Вершина

5

Следующие два дня мы медленно продвигались вверх, поднялись почти на десять тысяч футов. Затем потратили целый день на штурм мощной шестисотфутовой стены. Далее наш маршрут свернул направо. Вскоре мы продолжили восхождение по западному склону горы. На высоте девяносто тысяч футов мы остановились и поздравили друг друга с тем, что уже преодолели высоту Касла, и напомнили себе, что мы еще не сделали и половины пути. На это у нас ушло еще два с половиной дня, и земля расстилалась под нами, как географическая карта.

А ночью мы все увидели существо с мечом.

Оно подошло и встало перед нашим лагерем, подняв над головой меч, и оно светилось с такой интенсивностью, что мне пришлось опустить очки на глаза. На сей раз его голос прокатился, как раскаты грома:

— Вон с этой горы! — сказало существо. — Сейчас же! Поворачивайте назад! Спускайтесь вниз! Немедленно! Отступите!

А потом дождь камней посыпался сверху. Док метнул свою тонкую сверкающую коробочку так, что она заскользила по скале к существу.

Свет померк, и мы остались одни.

Док подобрал свою коробочку, сделал замеры. И получил те же результаты, что и раньше — то есть никаких. Но теперь-то он, во всяком случае, перестал считать меня свихнувшимся. Если, конечно, не посчитал, что мы все тут не в своем уме.

— Не очень-то эффективный страж, — сказал Генри.

— У нас впереди еще немалый путь, — сказал Винс и швырнул камень туда, где только что стояло существо с мечом. — Не сладко нам придется, ежели это создание умеет устраивать обвалы.

— Ну, это было всего лишь несколько камешков, — сказал Стэн.

— Угу, а что будет, если он начнет бросать их, поднявшись на пятьдесят тысяч футов выше?

— Помолчал бы уж лучше! — сказал Келли. — Не нужно подбрасывать ему идеи. Он, может быть, нас сейчас подслушивает.

Мы почему-то придвинулись поближе друг к другу. Док заставил каждого из нас описать то, что мы видели, и выходило, что видели все одно и тоже.

— Хорошо, — сказал я, когда мы закончили сравнивать впечатления, — теперь, когда вы все видели это существо, кто хочет повернуть назад?

Все молчали.

Тишину нарушил Генри:

— Мне нужна вся эта история. Похоже, она получается интересной. Я готов рискнуть повстречаться еще раз с сердитыми энергетическими существами ради нее.

— Я не знаю, что это такое, — сказал Келли. — Может быть вовсе и не энергетическое существо. Может быть, нечто сверхъестественное. Я знаю все, что ты можешь мне на это сказать, Док. Я просто говорю о том, какое впечатление оно произвело на меня. Если такое вообще существует на свете, здесь для него самое подходящее место. Главное же — чем бы это не было, мне все равно. Я хочу покорить вершину. Если бы оно могло остановить нас, оно бы уже так и сделало. Может быть, я ошибаюсь, и оно способно нам помешать. И, может быть оно уже устроило нам ловушку где-нибудь повыше. Но мне необходима эта вершина. Сейчас она значит для меня больше, чем все остальное на свете. Если я отступлю сейчас, то буду постоянно о ней думать, до тех пор, пока все равно сюда не вернусь. Только тогда вряд ли я смогу рассчитывать на вас. Мы не должны отступать, у нас отличная команда. Может быть, лучшая среди всех. Если вершину Серой Сестры можно покорить, я думаю, как раз мы на это способны.

— Я согласен, — сказал Стэн.

— То, что ты сказал, Келли, — проговорил Малларди, — насчет сверхъестественных сил — очень забавно, так как у меня возникли похожие ощущения в момент, когда я смотрел на него. Оно напомнило мне кое-что из Божественной комедии. Если вы помните, Чистилище-гора. И потом я подумал об ангеле, который охранял восточную дорогу в Рай. По Данте, Рай находился на вершине Чистилища — и перед входом стоял ангел… Так или иначе, я чувствовал будто я, находясь здесь, совершаю некий грех, сущность которого мне не до конца понятна. Но теперь, когда я еще раз все обдумал, я считаю, что человек не может быть виновен в чем-то, о чем ему ничего не известно, не так ли? И я не видел, чтобы это существо предъявляло какой-нибудь документ, удостоверяющий, что оно — ангел. Так что я хочу идти дальше, и посмотреть, что же это там наверху, если только оно не вернется со скрижалями, на которых будет дописана еще одна заповедь.

— На иврите или на итальянском? — спросил Док.

— Чтобы удовлетворить тебя, я полагаю, они будут представлены в виде столбца уравнений.

— Нет, — сказал он. — Шутки в сторону, я тоже почувствовал что-то странное, когда я увидел и услышал его. И знаете, мы ведь не слышали его в прямом смысле слова. Его слова возникали прямо у нас в голове. Если вы вспомните, как каждый из вас описывал «услышанное», то окажется, что каждый «услышал» пожелание уходить отсюда, сформулированное по-разному. Если оно может передавать понятия телепатически, то, интересно, может ли оно передавать еще и чувства… Ты ведь тоже подумал об ангеле, так ведь, Седой?

— Да, — сказал я.

— Получается, что мы все почти одинаково мыслили, — сказал Док.

Тут мы повернулись к Винсу, потому что он единственный из нас не имел никакого отношения к христианству: он родился и воспитывался на Цейлоне и был буддистом.

— А что почувствовал ты? — спросил Док у Винса.

— Это было Божество, — ответил он, — которое, я думаю, похоже на ангела. У меня возникло ощущение, что с каждым шагом вверх я получаю столь плохую карму, что хватило бы до конца моей жизни. Только я перестал верить в такие штуки, еще когда был ребенком. Я хочу идти дальше. Даже если мои ощущения верны, я все равно хочу увидеть вершину этой горы.

— И я тоже, — сказал Док.

— Получается, что мы все одинаково мыслим, — сказал я.

— Ладно, пусть каждый лелеет своего персонального ангела, — сказал Стэн. — А сейчас пошли спать.

— Хорошая мысль.

— Только давайте ляжем подальше друг от друга, — сказал Док, — так что если что-нибудь упадет сверху, нас не накроет всех сразу.

Мы устроились так, как предлагал Док, и проспали спокойно до самого утра — больше нас никто — или ничто — не потревожило.

Наш путь продолжал уходить вправо, пока мы не поднялись на высоту сто сорок четыре тысячи футов, и не оказались на южном склоне. Далее мы стали отклоняться влево и к ста пятидесяти тысячам футов мы снова вышли на западный склон.

А потом, во время дьявольски сложного и коварного подъема по гладкой вертикальной скале, заканчивающейся нависающим козырьком, снова появилась птица.

Если бы мы не шли в общей связке, Стэн наверно бы погиб. Собственно, мы все чуть не погибли.

Стэн был ведущим в нашей связке, когда огненные крылья птицы появились на фоне фиолетового неба. Она камнем упала из-за козырька, как-будто кто-то пустил огненную стрелу, прямо на Стэна. Мгновение и она растаяла футах в двенадцати от него. Стэн упал и чуть не утащил нас всех за собой.

Мы напрягли мышцы и смягчили, как могли, его падение.

Он сильно ушибся, но обошлось без переломов. Мы взобрались на козырек, но дальше в тот день решили не подниматься. Камни падали на нас, но мы нашли другой козырек и укрылись под ним. Птица больше не возвращалась, но зато появились змеи. Большие, танцующие алые пресмыкающиеся обвивались кольцами вокруг камней и стремительно надвигались на нас через зазубренные ледяные глыбы. Искры летели от их длинных извивающихся тел. Они сжимались в кольца и, вытягиваясь почти во всю длину, плевали в нас огнем. Казалось, они хотели выгнать нас из-под козырька, чтобы на нас можно было обрушить град камней.

Док осторожно придвинулся к ближайшей из змей и направил на нее поле отражателя — змея исчезла. Он внимательно изучал место, где она только что извивалась, и быстро вернулся к нам.

— Лед остался нетронутым, — сказал он.

— Что? — спросил я.

— Ни кусочка льда не растаяло.

— Вывод?

— Иллюзия, — сказал Винс, и бросил камнем в другую змею. Камень пролетел сквозь нее.

— Но ты видел, что случилось с моим ледорубом, — напомнил я ему, — когда я ударил по этой птице. Видимо, она несла на себе электрический заряд.

— Может быть, тот, кто посылает все эти штуки, решил, что он только зря тратит энергию, — ответил он, — раз им все равно не добраться до нас.

Мы сидели и смотрели на пляску змей и падение камней, пока Стэн не извлек колоду карт и не предложил более интересное развлечение.

Змеи остались на ночь, и сопровождали нас весь следующий день. Камни продолжали периодически падать, но похоже было, что их запас у нашего противника подходит к концу. Снова появилась птица, и принялась кружить над нами. Четырежды она пыталась нас атаковать, но мы не обращали на нее внимания, и она, в конце концов, улетела куда-то, видимо на свой насест.

Мы сделали три тысячи футов и могли бы сделать больше, но решили остановиться у удобного выступа с уютной пещерой, где все могли разместиться на ночь. Казалось наш противник исчерпал все свои возможности. Во всяком случае, видимые.

Однако у нас появилось предчувствие бури. Напряжение росло и росло, а мы сидели и ждали, когда случится то, что должно было всенепременно случиться.

Но произошло худшее: все было спокойно.

Наше напряжение, ожидание худшего так и не оправдалось. Я думаю, что если бы невидимый оркестр начал играть Вагнера, или если бы небеса раздвинулись как занавес и появился киноэкран, и по написанным наоборот буквам мы поняли бы, что находимся по другую от него сторону, или если бы мы увидели летящего высоко дракона, пожирающего метеоспутники…

А так, нас не оставляло предчувствие, что над нами нависла какая-то угроза. И не более того. Я мучился бессонницей.

Ночью она появилась снова. Девушка с башенки.

Стояла себе у входа в пещеру, а когда я стал подходить к ней, она отступила. Я встал на то место.

— Привет, Седой, — сказала она.

— Нет, я не собираюсь снова гоняться за тобой, — ответствовал я.

— А я и не приглашала тебя.

— Что девушка вроде тебя может делать в подобном месте?

— Наблюдать, — сказала она.

— Я же сказал тебе, что не упаду.

— Твой друг чуть не свалился вниз.

— Чуть не считается.

— Ты их лидер, не правда ли?

— Правда.

— Если ты погибнешь, остальные повернут назад?

— Нет, — ответил я, — они пойдут дальше без меня.

Тут я нажал кнопку своей камеры.

— Что ты сейчас сделал? — спросила она.

— Я сфотографировал тебя — чтобы узнать, существуешь ли ты на самом деле.

— Зачем?

— Я буду смотреть на твою фотографию, когда ты уйдешь. Я люблю смотреть на красивые вещи.

— … — она, казалось, что-то сказала.

— Что?

— Ничего.

— Почему ты не хочешь сказать?

— …умрет, — сказала она.

— Пожалуйста, говори громче.

— Она умирает, — сказала она.

— Почему? Кто? Как?

— …на горе.

— Я не понимаю.

— …тоже.

— Что случилось?

Я сделал шаг вперед, она отступила на один шаг.

— Ты пойдешь за мной? — спросила она.

— Нет.

— Возвращайся, — сказала она.

— А что на другой стороне пластинки?..

— Ты будешь продолжать подниматься?

— Да.

— Хорошо! — неожиданно сказала она. — Я… — и она снова замолчала.

— Возвращайся, — сказала наконец она равнодушно.

— Извини.

И она исчезла.