Верь мне, Есения

Пролог

Каждый сделанный им шаг в направлении кабинета глухим набатом разносится по пустынному коридору. Мерцающие на стенах светильники лишь слегка рассеивают вечерние сумерки, заполнившие помещение серыми тенями. Для визитов время довольно-таки позднее, даже слишком. Но новость, которую собирается сообщить Ричард, глава разведывательного управления Алигии, не терпит отлагательств. 

Молчаливые стражники по обе стороны от дверей, как и полагается, почти не обращают на него внимания, и без лишних вопросов широко открывают тяжелые дубовые створки, только мужчина оказывается у порога. Что ни говори, а приятно иметь привилегированное положение, во всяком случае, лично Ричард им несказанно гордится. К этому он шел многие годы, доказывая свою верность ценой собственной жизни, почему бы теперь искренне не насладиться преимуществами, которые дает особый статус.  

– Ваше величество, – низко кланяется глава разведки Алигии, как только дверь за его спиной закрывается. 

Мужчина, сидящий за огромным дубовым письменным столом тут же поднимает голову от документов, которые он перед этим скрупулезно изучал.

– Ричард, есть новости? – тут же спрашивает он, откладывая в сторону листы.

– Да ваше величество. Мы нашли ее, – подтверждает тот. Глаза монарха, на секунду блеснув огнем, снова гаснут, и на лицо возвращается привычная бесстрастная маска.

– Нашли? Где? – высокий женский голос, внезапно прозвучавший откуда-то сбоку, застает Ричарда врасплох – он даже и не подумал, что в кабинете может быть кто-то еще. А зря… Ведь следовало догадаться, что раз вести касаются не только его величества Дориана, а еще и королевы Эмилии непосредственно, то она вряд ли бы пропустила этот разговор. 

– Ваше величество, – тут  же поворачивается глава службы разведки, чтобы как подобает поприветствовать и королеву Алигии. 

Хрупкая женская фигура с серым котом на коленях, кажется почти незаметной в затемненном углу дивана. Она, кивком ответив на приветствие, встает и направляется к монарху. Огромный серый зверь, с грациозностью опасного хищника соскочивший на пол, следует за ней, как привязанный. А как только парочка оказывается возле монарха, зверь тут же принимается тереться о ножку стола и громко мурлыкать, как обычный домашний питомец. Только хитрые взгляды, кидаемые в сторону самого Ричарда, выдают в нем необычное существо. 

– Где она? – женщина становится возле короля, прямая, как статуя, с кожей бледнее мрамора и глубокими тенями под огромными необычайно яркими голубыми глазами. Ее рука ложится на плечо мужа, и ладонь короля тут же накрывает хрупкие женские пальцы в утешающем жесте.

– Принцесса на Земле… – тихо отвечает глава разведки. 

У Ричарда нет детей, и не будет, а значит, ему никогда не придется почувствовать, что означает потерять любимого ребенка, жизнью которого тебя уже много месяцев шантажируют. И в этот момент, смотря на королевскую чету, мужчина искренне рад этому своему... дефекту.

– Земле? Дориан, на Земле? – голос женщины становится на тональность выше. – Как она туда попала? 

– Леданийцы год назад придумали способ путешествия по мирам, используя природные порталы, – начинает объяснять король.

– Но ведь коридоры формируются хаотично… – непонимающе качает головой женщина.

– Наши ученые, как и леданийцы, нашли некоторую закономерность в их образовании, – в разговор вступает Ричард. – Мы можем высчитать, когда откроется ближайший портал на Землю и обратно. Один из них есть вблизи Колчестера.

– Что с моей дочерью? – голубые глаза королевы блестящие в свете свечей от непролитых слез, останавливаются на лице главы разведки. В этом взгляде столько надежды и мольбы, что даже у старого вояки на секунду дрогнуло сердце. 

– Она в земном приюте, в небольшом городке близь областного центра под названием Кропивницкий, – хрипло отвечает он, стараясь как можно больше смягчить рассказ и успокоить свою королеву. – По данным нашей разведки девочка жива и здорова, но... Мне собирать группу для возвращения принцессы?

– Но? – еще больше бледнеет ее величество. Жаль, что скрыть некоторые нюансы от несчастной женщины не получится.

– По данным той же разведки леданийцы в последнее дни активизировались, – откашлявшись, продолжает Ричард. – Я думаю, что они намерены забрать принцессу в ближайшее время. Среди них ходили слухи о ценном грузе, который необходимо доставить из Леданского нагорья. 

– В сатрейском лесу, возле Леданского нагорья один из самых больших порталов… – задумчиво постукивает пальцами по столешнице его величество. Лишь этот незатейливый жест выдает в нем искреннее беспокойство о любимом ребенке. Ричарду прекрасно известно, что и  король не меньше своей жены привязан к старшей дочери.

– Мы подозреваем, что каранты используют его, чтобы перемещаться на Землю, – подтверждает глава разведки.

– Откуда информация? – хмурится монарх, не переставая второй рукой успокаивающе поглаживать дрожащие пальцы жены на своем плече.

– Наша разведка вышла на ополчение, возглавляемым наследником престола, – внезапно заявляет Ричард. – За информацию о портале принц Николас просил личной аудиенции у вас.

– Я согласен. – скрипнув зубами, отвечает монарх. – Но сперва верните мою дочь!

– Буде сделано ваше величество, – поспешно кивает мужчина.

Глава 1

– И этот кот, Ксюша, насколько часто приходит в твои сны? – поправляет на переносице очки наш психолог.

– Ксения, можно Сеня – машинально исправляю. Не люблю, когда называют Ксюша. Это не мое имя. По правде сказать, и Ксения не совсем подходит, но оно, мне кажется, очень близко к тому, как меня назвали родители. Жалко, что я этого вообще не помню.

– Хорошо Ксения, – выбирает первый вариант Юрий Федорович. – Так насколько часто… скажем… за последнюю неделю?

– Один раз, – нагло вру, честно-честно хлопая глазами. Скажу больше – как пить дать, загипнотизирует. Плавали – знаем. Несмотря на то, что Юрий Федорович мой единственный друг в приюте, я отваживаюсь на ложь. Впервые, между прочим, за все то время, которое я тут живу. 

Но психолог все равно тянется к нагрудному карману в поисках своих знаменитых часов на цепочке, которые мне за этот год уже порядком примелькались. Закусываю губу, сдерживая протест. Не хочу вызывать ненужные подозрения и судорожно прикидываю, каким образом избежать ненавистной процедуры, ибо с недавних пор появилось у меня такое стойкое ощущение, что она больше вредит, чем помогает. И хотя психолог настаивает, что проводит ее затем, чтобы я все вспомнила, но на самом деле после гипноза я почему-то наоборот теряю все воспоминания. Я уже столько раз ему об этом говорила, но он, к сожалению, не верит.

– Ксения, посмотри сюда, – приказывает мозгоправ, и я послушно останавливаю взгляд на покачивающимся, словно маятник, циферблате. – Когда я досчитаю до трех, ты уснешь. Раз… Два…

В голове начинает клубиться уже привычный туман. Я сжимаю пальцами подлокотники. Не хочу забывать Химеру. Не буду. 

– Три…

Веки закрываются. Голос психолога звучит четко и настойчиво, но я вместо того, чтобы вслушиваться в его слова тихо повторяю в голове кличку серого кошака.

– Химера… Химера… Химера…

Резкий хлопок в ладоши заставляет распахнуть глаза. Процедура окончилась. Я не помню ничего из того, о чем говорил Юрий Федорович. Но четко знаю, что нужно вспомнить какого-то химеру. И это очень-очень важно.

По привычке улыбаюсь мужчине, благодарю за помощь и выскальзываю за дверь.

Химера… Химера… Химера…

Если не ошибаюсь, это какая-то мистическая тварька, неплохо бы было почитать о ней в библиотеке. У меня такое ощущение, что стоит мне вспомнить об этой химере, и я догадаюсь, где мои родители и почему меня бросили. 

Спешу по коридору, стараясь незаметно проскочить мимо классной комнаты, в которой все еще идет урок истории. Психолог забрал меня прямо на перемене, уведомив учителя о моем отсутствии, и, надеюсь, что меня там пока не ждут, а мне нужно в библиотеку. И срочно. Почитать о химерах.

Тетя Павла никак не реагирует на мой визит в книгохранилище в неурочный час, лишь меланхолично указывает мне на стеллажи, где я могу найти нужную литературу, и удаляется в свою каптерку гонять чаи. А я, выбрав несколько увесистых талмудов, устраиваюсь за столом и углубляюсь в чтение, но спустя час раздраженно захлопываю последнюю книгу. Ничегошеньки… Нет, о химерах информации – пруд пруди, но я чувствую, что это совсем не то, что мне нужно. 

– Химера… Химера… Кис-кис-кис, – слышу тихий голос и как завороженная встаю из-за парты. Тетя Павла в своей каморке поглаживает огромного рыжего кота, щедро наливая ему в миску молоко. – Кушай мой хороший, кушай… – приговаривает сердобольная старушка.

Я нервно сглатываю, понимая, что все мое тело охватывает дрожь предвкушения. Вот оно, вот. Почти. 

– Как вы назвали кота? – взволновано спрашиваю я.

Библиотекарша выливает последние капли из банки и выпрямляется.

– Валера. Его зовут Валера. Прибился недавно. Мне тут скучно одной, а он вот приходит, развлекает меня. Да и мышей ловит отменно. Они знаешь, сколько книг уже перепортили, паскудники?!

– Красивый, – разочарованно вздыхаю, не понимая, что меня могло так взволновать. Неужели кличка животного.

Внезапно перед глазами появляется совершенно другой кот, дымчато-серый, пушистый, с огромными голубыми глазами. Химера. Мой Химера.

Видение исчезает также быстро, как и появилось, и я, отдав ненужные уже книги и попрощавшись с тетей Павлой, выхожу из библиотеки. Теперь я знаю точно. У меня был кот. И я назвала его Химерой.

Пока я сидела в библиотеке, последний урок закончился, и прятаться мне незачем, но все равно нервно оглядываюсь по сторонам. Привычка все время быть настороже уже на уровне инстинктов въелась под кожу, как врожденная. 

В первые дни меня тут часто пробовали прогнуть под себя, но я была с их мнением категорически не согласна, о чем не постеснялась высказаться. Меня поняли, не скажу, что с первого раза, но все же усекли, что и у меня имеются “зубки”, и насколько дорогой ценой обходится местной элите укрощение новенькой. Со временем мою скромную особу оставили в покое, тем более что на место авторитета я не посягала, и ни в какую вражескую группировку входить не желала, держась особняком. Правда из-за этого меня считали гордячкой и цацей, даже прозвище придумали “Принцесса”, но мне, честно говоря, плевать. Жить в детском доме осталось считанные дни, не за горами мое восемнадцатилетие, свобода и планы найти родителей. Сердце отказывается верить, что я им не нужна, или, что их нет больше в живых. Я твердо знаю, мама и папа ищут меня, и совсем скоро в моих силах будет им в этом  помочь.

Коридор заканчивается, заворачивая в сторону столовой, а я, размечтавшись, случайно налетаю на нашу детдомовскую директрису. 

– Ксения? – удивленно поднимает брови женщина, придерживая меня за плечи. – Что ты тут делаешь? Почему не на обеде?

Она пристально смотрит мне в глаза, и я отвечаю честным и невинным взглядом. 

– Извините, Тамара Борисовна, я как раз туда спешу, немного задержалась… – стараюсь не уточнять где именно, дабы не попасть впросак. К тому же я не очень хочу афишировать, что была в библиотеке. Если спросят, конечно, отвечу, а нет, то лучше промолчать. Но директриса, судя по всему, тоже торопится, тем более что ее сопровождают двое грозных хмырей в черных костюмах и солнцезащитных очках. Она с миром отпускает меня, не задавая вопросов, и семенит в свой кабинет. Хмыри топают за ней.

Глава 2

– Держи свои гроши, приятель, – гогочет один из головорезов, показывая крупные желтые зубы. 

На землю с глухим стуком падает замусоленный мешочек, похожий на старинный кошель. Взгляд Юрия Федоровича алчно останавливается на нем, он неожиданно толкает меня в спину и быстро наклоняется за наградой. Я делаю по инерции несколько шагов вперед и попадаю в объятия того самого ржущего мужика. Он крепко прижимает меня к себе, обдавая запахом перегара и чеснока, и быстро передает в руки своим прихлебателям. Тихо всхлипываю от боли, гадкий мордоворот стальными пальцами впивается мне в плечо.

Позади слышится сдавленный хрип, я оглядываюсь и в ужасе замираю от открывшейся моему взору страшной картины. Склонившийся прямо к земле, психолог начинает медленно валиться на бок, а у него из горла торчит кинжал, загнанный по самую рукоятку в шею. 

В глазах темнеет от страха, в воздухе пронзительной трелью разливается громкий вопль, и только через секунду я понимаю, что это именно я издаю эти отвратительные звуки. Мне конечно не нравится моя истерика, но я все равно орать не прекращаю, да еще и, размахнувшись, свободной рукой  врезаю держащему меня амбалу по уху.

– Зараза! – сквозь зубы шипит мужик и быстро перехватывает мою воинственную конечность. 

При таком раскладе приходится пустить в ход ноги. Нещадно ими брыкаюсь, как молодой жеребенок, и на секунду замолкаю, чтобы перевести дыхание. Затем снова набираю воздух в легкие и опять принимаюсь вопить уже не от страха, а корысти ради, понимая, что мои истошный визг слегка дезориентируют противников. Да и вдруг кто-то кинется на помощь... Хотя, честно говоря, в это верится с трудом, скорее наоборот “мимопроходилы” постараются убраться отсюда подальше.

– Да заткни ты ее, наконец, – рычит желтозубый мордоворот, как раз, в это время, вынимающий из Юрия Валерьевича кинжал. 

Еще один из бандитов направляется к кустам у противоположной стороны поляны и зачем-то тщательно начинает их осматривать, а второй топает к стоящим невдалеке пофыркивающим лошадкам и принимается сосредоточенно шарить в седельных сумках.

На рот мне сразу же ложится огромная грязная волосатая ладонь, прерывая звукоизвержение, да еще и зажимая нос, этим самым пресекая попытки вдохнуть кислород. В горле от ощущения брезгливости начинает подниматься тошнота. Но спустя секунду я слышу странный свист и чувствую, что мерзкая длань на моих губах безвольно падает, да и сам мужик слегка ослабляет хватку и валится на землю, увлекая меня за собой. А следом за ним и второй хмырь, стоящий возле нас и помогающий меня усмирять.

Сдавленно охаю, придавленная тушей увесистого мужчины и, не отрывая взгляд от древка стрелы, торчащей у него из затылка, ужом извиваюсь, выползая из-под обмякшего тела. На этот раз крик удушающим комком замирает в горле, и все мои действия направлены только на то, чтобы оказаться подальше от еще теплого, но без сомнения мертвого похитителя. 

Туша мужика кажется неподъемной. Я  барахтаюсь изо всех сил, медленно, но, уверенно извлекая свое тело на волю, и уже собираюсь подниматься с земли, но кто-то внезапно подхватывает меня под мышки, помогая в этом нелегком деле. 

– Ух, ты! Какая красотка! – восклицает поднявший меня на ноги мужчина. Половина его лица закрыта платком, как у ковбоев в американских вестернах, а на голове широкополая шляпа, кидающая тень на глаза. 

Я удивленно хлопаю ресницами, не в силах вымолвить и слова, а этот молодец, нахально воспользовавшись моим замешательством, стягивает со своего лица бандану и крепко целует меня прямо в губы.

– На удачу! – оторвавшись от моего рта, выдает он, и снова натянув косынку, кидается к уже бегущим к нам похитителям.  К нему присоединятся еще один такой же “ковбой” и мужчины вступают в рукопашную схватку с бандитами. А я, как последняя дура, стою истуканом, прижимая пальцы к губам, и стараюсь не замечать, как сильно бьется мое сердце. Так вот ты какой, северный олень, то бишь первый поцелуй?

Все же, несмотря на туман, царящий в голове, у меня хватает ума добежать до деревьев на краю поляны и затаится там, со стороны наблюдая за ходом боя. А когда розовые сопли в моей черепушке снова превращаются в мозг, отличавшийся всегда умом и сообразительностью, меня охватывает тревога. А так ли благородны намерения моих спасителей, как показалось мне на первый взгляд? Наверное, пока мужчины заняты друг другом, мне все же лучше сбежать от обеих конкурирующих организаций? 

Делаю шаг назад, внимательно следя за творящимися на поляне событиями, потом второй и замечаю, что сражающихся за мою тушку вначале было двое, а теперь только один, как раз, добивающий последнего противника. В этот момент мне на плечо ложится теплая ладонь, а ухо обдает горячим дыханием.

– Далеко собралась, красотка? – тихо говорит кто-то за моей спиной.

Вздрагиваю и резко разворачиваюсь. В этот раз шляпа на голове мужчины отсутствует, видимо, свалившись во время сражения, и болтается сейчас за спиной, а голову покрывает еще одна бандана, из-под которой выбиваются чуть вьющиеся пряди угольно-черных волос. Я с удивлением взираю в чистые ярко-голубые глаза мужчины, теперь понимая, что он значительно моложе, чем мне показалось вначале.

– Что тут у нас, Ашкай? – подходит к нам второй ковбой, вытирая полой куртки окровавленный кинжал и пряча его в ножны.

– Не знаю, Яс, – покачивает головой брюнет, не отрывая от меня взгляда. – Но карантам эта девчонка, судя по всему, была очень сильно нужна? Это она тот груз, о котором сообщил Шила.

– Она? – удивляется второй, а затем, остановив свой взор на мне, спрашивает. – Ты кто такая?

Глава 3

“Собака хромая” – хочется ответить мне, но прикусываю язык и задаю аналогичный вопрос:

– А вы кто?

Ковбой изумленно хлопает глазами и хищно раздувает ноздри.

– Ты смотри, эта малявка еще и огрызается! 

– Успокойся, брат. Она же напуганная до чертиков, вот и распушила колючки, – кладет руку ему на плечо брюнет. А потом обращается ко мне. – Как тебя зовут, красотка? Меня можешь называть Ашкай, его Яс.

– Сеня, – хмуро сообщаю я, шмыгнув носом. – Но вы ошиблись. Никакой я не ценный груз. И если вы рассчитывали на выкуп, то рисковали напрасно. Некому меня выкупать…

Тот, который Яс возмущенно фыркает, а брюнет, широко улыбнувшись, о чем говорят собравшиеся в уголках глаз морщинки, и натянув на голову свою широкополую шляпу, щелкает меня по носу и заявляет:

– Не ершись, красотка. Мы просто тебя спасли. Безвозмездно! Хотя, если ты решишь мне подарить еще один такой же сладкий поцелуй в благодарность, то отказываться не буду.

Задыхаюсь от возмущения, чувствуя, как начинают гореть щеки и уши. Надо же такое сказануть! Но это совершенно не мешает мне трезво мыслить и настаивать на получении ответов.

– И все же, почему? – недоверчиво прищуриваюсь, окидывая обоих героев подозрительным взглядом.

– Потому, что мы хорошие, а они плохие! – с серьезным видом заявляет Ашкай.

Надо же, хорошие они! В бескорыстную доброту я перестала верить давно, и лапшу о благородных идальго можно мне на уши не вешать. Но выводы свои предпочитаю не афишировать и не мешаю им корчить из себя рыцарей, пока до конца не разберусь в ситуации. Они сами сказали, что ждали груз, то бишь меня. В чем моя ценность пока не ведомо, возможно, перепутали с кем-то. Впрочем, психолог что-то там рассказывал о моих родителях. Точно! Родители! Он говорил, что к ним отвезет, а сам меня сюда приволок!

Кидаю взволнованный взгляд сначала на этих героев, потом на буяющую растительность вокруг, не по-осеннему жарящее солнце и снова на мужчин. От какого-то смутно знакомого чувства повторения ситуации екает в сердце. Со мной уже такое было! Было, сто пудов!

– Где я? – спрашиваю охрипшим от волнения голосом.

Ковбои переглядываются, словно решая, что мне следует говорить, затем слово берет Яс.

– Ты в сатрейском лесу, возле Леданского нагорья. Недалеко отсюда Сатр. 

– Чего? – мои глаза становятся по пять копеек, а из горла вырывается нервный смешок. – Что это такое? Это где вообще?

Яс в замешательстве кидает нечитаемый взгляд на своего товарища и спрашивает:

– А ты-то сама откуда?

– Из Смолина… – рассеянно отвечаю, призадумавшись. 

Что это за названия такие странные… В каком уголке мира существуют Леданские нагорья? Да и вообще, где на земном шаре сейчас осень?

– Она из другого мира, Яс, – мрачно говорит Ашкай, и я отчего-то понимаю, что он не шутит. За весь тот год, который я помню, столько книг было мной прочитано о всяких там попаданцах, перемещениях во времени и пространстве, но я и мысли не допускала, что такое возможно на самом деле. Хотя сама тема всегда задевала какие-то потаенные теплые чувства в груди, заставляя снова и снова выискивать в библиотеке очередной томик о путешествиях в иные миры.

Наверное, мне сейчас следовало завизжать, заплакать, завопить, или что там делают классические попаданки в таких случаях, но я просто плюхаюсь попой землю, поскольку ноги превращаются в желе и отказываются стоять вертикально, и обхватываю голову руками. С ума сойти!

– Ты как, красотка? В порядке? – приседает возле меня Ашкай, внимательно заглядывая мне в глаза.

Коротко киваю в ответ, пока не в силах что-либо сказать.

– Что мы с ней делать будем, Ашкай? – где-то над головой раздается голос Яса. – Если она нужна карантам, то они ее везде найдут, как не прячь… Не в лагерь же к нам ее тащить?

– Нет, в лагерь точно не вариант. Что делать девочке среди партизанов? Да и опасно… – качает головой брюнет.

– Вопрос в том, где ей будет безопасно? – мрачно замечает его товарищ.

Мужчины замолкают, решая вопросы сохранности моей, на их взгляд, бесценной особы, а я робко интересуюсь:

– А обратно меня отправить никак?

Я откровенно боюсь оставаться в этом чужом и враждебном для меня мире. Тем более, когда понимаю, что стала какой-то весьма важной разменной монетой в чьих-то закулисных играх.

– Нет, Сеня, никак. Да и опасно. Они ведь тебя там нашли, в твоем мире, извлекли оттуда, значит, могут вернуться, – сочувствующе смотрит на меня брюнет. А затем его взгляд из сострадательно сменяется на изучающий и колючий. По моим рукам пробегают мурашки, заставляя тоненькие волоски на коже встать дыбом. – Но у меня появилась идея, где тебе будет хорошо. Лучшего места нельзя и придумать.

– Где? – с тревогой спрашиваю. Яс тоже смотрит на друга с непониманием.

– В Авердинской  Академии Магии! – отвечает довольный собой Ашкай.

– В ААМе, Аш? – недоуменно хмурится Яс. – Но ведь для этого у нее должны быть способности? 

– Они у нее есть, – коварно щурится черноволосый ковбой. – Слабенькие, но есть, правда малышка?

Недоумевающе хлопаю глазами, переводя взгляд с одного мужчины на другого и обратно. Какие способности? О чем они? Может, этим доблестным рыцарям солнце в голову напекло, или от бандитов по голове досталось намного сильнее, нежели показалось на первый взгляд?

– Откуда у меня способности? – криво усмехаюсь. – В нашем мире магии нет. 

– Тем не менее, ты маг, уж можешь мне поверить, – серьезно кивает Ашкай. Да и Яс не спешит поддавать сомнению слова товарища. – Я это чувствую так же ясно, как и то, что безумно тебе нравлюсь.

В глазах мужчины сверкает непомерное самодовольство, а мне хочется одновременно провалиться под землю от стыда и врезать этому нахальному типу по носу.

Глава 4

Ни то, ни другое сделать у меня не получается. Вместо этого я поднимаюсь на ноги, отряхиваю от прилипшей к штанам сухой опавшей листвы попу и, вздохнув, выдаю:

– Ну, ведите меня в свою академию.

Герои еще с минуту буравят меня подозрительными взглядами, а потом Яс удаляется, пробурчав, что сходит за лошадьми и уберет последствия боя на поляне, а Ашкай принимается поправлять слегка сползшую повязку на лице, время от времени, кидая на меня недоверчивые взгляды.

Внутренне хмыкаю, потешаясь над такой реакцией на мое спокойное предложение, и невозмутимо снимаю уже ненужную теплую куртку.

А они что думали, я буду биться лбом о землю, посыпать голову пеплом, взывать к несправедливости бытия, бухнувшись на колени? Нетушки. Обойдемся и без этого театра. И хоть сердце мое сжимается от волнения, а недавно пережитое похищение и впервые увиденная смерть до сих пор вызывает нервную дрожь, стоит только их вспомнить, но я жива и здорова, а это главное. 

Из приюта я и так собиралась уходить, куда податься учиться после школы не придумала, чувствуя, что ни одна отрасль меня не привлекает. Может, если бы я помнила свою прошлую жизнь до того, как оказалась в детском доме, моя реакция на новый мир была более бурная, наполненная горем и сожалениями, а так в моей памяти лишь казенные стены, не слишком приветливые однокашники и безразличный персонал. Был у меня близкий человек, и тот предал, променяв на тридцать серебряников, пусть земля ему будет пухом.

А еще у меня внезапно просыпается глупая надежда, что своих родителей я найду именно тут. Эта надежда, это чувство ласковой пушистой кошкой мурлычет у меня в душе и сворачивается теплым мягким клубочком в потаенном уголке моего сердца.

Ковбои не побрезговали прихватить с собой лошадок, которые ранее принадлежали гнусным похитителям и были щедро навьюченные весьма ценной и без сомнения полезной для партизанов поклажей. И теперь мы такой вот небольшой процессией в составе каравана конячек, двух бравых всадников и меня, болтающейся за спиной Ашкая безвольной тушкой, трогаемся в дорогу. 

Мои земные вещи мы тщательно уложили в мешок, а на меня напялили сменный комплект одежды одного из бандитов, который мог похвастаться по сравнению с остальными, самыми скромными габаритами. Трудно передать весь тот спектр эмоций брезгливости, который я чувствовала натягивая хоть и чистые, но чужие вещи. Хорошо хоть белье мне мое позволили оставить, вряд ли приемная комиссия будет меня аж настолько скрупулезно осматривать и тестировать.

Удобная широкая просека быстро выводит нас на большой тракт, а там уже нам приходится разделиться. Тащиться в город с таким приметным имуществом было бы верхом глупости, и Яс предпочитает в одиночку доставить в лагерь боевые трофеи, Ашкаю же выпадает честь везти меня в город к какому-то телепорту. 

– Тебе повезло, что в этом году нехватка абитуриентов, – объясняет Ашкай, пока мы едем в город. – И набор до сих пор открыт.

– А почему? – сразу же интересуюсь, внимательно следя, чтобы не сильно искажать звуки клацаньем зубов. Держатся в седле, хоть и в качестве поклажи, тоже нужно уметь, и подобный навык я пока еще не совсем усвоила.

– Это связано с тем.… А впрочем, не бери в голову, красотка! – отмахивается мужчина. – Такой хорошенькой девочке незачем забивать себе баки плохими мыслями. 

– И все же? – не унимаюсь я.

– И все же не о том тебе сейчас нужно думать, – перебивает Ашкай. – Я тебя привезу в Сатр и переправлю телепортом, а дальше ты сама. Я не могу пока попасть в столицу.

– Сама? – я чувствую, как от страха начинают потеть ладони. Мало того, что оказалась в новом незнакомом мире, так теперь и академию эту ищи. Я ведь думала он меня если и не на руки сдаст этой приемной комиссии, то хоть до здания доведет и пальцем укажет куда топать. А тут вот какие дела.

– Не бойся, красотка. Ты справишься, я уверен. 

– Угу, – тихо ворчу ему в спину, не в силах сдержать разочарование в голосе.

– Послушай, – внезапно останавливает нашего коня мужчина и поворачивается ко мне, смотря прямо в глаза. – Ты даже не представляешь, насколько я не хочу отправлять тебя туда одну, но, к сожалению, от меня зависят не только моя жизнь, но и жизни других людей, которыми я не вправе рисковать.

Мне становится неловко из-за своей детской обиды. Ну, правда же, я ведь не ребенок, а вполне самостоятельная и разумная личность, которая в состоянии отвечать за себя.

– Я справлюсь, – твердо киваю, чтобы у него не возникло и капельки сомнений.

– Вот и умница. Я знал, что ты сильная девочка, – взгляд Ашкая наполняется теплотой и восхищением. – А чтоб тебе никто не навредил, выйдя из телепорта, надень вот это. Снимешь только, когда окажешься за стенами академии.

Он вынимает из внутреннего кармана куртки какую-то странную подвеску, сплетенную из разноцветных нитей. Она очень напоминает украшения в технике макраме, которые любила делать моя соседка по комнате Соня и одаривать ими всех вокруг. Однокашница и меня пыталась научить, но мои кособокие творения годились только для того, чтоб всем воочию показывать, как делать не надо.

– Что это? – сразу же интересуюсь, но послушно забираю ожерелье и прячу в карман штанов.

– Это паутинка. Она тебя должна скрыть от чужих глаз на несколько минут. Эти ублюдки вряд ли догадаются тебя искать в Авердине, но так мне будет спокойнее. А пока ты учишься в ААМе, тебя никто не сможет тронуть. Академия защищает своих адептов. Даже от самого короля Ледании.

Дальше мы продолжаем дорогу в молчании, думая каждый о своем.

Город Сатр меня удивляет своим немного средневековым антуражем и модой девятнадцатого века. Я с любопытством верчу по сторонам головой, пытаясь все разглядеть поподробнее, и испытываю острое ощущение дежавю. Большинство мужчин, как и Ашкай носят банданы, у значительной части они болтаются на шее, но некоторые, как и мой попутчик, предпочитают закрывать лица. 

Глава 5

Чувство тошноты и легкое головокружение быстро проходят, а я уже с любопытством оглядываю огромный, украшенный мозаикой зал с высокими стрельчатыми окнами и множеством телепортационных дверей, снующих, словно огромные муравьи, людей и аккуратных служащих в одинаковой темно-синей форме с золотыми галунами и позументами. 

– Мисс, будьте добры, отойдите. Через несколько минут телепорт откроется для новых посетителей, – обращается ко мне дежурный и указывает рукой на несколько стульев у стены. – Если вы плохо себя чувствуете, можете отдохнуть вот там. 

– Спасибо, – благодарю мужчину и поспешно топаю к указанному месту. 

Чувствую я себя уже хорошо, но мне требуется время, чтобы осмыслить произошедшее, еще раз повторить наизусть заученный маршрут до академии и надеть паутинку.

Порывшись в карманах, извлекаю на свет подвеску и кольцо, которое запуталось в ней. Скептически рассматриваю плетеное ожерелье, слабо себе представляя, как оно должно меня спрятать от чужих глаз, но, убедившись, что на меня никто не смотрит, послушно просовываю голову в шнурок. Если Ашкай сказал, что оно способно сделать меня незаметной, значит, так оно и есть. Причин врать мне у него не было, а к магии в этом мире я как-то сразу отнеслась спокойно. Ведь без нее вряд ли возможны такие переходы. 

Как только защита оказывается на шее, в душе разливается чувство спокойствия и умиротворения. В то, что меня никто не замечает, убеждаюсь сразу же, когда один господин, обладающий весьма впечатляющими телесами, едва не плюхается мне на колени и, лишь услышав мой сдавленный писк, пересаживается на другой стульчик. Торопливо извинившись, грузный посетитель через несколько секунд забывает о моем существовании, и в этот раз пытается на меня пристроить свой увесистый баул. Снова возмущенно восклицаю, напоминая о себе, и выслушиваю новую порцию извинений. Так вот оказывается, как работает паутинка? Меня просто не замечают, пока я чем-нибудь не выдам себя. 

А пока я для всех невидима, пытаюсь разглядеть кольцо, которое мне вручил ковбой. Золотая печатка выглядит дорогой и искусно сделанной. Я не очень-то разбираюсь в украшениях, но золото от обычной блестяшки отличить могу, да и красоту вычурной гравировки отметить в состоянии. Интересно, откуда у провинциального жителя, партизана какого-то там отряда, такая занимательная вещица и связи с ректором столичной академии? Ашкай, оказывается, не так прост, как кажется на первый взгляд. Впрочем, мне это совершенно по барабану. Вряд ли мы с ним когда-нибудь увидимся. А даже если и пересечемся где-нибудь, то маловероятно, что я смогу его узнать. А он, уверенна, уже и думать забыл о какой-то там девчонке, которую спас из рук похитителей.

Прячу украшение в нагрудный карман рубашки, посчитав, что так большая вероятность не потерять ценный груз, и, закинув мешок на плечо, выхожу из зала. Если я хочу сегодня попасть в академию, то нужно поспешить. Через полчаса прием заканчивается, а мне негде переночевать, чтоб прийти на следующий день с утра.

На мое превеликое счастье Ашкай умеет очень точно описывать дорогу, а я слушать и запоминать. Отделение телепорта он выбрал ближайшее к зданию академии. Мне стоит только подняться вверх по мощеной брусчаткой улочке, пройти через огромный, потрясающе красивый парк с фонтанами, и я уже перед главным корпусом своей будущей альма-матер.

Огромные кованые ворота широко открыты, как бы приглашая войти в них, и я на секундочку замираю, набираясь духу, чтобы ступить вперед. Меня охватывает странное чувство, что этот самый шаг, который я сейчас вот сделаю, будет не просто шаг во врата учебного заведения, а шаг в новую жизнь, которая в отличие от моей старой будет гораздо интереснее, необычнее и, вполне возможно, опаснее. Но именно для такой я и была рождена.  

Меня, слава Богу, окружающие продолжают не замечать, и я легко маневрирую между снующих студентов, стараясь никого не зацепить в толпе. На доске объявлений возле входных дверей четко написано, где именно принимает абитуриентов комиссия, и я, остановив первого попавшегося паренька, интересуюсь, как попасть в аудиторию триста один. Изумленный адепт смотрит на меня круглыми глазами, недоумевая, откуда я взялась, но довольно-таки понятно объясняет, как отыскать нужный мне кабинет. 

Легко взбегаю по ступенькам на третий этаж и без труда нахожу заветную дверь. Я, честно говоря, думала, что возле нее будут толпиться целая гурьба нервничающих абитуриентов, но коридор пустынен и тих. Видимо, пары уже закончились, и все учащиеся поспешили свинтить домой или в общежитие, а поступать будущие студиозы приходили утром, сейчас же до конца приема осталось всего лишь десять минут. 

Впервые меня охватывает страх. А вдруг я не поступлю? Вдруг Ашкай ошибся, и во мне нет и капли магии? Вдруг члены комиссии разошлись по домам, и мне придется сюда тащиться еще и завтра, а ночь провести на улице под лавкой? 

Эта куча всяких-разных “вдруг” назойливой птичьей стайкой вертится у меня в голове, и мешает не только связно мыслить, а даже нажать на ручку или постучать. Теперь-то я четко понимаю, что хочу здесь учиться не для того, чтобы спрятаться от наемников, а потому, что действительно чувствую – это мое место.

“Ну же, Сенька! Давай! Не трусь!” – даю себе мысленный пинок и поднимаю кулак для стука. Отрывистый звук гулкой волной прокатывается по помещению, заставляя занервничать еще больше. Как же мне страшно! Ну, просто до чертиков!

Глава 6

За дверью с ответом не торопятся. Терпеливо жду, с напряжением следя за секундной стрелкой на часах в коридоре, которая неумолимо отсчитывает оставшееся у меня время. И лишь когда я, не выдержав напряжения, снова поднимаю кулак, чтобы еще раз постучать, из аудитории, наконец, доносится мужской голос, приглашающий войти.

Глубоко вдыхаю воздух, собираясь с силами, успокаиваю не на шутку расшалившиеся нервы, придирчиво осматриваю свою одежду, а, заметив болтающийся на груди амулет, мысленно хлопаю себя по лбу и снимаю паутинку, и только затем переступаю порог кабинета.

– Здравствуйте, – обвожу взглядом большое светлое помещение, но замечаю лишь одинокого немолодого мужчину за огромным столом, подписывающего какие-то бумажки.

– Доброго вечера, юная мисс, – внимательно смотрит он на меня, и слегка вздохнув, интересуется. – Поступать пришли? 

Легонько киваю, чувствуя охватывающее меня волнение. 

– Вы, к сожалению, опоздали, – сочувствующе говорит собеседник. – Уже все члены комиссии разошлись. Приходите в следующем году.

– Как разошлись? – едва не оседаю на пол от разочарования. – Но ведь еще десять минут до окончания рабочего дня! 

Мои губы начинают предательски дрожать, и я с трудом сдерживаю обиженный всхлип.

– Пять, – поправляет меня мужчина, взглянув на собственные часы, прикрепленные цепочкой к камзолу.

– Пять, – тихо повторяю за ним, непонимающе хлопая глазами. – Еще целых пять минут! Вы должны меня принять! Я ведь успела.

Вместо слез появляется горечь и злость. Ну что за несправедливость такая? Ведь это не я пришла поздно, а они поспешили убраться раньше времени.

– Да я б с удовольствием, юная мисс, но нет остальных участников. А без них я не имею права, – разводит руками мужчина. – И даже, если я их сейчас позову, они все равно не успеют за эти пять минут собраться.

В носу начинает предательски щипать, и я, чтобы позорно не разреветься, поднимаю руку и стараюсь незаметно его почесать, но с губ все равно срывается судорожный вздох.

– Мне некуда идти, – едва слышно шепчу, опустив глаза в пол. Мешок с моего плеча соскальзывает и с глухим стуком падает на пол.

– Ну что же вы так, мисс, – сокрушается мужчина. – Не расстраивайтесь. А в следующем году обязательно приходите. Налить вам водички? Вы пока присаживайтесь… – чувствуя за собой вину, он суетится вокруг меня, как сердобольная старушка подле любимой внученьки.

Плюхаюсь на указанный стул, оставив мешок на полу, и беру в дрожащие руки прохладный стакан с жидкостью. Зубы звонко цокают о края посудины, мешая сделать глоток, а собеседник, убедившись, что я пытаюсь успокоиться, возвращается к своим бумажкам.

Резко распахнувшаяся дверь заставляет вздрогнуть и его, и меня. В аудиторию влетает пожилой седовласый и бородатый мужчина в черном костюме и накинутой на плечи мантии. Стакан выскальзывает из рук и зависает в воздухе просто над моими коленями.

– Мастер Воган, списки готовы? – спрашивает вошедший, а, заметив меня с парящим в воздухе сосудом, интересуется. – Последняя абитуриентка? 

– Нет, – шепчу, продолжая гипнотизировать взглядом упрямо левитирующую посудину. – Я не успела пройти комиссию.

– Ясно, – кивает мужчина. – Мастер Воган вносите ее в списки. Пускай это юное дарование учится. 

Я не могу поверить своим ушам. Неужели это правда? Взгляд тут же вскидывается на загадочного посетителя, который тоже, в свою очередь, буравит меня подозрительным взором.

– Как скажете, мастер Эзофилус, – подобострастно кивает Воган, зашуршав листами. А стакан, наконец, вырывается на свободу, чтобы продолжить свое эпичное падение вниз, и с победным звоном разбивается об натертый до блеска пол. 

Я не знаю, куда себя деть от смущения, чувствуя, как краска стыда заливает щеки. Но ректор академии успокаивающе хлопает меня по плечу и подсовывает протянутый Воганом листок.

– Заполняй, дитя, документы. Как тебя зовут?

– Сеня, – сглотнув, отвечаю я, чувствуя, как хрипнет от волнения голос.

– Пиши, Сеня, свое имя, фамилию, родной город…

Беру в руку странную ручку, у которой вместо знакомого стержня с шариком, остренький кончик с выступившей капелькой темных чернил.

– Пиши? Ты же умеешь писать?

Мамочки! Писать! Доселе я и не задумывалась о том, на каком языке я разговариваю, и умею ли на нем читать и писать. А вдруг мне придется наново учить буквы и цифры? Такое бывает с попаданками, я читала. Паника охватывает меня, заставляя снова подрагивать пальцы и ручку в них. Капля чернил срывается и падает на бумагу.

– Ничего-ничего, не волнуйся, – приговаривает Эзофилус и быстро вытирает салфеткой кляксу.

«Так, Сенька, угомонись! Вспоминай, ты же читала вывески, значит с грамотой у тебя все в порядке», – успокаиваю себя, начиная выводить первую букву фамилии, и только затем замечаю, что сначала нужно вписывать имя. Ну, что за невезуха? «Е» на «К» переправить ну никак не получится, разве что… разве что заменить. Не Ксения, а Есения, точно Есения. И будет у меня новое имя в новой жизни. И оно мне, между прочим, нравится гораздо больше предыдущего. Да и похитителям так найти меня будет труднее, и, подумав, под шумок еще и фамилию меняю.

Быстро заканчиваю заполнять документы, больше не делая ошибок, и с чистым сердцем передаю Вогану. Осталось только отдать ректору перстень Ашкая…

Глава 7

– Можете идти, юная мисс, – отпускают меня маги и углубляются в свои списки.

– Куда? – поднимаюсь со стульчика и, закинув мешок на плечо, растерянно оглядываю собеседников. 

Воган непонимающе моргает, потом еще раз, а затем хлопает себя по лбу рукой.

– Пропуск, – восклицает мужчина. – Сейчас я вам выпишу. Отдадите его коменданту общежития, и она вас поселит.

И спустя минуту, мне вручают узенькую полосочку бумаги, на которой неразборчивым почерком накарябано какое-то послание с размашистой подписью внизу. 

Ну что ж, полагаю, сегодня кольцо Ашкая передать не удастся. Не знаю, можно ли его отдавать в присутствии других, поэтому медлю, а сам ректор, судя по всему, никуда уходить не собирается, скорее наоборот, весьма глубоко погружается в изучение кипы листов, услужливо пододвинутых к нему Воганом. 

Я не решаюсь отвлекать мастера Эзофилуса от сего увлекательного дела, справедливо допуская, что поговорить с ним могу и попозже, и, попрощавшись с мужчинами, выхожу из кабинета, даже забыв спросить, где находится это самое общежитие.

К счастью возле выхода я снова натыкаюсь на того самого суетливого паренька, который мне помогал найти кабинет приемной комиссии, и опять  пристаю к нему с просьбой о помощи. А тот мне в ней, как ни странно, не отказывает, да еще и предлагает провести к моему будущему жилищу, где и передает буквально на руки седовласой старушке, исполняющей обязанности коменданта.

– Новая студентка? – меряет она меня придирчивым взглядом. – Надеюсь последняя? А то понабирали тут не пойми кого… – ворчит она себе под нос, выбирая мне постельное белье подушку и матрас. 

Сгрузив сей скарб мне на руки, мистрис Близэ ведет меня в мою будущую комнату. Поднимаясь по ступенькам вслед за бодренькой старушкой, я успеваю трижды проклясть свою недальновидность. Ну, почему? Почему я не додумалась оставить часть постельного белья в кабинете коменданта? Тяжелый ватный матрас, скрученный рулетиком, порядочно оттягивает руки. А небрежно кинутая на него сверху постель, то и дело норовит свалиться на землю. 

Но удача все же решает повернуться ко мне передом, и мой нелегкий путь оканчивается на четвертом этаже, хотя сама комната оказывается самой дальней от лестницы.

– Располагайся, – приглашает меня внутрь мистрис Близэ, открыв ключом двери с номером четыреста один.

– Твоя соседка приедет в понедельник. За вещами домой отправилась. Хорошая девочка, из приличной семьи, – на этих словах комендантша еще раз придирчиво оглядывает мое мужское одеяние, не блещущее чистотой и новизной, и небольшой потертый мешок с вещами.

– Спасибо, – гордо вздергиваю подбородок. Не на ту напала. Я выжила в приюте, а тут и подавно смогу. А на снобов мне совершенно наплевать. 

Хмыкнув что-то нечленораздельное себе под нос, старушка удаляется, а я, наконец, остаюсь совершенно одна.

Мое будущее жилье не отличается большими размерами, как, например, спальня у нас в приюте, но зато тут вместо семи человек, мы будем жить, судя по кроватям, только вдвоем. Одна из них уже занята, это заметно по яркому домашнему покрывалу, накинутому на постель, нескольким забавным мягким игрушкам, сидящим под стенкой, и книге, валяющейся возле них. Пожав плечами, начинаю застилать вторую, которая прикрыта колючим казенным покрывалом, а затем, расположившись на кровати, вытряхиваю на нее из мешка все свое скудное имущество. М-да... не густо у меня с ним.

Вытащив то, что может мне понадобиться и не привлечет внимания, земной рюкзак, курточку и одежду я сразу прячу в шкаф, к счастью у нас с соседкой они тоже отдельные, да еще и на ключ закрываются. Замочек, правда, довольно-таки хлипенький, но все равно мне так спокойнее.

Кроме этого у меня в мешке есть еще прихваченная чистая запасная сорочка, принадлежащая кому-то из разбойников, бандана и самое главное несколько медных и серебряных монеток, которыми меня снабдили ковбои. Тогда мне показалось как-то слишком неправильно обшаривать трупы и брать чужие деньги, но теперь я Ясу и Ашкаю очень благодарна, ведь успокоившись и подумав, понимаю, сколько всего мне нужно сейчас купить, начиная от некоторых гигиенических принадлежностей и заканчивая какой-нибудь более подходящей одеждой. Цен я, конечно же, не знаю, но справедливо предполагаю, что вряд ли эта горсть монет является целым состоянием. 

Сложив все обратно, впервые за день чувствую усталость. Несмотря на ранний вечер, глаза у меня слипаются, и я уже в который раз прикрываю ладонью зевок.

Душевая находится без проблем, и я, обрадовавшись, что она не сильно отличается от земных благ цивилизации, быстро ступаю под горячие струи и с наслаждением отмокаю под ними. Маленький брусочек мыла я прихватила с собой еще на Земле, как и зубную пасту со щеткой.  Тщательно отмываю с себя грязь и дорожную пыль. А вот вытираться приходится чистой банданой, полотенце я забыла. На вымытое тело накидываю запасную сорочку, которая благо, настолько велика, что закрывает меня чуть ли не до колен, и быстренько шмыгаю к себе в комнату, не встретив никого по пути. А там уже, задернув шторы и скользнув в кровать, с облегчением прикрываю глаза. Завтра меня ждет новый день и новые чудеса.

Глава 8

Утро наступает по привычке рано. В детдоме не принято было валяться до обеда. Каждый день нас будили не позднее восьми, затем следовал завтрак и занятия, либо кружки или прогулки. Иногда воспитанникам приюта проводили экскурсии в какие-то красивые места нашего города, пару раз мы даже ездили в областной центр в краеведческий музеи и картинную галерею.

Умывшись, начинаю собираться. Должен же быть тут недалеко хоть какой-то рынок, где можно купить все, что мне нужно. В животе урчит от голода, но я стараюсь не замечать этого. Когда я последний раз полноценно ела? Еще на Земле. В дороге мы немного перекусили, да и в самом городе Ашкай купил мне пирожок с мясом, а вечером я настолько переволновалась, что и думать забыла о хлебе насущном. И вот теперь мой организм не стесняется упрекнуть меня в моей забывчивости.

Еще вчера я умудрилась простирнуть свои вещи и вывесила за окно сушиться. За ночь они существенно подсохли, но, к сожалению, не полностью. Мысленно махнув рукой на это неудобство, натягиваю еще влажную, но сравнительно чистую одежду, ссыпаю часть монеток в нагрудный карман, тщательно припрятав остальные, и, взяв с собой мешок, выхожу из комнаты. 

Базар находится совсем рядом,  я быстро отыскиваю дорогу к нему. И уже через пятнадцать минут гуляю по торговым рядам, с любопытством глазея по сторонам. Еще раз в уме пересчитав прихваченные с собой деньги и сравнив цены, понимаю, что шиковать мне не на что, но и голодать я не буду. А там, и стипендия должна подойти. 

В первую очередь покупаю у милой бабули пирожок со смородиновым вареньем, а у ее соседки кружку с молоком и, наконец, удовлетворяю волчий голод. 

Затем иду в вещевые ряды, присмотреть себе кое-какую одежду. Хоть девушка в брюках и не вызывает у окружающих особого удивления, но все же так ходить не слишком принято, все дамы, которых я встречаю одеты либо в платья, либо блузки и юбки. 

На новые наряды я, узрев цены, решаю не тратиться, но зато нахожу комиссионный магазинчик, где продаются вполне себе приличные вещи. Прикупив парочку блуз и юбок, а потом, подумав, и легкие ботиночки, ибо мои зимние слишком теплые для такой погоды, забредаю в канцелярский магазинчик. А там уже, не скупясь, приобретаю похожие как у соседки, писчие принадлежности, тетрадки, линейки и прочий инвентарь. Продуктовые ряды оставляю "на закуску", посетив их последними по списку. 

Когда я в обед возвращаюсь домой, то просто с ног валюсь от усталости, зато мысль о том, что я приобрела все, что было нужно, хоть и истратив все прихваченные с собой деньги, греет душу и сердце. Слава Богу, что книгами нас академия должна снабжать. М-да... начинать новую жизнь оказывается непросто, зато так увлекательно и интересно. 

Все воскресенье я трачу на уборку, готовку – благо я даже небольшую кастрюльку приобрела, в которой можно и суп, и кашу сварганить – и ознакомление с тем, чему мне предстоит учиться. Для этого, конечно, пришлось позаимствовать учебники у соседки. Вообще-то мне очень неловко брать чужое без спроса, но прийти в понедельник, не зная ничего о предстоящих предметах, гораздо неудобнее.

А вечером, как только за окном основательно темнеет, в замочной скважине двери раздается скрип, и спустя секунду дверь отворяется. Вот и явилась моя соседушка... 

Глава 9

К моему глубокому удивлению, сначала в комнату проталкиваются два огромных и, судя по виду, весьма тяжелых чемодана, и уж вслед за ними задом наперед в дверной проем втискивается согнувшаяся в три погибели и что-то волокущая по полу девушка.

– Спасибо, Ирнест, – пыхтит она, прощаясь с кем-то невидимым мне.

Я напряженно сажусь на кровати и тихо прошу у Вселенной, чтобы соседка оказалась нормальной, а то комментарий комендантши о приличиях невольно настораживает. Вдруг мне в сожительницы досталась тоже какая-то снобка, которая терпеть не может жителей нагорья, к коим с недавнего времени отношусь и я?

– Привет, – тихо здороваюсь, стараясь не напугать вошедшую, но та все равно вздрагивает от неожиданности, резко оборачивается и, запутавшись во взметнувшейся вокруг ног пышной юбке, падает на свои баулы. Ноги, обутые в щеголеватые лакированные туфельки взметаются вверх, а голова, наоборот, оказывается внизу, еще и прикрытая кружевом кипенно-белых подъюбников, открывая взору икры, обтянутые полупрозрачными тонкими чулками.

–  Да чтоб тебя ведьма покрасила! – восклицает она, барахтаясь на своих чемоданах. – Ты кто такая?

– Соседка твоя, – вскакиваю я со своего места и кидаюсь к девушке, чтобы помочь ей подняться.

Нога соседки в последний раз яростно взбрыкивает, и из вороха кружев, скрывающих все, что выше коленей, показывается белая кругленькая ладошка. Хватаюсь за нее обеими руками и тяну на себя. Бог ты мой, что ж она тяжелая-то такая!

А пока соседка принимает вертикальное положение, а я зарабатываю грыжу, загадочный Ирнест, застывший напротив двери, оказывается, во всю любуется полуобнаженными ножками девушки. И уведомляет он нас о своей преступной деятельности легким покашливанием, лишь, когда соседка уже крепко стоит на ногах.

– Это лучшая из всех благодарностей, которую мне приходилось видеть! – восхищенно присвистывает парень.

– Ты еще тут? – вспыхивает соседка, узрев своего недавнего помощника. Ее лицо и шею заливает краска стыда. 

– Уже ухожу, – Ирнест поднимает руки ладонями вверх и, довольно насвистывая, удаляется.

– Грубый мужлан, – с обидой восклицает девушка, все еще продолжая пылать. А затем накидывается на меня с обвинениями. – Это ты во всем виновата! – яростно шипит она. – Никогда тебе не прощу! Какой позор! Теперь все общежитие будет болтать обо мне. Это же Ирнест!

– Господи, ну что такого? – искренне не понимаю я ни ее гнева, ни огорчения. – Ну, упала. И что? Знаешь, сколько раз я падала, и надо мной все смеялись.

– Даже не сомневаюсь в этом, – цедит сквозь зубы соседка, меряя меня презрительным взглядом. А затем, отвернувшись, принимается перетаскивать свои баулы вглубь комнаты и разбирать вещи, заполняя шкаф нарядами и милыми сердце вещицами.

Ну и ладно, Не больно-то и хотелось дружить. Посмотри, какая цаца! Упала и часть ноги показала парню, позор-позорище! Видела бы она, в чем у нас летом на пляжах щеголяют! А так, нога в чулке, пф!

Молча залезаю под одеяло и отворачиваюсь к стене. Завтра меня ждет первый день в академии, не проспать бы. Хорошо, что я додумалась все-таки разведать расписание первокурсников и знаю, что первая лекция общая у всего потока, как и вторая и только третья пара – семинар, для которого весь курс разбивается на отдельные группы. Меня же зачислили в группу под счастливым числом девятнадцать, объединив в ней всех «опоздунов», поступивших в академию позже других.

В кровати настолько приятно и уютно, что совсем не хочется просыпаться. Мне снится мама, ее ласковые руки, теплые нежные объятья, ее любовь. И папа тоже снится. Он подкидывает меня высоко-высоко, до самого неба, и на какую-то долю мгновения мне кажется, что я умею летать, даже руки расправляю, словно крылья и весело хохочу, поднимая голову вверх. На глазах вскипают слезы, но там, во сне я смеюсь так весело, как не смеялась ни разу за весь последний год.

Сон резко прерывается, когда мне на живот прыгает огромный пушистый кот. Он, основательно потоптавшись по моему телу и пару раз запустив в меня когти, кусает за пальцы на правой руке. Изумленно распахиваю глаза  и сажусь на постели. Откуда здесь кот? Или это часть моего сна? Настолько реалистичного, что не удивлюсь его правдивости. Может, без манипуляций психолога мои воспоминания понемногу возвращаются? Теперь-то я понимаю, что Юрий Федорович делал все, чтобы я забыла родителей и свою жизнь, а не наоборот, как он мне твердил все то время, которое за мной наблюдал.

Мельком кидаю взгляд на ярко-красный маленький будильник на тумбочке возле кровати моей соседки, и понимаю, что пары начнутся через полчаса, а мы еще в постелях, обе, между прочим. И если я уже поднялась, разбуженная котом-призраком, то моя соседка мирно почивает, сладко посапывая носом в подушку. Что же делать?

С одной стороны кто я ей такая, чтобы будить, но с другой – как-то нечестно получается. Проспать первый день и опоздать на лекцию намного неудобнее, как по мне, чем упасть перед мальчиком, показав часть ноги.

Осторожно подхожу к спящей красавице, до последнего надеясь, что она, все же проснется сама, но чуда не случается. Девушка лишь переворачивается на другой бок, что-то пробормотав во сне.

– Ей! Е-е-ей! Соседка, – зову я, легонько встряхнув ее за плечо. Вчера мы, будучи взаимно недовольные друг другом, так и не познакомились, и теперь я не знаю, как к ней обращаться. – Как там тебя, проснись!

– Ну, мамочка, ну еще немножко… – слегка всхрапнув, отмахивается от меня новообретенная доця.

– Какая я тебе мамочка, – фыркаю сквозь смех. – Я Есения. Твоя соседка…

– Какая еще Есения! – приоткрывает один глаз девушка. – Ты что здесь забыла?

– Живу я тут, – складываю руки на груди. – К слову сказать, это и моя комната.

– Твоя? – второй глаз тоже открывается и теперь смотрит на меня с не меньшим изумлением, чем первый.

– Нет… Ну, ты можешь валяться и дальше, рассуждая, чья это комната, – безразлично пожимаю плечами и отворачиваюсь к своей тумбочке, извлекая из нее зубную щетку и пасту. – Но я иду на пару. До звонка осталось двадцать пять минут, а первая лекция у нас по основам артефакторики и, говорят, лектор жуть какой злобный.

Глава 10

Успеть-то мы успеваем, но в последнюю минуту, залетев в аудиторию как раз перед приходом злобного преподавателя. Я еще и за пару шагов до двери в эту самую аудиторию успеваю налететь на какого-то весьма неосторожного парня, имевшего несчастье попасться мне на пути. 

Двинув изо всей силы бедолаге локтем прямо в бок, я все же успеваю выкрикнуть извинения, и несусь дальше по проходу, увлекаемая за руку своей соседкой. Несчастный студент остается стоять посреди коридора, согнувшись в три погибели и держась рукой за ушибленную часть тела. И хоть выражение его лица, закрытое длинными платиновыми волосами, я не успеваю разглядеть, но ручаюсь – на нем отнюдь не великодушное прощение, несмотря на мои искренние раскаяния. 

Профессор Квинтин, о котором с таким ужасом и страхом отзывались все опрошенные мною однокашники, мне представлялся похожим на Снейпа. Мрачный. Загадочный. Строгий. И харизматичный. 

На деле же, когда в аудиторию является низенький и круглощекий мужчина с убеленными сединой торчащими пучками волос вокруг блестящей лысины, я просто не верю своим глазам. И вот этот милый старичок – гроза всей академии? Да быть такого не может!

Я даже поворачиваюсь к соседке, с которой мы уже успели познакомиться, и едва слышно спрашиваю, уточняя:

– Это и есть Квинтин?

Юлалия лишь испуганно кивает, не решаясь даже взгляда оторвать от объекта вызывающего у всех столь сильные эмоции, слегка побелев от страха как полотно. Вот это аура у человека!

Мужчина, окинув зорким взглядом замерших, как кролики перед удавом, студентов, становится за кафедру.

– Доброго утра, уважаемые, – начинает он. – На прошлых лекциях у нас было ознакомление с историей артефакторики, известнейшими учеными, занимающимися ею, первыми открытиями в этой области. Напоминаю, там, кто был невнимателен, а так же уведомляю тех, кто к нам присоединился только сегодня. Каждую пару я начинаю с летучки. Наугад вызываю несколько студентов и задаю вопрос по теме прошлой лекции. Таким образом, у вас есть шикарнейшая возможность заработать балы к сессии. Ежели ответ не знаете… – делает многозначительную паузу лектор. – Жаль. Готовьтесь к дополнительным заданиям на экзамене. Но хуже, если я обнаружу отсутствие адепта без уважительной причины. Поверьте, с первой попытки вы мне предмет не сдадите.

Нервно сглатываю, теперь понимая, почему его ненавидят. А казался таким добродушным старичком. 

– И так. Первый вопрос... – оглашает мужчина. – И, думаю, нам пора познакомится с новоприбывшими. 

Он склоняется над журналом, ведя ручкой сверху вниз, скрупулезно высматривая жертву. Мои ладони потеют от страха, я никогда не любила отвечать возле доски. А тут не меньше сотни студентов, а может и больше. Я же даже если и буду знать ответ, ничего выдавить из себя не смогу.

Кидаю взгляд на Лали. Соседка, побледнев еще больше, тихо попискивает от страха. 

– А отвечать нам будет… Будет нам отвечать… – тянет интригу неугомонный лектор. – Скляревич.

Он поднимает голову от списков и внимательно обводит глазами аудиторию.

– Есть Скляревич? Нет? Есения Скляревич!

Только после этих слов я вспоминаю, что сменила фамилию. Это ж надо было забыть!

Поспешно встаю со своего места, чувствуя, как дрожат коленки, и перехватывает дыхание.

– Нашлась таки, Скляревич, – хмыкает профессор Квинтин. – Итак, Есения. Хоть вас и не было на прошлой паре, но материал вы знать обязаны. Так что расскажите-ка мне, кто считается основоположником теории о замыкании магических контуров охранных артефактов.

Сердце пропускает удар, и в первый момент мне кажется, что мысли, как тараканы, разбежались по углам и не желают собираться в кучу. А ведь я читала об этом в учебнике, точно помню.

– Ну, Есения? Кто же?

То тут, то там поднимаются одинокие руки особо рьяных и ботанистых студентов, но преподаватель пока их игнорирует, сосредоточив свое внимание на мне.

– Это… Это… – тяну я время. Вычурное имя изобретателя никак не приходит в голову. –  Свиникус Атерика! – Наконец вспоминаю я, и победно выкрикиваю заветное имя.

Аудитория взрывается от смеха, и даже у профессора на долю секунды на губах появляется легкая улыбка.

– Почти правильно Скляревич. Только его звали Сбиникус. Но весьма похвально, что вы ознакомились с параграфом, прежде чем явится на пару. Молодец.

Я мигом становлюсь свекольного цвета, чувствуя, что жаром наливаются не только щеки, а еще и уши, и плюхаюсь обратно на сидение. Это ж надо было так опростоволоситься!

Плечи соседки тоже подозрительно подрагивают.

– Очень смешно, – обиженно ворчу я.

– Очень, – подтверждает Лали. – Я прям, чувствую себя отомщенной.

Кидаю искоса взгляд на нее, и тоже начинаю хихикать. И в самом деле, чего это я? Оговорка-то  и взаправду получилась забавная и, ручаюсь, не одна я стала жертвой коварного имени известного ученого.

Квинтин опрашивает еще парочку бедолаг, которые отвечают с переменным успехом, а после, довольный результатом, начинает читать лекцию.

Несмотря на строгость преподавателя, сам предмет оказывается довольно-таки увлекательным и интересным.

Как выясняется, все достижения техники, которыми пользуются в этом мире, и есть своеобразные артефакты. Например, те же порталы, оплетенные сетями магических нитей, позволяют соединить две точки пространства. Или элементарный светильник, заключивший в своем корпусе частицу излучения, которая преобразовывает энергию в свет.

Одним словом – технический прогресс был бы попросту невозможен без науки артефакторики.

Я тщательно записываю все, что говорит лектор, стараясь не пропустить ни словечка, и даже не замечаю, как пролетает время. Звонок объявляет об окончании пары, но профессор Квинтин, отпустив других студентов, просит нашу группу “опоздашек” задержаться. И спустя несколько минут в аудитории остается не больше пятнадцати человек. Любопытно, что же ему от нас нужно.

Глава 11

Вторую пару уже по алхимии преподает молодая и потрясающе красивая женщина, магистр Абигейл Бертон, от которой у мужской половины курса капают слюни настолько обильно, что грозят затопить все помещение. Не сложно догадаться, какие чувства в это время преобладают среди женской половины курса. Магистр тоже, как и профессор Квинтин, раздает нам темы для ознакомления и назначает после сегодняшних пар факультативную лабораторную.

А вот третьей парой оказывается семинар по бестиологии, которого лично я ждала с неподдельным интересом. Впервые узрев на выходных книгу по данному предмету, я полдня не могла от нее оторваться, настолько захватывающими мне показались описания разных магических тварей. Некоторые из них, как например кельпи, мне доводилось встречать и в земной мифологии, а вот лыкасы или катаброги были совсем незнакомы. 

Магистр Тус, прочитав нам небольшую вводную лекцию, быстренько проходится по списку, задавая вопросы каждому из нас и оценивая уровень знаний, и распределяет темы докладов, которые мы должны подготовить на следующий раз. Мне достается какой-то ухольник, о котором я ни разу не слышала. Я с минуту смотрю на накарябанные чернильной ручкой буковки, пытаясь понять, не ослышалась ли, а потом подсовываю записку Лали. Соседка пожимает плечами, давая понять, что и для нее это существо неизвестно. Ей-то повезло, о мантикорах даже я знаю кое-что. Да и в учебнике о них написано листов двадцать, не меньше. А вот где мне эту ухающую тварь искать вопрос. Видимо, придется еще после факультатива в библиотеку тащиться не только за учебниками, а и за дополнительной информацией для реферата.

На лабораторную уже бреду из последних сил, уставшая как собака, хотя сама по себе алхимия вызывает жуткое любопытство. Разноцветные реактивы в колбах, пробирки, спиртовые горелки и вытяжные шкафы – все это напоминает весьма прокачанный кабинет химии. Сам же предмет оказывается сложным и требующим концентрации внимания. Сегодня мы в основном изучаем правила поведения в лаборатории и лишь под конец пары отваживаемся на несложный алхимический эксперимент. И если у всех в пробирках раствор становится ярко-голубого цвета, как и описано в инструкции, то у Стюарта он сверкает насыщенным оранжевым, как спелый апельсин под Новый год, и отчаянно дымит, испуская запах надвигающейся беды. 

– Магистр Бертон, что это? – ошалевшим взглядом смотрит на плод своих стараний изумленный одногруппник, в то время, когда все мы стараемся отодвинуться подальше от затейливого экспериментатора.

– Ты что творишь! – вопит несчастная преподавательница, восхищенная талантами своего ученика. – Бегом пробирку под вытяжку! Я для кого правила сегодня читала?

Стю послушно пихает посудину в вытяжной шкаф, приобретая от ярких паров своего варева тоже изумительный оранжевый цвет. Даже брови и ресницы одногруппника становятся апельсинового цвета, превращая парня в веселенькую морковку.

Мы восхищенно и испугано смотрим на Стюарта, пока магистр Бертон вырвав у него злополучную пробирку, устраняет последствия аварии.

– Завтра после пар ко мне! – рычит преподаватель. – Будешь сдавать правила поведения в лаборатории. Не допущу к практическим, пока не выучишь их на зубок! А сейчас бегом марш в лазарет. 

Поникнув, несчастный однокашник кидает методичку в сумку и, попрощавшись со всеми, выходит из кабинета. 

А через несколько минут отпускают и нас, в лаборатории остается лишь парочка студентов для уборки. Как объявила нам уважаемая магистр, каждый раз после практической она будет назначать дежурных, которые должны ликвидировать последствия творческих бесчинств своих одногруппников. 

Мне посчастливилось как раз попасть в первую пару “ликвидаторов”. И пока Гисберт вытирает столы, выстраивает реактивы на полках и проверяет вытяжки, я поспешно мою штативы с пробирками, сливая в раковину наши растворы. Ершик шуршит, как заведенный, по тонким стеклянным стенками, а я то и дело смотрю на часы. Мне сегодня нужно и в библиотеку, которая работает до четырех, и к ректору, передать подарок Ашкая, да и от голода живот буквально сводит. Утром из-за нервов не было аппетита, а на переменке каждый раз нас задерживали преподаватели, знакомя с графиком индивидуальных занять, и я не успевала сбегать перекусить.

Я уже принимаю последний штатив с голубыми жидкостями, бултыхающимися внутри прозрачных пробирок, когда сзади меня внезапно раздается вопрос.

– Где магистр Бертон?

Тихо вскрикнув, резко разворачиваюсь и нечаянно выплескиваю содержимое склянок. Голубой раствор разлетается веером брызг, заляпав белоснежный халат и длинные, скрученные в замысловатом плетении волосы говорящего, кокетливо перекинутые на могучую мужскую грудь.

Сглатываю сухим горлом, безошибочно узнав эту блондинистую шевелюру. Ой, как неудобно получилось...

Парень воет белугой, беспомощно наблюдая, как его шикарная грива приобретают нежный голубой оттенок.

– Ты за это заплатишь, малявка, – шипит он, протягивая ко мне руки.

Пискнув от испуга, приседаю, уходя с линии захвата, и, проскользнув под загребущими конечностями мстителя, водружаю штатив на соседний стол. А затем, крикнув Гисберту, что мне нужно спешить, хватаю сумку с конспектами и кидаюсь прочь. Надеюсь, одногруппник на меня не обидится. В конце концов, там лишь один штатив домыть осталось.

Глава 12

В библиотеку я успеваю буквально за пять минут до закрытия, и теперь вот, груженная целой кипой книг, половина из которых в сумке, а половина в руках, рискуя выпустить все это добро на пол, стучусь в приемную к ректору.

Секретарша, мистрис Дашил, осмотрев меня с головы до ног подозрительным взглядом, все же пропускает к профессору Эзофилусу.

– Можно, я это тут у вас оставлю, – делаю бровки домиком, кивая на стопку учебников в руках.

Женщина, нахмурившись, все же дает согласие, и я, не долго думая, сгружаю книги на стул для посетителей и, постучав, захожу в кабинет.

– Здравствуйте, профессор Эзофилус, – переступив порог, топчусь возле двери. 

– Доброго дня, юная мисс, – улыбается мне сидящий за столом ректор, откидываясь на спинку своего кресла. – Чем обязан?

Переминаюсь с ноги на ногу, не зная с чего начать. Как рассказать незнакомому и чужому человеку, что я из другого мира? Не обернется ли это для меня чем-то катастрофическим? А вдруг выключат из академии?.. Или вообще сдадут на руки тем, кто за мной охотится. 

Нервничая, накручиваю кончик своей растрепанной косы на палец. Но Ашкай же сказал, что ему можно доверять. А Ашкай меня спас. Хотя могу ли я ковбою верить. Он, на мой взгляд, тоже какой-то подозрительный… Голова просто раскалывается от мыслей…

Впрочем, отдать кольцо я должна все равно, обещала ведь, поэтому лезу в карман за ним.

– Вам тут передал один ваш знакомый, – бормочу себе под нос, ковыряясь в кармане.

А когда поднимаю глаза, выудив, наконец, неуловимую вещицу, помимо заинтересованно наблюдающего за мной ректора, отчетливо вижу полупрозрачного серого кота, который, запрыгнув на стол, вальяжно проходится по столешнице и, широко зевнув, ложится аккурат напротив Эзофилуса. Удивленно смаргиваю – откуда тут взяться коту – не сразу узнав в нем загадочного Химеру. А когда открываю глаза, мужчина уже сидит в одиночестве, питомца, словно никогда и не было.

Набравшись смелости, подхожу к столу, отдаю кольцо ректору, а сама еще раз подозрительно осматриваю пустую столешницу и, зачем-то заглядываю под нее. Кота нет. Но, может, таким образом, животное хотело мне показать, что мастеру Эзофилусу можно доверять?

– Откуда у тебя печатка? – прерывает мои раздумья голос ректора. 

Опускаю глаза и старательно застегиваю карман на юбке, из которого я вытащила украшение. Мне неловко и немного страшно откровенничать с незнакомым человеком. Насколько я должна быть с ним честной.

– Мне ее дал Ашкай, – не поднимая глаз, тихо говорю. – И сказал, что вам можно доверять.

– Ашкай? – с губ профессора срывается удивленный возглас. – Ты знаешь, Ашкая?

Поднимаю голову, вглядываясь в лицо собеседника, стараясь прочесть на нем отголоски каких-либо чувств, которые подскажут мне, как себя вести дальше. Но вид у мастера Эзофилуса совершенно непроницаемый и бесстрастный. Тот первый возглас был единственной эмоцией, которую себе позволил невозмутимый ректор.

– Я ему обязана жизнью, – признаюсь, присаживаясь на стул, предложенный мастером Эзофилусом. .

Мой рассказ занимает достаточно времени, один раз к нам стучится секретарша, у которой закончился уже рабочий день, и ректор, попросив принести нам чаю с печеньем, отпускает женщину домой. А я все говорю и говорю, прервавшись лишь единожды, чтобы отведать угощение, уж очень сильно у меня урчит в животе. Не удивлюсь, если именно эти звуки подвигли мастера Эзофилуса попросить перекус.

К концу повествования у меня уже першит в горле и немного хрипнет голос. С благодарностью принимаю очередную чашку чая с медом из рук заботливого ректора и делаю глоток, наслаждаясь изумительным вкусом и чувствуя, как теплая жидкость приятно обволакивает саднящее горло. От профессора я не утаила ничего, поведав с самого начала обо всем, начиная с моей загадочной амнезии и заканчивая попаданием в академию.

– Поразительно. Просто поразительно, – изрекает уважаемый ректор, задумчиво поглаживая аккуратную бороду. – Тебя Ашкай предупредил никому не рассказывать о том, что ты из другого мира?

– Конечно, – киваю. – Впрочем, я и сама это понимаю. У вас к пришельцам не очень хорошо относятся, да?

– Ну не то чтобы… – отводит глаза ректор. – Просто время в стране неспокойное. И я боюсь, что тебя сюда перенесли с очень и очень плохими намерениями, последствия которых не только для тебя могут окончиться трагично, но и для других людей. 

Поперхнувшись от удивления чаем, благоразумно ставлю чашку на стол.

– Как это? – непонимающе смотрю на собеседника. Чем может навредить прибытие в этот мир нового человека.

– У тебя, Есения очень любопытная аура. – Я вижу на ней печать нашего мира. И любой маломальский волшебник тоже ее видит, как Ашкай, например, который и отправил тебя в академию под мою защиту. Но… – делает многозначительную паузу мужчина, подняв палец вверх.

Глава 13

– Но?.. – придвигаюсь поближе к ректору, чтобы лучше слышать.

– Но я не маломальский, а, без ложной скромности смею заявить, достаточно сильный маг, – прищурившись, заверяет ректор. – И я вижу, что твоя печать выглядит странной. Словно, сделанной искусственно, наложенной на первоначальный вариант. 

– То есть? Что вы хотите этим сказать? – изумленно округляю глаза.

– Пока не знаю. Но будь уверена, обязательно узнаю, – припечатывает мастер Эзофилус. – И попытаюсь разыскать твою семью.

– Правда? – я просто не верю своим ушам. Неужели мне помогут найти маму и папу? Неужели я снова их увижу? – Спасибо вам огромное!

Не сдержавшись, вскакиваю со своего места и, обежав стол, обнимаю почтенного профессора.

– Ну-ну, будет тебе, – утешающе похлопывает меня по спине мужчина, пока я, расчувствовавшись, шмыгаю носом. – Ты главное учись. Я вижу в тебе огромный потенциал. И уверен, ты еще не все способности нам продемонстрировала, юная мисс.

На этом наш разговор с ректором заканчивается, и я, попрощавшись, выхожу из кабинета, не забыв забрать свои книги со стула в приемной.

В здании академии темно, я и не думала, что настолько задержусь у мастера Эзофилуса. Осторожно ступаю по ступеням, освещенным лишь настенными светильниками, дающими слабый желтоватый свет. Неожиданно по спине пробегает мороз, кажется, что в темных углах помещения таятся мои преследователи, которые только и ждут удобного случая, чтобы напасть на меня. И хоть ректор заявлял, что тут я в безопасности и чужим на территорию вход воспрещен, но мне все равно немного страшно. Каждый шорох, каждый звук, отдающийся эхом в пустынном коридоре, заставляет испуганно вздрагивать. 

А, когда до входных дверей корпуса остаются считанные шаги, и сквозь стекло в створке я уже вижу вечернее небо, в меня с размаху врезается кто-то выскочивший из бокового коридора.

– Да чтоб тебя марусисы покусали! – восклицают мне на ухо, выбивая книги из рук. 

Я, охнув от неожиданности, печально осматриваю разбросанные по полу учебники. Страх сменяется злостью, и я, скрипнув зубами, поворачиваюсь к сбившему меня негодяю.

– Ты совсем не смотришь, куда идешь? – рычу, прищурив от злости глаза.

Наверное, в другой раз я бы среагировала более спокойно, более уравновешенно, может, и посмеялась даже. Но сегодня, уставшая, голодная и вымотанная по самое не могу насыщенным событиями, бесконечным днем, просто не в силах сдержаться. 

– Извини, – широко улыбается в ответ налетевший на меня парень, совсем не обращающий внимания на мой ворчащий тон. И подмигнув мне, кидается собирать валяющиеся вокруг талмуды. – Я сейчас тебе помогу.

Не успеваю и глазом моргнуть, как книги оказываются у него в руках.

– Спасибо, – ошалело говорю в ответ и протягиваю руки, чтобы забрать свое имущество. Но парень отступает на шаг и качает головой.

– Позволь мне загладить свою вину, – лукаво смотрит на меня парень. – Я провожу тебя. Ты же в общежитии живешь?

– Ладно, – пожимаю плечами. Сумка со второй половиной учебников больно врезается лямкой в плечо, и помощь мне не помешает. – Да в общежитии.

Ловко перехватив кипу учебников, он протягивает мне ладонь.

– Я могу и сумку понести. Давай сюда.

Подозрительно кошусь на сего услужливого индивида и аккуратно расправляю ремень своего баула на плече, чтоб не так давил.

– Нет. Спасибо. Я и сама могу, – подумав, отказываю. У меня там личные вещи, деньги, студенческий пропуск, который сегодня нам выдали. А этого я вижу впервые. Учебники он красть вряд ли будет, а вот сумку… Как знать.

– Как хочешь, – слегка мрачнеет парень, но затем снова радостно скалит зубы и даже умудряется открыть передо мной дверь. – Меня зовут Кейн. А тебя?

– Есения, – поспешно ступаю на улицу, видя, что ему трудно одновременно придерживать пытающуюся закрыться створку и все пять учебников.

– Первокурсница. Группа опоздашек, – скорее утверждает, чем спрашивает мой попутчик.

– Она самая, – не вижу смысла скрывать очевидное. Учебники-то у меня явно за первый курс, а получать так поздно их могут только мои одногруппники. Всем остальным выдали еще две недели назад. – А ты? 

– Я на пятом учусь. Факультет артефакторики, – сверкает глазами парень, кидая на меня заинтересованный взгляд. 

На улице еще достаточно светло и я вполне могу разглядеть внешность своего провожатого. Каюсь, в первую секунду, когда он меня сбил, я подумала, что это тот самый блондинистый хмырь, которого я сегодня дважды покалечила, но, узрев темные, коротковатые волосы, которые легко различить даже в сумраке, быстро успокоилась. Теперь же я вижу, что у Кейна они угольно-черные, слегка вьющиеся, длиной до ворота, а глаза неожиданно светлые – серые или голубые. Любопытное сочетание…

– Что? – поднимает брови парень, заметив мой пристальный взгляд. – Нравлюсь.

Вспыхиваю, заливаясь краской.

– Да ну тебя. Просто светлые глаза и темные волосы не часто встретишь… – пытаюсь оправдаться, старательно скрывая, что внешность Кейна мне и в самом деле понравилась.

– Я с Приморья, – объясняет парень. И хоть мне это ни о чем не говорит, но я, на всякий случай, понятливо киваю в ответ. – У нас там, конечно, есть свой магический университет, но мне хотелось учиться в столице. 

За разговором дорога к дому оказалась неожиданно короткой и незаметной.  

– Вот мы и пришли, – объявляю я, останавливаясь перед своей дверью и забирая книги. – Спасибо большое за помощь.

– Не за что, малая, – машет рукой Кейн. – Обращайся, если что. Я живу в триста тринадцатой комнате на третьем этаже.

– Я запомню, – обещаю в ответ, и толкаю свою дверь. Неужели я, наконец-то дома?!

Глава 14

Физкультуру любить у меня не получалось никогда. Не скажу, что я была последней по нормативам или слишком чахлой, чтобы выполнять упражнения, скорее я просто не понимала, зачем это все. Ладно там бег или аэробика – они хоть форму помогают поддерживать, но  у нас в приюте и так особо упитанных не наблюдалось. А остальное… Ну метнешь ты этот мячик на несколько шагов, и что? Как это умение поможет в жизни? А, оказывается, поможет еще как, если ты учишься в настоящей академии магии.

Боевая подготовка была обязательной для всех групп без исключения. Не важно, какую специализацию выберут студиозы на втором курсе, на первом приходиться потеть всем одинаково. А нам, опоздашкам, еще и вдвойне.

Натягивая спортивные брюки, великодушно одолженные соседкой, не перестаю радоваться, что сегодня уже пятница, и это последняя пара. За хлопотами, заботами и новыми впечатлениями неделя пролетела потрясающе быстро. И хоть учиться было увлекательно, но усталость и перенасыщенность событиями дает о себе знать. И если с Юлалией мы так-сяк поладили, вернее у нас был нейтралитет, иногда нарушаемый взаимовыгодной помощью, то ситуация с увечным блондином оказалась той еще занозой. 

Первые пару дней я с опаской ходила коридорами академии, оглядываясь и высматривая в толпе отливающую голубизной шевелюру своей жертвы. В том, что голубой блондинчик истово желает мне отомстить, я не сомневалась ни капли. Но судьба уберегла меня от таких свиданий, и к концу недели я вовсе успокоилась, малодушно понадеявшись, что все сойдет мне с рук. И так забот полон рот. Реферат, к примеру, по этим самым ухольникам, будь они неладны, я еще и не начинала делать. Книги, которые мне подходили, как назло, из библиотеки не позволялось выносить, а времени, чтобы поработать с материалом в читальном зале у меня попросту не было. Каждый день помимо пар по расписанию приходилось оставаться еще и на факультативы. И сегодня мне просто кровь из носу, нужно успеть сделать конспект по этим загадочным тварям.

Переодеваться я, наученная опытом проживания в приюте, заканчиваю одной из первых, и выхожу на стадион. Некоторые из наших уже начали разогреваться перед пробежкой, хотя тренер еще не отпустил старшекурсников, у которых была пара перед нами.

– Есения, мы тут, – машет мне рукой Гисберт, подзывая к сбившемся в кучку одногруппникам. Спешу к своим, по привычке, мазнув настороженным взглядом вокруг, и присоединяюсь к разминке.

– Подожди, Есения, – спустя минуту трогает меня за плечо Талбот. – Ты снова забыла, как я тебе показывал. Бедро нужно держать под прямым углом, вот так. Иначе толку не будет от такой растяжки.

Тал нам всем иногда показывает какие-то важные и серьезные приемчики, которые помогают подготовиться к нагрузке на тренировке. Одногруппник случайно попал к опоздунам, его родители боевые маги, которые, задержавшись из-за какой-то аварии в приграничном городе, не успели добраться в столицу к нужному сроку, вот и пришлось их талантливому и подготовленному отпрыску учится в самой отстойной группе на факультете. Но добряк Тал не жаловался на жизнь, а взял негласное шефство над нами, неумехами, и помогал, чем мог.

– А мне покажешь, Тал? – звучит за спиной голос Белинды. – Мне кажется, я тоже делаю что-то не так.

Девушка старательно хлопает длинными ресницами и кокетливо накручивает прядь волос у виска, меряя меня гневным взглядом. Не иначе, как глаз положила на Талбота и ревнует теперь. 

– Конечно, Бела, сейчас закончу с Есенией и подойду к тебе, – искренне улыбается парень, корректируя мои движения. Кажется, только что я нажила себе еще одного недоброжелателя… Как там говорил Кейн: “Чтоб тебя марусисы покусали!” Кто такие эти марусисы я знать не знаю, но чувствую, что эта фраза тут более чем уместна...

– Иди уже к ней, – тихо шепчу парню, увлеченно показывающему мне новый прием в растяжке. – А то она меня без соли сожрет сейчас, и не подавится…

Талбот кидает на меня внимательный взгляд, потом переводит глаза на нервно притопывающую Белинду, и с вздохом направляется к ней. Может, пронесет?

Я, учтя замечания одногруппника, продолжаю заниматься уже самостоятельно, пока к нам не подходит тренер, магистр Рассел.

– Разогреваетесь? Молодцы! – хвалит он нас. – Такое рвение мне по душе. Кто бы мог подумать, что “опоздашки” будут меня радовать больше, чем те же старшекурсники, – добавляет он, кидая гневный взгляд на удаляющихся с поля студентов.

Мы окрыленные похвалой – хоть в чем-то преуспела наша отстойная группа – счастливо улыбаемся и выстраиваемся на линии старта, чтобы по сигналу начать пробежку. 

Я знаю, что мальчишки, как всегда, вырвутся вперед, а девчонки будут плестись в хвосте. Моей дыхалки, хватит максимум на два круга, и еще два я буду преодолевать, меняя по очереди бег и ходьбу. Но ведь когда-нибудь и у меня улучшатся результаты? 

Я уже готовлюсь сделать первый шаг, с напряжением ожидая сигнала старта, когда внезапно появляется стойкое чувство чужого, колючего взгляда. За шиворот будто плеснули ледяной водой, вызвав нервную дрожь. Ежусь от неприятных ощущений и опасливо оборачиваюсь назад. Так и есть. Группа старшекурсников не спеша бредет к выходу, и только один из них, в котором я узнаю давешнего блондинчика, неподвижно замер, смотря в упор на меня. А, поймав мой взгляд, зло прищуривается и гневно сжимает от злости кулаки. Мне крышка…

Парень явно пострадал от моих манипуляций, его шикарная длинная грива укоротилась едва не наполовину, ручаюсь, из-за окрашивания в веселенький нежно-голубой цвет. Такое не прощают! Но еще хуже, что, заметив странное поведение блондина, к нему подходит его друг, дабы увести с поля, а когда это ему  не удается, начинает искать причину. А причина – вот она, я! То, что другом оказывается Кейн, непонятным сожалением отдается в сердце.

Глава 15

Пронзительный звук свистка разом сбрасывает наваждение, друзья уходят, а я, развернувшись, бросаюсь бежать, понимая, что потеряла несколько драгоценных секунд на старте.

Сегодня я финиширую последняя, так и не сумев сократить разницу, но в других упражнениях все же удостаиваюсь сдержанной похвалы от мастера Рассела. Тренировка выжимает из меня не только последние силы, но и лишние мысли и переживания.

Ну, подумаешь, друг. И что с того? Смазливая мордашка и пара реплик еще ничего не значит. Он, наверное, со всеми такой дружелюбный, и в том, что мне понравился, нет ничего удивительного… Как понравился, так и разонравится. Теперь главное им уже обоим на глаза не попадаться. Хотя, если у нас факультатив в это время планируется на постоянной основе, то это будет весьма проблематично…

Быстро сбегав после тренировке в душ и поняв, что до закрытия библиотеки осталось чуть меньше часа, со всех ног припускаю туда. 

Ухольники, ухольники… Вот же скрытные твари. О них удручающе мало написано в книгах. Информацию приходится собирать буквально по крупицам. 

Оказывается, это мелкая, пакостная, условно опасная нечисть, которая живет в болотистой местности Ледании. Развлекается тем, что заманивает заблудившихся путников в непроходимую чащу, подражая голосам людей, как правило, тем, которых хорошо знает жертва. Обладает слабыми ментальными способностями и пугливым характером, стараясь воздействовать лишь на одиноких странников. 

Мне, все же удается слепить довольно-таки приличный доклад, несмотря на гневно шипящую над ухом библиотекаршу. Она-то, скорее всего, рассчитывала смыться домой пораньше сегодня, а тут на тебе, такое счастье в виде меня любимой привалило, и сидело же до последней минуты. 

Ручаюсь, когда я, наконец, заканчиваю работу и, попрощавшись, сваливаю в общагу, в спину мне летит не одно гневное проклятие из уст почтенной мистрис Баум.

В комнате я застаю воистину потрясающий восхитительный бардак. Весь пол возле кровати моей соседки усеян всевозможными нарядами, коробками из-под шляпок и ботинок, чулками и перчатками. Сама же Юлалия сидит на ковре, поникнув от тяжести горестных и жизненно важных дум. 

– К нам вторглись монголы и учинили погром? – спрашиваю, осматривая все это безобразие.

– Кто? – вскидывает голову соседка. Локоны, тщательно уложенные и аккуратно завитые, подпрыгивают, как пружинки, забавно колыхаясь вокруг лица.

– Не важно, – отмахиваюсь от вопроса и присаживаюсь возле нее. – Что случилось?

– Меня бросил жених, – утыкается мне в плечо соседка. – Обещал жениться-а-а-а! Обещал дождаться-а-а-а! – заунывно подвывает она, щедро орошая мою блузку слезами. – Я уже ехать домой собралась, а он, гад эдакий, телеграмму прислал, что между нами угас огонь, и его сердце принадлежит другой. В глаза мне сказать побоялся, подлый трус!

Завывания сменяются горькими рыданиями. Плечи Лали сотрясаются от всхлипов. Я, опешив от обилия столь личной информации, свалившейся на мою голову, утешающе похлопываю девушку по спине. Успокаивать мне не часто приходилось, и теперь я чувствую себя немного неловко.

Лично я считаю, что грош – цена такому жениху, и пускай катится на все четыре стороны, только вот не скажу же я это самое несчастной соседке. Она так убивается по нему, что эти слова будут звучать насмешкой и неуважением к ее чувствам. 

Впрочем, Юлалия и сама кое-как успокаивается, еще раз осыпав неверного жениха злостными ругательствами и, напоследок громко шмыгнув носом, отстраняется.

– Спасибо, – ворчит она, немного стесняясь своего бурного проявления чувств. – Я твою сорочку испортила, извини.

– Ничего страшного, – поднимаюсь на ноги и принимаюсь переодеваться в домашнюю одежду. – Я все равно ее собиралась постирать на выходных.

– А ты… тебе случайно не нужно никуда завтра? – внезапно спрашивает соседка, и, видя мое изумление, опускает глаза и совсем тихо заканчивает. – На рынок, например, или в магазин… Я бы с тобой сходила… Отвлеклась...

Но как только я, уже облачившись в мягкие брюки и свободную сорочку, в которых привыкла ходить по комнате, прихожу в себя от удивления и собираюсь ответить, в дверь раздается  нерешительный стук.

– Есения, можно? – в проем просовывается все еще отливающая рыжиной кудрявая голова Стюарта.

– Да, проходи, – позволяю, перед этим обменявшись взглядами с соседкой и получив от нее утвердительный кивок.

– Э-э-э-э, привет, – слегка замявшись, обводит глазами бардак в комнате Стюарт. – Я тут чего хотел… Наши завтра все собираются праздновать… как бы сказать... Ну, первую неделю в академии… За одно и познакомиться поближе. Ты идешь?

– Ну, не знаю… неверно... – тяну, немного удивленная предложением.

Не привыкла я как-то к дружеским посиделкам и компаниям. Но тут ведь не приют, где я была чужая, и сейчас самое время изменить свою жизнь и  получить то, чего мне не хватало в прошлом. 

Внезапно мой взгляд натыкается на погрустневшую Юлалию. Ей сейчас тоже нужна поддержка, причем огромная. 

– А ты хочешь с нами? – неожиданно спрашиваю у соседки. – Ручаюсь, скучно не будет. Наша группа те еще выдумщики.

– А можно? – вскидывает голову Лали, сияя надеждой, как начищенный самовар.

– Конечно можно, – довольно улыбнувшись, кивает Стю. –  У нас девчонок в группе мало, а с ними веселей. Тогда мы за вами зайдем завтра вечером?

– Ага, – согласно киваю, радуясь, что проблема разрешилась. Одним выстрелом – да двух зайцев, как тут не радоваться!

Глава 16

– Говорят, что каранты уничтожили не всю королевскую семью, – заговорщицким шепотом продолжает Гисберт. – Наследный принц Эрик Николас выжил и скрывается теперь среди студентов нашей академии.

Мы сидим в небольшой, но очень уютной таверне, половину завсегдатаев которой составляют такие же студенты из академии, как и мы. Ибо, во-первых, она недалеко от общежития и учебных корпусов, во-вторых, тут недорого, но очень вкусно кормят, а иногда что-то приготовить совсем нет сил, и, наконец, в-третьих, время от времени просто хочется сменить обстановку.

– Ну да, ну да, ври побольше, – фыркает староста группы Ванора, беря из общей миски румяный, натертый чесноком, сухарик. – Мне папа говорил, что они никого в живых не оставили. Король Гейелорд вряд ли бы позволил, чтоб существовала прямая угроза его трону в лице кронпринца. И вообще в планах нашего монарха, насколько мне известно, объединить в одну страну земли Алигии, Луисаса и остров Эри. 

– Ну, допустим, Эри просто так не сдастся, уж очень там  неспокойная ситуация и бунты недовольных реформами граждан, а вот с Алигией посложнее, – отпивает квас из чашки Телбот и тоже бросает в рот горсть сухарей. – У короля Алигии, Дориана, дочь пропала. Слышал, это тоже дело рук карантов…

Кто же такие эти каранты, о них, если не ошибаюсь, и Ашкай упоминал. Вопрос так и вертится на языке, но я вовремя прикусываю его. Судя по реакции моих товарищей, о карантах знают все без исключения, и мое любопытство покажется странным.

– Да ну вас, – возмущается Белинда, обводя всех раздраженным взглядом. – Нашли о чем говорить. Мы тут праздновать пришли, веселиться, а вы о политике и войнах.

Другие девчонки согласно кивают, поддерживая нашу красавицу. Мне же наоборот очень даже интересно послушать местные сплетни и байки. Все же, теперь Ледания и моя страна, кое-что о ней я почитала в библиотеке, но вот такие нюансы можно узнать лишь из людской молвы.

Действительно года три назад в Ледании произошел переворот. Правящую ветвь Хальвардов свергли, истребив всех до младенцев, включая даже отдаленных родственников. На престол взошел Король Гейелорд Инесент, бывший советник и кузен по материнской линии экс-монарха Эдварда Михаэля Хальварда. А теперь вот этот самый король желает править не только Леданией, а объединить четыре независимых королевства в одно под своим бдительным крылом. 

– А представляете, если принц на самом деле учится у нас, – мечтательно вздыхает Лавон. – Сколько ему должно быть? Двадцать? Двадцать один? Это четвертый или пятый курс…

– Я даже больше скажу, – наклоняется вперед Белинда. – Мне тут сестра старшая, она на третьем курсе учится, список передала возможных претендентов. Уже несколько лет ведутся баталии и делаются ставки, кто может быть принцем Эриком?

– Ну-ну, любопытно… Кто же те счастливчики, удостоившиеся чести называться наследниками престола? – откидывается на спинку стула Гисберт, презрительно кривясь.

– Завидуешь, что не вошел в число избранных, – иронично поднимает бровь Белинда.

– Помилуй Боже, – восклицает тот, поднимая руки. – Просто интересуюсь… 

Остальные парни тоже не разделяют веселья и энтузиазма девчонок, решивших, во что бы то ни стало, вычислить наследника престола среди обычных студиозов, но благоразумно помалкивают.

– Ну, Бела, не тяни, – от нетерпения ерзает на стуле Лавон. – Кто они?

Белинда медленно извлекает из сумки довольно-таки потрепанные свиток, не спешно разворачивает его на столе, тщательно разглаживая малейшие складочки, и принимается читать.

– Закарий Шварц, – звучит первое имя. 

– Кто? Закарий? – удивленно восклицает Ванора. – Издеваешься? Он же книжный червь, ботан. Фу-у-у...

– А никто и не говорил, что принц красавец, – довольно хмыкает Стюарт, которому, судя по всему, нравится такой расклад.

– Но не Закарий же?! – не успокаивается наша староста. – Он некромант. Его кроме трупов ничего и не интересует.

– Тем не менее, он в списке под первым номером, – гнет свою линию Бела. – Посуди сама. Он сирота. Сказочно богат. И происхождение свое держит в тайне.

– Ладно, – кивает ее оппонентка. – А кто еще?

Перед тем, как назвать второго претендента, интриганка Белинда делает небольшую паузу.

– Улам Ставалис, – провозглашает коварная Бела, обводя взглядом опешивших девчонок и нахмурившихся парней.

– Улам… М-м-м-м… – восхищенно тянет Лавон. – Он такой потрясающий. Я видела его на тренировке. Меня попросили позвать мастера Рассела в деканат, а у пятого курса как раз были занятия. Как он с мечом управлялся…

Глаза девушки мечтательно закатываются, а грудь вздымается от волнения.

Мы дружно прыскаем, представив воплощение маскулинности, умело орудующее мечом на уроке боевого мастерства, чем вызываем недовольство парней. Когда страсти стихают, а Лавон, вынырнув из мира грез, уже способна адекватно воспринимать дальнейшую информацию, Белинда продолжает, поспешно называя остальные имена.

– Еще как варианты: Джейсон Тувари, Джер Валейрон, Лукас Марвей, Питер ван Дарк... И... с недавних пор список пополнился еще одним именем.

– Каким? – не выдержав, спрашивает Стюарт, пока мы озадаченно переглядываемся.

– Талбот Лойд, – заявляет невозмутимая девушка.

– Чего? – фыркает Тал, поперхнувшись напитком. – Вы там с ума посходили?

Изумление так и плещется в наших глазах, а взгляды становятся подозрительными и цепкими. Надо же. Тал может оказаться принцем.

– Подожди, как Тал? – первой приходит в себя Ванора. – Он же наш однокурсник.

– Наш-то, наш, – лукаво смотрит из-под ресниц Белинда. – Да только, сколько тебе лет, Тал?

– Ну, двадцать, – чуть помявшись, отвечает парень.

– Вот, – удовлетворенно кивает одногруппница. – И ты проучился в приграничной военной академии два года, так?

– Так, и что? – недовольно шипит парень. – Много кто так делает. 

Но, видя наши заинтересованные и ничуть не удовлетворенные такими объяснениями взгляды в отчаянье восклицает, – Девчонки, вы вообще нормальные? Какой из меня принц?

Глава 17

Прислоняюсь пылающим лбом к шершавой поверхности деревянного столба, держащего крышу небольшого крылечка, и вздыхаю. В голове, наконец, проясняется, а испуганные мысли прекращают метаться всполошенными зайцами. Ну, встретила я этого самого Джера, ну присоединился он к нашей компании, но что он мне сделает? Не убьет же, в самом деле. Отомстить-то – отомстит наверняка, только не бегать же мне от блондина все года учебы. Это бред несусветный. С ним нужно поговорить, извиниться, не знаю, может, тортик купить или что он там любит, в качестве компенсации, и перевернуть эту неприятную страницу своей жизни.

Но как только я успокаиваюсь и, наметив план действий, решаю воплотить его в жизнь, мне на плечо опускается рука. Вот, казалось бы, я же все обдумала, пришла к правильному выводу, убедила себя, что нечего мне боятся, а все равно от одной только мысли, что за спиной стоит разгневанный Джер, в душе просыпается желание кинуться наутек.

Собираюсь в кучу и, преодолев инстинкт самосохранения, медленно оборачиваюсь.

– Есения, с тобой все в порядке? – в голосе Кейна слышится беспокойство, которое, как не крути, мне безумно приятно. – Проводить тебя домой?

Парень стоит один, видимо его друг предпочел остаться в дружелюбной компании моих одногруппников, и я не могу скрыть облегченный вздох.

– Нет-нет, что ты, – поспешно отказываюсь. Вдруг он блондина с собой позовет за компанию, а мне этого совсем не хочется. Лучше я завтра начну извиняться и тортики покупать. – Тут же всего ничего идти. Я и сама могу прекрасно добраться.

– Ты боишься Джера? – проницательно догадывается мой собеседник. – Брось, я с ним уже поговорил. Да и он не настолько плохой, просто решил тебя попугать немного и все. Как бы там ни было, я предполагал, что проведу тебя сам. У Джера на сегодня запланировано совсем другое…

– Никого я не боюсь, – презрительно фыркаю, вздергивая подбородок. – И если хочешь знать, твой дружок скорее вызывает сочувствие, нежели страх.

– Почему это сочувствие, позвольте полюбопытствовать, моя прекрасная леди, – совсем рядом, прямо возле уха звучит еще один голос. И в этот раз сомнений нет – это блондин, собственной крашеной персоной.

Из груди вырывается испуганный ик, но задирать подбородок вверх я не прекращаю, всем своим видом показывая гордость и достоинство, может и слегка перепуганное такое достоинство, но, тем не менее, весьма красноречивое.

– Мне очень жаль твою косичку, – нервно лепечу, в то время как в голове жужжащим роем клубятся совсем другие мысли. На самом деле блондину стоит посочувствовать уже за то, что девчонки всей академии считают его принцем и ручаюсь, открыли охоту на сердце сей венценосной особы. Но ведь не скажу я ему это в глаза.

– Это у тебя косичка, – скрипнув зубами, цедит Джер. – А у меня было традиционное мужское плетение кос, которое делают все воины моего края после достижения совершеннолетия и победы в первом набеге. Без него ходят лишь предатели и дети.

Господи помилуй, его шевелюра еще и имела сакральное значение. Чувствую, одним тортиком я не откуплюсь.

– Прости, – едва слышно пищу. – Но не нужно было подкрадываться. Я ведь не специально.

– Расслабься, Джер, – успокаивающе хлопает его по плечу Кейн. –  Зачем ты ее пугаешь? Жители долин уже давно не следуют этим обычаем, разве, что древние старики еще заплетают волосы. А молодежь…

– В моей семье следуют, – хмуро отвечает блондин, не переставая меня буравить напряженным взглядом.

– Пока ты домой попадешь, твоя шевелюра успеет вырасти. Не кипятись, брат. Давай лучше девушку проведем домой, совсем уже стемнело.

– Да не надо меня провожать, – отнекиваюсь я, больше всего на свете желая, чтоб от меня отстали.

– Надо. И не спорь! – твердо заявляет Джер, и как будто невзначай, становится аккурат напротив ступеней, перекрывая выход. А Кейн уже успевает схватить за руку, предупреждая мое возможное бегство. Со всех сторон, обложили, гады. Мне не остается ничего другого, как согласиться. 

Глава 18

Вечерняя улица, как я и предполагала, оказывается не настолько страшной и опасной, как убеждали меня мои провожатые. Освещенная вычурными старинными фонарями, она казалась наоборот сказочной и какой-то уютной, и я вполне себе наслаждалась прогулкой, несмотря на затиснувших меня с двух сторон и слегка нахмуренных парней. Моя надежда, что с нами будет и Лали, которая сможет оттянуть на себя часть внимания конвоиров, к сожалению, не оправдалась. Веселящаяся во всю соседка наотрез отказалась идти домой в самый разгар празднества, а мои одногруппники клятвенно заверили, что доставят ее до дверей комнаты в целости и сохранности. Вот и приходится мне быть окруженной со всех сторон неусыпно бдящими стражами.

Фонари начинают мигать и потрескивать, когда до ворот академии остаются считанные шаги. И пока я изумленно взираю на то появляющийся, то пропадающий свет уличных светильников, Кейн и Джер начинают настороженно оглядываться, стараясь меня прикрыть спинами. 

Фигура подозрительно шатающегося прохожего появляется, словно из ниоткуда. Рука Кейна тянется к поясу, где, насколько мне известно, должен прятаться небольшой метательный нож, а ладонь Джера дотрагивается до эфеса сабли. 

Становится немного страшно, но где-то глубоко на подсознательном уровне я чувствую, что нам ничего не угрожает.

– Пить! – едва слышно шепчет потрескавшимися губами странный прохожий. – Хоть капельку воды. Пожалуйста.

Он уже приблизился к нам настолько близко, что я могу вполне различить и сеть неглубоких морщинок на его лбу, и обветренные губы и широко открытые глаза, зрачки которых настолько велики, что закрывают собой всю радужку.

Внезапная щекотка, охватившая мою лодыжку, заставляет опустить глаза и пристально вглядеться в брусчатку под ногами. Огромный пушистый хвост серого кота трется об мои ноги. Химера выглядит настолько материальным, что я в первое мгновенье принимаю его за обычное животное. Но, когда кошак видит, что он добился моего внимания, тут же пропадает, а я словно проваливаюсь в глубокий колодец, но на дне этого колодца совсем не вода, а воспоминания.

Окна дома бабушки и дедушки крепко заколочены досками. Улица, раньше бывшая совершенно безопасной освещена лишь полной луной и полностью пустынная. Все, кто мог, уже давно сбежал из города. Остались только мы. Единственные выжившие. Первый бездушный показывается на дорожке ведущей к дому спустя несколько минут после наступления темноты,  и дедушка ловко подстреливает его из револьвера. Мертвое тело с глухим стуком падает на землю. Второй тоже не осторожничает, и старик снимает его метким выстрелом в голову. Бездушные медлительны и тупы. Я знаю. Мне сказал об этом Химера. А еще, что мы тут в безопасности и надо ждать маму. А караван, которым эвакуировались остальные жители, не доехал до соседнего города. На него напали бездушные. Не выжил никто. Но бабуле об этом знать не нужно, она расстроится. Я рассказала лишь дедушке. Это наш с ним секрет.

– Сеня, что ты тут делаешь, – звучит испуганный голос бабушки. – Бегом в подвал! А ты, старый хрыч, куда смотришь? Не видишь – ребенок с тобой?

Она подхватывает меня на руки и уносит. А дедушка, не обратив внимания на грубый упрек, весело мне подмигивает и вновь оборачивается к щели в окне.

– Воды, – врывается в мое сознание мужской голос, вырывая из омута воспоминаний.

– У нас нет воды, – разводит руками Кейн. – Но я отведу тебя туда, где тебе смогут помочь, – парень подходит к мужчине и закидывает его руку себе на плечо. – Отведи Есению в общежитие, - обращается он к Джеру. – Я в управление.

Глава 19

– Лисма не щадит никого, – тихо говорит блондин и, схватив меня за руку, буквально волочит в сторону академии. Я спотыкаюсь на каждом шагу, и все время оглядываюсь, стараясь в темноте различить хотя бы силуэты Кейна и его спутника.

Что такое эта лисма? И чем она может угрожать Кейну?

– Джер! Джер! – стараюсь дозваться до сопровождающего меня парня, который делает вид, что не слышит меня. – Да остановись же ты на минутку, Джер!

Упираюсь что есть мочи ногами и, наконец, обращаю на себя внимание на всех парах спешащего парня. – Тебя что не волнует безопасность Кейна! – с упреком выкрикиваю я. 

– Меня сейчас гораздо больше волнует твоя безопасность. А Кейн взрослый мальчик и знает что делает, – рычит в ответ мой сопровождающий.

– Ты, правда, думаешь, что ему ничего не угрожает? – неверяще трясу головой. Откуда-то я знаю, чувствую, что этот человек может быть опасен, что с ним нельзя просто так идти. Может, во всем виноваты мои видения, или воспоминания? Я не знаю, но каждой клеточкой ощущаю надвигающуюся угрозу. 

– Что ты хочешь от меня услышать, упрямое создание? – останавливается и складывает руки на груди блондин. – Я Кейну не нянька. Скорее я нянька тебе, и если ты не слышала, что сказал мой друг, то я могу повторить.

Обиженно соплю, копируя позу своего оппонента. Ну, вот как можно одним своим видом настолько выбешивать. 

– Ты все сказала? – невозмутимо интересуется эта особь, а, не услышав ничего в ответ, снова хватает за руку и заставляет продолжить наш путь. – Но если тебя это успокоит, то я после того, как приведу тебя в общежитие, тоже отправлюсь в управление.

Это неожиданное заявление меня немного успокаивает, и я беспрекословно следую за своим конвоиром, приятно удивленная его вниманием к моим чувствам.

– Что, мелочь, я оказался не настолько чудовищем, как ты обо мне думала? – хмыкает он, видя мое изумление.

Щеки начинают гореть от справедливого упрека, и хоть я и мотаю головой, изо всех сил убеждая Джера, что я ничего такого и не думала, но парень, похоже ни капельки мне не верит. А мое рьяное отрицание только забавляет его.

Остаток дороги преодолеваем молча, а, доведя меня до заветной двери в мою комнату, блондин поспешно откланивается и делает то, что приводит меня в еще больший ступор – берет мою ладонь и целует. А пока я хлопаю глазами, он, довольный моей реакцией, весело насвистывая, уходит. И что это значит? К чему эти превращения из чудовища в галантного красавца? Ой, не нравится мне все это… Вытираю тыльную сторону руки об юбку и, открыв дверь ключом, захожу в комнату.

Натянув пижаму и юркнув под одеяло, верчусь на прохладных простынях, словно угорь. Сон не идет никак, а беспокойство за Кейна нарастает. Спустя час, слышу, как приходит соседка и, переодевшись, тоже ложится, решив, что я уже сплю. Я ее не разубеждаю, совсем сейчас нет настроенная на разговор. Зная Лали, уверена, будь я бодрствующей, она бы тут же кинулась делиться впечатлениями о вечере. Ну, его, мне и так есть о чем подумать.

Уже под утро проваливаюсь в серую липкую дрему, так и не объяснив себе столь сильную тревогу о малознакомых людях. А как только просыпаюсь, поспешно завтракаю, соседка, уставшая за вечер, еще отсыпается невинным сном младенца, и топаю в комнату к Кейну. Номер он сам мне назвал в прошлый раз, и в гости приглашал, так что самое время воспользоваться этим радушным предложением. Ибо я чувствую, что просто сойду с ума, если не узнаю что с ним... с ними. Впрочем, как я ни стучу, двери мне никто не открывает.

Все воскресенье, готовясь к парам, я то и дело бегаю к злополучной комнате под номером триста тринадцать, но хозяева так и не появляются, и следующая ночь проходит тоже в каком-то беспокойном бреде и отрывочных тревожных снах.

На пары с утра приходится идти разбитой и уставшей. Судя по моих ощущениях, после таких выходных нужны еще одни выходные.

Занятия тоже проходят, словно, мимо меня, и даже высший балл по докладу не выводит из состояния глубокой задумчивости. 

– Есения, что-то случилось? – останавливает меня после семинара Юлалия.

У меня сейчас факультатив должен быть по алхимии, у соседки уже пары закончились, и она готова отправиться домой, но, видимо, мое состояние ее не на шутку пугает.

– Нет, все нормально, – качаю головой, не зная, позволено ли мне упоминать о подозрительных прохожих, больных загадочной лисмой.

– Точно? – недоверчиво хмурит брови Лали. – Ты сегодня сама на себя не похожа, да и вчера тоже.

– Точно, – уверенно киваю. Внезапно в голову приходит идея посмотреть в библиотеке, что такое эта лисма. И как я раньше об этом не подумала?! 

Времени перед следующей парой у меня в обрез и я спешу распрощаться с обеспокоенной соседкой и пулей лечу в книгохранилище. Логичнее всего искать в Энциклопедии. Благо, тома рассортированы по алфавиту, и я довольно-таки быстро нахожу нужную информацию. Да чтоб ему пусто было! Эта лисма, та еще гадость. Болезнь, напоминающая проказу и передающаяся от животного, укушенного лыкасом, к человеку. Так, а лыкасы эти кто у нас будут? 

Поспешно листаю страницы и быстро нахожу пару строчек и о них. А лыкасы, оказывается, – искусственно модифицированы путем скрещивания твари, распространенные в основном на территории соседней Алигии. Охотятся в большинстве случаев на людей и превращают их в бездушных, то бишь зомби – отмечаю для себя. Но за неимением человеческих объектов, не брезгуют и животными, заражая через ядовитую слюну и превращая в бешеных опасных тварей. 

Вот ведь ухольники бородатые! Час от часу не легче...

Глава 20

На факультатив успеваю в последнюю минуту, но из-за мыслей обо всех этих лыкасах и лисмах, становлюсь совершенно невнимательной и едва не повторяю подвиг Стюарта. Скучающего одногруппника пока не допустили до лабораторной и он, подперев ладонью подбородок, сидит на высоком табурете за столом и печально взирает на работающих нас. Только какое-то шестое чутье заставляет помедлить меня над пробиркой, перед тем, как добавить в раствор реактив, и еще раз глянуть рецепт, а там черным по белому написано не девять миллиграммов, а шесть. 

– Да чтоб тебя марусисы покусали, – тихо ругаюсь себе под нос, и быстренько взвешиваю правильное количество порошка. Еще одна секунда, и у Стю появилась бы очаровательная компания в моем лице.

В дальнейшем уже стараюсь быть более осмотрительной, остаток пары действую четко по инструкции и получаю хорошую отметку в журнал. А под конец занятия к нам приходит наш суровый куратор и объявляет весьма интересную новость.

– Ну как, шалопаи, стараетесь? – обводит он гордо стоящие на столах штативы с разноцветными жидкостями в пробирках и нас, возле оных. – Похвально, похвально.

Мы все моментально надуваемся от гордости, сраженные внезапной похвалой, а профессор Куинкей продолжает. 

– Сегодня у вас будет еще один факультатив. Ночью. Ваша группа в качестве наблюдателей отправляется с группой боевых старшекурсников, чтобы проследить в полевых условиях действие артефактов, которые мы сегодня проходили на лекции.

– Это опасно? – где-то сдавленно пищит насмерть перепуганная Лавон.

– А вы как думаете, мисс Шиллс? – хмыкает преподаватель.

– Нет? – еще тише произносит неуверенным голоском одногруппница.

– Конечно же нет. Вы еще сомневаетесь? – недоумевает профессор. – Ваша задача смотреть и записывать, отмечая недостатки и достоинства каждого артефакта. И только! С нежитью работать будут исключительно боевики. А если кого-то увижу из вашей братии рядом с эпицентром действия, тот сразу же вылетит  из академии, не успев даже слезливо прошептать “мама”.

– А какого рода будет нечисть? – деловито уточняет Талбот.

– Нежить третьего класса опасности, вид сусарик обычный, – невозмутимо отвечает профессор Куинкей. И перед практической советую всем о нем освежить знания. 

Грозный взгляд проходится по нашим нестройным рядам, и не знаю, как кому, а мне уже хочется начать освежать со страшной силой.

– Ну и чтобы подсластить, так сказать, пилюлю, – краем губ улыбается наш куратор. – Завтрашние пары ввиду ночной практики отменяются.

– Ура? – совсем тихо вопит откуда-то сзади Стюарт.

– Ура, – подтверждает профессор, и, попрощавшись, уходит, уведомив нас напоследок, что встречаемся мы возле учебного корпуса в восемь вечера.

Времени остается совсем мало. Я залетаю в комнату, метко бросая сумку на кровать, и кидаюсь к кастрюле со вчерашней кашей. Поесть просто необходимо, да и бутербродов наделать не мешало бы, как никак целую ночь бдеть. И чайку крепкого с сахаром. Эх, были бы у меня термос...

– За тобой лыкасы гонятся, – изумленно поднимает брови сидящая на кровати соседка, отрываясь от учебника по травологии.

– Нет, всего лишь профессор Куинкей, – запыхавшись, объясняю. – Сегодня у нас ночная практика и у меня меньше четырех часов, чтобы собраться, поесть да еще и о каких-то там сусариках почитать, – выпаливаю скороговоркой и рысью бегу на кухню разогревать кашу.

Мне кажется, что я превратилась в какой-то странный мельтешащий вихрь, который умудряется делать сразу два, а то и даже три дела одновременно. Но благодаря этому своему супер-режиму, я успеваю осилить все запланированные задачи и являюсь аккурат минута в минуту под дверь корпуса.

Судя по тому, что не только я могу похвастаться запыхавшимся всколоченным и даже слегка перепуганным видом, вечер под девизом – “Тресни, но успей” был не у меня одной.

Кладбище встречает нас промозглой сыростью, покосившимися памятниками, запахом тления и влажной земли. Мы идем гуськом по дорожке вслед за Куинкеем, шествие замыкает аспирант Седрик. В руках у обоих мужчин по огромному и яркому фонарю, которые рассеивают темноту, сгустившуюся вокруг нас.

– Говорят, что тут похоронены основатели Авердина, – благоговейно шепчет Ванора, пристально разглядывая вычурные склепы и надгробные статуи.

– А я слышала, что первый правитель Авердина погребен под городской резиденцией королей Ледании, – выдает Белинда, и внезапно отпрыгивает к середине тропки, услышав шорох в кустах.

– Это всего лишь ежик, – хмыкает Гисберт, раздвигая ветки и являя нашему взору притихшее животное.

Мы напряженно хихикаем, но оглядываться вокруг не перестаем, подсознательно ожидая нападения нечисти. На заброшенных погостах, таких как этот, крупным видам делать нечего, осталась одна мелкая шушваль, но страшно все равно.

Вскорости дорожка обрывается, и мы выходим к ждущим нас боевикам. Надо сказать, что ребята без нас совсем не скучают. Удобно расположившись на могилах, эти нахалы бесцеремонно подкрепляются бутербродами с колбасой, источая вокруг аппетитный чесночный запах.

– Фу! – восклицает Белинда. – Как вы можете тут есть? Среди могил!

Парни весело переглядываются, а один из них хитро сверкая глазами, произносит.

– А где же нам есть, коли тут все рядом – и работа, и провизия? 

– Что ты хочешь этим сказать? – непонимающе хмурится Белинда, в то время как впечатлительная Лавон, побледнев, как стена, и вперившись взглядом в свежеразрытую могилу, сдавленно шепчет. – Вы шутите? Вы их что… что превратили в колбасу? 

Подозрительно хрюкнув, несчастная девушка тяжело обвисает, вцепившись в мое плечо, а старшекурсники взрываются от громогласного хохота. Но грозный окрик преподавателя мигом прекращает и веселье парней, и обморок Лавон.

– А ну, шагом марш на наблюдательный пост! – прикрикивает Куинкей, и ослушаться его никто не осмеливается. 

Лавон продолжает обнимать меня, как родную бабулю,  даже на шаг страшась отойти, посему, когда сбоку от нас что-то жутко взвывает, одногруппница, не думая ни секунды, кидается вглубь старого кладбища, с невероятной силой волоча меня за собой. Надо же! А казалась умирающим лебедем…

Глава 21

– Тебя спасаю, – лукаво сверкает глазами парень и помогает мне подняться с земли. –  С недавних пор у меня появилась довольно-таки приятная привычка выручать непоседливых девчонок из неприятностей, которые они находят на свои очаровательные… хм... головы.

Возмущенно фыркаю, но помощь принимаю с благодарностью и быстро оказываюсь на ногах. Взгляд невольно падает на полузасыпанную могилу и по коже пробегают мурашки страха. Там, в яме, увлеченная мыслями о том, как выбраться из западни, и слишком шокирована внезапной встречей, я не осознавала в какой опасности находилась. Теперь же я понимаю, что была на волосок от гибели.

– Кто это был? – спрашиваю помертвевшими губами.

Ашкай, деловито отряхивая мои брюки и куртку от налипшей к ним земли, поднимает голову и тоже кидает быстрый взгляд на яму.

– Рытольник красноглазый, нежить второго класса опасности. Только ума не приложу, что он тут делает.

– Почему? – изумленно поднимаю брови. Я об этом рытольнике, конечно, ничего не знаю, мы только третий класс проходим пока, но разве кладбище не то место, где должна ошиваться всякая нечисть?

–  Потому что рытольник питается свежими трупами, а тут уже лет так пятьдесят никого не хоронили, – терпеливо объясняет ковбой, задумчиво щурясь.

Ну да, совсем из головы вылетело, ведь и куратор нам рассказывал, что на старом погосте обитает лишь мелкая нечисть, которая считается условно опасной, а в нашем случае еще и регулярно пуганая студентами академии и оттого трусливая и безобидная. 

– Ладно, – берет меня за руку Ашкай. – Пойдем. Сперва я отведу тебя к остальным, а потом сам уведомлю кого надо о рытольнике. А то боюсь, что ты снова куда-нибудь вляпаешься.

Обиженно хмурюсь и пытаюсь выдернуть свою ладонь из его хватки, но парень держит крепко, и лишь посмеивается в ответ на мои старания. Тоже мне блюститель спокойствия нашелся.

Обратная дорога занимает намного меньше времени. Невольно в голове возникает вопрос, – это как же нас мотало по холмам и буеракам, чтоб настолько удлинить путь. А когда уже становится возможно различить знакомые голоса, и сквозь ветки кустов лещины пробивается свет от ручных фонарей, мой провожатый внезапно останавливается и поворачивается ко мне.

– Сень, дальше тебе придется самой. Опасности больше нет, можешь не бояться, а мне, к сожалению нужно спешить. Рытольники охотятся парами, значит, где-то есть еще один. А ты предупреди преподавателей как можно скорее. 

Растерянно киваю, пытаясь в темноте разглядеть хотя бы часть его лица. Обида уже прошла, тем более, что упрек был вполне справедливым. Прощаться не хочется, слишком уж спокойно я себя ощущаю рядом с ковбоем. 

– Беги, красотка, – он поднимает к своим губам наши сцепленные руки и, внезапно перехватив меня за запястье, прямо через повязку целует раскрытую ладонь. В сердце сладко екает. Поцелуй обжигает кожу словно огнем, я даже через ткань ощущаю тепло его дыхания. Не заметив, какое впечатление произвел на меня его неожиданный жест, Ашкай подталкивает меня в сторону голосов. – Удачи Есения.

От неожиданности спотыкаюсь, – разве я называла ему свое полное имя? Резко оборачиваюсь, но ковбоя и след простыл. Неужели люди могут настолько быстро и бесшумно двигаться? Э-э-э… Интересно, существуют ли тут иные расы, м-м-м волшебные…

Прыскаю от смеха, понимая абсурдность сего предположения. Надо срочно успокоиться, вон какой бред уже в голову лезет.

Мои друзья встречают меня радостными возгласами и объятиями. К моему большому удивлению, Лавон тоже тут. Оказывается, девушка в страхе оббежала все кладбище и сама не заметила, как вернулась обратно, на свое счастье, не встретив никаких опасных тварей во время своего марафона. А напугал ее старшекурсник, который уже получил по заслугам и от преподавателя, и от товарищей, ибо интересная практика превратилась в поиски двух глупых куриц, то бишь нас.

– Мисс Скляревич, где вы были? – хмурясь, спрашивает куратор.

– Профессор Куинкей, не ругаете Есению. Это я ее потащила за собой, она не хотела убегать, – самоотверженно кидается на мою защиту Лавон, давясь слезами.

– Я и не собирался, – поднимает брови профессор. – Мне хватает наблюдательности, чтоб сразу понять, кто из вас был зачинщиком сей катавасии.

С души, словно камень падает, я ведь в самом деле ждала нагоняя, хоть и собиралась объяснить ситуацию. А теперь и этого не требуется.

– Профессор Куинкей, тут такое дело… – робко начинаю я, опасаясь, что куратор мне не поверит. – Я в разрытую могилу упала и наткнулась на рытольника…

Глава 22

– Рытольника? Она сказала рытольника? – отовсюду слышатся удивленные шепотки. – Откуда он здесь?

Преподаватель смотрит на меня недоверчивым взором. Такой взгляд мне до боли знаком, наши воспитатели в приюте любили им награждать беспокойных малышей, которые иногда в слезах просыпаясь глубокой ночью, твердили, что под кроватью прячется чудище.

– Он там был! Я не вру! – твердо заявляю, задирая подбородок.

– Но мисс Скляревич сие совершенно не возможно! – качает головой Куинкей. – Вы, видимо, слишком испугались и приняли за рытольника, к примеру, большеносого вукария.

– Я знаю, что я видела! – стою на своем. –  Вукарий не больше собаки, а то, что я повстречала, было с меня ростом! 

Моя уверенная настойчивость все же начинает приносить свои плоды, я вижу, что убежденность преподавателя пошатнулась и принимаюсь торопливо рассказывать все с самого начала.

– А где этот.... м-м-м… неравнодушный прохожий, который вас спас? – оглядывается по сторонам куратор.

– В управление побежал. Сказал, что рытольники охотятся парами, и где-то здесь должен быть еще один.

Я не называю имени Ашкая, не описываю его внешность, хотя с этим проще простого – я все равно ее не знаю, а просто представляю его как постороннего, пришедшего мне на помощь. Почему-то уверенна, что особу ковбоя стоит держать в тайне, хоть он меня об этом и не просил. 

Преподаватель тут же начинает суетиться, приказывая Седрику вывести нас и часть старшекурсников с территории кладбища, а сам, четко расспросив, где находится разрытая могила, в которую я упала, и, взяв вторую часть боевиков, отправляется на поиски нежити.

Рытольника находят. Дохлого и наполовину засыпанного землей. Об этом я узнаю уже на следующий день, когда просыпаюсь ближе к полудню. И хоть практикум у нас отменился ввиду неожиданных обстоятельств, но от пар нас все равно освободили – как-никак, а полночи мы все же шастали по старому погосту и даже получили несравненный опыт в том, что в любой ситуации нужно думать в первую очередь головой. Эти слова нам вдалбливает всю обратную дорогу до корпусов расстроенный Сердик, кидая выразительные взгляды в сторону поникшей Лавон.

– Но с другой стороны, – перечит ему Стюарт, утешающе обняв одногруппницу за плечи. – Если бы Лавон не потащила Есению за собой, а та не упала в яму, никто б о рытольнике не узнал, и обе группы могли пострадать.

Эта фраза немного осаждает пыл Седрика, и он, хоть и, не сказав ничего в ответ на рассудительное замечание Стю, все же прекращает упрекать и без того опечаленную девушку.

После позднего завтрака по привычке наведываюсь в триста тринадцатую комнату, уже не надеясь на ответ. Но на стук, к моему глубокому удивлению, дверь все же отворяется, и на пороге меня встречает не менее удивленный Кейн.

– Есения? – его брови изумленно прыгают вверх. 

Судя по всему, парень только что откуда-то вернулся. На нем потрепанная кожаная куртка, а через плечо перекинута сумка. Но больше всего меня озадачивает глубокая свежая царапина, пересекающая щеку. В субботу ее еще не было. Неужели тот прохожий ранил моего знакомого?

– Э-э-э, привет, – переминаюсь с ноги на ногу, ощущая внезапную неловкость, и старательно отвожу взгляд от раны. М-да, как я раньше не подумала, что ему скажу при встрече. 

– Здравствуй, – изумление на лице парня, наконец, сменяется привычным добродушием и приветливостью, а губы трогает открытая улыбка.

– Кей, кто там? – из глубины комнаты доносится смутно знакомый голос. Не успеваю я и сообразить, кто это может быть, как возле моего собеседника появляется уже до оскомины на зубах надоевшая особь.

– Есения? Как мило, – щерится блондин. – Ты беспокоилась о нас?

– Он нем, – киваю подбородком на Кейна.

– А как же я, прекрасная леди? – наигранно обиженно кривится Джер. – Вы поразили меня в самое сердце своим равнодушием и жестокостью.

Фыркаю в ответ, едва сдерживая смех. Это что, новый вид флирта? Блондин решил, что раз прибить меня в праведной мести не удалось, то следует действовать другим путем. Сначала влюбит меня в себя, а потом, когда я расслаблюсь и поверю его лживым речам, отомстит с чувством глубокого удовлетворения. Нет, на такое я не поведусь. Ишь чего удумал! Мне блондины никогда не нравились.

– Может, зайдешь? – спрашивает меня Кейн, искоса кидая строгий взгляд на паясничающего друга. 

– Нет, спасибо, – качаю головой. – Мне уже пора.

Отступаю на шаг и поспешно прощаюсь, желая поскорее убраться отсюда. 

Глава 23

К концу недели вся академия гудела как трансформаторная будка. И хоть о случае, который произошел на совместной практике боевиков и первокурсников, нам рассказывать запретили, дабы не плодить лишние слухи и домыслы, но они и так плодились со страшной силой, и без нашей участи. 

Не обсуждали рытольныков на заброшенном кладбище только ленивые или немые. Среди студиозов ширились разнообразные теории, вплоть до самых невероятных. Особо одаренные уникумы считали, что это я сама приволокла обе тушки нечисти, дабы напугать одногруппников, и меня из-за этого чуть не исключили. Да-да, именно так и говорили, дескать, я всю ночь провела в ректорском кабинете, слезно вымаливая прощение. Профессор Эзофилус со скрипом согласился, потребовав взамен мою душу в личное услужение, и теперь у меня испытательный срок до первого замечания. Большинство этому особо не верило, но некоторые все же с опаской косились в мою сторону, соображая, на что способна эта хрупкая девчушка, если она ради простой шутки заманила на старый погост нежить второго класса. 

Другие, наоборот, с какого-то перепугу решили, что я, скромничая, выдумала неравнодушного прохожего. На самом деле никто меня не спасал, а я сама кинулась на рытольника и, за неимением подручных средств, голыми руками порешила бедолагу. Второй издох от разрыва сердца узрев, что я сотворила с его товарищем. Их даже не убеждало, что рытольника засыпало землей в результате взрыва артефакта, а у меня он вряд ли мог быть. Такое оружие не выдают первокурсникам.

Впрочем, сплетни меня не особо волновали, тем более что я знала – со временем они утихнут, надо только подождать. 

А вот что меня по-настоящему взволновало, это рассказ Талбота. Одногруппник, через несколько дней после происшествия поделился удивительными, но весьма печальными, фактами. Оказалось рытольники все же пришли куда надо. В ходе расследования нашли свежее групповое захоронение, в котором покоилось около десятка тел, и несколько одиночных могил аналогичной свежести. По данным следствия все усопшие были больны лисмой и умерщвлены не больше недели назад. 

Кто мог такое сотворить, не укладывалось в голове, но от одной мысли, что в Авердине завелся изощренный маньяк-убийца, который любит заражать своих жертв жуткой болезнью, волосы на голове становились дыбом.

Естественно, эту информацию Тал настоятельно просил держать в тайне, волнения среди народа ни к чему хорошему не приведут.

Как я и предполагала, болтать о злобной твари и ее укротительнице, то бишь обо мне, перестали через пару недель. Да и не до этого стало учащимся. Время на раскачку закончилось, и преподаватели начали свирепствовать на полную. Тут хоть бы успеть выспаться, а не языками чесать. Да и других новостей хватало. 

На носу у студенческой общины намечался огромный праздник, который все называли “Ночь Беды” или “Ночь Мертвых”. Девчонки уже во всю подбирали себе наряды, хоть до самого торжества еще больше недели оставалось, и сплетничали о том, кто с кем будет танцевать и сколько парочек в этом году образуется после праздничной ночи.

Я особо не участвовала в этих обсуждениях, надеть мне было нечего, а тратить копейки стипендии на ненужные тряпки не хотелось. Уже целых полбюджета было отложено на покупку теплого свитера, чулок, носков и плаща. Моя парка с Земли совершенно не подходила, а жаль… Я и так экономила изо всех сил, но осень поворачивала к зиме, по утру иже часто на траве можно было заметить заморозки. Я пока еще обходилась тем, что у меня есть, стараясь побыстрее перебегать из учебного корпуса в жилой и обратно, но тянуть больше некуда, придется завтра наведаться на рынок и в том же комиссионном магазинчике поискать необходимые вещи.

По дороге домой еще намечаю несколько дел на выходные и, наконец, ныряю в теплое фойе общежития. 

– Ох, деточка, – восклицает сердобольная вахтерша, мистрис Пуф. – Что же ты так оделась легко. На дворе, поди, не лето!

Она сочувственно смотрит на меня, зябко кутаясь в пушистую белую шаль.

– М-м-м-мне не холодно, – выстукиваю я зубами, и, во избежание последующих вопросов и нравоучений, быстренько шмыгаю к лестнице.

Как хорошо, что в эти выходные я остаюсь одна. Юлалия собралась домой, у них там какой-то праздник в семье намечается, который ни за что нельзя пропустить, иначе проклянут. Хоть с соседкой мы более-менее поладили, но иногда очень хочется побыть в одиночестве. Такие минуты после приюта воистину для меня бесценны.

Открываю дверь ключом и, включив свет, сразу же замечаю на своей кровати подозрительный конверт. Неужели Лали оставила мне письмо, так и не дождавшись после пар? 

Подхожу поближе и беру в руки странный бумажный пакетик, из которого, стоит только его перевернуть, мне в ладонь выпадает знакомое колечко. Где же я его  видела?

Глава 24

В памяти всплывает смутная картина, она не совсем четкая, а словно подернута какой-то полупрозрачной расплывчатой дымкой. Я вижу свои пальцы, маленькие, совсем детские, в которых верчу похожую вещицу, с любопытством разглядывая витиеватый узор, выгравированный на золотистом ободке. Кольцо висит на длинной цепочке, обвивающей шею женщины. Это мама… Моя мама… Это тепло, это ощущения уюта и защищенности в ее руках не спутать ни с чем. Но лицо родного человека, словно размытое пятно, и я, как ни стараюсь, а рассмотреть его не могу. Будто что-то отводит меня от самого главного, мешает разглядеть дорогие сердцу черты. И только ее голос, тихий, журчащий, сладкой музыкой звучит в ушах.  

Внезапно висок пронзает резкая боль, а воспоминание бесследно развеивается, как туман на солнце. Роняю подарок на покрывало и сдавливаю пальцами голову с обеих сторон, стараясь хоть таким образом унять пронзительную боль. Легонько, круговыми движениями массирую виски, и неприятные ощущения мало-помалу отпускают, а затем и вовсе прекращаются. Может, это следствие гипноза, которому гадкий психолог регулярно меня подвергал? Но сейчас я стараюсь думать совсем не о вероломном Юрии Федоровиче, а о внезапном подарке. Неужели весточка от родителей? 

Закусываю губу, чтобы сдержать навернувшиеся на глаза слезы, и дрожащими от волнения руками трясу конверт, вдруг там еще что-то есть – записка или послание. 

На кровать и в самом деле выпадает небольшой бумажный прямоугольничек. Сердце колотится в груди, как сумасшедшее. Подхватываю письмо и торопливо разворачиваю.

“Красотка, в следующий раз, я могу не успеть. С твоим талантом влипать в неприятности нужно что-то делать. Носи этот перстень всегда при себе, думаю, ввиду последних событий, он еще не раз тебе пригодится”.

И хоть письмо не подписано, не трудно догадаться от кого оно. Ашкай… Разочарование тонкой иголочкой покалывает где-то глубоко внутри, хотя внимание мужчины, не скрою, весьма приятно. Но как он сюда пробрался?

Подозрительно осматриваю всю комнату, ища следы проникновения, но ничего не замечаю. 

Даже если допустить, что Ашкай каким-то образом влез в окно, то, как он закрыл защелку на раме изнутри? Да и четвертый этаж, это не тот, на который вскарабкаешься без труда. Остается дверь. Но замок не взломан, я только что открывала ее ключом... Мысль, о том, что кто-либо чужой может спокойно пробраться в общежитие, меня пугает. Я ни на минуту не забываю о том, что за мной охотятся неведомые бандиты по какой-то неизвестной мне причине. Вот только ректор уверял, что пока я студентка, можно не переживать. В стенах академии мне опасаться нечего.

Может, Ашкай свой подарок передал через кого-то? Такое предположение кажется вполне разумным и на время успокаивает разбушевавшуюся в душе тревогу. Нужно будет Лали расспросить, был ли конверт, когда она домой собиралась.

Стоит посмотреть правде в глаза. Помимо учебы и дел насущных мои мысли то и дело возвращались к ковбою. С той поры я его больше и не видела, и вот теперь этот подарок... Для себя я решила, что Ашкай наведывался в столицу за своим перстнем, как я уже поняла, тот имеет особенное значение для мужчины, и, забрав оный,  вернулся в свое нагорье. А то, что ковбой оказался в нужное время в нужном месте, конечно, подозрительно, но каких только совпадений в жизни не бывает. Но теперь вот понимаю, что моего спасителя явно что-то задержало в столице. Неужели он причастен к тем ужасам, которые творились на кладбище?

Думать плохо о том, кто мне уже не единожды помогал, совсем не хочется, вот только меня уже однажды предал человек, которого я считала, что знаю, как свои пять пальцев, и которому я так безрассудно доверяла, а с ковбоем мы вообще знакомы без году неделю… 

На душе становится гадко от подозрений, которые невольно возникают, и оттого, как упрямо их отрицает сердце. Ошибаться снова, наступая на те же грабли, совсем не хочется, но, судя по всему, уже поздно. Мое глупое доверчивое сердце настойчиво твердит, что не мог Ашкай быть таким чудовищем, просто не мог...

Тряхнув головой, отгоняю печальные мысли и снова принимаюсь разглядывать подарок. Симпатичное украшение. И дорогое. Простой плоский золотой ободок украшен замысловатыми узорами, которые, если присмотреться внимательнее, складываются в надпись на незнакомом языке. Теперь я вижу, что это кольцо и то, из моих воспоминаний, не одинаковые, хотя и очень похожи, как братья. Так, словно их делала одна рука, один мастер. Может ли это быть зацепкой в поисках родителей? Хотелось бы надеяться...

Решив, что разберусь во всем чуть позже, прячу письмо и печатку в шкаф, где уже лежат земные вещи и волшебная паутинка. А секретов-то становится все больше и больше…

Глава 25

Металлический ободок кольца холодит обнаженную кожу под рубашкой, болтаясь в такт ходьбе. Я таки осмелилась надеть подарок Ашкая, справедливо рассудив, что если бы он хотел мне нанести вред, то была куча возможностей, чтобы сотворить желаемое менее энергоемким способом. И заморачиваться с подарком, добавляя себе лишних хлопот, совершенно не стоило. Но, чувствуя, что печатка совершенно необычная и редкая вещь даже в волшебном мире, стараюсь спрятать ее на себе понадежнее. Идею подкидывает как раз таки мое виденье, мама, судя по всему, тоже носила оберег на шее, а не на пальце. 

Я с легкостью нахожу знакомый комиссионный магазинчик и, приложив небольшие усилия, толкаю входную дверь. Колокольчик призывно звякает, зовя продавца, а пока он спешит мне на встречу, окидываю взглядом предложенный товар.

– Чем могу быть полезен, юная мисс, – улыбается невысокий седовласый старичок в разноцветной камизельке. – Меня зовут мастер Льюин, и я хозяин этой лавки. 

Любопытно, в прошлый раз меня обслуживала женщина. Может жена?

– Здравствуйте, – киваю в ответ, тоже выдавливая улыбку. Замерзшие губы решительно не хотят искривляться в желаемой фигуре. Сегодня ощутимо похолодало, и пока я добежала до базара, у меня уже зуб на зуб не попадал. Впрочем, даже в теплом зале магазина я по-прежнему продолжаю трястись. – Мне бы что-то из верхней одежды, подходящее по сезону.

Мужчина меряет меня профессиональным взглядом и, на секунду задумавшись, заявляет:

– Думаю, я могу вам предложить несколько подходящих вариантов.

На вешалке, к которой меня подводят, висит парочка премиленьких пальтишек, но мой взгляд тут же останавливается на темно-сером манто, с блестящими пуговицами и капюшоном, опушенным иссиня-черным мехом, настолько мягким и пушистым, что его хочется тут же погладить ладонью.

– Отличный выбор, – сразу же замечает мою заинтересованность продавец. – Цена конечно чуть дороже, но вы сможете в нем ходить даже зимой. Так выйдет вдвое экономнее.

Увещевания мастера Льюина заставляют меня задуматься, тем более что размер в точности мой, и пальто сидит на мне отлично. Я, по правде говоря, когда увидела цену, хотела сразу же перейти к более дешевым вариантам. Но мужчина ведь прав. Так я сэкономлю порядочную сумму, не тратясь на зимнюю одежду. 

– Хорошо, я его беру, – не удержавшись, все-таки провожу рукой по восхитительному меху, а затем достаю деньги из кошелька.

– Вы пока можете посмотреть другие товары, – мастер Льюин в приглашающем жесте обводит рукой зал магазина. – А я упакую ваше прекрасное манто.

– Это лишнее, – категорично заявляю, смягчая тон улыбкой. – Я, скорее всего его сразу же надену.

Мой отказ лишь отчасти продиктован именно этой причиной. На самом деле, я просто не хочу соблазняться другими не менее прелестными вещами, ведь моя девичья душа, будь она неладна, еще в самом начале заметила просто изумительное платье, которое кричало, нет, вопило не своим голосом, требуя купить его к балу. И не важно, что я планировала провести праздник дома за книгами, и наряд мне совсем ни к чему.

Но продавец не был бы профессионалом, если б не заметил мой взгляд, искоса кинутый на желаемое. 

– Примеряете, – тоном змея-искусителя предлагает он, уже снимая наряд с плечиков.

– Нет, что вы, – отрицательно мотаю головой, а руки сами тянутся к платью. “Ну, ведь за то, чтобы померить денег не берут, правда?” – уговаривает меня мой внутренний голос, а ноги уже спешат к примерочным.

Платье словно шили на меня, оно просто идеально подчеркивает фигуру, каждая выточка, каждая складочка воистину на своем месте, и я тут же жалею, что его примеряла. Теперь отказаться от покупки будет вдвое сложнее. 

С сожалением стягиваю наряд и аккуратно вешаю обратно на плечики. Такое мне точно не по карману.

– Что? Не подошло? – видя мой скорбный вид, тут же интересуется мужчина.

Тяжело вздыхаю в ответ, не вдаваясь в объяснения. Признаваться, что у меня элементарно не хватает денег как-то неловко. 

Отдаю вешалку с туалетом нахмурившемуся продавцу и, накинув теплое пальто, благодарю мужчину за помощь и прощаюсь.

– Подождите мисс! – уже возле двери останавливает меня громкий возглас.

– Да? – оборачиваюсь, удивленно поднимая брови. Что ему нужно? Я же вроде расплатилась за товар. 

– Мисс, у меня для вас есть предложение! – ошарашивает меня заявлением мастер Льюин.

Глава 26

– Какое? – подозрительно спрашиваю. Мастер Льюин, конечно, не похож на тех, кто способен обратиться с непристойной просьбой, но ведь внешность бывает обманчива.

– О! Не подумайте ничего плохого, мисс, – тут же восклицает хозяин лавочки. – Понимаете, мы с женой люди немолодые, и, у нас в последнее время не так уж много сил. К тому же мою Ребекку с недавних пор мучает жуткий артрит. Я вижу, что вы девушка серьезная и честная, и хотел вам предложить приходить вечером и убирать в нашем магазине. Это займет всего пару часов в день. Зарплата небольшая, но так вы сможете немного поправить свое финансовое положение, да и платье выкупить, я же вижу, оно вам очень понравилось.

Предложение действительно заманчивое, я это понимаю, но хватит ли у меня сил на учебу и работу? Стою в раздумьях, закусив губу. Что же делать? Но с другой стороны, если я буду питаться одной лишь овсянкой и чаем, то и сил на эту самую учебу не будет. К тому же сейчас я выезжаю на накоплениях, которые мне дал Ашкай, но они тоже не вечны.

– И вы сможете подбирать себе хорошую одежду и другие вещи по себестоимости, – продолжает уговаривать мастер Льюин.

Ну, как тут не согласится? После зимы идет весна, а там лето, новые траты…

– Хорошо, – киваю. – Когда мне приступать к обязанностям.

– Давайте завтра, – довольно потирает руки мужчина. – Приходите в шесть вечера. Оплата раз в неделю, в воскресенье. Понедельник выходной. 

Вот тебе и раз! Шла за зимним пальтишком, а нашла работу и наряд на праздник.

Мысленно благодарю высшие силы за содействие и, не прекращая улыбаться, спешу домой. В новом манто тепло и удобно, и улыбка всю дорогу не сползает с моего лица. Я уже мечтаю, что смогу купить на эти деньги. Наверное, целый килограмм яблок, нет два, а может и три. Я так соскучилась по свежим фруктам. В приюте финансирование было не большое, но раз в день нам всегда выдавали по какому-нибудь сезонному фрукту на второй завтрак – яблоко, банан или апельсин. Летом абрикосы и сливы – тут уж горстями можно было кушать. А часто нянечки и сами с дач привозили, чтоб порадовать ребятню. Но в этом мире я уже давно не лакомилась подобным деликатесом, стараясь тратить деньги лишь на необходимые вещи.

Задумавшись, я даже не понимаю, как налетаю на какого-то весьма крупного дядечку в воротах рынка.

– Смотри куда прешь! – грубо отталкивает он меня, и я наталкиваюсь спиной на еще одного прохожего. Невоспитанный гад продолжает идти своей дорогой, даже не задержавшись на секунду, словно ничего и не произошло.

– Мисс, с вами все в порядке? – интересуется, тот, на которого я налетела спиной и помогает мне выровняться.

– Да-да, все хорошо, – потираю ушибленный бок, куда локтем заехал мерзавец.

– Вам помочь? Может проводить домой. На улицах всякого отребья хватает… – участливо предлагает незнакомец.

– Ой, нет, спасибо, – смущенно отказываюсь я, только сейчас заметив, что человек, который мне так настойчиво помогает, весьма красив и богато одет. Интересно кто он и что тут делает? – Мне тут совсем недалеко идти. 

Внимание такого красавчика, конечно, льстит, но столь рьяное навязывание помощи немного пугает. Хотя, может такое поведение тут в порядке вещей…

Поспешно прощаюсь с незнакомцем, еще раз благодаря за участие, и бегу домой. Лучше сама, мне так спокойнее. Но, спеша по улице к академии, я еще некоторое время чувствую спиной заинтересованный взгляд прохожего. Пропадает он лишь тогда, когда я уже почти у ворот родной альма-матер, а в моем кармане новенького манто слышится странный хлопок, словно петарда взорвалась, и дым тоненькой струйкой сочится их прорези кармашка.

Нервно оглядываюсь по сторонам, не понимая, что это могло быть, но, не заметив никого рядом, аккуратно суну руку в карман и с удивлением достаю оттуда горсть пепла. Ничего не понимаю, откуда он тут взялся?

– Сень, чего застыла? – хлопает меня по плечу незаметно подошедший сзади Талбот. – Что-то случилось? 

– Не знаю, – рассеянно заявляю, продолжая разглядывать остатки чего-то в ладони.

Одногруппник меряет меня подозрительным взглядом, который тут же останавливается на моей находке.

– Ты что, уничтожила какой-то артефакт? – прищурившись, спрашивает он.

– Нет, ничего я не уничтожала, – качаю головой и коротко пересказываю, что произошло.

– М-да, – трет подбородок Тал. – Видимо у тебя в кармане был какой-то артефакт, который самоликвидировался. Какой точно не скажу, но запах и цвет дыма специфический… Тебе повезло…

Да уж, повезло… Вряд ли бы мне тайком пихали что-то хорошее в карманы. И я не удивлюсь, если это сделал тот, кто меня толкнул. Мне приютские мальчишки, которые некоторое время жили на улице и побирались, рассказывали о таких приемчиках, только делали они совсем наоборот – что-то вытаскивали из карманов зазевавшихся прохожих, как будто нечаянно толкнув их в толпе… Интересно, это кольцо так повлияло и спасло меня от неведомого артефакта? Рука сама тянется к оберегу и нащупывает его сквозь одежду. Спасибо, Ашкай...

Глава 27

– Ума ни приложу, зачем тебе работать? – непонимающе качает головой соседка. Она только-только приехала из дому, и едва успела разобрать вещи и разложить на столе всевозможные вкусняшки с праздничного стола, которые ей упаковали сердобольные родственники.

– Чтоб деньги были, – отвечаю, пережевывая очередную вкусность,  и запивая чаем. – Разве ты не знаешь, какая у нас стипендия? А мне вещи новые нужны, штаны спортивные, например. Не все ж у тебя одалживать…

Лали тихо вздыхает, отщипывая малюсенькие кусочки от пирога с вишнями...

– Да бери, мне не жалко. Все равно моя задница в них не влезает, а ты вот какая стройная, – печально изрекает она, продолжая потрошить шедевр кулинарного искусства, так и не попробовав оный.

– Зато ты аппетитная… Красивая, – отбираю у нее предмет издевательств, пока она в своей меланхоличной задумчивости не перепортила весь провиант. Нам на нем еще неделю жить...

– Я толстая, – обреченно говорит она, даже не заметив моих маневров, но принявшись теперь кромсать воздушные вафли.

– Глупости не говори, – хмурюсь, не понимая, что на нее нашло. Как правило, Юлалия весьма довольна и собой, и жизнью. – Откуда ты это взяла?

– Жених сказал, – уныло заявляет подруга и, немного подумав, все-таки берет кусочек тортика и принимается его жевать с таким видом, будто это не вкуснейший бисквит, политый заварным кремом, а брусок сухого дерева. – Он всегда говорил, что ему нравятся изящные женщины. А у меня слишком фигуристая фигура...

– Дурак твой жених, – с негодованием констатирую я. – Вдумайся сама “фигуристая фигура” – это ли не каламбур? Ты изящная, женственная, красивая. На твою “слишком фигуристую фигуру” полпотока облизывается!

Девушка возмущенно фыркает, но я успеваю заметить, как ее щеки заливает румянец удовольствия, и добиваю ее еще одной новостью.

– И кстати, о тебе вчера спрашивал Ирнест, – небрежно заявляю, раздумывает, не съесть ли мне еще чего-нибудь, но живот протестующе урчит, и я сдаюсь, откидываясь на спинку стула. Пора прекращать чревоугодничать.

– Что прям так и спрашивал? – смущенно допытывается Лали.

Вот зря она на меня сердилась во время первой встречи, видно ее оголенные ножки все-таки произвели на Ирнеста неизгладимое впечатление.

– Да, – уверенно киваю. – Я его на кухне повстречала. А он и заметил, что тебя что-то на выходных не видно. Может, скучал?

– Скажешь такое, – снова фыркает соседка, но я же вижу, как у нее мигом поднимается настроение, а с ним просыпается аппетит, и от куска торта в мгновение ока не остается ни крошки.

– Ладно, что мы все обо мне, да обо мне, – переводит разговор на другую тему Лали. – Ты мне лучше расскажи, во что ты вляпалась…

– Я? – мои брови взлетают вверх и теряются где-то в волосах.

– Ты-ты, – хмыкает соседка. – Мне твой одногруппник поведал, Талбот, кажется. Спросил, как ты себя чувствуешь после того случая с взрывом артефакта.

– Вот Тал, язык без костей, – ворчу я. – Он что всему курсу растрезвонил о том, что со мной случилось?

– Не мели ерунду. Он просто переживает за тебя и знает, что мы живем вместе и дружим. Ну, рассказывай! – внезапно перескакивает обратно на интересующий ее вопрос. – Избежать этой темы я тебе не дам, так и знай.

Обреченно вздохнув, делюсь с Юлалией подробностями вчерашнего происшествия, естественно умолчав о подарке Ашкая и о том, что меня преследуют наемники.

– Знаешь, что… – задумчиво тянет подруга. – Дай-ка мне немного этого пепла. Я папе отошлю. Он у меня в алхимической лаборатории работает и сможет узнать, что это был за артефакт.

– Не надо, Лали, – качаю головой. – Я не хочу проблем… Что ты ему скажешь? Что на твою соседку напали?

– Нет, конечно, а то не видать мне тут учебы, как своих ушей. Родители не упустят возможности обратно затащить меня домой, – вздыхает Юлалия. – Я скажу, что это задание по алхимии. Дополнительное. Факультатив, например… Так, что давай и не бойся.

Глава 28

А пока я делаю из бумаги небольшой конвертик и отсыпаю в него немного пепла, соседка, задумчиво поерзав на стуле, внезапно изрекает.

– Интересно, что же уничтожило этот артефакт? 

Я от неожиданности едва не рассыпаю остатки уничтоженного прибора, но, преодолев волнение, таки заканчиваю процедуру. И уж затем, повернувшись к Лали и передав ей конверт, озвучиваю версию, в которой не требовалось бы раскрывать наличие у меня кольца.

– Может, это академия так повлияла? Взорвался он, когда я была уже возле самых ворот, – стараюсь казаться спокойной и уверенной, мысленно скрестив на удачу пальцы. Хоть бы Юлалия удовлетворилась этим объяснением.

Но соседка так и не успевает ничего ответить, хотя награждает меня подозрительным взором. А в нашу дверь раздается громогласный стук, вслед за которым эта самая дверь резко открывается, и в комнату врывается слегка всклокоченный Кейн.

– Есения, ты как? Почему мне не сказала? –  тут же бросается ко мне парень.

Я ошарашенная таким заявлением, отпрыгиваю назад, стремясь увеличить между нами расстояние. Какая муха его укусила?

– Что не сказала? – вскрикиваю, выставив перед собой руки.

– Что тебе подсунули дарку! – хмурится он, придирчиво оглядывая меня с головы до ног.

– Что? Чего? – не понимаю я, кидая взгляд на подмигивающую мне Лали. 

– Кейн, будешь чай с тортом? – внезапно интересуется она и в приглашающем жесте отодвигает стул возле себя. Парень еще пару секунд буравит меня странным нечитаемым взглядом, а затем, улыбнувшись в своей обычной добродушной манере, кивает:

– Не откажусь. Тортами меня давно уже не потчевали… А дарка – артефакт с сюрпризом, – объясняет гость уже более спокойным тоном. 

Ну, Талбот, ну погоди. Воистину, болтун – находка для шпионов. Может ему бы сразу написать транспарант с информацией о моих приключениях и не морочится, пересказывая всем и каждому, а то ведь так и язык отсохнуть может от трудов праведных. Не ожидала от него такого словоблудия, не ожидала...

– Дарку незаметно прикрепляют к одежде, либо подкидывают в карман или сумку, – тем временем продолжает Кейн, уже успев умостится на стуле и придвинуть к себе блюдце с двумя огромными кусками десерта, отрезанных щедрой рукой Лали. – Выглядят они по-разному, от обычной перьевой ручки до вычурного дорогого украшения, в зависимости от того, для чего служат и кому предназначаются.

– И для чего же они служат? То есть, могут служить?  – тут же интересуюсь, принимаясь возится в шкафу в поисках теплого свитера, вечером, когда буду возвращаться с работы, может ощутимо похолодать. Метеорологический артефакт даже снег ночью обещал, но он и соврать способен. 

– Для разных целей. Ну, например, есть “забывашки” – стирают память от нескольких минут до часа с момента начала действия, есть “соньки” – от них ужасно хочется спать, “агрессоры” – вызывают неконтролируемую злость и раздражение, “подчинялки” – навязывают нужное действие, – увлеченно перечисляет Кейн, забыв об угощении. 

– А убить он может? Или сильно покалечить? – обеспокоено спрашивает Лали, буквально на полсекунды опередив меня с этим вопросом.

– Нет, дарки не для этого предназначены, – уверенно отвечает парень, но, заметив, что кроме свитера, уже уложенного в сумку, я извлекаю из шкафа пальто, восклицает. – Стоп, Есения, а куда это ты собралась так поздно?

– На работу, – хлопаю глазами, немного удивленная таким требовательным тоном.

– На какую работу? – прищуривается друг. И что-то мне совсем не нравится этот его прищур.

– На такую работу, – хмыкаю, натягивая манто.

– Никуда ты не пойдешь! – категорично заявляет он, вскакивая на ноги.

Кидаю обеспокоенный взгляд на Юлалию, не понимая, что на нашего гостя нашло. Но та лишь хитро улыбается, наблюдая за нашим спором.

– Пойду, – спокойно отвечаю, решив проигнорировать его требовательный тон. Тоже мне “мамочка”. – Мне нужно на что-то жить. И вообще, чего это ты решил взять на себя роль тревожного родителя? 

– Тебе дарку подкинули, – с нажимом произносить парень, так, словно я этот малюсенький факт своей биографии внезапно забыла.

– Ну, как я поняла, дарка эта не убивает, – пожимаю плечами. – А вот с голоду и холоду помереть можно запросто. Тем более, уверена, она ко мне попала по ошибке.

– А если нет? – Кейн, словно невзначай,  преграждает мне путь, закрывая собой входную дверь.

– Так ты мне что, предлагаешь, вообще из комнаты не выходить?! – изумленно поднимаю брови. – Может, мне еще и в шкаф прятаться – вдруг по дороге на пары меня кроты под землю утащат?

Лали прыскает от смеха, Кей краснеет от злости.

– Ладно, – спустя минуту кивает он каким-то своим мыслям. – Но на работу и с работы тебя буду провожать я. Твое умение находить неприятности просто поразительно.

Эм… вот это заявочки…

Глава 29

Когда мой гнев немного стихает, и я перестаю сама себе напоминать закипающий чайник, до сознания, наконец, доходит, что мне предложил Кейн.

– Ты меня за ручку, что ли, водить собрался? – немного ехидно уточняю, стараясь скрыть удовольствие. Внимание парня приятно, чего уж отрицать. Только вот ему это знать совершенно не обязательно.

– Могу и за ручку, – хмыкает он, ничуть не обидевшись. 

Ой, пускай водит, мне и в самом деле не помешает защита, да и компания веселая тоже.

– Ну, если ты настроен столь решительно… – с обреченным видом сдаюсь на милость победителя. – То тебе следует поспешить. Мне на работу к шести, и в первый день я опаздывать не собираюсь.

– Жди меня внизу, я мигом, – на ходу бросает Кей и выбегает из комнаты. 

– Учти, если через пять минут не появишься, я иду сама, – кричу ему вдогонку, обувая сапожки. Интересно, услышал или нет?

Услышал или нет Кейн мои грозные слова, остается для меня тайной за семью печатями, но появился парень вовремя, на ходу натягивая свою обычную потрепанную кожаную куртку. 

– Тебе не будет холодно, – скептически смотрю на это одеяние на рыбьем меху.

– Я горячий парень, – умильно дергает бровями друг. – Если надо, могу и тебя согреть. 

– Премного благодарна, – вздергиваю подбородок, не поддаваясь на шутку. – Но с этой миссией прекрасно справляется пальто.

На улице уже наступили глубокие сумерки и зажглись уличные фонари. А погода и впрямь испортилась. Пронзительный колючий ветер то и дело, треплет полы моего пальтишка, и я зябко ежусь от каждого его порыва. А Кейну все нипочем. Он идет, расправив плечи, словно на нем не тоненькая косуха, а медвежья шуба.

– Ты обязана рассказать о дарке ректору Эзофилусу, – внезапно заявляет он.

– Зачем? – удивленно округляю глаза и вглядываюсь в лицо своего провожатого. Шутит? Нет, не похоже.

– Он должен знать, что на его студентку напали, – гнет и дальше свою линию парень и даже останавливается, чтоб пристально заглянуть мне в глаза, схватив за плечи.

–- Как будто у него своих проблем нет, – отвожу взгляд, стараясь смотреть куда угодно, только не на друга. Не привыкла я как-то делиться своими проблемами с посторонними.

– Это его обязанность, – пальцы на моих плечах сжимаются чуть сильнее. – Пойми, пока мы учимся в академии, мы под ответственностью преподавателей, и такие вещи им знать положено.

Ну, раз так, наверное, стоит. 

– К тому же, даже если дарка предназначалась не тебе, – продолжает дальше Кейн, отпустив меня, но, сразу же сцапав за руку, как будто переживая, что я могу в любую секунду удрать. – Представь, что под ее действие попал кто-то другой и совершил преступление. Представила? – коротко киваю в ответ. – Как думаешь, должна стража знать, что кто-то пытался повлиять на преступника, чтоб он не по своей воле сделал что-то плохое, например, заснул на посту, или напал на банковского работника, устроил в магазине погром? Мы же не знаем, какое действие было у артефакта.

Пока Кейн растекается мыслью по древу, я и сама уже понимаю, что нужно уведомить ректора о происшествии.

– В понедельник зайду, – тихо ворчу в ответ. Мне не нравится, когда меня поучают, но слова Кейна более чем справедливы, а я не идиотка, чтобы их игнорировать из чистого упрямства.

– Вот и умница, – треплет меня по волосам парень, но я раздраженно натягиваю капюшон. Не люблю, когда трогают мои волосы.

Окна в магазине приветливо светятся ярким желтым светом множества светильников, и я под звон дверного колокольчика с наслаждением ныряю в тепло помещения.

– О, мисс Есения, – выходит мне навстречу мастер Льюин. – Вы точны, как башенные часы! – говорит он, под звук курантов этих самых часов, отбивающих шесть вечера. – И с вами молодой человек. Это же просто прекрасно!

Я непонимающе хмурюсь, буквально спиной ощущая раздражающее довольство Кейна, но здороваюсь вполне приветливо и принимаюсь снимать верхнюю одежду, пока мужчины знакомятся, пожимая друг другу руки. 

– Я и сам думал вас домой после работы провести, но молодой и сильный мужчина гораздо лучше, чем старик, верно? – задорно подмигивает мне хозяин лавочки, не забыв при этом смерить испытывающим взором моего будущего охранника.

– Зачем? – несказанно удивляюсь, повязывая на талию фартук с большими карманами, где можно хранить разную нужную в работе мелочевку.

– Да что-то неспокойно в последнее время в нашем городе, – вздыхает мастер Льюин, кидая настороженный взгляд на темень за окном. – Люди начали пропадать. В основном бродяги, но и несколько приличных горожан исчезло. Их потом на Старом кладбище нашли в братской могиле. Зараженных лисмой. Слышали об этом страшном случае?

Осторожно киваю, обмениваясь с Кейном понятливыми взглядами. Что творится в этом городе?

Глава 30

Впрочем, разговоры разговорами, а мне работать нужно. Получив от хозяина лавочки и теперь уже своего непосредственного начальника четкие инструкции, а от его жены положенный для работы инвентарь, приступаю к делу, а мужчины остаются чесать языками. 

Любопытно,  Кейн собрался ежедневно ждать меня час или два пока я закончу работу, с видом бдящего стража? Неужели других занятий нет, более… хм… интересных?

Ловко орудуя тряпкой, веником и шваброй, благо, в приюте славно поработали над нашим трудовым воспитанием, краем уха прислушиваюсь к разговору мужчин, который сперва ведется вокруг старого погоста, а потом перескакивает на пропавшую семью маркиза Лоренса. 

Однажды ночью, когда сам мужчина был в отъезде, проверяя на пристани свои корабли с новыми ткацкими станками для фабрики, заказанными в соседней Манории, его жена и двое детей бесследно исчезли из своих постелей. На поиски несчастных отправили пол-управления стражи и тайную полицию. Да все бестолку. Семья Лоренсов, как в воду канула. А за ними и сам маркиз куда-то пропал. Уже недели три от него ни слуху, ни духу.

– Маркиз, если мне не изменяет память, был весьма лоялен к предыдущему правителю, королю Михаэлю и его наследнику принцу Николасу, – небрежно замечает Кейн, разглядывая на витрине кожаную сумку с множеством карманов, заклепок и потайных отделений. Честно говоря, я и сама на эту вещицу глаз положила, но цена на нее ощутимо кусалась.

– Да-а-а, так и было, – задумчиво тянет мастер Льюин, кидая опасливый взгляд за окно, словно страшась, что их может кто-нибудь подслушать. – Только чего уж прошлое воротить… Простому люду нет дела до разборок высших, тут хоть бы на хлеб заработать…

– Вот и я так говорю, – беззаботно усмехается парень, отрываясь от созерцания товара. – Что нам до того, кто при власти? Все они одним миром мазаны…

На этих словах хозяин лавочки немного мрачнеет и снова беспокойно оглядывается.

– Не все, – тихо, едва слышно добавляет он себе под нос, ни к кому в частности не обращаясь. Да и слышу я его слова только лишь потому, что стою совсем близко, вытирая пыль с полок. Это он про прошлого короля, что ли? Как там его... Михаэля?

– Мастер Льюин, я все сделала, – заканчиваю полировать витрину и с наслаждением потягиваюсь. 

– Милая, будь добра, разложи еще свежие газеты на журнальном столике для посетителей, и можешь быть свободна, – уже кричит мне откуда-то из подсобки шеф, который умудрился привлечь Кейна к какой-то тяжелой мужской работе. И как он там так бысто оказался? Я даже и не заметила, увлеченная работой...

Мастер Льюин за эти пару часов как-то незаметно перешел на более близкое ко мне обращение, нежели официальное мисс Есения, и я не возражала. Старичок оказался очень милым, добрым и даже в некоторой мере заботливым.

Принимаюсь сортировать газеты, раскладывая самые свежие сверху. Композиция моя чем-то напоминает раскрытый веер, но зато так удобнее просматривать, сразу же видна дата выхода печатного издания. “Вееров” получается два. Один для женщин с модными тенденциями этого сезона, а второй – мужской, с политическими новостями и прорывами в сфере промышленности и науки.

Еще с минуту полюбовавшись на дело рук своих, уже собираюсь вставать с мягкой кушетки, на которой сижу, но меня что-то останавливает. Глаз цепляется за фотографию мужчины прямо на первой странице одной из газет. Раньше я как-то не обратила на него внимания, больше на даты смотрела, но сейчас черно-белое изображение буквально притягивает меня.

Осторожно, чтоб не нарушить всю конструкцию, вытаскиваю нужную газету и уже внимательнее всматриваюсь в черты лица изображенного на ней человека. Где-то я его уже видела… Только вот где?

Как гласит статья под ним, это и есть тот самый пресловутый маркиз Лоренс, который пропал невесть куда. Очень умный дядька был, между прочим. Вовсю двигал технический прогресс на своих ткацких фабриках, помимо политической карьеры занимался коммерческой деятельностью, не гнушаясь простой работы, хоть это и не пристало титулованной особе, а также вкладывался в науку и жертвовал на благотворительность немалые суммы. 

– Почему ты мне настолько знаком, а маркиз? – задаю я вопрос фотографии. 

Мне кажется, что я видела этого человека вживую, не на изображениях. Вспомнить бы где…

Тихо вздыхаю и кладу газету на место. Может как-нибудь потом придет на ум…

Громкий вскрик, раздавшийся из подсобки, заставляет меня тут же вскочить, но я не успеваю кинуться на помощь, как в дверях показывается Кейн, закинувший на свое плечо руку слегка прихрамывающего мастера Льюина.

– Что случилось? – испуганно спрашиваю.

– Не волнуйся, милая. Ничего страшного, – усмехается старик. – На ногу коробка упала. Скоро пройдет.

Я вижу, что и в самом деле травма не слишком серьезная, и облегченно вздыхаю. Но перед глазами тут же встает совершенно другая картина. Совсем недавно Кейн также поддерживал совершенно другого человека. Больного прохожего с поразительно знакомым лицом... 

Кажется, я вспомнила, где я видела вас, маркиз Лоренс.

Глава 31

Мне все в приюте говорили, что если я себе в голову что-то втемяшу, то это уже непоправимо, зубами выгрызу, но добьюсь. А тут, похоже, нашла коса на камень. 

Кейн смотрит на меня чистым невинным взглядом младенца и продолжает утверждать, что знать не знал, кто этот прохожий, и в тот день его отвел в городское управление. А там уже стражники, следуя правилам, составили протокол и отпустили парня восвояси. Лоренса же обещали доправить в лечебницу, где ему окажут необходимую помощь.

Смотрю скептически исподлобья и не знаю, что сказать. Причин не верить словам друга у меня нет, но что-то царапает внутри, скребется, как кошка лапкой, не позволяя полностью откинуть сомнения.

А на следующий день после пар, я все же послушав совета Кейна, иду на поклон к ректору, прихватив с собой и остатки пепла – авось понадобится. 

Но его секретарша, мистрис Дашил, лишь удрученно разводит руками.

– Извини, милая, – говорит мне она, поправляя на переносице очки. – Профессора Эзофилуса нет. Он на конференции в Ладоне, будет через неделю. Но ты можешь обратиться к своему куратору, профессору Квинтину, если тебе нужна помощь.

– Нет, спасибо, – качаю головой. – Я по личному делу.

– Ну, тогда приходи в следующий понедельник, – дарит мне на прощанье приветливую улыбку женщина. – Он уже должен вернуться к тому времени.

Отвечаю ей точно такой же улыбкой и, попрощавшись, выхожу из приемной. 

И что теперь? В принципе, мне не горит, и я вполне могу подождать, пока не объявится ректор. Хотя признаюсь честно, ввиду последних событий, ходить вечером по городу становится все страшнее и страшнее. Успокаивает наличие подарка Ашкая, который не снимаю даже, когда ложусь спать или в душе, и то, что меня вызвался провожать Кейн. Я, конечно же, могу себя успокаивать и утешать, что все это просто совпадения, но, оценивая события трезво, понимаю, что если в истории с рытольником я вполне могла оказаться не в то время и не в том месте, то дарку мне подсунули явно намеренно. Узнать бы, чего от меня они хотели. И кто…

Мои раздумья прерывает звонок, возвещающий о начале пар. Рысью кидаюсь к ступенькам и мчу в лабораторию алхимии, факультатив с магистром Бертон никто не отменял.

Вбегаю в аудиторию в последнюю минуту, и, бросив сумку на пол, заскакиваю на стульчик. О моем марафоне свидетельствует лишь затрудненное дыхание и раскрасневшиеся щеки.

Преподаватель кидает на меня осуждающий взгляд, но замечание не делает, предпочитая продолжить лекцию дальше.

– И так, – чуть откашливается она, собираясь с мыслями. – Сегодня мы изучим растворение сплавов и их качественный анализ. Лучшими растворителями для сплавов являются серная и азотная кислоты. Не смотря на то, что летучие соединения во время этих реакций не образуются, работать вы все равно будете под вытяжкой. Перед концом реакции нагреете раствор на водяной бане, затем выпарите досуха и проведите качественный анализ обычным способом. Сейчас я каждому раздам по образцу, а в конце занятия жду от вас подробных отчетов. Вы должны будете мне описать, что это был за сплав и почему вы так решили.

Работа увлекает меня не на шутку. Я полностью погружаюсь в качественный анализ выданного мне образца, мало обращая внимание на творящееся вокруг, и ровно через полтора часа сдаю тетрадь с выполненной лабораторной и пространственно описанными к ней выводами. Вслед за мной, свои работы сдают и остальные.  

Сегодня снова очередь дежурить моя и Гисберта. Мы шутливо переговариваемся, вытирая столы и обсуждая сегодняшние задания. Уборка идет споро и весело, пока мне на плечо не опускается чья-то теплая ладонь.

Тихо вскрикиваю, вздрогнув и уронив губку, которой старательно скребу столешницу, и резко оборачиваюсь.

– Ухольники бородатые! Снова ты?! – ошеломленно восклицаю, глядя в светло-серые глаза Джера.

– Я, – самодовольно отвечает парень, видимо напрочь забыв, что в прошлый раз он подобным образом лишился своей шевелюры. – У тебя, мелочь, сегодня в магазине выходной? – удивляет своим вопросом блондин.

– Ну, да, – правдиво отвечаю, пока не понимая, к чему он клонит. 

– Отлично. А завтра тебе к шести там быть, правильно? – он бесцеремонно хватает кончик моей косы и принимается вертеть ее в руках.

– Правильно, – снова подтверждаю, стараясь не замечать нарушение с его стороны моей личной границы. Пока в моей душе царит лишь растерянность и смятение. Чего ему нужно от меня?

– Тогда жду тебя в фойе общежития ровно в полшестого. Не опаздывай! – улыбается Джер в предвкушении, словно кот, наконец, поймавший безумно аппетитную мышку, за которой очень долго охотился.

– Зачем? – непонимающе хмурюсь. Мне решительно не нравится его настрой. Мышкой в его лапах я быть не желаю ни капли.

– Затем, что на работу тебя проведу я, – не отстает от моих волос наглый блондинистый сноб, да еще и принимается щекотать их кончиком то мою шею, то нос.

– Подожди, я ничего не понимаю, – вырываю у него из рук косу. – Почему ты?

Тревога внутри нарастает, как и ощущение того, что я нахожусь в эпицентре чего-то жуткого и опасного. Куда делся Кейн? Связано ли это с моими расспросами о маркизе, или снова чистое совпадение?

– Потому, что у Кейна нарисовались кое-какие личные дела и я вместо него, – ошеломляет меня заявлением блондин. И это меня ни капли не успокаивает.

Глава 32

– Благодарю, что поставил меня в известность, но я не переходящее знамя, – нет Кейна – без него обойдусь, или Талбота попрошу меня проводить. Он-то в курсе моих приключений, и мой страх идти одной у него не вызовет ненужных вопросов.

– Переходящее что? – хлопает глазами Джер. – Впрочем, не важно. Думаешь, мне хочется тратить свой вечер на какую-то малявку? Но я обещал!

– Я освобождаю тебя от твоего обещания, – заявляю с величественным видом королевы.

Джер скрежещет зубами, аки дракон огнедышащий, но, справившись с яростью, безапелляционно возвещает, чеканя каждое слово.

– Я сказал другу, что ты будешь под моим присмотром, и я выполню это! Даже если мне придется волочь тебя на плече.

Задыхаюсь от возмущения. Может, он, в самом деле, принц? Так приказывать и повелевать людьми, искренне считая, что их слово закон, способны те, кто всю жизнь этим только и занимался.

– И учти, малявка, – опирается ладонями о край столешницы по обе стороны от меня парень. – Если тебя не будет на месте в назначенное время, я поднимусь за тобой в комнату и сделаю то, что тебе не понравится… Обещаю... 

– Есения, помощь нужна? – возникает за плечом моего собеседника встревоженное лицо Гисберта. 

С сомнением оглядев субтильную фигуру одногруппника, мощный разворот плеч блондина и опасный блеск в его глазах, отрицательно качаю головой.

– Нет, Гис, это у нас дискуссия такая… Дружеская... – широко улыбаюсь парню.

На лице Джера тоже появляется улыбка, но не добродушная, как у меня, а победная, с некоторой долей ехидства. И сомнений в том, кому она предназначается, не возинкакет.

Гисберт пожимает плечами, но рядом маячить не перестает. Столь демонстративная защита вызывает у меня умиление и искренне трогает. За меня никто не заступался до сих пор. Разве, что Юрий Федорович, но о нем помолчим…

Блондин, видя, что я сдаюсь, небрежно треплет меня по голове, не взирая на мои попытки уклониться от этой сомнительной ласки. И чего они все к моим волосам прицепились? А затем, победно насвистывая, уходит, словно только что не рычал на меня, как дикий зверь в порыве бешенства.

Надо ли говорить, что когда наступает вторник, и приходит время идти на работу, вся дорога проходит в напряженном молчании? То ли мой провожатый не отличается особой разговорчивостью, то ли дело все-таки во мне. И мне бы насладиться  этой тишиной, особого дискомфорта от молчания я не ощущала никогда, но в моей голове появляется новая идея – попробовать вытянуть информацию из Джера. Не факт, что это получится, но не воспользоваться шансом я не могу. 

– Джер, а помнишь того прохожего? – решаю сразу же взять быка за рога…

– Какого? – падает на мороз парень. Как будто мы еще когда-нибудь гуляли вместе и встречали подозрительных личностей.

– Больного прохожего. Ты сказал у него лисма, – уточняю я. – Которого Кейн отвел в участок.

Тут уж никак не выкрутишься, я довольно-таки четко обрисовала ситуацию.

– М-м-м-м… – тянет блондин. – Того прохожего? Помню… 

То, что парень явно что-то скрывает, избегая смотреть мне в глаза, видно и невооруженным глазом.

– Ты знал, что это пропавший без вести маркиз Лоренс? – вот чувствую я, что мое похищение как-то связано с этим случаем. Чувствую и все, хотя пока и не могу объяснить как. И расспрашивать вредного Джера мне приходится не из праздного любопытства. Был бы ректор тут, я, может, и задала бы эти вопросы ему, Химера явно указал, что профессору Эзофилусу можно доверять. Кстати, ректор… Нет его… И Кейна нет… Это связано? Или снова совпадение?

– Нет. Не знал, – с нажимом произносит парень. По тому, как шумно он дышит, а на щеках играют желваки, понимаю, что блондин уже достиг точки кипения. 

Ладно, оставим эту тему и перейдем к другой…

– А где сейчас Кейн? – невинно спрашиваю, хлопая ресницами и громко вздыхая. 

Пусть думает, что я из девичьего любопытства его допрашиваю. Слишком рьяный интерес ко всем этим делам может вызвать подозрения, а я пока не знаю, можно ли доверять Джеру. Если те, кто на меня охотятся, сумели подложить дарку, да еще и устроить тот случай с рытольником на кладбище – между прочим, Джер должен был быть в группе боевиков, но в тот день отсутствовал – то вполне возможно, что за мной следят… И блондин вполне способен сливать информацию тем, кто за мной охотится. Или Кейн… Или оба… Вот ухольники бородатые...

– Далеко. У него дела? – ограничивается кратким ответом мой провожатый, обдавая меня горящим взглядом.

– Какие дела? – продолжаю усиленно строить из себя “девочку-девочку” и подкрепляю данный образ еще одним горьким вздохом. – У него, наверное, невеста есть, или любимая…

– Семейные дела. Которые тебя не касаются, – отрезает мой собеседник.

 Ясно... Значит, дальнейшие расспросы ответов мне не принесут. А вот мои подозрения насчет этих бравых молодцев все более и более усиливаются. И по брошенному на меня колючему взгляду, становится понятно, что и Джер насчет меня начинает что-то подозревать. Не слишком ли я настырно допытываюсь?

– Признайся, принц – это кто-то из вас двух! – намеренно ошарашиваю его новым выбросом, пытаясь сбить с толку.

Блондин спотыкается на ровном месте...

Глава 33

Минуту он стоит, не шевелясь, а затем его плечи начинают подозрительно подрагивать. Упавшие на лицо пряди блондинистых волос, полностью скрывают от меня его выражение, хотя по затянувшемуся молчанию догадываюсь, что что-то не то. Не может быть! Я попала пальцем в небо? Затем слышится сдавленный хрюк, и я понимаю, что эта зараза смеется. Он ржет, аки конь Пржевальского, согнувшись пополам и опершись ладонями о колени, не в силах вымолвить и слова.

Надувшись, складываю руки на груди и жду, когда Джер придет в себя. Обидно до ужаса…

– Ну, ты даешь, малявка, – спустя несколько минут, едва дыша от смеха, хрипит парень, вытирая выступившие слезы. – Только не говори, что и ты умом тронулась, как все эти глупые курицы?

Продолжаю обиженно сопеть, ничего не отвечая на это заявление. Чувство стыда становится непреодолимым… Вот гад белобрысый!

– Я тебе сейчас открою один секрет, мелочь, – парень выпрямляется и с заговорщицким видом склоняется к самому моему уху. Я стараюсь держать голову прямо и строить из себя ледяную королеву. Ведь на сто пудов уверена, сейчас снова какую-то гадость ляпнет. – Некоторым людям поразительно идет молчание… – говорит он, в точности оправдывая мои ожидания.

***

Кейн возвращается через несколько дней, немного уставший и задумчивый, но от обязанностей вести меня на работу не отказывается, освобождая блондина от этой непосильной ноши. И я, и Джер с облегчением воспринимаем смену караула, хоть и пытаемся вяло сопротивляться, в кои то веки, проявив поразительное единодушие, ввиду того, в каком состоянии находится друг.

И хоть вопросы так и просятся соскочить с языка, я, проявив огромное усилие, сдерживаю свою любопытную натуру, так и не озвучив их. Кейн не на шутку чем-то озабочен, но вряд ли он поделится со мной этими заботами. Впрочем, у меня и своих хлопот хватает.

К концу недели я выкупаю свое шикарное платье и получаю от мастера Льюина внеурочный выходной. Бал должен начаться в восемь вечера, но ведь мне, как и любой другой девушке, нужно основательно подготовиться.

С косметикой и укладками я не дружила совсем, предпочитая обходится без первой и ограничиваться косой или небрежным пучком во втором случае. И как хорошо, что у меня есть Лали. Моя неугомонная соседка быстренько берет меня в оборот и за каких-то минут сорок превращает из Золушки в принцессу. Ибо, когда я оборачиваюсь к зеркалу, чтоб увидеть свое отражения, чувствую себя именно так. Девушка из зазеркалья совсем не похожа на отчаянного сорванца Сеньку, а выглядит леди Есенией, утонченной, элегантной и... взрослой. 

Нежно-кремовое платье открывает ключицы, подчеркивает талию и расходится пышной юбкой к полу. Витой узор охватывает коротенькие рукавчики на плечах, делая их ажурными и невесомыми, струится по груди и подолу, добавляя наряду изысканности и даже какой-то... аристократичности. Вот зуб даю, что его не постеснялась и одеть сама королева. Дополняют образ потрясающе красивые туфельки в тон, одолженные неизменной подругой, благо размер ноги у нас с соседкой полностью совпадает.

Сама Юлалия тоже выглядит эдакой Снежной Королевой в своем кипенно-белом платье, усыпанном искрящийся в свете ламп бриллиантовой крошкой. В подобранных в высокую прическу светлых локонах сверкает серебристая диадема. Уж не для Ирнеста она так наряжается, бал-то для всех курсов? Хотя, почему бы и нет? Лали не помешает почувствовать себя неотразимой и привлекательной, после того, что ей наговорил ее козел-жених. Ручаюсь, сегодня у нее от кавалеров не будет отбоя…

К учебному корпусу, в зале которого будет проходить бал, мы перебегаем в считанные минуты, накинув на платья теплые пальто и надев зимние сапожки. А, сдав верхнюю одежду в гардероб, там же и переобуваемся в туфли.

Юлалия первая проскальзывает в распахнутые двери зала, из которого доносится музыка, я же, замешкавшись у зеркала, немного отстаю. Кидаю последний взгляд на свое отражение, поправляю выбившийся из прически непослушный локон и тоже собираюсь уже шагнуть за соседкой, но испуганно замираю. Из зеркала на меня смотрит Химера. В его серо-голубых кошачьих глазах разгораются желтые искры, как маленькие лучистые солнышка на фоне летнего неба. Сердце пропускает удар и проваливается куда-то в пустоту, а все мое тело охватывает нервная дрожь. Что-то случится! Чувствую! 

Глава 34

Это наваждение длится всего лишь миг, но оставляет дурное послевкусие.

Встряхиваю головой, отгоняя неясную тревогу, и, смело взявшись за ручку двери, толкаю деревянную створку.

Привычный актовый зал сверкает тысячью огней, которые осыпаются с потолка, словно брызги золотистого дождя, загадочно мерцая в свете свечей. Стены украшены муляжами всевозможных фантастических тварей, то тут, то там возвышаются небольшие пирамидки из пузатеньких оранжевых тыковок, которые щерятся мне щербатыми улыбками на своих кривоватых рожицах. Музыка призывно звучит, приглашая в пляску, и некоторые парочки уже вовсю зажигают на танцполе.

Фигуры танца ничуть не похожи на те, что мне доводились видеть на наших дискотеках в приюте – иногда и детдомовцам устраивали праздничное веселье – но отчего-то кажутся смутно знакомыми. Может, по телику видела что-то похожее. 

Юлалия, узрев меня, тут же тащит в общий круг, и я не замечаю, как начинаю повторять незамысловатые движения вместе с остальными, словно всю жизнь танцевала что-то похожее.

За первым танцем идет второй, потом третий, четвертый. Под конец я выбиваюсь из сил, и когда начинает играть медленная музыка, и толпа разбивается на парочки, незаметно выскальзываю и направляюсь к столу с угощением. Пить хочется ужасно, а прохладный пунш должен чудесно утолить жажду. 

Но как только в моих руках оказывается стакан с вожделенным напитком, приятно холодящий стеклянными стенками пылающую жаром ладонь, мое одиночество бесцеремонно нарушают.

– Ты сюда пить пришла или веселиться? – с шутливым упреком смотрит на меня Талбот. Его глаза сверкают весельем, ворот на рубашке расстегнут на  целых три пуговки, а щеки раскраснелись от жары.

– И то, и другое, и поесть, – честно отвечаю, отпивая глоточек пунша, и в наслаждении зажмуриваю глаза, чувствуя, как приятная жидкость проскальзывает в пересохшее горло.

– Потом поешь, Есения, – отбирает у меня стакан одногруппник. – Сейчас играет моя любимая песня. Идем, потанцуем!

Успеваю напоследок сделать еще пару жадных глотков, а затем меня увлекают в танец. Я очень переживаю, что оттопчу своему партнеру ноги, то и дело, сбиваясь в движении, но мое тело само знает, что делать и кажется послушным пластилином в умелых руках Талбота, хотя этот самый танец я вижу впервые.

– Ну, рассказывай! – ошарашивает меня внезапным вопросом одногруппник.

– Что рассказывать? – недоуменно хлопаю глазами, старательно повторяя шаги и тщательно следя, чтобы не наступить на ногу своему кавалеру.

– Что с артефактом, который тебе подсунули? – буравит меня взглядом парень. – Я у родителей узнал. Это могла быть дарка. Знаешь, что это такое?

Рассеянно кивнув, подозрительно прищуриваюсь. С чего такой интерес? Видимо прочитав на моем лице весь этот спектр эмоций, Тал, крутанув меня вокруг оси и снова привлекая к себе, торопливо добавляет, обнимая за талию.

– Я беспокоюсь о тебе, Есения. Мне не нравится то, что творится вокруг, и то, что ты уже во второй раз каким-то образом находишься в центре событий.

– Мне и самой это не очень нравится, – хмуро признаюсь. И хоть Тал кажется мне подозрительным своими знаниями и опекой, но интуитивно чувствую, что ничего плохого он мне не желает. – Я к ректору собираюсь пойти и рассказать о происшествии у ворот. Может, он мне поможет выяснить природу дарки и ее предназначение.

– Это ты хорошо придумала, – соглашается парень.

А я и помалкиваю о том, что придумала это совсем не я. Незачем ему знать такие подробности, и насколько близок ко мне Кейн. А вот о том, что делом займется профессор Эзофилус собственной персоной очень даже и нужно. Интуиция интуицией, но здравый смысл еще никто не отменял. Шпион где-то рядом...

После Талбота меня приглашает Стю. На этот раз танец хоть и предназначен для парочек, но фигуры в нем исполняются быстро и зажигательно. Нас обоих накрывает общее веселье и смех. Затем я танцую с Гисбертом, Гриром – так, оказалось, зовут того парня, который мне помог найти кабинет приемной комиссии и общежитие, – Хисом, Фалком.… И только тогда, я все же нахожу в себе силы вырваться из этого нескончаемого потока партнеров и, ухватив тарелку, нагруженную вкуснятиной и стакан с пуншем, топаю к небольшой лавке возле окна, всем своим видом показывая, что будет с теми, кто посмеет отобрать у бедной голодной девушки ее еду.

Глава 35

С сожалением откладываю полупустую тарелку, понимая, что переоценила свои силы. Основательная часть деликатесов так и осталась мною не распробована, но чувство насыщения мешает проглотить еще хотя бы кусочек.

Откидываюсь на спинку лавочки и выпрямляю уставшие ноги. О-о-о, как же мне хорошо!

Народ на танцполе продолжает веселиться, лихо отплясывая под какую-то быструю, и, скорее всего народную, мелодию, радостно дрыгая ногами в хороводе. И если б я не была настолько уставшая, сама бы кинулась к ним, настолько зажигателен этот танец, но гудящие ступни мне этого не простят. 

Впрочем, я замечаю, что толпа все же существенно редеет. Некоторые, разбившись на парочки, тоже оккупируют свободные скамейки, лакомясь вкусняшками и напитками, еще часть выходит во двор подышать свежим воздухом, и только самые стойкие и неутомимые остаются покачиваться в такт звучащему медляку, как только он сменяет хороводную пляску.

Я увлеченно наблюдаю за ними, с удивлением заметив среди танцующих блондина в паре с Лавон. Вот дела! Чем это она его зацепила, или он ее? В последний раз они явно выражали друг к другу общую неприязнь. Я настолько увлекаюсь созерцанием этой странной парочки, что даже не замечаю Кейна, пока он не плюхается на свободный участок лавки возле меня.

Проследив за моим взглядом, парень вопросительно поднимает брови, кивая на этих двух.

– Если ты меня пригласишь на танец, я тебя укушу, – угрожающе прищуриваю глаза. – И так еле отбилась.

– Как скажешь, –  друг поднимает вверх руки, не особо сопротивляясь. И пока я решаю обрадоваться мне его покорности или обидится оттого, что он даже не пытается настаивать, Кейн нагло протягивает руку к моей тарелке и бесцеремонно крадет у меня сразу несколько маленьких сэндвичей с паштетом. 

– Эй! Это моя еда? – возмущенно восклицаю, хлопая его по наглой загребущей длани.

– Тебе что, жалко? – парень быстро закидывает в рот вкусняшку и, прикрыв глаза, медленно с наслаждением пережевывает. – Я уставший и голодный. Только-только вернулся с дежурства, а ты хлеба насущного для меня пожалела? Черствым бутербродом попрекаешь.

В его голосе сквозит обида, а в глазах плещется печаль. Я даже не сразу понимаю, что он шутит.

– Да ну тебя, – фыркаю и отдаю ему свою тарелку, а сама снова возвращаюсь к созерцанию парочек. – А о каком дежурстве ты говоришь?

– Ну, мне же нужно жить на что-то? – чуть невнятно отвечает Кейн, старательно пережевывая очередное лакомство. – Между прочим, сегодня как раз был в патруле, который охраняет участок возле твоего любимого кладбища.

– Оно не мое любимое? – соблазнившись, тоже цапаю с тарелки бутерброд. Мой оголодавший собеседник с таким аппетитом уплетает угощение, что и самой захотелось.

– Ну-ну, – подчеркнуто понятливо покачивает головой друг. – Как же не любимое? Место былой славы, как никак. Я ведь в курсе о твоем доблестном сражении с рытольником.

Молча вздыхаю, вытирая руки салфеткой. А что сказать? Ажиотаж вокруг истории утих, но ведь не забылся...

– Все, я отдохнул и подкрепился. Ты, смотрю, тоже, – внезапно выдает парень. И я даже  не успеваю ничего сообразить, как он подхватывает меня со скамейки и увлекает на танцпол. – Ты должна меня отблагодарить танцем.

– Я? – изумленно округляю глаза, но ладони на его плечи все же опускаю.

– Ты-ты, – подтверждает мой внезапный кавалер. – Я тебя спас от обжорства, храбро уничтожив все запасы провианта. За такое ты мне должна даже не один танец. Я ведь бесстрашно жертвовал собственной стройной фигурой!

С губ срывается смешок. Ну, как такому откажешь? Сегодня, похоже, у меня есть все шансы сыграть роль Золушки до конца, и даже танец с принцем намечается.

Поднимаю взгляд, встречаясь глазами с Кейном, и словно проваливаюсь в бездонный омут. В них желтыми всполохами отражаются волшебные огоньки и золотое конфетти, которое снова начинает сыпаться с потолка. От горячей мужской ладони на моей талии словно пробегают тысячи искорок, разлетаясь по телу остренькими возбуждающими иголочкам. Сердце замирает где-то прямо в горле, стучит набатом в ушах, а голова делается легкой, словно шарик, наполненный гелием. Мне кажется, еще чуть-чуть и я взлечу.

Его лицо наклоняется ко мне все ближе и ближе, а внутри все сладко замирает в предвкушении.

Глава 36

Невольно вспоминается поцелуй Ашкая, стремительный, горячий, пылкий, как яркая вспышка света, как взрыв, как фейерверк. Но думать в такой момент о другом мужчине неправильно. Без сожаления выбрасываю ненужные мысли из головы и сама подаюсь вперед. Сейчас есть только Кейн.

Наши губы встречаются, и на миг перехватывает дыхание. Не-е-е-т, этот поцелуй не похож на взрыв. Он – сладкий мед, тягучая патока, сахарная карамель. 

Где-то внутри вспыхивает маленькое солнце, разгорается жаром, бежит по венам жидким пламенем, заставляя трепетать, дрожать от удовольствия. Ноги трясутся, превращаясь в желе, и если б не рука, крепко держащая меня за талию, я бы тут же упала, как подкошенная. 

Я забываю, что мы не одни, что вокруг нас такие же танцующие парочки, что мы стоим посреди зала, и каждый может увидеть происходящее между нами. В эту секунду для меня не существует больше никого, только он.

Мне кажется, что проходит вечность, прежде чем прерывается поцелуй.

Кто-то нечаянно толкает меня в спину, и волшебство пропадает. Я еще несколько мгновений смотрю затуманенным взором, приходя в себя, пока до меня не доходит, где мы на самом деле находимся. Лицо заливает краска стыда – это же любой мог увидеть, что мы тут вытворяли. 

Кейн тоже выглядит слегка растерянным, но вполне довольным и ничуточки не смущенным.

– Ребята, что сейчас бу-у-у-дет! – возле нас непонятно откуда появляется Мак, тот самый парень, который испугал Лавон на практикуме. – Мы такое приготовили!

Его глаза блестят в предвкушении, но я, прекрасно помня чем закончилась его прошлая шутка, совсем не разделяю его веселье. Кейн, судя по всему, тоже.

– Что ты опять выдумал? – хмурится друг, невольно прижимая меня к себе еще крепче.

– Да не боись, – беззаботно хлопает его по плечу Мак, у меня все под контролем.

– Это-то меня и пугает, – едва слышно произносит Кейн.

И я полностью с ним согласна. Но наш собеседник мило и невинно хлопает ресницами, словно упрекая нас, таких плохих и гадких, не верящих бедному несчастному безобидному мальчику.

Я вполне могла бы обмануться и устыдится, поверив этому демонстративно наивному взгляду, если бы краем глаза не заметила отделяющуюся от стены тень.

Резко поворачиваюсь, всматриваясь внимательнее, и удивленно хлопаю глазами. Чучело ку-ши, жуткого желтоглазого пса – предвестника смерти, спрыгивает со своего помоста и, скаля острые зубы, направляется в толпу.

Народ, заслышав угрожающее рычание, в страхе расступается, давая дорогу кошмарному монстру, никому не хочется становиться на пути твари, способной предсказать погибель. Некоторые из девчонок в страхе пищат, парочка натурально изображают обморок и даже несколько парней-боевиков тянуться к поясу за оружием, забыв, что на бал не предполагается его брать. 

И только Мак хитро посмеивается у нас за спинами, да еще тройка парней из его компании спокойно усмехаются, наблюдая за этим действием из разных уголков зала.

– Классная шутка, правда? – хмыкает довольный собой Мак. – Не бойся, Есения, все идет по плану. Это всего лишь модель ку-ши и изумительный артефакт, управляющий ею. Сейчас пес несколько минут побродит по залу и замрет. К сожалению, сам артефакт недолговечен, заряда хватает максимум на пять минут. Но мы над этим работаем.

– Вы идиоты! – цедит сквозь зубы Кейн. – Ситуация в городе и так неспокойная, а вы еще шутить надумали! 

А собака и в самом деле, порыкав и попрыгав на окружающих, многие из которых уже догадались, что это глупая шутка, начинает замедляться. Движения животного становятся все более механическими и рваными.

Но спустя миг ее глаза снова вспыхивают желтым потусторонним светом, и она резко вскидывает лобастую голову. Безошибочно найдя меня взглядом, ку-ши напрягает все четыре лапы и кидается в нашу сторону, отшвырнув с дороги какую-то девушку. Бедняжка отлетает к стене, как кукла, и, тихо застонав, соскальзывает на пол.

– Это тоже по плану? – спрашиваю дрожащим голосом, хотя ответ и так очевиден. 

– Нет, – мотает головой Мак и находит взглядом таких же растерянных сообщников. – Этого не должно быть! 

И хоть монстр несется на меня, я не в силах сделать и шагу, чувствуя, как мои ноги буквально примерзают к полу. Толпа кидается врассыпную, быстро сообразив, во что превратилась безобидная шутка.

– Беги! – резко дергает меня за руку Кейн.

А с постаментов у стен начинают соскакивать остальные муляжи не менее опасных и жутких тварей.