Вершина

Глава I

Монолог из «Чарованные звезды»

«Привет! Не ожидал? Обычно с тобой не здороваются на белом листке. Лишь живые люди: знакомые, родственники, любимые. Но их ты знаешь. А кто поздоровался сейчас? Я не стих, я не роман, я не лирический герой. Я говорю твоим голосом, мыслю твоими мыслями. Ничего, если я с тобой на ты? Просто невозможно к самому себе на вы обращаться. А кто мы? Если я – это ты, то тут больше никого нет! Следовательно всё, что здесь сказано, придумано в твоей голове, и всё последующее ты уже знаешь, просто оно опережает на несколько секунд. Ладно, я понял, что изрядно надоел своей болтовнёй, можешь поругать меня, но не ваух-эго не прилично, но потом ты меня поймёшь.

Мы с тобой собрались здесь услышать историю. Многие литературоведы относятся к героям произведений как к когда-то жившим. Я этого не приемлю. Мы же решим по-другому. Ты и есть герой моего детища просто с другой историей. Ведь сколько шансов против того, чтоб это была твоя история? Никогда не задумывался, идя пешком по асфальтированной дорожке (самая лучшая дорога для размышлений), как бы всё поменялось, если бы ты роился не в то время и не в том месте? Воды столько не выпьешь, сколько мыслей по этому поводу. Ладно, нужно бежать, потом поговорим.»

Доктор философских наук – Эллиот Фицки.

Глава II

Ему всегда так говорили, по крайней мере в детском садике №17 «Солнышко». Обычный садик в обычном здании с обычными недостатками бюджета. «Просто денег нет, и всё,» – говорили в белом доме города Сычёв. Ну не могут они объявить, почему из Москвы вышло миллионы, а до администрации дошёл лишь миллион и то на зарплаты работникам. В садике была такая каша-клейстер, которую каждый день ели много детей. Те же деревянные окна, которые из-за дыр были похожи на дуршлаг, но в помещениях было тепло, так как кочегар Семён Семёныч не жалел угля: «деток жалко». На каждую группу было выделено по игровой площадке с сарайчиками и песочницами без песка, так как весь песок выгребли на строительство дороги. В общем провинциальный садик. Посмотрим в шкафчик под номером 51.

На верхней полке – шапка и варежки, на петличке – зимняя куртка и штаны, а внизу – крепкие ботинки. Ничего лишнего. Как говорил владелец шкафчика: «Не место здесь всякому.» Для него это было особенное место, как для автолюбителя – гараж. Порядочный шофёр не позволит лежать хламу, где не следует. Но где же сам владелец шкафчика? «На мероприятии» – так он говорил. Взрослые над ним смеялись, думали, что для него это слово ничего не значит. Герой был на празднике в честь Нового года. Дети смеялись, пели песни, смотрели представление. А герой тихо встал со стула (благо он сидел в последнем ряду) и потихоньку вышел из актового зала. Пройдя по известному только ему маршруту, минув два лестничных пролёта, кухню и тяжёлую железную дверь, он появился в котельной. Кажется, место, где повсюду лежит угольная крошка, пыль, грязные инструменты, жаркий котёл, не подходит для ребёнка семи лет. Это место его успокаивало, все эти огоньки и шум давили на него, как небесный свод на Атланта, но пока он не знал, кто такой Атлант. Герой часто сюда приходил. Первое время, разыскав его, наказывали одиночеством в углу, потом стали внушать, что туда ходить нельзя, но он не переставал туда бегать, придумывая хитрости и планы для скрытного перемещения по зданию. Воспитатели в итоге сдались, держали это в секрете от начальства и родителей.

– Ага, опять ты, Саша? – спросил Семён Семёныч, -всё никак не оставишь эту Богом забытую котельную!

– А почему забытую? – тихо прошептал Саша, чтоб воздухом изо рта не сдуть приличный слой пыли.

–Потому что она кроме меня и тебя никому не нужна, – ответил кочегар и зашёлся в кашле. Потянулся было закурить, да одёрнулся. Он не стеснялся Саши, даже наоборот, его тянуло к мальчику, но Семён Семёныч был воспитанным, хоть его и считали за старого и грязного, необразованного и грубого. Он был в фуфайке с масляными пятнами, простых штанах, шапке-плевок, кирзачах. Сорокалетний мужчина, многого повидавший в этой жизни. По нему и не скажешь, что он учитель русского языка и литературы по образованию. Ему не пришлось работать по специальности, почему-то городе с населением всего в 20 тысяч человек у кочегара зарплата на N% больше, чем у учителя. Да и московских здесь не любят. В основном школы ориентированы на «специалистов» из местного педучилища.

– А что, Саша, разве праздник не интересный у вас, раз ты ушёл? – неожиданно спросил Семён Семёныч, повернув голову через левое плечо.

– Сейчас там Дед Мороз придёт, будет очень шумно.

– А ты не хочешь с ним повидаться?

– Нет. Всегда себе представляю уставшее лицо актёра под этой бородой, когда его вижу.

– Уж больно по-взрослому вы рассуждаете, Александр!

– Все так говорят.

– Эх, Саша, – вдруг этот грузный и большой дяденька расплылся в улыбке, и все его морщины на лице разгладились. Он как будто помолодел, хоть он и не был стариком, – побудь маленьким хоть чуть-чуть. Детство – лучшая пора, ещё без налёта грязных моралей, ведь потом Новый год будет для тебя уже не светлым праздником, а просто системой отсчёта летоисчисления.

Саша некоторых слов и не понимал, но суть в него проникла. Один вопрос родился в его голове и ждал ответа.

– Разве у взрослых Новый год – это не праздник?

– К сожалению, нет. Это лишь конец квартала.

Саша встал, отряхнулся, попрощался с собеседником и медленно стал возвращаться в актовый зал. В его ещё незрелой голове варилась каша. Что такое квартал? Система отсчёта? Летоисчисление? А может взрослые просто потеряли радость? Ту детскую радость, с которой бросаются в снег или натирают щёки холодными руками? Гирлянды уже не волшебные огоньки, а просто лампочки. Ёлка не представляется живой. Конечно, мысли у Саши были более простыми, но суть одна и та же. В таком забвении он дошёл до раздевалки сел на скамейку. Ему стало грустно. Вдруг все взрослые притворяются счастливыми? Может, они все под слоем пыли, как Семён Семёныч? «А вдруг я стану таким же? Или уже такой?» – подумал Саша и тихо заплакал, осторожно и плавно. Ему казалось, что он потерял счастье, даже не зная, что это такое.

В раздевалку влетела гурьба ребят, растолкали Сашу и засмеялись над ним. Думали, что он плачет из-за пропущенного представления. Одна девочка подошла, толкнула его в плечо и сказала:

– Саш, не будь хлюпиком!

Глава III

Прошло какое-то время. Многие его и не заметили. Саша уже пошёл в школу, начал изучать азы. Он нравился всем учителям, но почему – никто и не ответил. Саша не отличник, просто ударник, особой отдачи в учёбе у него не проявлялось. Во всём соглашался со старшими, хоть и не понимал, зачем это делать. Кто-то и подумает, что вот, подлиза и выскочка, но нет. Никакой выгоды ему не перепадало.

С одноклассниками как-то не завязалось. Бегать с ними – не бегал, общих интересов особо не было. Но ни с кем не был в контрах. Уж эти контрреволюционеры. Все хорошо к нему относились, даже доставляло немного почёта, когда Саша с ними чем-то занимался. А так, класс был дружный. Да и что скажешь о первоклашках? Все они одинаковы.

Что-то особенное можно отметить девятью годами позже.

Тех кого били будут бить, кто смог за себя постоять еще успеет отхватить, а тех кто бьет рассудит предопределение судьбы или кто в нее не верит просто случай

Это не слова – это мысли Сашки на уроке.

Далее не очень интересный день, так что я думаю, не нужно расписывать все дисциплины 9 класса и их суть. Прошло шесть уроков по 40 минут каждый, и Саша уж было собрался домой, но вот незадача – потерял шапку. Прочесал всю раздевалку, ничего не нашёл, но не расстроился – это была всего лишь шапка, да и случай единичный. Дома воспримут это лояльно. В общем оделся и вышел из школы, рассеянно смотря по сторонам.

– Стой! – крикнул знакомый голос Сережи Кургина. Саша и не обернулся, так как знал, что этот призыв адресован не ему. Впереди шла Маша Антипина, значит, он кричит ей, чтобы она обернулась, улыбнулась и пошла дальше. У неё сегодня был красный берет, который сложно не заметить на уже не детской голове. Она была красивой, но по-особенному, не каждый это рассмотрит. Да и кто посмотрит? Каждый с мала до велика знает, что Кургин просто так от Маши не отступится. Он за ней с 5 класса бегает. Сначала, как бы по-советски это ни было, носил её портфель до дома. Девчонки над ним смеялись, прозвали Ромео (ну а как ещё?). Потом конфетки, розочки дарил. Она в свою очередь принимала эти знаки внимания, но пока осторожно вела себя по отношению к нему. В классе 8 Слава в порыве своей анархии сломал ей линейку, в придачу назвал рыжей ведьмой и долго читал из интернета на коверканном латинском, изображая из себя инквизитора. Кургин посчитал это унизительным и потребовал извинений со стороны Славы. Тот назвал его подлизой, и дело чуть не дошло до драки за школой, но завуч как-то узнал о конфликте и под угрозой звонка родителям разняла их. Вечером сего дня Маша, оперевшись на руку, сидя за столом и смотря на своё отражение в тёмном окне подумала: «Кургин, Кургин. А для меня всё-таки Серёжа!» Потом они вместе гуляли, неважно в больших ли компаниях, наедине ли, но дальше полуметра друг от друга не отходили. И вроде бы, что их связывает? Да и тот же принцип карандаша и Нила Армстронга: оба оставляют след.

Итак, Серёжа добежал до Маши, лёгкой походкой с тихим смехом они вышли за территорию школы. Саша даже не обратил внимания на это, так как каждый день наблюдал это. И ближайшие 15 минут (добрую половину пути) шёл в раздумьях.

– А что их вместе каждый день спутывает? Любовь? Ха, не доросли ещё. Многое видал, но этому не бывать. Влюблённость? Да какая влюблённость в 15 лет. Им серию паспорта ещё запомнить не помешало бы или число π(не знаю где, но понадобится). Что за рыцарское чувство им движет, что всё никак не отлипнет от неё? Да и Машка. Её родители уже в шутку про жениха в четверть часа говорят. Им 15! Что дальше? Обнимашки, целовашки? А дальше? Толку что-то делать сейчас, отчего не будет отдачи в будущем? Ну стукнет им 18? Он – в ракетно-зенитный полк под Волгоградом, она – на юриста в Москву. В лучшем случае. Потом намаются друг с другом, обоим мозгоправов подавай. Хотя пусть будет то, что будет. Мне не жарко от этого!

И Сашина жизнь поставила точку в этом монологе головного так, что Саша запнулся о выбоину дороги, которая означал конец асфальта и привет грязи и лужам. Мысль сбилась на финишировании городского бюджета и всего остального прочего, что волнует жителей, но не госаппарат.

Глава IV

– Здорова, прохиндеи, – подходит Саша, занося руку для рукопожатия над скамьёй. Там сидела 5 человек. Несменная пятёрка, пентагон волейбольной команды, пятиугольник столика в столовой, пентаграмма арт-кружка. Никита, Стас, Гена, Серёга и Дрон.

– И тебе не хворать, чучело (замечание справедливо, так как волосы у Саши всегда растрёпаны). Сегодня на игре будешь? А не то нам шестого не хватает.

– Буду, а не то куда вас без меня хромая лошадь завезёт.

– Лишь бы не в поле, а не то там «мёртвые с косами стоять. И тишина…»

Прошёл смешок, не все поняли, к чему это, но кто-то из-за таких отсылок даже завидует этим ребятам. Они могли любой тухлый разговор превратить в забавный перфоманс с высказываниями Пушкина и тремя анекдотами про евреев. Это механизм, а юмор – смазка для его работы.

– Что по физике?

– По-моему, что-то устно задали, а если устно, значит, не задано.

– Ага, а если опять самостоялка, чехлы вместо телефонов уже не сдать. Уж больно она продвинутой стала!

– Да что вы паритесь, – равнодушный ко всему влез во всеобщую проблему Никита, – сегодня опять схемки чертить будем, эти цепи долбанные, никак они всё запомниться не могут.

– Дак ты вместо того, чтоб подтрунивать над физичкой, слушал бы её, – сказала Лидочка в защиту Веры Сергеевны, но потом, поняв, что класс не особо разделял её мнения, опять села в угол подоконника, откуда и крикнула. Нельзя сказать, что класс как-то плохо относился к учителям- предметникам, но бич того времени ВПР, региональные, городские да и просто проверочные. Но как будто кто-то хотел вымотать девятый класс, чтобы никто не пошёл в десятый. Благо дверь под открылась, и никто эту мысль не озвучил вслух.

– Вера Сергеевна, а вы контрольную проверили?

– Вот у меня вас около 300 человек в школе, и каждый что-то хочет. Как только проверю, тебе, Сизов, я лично сообщу. – Она ушла в лаборантскую, принесла и поставила на стол комплект приборов №2. – Сегодня изучим параллельное и последовательное соединение проводников в цепи. Пока Алфёров рассказывает то, что давалось на дом, открывайте рабочие тетради и конспектируйте за мной.

Алфёров по стечению обстоятельств и был тем Никитой, который ничего не понял, собственно, ничего и не учил. Он встал и хотел сказать, что физика для него – это Ахиллесова пята, но услышал шёпот соседа Стасона, который вовремя открыл заданную тему и узнал, что именно надо рассказать. Он шёпотом начал передавать инфу, чуть разжимая губы, потому что в классе стояла гробовая тишина.

– Свойство проводника…

– Свойство проводника, – начал повторять мученик, но не святой.

– Ограничивать силу тока..

– Ограничивать силу тока в цепи, то есть противодействовать электрическому току, называют электрический сопротивлением проводника.

– Садись, так бы и сказал, что не учил. Скажи спасибо своему другу и мне, что сегодня я более лояльна к вашей персоне, – даже не оборачиваясь, сказала Вера Сергеевна, стирая с доски.

– Спасибо.

– Не передёргивай. Итак, чертим за мной цепь последовательного соединения с амперметрами, соблюдая полярность.

– Вера Сергеевна, можно войти? – Из-за двери выпал Марк.

– Вот, дети, пример постоянного тока. Марк постоянно опаздывает. Садись, но в следующий раз стул будет электрическим.

Она чертила аккуратную схему. Это изображение можно подавать в художественную школу, но если её не примут, мало ли судьбу какого человека она повторит. В это время Саша скучал на средней парте первого ряда. Но в голове его родилась немного рисковая идея.

– Вера Сергеевна, можно вопрос?

– Ты уже его задал. – Сказал, усмехнувшись, сосед Гена (Кстати очень редкое имя для человека двадцать первого века, не знаю, чем вдохновлялись его родители, но Гена в началке отхватил порции «крокодильчиков и букиных»).

– Так вот, – продолжил Саша, – Что вы сейчас делаете?

– Я чертила… – не успела договорить Вера Сергеевна.

– Самокритично. – Сказал Саша таким голосом, который был направлен только на класс. Но чтобы учитель невзначай тоже это услышала.

– Хорошо, никакого уважения ко мне, тогда я объясню тему кому надо сегодня, а завтра что там? – учительница заглянула в папку программы, – А завтра контрольная. Учтите, чехлы вы мне больше не сдадите!