Виселица на песке

Глава 9

Полуденное солнце прожигало брезентовый навес, мы перенесли Пэт Митчел к большой палатке в тень деревьев. Я оставил Джони устраивать ее, а сам пошел переодеться и приготовиться к разговору.

Когда я вернулся, она лежала обложенная подушками с косметичкой в руках. Только сейчас я увидел, что она удивительно красива. Ее щеки обветрились и разгорелись здоровым румянцем. Волосы, которые раньше висели, как пакля, были расчесаны и сверкали. Точеные скулы, маленький, гордо вздернутым подбородок, темные, застенчиво прищуренные глаза, поверх одеяла — спокойные руки.

Она была настоящей женщиной — маленькой, древней, золотой статуэткой. Я сел в ногах, достал сигарету и предложил ей, но она молча покачала головой. Закурив, выждал несколько минут, чтобы собраться с мыслями.

— Мисс Митчел… Пэт…

— Нет, мистер Ландигэн, позвольте мне!

Она наклонилась вперед, боясь забыть отрепетированные фразы и потерять их значение:

— Сегодня утром я вела себя безобразно. Ненужная жестокость. Не знаю, почему я это сказала. Хотя нет, знаю. Потому, что вы видели меня раздетой, вы не имели права… Да… Я очень сожалею и готова покинуть остров в любой момент, когда вы пожелаете. Я никому не скажу, что была здесь… Никому!

Она устало легла на подушки, испуганно глядя на меня в ожидании ответа. Я попытался улыбнуться, но у меня ничего не вышло. Улыбка — признак доверия.

— Мне тоже жаль, что все так случилось, — ответил я. Я впервые вернулся сюда… после отпуска с женой. Трудно объяснить, что я почувствовал. Я не мог допустить и мысли о том, что кто-то…

— Вторгается?

— Да, — совершенно верно — вторгается. Но это не ваша вина, а моя. Вы были больны, вы… Черт возьми, я был настоящим грубияном. Извините! Теперь давайте поговорим о чем-нибудь другом.

Она улыбнулась. Брешь недоверия была заделана. Она попросила сигарету, я дал ей прикурить. Разговор увел нас далеко от опасной темы.

Я рассказал, что о ней говорили на побережье, о молодом влюбленном аптекаре, о жителях островов, которые удивлялись тому, что она в одиночку плавает на маленькой лодке. Пэт рассмеялась.

— Удивлялись? Они подумали, что я сумасшедшая.

— Я с ними согласен, ваша лодка непригодна для глубоководья.

Она пожала плечами.

— Ничего страшного, если быть осторожной и следить за погодой. Мне почти всегда везло.

— Почти всегда?

Они кивнула.

— Хуже всего было здесь. Дул сильный ветер, на море волнение. Я не особенно испугалась — берег был близко, но я долго не могла найти проход.

— И что же вы сделали?

— Плавала вдоль рифа, пока его не нашла.

— Опасно.

— Да, очень. Но мне не оставалось ничего другого. Даже когда я попала в течение прилива — это напоминало объездку дикой лошади. Но я все равно справилась.

Маленькие крепкие руки лежали поверх одеяла. Слишком упрямый рот, улыбающиеся губы. Отважная девушка с чистым сердцем. Пэт становилась все более и более привлекательной. Это было опасно.

— Вы — натуралист. Странное занятие для женщины, как вы думаете?

Она гордо вздернула подбородок.

— Не вижу причин, почему. Я люблю свою работу, хорошо зарабатываю, у меня много свободного времени для разных вещей.

— Ну, да?

— Совершенно верно.

— Над чем вы работаете сейчас?

— Докторская диссертация. Экология Haliotis Asinina. Для вас, Ренн Ландигэн, это просто рыба-баран.

Она моментально поставила меня на место. Мне оставалось только удивляться ее оперативности. Наступила ее очередь задавать вопросы.

— Чем вы сейчас занимаетесь, Ренн?

— Учусь плавать с аквалангом.

— Ради удовольствия?

— Да. Вы что-то имеете против?

— Нет, это отличный отдых, но что вы будете делать дальше? Я имею в виду, чем зарабатывать на жизнь? Вы же не можете провести всю жизнь на этом острове.

Я ступил на тонкий лед: ее не сбить пустой болтовней. Пожав плечами, сделал горестное выражение.

— Я не могу больше преподавать. Ни один университет теперь не согласится принять меня на работу. Но я неплохой историк и вокруг полно материала, чтобы написать одну-две книги. Знаете, — я развел руками, — вы слышали о старинных кораблях, пиратах, поисках жемчуга? Все это никогда не было систематизировано.

Она вспыхнула, в глазах появился живой профессиональный интерес.

— Да, Ренни, это очень интересно! Ведь побережье Австралии называют варварским. Здесь полно материала — пираты, жестокость, романтика — все что хочешь. Если бы я была писателем, то не прошла бы мимо. Хочу вам кое-что показать.

Она щелкнула косметичкой, вынула маленькую коробочку и, достав из нее круглый предмет, положила его мне в руку. Я окаменел — это была точная копия той старой испанской монеты, которую мы нашли с Джанет. От моего лица отлила кровь, губы пересохли, мои мечты разлетелись как карточный домик. Монета с ладони смотрела на меня немигающим золотым взглядом. Я поднял голову и тихо спросил:

— Где вы ее нашли?

Объяснение Пэт оказалось простым и бесхитростным.

— Здесь, на острове. Я копалась во время отлива среди скал и увидела плоский, круглый предмет, похожий на коралл. Не знаю, почему я его подняла? Наверное, у него была не совсем обычная форма. Потом под налетом травы я увидела потускневший металл. Принесла его в палатку, очистила, и вот результат.

— Ясно.

— По-моему, вы не поняли, Ренн, — она была озадачена неожиданной переменой в моем поведении. — Вы не понимаете, что это значит. Это доказательство того, что древние испанские мореплаватели были в этих местах и потерпели кораблекрушение у островов. Вы историк и, конечно, понимаете значение этого события, правда?

Еще бы я не понимал! Вернувшись на побережье, она начнет хвастать монетой, пока ее не увидит какой-нибудь шустрый репортер и не напишет сенсационную статью. Вот тогда-то и грянет гром. Каждый бездельник-турист бросится на мой остров в поисках сокровищ. Пока…

Должно быть, я произнес последнее слово вслух, потому что Пэт Митчел взяла меня за руку и с нескрываемым любопытством спросила:

— Что пока, Ренн?

Я непроизвольно сжал монету, почувствовал, как края врезались в мою ладонь. Вспомнил слова Джони Акимото: «Она хорошая девушка и выполнит свое обещание». Если я доверяю Джони, я должен был доверять Пэт Митчел. Ее глаза были полны серьезного участия:

— Что-то не так, Ренн?

Я покачал головой.

— Нет, все в порядке. Хочу вам кое-что показать. Достав свою сумку, я вытащил браслет и дал его Пэт.

— Вот пара к вашей монете.

У нее расширились зрачки, задыхаясь от волнения, она сравнивала монеты:

— Это ваша, Ренн?

— Да.

— Где вы ее взяли?

— Нашел с женой здесь, среди рифов много лет назад. Скорее всего в том же месте, где и вы.

— И что — что это значит?

— Это означает, что корабль «Донна Люсия», шедший из Акапульто на Филиппины с золотым грузом, потерпел кораблекрушение у этого острова в 1732 году. Мы приехали сюда с Джони Акимото, чтобы найти клад.

Наступила длинная пауза. Между нами на простыне лежали две монеты. Мы смотрели не на них, а друг другу в глаза. Наконец Пэт Митчел очень спокойно начала.

— Спасибо, Ревя, за доверие. Вы оказали мне большую честь. Не бойтесь, когда я поправлюсь, я уеду как обещала. Оставляю вам в подарок свою монету. Никто никогда об этом не узнает.

Я молчал, чувствуя себя разбитым и усталым. Пэт участливо спросила:

— Это для вас так важно?

— Слишком!

— Корабль утонул двести лет назад, вы можете никогда его не найти.

— Знаю.

— И что тогда?

— Не хочу об этом думать.

— В один прекрасный день, — бросила она, — вам придется об этом подумать. Надеюсь, вы не слишком расстроитесь.

Она легла на подушки, закрыла глаза. Маленькая, усталая и очень желанная. Я погладил ее по щеке и вышел.

Джони Акимото колдовал над костром, подбрасывая хворост. Увидев меня, он выпрямился. В его спокойных глазах я прочитал массу вопросов.

— Она все знает, Джони.

Он удивленно посмотрел на меня.

— Что все?

— Зачем мы здесь, что ищем, что произошло с «Донной Люсией»?

— Вы ей рассказали?

— Пришлось, Джони. Посмотри, что она нашла среди рифов.

Он долго рассматривал монету Пэт, не проронив ни слова.

— Мне пришлось рассказать, понимаешь? Если бы я не сделал этого…

Он поднял голову. Его темное лицо светилось радостью.

— Понимаю, Ренбосс. Очень хорошо.

— Я правильно поступил?

— По-моему, правильно.

Теперь, когда между нами не было никаких тайн, стало значительно проще. Каждое утро мы относили Пэт на пляж, устраивали поудобнее под тентом. День ото дня ей становилось все лучше, опухоль на ноге спала. Скоро она сможет самостоятельно передвигаться. Но в настоящее время ей не оставалось ничего другого, как лежать под тентом на кровати, читать, дремать, писать заметки и наблюдать за качающейся на волнах лодкой.

Мы переместились на внешний край рифа — небольшой узкий шельф, но еще не приступили к поискам «Донны Люсии». Я продолжал тренировки, приспосабливаясь к новым условиям глубины и давления. Изучал искусство медленного всплытия, с отдыхом через каждые несколько метров. Сначала я держался за якорный канат, он служил своего рода указателем в этом фантастическом подводном мире. Во время первых контактов с неизвестностью и ужасом глубоководья я хватался за него, чтобы взять себя в руки.

У меня появились новые знакомые, которые со временем могли стать врагами: длинная испанская макрель с хищной, утыканной острыми зубами пастью; огромный жирный групер, большой мотианус с широкими стрелами шипов по бокам и, конечно, любопытная акула.

Первый раз я страшно испугался, но постепенно научился спокойно лежать в голубой толще воды. Рыбы холодно смотрели на меня и юркали в темноту, когда я выпускал пузырьки воздуха или как ребенок хлопал руками.

Джони, молчавший, пока я не обрел уверенность, теперь рассказывал о возможных опасностях.

— Под водой вас всегда подстерегает опасность. Не забывайте об этом, Ренбосс! Мы не знаем, о чем думает рыба, поэтому не можем угадать ее поведение. Собака — да, лошадь — да. Они живут среди нас тысячи лет, но рыба — загадка. В один прекрасный день вы встретите акулу, она подплывет, остановится, сделает круг… Возможно, исчезнет, но может броситься на вас, как разъяренный пес. Вы находитесь в мире рыб и должны уметь драться как рыба, плавать, изгибаться, увертываться, уметь их напугать.

— А если они не испугаются?

— У вас есть нож, попытайтесь ударить ее в живот. Другого выхода нет.

— Всегда одно и то же правило — подавляйте страх разумом, отвагой и здравым смыслом. У аквалангиста под водой нет другого оружия.

Иногда Джони сам спускался со мной. Он надевал маску, шорты и пояс с длинным ножом в кожаных ножнах. Я ложился на живот и наблюдал за ним: видел, как он изгибался, уходя под воду, и через несколько секунд оказывался на глубине шестнадцати — восемнадцати метров. Давление сжимало его живот, грудную клетку, казалось, она вот-вот лопнет, но он плыл, улыбаясь из-под очков.

Я гордился своим новоприобретенным искусством, но Джони был старше и опытнее. У меня за спиной висели баллоны, позволявшие целый час, даже дольше, чувствовать себя довольно удобно. А у Джони было лишь два легких, сила, умение и спокойная отвага. После окончания занятий мы возвращались на пляж и подводили итоги. Когда удлинялись тени, мы садились у костра ужинать. Пэт Митчел лежала на матраце, подавая короткие мудрые реплики.

Однажды вечером, после наступления влажной темноты, она задала вопрос, который долго меня мучил.

— Твой корабль, Ренн…

— Что такое, Пэт?

— Я думала об этом последние дни. Он разбился перед рифом, правда?

— По-моему, да. Думаю, он потерпел кораблекрушение среди рифов. Моя находка подтверждает это. Хотя теперь я в этом не уверен.

В разговор вмешался Джони Акимото.

— Думаю, это случилось перед рифом. Я в этом почти уверен.

— Почему? — поинтересовалась Пэт.

— Вот, что я вам скажу, мисс Пэт. Этот испанец больше моей «Вэхайн», правда?

— Намного больше, Джони, — ответил я. — Двести — может быть, триста тонн.

— Так вот. Посмотрите на «Вэхайн» — это маленькая лодка, но до ее ватерлинии полтора метра. Для того, чтобы она оказалась на середине рифа, нужен большой шторм. Похоже, что испанец просто натолкнулся на риф и застрял. Вода и ветер стащили его с мели, он затонул.

— Все верно, Джони, — сказал я, — но как ты объяснишь монеты на мелководье?

— Как раз об этом я и хотела сказать, — уверенно перебила Пэт. — Это был не корабль, а люди.

— Люди?

— Да.

— Представь себе кораблекрушение: неуправляемый корабль у берегов неизвестного острова, команда видит землю, но не знает, есть ли на ней обитатели. Естественное поведение человека в минуту опасности — схватить свои личные вещи. Люди уверены, что корабль затонет. Лодки ничем не могут помочь, они пытаются спрыгнуть и доплыть до острова. Что в таком случае возьмет с собой человек?

Из темноты раздался голос Джони Акимото.

— Могу ответить, мисс Пэт. Нож и пояс с деньгами.

Вот так и выкристаллизовалась аккуратная гипотеза. Чуть-чуть логики, и мое уважение к маленькой загорелой девушке с гордым подбородком и темными горящими глазами значительно выросло. Но меня интересовали другие вопросы.

— Если это так, то некоторые из них должны были доплыть до берега. Я исследовал весь остров, но не нашел следов человека.

— Нет, Ренбосс, — сказал Джони. — В ту ночь был шторм, и они погибли. Прибой ударил их о рифы и разбил на куски. На кровь сбежались акулы. Понятно?

— Да, Джони. Значит, в этом случае мы имеем равные шансы найти «Донну Люсию» перед рифами?

— Если она не разбилась, а затонула.

— Равные шансы…

На минуту мы замолчали. Нужно проверить новую рабочую гипотезу, для этого мы с Джони должны исследовать сотни метров дна. Местами шельф был очень узким и «Донна Люсия» могла перевернуться, соскользнуть в голубую бездну океана. В этом случае, мне придется спускаться одному, потому что возможности Джони для такой глубины были ниже моих.

Джони встал, подбросил в костер щепок. Я сходил в палатку за одеялом и накинул его на плечи Пэт.

— Сегодня я пыталась гулять, — неожиданно сказала она.

— Что?

— Гуляла! Сначала было больно, но после нескольких шагов стало довольно сносно.

Джони заворчал.

— Совершенно напрасно, мисс Пэт. Не стоило рисковать.

— Я не рисковала, Джони. Опухоль почти прошла. Мне не повредит прогуливаться немного каждый день.

Уловив в ее голосе странную нотку, я поднял голову. Но ее глаза были в тени, и я увидел только вызывающе вскинутый подбородок.

— Так что теперь в любое время вы можете отправить меня домой.