Веселое и грустное

ПТИЧЬЕ МОЛОКО

После затяжного преферанса завглавздрав Кузьма Петрович Сидоров сидел на совещании и клевал носом, как престарелый сторож на посту не особо важного значения. Из летаргического состояния его вывела последняя фраза оратора: «…не хватает только птичьего молока», за которой последовало веселое оживление в зале. Увидев на трибуне главврача санатория «Девятый вал» Пирамидонова, Кузьма Петрович по привычке торопливо написал в блокноте «Сан. „Девятый вал“. Птичье молоко». После этого завглавздрав снова погрузился в дремоту.

Будучи человеком деятельным, Сидоров после совещания сразу же приступил к реализации критического замечания. По его приказанию отправили заявку в адрес молочной фирмы «Буренушка»:

«Ввиду острой недостачи птичьего молока убедительно просим выделить санаторию „Девятый вал“ вышеуказанную медикаментозную продукцию в количестве, предусмотренном нормативами снабцентропита».

Фраза насчет нормативов снабцентропита была явно дипломатичной, ибо Кузьма Петрович даже смутно не представлял себе, сколько положено птичьего молока на душу отдыхающего населения.

Впрочем, как показали дальнейшие события, это не имело существенного значения.

Спустя месяц на столе Сидорова появилась бумага следующего содержания:

— Что мы там требовали по исходящему № 756? — спросил завглавздрав у секретаря.

Вскоре последовал ответ:

— Птичье молоко!

— Молоко? — у Сидорова полезли глаза на лоб. — А при чем здесь явление Христа народу?! Немедленно выясните и доложите. Впрочем, не надо. Я сам займусь.

Возмущенный Кузьма Петрович оседлал телефон.

К концу рабочего дня стал ясен маршрут многострадальной заявки на птичье молоко.

Телефонными разговорами была восстановлена следующая картина.

Получив заявку, директор молочной фабрики «Буренушка» пробежал глазами только первую строчку. Заметив слово «птичье», немедленно наложил резолюцию: «Направить фирме птицекулинарного комбината „Жарь-птица“». В «Жарь-птице» сочли, что речь идет о конфетах «Птичье молоко», и переправили заявку на конфетную фабрику «Сладкая жизнь». Директор «Сладкой жизни» написал наискосок: «Медикаментозная продукция нашим ассортиментом не предусмотрена. Направить на базу аптечной фирмы „Норсульфазол“».

Из разрисованной разноцветными резолюциями заявки заведующий аптечной базой понял, что главздравконтора испытывает острую недостачу репродукции «Девятого вала» и с соответствующей припиской переадресовал документ художественной мастерской «Богатая палитра».

Цепочка замкнулась на «Явлении Христа народу».

ПОСЛЕ РОДДОМА

Помню: из родильного дома привезли меня домой, спеленали, положили в кроватку, стали убаюкивать… И тут я категорически заявил:

— Уважаемые родители, с баюшками-бай еще успеется, давайте лучше займемся более серьезным делом.

Кстати, как вы меня назвали? Ах, еще не дали имени. Это я так, любопытства ради. Все же учтите: не люблю крайностей. Поэтому не назовите меня ни Ферапонтом, ни Ферросплавом. Придумайте что-нибудь попроще, без претензии на архипатриархальное и ультраиндустриальное.

А теперь по существу. Как вы думаете меня воспитывать? Еще не думали? Слушайте, у меня уже сложился план книги мемуаров «От дома родильного до дома родительского», а вы даже не думаете о моем воспитании. Повезло ж мне на родителей.

Фу, черт… жмет. А ну-ка, папаша, немножко ослабь пеленку. Благодарю.

Между прочим, как-то странно называть такого юнца папашей. Тебе сколько лет-то? Восемнадцать—девятнадцатый. Ого! А тебе, мамочка? Ровно восемнадцать. Ну-ну… Возраст кавказских долгожителей. Предками вполне можно называть.

Сколько же вы, дорогие предки, получаете? Один — сто двадцать, другая — девяносто. Пока я на даровом молоке, с этим еще можно мириться, а далее, папочка, придется тебе подрабатывать на молочишко. Циклевать паркет умеешь? Научись, страшно доходное дело. Что ты сказал? Родители помогут? Вот этого я не ожидал. Вы хотите, чтобы, глядя на вас, я вырос иждивенцем? Излагаю свою позицию: чтобы дедушек и бабушек я видел только по пролетарским праздникам и в строго установленное время. Их слепая любовь заведет меня в глухой тупик, откуда выход через детскую комнату милиции. Полагаю, ни вас, ни меня этот маршрут не устраивает.

Пардон, мамаша, поменяй-ка пеленочку… И клееночку тоже смени. Мерси. Сразу стало на душе легче.

Теперь можно свободно сформулировать начальный этап моего воспитания. Буду по-телеграфному краток. После грудного периода вы меня отдаете в детясли имени Ньютона с физико-математическим уклоном, затем в вокально-инструментальный детский сад имени Могучей кучки. И оттуда я перехожу в школу-десятилетку с преподаванием на древнегреческом языке.

Разумеется, это эскизный план. Детали мы еще обмозгуем. С моей стороны обещаю увлеченность и целеустремленность. С вашей стороны требуется только взаимопонимание и уважение моего суверенитета. Если в пятом классе буду лупить девчонку, не волнуйтесь. Это еще не любовь. Обыкновенная разведка боем. Усекли? А пока — на боковую. Громче запевайте колыбельную!

КОМУ ТЯЖЕЛЕЕ?

Откровенно говоря, меня смешат нескромные заявления отдельных гроссмейстеров о их горькой участи. Дескать, во время турниров и матчей они, горемыки, теряют вес, истощают нервную систему и по ночам видят кошмарные сны в черно-белом варианте.

Чудаки, если бы нам, любителям, гроссмейстерские условия, мы бы жили, как черепахи, по триста лет. И отпусков не брали бы, не говоря уже о пенсии.

Вы только прикиньте — где мы играем: на пляжах с их сверхнормативными дозами радиации, на скамейках скверов и парков в окружении сверхшумного подрастающего и сверхбурчащего отживающего поколения, а главное, в сверхстрессовой обстановке рабочих кабинетов. Одним оком смотришь на доску, другим на дверь — вдруг, нагрянет начальник и зафиксирует нарушение трудовой дисциплины.

А где играют они, рыцари пресных ничьих? На сценах театров и концертных залов с табличками: «Тише, гроссмейстер думает!» И публика не дышит, никто не кричит «шайбу!», «шайбу!». Такая благодать — на одну партию пять часов. Да еще с доигрыванием. Иногда тянут резину целую неделю, пока разделаются с одной партией.

Не буду хвалиться, но каждый вам скажет, что мы с Леней Локтем за пять часов успеваем сыграть двадцать пять партий. Как-то мы с ним зафуговали даже девяносто девять! За один рабочий день. А рабочий день, как известно, в нашей стране восьмичасовой. Это был наш личный рекорд. К сожалению, не зарегистрированный международной шахматной федерацией и, к счастью, не замеченный администрацией нашего треста.

Опять же, что теряет гроссмейстер, проиграв партию? Не более одного очка. А я, даже в случае победы, могу запросто потерять тринадцатую зарплату, если меня застукают за шахматной доской в рабочее время.

Я уже не говорю о технической стороне самой игры.

Вы где-нибудь видели, чтобы гроссмейстер у гроссмейстера вырывал из рук фигуру? Вы когда-нибудь слышали, чтобы гроссмейстер гроссмейстеру кричал: «Хватит думать — не корову проигрываешь!» Наоборот, они жертвуют. Некоторые мастера международного класса ради атаки готовы расстаться со всем комплектом фигур.

А как поступает Леня Локоть? За каждую пешку он держится, как утопающий за бревно. Но стоит мне слегка тронуть любую фигуру, как он вырывает ее из моих рук, аж сухожилия трещат.

Это в дебюте.

В миттельшпиле начинаются обычные диалоги:

— Ну, ходи же — сколько можно думать!

— Разве я думаю? Это ты думаешь!

— Что? Когда это я думал?

Мы трогательно стыдимся собственного мышления, словно обдумывать ходы — это нечто гадкое, вроде бы украдкой поглядывать в чужие карты. Вы даже не представляете себе, сколько нервной энергии приходится тратить, дабы доказать абсолютную непричастность нашего интеллекта к этой дьявольской игре.

Чем дальше, тем ослепительнее блистают молнии, тем оглушительнее гремят раскаты грома над шахматной доской. Если в миттельшпиле мы еще называем друг друга по имени, то в эндшпиле…

А что творится в то роковое мгновение, когда мой белый ферзь «съедает» последнюю черную пешку и мат королю моего соперника становится неотвратимым! Леня швыряет фигуры, скрежещет зубами, угрожающе напрягает бицепсы. В это время я предусмотрительно принимаю защитную стойку и молниеносно восстанавливаю в памяти наиболее эффективные приемы самбо и бокса.

Вот какие у нас эндшпили!

А у них?

После безмолвной гроссмейстерской ничьей соперники ослепляют друга друга улыбками, вежливо пожимают ручки и галопом бегут давать интервью.

Так кому же тяжелее?

ИМПОРТНЫЙ ПОПУГАЙ

Не скажу, что я жить не могу без хоккейных передач, но я их уважаю. Не нравится мне только слово «вбрасыванье». Мне, как покупателю, оно ничего не дает. Уж лучше бы эти комментаторы говорили «выбрасыванье» и называли адрес магазина. Чтобы каждый знал, где, что и когда выбросили.

Это же сила — телевидение: один говорит — миллион слушает. А без него чепуха получается — каждого надо спрашивать. Несет мужчина джинсы с бахромой, а я к нему с вопросом: «Где их дают?» Так можно разорваться. И к тому же не все еще у нас интеллигентны. Есть еще такие умники с неполносредним воспитанием. До инфаркта доведут.

Попался однажды мне на пути один тип. Вижу — несет. Что — не знаю. Но по глазам и шикарной коробке чувствуется что-то импортное. Что в коробке, конечно, неприлично спрашивать. Однако задать вопрос: где дают? — имею полное право. Что я и делаю. Он мне отвечает: «На углу Ипподромной и Лотерейной».

Иду на угол Ипподромной и Лотерейной. И что я там вижу? Вижу вывеску «Зоомагазин». Помещение не люкс, но очереди нет. Что ж, хорошо — буду первой. Делаю предварительный обзор. В продаже негусто: морские свинки, раскрашенные воробьи и бразильский попугай. Какой-то дефективный. Каркает, как ворона, даже «попка-дурак» не может сказать. Конечно, бразильская птица — это импорт, но не тот, который в шикарной коробке.

Забрасываю удочку насчет импортного товара. Продавец отвечает, что пока ничего нет, кроме попугая. Ожидаются, мол, африканские резус-макаки и ливанские ишаки. Думаю, до лампочки мне твоя макака, если она даже резус. И ливанского ишака можешь поставить себе в гараж. Ты мне дай то, что в шикарной коробке.

Между тем время обеденного перерыва давно истекло, а я еще ничего не разведала. Неужели уйду порожняком? Такого со мной еще не бывало. Главное — терпение. В подобных случаях, как перед нырком, делаю глубокий вдох и жду.

Не успела я открыть рот, и вот вам радость — черт принес нашего старшего экономиста, моего прямого начальника. Хоть сквозь землю провались. Как объяснить свое пребывание в рабочее время в этой несчастной зоолавке, где негде даже спрятаться?!

— Вы тоже за канарейками?

В голосе моего начальника вроде бы нет ехидства, но иди знай, что у него на уме. И здесь меня осенила блестящая идея. Радостным голосом, словно я угадала шесть счастливых номеров спортлото, отвечаю старшему экономисту.

— Мне по знакомству позвонили, чтобы я быстрее прибежала. Остался последний импортный попугай. Вот он, красавец, три года я его ждала. Наконец-то сбылось мое счастье!

И тут же небрежно бросаю продавцу: «Заверните его!» А про себя думаю: «Чтоб ты сдох, пока тебя завернут».

Увы, он не сдох и заворачивать его не пришлось. Вместе с клеткой вручили мне это горбоносое цветное сокровище.

Что я с ним буду делать? В цирке выступать? Может, вы его купите? Уступлю по дешевке. На самого тощего цыпленка поменяю! Что же вы молчите? Это же импортный попугай!

ДАЙТЕ КУЧКИНУ ВОРОНУ

Ревизия обнаружила на складе крупную недостачу колбасы. Потребовали объяснения от кладовщика Кучкина.

Кучкин горел от возмущения и задыхался от гнева: — Это же неслыханное коварство и подлая диверсия! Двух мнений быть не может! Это они — мыши! Эти мелкотравчатые хищники и злейшие враги товарных ценностей. Ежели бы это любительская, то, ясное дело, — усушка. Как божий день. А сухая сервелатная — это только мыши. Вы же помните, какой материальный ущерб нанесла мышка Деду и Бабе. Одним хвостиком она разбила яичко. Да еще не простое, а золотое. Это одна тварь, один хвостик. А у нас на складе, как вам известно, целое полчище хвостатых. В один присест эти обжоры могут сожрать не только колбасу, но и весь мясокомбинат с его большой и малой механизацией. Им только дай волю!

Нет, так дальше мы впредь не сможем двигаться. Этим ненасытным грызунам надо поставить железный заслон, неодолимый барьер и создать им невыносимые условия. Колбасные изделия должны быть в полной безопасности!

Что я предлагаю? Я предлагаю укрепить сторожевую службу квалифицированным котом.

Дали Кучкину кота. Едва серый вступил в должность, как обнаружилась пропажа сала. В еще более крупном масштабе, чем колбаса.

— Двух мнений быть не может, — сказал Кучкин, — это дело рук, то есть лап, серого кота. И притом — знает кошка, чье сало съела. Общепитовское и пищеторговское. Предназначенное для массового потребления. Терпеть дальше кота — смерти подобно. Убрать. Как не справившегося с работой и потерявшего моральное доверие.

Что я предлагаю? Я предлагаю заменить кота собакой. Собака — лучший друг человека. Хотя она говорить не умеет, но все понимает. И, в частности, знает: коли поручено — надо сделать. Она сделает. Я в этом уверен. Если собака охраняет границу, то обеспечить охрану склада — для нее раз плюнуть. К тому же собака — самый рентабельный страж. Зарплаты — никакой, питание — подножное, жилье — односекционная будка.

Дали Кучкину собаку. Опытную. С широким кругозором и узкой специализацией — смотреть в оба и гавкать.

Собака усердно гавкала, но все же просмотрела: пропало мясо со склада.

Кучкин не терялся в догадках. Он сразу же смекнул, где зарыта собака:

— Дело ясное без комиссара Мегрэ и майора Пронина. Вы помните, что у попа была собака, которую он любил? Тем не менее он ее убил и закопал. За что спрашиваете? За то, что она съела всего лишь кусочек мяса. Но я не удивляюсь. Сказалась дурная наследственность. Да, мы просмотрели, что принятый нами на работу пес — это ближайший потомок пса поповского. К материальным ценностям его нельзя было допускать даже на ракетный выстрел. Ведь говорят же: собака лает, а караван идет. И вот — она лаяла, а хищения шли.

Так можно ли верить лучшему другу человека? Двух мнений здесь быть не может. На эту проблему надо посмотреть глобально: вообще четвероногих пускать на склад нельзя. Не только собак, но и волков, и даже тигров. Что я предлагаю? Я предлагаю дать мне пернатых. Если человек рожден для счастья, как птица для полета, то птица рождена для охраны материальных ценностей человека. Птички… Морально чистые, непорочные в смысле судимости. Божьи птички… Только им я доверяю. Вы представляете, как это хорошо: сидит на крыше склада ворона и каркает. При появлении опасности — все громче и громче. Зачем электрическая сигнализация? Ворона рентабельнее. Дайте мне ворону!

Дали Кучкину ворону. И сразу же последовала пропажа сыра. Конечно, Кучкин тут же вспомнил доверчивую ворону из басни Крылова, которая не сумела сберечь даже маленький кусочек сыра, посланного ей богом. И вновь Кучкин с жаром воскликнул: «Дайте мне!..»

Кучкину дали. Срок. Вполне достаточный для зрелых размышлений отнюдь не о пернатых и четвероногих.

БОЖЕ, УБЕРИ БАБУ ПАЛАЖКУ!

Ой, люди добрые! Что мне на свете божьем делать? Хоть уходи из родного села. Разве можно мирно жить с такой соседкой, как эта зловредная баба Палажка? Это же настоящий античеловек в юбке. С ранней зорьки дотемна живьем меня ест, авторитет подрывает. Хоть на глаза людям не показывайся.

А ведь я никого не трогаю. Ни к кому никаких претензий. А что касаемо бабы Палажки — тем более. Я ее даже выдвинула на собрании в комиссию по борьбе с зеленым змием. Думаю: пусть растет человек! Да и по-соседски при случае защитит меня.

А она?

А она, неблагодарная, подняла против меня весь женский актив. Вы только послушайте, какую чушь она несет. Наедине сказала мне: «В наших Черногузах этот зеленый змий давно бы бледный вид заимел, ежели бы не твоя самогонка!»

Вот загнула! Вроде мой первачок конкурент для «Столичной». Правда, мой крепче. Правда, дешевле. Правда, букет лучше. И сервис — не чета сельмаговскому. Ни тебе очереди, ни тебе грубости, ни тебе жалобной книги.

Однако же ко мне клиенты летят уже тогда, когда на полках сельмага и запаха водочного не слышно. Стало быть — дефицит. Потому, что предложению не угнаться за спросом. А кто его удовлетворит, ежели не мы, народные умельцы? Нынче все дороги открыты для народного технического прогресса. Сама слышала по секрету от товароведа Бульки, что на той неделе в раймаге будут давать комплютеры. Для производства марочного самогона. Я уже записалась на очередь. Четвертой после Горпины.

А заклятая Палажка не унимается, никакой разрядки не признает. Говорит, что я старая, а ума до сих пор не набралась. И как только язык поворачивается! Да я еще с куклами игралась, когда она заигрывала с парнями.

И разве я уж такая темная и пассивная, как меня Палажка расписала в стенгазете? Палажка что ли покупает за меня денежную лотерею? Не я ли записалась в Красный Крест? Или я пропустила хотя бы одно кино в нашем клубе? Или, может быть, не я в минувшую субботу первой пришла на лекцию о загробной жизни?

Да и вообще без культуры я не могу и шага ступить. По радио попереслушивала все передачи радионяньки, по телевизору пересмотрела все, что делается в мире животных.

Очень люблю эту передачу. Насыплю полную тарелку тыквенных семечек, поставлю на журнальный полированный столик и глаз не спускаю с телевизора. Грызу семечки, смотрю на этих хищных тигров, и аж завидки берут: как они с людьми в согласии живут! А с бабой Палажкой никакого контакта. Такой микроклимат устроила мне — задыхаюсь! По правлениям бегает, парторгу жалуется, в товарищеский суд и на сход меня тащит, в народный контроль заявления строчит. Да еще в колхозном «Перце» пачкает мою репутацию.

А в последнее время подрастающее поколение на меня стала натравливать. Только покажется дымок над моей хатой, как соседские мальчишки начинают на весь околоток хором горлопанить: «Ба-бу с по-ля!», «Ба-бу с по-ля!»

И что вы думаете? Пришлось мне в землю зарыться. Спутники в небесах летают, атомный пароход лед крошит на Северном полюсе, а я, как первобытный человек, в лесу, в глухой пещере даю «на-гора» дефицитный напиток.

Не производство, а муки адские. Комплютера до сих пор нет. Все вручную. Накладные расходы растут, клиенты редеют. Милиция рублем бьет…

И хотя я женщина антирелигиозная, молю всевышнего: «Боже, убери бабу Палажку!»

ПО ПОВОДУ РОБОТОВ

Хотя я не ученый, не Лобачевский и тем более не Лобановский, но кажется мне, что эти древние утописты крупно ошибаются. Если им верить, то настанет такое время, когда вкалывать будут только роботы, а люди будут только получать по потребности, под самую завязку.

Надо тебе «Жигули» — пожалуйста, получай. Мало? Бери еще «Волгу». И этого недостаточно? Прихватывай самосвал, шагающий экскаватор и даже атомный ледокол. Потому что все будет в изобилии.

И кран на кухне тоже будет. И течь будет из крана, как в старое доброе время. Не будет только дяди Васи из ЖЭКа. Вместо него по вызову придет робот—механический сантехник. Опять же — по старой памяти ты ему бутылочку с красным перчиком на дне. Однако кибернетический красавчик не спешит принимать дар.

В его металлической голове молниеносно переваривается информация по поводу понятия «алкоголь». Что же он фиксирует? Пьяные дебоши, цирроз печени, белая горячка, медвытрезвитель, принудлечение. И тут же следует отрицательный ответ. Оказывается, с перцем он не пьет. Он пьет кокосовый сок. И хотя полки магазинов трещат от изобилия, кокосового сока нет. Потому что ты живешь не в африканском регионе, а в промышленном микрорайоне.

Ну, поломка крана — полбеды. Хуже, когда ломается жизнь. Бывает же такая ситуация: жена устарела морально, ты помолодел фигурально, живешь с другой вполне легально и все это надо обтяпать формально. А жена говорит: «Дудки! Развода тебе не видать, как физиономии господа бога».

Как быть?

Нынче это делается очень просто. Идешь в загс, кладешь на стол заявление и вскоре выходишь из загса холостяком. Старой жене машешь ручкой: «До свидания, не горюй, не грусти». Новую приветствуешь воздушным поцелуем: «Мы пойдем с тобой разгуляемся!»

Так это же ты имеешь дело с живым человеком. Гомо сапиенсом, мыслящей личностью. Куда его мысль направлена — я знаю и соответственно иду ему навстречу. А он мне.

А если за столом будет сидеть робот? Этот тип-кибернетик. Ты ему купюру, а он в ответ набор информации по поводу понятия «взятка»: арест, следствие, суд и окошко с ограниченным кругозором.

Получится не сервис, а уголовный розыск.

Думаю, вы уже тоже поняли, как ошибаются эти древние утописты.

Конечно, роботы — это хорошо. Пусть они вкалывают. Пусть создают материальные блага. В большом количестве и при импортном качестве. Но в сфере быта должен сидеть не кибернетический, а живой, точнее говоря, свой человек. Чтобы он понимал меня с полуслова и действовал с полуоборота.

Это я вам говорю не как ученый, который умеет выдумывать теории, а как практик, который умеет жить.

ТЕАТР НАЧИНАЕТСЯ С БУФЕТА

Что мне нравится в нашем учреждении, так это местком. Другие нажимают на уголь, картошку к зиме, на свиные ножки, если Новый год. У нас тоже не против холодца, но главным образом упор делают на культпоходы. Словом, на духовную пищу.

Глубокая мысль. По себе знаю. Без духовного не могу дня прожить. Просто жажда мучает, что-то сосет под ложечкой. Рука… то есть… душа так и тянется к этому… прекрасному. И едва культсектор начинает билеты распространять, я первый обилечиваюсь.

Помню, как-то пошли коллективно на кинофильм «Америка глазами француза» или «Француз глазами Америки»… В общем, что-то глазное.

Пришли. В фойе культурная обстановка. Джаз «Калинку» играет, публика в ладоши хлопает. Все это я одним глазом наблюдаю из буфета, а другим обшариваю бутылки. Ничего существенного: нарзан, крюшон, лимонад. Наиболее солидное — «Игристое». Но это не соответствует моим духовным запросам.

Шепнул буфетчице насчет того, что помогает выполнять план товарооборота. Женщина оказалась удивительно деловой и сразу спросила: «Сколько?» Конечно, для начала сто пятьдесят. Для утоления жажды.

Утолил. Повторил. Потом добавил. Третий звонок давно отзвучал. Захожу в зал. Темно, как в винном подвале. Начинаю двигаться между рядами; сплошные препятствия. Чьи-то ноги мешают, чьи-то руки подхватили меня и вывели на свежий воздух. Здесь только заметил на руках красные повязки.

После культпохода было обсуждение в этом… товарищеском суде. Хоть и вынесли общественное порицание, но личное удовлетворение большое. Все-таки кино — великое искусство!

Картинная галерея уже не то. Не воздействует на эмоции. Во время культпохода мы с одним любителем живописи с ног сбились, обошли все залы, все каморки и нигде не нашли буфета. Правда, для глаз кое-что получили. Особенно запомнилась женская фигура: все натуральное, только отдельные детали абстракционистские. Но это же для зрения, а для души пришлось искать в пивном баре.

Вот о театре ничего плохого не скажешь. В полнейшей мере удовлетворяет духовные потребности. Припоминается культпоход на «Любовь Ярославскую» или «Ярославские ребята»… В общем, что-то ярославское.

Впечатление грандиозное. Не буфет, а настоящий ресторан-люкс. Выбор богатейший. Я отдал предпочтение «Особой театральной». Есть такая. Специально для народных артистов, кому печень позволяет. Выпьешь рюмочку и чувствуешь, как культура в тебя вливается.

Словом, люблю культпоходы в театр. Особенно, если пьеса имеет три акта. Но в последнее время пошла мода на два акта. Только выпьешь, а закусывать уже некогда: театр закрывают. Надо посоветовать драматургам и режиссерам учесть этот художественный недостаток.

Кстати, кто это сказал, что театр начинается с вешалки? По-моему, театр начинается с буфета.

ПИФАГОРОВЫ ШТАНЫ

— Ступак, ты меня слушаешь? Ну хорошо, я с тобой согласен. Пусть эта тема не годится. Но у меня в загашнике есть еще одна: пифагоровы штаны. Нет, я не рехнулся. Вполне серьезно. Пусть тебя не смущает, что они во все стороны равны. Да, это знает каждый школьник. Но никто не знает, какого цвета пифагоровы штаны. Наконец, какого они фасона и размера. Вот видишь, ты тоже не знаешь. А между тем в этом вел соль вопроса.

Ведь о Пифагоре наука вообще ничего не знает. Или по крайней мере столько, сколько она знает о снежном человеке. Это я тебе точно говорю. В Детской энциклопедии вычитал. А детям не врут. Но при всей скудности сведений об этом греческом философе и математике мы не можем отрицать наличия штанов у Пифагора. Не мог же древний ученый ходить в шортах или на шотландский манер — в юбке. Верно?

Конечно, штаны — это не железная кольчуга. Их не найдешь в древнем кургане. Здесь надо делать упор на умозрительный метод. Больше предположений, обобщений и рассуждений. Ты знаешь, на фоне пифагоровых штанов можно развернуть колоссальную картину эволюции поступательного исторического развития материальной культуры. Впрочем, эволюция не годится. Она же проходит без скачков. А штаны — это сплошные скачки. Достаточно вспомнить молниеносный крен нежной половины человечества в сторону брючного облачения. А дудочки, клеш, джинсы — все это скачки!

Говоришь, не пройдет? Бред сивой кобылы? Ладно, не буду спорить. А что если вместо пифагоровых штанов я возьму шапку Мономаха? По-моему, шикарная идея. Протолкнуть мыслишку насчет шапкозакидательства. Или копнуть, почему тяжела шапка Мономаха? Наверное, это связано с производственным браком. А коли так, то можно увязать с современностью. Осветить проблему ГОСТа, уцененных товаров, выставок-продаж, торговли без продавца…

Ну, чего ты ржешь, как конь ретивый? Не актуально? Ни в какие ворота? Постой, а если вместо шапки Мономаха взять Тришкин кафтан. Ей-богу, в этом есть что-то рациональное. Что — тоже блеф? Ну так подскажи же сам, какую мне тему взять для диссертации. Или научи, как угадывать номера «Спортлото». Не могу же я жить без «Жигулей».

НИКТО НЕ ОСУДИТ

Генеральный директор цукатно-мармеладного объединения Мокрецов строго сказал директору цукатной фабрики Удальцову:

— Взгреть тебя надо, брат!

— За что?

— За коллективную пьянку. Строгача хватит? Или добавить еще занесение в личное дело?

— Обвинение опровергаю, — с достоинством ответил Удальцов, — не было пьянки. Провели «Огонек». С тостами. Я первый провозгласил здравицу в честь процветания нашей фирмы и… лично вас. Председатель фабкома подкрепил меня тостом за новые успехи на трудовом фронте.

— Что это за тосты? — тембр голоса Мокрецова значительно смягчился.

— Так ведь «Огонек» проходил под девизом «Пищевик — профессия гордая». На высоком идейном уровне. Перед каждой рюмкой производственный тост за высокую фондоотдачу и низкую себестоимость продукции. Потом пели «Солдатушки, бравы ребятушки», плясали «Барыню» и танцевали буги-вуги. Вечер закончился мужским разговором на тему: «Берегите женщин».

Ситуация круто изменилась. Наказывать за столь полезное мероприятие было как-то неудобно. И вместо строгого выговора Удальцову объявили благодарность за проявленную инициативу и крепкую связь с массами.

Пример цукатников воодушевил мармеладников. Идея коллективного вечера с тостами их окрыляла. Смущал только девиз, поскольку на мармеладной фабрике преобладало женское сословие. После непродолжительных дебатов сошлись на том, что свой «Огонек» мармеладники проведут под девизом «А я люблю женатого».

Веселый девичник прошел на весьма приличном уровне, подкрепленном солидной суммой из фонда культурно-массовой работы. Директриса первой произнесла тост за тургеневских женщин и стахановок тридцатых годов, председательша фабкома предложила выпить за взаимную любовь и успешное выполнение плана оргтехмероприятий. Были еще волнующие тосты за брызги шампанского, черные ресницы, любовь с первого взгляда, за новые достижения в косметике и победы в космосе. Потом дружно спели «В жизни раз бывает восемнадцать лет», кружились в хороводе и танцевали летку-енку. Вечер закончился дискуссией на тему: «Берегите мужчин».

Изысканный девичник мармеладников больно ранил мужское самолюбие цукатников. В ответ они с широким размахом провели «Огонек», посвященный дню штангиста. Девиз «Эй, ухнем» удивительнейшим образом соответствовал духу проводимого мероприятия. Мармеладники не остались в долгу, ответив многоголосием «Огонька» у «А ну-ка, девушки!» Затем изобретательные женщины с небольшими интервалами провели еще «Огоньки» на темы: «Все еще впереди» и др.

Цукатники явно растерялись. Дерзкие действия соперников их ошеломили. Компенсируя скудость своей фантазии, они в срочном порядке организовали «Огонек» в честь начала отопительного сезона. После очередных идейно-выдержанных тостов гремели тематически направленные мелодии: «Не кочегары мы, не плотники» и «Догорай, моя лучина!»

Все мыслимые и немыслимые фонды истощены во имя высокого уровня тематических «Огоньков». Последнее мероприятие цукатники решили провести на средства кассы взаимопомощи, о чем Удальцов любезно известил генерального директора:

— Милости просим на «Огонек» под девизом «Никто с вас не спросит, никто не осудит».

— Ошибаешься, дружок, — саркастически ответил Мокрецов, — уже спросили и осудили. Начет имею в сумме месячного оклада. А с тебя шкуру спущу!

ХОТЯ БЫ ТРОЙКУ…

— Ну-с, молодой человек, какой у вас вопрос?

— Сельскохозяйственные животные!

— Так что же интересного вы мне расскажете об этих сельскохозяйственных животных?

— Эти животные обитают в животноводстве!

— Точно так же, как плоды в плодоводстве. Тут вы абсолютно правы. Однако хотелось бы услышать нечто более конкретное. Что вы, например, знаете о корове, которая дает людям молоко. Надеюсь, вам знаком этот напиток?

— А какой он на цвет?

— Молоко бывает только белым. Это вам не портвейн.

— Ах, белое пил. Но под другим названием: кумыс.

— Запомните: кумыс — это от кобылы…

— Понятно! Значит, молоко — это от кобылы, которая называется коровой.

— Я восхищен вашей сообразительностью. Вот только не пойму — видели ли вы когда-нибудь живую корову.

— Живой не видел, только слышал, как она мычит. Это было в радиопередаче «Утро на мэтэфэ».

— Как же она выглядит эта мычащая на мэтэфэ корова? Из чего она состоит?

— Корова состоит из трех частей: кожа, кости и говядина!

— Потрясающая эрудиция! Все же, думается, будущему инженеру по сельскохозяйственным машинам следовало бы знать немножко больше сельскохозяйственных животных.

— А я знаю еще одно. Только не сельскохозяйственное, а промышленное. Называется — крокодил! Из него сумочки делают.

— Ну, что ж, давайте зачетку.

— Профессор, что вы делаете — единицу поставили!

— По справедливости: за каждую голову известного вам животного — один балл.

— Поставьте тройку. Я вспомнил еще два животных. И оба сельскохозяйственные: ишак и осел!

АЛЛО! МЫ ИЩЕМ ТАЛАНТЫ

— Говорят от Мегрецких. Алло, вы слушаете? Мы ищем таланты. Наш Робик очень способный, но его таланты надо еще найти. Помогите нам.

— Какие таланты вас интересуют?

— Любые. Лишь бы Робик получал международные премии.

— У нас дают призы, а не премии.

— Тоже неплохо. Даже замечательно — приз Золотой Орфей! Кто от него откажется?

— Что он может, ваш Бобик?

— По генетическому коду он должен петь, плясать, играть, ваять…

— А стойку он делает?

— Какую стойку? О чем вы говорите? Наш Робик ужасный непоседа.

— Надо его привязать.

— Наш Робик достаточно послушный, чтобы не прибегать к этой крайней мере.

— Что он кушает у вас?

— Ой, это сплошное мучение. Манную кашу в рот не берет.

— Потроха надо давать.

— Какие еще потроха?

— Сырые. И кости тоже. Оттачивать клыки.

— Я вас не понимаю. У нашего Робика еще молочные зубки.

— Сколько же лет вашему Бобику?

— Робику пять с половиной.

— Слишком стар для дрессировки.

— Непостижимо! Зачем дрессировать ребенка?

— Дети — это не наше дело. Наше дело — собачье. Вы не по адресу обратились, гражданочка.

— Алло! Это клуб юных дарований?

— Нет, это клуб собаководов.

— Неслыханная наглость. Чего же вы раньше не сказали!

ПЕРЕВОДЧИК

Петя Клинцов не кончал института иностранных языков. Не делал он попыток изучать иностранный по словарю. Петя владеет одним русским. В пределах средней школы. И тем не менее он работает переводчиком. Не в Интуристе, а в строительном управлении номер шесть треста «Спецсамстрой».

Собственно, обязанность у Клинцова заурядная — вести стенограммы производственных совещаний, то есть писать то, что слышишь. Так он и делал первое время. С прилежностью ученика, пишущего диктант на уроке, зафиксировал слова оратора:

— Провести работу по обеспечению рабочих фронтом работ на работах по сооружению объекта для одиноких рабочих, работающих на работах по доведению до кондиции цеха № 2.

Петя прочитал написанное и тоскливо вздохнул: ничего не понял. После многократных консультаций все же уяснил. Речь шла о том, чтобы оживить строительство общежития для рабочих, занятых на ремонте цеха № 2.

Но это было вначале. Так сказать, в период вхождения в должность. Со временем Клинцов достиг такого совершенства, что механически, со скоростью электронно-вычислительной машины переводил на русский самые немыслимые словосочетания.

Если звучало: «Ты мне сделай недоделки, и я заактирую объект», то это значило: «Устрани брак, и я приму объект».

«Наша инициаторша требует оказать содействие по осуществлению мероприятий, способствующих успешному осуществлению намеченных мероприятий». В записи стенографиста эта фраза по-русски звучит: «Дать краску инициатору скоростных методов труда маляру Татьяне Ольгиной».

«Обратить внимание на невнимательность, ведущую к последствиям, исключающим наличие трудоспособности». Едва оратор закончил свою речь, как Петя уже перевел: усилить охрану труда.

Если выступающий говорил: поставить заслон массовым случаям несоприкосновения субъектов с объектами, то это, конечно, значило — изжить массовые прогулы.

Никакого труда Клинцову не составляло перевести на русский следующую словесную туманность: «Провентилировать вопрос в отношении высокой калорийности пищепродуктов пищеблока ОРСа». Это же элементарно: сытно готовить пищу в рабочей столовой.

Наверное, самый искушенный лингвист стал бы в тупик перед такой фразой: «Довести до минимума потребление в производственных условиях веществ, отрицательно влияющих на производительность труда». А для Пети с его средним это проще-простого. Он быстро записывает: меньше пить в рабочее время.

И все же однажды многоопытный переводчик спасовал. Блистательная концовка речи прораба Шалевкина выбила Петю из равновесия. Звучала она потрясающе: «Это не факт, что не было фактов. Фактически факты были зафактированы в самом факторе фактологического фактажа, и факт остается фактом, что факт — это упрямая вещь, поскольку против факта не попрешь».

Сгорая со стыда за свою беспомощность, Клинцов спросил:

— Что вы хотели сказать?

— Я не люблю повторяться! — с достоинством ответил) Шалевкин.

ДЕЛО О ВЫЕДЕННОМ ЯЙЦЕ

Мы ведем репортаж из зала заседаний народного суда. Сегодня здесь встречаются две популярные в ЖЭКе № 16 личности. Тетя Паша. По паспорту Колобродина. И тетя Маша. По паспорту Заварушко. Обе соперницы имеют хороший послужной список. На счету тети Паши 465 перепалок с ближними и дальними соседками. Во всех перепалках тетя Паша одержала чистые победы, и лишь однажды последнее слово осталось за ее оппоненткой, поскольку Колобродина убежала в универмаг, где подходила ее очередь за чешскими фужерами. Тетя Маша провела 540 словесных боев. 535 из них она выиграла по очкам, два свела вничью и трижды капитулировала ввиду явного преимущества соперниц — они были вооружены швабрами.

Закаленные турнирные бойцы находятся в прекрасной форме. У тети Маши шиньон цвета перезрелой дыни, а у тети Паши — парик цвета недозрелого арбуза. Первая носит босоножки иностранного происхождения, вторая — шлепанцы домашнего производства.

В подобного рода поединках тетя Маша и тетя Паша встречаются не впервые. Они уже имели шестнадцать встреч на уровне общего собрания жильцов и восемь в рамках товарищеского суда. Счет ничейный. Ведь каждая покидала заседания в полной убежденности в своей правоте. И вот сегодня решающая встреча. Перед лицом правосудия.

Колобродина нынче выступает в качестве истца. Заварушко — в качестве ответчика. Из правового положения вытекает, что тетя Паша должна вести бой в атакующем стиле, а тетя Маша вынуждена играть от обороны. Но при своем бойцовском характере тетя Маша, едва ли будет отсиживаться в обороне. Да, наше предположение оказалось верным! Видите, Заварушко незаметно показала своей сопернице фигуру из трех пальцев. Колобродина не осталась в долгу — она повертела у виска одним пальцем.

Ну что ж, будем считать: разминка состоялась. Впереди — захватывающий поединок. Его с нетерпением ожидает любопытная публика.

Пока не прозвучал гонг, познакомим вас с составом судейской коллегии. Сегодняшнюю встречу судит судья на ринге… гм… в центре стола Маркин. Боковые судьи, вернее, народные заседатели, — Марчук и Марчнк. Вся судейская коллегия местная. Александр Андреевич Маркин — очень опытный арбитр. Прекрасно знает право.

Однако мы несколько увлеклись. Внимание, встать! Суд идет…

Минуточку давайте помолчим. Послушаем обвинительное заключение. Итак, дело о выеденном яйце. Любопытно. Что же у них произошло? Ага, тетя Паша обнаружила у своей двери выеденное яйцо и, конечно, решила, что это злостный выпад со стороны зловредной тети Маши. Как явствует из обвинительного заключения, Колобродина сделала соседке категорическое заявление по поводу нарушения санитарного режима, на что последняя ответила силовым приемом. Вот в сущности вся суть дела.

Интересно, чем подтверждает истица свое обвинение? На этот вопрос судьи она отвечает:

— Я точно знаю, что яйцо подбросила Заварушко. Оно было без клейма. Эта скупердяйка никогда не покупает диетические с клеймом за рубль двадцать, а завсегда за восемьдесят копеек. Неклейменые. Это все могут сказать.

Ну что ж, не очень убедительно, но в какой-то степени веско. Однако дело не только в выеденном яйце. Из того же заключения видно, что между непримиримыми соседками ведется затяжная война в глобальном масштабе. Даже с применением средств научного прогресса. С цельк подавления своего соперника истица и ответчица взаимно применяют транзисторный приемник, магнитофон и пылесос. Если тетя Паша атакует сатанинским смехом Мефистофеля (транзистор), то тетя Маша отвечает ей душераздирающим плачем паяца (магнитофон). На самых высоких регистрах в ход пускаются темпераментные испанские ритмы и тягучие индийские мелодии.

Пока показания дают свидетели, послушаем, что говорят зрители. Я пригласил в свою кабину мастера переплетного цеха Ивана Петровича Завалишина. Интересно, каково его мнение.

— Иван Петрович, что вы скажете о соперницах?

— Борьба проходит очень интересно. Соперницы достойны друг друга. Техничны и изобретательны. Однако, мне кажется, тетя Маша слабо использует преимущество' своего длинного языка. Ведь она не держит соперницу на дистанции, влезла в ближний бой, а это неизбежно ведет к мелкому фолу и потере очков. Более грамотно атакует тетя Паша, но ей мешает прямолинейность. Все эти «ненормальная», «корова», «пора в крематорий» явно ей повредят при вынесении решения судьи. А в общем бой получился зрелищным. Концовку трудно предугадать.

Да, Иван Петрович прав. Дело о выеденном яйце в ходе судебного разбирательства обросло такими деталями, побочными ситуациями, что невозможно с уверенностью назвать будущего победителя. Что определит суд — изоляцию, штраф или примирение — это мы скоро узнаем. Ведь суд удалился на совещание.

А пока мы сделаем маленький перерыв. Итак, до встречи в эфире. Вел передачу бывший спортивный комментатор Семен Гориловский.

СЕМЕЙНОЕ СЧАСТЬЕ

Она меня за муки полюбила. Это точно. Когда я целый час мучился у доски и схватил двойку, все только животики надрывали, а она после уроков подошла и сочувственно сказала:

— Это же мука! Чем так учиться, давай лучше жениться.

А что? Идея блеск! Никаких тебе уроков, ни мучений у доски. Из домашних заданий только одно: куй семейное счастье — и будь здоров!

— Ну, так что — прошвырнемся в загс? — прервала она мои радужные мысли.

— Уже? Сейчас? — растерялся я. — Прямо так — без этой… фаты?

— Фату надену на серебряную свадьбу. А сейчас надо побыстрее очередь занять, — торопила она меня.

Мне очень не хотелось оставаться холостяком, но и форму потерять тоже не мед. Что делать? Куда идти — в загс или спортзал? Вкрадчиво говорю ей:

— А может, завтра? Сегодня у меня тренировка по настольному теннису.

— Смотри, не прогадай, таких мучеников, как ты, много.

Это она точно сказала. У нас неуспевающих хоть пруд пруди. Любого за муки можно полюбить. Но дудки, своего шанса не упущу. Жениться так жениться. Решительно заявляю:

— Сейчас позвоню маме насчет денег и потопаем!

— Зачем деньги? — удивилась она.

— Это только учение бесплатно, а за семейное счастье надо денежки платить. Понятно? Пошли, позвоним из автомата.

Через минуту я уже кричал в трубку:

— Алло! Мама? Нужна срочно десятка. А? Для загса…

Да… Я вступаю в законный брак. Чего ты смеешься? Представь себе, она меня за муки полюбила. Как какие? Посмотришь на мой дневник — поймешь! Чего ты смеешься?.. Не знаю, не знаю… Она у нас новенькая. Ну ладно, сейчас спрошу. Новенькая, тебя как звать? А? Она говорит: «Татьяна». Что? И фамилию тоже? Как твоя фамилия? Она говорит: «Ларина». Чего ты смеешься? Женитьба — дело серьезное. Ты что, не проходила это по Чехову? Брось хохотать. Мне деньги нужны…

Я повесил трубку и обратился к своей невесте: — Слушай, чего она все смеется и смеется?

— И правильно делает. Сегодня ведь день смеха — первое апреля.

Вот оно что! Плакало мое семейное счастье…

ЧТО ЖЕ БЫЛО РАНЬШЕ?

Здравствуйте, уважаемый член-корреспондент!

Вы все время отделываетесь несерьезными шуточками, а я вас спрашиваю как ученую личность: что же все-таки было раньше — курица или яйцо?

Ведь мы же прекрасно видим в жизни, что именно из яйца вылупливается маленькая курица (бройлер), которая в угловом магазине продается по руб шестьдесят кило. И также прекрасно мы видим в практической жизни, что яйцо берется от курицы. Но ведь так было не всегда. Кто-то должен был первым проявить инициативу — или курица, или яйцо.

По этому вопросу я позвонил в редакцию за авторитетным объяснением. Так что же, вы думаете, они ответили? Они ответили, что хотели бы иметь мои заботы. Ответ совершенно не по существу. О чем я перезвонил главному редактору и потребовал, чтобы он научил своих подчиненных, как надо отвечать на научные запросы трудящихся. Кстати, сам редактор, когда я его спросил, что же было раньше — курица или яйцо, — ответил, что он как-то не задумывался над этой проблемой. Интересное дело — о чем он тогда думает? И вообще, за что он получает тринадцатую зарплату вместе с гонораром, если он дает по-телефону бюрократическую отписку?

И только директор птицетреста после моих настойчивых, неоднократных звонков по вопросу — что же было раньше, — ответил, что он подумает, хотя по штату ему положено знать без думания. Когда я его спросил: «Сколько же вам дать на размышление?», он бездушно ответил: «Не мешайте нам выполнять план, играйте в домино». А я, между прочим, не выношу домино, я даже в шашки перестал играть с тех пор, как увлекся проблемой «что же было раньше». И вообще у меня пониженное давление и повышенная кислотность, не считая бессонницы после завтрака, а иногда и после обеда. Все это я изложил в своем письме в «Главптицу», где просил проинформировать меня о принятых мерах против бюрократизма директора птицетреста. Копии направил в журналы «Наука и жизнь», «Человек и закон», «Петух и курица». В ожидании ответа на свои письма я поехал троллейбусом в биологическое НИИ, но и здесь истины не добился. Оказывается, они научно исследуют один белок, а желток пусть дядя исследует. Неужели так трудно изучить целое яйцо в комплексе, и в том числе курицу, чтобы узнать, что же было раньше? К тому же у них даже нет книги жалоб, а устные жалобы не регистрируются. Чтобы моя поездка в НИИ не была пустым номером, я написал об этих безобразиях в Академию наук и народный контроль. Думаю, оргвыводы не помешают. Надо же расшевелить этих горе-ученых, которые дальше белка ничего не видят.

Между нами говоря, чем вы занимаетесь в рабочее время, мне тоже непонятно. Если верно, что вы изучаетеь молекулы, то кому это нужно? Ведь эти молекулы никто не видит и для народного потребления они никакой пользы не дают. В то же время курицу мы всегда можем увидеть у сельских жителей на даче и на колхозном рынке в воскресенье. А если мы ее видим, то нам очень интересно узнать, что же было раньше — курица или яйцо?

Проблема эта не частная, она интересует широкие массы тружеников города и села и особенно нашего микрорайона. Ввиду чего жду от вас серьезного, академического ответа. А заодно пришлите копирку. У нас в городе с этим товаром туго. При ответе можете не ссылаться на мой исходящий номер. Я вас и так помню.

С научным приветом!

Афанасий Петухов-Пивень.

МУЗЫКАЛЬНАЯ ЗАЯВКА

Милейший редактор музыкальных передач!

Да простится мне, меломану-симфонисту, невольное анданте контабиле в обращении к вам, человеку в сущности мне незнакомому. Ведь я даже не знаю ваших инициалов, не говоря уже о фамилии. Но я хорошо знаю ваши изумительные симфонические передачи, и это дает мне моральное право обращаться к вам пианиссимо со словами самого нежнейшего музыкального колорита.

О, это волшебство мелодий, торжество гармонии, половодье звуков, кипение чувств и тайфун страстей! Я уверен, если бы вы вместо производственной зарядки зафуговали по радио ораторию «Страсти по Матфею» великого Иоганна Себастьяна Баха, то это повсеместно подняло бы производительность труда на непостижимую высоту.

Ведь вы же знаете, что «Лоэнгрин» для меломана это все равно, что Грин для библиомана. Ты погружаешься в мир видений и грез, слушая арию или ариозу, и тебе самому хочется сыграть ноктюрн на флейте водосточных труб.

Ах, ноктюрн, хорал, скерцо, рапсодия, соната и сонатина, прелюд и прелюдия! Эти слова звучат для меня, как эскалоп, ромштекс, антрекот — для чревоугодника.

Я бесконечно благодарен вам, что вы ввели меня в стихию чарующих звуков скрипки и виолончели, тромбона и кларнета, гобоя и альта, контрабаса и фагота, валторны и арфы.

Я заливаюсь слезами радости и восторга, слушая по трансляции симфоническую поэму Балакирева, сюиту Римского-Корсакова, бессмертную «Аппассионату» Бетховена, шестую Патетическую Чайковского… Я жить не могу без этой симфоники.

Короче говоря, милейший, очень прошу вас в день моего рождения передать по радио мою самую любимую — «Шаланды, полные кефали…»

Заранее вам благодарен. Феодосии Фистула.

КРУГЛАЯ ДАТА

Вы знаете, когда родился Торквато Тассо?

С этим вопросом Виталий Петрович Шкалозуб обратился к председателю месткома Постникову. Профсоюзный лидер нашего управления не только не знал даты рождения великого итальянского поэта, но и вообще не подозревал о его существовании. Однако, чтобы не уронить своего достоинства, Постников уклончиво ответил:

— Представьте себе, запамятовал, — дела, текучка заедает…

— А между прочим, он родился в один день со мной, — просиял Шкалозуб и скромно уточнил — Только у него предвидится не круглая дата, а у меня круглая: пятьдесят. Запишите, пожалуйста, одиннадцатого марта.

— Непременно зафиксирую, — пообещал предместкома, хотя до знаменательного события в жизни старшего плановика оставалось еще добрых полгода.

Спустя пару дней будущий юбиляр напомнил о себе. В обеденный перерыв он ошарашил Постникова очередным вопросом:

— Вы еще не забыли, как отмечали пятидесятилетний юбилей Альберта Эйнштейна?

— На уровне, — уверенно ответил предместкома, полагая, по теории вероятности, что автора теории относительности кое-как не могли чествовать.

— Да, это было грандиозно, — воодушевленно произнес Шкалозуб, — сколько приветствий, сколько адресов! От академий, университетов, научных обществ… Конечно, в науке я нулевая величина, но в профсоюзе кое-что значу. Тридцать два года плачу уже взносы.

Свою мысль будущий юбиляр закончил конкретным предложением: напомнить о его юбилее в обкоме и цека профсоюза, в главке и министерстве. Дабы не забыли подготовить приветственные адреса.

Предложение было принято беспрекословно.

С тех пор председатель месткома стал избегать плановика, опасаясь новых каверзных вопросов и конструктивных предложений.

Впрочем, предполагаемый круглый юбиляр уже не задавал вопросов. Он констатировал очевидные факты.

— До сих пор историки не установили количества даров и приношений в день трехсотлетия дома Романовых, — доверительно сообщил он при случае Постникову и, уловив на его лице недовольную гримасу, уточнил свое отношение к подобному факту: — Разумеется, в смысле содержания я осуждаю чествование абсолютной монархии, но сама форма привлекательна…

— Купим часы, — прямолинейно буркнул проницательный профработник.

— Часы мне дарили в честь сорокалетия, — деликатнонапомнил Шкалозуб, — круглая дата потребует более круглой суммы из профсоюзного бюджета, но, надеюсь, я это заслужил.

Святая простота будущего юбиляра обезоружила Постникова. Он с вниманием выслушал предложение Шкалозуба, пожелавшего иметь юбилейный презент в виде телевизора.

— Возрастное предрасположение к наиболее коммуникабельным средствам информации, — объяснил он свою скромную просьбу.

Вскоре в нашем коллективе пошел слух о том, что предвидится бесплатная туристическая путевка в одну из стран «общего рынка». Каждому мечталось совершить бесплатное путешествие. Не мечтал лишь Шкалозуб. Он был твердо убежден, что путевка должна принадлежать ему по праву. По этому поводу он снова обратился к Постникову:

— Точно установлено, что английская королева Елизавета свой день ангела отметила поездкой на Шри Ланка…

— Хорошо, оставим путевку за вами, — пообещал сраженный предместкома, лелея мысль хотя бы на время избавиться от назойливого юбиляра.

Шкалозуб укатил в Европу, но каждодневно напоминал о себе. Подготовка к круглой дате шла вовсю. Писались приветственные адреса, готовили папки, бегали за подарками…

Юбиляр возвратился из дальних странствий цветущим и полным впечатлений. Подготовкой к юбилею остался вполне доволен. Лишь попросил заменить синюю папку на красную.

Настал долгожданный день. Было много цветов, поцелуев, теплых и сердечных слов. Ораторы особенно подчеркивали скромность юбиляра.