Визит Сергея Петровича

Длинный-длинный коридор. Узкий, полутемный, с дешевой отделкой. И каждый шаг в нем отдается эхом. Таким протяжным, но жутко немелодичным. Как метроном. Человек делает шаг за шагом, но конец коридора не приближается. Отчего-то он знает, что нужно идти именно туда. Наконец, по правую руку появляется дверь. «Комитет по учету трудовых ресурсов на предприятиях малой и средней промышленности…» а дальше неразборчиво еще две строки.

— Да кто ж так пишет! — громко возмущается человек, но от его голоса нет эха и звук быстро стихает. — Даже не написано, кто начальник!

Потом мелькают двери других комитетов «по благоустройству мест труда», «по отслеживанию уровня освещенности рабочей поверхности стола работников с сидячей занятостью более 8-ми часов» и множество других. Человек идет дальше, поражаясь тому, как можно было создать такое количество бесполезных комитетов. Есть же обычная сертификация. Нужно всего-то обратиться в центр сертификации, потом пригласить группу специалистов, провести все необходимые замеры, составить отчетность, согласовать ее, заверить, потом пригласить государственных работников… Так, а что же дальше?

Человек задумался, что даже шагать перестал. Дверь в конце коридора распахивается и голос раздается как будто у самого уха.

— Ну что же вы! — неприятный и скрипучий голос бьет в самый мозг. — Проходите, не стесняйтесь. Вам повезло, вы сегодня первый в очереди!

Внезапно внушительный хозяин кабинета оказывается рядом, ласково берет под руку и проводит к себе. Мягкое кресло, в котором так и хочется утонуть. Человек закрывает глаза, но неприятный голос не дает ему заснуть.

— Так, так, так, — резкий стук карандаша и клавиш старой пишущей машинки приводит его в чувство. — Вас зовут Долотов Сергей Петрович, правильно?

— Откуда вы знаете, как меня зовут? — человек щурится на табличку с именем хозяина кабинета на его столе. Статистиков Медиан Кириллович? — Это действительно ваше имя? Какая-то шутка.

— Нет, нет, нет, — звонко отщелкивая пишущей машинкой каждое свое слово, заявляет хозяин кабинета. — Это не шутка. Вы сейчас сидите в Центральном Учетном Комитете по Оценке Жизненных Деяний и Активностей. Сокращенно — ЦУКОЖДА.

— Это точно шутка, — вздыхает Сергей Петрович и закрывает глаза. — Или просто какой-то бред.

— Ничуть. Все с этим сталкиваются в первый раз — и не верят. Но вот, давайте посмотрим, — Медиан шуршит бумагой. — Вот, например, вы нормировали и рассчитали минимальный уровень оплаты труда для работников в позапрошлом году. Хорошее дело, между прочим, достойное — провести расчет для сотен тысяч человек.

— Это не я, — протестует посетитель, — документ подписывал мой помощник, а составляли работники отдела и…

— Значит, не ваша работа? — строго смотрит хозяин кабинета.

— Н-не моя, — почему-то заикается Сергей Петрович.

— Что ж, вычеркиваем. А знаете, для вас это было бы большим-большим плюсом — к нам попадает мало людей, которые составляли такие важные документы, чтобы другим было хорошо.

— А может, я еще что-то хорошее сделал? Из такого важного, — с надеждой смотрит Сергей Петрович, чувствуя, что если его благие дела не будут доказаны, его явно ждет что-то плохое.

— Так-с, посмотрим, — глава комитета ЦУКОЖДА долго перелистывает бумаги. — А, вот. Документ о расширении вашего ведомства почти в 4 раза. Включает в себя новых секретарей, замов, работников по приему заявлений — короче, бумажки перекладывать.

— Я же ради благого дела! — у Сергея Петровича округляются глаза. — Это все ради людей.

— Ага, так и запишем — доброе дело для людей. Но вот у меня лежат тут кое-какие сведения, что дела ваши не слишком-то благие были, — Медиан Кириллович перекладывает заявления, газетные вырезки. — Ну-ка, честно признавайтесь. Мотивы искренние были?

— Нет, — сползает по креслу Долотов и снова закрывает глаза.

— Вычеркиваем, — громом гремит голос Статистикова и Сергей Петрович в ужасе сжимается в удобном кресле. — Два ваших самых больших и положительных дела — не такие уж и ваши и не такие уж и положительные. Но вы не отчаивайтесь, — голос так и скребется в мозгу, — можно попробовать выйти мелкими делами. Напомните, пожалуйста, старушек через дорогу переводили?

— Что за глупости? Мне они и не попадались, сами бегают по переходам…

— Прочерк ставим, дальше, неимущим помогали?

— Да! — громко вопит Сергей Петрович, вспомнив, как иногда давал по десять рублей просящим у церкви.

— Секунду! — Статистиков. — О, записано, что вы сделали это целых… мм… восемь, одиннадцать… семнадцать раз! — глава ЦУКОЖДА снова стучит пальцами по пишущей машинке.

Долотов в это время смахивает рукой пот со лба. Ура, что-то есть!

— Это довольно много! Но давайте посмотрим со средним значением, ага, в среднем каждый человек дает милостыню десять раз, вычитываем, остается семь, теперь множим на процентное отношение не дающих к дающим и получаем, что у вас это дает плюс…. Три точка семьдесят два с копейками. Округляем в большую сторону и три точка семьдесят три — ваши.

— Что, «три семьдесят три»? — переспрашивает Сергей Петрович.

— Это баллы для положительной оценки вашей жизненной активности.

— Ааа… — голос Долотова звучит как-то неуверенно. — А сколько надо?

— У нас данные постоянно меняются, подождите, пожалуйста, — Статистиков берет трубку старомодного телефона и вызывает секретаря своим неприятным скребущим голосом. — Одну минутку, — натянуто улыбается он.

В кабинет начинают заходить по очереди одинаковые, совершенно одинаковые люди. Они приносят с собой черные папки, битком набитые бумагой. Статистиков беспорядочно раскрывает их, что-то перекладывает, смотрит, считает на калькуляторе, задумчиво стучит карандашом по столу так, что Сергей Петрович не выдерживает:

— А можно побыстрее?? — потом, спохватившись, просит: — И не стучите, пожалуйста, голова болит.

— Это можно, — Медиан Кириллович откладывает карандаш в сторону. — А вот по времени — извольте, у нас рассмотрение каждой персоны ненормировано и может занимать от одной минуты до недели, а иногда и больше.

— Недели?? — севшим голосом спрашивает несчастный мужчина.

— Да-да, — глава ЦУКОЖДА захлопывает последнюю папку и откладывает ее в сторону. — Но, похоже, вам повезло. Я завершил все расчеты и получается, что для положительной оценки по последним данным вам необходимо набрать восемьсот сорок три с половиной балла. Это с учетом того, что у вас уже есть.

— Но это же так много!

— А как же иначе. Если всем давать положительную оценку, тогда зал Доброты будет переполнен!

— Что такое зал Доброты?

— Место, куда мы потом отправляем тех, чей рейтинг выше текущего среднего значения.

— Ааа, — озадаченно протягивает Долотов.

Внезапный телефонный звонок заставляет Статистикова отвлечься. Он долго угукает, а потом говорит:

— Знаете, у меня внезапно сократили время на ваш прием. Давайте мы быстро все подсчитаем и закончим — впереди у меня образовалось еще несколько запросов.

— А вы всегда принимаете лично?

— Нет, только влиятельных персон, — уточняет глава комитета и начинает быстро стучать пишущей машинкой. — Кстати, вы можете выйти.

— Да я лучше тут посижу, — робко отвечает Сергей Петрович. — Как-то надежнее.

— Как пожелаете, — Статистиков принимается с дьявольской скоростью стучать по пишущей машинке.

На Долотова со стены смотрит большой портрет. В нем он видит черты то одного своего начальника, то другого, то внезапно проступает лицо супруги, а затем и вовсе — президента.

— Вот чертовщина, — шепчет Сергей Петрович.

— И точно, чертовщина, — поддакивает Медиан Кириллович. — У вас всего восемьсот сорок девять баллов! Вам открыт доступ в зал Доброты. Очень приятно было с вами работать.

— Правда? — радуясь невесть чему, спрашивает Долотов. — Здорово!

— Да-да, вот только не ошибся ли я, — бубнит себе под нос глава ЦУКОЖДА. — Надо бы перепроверить. Подождите еще пять минут. Пожалуйста, — он улыбается, обнажая белоснежные зубы.

Со вздохом Сергей Петрович садится обратно в удобное кресло, в котором так и хочется утонуть. Следующие пять минут Статистиков опять невероятно быстро щелкает пишущей машинкой, затем бьет ладонью по столу.

— Ну ведь как знал, что надо проверить. Прям знал!

— Что, что такое?? — пораженный Долотов тянется к столу, но неведомая сила усаживает его обратно.

— Ошибся я. Сейчас объясню: во втором параметре формулы для расчет коэффициента частоты применения одного из ваших добрых дел я допустил ошибку и из-за этого цифра получилась почти в пять раз больше, чем надо. Таким образом, у вас остается всего восемьсот тридцать девять баллов. Прошу прощения за свою ошибку.

— Но погодите, а если еще раз перепроверить…

— Делопроизводство считаю оконченным, прошу забрать, — говорит в трубку Статистиков. — Вот видите, — обращается он к своему посетителю, — методы расчета такие сложные, такой высокий риск ошибки.

Сергея Петровича берут под руки и вытаскивают из кресла, подносят к окну. Он уже слышит шум толпы.

— Нет, пожалуйста!

Толпа скандирует «Нет неравенству зарплат! Дайте денег народу». Долотов всматривается в окно — парой этажей ниже буйствует толпа. Он видит плакаты: «Долой Долотова!», «Коэффициенты — зло», «Никакой статистики в зарплатах — только живые деньги!»

— Погодите, я…

Сильные руки выбрасывают посетителя ЦУКОЖДА из окна прямо на руки людям. В глазах темнеет, в ушах шумит и министр труда Сергей Петрович Долотов в холодном поту просыпается в своей кровати. Рядом горит ночник, на тумбе лежит тетрадь с рукописным текстом поправок в трудовой кодекс. Министр вытирает пот со лба и убирает записи подальше в тумбочку.

— Рановато еще, — смотрит он на будильник на тумбочке, который показывает половину третьего утра.