Вий 2.0. Рассказы о вирт-реальности

Цифровой ад

Марвел Гнот, директор тюрьмы «Эшнатон», сидел за столом и читал на экране монитора письмо из министерства внутренней безопасности. В письме говорилось, что сегодня в 14:00 в тюрьму прибудет ревизор с проверкой. Директор бросил взгляд на часы на стене – 9:27. Он затянулся электронной сигаретой и включил интерком:

– Макс, сегодня в два часа ревизия из министерства. Срочно проверь по базе дела на всех недавно поступивших заключенных. – Он выделил голосом слова недавно поступивших. – Чтобы комар носа не подточил.

Инга Дедич работала журналистом в журнале «Акрополь», а вечерами занималась айкидо. Строгие брюки и блузка лишь подчеркивали ее идеально стройную фигуру. Шпана во дворе положила было на нее глаз, но после того, как однажды вечером, возвращаясь с тренировки, девушка переломала трем самым активным из них руки и ребра, ее оставили в покое.

В ванной перестала шуметь вода, и вскоре оттуда вышла Инга, ступая босыми ногами по прохладному полу. Бросив полотенце на стул, девушка принялась одеваться.

Она посмотрела на часы – 10:02. Визит в тюрьму «Эшнатон» назначен на одиннадцать. Благодаря ее стараниям «Акрополь» стал единственным журналом, получившим эксклюзивное право на интервью с заключенным в этой тюрьме нового поколения. Туда уже переводят заключенных из других тюрем города Дубрин, в котором живет и работает Инга, но почему-то только осужденных пожизненно или на долгий срок.

Она подумала об Алексе Коли, которого не видела уже пять дней. Этот репортер, известный сенсационными расследованиями, давно вскружил ей голову, и у них уже больше месяца страстный роман.

В последний раз они виделись в четверг на прошлой неделе, он был возбужден, словно в предвкушении какого-то очень важного события. Инга поняла, что Алекс отправится за очередной сенсацией, но расспрашивать о подробностях не стала – Коли этого не любит.

Вечером он не позвонил. Не звонил и в пятницу. Алекс не объявлялся, и, где его искать, Инга не представляла – за сенсацией он мог рвануть в любой город страны, у него всюду знакомые. Оставалось надеяться, что если у Алекса проблемы, то он, как всегда, решит их сам.

Девушка села в свой красный «порше» и погнала машину вдоль высотных многоквартирных домов. «Эшнатон» находится на другом конце города.

Кабинет директора тюрьмы расположился на третьем этаже. Марвел Гнот сидел за столом, глаза скользили по строчкам документов на экране монитора. Когда вошла Инга, Гнот поднялся ей навстречу, протягивая руку.

– Здравствуйте, госпожа Дедич.

– Добрый день, – приветствовала его девушка, отвечая на рукопожатие.

– Выпьете что-нибудь освежающее?

– Нет, благодарю. Я бы хотела сразу перейти к делу, если не возражаете.

Гнот кивнул.

– Конечно, одну минуту. – Он подошел к столу и нажал кнопку интеркома: – Клаус, выведите заключенного Дарвина Репи в комнату для свиданий. И передайте в морозильный блок, чтобы были готовы к визиту репортера.

Директор пригласил журналистку следовать за ним. Пухлая секретарша, из-за избытка косметики напоминавшая раскрашенного индейца на тропе войны, смерила Ингу ледяным взглядом, пройдясь глазами по ее фигуре, и продолжила набирать текст. Ее пальцы стучали по клавишам нарочито громко и быстро.

– Скажите, как вам удается содержать здесь пятнадцать тысяч человек? – спросила Инга в коридоре. – Ведь в здании только три этажа. Где располагаются камеры?

Губы директора изогнулись в кривой улыбке.

– Позвольте мне ответить после того, как вы закончите интервью.

Они вошли в комнату для визитов, и Инга увидела заключенного. Дарвин Репи хмуро смотрел то на нее, то на директора тюрьмы, то на оператора, стоявшего за пультом управления.

– Добрый день, – сказала Инга, садясь за стол.

Репи угрюмо кивнул в ответ. Его бледное, осунувшееся лицо заросло щетиной, глаза запали. Инга достала из сумочки брелок-диктофон и положила перед собой.

– Я представляю журнал «Акрополь» и хотела бы задать вам несколько вопросов.

– Валяйте, дамочка, – в голосе заключенного звучала неимоверная усталость, – мне хоть какая-то передышка.

Он закашлялся, но динамики исказили звук, и кашель превратился в утробный лай. Инга повернулась к директору с выражением крайнего неудовольствия на лице.

– Мне говорили, что вы предоставите заключенного, а не его изображение через веб-камеру. Интервью по Сети можно брать и сидя в редакции, а не ехать сюда через весь город.

– Уверяю вас, это именно то, о чем мы договорились с вашим руководством, – заметил директор. – Другой вариант интервью невозможен. У нас здесь тюрьма строгого режима, это ради вашей безопасности.

– Я все же настаиваю, чтобы Дарвина Репи привели сюда.

Директор поджал губы, затем, подумав, кивнул.

– Что ж, если вы настаиваете…

– Настаиваю.

– Тогда прошу за мной.

– Куда?

– Для начала придется вам кое-что показать.

– Да-да, дьявол тебя забери! – зло прокричал им вслед Репи с экрана широкого монитора. – Отведи ее в морозильный блок и не забудь нашатырный спирт, чтобы привести потом в чувство!

Директор сделал знак оператору, и экран с лицом заключенного погас.

Когда спустя десять минут они вернулись в комнату для визитов, лицо Инги было бледнее мела.

Она села на прежнее место, директор налил ей тоника из графина. Отпив, девушка со стуком поставила стакан на стол – рука ее дрожала. Она сделала над собой усилие и вновь посмотрела на экран, на лицо заключенного.

– Итак, господин Репи, – за что вы осуждены?

– Я изнасиловал и убил девять женщин, а также семилетнюю девочку, мэм.

– И как вы себя…? Каково это – быть здесь, в «Эшнатоне»?

Заключенный мрачно усмехнулся и посмотрел на директора.

– Думаю, он расскажет вам об этом лучше меня. Я могу лишь описать ощущения, а создатели все разъяснят вам подробно. Вам ведь для статьи нужно именно это.

Обычно колкая на ответы Инга в этот раз промолчала. Ей стало жаль этого человека и всех, кто здесь находится, чьи тела лежат в морозильном блоке подземного этажа. Однако еще больший ужас был в том, что она увидела там, помимо замороженных тел заключенных. Что-то такое, чего быть в «Эшнатоне» никак не должно.

К горлу подступил комок, верный предвестник тошноты. Инге стоило неимоверных усилий взять себя в руки. Сначала нужно закончить интервью, ради которого она приехала, а уж потом…

– Заключенный прав, – согласился Марвел Гнот. Он кивнул человеку за пультом: – Макс, расскажи о наших исправительных программах.

Оператор тоже улыбнулся, довольный возможностью покрасоваться перед репортером.

– Ну, – он по-простецки почесал грудь через рубашку, – здесь все просто. Сознание каждого заключенного извлекается из тела и после оцифровки записывается в память нашего сервера. Дальше вариантов множество. Но наиболее часто мы используем «Круги Ада» и «Чистилище». Огонь, заморозка, существование в виде деревьев, которые все чувствуют и осознают, и даже поджаривание живым на сковороде и вертеле.

– В общих чертах по «Божественной комедии» Данте, – вставил директор. – Продолжай.

– Для заядлых геймеров – вариации игры Doom и ей подобных, – подхватил Макс. – Заключенный вынужден проходить ее практически беззащитным. К тому же он проходит одни и те же участки снова и снова. – Оператор говорил с наслаждением, видно, что работать здесь ему нравится. – От ужасающей рутины и многократного повторения заключенные испытывают настоящие муки.

– Также мы сделали подборку из классических мифов, – вновь перебил директор. – Заключенные у нас переживают судьбу Сизифа, Прометея, Тантала и многих других.

Инга представила человека, пытающегося вкатить на высокую гору гигантский камень, и у самой вершины этот камень всегда срывается. Другой прикован к скале, на нем, вонзив когти в живот, сидит стервятник и клюет истекающую кровью печень. И у каждого – ей виделось лицо Алекса.

– Иногда программы меняются, – продолжал Гнот, – но нечасто. В этом и состоит идея, госпожа Дедич. С помощью новейших технологий выдумки христианского и дохристианского миров стали реальностью – цифровой ад теперь существует. Для убийц, насильников и прочих отбросов общества. Наша тюрьма лишь первая, да таких заведений много и не потребуется.

В будущем же в тюрьмах, подобных нашей, будут отбывать наказание не только осужденные пожизненно. Как только закончится срок наказания, тело будет разморожено, сознание возвращено, и они выйдут на свободу.

Инга кивнула и выдавила из себя улыбку. По коже прокатывались ледяные волны. Все это просто не укладывалось в голове.

Журналистка повернулась к экрану. Оператор тем временем забавлялся, изменяя лицо заключенного. На голове заключенного вырастали то бычьи рога, то свиное рыло, лишь глаза его оставались прежними – измученные и усталые. С губ Макса не сходила идиотская улыбка.

– Могу себе представить, каково вам здесь находиться, – сказала Инга негромко.

– Нет, мэм, вряд ли. Такое не представишь, пока не почувствуешь на себе.

Вновь не найдя подходящих слов, Инга отвела глаза.

– «Эшнатон» – тюрьма нового поколения, – продолжал Гнот с гордостью, – настоящая и совершенная. Побег – невозможен. Благодаря таким тюрьмам преступность пойдет на спад, а со временем – исчезнет совсем. На земле, наконец, установится рай… ну, вы понимаете. Вы удовлетворены? Или будут еще вопросы к заключенному?

– Нет, вопрос у меня к вам. – Инга улыбнулась, стараясь взять чувства под контроль. – Материал о вашей тюрьме – настоящая сенсация, а в наше время, сами знаете, много охотников до «горяченького». Они готовы на все, в том числе и на подкуп сотрудников, чтобы получить нужную информацию.

– Так, – кивнул Гнот понимающе. – Я могу даже предугадать ваш вопрос.

Инга улыбнулась, стараясь держаться непринужденно, однако внутренне сжалась от напряжения. Это не укрылось от внимания директора. Макс поймал его взгляд, отвернулся и что-то набрал на клавиатуре.

– Вы, наверное, хотите узнать, не пытался ли какой-нибудь репортер нелегально проникнуть в «Эшнатон»? Видите ли, госпожа Дедич…

В комнату ворвались двое охранников. Директор благоразумно отошел в сторону.

Инга выпрыгнула из-за стола. Первого здоровяка она пропустила мимо себя, одновременно вскинув руку вверх. От удара ладонью под подбородок парня снесло.

Второй обхватил ее сзади, стараясь удержать ей руки. Но девушка вырвалась. Развернувшись, она резко крутанула его руку вверх.

Девяносто килограмм мышц и костей в черной униформе в мгновение перевернулись в воздухе и грохнулись об пол.

Инга опустилась на корточки, а когда поднялась, в руках ее был пистолет лежащего без сознания охранника. Оператор с сахарной улыбкой воздел руки вверх, Гнот спокойно отложил электронную сигарету.

– И чего же вы хотите?

– В морозильном блоке я видела тело человека, который не был осужден. Я требую, чтобы его вернули к жизни и отпустили.

– Видимо, вы говорите о репортере, который незаконно проник на территорию тюрьмы в ночь на пятницу и пытался похитить секретную информацию о работе «Эшнатона».

– Так вот, смею вас уверить, его наказание вполне законное.

Инга бесстрастно смотрела ему в лицо, по-прежнему держа Гнота на прицеле.

– У меня в кабинете лежит официальное постановление прокурора. Согласно этому документу, мне даются полномочия помещать тех, кто пойман на краже информации, в «Эшнатон» для отбывания наказания сроком в один год. Вместе с известным вам Алексом Коли на виртуальных «нарах», извините за вульгарность, парится и подкупленный им инженер.

Оператор переводил испуганный взгляд с пистолета Инги на сохраняющего хладнокровие директора.

– Я бы хотела взглянуть на это постановление, – сказала девушка после минутной паузы.

– Оно в моем кабинете.

– Распорядитесь принести сюда.

Директор вновь улыбнулся. Его самоуверенная улыбка начинала действовать Инге на нервы. Ей захотелось спустить курок и снести башку этому напыщенному негодяю.

– Боюсь, вы не понимаете. Документ у меня в сейфе, открыть его могу только я. Да и потом – вы лицо неофициальное, а потому я не обязан ничего вам предъявлять. Лучше вам убраться подобру-поздорову. Сюда вот-вот должен прийти ревизор из министерства, ваше милое личико уже сняли десятки камер в этом заведении, и в итоге вы окажетесь здесь уже не в качестве визитера. Так что положите оружие, а мы с Максом сделаем вид, что ничего этого не было.

Оператор вперил в него удивленный взгляд.

– Как, босс? Мы закроем на это глаза?

– Сотрем ей воспоминания о том, что она сегодня здесь видела. А эти обормоты, – директор кивнул на лежащих без сознания охранников, – не будут помнить, где получили синяки. – Как видите, – он посмотрел на журналистку и победно улыбнулся, – безвыходных ситуаций не бывает. А теперь, будьте добры, – директор подошел к Инге и требовательно протянул руку, – отдайте оружие.

Девушка медлила. В ее глазах светилось желание свернуть подлецу шею, однако закон на его стороне. Инга отдала пистолет.

– Превосходно. Следуйте за мной. – Гнот повернулся к Максу. – Быстренько, сначала сотрем память ей, а после займемся нашими олухами. Надо же, с девчонкой не справились!

В кабинете, похожем на зубоврачебный, Макс усадил Ингу в кресло, закрепил руки и ноги зажимами. Девушка посмотрела на директора и стоявшего рядом ассистента.

– Только воспоминания о визите к вам. Не смейте стирать глубже.

Марвел Гнот не обратил на нее внимания.

– Макс, Клаус, делайте стандартный перенос. Затем сразу оцифровка. Когда закончите, санитары отвезут тело в морозильный блок.

– Босс, а ее не хватятся?

– Я уже нашел подходящее дело в базе. Ревизор ничего не заподозрит. Опасная рецидивистка, двадцать пять лет тюрьмы. А в виртуальности сведем ее с парнем, который проник сюда в пятницу. Она так этого добивалась. Пусть побегают вместе. Вот будет зрелище! – От удовольствия он потер руки.

У Инги в жилах заледенела кровь.

– Вы… – она задохнулась от негодования, – немедленно отпустите! – Ее голос дрогнул. – Прошу вас!

Гнот даже не посмотрел в ее сторону.

– Начинайте, ребята. И, уберите звук.

Инга ощутила жжение в мозгу, язык стал наливаться тяжестью. Ее нечленораздельные стоны быстро иссякли. Кабинет исчез, Инга чувствовала, что летит в бездонный колодец, в бесконечную тьму.

– Вот так, – констатировал Гнот. – Все они строят из себя крутых, пока не окажутся в этом кресле. – Он рассмеялся и посмотрел на часы – 12:42. До визита ревизора еще больше часа, времени предостаточно.

– Отдай в службу охраны. – Директор протянул Максу пистолет, который забрал у Инги.

Оператор принял оружие и вдруг… навел его на босса. Тот вздрогнул.

– Что это значит?

– Марвел Гнот, вы арестованы.

На лице Макса не осталось и следа того идиотско-экзальтированного выражения, к которому привык Гнот.

– В чем дело?

Парень вынул из кармана темно-зеленую корочку и ткнул ему в лицо. Полными изумления глазами Гнот прочел: «Министерство внутренней безопасности».

– Марвел Гнот, вы обвиняетесь в превышении полномочий и незаконном лишении свободы семи человек.

Дымящаяся сигарета выскользнула из пальцев директора. Он ощутил, как пол уходит из-под ног.

Все еще не в состоянии оправиться от шока, Инга сидела в кабинете директора и пила мелкими глотками тоник. Макс расположился в кресле напротив.

– Последним из семерых был ваш приятель Коли. Разумеется, у Гнота нет никакого постановления из прокуратуры. Из тех, кого Гнот отправил в «Эшнатон» до него, трое были бродягами. После этого он почувствовал безнаказанность и ночью похитил на улице пьяного подростка. Остальные двое – одинокие посетители, пришедшие навестить заключенных.

– Поверить не могу, – произнесла Инга тихо, – что вы и есть ревизор. Не знаю, как вас и благодарить…

Макс сочувственно улыбнулся.

– В министерстве относительно дирекции «Эшнатона» давно были подозрения. Я внедрился в штат три месяца назад и был свидетелем, как этот паук ловил мух в свою паутину. Улик и доказательств его вины теперь предостаточно… Мне жаль, что вам пришлось через это пройти.

– Эту тюрьму надо закрыть. Это же настоящий ад, – Инга смотрела на Макса ошарашено. – В буквальном смысле. И управляют им – люди. Так быть не должно – никто не стоек перед соблазном власти.

– Нет, госпожа Дедич. Гнот, хоть и маньяк-садист, но во время интервью сказал одну правильную вещь. Не знаю, исчезнет ли благодаря «Эшнатону» преступность совсем, но она точно пойдет на спад. А теперь пройдемте в морозильный блок, я распорядился, чтобы первым к жизни вернули Алекса Коли.