Веселый мудрец

О РОМАНЕ «ВЕСЕЛЫЙ МУДРЕЦ», ЕГО ГЕРОЕ И НЕМНОГО ОБ АВТОРЕ

Книга работающего на Украине писателя Бориса Левина посвящена жизненному и творческому пути автора «Энеиды» — поэмы истинно талантливой и истинно народной, сделавшей эпоху в развитии украинского языка и литературы.

При общем признании литературных и гражданских заслуг великого полтавчанина одни видели в нем лишь предтечу Т. Шевченко, другие связывали с его именем рождение новой украинской литературы. Если для известного литературоведа Е. Кирилюка он «талантливый предшественник Шевченко», то для столь же маститого Е. Шаблиовского Котляревский — «первый классик новой украинской литературы».

Прекрасно сказал о Котляревском в связи с двухсотлетием со дня его рождения Олесь Гончар в статье «Бессмертный»: «Два столетия живет на свете бессмертный автор «Энеиды» и «Наталки Полтавки», поэт, веселый мудрец (вот где истоки так удачно озаглавленной книги Бориса Левина! — М. Р.), в котором словно воплотился оптимизм народа, его могучий, неподвластный печали дух, патриотическое чувство, одаренность, моральная чистота».

В молодости Котляревский был в эпицентре событий и страстей своего времени. Мы видим его участником штурма турецких крепостей, дипломатом с особой миссией — в Буджакских степях и в ставке русского командования в Дрездене. Он с энтузиазмом формировал из своих земляков казачий полк для борьбы с наполеоновским нашествием. По убеждениям он близок к будущим декабристам.

Как справедливо заметил академик А. И. Белецкий: когда царизм решал вопрос, быть или не быть украинской культуре и украинскому слову, Котляревский своим творчеством ответил: быть!

Творчество Котляревского составило эпоху в истории украинской культуры, оно способствовало ее возрождению, росту национального самосознания, показало неисчерпаемость творческих сил народа и жизнеспособность его языка, бессмертие неподражаемого украинского юмора — принадлежности народного характера. Поэма Котляревского проторила идущим за ним художникам пути к реалистическому изображению жизни народа. Она осталась народной книгой. Некоторым его современникам «Энеида» казалась подведением итогов. Но случилось так, что и «Энеида», и пьесы Котляревского оказались прологом новой украинской культуры, а не элегией заката. Нужно ли удивляться тому, что личность к творчество веселого мудреца уже на протяжении двух столетий привлекает к себе не только внимание ученых, но и художников слова?

Нам представляется уместным сделать прологом разговора о романе В. Левина краткий очерк творческого пути автора. Родился Борис Наумович Левин 5 мая 1919 года а Чернигове, в семье кузнеца. В 1936 году окончил рабфак, а в 1941 году — Нежинский педагогический институт. Участник Великой Отечественно! войны, член КПСС с 1943 года. В послевоенные годы работал журналистом и преподавателем в городах Украины. Последние годы живет в Полтаве.

Писать прозу В. Левин начал после войны. В конце 40-х — начале 50-х годов выходят сборники его рассказов «Восход солнца», «Золотые зерна». Им написан ряд книг для детей и юношества: «По затерянным следам», «Возмездие», «Когда человеку семнадцать», «Сердце не знает покоя», «Добрые люди», «Еще одни шаг», «Твои сыновья» я другие произведения.

Роман о Котляревском стал главной книгой в творческом пути писателя. Сама Полтава, дом-музей Котляревского на Ивановой горе, куда нередко наведывается писатель, давали материал, подсказывали тему. Как начинался «Веселый мудрец»?

В 1969 году по решению Всемирного совета мира и ЮНЕСКО отмечалось 200-летие со дня рождения украинского писателя. Был запланирован коллективный сборник, для которого Левину предложили написать небольшой рассказ. Директор литературно-мемориального музея Котляревского А. Залашко предоставил в его распоряжение ценные документы. Человек крайне щепетильный, когда речь идет о художественной правде, Б. Левин побывал в Ленинграде, где хранились документы о деятельности «Ученой республики» — Вольного общества любителей российской словесности, в доме, где проходили его заседания. Автор признается, что только для повести «Ученая республика» ему пришлось научить более 300 архивных документов.

Б. Левин побывал во многих местах, связанных с научной биографией или биографической легендой о Котляревском. Был в Золотоноше, где учительствовал молодой Котляревский. Здесь ему посоветовали поехать в село Коврай-2, где жил на пенсии учитель С. Нехорошев, записавший около 300 легенд о творце «Энеиды». Посетил и штаб-квартиру русских войск в Дрездене, куда с ответственной миссией — донесением от малороссийского генерал-губернатора князя Лобанова-Ростовского был направлен поэт, Левин повторил его маршрут, чтобы рассказ о зарубежном вояже Котляревского оделся плотью, чтобы иноземная явь в романе предстала читателю, словно увиденная глазами очевидца.

Поскольку роман о Котляревском не только история человека, но и история его времени в культурной, политической, идеологической. бытовой реальности, то и живые детали быта щедро реконструированы в романе. Картины Отечественной войны 1812 года и Молдавского похода, формирование казачьего полка, открытие памятника Славы в Полтаве в 1811 году, участие поэта в масонской ложе «Любовь к истине», его дружбе с будущими декабристами — все это обрастает плотью живых, запоминающихся, исторически достоверных деталей.

С именем Котляревского связана целая эпоха в развитии украинской культуры, более того — история украинского народа. И естественно, что украинская литература стремилась создать его художественный образ. И естественно, прежде всего он возник в поэзии: Т. Шевченко «На вечную память Котляревскому», сонет И. Франко «Котляревский», стихи Леси Украинки «На столетний юбилей украинской литературы», М. Вороного «На праздник памятника И. Котляревскому». В советское время к образу Котляревского обращались М. Рыльский. П. Воронько, В. Сосюра, М. Нагнибеда.

Значительность человеческой личности и творческой судьбы автора «Энеиды» привлекала к нему внимание прозаиков.

О Котляревском написано немало историко-биографических книг, воспользуемся для определения их жанровой природы термином В. Г. Белинского — «поэтическая биография». В дооктябрьской литературе не много прозаических произведений о Котляревском, лучшее изображение его на закате жизни в русской повести Т. Шевченко «Близнецы».

Применительно к Котляревскому «выпытывать дух минувшего века», говоря словами Гоголя, охотнее стали советские прозаики. Среди «внешних» причин, обусловивших появление значительных произведений о нем, такие юбилейные даты, как 200-летне со дня рождения писателя, широко отмеченное в 1969 году, 175-летие со дня выхода первого издания «Энеиды» в 1973 году.

«Внутренние» импульсы для создания его биографии — необыкновенная человеческая привлекательность и незаурядность личности Котляревского, а также укрупненное исследованиями последних лет представление о роли вклада его не только в украинскую, но и а мировую культуру.

Значительность работы Б. Левина особенно ощутима на фоне наиболее существенных достижений последних лет в этой области. Авторы произведений о Котляревском в лоне различных модификаций историко-биографического жанра литературы социалистического реализма решают проблему, которую А. Герцен в «Былом я думах» определял как «отражение истории в человеке». Ни один художник не претендует на полное, панорамное освещение этого процесса.

Большинство произведений украинских прозаиков о Котляревском написаны в жанрах малой прозы, рисуют изолированный эпизод из жизни его. В рассказе А. Хорунжего «В тревожный год» (1954) показан один день из жизни Котляревского в пору формирования нм казачьего полка для борьбы с наполеоновским нашествием. Для расширения «поля обсервации» автор прибегает к дорожным думам героя как средству ретроспективной оглядки в прошлое. Не ставил себе задачей монументально воссоздать образ Котляревского и А. Залашко, его повесть «Украина седлала коней» (1963) воссоздает тот же исторический период, что и рассказ А. Хорунжего, и названа «страницами былого», а небольшое прозаическое полотно «В Молдавском походе» (1968) — «эпизодами жизни И. П. Котляревского». Образ поэта-воина в них — скорее дань исследовательским, чем художественным увлечениям автора. В том же ключе выполнено и третье произведение А. Залашко «Память вечную заслужил» (1969).

Художественное начало преобладает в небольших новеллах Ф. Бабанского «Панская правда» (1969) — о неосуществившемся личном счастье поэта и Г. Реви «Встреча на Дунае» (1969) — о встрече Котляревского с задунайскими казаками, до которых докатилась слава «Энеиды».

Фрагментарно, хотя и в полной мере художественно и достоверно, обрисован Котляревский в большом эпическом полотне А. Полторацкого «Повесть о Гоголе», где он трактуется как предтеча не только Шевченко, но и Гоголя, «царя русского смеха», по словам А Луначарского.

В. Левин как автор произведения романной формы не мог не учесть опыт своих современников — авторов повестей о Котляревском, проникнутых сильной струей романтики, свойственной украинской исторической прозе, тяготеющих, однако, к эпичности, психологизму, социально-аналитическому показу действительности. Речь идет о повести В. Стрепета «Над Дунаем, над рекою» (1967), адресованной юному читателю, и повести И. Пильгука «Грозовое утро» (1968).

Для полноты картины стоит упомянуть еще произведения, в которых автор «Энеиды» представлен в контактах с другими крупными деятелями культуры, — его «Пути Тараса» О. Иваненко и роман Л. Бать «Великое призвание» о М. Щепкине.

Обращение к написанным в 60 — 70-е годы художественным биографиям Котляревского позволяет говорить о некоторых чертах типологической жанрово-стилевой общности их. В плане позитивном — это попытка воссоздать полную тревог и динамики жизнь сына века, показать читателю человеческое обаяние и талант «малороссийского Державина», его сложные социально-идейные искания и метания между просветительством Г. Сковороды и революционностью А. Радищева. В плане негативном — это подмена самораскрытия героя жестким авторским конструированием образа по заданной модели, когда образ раскрывается, а не развивается, и констатация чувств я мыслей подменяет диалектику психологического анализа.

Книга Б. Левина выгодно отличается от других эпических произведений о Котляревском полнотой охвата действительности, насыщенностью жизни героя динамикой внешних событий и интенсивностью внутренней жизни, включающей в себя непрерывность процесса творческой переработки импульсов действительности. Ребенок я юноша с жадным вниманием к миру, тягой к знанию, гуманности, острым чувством собственного достоинства в повести «По колючим терниям» Скромный служащий, а потом домашний учитель с душой, открытой для добра и любви, все богатство жизненных впечатлений переплавивший в строфы остроумно-задиристой «Энеиды» в «Пробуждении грозы». Храбрый офицер и талантливый дипломат в Молдавском походе («Особая миссия»). Мудрый педагог, наставник молодежи, создатель национального театра в «Пансионе». Враг самовластья, друг свободы в «Ученой республике». Во всех меняющихся жизненных перипетиях он прежде всего — «веселый мудрец», правдолюб, друг свободы, самобытный в народном украинском духе философ.

По жанровым признакам книга Б. Н. Левина — произведение романной формы, хотя и тяготеющее к уже традиционному в украинской прозе со времен Ю. Яновского и продолжившего его традицию в «Тронке» О. Гончара роману в повестях, роману в новеллах. В нем в прочную лигатуру вошли элементы художественного авторского домысла, особенно в изображении личной жизни героя, о которой мы не просто знаем мало — мы ничего не знаем. Если исходить только из документов и собственного творчества поэта, то жизнь эта предельно аскетична. Но мы верим и юной влюбленности подростка в девушку из «простых», отданную замуж за нелюбимого, и нежному чувству к бедной родственнице хозяина, у которого учительствовал начинающий поэт, и встрече с нею через много лет уже в качестве воспитателя пансиона для детей несостоятельных дворян, встрече с привкусом дыма сожженных осенних листьев. А то, что казалось некоторым рецензентам произведения весьма пикантным домыслом — чувство стареющего Котляревского к красивой, талантливой я — подчеркнем для строгих моралистов — тоже одинокой актрисе Пряженковской, игравшей главные роля в его спектаклях, — как раз подкреплено достойными доверия свидетельствами современников.

О синтезе документа с домыслом в романе очень хорошо, на наш взгляд, сказал известный ученый-литературовед Е. Шаблиовский: «...где-то в отдаленной ретроспекции базируется на документе: записке из архива, выписке из позабытой или и вовсе малоизвестной книги... Домысел в документ, счастливо соединяясь в романе Левина в одно крепко спаянное целое, создают захватывающую панораму событий, участником, ил и свидетелем которых был великий полтавец, а вместе с ним и мы, читатели романа».

Роман Левина в какой-то мере несет в себе традиции «романа воспитания»: на протяжении всей книги, особенно в первой части ее о детстве и юности героя, мы видим факторы формирования личности «положительно прекрасного человека», о котором мечтал Ф. Достоевский. В романе крупно обозначен «человеческий фактор— семья будущего поэта-гуманиста, песни матери, рассказы отца, влияние первого учителя, воспитанного на высоконравственных идеалах Григория Сковороды, «першого роз уму нашего», как прекрасно сказал о нем современный поэт Микола Винграновский. На следующем этапе — отрочества и юности мужание героя идет под влиянием учителя пиитики Иоанна Станиславского, привившего питомцу интерес и любовь к простому народу, его быту, поэзии, языку, к героическому прошлому Украины.

В письме к профессору М. Н. Пархоменко автор романа писал: «Главным источником моего романа послужила Полтава. Здесь каждый камень дышит историей, дома, памятники, улицы, площади этого города хранят память о поэте. Сохранились стежки, по которым он ходил, невдалеке от его усадьбы (ныне мемориальный музей) до сих пор шумят могучие дубы, посаженные его руками...»

Одна из особенностей «Веселого мудреца» как художественно-исторического произведения — почти полное отсутствие документа в тексте в его чистом виде. Да и много ли этих документов? Использованы известные материалы С. Стеблина -Каминского, воспоминания известного филолога И. Срезневского, заметки этнографа Терещенко, найденный в архивах писанный рукой Котляревского как адъютанта командира корпуса «Журнал военных действий 2-го корпуса Задунайской армии». Остальное — без преувеличения — по крохам. Беглые упоминания в основательно забытой статье В.Савинова «Первая любовь Котляревского» в «Северной пчеле» за 1863 год позволили автору реконструировать историю драматической любви писателя к приемной дочери помещика, у которого он служил в учителях.

Вероятно, более всего насторожит современного читателя линия масонских связей Котляревского. Речь идет о конкретном, ограниченном во времени и пространстве эпизоде биография Котляревского, на который не следует переносить общее представление о масонстве. Связи его с руководителем полтавской ложи М. Новиковым документально подтверждены, а фамилия Котляревского а связи с причастностью к ложе людей, близких к декабризму, фигурировала в следственном «Алфавите по делу декабристов».

Герой книги Б. Левина — веселый мудрец Иван Котляревский, его лиризмом и неповторимым юмором напитаны лучшие страницы ее. В четырех повестях, образующих эту книгу, проходит не наших глазах почти вся творческая жизнь писателя. Поэт за рабочим столом, офицер в Молдавском походе, наставник в Доме для детей бедных дворян — во всех жизненных положениях он остается у автора прежде всего веселым мудрецом, поэтом-философом. Примечателен эпизод книги, где Котляревский говорят крестьянину-возчику, что «философ — человек мудрый... жизнь объясняет». От народа, от его жизненной мудрости и оптимизма — истоки творчества автора «Энеиды».

Образ Котляревского объединяет в книге четыре самостоятельные повести. Но по идейной направленности, художественной манере автора, по последовательно проведенному в них хронологическому принципу изложения событий, «сквозным» образам вымышленных персонажей они образуют историко-биографический роман в повестях. В книге Б. Левина дана прежде всего новая концепция человека и художника, новое прочтение «трудов и дней» его. В повестях, охватывающих почти всю творческую жизнь писателя, рисуются «вершинные» эпизоды биографии. Характер героя дан а эволюции. Синтез документа и художественного вымысла помогает автору глубоко постичь внутренний мир Котляревского, его философские воззрения, политические симпатии, словом, его «микрокосм».

Более двадцати пяти лет жизни Котляревского прошло на наших глазах. Время бессильно перед ним, мудрым, стройным, нестареющим, ни разу не изменившим высокому человеческому призванию. Грустным лиризмом проникнуты строки, когда автор расстается со своим героем в пору осеннего увядания природы, прощального клича журавлей над Полтавой. Но веселый мудрец окружен юными питомцами, которым он отдал все: «Жизнь не останавливалась, она продолжалась — и в этом была ее величайшая мудрость». Все творчество писателя связано с Полтавой, образ ее опоэтизирован, развернут: «Стоит она многие лета, несмотря на то, что не раз ее разоряли и татары, и шведы, и паны ляхи приложили руку». Перед нами Полтава, насквозь пропахшая поздними яблоками из осенних неубранных садов, вся тихая в плену осеннего сна, летом зеленая, а зимой заснеженная. Не случайно влюбленный в родной город поэт говорит, что господь, деля между городами красоту земную, все лучшее отдал Полтаве.

В основу сюжета каждой из повестей легли невымышленные факты биографии Котляревского. Художественный домысел развивается в границах жизненной достоверности, вытекающей из характера героя, из логики самой действительности. Следуя правде жизни в главном, писатель заполняет домыслом биографические «пустоты». Жизненную судьбу своего героя писатель старается мотивировать его характером. Так, Котляревский полюбил племянницу помещика, в доме которого он учительствовал. Но молодых людей разлучило не столько социальное неравенство и верность Марии патриархальным традициям — этот мотив обыгрывают и другие писатели-«биографы», — сколько органическое неумение Котляревского отдать сердце двум привязанностям. Соперницей Марии оказалась «Энеида». Известный журналист А. Аграновский в ответе на анкету журнала «Вопросы литературы— «Жизненный материал и художественное обобщение» заметил: «В конце концов мы всегда «сочиняем» своих героев. Даже при самом честном и скрупулезном следовании фактам. Потому, что, кроме фактов, есть осмысление их. есть отбор, есть тенденция, есть точка зрения автора». Как же отразились здесь эти процессы?

Документы не подтверждают, но и не опровергают возможность многих поступков Котляревского в книге Б. Левина. Да, вероятно, с героем «Особой миссии», поехавшим с трудной задачей к задунайским казакам, могли произойти необыкновенные приключения, хотя чувство меры и вкус иногда изменяют автору в описании их.

Важное место в книге отведено показу взаимоотношений Котляревского с людьми из народа. Народ задуман в ней масштабно: на нем лежит отсвет гайдамацкого восстания и войны 1812 года. Он вдохновитель и ценитель творчества поэта. Казак Вернигора, которого вместе с сыновьями я братьями барин записал в ревизскую сказку, исполнен чувства собственного достоинства, грозит угнетателям новыми Турбаями, антидворянским бунтом. Семеро братьев Вернигора становятся символом силы непокоренного народа. Таковы же расправившиеся с барином-деспотом и бежавшие на Дунай отец и сын Груши, «могучие, суровые, добрые» друзья Котляревского.

Воплощением безмерности народных страданий становится книге забитый насмерть казачок Тарас, обездоленная семья Плахотниченко, за которую так мужественно заступился герой романа Вероятно, такое заступничество вытекало на характера Котляревского. Его хлопоты мог поддержать и близкий декабристам Михаил Новиков, в «либеральный» губернатор Н. Репнин, иногда бравший под защиту крестьян, над которыми издевались помещики. Известно, что они с недовольством восприняли его речь на открытии дворянских собраний в Полтаве и Чернигове, где он звал господ «обеспечить благосостояние крестьян».

Б. Левин рисует жестокие нравы эпохи через восприятие героя, который «будничное» зверство своих современников воспринимает как человек иной, более гуманной эпохи. Не только разумом, но чувством он не мирится с надругательством над крепостными. «Варварство! Дикость!» — бросает он в лицо жестокому барину, высказывая уверенность, что найдется и на него управа.

Хороши сцены, передающие нравственное превосходство поэта над «просвещенным» ценителем его поэзия и жестоким крепостником Кочубеем. Но все же думается, что Б. Левин разделяет заблуждение многих авторов историко-биографических произведений, закрывая глаза на классовую ограниченность Котляревского-дворянина. Следствием модернизированного подхода к истории стало не во всем художественно убедительное изображение отрицательных персонажей, «минус-людей», по терминологии А. Довженко, — чиновника Новожилова, помещиков Томары, Калистратовича, Семикопа.

Документальный материал в книге Б. Левина надежно сплавился с художественным вымыслом. Почти не видно той большой работы, которая проделана в поисках фактической первоосновы «Веселого мудреца». Документ в его «чистом виде», почти не привлекается автором. Небольшие отрывки из «Журнала военных действий 2-го корпуса», который вел Котляревский, письмо Ф. Глинке от 28 октября 1821 года с благодарностью за избрание в «Общество любителей российской словесности» — вот немногочисленные документальные вкрапления в художественном тексте. В книге использованы многие из тех 300 легенд, которые записаны о Котляревском в Полтаве и на Черниговщине, где он учительствовал. Между строк, заново, глазом художника прочитаны письма автора «Энеиды» и воспоминания о нем, материалы о декабристах на Украине, рукописи поэта и художественно «реконструировав»» его библиотека, а которой были списки сатир Кантемира и «пагубной» книги Радищева — «Путешествие из Петербурга а Москву».

Для Б. Левина интересен Котляревский-поэт в процессе художественного творчества. Автор «Веселого мудреца» старается воссоздать обстоятельства, при которых мог бы родиться у его героя стих, образ, эпизод поэмы. Главный импульс к зарождению и воплощению художественного замысла для Котляревского — живые впечатления действительности. Увидел танец старого казака — сложились строчки, стал свидетелем обильной трапезы пана Томары в «непроизвольно, но весьма точно запоминал все, что видел: и каждое блюдо, стоявшее перед паном, я вина, я закуски...». В результате такой переработка жизненного материала «многие знали: за каждым героем «Энеиды» стоят живой человек». Не обедняет ля автор при таком подходе процесс творчества, сделав акцент лишь на «живом созерцании»?

Но есть в книге в тонкие наблюдения над «таинством рождения новых стихов», схвачен процесс работы Котляревского над рукописью поэмы.

Ярким полноправным образом выступает в книге «Энеида». Хронологические рамки повествования продиктованы началом и завершением работы Котляревского над ней. У поэмы своя необыкновенная судьба, она источник радостей и мук для своего создателя. «Энеида» в книге обретает права своего, уже не зависящего от воли ее создателя бытия. В лирическом отступлении-раздумье В. Левин говорит о судьбе поэмы: «Она ходят между людьми, путешествует по бесконечным дорогам империи, ночует в избах для проезжающих, помогает коротать бессонные ночи в кельях монахам в послушникам, веселят сердца невольников, которые непонятно каким образом узнают о ней и, несмотря на неграмотность свою, передают поэму из уст в уста».

В романе щедро разлита стихия фольклора. Народ в ней неотделим от своей поэзии. Особенно хорошо дается автору изображение пляшущих и поющих крестьян, изливающих в песне свою душу. Исторический колорит эпохи в книге Б. Левина воссоздан и прежде всего благодаря удачно найденным деталям Книга о Котляревском написана ясным, выразительным языком, добротно сработаны в ней диалоги. В меру насыщена она лирическими я комедийными пассажами, графически четки и лаконичны пейзажи.

В «Веселом мудреце» много пластических картин. Вот как описывается последняя встреча Котляревского с понравившейся ему девушкой «из простых», которую отдают замуж за другого: «И, подняв коромысло с подцепленными на нем ведрами, пошла, поплыла по узкой стежке вверх, к хатке за вишневым садом. А он смотрел затуманившимся взглядом ей вслед — на тонкий стан, склоненную голову и косы, бившиеся на белой сорочке. Она уходила все дальше и дальше, пока не закрыли ее частые стволы вишен». В трех фразах с ощутимым внутренним ритмом скупо и точно передана маленькая драма, найдены верные, неброские детали украинского народного быта, средства раскрытия психологического состояния героев.

В настоящее издание вошли лишь четыре из семи книг, образующих полный, сегодня завершенный корпус романа о Котляревском. В этих четырех центральных главах герой предстает в расцвете таланта и человеческого обаяния, социальной активности. Но завершена и опубликована на украинском языке книга о последних годах веселого мудреца, о его уходе навсегда под курлыканье отлетающих на юг журавлей, о накрывшем его скромном холмике, усыпанном пылающими астрами и георгинами. И последние страницы романа посвящены творческой истории стихотворения молодого Шевченко, с сыновней любовью принявшего из рук «батька» эстафету слова, поставленного на службу народу.

Книга Б. Левина, неоднократно выходившая на русском и украинском языках, была хорошо принята читателями я критикой. Причина этого отчасти раскрыта Е. Шаблиовским, который предвидел долгую и плодотворную жизнь романа прежде всего потому, что «Левин соединил в своей работе кропотливый труд исследователя и мастерство художника, сумел по-новому прочесть многое из того, что было полузабыто или совершенно забыто». Другой литературовед и критик, знаток украинской литературы XIX — XX веков профессор М. Н. Пархоменко также дал в высшей стелен» щедрую оценку многолетнему труду писателя: «По масштабам проведенных разысканий, по тщательности изучения, исследования источников, во исторической и биографической достоверности упомянутых художественных «реконструкций» книга Б. Левина в своем роде подвиг. Можно с уверенностью сказать, что роман, являясь полноценным художественным произведением, вместе с тем вносит весомый вклад в создание научной биографии И. П. Котляревского».

В. Каверин в статье «Неоткрытые дорога» делится мыслями о том, как в поэтической биографии передать «исключительность» великого человека. Он вспоминает об офорте Ф. Гойи, на котором изображен отдыхающий в пустыне колосс Мы не видим тяжести его ноши. Но внимательный взгляд подсказывает — перед нами колосс, который может распрямиться в полный рост. Котляревский у Б. Левина может распрямиться.

М. РАДЕЦКАЯ