Весенний подарок ведьм

Часть I. Амелия. Глава 1. Как все начиналось

Меня прокляли еще до рождения. В отличии от известной спящей красотули, в нашу семью эта напасть прилетела совершенно несправедливо. В прекрасный весенний день магтефакторную лавку отца посетили две сестры-ведьмы как раз в тот момент, когда беременная матушка решила просмотреть учетную книгу. Батюшка пренебрегал этим скучнейшим чтивом, предпочитая полет души за столом с инструментами. К счастью, матушка обладала любовью к цифрам, так что, их союз держался не только на родстве душ, но и на общем деле. В тот день батюшка отправился за новыми камнями, перьями и деревом.

Позже матушка рассказывала, что одна из ведьм была одета в мышиного цвета юбку, такой же жакет и опиралась на потрепанный черный зонтик. Шляпа была одного с зонтиком мрачного цвета, и с полей уныло свисало "украшение" — пощипанное воронье перо. Вторая ведьма отличалась лавандовым жакетом, плиссированной юбкой цвета дымчатой орхидеи, небесно-голубым зонтом и шляпкой из серой соломки с шелковыми незабудками.

На досуге матушка любила листать модные каталоги и сводить с ума кузин и тетушек сентенциями вроде: "Как, вы не знаете, что такое цвет шампань? Представьте себе белый, у которого отняли один процент красного, один процент зеленого и семь процентов синего. Не представляете? ах... как бы объяснить... Что? Объяснить, что такое процент?" Неудивительно, что в женских обществах матушка была нечастым гостем.

— Дорогуша, — обратилась ведьма в лавандовом к матушке. — Покажите мне, что у вас есть от простуды, для поддержания тепла в котелке, для разглаживания одежды и для остановки сердца у мелкого животного.

— Простите? — матушка изумленно подняла брови.

— Ах, не обращайте внимания, — махнула рукой ведьма в мышином. — Миранда шутит. Да, дорогая?

— повернулась она к сестре.

— Помолчи, Карла. Мне эта болонка за забором до смерти надоела. Ты же знаешь, мне самой запретили подобные штучки после того случая с попугаем. От ее тявканья у меня мигрень, — и дама лавандовом картинно приложила руку ко лбу.

— Миранда, если бы ты не пыталась вынуть из хвоста бедного Жако перо, он не стал бы называть тебя дурой. А на болонке ты зря отрабатывала заклятие щекотки. Теперь бедняжка заливается лаем, как только тебя видит.

Лавандовая ведьма смерила сестру презрительным взглядом и повернулась к матушке:

— Показывайте, дорогуша.

— От заболеваний у нас ничего нет, но в лавке господина Флюэнса напротив вы найдете чудесные горошины от простуды. Для поддержания тепла есть подставка, она может без перерыва проработать год, потом следует зарядить. Вот этот камень положите в шкаф, и одежда перестанет мяться. С вас один золотой и четыре серебряных. Прошу прощения, но для убийств у нас нет ничего, — с милой улыбкой ответила матушка.

Лавандовая ведьма сгребла подставку и камень, выложила монеты и бросила:

— Так сделайте. Мне нужен такой артефакт не позже завтрашнего дня.

Матушка покачала головой:

— Вынужена вам отказать.

— Мне? — взвилась лавандовая, пока сестра тщетно пыталась взять ее под руку, увлекая к двери. Но та лишь стряхнула сестру и повернулась к матушке.

— Или вы сделаете артефакт, или вы сильно пожалеете!

Матушка качнула головой в ответ. Лавандовая ведьма вскинула руку, и черный сгусток проклятия сорвался с ее пальцев. Матушка, охнув, прижала руку к животу.

— В положенный срок у тебя родится здоровая дочь, — сказала ведьма. — Она вырастет красивой девушкой, живой, веселой и умной. Но всем вокруг она принесет лишь несчастья!

Проговорив это, ведьма покинула лавку. Ее сестра охнула и подошла к матушке.

— Моя сестра, Миранда, она... ох, простите, я понимаю, ей нет оправдания. К сожалению, она сильнее меня, и отменить ее проклятие я не могу. Но я постараюсь сделать его... другим. Да, другим.

Положив руку на матушкин живот она что-то прошептала и еще раз пробормотав извинения вышла из лавки.

* * *

Я родилась в срок, и через год у меня проснулся магический дар.

Разные виды магии приходят в свое время. Первыми у ребенка-мага могут проявиться дары стихий, сначала яркими искрами или каплями воды, прорастающими в ладони зернами или легкими порывами ветра. Последним, годам к пятнадцати — дар боевиков, умение разметать противников ударом чистой силы. Примерно к этому же времени огневики учатся лепить крупные огненные шары, а водники — большие ледяные. Создание светлячков, маленьких святящихся шариков, заменяющих свечу, дети-маги осваивают годам к пяти, но Звезды рассудили, что давать в руки детей шарики пострашнее приведет либо к уничтожению человечества, либо к уничтожению магов разъяренными людьми, поэтому чем сильнее воздействие, тем позже оно проявляется. А может, когда-то так и случилось, и несмышленыши, швыряющиеся убийственным огнем, не доживали до взрослости? Кто знает.

Артефакты можно делать, не обладая магическим даром, и после конца работ пригласить мага, который вольет в готовую вещь свою силу. Но самые сложные устройства делает магтефактор. Дар магтефактора — видеть суть вещей и нити магии в разных материалах, чтоб сложить их наилучшим для магии образом. Этот дар объявился у меня к семи годам, и отец рьяно взялся за мое обучение. Он был уверен, что дар у меня проснется. Почему? Не знаю. Магически одаренные дети чаще всего рождаются у магов, особенно если маги — оба родителя, даже если один слабосилок, как моя матушка. Но и у двух сильных магов может родиться обычный человек, если дар заснет на несколько поколений.

Лет двести назад один из правителей решил поставить опыты по соединению сильных магов одной природы и принялся распоряжаться, кому из подданых и с кем заводить детей. Опыты закончились тем, что его наследнику пришлось принять Звездную Корону в десять лет — сильные маги уже в те времена привыкли, что с ними считаются. А кто не считается, тот долго не живет. Мага могут призвать на службу Короне, это правда, но в иных делах на магов давить не рекомендуется.

Глава 2. Студентка

Была хорошая для ранней весны погода, и я напросилась отнести заказы тем, кто живет в нашей части города. Мастерскую Перитизов знали во всем городе, и я была горда, что отец допустил меня к делу. Свести личное знакомство с клиентами будет нелишним. Мне нравилось ходить по улочкам Бристона, особенно, когда я не праздно гуляю, а иду по делу. На обратном пути я решила заглянуть к подруге. Эвилин, дочь дядюшки Томата, держателя магженерного цеха, недавно обручилась с Этьеном, приказчиком конторы законников. Дядюшка Томат поворчал, что жених мог бы и сам законником стать, а не бегать с бумажками, но согласие дал. Свадьбу назначили на начало лета.

— А, Амелия, заходи! — дядюшка Томат вскочил, отодвинул для меня стул и достал еще один бокал.

— Что празднуем?

— У Превысокого появился четвертый наследник. Грех не выпить!

Дядюшка Томат плеснул мне розовую жидкость, которая пахла чем-то фруктовым, и я сделала несколько глотков. У Превысокого было одиннадцать детей, но Звездная Корона признавала только щедро одаренных мальчиков, зачатых действующим Превысоким. Теперь таких четверо. Это хорошо.

Никто в точности не знает, какая магия спит в роду Превысоких властителей Шалпии. Известно, что эта магия проявляется лишь на коронации. Считается, что Превысокие чувствуют состояние Шалпийских источников магии — и это наверняка правда. Когда-то шалпийские маги принялись создавать большие артефакты-накопители, но тогдашний Превысокий издал серию указов с ограничениями. Соседний Леосс свою династию изначальных правителей давным-давно вырезал в междоусобицах, и вот результат — выкачали свои источники и сидят теперь с крохами магии.

Говорят, что Превысокие могут распознать магию в человеке и даже определить ее род. Утверждают, что властителей не берет ни яд, ни проклятие. Много чего говорят, но доподлинно известно одно — для процветания Шалпии на троне должен сидеть прямой потомок древних Превысоких, которого приняла Звездная Корона.

Полтыщи лет назад род Превысоких едва не иссяк, когда после смуты в живых остался лишь один тяжело раненый наследник. Принц выжил и принял Звездную Корону после смерти отца, но Совет Высших магов постановил, что Превысокий обязан завести хотя бы полдюжины наследников. Девочки и слабо одаренные мальчики в это число не входили. Никто не ожидал, что одна женщина способна выносить столько детей, поэтому каждый год посланники Превысокого привозили во дворец нескольких девушек. Еще через год Превысокий выбирал из них мать очередного ребенка.

Девушки звались невестами Превысокого, но женой никто никогда не становился — во избежание скандалов и интриг Превысокие перестали жениться. Называть девушек фаворитками считалось оскорблением, хотя, по сути, таковым и было их положение, поскольку ночи Превысокий проводил в покоях одной из невест. Требования к невестам были строгими: сильная магия, добрый нрав, хорошее воспитание, горячее желание стать невестой Превысокого и невинность. От желающих не было отбоя: отставные невесты получали приданое и выбор из лучших женихов Шалпии.

Что касается тех немногих, кому посчастливилось одарить Превысокого ребенком... о, здесь привилегиям могли позавидовать даже дочери герцогов. Мать королевского ребенка получала титул и крупную сумму в приданное, дом в городе или поместье, и представление в высшем свете в любом герцогстве на выбор. Если рождалась девочка, или же Превысокий не видел достаточно спящей магии в мальчике, мать королевского ребенка вместе с младенцем покидала дворец. Мать малыша с сильным даром оставалась в собственных покоях во дворце на десять лет, после чего оставляла наследника на попечение многочисленных учителей, но могла навещать его по желанию.

Казалось бы, Совет высших магов всё замечательно устроил, но меня же не прельщал этот путь. Жить в золотой клетке, делить ночи с малознакомым человеком, который назавтра пойдет к другой? Нет, не для меня. В прошлом году, прослышав о моих магических талантах, посланник Превысокого пожелал со мной побеседовать, но я так запротестовала, что тот быстро исчез.

Я совершенно искренне радовалась за нового наследника, и, пожалуй, была благодарна тем молодым женщинам, которые взяли на себя нелегкую миссию — обеспечить Шалпии преемственность трона.

* * *

Эвилин влетела в мастерскую с красными глазами:

— Лорд Перитиз! Добрый день. Я бы хотела поговорить с Амелией, если это возможно, — не удержавшись она совершенно несветски шмыгнула носом.

Отец учил меня, как закладывать потоки в соединение древесины разных пород, но оторвавшись кивнул мне, мол, иди, он закончит сам.

Я провела Эвилин на второй этаж в гостинную и принялась делать чай. Пожалуй, нет, не чай, лучше успокоительный сбор. Подруга сделала несколько глотков и начала говорить:

— Отец передумал и отказался выдавать меня за Этьена.

— Но почему? почему?

— Не знаю! — подруга горестно ломала руки. — Отец повредил ногу вчера, пришел хромающий и злющий, а сегодня объявил, что никакой свадьбы не будет! Я думаю, может, пожениться с Этьеном тайно?

— Ты готова начинать жизнь без гроша в кармане? Есть ли у Этьена деньги? Приданное тебе дядюшка Томат не отдаст.

— Не знаю, Амелия, не знаю. Наверно, стоит поговорить с Этьеном.

Назавтра подруга снова рыдала над чашкой чая у нас в гостинной. Этьен попробовал переубедить ее отца, но дядюшка Томат обозвал его нехорошими словами и несмотря на хромоту лично выставил взашей. Этьей так разозлился, что накричал на Эвилин.

— Он говорил, что не сделает ни одного шага к алтарю, если наша сумасшедшая семейка не извинится перед ним и не отдаст причитающееся как жениху.

Я нахмурилась:

— Вообще-то, приданное полагается не ему, а тебе для начала семейной жизни.

— Ах, Амелия, какая разница! Свадьбы не будет!

Я не знала, как утешить подругу, поэтому налила еще чаю. Может быть, мне самой стоит поговорить с дядюшкой Томатом? Хоть узнаю, какая муха его укусила.

Глава 3. Невеста Превысокого

Отец был прав. Академия еще не такое видела. Если у меня что-то взрывалось или разливалось, это списывали на обычные студенческие промахи. Если из-за меня кто-то падал или что-то падало, просто пожимали плечами — ерунда какая. На боевых классах не успевшие отразить атаку студенты летали по двадцать шагов, а сломавшаяся вещь в академии, где каждый второй плохо расчитывает силы, ни у кого не вызывала удивления. Было странно и приятно в кои-то веки почувствовать себя обыкновенным магом.

Из доступных мне направлений — зельеварного, магженерного и магтефакторного — я выбрала последний. После учебы я собиралась вернуться в мастерскую отца. Мне нравилось возиться с небольшими устройствами, а не создавать машины или огромные конструкции, как магженеры. Зельеваром-травником мог стать любой маг с проявленной магией земли, но лучшие травники получались из тех, у кого есть заметный лекарский дар. У меня же талантов к лечению не было ни крошки, и травник из меня получился бы добротный, но посредственный. Зато к магтефакторике у меня с детства лежала душа, и годы обучения у отца не прошли даром.

Злые языки шушукались за спиной, что мои высокие оценки — дань таланту отца. Магтефактора первого класса лорда Перитиза, который начинал карьеру в столице, знали многие. Но вскоре стало очевидно, что я лучшая не только среди магтефакторов нашего года, но и двух-трех последних лет, и шепотки затихли.

К удивлению сотоварищей я ходила на несколько классов для травников. Студенты-магтефакторы недоумевали: как можно возиться с сеном, как селянская ведьма, если тебе доступны высокие магтехнологии? Но меня, как городского ребенка, привлекали буколические картины, нарисованные воображением, подпитанным романтическими книгами. Мне нравился запах высушенных цветов и трав, меня завораживали свисающие с потолка в травничьей лаборатории метелки, а разноцветные банки с перетертыми в пыль ингредиентами вызывали эстетический восторг. В конце концов, может быть у девушки увлечение? Магтефакторика — профессия, а зелья — увлечение. И... мало ли что в жизни пригодится.

Я как раз выходила с класса зельеварения, когда не заметила мчащегося по коридору парня. Я небольшого роста, всегда была самой миниатюрной из всех подруг, но даже такое препятствие стало роковым для бегущего. Опрокинув меня на пол, он сам отлетел к стене и выронил колбу, которая тут же разлетелась на дюжину осколков, и шипящая жидкость поползла по крашеным доскам пола. Как завороженная я смотрела на лужу, протянувшую щупальца в стороны, и одно из них неумолимо двигалось к моим ногам.

Кто-то подхватил меня под мышки и переставил к стенке. Плечистый парень со значком боевика пинком сдвинул торопыгу с пути жидкости, и лишь когда пузырящийся язык прополз мимо, подал тому руку, помогая встать. Едва поднявшись на ноги, тот двинулся в мою сторону:

— Ты! Ты-ы! Моя работа! Сегодня зачет! Ты-ы! — он сжал кулаки и направился ко мне.

Боевик быстро положил ему руку на плечо, и, казалось бы, не сделал ничего, но тот будто наткнулся на стену. А передо мной выросла чья-то спина, высокая и худая.

— Брадит, пусти! Отойди, Лонгорт! Эта ду... А-а! Не трогай меня!

Я выглянула из-за спины того, кого назвали Лонгортом. Бежавший с колбой парень со злым лицом потирал бок и зыркал то на боевика, то в мою сторону.

— Что происходит? — в коридоре выросла фигура профессора Радонит. Она преподавала алхимию у магженеров.

— Профессор, я нес вам скрепитель, но эта... — получив новый тычок от боевика он поморщился и продолжил, — эта студентка меня толкнула.

— Ты бежал как умалишенный, Дик, — произнес обладатель худой спины.

— Я торопился на зачет!

— Дик Дарни, даю две недели на подготовку нового состава. Во-первых, это шипящее нечто ничуть не похоже на скрепитель. Во-вторых, правилами запрещено бегать по коридорам учебного корпуса. В-третьих, бег с алхимической жидкостью в руках — грубейшее нарушение магтехники безопасности. Вам об этом должны были рассказать еще в начальной школе! Благодарите Звезды, что я вам даю второй шанс, а не настаиваю за исключении. Возьмите у распорядителя тряпки, Дарни, и уберите тут.

С этими словами профессор ушла. Дарни, еще раз злобно на меня посмотрев, поплелся к распорядителю. Парни осведомились, не нужна ли мне помощь, но я заверила, что все в порядке, и ушла на следующий класс.

* * *

По выходным многих студентов навещали родные и друзья. Сразу за стенками академии начинался ухоженный парк с дорожками, скамейками и беседками, где можно было встретиться и поговорить. За некоторыми посылали кареты или экипажи, чтоб забрать на два дня в город. Я никого не ждала, и тем удивительнее было, когда за завтраком в столовую вошел один из курьеров и передал, что меня ожидают у ворот.

Возница распахнул дверцу экипажа, и лорд Гринпич сделал мне знак сесть внутрь. Мы никуда не двинулись, дядюшка желал поговорить на месте.

— Амелия, тебе осталось учиться последний месяц. Я позаботился о твоей судьбе.

— Благодарю, лорд Гринпич, но не стоило. Я вернусь в мастерскую отца, у меня достаточно знаний и способностей, чтоб зарабатывать магтефакторикой до приезда родителей и дальше.

— Нет, Амелия, как твой опекун я не могу позволить тебе таких необдуманных поступков. Если ты услышишь, что я тебе приготовил, ты сама будешь благодарна.

— Что же это?

Я не ожидала, конечно, что дядя озаботится местом для меня у мастера-магтефактора, но от услышанного я с воплем подскочила на месте.

— Амелия, ты получила статус невесты Превысокого.

Не дав мне опомниться, Гринпич схватил мою руку и прижал к ней камень. Я дернулась от резкой боли и поднесла руку к глазам. В полумраке экипажа догорала метка в виде переливающейся короны.

— Что вы наделали!

— Я обеспечил твоё будущее. Метка скроется, но ей нужно время прижиться. Это твой пропуск на корабль, который повезет невест в столицу в день твоего выпуска. Не вздумай наделать глупостей. Даже сейчас по этой метке тебя можно отыскать. Я понимаю, все это неожиданно, но если ты здраво поразмыслишь, ты поймешь, что для тебя это замечательный шанс!

Глава 4. Беседка под дождем

Не надеясь на собственный опыт (который, впрочем, ограничивался неумелым флиртом с партнерами на городских балах) я принялась прислушиваться к разговорам более знающих девушек. Вскоре меня обуяла тоска: по их словам выходило, что мужчины — грубые, примитивные и бесчувственные существа, неспособные понять ни одного движения женской души, не говоря уже о теле. Мне хотелось спросить, зачем девушки продолжают с ними встречаться, но я не решилась.

Сотворив симпатичный кулон для отвода глаз, я попробовала — ах, Амелия, как не стыдно! — подслушивать парней. Вышло еще хуже. Меня хватило на четверть часа, но их смех при обсуждении прелестей очередной девицы еще долго стоял в ушах.

Я не спала две ночи, когда под утро мне пришла простая мысль. И как я раньше не догадалась? Нужно присмотреться к тем, кто молчит. Например, к Мадлен, которая при "девичьих" разговорах лишь хмыкала и загадочно улыбалась. Откуда-то я знала, что у нее небогатая семья. Сама Мадлен не показывала сильных успехов в учебе, но при этом производила впечатление целеустремленной особы. Внешне такие как она попадают в серые мышки, но Мадлен умела взбить волосы, сверкнуть глазами и улыбнуться так, что от серости не оставалось и следа.

У меня ушла неделя на то, чтоб свести с ней достаточно близкое знакомство, когда я могла бы поделиться своими сомнениями. Неужели все мужчины такие ужасные?

— Нет, конечно, — улыбнулась Мадлен. — Есть среди них и порядочные, и нежные. И даже нежные и порядочные одновременно, — рассмеялась она. — Только найти их непросто.

— Как же ты их отличаешь?

— Это сложно объяснить. По жестам, по взглядам, по тому, какие слова они выбирают, по тону разговора... Нет, не могу описать. Их, конечно, не очень много. Иной раз приходишь на бал, оглядываешь зал и понимаешь, что такие рыбки в этом пруду не водятся.

— Ты ищешь мужчин на балах? Я думала, ты здесь, в академии знакомишься.

Мадлен пожала плечами:

— Здесь? О, здесь можно найти лишь юного сына аристократов или начинающего мастера. Ни у того, ни у другого не будет денег для содержания и подарков.

Потеряв дар речи, я удивленно смотрела на Мадлен.

— Милая Амелия, — грустно улыбнулась та. — Я не могу расчитывать на чудо. У меня слишком мало таланта, чтоб зарабатывать магией на жизнь. Меня ждет положение помощницы при мастере, и мне придется больше мести полы и растирать вредные порошки, чем магичить. И хорошо, если без... прочих обязанностей, — скривилась она. — Я могу, конечно, выйти замуж за лавочника или плотника, и он станет хвастаться мной друзьям, а дома мстить за то, что я лучше образована. Порой мне становится жаль, что мне пришла в голову мысль пройти курс травницы. Я хорошо разбираюсь в растениях, но что толку с малыми силами, когда вокруг практикуют травницы-магички? Не ехать же в дальнее поселение, чтоб готовить настойки от похмелья, полоть огород и рожать детей сыну старосты.

Я могла лишь развести руками. Я взяла три класса травоведения и один зельеварения, но с моими силами мне было подвластно всё, о чем писалось в книгах. Мадлен осилила в лучшем случае треть.

— И неужели ты хочешь... вот так?

— Это меньшее из зол, — пожала Мадлен плечами с деланой беспечностью. — У меня есть несколько достойных господ на примете, незлых и щедрых. До тридцати лет мне нужно сколотить капитал, которого хватит на домик на окраине Бристона и ренту. На большее я и не надеюсь.

Я хотела ее утешить, но было нечем.

И все-таки очень интересно, кого из студентов Мадлен посчитала нежным и приличным?

Ответ пришел случайно. Вернее, проклятие в этот раз было на моей стороны. Я обнаружила, что забыла книжку в дальней беседке и побежала за ней через парк короткой тропой сквозь заросли. Начинался дождь, и я надеялась успеть. Но увы, стоило мне схватить книжку и прятать ее под накидкой, как припустил ливень. Перекрикиваясь, студенты спешили укрыться. Я все-таки решила рискнуть и добежать, но стоило мне проскочить сквозь кусты, как я влетела в огромную лужу и самым неуклюжим образом шлепнулась в грязь. Вдали еще слышались голоса — студенты перебегали между зданиями академии. Нечего было и думать, чтоб проскочить незамеченной, но показываться кому-то на глаза после подобного "купания", я тоже не желала.

Я ретировалась к беседке, чтоб переждать дождь, но услышала голоса. Мне ничего не оставалось, как затаиться в кустах, над которыми кое-как нависала крыша.

— Прости, я не знала, что пойдет такой дождь, иначе не звала бы тебя сюда.

Мадлен? Да, это она.

— Думаю, у тебя была серьезная причина меня позвать.

Приятный мужской голос. Где я его слышала?

— Да, — короткое слово прозвучало виновато. — Дэн, мы не будем больше встречаться.

Чувствовалось, что Мадлен было тяжело говорить. После паузы парень ответил:

— Что ж, если ты так решила...

— Ты очень милый, Дэн, но мне нужно думать о будущем, — она замялась.

— Я понимаю тебя.

Я услышала облегченный вздох Мадлен.

— Ты всегда меня понимал.

— Ты хорошая девушка, Мадлен. Я уверен, что у тебя все сложится. Позволь оставить тебе что-нибудь на память. Например...

Я почуяла магию, и Мадлен удивленно вскрикнула:

— У тебя есть магсхрон?

— Небольшой. Это тебе.

— Серьги! Как мило! Спасибо, Дэн. Я буду вспоминать тебя.

Тихий звук поцелуя... в щеку? Похоже на то. Каблучки Мадлен застучали по настилу. Я выглянула из кустов, чтоб увидеть ее удаляющуюся фигурку. Кто-то вздохнул в беседке.

— Что ж, герой-любовник... впрочем, какая любовь... — Я услышала смешок. — Подумать о будущем... м-да.

Вот он вышел... Это он? правда? Я его вспомнила: обладатель тощей спины, который прикрыл меня от злобного торопыги. Мы несколько раз сталкивались в коридорах, столовой или на вечеринках, но знакомства так и не свели. Он был из слабосилков, которые пытались отточить невеликие умения на факультете теории магии. Вот этот худющий, нескладный заучка с ушами, которые заметно отставали от черепа — нежный и порядочный любовник? Чудеса.

Глава 5. Длинная сорочка

Я присматривалась с неделю. Ох, кого я собираюсь обмануть! Я неделю собиралась с духом. Я уже знала, где живет Дэниэл, но шутка ли — прийти к парню с такой просьбой.

Но время шло. Послезавтра экипаж дядюшки Гринпича отвезет меня на пристань, и дядюшка передаст маня посланцам Превысокого. Даже если я сбегу, меня найдут по метке. Другое дело, если метка им скажет, что я больше не гожусь в невесты...

Я приняла ванну и переоделась в свежую сорочку и платье. Если бы у меня было что-то пооткровеннее! Но увы, чемодан, который я упаковала для академии, был не так велик, и я взяла только самое необходимое, в чем можно ходить в классные комнаты. Даже на вечеринки я ходила в скромных нарядах. Да, соблазнять парня в сером платье с глухим воротом почти под горло — Амелия, тебя ждет успех. Но я все-таки надеюсь не на зрение Дэниэла, а на слух. Я целый день перебирала аргументы. Попробую его уговорить.

Панталоны отложила — чем меньше снимать, тем быстрее все закончится. Решительно повесив на шею артефакт отвода глаз, и сунув ноги в войлочные туфли я спустилась на два этажа ниже. Трижды пересчитав двери, чтоб не ошибиться нужной, я тихо постучала. Надеюсь, без четверти полночь он здесь, но еще не спит.

Лонгорт не спал. Он стоял в дверях и изумленно смотрел на малознакомую девицу, которая нервно кусала губы и теребила юбку. Потом, спохватившись, он отступил в сторону и показал рукой внутрь. Я не стала заставлять себя ждать.

— Честно говоря, удивлен визитом. С кем имею честь?

— Амелия Перитиз, магтефактор.

— Дэниэл Лонгорт, теоретик. Впрочем, полагаю, вам это известно. Леди?

Я кивнула:

— Но прошу вас, сейчас это не имеет значения. Я к вам с просьбой.

Дэниэл переставил стул сбоку от стола и предложил мне присесть. Сняв с верхней полки чайничек, две чашки и отвары, он принялся готовить чай. Наблюдая за его точными и плавными движениями я перевела дух, но когда он разлил чай и с ожиданием посмотрел на меня, снова затряслась.

— Что же привело вас ко мне, леди Перитиз?

— Просто Амелия. Пожалуйста.

Он кивнул.

— Тогда зовите меня Дэн.

Я попыталась собраться с мыслями. Лонгорт ждал.

— Дело в том, что меня предназначили Превысокому.

— Это большая честь, — заметил Дэн.

— Может быть — для тех, кто хочет жить в празности и безделье в обмен на... — я запнулась, — на близость с незнакомым, но влиятельным человеком. Но я не хочу!

— Вот как, — Лонгорт взмахнул бровями, удивленный моей откровенностью. — Насколько мне известно, молодые девушки плачут от радости, пройдя отбор. У Превысокого нет отбоя от желающих. Зачем бы ему понадобилось везти кого-то насильно? Амелия, вы уверены, что это не временный каприз? Я наслышан, что кандидаток изучают несколько дней, проводят весьма непростые разговоры. Это высокая честь — оказаться одной из невест, которой, возможно, предложат зачать от Превысокого дитя.

— Да, да, я знаю! — я вскочила, едва не опрокинув чашку, и сделала несколько шагов по комнате. — А остальные спустя год получат хорошее приданное и мужа из числа придворных или других достойных лиц. Но я не хочу!

Похоже, Дэн и правда неглуп — за мгновение до моего крика по стенам забегало заклинание тишины, и моего возмущения никто не услышал.

— Я не была на отборе. Я не знаю, каким образом, зачем и почему мой дальний родственник договорился, чтоб меня отвезли Пресветлому. Родителям пришлось уехать в Курибию, и вернутся они самое раннее через полгода. Дэн, на вас одна надежда!

Лонгорт настороженно посмотрел на меня. Я сцепила руки в замок и пыталась выговорить самое главное, но не могла.

— Амелия, прошу вас, присядьте, допейте чай и расскажите, какой помощи вы от меня ожидаете.

Я приросла к месту. Меня колотило.

— Есть одно непременное условие для невест Пресветлого. Если оно не выполнено...

У меня перехватило горло, я не смогла договорить. Но Дэн понял. Он смотрел на меня огромными глазами, будто не веря в то, что я произнесла. Я не выдержала его взгляда и уставилась в пол.

— Амелия, вы не можете... Демоны, вы серьезно? Именно об этом вы думаете? И за этим вы пришли ко мне?

Не поднимая глаз я кивнула.

— Амелия... вы представляете, о чем просите?

Я набрала воздуха в грудь и прошептала:

— Да, я прошу вас лишить меня невинности.

Кажется, я покачнулась. На то, чтоб выговорить эти слова, у меня ушли все силы. Дэн подскочил ко мне и мягко поддержал за талию. Я кивнула и сделала шаг к кровати.

— Амелия, что вы творите? Присядьте, пожалуйста.

Он усадил меня на стул и подлил еще чаю. Сам сел напротив и смотрел в свою чашку не двигаясь.
— Я не могу этого сделать, Амелия. Это было бы неправильно. Я думаю, вам стоит поговорить с посланниками Превысокого.

— А если они ко мне не прислушаются? На моей руке метка, меня найдут, куда бы я ни убежала! Что, если они доставят меня к Превысокому в любом случае? Я уверена, что дядя заручился поддержкой, не стал бы он рисковать, что я закачу скандал на пристани, и все вскроется. Он что-то задумал, чтоб отправить меня к Превысокому наверняка. — Я кусала губы, глядя на молодого человека, и собравшись с духом снова, прошептала, — Вы поможете мне?

Дэн глянул на меня и покачал головой. Я встала.
— Благодарю вас, господин Лонгорт, что вы меня выслушали. Если вы отказываете мне в просьбе, позвольте откланяться.

Парень встал, чтоб проводить меня к двери.

— Я надеюсь, вы все обдумаете и примете достойное решение, леди Перитиз. Скорее всего, посланники Превысокого к вам прислушаются.

— Увы, вашим надеждам не суждено сбыться, господин Лонгорт. Мое решение будет далеко от достойного леди, но мне не оставили иного выбора, кроме как уйти в селянскую таверну, выпить кувшин вина и ждать, кто этим воспользуется.

Эту фразу я репетировала немногим менее получаса, прежде чем идти к Лонгорту, на случай, если он откажет. Проговорив отчаянные слова, я направилась к двери, но парень схватил меня за локоть и встал у меня на пути:

Глава 6. Последняя ночь в академии

Утром я едва не опоздала на завтрак. Вокруг гудели голоса, но все плыло мимо меня. Кто-то спросил о причинах моей задумчивости, и я отмахнулась, что плохо выспалась. Я переживала произошедшее вчера, а внутри все сжималась в ледяной ком, стоило подумать о вечере. Вчера я будто кинулась с мостков в холодную воду, ожидая, что придется немного потерпеть, и всё закончится. А теперь... я и представить не могла, что будет делать Дэн.

Я возвращалась в свою комнату, когда меня посетила мысль, которая, будем честными, должна была прийти еще вчера. Пока я студентка, лаборатории для меня открыты, и я побежала в травницкую. Опасаясь, что меня застанут за таким неприличным занятием, я открыла справочник, намереваясь найти рецепт, и книга сама распахнулась на нужной странице. Разумеется, с такой бурной жизнью магичек, эту настойку должны готовить едва ли не каждый день.

Рецепт оказался простым в исполнении, я захлопнула книгу и быстро вернула на место, пока никто не спросил, что мне понадобилось в книге "Женские зелья". Похоже, профессора знают о происходящем, потому что ингредиентов для этого зелья заготовили более чем достаточно. Я сварила небольшой пузырек и спрятала в карман. От того, что я собираюсь сделать этой ночью, бывают дети, но я сделала зелье, от которого дети не бывают.

После обеда состоялась церемония выпуска. Я боялась смотреть на студентов, чтоб не наткнуться на взгляд Дэна. Едва выдержав до конца, я поспешила с свою комнату, где не знала, к чему себя приложить. Я хваталась за книги, за инструменты, практиковалась в плетениях и едва не подпалила постель. Выбрала одну из чистых сорочек, откромсала часть подола и подшила. Наконец все-таки сосредоточилась на книге. На ужин я не пошла. Вечером я долго лежала в горячей воде.

Одевшись в укороченную в сорочку и — увы, снова глухое — платье я медленно шла по коридорам. В женском крыле никого не было. Студенты собрались в главном зале и в столовой на праздник. В мужском крыле то и дело пробегали парочки — кто-то скоро вернется в родительский дом, кому-то придется тяжело работать, и станет не до романов. Из-за дверей слышался женский смех и вскрики. Молодые люди торопились урвать последние часы свободы.

Стараясь не попадаться никому на глаза я подошла к знакомой комнате. Не успела я притронуться к двери, как она распахнулась. Дэн был в рубашке с расстегнутым воротом и отчего-то выглядел вовсе не таким нескладным, как обычно. Я быстро вошла внурь, то тут моя решимость дала трещину. Дэн это заметил:

— Все же...

— Нет, Дэн, мне страшно, но я должна это сделать. Пожалуйста.

Я умоляюще посмотрела на него, лишь надеясь, что он больше не будет меня испытывать. Дэн меня понял и взмахнул рукой, погасив все светильники, кроме одного, а тот заставил гореть вполовину. Он притянул меня к себе, и я потерялась в поцелуе. Я не льстила себя надеждой, что у меня получится с первого раза, но все-таки обняла его и поцеловала в ответ.

Дальше я не знала, что делать, и страх снова подкрался холодными мурашками. Скосив глаза на стол я обнаружила его пустым.

— А где настойка? Я считала, что подобные вечера с нее и начинаются.

— Нет, Амелия, — прошептал Дэн, прочитав на лице мою обескураженность. — Решительной леди незачем затуманивать сознание.

— Все еще надеешься, что я остановлюсь?

— Я хочу, чтоб ты могла остановиться.

У порядочности есть обратная сторона. Насколько было бы проще, если б я уплыла по хмельным волнам, пока все произойдет.

— Никакой настойки, моя леди, — шептал Дэн, вытащив гребень из моих волос, отчего они рассыпались по плечам, и Дэн, пропуская пальцы сквозь пряди, снова меня целовал.

Его руки прошлись по моей спине до талии и назад. Я стояла, закрыв глаза и передав ему власть.

— Боишься?

— Очень. Не спрашивай больше, я не отступлюсь.

Я почувствовала, что Дэн принялся расстегивать мне платье. Пуговички все не заканчивались, и его пальцы порой проникали под ткань. Наконец, платье оказалось на полу. На этот раз сорочка на мне была короткая, едва достающая до колена. Я услышала вздох Дэна — значит ли это, что он оценил зрелище? Ни один мужчина еще не лицезрел меня в подобном непристойном виде. От этой мысли я все отчетливей дрожала. Руки Дэна прижали меня к его телу и я поняла, что он без рубашки. Когда успел?

Дэн поглаживал меня по спине и плечам, нашептывая, что все будет хорошо, нам незачем торопиться, у нас впереди вся ночь. Он откинул волосы с шеи, и его губы проложили цепочку поцелуев вниз, к плечу. Вот он отодвинул ткань сорочки и прижался губами, провел рукой, слегка задев сосок... Я вздронула, но сама не поняла, от страха или от чего-то другого, того странного ощущения, что захватило меня вчера у Дэна на коленях. При этом воспоминании краска бросилась мне в лицо, а внутри накатила жаркая волна, но за ней снова пришел страх. Руки Дэна путешествовали по моему телу, огибая грудь, и мне захотелось, чтоб он обнял меня всю. Не осознавая, что я делаю, я подалась вперед, и его ладони накрыли мои полушария. Я ахнула и его руки опустились ниже, еще ниже, огладили колени и вернулись вверх, но на этот раз сминая ткань. Крепко зажмурившись, я покорно позволила стянуть с меня последнюю преграду. Дэн тяжело задышал и поднял меня на руки, шепнув:

— Ты очень красивая.

Он опустил меня на кровать и сам лег рядом. Страх вернулся.

— Так и не откроешь глаза?

— М-м... — Я помотала головой.

Свет погас совсем.

— А теперь?

Я отважилась. Еще до моего прихода Дэн зашторил окно, и теперь в комнате царила кромешная тьма. Я прошептала:

— И так страшно, и так тоже.

— Тогда я зажгу чуть-чуть.

Фитиль едва затлел, и Дэн снова принялся меня целовать. Когда его губы опустились к груди, а руки оглаживали бедра, я сама не заметила, как запустила пальцы в его волосы. Мы целовались, и я закрыла глаза, но уже не от страха. Становилось все жарче. Его губы снова обжигали мою грудь, а рука Дэна вернулась туда, где вчера его пальцы заставили меня перестать дышать, но в этот раз Дэн и не думал остановиться. Дэн добрался до цели и осторожно касался меня там, откуда поднимались горячие волны. Я тихо застонала под шепот Дэна:

Глава 7. У пристани

Утром я медленно собирала вещи в чемодан, оттягивая момент неизбежного. Наконец, я спустилась вниз и встала у входа, ожидая экипаж дяди. Я не могла удержаться и оглядывала толпу отъезжающих, и боясь, и желая увидеть своего первого мужчину, но Дэна не было. Наверно, это к счастью. Не хотелось бы краснеть на глазах других выпускников.

Дядя окликнул меня из подъехавшего экипажа, недовольный возница принял у меня чемодан, и я села внутрь. Дядя закрыл дверцу, и я почувствовала себя в ловушке.

— Амелия, у меня есть кое-что для тебя. Надеюсь, ты не откажешься это надеть.

Лорд Гринпич открыл бархатную коробку. Внутри сверкнула вещица тонкой работы. Дядя вынул безделушку, и на моем запястье защелкнулся изящный браслет белого металла с вязью рун, пересыпанных синими камнями. Я на мгновение залюбовалась вещицей, но внутри росла тревога. Это непростой браслет, нет. Что задумал дядя?

Лорд Гринпич проговорил:

— Дай мне руку.

Раньше, чем я осознала приказ, моя рука легла в его ладонь. Что? Что происходит? Я попыталась возмутиться — и не смогла!

— Леди Амелия Перитиз, вы станете беспрекословно слушаться посланников Превысокого, а попав во дворец сделаете все, что скажут распорядители. Вы станете невестой Превысокого и выполните все, что положено невестам. Когда к вам подойдет лорд Кевлет, вы исполните его указания.

Внутри билась паника. Я не владею собой! Мои мысли свободны, но тело делает то, что приказывает браслет! Так вот почему Гринпич был так уверен, что несмотря на нежелание я сделаю все, что он задумал, и не стану протестовать.

А что он задумал? Кто такой лорд Кевлет? Но говорить по своему желанию я тоже не могла.

Когда мы подъехали на пристань, Гринпич вышел из кареты и подал мне руку. Против моей воли ноги понесли меня наружу.

Подлец довел меня до людей в старомодных парадных камзолах. В стороне уже стояла стайка радостных девушек.

— Невеста леди Амелия Перитиз прибыла.

Посланник кивнул.

— Великолепно. Последняя проверка метки, и леди Перитиз присоединится к нам на судне. Все уже готово к отплытию. Леди, позвольте вашу руку.

Я даже не пыталась сопротивляться, с мстительным удовольствием наблюдая, как распорядитель подносит артефакт к моей руке. Руна вспыхнула красным. Я покорно ждала, то есть, тело, управляемое браслетом, покорно ждало, а я смотрела, как на лице Гринпича проступает ярость. Он попытался прожечь меня взглядом, а я даже улыбнуться в ответ не могла. Распорядитель забормотал:

— Кхм. Кхм. Странно. Погодите, лорд и леди, я возьму другой артефакт. Этот, должно быть, неисправен. — Он посмотрел за мою спину, но я не могла оглянуться. — О, Ваша Светлость, вы почтили нас присутствием?

— Продолжайте, — послышался властный голос из-за спины.

Распорядитель вернулся с новым артефактом, руна вспыхнула красным, и распорядитель выпрямился, сделав официальное лицо:

— Леди Амелия Перитиз, вы лишаетесь звания невесты Превысокого, как потерявшая чистоту.

Гринпич двинулся ко мне с вырашением бешенства, и последнее, что я увидела — летящий в мою сторону кулак.

* * *

Я очнулась от того, что мое лицо протирали мокрой тряпицей, и услышала тот же голос:

— Найдите ее дядю. Живо!

— Он стоял здесь и... исчез?

— Отвод глаз. Я тоже не заметил.

— Ваша Светлость, она очнулась.

— Благодарю вас, госпожа. Леди Перитиз, встаньте.

Тело отказывалось слушаться. Я продолжала лежать и смотреть на лорда в летах, который склонился надо мной, протянув руку. Если к нему обращаются Ваша Светлость, значит, это герцог Ривалт? Здесь? Я никогда не встречала владетелей нашей части Шалпии. Верней всего, это он.

— Помогите ей подняться.

Меня подняли и поставили на ноги. К счатью, мне оставили подвижность глаз, и я смогла осмотреться. Чемодан валялся в пыли — видимо, Гринпич попросту выкинул его из экипажа.

— Леди Перитиз, вы меня понимаете?

Я медленно закрыла и открыла глаза. Его Светлость оказался сообразительным.

— Вы можете говорить?

Я повела глазами из стороны в сторону. Герцог задумался.

— Магия?

Я вновь прикрыла глаза.

— Заклятие?

Так, наблюдая за моими глазами и задавая вопросы, герцог дошел до некоего предмета, который есть на мне. Он крикнул кому-то рядом:

— Леди посадить в мою карету, и срочно доставить в мой дом самого сильного магтефактора этого города.

— Самый сильный магтефактор, лорд Перетиз, надолго уехал.

— Перитиз? — герцог в удивлении глянул на меня. — Демоны. Доставьте мэтра Шулиса! Живее! И помогите леди дойти.

Я широко раскрыла глаза, привлекая внимание Его Светлости, и посмотрела на вещи.

— Ах, да, прошу прощения, леди Перитиз. Жак, захвати чемодан.

* * *

Меня, как куклу, довели до гостинной в городском доме Ривалтов. Я никогда здесь не бывала — нетитулованных аристократов в такие места не приглашали. Сидела я ровно, как положено леди. Мне, было, предложили чай, но герцог покачал головой.

Когда прибыл мэтр, высокий сухой старик с подвижным лицом, герцог немедля указал на меня:

— На леди предмет, который не дает ей двигаться и говорить по своей воле. Подозреваю, что настроен на выполнение приказов определенных людей.

— Клятые демоны, — невежливо воскликнул маг. — Хотел бы я увидеть засранца, который сделал такое с юной девушкой.

— Не выражайтесь, Шулис. Того лорда сейчас ищут. Вы можете ей помочь?

Не ответив герцогу (о, похоже, мэтр многое может себе позволить) маг провел руками вдоль моего тела.

— Ага! попался!

Старик схватил меня за руку и одернул рукав, открыв браслет. На его лице проступил хищный исследовательский интерес. В академии я не раз наблюдала за магами, юными и не очень, когда они решали непростые задачи.

— Так-так-так... Великолепно. Какая прекрасная разработка. Кто же это мог сделать?

Часть II. Дэниэл. Глава 1. Черный экипаж

ДЭНИЭЛ

Не могу сказать, что я приехал в академию несведущим в любви, но и большого опыта у меня не было. Я не из тех, о ком мечтают девушки по ночам. Первая студентка упала в мои объятия, рыдая после разрыва с боевиком. Вторая — чтоб отомстить изменившему ей стихийнику. После они помирились, и девушка пожелала тайно нас чередовать, но я отказался от подобной чести. Третья заявилась ко мне поздно вечером и начала петь про мою интересность и изящные манеры, но моя интуиция зазвенела колоколом тревоги, и я выставил кокетку за дверь.

Почему я заинтересовал Мадлен, не знаю, но с ней мы встречались до конца учебы. Почти до конца. Она намекала, что не рассматривает нашу связь как нечто серьезное. Я в ответ дал понять, что не потерплю быть одним из многих. Мадлен приняла мое условие. Я знал, что в поисках покровителя она сопровождает некую дальнюю родственницу на городские празднества, и ничуть не удивился, когда она сообщила о расставании. Вероятно, Мадлен нашла того, кто обеспечит ее будущность, и согласно моей просьбе, не стала вальсировать одновременно с двумя. Это вызывало уважение, и я сделал ей дорогой подарок. Она не понимала всей ценности серег с диамантами, но даже когда кавалеры завалят Мадлен безделушками, серьги останутся достойными ее шкатулки. Я дам распоряжение поверенным отца справляться о ее делах время от времени, и если попадет в беду, негласно помочь.

Появление Амелии меня обескуражило. Я отказывался верить, что одна из лучших студенток этого года, талантливый магтефактор, дочь магтефактора первого класса, урожденная леди и весьма привлекательная девушка собирается провести со мной ночь, чтоб лишиться одного из достоинств благородных девиц.

Девственниц среди моих временных любовниц до сих пор не было.

Сначала мне показалось, что Амелия узнала про моего отца и решила состроить интригу, но вскоре я отбросил эту мысль. Девушка была искренна, к тому же, одна из лучших студенток курса, леди, дочь известного магтефактора... Нет, не стала бы она подстраивать ловушку.

Меня закрутило в противоречии. То, о чем просила меня Амелия, было против всех правил. Многие магички-горожанки заводили романы в расчете, что их магического дара и заработанных денег будет достаточно, чтоб искупить небольшой — для простолюдинок небольшой — недостаток. Но девушки благородного происхождения блюли себя строже. Я не должен был соглашаться. Но глядя на ее горящие глаза и решимость, я понимал, что откажись я, Амелия совершит какую-нибудь глупость. Я не верил, что она, как грозилась, пойдет в таверну, но постучаться к моим соседям по этажу с нее сталось бы. Я представил, что в нескольких шагах от меня, за стенкой, в одной из соседних комнат Амелия будет рыдать от боли, а назавтра — от унижения. Держать язык за зубами эти парни не стали бы. Я решился.

Меня поразило ее признание, что она вручает мне свою честь и женственность. Поразило и зацепило за живое.

Я дал день и ей, и себе. Засев в библиотеке, я взял несколько томов: "Наставление молодому мужу" для нужных сведений, "Правила добродетельной жены" и законы по матримониальным правам — для маскировки. Вокруг было еще несколько студентов, которые пользовались последним днем доступа к академическим сокровищам. Надеюсь, никто не видел меня за чтением советов о первой брачной ночи.

В книге нашлось полезное обезболивающее заклинание, более действенное для данного случая, чем всеобщее. Я слегка усовершенствовал его — как теоретик, работающий с тонкими потоками, я натренирован в ювелирных воздействиях там, где прочие маги бьют грубой силой по площадям. Но отрезать боль, лишая чувствительности всю часть тела, было бы неправильным в нашу единственную встречу.

Стекло в шкафу с редкими книгами показало, что из библиотеки я вышел с краснеющими ушами.

До вечера я гадал, решится девушка или нет. Хотелось бы верить, что она отказалась от безумия. Но все же я не пошел на праздник, принял ванну и сменил белье на кровати.

Поздно вечером Амелия постучалась в дверь, развеивая мои последние надежды. Глядя на смесь отчаянной смелости и хрупкости, я почувствовал, что у меня отказывает разум. С горящими глазами на бледном лице она отважно сделала шаг в комнату, дрожа от страха, и меня стало разрывать от желания укрыть, защитить от всех невзгод — и немедленно сделать ее своей.

С трудом взяв себя в руки я повел себя как нужно — для нее нужно. Одним демонам известно, чего мне стоило остановиться. К счастью, заклинание снятия боли сработало хорошо. Я чувствовал, как она содрогается от экстаза у меня в руках и мечтал о ледяной ванне.

Когда она уснула, я умирал от желания и злился на судьбу. Завтра мы разойдемся разными дорогами. А что, если... Нет, невозможно. Но все-таки...

Проводив ее под утро, я так и не смог уснуть. Я представил, как она просыпается в своей кровати, собирается, покидает академию в карете дяди... Наверно, ее сразу повезут на пристань, и последняя проверка покажет...

Демоны! Клятые демоны! Почему мы не подумали об этом сразу? Я, я не подумал! Что сделает ее дядя, когда узнает, что роль невесты больше не для нее? Что-то подсказывало мне, что Амелию не ждет ничего хорошего.

Был лишь один человек, к которому я мог обратиться за помощью. Я посмотрел на часы. Полшестого утра. Отец пришлет во второй половине дня черный экипаж — глупо светить гербами, когда я целый год скрывался под чужим именем. По традиции корабль с невестами отходит от причала в полдень. Девушки прибудут заранее.

Быстро одевшись и оставив вещи в комнате, я выскочил за ворота. Мой чемодан потом заберут. В миле от академии есть поселение, там встают с рассветом.

В первом же дворе мне продали коня. Когда я предложил за сельскую клячу двойную цену молодого животного, мужик не мешкая сгреб монеты и притащил старенькое седло. Через час взмыленный не хуже лошади я уже был в городском доме отца. Тот слегка удивился:

— К чему спешка? Я только что приказал готовить экипаж. Жак! Передай на стоянку, что ехать не нужно. — Отец обернулся ко мне. — Что случилось?

Глава 2. Серебряная акула

"Серебряная акула" было небольшим судном, всего тридцать матросов, несколько офицеров, повар и лекарь. Я занял голову изучением торговых бумаг, выданных отцом, сводок, цен и сведений о будущих партнерах и конкурентах. Изредка я выходил на палубу, любовался на хлещущие по ветру паруса, порой что-то подправлял или чинил магией, но увы, с погодой я ничего сделать не смог.

На четвертый день плаванья налетел шторм. Судно кидало с волны на волну. Капитан приказал мне сидеть в каюте, но когда снаружи послышались истошные вопли, я не выдержал и выскочил на палубу, вцепившись в поручень. Пятеро матросов тянули за канат, еще одна группа возилась на носу. Над головой хлопал штормовой парус, и два матроса сидели, на рее, прижавшись к мачте. Мне махнули, приказывая вернуться в каюту, но судно подпрыгнуло на волне, ухнуло вниз, и поток воды залил палубу, стоящую дыбом. Где-то сбоку послышался треск. Кричали люди, судно мотнуло снова, и пятерых матросов несло мимо меня к бортам. Я успел схватить другой за конец и несколько раз перебросить его через поручень, за который держался сам. Канат натянулся, поручень затрещал и не выдержав, оторвался от переборки. Я полетел к борту вслед за ним, но судно уже выпрямлялось. Меня швыряло по палубе с матросами вместе, и мы помогли друг другу добраться до мачты, где обвязались тросом.

Шторм успокаивался, и по палубе стало возможным передвигаться без угрозы выпасть за борт. Вместо фок-мачты торчал обломок в половину высоты, штормовой парус тоже унесло. Но страшнее всего были потери в команде. Из тех пятерых матросов, которые цеплялись за канат, осталось трое — пока канат вырывал поручень, они успели ухватиться за борт. Море забрало матросов, которых я видел на рее, и тех, кто был на носу.

Мы вчетвером сидели в каюте капитана: я, старпом, кватермейстер и сам капитан. Он выставил четыре стакана толстого стекла и разлил Баркейский ром.

— Мы потеряли десять человек, — проговорил капитан. — Дойти-то дойдем, но дольше будет. Понадобятся все руки, — он глянул на офицеров, и те кивнули. — Ваше Сиятельство, вас я не могу просить...

— Нет-нет, я помогу всем, чем смогу. Вы понимаете, я необучен, но сделаю все, что в моих силах.

— Дик, выбери матроса поспокойнее и приставь к Его Сиятельству.

— Господин Ронсель, если я в команде, прошу вас, оставьте титулы. Зовите меня Дэн.

Мы допили ром и вышли за дверь. Капитан остался над списком из десяти имен.

— Что же я Агнессе скажу... И Марсии... — бормотал он, наливая себе еще.

* * *

В Баркео мы пришли на две недели позже и встали на ремонт. Я снял комнату в гостинице и принялся приводить себя в порядок. Собравшись сбрить отросшую бороду я остановился: кожа под ней будет белая в контраст с обветренным лицом. Придется навестить цирюльню, чтоб привести новое украшение в порядок.

Со дня шторма я носил матросскую одежду, и теперь переодевался. Рубахи странно натянулись на плечах, а сюртук сел, будто форма на вернувшемся с летних каникул гимназисте: вроде и впору, но видно, что малец подрос.

Малец в зеркале и правда окреп. Ему совершенно не хотелось возвращаться в каюту, чтоб убивать время над бумагами.

Гостиницу мне посоветовал капитан, и он собирался остановиться здесь же. В зале у входа я крикнул прислугу и попросил передать записку господину Ронселю, после чего отправился в цирюльню и к партнерам отца.

Вечером в таверне я взял по кружке хорошего эля себе и капитану — излагать такого рода просьбы лучше не сразу. Выслушав меня, капитан проворчал:

— Вы знаете, что со мной сделает Его Светлость, если с вами что-то случится?

— Я обещаю быть осторожным.

— Грегор с Дагом тоже были осторожны. И... эх.

Я махнул разносчице, и перед нами поставили еще по кружку. Глянув на меня поверх пены, Ронсель вздохнул:

— Ведь не отвяжешься.

— Нет.

— На воде хоть держишься?

— Получше ваших матросов.

— Добро. Но в такой шторм, как был тогда, сидишь в каюте. Мне моя голова еще дорога. Понял?

Недели в Баркео хватило для ремонта, набора команды и пополнения запасов. Я занимался делами отца, договаривался с партнерами, изучал конкурентов, нашел новые товары, которые еще плохо знали у нас в Шалпии. Еще на второй день я заказал пару новых рубах и сюртук — и то, и другое чуть шире в плечах, чем мои мерки. Все было готово к отходу и сложено в чемодане в моей каюте. Едва ступив на борт "Серебряной акулы", я сменил сюртук на матросскую куртку.

Судьба хранила меня (и капитана Ронселя), сильных штормов больше не было. В Серонте мне вновь пришлось шить одежду. Ценное дерево, которое мы должны были загрузить в трюм, перехватили конкуренты, но я подкупил таможенника в порту, который сообщил мне, откуда пришел корабль наших недобросовестных партнеров. Капитан разворчался, что "будут еще матросы указывать, куда плыть Акуле", и расхохотался, увидев мое обиженное лицо:

— Ваше Сиятельство, простите, не сдержался.

Я фыркнул, оценив морской юмор, и Ронсель принялся прокладывать новый путь.

* * *

Вместо двух месяцев наше путешествие заняло четыре. Еще из Баркео я отписал родителям, что мы задерживаемся, но все же матушка встретила меня слезами. Отец выслушал отчет и сдержано похвалил решение с деревом — я привез лучшее качество по меньшей цене. Пожав мне руку, он заметил:

— Матушке не говори.

— О чем?

— О своей игре в матросов.

Я вспылил:

— Ронсель успел доложить?!

— Зачем мне Ронсель, — усмехнулся отец, — если я вижу мозоли и размер сюртука.

Уже собираясь покидать кабинет я обернулся:

— Отец, я еще хотел спросить.

Тот удовлетворенно фыркнул:

— Не забыл ее? — я покачал головой. — У леди Перитиз все хорошо. Родители задержались в Курибии, но я приставил к ней достойного мэтра, и они вместе вернули мастерскую Перитизов к жизни. Не беспокойся, я за ней присматриваю. Гринпича так и не нашли, заговорщиков спугнули.