обитатели Тихой. Катрин спрыгнула на крошечный причал. Оглянувшись, с удовольствием заметила, как сдвинулся Хенк, чтобы удерживать всех местных в поле зрения. Да и Жо не терялся — худая его фигура выглядела вполне убедительно.

Квазимодо подскочил к предводительнице, зашептал:

— Кораблик изумительный. Готов поверить, что дарки строили. Очень умно. Даже чересчур. Осваивать не меньше месяца придется. Но это ничего. Как руль работает — понятно. В случае чего, можно и под одним парусом двигаться. Насчет второго паруса — того, что этот голый "генуей" обзывает, я еще не понял. У нас таких не было. Насчет магии, честно признаю — вообще ничего не понял. Якорь здесь отличный. А каюты...

— Стоп, — прервала Катрин, так и не уловившая, когда одноглазый успел заглянуть вниз. — Плыть можно, я правильно поняла? На "магию" особо надеяться не стоит. До моря мы самостоятельно дойдем? Короче — это животное, что рулило, нам очень нужно?

Квазимодо замялся:

— Моя леди, я вас понимаю. Судя по всему, его стоит вздернуть за шею прямо сейчас. Обойдемся без голожопого. С другой стороны — пока мы тут тыкаться будем да узнавать, что к чему.... Здесь и лебедка такая, что с первого взгляда её и не узнаешь. Парус сам собою распускается. И еще премудростей полным-полно. Я, конечно, понимаю, что колдовства здесь не больше, чем в теле-визоре, но... Время потеряем.

— Ква, говори прямо.

— Я бы оставил его пожить. Хотя бы пару дней. Быстрее будет у него спросить, чем самим догадываться.

— Я поняла. Потерплю.

— Катрин, — одноглазый почтительно и мягко взял молодую женщину за руку, — я не все сказал. Ты на себя не похожа. Теа частенько говорит, что некоторые оскорбления можно только кровью отмыть. И она совершено права. Только скажи — мы этого черного пополам порвем. Медленно. Чтобы орал так, что и в Каннуте слышно будет. Как раз и лебедку проверим. Подумаешь, до моря на день-два позже дойдем...

— Нет, я чтобы день выгадать, что угодно стерплю, — Катрин положила ладонь на горячую шею вора. — Паршиво мне, Ква. Вообще подохнуть хочется.

— Ну, — одноглазый опустил голову, — что тут говорить. Я себе никак не прощу. Только идти нам нужно. Найти наших. Подыхать, обделавшись — хуже не придумаешь.

— Угу, мысль правильная, тут не поспоришь, — Катрин сплюнула в рыжую воду. — Значит, так, тебе с Хенком — дом на разграбление. Чтобы все полезное было на борту мгновенно. Жратвы на кухне — кот наплакал, но выгреби все. Остальные вещи — что именно забрать, ты лучше меня знаешь. Запряги местных — пусть таскают. Сильно их не лупи, но будь настороже. Тот, которому я нос сломала, может взбрыкнуть. Да и девка дурная. Я возьму Жо, и мы побеседуем с голодранцем нашим многознающим.

…Из открытой двери в тайный ход еще сильнее несло речной сыростью.

— Жо, найди лом или кувалду. Или молот какой-нибудь. Тащи сюда, — сказала Катрин, поправляя неудобный пояс с мечом.

Мальчик бледно улыбнулся:

— Кэт, я не уверен, что смогу их использовать, ну... не по назначению. Честно говоря, я и смотреть-то тоже...

Катрин глянула ему в глаза:

— Не надо спорить, кадет.

Цензор, скорчившийся на коленях у их ног и с ужасом следивший за разговором, заскулил, увидев как юный разбойник повернулся и отправился на поиски страшных инструментов.

— Заткнись, хорек, — Катрин пихнула пленника к потайному ходу.

Воды в коротком подземном ходе было уже по щиколотку. Цензор прошлепал к двери своего тайного убежища, сел, прислонившись к металлу.

— Я все равно не открою. Можете меня убивать. Тебе ничего не достанется. Я всегда подозревал, что ты обыкновенная разбойница.

Катрин кивнула:

— То-то у тебя так вставал. Значит, жизнь хочешь положить за ценности свои несусветные? Мужественный поступок. Идиотический. Кто тебе, драный бабуин, сказал, что я на твои сокровища несметные зарюсь? Нет, дверь мы открывать не будем.

— Лжешь! Ты всегда лжешь! Кто клялся мне в верности? Кто от любви рыдал, в ногах валялся? Комедиантка. Грабительница бесстыдная. Ты мне все кости сломала. Клятвопреступница.

— Кулацкая ты морда, преторианец, — вздохнула Катрин. — Вон как осмелел, когда несметные сокровища спину подперли. Вша ты, умственно отсталая. Ты, может быть, последний раз в своей жизни с живым человеком разговариваешь. Зачем врешь? Оскорбляешь меня зачем-то. Я же с тобой спала, ублажала плоть твою обезьянью. Уж хуже оскорбления для женщины не придумаешь. А насчет остального бреда... О любви мы с тобой и словом не обмолвились. Тебе, кобелю, не до мелочей было. В верности я тебе не клялась. Если плакала, то уж отнюдь не от любви пламенной. Насчет клятв — единственное что обещала — что жить будешь долго. Даже не сомневайся — связанному и запертому в этом подвале тебе и трое суток истинной вечностью покажутся. Уж в этом можешь мне поверить.

Мужчина застонал:

— Что тебе нужно? Я не открою дверь. Я не самоубийца. Кэтти, отпусти меня, тогда ты получишь все, что пожелаешь... — он захрипел от удара в бок.

— Если я услышу еще раз эту проклятую "Кэтти", я тебе язык вырежу, — утомленно предупредила Катрин. — Не зли меня, сучонок.

— Хорошо, — с трудом выговорил он. — Я не буду. Что ты от меня хочешь? Дверь я не открою.

Катрин его снова ударила:

— Надоел со своей дверью. Я сказала, что не притронусь к ней.

Бывший Цензор с трудом встал на четвереньки:

— Что ты от меня хочешь?

— Мне нужна исповедь. Кто ты и откуда. Без интимных подробностей. Расскажешь правду — поживешь еще.

— Это тайна. Я... я не могу, — мужчина пытался и не мог вздохнуть.

— Тогда другое дело. Я с большим уважением отношусь к тайнам. Останешься здесь. Вместе с тайной. Пока не околеешь, будешь гордиться своей стойкостью.

— Ты обманешь, — в отчаянии простонал Цензор. — Нет никаких гарантий, что...

— Гарантий нет, — согласилась Катрин. — Ну какие гарантии дают мертвецам? Смешно ведь. Ты труп, и этого уже ничто не исправит. Я могу позволить тебе дышать, жрать и срать, но воскресить и я уже не могу.

— Я не понимаю.

— В том-то и беда. Вообще-то, забавно — я желаю покорности от кадавра. Прямо некромантия натуральная.

— Тебе я нужен? — в голосе голого существа мелькнула надежда.

— Ты в своем уме? Кому нужен мертвец? Фу, мерзость какая. Мне любопытна твоя история. Расскажешь — разрешу подышать какое-то время.

— Ты обманешь. Я тебе не верю.

— Я дам тебе обещание при своем человеке. Надеюсь, ты не считаешь, что ради обмана такой вонючки, как ты, я буду позориться перед своими? Сейчас Жо придет.

— Этот черноволосый мальчик? Он твой любовник? Ты спишь с детьми, развратная грабительница.

На этот раз Катрин дала себе чуть больше воли. Пленник крепко приложился затылком о дверь. Его вскрики и мольбы глухо отдавались во влажном воздухе.

— Не бей! Умоляю! Я буду молчать! Я случайно!

— Я тебе советовала помалкивать, — напомнила Катрин, морщась. Из носа бывшего Цензора снова капала кровь, и вообще, корчащийся в луже он действительно напоминал результат крайне неудачного некромантского опыта. Собственно, так оно и было.

Сверху затопали шаги.

— Ни лома, ни молота здесь нет. Я тяжелый топор нашел, — сказал Жо, глянул на пленника и явственно сглотнул.

"Вывернет мальчишку", — подумала Катрин. "И винить его за это я не буду".

Она забрала неуклюжий топор из рук парня. Цензор заерзал, забиваясь в угол прохода, застонал:

— Не нужно! Ты же пообещала!

— Исповедаешься? Да или нет?

— Да! Да! — он зарыдал. — Только пообещай не бросать меня здесь. Пусть я умру, но только не здесь! Пообещай при нем! Я хочу дышать, просто дышать. Видеть солнце.

— Странно, зачем мертвецам солнце? Перестань выть. При Жо обещаю: если расскажешь все без утайки — ты отсюда выйдешь.

— А дальше?! Я хочу услышать обещание полностью.

— Дать обещание трупу? Звучит мерзко. Ты дышишь, пока мне не надоест. Без всяких там условий. Если выходишь отсюда, то, что ты называешь жизнью, полностью принадлежит мне. Пока я не решу, что ты слишком воняешь, и пользы от тебя нет ни на грош.

— Я могу быть очень полезен. Хорошо, я буду рабом, ты не оставляешь мне выбора. Но не бей меня, не унижай моего достоинства.

Катрин засмеялась:

— Многовато болтовни. Торопись, пока я вообще не передумала. Ты ведь не человека продаешь. Труп, навязывающий собственный костяк втридорога — да где это видано? Зачем мне вообще что-то обещать?

— Нет, вам нужен корабль, — всхлипнул Цензор. — Значит, нужен и я. Без меня, без моей магии...

— Обойдемся, — неожиданно сказал Жо. — Ты и вправду мертвяк. Мужчины себя так не ведут. А с электродвигателями, пусть и незнакомыми, мы как-нибудь разберемся.

Цензор в ужасе уставился на худого мальчишку:

— Кто вы такие? Я не понимаю...

— Я тоже не понимаю, — пробурчала Катрин. — Мертвец попался жутко болтливый, а здесь отвратительно сыро. Жо, ты почему веревки не захватил?

— Нет! Я хочу жить!!! — бывший Цензор взвыл так, что Жо отшатнулся. — Леди, я ваш раб. Ваша вещь, я грязь и пыль, — только не оставляйте меня здесь. Мне рано умирать.

— По-моему, сегодня самое время, — скривилась Катрин. — Ну, да где нам понять логику трупа? Давай, повествуй о своей героической жизни. С самого начала, но без лирических отступлений...

— Странно, что, заглядывая в будущее, мы видим искаженное отражение прошлого, — сказал Жо.

— Ну, даже останься ты в старом мире, вряд ли ты дожил бы до его времен. Тебе было бы тогда под сто восемьдесят. Кроме того, будем надеяться, что это не наша реальность. Мне было бы очень жаль Валери. Да и вообще, у нас там остались какие-никакие родственники, — Катрин прислушалась к журчанию воды из потайного хода — пробитый свод все больше обваливался, и вода затопила проход уже до половины. Несчастный Цензор рыдал и захлебывался под водопадом. Стоял по пояс в воде и неловко взмахивал топором — бил по своду, собственными руками разрушая проход в пещеру чудес. Пульт, включающий насосы, навсегда остался за так и не открытой дверью убежища. Через несколько часов вода заполнит коридор полностью. Какое-то время светильник будет освещать мутную воду, потом погаснет. Еще через год или два остановится силовая установка. Выключатся системы вентиляции и компьютерного контроля. Огромный склад продуктов и спальня с ортопедическим матрацем, застланным свежим бельем, сохранятся еще столетия. Брикеты продуктов практически вечны, пыли и солнечным лучам, что портят белье, взяться попросту неоткуда. Никто не сядет на унитаз с мягким сиденьем, не войдет в кабину ванной комнаты. Останется лежать перед овальной СВЧ-печью разодранная упаковка омлета, который сожрал сегодня на завтрак фальшивый цензор—преторианец...

Катрин вздохнула. Кстати, насчет жратвы. Время обеда давно миновало. Ужинать придется на яхте.

Внизу булькала, журчала вода, отрезая путь в уголок чужого мира.

— Не знаю, — сказал Жо, — странное это наказание. Мы рискуем жизнью, отправляясь в этот мир, а этого типа сюда спровадили насильно. Снабдили всем необходимым, позаботились о безопасности. Разве это наказание для преступника?

— Они там странноватые. Нам законы их Лиги не понять. Вообще-то, наш "цензор" и у них двинутым должен считаться. Убить из ревности девчонку, с которой ни разу на свидание не ходил — такого и в наших Люберцах гопники себе не позволяют. Психопат избалованный. Просто жуткое свинство: от своего общества они его изолируют и просто подталкивают к тому, чтобы этот гад здесь человеческие жизни ни во что не ставил. Робинзон Крузо зажравшийся. Хотя подсунуть "Историю Рима" в качестве единственной духовной пищи — порядочное издевательство. Кто-то из судейских там с изощренным чувством юмора.

— Кэт, он, наверное, больной. Он об этих девчонках, что у него служили, даже не сожалеет. Рассказывает, как ни в чем не бывало. Ведь оставить спящих — хуже, чем самому человека в зубы аванков затолкать.

— Жалеть не жалеет, но темноты боится, — сказала Катрин, оглядывая опустевшую "хозяйскую" спальню. Пронесшийся здесь смерч, руководимый Квазимодо, унес не только покрывало и шкатулку со стола, но многострадальную, только вчера зашитую подушечку.

— Катрин, я ошибаюсь или этот тип правда и внешне необычный? — спросил, запинаясь, Жо. — Ну, он поразительно изящный и гладкий. В смысле, был до того, как...

— Дьявольски красивый самец, — сказала Катрин, поправляя ножны на поясе. — Я с ним, Жо, спала. Так спала, что ноги до сих пор болят и пульс учащается. Только ты мне об этом никогда не напоминай. Тошно мне. И теперь я его хоть тысячу раз распну, всё мало будет. Убить мне его очень хочется. Сейчас нельзя. Да и потом... Я вроде как обещала.

Жо почесал нос:

— Ладно, это я так. Начинать, что ли?

Катрин опрокинула на постель светильник. Масло неохотно растеклось по циновкам. Жо разбил второй светильник.

— Непривычно как-то дома жечь. Я еще не пробовал.

— Разве? Мы с тобой как-то и историческое здание умудрились спалить.

— Ну, там-то исключительно твои заслуги. Я в шоке был, как узнавшая о беременности школьница.

— Иди мониторы круши, школьница, — Катрин принялась высекать огонь.

Они подошли к яхте, оглянулись. Жалобно звякнуло стекло, вырвались первые клубы дыма. Конец Тихой пришел.

На корме "Квадро" с багром в руках стоял Квазимодо:

— Отчаливаем, что ли?

Катрин кивнула и прыгнула на трапик. Ее встретили ненавидящие взгляды троицы, сгрудившейся на носу катамарана. Бывший домовладелец сидел под штурвалом, закрыв ладонями лицо. Катрин ткнула пальцем в клубы светлого дыма за спиной:

— Ваша безмятежная жизнь впроголодь кончилась. Желающие смогут в будущем обзавестись собственной конурой. Кто сильно тоскует по этой будке, имеет возможность немедленно сигануть за борт. У мертвеца выбора, естественно, нет.

"Квадро" шел по протоке к озеру. Имущество из берегового лагеря быстро перекидали на борт. Катрин собрала на корме совещание.

— Задачи две: освоить корабль и не позволить ребятишкам баловаться.

— Может, их повязать? Спокойнее будет, — предложил Хенк.

— Глупо. Ладно, одна я их связать не могла, а теперь-то зачем? Они работать должны. И должны бояться нас, а не наоборот. Значит, так — я и Хенк присматриваем за неблагонадежным элементом. Ква и Жо учатся управлять этим чудом квадратной инженерной мысли. Только сначала обыщите каюты или как там все это внизу называется.

— Кубрик, форпик и ахтерпик, — подсказал Жо.

Катрин посмотрела на него нехорошо:

— Вот и валите с одноглазым в этот словарь заумный. Только осторожно. Оружие здесь может быть не похожим на оружие. Что-то сильно смертельное у этого ублюдка едва ли найдется. Вряд ли судейские додумались ему выдать пулемет или бластер какой-то. Но технический сюрприз может вас ждать. Кстати, мертвеца ходячего ни под каким видом вниз не пускать. Пусть свежим воздухом дышит, сука.

Изыскатели исчезли в люке, который вел вниз из открытого углубления палубы, которое упрямый Жо успел обозвать каким-то кокпитом. Катрин глянула на Хенка

— Как тебе речные круизы? Не желаешь соскочить на ближайшей остановке? Ты человек свободный.

Хенк пригладил бороду:

— Леди иной раз выражается так мудро, что и понять затруднительно. Вы в моих услугах еще нуждаетесь? Тогда я с вами. Весело здесь становится. Кроме того, полагаю, за пиратство меня уже можно вешать, так что и пугаться мне больше нечего.

— Какое-такое пиратство? — Катрин подняла разделенную тончайшим шрамиком бровь. — Я бы наши действия квалифицировала совсем по-иному. Вот спятил бывший судовладелец, прыгает голышом, обо все бьется, манией величия страдает. Наш долг ему лекаря найти. Сложное по нынешним временам дело. Почти безнадежное.

— Сдается мне, нашел он уже себе лекаря, — пробормотал Хенк.

— Если ты про меня, то я разве что на мясника-живодера тяну. Я бы ему и в рабском ошейнике дышать не позволила.

— Ну, раз пока позволяете, так о чем говорить? Расскажите лучше, насколько те парни опасны. Драку мы видели, но что издали разберешь? Только то, что Ква рассказывал — он линзовую трубу никому не дал, жулик одноглазый. От Голого, как я понимаю, удара ждать не придется? А эти парни? Нам ведь за ними присматривать...

Ветер наполнил паруса, и "Квадро" охотно заскользил вперед. Впереди сверкал простор длинного озера.

Из трюма вынырнул потный Квазимодо:

— Три остроги. Очень даже недурные. Топорик. Нож, вроде нашего. Все собрали и заперли.

— Еще что-то может быть.

— Может, — согласился одноглазый. — Я такого набитого всякими замысловатыми штуковинами корабля еще не видел. Шкафчиков и сундуков штук пятьдесят, не меньше. Правда, серебра один кошель отыскался.

— Зачем нам сейчас серебро? В город, да и вообще на глаза людям нам лучше не показываться.

— Да, приметные мы, — кивнул вор и глянул на Катрин. — Что-нибудь придумаем. Вам, леди, похоже, отдохнуть нужно. Поспать. Там каютка есть с ложем. Если не возражаете, так мы с Жо ее вам отвели.

Катрин потерла лицо:

— Несвеже выгляжу? Истинная правда. Только у меня просьба будет. Гм, интимного свойства. Жо зови, пусть он тебе поможет.

Сквозь маленький иллюминатор косо падал солнечный свет. Катрин посмотрела на кровать — вполне приличная, ноги поджимать не придется, — поколебалась, легла и повернулась на живот. Начала поднимать подол. Кажется, Жо попятился к узкой двери. Вор издал неопределенный звук.

— Вы мне еще похихикайте, шпана малолетняя, — буркнула Катрин. — Я вас для ювелирной работы позвала, а не румянцем вашим любоваться. Обычный «пояс невинности». Ладно, не обычный, а... Короче снимайте это нафиг.

Оба парня смотрели на гладкие ягодицы предводительницы, пересеченные узкими шнурами непонятной упряжи.

— Ничего себе, — пробормотал Квазимодо. — И как же это снимается?

— Ожог у меня на руке видели? Я использовала топор, меч, скалку и едрену маму. Хорошо, этот хорек прямоходящий не додумался подключить поясок к сигнализации. Сгорела бы я от этакой невинности, как пить дать. Хватит глазеть. Срубите это с меня...

Парни кряхтели, стучали и шепотом перепирались. Катрин, обхватив подушку, лежала на животе. Несмотря на активную возню на бедрах, глаза неудержимо слипались.

— Вот же гад, — сказал Жо. — Эта лента крепче дамасской стали. Извращенец. Ничего, сейчас дорубим. Я эту мерзость сразу за борт выкину.

— Еще чего, — прошептала Катрин. — Такими сувенирами не бросаются. Аккуратнее рубите...

Глава 7

Русло речное узко, поэтому настоящую скорость не набрать. Жо, задрав голову, посмотрел на мачту. "Квадро" двигался осторожно, после выхода с простора озера парусное вооружение так и не довелось использовать в полной мере. Шутка ли сказать — сто пятьдесят квадратных метров. Как катамарану маневрировать среди сплошных отмелей и островков, заросших тростником? Говорят, ниже по течению русло Оны станет шире. Побыстрей бы.

Жо одернул себя и продолжил тщательно сматывать обрезок нейлонового фала. Не торопиться, не суетиться. Ква совершенно прав — криком и беготней только наемные работники рвение демонстрируют. "Квадро" идет вниз по реке, чего и требовалось добиться. Исправно идет — останавливаясь только на ночь, когда в полной темноте без надежного лоцмана двигаться опасно. Скорость, по заверениям одноглазого, втрое выше, чем у самой шустрой торговой барки. О чем еще мечтать? Жо аккуратно закрепил короткую бухту фала. Мечтать можно только о чуде. Точно — о чуде, вроде прыжка сквозь времена и расстояния. Может, хватит таких чудес? Прыжок и так чуть всех не погубил.

Жо покосился через плечо на предводительницу. Катрин сидела на корме по левому борту — как заняла это место на рундуке рядом с "купально-водолазным" трапиком, так оттуда почти и не уходила. В первый день отоспалась, и сейчас в какую вахту на корму не глянь — за ограждением кокпита торчит повязанная шелковой косынкой голова. Сейчас наставница возится с каким-то ремнем, но можно не сомневаться: приглядывает за всем происходящим на палубе. Мрачная, неразговорчивая — щеки еще глубже запали. Вот кого Прыжок действительно почти убил.

Жо знал: спрашивать, что произошло в доме у Голого, по меньшей мере неблагоразумно. И так понятно — Кэт, не стесняясь в выборе средств, втерлась в доверие. Этот пожизненно заключенный из будущего — личность крайне неприятная, но.... Уж очень люто Катрин его возненавидела. Нездоровый он человек, представление о совести напрочь отсутствует, девчонку свою убил, других девушек выбрасывал, как тряпки ненужные, но все равно, так его лупить при любой возможности, наверное, не стоит. Негуманно. Так и сам испачкаешься. Хотя Кэт и сама все отлично понимает...

Она подозвала Жо на второй день плаванья, едва выбралась из каюты и умылась. Ресницы все равно слипались, превращая зеленые глаза в узкие щелочки.

— Как плаванье, кадет?

— Хорошо. Мы учимся, вспомогательная часть команды исправно выполняет обязанности. Хотя и неохотно. Без воодушевления.

— Индифферентно. Наплевать на их мрачные морды. Жо, ты парень молодой, с виду наивный. Есть поручение. Будь почаще рядом с животным. Я голозадого имею в виду. Поразговаривай с ним. Без заигрывания, но с интересом. Ты человек любознательный, а эта обезьяна — существо неординарное. Внимание к себе он страшно любит. Можешь чуть-чуть сочувствия в голос подпустить. Пусть разговорится.

— Играем в "плохого и хорошего полицейского"?

— Нет, — Катрин потерла заспанное лицо. — Я не полицейский. Я — палач. Единственное, чего хочу — чтобы он ссался, как котенок, от одного моего приближения. Я с ним нормально разговаривать никогда не смогу. А ты говори, говори. Тем более, тебе и самому интересно. Память у тебя хорошая. О корабле много не спрашивай — тварь пуглива, как беззубый шакал.

— Кэт, от него Ква почти не отходит. Если еще и я прилипну...

— У Ква будет полно других забот. Разобьемся на вахты, Ква станет шкипером в другую смену. Голозадого придется подменять. Я бы ему спать вообще не давала, но тогда мы точно на мель сядем или прямо на берег выскочим. Собственно, в этом вопросе Квазимодо лучше меня разбирается, он и решит, как выстроить службу. А я бы предпочла, чтобы ты чаще контролировал животное. Интеллектуально. За остальным я пригляжу.

— Понял, — неуверенно сказал Жо. — У нас, наверное, проблема с двигателем возникнет. Мало того, что двигатель только этот осужденный включать может, так еще и сам мотор совершенно непонятный...

— А ты пойми этот движок, Жо. Кроме тебя больше некому.

Катрин говорила совершенно спокойно, но от ее взгляда хотелось немедленно уклониться. Страшные глаза были у леди "Двух лап". Лед зеленый. А ведь казалось, уже отошла от шока бесстрашная воительница.

С того разговора прошло три дня. Жо немало часов проторчал у штурвала рядом с голым "животным". Небезынтересное занятие. Управление "Квадро" оказалось делом непростым, но мальчик с гордостью замечал, что понимает смысл почти всех команд и маневров Голозадого. Конечно, Ква со своим опытом, все схватывал в десять раз быстрее, временами казалось, что для одноглазого ловкача уже и никаких секретов на катамаране не осталось. Но это было не так — "магию" двигателя бывший вор понять и не пытался.

Жо бездельничал, облокотившись о борт, и рассматривая берег. Если вдуматься, жутковатая картина. Четыре дня плаванья — и ни малейших признаков человеческого жилья. Пустынный мир. Жо покосился на рослую фигуру рулевого. Шикарные мускулы все-таки. Взгляд невольно так и задерживается. Кожу даже шишки и царапины, щедро оставляемые безжалостной госпожой, не портят. Действительно, животное. И почему девушки таких типов обожают?

Жо взглянул на Эррату. Девица сидела на баке, свесив босые ноги на сетку, натянутую между "поплавками". Подперев кулачком щеку, смотрела на бывшего хозяина. Интересная жизнь у человека — две красивые бабы ни днем, ни ночью с него взгляд не сводят. Правда, эмоции красавицы испытывают прямо противоположные. Собственно, и обитали две прекрасные леди на противоположных частях судна. Эррату ближе к светловолосой мучительнице и побоями не загонишь.

Жо хмыкнул и сказал:

— Пусто-то как. От скуки спать хочется.

— Юный милорд преувеличивает. Например, мне нескучно, — сказал Голозадый, поворачивая штурвал. — У меня болит бок. Милорду не приходилось работать с треснувшими ребрами?

— Не расстраивайся, — расслаблено сказал Жо, привычно не обращая внимания на издевательские интонации в голосе смуглого красавца. — Скоро вахта закончится, отдохнешь.

— О, да! — бывший Цензор покосился на веревку, привязанную к тиковому сиденью в углу кокпита. Здесь осужденному было позволено отдыхать, лежа под столиком на полу. На привязь его сажал лично Квазимодо, и можно было не сомневаться, что без посторонней помощи из воровских узлов выпутаться нереально. Одноглазый не слишком возражал, когда пленник устраивался на самом сиденье, но стоило такую возмутительную вольность заметить Катрин, и тогда сбитый ее пинком бывший Цензор немедленно скатывался под стол. Обычно неумолимая леди единственным пинком не ограничивалась, и в последние дни Голозадый предпочитал сразу устраиваться под столом. Надо признать, Жо порядком смущала обнаженная мужская фигура, по-собачьи свернувшаяся в углу кокпита.

— Ты осужден за дело, — мягко напомнил мальчик.

— Я не забыл о приговоре, — ядовито буркнул смуглый мужчина. — Не нужно мне напоминать лишний раз, мальчик. Меня и так достаточно унижают.

Жо промолчал. Вчера Голозадый рискнул подобным тоном ответить Квазимодо. Стоял потом на коленях, скулил. Ква умел воспитывать не менее болезненно, чем предводительница. Ну, сам Жо бить человека не привык, за что и был вынужден слушать малоприятные вещи. Странная идея — хамить тому, кто тебя не бьет.

— Плывем неизвестно куда, — пробормотал Голозадый. — Спешим, рискуем жизнями. Хорошо — моя не в счет, но другие... Что ты молчишь, мальчик? Она безумна, разве не так? Ты достаточно образован и сообразителен, чтобы осознать происходящее. И ты знаешь, о ком я говорю.

— Она умнее нас всех, — сказал Жо. — И лучше не болтай о ней в таком тоне.

— Хорошо-хорошо, — мужчина повернул штурвал и вдруг вкрадчиво спросил: — Она тебе так нравится? Понимаю, ты юн, полон сил и желания...

— Ты спятил? — изумленный Жо выпрямился. — О ком говоришь? Она мой командир.

— Ты не так понял, — поспешно сказал Голозадый, но Жо в лучших командирских традициях звучно харкнул за борт и нырнул в рубку.

Вот урод смуглый. Жо, стараясь действовать вдумчиво, открыл лючок и занялся коробами и бронированными шлангами, ведущими к двигателю. Работать было неудобно — слишком тесно. Хорошо, что лампочка светила. Великая сила — электричество. Обязательно нужно в кабелях разобраться. Только трудно без инструментов. Животное он голозадое. Выдумал, тоже. Черт, этот короб никак не снимешь. Второй день с ним... И почему люди все сводят к сексу? Нет, занятие интересное, кто бы спорил. Жо и сам над некоторыми щекотливыми вопросами все чаще задумывался. Время уже — из детского возраста вышел. Ага, пошел винтик, пошел... Да, гм, основной инстинкт — упрямая вещь. И любопытная. Только Катрин здесь при чем? Она женщина исключительно красивая, но думать о ней с подобной точки зрения просто нелепо. В жизни такое в голову не приходило. Голожопый по себе судит, жеребец. Оп, — и второй винт поддался... — Жо отложил нож, вытер взмокший лоб. Набор бы гаечных ключей и пару отверток сюда.

В люк заглянул Квазимодо:

— Колдуешь? Правильно. Этот красавец яйценосный нас еще прокинет, помяни мое слово. Разбирайся с магией. Пригодится.

— Я разбираюсь, — Жо потер затекшую от неудобного положения шею. — Слушай, Ква, когда мы корабль обыскивали, ты ничего похожего на инструменты не находил? Плоскогубцы, отвертки? Отвертка, эта такая штука с плоским или крестообразным наконечником...

— Правда? С крестообразным? — Квазимодо зевнул. — Ты со мною как премудрый Голожопый беседуешь. Еще взгляни эдак по-господски — сверху вниз. Может тебе по шее наподдать? Колдун—механик. Я, что такое отвертки, накидные ключи и электрический винтоверт еще у вас в лесу узнал. Забыть не успел. Здесь пока ничего из такого инструмента не видел, но мы же с тобой оружие, а не гаечные ключи искали. Здесь много чего припрятать можно. Подумаю. Потом, — Квазимодо снова зевнул, демонстрирую аккуратненькие новые зубы. — Сейчас на вахту заступать, а мне еще развлечься нужно. Эх, была бы такая тайная комнатка, когда мы на "Высоком" по океану болтались. Теа расскажу — хвост с досады откусит. Или мне чего-нибудь отхватит...

Жо услышал, как щелкнул замок двери гальюна, и ухмыльнулся. Одноглазый равновесие духа уже полностью восстановил и, главное, уверовал, что путешествие продвигается в правильном направлении. Еще бы Катрин из шока вышла... Так, значит, имеем мы здесь целых шесть проводов...

Руки Жо пошел мыть на корму. У руля стоял Квазимодо и жизнерадостно руководил личным составом. Трое мужчин работали со шкотами. Хенк, имеющий весьма слабое представление о парусах, старался действовать наравне с более опытными охранниками. Кажется, за два последних дня бывшая преторианская челядь стала работать охотнее.

— Юный лорд, не уделите ли мне мгновение? — голозадый сидел на полу.

Жо неохотно остановился.

— Джозеф, вы извините меня, — бывший Цензор говорил негромко, но вроде бы искренне. — Я выразился неудачно. Я не хотел никого обидеть, искренне клянусь вам. Меня может извинить лишь то, что в мои времена ко многим вещам относились по-иному. Я часто забываю, что мы... разные.

— Ладно, забудем. Только больше никаких сомнительных намеков.

— Еще раз извиняюсь, — смуглый мужчина приложил ладонь к своей гладкой груди. — Джозеф, я оскорбил вас совершенно неумышленно. Простите. Могу обрадовать вас известием, что, судя по всему, до Каннута осталось не больше двух дней пути. Разрушенный город выглядит наверняка безобразно, но вас, без сомнения, развлечет смена пейзажа.

— Два дня? Это точно? — Жо улыбнулся.

— В крайнем случае, три дня. У нас имеется лаг, а приблизительное расстояние до города нам любезно подсказал господин Хенк. Если вам любопытно — взгляните на консоль.

Бывший Цензор принялся объяснять показания приборов. Жо в первый раз видел пленника столь любезным и словоохотливым. Ква тоже навострил уши.

— Очень интересно. Про лаг я понял. Про компас тем более. А что это за темные экраны? — Жо туповато потыкал пальцем в экран эхолота, радара и еще одного прибора, предназначение которого действительно оставалось для мальчика тайной.

— Эхолот и радар, — они, к сожалению, не работают. К тому же я не умею ими пользоваться, — смуглый красавец печально вздохнул. — А это экран навигатора, — господа сами понимают, — здесь такая система бесполезна.

— Ясное дело, понимаем, — Квазимодо подмигнул мальчику.

— Извините, я надоел вам болтовней, — бывший Цензор сел на свое место под стол.

— Интересно, сколько в этой болтовне вранья? — прошептал Квазимодо, следя за приближающейся отмелью.

— Насчет лага очень правдоподобно, — неуверенно возразил Жо.

— Согласен, здесь даже я понял. Насчет остального я готов отдать свой запасной глаз — он нам втирает, как дешевый торгаш на рынке. Права леди — его только веревка на шее исправит.

Жо пожал плечами:

— Отделим зерно от плевел.

Квазимодо снова подмигнул пустой глазницей:

— Разумно. Ты умнеешь прямо на глазах. Мужаете, благородный лорд.

— Иди в попу, — ответил Жо и собрался все-таки помыть руки.

Мальчика снова остановил пленник:

— Юный милорд, если вы не таите на меня обиды, позвольте высказать крошечную просьбу.

"Таю я на него обиду или не таю?" — задумался Жо. "Пожалуй, не таю. Больной он, что здесь поделаешь? Его и Кэт не вылечит".

— Милорд, — пленник явно нервничал. — Не могли бы вы попросить миледи позволить мне носить хоть какую-то одежду. По ночам прохладно, но дело не в этом.... Я понимаю — для леди я с некоторых пор не являюсь человеком. Но здесь присутствуют другие люди. Женщины, в конце концов. Мой вид непристоен и многих смущает...

— Зато ты потеешь меньше, — жизнерадостно заметил Квазимодо, демонстрируя хороший слух. — Если ты Эрратки стесняешься, так ей все равно. Тебя хоть в шубу запихни, она тебя глазами жрать будет. Не девчонка — курица, петухом недодавленная.

— Насчет одежды у леди спрошу, — великодушно пообещал Жо. — Но ты, осужденный, особенно не надейся.

Катрин подгоняла ножны для ножа. Собиралась носить на спине — вдоль поясного ремня, как привыкла. Мельком глянула на мальчика, работы не прекратила. Жо сполоснул руки, сел на борт.

— Ну, — Катрин обрезала толстую нитку, — что скажешь?

— С двигателем возникают проблемы. Суть я понял, но...

— Детали не излагай. Тут помочь ничем не смогу. Уверена — ты делаешь все, что можешь.

— Да, — Жо замялся, — там много чего нужно.

— Справишься. Еще что?

— Что-что, — хмуро пробурчал Жо. — Еще хочется жрать. Это диетическое питание, знаешь ли, слишком диетическое...

— Согласна. Вечером останавливаемся на час раньше. Попробуем что-то поймать. Мы с тобой с лодки, остальные с борта.

— Ага, — Жо посмотрел на наставницу. Хмурая Катрин в слишком широкой рубахе и еще более широких штанах на себя совершенно не походила. Пугало бесформенное. Только исхудавшее лицо по-прежнему красиво. — Кэт, когда мы выйдем к людям, ты их напугаешь.

Катрин глянула с искренним удивлением:

— А что прикажешь с этими предполагаемыми людьми делать? Танцами живота их развлекать?

— Не такая уж плохая идея. Почему бы и мирно не договариваться? Если получится.

— Ты насчет этого договора? — Катрин стукнула по борту. — Так договариваться больше не выйдет. Я не выдержу. Я обещала твоей маме действовать самым разумным образом. В данном случае это означает — любым способом и как можно быстрее найти ее и детишек. Если я по пути свихнусь, вряд ли такой результат можно будет признать положительным. Зачем твоей маме тронутая подружка? Сумасшедших любить довольно тягостно.

— Мама бы справилась. Но в твоих словах, бесспорно, есть некоторый смысл.

— Спасибо, Жо, — Катрин ухмыльнулась. — Значит, я не безнадежна. Что еще хорошего скажешь?

— Кэт, могу я спросить, почему ты так странно распределила оружие?

— Вопрос мальчишки, — Катрин снова улыбнулась. — Жалко клинок, да?

Распределение трофеев действительно озадачило мальчика. Ква получил один из коротких мечей и арбалет. Такой же меч, копье и латные перчатки Катрин забрала себе. Жо досталось лишь копье с древком, порядком исцарапанным во время усмирения военнопленных на причале. Хенк неожиданно получил великолепный панцирь, шлем, поножи и шикарный меч-спату. Нельзя сказать, что Жо смертельно обиделся, но...

— Я бы с удовольствием передала тебе арбалет, — Катрин смотрела на реку, залитую солнцем. — Стрелять тебе жизненно необходимо научиться. Но сейчас нет возможности тренироваться. Мечи охранников — дрянь. Ква привык к дурацким тесакам — тебе по тому порочному пути лучше не идти. Латы отличные, ты видел — что-то вроде кевлара, замаскированного под обычную кожу. Но мы с тобой худы, значит, плечами и объемом черепов еще не доросли до такой роскоши — будем костями смехотворно греметь. Я подумывала над тем, что тебе вполне подойдут поножи, но решила, что сейчас нам важнее твое преимущество в быстроте. Поножи с непривычки сильно стесняют. Тренироваться опять же времени нет — если мы вляпаемся, то это будет совсем не учебная резня. Насчет перчаток — тут я не удержалась. Размер практически мой, а пальцы сшибать и ногти сдирать я терпеть не могу.

— Ну, это вполне доступно моему детскому умишку. А меч? По-моему, он по праву принадлежит тебе.

— По праву первой ночи? — Катрин пожала плечами. — Меч мне не нравится. Сталь отличная, я тебе говорила, но рукоять не по моей ладони. К тому же я привыкла к более коротким клинкам. И еще... С некоторых пор я определенно ненавижу древний Рим. Посему не желаю фальшивым центурионом притворяться.

— Понятно. Я мог бы и сам догадаться.

— Надеюсь, твои мозги полностью заняты катамараном. Иначе ты бы догадался, что в случае конфликта человек в доспехах и с мечом украшенным серебром, является основной мишенью для бойцов противника. Мне бы не хотелось, чтобы ты выглядел самой заманчивой добычей.

— Кэт, это получается как-то нечестно.

— Доживешь, станешь старшим, будешь все честно решать, — сухо пообещала Катрин. — Я за чужие спины не прячусь, но и напыщенных рыцарских обетов сроду не давала. Кроме того, Хенк знает, что к чему. Он опытный боец.

— Кэт, ты меня хорошо учила. Я тоже не сопляк.

— Полагаю, тебе представится возможность проверить свои возможности. Еще вопросы?

— Есть один, — Жо, как обычно пребывая в замешательстве, принялся тереть нос. — Этот... голый. Просит позволить ему не быть совсем голым.

— Еще чего! — Катрин немедленно сплюнула в реку. — Пес смердячий, он и есть пес. Скотам положено ходить в соответствующем обличии.

— Кэт, ты на эту проблему шире посмотри. Здесь как-никак общество...

— И что общество? Питает сострадание к чокнутым латинянам?

— Смущаемся. Вот утром — ты умываешься. Мы-то привыкли, а этот смотрит, хоть и искоса, но... реагирует. Как взрослый осел. Который самец.

Катрин помолчала, потом полюбопытствовала:

— Жо, а ты где ослов-самцов видел? В военном училище?

— В Интернете. Там много всего подобного.

Катрин скривила губы:

— И что этот осел? Очень заметно?

— Ква ухмыляется. Нам с Хенком неудобно. Те, что на баке сидят, может, и вообще не видят.

— Гм, полагаю, с выколотыми глазами из этого смуглого кобеля неважный рулевой получится? — задумчиво предположила Катрин.

— Э, да он только разговаривать начал, — забеспокоился Жо. — Дело не только в его спонтанной реакции. Он меня отвлекает от мыслей. Комплексы образуется...

— Что? — изумилась Катрин.

— Ну, он взрослый мужчина. Очень взрослый, и крупный, — зло пробормотал Жо.

— Дурак ты, Жозеф, — невнятно сказала наставница. — Дайте этому австралопитеку какую-нибудь тряпку. Желательно, грязную. Пусть на бедра повяжет. Иди-иди, кадет.

Перепрыгнув на кокпит, Жо обернулся. Катрин низко склонилась к воде. Кажется, смеялась. Жо обиделся, но не сильно.

Вечер спустился на реку теплый, удушливо-влажный, но все равно стало полегче. От дневного пекла, кажется, даже "Квадро" устал. На ночь катамаран замер под прикрытием пологого прибрежного холма. Серый корпус быстро растворялся в сгущающихся сумерках.

— Хватит по сторонам глазеть, — сказала Катрин, откладывая весло. — Принимайся за дело, кадет.

Жо положил весло на дно челнока, опустил в воду якорь-камень и принялся распутывать снасть. Катрин уже наживляла крючки кусочками лягушатины. Ловить рыбу днем, на ходу не удавалось — катамаран шел слишком быстро. За два дня с судна удалось выудить лишь нескольких мелких оголодавших черноперок.

— Хм, ну попробуем, — Катрин точным движением закинула короткий перемет.

Жо попробовал повторить движение, получилось, естественно, не слишком удачно. Наставница недовольно повела плечом на громкий всплеск.

Лодка медленно дрейфовала по течению. Жо, повинуясь шепоту-приказу, регулировал скорость и направлял челнок то к берегу, то от берега. Катрин пыталась нащупать ямы омутов. Следя за сложными манипуляциями со снастью, Жо прошептал:

— Кэт, ты зачем меня взяла? Ква рыбу куда лучше умеет ловить, он был бы полезнее.

— Он и с борта что-нибудь выудит. Давай дальше от берега.

Жо направил челнок ближе к середине реки. На темную воду уже легла трепетная лунная дорожка. Какая-то рыба блеснула серебром, ушла на глубину.

— Кэт, ты на Ква все еще злишься?

— Злюсь — не то слово, — сердито прошептала Катрин. — Шею бы одноглазому свернула, если бы хоть капля пользы от этого была.

— От него от живого куда больше пользы. Кроме того, он твой друг.

— Только то, что он жутко полезный друг, меня и останавливает, — Катрин хотела сплюнуть в воду, но вовремя спохватилась: — Что ты все болтаешь? Мы рыбу ловим или разговоры разговариваем? Если на остатках крупы еще пару дней протянуть, не только заговорщики-латиняне взбунтуются, но и вы меня на мачту подвесите.

— На "Квадро" людей вешать неудобно, — рей подходящих не имеется, — подумав, сообщил мальчик. — Кэт, ты думаешь, они взбунтуются?

— Не сомневаюсь. Обнаглеют, как только синяки подживут и момент удобный представится.

— Как он, момент, может представиться? Они в открытую драться не рискнут. Нас столько же, сколько и их, а силенок у них явно поменьше.

— Жо, — мрачно сказала Катрин, — я тебя взяла, чтобы ты побыл со мной. Как в старые спокойные времена. Я спокойно вздохнуть хотела. А ты как был болтун, так и остался. На тебя мужская компания плохо влияет. Что ты задаешь мне вопросы, на которые я не знаю ответа? Я только догадываюсь. И ты с тем же успехом самостоятельно погадать смог. Смирятся наши новые друзья с нынешним положением дел? Едва ли. Мутит их разум красавец неукротимый? Наверняка. Перешептываются и перемигиваются? Это даже ты не мог не заметить. Снова бездарно схлопотать в зубы у них нет желания? Нет. И тут ты совершенно прав. Ждут момента? Ждут. Какого? А фиг его знает. Меня ведь не Кассандра Троянская зовут. Ты ход моей усталой мысли улавливаешь?

— Улавливаю. Мои мысли примерно той же тропой петляют, — Жо осторожно коснулся черной воды веслом. — Кэт, если наши мысли в одном направлении движутся, то.... Ты насчет дальнейшего как думаешь?

— Насчет моря и шансов "Квадро"? — Катрин принялась выбирать перемет. — Я насчет этого думать не могу. Опыта не хватает. Тут уж вы с одноглазым думайте. Присматривайтесь к кораблику. У вас и опыт, и знания. Я человек, мягко говоря, прибрежный. Да и думать о море еще рано. Пусть нам боги позволят до устья без приключений проскочить. Всё, хватит болтать. Давай к берегу. Здесь совсем не клюет. Вот, черт бы меня взял, понятия не имею, какую здесь рыбу следует ловить. Попробуем вдоль тростников...

Челнок медленно скользил вдоль густой стены тростника. Заросли были высокими, — намного выше человеческого роста. Катрин привставала на ноги, смотрела вперед и назад. Тихо прошептала:

— Должна здесь рыба быть. Чувствую...

Жо кивнул. На темной воде мерцали тысячи звезд—отражений. Печально шуршал тростник. Там, в зарослях, что-то булькало и вздыхало. Повинуясь жесту Катрин, мальчик отложил весло. Лодка почти замерла. Только шелест стеблей и листьев и плавные движения молодой женщины, работающей снастью. Жо запрокинул голову, — небо сияло как далекий гигантский Лас-Вегас. Боги там вертели рулетку и неутомимо дергали рычаги игровых автоматов.

— Жо, — прошептала Катрин. — Ты сильно не вздрагивай. Мы к обитаемым местам приближаемся.

— А?

— Спокойнее, кадет.

Утопленник застрял ногами в камышах. Лунный свет играл на оскаленных зубах. Лицо мертвеца, размокшее и объеденное рыбами, уже давно утеряло человеческие черты. Остатки распухших пальцев мягко проскребли по борту челнока.

— Там еще один, — прошептала Катрин, веслом отпихивая труп ближе к тростнику.

Второй труп, слава богам, покачивался лицом вниз. Колыхались обрывки одежды, между лоскутьями мелькала рыбья мелюзга.

— Ты, когда насчет рыбы говорила, этих микроанчоусов имела в виду? — спросил Жо, с трудом сглатывая. — И, правда, рыбное место.

Катрин чуть заметно улыбнулась:

— Ну, полагаю, мы еще не так оголодали, чтобы на такую наживку ловить. Давай-ка, повернем...

Подгоняя челнок легкими движениями весла, Жо старался смотреть в воду без дрожи. Ну, привычно развлеклись боги своей рулеткой. Где-то с неделю назад. Кто-то выиграл, кто-то проиграл. Обычное дело. В конце концов, воды реки не такое уж плохое место для последнего успокоения. Дрейфуй себе мирно под звездами в рыбьей компании.

— Стой! — шикнула Катрин. Резким движением подсекла — через секунду на дне челнока затрепыхалась узкая рыбка в две ладони длиной.

— О! — сказал Жо. — Таких бы десятка два.

Катрин почти тут же выдернула еще одну рыбу. Жо поспешно опустил в воду свою снасть и тут же почувствовал резкий рывок. Осталось только потянуть. В воздухе рыба с крючка сама соскочила, шлепнув мальчика хвостом по колену, запрыгала по днищу лодки.

— Пошло дело, — обрадовался Жо.

— Только попробуй сглазить, — зашипела Катрин.

Мешок из суеверных соображений предводительницы с собой не взяли, и когда с десяток рыб оказалось в лодке, Жо пришлось их отпихивать босыми пятками. Мальчик трясущимися пальцами насадил на крючок кусочек лягушки, опустил снасть в воду. Неизменный рывок, толстую лесу повело куда-то под лодку.

— Кажется, все, — разочарованно прошептала со своей стороны Катрин. После минуты неистового клева ее снасть неожиданно свободно повисла в воде.

Жо хотел сказать, что с его борта клюет по-прежнему, но охнул, прикусив язык, — лесу из рук рвануло с такой силой, что мальчик чуть не выпустил снасть. Выругаться Жо не успел, рывок повторился, да с такой силой, что юного рыболова ударило плечом о борт челнока. "Аванк" — ошеломленно подумал мальчик. Лодка встревожено закачалась на волне. Леса медленно скользила сквозь пальцы, ладонь начало жечь, Жо машинально потянул на себя, намотал витую из конского волоса лесу на кулак. Рвануло так, что мальчик чуть не вылетел из лодки.

— Отпусти! Дай ей погулять, — скомандовала Катрин.

— Леса короткая, — промычал Жо. Руке было по-настоящему больно.

— Ну-ка, — Катрин ухватилась за снасть. Потянули вместе. Леса вроде бы поддалась, потом ушла в воду с такой силой, что челнок потащило кормой вперед.

— Ни хера себе! — кряхтя, заметила Катрин. — Неужели аванк? Придется отпускать.

Жо хотел ответить полным согласием, но челнок снова рвануло. Рыболовы попадали друг на друга. Мальчик взвыл, чувствуя, что запястье сейчас сломается. В двух метрах от лодки вспух водный пузырь. Высунулось кабанье рыло. Нет, все-таки не совсем кабанье, — рот-труба, диаметром с ведро, были определенно рыбьими, да и глаза полные изумленного негодования, оказались слишком круглыми и большими для парнокопытных.

— Вот это тюлька! — пробормотала Катрин.

Оскорбленная "тюлька" рванулась вглубь. Челнок, едва не черпнувший бортом, поволокло. Жо застонал.

— Бросаем, не вытянуть, — скомандовала Катрин.

— Не могу! — взвыл Жо.

— Вот ты баран, — распознала печальное положение мальчика наставница. — Тогда или режем, или подтягиваем ближе...

"Тюлька" подходить ближе не желала. Увлекаемый туго натянутой лесой, челнок то двигался вдоль тростника, то удалялся от берега. Жо рычал и ругался, упираясь ногами в борта. Под изысканные словосочетания, часть из которых была не очень понятна самому юному трибуну-мученику, Катрин выхватила нож. Перерезать снасть было делом мгновенным, но Жо неожиданно возопил:

— Нет! Поддается! Не режь, вытянем.

Катрин вновь замысловато выругавшись, сунула нож в ножны, ухватилась за леску. Теперь челнок опасно кружился на одном месте. От нового рывка Жо окунулся в воду локтем. Рыча от натуги, рыболовы в четыре руки подтянули рыбину чуть ближе. Свиновидная "тюлька" теперь не ныряла. Темные широкие очертания ее туши скользили у самой поверхностью воды. Временами Жо встречался взглядом со злобным взглядом рыбищи. На миг показалась округлая спина — челнок подбросила волной.

— Сейчас устанет, — заорал Жо.

— Мы устанем быстрее, — Катрин плюнула в сторону водоворота. — Нужно бить.

Жо с ужасом смотрел на мелькающее под водой тело. Больше всего упрямый улов был похож на короткую разжиревшую торпеду — рыбина немногим не дотягивала до размеров челнока.

— Ближе! — зарычала Катрин. Жо почувствовал, как напрягается ее тело, потянул изо всех сил сам. Леса неохотно поддалась. Рыбье рыло едва не ткнулось в борт челнока.

— Только бы под лодку не ушла, — заскрипела зубами Катрин. — Удержи ее хоть на секунду, — рука молодой женщины нашарила древко гарпуна.

Выдохнув особенно крепкое ругательство, Жо напрягся. Катрин взметнулась над лодкой, одной рукой ухватила мальчишку за шиворот, одновременно и опираясь, и придерживая парня в лодке. Мгновенная пауза, показалась Жо часом. Свистнул зазубренный наконечник гарпуна. Хищная сталь с хрустом пробила загривок рыбины.

Жо с ног до головы окатило водой. Мальчик думал, что челнок перевернулся — нет, полегчавшая лодка осталась раскачиваться на воде, зато в воде бились два водоворота. Катрин, вылетевшая из лодки, то ли притягивала к себе, то ли отпихивала подальше бьющуюся на гарпуне рыбину. Конвульсии добычи поднимали фонтаны воды. Под дождем брызг Жо суетливо схватил весло, двинул челнок к молодой женщине.

— Да подожди ты, — заорала Катрин. — Пусть околеет, акула проклятая.

Через минуту Жо ухватил легкое древко гарпуна, подтянул добычу к лодке. Древко еще вздрагивало, рыба слабо дергала узким сомьим хвостом. Жо помог взобраться в челнок Катрин.

— Хорошие у нас гарпуны, — пробормотала Катрин, — да дуракам достались.

Жо втянул голову в плечи, получив заслуженный подзатыльник.

— Тебя кто учил снасть на руку наматывать? — поинтересовалась наставница. — Моряк хренов.

— Очень кушать хотелось, — виновато сказал Жо. — Я осознал.

— Весло второе лови. Уплывет в темноте, — Катрин принялась мокрой косынкой вытирать лицо и руки, густо покрытые благоухающей рыбьей слизью.

Лодка двигалась медленно — тяжелую рыбу с трудом буксировали за кормой.

— Идиотские у нас в последнее время трудности, — проворчала Катрин. — Сами себе вредим, сами с собой боремся. Сами себе простить не можем.

— Больше не повторится, — мрачно пообещал Жо.

— Да я не про твою руку. Хотя и про нее тоже.

— А про что?

— Так, вообще. Сразу про все. Философские раздумья под луной о несовершенной природе мирозданья, — Катрин с омерзением потрогала слипшиеся волосы. — Например, о роли модных причесок в человеческом обществе.

— Это бобур, — сообщил с видом знатока Хенк. — Рыба вкусная, известная. Этот хвост еще не из самых крупных.

Катрин фыркнула, выкручивая мокрую рубашку. На корме "Квадро" столпился весь экипаж, включая смуглого приговоренного. На этот раз даже элитный самец на обнаженный бюст мучительницы не косился — внимание всех было приковано к потенциальному ужину. Вернее, уже завтраку. Катрин глянула на одноглазого — нет, бдительности не утерял, стоит позади всех, контролирует.

— Мы слышали, как вы радовались, — сообщил Квазимодо. — Крику было на всю реку.

— Ну, мы от восторга даже купаться полезли, — согласилась Катрин и звонко вытянула мокрой рубашкой ненавистного пленника по гладкой спине. Бывший Цензор догадливо юркнул под стол на свое место. — Ты, гамадрил, вообще на диете, — напомнила вслед пленнику молодая женщина.

— Магическая вещь, — с уважением сказал Эрго, закладывая в морозильную камеру еще один кусок рыбы.

— Точно, — согласилась Катрин, — только дверь этого сундука плотнее закрывай, а то магия улетучится, и харчи завоняются.

Эрго с трепетом нажал на дверцу из нержавеющей стали. Морозильная камера холодильника оказалась забита до отказа. Стояла глубокая ночь. Катрин с помощью бывшего охранника уже не первый час разделывала добычу. Пол камбуза был скользок от рыбьей крови. Чтобы затащить тушу бобура в узкую кухню, пришлось разрубать рыбину на части еще на палубе. Сейчас дело шло к концу. Катрин с ненавистью глянула на газовую плиту — работала единственная горелка, и на ее слабом пламени пережарить груду рыбы оказалось занятием нелегким. Имелась еще и крошечная, с палец толщиной, электроплитка, но Катрин и так с большим трудом осваивала корабельное оборудование. Одни специальные держатели для кастрюль и сковородок чего стоили. С ума тут сойдешь. Теперь даже на кастрюли, доверху набитые аппетитно пахнущими ломтями жареной рыбы, смотреть не хотелось.

— Воды принеси, столы и пол вымоем, и спать, — сказала Катрин.

Эрго в замешательстве глянул на кран над мойкой.

— Иди, иди, шланг гофрированный, — пробурчала Катрин. — В трубе магическая вода, и она уже на исходе.

Помощник покорно закосолапил на палубу. Катрин, наконец, выключила проклятую плиту. Газа там осталось — хватит только чай вскипятить. Эх, магия, магия.

Катрин возила тряпкой под раковиной. Вот грязища. В иллюминатор камбуза заглянул несший стражу на палубе Хенк:

— Нельзя ли рыбки попробовать? Уж очень ароматно пахнет.

Катрин погрозила ему тряпкой:

— Ты на посту или в таверне? Может, еще пива поднести?

Закончив с мытьем, молодая женщина сунула ведро Эрго:

— Вылить. Прополоскать.

Когда бывший стражник вернулся, Катрин сунула ему миску с двумя толстыми ломтями рыбы:

— Это Хенку. Только скажи, чтобы, чавкая, не забывал по сторонам поглядывать. Сам возвращайся, пожрем, наконец.

Бобур оказался очень даже ничего. В меру жирный, по вкусу действительно напоминающий давно знакомого Катрин сома. Видимо, родственники.

— Эх, хлеба бы, — вздохнул энергично жующий Эрго.

— В Каннуте купим, — пообещала молодая женщина.

Стражник помолчал, потом неуверенно спросил:

— Леди, а вы почему меня на кухню взяли?

— Недоволен, что ли? — удивилась Катрин.

— Доволен, давно так плотно не завтракал. Только Эррата вам бы лучше помогла. Да и Дикси, он парень шустрый. А вы меня покормить изволили.

Катрин, отрывая поджаристую корочку, неохотно сказала:

— Эррата мне в порцию живо гвоздей напихает. Не подвернутся гвозди, так просто наплюет. Малоприятно. Дикси шустрый, тут ты прав. Только я предпочту, чтобы медленно рыбу резали, а не очень шустро меня саму шинковали. Мы же здесь вроде куховарили, а не отношения выясняли. Ты спокойно делом занимаешься, мне это и требуется.

— Понятно, — стражник глубокомысленно глотнул из кружки жиденького травяного чая.

— Слушай, — Катрин захрустела корочкой, — мне вот любопытно: вы имена не хотите поменять? Эти, нынешние, по-моему, не очень благозвучные. Я просто так спрашиваю, ни настаивать, ни приказывать не собираюсь.

Эрго посмотрел на нее в замешательстве:

— Эррата точно не захочет. Она гордится, что у нее имя такое красивое. Тем более самим господином даденное. Дикси, пожалуй, поменяет. Ему прежнее имя нравилось. Если насчет меня.... У меня прозвище было. Как вы изволили сказать — неблагозвучное. Уж лучше я Эрго останусь.

— Твое дело, — Катрин улыбнулась. — Винни Пух тоже красиво звучит. Мне с детства нравилось. Ну, ладно, Эрго, я вот что хочу сказать: вы бы лучше не начинали.

— Что начинали?

— То самое. Плохо получится. Без толку. Голожопый остаток жизни на цепи просидит. Ему иного пути нет. Слаб он. И как колдун, и как мужчина. Разве что как бык-производитель на что-то еще годен. Вы не суетитесь. Добра не выйдет.

— Что-то я вас, леди, не пойму, — пробормотал Эрго. — Уж извините.

— Сейчас-то я тебя извиню. Потом... сам понимаешь. Я тебя "стучать" не подбиваю. Просто передай товарищу и девчонке: я сказала — лучше не начинать.

— Я не понял, но передам.

— Вот и отлично. Доедай и спать пошли. Уже светать начинает.

Эрго быстро доел, добросовестно вытер пальцы о штаны:

— Спасибо, леди Катрин. Еще один вопрос можно?

— Валяй, — благодушно сказала сытая женщина, накрывая кастрюлю.

— Вы сами из пиратов будете?

— Нет. Я в армии служила.

— А одноглазый и остальные?

— Одноглазым называть достойного человека невоспитанно, — строго сказала Катрин. — Наш Квазимодо глаз еще в детстве потерял, невинным ребенком. Ну, теперь-то он не очень-то невинный, успел и на флоте послужить, и прочими интересными делами позаниматься. Пиратов среди нас нет. Мы люди приличные, и брать вашего бывшего хозяина за жабры исключительно подпершая нужда заставила. Кстати, сам можешь у этой твари спросить — я его честно просила помощь оказать. Ну, Цензоры люди гордые — в жопу он меня послал. Зря, я бы ему за один добрый жест все его бычье хамство простила. Ну, теперь Цензора нет — только обезьяна плохо дрессированная.

Катрин, не открывая глаз, слушала, как постукивает брашпиль. За иллюминатором только начало светлеть. Ква свое дело знает — якорь поднимают на рассвете. Хорошо. Плохо, что заснуть так и не удалось. И так каждый день. Короткое забытье на нормальный сон ничуть не походило. Или провалы, похожие на обморок, или оцепенение, когда тело отдыхает, а мозг щелкает, как тот брашпиль, отстукивая минуты жизни. Заснуть нужно, очень нужно. Может, удастся дотянуться, разглядеть...

Жо выбрался на палубу, энергично помахал руками.

— Что за мельница? — жизнерадостно поинтересовался Квазимодо. — Спал бы и спал. Твоя вахта нескоро. Ветерок-то удачно меняется — полетим стрелой.

— Это хорошо, — Жо зевнул. — А как насчет завтрака? Очень хочется.

— Полагаю, будет дадена отдельная команда.

— Будет, будет, — из люка показалась голова Катрин. — Рожи умойте для начала. Потом завтрак. Потом у меня к Жо маленькая личная просьба имеется.

Баковая команда энергично уплетала завтрак. Квазимодо поглощал белую мякоть бобура, нарезанную маленькими ломтиками, не отходя от штурвала. Жо принес миску с огромным куском мяса и горстью фасоли для осужденного.

— Думаешь, ему миска нужна? — поинтересовалась Катрин, занявшая привычное место на корме. — Пусть с пола жрет. Заодно доски вылижет.

Жо укоризненно глянул на наставницу и поставил завтрак пленника на сиденье у стола. Если за стол бывшего Цензора посадить, Катрин точно взбелениться. Нервная она стала. Даже сытая рычит.

Просьба наставницы мальчика шокировала.

— Я стричь совершенно не умею, — Жо не скрывал своего ужаса.

— Когда-то нужно начинать, — терпеливо сказала Катрин. — На мне удобно учиться — у меня волос много. Тем более это не стрижка, а необходимая гигиеническая процедура. И вообще, мне с короткими волосами всегда было гораздо удобнее.

— Мама мне не простит, — заныл Жо. — Позови лучше Ква. Он все умеет.

— Не глупи, кадет. Что тут уметь? Тем более, парикмахерские принадлежности остались в мешке у Мыши. Укоротишь мне лохмы, и все.

— Как укоротишь? Мне мама не простит, я точно знаю.

— Жо, — Катрин начала терять терпение, — возьми нож и сделай, что прошу. Ты представляешь, сколько времени займет путь до Глора? Я не могу ходить со слипшимися локонами длиной до задницы. И вряд ли нам попадется бочка с шампунем. Бери нож.

Процедура оказалась не столь сложной, сколько нервной. Острый нож с трудом справлялся с неподатливыми густыми прядями, трофейная бритва тоже не слишком помогала. Жо старался резать строго по границе косынки, как требовала наставница. Рыжие воды Оны уносили бледно-золотые пряди.

— Ну, как?

— Я старался, — промямлил мальчик. — Довольно ровно для первого раза. Ты разительно изменилась.

— Надеюсь, я помолодела? — ядовито поинтересовалась Катрин.

— И это тоже. Ты похожа на панкующую нечесаную Жанну д'Арк.

— Да? Я причешусь, — величественно пообещала преобразившаяся наставница. — А пока слей мне...

Когда подсохшая и относительно причесанная Катрин спрыгнула на кокпит, Ква мельком обернулся. Потом обернулся еще раз. Потом выразительно посмотрел на Жо. Мальчик пожал плечами. Катрин надменно глянула на одноглазого, молча ткнула пальцем вперед, призывая не отвлекаться на мелочи и бдительнее следить за курсом. Квазимодо втянул и так впавший живот и отдал честь. Из какой телепередачи он успел выловить этот лихой жест, осталось тайной. Катрин хмыкнула и, пробормотав "К пустой голове руку не прикладывают", спустилась в люк. Жо проводил ее взглядом и случайно глянул под стол на приговоренного. Вот это выражение смуглого лица стоило запомнить. Более шокированного человека Жо в жизни видеть не приходилось.

Катрин снова пыталась заснуть. Уже перевалило за полдень, на палубе было немыслимо жарко, паруса перестали давать даже символическую тень. Впрочем, в каюте дышалось немногим легче. Катрин несколько часов промаялась, сидя на корме и пытаясь подогнать по ноге сандалии, заодно наблюдая за маневрами рулевых и за разговорами мальчика и животного. Жо все-таки разговорил голожопого, и, похоже, теперь в изобилии черпал сведенья об устройстве "Квадро". К сожалению, до Катрин долетали только отдельные слова. Потом молодая женщина повалялась в каюте, пытаясь нагнать на себя сон. Посмотрела в зеркало — на катамаране сия роскошь имелась в изобилии. Против ожиданий новая прическа произвела положительное впечатление. Катрин даже похихикала. Действительно, панковатая особа. Зато молоденькая. Волосы через несколько дней лягут естественнее. Шея уже не потеет. Дурацкий хвостик завязывать не нужно. На макушке пряди несколько длинноваты — хватать слишком удобно. С этим Жо в следующий раз придется повозиться. Тут настроение моментально упало. Это сколько же еще раз мальчишке цирюльника придется изображать? Сколько дней до Фло с ребятишками? До Мышки с ее профессиональными навыками стилиста? Вообще, в ту ли сторону несешься, сержант?

Катрин заставила себя лечь на кровать и закрыть глаза...

— Кэт! — дробно застучали пятки по трапу. — Люди! В смысле — корабль. Барка прямо по курсу.

Катрин слетела с постели. В каюту уже сунулась озабоченная физиономия Жо.

— Стучаться нужно, когда к даме входишь, — пробурчала Катрин, набрасывая рубашку. — Успокойся. Что за ажиотаж?

— Так аборигены. Организованные. На корабле.

— Это мы — аборигены. И мы на корабле. Барка не корабль, если верить разъяснению Ква. Сейчас глянем. Ты готов?

— К чему?

— Ко всему. К бою, к знакомству, к распитию холодного пива, к встрече своей первой любви.

Жо ухмыльнулся:

— По правде говоря, к последнему варианту я не совсем готов.

— Зря. Нужно всегда надеяться. Ладно, пойдем.

Неповоротливый корпус барки только показался из-за излучины русла. Торговая посудина двигалась медленно, парус был убран, и лишь тяжелые весла двигали груженое судно против течения. Катрин слегка расслабилась. По первому впечатлению взять "Квадро" на абордаж это дровяное корыто в принципе не способно. Скорее уж лягушки, сговорившись с аванками, создадут маневренную штурмовую группу.

Экипаж "Квадро" во все глаза всматривался в барку. Настороженный Квазимодо, приоткрывший от внимания рот Жо. Замерла на носу троица во главе с Эрратой. Машинально принялся поудобнее устраивать на поясе новый меч Хенк. Бывший Цензор обернулся и кинул на молодую женщину короткий взгляд. Выражение на смуглом лице красавца жутко не понравилось Катрин. Она вскочила на бортик кокпита, но было уже поздно. Голозадый ударил по рычагу двигателя, крутанул штурвал, неожиданно ловко отпихнув не успевшего среагировать Хенка, сиганул на левый нос судна к бывшим подчиненным. Катамаран качнуло и стремительно понесло к берегу.

— Все кончено, фальшивая леди! — крикнул Цензор, и, вобрав голову в плечи, проскользнул за спины троицы. Бывшие обитатели Тихой немедленно сомкнули плечи, строем заслоняя вернувшегося господина. Стоявшая с краю Эррата гордо выпятила грудь.

— Бунт, — Катрин сплюнула за борт. — Придется разбираться. Ква, останавливай наше корыто, пока на берег не выскочили.

Катрин следила и за Квазимодо, шустро вертящим штурвал и за бунтовщиками. Над головой недовольно захлопал парус. Троица на носу продемонстрировала оружие: кухонный нож и металлическую ручку от лебедки. Эррата тоже была вооружена, — угрожающе выставила блестящую штуковину, похожую на короткий багорик. Девайс, несомненно, был позаимствован на кухне — там в ящиках хранилась уйма подобных штуковин загадочного назначения. Катрин подозревала, что сей арсенал предназначается для приготовления и употребления омаров или еще каких-то морских деликатесов. Когда-то покойный Ричард знакомил невесту с цивилизованной сервировкой. Впрочем, сейчас никаких омаров не предвиделось. Интересно, палуба катамарана хорошо от крови отмывается? Впрочем, если от рыбьей отмылась...

— Спокойно. Без суеты. Все стоят на местах. Ква, — берег близко. Паруса нужно спустить? Или что?

— Паруса нам помогают, — рассудительно сказал одноглазый, без спешки поворачивая штурвал. — Но магия нас на берег пихает. Ну, та, что лектрическая. Ветер слабоват. Вероятно, вот тот мысик я никак не обойду, — нас выбросит.

— Эй, потаскуха, если вы добровольно сложите оружие, я договорюсь, чтобы вам оставили жизнь, — крикнул из-за спин охраны обнаглевший Цензор.

Катрин погрозила пальцем:

— Ты уже договорился, фурункулез попрыгунчатый. Заткни хлебальник, — молодая женщина глянула на Квазимодо. — Мы можем затормозить?

— Как? — неожиданно рявкнул Жо, оказавшийся рядом с одноглазым, и изо всех сил пытавшийся вернуть рычаг двигателя на место. — Моторы на полные обороты выведены. Не отключить. Если круче к ветру взять, мы бортом на берег пойдем.

— Отключи двигатели, — мягко улыбаясь тому, что мальчик не понимает такой простой мысли, сказала Катрин. — Давай, кадет.

Жо кинул на нее взгляд, в котором читалась такая широкая гамма чувств, что Катрин улыбнулась уже без всякой театральности. В последний раз дернув рычаг, мальчишка оставил напрасные попытки и исчез в проходе вниз.

Катрин окинула безмятежным взглядом бунтовщиков. Цензора не видно, но трое дурачков замерли, преисполненные решимости. Эх, было бы кого защищать. Барка приближалась медленно, куда быстрее наплывала узкая полоска мыса. "Квадро" ее явно не перескочит — осадка слишком глубока. Черт, понасыплют разных мысиков.

— Кэт, нас сейчас вынесет, — пробормотал Квазимодо. — Может, якорем придержемся?

— Меня зачем спрашиваешь? — все так же безмятежно удивилась Катрин. — Командуй.

Командовать не пришлось, Хенк сам метнулся к брашпилю. И тут же ему навстречу шагнули трое бунтовщиков.

— Отойди! — звонко скомандовала Эррата, взмахивая своим крючком.

На Хенка несколько большее впечатление произвел приготовивший нож Дикси. Бородач замер на полушаге, выдернул из ножен меч:

— Что ж это боги творят? Везде бабы командуют.

Бунтовщики остановились, но отступать не торопились. Весьма длинное лезвие спаты паники не вызвало.

Квазимодо издал неопределенный звук. Полоска мыса, кое-где поросшая тростником, приближалась с угрожающей быстротой. Двигатели неумолимо толкали "Квадро" на преграду. Хенк стоял в шаге от брашпиля, но опустить меч и отдать якорь не решался. Катрин мягкими быстрыми шагами оказалась рядом. Копье в ее руке хищно играло жалом наконечника. Трое бунтовщиков инстинктивно попятились. Последней отступала Эррата, не сводя глаз со сверкающего в солнечных лучах острия.

— Смелее, — застонал, устроившийся на корточках за рундуком для кранцев, Цензор. — Сбейте ее в воду и дело сделано. Торговцы нам помогут.

Как бы решительно ни были настроены обитатели Тихой, на откровенное самоубийство они идти не собирались. Даже Эррате было понятно, что шансов увернутся от копья маловато.

За спиной Катрин зажужжал брашпиль.

— Стопори! — приказал Квазимодо.

"Квадро" проскользил еще несколько метров и остановился. Над головой громко захлопал грот. Теперь Катрин босыми ногами чувствовала беззвучный напор двигателей катамарана. Корабль начало быстро разворачивать вокруг оси.

— Вот дерьмо! — отчетливо пробормотал у штурвала Квазимодо.

В этот миг напряженная плоть "Квадро" замерла и как-то явственно обмякла. Едва заметная вибрация корпуса прекратилась.

— Конец магии, — с некоторым удивлением сообщил Квазимодо.

— Что там с баркой? — поинтересовалась Катрин. Квазимодо не ответил. За штурвалом его уже не было. Ладно, не будем отвлекаться. Катрин не сводила взгляда с "потемкинцев". Она и Хенк отжали троицу бунтовщиков на нос левого "поплавка". Цензор отползал за спинами челяди. По взглядам Дикси и Эрраты было заметно, что они на пределе. Сейчас, или прямо на оружие бросятся, или за борт попрыгают. До лысого мысика шагов тридцать, не больше. Эрго уже явно склонился к здравой мысли об отступлении. Нет, рабочие руки еще пригодятся.

— Если кто желает за борт сигануть, — ласково предложила Катрин, — то пожалуйста. Первому я дырки для жабр копьем проделаю, а остальных аналом на якорные лапы насажу. Наныряетесь вдоволь.

— Якорь пачкать не нужно, — за спиной возник одноглазый с взведенным арбалетом в руках. — Я шибко смелых влет пощелкаю.

— Отдай арбалет Хенку, — приказала Катрин. — Следи за баркой. Нам гостей не нужно. И так весело.

Квазимодо скользнул к штурвалу:

— Подходят купцы. Осторожно держатся.

— Чем мы их отпугнуть можем? — поинтересовалась Катрин. — Полезут к нам на борт или нет?

— Можно сиреной рявкнуть, — сказал высунувшийся из кокпита Жо. — Она без электричества сработает. Там сжатый воздух и...

— Действуй, — скомандовала Катрин. — Всем остальным спрятаться. Сыграем под "летучего голландца". Эй, на баке — легли и рожи спрятали. Непонятно?

На носу никто не шевельнулся. Эррата вновь гордо выпятила девичью грудь. Ай, вот кто у нас прирожденная Жанна д'Арк.

— Хенк, стреляй девчонке в колено, — приказала Катрин. — Пусть визжит, так, чтобы в Каннуте услышали. Без всякой сирены обойдемся.

Эррата побледнела. Дикси дернул ее за рукав. "Потемкинцы" неохотно улеглись на палубу. Катрин перехватила ненавидящий взгляд Цензора. Подожди, красавчик, скоро и до тебя руки дойдут.

По-прежнему протестующе пощелкивал над головой грот, катамаран развернуло кормой к берегу. Слышались всплески весел приближающейся барки. Катрин опустилась на колени. Хенк, присев у брашпиля, держал под прицелом бунтовщиков. Жо и одноглазый следили за баркой. Странная конструкция: довольно длинная и широкая, с единственной мачтой и двумя десятками длинных весел. Где берег позволяет, плоскодонное чудище волокут-буксируют лошади. В остальное время и лошадей, и груз, и саму барку двигает мускульная сила гребцов. Если верить всезнающему Квазимодо, парус на барке поднимают редко, только при исключительно удачном стечении обстоятельств. Жутко хлопотное занятие эти торговые поездки.

В томительной тишине хлюпали весла. Что думают торговцы по поводу странной конструкции, глупо застрявшей у берега? Посчитают, что небывалый корабль высокомерно пропускает бедных торговцев, не желая качаться на одной воде рядом с грязным корытом? Или сочтут за слабость и полезут любопытствовать?

— Эй, вы откуда будете? — раздался неуверенный голос с барки. Ответ был куда выразительнее. Катрин и не подозревала, что бывают такие сирены. Это мало походило на басовитые и унылые звуки, слышанные Катрин в портах старого мира. Звук, который издал "Квадро", больше походил на истеричный, переходящий в ультразвук визг-вой. Оглушенная Катрин подумала, что такой вопль запросто могут услышать и в Каннуте. Звук болезненно сверлил мозг, не услышать, не расслышать и проспать этакий сигнал было поистине невозможно. Да, во временах, откуда был изгнан осужденный "Цензор", звуковая сигнализация достигла сногсшибательной результативности.

Визг оборвался, и тишина доставила истинное наслаждение. Катрин увидела потрясенное лицо одноглазого. Сквозь блаженную тишину донесся торопливый плеск весел — барка удалялась. Безотлагательные торговые дела.

— На них! — раздался зычный глас, определенно принадлежащий воскресшему из небытия Диоклетиану Кассию де Сильва.

Странная команда слегка смутила Катрин. Неожиданно обнаглевшие "потемкинцы" перешли в наступление. Дикси перекатился по сетке на нос правого "поплавка". Эрго и неугомонная Эррата, прикрывшись неизвестно как содранной с рундука крышкой, двинулись прямо на Хенка. Бородач вскинул арбалет.

— Не стреляй, — пробормотала Катрин. — Еще нужны будут. Отойдем.

Они попятились к рубке. Не ожидавшие такой податливости "потемкинцы" приостановили наступление.

— Бейте их! В воду! Она заманивает, шлюха коварная. Не ждите, на них быстрее! — не замедлил скомандовать Цензор, руководивший наступлением из-за рундука.

Логику приказа понять было сложно. Охранники переглянулись, лишь Эррата бесстрашно сделала шаг вперед.

Катрин оглянулась. Барка удалялась вверх по течению.

— Эй, проклятьем заклейменные, что вы за беспредел устраиваете? — Катрин постучала древком копья о палубу. — Драться так драться. Только соплей кровавых поменьше. Вам же убирать. По уму решим.

"Потемкинцы" снова пришли в замешательство, особого желания в лоб штурмовать кокпит у них явно не было.

Катрин глянула на Жо:

— Ну как, кадет?

— Я просто все кабеля перерубил. Думаю, можно восстановить...

— Молодец, но сейчас не об этом. Как насчет пробы сил? Желательно, без летальных исходов.

Мальчик понял и заметно побледнел. Катрин пристально следила за ним, держа в поле зрения и мятежников на баке. Ничего — Жо был в порядке. То есть находился в полном смятении, но самого непоправимого — предсмертной гримасы трусости, в этом калейдоскопе выражений на узком загорелом лице не промелькнуло. Справится. Их всего двое. С половиной. И подготовлены они гораздо хуже. По всем пунктам должен справиться, хотя...

Жо взял из ее руки копье, решительно нырнул под гик. Прыгнул вправо, к Дикси.

Был быстр, как учили.

Дикси без промедления кинулся в атаку на мальчишку, пользуясь тем, что жало копья было направленно в сторону борта. Жо не стал ждать и рисковать — удар снизу вверх тупым концом древка развернул нападавшего, заставил потерять равновесие. Тут же мальчик ударил по руке с ножом, — попал не идеально, — нападавший лишь ахнул, опрокинулся через леера на сетку, но оружие сохранил.

— Парень вас калечить не хочет, — в тишине сказала Катрин. — Он добрый. Положите железки. Никто, кроме животного, не пострадает.

— Не слушайте его! — заорал Цензор. — Она все лжет. Сбейте сосунка. Сука его любит.

Эррата решительно шагнула к мальчику. Согнувшаяся и воинственно выставившая свое невразумительное оружие, девушка выглядела смешно. И жалко.

Жо презрительно скривился и вдруг небрежно перекинул свое копье стоящей на рубке наставнице.

Подхватив копье, Катрин почувствовала, что у нее сердце остановилось. Сдурел. Накинутся втроем, сомнут. Там и нож не поможет, даже если пацан успеет его выхватить. Выеживаться вздумал, щенок. Катрин уже качнулась, чтобы спрыгнуть с рубки, но каким-то чудовищным усилием заставила себя остаться на месте. Пусть прямо сейчас взрослеет.

Эррата завизжала и кинулась в атаку. Охранники яростно поддержали эту неумелую попытку. Эрго, по-медвежьи рыча, скакнул вперед, занес кривой рычаг-палицу. Дикси скатился с сетки, перехватил нож из ушибленной правой руки в левую.

Жо делал все правильно. Уклонившись от неловкой девчонки, оставил ее преградой между собой и Эрго. Уверенно перехватил руку Дикси — плененная рука с ножом резко ушла вверх. Пальцы охранника сами собой разжались, выпустив оружие. Дикси заорал от боли. Скаля щербатый рот, полетел к борту, сшиб с ног так и не успевшую понять, что происходит, девчонку. Жо увернулся от кривой палицы, ударил ногой в колено Эрго. Здесь мальчик явно придержал себя — вместо хруста сустава раздалось лишь ругательство охранника, упавшего на другое колено. Впрочем, Жо тут же оказался рядом. Оточенный удар по почкам, от которого мутнеет в глазах и человеку кажется, что он уже умер... Тут же продолжение коленом в лицо... Эрго рухнул разбитой мордой в палубу. Тут Жо совершил ошибку — просто не поверил, что визжащее длинноволосое существо, слепо летящее вперед, представляет опасность. От кулинарной железки он успел уклониться лишь в последний момент. Споткнувшись о подставленную ногу, Эррата чудом не упала, уцепившись за канат. Жо тут же пришлось отражать атаку Дикси. Удар мальчик отбил, но инерция тела охранника отбросила Жо к парапету... Дикси замахнулся вновь, но разозленный юный противник нырнул под его руку, врезал в солнечное сплетение. Согнувшийся охранник повалился на тяжело ворочающегося на палубе Эрго. На мальчишку снова налетела визжащая Эррата. Свою устрашающую железку девушка потеряла, поэтому просто попыталась выцарапать врагу глаза. Оскорбленный Жо двинул черноволосую ведьму ногой — не смертельно, но уже без особого снисхождения. Эррата легким соломенным чучелом отлетела, со слабым вскриком перекувырнулась за борт. Дикси с хриплым возгласом кинулся к борту и немедленно сиганул за драгоценной подругой. На этом сражение закончилось.

— Вот так-то, — отдуваясь, сказал Жо и посмотрел на наставницу.

— В общем, ничего, — пробурчала Катрин. — Но дырочку в боку тебе могли сделать. Попискивал бы, как тот резиновый ежик.

— Жо, могу написать тебе рекомендацию в морскую пехоту, — одноглазый улыбался во все свои новые зубы. — Хотя жизнь у них там скучноватая.

— Что там твои пираты, — Хенк откашлялся. — С тобой, парень, можно и по каннутским кабакам прошвырнуться.

— Кабаки через год, не раньше, — отрезала Катрин.

Молодая женщина медленно приходила в себя. Оказывается, смотреть, как дерется мальчик, крайне мучительно. От страха сердце замирало. Вот так и об инфаркте всерьез задумаешься. Проблемы с сердцем у Катрин уже бывали, но сейчас и без всякого вмешательства древних призраков о нездоровье вспомнила. Свой ведь мальчишка. Что уж там — сын. Ох, хорошо, что в светлых волосах леди седина не так заметна.

Из-за борта донеслись неразборчивые вопли. Ага, нужно вылавливать парочку пламенных революционеров и назначать каторжные работы. Катрин спрыгнула на корму. Здесь уже стоял Ква и с удивлением смотрел на реку. Метрах в пятидесяти, отнесенные течением, мелькали две головы. Катрин разглядела, как девчонка двумя руками цепляется за голову Дикси. Парень судорожно бил по воде руками. Вот оба ушли под воду.

— Тонут, что ли? — с изумлением сказал Квазимодо.

Над коричневой водой всплыло облако черных длинных волос, показались две макушки, снова скрылись.

— Эррата плавать не умеет, — слабо прохрипел заворочавшийся на палубе Эрго.

Мимо Катрин пролетела тень — Жо "рыбкой" врезался в воду. Квазимодо, выругавшись, аккуратно положил арбалет и сиганул в реку.

— Хенк, присмотри, — приказала Катрин и, бормоча матерное, последовала за друзьями. В воде широкие брюки немедленно облепили ноги, сковали движения. Отвратительный илисто-рыбный привкус наполнил рот. Отфыркиваясь, Катрин сильными гребками двигалась к утопающим. Обогнала одноглазого, невдалеке мелькала черная голова Жо. Но цель исчезла. А, вот — снова над водой мелькнули две головы: вытаращенные в смертном ужасе глаза девчонки, руки, клещами сцепившиеся на шее охранника. Вздохнуть Дикси девчонка так и не дала, — оба снова ушли под воду. Нет, ни на какую хитрость это не похоже...

Катрин плыла как на соревнованиях, руки рассекали воду с мощью ударов рукопашного боя, длинные ноги толкали гибкое тело. Где-то здесь... Молодая женщина нырнула. Под водой можно было различить разве что собственную ладонь — если ткнешь ею в нос. Ах, черт! Катрин нырнула снова, широко разводя руки, надеясь задеть дергающиеся тела, волну длинных волос. Мутная пустота. Ничего нет, даже дна не достать. Легкие наполнились болью, Катрин вынырнула. Рядом отфыркивалась одноглазая физиономия:

— Боги, да здесь глубина как в Глорской бухте!

Из воды пробкой выскочила голова Жо. Мгновенно набрала воздуха, скрылась, взбрыкнули босые пятки.

— Ква, — шире! — Катрин показала рукой. Одноглазый кивнул, нырнул.

Плывя в желтой полутьме, Катрин понимала, что отыскать утопленников уже невозможно. Место, где в последний раз видели несчастную парочку, утеряно. Течение ощутимо тянет вправо, к основному руслу. До дна не донырнешь, и не видно абсолютно ничего...

...Хенк протянул руку, помог выбраться на трапик. Катрин расстегнула ремень с ножнами, стянула проклятые штаны. Квазимодо уже выжимал свою рубаху. Жо, выбравшийся из реки последним, обессилено сел на ступеньке трапа.

— Вот оно как бывает, — пробормотал Квазимодо. — Считай, что на ровном месте...

Катрин посмотрела, как он развешивает рубашку на леерах. Рядом сидел скорчившийся Эрго, рожа бледная, у рта тряпка — тошнит толстяка после "массажа" почек. Но смотрит на реку. И глаза такие же, как у Жо — не верящие.

Катрин молча сделала узнаваемый знак Хенку. Самое время извлечь остатки конь-яка. Бородач понятливо кивнул, исчез внизу.

Жо от кружки отворачивался:

— Не хочу.

— Не для удовольствия, кадет, — мягко сказала Катрин.

Мальчик глотнул, задохнулся и зажал рот рукавом мокрой рубашки. Замотал головой.

Хенк вопросительно взболтнул остатки в баклаге.

— Толстому плесни, — кивнула Катрин. — Пусть свои мятые почечные лоханки ополоснет, дурак неповоротливый. Только чуть-чуть.

Эрго глотнул, ошеломленно закрутил головой. Отойдет мужичок. Катрин хотела с досады сплюнуть в воду, воздержалась. Хенк протянул баклагу — спиртного там оставалось на глоток. Катрин отказалась, ткнула в сторону одноглазого. Квазимодо отрицательно покачал головой, и Хенк, вздохнув, добил остатки лекарства.

Одноглазый пошлепал к штурвалу. Требовалось заняться делом. На основную проблему Катрин уже успела глянуть — забившийся на бак голозадый скорчился в комок, и притворился неодушевленным мешком из смуглой кожи. То, что гад не попытался сбежать, Катрин совершенно не удивило — для этого сукиного сына обитаемый мир сжался до размеров знакомой палубы, и хоть четвертуй его, урода, по собственной воле он катамаран не покинет.

— Всё из-за любви, — пробормотал Эрго, вытирая рот тряпкой. — Он же на девочку смотрел так, что мне отвернуться хотелось. А она на хозяина молилась, дуреха.

— Все из-за меня, — прошептал Жо. — Если бы я ее за борт не вышвырнул... Она на меня как на бешеную собаку кинулась. Ненавидела меня. Кэт, может быть они за мыс ушли? — мальчик с мольбой поднял глаза на наставницу.

— Может быть. Только думаю, что теперь парень свою красавицу в иных краях оберегает. В тех, где охота лучше, пиво никогда не кончается, и предки вовремя мудрые советы дают, от глупостей доходчиво предостерегают.

— Мы им не оставили шанса поумнеть. Я не оставил, — прошептал Жо.

— Шансов мы им целый ворох предоставили, — сухо напомнила Катрин. — Люди обычно не от любви гибнут, и не от клинков врагов. Куда как чаще от собственной глупости загибаются. Пусть меня боги за правду, не ко времени сказанную, простят.

— Леди, я их отговаривал, — пробормотал Эрго. — Не нужно было за оружие хвататься. Только они ведь моими друзьями были. Что теперь со мной будет?

— Если можешь стоять, пойдешь работать. И хватит страдать. Никто не хотел, чтобы такая чушь приключилась. В Каннуте жратвы достанем, помянем ушедших. Всё, пошли делом заниматься.

Жо резко встал, едва не задев наставницу плечом, поднялся на палубу. Катрин вздохнула — шок, он, сколько ни готовься, все равно шок. Тем более, когда тебе четырнадцать лет.

Жо быстрым шагом прошел вдоль борта, нырнул под гик. Цензор, лежащий на носу, изо всех сил втиснул голову под защиту рундука. Жо ударил безжалостно — под ребра, жестко вывернув стопу. Голозадый завопил, попытался скорчиться плотнее, но уже после второго удара обмяк, лишившись чувств. Слышались только короткие удары...

— Убьет, — с тревогой прошептал оказавшийся рядом с предводительницей Квазимодо. Катрин промолчала. Пусть добьет, может, всем легче станет. Нет, какое там облегчение, не в бою же. Всё равно, что холерному вибриону морду бить.

Мальчик присел на колено, рука ловила и никак не могла поймать рукоять ножа на поясе.

— Жо, он мертвый. Уже давно, — сказала Катрин, не сходя с места.

Пальцы мальчишки побелели, сжимая рукоять ножа. Но клинок Жо так и не выхватил. Встал и, не глядя ни на кого, прошел к кокпиту и спрыгнул в люк.

— Пусть, э-э, в себя придет, — пробормотал Квазимодо.

— Пусть, — согласилась Катрин. — Ему бы еще стакан проглотить, да нету, кончилась наша микстура. Ничего у нас нету, Полумордый. Особенно ума. То-то поход таким славным выдался.

— Помню, — судорожно сказал одноглазый. — Виноват.

Катрин за плечо развернула его к себе:

— Я не тебе напоминаю. Себе. Я старшая, мне и лбом биться.

— Мы найдем, — пообещал бывший вор. — Из кожи вылезем, но найдем. И как можно быстрее.

— Угу. Для начала было бы неплохо из этого печального места убраться.

С якорем пришлось повозиться. Экипаж "Квадро" слишком привык к удобствам магическо-электрического привода, и возня с брашпилем в ручном режиме энтузиазма не вызвала. Катрин выполняла команды, тянула за фалы и концы, названия которых с большим трудом укладывались в память. Когда "Квадро" выбрался на речной простор, Катрин спустилась вниз и постучала в каюту мальчика.

— Сейчас иду, — пробурчал Жо. — Не нужно меня утешать.

— Правда? А я уж парус тебя волоку, слезки утирать. Вылазь, работы полно.

— Знаю, сейчас кабелями займусь, — Жо открыл дверь. Глаза у него были сухими. Ну, практически сухими.

— Кадет, если помощь нужна, то я готова. Я, все-таки человек XXI века. Иногда в машине ковырялась и с оружием возилась. И в хижине с электропроводкой...

— Вообще-то, в моторном отсеке здорово тесно, — рассудительно заметил мальчик. — Но если можешь, помоги. Мне с тобой, честно признаться, спокойнее. Сопляк я еще. Переживаю.

Катрин хмыкнула:

— Я тоже, видимо, соплячка. И Хенк с Полумордым. Пойдем работать. Помогает.

Дело двигалось туго, в основном из-за нехватки инструментов. Катрин подавала клещи, разысканные в трюме одноглазым, ржавый топорик и кухонный нож попеременно с изуродованной, сложно изогнутой вилкой. Вместо изоляции пришлось использовать расплетенные нити капронового фала. Жо возился в тесноте кабельного трубопровода, шептал ругательства. Катрин узнавала собственные грубые словечки. Сейчас одергивать мальчишку было как-то неуместно. Наконец, Жо выполз и сказал:

— Вроде бы восстановил. Глянешь?

На дилетантский взгляд Катрин, все выглядело отлично. Аккуратностью парень явно пошел в мать. У самой Катрин так срастить разрубленные провода никакого бы терпения не хватило. Не барское это дело, гм...

— Молодец. А как бы нам теперь еще движок и заводить научиться?

— Завести, пожалуй, можно хоть сейчас, — неуверенно сказал Жо. — По крайней мере, попробовать. Но вот как включать, выключать и обороты регулировать? Я, Кэт, ведь далеко не дипломированный электрик. Двигатель здесь по нашим меркам крошечный, а мощь дает просто поразительную. Про генератор я и не говорю — к нему и подступиться страшно.

— Давай попробуем завести напрямую. Потом подумаем, как все облагородить...

Двигатель заработал часа через два. Сверху предостерегающе заорал Квазимодо. Жо развел грубую скрутку проводов, вибрация немедленно стихла:

— Двигаться вперед мы уже можем. Насчет остального нужно посоображать.

— Не все сразу, — успокоила Катрин. — Пойдем на камбуз. Я ужин буду готовить, а тебе водички холодной налью. Заработал.

— Что ты со мной как с ребенком разговариваешь? — насуплено спросил мальчик.

— Не дури. Любому бы так сказала, ты меня знаешь. Денек выдался нелегким.

— Мне их жалко, — пробормотал Жо, вытирая руки грязной тряпкой. — Я совершенно не хотел, чтобы вот так. Ужасно — ведь даже не в бою. Эррата такая симпатичная девчонка была. Только упрямая очень. Да и Дикси... Они храбро дрались, пусть и неумело. Вроде как грех на мне теперь.

— И на мне. Я ведь тебя послала. И на Ква с Хенком грех, — почему не догадались, всех на месте не придержали, не успокоили? Почему психоаналитика со стороны не пригласили? Война это, Жо. Длиннющий список сплошных грехов. Как ни крутись, гибнут и правые, и виноватые. Смело гибнут или трусливо, умно или тупо. Я вот помню, одного немца застрелила. Как две капли воды на моего друга был похож. Ну, тот много раньше погиб. В смысле позже, через семьдесят лет. Тьфу, черт, замучаешься объяснять. В общем, мучает меня мысль, что я дедушку отличного парня застрелила. Хотя и не прямого дедушку, хм, параллельного, но все равно...

— Парадокс, — Жо вытер тряпкой потную шею. — Кэт, я переживу, не беспокойся. Извини, что сорвался на этом говноеде.

— Ладно, ты же видел — я сама мимо этого скота пройти не могу, чтобы пинка ему не отвесить.

— Я теперь тебя вполне понимаю. Черт, даже думать об этом "римлянине" не могу и не хочу. Кэт, а ты случаем не знаешь, что за существо на купеческой барке у рулевого весла стояло? Такое мелкое и вроде бы морда зеленоватая? Дарк, да? Остальные, на веслах, вроде нормальные люди.

— Жо, я туда не смотрела. Мне не до чужих было. Свои беспокоили.

По трапу затопали ноги, в узкий проход заглянул Хенк:

— Колдуете? Леди, извините за беспокойство, но там этот голожопый просит позволения вам слово сказать. Ква на него прикрикнул, так этот ублюдок опять скулит.

— Не сдох еще? — слегка удивилась Катрин.

— Он вроде выносливый, — неодобрительно заметил Хенк. — Вы решите — может, его за борт? Магия и без него работает, а лишний раз на эту тварь смотреть погано. Может, утопим? Как говаривал наш доктор — сугубо в санитарных целях. Чтобы миазмы не испускал.

Катрин вышла на палубу. День клонился к вечеру. Легкий ветерок трепал подол рубахи. У штурвала стоял Квазимодо. Улыбнулся:

— Моя леди, вы там про ужин не забыли? Как вы сами любите мудро напоминать "война войной, а обед по расписанию".

— Перестань лыбиться, как стоматологическая реклама, — пробурчала Катрин, — лучше скажи — что с голозадым делать?

Одноглазый слегка посерьезнел:

— Вам решать, моя леди, но мне кажется, — хватит с нас его благородного общества. Шлюхи портовые, и те честнее. Польза от него была, не спорю. Только и дерьма от него — захлебнешься. И дерьмо явно перевешивает. Давайте вечерком, без всякого парадного построения, я его к рыбам отправлю. И ножом не больно ткну, а то еще выплывет, червяк гнойный.

— Да если и немножко больно ткнешь, я не слишком огорчусь, — пробормотала Катрин. — Я бы с него шкуру содрала заживо. Возиться не хочется. Что он тут ныл?

— Аудиенции вашей просил. Очень прочувственно. Как услышал, что двигатель завели, так и заскулил. Ползал на коленях. Хенк его на место загнал.

— Вот сука, — тоскливо сказала Катрин, — а вдруг он нам еще понадобится? Воскрешать мы не умеем. Даже таких микробов.

Осужденный свернулся в смуглый мускулистый клубок под защитой рундука. При виде молодой женщины встал на колени и молча замер, уткнувшись носом в палубу.

— Что ты тут скулил? — спросила Катрин, с отвращением озирая согнутую спину.

— Благодарю леди, за то, что она пришла к ...

— Короче.

— Что со мной будет, леди?

— Закончим с ремонтом, решим. Думаю, к темноте ты будешь на дне объяснять потерянным подданным, какой ты прозорливый и добрый хозяин.

— Я не хозяин, — плечи мужчины содрогнулись.

— Да я-то уже в курсе. Но если бы ты утром произнес это вслух, два человека были бы живы.

— Леди, я мертвец, — мужчина по-прежнему шептал доскам палубы. — Я понял. Молю о кратком снисхождении. Я еще могу принести пользу. Сниму защиту с управления, научу ваших рулевых маневрировать двигателем, объясню все о смене парусов и возможностях навигатора...

— Ты уже объяснял, — прервала его Катрин. — Мы слушать тебя замучались, Цицерон многомудрый.

— Я был неискренен, — торопливо забормотал осужденный. — Теперь я всё покажу. Как ставить защитный тент, как перенести управление в рубку. О системе навигации, о реестре карт в бортовом компьютере. Вы же понимаете, как это важно. Вам идти далеко, и вы торопитесь. Я могу помочь...

— О каких картах ты лепечешь?

— Полная лоция северного полушария. Расчеты глубин, точные границы водных бассейнов. Моря, океаны, судоходные реки, посуточные карты ветров...

— Ты, дебил, от страху в фантастику ударился? — не выдержала Катрин.

— Нет, леди, умоляю, выслушайте. В компьютер заведены все данные. Абсолютно все, коими располагала наука, когда меня...

— Откуда? Ты здесь в одиночестве, разве нет? Хочешь сказать, здесь тысячи метеостанций и увлеченных наукой очкариков в белых халатах?

— Я не желал сердить леди, — смуглые плечи сжались. — Я здесь один. Мир закрыт для любых цивилизованных посещений. Но они провели исследования. Единственный спутник, запущенный на орбиту. Это ведь пустяк. Я могу включить компьютер, показать...

Ошеломленная Катрин запустила пальцы в свои свежеподстриженные пряди. Нашел ублюдок, чем шутить. Или у него действительно крыша поехала?

— Ты знаешь кто такой Ганс Христиан Андерсен? Судьба этого человека сложилась несчастливо, хотя дивно талантливый сказочник был, — Катрин пришлось очень постараться, чтобы голос звучал насмешливо.

— Не слышал этого имени, — умоляюще пробормотал осужденный. — Поверьте мне. Я искренен, и это легко проверить. У системы навигации отдельное питание. Я могу его включить прямо сейчас.

— Хм, что еще в твоем волшебном компьютере, кроме дурацких лоций?

— Не знаю, леди. Мне навигатор не требовался.

— Ты совсем идиот? — упавшим голосом спросила Катрин.

— Нет, леди, — испуганно залепетал осужденный. — В приговоре оговаривается, что через пятьдесят лет меня может посетить комиссия по помилованию. Смягчающим обстоятельством могут быть признаны собранные мною этнографические материалы. Но я не рисковал...

— Что за дерьмо?! — Катрин не выдержала и двинула сумасшедшего ногой. — Ты не рисковал? Теперь решил рискнуть?

Смуглая фигура, опрокинувшаяся на спину, даже не пытаясь закрыться.

— Чем мне сейчас рисковать? — неожиданно разумно прохрипел мужчина. — Я мертв. У меня ничего не осталось. Какой риск?

— Да, ты весьма бесславно издох, — согласилась Катрин. — Тогда о чем мы торгуемся?

— Позвольте мне дышать. День, два, хотя бы несколько часов. Я раб, я животное. Пусть меня истязают и мучат, я готов к любым унижениям. Поверьте, леди, я...

Катрин склонилась, взяла его за горло и прижала к палубе. Под пальцами лихорадочно колотился пульс. Никаких попыток вырваться смуглая мускулистая амеба не предприняла. Лишь смотрела умоляюще. Все то же красивое мужественное лицо, лишь царапин порядком прибавилось. Но он изменился — глаза стали мелкими. Только страх там и умещается. Остальные эмоции исчезли. Надо признать, их и было-то немного. Существовать жаждет, микроб.

Катрин брезгливо вытерла руку о рубашку:

— Значит, дышать? Минута за минутой? Думаешь, их будет много, тех минут?

— Сколько позволите, — страстно прошептал приговоренный. — Я постараюсь заслужить каждую секунду.

— Надоел ты мне, — пробормотала Катрин. — Иди, отключи этот идиотский контроль. За штурвалом тебе, даже в роли призрака-голландца, никогда не стоять.

Дальше двигаться при свете дня было нельзя. По мнению Квазимодо и Хенка, до города оставалось всего ничего. Решили проскочить мимо Каннута ночью. Квазимодо утверждал, что никаких мелей и препятствий, кроме встречных судов, на фарватере непосредственно у самого города не имеется.

"Квадро" двигался практически бесшумно. Только слегка плескала вода под острыми форштевнями. Двигатель работал безупречно. Катрин сидела на привычном месте, на корме, различала смутные фигуры у штурвала. Управлял катамараном Квазимодо и приданный ему в усиление Жо. Остальные расположились на носу, выполняя роль впередсмотрящих. Остальные — это Хенк и Эрго. О голозадом как о человеке Катрин уже давно не думала. В последние два дня всерьез поверила, что сломался и исчез смуглый самец. Появилась словоохотливая, — только спроси, — крупная инфузория. Опрометчиво в подобные вещи верить? Пока поводов сомневаться не возникало. Катамаран оказался напичкан техническими секретами, и бывший судовладелец с готовностью раскрывал их новым хозяевам. С такой готовностью, что трудно было сразу переварить такую уйму информации. Квазимодо был в восторге от того, что понял все возможности генуи. До Жо, наконец, дошло, как работает генератор. Сама Катрин обнаружила, что сдуру пользовалась на камбузе единственным баком с водой, не догадавшись, что существуют еще два. Бортовой компьютер — отдельная песня. Над кокпитом возник удобный тент, и рулевому больше не приходилось жариться на солнцепеке. Обнаружился второй пост управления в закрытой от ветра и солнца рубке. Там установили запасной штурвал. Сейчас внутри было душновато, но в будущем... Катрин опасалась загадывать. Амеба оказалась полезна. Даже трудно переоценить, насколько. Только вот поговорив с этим существом, жутко хотелось помыть руки. И отплеваться.

Катрин не замедлила сплюнуть в темноту. Погладила древко копья. Пусть боги эту ночь спокойной сделают. Проскочить Каннут, а там до моря уже никаких крупных поселений.

По левому борту возникла реденькая россыпь огней. Надо же, действительно люди живут. Совершенно от общества отвыкла. Лучше бы и не привыкать до самого Глора. Ох, далеко. Нет, людей избегать нельзя. Нужен запас продуктов. Рыбная ловля слишком много времени занимает. Еще неплохо бы численно экипаж пополнить...

Над ограждением кокпита появился смутно угадывающийся Квазимодо:

— Катрин, что-то мне не нравится. Слишком мало огней для Каннута. Не ошиблись мы местом? Хотя я холмы помню. Но Каннут большой город. Не меньше вашего Нью-Бриджа.

— Глаз есть? Подзорная труба есть? Бери и смотри. Уж точно не Санкт-Петербург и не Антверпен мы проходим. Чем еще помочь могу?

— Я про линзовую трубу совсем забыл, — пробормотал озабоченный Квазимодо и упрыгнул обратно к штурвалу.

Катрин не выдержала, пошла следом. Одноглазый, вооруженный оптикой, вглядывался в берег.

— Не понимаю, — крепостные стены вроде те же, но в остальном.... Нет, это Каннут, но какой-то не такой.

— Завтра рассмотришь при свете дня, — сказала Катрин. — Сейчас следи, чтобы нас какая-нибудь галера не протаранила. А в трубу дай Жо посмотреть. Он-то на экскурсию не пойдет.

— Здесь галеры не водятся, — пробормотал одноглазый, но подзорную трубу отдал. — Что ж такое? Неужели война так город изменила? Столько народу жило. Не может быть. Или у них смертный мор приключился? От одной войны город так не обезлюдит, — Квазимодо глянул на молодую женщину. — Как, Кэт, может город война совсем разорить? Я у вас по теле-визору такие ужасы видел.

— Ква, от городов, бывает, одна пыль и остается. Радиоактивная.

— Значит, Каннуту еще повезло? — бывший вор крепче взялся за штурвал. — Стены остались. Правда, стражи почти не видно. Раньше прилично охраняли. Ну, нас это не останавливало, — Квазимодо неожиданно улыбнулся. — Моя Теа здесь первый раз в люди вышла. Здесь разговаривать училась.

— Она разговаривать не умела? — поразился Жо, не отрываясь от окуляра подзорной трубы.

— С людьми, можно считать, нет, — одноглазый тихо засмеялся. — Люди — враги и ублюдки, это вам любая лиса скажет. А моя еще и наглядно доказать сможет.

— Не ври, она у тебя нормальная тетенька, — сказал Жо, протягивая подзорную трубу Катрин.

— Сам смотри. Тебе в первый раз. Меня только Глор интересует, — пробормотала Катрин, глядя поверх редких городских огней. Где-то далеко-далеко за ними, на другом континенте, таился любимый север.

...Проплыли в отдалении темные каменные стены. Пахнуло дымком и гарью. Завоеванные и разграбленные города везде воняют одинаково. "Квадро" серым призраком скользил мимо бывшего города. Катрин отвернулась, туже повязала косынку на голове. Война, черт бы ее побрал. Катится, прыгает по долинам и по взгорьям, спрятаться от нее негде. А если и Глор сейчас кто-то штурмует или осаждает? Они там сейчас одни. Беспомощные, отягощенные детишками. Фло совершенно, совершенно не готова к такому повороту. Может быть, лиска сориентируется. Да полно — в Глоре ли они? Одни судорожные догадки...

Катамаран замаскировали километрах в шести ниже города. Место называлось Навьими Камнями. Заросший берег с десятками крошечных гаваней, скрытых высоченным тростником. В старые, добрые зажиточные времена здесь прятались контрабандисты и прочие скромные личности, не желавшие встречи с городской стражей. Закрепляя маскировочную сеть, Катрин слышала, как Жо интересуется у одноглазого насчет нав, давших названия здешнему берегу. Квазимодо ответил, что нав, насколько ему известно, здесь сроду не было, а назвали местечко так, потому что случайные людишки пропадали здесь бесследно, как будто речными девами утопленные. Спокойное место, надежное.

Отплыв на челноке, Катрин вместе с одноглазым придирчиво осмотрела стоянку. "Квадро" превратился в еще одно дерево, заросшее цепкими лианами. В рассветном сумраке катамаран совершенно растворился на фоне прибрежного пейзажа. Чертовски хороший камуфляж придумали родственнички голозадого.

— Ква, не задерживайтесь, — сказала Катрин, гребя к берегу.

— Не сомневайся, — бывший вор позволил себе перейти на дружеский тон. — Я понимаю, главное — время. Провизия, одежда. Лодку поменяем, и назад. К вечеру дальше пойдем, я обещаю.

— Может, без тряпок обойдемся? — с досадой пробормотала Катрин. — Залатаем то, что есть, подштопаем...

— Кэт, до Глора далеко. Переговоры вести или торговаться, когда оборванцем выглядишь, — напрасно время тратить. Ты же понимаешь. Не торопи — здесь половину дня потеряем, дальше месяц выиграем. В Каннуте рынков полно, мы с Хенком их знаем. Война, не война, за серебро всё достать можно.

— Ладно, идите. Ты лучше знаешь. Только не вздумайте нынешнее пиво с прежним сравнивать.

Квазимодо вдох печальный сдержал и даже не глянул как на бабу бестолковую, бессмысленно сварливую.

— Катрин, мы быстро управимся. Не беспокойся.

В тени маскосети было относительно прохладно. Катрин устроилась повыше, дабы наблюдать за всей палубой. Сидела на борту, свесив ноги. Клевало на мелководье неплохо, — молодая женщина то и дело плавно поднимала короткое удилище, снимала с крючка очередную черноперку. Рыбешка попадалась исключительно мелкая — не больше ладони, но на жарку сойдет. Тем более, из города должны крупы привезти, а может, и картошки. Ужин выйдет на славу. Катрин сглотнула слюну. Пора бы и обед сготовить. Но Жо еще спит, а на Эрго полностью надеяться не стоит. Охранник сидел у штурвала, медленно шевеля губами, читал-разбирал карту, скопированную с бортового компьютера и исписанную мелким и на удивление разборчивым почерком Квазимодо. Ничего секретного в карте не содержалось — путь вниз по Оне, знакомый каждому местному речнику. Правда, настолько подробная и выдержанная в масштабе карта вряд ли даже у самого опытного местного лоцмана имеется. Ква — талантливый парень. Если бы он еще тогда не сплоховал...

Эрго неуверенно подошел ближе.

— Леди, могу я задать вопрос?

— Почему нет? Валяй, все равно бездельничаем, — Катрин держала в поле зрения голозадого, свернувшегося в клубок на носу. Отдыхает, мерзавец. Не дело, конечно. Но тихо работать он еще не научился. Вечно у него из рук что-то валится, брякает и стучит. Телесные наказания помогают слабо — для усвоения принципов аккуратности одного старания маловато, нужно еще, чтобы в движениях человек перестроился. Пусть посидит спокойно. Шуметь сейчас не время — с утра по реке две лодки прошли. Одна рыбацкая, другая, хм, подозрительно нерыбацкая.

— Леди, со мной-то что будет? — толстяк, наконец, набрался решимости. — Что вы со мной делать собираетесь?

Катрин пожала плечами:

— Ничего не собираемся. Претензий у меня к тебе нет. Недомыслие ты проявил, ну, за ту общую глупость другие уже ответили. Вернутся мои парни из города, отчалим, тогда можешь проваливать на все четыре стороны.

— А если я...

— В спину тебе стрелять никто не будет. Мы идем вниз, тайна из этого смешная. Хочешь — болтай на каждом углу. Вряд ли нас кто догонит. Ну, если догонят, или еще какая-нибудь заминка выйдет, тогда мне придется тебя найти и язык вырвать. Вместе с яйцами. Так что прикинь — хочешь ты болтать или нет?

— Понял, леди, — охранник сглотнул. — Не извольте гневаться.

— Это я-то гневаюсь? Я рыбу ловлю, — Катрин сосредоточилась на покачнувшемся поплавке.

Из кокпита показался Жо. Судорожно зевнул:

— Разговариваете? А обед?

— Умывайся и смени меня. Пойду готовить... — Катрин замолкла на полуслове, мягко потянула удочку и на палубе, растопыривая острый спиной плавник, затрепетала еще одна рыбка.

Жо полез умываться, а Эрго, подумав, сказал:

— Леди, я пока пойду, поручни протру. Я тихо.

— Угу, давай, — одобрительно пробурчала Катрин, насаживая на крючок нового жучка. В кустах набрать наживки для нетребовательной черноперки было несложно.

Подошел умытый Жо, сел рядом.

— Мне ловить? Эти рыбешки колючие, как дикобразы.

— Хрен с ними. По сторонам лучше следи. И вообще, будь настороже.

— Я стараюсь всегда на нем, на стороже, быть, — почти серьезно ответил мальчик. Катрин отметившая оружие на поясе мальчишки, и по-хозяйски придвинутый арбалет, ничего не сказала. Взрослеет, сопляк. Лишь бы уцелел.

— Кэт, ты бы после обеда поспала. Ты и ночью глаз не сомкнула.

— Ночью высплюсь. Если Ква лекарство приволочет.

— Неудачное это лекарство, — с явным осуждением пробормотал Жо. — Лучше пусть Хенк тебе травы снотворной заварит. Он в травах разбирается.

— Поучи меня еще, эскулап малолетний, — на редкость мирно пробурчала Катрин. — Скажи лучше — как тебе Эрго? С корабельно-технической точки зрения?

— Ничего, он матрос понятливый. Кое-что умел, многому сейчас научился. Собственно, об этом лучше с Ква говорить. Он у нас шкипер. Или ты толстяка наказать хочешь? — насторожился Жо.

— Нет, я толстого отпустить хочу. Пусть проваливает, пока город под боком.

— Хм, у нас людей мало. Пока еще кого-то наймем, — мальчик в замешательстве заерзал. — Пара рук лишней не будет.

— Это точно. Только надоело мне следить за каждым их шагом. Много внимания отнимает, я и готовить толком не успеваю.

— Ну, готовить ты успеваешь или нет — результат один, — мальчик ехидно глянул на наставницу. — С голоду мы не сдохнем, но вообще-то... Мышка от такой стряпни давно бы со стыда сгорела. И как у тебя получается, что еда обязательно или недоварится, или подгорит?

— Можешь сам попробовать, кулинар великий, — без обиды сказала Катрин. — Побаловал бы нас французской кухней.

— Я не могу, — гордо сказал Жо. — Я теперь и механик, и рулевой. Ты, Кэт, не обижайся. У тебя уйма талантов, но кулинарного среди них точно нет. Мы понимаем. Кушать то, что получается, можно. Уже хорошо. И что похихикать есть над чем, тоже неплохо.

— Хихикайте. Ты, кстати, скажи, — толстяк лишних разговоров не ведет?

— Нет. Обходит урода, — мальчик с ненавистью покосился на нос катамарана, где спал смуглый осужденный, и звучно харкнул за борт.

— Жо! — возмутилась Катрин. — Ты кадет или гаврош зачуханный? Мама мне твоих испорченных манер не простит. Что за свинство?

— Ты сама так делаешь, — возразил Жо. — И куда выразительнее, чем у меня получается.

— Ты, мальчуган, когда меня в чем-то полезном превзойдешь, тогда и плеваться учись. Иначе я тебя еще чему-то обучу. Наглядно, — зловеще пообещала Катрин.

— Извини. Сорвалось, — мальчик еще раз злобно взглянул на бак. — Ненавижу я этого шакала. Он нам многое рассказал, но все равно.... Гляну и жалею, что его не прирезал. Животное гнусное.

— Нужно с ним что-то решить. Меня тоже с него тошнит, — неожиданно жалобно призналась Катрин. — Он как гиря свинцовая. Развязать бы все разом. Вот сейчас встану...

— Ты что?! — испуганно зашептал Жо. — Он еще нужен. Взять хотя бы компьютер. Я его программу даже отдаленно не могу понять. Как дикарь на экран пялюсь. Нам навигатор нужен. Это же сложное оборудование. Сколько мы с ним разбираться будем? Ты же первая с ума от нетерпения сойдешь. Ну что у тебя губы каменеют? Ты же уже его раздавила. Один футляр остался. Что на пустоту злиться? Он даже набедренную повязку только учится наматывать. Разве он человек, чтобы его как врага резать?

— Микроорганизм. Амеба простейшая, — Катрин постаралась, чтобы зубы перестали скрежетать. — Ничтожество.

— Точно, — Жо ухватил наставницу за руку. — Не бесись. Он ничто. Ноль. Зеро голое. Пусть существует. Пригодится. Как справочник. Ты же не станешь ненавидеть инструкцию? Пусть она и в загаженной обложке.

— Ладно, — Катрин резко поднялась. — Пусть будет Зеро. Голожопый звучит как-то вульгарно. Пусть еще подышит...

Ставя на огонь кастрюлю, Катрин подумала, что кровь у Фло сильная. Разумный мальчик растет. Дадут боги, и младшие ребятишки хладнокровными и рассудительными вырастут. Не то, что ты, сержант, со своими нервами раздерганными. Истеричка дурная.

Вода потемнела — уже не цвета кофе с молоком, а просто густого, почти черного кофе. Лучи заходящего солнца еще пробивались сквозь заросли, но здесь, в прибрежной тени, уже наступил вечер. Катрин сидела на корме в одиночестве. Жо и толстяк были спроважены в каюты отдыхать, на голозадого Катрин издали рыкнула так, что смуглый мужчина замер и не решался шевелиться.

Над берегом колыхалась тишина — разнообразная, как настройка симфонического оркестра. Катрин поморщилась — никогда не понимала классической музыки. "Марш Авиаторов" или "По полю танки грохотали" — другое дело. Тьфу, совсем неуместные темы для размышлений. Сейчас даже мирная речная тишина выводила из себя. Вопли попугаев, шелест крон деревьев, стрекот цикад на склонах холмов, террасами поднимающихся от реки. Тихое дыхание воды, всплески, щелканье и кряканье водоплавающих птиц, иногда перекрываемое истошным скрипом-воплем склочных вездесущих пеликанов. Бульканье оживившейся к вечеру рыбы. И на хрен это всё, если нет единственного нужного звука, — если не шлепают по воде весла?!

Ну, где же они? Даже если с запасом учитывать время на дорогу туда—обратно.... Вот жопа — если не вернутся, придется идти в город самой. Без одноглазого идиота продолжать путь бессмысленно. Потому что этот идиот самый необходимый на "Квадро" человек. Вот без вас, премудрая леди, здесь вполне обойдутся, а без бессовестного воришки никак нельзя. Взять бы его за задницу, да кривой мордой по палубе повозить...

Катрин заставила себя отстраниться от кровожадных бредней. Задержались — значит, что-то случилось. Вообще-то, пока не так уж и задержались. Это ты вперед паровоза, катамарана и всего что движется, бежишь. Ракета наскипидаренная. Невтерпеж тебе.

По воде скользнул быстрый зигзаг. У нижней ступеньки трапика змейка настороженно подняла голову. Узкая треугольная головка в пестром узоре. Изящная тварь: приоткрытый рот ярко-алый, контур пасти еще ярче, трепещет длинный раздвоенный язычок. Тьфу, модница. Катрин стукнула босой пяткой по ступеньке. Змея мгновенно исчезла.

Нельзя было Квазимодо отпускать. Не важно, что он город знает. Как-нибудь обошлись без гида, закупить продуктов и обменять лодку не так уж и сложно. Сама бы с Хенком поплыла. На тряпье — вообще наплевать. Жара неимоверная — походили бы голыми, как смуглый шакал.

Катрин внезапно испытала жуткое желание пойти на бак и измочалить приговоренного. Не убивать — просто бить, долго и больно. Успокоить нервы. Последний раз, когда "учила", надела латную перчатку. Очень удобно. Перчатка, с виду кожаная, с вшитыми пластинками защиты, оказалась вещью удивительно совершенной. Кожа, даже пахнущая кожей, была все-таки каким-то иным, неизвестным материалом. Вшитые кусочки "металла" по легкости и прочим качествам напоминали кевлар. Хотя это, конечно, не кевлар, но что-то явно синтетическое. Отличная вещь для садистских развлечений. Только всё время сдерживаться приходится, дабы ходячую "инструкцию" окончательно не вывести из строя.

Катрин передернуло. Вот так с ума и сходят. Вроде бы три года, проведенных в полноправном владении Мышкой-слайвом, все точки над "маркизовой" перверсией расставили. Научилась госпожа приступы своей злобы на пользу обществу обращать. А теперь, как подумаешь о ничтожестве смуглом, скулы сводит. Зеро, его мать.

В руки себя взять удалось не сразу. Катрин успокоила дыхание, хотя хотелось визжать. Тени еще удлинились, скоро солнце нырнет в холмы. Ну, где же они, где?! И на хрена эти продукты нужны были?! С голоду бы на реке и так не подохли...

Молодая женщина запрокинула голову, на миг закрыла глаза. Мачта на месте, разводы маскосети тоже. Спокойно. Небо еще почти светлое. По мачте прохаживался важный, с кургузым хвостом попугай. Сейчас гадить начнет...

Прошел еще час. Мрак над рекой сгустился, только на далеком противоположном берегу верхушки деревьев еще красил алый отблеск. На небосводе кто-то из богов щелкнул рубильником — включил звездную подсветку.

Катрин ощутила чей-то взгляд. Из тростников высунулась острая полосатая мордочка. Безвредный зверек, отдаленно напоминающий енота. Здесь этих ушастиков мокролапками прозвали. Ква их почему-то любил, не упускал случая рыбий хвост на берегу оставить в виде презента.

Катрин мрачно кивнула зверьку. Ну, где твой благодетель? Вы, полосатые, небось, у самого города шныряете, могли бы и доложить об обстановке. За пару наличных черноперок...

Зверек мгновенно исчез, и Катрин услышала плеск весел. Собственно, одного весла. К стоянке "Квадро" медленно подходил тяжело нагруженный челнок. Греб уставший Хенк. Квазимодо в лодке не было.

Катрин ухватила нос челнока, притянула к трапу.

— Вот, демоны их задери, — пропыхтел Хенк. — Чуть не зачерпнул. Вы, леди не волнуйтесь — Ква берегом идет. Лодку выменять не удалось, а в челнок много ли нагрузишь? Одноглазый решил берегом двинуть. Места, говорит, знакомые.

Катрин, свалив в кокпит последний мешок с картофелем, принялась шнуровать свои многострадальные трекинговые ботинки.

— Жо и Эрго, — взять оружие и одежду. Пойдем навстречу. Хенк, заставь голого убрать продукты. Время от времени зажигай здесь фонарь. Мы в этих зарослях запросто заблудимся.

Выпрыгнув на берег, Катрин выругалась — левый ботинок ощутимо тер. Очень вовремя обнаружилось. Жо и толстяк выбрались следом — Эрго повиновался беспрекословно, за что Катрин была ему искренне благодарна. Оставалось надеяться, что стражник не всадит копье между лопаток кому-нибудь из спутников.

— Ищем тропу вдоль берега. Должна быть.

Ветви хлестали по ногам. Катрин старалась двигаться быстро, но не настолько, чтобы спутники отстали. В зарослях сгустилась такая тьма, что двигаться приходилось практически на ощупь, да еще расчищая путь. Короткий меч рубил ветви плохо.

— Чуть шире смотрите, парни! Тропу, вашу мать...

На тропу наткнулся Жо. Катрин послала мальчика вперед, толстяк оказался в середине. Идти стало чуть легче, на заросшую тропу все-таки падал лунный свет.

— Быстрее!

Маленький отряд двигался вдоль реки. Временами тропа совершенно исчезала. Жо рыскал, разыскивая проход, жало его копья призывно махало, указывая направление. Бег продолжался. Катрин, машинально отирала шею, искусанную мошкой. Непривычный арбалет сковывал руки. Меч и мешочек с "болтами" лупили по бедрам. Впереди натужно дышал Эрго. Не жаловался, но темп движения был явно парню не по силам. Черт, куда же одноглазый запропастился? Еще немного, и прямо напротив города окажемся. Катрин огляделась: справа между темными зарослями блестела речная вода, слева полого поднимались склоны холмов. Разминутся трудно. Значит, Ква что-то задержало. Черт бы его взял, подлеца одноглазого! Ноги путались в траве, ботинок тер немилосердно. Впереди как дырявый мех хрипел Эрго. Катрин уже два раза чуть не натыкалась на древко его копья.

— Стоп! Эрго, останешься здесь. Засядь на этом пригорке. Контролируй тропу. Справишься? Возьми арбалет.

Толстяк судорожно закивал. Говорить он не мог, но был готов сидеть где угодно, лишь бы прекратить сумасшедший бег. Катрин толкнула Жо вперед.

Тропа поднималась вверх. Приходилось хвататься руками за колючую траву. Жо обернулся:

— Зачем арбалет отдала? Толстяк одним сипом всех распугает.

— Не болтай! — Катрин схватила мальчика за штанину, заставив замереть. Выше по склону холма вроде бы раздался шорох.

Через минуту Жо недоумевающе повел плечом. Мальчик ничего не слышал. Катрин тоже вслушивалась напрасно. Но ведь не показалось же?

Внизу с бугорка редко поросшего кустарником, где остался Эрго, отчетливо раздалось:

— Ква? Ты?

Спрашивал определенно Эрго. Катрин услышала треск в кустах и поднялась на ноги. Ниже по склону холма среди зарослей, в пятнах лунного света, мелькали какие-то низкорослые темные тени.

— Справа! — прошептал Жо.

Катрин увидела коренастую фигурку, застывшую метрах в пятидесяти выше по склону. Фигура была крупноголова и длиннорука, но ростом с ребенка. "Гном, что ли?" — ошеломленно подумала Катрин. Странное существо подняло руки-лапы с каким-то предметом. "Предмет" засучил лапками, гном-карлик сделал резкое движение. Над холмами пронесся истошный визг боли, — визжало маленькое существо, терзаемое длинными лапами 'гнома'.

В тот же миг суета ниже по склону перешла в свалку. Трещали кусты, кто-то угрожающе рычал и взвизгивал, свистели камни. Тут же взвыли от боли.

— Фига вам! — отчетливо проорал знакомый голос.

Катрин жестом приказала Жо двигаться следом. Кусты норовили опрокинуть на землю. Под ногами расплывалась абсолютная темень. Катрин ухватила мальчика за плечо, не давая ломиться напрямик.

— Там Ква! — шепотом завопил Жо.

— Точно. Теперь заткнись и прикрывай мне тыл

На холме снова раздался мучительный визг — похоже, несчастную зверюшку раздирали пополам. Впереди шла яростная грызня. Что-то закричал Эрго, затем щелкнул арбалет.

На прогалине внизу Катрин разглядела визжащую и брыкающуюся среди кустов свалку. Сновало не меньше двух десятков мохнатых длинноруких фигур, в середине катался тесный клубок тел. На миг распался — оказавшийся в середине Квазимодо успел взмахнуть клинком, — один из мохнатых уродцев, плюхнулся на траву и пополз, визжа и волоча полуотрубленную лапу. Клубок тел снова покатился в кусты. Мохнатые дружно подвывали, рычал проклятия вор...

— Прикрываешь. С тыла, — спокойным голосом приказала Катрин мальчику и прыгнула со склона.

Копье поддело и отшвырнуло одну фигурку — мелькнула оскаленная пасть с внушительными клыками. "Бабуины какие-то", — решила Катрин, ударом древка копья ломая шею следующей твари. Ботинок, круша ребра, отшвырнул еще одну...

Обезьянье войско перестроилось с трудом. Катрин успела переломать кости и повредить копьем шесть-семь особей. Строго говоря, к обезьяньему племени неопознанная орда не принадлежала — хотя все коротконогие, горбатые, и морды сплошь заросшие черной шерстью. Впрочем, размышлять было некогда. Катрин пришлось отступить под контратакой. Одному обезьянокарлику она разбила морду, другому сломала руку-лапу, еще трое, подвывая, отскочили, но тут же, получив подкрепление, кинулись на высокую женщину. Мимо плеча просвистел камень. Катрин ударила копьем, попала слишком низко, пронзив насквозь. Мохнатый, жалобно застонав, ухватился за древко, и копье пришлось выпустить. Катрин рубанула мечом, сгоряча слишком сильно, — черная голова покатилась по траве. Молодую женщину ухватили за ноги — пинок тут же проломил череп храброму обезьянокарлику, но на другой ноге повисли сразу трое, еще один запрыгнул на плечи, следующий уцепился за руку... Катрин пошатнулась. Копье Жо точными уколами освободило ногу наставницы от пары мохнатых тварей покрупнее. Последнего, мелкого Катрин стряхнула сама. Ухватила за лапу врага, оседлавшего плечи, кость хрустнула — изувеченный улетел в кусты. Тот, что повис на правой руке, оказался упорнее — уже сидя на клинке, все грыз кисть великанши. Катрин поставила своим замечательным перчаткам еще плюсик и стряхнула с меча черного клеща. На грудь брызнула теплая кровь. Катрин выругалась, сама себя не слыша — уши снова резал предсмертный вопль зверушки, мучающейся в лапах обезьянокарлика на холме. Впереди по прежнему катался клубок тел — иногда в нем мелькали ноги Квазимодо, на левой еще был башмак, правая была боса и окровавлена. Катрин выхватила нож и с клинками в обеих руках шагнула к куче тел. Резать тварей было несложно — главное, одноглазого не задеть.

Визг животного на холме оборвался.

— Слава богам милосердным! — поблагодарила Катрин, выдергивая нож из очередной мохнатой спины.

— Это Эрго его щелкнул, — пояснил Жо, отшвыривая копьем норовящего сунуться в свалку мохнатого с перешибленной лапой. — Кэт, я помогу?

— Да уж, будь любезен. Только с оглядкой, — зарычала Катрин, пытаясь рассмотреть под грудой мелких тел брыкающегося шкипера "Квадро".

Жо принялся колоть копьем, но особого вмешательства уже не понадобилось. Лишенные подбадривающего мученического вопля с холма, мохнатые агрессоры принялись разбегаться. Из кустов просвистел последний неточный камень, и все затихло...

— Ну и что это такое? — спросила Катрин, добив корчащееся на траве длиннорукое создание.

— Это токолоши, — прохрипел Квазимодо, сидящий среди мохнатых тел и ощупывающий свое лицо. Судя по осмысленности действий, пострадал одноглазый не очень сильно.

— Да, токолоши, — согласился, прихрамывающий на обе ноги Эрго. — Мне все колени искусали, мерзкие демоны.

— Только колени? — нервно хихикнул Жо.

— Заткнулись все, — приказала Катрин. — Я вам дам — "колени". Квазимодо, я тебя спрашиваю — кого хрена мы здесь делаем, среди дохлых мартышек, вместо того, чтобы сидеть на "Квадро" и ужинать?

— Я все объясню, — прохрипел одноглазый.

— Потом объяснишь. Сейчас показывай, что тебе пообкусывали...

Возвращались не торопясь. Как ни странно, никто серьезно не пострадал. Слабые лапы токолошей особого вреда людям не причиняли, а устрашающие клыки по большей части не могли прокусить одежду. Правда, Квазимодо, вдоволь навалявшийся с мохнатыми, был чуть ли не с ног до головы покрыт мелкими ссадинами и укусами. Еще здорово досталось левому колену Эрго, показавшемуся почему-то токолошам особенно аппетитным. Жо получил приличных размеров синяк от угодившего в плечо камня.

Катрин несла на плече тяжелый мешок, отобранный у Квазимодо, и старалась не ругаться. В общем-то, бывший вор вел себя не так уж глупо, если учитывать сложившиеся обстоятельства.

Утром пришедших в Каннут добытчиков поразила жуткая нищета некогда богатого города. Безлюдные пыльные улицы тянулись внутри городских стен. Часть кварталов выгорела дотла. Вода в большинстве колодцев была непригодна для питья, каналы воняли падалью. Жизнь теплилась в замке, и в уцелевшем Восточном квартале. Торговые Пристани, некогда гордость Каннута, пришли в полный упадок. Квазимодо страдал — от города, в котором он с такой легкостью зарабатывал деньжата, осталось одно воспоминание. Побывав на пристани, гости узнали, что купить приличную лодку решительно невозможно. И верфь, и все мастерские не работали. Наоборот, за собственный челнок гостям сходу предложили двадцать полновесных "корон". Удрученные Квазимодо и Хенк от сделки отказались и отправились на единственный рынок.

Здесь дело пошло чуть лучше. На уцелевших фермах вокруг города вырастили неплохой урожай картофеля. Вдоволь было и лука, и томатов. Удалось прикупить полмешка огурцов. Зато ни фасоли, ни чечевицы на рынке просто не нашлось. За муку пришлось выложить бешеные деньги. У сверхэкономного Квазимодо сердце разрывалось. Завернув в тряпичный ряд, приценились к одежде. Нельзя сказать, чтобы горожане ходили голыми. Одежды хватало. Не было новой одежды. Роясь в грудах тряпья, Квазимодо гадал, что скажет по поводу приобретения обносков хозяйка. Дело шло к вечеру, следовало поторапливаться, тем более, оставался еще один важный заказ. Квазимодо с тючком приобретенных тряпок добежал до лодки, в которой ждал Хенк. Решили разделиться, тем более, что челнок оказался все равно перегружен. Хенк отчалил, а одноглазый проныра занялся поисками "лекарства". Со спиртным в Каннуте дело обстояло туго. Квазимодо все же изловчился и достал два кувшина сливовицы. Что ни говори, даже сожженный Каннут был бывшему вору городом не чужим. Затем возникла проблема — как переправиться на противоположный берег. В сумерках немногочисленные лодочники категорически отказывались везти одинокого путника.

Когда Квазимодо, наконец, оказался на правом берегу, уже почти стемнело. Сразу же вор заметил пару токолошей. С мохнатыми тварями он был знаком и раньше. Вредные создания частенько попадались у рек и озер. Обычно опасности они не представляли — дальше кидания камнями, жутких завываний и прочих попыток напугать одинокого путника токолоши не шли. Поговаривали, что они похищают неосторожных детей, но это было скорее из области сказок. В городе Квазимодо слышал о том, что сотни диких дарков бесчинствуют в округе. Но что может сделать пара мохнатых тварей опытному вооруженному человеку? Раньше токолошей и за настоящих диких дарков не считали.

Квазимодо быстрым шагом двинулся по заброшенной тропинке. Помнил, что обещал вернуться до вечера, и торопился. Мешал неудобный мешок с двумя кувшинами сливовицы. Вор заметил, что токолошей, мелькающих в кустах, уже не одна пара, а четверо. Или шестеро...

— Они на запах сливовицы шли, — сказал хромавший Эрго. — Токолоши известные пьяницы.

— Может быть, — Квазимодо поморщился — царапины подсыхали, стягивая кожу на лице. — Хотя какой запах? Кувшины хорошо запечатаны. А я только глоток попробовал, когда покупал, — одноглазый оглянулся на Катрин.

Предводительница промолчала, и Квазимодо принялся рассказывать дальше.

Идти по тропинке было трудно — ходил по этому берегу вор три года назад, да и то всего пару раз. Сейчас кусты разрослись. Токолоши мелькали то сзади, то сбоку. Становилось их все больше, и Ква начал понимать, что серьезно вляпался, но отступать к городу уже не имело смысла.

— Слышу, впереди шум — думаю, окружают. Полез выше, чтобы обойти.

— Это я шумел, — покаянно признался Жо. — А то мы бы с тобой нос к носу столкнулись. Может, и драться не пришлось.

— Ну да, как же. На склоне я на одного из этих демонов обезьяньих чуть не наступил — сидит, гад, так нагло, глазами лупает. У меня этот фигов мешок чуть не выскользнул. Леди, вам там не тяжело?

— Иди-иди, — буркнула Катрин. — Рядом уже.

— Да, — значит, кувшины я спас, и тут меня Эрго окликает. Я чуть мешок опять не уронил. На холме завизжало, и токолоши на меня кинулись. Я рублю, а им это — интифиренто.

Жо хмыкнул:

— В смысле — индифферентно? А они ведь тебя могли числом завалить. Упорные твари.

Одноглазый засмеялся:

— Просто жуть до чего наглые. Лезут, жуют, обсасывают. Мне бы Теа такой смерти не простила.

— Да, хорошо, что Эрго подстрелил того бабуина, что тварюшку мучил. Остальные сразу наглость потеряли. Кэт, это на холме кто такой был? Тот, что мокролапку мучил? Жрец их?

— Политработник, — пробурчала Катрин. — Сворачивайте к берегу, пришли.

Квазимодо сидел сытый, благоухающий сливовицей, — Катрин щедро продезинфицировала укусы и царапины на многострадальном теле вора. Остальные расположились вокруг, тоже наевшиеся и благодушные. Трапеза впервые прошла в салоне за общим столом. Оказалось, здесь с лихвой хватает места для пятерых. Еда была вкусной, особенно свежие лепешки и копченая свинина. Да и сахарные помидоры тоже показались лакомством. На десерт появился большущий арбуз. Катрин, севшая у выхода и прислушивающаяся к тому, что происходит снаружи, не упрекнула ни словом. Конечно, сущим идиотизмом отягощать лодку дурацкой ягодой Лучше бы взять еще десять килограммов картофеля. Но у личного состава должны быть маленькие радости. Арбуз оказался действительно чудесным. Вон у Жо рожа какая счастливая.

Катрин ничего не сказала, когда Хенк понес на бак миску с едой. "Инструкцию" тоже нужно кормить. Хотя лепешки на это животное переводить совершенно не к чему.

Под конец команда приняла по маленькому стаканчику сливовицы и еще больше повеселела. Жо, глянув на наставницу, только пригубил.

— Я вырываюсь и прямо навскидку — щелк! — азартно рассказывал Эрго. — Смотрю — как ветром ихнего жреца сдуло. И визг, что уши насквозь проел, оборвался. Чудно — я из арбалета, может, раз шесть всего и стрелял.

— У тебя талант от природы, — одобрил Квазимодо. — Чуть потренироваться, и мог бы на Флот пойти, в арбалетчики. Им, между прочим, жалование на целую "корону" больше полагается.

— Э, где тот Флот? — Эрго любовался стеклянным стаканчиком, который первый раз держал в руках. — Погиб пиратский Флот. И комдор ваш погиб. Сожгли его здешние дарки, как чучело.

— Про командора не знаю, — Квазимодо задумчиво поглаживал щеку. — Если его кто и ухлопал — то точно, дарки. Но наш Флот просто так не возьмешь. Объединенной армии, конечно, больше нет. Но кто по-твоему, в Каннутском замке заправляет? Северяне, а то кто же. Бывшие флотские теперь по всему Желтому берегу расселись. Не важно, что они больше Флотом не называются. Наших северян не сковырнешь ни за год, ни за десять. Что бы там ни врали про разгром у Крабьего мыса, берег здешний под северянами, — одноглазый посмотрел на молчащую Катрин и начал выбираться из-за стола. — Что-то засиделись. Завтра с рассветом вставать. Давайте за посуду браться...

— Оставьте, — сказала Катрин. — Жратву я уберу, посудой завтра займусь. Мне у штурвала все равно не стоять. Жо — на вахту. Остальным отдыхать.

"Квадро" затих. Катрин убрала в холодильник остатки мяса и лепешек. Сдвинула на край стола грязные миски, поставила перед собой кувшин. Первый стакан пошел тяжело. Фу, совсем отвыкла от лечения. Долька помидора таяла на обожженном языке. В иллюминатор заглянул Жо:

— Кэт, ты бы поела нормально. Ты же мясо едва попробовала. Тебе нехорошо будет.

— Спасибо за заботу. Ты, кадет, лучше бди за рекой и берегом. Ты сегодня главный.

— Виноват, — голова мальчика исчезла.

Катрин не торопясь вновь наполнила стакан...

...Когда ощупью двигалась по коридору, в голове звенела и раскачивалась звонкая пустота. Катрин с трудом справилась с дверью каюты, рухнула на кровать. Последним усилием нащупала под воротом рубашки теплое деревянное ожерелье. И пришел сон...

Умывалась Катрин целую вечность. Чуть не утопила ведро. Речная вода тошнотворно благоухала рыбой и илом. Солнце жгло спину, река была теплой и противной. Голова и не думала прекращать разламываться. И вообще, голова категорически не думала. Не могла. Просто котелок мятый с болью. Начальницу никто не беспокоил — все благоразумно обходили корму. Утопиться, что ли?

Разогнувшись и сдержав стон, Катрин без сил села на трапик. И увидела на бортике кружку. Посудина приятно холодила пальцы. В нос ударил запах солода и хмеля. Катрин увидела белую пену и судорожно сглотнула. Пиво. Холодное. Ну, Ква, ты и сукин сын.

Катрин сидела, закрыв глаза. Во рту еще оставался вкус медленно выцеженной жидкости. Ох, почти оргазм. Нужно жить.

— Ква, иди сюда.

Одноглазый немедленно передал штурвал Эрго. Лицо у бывшего вора было застывшее, неподвижное. Волнуется.

— За пиво спасибо, — сказала Катрин. — А сливовица твоя — полное дерьмо. Или я слегка перестаралась. Но результат положительный. Жо проснется, расскажу. Извини, нет сил дважды повторять.

— Жо не спит. В магическом отсеке возится.

— Экие все бодрые, — с тоской пробормотала Катрин. — Зови его…

…— Это была Блоод, — голове Катрин, туго стянутой косынкой, стало полегче, и слова вываливались изо рта без прежних синтаксических судорог. — Блоод была злая, как собака. На нас, на меня. Почему долго не объявляемся. За наших она спокойна. По крайней мере, я так почувствовала. Она показала что решение, простое, — Катрин сделала плавательные движения, — подразумевается, что нужно плыть. И еще что мы тупые, — попытка постучать кулаком в собственный лоб, вызвала у молодой женщины стон. — Бло была в своей спальне. Значит, в "Двух лапах" все нормально.

— Исчерпывающе, — пробормотал Жо. — А что еще она сказала?

Квазимодо похлопал его по плечу:

— Полагаю, что это всё. Леди Блоод не из болтливых. К тому же, во сне трудно вести нормальную беседу. Главное — ее мысль не противоречит тому, что мы сами напридумывали. Очень жаль, что нам с тобой снится одна ерунда. Вместе с леди разглядели бы побольше.

— Верно, — Катрин болезненно морщилась, — но был еще один четкий фрагмент. Не знаю, связан ли он с Блоод, или просто спьяну привиделся. Заросшая речка. Или канал. По виду — весьма вонючее местечко. Тростник. Каменный забор. Мостки. На досках выцветшие пятна. Понятия не имею, что это за место.

— Возможно, пятна на досках объясняются подсознательной реакцией сновидения на алкоголь, — заметил Жо. — В состоянии опьянения вполне вероятно...

— Может, заткнешься, абстинент хренов? — неласково предложила Катрин. — Только кадет-недоучка рискнет издеваться над похмельным синдромом. Ква, чего ты замер?

— Там где забор и мостки, на калитке есть кованая ручка?

— Вроде бы, да. Я особого внимания не обратила. Знакомое место?

Бывший вор сглотнул:

— Кэт, это наверное, мой дом. В смысле, дом, где я родился. В Глоре.

— Здорово, — восхитился Жо. — Значит, все-таки Глор? Раз место такое известное, возможно, нам там письмо оставили. Или мама с Теа туда заходили. В любом случае — это след.

— Хорошо бы, — Квазимодо на друзей не смотрел. — Но может быть и другое объяснение. Я в том дворе глаз оставил. Поэтому он мне часто снится, особенно в последние дни. Если Кэт вдруг мои сны видеть стала...

— Вряд ли. Мне было совершенно спокойно. Ты то место, наверное, несколько иначе вспоминаешь. Твоя Теа могла туда зайти? За помощью или действительно письмо оставить?

— Могла. Мы там вместе бывали. Только это мог быть ложный сон, — вор по-прежнему смотрел на реку.

— Жо, будь любезен, — принеси мне водички. Желательно из холодильника, — Катрин потерла виски.

Мальчик кивнул и исчез.

— Слышь, Полумордый, — Катрин дернула одноглазого парня за штанину. — Ты это прекрати. Глаз глазом, но пора в себя приходить. Ты же женатый мужик. Кстати, всё не было времени сказать, — лицо у тебя приличным стало. Так — пара шрамов осталась, из тех, что бойцов украшают. Лицо есть, зубы есть — какого рожна тебе еще нужно? Нашел время кошмарами маяться.

Ква смущенно кашлянул:

— Кэт, я в зеркало смотрюсь. В каюте шикарное зеркало. Рожу прямо не узнать. Только сны все равно... Их много лет не было. Я уже и забыл о них. Теперь опять. Это потому что Теа рядом нет. Вроде как назад меня закинуло. В одиночество.

— Точно, — Катрин подперла щеку кулаком, — я сама в себя придти не могу. Намудрили, чтоб мне.... Только нам нельзя страдать. И ночной эфир кошмарами нельзя засорять. Мешает. Ты же теперь капитан. Мозги должны исправно работать. А ты вдруг насчет старых времен озаботился.

— Да я о них и не думаю, — Ква сердито засопел. — Это только во сне. Вдруг с Теа что-то случится, а я неведомо где? Вот и вспоминаю, как меня мордой размазало.

— Ну, мордами нас часто возило. Обычно мы выкручивались. Не стоит так буквально вспоминать-воспринимать. Ты, кстати, зачем, когда в Каннут шел, запасной глаз не вставил? Зачем тебе внимание привлекать?

Бывший вор посмотрел на нее укоризненно:

— Моя леди, сплю я плохо, но соображать еще не разучился. Мне нужно было хоть кого-то из старых знакомых нащупать. Знали-то меня в Каннуте как одноглазого. Что ж я заработанный авторитет терять буду и как лох какой-то неизвестный к деловым людям лезть?

— Ну и как, нашлись знакомые?

— А сливовица откуда? Страшный дефицит. Кэт, ты не представляешь, во что город превратился, — одноглазый печально покрутил головой. — В Каннут за последний месяц всего две барки пришло. Раньше за день больше принимали. Даже "деловые" из города сгинули. Одна нищета. Серебро ни во что ни ставят. Продукты на вещи напрямик меняют, как дикари. Мирные дарки все ушли. Ни одного клуракана в городе. Мы две кружки пива едва сторговали. Одну пополам с Хенком выдули, вторую в баклагу перелили.

— Спас мне жизнь, — Катрин вздохнула. — Сейчас зубы почищу и в себя приду.

— Эй, если вы уже про зубы говорите, могу я подойти? — поинтересовался из кокпита Жо. — Я то, что ты называешь зубной щеткой, несу.

Еще раз умывшись и приведя себя в порядок, Катрин осторожными глотками пила холодную воду. Мысли пришли в относительный порядок. Ква и Жо сидели на борту рядом. Одноглазый всё еще рассказывал про умирающий Каннут — в основном для любознательного мальчишки. Саму Катрин оставшийся за кормой город совершенно не интересовал.

— Хватит болтать, — Катрин отставила кружку. — К делу вернемся. Выносим резюме, — она глянула на вора. — Резюме — это краткий вывод из сказанного.

— Я усвоил, — деловито кивнул Квазимодо.

— Отлично. Есть основания полагать, что следуем правильным курсом. Задерживаться не станем. До моря имеем время обдумать план дальнейших действий. Технические предложения жду от вас. По ходу возражения, предложения есть?

— Возражений нет, — сказал Жо. — Есть предложение подумать о голозадом.

— Думать о нем не хочу, — отрезала Катрин. — При случае скажите ему, что его кличка — Зеро. И всё — хватит о глистах. Нам нужно об Эрго подумать. Мы его от города увезли, а я парня обещала отпустить. Да и денежек ему нужно дать.

— Кэт, я с ним утром говорил, — Квазимодо принялся неуверенно поглаживать щеку. — Так уж получилось, что без тебя.

— Морду оставь в покое. О чем договорились?

— Он попросил оставить его на борту. Идти ему некуда. Я пока согласился. Работает он неплохо. Ну, сказал, конечно, что это при условии, если ты не будешь возражать.... В общем, мы его можем высадить в Скара.

— Ква, ты шкипер. Подбор экипажа за тобой. Я не возражаю. Вчера с токолошами он себя неплохо показал. Да и на кухне помогает.

— Он выразил желание сменить имя, — вставил, ухмыляясь, Жо.

— Хм, — Катрин потянулась за кружкой, — и как его теперь прикажите именовать?

— Ты же ему сама имя дала, — удивился Квазимодо. — Он теперь Вини-Пух. Имя звучное, только непонятно что значащее.

Катрин укоризненно посмотрела на веселящегося Жо:

— Имя действительно известное. Жо вам растолкует.

— Так звали великого северного медведя. За свои подвиги он был обожествлен во многих странах, — вполне серьезно объяснил мальчик.

— Недурно, — согласился Квазимодо. — Я уж думал, имя-то из книжного эпоса, вроде моего.

— Всё, — Катрин с трудом поднялась, — давайте работать.

День за днем "Квадро" скользил вниз по реке. Катрин не спрашивала, но, судя по довольному виду Квазимодо, скорость движения превосходила все ожидания. Ветер по большей части дул благоприятный, кораблик летел как перышко. Серьезных препятствий и нежелательных встреч пока не случалось. Как-то рано утром "Квадро" проскочил мимо мыса с десятком костров. Оттуда что-то неразборчиво прокричали, к воде высыпало несколько человек с оружием, кто-то из них даже пустил стрелу в сторону серого парусного призрака. Катамаран в шорохе ветра и воды пролетел мимо. Жо и Хенк, выскочившие наверх с опозданием, даже не успели толком разглядеть чужой отряд. Как справедливо выразился по этому поводу одноглазый — "не стоит отвлекаться по пустякам".

Дня через три катамаран прошел мимо отмелей. На песке, похожие на скелеты динозавров, чернели остовы сожженных кораблей. Квазимодо показывал на останки драккаров и каракк, Хенк рассказал поучительную историю о разгроме каннутского войска и о коварной измене латников неведомого слушателям Калатера. Именно у этих отмелей Объединенный Флот прорвался к Каннуту. Про битву Катрин послушала с интересом, но, к сожалению, Хенк не мог толком рассказать о подробностях сражения, поскольку и сам слышал горькую повесть лишь в десятом пересказе. Жо, посмотрев на греющегося на песочке небольшого аванка, высказал предположение, что все это легенда, а корабли заманили на отмель продвинутые в засадной тактике ящеры. Катрин пробурчала насчет того, что после пиршества пресмыкающиеся неосторожно закурили и случайно пожгли захваченные корабли. Мужчины принялись обсуждать, что такое курение и какая от него польза, а Катрин отправилась готовить ужин. Камбуз ее утомлял не меньше, чем бесконечность реки. Хорошо еще, что Вини-Пух в свободное от вахты время помогал с чисткой картошки, заодно давал ненавязчивые советы благородной леди, как правильно рассчитать количество соли и не валить лука с излишком. Новое имя к бывшему охраннику прилипло легко, и сам толстяк откликался на него с удовольствием. Заодно во время готовки новоявленный медведь делился секретами местной рыбной ловли. Собственно, у Катрин и так получалось неплохо, но молодая женщина всегда слушала рыболовные байки с удовольствием. Куда как интереснее секретов приготовления рагу.

По вечерам, когда "Квадро" в коротких сумерках вставал на якорь, Катрин бралась за удочку. Обычно удавалось разнообразить меню жареной рыбкой или простенькой ухой. Вот к ухе, сваренной светловолосой леди, претензий не возникало — что Катрин умела готовить, то умела. Лепешки получались куда хуже.

Экипаж, поужинав, засыпал, и Катрин оставалась на палубе в одиночестве. Калейдоскоп мерцающего звездного неба, иногда зуд москитов, иногда приятная свежесть ветерка. Ночные вахты Катрин полностью взяла на себя. Мужчинам нужно было высыпаться, а командирше все равно не спалось. Бессмысленное лежание на горячей кровати тяготило. Сны приходили редко и не сны, а смутное и тягучее болото. Деревянное ожерелье Катрин с шеи не снимала, но связь "по технологии тов. Морфея" не возобновлялась. Вероятно, не хватало второго амулета — клык, полученный юной девушкой еще в первый раз пребывания на любимом Севере, остался у Флоранс. Оставалось надеяться, что и подруга поддерживает хоть какую—то связь с Блоод. Фло связь куда нужнее.

Катрин мучила себя догадками и опасениями, слушала далекий вой в холмах, чавканье и хлюпанье в тростниках. Ночи проходили спокойно, браться за оружие ни разу не приходилось. Квазимодо рассказывал о людо-муравьях, с которыми ему пришлось сталкиваться в здешних местах. Весьма неприятные насекомые, по рассказам одноглазого. Но к кораблю никто не совался. Катрин ждала рассвета. Иногда казалось, что всё нормально — Глорское побережье не так уж и недостижимо. Каких-то триста дней, может быть, даже меньше. Фло и детишки непременно будут там. Мышка скрупулезно изложит список своих прегрешений. С Цуцика придется сгонять лишний жирок. Все будет хорошо. Катрин старалась не стонать, — ведь тысячи, тысячи километров! Будь оно все проклято!

Звезды чуть заметно покачивались, зацепившись за верхушку мачты. Катрин прохаживалась по корме и крышке рубки. На левый бак не ходила. Там иногда слышался шорох, — бывший Цензор ворочался, кутаясь в плащ, пожертвованный расчетливым Квазимодо. Приговоренный вел себя послушно, — в основном молчал, — спрашивали о "Квадро" его теперь редко. "Инструкция" себя почти исчерпала. Днем Зеро — новое имя пленник принял безо всяких эмоций, — работал на палубе. В исполнительности ему отказать было нельзя — даже весьма требовательный к моряцкому делу одноглазый шкипер все реже считал нужным вразумлять смуглого работника. Зеро стал привычной деталью катамарана. Для всех привычной, кроме самой Катрин. Нет, она отдавала приказы приговоренному, по ее инструкции он ежедневно чистил гальюны и выбрасывал помои с камбуза. Но Катрин упорно не могла себя заставить допустить смуглого мыть посуду — это значило находиться с ним наедине в тесноте камбуза, а этого категорически не хотелось. Любовничек случайный, самец, жеребчик чертов — ненависть накатывала, стоило посмотреть на гладкую голую спину, на мускулы, переливающиеся под шоколадной кожей. Хотелось шагнуть ближе, вонзить нож в печень, хорошенько повернуть клинок и побыстрее столкнуть обмякающее тело за борт. Убрать мерзость раз и навсегда. Экипаж "Квадро" делал вид что не замечает как начинает скалиться благородная леди. Как-то к напрягшейся Катрин, рискнул подойти Квазимодо:

— Гм, моя леди, вы бы решили дело до конца.

— Не рано ему за борт? До моря еще далеко.

— Я не в этом смысле. Вы меня простите великодушно, не мое, конечно, дело. Но я здесь вроде шкипер, вы меня сами назначили.

— Ква, будь попроще. Наедине разговариваем. Что ты мне с этим животным сделать предлагаешь?

Вор почесал щеку и сказал:

— Надень на него ошейник. Раб должен выглядеть рабом.

— Сдурел?! Зачем мне раб? Тем более такой? Я вообще против подобной эксплуатации разумного существа. Хоть какой он разумный? Гнида прямоходящая.

— Вот-вот. Порядок должен быть. Как ни крути, а иначе как рабом этого типа не назовешь. Ошейник ему положен. Ты же хозяйка, должна за такими вещами следить. Я вполне понимаю, мне рабство тоже противно. Оно и коммерчески совершенно не оправданно. Но что ж поделаешь? Ты его не покупала и в кости не выигрывала. Он сам попался. Так обстоятельства сложились. Как говорит Жо, ирония насмешливой судьбы. Так что, Кэт, владей своим имуществом. Так спокойнее будет.

— Кому спокойнее? Мне, что ли?

— И тебе, — вор жизнерадостно улыбнулся. — Не переживай. Не нужен будет, продашь кому-нибудь. Сейчас рабами в каждом рыбацком поселке торгуют. Совсем мир скурвился.

— Знаешь, Ква, бери-ка ты его себе, — сердито заявила Катрин. — У тебя в барахле наверняка и ошейник отыщется, да и продашь ты его куда выгоднее. У тебя к таким вещам талант.

— Так не пойдет, Кэт. Таланты здесь не при чем. Он твой. И решать тебе.

— На нем что, написано, что он мой?

— Ну, да. Мы же его не на цепи держим. Беги куда хочешь, за борт прыгай, или прямо на берег ночью уходи. Свобода. Он знает, что мы его сейчас даже искать не будем. Но он себя целиком и полностью твоей вещью считает. Где это видано, чтобы вещи самостоятельно от хозяев бегали? Он твой, потому что тебя больше всего на свете боится. Вот ты его сейчас почти не трогаешь, а я каждый день учу без снисхождения. Он здоровый — ему по ребрам получить, все равно, что почесаться. А когда ты рядом, он глаза закатывает, как кролик слабоумный. Едва не мочится. Ты хозяйка, никуда не денешься.

— Иди ты, Ква, в жопу со своей философией рабовладельческой. Я, может быть, в детстве "Хижину дяди Тома" читала. Мне от нее еще тогда тошно было.

— Тебе решать. Про хижину и дядю я ничего не знаю, а твоя собственность на носу сидит, ждет, что с ней дальше будет.

Река стала еще шире. "Квадро" без труда разминулся с двумя барками, буксируемыми вдоль берега усталыми лошадьми.

— Купцы, — сказал Квазимодо, убирая подзорную трубу. — Возможно, еще оживет Каннут. На нас смотрят, за борта попрятавшись. Жуткие мы и непонятные. Очень хорошо. А море, господа матросы-пассажиры, близко. Скоро волосы от соли заскрипят.

— Правда? — Жо оживился. — Ты откуда знаешь? По карте определиться трудно. С навигатором мы еще не совсем разобрались.

— Носом чую, — шкипер втянул воздух своим исправленным носом. — Вот — соль, волны, медузы дохлые, помет чаячий. Как здесь ошибешься?

— Ква, — предостерегающе сказала Катрин.

Одноглазый рассмеялся:

— Нет, помет я еще не чую. Мы в полдень разрушенную башню прошли. Прошлый раз чуть не доходя ее, мы с лиской и Ныром на берег сошли. Посуху на восток двинули, напрямик к Скара. Так что берега эти мне уже незнакомы, но знаю, что отсюда до устья три дня пути. Для нас, значит, от силы день. И ветер уже меняется, чувствуете? Пора решать, моя леди.

"Квадро" покачивался на якоре. По левому берегу, насколько хватало глаз, тянулся пустой равнинный пейзаж. На правом берегу возвышались столь же пустынные холмы. Здесь русло Оны уже казалось широким морским заливом.

Катрин вынула из кружки последний ломтик яблока, проглотила густую жидкость. Кисловатый компот вышел, неудачный, впрочем, яблок все равно больше не осталось.

— Предлагаю открыть заседание. Обстановку все хорошо знают. Вроде бы полагается высказываться, исходя из званий. По восходящей. Поскольку с погонами только наш шкипер, начнем с самого младшего. Жо, не стесняйся.

Мальчик похлопал по разложенной на столе самодельной карте:

— Предлагаю идти на север немедленно. "Квадро" исправен, генератор в порядке. Пока не начались осенние шторма, рвем изо всех сил на север. Переход длинный, не спорю, но катамаран выдержит. Главное, заправиться пресной водой по полной. Если рассматривать варианты пересадки на другие корабли, то в тех вариантах существенных преимуществ лично я не нахожу. Время потеряем. К тому же, Ква, извини, но отдавая должное вашему Флоту, не могу не усомниться в надежности здешних судов. Ну, попадем мы на ваш драккар, когг или дромон — кто гарантирует, что они выдержат шторм лучше "Квадро"? Если тонуть то уж с уютным гальюном. Вот, собственно, моя основная мысль.

Катрин глянула на одноглазого. Квазимодо слушал серьезно, — надо понимать, мальчик не чушь несет.

— Вини-Пух, что скажешь?

Охранник робко кашлянул. На таких ответственных мероприятиях, как заседание, он присутствовал впервые.

— Я ничего сказать не могу. Готов идти куда решите. Вы, леди, и Квазимодо лучше знаете.

Хенк встретил взгляд Катрин спокойно:

— Я, леди, тоже ничего толкового не скажу. Я человек сухопутный. Как скажете, так и сделаем. А эти берега мне давно надоели.

Катрин повернулась к Квазимодо:

— Надеюсь, ты не будешь столь лаконичен?

— Не буду, моя леди, — одноглазый обтер губы.

Давно Катрин не видела его таким мрачным.

— Впереди океан, — шкипер "Квадро" глянул в стекло рубки на водяную гладь. — Я пересек его дважды и искренне надеялся, что больше этого делать не придется. Да, я плавал и кое-что знаю, но я не моряк, моя леди. И уж точно не капитан. Я знавал капитанов — многие из них сущее дерьмо. Но у них есть дар. Как вы, леди, умеете драться, так они умеют идти через воду. Океан, это не река и не прибрежный залив. У меня нет дара. "Квадро" отличный корабль. Надежный, полный совершенной магии. Но он не для океана. Подозреваю, что на больших, на настоящих волнах, он может нас сильно подвести. Катрин, я сознаю что слово "подозреваю" здесь не подходит. Если бы у меня был настоящий морской дар, я бы объяснил толковее. Но одно скажу определенно — опасно. Идти в океан опасно. Я чувствую. Мы не готовы, корабль не готов. Осенние шторма нас наверняка застигнут в открытом океане. Не могу я повести вас на безнадежное дело. Дара не хватит.

— Варианты? — деревянным голосом спросила Катрин.

— Варианты имеются. Идем к Скара. Ищем корабль. "Квадро" можно будет продать. Или спрятать. Жалко, конечно. Корабль я найду, нас на борт возьмут. Сейчас через океан ходят редко, придется ждать, зато мы получим настоящую команду, — теперь Квазимодо смотрел исключительно на Катрин. — Я хочу попасть в Глор как можно скорее. Но именно в Глор, а не на морское дно.

— Согласна, — Катрин старалась не скрежетать зубами. — Еще варианты?

— Опять Скара. Пополним команду. Естественно, действуем скромно и без огласки. Возьмем на борт припасы. Желательно заполучить и настоящее оружие. И идем на северо-запад. Вдоль побережья, потом между островами...

Катрин следила за пальцем вора, — перст с обломанным ногтем, полз по широкой дуге. Безымянные россыпи островов, длинный полуостров, снова острова.... Чертовски далеко.

— Далеко, — пробормотал Квазимодо. — Зато благоприятные ветры. Может получиться быстрее. ДОЛЖНО получиться быстрее. Сто — сто пятьдесят дней. И, возможно, не возникнет серьезных проблем с пресной водой.

— У нас есть опреснитель, — сказал Жо. — И с чего ты взял, что путь займет всего полторы сотни дней? Даже с учетом благоприятных ветров. По карте — чертовски длинный крюк.

— Я посчитал. Взял за жабры голозадого и посчитал. Вернее, он мне посчитал. Он здорово обращается с зеркалом ком-пютера. Если конечно верить тому, что пишет этот магический счетовод на экране, — Квазимодо с опаской глянул на Катрин.

Леди молчала. Компьютеру глупо не верить. Но можно ли верить амебе? Ведь смуглый гад пока единственный, кто может истолковать выводы компьютера. Черт бы побрал эти продвинутые технологии.

— Зеро труслив, как кролик, — Жо подскочил. — Он что угодно наврет, лишь бы держаться у берега.

— Не стоит ему верить, — проворчал Вини-Пух. — Он не в себе.

— Ква, а ты его хорошо за жабры держал? — поинтересовался Хенк. — Он ведь вертлявый.

— Я хорошо прижал. Может, у кого и лучше получится, — Квазимодо вполне определенно посмотрел на леди.

— Подожди, — сказала Катрин. — В плюсе получаются предполагаемые сто пятьдесят дней. В минусе — достоверность никем не хоженого маршрута. Еще плюсы и минусы?

— Близость берега. Можно при необходимости пополнить запасы и отремонтировать корабль. Но архипелаг это не открытый океан. Могут встретиться люди. Значит — будут неприятности. "Квадро" не несет на борту сотню морских пехотинцев. И из оружия у нас одна наглость. Можем еще надеяться на маневренность нашего судна. Зато среди островов невелик шанс нарваться на стурвормов и прочих ящеров.

С этим Катрин была согласна. Со стурвормами она была знакома. От одного упоминания дрожь по копчику.

— Лучше драться, чем просто тонуть. Глубине горло не перережешь, — сказал Квазимодо. — Трудностей и сложностей много. В Скара сложности будут. Но дебет с кредитом мы сведем. Главное, чтобы Зеро не схитрил.

— Идем к Скара. По пути я с амебой побеседую, — Катрин начала собирать кружки.

Глава 8

Струи косого теплого дождя слегка поредели. Высокая молодая женщина прошлепала по палубе, резким движением отправила содержимое помойного ведра за борт. Кинула неодобрительный взгляд на серый небосвод, по которому стремительно катились клочковатые тучи, и нырнула обратно в люк кокпита.

Катамаран покачивался на волнах прибоя, сливаясь с подвижным фоном пальмовой рощи. Деревья шелестели и простирали руки-листья к неспокойному морю. Третий день ветер с суши нес непрерывный дождь, напоминающий о близости осени. Неподходящее время для морских круизов.

Катрин поставила ведро под мойку и с опаской посмотрела на электроплитку. Крайне взбалмошное устройство. То само отключается, то внезапно раскаляется, как напалмом облитое. Газ в кухонных баллонах давно закончился, и приготовление пищи превратилось в затяжной процесс. Хорошо еще, что Жо умел уговаривать вздорную кухонную электрику. Сейчас на сковородке, слишком широкой для электроплитки, скворчали ломтики бананов. Потреблять фрукты в сыром виде оказалось невозможно — плоды мелкие, дурно очищающиеся, а вкус такой, что и голодная корова морду поворотит. Но поджаренные до хруста бананчики в пищу вполне годились. Главное — вовремя сковородку снять. Одну порцию Катрин уже успешно сожгла.

Фруктов набрали Жо и Вини-Пух, которых наставница неохотно отпустила в прибрежную разведку. Квазимодо и Хенк еще позавчера ушли в Скара. До города было довольно далеко — лазутчики собирались заночевать на берегу и войти в Скара утром. Ближе подвести "Квадро" одноглазый шкипер не решился — в прежние времена город, и особенно порт, охранялись весьма бдительно. Одноглазый предупредил, что и по берегу на катамаран может набрести случайный патруль, но пока что "Квадро" беспокоили лишь визгливые чайки, норовящие сесть на мачту. С моря и отчасти со стороны берега корабль прикрывала маскосеть. Вполне надежно прикрывала — катамаран полностью растворялся на фоне зелени прибрежных пальм. Катрин сама убедилась, отплыв на челноке подальше от берега. Заодно пришлось убедиться, что челнок не предназначен для движения по волнующемуся морю — вычерпывать из лодки воду пришлось втроем. Соленая здесь вода.

…Бананочипсы отправились в миску к своим негроидным товарищам. Катрин бросила в масло новую порцию и выглянула на палубу. Снова зарядил дождь. Вини-Пух, завернувшись в плащ на крыше рубки, нахохлился и мрачно обозревал пустынную песчаную полосу берега. С носа часового часто капала дождевая вода. Небо возмещало все задолженности по части осадков за долгие и засушливые летние месяцы.

С бака донесся жалобный фыркающий звук. Чихает, подлец. Катрин вернулась на камбуз, перевернула ломтики на сковородке, подумала и неохотно поднялась на палубу.

— Я Зеро возьму работать. Пусть обсохнет, а то он своим респираторными сигналами к нам все побережье созовет.

— Как скажете, леди, — на широкой физиономии часового промелькнуло удивление.

Ну, да, дурацкое милосердие да неоправданная слабость — близнецы-братья.

При приближении хозяйки Зеро поспешно поднялся на колени и ткнулся сопливым носом в палубу. Ветхий плащ промокшей тряпкой облепил плечи. Катрин зацепила пальцем ошейник раба:

— Пошли. Хватит прохлаждаться. Расчихался, как кот на помойке. Делом займешься.

От развешенного сушиться плаща ощутимо несло псиной. Рванье и есть рванье. Слава богам, сам приговоренный так отвратительно не благоухал. Катрин поглядывала на ссутулившегося над плитой раба и в сотый раз пыталась предугадать, с какими вестями вернется Квазимодо. Одноглазый пронырлив, но иногда склонен зарываться. Как бы не ввязался в очередную аферу. Задание четкое: первое — взять запас продуктов и снаряжения для продолжительного плавания, второе — пополнить экипаж. Двух-трех человек будет достаточно. Собственно, о людях сам Ква в первую очередь и обеспокоился. Третье — получить свежие сведенья о пути на северо-запад. Ни сам одноглазый, ни Вини-Пух с Хенком, о тех краях абсолютно ничего не слыхали.

— Не сутулься, урод. И так на токолоша-переростка похож, — машинально сказала Катрин.

Зеро вздрогнул, чуть не уронив нарезанный банан. Расправил широкие плечи, — под лоснящейся кожей перекатились мускулы. Ничто его не берет — под солнцем, под дождем, впроголодь, а все такой же оскорбительно гладкий. Вон — влез на камбуз, даже сопли мгновенно исчезли.

Катрин тяжело глянула в мужской затылок. Волосы у бывшего Цензора отросли, под ними ожерелье ошейника едва заметно. Знак собственности Катрин изготовила собственноручно из огрызка черного нейлонового фала. Обрывок веревки вместе с частями непонятных дюралевых конструкций отыскал Жо, проинспектировавший отсек с балластом. Пригодилось. Чтобы придать голожопому официальный статус всего-то и потребовалось сварить концы фала с помощью раскаленного ножа. Зеро стерпел ожог, не пикнув. Конечно, срезать такой рабский символ куда проще, чем те дьявольские раскаленные путы на вилле Тихая. Только у рослого невольника и мысли об освобождении не возникло.

Уловив неуверенное движение раба, Катрин насторожилась:

— Что башкой вертишь?

— Все, Госпожа. Последняя порция.

В миске высилась аккуратная пирамида поджаренных ломтиков. Все доведены до ровного золотисто-коричневого цвета. Ловко у гамадрила получилось. Ну, педантичности ему не занимать.

Катрин сунула в рот горячий хрустящий кружочек.

— Можешь сожрать парочку. Шеф-повар хренов.

— Благодарю, Госпожа, — мужчина осторожно взял ломтик.

— Не смей меня Госпожой называть, — мрачно сказала Катрин. — Я — леди. Без всяких вариантов. Понял? Жуй, сейчас еще работу получишь.

Нагнувшись, Катрин принялась греметь посудой в нижнем шкафчике. "Госпожа", черт бы его взял. И откуда Мышкины трепетные интонации у этого дебила? Понимал бы что, урод тронутый. Катрин вытащила четыре разномастных миски. Две закопченные, еще одна в чем-то накрепко засохшем. С посудой полный бардак, и даже непонятно почему. Следишь за ней, следишь...

— Отчистишь до блеска. Возможно, у нас еще едоки появятся. До блеска, понял?

Зеро молчал. Неловко прижался к мойке. Взгляд перепуганный и…, смятенный, что ли?

Катрин глянула ниже и в полном изумлении брякнула миски на столик:

— Да ты совсем спятил? Эротоман х..в. Сопли в голову ударили?

Ветхая ткань набедренной повязки оттопырилась и абсолютно не скрывала неуместного и возмутительного плотского напряжения.

— Я же только за мисками нагнулась, — растерянно пробормотала Катрин.

— Госпожа, я не… — залепетал Зеро, но оплеуха сшибла его с ног. Катрин била открытой ладонью, но с такой силой и резкостью, что мужчина пролетел через узкое помещение камбуза и врезался в стену. Загремели кастрюли, посыпались висящие над плитой поварешки. По крыше рубки затопали шаги встревоженного часового.

— Вини, замри на месте! — заорала Катрин.

Сидящий под шкафчиком Зеро поставил на стол кастрюлю, размазал текущую из носа кровь и хрипло сказал:

— Леди, я ничего не могу сделать. Это физиология. Я бессилен, поверьте.

— Ой, тебе, бедняжке, наверное, трудно? Мне воспитанно сделать вид, что я ничего не замечаю?

Зеро слепо пошарил по крышке стола, нашел нож. Катрин в изумлении подняла бровь с полоской шрама. Не хрена себе, — бунт вооруженного фаллоса?

— Леди, прошу, — оскопите меня. Мне стыдно, — смуглая рука протягивала нож рукояткой вперед. – Я не должен вести себя столь неподобающим образом. Это тестостерон. У меня избыток. Я не могу справиться с собой.

В камбуз заглянул взъерошенный Жо с топором в руке.

— Что здесь происходит?

Катрин промолчала. Мальчишка сонно поморгал на нож в руке смуглого раба, потом уставился на оттопыренную набедренную повязку, — бунтующая плоть никак не желала обмякать.

— Зря я подскочил, — догадливо констатировал Жо.

— Это точно, — пробурчала Катрин, — иди-ка, досыпай.

Мальчик повернулся и, шевельнув губами в известном сочетаний звуков, отправился в свою каюту.

— Жо, — окликнула его наставница, — рот вымыть не желаешь? В море. Я говорила, что слышать подобные словосочетания не желаю?

— Виноват. Я спросонок, — оправдался мальчик и удалился.

Зеро слизнул с верхней губы кровь и, встав на колени, протянул двумя руками нож:

— Леди, вы снисходительны ко мне. Позволяете жить и быть полезным. Окажите мне еще одно благодеяние. Всего миг, и я никогда не поставлю леди в двусмысленное положение. Если сразу перевязать, то я смогу еще служить. Леди, я умоляю о снисхождении. Я вас не испачкаю. Всего миг, и вы освободите меня от греховных помыслов.

Катрин чувствовала себя странновато. Перед ней стоял на коленях красивый мужчина и настойчиво просил сделать из него немужчину. Дико как-то. Тем более бунтующий орган самца, очевидно, в предчувствии скорого усекновения еще выше задрал символически прикрытую тряпкой наглую голову. Вот это стояк — хоть на древко вместо наконечника насаживай. Пожалуй, даже лестно в таком положении самца увидеть. Любого самца, кроме голожопого. Ибо этот давно не гомо сапиенс.

— Леди, это будет быстро, — умоляюще прошептал Зеро.

— Забавный из тебя евнух получится. Работенку подходящую подберем, — Катрин улыбнулась. – Только что ты мне такое грязное дельце подсовываешь? Сам не справишься? Давай-ка попробуй. Вон разделочная доска. Вон тряпка, кровь остановишь. Оголяйся и вперед.

Смуглая кожа на лице раба стала пепельной. Зеро машинально облизнул губу с подсохшей кровью, потянул с бедер тряпку. Ноги отказывались его держать, но мужчина, стыдливо отворачиваясь, шагнул к столику.

— Эй, скопец, постой, — Катрин сунула руку за спину. Охотничий нож, коротко свистнув, вонзился в разделочную доску. – Этот острее будет. Нам безобразных шрамов не нужно. Так что давай, под корень, но ровненько.

—Да, леди, — прошептал мужчина и пододвинул доску поближе. Его обреченное хозяйство явно теряло форму. Но все равно…

"Можно было бы деликатес к ужину поджарить", — подумала Катрин. Она села на столик у мойки и тупо ждала, что произойдет дальше.

Зеро глянул на нее в ожидании сигнала. Смотрел прямо в лицо зеленоглазой хозяйки, как давно уже не осмеливался смотреть. Вглядывался в дерзкие беспощадные глаза, любовался чувственными ноздрями правильного носа, изгибом холодно-розовых губ. И плоть среагировала, — почти мгновенная эрекции заставила пенис задрожать.

— Чего ждем?! – в бешенстве зарычала Катрин. – Тебе, что, свежий гороскоп составить? Все, — звезды удачно сложились. Вперед!

Зеро зажмурился и взмахнул ножом.

— Стой! – взвизгнула Катрин.

Ошеломленный раб открыл глаза и дико глянул на издевающуюся хозяйку. Лицо мужчины мгновенно покрылось крупными каплями пота. Нож в руке дрожал.

— Потрудись мясо поправить, — процедила Катрин. – Кривой срез получится. Неизящный.

Зеро придвинулся ближе к столу, удобнее перехватил нож.

— Да пошел ты в жопу, — угрюмо сказала Катрин. — Возится, возится… Пошел вон, ветеринар. Ведь или сдохнешь, или неделю бездельником проваляешься. В другой раз свои забавы продолжишь. Нож положи, говорю! Марш миски чистить.

Зеро машинально отложил нож, сгреб миски и, пошатываясь, вышел.

"Кто из нас болен безнадежнее? – подумала Катрин. – Ой, нехорошо мне. Плыть нужно. Плыть, плыть, плыть. Я без Фло совсем безумной делаюсь. Что ж он, скотина, разделочную доску после себя помыть не взял? Фалоносец тупой".

Хенк вышел к кораблю под вечер, и уже через несколько минут Катрин приказала ударному отряду переправляться на берег. Новости бородач принес неутешительные — Квазимодо передавал, что дела в Скара обстоят не лучшим образом. И с припасами, и с пополнением экипажа возникли серьезные трудности. Варианты есть, но они потребуют силового решения. Лучше леди принять решение лично на месте.

Сейчас, шагая по влажному песку, Жо раздумывал над тем, что бы это значило, — пополнять экипаж силой? Опять рабов на борт затаскивать? Хватит и одного голозадого. Какое может быть доверие к подневольным? Даже Вини-Пуха, уже вроде бы хорошо проверенного, одного на борту не оставишь. Уж Ква это понимать должен. Что он там придумал? Усталого Хенка, несмотря на его недовольство, предводительница оставила на "Квадро". Сейчас, на марше, подробнее расспросить, — как там, в Скара, не у кого. Вообще-то, разговаривать дыхания не хватает. Катрин сказала — идти быстро. Быстро — это значит так, чтобы Вини-Пух мог на ногах держаться. Спать сегодня ночью не придется. Жо размашисто шагал, слушал хрипы товарища за спиной. Катрин сдерживалась, не подгоняла. Наверняка, она может двигаться вдвое быстрее. Или втрое. Нужно стараться...

Вновь начинался и заканчивался дождь, выглядывала из облаков мрачная луна. Шумели, набегая на песок волны. Летом, под умеренным утренним или вечерним солнышком, здесь, наверное, рай земной. Экий бесконечный пляж.

На Квазимодо наткнулись после полудня. Вор сидел под деревом, скучающе обозревал океанский простор. Дождь кончился, но пальмы беспокойно шелестели влажными растрепанными кронами.

— Быстро вы дошли, — Ква поднялся навстречу леди. — Особо торопиться не стоило. Нашим делом лучше ночью заняться. Сейчас отдохнуть бы. Город под боком, живо дойдем, — вор устало потер лицо ладонями.

— Тебе поспать нужно, — сказала Катрин. — Потом о деталях расскажешь.

Вор кивнул:

— Напрыгался я, это точно. На берег только перед вашим приходом вышел. Операцию я подготовил. Не слишком заумная, вот только ценность добычи предугадать сложновато. Был Скара главной базой Флота, а сейчас просто деревушка загаженная. Две козы, да сотня "желтков" безмозглых. Упадок полный.

— О деталях потом, — сказала Катрин. — Вы с Винни отдыхайте, мы посторожим.

Вини-Пух сделал два косолапых деревянных шага и обессилено повалился под пальму. Ква покачал головой и принялся устраиваться рядом. Катрин отдала ему свой плащ.

Жо сидел рядом с наставницей. Молча смотрели на море. Ветер утих, солнце сияло во всю силу, песок высыхал на глазах. Лишь волны с прежним недовольным рокотом накатывали на пляж.

— Кэт, а здесь рыбешки никакой нельзя надергать?

— В городе наловим. Желательно в виде бифштексов. Я мяса хочу. С кровью, — мрачно сказала Катрин.

— Да, сейчас бы какой-нибудь Мак-Дональдс захватить. Или пиццерию, — мечтательно пробормотал Жо.

— Я бы и на сельпо согласилась.

— Это что за заведение? — удивился мальчик.

— Деревенский супермаркет — всё, от сапог до тушеного мяса. Жо, а ты неплохо шагал ночью. Скорость выдерживал. Растешь, кадет.

— С чего это ты решила меня хвалить? — изумился мальчик.

— Это я мягко подвожу тебя к необходимости прилично вести себя в городе.

— Я на храмовой площади испражняться не собираюсь. Честное слово.

— Наплевать на площадь. Поменьше по сторонам глазей. Мы сюда не туристами пришли.

— Я что, на туриста похож? — обиженно поинтересовался Жо.

— Нет, ты молодец, — Катрин вздохнула. — Только концентрацию не утеряй. Ты первый раз в здешнем городе будешь, а нам местных обывателей, наверное, резать придется.

— Ну, мы же зря на тот свет никого отправлять не будем?

— Надеюсь. Я, кадет, хоть и трудно в это поверить, миролюбивая женщина. Только у нас времени нет в дипломатию играть. Кстати, ты бы поспал, пока время есть.

— Да я не хочу.

— Зря. Спи, пока сухо и мух нет.

— А ты?

— Я в Глоре отосплюсь. У меня бессонница. Старческая. Хватит болтать, спи, говорю, — сердито заворчала Катрин.

План Квазимодо поражал своей незамысловатостью, выдержанной в излюбленном стиле самой хозяйки "Двух лап". Катрин всегда предпочитала простые и прямолинейные действия. Как-то она обмолвилась, о том, что проект, содержащий более трех пунктов, при воплощении в жизнь обречен на провал или, как минимум, на непредсказуемые осложнения. Мальчик подозревал, какие именно давние проекты имеет в виду наставница, и мучился любопытством. Вот бы узнать подробности. Впрочем, сейчас Жо предстояло поучаствовать в самой настоящей боевой операции. В первый раз. Не считать же избиение лохматых токолошей серьезным боем?

— Захватываем обоз и штурмуем камеры комендатуры. Можно в любом порядке. И то, и другое лучше делать на рассвете. Обоз тронется к Райнио рано. В комендатуре начинают шевелиться только к полудню, — вор судорожно зевнул. Он явно не успел выспаться.

Катрин посмотрела на начерченный на песке план города:

— Начнем с обоза. Транспорт не помешает. Вдруг у нас появится раненый. Хотя такому лопуху лучше на мои глаза не показываться, — Катрин почему-то свирепо посмотрела на мальчика.

Вини-Пух кашлянул:

— Насчет комендатуры... Нас всего четверо, а там целое укрепление. Прошу прощения, леди, но справимся ли? Тем более, кому-то придется остаться с обозом. Так ли нужны нам эти темницы?

— Комендатурой я то здание по привычке называю, — объяснил вор. — Это уже не комендатура, а королевский замок его величества Иддига Берегового. Я этого типа раньше знавал, когда он титул лорда-коменданта носил и при одном упоминании о Командоре Найти как щенок писаться начинал. Ну, сейчас все лорды королями оказались, — куда деваться, раз Объединенный флот развалился? Эх, были времена.

— Подожди, Ква, со своей ностальгией, — оборвала одноглазого Катрин. — Винни прав — стоит ли нам рисковать, в камеры королевские-комендантские рваться? Я знаю, бывали времена, когда каторжников на весла сажали. Но у нас не галера. Нам профи нужны. Неужели нельзя кого-то добровольно завербовать?

— Нельзя, — неожиданно резко отрезал Квазимодо. — Вы, моя леди, не дослушали. В Скара сейчас северян всего человек сорок. В основном бывшие люди короля Эшенбы. Сам он вроде сдох где-то за Крабьим мысом — туда, ему, волку бешеному, и дорога. Головорезы его, чтоб вы знали, почти все родом с гор, по Океану сами сроду не ходили. Блевуны сухопутные. Приближенные нынешнего властителя Скара чуть получше. Эти на драккарах далеко хаживали. Но они здесь обжились, задницы с берега отрывать не захотят. Да их и всего-то десяток при "короле" Иддиге. И все — пуст городишка. В гавани единственный драккар догнивает, да лодки рыбацкие. Конечно, я могу вам хоть сотню "желтяков" нагнать. Да только из местных какие моряки? У них от нутта мозги с детства скукожились. Да и не плавали местные от берега дальше, чем можно родной огород с орехами разглядеть. Нужны они нам? Вот и выходит, что единственный выход — пощупать задержанных в комендатуре. Там четверо сидят. Двое — шваль непонятная, на них надежды мало. Третий — парень вроде бывалый. Говорят, с потопленного корабля — штормом к берегу прибило, спасся. Вроде он даже и не с нашего Флота. И еще в камере селк сидит. Кто не слышал, селки — это самые наиморские дарки из всех дарков. Тюлений народ. Даже получше фуа будут. Если мы селка на "Квадро" заполучим, считайте, полкоманды прибавилось.

— Это что же, из-за двух рыл, один из которых вообще дикий дарк, целую комендатуру штурмовать? — жалобно поинтересовался Вини-Пух.

— Какой штурм? — презрительно сказал Квазимодо. — Там один часовой, да и тот наверняка дрыхнуть будет. Говорю же — не прежние времена. И ты, Винни, поосторожнее с морскими дарками. Лучше дикими рылами их не обзывай. Единственно, от кого я ничего худого в жизни не видел — так это от морских жителей. Фуа мне вообще братом стал.

— Разве я кого обзывал? — изумился толстяк.

— Цыц, — сказала Катрин. — Лингвистически-этнографические дискуссии отложим. Если обойдется без хлопот, взглянем на заключенных. Надеюсь, их не за групповое изнасилование под замок сунули. Ква, ты уверен, что там хоть один мореплаватель прохлаждается?

— На восемьдесят процентов, — насуплено сказал вор. — Я здесь ни единой знакомой морды не нашел. Может, и к лучшему — полагаю, приказ о моем умерщвлении за дезертирство еще в силе. Флота нет, а вздернуть-то запросто могут. Хорошо еще, меня с двумя глазами узнать трудно, — Ква похлопал по груди, где в мешочке висел уже извлеченный из глазницы стеклянный глаз. — Узнать не узнали, но и откровенничать никто не стал. Еще удачно, что меня за человечка из Райнио приняли. Оттуда за припасами как раз приехали. В тамошнем поселке таможня еще функционирует. Корабли редко проходят, но некоторые капитаны сдуру по старой памяти пошлину платят. В общем, насчет сидящих под арестом я гарантий не даю. К лорду Иддигу я близко соваться не рискнул — мы лично знакомы. Тут и лишний глаз не поможет.

— Правильно, что не сунулся, — согласилась Катрин. — Ты еще упомянул, что там, в комендатуре, оружейка рядом с подвалом?

— Точно, моя леди, — оживился одноглазый. — Нам бы запастись чем-то серьезным перед дальним походом. Эх, в прежние времена нам бы все собрали и упаковали. Я раньше с половиной Отдела Обеспечения в деловых отношениях состоял. Вот были времена!

— Да хватит уже ностальгировать, а то я прослезюсь. Флот сотни судов, красавец-командор на мостике флагмана, процветающая коррупция, — Катрин хлопнула вора по плечу. — Были времена, это ты правильно заметил. А сейчас рутиной займемся. Веди нас, Сусанин-герой.

Все принялись разбирать оружие, и Вини-Пух украдкой прошептал:

— Ква, неужто наша леди лично с лордом-комдором была знакома?

— Ха, у них знаешь, сколько конфиденциальных делишек было, — Квазимодо оглянулся на Жо. — Кто такой Сусанин-герой, не знаешь?

— Понятия не имею, — сказал мальчик, подтягивая пояс.

— Вы там долго болтать будете? — поинтересовалась Катрин, уже вышедшая на залитый лунным светом песок пляжа.

Окраины Скара запомнились Жо в основном кривыми изгородями, за которые норовили зацепиться потрепанные штаны. Ква вел отряд уверенно, не особо скрываясь. Пропетляв между хижинами и перебравшись через два десятка заборов, вышли к развалюхе с полупровалившейся крышей. Одноглазый проводник проскользнул в дверь:

— Проходите, придется подождать.

В хижине воняло сыростью, навозом и еще чем-то кисловато-сладким, от чего хотелось морщиться, а еще лучше побыстрее выйти на свежий воздух. За плетеной стеной гнусаво захрюкала свинья. Когда свинье ответило ворчание поближе, Жо невольно качнул топором.

— Это хозяин, — успокоил Квазимодо. — После орешков он только к полудню проснется, так что не волнуйтесь.

Голый маленький человек лежал ничком на низеньком ложе, дышал часто и неровно. Когда Квазимодо раздул огонь в очаге, стало видно, что кожа пребывающего в полуобморочном сне человечка отливает слабой желтизной.

— Вот такие они — "желтки", они же "желтяки", — Квазимодо жестом профессионального экскурсовода повел вокруг рукой. — Бедность и нищета, темнота и безграмотность. До десяти не все горожане считать умеют. Зато спокойны, как песчаные черепашки.

— Как бы нам какой-нибудь черепаший гепатит не подхватить, — проворчала Катрин, озираясь в поисках места, где можно было бы сесть. Вор поставил молодой женщине трехногий табурет.

— Этот крепкий. Садитесь, моя леди. Когда обоз выйдет, мы услышим. Они в путь еще до рассвета соберутся. До Райнио тащиться прилично, а ночевать под пальмами охотников немного. Здесь хоть берега и на диво спокойные, но люди нет-нет, да и исчезают. "Желтки" и те вечером под крышу норовят забиться.

— Это и есть нутт? — поинтересовался Жо, кивая на горсть мелких темных орешков, рассыпанных по щелястой крышке стола.

— Он самый, — вор махнул рукой. — Ну, как бедным "желткам" работать, если счастье, считай, на каждом кусте растет? Только в рот совать не забывай.

— Неужто орешки крепче сливовицы забирают? — Вини-Пух покрутил в пальцах крошечный плод.

— Положь взад, — недобро сказала предводительница. — Кто эту гадость тронет, руки поотрываю. Тебя, Ква, это тоже касается. Полагаю, это ты хозяину угощения отсыпал?

Вор пожал плечами:

— Ну, прихватил по дороге. Грядки за ближайшей рощей. Думаете, он сам бы не нашел, что за щеку сунуть? Так и нам, и ему спокойнее. Не смотрите на меня — сказали не трогать, я не трону.

— Наркотики у нас вне закона, — сказал Жо. — Тем более, что хозяин твой старый знакомый. Угостил бы его чем-нибудь доброкачественным.

— Я угостил, — покладисто сказал вор. — Правда, не знаю, старый ли он мой знакомый или новый. Хижина та же, это точно. А "желток".... Они почти не разговаривают, да и физиономии схожи. Может, это сын хозяина. Или внук.... Но угостил я его честь по чести. Вон там свинина осталась и лепешки. Разогреть?

Жо с наслаждением жевал мясо и свежий хлеб. За стенами хижины стояла тишина, лишь изредка доносился далекий рокот океана. Над городком, пропахшим нуттовым дурманом, плыла теплая ночная тьма. Хотелось спать.

Откуда-то донесся протестующий рев. Жо дернулся и обнаружил, что задремал, уткнувшись лбом в плечо наставницы.

— Они, — удовлетворенно сказал Квазимодо. — Ихние ослы орут. Собираются выходить. И нам идти пора. Не торопясь, двинемся. Пока они еще с постоялого двора выберутся...

Место для засады показалось Жо совершенно неподходящим. Дорога в редкой пальмовой рощице, под ногами все тот же песок. Катрин коротко глянула, пояснила:

— Практически еще черта города. Они будут расслабленны. Это же не военный конвой. Ква, сколько их может быть?

Вор, проверявший арбалет, сказал:

— Три повозки. Значит, как минимум трое возниц, плюс старший. Может быть, еще один-два человека. Возниц можно в расчет не брать — это "желтки". Полагаю, у нас будет численное преимущество.

Жо сидел за деревом с правой стороны дороги. Где—то рядом во тьме растворилась наставница. Одноглазый с Вини-Пухом засели по другую сторону дороги. Стояла предутренняя тишина, только ветерок шуршал жестяными листьями пальм. Раз на мальчика посыпалась труха — в ветвях завозилось что-то небольшое — наверное, сонная птица.

Скрип колес Жо услышал издалека. Мягко постукивали копыта. В едва начавшей светлеть полутьме двигались смутные силуэты: три повозки, каждая запряженная парой ослов. Переднюю упряжку вел под уздцы невысокий человек.

Жо обтер вспотевшую ладонь о штаны, поправил топор за поясом и снова стиснул древко копья. Задача мальчика была проста: отрезать противнику пути отступления. Вини-Пух перекроет обозу путь вперед. Ква и наставница нейтрализуют возниц и охрану.

Караван приблизился. Ослы мощно пахли, возницы на коротких повозках сидели в расслабленной неподвижности — действительно, заторможенные "желтки". Когда передняя повозка поравнялась с Жо, раздался раскатистый пугающий звук. Человек, ведущий упряжку, обернулся, и сердито ткнул осла древком копья:

— Не брюхо, а зев стурвормий. И чем тебя только кормят? Пердуны сонные.

— Что ругаешься? — поинтересовался выросший у дороги Квазимодо. — Не нравятся ослики, отдай.

Охранник попятился, выставляя копье:

— Что? Ты кто?

— Что, кто, — насмешливо передразнил Квазимодо. — Любознательный какой. Опусти свою кривулю, пока "болт" в лоб не схлопотал.

— Что ты с ним болтаешь? — грозно рявкнул из темноты Вини-Пух. — Кочевряжится — пристрели. Нам четвероногие ослы нужны, а не двуногие.

— Грабите, что ли? — упавшим голосом спросил охранник.

— Нет, милостыню просим.

Голос Квазимодо заглушил истошный ослиный рев — средняя повозка, понукаемая неожиданно очнувшимся возницей, попыталась развернуться. Рядом с повозкой возникла смутно-светлая фигура Катрин — легко взлетела на мешки — сбитый пинком возница покатился по песку.

— Да вы здесь, в Скара, совсем озверели, — дрожащим голосом заявил охранник, замерший под прицелом арбалета Квазимодо.

— Дергаться не нужно, — нравоучительно заметил вор. — Клади копье и отходи в сторону. Не тронем.

Жо услышал тихий скрип. На последней повозке, рядом с замершим возницей появился силуэт еще одного человека. Очевидно, солдат до этого дремал, вытянувшись поверх поклажи. Теперь этот сонный плавно взводил арбалет, не отрывая взгляда от Катрин, стоящей на повозке впереди.

— Сзади! — Жо крикнул, взмахивая копьем.

Арбалетчик дернулся, поворачиваясь к теням между пальм. Копье Жо просвистело у его груди, чуть не задев замершего как истукан возницу. Слыша щелчок вставшего на боевой взвод арбалета, Жо упал на песок, покатился за пальму. Главное — не останавливаться — Кэт таким вещам учила в первую очередь. Левую щеку обдало холодком — свиста мальчик не слышал, но практически ткнулся носом в "болт", ушедший по самое оперение в песок. Ничего себе!

У повозки Катрин уже сцепилась с арбалетчиком. Охранник оказался не промах — от укола копьем уклонился, нырнул за возницу. Катрин отшвырнула с пути легкую фигуру "желтка" — мелькнуло ошеломленное лицо возницы, изо рта тянулись нити густой нуттовой слюны… По ту сторону повозки Катрин уже поджидал верткий охранник. В руках его появилась легкая секира с окованной металлом рукоятью. Крюком-чеканом на тыльной стороне оружия боец умело попытался выбить копье из рук нападавшей. Катрин уклонилась. На её отвлекающее движение солдат купился — коротким уколом Катрин распорола ему предплечье. Охранник только крякнул, удобнее перехватил секиру, перенося тяжесть оружия в здоровую руку. В лицо Катрин он не смотрел, следил за ее движениями. Копье, вновь отвлекая, кивнуло граненым наконечником... Охранник вдруг вздрогнул и начал оседать на песок — из его груди торчало оперение "болта", без труда пронзившего кожаную безрукавку.

— Я говорил — дергаться не нужно, — упрекнул Квазимодо, взводя арбалет. — Некоторые воюют, как за своё, за последнее. Крохоборы упертые.

Воевать, собственно, уже никто не хотел. Охранник, возглавлявший караван, сдался, и Вини-Пух вязал ему руки. Трое возниц сбились в кучку, туповато поглядывая на тело убитого.

— Время терять не будем. Винни, хозяйничай, как договорились, уводи повозки к берегу, — Катрин окинула взглядом добычу. — Мертвяка очистить не забудь. Ква, пошли.

Теперь Жо бежал в хвосте. Широкая деревенская улица в темноте казалась еще шире, хижины стояли вразброд и казались низкими кучами тростника. Саднило поцарапанное колено. Вот как ни кувыркайся, а "болт" схлопотать легче легкого. А если бы у охранника какой-нибудь паршивый автомат имелся?

В предутренней тишине начали перекликаться петухи. Троица злоумышленников остановилась перевести дух у развалин. В виде исключения — не глиняных, а каменных. Небо светлело на глазах.

— Не поздновато мы? — озабоченно спросила Катрин, ощупывая глубокую зарубку на древке копья.

— Здесь утро позднее. На петухов не смотрите, — Квазимодо отер рот. — Успеем. Уже почти пришли. Вот эти каменюки, между прочим, раньше числились главным храмом Скара. До того, конечно, пока мы, морская пехота, в городе не высадилась.

— Вы храм, что, взорвали? — Жо с удивлением разглядывал каменные россыпи. Оказывается, развалины тянулись вдоль улицы метров на сто.

— Нет, зачем взрывать? Сожгли. Случайно. Командор тогда был очень недоволен. Ну, дело прошлое. Там дальше площадь и комендатура.

Здание комендатуры производило впечатление. Каменный трехэтажный дом с узкими окнами-бойницами и двором, окруженным солидным глухим забором. У дверей, опираясь на чудовищной длины алебарду, сонно привалился к стене часовой.

— Не спит, — пробурчал Квазимодо. — Видать, на ужин съел что-то не то.

Жо во все глаза смотрел на часового. Настоящий воин: тусклый шлем-барбют, кольчужная, на кожаной основе, рубашка. Меч на поясе, обшитые бляхами штаны. Видно, не весь мир здесь пустой-безлюдный.

— Что это вояка здесь с таким огромным вужем торчит? — недовольно пробормотала Катрин.

— Они здесь абордажный вуж для форсу держат, — объяснил Квазимодо. — "Желткам" должное уважение внушают. Кроме того, если такую жердь без надзору оставить — никто не стащит. Кому такая тяжесть нужна? Значит, часовому можно отлучаться по личным надобностям.

Жо с уважением посмотрел на огромный острый наконечник, торчащий на уровне второго этажа, и спросил:

— Какой у нас план?

— Известно какой — на живца берем, — раздраженно пробурчала Катрин и принялась расстегивать пояс с оружием. — Пойдешь со мной. Ква ростом для кавалера не вышел.

Жо не без сомнения передал свое копье вору. Катрин, присев на камни, разувалась. Связав башмаки шнурками, грозно взглянула на одноглазого.

— Не забуду, — заверил Квазимодо.

Мужские потрепанные башмаки, добытые вором в Каннуте, предводительница очень ценила. Большущего труда стоило их разносить, а добыть иную обувь в ближайшем будущем Катрин не надеялась. Сбрасывая широкие штаны, взглянула на Жо:

— Смелее, кадет. Не на пулемет идешь.

Жо, стараясь не обращать внимания на длинные загорелые ноги наставницы, кивнул.

Когда они, обнявшись, вышли на площадь, Катрин прошептала:

— Покачивайся в меру. И облапь меня покрепче. Что ты меня как труп облеванный ведешь?

Талия у наставницы была тонкая и гибкая. Рука Катрин, обнимающая шею мальчика, жгла, как печка. Жо было жутко неудобно. Лучше бы Ква пошел, неважно, что он на полторы головы ниже полуголой красавицы.

Катрин замурлыкала что-то непонятное на славянском:

— Нас утро встречает прохладой...

От комендатуры на покачивающуюся парочку смотрел часовой. Рассвет разгонял остатки темноты. С близкой гавани ветер нес прохладу, забавлялся, смешивая соленый воздух с дымком — "желтки", еще сохранившие слабый интерес к жизни, разводили огонь в очагах, собираясь печь лепешки и готовить завтрак.

— Не спи, кадет, — зашипела Катрин.

— Эй, — громко и хрипловато сказал Жо часовому, — видал, какие бабы у героев Глора водятся? Король-то у себя? Сколько король Иддиг за такую смачную телку серебра отсыплет? Со скидкой сторгуем.

— Слушай, она правда беловолосая? — с интересом спросил страж. — Вот это кобылка. Вы откуда взялись? Кораблей уже месяц не было. А героев Глора в нашей таверне аж с весны не видели.

Жо почувствовал, как Катрин выпятила грудь: упругие возвышенности едва не выпрыгнули из развязанного ворота рубашки. Часовой засмотрелся:

— Откуда такая? Ух, я бы ей...

Резкое движение наставницы едва не опрокинуло мальчика. Вырвавшись из объятий, Катрин мгновенно оказалась рядом со стражем. Тот попытался отшатнуться, но красавица мигом переставшая быть соблазнительной, безжалостно врезала коленом в пах и одновременно зажала рот.

Часовой захрипел, оседая на землю. Жо успел подхватить начавший падать вуж. Часовой все хрипел, ерзая спиной по пыльным камням. Катрин надавила ему коленом на грудь, прошипела, грозя ножом:

— Заткнись, баран, прирежу!

Глаза воина под низким срезом барбюта выкатились, и солдат захрипел еще отчаяннее, пытаясь нащупать рукоять своего меча. Катрин коротко ткнула ножом ему под подбородок. Хрип перешел в иную тональность. Женщина убрала руку со рта стража, вытерла ладонь о рубашку:

— Жо, не будь идиотом. Поставь эту дуру на место.

Мальчик машинально прислонил к стене тяжелый вуж. Катрин выпрямилась — в руках пояс часового с мечом и кинжалом. Невысокой тенью рядом возник вор, протянул госпоже башмаки.

— Быстро вы. Уверенно.

Катрин сравнила свой башмак с сапогом стража, вздохнула:

— И что у меня за размер? Только туфельки бабские подходят.

Шлем с головы покойника свалился. Редкая бороденка торчала вверх, левый глаз прикрыт, правый мутнел, недоверчиво следя за голубеющим небом.

— Терпеть не могу босиком бегать, — сказала Катрин, завязывая шнурок башмака. — А парень был бы жив, если бы соображал чуть быстрее.

— Ясное дело, — нетерпеливо пробормотал вор. — Идем, что ли?

— Что ты топчешься? — злобно поинтересовалась Катрин. — Отмычку забыл?

Квазимодо немедленно присел у двери, завозился с куском проволоки. Жо заставил себя выдохнуть полностью, схватил мертвеца за ворот кольчуги и отволок в сторону. Посадил к стене рядом с длинным оружием, нахлобучил на голову шлем. Ничего, — тело не такое уж и тяжелое. Только противно к теплой коже прикасаться. И кровь, натекшая на камни, тошнотворно пахнет.

Катрин пристально смотрела из-под взъерошенной челки.

Жо с трудом улыбнулся:

— Мама не поверит, что я тебя со скидкой пытался продать.

Катрин улыбнулась одними губами:

— Ну, если только для короля.

Отмычка тихо заскрежетала, окованная железными полосами дверь открылась.

— Прошу в королевские апартаменты, — вор настороженно прислушался. — Идемте, пока ночные горшки не загремели.

На лестнице было темно. Откуда-то сверху падал свет масляного светильника, но после улицы Жо почти ничего не видел. Вор уже скользнул куда-то вниз. Ноги мальчика с трудом нащупывали ступеньки. Катрин ухватила за рукав, направила. Коридор раздваивался.

— Справа оружейка, слева камера, — прошептал Квазимодо.

— Сначала люди, — приказала Катрин.

Вор снова принялся возиться своей примитивной отмычкой. Жо с копьем охранял тыл. Пахло сыростью и крысиным пометом. Сверху не доносилось ни звука. Странно думать, что там спит пусть и не очень могущественный, но самый настоящий король.

Квазимодо едва слышно выругался.

— Жо, тащи светильник, — приказала наставница.

Светильник — это значит, наверх. Жо прислонил копье (еще не хватало наконечником стены скрести) и двинулся по лестнице. Мимо входной двери — сквозь щель приятно дохнуло свежим утренним воздухом. Ступени лестницы деревянные — здесь осторожнее. Стертые подметки башмаков тщательно нащупывали ступени. Шаг за шагом — плавно, но не медля. В середине лестницы ступенька издала едва слышный скрип — мальчик болезненно сморщился. Есть наверху стража? Ох, опозоришься. Кэт не так учила. Ноги не напрягай. Нож в правой руке — клинок спрятан за телом, блеск может выдать. Нам лишнего сияния да фанфар не нужно.

В коридоре второго этажа огонек светильника болезненным мотыльком трепетал на стене. Снять одной рукой было сложно — мальчик сунул нож в ножны. Косясь, на фигуру, свернувшуюся на куче тряпья под стеной — девушка-"желтушка" спала беспокойно, посапывая перебитым и криво сросшимся носом, — Жо снял веревку с чашкой светильника. Скользнул вниз по лестнице. Все тихо, все спокойно, в такое утро обитателям дома торопиться некуда.

Внизу натолкнулся на фигуру в смутно-светлом.

— Я чуть не шмякнулась через твое дурацкое копье, — с привычной ворчливостью прошептала Катрин. — Ква с замком уже справился. Да, ты светильник давай, давай, пригодится. На местных уркаганов не мешало бы взглянуть до официального объявления амнистии.

Квазимодо сидел под дверью с обнаженным мечом в руках.

— Хм, вы готовы? Очень я не люблю камеры да подземелья всякие. Почти так же не люблю, как наша леди босиком щеголять не любит. Открываем? Кэт, тебя не затруднит подсветить?

Катрин подняла плошку светильника выше. Вор поковырялся отмычкой и толкнул дверь. В нос Жо ударила вонь испражнений и сырого тесного пространства. Мальчик с трудом разглядел фигуры, сидящие на гнилом тростнике.

— Не помешаем? — осведомился вор. — Мы тут человечка ищем знакомого.

— Чего в такую рань? — гнусаво поинтересовался человек, сидящий ближе к двери.

— Не выспались? — удивился Квазимодо. — Ну, извините.

— Ничего страшного, — вежливо сказал плотный мужчина, щурясь на свет светильника. — Кого разыскивать изволите?

— Нам моряк нужен. Опытный и без серьезных планов на ближайшее будущее. И чтобы слово держать умел.

— Так это я и есть, — радостно удивился разговорчивый мужчина. — У меня на ближайшее будущее в планах только петля на шею. С этим я готов повременить. Так что рассмотрю любые иные предложения. Только кормежку пообещайте.

— За этим дело не станет, — заверил вор. — Отожрешься, как я.

Мужчина тихо засмеялся:

— Ну, тогда я ваш с потрохами, — он окинул оценивающим взглядом Жо, стоящего у двери, и снова принялся разглядывать молчащую высокую фигуру со светильником в руке. Огонь слепил узников, и рассмотреть держащего светильник гостя не получалось.

— А ты, весельчак, море вообще видел? — поинтересовался Квазимодо. — Паруса знаешь? Весла? Или весь Великий Поход в трюме блевал?

— Я три раза Океан пересек. На когге и дважды на дракаре. На драккаре и кормчим стоять приходилось. Курс держу. Ветер чувствую. На Зюковых островах бывал. На севере вдоль побережья часто хаживал, — посерьезнев, сообщил заключенный.

— Проверим, — пообещал вор. — Мы люди честные. Свободу получишь, серебра на пиво. Поход у нас дальний, серьезный. Но вранья да похвальбы мы не любим.

— Будешь хитрить, своими яйцами подавишься, — кратко посулила Катрин.

— Баба, что ли? — гнусавый узник. Его щуплый сосед заерзали. — Я под бабой сроду не ходил.

— Попробуешь, если здесь гнить не хочешь, — предложил вор. — В море ходил или сухопутная крыса?

— Я крыса?! — возмутился гнусавый. — Да у меня руки к веслам приросли. Я, господа хорошие, вот этими руками, — он взмахнул тощими конечностями, и вдруг ловко зачерпнув прелого тростника швырнул в лицо Квазимодо. Рыбкой юркнул мимо, кинулся к дверям. Неожиданно ловко увернулся от шагнувшей наперерез Катрин. Уже проскочил к дверям, когда Жо подножкой заплел ему ноги. Беглец крепко врезался в стену, но не упал, мячиком отскочил и попытался выхватить у Катрин меч. В следующий момент мужчина всхрапнул и отлетел, — Жо успел накинуть древко копья ему на горло и отбросить от наставницы. Тело узника яростно забилось — тощий и худой, он был яростен, как загнанный зверь. Чувствуя, как ногти пленника впиваются в руку, Жо резко дернул древко копья наискось. Коротко хрустнули шейные позвонки — гнусавый сполз на пол.

— А шустрый был, — одобрительно сказал Квазимодо, выплевывая изо рта крошки сгнившего тростника. — Такие нам и нужны. Но желательно, чтобы и с мозгами.

— Я не отказываюсь, — сказал после короткого молчания крепкий мужчина. — Я с детства на море. Чего мне бояться?

— Я тоже пойду, куда господа пожелают, — торопливо заверил щуплый типчик. — Я работать исправно умею.

— А ты что молчишь? — спросил Квазимодо смутную фигуру, сидящую под сырой стеной. — Еще не проснулся?

— Вы лю-ююдей берете. Я не-ее человек, — голос четвертого заключенного звучал неестественно тягуче.

— Селк, что ли? — очень правдоподобно удивился одноглазый хитрец. — Так тебе сами боги велели в море отправляться. Или понравилось без солнца и луны отдыхать? Пойдешь с нами? Мы без предрассудков, мирных дарков уважаем.

— Буду благодарен, если предложение не шутка, — тщательно выговорил дарк. Слова ему явно давались с трудом.

— Не шутка, — кратко сказала Катрин. — Ква, займись оружейкой. И сваливаем.

До берега Жо добрался с большим трудом. Сердце колотилось в горле, колени неудержимо подгибались. Бег по просыпающимся улицам измотал всех. Сверх всякой меры нагруженные оружием налетчики выбрались из Скара, когда на улицах уже появился народ. Плелись разносчики с корзинами, меланхоличные пастухи выгоняли за город стада худосочных коров и поджарых, как гончие собаки, коз. На потных, задыхающихся людей, навьюченных оружием и прочими непонятными предметами, горожане поглядывали удивленно, но без особого испуга. Загадочные поступки воинственных северян "желтки" даже и не пытались понять.

Жо, нагруженному собственным оружием, двумя мощными арбалетами, мешочками с "болтами" и кожаной сумкой с чем-то дьявольски тяжелым, казалось, что он уже годами вдыхает отвратительную городскую пыль, полную густых ароматов нутта и навоза. Ноги заплетались. Тощий тип, освобожденный из подвала и навьюченный длинными связками толстых стрел, все время падал. Его с руганью поднимали, гнали вперед. Жо тоже пинал и поднимал несчастного, с ужасом гадая, когда же свалится сам. К счастью, тощим занялась лично Катрин, а у нее и мертвец поскакал бы ланью. Жо бежал, проклинал жадного Квазимодо, выволокшего из королевского арсенала едва ли не половину оружия. Сам невысокий вор сгибался под тяжестью массивных частей непонятного устройства. Громоздкие детали были тщательно упакованы в промасленный пергамент. Штука называлась "эвфитон", и Ква был абсолютно уверен, что этот тяжеленный кошмар жизненно необходим в морском походе. Поскольку Кэт не возражала, приходилось признать, что таинственное орудие действительно могло оказаться небесполезным. Тренога механизма, похожая на деревянную пародию на станок станкового пулемета, досталась веселому пленнику. При свете дня моряк оказался не таким уж крепышом, но станок тащил упорно. Правда, уже не улыбался. Селк, повыше ростом, с текучими мягкими движениями, нес связку копий, уйму мешочков с "болтами" и еще одну упаковку длинных стрел для "игрушки" одноглазого. По правде говоря, только отвлекаясь на удивительного дарка, Жо и смог добежать до условленного места встречи.

Лежать было чудесно. Песок еще оставался прохладен, над головой шуршали пальмы. Прибой вел свою вечную песню. Набраться бы сил, доползти до воды, умыть пылающее лицо.

— Жо, на пост.

Мальчик мысленно застонал, поднялся на четвереньки. И как только Ма влюбилась в эту садистку? Жо оперся о копье, поднял себя на ноги, поплелся к деревьям. На него с любопытством смотрели моряк и селк. Жо попытался бодро улыбнуться — хо, уж мы-то не слабее других.

Жо стоял у дерева, следил за опушкой, изредка поглядывая на место случайного привала. В стороне города стояла тишина, только дурные петухи иногда голосили. Под пальмой Катрин шепталась с одноглазым. Да, положение не из лучших. Вини-Пух вместе с ослами и погонщиками куда-то пропал. Похоже, Ква придется идти на разведку.

Вини-Пух появился сам. Злой и сердитый, как голодный медведь. Оказалось, он просто не мог подвести повозки к берегу. Погонщикам почему-то пришло в голову, что он вознамерился утопить их в море. С "желтками" Винни мог бы справиться, но к людям из непонятной солидарности примкнули и животные. Сломить сопротивление отупевших пожирателей нутта и четвероногих упрямцев без шума бывший охранник не мог. Пришлось связать всех и оставить в роще у дороги.

Катрин принялась командовать, и вскоре оружие было погружено на повозки. Обоз уже без капризов вышел на песчаную полосу пляжа. Следовало убраться подальше от города.

Шагая за последней повозкой, Жо размышлял над загадкой происхождения дарков. Селк, наконец, рассмотренный в подробностях, оказался удивительным существом. Фигурой дарк почти не отличался от человека, разве что казалось, что суставов на его руках и ногах насчитывается несколько больше. Текучие движения, при всей своей внешней неторопливости, вовсе не были медленными. Серая кожа, тонкие перепонки между пальцами — будто дарк натянул разношенные перчатки на свои четырехпалые ладони. В сущности, ничего особенного, пока не взглянешь в лицо селку. Тут не вздрогнуть было трудновато. Чрезмерно вытянутая нижняя челюсть, скошенный лоб, нос, похожий на собачий — все это странным образом сочеталось с огромными глазами в обрамлении карикатурно коротких и густых ресниц. Крошечные острые уши. На лице разводы и пятна складывались в неясный узор. Селк определенно был крайне уродлив по человеческим меркам. И, без всякого сомнения, по-своему абсолютно нормален и даже изящен. Просто не человек. Иной. Не мартышка-токолош, не сказочный ужасный вампир или забавный гном. Катрин тысячу раз объясняла, но умом такого, оказывается, не понять. Иная раса. Ха, очень просто — иная. Только даже глядя в огромные глаза дарка, в такое не поверишь.

Катрин отстала от повозок, пошла рядом.

— Как ты?

— Разгрузившись, чувствую себя совсем неплохо. Так бы и шагал. Может, двинем на север пешком? Орехи слева, устрицы справа. Ослы впереди.

— Без намеков, кадет. Идея интересная, но трудновыполнимая. Кокосы плодоносить начнут только через месяц. Моллюсков полно, но часть из них ядовита. Квазимодо почему-то ракушки вообще терпеть не может. Это, конечно, мелочи. Главное, я хочу добраться в Глор до наступления собственного пенсионного возраста. Тем более, нам, скорее всего, придется двинуться и дальше.

— Понимаю. Я так — просто шучу. Операцию мы ведь провернули качественно?

— Посмотрим, результаты подсчитаем тогда и оценим, — скучно сказала наставница. — На душе не очень тяжело?

Жо пожал плечами:

— Война — свинство. Ты сама сто раз говорила. Восторгов не испытываю. С другой стороны.... У всех мертвых был шанс остаться немертвыми.

— Значит, не раскаиваешься?

— Психоаналитик мне не требуется. Спать буду спокойно. Девчонку жалко.

Катрин, не поняв, покосилась с некоторой тревогой.

Жо объяснил насчет светильника и девчонки, спящей на тряпье.

— Как думаешь, ее сильно накажут?

— Милосерднее, чем мы наказали часового, — Катрин качнула рукоять меча у бедра. — Жизнь проста — или ты, или тебя. Надеюсь, наступят времена, когда ты сможешь проявлять гуманизм безнаказанно. А пока не зевай на посту.

— Это корабль? — еще протяжнее, чем обычно спросил селк.

— В общем — да, — подтвердил Квазимодо. — Можешь поверить, при ближайшем рассмотрении эта штука похожа на корабль куда больше, чем на плот или унесенный отливом курятник.

"Квадро" покачивался на волнах, опутанный маскировочными сетями, сливающимися с зеленоватым простором моря. На носу и корме угадывались две человеческие фигуры, разглядывающие повозки на берегу.

Выпущенный из подвала весельчак, объявивший, что его зовут Касан, присвистнул:

— Дивный корабль. Сети вы из воды выловили, что ли? Приглядишься — как будто море дыбом встало. Магия, да? Ну и корабль. Хорош на волне? Мачта удивительная. Какой же он парус несет?

— Мачта металлическая, целиковая, — Квазимодо многозначительно поднял палец. — И подобных чудес на нашем корабле не счесть. И работы на нем тоже хватает.

— Понятное дело, — Касан заулыбался. — Лично я работы не боюсь. Лишь бы ветер в снастях пел, стены не давили, да на ужин миска баланды нашлась. Я свободу отработаю.

— Если госпожа-аааа по-ооозволит, я разделю ваш путь, — селк посмотрел на Катрин. — Я плавал на гребных драккарах и снеккарах, ходил на дальний Юг под парусами, но подобного корабля еще не видел. Я бы не пожалел серебра за возможность попасть на его борт. Но сейчас у меня есть только руки.

— Вполне достаточно. Ква весьма высокого мнения о морских дарках, и, надеюсь, ты шкипера не разочаруешь. Кстати, ты упоминал о дальнем Юге. Как насчет дальнего северо-запада? Что там за побережье? Бывал?

Селк покачал гладкой головой:

— Не приходилось, благородная госпожа. Я сам с восточных островов. На запад, дальше Скара, боги не уводили.

— Зато я бывал на северо-западе, — радостно признался Касан. — Вдоль побережья мы тогда шли. Хорошие места. Ни змеев, ни дикарей. Только ветра непредсказуемые, да между островов полным-полно рифов. Я постараюсь показать опасные места, моя леди.

— Очень мило с твоей стороны, — Катрин вежливо улыбнулась. — Но я не твоя леди, моряк. Возможно, никогда ею не стану. Нам нужны опытные мореходы, а не слуги и льстецы-сказочники. Предлагаю жалование и питание. О деталях позже договоримся. Сейчас грузим жратву, оружие, и вперед. Никто не гарантировал, что из Скара не вышла погоня. Если пожелаете покинуть нас через денек — возражать не стану. А сейчас лучше нам уйти от берега.

От "желтков"-возчиков толку не было. В воду они заходить боялись. "Квадро" подошел к берегу насколько возможно, но провизию пришлось переносить по пояс в волнах. Ква и Катрин по очереди оставались на берегу, контролировали обстановку с арбалетом в руках. Молодая женщина возвращалась за новым мешком, когда ее озабоченно окликнул одноглазый:

— Моя леди, мука-то с жучком.

Катрин подошла:

— Что у тебя? Не долгоносика же ты испугался.

— Нормальная мука, — пробормотал вор. — Кэт, наш худосочный дружок свалить собрался. Не хочет в море.

— С чего ты взял? — поинтересовалась Катрин, краем глаза следя за тощим новобранцем, пошатывающимся под грузом мешка с окороками.

— Что я, не вижу? Он же стырщик из самых грошовых. Честных воров позорит, пачкун. Таким только по фермам дрова воровать. Щелкнуть его, когда деру даст?

Катрин выжала подол рубахи:

— Ну его к черту, еще "болт" на такого чичка тратить. Пусть доработает, потом пинка ему отвесь. Хватит у нас на борту и одного чучела.

Квазимодо кивнул:

— Пусть проваливает. Даже если заложит, король Иддиг нам вслед только плюнуть сможет. А от такого крысеныша толку на борту и правда не будет. Зато остальные пригодятся.

— Посмотрим. Дарк — существо непонятное, за ним присмотр нужен. Весельчак этот, тоже...

Вор явно удивился:

— Кэт, он же парень нормальный. Явно в море бывал. На морде написано. Да и на северо-запад ходил. Думаю, не врет.

Катрин сплюнула на песок:

— Так точно. Наверное, не врет. Ква, нам знающий человек позарез был нужен. Я уж думала, если попадется, я ему досуг как последняя путана буду скрашивать, лишь бы вел быстрее в Глор. И бац — вот он, красавец общительный, знаток северо-западных вод. Так не бывает, Ква. "Не верю", как говаривал один известный предводитель лицедеев. С чего бы это фортуне перед нами свои нежные ляжки с такой готовностью раздвигать? Сомнительно. У тебя и у самого опыта хватает. Понимаешь меня?

— Понимаю, — вор задумчиво погладил щеку. — Но, Кэт, бывает, что в жизни и действительно повезет. Встретил же я рыжую? Этот Касан вроде бы парень простой, без прогорклости. Я заправилово, даже хитрое, обычно чую.

— Посмотрим. Ты и сам присматривай, присматривай... — Катрин пошла к повозкам, где "желтки" тщетно пытались поднять на спину высокому селку очередной мешок с фасолью.

Глава 9

В общем, погода не радовала, зато ветер благоприятствовал. Катрин была готова простить небесам бесконечный дождь, лишь бы ветер надувал промокшие паруса. Серая полоса берега медленно скользила по левому борту. На самом деле, "Квадро" шел стремительно, поражая своей резвостью членов экипажа, имеющих мало-мальски морской опыт, но Катрин, как человеку сугубо сухопутному, казалось, что катамаран едва ползет. Молодая женщина, пытаясь не психовать, занималась камбузом, благо дел там заметно прибавилось.

Благодаря ценным советам Вини-Пуха и Хенка лепешки нынче получились приемлемыми. Катрин сгружала толстые "блины" на блюдо и без особого восторга думала о десятке мешков с мукой, дожидающихся своего часа в трюме. Обе кладовые "Квадро" оказались до отказа забиты провизией. Мешки и корзины громоздились и в узких проходах катамарана. До собственной койки приходилось добираться, перешагивая через бочонки с солониной. Впрочем, тем лучше — теперь никаких задержек и поводов к остановкам. К Глору (пусть и по широкой дуге), — но быстрее, быстрее!

Катрин поставила сковороду обратно на плиту, помахала в воздухе тряпкой — несмотря на открытый иллюминатор, дым выходить с камбуза решительно не желал. Да, кондиционер здесь не помешал бы.

На камбуз заглянул Жо:

— Ого, сколько напекла.

— Это впрок. Ежедневный труд пекаря, знаешь ли, не для меня. Пару дней пожуете черствые лепешки — для желудков полезнее, — Катрин сунула мальчику половинку свежего блина. — Ты на вахту?

— Угу, — Жо примостился в углу и принялся щипать свежую мякоть. — Сначала проверю проводку в рубке. Лампочка мигает, а ночью тьма — хоть глаз выколи. Небо как одеяло, — собственной руки не разглядишь.

— Радар не включаете?

— Пока нет. Не хотим шокировать новых членов экипажа. Вообще-то Сиге землю носом лучше любой электроники чует.

Катрин кивнула. Селк, попросивший называть его Сиге, оказался незаменимым штурманом. Ему теперь доверяли ночные вахты. За дарком приглядывали Хенк и Жо — оба сходились во мнении, что лучшего моряка они не видывали. Немаловажно, что и опытный Ква не находил к чему придраться. Здесь повезло. С Касаном всё тоже обстояло неплохо. Конечно, сверхъестественным нюхом дарка веселый моряк не обладал, зато действительно бывал в здешних местах. О широкой полосе отмелей идущей вдоль побережья он предупредил заранее. Катрин вместе с одноглазым провела несколько корректных бесед—допросов: оба новых члена экипажа с готовностью рассказывали о своих приключениях, приведших их в подвалы короля Иддига. Допрос проходил в форме дружеской болтовни. Квазимодо умел легко выспрашивать о чем угодно, и любознательность одноглазого парня выглядела вполне естественной. Касан с удовольствием поведал о том, как когг, на котором он шел от Птичьих островов, у самого Желтого берега попал в ужаснейший шторм. Лишившись парусов и такелажа, корабль сел на мель. При попытке перебраться на берег, лодки опрокинулись, и экипаж оказался в воде. Шторм продолжал бушевать, и моряк полагал, что его товарищи в большинстве своем пошли ко дну. Самому Касану посчастливилось выбраться на крошечный островок, откуда через два дня его сняла лодка рыбаков из Скара, отнесенных все тем же штормом к соседнему островку, и там счастливо переждавших непогоду. В городе Касан по глупости явился к королю. Очевидно, в тот день Иддиг Береговой был не в духе — Касан был почему-то заподозрен в шпионаже в пользу города Калатера, в котором сроду не бывал. После допроса моряка сунули в подвал, где он благополучно просидел пять дней. Хорошо, хоть кормить не забывали. История Сиге отличалась большей определенностью. По крайней мере, дарк точно знал, за что именно очутился в королевском подвале. Человек-тюлень нанялся на двухмачтовый когг далеко на юге от Скара. Сиге упомянул несколько южных портов, названия которых ни о чем ни говорили ни Квазимодо, ни тем более Катрин. По словам дарка, он собирался пересечь океан и побывать на берегах знаменитого Глорского Союза. Соблазняла Сиге и возможность путешествия на невиданном корабле — на юге таких судов, как когги, тем более двухмачтовые, никто не видывал. Все шло благополучно — селк вполне освоился на корабле, северяне относились к нему неплохо, — услуги морских дарков всегда высоко ценились. После боя с пиратами, когда команда когга понесла ощутимые потери, Сиге даже начал выполнять обязанности второго помощника капитана. Не повезло селку в Скара. Уже перед самым отходом он с несколькими товарищами засиделся в таверне. Детали Сиге помнил плохо. Очнулся он связанным в подвале. Жутко болела голова — следствие избытка плохого пива и обширной шишки на затылке. Похитители секрета из своих планов не делали — селка предполагали продать на первый же корабль, идущий к Девичьим островам. Слава о тамошнем великолепном жемчуге гремела по обе стороны океана, и ныряльщиков, особенно из числа истинно морских дарков, покупали за большие деньги. Среди моряков без устали пересказывали широко известную историю о том, как пираты из Глора в одночасье разбогатели, заставив дюжину дарков-ныряльщиков очистить от жемчуга одну-единственную бухту на Девичьих островах. Сиге пытался объяснить своим похитителям, что он совсем не ныряльщик, и использовать его в таком качестве бессмысленно, но его, естественно, никто не слушал. Когг давно ушел на север, селк по-прежнему томился в тесном подвале и ждал, когда его заставят нырять за мифическим красным жемчугом. Впрочем, порт Скара пустовал, и покупателей на морского дарка не находилось.

— Врут эти двое или нет, значения не имеет. Главное, работают хорошо, — сказала Катрин, когда они с Ква обсуждали результаты "собеседования".

— Ну почему же, — возразил одноглазый, — всегда интересно услышать хорошую сказку. Я, между прочем, тюленю вполне даже верю. Особенно насчет жемчуга.

— Ква, ты как мальчик. Где ты видел жемчужины рубинового цвета величиной с мужскую голову? Таких дурацких ценностей, слава богам, не бывает.

— Бывают, — вздохнул вор. — Если отбросить преувеличения, то сущая правда. Дюжина дарков-ныряльщиков — это наш Ныр. Пираты из Глора — это, в основном, я. Правда, мы тамошние острова по-иному назвали, но нехорошего жемчуга там действительно навалом. Моя Теа такую розовую жемчужину на шее носит. И леди Блоод себе тоже украшения сделала. Я, Кэт, и тебе хотел такой сувенир преподнести. В "Двух лапах" хозяйку дожидается.

Они помолчали. Потом Катрин тряхнула отросшей челкой:

— Дойти бы быстрее. Хрен с ним, с жемчугом. Значит, ты и тюленю, и весельчаку веришь?

Квазимодо пожал плечами:

— Почему бы и нет? Пока никто из них не прокололся. Касан, похоже, прост, как дубинка свинопаса. Сиге позакрытей, но тоже вроде не врет. К тому же мы их сами из подвала выдернули, по собственной инициативе. В чем их подозревать? Но присматривать-то все равно будем.

— Вот-вот. У тебя, Ква, глаз наметан. Надзирай. Беспокойно мне. Что-то я очень мнительная стала.

С того разговора прошло уже дней пятнадцать. "Квадро" упорно продвигался на северо-запад, не сталкиваясь ни с чем опаснее непрекращающихся дождей.

Катрин сидела на корме и чистила котел. Кукурузное масло, в изобилии прихваченное в Скара, жутко пригорало. После чистки посуды изнуренная повариха рассчитывала окунуться в море, и поэтому мало обращала внимания на струи дождя, омывающие спину. Дождь упорно стучал и шуршал, море рябило, избиваемое тяжелыми небесными струями. Приходилось напрягаться, чтобы расслышать разговор в кокпите.

...— Мористее пройти надежнее. Здесь островов много и рифов уйма. Обойдем, — времени потеряем чуть, зато без риска, — Квазимодо бережно разгладил края листа карты.

— Как скажешь, шкипер. Но мы тогда прошли проливом между этим длинным островом и лагуной. Без хлопот проскочили. Пролив узкий, помню, пальмы чуть реи не задевали, но глубины хорошие. Легко прошли. На островах полно беломордых обезьян. Такие рожи корчат, обхохочешься, — Касан, улыбаясь, тыкал в карту коротким пальцем.

— Не люблю мартышек, — Квазимодо ухмыльнулся, — вечно они всякой дрянью швыряются. Хотя на вкус недурны. А память у тебя — просто позавидуешь.

— Это у нас в роду, — Касан горделиво надулся и повел крепким плечом. — Все места с покладистыми мартышками назубок помним, — моряк скорчил забавную рожу, действительно, похожую на гримасы облезлых белоносых обезьян, в изобилии населяющих побережье.

Мужчины засмеялись. Вини-Пух, стоящий за штурвалом, заметил:

— Да, с мартышками нехорошо вышло. Съестного полный трюм, а пару "желтушек" захватить позабыли.

Квазимодо быстро показал парню кулак. Все посмотрели на корму. Согнувшуюся у трапика за комингсом Катрин видно не было, но Вини-Пух быстро сказал:

— Я в смысле того, что раз команда увеличилась и провизии много, можно было бы и женщину в помощь нашей леди взять. Посуду там мыть, кашу мешать...

Катрин вяло улыбнулась. Вот кобели приморские.

— Хватит болтать, — Квазимодо зашуршал картой. — Как пойдем — проливом или в обход? Что скажешь, Сиге?

До сих пор молчавший селк протяжно вздохнул и протянул:

— Лу—уууучше во-ооокруг. Спокойнее.

— Морем так морем, — Касан широко улыбнулся. Зубы у него были белые, на диво безупречные. — Москитов меньше. Хотя, помнится, мы вроде торопились?

Квазимодо привычно погладил щеку:

— Мы и сейчас торопимся. Правильно торопимся — без сажания на рифы, лишнего риска и жареных обезьяньих ляжек.

Касан кивнул:

— И то верно. Не доглядишь оком, заплатишь боком. Главное, карта имеется отличная. С такой куда угодно дойдем. Верно, говорю, Сиге?

— О-ооочень хорошая карта, — согласился селк. — Таких подробных я не видел. И рисовальщик знающий. С Фло-ооота?

— А то откуда? — Квазимодо бережно промокнул случайную каплю на самодельной копии. — Бешеных денег стоила. На Флоте рисовальщики о-го-го какие были. Теперь таких уж не найти. Эх, не служили вы в морской пехоте. Вот где веселье было...

Катрин в очередной раз удивилась полному отсутствию у бывшего вора тяги прихвастнуть. Приврать Ква умел еще как, но никогда не делал этого из любви к искусству. Всегда у него, у хитрого хорька, скрытая цель имелась. Вот и сейчас даже не подумал похвалиться, что сам карту скопировал.

Закончив с посудой, Катрин по-быстрому окунулась в морскую воду. "Квадро" шел так резво, что было рискованно выпускать из рук поручень трапа. С неба по-прежнему лило. Катрин вытерла лицо мокрой рубашкой. М-да, так и жабры скоро прорежутся.

Под навесом кокпита Квазимодо рассказывал увлекательный эпизод одной из бесчисленных операций доблестных разведчиков морской пехоты Флота. Прислушавшись, Катрин опознала адаптированное изложение "Великолепной семерки". Не зря у Ква в госпитальной палате имелся телевизор. Вахтенная команда с интересом слушала, не забывая заниматься делом. Чинили запасной стаксель. У прохода на корточках примостился и Зеро. Боязливо глянул на хозяйку. Катрин, не обращая внимания, прошла к люку. На камбузе было полным-полно дел.

Небо прояснилось только через тридцать два дня после выхода от побережья Скара. Ветер сменился на резкий восточный, "Квадро" пошел еще веселее, по левому борту продолжала тянуться бесконечная изумрудная полоса джунглей, омываемая белоснежным прибоем.

Появление солнца вызвало общий восторг. Дожди всем надоели, кроме того, вездесущая сырость грозила подпортить запасы продуктов. По случаю улучшения погоды Катрин исхитрилась приготовить нечто напоминающее праздничный обед. Весомую помощь в этом укрепляющем боевой дух мероприятии оказал Вини-Пух. Трапеза прошла весело, но на следующее утро Катрин очень захотелось, чтобы вернулся дождь. Восточный ветер принес легкое, но крайне неприятное волнение. Казалось, величина волн не возросла, но теперь море играло острыми корпусами катамарана иначе. Катрин принялась с ужасом вспоминать всё, что знала о морской болезни.

Муторно. Самое то слово. Можно работать, можно заниматься делом, но стоит сесть отдохнуть, и.... О попытках уснуть не стоит и говорить. Легкая тошнота моментально напоминает о себе, начинает теребить клейкими лапками измученный желудок. Нечто подобное Катрин переживала, когда носила близнецов. Тогда, к счастью, токсикоз быстро прошел. Ух, как паршиво. К сожалению, работать круглые сутки оказалось невозможно. Катрин заходила в свою крошечную каютку, с отвращением смотрела на койку. Стоило лечь, и молодая женщина едва сдерживалась, чтобы не выскочить наверх, не заорать, матерясь — к берегу, вашу мать, будь вы прокляты! Хоть на день, хоть на несколько часов ступить на надежную твердь. Чуть-чуть поспать, пока койка не проваливается вниз и не взлетает вверх, пока желудок остается там, где ему и надлежит быть. То, что Катрин не одинока в своих мучениях, не утешало. Хенк мучился еще сильнее, Вини-Пуху тоже было паршиво. Оба висели на борту, хватаясь за леера, и в перерывах между жертвами морю пытались шутить и ругать "восточную зыбь". Катрин не могла себе позволить разделить компанию. Да и до "метания харчей" дело доходило редко. Просто было плохо. Чертовски плохо. Спала Катрин и раньше отвратительно, теперь же лишь изредка проваливалась в забытье, чтобы, тут же очнувшись, зажимать тряпкой рот. Оставалось терпеть и работать. Запах вареной фасоли и солонины действовал убийственно. Катрин себя пересиливала, но резонно опасалась, что качество приготовляемых блюд несколько снизилось. Впрочем, экипаж и так не был избалован кулинарными способностями благородной леди. К счастью, Катрин обнаружила, что от тошноты несколько отвлекает кислое питье и, как ни странно, шитье. Отныне леди "Двух лап" коротала ночи, прихлебывая компот из сухих груш и рукодельничая при свете тусклой лампочки (вторая давно перегорела). Тряпья, требующего починки, оказалось уйма. Катрин заштопала Жо многострадальные штаны, наложила латки на рубашку мальчика и занялась собственным гардеробом. Кроить потайные карманы и ушивать непомерно широкий наряд было все же легче, чем глазеть во взлетающий и падающий потолок каюты и чувствовать, как ужин в желудке судорожно ищет выход.

Как-то утром к наставнице зашел сонный после ночной вахты Жо. Сжевал то, что Катрин нарекла "пончиком", подозрительно посмотрел и спросил:

— У тебя голова болит?

— С чего ты взял? — Катрин старательно отворачивалась от миски с корявыми кондитерскими изделиями.

— Ты вся бледная, аж голубая. Даже синяя. И, похоже, опять худеешь.

— Да вы все сжираете, готовить не успеваю. А если голубая, значит, макияж не удался.

Жо фыркнул:

— С трудом верю, что вообще видел тебя накрашенной. Вид у тебя пиратский. Особенно прическа.

— Будет время, подровняешь, — Катрин изо всех сил приказала желудку, живо среагировавшему на мираж запахов салона красоты, оставаться на месте.

— Ну, если ты готова еще раз рискнуть и очутиться в руках мастера моего уровня, — Жо, после некоторых колебаний, взял еще один "пончик" и поинтересовался: — Кэт, ты, правда, неплохо себя чувствуешь? Может, скажешь лекарю?

— По-моему, Хенку сейчас не до консультаций.

— Касан тоже умеет лечить. Потчует Хенка и Винни какой-то дрянью от морской болезни. Они говорят, что им легче. Ну, чуть-чуть легче.

— Нет уж. Не надо мне никакой дряни. Я себя отлично чувствую. Мне просто готовить жутко надоело.

— Так возьми себе в помощники Зеро. На палубе людей сейчас хватает. Он бы мог и после вахты помогать.

Катрин подробно объяснила, куда может пойти голозадый, заверила, что себя отлично чувствует, и прогнала мальчишку спать. Очевидно, Жо ей все-таки не слишком поверил, потому что после обеда к предводительнице подошел Квазимодо. Поговорил о курсе "Квадро" — скоро катамаран должен был выйти в широкий пролив. Одноглазый шкипер рассчитывал пересечь пролив дней за двенадцать, отойдя от материкового берега и ориентируясь исключительно по солнцу и россыпи мелких островов. До начала этого рискованного перехода следовало пополнить запасы пресной воды. Дожди в ближайшее время могли и не пойти. Катрин ощутила прилив непростительной радости — даже краткая вынужденная остановка сейчас казалась истинным счастьем.

— Если нужно, остановимся, — хмуро сказала Катрин. — С баками только постарайтесь побыстрее управиться.

— Само собой, — согласился Квазимодо. — Насос у нас замечательный, только сунуть его обычно некуда. Не волнуйся. Вид у тебя не выспавшийся. У меня здесь средство одно есть, — вор протянул маленький узелок.

Катрин с подозрением развернула клочок ткани. Порошок — судя по всему, какие-то сушеные и перетертые веточки.

— Что за наркота?

— Почему сразу наркота? — Квазимодо потыкал пальцем в порошок. — Легкое успокаивающее средство. Меня в госпитале куда забористей лечили. Попробуй, спать будешь чуть спокойнее. Это трава — се-да-тивное снадобье. Я в Скара на всякий случай купил. От головы, поноса, морской болезни. У меня Теа ужас как мучилась, пока к морю привыкла. Я теперь на всякий случай прикупил. Попробуй, вдруг выспишься.

Катрин посмотрела в кристально честный глаз вора. Вот деликатный гад.

— Хорошо, попробую выспаться.

Спала Катрин действительно лучше. Даже приснилось что-то легкое, беззаботное, к сожалению, никакого отношения к связи с "Двумя лапами" не имеющее. Днем тошнота не преминула вернуться, но эти сутки Катрин пережила куда легче.

Грести было одно удовольствие. Челнок двигался вверх по узкой речушке. "Квадро" стал на якорь у устья, и теперь разведчики придвигались по узкому зеленому коридору. Время от времени Квазимодо пробовал воду.

— Соленая и мутная, — шкипер сплюнул. — Но выше мы на корабле все равно не поднимемся. Дерьмовенькая речушка.

— Придется возить в бочонке, — сказала Катрин, работая веслом. — Родника нам здесь не найти.

— Какие уж родники? — Касан ткнул лопастью весла в сторону мангровых зарослей. — Не та местность.

Моряк был прав. Второй день катамаран осторожно двигался вдоль берега. Собственно, берега как такового не существовало: сплошной лабиринт густо заросших островков, изобилующих яркими вонючими цветами и тысячами верещащих разноцветных птиц, тоже весьма похожими на цветы. Между корней мелькали зубастые создания, напоминающие раскормленных короткохвостых выдр. Лоснящиеся звери нагло и безбоязненно поглядывали на катамаран. Впечатляющий размер зверюшек и их приличные клыки зародили в мореплавателях подозрение, что дело не только в наивности местных обитателей. Нетрудно было представить, что может сотворить пара "грызунов" размером с кабана с не вовремя оказавшимся в воде человеком. "Тут и аванк призадумается", — как справедливо заметил Вини-Пух.

Катрин посмотрела на копье у своих ног. Первым делом вода, потом можно будет подумать и о пополнении корабельного меню свежим мясом.

Квазимодо снова попробовал воду:

— Почти пресная.

Катрин зачерпнула речной воду. Привкус ила и благоуханных цветов наполнил рот.

— Хм, попахивает. Как бы нам холеру не подцепить или дизентерию.

— Это что за напасти? — обеспокоился Касан.

— Понос прохватит, — исчерпывающе объяснил Квазимодо.

— А звучит-то как благородно, — пробормотал моряк.

Катрин глянула через плечо, — показалось что в голосе Касана промелькнула насмешка. Моряк смущенно улыбнулся:

— Давайте, маленько наберем здесь. Для питья кипятить можно. Железка-то ваша чудесная греет исправно. А в проливе полно островов с удобными стоянками — там хорошей воды возьмем. Что время-то терять?

Доводы Касана звучали разумно. Действительно, в этих дебрях можно слегка пополнить запас в баках. Добрать пресной воды удастся и потом. Катрин бы не возражала против еще одной остановки. Коротенькой-коротенькой. Лишь бы ноги размять. Касан эти места действительно знает. Но все равно как-то нехорошо, что он сидит сзади. И как это получилось?

Катрин заставила себя не нервничать. Подумаешь, сидит за спиной мужик с оружием. Не чужой какой-нибудь. Пусть излишне веселый и невеликого ума, но не первый день на корабле обитает.

Челнок поднялся еще по течению и остановился у тихой заводи. Вода здесь казалась относительно чистой. Катрин выпрыгнула на островок, ветки хрустнули под ногами, неверная твердь заколебалась.

-— Вот на этом плоту и к кораблю двинемся, — засмеялся Касан.

Бочонок быстро наполнили. Моряк жизнерадостно посвистывал, споро работал черпаком. Наконец, Квазимодо на челноке с наполненным бочонком двинулся к кораблю. Касан вызывался поплыть сам, но одноглазый шкипер заверил, что должен лично погрузить подготовленные бочонки. Катрин одобрила — что ни говори, одноглазому она доверяла куда больше. Касан для хохмы и в бочонок плюнуть способен.

Прогуливаться по крошечному островку было, собственно, негде. Катрин села на корягу, внизу подгнившую до черноты и белую, как древняя кость, сверху. Воздух над рекой был полон тяжелой влаги, гудения насекомых и аромата мясистых цветов, свисающих с ближайших деревьев. К башмакам деловито семенил ядовито желтый, круглый как шарик для пинг-понга, жук. Катрин подпихнула наглое насекомое древком копья. Жук-лимон со свинцовым бульканьем канул в воду. В воде немедленно заскользили какие-то верткие тени. Да, с голоду здесь не пропадешь. И другие не пропадут — человек, это звучит вкусно.

Солнце припекало. Катрин, жмурясь, отмахивалась от москитов и рассматривала кроны деревьев. Зеленая, с пышной красной грудкой птица лениво перепархивала по ветвям. Хвост птицы, длинный и раздвоенный, казался двумя острыми языками пламени. Вот это цвет -— прямо вспышки выстрелов в ночной тьме. Такой бы аксессуар понимающей даме на шляпку или на платье — весь бомонд от зависти бы ахнул. Диковинную жар-птицу вспугнула пара вездесущих попугаев. Птицы, грязновато-розовые и растрепанные, сделали круг над Катрин, сварливо обсудили нелепую человеческую породу и скрылись в ветвях. Одиноко и горестно заквакала-замычала лягушка. Судя по басу — весьма приличных размеров земноводное.

Ветки потрескивали под ногами Касана. Моряк прогуливался по островку, вертел в руках копье и насвистывал.

-— Не свисти -— денег не будет, -— не выдержала Катрин, предпочитающая в лесу сохранять полную тишину.

-— Денег? — удивился моряк. -— А, примета такая, да? Я уж подумал, что леди совсем не любит музыку. Зачем нам деньги, моя благородная леди? Вы прекрасны и в обносках, а мне на роду написано умереть нищим.

Катрин покосилась на мужчину. Улыбается. Что еще за флирт? Вроде ему доходчиво намекали о субординации. Вряд ли забыл. Странная у него улыбка. На героя-любовника статью не тянет. Рожа простецкая, широкая. Откуда тогда такая уверенность?

-— За свистом лодку не услышим, -— миролюбиво объяснила Катрин и уселась удобнее, так, чтобы топор за поясом не давил в бедро. К новому оружию мореплавательница уже успела привыкнуть. Трофей, взятый при захвате обоза, оказался в меру тяжелым. Этакая чуть видоизмененная разновидность барте . Лезвие шириной и формой отдаленно напоминает клинок столь любимого и сейчас без дела скучающего в "Двух лапах" кукри. Слегка загнутый крюк-чекан на обухе тоже выглядел полезно. Боги позволят — и в деле топор не подведет.

Прикрыв глаза, Катрин вслушивалась в птичьи голоса, в хруст веток под ногами неугомонного моряка и пыталась догадаться, что в его словах зацепило. Про обноски? Глупости — и штаны, и рубашка ушиты по фигуре, пусть ткань выгоревшая и застиранная, но сидит одежда как нужно. Воинский, усиленный крупными бляхами пояс подчеркивает-стягивает все еще девичью талию. Может быть, даже излишне подчеркивает, заодно выделяя те выпуклости, что повыше. Нет, оборванкой не выглядим. Разве что башмаки... ноги-то защищают, но модельной обувью их только темный кроманьонец назовет.

Катрин рассердилась. Солнце греет, вода умиротворяющее журчит, а тут раздумывай о смутных намеках морского бродяги. Нашла чем озаботиться. Можно подумать, он регулярно консультирует модных кутюрье. Обнаглел, пиратская морда. Что о нем думать? Плечи крепкие, харя широкая, вот и все достоинства. Работает исправно, так что свою необъяснимую антипатию вы, благородная леди, можете подальше засунуть. Возможно, всё дело в его слишком знающей улыбке? Да, не слишком-то он вас, миледи, уважает. Или кроме неприличных мыслей, свойственных, впрочем, всем подряд, кроме, разве что, Жо и одноглазого, еще что-то во взгляде Касана мелькнуло? Пренебрежение? Возможно, морячок однополые радости предпочитает? Ой-ой, кошмар какой. Нам-то что за дело?

Жмурясь на солнце, Катрин попробовала вспомнить выражение лица моряка — не получилось. Простая ведь рожа, но даже губы не вспомнишь. С такой мордой нужно агентом наружного наблюдения работать. Может, его за реальное шпионство в камеру и сунули?

Касан в очередной раз прошелся по островку и вдруг сказал:

-— Возможно, леди вместе со мной посвистит? Голос у леди звонкий, приятный. Веселее будет, -— моряк просвистел несколько нот, сложившихся в обрывок какой-то диковатой мелодии.

-— Ты это что? Сильно заскучал? -— Катрин открыла глаза. -— Может, нам "Пятнадцать человек на сундук мертвеца" дуэтом исполнить?

-— Тревожно как-то, -— пробормотал моряк. -— Вон, змея какая толстая плывет. Я их с детства боюсь.

Змея действительно плыла. Извивалась, блекло окрашенная, метровой длины, закругленная голова едва поднималась над водой. "Экая тварь аспидная, — подумала Катрин, неприятно пораженная близостью пресмыкающегося к островку. — Эти аспиды вроде поголовно ядовитые?"

-— Пошла прочь!

Змея вскинула голову на человеческий голос, глянула на Катрин темными отсутствующими глазами. Стук древка копья о корень заставил гадину нырнуть.

-— Плавают здесь разные, -— пробормотала Катрин.

-— Должно быть, ядовитая, -— озабоченно сказал Касан.

Змея вынырнула у самого островка. Катрин даже выругаться не успела, — блеклый, с едва различимыми узорами, зигзаг всплыл из непрозрачной глубины, скользнул в месиво ветвей и бурой листвы. Катрин подскочила. Живой влажный блеск стремительно полился из почерневших сучьев, скользнул к растрескавшемуся башмаку... Топор с тупым звуком вонзился в перегнившее месиво, голова змеи отлетела, обезглавленное тело судорожно свернулось в агонизирующую пружину. Катрин отдернула ногу от брызгающей кровью полосы.

-— Что за агрессия такая на хрен?!

-— Ох и быстрая вы, леди, -— с восхищением сказал моряк. -— Только гляньте -— вон еще одна гадина плывет.

Катрин машинально сплюнула в воду. Вторая змеюка, еще длиннее, светло-кофейная, с той же странной целеустремленностью плыла к островку. Что им здесь, медом намазано? Или лягушки особенно вкусные?

Змею удалось располовинить, едва гадина добралась до островка. Обе части длинного тела извиваясь погрузились в глубину. Мелькнула раскрытая пасть с ядовитыми клыками. Катрин отерла лезвие топора о сук, глянула...

-— Да что ж это за террариум?!

Змеи плыли целыми десятками. Широкая протока просто рябила зигзагами гибких тел. Катрин материлась, энергично работая топором. Безумие какое-то. Змеи атаковали упрямо и как-то бессмысленно. Изредка иная успевала зашипеть до того, как топор отделял ядовитую голову от длинного тела. На корнях и полузатопленных стволах краснели капли густой крови. Думать о том, что будет, если все гады здешних мангровых зарослей вознамерятся посетить несчастный остров, очень не хотелось. Катрин оттяпала голову удивительно яркой, в чередующихся алых, желтых и черных кольцах, змеюке. Эта, кажется, коралловая. Вот, мля, неужели они и с моря сюда поднимаются?

...Стало еще хуже. Змеи плыли и от другого берега реки. Касан, явно не привыкший воевать с столь нечеловеческим врагом, справлялся с трудом. Копьем поразить настойчивых змей было трудно, а работать коротким тесаком моряк не рисковал. Прыгая вдоль островка, Катрин успевала оглядываться — Касан, бормоча что-то неразборчивое, сшибал змей в воду, те упорно лезли обратно. Молодая женщина разделала на "порционные куски" еще трех змеюк — одна выглядела безобидным питончиком, но точно определять семейственную принадлежность было не время. Катрин и так с трудом успевала держать оборону — гады шли густо. Рассекая пеструю змейку, Катрин услышала шипение под ногами — сзади угрожающе подняла голову черная упитанная тварь. Башмак едва успел отбить выпад гадины, Катрин резко придавила-втоптала ядовитую голову, — попала удачно, череп, украшенный маленькими рожками, хрустнул. Черный толстый хвост с силой хлестнул по ноге, попал под штанину, ударил по голой коже. Катрин содрогнулась — нет, нужно сапоги добывать. Полумертвая змея тяжелым шлангом полетела в воду...

-— Я их не могу удержать, -— громко сказал Касан. Он выглядел довольно спокойным, — копье пришпилило к стволу красавицу-змею в золотистых разводах, — нога отпихивает крошечного змееныша, упорно тыкающегося треугольной головкой. Третью змею, темную со светлым зигзагом, моряк, очевидно, не видел. Тварь, свесившись с прогнившего ствола, нацелилась на прореху в старых штанах Касана. Оценив, что допрыгнуть туда не успевает, Катрин рванула со спины нож. Тяжелый охотничий клинок свистнул в воздухе, разорвал змее шею. Судорожно обвив нож, гадина свалилась в воду. Катрин выругалась. Касан застыл, уставившись на молодую женщину:

-— Ты в меня чуть не попала.

-— Не торчи столбом! Видишь, еще плывут. Да что ж это за серпентарий взбесившийся?!

Напор рептилий вроде бы ослабевал. Катрин, наконец, добила копьем забившуюся под трухлявые сучья серую тварь, здорово смахивающую на знакомую еще по Африке мамбу. Можно было перевести дух. Головы нескольких змей удалялись по направлению к берегу. Опомнились, сучки ползучие. Ну и ну, хорошо, что у них ума не хватило плыть под водой и выныривать у самого островка. Вот тогда вы бы, милостивая леди, попрыгали. Экая здесь фауна агрессивная. И нож чертовски жалко, — такой хорошей стали в здешних лавках не найти. Если до тех лавок еще удастся добраться.

На реке тихо всплескивало весло, — приближался челнок.

— Не заснули? — безмятежно поинтересовался Квазимодо.

— Так, это... неуютно здесь, отозвался Касан.

Катрин зловеще молчала.

Квазимодо причалил к островку, выпрыгнув на ненадежную твердь, принялся выгружать бочонок и замер. Среди веток слабо извивался обрубок пестро-коричневого змеиного тела. Остальные части рептилии уже успокоились на топком дне реки. Вор обвел взглядом островок, обозрел обрызганные кровью ветки, разноцветные "веревки", обвисшие среди сучьев, и дрогнувшим голосом спросил:

— Что такое?

— Это напоминание, что нужно быстрее веслами шевелить, — пояснила Катрин и заорала: — Ты где шлялся, чухонец полумордый? Тут плыть — всего ничего. Ждал, когда нас змеи закусают?!

— Там наши латную свинью подстрелили. Она через реку плыла. Жо говорит — свинья "броненосцем" называется. Пока я ее из воды подобрал... — Квазимодо с трудом сглотнул, не отрывая взгляда от змеиной головы размером с кулак, валяющейся на гниющих листьях. — Моя леди, я змей очень опасаюсь. Их, что, много было?

— Не слишком — как узнали, что ты отсутствуешь, сразу расползлись, жутко разочарованные, — пробурчала Катрин. — Ладно, воду брать будем?

Бочонки на проклятом островке наполнять не стали. Катрин ворчала, но и самой нагибаться к черным, спутанным ветвям у воды не очень-то хотелось. Кто его знает, сколько тварей там, в мутной воде, притаилось? Катрин сунула в челнок нескольких змеюк потолще, пообещав приготовить из них ужин. Ну, трофеи скорее предназначались для воспитания проштрафившегося Квазимодо. Бывший вор, обычно ничего не боявшийся, до смешного неуютно чувствовал себя рядом с убитыми гадами.

Челнок поспешил к "Квадро".

Катамаран без промедления вернулся к устью реки и вышел в море. Катрин жутко жалела о двух глупо потраченных днях, но рисковать, оставаясь в здешних негостеприимных мангровых зарослях, действительно не стоило. Тут не только нож потеряешь. Пришлось продолжить путь, так и не пополнив запасы воды. Неунывающий Касан заверял, что на островах в проливе можно без труда залить полные баки вкуснейшей водой. По словам бывалого моряка, на островках тамошнего маленького архипелага останавливаться одно удовольствие. Удобные лагуны, словно созданные для якорной стоянки, фрукты, прохладные родники... Из зверья только крабы, весьма приятные в вареном виде. Экипаж с увлечением обсуждал райское местечко. Катрин подозревала, что там кораблю придется задержаться на отдых.

На пятьдесят второй день похода "Квадро" повернул строго на север. Полоса берега скрылась за кормой. Катамаран вышел в широкий пролив. Жо и Квазимодо украдкой проконсультировались с показаниями навигатора — все шло неплохо. Ветер благоприятствовал, опытный Касан давал ценные советы, судно вело себя безупречно. Оказалась, что треть пути до Глора уже пройдена. Одноглазый шкипер оставался весьма доволен — по всему выходило, что корабль двигается гораздо быстрее, чем ожидалось. Катрин одергивала себя — обольщаться нечего. Но и молодая женщина чувствовала себя лучше — изменение курса благотворно повлияло на капризный организм: временами тошнота забывалась. Короткие, но обильные дожди шли каждый день, и о строгой экономии воды экипаж пока не заботился. И главное, "Квадро" исправно двигался к цели.

...— Компас — истинный подарок богов. Смотришь вперед и на стрелку, и ни о чем не думаешь. Помню, идем мы на север — кругом океан, туман дней двадцать подряд стоит. Такой туман — лопастей весел не видишь. Куда плывем — одни стурвормы знают. А глянешь на стрелку, и веселей. Есть север, есть, — Квазимодо разглагольствовал, стоя у штурвала, остальные сидели на планшире и жевали сухие абрикосы. Обед Катрин удался, и команда пребывала в благодушном настроении.

— Да-аааа, — согласился Сиге. Он вертел ломтик абрикоса в толстых пальцах, больше нюхая, чем пробуя на вкус. — Раньше наш народ только носом путь определял. Я помню времена, когда о компасе никто и не слышал.

— Зачем вам компас? — ухмыляясь, поинтересовался Касан. — Вы, селки, ниииии-куууу-дааааа нииикогдаааа не тоооорооопитееесь.

Все засмеялись, дарк тоже улыбнулся безгубой прорезью рта.

— Та-ааак раньше было. Сейчас мир больше стал. Интересно посмотреть. Новые пути узнать. Спасибо богам за компас.

— Компас не боги придумали. Он им без надобности, — сказал Хенк. — Это люди, что вообще без носа, без хвоста, всё по миру вертятся, лучшую жизнь ищут.

— Это точно, — шкипер похлопал по штурвалу. — Носов у нас нет, ласт тоже. Иногда и глаз-то не полный-то комплект. А все мечемся, да дарков невинных за собой сманиваем.

— Это мы невинные? — удивился Сиге. — Селки задолго до людей моря пересекали. Корабли строили, ветра удобные искали.

— Видели мы ваши корабли, — Касан ехидно улыбнулся. — Два ствола, веревка, охапка тростник да трава морская. Это не дромоны Флота геройского.

— Что спорить? — Квазимодо стукнул себя по груди: — Мы, люди, числом да крутостью берем. Морские дарки — умением и спокойствием. И нам, и даркам храбрости не занимать. Что с компасом, что без него, везде пройдем. Я слыхал, что некоторые умудряются и по звездам путь искать.

— По звездам не получится — меняются они слишком быстро, — возразил Сиге. — Каждую ночь, что камешки под новой волной перемешиваются.

— Луна-то всегда на месте, — пробормотал Жо.

— Всегда-то всегда, но раз в десять лет и она исчезает. Или Темная Сестра ярче Истиной Сестры светить начинает. Сколько людей в такие ночи в холмах рядом с домом блуждают иль и вовсе пропадают, — покачал головой Хенк.

Катрин сидела у своего трапа, слушала, не вмешивалась. У ног пенилась вода, оставались за кормой мили, километры, лиги и дневные переходы. Далеко, слишком далеко. Катрин старалась не думать, старалась ровнее класть стежки. Змеиную шкуру помогли выделать Хенк и Сиге, и молодая женщина шила уже вторые ножны. Трудотерапия — процесс полезный.

После дождя от быстро высыхающей палубы поднимался пар. Катрин сложила в ведро вымытую посуду и посмотрела на море. Стоит сейчас купаться или нет? Пару раз у самого борта "Квадро" вахтенные замечали подозрительные тени. Про акул здесь слыхом не слыхивали. Касан уверял, что стурвормы и прочие змеи-драконы в залив тоже не заходят. Ну, найдутся и иные твари, способные на дамскую пятку позариться. С другой стороны — не ходить же потной?

В кокпите появился Жо. Мрачно глянул на наставницу:

— Кэт, гальюн левого борта не работает. Наглухо засорился.

— Предлагаешь мне провести разъяснительную беседу среди личного состава?

— Что там проводить? — Жо насупился. — Народ у нас не тупой, все умеют унитазом пользоваться.

Каюты левого борта делили между собой Хенк с Винни-Пухом и Сиге с Касаном. До сих пор в вопиющих нарушениях правил гигиены ни один из моряков замечен не был.

— Полагаю, дело в воде, — сердито сказал мальчик. — Нужно прочистить клапаны трубопровода. Пресной воды у нас мало, а морскую я в систему заливать категорически не позволю.

— Хорошей воды наберем при первой же возможности, — пообещала Катрин. — Пока можно пользоваться одной уборной.

— Нет уж. Еще очередей нам не хватало, — возмутился Жо. — Раз я главный механик на этом судне, пойду пробивать засор. Пусть засранцам будет стыдно.

— Сочувствую. Хочешь, пойду с тобой, помогу?

— Не стоит. Сам справлюсь.

— Думаешь, я в унитазах ничего не понимаю?

— Ты мне наверняка поможешь. Только еще и разозлишься. Лучше не рисковать.

— Я такая вздорная? — удивилась Катрин.

— Не то чтобы очень, — Жо посмотрел на наставницу и ухмыльнулся. — Просто, ты и так насилуешь себя на камбузе. Мы с Ква с ужасом ждем момента, когда тебе надоест готовить, и ты начнешь надевать кастрюли на уши всем, кто подвернется под руку.

— Не волнуйся, я выдержу. Хотя жрете вы непозволительно много.

— Судя по засору в гальюне, ты совершенно права, — заметил Жо и ушел изыскивать заменитель сантехнического тросика.

Катрин успела приготовить ужин, когда на камбуз сунул голову Жо.

— Кэт, я все-таки взял штурмом этот сучий унитаз.

— Молодец. Тебе будет присвоено звание ударника сантехнического труда. Обещаю ценный приз, — Катрин потянула носом. — Только ты сейчас на кухню не суйся. Амбре от тебя не очень благородное.

— Догадываюсь, — с горечью пробормотал мальчик. — Вообще-то я не хвастаться пришел. Пойдем, посмотришь. Зрелище малоприятное, но любопытное.

Ведро воняло жутко. Катрин, стараясь не морщиться, заглянула внутрь, — полведра густого дерьма. Ну и шутки у мальчишки.

— Подожди, — сказал Жо и принялся ковыряться обрезком проволоки. Подцепил безобразный комок.

— Это что? — поинтересовалась Катрин, невольно зажимая нос. — Экскрементно-сортирная версия голема?

— Кукла, — пробормотал мальчик. — В ведре еще одна. Возможно, были и другие, но я их разодрал, когда пробивал отверстие. Не можешь сказать, зачем их запихивали в толчок?

— Шутишь?

— Какие еще шутки?! Я, скорчившись, полдня возился. Кто мне такое развлечение подстроил? Я ему уши пообрезаю.

— Думаю, это случайность. Кто-то развлекается втихомолку. Этакое оригинальное хобби. Народное творчество. Возможно, сублимация тоски по дому и желания иметь семью.

— Я бы этому страдальцу руки выдернул. Зачем в гальюне свою сублимацию топить? — Жо раздраженно плюхнул комок обратно в ведро.

— Стесняется художник, — предположила Катрин. — Нет, как-то глупо. Слушай, я позову Ква. Возможно, это какой-то морской обычай.

Шкипер бестрепетно присел перед ведром, занялся изучением содержимого.

— Действительно, на игрушку похоже, — пробормотал он. — У меня в детстве похожие куклы были. Потом к сестре, к Соплюшке перешли.

— Очень трогательно, — сказал Жо. — У нас на "Квадро" только один забитый отсталый ребенок. Крупногабаритный. Сейчас у себя на баке палубу драит. Только наш Зеро в гальюн вообще не ходит.

— Правда, что ли? — изумилась Катрин.

— На ветерке оправляется. Очень аккуратно, — Ква посмотрел на предводительницу. — Ты же ему разрешения на гальюн не давала? Вот он и живет на палубе. Во всех смыслах.

— Ладно, хрен с ним, — неуверенно сказала Катрин. — Куклы-то откуда? Может, в них какой-то сакральный смысл? Культовый? Или сексуальный?

Жо хрюкнул:

— Ну, ты скажешь.

Квазимодо ткнул пальцем в ведро:

— Сексуальный — это значит для плотского развлечения? Маловаты. Кроме того, — эта кукла, очевидно, меня изображает.

— С чего ты взял? — изумился мальчик.

— Ткань с моих старых штанов. И вот, — шкипер поскреб проволокой лицо примитивной фигурки, — здесь явно один глаз нарисован. Вылитый я. Правда, у меня голова не только водорослями набита.

— Ха, а второй тогда кто? — Жо склонился над ведром.

— Понятия не имею. Ты куклу неаккуратно вытаскивал. Похоже, это или Хенк, или Касан — в середке очень широкий.

— У Хенка борода.

— Может, и была борода, — рассудительно заметил Квазимодо, — только ты ее вместе с головой отодрал.

— Я бы посмотрел, как бы ты все это выковыривал.

— Постойте, — Катрин остановила возмущенного мальчика. — Это не может быть каким-то ритуалом?

— Гаитянские вуду? Африканские фетиши? — Жо насмешливо надул щеки. — Вот было бы забавно!

— Кэт, у нас на корабле если кто и колдует, так это наш тюлень, когда себе на ужин рыбу привораживает, — серьезно сказал Квазимодо. — Какие из нас маги, сама подумай?

— Ладно, что будем делать?

— В воду дерьмо выкинем, если никто не возражает, — Квазимодо оглянулся на кокпит. — Вам, благородная леди, ничего, а над нами будут ржать, что по поганому ведру судьбу гадаем.

Когда вымыли руки, Жо философски заметил:

— Загадочная вещь — канализация. Чего там только нет. У меня мелькнула мысль кольцо с бриллиантом выудить, а тут куклы. Ты, Кэт, прости за интимный вопрос, в левый гальюн не заглядываешь? Я там, среди прочих сокровищ, прядь твоих волос видел. Вытаскивать, уж прости, не стал.

— Я туда не заглядываю, и уж точно там не стригусь. Ты меня сам оболваниваешь. Так что не выдумывай. Если там женские волосы и болтаются, то уж точно не мои.

— Ну да, у нас здесь полно шикарных блондинок, — скептически кивнул мальчик.

— Иди, штаны поменяй, — сердито сказала Катрин. — Я постираю. Провонялся, сантехник-самоучка.

За день Сиге выловил лишь двух макрелей. На дарка это было совсем не похоже. Проходивший мимо Касан съехидничал насчет того, что здесь, в проливе человек-тюлень опасается свою двоюродную тетушку на крючок подцепить.

Катрин справившаяся с варкой каши и рассчитывающая поджарить к ужину рыбки, предложила:

— Может, наживку поменяем? У меня шкурка от окорока осталась.

Селк покачал гладкой головой:

— Не поможет. Рыба-плащ рядом. Отпугивает.

— Никого не вижу, — призналась Катрин.

— Если леди позволит, — дарк нерешительно протянул широкую мягкую ладонь.

— Давай-давай, — нетерпеливо сказала Катрин, и сама положила руку селка на свое плечо.

Сиге показывал на голубовато-зеленые волны и молчал. Катрин следила за плавным движением четырехпалой ладони, ничего не видела. Потом сквозь толщу воды мелькнула тень. Очень широкая тень.

— Ого! — прошептала Катрин. — Приличная рыбка. У нас, ее кажется "морским дьяволом" называют.

— Возможно, — согласился дарк, — разные народы называют ее по-разному.

— Отпугнуть эту рыбу можем? Или поймать? Этак она нам меню серьезно урежет, всех вокруг разгоняя.

— Можно попробовать изловить. Но придется остановиться. Потеряем время. Леди позволит?

— Тоже считаешь, что я несусь сломя голову?

Кажется, селк смутился:

— Леди вольна приказывать команде.

— От дельных советов леди тоже вольна не отказываться, — Катрин вздохнула. — Как с этой тварью справляться будем? Боюсь, достойного крючка у нас не найдется.

— Подумаем, — селк показал мягким пальцем на макрелей. — Могу я их использовать?

— Само собой, — Катрин с любопытством смотрела, какими точными движениями дарк разделывает рыбу.

Рядом появились Квазимодо и Винни-Пух.

— Кишки насаживайте, — не замедлил посоветовать одноглазый знаток. — Они с жирком, пахнут аппетитно.

— Лучше на хвостик, — возразил Винни-Пух. — Он держится лучше.

— Хвостик, кишки, — на что цеплять-то? Там такая дура, что ее из ПТР бить нужно, а не наши крючочки подсовывать, — возмутилась Катрин.

— Главное— поймать, к поверхности подтащить. Наверху я ее из эвфитона вмиг успокою, — заверил Квазимодо, и замолчал, уставившись на руки селка.

Четырехпалые, кажущиеся неуклюжими, ладони Сиге с осторожностью занимались рыбьей головой. Острый кончик ножа вскрыл череп несчастного тунца. Отделилась плоская косточка. Селк взял вторую рыбью голову, повторил процедуру. Зрители заворожено смотрели, как дарк бережно надпиливает плоские кости, соединяет в тонкую крестообразную конструкцию.

— Ты сначала наживку хочешь наловить? — не выдержала Катрин.

— Зачем? — Сиге качнул на широкой ладони костяной "цветок". — Наживка есть.

Мягкий палец подцепил рыбьи кишки, ловко обмотал костяные лепестки. Безгубый рот дарка пропел несколько непонятных слов.

— Заклинание, — понимающе прошептал Винни-Пух.

— Просьба к богам. У нас в роду так принято, — объяснил Сиге и улыбнулся, словно извиняясь.

На Катрин изобилие треугольных зубов дарка уже давно не производило впечатления. Молодая женщина внимательно разглядывала диковинную приманку — кажется, после краткого напева рыбьи кишки плотнее облепили тонкие кости. Получился своеобразный шарик, из которого слегка торчали острые костяные плоскости. Хм, полезно иногда к богам обращаться. Интересно, не может ли тюлений человек словами песенки-молитвы поделиться?

"Квадро" лег в дрейф. Команда в полном составе столпилась у борта. Даже Зеро, не рискнув подходить ближе, улегся животом на борт на носу, свесил голову.

— Это легко, — объяснил Сиге, покачивая приманку на самой толстой леске, что нашлась на катамаране. — Кидаем — рыба хватает. Главное, не торопиться.

— Точно, ты уж не торопись, — съехидничал Касан. — А то обычно мельтешишь, — ничего разглядеть-расслышать не успеваем.

Селк мирно улыбнулся и, коротко раскрутив, кинул снасть за борт.

— Рыба-плащ осторожная, сразу не набросится, — человек-тюлень медленно пропускал лесу, свитую из конского волоса, между пальцев.

Катрин смотрела скептически. По ее мнению, манта такую крошечную наживку вообще не должна была заметить. Она и на целого тунца внимание не сразу обратит. Хотя селк, бесспорно, знал, что делает.

— Сиге, — сказал Квазимодо, — а лесу случайно не нужно закрепить? Я, конечно, рыбку вашу не видел, но вы говорите, она немаленькая. Может и дернуть.

— Да, Сиге, — поддержал товарища Жо, — еще вылетишь за борт. Где мы еще такого рулевого найдем?

— Нет причин вылетать, — безмятежно заверил селк. — Всё просто.

Шли минуты. "Квадро" покачивался на месте. На солнце набежала дымка. Катрин озабоченно подумала, что дождь очень даже не помешает, нужно только загодя поставить на крышу рубки еще кастрюль.

Винни-Пух начал переминаться с ноги на ногу. Хенк пихнул его локтем и прошептал:

— Не топчись, вспугнешь. Нам до ужина хоть первой поклевки дождаться.

— Вот это ловля так ловля, — улыбнулся Касан. — Тут запыхаешься.

— Не быстро, — согласился селк. — Рыба-плащ осторожна, как...

Леска плавно натянулась и ослабла.

— Откусил! — разочарованно сказал Жо.

— Нет, попался, — возразил Сиге.

Катрин чуть не ахнула, — метрах в пяти от борта всплыла огромная черная тень. Чуть шевельнулись крылья-плавники, изогнулся раздвоенные хвост. В ширину манта достигала шагов шести, ни меньше.

— Ни хера себе! — пробормотал Жо.

Катрин отвесила ему подзатыльник.

— Не употребляй чужих выражений!

Мальчик промолчал, похоже, даже не услышав. Да и весь экипаж "Квадро", пораженно смотрел на гигантского ската. Рыба вяло перебирала плавниками, иногда показывая их белую "изнанку".

— Вот это коврик! — ошеломленно сказал Хенк. — Она же каждого из нас проглотит и не подавится.

— Уже не проглотит, — заверил Сиге. — Мы его проглотим. Он вкусный.

— Главное — большой, — Квазимодо оглянулся на предводительницу. — Будет, чем на камбузе заняться. Сиге, что нам дальше делать?

— Я его подведу, — дарк осторожно потянул лесу, и огромная рыба покорно поплыла к борту. Проглоченная наживка удерживала манту за что-то столь болезненное, что парализованная рыба потеряла всякую способность к сопротивлению.

— Она нам борт не повредит? — озабоченно поинтересовался Квазимодо.

— Пока я держу, она не двинется, — заверил Сиге, и в замешательстве погладил свой вытянутый череп. — Но если шкипер, не возражает, я бы предложил добить нашу добычу. Иначе рыба заснет только к утру. А живой нам ее на борт не поднять.

— Добить, это мы мигом, — оживился Квазимодо. — Заодно машину испытаем. Жо, Винни, — за мной!

Катрин смотрела на рыбу. Казалось, манта спала. Лишь изредка по широкому ковру ее тела проходили едва заметные судороги страдания. Должно быть, жутко больно "морскому дьяволу".

Эвфитон собрали быстро — Квазимодо явно делал это не в первый раз. Ложе со стальными "плечами" заняло место на станке. Одноглазый артиллерист лихо затянул винты, проверил механизм. Бормоча "Не то уж качество, не то", придвинул орудие к борту. Жо почтительно подал стрелу-карро, — солидное полутораметровое древко с острейшим, зазубренным четырехгранным наконечником. Квазимодо презрительно скривился, оглядывая снаряд, — "Кривая палка. Кто ж их так хранил? Впрочем, здесь и одноглазый не промахнется".

Взведенный эвфитон выглядел весьма внушительно. Винни-Пух попятился:

— Говорят, у них тетивы лопаются.

— Тетива, что брюхо — ни от чего не застрахована, — насмешливо заметил Квазимодо. — Сиге, где у этой рыбки мозги?

— Мозгов нет. Попробуй хребет перебить, — сказал селк, не без тревоги поглядывая на мудреное орудие.

Одноглазый наводчик приподнялся на цыпочки у борта, взялся за рычаг спуска, — парализованная манта распласталась на воде метрах в четырех от катамарана.

Эвфитон сухо щелкнул. Промахнуться с такого расстояния было невозможно, но стрелы Катрин не увидела, лишь манта всколыхнула крыльями и безжизненно обмякла. Волны сразу же своевольно закачали отяжелевшее тело, и лишь тогда стало заметно отверстие позади безобразной рогатой морды, — стрела эвфитона пробила рыбину навылет.

Квазимодо похлопал орудие по ложу и глянул на Катрин.

— Круто, шкипер, — одобрила предводительница. — Молодец, пирожок получишь.

— Вот это штука! — заорал Винни-Пух. — Любой корабль насквозь просверлит.

Касан со странным выражением недоверия смотрел на орудие.

— Сильное оружие, — одобрил селк. — Но сейчас багры и гарпун нужны.

— Что ж ты молчишь?! — завопил Квазимодо.

Мертвая манта неторопливо погружалась в глубину, и тонкая леса явно не могла удержать груз весом почти в тонну.

В крови Катрин вывозилась по уши. Хорошо еще, что пошел дождь, и кровавую жижу смывало в море. "Квадро" на всех парусах шел на север. Сиятельная леди разделывала добычу в компании Зеро и Касана, под общим руководством человека-тюленя.

— Самое вкусное — печень, — объяснял Сиге, неторопливо отделяя жесткую шкуру ската от мясистой плоти. — Очень ценится. Как у людей лучший джин.

— Печень тебе причитается. По праву, — Катрин плюхала в кастрюли бесконечные кусища мяса. — Хочешь, сам приготовь. У меня непонятно что получится.

— Леди очень добра, — Сиге довольно скалил в улыбке зубы. — Там всем хватит. Я покажу, сделаем блюдо по-селкски.

Умывшись, Катрин плюхнулась на койку. Нет, у мясников очень тяжелая работа. Теперь еще бы всё переработать — камбуз просто забит кусками рыбы. В "холодный шкаф", как экипаж называет холодильник, все не уместилось. Ладно, на ужин будет свежая печень. С остальным тоже потихоньку управимся. Сиге обещал продемонстрировать эксклюзивный тюлений способ вяленья. Черт, как же руки рыбьим жиром воняют.

Видимо, Катрин устала даже больше, чем думала, потому что проснулась совершенно неожиданно для себя. Вот фигня, ведь и не думала спать. Впрочем, задремала минут на пять, не больше. Зевнув, молодая женщина повязала тряпку, заменяющую фартук, и без особого воодушевления отправилась на камбуз.

Вид холмов белой рыбьей мякоти бодрости не прибавил. Честное слово, путешествовать в одиночестве намного проще. Ладно, жаловаться нет смысла. Катрин сняла с крюка старый тесак, выполняющий обязанности разделочного кухонного ножа, и с некоторым недоумением уставилась на большую мятую кастрюлю. Забавно, — ведь точно помнилось, что помытую печень именно сюда положила.

Минут через десять Катрин стало уже не так забавно. Холодильник, шкафчики, мойка, даже помойное ведро были проверены. Пересмотрев второй раз все кастрюли, Катрин обозлилась. Где эта дурацкая печенка?! Что за идиотские шутки?

На палубе царило полное спокойствие. Винни-Пух сидел на носу впередсмотрящим. Одноглазый стоял за штурвалом, беседовал с Жо о эвфитонах, баллистах, "скорпионах" и прочих крупнокалиберных устройствах, к которым Катрин, не раз побывавшая под минно-артиллерийскими обстрелами, относилась весьма неоднозначно. Понятно, что мальчишке, имевшему пока исключительно теоретические познания, очень интересно.

— У меня печень пропала, — мрачно заявила Катрин.

— Уже? Странно, — Жо посмотрел с сочувствием, — ты же в последнее время практически не пьешь.

От подзатыльника мерзавец на этот раз ловко увернулся.

— Моя печень на месте, — объяснила Катрин одноглазому. — Рыбья пропала. Я этому воришке-шутнику шею сверну.

— Полагаю, свернутая шея не станет сюрпризом, моя леди, — сказал Квазимодо. — Вас команда знает, что вы забав с продуктами не любите. Поэтому вряд ли это чья-то шутка. Может, завалилась куда?

— Она величиной с две таких тупых башки, как ваши, — проворчала Катрин. — Я понимаю, что кухарка из меня паршивая, но склерозом-то я пока не страдаю. Этот на кухню не шастал? — молодая женщина показала на согнутую смуглую спину.

Зеро на баке возился с якорем.

— Нет, как ты его отпустила после разделки, так якорем занимается. По правде говоря, такого ухоженного якоря я еще не видел, — шкипер почесал щеку.

Катрин окинула катамаран подозрительным взглядом:

— Ладно, а кого вы видели? Наши каюты пусты, а с левой половины на камбуз только через кокпит проскочить можно. Или вы так заболтались, что и на люк не оглядывались?

— Обижаешь, Кэт, — сказал Жо. — Там Сиге мелькнул. Я подумал, что вы уже готовить начинаете. Жрать хочется.

Катрин посмотрела на шкипера.

— Проходил дарк, — подтвердил Квазимодо. — Смотреть, что у него в руках, мне в голову не пришло. Извини.

— Странно, — Катрин раздраженно одернула фартук. — Фиг с ней, с печенью. Я же ее тюленю сама предлагала. Печенка у них великим деликатесом считается. Но зачем тайком тащить? Сам ведь вызвался для всех приготовить. Крыса ластоногая. Я всего-то на миг отлучилась.

— Может, он передумал? — предположил Жо. — А тебя беспокоить не захотел.

— Может, и передумал. Может, печень ската у них офигительную культовую ценность имеет. Дети моря, чтоб их, — Катрин длинно сплюнула за борт. — Терпеть не могу, когда из меня дуру делают. Ладно, на ужин отбивная из манты с пшенкой будет. Если вообще не передумаю вас кормить.

Вода уже закипала, когда Катрин не выдержала. Содрала с себя фартук и прошла в левый коридор. Здесь было тихо. Вахта отдыхала. На стук в дверь каюты откликнулся Сиге. Катрин вошла. Касан, сосед тюленя, спал, уткнувшись широким лицом в самодельную подушку. Селк сидел за крошечным столиком, согнувшись над клочком бумаги.

— Ликбез? — Катрин кивнула на перо в лапе дарка. — Хорошее дело.

— Читать давно умею, писать трудно, — смущенно объяснил селк. — Перо неудобно держать. Шкипер сказал, что все равно мне стоит попробовать.

Облезлое перо в мягкой лапе-перчатке действительно выглядело нелепо. Сиге бережно отложил орудие интеллектуального труда.

— Леди пришла узнать рецепт? Там нет ничего сложного.

— Печенка отменяется, — сказала Катрин. — В связи с разматериализацией.

Кажется, селк искренне огорчился, хотя по его нечеловеческому лицу что-либо прочесть было трудно.

— Очень жаль, леди. Вкусное блюдо. А почему она расматтери... испортилась?

— Пересолилась. Совершенно случайно. В другой раз попробуем, — Катрин вышла из каюты.

Сев на ступеньки трапа, в замешательстве поиграла ножом. Нелепый какой-то случай. Можно поспорить, тюлень печенку не брал. Но кому, кроме селка, нужна сырая печень? Разве что компресс ставить. Ага — на голову. Или у тебя, работница плиты и половника, совсем крыша поехала. Или на тюленя затмение нашло? Фетишист печеночный.

Попав в полосу штиля, "Квадро" медленно двигался на север. На совещании в узком кругу было решено двигатель пока не использовать. Пусть отдельные "магические" тайны остаются в резерве.

Было душно и тихо. Сомлевшая от безделья команда разбрелась по каютам. Даже голосов вахтенных не было слышно. Катрин лежала, слушала мягкий плеск волн. Вроде и тошнота отступила, и на кухне дел нет, а все равно сон не идет. Слишком медленно движемся. Север — бездарная выдумка. И Глор остался в иной жизни. Катрин вздохнула, босые пятки плотнее уперлись в облицованную полированным деревом переборку. Шикарный кораблик "Квадро", вот только спальные места рассчитаны на людей среднего роста. Для долговязых ста восьмидесяти двух сантиметров пространства в обрез.

На стене играл десяток солнечных зайчиков, забравшихся в открытый иллюминатор. Жара. А в "Двух лапах" сейчас почти зима. Ветер срывает последние листья с кленов на опушке. В Глоре тоже прохладно, горожане достают теплые плащи из сундуков. Или еще рано для плащей? Ни в Медвежьей долине, ни в Глоре милостивая леди осенью не бывала. Вот в сотнях городов была, а там где нужно, тебя и нет, и не будет. Где детишки, где Фло? О, боги...

Ресницы сомкнулись, Катрин заснула с закинутыми за голову руками. Застиранная до мягкости марли рубашка сбилась, одна загорелая исцарапанная нога сползла на пол. Грудь мерно и ровно поднималась. Сон пришел на редкость спокойный, глубокий. И тело, и мозг, наконец, решили отдохнуть сообща.

Снились приятные неопределенные вещи. Безмятежное спокойствие полностью расслабило мускулы под гладкой кожей. Все хорошо, молодая леди, все будет хорошо. Не о чем волноваться. Все будет хорошо. И как всегда в минуты ленивого спокойствия, плоть напомнила о своем. М-мм, да — было бы неплохо. Для тела, для телесного здоровья. "Секс — непременное и недооцененное условие создания истинно комфортной среды", как любит повторять сведущая в вопросах дизайна Флоранс.

...Пальцы бережно поглаживают грудь, сонная плоть томно отзывается на ласку. Чьи пальцы сняться? Мужские? Женские? Все-таки мужские, — вкрадчивости не хватает. Ну и ладно — соски реагируют. Муррр, — проснется кошечка и всех поимеет. Только продолжите еще чуть-чуть. Ноготки родной куда нежнее тревожат, но Фло далеко-далеко. Глор или еще дальше?

...Женское тело вздрогнуло сильнее, уже не от сладостно сгущающегося желания. Глор далеко, а здесь-то что?! Это же море? Катамаран.... Как он называется? "Квадро"? Фу, что за фигня?

...Глаза словно клеем залило. Ресницы Катрин затрепетали, с трудом распахнулись. Зеленые глаза уставились на коленопреклоненную фигуру у постели. Мужчина — ну, да, кто бы еще мог быть? Сон же этакий. Катрин силилась узнать мужчину, не могла. Лицо смутное, глаз прищуренный, потому что пустой. Знакомое... что-то знакомое.

— Ква, ты спятил?! — звуки со скрипом вырывались из пересохшего, словно сутки ничего не пила, горла.

Фигура бесшумно метнулась к двери, исчезла.

Катрин с трудом села, белокурая взлохмаченная голова раскачивалась пьяно-бессильно. Грудь и внутренняя, чувствительная поверхность бедра еще хранили ощущение чужих прикосновений. Соски напряглись до боли, между ног все ныло. Когда молодая женщина вскочила, повело так, что нога подвернулась. Катрин врезалась плечом в косяк. Дверь каюты была не заперта. Собственно, дверь ни разу и не запиралась. Как-то и в голову не приходило запираться.

Машинально подхватив ремень с ножом, Катрин вывалилась в коридор. Всех придется кастрировать — всех до одного! А Жо прищемить чем-нибудь тяжелым, чтобы в ближайшую пару лет ни о чем лишнем не задумывался.

Морщась от боли в лодыжке, Катрин шагала по коридору. От толчка ближайшая дверь едва не слетела с петель. Одноглазый сидел в своей каюте. И Жо здесь торчал. Как ни в чем не бывало склонились над столиком с самодельной картой.

— Ты, урод недоделанный, с ума сошел? Или в маньяка поиграть вздумал? — Катрин рычала так, что тонкий стакан на столе тонко задребезжал.

У Квазимодо отпала челюсть. Глядя на ровный ряд ненастоящих зубов, Катрин подумала, что таким растерянным вора не видела со дня Перехода. Валенок — валенком. Актеришка. Станиславский бы прослезился.

— Что молчишь? Сейчас яйца откручу, — Катрин шагнула вперед.

Квазимодо вжался в стену, деваться ему было некуда, разве что выскользнуть в иллюминатор. Похоже, эта мысль и пришла в голову вору.

Жо подскочил с койки:

— Кэт, что случилось?

Наставница ухватила его за предплечье так, что кости едва не хрустнули.

— Ты, сопляк, что здесь делаешь? А ну-ка, пошел вон!

Мальчик перехватил кисть наставницы и довольно четко освободился от захвата:

— Кэт, объясни. Мы здесь сидим, ничего не знаем. Потом начнешь орать.

Катрин выдернула свою руку и, слегка трезвея, окинула взглядом парней. Одноглазый выглядел перепуганным. Жо возмущенным.

— Сидите, значит? Давно сидите?

— Да уж успели поспорить насчет этих островов занюханных, — сердито сказал Жо. — При таком слабом ветре в архипелаг стоит заходить или с востока обойти? Обдумываем. Что случилось?

— Сидите, мыслите, ни пописать, ни водички хлебнуть не ходите? — проскрежетала Катрин.

— Наша вода не пиво, много ее не выпьешь, — пробормотал Квазимодо.

— Заткнись! — рявкнула Катрин. — Жо?

— Кэт, ты или объясни, или сразу начни нас калечить, — осторожно сказал мальчик. — Мы здесь с картой битый час сидим. Никуда не выходили и понятия не имеем что стряслось. Может и виноваты, но пока непонятно в чем.

— Час? Не выходили? И этот полумордый не отлучался?

— После обеда пришли, о штиле поговорили. Что-то в сон потянуло. Ква сказал, что если дрыхнуть пристроимся, так и к вахте сонными будем. Занялись картой. Да что случилось-то?

— Куда этот ворюга сейчас выходил?

Жо надул щеки и с силой выпустил воздух:

— Кэт, ты здорова? Я же говорю, — никуда мы не выходили. На палубе дышать же нечем.

Дикую мысль о сговоре Катрин отогнала. Какие уж тут заговоры? Скорее кто-то спятил. Двое одновременно вряд ли с ума сойдут, следовательно...

По коридорчику протопали, в каюту заглянул Винни-Пух:

— Я извиняюсь — что за шум? Сиге за штурвалом стоит, интересуется, — неужели течь открылась?

— Нет, у нас отвлеченная дискуссия, — пробормотала Катрин. — Передай Сиге, что я очень извиняюсь. Вы что там делаете?

— Сидим, о заточке топоров болтаем. Жарко сегодня, в сон так и клонит.

Катрин окинула бывшего охранника изучающим взглядом — нет, не он. Габариты другие, да и выскользнуть из каюты так быстро увалень просто не способен.

— Скажи тюленю, что я во сне разоралась. Духотища в каюте, как в бане.

Винни-Пух ушел, и на Катрин вопросительно уставились верные соратники. Следовало объясниться.

— Возможно, я должна извиниться, — сухо сказала Катрин. — Но не могу. Мне причудилось, привиделось, приглючилось, что Квазимодо меня домогается. Лапает и все такое.

— Это жара и штиль, — после некоторой паузы пробормотал Жо. — Тут что угодно привидится. Я читал, так бывает.

— Это ты про поллюции читал, — зло сказала Катрин. — Я, знаешь ли, тоже читала. Женщина я неуравновешенная, спорить не буду. Но чтобы я сама себе грудь обслюнявила и пупок облизала, даже не проснувшись? Маловероятно. Хотя как я могла не услышать, что в каюте кто-то есть? По субъективным ощущениям — так не на одну минуту этот "кто-то" в гости ко мне заглядывал.

— Леди, а почему вы решили, что я тем злоумышленником был? — деревянным голосом спросил одноглазый шкипер.

— Потому что видела. Четко, как сейчас твою рожу вижу. Прости за прямолинейность, но больше кривых у нас на судне не имеется. Если бы не Жо...

— Кэт, клянусь, он никуда не выходил, — Жо стукнул себя по загорелой груди.

— Значит, я спятила, — мрачно сказала Катрин. — Ква, я на тебя зла, и ты знаешь за что. Но я тебя считала своим другом. Не знаю, что у меня за психологический выверт или галлюцинация, но я тебя видела. И язык твой скользкий, и пальцы шаловливые. В жизни бы не поверила.

Жо растерянно посмотрел на наставницу, на одноглазого друга:

— Вы не очень расстраиваетесь. Это же только показалось.

Квазимодо вдруг хрипло рассмеялся:

— Кэт, ты, конечно, на редкость привлекательная женщина. Но я скорее к Сиге приставать начну. За такое баловство Теа мне просто сучок оторвет и ко лбу прилепит. За тебя.... Разгрызет она меня, выблюет и на остатки помочится. Да и не могу я себя с тобой лежа представить. Мы же вроде родственники. Я тебя все эти годы вспоминал. Как пример.

— Не ты, значит? — сумрачно спросила Катрин.

Парень подавленно дернул костлявым плечом.

— Верю, — пробурчала Катрин. — Ты во многих смыслах разумнее меня. Да и Жо к галлюцинациям не склонен. Так что, уж скорее на меня нашло. Извини, я и правда тебя как живого видела, — Катрин протянула шкиперу руку.

— В другой ситуации я бы чувствовал себя польщенным, — неуверенно пробормотал одноглазый, пожимая руку предводительницы.

— Ладно-ладно, только попробуйте об этом кому-нибудь ляпнуть, — грозно сказала Катрин. — И приглядывайте за мной, парни. Что-то я не уверена в своей голове.

Катрин проверяла вялящиеся на веревке ломти рыбы, когда с носа раздался радостный вопль впередсмотрящего Касана:

— Земля!

В подзорную трубу можно было разглядеть верхушки пальм, расплывчатую черту береговой полосы.

— Это, нужно думать, самый восточный из островов архипелага, — Квазимодо глянул на карту.

— Удачно идем, — мягкий палец селка скользнул по рисунку россыпи островов. — Решайте, господа.

На совет собрался весь экипаж, за исключением Зеро, чистящего леера на баке. Катрин слушала спор. Мужчины вошли в раж, даже Жо не стеснялся. Хороший у него голос, вполне командирский. Ораторы сходились в одном: первым делом найти удобную стоянку и пополнить запасы воды. Дальше мнения разделились — или идти вдоль восточной границы россыпи островов, или углубиться и, уже пройдя архипелаг, пересечь оставшуюся часть пролива. Второй вариант был вроде бы безопаснее и сулил возможность добыть провизии. Его явным минусом было солидное отклонение к западу от курса. Идти же кратким прямым курсом к побережью материка было опасно из-за меняющейся погоды. То есть, погода еще не менялась, но вот-вот должна была измениться. В здешних местах сезон свирепых осенних штормов был гораздо короче и не отличался столь сокрушительной силой как в открытом океане к юго-востоку, но тем не менее, "Квадро" мог попасть в неприятную ситуацию. Квазимодо тщательно оценивал плюсы и минусы и никак не мог прийти к однозначному выводу. Сиге было все равно — селк был не прочь глянуть на неизвестные острова, но и поведение необычного судна на "настоящей волне" его интересовало ничуть не меньше. Больше всех горячились Жо, Касан и почему-то вполне сухопутный Винни-Пух. Жо, естественно, желал идти кратчайшим путем и упирал на замечательные мореходные качества "Квадро". Винни-Пух поддерживал мальчика, по-видимому, не желая размениваться на близость сомнительных островков и мечтая быстрее оказаться у большой надежной земли. Касан, не забывая нахваливать катамаран, намекал, что шторм может прийти по-настоящему осенний, и тогда "Квадро" может и "пузо показать". Путь сквозь архипелаг ненамного дольше, но надежнее. Что стоит потерять десяток дней, зато набрать фруктов, поохотиться и половить рыбу? Атоллы западной части архипелага воистину чудесны: там и родники хрустальной чистоты, и бананы, манго, кокосы — сейчас как раз сезон. Безопасно — ни людей, ни дарков. В лагунах рыбу можно ловить даже рубашкой. Никаких змей, хиток и мурен. Там и жемчуг находили. А какие там лангусты!

Говорил моряк красноречиво. Особенно насчет лангустов. Катрин почувствовала, как рот наполняется слюной. Последний раз она ела лангустов в маленьком ресторанчике в Анджел-Сити. И пиво там было чудесное. Фло тогда нарядилась в легкий брючный костюм...

Квазимодо мигнул, и они с Катрин отошли к борту.

— Не знаю, — сказал шкипер. — Определенной и однозначной выгоды не вижу. Равные варианты.

— Подумай еще раз. Профессионально. Кстати, что там такое плел Касан насчет "показать пузо"? "Квадро" ненадежен?

— Надежен, — шкипер принялся задумчиво гладить щеку. — "Квадро" надежнее всего, что я видел в водах по эту сторону Перехода. Но слишком... слишком он жесткий. При определенных обстоятельствах, например, при сильном шквале, катамаран может кувырнуться. Жо говорит, у вас это принято называть "оверкиль".

— Поняла. Этого нам не нужно. Тогда идем островами?

Квазимодо кашлянул:

— Сложный путь. Рифы, мели. Касан клянется, что знает эти места как свои пять пальцев. Сомневаюсь. Он все-таки нездешний.

— Думаешь, врет?

— Скорее, хвастает. Любит он пошутить, да красивое словцо завернуть. Он, вообще-то, странный парень. Вроде бы с севера, а в Глоре, похоже, не бывал. Про главную бухту какую-то несусветицу несет.

— Ты же ему тогда поддакивал?

— Так я же не говорил, что я сам из Глора, — шкипер ухмыльнулся. — К тому же мы помалкиваем о том, что Глор и есть наша цель. Жо, и тот язык за зубами держит, лишнего не болтает. Остальные пусть вволю треплются о чем угодно. Нам, морякам, особенно героям Севера, без «приврать» никак нельзя. Касан человек, конечно, опытный, тут он не врет. Посмотрим, как завертится, когда я прямо насчет курса к Глору интересоваться начну.

— Значит, через острова тоже не очень надежно идти?

— Как сказать. Лангусты и фрукты — недурно, остальное...

— Понятно, помню — не любитель ты жемчуга. Тогда идем восточнее. Время выиграем.

Известие о новом курсе команда приняла без возражения. Всем уже надоело спорить. Касан, улыбаясь, сказал:

— Значит, лангустов на потом оставим? Так оно и лучше. К побережью подойдем, — сразу прохладой повеет. Вздохнем свободнее. Если нас, конечно, на Редровых островах не взгреют.

— А что за острова? — заинтересовался Сиге.

— Я там не бывал, — моряк важно надул щеки и ткнул в карту пальцем, — но, говорят, там лорд лихой правит. Суров, как наши, северные. Флотилия у него исправная, службу знают. Потому слава о Редровых островах далеко идет. Лучше бы нам их подальше обойти. Но "Квадро" у нас быстрее летучей рыбки. Проскочим, раз леди решила.

Последняя фраза не слишком понравилась Катрин. Глянул Касан как-то мрачно, без обычного шутовства, хотя тут же заулыбался во все свои белые зубы:

— К западу повернуть никогда не поздно. Только пожелайте, — такие места покажу — никогда не забудете. Вдруг шторм или еще что...

— Боги подскажут, — согласился Квазимодо. — Но воду нам нужно сразу взять.

Издали остров казался картинкой, да и вблизи выглядел миленько. Вытянутый атолл, в центре покрытый пышной зеленью. Широкий песчаный пляж, невысокие скалы, заросшие кустарником и лианами. "Квадро" осторожно вошел в голубую воду лагуны. Коралловые рифы остались по правому борту. Касан и Винни-Пух, устроившиеся на носу катамарана с лотом, наперебой выкрикивали глубины, но в этом не было особой нужды — стоящий за штурвалом Сиге и так отлично ориентировался. "Квадро" встал на якорь метрах в восьмидесяти от берега.

Чувствовать под ногами надежную твердь было сущим наслаждением. На острове обнаружилось целых три источника. Долгая процедура наполнения бочонков, переправки их на борт катамарана и перекачки в объемистые цистерны никого не утомила. На берегу уже горел костер. Катрин, вешая на огонь котел, поглядывала, как плещутся на мелководье истомившиеся по свободе моряки. Из уважения к благородной леди, купальщики расположились поодаль. Мелькали бледные глянцевые задницы и загорелые спины, доносился хохот — Касан снова веселил товарищей грубоватыми шутками. Из зарослей вышел Сиге, положил у костра охапку веток.

— Почему не идешь поплескаться? Тебе как морскому дарку вроде сами боги велели, — поинтересовалась Катрин.

Селк окинул взглядом лагуну:

— Хорошее место, леди. Я бы с удовольствием нырнул. Леди знает, что море истинный дом тюленьего народа. И, вернувшись домой, трудно сейчас же из дома выйти. Я имею в виду — буквально. Превращение требует времени и усилий.

— Хм, извини, я не подумала. Должно быть, страшно скучаешь по глубине.

Смех селка походил на затяжную зевоту:

— Не так уж я и скучаю. Море мой дом, и палуба тоже дом. У селков просторный дом. Люди бы сказали — замок со многими залами.

— Да, вам можно позавидовать, — огласилась Катрин, засыпая в котел крупу.

— И я вам завидую, леди. Вы, должно быть, видели земель и вод куда больше меня, — Сиге умело пробил скорлупу кокоса, протянул угощение молодой женщине.

Глотая прохладную, чуть маслянистую жидкость, Катрин глянула на корабль:

— У нас там Зеро в одиночестве остался?

Сиге внимательно посмотрел на нее:

— Леди не доверяет своему рабу?

— Доверяю, — проворчала Катрин. — В разумных пределах. Как дрессированной крысе. Сиге, тебе не трудно будет передать этому чучелу — пусть сойдет на берег и искупается. Нечего вонючкой ходить.

— Он пахнет? — удивился дарк.

— У него мозги давно уж протухли, — неохотно пояснила Катрин. — Пусть вымоется. Заодно большую кастрюлю прихватите. Там парни наловили ракушек.

Сиге кивнул и пошел к челноку. Катрин засмотрелась на плавные и обманчиво неторопливые движения морского дарка. Если привыкнуть к полузвериному лицу, интересный ведь парень. Любопытно, как у них с этим самым? Экспериментировал кто-нибудь?

Челнок вернулся к пляжу, две почти обнаженные фигуры спрыгнули в воду, вытащили лодку на песок. Кожа у обоих смуглая, — у человека даже чуть темнее. Залитый солнцем берег, набегающая волна, два рослых уникальных самца. Один почти отталкивающе красивый, другой почти до той же степени привлекательно-необычный. Отличный бы снимок получился. Фотоаппарата здесь нет и не будет, но покойный Ричард мог бы мигом ухватить, перенести мгновение на бумагу или холст. Изумительный дар был у мужа.

Зеро шагнул по песку с кастрюлей в руках, пошатнулся, как пьяный. Сиге едва слышно зазевал-засмеялся:

— Как морской дарк — суша ему чужая.

"Ну, да — голожопый со времени сожжения Тихой ни разу на берег не сходил", — сообразила Катрин, забирая кастрюлю. Зеро втянул голову в плечи, глянул умоляюще — очевидно, ожидал получить по загривку за неловкость.

— Вали купаться, танцор диско, — буркнула Катрин.

После сытного обеда к предводительнице подошел Квазимодо.

— Воды полные баки набрали. Кокосов здесь уйма. Дело к вечеру...

— Не продолжай. Хотите дневку — хрен с вами. Завтра позавтракаем и якорь поднимем.

— Это будет мудро, — извиняющимся тоном пробормотал шкипер. — Место спокойное, удобное. Отдых действительно не помешает. Мы же не все здесь сплошь морские дарки. Потом наверстаем...

— Не крути. Отдыхайте. Место действительно хорошее, — Катрин обсосала крабью клешню. (Крабов, мелких лобстеров и мидий сварили в морской воде, и получилось недурно). — Пива здесь нет, вот жалость. Ладно, Ква, пусть место курортное, но часового поставить не помешает. А я схожу за рощу, от вас отдохну и искупаюсь как свободный человек. Веток для костра наберите...

Солнце двигалось медленно, сияя бледно-зеленым нимбом сквозь веки и лежащую на глазах шелковую косынку. Катрин раскинулась на песке, смешанном с мелкими обломками кораллов. Легкий ветерок ласкал обнаженную кожу. Действительно — курорт. Можно позволить себе несколько часов отдыха? Тем более, если отдых вынужденный? Личный состав у нас, действительно, не железный.

Катрин нашарила орех, глотнула все еще прохладного "молока". Не особенно вкусно, но куда лучше сомнительного привкуса надоевшей дождевой воды. Устала леди. Действительно, устала. От моря, которое хорошо в умеренных количествах. Чего стоит этот ком тошноты в желудке, который едва ли не кулаком приминаешь в себе, заставляешь оставаться на месте. Бесконечная возня на кухне, от которой тошнит почти так же, как от качки. Беспокойство. Не голова — котелок вечно подгорающий. Нет у леди уверенности. Нет, и взять негде. Сны, после выхода из Скара, не приходят. Даже похабщина почти не снится. Днем и ночью одна мысль под черепом вертится. Куда после Глора? Если их в городе нет? Если даже их следов нет? Прыгнуть? Нет, нельзя. Предчувствие насчет этого определенное. Ты свое отпрыгала. Разве что с сильным проводником.... Не о чем думать. До Глора вообще не о чем...

За спиной шелестели пальмы. Попугаи переругивались в ветвях. Скосив глаза, Катрин проследила за маленьким крабом, деловито спешащим куда-то. Здешняя уеденная жизнь тоже полна забот. Еще разок искупаться, что ли?

...Вода подхватила в прохладные, мягкие объятия. Из-под ног метнулась полосатая рыба, остановилась у камня, в замешательстве глядя на невиданное существо, скользящее по поверхности. Катрин плыла с наслаждением. Столько дней на море, а практически и не окуналась. Там, на морской глубине, все мнилось, что снизу стурвормьи глаза-тарелки подглядывают. Почти пять лет прошло, а те милые динозаврики очень даже живо вспоминаются. Хорошо, что здесь в лагуне нет никого страшнее каменного окуня. Райское местечко. У Фло наверняка мигом бы возник план строительства отеля...

Ласково плескала вода. Катрин любовалась собственной рукой, уходящей в прозрачную воду. Отчетливее, чем через стекло видно. Блестят перстни на пальцах — кстати, если уж начала побрякушки носить не снимая, надо бы серебро почистить. И хоть какое-то подобие маникюра возобновить. Купальщица откинула с глаз отросшие локоны. Благодать вокруг какая. Сквозь мерный плеск волн из-за рощи от лагеря долетели крики. Резвятся мужички, наверное, борьбу устроили. Или окунь кого-нибудь за палец цапнул..

На мелководье Катрин не торопясь помылась. То и дело подтачивая нож, привела себя в порядок. Должны же у леди утонченно-капризные привычки иметься? Вот только сталь у ножа посредственная — клинок из трофейных, с "импортным" охотничьим ножом не сравнить. Зато этот инструмент метать куда удобнее, и ножны штучные, элегантные — из лично содранной змеиной кожи.

Катрин накинула рубашку, подхватив штаны и пояс с ножом, пошла к лагерю. Под ногами в изобилии валялись орехи. Жо все смеялся, уверяя, что здесь без шлема лучше не ходить. Между прочим, не так уж и далек от истины мальчишка — от прямого попадания никто не застрахован.

Впереди, в просветах между деревьям, показался пляж и спокойная вода лагуны. Катрин замерла, — "Квадро" на месте не было.

...Когда Катрин вылетела на берег, катамаран уже вышел из бухты. Ветер наполнил серые паруса...

На мысу молодая женщина остановилась. Бежать дальше было некуда, да и не имело смысла. "Квадро" уходил. Уже трудно было рассмотреть до боли знакомые поручни кормового трапика. Задыхаясь, Катрин села на колючий камень, машинально принялась очищать от песка поцарапанную пятку. Вот и всё.

Маленькое пятнышко паруса скрылось. Солнце плыло еще довольно высоко в иссиня-синем небе, но казалось, лазурь лагуны потемнела. Катрин, встала и похромала к роще.

Промыть и залепить пятку было несложно. Молодая женщина бессмысленно смотрела на пляж. Волны лениво слизывали след от киля челнока. Еще дымили угли костра. Валялась брошенная кастрюля, высилась пирамидка пустых створок мидий и раздробленных панцирей лангустов. Действительно — всё. Хотелось пить. Катрин доковыляла до вскрытого ореха. Внутри было полно сока. Очень мило. Катрин напилась и засмеялась. Вот так финал. Всё ведь. По-настоящему всё.

Что мы имеем? Нож. Ремень. То, что можно назвать одеждой. Огниво. Косынку. Два крючка, вколотые в ворот рубашки, иголку с обрывком нитки. Оставленную из милости кастрюлю. И уйму времени. Просто потрясающе много времени.

Катрин осознала, что бродит между пальмами, поминутно поглядывая на выход из лагуны. Как говорилось в том старом фильме? "Опять море?" Какого черта? Зачем инвентаризацию проводить? Может, хватит с тебя и одного ножа? Ведь всё кончилось. Впереди бессмысленная вечность. Сюда в ближайшие сто лет лишь альбатросы да случайные попугаи будут залетать.

Всё.

Б...! Как же так?! Не чувствуя боли, Катрин врезала ногой по пальме. Сверху немедленно просвистел орех, за ним второй. Молодая женщина машинально отскочила. Села на песок и захохотала.

Тени бесконечно вытянулись по пляжу. Скоро ночь укутает томно упавшей бархатной простыней и пальмы и песок.

Остаток дня Катрин посвятила расследованию и географическим изысканиям. Песок на берегу сохранил множество следов, но ни один из них нельзя было однозначно истолковать как доказательство борьбы или драки. Следы крови, слава богам, тоже отсутствовали. Тело Жо в волнах лагуны не всплыло. Бездыханного одноглазого шкипера тоже что-то не было заметно. Это и радовало, и изводило своей необъяснимостью. Ладно, пусть у Ква в башке возникла потрясающе выгодная идея — от воришки теоретически можно такого ожидать. Но мальчишка?! И Хенк, и бывший охранник, и тюлень с толстомордым клоуном? Вот, сиятельная леди — умыли тебя так умыли.

Катрин повернула жарящуюся на углях рыбешку. С голоду здесь не сдохнешь. Отличный остров. Просто мечта. Километров семь в длину, ширина не больше километра. С северо-восточного окончания — там берег чуть выше — можно разглядеть темную полоску — соседний остров. В принципе, вполне реально попытаться туда добраться. Вдруг островок пошире будет? Даешь двойной урожай кокосов. Пятилетку в три года, пополним закрома новой родины.

Вот дерьмо.

Можно Прыгнуть. Нужно Прыгнуть! Оружие, припасы, пуд серебра... Потом... 'Две лапы'? Спросить, нет ли новостей, двинуть дальше. Глор? Новый Конгер? Теа самой не нащупать. Где угодно могут быть. Черт бы их взял этих полумордо-хвостатых влюбленных. Дотянуться до Фло самой? Едва ли. Она не готова к мистической связи. Просто не готова. Не обговаривали такой вариант. О чем думала, леди напыщенная, хозяйка долин, пароходов и бродов, твою... Фло к такому не была готова. И еще больше она не готова к пропаже Жо. Как теперь вообще к ней придти? 'Извини, парень найдется. Он почти взрослый, и вообще...'

Куда Прыгать? Зачем?

Есть не хотелось. Катрин отодвинула рыбу от углей и легла на разостланные штаны. Ночь незаметно и быстро укрыла океан. Шуршал прибой, лагуна отражала миллион звездных костров. Мирный пейзаж, успокаивающий. Некуда глупой гостье торопиться. Для постройки плота ближайших тридцати лет вполне хватит. Соседний пупырышек суши наверняка осмотрим, изучим. Дальше? Дальше на плотике особо не сунешься. Если вспомнить карту.... Да, карту ты теперь будешь частенько вспоминать.

Катрин сунула руку под голову. Не карту нужно вспоминать, а шалаш строить. Еще соорудить какую-нибудь подстилку из листьев. В дождь здесь будет неуютно.

Луны — одна большая и сияющая, вторая робкая, призрачная, неторопливо плыли по небу. Семенили по песку крошечные крабы, но к погасшему костру приближаться не решались. Полуголая женщина на песке пыталась и никак не могла заснуть.

Ножом рубить ветки было неудобно. Эх, кукри бы сюда. Так и останется висеть универсальное оружие на стене далекого северного замка. Будут там вспоминать невезучую хозяйку или нет?

Катрин окинула каркас шалаша критическим взглядом. Невелика избушка, на укрытие снайпера-новичка больше смахивает. Ну, нам большие апартаменты и не требуется — и так скарб да хозяйка с комфортом разместятся.

Утром остров выглядел веселее. Главное — всё время делом заниматься. Катрин успела наскоро позавтракать мидиями. Во время отлива набрать створчатых деликатесов не составляло труда. С голоду здесь не умрешь, но вот от кокосов взвоешь. Желудок от них уже того — беспокоит. Надо бы занести в планы работ посадку нормального фруктового сада.

Лежать в тени было прохладно. Крыша шалаша получилась плотной. Интересно, как сие укрытие дождь и ветер перенесет?

Пережидая полуденный зной, островитянка неторопливо свивала лесу из ниток, позаимствованных из штанов. Рыбу и руками здесь можно ловить, но надежная снасть в резерве не помешает. Одну ловушку Катрин уже устроила, использовав естественную расщелину в камнях. Если там во время отлива правильно камень бухнуть, можно и на скромный постоянный улов рассчитывать. Еще на пляже был найден грубоватый деревянный гребень. Должно быть, Винни-Пух потерял — любил толстячок лохмы свои в порядок привести. Теперь на острове и салон красоты заведем. Налаживается жизнь.

Злость душила просто чудовищно. Катрин больше не собиралась крушить пальмы и пытаться искалечить собственные конечности. И так чудом стопу не сломала. Без спешки обойдемся. Пока есть хоть мизерный шанс выбраться...

Но мысли все равно перескакивали на бесполезное. Как же это получилось?

Плескались вечные волны, Катрин собирала сухие ветки и листья, ныряла, выдергивая из-под камней и кораллов возмущенных лангустов, вырезала рогульку, подходящую для фиксации кусачих крабов, и все думала, думала....

Почему предали парни?

Разгадки не находилось. Возможно, именно от этого ярость превращалась в беспомощную обиду и недоумение. Когда пучеглазый, нарядный в своем шипастом панцире с пурпурно-зеленой каймой, краб чуть не отхватил охотнице мизинец, Катрин запретила себе отвлекаться. Что толку голову ломать и тщетно вспоминать мельчайшие подробности последних разговоров с командой? Боги тебя наказали, леди надменная. За то, что давно не вспоминала анекдот любимый — "Лечу манию величия уринотерапией". Вот и лечи теперь.

Катрин прогулялась на восточный мыс. Несколько птиц-фрегатов с малиновыми шеями плыли в вышине. Море раскинулось пустынное, сияющее. В этом сиянии даже соседний остров растворился. Возможно, вчера с горя померещилось? Надежды девушек питают...

На обратном пути Катрин обнаружила соседей по острову. Несколько игуан грелись на прибрежных камнях. Симпатичные такие ящерицы, зеленовато-голубые, и в каждой килограмм по десять. Катрин, скорее из чисто теоретического интереса, попыталась подойти к ним по воде. Куда там — ящерицы дружно шлепнулись в воду и, лихо работая лапами и хвостами, ушли на глубину. Ладно, оставим хвостатых на будущее. Остров милый, но с развлечениями здесь не густо. Не запланировать ли тайфун или визит пары стурвормов?

Ночью поднялся ветер. Пришлось вставать и по-новому подвязывать две ветви, норовящие покинуть крышу убежища. Забравшись в шалаш, Катрин глотнула воды, прислушалась — в напевы ветра вроде бы вплеталась и другая мелодия. Уж не сирены-ундины в гости наведались? Пожалуй, стоит изготовление копья-остроги вынести на первоочередную повестку дня.

Засыпая, Катрин все вслушивалась в песни ветра, но пальмы заглушали, шумели слишком сильно.

Утро выдалось спокойным и безмятежным, словно и не гнулись деревья ночью, не бомбардировали песок орехами. Катрин сходила к источнику, умылась и с привычным тщанием почистила зубы. Наверху попугаи бурно обсуждали идиотские привычки двуногой соседки.

В лагуну вошел косяк какой-то буйной мелочи, — местами вода вскипала от кишащей рыбы. Обдумывая возможность сплести сеть, Катрин разожгла костер. В кастрюле уже возились обреченные лангусты, но до ужина требовалось проверить каменную ловушку. Сбросив рубашку, молодая женщина нырнула, проплыла вдоль берега. Жизнь под прозрачной водой пугалась длинноногой тени, — маленький скат суетливо бросился прочь, неизвестные рыбешки брызнули серебряными искрами, лишь медуза с сиреневым нимбом важно колыхалась над волнистым песком.

Катрин извлекла из ловушки одинокого губана. Можно было и на большее рассчитывать. Губан полетел на берег, Катрин вышла следом, встряхнула влажными волосами и тут же увидела парус за западным мысом. К проходу между рифов приближался "Квадро".

Катамаран протиснулся в лагуну, встал на якорь. Челнок тут же взял курс к берегу. Катрин без труда узнала обоих мужчин, работающих веслами в утлой лодочке.

Когда Квазимодо и Жо выволокли лодку на песок, отшельница от костра подниматься не стала — все помешивала корявой деревянной ложкой в висящей над огнем кастрюле.

Шкипер стоял молча, Жо потоптался и сообщил:

— Кэт, у нас камень с души упал, когда мы дым увидели.

— К жратве боялись опоздать, да? — пробурчала Катрин. — Что стоите, присаживайтесь, раз уж явились.

Жо, получив вареного лангуста, принялся перебрасывать рака с ладони на ладонь. Квазимодо положил угощение на колено. Оба предателя явились без оружия, с одними ножами, и выражения рож у обоих было одинаково сокрушенное.

— Ну, — сказала Катрин, разламывая панцирь несчастного лангустика, — так как ваше эксцентричное поведение понимать?

— Когда ты приказала уходить, — пробормотал Жо, — мы сразу же повиновались.

— Вот как? — Катрин сунула в рот белую мякоть.

— Это действительно были вы, леди, — хрипло сказал Квазимодо. — Мы оба вас отлично видели и слышали.

— За обедом можно без титулов, — безмятежно напомнила Катрин.

Жо кашлянул:

— Дело было так: когда ты выскочила из рощи и заорала, о том, что мы немедленно уходим, вид у тебя был... крайне убедительный. Я, например, сразу подумал о подползающей дивизии змей. Или о тварях еще похуже. Мы подскочили. Ты кричала, что ни мгновения терять нельзя, сама челнок спихивать на воду начала. Ну, мы сразу поняли, что дело нешуточное. Ты же нас гнала чуть ли не пинками, — мальчик смущенно глянул на одноглазого товарища, — собственно пинки тоже были. Приказала срочно взять курс на запад. Мы подняли якорь и спешно вышли в море. Потом ты потерялась.

— Потерялась? — Катрин задумчиво кивнула. — Как же я этак неуклюже?

— Ты просто исчезла, — пробормотал Квазимодо. — Клянусь черными глазами моей Теа — ты действительно исчезла.

— Черными глазами? — Жо с изумлением посмотрел на товарища. — Разве Теа черноглазая?

— Какие глаза у моей жены? — шкипер смотрел выжидательно.

Катрин поняла, что вопрос относится и к ней, и сказала:

— У лисы глаза светло-карие. И бывает, светятся желтыми искрами. Ква, я забыла, — у тебя в госпитале лекарша блондинкой была?

— Если ты про главного доктора, то он был лысый. Башка глаже, чем у Мыши под париком. А блондинок среди врачих было штуки три. Или четыре. Меня очень тщательно лечили, — с легкой ноткой ностальгии вспомнил Квазимодо.

— Э, что это вы такие забывчивые стали? — встревожился Жо.

— С возрастом склероз начинается. Кушай раков, — посоветовала Катрин. — В морепродуктах много фосфора. Очень полезно для памяти. Вот ты, например, можешь вспомнить — как зовут дочь моего покойного мужа?

— Ее зовут — Валери. Очень симпатичная девушка. Кстати, вот она как раз черноглазая, — обиженно сказал Жо. — Еще я летал на "Боинге" и ел чипсы. Если хотите меня проверить, почему не сказать прямо?

— Потому что предупреждать о проверке глупо, а мы и так в полной заднице, — объяснила Катрин. — Ква, ты когда понял, что дело нечисто?

— Сейчас думаю, что понял еще здесь, — одноглазый мрачно ткнул пальцем в песок под ногами. — Ты бежала как-то странно и слишком однообразно ругалась. Но если смотреть глазами... это была ты, вне всякого сомнения.

— О чем, черт возьми, вы говорите?! — возмутился Жо.

— Не смей ругаться, — Катрин погрозила мальчику половинкой лобстера. — Мы говорим о том, что среди нас двойник. Один на всех, но зато охренительно многоликий.

— Морок, — пробормотал Квазимодо. — Чары и сучья магия.

— Значит, необъяснимое природное явление ты исключаешь? — спросила Катрин, уже не скрывая интереса.

— Природное? — удивился бывший вор. — Не могли же мы все одновременно заболеть? Кто-то нам подгадил.

— У меня была мысль о психических отклонениях, — призналась Катрин. — Правда, я предполагала индивидуальное поражение. Шизофренический бред чистой воды. Уж очень я сильно удивилась столь внезапному одиночеству.

— Прости, — пробормотал Квазимодо.

— Эй, постойте! — в панике возопил Жо. — Это именно у меня шизофрения или вы всерьез говорите о том, что у нас колдун завелся?

— Медленно соображаешь, — упрекнула наставница. — Колдуны не клопы, чтобы ни с того ни с сего заводиться. Уж не знаю, можно ли этого гада колдуном называть, но, полагаю, он у нас давно пригрелся. Скажи, Ква — чтобы наводить такой морок, сильные личные чары нужны, или достаточно талисмана какого-нибудь?

— Не знаю, — признался одноглазый. — Я с настоящей магией практически не сталкивался. Талисманов, оберегов и зелий приворотных сотни видел. Но такие я и сам и сляпать, и продать могу. А вот про истинный морок только рассказы слышал. Теперь понятно, что за куклы Жо из уборной выудил. Мне бы тогда насторожиться...

— Забудь. Сейчас вопрос один — кто? — Катрин свирепо разодрала лангуста. — Нужно вычислить. Мы и так много времени потеряли.

Квазимодо кивнул:

— Да, нас троих можно исключить. У меня было подозрение, что кто-то из нас может быть фальшивым. Такому колдуну стать подменышем труда не составит. Например, настоящий "я", мог бы и на морском дне лежать, а то и в Скара в какой-нибудь канаве гнить.

Жо заерзал:

— Ну, это уж чересчур! Должны же быть разумные границы у этой магии.

— Должны, — согласилась Катрин, — но мы их не знаем. Кто? Кто этот иллюзионист задроченный?

— Сложно, — пробормотал одноглазый шкипер. — Хенка я исключаю. Я его, считайте, не один год знаю. Конечно, и он подменышем мог стать, но маловероятно. Вини? Вряд ли. Уж очень он хитрым парнем тогда должен быть. Зачем такие сложности? Толстяк нас еще на Тихой опутать мог.

— Да, на Штирлица он не похож, — согласилась Катрин. — Значит, кто-то из новых?

— Почему? — немедленно возразил Жо. — Голозадого забыли? Он на любую подлость способен. Выждал момент и теперь какой-то психотропный прибор использует. На "Квадро" тайник с оборудованием вполне может быть.

— У меня были мысли на этот счет, — кивнул Квазимодо. — Мы за рабом в последнее время совершенно не приглядываем. Он мог сюрприз приберечь. Правда, голозадый особой хитроумностью раньше не отличался. Хотя он себе "Квадро" вернуть так и мечтает.

— Угу, — Катрин задумчиво сунула в рот клешню, принялась сосать. — Кстати, вы какого хрена на запад рванули?

— Ты, в смысле, он, приказала. То есть, приказал. Пока мы сообразили, что тебя нет, пока решили где искать. Была мысль, что ты за борт свалилась. Потом еще компас барахлить начал. Пришлось электронный включать...

— Ладно-ладно, потом расскажите. Зачем голозадому на запад идти? Он уж скорее к Тихой потянется. На родном пепелище рыдать.

— Хотел запутать, — азартно предположил Жо. — Разве не версия?

— Версия, — Катрин глянула мрачно. — Можно оставить как рабочую гипотезу. Я в одну случайность не верю. Голозадый не стал бы меня облизывать. У него, хм, и любовные интересы, и техника другие. Полагаю, понимаете, о чем я говорю. Зеро — совсем не котик.

— Он меня подставить хотел, — сказал Квазимодо. — Подстраивался.

— А ты котик? — поразилась Катрин.

Это был один из редчайших моментов, когда друзья увидели одноглазого шкипера по-настоящему смущенным.

— Оставим голозадому один теоретический процент, как Хенку и Винни-Пуху. Да, больше процента я бы на него не ставила. Я этого смуглого кобеля все-таки знаю, — с некоторой поспешностью сказала Катрин.

— Значит, селк, — уверенно сказал Жо. — Он на нас свысока смотрит. И наш корабль морскому дарку очень даже нравится. Магией он владеет, и даже не скрывает этого умения. Помните, как рыбу ловил? А "Квадро" добыча куда заманчивее.

— Готов согласиться, — шкипер принялся гладить щеку. — С дарками всегда сложно. Сиге я не понимаю. Как моряку ему цены нет, но доверять я ему поостерегусь. Нам, конечно, без такого рулевого сложно придется...

— Значит, Касана и не обсуждаем? — поинтересовалась Катрин.

— Он же простой парень, — засмеялся Жо. — Такому болтуну только деревенским курам ворожить, да девицам зубы заговаривать.

— Касан такой же увалень, как и Вини, — сказал Квазимодо. — Разве что Касан по морю больше ходил. Пиратствовал как все, а сейчас о покое и собственной ферме подумывает. Зачем ему "Квадро"? Да и магия зачем? Пукать на разные тона?

— Мысль самая его, — поморщилась Катрин. — Может, поэтому он мне и не нравится. Что, если они в сговоре? Что тогда будем делать?

— Отсекаем самых подозрительных, — предложил Квазимодо. — Дальше по обстоятельствам.

— Беседа, переходящая в допрос с пристрастием? — кивнула Катрин. — Грубо, но надежно. Время терять не будем. Сейчас еще пару деталей уточним, и на корабль...

Над бортом "Квадро" торчали знакомые головы. Хенк с оружием на корме, остальные мирно ждали в кокпите. Ухватившись за поручни трапика, Катрин притянула челнок к борту и первой поднялась на катамаран.

— Счастливы вас видеть, леди, — сказал Касан, — мы уж обеспокоились — не случилось ли с вами чего дурного?

— Бросьте, это мне следовало беспокоиться. Вы же мне ни соли, ни перца не оставили, — Катрин, не задерживаясь, прошла на бак. Сидящий на корточках Зеро затрепетал. Госпожа молча схватила его за руки, начала обматывать запястья веревкой.

Команда наблюдала в недоумении.

— Недоумок будет наказан, — объяснила Катрин, затягивая узел. — Уж он-то должен обеспокоиться пропажей хозяйки в первую очередь.

Зеро тихонько заскулил. Катрин шлепнула его по черноволосому затылку, прошипела:

— Сиди тихо, чмо. Не до тебя.

Выпрямившись, молодая женщина улыбнулась экипажу:

— Значит так, герои морей и океанов, — за мой затянувшийся отдых на острове никого винить не стану. Недоразумение вышло. Бывает. Но у нас тут непонятки начались. Путаница и анархия. Сие всерьез угрожает нашей внутренней безопасности. Разбираться будем?

— Как прикажете, леди, — сказал Винни-Пух. — А что такое ана-хия?

— Анархия, — это пожар в борделе, — пояснила Катрин. — Начнем с тебя, Вини. Помнишь тот случай, когда у нас внизу шум поднялся, а ты пришел спросить, что стряслось? Тогда еще Сиге за штурвалом стоял.

Винни-Пух поскреб небритый подбородок:

— Да, леди. Вы были сердиты. Сказали что у вас там дис-сусия.

— Точно! — обрадовалась Катрин. — Значит, помнишь? Ты тогда сказал, что вы на палубе с Хенком о разных топорах болтали.

— Не о топорах, а о заточке, — поправил бывший охранник. — Да, мы под тентом сидели, жара была, не приведи боги. А вы зачем спрашиваете?

— Память проверяю. Провалы у меня в памяти, — Катрин сокрушенно помотала светлой встрепанной головой. — Ладно бы у меня — и у шкипера нашего провалы. Где это видано — повариху на берегу забыть? Может, это болезнь какая? Значит, у тебя все нормально? Прекрасно. А у тебя, Сиге? Как чистописание? Продвигается? Научился перья точить?

— Пишу, но криво, — медленно сказал селк. — Разговор помню, если леди об этом спрашивает. О рецепте, да?

— Точно. Ты тогда перед нашим разговором долго с пером мучался?

Селк пожал узкими покатыми плечами:

— По-моему, я перед этим спал. Сморило после вахты. Касан пришел, разбудил.

Катрин кивнула и улыбнулась:

— Ну, а ты, Касан? Ты-то поспать меньше любишь? Или тебя в ту жару, когда я скандалила, тоже сморило? Или ты о топорах с парнями разглагольствовал?

Широколицый моряк широко улыбнулся:

— Может, хватит моя прекрасная леди? Почему прямо не спросите? Такая воительница бесстрашная и время попусту теряет. Нам ведь плыть нужно.

Катрин показалось, что она моргнула, хотя внимание было напряжено до предела. "Квадро" продолжал покачиваться на прозрачной воде лагуны. Сияло голубое небо, чуть поскрипывали снасти. Только теперь в кокпите и на юте стояло шестеро Касанов. Все в одинаковых поношенных рубашках, босые, с одинаковыми кинжалами за поясом.

За спиной придушенно замычал изумленный Зеро. Катрин машинально глянула на него — не изменился: обычный, мускулистый, безмозглый, скорчился на коленях. Ну, да — рабы вне игры.

— Оборотень! Вот он, держи колдуна! — заорал один из "касанов" голосом Хенка. В кокпите началась свалка. Четверо "близнецов" пытались схватить друг друга за горло. Когда в драку вмешалась еще пара "касанов", до сих пор стоявших на юте, стало совсем плохо. Катрин показалось, что она снова моргнула — теперь в драке участвовало двое Касанов, между ними мелькало два бородатых Хенков, на полу извивался сшибленный с ног селк, на нем плотно сидел Винни-Пух. Зато ни одноглазого, ни Жо вообще видно не было. Один их Хенков выдернул из ножен кинжал.

— Стойте! — завопила Катрин. — Оружие не трогать! И разойдитесь, идиоты!

На нее дико уставилось несколько пар глаз. Те, кто в данный момент выглядели дарком и Винни-Пухом, отвлекаться не стали — толстяк увлеченно тузил человека-тюленя, несчастный селк закрывался широкими мягкими ладонями.

— Да вот же он! — закричал один их Хенков. — В нее успел перекинуться!

Ошеломленная Катрин увидела, как трое моряков несутся прямо на нее. Двое размахивали ножами. Молодая женщина успела глянуть на собственную руку, — рука как рука, пальцы те самые, что многие почитатели лестно величали "аристократическими". Вот ногти только не успела в порядок привести. С чего парни взяли, что леди не настоящая?

— Это не он, дебилы! — взвизгнул внезапно обретший голос Зеро.

..Раба никто не услышал. Спрыгивая с крыши рубки, все трое мгновенно превратились в долговязых Жо. Нож остался в руках только одного. Катрин уклонилась, заехала предплечьем в горло первому. Подсекла ногу второму. Эти двое одновременно загремели на палубу. Третий экземпляр Жо ловко уклонился, опасно выставил нож.

"Этот настоящим может быть", — с опаской подумала Катрин. "Выучила на свою голову".

Откатившийся к борту дубль Жо вырвал из креплений багор. Катрин приготовилась вскочить на планширь.

— Стоять! — взревел последний Хенк, оставшийся в кокпите. — Оружие бросить, сучьи дети. Перебьем друг друга. Он же только этого и ждет.

— Нет, мы ему живыми нужны, — возразил Жо с багром.

— Ты откуда знаешь?! — взвился его точная копия но с ножом в руке.

— Заткнулись! — взревел Хенк в кокпите. — Голоса слушаете! По голосу понять можно.

— Точно! — радостно сказал Жо, опуская багор. — Голоса он не подделывает.

— Правильно! — согласился другой Жо. — Главное — без суеты.

Катрин потрясенно уставилась на мальчишек — оба они говорили одинаковым хрипловатым басом Хенка.

— Не проходит, — кряхтя, сказал селк, сел, с трудом выбравшись из-под растерянного Винни-Пуха, и очень знакомым жестом начал чесать щеку. В тот же миг и он, и человек-тюлень превратились в одноглазых шкиперов. Разница была только в том, что из носа у одного тянулась струйка крови.

Катрин перевела взгляд на сидящего под бортом Жо и опять увидела Квазимодо. И из носа этого "клона" тоже текла струйка крови.

— Б...! — зарычала Катрин. — В рот вас и во все дырки! Замрите на местах!

— Стоять всем! — скомандовал звонкий голос рядом. Один из мальчишек стал высокой особой с жутко неровно подстриженными бледно-золотыми волосами, падающими на лицо. — Не двигайтесь, кому жизнь дорога!

"А рубашку я неважно ушила", — подумала Катрин, машинально поправляя волосы.

— Эта не настоящая, — произнес женский голос с кокпита. Тамошняя Катрин ткнула пальцем в одну из своих копии на носу. — Эта ругаться не умеет!

— Что ты нас науськиваешь, сука!? — практически в один голос завопили одноглазые близнецы рядом и кинулись на шарахнувшуюся женщину. Клубок тел покатился под штурвал, кто-то вскрикнул от боли.

"Та я — не я, — в панике подумала Катрин. — Я бы увернулась".

Клубок в кокпите расцепился.

— Меня подрезали, — ошеломленно сказала одна из блондинок, держась за бок. Теперь в кокпите сидело две растрепанные женщины. Компанию им составлял потрясенный Винни-Пух в разодранной до пупа рубахе и с ножом в руке.

— Замереть всем, — сказала Катрин, уже не столь уверенная, что именно она истинная леди "Двух лап". — Кровопролитие прекратить. Думаем.

В тишине поскрипывали снасти, легкая волна, забавляясь, плескала в корпуса катамарана.

— Что здесь думать? — сказала раненая молодая женщина. — Он нас совсем запутал, дерьмоед облезлый. Как его опознаешь?

Ее соседка кивнула, превратилась в селка и начала отрывать от подола рубахи полосу для перевязки.

Катрин села на планширь. Ну и жуткое положение. Посоветоваться бы с Ква, да как узнаешь кто из ЭТИХ настоящий?

В кокпите в настоящую минуту имелось трое Винни-Пухов. Один из них, охая, заматывал окровавленные ребра. Рана была неглубокая.

Между прочим, примета. Если один раненый, то...

— Тебе бы тоже перевязаться, — сказал один из Жо, — вон уже лужа натекла, — он показал под ноги Катрин. Второй мальчик глянул мрачно и превратился в Хенка.

Никакой крови у себя под ногами Катрин не увидела, да и боли не ощущала. Ладно, возражать не будем. Пусть видят, что хотят. Как бы это закончить?

— Значит, так — устроим переговоры, — сказала Катрин. — Я спускаюсь в кают-компанию. Дверь прикрою. Вы по очереди проходите мимо двери. Настоящий Касан излагает свои требования. Убить я его сквозь дверь не смогу. Пусть не опасается. Сверху его тоже не тронут, поскольку будет непонятно, истинный он или морок.

— А почему ты спускаешься? — подозрительно спросил один из Жо. — Может, ты и есть он?

— Тогда я кому-то свои требования передам. В любом случае все узнают, чего хочет колдун.

— Сомнительная комбинация, — пробормотал Винни-Пух устроившийся у штурвала. — Запутанная.

— Ничего сомнительного, — бодро возразил клон Жо, стоящий ближе к носу. — Действительно, нужно договориться. Пусть леди, если она леди, спускается. Я первым за ней спущусь. Так или иначе, что-то прояснится.

Катрин сморгнула: количество двойников резко уменьшилось. Напротив молодой женщины стоял Касан, улыбался во все свои кривые зубы. К нему сделал резкое движение Жо.

— Стоп! — быстро сказала Катрин. — У нас переговоры.

В кают-компании было прохладно. Катрин села на скамью, потрогала рукоять бесполезного ножа на поясе. Ну и бред. Как же выпутаться?

Наверху послышались голоса. Заскрипел трап. За дверью протопали шаги.

— Леди, слышите? Я — не он. Вообще-то я Хенк. Доказать только трудновато. Разве что про наше знакомство рассказать? Так и маг наврать может. Мало ли что ему подслушать удалось?

— Да уж, — согласилась Катрин. У нее уже возникла идея, как проверить личности экипажа, но сейчас ее претворять в жизнь было несвоевременно. — По голосу ты и правда Хенк. Ты только здесь постой немного, чтобы сразу всем понятно не было. Еще насторожится колдун.

— Хорошо. У меня от этих страстей в горле пересохло. Схожу на камбуз попить. Вам, леди, воды принести?

— Спасибо, я потом попью. Когда разберемся.

Катрин послушала шаги. Хенк повозился, протопал обратно.

— Ну, я пошел, моя леди.

— Спускай сюда следующего.

Снова заскрипел трап. Сверху послышались громкие голоса. Что-то случилось. Катрин обругала себя за тупость — в кают-компании единственный глухой иллюминатор, — толком не услышишь, что наверху творится. Нужно было в каюте переговоры устраивать.

Сверху заорали голосом Квазимодо:

— Катрин, иди сюда. Все кончилось.

Конечно, ничего не кончилось. Катрин в этом не сомневалась, поэтому картина, открывшаяся с кокпита, молодую женщину не слишком удивила. Экипаж "Квадро" сгрудился у штурвала, — каждый, вроде бы в своем истинном обличии, — по-крайней мере, двойников не заметно. На носу катамарана красовался улыбающийся Касан с арбалетом в руках. За его спиной, за привычным рундуком-убежищем скорчился перепуганный Зеро.

— Значит, он просто внизу оружие взял? — пробормотала Катрин.

— Точно, и вышел в твоем обличии, — отозвался Квазимодо.

— Ну, вы разобрались? — поинтересовался колдун, насмешливо поводя арбалетом. — Забавные вы создания. Редко таких встретишь. Болтают, курица самая глупая птица. Возможно, но в наивности вы квочкам не уступите. Пора растолковать, что к чему. Не скрою, потешно вами вертеть. Мне даже нравилось развлекать вас глупыми историями. Но всё приедается. Господа и леди, настоятельно рекомендую осознать, что вы полностью в моей власти. Зачем напрасно кровь проливать и затягивать наше веселое путешествие? Спокойно выслушайте меня и примиритесь с небольшим изменением ваших планов. Гляньте на себя трезво. Особенно это вас касается, леди-потаскуха. Будьте уверены, моя дорогая Катрин — арбалет предназначен не для вас: в случае сопротивления я подстрелю кого-нибудь из ваших друзей. Я, правда, так и не понял, кто из сопляков является вашим любовником — похоже, сразу оба. Но это не важно. Просто не делайте резких движений. Я помню, как вы умеете кидаться острым железом.

— Зря я тогда нож потеряла, — пробормотала Катрин. — Глядишь, и не торчали бы мы сейчас под прицелом.

— Если леди изволит говорить про змею, то совершенно напрасно — меня змеи кусать и не думали. Забавное представление получилось, — Касан заулыбался.

— Ну да, ты же змеюк и насвистал, — согласилась Катрин. — Не догадалась я про тебя, серпентолог хренов. Рыбью печень зачем спер, коперфильд вонючий?

— Без ругани, моя прекрасная леди. Уверяю, вам улыбнулась удача. Я имею в виду — вам всем. Совершено напрасно этаким отчаянием сияют ваши взоры, мои недалекие друзья и спутники. Путешествие с вами меня очень развлекло. Но, увы, оно действительно слишком затянулось. Меня давно ждут на западе. Так что придется изменить курс сейчас же. Собственно, для этого я вас и собрал. Сопротивляться, как вы поняли, бессмысленно. Не лучше ли благоразумно повиноваться? Уверяю вас, командовать я собираюсь куда мягче, чем эта ничего не смыслящая в морском деле высокомерная девка.

— А ты сам-то кто такой? — неуверенно поинтересовался Винни-Пух.

— О, наконец-то задан вполне естественный вопрос. Вини, ты всегда отличался разумностью. Не собираюсь скрывать, я — коки-тено. Сиге, мой добрый ластоногий товарищ, что ты напряг свою чудесную длинную шею? Неужели слыхал о нас?

— Вы оборотни. Но вы же должны... — селк умолк.

— Вы-ы-ы о-ооо-боооо-рооо-тниии, — передразнил Касан. — Ты прав, наш незаменимый оратор. Ты хотел сказать, что слышал о коки-тено как о чарующих красавицах, способных околдовать и сделать одержимым любого? Ты прав, — наши подруги куда знаменитее, нас, их скромных мужей. Не горюйте. Обещаю, вы познакомитесь с самыми прекрасными существами мира.

— Нас зачаруют? — без особого восторга спросил Хенк.

Касан засмеялся:

— Кому ты нужен, добрый старый бородач? Нет, полагаю, большинство из вас будут отпущены на все четыре стороны. Не хочу вас обижать, но мне куда нужнее корабль, чем ваши неумелые услуги. Так что вас ждет краткое, но запоминающееся на всю жизнь посещение обители коки-тено. Вот увидите, это стоит каких-то жалких трех-четырех месяцев пути.

— А какая гарантия, что нас отпустят? — насуплено поинтересовался Жо. — Три — четыре месяца не шутка. И как мы вернемся без корабля?

— Придумаете что-нибудь, — утешил, весело скалясь, оборотень. — Выбора у вас нет. Или хотите кровью захлебнуться? Могу устроить развлечение. Вот наш миляга Вини кровь из своего жирного бочка все никак не остановит. Кто хочет быть следующим? Хотя жаль будет пачкать кровью палубу моего корабля.

— "Квадро" еще не твой корабль, — сказал Квазимодо. — Без нас ты с управлением не справишься. Так что перестань угрожать. Мог бы — давно нас убил.

— Умен, одноглазый, — Касан так же насмешливо улыбался. — Вряд ли вы пожелаете сдохнуть все сразу. Постараюсь, чтобы вы становились падалью неспешно, по одному. Будет неприятно — ведь вы будете резать друг друга собственными руками. У-у, среди вас есть свирепые бойцы. Придется мне их слегка сдерживать. У меня получится, можешь не сомневаться, одноглазый.

У Катрин зарябило в глазах — облик стоящих рядом менялся с такой дикой скоростью, что очертания фигур расплывались. Вот невысокий Квазимодо стал упитанным, согнувшимся от боли Винни-Пухом, тут же вытянулся в узкого селка, вот отрастил неприлично выглядывающую из разорванного ворота рубашки тугую грудь. Мелькнуло застывшее маской лицо с зелеными глазами, превратилось в бородатую злую физиономию Хенка...

— Хватит! — застонало смутное существо голосом Винни-Пуха. — Меня тошнит.

— Толстый слабак, — сказала высокая женщина, стоящая на носу с арбалетом. — Ну, вы успели осознать свое положение? — женщина превратилась в улыбающегося Касана, сразу же в смуглого испуганного Зеро. — Пора браться за дело. Полагаю, истинная добродетель в трудолюбии и смирении — как думаете, друзья?

— Как он опустит арбалет — кинемся и прирежем обоих фраеров, — прошептали рядом с Катрин. Женщина покосилась и увидела справа от себя двух рослых смуглых самцов. Слева стояли трое таких же неотличимых полуголых красавцев.

— Эй, бывший шкипер, хватит шептаться, — улыбнулся "близнец" с носа. — Подумай, скольких нужных людей мы потеряем в бессмысленной свалке. Стоят ли такие жертвы высокомерной похвалы белобрысой суки? Да и то, вряд ли она снизойдет до одобрения твоего героизма. Зачем тебе она? Бабы и так будут липнуть к герою с диковинной смуглой кожей. Разве плохо быть высоким и привлекательным? Хочешь остаться таким навсегда? Ошейник-то всегда можно снять.

— Он лжет, — протяжно прошептал "близнец" у штурвала. — Иллюзию нельзя поддерживать вечно.

— "Неееельзяяя", говоришь? — на носу засмеялись. — Ах, какие недоверчивые тюлени. То, что вы называете "иллюзией", способно пережить вас всех. Пожалуй, я позволю вам в этом убедиться. Теперь мы все братья, герои Глора, — один Зеро подхватил другого Зеро за локоть, закрутился с ним в обнимку, одновременно быстро опустив арбалет на рундук. Теперь две фигуры стояли абсолютно неотличимые, даже руки одинаково связаны впереди. Вдруг один смуглый мужчина довольно неловко боднул лбом в лицо другого. Подвергшийся агрессии охнул от неожиданности, в ответ крепко врезал под дых бодливому "близнецу"...

Катрин прыгнула вперед. Кто-то рванулся на нос за ней, молодая женщина взревела:

— Замрите все!

В два прыжка она перелетела рубку. Двое фигуры на носу замерли, уставившись на налетающую с ножом в руке разъяренную фурию.

— В позу! — зарычала Катрин. — Убью, ублюдок!

Одна из фигур немедленно брякнулась на колени, скорчилась, закрывая голову руками. Его "близнец" с опозданием дернулся, желая повторить униженную позу, понял, что выдал себя, попытался отпрыгнуть. Катрин сшибла его с ног и, оказавшись за спиной, ударила ножом под ребра. С изумлением поняла, что лезвие только скользнуло по ребрам. Оборотень попытался отшвырнуть женщину локтем. На ногах противники не устояли, покатились по сетке, натянутой между "поплавками" катамарана. Катрин плотно, плотнее чем на любовнике, сидела на враге и била, била ножом. Брызгала кровь, но острие клинка проникало неглубоко, скрежетало по кости, будто под кожей противника были не ребра, а сплошной костяной панцирь. Оборотень, неразборчиво рыча, бился, пытаясь вывернуться. Возможно, он был не менее силен, чем противница, но на упругих ячеях сетки трудно было найти опору, и Катрин, годами тренировавшая себя именно к таким жестоким коротким схваткам, имела несомненное преимущество. Вот только проклятый колдун никак не желал подыхать. Окровавленная рукоять ножа скользила в ладони, тварь под Катрин непрерывно трансформировалась: лоскутья одежды, серая гладкая кожа селка, обросший затылок Жо и наметившаяся лысина в шевелюре Хенка, вечный загар одноглазого, слились в нечто невообразимое. Нож взрезал эту мешанину, нащупывая уязвимое место. Молодая женщина сыпала проклятиями, матом и воплями "не смейте подходить!". Тварь в ее объятиях вроде бы слабела, но никак не хотела подыхать. В ярости Катрин чуть не вцепилась зубами уже в "собственную", прикрытую светлыми локонами шею. Ухватив за волосы, вздернула чужую-свою голову вверх, ударила ножом в горло. Клинок, с отвратительным скрипом, вонзился неожиданно глубоко. Враг содрогнулся. Катрин показалось, что она сорвала с оборотня светлый скальп, — нет, это противник в тысячный раз изменился, превратившись уже вовсе непонятно в кого. Катрин вбила нож еще глубже, потянула, с трудом перерезая шею. Отвратительный костяной скрип громко отдавался в ушах. Оборотень захлюпал горлом. Ага, вот этот предсмертный звук Катрин слышала уже многократно. Лезвие все скрипело. "Лангуста вскрываю", — мелькнуло в голове. Враг под Катрин сильно вздрогнул — молодая женщина осознала, что сидит на странно узком и жестком теле. Вроде как на скелете. Кровь из-под ножа уже не била фонтаном, — струилась густым, кисло пахнущим ручьем. Нож завяз намертво. Осознав, что все кончено, Катрин выпрямилась. На сетке под ней распростерлось странное существо — тонкие, трубчатые, как у марионетки, руки и ноги, круглый шар головы, суставы, прикрытые гофрированными хрящеватыми щитками. С сети катамарана в голубую прозрачность воды лагуны капала густая красно-лиловая кровь. "Андроид попался какой-то", — пробормотала Катрин и попыталась высвободить нож. Клинок не поддавался. Молодая женщина села и огляделась. На нее с ужасом смотрел Зеро. Морда у красавчика была бледно-серой, и, в общем-то, совсем не смазливой. От рубки неторопливо подходил Квазимодо. В его руке был топор.

— Я уж собрался быть следующим, — сказал шкипер, не подходя слишком близко. Оружие он держал наготове.

— Думал, я опозорюсь перед зрителями? — пробормотала Катрин. — Не дури, Ква. Я — это я. Вышибешь мне мозги — в "Две лапы" лучше не возвращайся. Блоод тебе не простит. А Ингерн непременно отравит.

— Да, — одноглазый ухмыльнулся, — Ингерн — баба серьезная. Только она без всякого яда попросту кочергу в задницу вобьет. А этот? — шкипер показал на скорчившегося Зеро. — Это наш голозадый или поддельный?

— Полагаю, что наш, — Катрин с запоздалым подозрением глянула на раба. — Или тебя ad omnes casus на дно?

— Госпожа, не нужно "на всякий случай", — пролепетал Зеро. — Я латынь еще помню. И верен вам навечно.

— Брехун гладкий, — Катрин сползла с сетки. — Ква, нужно остальных проверить. Маловероятно, что ОН ускользнул, но нам спокойнее будет. Хотя вот оно, — доказательство, — молодая женщина ткнула пальцем в небольшой голый зад странного трупа. Из одежды на мертвом оборотне был только ремень с небольшим кошелем. — Вряд ли имеет смысл превращать кого-то из наших в этакую куклу. Давай его в воду. И не вздумай в сумке шарить.

— Обижаешь, Кэт. Я от этих колдовских штук всю жизнь шарахаюсь, — бывший вор с опаской взялся за тонкие щиколотки покойника.

Зеро услужливо помог, и костистое тело плюхнулось в воду. Катрин следила, как оборотень погружается на дно. К облачку крови кинулись суетливые желтые рыбки, столь же стремительно шарахнулись прочь.

— Вот блин, — Катрин принялась торопливо сдирать с себя пропитанную густой кровью рубашку. — Вдруг он заразный?

"Квадро" шел на север. Солнце уже село, но катамаран стремился как можно дальше оказаться от несчастливого острова. Катрин занималась посудой. Ужином накормила, но самой есть не хотелось. С опозданием, как всегда после драки с чем-то необъяснимым, накатывал страх. Команда чувствовала себя куда веселее.

— Мы бы его все равно одолели, — сказал Винни-Пух, на правах раненого с удобством устроившийся на диванчике кокпита. — Как он нас всех собирался в руках держать? Мы ведь люди бывалые.

— Он, видать, тоже не первый день живет, — заметил Хенк. — Экое чудище. Столько дней с нами жил, и никто не заподозрил. Ведь настоящий морок умел наводить. Нет, на запад я теперь ни ногой.

— Да, запад небезопасен, — согласился Сиге. — Ценные сведения мы получили. Об убежище этих коки-тено никто из морского народа не слышал. Я обязательно должен со своими поделиться.

— Делись, — великодушно разрешил Винни-Пух. — Не забудь рассказать, как мы с ним быстро разделались. Практически без жертв.

— По сути, оборотня наш Зеро забодал, — пробормотал Жо.

Катрин, сидящая на трапе у воды, поняла, что все глянули в ее сторону. Промолчала. Голозадый заработал на ужин полноценный кусок рыбы. При случае нормальную одежду получит. А дальше... Нормальным человеком бывший Цензор вряд ли способен стать. Но пайку свою, может быть, и не зря жрет. Пристроить его нужно на теплое место и забыть о нем раз и навсегда. И о оборотнях пока забыть. Потом можно будет погадать, откуда они такие, да зачем по морям шляются? Вот же тварь была. По сути, лишь электронный навигатор и спас. Ведь не нашла бы островок спохватившаяся команда, и нежилась бы леди на песочке, свою судьбу обдумывая...

Глава 10

Давненько Катрин не мерзла. Собственно, можно было бы с этим делом и еще подождать. Пятые сутки в каюте царила мерзкая сырость, под ногами хлюпало, матрац и плащ, заменявший одеяло, превратились в холодные компрессы. На камбузе в такую качку делать было нечего, поэтому и погреть руки у крошечной плиты не удавалось. Катрин наскоро готовила "сухпаи" из вяленой рыбы, солонины, орехов и черствых лепешек. Щедро взбрызнутое морской водой угощение особым успехом не пользовалось. Не успевший толком залечить бок Винни-Пух и ослабший Хенк совсем вышли из строя. Морская болезнь добивала их в мокрых каютах. Остальному экипажу тоже было не до неспешных трапез. "Квадро" боролся за выживание.

Шторм пришел с юга. Уже четверо суток, как понятия "день" и "ночь" потеряли смысл. Черное небо смешалось со свинцово-серыми волнами. Частые разряды молний раздирали тьму. Грозовые залпы, рев ветра и волн слились в гул, нестерпимо давящий на барабанные перепонки. На палубу Катрин предпочитала не высовываться: водяные горы, вздымающиеся вокруг катамарана, уже не так действовали на нервы, не пугали, но, глядя на это безумие, очень легко было потерять представление о верхе и низе, и тогда желудок с удвоенной силой стремился оторваться от тела. Блевать теперь можно было сколько угодно — воды в каютах и коридоре плескалось по колено — никто слабости леди не заметит, но Катрин опасалась окончательно свалиться с ног. Вдруг парням понадобиться помощь промокшей сухопутной крысы?

...Корпус "Квадро" болезненно сотрясался. Стараясь держать носом к ветру, катамаран все еще сражался. Оба самодельных плавучих якоря практически не помогали. Легкий кораблик был беззащитен перед чудовищной игрой стихии. "За двенадцать баллов", — проорал изнуренный Жо, на минутку заглянувший на камбуз и попытавшийся впихнуть в себя размокший "бутерброд". Катрин особо не испугалась — что двенадцать баллов, что двадцать три — без разницы. Дело плохо, здесь и обсуждать нечего. Во-первых, рев шторма перекричать все равно невозможно, во-вторых, попытки Жо дать инструкции по спасению на случай "полной хреновости" смысла не имеют — Катрин предпочла бы сразу пойти ко дну вместе с разбитыми корпусами "Квадро". Что ни говорите, а леди у нас сугубо сухопутный сержант, и отправляться в автономное индивидуальное плаванье никакого желания не испытывает. Нет, уж, будем до последнего за кораблик держаться.

Катамаран боролся изо всех сил. Катрин уже несколько часов не видела ни Ква, ни Сиге. Изредка сквозь рев океана долетал неразборчивый крик шкипера. Живы, значит. Жо, в водопадах воды, скатывался вниз почаще — вся электрика несчастного "Квадро" барахлила, и юный мастер, ругаясь, бултыхался в воде, пытаясь не позволить генератору и двигателям окончательно выйти из строя. Катрин помогала, чем могла, держала ящичек с немногочисленными инструментами и светила то и дело гаснущим фонарем. Жо на несколько минут запускал помпу — уровень воды в трюме неохотно снижался, потом всю энергию, что еще мог выжимать генератор, вновь перебрасывали на двигатель.

Ноги от постоянного пребывания в воде ломило. Катрин пыталась напоить помирающего Винни-Пуха. Бедняга лежал на двух положенных один на другой матрацах, но суше от этого, понятно, ему не стало. У парня воспалился бок, явно поднялась температура, и он то и дело терял сознание. Вокруг плескалась, хаотично взлетая вверх и обрушиваясь на стены и койки, странная смесь кокосовых орехов, крупы, бобов, башмаков, перьев и тряпья. Временами глаза бывшего охранника открывались, но кроме смутного ужаса, во взгляде парня ничего не было. Хенк, скорчившийся на койке напротив, выглядел бледным, как покойник. Белая кожа даже светилась в полутьме. Ногами боец придерживал матрасы, к которым был привязан товарищ по несчастью. Мокрая и спутанная борода Хенка пошевелилась. Катрин скорее угадала, чем услышала. "Не возись. От жажды он точно не помрет. Скорее его многоногий жрать начнет", — бородач показал на маленького кальмара, невесть как попавшего в каюту и обессилено плавающего у койки.

— Деликатесы сами в рот прыгают, а вы еще морщитесь, — заорала Катрин.

Хенк вряд ли расслышал, но попытался улыбнуться. В этот момент "Квадро" провалился в бездну, Катрин врезалась спиной во встроенный шкафчик — катамаран с огромным трудом взмыл вверх, — молодой женщине показалось, что ее измученный желудок оказался где-то в районе колен. "Квадро" все летел и летел вверх — Катрин силилась встать из воды, что-то холодное шевелилось на груди. Катамаран снова рухнул вниз, словно с горного обрыва, но не разломился, лишь жалобно захрустел и продолжил свою дикую пляску. Катрин, уже было решившая не без некоторого облегчения, что все кончилось, сумела встать. Винни-Пух, едва не оборвавший путы, удерживающие его на койке, кашлял и отплевывался, не открывая глаз. Скорчившийся Хенк задыхался в тщетном приступе тошноты. Когда бородач поднял измученный взгляд, Катрин показала ему извлеченного из-за пазухи кальмарчика:

— Пойду, замариную.

Хенк попробовал улыбнуться, зажал себе рот. Катрин, хлопнув товарища по плечу, выбралась в коридор. "Квадро" снова рухнул на самое морское дно. Молодая женщина, потеряв равновесие, заскользила в потоках воды, каждую минуту ожидая жуткого треска. Должно же где-то быть дно у этого проклятого моря?

Дна не было. Катамаран опять выпрямился. Катрин тоже попыталась встать, кальмарчик из руки исчез.

— Ну и фиг с тобой, — заявила молодая женщина и не услышала сама себя. Судно снова стремительно заскользило вниз, по коридору прокатилась бурная волна, обдала белой пеной. "Квадро" выпрямился, сверху, с палубы донесся треск.

"Собственно, а на что иное ты надеялась?"

Цепляясь о стену, Катрин побрела к камбузу. Финал нужно встретить на боевом посту. По коленям били кокосовые орехи. Да, многовато их взяли, с запасом.

По трапу в водопаде скатился Жо. Обвел диким взглядом коридор, заорал, тыча вверх рукой. Кроме "такелаж" и "топоры" Катрин не поняла не слова. Мальчик перестал зря надрывать горло, показал знаками, ткнул в сторону каюты. Катрин отрицательно покачала головой, — Хенк и Вини в данный момент были однозначно нетрудоспособны. Жо понял, глянул вопросительно. Наставница улыбнулась, стряхивая с лица брызги, — ну, куда же вы без меня, герои Севера?

Один топор оказался на месте, другие утянула обезумевшая вода. Катрин прихватила свой боевой барте. Жо заставил наставницу опоясаться обрезком фала с петлей, показал, чтобы не смела снимать.

...Это было как артиллерийский удар. Вода и ревущий воздух плотно сдавили голову. Оказывается, внизу, в трюме, океан лишь шептал. Катрин пыталась вздохнуть, не могла. Через кокпит прошел водяной вал, и Катрин разглядела истерзанный корабль. Палуба сотрясалась, мачта, непривычно голая, склонилась к правому борту. Нелепо покосился гик. Оборванные снасти хлестали по рубке и палубе. Среди этих длинных бичей мелькали две полуголые фигуры, — Ква и Зеро. Катрин, удивившись, что абсолютно забыла про голозадого, попыталась рассмотреть Сиге. Тьфу, тюлень же в рубке у второго штурвала.

Жо дьявольски рискованно скользнул к борту. В следующий миг волна накрыла худую фигуру, подсекла босые ноги. Катрин сама не поняла, что кричит во весь голос. Волна схлынула — Жо остался, прилепившись к лееру, деловито крепил страховочный конец. Призывно махнул рукой. Крепче сжав топор, Катрин ступила на палубу. Немедленно понесло, ударило плечом о комингс...

Следующие восемь часов (а может быть, десять или восемнадцать?) Катрин вязала узлы, тянула, что приказывали, рубила то, на что указывали, натягивала фалы, страховала товарищей, глотала соленую воду и непрерывно выплевывала и выблевывала море. Петля на рукояти барте до крови стерла запястье, но ноги и руки еще слушались, голова все еще соображала. Когда Ква в четвертый раз смыло за борт, и его опять пришлось выдергивать на палубу, леди настоятельно посоветовала парню прекратить баловаться. Оборванные ванты удалось подтянуть и укрепить, "Квадро" сумел сохранить свою мачту, и пусть не слишком ровно, но держался на плаву. В какой-то момент Катрин расслышала собственное проклятие — шторм уже не заглушал всё на свете.

В рубке было тесно. В какой момент наверху появился пошатывающийся Хенк, вспомнить было трудно, но Катрин точно помнилось, как вместе крепили гик. Теперь штормовая команда впятером втиснулась на узкий диванчик, и всем стало почти тепло. Селк продолжал стоять за штурвалом. "Квадро" болтался на все не желающих успокаиваться волнах, в стекло рубки летела вода и клочья белой пены. Но шторм утихал.

— Господа, полагаю, мы первые, кто прошел через сердце настоящего драконьего шторма, — объявил Сиге.

На сей раз многозначительная медлительность в голосе дарка звучала как никогда уместно.

— Да, уж, — пробормотал Жо. — Действительно, драконий. Осенне-драконний, я бы сказал. Похолодало-то как.

— Потеплеет, — заверил Квазимодо, морщась и потирая огромные кровоподтеки на предплечьях. — До севера еще далеко. К утру потеплеет.

— А сейчас у нас что? — поинтересовался Хенк.

— Сейчас вечер, — пояснил Квазимодо. — Собственно, ужин мы уже пропустили.

— Блин, Ква, я тебя сейчас накормлю до отвала, — рассердилась Катрин. — Все кокосы у меня сожрешь. Они мне все колени поотбивали, этакий сволочной продукт.

Одноглазый хихикнул:

— Все орехи мне нельзя. У меня живот слабый. Уж как крутил, как жаловался перед штормом.

— Что ж ты нас не предупредил? — удивился Жо. — Твой живот известный индикатор.

— Так я думал, то от орехов, — объяснил шкипер. — Нет, не хочу больше орехов. Вот знаете, чего нам не хватает?

Катрин хмыкнула:

— Вот загадка мироздания. Джина нам не хватает. Королевского, и можно даже без закуски.

— А я бы и конь-яка докторского хлебнул, — мечтательно пробормотал Хенк. — Кажется, моя тошнота почти прошла. Хотя, можно и джина выпить. Я про королевский напиток много слышал.

— Это все наш шкипер безответственные сплетни и враки по миру распространяет, — пробурчала Катрин. — Хотя тинтаджский королевский джин продукт несравненный, это точно, — молодая женщина покосилась на сидящего между Хенком и шкипером, Зеро. — Ну, нам бы доплыть до алкогольных краев. Пойдем, смуглое чучело, пожрать что-нибудь соорудим. А умные господа-мореплаватели пока наши шансы на продолжить плаванье обсудят.

"Квадро" встал на якорь под прикрытием небольшого скалистого островка. Добирались сюда трое суток. Отяжелевший катамаран шел под одним стакселем, изредка экономно помогая себе двигателями. В правом корпусе-"поплавке" открылась течь, не слишком большая, но располагающаяся в самом носу, в месте, куда добраться из трюма было практически невозможно. Из-за крена катамаран двигался жутко кособоко и неуклюже. Помпа периодически откачивала воду, корабль ненадолго выпрямлялся. Куда хуже дело обстояло с полностью порванным такелажем. Мачта чудом устояла, но гик был сильно поврежден. Деловитые мужчины обсуждали поломки и подсчитывали потери. Катрин с большим трудом ориентировалась в ракс-бугелях, стень-вантах и топах , впрочем, эти хитрые термины нередко ставили в тупик и местных мореплавателей. Только Жо со своей на редкость хорошей памятью свободно ориентировался в мудреных наименованиях сложного хозяйства катамарана. Зато селк и Квазимодо были куда как более опытными практиками.

Совещание собрали на палубе. Катрин в данном случае согласная с постулатом о том, что "каждый солдат должен знать свой маневр", не возражала присутствию Зеро. Во время шторма раб работал на совесть, высказываться без спросу в приличном обществе не смел — пусть послушает.

Квазимодо по обыкновению погладил щеку и начал:

— Потрепало нас здорово. Прямо сказать — чудом на плаву остались.

— И все живые. Даже я. Уж на что бездыханным валялся, — смущенно сказал Винни-Пух.

— Мы тебе припомним, не сомневайся, — обнадежила Катрин. — Бок зарастет — вся посуда после жратвы в твоем распоряжении. И Ква с Сиге тебе покаяние придумают, чтобы тебя совесть не мучила. Успокоился? Тогда к делу. Какой ремонт нам предстоит? Давай, шкипер, не тяни.

— Первым делом — течь, — сказал Квазимодо. — С ней мы, как шлюха беременная. Ни туда, ни сюда. Значит — ликвидируем течь. Работа выполнимая, но трудная. Нырять придется.

Все посмотрели на селка, и Сиге явно смутился.

— Наш Сиге, само собой, готов участвовать, — объяснил всезнающий Жо. — Но он опасается, что от него будет немного толку. Он в морском обличии, э-э... мало, что лапами делать может.

Морской дарк скорбно показал свои мягкие ладони:

— Когда ласты... пальцев совсем нет. Под водой я только тюлень. Плаваю и рыбу ловлю. Как дикий, без пользы. Поэтому мой народ предпочитает на двух ногах жить.

— Разберемся, — сказала Катрин. — Полагаю, польза от тебя очень даже будет. Пальцы у нас самих есть, и нырять худо-бедно мы умеем. А вот что там, под кораблем, нужно делать, ты наверняка лучше знаешь.

— Вот-вот, и я говорю, — поддержал Ква. — Вечно вы, дарки, из себя неумех корчите. У меня Теа тоже раньше — ах, я дикая, ах, я людей стесняюсь. Да, покапризничать вы любите.

— Хватит на жену напраслину наводить. Что там дальше? После течи? — прервала разговорившегося шкипера Катрин.

— Дальше худо, — вздохнул Квазимодо. — Такелаж мы восстановить сами не сможем. У нас же не драккар. Кузня нужна, мастера настоящие. Смотрите, что сделать нужно, — одноглазый шкипер принялся шустро рисовать на клочке покоробленной бумаги хитрые блоки, стяжки и хомуты.

— Стоп, — сказала предводительница, — ты нам мозг не разрывай. Чертежи с Жо и Сиге рисуйте. Мы все равно не поймем. Реальные варианты есть?

Квазимодо посмотрел на юного друга, и Жо начал докладывать четким, явно унаследованным от первого курса Военной Школы голосом:

— Вариант первый. Устраняем течь. Идем к берегу. До материка приблизительно двое суток. Это при удачном ветре. Используем стаксель. Выжимаем все из "магии". Высаживаемся на берег. Далее по обстоятельствам. В пешем порядке. Вариант второй. Высылаем разведку. Здесь гряда мелких островов. Предположительно — необитаемых. Северо-восточнее — архипелаг. Предположительно — Редровы острова. Те, о которых упоминал наш многоликий "друг". Возможно, там удастся найти кузницу. Все, что нам требуется, не так уж трудно изготовить в стационарных условиях. На островах наверняка имеются и слесарные мастерские, и верфь.

— Многовато "возможно" и "предположительно", — пробурчала Катрин. — Впрочем, у нас всегда так. Кто-нибудь еще выскажется? Ква, сдвинь свою начертательную механику, посмотрим на карту.

Все уставились на россыпь точек в самом углу карты. Первым высказался Хенк:

— Раз все равно нам нужна кузня, не проще ли отправиться к материку? Удастся починиться — хорошо. Не удастся — идем по берегу. На здешних островах пираты заправляют. Договориться с ними трудновато будет.

— Это если верить Касану, чтоб его скорее рыбы доели, — сказал Квазимодо. — Он мог и наврать, чтобы мы западнее пошли. В любом случае, у материкового берега, тем более, если он населен, нам укрыться будет трудно. Берег, судя по карте — крутой и скалистый. Сверху наш "Квадро" сложно замаскировать. Придется сразу высаживаться. На суше мы — это шесть бойцов и один носильщик. Маловато. Корабль у нас только ленивый не попытается захапать. Если уходить по берегу, большую часть груза придется бросить.

— Опять голодать? — возмутился Жо. — У нас на борту провизии месяца на два.

— Не в этом дело, — сказала Катрин. — Будет день, будет пища. Давайте течью займемся. Потом будет видно, что дальше делать.

У Катрин ломило виски. Вот уж накупалась, так накупалась. Ныряли трое: предводительница, Жо и Квазимодо. Четвертой тенью под килями "Квадро" мелькал селк. В своем водном обличии Сиге практически не отличался от крупного серого тюленя, но переоценить его помощь было трудно. Катрин и под водой понимала нечленораздельное лопотание и мимику усатой морды. Сиге нырял на дно за бездарно выпущенными из рук инструментами, поддерживал спиной ныряльщиков на нужной глубине и весьма доходчиво указывал, что делать. Над поверхностью воды его лопотание превращалось в подобие человеческой речи. Обсудив следующий этап работ, ремонтная команда снова ныряла. Ныряльщики-люди гораздо спокойнее чувствовали себя под присмотром всё видящего и всё замечающего тюленя. Уж, по крайней мере, неожиданного появления хищников можно было не опасаться. Сверху, над поверхностью моря работу ныряльщиков прикрывал устроившийся на скале Хенк. С высоты ему открывался отличный обзор на море и рифы.

Закончив работу, ныряльщики выбрались на палубу. Серая спина селка мелькнула и исчезла в зеленоватых волнах крошечной бухты. Катрин, не обращая внимания на мокрую липнущую к телу рубаху, уселась на диванчик, Квазимодо плюхнулся прямо на палубу. Жо все плевался и сморкался за борт.

— Да, не хватает нам лодки, — сочувственно сказал Винни-Пух.

Легкий челнок погиб во время шторма, и его действительно очень не хватало.

— Нам пары ныряльщиков-фуа не хватает, — прокряхтел Квазимодо. — Они бы с этой проклятой течью в два счета управились.

— Собственно, мы и сами справились, хотя и не в два счета, — пробурчала Катрин. — Спасибо Сиге. Как он там, кстати? Я не поняла — через сколько дней он обратно двуногим станет?

— Он и сам не знает, — пояснил одноглазый шкипер. — У него, эта... морфо-логия сложная.

— Набрались мудростей, профессора хреновы, — Катрин не без труда встала. — Зеро, хватит глазеть, пошли на камбуз. Обед срочно нужен, или я кого-нибудь сырым сожру.

Катрин обсасывала рыбью косточку, когда со скалы засвистел Хенк. Ква крикнул другу, что сейчас пайку переправит, но бородач яростно замахал сверху подзорной трубой. Катрин переглянулась с одноглазым и прыгнула в воду.

Подниматься вверх по камню было сложно — босые ноги скользили. Катрин с трудом находила опору. Отвыкла от суши. Сзади без излишнего чинопочитания подпихивал леди в кормовую часть цепкий Ква. Молодая женщина ухватилась за протянутую руку Хенка и оказалась на верхнем уступе скалы. Вдвоем выдернули легкого шкипера.

— Что тут? — осведомился Квазимодо, окидывая деловитым взглядом горизонт.

Хенк показал на небольшое пятно между торчащих из воды отвесных скал-островов.

— Парус. Движется на северо-восток. Корабль непонятный, я таких не знаю.

Катрин смотрела в подзорную трубу. Небольшое суденышко шустро двигалось под единственным прямоугольным парусом.

— Прибрежное корытце, — объяснил Квазимодо. — Скорее всего, рыбаки. Отчаянные, раз так далеко от деревни уходят. Но нам их не достать. Разве что дымом подманить.

— А где наш тюлень? — поинтересовалась Катрин.

— Вон там плескался, — Хенк указал пальцем. — Видать, хорошо ему на воле. Вы, леди, на него ужин не готовьте. Он там, по-моему, рыбы нажрался на пять дней вперед.

— Ух, ты, да он не тюлень. Просто какая-то торпеда акулья, — Катрин смотрела в подзорную трубу на скользящую под водой тень. Временами серое тело вылетало на поверхность, мелькало короткой стрелой и снова исчезало.

— Да, леди, послать бы его на разведку. Да как подозвать-то? — Квазимодо был готов заерзать от нетерпения.

Катрин, свесившись со скалы, стучала опущенными в воду камнями. Два коротких удара, пауза, еще два. "Идите ко мне". Интересно, подозревают тюлени о существовании внутригрупповой азбуки Морзе?

Квазимодо сидел на ногах предводительницы, не давая свалиться в воду. Когда из воды с шумным плеском явилась усатая морда с большущей рыбиной в пасти, одноглазый моряк чуть не упустил командиршу.

— Блин, стурворм тебя поимей, ну и шутки!

Катрин, отряхивая с лица воду, взяла у тюленя тяжелого тунца.

— Это тоже пригодится. Но мы тебя по другому поводу беспокоили. Там корабль идет. Не мог бы ты на него поближе глянуть?

Сиге всплеснул ластами, выразительно округлив и так большие глаза, тявкнул-заурчал.

— К северу отсюда. Рядом со скалами. Идет на северо-восток, — сердито объяснил Квазимодо.

Селк мгновенно исчез, а друзьям пришлось отряхиваться от поднятого им фонтана брызг. По-видимому, тюлень пребывал в прекрасном настроении.

Вернулся Сиге уже в темноте. Услышав плеск и фырчанье, Катрин, уже чуть не заснувшая, спустилась к трапу. Позади сгрудился остальной экипаж. Хенк опустил к воде масляный светильник. Селк плескался у кормы, то и дело переворачиваясь на спину и демонстрируя свой светло-серый живот.

Выяснение результатов разведки заняло довольно много времени. Сиге проследил за суденышком до самого порта, умудрился подслушать разговоры на борту, вот только доступно изложить их содержание несколько затруднялся.

— Все дарки, как дарки, — сокрушался Квазимодо, — а ты вообще не тюлень, а рыба. Ну что ты рот беззвучно открываешь? Рычит, булькает. Моя Теа лучше меня говорит.

— Да отстань ты, Ква, — разозлилась Катрин. — Твоя Теа совсем иную жизнь вела. Зачем селкам в море философские дискуссии разводить? Они на суше по-человечески общаются. Давай, напрягись, расшифруем как-нибудь.

Расшифровать, в общем-то, удалось. Суденышко действительно было рыбачьим. Ставили сети на каком-то жутко добычливом месте. Что там ловилось, селк пытался объяснить, но тут уж уяснить детали не удалось. Корабль, вернее, большая лодка, вернулась домой, на небольшой скалистый островок, расположенный к северо-востоку от нынешней стоянки "Квадро". На островке ютилась крошечная рыбацкая деревушка. К западу от островка находились те самые относительно крупные острова. Самый большой остров рыбаки между собой называли — Редро. Там имелся порт, город, жил то ли король, то ли знатный лорд, — рыбаки отзывались о своем властителе с очевидным почтением. Похоже, там была и верфь, и уж определенно — приличная кузница. В общем, этот Редро выглядел многообещающим местечком. Кстати, рыбаки должны вернуться завтра, проверить сети.

План вырисовывался сам собою.

— Пойду я и шкипер, — Катрин покосилась на вытянувшееся лицо Жо. — Ты приведешь в порядок электрику. Вини будет выздоравливать и заодно вас кормить. На Хенке останется охрана. Сиге попробует осуществить связь. Да, пожалуй, мы Зеро с собой заберем.

Из темноты послышался испуганный звук.

— Не хнычь, — приказала Катрин. — Будешь хорошо себя вести — разрешу остаться на суше. Ты уже акклиматизировался. Приживешься.

— Леди, я не могу там остаться. Молю вас... — залепетал невидимый Зеро.

— Будет время — разрешу высказаться. Сейчас заглохни. Идешь с нами и помогаешь в меру своих невеликих сил. Всё. Сейчас готовимся, отшлифовываем план. Ква, я полагаю, список необходимых к производству деталей уместится у тебя в голове?

Позже, когда Жо вышел из каюты, шкипер неуверенно спросил:

— Кэт, нужно ли нам тащить с собой раба? Пользы там от него, как с той дохлой рыбы. Только в отличие от рыбы он еще и болтать способен. Или имеем мысль его продать?

Катрин хмыкнула:

— Разве это будет не гуманно? Много серебра мы с собой взять не сможем. При нашей-то "легенде", денежки у нас первый же стражник попытается изъять. Мы же слабые и беззащитные. Зеро — товарец сомнительный, но если на островах хоть одна состоятельная тетка к мужскому мясу неравнодушна, мы самца гарантированно пристроим. И ему хорошо, и нам польза. К тому же он внимание отвлечет. Мы с тобой пара странноватая и подозрительная. Уж пусть и третье чучело имеется. А если голозадый болтать начнет, кто его всерьез слушать станет? Он же абсолютно слабоумным выглядит.

Квазимодо покачал головой:

— Ты просто хочешь от него избавиться. И даже готова рискнуть. Между прочим, он неплохо сейчас работает.

— Поэтому я и не предлагаю его на дно отправить. Но я его и сейчас просто не способна выносить. Оставим красавца — и мне, и ему легче будет.

Квазимодо хотел что-то сказать, но вместо этого начал чиркать по бумаге, прикидывая, что нужно изготовить в кузне. Выходило, что дел в мастерских не на день и не на два. Тонкая работа все эти кольца и ползунки с шарнирами.

Плот, связанный из трех разнокалиберных, выбеленных солнцем и водой стволов, покачивался на волнах уже не первый час.

— Зря мы здесь купаемся, — пробурчала Катрин. В рваном платье она чувствовала себя неуютно.

— Появятся, — заверил Квазимодо.

Его очередь была лежать на плоту, и шкипер с удобством устроился на теплых бревнах. Солнце висело уже высоко. Волны ласково покачивали плотик. Корявое сооружение было слишком мало, поэтому отдыхать троим пассажирам приходилось по очереди. Катрин и Зеро сидели, опустив в воду ноги. Сиге кружил вокруг, иногда приближаясь, дабы пообщаться и проследить, чтобы плот не слишком сносило течением. Созданное на скорую руку плавательное средство болталось прямо по предполагаемому курсу рыбаков. Если верить заверениям шкипера и дарка, мимо рыбацкая лодка никак не проскочит.

Катрин следила за движениями Сиге. Как же он грациозно движется — залюбуешься. Вот ведь жизнь — можно просто наслаждаться движением в родной стихии. У человека так редко получается.

Катрин обернулась, посмотрела на темную точку. Скала, за которой прятался затянутый маскосетью "Квадро", казалась ужасно далекой.

Быстрое тело тюленя высоко поднялось из воды, шлепнуло ластом и подплыло к плоту.

— Офль!

Плывут, значит. За несколько дней Катрин научилась довольно точно понимать вздохи-слова селка.

Молодая женщина машинально поправила волосы. Вчера Жо, как он выразился, "навел гламурный морок". Ну, действительно вполне прилично — особенно удалась челка, — но ведь последние веянья моды здешних островов оставались абсолютно неизвестны. Как прикажете аборигенов очаровывать? А ведь наверняка придется какого-нибудь местного козла охмурять. Действовать честно ну никак не получится. Из оружия — единственный паршивый нож на поясе у Ква. У парня повязка на глазу, синяки после шторма не прошли — обычный невезучий матросик. Ну, голый по пояс Зеро, смуглый и с ожерельем-ошейником на шее, за типичного моряка едва ли сойдет. Но запуганное выражение на красивой морде даже кстати — в шоке индивид. Натуральная жертва кораблекрушения. Главное, чтобы рта не разевал.

Смуглый кобель взял и раскрыл пасть:

— Госпожа, могу я сказать? Вы обещали...

— Нашел время, — пробурчала удивленная хозяйка. — Ну? Пописать хочешь, что ли?

Некоторые вещи бывшего Цензора по-прежнему приводили в смущение. Он потупился и едва слышно прошептал:

— Прошу великодушную госпожу не оставлять меня там. Осмелюсь просить меня не продавать. Умоляю милостивую леди. Клянусь, я буду служить еще преданнее. Поверьте, Госпожа.

— Где? Где эта длинная очередь желающих приобрести этакое сокровище, — Катрин хмыкнула. — Короче, некий глас из пустоты я услышала. Обещать ничего не собираюсь. Собственно, почему ты не хочешь поменять место жительства? Вдруг тебе повезет с новой хозяйкой. Будут исправно задавать корм, о штормах забудешь. Штаны новые выдадут. Ну и, иные развлечения появятся.

Ква косился как-то странно. Катрин глянула на раба. Зеро почему-то тесно-тесно сдвинул бедра.

— Вашу мать!

Раб скорчился, почти сунув голову в воду. Дотянуться до смуглой спины без риска перевернуть плот было трудно, и разъяренный взгляд Катрин обратился на одноглазого шкипера. Квазимодо поспешно выставил ладони:

— Уж я-то здесь совершенно ни при чем, моя леди. У него инстинкт. Стоит ли обращать внимание? Всё равно, что кролика в блудливых мыслях обвинять. Порода.

— Я-то не крольчиха! — зарычала Катрин.

Квазимодо глянул на нее с опаской, но тут рядом с плотом вынырнула усатая морда, зазевала-заныла. Рыбацкая лодка приближалась.

— Леди, вы меня за штаны придержите, — попросил одноглазый шкипер и принялся подниматься на ноги. Выпрямившись на неверных бревнах, закрутил над головой драной рубашкой:

— Эй, на лодке! Ой, спасите — помогите, люди добрые!

День трое спасенных провели на рыбацкой лодке. Сначала рыбаки косились на неожиданный "улов" с подозрением, особенно их смущала высокая красавица в неприлично оборванном платье и с серебром на шее и пальцах. Домой рыбацкая лодка, тем не менее, сразу не повернула: сначала проверили сети, выбрали улов — с десяток толстоспинных рыбин, похожих на громадную сельдь. Сия золотисто-радужная рыба считалась деликатесом, именно поэтому для её ловли рисковали ставить сети в такой дали от родной деревни.

Катрин сидела на жесткой "банке", смотрела на возню с сетями. Ква и голозадый помогали спасителям. Одноглазый уже вовсю болтал с рыбаками, излагал крайне драматическую историю гибели несчастного когга "Высокий" и двухдневного скитания троицы спасшихся на плоту. Рыбаки, судя по всему, "легенду" приняли без особых подозрений. Старший из ловцов сельди-мутантки уже по-хозяйски покрикивал на Зеро, ругая за кривые руки.

К островам подошли уже на закате. Катрин хотела есть, пить и вообще заняться делом. Рыбаки обедом поделились, но ломтик сыра, черствая краюха кукурузного хлеба и несколько глотков противной воды не слишком-то удовлетворили желудки "жертв кораблекрушения". Квазимодо, и тот украдкой поморщился — похоже, в бочонке для воды рыбаки частенько держали и что-то иное — скорее всего, наживку.

Суденышко шло под парусом, вокруг из морских волн круто вздымались то отдельные высоченные скалы, то десятки больших и малых скалистых островков. На уступах тех клочков суши, что покрупнее, виднелись хижины, в небо тянулись дымки очагов. Да, народ Редровых островов был немногочислен, зато живуч.

Лодка вошла в столь запутанный лабиринт скал и островов, что стало трудно ориентироваться. Теперь по правому борту тянулся высоченный утес, о подножье которого с шумом разбивались волны. Глядя, как спасенные задирают головы, старший рыбак с гордостью сказал:

— Наш Редро. От начала времен все враги, что сию великую твердыню увидели, так на дне наших бухт и остались.

Глядя на высокую базальтовую стену, с которой местами свисали лианы и пучки травы, Катрин вполне поверила в неприступность острова. Кому он на хрен нужен? Кругом полным-полно более уютных мест. Настоящих пиратских войн в этом благословенно малонаселенном мире ждать еще сотни и сотни лет.

Рыбаки спустили парус, взялись за весла. Лодка миновала скальную теснину пролива и вошла в неожиданно просторную бухту. Зеленела роща на склоне горы, левее ее тянулись скальные террасы. На правой стороне бухты к склону лепились каменные дома. Почти нависали над морем невысокие ограды, за которыми теснились деревья и кусты крошечных садов. Катрин увидела небольшой участок крепостной стены, круглую башню, еще какие-то, явно фортификационного характера строения. В центральной части бухты, у короткого причала сгрудились хищные корпуса драккаров. Поодаль от них, на якоре, стоял двухмачтовый крутобокий корабль.

Квазимодо принялся восхищаться боевыми "драконами". Рыбаки с гордостью подтвердили, что такого сильного флот, как на Редро, нигде не сыщешь. Об Объединенном Флоте здесь, похоже, и слыхом не слыхивали. Впрочем, Катрин не собиралась никого развлекать неправдоподобными байками о флоте в несколько сотен кораблей. Всё равно не поверят. Судя по первому впечатлению, на главном острове Редро обитало три-четыре тысячи человек. Если прибавить остальных жителей архипелага, — тысяч десять наберется. Вполне приличный для здешних мест центр цивилизации. Должна же у них быть верфь и мастерские?

Лодка подошла к маленькой пристани, вокруг которой покачивался с десяток таких же грубоватых рыбацких посудин. Пахло рыбой, смолой, дымком очагов. Солнце уже скрылось за скалами, в сгущающихся сумерках жалобно кричали чайки. Предводитель рыбаков довольно сурово приказал чужакам сидеть на месте, и ушел на берег. Остальные спасители поглядывали на троих пришельцев со значением. Видимо, предстояла проверка.

Рыбак вернулся в сопровождении двоих мужчин с мечами на поясе. Ква немедленно принялся повторять рассказ о кораблекрушении. Стражники слушали с интересом. К лодке подошли еще зрители: несколько мальчишек, четверо рыбаков и толстая тетка с пустыми ведрами. Мальчишки тихонько перешептывались, взрослые слушали молча, никак не комментируя красочный рассказ одноглазого чужака. Всё это всё меньше нравилось Катрин.

Наконец, стражники сделали знак следовать за ними. Поднимаясь с пристани на узкую набережную, Катрин отчетливо слышала, как один мальчишка важно объяснял опоздавшим товарищам:

-Лазутчиков поймали.

Конвой остановился у каменного дома. Один из стражников ушел и отсутствовал довольно долго. Катрин, начавшая злиться, села на лавку под стеной и вытянула босые ноги. Стражник ничего не сказал, но взгляд от женских колен отводил излишне старательно.

Из дома вышел начальственного вида человек, в кожаной безрукавке и с широким мечом на поясе:

-Утопленники, значит?

-Так точно, — поспешил подтвердить Квазимодо. — Утопли, да не-дотопли. Посчастливилось, значит. Благодарствуем за спасение.

Старший стражник хмыкнул и посмотрел на Катрин. Не торопясь оглядел, — прямо от щиколоток до зеленых злых глаз и прощупал.

-Красавица ваша онемела от невзгод ей выпавших?

Катрин неторопливо, так чтобы грудь качнулась, поднялась:

-Желаю испросить у вашего господина защиты и поддержки. У господина, а не у вас, оборванцев невежественных. Я не уличная девка, чтобы на улицах с солдатней безымянной болтать.

Мужчина сдержанно улыбнулся:

-Ну, раз леди желает, так тому и быть. Наш милорд без сомнения рассудит, кто здесь оборванный, а на ком спеси вдвое побольше, чем тряпья имеется. Подождите, я сейчас вам провожатых выделю, — старший стражник повернулся к одноглазому морячку и смуглому непонятному красавцу. — Вы, утопленники, если не возжелали благородные требования выставлять, переночуете рядом с караулкой. Завтра разберемся, куда вас приставить. Только сначала, лишнее отдай, — стражник требовательно показал на ножны на поясе Ква. — Ужином вас покормят, ложки дадут, а защищаться здесь не от кого.

Квазимодо скорчил жалобную рожу, но ножны с пояса тут же снял.

-Идите, там топчаны есть. Еду вам принесут, — велел начальник караула.

Катрин положила руку на плечо раба. Зеро вздрогнул.

-Этот мне принадлежит, — заявила молодая женщина.

-Здесь рабы, земля, вода, небо, да и все что дышит под небом, принадлежит нашему милостивому лорду Пайлу, — спокойно сказал командир стражников.

-Несомненно, — ледяным тоном отрезала Катрин. — Вот я и желаю лично вручить свою судьбу и свое имущество в руки благородного лорда.

-Даже не подумаю вам препятствовать, — начальник караула ухмыльнулся. — Вас проводят к его милости. Эй, кто там из наших свободен?

Появилось двое стражников. Катрин повелительно кивнула Зеро, но ее остановил начальник караула:

-Моя прекрасная леди, послушайте умного совета. Лорд Пайл так же суров, сколь и справедлив. Не пытайтесь ему возражать. Вы весьма красивая баба, но нынче роль избалованной купеческой дочки не по вас. Море вас порядком растрепало. Проявите благоразумие, да на милость богов надейтесь. Лорду Пайлу это понравится куда больше чем капризы.

-Благодарю за добрый совет. Я не папина дочка, и уже не первый год замужем, — Катрин неожиданно чарующе улыбнулась. — Но все равно, спасибо, милорд. Извините, если была груба. Боюсь, я приняла слишком близко к сердцу гибель нашего корабля.

-Ну, что вы, молодая леди, — начальник караула окинул еще одним отеческим взглядом грудь свежевыловленной красавицы. — Я сам дважды шел ко дну. Не переживайте, все в руках богов. Надеюсь, милорд найдет, чем вас обнадежить.

Поднимаясь вслед за стражником по крутой, криво вымощенной, улочке, Катрин обдумывала ситуацию. Вроде бы не так плохо. На Редро обитают вовсе не дикари-людоеды. Дисциплина, единоначалие. Похоже, этот самый лорд Пайл здесь королевские обязанности выполняет. Строг, пользуется авторитетом и уважением. Правда, хрен знает, какого он возраста. Впрочем, возможно, ни соблазнять здешнее руководство, ни глотки ему резать не понадобится. Посидим в гостях, резину потянем. Глядишь, Ква и управится с делами. Договариваться, ловчить и тащить — у одноглазого в крови. Остался он внизу, поближе к порту, как и рассчитывали. Конечно, совершенно не ясно, как можно изготовить мудреные детали, не объясняя для чего они нужны, но одноглазый справится. Но как отсюда уходить? Ладно, разберемся.

Катрин принялась разглядывать спину стражника. Ничего особенного, — англосакс неплохо сложенный. Тип повсеместно преобладающий по эту сторону Перехода. Если не брать в расчет несчастных "желтков" и штучные исключения, здесь все такие. Европеоиды сплошь от тропиков до севера. Да, интересно этот мир заселялся. Тьфу, что за мысли никчемные? Значит, мужики среднего роста, двигаются нормально, бойцы, похоже, недурные, но не специальной подготовки. Оружие средней паршивости, — мечи скандинавского типа, прямые, железо так себе, — такие клинки здесь куют упорно и повсеместно, от самого Тинтаджа до Каннута, невзирая на различия климата и необходимость пробивать шубы, кольчуги и прочие доспехи. Видимо, привычка, унаследованная от предков. Так, — академические гипотезы оставим на потом. Значит, легкая защита только на начальнике караула. Остальные шляются налегке и это хорошо. В коротком бою даже у утопленницы шансы будут. Шагает парень уверенно, на интересную бабу упрямо не оглядывается, борода у него подровненная, не такая уж и противная. Кроме меча, широкий кинжал на поясе. Сапоги добротные. Очень хорошо. Сапоги стоит заранее подобрать по ноге и прихватить с собою. Сколько можно в случайных обносках или вообще босоногой голыдьбой щеголять?

Остановились у узких ворот. На стене горел одинокий факел. Зеро удивленно заозирался. Катрин тоже удивилась. Что-то не похоже на обитель самодержца. Вон, — вполне солидные замковые стены правее угадываются.

-Там цитадель, — угадал мысли гостей один из стражников. — А лорд наш милостивый здесь живет. Когда не в море, понятное дело. Он роскоши не любит. Часто свою долю добычи вдовам и сиротам жертвует.

В голосе стражника звучала неподдельная гордость. Катрин незаметно поморщилась. Подумаешь, пират-благодетель, социальный заказ он выполняет. Знаем мы эти политтехнологии.

Лорд Пайл проживал, может быть, и не в толстостенной твердыне, но с охраной. На стук конвоиров приоткрылась бойница над воротами. Со стражниками перекинулись парой слов, ворота открылись.

-Заходите, ждут вас. До встречи, драная леди.

Второй стражник хохотнул шутке товарища, и оба отправились вниз к порту.

"Пока морду не набьешь, ну никакого уважения", — горестно подумала Катрин и вошла в обитель благородного лорда Пайла.

Посетителей встретил широкоплечий тип, судя по басу, уже преклонного возраста. Махнул в темноту:

-Туда шагайте.

Зеро растерянно затоптался. Катрин пихнула его в ребра. Под ногами были неровные камни мощеного двора. Следуя в указанном направлении, молодая женщина увидела дверь. Вообще-то, дом оказался немаленьким: строения жались к отвесной скале, за одной из стен угадывалась зелень сада. Не дворец, конечно, но и не в собачьей конуре здешний лорд обитает.

Над головой порхнула летучая мышь. Зеро задрожал.

-Да не трясись, кролик Банни несчастный.

Катрин толкнула дверь, навстречу пахнуло маслом, металлом и пролитым пивом. Казарма, что ли? В довольно просторной комнате, на длиной лавке возился с кожаным подшлемником бородатый мужчина. Оба светильника, подвинутые удобнее, освещали стол, но оставляя в тени лицо оружейника.

-Чего надо? — небрежно поинтересовался мужчина, ковыряясь в клубке ремней.

Катрин смотрела на его руки. Оружейник деловито выбирал кожаную полоску для ремонта, ремни цеплялись за перстни и браслеты, густо украшавшие сильные обнаженные руки. Неудобно работать с этакой ювелирной ярмаркой на пальцах.

-Что нужно, спрашиваю? Ты, парень, видать, немой?

Зеро издал растерянный звук. Катрин ткнула его в загривок:

-Преклони колени, недоумок. Перед властителем Редро стоишь.

Зеро с облегчением и без раздумий бухнулся на колени. Катрин, придерживая разодранный подол, тоже склонилась в поклоне:

-Милорд, уповаю на ваше милосердие и благородство. Слава о вашей мудрости и доброте широко разошлась по морям и землям от севера до самого жаркого юга. Решилась я отнять время у столь могущественного лорда, исключительно из-за своего плачевного безвыходного положения. Простите великодушно одинокую женщину.

Лавка скрипнула, — хозяин дома встал. Катрин спины не разгибала, только покосилась на носы мужских кожаных тапочек, — по-домашнему привык великий островной лорд в своих покоях щеголять.

-Видать, бабы везде одинаковы. Вроде и догадлива, а льстишь как горшечнику-забулдыге. Если обо мне слышала, то знаешь, что не добротою я славлюсь.

Катрин подняла голову. Хозяин дома усмехался. Лицо его загорелое, и обрамленное подстриженной бородой, казалось открытым и мужественным. Этакий ярл пиратский, прямой да откровенный, предводитель шумной орды бесстрашных воителей, любимец женщин, кумир мальчишек, о подвигах по ночам мечтающих. Только к чему театральщина с встречей?

-Мало я слышала о милорде, — призналась Катрин. — И к встрече не готовилась. Если бы не шторм...

-Да, шторм был великий, — согласился лорд Пайл, разглядывая гостей. — Значит, посчастливилось из объятий драконьей осени вырваться? И кто же вы такие будете?

-Леди Катрин Мезозойская. С севера. Шли из Глора к Желтому берегу. Шторм, еще один шторм.... На все воля богов.

-Море слабых не любит, — хозяин усмехнулся. — Значит, ты из благородных да смиренных? Достойные качества для молодой бабы. Только наряд твой и взгляд предерзкий об ином говорят.

-Наряд — уж какой море оставило. Взгляд.... Бывали времена и получше. Род мой из благородных, да и муж не из захудалых был, — Катрин тряхнула толстую цепь на шее. — Времена меняются, но кровь остается кровью.

-Что ж твой муж-герой ни корабль не уберег, ни жену-красавицу? Видимо, не любили его боги.

-Муж три года назад погиб. В бою с людьми, а не с водой соленой. Боги в те дела не вмешивались, — резко сказала Катрин. — Это я здесь голая и нищая стою, и только моя в том и вина. Вы здесь власть, лорд Пайл, но уж супруга моего покойного плохим словом не поминайте. Нет в том чести.

Лорд Пайл хмыкнул:

-Да вы, леди, сейчас мне когтями глаза выскребать начнете. Значит, отправился твой супруг к предкам? Ну, пусть ему боги наверху помогут. А что за красавчик рядом с тобой пол лижет? Уж не замена ли благородному лорду?

-Раб, — Катрин поморщилась. — Не я его выбирала, не я за него деньги платила. Не из лучших невольник, туповат, но исполнительный.

-Стать у него редкая, — хозяин окинул коленопреклоненную фигуру оценивающим взглядом. — Гладкий, и руки сильные. Такими бы руками да абордажный топор держать. Или и для чего другого смуглый пес подходит, а, леди благородная?

-В пути чего только не приключится, милорд, — Катрин пожала плечами. — Только расстанусь я с ним без слез. Такого в постель брать, — все равно, что из бочонка остатки солонины выковыривать. Попахивает.

Лорд Пайл засмеялся:

-Прямая ты женщина, Катрин Зеленоглазая. Уж прости, не запомнил я твой титул. И что ж мне с вами делать?

-С рабом, — все, что вашей милости угодно. Меня, если милорд доброту проявит, на первый корабль идущий в Глор посадите. Честью своей клянусь, хоть у меня на Желтом берегу и в Глоре владения скромные — расходы возмещу с лихвой.

-Первый раз мне вдова честью клянется, — лорд Пайл явно забавлялся. — Только на моей памяти ни один корабль с Редро в ваш Глор вонючий не ушел. Вот оттуда люди, бывало, к нам попадали. Только не по своей воле. Так что попроси чего-нибудь другого, зеленоглазая вдова.

-Просить мне нечего. Здесь вы властитель. Как соблаговолите решить, так и будет. Мне к шуткам богов не привыкать. Как Флот на юг ушел, так боги словно взбесились.

-О Флоте ты мне еще расскажешь, — кивнул хозяин. — Раба твоего пристроим, — лорд Пайл взял смуглого мужчину за шею и без видимого усилия поставил на ноги. Провел пальцем по гладкой скуле Зеро: — Товар редкостный. Охотники на него найдутся. Я такую забавную шкуру в первый раз вижу. Хорошо пойдет, с наваром.

-Лучше чем я? — поинтересовалась Катрин.

Лорд Пайл глянул насмешливо:

-Обиделась, вдовушка? Не пойму, — из благородных ты или нет? Дерзка, красива, заносчива не по чину. Кто тебя пороть, да объезжать будет? У нас рабов мало, да и торгуем мы людьми редко. Разве что пленными. У нас на Редро народ вольный, только своим островам и лорду предан. То есть — мне, — хозяин спокойно улыбнулся. — Рабыня из тебя плохая будет, по глазам видно. Ничего, на Редро всем дело найдется. Пока расскажешь мне о Флоте, о Глоре вашем знаменитом, а там видно будет. Сейчас ужином покормлю, — не откажешься, зеленоглазая?

-Милорд бесконечно добр, — Катрин непроизвольно сглотнула слюну.

-Ох, и воспитанная ты леди, — хозяин захохотал. — Редко голодать приходилось? Ладно, — он толкнул в плечо смуглого раба, — ты, красавчик, ступай к Старому. Он покажет, где спать, а завтра к делу приставит. Какие-нибудь тряпки тебе найдет. Иди, иди...

Зеро кинул на госпожу панический взгляд и на негнущихся ногах вышел.

Лорд Пайл с некоторым удивлением глянул ему вслед:

-А ты, Зеленоглазая, видать, в узде его держала. До сих пор боится. Частенько била?

Катрин пожала плечами:

-Только за дело. Глуп.

Лорд Пайл посмотрел на гостью с новым интересом:

-Глуп? Хм, мне всё казалось, женщины не ум ценят. От такого красавчика, да еще бессловесного, разве сердце бабье не растает? Признайся, Зеленоглазая. У нас здесь нравы простые.

-Бабье сердце возможно и тает, а мое этот кобель в восторг никогда не приводил. Не утопила только потому, что расточительство не приемлю, — мрачно призналась Катрин, в очередной раз понявшая, что актриса из нее плохая. — Наплевать мне на него. Куда обиднее, что всё имущество утонуло. Да, милорд, со мной еще человек был. Одноглазый, страшненький, но куда полезнее этой смуглой обезьяны. Его ваши стражники забрали. Думаю, одноглазого вы сами пристроите. Он из ваших, из морских.

-На Желтый берег ходил? — с явным интересом спросил лорд Пайл.

-Понятия не имею, — сказала Катрин. — Я на корабле еще леди была. Мне с одноглазыми уродцами не о чем было беседовать. Но когда корабль утонул, одноглазый мне очень помог.

-Хорошо, моряки, да еще опытные, нам нужны. Не обидим, — хозяин кивнул на лавку. — Садись, Зеленоглазая. Сейчас ужин прикажу подать.

Лорд Пайл вышел. Катрин села на жесткую лавку, скромно натянула оборванный подол на колени. Странно как-то получается. Кривого приняли без вопросов, Зеро тоже показался хозяевам достойным приобретением. А вы, милостивая леди, здесь ни к селу, ни к городу. Послушают ваши жалкие побасенки, да пинка под зад дадут. Хорошо еще, если в караулке полы мыть пристроишься. Вот тебе и роковая женщина-вамп. Не встает здесь на тебя. Утрись, и за честь свою не переживай. Хм, обидно как-то. Лорд Пайл, между прочим, мужчина видный. Борода ему на удивление идет, плечи широкие, изо рта не воняет. Властный, не дурак, малость хамоват и пренебрежителен, — ну а как еще к чучелу, из моря выползшему, относиться прикажите? Хитрит, конечно. Видите ли, и не ждал он никого, и насчет третьего человека не в курсе. Кто еще с корабля спасся, спросить и не подумал. Доложили рыбачки шустро, не зря Ква на "шаланде" разглагольствовал, "легенду" в подробностях излагал. Допросят одноглазого, Зеро попробуют допросить. Как бы голозадый не спятил, — уж очень у него взгляд одуревший был. Впрочем, от него добиться толку трудно даже понимающему человеку. Здесь вроде бы жизнь "чистая", без Пришлых. В порту никаких новых сооружений. Торчит единственная лебедка с примитивным блоком. Драккары без тяжелого вооружения. Даже арбалетов не видно. О Флоте здесь только смутные сказки слышали. Очень хорошо. Нам только нормальная кузница нужна. Ква справится. А леди-утопленница и на свинарнике пока поработает. Очень даже неплохо, что здешнего хозяина ублажать не придется.

Дверь открылась, вошла девушка с подносом, и Катрин моментально осознала, почему у нее самой нет ни малейших шансов сыграть роль соблазнительной Маты Хари. Такого изумительно красивого существа Катрин давненько не доводилось видеть. Тоненькая, грациозная хозяйка дома казалась ростом значительно выше, чем была на самом деле. Узкие, с виду хрупкие плечики, покрывала волна темных, блестящих волос, ровно подстриженных ниже спины. Пояс, из массивных, кованных из серебра и усыпанных драгоценными камнями звеньев, подчеркивал стройные девичьи бедра. Огромные, светло-голубые глаза, крошечный подкрашенный рот, изящный, словно фарфоровый носик, — все казалось безупречно ярким и выразительным. Ну, положим, яркость достигалась изрядным количеством косметики. Но все равно, — юная девица была безупречна.

Куколка-брюнеточка неуверенно кивнула Катрин, поставила тяжелый поднос на стол. Пахнуло вареной бараниной. Оправившись от шока, Катрин поднялась и принялась помогать сгружать на стол миски и тарелки. Девушка вежливо кивнула. Вблизи она была даже красивее: не портили ни грубоватые мазки косметики, ни чудовищное изобилие украшений, отягощающее легкое тело подобно боевым доспехам. Если и можно увидеть Красоту в нарочито диковатом обрамлении, — так вот она, — баранину подает. Катрин машинально глянула на руки девушки, — нормальные пятипалые. Правда, кисти узкие до невозможности, — и как только на них браслеты и кольца держатся? Но если и есть в этом чуде кровь дарков, то ничтожная доля. Но хороша девочка, — боги не дадут соврать, хороша, — пусть и очень далекая, но несомненная родственница Блоод.

Катрин перевела дух. Не дарк, — уже хорошо. Магических сюрпризов можно не опасаться. Да и не девочка она, — если присмотреться, — ровесница. Или даже на год-два старше. Прирожденное изящество сильно возраст скрадывает. Кто она? Жена, любовница, наложница? Или выставка ходячая ювелирная?

Баранина, между тем, пахла головокружительно. Пора бы и поужинать.

Дверь снова скрипнула. Катрин слегка ошалела, — в зал вплыл еще один склад драгоценностей, на этот раз, куда весомее и внушительнее. В прямом смысле, — дородная тетка, втиснувшаяся в дверь с подносом, несла на себе серебра и камней килограммов под двадцать.

-Ты — утопленница? — поинтересовалась броненосная дама, подплывая к столу и водружая на середину поднос с двумя помятыми драгоценными кувшинами и шикарной чашей, похожую на по-королевски роскошную госпитальную "утку".

-Я утопленница, — с некоторым опозданием созналась Катрин.

-Ничего, я тоже в море чуть не утонула, — утешила тетка.

При ближайшем рассмотрении, она оказалась особой привлекательной, — не толстой, но то, что называется, "весьма в теле". Высокая грудь поддерживала настоящую кирасу из полусотни разномастных цепей, ожерелий — образцы ювелирного искусства просто чудовищно не соответствовали друг-другу по стилю, размеру и цвету камней. Алмазы, рубины и изумруды здесь соседствовали с яшмой, янтарем, гранатом и полированной костью. На голове красавицы красовалась полосатая косынка, из-под которой выбивались густые ярко-рыжие локоны. Уши дородной дамы рассмотреть было невозможно: сплошь смесь серебра и камней, отягощающая ушные раковины от мочки до самого верха.

"Вот это красотища!" — подумала Катрин. "Слышит тетка что-нибудь кроме собственного бряцанья? А руки? Никаких латных перчаток не нужно".

Вошел лорд Пайл и с ним невысокая девчонка, темноволосая, увешенная драгоценным металлом значительно скромнее, зато в отличие от взрослых дам, обряженная в шелковое платье. Роскошный наряд порядком портила нелепая прическа: четыре туго заплетенные косицы торчали вкривь и вкось, вызывая у Катрин смутные ассоциации с какой-то древней фантастической кинокомедией.

Хозяин подвинул ногой табурет и сел во главе стола. Девчонка продефилировала вокруг, скептически оглядела Катрин, плюхнулась рядом с лордом и объявила:

-Красивая. А врали что, на севере все мымры кушпастые.

Дородная тетка, уже раскладывающая баранину с тушеной капустой, пренебрежительно хмыкнула:

-Разве красивая? Плечи как у парня. Ободранная, и серебра, словно на нищенке. Разве что волосы редкой масти.

-Еще глаза, — тихо заметила прекрасная девушка. — Дикие глаза. Такие только у дарков бывают. Или колдунов.

-Все равно красивая, — отрезала девчонка. — Хоть и нищенка.

Оскорблять Катрин не собирались. Просто обсуждали, как невзначай прибившуюся ко двору бродячую собаку. Простые нравы. Островитянские.

-Милорду не угодно представить меня добрым женщинам? — поинтересовалась Катрин.

Хозяин, обгладывающий баранье ребрышко, ухмыльнулся:

-Все забываю, что ты леди. У нас здесь не церемонятся. Клоринда и Эллилон, — лорд поочередно ткнул костью в сторону пышногрудой дамы и темноволосого ангела. — А это — Рататоск.

Девчонка хмуро взглянула на гостью и величественно кивнула "рогатой" головой.

-Леди Катрин, как-то там... — забыл. Благородных кровей вдова и утопленница, — представил гостью хозяин. — За ужином утопленница нам расскажет, что с ней такое приключилось.

Катрин рассказала. Особенно не выдумывала, — рассказать о шторме и так было что, требовалось только не забыть, что потерпел-то крушение когг, а не какой-то там сомнительный катамаран. Впрочем, на этот счет Катрин была проинструктирована одноглазым шкипером и подробности кораблекрушения подозрений у островитян не вызвали.

-Да, ужасы-то какие, — вздохнула крупная Клоринда. — Я за всю жизнь два раза с Редро отплывала, да и то на соседние острова. А тут через океан.... И не сиделось тебе дома, северянка.

-В Глоре жизнь нищая. Хотелось на Желтый берег перебраться, на новые места, — объяснила Катрин.

-Перебралась, — укоризненно кивнула тетка. — Голая, босая, из хозяйства цепочка на шее, да смугляк диковинный. Еще хорошо хитки глубинные к себе не забрали. И чем ты, вдова молодая, думала?

Катрин, пригорюнившись, смотрела в миску. Действительно, и чем думала? У них здесь газет и "ящика" нету, расспросами до смерти замучают. Дали бы пожрать сначала. Баранина молоденькая, нежная.

-Ты ешь, ешь, — подбодрил хозяин. — У нас здесь с голоду умирать не принято. Значит, говоришь, на Желтый берег потянуло? Освоился там Флот? Прижился? Часто через океан корабли ходят?

Катрин принялась излагать новости стратегической и геополитической обстановки, стараясь говорить проще, по-бабски, и между делом пытаясь уделять должное остывающему содержимому миски. Остальные уже поели. Девчонка начала позевывать. Клоринда заботливо подливала в кубок хозяина дома. Пиво потреблял за столом только лорд Пайл, — женщинам тонизирующие напитки, очевидно, не полагались. Очень жаль, — Катрин была бы не прочь промочить горло. Тем более, в другом кувшине был джин, — обоняние вдову в таких случаях не подводило. Могли бы и нацедить стаканчик. Все-таки чуть не утонула дама, и всё такое.

Дверь с шумом распахнулась. Лорд Пайл и бровью не повел:

-Медленно бегаешь, Тим.

На пороге стоял юный парень. Буйная копна довольно длинных медных локонов, короткий плащ за плечами, меч с рукояткой из кости болтается на нарядной перевязи. Уставился на сидящую за столом Катрин, приоткрыв рот.

-С Дозорной вернулись? — усмехнувшись, спросил лорд Пайл.

-Да, — только лодка пришла, — паренек вытащил из-за пояса смятый клочок пергамента. — Это северянка?

-Угу, — хозяин дома разворачивал послание. — Утопленница. Понравилась? Могу весной, когда "дракона" под руку получишь, и светловолосую подарить. Она вдова, по всему видать, многому тебя научить способна.

У парня слегка порозовели щеки, что, впрочем, на фоне рыжих волос было не слишком заметно. Юный воин, не сводя с "утопленницы" взгляда, опустился на лавку.

"Я, конечно, и сама хамка, но здесь народ поголовно о приличиях никакого понятия не имеет", — в легком замешательстве подумала Катрин.

Хозяин, шевеля губами, читал мятую депешу. Рыжий юноша продолжал измерять взглядом манящую грудь гостьи. Девчонка и сказочный ангел критически за ним наблюдали.

-Эй, герой, баранины положить? Еще осталось.

Рыжий Тим машинально кивнул. Мысли его явно витали далеко от ужина.

"Может сосунку по уху заехать? Отлетит к стене, усвоит, что между утопленницами и шлюхами всё же некоторая разница существует", — раздраженно подумала Катрин.

-Завтра уходим, — объявил лорд Пайл. — После полудня выйдем, перехватить успеем. Когг одинокий идет, видимо, тоже бурей к нам отнесло, — милорд улыбнулся Катрин. — Если упрямиться не будут, им больше чем тебе повезет. Сейчас не то, что в старые времена — лишь убогие и глупые на дно ныряют.

-Смотрите, воины, прогневите богов. В старину на Редро только свои люди жили, — пробурчала Клоринда.

-Богам сейчас столько рабочих рук на дне не нужно, — с улыбкой возразил лорд Пайл. — Боги каждого пятого забирают, и возражать пока не думают. А нам нужно прибрежные острова заселять.

-Море пресным станет, если его кровью не сдобрить, — назидательно напомнила Клоринда. — О жертвах забывать — дурной обычай. Дело мужское, вам решать, но зачем нам те острова? Плоские, как задница у Эллилон.

-Еще что мудрое посоветуешь? — ласково поинтересовался хозяин. Его рука легла на крутое бедро женщины. Рука была крепкой — Клоринда вздрогнула, ее густо накрашенные ресницы кокетливо порхнули, затенив блеск глаз.

-Молчу, милорд.

Хозяин ухмыльнулся, глянул на Катрин.

-Милорд, — сердито встряла девчонка, — вы меня завтра с собой возьмите. Хочу море посмотреть.

-На стену выйди и смотри на здоровье. На "драконе" девкам не место. Вам бы только беду подманивать, вечно, как суки на луну воете.

Девчонка гневно засопела:

-Почему милорд меня с собакой сравнивает? И почему мне никогда в море нельзя? Северянка вон как далеко ходила.

-Сука — животное полезное, — миролюбиво пояснил лорд Пайл. — Ты собаку у хромого Така видела? Знаешь, сколько такой зверь стоит? Сука и щенков приносит, и за логовом следит. Вот и ты ума набирайся. И дом, и хозяйство, у тебя крепкие будут. Не опозорься, Рата.

-Меня Рататоск зовут, — пробурчала упрямая девчонка. — Я не рабыня чтоб на укороченную кличку тявкать радостно. Милорд, я что, так и просижу здесь всю жизнь? Даже Клоринда в море выходила.

-Будет случай, возьму, — пообещал лорд Пайл. — Когда без боя пойдем и недалеко. Ты еще сдуру под стрелу сунешься.

-Я сунусь? — возмутилась девчонка. — Да я ловчее Тима буду.

-Ну-ну, в море идти, это тебе не пыхтеть, пустой лук натягивая. Море боги не для баб создали. Разве не так, а, Зеленоглазая? — хозяин вновь насмешливо глянул на Катрин.

-Я бы без моря вполне обошлась, — признала гостья. — Разве что на бережку посидеть, на прибой посмотреть.

-Вот видишь, Рататоск? — лорд Пайл показал кубком на гостью. — Все уяснила северянка, стоило разок на дно пойти.

Рататоск посмотрела на трусливую вдову с очевидным презрением. Хозяин и Тим, потягивая пиво, тоже разглядывали светловолосую гостью. И сидящая напротив Эллилон не сводила огромных глазищ. Катрин начала злиться. После жирной баранины хотелось пива. И вообще, Катрин окончательно запуталась. Хозяин, — это хозяин, понятно. Тим, — оруженосец-адъютант. Но с бабами тут запутаешься. Сначала, подумалось — Эллилон первая леди здешнего клочка суши. Красива потрясающе, этого у нее не отнять. Только все больше молчит. Или Клоринда хозяйка дома? По количеству серебра не разберешь, — на каждой навешено столько, сколько баба унести способна. Даже на соплячке Рататоск побрякушек хватает, — уши аж оттопыриваются. Кто она лорду? Сестра? Дочь? Ему чуть за тридцать. Ей лет двенадцать-тринадцать, — когда нос задирает, — все четырнадцать с половиной. Теоретически, она может быть дочерью. Только не похоже. Да провались они пропадом!

-Милорд, что теперь со мной будет? — прямолинейно поинтересовалась Катрин.

-Боги укажут. Не торопись. Вернусь с моря, еще о Флоте расскажешь. Ты, видно, и вправду с людьми Флота дело имела, — сказками детскими нас почивать не пытаешься. И не беспокойся. Боги милостивы, место тебе найдется.

-А прямо сейчас боги мне место не найдут? Я бы руки помыла, да легла бы где-нибудь. Пусть милорд простит, но я трое суток толком глаз не сомкнула.

-Слабы женщины севера, — вздохнул хозяин. — Клоринда, найди вдове угол. Пусть отдохнет, потом поговорим. Да, и завтра гостью к работе приставить не забудьте, а то заскучает.

Местечко нашлось недалеко, — за стенкой.

-У нас здесь припозднившиеся гости иногда ночуют, — сказала Клоринда, указывая на широкую лавку. — Ложе не из мягких, может, ты к другим привыкла, но уж не побрезгуй.

-Я спать хочу, а не перины щупать.

Пухлая хозяйка хмыкнула:

-Ну, перин ты на Редро не отыщешь. Не заведено у нас. Вот тебе одеяло и подушка. Уборная во дворе, бочка с водой там же.

Из окна-бойницы падал лунный свет. За стеной бубнили-разговаривали, заливалась грудным низким смехом Клоринда. Не принято здесь рано ложиться. Замок не из роскошных, но развлечься здесь любят. Катрин плотнее закуталась в одеяло. Между прочим, не такой уж здесь юг. От одеяла попахивало перегаром и пролитым пивом, — видимо, здесь не только припозднившиеся гости ночевали, но и загулявшие. Катрин глянула на придвинутую поближе табуретку — мебель крепкая, — в умелых руках приличное оружие.

Два драккара вышли в море после полудня. Их было отлично видно со двора дома. Провожал корабли весь город. Катрин видела как на крышах домов, на стенах цитадели торчат люди, внимательно следящие за происходящим в бухте. В доме лорда Пайла женщины тоже взобрались на наблюдательный пункт — на галерею, идущую вдоль стены верхнего этажа. Катрин осталась во дворе, здесь же стояли мрачный Старик и Зеро. На красивом лице раба застыло перепуганное выражение потерявшегося мальчика.

Когда корабли вышли из бухты, с крыши спустилась надутая Рататоск. Кинула на Катрин неприязненный взгляд и гордо прошествовала в дом.

-Что я должна делать? — спросила Катрин у спустившихся следом женщин.

Эллилон посмотрела недоверчиво. При свете дня темноволосая красавица выглядела все также неправдоподобно прелестно. Огромные глазища переизбыток краски на веках и ресницах ничуть не портил.

-С сухими ветками справишься?

Катрин с облегчением перевела взгляд на старшую женщину. Клоринда была теткой понятной, даже по-своему симпатичной. Несколько смущала приверженность старшей хозяйки к человеческим жертвоприношениям. Экая всё-таки дремучесть.

-Если покажете, справлюсь с чем угодно, — пообещала Катрин.

Клоринда скептически хмыкнула и отвела гостью в сад. До сумерек Катрин коротала время, обрезая сухие ветки с яблонь и слив. Работать было приятно. Маленький садик, зажатый стеной дома и каменными заборами, лепился вплотную к отвесной круче. В высоте кружили чайки, легкий ветерок нес запах моря. В тени жарко не было. Катрин возилась с ветвями, невольно вспоминала другой дом на берегу другого моря-океана. Дни короткого замужества вспоминались с улыбкой и печалью.

Не следовало забывать и о насущном. Отсюда, от подножья кручи, отлично просматривались часть стен близкой цитадели, бухта, и почти весь город. Цитадель молодую женщину волновала мало, но город следовало изучить. Катрин начала подозревать, что войти в Редро значительно легче, чем выйти отсюда. Вспоминались набившиеся утром во двор воины. Из обсуждения плана перехвата судна, загнанного штормом к пиратским островам, секрета не делали. Детали громогласно разрабатывали прямо во дворе, и Катрин слышала основную часть планирования операции. Опытность и уверенность островитян производили впечатление. С другой стороны, очень мило, что о шпионах здесь и не помышляют.

В садик пару раз заглядывала Клоринда. Ничего не говорила, только поглядывала на аккуратно связанные охапки веток. Старую веревку Катрин позаимствовала без спроса, по-хозяйски рассудив, что если веревка на заборе валяется, то для садовых работ и предназначена. Вокруг было тихо, только во дворе ниже по склону изредка кудахтали куры. Странно и удивительно было не слышать плеска волн. Совсем отвыкла. Работая старым ножом, Катрин изучала город, строения в гавани, предположительные пути отхода, возможности подъема на обрыв, угадывала расположение постов стражи в скалах над бухтой. Сам дом лорда Пайла тоже был не так прост. Нижний двор и просторная постройка, где вчера трапезничали, служили исключительно хозяйственным целям. Следующий этаж-уступ, сложенный из массивных камней и опоясанный узким балконом-галереей, мог при случае стать надежным убежищем. Из окон-бойниц просматривался не только двор, но и узкая улочка. Третий этаж дома, прилипший вплотную к скале, был задуман как миниатюрная башенка-донжон. Здесь по круче уходила узкая, едва угадывающаяся, тропинка. Похоже, в случае внезапного нападения лорд Пайл имел возможность отступить к основному укреплению Редро. Весьма разумно. Так же разумно, как и не пускать в жилые покои всяких там нищих утопленниц и прочих подозрительных гостей. Хотя гостей пускать вообще опрометчиво. Как не берегись, а иной гость при нужде изыщет момент хлебосольного хозяина ножом под лопатку ткнуть.

Катрин пообещала себе, если посчастливится в этой жизни до "Двух лап" добраться, с гостями вести себя бдительнее.

В сумерках пришла Клоринда:

-Хватит возиться, Зеленоглазая. Ужин готов. Ты, видать, в саду частенько работала?

-Приходилось. У нас тоже садик был.

-А говорят Глор большой город, и благородные леди там по сотни слуг имеют. Врут?

-Не то чтобы врут. Я так себе леди была, — из средненьких. Слуг всего четверо, а дел невпроворот. Вертеться приходилось.

-Вертеться ты умеешь. Даже не вертишься, — ходишь как скользишь, быстро да плавно. У нас только охотники на козлов так по скалам шастают.

Катрин вздохнула:

-В наше время, что козла, что мужа приличного подцепить — порядком повертеться приходиться.

Клоринда засмеялась:

-У нас проще. Не волнуйся, найдется тебе мужчина. Ты баба видная, прельстительная, вот только ростом великовата. Не беда, — хотя мужи больше объем ценят, — уж мне ли не знать?

-Вы меня, чужестранку, извините, но я не поняла кто в доме главный, после милорда. Уж очень глупо себя чувствую, поэтому прямо спрашиваю.

-Что тут понимать? — Клоринда пожала роскошными плечами. — Старшая — Рататоск. У нее хоть и ветер в голове, и умишко дитячий, — по закону хозяйкой она будет. Но это еще только весной. Я и Эллилон — женщины милорда. Он нами доволен, — Клоринда с гордостью звякнула обильным серебром на руках и шее. — Наш Старый, — он дом охраняет. Он славным воином был, — из самых лихих, пока ему ноги не перебило. В море теперь ходить не может, у нас живет. Ты его уважай, — он нам всем защита надежная. Вот и все домочадцы. Поняла?

-Поняла, — кивнула Катрин, у которой, немедленно возникло несколько следующих вопросов.

-Тогда пойдем ужинать. Рататоск желает, чтобы ты за столом еще про север рассказала.

-Расскажу, — покорно сказала Катрин. — Клоринда, а как насчет меня? Милорд меня в постель хочет или для чего-то другого приберег?

-Милорд на ночь берет, кого пожелает, — строгим тоном поведала пухлая женщина. — Море, удача, да воинская доблесть его первым лордом Редро сделали. Большая честь в таком доме жить и ложе согревать. Думаю, внимание он тебе окажет. Видная ты, волосы дивные, жаль что короткие. А сисек таких, как у тебя, я, право слово, и не видывала. Вроде и поменьше моих, а взгляды так и притягивают. И глаза у тебя бесстыдные, знающие. Но в доме ты обосноваться не рассчитывай. Мы-то не против, — у милорда мужской силы не меряно, на всех хватит. Но хозяин густоту крови да чистоту рода высоко ценит. И я, и Эллилон, вполне понятной крови. Рататоск из самых верхних, даром, что последняя в роду. А ты? Уж извини, — оборванка с дикого севера. У вас там обычаев не блюдут, грамоты не знают, с дарками бессовестно и повсеместно сожительствуют. Одна диковина, — что Флот свой бестолковый собрали. Да у нас мало кто в историю со ста кораблями верит — у вас-то там брехуны известные. Ты не обижайся, — я тебя обидеть не хочу, я вообще про ваши дикарские края говорю. Ты баба вроде неплохая, — вон, — напрямую решилась спросить. Это хорошо — у нас так и заведено. Спрашивай, таиться не нужно. И не волнуйся, — у нас поживешь, если по ночам догадлива будешь, милорд тебя в хороший род отдаст и мужчину достойного подберет. Не обидит и всё напрямую скажет.

-Напрямую, — это хорошо, — пробормотала Катрин. — Спасибо. Что там на ужин-то?

За ужином пришлось непрерывно рассказывать о северных нравах и обычаях. Женщины в основном расспрашивали о нарядах, украшениях и прочих остроактуальных вещах. По-правде говоря, Катрин в основном излагала детали, позаимствованные из иного мира, — непосредственно о глорских модах путешественница имела смутное представление, — за время краткого пребывания на северном побережье четыре года назад, времени оценить тамошние дамские привычки как-то не нашлось.

-Штаны носят? Вот смех-то! — забавлялась Клоринда. — А как же это самое? Если, к примеру, нетерпеливый хозяин днем отдохнуть с женщиной пожелал?

-Справляются, — Катрин почувствовала, что в описание глорского быта слегка зарвалась. — Штаны не такая уж сложная штука.

-Ты кому рассказывать будешь? — Клоринда залилась смехом. — Или мы штаны на мужчине не развязывали? Ой, не могу! Надо и мне попробовать натянуть. Подобрать бы только портки, чтобы не лопнули. Вот смеху-то будет.

-В штанах женщина уродлива, — убежденно сказала Эллилон. — Неизящно и грубо.

-Смотря какие штаны, — примирительно заметила Катрин. — Дело привычки. В далеких землях свои обычаи. Вот, например, у нас такое количество серебра на себе носить не принято.

-Это потому как нищие вы, — заявила непомерно тактичная Рататоск. — И мужчины вас не любят. Скаредные у вас мужчины. И воевать не умеют. А вот штаны я бы носила. Они удобные.

-Смотри, не запутайся в портках, — улыбаясь, предупредила Клоринда. — Тебя со скалы и так едва сняли. Застряла, скулила как мышонок. А в штанах вообще бы сверзилась и в лепешку расшиблась.

-Я на скалу все равно залезу! — твердо заверила малолетняя поклонница мужского стиля. — Выше Дозорного залезу! И в моря пойду. Вот увидите! Весной, когда хозяйкой стану, прикажу мне штаны сшить. По размеру. Две пары.

-Когда хозяйкой станешь, тебе не до штанов будет, — заверила Клоринда. — Тебе тогда и Чаячья усадьба перейдет, да и здесь забот прибавится. И о муже подумать по-настоящему придется. Какое уж тут море?

Рататоск по-детски надула губки:

-Я мужа довольным могу сделать. И сейчас, а весной и подавно. Милорд меня любит.

-Любит-любит, — успокоила старшая женщина. — Кого ж ему еще любить, как не тебя? Ты ума-то побыстрей набирайся. Станешь хозяйкой, нас выгонишь, спросить совета-то не у кого будет. Натянешь тогда штаны и будешь палкой бестолковых рабов гонять.

-Почему это я вас выгоню? — удивилась девчонка. — Вас милорд ценит. Ты, Клоринда пироги вкуснющие печешь. Эллилон грамоту знает и на нее всегда глянуть приятно. Оставайтесь до старости, только не смейте меня больше Ратой обзывать. Ты, наверное, тоже останешься, — девчонка благосклонно взглянула на Катрин. — Рассказываешь интересно. Про север все знаешь, про одежду. Может, и что полезное умеешь. Ветки ты хорошо обрезала, — я из окна видела.

-Благодарю за добрые слова, — сказала Катрин. — Еще я читать по слогам умею и коров пасти.

-Коров у нас нету, — с сожалением сказала Клоринда. — Овцам и то травы не хватает. А правду говорят, что на севере коровы стадами ходят, и масло бочками делают?

Катрин пришлось рассказывать про коров и всякие мясомолочные вкусности.

На ночь ей выделили здоровенную подушку и второе одеяло — подстелить на лавку. Недурной гонорар за лекцию.

Накрапывал дождик. Катрин работала в саду, ковыряя дрянной лопатой землю под яблонями. Хорошей садовницей хозяйка "Двух лап" себя не считала, но здесь, видимо, вообще любой уход за деревьями был в диковинку. Как еще несчастные яблони выживают?

Думать никто не мешал. Изредка Катрин слышала стук молотка во дворе, да короткий рык Старого. Охранник с помощью Зеро ремонтировал старую тележку. Судя по рыку, — убьет старик Голозадого. Из Зеро плотник еще отвратительнее, чем любовник — одни мускулы, ни ума, ни таланта.

Терпеть придется еще дня два, не меньше. Раньше Ква, даже при всей своей пронырливости, не управится. Пока мастеров "окучит", пока материал найдет. Железо здесь (в отличие от сливок и масла) не слишком-то ценится. Вообще-то, даже странно, что в успехе одноглазого афериста особых сомнений нет. Ведь он среди чужих, под пристальным присмотром. Надежный он парень, талантливый. Сильно умный, конечно, но кто без греха?

Уходить отсюда придется морем. Черт, и когда эта вода кончится? Лодку Ква подыщет, маршрут отхода вычислит. В суматохе и панике уйти с острова, пожалуй, удастся. Панику одноглазый тоже обеспечит, — в этом он специалист. Глупо, — выходит Квазимодо всю операцию и проворачивает, а вы, доблестная леди, сюда только для отвлечения внимания явились? Ну, отвлекающий фактор тоже важен. Да и во время прорыва всякое случиться может. Все-таки с грузом придется уходить. С оружием проблем не возникнет, — топор Старый на ночь под навес убирает, ножей разномастных в доме навалом, — Клоринда даже огородную зелень боевым кинжалом шинкует. В верхнем доме наверняка и настоящее оружие найдется, но рисковать и лезть туда преждевременно. Убивать и сражаться никто не собирается. Пираты здешние, в общем-то, народ нормальный, ничем пока не обидели, и совершенно незачем им глотки резать. Забрать железки и веревки, лодку, — а взамен оставить Зеро. Пусть островитяне самцу полезное применение найдут. Хотя как гребец он бы пригодился...

В сад заявилась Рататоск. В новом, чересчур длинном платье из темно-вишневой, жутко помятой парчи. Прошлась между деревьями, остановилась и, заложив руки за спину, принялась обозревать плоды трудов светловолосой гостьи. Наконец изрекла:

-В земле ковыряться — недостойное дело.

-Это почему? — поинтересовалась Катрин, прислоняя лопату к стволу сливы.

-Грязно. И руки портятся. У тебя и так руки некрасивые, без серебра. А ты их еще и о старую палку обдираешь.

-Вопрос спорный, — возразила Катрин, перевязывая на голове вылинявшую тряпку, исполняющую роль косынки. — Некоторым мои руки нравятся даже без побрякушек. Насчет лопаты ты права, — убожество, а не инструмент. Лопата должна быть на гладком полированном древке и острой как бритва. Так чтобы голову можно было со свистом срубить.

-У вас лопатами рубятся? — удивилась девчонка.

-Нет, рубятся боевым оружием, но лопата тоже в своем роде оружие. Любой инструмент, он как оружие в своем деле.

-А поняла, — у вас там больше в грязи копаются, чем честно воюют.

-Можно и так сказать, — согласилась Катрин, вспомнив бесконечные километры траншей, стрелковых ячеек и блиндажей.

-Тьфу, как червячки земляные, — с презрением сделала очевидный вывод Рататоск, — ползаете и настоящей добычи не знаете. Говорят, на вашем Флоте на каждом корабле людей, как мошки на дохлой рыбе?

-Это точно. Сразу видно, что ты умная образованная девочка.

-Не смей так говорить! — Рататоск тряхнула косицами. — Ненавижу, когда смеются! Ум сразу не видно. А ты разговариваешь со мной как с дурочкой. И не смей над воинами Редро насмехаться, — они в год по сто раз на абордаж чужие корабли берут. Ты видела когда-нибудь абордаж?

-Нет, не приходилось, — Катрин за свою жизнь нагляделась на штурмы и осады, но в основном сухопутные. Видела, как идут ко дну расстрелянные "морские охотники" и мотоботы, но и те жуткие эпизоды вряд ли можно было приравнять к абордажу.

-Вот и я не видела, — горестно призналась девчонка. — Мне бы хоть разок глянуть.

-Ты еще юная, насмотришься.

-Выйду замуж, тогда ничего кроме детей сопливых да хозяйства и не увижу, — пробурчала девочка и сочла нужным сменить тему: — Ты такое платье видела когда-нибудь?

-Такое мятое — никогда, — не удержалась Катрин.

-Так в сундуке лежало, — мрачно объяснила Рататоск, — теперь не разглаживается. Но я про ткань спрашиваю. Красивая?

-Красивая. Называется, — парча. Послушай, юная леди, а в вашем доме утюга нет?

-Не знаю, — с легкой растерянностью сказала девочка. — А это что такое?

Платье пришлось приводить в порядок на кухне. Об утюге в доме никто слыхом не слыхивал. Катрин использовала пару подходящих камней-голышей, попеременно нагревая их у очага. Умудрилась не обжечься, но и результат глажки вышел посредственным. Впрочем, остальные обитательницы дома лорда Пайла остались довольны.

-Мудреная ткань. К ней особый подход нужен, — сказала Клоринда. — Мы его и подшивать-то замучались.

-И ниток к нему не подберешь, — прошептала Эллилон.

Обе красавицы смотрели на платье, висящее на наскоро сооруженной Катрин вешалке, с некоторой завистью. На самих женщинах были весьма примитивные, из домотканого полотна наряды, забавно контрастирующие с изобилием украшений.

-А разве другие ткани с моря не привозят? — осторожно поинтересовалась Катрин.

-Привозят. Только то, что в "штуках", в общую казну идет. Мужская одежда попадается, из шелка, и этого... бархата. А женские вещи редкость, — пояснила Клоринда.

-Вот бы целый корабль с нарядами шелковыми захватили, — мечтательно сказала будущая леди Пайл.

Катрин глянула на девчонку неласково. Корабль не корабль, а вот несколько тюков с уникальными дамскими шмотками пираты хапнуть могут. На "Квадро" сии сокровища без толку плесневеют. Смысла в них ни малейшего, разве что вот такую соплячку в качестве трофеев порадуют.

Рататоск сидела на лавке, подобрав ноги и практически голышом. Тощеньких детей Катрин и раньше видывала, но на это создание смотреть было трудно. У соплячки не только уши и впалый пупок были проколоты, бедняжке и в других местах бледную кожу попортили. Ладно бы только серебром, — но вот на животе темнела мрачная двухцветная татуировка, — морской змей, свернувшийся в напряженное угрожающее кольцо. Стурворм или накилеви, — всматриваться совершенно не хотелось, — не на том месте картина. Ну и нравы у них здесь.

Перед сном Катрин умывалась у бочки. Подошел Старый, левую ногу он заметно подволакивал, но в действительности старым не выглядел. Всего лет на пять старше хозяина. Катрин на всякий случай прикрылась платьем.

-Любишь ты воду, девка, — мрачно сказал мужчина. — Ходила бы в купальню, — что же бабы тебе не покажут? Воды сама наносить способна?

-Способна. Спасибо, я наношу.

-Вот и наноси. А сейчас ступай в дом. Темно уже. Бака не боишься?

-Боюсь. Но не очень, — сказала Катрин, слабо помнящая что-то об этой вампирской породе.

-Храбрая утопленница пошла, — Старый поморщился в кудлатую бороду. — Что ж ты раба такого тупого воспитала? Сильный, а ума как у улитки. То у него все из рук валится, то замирает на месте, словно молнией пришибленный. Ты его, чем такому учила-лупила, что так трясется?

-Да я его особенно не учила. Не успела. Вы уж сами как-нибудь. Он мне надоел хуже горькой редьки.

-Врешь, зеленоглазая. Такого безрукого кабана только за постель бабы могут кормить. Или и ночью не угождал?

-Вы как хотите, думайте, — сдержанно сказала Катрин. — Я с ним без душевного трепета рассталась. Он же тупой, с детства уроненный. Какая с ним постель?

-Врешь, утопленница, по глазам вижу. Да что с вас, с баб, возьмешь... — Старый зашаркал в темноту.

Катрин еще раз глянула на рукоять его тяжелого меча, и с раздражением сплюнула под бочку.

Лорд Пайл вернулся через день. Возясь в саду, Катрин услышала визг. Вопила Рататоск, размахивая руками и указывая на вход в гавань. Драккары уже вошли в родную бухту. Слаженно работали длинные весла, ветер трепал черно-красный вымпел Редро. По улице пробежало несколько человек — горожане спешили к пристани. Катрин была бы и сама не прочь прогуляться, но при неопределенном статусе "утопленницы" лучше за ворота нос не высовывать. Тем более и все обитатели дома Пайла остались на месте, — не пристало домочадцам милорда как простолюдинам по улицам носиться. Рататоск стремительно взобралась на крышу. Со двора рыкнул Старый, — советовал стоять смирно, не брякнуться, переломав все кости. Девчонка только раздраженно дернула коленкой. Катрин, сидя под сливой, и скобля старым ножом рукоять лопаты, подумала, что если собственные детишки будут этак реагировать на советы взрослых, не миновать разгильдяям моментальной взбучки.

Не выдержав, на галерею, поближе к девчонке, взобрались и Клоринда с Эллилон. Обсуждали происходящее на пристани. Что там обсуждать — и так понятно, — успешным был поход. Удачная экспроприация, удачное жертвоприношение. Каждого пятого на дно. Дикость и вопиющее расточительство.

Скрипнули ворота, — Старый, толкая отремонтированную тележку, отправился к пристани.

Катрин поглядывала на гавань. Как там Ква? Небось, тоже в толпе шныряет. Большой специалист по распределению трофеев. И, как только бедные пираты без его советов раньше обходились?

Скоро двор наводнили громогласные воины, у ворот выросла куча мешков и корзин. Нагруженную тележку Старого едва удалось пропихнуть в ворота. Потом двор стремительно опустел. Несколько оставшихся человек: Лорд Пайл, Тим и Старый что-то обсуждали, стоя среди добычи. Милорд, смеясь, бросил шлем на мешки, потрепал молодого парня по взлохмаченным медным кудрям. Мимо мужчин рысцой пронеслась Клоринда, — торопилась растопить очаг в бане-купальне. Воины ушли в дом.

Катрин спустилась во двор и принялась помогать Эллилон разбирать продукты. Процессом пыталась руководить Рататоск. Толку от ценных указаний малявки было мало, похоже, девчонка и сама об этом догадывалась, поскольку перестала пищать и не жалея нарядного платья ползала по мощеному двору, собирая рассыпавшиеся яблоки обратно в корзину. Катрин занесла мешки с мукой и фасолью в низкий сарай.

-Ты сильная, — с уважением сказала тоненькая Эллилон, перегнувшаяся под тяжестью корзины с кукурузой. — С виду и не скажешь.

-Это потому что Зеленоглазая ест нормально, — заметила Клоринда. — Не то, что ты, — одна красота, ухватиться не за что.

Перед воротами осталась добыча поценнее: два мешка с чем-то мягким, боевой лук с костяными накладками (такое оружие Катрин видела в здешних местах впервые), недурной топор и пара скомканных плащей. Странная здесь манера делить награбленное. На кой хрен милостивому милорду плащ кровью запятнанный? Ну, лук, конечно, интересный.

За оружием вышел Тим, улыбнулся бабам, покосился на Катрин с таким выражением, что у "утопленницы" снова возникло искушение немедля огреть его по затылку. Что это за мода в шестнадцать лет так алчно пялиться на взрослую даму? Сопляк рыжий.

-Хороший плащ, — сказала Клоринда, встряхивая темно-синюю ткань. — Заштопать чуть-чуть нужно.

-Давайте перешьем, — поспешно предложила неугомонная Рататоск.

Судя по виду, плащ уже не раз менял хозяина. Катрин частенько носила чужую одежду, но так и не научилась относиться равнодушно к черно-бурым заскорузлым пятнам. Что ни говори, — и выглядит не эстетично, и отстирать трудновато.

Мимо с ведрами воды прошел Зеро. Выглядел раб так себе, — подавленный и вроде даже похудевший. Осмелился бросить короткий взгляд. Нет, самец смуглокожий, — великоват ты размером, чтобы брошенным щенком претворяться.

За ужином мужчины сидели вымытые, слегка опьяневшие от горячей воды и приличной порции джина. Оба, — и милорд, и юноша медноволосый, в шелковых рубашках, — не по размеру, зато ярких и роскошных. Громко обсуждали недавние морские подвиги. Рассказ в основном предназначался женским ушам. Рататоск, забывая отирать губы от подливы, так и сыпала вопросами. Хозяин снисходительно отвечал. Клоринда интересовалась, кто из островитян первым на борт вражеского корабля взобрался, — ловкачу самая большая доля, после доли лорда, полагалась. Эллилон улыбалась, словно о цирковом представлении болтали, и временами заботливо утирала рот хозяйской невесте. Только Старый сидел молча, не ел, только потягивал из глиняной кружки джин. И то верно, — Катрин тоже бы глоток спиртного предпочла, — что хвастливую болтовню слушать? Ну, зажали заблудившийся корабль в тесноте между островов. Велика ли хитрость при хорошо поставленной службе наблюдении и связи? На несчастном купце два десятка бойцов, — а на драккарах лорда Пайла — вдвое больше. Сдался неудачник почти сразу. То, что брызги крови выше мачт взлетали — фольклор. Насчет пленника какого-то долгожданного, — это тупым иностранцам вообще неинтересно.

Катрин перехватила на себе взгляд Старого. Инвалид мрачно усмехнулся. Катрин лучезарно улыбнулась в ответ.

Когда Клоринда приволокла еще одно блюдо с пирогами, Катрин помогла ей убрать объедки и в зал уже не вернулась. Раз Старый уже ушел, можно и утопленнице застолье покинуть. Катрин села на свою лавку, не торопясь взбила подушку. За стеной все смеялись, — разговор вертелся вокруг захватов геройских да добыч несметных, — ну, о чем еще поддавшим экспроприаторам орать?

Катрин скептически рассматривала в лунном свете свои новые туфли. Слегка поношенную обувь выдала Клоринда. Тапочки-тапочками, — на камнях полдня продержатся. Где же нормальную обувь достать? Может, на рынок выскользнуть? Кольца на руках еще есть, — можно сапоги какие-нибудь выменять. Нет, тогда разговоров не оберешься.

Дверь с треском распахнулась. Судя по силуэту, пожаловал сам великий пиратский адмирал, добытчик фасоли и б/у тряпок. Катрин встала.

Лорд Пайл осторожно придержал дверь, — очевидно, планов окончательно сорвать ее с петель у хозяина не было. Шаги обутых в сапоги ног глухо отдавались по земляному полу.

-Почему спряталась?

-Я милорду мешать не хотела, — пробормотала Катрин. — Что толку глупой бабе о подвигах слушать? Не понимаю я в боях.

-Со Старым о чем переглядывалась? Думаешь зачаровать?

-Старого?! — изумилась Катрин. — Да я с ним и словом за эти дни не перемолвилась.

-Не о чем молодой бабе с ним говорить. Он свою силу в море потерял.

На взгляд Катрин, милостивый милорд стоял слишком близко. И джином от него излишне шибало.

-Что молчишь? Ловкая ты, северянка, как я посмотрю.

-Хочешь жить — умей вертеться, — пробормотала Катрин. — Со Старым у меня и в мыслях не было заигрывать. Я вообще в вашем доме, милорд, еще не разобралась. Очень у вас обычаи мудрые да сложные.

-Что сложного? Из-за стола без разрешения не смей уходить, — вот и вся премудрость. Могла и подарка лишиться. Я ведь о тебе, утопленница, не забыл, — лорд Пайл выдернул из-за голенища небрежно свернутый комок шелка.

-Милорд слишком добр, — ошарашено прошептала Катрин, — презентов из сапога ей еще не преподносили.

Мужская лапа встряхнула-развернула плотный узорчатый шелк и мятая косынка легла на плечи молодой женщины.

-Волосы свои стриженные прикроешь. И кто тебя так обкорнал, красоту срезал? — пальцы погрузились в золотистые пряди на затылке гостьи.

Катрин молчала. Едва ли здешний конунг пару строф из Шекспира или Бродского лирично процитирует. Знак внимания и так весьма понятный. Хотя и жеванный.

Мозолистые пальцы грубовато ласкали волосы.

-Глаза у тебя и в темноте зеленые. Я ту зелень сегодня в волнах видел, — хрипло прошептал Пайл.

Дыхание у него было горячее, можжевеловое. Пальцы, слегка царапая огрубелой кожей, скользнули по загорелой женской шее, и Катрин поняла, что ответить на гостеприимство придется прямо сейчас. В принципе, гостья не против, — хозяин не совсем противный, как-никак конунг, а представителей аристократии в партнерах у бродячей леди давненько не было. Забавные они, — самодержцы. Плоть Катрин, частенько не считающаяся с мыслями хозяйки, уже среагировала. Близость сильного мужского существа отчетливо и бесстыдно волновала. Еще бы первобытность ситуации преодолеть...

-Не хочешь? — удивился лорд Пайл. — Отвечай, северянка.

-Милорд, я недостойна...

Дверь приоткрылась. Сунулась чья-то голова, — судя по четырем украшенным бусинами "рожкам" — понятно чья.

Милорд оглянулся, но отпускать Катрин и не подумал, наоборот, придвинул к себе плотнее. Бородатый рот скользнул по шее, обдав жаром.

-Перестань болтать, женщина. Я сам решаю, что меня достойно. Ты меня манишь. Ишь, утопленница нищая береговая...

"Привыкли здесь мешки с серебром трахать", — мимоходом возмутилась Катрин. Но прикосновения обжигающих губ, щекотание шелковистой бороды думать не позволяли. Милорд не целовал, — кусал, пока лишь пробуя на вкус гладкую загорелую кожу. Приятно, чтоб он сдох! Даже голова кружится. Давно Катрин не чувствовала этакую крепкую боевую лапу на своей заднице. Подол платья поехал вверх...

-Милорд! На нас смотрят.

-Это Рататоск, — нетерпеливо пробормотал лорд Пайл. — Любопытствует девчонка. Пусть смотрит. Быстрее узнает, что нужно настоящему мужчине.

-Милорд, у нас так не принято! — запротестовала Катрин.

-Молчи. Это мой дом, — хозяин крепко притянул к себе стройное женское тело. Вот, дьявол, — он же прямо сейчас натянет!

Служить наглядным растлевающим пособием для какой-то там избалованной соплячки Катрин не собиралась. Да и вообще, должны оставаться какие-то моральные принципы даже у блудливой леди? Пришлось изогнуться, подцепить с лавки подушку и от души запустить в дверь. Увесистый и лишь относительно мягкий снаряд врезался в дверь, захлопнул ее. Снаружи донесся негодующий писк, — дверь крепко приложила по лбу любознательную девчонку.

Лорд Пайл обернулся к двери:

-Что ты сделала? Рататоск вольна здесь распоряжаться. Иначе, какая из нее хозяйка выйдет?

— Милорд, я при детях не могу. Боги за непотребство накажут.

Лорд Пайл весьма ощутимо хлопнул светловолосую красавицу по щеке:

-Молчи, Зеленоглазая. Здесь боги только мне советы дают. Твои боги за морем остались, так что о них и не заикайся. К тому же Рата давно не дитя. Хозяйка. Хотя в полную силу не скоро войдет, — отметил хозяин с явным сожалением: — А ты, утопленница, как очами не сверкай, как не жги, а за своеволие накажу строго. Порядок должен быть. Вас, баб, только начни баловать. Хватит с меня и хозяйки-тарахтелки. Спать ложись, расхотелось мне что-то с тобой о севере болтать.

Катрин посмотрела, как он вышел, подобрала подушку и легла. Да класть на вас с высокого дерева, со всеми вашими матримониальными ребусами. А за пощечину сочтемся.

Спозаранок вперлась Клоринда. Принесла платье, — парчовое, и даже с какой-то слабо-выраженной вышивкой, из чего Катрин заключила, что статус утопленницы при "дворе" несколько повысили. Платье было мешковатым, — в бедрах раза бы в два ушить. Катрин попросила иголку, желательно с ниткой. Клоринда пообещала, и, позевывая, осведомилась, — не сильно ли помял вчера утопленницу милорд? Или до дела так и не дошло? Прямодушие обитателей дома уже порядком задолбало Катрин. Экие они здесь совершенно незакомплексованные.

Над городком лениво перекликались петухи. С моря полз туман, на востоке его пронизывали первые лучи солнца. Катрин, накинув выданную Клориндой старую мужскую рубаху, принесла на кухню воды, получила кусок вчерашний пирога со сливами и удрала в сад возиться с обновкой.

В саду, уже ставшим привычным, было уютно. Пищали в ветвях яблонь пестрые крошечные птички, потом прилетел громогласный попугай, высказал свое мнение по поводу неочевидных успехов Катрин в портняжном деле, и удрал, вспугнутый метко запущенным гнилым фруктом. Солнце уже пробивалось сквозь листву. Катрин работала иглой, машинально слушала голоса во дворе. Следовало набраться терпения, — сидеть во "дворце" придется еще не один день, нервы должны оставаться в порядке. Шитье в таком деле весьма помогает.

Медитировать удавалось до тех пор, пока Катрин не обнаружила голову малолетней надзирательницы, свешивающейся с галереи верхнего этажа. Вот никуда не денешься от сопливого ростка будущей аристократии. Встряхнуть бы ее хорошенько за ушко с серебром, чтобы не лезла, куда не просят.

Ушивать платье в талии Катрин почти закончила, когда заявился Сам. Одет уже не по-домашнему, на поясе меч. Дожевывал пирог.

-Почему не завтракала?

-Завтракала, милорд. Мы с Клориндой рано встали. Шитья много.

Лорд Пайл глянул на женские ноги, высоко открытые подолом мужской рубашки, и Катрин прямо таки услышала, как в его голове щелкнул переключатель. О завтраке хозяин моментально забыл:

-Перейдешь в большой дом жить. Клоринде я сказал.

-Слушаюсь, милорд, — пятясь, пробормотала Катрин.

Лорд Пайл притиснул утопленницу к стволу сливы. Молодая женщина охнула, — бляхи кожаной безрукавки хозяина ощутимо впились в грудь. Конунг давил паровозом, борода щекотала щеку Катрин.

-Губы у тебя красивые, — палец шершавый от трещин и мозолей скользнул по бледно-розовым губам "утопленницы". — Умеешь?

-Не девочка. Только не здесь, милорд.

-Ты и мужу дурные условия ставила? То-то он долго с тобой не протянул, — бородатый рот ухватил женское ухо, сдавил зубами.

-Ой, милорд! — Катрин заскулила. Уху было по-настоящему больно, к тому же лапа невоспитанного пирата вела себя нагло до невозможности. — Милорд, я прилюдно никак не могу! Боги болячкой наградят!

Лорд Пайл с трудом отодвинулся.

— Я для тебя бог и хозяин... Сейчас меня воины ждут. Вечером приду. Богов своих стыдливых со скалы в море столкни. Не нужны они тебе. Ты, вдова, голоднее стурворма будешь. Думаешь, жадность сучью от меня спрятать можно? — широкая ладонь шлепнула по женской щеке. — За упрямство глупое. Ты теперь в моем доме. Поняла? — лорд Пайл поправил золотистый локон, выбившийся из-под узорчатой косынки. — А платок, словно для тебя ткали. Негоже тебе, Зеленоглазая, нищенкой ходить. Не смотри так, — не обижу, — он в последний раз стиснул молчащую красавицу и, не оглядываясь, пошел вниз.

Катрин поправила косынку и опустилась на камень. Взяла проклятое платье, — пальцы вздрагивали. Черт, нужно было этому конунгу яйца оторвать. Спина ныла, — отпечаток яблоневого ствола теперь на неделю останется. Катрин с некоторым недоверием потрогала щеку. Две пощечины подряд, — рекорд, однако. Раньше не стерпела бы. Старость подбирается, мудрость с трусостью... Мог бы милорд темпераментный сейчас под деревом лежать, раздавленной трахеей сипеть. Впрочем, чего ему сипеть, — добила бы сразу. Вот бы шуму было. А вот уходить из этого городишки пиратского трудновато. Всех бородачей не перережешь.

Ближе к обеду явились Клоринда с Эллилон.

-Ишь, сколько нашила, — с одобрением заметила старшая.

-Заканчиваю, — сообщила, измученная бесконечными примерками и подгонками, Катрин.

-Очень красивое, — печально похвалила Эллилон.

-Давайте и вам что-нибудь сошьем. Тряпки ведь есть? Или милорд их трогать запрещает?

Клоринда засмеялась:

-Да он о них и не помнит. Разве воину наряды интересны? В мешках с тряпьем того и гляди блохи заведутся. Только где нам с такой работой справиться? Мы и это-то, — женщина тряхнула себя за подол домотканого платья, — на рынке покупаем. Где время на шитье взять? Работы по дому полным-полно.

-Сложно, если с начала до конца шить, — заметила Катрин. — Если переделать, то попроще.

-Вот ты и попробуй. Мы поможем. Ты ведь теперь с нами, в верхнем доме будешь. Довольна, небось?

-Не знаю. Внезапно как-то. Это нормально, что меня хозяин в верхний дом берет?

-Эх, все глаза твои колдовские, — Клоринда усмехнулась. — Милорду ты сразу глянулась, да только не принято у нас с пришлыми безродными бабами всерьез ложе делить. Не подобает. Побаловаться разок-другой, это само собой. Но в дом брать? С моей родней милорд год сговаривался. Элли — дело особенное, она сирота, ее милорд из милости взял.

Катрин покосилась на темноволосое чудо. Ничего себе, — из милости. Да такую фею от себя и на шаг отпускать страшно. Уже не первый день рядом, а просто глазам не поверить, до чего хороша.

-Милорд великодушен — это сразу видно, — пробормотала Катрин. — А Рататоск? Она как в невесты угодила?

-О, Рата наша еще в сказки, да придания попадет. За нее целая война случилась. Милорд ее с боем добыл. Сначала, правда, весь ее род вырезали. Они на Гремучем острове жили. Там и плюнуть некуда, — одни скалы, но уж сколько крови на те скалы пролилось, одни боги знают. Когда началось, Ратке годика четыре было, не больше. Долгая история, мы тебе как-нибудь вечером расскажем.

-Тим тоже хорошего рода?

-Тим? — Клоринда расхохоталась. — Парень — рыбацкий сын. Отец в море сгинул. Милорд мальчишку в море повел, учил, первую добычу взять позволил.

-В море?

-Ну, может и не только в море, — Клоринда хмыкнула. — Ишь ты, какая зоркая. Милорд строг и справедлив.

После обеда женщины занялись одеждой. Клоринде с Эллилон рыться в небрежно сваленных мешках было любопытно. Саму Катрин гардеробная-сокровищница разочаровала. В основном наряды были однотипные, примитивного покроя, и то, что ткань некоторых была на удивление добротной, дело не спасало. К тому же вещи хранились в ужасающих условиях. Ни на приличные брюки, ни на удобную рубашку рассчитывать здесь не приходилось. Обуви вообще не было.

-Неинтересно тебе, — упрекнула утопленницу Клоринда, любуясь платьем из небесно-голубого шелка, — смотришь, как горшки чистишь, — без азарта. Ну, вот какая ты хозяйка была? Или ты дома только садом и занималась?

-На кухне у меня очень хорошая служаночка была. Настоящее сокровище, — объяснила Катрин. — Ну, вы выбрали что-нибудь? Давайте ушьем, подгоним.

-Что ж тут ушивать? — с сожалением заметила Клоринда. — Мне и так все в груди тесно будет. На Элли, наоборот, как на пугале все болтается. Ее милорд как-то за худобу выпорол.

-Я заслужила, — прошептала тоненькая девушка.

-Заслужила, кто ж спорит, — согласилась Клоринда. — Слушаться хозяина нужно и приятной быть. Да только как же тебя наказывать? Ты же соломина соломиной. Того и гляди, переломишься. Тьфу, взяться не за что. Вот отдаст тебя милорд когда-нибудь.

-Не отдаст, — дрожащим голосом возразила голубоглазая красавица. — Я ему нравлюсь.

-Отдаст — не отдаст, ты главное, кушай побольше. Хозяин сколько раз тебе говорил. Вот глянь на северянку, — вроде худая, живот к хребту прилип, а и спереди, и сзади есть что потискать. Вот милорд к ней и тянется.

— Клоринда, ты уж извини, но Эллилон, нас с тобою, вместе взятых, в три раза привлекательнее будет. Я таких красавиц что на севере, что на юге единицы встречала. Это без вранья, — заметила Катрин, рассеянно встряхивая тяжеленное парчовое платье.

-Скажешь тоже, — смущенно прошептала Эллилон.

-Вот скромница-молчунья, — Клоринда усмехнулась. — Ты, северянка не смотри, что эта тростинка только ресницами взмахивает. Милорд к ней не зря благоволит. У нее тут, — пышная дама отвесила подруге увесистый шлепок, — прямо горшок углей. Постель прожигает.

Чуть не повалившаяся на мешки Эллилон, возмущенно пискнула и заявила:

-Я и тебя учила, что нужно на ложе делать.

-Что нас учить? — рыжеволосая пышка подмигнула Катрин. — Мы и так на подушках свое возьмем. Хоть и без дарковой крови.

-В Эллилон кровь дарков?

-Врут об этом, — прошептала красавица. — Я с детства только людей помню. Но милорд говорит, что я на ложе другая. Слаще.

-Это точно, — подтвердила Клоринда. — Меня хозяин не обделяет, жаловаться не буду, но с Элле мне не ровняться. Зато завтраки мои куда как ценятся. Смотри, Утопленница, надоешь хозяину, вместе будем на кухне возиться. Я не против, — как воды натаскать или мешок принести — тебе цены нету.

-Я тоже не против, — заверила Катрин. — У тебя пироги — истинное чудо. Ну что, оденем волшебную красавицу?

Женщины разглядывали отрез тонкого темно-синего шелка.

-Тут шитья дней на пять, — заметила Клоринда. — Да и то, если наши грабли управятся. Я разве что латки исправно умею ставить.

-Можно другим способом, — сказала Катрин. — Не знаю уж, как вам понравится. Острый нож нужен.

Шелка было маловато. Катрин быстро разметила и распорола кусок на две части.

-Испортила, — без особого сожаления прокомментировала Клоринда. — Да ладно, все равно мыши погрызли бы.

-Мыши подождут, — пробурчала Катрин. — Элле, скинь-ка свою одежду.

Волшебное создание охотно послушалось.

Катрин стояла дура дурой, вертя в руках нож.

-Вот и я говорю, — согласилась Клоринда, — вроде и смотреть не на что, а глаз не отведешь. Ну, разве не даркова кровь?

Выглядела Эллилон потрясающе. Легкая, совершенно не этого мира фигурка. Грациозная и идеальная в своей невесомости. Соблазнительная. Неправдоподобная. Волшебная. И волшебству тому не мешали, ни килограммы нелепого серебра, ни слишком массивные украшения в сосках и ниже. Ух, морок чудесный.

-Нет, есть в ней капля ядовитой крови. И правильно дарков на нашем Редро давно всех вырезали, — вздохнула Клоринда. — Где ж простым женщинам с такой тонкой магией тягаться?

Голубые глаза Эллилон встретились со взглядом Катрин. Нет, так на девушку смотреть нельзя было. Маленький накрашенный ротик темноволосого 'эльфа' изумленно дрогнул.

Катрин опомнилась:

-Значит так, — запоминайте. Движения простые...

Движения особо простыми не были. Запомнить сложно, зато потом все получается автоматически. Когда-то этому фокусу, обычно производимому с двумя батиковыми пляжными платками, обучила Катрин одна темнокожая подруга. Тогда, правда, требовалось платье для коктейля. Примитивненький фокус, зато на мужчин действует неотразимо.

Раз, два, три...

Клоринда ахнула. Тоненькое тело Эллилон оказалось туго обернуто шелком. Плечи остались обнаженными, узел у шеи подчеркивал хрупкий соблазн рук. Нижняя часть темно-синего наряда образовала косой подол, приоткрывающий бедро длинной ноги. Катрин поправила серебряные оковы на груди и запястьях ангела. Кожи старалась не касаться, но кончики пальцев так и горели. Нет, точно родственница Бло.

Поспешно отступив, Катрин окинула взглядом результат минутных трудов и пробормотала:

-Каблуки бы...

-Какие каблуки?! Неприлично же так полуголой ходить, — с негодованием сказала Клоринда.

-Что неприличного? Она же одетая. Нога только...

-Нога?! Да она голой куда пристойней выглядела. Это у вас на севере так ходят?

-Дома ходят. Когда все свои. На рынок рискованно...

-Я на рынок не хожу, — прошептала Эллилон, пытаясь оглядеть себя. — Красиво?

-Насколько я мужчин знаю, — да, — ядовито заверила Клоринда, обходя вокруг подруги. — Непотребство полное. Всё, — меня на кухню окончательно сошлют. Да ладно, тебе, Элли, внимание хозяйское нужнее. А северянка-то наша, видать не только сказки рассказывать может. Как милорд наш между вами двумя выбирать будет?

-Почему только между нами? — сказала Катрин. — Я и тебе кое-что показать могу. Кроме того, милорд уйму времени и Рататоск уделяет.

-Что там девчонка, — Клоринда махнула рукой, — одно баловство. Ну и что ты мне, корове, такого показать можешь?

-Ну, например, как глаза красить. Или вот декольте, чтобы вырез поглубже. Тебе бы пошло.

-Декольте? — заинтересовалась пышная красавица. — Это как?

Катрин принялась объяснять.

День прошел не зря. Катрин произвела осторожную разведку помещений верхнего дома, вдоволь полюбовалась панорамой бухты и немногочисленных портовых сооружений. С галереи все было видно как на ладони. Мнение Катрин о "дворце" конунга значительно улучшилось, — для НП место было выбрано идеально. Зато женские покои северянке решительно не понравились, — общая комната, душноватая, заставленная сундуками и лавками, слегка декорированная занавесями из нелепо подобранных тканей. Да, уединенная пиратская жизнь Редро весьма негативно сказывалась на развитии прикладных искусств вообще, и дизайна в частности.

В общем, Катрин пожалела, что "повышена по службе" и переведена в господскую часть дома. В нижней, спартанской, было спокойнее и уютнее. Зато за ужином Катрин пережила маленький триумф, — милорд наживку заглотил полностью. За трапезой лорд Пайл глаз не сводил с Эллилон, столь ослепительной в новых экстравагантных шелках. Впрочем, на девушку пялился и Старый, и Тим, и жутко сердитая после вчерашней подушечной контузии, Рататоск. Сама Катрин старалась не смотреть на соблазнительно открытые хрупкие плечики темноволосой феи. Разговор не клеился, и поэтому никто не удивился, когда хозяин, не допив пиво, ухватил красотку за голый локоток, и утащил в верхний дом, — надо думать, для детального изучения новых веяний моды.

-Я думала, милорд нашу Элли прямо на столе разложит, — сказала Клоринда, не особенно стесняясь еще торчащей за столом девчонки.

-Мне тоже нужно такое платье, — немедленно заявила Рататоск, и злобно покосилась на "утопленницу". — Ты мне первой должна была сделать. Я хозяйка.

-Я всем кому должна, уже простила, — доброжелательным тоном сообщила Катрин.

Клоринда хихикнула. Сообразительное дитя насупилось и пробурчало:

-Ты вовсе непочтительная. Дурочкой меня считаешь. Я милорду скажу. Он тебя выпорет по-настоящему.

-Ой, обо мне так давно не заботились! — обрадовалась Катрин.

-Ладно вам, — вмешалась Клоринда. — Сделаем тебе платье. Может, и мне сделаем. Если ткани хватит. Но тебе, хозяюшка в первую очередь. Уж не знаю, на чем держаться будет, но отчего ж не попробовать? Ткань нужно найти. Ты чем сидеть да фыркать, пошла бы в кладовую, выбрала себе по вкусу. Только со светильником осторожно, — добавила женщина вслед мигом выбравшейся из-за стола девчонке.

Катрин начала собирать посуду.

-Ты, Зеленоглазая, баба работящая и знаешь много, — укоризненно сказала Клоринда. — Что ты девчонку дразнишь? Вчера подушкой с ног сшибла, сегодня завидовать заставляешь. Она ведь и, правда, хозяйка будущая. Зачем ее раззадоривать? Даже если ты из нашего дома уйдешь, хозяина себе подходящего отыщешь, все одно жена первого лорда тебе здорово насолить сможет. Милорд с нашей соплюшкой весной официальную свадьбу сыграют, — об этом весь Редро знает.

-Флаг ему в руки, милорду. Пусть обретет сиё счастье неземное. Если здесь кого и нужно пороть, то уж точно не нас с тобой.

-Малая она еще, — снисходительно усмехнулась Клоринда. — Сирота, воспитания — как у корабельного мышонка. Милорд ее взрослой сделал, да полностью ума то разве прибавит? Вредной наша Рата бывает, это да. Уж очень поумнеть-повзрослеть торопится. Советов не слушает, торопыга. Не дразни ты ее, — себе дороже будет.

-Да я что, — Катрин пожала плечами, — сляпаем ей наряд. Там дел-то на мгновение. Ты сама видела.

Клоринда посмотрела на "утопленницу" с интересом.

-А ты зачем это сделала-то? Зачем Эллилон нарядила? Ночь-то твоя была, милорд тебя еще с утра зажимал-тискал. Ты зачем ему худышку подставила? Не понравился хозяин? Ох, не дури, красавица. Я, хоть гадать сроду не умела, и так вижу, что кровь у тебя погорячее морской воды будет. Неужто внимание настоящего хозяина тебе не надобно?

-Я привыкаю медленно. Мне сразу многовато будет.

-Хитришь что-то, — обиженно сказала Клоринда. — Мне-то все равно. Милорд меня не забудет. Мужчине иной раз и что серьезное обхватить надобно. Я носом не кручу, — по мне наш хозяин — муж и воин истинный. И что тебе не глянулось?

Собирая миски, Катрин раздумывала, что собственно ей не глянулось. Пайл был мужчиной достаточно габаритным, мощным, и в себе уверенным. Такие всегда вызывали у Катрин вполне понятное одобрение. На морду не страшен, борода приятная. Дикарь, конечно, но когда та дикость леди-сержанта пугала?

На следующий день Катрин удалось по-настоящему обследовать дом. Клоринда со Старым, прихватив в качестве носильщика Зеро, отправились на рынок. Эллилон вяло возилась на кухне (похоже, что склонностей к кулинарии у прелестной феи было не больше, чем у гостьи с севера). Лорд-кормилец в сопровождении рыжего оруженосца ушел на пристани, вернее, в одно из зданий у гавани, где у мореплавателей Редро размещалось нечто среднее между городским советом и корсарским штабом. Катрин на всякий случай запоминала обрывки разговоров, но в суть вникнуть не особенно пыталась. Долго здесь не задержимся, ни к чему мозги себе местечковой стратегией и политикой забивать. Тем более, что Ква, несомненно, уже занырнувший в самый центр событий, все узнает намного подробнее. Катрин начинала уже всерьез скучать по крошечной палубе "Квадро". Пусть там и тесно, зато никаких запретов. Здесь, собственно, тоже никто с палкой над душой не стоит, но само собою подразумевается, что северной "гостье" со двора выходить незачем. То, что и Эллилон оставалась вынужденной домоседкой, не очень утешало. Терпите, леди, терпите, глядишь, и в официальные наложницы выслужитесь.

Катрин посмотрела на подернутую дымкой тумана бухту, прислонила лопату к дереву. Хватит садово-огородных развлечений. Сходим на экскурсию, пока никто не мешает.

Подпрыгнуть, подтянуться и оказаться на галерее — дело секундное. Мягкие кожаные туфли ступали неслышно. Катрин осторожно выглянула за угол, — мерзопакостная девчонка торчала на своем излюбленном месте. Лежала животом на парапете и глазела на птиц. С самого утра сим вдумчивым делом занималась. На скалах над верхней тропой шло какое-то птичье заседание, — несколько наглых особей, похожих на светло-серых бакланов выясняли отношения со стайкой голенастых пичуг, обладающих на редкость писклявыми голосами.

Катрин проскользнула в дверь. Внутри было тихо, полутемно, отчетливо чувствовалась сырость. Вообще-то, не слишком уютно здесь жить. В доме даже камина нет, а скоро похолодает, дожди пойдут. Редро зимой отнюдь не тропический курорт. Одна радость и останется, — на кухне у очага сидеть, пироги печь. И толстеть. Ладно, так надолго мы здесь не задержимся.

Старый нож дожидался над косяком двери. Вот чем островная жизнь хороша, так это простотой технических решений в области дверных запоров и замков. Наивный народ, дети морей.

Подцепить засов ножом ничего не стоило. Катрин прикрыла дверь и с интересом оглядела обитель пиратского конунга. Сквозь бойницы попадали узкие лучи света. Мебели минимум — два сундука, покрытых козьими шкурами, лавка тяжелого темного дерева, низкое ложе из мешков шерсти. Ничего так себе ложе — просторное. Ведро, медный таз, — не чужд гигиене наш дикарский милорд. Катрин скептически оглядела пару мечей на шкуре над койкой — просто дубинки какие-то железные. И как таким убожеством корабли на абордаж берут? На "Квадро" уж на что набор оружия случайный, а на порядок лучше этой кустарщины. Правда, Старый на поясе таскает вроде бы недурной клинок. Должно быть, давний трофей. М-да, невелико счастье, когда ноги едва сгибаются, а все накопленное за жизнь на боку болтается.

Отдернув шкуру, заменяющую дверь, Катрин заглянула в следующую комнату. Темно как в заднице, из единственной бойницы падает свет, освещает горшки и корзины, кучу какого-то тряпья. Угу, — сокровищница. После прикосновения к блюду, торчащему из корзины на пальцах осталась пыль. Серебро, массивное, темное. Узор чеканки явно не местный. Тонкий, сложный, — на арабскую вязь похож. Под блюдом виднелись мешочки, похоже, — с монетами. Катрин трогать не стала, и так от пыли тянуло расчихаться. С такими средствами можно было бы и уборщицу нанять. Монарх задрипанный. Ладно, презренный металл нам ни к чему. Свою бы задницу унести в целости.

Катрин покинула пыльную казну. Окинула грустным взглядом хозяйскую спальню. Ни оружия приличного, ни планов с секретными проходами и фарватерами. Ни сапог толковых. Две пары вон в углу валяются, да только размера на четыре больше. Что же это за наказание с обувью? Так и до севера в тапочках дойдем. Это ведь только Жо мокасины предпочитает. Романтик.

У двери Катрин оглянулась на ложе. Отвертеться, пожалуй, не удастся. Потерпим. Не убивать же гостеприимного хозяина за естественное проявление основного инстинкта? Тип он неразборчивый, склонный к перверсиям, но боец, сразу видно, не из последних. Потрахаемся, если нужно. Блаженство изобразим. Но если Ква, сукин сын, еще дней пять проваландается... Спалить придется городишко. И на углях пожарища отковать все, что нужно из списка этих дурацких колец, стяжек и вертлюгов. Вместо молота башка одноглазого сойдет.

Ковать Катрин всё равно не умела, поэтому отставив нездоровые планы, вышла и аккуратно опустила запор на место. Оставалось обследовать еще три комнаты. Одна оказалась пустой, если не считать старого, рассохшегося ларя, да стопки пустых мешков. Во второй комнате обитал Тим. Ни замка, ни запора здесь не было — Катрин осторожно зашла. Небольшая комната неожиданно понравилась. Окна-бойницы выходили на бухту. Пахло не сыростью, а просто морем. Примитивная лежанка, застланная парой шерстяных одеял. Плащ на стене, колчаны со стрелами. Сундук. Открыв крышку, Катрин хмыкнула, — ну и странная же смесь оружия, одежды и украшений. Среди шелковых рубашек, грубо откованных браслетов и фибул с выпавшими камнями, обнаружились и небезынтересные вещи. Катрин выкопала оружие, поразительно похожее на европейский поигнард ( кинжал с сужающимся к острию треугольным клинком. Использовался в качестве даги.). Длиной чуть больше сорока сантиметров, цельнокованный, удобная рукоять обтянута шершавой черной кожей, и украшена единственным серебряным кольцом. Понятно, — такому оружию бойцы Редро применение найти затрудняются, — здесь предпочитают рубиться без особых фехтовальных ухищрений — от души и до тазовых костей. Доспехи носят скорее символические, а отбить чужой клинок и щитом можно. В общем, сей поигнард предмет совершенно лишний, и при случае его прибрать к рукам не грех. Катрин сунула кинжал в потертые черные ножны, пристроила в углу сундука, так, чтобы сразу найти можно было. Попалась еще одна интересная штука, — шапочка из черного бархата и кожи. Катрин даже хмыкнула про себя, — уж очень на тюбетейку-ермолку похожа. Но симпатичная. Сшита прекрасно — кожа и бархат удачно сочетаются. Экспроприировать, что ли? Успеется.

Приведя сундук в порядок, Катрин покинула комнату. Заглянула в апартаменты Рататоск. Маленькая комната, постель, табурет с тазом. На стене одиноко плащ болтается. Деревянная чаша с серебряными побрякушками. Больше смотреть не на что.

Бесшумно проходя по короткому коридору, услышала бормотание на галерее. В бойницу была видна Рататоск. Малявка все еще висела на парапете, и сердитым шепотом бубнила:

-Дай ему, длинноносый! Дай, что отскакиваешь?! Трусишка!

Со скалы раздавались многоголосые вопли дерущихся птиц.

Катрин покачала головой. Вот первая леди у островитян будет. С орнитологическими интересами. Глядишь, и заповедник организует.

После ужина Катрин рассчитывала удрать мыть посуду, но не тут-то было. Кормилец-хозяин ухватил за локоть:

-Куда? Работаешь много. И не там, Зеленоглазая.

Сдержав вздох, Катрин обвела зал в поисках спасения. Все уже вышли, только насупленная Рататоск зыркнула через плечо, да Клоринда отвернулась, делая вид что ничего не слышит и не видит.

-Милорд, вы мне руку передавите, — жалобно сказала Катрин.

-Ты не Эллилон, ты и кита выдержишь, — многообещающе ухмыльнулся хозяин. – Платье нравится?

-Я такое сроду не носила, — честно признала Катрин. Проклятая парча упрямо терла там, где кожа была особенно нежной.

-Да, ты в нарядах понимаешь, — лорд Пайл взял "утопленницу" и за вторую руку. – Женщинам твои выдумки нравятся. Только что же ты сама так скромна? Боишься кого?

-Я, милорд, боюсь не угодить. Я чужая, порядков не знаю. Мне б учиться, да присматриваться.

-Смеешься, — проурчал хозяин, крепко поглаживая обтянутые светлой парчой плечи зеленоглазой блондинки. – Любишь ты посмеяться, подразнить. Что тебе присматриваться? Пусть на тебя Рататоск смотрит. Уверенности тебе не занимать, утопленница. Тим вовсе одурел, на тебя глядя.

Катрин, понявшая, что посуду этим вечером мыть не посчастливится, кинула томный взгляд из-под ресниц:

-Тим? Да я на мальчика и не смотрю. Вот милорд всё время занят.

-А ты не стесняйся, сама приходи. Ты ведь не из застенчивых. Расскажи о севере, не торопясь, расскажи, — руки мужчины остановились пониже спину, дурацкая парча от крепких тисканий совершенно не спасала, и Катрин полностью уверилась, каким именно местом ей придется повествовать о диком Севере.

-Всё что милорд прикажет, — поскольку процесс остановить не удалось, Катрин пустила в ход оружие, настоятельно рекомендованное подругой, — голос приобрел вкрадчивые дразнящие нотки. Как у Фло, конечно, не получилось, но необразованный конунг явно уловил нюанс. Кошки здесь большая редкость, поэтому мужи на мурлыканье мигом отзываются.

Клоринда из залы улетучилась. Катрин слегка запрокинулась в крепких руках хозяина, позволила ему ощутить пахом упругость бедра. Оценить ответную мужскую готовность было не трудно.

-Играешь, северянка, — прошипел лорд Пайл, щекоча бородой. – Странные вы там. Распутством и притворством боги вас карают. Сейчас в спальню пойдем. Много у меня вопросов к тебе, Зеленоглазая.

-Как скажите, милорд, — с готовностью мяукнула Катрин. Продолжать интеллектуальную беседу на не протертом столе ей не хотелось. Этак замучаешься платье чинить-чистить.

-Раба своего возьми.

Очевидно, Катрин репутацию знаменитого северного лицедейства не поддержала, потому что, лорд Пайл засмеялся, глядя в изумленное лицо молодой женщины:

-Веди его, Зеленоглазая. Он интересен и насквозь лжив. Я вижу, да и Старый бурчит, что твой хитрец только притворяется полоумным. Кожа как у копченой рыбы, сила воинская, а душа кроличья. Гадаю, — уж не снизошел ли морской бог на вонючее ложе его матери? Или он из дарков кровью смешанных? Красив не по-людски.

-Милорд, про дарков, богов и мамашу его, ничего не ведаю. Красив он — ваша правда. И башка пустая, как котелок новый. Хоть пытайте его, кроме глупости несвязной ничего не услышите.

-Не хочу я его пытать, — тихо прошептал Пайл. – Не хочу кожу портить. Мне его покорность нужна. Вся, без остатка.

-Милорд, — Катрин пыталась взять себя в руки, — милорд, власть ваша, — что хотите с ним делайте. Он и пикнуть не посмеет.

Лорд Пайл улыбнулся. Катрин чувствовала себя в его объятиях беспомощной туповатой куклой, и это начинало бесить. А не выдавить ли тебе оба глаза, конунг многосексуальный?

-Раб косноязычен, умом и в правду не силен. Наказать — так и последнего рассудка лишится. Кому он тогда нужен? Ты мне его покорным сделай.

-Я?! – Катрин непритворно изумилась. – Милорд, я-то при чем? Я женщина нищая, бездомная. Неужели он моих приказов слушаться будет, когда вы здесь хозяин богу равный?

-Не знаю, Зеленоглазая, чем ты его околдовала, да только он тебя своей хозяйкой до сих пор почитает. Туп он, тут ты права. Вот и сделай, так чтобы понял, кому повиноваться надлежит. И мне докажи, что он тебе вовсе не нужен. Или у вас на севере к рабам как к зверькам дорогим привязываются? Покажи, мне любопытно.

-Милорд, воля ваша, но в постель я с ним не лягу. Недостойно это…

Среагировать Катрин успела, наклонила голову, — вместо пощечины получила по лбу. Лорд Пайл, морщась, тряхнул ушибленными пальцами:

-Зеленоглазая, я тебе говорил, что упрямства не люблю? Приведи своего осла. Дальше будет то, что я пожелаю. Он должен одного хозяина иметь. Или хочешь ошейник надеть и рядом с ним место занять? На соломе спать любишь?

Катрин вздохнула и прошептала:

-Простите, милорд. Не люблю я этих рабов. Но если милорд пожелает, я его сама вымою, в порядок приведу и на поводке приведу, из рук в руки передам. Законы ваши я не сразу понимаю, уж не гневайтесь.

-Все ты понимаешь, — лорд Пайл сжал женскую ягодицу так что, Катрин заскулила. – У женщины, корабля и раба один хозяин бывает. Давай, Зеленоглазая, ночь коротка, и торопить меня лаской больше не смей. Развлекай. Скоро в море уходим, хочу чтобы было что вспомнить, — он слегка оттолкнул молодую женщину.

Катрин вышла в темный двор. Задница болела. Синяк будет. Вот же дерьмо. Катрин сплюнула под стену. Докатилась до должности сутенерши-сводницы. Может, вспороть брюхо этому любителю нетрадиционных развлечений? Кишки на коленях тоже очень свежее и увлекательное впечатление. Впрочем, бородач подобное наверняка видел.

Зеро обитал в сарайчике, переделанном из хлева. В доме первого лорда Редро скота (кроме баб и избранных экземпляров мужского пола) не держали. Катрин сунулась в низкую дверь.

Зеро ужинал. Катрин разглядела здоровенную миску с кашей и двумя солидного размера жареными рыбами. Голодом голозадого не морили, — жрал то же, что и прочие домочадцы. Смуглый обжора вздрогнул и подавился, — обозленная Катрин забылась и двигалась бесшумно.

-Хватит кашлять, — приказала Катрин.

Зеро скорчившись на коленях, уткнулся носом в солому и пытался утихнуть.

-Вода есть? – поинтересовалась Катрин.

Раб кивнул и шумно глотнул из кувшина.

-Попил – поел? Пошли.

-Куда, Госпожа?

-Трахаться, — мрачно пояснила Катрин.

Зеро снова принялся судорожно кашлять.

-Что ты чахотку симулируешь, идиотская морда? Хватит глаза таращить. Я тебя трахать не буду. И ты меня не будешь. Ну, что ты вылупился? Власть переменилась. Не забыл, как ты меня дрючил? Теперь твоя очередь подставляться. Лорд милостивый великую честь тебе оказывает. Может и мне окажет. До кучи. Вставай, чучело.

-Госпожа, — в ужасе пролепетал Зеро, — я не тот…

-Я тоже не та. Опущенные мы. Пошли страдать.

-Госпожа, я не могу. Не нужно…

Катрин замахнулась, но не ударила:

-Заткнись. Я больше не твоя госпожа. Только об остальном язык попридерживай. Слава шпиона даже такому идиоту, как ты не нужна. Пошли конунга развлекать.

-Кого? – похоже, незнакомое слово перепугало смуглокожего страдальца, больше чем сомнительные планы бывшей хозяйки на ночь.

-Самодержца местного. Того, кому твоя задница приглянулась. Ты опыт гомосексуальных контактов имеешь?

-А, это… — Зеро как ни странно, слегка успокоился. – Не нужно, Госпожа.

-Баран, если ты лояльность этому уроду бородатому не докажешь, придется драться. Я, может и уйду, когда этого извращенца прирежу, а с тебя потом шкуру наверняка сдерут. Уж лучше тебе задницей рискнуть. Я, между прочим, выдержала твои хамские радости. Решай, — надо – не надо?

-Простите, Госпожа. Я не о том. Все сделаю, только не отдавайте меня.

-Ты в своем уме? – Катрин стало не по себе. – Здесь ты живой будешь. Если постараешься. А я что здесь могу? Уйти бы самой.

-Вы все можете. И уйти, и меня с собой взять. Умоляю!

Катрин застонала сквозь зубы:

-Потом разберемся. Пошли, или он сейчас сюда ввалится и нас на соломе оприходует. Потом еще выпорет за медлительность. И на цепь посадит.

-На цепь не нужно, — судорожно пробормотал Зеро и принялся подниматься. На ногах он стоял не слишком уверенно. Вокруг левого глаза раба Катрин разглядела густую тень.

-Он приложил? – с долей некоторого сочувствия спросила Катрин.

Зеро кивнул.

-Вот ты идиот, — вздохнула Катрин. – Проявил бы догадливость и услужливость, сейчас бы мы оба в такой тошнотворной ситуации не оказались. Тебе рожу замазать нужно.

Зеро шел покорно. Катрин заскочила в дом. То, что местные дамы называли "краской для лица" лежало на месте. Катрин прихватила шкатулку. Раб безропотно сел на колоду, подставил лицо лунному свету. Пудрить гладкую темную кожу было бессмысленно. Пришлось обвести и второй глаз густыми тенями, потом подравнять краской подбитый. Катрин неожиданно впечатлилась, — с театральными трагическими провалами глазниц лицо раба приобрело мистическую, почти роковую значительность. Даже не верится что у столь таинственного существа голова абсолютно пустая.

-Мне идет? – пробормотал Зеро.

Катрин спохватилась:

-Просто картинка. Губищи еще подмажь…

Подмазывать пришлось самой. Зеро стал жутко неприличен. И интригующ. Катрин машинально подкрасила губы себе. Вытерла палец о штаны раба, — его рвани лишнее пятно не повредит. Лохмотья демоническому образу явно не соответствовали, но пусть раздевает это сокровище уж сам любитель мужественных развлечений.

-Пошли.

Уже на лестнице Зеро прошептал:

-Госпожа, я не умею. Я только читал об этом. В файлах энциклопедии.

-В задницу энциклопедию. Вспоминай, как я под тебя гнулась, и соответствуй. Управишься.

-Вы рядом будете?

-Да, что б ты сдох.

Спала Катрин плохо. Тело ныло и там, и здесь, — в основном в малотренированных местах, но, в общем-то, на это можно было не обращать внимание. Куда острее мучило чувство недовольства собой. И еще тупое недоумение. Опять ты сорвалась? Или это жизненная потребность время от времени в грязь с головой окунаться? Хозяин остался доволен. Очень доволен. Наградил и захрапел. Чудовищно непристойно все вышло. И долго. Только больше всего, тебя, такую правильную, два собственных, неизвестно откуда взявшихся оргазма мучить будут. И то, что три раза еще и сподобилась симулировать. Первый раз в жизни, с двумя скотами извращенными. У-у, как бы амнезию заполучить?

Эллилон еще спала. Постель Клоринды была пуста, — должно быть уже на кухне тетенька. Со двора слышались голоса. Катрин с изумлением поняла, что неугомонный хозяин уже на ногах.

Раскладывая по мискам рагу с курятиной, Клоринда сообщила:

-Сегодня в город пойдете. С хозяином, как благородные. И раб пойдет. На обратном пути на рынок заверните. Мы давеча перца забыли купить. Мой плащ накинь — дождь начинается.

Катрин удивилась:

-Что нам в городе делать? Я же чужая, еще приставать начнут.

Клоринда глянула как на круглую дуру:

-Когда ты с милордом? Ха, да кто же посмеет? Милорд на совет идет. Там сегодня судилище. А вас к знахарю отведут.

-Я вроде здорова.

-Совсем ты, Зеленоглазая, одурела, — сделала логичный вывод пышнотелая женщина. — Кто тебя лечить собирается? Милорд на тебя виды имеет, украшениями тебя решил побаловать. Куда ты их вставлять будешь? В нос? У вас на севере вовсе дикари, — хоть бы три-четыре дырки в ушах сделали. Проколет тебе знахарь уши, заговор прочтет, чтобы заживало быстрее. Поняла? Или ты еще не проснулась?

-Уши? — Катрин глупо ухватила себя за мочку. Отверстия, проколотые когда-то по просьбе Флоранс, давно заросли. — Сколько дырок?

Клоринда постучала себя по лбу:

-Да ты и вправду нездорова. Тебе хозяин горсть серебра пожаловал — так носи теперь. Сдается мне, не поскупился нынче хозяин. Так что уж потерпи боль, потом хвастать сможешь. Что ты морщишься? Особо больно не будет. Знахарь наш дело знает. Я к нему не первый год хожу.

Катрин принялась вспоминать, сколько сережек было в той горсти украшений. Ой-ой, проперфорируют уши как старое сито. Зато в город можно будет официально выйти, не спеша осмотреться. Пути отхода уже на местности прикинуть. Черт, сдалось хозяину это серебро.

В город отправились довольно торжественно, невзирая на начавшийся дождь. Впереди шли хозяин с Тимом, за ними Старый вел Рататоск. Юная госпожа была страшно довольна, — милорд пообещал ей купить дрессированного баклана. Девчонка путалась в плаще и неудобном платье, хромому телохранителю приходилось временами переставлять будущую хозяйку через лужи. Замыкали пышную процессию Катрин и смуглый раб. Дождь шел уже приличный. Северянка, шепотом матерясь, перепрыгивала через потоки. Ни светлое парчовое платье, ни мгновенно промокшие туфельки, к подобным прогулкам не располагали. Зеро шагал спокойно, на бывшую хозяйку не смотрел. Невольника приодели: штаны без дыр оказались коротковаты, зато безрукавка выгодно подчеркивала широкие плечи. Смуглый рельеф мускулов под струями дождя блестел как лакированный.

Лорд Пайл со свитой спускался по крутой улице. Зрителей у сего достойного шествия было немного. Мужчины Редро уже отправились на суд, дождь загнал ребятню под крыши, и Катрин только изредка перехватывала любопытные взгляды из-за заборов.

На кривом перекрестке милорд остановился:

-Старый, отведи их к Ореху. Заплати за работу, и скажи, что я приказал, хорошо осмотреть. Орех знает. Потом вернетесь домой.

Старый кивнул и подтолкнул Зеро. Вновь пришлось подниматься по крутой улице. Катрин смотрела на вздымающиеся впереди скальные обрывы. Городок лежал у удобной бухты, словно на дне чаши с отвесными краями. Всего несколько тропинок взбирались на скальные кручи. Стража там непременно торчит. Собственно, если подняться на обрывы, ничего не выиграешь. Остров за день прогулочным шагом обойти можно. Спуститься к морю с узких заросших травой пустошей, почти невозможно. Нужно плавсредство искать. Надежда только на Ква.

Катрин была не прочь побывать на сходе-судилище-совете. Возможно, удалось бы с одноглазым перемигнуться. Но на сход женщин, тем более сомнительного северного происхождения и невнятного статуса, не допускали.

-Старый, можно спросить? Милорд зачем с собою Рату взял? Что ей на мужском совете делать?

-Слушать, смотреть, ума набираться. В отсутствие лорда его молодая жена обязана на совете интересы рода Пайлов представлять. И на её юный возраст никто не посмотрит. Должна знать, как правосудие вершат, да как за измену карают, — мрачно объяснил Старый — идти в гору на негнущихся ногах старому воину было трудно.

-Понятно, — сказала Катрин. — Если не секрет, кого судят-то?

-Наш милорд когг выследил, добычу взял. На том когге проводник был. Из наших бывших, — из островитян. Повадились некоторые беглые крысы мимо Редро чужие корабли проводить. Наши-то этаких красавцев особо выслеживают. Взяли живым. Ему бы, вонючке, с мечом в руках умереть. Теперь-то славно издохнет. Сначала ему с рук-ног кожу чулками сдерут, потом кишки выпустят, и брюхо серебром набьют. Потом за шею подвесят. Высоко — чтобы весь город видел.

Зеро шумно сглотнул. Старый удовлетворенно глянул на раба, потом покосился на молодую женщину:

-Что молчишь, северянка? У вас-то с изменниками ласковее обходятся?

-Примерно так же. Только серебро экономят.

Старый вдруг дернул ее за плащ, развернул к себе:

-Холодна ты. Не пугаешься. Или видала такое?

-Откуда? Я на казни не ходила, муж не пускал. Да у нас просто головы рубят или вешают.

-Сдается мне, многое ты видела, да показать не хочешь, — медленно сказал Старый, глядя в изумрудные глаза. — Дно у тебя глубокое, северянка. Уж не вознамерилась ли ты титул леди Пайл присвоить?

-Титул?! — изумилась Катрин. — И в мыслях не было. Я же чужая здесь. Чужой и останусь.

-Понимаешь, — одобрительно кивнул Старый.

Издалека, от бухты донесся истошный крик.

Хромой воин ухмыльнулся:

-Началось.

-Прямо сейчас?

-А чего же город весь собрался? Все должны видеть. Попросишь Рататоск, она расскажет.

Катрин заткнулась. Рата, конечно, девчонка премерзкая, но не дело детям при пытках присутствовать. Лорд многоумный решил соплячку окончательно взрослой сделать. Идиот.

Под отдаленные крики пытаемого подошли к невзрачному дому, прилепившемуся к скале. Старый толкнул калитку. Во дворе крепко воняло овцами, в изобилии расхаживали куры. Старый раздвинул ногой недовольно закудахтавших пернатых, постучал в дверь. Ответил женский голос. Телохранитель зашел в дом.

Катрин глянула на Зеро. Бледнел голозадый забавно, — кожа резко отдавала розово-желтым, — прямо персик. Раб стоял неподвижно, все прислушивался к воплям у бухты.

-Не трясись, — сказала Катрин. — Тебя-то просто удавят. А кожу потом аккуратно сдерут — эксклюзив ведь.

Зеро посмотрел на бывшую хозяйку печально, но спокойно.

-Заходите, — приказал Старый.

В доме ощутимо пованивало. Катрин напомнила себе, что ей удалось просто шикарно устроиться в самом зажиточном доме Редро. Шутка сказать, — кандидатка в шлюхи Самого! Может, действительно, на место леди Пайл нацелиться? Уморить его, бурбона доморощенного, супружескими придирками? Нет уж, сыта по горло этим пиратским утесом.

Орех оказался сморщенным подслеповатым стариканом. С любопытством оглядел гостей, приказал жене, крепкой бабенке, подать Старому пива. Телохранитель остался беседовать с хозяйкой, а Катрин и Зеро были загнаны для экзекуции в крошечную коморку. Поглядывая на клиентов, Орех суетился вокруг стола. Пересчитал серебряные украшения, завистливо помотал плешивой головой. Высыпал серебро в плошку с мощно пахнущим спиртным. Проведенную дезинфекцию Катрин одобрила, количество подлежащих установке украшений — нет. На ее долю пришлось двенадцать разнокалиберных сережек. Большинство из них были, очевидно, изъяты у бывших владельцев принудительно, но не в этом дело. Двенадцать дырок — это перебор. Скромнее нужно быть.

-Раздевайтесь, — приказал Орех.

Зеро принялся безропотно развязывать штаны, Катрин медлила. С каких это пор уши необходимо в голом виде прокалывать?

Орех мигнул на рослую блондинку выцветшими глазками:

-Заголяйся, красавица. Без дурного. Лорд приказал вас оглядеть, род ваш и племя выяснить. Если порча есть, надобно снять. Мало ли...

Катрин неохотно потянула с себя платье. Знахарь уже вертелся вокруг обнаженного Зеро. Чуть ли носом не водил по смуглой коже. Когда нагнулся ниже, Зеро в панике посмотрел на бывшую хозяйку. Катрин успокаивающе махнула рукой, — сморщенный лекарь производил впечатление старого безобидного гриба.

-Ага, — эскулап прекратил рассматривать пах странного раба и объявил: — Милорд спрашивал, почему волосы не растут. Дело простое, — дарковская кровь. Со змеями предки вязались, равно как и с людьми. Змеи они, известно, — гладкие. Вот оно и вышло, — старикан потыкал пальцами в бедро раба, — гладкий раб да тугой. Змеиная порода. Срамно, но не опасно, — заключил знахарь и повернулся к молодой женщине. — Ну, красавица, а ты из каких будешь?

-Из крайне чувствительных, — пробормотала Катрин. — Ты, мухомор, лучше меня не лапай.

-Больно не будет, — пообещал Орех.

-Еще не хватало! — зашипела Катрин, изнуренная последними мерзопакостными событиями. — Только внешний осмотр, без всякой мануальщины. И диагноз выдавай. Если что проколоть вздумаешь, сначала посоветуйся. Начнешь трогать, — самого распну как шкуру зебры. Троглобион херов.

-А? Кто? — знахарь с подозрением уставился на недобрую гостью. Принадлежал Орех к тем лекарям-самоучкам, которые вполне обоснованно сомневаются в собственных способностях и вечно опасаются появления шибко знающих конкурентов.

-Меня оберег защищает, — с достоинством сообщила Катрин. — Так что, если какой маг неловкий то моё заклятье заденет, пусть на себя пеняет. Смотри, эскулап облезлый, поосторожнее. А то на тебя магия прыгнет.

Осматривать высокую чужестранку Ореху расхотелось, но профессиональное достоинство требовало продолжить процедуру. Знахарь обошел гостью, стараясь держаться ближе к столу. Подслеповато щурясь, уставил кривой палец на татуировку на плече:

-Это что?

-Так охранитель мой, — буркнула Катрин. — Глянь, только осторожно.

Орех пригляделся, хотел что-то сказать, но вместо этого сел на пол. Голова у старого знахаря жутко кружилась — сложный и многозначный рисунок на плече гостьи весьма коварно воздействовал на чересчур любознательных ценителей татуировок. Похоже, старикан был готов хлопнуться в обморок.

-Ты бы его поднял, — сказала Катрин рабу.

Зеро устроил знахаря на трехногом табурете. Орех посидел, собрался с духом и подавленным голосом вынес вердикт:

-То не татуировка.

-А что же? — удивилась Катрин.

-Морок колдовской, — удрученно сказал Орех, до сих пор очень надеявшийся, что с истинной магией ему в жизни посчастливится никогда не столкнуться.

-Ерунда, — Катрин дернула оголенным плечом. — Татуировка. Только ее дарки сделали.

-Дарки?! — с ужасом переспросил знахарь, вспоминая рассказы отца о последнем мирном дарке, которого выпотрошили на островах, лет этак за десять до рождения самого Ореха.

-Дарки, — подтвердила Катрин. — Профессионалы. Рисунок безопасный. Только меня охраняет. Лапать без спросу не надо, и смотреть надлежит осторожно. Я тебя предупреждала?

-Предупреждала, — с сомнением согласился Орех. — Но я осторожно смотрел.

-Значит у тебя глаз острый, — предположила наглая северянка. — Сразу в глубь зришь. Наверное, сам на коже рисуешь?

-В Редро все с моими защитными знаками ходят, — слегка воспрял духом старик.

-Вот видишь, — у тебя своя магия, у дарков своя. Что тут странного?

-Я милорду сказать должен, — решил знахарь. — В тебе опасная хворь может таиться.

-Скажи-скажи, — согласилась Катрин. — Со мной осторожнее нужно, пообвыкнуть мне дать, подкормить. На всякий случай. Милорд знак мой уже видел, можешь не сомневаться. Ничего страшного с хозяином не случилось.

-А если что... — засомневался Орех.

-Какое "если"? Скажешь, провел надо мной первый очистительный обряд. Меня ведь море чуть к себе не забрало. Значит, дней через пять нужно еще одну духовную очистку провести. Случись что, — к тебе какие претензии? Сделал все что положено.

-Украшения ставить будешь, женщина? — мрачно поинтересовался знахарь.

Полностью игнорировать желание лорда Пайла было неосмотрительно. Оскорбится ведь конунг. Рановато ему нервничать.

-Серьги поставишь, — неохотно сказала Катрин. — Шесть штук, не больше. И подберешь побрякушки по моему выбору. Скажешь лорду, что остальное после второго обряда. Здоровье у меня слабое, сразу столько сокровищ в ушах не унести.

Работал старый гриб, надо отдать ему должное, умело. Катрин чувствовала только слабую тупую боль в становящемся все тяжелее левом ухе. Правое отяготилось единственной серьгой с приличных размеров изумрудом.

-Сойдет, — милостиво объявила Катрин, заглядывая в зеркало. Полированная поверхность была столь отвратительного качества, что молодая женщина различала лишь расплывчатые очертания своего лба.

Орех, который прикасался к опасной клиентке как к ядовитой змее, поспешно отступил.

-Замечательно работаешь, — похвалила Катрин. — Прямо кудесник иглы. На невесте лордовой ты морского змея выколол? Впечатляет.

— Нет, у нее родовой рисунок. Слушай, женщина, — неуверенно попросил знахарь, — позволь мне еще на руку посмотреть.

Катрин понимала, что Ореха мучает профессиональная зависть. Чувство, в общем-то, простительное.

-Смотри, только осторожно...

Вернулись домой к обеду. Старый ковылял с трудом, коленные суставы его совсем не держали, да и скользко было после дождя. Несколько раз хромой телохранитель ворчливо напоминал, чтобы северянка не вздумала откидывать капюшон. Незачем милорда позорить непристойно обрезанными волосами.

Клоринда поцокала языком на красоту в ушах "утопленницы" и шепотом сообщила, что милорд вернулся в скверном расположении духа. На Рататоск весьма сердит. Недостойно девчонка себя показала на судилище. Катрин политические оплошности будущей первой леди было глубоко пофигу. Левое ухо стало горячим и тяжелым. Поскольку обед задерживался, Катрин прихватила лопату и поднялась в сад. Копать не хотелось, к тому же заниматься сельхозработами в парчовом платье было как-то глупо. Катрин нашла сухое местечко под старой сливой, села и принялась лениво полировать черенок лопаты. Сверху, с галереи дома донеслись голоса. Кажется, Клоринда утешала малолетнюю хозяйку. Потом вмешался нежный голосок Эллилон. Сообща воспитывают. Нет, чтобы нормально выпороть сопливую миледи.

Катрин успела зачистить черенок до ровного и приятного светло-коричневого цвета. Болтовня наверху не утихала. Между тем, хотелось есть. Катрин раздраженно потрогала левое ухо, — по ощущениям, орган слуха увеличился раза в два. И побрякушки как колокола брякают.

С галереи свесилась Клоринда:

-Слышь, Зеленоглазая, хоть ты ей скажи. Не хочет с нами разговаривать гордая госпожа Рататоск.

"Ремень дайте, — я ей всё живо растолкую", — подумала Катрин, с неохотой вставая. Если этак сидеть, обеда вообще не дождешься.

Рататоск сжалась на корточках на полу галереи. Подол еще утром нарядного платья, был так заляпан грязью, как будто девчонка в футбол гоняла. Будущая леди упорно смотрела в пол, все четыре мокрые косицы уныло обвисли. Рядом с девочкой по полу, бренча цепочкой пристегнутой к кольцу на шее, прогуливалась такая же взъерошенная, светло-серая птица.

-Чего сидим, кого ждем? — поинтересовалась Катрин. — Пошли кушать, после еды все проблемы куда легче решаются.

Рататоск даже головы не подняла. Женщины завздыхали. Клоринда и Эллилон смотрели на девчонку с одинаковым сочувствием. Нет, бабам, положительно нужно своих детишек заводить. Пусть и незаконнорожденными получатся, все ж будет, кому носы утирать. Нечего вокруг этой крыски замурзанной мировую скорбь разводить.

Клоринда взяла Катрин за рукав, увлекла в сторону, зашептала:

-Ты с ней поласковее. Она тебя боится.

-Из-за подушки, что ли?

-Из-за подушки. Да и вообще...

-Замечательно. Ну и чего вы меня звали, если она меня боится?

-Так ты ей скажи строго, но ласково.

Катрин кивнула:

-Угу, у меня только так и получается. А где жених наш всемилостивый? И вообще, с чего такое горе вселенское?

-Милорд с Тимом ушли в кабак. Джином неприятность заливать и баб бестолковых ругать. Ратка-то на судилище опозорилась. Когда изменнику брюхо вскрыли, сблевала она. Милорда сильно забрызгала.

Катрин с некоторым сочувствием глянула на убитую горем девчонку:

-А вы что ждали? Ребенок еще. К пыткам и казням определенная склонность нужна. Или хотя бы привычка. Втянется Рататоск, еще покажет себя. Лет через пять-десять.

Клоринда сдвинула брови:

-Милорд десять лет ждать не может. И вообще не наше дело ему советы давать. Он накричал на Рату прилюдно, да длань приложил. Она ревела, потом онемела. Милорд уж пожалел, что стукнул дурочку, птицу ей обещанную купил, а она молчит. Успокоить ее нужно, иначе, когда милорд вернется, он нас всех...

Катрин кивнула и шагнула к девочке. Рататоск сидела все так же неподвижно, Эллилон ласково поглаживала ее по голове.

-Рататоск, пойдем, пообедаем. Птичку покормим. Вы обе устали, подкрепиться нужно, — мягко сказала Катрин.

-Пойдем, Рата, — поддержала Клоринда. — Я большой пирог испекла. С сушеными бананами, ты их любишь. Пойдем, а то милорд тебя снова накажет.

Последний довод был явно лишним. Девчонка вскинула голову. Глаза у нее были злые, на замурзанных щеках виднелись следы от слез.

-Он меня не любит! Меня никто не любит! Вы бы все меня тоже побили!

Из глаз девчонки хлынули новые слезы. Рататоск подскочила, чуть не наступив на птицу, кинулась по галерее за угол. Перепуганный баклан попытался взлететь, запутался в цепочке и оглушительно захлопал крыльями.

-Ой, девчонка опять на скалу полезет! — всплеснула руками Клоринда.

"Нет, не будет сегодня обеда", — с тоской догадалась Катрин.

Эллилон, поддерживая подол, устремилась за маленькой беглянкой. Следом засеменила Клоринда. Они скрылись за углом. Раздался крик:

-Вернись, Рата, ноги поломаешь!

Катрин охнула и отдернула собственную ногу. Серый баклан, перепуганный суматохой, не нашел ничего лучшего как двинуть молодую женщину по щиколотке своим крючковатым клювом.

-Твою мать! — Катрин замахнулась, но серый террорист догадливо отскочил, растопырил крылья и громко зашипел.

-Гадюка летучая, — сказала птице Катрин и пошла с галереи. К ее удивлению, Рата уже давно миновала верхнюю тропу, и теперь шустро карабкалась вверх, цепляясь за расщелины и путаясь в подоле. От тропы девчонку отделяло уже метров шесть-семь по вертикали.

-Из башни нужно воинов звать, — перепугано пискнула Эллилон. — Хозяин нас прибьет.

Обе женщины бестолково толклись на узкой тропе, временами призывая девчонку вернуться. Неубедительно призывали.

"Если кто-нибудь из моих собственных сопляков вздумает этакий фокус выкинуть, — до совершеннолетия будет в степных равнинах жить. На цепочке, как тот баклан трахнутый", — подумала Катрин, подворачивая подол платья.

-С ума сошла! — завопила Клоринда, пытаясь ухватить северянку за загорелую ногу. — Обе разобьетесь!

Ногу Катрин без труда высвободила, полезла дальше. Двигаться, в общем-то, было не трудно, — расщелины удобные. Мешал неловко подвернутый подол и сквозняк снизу. Оставалось надеяться, что под скалой зрителей будет минимум.

Тренировалась Катрин давненько, но беглянке состязаться со спортивной взрослой женщиной было все-таки рановато. Рата оглянулась, попыталась прибавить хода, но Катрин уже ухватила ее за лодыжку.

-Осторожней, альпинистка, — Катрин держала крепко. Теперь если сорвется соплячка, морду покарябает, но жива останется. Вот только вниз лучше обеим не смотреть, — высоковато. На Ореха, как на реаниматолога надежда слабая.

Здесь, на скале, дул ощутимый ветерок с моря. Катрин слышала всхлипывания Рататоск. Похоже, девчонке, наконец, стало страшно.

Наверху захлопали крылья, каркнул-курлыкнул какой-то гордо парящий над бухтой любитель рыбки.

-Эй, Рата, это не твой крикун?

-Мой на цепи. И не смей называть меня Ратой, — пробормотала девчонка и шмыгнула носом.

-Ладно, пошли к твоему птицу. Спускаемся.

-Как? Ты меня за ногу держишь.

-Сейчас поднимусь, гляну, что с твоего места видно, и поползем вниз.

Катрин, не отпуская девчонку, поднялась чуть выше.

Рататоск всхлипывала, цепляясь за скалу. Платье на животе лопнуло.

-Высморкайся и полезли...

Снизу не вовремя и непонятно закричала Клоринда.

Спускаться было куда сложнее. Приходилось придерживать девчонку, и искать ощупью расщелины. Катрин кляла себя за то, что не догадалась захватить для страховки хотя бы ремень.

-Знаешь, держись-ка ты за меня сама.

Рататоск ухватилась за шею северянки. Пахло от девчонки дождем, пирожками и плохо замытой блевотиной. Тьфу, не могли переодеть соплячку.

-Ты лазишь лучше меня. Почему? — прошептала девчонка.

-Подол правильно подворачиваю. Ты тоже в следующий раз так попробуй. Или штаны надень. Только подрасти малость сначала.

Внизу уже было слышно оханье Клоринды.

-Когда я стану хозяйкой, я тоже тебе помогу, — пробурчала Рататоск. — Не бойся.

-Вот спасибо. Теперь я за свое будущее спокойна.

Девчонку подхватили в четыре руки, сняли с камня. Клоринда так усиленно причитала, что малолетняя хозяйка снова рассопливилась. Ее увели. Катрин принялась оправлять платье. М-да, — парча. Была. Еще и нога саднит, клюнутая злобным шипуном. Хорошо, заразы типа птичьего гриппа здесь не бывает.

Милорд вернулся уже в темноте. Вошел преувеличенно ровно, споткнулся, ухватился за плечо Тима — обоих повело в сторону, и мужчины сели на камень. Оруженосец жизнерадостно захихикал. Амбре чудовищного местного джина вокруг мужчин стояло такое, что хоть ингаляции принимай.

Клоринда посмотрела неодобрительно:

-Все сегодня наперекосяк. Пойдемте, бабы.

Хозяина взяли под руки. Эллилон шла со светильником впереди, Тим плелся сзади, цепляясь за все, что казалось парню надежным. На лестнице лорд Пайл вдруг сконцентрировал суровый взгляд на лице Катрин и попытался потрогать ее за ухо с серебром. Северянка предупреждающе оскалилась.

-Врр-р? — надменно вопросил первый лорд Редро.

-Несомненно, — пробурчала Катрин. — Полное "вр-р"...

Лорда свалили на постель. Мужчина сделал пару движений ногами, демонстрируя желание еще прогуляться, и мирно засопел. Катрин взяла хозяина за пояс, взвалила на ложе целиком. Вытерла ладонь о подол, — местами милорд пропитался джинно-пивною смесью насквозь. Клоринда посмотрела на северянку укоризненно и принялась стаскивать с хозяина сапоги.

Сексуальных притязаний со стороны милорда в эту ночь ждать, пожалуй, не приходилось. Катрин вышла в коридор, где маялся бессмысленно улыбающийся Тим. Эллилон уже тащила кувшины с пивом и водой, — благородному лорду на утро. Катрин посторонилась и немедленно почувствовала руки мальчишки на своих бедрах.

-Он мне тебя отдаст, — пробормотал Тим. — Обещал. Весной после свадьбы.

-Чудная идея, — восхитилась Катрин. — Ты к тому времени как раз подрастешь и с горшка слезешь.

Эллилон осмелилась тихонько хихикнуть. Тим удивился боли в вывернутом запястье, — Катрин отконвоировала его в комнату, запихнула за дверь. Слышно было, как парень сел на пол, потом сразу лег. Утомил мальчугана алкогольный шторм.

Катрин услышала легкий шорох из коморки Рататоск. Не спит соплячка, подслушивает. Ну, пусть привыкает. Ей с этими забулдыгами жизнь жить.

Утро выдалось солнечным, с моря налетал порывистый свежий ветер. Над бухтой парили черные силуэты птиц. Оголодавший подарок Рататоск, бродил по галерее, злобно шипел и хлопал крыльями. Катрин на всякий случай обошла птицу стороной. Серый шипун к роду истинных бакланов относился сугубо условно, — крылья другие, да и по твердой земле передвигался вполне уверенно. Жесткое оперение, нос с острым крючком на конце. Легкие разводы на более светлом брюшке придавали птице нарядный вид. Клоринда уверяла что "бакланов-шипунов" обучают ловить рыбу и таскать улов людям. Ну, одни боги знают, как можно такую злобную птицу выдрессировать.

Катрин оперлась о парапет. Вид на бухту открывался чудесный. Два драккара уже выходили в узкое горло, — "Овечий хвост" и "Серебро" — корабли лорда Пайла отправились в поход. Самая боеспособная группировка островов Редро. У остальных лордов-капитанов имелось по одному кораблю — жалкие слабаки. На единственном стапеле города достраивается еще один "змей". Уже обшивать борта заканчивают. И этот новый драккар тоже под вымпел рода Пайла встанет. Велик и могуч милорд. И ретроград страшный, — ведь стоит в бухте крепкий трофейный когг, а с него, вместо того чтобы ввести в состав флота, лишь доски сдирают. На основании того заблуждения, что драккары Редро завсегда любые чужие корабли топили. Угу, попробовали бы пираты хоть один корабль Флота новой постройки атаковать. Отсталый здесь народец, и милорд-предводитель мудростью стратегической не блещет. Нарвется когда-нибудь.

Ныне милорд был необъяснимо мрачен. Выпил кружку пива, и отбыл, не позавтракавши. Только дал указания Клоринде и Старому, да северянку за грудь ухватил.

-Почему не вся в серебре?

-Орех отказал. Говорит, еще обряд провести нужно. Морских духов отвадить, — пожаловалась Катрин, стараясь не морщиться от боли.

-Денег старый козел больше не получит. Я с лихвой заплатил. Пусть отработает. А ты чтобы красивой была к моему возвращению.

Катрин заверила, что непременно будет. Милорд дня через четыре обещал вернуться. Значит, дня три можно спокойно жить. А там посмотрим. Потакать местному увлечению пирсингом решительно не хотелось. В драке побрякушки в неуместных местах жутко мешают. Вот если бы милорду Мышка попалась. Бывшая микробиолог в свою шкурку цацек готова продеть, сколько ей позволят. Или пока на ногах устоять сможет.

День Катрин провела в спокойных и необременительных хозяйственных заботах. Немного повозилась в саду, а когда добытчики вернулись с рынка, помогла чистить рыбу — Зеро приволок целую корзину сардин. Клоринда принялась их споро жарить, и кухня наполнилась дымом и чадом. Катрин открыла дверь во двор. Груда рыбы на блюде быстро росла. На кухню уже несколько раз нерешительно заглядывал Зеро.

-Что он там топчется? — рассердилась Клоринда. — Жрать хочет, что ли? Я его завтраком хорошим накормила.

-Сейчас я ему пинка дам, — пообещала Катрин. У нее возникло подозрение, что голозадый зачем-то вознамерился срочно повидаться с бывшей хозяйкой.

Зеро торчал у сарая.

-Ты чего без дела шляешься?

Раб воровато оглянулся и сунул молодой женщине крошечный кусочек коры.

-Это что за презент? — удивилась Катрин.

-Донесение, — шепотом пояснил Зеро. — От Одноглазого.

Катрин с трудом разобрала наколотую острием иглы строчку: "Как автобус. Близко".

Ухмылку Катрин сдержать не удалось, — когда одноглазый в клинике обитал, окно его палаты на автобусную остановку выходило. Парень все удивлялся, как точно автобус приходит. Не важно, с пассажирами или без, — по рейсам автобуса в Нью-Бридже можно было часы проверять. Квазимодо тогда, кстати, в первый раз механические и электронные часы увидел.

"Как автобус" — значит, все по плану. "Близко" — значит, недолго осталось маяться и наложницу с неопределенными планами на будущее, изображать.

Катрин едва сдержала порыв одобрительно похлопать раба по плечу.

-Госпожа, меня не оставьте. Умоляю, — торопливо зашептал Зеро.

С сзади послышались шаркающие шаги и Старый грозно рыкнул:

-Вы что здесь торчите?

Катрин мигом растерла в пальцах кору, повернулась:

-Мне мотыжка в сад нужна. Я ему объяснить пытаюсь, а он не понимает.

Старый свирепо ткнул раба между лопаток:

-Пошел работать, червь!

Зеро поспешно затрусил прочь.

Старый повернулся к Катрин:

-Милорд приказал приглядывать за вами. За обоими. Чтобы не сговорились блудить.

-Блудить?! — Катрин обиделась. — Мне мотыжка...

-Рот закрой, женщина, — Старый махнул огромным кулаком в сторону удравшего раба. — С ним застану, я тебя сам запорю. Мягок хозяин с вами, с тварями блудливыми. А я шкуру спущу не задумываясь. Поняла, утопленница?

-Поняла. Как насчет мотыжки?

Старый засопел:

-Страха не помнишь, северянка. Смотри, кожу гладкую опалишь.

-Что ты сердишься? — Катрин улыбнулась. — Мне всего-то мотыжка нужна.

-Это что такое? Сроду не слыхал.

-Железка такая, на палочке. Землю рыхлить.

Инвалид в сердцах сплюнул:

-Истинные черви. В земле копаться? Бараньи мозги нужно иметь. Ты, овца белобрысая, запомни, что я сказал. Я все замечаю, — Старый, придерживая тяжелый меч, заковылял к нижнему дому.

Катрин пожала плечами. Гордый какой морской волк. Сад, между прочим, кто-то сажал, растил. А теперь — "черви". Деградируете, господа пираты.

Сидели в спальне. Шить при слабом свете светильника надоело, и женщины развлекались, перебирая дареные побрякушки. Катрин рассказывала:

-Это лазурит. Он еще бывает фиолетово-синим, зеленым, и голубым. При родах помогает. Бессонницу гонит. Зрение острое дает. А это — сапфир. Укрепляет человека, долгую жизнь дает, потливость уменьшает.

-То-то, смотрю, я потеть перестала, — вздохнула Клоринда, которой принадлежал браслет. — Не с кем мне потеть-то. Новых развлечений у милорда хватает. Если так дальше пойдет, придется мне Старого к стенке прижимать. Хотя уж очень он попорченный, бедолага.

-Ладно тебе жаловаться. Наскучим мы хозяину, так он тебе должок сполна вернет.

-Уж ты-то надоешь, — Клоринда покачала головой. — Молодая, волосы светлые, умеешь всё, что в за морем в постелях попридумывали. Да и не только в постелях. Вон, — даже о камнях все знаешь. От тебя мужик не отлипнет.

-Это только до весны, — прошептала Эллилон. — После свадьбы милорд молодой женой займется.

-Слушайте, а что милорд так на девчонку запал? Я понимаю, кровь у мормышки хорошая, целый остров за ней в приданом числится. Так подождать можно. Что же младенца-то мучить? У нее ни рожи, ни кожи.

-Нет, она ему приглянулась, — возразила Клоринда. — Рата чуть-чуть подрастет, ничего личиком будет. А пока милорд с ней очень осторожен. До свадьбы, конечно. Ты с севера, ничего не понимаешь. Милорду наследники нужны. Настоящей крови, чтобы никто слова не сказал. Так что рожать Ратке, не перерожать.

-Да чему там рожать? Она сама еще мышь.

Клоринда пожала округлыми плечами:

-Как сможет, так родит. Будет каждое полнолуние слезами умываться, а куда деваться? За сытную жизнь платить нужно.

-Нет, милорд ее не только для родов взял, — возразила Эллилон. — Он жену и хозяйку из нее делает. Поэтому Ратка и в спальню хозяйскую всегда вхожа. Чтобы училась. Он сам ей говорил. Я уж привыкла при ней. Северянку-то Ратка боится, с тех пор как подушкой по лбу получила. Но хозяин ее позовет. Будешь, утопленница, учить хозяйку молодую.

-Да пошел он, Песталоцци гребаный! — не выдержала Катрин.

-Не ругайся, — зашипела Клоринда. — Ратка подслушает, — хозяину передаст. И вообще, засиделись, спать пора.

Катрин заставила себя прикусить язык, хотя сказать хотелось многое.

-Да, спать пора. Клоринда, как тесто ставить, покажешь? Пироги у тебя просто сказочные получаются.

-Покажу. Может, у вас там, на севере, в постели всё и умеют, но до моих пирогов, вам, дикарям, далеко.

Перед сном Катрин вышла на галерею, глянуть на бухту. У парапета стояла Эллилон, тоненькая, закутавшаяся в просторную мужскую рубаху. В свете звезд — волшебная эльфийская принцесса. Катрин уже смотрела, — нет, ушки у девушки лишены малейших признаков остроконечности. Нормальные ушки, только маленькие и груз серебра только подчеркивал ту их полупрозрачность. Хрупкая девочка, совсем чуждая этим скалам и волнам, этому жалкому городишке, пропахшему дымом, рыбой и куриным пометом. И как ее сюда занесло?

-Что стоишь? — прошептала Эллилон. — Подходи, вместе посмотрим. Тихо сегодня, тепло, ветер совсем стих.

Катрин оперлась о каменный парапет рядом. На фоне тысяч звезд профиль девушки, казалось, вот-вот растает, — такой тонкий, призрачный. И как такая красота груз грубого мужского тела выдерживает? Хотя ей нравится. По настоящему нравится. Горячая она, эльфийка неэльфиская.

-Спокойно сегодня, — прошептала девушка. — Море спит. Страшно по морю плыть?

-Как когда, — пробормотала Катрин, — бывает страшно.

Хотелось провести рукой по гладким темным волосам. Они мягче шелка, — такое чувствуешь не касаясь. Флоранс бы эта девочка понравилась. Фло всегда нравились истинно красивые люди. Попробовать бы это чудо. Прижаться осторожно, приласкать, так чтобы поняла, — сладко бывает, не только когда ноги к ушам до хруста загибают.

Эллилон смотрела на звезды, уже ничего не видя. Замерла, маленький ротик чуть приоткрылся. Длиннющие ресницы мелко-мелко вздрагивали. Задик под длинным подолом рубашки чуть выпятился. Ждет. Тронешь, — ахнет, обмякнет. Или это только кажется?

Нет. Не будет ничего. Была бы рядом Фло, закрутили бы, обняли, нашептали, показали бы путь в чудную неправильную страну. Если бы только захотело нежное эльфийское чудо тот путь узнать. Сейчас нехорошо получится. Шпионство, оплата телом, пироги утром, — лядство вечером. Чудо не устроишь. Да и нужны ли те чудеса извращенные? Это ведь когда на всю жизнь Фло рядом — счастье. А когда кабан хозяином? Сильный, крепкий, способный мимоходом удовольствие доставить, но ведь кабан кабаном. У девочки жизнь хрупкая. Не нужно её сомнительными радостями искушать.

Катрин заставила себя оторвать взгляд от чистой лакомой шейки на ночь освобожденной от серебряного ярма. Глянула на бухту, — действительно, тихо-то как. Единственный огонек светится, темные силуэты драккаров мирно спят среди мягкого блеска воды.

-Пожалуй, пойду спать.

У дверей настиг едва слышный шепот:

-Спасибо.

Катрин хмыкнула:

-За что?

Кажется, на ресницах Эллилон блеснули слезы:

-Что не тронула. Боюсь я. Попробовать боюсь.

Катрин хотела достоверно изобразить удивление, но почему-то пробормотала:

-Ладно. Попробуешь когда-нибудь. А благодарить меня не за что.

-За то, что смотрела так. И за то, что не тронула.

Катрин хмыкнула:

-Забудь. Сложная ты. Тебе бы хозяина поменять.

Эллилон смотрела из-под ресниц:

-Как? Он и из дома не выпускает.

-Придумаешь. Я здесь чужая, а тебе, почему и не придумать как да что?

Катрин легла спать. Перед глазами еще поплавали-померцали звезды и прелестная хрупкая шейка, потом явились родные вишневые глаза Фло. Катрин крепче обхватила тяжелую подушку и уснула.

Пироги удались, хотя Катрин внесла солидный вклад в процесс. Не испортила. Неожиданный результат, приятный. Пироги печь, это вам не из автомата палить или ногами размахивать. Дегустируя щедро набитый сардинным фаршем тестовый экземпляр, Катрин выглянула во двор. Нет, в отсутствие великого конунга жизнь определенно казалась проще. Эллилон развешивала проветриться одеяла, Рататоск возилась со своим морским сокровищем (крылатый подлец почему-то девчонку упорно не клевал). Даже Зеро нынче казался персонажем не очень раздражающим, — трудолюбиво перекладывал камни под стеной сарая. Прохромал Старый с топором подмышкой. Погрозил северянке пальцем. Катрин ухмыльнулась, — дожилась воительница, пальчиком тебе грозят, а не топором.

День тянулся спокойный, вялый. Дел, в общем-то, хватало, но напрягаться никто из женщин не собирался. Вокруг Катрин нерешительно походила Рататоск, потом насуплено обратилась с просьбой. Проволочное кольцо, надетое на горло баклана, требовалось отрегулировать, дабы птица могла нормально питаться. Собственно, кольцо предназначалось именно для того, чтобы поймав рыбу, баклан летел к хозяину. Владелец несчастной птицы забирал добычу, и выделял охотнику от человечьих щедрот кусочек рыбешки. По заверениям Клоринды, использовать бакланов было страсть как выгодно. Катрин хотела спросить у девчонки, зачем ей рыба, если в доме и так съестного хватает, но передумала. Пусть соплячка развлекается, пока детей рожать не нужно. Кольцо разжать труда не составило, и Рататоск ускакала, держа под мышкой свою живую удочку.

Женщины плотно пообедали, посидели в саду, — Катрин рассказывала о елях и соснах, потом Эллилон вновь перевела разговор на северные моды и прически. Незаметно подошел вечер, настала пора заняться ужином. С моря потянулся туман, но на кухне было тепло, уютно пахло дымком и свежими лепешками.

Когда немногочисленным собакам Редро надоело гавкать на луну, и ночь стала истинно плотной, загорелась верфь. С галереи было отлично видно яркое пламя, буйно рвущееся сквозь клубы густого дыма.

Собралась Катрин быстро. Никто не мешал, — женщины столпились на галерее, пищала Рататоск, возбужденно хлопал крыльями дурной баклан. Катрин прошлась по комнатам, взяла один из плащей милорда, забрала из сундука поигнард, прихватила и приглянувшуюся шапочку, — в конце концов, за сезонные садово-огородные работы что-то причитается или нет? Запечатанный кувшин с джином, рыбацкий нож, штаны и пара рубашек ждали в укромном месте. Неудобный узелок, возможно, его и бросить придется. Но рюкзаков здесь нет. К тому же, — вдруг без сложностей обойдется?

С легким сердцем Катрин вышла во двор. Отдохнула, чего уж там. Пора и делом заняться.

У ворот дорогу преградила высокая фигура:

-Куда собралась, гулящая?

-На пожар взглянуть, — миролюбиво объяснила Катрин. — Жутко это зрелище люблю. Должно быть в родне брандмейстеры были.

-И этот на пожар?

Катрин с некоторым удивлением разглядела маячившую у сарая фигуру. Забавно, — в руках у Зеро тоже был узелок.

-Развратники, — с чувством сказал охранник. — Говорил я милорду, — на цепь вас нужно посадить.

-Вернется, — посадит. А сейчас дай на пожар поглазеть.

-Я тебя в сарай запру. И даже воды не дам, пока хозяин не вернется. А твоего дружка блудливого "козлом" свяжу. Ох, и наслушаешься, как он на солнце стонать да выть будет.

По улице пробежало несколько человек. Катрин вздохнула, — нечего тянуть резину.

-Слушай, Старый, давай так, — ты меня не видел. Собственно, раба ты тоже не видел. Пожар, суматоха, — где тебе хромому проследить? Иди-ка в дом.

Охранник вынул из-за спины приличной толщины палку:

-Я тебе, утопленница, сейчас пятки отобью, чтобы знала, как бегать. Милорд простит.

-Старый, уйди с дороги. Убью.

Охранник хрипло засмеялся:

-Куриц тебе пугать, женщина.

Палкой он взмахнуть успел, но Катрин была на двадцать лет моложе, и с ногами у нее все было нормально. Перехватить руку, увести за спину, одновременно ногой в колено, — мужчина судорожно ахнул. Катрин завернула перевязь с мечом ему за спину, придавила к земле, рыбацкий нож уткнулся Старому под подбородок. Мужчина, похоже, и не почувствовал, пытаясь приподняться на локте, все хватался за неправильно подвернутую ногу.

Катрин сплюнула:

-Вот нужна была тебе та дутая хозяйская честь?

Расстегнув перевязь с мечом, встала. У дома выстроились спустившиеся с галереи женщины, — лица у всех одинаково бледные, ошеломленные. Даже баклан на руках Рататоск испуганно вжал в плечи длинную шею.

-Ты что? — пролепетала Клоринда.

-Надоело! — рявкнула Катрин. — Рты закройте!

Под ногами застонал Старый. Боль во вновь сломанном колене заставляла беднягу скрести ногтями камни двора.

-Поднимайте его, и на кухню все. Живо! — скомандовала Катрин. — Живо,

б-блинские морды!

Клоринда и Эллилон ухватились за мужчину. Старый низко закричал от боли.

-Голожопый, твою мать! — зарычала Катрин. — Помогай!

Зеро подбежал, склонился над охранником. Старый задохнулся от боли, обмяк.

-Уноси! — приказала Катрин, и толкнула в широкий зад Клоринду. — На кухню марш!

Женщины попятились к кухне, только Рататоск торчала столбом. Катрин погрозила ей перевязью с мечом:

-Только взвизгни мне!

Девчонка крепче притиснула к себе птицу и пробормотала:

-Не смей на меня кричать. Утопленница...

Катрин сгребла соплячку за шиворот. Птица вознамерилась клюнуть, схлопотала по голове, обиженно зашипела. Почти также шипела слегка придушенная платьем девчонка. Катрин зашвырнула гадючью парочку на кухню. Остальные уже были там: женщины забились в угол, Зеро уложил бессознательного охранника на широкий стол.

-Шину на ногу наложите. Или до утра подождете. Сейчас сидите смирно, — наружу полезете, — уши обрежу.

Эллилон заплакала.

К утру бабы сами выберутся, или выпустит кто-нибудь. Окна узкие. С голоду точно не сдохнут. Зеро лучше с ними оставить. Не будет под ногами путаться.

На раба Катрин не смотрела, но он сам забормотал:

-Не нужно, Госпожа. Возьмите, умоляю...

Здоровый он, дверь высадит без труда.

Катрин рявкнула:

-Решай!

Зеро рванулся к двери так живо, что скамья опрокинулась.

Катрин сгребла с блюда несколько пирожков:

-Счастливо, дамы. Сидите тишком, — мне глотки резать не привыкать. Это Старому оставляю, — молодая женщина швырнула в угол тяжелый меч. — Нашли бы вы себе другого хозяина, красавицы.

Снаружи подперла дверь жердью. Зеро услужливо подсунул и вторую подпорку. Катрин повертела в руках свою лопату:

-А ведь жалко.

Лопата подперла дверь еще надежнее.

-Возьми мой плащ. Нечего голым торсом сиять.

-У меня есть плащ, — прошептал Зеро.

-Умнеешь, — хмыкнула Катрин. — Накидывай и вперед.

На улице было пусто. Где-то впереди слышались голоса. Зеро начало трясти.

-Узлы крепче держи. Потеряешь, — убью. Иди впереди меня, ты же с виду мужчина.

Вышли к перекрестку. У ворот галдело несколько женщин, за забором громко плакал ребенок, кудахтали разбуженные куры. При виде людей Зеро остановился как вкопанный. Катрин от души врезала ему между лопаток. Помогло, — раб ускорил шаг. Мимо горожан прошли быстро, никто особого внимания не обратил.

Над заборами и домами мерцало багровое зарево. Да, не поскупился Ква — сигнал броский.

Когда вышли к пристаням, Зеро снова начал замедлять шаг. Катрин мысленно прокляла свою нерешительность, — ну что стоило запереть дебила вместе со всеми?

-Шагай уверенно. Или на нож сядешь. Прямо в заднице проверну.

Зеро замаршировал дальше на негнущихся ногах. Вокруг было полно суетящихся островитян. Ветер нес черные клубы дыма, воняло горящей смолой. Впереди орали, как будто там шел бой. Мимо с ревом пронесся мул с дребезжащей тележкой. Катрин начала беспокоиться, — стоило ли брать за ориентир именно пристани? Шумновато здесь.

Квазимодо вынырнул из-за угла, он прихрамывал и опирался на обугленный багор.

-Долго вы. Верфь, считайте, уже догорает.

Катрин поняла, что улыбается. Все же жутко приятно видеть одноглазого проходимца.

Квазимодо кивнул на узкий проулок между домами. Заорал двум полуголым, со встрепанными бородами, морякам:

-Ведра туда нужны! Гус велел — все ведра туда!

Моряки куда-то побежали. Квазимодо похромал в темноту, и вывел спутников на какую-то кривую улочку. За шатким забором панически мемекала коза.

-Теперь поосторожнее нужно, — сказал Квазимодо, и сунул багор под забор. — Теперь мы подозрительные.

Вел бывший вор уверенно. Миновали несколько убогих домов, перебрались через покосившийся забор. Впереди начинался подъем в полную тьму. Катрин заметила, что одноглазый прихрамывает все сильнее.

-Что с ногой?

-Так себе нога, — пробормотал Квазимодо. — Балует. Подгнила чуть-чуть.

-Запустил?

-Потом объясню. Впереди пост. Тише.

Беглецы полезли по скалам. Дорогу Ква знал, — видимо, на совесть обследовал пути отхода. Когда взобрались на гребень, Катрин оглянулась: зарево, освещающее часть бухты осталось далеко внизу. С трудом можно было разглядеть фигуры, мечущиеся вокруг пылающих шпангоутов драккара. Квазимодо плюхнулся на камень:

-Передохнем. Что-то я запыхался, — бывший вор глянул на Зеро. — Я думал, он здесь приживется.

-Он к морскому воздуху привык. Увязался за мной. На "Квадро" палубу драить мечтает, — Катрин склонилась к одноглазому проводнику, — Ква, у тебя жар?

-Чуть-чуть. Но если нас догонят, мне будет куда жарче. Поджигатели быстро не умирают. Пошли быстрее.

Квазимодо был явно не в форме. Катрин слышала, как он загнанно дышит. Левая нога вора явно отказывалась держать. Какая-то ночь сплошь хромых-убогих получается.

-Голозадый, давай сюда узлы. Бери шкипера. Росинантом будешь.

-Катрин, я... — начал Квазимодо, но Катрин оборвала:

-Заткнись! Ногу береги, пусть он тебя удобно возьмет.

Зеро покорно присел. Квазимодо неуклюже уселся ему на спину, охнул, засмеялся:

-Мул у меня был, конь был, осел, и тот как-то был. Этот даже удобнее. Как ты назвала — роси-нант?

Темп движения ускорился, но верховому Ква стало не до веселья. Как Зеро не старался придерживать поврежденную ногу седока, конечность изрядно встряхивало. Каменистая тропа изобиловала спусками и подъемами.

-Как же ты так? Такой ловкий и на тебе, — в порядке ободрения пробормотала Катрин. — Неужели лекарство добыть не мог? Как баран, честное слово

-Есть лекарство, — сквозь зубы процедил Квазимодо. — В узле. Сейчас придем, и выпью, и намажу. Раньше нельзя было, — мне на берегу остаться нужно было. А то ушел бы на "Серебре".

-Так ты специально ногу растравил? — догадалась Катрин.

-Меня подранили. Об этом все знали. Начало нарывать, — это тоже подозрений не вызвало. Я маленькую свободу получил. Иначе с лодкой никак не выходило.

-Ква, если с ногой что серьезное, я тебя своими методами вылечу. Форсированными. Потом вернусь и спалю весь этот скотский Редро.

-Не нужно, — пробормотал Ква и похлопал Зеро по макушке. — Поворачивай. Почти приехали, спуститься осталось.

Лодка была спрятана в расщелине между скал. Знакомо плескали волны прибоя. Катрин глубоко вдохнула соленый запах безбрежной воды и водорослей. Ква, бормоча ругательства, неуклюже заполз в лодку.

-Хоть шторма не приключилось, а то бы вовсе посудину унесло. Везет нам. Давай, Зеро, отталкивайся.

На темной воде среди тумана подняли парус, и лодка взяла курс прочь от Редро.

Глава 11

К утру туман разошелся, небо на востоке засияло розово-голубым, и это было нехорошо. Квазимодо, когда на него нашло просветление, опять, — уже в третий раз, забормотал насчет погони. Промежутки между прояснениями сознания вора оказывались все короче, и это здорово волновало Катрин. Одноглазый бессильно вытянулся на угловатых, топорщащихся металлом мешках, осунувшееся лицо вора покрывали крупные капли пота, пальцы, сжимающие короткое рулевое весло, заметно вздрагивали. Рану Квазимодо, — сильно воспалившуюся и потемневшую отметину от стрелы, зацепившей бедро чуть выше колена, промыли, прочистили, щедро засыпали порошком, припасенным самим раненым. Катрин наложила свежую повязку, — в дело пошла одна из шелковых рубашек, так удачно прихваченных из дома лорда Пайла. Ква сразу сказал, что ему лучше. Утверждение мало соответствовало истине, — Катрин видела, что парень может окончательно отключиться в любую минуту. Тогда ситуация вовсе осложнится, — вполне можно и не выйти к островку за которым прятался "Квадро". Катрин уверенно ориентировалась на суше, но море совсем иное дело.

Зеро налегал на весла. Вот в этом занятии раб был на высоте. Выносливости за глаза хватало, да и по интеллекту занятие в самый раз. Лодка была рассчитана на четверых-шестерых рыбаков, имелась и еще пара уключин, но сами весла отсутствовали. Ускорить ход суденышка мог только квадратный парус. К сожалению, ветерок был слабоват.

-Держи на два пальца левее, — пробормотал Ква, с трудом размыкая веки. — И за солнцем следи. К вечеру мы к "Квадро" подойдем. Отмель, на подкову похожую, помнишь? После нее нужно сразу строго на запад взять.

-Я вообще-то целую уйму отмелей помню, — пробурчала Катрин.

-Понятно, — одноглазый попытался ухмыльнуться. — Если что, после полудня меня почаще по щекам хлопаете.

-Тогда сейчас отдыхай.

-Отдохну, — вор облизал пересохшие губы. — За корму поглядывайте.

-Зеро только туда и смотрит, — Катрин пересела к одноглазому, дала напиться. Пресной воды у беглецов оказалось в обрез, — на дне рыбацкого бочонка плескалось чуть-чуть несвежей влаги. Между тем, Ква явно горел. Катрин положила ему на лоб, смоченный в морской воде компресс. На этот раз шкипер не протестовал.

Солнце двигалось медленно. Квазимодо то ли спал, то ли впал в болезненное забытье. Катрин пыталась удержать курс. Миновали три наклонных скалы, торчащие из моря подобно весьма преувеличенным копиям противодесантных сооружений. Катрин этих скал совершенно не помнила, Зеро робко настаивал на том, что видел эти зубья, когда рыбаки везли "утопленников" к Редро. Предводительнице осталось только пожать плечами, поменять компресс у больного и ненадолго сменить Зеро на веслах. Горизонт, если не считать пройденных камней, оставался чист и это слегка утешало. Вообще-то, Катрин была уверена, что после ночного переполоха на Редро еще не совсем пришли в себя и не сообразили, что именно стряслось. Пока поймут, пока на след выйдут... Собственно, какой след на воде может быть? Разве что рыбаков допросят. Хотя Ква волнуется, а он в пиратской жизни куда больше понимает, чем недолгая наложница лорда Пайла.

Квазимодо глаз не раскрывал, лишь углы его рта болезненно кривились, когда вытянутая раненая нога судорожно вздрагивала. Как бы сепсис не начался. Нельзя было парню на собственных конечностях эксперименты ставить. Ведь знал же, как рану правильно обработать. Катрин создала над штурманом подобие тента из растянутого над бортом плаща.

-Он очень хитроумный человек, — прошептал Зеро.

-Ты веслами исправней работай, не отвлекайся — буркнула Катрин.

-Я работаю, Госпожа. Простите.

Грубыми веслами раб действительно работал без устали. К тому же плыть в однообразном плеске волн было тяжко. Катрин смилостивилась:

-Хитроумный-то он, хитроумный, да как бы себя не перехитрил. Операцию нам сейчас делать нечем. Разве что наркоз появился, — Катрин качнула ногой кувшин с джином.

-Господин Квазимодо справится, — заверил раб. — Как он мне тогда записку передал, — просто удивительно. Я очень испугался.

-Записки испугался? — пренебрежительно скривилась Катрин.

-Нет, миледи. Я неожиданности испугался. Меня какой-то мальчишка за штаны дернул, в руку кусок коры сунул и удрал. Я хотел, не глядя записку выбросить. Даже не знаю, почему ее прочел. И испугался, что мог выбросить.

-Что же ты записками швыряешься? Корреспонденцией завалили?

-Мне четыре раза послания передавали, — со скрытой гордостью сказал Зеро. — Хорошо отблагодарить обещали.

-Бабы городские, что ли? — догадалась Катрин. — Так что же ты? Оставаться нужно было. Морду бы себе наел, яйца еще покрупнее отрастил. А то сидишь, ладони в кровь стираешь. Балбес мускулистый.

-Мне без вас нельзя, — испуганно пробормотал Зеро. — Вы другая.

-Чем это я другая? — меланхолично поинтересовалась Катрин. — Тем, что на нескольких языках ругаться умею?

-Нет, миледи. Вы вообще другая.

-Хрен тебя поймешь. Может, размечтался, что я тебя в уютное времечко, откуда тебя выслали, отправить смогу? Не обольщайся.

-Мне туда все равно нельзя, — печально прошептал смуглый мужчина. — Мне никуда нельзя. Только с вами.

-Ну и греби тогда, — буркнула Катрин. — Да посматривай. Может эта подкованная отмель покажется.

-Должно быть, рано, она... — Зеро на полуслове выпустил весла и взвизгнул каким-то полуженским басом.

Катрин схватилась за багор.

Из воды торчала знакомая вытянутая морда.

Катрин, взвешивая в руке багор, неласково посмотрела на смуглого широкоплечего труса.

-Неожиданно, — пролепетал, оправдываясь, красавец-гребец.

-Если хочешь его стукнуть, замахивайся осторожно, — прохрипел Квазимодо, отводя слабой рукой плащ-тент, — мне-то, ежели багром задеть, много и не нужно.

-Привет, Сиге, — поздоровалась Катрин с тюленем. — Рада тебя видеть. А то у меня здесь, понимаешь, только кролики дрестливые и симулянты.

Тюлень многозубо улыбнулся, и, улегшись на спину, сложил ласты на животе.

-Я скоро симулировать перестану, — прохрипел Квазимодо. — Мне уже лучше. Честное слово, лучше. Дай, пожалуйста, попить. Горло ссохлось. Сиге, хватит скалиться, рассказывай.

Из лопотания и приквакивания селка выяснилось, что погоня с Редро еще не вышла. Островитяне в ярости, верфь с почти готовым драккаром сгорела дотла. Но знают ли пираты, в какой стороне искать злоумышленников, Сиге по понятным причинам, сказать не мог, — на берег тюлень благоразумно не выбирался, а из воды кроме яростных проклятий и угроз ничего расслышать не удалось. Скорее всего, островитяне будут ждать возвращения лорда Пайла.

-Хорошо, значит, дня три-четыре у нас есть, — вынесла заключение Катрин.

-Думаю, меньше, — пробормотал выцедивший щербатую миску воды, шкипер. — Вести в море расходятся быстрее, чем принято думать. Но, все равно, маленькая фора имеется, — Квазимодо обессилено откинулся на мешок. — Я, кажется, опять глаза закрою. Сиге вас до отмели доведет, там двигайтесь строго на запад. Сиге пусть вперед плывет, ему превращаться нужно. Нам каждая пара рук будет нужна. И ласто-рук, понятно, тоже.

Шкипер спал. Лодка под конвоем тюленя исправно двигалась к цели. Зеро греб как заведенный. К тому же, и ветерок посвежел. Сразу после полудня вышли к отмели-ориентиру. Катрин призналась себе, что сроду этой отмели не заметила бы. Какая отмель, — лишь легкая рябь угадывается среди однообразных волн.

Сиге, махая ластами, усиленно указывал нужное направление. Катрин успокоила дарка, — дама она, конечно, сухопутная, но запад от остальных сторон света как-нибудь отличит. Дальше можно по скалам сориентироваться, если Ква все еще отдыхать будет. Сиге шлепнул ластами в последний раз и уплыл перевоплощаться.

Квазимодо зашевелился, когда на горизонте уже зачернели утесы. К закату лодка подошла к затаившемуся под маскировочной сетью "Квадро".

Жо было как-то не по себе. Не привык командовать, тем более принимать технические решения в столь форсированном темпе. Можно бы и помедленнее, все-таки корабль ремонтировать, это не интерьер в каком-нибудь кафе обновлять. Но выбора не было, и Жо напрягся.

Первым делом занялись мачтой. К вечеру мальчик уже охрип и вымотался. Людей было маловато. Ослабевший после превращения Сиге отлеживался в каюте. Дарк весьма смущался неуместной слабости, особенно собственных попыток сгибать руки и ноги не считаясь с возможностями человеческих суставов. Оно и понятно, — сам бы Жо с ума сошел, переходя с гибких ласт на угловатые человеческие конечности. Сиге требовался как минимум денек на адаптацию. Тем более, что и речь селка в "переходный период" совсем уж утратила членораздельность. А советы прирожденного мореплавателя ух как бы не помешали. Советы давал Ква. Когда просыпался. Занемогший шкипер устроился прямо в кокпите. Слабость, сломившая вечно бодрого вора, выглядела так странно, что Жо иногда казалось, что одноглазый по своему обыкновению подшучивает. Временами Ква высовывал нос из-под плаща, концентрировал взгляд на возне ремонтной бригады, выдавал несколько едких, но чрезвычайно полезных комментариев и снова вырубался.

На обед прерываться не стали, лишь в сумерках Катрин ненадолго ушла на камбуз, дабы соорудить нечто напоминающее ужин. Торопливо жуя ломоть солонины, завернутый в лепешку, Жо оглядел наставницу. Выглядела Катрин бодро, даже слегка поправилась в гостях у островитян. Ухо, отягощенное серебром с драгоценными камнями, смотрелось шикарно. Маме бы понравилось, — серьги подобранны и по размеру, и по оттенку изумрудов. Экая экстравагантная гирлянда. Интересно, что на острове со шпионами приключилось? После возвращения лазутчиков началась такая ремонтная горячка, что толком и словом перемолвиться было некогда. "Пираты викингообразные", — исчерпывающе пояснила насчет туземцев Катрин. Ну, по виду Ква вполне можно согласиться. Но сама Кэт и Голозадый, — аж слегка залоснились. Не слишком их рогатые корсары затерзали. Впрочем, наставница и сама кого угодно замучает.

С мачтой так и не закончили до темноты. С фонарями очнувшийся Квазимодо работать запретил. Спускаясь в каюту, уставший как собака Жо, сообразил, что именно шкипер подгоняет ремонтников. Вечно нетерпеливая Кэт, в виде исключения, сейчас лишь поддерживала одноглазого. Плюхнувшись на койку, Жо еще успел услышать, как наставница заставляет Ква пить какой-то противный отвар и тут же уснул.

С утра все началось снова. Жо, должно быть, не меньше ста раз забирался на мачту, — раскачивающаяся высота давно перестала пугать. Набивая грубо откованные обручи на тело мачты, перебрасывая растяжки, и расклепывая корявые обрубки толстой неровной проволоки, юный механик повисал над палубой в самых немыслимых позах. Снизу ругалась Катрин, навязчиво напоминая о страховке. Жо машинально слушался, закреплял веревку, привязанную к поясу. Падать было некогда. Внизу Вини-Пух и Хенк вжикали корявыми напильниками, подгоняя детали крепежа, изготовленные в пиратской кузне. Инструмент, добытый Ква, как впрочем, и "запчасти" выкованные неведомыми умельцами Редро, выглядели так диковинно, что раньше Жо от смеха бы помер. Ничего, слава богам, железки на место вставали, такелаж держали надежно.

К полудню с мачтой закончили и занялись гиком. Работа сложная, кропотливая. Катрин, слабо разбирающуюся в механизмах, не приспособленных для человеческого умерщвления, отправили на камбуз. Жрать хотелось так, что пупок прилипал к позвоночнику. Ракс-бугель никак не желал двигаться правильно, и подгонять металл приходилось практически на коленке. К мачте приплелся бледный как дохлый тунец Ква. Посетовал, что стащить наковальню ему не удалось, — уж очень тяжела оказалась. Упрямые кольца решили выправлять, зажав между двумя обухами топоров. Катрин принесла котел с супом, попыталась отправить шкипера лежать, но одноглазый воспротивился. Ему устроили комфортное сидение на крыше рубки.

Наваристый суп-пюре помог, — после еды дело пошло быстрее. Мачта понемногу принимала рабочий вид. К вечеру на подмогу прибыл и смущенный Сиге. Ноги его держали нетвердо, но к мягким ладоням уже вернулась былая способность управляться с веревками.

Складывая в потемках инструменты, Жо преисполнился уверенности в том, что на следующий день "Квадро" придет в полную боевую готовность.

Жо ошибся. Перед рассветом, выбираясь на палубу в детском заблуждении, что поднялся первым, он увидел стоящего у лееров вахтенного Вини-Пуха и рядом с ним Квазимодо.

-Я, что, заспался? — удивился мальчик.

-Нет, некуда нам торопиться, — мрачно сказал Вини-Пух.

Квазимодо ткнул пальцем в смутное предутреннее море:

-"Овечий хвост" пожаловал.

Жо рассмотрел огонек в туманной завесе.

-Значит, "Серебро" утесы с севера огибает, — без всякого выражения пояснил шкипер. — Лорд Пайл к нам пожаловал. Скажи Кэт, что обед можно не готовить.

-Человек двадцать пять, — сказала Катрин, опуская подзорную трубу.

-Двадцать восемь, — поправил Квазимодо. — И на "Серебре" тридцать три бойца. "Серебро" покрупнее будет.

-Ты уверен, что второй корабль тоже здесь? Мимо не пройдут?

Шкипер помотал всклоченной головой:

-Если догадались где искать, — найдут. Сеть наша потайная не спасет. Хотя время немного выгадаем. Успеем подготовиться.

-Понятненько, — Катрин обернулась к команде. — Так, слушайте. Лорд за нами двумя пришел. Вы можете выпутаться. Пока туман окончательно не рассеялся, уходите на лодке. Шансов немного, но если и поймают... Будет возможность уцелеть.

-Что ты на меня смотришь?! — возмутился Жо. — Куда я денусь? В робинзоны пойду? Или мне к маме явиться, объяснить, что да как? Во-первых, сам я в жизни до Глора не доберусь, во-вторых, вешаться от стыда мне противно. Я уж здесь как-нибудь.

-Я тоже лучше здесь, — сказал Хенк. — Привык я к "Квадро". На лодке вообще далеко не уплывешь. Лучше подраться.

-Пожалуй, я тоже останусь, — пробормотал побледневший Вини-Пух. — На лодку какая надежда? Хотя дело тухлым попахивает.

-Не попахивает, а воняет, — поправила Катрин. — Если не на лодке, то вплавь попробуйте. Сиге поможет.

-Я останусь, — медлительно протянул селк. — Мне в воде сейчас трудно будет. И где я еще такой ката-маран найду?

-Уходил бы ты, Сиге, — сказал Квазимодо. — Драка не по твоей части. Что зря шею подставлять?

Селк фыркнул и выразительно пошевелил своим темным собачьим намеком на нос:

-Я давно не сосунок. Уже сорок лет. И жив еще. Поживи столько, Ква, потом учить будешь. И вообще, мне уйти никогда не поздно, — вода, вот она, — Сиге ткнул четырехпалой ладонью за борт.

-Смотрите, парни, — сказала Катрин. — Вам решать. Островитяне оправданий слушать не станут. У них традиции древние. С выдумкой и фантазией. Лучше им в плен не сдаваться. Жо?

-Да иди ты в задницу, — отчетливо сказал мальчик. — Ты мне в этом вопросе не командир.

-Совершенно обнаглел напоследок, — одобрительно сказал Хенк и тихо засмеялся.

Остальной экипаж тоже заухмылялся.

Катрин как обычно собралась сплюнуть, удержалась, и буркнула:

-Вольному воля. Кстати, Зеро, кинь в мешок что-нибудь плавающее и готовься сигать за борт. Как нас заметят, — поплывешь сдаваться. Твою смуглую жопу наверняка помилуют.

-Не помилуют, — пролепетал раб и вдруг опустившись на корточки закрыл лицо руками. — Милорд с меня шкуру сдерет. Он так и обещал, — крупный красивый мужчина громко и горестно всхлипнул.

Катрин поморщилась:

-Замолкни, а то до свидания с милордом не доживешь. Если никто свою задницу в индивидуальном порядке спасать не желает, пора и о плане битвы подумать. Пока туман окончательно не разошелся.

План выработали быстро. Ква была поручена "артиллерия". Жо — прикрытие главного артиллериста. Вини-Пух, как лучший стрелок из арбалета, получил статус снайпера и задачу засесть на баке. Зеро было приказано прикрывать арбалетчика импровизированным люком-щитом. Сиге откомандировали к штурвалу. У селка и одноглазого шкипера возникла идея использовать скрытые "магические" возможности катамарана — в аккумуляторах оставалось энергии минут на десять полного хода.

Команда разбежалась готовиться. Помогая Ква устанавливать в кокпите эвфитон, Жо слышал разговор наставницы с Хенком.

-Значит, мы латная пехота? — бородач хмыкнул. — Ладно, пусть я, — доспехи отличные. А ты, Кэт? В легкой кольчужке на абордаж пойдешь? Лучше мы их на борту встретим. С десяток в воду сбросим, — я обещаю.

-Их там не один десяток. Я первой пойду. Ты — по сигналу. Только не ко мне прорывайся, а ближе к их носу. На драккаре тесновато будет, незачем нам друг другу мешать.

После короткой паузы Хенк спросил:

-А если сигнала твоего не будет?

-Тогда действуй по собственному усмотрению. Ты и Ква — самые опытные. Разберетесь. Жаль, что одноглазый нездоров. Он боец что надо. Ну, будем надеяться, Полумордый и за орудием не оплошает.

Квазимодо похлопал по ложу эвфитона:

-В порядке. Смазать, конечно, не помешало бы, да все руки не доходили. Ну, все равно, — два-три раза мы с ним не промажем. Дальше совсем весело станет. Ты, Жо, сильно не поднимайся, прикрывать меня не нужно, — одноглазый шкипер кивнул на снятую с петель створку люка, — щит у нас шибко убедительный, только для рукопашной он тяжеловат будет. На здешних драккарах лучников не держат. Дротиками парни иногда балуются. Так что, скорее всего островитяне сразу на борт пойдут. Чего им нас бояться? Начнут прыгать, — вот тогда мы палубу и помоем.

Жо оглядел кокпит, — оружия здесь хватило бы на десяток бойцов.

-Ква, когда рукопашная начнется, мне что делать?

Одноглазый улыбнулся неестественно ровными зубами:

-Да ты, кадет, лучше меня знаешь. Тебя же сама Кэт учила. Режь всех подряд, кроме меня. Вини на носу — его от нас мигом отрежут. Леди с Хенком тоже в окружении будут. Так что не стесняйся. Все кто на кокпит сунутся, — они наши с тобой.

-Ква, может не нужно драккар атаковать? — с внезапной дрожью прошептал мальчик. — Мы же силы дробим.

-Другой план предложишь? — поинтересовалась Катрин, неслышно появившаяся на корме. — Не суетись. Если вдуматься, — то это мы их силы дробим. Если островитяне чего и не ожидают, так это нашей атаки.

-Это точно, — согласился Ква. — Островитяне сроду по-настоящему в морду не получали. Когда я с ними когг брал, на том "купце" заранее так все обделались, что штанами к палубе прилипли. С нами так легко не выйдет. И, правда, не суетись, Жо.

-Я не суечусь, — с досадой пробормотал мальчик. — Мне бы наш план понять.

-Если бы у нас было шесть катамаранов, и мы охотились за этим неугомонным конунгом, я бы тебе план в подробностях изложила, — заверила наставница. — Поскольку расклад иной, — мы импровизируем. И пытаемся прихватить на дно побольше этих хорьков бородатых. Раз ты не суетишься, и с артиллерийскими приготовлениями вы закончили, напомни мне, — у нас вроде бы запас масла для светильников был?

-Отличное масло, — с сожалением сказал Квазимодо. — Такое в Глоре не меньше "короны" за кувшин идет. Копоти совсем не дает, и аромат приятный.

-Нет, какой все-таки торгаш в тебе зря пропадает, — Катрин засмеялась. — Без копоти, — это то, что нам нужно. Жо, попробуй "коктейль Молотова" соорудить.

-Снаряды из масла плохие получаются, — предупредил Ква. — В полете фитиль тухнет.

-Я, вообще-то, не хочу бородачам "Квадро" оставлять, — весело сказала Катрин. — Морды у них от такого счастья треснут. Да и вообще, мы с Жо привыкли воевать с огнем и громким бабаханьем. Чего ж сейчас от вредных привычек отказываться?

Жо кинулся искать подходящие сосуды, — чтобы и в руках не разлетелись, и при ударе треснули легко. На палубе появился облаченный в доспехи, со шлемом под мышкой, Хенк. Выглядел он внушительно, — настоящий центурион.

-Пора бы и начать.

-А я не тороплюсь, — сказал Вини-Пух, перебирающий "болты" за рундуком на носу. — Сперва и пообедать не отказался бы.

-Тогда Хенку в панцире тесно будет, — заметил Квазимодо. — Он же у нас не лангуст. Где вы лангуста с бородой видели?

Туман медленно расходился, над морем неторопливо всплывало блеклое солнце. "Овечий хвост" продолжал безжизненно торчать на якоре, и команда "Квадро" начала маяться.

-Может они ждут, когда мы на них нападем? — предположил Вини-Пух. — Или когда мы удирать бросимся?

-Они нас еще не видят, — объяснил Квазимодо, любовно полируя тряпкой толстое древко карро. — Вот заметят, тогда все быстренько полетит-покатится.

-Может, не заметят? — простонал разговорившийся со страху Зеро.

-Наше солдатское дело, — ждать терпеливо, да на помощь богов надеяться, — сказал Хенк, возясь с поножами. Щитки для защиты голеней были ему великоваты.

Зеро протяжно и тихо застонал, не сводя взгляда с пугающе неподвижного силуэта драккара.

-Хватит блеять, — приказала вновь появившаяся на палубе Катрин. — Наблюдай, бесстрашный латинянин. Остальные могут перекусить. В нашем положении, дырка, что в полном желудке, что в пустом, — особого значения не имеет. Не от перитонита к предкам отправимся.

Катрин поставила на столик кокпита поднос с импровизированными бутербродами. Жо посмотрел на солонину и толстые ломти сыра с отвращением, — есть абсолютно не хотелось. Зато шкипер с явной готовностью ухватил кусок лепешки, морщась, сел, и вытянул больную ногу.

-Пивка бы глотнуть не помешало. На Редро, между прочим, удивительно паршивое пиво делают. Повывели всех клураканов и давятся каким-то дерьмом жидким. Да еще нахваливают, — мол, лучшего пива во всем мире не сыскать, — одноглазый напрягся и вспомнил нужное слово. — Шавинисты островные.

Жо засмеялся и потянулся к аппетитному кусочку с сыром. Руку мальчика отодвинул громоздкий Хенк:

-Тяжеловооруженные латники питаются в первую очередь.

Хенк без церемоний сгреб облюбованный Жо кусочек и почти целиком засунул в бородатую пасть.

-Ты бы сегодня пособраннее был, кадет, — насмешливо заметила Катрин.

Хенк глянул на предводительницу и перестал жевать. Вини-Пух, завладевший лепешкой с огромным ломтем солонины, тоже замер.

-Ах, леди, я сразу нашу Блоод вспомнил. И "Померанцевый лотос", — мечтательно сказал Квазимодо.

Катрин была в полной боевой форме. Кожаная безрукавка усиленная бронзовыми бляхами надета поверх темно-розовой шелковой рубашки. Узкая талия стянута ремнем, отягощенным черными ножнами поигнарда, сзади за пояс заткнут топор-барте. Новые — всего с парой пятен, светлые штаны ладно обтягивают стройные бедра. Колени дополнительно защищены повязками из безжалостно разрезанной косынки. На голове командирши красовалась нарядная черно-белая шапочка. Украшений на наставнице было больше, чем когда-либо доводилось видеть Жо. Но главное, — Катрин была воинственно накрашена. Густые тени вокруг глаз, резкие полосы румян на скулах, кроваво-алый рот...

Жо понимал, что эту дикарскую вызывающую яркость мама вряд ли бы одобрила. Но... но на палубе готовящегося к последнему бою корабля, это было то что надо. Красивая женщина-воин. Очень красивая. Очень жестокая. Таких, где валькириями или амазонками именуют, где по-иному называют, но неизменно с трепетом и восторгом. Зря Кэт делала вид, что к хаяда холодно относится. Недаром ее в племени уважали, недаром и исключительно шепотом о ней упоминали. Хоть и не родовой тотемный узор на ее лице красуется, — просто макияж вызывающий, — но кровь Екатерины — кровь истинных воинов, и не важно, что с востока она, а не из индейских лесов.

-Обычай, да? — протянул выглянувший из рубки Сиге. — Раньше не видел. Леди из рода древних бойцов. Красивых бойцов.

Жо думал, что предводительница по своему обыкновению фыркнет, но Катрин лишь надменно глянула поверх голов:

-Запоминай, селк. Народу своему расскажешь. Может и до других ушей дойдет. Вода одна на всех, море свои волны и до Глора докатит. Когда время придет, — уходи. Мы не возражаем. Наоборот, — хорошо если в Глоре узнают, что мы не просто в Лету канули. Так что уходи обязательно. Ну, а остальные уже для себя судьбу выбрали.

-Может, еще выпутаемся, — побормотал Вини-Пух.

-Я понял, миледи, — Сиге мотнул длинной головой. — Я попозже уйду.

-Понятно, — Катрин еще надменнее повела подбородком, — мы на твое умение рулевого весьма надеемся. Такой день, — он может и подлиннее тянуться. Да и шанс победить всегда есть.

-Мы уж постараемся, миледи, — серьезно сказал Хенк.

-Я тоже постараюсь, — Катрин неожиданно подмигнула Жо жгуче накрашенным оком. — Скажите, бойцы, куда вы засунули железяки, что здесь принято называть мечами? Выделите мне один.

-Ты, — Жо слегка запнулся, — в смысле, вы, леди, такие клинки ведь не слишком цените?

-По форме одежды положено, — пояснила Катрин. — У нас момент все-таки торжественный, куртуазный.

Она выбрала один из грубоватых тесаков, взятых в качестве трофеев еще в Скара. Хенк настойчиво предлагал великолепную спату, некогда принадлежавшую мифическому персонажу по имени Доклетиан Кассий де Сильва, но Катрин категорически отказалась.

-Мне клинок для понта нужен, а ты мечом действительно рубиться умеешь. Кстати, и перчатки надень, — молодая женщина отстегнула от пояса пару замечательных универсальных перчаток.

Хенк в свою очередь принялся отказываться, но Катрин настояла:

-Ты у нас единственная бронированная ударная сила, так не будем тебя ослаблять. Мне только легкость движений поможет. Я и кольчугу надевать не стала, — предводительница грозно глянула на Жо. — А тебе, боец, помочь одеться?

Мальчик смущенно глянул на лежащую на сидении кольчугу. Нехорошо как-то, — в броне только Хенк, да еще Вини-Пух натянул короткий плетеный доспех, с трудом вместивший брюшко стрелка.

-Ты нашу леди перед боем не зли, — прошептал в ухо мальчику Квазимодо. — Тем более, кольчужка тебе по росту. Давай, помогу...

В стеганной поддоспешной куртке и в кольчуге, облекшей плечи ощутимым грузом, Жо быстро упарился. Солнце, пусть и затененное маскировочной сетью, пригревало. Быстрей бы...

Все началось неожиданно, как будто кто-то выключатель повернул. Из-за скалы, не далее пятидесяти метров от "Квадро" вынырнула темная и стремительная туша драккара. Корабль шел быстро, с убранным парусом, и, казалось, совершенно бесшумно. Только когда длинный корпус целиком выскользнул из-за высокого утеса, донесся слаженный всплеск весел.

Жо ошеломленно смотрел. Единым движением весла вновь погрузились в воду, драккар скользнул по поверхности, действительно напоминая хищного морского змея. На корме, возле длинного рулевого весла, стояли бородатые люди. Ярко блеснула в солнечных лучах серебряная бляха на груди толстого кормчего.

Драккар стремительно уходил прочь, к стоящему на якоре собрату, когда раздался тревожный крик. Над бортом корабля мгновенно возникло несколько десятков голов. С кормы заорали команду, и весла мгновенно погрузились в воду, тормозя разогнавшегося "дракона".

-Ну и ладненько, — в полголоса сказала Катрин. — Пора и нам занавес открыть...

Жо вместе с Вини-Пухом и постанывающим от ужасных предчувствий Зеро, принялись убирать маскировочную сеть. С драккара долетел дружный восторженный рев. Ему ответил далекий другой звук, — низкий вой рога. Второй драккар торопился к месту встречи.

Зеро жутковато заскулил. Бледный Вини-Пух мимоходом отвесил рабу крепкий пинок. С сетью справились, и Жо принялся привычно увязывать рулон. Вообще-то, можно было и так бросить. Вряд ли еще пригодится.

Закончив, Жо занял свое место. Драккары подходить не торопились. "Серебро" обнаруживший корабль-неведимку, поджидал собрата.

-Это хорошо, — побормотал Квазимодо. — Вместе подойдут, — значит по плану. Ты заранее голову не высовывай, — у них народ зоркий и все с двумя глазами, — шкипер вздохнул и поправил ткань, скрывающую эвфитон. — И почему на море один я одноглазый?

Катрин стояла рядом, с надевшим шлем, и моментально ставшим неузнаваемым, Хенком.

-Когда подойдут, — разговариваю я, — напомнила командирша. — Хенк демонстрирует уверенность. Жо, Сиге и Вини-Пух — не высовываются. А где Голозадый?

-Кажется, вниз уполз, — доложил Вини-Пух.

-Ну, туда ему и дорога. Визгу меньше будет.

Жо, знавший наставницу не первый год, все-таки поразился, как буднично звучал ее голос. А ведь Кэт отлично понимает, что путешествие окончено. Эх, были бы на суше, — этих задрипанных пиратов, отступая и заманивая в засады, в два дня на котлеты бы извели. А здесь, — ни маневра, ни хитрости. Тридцать шагов по палубе, — вот и все что тебе отведено.

Жо в последний раз оглядел свое хозяйство: копья, топор, с собственноручно вырезанным и отполированным топорищем, нож и морской тесак-шеун, тяжелый щит. Рядом поджидали и тщательно отобранные одноглазым артиллеристом стрелы-карро. Вдруг удастся эвфитон в полной мере использовать? Хотя медленное орудие, что ни говори. Не пулемет. Недаром Квазимодо поближе пристроил взведенный арбалет. Сколько жизней унесем, пока такая знакомая палуба в лицо не ударит?

Драккары приближались. Уверенные в себе, предвкушающие расправу хищники.

Катрин повернулась к двери рубки:

-Сиге, там тебя Голозадый сопельками не заразил? Ты у штурвала?

-Раб мимо пролетел, только пахнуло вонюче, — обстоятельно объяснил селк. — Я не предупредив, не уйду, миледи.

-Отлично, — Катрин посмотрела на свою ногу в легком башмаке, поморщилась. — Сапоги я себе так и не завела. Чучундра ленивая.

Драккары подошли ближе. Очевидно, островитян озадачила неподвижность странного судна, замершего в тени скалы.

Присев, Жо вглядывался в приближающиеся корабли.

Первым шел меньший драккар: почерневшие от времени доски обшивки, высокий нос украшенный "воротником" из облезлой овечьей шкуры, вылинявшие щиты неровно висят на бортах. Темные весла неторопливо погружались в воду. На мачте лениво колыхался длинный черно-красный вымпел. На носу дракара стояло трое пиратов, наблюдающих за неподвижным "Квадро".

Следом за "Овечьим хвостом" шел "Серебро". Этот драккар отличался вытянутыми, с виду более стремительными, обводами корпуса.

Брать странный корабль на абордаж с ходу островитяне явно не собирались.

Весла опустились в воду, тормозя легкий бег драккара, — "Овечий хвост" медленно скользил уже в десяти метрах от катамарана.

-Эй, утопленница, — крикнул рослый бородач, стоящий на носу "Овечьего хвоста", — вижу, решила меня дождаться?

-Надумала попрощаться, — насмешливо крикнула Катрин. — Ты, Пайл, хоть лорд и не из великих, но все же числишься хозяйчиком здешних отмелей. Но уж очень долго вы шли. Заждались мы.

-Что же вы затаились как крабы-трупоеды?

Катрин фыркнула:

-Мы здесь долго болтаемся. Кто же знал что вы вовсе старухи слепые? Или вас свистом, как шелудивых собак подзывать нужно?

Лорд Пайл насмешливо кивнул и продолжил ощупывать цепким взглядом палубу двухкорпусного корабля, оценивать оснастку, стеклянные иллюминаторы, крепкую, закованную в странные латы, фигуру Хенка. По Квазимодо взгляд предводителя пиратов скользнул не задерживаясь и снова вернулся к молодой женщине, впился в красивое яркое лицо беглянки.

-Ты оказалась глупее, чем я думал. Или лишь преданно выполняла приказы своего хозяина? — пират кивнул на неподвижную фигуру в панцире и закрытом шлеме. — Он считал, что на Редро живут глупцы, не ведающие, что творится в их море? Эй, почему твой мужчина молчит? Пусть расскажет, что на вашем Севере делают с пойманными шпионами? Или он со страху язык проглотил?

-Я его упросила дождаться вашего появления, милорд, — Катрин умудрилась произнести "милорд" с такой интонацией, что это показалось прямым издевательством. — Ты нанес мне оскорбление. Заплати кровью или серебром, и мы уйдем. К островитянам я претензий не имею. Пироги у вас вкусные.

-Оскорбление? Неужто? — лорд Пайл, забавляясь, приподнял бровь. — Значит, вот почему ты нацепила на себя столько оружия? Можешь не снимать. Моим воинам еще не приходилось валять бабенку, столь щедро обвешенную железом. Должно быть, им понравится.

-Это им-то? — Катрин ткнула пальцем в бородатые рожи, торчащие над бортом драккара. — Вряд ли. Хилые какие-то. Впрочем, если соберутся полусотней, наверняка у них выйдет получше, чем у тебя. От тебя-то за целую ночь кроме посулов да пердежа ничего не добьешься. Гребцы посильнее будут, а? Или тоже в грудь себя бьют и о былых мужских подвигах врут бессовестно? Эй, крысы Редро, что ж вы все в постели так хиловаты? Отчего ваши бабы за угрей, что потолще, на рынке втридорога платят? Вот тайна-то островная. Что языки прикусили, импотентная команда?

Гребцы "Овечьего хвоста" ответили тихим угрожающим ропотом. Зато с "Серебра" заорали:

-Нам северянку отдайте! Мы ей напоследок ума набавим. Так что из ушей брызнет.

Лорд Пайл улыбнулся:

-На Редро тоже охотники поразвлечься найдутся. Поживешь еще, Зеленоглазая, пока сама о смерти молить не притомишься, — главарь пиратов улыбнулся еще шире: — Может, и одноглазого переживешь. Он громче марула выть будет. По суставчику от рук да ног поджигателя раз в три дня отнимать будем. Без спешки, и сока нутта не пожалеем, чтобы протянул подольше. На Редро о поджигателях, ой, как умеют позаботиться.

Стоящий во весь рост Квазимодо мило улыбнулся и приветливо помахал ладонью. На этот раз угрожающе зарычали экипажи обеих драккаров.

-Заткнитесь, салаги прибрежные, — неожиданно гневно рявкнула Катрин. — Одноглазый под моей защитой. Ишь, утконосы патогенные, мать вашу! Хватит галдеть, вонючки брехливые. Пайл, ты мой вызов принимаешь? Или опять болтовню затеешь?

-Вызов? — лорд Пайл, кажется, по-настоящему удивился. — Ты, девка, меня вызываешь?

-Вызов, — Катрин похлопала по ножнам своего тесака, — вызов, милорд неграмотный, это когда оружие достают и один на один выходят. Поединок, называется. Слыхал, о таком, неженка постельная? Тим, малыш, что ж ты мужества сегодня хозяину не влил, а?

Юный рыжеволосый пират, стоящий рядом с вождем, хотел что-то крикнуть, но лорд Пайл крепко ткнул его в шею и прорычал:

-Заткнись, белоголовая сука, или, клянусь богами, я тебя прямо сейчас выпотрошу да на мачту ненасытной щелью нацеплю.

Катрин с готовностью оскалилась:

-Я о том речь, — о потрошении. Иди сюда, лордик. Обещаю, — мои люди тебя не тронут. Если меч сразу не выронишь, я тебе растолкую, с какой стороны в постель ложиться. Кальмар тухлый у тебя между ног, лорд-хвастун. Урод перверсивный. Где это видано, женщину так оскорблять?! Педрила вонючий. У нас на севере таких в платьица обряжают, да нищих из милости развлекать позволяют. Конунг дебильный, в рот тебе ноги!

-Пожалуй, я тебя здесь убью, — задумчиво сказал лорд Пайл. — Совсем разум потеряла. Боги не одобрят, если воины растянут безумную суку вроде нормальной женщини. Я иду, утопленница. Сначала тебя убью, потом узнаю, что за кровь у твоего онемевшего хозяина. Одноглазый пусть и не надеется, — о быстрой смерти ему не мечтать.

Катрин скривилась:

-Хватит болтать. Иди сюда, мой обвислый. И прикажи своим не мешать.

-Боишься? — конунг, не глядя, протянул руку за шлемом. — Клянусь, — я с вами справлюсь и сам.

-Давай-давай, обещаю, из моих никто не вмешается, — Катрин сочно сплюнула, точно угадив на лопасть весла драккара. — Ну, долго тебя ждать, великий мужеложец?

-Вот безумная шлюха, — в голосе лорда Пайла прозвучало даже некоторое сочувствие, — отправлю тебя к богам, и пусть они будут снисходительны к глупой курице.

-Пайл, ты слегка придуши да нам оставь, — посоветовали с "Серебра". — Она и без мозгов сладкой будет.

-Угу, — Катрин улыбнулась. — Слышал, милорд Петух, что тебе господа гребцы приказывают? Ты уж позаботься о них. Глядишь, и к самому кто-нибудь ночью снизойдет, согреет.

Если оскорбления светловолосой женщины и попадали в цель, лорд Пайл ничем этого не выдал. Повинуясь его знаку "Овечий хвост" двинулся чуть вперед, длинное весло со стуком легло на борт катамарана.

Квазимодо ткнул ногой в бок Жо, шепнул:

-Подвинься, — ему тебя видеть незачем.

Жо на четвереньках переполз по другую сторону накрытого парусиной эвфитона, подтянул ноги.

Лорд Пайл неторопливо, демонстрируя непоколебимую уверенность истинно морского человека, прошел по веслу, балансируя круглым, окованным бронзой щитом. Палуба катамарана дрогнула под весом спрыгнувшего пирата. Лорд Пайл окинул корабль взглядом, демонстративно не обращая внимание на стоявшего в двух шагах Квазимодо, кивнул широкоплечему Хенку:

-Значит, на таких каракатицах и плавают северяне? Неудивительно, что вы боитесь честно глянуть в лицо морю.

-Хочешь еще языком почесать? — нетерпеливо поинтересовалась Катрин. — Может, хватит пустословить? Иди сюда. Выясним кто сильнее. С постелью все понятно. Может, ты на иное из мужских дел сгодишься? Мой ты мягонький...

Лорд Пайл молча смотрел на издевающуюся женщину. Скорчившийся Жо видел только затылок пирата, но расстояние не превышало четырех шагов, и теперь было очевидно, что вождь островитян взбешен. Даже кожаная, в бляхах спина выражала гнев и напряжение.

-Ну? — спросила Катрин, с томной улыбкой. — Герою ляжки от нетерпения свело? — зеленоглазая женщина неторопливо потянула из ножен шеун. Каждое ее движение, каждый жест и взгляд дразнили пренебрежением и...

...и кокетством, — осознал Жо, сжимая знакомую до каждой царапины рукоять своего топора. Кэт их дразнит, — дразнит команды обеих судов. Выводит из равновесия, заставляет думать о чем угодно, но не о серьезной схватке. Отвлекающий маневр — понятно. Истинно женский — понятно. Но дальше? На юте слишком тесно. Без возможности свободно двигаться у Кэт нет ни малейшего шанса. Как бы она ни была сильна для женщины — Пайл вдвое сильнее. И он в ярости. К тому же, клинок у пирата длиннее на треть. Сколько секунд Катрин продержится? Или она действительно не хочет тянуть?

Лорд Пайл молча смотрел на свою недолгую наложницу. Пристально вглядывался, — то ли собираясь запомнить живой, то ли все еще пытаясь угадать, что у нее на уме. С кораблей глазели облепившие борта гребцы, — десятки заросших черными и рыжими бородищами морд. Молодые, старые, юные, — все они не сводили взглядов со своего вождя и красивой женщины с оружием в руках. Казалось, островитяне видят северную блондинку впервые. Может, так и было, — ни на одном из лиц Жо не заметил усмешки. Даже щуплый мальчишка в смешной шапке, непонятно зачем взятый на борт "Овечьего хвоста", смотрел с бессознательным испугом.

Катрин не вызывала смеха. Пугала, искушала, озадачивала, — но не казалась легкой добычей. Таких женщин на Редро не видели, и мысль о магии, коей владеет светловолосая северянка, не казалась столь уж нелепой.

Лорд Пайл поправил шлем.

-Наконец-то, — прошипела Катрин, и это тихое шипение пронеслось над кораблями, почему-то вовсе не растворившись среди плеска волн. — Не забудь прикрыться щитом, мой суровый самец. Я устала ждать.

Лорд Пайл немедленно швырнул щит на палубу.

-Обойдусь. Что пара царапин от женских коготков для настоящего мужчины?

В следующий миг тяжелый широкоплечий мужчина совершил такой прыжок, что Жо не поверил своим глазам, — пират с места пролетел над почти всем кокпитом и очутился в шаге от Катрин. Когда именно тяжелый меч покинул ножны, никто из зрителей уловить не успел. Лязгнула сталь о сталь...

Жо не понимал, зачем Кэт выбрала своим оружием чужой неудобный тесак, зачем приняла бой на слишком узкой палубе. Наставница сама тысячу раз повторяла, что классическое фехтование — искусство для пафосных мушкетерских дуэлей. Истинный бой-резня — совсем иное, — скорость, неожиданность, инстинкт. Здесь не было ни первого, ни второго. Кэт удержалась под первым натиском противника, но и только. Она парировала удары тяжелого клинка, не давала прижать себя к борту, но сразу же стало ясно, что шансов у женщины нет. Пайл был опытен, массивен, и уклониться от его могучих атак было невозможно. Катрин держалась, отводя удары обоюдоострого клинка лезвием своего широкого, больше предназначенного для полосующих ударов, тесака. Пыталась ударить ногами, но пират умело закрывал уязвимые места, а удары в бедра вреда мужчине не приносили. Кэт умела драться, но здесь ей противостоял боец гораздо более опытный. С драккаров начали раздаваться подбадривающие вождя возгласы.

Лорд Пайл прижал противницу к борту, в последний миг, Катрин упав на колено, ускользнула и снова оказалась на ногах, выставляя иззубренный клинок.

-Вот так вертится! — завопил кто-то с "Серебра". — А ежели ее на подстилке так погонять?

Кто-то восторженно засвистел, его поддержали хохотом.

Исход схватки был ясен. По лицу Катрин потекли тонкие ручейки пота, размывающие краску и румяна. Еще удар, — женщина чуть не вылетела за борт...

-Не дай ей утопнуть! — завопили с драккара. — На ней еще и серебро имеется.

Жо кинул отчаянный взгляд на одноглазого шкипера. Квазимодо, пристально следящий за схваткой, чуть заметно дернул плечом, шепнул:

-Приказала не вмешиваться.

Сапог Пайла ткнул женщину в щиколотку, Катрин отлетела к борту, качнулась. Мгновенно выхватила из-за спины нож, метнула без замаха, — противник успел вскинуть навстречу меч. Отбитый нож, звякнув, исчез за бортом.

-Это не кухня, женщина. Здесь не рыбу чистят, — насмешливо сказал лорд Пайл, стараясь сдержать рвущиеся из груди хрипы, — подвижная северянка порядком его вымотала.

Катрин с трудом выпрямилась. На расплывающемся, горящем лице не осталось ничего демонического, — просто измученная молодая женщина в почти клоунском гриме.

-Сдавайся, утопленница, — посоветовал лорд Пайл. — Если у тебя отлетят пальцы, тебе будет трудновато веселить стариков Редро. Будь благоразумна.

Катрин обвела языком накрашенные, потерявшие форму губы:

-Ладно, милорд. На палубе ты чуть сильнее, чем в спальне.

Тесак Катрин упал под ноги пирату.

Ошеломленный Жо отказывался верить своим глазам.

Лорд торжествующе ухватил сразу ставшую меньше ростом женщину за ворот, прижал клинок к ее горлу:

-Снимай мужские вещи, вороватая шлюха. Думала порезвиться, белобрысая овца? Открой секрет, зачем тебе нужно было цеплять оружие?

Молчаливый Хенк двинулся было к корме, но лорд Пайл рявкнул:

-Замри на месте, северный недоносок. Я ей шею сверну. И бросайте оружие, трусливые поджигатели. Дайте настоящим мужчинам посмеяться над вашими игрушками.

Складывать оружие Жо не собирался. Осторожно потянув к себе древко ближайшего копья, заметил, как Квазимодо переносит тяжесть тела на здоровую ногу.

С драккаров раздавался гогот и лихой посвист.

Пискнула Катрин, придушенная жестокой рукою:

-Милорд, я вам обещала...

-Что? — Пайл встряхнул ее как куклу.

-Вот это, — пробормотала Катрин. Левая ее рука поймала на зубья широкого браслета клинок меча, на миг отвела от горла. Правая рука, открытая и безоружная резко, но вроде бы не сильно ткнула мужчину в лицо основанием ладони. Лорд Пайл почему-то пошатнулся.

-Сиге!!! — взревела Катрин, отталкивая к борту высокого мужчину, и пиная его ногой в грудь. Пиратский конунг удивительно безропотно начал опрокидываться за борт... В этот же миг "Квадро" вздрогнул и пошел вперед. Одноглазый шкипер прыжком пролетел на бак, рубанул трос якоря. Катамаран пошел на расстоянии полутора метров вдоль борта "Овечьего хвоста". Затрещали, ломаясь весла. Ошеломленные неожиданно ожившим странным судном, пираты яростно взревели. "Квадро" уже практически проскользнул мимо, когда на корму катамарана прыгнули двое островитян. Один, не долетев, плюхнулся в воду. Другой уцепился за леера на корме, подтянулся... Шагнувший к борту Хенк взмахнул мечом и голова пирата с волшебной легкостью отделилась от плеч. "Квадро" настиг дружный вопль ненависти. Над катамараном свистнул первый дротик. Квазимодо, уже успевший вернуться в кокпит, сдернул с эвфитона парусину.

-Не сейчас, Ква! — крикнула Катрин, — Уходим за скалы!

Уносимый "магической" силой двойной кораблик уходил под прикрытие утеса. С пиратских драккаров неслись крики и проклятия, кто-то там пронзительно и тонко визжал. "Овечий хвост", лишившись половины весел, беспомощно раскачивался на месте, Гребцы "Серебра" уже вспенили веслами воду, рванувшись в погоню.

Опомнившись, Жо кинулся к штурвалу, взглянуть на приборы. Дисплей, показывающий зарядку аккумуляторов, предупреждающе мигал.

-Сколько? — крикнула Катрин, вкладывающая в ножны порядком изуродованный шеун.

-Минуты три-четыре, — ответил Жо, очень надеясь не ошибиться.

-Прекрасно. Сиге, ищи место, — рявкнула Катрин в рубку.

"Квадро" замер через минуту. Левый борт прикрывал крутой борт утеса, правее виднелись опасные зубья подводных камней.

Катрин подобрала щит конунга:

-Хенк, пополни арсенал.

-Хозяин вернется, совсем обидится, — усмехнулся бородач, прикидывая вес круглого, окованного и украшенного бляхами, щита. — Милорд, полагаю, не из любителей купаться?

-Милорд торопиться не станет, — буркнула Катрин.

Жо был уверен, что лично лорд Пайл продолжать бой уже не сможет. Скорее всего, умер, еще не долетев до воды — удар вбил ему носовую кость в мозг. О таком ударе Жо слыхал не раз, теперь довелось увидеть воочию.

Стремительно летели секунды...

-Круче к скале! — крикнул Квазимодо, замерший у эвфитона.

"Квадро", сносимый волнами, дрогнул, чуть заметно подработав двигателями. В этот миг из-за утеса выскочил "Серебро". Раздавалась резкая ритмичная команда, из-под весел летела пена. Наткнуться на странный корабль чужаков так близко островитяне явно не ожидали. Яростно взревели глотки, на носу драккара вскинули копья несколько воинов...

Ква, едва слышно пробормотал — "ловите", и плавно дернул спусковой рычаг. Щелчок, — массивная стрела карро сорвалась со станка. Выстрел был почти идеален, — если бы одноглазый шкипер влепил в неприятеля осколочный заряд гранатомета, бой бы на этом и закончился. К сожалению, единственным поражающим элементом карро был широкий зазубренный наконечник. Свистнув вплотную к высокому, выкрашенному белой краской, носу дракара, стрела эвфитона снесла голову одному из пиратов, пронеслась над головами гребцов, и с коротким хрустом вонзилась в доски, намертво пришпилив грузного кормчего к обшивке ахтерштевня. Пират уцепившись за торчащее из живота древко, судорожно затопал по палубе каблуками сапог. Из-под пробитой, будто папиросная бумага, кольчуги брызнула кровь...

Мгновение "Серебро" двигался в полнейшей тишине, потом пираты взвыли. Такого рева ненависти Жо еще не слышал. Спине, даже под кольчугой и курткой, стало холодно. Драккар, никем не управляемый, по инерции летел прямо на "Квадро"...

-Укрыться! — крикнул Квазимодо, с бешеной частотой щелкая рычагом взвода эвфитона. — Сиге, смотри!

Столкновения, казалось уже не избежать. На корме "Серебра" двое островитян навалились на рулевое весло. Им мешал все еще бьющийся в агонии кормчий. Часть гребцов погрузила весла в воду, тормозя бег разогнавшегося дракара. "Серебро", хоть и медленнее, но все равно скользил вперед, словно уже по собственному желанию собираясь протаранить катамаран. Неожиданно "Квадро" дернулся, уходя от столкновения — включенные на полную мощность двигатели рванули катамаран вперед. "Серебро" проскочил в пяти метрах за кормой, и уже оказавшись в опасной близости от темной вертикали утеса, начал разворачиваться вслед неуловимому чужаку...

Команду "Укрыться" Жо выполнил не задумываясь. На палубу "Квадро" посыпались копья и дротики. Большую их часть отвлекла на себя Катрин, нырнувшая за планширь в последнее мгновение. Два копья отбил щитом Хенк, еще один дротик оставил безобразную царапину на гладком наплечнике его панциря...

В ответ на град копий, из-за рундука на баке "Квадро" вынырнул Вини-Пух и перепуганно, но весьма точно разрядил арбалет — один из пиратов на носу драккара запрокинулся с "болтом" в груди. Квазимодо, оставив так и не взведенный эвфитон, тоже подхватил арбалет. Стрелял бывший вор удивительно хладнокровно и обдуманно. Его "болт" достал одного из новых рулевых "Серебра". Пират, оседая, уцепился за кормовое весло, драккар повело в сторону, прямо на омываемые прибоем камни. Со звонким хрустом сломалось одно из весел левого борта. Уцелевший у руля островитянин с проклятием навалился на рулевое весло, драккар отвернул от опасных камней, но тут же раздался громкий скрежет, — корма "Серебра" все же задела рифы. Корабль жалобно заскрипел, замедлив ход...

Жо сообразил, — вот оно! Момент! Плошка-светильник мирно горела в нише кокпита. Изящный, правда, с треснутым горлышком, горшок с маслом стоял под столом. Хорошо пропитанная тряпка аккуратно затыкала горловину. Когда, если не сейчас?

-Ква, пусть Сиге задний ход даст.

Шкипер кинул короткий взгляд на сомнительное зажигательное устройство.

-Не дадут докинуть.

-Пока не сообразили. Рискнем.

Квазимодо оскалился и нырнул в дверь рубки. Жо прикрывая огонь ладонью, подхватил плошку.

-Жо, внимательнее! — заорала всегда всё замечающая Катрин...

"Серебро" уже сполз с камней. Течь открылась незначительная, ничто не мешало продолжить погоню. Поэтому, островитяне не сразу заметили, что добыча сама идет, вернее пятится, навстречу.

Жо, прикрывая горшок, выпрыгнул из кокпита. "Серебро" как-то сразу оказался ужасающе близок. Рев и проклятия пиратов, казалось, летели прямо в лицо. Жо не поднимал взгляда, прикованного к трепещущему язычку пламени в плошке, — только бы не погас. Мальчик почувствовал запах смолы, прокисшего пива и просоленных досок обшивки драккара. Что-то стучало рядом, — по левую руку оказался Хенк, — стучали попадающие в его щит дротики. Жо поднес огонек к фитилю горшка. Полыхнуло так, что юный поджигатель мигом лишился бровей. Стиснув зубы, Жо замахнулся, в последний миг увидел близкий борт драккара, заросшие бородами лица, парня, занесшего мускулистую руку с копьем, — треугольный наконечник метил прямо в глаза...

...Копье отбил Хенк, одновременно, через головы островитян, нелепо кувыркаясь и оставляя дымный след, полетел горшок с маслом. Звука лопнувшего сосуда Жо не услышал, — все заглушали крики и стук оружия. Но над драккаром, под самой мачтой взметнулся блеклый, и вроде бы небольшой клуб пламени...

...Жо отшвырнуло к кокпиту. Упав на палубу и машинально укрывшись под бортом, мальчик пощупал плечо. Пальцы оцарапались о почему-то разорванные звенья кольчуги, и вообще, руку сильно жгло. В кокпит спрыгнул согнувшийся за щитом Хенк, рявкнул:

-Ты бы мог быстрей шевелиться!

Жо сообразил, что всё это время его спасала от копий широкая фигура Хенка и его надежный щит.

В планширь стукнул последний дротик. "Квадро" уходил, а на потерявшем ход "Серебре" пытались потушить пожар...

Жо вытер мокрое от пота лицо, кожу сильно пощипывало, — подпалился. Правда, глубокая царапина на плече жгла куда сильнее. "Квадро" замедлил ход, и устало закачался на волнах. От драккара оставшегося под самой скалой, доносились крики, — похоже, быстро потушить огонь не получилось.

Из рубки выглянул Сиге с острогой в руке:

-Ввввсссёёё, пооожалуй...

-Жо, глянь, что с аккумуляторами. Потом руку перевяжу, — приказала Катрин.

Датчик показывал меньше процента заряженных емкостей.

-Можем разок на месте развернуться. Или еще десяток метров пройти, — пробормотал мальчик, подставляя руку для перевязки. Катрин, прошипев сквозь зубы ругательство, мгновенно наложила повязку:

-Видят боги, я изо всех сил вбивала в твою задницу, что торчать на месте — самоубийство. Ничто тебя не научит.

Жо покаянно кивнул. И, правда, двигался, словно в ноги свинца налили. А мозги и того хуже, — скрипели как ржавые шестерни.

-Хорошо горят, — с удовлетворением сказал Квазимодо, глядя в подзорную трубу. Сократили мы непобедимый флот Редро на десять процентов. Жаль, не на двадцать.

-Ты еще то корыто учти, что на верфи спалил, — мрачно напомнила Катрин.

-Да, — одноглазый шкипер ухмыльнулся, — хорошо, что меня больше одного раза убить не могут.

-Не каркай, — оборвала предводительница. — Готовьтесь. Что еще интересного мы им можем предложить?

-Собственно, — ничего, — сказал Квазимодо и принялся щелкать взводным механизмом эвфитона. — Сюрпризов не осталось. Можем им предложить наше северное ослиное упрямство. Они здесь об ослах только понаслышке знают. Ворованных мулов за чудо держат. Нет, нищий народец.

-Может, они отвернут? — неуверенно предположил Вини-Пух. — Мы и второй корабль здорово повредили.

-Отвернут? — Квазимодо засмеялся. — После такой обиды? Даже если бы мы сейчас ушли, они бы нас до Глора преследовали, а то и дальше. Вы их плохо знаете. Я же говорю, — темный народец, зато цепкий как клещ.

-Ну и нечего тогда болтать, — буркнула Катрин. — Жо, что у нас с "коктейлем"? На следующий заход не хватит?

-Разве что поросенка опалить, — мальчик ткнул пальцем в горшок, на дне которого осталось масло, не поместившееся в основной зажигательный снаряд.

-Все равно приготовь, — приказала Катрин. — Они теперь наших бомб больше чем арбалетов боятся.

-Плывут, — хрипло сообщил Хенк, и, приподняв шлем, поскреб бороду. — Знал бы, я что на море столько кораблей, никогда бы в эту паршивую соленость не сунулся.

Из-за скалы показался "Овечий хвост". Утративший часть весел драккар двигался заметно медленнее.

-Храбрость-то подрастеряли, — отметил Вини-Пух. Бывший охранник старался держаться молодцом и подвязывал к поясу второй мешочек с "болтами".

-За милордом своим ныряли, — ухмыльнулся Квазимодо, любовно протирая огромную стрелу эвфитона.

-Ихний король плавать не умел? — удивился Сиге.

-Может и умел, — шкипер покосился на Катрин. — Только он всему разом разучился, — и плавать, и дышать, и "драконами" командовать. В пути к предкам все те достоинства без особой надобности.

-Как?! — изумился Вини-Пух. — Он же только по носу получил? От того и помер?

-Он очень точно получил, — пояснил Жо, придвигая стрелы ближе к эвфитону.

-Леди, вы действительно его ладонью наповал убили? — в изумлении спросил Хенк.

-Парни, я вам потом подробно покажу, — буркнула Катрин, пытающаяся обслюнявленным пальцем превратить бесформенные потеки под глазами в подобие боевой раскраски. — Сейчас не время фокусам учиться. Ква, я полагаю, не стоит противнику позволять подпаленное подкрепление из воды поднимать?

-Вы, миледи, как всегда мои мысли читаете, — согласился одноглазый артиллерист, пригибаясь к орудию...

"Серебро" пылал. Огонь уже охватил среднюю и кормовую часть драккара. Вокруг, в волнах, мелькали головы островитян. Вот еще одна фигура, взмахивая пылающим рукавом, неловко перевалилась за борт. С подошедшего "Овечьего хвоста" плавающим собратьям начали протягивать весла и бросать веревки. И тогда к кораблям ушла первая стрела-карро...

...Квазимодо быстро-быстро работал рычагом. Щелкали шестерни, взводя металлические дуги-плечи. Жо, стараясь действовать ловчее, вкладывал в желоб следующую стрелу. Короткий звонкий удар, и снова щелкает рычаг, взводя разящий механизм. Эвфитон бил часто — Жо было некогда отвлекаться, — начали уже вторую связку стрел. Судя по одобрительным возгласам Хенка и Вини, результат был...

...Обстрела "Овечий хвост" не выдержал. Уже вторая карро сбила обратно в воду только что выуженного обожженного моряка, при этом еще и накрепко пришпилив беднягу к одному из спасителей. Эти двое островитян мгновенно исчезли в волнах. Следующая стрела размозжила локоть гребцу, насквозь прошила борт "Овечьего хвоста" и угадила в пылающий "Серебро", взбив целый вихрь искр. "Овечий хвост" поспешно шарахнулся от погибающего собрата. Кого-то успели поднять на веревке, кто-то, обожженный и ослабевший, не удержался и выпустил протянутую лопасть весла. Оставив на воде у горящих бортов "Серебра", не менее десятка бултыхающихся островитян, "Овечий хвост" работая всеми уцелевшими веслами, устремился к злобному пришельцу — мстить, терзать, рубить в куски плюющуюся смертью гадину...

-Хватит, — пробормотал Квазимодо, поднимая голову от эвфитона. — Попрятались гады. Что наугад бить?

До летящего на всех веслах драккара оставалось метров тридцать. Высокий нос служил пиратам защитой, и кроме этого носа, обвязанной старыми овчинами, артиллеристам "Квадро" ничего не было видно.

-Стреляй, Ква! — рявкнула Катрин. — Нечего экономить.

-Эх, — одноглазый шкипер дернул спуск...

Драккар, отчетливо напоминающий черного морского змея приближался. Послышался нарастающий вой невидимых пиратов. Последняя стрела эвфитона почти в упор пронзив борт драккара, оборвала этот грозный вой. Раздались вопли боли и в следующее мгновение "Овечий хвост" врезался в пришельца...

...На ногах Жо удержался. Мелькнула мгновенная жалость при взгляде на раздробленный фальшборт, но тут на борт начали прыгать разъяренные островитяне, одновременно полетели веревки с абордажными якорями-кошками, и в голове Жо, наконец, включилось то, что наставница называла " боевым инстинктом"...

...Первый момент был не так страшен: на высоких скулах драккара возникло две фигуры, — одну свалил Вини-Пух метким "болтом", в другую Катрин метнула копье. Но на смену рухнувшим товарищам тут же вспрыгнули двое других островитян, — один, умело прикрывшись щитом, слетел на палубу катамарана живым, другому повезло меньше, но за ними прыгнули сразу трое.... Первого смельчака зарубил Хенк, следующего свалила копьем Катрин. Еще одному практически в упор всадил "болт" шкипер. Потом перед Жо возник худощавый парень в кожаной безрукавке, и убрать этого человека с едва пробившейся на щеках черной порослью, было некому...

Копье Жо держал как нужно, целился тоже как должно, — чуть правее грудины, так чтобы наконечник не застрял — руки ощутили живое сопротивление на том конце копья. Островитянин, хрипя, широко замахнулся топором, но полметра дерева и заточенного железа уже вошли его грудь рядом с сердцем, и Жо оттолкнул от себя очередного в своей четырнадцатилетней жизни "жмурика". Копье все равно застряло, — бывший кадет не стал возиться, выпустил древко, — запасного оружия хватало...

Островитяне подтянули веревками с "кошками" корабли борт к борту. Драккар и катамаран стояли почти вровень, наконец, началась настоящая резня. Соотношение сил было более чем шесть к одному не в пользу экипажа "Квадро", и катамаран захлестнула волна атакующих. Редкая цепочка защищающихся мгновенно оказалась разорванной, — Катрин, подвижная как змея и бешенная как кошка, визжа непонятные слова, вертелась на корме между сильными, но слишком медлительными пиратами. Ее барте и широкий кинжал мелькали внизу, дробя колени, взрезая животы, выпуская кишки и широко расплескивая кровь. Ни кожаные жилеты, ни слабые кольчуги, не могли устоять перед точными, не по-женски сильными уколами и ударами. Островитяне мешали друг другу, никак не успевая даже слегка зацепить сумасшедшую ведьму...

Хенк рубился ближе к носу. Его так и не смогли отодвинуть от борта, бородач пропускал удары, но дивные доспехи не давали клинкам и наконечникам копий по-настоящему поразить бойца. Зато каждый взмах сверкающей полированной спаты разрубал щиты, чаще вместе с держащими их руками. И Хенк, и его противники рычали похожие проклятия. Похоже — наотмашь, взмахивали клинками, и лишь невиданный, закрытый шлем с узкими прорезями для глаз, отличал бывшего охранника от его морских близнецов...

Хуже пришлось Квазимодо и Жо, — их почти сразу оттеснили на крышу рубки. Шкипер успел ткнуть копьем в лицо одному нерасторопному пирату, но на этом преимущество занятой высоты кончилось, — на палубе возникло полукольцо щитов, успешно отражающее все удары защитников "Квадро". Копья и топоры островитян достать парней тоже не могли, но это было вопросом времени, — против Жо и одноглазого шкипера собралось больше десятка противников, и лишь сложность палубы катамарана еще мешала пиратам начать настоящую атаку.

Мимо головы Жо просвистел дротик, — кидали с драккара, часть островитян еще оставалась там, — в основном раненые и обожженные.

-Хватит! — взвыл Квазимодо, чудом уклоняясь от следующего дротика. — Я не голубь, чтобы меня разные дураки с ветки сшибали. Ой, Теа, сокровище мое, прости Полумордого...

Шкипер с силой метнул тяжелое копье в чей-то щит, обезьяной вспрыгнул на скобы мачты, и уже оттуда, в полете выхватывая тесак, сиганул прямо на пиратов, толпящихся за стеной щитов. Каким-то чудом, наконечник пиратского копья не пронзил бывшему вору грудь, лишь разодрал рубаху. Ква, взвыв, полоснул шеуном противника по лицу, и упал, скрывшись за спинами бойцов Редро...

-Ну, б...! — заорал Жо. Копье в его руках ударило в ближайший щит, отвело его вниз. Юный боец рванулся в брешь, нога врезала в бородатое лицо, — под башмаком хрустнула челюсть. Жо прокатился по сбитому противнику, подсек топором ноги другому, по собственной кольчуге проскрежетала сталь, на спину рухнуло тяжелое тело. Жо, скрежеща зубами, вывернулся, отбил топором лезвие меча, нырнул под копье, жестоко врезался лбом в толстое колено, немедленно ткнул вверх непонятно как оказавшимся в руке ножом... Быстрее, еще быстрее! Худощавое тело мальчика утратило костлявость и неуклюжесть, — стальной пружиной метался юный боец по залитой кровью, заваленной телами палубе...

То, о чем толковала Кэт, — ни честный бой, и ни славное сражение — резня. Убийство, одновременно, и безумное, и предельно рациональное. Инстинкт с поправкой на подготовку...

...Нож пришлось оставить в чьем-то горле. Жо сражался привычным топором и подхваченным с палубы обломком копья. Из-за тесноты нанести настоящий удар было невозможно — поэтому топор, перехваченный повыше, резал и вспарывал чужие тела подобно массивному кинжалу. Обрубок копья, длиной не превышающий локтя, вонзался под кожаные нагрудники, под ребра или в пах врага, подобно дикарской шпаге. Валить всех вокруг, не вставая, чаще на коленях или катясь и вертясь как бешеное веретено... Мыслей не было. Даже радости, что враг падает, а ты еще жив, не было. Быстрее!

-Не трожь меня!!! — взвизгнул кто-то рядом.

Жо с трудом удержал топор. Оказалось, что Ква еще жив, — рожа вся в крови, блестит сплошной маской, но шкипер жив, и даже на ногах. Пригнулся у штурвала как загнанная ободранная крыса. Крыса с ножами в обеих руках...

Друзья оказались приперты в угол кокпита. Вокруг, в два, в три слоя, лежали тела, но ногах еще оставалось шестеро пиратов. Окровавленные, изрезанные, с такими же совершенно обезумевшими глазами. Еще сражались на носу, — там звенела сталь, одинаково рычали островитяне и неуязвимый Хенк...

В борт, едва не задев колено Жо, стукнул дротик. На проклятом "Овечьем хвосте" оставалось полным полно врагов.

-Офигительно, — прохрипел Ква, пытаясь сплюнуть кровавую слюну. — Хватит бездельничать.

Вор подобрался, готовясь прыгнуть на врагов. Два пиратских копья ловчились поймать наконечниками тощее тело одноглазого поджигателя...

-Эй, быдло разбадяженное! — на планшире стояла Катрин. Мокрая, с длинным кинжалом в одной руке, с отрубленной бородатой головой в другой. — Что застыли, фраеры? Мы еще не закончили, — воительница качнув за волосы, швырнула окровавленный трофей на драккар...

В светловолосую ведьму метнули копье. Катрин с издевательской легкостью уклонилась. Захохотала, страшная и красивая, с лицом в полусмытой маски краски и крови:

-Не тряситесь, душманское отродье! Закончим без спешки. Хенк, вперед! Жо, — повтори!

На Катрин тут же кинулись трое пиратов. Молодая женщина, хохоча как гиена, увернулась от копья, уцепившись за леера, кинула свое немыслимо гибкое тело в сторону. Кинжал-поигнард словно шутя, ткнул в бок не успевшего среагировать островитянина...

На носу Хенк, расшвыривая пиратов, рванулся к борту. Не ожидавшие дерзкой атаки островитяне, попытались его удержать, — клинки скрежетали по броне, летела щепа от щитов. Хенк, рыча, вскочил на борт, и по-носорожьи прикрываясь остатками щита, перепрыгнул на драккар...

-Давай, кадет, я прикрою! — завопил шкипер, указующе тыча ножом в угол кокпита.

Жо, наконец, понял, что от него ждут. Масло. Огонь. Прыгнуть через тела, — Ква отвлек островитян, метнув нож... Угол у стола был просто завален телами. Жо столкнул массивное, еще хрипящее тело, — сквозь распоротую заношенную рубашку была видна широкая рана, торчали белые обломки ребер. Чем же его так? А, ну да — твой же топор. Под столик не дотянуться... Что, если плошка опрокинулась и погасла? Пшел прочь, падаль, — Жо спихнул умирающего с трупа лежащего под ним, почувствовал движение за спиной. Упасть, откатиться, — нога на миг застряла между телами... Сзади замахивался широким мечом молодой островитянин. Жо, лежа на спине, неловко подставил топор, — ой, неудобно парировать, — пальцы сейчас посыпятся. Пират пошатнулся, удивленно открыл рот, — из груди его выросло зазубренное острие остроги. Ага, значит, тюлень тоже жив... В кокпите Жо увидел окровавленного до полной неузнаваемости Квазимодо. Шкипер кособоко скакал по трупам, отмахиваясь чужим несуразным топором от двоих наседающих островитян. Они казались просто гигантами по сравнению с мелким пригнувшимся вором...

Неважно. Жо распластался на остро пахнущих потом и смертью телах, дотянулся до горшка. Осторожно подхватил плошку с испуганно затрепетавшим огоньком. Спина открытая, беззащитная, все ждала острой боли...

-Шустрей, кадет! Сначала масло, — взвыл знакомый голос рядом. Катрин, хищно выставив перед собой свой любимый барте и кинжал, держала на расстоянии троих пиратов. С еще одним сцепился у низкой двери рубки Ква...

Жо глянул на бак, — оттуда спешили еще трое. Передний припадал на рассеченную вдоль бедра ногу, но злобно щерил рот с выбитыми передними зубами. Нет, этих можно опередить...

Прижимая к себе горшок с остатками масла, Жо, длинным прыжком перемахнул на борт "Овечьего хвоста". Немедленно рядом возникла полуголая фигура, — в руках бойца островитян был толстый обломок весла. Удар Жо парировал левой рукой, — топор чуть не вылетел, и тут же юный воин почувствовал, как его кто-то хватает за ногу. Одновременно, полуголый гребец вновь замахнулся своей дубиной. Морда у островитянина была странной, — с левой стороны густая борода исчезла и щека пылала свеже-опаленным мясом. Понимая, что заслониться не успеет, Жо начал валиться куда-то вниз. Внезапно полубородая башка пирата лопнула, — Жо едва осознал, что этому чуду помог арбалетный "болт". Неужели, Кэт и "болты" умеет метать?

...В следующий момент мальчик крепко брякнулся боком о скамью — за его щиколотку цеплялся лежащий лысый крепыш. Более ненавидящих глаз, чем голубые глаза этого островитянина Жо видеть не приходилось. Правая, сломанная, рука крепыша неестественно повисла, но здоровой рукой он с силой тянул к себе чужака. Наработанный долгими тренировками навык никуда не делся — Жо свободной ногой мгновенно сбил захват, ударил пяткой в лицо. Как у Кэт, не получилось — крепыш лишь мотнул головой и брызнул фонтаном крови из смятого носа. Но ногу-то всё же выпустил. Жо, прижимая к себе горшок, успел вскочить. От другого борта навстречу прыгнул низкорослый островитянин с топором наперевес. Жо уклоняться не стал, — рванулся навстречу, сбил чужой замах, чиркнул своим топором поперек лица — островитянин схватился за развороченную переносицу...

Миг передышки, — Жо успел оценить обстановку. На корме драккара ворочалась чудовищная куча тел, — где-то под ними был Хенк. Здесь, под мачтой, лежали мертвые и полумертвые тела. Зато от кормы спешили двое островитян, — один уже взмахнул дротиком. Жо нырнул за основание мачты. Чуть ближе к корме лежали свернутые паруса — то, что нужно. Жо кинул горшок с маслом. Само собою, — проклятый сосуд и не подумал лопнуть. Пришлось прыгнуть вперед, ударить по горшку топором. Масло разлилось по парусине. Сама парусина неожиданно заверещала, из-под нее метнулось что-то небольшое, непонятное, с хлопаньем крыльев врезалось в плечо, — лицо Жо успел отвернуть. Вот б..., да у них тут и курятник?!

На птицу мальчик внимания обращать не стал, пришлось заняться налетевшим островитянином. Уклонившись, Жо задел его по затылку. Второй пират успел метнуть дротик — реакция и тут спасла — Жо успел повернуться чуть боком — наконечник лишь зацепил кольчугу. Пират вскинул второй дротик, — пришлось метнуть в него топор. С левой руки было неудобно, наповал не получилось, — топор заставил противника лишь сесть и выронить дротик.

-Лови! — все видящая Катрин балансировала на планшире. В ее руке, с распоротым шелковым крылом-рукавом, мерцал крошечный огонек. Плавным движением молодая женщина перекинула плошку через борт драккара...

Жо захотелось застонать. Это же не зажигалка! Ну, как ее поймаешь? Зря все затеяли...

...Плошку он поймал, дотянулся. Повернулся к парусам — лужа масла их уже пропитала. Из-под свернутой парусины выбрался и шустро пополз прочь на четвереньках мальчишка в длинной рубашке и низко нахлобученной дурацкой шапке. С шапки капало масло. Вот засранец!

Мальчишка обернулся, сделал короткое движение рукой, и Жо схлопотал в лоб осколком кувшина. В тот же миг в левую лопатку последовал куда более ощутимый удар. Жо покачнулся, чуть не выронив плошку...

-Жо, высушу! — заревела с "Квадро" Катрин. — Ко мне, сопляк!

Жо опомнился. Осторожно сунул огонь к парусу. Пламя бодро побежало по ткани. Боец кинулся к борту. Мимо мелькнуло очередное копье. К штанам потянулась окровавленная рука кого-то из лежащих, но худощавый юноша уже прыгнул — на скамью, затем на планширь. В прыжке тупо и сильно заболела левая рука...

Приземлился Жо неловко. Покатился по палубе, спотыкаясь о тела, поцарапал щеку и ухо о пряжку тяжело всхрапывающего островитянина с разрубленным черепом. Мальчик, пошатываясь, встал. Левую сторону спины ломило, как будто по ней бревном врезали. Катрин мигом очутилась рядом:

-Пригнись, балбес!

Жо присел на корточки под защиту борта. Наставница бесцеремонно пригнула за шею еще ниже, чуть ли не уткнув лицом в истертые подошвы сапог какого-то мертвеца. Жо хотел запротестовать, но потом понял, что Катрин зачем-то разглядывает его спину.

-Ванек бестолковый, — непонятно выругалась Катрин.

-Да что происходит? — спросил Жо, пытаясь сфокусировать взгляд на лежащих людях, темно-красных лужах, разбросанном оружии. "Квадро" походил на декорации какого-то нелепого и безвкусного спектакля. С драккара слышались крики, там трещало пламя, над бортом поднимались клубы дыма.

-Перекур, — объяснила Катрин, и принялась, морщась двигать распухающими пальцами левой руки.

-А эти?

-На носу одни мертвецы. На корме, — мля, — на моем любимом месте, парочка рыл засела. На драккаре с десяток прямоходящих. Какая-то сука у них с носа так прытко дротики мечет, — ну прямо как из СВТ кладет.

-А наши? — Жо попытался встать.

Катрин удержала:

-Сиди! В тебя раз уже засадили. Хенк там остался. Остальные, — хрен его знает.

-Я здесь, — неожиданно отозвался Квазимодо откуда-то из кокпита. — На ногу встать не могу. Прямо жутко невезучая нога. Мне бы арбалет.... Если они огонь потушат...

-Сейчас передохнем и доделаем, — пробормотала Катрин, и, приподняв голову, заметила мелькнувший за скосом, ведущим к кормовому трапику, шлем: — Эй, герои Редро, проваливайте отсюда на хер, — не трону! Доплывете до скалы, — своим расскажите, что крайне неумно северных баб оскорблять.

-Не тронешь? — хрипло переспросил невидимый островитянин. — Ну, ладно, подходи сюда, сука, поговорим. Что ж не идешь-то?

-Значит, опять сука? — поинтересовалась Катрин. — Вижу, вас до последнего корешка вырубить придется, — воительница поморщилась и зашептала Жо: — Вот дерьмо, пока их был целый взвод, мы их резали как хотели. Они сами себе мешали. Теперь попробуй высунуться. Все дротики эти дрочильные. Придется рискнуть, хотя подбить очень даже могут. Нет, — в солидных кольчугах-доспехах определенно толк есть.

-Я отвлеку, — прошептал Жо.

-Сиди, отвлекатель. У тебя ребра сломаны. Ты и здоровый как улитка двигаешься, а сейчас... — Катрин втянула носом дым. — Мля, мы или сгорим с ними за компанию, или они пожар потушат и снова полезут. Нехорошо.

На горящем "Овечьем хвосте" неразборчиво закричали. Прячущиеся на корме "Квадро" пираты ответили злобным рычанием. Внезапно сквозь треск пламени отчетливо донесся щелчок арбалета. С драккара ответил болезненный крик.

-Неужели, Вини жив и этого вонючего снайпера снял? — изумилась Катрин и мгновенно оказалась на ногах. Жо, схватив копье, вскочил следом. Левую сторону ребер пронзила тупая боль. Катрин уже была на корме, оттуда лезли фигуры — не двое, — четверо. Одного воительница мгновенно полоснула по шее, другой пытался ударить ее мечом, но промахнулся по подвижной как ртуть фигуре. Третьего Жо поразил в плечо копьем, и островитянин с криком полетел за борт. Четвертый поспешно метнул дротик и сиганул в воду по собственному желанию.

-Добью, вафлеры! — в бешенстве зарычала Катрин, — последний дротик чудом не попал ей в лицо.

Жо нагнулся за оружием, — под ногами, как назло, валялось лишь древко с обрубленным наконечником. Мальчик выдернул из ножен на поясе ближайшего покойника широкий нож. Тут же чуть не ударил скользнувшую мимо фигуру. Это был Сиге. Плавно взмахнув острогой, селк метнул оружие в бултыхающегося в тщетных попытках отплыть дальше от катамарана, пирата. Длинный наконечник угодил островитянину точно между лопаток.

-К рыбам, — одобрила Катрин.

-Без спешки я могу, — пояснил смущенный селк.

Катрин одобрительно хлопнула его по плечу и поморщилась, — рука у нее сильно болела. — Вон там еще один подраненный бултыхается, да другой за лодку держится. Хрен с ними, — сами потонут.

-Арбалет мне дайте! — заорал Квазимодо. — И отваливаем — он же нас подпалит, чтоб вам... — шкипер замысловато выругался и закашлялся. Палубу "Квадро" заволокли густые клубы дыма.

Среди огня на "Овечьем хвосте" кто-то еще шевелился и жалобно кричал. Слышались всплески переваливающихся за борт, спасающихся от огня островитян.

-Веревки рубите! — скомандовала Катрин. — И дайте этому паникеру арбалет, а то он нас своим визгом достанет.

Катрин вспрыгнула на фальшборт, Жо подобрав грубый чужой топор, двинулся следом.

-Куда, однобокий? — поинтересовалась Катрин.

-Ты одна не справишься, — пробормотал мальчик, — Хенк тяжелый.

Катрин мрачно кивнула, и тут на баке катамарана показалась фигура. И воительница, и Жо одновременно вскинули оружие.

-Это я, — прохрипела согнутая фигура голосом Вини-Пуха. — Я, это... живой...

-Отлично, — сказала Катрин, — я уж думала ты с того света в последний раз щелкнул. Готовьтесь отвалить, а то задохнемся. Жо, — осторожнее.

Жо во второй раз перепрыгнул на драккар. Бок болел все сильнее. Катрин мелькала где-то в дыму. Мальчик, оступаясь то на мягком, то на жестком, полез следом. Под ногой кто-то страшно застонал.

-Сюда иди, — приказала Катрин и закашлялась.

В густой пелене дыма высилась груда тел. Катрин, хрипя свои таинственные восточные слова, принялась растаскивать трупы. Жо тоже отвалил какого-то на редкость тяжелого островитянина. Хенка узнали только по панцирю, — в густом дыму всё было одинаково черным и липким от крови.

-Крематорий натуральный, — прохрипела Катрин, — берись...

Тело Хенка оказалось совершенно неподъемным. Пришлось тянуть волоком, из-под закрытого шлема сочилась темная кровь.

-Сгорим нахрен, — отворачиваясь от подступающего жара, выругалась Катрин, пытаясь взвалить тяжелое тело на борт. — Вини, Сиге, — помогите, чтоб вас...!

Из дыма возник кособокий Вини-Пух, за ним кашляющий селк, — общими усилиями тело убитого товарища перетащили на "Квадро". Жо перебрался сам, едва не свалившись в воду. Катрин снова исчезла в дыму.

-Куда?! — завопил, цепляющийся за рубку Квазимодо.

-Я там сапоги видела, — донесся сквозь треск пламени голос предводительницы.

Одноглазый шкипер застонал:

-Рубите последний конец. Огонь рядом. Кэт и так перепрыгнет.

Вини-Пух суетливо перерубил последнюю веревку. Сиге побежал с багром на бак, Жо догадался, что ему придется заняться кормой. Мозги ворочались тяжко, как будто их полностью отключили после боя.

-Уперлись! — надрывался Квазимодо. — Вместе, дружно!

Жо уперся ногами в борт драккара, спина мгновенно отозвалась сильной болью. В лицо валил черный дым, волосы на голове затрещали от близкого пламени...

На палубу шлепнулась пара сапог, из клубов дыма возникла Катрин с мечом в руке.

"Все очень любят трофеи", — тупо подумал Жо. "Один я ничего не беру. Даже собственный топор потерял. Это потому что бесхозяйственный".

Спина болела невыносимо, а отодвинуть "Квадро" от пылающего драккара не удалось ни на сантиметр.

-Кэт, — весла! Хотя бы пару! — завопил Ква.

Предводительница ответила что-то грубое на восточно-славянском и снова исчезла в дыму.

"Сгорит" — подумал мальчик, с новой силой упираясь стоптанными подошвами в смолистый борт.

Из дыма, чуть не съездив Жо по лицу, вылетело длиннющее весло. Мальчик ухватил толстую рукоять — она обожгла пальцы.

Через борт с другим веслом перелетела Катрин, шлепнулась на четвереньки, сквозь судорожный кашель заорала:

-Чего стоим?!

-Тяжелый, — ответил Ква, сползая с крыши рубки. — Сейчас помогу.

Катрин на четвереньках, перепрыгивая через трупы, кинулась мимо него, скрылась в люке.

-Куда она? — закричал Жо и закашлялся.

-Не знаю. Попить, наверное, — пробормотал шкипер, по-крабьи подползая к борту. Правая нога его совершенно не держала, — сквозь наскоро намотанную тряпку проступило огромное темное пятно. — Беремся!

Вместе уперлись веслом, с носа прокричал команду Сиге. Остатки экипажа "Квадро" напряглись, пытаясь отодвинуть корабль. Жо показалось, что у него лопнет спина. Катамаран вроде бы сдвинулся, но тут же снова стукнулся о борт пылающего драккара.

-К волне нас развернуло, — застонал Ква.

На палубе появился кто-то еще. Высокая фигура мелькнула в дыму. У Жо мелькнула мысль об уцелевшем пирате, но тут раздался звук пинка, фигура поспешно бросилась к борту, за ней возникла узнаваемая вторая тень.

-Берись, урод! — зарычала Катрин.

Зеро уперся ногами, в лицо ему бросило язык пламени, но огня раб боялся куда меньше чем разъяренной хозяйки.

-На-ааааавались! — завыл с носа Сиге.

Катрин тоже уперлась, Жо видел, как в ее разорванном рукаве сияет тончайшим рисунком волшебный овал татуировки. Мускулы предводительницы напряглись. Жо тоже заставил себя забыть о боли в ребрах.

Катамаран сдвинулся, возникла щель между бортами. Зеро чуть не свалился в воду.

-Пошло! — прохрипел Ква и вдруг обмяк.

Жо продолжал изо всех сил упираться веслом. Щель ширилась. Громко трещало пламя, отвратительно несло смесью горящей смолы и жарящегося мяса. Сквозь треск пожара Жо вдруг расслышал скулящий тихий звук. Порыв ветра отнес дым, и мальчик увидел что-то мелкое, цепляющееся за веревку в воде под самым бортом драккара.

-Человек за бортом!

-Да х.. с ним! — прохрипела Катрин, в последний раз пихая ногой борт драккара.

-Кэт, но... — Жо еще раз глянул в воду. Не узнать дурацкую шапку было трудно. Нехорошо. Бой уже кончился. Так не по правилам. Всего-навсего пацан, пусть и островитянин. Утонет дикаренок.

-Да ты... — заорала Катрин.

Жо прыгнул в воду...

Море оказалось очень холодным и каким-то глубоким. Почему-то никак не удавалось вынырнуть. Жо с опозданием вспомнил о кольчуге. Левое плечо категорически отказывалось действовать даже вполовину своих прежних возможностей. Наконец, голова оказалась над водой, и можно было вздохнуть. Мальчишка-островитянин цеплялся за веревку в метре от вынырнувшего Жо. Над головой угрожающе нависал выпуклый борт драккара, в воду сыпались искры и угли. Жо сделал несколько гребков, — проклятая кольчуга мешала, будто весила под центнер. Стоило ухватить маленького островитянина за тощее плечо, — ребенок коротко и отчаянно заверещал.

-Не визжи! Хватайся за меня, — приказал Жо.

Мальчишка отпускать веревку не желал, пришлось стукнуть его по рукам. Сверху неразборчиво заорала Катрин. "Она меня точно обратно в воду столкнет" — подумал Жо, за шиворот отрывая мелкого островитянина от веревки. Оставалось проплыть метра три до кормового трапика "Квадро". Если бы не кольчуга.... Прибегнуть к универсальной помощи излюбленных наставницей заклятий не получалось, — в рот и так заливалась соленая вода. Жо чувствовал, как неудержимо тянет тело под волну. Тут еще мальчишка, то ли вырываясь, то ли пытаясь плыть, ощутимо двинул спасителя коленкой в живот.

Неожиданно Жо чуть не врезался в серый корпус "Квадро", — катамаран снова отнесло кормой к горящему судну. Над головой затрещало, ломаясь, дерево. Жо понял, что сейчас их раздавит. Нырнуть? Нырнуть-то можно, — вот вынырнуть уже сил не останется.

-Держись, дурак! — сверху свесилась Катрин.

Протянутую руку Жо не достал — волна опустила его вниз, до исцарапанной ладони наставницы не дотянулся. Жо напрягся, выбросил руку вверх — на этот раз в спину мощно толкнул корпус драккара. Вокруг оказалась соленая вода, все окутал смутный зеленоватый свет глубины. Начал темнеть, темнеть... Мальчишка в руке судорожно забился. Жо вытолкнул островитянина вверх, в светлый мир, потом сам каким-то чудом глотнул воздуха. Борта судов навалились с обеих сторон, снова едва не утопив беспомощно болтающихся в воде людей.

-Жо, — руку! — спокойно сказала Катрин. Она свесилась еще ниже, одной рукой цепляясь за леер.

"Вот уж никогда не думал утонуть", — Жо собрал остатки сил, толкнулся о затягивающую воду свинцовыми ногами и выбросил руку вверх. Катрин поймала за запястье. В это мгновение борта снова сошлись. Вися в уходящей волне, Жо отчетливо услышал хруст кости, — предплечье наставницы оказалось сжато во мгновенных тисках. Борта разомкнулись, над головой показалась дымная пелена неба, — Катрин громко выдохнула и рванула живой груз вверх. Жо взлетел, одновременно поднимая выше себя безжизненно повисшего мальчишку. Наверху мелькнула тень Сиге, — мягкие ладони селка перехватили мелкого островитянина, — по лицу Жо хлестнул мокрый подол непомерно длинной рубашки. Освободившейся рукой Жо ухватился за леер.

-Ноги! — кратко приказала Катрин.

Жо поджал ноги, — внизу захрустели, вновь сходясь, борта судов, но юноша уже был в безопасности. Его бесцеремонно ухватили за штаны и ворот подоспевший Вини-Пух и Сиге, перебросили парня дальше на палубу. Катрин сидела, прижимая к груди обе руки. Лицо у нее было белым как бумага, кровь и остатки краски на нем выделялись густыми мазками гуаши.

-Отходим! — скомандовал Сиге.

Катамаран развернуло кормой к пылающему дракару. Жар пламени уже заставлял вздуваться пузырями серую краску корпуса "Квадро". Селк ухватился за весло. Жо, пошатываясь, поднял другое. Кажется, Вини-Пух ударил чем-то тяжелым Зеро, заставляя раба приблизиться к пламени. Лицо жгло, лопасть весла уже дымилась. Жо напрягался, но чувствовал, что силы осталось не больше чем в трехлетнем ребенке. Катрин, чтобы не мешать отползла к кокпиту. "Квадро" все же поддался усилиям четверых мужчин и отодвинулся от огромного костра.

Импровизированный, из двух "кошек", якорь удерживал "Квадро" в отдалении от утесов. Потрепанный экипаж катамарана пытался привести себя в порядок. Перевязанного шкипера кое-как отволокли в каюту. В сознание он не приходил, но кроме многочисленных порезов и ушибов, ничего страшного не обнаружилось. Просто рана на бедре и косой порез на лбу выцедили из многострадального тощего тела слишком много крови. Кроме того, как выразилась Катрин "он и до боя неважный был, отлежаться не успел". У Вини-Пуха было разбито колено и глубоко порезана спина. Сиге отделался длиннющей, — от шеи до кисти, рваной царапиной. У Катрин пострадали обе руки: пальцы левой и предплечье правой были сломаны. Насчет последней травмы Жо всё понимал. Опозорился, чего уж там. Сам юный боец пострадал не так сильно, как казалось, — кроме трещин двух или трех ребер, полученных, когда в спину угодил дротик, ничего заслуживающего особых опасений на теле мальчика не обнаружилось. Собственно, за то, что пострадали только ребра, а не появилась глубокая дыра в легком, следовало поблагодарить кольчугу и сырое железо наконечника дротика. О ране на плече и глубоко исцарапанной щеке упоминать не стоило.

Хенк... Хенк был мертв. Кроме двух смертельных глубоких колотых ран на шее, на теле бородача оказалось множество других ранений. Слабо прикрытые доспехами руки и ноги вообще были сплошь изрезанны. Удивительно, что бородач не рухнул и смог сражаться до конца. Хенк лежал на баке, шлем с него сняли, кровь с бороды наскоро вытерли, и старый товарищ казался очень уставшим, но спокойным. Почему-то было очень трудно на него смотреть.

-На суше надо бы похоронить, — сказала Катрин. — Он море, как и я, — не слишком-то любил.

-Здесь скала есть, — протянул Сиге, — с деревьями. Там можно.

-Поднять сможем? Он тяжелый, — сумрачно сказала Катрин, прижимая к груди ладонью с повязкой-варежкой, другую руку с туго прибинтованной дощечкой-шиной.

-Сможем, — заверил Вини-Пух, злобно глянув на Зеро, волокущего к борту одного из последних покойников-островитян. Раб тоже мог похвастать боевой травмой, — поперек его голой спины вытянулся толстый рубец, — Голозадого вытянул обломком копья Вини-Пух, когда гнал труса к горящему борту. С тех пор Зеро не произнес ни звука, — старательно работал, очевидно, надеясь не разделить судьбу мертвецов, в изобилии отправленных на корм рыбам. Палуба катамарана до сих пор гнусно чавкала под ногами подсыхающей кровью.

На камнях у скалы дымил остов "Серебра". Чадящий корпус "Овечьего хвоста" медленно относило течением в море.

-Сколько у нас времени? День? Два? — спросила Катрин.

Жо глянул на наставницу. Катрин была бледной, помолодевшей, очень усталой и жутко беззащитной.

-Мы за день с такелажем управимся. Ну, если и ночь прихватим. На ходу уже будем, хотя бы под стакселем. Уйдем. Когда островитяне своих хватятся — это только Ква может сказать, когда очнется.

-Вы без него с ремонтом справитесь?

-Да, леди, — Сиге смотрел на предводительницу с каким-то новым уважением. И весьма заметным страхом. — Все готово, только время нужно, чтобы железо поставить.

-Ну, тогда нечего время терять. С мертвяками управились?

-Еще один в лодке имеется, — доложил Вини-Пух. — Забрался туда из воды и сдох.

-С лодкой потом. Сейчас за дело. Я попробую жратвы приготовить, — Катрин хмуро глянула на свои руки, — уж не знаю, что этими ластами наковырять можно. Жо, не смей ничего тяжелого тянуть и поднимать — ребра сместятся.

-Понял, — сказал Жо, осторожно ощупывая туго забинтованную спину. — Кэт, а где этот? Ну, — которого, мы выудили?

Катрин обернулась, и по выражению ее зеленых глаз Жо понял, что на него сейчас будут орать. Долго и не выбирая выражений.

-Кто "этот"? — вкрадчиво поинтересовалась наставница. — А?! Кто "это"?! Что "это"?! Ты что выловил, трофейщик бестолковый? Сам-то понял? На хер оно нам нужно?! "Оно" даже в воде не тонет. Спасатель Малибу, блин!

-Кэт, извини. Твоя рука, это конечно.... Но ведь ребенок...

-Рука?! — взвыла Катрин. — При чем тут рука?! Я тебя, идиота, выуживала, а не бессмысленное "это". На фига ты спасателя изобразил?! Что теперь с твоим трофеем делать?

-Мальчишка ни в чем не виноват. Высадим поближе к людям...

-Мальчишка?! Это жопа с ушами, а не мальчишка!

Жо попятился, определенно осознав, что наставнице очень хочется его пнуть.

-Кэт, ты что? Я же не знал, что с рукой так получиться. Извини. Он же совсем малый...

Катрин сплюнула, неловко вытерлась остатками рукава. Посмотрела с жалостью, действительно как на слабоумного:

-Какой мальчишка, а, Жо?

-Которого вытащили. В длинной рубашке, — растерянно пробормотал бывший кадет.

-Жо, ты когда-нибудь слышал, что длинная рубашка иногда называется платьем? Ты, кавалер благородный, знатную даму Редро спас, чтоб ей соской подавиться. Исключительное сокровище, — башка еще бестолковее, чем твоя. Ну и что теперь с этой соплячкой делать? Тьфу, придумал, кого вытаскивать. Ну что ты смотришь? Забился твой трофей под столик в кокпите. Не вздумай подходить — укусит. Да, не моргай ты как телок недоношенный. Иди, ради всех богов, — дел у нас полно.

-Ага. Тебе бы умыться нужно, — ошеломленно пробормотал Жо, и пошел на бак. Действительно, следовало срочно заняться стакселем.

Передохнули только в темноте. Торопливо сжевали набор продуктов, отрекламированный злой Катрин, как "ужин-импровизация".

-Чудной день, — сказал Вини-Пух, разрывая зубами сухую рыбу. — Вроде бы мы и до вечера дожить не должны были. А ведь ничего — звезды, ветерок, даже жратва есть. Ну, как тут в чудеса не поверить?

-Действительно, — Сиге виртуозно, одним движением содрал с рыбешки шкуру вместе с чешуей. — Жо, я осмелюсь спросить, — в госпоже точно нет колдовской крови? Уж очень она свирепа в бою. И поразить ее ничто не в силах. Вы же тоже видели?

-Она говорит, что никакой иной крови, кроме человеческой, в ней нет, — пробормотал Жо. — Но я, честно говоря, на сто процентов не уверен, — мальчик глянул на лежащее в двух шагах тело Хенка. — Вообще-то, не только Кэт здорово сражалась.

-Это да, — вздохнул Вини-Пух. — Бой был просто жуть. Вспомнить страшно. Вы как демоны сражались. По тебе, Жо сразу видно, кто тебя учил. Ква тоже крут был, — вертелся, что тот москит ядовитый. Про леди я даже не говорю. Ну, и Хенк.... Ведь вчера мы с ним вместе ужинали. Эх.... Бился прямо как древний король из саги. Я, если боги дадут детей завести, первого сына в честь нашего бородача назову. Расскажу про бой немыслимый, про то, как мы с вами под звездами сидели, смелого друга поминали. Пусть сын у меня мужчиной растет. Я-то, стыдно сказать, середку боя и не помню вовсе. То ли без чувств лежал, то ли просто до беспамятства обделался. Стыдно.

-Мне тоже стыдно, — протянул селк. — Я из рубки выйти не мог. Выгляну, — точно шторм безумный: руки, ноги, оружие, кровь брызжет — рассмотреть не успеваю. От воплей сердце замирает. Где уж тут высунуться? И вздоха ведь там не проживу. Не для морских дарков такие битвы. Свирепы люди, что стурвормы весной. Жо, леди мне недовольство выскажет?

-Что вы чушь несете? — Жо, неловко опираясь на локоть, отложил рыбий хвост. — Дрались все на совесть. Я видел как ты того островитянина острогой ткнул. Вини вообще дело спас, когда того шибко меткого типа с дротиками с носа драккара сбил. Мы же все дрались, как умели. Я, кстати, тоже середину боя не помню. Мы правильно все делали. С Катрин нам нечего ровняться — ей сами боги оружие в руки вложили. А мы — в меру сил и таланта. Чего стыдиться? Что могли, сделали. Этот засранец пусть стыдится, — Жо ткнул пальцем в сторону раба. — Хотя какой может быть стыд у крысы гладкой?

Зеро мгновенно перестал жевать и уткнул голову в колени.

-Не воин, не моряк, — селк пренебрежительно махнул мягкой ладонью. — Да, не дали ему боги настоящей жизни.

Все замолчали, запивая трапезу водой с чересчур щедрой дозой меда. В тишине из кокпита отчетливо прозвучал голос Катрин. Предводительница бурчала:

-Хочешь — жри. Не хочешь — не жри. Здесь кушать не уговаривают. И не сверкай на меня глазенками. Дурить попробуешь — мигом за борт спихну.

Вини-Пух ухмыльнулся:

-Жо, так ты кого выловил? — Таракана мелкого или девицу знатного рода? Я слышал, леди ее кличкой Рататоск обозвала. Редкостное имя, благородное.

-Не знаю уж чего в нем благородного, — пробормотал Жо. — В воде думал — обезьянку вылавливаю. Может, и правда, редкостной породы. Ладно, чего сидим? Пора с блоками заканчивать...

Ближе к рассвету приковылял, цепляясь за плечо Катрин, шкипер.

-Получайте руководителя, — пояснила Катрин. — Видите ли, лежать он больше не может. Ну, уж дайте ему покомандовать, пока не помер. Адмирал Нельсон, хренов...

Квазимодо, уложенный у борта, принялся давать советы, но очень скоро отключился. Справились и без него. К тому времени, как солнце поднялось над бирюзовой поверхностью океана, "Квадро" уже мог уверенно нести стаксель.

Хенка похоронили на скале, похожей на сидящего сгорбленного пса. Поднять на высоту завернутое в плащ тело было нелегко, вряд ли справились, если бы не Зеро. Здоровый и сильный раб работал ревностно, изо всех сил стараясь выглядеть полезным. Боялся, гад, что его на скале забудут. Жо знал, что Катрин такое в голову не придет, — окончательно равнодушна предводительница стала к смуглому существу. Не человек, — что на него нервы тратить?

Тело Хенка уложили в каменную ложбину, Вини-Пух, кряхтя, поправил плащ, пристроил в ногах друга кинжал с украшенной серебром рукояткой, кувшин с водой, узелок со съестным. Катрин сидела молча. Единственное, что сказала еще на корабле, — ткнула подбородком на спату:

-Теперь — твой. Принимай, Жо.

Жо растерянно посмотрел на товарищей.

Вини кивнул:

-Хенк так бы и сказал. Ты, Жо, и, правда, сильным бойцом будешь.

Тело обложили обломками камней, не без труда насобирав по всей скале. Над могилой торчали два корявых, но крепких деревца.

Сиге осторожно разлил джин, — по чуть-чуть, на донышко. Спиртное нужно было оставить для дела. Одну из кружек, накрытую куском лепешки поставили в изголовье могильного холмика. Про эту часть ритуала как-то рассказывала Кэт. Еще нужно было произнести прощальные слова, но предводительница сидела молча, и Жо с удивлением понял, что говорить придется ему.

Стоило встать, и в ушах пронзительно запел свободный морской ветер.

-Хенк, ты был надежным другом и настоящим бойцом. Жаль, что ты ушел. Мы будем тебя помнить и расскажем детям и внукам. Прости, что не положили тебя в настоящую землю. Зато отсюда прекрасный вид. Надеюсь, ты оценишь.

Вокруг простиралась светлая морская гладь, редкими надгробьями торчали темные высокие скалы. Кружились чайки, ветер относил их резкие крики. Внизу, на волнах, раскачивался "Квадро". Виден был Квазимодо, устроившийся в кокпите и с удобством вытянувший раненую ногу. Шкипер, задрав голову, смотрел на скалу. Из-под стола выползла маленькая фигурка, тоже задрала голову.

-Хенку — покой, нам — дорога, — пробормотала Катрин. — Мы его еще по— настоящему помянем. Я обещаю. Поехали...

Жо проглотил жгучую жидкость. Когда-нибудь и над тобой, кадет, несколько слов скажут. Хорошо, если искренних. Но сейчас нужно кораблем заняться. Путь впереди долгий...

Через день, "Квадро", подняв уже все паруса, собрался взять курс на север. Катрин настояла, чтобы подошли к скале, где сгорел "Серебро".

-Сидят, — удовлетворенно сказала командирша, глянув в подставленную Сиге подзорную трубу. — Хорьки позорные. Ничего, диета им полезна. Говоришь, через сколько их снимут?

-Дня через три, — сказал Ква. Шкипер сидел у эвфитона, озабоченно оценивая орудие. Во время рукопашной схватки эвфитон малость пострадал. — Пока на Редро поймут, что что-то стряслось, пока осмелятся по следу первого лорда пойти. Лорд Пайл у них был личностью харма... хармо... харизматической.

Стоящий у руля Жо засмеялся.

-Ква, слава богам, что тебе больше телевизор посмотреть не светит. По-крайней мере, в ближайшем будущем, — заметила Катрин.

-Когда болеешь, — теле-визор очень полезное устройство, — пробормотал шкипер. — Особенно когда хорошо кормят и ничего чинить не нужно. Жо, у нас узкие хомуты остались?

-Подождите вы со своими хомутами, — сказала Катрин. — Сейчас трофей на скалу выбросим, потом делом займетесь. Кадет, не смотри на меня так укоризненно. Девка посидит на скале с соплеменниками, — их там вон — аж шесть рыл маячит. Прекрасная компания. Девчонке попоститься тоже не помешает, — дома вечно харчами пренебрегала. Через три дня подберут всех. Красавица сможет потом всю жизнь о кровожадных северянах красивые байки рассказывать.

-Кэт, она же маленькая. Они на скале с голоду околеют. Или её сожрут.

-Не выдумывай. На драккаре наверняка была и жратва, и вода. Не идиоты, — наверняка уже выловили что уцелело. Выживут, — Катрин пнула ногой стол. — Вылезай, принцесса крысиная. К своим поплывешь. Мы близко не подойдем, — ваши упертые придурки еще кинут чем-нибудь.

-Не надо, — жалобно прошептали из-под стола.

Голос "трофея" Жо услышал впервые. Насколько было известно, спасенная девица два дня безвылазно просидела в своем убежище. Один раз вроде бы выхлебала миску оставленной воды. Выходила ли по иным надобностям, так и осталось тайной.

-Что значит "не надо"? — удивилась Катрин. — Ты что это к своим возвращаться не хочешь?

-Не-ет, — пролепетали из-под стола, и отчетливо всхлипнули.

-А ну, вылезай, — рявкнула Катрин. — Мне на твои сопли наплевать. Вылезай, пока за ногу не выдернула.

Из-под стола выбралось замурзанное создание. Мордаха в разводах сажи и слез, растрепанные многочисленные косицы торчат вразнобой. Уши, отягощенные грубоватыми украшениями, лопоухо оттопыриваются. То, что раньше казалось нелепой шапкой, было капюшоном платья, сейчас откинутым за спину. Платье когда-то выглядело нарядным, — по-крайней мере, на нем до сих пор сохранились остатки бисера и серебряных висюлек. Пожар и купание сказались на облике малолетней невесты лорда Пайла не лучшим образом, — выглядела бродяжка бродяжкой. Ну, в лучшем случае персонаж бродячего цирка. Катрин обмолвилась, что девчонке еще четырнадцати лет нет. Жо не дал бы больше десяти. Соплячка.

-Рата, ты меня еще на вашем замечательном острове порядком достала, — проникновенно поведала Катрин. — Мне тебя уже там утопить хотелось. А сейчас боги такого богоугодного дела прямо-таки требуют. Не искушай судьбу, крысенок. Лезь в воду и плыви к своим. Ты, помнится, хвасталась, что плавать умеешь. Так?

Девчонка кивнула. По ее щекам чаще побежали слезы.

-Ну, так в чем проблема? Лезь в водичку. По лесенке. Море сейчас спокойное. Искупаться одно удовольствие.

Рататоск отрицательно замотала головой.

-Блин! — Катрин начала злиться. — Ты еще покапризничай. Лезь, пока я тебе подол на голове не завязала, и упакованной плавать не пустила. Брысь в воду, крыса наследная!

-Вы меня лучше сами утопите! — девчонка заревела в голос.

-Это еще почему? — в рычании Катрин мелькнуло удивление.

-Меня... они... все равно... Я... несчастье кораблям... принесла.... И я женщина лорда.... Значит,... разделить должна...

Жо ничего не понял в этих всхлипываниях, но Катрин, кажется, уловила суть, потому что в сердцах сплюнула за борт.

-Чего она там должна? — поинтересовался Вини-Пух. Он и Сиге сидели на планшире. Квазимодо следил за беседой с удобством лежа на крыше рубки.

-По о-о-обычаю, — прорыдала девчонка.

-На дно она нырнуть должна, — мрачно объяснила Катрин. — Когда первый лорд умирает, наивысшая честь для любящей и преданной жены своего покойного супруга прямо к предкам проводить. Только врет девчонка, — свадьба только весной должна быть. Так что крыске просто другого жениха подыщут.

-Нет! — заскулила девчонка. — Я ложе делила. Я тонуть не хочу!

Жо не понял, в каком смысле этот заморыш мог делить с кем-то ложе, и вообще принадлежать кому-то, если ему, (в смысле, ей), до свадьбы еще расти и расти. Дремучие какие-то обычаи, первобытные. Но, то, что девчонка в жуткой панике пребывает и так видно.

-Кэт, нельзя ли как-то по-другому решить?

-Как? — завопила Катрин. — В ближайший приют для малолетних шлюшек сдать? Сколько сотен километров от Редро до человеческого жилья? Не знаешь? Я тоже не знаю. Куда мы это чучело денем? Нет уж, пусть с ней сородичи разбираются. Утопят — не утопят, — это исключительно их островное суверенное дело. Мы и так два их корабля спалили. Пусть это сокровище островитянам в качестве компенсации остается.

-Кэт, ну как ты можешь так говорить? Ребенок ведь...

-Ребенок?! Это первая леди острова, а не ребенок. И что я такого сказала? Кто утверждает, что ее непременно на дно отправят? Может, лорд Пайл выплыл. Может, он за нами мстить отправился. Может, его боги к себе прямо живым взяли, пиво разливать и хамсу чистить. Кто с точностью утверждать может?

-Утоп милорд, — с горестной убежденностью всхлипнула девчонка. — Ты его убила, я видела.

-Значит, я виновата?! Какого хера твой лорд за нами погнался? Какого черта ты с ним увязалась? Я к вам ненависти не испытывала. Сидели бы вы на своем острове, серебряными цацками игрались, пироги всласть лопали. Лезь, чучело, в воду!

Катрин, даже с забинтованными руками, выглядела так грозно, что Жо ощутил смутное желание заслонить несчастного ребенка. Ну что так, в самом деле? Зачем пугать?

Словно почувствовав поддержку, девчонка вдруг упала на колени и заскулила:

-Миледи, не топите меня, а? Я работать могу. Потом продадите меня кому-нибудь. На дне холодно. Я... я почувствовала.

-Блин, да я знаю как ты работать умеешь! Лоботряска избалованная! Уши у нее от серебра отвисают, тьфу! Чебурашка лордова, — Катрин топнула ногой. — Марш в воду, выхухоль!

-Кэт, не нужно так, — пробормотал Жо.

Девчонка метнулась к его ногам, уцепилась за рваную штанину:

-Милорд Жо, скажите леди. Я могу работать. Я много чего могу. Не нужно меня топить.

— Катрин, не пугай ее, — попросил Жо.

Наставница пристально посмотрела на него:

-Ты понимаешь, о чем она говорит? Понимаешь, чему ее учили?

-Нет, — честно сказал Жо. — Но это неважно. Незачем людей топить. Они, бывает, и так тонут. И горят. Я думал, мы с детьми не воюем. Девчонка может тебе на кухне помогать. Палубу мыть. Она же не идиотка, — научится. Не научится, — ничего страшного. Высадим у поселка какого-нибудь или у города. А топить или пугать такую малую совершенно незачем.

-Соплячка действительно может посуду мыть, — подал голос Квазимодо. — У вас, моя леди, руки не в порядке.

Катрин ткнула в сторону шкипера локтем:

-Ты бы помолчал, одноног одноглазый.

Все смотрели, как предводительница шевелит губами, взывая все к тем же таинственным богам с краткими именами. Катрин глянула в сторону утеса, — уцелевшие островитяне попрятались, скала торчала голая и неуютная.

-Хрен с вами. Но сами позаботьтесь, где ее ссадить и к кому приткнуть. Я об этом думать не желаю. А ты, Рататоск, если не научишься меня с полуслова понимать, здорово пожалеешь, что сама за борт не сиганула. Впрочем, такая возможность у тебя всегда будет. Марш на кухню, — фасоль будешь замачивать. Властительница пиратских островов драная...

Рататоск, поддерживая неудобный подол, юркнула вниз, вслед за суровой госпожой.

Квазимодо подмигнул мальчику:

-Теперь посуда у нас сиять будет. И кого мы только на борт "Квадро" не подцепляем, да. Как в той легенде про Ноев ковчег. Я только не понял, — там, на ковчеге оборотни имелись? Или они сами по себе выплыли? Ладно, сказки потом. Сиге, давай поближе к скале пройдем. Я привет передать хочу...

Катрин слышала как одноглазый орал с рубки:

-Эй, герои Редро! Ждите. Я Флот приведу. На Редро скоро наша база будет. Я обещаю. Ждите. Меня Джордж Буш Младший зовут. Запомнили?

Катрин поморщилась. Насчет угроз, — это правильно. Пусть островитяне об обороне побольше думают, чем помышляют о немедленной погоне и кровавой мести. Но телевизор одноглазому нужно было запретить смотреть. Это ж надо столько дряни за месяц в голову вобрать?

Глава 12

-Рата! Убери своего птеродактиля! — заорала Катрин, глянув на корму.

Баклан устроился у кормового трапика и, дергая шеей, заглатывал добычу. При близком знакомстве, птица оказалась не такой уж зловредной. Выловленной рыбой регулярно и добровольно делилась, противный голос подавала редко, зато изо всех сил демонстрировала свою преданность девчонке. Рататоск находила такую необъяснимую привязанность совершенно естественной, — дрессированный рыболов оставался единственным напоминанием о прошлой жизни, и девочка полагала, что и несчастненький баклан чувствует себя на "Квадро" чужаком. Бедные сироты должны держаться друг друга. Жо находил подобную точку зрения смешной — после месяца плаванья, более обжившихся на катамаране существ, чем эта парочка, трудно было себе представить. Пожалуй, экипаж уже и не помнил, что обидчивая, деятельная, наивная и отчаянная девчонка попала на борт совсем недавно и вовсе не по своей воле. Ну, Катрин, об этом, понятно, не забывала. Мореплаватели частенько слышали: 'Упал! Отжался! Время пошло!'

В тесноте камбуза падать было негде — 'плюх' на пол и сопение слышались из коридорчика. 'Упал', а не упала, это потому что 'бойцы кухонного трудфронта' именуются исключительно по званию и скидок на пол и возраст не имеют. Количество физическо-укрепляющих упражнений имело градацию и жертва сама четко знала сколько нужно отпыхтеть, протирая животом пол коридора или палубу. Но, поскольку арифметика давала сбои, пыхтеть приходилось с запасом.

Вообще-то в последнее время и предводительница начала относиться к найденышу заметно снисходительнее. Светловолосую командиршу Рата продолжала панически бояться, и, очевидно, с перепугу выполняла все приказы мгновенно и до смешного буквально. У леди-сержанта такое щепетильное понимание военной дисциплины не могло не вызывать одобрение. В общем, на данный момент основные претензии высказывались пернатому сотоварищу маленькой островитянки. Десяток, а то и два десятка рыбешек приносимых рыболовом, Катрин считала законным вкладом в меню экипажа. Жареная рыбка как дополнение к надоевшей фасоли — очень мило. То, что баклан и себя не обделяет, — тоже вполне естественно. Надевать кольцо-ограничитель на шею рыболову — варварство и живодерство. Птица и так демонстрирует сообразительность и желание делиться. Тем более, недостойно столь развитому животному гадить, там же, где и принимать пищу. Это же не корма судна, а какой-то амбар с гуано! Поскольку баклан попытался избрать местом трапезы любимый наблюдательный пост самой Катрин — тот, у кормового трапика, спуску птице, а заодно и Рате, предводительница давать не собиралась.

По палубе застучали босые пятки, — Рататоск мигом пролетела на корму, подхватила крылатого товарища и пересадила на леер. Баклан не возражал, — неторопливо прошелся по уцелевшему фрагменту погнутого ограждения. Жо подозревал, что наглому рыболову просто нравится дразнить Катрин.

Рататоск плюхнулась на колени и принялась мокрой тряпкой энергично ликвидировать следы пребывания своего дружка. Катрин едва слышно фыркнула и ушла вниз.

"Квадро" шел при попутном ветре. По левому борту, временами почти исчезая в дымке, тянулась едва заметная полоска берега. После ухода от скал у Редро, путешественникам благоприятствовали, и погода, и ветра, и пустынное море. Два небольших шторма, Жо в расчет не принимал. Даже полезно испытать починенный такелаж в условиях приближенных к "боевым". Все шло замечательно. Если не обращать внимания на угнетающую, непостижимую бесконечность пустынного моря. Жо все чаще становилось не по себе. Он начинал понимать ужас, который охватил Катрин тогда — сразу после Прыжка, еще на иссушенных берегах безымянной рыжей реки. Просто Кэт знала безмерность этого мира. Можно плыть месяцами и годами, добывать пропитание, выживать в штормах, побеждать в боях, но до конца жизни так и не приблизиться к цели. Нет, глупости, конечно, — по карте и навигатору выходило, что "Квадро" продвигается, и продвигается значительно. Но всё это всего лишь изображение на грубом пергаменте, или безликие зеленоватые линии на небольшом экране монитора. Даже редкие названия островов и поселений, вписаны на пергамент всего лишь аккуратным почерком Ква. А если он ошибается? Если всё сплошная ошибка? Нет на этой планете города Глор. Сгинул, затоплен во время землетрясения, сожжен пиратами, вымер от чумы. Хотя, нет, чумы и холеры здесь не бывает. Хорошо, пусть Глор процветает и богатеет, но там нет никого, из тех, кого ищут странники. Нет, так тоже быть не может — уж родственники Ква там точно должны обитать. Кстати, все-таки, трудно поверить, что у одноглазого вообще имеются родственники. Он же вроде своей драгоценной Теа — одиночка. Хотя Теа тоже не родилась изгоем, ведь целое племя кицунэ, ныне вымершее и изрубленное, жило там, в таинственных Холмах. Гибнут в этом безбрежном мире. Целыми племенами гибнут. А как же мама с близнецами? Как же они одни?

Руки привычно лежали на штурвале. Курс — северо-восток. Сколько уже дней "Квадро" держит этот курс? Лучше не считать. Вон сидит Ква, расстелив на коленях тряпку, очищает от налета ржавчины наконечник карро. Работает неторопливо, спокойно. Или не так уж спокойно? Одноглазый тоже рвется в Глор. Он сдержанный, под маской подправленной пластическими хирургами, намертво прилипла иная маска. А под ней, возможно и еще одна маска. Но когда знаешь человека так долго, невозможно не уловить, как меняется его лицо при одном упоминании о Теа. Странно, — одноглазый без ума от своего хвостатого чуда. У Катрин глаза начинают сиять, парой изумрудных прожекторов, стоит ей вспомнить о маме, хотя у мамы, нет хвоста, и вообще ничего сверхъестественного и магического она не умеет. Просто симпатичная умная женщина. Ну, возможно, — красивая умная женщина. Почему и Ква, и Катрин элементарно дуреют при воспоминании о своей "половине"? Нет, просто смешно смотреть. И завидно. И чувствуешь некоторое облегчение — ведь тебя самого не так остро режет страх потери. Хотя мама и близнецы, — ну как можно представить себе жизнь без них? А без такого преданного товарища как Мышка, с ее совершенно безумным и милым характером? Без Цуцика, веселого хвостатого собрата по индейским лесам?

-Милорд Жо, вы о погоде задумались? Или тоже на птицу сердитесь? — Рататоск уселась на планширь. — Шипун вовсе не нарочно на корме какает.

-По-моему, как раз нарочно, — возразил Жо. — Посмотри на него.

Наевшийся баклан тяжело прогуливался по лееру, насмешливо поглядывая на людей круглым глазом.

-Он объелся, вот и балуется, — пробормотала Рата. — Я ему объясню. Он уже почти понял.

-Вряд ли птице можно что-то втолковать. Бакланы, хм, весьма самонадеянны.

-Почему вы его бакланом обзываете? Некрасивое слово, — хмуро пробурчала девочка. — Их шипунами называют. Потому что шипят, а не бакланят. Нету такого слова. Значит он и не баклан.

-Не баклан, — согласился Жо. — У бакланов крылья другие и лапы. И еще что-то иное, я не помню, хотя Катрин рассказывала. Пусть твой рыболов шипуном будет.

-Вы опять со мной как с маленькой девочкой разговариваете. И соглашаетесь как с соплячкой. Я не ребенок, со мной и поспорить можно.

-Да офигеешь с тобой спорить, — улыбаясь, заметил Жо. — Ты зачем вчера так на Вини-Пуха вопила, когда о наживке спорила? Думаешь, если он оглохнет, так сразу согласится? Сиге со шкипером разбудила. Потом самой же пришлось отжиматься, пока язык не вывалился.

-Я увлеклась, когда спорила, — пробормотала Рататоск. — Госпожа меня правильно наказала. Зато отжаться я, хоть сто раз могу. Хм, наверное, смогу. Если миледи прикажет. Насчет наживки я зря ввязалась, — тут вы, милорд, совершенно правы.

Жо вздохнул:

-Вот сколько раз я просил меня не титуловать? На борту у нас одна леди. С землями, гербом и всем прочим. Вечно ты упираешься, да своё гнешь. Ну, какой я лорд?

-Раз вы родственник госпожи, то значит истинный лорд по крови. И вовсе я не спорю, это вы сами начинаете...

-Тьфу, ладно. Не будем начинать. Ты лучше своему птицу имя придумай. Пусть не бакланом и не шипуном будет. Ему можно и персональное имя дать. Рыбу он большой мастак ловить.

-Да, — девчонка взволнованно заерзала по планширю, потом соскочила и принялась расхаживать по кокпиту. — Пожалуй, его нужно Витамином назвать.

-Это почему? — изумился Жо.

-Он полезный. Рыбу ловит. В рыбе как раз эти ви-та-ми-ны. Они жутко полезные. Мне госпожа сегодня рассказывала, когда я обед готовила, — Рататоск гордо выпятила грудь и с вызовом задрала подбородок. — Я готовила, но все запомнила. Витамины еще в овощах бывают и в яблоках. И их нужно обязательно есть. Вот у Вини-Пуха витаминов не хватает, поэтому он много спит и толстеет.

Жо посмотрел на спящего на баке Вини-Пуха. Парень выглядел вполне здоровым, и блаженно посапывал на прогретой солнцем палубе. По ночам стало весьма прохладно, и в отсыревших каютах без плащей или одеял заснуть было трудно. Далеко позади душные тропики остались.

-Знаешь, Рата, — нашему Вини еще не столь катастрофически витаминов не хватает, до цинги ему далеко, — сказал Жо. — Хотя, леди абсолютно права, — витамины великая сила. Вот я бы сейчас от яблочка не отказался. Или от апельсина.

-Апельсина? — девчонка грустно почесала нос. — Милорд Жо, почему вы всё знаете? Вот я долго училась писать и читать. Я, между прочим, старалась, и меня хвалили. На Редро всего три женщины грамоту знают. Но у вас через слово такое слово, что я таких слов и в жизни не слыхала. Где вы такие красивые слова берете?

-В нашей стране красивых слов навалом. У многих людей от их переизбытка голова лопается, и ум за разум заходит. Так что радуйся, что у тебя с головой все в порядке.

-Нет, радоваться не буду. Вы опять надо мной смеетесь, — угрюмо заключила Рататоск. — Я совсем не глупая. Нехорошо вам своим мудрым образованием хвастать.

-Ладно тебе. Кто же говорит, что ты глупая? Ты вот про витамины узнала и все поняла. Так и про все остальное постепенно узнавать будешь.

-Пока вы меня не высадите, — сурово поджала губы девочка и снова принялась разгуливать по кокпиту.

Выглядела она забавно. Наскоро перешитое под руководством Катрин платье, превратилось в слегка мешковатый комбинезончик со смешной шнуровкой на спине. Из коротких штанин и рукавов торчали исцарапанные руки и ноги, — к мелким травмам Рата относилась с совершенно неподобающим для благородной дамы пренебрежением. Маленькие уши приняли приличный вид, — от излишков серебра девчонку заставила освободиться Катрин, пообещав в противном случае "отчикать лопухи по самые корешки". Рата рыдала в голос, — единственная пара сережек казалась ей жутким унижением. Впрочем, утрата драгоценностей была давно забыта, как и принудительное изменение прически, — вместо путаницы "крысиных хвостиков" бывшая наследная дама носила единственную косу. Пусть и порядком растрепанная, толстая, черная с медным отливом, коса выглядела гораздо приличнее былого циркового хаоса.

Рататоск перехватила взгляд Жо, и парню показалось, что девочка точно знает, о чем он подумал. Юный рулевой улыбнулся:

-Вообще-то, кличка Витамин звучит достаточно оригинально.

-Ага. Кстати, если я милорду не нравлюсь, незачем скрывать это из пустой вежливости. Милорд зелен и еще ничего не понимает в женщинах.

-Это уж точно, — Жо ухмыльнулся. Губы обиженная Рата надувала забавно, — точь в точь персонаж какого-то старого мультфильма. — Ладно тебе, подрастешь, всех сразишь своей красотой островитянской. Сейчас рановато переживать.

Девчонка еще больше помрачнела:

-Воля ваша, милорд Жо, — можете меня дразнить. Только я уже взрослая. И уже не островитянка. Редро своим домом мне уже никак нельзя называть.

-Извини, так уж получилось.

Рата стукнула кулачком по коленке:

-Как я могу господина извинять? Я же теперь вовсе невесть кто. Вы же меня случайно выловили, вроде дохлого дельфина, что на жир багрят. Вот если бы вы в честном поединке из моей руки меч выбили.... Или в качестве трофея у мужа отобрали... — девчонка с надеждой покосилась на сухощавого парня.

Жо покачал головой:

-Нет уж, за такой трофей меня уже и так задразнили. Катрин не устает припомнить, а язычок у нашей леди — деревья можно валить. Если мы еще вообразим, что ты мечом в бою махала, то придется совсем со стыда сгореть. Не тянешь ты на профессионального мечника. Вряд ли ты меч вообще поднимешь.

-Я меч подниму! Еще как подниму!

Жо укоризненно покачал головой. Рататоск стиснула зубы и титаническим усилием воли задавила в себе бурные возражения.

-Воля ваша милорд. Когда меня будете продавать, скажите покупателю что сочтете нужным. Женщину с мечом и правда никто не купит. Побоятся.

-Полагаю, сделка как-то по-другому будет обставлена, — пробормотал Жо.

К девчонке приковыляла птица, коротко каркнула и, захлопав крыльями, взгромоздилась на плечо. Рата покачнулась.

-Смотри, в воду не сверзись, — забеспокоился Жо.

-Я?! В воду?! Я плаваю как акула.

-Само собой. Только где рук напастись, чтобы тебя вылавливать?

Рататоск снова надулась:

-Это вас тогда спасали. Я-то кому была нужна?

-Меня спасали? — возмутился Жо. — А я зачем в воде оказался? Кто там скулил как котенок? Кто на веревке висел? Я, если бы в воде оказался, сам бы и выбрался. Я, знаешь ли, не как акула плаваю, а как нормальный спортивный человек. В смысле, — вылезти из воды самостоятельно могу.

Рататоск поразмыслила и неохотно согласилась:

-Ладно, миледи нас обоих спасала. Я не возражаю, — моя жизнь ей по праву принадлежит.

Жо поморщился:

-Рата, ради всех богов, — мы кто кого тогда спасал, уже не раз обсуждали. Думаю, леди Катрин твоя жизнь, в качестве вложения капитала, не очень-то нужна. Леди тебя в хорошее место пристроит и своими собственными делами займется.

-Понимаю, — девчонка снова надула губы. — У миледи уйма дел. Она с береговыми королями знакома. А вы? Вам моя жизнь тоже не нужна? Зачем тогда в воду прыгали?

-Это у нас принято. Вроде как закон чести — всех неврагов по возможности вытаскивать.

-А потом? Если вы женщину вытаскиваете, закон чести не позволяет ее в наложницы брать?

-Вот я сейчас как дам по лбу, — зловеще пообещал Жо. — Я тебе сколько говорил, чтобы этих дурацких вопросов ты не касалась? Не позорь меня, чудовище. Катрин услышит — она и тебе уши оборвет, и мне жутко достанется.

-Уши для наложницы не главное, — хладнокровно заметила девчонка.

-Рата! Язык придержи. Забыла, какой у нашей леди слух хороший?

Рататоск вздрогнула и с опаской посмотрела на люк:

-Извините, милорд. Сболтнула невесть что. Спросить можно? В ваших морях акулы тоже водятся?

Со вчерашнего дня акулы стали актуальной темой. Впервые с начала длительного путешествия, мореплаватели заметили несколько острых треугольных плавников. Акулы сделали широкий круг, разглядывая "Квадро", и ушли в море. Не только Рататоск была потрясена, но и на самого Жо размеры хищниц произвели изрядное впечатление. Как собственно и на все команду, за исключением Квазимодо. Шкипер неожиданно возрадовался, и объяснил что вокруг, на несколько дней пути, нет морских змеев. Акулы их жутко боятся и никогда близко не подходят. Можно плыть спокойно. Самому Жо вид акул спокойствия отнюдь не прибавил. Морские змеи — твари, возможно, и реальные, но редкие. А здесь такие хищные гадины — длиной с катамаран. Атакуют согласованно — от "Квадро" одно воспоминание останется. Впрочем, заранее пугаться незачем.

-Акул я видел и даже ловил, — неохотно признал Жо. — Но здешние, хм, покрупнее тех будут. Значительно покрупнее. Хорошо, что их немного.

-Ну да, — Рататоск заерзала. Баклан, то бишь, Витамин, недовольно заехал ей крылом по затылку. Девчонка немедленно показала птице кулак. Крылатый рыболов презрительно отвернул голову с крючковатым клювом, но присмирел.

-Милорд, — вкрадчиво поинтересовалась девчонка, — а правду говорят, что в миледи течет кровь древних акульих дарков?

Жо засмеялся:

-Кто тебе сказал?

-Одноглазый.

-Он пошутил. Вообще-то, Рата, нехорошо нашего шкипера Одноглазым обзывать. Он, кроме того, что шкипер, еще и мой друг. И вообще вполне уважения достоин.

-Разве я его не уважаю?! — изумилась девчонка. — Он дрался как зверь. И вообще, он хороший человек, хотя и наврать мне всегда готов. Только он не северный. Он из наших. Понятный. Не то, что леди.

-Вообще-то, я бы не сказал что Ква такой уж понятный человек, — пробормотал Жо. — У них вся семья, гм, — экстравагантная. А чем тебе наша леди так непонятна?

-Как чем? — Рататоск принялась загибать пальцы. — Во-первых, она красивая как.... Ну, не знаю как. Чересчур. Во-вторых, она меняется. Очень. И дитю понятно — без магии здесь не обходится. У нас на острове она как мужчинам улыбалась? Вы, милорд, не поверите, — вот если человека с головы до пяток медом обмазать, и то на него пчелы ленивее лететь будут, чем мужчины на леди Катрин. Вы, милорд, кстати, мед пробовали? Очень вкусно. Ну, да, так вот — стоило леди Катрин захотеть, и мужчину к ней как веревкой тянуло. Аж жужжало. В штанах мужских. Да не смотрите на меня, милорд, — я правду говорю. Магия — я специально высматривала. А потом оказалось, что леди сто человек за раз убить может. Да еще хохочет при этом. Я тогда с "Овечьего хвоста" смотрела-смотрела, а потому не выдержала, спряталась. Ну, вы потом мне на голову масло вылили...

-Точно, именно на тебя-то я и метил. Прятаться тебе было нужно в другом месте. Тебе, Рата, житейского опыта не хватает. Можешь, конечно, фантазировать про нашу леди что угодно, если тебе сказочные чудеса нравятся. Только, по-моему, в тебе немножечко зависть говорит.

— Да где же мне этого вашего опыта набраться, если я северную леди в первый раз вижу? И в бою я в первый раз была, — пробурчала Рататоск. — Только какая зависть? Красота, если богами дадена, — то дадена. Боевой магии завидовать тоже глупо. Это же не фасоль готовить — просто так не научишься.

-Научиться всему можно, — возразил Жо. — Склонность, конечно, нужна. Но фасоль готовить и топор в руках держать, — каждый нормальный человек научиться может. Собственно, с красотой то же самое. Как я понимаю, — каждая женщина может, если и не красивой быть, то уж эффектной точно. Взять, к примеру, нашу Мышку, — она, куда похлеще Катрин умеет меняться.

-Мышка, это кто? — с подозрением поинтересовалась девчонка.

-Прекрати, Рата. Если у тебя мысли будут в ненужную сторону сворачивать, я с тобой исключительно о фасоли разговаривать буду. И откуда у тебя, в твоем возрасте, мыслишки столь пошлые? Мышка мой друг и служанка нашей леди. Очень хорошая девушка. И вообще, скажи лучше, что у нас на ужин будет?

-Что там говорить? Фасоль и рыба. Больше ничего не осталось. Милорд Жо, а у вас на севере служанки покладистые?

-Отстань, говорю, — разозлился Жо. — Что у тебя за темы?

Рататоск хотела возразить, но в это время снизу раздался грозный голос Катрин:

-Рата, воду я за тебя ставить буду?

Девчонку словно ветром сдуло. Взъерошенный Витамин, хлопая крыльями, уселся на крышу рубки, с возмущением посмотрел на Жо.

-Иди-иди, курица соленая, — посоветовал парень. — Нагадишь, — на себя пеняй. Тоже птица, — всё как у хозяйки, — ни стыда, ни совести.

После ужина, уже в темноте, команда собралась в кокпите. С запада дул ровный свежий ветер, — мореплаватели сидели, завернувшись в плащи и одеяла. Ночь пришла темная, беззвездная.

Над парусом захлопали крылья. Витамин обеспокоено завертел головой и на всякий случай пересел с вант поближе к людям.

-Птиц полно, — сказал Квазимодо. — Острова близко. Надо бы воды набрать. Поохотиться. Здесь козы могут быть. Много времени это не займет.

-Не возражаю, — кивнула Катрин. — Вода нужна. Охота — по возможности. Два мешка фасоли еще осталось. Муки, правда, маловато. Жо, нельзя ли что-то с обогревом сделать? В каюте как в подмокшем погребе. Разве что шампиньоны не растут. Ты Голозадого тряс?

-Что его трясти? Проводку в кают-компании менять нужно, — это я и сам вижу. Только столько кабеля нам не найти. Да и не особенно поможет. Электрообогрев здесь предусмотрен символический. Вот если бы отопительную систему завести.... Но для этого топливо нужно. Можно было бы ламповое масло попробовать...

-Обойдемся, — сказала Катрин. — Масла все равно нет.

-Можем на солнце все просушить и каюты хорошо проветрить, — предложил Квазимодо. — Сырые вещи уберем, тогда и стены слегка просохнут. Нужно только хороший теплый денек подстеречь. Так, Жо?

Жо рассеянно молчал.

-Спит, — заметил стоящий у штурвала Сиге.

-Мечтает, — поправил Вини-Пух. — Угадайте о чем?

Катрин ткнула воспитанника локтем:

-Алло, гараж, не отвлекайся. Всё под контролем. Никто в воду не упадет.

-Да я об отоплении размышляю, — возмутился Жо. — Что вы ухмыляетесь?

Он действительно прислушивался к стуку посуды, что мыла на корме Рата. В темноте девчонка может и оступиться. У нее вечно ветер в голове. Ныряй за ней потом.

-Жо, сосредоточься, — посоветовала Катрин. — Сейчас текущую повестку дня обсудим, потом мне твоя помощь нужна будет. Спасать никого не нужно, все будут крепко держаться, если по заднице схлопотать не хотят. Если кто утопиться возжелает — пусть ждет, когда я на берег сойду.

-Я топиться не собираюсь, — обиженно отозвалась невидимая Рататоск, — только вот ложка...

Катрин горько вздохнула:

-Собирай, что осталось из посуды и иди на камбуз. Завтра домывать будешь.

Поговорили о текущих делах. Потом Катрин спросила остающихся на вахте Сиге и Вини-Пуха:

-Ночь темная. Возможно, стоит на якорь встать? Как здесь с глубинами?

-Не беспокойтесь, леди, — заверил Сиге. — Отмель и камни я учую. Не так уж и темно. Если туман сгустится, — мы якорь бросим.

-Хорошо. Вы лучше меня всё знаете. Если что, — Ква будите. Я рассчитываю выспаться. По-настоящему.

Жо с удивлением посмотрел на предводительницу. Катрин кивнула:

-Пойдем в каюту, кадет. Мне компания нужна. И совет.

В кувшине осталась едва ли половина. Обработка многочисленных ран и короткие поминки по Хенку порядком уменьшили количество трофейного джина.

-Хочу рискнуть, — пробормотала Катрин. — Просто уже никаких нервов не хватает. Если не попробую во сне дотянуться — прямо завтра сдохну. Вот уж не думала, что у меня так нервы начнут сдавать. Жо, если смотреть со стороны, — как? Я еще в своем уме?

-В своем, в своем, — заверил Жо. — Хотя я тебя понимаю. Этому проклятому морю края не видно. Правильно идем, неправильно, — мыслей много и все бестолковые. Я и сам... Боюсь запаниковать.

— Не придумывай, — Катрин разлила джин: себе почти полный стакан, воспитаннику — на донышке. — Нехорошо, что я тебя сама спаиваю. Но это чисто символически. И потом ты уже не мальчик. Я говорила, что ты в бою неплохо держался?

-Ну, да, — сейчас аж второй раз. Умеешь ты льстить.

Катрин фыркнула:

-Смотри не лопни от гордости. Ты выжил, что уже успех, но если бы островитяне не были такими толстозадыми тугодумами...

Ну, началось. Первый раз Катрин похвалила воспитанника дня через четыре после сражения. Вскользь упомянула, что в принципе все делал правильно, молодец, и тут же немедленно обрушила шквал критики. Под конец разговора, Жо уже и не пытался оправдываться. Катрин разошлась, и эпитеты " вислоухая улитка" и "слепой долбодятел", сыпались из нее как из рога изобилия. Поворачивался медленно, за товарищами следить не успевал, за врагами тем более, удары отбивал как колхозник — из пяти ударов, четыре по уже "заколоченному гвоздю". И медленно! Медленно! Это же не шахматы, Ботвинник фигов! Ходы нужно быстрее осмысливать, на уровне рефлексов. Это даже Павловская собака понимала.

Про физиолога Павлова и его псов-мучеников Жо был наслышан. Про гроссмейстера Ботвинника, тоже. Кто такой "долбодятел" и "колхозник", — оставалось загадкой.

...— ударил и дальше. Не стой, не смотри, — вспоротый человек — зрелище пакостное. Уверен, что ударил точно, — значит, двигаешься дальше. Знание-сила, движение-жизнь, — втиснув в проповедь то ли свой, то ли чужой афоризм, Катрин неожиданно закончила: — Между прочим, колоть обломком копья у тебя лихо получалось. Возможно, тебе нужна пара: что-то вроде кончара и широкий кинжал. Ну и со щитом по-настоящему поработать.

-Кончар? — растерянно переспросил Жо. — Это шпага, что ли?

-Почти. Эх, темнота ты европейская. Одним словом, — кадет. Хорошо хоть, не юнкер. Хотя среди юнкеров тоже парнишки отчаянные попадались. Как-то я с ними в 19-м году пересеклась. Ладно, всё это сказки. Про кончар мы тоже потом поговорим. Давай, глотни со мной за компанию — Катрин подняла стакан.

К странной привычке наставницы обязательно чокаться Жо привык уже давно. Но вот так пить, — одним махом опрокидывая сто пятьдесят грамм обжигающей как напалм жидкости — к такому привыкнуть не дано. Жо проглотил свою "подростковую" порцию, — замотал головой, — на глазах выступили слезы. Катрин придвинула юноше блюдце с ломтиками подвяленной рыбы.

-Как рука? — поинтересовался Жо, выдыхая огненный ком.

-Нормально. Лубок ношу исключительно для профилактики. У нас, знаешь ли, травматолога с дипломом, чтобы рентгеновские снимки и скелетное вытяжение делал, нет, и не предвидится. Хотя срослось, вроде, нормально. Меня сейчас другое беспокоит. Вдруг не получится? — Катрин щелкнула ногтем по кувшину.

-Да, для тебя маловато, — согласился Жо, измеряя взглядом емкость. — Ну, попадется еще алкоголь, — повторишь сеанс.

-Не хочу я повторять, — угрюмо сказала наставница. — Мне в горло не лезет. Если и литра три выжру, — все равно не расслаблюсь. Не будет связи. Да если и будет... Допустим, до Блоод я дотянусь. Но нам же не "Две лапы" нужны. Если мы вообще неправильной дорогой идем? Что мы в Глоре будем делать, а, Жо?

-Перестань, — сердито сказал Жо. — Я и так нервничаю. Если ты не знаешь куда идти, — то кто знает? Я переживаю, Ква изнывает. Хотя он, конечно, не показывает, но я не поверю, что ты не заметила. Дойдем до Глора — там видно будет. До "Двух лап" оттуда в любом случае ближе. Может, и связь четче станет. Ну, придумаем что-нибудь. Да и с алкоголем в городе проще. Кроме того, тебе можно и другим способом расслабиться.

-Ты это о чем? – подозрительно вскинула голову Катрин.

-Именно о том, о чем ты подумала. Сама сказала — я уже не мальчик. Полагаю, некоторые смуглые особи мужского пола для любой женщины могут послужить действенным транквилизатором. Даже если дама весьма взыскательная. Главное, — не стоит к употреблению лекарства слишком мнительно и серьезно относиться. Кэт, по лбу меня бить не надо! Я из лучших побуждений. И потом, я все-таки, твой родственник.

-Офигеть, — Катрин покачала головой. – Дождалась совета. Умный ты стал. И замечательно циничный. Прямо как мы с твоей мамой. Только лучше замнем эту тему. Фло, женщина, конечно, ироничная, но.… Да и тебе лучше бы свой цинизм в бою использовать. Ладно, я наливаю, а ты Ква позови, если он еще не спит. Пусть тоже спиртного духа нюхнет. Он действительно по своей рыжей-хвостатой изнывает. В жизни бы не поверила, что эта одноглазая рожа так насмерть втюриться способна.

Ква не спал и охотно присоединился к компании. Сидели, разговаривая больше о пути вдоль северного побережья, чем о самой тревожащей проблеме. Шкипер сулил сильные ветра и мерзкую зыбь. Зато там уже близко будет. Потом он и Катрин предались воспоминаниям о давнем походе вдоль Глорского побережья. Жо в первый раз услышал об истинных причинах 'симпатии' Ква к мулам и ослам. Посмеялись. Кувшин закончился. Жо вполне ясно понял, что стены каюты раскачиваются в каком-то ином ритме. Или это волны в другой борт пошли? Катрин все еще сидела прямо, гоняла по столу стакан. Потом вдруг четко сказал:

-Спать пора.

Лечь, командирша легла. Уже с закрытыми глазами принялась нашаривать плащ и вдруг размеренно и глубоко задышала.

-Пьет наша леди замечательно, — пробормотал Квазимодо. — Недаром клуракан в "Двух лапах" хозяйку со слезами счастья вспоминает.

-Главное, чтобы дотянулась, — заметил Жо.

-Вряд ли. Легкости в ней нет. Тут одним джином не поможешь.

Друзья укрыли предводительницу и выбрались в коридор.

-Ты как? — поинтересовался Квазимодо.

-Там капля была. Но вообще-то, — Жо сделал неопределенный жест, — надо бы мне вздремнуть...

-Это правильно. Только дверь закрывать не будем. Кэт джина уже давно не пробовала. Вдруг отвыкла...

Проснулся Жо от легкого прикосновения и немедленно схватился за нож.

-Тсс, — над койкой стоял Квазимодо. — Это мой личный живот. Единственный. Ничего интересного там, внутри, нет.

Жо отвел клинок.

-Извини. Уснул крепко.

-Да уж, — что тебя, что леди пробовать будить — нужно хенков панцирь надевать. Ладно, — послушай.

Сначала Жо ничего не разобрал кроме привычного шелеста волн, рассекаемого острыми килями "Квадро", да глухого пения ветра в парусах. Катамаран шел все тем же курсом. Потом сквозь обычные звуки донесся тихий шепот...

Друзья выбрались в коридор. Было сыро. Жо обхватил себя за плечи, и пожалел что вместо плаща или рубахи, нацепил пояс с совершенно ненужным сейчас оружием. Из-за приоткрытой двери каюты предводительницы, слышалось бормотание — похоже, Катрин с кем-то активно общалась.

-Ни слова не разберу, — прошептал Квазимодо в ухо другу.

-Это по-русски. В смысле — на ее родном языке.

-Ага, — видавший виды вор кивнул, — все забываю, что в вашем дурном мире, никак не научатся на одном языке болтать. Жаль, было бы интересно понять, кого она там видит.

Катрин лежала под спутанным плащом. По красивому лицу бродила легкомысленная, совершенно не свойственная суровой воительнице, улыбка. Жо в очередной раз озадачила мысль, что наставница всего-то лет на десять старше. Кэт заулыбалась шире и снова зашептала.

-Нет, не стурвормы ей снятся, — шепотом заметил Ква. — Ну и хорошо. Может, нам расскажет. Пошли, — в порядке наша леди.

Утром Жо обнаружил на палубе наставницу в жутко мрачном настроении. Катрин умывалась, и, очевидно, уже не в первый раз.

-Ну, как? — поинтересовался Жо.

-Никак. Джин на этом Редро отвратный. Нужно было полный геноцид им устроить. Заслужили, козлы.

-Хочешь вернуться и написать рекламацию? Снилось-то что?

-Ничего не снилось. Мрак космический. Под утро привиделась бутылка пива. Этикетку не помню.

-Э, тебе нужно что-то с памятью делать. Я без шуток. Ночью ты с кем-то шушукалась и хихикала. Если тебе пиво и снилось, то уж никак не меньше дюжины. Ты вообще-то, часто с пивом разговариваешь?

-Я разговаривала?

-Мы с Ква оба слышали.

-Так громко болтала?

-Нет, просто мы прислушивались. Уж извини, очень интересно было.

-Балбесы, — неуверенно сказала Катрин. — Значит, я действительно разговаривала?

-Так точно. И выглядела очень довольной.

-Абсолютно ничего не помню, — Катрин села на планширь и принялась растерянно отбрасывать с глаз светлые пряди. — Похоже, у меня окончательно крыша поехала?

-Не думаю, — серьезно сказал Жо. — Мне кажется, ты просто чересчур напряжена. Может, ты сейчас просто не помнишь своих снов? У уймы людей именно так и бывает.

-Черт, я очень надеялась, что мне хоть что-то приснится. Неужели, я могла забыть?

-Физиология — очень забавная вещь. Ты сама тысячу раз об этом говорила.

-Вот блин! Ладно, а что за чушь я несла?

Жо развел руками:

-Извини, славянскими диалектами не владеем. Но ты не ругалась, — это точно. Те словечки мы все уже выучили.

-Не ругалась? Хм, тогда мне точно не фронт снился. Жаль, что ты ничего не запомнил.

-Ну, не то чтобы совсем ничего, — Жо вытащил из кармана мятый клочок бумаги, повертел, находя нужное место среди набросков чертежей. — За транскрипцию не ручаюсь. "Сама кровососка. Не ши-пи".

Катрин неуверенно улыбнулась:

-Всё?

-Всё. Я пока в темноте за бумагой ходил, да пока вернулся. Карябать в темноте неудобно. Хорошо, Ква подсветил. Собственно, ты к тому времени дискуссию уже заканчивала. Что-то понятно?

-Ну... — Катрин смущенно хихикнула. — Пожалуй, я с Блоод общалась. Только в обычном сне то было или в реальном-коммуникационном? Ох, я, и, правда, с ума сойду.

-Не сойдешь, — заверил Жо. — Да, собственно, и что такого? У нас половина команды примерно как ты, — с завихрениями. Всё потому, что личный состав маловато времени отжиманиям уделяет.

-Вот, блин, защитник униженных и оскорбленных! — Катрин замахнулась полотенцем. — Тебе, кстати, тоже позаниматься не мешает. Обленились, орлы кронштадтские, анархисты морей. И как с такой ордой в приличный город являться?

Выпало несколько погожих деньков, и на катамаране занялись уборкой и просушкой. Выволокли на палубу сырые матрацы. Жо, орудуя грубо откованной отверткой, больше похожей на недоделанный наконечник дротика, снял со встроенных шкафов дверцы. В каютах царил стойкий запах "летучего голландца". Только матросов-призраков не хватало. Вместо привидений, сновали Зеро и Рататоск, под руководством Катрин выволакивающие на солнечный свет все подряд. На "Квадро" оказалась уйма имущества, и вскоре палуба катамарана стал походить на цыганский табор или бродячий цирк, мигрирующий посреди морского простора.

Катрин вынесла и распаковала один из тюков, собранных еще по Ту сторону. Невзирая на тщательную упаковку, груз одежды все же подмок. Предводительница, бормоча ругательства, развесила женские наряды на вантах, и корабль украсился десятками диковинных разноцветных флагов. Рататоск от такой красотищи онемела. Моментально стало ясно, что толку от девчонки больше не будет, и Катрин, позволила потрясенной островитянке сидеть, открыв рот, и глазеть на мятые и сырые чудеса.

Наряды из далеких краев произвели впечатление и на остальной экипаж. Селк и Вини-Пух не выдержали и подошли к стоящему за штурвалом Жо:

-Это что за цвет?

-Этот — золотой. Рядом — леопардовый. Или тигровый. Но сомневаюсь, что эту расцветку с реальной кошки срисовывали.

-Про пятнистую пантеру мы слышали. А это, значит, золото? — Сиге украдкой потрогал мягко-блестящую ткань. — Я думал, золото твердое. По-крайней мере, так о нем в сказках говорят.

-Золото — металл. Как серебро, только мягче и примерно такого цвета как эта ткань.

-Богатая у вас страна, — сказал Вини-Пух, разглядывая насыщенно-пурпурную ткань соседнего платья, трепещущего на свежем ветерке. — Жо, ты настоящее золото видел?

-Видел. Даже пару раз в руках держал. Если почистить — ничего, — красивое. Но чтоб намного лучше серебра, я бы не сказал. Хотя ценится, конечно, дороже. В основном, из-за дам, тем блеском жутко увлекающихся, — Жо кивнул на Рататоск.

Девчонка сидела на корточках, не отрывая взгляда от вьющегося на ветру широкого шарфа. Глаза у мелкой островитянки были, как любила выражаться Катрин, "по семь копеек". Альмандиновый набивной шелк, густо пронизанный золотым шитьем, буквально заворожил девочку.

Вини-Пух добродушно ухмыльнулся:

-Готова девица. Ослепла и оглохла. Жо, неужели во все эти наряды наша леди обряжается? По-моему, она, когда приходиться штаны на платье менять, и то плюется так, что боги морщатся.

-Не знаю, — в затруднении пробормотал Жо. — Мне кажется, нашей леди не все здесь по размеру подойдет.

Действительно, кому принадлежат дорогие наряды, Жо вспомнить уже не мог. Вот то бархатное платьице на командиршу налезет разве что в качестве маечки. Вообще, эксклюзивные вещи из другого мира, как попало развешенные на вантах, выглядели чуждо и нелепо. Но шарф, Жо точно помнил, — мамин. Тоска сразу навалилась с новой силой.

Зеро, размеренно дыша, греб. Волны утихомирились, и лодка шла ровно. До острова оставалось рукой подать — "Квадро" встал на якоре метрах в ста от прибрежных скал. Лодку переполняли пустые бочонки, — запас пресной воды требовалось пополнить. Последние дни и так приходилось экономить пресную воду.

Жо с наставницей устроились на узкой корме лодки. Катрин мрачно разминала правую кисть, — повязка с руки была, наконец, снята, но молодая женщина все еще сомневалась в полном выздоровлении конечности. Вообще-то, порой Катрин страдала страшной мнительностью из-за сущих пустяков. Вот и сейчас, то щупала рукоять заткнутого за пояс барте, то вглядывалась в густо заросшие зеленью камни берега. По заверениям Сиге, на острове должен быть хороший источник. Интересно, как это можно учуять с расстояния? Жо был не прочь проверить. И, вообще, возможно именно на этот остров никогда не ступала нога человека. Вот, например, Ква подобные островки необъяснимо не любил и избегал, а разве не интересно взглянуть?

-Нужно правее держать, там камней меньше, — порекомендовала ерзающая от нетерпения на носу лодки Рататоск.

-Молчи, лоцман-недоросток, — посоветовала Катрин. — Без многоопытных десантниц разберемся.

Девчонка заработала право участвовать в давно намечавшейся вылазке истинно титаническим трудом. Уставшая от окольных намеков Катрин, рявкнула, что на сушу пойдет тот, от кого польза будет. Что может предложить полезного бывшая первая леди Редро? Собрать корзинку для пикника? Рата, должно быть, два дня напрягала умишко, потом вновь осмелилась обратиться к госпоже. Несколько удивленная, Катрин согласилась на самоотверженное предложение островитянки. Следующий день девчонка провела в лодке, скачущей по волнам за кормой "Квадро". Выбиралась Рата с плавучей каторги только чтобы помочь с завтраком и ужином. Жо трижды точил страдалице старые ножи. Нужно признать, результатов Рата добилась впечатляющих. Грязные, испятнанные запекшейся кровью доски сидения и лодочных бортов приобрели приличный вид. На следующий день, сразу после завтрака, девчонка собралась продолжить тяжкий труд. Помогая Рате перебираться в лодку, Жо обратил внимания на исцарапанные маленькие руки. Да, островитянка успела кое-что перенять у строгой госпожи. Уж в упертости-то прибавила точно. Катрин скептически понаблюдала за стараниями девицы и неожиданно отправила ей на помощь Зеро. Нечего голозадому бездельничать, палубу бессмысленно протирать.

К вечеру лодка оказалась выскобленной добела. Куда целесообразнее было бы проконопатить неуклюжую посудину, да изготовить еще одну пару весел, но в море этим заняться было невозможно. С другой стороны, на лодку теперь стало приятнее смотреть. Жо думал, что предводительница цыкнет на девчонку, сошлется на то, что работу Рата сделала не самостоятельно, и оставит девицу на борту катамарана. Но Катрин лишь буркнула, что отскоблить можно было и получше, но если Рататоск желает вдоволь натаскаться тяжелых бочонков, то вполне может попробовать. Но скулить и жаловаться на то, что силенок маловато, на берегу будет бессмысленно...

Жо с Зеро спрыгнули в воду, подтянули лодку на каменистый берег. Катрин с копьем уже стояла на суше. Маленькую бухточку окаймляли крутые скалы, изрезанные глубокими расщелинами. Ветер шуршал колючими кустами, в зарослях кто-то пощелкивал и музыкально скрипел.

-Здесь, наверняка, одни птицы, — разочарованно сказал Жо, вынимая из лодки копье.

В подтверждение того что птицы здесь несомненно имеются, на воду плюхнулся Витамин. Выбрался на берег, и принялся прохаживаться вперевалку, исследую выброшенные прибоем водоросли.

-От этой военно-морской курицы никуда не деться, — скорбно заметила Катрин и оглядела крутые склоны. — Да, с бочками здесь навозимся. Это если среди этих каменюк вообще источник найдется. Рата, сидите здесь с Голозадым, лодку охраняйте.

Девчонка сосредоточенно кивнула и выволокла из-под банки тяжелый топор.

-Это что? — изумилась Катрин.

-Охраняю, — неуверенно сказала Рататоск. — Без оружия разве можно?

Катрин фыркнула:

-Голосом охраняй. Как он, — предводительница ткнула копьем в сторону молчаливого Зеро. — Если что — визжите громче. Топором вы сами себя порубите. Кто тебе вообще эту железяку дал?

-Я сама взяла, — угрюмо призналась девчонка. — Это ему оружие ни к чему, — она презрительно качнула широким топором на Зеро, — он совсем никакой раб. А я честно служу.

-Ладно, служите. Только тихо и от лодки не отходите.

Жо вслед за наставницей взобрался на откос. Наверху ветер сразу принялся радостно трепать волосы, напевать в уши. Впереди простиралась зелень кустов с проглядывающими сквозь нее серыми каменными горбами скал. Дальше, должно быть, в километре, угадывался обрыв противоположного берега.

-Да, с козами здесь ничего не выйдет, — признала Катрин. — Маловаты угодья. Зато источник — вон он.

Среди зелени блестело крошечное озерцо.

-Тогда я пошел поднимать бочонки, — сказал Жо.

-Постой. Сначала осмотримся.

Катрин смотрела в подзорную трубу. Кустарник, приземистые деревья и однообразие скал. Скучновато.

-Надеюсь, на этот раз вы меня здесь не забудете, — предводительница сунула подзорную трубу Жо. — Первый вариант — с пальмами, — мне нравился больше.

-Кэт, мы же не хотели...

-Ладно-ладно, взгляни на край ойкумены и за работу.

Жо полюбовался на пейзаж. Да, — не курорт.

Катрин фыркнула:

-В другую сторону посмотри. На то, как твой улов бухту патрулирует.

Рататоск прогуливалась вдоль полосы прибоя. Топор она взгромоздила на плечо и выглядела довольно забавно.

Жо хихикнул:

-Каждый несет службу как умеет. Она об уставе караульной службы сроду не слыхала. И вообще, нехорошо над ребенком издеваться.

-Угу. Это ты веселишься. А я думаю — как твое чучело дальше жить будет? Вдова-разбойница малолетняя.

-Ну, какая она разбойница? И почему вы все непременно упоминаете, что она "моя"? Мы её, между прочим, сообща вытащили. И я на нее никаких имущественных прав не предъявлял. И вообще в жизни не поверю, что ты могла спокойно смотреть, как ребенок тонет.

-Вопрос формулировок, лорд кадет. Кого считать "ребенком", и куда нужно в первую очередь смотреть, когда собственная задница дымится. Впрочем, неважно, что я думаю. Сдается мне, "дитя" абсолютно уверено, кто именно на нее настоящие права имеет. И к счастью, я на эту роль не подхожу.

-У меня с Ратой нормальные ровные отношения. Как у всех, — обиженно сказал Жо. — Не нужно ни на что намекать.

-По-моему, это не я намекаю. Кто с тобой бесконечные разговоры ведет, пока в работу носом не ткнешь?

-Ну и что, что разговариваем? У девочки после дикарского острова совсем мозги набекрень. Ей собеседник нужен. И не делай вид, что никогда не слышала о нормальных человеческих отношениях.

-Слышала, — с насмешливой готовностью согласилась Катрин. — Интересно, а что слышала наша милая Рататоск о духовной близости вообще, и платонических отношениях в частности?

Жо подозревал, как истолкует понятие "платонические" юная подруга. К некоторым вещам Рата относилась с кошачьим простодушием. Поэтому Жо помолчал и сказал:

-Она маленькая. И вообще...

-Точно. Она маленькая. Поэтому воду в основном нам с тобой, да этому мулу недоенному, придется таскать. Так чего мы стоим? Вали за бочонками...

Несмотря на свежий ветер, стало жарко. К озерцу быстро протоптали тропинку. Жо петлял между скал, балансируя с двумя бочонками на плечах. В последнее время юноша заметно окреп, треснувшие ребра давным-давно о себе не напоминали. Жо с гордостью чувствовал, что способен справляться с увесистыми бочонками, ничуть не хуже Зеро, с его безупречной и оскорбительной для каждого нормального мужчины, мускулатурой.

Каждый раз, укладывая бочонки на камни над бухтой, Жо поглядывал вниз, — на стража лодки. Рататоск топор не оставляла, но смотрела преимущественно в воду, только изредка вспоминая что на посту, и принимаясь подозрительно вглядываться в прибрежные заросли.

Когда бочонки не без труда спустили к прибою, Катрин обнаружила в лодке десяток раздраженных пятнистых крабов.

-Это что за зоопарк?

-Зеленчаки. Вкусные, я их в прибое наловила, — доложила Рата.

-Тоже, часовой-чревоугодник, — пробурчала Катрин. — Ладно, Зеро на корабле ведро захватит. В него сложим, чтобы не подавить.

Тяжело нагруженная лодка ушла к "Квадро". Взмокший Жо сел на камни. Катрин принялась перевязывать косынку, стягивающие отросшие волосы. Рататоск походила вокруг и осторожно поинтересовалась:

-Леди, можно я наверх поднимусь? Вдруг что-то замечу?

-Лезь, — равнодушно сказала Катрин. — Только если сорвешься — сразу шею ломай. Лечить твои руки-ноги желающих нет.

-Я никогда не срывалась! — девчонка поудобнее перехватила топор и бросилась к скале.

-Стой! — рявкнула Катрин. — Железяку куда поволокла? Эта секира тяжелее тебя будет.

-А если там...

-Нож возьми, — Жо снял с ремня ножны.

Рата запихнула оружие за пазуху и поспешно запрыгала к обрыву. Лезла она ловко, цепляясь за что попало и не особенно выбирая маршрут.

-Шустрые на Редро дети, — с беспокойством сказал Жо.

Катрин, оказывается, тоже следила за подъемом:

-Дети у них как дети. Нормальное хулиганье. Это Ратка сумасшедшая — все её к выдающимся вертикалям влечет. Я ее с такой кручи стягивала — не поверишь. Видно, в их роду кого-то черный альпинист укусил.

Выгоревшая на солнце и ставшая чуть более медной, голова Раты мелькала уже где-то над скалами. Далеко от склона девчонка благоразумно не отходила.

Жо лег поудобнее:

-Кэт, когда мы найдем своих, и ты всерьез начнешь воспитывать близнецов, они будут ежедневно рыдать и страдать. Особенно, когда ты будешь уезжать. Боюсь, и твоим внукам предстоит счастливое, но трудное детство.

-Думаешь? Твоя мама уверена, что я насквозь пропитана солдафонством и хамством.

-Не без этого, но вы с ней безукоризненно дополняете друг друга.

-Мерси, — поблагодарила Катрин, щурясь на пронзительно голубое прохладное небо. – Ты о чем хотел спросить, кадет?

Жо поколебался:

-Рата… ну, она там, на Редро, — она не только невестой того здоровенного лорда была?

-Она была избранна лордом острова. Во всех смыслах этого слова.

Жо сморщился:

-Кэт, ну посмотри — она же совсем ребенок.

-Мы сексуальные извращения мертвецов обсуждать будем? Глупое занятие. Что было, то было. Мне и самой сначала было трудно поверить. У лорда Пайла еще две сожительницы имелось. Ничего так, девушки, взрослые и привлекательные. Какого хера он Ратку в покое не оставил, на будущее не приберег, понять трудно. Но, так или иначе, у девочки солидный постельный опыт. Для ее возраста, разумеется.

Жо сплюнул в волну.

-Не бери в голову, — посоветовала Катрин. – Лорд Пайл, пусть его спокойно рыбы доедают, девчонку физически не искалечил. Мозги, конечно, у нее порядком набекрень. Жизнь здесь такая. В северных землях девицы в пятнадцать лет, — невесты на выданье. Рата просто чуть раньше других овдовела.

-Да я знаю, — пробормотал Жо. – Ты нас хорошо подготовила. Но одно дело знать, другое — вот так увидеть… Собственно, мне о своей девственности стыдно как-то упоминать. Хорошо, хоть Ква помалкивает.

-Нашел о чем думать. Целомудрие вещь такая, — раз и нету ее. Потом еще и с грустью о ней вспоминать будешь. Нам бы до Глора быстрее добраться. Ну, что там лодка, возвращается?

Лодка уже отвалила от "Квадро".

-Ратка, спускайся! — позвала Катрин. — Крабы разбегутся.

Девчонка мгновенно появилась на склоне, заскакала вниз, рискованно ставя ноги, и небрежно хватаясь за скалу одной рукой.

-Поломается, — нервно сказал Жо. — Так нельзя. Она же не блоха, и не белка.

Катрин, уж было вставшая, рухнула обратно на камень, хлопнула себя по лбу и расхохоталась:

-Белка, — ну да! Как же я забыла?! Блин, в приличном университете училась, а в голове один ветер. Тьфу, как же это я? Рататоск, — ну, конечно!

-Ты что? — с некоторым испугом спросил Жо.

-Белка она. Скандинавская. Натуральная белка Рататоск[3]. Ты ведь тоже "Старшую Эдду" читал, и не помнишь ни фига. Ой, как же её угораздило?

Рата остановилась перед хохочущей госпожой, — губы девочки обиженно надулись.

-Мы про белку говорили, — сквозь смех, выдавила из себя Катрин. — Ты про такого зверя слышала?

-Нет, — девчонка завертела головой. — Они здесь водятся? В море?

Жо, неодобрительно посмотрел на заржавшую с новой силой наставницу, и объяснил:

-Белка — лесной зверь. С хвостом. Симпатичный. И почему леди Катрин о нем вспомнила, — ума не приложу.

-Пусть зубы покажет, — прокудахтала Катрин.

Рататоск открыла рот и далеко вывалила розовый язычок, о чем ее, в общем-то, никто не просил. Зубы у нее были некрупные, но белые и вполне ровные. Действительно, отдаленно напоминающие оскал аккуратного грызуна.

Катрин зашлась в новом приступе совершенно неоправданного веселья:

-Ой, неисповедимы пути антропонимики ! Все, пошли лодку грузить, пионеры-натуралисты.

-Зажрался, разжирел! — Катрин гоняла воспитанника по палубе. Две пары обрубков копейных древков заменяли короткие и длинные клинки. Насколько предводительница истосковалась по полноценным тренировкам, Жо ощутил на собственной шкуре. Синяков все прибавлялось, но нужно было держать марку — экипаж наблюдал с увлечением. К закрытому шлему юноша привык, — легкая и надежная защита практически не сужала обзор. Поножи тоже уже не казались лишними. Вот панцирь совершенно не подходил, — слишком широкий. Впрочем, пенять на беззащитность живота и спины было глупо, — синяки появлялись по всему телу вполне равномерно.

Придушенно взвизгивала Рататоск, крякал-каркал с мачты Витамин. Остальные зрители внимали стуку дерева в почтительной тишине. Катрин заставляла вставать в спарринг всех, кроме девчонки и раба. Вини-Пух не уставал напоминать, что он прирожденный арбалетчик, но от синяков узкая специализация его не спасала. Несмотря на все еще беспокоящую его ногу, неплохо держался Ква, особенно, если работали коротким оружием. Иной раз и Сиге изумлял друзей. Его движения, порой весьма отличающиеся от человеческих, иной раз заставали врасплох и саму инструкторшу. К сожалению, ни выдержать долгую схватку, ни выстоять при прямолинейной мощной атаке, селк не мог. Как сказала Катрин — "не в клинках, а в ластах ваша сила, товарищ подводник". Впрочем, Сиге был удовлетворен своими скромными успехами. По его словам, раньше селкам и в голову не приходило противостоять людям с оружием в руках. Квазимодо немедленно предрек глобальную войну между сухопутным человечеством и "кровожадной тюленьей армадой".

Жо хоть и скромничал, но втайне был доволен и собственными достижениями. После резни с островитянами, оставившей весьма путаные воспоминания, к юноше пришла уверенность. Жо начал повиноваться тому самому инстинкту, о котором столько толковала наставница. И Катрин была довольна. Понятно, своего одобрения она не высказала ни единым словом, но ученик и так понимал.

Всё было не так плохо. Вот только мифический Глор никак не желал приближаться. Мысль, о том что "Квадро" идет в никуда, преследовала всё настойчивее.

По коридору простучали шаги и Вини-Пух забарабанил в дверь предводительницы:

-Лодка, моя госпожа!

Жо выскочил в коридор. Катрин уже ворчала:

-Как же она отвязалась? Вы-то куда смотрели?

-Мы правильно смотрели, — обиделся Вини-Пух. — В смысле — Сиге правильно смотрел. Наше корыто на месте. Чужая лодка. Прямо по курсу.

Катрин немедленно нырнула в каюту за дополнительным оружием.

-Радар что показывает? Берег далеко?

-Вертушка? Вертушка рисует, что до берега очень далеко. Здесь широченная бухта. Островов нет. Мы, считайте, в открытом море.

Оторвавшись от подзорной трубы, Катрин сказала:

-Хрен его знает. Что-то беленькое чернеется. Может и не лодка. Тьма кромешная.

-Лодка, моя леди, — заверил стоящий у штурвала Сиге. — Узкая лодка, — человек шесть поместится. Но людей нет.

-Я тоже лодку вижу, — заявила кутающаяся в одеяло Рататоск.

-Брысь на место, грызун! — рявкнула Катрин.

Девчонка быстренько попятилась за спины моряков, но уходить вниз, естественно, не спешила.

-Лодка так лодка, — задумчиво сказала Катрин. — У Сиге не глаза, а прибор ночного виденья. Вопрос, — нужна нам эта лодка или без нее спокойно проживем?

-Обойдемся, — поспешно заверил Ква. — Знаю я эти брошенные корабли, тайники и прочие пещеры с сокровищами. Только сунешься — ни сокровищ, ни тайника, а у тебя самого руки неизвестно кто пообрывал. Лодка у нас и так есть. Зачем нам вторая?

-Ну как же? — заворчал Вини-Пух. — Что, даже и не посмотрим? Интересно откуда она. Вдруг из Глора?

-Ну и что если из Глора? — возразил Ква. — Куда он, Глор, денется? До него еще дней тридцать при хорошем ветре. Если мы вторую лодку заимеем — быстрее долетим?

-В лодке могут быть весла, — рассудительно заметил Сиге. — Весла нам пригодятся. На нашей лодке дрова, а не весла.

-Весла — это конечно, — неохотно согласился Квазимодо. — Но я бы все равно, подальше держался.

-Что же мы, — роты пиратов не испугались, а здесь и взглянуть боимся? — спросил Жо.

Катрин молчала.

-Лодку сносит, — предупредил Сиге.

-Ладно, подойдем ближе, посмотрим, — сказала Катрин. — Хотя случайные лодки мне не нравятся.

Сиге включил двигатели и "Квадро" осторожно подполз к лодке.

-Низко сидит, — прошептал Квазимодо. — Или воды набрала, или есть в ней кто-то.

-Давай арбалет на всякий случай. И где Зеро? Пусть багром зацепит.

-Голозадый вниз удрал, — сообщила Рататоск. — Обкакался.

-Ну, всё, я ему завтра покажу "медвежью" болезнь, — посулила Катрин. — А ты, островитянка, что гуляешь? Я что сказала?

-Ухожу, моя леди.

Катрин о девчонке уже забыла, всматривалась в темноту:

-Фу, нехорошая какая-то лодка. Ква, как у тебя живот?

-Трудно сказать, — пробормотал шкипер. — Я перед сном гальюн проверял. Организм еще сосредоточиться не успел.

Жо зацепил борт лодки багром, попытался подтянуть. Узкое суденышко поддавалось неохотно.

-Воды полно, — сказал юноша. — Брошенная посудина.

За плечом посапывал Вини-Пух с взведенным арбалетом. Квазимодо повыше поднял лампу, Катрин подсветила электрическим фонариком.

-Ну? — вытянул шею, оставшийся за штурвалом Сиге. — Что там?

-Да можно сказать, — ничего, — с некоторой задержкой сообщил Квазимодо. — Не то чтобы совсем брошенная, но...

Узкая лодка едва держалась на плаву, — внутри покачивалась черная морская вода, тускло отражающая неяркую луну. Весла аккуратно лежали по бортам. На корме устроился скелет. Ворот ветхой рубашки был распахнут, сквозь дыры в облепившей ребра темной коже, свободно плескалась вода. Голова покойника опиралась затылком о пристроенный в качестве подушки, мешок. Почти до воды свисали редкие длинные космы.

-М-да, видно от жажды погиб, — прошептала Катрин. — Не из простых был морячок. Видите, — кружева на воротнике. Да, не зря я земную твердь предпочитаю. Там бы давно червячки с жучками всё прибрали.

Жо никаких кружев не видел. Взгляд приковывало лицо мертвеца, — ничего, в сущности, необычного — мумифицированный труп, череп в растрескавшейся коже, полуулыбка ссохшихся губ. И всё же казалось, что гримаса долгих и мучительных страданий так и застыла на коричневом лице.

Катрин кашлянула:

-Пожалуй, весла ему больше не нужны. Жо, держи крепче, — я на этом "Титанике" отправиться в одиночное плаванье не желаю.

-Кэт, может быть... — неуверенно начал Ква, но предводительница уже мягко соскользнула в лодку. Осторожно погрузила сапог в воду, стараясь не потревожить костей покойника.

Катрин уже перекинула на борт одно весло и потянулась за вторым, когда мертвец повернул голову. Отчетливо послышался скрип костей и треск лопающейся пергаментной кожи.

Коротко взвизгнула Рата. Вини-Пух вздрогнул и нажал спуск. Неточно выпущенный с перепугу "болт" булькнул в воду рядом с бортом лодки. Катрин замерла с веслом в руке...

Мертвец смотрел. Объяснить это было невозможно: глаз у покойника попросту не было — лишь ссохшиеся морщинистые впадины. Но он смотрел. Жо чувствовал этот взгляд, желудком, селезенкой, и всем, что там имеется в потрохах. Кажется, все волосы на теле разом встали дыбом. "Сейчас швырну багор и завизжу", — мысль мелькнула и пропала.

Багор юноша все-таки не бросил.

Катрин громко сглотнула и хрипло заговорила:

-Милорд, приносим глубочайшие извинения за беспокойство. Нам ошибочно показалось, что весла вам не слишком нужны. Простите великодушно. Никоим образом не желали побеспокоить.

Катрин потянулась положить весло на место, нагибалась при этом молодая женщина как-то замысловато, явно не желая склоняться к ожившей мумии. В этот миг мертвец с костяным стуком повалился набок, уткнулся растрескавшимся лицом в борт лодки. Катрин отшатнулась и села, крепко стукнувшись копчиком об уключину...

Жуткий взгляд исчез. Покойник опять стал просто костяком, обтянутым иссушенной кожей. Жо почувствовал, как дрожат от напряжения руки, держащие багор.

-Милорд насчет весел не возражает, — пробормотала Катрин, не глядя, ткнула-сунула весло на борт катамарана. — Поехали отсюда.

-Кэт, — неожиданно для себя сказал Жо. — По-моему, милорд-покойник пожелал, чтобы его мешок забрали.

-Думаешь? — наставница глянула на Жо без особого восторга.

-Ну, это так выглядело, — неуверенно сказал юноша.

Наблюдать, как Катрин заставляет свою челюсть не дергаться, было не менее жутко, чем встретиться взглядом с мумией.

Катрин смотрела на мертвеца, на затылок с редкими длинными волосами. Весло у нее, наконец, принял Квазимодо, и теперь молодая женщина не снимала руку с заткнутого за пояс барте. Но мумия, слава богам, больше оживать не собиралась. Катрин, изогнувшись, дотянулась до мешка в изголовье, встряхнула:

-Легкий.

Квазимодо жалобно поморщился и протянул руку, хотя брать проклятый мешок ему явно очень не хотелось:

-Давай сюда.

-Подожди, — Катрин в замешательстве пыталась устоять в лодке. — Принесите кто-нибудь с камбуза жратвы — там рыба осталась. И посудину с водой обязательно прихватите.

Вини-Пух невнятно хрюкнул, очевидно, собираясь спросить, зачем продукты. Но кто-то уже побежал на камбуз.

Катрин продолжала с грустью смотреть на иссохшее тело:

-Это же сколько он в море дрейфовал?

-И ни один шторм его не тронул, — выдавил Квазимодо.

-Да, посчастливилось покойному, что арбалетчики не встретились, — Катрин кинула сердитый взгляд на Вини-Пуха. — Со стрелками и никакого шторма не нужно.

-Миледи! — через борт перевесилась Рататоск с миской наполненной жареной рыбой и кувшином с водой. Квазимодо едва успел придержать девчонку.

Катрин глянула на мелкую островитянку, но ничего не сказала, только забрала угощение. Что-то прошептав, поставила посуду на банку рядом с плечом мумии. Перекинула на палубу катамарана мешок, и почтительно кивнув на прощание покойнику, перебралась на "Квадро".

-Вини, ты, конечно, парень хороший, но лучше тебе арбалет на сачок для бабочек поменять. Бабочки тебе определенно зубы не выбьют. Сиге, поехали, включай "магию" и паруса поднимаем. Невесело здесь.

Все поспешно отошли от борта. Катрин подняла мешок:

-Похоже, здесь в основном, бумаги...

-Моя леди! — Сиге судорожно втянул воздух.

Катамаран успел отойти, но все равно в мутном лунном свете можно было видеть, как лодка мертвеца погружается в воду. В последний миг Жо показалось, что над темной поверхностью прощально приподнялась сухая ладонь. Но, наверняка, это была лишь игра волн и неуместные ассоциации.

В кокпит не пошли. Катрин предпочла исследовать содержимое мешка поближе к борту. Моряки держались подальше от трофея, ставшего от солнца и соленой воды негнущимся, как жесть. Даже Квазимодо отступил вместе с фонарем. Жо заставил себя остаться на месте. Ну и еще неугомонная Рататоск пыталась сунуть нос прямо в мешок.

-Вряд ли здесь СВУ ,— проворчала Катрин. — Если бы тот фараон-мореплаватель хотел нас убить — мог бы элементарно погромче зубами клацнуть. Я и так чуть не обмерла.

-Я тоже, — пробормотал Квазимодо. — Хорошо, что кишки уже пустые. Нечем обмирать было.

-Если нечем, то куда ты фонарь отводишь? Отдай его Рате, что ли. Или девица сейчас сама в мешок занырнет.

Рататоск забормотала что-то в оправдание, но Катрин пришлось упереться девчонке в лоб, чтобы отодвинуть подальше.

-Вот же, блин, ни ума, ни фантазии. Хоть бы испугалась для приличия.

-Я вначале испугалась, а потом ничего, — пояснила Рататоск. — Леди, в мешке только бумажки. Мертвяк писарем был?

В мешке действительно были в основном бумаги. Судя по всему — письма. Разобрать подписи и печати на помятых свитках было трудновато.

-Утром почитаем, — решила Катрин. — А здесь... — предводительница взвесила в руке два небольших свертка, — здесь уже не бумага. Может быть, покойный нам немного серебра завещал? Если так, мы его обязательно помянем в ближайшем кабаке. Если кабаки в этом мире еще остались. Ладно, утром разглядим. Пошли спать. Заснете, или вам какую-нибудь добрую сказку на ночь рассказать? К примеру, про бабу-ягу или про пятнадцать мертвецов и сундук? Храбрецы, вашу мать. Я из-за вас копчик отбила.

-Имена вроде бы знакомые, — сказал Квазимодо, перебирая свитки. — Глорские имена, это могу точно сказать. Вот этот род Гридди испокон веку у Белой пристани зерновые склады держит. Но лично я адресатов не знаю. Видимо, давно эти письма путешествуют.

-Ну и ладненько. Боги позволят, — доставим почту в Глор, там куда-нибудь сбагрим. Пусть местные разбираются, — Катрин потыкала пальцем свертки. — Но, полагаю, вот это мы вскрыть можем. Никаких надписей и реквизитов на посылках не имеется. Значит, и хозяев найти не удастся.

-Кэт, а если там что-то... что-то этакое, магическое, — неуверенно предположил Жо.

Сидели в кают-компании втроем. Вернее, втроем, с хвостиком, — Рататоск торчала в двери, делала вид, что жаждет выполнить любое указание командования. Выставить девчонку без подзатыльника не представлялось возможным. По части любопытства Рата дала бы сто очков вперед любой сороке.

-Знаешь, Жо, по моим наблюдениям, магия подобна оружию — сама не стреляет. Нужно чтобы кто-то злонамеренный конкретно на тебя магию направил и курок взвел. Вот щелкнуть потом заклятие, конечно, и само может. Но я сомневаюсь, что колдовские ловушки именно нас долгие годы поджидали. Думаю, можем взглянуть. Как, Ква?

-Ну... Посмотреть, раз уж покойник так пожелал, можно. Но если там деньги, или побрякушки, я бы не стал их себе оставлять. Не то чтобы я уж очень суеверный, но сокровища мертвяков удачи не приносят — об этом все знают. Тем более, если там монеты, то их маловато, — Квазимодо рассеянно перекладывал пергаменты. — Катрин, как думаешь — может лодка в море сто лет проплавать?

-Я откуда знаю? Это вы мореплаватели-флотоводцы. На посланиях, что, — даты имеются?

-Я печати не ломал. Просто буквы странные, и чернила необычные. Раньше, говорят, чернила из каракатиц добывали.

-Хрен с ними, с каракатицами. Я вскрываю, — Катрин поддела острием ножа старый пергамент свертка. На стол вывалился мешочек из истлевшего бархата. От первого же прикосновения ткань рассыпалась.

-Прах и пепел, — пробормотала Катрин, и, высвободив из трухи бархата два небольших предмета, с разочарованием заметила: — Перстень и печать.

-Большая печать, — с уважением сказал Квазимодо. — Такая простому купцу не требуется.

Жо заметил, что одноглазый брать в руки загадочные предметы не спешит, и осторожно взял сам. С трудом прочел:

-"Бл. лорд Тром. Верно!" Хм, "Бл" — видимо, благородный. "Верно!" — скорее всего, девиз. А почему здесь петля с веревкой изображена? Благородный лорд частным палачом подрабатывал?

Квазимодо живо выхватил печать из рук друга:

-Это не петля. Здесь кошель, туго набитый серебром, изображен. Лорд Тром! Надо же! Может, и не зря на меня мертвец с таким намеком глянул. Вот судьба наша какие петли крутит!

-Ты что, мертвеца по печати опознал? — удивилась Катрин. — С виду он постарше тебя будет. Раза в четыре.

-Нет, мертвеца я не знаю, — сказал одноглазый шкипер, внимательно разглядывая печать. — Вряд ли тот бедняга в лодке действительно из рода Тромов был. У них в роду мужчины в плечах пошире, да ростом поменьше. Но знавал я одного лорда Трома. Понятно, не того, что эту печать оставил, а сына его, а может, внука. Встречались, да. Благороднейший человек был. Не по званию — по отваге. Похоронили мы его все вместе — Ныр, Теа и я. Хотя нет — Теа тогда опять в ящике сидела. Ну, это не важно. Так вот, — лорд Тром плохо умирал. У него рука отгнила. Как это? — Квазимодо почесал щеку, напрягся и вспомнил: — Кангрена у него была. Мучился милорд. Но умер не от гнили — в бою погиб. Достойно умер. Я потом в Глоре к его вдове заходил, рассказал, что да как. Свидетельство смерти в порту подписал. Мне еще доля в наследстве полагалась. Ну, это тоже неважно. Короче, — род Тромов в старину не из последних был. Про них давнюю сагу сложили. Что-то вовсе несусветное там наврали...

-Несусветное?! — пробормотала сидящая на корточках Рататоск. — Что?

-Не помню, — с некоторым раздражением сказал шкипер. — Я в детстве слышал, да потом мне все сказки вместе с глазом из башки разом и вышибли. В общем — придется еще раз к уважаемым Тромам зайти. Надеюсь, никто из них деда-прадеда уже не помнит. Прошлый раз так рыдали, что и моя Теа тоже чуть не заскулила. Пришлось джином отпаивать. Знаешь, Кэт, там детишки маленькие, вдова... — Квазимодо замолчал на полуслове.

-Ладно тебе, по нам еще рановато скулить, — сказала Катрин. — Понятно, — магических кристаллов мы в пакете не нашли. Перстень тоже — отнюдь не Кольцо Всевластья. Обычный аметист. На память кто-то передавал. Оно и к лучшему. Нам только магических артефактов не хватало. Рата, хватит глазами хлопать — тебя кухня ждет. Там полный бардак. Проваливай.

-Моя леди, я потом быстро управлюсь! — взмолилась девчонка. — Можно мне досмотреть?

-Что тут смотреть? — пробурчала Катрин. — Вот Вини-Пух подальше от древностей держится, и правильно делает. Археология — большая гадость. Это я вам как практически дипломированный специалист говорю...

Все с интересом смотрели, как предводительница разворачивает последний сверток:

-Меч-кладенец, — Катрин хмыкнула. — Модель бюджетная, зачулочная.

На столе лежал короткий, длиной с ладонь, кинжальчик в растрескавшихся кожаных ножнах. Катрин с трудом высвободила клинок:

-Можно в зубах ковыряться. Или карандаш для подводки глаз точить. Очень полезная вещь.

Миниатюрное оружие осмотрели по очереди, и Квазимодо вынес вердикт:

-Игрушка. Больше "полкороны" не потянет. Разве что железо неплохое. Все равно игрушка. Если носить тайком, — так лучше уж "тычок" или тонкий стилет. В зубах ковыряться не стоит — зубы попортятся. Зубы — это же о-го-го! Стоит эмаль царапнуть или десну — гниль мигом прицепится. К примеру, взять зубоверток, — они...

-Ква, только не начинай, — предупредила Катрин. — Стоматолог-энтузиаст, блин. Будешь позже нашим парням мозг разрывать популярно-фантастическими лекциями. Кстати, скажи Вини-Пуху, что если он продолжит зубы исключительно для проформы чистить, — будет жрать одну фасоль. По две фасолины на обед и ужин.

-Скажу, — шкипер ухмыльнулся. — И про фасоль, и про зубоверток. Мне тренироваться в разговорах нужно. Если одну только правду говорить — до Глора вовсе слабоумным доберусь. Как тогда жить? Как с купцами разговаривать? Как на рынок ходить?

-Ты с мертвяками почаще в дискуссии вступай, — посоветовала Катрин. — А то ночью присмирел, онемел как контуженая килька. Ладно, убираем эту древнюю корреспонденцию, и идем делом заниматься.

-Миледи, — Рата смотрела умоляюще. — Можно мне ножик? Я его поношу, пока вы меня не продадите. Можно?

-Оружие еще заслужить нужно. Ты, дитя порока, знаешь, что за клинком ухаживать нужно? Чистить-точить вовремя? Ты собственный нос-то, когда вовремя вытирать научишься?

-Я пойду, генератор проверю, — поспешно сказал Жо.

Стоит Кэт оседлать любимую тему, и наставница сама способна кому угодно мозг взорвать. И откуда такой фанатизм к оружию у красивой молодой женщины?

Дожди приходили короткими зарядами — холодными, секущими. Потом тучи неохотно редели, выглядывало бледное, почти не греющее солнце. И тут же на "Квадро" вновь наваливался мрачный темно-серый покров, готовый вылить следующий заряд дождя. "Почти глорская зима", — сказал Ква. Управлять катамараном из относительно теплой рубки оказалось невозможно, — стекло, треснувшее во время боя, все время заливало. Щетки-дворники исправить так и не удалось. Рулевым приходилось мерзнуть наверху в кокпите.

Жо стоял за штурвалом. Рататоск, закутавшись в плащ, сидела на планшире и болтала ногами, обутыми в нечто мягкое и сложно объяснимое. Сию обувь всезнающая наставница обозвала "опорками". В последнее время девчонка довольно много времени проводила в кокпите, преимущественно в вахту Жо, и честно говоря, юный рулевой не думал возражать. Болтать с любознательной островитянкой было забавно. Жо часто удивляло, почему Рата, напрочь лишенная образования и выросшая в глухомани изолированных островов, обладает столь неуемной жаждой знать все подряд. Глупенькой "скандинавская" белка отнюдь не была, многое улавливала на лету. К тому же, малолетняя вдова перестала заводить разговоры на двусмысленные темы. Жо знал, что здесь не обошлось без влияния Катрин. Как-то довелось случайно подслушать. Жо с ужасом осознал, что за всю его, в общем-то, немаленькую пятнадцатилетнюю жизнь, с ним никто не говорил столь откровенно на сексуальные темы. Никто с такой жестокой прямотой не объяснял разницу между "откровенным лядством", "жеманным бабским флиртом" и "серьезными, без соплей, постельными отношениями". Вправлять мозги Катрин умела. О подобных неприличных, но занятных вещах Жо, естественно, знал. Но если бы ему так напрямик объяснили в детстве, пожалуй, мальчик с месяц проходил бы с пылающими ушами. Рататоск пережила лекцию без особых потрясений. Наверное, женщинам многие открытия даются легче. И потом, Рата ведь действительно не совсем ребенок. Хотя на эту тему Жо категорически отказывался размышлять даже сам с собой.

Из серой дождевой пелены спикировал Витамин. Хлопая крыльями, проковылял по палубе. Рата наклонила ведро и баклан выплюнул туда серебристую, бьющую хвостом рыбешку.

-Молодец. Отличник боевой и политической, — похвалила девочка.

Жо улыбнулся. Малопонятные словечки и выражения наставницы приживались в экипаже с цепкостью подзаборной крапивы. Чего стоило одно всеобъемлющее понятие "офигительно", некогда подцепленное бывшим вором и распространенное уже по обе стороны океана.

-Милорд Жо, полведра рыбки у нас уже есть, — Рата гордо взвесила емкость с добычей.

-Да, Витамин сегодня в ударе, — согласился юноша.

Баклан одобрительно глянул на него, перепрыгнул на леер и лихо сорвался в полет.

-Зимой рыба косяками к берегу так и прет, — Рататоск посмотрела в дождливую пелену, туда, где прятался берег. — Правду говорят, что зимой все сухопутные горожане едят свинину?

-Ну, может быть и не все, но многие. И едят, и заготавливают всякие там окорока, колбасы, сосиски и сардельки, шпик и зельц.

-Понятно. Я свинину два раза пробовала. Нам привозили. Вообще-то, на Редро только овец и кур разводят. Колбаски из баранины делают, и больше ничего такого. Леди Катрин как-то сказала, что если бы мой муж больше о государственных делах думал, а не сарделькой протухшей, где попало ошалело размахивал, то я бы так и осталась первой леди Редро. Сардельки их что, — в джине вымачивают? Ну, раз они мозг туманят?

Жо хрюкнул и сдавленно сказал:

-Рата, я не думаю, что сардельки в спиртном вымачивают. Разве что в редких, деликатесных случаях.

-Ой, я кажется пошлость сказала! Милорд, я не нарочно, честное слово!

Жо не выдержал, засмеялся.

Рата неуверенно хихикнула и сказала:

-Милорд, вы только леди не рассказывайте. Она тоже посмеется, а мне потом отжиматься не меньше ста раз. Я не против, но у нас прошлый раз из-за отжиманий рыба подгорела.

-Да, рыба нам всем приелась. Мы определенно по мясу соскучились. Ничего, придем в Глор, и свининой угостимся, и телятиной, и уткой по-пекински. И в мясную лавку на экскурсию сходим. Я, между прочим, в большом городе, можно сказать, тоже не бывал. Интересно глянуть.

-Нет, не интересно. Не нужно Глора. Лучше будем так плыть и плыть. Ничего, что мука кончилась. Рыба и так вкусная. Ну, и полезная.

-Рыба, конечно полезная. Но от хлеба я бы тоже не отказался. И от мяса. И от сосисок-сарделек безалкогольных. И от чего-нибудь сладенького. Рата, ты почему в Глор не хочешь?

-Вы меня там продадите.

-Не выдумывай. Мы людьми не торгуем. Вон — с нами даже Зеро таскается. Уж на что бестолочь трусливая.

-Вам его деть некуда. И меня некуда. А в Глоре на нас покупатель найдется. Зеро дорого купят. Он... он редкостный. А меня разве что в служанки возьмут. Потому что с виду я очень мало ем.

-Ешь ты вполне нормально.

-Я говорю — с виду мало. Потом разглядят что обманула. Бить будут. Нет, я не боюсь. Только меня в море никогда не пустят. Милорд Жо, нельзя ли меня куда-то на корабль продать? Ну, если выбор будет? Мне очень нравится на "Квадро". И вообще на море. Здесь во все стороны видно. В Глоре нужны девушки на корабли? Можно будет сказать, что я на "драконе" ходила. Я про "Квадро" слова никому не скажу, честное слово.

-Хватит глупости болтать, — сердито сказал Жо. — Катрин позаботится, чтобы все нормально было. Наша леди совсем не такая жесткая, как кажется.

-Я знаю. Она ко мне хорошо относится, хотя и ругает нещадно. Учит. И со скалы тогда помогла слезть... Оружие позволила пока поносить, — Рата потрогала кинжалчик на поясе. — Только служанка-то вам всё равно не нужна.

-Служанка не нужна, это точно, — согласился Жо. — Ты уж на кого другого учись. Мы, наверное, с "Квадро" сойдем. И куда дальше двинемся, сами пока не знаем. Но ты не волнуйся, — мы тебя просто так не бросим. Ты же теперь морская девочка, ни какая-нибудь... Всё будет хорошо.

-Понятно, — Рататоск вздохнула. — Вы, милорд, добрый. Только... думаете всегда не о том, о чем надо. Вы меня хоть нож научите точить. Ква смеется — говорит, давай, со своего топора начинай.

На палубе появилась Катрин. Глянула на небо, выкинула за борт луковую шелуху, подозрительно покосилась на Жо и девочку:

-Ратка, ты мешок за борт вытряхивала или по всему судну трясла? К тому же, сам мешок неплохо бы на место класть. О чем беседуем?

-В основном, о деликатесах. Кэт, ты бы не могла с нами поговорить?

Катрин, постукивая каблуками, слегка потертых, но нарядных сапог, подошла:

-Вам, что, про шашлык с ВДНХ рассказать? Не сильна я в деликатесах. Полагаю, об этом по моей стряпне можно догадаться.

-Про деликатесы мы и сами нафантазируем. Кэт, извини, но Рата очень беспокоится — что с ней в Глоре будет? Мы можем как-то ситуацию прояснить?

-С Рататоск будет то, что она заслужит, — мрачно сказала Катрин. — Где он, тот Глор? Если доберемся, решим судьбу красавицы на общем собрании попечителей. Лично я ничего конкретного обещать не берусь.

-Надеюсь, мы отнесемся к Рате как к равноправному товарищу по команде? — с вызовом спросил Жо. — Она хорошо работает, и многому научилась.

-Давай-ка без агитации. Пока наша прекрасная золушка научилась замечательно отжиматься. А с дисциплиной у нее проблемы. Мозг напрягать она тоже только через раз предпочитает. Насчет работы, гм... И Зеро у нас вполне исправно работает. Особенно когда ему пальцем укажешь что именно делать, откуда и докуда. Трудолюбие исключительное. Вот только относимся ли мы к красавцу как к товарищу по команде? По-моему, даже Витамин нам как-то ближе.

-Зеро трус. Стопроцентный, — угрюмо сказал Жо. — Рата совсем не такая.

-Да, доблести у Рататоск в избытке. Только чем отличается ее бесстрашие неукротимое от глупости безрассудной? Рата, — губы не надувай. Мы с тобой эту тему не раз обсуждали. И перестань парню на жалость давить. Твоя судьба в очень малой мере от него зависит. Да и от меня, кстати, тоже. Обстоятельства нами распоряжаются, исключительно, обстоятельства. Ненавижу я такое положение вещей, но правда есть правда. Так что, будь девицей сознательной и Жо на мозги не капай. Он уже тоже губы надувать научился. Опыта в общении с кокетливыми девушками у него маловато.

-Кэт, ты что говоришь? — Жо рассердился всерьез.

На палубу выскользнул Сиге. Выражение его вытянутого темного лица было крайне обеспокоенным:

-Что случилось, моя леди?

-Вроде ничего, — Катрин слегка удивилась. — Обсуждаем общечеловеческие ценности и прочую чушь.

-Я не про это, — селк тревожно озирался. — Что с морем?

Жо крепче ухватился за штурвал и завертел головой. Море было пустынно. Берега на севере не видно, хотя небо там слегка и просветлело. Лишь вдали, на юго-западе прозрачную свинцовость небосвода портили низкие и темные дождевые тучи.

-Картинку включи, — торопливо, сглатывая окончания слов, сказал Сиге.

Жо включил радар. На мониторе возникла изломанные зеленоватые очертания далекой береговой линии. Ничего необычного и экстренного прибор не показывал.

Неожиданно с неба спикировал Витамин, чуть не врезался в мачту, панически захлопал крыльями, придушенно квакнул и заковылял к ногам Рататоск.

-Что у вас здесь такое? — поинтересовался, поднимаясь из люка, Квазимодо. — Ругаться собрались? То-то меня крутит. Мы с Вини только захрапели...

Катрин кинула на одноглазого короткий взгляд, и Ква мгновенно замер.

-Что?

Катрин дернула плечом, ее рука, вероятно, бессознательно, скользнула по ремню с оружием.

Теперь Жо тоже чувствовал повисшее в воздухе напряжение. Вязкое, давящее. Совершенно не похожее на обжигающе-ледяную судорогу предчувствия близкого боя.

Водная поверхность на горизонте начала медленно вспухать...

Рататоск едва слышно ахнула.

...Море надувалось широким пузырем. Покатая опухоль все ширилась, ширилась, и Жо не сразу понял, что со дна моря поднимается остров. Серый, огромный, неправдоподобно гладкий...

-Право руля, — выдохнул Сиге. — Быстрее с глубины!

Жо казалось, что все это странная галлюцинация, но руки повиновались команде. "Квадро" круто сменил курс. Резко хлопнул над головой грот. Ква и Катрин опомнившись, кинулись к снастям. Сиге уже работал. Закладывая штурвал еще круче, Жо увидел Зеро, замершего на коленях на носу. Раб, раскрыв рот, в ужасе смотрел на все поднимающуюся со дна серую твердь. На нос, ловко лавируя между снастями и людьми, проскакала Рататоск, ухватила Зеро за шиворот, попыталась поднять на ноги... Жо крепче навалился на упрямящийся штурвал. Катамаран недовольно сопротивлялся...

...Серая опухоль, казалось, целиком охватила юго-восточную сторону горизонта...

Витамин, втянул длинную шею, заскребся, забираясь под штурманский столик.

..."Квадро", наконец, смирившись с новым курсом, с шелестом резал волны. Ветер туго наполнил грот. Зеро с Сиге, и старающаяся им помочь Рата, заканчивали подтягивать стаксель.

Жо осознал что ОНО — живое. Теперь можно было угадать очертания титанических плавников и головы. Но глаза по-прежнему отказывались верить в размеры. Ничто живое не может быть столь громадно...

Люди столпились в кокпите. Почему-то очень хотелось держаться всем вместе. Зеро скорчился на корточках у люка. Все молчали. Даже просто набирать в легкие воздух было тяжело...

-Фастиклон[4] , — с ужасом и благоговением прошептал Квазимодо. — Значит, они и вправду бывают.

-Скорее, это Хар-Бда[5] , — прошелестел Сиге. — ОН может нас проглотить. Нужно включить магию и быстрее уходить.

-А если это фастиклон? Тогда Он нас услышит и погонится. Магию в воде хорошо слышно. ОНО на фастиклона куда больше похоже.

-Блин, биологи-ихтиологи, что б вас... — прошептала Катрин. — ОНО корабли жрет?

Ква и селк переглянулись:

-Кто ж ЕГО знает? ОНО только в легендах бывает.

-Где легенды — там и магия. Жо, включай двигатель.

Юноша, не дыша, нажал клавиши и очень плавно отжал рычаги мощности до упора. "Квадро" чуть ощутимо завибрировал и прибавил хода.

Чудовищное Нечто за кормой никак не отреагировало. Экипаж "Квадро" облегченно перевел дух.

-Что мы ЕМУ? Даже не соринка, — просто пыль, — заметил Квазимодо, потирая щеку.

-ОН — глухой, — уверенно прошептала Рататоск. — Иначе ему бы в уши рыба и плавник набивался. Ведь уши у него размером с утесы должны быть.

-Мы для него как креветки для стурворма, — сказал Сиге. — Неинтересны. Разве что случайно в брюхо попадем.

-Чем же он питается? — Жо вытер о штаны вспотевшие ладони, и снова ухватил штурвал. — О, боги, — глазам своим не верю, — это создание размером с десяток авианосцев.

-Это все-таки фастиклон, — задумчиво сказал Квазимодо. — Они ведь...

Глухой всеобъемлющий звук заглушил слова шкипера. Над морем пронеслось дуновение, подобное первому порыву неистового тропического урагана. Волны сбились со своего ритма, — над поверхностью пронеслись мелкие брызги. В следующий миг Жо почувствовал, как катамаран потянуло назад. Волны вскипели и двинулись вспять...

..."Квадро" выдержал. Сто пятьдесят лошадиных сил двигателя и попутный ветер позволили хоть и до жути медленно, но все же идти вперед. Но Жо не сказал бы, что это были лучшие двадцать минут в его жизни...

Гигантский живой остров медленно погружался в пучину. Вскоре катамаран сильно закачало, застонали снасти, взлетели высокие брызги от бьющих в корму волн и все успокоилось. Горизонт был чист, от берега тянулись все те же, мрачные, полные дождя, тучи.

-Пожалуй, рискнем и дня два-три пойдем ближе к берегу, — протянул Сиге. — Как думаешь, Ква?

Одноглазый шкипер с готовностью закивал. Рифы и вероятность встретить чужое судно, сейчас казались сущей мелочью.

Вечером, проспавший всё интересное Вини-Пух упорно считал, что над ним смеются. Живой остров, — ну, да, как же, нашли дурака. Детям сказки рассказывайте.

Еще шесть дней тоскливого сумрака, незаметно переходящего в ночь, и столь же вяло перетекающего в утро. Солнце появилось всего раза три, зато холодные дожди не уставали напоминать о себе каждый день. Зима.

Пальцы в латных перчатках, годных на все случаи жизни, не мерзли. Не зря Катрин эти диковинные перчатки так ценит. Жо привычно шевельнул штурвалом, подправляя курс, — обтягивающая штурвал кожа, за время перехода заметно вытерлась и местами потрескалась. Да, — "Квадро" теперь настоящий морской волк. Не каждому катамарану посчастливиться пройти столь длинный путь. Это вам не всяких там цензоров вокруг виллы катать.

-Жо, а что будет, если солнце вообще не взойдет? — задумчиво спросила Рататоск. Она восседала на своем месте, закутанная в плащ и замотанная длинным шикарным шарфом, выданным во временное пользование госпожой.

-Солнце всегда на месте, — успокоил Жо. — Даже ночью оно никуда не исчезает, просто освещает другую сторону земли. Всходить и заходить — такой уж закон у светила. Можешь не волноваться. Солнце обязательно взойдет.

-Если солнце не взойдет — взойдет что-нибудь другое, — заметил Квазимодо, разглядывающий в подзорную трубу едва видимый берег. — Например — луна. Ей малость приплатят, чтобы светила поярче, и будет полный порядок. На фига нам вообще солнце нужно?

-Любите вы со мной как с дурочкой разговаривать, — с разочарованием пробурчала девочка. — Я же сказала — 'если представить'. Интересно ведь представить то, чего никогда не бывало. Вот звезды, луна в небе, а рассвета всё нет и нет. Петухи вовсе с ума посходили. Луна над головой висит как последний в мире светильник. Темная Сестра из-за сестры-луны злобно так выглядывает, диких дарков к битве созывает. И приходят страшные дарки. И хобии идут, и лемуры, и слуа со своими копьями, и даже глупые токолоши, о которых вы рассказывали. И некуда людям бежать. Закрываются в домах, сражаются до последнего. И нет никому спасения.

-Ух, Рата, аж мороз по коже, — сказал Квазимодо. — Ну тебя, и так холодно. Тебе бы сказки да саги страшные придумывать. Я когда в лекарне лечился, там тоже сказки, хм, рассказывали-показывали. Про то, как мертвяки по ночам в окна лезут, людям шеи откусывают, кровь пускают. Не поймешь — то ли страшно, то ли смешно. Нелепо. К примеру, тот моряк в лодке, он нам, не то чтоб шею грызть, он же нам вообще худого не желал. Он, мне кажется, просто свой зарок до конца выполнял. Хотя жутко было. Я так понимаю — люди при жизни разные, значит и после смерти тоже разные. Например, если мы вдруг Хенка встретим — неужели он нам дурного возжелает? Вообще-то, мертвые к предкам уходят, и это правильно. С другой стороны, — если неотложные дела на земле остались, приходится некоторым покойникам задержаться. В общем, — как кому выпало. Главное, не вцепляться в горло ни в чем не повинным людям. Мы же все-таки не хобии. Вот с теми, если без солнца, я бы не хотел встречаться. Только ты, Рата, заблуждаешься — это только на вашем Редро дарков под корень вывели. А так они везде живут. Вон — берег ни единого огонька, а кто-то из диких, наверняка, вдоль моря шляется. Чуть дальше от берега шагни, — на сто дней вокруг людей нет, а дарки-то водятся. И в море, и в горах, и в лесах. Ты об этом нашу леди спроси, — она много знает.

-Она мне рассказывает, — Рата потерла торчащий из-под шарфа замерший нос. — Госпожа сказала, что мне образование нужно повышать.

-Это она правильно сказала. Тебе, кстати, на кухню не пора? А то леди тебе прямо сейчас образование повысит. Вспотеешь отжиматься.

-На кухне делать нечего. Рыбу мы сварили, а больше на обед ничего не будет. Все мешки уже вытрясли. Одна соль осталась. Если я вам мешаю, так и скажите, — я уйду.

-Да сиди, — шкипер снова поднял к единственному оку подзорную трубу, — без тебя скучно. Может, ты Жо мешаешь, — так он сам скажет. У него, я помню, тоже язык когда-то имелся.

-Нет, мне интересно, — юный рулевой улыбнулся. — Рата, ты еще расскажи, что будет, если действительно вечная ночь наступит.

-Разве можно такое допускать? — девчонка прищурилась. — Нужно быстрее чудище ловить, — то, которое Сиге этим Хар-Бда именует. Пусть воду зверь выплюнет — внутри пустота окажется. Разложить в брюхе большой костер — чудище взлетит. Милорд Жо рассказывал, что теплый воздух легче холодного и можно шары специальные запускать, так? Чудище будет лететь, пузо у него высохнет и прозрачным как рыбья кожа станет. Получится преогромный светильник. И луне доплачивать ни к чему будет.

Парни засмеялись.

-Свежая идея. Неординарная, — сказал Жо. — Вот только чудище может возражать. Вдруг его изжога раздражает?

-Чудищу Ква все разъяснит. Милорд-шкипер умеет этак убедительно два и два складывать, — серьезно сказала Рататоск. — Разве трудно будет доказать чудищу, что просто здорово вот так среди облаков парить, ярко светиться, и дым из дырочек пускать?

-Рата, тебе наша леди про такого мелкого дарка, что ехидной зовется, не рассказывала? — поинтересовался Квазимодо, не опуская подзорной трубы.

Рататоск не выдержала, прыснула.

-Смешно ей, — проворчал штурман, сдерживая улыбку. — Давайте-давайте — над кривым каждый поиздеваться готов. Некому за меня заступиться. Теа моя родная далеко, не нужен я никому. Ничего, вот придется в переговоры вступать, вспомните меня. Ведь вы с тем же Хар-Бда как к разговору приступите? Наверняка начнете надрываться, в задницу ему орать, приказывать, чтобы сдавался немедленно.

Жо и Рата представили эту картину и покатились со смеху. Ква и сам смеялся, не опуская, впрочем, подзорной трубы.

-Веселитесь? — у трапа стояла Катрин. — Рата, шла бы ты на камбуз.

Девчонка немедленно спрыгнула со своего насеста:

-Что надо делать, моя леди?

-Ну, вообще-то, там теплее.

-Миледи, я не замерзла. Можно, я еще на море посмотрю?

-Да любуйся. Что б оно высохло, это море, — Катрин с омерзением посмотрела на серые волны, потом глянула на бак, — туда, где Зеро, закутавшись в старый плащ, чистил нынешний самодельный якорь.

Жо знал, о чем думает наставница. Уже несколько раз Катрин занималась воспитанием раба. Уводила его вниз, в каюту, сначала можно было расслышать свист ремня и жалобные придушенные охи Голозадого. Потом наступала тишина. В первый раз Жо почувствовал себя жутко неловко. Ква, что вместе с Винни-Пухом подвешивал вялиться рыбу, покосился на юношу:

-Я так думаю — правильно. Спокойней будет. И нам, и ей. Мы же не чурбаки. Понимаем.

Он с Вини принялся обсуждать, как лучше развесить рыбу, чтобы сохла в такой сырости. Жо подумал, что придает слишком много значения естественному течению вещей. В конце-концов, мама тоже весьма либерально к сексу относится.

Зеро появился сам не свой. Деревяно прошел по палубе, забыв сутулится, сел-упал на плащ за своим рундуком. Выражение его смуглого лица было очень странным, — даже не понять, блаженство или страдание окостенело на безупречно красивом профиле. Жо опять почувствовал себя жутко сконфуженным, особенно когда у штурвала появилась Рата. Девчонка бросила на неподвижного раба понимающий взгляд, окончательно испортивший настроение Жо. Потом Рататоск подперла подбородок кулаком и принялась смотреть в море. Жо подумал, что она промолчит, но девочка неожиданно пробормотала:

-Верно говорят, — воин должен быть спокоен. Тогда он будет думать о битве. Я много раз об этом слышала. Только никогда не слыхивала, как быть, когда воин – воительница? Наверное, нет разницы, — Рата покосилась на Жо и забеспокоилась: — Я пошлую глупость сказала, да, милорд?

-Нет, — Жо постарался небрежно пожать плечами, — в любом случае, думаю это совершенно не наше дело.

Рататоск кивнула, тут прилетел Витамин, принялся с подозрительным интересом разглядывать вязанку рыбы, и неприятная тема была забыта.

Потом Жо пытался осмыслить реакцию самой наставницы. После "экзекуции" Катрин выглядела мрачнее всех зимних туч, вместе взятых. Можно было заподозрить, что предводительницу мучают угрызения совести. Но это была бы явная глупость — Кэт никогда не сделает того, в чем сама не до конца уверенна.

Впрочем, о столь сомнительных вещах Жо старался не думать ни тогда, ни позже. Cкорый обед не сулил особых радостей — рыба, честно говоря, жутко надоела. Жо слегка удивился — Ква подхватил предводительницу под локоть и увлек в другой угол кокпита. Там оба стали поочередно смотреть на берег в подзорную трубу. Ну и ладно, подумаешь, секреты у них появились.

Ветер принес новый порыв ледяного ветра. Жо поправил капюшон. Ну и погодка! В воздухе закрутились белые "мухи". Ква говорил, что в здешних местах снег бывает не чаще раза-двух в год. Повезло.

Рата подставила ладошку:

-Снег, да, милорд?

-Снег. Скоро пройдет, туча не такая уж большая.

-Пусть летит, — девочка разглядывала тающие на ладони снежинки. — Они и, правда, красивые. Как морские крошечные звезды. Ква рассказывал, что снега бывает аж выше головы, так что и пройти нельзя. А на воде корка-лед ложится — крепче доски.

-Так только на севере бывает. Здесь снег скоро растает.

-Вы дальше на север пойдете? — печально спросила Рататоск.

Жо смотрел ей в глаза. На пушистых ресницах таяли нежные крупные снежинки. Какими будут эти глаза, когда Белка вырастет? Когда поведет в свою каюту понравившегося мужчину? Она ведь знает, как это, — расстилать постель, ласкать, стонать, изображая или действительно испытывая удовольствие. Нет, так несправедливо думать. Она просто маленькая, жизнерадостная и любознательная девочка. Всё что с ней раньше было осталось на далеких варварских островах. То что с ней будет… О, боги, ну почему так жгуче не хочется об этом думать?! С ней, наверняка, всё будет все нормально. Пройдут годы, еще долгие годы, пока она....

А глаза у нее уже сейчас очень красивые...

-Милорд, я просто так спросила, — прошептала Рататоск.

Нужно было что-то сказать. Что-то честное...

-Жо, включи радар!

С облегчением щелкая тумблерами, Жо оглянулся на предводительницу. У Катрин дергались губы, — кажется, она пыталась не расхохотаться. Неужели?!

-Мыс Пясть, — Ква ткнул пальцем в экран радара, показывая на вытянутую загогулину береговой линии. — Здесь раньше был самый западный пост Глорского союза. Знаменитое место. Здесь три раза личный состав форта целиком исчезал...

Катрин стукнула его по плечу так, что шкипер плюхнулся на скамью:

-Наплевать на дозор! Мы-то не пропадем. Фигушки, — Катрин засмеялась. — Ой, помру! Вот он Глор — рукой подать! Ратка, пошли тесто месить. На хрен нам теперь мука в НЗ?!

Мимо Глора прошли через девять дней. Ква собирался спрятать "Квадро" в укромном месте и оттуда двинуться в пешую разведку в город. Столицу Глорского союза миновали в темноте. Лишь в подзорную трубу были видны смутные огни маяков знаменитой гавани. Квазимодо показывал столпившимся у радара товарищам достопримечательности родного города:

-Торговые пристани... Здесь Внешняя стена к морю выходит. А здесь Флотская верфь, что лорд-командор построил... Вот устье канала — видите как Цитадель огибает. Эх, каналы почти не видно. А здесь, на отмели, у Старой бойни мы в детстве купались...

-Ква, а дом-то где твой? В смысле — родительский? — поинтересовался Жо.

-Примерно вот тут. Жаль самого Гвоздичного канала не различишь. Здесь моя сестричка обитает. Син — ее зовут, — одноглазый привычно погладил щеку и попросил: — Вы только этот дом моим не называйте. Это её дом. А я — так, — северный родственник. Хотя сестричка у меня — ничего девушка. По слухам, выкрутилась, торгует с умом, даром что соплячка-соплячкой. Могу гордиться...

"Квадро" укрылся в узкой бухте. Вокруг высились рыжие пустынные обрывы, тянулся каменистый пляж. Сердито шумел прибой. Экипаж поднял маскосеть и катамаран стал неприметной частью унылого пейзажа.

-Осматриваемся, отдыхаем, думаем, планируем, — сказала Катрин. — В город пойдем завтра. Нечего туда на ночь глядя переться. Не хватало еще со стражей разбираться или с бандюгами резаться.

Экипаж, даже те его члены, что не были полностью осведомлены о цели длинного похода, согласились без особого воодушевления. Всем не терпелось узнать как там — внутри стен казавшегося совершенно недостижимым Глора.

Катрин заставила Жо выполнить обязанности парикмахера. Юноша старательно подравнял золотистые пряди. Наставница сидела, молчаливая и напряженная. Жо закончил с затылком и неуверенно сказал:

-Кэт, знаешь, мне кажется...

-Кажется, что я трясусь? Совершенно верно. У меня даже ноги подгибаются, — Катрин глубоко вздохнула. — Даже не представляю, что будет если...

-Кэт, в любом случае, конец света завтра не наступит.

-Наступит, — наставница снова тяжко вздохнула, и рявкнула: — А ну, брысь!

Сунувшаяся, было, в кают-компанию, Рататоск исчезла и сказала из-за двери:

-Я только подмести хотела. И попросить...

-Сгинь! Потом поговорим. Сейчас за ухо вышвырну.

Рата возражать не решилась, исчезла.

Жо занялся челкой наставницы и пробурчал:

-Кэт, ты не нервничай. И на девчонку не кричи. Она тоже волнуется. Экие все нервные, — у меня самого сейчас руки затрясутся и я тебе ухо напрочь отхвачу.

-Ну, да, — ухо за ухо, зуб за зуб.

-Я не в том смысле.

-И в том тоже. Рата — девица с обаянием, пусть и замурзанным. Я ее обижать не собираюсь, но сегодня пусть под руку не попадается.

-Я понял. Кэт, извини, но я хотел спросить...

-Ты пойдешь. Ты, Ква, и я. Иначе, кто-то из нас троих, оставшись на борту, определенно спятит.

Катрин ушла в свою каюту. Жо поднялся наверх. Рата и стоящий на вахте Вини-Пух разглядывали берега.

-Ква сказал, что здесь контрабандисты раньше прятались. Он здесь даже когда-то сцепился с ними.

-Я знаю. Мне леди сказала, она здесь тоже бывала.

Жо посмотрел на девочку. Рататоск подперла кулаком подбородком и с удвоенным вниманием разглядывала голый обрыв.

-Ратка жертву морским богам принесла, — сообщил Вини-Пух. — Косицу обрезала и на дно отправила. Говорит, у них после долгого похода все так делают. Чудно. Ладно, раз вы у штурвала, я пройдусь, нос проверю.

Вини-Пух потопал по влажной от моросящего дождя палубе. Пустой, с убранными парусами, катамаран выглядел каким-то брошенным.

-Рата, ты зачем про богов выдумала? Думаешь, Вини поверил? Зачем было волосы резать?

-Мне нравится, как леди выглядит, — пробурчала девочка. — Можно мне хоть напоследок красивой быть попробовать? Не волнуйтесь, милорд, — меня и обстриженную купят.

-Дурная ты, Рата. Смотри — теперь у тебя волос мало и уши, которые тебе надерут, нечем будет прикрыть. Да, надрать уши — это будет правильно. А продавать тебя никто не будет. Уж могла бы ты и поверить. Не первый день вместе плаваем. Хватит всхлипывать. Пойдем, я тебя сзади подравняю.

Рата сидела тихая, такая же непривычная, как и никуда не торопящийся "Квадро". Разговаривать не хотелось. Волосы Белки пахли холодным морем и чуть-чуть жареными сардинами.

Зеро повел лодку обратно к судну. Квазимодо спешно выливал из башмаков воду:

-Эх, совсем я позабыл уют родной земли.

-Да уж, — просто чудо, что за страна, — согласился Жо, натягивая башмаки на наспех вытертые ноги.

Вода прибоя была, мягко говоря, освежающей.

-Самый разгар зимы, чего вы хотите, — нетерпеливо сказала Катрин. В своих хороших сапогах она промочить ноги не успела.

Карабкаясь по склону, Жо обернулся. "Квадро" казался неотличим от нескольких утесов торчащих в бухте. Друзей, стоящих на рубке, разглядеть оказалось невозможно. Зато отлично был виден кружащий над бухтой Витамин.

-Солнце проглядывает, — сказала Катрин, стоя над обрывом, и придерживая косынку на голове. — Ква, помнишь, в прошлый раз здесь было почему-то душновато.

-Мы тогда здорово попрыгали, — согласился вор. — Может, и сейчас пробежимся? Я колено проверю. Городские ворота давно уже открылись. К обеду уже на месте будем. Всё узнаем.

-Нет уж, давайте без глупостей. Мы и так не пойми кто. Если галопом двинемся, решат, что точно злоумышленники. Ты, Ква, помнится любил по рынкам пробежаться.

-Эх, молодость-молодость, — вздохнул бывший вор. — Вон она, — тропа.

-Помню, — пробурчала Катрин.

Спустились в лощину, быстрым шагом преодолели еще один подъем. Сзади, за левым плечом угадывался мутный шар вставшего из-за моря солнца. Но здесь, на высотах над обрывами, дул резкий пронизывающий ветер. Под ногами хрустела коричневая трава. Вскоре трое путников выбрались на дорогу.

-Повозка, — сказала Катрин.

Навстречу ползла повозка, запряженная парой мулов. Возница явно насторожился, завидев троицу быстро шагавших незнакомцев.

-Опять мулы, — пробормотал Квазимодо.

-Не трусь, — их всего двое.

-Так и я сегодня слабо вооружен, — с достоинством заметил одноглазый шкипер.

-Улыбайся, — копытные за своего примут.

Возница с изумлением смотрел на высокую молодую женщину в полинявших брюках, заправленных в сапоги странного фасона. Длинный кинжал Катрин благоразумно скрывала под потрепанным плащом.

Квазимодо, кинув цепкий взгляд на поклажу на повозке, обрадовано поинтересовался:

-О, уважаемый, а ты не скажешь, почем нынче картофель отдаете? У меня двоюродный брат на ферме у Краснохолмской дороги живет. Есть смысл к нему лошадей гонять? В городе к картошке-то и не подступишься.

-За десять мешков полную "корону" прошу, — настороженно сказал возница. — Это на Сумном рынке. На Конном, говорят, "корону" за девять мешков можно выручить.

-Ну, Конный всегда дороже был, — разочарованно протянул Квазимодо. — Не, — лучше к брату съезжу.

-Эй, моряк, хочешь, я тебе воз пригоню? Одиннадцать мешков за "корону" возьмешь?

-Подумаю. Послезавтра на Сумном будешь?

-А как же! — обрадовано заверил фермер. — Приходи пораньше, а то расторгуюсь.

-Пожалуй, зайду. До двора-то довезешь? — одноглазый рысцой пустился догонять ушедших вперед спутников.

-Доставим в лучшем виде, — заорал вслед фермер. — Приходи.

-Учись, — сказала Жо наставница. — Теперь колхозник два дня будет ждать, об удачной сделке мечтать, а не думать, откуда на прибрежной дороге трое подозрительных бродяг взялись.

-Картофель нам бы тоже пригодился, — заметил, отдуваясь, Квазимодо. — Только на "Квадро" мешки разве что ночью перегрузить можно.

-Картофель? Нужен нам картофель? — мрачно переспросила предводительница.

Дальше пошли молча. Жо думал, о том, что будет, если кроме дешевого картофеля, в Глоре больше ничего не удастся отыскать.

-Еще кто-то тащится, — сказала Катрин. — Прямо демонстрация какая-то, после нашего-то пустынного моря.

-Рыбак, — заметил Жо.

Невысокий человечек двигался не по дороге, — шагал в отдалении, вдоль обрыва над морем. Чуть заметно прихрамывал. За плечами человечка висел мешок, из которого торчало короткое удилище. Заметив людей на дороге, рыбак остановился и принялся разглядывать путешественников.

-Блин, какие все бдительные, — проворчала Катрин. — Пошли. Или мы и у него черноперку торговать будем?

Разведчики зашагали по дороге, только Ква остался торчать столбом. Жо обернулся, — на лице шкипера отразилось величайшее изумление.

-Знакомый, что ли? — удивилась Катрин.

Рыбак у обрыва поднес пальцы ко рту и над морем разнесся разбойничий переливчатый свист.

-Ай, сейчас сдохну! — взвизгнул Квазимодо и рванул к незнакомцу.

-Друг детства, наверно, — озадаченно предположил Жо, наблюдая как шкипер, путаясь в жесткой траве, несется к рыбаку.

-Пошли к ним, — сказала Катрин. — Боюсь, если так и дальше пойдет, до города мы и засветло не доберемся.

Незнакомец, невысокий, белобрысый, и Квазимодо, радостно лупили друг друга по плечам и счастливо хохотали. Светловолосый парень оказался примерно одного возраста с одноглазым шкипером, худощавое лицо глорца выглядело простоватым, но чем-то приковывало внимание.

-Ква, я вас через день сюда сторожить хожу! Леди Блоод уверяла, что вы непременно на эту стоянку придете. Ха, так и вышло!

-Офигительно! Как же ты в Глор попал?

-Я с леди Блоод прибыл, — значительно объяснил белобрысый. — Леди это место хорошо помнила. Перебрались точнехонько. Меня послали как знающего город, море, и вообще, как морского специалиста. Больше некого было посылать. Это она? — рыбак моргнул в сторону Катрин.

-Она, — Квазимодо улыбался во весь свой новый чудесный рот.

-Выглядишь как дурак какой-то, — одобрительно заметил белобрысый. — Зубищ побольше, чем у меня.

Ква пихнул друга под ребра и кивнул в сторону предводительницы. Рыбак смущенно улыбнулся и решился прямо глянуть на высокую молодую женщину.

Жо, наконец, сообразил, что в лице светловолосого парня привлекает внимание. Собственно, не в лице, а во рту, — зубов чересчур многовато. Почти как у Сиге. Зато когда белобрысый не смеется, — совершенно обычный, непримечательный, паренек.

Многозубый рыбак посмотрел-посмотрел на Катрин, и вдруг упал на одно колено:

-Счастлив лицезреть благородную леди, властительницу "Двух лап", Медвежьей долины, бродов, Черничной скалы, и всех прилегающих земель...

Текст был явно заучен, но белобрысый оратор порядком напрягался, дабы не споткнутся в мудреных официальных оборотах в столь торжественный момент.

-Можно попроще, — сказала Катрин, и с заметным трудом воздержалась, чтобы не сплюнуть. — Полагаю, тебя зовут Ныр? Мы наслышаны. Будь любезен, Ныр, — поднимись и доложи, что тут происходит.

-Всё тут хорошо происходит, — белобрысый парень с облегчением поднялся. — Мы вас давно ждем. Ваш зверь, дети и Мышь, — все в порядке. Леди Флоранс, само собой, тоже прекрасно себя чувствует.

Катрин сглотнула и коротко сказала:

-Веди...

Глава 13

Глор оказался городом большим, не лишенным определенного столичного очарования. Хотя от каналов воняло, да и мостовые, вдоль которых тянулись вымощенные камнем желоба для стока дождевой воды и нечистот, тоже попахивали. На улицах было довольно многолюдно, причем зажиточные горожане щеголяли в весьма шикарных одеждах. Только сосредоточиться на достопримечательностях столицы северного побережья было трудновато. Жо догадывался, что и Катрин сейчас мало на что обращает внимание.

Ква со своим другом оживленно болтая, шли впереди. Ничего удивительного, — Квазимодо своего белобрысого друга уже сто лет знает, доверяет как самому себе. Но как другим путешественникам поверить, что вот встретился на дороге невзрачный парнишка, и небрежно, этак мимоходом дал понять, — ну, что вы суетились-то, всё нормально, вас давно ждут, и вообще, чего было такую горячку пороть?

Ныр, (он же Ныряльщик, Лягушка, Фуа Задрипанный — Жо подозревал, что у парня найдется с десяток и иных кличек) рассказывал о своем Прыжке с леди Блоод. Сие событие произвело неизгладимое впечатление на ныряльщика, что было и вполне понятно. Куда удивительнее был тот факт, что леди Блоод оказалась вполне осведомленной о походе катамарана и приключениях его команды. Блоод дотягивалась до Катрин, а соответственно и до "Квадро", практически каждую ночь. Вот только связь эта была в основном односторонней. Менее уверенно, зато взаимно, Блоод общалась с Теа. Сама лиска 'нащупывала' "Квадро" с большим трудом, но благодаря регулярным вестям из "Двух лап", была в курсе продвижения путешественников. Оказывается, здесь, в Глоре, не так уж и волновались. Черт, так думать было несправедливо — Жо отчетливо это понимал. Но, если сравнивать с собственными тревогами и полной слепотой, — блин, все-таки обидно. Ведь Кэт действительно прямо таки с ума сходила. И в "Двух лапах", и здесь, в Глоре, прилагали все усилия, чтобы помочь и успокоить друзей, но "достучаться" до ослепшей и оглохшей Катрин не удавалось. Блоод знала, что все в порядке, но самой ей рисковать Прыжком на "Квадро", который всё время двигался и был абсолютно незнаком суккубу, было бы очевидным безумием. Скорее всего, прекрасная кровососка оказалась бы в морской воде или на далеком незнакомом берегу. Кроме того, Блоод не без основания предполагала, что серьезной помощи на корабле она все равно оказать не в состоянии. Ланон-ши — существа сугубо сухопутные и к морям-океанам относящиеся с законным подозрением. Главное, что "Квадро" пусть и слепо, но двигался в совершенно правильном направлении. К сожалению, Блоод чувствовала лишь общий курс корабля, и по понятным причинам не могла сказать, на каком расстоянии от северного побережья находятся путешественники.

-И вот я здесь уже два месяца. Вас сторожу, рыбу ловлю, по дому помогаю, — сказал Ныр и обернулся к Катрин: — Вы, миледи, не беспокойтесь, — всё ведь в полном порядке. Да, мы с леди Блоод ваш кривой меч принесли. Леди Блоод говорит, вы без того темного клинка как без рук.

Катрин кивнула. Выражение лицо у неё было совершенно отсутствующее...

Миновали площадь у рынка. Расходились, громко переговариваясь, припозднившиеся покупатели. Женщины, приподняв подолы, перебирались через грязные лужи. На путешественников поглядывали, главным образом, конечно, на высокую Катрин. Самого Квазимодо, с двумя глазами, в наброшенном на голову капюшоне, должно быть, не узнали бы и родственники. Сам штурман вертел головой, оценивая изменения на улицах родного города.

Потянулись малолюдные переулки, огороженные заборами из ракушечника. Ветер раскачивал голые ветви тополей и фруктовых деревьев. Зима в этом году выдалась достаточно суровой для теплолюбивого Глора.

Шагая по криво вымощенным улочкам, Жо начал догадываться чего боится наставница. Слишком долго они отсутствовали. Слишком долго вокруг было море. Сейчас и несколько десятков торговцев и покупателей на рынке показались жуткой толпой. Море изменило путешественников. А если не только они изменились? Если и те, кто сразу после Перехода очутился здесь, в этом странном большом городе, тоже стали иными? Хотя чушь какая-то, — ну, как может измениться мама?

-Почти пришли, моя леди, — сказал Ква.

Путники шагали по узкой изгибающейся улочке. Рассеянно светило неяркое солнце, пахло дымком, навозом и почему-то, дынями.

Катрин по-прежнему молчала. Молча стянула с головы косынку, надела слегка помятую нарядную шапочку, машинально поправила пряди челки.

Впереди улочка уперлась в тупик — дальше шелестели заросли тростника, заслоняющие воду канала. Путешественники свернули к старым, но еще крепким, солидно окованным железными полосами, воротам.

За забором неуверенно гавкнула собака, и тут же залилась восторженным с подвизгом лаем.

Жо почувствовал, как губы расползаются в неудержимой улыбке, — так это же Цуцик разоряется.

Маленький ныряльщик тоже заулыбался:

-Как раз к обеду. Все сейчас дома, — Ныр взялся за кольцо на воротах, заколотил им в крепкие доски:

-Отмыкайте, я гостей привел!

Почти сразу лязгнул засов, и отворилась калитка. За ней стояла совершенно незнакомая Жо женщина, слегка располневшая, но с красивым румяным лицом.

Ныр небрежно кивнул пухлой красавице, шире распахнул калитку и важно пригласил:

-Проходите, господа приезжие.

Румяная тетка попятилась, обеспокоено разглядывая пришельцев. Потом ее взгляд остановился на Квазимодо, и накрашенные глаза женщины испуганно расширились. Шкипер едва заметно кивнул красавице, и прошел мимо.

Катрин все еще поправляла волосы. Ныр смотрел на долгожданную леди "Двух лап" с явным недоумением. Жо пришлось тактично подтолкнуть наставницу. Но тут на них налетело что-то радостно скулящее, светло-серое, в восторге запрыгало, крепко тыча лапами в животы.

-Цуцик, да ты вовсе озверел, — пробормотала Катрин, наконец, переступая порог калитки.

Пес скакал вокруг, взвизгивая уже тише, но пихаясь так, что трудно было устоять на ногах.

Двор оказался тесен, — с одной стороны его ограничивала стена дома и ступеньки крыльца, с другой стороны подпирал заборчик, отгораживающий сад. В первый момент Жо показалось, что во дворе полным-полно людей. На скамье перед домом сидел насупленный мальчишка лет пяти с деревянным, похожим на тренировочный, мечом в руках. Судя по румяной рожице, малыш приходился родственником пышной красавице. Посреди двора, вытащенный на солнышко, лежал широкий тюфяк, на котором сидело двое младенцев, озадаченно оглядывающих гостей и бурно веселящегося пса.

Катрин сделала несколько неуверенных шагов к тюфяку. Дики, конечно, узнала маму первой. Пискнув, шустро поползла навстречу. Ричард бросился догонять, нападал лбом сестрице прямо в попку, повалил на тюфяк. Дети дружно завопили и дальше поползли вместе. Катрин присела, протянула руки...

Жо увидел улыбающуюся Мышку. Вот кто совершенно не изменился. Подружка сидела с миской орехов на коленях, — как обычно чистенькая, аккуратненькая, в туго повязанной косынке.

Еще во дворе стояла незнакомая девушка лет семнадцати, хлопала глазами, всматриваясь в Квазимодо. Должно быть, — сестрица. Та, что Соплячкой была. Сейчас соплячкой симпатичную девушку уже никак не назовешь.

Из сада, кажется, прямо через ограду, вылетело что-то смутно-неразличимое. Промелькнуло через двор, едва не сшибив Ныра и румяную тетку. Одноглазый шкипер оказался крепко припечатан к забору. Впрочем, Ква не возражал, — он и Теа так крепко вцепились в друг друга, будто обоим грозил немедленный Переход.

Фу, стыдно же быть такими счастливыми. Жо ухмыльнулся и отвернулся. Нет, рыжая-хвостатая сейчас точно из Ква всё душу выдавит.

Из дома вышла мама. Жо с удовольствием отметил, что она тоже очень мало изменилась. Разве что платья стала носить чуть длиннее, и фартук на ней был очень забавный. Но все та же привлекательная и элегантная мадам Морель. Пожалуй, сейчас даже заметней стала её мягкая, безупречно правильно подчеркнутая красота.

Ответно улыбнувшись быстрому маминому взгляду, Жо смотрел, как она идет к Катрин. Все смотрели. Даже нехорошо, — как будто спектакль какой-то. Хотя вся жизнь — театр. Мама хорошая актриса, — разве тут станешь винить увлеченных зрителей?

Катрин все сидела на корточках, обнимая близнецов. Дики одной рукой пыталась отвертеть мамино ухо, манящее серебром и камушками, другой дергала за ошейник радостного Цуцика. Ричарда больше заинтересовала красивая шапочка на голове мамочки. А Катрин, не отрываясь, смотрела на подходящую Флоранс.

Странно выглядела наставница. Наравне со счастьем, на ее загорелом лице читалась почти столь же безграничное отчаяние. Глупо, — даже в безнадежной резне на корабельной палубе светловолосая сержант и леди выглядела куда спокойнее. Хотя, чего удивляться, — драк в жизни Екатерины Георгиевны были сотни, а любовь одна-единственная.

Флоранс присела рядом с подругой, поправила съехавшую на брови Катрин шапочку, и подхватила на руки недовольно загундосившего Ричарда. Сын снова потянулся к черно-белой интересной вещице, Флоранс мягко отвела его ручонку, и осторожно погладила подругу по загорелой щеке:

-С возвращением, моя леди.

Кажется, Катрин готова была всхлипнуть. Но леди и сержант без сомнений не может себе позволить хлюпать носом на глазах у посторонних, — даже если большая часть присутствующих вовсе и не посторонние.

Жо отвел взгляд. К нему шла Мышка:

-Милорд, могу я вас обнять?

-Ты мне эти феодальные штучки брось, — возмутился Жо. — Зазналась, микробиологичка городская?

Мышка засмеялась и повисла на шее парня. Жо ее закружил, девушка взвизгнула. Теперь двор смотрел на них, и это было хорошо. Мамам будет легче.

-Ну, так где обед?! — поинтересовался Жо, подбрасывая легкую Мышку. — Ныр нам обещал настоящее пиршество. Желательно, без рыбы, но с пивом.

-Пиво будет, — заверил Квазимодо. Они с лиской так и стояли, тесно обнявшись и явно не собираясь расцепляться в ближайшее будущее. — Пиво живо прикупим. Сестрица, пойдешь с нами?

Девушка растерянно кивнула. Бедняжка явно не могла поверить в возвращение давно потерянного глаза на физиономию брата, и вообще на разительные перемены в его обличии.

-А я? — обиделся Ныр.

-Ты само собой, — заверил Квазимодо. — Пошли, денежки есть.

Компания вывалилась за калитку.

-Милорд путешественник, вы не хотите с нами поздороваться?

Перед Жо стояла мама, близнецы на ее руках пристально разглядывали долговязого старшего брата.

-Прости, Ма, — Жо осторожно обнял всех троих. — Я жутко скучал. Просто сгораю от нетерпения всё тебе рассказать. Но я еще немножко посгораю, — ты не беспокойся. Главное, у вас все хорошо.

-Спасибо. Это ты меня извини. Совершенно ничего не соображаю. Я тебя очень люблю, Джозеф.

-Ну, я очень надеюсь на это, — юноша надул губы.

-Что за забавная манера у тебя появилась? — засмеялась мама.

Жо видел, как на ее ресницах блестят слезы.

-Ма, давай-ка мне этих безобразников, и займитесь делами. Скоро Ква вернется с пивом. А кушать нам давно хочется.

-Спасибо, сын, — Флоранс передала старшему сыну надутого Ричарда. Мышка забрала Дики.

Катрин все еще сидела на корточках посреди двора. Флоранс присела рядом, осторожно обняла подругу за плечи...

Мышка увлекла Жо к стене, где стояла длинная лавка. На юношу с превеликим интересом уставился румяный мальчишка.

-Это Бом, — представила мальчугана Мышка. — Наш главный защитник. Мечом владеет как Ричард Львиное сердце. Его Ныр и Теа уже давно битвам учат. Ну, милорд Жо, рассказывай...

-Сударыня Найни, ежели вы меня еще раз протитулуете, пеняйте на себя. Мне уже эти чины, вот где сидят, — Жо ткнул себя в кадык.

Подошел Цуцик, начал дразниться, тыча носом в пятку Дики. Девчонка тут же вознамерилась стукнуть пса по лбу.

-Так как там море? — поинтересовалась Мышка, пытаясь утихомирить обоих.

Румяный Бом нетерпеливо вопросил:

-Траконы пыли?

-Драконов, парень, мы не встречали, зато видели огромных акул.

Ричард изловчился и ухватил Цуцика за ухо. Близнецы явно собирались атаковать пса соединенными силами.

Жо засмеялся. Он как-то сразу почувствовал себя дома.

Из-за прикрытого ставнями окна послышался странный звук. Ну вот. Оказывается, Катрин приноровилась регулярно плакать.

Мышка и Жо переглянулись. Юноша пожал плечами:

-Иногда и ей нужно. Так вот, — море, значит. Отправились мы в плаванье через Океан от самого Южного берега, от чудесного и чудного города Скара…

Пиво слегка кружило голову. Жо сидел между мамой и Мышкой. В доме было тесновато, поэтому стол накрыли на улице. Обгладывая свиные ребрышки и поглощая вкуснейший гарнир из картофеля и нежных тушеных овощей, юноша думал, что в Глоре все-таки очень мягкая зима. Главное — от ветра с моря укрыться.

-Мам, да ладно, я и сам взять могу.

-Кушай, Найни как предчувствовала — постаралась, — Флоранс подложила сыну еще одну большущую ложку гарнира. — Ты стал выше меня, а выглядишь сущей жердью. Ешь — ожирение тебе явно не грозит.

Жо кивнул, — ладно, сделаем близким приятно, тем более живот еще не лопается. Мышка подсовывала очередной кусок свежей лепешки. Юноша посмотрел на подружку укоризненно. Мышка прошептала:

-Ты с травкой и луком кушай. Хорошо усвоится. Ты, Жо, прямо здоровенным солдатом стал. Завтра я тебя подбрею. Пушок на щеках — очень мило, но не стильно. Или ты решил бороду отпускать?

-О, боги! — вздохнул Жо. — Может, мне теперь о кругосветном плавании подумать?

-Ты сначала вернись окончательно, — улыбаясь, прошептала Мышка. — Вспомни, как ложку правильно держать. Штаны новые купи. Море вместе с вами пришло, — вы даже пахнете исключительно солью и рыбой вяленой.

Жо и Мышка одновременно посмотрели на Катрин. Предводительница сидела непривычно отстраненная. Если присмотреться, можно было заметить, как припухли веки. Но ела молодая леди с прежним аппетитом. Значит, скоро в себя придет.

Жо подумал, что еще вчера, в это же самое время, они обедали в крошечной кают-компании "Квадро". Первое и единственное блюдо трапезы составляла вареная рыба. Впрочем, в мисках все равно ничего не оставалось. Сейчас катамаран стоит в холодной ветреной бухте. Обед, наверное, сегодня готовили сообща. Рате останется помыть посуду. Свои четыреста отжиманий, — следствие самовольной стрижки, — девчонка, должно быть уже выполнила. Если со счета не сбилась — сносно Белка умеет только до полусотни считать. Небось, для уверенности сотню лишних отжиманий прихватила.

-Моя леди, мы на корабль ночевать пойдем, если вы не против, — сказал Квазимодо. Перед ним и Теа высилась целая груда обглоданных ребрышек, и отяжелевший шкипер с удобством опирался на худощавое плечо возлюбленной лиски.

-Вы можете номер в гостинице снять, — сказала Катрин. — Далековато до бухты.

-Ничего, мы пройдемся, брюхо растрясем. Ребятам харчей прихватим, — вор ухмыльнулся, кивая на два набитых мешка, стоящих на лавке у ворот. — Теа и Ныру не терпится на "Квадро" взглянуть. Они у нас моряки прирожденные, завидуют, что не удалось в столь славном походе поучаствовать.

Лиска благодушно фыркнула, демонстрируя свое отношение к продолжительным морским круизам.

-Валяйте, — сказала Катрин. — Только до темноты до бухты доберитесь. Не хватало еще напороться на какую-нибудь нечисть под самым городом. Не расслабляйтесь, здесь тоже не слишком спокойно. Впрочем, Теа лучше меня всё знает. Да, — на борту не очень-то упивайтесь.

-Мы по кружечке отметим и всё, — заверил одноглазый и принялся не без труда выбираться из-за стола.

Ныр, всю трапезу просидевший рядом с сестрицей Ква, тоже принялся собираться.

-Моя леди, я, пожалуй, тоже на корабль пойду. Подышу свежим воздухом, — неожиданно для себя сказал Жо.

Мама посмотрела с изумлением. Катрин мягко посоветовала:

-Ты, кадет, с нами немножко посиди. Поговорить есть о чем. На "Квадро" без тебя один день вполне обойдутся. Не переживай.

Одноглазый с женой и другом ушел, и во дворе сразу стало пустовато. Пухлая красавица, (как выяснилось — мачеха Ква) принялась убирать со стола. Объевшийся Цуцик лениво гонял по плиткам двора кости. Найни принесла кисель, сладкий, ароматно пахнущий какими-то травами. Жо с блаженством цедил эту сладость, от сытости и тепла неудержимо тянуло в сон. В полудреме юноша добрел до купальни, наскоро окатился непривычно теплой водой, натянул чистую тесноватую рубашку. Мышка отвела в дом:

-Ложись, солдат, — девушка взбила подушку. — Только не храпи громко, — маленькие в соседней комнате спят. И раздеться не забудь — у нас здесь тепло.

-Вот жизнь — раздевают, разувают, в детской спать укладывают, — пробормотал Жо, стягивая башмаки. — Найни, а как здесь вообще? В смысле, как живется?

-Хорошо, — сказала Мышка. — Мне нравится. Маме твоей, по-моему, тоже. Мы неплохо управлялись. Только за вас очень беспокоились. Ну, и первые дни, конечно, просто вспоминать жутко. Хорошо, что Теа с Блоод быстро связалась. Теа вообще замечательная лиса. Решительная, толковая, — она нам особенно и испугаться-то не дала.

-Здорово. А мы, честно говоря, жутко перепугались. Даже вспоминать не хочется. Значит, хороший город Глор?

-Здесь есть чем заняться. Мы, между прочим, денег подзаработали, — с гордостью сказала Мышка, пытаясь аккуратнее сложить драные штаны юного моряка. — Твоя мама очень талантливая женщина. Ну, и мы помогали. И Син к нам очень внимательно отнеслась. Она Квазимодо просто обожает. Он тебе не рассказывал, какая у него сестричка славная? В общем, — здесь жить можно. Но мы, конечно, к путешествию на север готовимся. Теа уже давно лошадей присматривает.

-Хорошо, — Жо судорожно зевнул. — Найни, а здесь сосиски или сардельки продаются? Только не из баранины?

-Да сколько угодно, — удивилась Мышка, — тебе на завтра приготовить?

-Нет, я на корабль возьму, — пробормотал Жо и блаженно вытянулся на чистой простыне.

Подушка казалась неудобно мягкой, но заснул юноша мгновенно.

-Тебе нужно отдохнуть, просто отдохнуть, — прошептала Флоранс.

-Нет, обними меня, — Катрин крепче уткнулась лицом в колени подруги.

Комната была тесна, большую ее часть занимала большая старая и скрипучая кровать. Горела единственная свеча, теплые тени играли на разложенном на столике оружии, на гранях дорогого стеклянного кувшина с пивом. Пить Катрин не хотела, она вообще ничего не хотела, — только плакать, обхватывая тонкую талию подруги.

Флоранс гладила светлые волосы. Платье на животе снова начало промокать от слез.

-Кэт, поспи немножко. Тебе нужно расслабиться. Ты сама на себя не похожа.

-Не хочу расслабляться, — всхлипнула Катрин. — Я боюсь. Если опять что-то пойдет не так, если мы потеряемся... Я... я не переживу.

-Ну, почему все должно идти не так? Мы же вместе. Я приготовилась ждать тебя еще как минимум полгода. Вы просто молнией долетели. Такое немыслимое расстояние...

-Из-за меня. Фло, — всё из-за меня! Я так боялась ошибиться, и всё равно...

-Да перестань ты хлюпать! — старшая подруга запустила пальцы в бледно-золотую густоту волос возлюбленной. — Чем ты виновата? Если мы ошиблись, то чуть-чуть. Блоод когда к нам приходила, объясняла. Я, конечно, не всё поняла, но звучало убедительно и теоретически вполне обоснованно. Блоод советовалась с Фир Болгом. Ты помнишь в "Двух лапах" такого колдуна? Блоод дала ему посмотреть через себя, и он сказал, что вмешалась внешняя сила. Фир Болг там много наговорил, — думаю, ни Блоод, ни, тем более, я, и половины не поняли. Сама с ним детально обсудишь.

-Фир Болг? — Катрин шмыгнула носом. — Раньше они с Блоод терпеть друг друга не могли.

-Все меняется, Кэт. Суккубы начинают дружить с колдунами, а ты превращаешься в плаксу. Стыдно, мой сержант.

-Мне стыдно за то, что я вас не уберегла.

-Ну конечно, — мы здесь весьма страдали, погибали и нищенствовали. Прекрати. Вам пришлось куда хуже. Думаю, Блоод нам далеко не всё передавала. По-моему, ты руку где-то травмировала. И что это за ювелирная выставка в ухе?

-Не нравится? — Катрин зажала ладонью ухо с серьгами.

-Как ни странно, — тебе идет. Легкий налет вульгарности полностью в духе здешней экстравагантной моды. Сама подбирала камешки?

-Оттенок камней — сама. Но вообще-то, идея испоганить органы слуха была добровольно-принудительной. Инициатора пришлось отправить к рыбам. Фло, я временами вела довольно разнузданный образ жизни. Гнусненький.

-Я тоже целомудрием не могу похвастать, — Флоранс вздохнула. – Несколько раз я распутничала как одичавшая кошка.

-Блоод?

-Она у нас была всего лишь сутки. Между прочим, — я устояла. Хотя, личное знакомство с твоей ночной подругой было одним из самых сильных впечатлений моей жизни. Ох, она поистине дьявольское искушение. Хорошо, что рядом Мышка была, — они все-таки подруги. Впрочем, Блоод весьма честная дама. Заверила, что я тоже ее подруга, облизнулась, так что меня чуть мгновенный оргазм не прохватил, и намекнула, что мы непременно должны дождаться тебя. Подозреваю — она меня нашла достаточно аппетитной.

-Еще бы. Бло уже не первый год любопытство распирает. Напрасно ты удержалась. Наша кровососка – лучшее средство сексотерапии.

-Нет уж, — без тебя я дегустировать столь сильные средства не готова. Мне сессий с Мышкой хватало. Кроме того, мы с Найни приноровились в бордель захаживать.

-Что?!

Флоранс глянула в изумленные изумрудные глаза, засмеялась, и ласково щелкнула подругу по кончику носа:

-Кэт, ты в своем море окончательно чувство юмора растеряла. Неужели, вообразила, что мы там по вечерам подрабатывали, ноги раздвигая? На хлеб с маслом нам и так хватало. Ты такое эксклюзивное заведение как "Померанцевый лотос" помнишь?

-Ох, так ты с леди Несс встречалась?

-Не только встречалась, но и сотрудничала. Ты в курсе, что твоя доля прибыли в этом предприятии составляет весьма солидную сумму? Несс тебя прекрасно помнит. Откровенно говоря, я не ожидала встретить столь обязательных бизнес-партнеров в этом средневековом городе. Теперь Несс управляет и вторым заведением, — "Плащ командора". С размахом созданный, хм... ночной клуб. И свежие идеи там ценят. Естественно, непосредственно в развлекательный процесс мы нос не совали, но несколько свежих дизайнерских решений предложили. В общем, — на булочку с джемом заработали. И на лошадей. Особенно Найни, — она по части брутальных забав сущая ходячая энциклопедия.

-О, боги! Мышка порядок в здешних борделях наводит? Этот город и раньше на Содом и Гоморру порядком смахивал.

-Мы исключительно внешней стороной дела занимались, — слегка смущенно оправдалась Флоранс. – Никому не повредит, если комнаты в заведении станут чуть экстравагантнее. Только, Кэт, не знаю уж как ты отнесешься, но я несколько раз с Несс не только о смене интерьере рассуждала.

-Нормально я отнесусь, — пробормотала Катрин. – Несс – тетенька вкусная.

-Там не только Несс была, — покаянно призналась Флоранс.

-Да знаю я ее вкусы. Голову мне не морочь, — пустяки всё это. Мы с тобой давно о таких вещах договорились.

-Я и Мышке поблудить позволила, — прошептала Флоранс. – Девочка, мне кажется, заслужила. Кроме того, ей очень полезно за ошейник с другого конца подержаться. Нашей Найни необходимо и о личном будущем подумать. Из слайва ее не перевоспитать, но хотя бы частично.… В общем, ей понравилось.

-Ну и замечательно, — Катрин тяжело вздохнула. – Значит, вам больше повезло. Фло, ты не поверишь, — у меня самцы были — кобели отборные. Хоть сейчас на выставку, медаль на шишку вешать. Только мне ни единого нормального оргазма не досталось. Душман по имени Фригид подкрался незаметно.

-Кэт, ты меня пугаешь.

-Нет, не пугайся, — Катрин крепче обняла подругу. – Я просто без тебя ничего не могу. Я в себя приду и обкончаюсь как фугас трехтонный.

-Детка, мне стыдно…

-Ну вот, — я сейчас опять расхнычусь. Я все эти месяцы надеялась, что у вас всё хорошо. Что ты живешь нормально, вкуса к жизни не теряешь. Спасибо, что ты была хладнокровнее меня. Фло, — я тебя очень люблю. Мы друг другу пообещали, что будем жить долго и вместе. Меня только это и спасло. И я спешила как могла. Я была цинична как регистратура поликлиники. Только, я вот такая дура, что мне проще из ста индивидов кишки выпустить, чем под одного с раздвинутыми ногами лечь.

Флоранс всхлипнула:

-Кэт, ты прости меня. Это я такая циничная, бесстыдная. Но ты мне нужна живая. Обязательно живая. Отомстить мы всегда сможем. От мести, оказывается, тоже можно физически возрадоваться. Только и для этого нужно нам живыми оставаться.

Катрин подняла голову:

-Не поняла. Что у вас здесь стряслось?

-Да ничего особенного. Возник один... хам. Из "деловых", как говорится. Мы тогда еще не совсем в городе освоились...

-Ну и?

-Каналы очень удобное сооружение. Воняют, конечно, зато любое дерьмо исправно в море уносят. Теа мне помогла. Хотя, собственно, я сама... как ты учила. В печень с поворотом. И знаешь, что-то особых угрызений совести я не чувствую.

-Фло, блин, как же...

-Всё — не ругайся. Мышка об этом только через день узнала. Больше никто ничего не знает. Здесь по таким пустякам заявлений в городскую стражу писать не принято. Черт, ну и мерзкий был тип. А сейчас даже с кайфом вспоминаю. Испорченная я баба.

-Почти как я, — задумчиво сказала Катрин. — Знаешь, я тебе один сомнительный сувенир привезла. Двуногий. С виду — самец. Шикарный. Но внешность совершенно не соответствует содержанию. Решишь, что с ним делать. Можно его продать. Можно шкуру на сапоги содрать. Там есть что ободрать — сама увидишь. Я его пыталась использовать, но он меня совершенно не заводит. Меня с него упорно подташнивает. Аллергия какая-то. Сто раз убить собиралась, — воздержалась. Вроде и мерзко, и нерентабельно. Он красивый. Может из него торшер сделать? Эрегированный? В общем, это по твоей части, — решишь. Можешь его как грелку оставить, — на те случаи, когда меня рядом нет. Хотя я собираюсь вечно валяться в твоей постели.

-Вот и чудесно. Не хочу я ни о каких самцах думать. И что это тебе в голову пришло, каких-то декоративных самцов по морям собирать?

-Да он сам прицепился, — с досадой сказала Катрин. — Тут когда плаваешь, чего только не вылавливаешь. Фло, ты не пугайся, но, похоже, мы с собой кандидатку в твои невестки приволокли.

-Что?!

-Фло, не подскакивай. До чего-то серьезного там еще далеко. Девчонка забавная, сообразительная, хотя деревня-деревней. У них период первой влюбленности и прочие лирические отношения. Хотя девица конечно с некоторым опытом. И упрямая прямо на диво.

-А Джозеф?

-Наш кадет, по-моему, еще не понял, что вляпался. Фло, не волнуйся, — это проблема неблизкого будущего. Лучше скажи, — что мы дальше делать будем?

-То есть? Прорабатывайте маршрут, закупайте запасы. В конце зимы двинемся. Путь неблизкий. Теа, полагаю, нам надежных лошадей подберет. Собственно, в вопросах подготовки похода ты куда профессиональнее меня разбираешься.

-Я подумала, — неуверенно пробормотала Катрин, — может, хватит с нас походов? С нами детишки, и вообще...

-Что за чушь?! А как же "Две лапы"? Я Блоод помощь обещала. Там у них проблемы...

-О, боги! — застонала Катрин. — Там-то что стряслось?

-В двух словах не расскажешь. Пока ничего катастрофического. Но без помощи благородной леди-хозяйки нашей Медвежьей долине плохо придется. Я, кстати, тоже рассчитываю оказать содействие. Блоод и остальные твои подданные нам отнюдь не чужие. Кроме того, я просто сгораю от нетерпения взглянуть на детишек нашей кровососки. Она тут возле наших отпрысков так прыгала... В общем, только попробуй, моя дорогая, вновь в сомнения удариться.

-Я лишь подумала, что мы можем и у моря обосноваться, — пробормотала Катрин.

-Вот над этим я и сама подумаю. Это не ваш фураж и буйные стрелы с копьями. Иметь недвижимость в Глоре нам в любом случае не помешает. Я уже присмотрела кое-какие варианты. Не из шикарных, зато это будет хорошим вложением. Деньги у нас есть.

-Фло, но это же жутко далеко от Медвежьей долины. И на лошадях, через перевалы, и даже если... У нас с Ква другой вариант маршрута наметился. Но все равно...

-Екатерина, твоя верная подруга, конечно, юностью не блещет, но и в старческий маразм еще не скатилась. Я знаю, сколько месяцев пути отсюда до земель Ворона. Но нам не обязательно туда-сюда ездить. Деньги и недвижимость и без нашего присутствия полнее могут работать. Присмотреть за делами есть кому. Вот Син — девушка со способностями. Ква с сестрой отношения наверняка будет поддерживать. Опять же, мы с "Померанцевым лотосом" финансово связаны. Заметь, — это не я придумала в сомнительный бизнес деньги вкладывать.

-Это было давно. И вообще, я тогда импровизировала, — пробурчала Катрин.

-Удачный экспромт получился. Кэт, ты губишь в себе талант бизнесвумен. Всё, милая, пора спать. Ты измотана и это совершенно не удивительно. Насколько я понимаю, с такой скоростью Океан здесь еще никто не пересекал.

-Да, довольно просторная купальня нам попалась. Хотя я не уверена, что мы океан пересекли. Мы все больше вдоль берега, да вдоль берега, — Катрин судорожно зевнула. — Но это не важно. У меня и, правда, глаза слипаются.

Она лежала, закрыв глаза и слушая теплую темноту. Мягкое одеяло ласкало плечи, — сто лет под таким удобством не спала. Темнота была полна запахов: угли жаровни, воск потушенной свечи, кожа ножен и ремней, свежее пиво и лепешки. Над всеми этими уютными запахами плавал аромат Фло. Духи у нее, конечно, другие: простой букет, без тысячи Тамошних парижских оттенков. Но так может пахнуть только Фло. В любом мире, в любой вселенной невозможно не узнать аромат нежной кожи...

Катрин осторожно, чтобы не разбудить протянула ладонь в темноту. Запястье тут же оказалось в плену теплых пальцев, и немыслимо мягкие губы коснулись загрубевшей ладони:

-Не спишь? Отвыкла от постели?

-Наплевать, — я и на кактусе усну. Только у нас каких-то сто тысяч ночей осталось. Что мы, дуры какие-то, время напрасно терять?

Руки Фло ласково скользнули за спину подруги:

-Фу, грубиянка. Но, по сути, ты совершенно права...

Под утро Катрин разбудил захныкавший в соседней комнате Рич. Катрин соскользнула с развороченной постели.

-Кэт, ему что-то вечно снится, — пробормотала Фло, с трудом отрывая от подушки взлохмаченную голову. — Я сейчас ему водички дам и все...

-Спи. Моя очередь водопой устраивать, — Катрин чмокнула подругу в щеку.

Флоранс что-то пробормотала и тут же заснула.

Рич пил причмокивая и не отрывая глаз. Дики в соседней колыбели безмятежно посапывала, сжимая оба кулачка под подбородком.

-Здоров наш мужичок воду дуть, — прошептала Катрин.

-Наверное, и пиво будет обожать, — улыбнулась сидящая на корточках, и натягивающая на коленки подол шелковой мужской сорочки, Мышка.

Катрин погрозила девушке пальцем:

-Пиво вредно. Дети должны быть лучше родителей.

-Вы их сумеете воспитать, — убежденно прошептала Мышка.

-Тьфу, — вот и грызуны льстить научились. Ты список грехов ведешь? Не забудь туда отдельным пунктом и мелкий подхалимаж внести.

-Список длинный, — прошептала Найни. — Надеюсь, у Госпожи и до меня руки дойдут.

-Не сомневайся. Но, уж извини, боюсь, это не скоро будет.

-Я не тороплюсь, — Найни улыбнулась. — Главное, — ты уже здесь. Отдыхайте, моя леди. Близнецов можете мне доверить — я привыкла ночью за ними приглядывать. Мы с Хозяйкой обычно сразу вдвоем подскакиваем.

-Я тоже хочу привыкнуть подскакивать. Я боялась, что эти мелкие обормоты меня совсем забудут. Иди, досыпай, моя Мышь. Я уже выспалась.

Ранним утром на улицах прохожих было поменьше. Жо разглядывал почтенных купцов, торопящихся в свои лавки и склады, позевывающих разносчиков съестного, сосредоточенных хозяек с пустыми корзинками. Глорцы с любопытством оглядывались на высокого юношу с морским загаром на узком лице. Конечно, на женщин, особенно на Флоранс, оглядывались куда чаще. Дорогой плащ мама носила очень естественно, — вот эта непринужденная спокойная грация движений так и притягивала взгляды. Жо, как подобает охраннику, следовал сзади. Охранять, собственно, было не от кого, — утром, в центральной части Глора можно было ходить без опасений нарваться на грабителей или иных злоумышленников. Впрочем, в сопровождении Катрин, у которой под плащом висел не только испытанный кинжал-поигнард, но и чудной клинок, присланный из "Двух лап", мама могла бы прогуливаться, если заблагорассудится, и темной ночью.

Жо старался привыкнуть к популярности мамы. Почти все горожане не стеснялись поглазеть на красивую женщину. Странно, — в Старом мире, Катрин, обычно не прикладывая никаких усилий, затмевала старшую подругу. Менталитет, однако. Здесь хорошую одежду и манеру благородно вести себя, ценили куда выше колдовского блеска глаз и длины ног. Забавно.

Жо топнул ногой на очередного рыжего пса, вознамерившегося пристроиться рядом. Благо, Глор собачьим перенаселением не страдал. Мало здесь псов, и это хорошо: копченые сосиски, маленькие колбаски и пухлые сардельки в мешке на плече юноши, своим ароматом непреодолимо влекли четвероногих обжор. Нужно было Цуцика с собой взять — он бы объяснил невоспитанным собратьям, на что можно слюни пускать, а на что не имеет смысла. Впрочем, шикарный пушистый Цуцик внимание горожан привлекал даже больше чем красивые дамы. Вот и приходится индейскому псу во дворе скучать.

За городом подул свежий ветер с моря. Сразу стало легче дышать. Глор, как любой большой город, мягко говоря, попахивал. Мама, поправляя большой капюшон плаща, обернулась:

-Жо, иди к нам. Хватит собак подманивать.

Катрин улыбнулась:

-Он вертухая изображал вполне достоверно. Талант. Вообще-то, нам срочно нужны лошади, — пешие прогулки не для такой сиятельной леди, как наша мама. Ну, это исправимо. Кстати, Фло, могу тебе доложить, что твой сын весьма правильный молодой мужчина. Не идеальный, естественно, но он будет упорно двигаться к совершенству. Ладно, Джозеф, не смущайся как кисейная барышня. Я была рада драться с тобой бок о бок. Хм, и я уж просто непомерно счастлива, что твои уши, пальцы и всё остальное осталось при тебе. Как понимаешь, над техникой мы еще поработаем. Думаю, в ближайшем будущем тебе стоит получить под команду двух-трех бездельников, и на собственном опыте познать, что за жуткая мука ежесекундно пинать в зад бездарных вояк и туго соображающих мордосвинов. Посему, сейчас, пока мы гуляем по этой чудной, замечательно унавоженной дороге, послушай о новостях из Медвежьей долины и Тинтаджа. Ну, столичные новости пока можем просто принять к сведению — надеюсь, наш друг король как-нибудь и сам разберется. А проблемами в родовом замке придется нам и заняться. Политика, товарищ кадет, весьма утомительная штука. Это тебе не десяток-другой пиратов за борт столкнуть. В общем, послушай...

Жо слушал о запутанных делах в далекой Медвежьей долине, пытался представить, как там всё будет. С моря вновь долетали порывы злого и веселого соленого ветра, рычали и напевали о далеких островах, о так и не увиденных землях, о кровавом волшебном жемчуге, о сладкоголосых хитках, коварных морских змеях и гигантских кракенах.

Ха, — чего об этом жалеть? Вся жизнь впереди.

Флоранс стояла над обрывом и с недоумением разглядывала бухту.

-Это и есть наш флагман, — с улыбкой сказала Катрин.

-Я, конечно, в мореплавании ничего не смыслю, но тут... — жалобно начала Флоранс.

С одной из скал взмыла упитанная птица и целеустремленно направилась к берегу.

-Ой, вижу! — обрадовалась Флоранс. — Корабль замаскирован. Вот вы обманщики!

Жо и Катрин засмеялись.

Баклан сделал короткий круг и тяжело шмякнулся под ноги людям. Каркнул-крякнул и принялся одним глазом изучать мешок у ноги юноши.

-Витамин прилетел знакомиться, — объяснила Катрин. — Самый полезный член нашего бандитского экипажа. Рыбу поставляет в ассортименте, не пьет, не врет, сексом занимается интеллигентно — на стороне. Даже на палубу гадить, умница, отучился. Давайте, вниз спускаться. Вон лодка от "Квадро" отходит...

Вниз Флоранс спустилась легко. Подобрала полы плаща и как юная девчонка запрыгала по уступам крутой тропинки. Жо озадаченно посмотрел на наставницу.

-Твоя мама не хуже нас все умеет, — гордо заверила Катрин. — И у нее здесь сердце ни разу не болело, хотя мы с тобой шлялись неизвестно где. Ей очень даже нравится этот мир, — Катрин счастливо улыбнулась.

Жо пожал плечами и поднял мешок. Что странного, в том, что этот мир маме нравится? Отличный мир.

Лодка подошла к берегу. Зеро и Ква спрыгнули в воду, потянули лодку на песок. Теа тоже спрыгнула в воду, придержала весла. Жо с удовольствием помог вытащить лодку на песок, ухватив за привычно тяжелую, пахнущую водорослями веревку.

-Моя леди, на борту всё в порядке, — доложил одноглазый шкипер.

-Хорошо, что в порядке. А что это вы нас целой делегацией встречаете?

-Леди Катрин, позвольте нам с мужем по берегу погулять, — в блещущих из-под темно-рыжей челки глазах Теа плясали золотистые искорки. — Ква ужасно по суше соскучился.

Жо понял, что ему неудобно смотреть на лиску, — губы рыжей девушки, обычно тонкие и строгие, сейчас распухли и казались ярко накрашенными. Во дают, молодожены.

-Понятно, — Катрин улыбнулась. — Полагаю, вас к обеду ждать не стоит?

-Мы вчера про запас наелись, — заверил одноглазый.

Лиска нетерпеливо ухватила его за руку.

-Удирайте, — снисходительно разрешила Катрин.

Жо закинул в лодку мешок со съестным. Мама и Катрин рассматривали высокого гребца. Наставница смотрела, брезгливо скривив губы, Флоранс не скрывала своего интереса. Наблюдая, как взгляд мамы оценивает широкие плечи, смуглую мускулистую грудь, широко открытую ветхой рубашкой, Жо вздохнул, — нет, все как-то очень просто к сексу относятся. А ты, кадет? В кого такой уродился?

Зеро, чувствуя, что решается его судьба, повалился на колени прямо на омываемый прибоем песок.

-Да, редкий экземпляр, — сказала Флоранс.

-Госпожа, — Зеро осмелился поднять умоляющий взгляд на светловолосую хозяйку. — Не продавайте меня. Я буду верен как пес.

-Да уж, — Катрин хотела сплюнуть, но вовремя передумала. — Хорошо, что Цуцик не слышит. Страшно бы обиделся. Амеба ты ублюдочная, а не пес, милорд Зеро. Лодкой займись, франкенштейн гламурный.

Рататоск ела воспитанно, — кусочек сосиски себе — кусочек Витамину. Обожравшийся баклан уже с трудом держался на леере.

-Его сейчас стошнит, — заметил Жо.

-Пусть кушает. Когда его еще такими вкусностями угощать будут, — резонно заметила девочка.

Сосиски, как впрочем, и колбаса, и сардельки, которых отварили на камбузе целый котел, были действительно на диво вкусны.

Катрин и Флоранс сидели в кокпите, — пили свежезаваренный травяной чай. Остальной экипаж, объевшийся и полный впечатлений, расползся по каютам, — Ныр и Сиге беседовали о чем-то о своем, о дарковском, Вини, сраженный несравненным качеством глорских мясопродуктов, уже похрапывал. Только на баке, все еще смаковал свою порцию эстет Зеро.

-Значит, она ваша мама? — задумчиво переспросила уже в третий раз Рататоск. — Очень красивая. Но не похожая.

-Да я знаю, что не красавец, — благодушно признал Жо.

Рата посмотрела как на дурачка, неторопливо нанизала на кинжальчик следующий кружочек колбасы.

-Вы, милорд, совсем неправильно думаете. Ваша мама очень благородного рода — это сразу видно. Древняя кровь и в вас чувствуется. Только мне представлялось, что ваши родственники на нашу леди похожи, — высокие, зеленоглазые и с желтыми волосами.

-Зеленые глаза у моих брата с сестрой. Мама моя из старинного рода. И мой отец свою благородную родословную мог с весьма глубокой древности вывести. Только в наших краях таким деталям большого значения не придают. Что касается Катрин, — она не по крови наша родственница. Сомневаюсь, что в ее родном городе аристократия вообще когда-то существовала. У них там очень запутанная политическая история. Но это совершенно не мешает Катрин быть истинной леди.

-Угу. Значит и у меня есть шанс?

-Рата, ты же тоже вроде не из простых рыбаков?

-Как вы верно изволили заметить, глупо придавать наследственной крови большое значение. Островов Редро для меня больше не существует. Мне нужно совсем иной леди быть, — Рататоск подбросила кинжальчик и умудрилась почти правильно его поймать. — Вы сказали, что в служанки мне не нужно идти. А на корабли здесь женщин не берут. Мне Ныр сказал. Очень хороший человек, в смысле не человек, но все равно, смеяться надо мной и не подумал. Если не на корабль, и не в служанки, и если вы меня не продадите, — придется северной леди стать. Не в шлюхи же мне наниматься?

-Рата, мне тебя иногда очень хочется за ухо ухватить, — рассердился Жо. — Учись и умней. Вырастешь, — все будет хорошо. Займешься, чем захочешь и настоящей леди станешь. Только глупостей не делай.

-Не буду, — заверила девочка и улыбнулась. — Поумнею, выучусь и выросту. Вот только, если бы мне мудрый милорд еще тайну раскрыл: когда люди вырастают? Когда у них зубы вываливаются и внуки женятся?

-Ты, Белка, жутко упрямая бываешь, — вздохнул Жо.

-Ага, упрямая. И упорная. Милорду еще колбаски отрезать?

-Она спокойная девочка, — заметила Флоранс. — Но совсем еще ребенок.

Катрин фыркнула:

-Спокойная? Упаси меня боги, — это зловредная ехидна, хвастливый попугай и скунс, вооруженный оптическим прицелом. Причем всё это зачем-то засунуто в шкуру хвастливой наскипидаренной белки и выпущено на погибель человечества. Ну и насчет ребенка — это очень развитой ребенок. Что уж там, — переразвитый и искушенный. Умом и стойкостью она не обижена, — это правда. В общем, коктейльчик весьма гремучий. Я очень надеюсь на Жо. В некотором отношении он парень меланхоличный, разумный. Но если она до его сердца доцарапается, — тогда, ой!

-До этого еще не один год пройдет. Невзирая на твою исчерпывающую характеристику, девочка она, по-видимому, неплохая. Ты сама ей явно симпатизируешь. Что касается Жо, полагаю, ему должны нравиться девушки совсем иного склада.

-Ты думаешь? — Катрин насмешливо посмотрела на подругу. — Ну, да, уж кому лучше нас знать? Мы же с тобой самые правильные и самые здравомыслящие женщины во всех пересекающихся мирах. Мы с тобой просто сумасшедшие. Очень счастливые сумасшедшие. Ну, не смотри на меня так укоризненно. Нас уже не исправить, а половым воспитанием Жо непременно нужно заняться. Самое время. Если мы не позаботимся, — вырастет черт знает что. Наподобие нас, извращенных.

-Абсолютно согласна, примером для подражания мы не являемся. Но сексуальным воспитанием сына мы прямо сейчас заниматься не будем, — решительно сказала Флоранс. — Давай перейдем, как ты любишь говорить, — к стратегическим решениям. Ваш кораблик симпатичный, — мне понравился. Но подойдет ли он для совместного путешествия? Здесь тесновато. Полагаю, детей, собаку, или меня, ты оставлять в Глоре не намерена? Еще нужна охрана, команда, и багаж. Я правильно понимаю?

-Безусловно. К тому же стоит учесть, что предполагается двинуться абсолютно неведомым маршрутом. По карте мы имеем представление лишь о морском побережье и устье реки. Поэтому Ква предлагает взять еще один корабль. Надежную команду он подберет, остальные детали проработаем сообща. Важно принять принципиальное решение. Видишь ли, Фло, — я уже прошла через горы, и честно говоря, не хотела бы повторять сей туристический подвиг всей семьей. Ладно я, — и Ква, и Теа, и даже этот коротышка Ныр, тоже отлично помнят сухопутный маршрут, и испытывают весьма похожие сомнения. Здешние горы, что б им провалиться, — это не Альпы и не Карпаты. Хотя путь по неизвестной реке наверняка будет изобиловать другими малоприятными сюрпризами. Давай-ка подумаем...

Конец первой части

Глава 1

Благовоний в курильнице было совсем чуть-чуть, - здесь знали, что нынешние гостьи не увлекаются пьянящими ароматами. Легкий приятный запах, чем-то напоминающий аромат свежего дикого апельсина. Большой диковины, между прочим, в Глоре.

Молодая женщина удобнее вытянулась на мягких подушках дивана. Тело, стройное, тренированное, двадцатитрехлетнее было не прочь отдохнуть. Последние дни выдались суматошными и глуповатыми. Фу, с возрастом становишься такой занудой. Никогда в жизни молодая дама не предполагала, что будет готовить экспедицию с такой скрупулезностью. То ли дело добрые старые времена, - оружие за пояс, провожающим - в морду, и весь мир перед тобой. Частенько и оружия-то у той свободной и анархически настроенной личности не имелось - голая да босая в путь отправлялась.

Бывшая авантюристка, бродяга и наемница, жмурясь, улыбнулась узорчатому потолку. Нет уж, ностальгировать по тем временам мы не будем. Юность дело хорошее, но проходящее. Бесшабашная нищета осталась в прошлом, - ныне здесь леди, полновластная хозяйка долин и лесов, мать большого семейства, возлюбленная. Ответственности полные штаны. Ага, еще как бы не забыть - неподкупная блюстительница королевского закона в своих землях, защита всем несправедливо униженным и оскорбленным, многомудрая воспитательница, наставница и дрессировщица. Еще - вернейший вассал Его Величества. Ну, последнее – не так однозначно. С королем у леди когда-то сложились неформальные, интимно-дружеские отношения, - может, и не стоит их втискивать в строгие рамки? Сколько же лет прошло? Четыре года? Не так уж и много, если вдуматься. Впрочем, совершенно незачем об этом задумываться, - до королевских земель еще несколько месяцев пути. Через два дня поднимем якоря, - дней двадцать вдоль побережья, потом вверх по реке…

Прикрыв глаза, молодая женщина начала в тысячный раз мысленно просчитывать еще никем не пройденный маршрут.

Имя нашей достойной героини - леди Катрин. Титул – полноправная хозяйка манора Медвежьей долины, замка "Две лапы" и прилагающих земель. Уместно вспомнить, что когда-то молодая леди носила звания старшего сержанта МО РФ, до этой славной службы кратко, но весьма деятельно успела поработать по контракту на спецслужбы некого африканского государства, затем подлечиться, и выполнить задание военного ведомства одного островного объединенного королевства, затем.… Впрочем, всё это было в прошлом и особого значения не имело.… Уже год Катрин, (известная некогда как Екатерина Георгиевна Мезина) пребывала в официальной отставке и работала исключительно на себя, любимую.

Странно, но на была красива. По-настоящему красива, - высокая, гибкая, с густыми светло-желтыми локонами. Она была бы восхитительно красива, если бы не дурная привычка вызывающе пренебрежительно относится к своей внешности. Она умела очаровывать, но предпочитала достигать цели дерзостью и силой. Она умела выглядеть женственно, но месяцами не вспоминала о щетке для волос и губной помаде. Наматывать портянки ей приходилось почти так же часто, как натягивать чулки. Оборванной и злой она привыкла шагать сквозь пулеметный огонь и артобстрелы, пробиваться сквозь пылающие города, лесные дебри и безводные пустыни. Привыкла одновременно рычать, материться и плеваться. Но времена меняются. Миновали дни, когда единственным украшением юной воительницы были ее сияющие изумрудные глаза. Катрин, наконец, вознамерилась стать истинной леди.

Серьги в ушах, десяток колец (на правой руке они складываются в подобие кастета, но это только если внимательно присмотреться), браслеты на обоих запястьях. Легкое, великолепного насыщенно-голубого шелка, платье. Корсаж изысканно приоткрывает упругую грудь, украшенную колье из удивительных розовых жемчужен. Косметика на лице приглушает морской загар, делает кожу еще нежнее, губы пухлее и ярче, глаза огромнее. Роскошная молодая дамочка - кто будет возражать?

Катрин улыбалась, по-прежнему не открывая глаз. Из соседней залы, из-за тяжелых портьер доносится тихая музыка. Две невидимые цитры ведут неторопливую беседу. Мелодия просто и приятна. Ирония судьбы. Где в Глоре расслабиться приличной даме? Естественно, в борделе. Катрин слушает разговор струн и чувствует себя весьма уютно. Да, времена меняются. Когда-то юная девчонка впервые убивала, чтобы выйти из другого бардака. Правда, вот в этом заведении девчонок не держат насильно. Нет, не то чтобы здешняя мораль сильно отличалась от нравов иных краев, просто здесь, в "Померанцевом лотосе" свой собственный закон. Респектабельное заведение. Здесь и контингент отборный и лучший сервис в Глоре.

Катрин поворачивается на бок, небрежно закидывает ноги в мягких, сшитых из тесненной кожи туфельках на пузатый пуф. Сей предмет мебели – свежая дизайнерская находка Фло. Теперь эти мебельные толстячки входят в моду.

"Блин, как же это получилось? Мы обставляем бордель. Помогаем разным блудунам отдыхать с комфортом. Сдохнуть можно. Как же это вышло? Почему, то, что начиналось как вынужденный экспромт, превратилось в занятие, приносящее ощутимый доход? Нет, действительно, как получилось, что мы стали совладельцами этого гнезда порога? Ладно, я виновата. Не нужно было три года назад налаживать контакт с умницей Несс давая рекомендации по совершенствованию сомнительном бизнесе. И как она тогда мне, соплячке, поверила? Бывают же умные женщины. Ну, то дело давнее, а как сейчас получилось? Я, понимаете ли, в морях затерялась, а Фло вся в дела ушла - серебро заколачивать, городской секс-бизнес консультировать. Ну, положим, у нее с Несс много общего. Но Мышка?! Наша Мышь в роли консультанта по экзотическим развлечениям?! О, боги, да грызун об таком всю жизнь мечтал. Вот негодяйка. Может оставить ее здесь, - пусть этот городишко окончательно в Содом и Гоморру превращает?"

Катрин знала что никого здесь не оставит. Мышь-Найни полноправный член семьи и вообще обойтись без этой дурехи немыслимо. Просто нужно отсюда поскорее сваливать. Наводить эстетику в борделе дело, конечно, сверхвыгодное, но у нас иные задачи есть. Хотя, если вспомнить во что фантазией Мышки превратилась часть подвала "Померанцевого лотоса", то ой-ой как неудобно получается… Ладно, настоящих пыточных камер в этом славном издревле городе полным-полно. Пусть и одна театральная темница будет, - господам, которые сроду свои руки о весла не стирали и в морду по-взрослому не получали, будет куда денежки относить и дозировано-болезненные острые ощущения получать.

Все это чушь собачья. Нужно быстрее домой возвращаться. В "Двух лапах" беспорядок, собственная семья в цыганский табор превратилась. В Глоре хоть и прижились, но все давно знают, что пора дальше отправляться. Уже бы и отправились, - погода способствует, да десять дней назад приключилась странная история.

День был солнечный, удивительно теплый. В Глоре эту пору называли "дареной осенью". На самом деле, такие погодные сюрпризы следовало считать немыслимо ранней весной. Горожане были уверенны, что зима уже не вернется. Судя по всему, природа придерживалась того же мнения, - деревья стремительно, просто на глазах, зеленели. Катрин со своими "пришлыми" пребывала в глубочайшем изумлении. Местный люд снисходительно объяснял, что "дареная осень" бывает регулярно, - каждые пять-шесть лет. Ну, или восемь-девять, - как повезет. По мнению Катрин, подобные шутки природы никак нельзя было называть "регулярными". Например, на севере, насколько было известно, зимы были как зимы - долгие, суровые, с обильным снегом и трескучими морозами. А здесь, - что сказать? - легкомысленное курортное приморье. Жо, увлеченный климатическим фокусом, принялся в изобилии излагать версии объяснения, - о теплых течениях, тектонической активности в океане, и прочих глобальных глупостях. Катрин было наплевать, - пусть хоть вселенское потепление. Главное, можно пораньше отправится в путь. В порту стоял "Собачья голова", - двадцати шести весельный драккар, большая часть команды которого состояла из закадычных приятелей Ква и Теа. Одноглазый клялся что лучшего корабля-партнера для путешествия на север не найти. Верный "Квадро" скучал в бухте, - катамарану, как и Катрин, не терпелось двинуться в путь. Отправляться было решено двумя судами, - на небольшом "Квадро" было тесновато, к тому же в одиночку подниматься вверх по незнакомой реке на катамаране, предназначенном для свободных просторных вод, было рискованно. На реке юркий, маневренный весельный драккар мог оказать неоценимую помощь. С моряками Ква договорился без труда - серебра для оплаты конвоя хватало, да к тому же не так и дорого запросили глорцы. Попутно они, (без сомнения, не без участия коммерчески мыслящего Квазимодо) собирались заняться и торговлей. Но главное – это, конечно, новый путь на север. Водный маршрут к землям королевства Ворона мог принести баснословную выгоду. Катрин не возражала. Торговля естественный двигатель прогресса, к тому же команда "Собачей головы" не будет слишком болтать - такую коммерческую тайну, как речной путь на далекий богатый север, будут беречь как зеницу ока, да еще и детям вобьют в задницы, чтобы секрет тщательно блюли. На Квазимодо в организации таких выгодных секретных операций можно было целиком положится.

Чудная погода сулила скорое отплытие. Экипажи с энтузиазмом готовились, а сама Катрин неожиданно обнаружила, что ей собственно нечего делать. На "Квадро" прекрасно обходились без нее, списки снаряжения давно были составлены, ремонт судов завершен. Катрин для порядка, естественно, бывала на катамаране, беседовала с Сиге, который выбрался в город только два раза, да и то был переправлен сугубо контрабандным методом - на лодке. К городам селк был равнодушен, - тюленя интересовали новые порты, маршруты, неизвестные земли.

"Квадро" казался привычным, родным, только очень тесным. Возможно, оттого что на нем теперь бывало куда больше людей. Теа чувствовала себя на борту совершенно свободно, Мышка с любопытством рассматривала кораблик и восхищалась великолепными зеркалами в каютах. Нужно признать, бывшая микробиолог целиком адоптировалась в здешнем, не изобилующем удобствами, мире и была совершеннейшее удовлетворена собственным скромным бытом. Флоранс, как обычно без особых эмоций, но придирчиво осмотрела судно, тщательно расспросила, кто в каких каютах будет располагаться, и предложила кое-что скорректировать.

-Тесновато нам будет, - с беспокойством пробурчала Катрин. – Фло, ты извини, но эти четыре "квадрата" каюты нам с тобой на несколько месяцев основным домом станут.

Фло насмешливо прищурилась:

-Мы тебя стесним? Уже соскучилась по свободным морям-океанам, корсарская капитанша?

-Очень остроумно. Вот когда ты осознаешь, что здесь одним-единственным способом греться можно, тогда по-иному на затяжные морские круизы взглянешь.

-Я почему-то уверенна, что замерзнуть ты мне не дашь. И вообще, у тесноты есть много преимуществ, - например, наши отпрыски не смогут расползаться. Здесь просто некуда.

Катрин заулыбалась:

-Это – да. Мышку вчера едва удар не хватил.

Фло засмеялась.

Вчера Дики устроила коварную провокацию, безумно напугавшую Мышку. Близнецы возились во дворе на одеяле, Найни снимала развешенное белье. К своим обязанностям няни Мышка относилась с истовым усердием, как, впрочем, и ко всему, чем, ей приходилось заниматься в семье. Сунув в корзину последнюю сорочку, девушка мимоходом глянула на одеяло, - там сидел один Ричард, задумчиво дергающий себя за нос. Дики не было. Деться девчонке было некуда, - передвигалась малышка пока преимущественно ползком. Чужих во дворе не было, удрать куда-то дальше ворот или ступенек дома, Дики при всей своей прыткости никак не могла. Мышка, отвернувшаяся всего на мгновение, пришла в ужас. На ее писк из дома выскочили Теа, только что пришедшая из порта, и Катрин. На несчастную Мышку страшно было смотреть. Ричард озадаченно поморгал на побледневшую как мел няню, для пробы хныкнул. Теа жестокосердечно хихикнула. Катрин поинтересовалась:

-Мышь, ты окончательно в роль тупой домохозяйки вошла? Помнится, ты когда-то весьма хитроумным грызуном была.

Найни в отчаянье глянула на Цуцика. Пес преспокойно сидел у ворот, и смотрел на подружку с той же укоризной, что и остальные домочадцы. Мышка жалобно сморщила носик. Цуцик смилостивился и с намеком моргнул в сторону корзин. Найни подскочила к белью, зачем-то подхватила и переставила одну корзину, и только потом ухватилась за накренившуюся. Дики затаилась внутри, поджав ноги и натянув на голову свежевыстиранный край простынки.

-А-аа… - залепетала Мышка.

-Учебная тревога. Дело полезное - констатировала Катрин, и обернулась к вышедшей на ступеньки Флоранс. - Ты не волнуйся, так еще не раз будет.

-Я не волнуюсь, - сказала Флоранс. – Я в отличие от вас уже воспитала одного, как ты выражаешься, оболтуса. Найни, ты, пожалуйста, так не бледней. Твое дело, - смотреть, чтобы малыши уши друг другу не оборвали и не лопали то, чем их Цуцик вздумает угощать. У меня от этих водяных крыс, что он притаскивает, просто мороз по коже. И где он их только, волк лесной, выуживает? Тем ни менее, за безопасность детей вот это хвостатое чудовище и отвечает. Думаю, мы все ему доверяем. Так что и ты, Найни, на пса вполне можешь положиться.

-Дд-даа, - Мышка судорожно кивнула. – Цуцик, он.… Не знаю, чего я так перепугалась.

-Ты, Найни, не вздумай надолго глупеть, - озабоченно сказала Катрин. – Рановато нам идиотизмом баловаться. Как ты могла не заметить, что корзина перекосилась? Ты же у нас просто обожаешь все по линеечке расставлять, даже табуретки. Я вот тут рассказывала Теа, какой ты раньше была. Лиска не верит, что тебя было нужно заставлять причесываться.

-Конечно, не верю, - сказала, улыбаясь Теа. – Ква, всегда Мышу в пример ставит как образец аккуратности и пунктуальности. Мечтает Мышь к купеческой бухгалтерии привлечь.

-Очень может быть, - согласилась Катрин. – Найни необходимо о достойном применении своих талантов подумать. Не все же сопли младенцам утирать. Надеюсь, близнецы и сами сморкаться научатся. Ну, Мышь сама выберет чем заняться.

-Сама?! – Найни широко раскрыла глаза.

-Под нашим чутким руководством, - успокоила Катрин и поинтересовалась у поползшего к корзинке Ричарда: - А ты куда? Вы уже крупные котята, в одну тару не забьетесь.

Ричард сосредоточенно взглянул на мам, ухватился за корзинку, приподнял простыню с головы сестры. Дики немедленно скорчила брату рожицу. Ричард задумчиво посмотрел, аккуратно опустил простыню на место, завесив хитрую физиономию насмешницы, сел и начал глубокомысленно дергать себя за пальцы. Вид у него был такой снисходительный и мудрый, что женщины засмеялись.

-Блин, натурфилософ Диоген Аполлонийский растет, - заметила Катрин.

После обеда детишки сидели на одеяле, но философами не выглядели, поскольку пыхтели, отчаянно пытаясь отобрать друг у друга ломоть вяленой дыни. Миска с такими же ломтями стояла рядом, но те куски, несомненно, были не так аппетитны.

-Спортивный дух развиваете? – поинтересовалась Катрин. – Ну-ну, - она кивнула сидящему у стены пятилетнему сводному брату Квазимодо. – Как жизнь, Бом? Ты на страже?

-Тетя Найни ушла в лавку. Я охраняю, - мальчишка локтем плотнее прижал к себе деревянный меч, другой рукой крепче стиснул полоску сладкой дыни.

-Взрослеешь на глазах, тинейджер, - с одобрением сказала Катрин, и перехватила улыбку Флоранс, что-то пишущей за столом под старым орехом. – Все заняты, только мы с Цуциком в резерве. Псина, ты сегодня на канал гулял?

Цуцик подтвердил что, гулял, но можно и еще сходить. Даже нужно, потому что псам, гулять полезно, а если не гулять, то тогда всякие необоснованные обвинения в ожирении держите при себе, потому что, раз лесов нет, а ловля крыс не одобряется, то…

-Я поняла… - заверила Катрин. – Пойдем ноги разомнем, на корабле еще насидимся.

Она машинально проверила нож, скрытый на ремне в горизонтальных ножнах, посмотрела на ноги. Босиком, но ничего, земля сегодня совсем теплая, а когда еще удастся так свободно погулять. Благородные леди прилюдно босыми не ходят.

Катрин подняла засов, и Цуцик радостно выпрыгнул за калитку. Обычно улица в середине дня была пустынна. Катрин вышла за псом и с неудовольствием заметила чужаков. Какая-то юная девушка и нечесаный пацан стояли под забором. Чужие. Катрин хорошо знала всех соседей семьи Рудна. Цуцик, задрав лапу под деревом, тоже с любопытством косился на чужаков.

Девушка и пацан оторопело уставились на пса. Цуцик неизменно производил на глорцев потрясающее впечатление. Собак в городе было и так мало, а таких пушистых, светло-серых, с пронзительно голубыми глазами в приморском городе и отродясь не видывали. Цуцик, нечуждый тщеславия, приветливо оскалился.

Случайным гостям явно захотелось попятиться.

-Он прохожих не кусает, - на всякий случай заверила Катрин. – Ищите кого-нибудь?

Прохожих Цуцик действительно не кусал. Но штаны рвать любил. Был прецедент - пес, гуляя с Жо, пуганул какого-то мужика и слегка попортил тому одежду. Горожанин получил "корону" возмещения моральных и материальных вреда, но не нашел ничего лучшего чем припереться на следующий день, требовать доплаты. Дома, из людей ответственных была только Теа. Лиска благородно выдала пострадавшему еще одну "корону", но когда тот стал нагло намекать что ущерб был гораздо значительнее, Теа не замедлила пообещать собственноручно спустить со страдальца штаны и… В общем, несчастный вернул лишнюю монету и больше не приходил.

-Мы семью Рудна ищем, - решительно сказала девчонка. - Не здесь они живут?

-Здесь, но госпожа Рудна сейчас в лавке. Что-нибудь передать? - Катрин с интересом смотрела на юную незнакомку. Странная девчушка, - лет пятнадцати, не старше. Не сказать что красивая, но симпатичная. Загорелая. Штанишки, похожие на бриджи. Вылинявшая косынка на голове. И глаза светло-светло серые. Почти как у Цуцика. С такими глазами где-нибудь на рижском взморье жить. Пацан еще интереснее. Потому что, совсем не пацан. Лохматый, безносый, - на лице две дыры ноздрей, но это вовсе не уродство. Дарк. Весьма похож на человека - над этим постарались, поработали -замаскировали. Но тот, кто не раз видел представителей сумеречные племен, сразу угадает подвох. Правда, племя определить невозможно, - подобных дарков Катрин не видела. Сам недомерок пялился на Катрин во все глаза, - сразу понятно, что безносый наглец период полового созревания уже миновал. Ну, ты, малый слюни-то скорей подбери.

-Так что-нибудь передать госпоже Рудна?

-Спасибо, не нужно, - девица независимо вздернула курносый нос. – Мы лучше в лавку заглянем.

-Заглядывайте, - насмешливо сказала Катрин. – Госпожа Рудна торговыми делами всегда в лавке занимается.

Девчонка высокомерно кивнула и пошла прочь. Ревнует своего недомерка, что ли? Вон он как поспешно следом заскакал.

Катрин пожала плечами и сообщила Цуцику по-русски:

-Вот народ. Апломба выше ушей, и это при такой-то рожице рязанской.

Пес снисходительно поморщил нос. Что с них, с городских, взять?

Девчонка вдруг резко остановилась. Кажется, мелкий дарк ей что-то сказал. Сероглазая решительно развернулась и направилась к Катрин:

-Оскорблять незнакомых людей бесчестно, - звонко сообщила девица. – Можно и в красивое лицо заработать.

-Мне в лицо?! – Катрин в некотором удивлении глянула на пояс девчонки за которым красовалась короткая дубинка. – Меня - дубинкой? И за что, позвольте спросить?

-За хамство и неучтивость, - исчерпывающе пояснила наглая девица.

Услышав за забором повышенные тона, обрадовано запищала Дики. Ой, большой любительницей свар вырастет.

Катрин хмыкнула и предостерегающе погрозила пальцем дарку-недомерку:

-Ты, маломерок, от пояса руки подальше держи. Давайте без эксцессов. Не знаю, чего вы на меня взъелись, но лучше гуляйте отсюда, пока штаны целы.

Цуцик уже сидел позади девицы и с восхищением рассматривал аппетитные, пусть и слегка худощавые икры.

-Я таких собачек на завтрак ем, - самонадеянно объявил мелкий дарк.

Катрин ухмыльнулась:

-Извини, Цуцик у меня один. И он очень возражает, когда его кушать пытаются. Ты из каких народов будешь, доблестный собакоед?

-Я из метисов-артиллеристов, - гордо заявил дарк.

-Ой, не могу! – Катрин схватилась за грудь. – Артиллерия прибыла. Резерва Ставки Верховного Главнокомандующего. Офигительно. Вы откуда такие серьезные?

-Мы издалека, - с трудом выговорила девчонка. – Но лицо набить все равно можем. Лицо, а не морду. Кстати, лицо у меня не рязанское, а московское. И хамить мне не нужно. А еще землячка вроде бы, - последние фразы были сказаны на русском языке, с потрясшим Катрин чисто московским "аканьем".

-Ой! – Катрин всплеснула руками. – Да ты что?! Я же только потому ляпнула, что здесь таких курносых и не увидишь. Извини, пожалуйста. Ты откуда взялась, сероглазая?

Кажется, девчонка усилием воли сдерживала слезы.

-Мы из-за океана. И я вас, наверное, знаю. Вы знаменитая леди Катрин. Про вас Квазимодо рассказывал. Мы, собственно, его и ищем. И вас тоже. Я сама с господином Квазимодо лично не знакома, но он о вас доктору Дуллитлу рассказывал. И Косте, в смысле, - Костяку. Вот мы и пришли к вам поговорить.

-И доктор здесь? – Катрин изумленно покрутила головой. Про Пришлого доктора-англичанина часто рассказывал Ква. – Ирония судьбы. Уж про Дуллитла я наслышана. Да вы заходите. За "рожу" извини, честное слово. Я просто по жизни грубая, оскорблять совершенно не думала. И ты, артиллерист, извини покорно. Первый раз дарка-артиллериста вижу, смеяться исключительно от удивления начала.

-Это ничего, - снисходительно заверил дарк. – Главное, вы меня про нос не спросили.

-У всех нос, - Катрин улыбнулась. – У всех разный. Что мы носов не видели? Заходите….

Землячка оказалась девчонкой интересной. Звали ее Дашей, прибыла она с компанией сотоварищей из-за океана, и одиссея у них получилась захватывающая. Самое интересное, что маршруты землячек чуть не пересеклись раньше - еще по ту сторону океана. Человеком юная Даша была крайне серьезным, несмотря на возраст, и весьма хозяйственным, что очень понравилось Флоранс. Похоже, Дарья приглянулась и Жо, но поскольку девчонка не замедлила похвастать, что замужем, честный Жо сразу отказался от всяких романтических настроений.

И вообще, дело оказалось серьезным.

Большая часть спутников сероглазой москвички отлеживалась в рыбацкой деревушке западнее Глора. Высадка на побережье прошла не слишком гладко, - чудом добравшийся до родного берега, когг сел на рифы и был окончательно добит штормом. Несколько человек команды погибли, многие пострадали. К счастью, спутники Даши отделались относительно легко, но до города пока добраться не могли по состоянию здоровья. Даша и ее безносый дружок-полукровка по имени Мин были отправлены на разведку и так неожиданно столкнулись с самой "знаменитой леди-воительницей".

Узнав, что их хороший знакомый доктор Дуллитл совсем недалеко, Ква, Теа и их друг Ныр, пришли в полный восторг.

-Кэт, - Квазимодо ухмылялся во весь свой новый рот, - наш доктор достойный человек и лекарь замечательный. Ну, ты понимаешь, на что я намекаю. Он будет нам жутко полезен. Вообще-то, я ему когда-то сболтнул, что ему будут рады на севере. Уж простите, без вашего согласия, моя леди. Но, клянусь всеми зубами, о таком лекаре можно только мечтать.

-Ква, давай без извинений. Ты знаешь, что нам надежные люди как воздух нужны. Твоя рекомендация многое значит. Только доктор не один. Их шестеро. Не уверенна, что они все захотят отправиться на север. Кроме того, Даша намекала на какие-то там обстоятельства. Кажется, они сами нам что-то хотят предложить.

-Уверен, доктор нас "разводить" и не подумает. Он не по этой части, - Квазимодо погладил паутинку шрамов на своей щеке. – Про девчонку я, конечно, ничего не могу сказать. Ты ее лучше нас раскусить сможешь. Но доктору и его друзьям неплохо бы помочь.

-Так, леди? - Теа смотрела вопросительно.

-Моя леди, док Дуллитл - человек замечательный, - поддержал друзей Ныр.

Катрин пожала плечами:

-Я же не чучело бесчувственное. Конечно поможем. Только если переговоры серьезные, как таинственно намекает Даша, я бы хотела чтобы в разговоре и Флоранс поучаствовала. И Жо. Ну и вы, несомненно.

-Переговоры потерпят, - поспешно сказал Квазимодо. – Нужно посмотреть, что у них стряслось и как они вообще. Возможно, им сейчас просто пожрать и отлежатся нужно. Вы, моя леди, знаете что такое, - Океан.

-Ну и что стоишь? Транспорт организовывай.

Что такое Океан Катрин знала. К чести группы доктора, перенесли они опасное путешествие стойко, чего было трудно ожидать от людей сугубо сухопутных, по большей части в первый раз оказавшихся на борту корабля. Сам доктор, правда, в старом мире немало путешествовал, участвовал в первой Мировой войне, что послужило для Катрин впечатляющей рекомендацией. Вообще, доктор Дуллитл производил на удивление приятное впечатление. Профессионал высокого класса, истинный джентльмен, умный, внимательный, воспитанный. Катрин просто потрясло, как непринужденно он поцеловал руку Флоранс. Это надо же так сразу уловить, кто здесь истинная дама. Нет, Катрин была не в обиде, ее всегда смущали эти дурацкие аристократические любезности. Ну, может быть и не дурацкие, но просто смешные по отношению к бывшему старшему сержанту. Док об этом мигом догадался, за что ему отдельное спасибо. В общем, доктор оказался высший класс. При нем состояла высокая, еще весьма привлекательная, несмотря на неулыбчивость, тетка. Звали ее Эле, и она оказалась бывшей профессиональной телохранительницей, находящейся с Доком в весьма близких отношениях. Судя по всему, отношения были не просто сексуальные, а действительно близкие. Что ж, Док вполне заслуживал хорошей бабы. А вот с Дашей необходимо было пообщаться побольше, - девчонка она, не смотря на юность, была весьма недоверчивой. Муж ее, лохматый юнец, отдаленно похожий костлявостью и долговязостью на Жо, оказался еще одним старым знакомым Ква. Одноглазый искренне удивился тому, как быстро вырос мальчишка - в свое время Костяк был подручным мальцом в банде "деловых", о чем без особой стеснительности поведал дамам Квазимодо, в свое время и сам весьма преуспевший на криминальном поприще. Катрин бандитское прошлое паренька не слишком смущало, - мальчик адекватный, а дальше посмотрим. Забавно, но Костяк и Даша, несмотря на свою вопиющую юность, выглядели истинно супружеской парой. Этакие влюбленные, стопроцентно уверенные в друг друге. Жо вправе позавидовать. Еще в заокеанской компании имелась прилюбопытнейшая пара персонажей, - два карлика, - уже знакомый дарк Мин, (которого полностью следовало торжественно именовать Минимумом) и вполне человеческий низкорослый парень по имени Утбурд. Последний был личностью ехидной, внешне довольно непривлекательной, но у друзей пользовавшейся полным доверием. Ныне Утбурд ковылял с ногой в лубках, - во время кораблекрушения короткой конечности порядком не посчастливилось.

Поселился доктор с друзьями в приличной гостинице у Красногорской дороги. Радостный Квазимодо все организовал, оплачена гостиница была из средств выданных Флоранс и через день Катрин со своими была приглашена на торжественный ужин. Все было очень мило, хотя заокеанские гости, за исключение учтивого доктора, явно смущались присутствием светловолосой леди. Катрин стало даже досадно. Фло их, понимаешь, не смущает, с Жо они уже во всю спорят по морским вопросам, а вы, милостивая леди, вроде пугала огородного.

Катрин с некоторым облегчением поднялась из-за стола, когда Даша пригласила подняться в номер, "чуть-чуть поговорить о насущных делах". Наверх пошел доктор, Даша, сама Катрин, и Флоранс. Юный супруг бывшей москвички, к удивлению Катрин, лишь проводил подругу пристальным взглядом. Сумрачная красавица Эле к серьезной беседе склонности тоже не проявила, карлики увлеченно дегустировали пиво и повествовали о морском походе. Жо сказал, что переговорщик он плохой, - естественно, - морская болтовня куда важнее. Теа, Ква и Ныр от участия в переговорах уклонились. Квазимодо уверенно сказала что в "тех" делах они ничего не понимают, из чего следовало, что хитрый вор уже знает о чем пойдет речь. Ну, ладно, - Катрин была слегка заинтригованна.

В номере было прохладно и тихо. Даша деловито проверила засов.

-Извините, предосторожность не лишняя. Мы своим доверяем, можно бы и при всех поговорить, но вполне вероятно, что вы, леди Катрин, сочтете, тему вообще не подлежащей обсуждению. Вы тогда меня сразу прервите, мы поймем.

-Насчет засова, я не возражаю. Лучше в спокойной обстановке дела обсуждать. Только, ты, Даша нас так не интригуй. Лопнем от любопытства.

Доктор Дуллитл примирительно улыбнулся:

-Сейчас миледи все поймет. Дело действительно щекотливое. Вы уж Ашу извините. Она волнуется.

Катрин, не скрывая удивления, посмотрела на доктора. Этот мужчина, на взгляд которому было уже за пятьдесят, и сам волновался.

-Леди и джентльмены, - сказала Флоранс, - что бы ни было здесь сказано, все останется между нами. Полагаю, все мы получили вполне убедительные рекомендации от нашего общего друга.

Даша судорожно сглотнула и дрогнувшим голосом сказала:

-Вы правы, леди. Я вам доверяю, но все равно волнуюсь. Извините.

Девушка нагнулась и вынула из дорожного мешка книгу в кожаном переплете.

"Магия, - подумала Катрин. – Удружили. Ну, на хрена нам магия? Не люблю я ее."

-Солидный манускрипт, - с доброжелательным интересом заметила Флоранс. – Вы, Аша, ее, несомненно, открывали? Надеюсь, оттуда заклинания произвольно не сыплются?

-Нет, - Даша помотала русой головой. – Собственно, леди Катрин, наверняка с этой магией знакома, - девушка неуверенно посмотрела на Флоранс. – Думаю, и вы, леди, ее тоже знаете.

Пряжки манускрипта оказались расстегнуты, и девушка осторожно извлекла содержимое "книги".

На столе оказался ноутбук.

-Ноут, - с удивлением сказала Катрин. – Действительно, магия.

-Весьма неожиданно, - согласилась Флоранс. – От Билла Гейтса и здесь не скроешься.

-Действительно, "Microsoft", - Даша бережно погладила ноутбук. – Но это детали. Возможно, вы оцените тот факт, что эта машина принадлежала лорду-командору.

-О! Музейный девайс, - Катрин с уважением посмотрела на ноутбук. – Как я догадываюсь, сохранилась и начинка?

-Все в полном порядке. Часть файлов, правда, зашифрована, но думаю, опытному человеку не составит труда их вскрыть. Чехол отличный, - абсолютно непромокаемый. Есть запасная батарея и компактный генератор.

-Дашенька, - Катрин с сочувствием посмотрела на девушку, - видишь ли, нам совершенно не нужен ноутбук. Совсем-совсем. Рекламируешь ты его очень хорошо, но, видят боги, он нам не нужен. Мы твердо решили жить простой сельской жизнью. Выбрали чистый воздух, и оставили высокие технологии в другом мире. Ты уж извини. Не нужен нам компьютер. Тем более с таким сомнительным и многообещающим хвостом, как файлы великого командора. Вдруг милостивый лорд Найти за ним лично пожалует? Человек он серьезный, а у нас и так хлопот хватает.

Похоже, Даша совершенно растерялась.

-Лорд Найни не придет. Он, милые леди, погиб, - сказал доктор Дуллитл, с сочувствием глядя на свою юную спутницу.

-Да, я слышала, - согласилась Катрин. – Но лорд-командор был личностью неординарной и весьма хитроумной. Мало ли что он подразумевает под смертью?

-Мертв. Могу подтвердить как врач, и человек лично знакомый с великим лордом-командором.

-Да? Вы, хм, поучаствовали?

-Я был на том же корабле, но смерть Командору Найти принесли совсем иные люди. Впрочем, всё это грустная история, и мы можем ее рассказать как-то в другой раз. Аша, ты не огорчайся. Леди Катрин совершенно права, - документы Командора принесут больше несчастий, чем выгоды. Не стоило нам всерьез рассчитывать на этот компьютер.

-Я думала для осведомленных людей эти файлы очень ценны… - от слез сероглазая девчонка все же удержалась.

-Ты совершенно права, - Катрин покосилась на погрустневшую Флоранс. – Эта компьютерная штука безумно ценная вещь. Может быть в другое время, в иной ситуации…. Но сейчас мы желаем как можно быстрее попасть домой. Так, Фло?

-Да. Нам сейчас не до политических игр и не до поисков приключений, - Флоранс посмотрела на огорченную девушку, на доктора. – Извините, нам секретные файлы действительно не нужны.

-Что же, - нам утопить этот ноут? – мрачно поинтересовалась Даша.

-Это было бы недурным решением. Нет ноутбука – нет проблемы, - дипломатично согласилась Катрин.

-Проблемы останутся, - возразил доктор. - Если кто-то охотится за машиной, то вряд ли поверит, что мы его просто так отправили на морское дно. А для людей кто полностью понимает, что такое этот хитроумный прибор, - Дуллитл кивнул на стол, - проследовать за нами через океан не так уж трудно.

-Да, лучше вам перебраться в места, где о лорде-командоре никто не слышал, - сказала Катрин. – Как насчет севера? Отличные места, здоровый умеренный климат. Об Объединенном Флоте там мало кто слышал. Даша, уверяю, что образованной девушке в тех местах найдется дело. Вам, доктор, даже не буду объяснять, - вас звали три года назад, с тех пор предложение остается в силе. А ты, Даша, посоветуйся с мужем и решайтесь. Друзей с собой берите. Артиллеристы, даже мелкие, в тех местах в огромном дефиците.

-Спасибо, - Даша с ненавистью посмотрела на ноутбук. – Первым делом утопим ноут, и потом решим. Извините, я пойду нашим скажу, чтобы не волновались.

-Один вопрос, - остановила Флоранс девчонку, - что вы хотели выменять за ноутбук? Или это теперь не обсуждается?

-Почему не обсуждается? - Даша пожала плечами, - Мы туда хотели, - девушка ткнула пальцем в потолок. – В старый мир.

-Понятно, - Катрин переглянулась с подругой. – И вы, доктор?

Дуллитл откашлялся:

-Да, хотелось бы.

-В принципе желание объяснимое, - Катрин посмотрела на опечаленных "пришлых". – Вернуться в старый мир не так сложно, как кажется. Скорее это дело удачи, чем каких-то глобальных душевных и материальных усилий. С Дашей дело понятной. А вы, доктор? Насколько я понимаю, вы попали в некий временной парадокс. Интересно, как вы представляете себе жизнь на родине после почти векового отсутствия? Чем вы там, простите, заниматься-то будете?

Доктор и Даша одинаково непонимающе уставились на Катрин. Потом Даша недоуменно сказала:

-Извините, Катрин, вы, по-моему, не поняли. Нам нужно туда и обратно.

Катрин приподняла бровь:

-Туда в двадцать первый век и обратно в здешнюю дикость?

-Почему в дикость? – Даша явно рассердилась. – Здесь мы дома. У нас здесь друзья и семьи. Неужели мы их бросим?

Паузу прервала хихикнувшая Флоранс:

-Кэт, у тебя почему-то растерянный вид.

-Гм, действительно, я как-то сразу не сообразила, - призналась Катрин. – Прошу прошения.

-У меня в старом мире родители остались, - сурово сказала Даша. – Когда мы с сестрой пропали, страшно подумать, что там родители пережили. Должна я попытаться им объяснить, что у меня все хорошо? Хотя бы письмо передать.

-Несомненно, это достойный повод, - Катрин глянула на доктора.

-У меня, леди, там осталась супруга и двое детей. Полагаю, я давно овдовел, да и дети, увы, должно быть отошли в мир иной, но я многое отдал бы за возможность взглянуть на внуков и правнуков. Я, знаете ли, человек старого воспитания, для меня такие вещи многое значат.

Катрин вздохнула:

-Так. Мотивы ваши вполне понятны. Только давайте отделим мух от котлет. Это наследство, – Катрин показала на ноутбук, - здесь не при чем. Даша, ты меня крайне обяжешь, если уберешь компьютер с глаз долой. Насчет, вояжа в старый мир - дело весьма опасное. Риск оценивается в 25-30%. Я не о летальном исходе говорю, - скорее всего, вы можете застрять где-то в ином мире. Общих реальностей, честно говоря, многовато и выбраться из них без проводника шансов ничтожно мало. Элементарный Прыжок в одну сторону намного проще. Риск остается, но с реализацией самого Прыжка проблем нет. Возникнут, конечно, сложности по легализации на месте. В Старом мире, визы, паспорта и прочие бюрократические излишества никто не отменял. Решайте, - хотите рискнуть, - можно хоть завтра. Но это без возвращения.

-Без возвращения нам не нужно, - решительно сказала Даша. Доктор согласно кивнул.

-С возвращением будет сложнее. Вы же не хотите вернутся в Глор на сто лет позже или раньше? Или промахнуться на несколько тысяч миль, как умудряются отдельные недоумки. Если отбросить всякие заумные подробности, нужны "маяки" и весьма желателен опытный проводник. Дело долгое, требующее тщательной подготовки и отсюда, из Глора, решительно невыполнимое. Дальше продолжать?

-Если вас не затруднит, - попросил доктор Дуллитл. – Не знаю как для Аши, а для меня ваши разъяснения звучат весьма сенсационно.

-Любой проход ведет в обе стороны. Сложность состоит в точности перемещения и осмысленной координации перехода…

Лекцию Катрин сознательно сократила. Заокеанские беженцы люди, конечно, приличные, но лишнего им знать ни к чему. Все равно самостоятельно они Прыгать не смогут, а конкретные знания в этой сфере не менее опасны чем файлы покойного командора. Вообще странно, - в этом мире единицы Пришлых из XX и XXI веков, и этих людей судьба то и дело сводит воочию. Да и опасаешься этих "земляков" куда больше чем тысяч бандитов, бесчисленных племен диких дарков и иных ядовитых и злобных тварей. Но доктора и девчонки можно не бояться, здесь всё останется под контролем. Нужно помочь. Флоранс явно склоняется к тому же выводу. Собственно, и Катрин не против. Не в ее правилах заниматься благотворительностью, но тут особый случай. К тому же доктор ох как бы пригодился. Пусть и не в "Двух лапах", но где-то в приделах досягаемости.

…-Предлагаю двинуться с нами на север. Вам ведь все равно лучше оказаться подальше от Глора. Здесь слишком много почитателей усопшего лорда-командора. Слухи об обстоятельствах его гибели рано или поздно просочатся из-за океана. Прогуляетесь с нами до Медвежьей долины? Путешественники вы опытные, надеюсь, расстояние вас не смутит. В Медвежьей долине проживает моя близкая подруга обладающая, как бы это сказать, - экстрасенсорными способностями. Она уже бывала проводником, надеюсь, согласится попробовать еще раз. О риске вам я уже сказала. Ну, у вас еще будет время подумать.

-Благодарю, на большее мы не могли и рассчитывать, - доктор встал, и склонил перед дамами голову. Вышло это у него по-настоящему благородно, так что и съязвить не захотелось. Катрин с досадой подумала, что никогда в жизни не научится приличным манерам.

-Что мы будем вам должны? - поинтересовалась черствая и циничная, как большинство москвичек, Даша.

Катрин улыбнулась, - вот это по-нашему.

-Нам – ничего. Поставьте выпивку Ква и компании. Они наши друзья, кроме того, я одноглазому кое за что должна. Так что будем в расчете. К тому же, полагаю, в пути вы не будете себя чувствовать скучающими пассажирами бизнес-класса. Работы хватит всем, и мы совсем не против пополнить команду проверенными людьми.

-Спасибо. Звучит обнадеживающе, - Даша в первый раз попыталась по-настоящему улыбнуться. – Но мы должны посоветоваться со своими друзьями.

-Естественно, - Катрин тоже улыбалась. – Вы посовещайтесь, потом возьми своего парня и посидим в узком кругу, если вы не возражаете. Расскажешь о Москве. Я оттуда давненько.

Определившаяся с планами на будущее и хлебнувшая немножко пива, Даша расслабилась. Девочкой она была сдержанной, но та, чересчур взрослая, серьезность с нее все-таки слетела. Поговорили о Москве, но как-то без увлечения, - похоже для обеих столица на семи холмах осталась в далеких воспоминаниях. Катрин начинала верить в то, что девчушка всерьез намеренна вернутся в новый мир к своему юному супругу. Парень оказался тоже ничего, - изредка вставлял неглупое слово, исправно подливал пиво, не забывая наливать и своей Дашеньке-Ашеньке сладенького фруктового пойла. Нормальное пиво девчонка не любила. Ну, какие ее годы. А парень действительно неплох, - при ближайшем рассмотрении, ни чудовищная прическа, ни сомнительная кличка, его не портили. Обаятельный жулик.

-Даша, если ты вернешься в эту дикость, чем бы хотела здесь заниматься? Ну, если дать полный простор фантазии.

-Свиней разводить, - брякнула девчонка без раздумий.

Флоранс, неторопливо потягивающая свой ширитти, слегка поперхнулась.

-Свиней?! – откровенно изумилась Катрин.

-Да, а что тут такого?! – немедленно оскорбилась девчонка. – Свиньи очень умные животные. И полезные. Если за ними хорошо ухаживать…

-У Аши здорово получается, - пояснил Костяк. – У нее самый здоровенный боров в городе был.

-Стоп-стоп, - подняла руки Катрин. – Я только удивление выразила, а не сомнения. Согласись, Даша для твоего возраста свиноводство весьма серьезное и нестандартное увлечение.

-И выгодное, - вставила Флоранс.

Девчонка посмотрела на красивую женщину, удостоверилась, что та не смеется, и слегка обмякла:

-Действительно выгодное. Мы на одном единственном кабане хорошо наварили. Если к делу ответственно подойти, то….

-Золотые слова. В смысле, серебряные, - Катрин улыбнулась. – Я соленое сало весьма уважаю.

-С салом здесь даже хуже чем с золотом, - сумрачно сказала Даша. - Едят сало только с большой голодухи. Нет культуры потребления.

-На севере салом очень даже не брезгают, - успокоила Катрин. – Так что милости просим, если всерьез надумаешь. Гарантирую участок земли, помощь в строительстве фермы и налоговые льготы. У нас там крестьянство жутко темное в отношении животноводства. Развивать свиноводство несомненно в наших общих интересах.

-Мы бы с радостью, - смущенно улыбнулась девчонка, - если бы еще Эле и доктор рядышком устроились.

-Разберётесь. Места у нас свободные, вольные. Диктатура в моем лице весьма умеренная. Впрочем, вы можете в Тинтадже устроиться или в любом другом месте. Перенаселение, слава богам, нам не грозит. Эле, насколько я поняла, - очень близкий вам человек?

-Мама наша, - ответил за подружку Костяк.

-Ну, вам можно позавидовать. Эле – сразу видно, женщина мудрая и опытная. И при этом редкой красоты.

-Спасибо, - пробормотала Даша, - Эле нам действительно как мама. Вам, простите, с ней следовало ваше предложение обсуждать.

-Обсудим. Даша, по-моему, у тебя язык не поворачивается меня Катрин называть. Ты не надрывайся, - в узком кругу говори как удобнее. Ну, при подчиненных я для всех – леди.

-Понимаю. Простите, Екатерина, просто вы старше, как-то неудобно.

-Ой-ой, ты меня еще по батюшке именуй. Уж лучше – леди. Я все-таки титул не покупала, - за участие в честной драке удостоена, на что имею соответствующие королевские бумаги.

-Извините, - Даша смутилась.

-Пустое. Вы меня только по рассказам Ква знаете. Он друзьям не врет, но иной раз для выразительности капельку преувеличивает. Присматривайтесь пока.

-Извините, а… - Даша покосилась в сторону Флоранс.

-Ты, по-моему, все поняла. Флоранс моя половина. Лучшая. Она леди от рождения, в отличие от меня, авантюристки. Ты девушка продвинутая, - все о взаимоотношении взрослых людей знаешь. Я оправдываться не собираюсь. Я – счастлива. Фло – тоже. Малышей наших ты видела. Какого еще хрена?

-Что вы, я совсем и не думала…

-Вот в ту сторону лучше и не думай. Я иногда очень злой бабой бываю. Ква подтвердит. Так что некоторые аксиомы не обсуждаются. Доступно?

-Вполне, - Даша храбро улыбнулась. – Мы когда в путь отправляемся?

-Завтра обсудим всей командой. Вы, ребята, идите, с компанией посидите. А мы домой пойдем. И не обижайтесь на меня, - я резковата бываю.

-Мы понимаем, - Даша поднялась. – У нас Эле тоже суровая леди. Спасибо. Мы были рады познакомится.

-Аналогично, шеф.

Даша засмеялась:

-Да, жаль что здесь нет мультиков. Что мы нашим детям показывать будем?

-Вдруг в ноутбуке есть коллекция анимации? – сказала Катрин. – Глядишь, и приобщатся наши отпрыски к великому.

-Русских мультиков там наверняка нет, - вздохнула Даша. – Значит, не торопится топить ноут?

-Черт его знает. Теперь уж какой смысл? Храните его пока. Доберемся до родных мест, разберемся.

По дороге домой, Флоранс сказала:

-Кэт, ты стала ужасно взрослой. И коварной. Теперь они у тебя на крючке. И ноутбук под рукой. Честно говоря, не ожидала от тебя такого прагматизма.

Катрин прошла несколько шагов молча. Уже стемнело, улицы опустели, но вряд ли кто-то из местных бандитов рискнул бы напасть на двух одиноких, хорошо одетых, женщин. Катрин не слишком прятала под плащом ножны кукри, да и вообще преступный мир Глора отличался отменной интуицией и на явную "подставу" попадаться не собирался.

-Знаешь, я не собираюсь их обманывать. Врач нам очень нужен, но силой мы никого удерживать не станем. Попробуем их закинуть в Старый мир, вернутся – хорошо, нет – обойдемся. Они – шайка самостоятельная, сработавшаяся. Под давлением ничего делать не станут. Но персонажи они интересные. С этой Эли я бы с удовольствием по-настоящему выпила. А мелкий дарк - это вообще нечто. Интересно, по какому такому поводу он титул "артиллериста" получил? Его в качестве корректировщика на деревья закидывали? Ладно, всё это детали. Конечно, мозги я им немного запудрила. Пусть будут во мне заинтересованы, - это никому не помешает. Фло, я уже перестала быть той юной прямолинейной стервой, которая в тебя когда-то влюбилась. Я теперь предусмотрительная опытная сука.

-Замечательно. Значит, я могу надеяться, что ты не бросишь меня очень честно и откровенно где-то в здешних пустынях, когда влюбишься в какого-нибудь мужественного полководца?

-Фу, дурочка!

Двое кохморов[6] прятавшихся в проулке у лавки оберегов, увидев, как дамы целуются, с изумлением переглянулись. Это что ж в добром городе Глоре делается?

Отплытие отложили на четыре дня. Поспешно перетряхнули команды судов. Низкорослый Утбурд решил остаться в Глоре, объясняя что с детства боится холода, да и нога не успела зажить. Катрин не испытала особого сожаления, - судя по всему, карлик был ловким "деловым" но особый толк от него среди лесов вряд ли будет. Еще в Глоре оставался Вини-Пух, решивший, что дальних путешествий с него хватит. По секрету он сказал друзьям, что боится бескрайних дебрей севера и зим, длящихся большую часть года. Ну, насчет зим южанин несколько преувеличивал, но в целом решение товарища по походу на "Квадро" Катрин одобрила, - лучше пусть человек заранее определится, чем потом на севере исстрадается.

Еще в Глоре оставалась Рататоск.

Вот насчет найденыша и Катрин, и Флоранс испытывали определенные колебания. К девчонке привыкли, она стала полноправным членом команды. Забавная островитяночка. Несколько смущала ее очевидная и не совсем детская привязанность к Жо. В сомнениях Катрин и Флоранс несколько раз обсудили ситуацию, и порознь поговорили с парнем. Судя по тому, что занятый подготовкой корабля Жо не понял на что ему намекают, к фантазиям девчонки он относился сугубо иронически. Ну, раз так, пусть Рата обживается в Глоре. В конце-концов, девчонка выросла у моря. Син, сестра Квазимодо, за островитянкой присмотрит, и к торговому ремеслу приставит. Рататоск девица сообразительная. Потом…. Потом все само собой решится.

Нужно признать, решение старших Рата приняла с мужественным спокойствием. Сдержанной стала девочка. Ну, с ее смелостью и самоуверенностью, боги её точно не оставят.

Все было готово. Корабли загружены, команды сформированы. Катрин еще раз посовещалась со шкиперами "Собачьей головы". Их по какому-то странному стечению обстоятельств было двое, с шикарными кличками – Нога и Пень. Катрин слегка удивилась, - с каких это пор драккарами командуют коллегиально? Впрочем, моряки были людьми опытными. Квазимодо сиял, - одноглазому тоже не терпелось двинуться в путь. Оставался важнейший ритуал. "Отвальный", - морякам следовало посидеть в кабаке всей толпой. Пассажирам и самой милостивой леди, на сём мероприятии, само собой, присутствовать не пристало. Вот и выдался свободный вечер. Где же провести досуг двум приличным женщинам, как не в борделе?

Катрин дотянулась до бокала стоявшего на низком столике. В крутом заведении пить жгучий джин или хлебать плебейское пиво, несомненно, дурной тон. Впрочем, ширитти, в виде исключения, в "Померанцевом лотосе" был что надо, - в меру сладкий, прохладный, - вполне годный к употреблению. На "Квадро" уже загрузили подаренный бочонок, - Фло собирается смаковать долгими зимними вечерами в "Двух лапах". Если, конечно, ширитти и сами хозяйки доберутся до замка без особых приключений. Катрин вздохнула, - сколько уже о той дороге мыслей передумано, сколько было обсуждений, сколько высказано предположений и гипотез. Не дело торить новые пути, путешествуя вместе всей семьей. Впрочем, глупо опять возвращаться к уже раз решенному. Куда Фло с Несс запропастились? Сколько можно делами заниматься?

Катрин скатилась с дивана, прошлась по пушистому ковру, и коротко стукнула в резную дверь:

-Эй, в офисе, - я уже выспалась. Вы до утра будете сидеть? Если нужно сосчитать простыни или набросать эскиз казарменного интерьера для групповухи с ветеранами-гладиаторами, я готова оказать посильную помощь. Мне скучно, милые дамы.

-Незачем скрестись, входи. Мы уже заканчиваем, - ответила Флоранс.

Катрин зашла. Подруги сидели за письменным столом, заваленным бумагами. Катрин подобное зрелище всегда пугало, - она обоснованно подозревала что управление замком и землями, в бюрократическом смысле, ничуть не лучше чем надзор над двумя элитарными увеселительными заведениями. Хорошо хоть Фло чувствует себя в своей стихии.

Леди Несс поспешно сдернула с носа круглые очки. Сколько ее не убеждали, что изящные окуляры привносят в образ красивой женщины истинную утонченность, Несс пока не была готова поверить. Ничего, дорогая оптика только начинает входить в жизнь Глора. Скоро очки станут супермодными, тогда их кто попало цеплять будет.

Катрин склонилась за спиной Флоранс, обняла за плечи:

-Вы трудоголики. Хватит уже, все равно все вопросы не решите. Это что за огромный список?

-Проект нового клуба. Для состоятельных леди, - улыбайся, сказала Флоранс.

-Ой-ой, да вы совсем этот несчастный город добьете. Только феминисткой идеологии здесь и не хватает.

-Исключительно развлечения и никакой политики, - Несс предупреждающе выставила руку густо унизанную кольцами. - Женам купцов и лордов одиноко и тоскливо. Сейчас каждый второй состоятельный глорец стремится лично побывать на Желтом берегу, отхватить кусок пожирнее. Вы не представляете, как сходят с ума их покинутые супруги. Немного интимных развлечений брошенным женщинам не повредит.

-Серебро у городских дам, ничуть не хуже чем у их мужей, - кивнула Флоранс. – Мы сделаем доброе дело, создав для темпераментных леди небольшую отдушину. Уверенна, - многие предпочтут изредка посещать клуб, чем ввязываться в адюльтеры с их непредсказуемыми последствиями.

Катрин закатила глаза.

-Без ханжества, пожалуйста, - сказала Флоранс. – Рано или поздно до этого кто-нибудь додумается. Уж лучше мы сразу введем цивилизованные правила игры. По крайней мере, Несс не позволит заведениям превращаться в кошмарные наркопритоны.

Несс скривила пухлые красивые губы:

-Ненавижу эти проклятые орехи. У меня из-за этой заморской заразы уже две девушки погибли. Даже разговоры о нутте буду выжигать каленым железом.

Катрин сомневалась, что сие благое намерение удастся воплотить в жизнь, - наркотические орешки, несмотря на усилия таможни и на смертную казнь за торговлю пьянящей отравой, завоевывали популярность в Глоре. Стража уже боролась с тайными посадками нутта на дальних фермах. Да, в будущем нутт может сыграть ни менее трагическую роль чем сифилис, завезенный из-за океана в Старом мире.

-Хватит, - сказала Флоранс, кладя перо. – Идея сформировалась, а в жизнь это безобразие ты, Несс, сама воплотишь. Пойдемте, выпьем. Кэт права, - это наш последний вечер в "Лотосе". Стоит ли его тратить на бизнес?

Ширитти Катрин не брал. Ну, почти не брал. Она с удобством полулежала на диване и забавлялась, наблюдая, как Несс ласкает Зеро. Смуглый раб хозяйке "Померанцевого лотоса" нравился, что не мешало Несс быть холодно-властной. Возможно, именно поэтому Зеро едва не скулил от смятения и наслаждения под прикосновениями пальцев, сияющих от множества драгоценных камней и багряного лак коготков.

С Зеро вышла странная история. По прибытию в Глор, Катрин разобравшись с неотложными делами, решила надежно пристроить прилипчивого невольника. Флоранс почему-то уклонялась от помощи в этом щекотливом вопросе. В конце-концов, Катрин решила сбагрить красавца в "Померанцевый лотос". Там его наверняка не будут морить голодом, да и занятие подходящее найдут. С его-то половым потенциалом смуглокожий латинянин-производитель в борделе должен быть счастлив. Флоранс по этому поводу никаких идей не высказала, она вообще относилась к Зеро странно, - старалась не подходить и не замечать. Катрин лично отконвоировала раба в увеселительное заведение. Несс отказываться не стала, - но долго расспрашивала, откуда такой великолепный жеребец взялся. Зеро нравился практически всем женщинам, - еще бы, такая идеально просчитанная статуя, с удивительной кожей, и экзотически красивым лицом. Сам невольник, похоже, онемел, взглянув на пышную властную красавицу Несс. Насчет происхождения раба, Катрин честно сказала, что понятия не имеет откуда он родом, и объяснила, что самца подобрали в глубине Желтого берега. На голову он не очень, - иногда просто ужасную чушь несет, но силой и здоровьем его боги не обидели. Несс порывалась заплатить, но Катрин заверила, что рада отдать невольника в хорошие руки. Пусть пользу приносит, а ей самой, эта смуглая обезьяна так надоела, что и даром не нужна.

Все сложилось очень удачно, за исключением того, что через два дня, Син перепугалась, выйдя утром за ворота и наткнувшись на полуголого, сидящего под забором, Зеро. Смуглый самец сбежал из "Померанцевого лотоса", и не нашел ничего лучшего чем самым подлым образом вернутся к бывшей хозяйке. Первым порывом Катрин было спустить с наглеца шкуру. Но делать этого прилюдно не хотелось. Флоранс все равно отправляться в "Лотос" по делам и попутно обещала выяснить, что там произошло и когда Зеро можно будет вернуть на новое место жительства. Когда подруга вернулась, Катрин с изумлением узнала, что Зеро не слишком жаждут видеть в "Лотосе". Несс поведала о произошедшем излишне дипломатично, но стало понятно, что красавец ей совершенно не подходит по профессиональным критериям. Во-первых, туп как перепуганный кролик, во-вторых, вообще не кролик. С потенцией у него, видите ли, проблемы. Катрин пришла в полное изумление, - более готового к беспрерывным сексуальным игрищам самца, ей в жизни видеть не приходилось. В те дни Катрин была слишком занята подготовкой к путешествию, и Зеро пока отправили на "Квадро". Там чистили днище, раб исправно погружался в холоднющую воду, помогал ныряльщикам. Как-то Катрин прибывшая на катамаран по делам, отвела самца в кают компанию, пару раз врезала по ребрам, и поинтересовалась, - что он такого натворил в "Померанцевом лотосе" и какого хрена ему там спокойно не жилось? Ничего путного Зеро объяснить не смог, - повалился в ноги, и бормотал, что готов делать что угодно, лишь бы госпожа его у себя оставила. Его даже кормить не нужно, - сам пищу найдет. Все это было смешно и гнусно. Катрин плюнула и занялась более актуальными делами.

Как-то идя с Флоранс в "Лотос", Катрин разворчалась, ругая подлого смуглогожего жеребца, которого неизвестно куда теперь девать. Выставлять его на невольничий рынок, переполненый "желтками" из-за океана, как-то не хотелось. Купить Зеро купят, но разговоров не оберешься, - уж очень он приметный. А если слава о его импотенции просочится, - тогда вообще глупо получится.

-Он не импотент, - рассеянно возразила Флоранс. – Кэт, ты у меня поразительно цепкая девушка, но иногда не замечаешь очевидных вещей.

-Чего это я не замечаю? У него "вещь" настолько очевидная, что… Ума не приложу, что с ним стряслось. Застудил? Блин, помниться, я под ним чуть жива оставалась.

-Кэт, это просто смешно, - сердито сказала Флоранс. – Неужели ты не видишь, что у него стойкий рефлекс. На тебя. Это настолько очевидно, что не только Ква и мы с Мышью видим, но и Жо при всей своей рассеянности давно сообразил.

-Что значит "рефлекс"?! Хочешь сказать, что он теперь ни на что ни способен?

-Хочу сказать, что если ты хочешь, чтобы его использовали как самца-производителя, води его на поводке, и сдавай поминутно, в своем присутствии. Без тебя он только полы мыть сможет.

-Ерунда какая-то. Я знаю, как он на меня реагирует, но не до такой же степени! Версия ваша нелепая, только не понимаю, почему вы мне ее прямо не высказали, - Катрин глянула на безмятежное лицо Флоранс и сообразила. – Стоп! Фло, ну-ка посмотри на меня!

Флоранс посмотрела. Катрин заглянула в любимые вишневые глаза и тихо пробормотала:

-Фло, это свинство. Почему ты не сказала, что он тебя заводит?

Они сидели в пустой таверне. Обрадованный хозяин подал шикарные стеклянные бокалы с дорогим ширитти. Катрин попробовала, не выдержала и заказала джин.

Флоранс шепотом оправдывалась:

-Ты всё извращенно понимаешь. Я просто смотрю на него и не могу поверить своим глазам, - он же ходячий фетиш. Будь у него другая судьба, на него бы могли молились какие-то племена. Жертвы бы ему приносили. Ну, да - глуп до полного изумления. Характер как у инфантильного слизняка. Но если просто глянешь на его задницу, - голову крепче твоего убойного джина кружит. Вот я представляю, как ты с ним извивалась, и меня в жар бросает.

-Позавидовала, значит? Я же тебя рассказывала, почему так получилось.

-Кэт, разве я виновата, что у меня на некоторые вещи фантазия разыгрывается мгновеннее, чем у нашей Раты? Он хорош. Внешне, я имею в виду. И хорошо, что только внешне. Если бы содержание соответствовало вывеске, я бы тебя не дождалась. Какая бы женщина устояла перед подобной осовремененной версией аполлона, будь у красавца хоть капля мозгов?

-Ерунда. Ты сама в такую чушь не веришь.

-Не верю, - Флоранс вздохнула. – Мы с тобой действительно стали половинками целого. Но эта смуглая задница… Кэт, думай что хочешь, но я уйму оргазмов в своей жизни получила от мужчин. Я старенькая, мне окончательно перевоспитаться трудно. Я машинально самцов оцениваю.

-Я тебе дам, - старенькая. Я, конечно, полная идиотка что сразу не сообразила, что ты на него плотоядно поглядываешь. Одного не пойму, - мы когда-то насчет естественных желаний договаривались или нет? Какого черта ты мне прямо не сказала?

-Кэт, я бы сказала, если бы он был соседом, охранником, лордом каким-нибудь захудалым. Или не захудалым. Собственно, какая разница? Но у тебя с ним отношения. Ты его ненавидишь так, что даже скалишься. Если я его поимею, это уже выйдет за сферу сексуальных забав. Так нельзя.

-Тьфу, даже не знаю орать или смеяться. Я мучаюсь, куда бы этого осла пристроить, а рядом сидит особа, способная стать хладнокровной, строгой и справедливой хозяйкой.

-Хозяйкой?! С ума сошла, - ты как себе это представляешь?

-Очень просто. Будешь им владеть как я, только лучше. По-крайней мере, кто-то хоть какое-то удовольствие от него получит.

-Никогда! Это уже не сексуальное извращение, а нравственное.

-Ой, надо же! Мы как договаривались, - каждая имеет что захочет. Жизнь у нас общая, сложностей в ней хватает, незачем изобретать еще и искусственные. Или договор отменяется? Учти, выхода у нас два, - или ты берешь смуглянчика под свое покровительство, или я его рыбам скармливаю. И не нужно укорять меня в жестокости. Отставим ложно-нравственных побуждения. Фло, он меня достал хуже диареи.

-Ты бываешь чудовищно прямолинейна. Как удар секирой.

-Удар секирой не очень-то прямолинеен, но дело не в этом. У тебя есть возможность обратить обстоятельства на нашу пользу. Это чмо нам девать некуда, - сделай из него хоть что-то полезное. У тебя получится. И у тебя хватит такта пользоваться им когда я занята. К семейному ложу я его и близко не подпущу.

-Кэт! – теперь Флоранс ни на шутку рассердилась. – Еще одна глупость, и я тебя двину по пустой башке этим плохо вымытым стаканом. Думай что говоришь!

Катрин усмехнулась:

-Другое дело. А то лепечешь как гимназистка. Теперь ты поразмыслишь, подумаешь, и все получится правильно.

-Подумаю, - мрачно пообещала Флоранс. – Один вопрос - как ты сама отнесешься? Зеро может рассчитывать на частичное помилование? Или об этом лучше не заикаться? Ненавижу, когда ты зубами скрежещешь.

-Не буду. Насчет помилования… Уж не знаю. Временами я отношусь к животному вполне снисходительно. В конце концов, во время плаванья от него была польза. Иногда. Но когда вспомню те "восхитительные" времена, когда он изображал Цензора, а я трудилась у него между задних лап. Шерсть дыбом! Я, между прочим, тебя понимаю, - подлец красив до полного изумления. Больше всего меня раздражает, что теми изматывающими ночами я почти ловила кайф. Почти, - потому что этот козел меня каждый раз непременно "обламывал". Блин, просто не могу забыть.

-Ты ненавидишь быть снизу, - Флоранс взяла подругу за руку. – Ладно, я подумаю. Закажи еще стаканчик и пойдем. Глупо с моей стороны было проявлять сдержанность. Нужно было ляпнуть сразу, как ты предпочитаешь.

Катрин кивнула:

-Да, по мне так лучше сразу. Тебе, детка, еще ширитти?

Отрицать было глупо - Зеро создали (вернее, он сам себя заказал-сконструировал) исключительно для секса. Мускулистый идол для девочек и баб. Вот и сейчас Катрин остро чувствовала наслаждение Несс, забавляющейся живой игрушкой. Хозяйка "Померанцевого лотоса" властно шлепнула раба по затылку, заставляя замереть, уткнувшись лбом в ее крутое бедро:

-Фло, если мои мальчики вам не по вкусу, только скажите.

-Мы никуда не торопимся, - томно улыбнулась Флоранс.

Коленопреклоненные "мальчики" замерли у столика - оба ростом с Катрин, поджарые, стройные, в черных бархатных масках и таких же узких набедренных повязках. Вот в чём Несс не было равных, так это в умении подобрать гостям пару для шалостей. Природное чутье у глорской бизнес-вумен. Катрин сразу угадала, какой мальчик предназначался ей самой, - тот широкоплечий, смахивающий на профессионального гимнаста парень. Голова наголо выбрита, никаких украшений, кроме широкой татуировки на спине. Фло предлагалась забава утонченнее - гибкий юноша, явно помоложе "гимнаста". Густые светлые волосы, - интересно, сама Несс догадалась или Фло ей призналась что в юности сходила с ума по белобрысым скандинавам? Правда, этот "викинг" скорее крашенный, - в Глоре красивого светловолосого парня, к тому же склонного к безоговорочному подчинению, отыскать трудновато. Впрочем, если Несс заказать, она предоставит гостям и самца с внешностью самурая.

Флоранс играя кубком, разглядывала парней. Непринужденно, с удовольствием. О, ценительница. Недаром оба пса, хоть и замерли, потупив взгляды, но уже во всю взведены. Обычно мужской персонал гостевых покоев "Померанцевого лотоса" пребывает в интригующем полунапряжении. Набедренные повязки мало что скрывают. Катрин так и не удосужилась спросить каким магическим снадобьем добивается такая стабильность. Правда, сейчас ни о какой полуготовности и речи нет - ракеты готовы преодолеть земное притяжение, хоть предстартовый отсчет начинай. Фло действительно чертовски хороша, - утонченная красавица-леди в легких фрезовых шелках. Вот такой Катрин в детстве представляла сказочную королеву, мудрую и прекрасную, в равной степени склонную и к милосердию и к оглашению самого жестокого приговора. Саму хозяйку "Лотоса" тоже вполне можно принять за коварную шахиню из "1001 ночи". Килограммовые драгоценности и жгучий макияж весьма способствует яркому образу. Собственно, Несс и есть настоящая шахиня, - почти всесильная, обольстительная ночная распорядительница Глора. Но Фло лучше. Фло всегда лучше всех. Давайте, ваше величество, берите своего "викинга".

Флоранс мягко манит блондина. И тут же выпрямляется, бросая вопросительный взгляд на подругу. Так всегда, - никакие договоренности, никакие уверения не изменят положение вещей - первая неизменно ты. Истинная любовь, мальчики и девочки, она и в групповухе истинная.

Катрин пытается изобразить царственный разрешающий жест. Фло улыбается - ясное дело, жест вышел так себе. "Кэт, ты несомненная аристократка когда материшься и железку в руке сжимаешь". Ну и ладно.

Юный "викинг" подкравшись по ковру, скрывается за резной спинкой и подушками дивана. Хитрая здесь мебель. Желаешь иллюзию уединенности - легко её получаешь. Несс тоже утонула в подушках на своем ложе – из шелков торчат лишь задние лапы Зеро. Содрогаются мерзавец. Хм, умеет Несс утонченно поиздеваться. Так сукиному сыну и надо.

Катрин небрежно дергает ногой. Полуголый гимнаст ползет к светловолосой гостье. Катрин с любопытством смотрит на парня. Его глаза в прорезях бархата лихорадочно блестят. На шее тонкий шнурок, завязанный сложным узлом - символический ошейник. Не настоящий раб - добровольная проститутка. Хочет. Глупо, но Катрин иногда забывает как много людей жаждут секса с ней самой. Что в тебе, леди "Двух лап" этакое появилось, отчего в последнее время лишь редкий индивидуум решается продемонстрировать свое вожделение? Только полные идиоты слюни пускают. Или люди с исключительно завышенной самооценкой. За последнее время только два таких наглых балбеса и нашлось. Даже скучно - некому яйца открутить. Все умные, догадливые. Один Зеро со своей патологией иной раз в спину страстно глянет. Да вот такие гимнасты работящие…

Интересный. Действительно интересный. Не ошиблась Несс. Такого парня где-нибудь на плащ-палатке, или у костра в объятьях сжать. Чтобы кровью пах, потом горячим, смазкой оружейной, полынью…

Рука Катрин скользит по крепкой шее, умащенной дорогим маслом. Гладкая кожа, упругие мускулы. Кто ты в жизни, гимнаст? Моряк, солдат, охранник в Цитадели? Уж точно не крестьянин - движения не те. Не важно. Шлюшкой ты стал. Бывает. Тебе нравится. Боги и не так с мужчинами шутят.

Теплые губы целуют щиколотку. Парень сдерживает страсть. Приятно. Ладно, мученик, можешь снять туфлю….

Набедренная повязка брошена на глаза мужчины. Безголовый самец закинул руки за голову, вцепился, в пару тяжелых подушек. Широкая грудь часто и высоко вздымается под ладонями Катрин. Ногти госпожи слегка впиваются в скользкую кожу, - правильно, мальчик, сейчас ни звука! Молодая женщина раскачивается верхом. Права Фло… в этом… несомненно… есть… что-то… полезное… для здоровья. Ох!

Крепкий он… стойкий… почти оловянный…

Рррр! Хорошо. Последний парень был всего три дня назад… здесь же… тоже фальшивый гимнаст… только шрамы на спине… и настоящий ошейник. Всё равно хорошо. Ох, мля!

Бедра налились расплавленным свинцом. Жарко. Сброшенное платье давно валяется где-то за подушками. Дым курильниц наполняет легкие. Мешает ожерелье, но снимать его уже недосуг. Парень, прижимая к лицу бархат, все конвульсивнее выгибается снизу. Ну, да, как же! Терпи, дама только во вкус входит.

Из свернутого бархата ошейник получается куда надежнее. Гимнаст покорно соскальзывает с подушек. Ползет покорный и счастливый, - сам мечтает оттянуть финал. Так, кобелек? Трется вздрагивающим сильным плечом о стройную женскую ногу. Катрин встряхивает самца за мягкий ошейник - не забывайся, малыш.

Флоранс со своим "малышом" совсем утонула в расползшейся груде подушек. Лицо расслабленное, отсутствующее . Лилия в мягких лепестках-прядях медных волос. Она тоже сверху, только спиной к самцу. Не самая излюбленная поза королевы. Темные лапы викинга выглядят ужасающе грубо на гладкость женских бедер. Обрубить бы… Потом… Пока Фло всё нравится.

Не самая любимая поза, потому что ждет тебя. Вот всегда так получается. Всегда, ох…

Глаза Фло сияют сквозь густоту ресницы. Она поднимает обе руки навстречу. Гладкие нежные руки настоящей леди, - не то, что твои конечности, потемневшие под морским солнцем, украшенные не успевающими заживать царапинами, куда гуще чем браслетами.

Катрин, не забыв дернуть за ошейник раба (рядом!) склоняется к любимой. Фло на ритмичных волнах всё поднимается и поднимается навстречу. Лапы, обхватывающие ее бедра уже не хочется оторвать, жестко ломая пальцы, - твоей королеве хорошо. Наконец, руки Флоранс обвивают шею подруги и Катрин вздыхает от облегчения. Только так и надо. Глупо разбивать удовольствие на части. Без Фло мир преснее старой галеты. Зато какой же кайф твердо знать, что её объятия будут всегда.

Язык скользит по темному возбужденному соску - и Фло жалобно скулит. Катрин, продолжая ласкать, рывком придвигает поближе "гимнаста" – за дело игрушка-шлюшка! Сдернув импровизированный ошейник, хлещет бархатом по татуированной спине. За дело, красавчик! Нашей королеве угодно насладится.

Дальше все как обычно, - плотское счастье, густое, бессовестное, от которого темнеет в глазах. Счастье-рикошет. Отражение глубокого наслаждения подруги плавит тебя куда жарче чем собственная похоть. И всё несется само собой. Очень вовремя среди гор подушек появляется Несс, и очень сладко куснуть ее пышные, дивно-упругие груди. И парни становятся нужнее. И даже когда среди вздрагивающей, извивающейся плоти, рука Катрин натыкается на безупречно-красивую смуглую физиономию Зеро, достаточно просто отпихнуть его ладонью…

-Вау, спать хочется, - Фло зевает, не забыв изящно прикрыть рот ладошкой. – Какие же мы, как ты выражаешься, ляди.

Они идут по пустынным предрассветным улицам. Сзади, на некотором расстоянии, шагают трое охранников "Померанцевого лотоса", - Несс ни за что бы ни отпустила подруг без охраны.

-Удачно, что мы обе ляди, - философски замечает Катрин. – Вот было бы ужасно, если бы одна из нас вдруг утеряла сей почетный титул. Уж и не знаю как бы мы тогда выходили из положения. Пришлось бы кому-то делится способностями. Как ты считаешь, - "полулядь" звучит утонченнее? Ну, вроде полу-пэра?

Флоранс фыркает:

-Прекрати издеваться. Ты же знаешь, как я всегда раскаиваюсь.

-Сущие предрассудки. Например, я всегда сомневаюсь, и до и во время. Но после – никогда!

-Ты у меня вообще железная. Хотя я и не заметила, чтобы ты во время нынешнего непотребства каких-то твоих сомнений. Ты весьма убедительно выглядела. Уф, ужас-то какой! Кэт, на "Квадро" я смогу хоть чуть-чуть выспаться?

-Непременно. Наконец отдохнем от этого распутного города. Главное, чтобы переборки каюты выдержали. Запомни, - там ноги на стену надо закидывать гораздо осторожнее.

-Прекрати издеваться! Мне, действительно, стыдно. Ой, хорошо, что Жо уже на корабле, - как бы я ему в глаза смотрела?

Обе захихикали. Накануне Жо вступил во взрослую жизнь, посетив в надежной компании все тот же "Померанцевый лотос". Сопровождали парня Квазимодо и Теа, - все, естественно, шли в заведение по делу. Лиска давно стала оборотнем культурным, но без боя делить возлюбленного с какими-то сомнительными девками, никогда бы в жизни не согласилась. Впрочем, одноглазый о глупостях даже и не думал. Так что приключение Жо было исключительной случайностью. Вот так оставишь на миг ребенка без присмотра, и, пожалуйста, - взрослый мужик. "Случайность" опытная Несс обставила с большим удовольствием и присущим ей изяществом. Надо думать Жо в жизни не догадается, что юная красотка, столь чудесным образом попавшаяся ему в пустынных дневных покоях, была тщательно отобрана из десятка претенденток и строго проинструктирована.

Не очень-то это честно, но счастливая рожа парня стоила маленького обмана. И Катрин и Флоранс цинично признали, что было бы недурно, если бы и их собственная интимная жизнь началась бы подобным образом.

-Вещи уже отправлены, - Фло попыталась сдержать очередной зевок, - когда нам самим выходить?

-Вот городские ворота откроют, первые люди начнут с рынка возвращаться, и мы двинемся. Незачем лишнее внимание привлекать. Пока попрощаемся, пока "Собачья голова" до бухты доберется, - к обеду только в море выйдем.

Провожающих было немного. У борта покачивалась лодка, на которой приплыли Вини-Пух, Син с Рататоск, и угрюмый Утбурд. Над "Квадро" кружил нетерпеливый Витамин. Дики восторженно взвизгивала, тыча в птицу пальчиком. Ричард с подозрением смотрел вверх, не без основания подозревая, что его могут коварно испачкать. Мышка, улыбаясь, удерживала детей на ограждении кокпита.

Катрин прощаний не любила. Сказала пару слов остающимся, подарила Рате толстую тетрадь в тесненном переплете, и пошла на свое место на корме. На душе было неспокойно, как всегда перед началом ответственной операции.

Моряки с "Собачей головы" потрясенно рассматривали "Квадро". Большинство из гребцов еще не видели катамарана. Те немногие, кто бывал на борту спрятанного судна, в первый раз видели небывалый корабль без маскосети. Сиге и Нога в последний раз обсуждали порядок следования маленькой флотилии.

Катрин искоса пронаблюдала за прощанием Жо и Раты. Нормально попрощались, по-дружески и без соплей. Как же, взрослый воин и малявка. Жо, как частенько и сама Катрин, напрочь забывал, что девчонка уже успела стать вдовой.

К Катрин подошла Флоранс:

-Что-то у тебя злой вид. Переживаешь? Смотри, в воду не свались.

-Я на этом месте весь океан просидела, - пробурчала Катрин.

-Извини. Можно, я тоже здесь тогда посижу, - Флоранс присела рядом.

-Ладно, в море выйдем, я нормальной стану, - Катрин взяла подругу за руку.

-Ты думаешь, выйдем? – Флоранс украдкой показала в сторону "Собачьей головы". – Или нам их резать придется?

Экипаж "Собачьей головы", за исключением шкиперов, видел Флоранс в первый раз, и внимание доблестных мореходов полностью переключилось с катамарана на красивую благородную даму.

Катрин ухмыльнулась:

-Вот уж чего мы бояться не будем. Они нормальные парни - насилуют только посторонних девок. Кроме того, у них на борту будет присутствовать Теа, а наша лиска за один неправильный взгляд запросто может горло порвать. Морячки ее отлично знают. Там у них про ее лисий нюх и твердую руку легенды ходят.

-Тут все настоящие герои, - вздохнула Флоранс. Одна я в этот эпос никак не вписываюсь.

-Еще как вписываешься. В любом эпосе должна присутсвовать прекрасная дама, за которую надлежит живот на плаху с радостью возложить. Красавица, от которой любой воин мечтает на смертном одре получить слово утешения и пунцовую розу на могильную плиту.

-Мрачно как-то. Послушай, а ты, как леди с официальным титулом, или твоя Дария, столь ответственную миссию прекрасной дамы на себя взять не можете? – с надеждой поинтересовалась Флоранс. – Я на романтические роли не гожусь. Например, Мышке это поручить нельзя? Она у нас актриса.

-Не смеши. У Мышки другое амплуа. Даша мордахой не вышла, да и юна чересчур. Я боевой дух личного состава могу поднять разве что пинками и матом. Да и о последнем утешении у меня специфические представления. Так что роль прекрасной дамы по праву твоя. Не кокетничай. Тут с тобой разве что Блоод сравнится, но она отсутствует по уважительной причине.

-Ой, - Флоранс передернула плечами, - я к Блоод отношусь очень хорошо, но как подумаю, как она последнее утешение дарует…

-Ну, сейчас ей редко приходится столь печальный долг выполнять. Но полагаю, страждущие в ее объятиях уходят легко. Особенно, если учесть, как у них в последние минуты кровообращение усиливается…

-Ой-ой! Ты лучше смени тему.

-Охотно. Фло, как ты считаешь, - доктору и его друзьям слегка не по себе?

Пятеро гостей из-за океана сидели на сетке растянутой между двумя корпусами на носу катамарана. Доктор выглядел относительно спокойным, его рослая подруга как обычно хранила невозмутимый вид, зато остальные явно чувствовали себя не в своей тарелки. Даша и Костяк, должно быть совершенно бессознательно жались друг к другу. Мин обеспокоено вертел кудлатой башкой, - его сильно смущал непривычный корабль.

-Кэт, я к ним пойду, - решительно сказала Флоранс. – Расспрошу, как им каюты понравились. Там жутко тесно. Может быть, они что-то поменять хотят.

-У нас тут особо менять нечего, - напомнила Катрин. – Не прогулочный лайнер, чтобы номерами-люкс перебирать.

-Кэт, я трусливая, но идиоткой никогда не была, - укоризненно сказала Фло. – Главное, это вежливость. Иногда, знаешь ли, люди соблюдают правила приличия.

-Ну, так что мы расселись? Пошли соблюдать приличия.

Флоранс разговаривала с доктором и его друзьями. Улыбалась, жесты плавные, изящные, - залюбуешься. Вот что значит европейские манеры. Даже суровая Эле размякает на глазах.

Катрин зацепила коротышку Мина за овчинный жилет, оттянула чуть в сторону. Вот мелкий чертенок, - на Фло пялиться как даму интересную, отнюдь не только любезностью.

-Мой дикий друг, могу ли я вас спросить, как у вас дела со зрением? – поинтересовалась Катрин.

-Хорошо, - настороженно прогундосил дарк. – Особенно ночью. Врать не стану, - глаз у меня получше человечьего.

-Как насчет ночной вахты? Места здесь беспокойные, два впередсмотрящих не помешают.

-Я не бездельник какой-нибудь, - с достоинством сообщил коротышка. – Службу знаю.

-Я так и думала. Ну, по морскому делу у нас Сиге главный. Насчет вахт он тебе проинструктирует. Вот по военным делам я тоже кое-какую ответственность несу. Ты с метательным орудием знаком? Главным артиллеристом у нас Квазимодо числился, но сейчас он на "Собачьей голове". Как насчет того, чтобы вам вместе с Жо эвфитоном заняться? Это вроде по твоей артиллерийской части?

-О, эвфитон! – оживился маленький дарк. – Еще бы! Я стрелял, - правда, всего один раз. Но я чрезвычайно жаждаю, в смысле, жажду научится.

-Вот и отлично, - Катрин нагнулась чуть ниже, к маленькому круглому, как поросшая короткой шерсткой баранка, уху: - Слушай, если ты будешь занят, может быть перестанешь смотреть на мою подругу, будто она тебе что-то обещала? Леди Флоранс дама очаровательная, я спорить не стану. Но она тебе немножко не подходит. Не хочу тебя огорчать, - но она занята. И не надо в ней взглядом дырки прожигать.

-Дырки?! – дарк перепугано обернулся, бросил взгляд на Дашу. Девчонка разговор слышать никак не могла, но ответила коротышке негодующим взглядом. Видимо, темперамент своего безносого дружка неплохо изучила.

-Леди, - поспешно сказал Мин, - я просто… Просто любуюсь. Прошу величайшего прощения, не извольте гневаться.

-Да ладно. Гневаюсь я по-другому. Ты любуйся, - все мы человеки, все мы живые. Только приличия соблюдай. Мне, знаешь ли, недавно говорили, что без приличий никак нельзя.

-Я воспитанный, - горячо заверил коротышка. – Честное слово. Ну… бывает иногда. Я исправлюсь.

-Ну и забудем. Расскажи лучше, за что ты звание артиллериста получил?

Мин приподнял тяжелый мешочек на своем поясе и заговорщицки признался:

-Свинец. Шарики. Кидаю - голова вдребезги.

-Да, ну?! – изумилась Катрин. – И с какого же расстояния? Ты рассказывай- рассказывай. Полагаю, без драки в нашем путешествии никак не обойдется…

Корабли вышли в море. Первым шел "Собачья голова", за ним более быстрый "Квадро". Рыжие берега потянулись по левому борту. Какое-то время круживший над катамараном Витамин, взял курс к берегу - к хозяйке. Катрин посмотрела вслед баклану, - ну вот и все. Прощай Глор.

Глава 2

Днем становилось совсем тепло, но ночи тянулись долгие, холодные, напоминающие о то ли скоропалительно закончившейся, то ли о так и не начавшейся зиме. Катрин выскользнула из-под одеяла, поспешно натянула штаны. В иллюминатор заглядывал серый рассветный сумрак. Стараясь не разбудить подругу, Катрин обула сапоги и, потирая плечи, обнаженные рубашкой с обрезанными рукавами, выскользнула за дверь.

Флоранс сквозь ресницы наблюдала за возлюбленной, - ладно, можно еще чуть-чуть позволить себе поспать. Кэт совершенно неугомонна. Есть необходимость или нет, - вскакивает на рассвете. Привычка у девочки. Счастье молодости, - четыре часа сна больше чем достаточно. Полежать бы еще чуть-чуть…

Флоранс плотнее завернулась в одеяло, поклялась себе, что поваляется минут пять, не больше, и уснула.

На переборке, на дверце встроенного шкафа, раскачивался насмешливый полукруг солнечного света. Привычно шуршала вода, разрезаемая острыми килями катамарана. С палубы слышались голоса, за стеной взвизгивала Дики и недовольно бухтел Рич, - опять сестрица пыталась ему оторвать какую-то конечность. Детям что-то неразборчиво сказала Мышка.

Флоранс поспешно села. Вот тебе и пять минут. Между прочим, на отсутствие часов не сошлешься, - в Глоре закупили целый десяток песочных "хронометров". Впрочем, и без часов ясно, что здорово проспала.

За переборкой что-то успокаивающим тоном рассказывала Мышка. Должно быть сказку. И Найни, и Кэт частенько пересказывали близнецам легендарные истории Старого мира. Мышка специализировалась на сказках Перро, у Кэт ассортимент историй был куда шире. В голове у любимой таилась просто ужасающая мешанина из сказок Милна, Киплинга, какого-то Гайдара, подробнейшее изложение всем известных путешествий хоббита Бильбо, и сага о куда менее известных приключениях дерзкого бронепоезда "Имени тов. Троцкого". Катрин свои сказания слегка адоптировала, но все равно серьезность, с которой она вещала, выглядела смешно. Близнецы, конечно, толком ничего не понимали, но слушали заворожено. Тон мамы околдовывал, - то вкрадчивый как крадущийся тигр, то шипящий как жутковатый удав Ка, то громыхающий на рельсах, как то бронированное и блиндированное революционное чудовище. Оказывается, Кэт любила сказки, и что еще удивительнее, - почти все на "Квадро" любили сказки. В хорошую погоду близнецов усаживали на одеяло, разостланное на диване кокпита, и почти всегда рядом тут же собирались свободные от работы члены команды. Непоседливой Дики просто так сидеть и слушать разговоры и смех взрослых было скучно, - она предпочитала вертеться на чьих-то коленях, норовя вытащить из ножен кинжал, оторвать пуговицу или завязку. Зато Ричард слушал все небылицы, не спуская заинтересованного взгляда с рассказчика, и даже вместе с взрослыми восторженно ухал и округлял глазенки. Главное в это время было не дать мальчику чересчур задуматься и наделать в штанишки. Ричард, как истинный мечтатель был весьма рассеян.

Но вообще-то, Флоранс была несколько озадаченна мирной и семейной атмосферой, возникавшей в эти минуты. Как-то очень быстро все на "Квадро" стали своими. Должно быть, настороженность еще вернется. Потом, когда путешествие будет близиться к концу. Но пока суровая Эле позволяла Дике дергать себя за замечательную косу и с удовольствием рассказывала про проказы дворцовых дарков-хютхенов, любящих дурить и водить по коридорам замка подгулявших гостей. Сиге потчевал слушателей короткими былями о таинственных морских существах, замысловатые имена которых не было никакой возможности запомнить. Мелкий Мин, уже без малейшего стеснения размахивая короткими четырехпалыми руками, повествовал о неисчислимых подвигах великого племени хогменов, неизменно вызывавшим у Флоранс ассоциации с голливудскими байками о индейцах апачи. Доктор рассказывал старинные британские сказки, которые приходились по вкусу, как уроженцам Старого мира, так и аборигенам Нового. И лишь Костяк смущенно молчал, - воровские истории рассказывать как малышам, так и взрослым, было явно неуместно, а иных сказок парень не знал. Ничего не рассказывала и Даша, - должно быть, из солидарности с мужем. Зато девушка иногда напевала, - на непонятном большинству слушателей языке. Приглушенно, но точно выводила сложные мелодии. Флоранс, в свое время постаравшаяся, хоть слегка подучить родной язык подруги, понимала отдельные строчки:

…Хочу, как сталинский сокол -

уж как лететь, так высоко,

нырять, так глубоко.

Вода подернута ряской, а небо –

истыкано папироской,

а я - как сокол, я сокол,

нерусский, неброский…[7]

Кстати о "лететь и нырять". Флоранс подскочила и принялась одеваться. Свободные, но тщательно подогнанные по фигуре брюки, короткие мягкие сапожки, удобная шерстяная куртка. Поспешно причесавшись перед роскошным зеркалом (в Глоре за такое чудо можно было бы выменять приличный дом недалеко от Цитадели), Флоранс отправилась к детям.

Близнецы приветствовали мамочку радостными воплями. Рожицы у обоих были в каше, - Мышка уже заканчивала скармливать завтрак. Дики с энтузиазмом поддала по столику ногой, и принялась тыкать пальцем в тарелку, малоразборчивыми восклицаниями утверждая, что каша могла бы быть и повкуснее. Но тут протесты, пусть и обоснованные, были бессмысленны, - молочные продукты уже кончились, и когда в следующий раз на пустынных берегах попадется добрый молочник, предположить было трудно. В последний раз свежие продукты доставил "Собачья голова", зашедший в Новый Конгер разведать обстановку и пополнить запасы продуктов. С тех пор прошло уже восемь дней и никаких приличных портов, поселков и рыбацких деревушек, лежащих по курсу экспедиции просто-напросто не существовало.

В две руки дело пошло быстрее, - каша полностью отправилась по назначению. Уж чем-чем, а отсутствием аппетита близнецы не страдали. В маму, (в ту, которая Кэт), пошли детишки. Близнецы принялись хлебать слегка подогретый сливовый сок. Дики непременно желала лично держать тяжелую кружку, Ричард снисходительно позволял себя поить.

-Все уже позавтракали? – поинтересовалась Флоранс.

-В общем-то, да. Но Госпожа вас ждет.

-Ну вот. Что же меня не разбудили?

-Зачем? Кухня, ой, камбуз, - у нас хорошая. Разогреть, - пара пустяков. А вы с Госпожой вчера опять допоздна сидели.

Флоранс пожала плечами, - над планами будущей реконструкции "Двух лап" Катрин могла бы сидеть и сутками. Занятие увлекательное, но пока довольно бессмысленное, поскольку ситуация с финансами, кадровым вопросом, и вообще, подробности того, что собственно творится в родовых владениях, пока остается загадкой и для самой сиятельной леди.

Умываться в тесной ванной близнецы ужасно любили, - Дики приводила в восторг возможность цепляться за всякие блестящие штучки, висеть на гладкой штанге и колотить ногой в гулкую нержавейку раковины. Ричард, увлеченный порочным примером, тоже попытался отодрать от двери сияющую ручку. Мышка унесла разочарованно завывающих вандалов и Флоранс, наконец, смогла сама умыться. Вода была почти ледяная, - Жо объяснял, почему в холодное время нельзя подогревать емкости. Флоранс тогда в очередной раз тайно поразилась непонятно откуда взявшейся технической осведомленности сына, ничего не поняла, но приняла к сведенью. Впрочем, умываться холодной водой полезно. У Кэт, невзирая на преступное пренебрежение элементарным правилами ухода за собой, прекрасная кожа.

Зубная щетка, деревянная коробочка, с тем, что здесь называют "зубной пудрой" и крем отправились обратно на полки шкафчика. Флоранс осторожно помассировала лицо. Местная парфюмерия не вызывала доверия, но крем, заказанный по специальному рецепту, был относительно неплох. С остальным нужно будет что-то делать.

Катрин ждала в кают-компании. Подогнув под себя ногу, сидела за столом и быстро писала на клочке пергамена. На лбу красовался мазок чего-то весьма похожего на смолу.

Флоранс подставила щеку для поцелуя, вынула из кармана платок и принялась оттирать чело подруги. К счастью оказалось, что на лбу не смола, а сажа.

-Дырку протрешь, - сказала Катрин, косясь одним глазом на свои записи.

-И протру, - Флоранс придержала подругу за ворот рубашки, - мы, кажется, договаривались, что ты свинцовыми карандашами не пользуешься?

-Виновата, - Катрин немедленно сунула карандаш подальше на полку, - я стило случайно ухватила. Мы тут сектора обстрела заранее просчитать пытаемся.

Про проблему с новой турелью эвфитона Флоранс была наслышана. Когда любишь известную воительницу, носившую, к тому же, в славные былые времена звание старшего сержанта, поневоле вникаешь в разные оружейные тонкости. Турель к метательному орудию заказали в Глоре. Штатный станок облегченного эвфитона морской пехоты не слишком подходил к условиям эксплуатации на палубе катамарана. Турель, стоившую немалых денег, мастера изготовили качественно, но оказалось, что, несмотря на все расчеты, орудие установлено неправильно. Сам эвфитон стоял надежно, но наводчику за ним было очень неудобно. Виновата была специфическая конструкция кокпита "Квадро" и отсутствие на ней штатного места для вооружения. Жо очень сокрушался - они с Квазимодо возлагали на турель превеликие надежды. Сейчас одноглазый шкипер пребывал на "Собачьей голове", но Жо и остальным морякам катамарана очень хотелось похвастать новой, готовой к бою системой смертоубийства.

В кают-компанию вошла Даша, с подносом. На завтрак был воздушный омлет с зеленью, и тосты, намазанные душистым клубничным джемом.

-Приятного аппетита, - девушка улыбнулась, - сейчас чай принесу.

Флоранс с некоторым сомнением посмотрела ей вслед:

-Кэт, ты не знаешь, почему она так странно улыбается? У меня все время возникает ощущение, что она чем-то недовольна.

-Ясное дело, - Катрин свернула свой чертежик и пододвинула к себе тарелку. – Я тоже недовольна. Как ты смеешь быть такой свежей и привлекательной, когда мы, - юные, умненькие, заслуживающие всеобщего поклонения, девушки, чувствуем себя потными и зачуханными дурами?

-А если без шуток?

-Без шуток, то же самое. Ты кушай - омлет полный восторг. Дашка не понимает, почему ты неизменно выглядишь красивой. Если честно, - я тоже не понимаю. Иногда смотрю на тебя ночью и балдею.

-Часто смотришь?

-Часто. Но обычно не выдерживаю и тебя бужу. Смею надеяться, тогда мы продолжаем балдеть вместе.

-Действительно, очень самонадеянное заявление. Ну, ладно, а Аша здесь при чем?

-Элементарно, Ватсон. Девчонке тоже хочется быть красивой. Только ты лучше ее Ашой не называй. Сделай уступку ее дикому славянскому происхождению. Ведь мы-то с тобой знаем, что и Даша, и Дарья вовсе не лошадиные клички.

-О, я уловила. Спасибо за подсказку. Она хорошая девочка, и я вовсе не хотела…

-Перестань, дело в другом. Дашка стала местной, но она часто думает по-русски. Для нее язык сложнее, чем для меня. Я… - Катрин сделала замысловатый жест надкушенным тостом… - я всеядная. Думаю на какой-то тарабарщине и считаю это естественным. Дашка думает на двух языках. Для нее русский очень ценен, - ну песни, стихи и всё такое… Ты слегка знаешь наш язык, следовательно, сможешь общаться с девчонкой ближе.

-Поняла. Кстати, что ты скажешь про детей? Сколько языков они будут знать?

Катрин хрустнула тостом и задумчиво сказала:

-Хм, я уже размышляла над этой проблемой. Ну, и чуть-чуть дальше заглядывала. Вопрос серьезный, и языком не ограничивается. Поразмыслим на досуге. Что касается лингвистики, то открою тебе страшную тайну, - я уже слегка обогатила этот мир ненормативной лексикой.

-Тоже мне, тайна. Я твое "офигительно" на рынках несколько раз слышала, когда ты еще по океанам скиталась. А что стоит "чмо" и это… что на "икс" пишется? Смотри, доктор обидится, когда услышит, как ты кому-то чего-то, на "британский флаг" порвать обещаешь.

-Я при Дуллитле сдерживаюсь…

В люк проскользнула Даша с подносом.

-Чай, дамы.

-Вот спасибо, - Катрин приняла кружку и мисочку с печеньем, - Даш, а что ты в заварку добавляешь? Весьма на Тамошний чай похоже.

-Цветы склонника. Они здесь как оберег для овчарен продаются, - Даша улыбнулась. – Так что этот отвар из бараньей травы не всем нравится. Мы два чая завариваем. Пресной воды пока хватает.

-Вы с Найни молодцы. На "Квадро" никогда так вкусно не питались. Ты, Даш, не убегай, посиди с нами. Спешки никакой нет, выпей чашечку чая.

-Да, пожалуйста, Дарья, - Флоранс тщательно выговорила славянское имя.

Даша посмотрела на нее с удивлением:

-Вы, леди, язык не ломайте. Аша – проще, да и я уже давно привыкла.

-Мне русский язык учить нужно. Он сложный, и Кэт надо мной все время смеется. Дарья, я хотело спросить: в песне "он в женщину входит без стука", - это как нужно понимать?

Даша и Катрин одновременно заулыбались. Флоранс тоже улыбнулась, - ну почему эти славяне всегда так снисходительно относятся к людям, путающимся в их алогичном, полном исключений и двусмысленностей, языке?

-Я чашку принесу, - сказала Даша.

Лекция оказалась неожиданно интересной. Даша расшифровала несколько четверостиший, и оказалось, что толковать их можно совершенно по-разному. Иногда, даже взаимоисключающе, и поэтому что именно хотел сказать автор всё равно остается непонятным. Зато Флоранс начала улавливать иронию странных строк.

-Ратке было бы интересно, - заметила с интересом слушавшая Катрин. – Она у нас принцесса, весьма склонная к поэзии и фантазиям.

-Девочка действительно принцесса? – удивилась Даша.

-Формально была когда-то. Но житейские обстоятельства, увы, - Катрин развела руками.

В кают-компанию сунулся насупленный Жо:

-Кэт, куда шайба запропастилась?

-Та, что из ремня вырезана? – Катрин живо подскочила. – Извините, дамы, "первым делом самолеты"…

Оружейники наверху принялись стучать и спорить.

-"Первым делом самолеты", - это тоже из песни, - объяснила Даша и принялась собирать посуду.

-Я знаю, - сказала Флоранс, - сначала самолеты, девушки потом.

-Как всегда. Леди Катрин много старинных песен знает. Удивительно, - я половины того, что она цитирует, не слышала, хотя там музыкой увлекалась. Советская музыка в наше время немодна была, военные песни тем более.

-Кэт в военных конфликтах участвовала. Думаю, в армии военные песни всегда в моде.

-Да, конечно, - Даша неуверенно глянула: - Катрин долго служила?

-Насколько я понимаю, она не служила в полном смысле этого слова. Воевала - короткие командировки в горячие точки.

-Понимаю, - Даша подхватила поднос.

-Ты, Дарья, неправильно понимаешь. Думаешь, мы с Кэт вместе, потому что она буч? Она женщина на все сто процентов, хотя мягкостью и не отличается. Она очень ранимая и чуткая.

-Ну, что вы, я и не думала ничего такого…

-Думала. У тебя, Даша, выразительное лицо. Ты, как и Кэт, - не актриса. И ты нас побаиваешься. Напрасно. Мы, конечно, не являемся высокоморальными личностями, но к девушкам никогда не пристаем. Смешно сказать, но мы вообще не лесбиянки, в общепринятом смысле этого слова. Всё случайно получилось, исключительно между нами двумя. Потом оказалось, что порознь жить нельзя.

-Ну что вы, вы вовсе не должны…

-Даша, я не оправдываюсь. Мы счастливы. Я только хочу сказать, что мы к мужчинам вполне лояльно относимся. Я была замужем. И Кэт тоже была. Я с мужем рассталась давным-давно, еще когда с Катрин не была знакома. Он был хорошим парнем, просто мы как-то наскучили друг другу. А Кэт по своему мужу до сих пор тоскует. Он погиб.

-Простите. Я не думала….

-Ой, ты чего испугалась? С твоим Костей ничего не случится. У вас замечательные отношения, - сразу видно. Я об этом и говорю. Счастливые люди должны изо всех сил хранить свое счастье. У вас все правильно. У нас совершенно неправильно, но нам с Кэт почему-то всё равно хорошо. Мы – исключение. Редкое, противоестественное, - но мы же не виноваты. Не нужно с нас пример брать. И осуждать не нужно.

-Я не осуждаю! – испуганно заверила Даша. – У меня сестра такая... и вообще. Просто вы удивительно естественно выглядите, но я….

-Ты бы так не хотела. Ну и замечательно. Нормальная семья куда естественнее. И с детьми никаких сложностей.

-Но у вас ведь…

-Мы изловчились, - Флоранс засмеялась. – Между прочим, ведь неплохой результат?

-Еще бы! – с откровенной завистью сказала Даша. – Замечательные близнецы. Флоранс, я часто думаю…, ну, о том, как здесь рожают. Акушеров нет, стерильность – хуже некуда…

-О, об этом тебе нужно с Найни побеседовать. Она у нас курирует сферу здравоохранения и санитарии.

-Разве она…

-Она биологический факультет закончила, и еще кое-какое специальное образование получила.

Лицо Даши вытянулось:

-Да? А я думала…

-Найни у нас обычно очень скромная. Но домоводство и воспитание малолетних разрушителей – это у нее лишь временное хобби. Мышка очень талантливая девушка. И разносторонняя.

-Простите, а почему вы ее Мышкой называете?

-Когда они с Кэт познакомились, Найни очень на мышку была похожа. Так, по-крайней мере, Катрин утверждает. Я тогда Найни не знала, опровергнуть или подтвердить не могу. Не похожа она на грызуна, да?

-Мне трудно судить, - Даша неопределенно пожала плечами. – Найни обладает просто энциклопедическими знаниями в кулинарии. Только позавидовать можно. И потрясающе аккуратная. Как она прическу в таком идеальном порядке может содержать, ума не приложу.

Последнее замечание Флоранс комментировать не стала, - привычка Мышки наголо брить голову и носить парики, оставалась личным делом девушки и обсуждению не подлежала.

Даша ушла мыть посуду, а Флоранс несколько минут сидела, глядя в треснутое стекло кают-компании и размышляя, - какого собственно черта понадобилось откровенничать? Какое Дарье дело до личных отношений между старшими леди? И девчонка ничего ведь не выспрашивала. Это ты сама начала объяснять. И зачем? Только потому, что девочка чем-то неуловимо похожа на Кэт? Ну, да, ругаться она, наверное, так же умеет.

Эвфитон вращался замечательно, углы возвышения тоже держал исправно. Но когда орудие смотрело строго по траверзу, стоять за ним приходилось скрючившись. Жо уныло тронул ложе - эвфитон послушно повел "рогами".

-Нормально, - утешила Катрин. – Сутками у орудия дежурить никто не будет, а во время боя можно и ссутулиться. Зато ты сам меньшую цель будешь представлять.

-Действительно, - согласился доктор, вместе с Костяком убирающий инструменты. - Для короткой перестрелки маневра за орудием предостаточно, а для затяжного сражения, в стиле Трафальгарда или Цусимы, наш "Квадро", мне кажется, и не предназначен.

-Про Цусиму это вы зря, - укоризненно сказала Катрин.

-Виноват, опять запамятовал, - извинился Дуллитл.

-А что там случилось на этой Цусиме? – поинтересовался Мин, любовно полируя масляной тряпочкой стальные дуги эвфитона.

-Громадное сражение. Наши бездарно про… проиграли, - объяснила Катрин. – Подробности вспоминать не хочется.

Жо грустно посмотрел на наставницу. Про сражение на Цусиме он знал мало, но с эвфитоном получилось так себе. Сектора прямо по курсу простреливать практически невозможно, по бортам – удовлетворительно, вот по корме – почти идеально. Результат не то чтобы скверный, но с такой замечательной турелью можно было надеяться на большее. Ничего не поделаешь, - "Квадро" действительно не боевой корабль.

-Мне в самый раз, - маленький Мин устроился за орудием, обозрел горизонт. – Проверка будет?

-Только у берега, - сказал Сиге, стоящий за штурвалом. – Карро – стрелы дорогие, терять их в волнах незачем.

-Я про настоящую проверку, - снисходительно пояснил Мин. – Пираты, враги, алчные хитки, - никого нет. Пустынные воды.

-Ты, мой кровожадный друг, не накаркай, - поспешно сказала Катрин. – У нас сугубо мирный, транспортно-пассажирский рейс. Битвы и славу я тебе обещаю, но попозже. Сейчас, если будет скучно, шкипер Сиге нам работу придумает.

-Моя леди, мы, полудикие дарки, работы не боимся, - заверил Мин. – Это некоторые от скуки околевают.

Цуцик, валяющийся под столиком кокпита, приоткрыл один глаз и насмешливо посмотрел на ехидного дарка. Отношения между псом и Мином складывались непросто. Цуцик, возможно из-за невеликого роста дарка, категорически отказывался признавать в Мине полноценную разумную особь, и не уставал это подчеркивать, даже не прибегая к помощи зубов. Мин в ответ не упускал случая намекнуть на дармоедство некоторых четвероногих пассажиров. Жо частенько казалась, что эти двое, когда никто не смотрит, показывают друг другу языки, задирают хвосты и скребут задними лапами, забрасывая неприятеля виртуально-символическим экскрементами.

Вообще-то, Цуцику на корабле было смертельно скучно. Кажется, по-настоящему его понимала только Даша. Жо несколько раз с удивлением замечал, как девушка сидит рядом с псом, что-то бормочет, а Цуцик моргает на нее своими невинно-голубыми глазами. Девушка пса гладить не пыталась. Цуцик такие вольности принимал лишь от Мышки и изредка от Флоранс. От хозяйки само собой, но Катрин не была склонна без повода поощрять четвероногого соратника. Даша с псом вроде бы общалась на полном серьезе. Может, она не только кабанов разводит, но и собак? Вообще, с ума сойти, - такая симпатичная девушка и свиноводством занимается. Сам Жо к домашним животным, кроме как к собакам и лошадям, относился с подозрением. Это, несомненно, высокомерная городская привычка и придется от нее избавляться. У Даши таких предрассудков нет. Животных она потрясающе понимает. Это она придумала подвесить старый канат и позволить Цуцик на нем кататься. Пес был в восторге, - цеплялся пастью, болтался, молотя в воздухе всеми конечностями. Потом стали устраивать и "перетягивание каната". Цуцик стойко сопротивлялся усилиям двух взрослых мужчин, - утробно рычал, скользил по палубе, но изжеванную веревку выпускать и не думал. Представление получалось на славу.

Снимая эвфитон с турели, Жо вспомнил другую любительницу спектаклей. Как-то Ква, Жо и Рата возвращались с торгового склада семьи Рудна. Девочка рассказывала о бизнес-планах сестрицы Квазимодо. Рататоск отныне числилась ученицей приказчика, и Сон была пока девчонкой довольна. Судя по тому, с каким одобрением Ква слушал тарахтение девчонки, определенные купеческие задатки у маленькой островитянки имелись. Жо был втайне доволен, - ему всегда казалось, что Рата в большей степени фантазерка и болтушка, и без твердой наставнической руки из нее ничего путного не выйдет. Ошибся, - на складе Ратку не лупили, и уж точно не заставляли по малейшему поводу отжиматься, и ничего, девочка справлялась. Очень хорошо. Жо к девчонке здорово привык, и подозревал, что когда она начнет рыдать, упрашивая, чтобы ее взяли с собой, объяснить ей что к чему, будет трудно.

Рата тарахтела как пулемет, пока не вышли к мосту через канал. Здесь маленькая группа бродячих актеров давала представление. Двое жонглеров развлекали публику своими трюками, пожилая женщина перебирала струны цитры, невысокий парень тянул какую-то занудную балладу. Рата мигом онемела и открыла рот.

-Раньше получше представления устраивали, - сказал Квазимодо. – Огнем плевались. Я сам видел. Нищает Глор. Даже лицедеи на Желтый берег перебираются.

Жо кивнул, наблюдая, как тощий тип жонглирует кинжалами. В боевом отношении от такой ловкости толку мало, но руки у артиста умелые. Интересно было бы глянуть, как этот парень клинками всерьез пользуется. Второй артист подбрасывал три разноцветных шарика, садился на шпагат, да еще успевал подмигивать хихикающим зрительницам.

Рата смотрела во все глаза. Ну, да, - на островах она ничего подобного не видела.

Актеры устали. Любимец женщин обошел зрителей с деревянной миской в руках. Жо кинул несколько медяков. Зрители подавали довольно охотно, и довольные жонглеры уселись на парапет, в руках одного появилась баклага с пивом. Зрители начали расходиться, хотя женщина еще перебирала струны, а певец старательно выводил сотый куплет бесконечной баллады.

-Пойдем, что ли? – спросил Ква, осторожно трогая девочку за плечо. – Ужин скоро.

Рататоск отстраненно кивнула.

На углу она еще раз оглянулась на актеров.

-Если понравилось, как жонглируют, можешь научиться. Ты ловкая, - у тебя получится, - сказал Жо.

Кажется, Рата посмотрела на него как на полного болвана.

-Так играться ножами – баловство. Лучше я их метать научусь, как вы милорд.

-Это правильно, пригодится, - одобрил Ква.

Рата прошла еще несколько шагов и задумчиво сказала:

-Я вот не поняла. Трис и Зорол объясняются на берегу моря в тени громадных скал. Рядом дохлый дракон валяется. В следующем куплете на берег сходит король и Зорол просит у него руки королевской дочери. Если король знал, где дракон принцессу заточил, какого же аванка он туда просто воинов не прислал? Офигительная нелепость. И так через куплет. К примеру, как Зорол в принцессу успел влюбиться, если после боя ее в первый раз увидел?

-Она его внешне весьма впечатлила, - сказал Квазимодо. – Так сказать, - очевидными достоинствами. И он сразу понял что безумно влюблен.

-Ты тоже сразу понял? – скептически поинтересовалась Рата. – И Теа сразу?

-Нет, для начала она мне ногу попыталась откусить. Ну, потом-то мы разобрались. Где-то месяца через четыре. Но ты нас с Трис и Зоролом не путай. Какой смысл за принцессу с драконом драться, если не знаешь, влюбишься в нее или нет? А тут и принцесса изголодавшаяся, и будущий тесть на берег с корабля сходит, - все удачней просто некуда. Кстати, полагаю, дракон был болен. Иначе одному человеку с ним не справится, будь он хоть каким патентованным героем.

Рататоск хихикнула:

-Интересно, чем дракон принцессу в пещере кормил "три года и три дня"? Слизняками? Или рыбу хвостом глушил?

-Я, конечно, извиняюсь, но я не понял, о чем вы вообще бредете, - сухо сказал Жо.

-То есть как? Ты балладу вообще не слушал? – удивился Ква.

-Ну, не то чтобы не слушал, но не вникал.

Теперь Рата точно смотрела на него как на умственно отсталого.

-У певца голос такой, характерный, - оправдался Жо.

Девчонка снисходительно кивнула:

-Да, баллады нужно уметь слышать.

Забавная она была, Ратка. И как-то скучно без нее. Жо упаковал в специальные чехлы "плечи" эвфитона. Мин принялся шустро завязывать шнурки чехла:

-Жаль, второе орудие поставить некуда. Можно было бы залпами стрелять, - мечтательно заметил дарк.

-Точно, снести мачту, и понаставить батарею эвфитонов. Плавать не сможем, но если нас куда волнами прибьет, - берегись, всех забьем!

Мин засмеялся. Шутки он понимал. Вообще, он был неплохим малым, этот, как Катрин выражалась, "полударк". Лапы ловкие, соображает быстро, реакции любой человек позавидует. К внешнему, "шимпанзиному" виду привыкнуть можно. Хорошее пополнение в команде "Квадро". Вот только Мин питал чрезмерное влечение к армии вообще, и большим сражениям в частности. Почему-то маленькому дарку казалось, что это очень здорово - когда грудь в грудь сходятся многочисленные войска. Больше двух сотен воинов, одновременно убивающих друг друга людей, полукровка никогда не видел, но и та битва произвела на него огромное впечатление. Жо подозревал, что Мин в глубине души считает себя просто рожденным для великих сражений. Фигушки, этот мир, слава богам, глобальными войнами пока не опорочен.

Разобранный эвфитон отнесли на место, - в специально переоборудованный шкаф в кают-компании. Второй эвфитон, еще в "заводской" упаковке, тщательно смазанный, хранился в трюме. Орудие предназначалось для "Двух лап". Квазимодо озаботился, - раздобыл орудие одной из первых партий, изготовленной еще под руководством самого лорда-командора. Ныне такие ценились. В последнее время, Глорский союз заметно деградировал. Общая цель - Великий поход, ушла в историю и Объединенный Флот перестал быть объединенным. Снова у Птичьего архипелага и у Кау островов появились пираты. Поговаривали и о междоусобицах на Желтом берегу. Да и на самом Северном побережье дела шли не блестяще. Строить новые когги практически прекратили, о гигантах-дромонах и речь не заходила. Даже тесаки-шеуны нынче ковали в Арсенальных мастерских из отвратительного железа. Да, после смерти лорда-командора океан вновь становился безлюдным. Разве что караваны с Желтого берега продолжали регулярно поставлять сотни полумертвых рабов и прочий дешевый заокеанский товар. Но каждый месяц несколько судов навсегда растворялось в бескрайних просторах океана. Да, времена великого Флота миновали. Честно говоря, было жаль, что так и не довелось повидать армаду лорда-командора во всем её блеске. Катрин, конечно, может относиться как угодно к легендарному герою-флотоводцу. Она-то с ним успела познакомиться, и теперь может вспоминать о знаменитой личности этак небрежно-снисходительно.

Жо, вздохнул и пошел умываться. Требовалось поспать, поскольку на вахту заступать после ужина. Жо всё никак не мог привыкнуть к мысли, что в свою вахту он старший. Что ни говори, пока на борту был Ква, дышалось как-то легче. Ответственности было поменьше. Правда, одноглазый шкипер оставался практически рядом. "Собачья голова" сейчас шла чуть ближе к берегу, - вполне можно разглядеть кормчего у рулевого весла. На драккаре тоже все спокойно. Ветер благоприятствует, и экипаж только для поддержания настроения садится на весла. Конечно, в скорости драккар сильно уступает "Квадро", - катамаран идет под одним гротом, "магию" в ход пока не пускали не разу. Штормило всего один день, да и то в полсилы. Идиллия, а не поход. Впрочем, Кэт именно о таком путешествии и мечтала.

Жо умылся соленой водой, пахнущей глубиной и таящейся где-то в океане зимой, разогнулся и отвязал от леера заботливо приготовленное полотенце. Мышка следит за порядком, - вот что значит семьей путешествовать. Помнится, когда шли с Желтого берега, обходились без излишеств - рукав использовался на все случаи жизни. Кэт, между прочим, лихо умеет сморкаться двумя пальцами. Сейчас наставница благоразумно воздерживается от столь вопиющих вульгарностей, но помнится, были времена…

Жо повязал полотенце на место, - Мышка сию туалетную принадлежность каждый день меняет. (Где это видано, - в поход такую уйму белья брать?) Ладно, нужно все-таки идти спать.

Каюту Жо делил с Сиге, - повезло, по большому счету, получились отдельные апартаменты, - кто-то из двоих всегда стоит у штурвала. Селк вообще отличный парень. Хотя серьезным бойцом из-за слишком мягких рук-ласт шкиперу никогда не стать, во всем остальном у него опыта и знаний на десятерых моряков хватит. И с людьми он здорово ладит. Жо вспомнил промелькнувшую в маминых глазах панику, когда она в первый раз увидела безлобое, с вытянутым собачьим носом, лицо морского дарка. Мама, конечно, и виду не подала. Её хладнокровию Жо в последнее время все больше завидовал. Буквально через минуту мама и селк приветливо беседовали, как будто сто лет были знакомы. Впрочем, Сиге вообще людей не пугал, почему-то все очень быстро забывали, что шкипер не очень-то похож на человека. Даже Мину приходилось сложнее, - его нос (не нос, а дырки-насмешки) так и притягивал взгляды. Чаще полукровку принимали за мальчишку, которому здорово не повезло в жизни. Жо знал, что маленького дарка весьма раздражает человеческая бесцеремонность. Кому понравится, когда на улице каждый второй прохожий считает своим долгом поинтересоваться, - кто мальцу нос скусил-срубил-содрал? Между прочим, злить Мина не рекомендовалось. "Малец" лихо умел кроить черепа. Об этом Жо как-то рассказал Костяк.

Ворочаясь под одеялом, Жо вздохнул. Везет же некоторым, например тому же Косте. Девушки их любят. Даша серьезная, образованная. Стройная. И с чувством юмора.

Жо накрылся с головой. Нехорошо. Лишние мысли. Дарья девушка весьма милая и с ней можно и должно дружить. Только другие девушки в голове мелькают. Неопределенные… Девушки, женщины, девки, шлюхи умелые…

Имя юной брюнетки он тогда так и не узнал. Исчезла она, ускользнула в сумрачную тишину роскошных комнатах. Запах духов остался, шелковистость кудрей запомнилась, губы горячие и, и…. Стыдная сладость. Ужас просто, как вспоминаешь, так немеешь и глаза зажмуриваются. Наверное, она была шлюхой. Но как-то всё странно получилось. Может быть, она всё-таки случайно в "Померанце" оказалась? Черт, ерунда какая. Бордель и есть бордель. В любом случае она была нежной и очень понимающей девушкой. Жо был ей благодарен. И не отказался бы встретить еще разок. Случайно.

Жо попил разведенного гранатового сока и бухнулся обратно на койку.

Приснились ему почему-то вовсе не искушенные горячие рыжие красавицы, а ворчливая наивная Ратка. Усердно потела, пытаясь жонглировать четырьмя шариками, и одновременно всё подтягивала сползающие широкие мальчишечьи штаны. Наблюдать за ее усилиями было смешно. Рата еще и бурчала, многословно объясняя, почему шарики неправильные. Потом шарики превратились в гранаты, с которых сыпалась кожура, и сочные зерна лопались, окрашивая маленькие пальцы ярким соком. Потом под зернами оказалась блестящая сталь и Рататоск принялась увлеченно жонглировать сюрикенами. Жо хотел сказать что она с ума сошла, сейчас же порежется, но сказать ничего не мог. Отточенные как лезвия бритвы зубья сюрикенов все чаще мелькали в воздухе. Ратка довольно улыбалась. Вот глупая. Сталь касалась пальцев, и алые капли все чаще капали на штаны. Или это все-таки брызги сока?

Катрин и Эле сидели на носовой сетке. Солнце пригревало, Катрин разулась, спустив ноги вниз. Изредка ступни обжигали холодные брызги. "Квадро" скользил по волнам, острые форштевни хищно резали воду. Эле подумала и неуверенно стянула свои сапоги. Ноги у нее были красивые - с сильными, изящно очерченными икрами. Катрин одобрительно покосилась.

-Жарко сегодня, - извиняющимся тоном сказала Эле.

-Говорят, весна в этом году особенно ранняя. Хотя когда севернее уйдем, холод вернется. Эле, вы с доком чересчур условности блюдете. Ну, он, я понимаю, - воспитан благородно, без сюртука к обеду не выйдет. Но мы-то попроще, а?

-Я совсем простая, - черноволосая женщина усмехнулась, - сижу, рассупонившись с благородной леди, и на воду как бездельница любуюсь.

-Так я тоже как бездельница. Ну, ничего, придет время и нам поработать. Оно, это время, хрен бы его взял, всегда приходит. Мы ведь не всю жизнь рассупонившись просидели?

-Да, как-то не сложилось пробездельничать, - согласилась бывшая охранница. – Катрин, сколько людей в ваших "Двух лапах"?

-Немного. Когда я уходила, человек двадцать пять было. Потом еще прибавилось. Точно не скажу, - я давно дома не была. А что?

-Гадаю, придемся ли мы ко двору. Уж простите излишнее любопытство.

-Ерунда, вряд ли ты тащишься в такую даль, с целью выведать численность нашего гарнизона. Тем более, что я собираюсь его кардинально переформировать. Разбаловались войска. Оно и понятно - в "Двух лапах" командного состава сейчас практически нет. Ко двору вы придетесь. Опытные люди нужны. Если есть желание, - обоснуетесь по соседству. Места у нас, правда, дремучие, - за свое хозяйство постоять придется. Хотя в замке ненамного спокойнее. Чуть зазевайся, - сразу гости лезут. В основном, дикие.

-Ну, это везде так. У нас в Каннуте тоже самое было. Чуть ли не каждый день в рыло кому-то давать приходилось. Правда, в основном бандюгам и забулдыгам. Но мужики иной раз хуже старого хобия бывают.

-Хобиев в наших местах вроде не водятся. Зато вег-дичи забредают. Ничего такая зверушка, - и выглядит солидно, и шустрая. Но мне почему-то кажется, ты не испугаешься. Ты, госпожа Эли, уж извини меня за прямоту, - не прибедняйся. Ты ведь не только разной пьяни хари чистила.

-Аша наболтала?

-Дарья молчит как партизан. Девочка твоя, можно подумать, не кабанов разводила, а в контрразведке трудилась. Сдержанная, что твой Штирлиц. Это у нас такой знаменитый шпион был.

Эле улыбнулась:

-Аша у нас умная девочка. Хотя и юна чересчур. Значит, сказок про меня не рассказывала?

-Мы с ней только о тамошнем житье-бытье беседовали, о давнем, - Катрин неопределенно махнула рукой в сторону берега. – Но мне, для того чтобы разглядеть, как ты двигаешься, чужих подсказок не нужно. Школа чувствуется.

-Школа? – Эле приподняла черную бровь. – Вы про Перчаток что-нибудь слышали?

-Увы, не приходилось. Эле, я с удовольствием послушаю, но только когда ты сама будешь готова рассказать. Допрашивать не собираюсь. И, пожалуйста, - давай всё-таки на "ты". Хотя бы в узком кругу. Мы, конечно, в разные гальюны ходим, - их аж целых три шага разделяют. Может еще раскланиваться, когда из этой конуры выпадаем?

-Это уж слишком оф-фигительно будет.

Катрин прищурилась:

-Шутка? Или словечко действительно заразное?

-Шутка. Заразных словечек у меня и самой полный рот. Ты мне скажи, в какой роли я в вашем замке гостить буду? Или позже будет видно?

-Позже будет виднее, но и сейчас могу сказать - тебе самой выбирать. Можно почетной гостьей. Пиво, жаркое и свежий хлеб каждый день гарантирую. Можно, и похлопотнее жизнь вести. Но сейчас решать ничего не нужно. Мне нужны люди полностью уверенные что правильно выбрали.

-Хм, вот уверенности у меня не хватает. Кто я такая, чтобы леди-владелице пожалованных северным королем земель "ты" говорить? Да и не старуха я в замке приживалкой скучать. И в служанки не гожусь.

-Фу, какие служанки? В прислуге тоже особое призвание нужно, не меньшее чем для наших с тобой… движений. Посмотри на дело иначе. Даже если ты просто будешь у дока хозяйничать, яичницу ему жарить, - уже статус. Такой лекарь как он, общественный вес посолиднее любого благородного дармоеда имеет. И не скрою, - у меня лично на тебя планы имеются.

-Уж не знаю, могу ли и спросить…

-Если в общих чертах, - хочу службу внутренней безопасности создать. Думала, Квазимодо попросить это щекотливое дело на ноги поставить. Но он еще и торгаш, и финансист заядлый от рождения. Не разорваться же ему? В безопасности я и сама кое-что соображаю. Так что есть мысль объединить усилия.

Эле смотрела задумчиво:

-До одноглазого, с его пронырливостью, мне далеко. Хотя кое-что в охране я смыслю. Что-то мне не верится, что Ашка не наплела глупостей про мою молодость. И про руку она выложила?

-Про руку? Что у тебя рука тяжелая, я догадываюсь. Но Даша не жаловалась.

-Вот еще! Я ее пальцем никогда не тронула. Хотя иногда подмывало. Но рука у меня чуть не отсохла, вовсе не от того, что я сопливых девчонок лупила. Я почти двадцать лет прожила однорукой. Да еще каждый день чуть не ссалась от боли.

-Черт! – Катрин окинула откровенно оценивающим взглядом руки черноволосой женщины. Руки как руки, сразу видно, - не слабые. На запястье браслеты хорошей работы, но всего три штуки. – Болела, значит? Эле, а тебе здорово повезло, что подвернулся Дуллитл. Это ведь он руку исправил?

-Хо, подвернулся? – Эле ухмыльнулась. – Это его Аша отыскала, за что я ей до конца жизни буду должна. Потом еще смешнее было, - мы Дуллитлу сами вроде как подвернулись. Тоже очень вовремя. Тогда мы с Доком решили, раз боги нас все время сводят, стоит ли противиться?

-Да, вам есть что рассказать. Про последние дни командора я бы с интересом послушала. Что не говори, Найти был неординарным человеком.

-Про этого пиратского вождя наш Дуллитл хорошо знает. Я командора в первый раз уже мертвым узрела. Потому, кроме того, что на нем была хорошая рубашка и сдох он без особых мучений, рассказать ничего не могу. Катрин, вы уж простите, меня интересует один личный вопрос. Если док обратно не вернется, вы меня сразу выгоните, или разрешите со своими попрощаться?

-Что так обреченно? – Катрин насмешливо склонила голову к плечу. – Ладно, я-то настоящей сукой выгляжу, это понятно. А Дашка со своим волосатым? Этот артиллерист мелкокалиберный? Они тебя бросят? Я уже не говорю о том, что Док очень постарается вернуться. Мало тебе вариантов? И что-то я не думаю, что ты будешь у нас из милости пайку жрать.

-Из милости не буду. Только зачем я вам без доктора? Я уже баба немолодая, в сельской жизни смыслю мало.

-Я говорю, - у нас планов полно, - сердито сказала Катрин. – И деревня наша, не то чтобы очень деревня. Мы собираемся там хорошую жизнь устроить. Пусть и не многолюдную. С вашим Каннутом, конечно, не сравнить. Хотя ваша столица сейчас тоже....

-Да, паршиво там стало. Только без Дока мне в любом большом замке не лучше будет.

-Ну и не скули. Варианты всегда есть.

-Я скулю?!

Катрин покосилась и пробормотала:

-Эле, было бы конечно интересно узнать, что ты умеешь своей чудесно выздоровевшей рукой. Только на "Квадро" тесновато. Двум резким женщинам здесь порезвиться негде.

-Я ничего такого не думала.

-Слушай, ты то себя тупой считаешь, то меня. Ты уж определись.

-Прошу прощения, леди. Вы все люди образованные, а я на ферме родилась.

-Это-то при чем? Никогда не замечала, чтобы место рождения непосредственно на умственные способности влияло.

-Как же. Вы, - Оттуда. Люди ученые, образованные. Даже Ашка в свои-то сопливые годы Доку про разные ученые вещи объясняла. Парень ваш корабль водит, как будто шкипер от рождения. Про тебя и леди Фло, я и не говорю. Вы все бегло читаете, пишите как писаря замковые. Я, стуканец меня затрахай, четыре года грамоте училась, а теперь даже показать, как пером карябаю не решусь. И Док вернется к такой курице жизнью пожеванной? У вас там женщины ухоженные, яркие как те паирики.

-Кто такие твои паирики, не знаю. У нас Там бабы разные. Это мы здесь, хм, любим расфуфыриться. Моя Фло насчет внешнего вида весьма взыскательна. Слушай, а Даша так вам и явилась, аккуратненькой и миленькой?

-Да не особенно, - неохотно признала Эле. – У Аши тогда трудные времена были. Без работы мыкалась, худая была, серая, как мышонок облезлый. Ей опомниться нужно было.

-Опомнилась Дарья. Молодец. Только ты, Эле, и в нашем мире не из последних женщин была бы. Очень даже не из последних. Я понимаю, плаванья и блуждания уходу за внешностью не способствуют, но ты и малость своим видом пренебрегаешь, - Катрин еще раз покосилась на босые ноги собеседницы. – Хотя знаешь как интересной выглядеть, еще и нас могла бы поучить. Например, чем этаким ты и Даша ногти покрываете, что блестят так естественно? Впрочем, это не к спеху. Насчет Дока… Опасения твои понятны, хотя довольно сложно мужа от себя вообще и на шаг не отпускать.

-Дуллитл мне не муж, - сухо сказала Эле. – У нас свадьбы не было. Док себя еще женатым считает, хотя это сто лет назад было. Говорит, боги его не одобрят, если у него две жены будут.

-Законник твой доктор. Ну, по-своему он прав, - жизнь над ним зло пошутила. Нужно ему посмотреть, что в старом доме осталось, и осталось ли. Отправляйтесь-ка вы вместе. И ему спокойнее будет, и тебе. Если его старушка еще каким-то чудом в живых числится, вряд ли бабулька на еженощное исполнение супружеского долга будет претендовать. Ну, не хочешь рискнуть?

-Что? Туда?! – дрогнув, прошептала Эле.

-Ну, да. Если пожелаете, то и обратно. Лично я буду вас ждать.

-Но, но я…. Как же я там буду? Я же не пойму ничего.

-Чем ты хуже Костяка? Разберетесь. Там, по правде говоря, похожих на тебя людей сейчас побольше, чем господ воспитанных, типа нашего уважаемого Дока. Джентльмены повымерли. Народ сейчас простой, разных цветов, и в большинстве своем, образованием типа нижнего каннутского уровня. Конечно, непросто вам придется, но ничего сверхъестественного. Если на сам Переход решитесь, что там сложности с документами?

-Но…, но он-то что скажет?

-Пойди и узнай.

Эле поплелась решать жизненно важный вопрос, а Катрин болтала ногами, ловила брызги и думала, какого черта дала слабину? Теперь не только Док может на исторической родине застрять, но и эта красавица, в личной жизни столь нерешительная, в Старом мире навсегда сгинет. Начнет какой-нибудь дурацкий "Космополитен" читать, и готово.

Спать было душно. Почти как во время плавания у памятных южных островов. Жо проснулся в поту, вяло встал, открыл иллюминатор и повалился обратно на койку. Сон возвращаться не спешил. Да и свежий воздух, врывающийся в каюту вместе с плеском волн и поскрипыванием снастей, как-то не успокаивал. В последнее время Жо спал беспокойно. М-да, оказывается истинное становление взрослого мужчины привносит определенные сложности. Трудности. И твердости. А ты, как последний идиот, думал что период подростковой гиперсексуальности давно миновал. Как же, - ты, оказывается, физиологически ненормально-поздний. Может с Мышкой проконсультироваться? Она в этих вопросах профессор, да и ухмыляться не вздумает.

В борт снаружи что-то стукнуло. Жо насторожился, но тут же понял, что это Аша, - девушка любила сидеть на борту с наветренной стороны. Ветер и холодные брызги, летящие в лицо, ей нравились? Или волю тренирует?

-Ну и что ты нахохлился? – сердито сказала Даша. – Ну?

"Со мной, что ли говорит?" – изумился Жо. – "Она же не видит. И разве можно лежа нахохлиться?"

После паузы Даша не менее сердито продолжила:

-Что значит "они мне нравятся"? Разве так можно? Ты совершенно оголтелым стал. О элементарной вежливости напрочь забыл. А был ведь сдержанным, разумным дарком.

"Это она с Мином, - догадался Жо. "Ну да, это же он лапами по палубе шкрябает. Он всегда так, когда задумывается. Только что ж он молчит?".

-Стыдно, Мин. Честное слово, мне за тебя жутко стыдно. Ты как будто вчера с цепи сорвался, со своих холмов диких прискакал. И вообще, прости меня, но это как-то противоестественно. Ладно бы ты к миленьким брауни вожделел. Или к томте, - у них девушки симпатичные и добрые. Человеческие дамы-то тебе зачем? Они же огромные!

"Это она про наших. Для Мина леди действительно крупноваты. Даже Найни почти вдвое выше".

Даша между тем явно возмутилась:

-Не смей так думать о женщинах! Они не куски мяса на прилавке! У всех есть грудь и бедра. К твоему сведению, у женщины еще и голова есть, и собственные определенные желания и представления о сексе. Женщина - это комплект. Нет, ну, прямо каннибал какой-то! Ну и что, что они красивые? Перестань их деталями воображать, или я тебя сейчас за борт спихну! Маньяк!

"Эко она его", - с некоторым сочувствием подумал Жо. "Бедняга молчит, как потерянный".

-Что значит, ты хорошо плаваешь?! – зашипела Даша. – Я же тебя не топить хочу, а серьезно охладить. Вот если мы в Старый мир попадем, я тебе оттуда что-нибудь привезу, чтобы прививку сделать. Тебя лечить надо!

-Прививку не надо! – возмущенно забормотал Мин. – Лучше лекарство привези. Что я специально, что ли? Я бы и рад не думать. Только я ничего плохого не делаю. Подумаешь, смотрю.

-Так смотреть невежливо! Нет, что там, - это вопиющее хамство! А что у тебя в мыслях творится, - вообще ужас! И не говори, что меня никто не просит в башку заглядывать, - ты же знаешь, я не могу не чувствовать.

"Вау! Она его мысли читает?!" – потрясенно сообразил Жо. "Быть не может! А в мои мысли она тоже заглядывает? Блин, мне что, теперь, - утопится?!"

-Я не собачка, не коза, и даже не кабан твой драгоценный, - обиженно прогнусавил Мин. – Это тоже хамство, - мысли свободных дарков вместе с ничтожными скотскими мыслишками читать. Не могла тогда сказать колдуну что тебе или одни мысли нужны, или другие?

-Не говори глупости. Можно подумать, колдун меня спрашивал. Ты же помнишь как всё получилось.

-Как же, - ядовито согласился маленький полукровка, - вовсе незачем было колдунам благодеяния оказывать. Все мы отошли подальше, а она, пожалуйста, - убила колдунишку. Вот и пользуйся теперь наградой, заглядывай несчастным даркам в головы. Давай-давай!

-Фига с два ты несчастный, - жалобно сказала Даша. – Это я несчастная. Порнуху каждый день твоими бесстыжими глазами смотрю.

-Это что такое? – заинтересовался дарк.

-То самое, - кажется, девушка всхлипнула.

-Ты что?! – всполошился Мин. – Я больше не буду, Ашечка. Я вообще зажмуриваться начну.

-Да ты уже обещал. Тебе идеал нужен, а они действительно тетки красивые. Только дальше твои фантазии совсем уж не туда сворачивают.

-Аша, я постараюсь.

-Ты всегда.… Слушай, Мин, что это за красный шар "Собачья голова" на мачту подняла?

-Сигнал…

Дальше Жо не слушал, - мгновенно слетев с койки и натянув сапоги, вылетел из каюты.

Флоранс вздрогнула, - по коридору что-то пронеслось, простучали по трапу каблуки. У Дики широко раскрылись глаза и малышка попыталась тут же сползти с койки и устремится вслед заманчивому шуму. Рич нахохлился и вопросительно посмотрел на маму.

-Кажется, что-то случилось, - пробормотала Мышка, замерев с детскими штанишками в руках.

-Заканчивай одевать, я посмотрю, - сказала Флоранс и вышла в коридорчик. Сердце стучало где-то у горла. В кают-компании женщину чуть не сбило с ног что-то мелкое, волосатое и ощетинившееся длинными деревяшками.

-С дороги! – гнусаво рявкнуло существо. – О, леди, простите, - Мин протиснулся мимо дамы, крепче прижав к себе связку карро. На дарке была нахлобучена кудлатая шапка, на поясе, кроме привычного ножа, в изобилии бряцало оружие, и вообще, он был неузнаваем. Даже обезьянья рожица приобрела хищный воинственный вид.

-Что такое случилось? - оторопело пролепетала Флоранс.

-Змеи. Прячьтесь, - исчерпывающе ответствовал полукровка и пробкой вылетел в кокпит.

Флоранс с трудом перевела дыхание и ступила на трап.

По-прежнему шелестели волны, разрезаемые быстрыми корпусами "Квадро", по-прежнему светило солнце. Жо, согнувшись у турели, лихорадочно устанавливал орудие. Остальные работали со снастями, - катамаран менял курс. "Собачья голова" заметно приблизился, - оба корабля параллельным курсом устремились к земле. До берега оставалось чуть больше двух миль.

-Не вижу, - сказал доктор, глядя в подзорную трубу. – Возможно…

-Нет, не уйдут. Они, с-су… упорные, - кратко сказала Катрин. Она стояла рядом с рулевым, твердо расставив ноги, и застегивала на бедрах ножны со своим любимым коротким мечом, что так загадочно именовался кукри.

Катрин обернулась. Глаза ее стали ярче, - нервничает.

-Фло, - вы в каюте. Приготовить "поплавки". Дальше – по команде. Даша поможет.

Флоранс кивнула и нырнула вниз. Сверху донеслось:

-Даша!

-Я не… - начала девушка.

-Ты в аварийной команде, - Катрин по-прежнему говорила вполголоса, но сдерживаемое рычание рвалось наружу. Возражать такому голосу было трудно.

Через секунду Даша скатилась по трапу. Пощупала рукоятку тесака, висящего на бедре, и спокойно сказала:

-Может, он нас все-таки не заметит. Пойдемте, на всякий случай, приготовимся.

Фло кивнула, они едва успели шагнуть к коридорчику, как сверху спрыгнул Жо:

-Аша, Ма, - иллюминаторы проверьте, - Жо нырнул к моторному отсеку

Даша исчезла на своей "половине", Флоранс пробежала по коридорчику, заглядывая в каюты. Задраивая иллюминатор в каюте Жо, подумала, - собственно, зачем все говорят так тихо? Перед боем должны зычные ободряющие команды звучать. Или это не обязательно?

Словно в ответ, наверху отчетливо прозвучал странный тягучий голос Сиге:

-Наперерез идет.

-Так что от него, сволочуги, еще ожидать? – ответила Кэт.

С "Собачьей головы" что-то закричали, - Флоранс не расслышала, потому что изо всей силы задраивала иллюминатор.

Близнецы сидели на койке рядом. Каждый сжимал по сушеной инжирине, но сейчас лакомство детей интересовало мало, - оба чувствовали тревогу взрослых.

-Что там? – спросила Мышка. Она выглядела спокойной, только носик был бледным.

-Орудие готовят. Змеи.

Мышка кивнула:

-Одна пара? Две?

-Черт его знает. По-моему, наши еще не рассмотрели, - только теперь Флоранс вспомнила, что морские змеи, которых здесь именуют стурвормами, обычно охотятся парами. Если это стурвормы… Кэт о них рассказывала. Дьявол, до берега еще далеко.

В каюту втиснулась Даша:

-Я все проверила. Деньги взяла и вот это, - девушка встряхнула знакомую сумку. – Ноут не такой уж и тяжелый. Жалко бросать, - Даша посмотрела на Флоранс. - Вы не думайте, я вам обязательно помогу. Если что, фиг с ним, с ноутбуком, - все равно топить собирались. Не волнуйтесь, мы все обязательно выплывем.

-Спасибо, - пробормотала Флоранс. – Мы, собственно, были готовы и сами справиться. Найни, у нас все готово?

"Поплавки" – подобия спасательных жилетов, сшитые из плотной ткани и набитые пробковой корой, уже были извлечены из шкафа. Найни завязала тесемки на хозяйке, напялила средство спасения на себя, протянула следующий жилет Даше.

-Я в нем кверху попой не перевернусь? – с сомнением прошептала девушка.

-Приказ был, - мягко напомнила Флоранс.

Девчонка посмотрела на нее, и сунула руки в проймы смешного жилета.

Близнецов пристегнули к специальному "кокону", откуда торчали только их головы. Дики принялась раздраженно дергать завязки, Ричард довольно вертел головой - "игрушка" ему понравилась еще по первой примерке в Глоре.

-Оружие, ценности, лекарство? НАЗы[8]? – перечисляла Флоранс.

Найни закивала, - все было готово.

-А у вас все по-правильному, - с некоторой завистью заметила Даша, разглядывая легкие полотняные чехлы с "неприкосновенным" запасом.

Сверху послышались резкие команды, - кричал Сиге. Трудно было поверить что у флегматичного медлительного селка может быть такой тон. С "Собачьей головы" ответили.

-И откуда здесь этот змей взялся? – вздохнула Даша. – Болтали, что по эту сторону океана, их всех еще Флот перебил.

-Приблудный гад, - сказала Флоранс.

Мышка тихо засмеялась, - приятно было слышать от сдержанной Фло любимые словечки госпожи.

Откуда-то со стороны берега донесся низкий утробный рев. Женщины в ужасе переглянулись.

-Он большой, - прошептала белая как мел Мышка.

-Маыыыы! – испуганно заныла Дики.

Флоранс посадила детей поближе.

-Маыыыы!!! – не успокаивалась дочь. Сей звук Дики использовала для выражения всех многообразных чувств, как по поводу великолепия, так и по поводу несовершенства мироздания. Но сейчас сестру поддержал обычно сдержанный Ричард:

-Мамы де?

Потрясенная Флоранс, впервые услышавшая от сына столь членораздельный звук, осознала что оба близнеца единодушно требуют одного и того же, - где мамы? В столь непонятный и страшный момент детям вполне обоснованно требовались обе родительницы.

-Де?! – заверещала Дики.

-Они по-русски говорят? – восхитилась Даша.

В этот миг "Квадро" резко изменил курс, - переборки дрогнули, - в дело вступили оба двигателя катамарана….

Все складывалось плохо. Стурворм оказался хитер. Жо его еще не видел, как не успели заметить врага и остальные моряки. Только Сиге, своим сверхъестественным чутьем находил змея, да с "Собачьей головы" орали координаты перемещающегося противника. Стурворм практически не показывался над водой. Лишь раз доктор успел разглядеть в подзорную трубу движение темной тени среди волн. Катрин тоже вроде бы успела увидеть врага, - тут Жо не был уверен, - просто наставница вдруг опустила голову и принялась поправлять ремень с оружием. Лицо у Катрин стало странным, - кажется, она что-то просчитывала. Впрочем, пока наставница молчала, полностью доверив командование Сиге

Корабли летели под защиту берега. Легкий "Квадро" мог бы идти еще быстрей, но держался рядом с драккаром. Весла "Собачьей головы" пенили воду, помогая парусу и ветру. Рыжие пустынные обрывы приближались, - корабли стремились к защите ближайшего мыса.

-Может, успеем? – прошептал Мин. У маленького дарка уже пропала охота немедленно испытывать эвфитон в самых что ни на есть боевых условиях.

Жо пожал плечами. О скоростных возможностях древнего морского убийцы он имел весьма приблизительное представление. Надо же, столько океанских миль пройти и у самого берега на эту рептилию напороться. А сколько об этих стурвормах во время плаванья болтали, - но боги миловали. Говорили, что змея нужно под лопатку бить, или в глаз. Как ему в глаз попадешь, если его пока вообще не видно? Атакует из-под воды, тогда…

-Мин, куда нам целить? Откуда эти гады нападать привыкли?

-Из воды, - пробормотал полукровка. – Сейчас, давай оставим орудие по корме развернутым. Так будет легче на любой борт переложить.

Секунды текли медленно, как во сне. Жо все чаще поглядывал на рыжий берег и на "Собачью голову". Гребцы драккара работали изо всех сил. Замер у руля кормчий, скорчился на приподнятой боевой площадки у взведенного эвфитона Ква, да на носу почти висела над водой, сжимая лук, Теа.

-Кажется, уйдем, - прошептал Жо, глядя, как приближается, пустынные, но такие желанные утесы мыса.

Гулко лопнула поверхность воды, раздался низкий вой, - Жо успел разглядеть возникшую прямо по курсу драккара тушу, - темную по спине, с боков покрытую размытыми, грязно-желтыми пятнами. В следующий миг "Собачья голова", едва не перевернувшись, накренился, - Жо, не веря своим глазам, увидел, как взлетели обломки весел. Драккар мгновенно потерял скорость, начал нелепо поворачивать, раскачиваясь, как невесомая скорлупка. Теа висела на носу, держась за канат. Ква исчез, - и Жо с огромным облегчением разглядел, как сброшенный к гребцам одноглазый шкипер запрыгивает обратно к орудию.

Атака змея была столь внезапна, что никто не успел выстрелить.

-Хитрый, - с уважением сказал Сиге.

-Сейчас мы на очереди - без эмоций предупредила Катрин.

-Посмотрим, - селк вроде бы без всякой спешки включил двигатели.

С "Собачьей головы" заорал Квазимодо:

-Кэт, одноглазый! Одноглазый!

-Я поняла, - крикнула Катрин.

Жо и Мин переглянулись.

-Вряд ли, - прошептал маленький дарк, поправляя шапку, - не попадем мы в него. Слишком быстрый. И глаз у нас под водой нет.

Жо ничего не сказал, но вглядывался в воду до рези в глазах. Заходящее солнце чертовски слепило бликами.

-Идет!!! – закричала Эле, стоящая на носу.

Жо понял, что выстрелить не сможет, - стурворм атаковал строго на встречном курсе, в "мертвой зоне" орудия. Мимо кто-то проскочил, с грохотом скатился по трапу.

Сиге так круто положил штурвал на борт, одновременно выведя двигатели на полную мощность, что один из "поплавков" "Квадро" оторвался от воды. Жо кинуло к леерам, едва успел ухватить за шиворот полетевшего вверх тормашками Мина.

-Бей! Прямо за корму! – заверещал полукровка.

Жо качнулся обратно, опустил орудие под максимальным углом и, не задумываясь, дернул рычаг. Карро вонзилось в воду, и моментально выскочило в воздух, словно срикошетив о подводный камень.

-Низко шел, вонючка гладкожопый, - с азартом завопил Мин, вскакивая на ноги. – Подбить не подбили, но напугали. Заряжай!

Сквозь постукивание взводимого механизма, Жо услышал, как Катрин сказала:

-Уводим. По циркуляции. Левый поворот. Выводи под орудие одноглазого.

-Долго. Догонит, - тут же возразил Сиге.

-Выжимай. Иначе он нас утопит, в потом их. "Собака" едва движется. Давай, - голос у Кэт был спокоен, как будто она излагала сугубо теоретической план операции.

Сиге кивнул.

"Собачья голова", потерявший ход, остался за кормой. Катрин вскочила на планширь, широко взмахнула рукой, объясняя маневр.

-Понял, - издалека донесся вопль Квазимодо. – Буде.. …товы. Нажив…

Ветер гудел в парусах. Кажется, никогда еще "Квадро" не летел так быстро по спокойному морю. Двигатели работали на приделе. Жо чувствовал, как напряжен корпус катамарана.

-Док, спрячьте оптический прибор, - сказала Катрин. – Змей издалека нам не покажется. Эле, - с копьем на бак. Гад опасается, он знаком с копьями. Пугай его. Мин, - наблюдай с кормы. Жо, стрелять так же. Остальные – паруса. Работаем как в последний раз, - Катрин ухмыльнулась.

Глаза слезились. Проклятое солнце, - Жо торопливо вытер глаза. Взведенный эвфитон ждал. Змей будет атаковать с кормы или носа, - зайти для нападения со стороны борта даже его скорости не хватит. Все-таки не торпедный катер. Хотя как же он смог оба корабля на пути к берегу обогнать, не разу не вынырнув?

-Солнце, - обиженно сказал Мин. – Всегда солнце. Нет бы ночью этому стурворму на нас напасть.

-Ночью ты с ним один на один бейся, - пробормотал Жо.

-Что такое одноглазый про наживку говорил? Что мы хорошая наживка?

-Вряд ли. Что-то другое…

-Он сказал что нам нужна наживка, - сказала Катрин, выныривая из кокпита с мотком веревки. – Жо, гарпун под рукой?

-Да, - растерянно сказал Жо, - но он же нас как бумажку утащит…

-Цыц. Заряжай гарпун, цепляй шнур. Лебедка на высоких оборотах потянет? Тогда товсь! Делаем наживку. Мин, - за орудие!

Трос якоря Жо обрубил, торопливо срастил трос с тонким фалом. Будем китобоями-удильщиками. Только какая наживка сгодится стурворму?

Жо похолодел, услышав, как Катрин орет:

-Зеро, твою мать!

Наживка?!

-Гад на нас идет! – завопила Эле.

Атака с носа. Жо испытал нечто похожее на облегчение. Никаких наживок. Даже, наверное, стрелять не придется. Действительно, умен гад.

Теперь стурворм вынырнул почти вертикально у носа. Копий он действительно опасался. Эле все равно метнула копье - похоже, даже попала - в последний миг тварь отвернула - "Квадро" подпрыгнул на гребне поднятой змеем волны. Кокпит обдало брызгами, но катамаран уже несся дальше. За кормой промелькнуло бессильно раскачивающееся на воде копье. На мгновение Жо угадал движение стурворма, - смутная тень покато приподняла воду, правее носа судна.

-Он знает! – взвизгнул Мин. – Он знает что не выстрелим.

Стрелять действительно было невозможно, - мешал стаксель. Змей как будто точно знал возможности человеческого оружия.

Катрин перепрыгнула через сетку, ухватившись за ванту, повисла над водой на правом носу "Квадро". Брызги окатили ее до бедер.

-Сука!!! – звонкий вопль Катрин перекрыл и гул ветра в парусах, и плеск воды. – Сука!!! Ну-ка, глянь на меня, урод! Давай, геморрой вонючий!

Мин потрясенно посмотрел на товарища:

-Зачем она… - закончить маленький дарк не успел, потому что стурворм вынырнул.

Жо мешала мачта и туго надутый парус, но все равно зрелище вознесшегося из пучины зверя потрясло юношу. Он знал что стурвормы крупные ящеры, ни раз видел динозавров в кино, любовался их реконструированными скелетами в музее. Но живая тварь оказалась совершенно иной. Больше всего потрясала голова стурворма. Гладкая, огромная, она походила на башку лысой, чудовищно огромной вороны. Но эта вытянутая птичья голова сидела на сильной и гибкой змеиной шее. Ящер вынырнул высоко, на миг замер, как-то боком глядя на катамаран. Вернее, не на корабль, - стурворм вглядывался в висящую на носу женскую фигуру. Затем змей заревел, ударил по воде ластами, и атаковал…

У Жо заложило уши от неистового, полного осмысленной, почти человеческой ненависти, воя.

Змей атаковал с разворота, - навстречу полетели копья….

Жо прыгнул к эвфитону, - но Мин уже повис на орудии, пытаясь поймать в прицел пенящую воду змеиную шею и острую хищную голову на ней. Прицелу мешал борт и леера. Полукровка взвыл от ярости…

На этот раз стурворм атаковал яростно и прямолинейно. Два копья угодили ему в шею, - третье, кажется направленное все той же Эле, ударило в морду. И все три копья отлетели от толстой, местами глянцевитой, местами изборожденной шрамами, шкуры монстра.

-Сиге! – предупреждающе рявкнула Катрин, - она все еще висела в брызгах, вглядываясь в налетающего зверя.

Жо осознал, что стурворм атакует не столько сам корабль, сколько эту дерзко повисшую над водой, фигуру.

В последний миг Катрин оттолкнулась от ванты, откидываясь назад. И чуть раньше Сиге крутанул штурвал. Пожалуй, лишь селк, рожденный в море, смог уловить ту долю секунды, ту волну, приподнявшую катамаран, и только он, - сам сын соленой воды, смог поймать движение огромного хищника. "Квадро" почти ушел от столкновения, - вернее, корабль принял атаку самым неприятным для стурворма образом. Правый форштевень ударил ящера прямо в голову.

Хотя удар пришелся не под прямым углом, судно потряс страшный толчок. Лишь Жо и Сиге остались на ногах, - один успел уцепиться за штурвал, другой за турель эвфитона. Остальные покатились по палубе. Катрин повисла на ванте, чудом не слетев в воду. Мин отлетел к леерам, тоже чуть не оказался за бортом, но тут же подскочил как мячик и кинулся к орудию.

"Квадро" развернуло на сорок пять градусов. За кормой катамарана ящер ошеломленно изогнул шею, - чудовище тоже получило оглушительный удар.

Жо, падая на колени, развернул эвфитон, и выдохнул проклятье, - голова стурворма уже исчезла.

-Он все знает, - гнусаво сообщил полукровка - из разбитой губы дарка текла кровь.

Ответить Жо не успел, в кокпит слетела Катрин.

-Зеро! Жопа, где ты?! Сюда, сволочь!

"Как же, поглубже в гальюн забился наш цензор и трясется," – подумал Жо .

Катрин в ярости сплюнула прямо на палубу и глянула на корму.

-В правом корпусе течь, - сказал Сиге.

-Да насрать! Жми. Жо, гарпун готов?

После удара Мышка и Даша одинаково вскрикнули. Флоранс крепче обхватила "плотик" с близнецами, - к чему-то подобному она была готова, когда услышала крик Катрин, - невозможно было разобрать ни слова, но и интонаций подруги для Флоранс было достаточно. Близнецы стукнулись лбами и дружно заревели.

-Ничего, - сказала Флоранс, - кажется, мы идем дальше.

-Может, мы случайно на мель наскочили? – предположила бледная Даша.

-Неважно, - торопливо сказала Флоранс. – Тихо, маленькие! Кэт звала Зеро? Он, что, здесь где-то?

-По-моему, в вашей каюте, - прошептала Мышка. – Я слышала.

-Нужно его наверх послать. Он там нужен, - решительно сказала Флоранс.

Найни подскочила:

-Я сейчас!

Она выскочила в коридор, ойкнула, тут же хлопнула дверью соседней каюты. После паузы Мышка завизжала:

-Ты что?! Иди наверх, гад! Иди, кому говорю!

Флоранс услышала что-то похожее на пинок и сунула всхлипывающих детей Даше:

-Подержи, пожалуйста.

В полу коридора перекатывалась вода. Где-то пробоина.

Мышка действительно пинала Зеро. Делать это ей было не удобно, - большое мужское тело забилось под столик и свернулось тесным мускулистым клубком. К тому же Зеро успел натянуть на себя запасной "спасательный" жилет, что оставался в шкафу.

Мышка еще раз пихнула упругий поджарый зад своей мягкой туфелькой:

-Не хочет, засранец.

Флоранс вынула из рукава стилет:

-Иди наверх. Или убью сейчас же.

Зеро плотнее поджал ноги.

-Мы его не сейчас убьем, - неожиданно хищно проурчала Мышка. – Мы потом, - сначала губы и нос обрежем, потом я ему аккуратно тестисы удалю, и зашью в мошонку пару углей. Потом…

Зеро глянул из-под локтя и заскулил. Ему ответило рычание, - в дверях стоял Цуцик. Пес был мокр по брюхо, зол и напуган.

-Ой, ты где был? – радостно спросила Мышка. – Ну-ка…

Зеро заорал - зубы у Цуцика были острейшие и когда они впились в голень, раб принялся поспешно выбираться из-под стола. Зеро вытолкнули в коридор.

-Найни, - дети, - приказала Флоранс.

Она оглянулась на каюту детей, - Даша обнимала близнецов, и глаза у всех троих были округлившиеся от изумления.

У трапа Зеро уперся. Сверху заорала Катрин:

-Зеро! Жопа, где ты?! Сюда, сволочь!

Раб уцепился за стену.

-Наверх, чмо б..! – зашипела Флоранс. – Цуцик, подбодри!

Зеро заорал, - пес мгновенно цапнул его два раза - за локоть и бедро. Мужчина попытался отпихнуть зверя ногой. Цуцик молча оскалился, - клыки у него были розовые, и выглядел он сущим мокрым дьяволом. Зеро отступил на ступеньку, другую, снова схватился за перила. Флоранс захотелось ударить его стилетом - прямо в печень, как Кэт учила. Лезвие у стилета узкое, - поворачивать смысла нет. Пусть медленнее сдохнет, ублюдок.

Он Кэт живой нужен.

Наверху застучали шаги. Коротко закричал Жо.

-Иди! – Флоранс решительно шагнула на узкий трап. Зеро выставил ладони, заслоняясь от трехгранного лезвия, но Флоранс его колоть не стала, лишь ухватила за ошейник и потянула вверх. Мужчина не то чтобы упирался, но вис тяжеленным мешком бесчувственного мяса и костей. Вдруг он вскрикнул и рванулся вверх, - Цуцик от души вцепился в его ягодицу. Зеро чуть не сбил конвоиршу с ног - Флоранс выскочила на палубу, держась за ошейник раба.

И увидела как Катрин прыгает за борт.

Несколько секунд назад Катрин зарычала:

-Стреляй!

-Куда?!

-Строго за корму. Быстрее, кадет!

Жо машинально нажал спуск, - гарпун со свистом ушел в море, фал с шелестом разматывался за тяжелой стрелой. Всплеск указал место падения.

Тут Жо, наконец, сообразил, зачем наставница натягивает "боевые" перчатки.

-Кэт, не нужно!

-Леди, вы… - неуверенно начал Дуллитл.

-За лебедкой следите, - оборвала Катрин. – Сиге – курс прямо к "Собаке". Жо – лови шанс. Мля, давно я не купалась.

Жо с ужасом смотрел, как она все быстрее идет к кормовому трапу. Подхватив фал, прыгнула. Фонтан брызг поднялся уже метров на пять позади катамарана. "Квадро" все еще сохранял приличную скорость.

"А если она фал не удержит?", - в панике подумал Жо.

Удержит, конечно, удержит.

Краем глаза Жо заметил маму, стоящую у люка кокпита. Бессильно опущенные руки, отсутствующие выражение лица.

"Никто еще не понял. Ой, блин…"

-Жо, иди к лебедке, - едва слышно прогнусавил Мин.

-Я стреляю. Ты включишь.

-Я включу, - отозвался Костяк, присевший у лебедки. – Я умею.

Ну, да, - там ничего сложного. Любой человек с головой сможет рычаг сдвинуть. На большую скорость лебедка уже переключена.

Мин перекатился к люку, без особой почтительности ухватил Флоранс за рукав:

-Сядьте, леди. Помешать можете.

Флоранс кивнула, нагнулась, подняв что-то блестящее. За мамой Жо увидел скорчившегося на коленях Зеро. Обдало ненавистью.

"Я ему печень вырежу. Сразу как всё кончится".

Далеко позади изредка между волн мелькнула точка головы Кэт.

-Может тянуть? – спросил Костяк.

-Давай! – судорожно каркнул Жо.

-Нет! – мимо орудия, к кормовому трапу скользнул Сиге. – В последний момент. Тогда стурворм может промахнуться.

У штурвала теперь стоял доктор Дуллитл. Катамаран оседал на правый борт, - для Жо, знавшего "Квадро" как собственное тело, это было очевидно.

"Скорость теряем. Где же этот гад?! Может, мы его серьезно покалечили?"

Сиге у кормового трапа свесился к самой воде. Кажется, он вслушивался в плеск воды. Или внюхивался?

-Давай!

Завизжала лебедка, - фал мгновенно натянулся. И кажется одновременно с этим, там, позади, взлетел фонтан воды, мелькнуло что-то темное.

Жо на миг забыл об эвфитоне, - смотрел только на фал, - тот шел с усилием, - на том конце что-то еще оставалось.

-Кажется, он промахнулся, - сообщил Сиге, выпрямляясь у кормового трапа. – Теперь нам только по прямой, - селк скользнул к штурвалу.

Жужжала-торопилась лебедка. Жо склонился к ложу орудия, рукоять стала скользкой, пальцы так вздрагивали на спусковом рычаге, что было странно, как механизм еще не сработал.

"Не попаду", - обреченно подумал юноша. "Сейчас и в береговой утес ни за что не попаду".

Он не видел, как Костяк древком копья подправляет наматывающийся на барабан фал. Лебедка стрекатала-торопилась, но, казалось, шестерни всё замедляют и замедляют ход. Зато по носу катамарана росли, приближались рыжие кручи берега, уже был хорошо различим "Собачья голова", подковылявший на оставшихся веслах ближе к скалам, и развернувшийся навстречу врагу.

В воде мелькнула голова Катрин. Светлая голова сейчас казалась темной и маленькой. Наставницу волокло на спине, - Катрин пыталась озираться. Сейчас было очевидно, с какой скоростью летит "Квадро" и как разлетаются брызги от тела-наживки. Как Кэт не захлебнулась? Уже близко, метров десять…

-Вот!!! – взвыл Мин.

Под водой угадывалась вытянутая тень. Возник бурун, показался хищный клюв, оскаленные редко расставленные, похожие на огромные клинья, зубы.

Жо выстрелил, не успев ни о чем подумать. Руки сами поправили наводку, сами учли упреждение.

Все-таки чуть ниже чем нужно, - карро ударило в воду перед змеиной мордой, тут же выскочило на поверхность, и словно никчемная пародия на игрушку, запрыгало по верхушкам волн.

-Ай! Точно!!! – взвизгнул полукровка.

Жо в некотором недоумении увидел как стурворм отворачивает. На мгновение, перед тем как погрузиться, ящер показал покатую спину, мотнул головой - из шеи, прорезанной трехгранным наконечником карро, бил фонтан крови.

"Сантиметров бы на пять левее", - с досадой подумал Жо. Его руки, дивно сообразительные и на время вовсе отказавшиеся от услуг медленной головы, лихорадочно щелкали рычагом, взводя механизм эвфитона. Легкие наполнились странной, ни на что не похожей вонью, - стурворм, оказывается, жутко смердел.

Лебедка оборвала свое жужжание, - тело Катрин крепко стукнулось о кормовой срез, его тут же подхватили оказавшиеся у кормового трапа доктор и Эле. На ногах благородная леди не стояла, кашлянула - обдала живот доктора струей соленой воды, - булькнула "пардон", и повалилась на колени. Ее тут же подхватили, почти перекинули в кокпит. Катрин бухнулась на четвереньки, кашляла, выплевывая и выблевывая литры морской воды. Рядом опустилась на колени Флоранс, принялась вытирать лицо подруги подолом своей рубашки. Катрин вяло отпихивала ее руку, пыталась встать. Булькнула:

-Ты бы… в каюте… сидела…

-Сигнал! – громко сказал Костяк. – Шары подняли.

-Вижу. И сигнал, и камни, о которых предупреждают, - ответил Сиге.

Катрин решительно отпихнула руку Флоранс и поднялась:

-Жо, он вернется.

Юноша кивнул - эвфитон был заряжен. Иллюзий Жо не питал, - ящер, если и ранен, то вряд ли серьезно.

-Паруса долой! – приказал Сиге. – Живей! Разобьет!

Команда бросилась к снастям. Оживший Зеро поспевал везде.

-Ква показывает, чтобы обходили их слева. Там еще камни, - сказал селк, работая штурвалом.

-Камни зверю помещают? – спросил Мин, вертя головой во все стороны. Сейчас, когда корабль потерял ход, ящер мог вынырнуть с любой стороны.

-Здесь глубоко. Рифы только нам мешают, - почти безразлично сообщил Сиге.

Надвинулась тень прибрежных откосов.

-Кормой к проходу становитесь! – заорал хорошо знакомый голос. Вопил Квазимодо. Кто-то из моряков, взобравшись в крошечное "воронье гнездо" на мачте драккара, отчаянно махал шапкой, показывая как должен встать катамаран.

"Квадро" вздрогнул и полез куда-то вверх. Жо показалось, что они все-таки налетели на камни, - скалистая гряда, вздымаясь вдвое выше борта, грозила кораблю по правому борту. Но поднимали катамаран отнюдь не рифы. Между скалами и кораблем возник стурворм. Его жуткая голова вознеслась над уходящей из-под ног людей, палубой. Мин снова покатился куда-то к борту. Самого Жо крутануло так, что эвфитон нацелился в предвечернее небо.

Атаковал ящер коварно. В тесноте между рифов, куда успел заскочить "Квадро", по-настоящему таранить корабль змей уже не мог. Теперь он пытался перевернуть "Квадро", прикрываясь корпусом катамарана от стрел и копии готовых полететь с "Собачьей головы". Правда и самому стурворму было неудобно, - острые камни рифа обдирали даже толстенную шкуру змея, левая ласта била воздух, правая никак не могла попасть на палубу. И по шее монстра струилась темная густая кровь. Стурворм щелкнул зубами, потянувшись к ближайшему человеку, - им оказался Зеро. Раб взвыл, великолепным прыжком достиг ванты, и, поджимая ноги, полез вверх.

Экипаж "Квадро" утвердился на ногах и перешел в контратаку - в ворочающегося у борта ящера полетели копья. Жо слышал стук попаданий, но сам ничем помочь не мог, - перекос палубы не давал навести эвфитон. Копья попадали в костистую морду врага, раздирали шкуру и бесполезно отлетали. Толстый череп стурворма не пробил бы и выстрел крупнокалиберного пистолета. К тому же, ящер все время вертел головой, ловко уклоняясь от копий целящихся в глаза.

Рядом с Жо воинственно взвыл Мин, махнул лапкой - послышался отчетливый стук, - огромная голова ящера дернулась,. Стурворм заревел и вдруг исчез, напоследок так двинув мордой о борт, что леера оказались смяты, а самого Жо окатило чем-то отвратительно липким и вонючим.

Освободившийся "Квадро" закачался на волнах.

Жо оглушил многоголосый вой. Воинственно вопили моряки "Собачьей головы" - стурворм вынырнул посреди бухты и атаковал драккар. Щелкнул, должно быть, целый десяток арбалетов. Левая сторона змеиной туши превратилась в подобие подушечки для булавок, - арбалеты у глорцев были мощные, и "болты" пробивали даже толстенную шкуру монстра. Жо поразился, с какой скоростью выпускает стрелы из лука Теа. Лиска бесстрашно стояла, балансируя прямо на фальшборте, и руки ее так и мелькали.

Стурворм отчаянно затрубил, и попытался подняться над водой, чтобы всем весом обрушится на хрупкого деревянного врага. Но силы уже оставляли истекающего кровью змея, движения животного стали неуклюжими и замедленными. И тут тварь подловил коварный Квазимодо.

Выпущенная почти в упор стрела-карро вонзилась за левой передней ластой. Стурворм на миг замер.

Жо, плавно, как будто целясь из почти забытого "ремингтона", довел прицел эвфитон, так же мягко потянул рычаг спусак.

Блин, опять не туда, - хотел в снование шеи, но получилось выше. Прямо рок какой-то, - карро опять рвануло шею змея. И тут же все исчезло в вихре воды.

-У-уууууааааау!!! – в восторге взвыл Мин. – Победа! Ты ему голову оторвал!

Жо определенно знал, что мелкий артиллерист преувеличивает. Карро, к сожалению, не разрывная граната. Хотя бушующая бухта выглядела так, как будто по ней вела огонь целая минометная батарея. Фонтаны взлетали до небес, брызги осыпали оба корабля, иногда в бушующем смерче мелькала темная туша змея. Оглушительно били по воде ласты.

-Сдохнет, - сказала Катрин и закашлялась.

-Я слышала, змеи могут и без головы долго жить, - возразила Флоранс.

Обе женщины стояли позади эвфитона.

-Останется без головы - Ква из него живо подметок наделает, - заверила Катрин и принялась выжимать подол рубашки.

-Жо, ты свою баллисту на предохранитель поставил? – мама с опаской посмотрела на взведенный эвфитон.

"Как же они быстро в себя приходят", - пораженно подумал Жо. "А я чуть не обмочился".

В сумерках туша стурворма выглядела еще огромнее. Ее привязали к берегу, но волны продолжали раскачивать поверженного монстра, и казалось, змей все еще пытается двинуться в родные глубины. Полуоторванная шея колыхалась на волнах, тянулась то к выходу из бухты, то качалась вдоль камней берега.

Жо стоял на откосе, разглядывая мертвого врага. Сейчас змея было даже слегка жаль. Он все-таки он был в одиночестве. Смелый. Реликтовый. Должно быть, правду говорят, что за последние четыре года стурвормы большой стали редкостью. И что ему в море не сиделось?

Подбежал Цуцик, обозрел бухту, свысока фыркнул на дохлую рептилию, и принялся увлеченно обнюхивать колючки на кромке обрыва. Вот кого неожиданная остановка искренне обрадовала.

Жо увидел идущих от костров маму и Кэт.

-М-да, вот и порыбачили, - Катрин сумрачно оглядела вытащенный на берег драккар и стоящий на якоре под прикрытием скалы "Квадро" - воду откачали, и катамаран на время выпрямился, хотя утром ремонтом придется заняться всерьез. – Я так надеялась, что обойдемся без знакомств с ископаемыми тварями.

-Ква болтает, что сегодня змей в первый раз пришел, но не взял людской крови, - заметила Флоранс. – Раньше люди обязательно гибли.

-Ква много чего болтает, - пробурчала Катрин и чихнула. – Вообще-то, сегодня приходил змей-одиночка. Сейчас герои Гора малость поддадут горячительного, - мешать им сейчас бесполезно, и начнут легенды слагать, этажи гипербол и синекдох возводить.

-Я тебе дам легенды! – неожиданно сердито сказала Флоранс. – Жо – ты уши заткни! Кэт, то, что ты вытворяла даже идиотизмом нельзя назвать. Ты, как последняя…

-Да, ты уже говорила, - покорно согласилась Катрин, и осторожно взяла подругу за руку. – Виновата. Осознала целиком и полностью. Прошу простить, дать возможность загладить и реабилитироваться. Была не права, вспылила.

-Это откуда? – подозрительно поинтересовалась Флоранс.

-Из классики, - пояснила Катрин. – Но я искренне извиняюсь. Глупо вышло. Авантюрно. Ничего умнее мне в голову не пришло. Я же не китобой-профи и не Гринпис. И вообще наживкой должен был служить Зеро. Цинично конечно, но, подозреваю, именно на этот случай мы мерзавца и откармливали.

-Я ему яйца… - в один голос начали мама и сын и смущенно покосились друг на друга.

-Экие вы вульгарные стали, - Катрин ухмыльнулась и снова чихнула.

-Кэт, иди-ка ты тоже "поддай", - озабоченно сказала Флоранс и принялась плотнее запахивать куртку на подруге.

-Не помешало бы, - с сожалением согласилась Катрин. – Дареная осень, - оно конечно, но вода была шибко бодрящая. Но с профилактическими средствами придется повременить. Во-первых, мне Мышка полстакана уже влила, во-вторых, мы с каннутскими красавицами в ночной караул заступаем. Берег-то здесь чужой, возможно с сюрпризами. Команды завтра за ремонт примутся - пусть ночь спокойно дрыхнут. Ты, Жо, тоже иди отдыхай. Можешь с личным составом остограммиться, сегодня не грех. Ты теперь известный канонир. Будешь представлен к награде в виде персонального упоминания в песне о великих змееборцах.

- Да уж, канонир, - Жо тяжело вздохнул. – Памятник устного творчества будет повествовать об одной прекрасной берсеркерше. Ты, Кэт, действительно совершенно безумна. Даже не могу поверить. Меня ты совершенно иному учила.

-Да сколько же мне извиняться? – пробурчала наставница. – Не в себе я была. Первый раз я дралась, когда малыши рядом. Как услышала как Дики скулит, так и….

-Вот именно, - у тебя дети. Ничего бы не случилось, если бы мы еще десять секунд потеряли и голозадого за борт столкнули. Змея бы напоследок порадовали, - что не говори, а Зеро покрупнее тебя будет.

-Кто его знает, - Катрин шмыгнула носом. – Дело не в габаритах. Возможно, змей лично ко мне претензии имел.

-То есть? – изумилась Флоранс.

-Ну, могу объяснить, - Катрин посмотрела вниз. – Пошли, спустимся, пока окончательно не стемнело.

Они спустились мимо часового по уже протоптанной десятком ног тропке. Катрин прихватила у груды сложенного на камнях корабельного имущества длинный багор.

-Кэт, ноги не мочи! – взмолилась Флоранс.

-Здесь по камням можно, - объяснила подруга.

Жо хотел помочь матери, но та только шлепнула его по руке и ловко перебралась на прибрежные камни.

Сильно воняло ящером, - Фло зажала нос. Жо тоже старался не дышать.

-Запах победы, - пробурчала Катрин, цепляя багром уродливую башку змея.

Честно говоря, разглядывать ящера Жо совершенно не хотелось. И так навсегда в памяти останется его хищный, одновременно и уродливый и изящный изгиб шеи. Прибой подтолкнул тушу ближе к берегу, и при желании можно было прогуляться по десятиметровому трупу. Нет уж, - пусть Кэт, если захочет, сама попирает сапогами добычу.

Попирать Катрин не захотела, - ограничилась тем, что слегка повернула морду змея.

-Видите? – багор ткнул по темной левой глазнице хищника.

Жо присмотрелся: из впадины, полузакрытой складками толстой кожи, что-то торчало. Что-то похожее на обломок гнилой деревяшки.

-Он был ранен? – спросила Флоранс.

-Да. Копье. Стандартное изделие приморских кузниц. Трехгранный наконечник, древко когда-то было длиной около двух метров. Помните, Ква орал - "одноглазый, одноглазый!". Это он не себя, красавца писанного, подбадривал, а мне память освежал.

-Не понял, - честно признался Жо. – Ты, что, каждого стурворма-инвалида в морду знаешь? И про копье не понял, - ты решила зоокриминалистикой заняться? Почему наконечник обязательно трехгранный? Будешь ящерку препарировать?

-Нет уж, - Катрин запрыгала по камням обратно к берегу, - обойдусь без вскрытия. Ква со своей ордой этим займется. Из шкуры гада дивные подметки выходят. Да и панцири, и поножи, говорят, недурные получаются. Про копье я знаю, потому что некогда держала его в руках.

-Хочешь сказать, ты его в череп ящера и засадила? – Жо чуть не оступился.

-Не я. Один офицер из флотских. Замечательного мужества парень. Интересно, что с ним стало? Вот уж у кого была твердая рука. Да, хм. Так вот мы с Ква при том знаменательном событии присутствовали. Так сказать, были в непосредственной близости. Я же вам рассказывала о моей первой встречи со стурвормами? Это не так далеко отсюда было, - Катрин махнула рукой в сторону еще освещенного зашедшим солнцем горизонта.

Флоранс остановилась:

-Динозавр тебя здесь ждал?

-Смелое предположение, но… Квазимодо меня о том же спросил.

-Быть не может! – решительно сказал Жо. – Ведь больше четырех лет прошло.

-Точно. Мы эту загадку разгадывать не будем. Ну ее нафиг. Но мне всегда казалось, что эти гады дьявольски разумные, - Катрин в последний раз обернулась на труп, ласкаемый волнами. – Сдается мне, что люди куда больше выиграли, если бы в свое время попытались договориться со змеями. Мы бы подметки из другой кожи делали, а они бы чуть-чуть свои гастрономические пристрастия подкорректировали. Глупо. Впрочем, всё как обычно. Пошли к кострам. Что-то у меня сопли всё текут…

Глава 3

"На гербах и знаменах птица невыносимо надменная, а так глянешь, - ворона блохастая. Разве что нос крючком", - подумала Катрин. Приближенный оптикой орел действительно выглядел не слишком-то импозантно - какой-то взлохмаченный, неряшливый. На ветке сидит неуверенно, то и дело взмахивает крыльями, - видно как кружатся, опускаясь к корням кедра, утерянные перья. Птица злобно смотрела на корабли медленно идущие по широкой реке. "Угу, хозяин драный", - Катрин опустила подзорную трубу.

Уже четырнадцать дней "Квадро" и "Собачья голова" поднимались по течению. Позади остались утомительные поиски устья - оказалось чрезвычайно сложной задачей отыскать основное русло среди десятков островков, густо заросших тростником проток и заводей, изобилующих, к тому же, полузатопленными стволами деревьев. Показания радара и электронная карта побережья, здесь не слишком-то помогали - в лабиринте воды, тростника и однообразных клочков суши, можно было кружить бесконечно. Выручили ныряльщики: Сиге и Ныр вели собственную разведку, ориентируясь в основном на обоняние и опыт своих водных племен. Селк перешел в ластоногое состояние, и успел исследовать, кажется, всю огромную дельту. Ныр, человек-лягушка, такими неограниченными возможностями не обладал, но безошибочно чувствовал течения, к тому же опыт путешествия по рекам у него был куда обширнее тюленьего. Фарватер отыскали за пять дней. Теперь на одном из островов был сооружен тайный знак и экипаж "Собачьей головы" надеялся еще не раз пройти новым речным маршрутом.

Идти вверх по течению оказалось сложнее. Местами реку преграждали топкие острова, и маневрирование среди них отнимало уйму времени и сил. Лишь еще через шесть дней странствий по дельте, когда вода в реке окончательно стала пресной, когда весла перестали цеплять сети из водорослей, а затопленные деревья уже не царапали кили, оказалось возможным поднять паруса. В эти шесть дней полностью доказали достоинства примитивной, зато испытанной временем конструкции драккара. Временами "Квадро" бессильно тащился за "Собачьей головой" на буксире. Глорцы не унывали, работать веслами им было не привыкать, экипаж катамарана старался помочь в меру сил. Правда, настоящих гребцов на "Квадро" было немного. В полную силу могли работать доктор, Эле, выносливый Костяк, ну и, конечно, Зеро. Последнего, Катрин с удовольствием бы приковала к веслу драккара навечно. Самой предводительнице браться за греблю не полагалось. Не поймут. Катрин ограничивалась ролью впередсмотрящего.

Сейчас они вместе с Цуциком устроились на баке и рассматривали берега. Пес относился к дозорным обязанностям серьезно, на птиц, в изобилии населявшим берега, внимания почти не обращал. Всё зверье крупнее наглых уток и высокомерных цапель, услышав плеск весел и голоса людей, заблаговременно убиралось подальше, и наблюдатели скучали, любуясь заросшими безлюдными склонами и непрерывной стеной рыжего тростника. Мин дремал, завернувшись в одеяло у эвфитона. Ныр, временно откомандированный с дракара, дабы ежедневно проверять подводную часть "Квадро" сидел рядом с Сиге. Общая работа по ремонту правого киля, поврежденного змеем, и поиски фарватера в устье реки заметно сдружили морских дарков. Корпус катамарана, залатанный в походных условиях, пока держался, но знатоки морей-океанов озабоченно обсуждали будущий "серьезный" ремонт великолепного судна. Похоже, магия "Квадро" способна была очаровывать любого морского дарка.

На посту предводительницу сменила дисциплинированная Даша. Цуцик остался составить компанию девушке, - похоже, пес девице симпатизировал. Как-то они очень понимающе друг на друга поглядывали.

Катрин перепрыгнула через сетку. Флоранс сидела с детьми в кокпите. Гуляли, дышали свежим воздухом. Дики воевала с маминой боевой перчаткой. Ричард на доставшуюся ему перчатку с удобством уселся, и, разинув рот, наблюдал за шкипером. Внешний вид селка, к которому все давным-давно привыкли, Рича почему-то до сих пор очень волновал.

-Что там, на берегу? – поинтересовалась Флоранс, откладывая книгу в растрескавшемся кожаном переплете.

-Пусто. Индейцев, хогменов, гамадрилов с пулеметами, и прочих приверженцев гоп-стопа не обнаружено. Зверье тоже предпочитает заранее подальше убраться.

-Ну и хорошо. Заповедник мне нравится. Даже не думала, что отсутствие людей меня ничуть не будет беспокоить.

-Будут и люди. Будут и дарки. И еще кто-нибудь будет.

Дики взобралась на колени маме и попыталась надеть перчатку на светловолосую голову.

-Э, красавица, ты ничего не перепутала? – Катрин придержала деятельную дочь, чьи локотки норовили заехать родительнице по носу.

-Намек на то, что ты щеголяешь с непокрытой головой, - заметила Флоранс.

-Сегодня тепло, - оправдалась Катрин.

Действительно, солнце проглядывало сквозь облака, играло на речной глади. Казалось, вернулась мягкая приморская погода. Хотя чем дальше уходили корабли от устья, тем прохладнее становилось днем, да и ночью вновь наведывались настоящие заморозки. Часто палуба и снасти серебрились инеем.

Флоранс посмотрела укоризненно. Она щепетильно выполняла указания подруги в отношении безопасности и действий по "боевому расписанию", и справедливо считала своей прерогативой одежду, распорядок дня и прочие бытовые мелочи.

-Сейчас шапку одену, - с вздохом сказала Катрин.

Рич кряхтя, встал, разведя ручки, утвердился в еще непривычном вертикальном положении. Первой из близнецов самостоятельные шаги сделала Дики - выбралась в коридор, и, держась за стену, двинулась на вкусный запах, - в тот день Мышка с Дашей пекли медовик. Ричард пошел только через несколько дней. Видимо, основательно взвешивал достоинства и недостатки нового способа передвижения. Поразмыслить было о чем - лоб нетерпеливой сестрицы в те дни в изобилии украшали синяки. В конце концов, Рич решился не отставать и принялся неторопливо осваивать двулапое передвижения. Дики наоборот, - обнаружив, что на четырех конечностях бегать всё равно быстрее, активно использовала оба способа перемещения.

Сын приковылял к Катрин. С сомнением оглядел, мягко отобрал перчатку у сестрицы. Дики с интересом следила. Обычно она успевала натворить безобразий на порядок больше меланхоличного Ричарда, и ни в какой помощи не нуждалась. Но если уж мудрый братец брался за дело, было весьма интересно посмотреть что у него выйдет. Близнецы хорошо дополняли друг друга. В будущем такая согласованность сулила родителям немало проблем.

Наивных попыток напялить перчатку на макушку маме Рич повторять не стал. Пристроил предмет туалета плашмя, сдвинул ровнее. Любуясь результатом, гордо изрек:

-О! Апка!

Флоранс хихикнула.

-Понятно, - Катрин удерживала перчатку на макушке. – Апка для мамы. Ну, да, - сойдет для сельской местности. Давайте-ка мама все-таки нормальную шапочку наденет.

-Но! – строго сказал Рич и погрозил пальчиком, так очевидно копируя манеру самой Катрин, что Флоранс снова засмеялась.

-Ай, какие мы строгие! – Катрин сгребла близнецов в охапку, они оказались на коленях мамы, началась буйная "скачка-тряска". Дики пищала, мама улюлюкала, Рич ухал и тянулся к свалившейся перчатке, дабы немедленно водрузить ее на место - всем было весело.

Катрин сходила в каюту, надела черно-белую нарядную, хотя порядком уже потрепанную шапочку. Близнецы пыхтели на одеяле - каждый по локоть запустил руку в мамину перчатку, и теперь хулиганы увлеченно пихали друг друга этим довольно жестким оружием.

-Кэт, они друг другу глаза выдавят, - взмолилась Флоранс.

-Вот еще. Они сообразительные, - Катрин все-таки подняла детей, поставила на планширь кокпита. Близнецы присмирели, разглядывая проплывающие берега.

-Кэт, я сознаю что детям необходимо физическое развитие. Но, по-моему, ты слишком поощряешь борьбу. Маловаты они еще для боевых искусств.

-Из всех искусств для нас сейчас важнейшее – горшок. А борется это хулиганье само по себе, я лишь направляю энергию в относительно безопасном направлении. Кстати, драться, надо отдать должное, они не пытаются. Система опознавания "свой-чужой" работает исправно, и никто их этому не учил. Молодцы, - Катрин придержала вознамерившуюся отправиться к борту Дики. – Развиваться дальше будем гармонично. Танцы-шманцы, культура речи, этикет и вышивание, - это за вами, миледи. Плаванье, верховую езду, выдавливание глаз и прочие интересные штуки освоим в свободное от музицирования и рисования время.

-Ой-ой, что-то верится с трудом. Полагаю, малыши от культурных бесед будут немедленно впадать в дрему. Тем более, ты их будешь загонять как профессиональных спортсменов. Как несчастную Рату, - сплошные отжимания с утра до вечера.

-Белку пришлось перевоспитывать. Впрочем, ей было не в тягость. Рата бодрая сообразительная девчонка. А что, принц вспоминает? – Катрин кивнула в сторону люка - Жо отсыпался в каюте после утренней вахты.

-По-моему, он сам не сознает, как часто островитяночка в его разговоре всплывает. Кэт, кажется, мой сын сожалеет, что ему не с кем вести нравоучительные беседы.

-Нормально. Проверят чувства. К тому же Ратка повзрослеет внешне. В возрасте Жо, мальчикам присуще уделять внимание, хм, женским округлостям.

-Кэт, ты неисправимо вульгарна. Никакого уважения к чистым и романтическим чувствам.

-Нету, - согласилась Катрин. – И уважения нету, и вульгарности на десятерых хватит. Но, заметь, я мальчику ни на что не намекала. Он самостоятельный, волен сам думать и решать. Прости, вырос твой сын, Фло.

-Я уже поняла, - Флоранс вздохнула. – Рич, хоть ты мамочку не торопись оставлять.

Ричард посмотрел обнадеживающе. Серьезно посмотрел. Поскольку бровки остались озабоченно приподнятыми, Катрин спохватилась:

-Э, постой, гвардеец! Давай-ка, до сосуда потерпим.

За спиной протестующее взвизгнула оставленная Дики. Катрин с сыном в руках скатилась по трапу. В каюте Рич уселся на горшок и немедленно задумался о вечном. Торопиться в серьезных делах он решительно не желал.

Через минуту появилась Флоранс с дочерью:

-Нам, конечно, тоже понадобилось.

Теперь близнецы сидели рядом. Ричард мечтал, Дики с завистью разглядывала горшок брата. Оба произведения гончарного искусства были приобретены в Глоре и различались лишь рисунком, но девчонка неизменно находила горшок под попой брата более привлекательным.

В открытый иллюминатор дышала река, слышался мягкий плеск волн, обрывки разговоров на драккаре.

-А Мышка на "Собаке" прижилась, - заметила Катрин. – Как бы насовсем не переквалифицировалась в пиратские коки.

-Ты думаешь, - она может?

-Нет. Я шучу. Но мужская компания ей полезна.

Когда команда "Квадро" начала оказывать посильную помощь на веслах драккара, Мышка тоже попробовала свои силы. Наблюдая за ее стараниями, грубые глорские моряки покатывались с хохоту, - хрупкая девушка болталась на громоздком весле действительно как мышка. Зато у Найни проявился другой талант. Моряки часто обсуждали птиц, населявших берега реки, - большинство здешних разновидностей глорцы никогда не встречали. Зато Мышка знала куда больше, - биологическое образование не прошло даром. Память у девушки была хорошая, - она называла виды уток, гусей и цапель, и с легкостью давала имена тем, которых не знала по Старому миру. Потом разговор переходил на других животных. Моряков совершенно потряс рассказ о слоне, - о подобной твари глорцы не слыхали даже в сказках. Найни вещала уверенно и весьма наукообразно, чем вызывала истинное уважение - сразу чувствовалось, что маленькая чужеземка не легенды и придания пересказывает, а серьезные книги. Моряки увлеченно спорили, - кто же мог составить тот многотомный бестиарий, на который таинственно намекала Мышка. Да, в мире уйма магических книг. В общем, Найни выкраивала время между приготовлением обеда и прочими хозяйственными заботами и регулярно перебиралась пообщаться на "Собачью голову". И сейчас там слышался ее уверенный голосок, прерываемый взрывами моряцкого смеха и бурными комментариями.

-Какой лектор пропадает, - с сожалением сказала Флоранс.

-Почему пропадает? – Катрин кивнула на ерзающих на горшках близнецов. – Вот слезут наши герои, и будет Мышке кому свои энциклопедические знания передавать. Дашку тоже к делу приставим, - пусть животноводство преподает. Это же надо, - у горожанки и такая тяга к скоту.

-Думаешь, она вернется?

-Ручаться не буду, но почему бы и нет? Свиней разводить у нас куда как удобнее, чем в Замоскворечье…

Катрин тоже читала лекции. По спецпредмету. "Туда и Обратно" или "Пространственно-временной континуум и безвизовый туризм". Тьфу, - трудно даже основы теории изложить. А кто их знает-то, основы? Катрин старалась делать упор на конкретные рекомендации по Переходу и выживанию по месту прибытия. За Дашу с Лохматым можно было особенно не волноваться, но адаптация доктора внушала определенные опасения. Шутка ли сказать - Дуллитл не был на исторической родине почти сотню тамошних лет. Многое изменилось. Пришлось читать краткий курс новейшей истории Соединенного Королевства. Тут неоценимую помощь оказала Флоранс, неоднократно бывавшая в Британии, и в отличие от подруги, способная внятно рассказать о Маргарет Тэтчер, скачках, собачьих бегах, и фондовой бирже. Зато Катрин исчерпывающе осветила иную область применения человеческого гения: от битвы за Ламанш и высадки в Нормандии, до Фолклендского конфликта и стратегии ядерного сдерживания.

Лекции были явлением нормальным, но вот то, что они очень часто перетекали в дискуссии о здешнем мире, Катрин решительно не нравилось. Ей все время приходилось кое о чем умалчивать. Врать отставной сержант вообще-то не любила, своим людям тем более. Пришлые с Каннутских земель стали своими. Ой, стали, хотя и слишком рано, с этим спешить нельзя. Тем более было противно уходить от неудобных вопросов. Доктор, в силу возраста и опыта, улавливал границы дозволенного и в лоб вопросов не задавал. Даша – другое дело. Уставится своими северными глазищами, и давай пытать. И то ей немедленно объясни, и это…. Ответов на львиную долю вопросов Катрин искренне не знала.

-Леди Катрин, почему все-таки сюда азиаты и чернокожие не проваливаются?

-Даш, я не знаю. Честное слово. География на прыжки особого влияния не оказывает. Я встречала человека "провалившегося" из Центральной Азии. Но он был европеец.

-Я слышал о негроидах, - заметил доктор. – Вроде была здесь одна дама. Ее из моря выловили. Судя по рассказам, действительно чернокожая. Очень странная. В невиданной одежде. Особенно здешних жителей поразила ее обувь. Полагаю, эта особа была из Соединенных Штатов, и носила то, что Аша именует "кроссовками".

-Док, сейчас полно странных людей во всех странах. Вы сами убедитесь, - сказала Катрин. – Вы, кстати, с людьми новой формации будьте поосторожнее.

-Простите, Катрин, - я не пойму, - не выдержала молчаливая Эле. – Те люди, что вы называете "неадекватными", - они нам опасны или нет? Если они такие чудные, одеваются как лицедеи и принимают снадобья вроде нутта, нам-то что с того?

-Сами по себе, они не слишком опасны. Вооруженных среди них мало, и в морду им дать вполне нормальное дело. Но там полно стражи. В смысле, - полиции. Помните, я о средствах связи рассказывала? Реагируют эти стражники мгновенно. Транспорт быстрый, почти всё видят и слышат, почти все знают. Раз, - и на вас уже протоколы составляют, штрафы выписывают. В вашем случае любые контакты с полицией крайне нежелательны. Трудно будет объяснить, откуда вы взялись. Мы постараемся устроить, чтобы вас встретили. Одна моя родственница обладает некоторыми экстрасенсорными способностями. Возможно, удастся с ней связаться. Вот вам, Даша и Костя, придется справляться своими силами. Разве что немного денег удастся с собой захватить. Остальное своими силами.

-Спасибо. Мы справимся, - Даша нетерпеливо махнула рукой. – Мы и без денег справимся. Катрин, а почему здешний мир так малонаселен? Почему здесь дарки? Отчего животный мир так отличается?

-Даш, ну почему фауна должна быть земной? Это же не Земля. Мы две луны видим каждый вечер. Какие уж тут прямые аналогии? Похоже, изначально люди из Старого мира сюда регулярно "провалились" и прижились. Возможно, и дарки частично перешли из земного прошлого. По-крайней мере, в мифах обеих миров очень много общего. Животные и растения, - они ничего про свое происхождение рассказать не могут. Мне кажется, здесь возможен некий "перекресток". Сюда проваливаются не только из нашего Старого мира, но и из иных. Но это умозрительные теории. Практически никто этот мир не изучал. Так что давайте вернемся к Переходам…

Слушатели ушли заниматься тонизирующим физическим трудом. Катрин вливала в пересохшее от разговоров горло прохладный компот. Даша варила, - умеет же что-то полезное, кроме как языком трепать. В кают-компанию заглянула Эле.

-Леди, можно два слова сказать?

-Всегда пожалуйста. Только не о космогонии. Меня от нее уже тошнит.

Эле присела на край дивана:

-Ты бы на нее гаркнула. Как следует. По-командирски.

-На кого?

-Да на Ашку, - Эле поморщилась. – Ее Костяк под столом пихает, - мол попридержи язык, а она ля-ля, да ля-ля. Язык без костей, любопытная, мочи нет. Ну какая разница, откуда мы здесь взялись? Живем, дома строим. Чего ей еще? Ты ее прости великодушно. Она не со зла допекает. Мы уж ей говорили. Она увлекается, и на один ответ живенько еще сто вопросов отсыпает. Осмелела. Это потому, что видела, как ты в воду навстречу змею сиганула. Ашка у нас тоже… иногда с кухонным ножом на десяток бандюг лезет.

-Ага, значит мы с ней похожи? В смысле умственной неполноценности?

-Какая уж там полноценность? - Эле усмехнулась. – Умные дома сидят. А мы по океанам, да по безымянным дебрям шатаемся. Ты на Ашу не сердись. Она разумом понимает, что не нужно лишнее спрашивать, да не выдерживает. Ну, я пойду, руки на веслах разомну, - телохранительница шевельнула крепкими плечами.

-Не перенапрягайся, - предупредила Катрин. – Ты нам с руками, ногами и головой нужна.

-Да что уж там, - глорцы нам только побаловаться на веслах дают. Разговоры разговариваем. Отдых, а не поход.

Катрин, машинально допивая компот, слушала, как перебираются на борт "Собачьей головы" добровольные гребцы. Аттракцион перехода по паре весел был довольно рискован, и моряки приветствовали удачные гимнастические движения градом довольно двусмысленных шуток. В ответ, что-то пропищала Мышка, потом героев Глора основательно обложила Эли. В рамках, хм, дозволенного. Ага, - телохранительницу поддержала Бонга – кухарка драккара. Тоже остра на язык. Они с Эле вообще похожи, - одинаково черноволосые, привлекательные. Правда, Бонга хоть и моложе, но лицом погрубее. Хм, где же все-таки Эле служила? Тщательно обходит красавица эту щекотливую тему. Ну, ладно.

"Собачья голова" с гомоном и шутками все-таки двинулся вперед. Бардак, сразу видно, что Ква с рыжей женушкой изволят дрыхнуть. Медленно идем, конечно. Катамаран не часто поднимает грот - фарватер труден, все еще полно островов и мелей. Ныр уверяет что скоро русло станет удобнее. Хочется верить. При такой черепашьей скорости и запас продуктов уже начинают вызывать беспокойство. И погода, - не хватало чтобы на реке лед появился.

В кают-компанию заглянула Даша:

-Леди не угодно еще компотику?

-Зайди-ка на секунду, - ласково сказала Катрин.

В серых прозрачных глазах девчонки отразилось сомнение, но вошла и храбро дверь закрыла.

-Что там насчет компотика?

-Ну, я вообще-то извиниться хотела, - Даша стеснительно разглядывала запасной штурвал. – Я болтаю много. Согласна, - вы нас инструктируете, готовите, а я неуместные вопросы задаю. Я больше не буду. Болтливая я стала. Простите, милостивая леди.

-Это тебе супруг глаза открыл?

-Да уже не первый раз, - с досадой пробормотала Даша. – И доктор. Эле обещала уши надрать.

-Нехорошо. Как же они так? Ты же уже большая девочка. Давай по-другому договоримся. Дашка! – Катрин неожиданно рявкнула во весь голос. – Ты меня с космогонией уже вообще достала. Я тебе кто? Миклухо-Маклай? Коперник? Меня Платон с Плутархом еще в университете чуть с ума не свели. Мне здесь не до философии, - то меня кто-то съесть пытается, то я сама кушать хочу. У меня дети. Хозяйство черт знает где осталось. Я сугубо приземленная. Так что если я услышу два отвлеченных вопроса подряд, - уши лично надеру. Уж не обижайся. И если ты меня, соседку по Замоскворечью, наедине будешь милостивой леди именовать, так такого "фофана" отвешу, что до вечера будет в башке звенеть. Доступно?

-Вполне, - Даша уцепилась за фартук. Уши у девушки розовели. – Как насчет компота?

В дверь поскреблись и заглянула Мышка:

-Госпожа, я… - Мышка моргнула на сердитую госпожу, на вытянувшуюся у двери Дашу. – Ой, я виновата…

Найни попыталась улизнуть, но Катрин рявкнула:

-Стой! Как раз ты вовремя. Даша, - вот тебе высокообразованная, одаренная девушка, у которой уйма научных теорий и суждений по любому поводу, включая сотворения вселенной вообще и этого мира в частности. Почему бы вам ни обсуждать подобные темы между обменом рецептами и замачиванием фасоли? Найни, у тебя есть версии, на кой хрен богам вздумалось пошутить и сотворить этот мир?

-Да, но…. Можно об этом говорить?

-Можно. В разумных приделах. Или вы узнаете меня с плохой стороны. Хотите?

-Никак нет, господин поручик. Мы не хотим узнать вас с плохой стороны, - отрапортовала Даша. Уши у нее еще пламенели, но девушка улыбалась.

-Читала. Молодец, - одобрила Катрин. – Вот и общайтесь. Найни у нас с настольной книгой прапорщиков и унтер-офицеров совершенно незнакома. Мое упущение. Кто знал что на биологическом факультете не преподают основы психологии диких военнослужащих? Всё – приступайте к культурному обмену. Шагом марш!

Шли дни. Берега менялись, - появился густой лес, скалистые обрывы и галечные косы, далеко выдающиеся в весеннюю, студеную и темную речную воду. На северо-западе смутно замаячили горные цепи. По утрам заснеженные вершины были хорошо различимы в подзорную трубу. Заметно похолодало, - иногда с неба срывались белые "мухи". Зато, несмотря на неблагоприятный ветер, корабли двигались быстрее. Русло реки стало чистым и глубоким. Камни и острова, так затруднявшие плаванье, теперь попадались редко.

Попытки определить местоположение отряда давали невразумительные результаты. Навигатор "Квадро" помочь уже не мог. Двигались путешественники в правильном направлении, но насколько далеко продвинулись от морского побережья, рассчитать было трудно. Главный вопрос, - выведет ли речной путь к землям королевства Ворона, оставался открытым.

Квазимодо спрыгнул с борта, с достоинством поклонился:

-Моя леди, возникли обстоятельства, требующие немедленного обсуждения. Позвольте отнять немного вашего драгоценного времени.

Катрин скрыла ухмылку. Какие манеры воришка усвоил, - присутствие доктора Дуллитла не прошло даром. Ква копировать умеет, - вон какой воспитанный джентльмен. Прямо адмирал Нельсон. Даже повязка на глазу ему идет.

С "Собачьей головы" глазели моряки. Катрин и Флоранс - единственные кого глорцы всё еще плохо знали. Катрин имела дело исключительно со шкиперами, Флоранс любезно улыбалась всем, но разговаривать с моряками ей было не о чем.

-Обсудим, мой друг, непременно обсудим, - Катрин кивнула в сторону кают-компании.

Квазимодо сел за знакомый стол:

-Уф, моя леди, как у вас здесь спокойно.

-Возвращайтесь, нам без вас скучно. Ныр уже прижился. На "Собаке" народ разумный, без тебя и Теа вполне справятся. Вы и здесь очень даже нужны. Кстати, что ты за официоз на палубе устроил? Манеры достойные двора короля Рутра IX репетируешь?

-Официоз? Интересное слово. Запомню. До королевского двора еще добраться нужно. Мне жалование уже год не плачено. Измываются над нашим братом шпионом, кто как хочет, никакого уважения. Но если серьезно, Катрин, возникло два вопроса. Первый, - за нами приглядывают. Кто-то из речных. Два дня идут за кораблями.

-Мы заметили. Сиге говорит что эти таинственные "черные выдры" нападать не собираются. Может, они сами нас опасаются, может, просто из любопытства наблюдают. Часовым, конечно, бдительность лучше удвоить.

-Бойцы и так смотрят. Насчет того, что здешние речные дарки не опасны, мне Лягушка сказал. Правда, он их черными нерпами обозвал.

-Не суть важно. Охотиться на них мы не станем, они на нас, надеюсь, тоже. Что у нас еще стряслось?

-Не то чтобы стряслось, - Квазимодо погладил щеку. – Кэт, мы уже не первый день в пути. Люди устали. Подумывают об отдыхе. Усилено подумывают. Настойчиво.

-Хм, так ты поэтому так официально прибыл? Фигня какая. Я-то здесь при чем? Насчет отдыха, "дневок" и всего прочего разве не шкиперы должны распоряжаться?

-Вообще-то, шкиперы, - одноглазый усмехнулся. – Но у нас шкиперов в избытке. И вы, моя леди, имеете право решающего голоса. После нашей последней охоты вы… ну, вы произвели сильное впечатление. Мы-то с Теа вас давно знаем, а парни…. Ты сама понимаешь, - впечатлений им хватило.

-Ну-ну, что дальше? – Катрин с интересом смотрела на хитроумного друга.

-Руководствуясь обстоятельствами, я подумал, - почему бы нам ни пополнить гарнизон двумя-тремя опытными бойцами, знающими морское дело? Если мы дойдем до земель Ворона нормально, "Собачья голова" будет далеко не последним судном пришедшим с морского побережья. Суда нужно встречать, нужно переправлять товары заказчикам, нужно искать выгодные контракты. Обеспечивать охрану. Соблюдать конфиденциальность.

-С размахом мыслишь, Ква. Собираешься монополизировать торговлю с побережьем?

-Есть некие мыслишки, - Квазимодо скромно улыбнулся. – Нам же не нужны толпы конкурентов в Тинтадже, гостинцы в виде сотен полудохлых "желтков", и мешочков "нутта", которые пойдут по весу серебра? Это осложнит жизнь не только нам.

-Ква, боюсь, полностью изолировать земли Ворона никому не удастся. Остается маршрут через горы, да со временем найдутся и другие пути. Стоит ли возиться с секретностью?

-Мой леди, только не говори, что ты сама не обдумывала идею оставить речной путь исключительно за нами. Насколько я знаю, ты очень трепетно относишься к посторонним. Совершенно справедливо, - от чужаков уйма проблем. Мы сами, приходя в чужие города и поселки, приносим местным не слишком-то много радости. "Две лапы" стоят уединенно. Если война туда доберется, то в последнюю очередь.

-Думаешь, без войны мы никак не обойдемся?

-Кэт, я слишком много знаю для беззаботного воришки. Я видел Объединенный Флот, знал покойного командора. Знавал благородного лорда Дагда, блистательную леди Атру, что б ей… Костяк нам рассказывал о падении Каннута. Ты и король как-то упоминали о войне за единого бога. Я знаю многих Пришлых. Самому не верится, но я и сам глянул на ваш мир. Катрин, ты меня извини, но это Пришлые жутко будоражат наши земли. Размах у ваших земляков нездешний. Рано или поздно, явится еще кто-то, вообразивший себя главным богом. Не кем-то из наших жестоких, но все понимающих богов, а тем самым божественным богом, что непременно должен изменить весь мир. Весьма трудолюбивые у вас там боги. Инфекционные, как говорит док. Нам лучше держатся в стороне. Тем более, что мы можем знать о происходящем и на юге, и на севере, да и свою выгоду не упустим.

Катрин помолчала и пробормотала:

-В основном я с тобой совершенно согласна. Черт, тогда на рынке, глядя на чучело, улепетывающее с кругом сыра под мышкой, могла ли я подумать, что тот оборванец способен мыслить так масштабно? Искренне рада, что ты мой друг. С таким врагом хлопот не оберешься. Ну что ты скалишься? Зубы не жмут? Эх, Ква, когда мы с тобой и с Рыжей, просто спокойно выпьем? Ладно, всё это лирика. Боюсь, только в одном ты не прав - от неприятностей не отсидишься даже в нашей Медвежьей долине. Бой всегда лучше навязать в удобный момент и на выгодной позиции, чем поджидать врага дома.

-Согласен. Я не совсем правильно выразился. Детям и всем кто не воюет, нужна надежная нора. "Две лапы" в этом отношении весьма недурны. Я бы сам не прочь провести там спокойную старость. Грели бы косточки на солнышке. Любовались бы рекой…

-Постой-постой. Очень трогательно. Ква, я, конечно, знаю что вы с Теа наших близнецов любите, но и тебя я тоже знаю. Что?

-Мы… - одноглазый жулик замялся. – Что время терять? То змеи, то шторма. Умирать спокойнее, когда знаешь что у тебя щенки есть. В смысле, - дети. Что-то я уж совсем без ума лисьи шутки повторяю. В общем, если леди не против…

-Перестань, я буду очень рада. И Фло тоже. Собственно, мы все будем рады. И нашим малым хулиганам друзья будут подрастать. Хо-хо, папаша Ква! – Катрин хлопнула друга по плечу. – Старайтесь, путешественники. Ладно, так что у нас с отдыхом?

-Ну, героям Глора не повредит почувствовать под ногами твердую землю. Дня три, моя леди. Отдохнут от тесноты драккара. Охота, рыбная ловля. По кружечке джина. Не больше, - гарантирую. Потом наверстаем. Как?

-Ищите подходящее место. Мы тоже не прочь размять ноги. Цуцик по деревьям скучает. Его, беднягу, просто корежит в лохань гадить.

-Конечно, ну какое от лохани удовольствие? - сочувственно согласился Квазимодо.

Место было красивое. Река раскинулась длинным широким плесом. Правый берег зарос густым ивняком. На левом тянулась пустошь, местами поросшая терновником. Пустошь окаймляло несколько живописных гранитных утесов, идеально подходящих для наблюдательных постов. Дальше к западу виднелась скалистая гряда, уходящая еще западнее, - к далеким предгорьям. На северо-западе темнела опушка леса. Впрочем, и до леса, и до гряды, было достаточно далеко.

Первым делом на два ближайших утеса взобрались дозорные. Катрин и сама осмотрелась. С десятиметровой высоты прекрасно просматривалась опушка леса и путаница скал на западе. Ничего подозрительного. Никаких признаков людей, - за время путешествия по реке, моряки лишь раз видели дым. У опушки Катрин разглядела нескольких то ли косуль, то ли оленей, - с расстояния определить было трудно. В принципе, свежее мясо не помешало бы. Солонина, как ее не вымачивай и не готовь, жутко надоедает. Хотя возня с охотой Катрин не слишком-то воодушевляла. И сама, и люди в отряде отвыкли от земли. Как-то неуютно, кажется, что спина всё время открыта. Но бойцы рады прогуляться по камням и жухлой траве. Место вполне безопасное, а от гребли даже у двужильных глорцев руки уже отваливаются.

С высоты было видно, как кипит работа в лагере. Уже поставили две палатки. Теперь с гиканьем выгружают на берег припасы. Постукивают топоры, - моряки запасают топливо для костров. "Собачья голова" застыл у самого берега. "Квадро" стоял на якоре чуть дальше. Крошечный челнок выгребал на середину реки, - Ныр обещал порадовать свежей рыбкой.

М-да, вам, леди, сидеть с удочкой опять же ни пристало. Катрин сдержала вздох и сложила подзорную трубу. Часовой, коренастый моряк с густой бородой, покосился на сложное устройство для "дальнеглядства" и почтительно спросил:

-Все в прядке, милостивая леди?

-Похоже, что да. Только ужин сегодня наверняка задержится, - пробурчала Катрин и принялась спускаться.

Моряк согласно закивал:

-Не извольте беспокоиться, леди. Кроме ужина никаких проблем.

Катрин почувствовала, как он ухмыляется за спиной. Понятно, - караульная служба, это тебе, сиятельная красавица, не стурвормов задницей дразнить. Тут головой соображать нужно.

У подножья скалы, обнюхивая все подряд, крутился Цуцик.

-Ну, что, хвостатый? Дарки, волки, пантеры и прочие душманы наличиствуют?

Насчет душманов пес сомневался, а все остальное имелось. И волки, и дарки, - большие, маленькие, с хвостами и без, - на любой вкус! Не поверишь, хозяйка, здесь даже кролики водятся!

-Ты, знаешь ли, лучше кроликами и ограничься, - посоветовала Катрин. – Места неизученные, вдруг на здешних дарков у тебя аллергия? Или просто несварение приключится? Повнимательнее, - ты при деле.

Цуцик был готов нести службу в самом усиленном режиме, лишь бы не возвращаться на надоевший корабль. Катрин потрепала пса по загривку и пошла в лагерь.

Огонь уже разожгли, большой котел был подвешен на цепь. Вокруг хлопотали девушки, тут же суровая Бонга командовала моряками, подтаскивающими дрова.

-Госпожа, мы на всех приготовим, можно так? – рядом с Катрин возникла Мышка с огромным тесаком в руках. – Даша и Бонга обещают Большой Походный Кулеш.

-Делайте. Только пальцы себе не обруби, - Катрин с некоторым сомнением посмотрела на тесак. Из Зеро они кулеш сварганить собираются? Между прочим, мысль не такая уж глупая.

Зеро бодро волок мешок с крупой, очевидно, ничего дурного не предчувствуя. Штаны закатаны, ноги мокрые, - с катамарана вещи переносил. И ведь никакая его простуда не берет. Тьфу!

Катрин наткнулась на Теа. Лиска явно собиралась прогуляться. Лук, колчан со стрелами за спиной.

-Ты надолго? В смысле, ночью гулять будешь? – поинтересовалась Катрин.

-Сегодня, нет, - кажется, рыжая слегка смутилась. – Сегодня с моряками посижу. И с Ква. До ужина попробую что-нибудь подстрелить. Завтра ведь тоже отдых?

-Отдых-отдых. Гуляйте. Вокруг лагеря Цуцик резвится. Вы уж друг на друга не охотьтесь.

Теа улыбнулась:

-Не будем. Цуцик меня знает. Кроликов на всех хватит.

"Знаем мы этих кроликов. Сейчас заберетесь с одноглазым в кусты, и давай наверстывать, всё что в пути не успели. Хотя до полнолуния еще далеко. Фу, действительно, какая-то я окончательно неромантичная стала".

Катрин предпочла бы, чтобы лиска обернулась четвероногой уже этим вечером. Пробежаться ей необходимо, а заодно бы и местность разведала. Ну, рыжей тоже отдохнуть с друзьями хочется.

Флоранс, кутаясь в теплую куртку, сидела несколько в стороне от суеты. Вокруг разостланного плаща ковыляли близнецы. Оба с легким недоумением озирались, - отвыкли от больших пространств.

-Вы одни?

-Я здесь, леди, - из впадины между камнями возник озабоченный Мин. – Я охраняю.

-Спасибо, Минимум. Я посижу с детьми. Если хочешь, иди к костру. Там Даша с девушками какой-то сногсшибательный кулеш задумали. Внеси свою лепту.

-Пойду, - полукровка завозился, что-то пряча в одежду. – Часовые на месте, но я тоже приглядывать буду.

Мин ускакал и Катрин поинтересовалась у подруги:

-Он что тут собирал? Жуков? Вроде не сезон.

-Фу, каких жуков? Камни собирал. Для пополнения личного боезапаса, как я поняла. Очень ответственный воин. Дики ему помогала.

Дики, пошатываясь, как крошечный поддавший морячок, приковыляла к мамам, сжимая в обоих кулачках по гранитному осколку.

-Дивно, - одобрила Катрин. – Вот этот камешек в самый раз, - любого тушканчика вмиг свалит. Продолжай отбор.

Дики принялась ползать вокруг, принюхиваясь, не хуже Цуцика.

-Штанишки порвет, - заметила Флоранс.

-Зашьем. Дай ребенку насладится свободой.

-Ладно, пусть наслаждается, - согласилась Флоранс. – Тем более, ты ставить латки просто замечательно приноровилась.

-Тс! Не позорь леди "Двух лап". Понятия не имею – какие такие латки? Благородные леди в руки иглу берут, дабы вышивать изящные монограммы и куртуазные девизы. Эх, утеряла я былое благородное искусство вышивания "крестиком".

-Тебе бы и о латках забыть пора. Работу у Найни отбираешь. Она уже бурчит тайком.

-Бурчит она, потому что давно список прегрешений не предъявляла. Мягкие части тела у девицы чешутся. А иглу мне забывать нельзя. Когда на мне штаны начинают расползаться, Мыши почему-то вечно под рукой не оказывается.

-Тебе нужно окончательно повзрослеть, и полностью отказаться от удовольствия регулярно рвать штаны. Рви какие-нибудь другие предметы туалета. Например, блузки, ночные рубашки, пеньюары. Знаешь, когда декольте расползается, это выглядит так волнительно… Гораздо симпатичнее драных штанов.

Катрин засмеялась:

-Не дурмань мне голову. До ночи нам предстоит еще торжественное мероприятие.

-Кэт, что-то не так? Беспокоишься? Бойцы что-то заметили?

-Ничего особенного. Людей здесь давно не было. Может и никогда. Следов крупных хищников тоже нет. Просто все отвыкли от земли. Ай, стой, естествоиспытатель! - Катрин в два шага настигла сына, задумчиво пихающего в рот вялый стебель травы, и подхватила на руки. – Не докармливают тебя, да?

Искры большого костра взлетали к блеклым, полузакрытым тучами, звездам. Туда же стремилась тягучая, выводимая грубыми моряцкими голосами, песня. Говорилась в ней о древнем героическом походе, закончившемся в водах водопада на дальнем краю мира. Пели глорцы с воодушевлением, рыча как три десятка обожравшихся медведей. Впрочем, детям эти басовитые завывания спать не мешали. Ричард посапывал на руках Катрин, Дики уютно свернулась в одеяле на коленях Флоранс. Катрин смотрела, как смеется Эле, сидящая рядом с доктором. Дуллитл что-то рассказывал шкиперам, для наглядности показывая пальцами. Шкиперы, все четверо, улыбались, следя за движениями чутких пальцев хирурга. И Сиге улыбался, пытаясь повторять движения своими мягкими четырехпалыми руками.

Кулеш удался на славу. Катрин и сама порядком переела, - тянуло в сон. Кружка джина, выпитая пополам с Фло, здесь была не при чем. Цуцик тоже лежал обессиленный, с раздувшимся животом. Они с Теа принесли шесть кроликов. Скольких Цуцик не донес, сказать было трудно, но кулеш пес попробовал исключительно из вежливости. Еще на ужин подали чудесные, пахнущие дымком и медом, сладкие лепешки. И совершенно дивная жареная рыба. Тут в приготовлении Катрин и сама поучаствовала, настояв, чтобы в "фирменный" маринад положили побольше перца. С джином хрустящая рыбка шла прекрасно. Добытчика Ныра славили всем отрядом.

С севера налетали порывы ледяного ветра, но у костров было жарко. Теа вытянулась у самых углей, положив голову на колени мужа. Под расстегнутой короткой курткой неприлично блестел плоский живот. В руках у лиски была короткая флейта, - Теа часто играла с костяной игрушкой, но Катрин еще ни разу не слышала, чтобы флейта издавала какие-нибудь звуки.

Катрин ткнулась лбом в плечо подруги, прошептала:

-Фло, не знаешь зачем нашей лисе флейта? Память о прежней жизни?

-Она играет. Только неслышно. Кажется, слишком низкие частоты. Но Сиге и другие дарки слышат. И Цуцик слышит. Ныр говорит что лиска замечательно играет, но слишком печально.

Катрин хмыкнула. Надо же. Таинственность какая.

Молодежь сидела своей группкой. Беседа там шла бурно, - Даша, Костяк, Жо, еще двое юных моряков, что-то горячо обсуждали. Кстати, Костяк оказался центром компании. Сдержанный он парень, нужно будет с ним побеседовать и на отвлеченные темы. Рядом с Дашей сидел и Мин. Беседа, похоже, полукровку не так уж увлекала, он жевал рыбий хвост и, перехватив взгляд, Катрин приветственно поднял лапку. Катрин улыбнулась. Мин тут же поднялся, обойдя поющих моряков, подошел к женщинам.

-Славный вечер, милостивая леди. У вас еще рыбки не осталось?

-Угощайся, - Катрин придвинула миску с подрумяненной острой рыбкой. – Специально для артиллеристов сэкономлено.

-Очень вкусно, - покаянно признался маленький дарк. – Ничего что я подсел? Не нагло?

-Перестань. Ешь на здоровье, - сказала Катрин. Флоранс пододвинула лепешки. Полукровка смущенно захрустел рыбкой.

-Слушай, Мин, как ты считаешь - Теа хорошо играет?

-Мне трудно сказать. В Каннуте я музыку редко слышал. А такую вообще не слышал, - полукровка задумчиво подирижировал в воздухе полуобглоданной рыбой. – Лунный свет ночью. Ни как сейчас - вовсе ни такая зимняя серость. Дудка у лисы звучит светло, как в полнолуние. Хочется залезть на вершину холма и завыть на звезды. Только флейта не воет, - поет. Царапает коготком по хребту. Мягонько так. Хорошая музыка, только веселится под такую, да пиво пить не получится. Песня для холмов.

-Минимум, ты поэт, - сказала Флоранс.

-Нет, я слабо чувствую, - Мин улыбнулся. – Наша Аша – поэт. Она много стихов и песен знает. Очень жалеет, что музыку лисью не слышит.

-Почему она с Теа не поговорит? – удивилась Катрин.

-Опасается, - Мин напрягся, вспоминая. – Значит, э-э, возможно, в лисьей флейте скрывается культовое значение. Магия, значит. Даша очень воспитанная, в личные чувства никогда не лезет.

-Понятно. То-то она на тебя сейчас посматривает. Мин, ты ей скажи, что мы тебя кусать не будем. Мы иногда и сами очень даже простые бываем. Забирай рыбу, - пусть доедают. Жо передай, что мы пошли спать.

У самой воды Зеро в замешательстве остановился.

-Сапоги возьми, - с отвращением приказала Катрин. – Я на тебе ехать категорически отказываюсь.

От ледяной воды ноги сразу заломило. Пока Катрин дошла до трапа, штаны промокли выше колен. Подняться на борт стоило некоторого труда, - разбуженный Ричард недовольно завертелся в одеяле. Катрин забрала из рук раба дочь.

-Госпожа, я могу… - неуверенно забормотал Зеро.

-Заткнись. Неси хозяйку. Бережно.

Через минуту из темноты появилась высокая фигура, прижимающая к груди Флоранс, укутанную в плащ. Зеро осторожно поставил ношу на ступеньку.

В каюте, устраивая на кровати близнецов, Катрин покосилась на подругу и удивилась:

-Ой, что у тебя глаза блестят? От дыма, наверное?

-Кэт, не дразнись! И обуйся немедленно! Пол ледяной.

Близнецы спокойно посапывали на привычных местах. Катрин выключила лампу, - аккумуляторы следовало экономить. Сквозь иллюминатор падал слабый лунный свет. В темноте Флоранс примирительно сказала:

-Черт бы его взял, - у него даже запах кожи как из секс-шопа. Запахи тоже возможно модифицировать на генном уровне?

-Наверное. Фло, сходи к нему. Никого нет, - самое время провести опыт. Или ты за меня боишься?

-За себя я боюсь. Я тоже уже совершенно не понимаю, - ненавижу я его или хочу? Или сразу и то и другое? Ты права, - проще его прирезать.

-Резать – грязно будет. Вот утопить его мы всегда сможем. Детка, ты слишком серьезно к вопросу относишься. Пойди, и поимей его. И сразу станет все понятно. Не трусь.

-Вот пойду и попробую, - сердито прошептала Флоранс. – Ты когда-нибудь перестанешь меня провоцировать?

Катрин едва успела переодеть промокшие штаны. Флоранс проскользнула в дверь, повесила плащ.

-"В воздухе повисло напряженное молчание", - процитировала Катрин. – Ну?

-Мне расхотелось. Я его немножко поддразнила и все. Но можешь быть довольна, - меня не стошнило.

-А его?

-Вот еще?! Порывался ползти следом.

-Значит, среагировал?

-Вполне. Черт, никак не могу избежать ассоциаций с андроидной секс-индустрией. Куда они ему батарейку вставили?

-Ох, Фло, история тебя не забудет! Загадка века решена! Ты спасла для мира уникальный артефакт – самоходный пенис с ядерным реактором.

-Какая ты безжалостная, - руки Флоранс нашли талию подруги. Катрин охотно приняла ртом теплые губы подруги.

Сплетясь в объятиях на узком диване, они слегка опомнились, когда на "Квадро" вернулся доктор с Эле. Впрочем, заниматься любовью подруги привыкли совершенно беззвучно. Чуткая Дики, и та не просыпалась.

Позевывая, Катрин вышла на палубу. Рассвело. Все вокруг серебрилось, лагерь на берегу покрылся блеклым сиянием, - изморозь лежала на палатках, на плащах и одеялах спящих людей. Двое моряков уже возились воскрешая костер.

Катрин, фыркая от холода, умылась.

-О, сегодня свежо, - сказал появившийся на палубе доктор. – Доброе утро, юная леди.

-Доброе, - согласилась Катрин. – На первый взгляд, замерзших и спьяну утопившихся нет. Будем надеяться, - обошлось.

-У наших друзей на случай празднеств есть мадам Бонга. Строгая дама. В некотором роде, похожа на вас. Когда мы вчера уходили, сия достойная женщина разгоняла соратников спать. Полагаю, легли как миленькие.

-Замечательно. Остается надеяться, что Бонга и посты проверила.

-Часовых проверяли совместно наш Квазимодо и Нога. Несомненно, и Теа прогулялась.

-Тогда мы и правда могли спать спокойно, - Катрин протянула доктору полотенце. Умывался Дуллитл весьма активно, засучив рукава. Правильно, - когда невеста моложе тебя то ли на восемьдесят, то ли и на все девяносто условно-номинальных лет, о своей физической форме нужно заботиться.

С камбуза уже пахло оладьями. Мышка и Даша хотя и засиделись у костра, но о своих обязанностях не забыли. Катрин слегка успокоилась, - все-таки вчерашнее празднество её несколько нервировало.

К полудню распогодилось.

-Ногу выше, раз-два, - Катрин поддержала Дики, норовившую вырваться вперед, и не слишком обращающую внимания на сложности рельефа. Ричард маршировал солидно, лишь иногда отвлекаясь на птиц над рекой. Временами близнецы одновременно спотыкались и повисали на маминых руках, но Катрин нравилось, - чудно, первые прогулки по свободной земле. Вернее, по свободным камням. Держать маленькие ладошки тоже было очень приятно. Катрин никак не могла поверить что у нее двое детей. Чудно, правда, чудно.

Гуляли вокруг второй мамы. Флоранс сидела на свернутом плаще и штудировала толстую книгу. Идея-фикс у нашей мамы. Обдумывает возможность создания собственной линии косметики. Пребывание в Глоре даром не прошло. Имевшийся в приморской столице ассортимент косметики и парфюмерии Фло совершенно не удовлетворил. Несколько кремов, изготовленных по заказу для себя, нашли одобрение и у многоопытной леди Несс. Флоранс провела маркетинговые исследования и постепенно погрузилась в тему. За солидные деньги были приобретены редкие труды по траволечению, женской магии, и еще каким-то узкопрофильным "алхимическим" наукам. Кое в чем здешний мир разительно отличался от Старого. Открывались фантастические перспективы. Свою лепту внес Дуллитл, составивший в свое время рецепты нескольких чудодейственных бальзамов. В общем, Фло нащупывала, чем заняться на досуге.

Зная подругу, Катрин подозревала, что хобби может превратиться в солидный бизнес. Хотя то, что Фло вычитала, например, про потрясающие свойства жира вег-дича, ввергло Катрин в панику. Мерзостная вонь чудовищ до сих пор отлично помнилась.

От палатки подошла Даша:

-Дамы вы не против пообедать кулешом? Вчерашний, разогретый, но вкуснющий!

-Хороший кулеш, - Флоранс закрыла книгу. – А кашка наша готова?

-Мышка колдует, - Даша присела перед детьми. – Ну, пойдем кашку кушать?

-Аша-аша, - согласилась проголодавшаяся Дики.

Даша засмеялась:

-Правильно, - Аша-Каша, Даша-Каша.

Лагерь порядком опустел, - охотники отправились за добычей. Кажется, экспедиция больше походила на экскурсию. Отряд составляли в основном глорцы, которых Катрин уважала за несомненную храбрость и несравненный морской опыт, но как к лесным охотникам относилась довольно скептически. Теа придерживалась того же мнения. "Толпой хорошо от змеев отбиваться". Лиска собиралась поохотиться ночью, и без всяких помех. С моряками отправился доктор, не столько за дичью, сколько из любопытства и желания познакомится со здешней растительностью.

Обедали не торопясь. Жо и Сиге управились пораньше, ушли на корабль. За ними отправился и Ныр. Собирались в очередной раз проверить состояние корпуса "Квадро".

Кулеш опять пользовался успехом. За соседним костром моряки шутили, грозя сманить на "Собачью голову" молодых поварих. Бонга снисходительно фыркала. Доев, Катрин собралась облизать ложку, но поймала насмешливый взгляд подруги и передумала. Наевшиеся близнецы лениво перепихивались и явно собирались вздремнуть.

Цуцик, лежавший у ног Фло, вдруг навострил уши, вскочил, и коротко взрычав, метнулся прочь. Серой стрелой пролетел через лагерь, устремился к скале, на которой сидел часовой. Моряки провожали пса удивленными взглядами. Зато резко поднялась Эле.

-Что там? – настороженно спросила Катрин. – Сигнал?

-Туда Мышка пошла. С пайком для стражника, - растерянно сказала Даша.

Громко плеснуло на реке, - с борта "Квадро" длиннющим прыжком к берегу махнула Теа. За ней в воду прыгнул Квазимодо, - рубашку и оружие он держал под мышкой.

Катрин взлетела, опрокинув кружку с чаем. Выдернула из земли ближайшее копье:

-Фло, Дашка, - на корабль!

Ножны кукри колотили по бедру. Подошвы толкались то о гранитные "лбы", то о ломкую траву. Отдохнули, мля! Правее Катрин бежала Эле. Десяток наскоро вооружившихся моряков быстро отстал. Ловя любое движение на скале, Катрин с разбегу взлетела на уступ, почти не касаясь руками, полезла вверх, на вершину. Пусто. Нет, не пусто, но глорец-часовой явно мертв. У шеи темная лужа. Оружия нет. Мышки нет.

Взгляд уловил тень движение далеко впереди, - там, где пустошь, превращалась в лабиринт гранитных обломков, частично заросший колючими кустами. Крошечное туманно-серое пятнышко неслось по камням. Цуцик.

Катрин приложила ладони ко рту упором:

-Вернись, дурак!

Пятнышко уже исчезло.

На вершину скалы взобралась Эле, молча посмотрела на труп. Внизу слышалось нетерпеливое рычание Теа, пыхтение взбирающихся моряков. Катрин шагнула к краю:

-Внизу сидите. Сюда Теа и Нога. Часовой без горла остался. Не затопчите следы.

Наверх запрыгнула бледная, сразу подурневшая лиска. Рыжие пряди, падающие на узкое лицо, стали еще рыжее. Следом забрался Нога, - с недоумением и злостью посмотрел на вытянувшееся на камнях тело часового:

-Как так? Среди белого дня? Как получилось?

-Прошляпили, - скрипнула зубами Катрин.

Внизу галдели моряки, их успокаивал благоразумный голос Квазимодо.

-Нога, скажи своим, чтобы к лагерю отходили, - пробормотала Катрин. – Не хватало еще, чтобы нам в тыл ударили. Мы здесь и без колхоза разберемся.

Шкипер скомандовал, щедро приправив распоряжения замысловатыми проклятьями. Моряки, ругаясь, побежали к лагерю.

Теа на четвереньках застыла над телом часового.

-Ему горло перерезали. Или перервали, - пробормотала Эле. – Рана грубая, - возможно когтями.

-Нож, - лиска выпрямилась. – Только очень плохой. Возможно, каменный. Взяли часового сзади. Не сопротивлялся. Но запаха никакого нет.

-Но как Фитиль чужака подпустил? Парень трезв был, не первый раз в походе, - Нога зарычал. – Теа, скажи, - на него магию напустили?

-Не знаю. Может и магию. Запаха никакого. Если нет запаха…

-Теа, дальше, - прервала Катрин.

-Мышь утащили. Она сюда не поднималась. След внизу обрывается. Цуцик ушел по следу…

-Мы их догоним, что б мне с муреной в штанах всю жизнь мучаться, - Нога ударил по рукояти меча. – Догоним сейчас же. Далеко они не ушли. Дерьма им полные уши…

-Без суеты, - Катрин сплюнула в сторону далеких зарослей. – Ушли они далеко. Быстрые. Теа, попробуй разобраться, как здесь всё вышло, пока мы готовимся. Эле, пожалуйста, передай на "Квадро", пусть отойдут от берега, и соберут мне оружие.

Эле кивнула, шагнула к краю, но снизу донесся гнусавый голос Мина:

-Я всё живо передам.

Полукровка заскакал к лагерю. Невидимый Квазимодо снизу сказал:

-Мы приготовимся, леди. Оперативная группа, да?

-Точно. Проследи, пожалуйста, Ква.

Одноглазый, и так и не сказавший ни слова Костяк, побежали к лагерю.

Нога посмотрел на ледяное лицо светловолосой леди и сказал:

-Я лучших парней отберу. И сам пойду. Мы из этих дикарей прямо из живых жилы вытянем.

-Жилы - дело второстепенное. Нам Мышь нужно вернуть. Возможно, она еще жива. В абордаже твоим героям равных нет. Но здесь дело другое.

-Сколько бы их не было, - порвем! Мои парни и город штурмом сейчас возьмут.

Катрин взяла шкипера за кожаную безрукавку, повернула лицом к безжизненной мешанине камней и кустов:

-Кто бы эти суки ни были, - они исчезли быстрее, чем мы добежали до скалы. Штурмовать города вряд ли придется. Мне нужны бойцы, которые будут бежать до заката, потом до рассвета, и снова до заката. Жечь и жилы выдергивать, - все на потом оставим. Мне нужна моя Мышь. Нога, у тебя в команде много бегунов?

-Вряд ли, - пробормотал шкипер, - мы бегать не привыкли. Но копьями работать умеем. Если нужно…