Вишенка. 2 том

XXXIX. СВАДЬБА

День свадьбы назначен. Леон накупил Вишенке восхитительных нарядов, хотя она и заявила ему, что будет всегда одеваться очень просто, но господин Дальбон богат и щедр, приходится волей-неволей делать честь его подаркам, а какая женщина не станет наряжаться, если ее об этом просят?

Однажды Петард застал Вишенку в подвенечном платье, которое она надела примерить. Он остановился перед нею, ослепленный ее красотой. В этом наряде девушка была похожа на одну из тех прелестных нимф, которых создает наше воображение.

— Как вы меня находите, господин Петард? — спросила Вишенка, улыбаясь.

— Как я вас нахожу? Вы более чем прекрасны… вы… у меня нет слов, чтобы выразить мою мысль. Но к чему вы так нарядились? Разве вы хотите играть в театре?

— Она выходит замуж, — ответил Сабреташ, ударив по плечу старого товарища.

Петард слегка бледнеет, закусывает губы и старается улыбаться, говоря:

— Замуж… а! В самом деле… я думал, что это не в привычке… то есть что замужество не во вкусе барышни.

— Любезный друг, часто случается, что непредвиденные обстоятельства совершенно изменяют наши намерения и предположения. То, что выпало на долю моей дорогой девочке, происходит только в волшебных сказках. Судьбе, кажется, угодно возвести ее на высшие ступени общества! Мы бы с тобой не поверили, если бы нам кто-нибудь предсказал, что та, которую я выдавал за свою племянницу, сделается богатой барыней, будет иметь свой замок, поместье, карету и толпу слуг.

— Возможно ли это!..

— Она выходит замуж за молодого красавца, хорошей фамилии, который даст своей жене все то, что я тебе сказал…

— Неужели!.. О, если так… то я понимаю… понимаю, что барышня согласилась выйти за него… конечно, я не мог бы предложить моей супруге ничего подобного. Я рад, что наша барышня будет счастлива, только одно мне грустно, что теперь я более не осмелюсь раскланяться при встрече с нею.

— О, что вы говорите, господин Петард? Вы не хотите более подходить ко мне, потому что я буду богата… ах, как это нехорошо с вашей стороны… вы старый товарищ моего благодетеля, вы, который однажды с таким благородством выручил его из беды.

— Я, сударыня, что вы! Когда же это?

— О, не запирайтесь, я все знаю. Когда обстоятельства наши поправились, Сабреташ мне все рассказал.

— Не думал я, чтобы Сабреташ был такой болтун.

— Разве дурно помнить добро, которое нам сделали? Вы всегда будете моим другом, господин Петард, и я уверена, что и муж мой будет просить вашей дружбы. Леон не горд. Те, которые принимают во мне участие, всегда могут рассчитывать на его расположение.

— Кто такой этот Леон? — бормочет Петард, обращаясь к Сабреташу.

— Это тот молодой человек, который женится на Агате. Леон Дальбон… очень красивый молодой человек.

— Красив, говоришь ты! Лучше меня?

— Нечем было бы ему хвастаться, если бы он был похож на тебя.

— Тебе трудно угодить. Но странно, что я никогда не видел этого господина… где он скрывался?

— Здесь наверху… Это тот самый человек, с которым ты встречался на лестнице, он еще всегда так плотно закрывался.

— Видишь, что я был прав, говоря, что тут есть какая-то тайна… Человек, показывающей только кончик своего носа…

— Господин Леон непременно придет вечером, оставайся у нас, наконец ты увидишь его лицо.

— Ты думаешь, я не буду помехой?

— Когда я тебя приглашаю, то уж конечно.

— Так я останусь.

Леон явился довольно скоро, и Сабреташ, представляя ему Петарда, говорит:

— Это мой верный друг и товарищ.

— И мой также, — Вишенка улыбается. — Я вам рассказывала о нем.

— Надеюсь, он будет и моим другом, — отвечает Леон, протягивая руку Петарду, который стоит навытяжку и не двигается с места. — Да, милостивый государь, я прошу вас уделить мне хотя немного того расположения, которым пользуются те, которых я люблю, и буду вам очень признателен, если вы и ваш старый товарищ согласитесь быть свидетелями у моей милой Агаты.

— Быть свидетелем Вишен… госпожи Агаты… О, с большим удовольствием, это такая для меня честь… Господин Леон, позвольте еще раз пожать вам руку, я очень чувствую ваше признание ко мне. Черт возьми! Если вам придется когда-нибудь иметь дело со львами или тиграми, я к вашим услугам.

Леон жмет руку Петарду, который с тех пор, как ему предложили быть одним из свидетелей, совершенно утешился, что Вишенка выходит замуж.

— А кто будут вашими свидетелями? — застенчиво спрашивает Вишенка у своего будущего супруга..

— Вы говорили мне, милая Агата, что большой свет страшит вас, и дали мне понять, что вы желали бы провести первые годы нашего супружества вдали от этого света, где я вращаюсь. Желания ваши для меня закон, и, согласуясь с ними, я взял в свидетели, во-первых, моего старого учителя иностранных языков, который знает меня с детства и очень меня любит, во-вторых, моего учителя музыки… отличного человека… совершенно мне преданного. Довольны ли вы моим распоряжением?

— О, да… благодарю вас за все, что вы делаете для меня.

— Для вас! Но это также и для меня. Теперь вы и я составляем одно, заботясь о вашем счастье, я забочусь и о своем.

Нежная, преданная любовь Леона сделала Вишенку несказанно счастливой, но, несмотря на это, по мере приближения дня свадьбы к ней возвращаются все с большею силою ее прежние опасения. Двадцать раз заговаривает она с Леоном о своем прошлом, о том прошлом, которое, если бы можно было, она желала искупить ценою своей жизни, но молодой человек, понимая, как тяжело ей унижаться перед ним, не хочет ничего слушать. Сознавая всю доброту своего возлюбленного, Вишенка накануне свадьбы, за несколько минут до его прихода, обращается к своему старому другу Сабреташу со следующими словами:

— Завтра я буду женою человека, носящего всеми уважаемое имя, и накануне этого союза меня все преследуют угрызения совести. Вы знаете, друг мой, как долго я не уступала просьбам Леона, знаете, что, только видя его умирающим, я забыла все и согласилась быть его женою.

— Да, милое дитя мое, я это знаю. Противиться желаниям этого молодого человека, когда он умирал от любви к вам, было выше человеческих сил. Но вы боитесь, чтобы он когда-нибудь не раскаялся, что женился на вас, чтобы он не обвинил вас в обмане. Я не считаю господина Леона способным на такой поступок, но, если вы хотите, сегодня же я переговорю с ним обо всем. Пойдите в свою комнату, моя милочка, когда он придет, я скажу ему, что вы еще одеваетесь, и тем временем передам ему историю всей вашей жизни: расскажу о вашей связи с артистом Анжело, связи такой непродолжительной… с молодым человеком, привезшим вас из Сент-Клу. Одним словом, я расскажу ему все…

— Все! — говорит Вишенка, бледнея. — О, нет, друг мой, это невозможно, потому что… при мысли… что он знает, что я была… в продолжение нескольких дней в этом ужасном доме, я более не осмелюсь показаться ему на глаза, я опять убегу от него… убегу, чтобы скрыть мой позор вдали от него…

— Успокойтесь, дитя мое, — говорит Сабреташ, — успокойтесь… Конечно, есть вещи, которые тяжело выслушать. Но если после нашего разговора с ним господин Леон не изменится в отношении к вам, то надеюсь, что совесть перестанет упрекать вас?

— Да, друг мой.

— Но слышу, кто-то идет по лестнице. Это господин Леон, уходите поскорее в вашу комнату.

— О! Боже мой! Уже… так скоро?..

— Это все равно что дело чести, малютка, это не должно откладывать.

— Ухожу. Но вы позовете меня, когда вы закончите? Ах, если он меня разлюбит!.. Впрочем, он уж знает…

— Вот он! Уходите.

Вишенка удаляется в свою комнату, затворяя за собою дверь. Ей очень грустно, что она не может идти к своему возлюбленному, но она утешает себя тем, что это последнее испытание! Чтобы сократить время, она начинает рассматривать наряды, подаренные ей Леоном. Утром она получила от своего жениха прелестную свадебную корзинку, наполненную восхитительными вещами. В ней были шали, кружева, золотые украшения и тысяча прелестнейших безделушек.

— И это все для меня! Для меня… девушки без роду и племени, для меня, у которой нет даже невинности — единственного приданого бедной девушки!

Но напрасно старается Вишенка развлечь себя рассматриванием нарядов; она не может преодолеть своего беспокойства. Каждую минуту она встает и слушает, не зовут ли ее. Ей кажется, что Сабреташ уж слишком долго разговаривает с Леоном, и чем дальше тянется время, тем более она тревожится и страшится.

Проходит полчаса, и воображение Вишенки рисует ей всевозможные несчастья. Ей уж представляется, что Леон разлюбил ее и не хочет больше видеть… Но вот она слышит, что ее зовет Сабреташ.

Она дрожит, едва находит силы, чтобы подойти к двери, и приближается к Леону с видом преступницы, ожидающей своего приговора.

Сабреташ очень бледен, Леон Дальбон сильно взволнован, но, увидев Вишенку, он бежит к ней, с нежностью сжимает ее в своих объятиях и говорит:

— Бедняжка! Само Небо послало меня к вам, чтобы залечить раны вашего сердца.

Вишенка не в силах вымолвить слово и плачет, прижавшись прелестной головкой к груди своего возлюбленного. Сабреташ отворачивается, чтобы вытереть глаза.

На другой день, часов в одиннадцать, два экипажа останавливаются у подъезда дома, где живет Сабреташ… Из одного экипажа выходит сияющий счастьем Леон Дальбон, он идет за Вишенкой, которая уже ожидает его в прелестном наряде, в том самом, в котором увидел ее Петард. Что и говорить, в своем подвенечном платье она очаровательна.

Возле Вишенки были Сабреташ и Петард, весьма старательно одетые. У старого воина такой честный и бравый вид, что приятно на него посмотреть. Петард во всем новом, с головы до ног; он боится повернуть голову, чтобы не смять воротник, и видно, что платье ему узковато. Но он в восторге от самого себя, воображая, что он очень красив. Когда имеешь о себе такое мнение, то можно не обращать внимания на то, что костюм жмет невыносимо.

Из второго экипажа вышли свидетели Леона, его старый учитель иностранных языков и профессор музыки. Они ожидали невесту внизу, Леон представил их. Оба они приветствовали ее не пошлыми комплиментами, но сердечными пожеланиями счастья. Вишенка поблагодарила их, краснея, и посмотрела на Леона взглядом, в котором выразилась вся ее любовь.

В одну карету сели оба профессора и Петард, в другой поместились будущие супруги и Сабреташ.

В этом последнем экипаже говорили мало, но часто обменивались любящими взглядами. В первой же карете оба профессора прилагали все старанья, чтобы разговорить Петарда, но он только улыбался и не шевелил ни руками, ни головой.

Приехали к мэру, а оттуда отправились в церковь. Венчание кончено, Вишенка превратилась в госпожу Дальбон, она так счастлива, что не находит слов, чтобы выразить свои чувства, но рука ее сжимает руку Леона, взгляд ее сливается с его взглядом, они понимают друг друга без разговоров.

По выходу из церкви отправляются в лучший ресторан Парижа, где для молодых и свидетелей приготовлен роскошный ужин. Вероятно, прекрасные вина пришлись по вкусу Петарду, потому что язык его наконец развязался и он рассказал несколько историй о своих битвах со львами.

Под конец ужина Леон тихо говорит своей жене:

— Когда вы захотите ехать, то карета ожидает вас.

— Куда же мы уедем, мой друг?

— В одно из моих поместий, в Бретань. Только не знаю, понравится ли оно вам?

— С вами мне везде будет хорошо, везде вдали от света… Мы там будем жить?

— Да, если ты там не соскучишься.

— Как вы добры! Но Сабреташ?..

— Он знает, что мы всегда ему будем рады, что мы были бы весьма счастливы всегда видеть. Он обещал мне скоро приехать погостить.

— И сдержу слово, — отвечал Сабреташ, пожимая руку Вишенке. — Поезжайте, дитя мое, поезжайте, господин Леон любит вас, вы будете счастливы, и, зная это, я не буду так грустить в разлуке с вами, когда я совсем состарюсь, я пере-еду жить к вам.

И, поцеловав в лоб Вишенку, старый солдат возвратился к обеденному столу, а молодые супруги отправились в путь.