Вирус Совести

Глава 23

В мобильнике хозяина ряда газет и журналов желтой прессы раздалось злобное мяуканье кота, заменявшее музыкальный звонок вызова.

— Привет, старина пророкотал в трубке баритон известного артиста эстрады.

В иное время хозяин роскошного кабинета, возможно и удивился бы столь необычному звонку от не очень близкого ему «друга». Но только не сегодня.

Последние сутки он вообще перестал чему-нибудь удивляться. Доложи ему секретарша, что в его приемной ждет аудиенции слон, он принял бы это как вполне реальное явление.

— Ты куда пропал, страстный любитель «клубнички» — продолжал ворковать звонивший. — На концертах наших не показываешься? Оком своим всевидящим, критикующим, не удосуживаешь?

— Да так как-то так — пролепетал газетчик. — Все дела, дела.

— Да ты никак в печали? Тогда жду тебя сегодня на нашем концерте.

Правда, как всегда, в старом составе. Но я тут, забавную репризочку прикупил, как всегда, с полу откровенной изюминкой. Думаю, тебе понравится.

В столь скверном настроении, предложение артиста вроде, было вполне кстати.

Сходить на концерт — это выход, который сулит слабую надежду избавиться от навязчивых мыслей, которые преследовали газетчика со вчерашнего дня и не давали сомкнуть глаз всю ночь.

Он приказал шоферу ехать к указанному артистом театру.

На этот раз мэтр эстрады выступил, к удивлению газетчика, первым. Заработал дружный гогот, за очередную пошлятину и, отвесив поклоны почтенной публике, вошел в ложу, где сидел приглашенный им друг.

— Дальше смотреть нечего. Старье. Поедем в ресторан. Я заказал уютный уголок. Побазарить надо. Угощаю.

В отдельном кабинете ресторана стоял интимный полумрак. Мягкий, казалось, ниоткуда льющийся свет почти не касался мужчин, расположившихся на мягком диване, зато щедро освещал стол, заставленный изысканными винами и закусками.

«Что же ему надо? — подумал, газетчик. — Денег? Едва ли. Себя еще пропиарить? Тоже «не в масть». Приелся. Весь обглодан. Навяз на зубах и, для общественности, не интересен. Только на пошлости и держится. Тогда что?»

Наконец после третьей внушительной рюмки артист, почти вплотную, подсел к собеседнику и почему-то полушепотом спросил.

— Ты вчерашнюю газету «Юлу» читал?

— Ну.

— Что ну! Это же вызов всему нашему искусству и прежде всего нам эстрадникам!

— В отношении всего, как ты выразился искусства, это ты «хватил» отпарировал пиарщик.

— А вот по мату и пошлости Заблуд проехался здорово! Я бы сказал, смертельно. Хотя угроза уничтожить этот пласт «культуры» просто нереально, тем более с помощью каких-то небылиц. Хотя как знать, как знать — промолвил газетчик, казалось скорее для себя, чем для собеседника.

— Не реально, возможно?! Это, с каких пор ты матерый пиарщик усомнился в силе прессы? Газету «Юла» читают уже не сотни и не тысячи! Тираж подбирается к миллиону! И заметь, с утра уже расходиться по столице. К обеду ни в одном киоске не сыщешь! Не хочу тебя обижать, но твои- то газеты и поздним вечером купить можно. Не обидно? Ну да это твое дело. Давай выпьем.

Очередная порция возлияний казалось бы, могла послужить перемене в беседе столь неприятный для обеих сторон, но теперь уже газетчик не мог отвязаться от навязчивой темы.

— А что, Заблуд во многом прав! — непроизвольно вырвалось у него.

Артист поперхнулся анчоусом и с нескрываемым удивлением уставился на собеседника.

— Да ты понимаешь, о чем, базаришь!? Это же крах! Сколько было потрачено усилий, чтобы разрушить глухую стену порядочности совков. С песнями было легче. Хорошие, чистые песни народа были заменены произведениями из цикла «К нам в гавань заходили корабли», и пошлыми шлягерами. Считалось шиком, после исполнения классических произведении, «сбряцать», для почтенной публики, в сопровождении того же оркестра, Мурочку. Вот чего добились! Нам сложнее!

Выпитое выплескивалось бессвязной речью, сдобренной отборным матом. От возбуждения крупное лицо эстрадника, наполненное кровью, напоминало красный перезрелый помидор.

— А эстрада! По себе знаю. Зал я всегда чувствую! Мои первые попытки выдать рассказики с налетом скромной пошлятинки буквально настораживали зал. Мужчины опускали глаза, краснели женщины, отстраняясь от своих кавалеров. А сегодня? Ржут, распахивая, во всю ширь, рты, выпучив глаза. А от не прикрытой гнусности зал того и гляди развалится от аплодисментов. И это все «псу под хвост»? Да отбери это все — кранты, нам! С чем к зрителю выйдем? Когда-то талантливые юмористы кто «исписался», а кто взял моду сам выступать со своими произведениями со сцены. А нам что осталось? Обрывки из огрызков? Да порой за «обрывок» такую цену заломят, что не уходи со сцены 24 часа в сутки все равно денег на приобретение его не хватит. Редко попадающие действительно талантливые юмористические вещи не для нас, а вот низкопробные, сдобренные похабщиной, «произведения» многочисленных, писак налетевших на искусство, как мухи на навоз — это нам по карману. А с публикой секрет прост. Ржут то над пошлостью, порой пропуская мимо ушей само содержание текста. И кстати так, не только, на эстраде. Ряд театров, кинофильмов, телевизионных программ существуют за счет откровенной непристойности. Многие представители искусства на этом карьеру сделали! В люди вышли! Звания и награды получили!

— Да ладно! Чего ты разошелся- отпарировал газетчик- На твой эстрадный век время выступать с похабщиной хватит.

— А если не хватит? Зритель не дурак. Просто серьезно не задумывается, куда он, ошалевший, от вседозволенности, катиться. А вот прочитает «Убойную силу» и подумает, а над чем же он смеется? По Гоголю над собой смеется. Превратился в низкопробного зрителя разучившегося сохранять правила элементарного приличия. Ты не хуже меня знаешь, большинство граждан считают позорным не только чтобы читать твой товар, но даже и в руки брать. Мы пока еще держимся. Надолго ли? Короче, вредную газетенку нужно закрыть! Уничтожить! Науськай своих расторопных «чернорубашечников» от прессы, пусть они камня на камне не оставят от этой чумы, которая костью застряла у нас, представителей свободы слова, в глотке!

«Так вот в чем дело? — сообразил пиарщик. Моими руками соперника уничтожить хочет. Лихо! И роли уже распределил. Он, вроде как идейный вдохновитель, а я палач. Докатился! Глупо. Обидно! А, собственно говоря, чего возмущаться? Вот сидят рядом два полупьяных собеседника. Надо честно признаться это они, их слой общества, старается опустить народ до нашего уровня пошляков, чтобы за свою деятельность иметь не только кусок хлеба, но и с толстым куском масла».

И случись бы эта встреча двое суток назад, он бы полностью поддержал своего союзника по борьбе с Заблудом. Но эти сутки прошли. Наступило новое время, в которое все перевернулось для пиарщика с ног на голову.

В бессонную ночь предшествующую встрече с артистом, газетчик впервые подумал: «А возможно, мифический Заблуд, прав?»

Было время, когда он, нынешний пиарщик, после окончания литературного института, начал работать корреспондентом, а затем комментатором на телевидении и подавал большие надежды на профессиональном поприще. Сгубила жадность! В 90 годы, благодаря своей разворотливости и установившимся к тому времени связям, появилась возможность поменять беспокойную, мало оплачиваемую работу корреспондента-комментатора на руководящую должность в СМИ. А открыв золотую жилу пиарщины, дающую власть над людьми и немалые деньги, он уже безраздельно подчинился ей, заплатив за это своим талантом литератора. Дальше, больше. И вот он уже один из владельцев газет и журналов, проповедующих непристойности.

«Юла», своими публикациями, пытается нарушить установившейся порядок в его деле в которое он вложил свой талант, труд и главное немалые средства. И зря обвиняет его артист. Он просто не читает его газет, которые из номера в номер, под разными предлогами и без них ругает, оскорбляет, унижает своего соперника «Убойную силу» и ее главного корреспондента мифического Заблуда. Он твердо уверен, что именно эти обстоятельства и послужили причиной вчерашнего утреннего события, которое, ошарашило и если честно признаться, напугало его.

Весь этот калейдоскоп событий промелькнул в голове пиарщика, когда его собутыльник расправлялся с омаром.

— Заблуда не надо трогать — заявил газетчик.

— Насколько мне известно эту загадочную личность никто, в том числе и члены редакции, не только не знает, но и не видел. Их хозяин, а я твердо уверен, что так оно и есть, обладает феноменальной силой воздействия на людей. Наезжать на сотрудников газеты не имеет смысла. Они шестерки, выполняющие волю своего патрона. Удалось выяснить, да сотрудники этого и не скрывают, что Заблуд снабжает их материалом, как через них самих, так и лиц, не имеющих отношения к редакции.

— Так, надо выследить и поймать хотя бы одного из таких почтальонов. Вытряхнуть из него где, когда и при каких обстоятельствах и, главное, от кого получает он информацию. Вот, к примеру, материал для статьи, которая послужила причиной нашей сегодняшней встречи.

— Знаю я этого почтальона, наклонившись к уху собеседника, прошептал пиарщик.

— Кто?

— Я!