Верь мне

Двадцать пятая глава

Я так смущена. Бойд врал мне все это время? Он считает, что мы встречаемся? И с каких пор? Он всегда считал, что мы встречаемся? Зачем лгать насчет этого? Все эти услуги и милое поведение, заставил меня влюбиться в него тайком. Быть может, я живу в пузыре отрицания, но Бойд лжет. Верно? Мне нужна услуга, Хлоя. Ты мне нравишься, Хлоя. Притворись, что ты со мной, Хлоя. А что же в этом настоящего?

Я поднимаю взгляд, испуганно глядя на дом Бойда. Не помню, как сюда пришла. Помню, как вышла на улицу после обеда, но разве я и правда только что прошла милю, ничего не видя перед собой? Я брела по тротуару, не зная, что творю. Смотрю на свои ноги и шевелю пальцами внутри туфель перед тем, как открыть дверь. Я вхожу в лобби до того, как вспоминаю, что никогда не бывала здесь без Бойда, и это охраняемое здание, а значит, я не могу пройти мимо лобби без ключа или пропуска, или еще чего-то. А ведь я даже не знаю, дома ли он.

— Мисс Скотт, вас пропустить?

Я оглядываюсь на консьержа, высокого, благородно выглядящего мужчину в районе пятидесяти лет. Я видела его прежде, кучу раз, но не думаю, что когда-то говорила с ним. На самом деле, я знаю, что не делала этого, потому что, думаю, узнаю английский акцент, а его бы я запомнила. Какого черта он вообще знает мое имя?

— Я пришла в гости к жильцу этого дома, — заикаюсь, не зная, как себя вести.

— Конечно, мисс Скотт. Вы в списке мистера Галлахера. Я вас проведу.

В его списке. Еще один пункт, о котором я, нафиг, не в курсе.

Выбираю лестницу вместо лифта. Идти всего два этажа, и честно? Не представляю, что собираюсь ему сказать, когда приду.

Но у меня нет много времени на размышления, так как Бойд уже ждет меня в дверях. Очевидно, консьерж не только пропускает гостя, но и сообщает о нем арендатору.

Бойд прислонился к дверной раме, наблюдая за тем, как шагаю через коридор к нему. Его руки скрещены на груди. Он одет в одну из тех рубашек, что мы купили тогда в Нью-Йорке, и пару выцветших отлично сидящих на нем джинс. Когда подхожу ближе, я отмечаю, что он раздражен, его глаза затуманены, а выражение лица оборонительное.

Постойте.

Он злится на меня? Вот, черт, нет.

Потому что это я злюсь на него.

И честно, разве бывает что-то более раздражительным, чем когда тот, на кого ты злишься, злится на тебя? Нет. Нет, конечно.

— Мило, что ты вернулась, — комментирует он. Мышцы его лица напрягаются, когда Бойд отталкивается от дверной рамы и потирает подбородок, следуя за мной в квартиру.

— Что насчет всей лжи, Бойд? — Мне удалось закончить обедать с девочками и не слететь в процессе с катушек. Нет, я сохранила все свои эмоции для Бойда. Так что игнорирую его раздражение и отдаюсь собственному.

— Что? — удивление искажает его лицо. Его лоб морщится, а выражение смягчается. — Хлоя, о чем ты говоришь?

— О нас! — кричу я. — Все услуги были ложью, верно? Тебе не нужна была пара на ту свадьбу? Ты, вероятно, отказал нескольким другим девушкам, чтобы взять меня. — Его брови приподнимаются, когда говорю это, и потому я знаю, что права. — Предложение помочь мне с навыками в свиданиях? То, что ты приносил мне все эти донаты и доставлял сногсшибательные оргазмы? — Он улыбается на это, и меня его улыбка выбешивает еще сильнее. — Не улыбайся мне, Бойд. Не надо! Я не знаю, что настоящее, а что с тобой ложь. Мы встречаемся? Какого хрена значит ХлояБойдить? Это значит дружбу с привилегиями? Или то, что ты мой парень?

— Думаю, ты знаешь, что между нами что-то есть, Хлоя. — Он произносит это тихо, словно пытается меня успокоить. — Между нами.

— Ну, думаю, мне нужно об этом подумать, — бросаю в ответ. — Возможно, я не способна на то, чего ты хочешь от меня.

— Думаю, способна. — Он смотрит прямо на меня, его взгляд непоколебим. — Я знаю, кто ты.

— Не понимаю, что я должна и думать, — говорю, махая руками, потому что начинаю паниковать. Нет. Я прошла через панику час назад. Но меня несет к тому, к чему не хочу переходить, тому, что не хочу ему показывать.

— Все очень просто, Хлоя. — Его тон осторожен. — Не верь лжи. Верь мне. Верь тому, как ты чувствуешь себя со мной. Верь мне, когда говорю, что люблю тебя.

О, боже.

Я чувствую себя так, словно на этом миге балансирует весь остаток моей жизни. И это слишком. Мне нужна долбанная минутка, но Бойд стоит тут, ожидая ответы.

Его телефон звонит — я узнаю рингтон. Он стоит на рабочие звонки — те, на которые он всегда отвечает. Парень стонет и отвечает на звонок, бормоча в трубку лаконичное «одну секундочку» перед тем, как прижать мобильный к бедру и притянуть меня к одному из стульев возле кухонного острова. Стакан воды стоит прямо передо мной, и Бойд говорит мне дышать и дать ему минутку, а затем разворачивается ко мне спиной и подносит к уху телефон.

Очевидно, в этот момент я слетаю с катушек.

Дрожу. Мое сердце колотится очень быстро, а дыхание становится затрудненным. У меня паническая атака. Напряженно сглатываю и ощущаю, как щиплет глаза. Горло сводит, пока сглатываю слезы, угрожающие пролиться, потому что в моем случае, панические атаки вызывают еще и всхлипывание. И словно все остальное не достаточно хреново, риск разреветься всегда становится последней каплей. Я ненавижу эти ощущения перед тем, как заплакать. Фактически слезы не так ужасны, как момент перед ними, когда мои веки пульсируют, и я чувствую очень мощный стыд за то, что расплачусь.

Знаю, Бойд скорее всего пойдет за мной, а мне не хочется, чтобы он видел меня в таком состоянии. Не хочу, чтобы вообще хоть кто-то видел меня такой. Никогда. Прошли годы с тех пор, как у меня была последняя паническая атака. Такого не было с тех пор, как я переехала в первый год обучения в универе в общежитие. Я заселилась на несколько часов раньше Эверли, и после ухода мамы реально слетела с катушек. Эверли еще не приехала, я была одна в новом месте, в начале новой главы, и не знаю, просто психанула. Это ведь тупо, верно? Я собиралась начать учебу в университете, бок о бок с лучшей подругой. Чудесном университете, в который хотела вступить, который был прекрасен и гарантировал хорошие знания. У меня не было причин печалиться. И тем не менее в том общежитии я чувствовала себя так, словно весь воздух высосали из комнаты, и стены стали съезжаться все ближе ко мне.

Я чувствовала одиночество, даже несмотря на то, что рядом с моей дверью шумели люди. Но что в этом хорошего? Эти люди рядом ведь даже не поняли бы вас? Они на самом деле вас не знают? Возможно, они бы захотели помочь или посчитали бы вас мама-драмой. Ебнутой истеричкой, от которой лучше держаться подальше до конца года.

Так что я сосредоточилась на пустой доске над моим столом и просто дышала. Вдох и выдох, вдох и выдох, пока не утихла. А затем спокойно распаковала все свои вещи и заправила кровать. Поправила макияж и молча покинула общежитие, чтобы прогуляться, все еще ощущая тяжесть в груди и вес на плечах. В конце концов, я оказалась в библиотеке кампуса, гуляя между книжными стеллажами и борясь со всеми страхами, что угрожали моей душе, и сосредоточившись на том, как мне повезло оказаться здесь.

Так же я делаю и сейчас. Я прячусь.

Знаю, куда, по мнению Бойда, я бы пошла, так что иду в противоположную сторону. Выхожу из здания через боковые двери, минуя лобби. Это выход, через него невозможно войти в здание. А затем преодолеваю два квартала до Starbucks, где встретила его все эти недели назад, и закрываюсь в уборной.

Прислоняюсь к двери и обнимаю себя за плечи, фокусируя внимание на сушилке для рук на противоположной стене. Ты не умираешь, Хлоя. Просто дыши. Это пройдет через несколько минут.

Я надеюсь.