VESNA просила подождать

Руслан

У меня была очень простая жизнь. Спецназ – это просто. Все решения на уровне жизни и смерти, и ни о чем другом думать не надо. Физическая подготовка, стратегическое мышление и черная маска на лице, чтобы никто не знал, как ты выглядишь. Всё всегда просто, если знаешь, чего хочешь.

Знать, чего я хочу, и никогда не сомневаться. Этому меня учил папа с самого раннего детства. Делая выбор, я всегда был уверен, что выбираю именно то, чего я хочу. Папа учил меня быть мужчиной, вкладывая в мою детскую голову понятия и ценности, близкие ему. Когда я пошёл в первый класс, отец привёл меня спортивную школу, и после первого же занятия я сделал выбор, который ещё на один шаг приблизил меня к моему сегодняшнему дню. К восьмому классу я уже вошел в состав городской команды по армейскому рукопашному бою, и вся моя жизнь проходила между тренировками и сборам, соревнованиями и победами. Почувствовав вкус победы, я захотел быть победителем всегда. Я даже и не понял, как я закончил школу, как-то в промежутках между сборами, тренировками и соревнованиями я легко писал контрольные и сдавал экзамены. В девятом классе я уже точно знал, что хочу быть военным. Шесть лет в военном училище. А потом «Альфа». Я не хотел ничего менять. Мысль о перспективах офисного планктона всегда приводила меня в ужас. Вся моя жизнь сводилась к «тренируйся» и «выполняй приказы». Пока не встретил Машку. Она, кстати, не любит, когда её так называют, она – Мара. В глаза её заглянул и пропал. Такая… Не обычная тёлка, их на танцполе тогда была тьма, все как одна, как инкубаторские. Да, что говорить, все мои бывшие были тёлками – Айфон, накачанные губы и тренированные задницы. Как близнецы. Тра4нешь такую пару раз, становится тоскливо, скучно и хочется выйти. Мара – не тёлка. Какая-то другая она, объяснить не могу, но как увидел её, захотелось узнать, что ж такого произошло в её жизни, что у нее глаза не улыбаются. Губки красивые уже в улыбке, а глаза серьезно так смотрят, изучающе.

Когда в клубе она улыбнулась мне, я решил сразу же, что уйду оттуда с ней. «Такая» она или «не такая», без разницы, я уйду с ней. Взял её за руку, и она вздрогнула, глаза свои оленьи на меня вскинула, а я встал со стула и предложил ей присесть. Она цедила свой сок из трубочки и разглядывала меня из-под ресниц. А я наклонился к ней и спросил:

– Как тебя зовут?

– Мара.

– Руслан.

Она снова улыбнулась, ямочка на щеке, а глаза серьезные, изучающие.

– Пошли танцевать, Мара, – я вытянул её на танцпол, когда заиграл медляк.

Подумал сразу же, что она очень худенькая. Даже чересчур, сказал бы. Светло-русые волосы, ровное короткое каре, бархатные карие глаза с пушистыми ресницами.

Когда притянул ее к себе, меня захлестнуло её энергетикой. Она вздрогнула, когда пальцы мои на талии оказались. Такая тонкая, гибкая. К середине танца я уже чувствовал, что она не такая, какой кажется. Нет в языке её тела самоуверенности, напора, наглости. Лёгкие чистые движения, грация такая, девичья, не роковой обольстительницы. Она предпочитает казаться, а не быть.

– Как ты смотришь на то, если я тебя украду, – девчонка улыбнулась, – Ты не против?

– К тебе я не поеду.

– А я тебя и не зову. Пошли гулять.

– Ночью?

– Можно подумать, ты ночью никогда не гуляла, – я с сомнением уставился на неё.

– Не-а, не гуляла, – она опять улыбнулась

Мы вышли из клуба и направились к центру города. Взяли кофе и брели в сторону площади, горели фонари, освещая темноту проспекта, а проезжающие машины разрезали тьму полосами света фар.

– Я же сказала, что к тебе не пойду, – сказала она, когда мы подошли к подъезду.

– Я не живу здесь, расслабься. Хочу показать кое что, с крыши вид просто потрясный.

При слове «крыша» она опять вздрогнула, заметил, как задрожали пальцы. Зрачки расширенные, вид сосредоточенный.

– Я высоты боюсь, – выдохнула чуть слышно, когда заметила мой интерес.

– Не бойся, я с тобой.

И она шагнула в подъезд.

Там, наверху, я снял куртку, и мы присели на неё. Она зачарованно смотрела на открывающийся вид и молчала. Я видел, что ей нравится.

Там, на крыше мы встретили наш первый рассвет.

– Что ты делаешь завтра? – спросил я, когда мы спустились вниз и уже брели по мостовой.

– Встречаюсь с тобой. На этом самом месте в 18:00.

– Угадала.

И она рассмеялась. Ух ты. Вот это звук, до мурашек.

Не было в ней пошлости. Не лезла она в мои объятия, язык свой в горло не пихала. И ночь как-то незаметно пролетела. Когда ехал к ней на встречу, захотелось купить ей цветы.