Весь Роберт Шекли в двух томах. Том 1. Все рассказы и повести

Чудовища

Кордовир и Хам стояли на скалистом гребне и с неподдельным интересом наблюдали за происходящим. С подобным явлением они столкнулись впервые в жизни и были чрезвычайно довольны, что им довелось увидеть нечто совершенно новое.

— Между прочим, от этой штуки отражается солнце, — заметил Хам. — Скорее всего, она из металла.

— Допустим, — отозвался Кордовир. — Но что, по-твоему, удерживает ее в воздухе?

Оба не отрывали взгляда от долины, где происходило что-то непонятное: над самой землей завис остроконечный предмет. Из нижнего его конца извергалось нечто напоминающее пламя.

— Он балансирует на пламени, — сказал Хам. — Даже твои старые глаза должны заметить это.

Чтобы разглядеть получше, Кордовир приподнялся, опираясь на мощный хвост. Объект тем временем опустился на землю, и пламя исчезло.

— Не пойти ли нам взглянуть на него поближе? — спросил Хам.

— Давай! Думаю, у нас еще есть время… Хотя, постой! Какой сегодня день?

Хам прикинул в уме.

— Пятый день луггата.

— Проклятие! — воскликнул Кордовир. — Мне пора домой — убивать жену.

— До заката еще несколько часов, — произнес Хам. — Думаю, ты вполне успеешь и посмотреть, и вернуться вовремя домой.

Но Кордовира терзали сомнения.

— Терпеть не могу опаздывать.

— Что ж, тогда сделаем так, — предложил Хам. — Ты ведь знаешь, какой я проворный. Если мы задержимся, я поспешу назад и сам убью твою жену. Как ты смотришь на это?

— Очень любезно с твоей стороны, — поблагодарил Кордовир юношу, и они заскользили вниз по крутому склону горы.

У металлического предмета оба остановились и приподнялись на хвостах.

— Он немного больше, чем я ожидал, — сказал Кордовир, прикинув на глаз размеры предмета: чуть подлиннее их деревни, а шириной почти с ее половину. Они оползли вокруг предмета и заметили на металле следы обработки. Возможно даже, человеческими щупальцами.

За горизонт закатилось малое солнце.

— Думаю, нам лучше вернуться, — произнес Кордовир, заметив, что стемнело.

— Ерунда, у меня еще масса времени, — откликнулся Хам и самодовольно поиграл мускулами.

— Да, но убивать своих жен лучше все-таки самому.

— Как хочешь.

И они поспешили в деревню.

Дома жена Кордовира заканчивала стряпать. Она стояла спиной к двери, как требовал этикет. Резким ударом хвоста Кордовир убил ее, оттащил тело за дверь и сел ужинать.

После еды и медитации он отправился на Собрание. Хам — нетерпеливый, как и все молодые люди, — был уже там и рассказывал о металлическом предмете. Он, наверное, проглотил свой ужин не разжевывая, недовольно подумал Кордовир.

Когда юноша закончил, Кордовир высказал свои собственные соображения. К сказанному Хамом он добавил одно очень важное предположение: в металлическом предмете могут находиться разумные существа.

— Почему ты так думаешь? — спросил Мишилл, который, как и Кордовир, был старейшиной.

— Да хотя бы потому, что при посадке из него выходило пламя, — ответил Кордовир, — а когда он приземлился, пламя исчезло. Следовательно, внутри предмета есть некто, кто выключил это пламя.

— Не обязательно, — возразил Мишилл.

Между жителями деревни разгорелся жаркий спор, который продолжался до поздней ночи. Затем они похоронили убитых жен и разошлись по домам.

Ночью Кордовир долго не мог уснуть, все размышляя о странном предмете. Если в нем действительно разумные существа, то нравственны ли они? Существуют ли у них понятия добра и зла? Так ничего и не решив, он заснул.

Наутро вся мужская часть населения потянулась к металлическому предмету. Это было в порядке вещей, поскольку в обязанности мужчин входило не только ограничение женской популяции, но и изучение новых явлений.

Они окружили предмет, строя всевозможные догадки относительно его содержимого.

— Уверен, что там разумные существа, — заявил старший брат Хама Эсктел.

Кордовир затрясся всем телом, выражая несогласие.

— Скорее всего, чудовища, — возразил он. — Если принять во внимание…

— Не обязательно, — перебил его Эсктел. — Следует учесть общие закономерности развития нашего организма. Один фокусирующий глаз…

— Но великий Внешний Мир многолик, — сказал Кордовир. — В нем могут встретиться миры, населенные непохожими на нас существами, большая часть которых не принадлежит роду человеческому. В бесконечности…

— Однако, — вмешался Эсктел, — общие закономерности…

— Как я уже сказал, — продолжал Кордовир, — вероятность того, что прилетевшие к нам существа похожи на нас, бесконечно мала. Взять хотя бы их летательный аппарат! Разве мы соорудили бы…

— Но логика нам подсказывает, — снова прервал его Эсктел, — что…

Терпение Кордовира лопнуло: наглый юнец осмелился уже в третий раз перебить его. Одним движением хвоста он насмерть расшиб Эсктела об металлический предмет. Мертвое тело рухнуло на землю.

— Я всегда считал своего брата грубияном, — сказал Хам. — Так о чем ты говорил?

Но Кордовиру снова помешали. Металлическая крышка на странном предмете вдруг скрипнула и повернулась. Затем она распахнулась, и наружу с трудом выбралось странное существо.

Кордовиру было достаточно одного взгляда, чтобы убедиться в том, что он оказался прав. Тварь, что вылезла из проема, имела раздвоенный хвост. С головы до пят она была покрыта чем-то вроде кожи. А ее цвет!.. Кордовир содрогнулся.

Существо было цвета только что ободранной туши.

Все невольно отпрянули. Кто знает, чего от него можно ожидать в следующий момент!.. Сначала существо ничего не предпринимало. Оно стояло на металлической плите, а венчавший его туловище шаровидный нарост поворачивался то в одну, то в другую сторону. Само туловище, как ни странно, не двигалось, чтобы придать хоть какой-то смысл движению шаровидного нароста. Наконец существо подняло два щупальца и издало непонятный звук.

— Как ты думаешь, он, наверное, пытается нам что-то сказать? — тихо спросил Мишилл.

Из проема вылезли еще три подобных существа, держа в щупальцах металлические палки. Все четверо обменялись между собой странными звуками.

— Это явно не люди, — твердо заявил Кордовир. — Остается выяснить, нравственны ли они.

Одно существо сползло по металлическому боку предмета и ступило на землю. Остальные опустили свои палки. Это походило на некую религиозную церемонию.

— Да могут ли подобные уроды быть нравственными? — воскликнул Кордовир, и шкуру его передернуло от отвращения.

При ближайшем рассмотрении существа оказались еще безобразнее; такое не приснилось бы и в самом страшном сне. Шарообразный нарост на их туловищах вполне мог сойти за голову, решил Кордовир, хотя подобных голов он не встречал за всю свою долгую жизнь. Но до чего ж уродлива эта голова! Привычно гладкую поверхность лица нарушал нелепо торчащий, как горный кряж посреди долины, бугор с двумя округлыми впадинами. Вдобавок по обе стороны головы — если она была таковой — виднелись еще две выпуклости, а ее нижнюю половину пересекал блеклый красноватый разрез. После небольших раздумий Кордовир решил, что это, должно быть, рот — особенно, если поднапрячь воображение.

Перечень их уродств был бы неполным, если не упомянуть еще одно. В строении организма существ угадывалось наличие костей! Движения их конечностей не были похожи на плавные человеческие жесты; чужаки двигались так, словно были деревянными.

— Боже мой! — изумленно раскрыл рот Джилриг, мужчина средних лет. — Нам следует убить их, избавив от мучений.

Остальные, похоже, испытывали те же чувства и двинулись было вперед, но кто-то из молодых крикнул:

— Подождите! Давайте попробуем поговорить с ними, если это возможно. А вдруг они все-таки нравственные существа. Вспомните, Внешний Мир огромен и многолик. Всякое возможно.

Кордовир тоже был за немедленное истребление чужаков, но жители деревни его не послушались. Они остановились и принялись обсуждать этот нелегкий вопрос.

Между тем Хам, со своей обычной беспечностью, приблизился к существу, стоявшему на земле.

— Привет, — сказал он.

Существо что-то ответило.

— Не разберу, что ты там сказал. — Хам хотел отползти назад, но тут существо взмахнуло суставчатыми щупальцами — если это были щупальца — и указало на одно из солнц, медленно ползущих по небосклону. При этом существо издало звук.

— Да, сегодня тепло, не правда ли? — весело воскликнул Хам.

Существо указало на землю и издало другой звук, не похожий на первый.

— В этом году у нас не особенно хороший урожай, — продолжал разговор словоохотливый Хам.

Существо указало на себя и снова издало какой-то звук.

— Согласен, — подтвердил Хам. — Ты безобразен, как смертный грех.

Вскоре мужчины проголодались и поползли в деревню. А Хам все стоял и вслушивался в звуки, издаваемые существами специально для него, а Кордовир дожидался его невдалеке, нервничая от нетерпения.

— Знаешь, — сказал Хам, присоединившись к Кордовиру, — я думаю, что они хотят изучить наш язык. Или научить меня своему.

— Не делай этого, — предостерег его Кордовир, на секунду словно ощутив зловещее дыхание великого зла, надвигающегося на них из-за туманного края неизвестности.

— Я все-таки попробую, — пробормотал Хам.

Они проворно вскарабкались вверх по скале, на вершине которой находилась их деревня.

Под вечер Кордовир отправился к загону, где содержались лишние женщины деревни, и, в полном соответствии с законом нравственности и обычаем, предложил приглянувшейся ему молодой женщине стать хозяйкой в его доме на все двадцать пять дней. Женщина, естественно, с благодарностью приняла его предложение.

По дороге домой Кордовир повстречал Хама, шедшего в загон.

— Только что убил жену, — сообщил Хам, что было ясно и без слов — иначе зачем бы он шел к стаду лишних самочек?

— Ты собираешься завтра пойти к пришельцам? — спросил Кордовир.

— Возможно, — неопределенно ответил Хам. — Если не подвернется что-нибудь новенькое.

— Главное, выясни — нравственны они или нет.

— Ладно! — бросил Хам и заскользил дальше.

Вечером, после ужина, состоялось Собрание. Все жители деревни согласились с тем, что пришлые существа — не люди. Кордовир горячо убеждал, что даже сам внешний вид пришельцев не допускает наличия у них каких-либо признаков человеческой природы. У подобных уродов вряд ли могут быть нравственные устои, понятия добра и зла, а главное, знания истины.

Молодые возражали ему — возможно, потому, что в последнее время испытывали несомненный дефицит свежей информации. Они обратили внимание присутствующих на то, что металлический предмет был явно продуктом разумной деятельности. Разум же предполагает наличие способности подмечать закономерности явлений, различать их, деля на черное и белое, — и это очевидно.

На бурные дебаты спорящих стоило полюбоваться. Олголел начал возражать Арасту и пал от его хвоста. Всегда спокойный Маврт внезапно пришел в ярость и убил трех братьев Холианов, но тут же был убит Хамом, жаждавшим схватки. Даже в стаде лишних самочек разгорелась бурная дискуссия по волнующему всех вопросу. Они спорили так громко в своем загоне на краю деревни, что их крики разносились по всей округе.

Усталые, но довольные, жители деревни расползлись по домам и мирно заснули.

Последующие недели споры не утихали. Однако жизнь шла своим чередом. По утрам женщины выходили собирать пищу, готовили ее, откладывали яйца, которые затем относили лишним женщинам для высиживания. Как обычно, на восемь самочек вылуплялось по одному самцу. На двадцать пятый день после женитьбы или даже чуть раньше каждый мужчина убивал свою жену и брал новую.

Поначалу мужчины еще спускались к летательному аппарату — послушать, как Хам учится языку пришельцев; затем, когда им это порядком надоело, вернулись к своим обычным занятиям: бродили по окрестным холмам и лесам в поисках нового.

Чужаки не выходили из корабля; они спускались на землю только с приходом Хама.

Через двадцать четыре дня после появления чудовищ Хам объявил, что, хоть и с большим трудом, но может объясняться с ними.

— Они говорят, что прилетели издалека, — рассказывал он вечером на Собрании. — А еще они говорят, что так же двуполы, как мы, и что они такие же разумные существа, как мы. Они мне объясняли что-то насчет причин их внешнего отличия от нас, но я не очень разобрался.

— Если мы будем считать их людьми, — сказал Мишилл, — то должны верить им во всем.

Все затряслись, соглашаясь с ним.

— Они говорят, — продолжал Хам, — что не хотят вмешиваться в нашу жизнь, но им было бы интересно понаблюдать за ней. Они хотят прийти в деревню и посмотреть, как мы живем.

— Почему бы и нет! — воскликнул один из молодых.

— Нет! — вскричал Кордовир. — Вы впускаете зло. Эти чудовища коварны. Я уверен, что они способны… даже лгать!

Старики согласились с ним, но, когда от Кордовира потребовали доказательств его ужасного обвинения, он не смог предъявить их.

— В конце концов, — заметил Сил, — мы не можем считать их нравственными уродами только потому, что они похожи на чудовищ.

— А я могу! — заявил Кордовир, но его не поддержали.

— Они, — вновь продолжил Хам, — предложили мне — или нам (я не совсем понял кому) — различные предметы из металла, которые, по их словам, могут производить различные операции. Я оставил без внимания это нарушение этикета, поскольку решил, что они незнакомы с ним.

Кордовир одобрительно кивнул. Юноша взрослел на глазах. Наконец-то он начинает проявлять себя по части хороших манер.

— Завтра они хотят прийти в деревню.

— Нет! — воскликнул Кордовир, но большинство высказалось за приход чужаков.

— Да, кстати, — произнес Хам, когда Собрание уже начало расходиться. — Среди них есть несколько женских особей. Это те, у которых ярко-красные рты. Интересно будет посмотреть, как мужчины их убивают. Ведь завтра двадцать пять дней, как они появились.

На следующий день жители с интересом следили за мучительными усилиями пришельцев вскарабкаться по отвесной скале в деревню. Они поражались хрупкости их конечностей и чудовищной неуклюжести движений.

— До чего же уродливы, — пробормотал Кордовир. — И выглядят все одинаково.

В деревне существа вели себя крайне непристойно. Они заползали в хижины, болтали у загона с лишними самочками, брали и разглядывали яйца, рассматривали жителей сквозь различные устройства — черные и блестящие.

В полдень старейшина Рантан решил, что настала пора убивать свою жену. Он отстранил пришельца, который в это время разглядывал его хижину, и резким ударом хвоста убил свою женщину.

Два существа тотчас затараторили между собой и поспешно покинули хижину.

У одного из них был красный рот женщины.

— Должно быть, ее муж вспомнил, что пора убивать свою жену, — заметил Хам.

Жители застыли в ожидании, но ничего не происходило.

— Наверное, он хочет, чтобы кто-нибудь убил ее за него. Вполне возможно, в их стране такой обычай, — предположил Рантан и, не долго думая, хлестнул женщину хвостом.

Существо мужского пола страшно закричало и направило на Рантана металлическую палку. Тот рухнул замертво.

— Странно, — сказал Мишилл. — Не является ли это выражением неодобрения?

Пришельцы — а их было восемь — образовали плотный круг, повернувшись друг к другу спиной. Один держал на руках мертвую женщину, а другие целились во все стороны металлическими палками. Хам подошел к ним и спросил, чем их обидели.

— Я не понял, — сказал Хам после разговора с ними. — Они использовали слова, которых я не знаю, но в их тоне я уловил упрек.

Чудовища отступали. Тем временем еще один житель деревни, посчитавший, что сейчас самая пора, убил свою жену, которая стояла в дверях хижины. Чудовища остановились и стали тараторить между собой. Потом жестами подозвали Хама.

По окончании беседы все телодвижения Хама выражали лишь недоумение и сомнения по поводу услышанного.

— Если я правильно понял, — сказал он, — они требуют, чтобы мы больше не убивали своих женщин!

— Что?! — в один голос вскричали Кордовир и еще с дюжину других мужчин.

— Спрошу их еще раз. — И Хам возобновил переговоры с чудовищами, которые размахивали металлическими палками.

— Все верно, — подтвердил он и без всяких церемоний щелкнул хвостом, отшвырнув одно из чудовищ через площадь. Чудовища стали немедленно отступать, направляя на толпу свои палки.

Когда они ушли, жители деревни обнаружили, что семнадцать мужчин погибли, а Хама, по счастливой случайности, даже не задело.

— Теперь-то вы поверите мне! — закричал Кордовир. — Эти существа нам заведомо лгали! Они сказали, что не будут вмешиваться в нашу жизнь, а кончили тем, что убили семнадцать из нас. Это не просто аморальный поступок, а заранее спланированное убийство.

Поистине это было выше человеческого понимания.

— Преднамеренная ложь! — Кордовир выкрикнул эти святотатственные слова, кипя от ненависти к пришельцам.

Мужчины редко рассуждали о возможных последствиях для тех, кто прибегал ко лжи, — уж слишком кощунственна была тема для обсуждения.

Жители деревни были вне себя от гнева и отвращения, ведь они только что воочию увидели лживое существо и получили о нем полное представление. Вдобавок ко всему — страшно даже подумать! — чудовища замышляли убийство.

Это был кошмар наяву, самый страшный, который только мог привидеться. Оказалось, что существа не убивают женщин, а, несомненно, позволяют им беспрепятственно размножаться. Мысль об этом вызывала тошноту у самых мужественных.

Лишние самочки вырвались из загона и, присоединившись к женам, потребовали рассказать им о случившемся. Когда им объяснили, они рассвирепели куда сильнее мужчин — такова уж природа женщин.

— Убейте их! — рычали лишние самочки. — Не позволяйте им вмешиваться в нашу жизнь. Не позволяйте им распространять безнравственность!

— Они правы, — печально вымолвил Хам. — Мне следовало догадаться об этом раньше.

— Их надо убить немедленно! — закричала какая-то самочка. Поскольку она была лишней и жила в загоне, у нее пока не было имени, но она компенсировала этот недостаток яркостью темперамента. — Мы, женщины, всего лишь хотим вести добродетельную жизнь, высиживая в загоне яйца, пока не придет время замужества. А потом — двадцать пять упоительных дней! Это ли не счастье! Чудовища разрушат нашу жизнь. Мы станем такими же страшными, как они!

— Теперь-то вы поняли? — вскричал Кордовир, обращаясь к мужчинам. — А я ведь предупреждал, я раскрыл перед вами их подлинное лицо, но вы не вняли мне! В трудные времена молодежь обязана слушаться старших!

В ярости он убил двух юношей ударом хвоста. Жители зааплодировали.

— Истребите их, пока они не успели развратить нас! — кричал Кордовир.

Самочки бросились за чудовищами в погоню.

— У них есть убивающие палки, — заметил Хам. — Знают ли об этом самочки?

— Думаю, что нет, — ответил Кордовир. Он уже совершенно успокоился. — Ступай предупреди их.

— Я устал, — угрюмо отозвался Хам. — Я все время переводил. Почему бы тебе не сходить самому?

— Ну, тогда пойдем вместе, — сказал Кордовир, которому надоели эти юношеские капризы.

Сопровождаемые чуть ли не половиной мужского населения деревни, они поспешили вслед за женщинами.

Они догнали их на гребне скалы, с которого хорошо просматривался летательный аппарат пришельцев. Пока Хам рассказывал об убивающих палках, Кордовир прикидывал, как лучше расправиться с чужаками.

— Спихните на них камни, — приказал он женщинам. — Может, вам удастся повредить их аппарат.

Женщины энергично взялись за дело. Некоторые камни, падающие с огромной высоты, попадали в металлический предмет и с глухим звуком отскакивали от него. Внезапно из предмета вырвались лучи, красными строчками прошив пространство между ним и женщинами. Те упали замертво. Земля содрогнулась.

— Давайте отойдем, — предложил Кордовир. — Женщины прекрасно управятся и без нас, а то у меня от этой тряски кружится голова.

Мужчины отошли на безопасное расстояние и оттуда продолжали следить за ходом боевых действий.

Женщины гибли одна за другой, но к ним уже подоспели женщины из других деревень, прослышавшие об угрозе их благополучию. Они сражались за свои дома и права с женским неистовством, превосходившим самую сильную ярость мужчин. Металлический предмет метал огонь по всей скале, но этим только выбивал камни, которые градом сыпались вниз. Вдруг из его нижнего конца вырвался столб пламени — летательный аппарат стал плавно подниматься в воздух. И вовремя — начался оползень. Аппарат медленно, затем все быстрее и быстрее набирал высоту и вскоре превратился в крохотное черное пятнышко на фоне большого солнца. Потом исчезло и это пятнышко.

Вечером того же дня жители деревни подсчитали, что в общей сложности погибли пятьдесят три самочки. Их гибель пришлась как нельзя кстати. Ведь в связи с потерей семнадцати мужчин проблема женского излишка в деревне еще более обострилась, а гибель самочек ощутимо уменьшила возросшую таким образом популяцию женских особей.

Кордовир чрезвычайно гордился собой. Его жена доблестно пала в сражении, но он тотчас взял себе другую.

— Пока наша жизнь не войдет в норму, нам следует чаще убивать своих жен, — внес предложение Кордовир на вечернем Собрании.

Уцелевшие самочки, которые к тому времени уже вернулись в загон, бешено зааплодировали, услышав слова старейшины.

— Интересно, куда направились эти существа? — спросил Хам, предлагая Собранию новую тему для дискуссии.

— Вероятно, порабощать какой-нибудь беззащитный народ, — предположил Кордовир.

— Не обязательно, — возразил Мишилл.

Начались вечерние прения.