Вероотступничество

СЕРГИАНСТВО В РУССКОЙ ЦЕРКВИ

В России, между тем, ситуация складывалась следующим образом. После большевистской революции 1917 г., которая была инспирирована сионистско-масонской организацией17, коммунисты активно занялись уничтожением Русской Православной Церкви, являвшейся духовной совестью всего русского народа и стражем его священного исторического прошлого. Было решено, что легче и вернее всего погубить Церковь изнутри. Возникло движение так называемой «Живой Церкви», которое было призвано с помощью безбожной власти сместить патриарха Тихона и реформировать Церковь по чисто протестантскому образцу с тем, чтобы превратить ее в эффективное орудие безбожной системы. Настоящее вероотступничество начинается в марте 1927 г., когда митрополит Сергий (Страгородский), после нескольких месяцев, проведенных в большевистской тюрьме, выходит на свободу и вскоре, а именно 24 июля того же года, издает печально известную «Декларацию», в которой Русская Церковь официально приветствует безбожный коммунистический режим. В «Декларации» Советский Союз открыто признавался новым Отечеством, кроме того, заявлялось, что отныне все радости и успехи Советского Союза являются радостями и успехами Церкви, а все его горести – одновременно горести и заботы Русской Церкви. Таким образом митрополит Сергий сделал возглавляемую им церковную организацию пропагандистским органом коммунистического режима.

В то же самое время та же самая власть проводила политику кровавого террора по отношению к Русской Церкви, который был, пожалуй, страшнее гонений на христиан во времена существования Римской империи. Огромное количество священников, монахов, истинно верующих мирян принимали мученическую кончину, закрывались и уничтожались тысячи церквей и монастырей. Под влиянием оказываемого на него давления митрополит Сергий сделал открытое заявление, в котором отрицалось существование в России преследований за религиозные убеждения. Все иерархи церкви, а также православные верующие, отказавшиеся участвовать в вероотступничестве, именовались «политическими преступниками», которых советская власть арестовывала и ссылала в Сибирь, в лагеря смертников. А те, кто его защищали, утверждали, будто тем самым они спасают Церковь от полного уничтожения. «Сергианство» практически стало синонимом предательства по отношению к Христу, ради сохранения внешней церковной организации, ее земного благосостояния и ложного мира. Верные были вынуждены демонстрировать беспрекословное повиновение официальным руководителям Церкви, которые проводили эту политику; контроль за этим нередко осуществлялся со стороны самой государственной власти. Когда это направление одержало окончательную победу, митрополит Сергий занял место патриарха, оппозиции заткнули рот, и «сергианство» стало официальной политикой Русской Церкви, определявшей ее духовную жизнь в последующие десятилетия. В период 1969-1970 гг. «сергианство» было вывезено на Запад: образовалась так называемая «Американская Митрополия», получившая статус автокефальной Церкви, существующей под патронажем Москвы. В этом была особая заслуга митрополита Никодима Ленинградского, известного экумениста и латинофила. (Его жизнь оборвал сердечный удар, случившийся прямо во время аудиенции у папы). Иерархи «Митрополии» не только поддерживали курс Москвы в отношении Церкви, но и сами зачастую становились апологетами советского политического режима. Один из епископов этой Церкви после посещения России, вместо того, чтобы засвидетельствовать факт жесточайших гонений на православных христиан и страданий многочисленных новомучеников и исповедников, хладнокровно заявил, что люди в Советском Союзе «счастливы и хорошо одеты, а если кто и жалуется на власть, так такие и в Америке найдутся, разве нет?». Сегодня Американская Православная Церковь, возникшая на основе той Митрополии, известна своим крайним либерализмом и весьма активной экуменической деятельностью.

После большевистской революции русская эмиграция сформировала свою церковную организацию под названием Русская Зарубежная Церковь18, которую возглавил митрополит Антоний (Храповицкий). На ней лежала огромная задача свободно, не подвергаясь никакому идеологическому давлению, проповедовать православное учение по всем странам мира, где имелась русская диаспора, а также объективно освещать все страдания Русской Церкви и поддерживать те богатые духовные традиции, которые существовали в ней до прихода к власти большевиков. К тому времени от реформ сергиан отказались многие верные Православию, среди них были митрополиты Иосиф Петроградский и Кирилл Казанский. Это движение отхода от официальной церкви со временем переросло в так называемую «Русскую Катакомбную Церковь» (ее создание благословил еще патриарх Тихон), по сей день существование этой Церкви покрыто завесой тайны. Лишь в последние годы мы все больше узнаем об этой мученической Церкви, которая и сегодня не имеет официального признания со стороны Московской патриархии19.

А советская власть тем временем продолжала работу по разрушению Церкви через ее духовных руководителей, которые одновременно являлись апологетами советского режима за рубежом и проповедовали так называемое «коммунистическое христианство», что должно было подготовить идеологическую почву для прихода коммунизма не просто в качестве универсального политического режима, но и идеологической псевдорелигиозной тирании. Чтобы как следует понять это, нам необходимо сначала уяснить себе, что такое коммунизм. Коммунизм – это не только некий сумасшедший политический режим, это еще идеологическо-религиозная система, цель которой уничтожить, искоренить все другие системы, а в первую очередь – Христианство. Коммунизм – это на самом деле весьма мощная ересь20, исходным положением которой является хилиазм, или милленаризм, в соответствии с которым кульминацией истории цивилизации станет достижение неопределенного состояния земного блаженства, когда усовершенствованное человечество будет жить в совершенной гармонии и мире. Это «Евангелие» стало официальным «Священным Писанием» для многих московских руководителей, которые при мощной поддержке со стороны государства активно занялись организацией различных экуменических, антивоенных, миротворческих, экологических и межрелигиозных сборищ в грандиозных залах сталинских соцреалистических дворцов. И здесь Церковь обеспечивала твердое алиби всей этой зловредной, антихристианской по своей сути деятельности большевиков. В то же самое время от Соловков до далекой Сибири истинная Русская Церковь, верный народ земли Русской во главе с несколькими епископами терпел невиданные страдания, вписывая в историю свою бесчисленные имена исповедников и новомучеников. Об этом никто из московских властителей не говорил. Эта тема была запретной. Для всего мира существовала только «правда» о том, что в России якобы нет религиозных гонений, а те, кто сидят в лагерях, являются политическими заключенными. Итак, раскол, который произошел в России после прихода к власти большевиков, был не только расколом между красными и белыми руководителями, как это обычно представляется, это было открытое столкновение между «царством земным» и «Христовым Царством Небесным», столкновение двух противоположных мнений по поводу роли и задачи Церкви в мире. С одной стороны, мы имеем «сергианский» способ сохранения внешней церковности за счет измены самому духу Церкви Христовой, а с другой стороны – мученический путь, избирая который, Церковь внешне страдает, но внутренне крепнет и духовно обновляется. Конечно, это не означает, что нет благодати в той Церкви, которой руководили последователи «сергианства», а сегодня руководят их ученики. Между прочим, среди них имеются и те, кто, следуя диктату власти, открыто вредил Церкви и до сих пор не желает это признать. Ни за что на свете. Так или иначе, это все та же Церковь Христова, дающая своих святителей, подвижников и исповедников, вопреки безбожным поступкам своих отдельных псевдо-пастырей. Церковь никогда нельзя отождествлять с иерархией и юрисдикцией. Даже если большая часть иерархии отпадет от богочеловеческого пути Христова, Церковь и дальше будет жить, хотя и станет напоминать пострадавшее, разбежавшееся от лже-пастырей стадо. Итак, границы юрисдикции не могут ограничить Божью благодать21. Ни в коем случае нельзя считать правильным осуждение многих священников, которые сохраняли верность своим архипастырям, несмотря на их открытый экуменизм и сотрудничество с коммунистической партией, точно так же, еще более неправильным будет осуждение тех, кто отошел, чтобы сохранить свою веру, и при этом непрестанно молитвенно сострадал своей оступившейся братии.

Группа архиереев (Прибалтийских, Западно-украинских и Западно-белорусских епархий) во главе с митр. Сергием (Страгородским). Москва. 30 марта 1943 г.

Примечательно, что поначалу Московская патриархия проявляла некоторую настороженность в отношении к экуменизму, о чем свидетельствует собор епископов поместных церквей, проходивший в Москве с 8 по 18 июля 1948 г. и посвященный 500-летию провозглашения автокефалии Русской Православной Церкви. Присутствовавшие на нем представители александрийской, антиохийской, русской, сербской, румынской, грузинской, болгарской, польской, чехословацкой и албанской Церквей отвергли возможность участия в мировом экуменическом движении и ВСЦ22, который как раз сформировался в то время.

Епископ Никодим (Ротов) возглавляет делегацию на ассамблее в Нью-Дели (1961 г.), когда РПЦ была вынуждена вступить в ВСЦ

Однако вскоре под давлением коммунистической власти с одной стороны, и Вселенской патриархии – с другой, все эти Церкви все же стали членами ВСЦ. Москва отличилась особо, опубликовав 29 декабря 1969 г. совместное коммюнике с римо-католиками. Начали проводиться экуменические встречи, совместные с еретиками службы. В том же русле, под давлением Советских властей стало активно развиваться сотрудничество всех существующих на территории СССР религий, которые должны были совместно трудиться на благо «своей великой родины». Сегодня, в посткоммунистическую эпоху, когда официальная Русская Церковь имеет все условия для свободной деятельности, Москва по-прежнему не решается полностью освободиться от своего «сергианского» прошлого, открыто осудить ересь экуменизма, признать и прославить всех новомучеников и исправить определенные неточности, которые вкрались в церковный обиход за время Советской тирании. Это основная причина, которая в настоящий момент мешает объединению Русской Церкви внутри страны и за рубежом под единой юрисдикцией.

Амстердам, 1948 г.