Ветер перемен

13

В гостиной было душно и жарко. Миссис Фирс, очевидно сочтя, что центрального отопления недостаточно, разожгла камин. Норман сидел на подоконнике, не принимая участия в процедуре подписания документов: какое бы решение ни приняла Алисия, вмешиваться он не станет. Это ее наследство, и она вольна распоряжаться им по своему усмотрению.

Пиджак он уже скинул, но все равно обливался потом. Норман оттянул ворот своего легкого свитера и взглянул на Мартина. Бедняга садовник сидел у самого огня и, наверное, желал бы отодвинуться подальше, но не смел. Лицо его раскраснелось, на лбу выступила испарина, толстые пальцы комкали матерчатую кепку, которую он держал на коленях.

Миссис Фирс стояла почти у самой двери. Прямая, чопорная, она словно была затянута в корсет. Выражение лица, как всегда, суровое, неприветливое.

Только Алисия чувствовала себя легко и свободно. Грациозно склонившись над столом, она внимательно прочитывала документы, подготовленные поверенным, потом кивала и ставила подпись.

— Спасибо. — Поверенный убрал подписанные бумаги в папку и огласил размер щедрой суммы, которая будет ежемесячно выплачиваться миссис Фирс, а также назвал цифру соответствующего вознаграждения для Мартина, которое не позволит тому умереть с голоду, если новые владельцы усадьбы откажутся от его услуг.

Приятно удивленный Мартин побагровел еще больше, а миссис Фирс бросила на Алисию взгляд, исполненный благодарности. Норман, вспомнив свое поведение во время разговора с Алисией за день до похорон Леона, чуть не сгорел от стыда.

С какой назидательной холодностью заявил он о ее обязанности воздать должное преданным слугам, которых обошел в завещании Леон! Алисия не нуждалась в напоминании; ее доброта и великодушие не знают предела. Просто обида и горечь ослепили его и он перестал видеть, какая она есть на самом деле — его нежная, любящая, благородная девочка.

Никогда, никогда впредь, поклялся себе Норман, я не усомнюсь в ее порядочности и до конца дней своих буду неустанно доказывать ей, сколь горячо и сильно она любима. До сей поры любви ей было отпущено так мало — значит, он утопит ее в своей любви.

— Теперь осталось только вручить вам это письмо. — Поверенный выложил на стол большой белый конверт. — Распоряжения сделаны рукой покойного господина Пейджа.

— Я наткнулась на него в ящике для рубашек, — объяснила миссис Фирс Алисии.

Норман впервые слышал, чтобы она говорила так оживленно. Выходит, экономка и впрямь сильно тревожилась за свое будущее, не зная, где будет жить после того, как состарится и не сможет работать.

— Он всегда был так щепетилен в отношении своих рубашек. Держал в одном из ящиков несколько штук новых про запас. Я вытащила их, собираясь отнести в благотворительный магазин, и увидела письмо. Я подумала, что в нем, наверное, что-то очень важное. А теперь, мисс Алисия, прикажете принести чай?

— Большое спасибо, но я вынужден откланяться, — отказался поверенный, застегивая папку. — У меня назначена еще одна встреча, а я уже опаздываю.

Мартин, по-прежнему комкая в руках кепку, смущенно поблагодарил Алисию и вслед за поверенным поспешил из дома. Ему не терпелось поскорей обрадовать добрыми новостями свою жену.

— А я бы с удовольствием, миссис Фирс, — сказала Алисия. — И Норман, думаю, не откажется.

Экономка отправилась в кухню, а Алисия взяла со стола письмо. Вид у нее был озадаченный.

— Интересно, что в нем?

— Вскрой и посмотри.

Норман надеялся, что не выдал голосом своего волнения. Какие бы сугубо личные сведения ни содержались в этом послании, не ему судить. Он вспомнил, как горевала Алисия на похоронах Леона. Любопытно, что они значили друг для друга?.. Нет, ответа на этот вопрос знать он не хочет.

— Ой, почему я сразу не сообразила? — Алисия лучезарно улыбнулась ему и протянула руку. — Давай прочитаем вместе.

Норман послушно подошел, потому что отныне он всегда будет повиноваться любой ее просьбе, но при этом почувствовал, как по коже пробежал мороз, что было более чем странно, учитывая температуру в натопленной комнате. Чего он опасается?

Алисия вскрыла письмо и стала читать. А он, затаив дыхание, стоял рядом, но не делал попытки разглядеть, что таят в себе два отдельных плотно исписанных листка.

Наконец Алисия шепотом окликнула его и, убрав со лба волосы, подняла к нему лицо — бледное, мокрое от слез. Норман крепко прижал ее к себе. Потому что, если она нуждается в утешении — какова бы ни была причина ее расстройства, — он всегда готов подставить ей свое плечо.

— Ты… ты была очень привязана к нему. — Слова давались ему с трудом. — Я видел, как ты горевала на похоронах. — Ему хотелось, чтобы Алисия оспорила его предположение, но знал, что опровержения не услышит. Что бы Леон ни написал в своем личном послании к ней, слезы свои она выплачет в его объятиях.

— Привязана к Леону? — промолвила Алисия. — В какой-то степени да.

— Лгать мне и оправдываться передо мной не надо. — Это прозвучало почти грубо.

Алисия отстранилась от него и, кусая нижнюю губу, покачала головой, пытаясь обрести самообладание.

— Я не лгу. Верно, после того как он прилетел ко мне в Бостон, чтобы сообщить о смерти Филлис, я стала относиться к нему лучше. — Она вытащила носовой платок и громко высморкалась. — Он так корил себя, был полон раскаяния, все извинялся и извинялся за то, что ложью принес мне столько горя. О том, что из-за его подлости я потеряла и ребенка, и тебя, я ему так и не решилась сказать. Он и без того слишком мучился, проклиная себя за то, что окончательно отвратил от меня мать.

— Значит, ты простила его? — Норман вновь привлек ее к себе. Он помнил, как сильно изменился Леон после смерти жены — усох, ушел в себя, стал добрее, внимательнее.

— Что толку таить зло на старые обиды? — Алисия говорила, уткнувшись ему в свитер, и оттого ее голос звучал глухо. — Он писал мне, я иногда отвечала — коротко, сообщая всякую всячину. Леон казался таким одиноким, несчастным. Мне просто его было жалко. А в тот день я не его оплакивала. В ночь перед похоронами мне приснился наш ребенок — впервые за много лет.

— Тебе это до сих пор причиняет нестерпимую боль? — Норман готов был от досады пробить кулаком стену, но продолжал ласково обнимать ее. Он жизни бы не пожалел, чтобы защитить ее от боли, но в этом случае был бессилен что-либо сделать.

— Уже нет. С тех пор как узнала, что ты тоже хотел нашего малыша. — Она подняла голову с его груди, ее глаза светились любовью. — Для меня это очень важно. Мы ведь оба любили это крошечное существо и потому не можем смириться с его утратой. И у нас будут еще дети. А теперь, прежде чем миссис Фирс вернется с чаем… — она протянула ему два исписанных листка, — прочти их. Сначала этот.

Норман, посмотрев на нее, взял листки, которые оказались двумя разными письмами, и быстро пробежал их глазами. Первое было написано Филлис и адресовано дочери. С него он и начал, как просила Алисия.

Тон материнского послания был почти истеричный. Филлис в сбивчивых выражениях поведала о своем желании помириться, упомянула незаконченное письмо, оставленное на острове, призналась, что не может больше закрывать глаза на измены Леона и стыдится того, что убедила себя в правдивости клеветнических слов мужа, когда тот сказал, будто Алисия сама бросилась ему на шею.

…Поверь я тебе, наш брак был бы обречен. А мне не хотелось терять то, что я имела. Поэтому я сказала себе, что верю ему, и отреклась от тебя, моей дочери. Я была тебе плохой матерью, алчной, эгоистичной, и в итоге возненавидела себя…

Так вот почему плакала Алисия! Норман молча обвил ее рукой за талию, привлек к себе и стал читать письмо Леона. В нем содержалось немного — извинение и объяснение.

Узнав о трагической смерти Филлис, Леон вернулся домой и среди прочих ее вещей обнаружил письмо, адресованное дочери.

…Тогда я понял, какой непоправимый вред нанес вам обеим. Меня это потрясло и изменило все мои представления о жизни. Но я так и не набрался смелости переслать тебе ее письмо. Я вручаю тебе его теперь и оставляю все, чем владею. Хотя, конечно, это ничтожное возмещение за причиненное зло…

Алисия видела, как в процессе чтения разглаживаются морщины на лбу Нормана, и ей все стало ясно. Впрочем, она всегда подозревала, что Норман полагает, будто она заработала наследство, ублажая Леона в постели.

С непроницаемым выражением на лице Алисия забрала у него письма, сложила и убрала в сумочку.

— Как я уже говорила, у тебя на редкость неуемная фантазия. — Она ткнула пальцем ему в грудь. — Ты думал, что Леон ухлестывает за мной и я принимаю его ухаживания, потому что мне нужны его деньги. Все до единого пенса. — Она еще раз ткнула его. — Ведь так? Признайся!

Норман похолодел. В груди образовался тугой узел, затрудняющий дыхание.

Неужели она сейчас скажет, что не станет женой человека, способного на столь недостойные мысли в отношении будущей супруги? И уж тем более не может любить такого человека. Неужели опять уйдет из его жизни и оставит погибать в одиночестве?

Он взглянул на нее, и — о чудо! — ее золотистые глаза смеются. И губы тоже улыбаются. Но сам он был не в силах улыбаться. Он чувствовал себя презренным червяком.

— Прости, Алисия. Мне так стыдно.

— Не мучай себя. — Она уже улыбалась во весь рот, и у него немного отлегло от сердца. — Ты считал меня порочной женщиной, но все равно хотел жениться на мне. Значит, ты любишь меня по-настоящему, со всеми моими бородавками и наростами!

Вот уж воистину святая правда! Он любит ее беззаветно, и с каждым ударом сердца эта любовь только крепнет. Она — удивительная женщина, и он ее не достоин, но всю оставшуюся жизнь будет стремиться к тому, чтобы оправдать ее доверие.

Наконец и Норман улыбнулся, сверкнув крепкими белыми зубами.

— Не то слово. Я тебя обожаю. — Он подхватил ее на руки и закружил по комнате. — Но я ужасно рад что все те бородавки с наростами просто плод моего воображения!

— Чай, — провозгласила миссис Фирс и застыла в дверях гостиной, пораженная их ребячеством.

Норман поставил Алисию на ноги. Раскрасневшаяся, сияющая, она просто ослепляла неотразимой красотой. Он поднес к губам ее ладонь и поцеловал.

— Миссис Фирс, очень скоро я поведу мою ненаглядную крошку к алтарю. Не желаете первой поздравить меня?

— Давно пора, если хотите знать мое мнение. Я всегда считала, что вы созданы друг для друга, — ответила экономка.

Норман забрал у нее поднос и отнес на стол.

— Совершенно верно. — Он окинул взглядом содержимое подноса — серебряный чайник, бутерброды с тонкими ломтиками копченой лососины, кекс с цукатами и орехами и тарелку с колечками колбасы. — Так, вы приступайте, а я схожу за шампанским из запасов Леона. Думаю, нам следует отметить такое событие.

Алисия разлила чай и вручила чашку миссис Фирс.

— Прошу садиться, — предложила она экономке, и та устроилась в кресле у камина. Алисия со своей чашкой села на диван у стола, чтобы Норман потом мог занять место подле нее. — Вы уже думали, где хотите жить, когда дом будет продан?

— Ну… — Миссис Фирс поставила чашку на изящный столик рядом с ней. — В деревне продается один коттедж. Возле церкви. Мне он всегда нравился. И, получая такую большую пенсию, — ее щеки порозовели от волнения, — я могу себе позволить приобрести его.

— Тогда действуйте! — Алисия откусила кусочек от треугольного бутерброда. — Кажется, я знаю, какой вы имеете в виду. Домик с аркой из роз на воротах и чудесным палисадником, где летом полно цветов, да?

Пожилая женщина энергично закивала, потому что ее рот был забит кексом. А Алисия вдруг подумала с удивлением, почему же она раньше побаивалась этой доброй достойной женщины.

— Прямо завтра утром свяжитесь с агентом по недвижимости и покупайте, — посоветовала она экономке. — Пока кто-нибудь не опередил. И если хотите, возьмите отсюда все, что вам понравится, — мебель, постельное белье, посуду, что угодно. Нам с Норманом это ни к чему.

Они подыщут для себя подходящий особнячок, и это будет не музей, а уютный семейный дом, где хватит места и для детей, и для их питомцев. И он всегда будет полниться любовью и смехом.

— Даже выразить не могу, как я вам благодарна. — Миссис Фирс порозовела еще больше. — Однако я вот что сделаю. Я стану присматривать за новыми хозяевами усадьбы. Как знать, вдруг окажется, что это счастливый дом. Ведь все дело в людях, а не в стенах, верно?

Алисия намеревалась выразить свое искреннее согласие с мнением экономки, но тут в гостиную вошел Норман с двумя бутылками шампанского и тремя бокалами. Самое лучшее шампанское, отметила Алисия. Леон ни в чем себе не отказывал. До смерти Филлис он пользовался всеми удовольствиями, какие только есть в жизни, но истинного счастья не знал никогда.

Впрочем, как и ее мать.

Алисия молча попрощалась с ними и подняла пенящийся бокал — за Нормана, за свое будущее. И после того как они чокнулись, выпили и миссис Фирс окончательно развеселилась, Норман, вскинув бровь, обратился к любимой:

— Может, заночуем здесь? Как ты считаешь?

— Почему бы нет? — Зачем куда-то тащиться на ночь глядя? Ей все равно где спать, лишь бы рядом был Норман. Дом больше не таил для нее плохих воспоминаний — только хорошие. — Если это не причинит вам неудобств, — обратилась Алисия к экономке.

— Ни капельки! — бодро отозвалась та. — Вашу комнату приготовить, сэр? Или мисс Алисии?

— Мою! — решительно заявил Норман.

— Об ужине не беспокойтесь, миссис Фирс, — сказала Алисия. — Здесь еды на целую армию хватит. Считайте, что у вас выходной.

Как только они остались вдвоем, Норман пересел к ней на диван. До этого он старался держаться от Алисии поодаль, так как в противном случае не удержал бы руки при себе, а ему не хотелось смущать экономку.

— Поскольку за руль мы сегодня не сядем, давай откроем вторую бутылку, — предложил он, пропуская через пальцы длинную прядь ее восхитительных волос. — Миссис Фирс выпила порядочно.

— Да уж, — подтвердила Алисия. Она придвинулась к нему ближе и обняла. — Надеюсь, старушка не свалится с ног.

— Не свалится, — пробормотал Норман. Он склонился к ней и губами нашел мягкие покорные губы. — Она не пьяна — просто счастлива. Это ты ее осчастливила. Ты… — он кончиком языка разомкнул ее рот, — и меня осчастливила.

— Рада это слышать. — Она чуть отстранилась, гладя ладонями его лицо. — И рада, что мы будем спать в твоей комнате. Ведь это там все началось, помнишь?

— Я и не забывал.

Горло неожиданно сдавило. Он пытался забыть, но так и не смог. Алисия пленила его сердце, чего не удавалось сделать ни одной другой женщине — ни до, ни после нее.

— И то было вовсе не начало, — продолжал он глухо. — Если задуматься, моя любовь к тебе зародилась задолго до той ночи. А теперь… — он взял ее ладони и положил себе на грудь, — время для разговоров окончено, как ты считаешь?

— Абсолютно согласна! — Она лучезарно улыбнулась, лаская его любящим взглядом, и, прильнув к нему, сунула ладони под свитер.

Четыре года спустя Алисия лежала на мягком белом песке и сонно наблюдала, как Норман резвится на берегу с трехлетним сыном. Мальчик был темноволосый, крепкий, с золотистыми глазами и удивительно самостоятельный.

Она души не чаяла в своих мужчинах. Каждый год они всей семьей приезжали на солнечный остров, где прекрасно проводили время. И каждый день ее хлопотной счастливой жизни приносил ей все новые радости. Алисия удовлетворенно вздохнула, удобнее устраиваясь в тени огромного зонтика. Она поправилась, но, как неустанно уверял ее Норман, исключительно в нужных местах, поэтому не особенно переживала.

Алисия любила этот большой просторный дом, который переоборудовала по своему вкусу, любила готовить для мужа и сына в уютной кухне, с удовольствием копалась в саду, обращая прилегающие к особняку угодья в райские кущи с благоухающими цветами…

Но чего-то мне все же не хватает, думала она, погружаясь в сон.

Ее разбудил поцелуем Норман. Она улыбнулась мужу и поняла, чего ей недостает.

— По-моему, мальчику пора обзаводиться маленьким братиком или сестренкой. Все идет к тому.

— Вот как? — Рослый, гибкий, он непринужденно опустился рядом с ней на песок. Его загорелое тело отливало бронзой, и у Алисии при взгляде на мужа пересохло во рту. Впрочем, как всегда.

Норман наклонил зонтик, отгораживаясь вместе с ней от низких скал, и стал нащупывать застежку бикини.

— Только не перед малышом… — запротестовала Алисия.

— Пока ты спала, Жозефа увела его в дом купаться и ужинать. Клянусь, эта женщина скоро превратится в настоящего деспота. Так что, душечка, расслабься и доверься мне. — Он освободил ее роскошное чувственное тело от купальника и улыбнулся. — Я знаю, что нужно моей жене для полного счастья!

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.