Ветер

Глава 17

Имперская армада окружила Авалон, и нападение началось.

Сразу же столкнулось множество кораблей и орудий, полетели энергетические стрелы, взорвались и потухли огненные мечи — и все это на протяжении тысяч километров. На этот раз на земле наблюдатели видели, как эти искры разгорались и с каждым часом становлись все ярче, пока не сделались такими яркими, что глазам было больно на них смотреть, а мир на мгновение превратился в средоточие синевато-бледных теней. Битва продвигалась вглубь.

Шаги ее были хорошо рассчитаны. Кайал поторопился со своим решениеи и собрал свои силы в рекордные сроки — за несколько дней чтобы враг не имел времени на укрепление этой территории. Но теперь, когда он был здесь, он не хотел ненужного риска. Напротив, ему хотелось, чтобы риск был минимальным. Сложившаяся ситуация полностью отличалась от прежней. Под рукой были силы, в три раза превышавшие прежние, и не нужно было беспокоиться о том, прячутся ли во тьме, на подступах к Лаурианской системе, останки авалонского флота. Патрули уверенно сообщили, что вражеские корабли собрались на расстоянии в одну-две астрономические единицы. Поскольку они не выказывали очевидных намерений броситься в пекло, адмирал не видел причины для их уничтожения.

Он даже не отдал приказ об окончательном уничтожении флагмана Феруна, хотя внешние роботы распознали врага и открыли огонь. Он плавал на таком расстоянии и на борту его осталось так мало снаряжения, что просто не стоило и связываться. Легче было отпустить неуклюжую старушку и те останки, которые она несла на своем борту.

Кайл сосредоточился на методическом изучении планетной защиты.

Внешней частью обороны являлись крепости: некоторые — огромные, большинство — небольшие. Орбиты их были самыми разнообразными. Их достоинством было то, что они являлись портами для космических кораблей. Их можно было постоянно поддерживать снизу. Почти все они были полностью автоматизированы, и являлись не очень гибкими, но более крепкими системами, чем плоть и нервы. Достаточное количество последних прошло незамеченными, прежде чем они получили, наконец, возможность огрызнуться на проходящих мимо землян.

Это, впрочем, случилось во время первой битвы. Впоследствии осаждающая часть флота получила план расположения крепостей, затем разрушила часть из них и препятствовала всяческим попыткам их восстановления. Залпы батарей с земли тоже больше не были неожиданностью. И корабли в полной мере пользовались своим главным преимуществом: мобильностью.

Основная мысль Кайала состояла в том, чтобы эскадры быстро выходили на заданные позиции. Поразив намеченную цель, они должны были немедленно менять курс и всеми силами стараться избежать ответного огня. При неудаче первой атаки должны были немедленно последовать вторая, третья, четвертая, т. Е. До тех пор, пока защита не будет полностью разрушена и станция не взорвется в водоворотах пара и обломков. Не имея сейчас надобности защищать тылы и продовольственные линии, Кайал мог быть щедрым на боеприпасы — и был таковым!

Космические суда с такой маневренностью были почти неуязвимы для орудий защиты, которые должны были поразить цель через атмосферу, преодолевая гравитацию планеты, имея на старте нулевую скорость. Авалоняне скоро поняли это и через некоторое время перестали даже пытаться сбивать корабли.

План Кайала не включал предварительного разрушения каждой орбитальной станции. Это было бы настолько дорогостоящее предприятие, что ему пришлось бы застрять на месте и ждать подкрепления из Империи, а он очень торопился.

Он решил, что хорошо бы нейтрализировать луну — и через некоторое время Моргана была окружена и подвергнута такому жестокому натиску, что горы разрушились, а долины расплавились.

В остальном имперцы охотились за теми из крепостей, которые, по их мнению, могли послужить угрозой первому десанту в установленный командующим срок. При необходимости попасть в очень маленький объект невозможно было быстро сфокусировать весь энергетический запас. Никогда ранее история не знала такого быстрого разрушения планетарной защиты, как в эти два авалонских дня.

Потери были неизбежны. Они особенно выросли, когда корабли подошли к атмосфере так близко, что действие наземных проекторов и орудий сделалось очень эффективным. Следующим шагом было обезвреживание этих установок.

Капитан Ион Мунтяну, командир огневого контроля на борту «Фобоса», дал своим офицерам короткий инструктаж, когда корабль рванулся вперед:

— Мы должны выполнить особую миссию, как вы, должно быть, догадались, принимая во внимание класс судна. Мы должны просто припечатать место, которое может доставить мальчикам хлопоты. Хотите задать вопрос, Зисей Озуми?

— Да, сэр! Два. Как и почему? Мы можем собрать значительное количество припасов и придумать много хитроумных ловушек, чтобы все это собралось вокруг мегаполей и взорвалось именно там, где это может принести больше пользы. Но речь идет о военных объектах. А города ведь должны иметь куда более сильную защиту.

— Я хочу напомнить вам о яйце и курице, Зисей! Конечно, она есть. Мощные слои защиты плюс внешние ракетные установки космос-земля. Мы будем стрелять со всей мощью, на какую способны наши орудия. Та часть этой атаки, которую я как раз собирался запрограммировать, позволит, по крайней мере, достичь нужного уровня раньше, чем нас остановят. Если нет, начнем сначала!

— Сэр! Вы же не собираетесь превратить континент в развалины?

— Нет-нет! Успокойтесь! Вспомните, что наш корабль не приспособлен для этого. Мы не получили приказа разрушать ценную собственность Его величества до такой степени, чтобы она стала совершенно негодной. Действия наши будут в высшей степени грубыми, это так, но честными и направленными только на то, чтобы обезвредить непосредственную угрозу, главным образом, радиацию. Взрывы не могут оказать слишком большую помощь против мегаполей. Мы займемся только центральной частью города, поскольку Служба безопасности сообщает, что края его наименее опасны.

— Сэр, я не хочу вас беспокоить, но почему мы это делаем?

— Не нужно так волноваться, Озуми! Должна быть произведена посадка. Война с планетой может продолжаться еще некоторое время. Именно этот город они называют Центаур, он является их главным морским портом с основным промышленным центром. Мы не собираемся оставить его на произвол судьбы, чтобы он спокойно посылал подкрепления, которые будут воевать с нашими друзьями.

Пот выступил на лбу Озуми.

— Женщины и дети.

— Если бы враг обладал нужной долей разума, то давно бы произвел эвакуацию, — отрезал Мунтяну. — Честно говоря, мне на это наплевать! Я потерял здесь брата в прошлый раз. Если с нытьем покончено, примемся за работу!

Кьенна медленно летела над каналом Лайвелл-стрит. Опустилась ночь, та ясная ночь, что была так непохожа на обычные зимние ночи в Дельте. Звезды были видны очень ясно. Они пугали ее. Слишком много противных холодных маленьких глаз.

И на самом деле они вовсе не то, за что себя выдают, как ей говорили. С них начинается война, та война, что так изменила мир.

Вначале все было прекрасно, потому что мимо нее проходило столько итриан, наполняя ее кошелек, что временами она забывала об всем, кроме своего любовника. В перерывах же она могла с помощью разных снадобий поддерживать себя в превосходном состоянии духа, особенно на вечеринках. Вечеринки были придуманы людьми, как она слышала (кто ей об этом сказал? Она пыталась вспомнить лицо, тело. Она смогла бы это сделать, если бы они не сливались в путанице голосов, языков и ароматного дыма). Хорошая эта была мысль! Какой вначале казалась война: любовь, смех, сон, а если просыпаешься с дурным привкусом во рту и иголками, засевшими в голове, то достаточно нескольких пилюль — и снова все хорошо!

А потом все испортилось: больше никаких морских офицеров, в гнезде пустота, как в пещере, ночь за ночью, девушке иногда хотелось кричать, но это делала за нее музыка. Люди торопятся, приходят и уходят, а те, что остаются — она была согласна даже на человеческую компанию, — держатся в тени. Темные спокойные ночи, утомительное одиночество дня, деньги, истаявшие настолько, что она едва была способна купить себе еду, не говоря уже о бутылочке или пилюле, способной поддержать ее в состоянии грез.

Взмах крыльями, еще один. Кто-то должен быть в городе, и он должен быть одинок теперь, когда снова началась битва.

— Я тоже одинока, — сказала она вслух. — Кем бы ты ни был, я люблю тебя.

Ее голос прозвучал слишком громко в этом неподвижном теплом воздухе, над маслянистой водой, мертвыми мостовыми, меж затененными стенами и под этими ужасными маленькими звездами.

— Водан? — Позвала она потише. Она помнила его лучше большинства флотских, почти так же хорошо, как нескольких первых, пока остальных не стало столько, что она была просто не в состоянии их сосчитать. Он был нежен, и беспокоился о своей девушке, оставшейся дома. «Но сам он был забавный, — подумала Кьенна. — Вне всякого сомнения, звезды съели Водана!»

Она подняла гребешок. У нее была своя гордость. Она не станет ничего бояться на полуночных улицах. Вскоре затеплится заря, и тогда она осмелится уснуть.

Солнце появилось очень скоро.

Она видела его одно мгновение, пока оно заполняло небо. Потом снова ночь окружила ее, потому что глаза как будто расплавились. Она не знала об этом, так как оперение было в огне. Последовавший страшный шум поглотил ее вопль — супербыстрые молекулы воздуха всосались мегаполями, — и она не заметила, как они раздавили ее барабанные перепонки, разрушили капилляры. В своей агонии боли она не ощущала ничего. Она устремилась к каналу, потеряла равновесие и упала на дом, который казался ей единым снопом пламени. Но это не имело значения, потому что вода в канале кипела.

Помимо факторов морали и военного потенциала, нападение на Центаур должно было послужить делу спасения хотя бы части авалонских ресурсов. Все было хорошо рассчитано. Всего лишь через три часа приготовленное отверстие в защите было увеличено, и первая волна нападающих ринулась сквозь него.

Среди них был и Рошфор. Он и его наскоро собранная команда не получили особой возможности поупражняться, но они были способными людьми, а на борту «Метеора» было все необходимое для битвы. Они не вводили в действие орудия, пока не оказались ниже опасной высоты. Была остановлена пара вражеских кораблей. Хотя ни одно космическое судно не было по-настоящему хорошим для полетов в атмосфере, торпедные лодки соединяли в себе достаточную маневренность, огневую силу и людскую мощь. О машинах, управляемых роботами, говорить не приходилось.

Близко к земле, Рошфор перевел все внимание на наземные орудия. Лежали горы, река. Земные лодки с грохотом приближались к ним, выпускали лучи и торпеды против мегаполей и бункеров, вставали на хвост, устремлялись к стратосфере и возвращались в следующем заходе. Атака была не нужна.

Катеров взорвался под утесами с грохотом, вызывавшим в горах обвалы. Страшно хотел забыть о том, как прекрасен был этот каньон.

К Скорпелуне, он обнаружил, что весь патруль приземлился. Из транспорта, перевозившего личный состав, сочилась струя моряков и инженеров, из грузовых судов выводились машины. Наверху небо потемнело от роя патрульных судов. Последовало несколько безумных дней. За кипящей деятельностью чувствовалось истерическое возбуждение. Кто знал наверняка, что являет собой враг?

Не случилось. Экранные генераторы были собраны и приготовлены к действию. Защитные проекторы и суда поставлены на позиции. Были возведены укрытия для оборудования, потом — для людей. И никакой контратаки!

Разведка и космическое оборудование сообщали о значительной вражеской активности на другом континенте и за островами. Без сомнения, что-то готовилось! Но это «что-то» не казалось сиюминутной угрозой. Второе отверстие. Вторая волна хлынула вниз. База Скорпелуны расползлась как чернильное пятно.

Когда намерения врага стали очевидными, Кайал разрушил еще ряд орбитальных крепостей, чтобы увеличить число отверстий. После этого он рассредоточил основную часть флота по нескольким направлениям. С них он брал людей и оборудование для посылки их вниз.

Авалонские корабли то уходили, то возвращались — волки, изголодавшиеся до такой степени, что перестали быть угрозой. Не стоило тратить на них усилий. Поэтому имперцы повсюду воздерживались от наступательных действий. Они работали, окапывались на захваченной территории, возводили фундамент своей будущей победы так скрупулезно, что скоро он поднялся над Авалоном подобно раздражающему кулаку.

Было известно, что лейтенант Филипп Рошфор (только что получивший звание старшего) пользуется покровительством самого адмирала, его прошение о постоянном пребывании на планете было принято. Поскольку надобность в космическом торпедном судне отпала, он нашел себе место на двухместном скиммере, входящем в состав воздушного патруля.

Его партнером был морской капрал, Ахмед Разутион, девятнадцати лет, недавно прилетевший с Нью-Явы.

— Знаете, сэр, все говорили мне, что эта планета восхитительна, сказал он подчеркнуто унылым голосом, чтобы увериться, что его начальник понял суть дела. — Поступай во флот и увидишь Вселенную, а?

— Эта территория не типична, — коротко ответил Рошфор.

Скиммер низко летел над плато Скорпелуна. Навесы были приспущены, чтобы воспрепятствовать проникновению обжигающего воздуха. Защитные костюмы гораздо лучше помогали им в битве, нежели защищали от жары раскаленного неба, в котором плавало раскаленное солнце. Их уши улавливали только шум мотора, смешанный со свистом рассекаемого воздуха. Вдали виднелись горные пики. Голубоватые, они казались какими-то нереальными. В остальном здесь царила пустота. На красноватой земле лишь кое-где росли низкие кусты с красноватыми листьями, распространявшие сильный медицинский запах. Земля не была по-настоящему плоской. Она то поднималась, то опадала и казалась иссеченной шрамами. Вдали можно было увидеть несколько шестиногих животных, пасущихся в тени своих похожих на зонты перепонок. И больше ничего, кроме звенящей жары залежей песка.

— Есть какие-нибудь соображения насчет того, когда мы отсюда уберемся? — Спросил Разутион, протягивая руку к бутылке с водой.

— Когда будем готовы, — ответил Рошфор. — Полегче с питьем! Нам осталось еще несколько часов, тебе и мне.

— Почему же враг не сдается, сэр? Парни из нашей палатки поймали их передачу на англике. Я не слишком ее хорошо понял, у них акцент какой-то странный. Еще они услышали фразу: «У имперцев в руках не больше пяди земли». Нужно остановиться и обдумать такую фразу, а тем временем болтовня продолжается. Но самое главное, сэр, ведь в том, что мы не хотим причинять им вред. Неужели они не могут быть благоразумными и.

— Ш-ш-ш! — Рошфор поднял руку. Из мониторного приемника донесся звук сигнала. Он настроился на эту волну.

— Помогите! О, боже, помогите!. Инженерная группа три. Дикие животные. Три-четыре километра к северо-западу от лагеря. Помогите!

Рошфор развернул скиммер.

Он прибыл на место через несколько минут. Группа в десять человек в наземной машине проводила геологические исследования, выясняя глубину проникновения в почву лучей крупных орудий. Они были вооружены, но не ожидали никаких неприятностей, только отсутствие комфорта. Стая генсеподальных скакунов размерами с собаку напала на них в нескольких сотнях метров от машины.

Два человека были повержены на землю и разорваны. Трое в ужасе бежали, пытаясь добраться до машины, и были окружены поодиночке. Один из них погиб на глазах Рошфора и Разутиона. Остальные держались твердо, стоя спиной к спине и непрерывно ведя огонь. Однако этих чешуйчатых существ, казалось, было невозможно убить. Их было много, и они постепенно продвигались вперед.

Рошфор выстрелил, но попал в передатчик. Разутион стрелял более точно. И все же, прежде чем твари были убиты, погибло еще два человека.

После этого каждая группа, покидающая лагерь, сопровождалась воздушным прикрытием, и это неизбежно замедляло все операции.

— Нет, доктор, я перестал верить в то, что дело здесь в психогенетике. — Майор бросил взгляд в диспенсерное окно, на слишком быстрый закат, который песчаные шторы окрасили в кровавый цвет. Ночь должна была избавить от ужасной жары и принести жуткий холод. — Вначале я готов был в это поверить, но ваши психонаркотики больше не помогают. И у все большего и большего числа людей появляются такие симптомы, но об этом вам известно лучше, чем мне. Боль в животе, раздвоение сознания, боль в мускулах, постоянная мучительная жажда. А сверх того дрожь и головокружение. Мне просто жутко говорить, как важна работа, которую я сегодня испортил.

— Я сам не способен думать как следует, — офицер-медик провел ладонью по виску. Осталась полоска сажи. — Иногда неясные видения, да?

— Считаете ли вы, что в окружающей среде есть яд?

— Конечно. Вы не были в первой волне, майор! Я был! Разведка, как и история, уверила нас в том, что Авалон достаточно безопасен. И все же поверьте моему слову, мы едва разбили лагерь, а ученые уже начали работать.

— Что насчет расспроса авалонских пленных?

— Я уверен, что это было сделано. Собственно, был произведен ряд вылазок именно для того, чтобы получить их больше для этой цели. Но кто, кроме нескольких специалистов, может знать флору и фауну самой трудной части этого континента, на которой никто не живет?

— И, конечно, этих экспертов авалонцы заботливо держат вне пределов нашей досягаемости. — Майор тяжело перевел дыхание. — Так что вам удалось обнаружить?

Медик потянулся за стимулирующей таблеткой к стоящей на столе открытой коробке.

— Речь идет о высокой концентрации тяжелых металлов в местной почве. Но здесь не о чем беспокоиться. Эту соль можно вдыхать в течение нескольких лет, прежде чем станешь испытывать потребность в лечении. Кустарник, растущий вокруг, использует эти элементы в процессе своего метаболизма, как этого и следовало ожидать, и мы предупредили о том, что его нельзя жевать или жечь. Ни одно органическое соединение не проявило себя при испытаниях как аллерген. Послушайте, биохимическое строение людей и итриан настолько сходно, что они могут есть большую часть еды друг друга. Если эта территория скрывает в себе что-то особенно смертоносное, то не считаете ли вы, что средний колонист должен был по крайней мере слышать об этом? Я с Земли, из средней части Западного побережья Северной Америки. О, боже. — На мгновение мыслями он был очень далеко от Скорпелуны. Он стряхнул с себя оцепенение. — Мы жили среди олеандров. Мы выращивали их ради цветов. Олеандры ядовиты. С ними нужно было быть очень осторожными.

— Но должна же быть какая-нибудь причина, — настаивал майор.

— Мы исследуем, — сказал медик. — Если кто-то предвидел, что эта планета настроена против оккупации, то это должно было быть изучено перед началом войны, но теперь уже поздно!

Случайная маленькая лодка из остатков авалонской эскадры скользила между блокирующих земных судов на высокой скорости при максимально возможном ускорении. Примерно половина из них была уничтожена. Остальные благополучно миновали заслон и вернулись в космос. Было известно, что они обменялись посланиями с землей. При удобном коде и помощи лазерных лучей за секунду могло быть пропущено большое количество информации.

— Очевидно, моих солдат раздражают эти лодки, — ворчал на свой штаб Кайал. — Так очевидно же, что если мы попытаемся охотиться на них, они разбегутся и исчезнут в огромном космосе, среди бесчисленных астероидов и лун, как делали это и раньше. И у них есть планы на будущее. Я не хочу раздвоения, джентльмены! Мы должны сосредоточить здесь всю нашу силу!

Все увеличивающееся количество данных указывало на то, что на земле и на море, под водой и в небесах колонисты готовились к решающему сражению.

Рошфор осознал вопль на несколько секунд раньше, прежде чем он отозвался в нем. Мысли ползли медленно, с трудом: «Господи, что меня мучает?» Его мускулы протестовали против сидения в скиммере. Пальцы превратились в сосиски, застывшие на приборной доске. Рядом с ним Разутион застыл в молчании. Он был таким уже несколько дней. Мягкие щеки мальчика втянулись и были покрыты черным пухом.

И все же судно Рошфора отправилось на помощь наземному патрулю и вскоре кружило над ним в воздухе. Беда была в том, что больше ничего они сделать не могли. Энергетическое оружие убивало одной вспышкой сотни тараканоподобных существ в двадцать сантиметров длиной, чьи туловища чернели на поверхности земли среди кустарника. Но они не могли спасти людей, которых эти твари уже настигли и сожрали.

Рошфор старался, насколько это возможно, не смотреть на это зрелище. Сам он опускался ниже и подбирал на борт выживших. Разутион был слишком болен, чтобы что-то сделать.

Почуяв запах мяса, столь редкий в этой голодной стране, к главной базе устремились каккелеки. Они не могли летать, но прыгали с удивительной быстротой. Все усилия затрачивались на то, чтобы создать против них действенный кордон.

Тем временем авалоняне высадились у Экватории. Они так быстро заняли огромную территорию, что бомбардировка была бы бесполезной. Все, кто высадились на Скорпелуну, были итрианами.

Старшие офицеры-медики и планетологи собрались на военный совет. За стенами вздыхала и кружилась беззвездная ночь равноденствия. Пыль билась о вздрагивающие металлические стены. Волны жара казались объемными сухими взрывами.

— Да, сэр, — сказал глава медиков. Его чин по рангу был почти равен адмиральскому. — Мы доказали это почти наверняка. — Он вздохнул, звук этот потерялся в общем шуме. — Если бы у нас было лучшее оборудование, другой состав. В общем, подробности я сохраню для следствия и суда. Факт же состоит в том, что плохая информация завела нас в смертельную ловушку.

— Слишком много миров. — Гражданский планетолог покачал головой. И каждый так велик! Кто может все знать?

— Пока вы болтаете, — сказал командующий, — люди лежат в горячке и конвульсиях. И с каждым днем таких все больше. Говорите, — голос его дрожал от гнева и едва сдерживаемых рыданий.

— Мы, конечно, подозревали отравление тяжелыми металлами, — сказал офицер-медик. — Мы провели повторные испытания. Концентрация все время казалась в пределах установленных норм. Потом вдруг.

— Неважно, — прервал его планетолог. — Вот результаты. Кусты, растущие здесь повсюду. Мы знали, что они содержат элементы, подобные мышьяку и сере. И в литературе содержались описания адского кустарника, в картинках, где говорилось о том, что он испускает отравляющие пары. Чего мы не знали, так это того, что здесь имеются образцы этого растения. Он казался точной копией своих соседей. Подумайте о розах и яблоках! Кроме того, мы понятия не имели о том, как действует этот токсин. Это, должно быть, было установлено уже после того, как было опубликовано описание, когда было выявлено какое-то органическое соединение. Объем информации в любой отрасли науки очень велик — настоящий потоп. — Он внезапно замолчал.

Командующий ждал.

Вступил офицер-медик:

— Пары несут в себе металл в свободной комбинации с. С молекулярным соединением, о котором не слышал ни один из известных мне ученых. Действие их заключается в том, что они блокируют действие некоторых ферментов. Собственное действие защитной одежды аннулируется. Ни один атом металла не отталкивается. Каждый микрограмм проникает в живой организм. В то же время пациент добавочно ослабляется тем, что часть его протеиновых соединений не работают как нужно.

— Мне. Понятно. — Сказал командующий.

— Эвакуация, — сказал глава медиков. — И я не рекомендую ее, а говорю, что у нас нет другого выбора. Наши люди должны немедленно получить должный уход.

Командующий кивнул. Сам больной, чудовищно усталый, он ждал этого ответа уже несколько дней и потихоньку начал приготовления.

— Мы не сможем взлететь до завтра, — сказал он все тем же лишенным эмоции голосом. — У нас нет достаточного количества судов. Большая их часть вернулась в космос. Кроме того, панический взлет мог бы превратить нас в мишени для авалонцев. Но мы предпримем меры против худшего. Соберем всех людей в лагере. Согласно приказу, вниз будет спущено достаточное количество кораблей. — Он не смог сдержать дрожь верхней губы.

Имперцы отступали, а их враги наносили удары.

Они не стреляли из орудий земля-земля. При создании обороны их больше интересовало оружие ближнего действия, занимающее гораздо меньше места, и воздушные суда небольших размеров с ограниченным числом членов команды. Самым крупным объектом было сосредоточение энергетических проекторов в пиках, смотрящих на Скорпелуну.

Тем временем итрианские партизанские отряды устремились на плато. Члены их, гораздо менее чувствительные к странному токсину, были в полном здравии и не таскали на себе груз из космических костюмов, респираторов и платков, как это приходилось делать людям.

Крылатые, они не нуждались в машинах с радарами, гразарами и магнетоскопами. Вместо этого они неожиданно могли появляться из укрытий и создавать целый заслон из огня и металла, закидывать гранатами наземные машины, прошивать пулями скиммеры и исчезать раньше, чем будет организован действенный отпор.

Но и они неизбежно несли потери.

— Хэй-ай-а-ай! — Испустил вопль Драун из Высокого Неба и устремился с утеса вниз. На дне сухого оврага брела к лагерю колонна землян, уходящая от наполовину свернутой огневой точки. Пыль, клубящаяся вокруг каждого из людей, делала их больше похожими друг на друга, чем остатки униформы. Несколько бронированных машин и воздушных судов сопровождали их. Грависани везли за собой ослабевших.

— Отправить их к Адскому ветру! — Итриане устремились вниз, испуская воинственные кличи.

Драун видел, как падали люди, словно пустые мешки. Но он видел и то, как их товарищи отбивались от нападающих под прикрытием бронированной машины. «Они еще сохранили храбрость», — подумал он. Но тут ему пришла мысль о том, что при втором заходе нужно применить против них тортопитовую бомбу, сбросив ее в самую гущу людей. Вновь устремился вперед итрианский отряд. «Я иду, ребята!» — Драун помчался за остальными. Найссан упал на землю. Кровь его окрасила песок в алый цвет. Вторая атака оказалась неудачной, но, верные своим принципам, итриане отбивались от землян до последнего. Дошла очередь и до Драуна. Он стоял над Найссаном и стрелял, пока мог.

— Перевести все, что осталось, на орбиту, — сказал Кайал. — Нам нужна свобода для маневра!

Глава его штаба прочистил горло:

— Гм. Адмиралу известно о вражеских кораблях?

— Да! Они на внутреннем ускорении. Совершенно ясно, что все те из них, что способны сесть на планету, попытаются это сделать. Остальные будут действовать в космосе.

— Не следует ли нам организовать перехват?

— Мы не можем расходовать силы. Очистка этих фортов опустошила бы большую часть наших складов. Нашим первейшим долгом является вывод людей из того кошмара, в который мы. Я. Их послал.

Лицо Кайала застыло.

— Если какие-нибудь соединения смогут быть освобождены от работы на орбите без ущерба для дела, то пусть уничтожают всех, кого смогут, полагаясь на энергетическое оружие. Я сомневаюсь, что в их распоряжении имеется достаточное его количество. Большая часть судов все равно последует своим путем, к нашему огорчению. — Он криво усмехнулся. — Как в нашу бытность в Академии любил говорить старый профессор На-Ту, — помнишь, Джим? — «Лучшим основанием для получения верного решения является наше ошибочное суждение о предмете.»

Тропические штормы Авалона были более яростными, чем того можно было ожидать от планеты с замедленным вращением. На сутки была отложена погрузка раненых и больных. Помимо возможности потери грузового судна, существовала вероятность того, что струи дождя убьют некоторых больных, пока они будут подниматься по трапу.

Более-менее здоровые солдаты, недавно прибывшие, сражались с водой, пытаясь сохранить дамбу. Доклады, неясные, и без конца прерываемые треском в эфире, неслись по радио один за другим.

Но все это не касалось Рошфора. Он относился к среднему классу: слишком больной, чтобы работать, но слишком хорошо себя чувствующий для немедленной эвакуации. Он покачивался на стуле среди сотен своих товарищей в вонючем жарком бункере, борясь с ознобом и тошнотой, иногда видя перед собой лицо Табиты, иногда — Ахмеда Разутиона, умершего тремя днями раньше.

Оставшиеся авалонские суда опустились в Экватории, где офицеры охраны распределяли их по местам.

Буря утихла. Первые Имперские суда поднялись с разрушенной базы. То были военные корабли, обеспечивающие бозорасность полета кораблей с ранеными и больными.

Навстречу им с орбиты двинулись другие суда землян.

Авалонская воздушная и наземная защита открыла огонь. В битву вступила и космическая ее часть.

Дэннель Холм сидел у сканнера. Тот передавал его слова и изображение на большинство мощных передатчиков планеты. Невозможно было не услышать этой передачи.

«Мы перекрыли их пути к отступлению. Вы не можете взорвать нас, не убив при этом людей, число которых мы оцениваем в четверть миллиона. Даже если мы не станем сопротивляться, половина из них не проживет до тех пор, пока вы не прекратите войну с нами. И мне просто не хочется думать об участи остальных: органические, нервные, мозговые поражения, действие которых необратимо. Вот что их ждет!

Мы можем их спасти. Мы располагаем целой сетью специальных лечебных заведений, рассредоточенных по всей планете. Постели, обслуживающий персонал, диагностическое оборудование, болеутоляющие средства, поддерживающие лечение. Мы будем рады принять у себя группы ваших инспекторов и медицинский персонал. Мы не хотим смешивать политическую игру с жизнью живых людей! В ту же минуту, как вы согласитесь на прекращение огня и вывод вашего флота из нашей системы, наши спасательные отряды направятся к Скорпелуне».