Вкус свободы

Глава 8

– А что вы с братом делаете в Лос-Анджелесе? – спрашиваю я.

Макаю картошку фри в кетчуп и сырный соус. Уже не помню, когда я с таким наслаждением ела, а главное – никуда не торопилась. Чувствую, я не обойдусь только блинчиками и картошкой.

Кэмерон задумчиво смотрит в окно, постукивая пальцами по стаканчику с колой.

– Я приехал почтить его память, – отвечает он хрипло.

Кусок картошки встает поперек горла, и я закашливаюсь. Хватаю колу и, сделав несколько глотков, перевожу дыхание.

Боже, надо же быть такой идиоткой.

– Прости, я не подумала. Соболезную, – шепчу я.

Аппетит пропадает за секунды.

– Ничего. Уже год прошел, – Кэмерон отводит взгляд, пытаясь скрыть свои чувства.

Не могу винить его за это. Уж не первой встречной изливать душу.

Между нами повисает неловкое молчание. Я никогда не знала, как вести себя в таких ситуациях. Я глубоко сочувствую Кэмерону, но все слова застревают в горле.

«Соболезную», «мне очень жаль» – разве можно глупыми словами облегчить боль? Когда произносишь эти слова, то понятия не имеешь, что испытывает человек, стоящий напротив тебя. Да, ушедший для каждого может что-то значить, однако это нечто иное, когда теряешь кого-то столь близкого, что даже спустя долгое время воспоминание об утрате причиняет боль.

Кэмерон потерял брата, и я представить не могу, что он чувствует, вернувшись в город, с которым ассоциируется смерть человека, бывшего для него целым миром.

Отложив картошку в сторону, вытираю пальцы салфеткой и смотрю на него.

Кэмерон так увлеченно рассказывал о своих путешествиях с братом, что у меня и мысли не возникло, что его больше нет.

– Если хочешь, мы можем уйти, – произношу я неуверенно.

– Неужели ты уже получила свою порцию удовольствия? – на его губах появляется улыбка, и я вновь теряюсь.

Я улавливаю легкий акцент, присущий всем техасцам: он растягивает слова. Словно никуда не торопится, и вся суета мира может подождать.

– Думаю, оргазмическая картошка сделала свое дело, – мои щеки заливаются краской.

– В таком случае пойдем.

Он подзывает официантку и расплачивается, а я направляюсь в сторону туалета, чтобы привести себя в порядок.

Включаю холодную воду и плескаю себе в лицо. Туши уже почти не осталось, и я немного похожа на панду. Выдернув из держателя салфетку, поправляю макияж и, стянув с запястья резинку, собираю волосы в высокий хвост.

Засовываю руку в задний карман за телефоном, чтобы позвонить Алану, но его там нет.

Наверное, я забыла его в клубе после того, как феерично ушла от Брайса.

Наверняка Алан сейчас не находит себе места. Во-первых, из-за появления Максвелла. Как он вообще прошел в клуб? Теперь у меня к Алану тоже есть парочка вопросов. А во-вторых, из-за ситуации с Кэмероном. Наверняка он видел наш поцелуй, как и все остальные в клубе. Я так и слышу его встревоженный голос и тысячу вопросов, которые он хотел бы задать мне сегодня. Ведь все пошло не по плану, а Алан предпочитает держать ситуацию под контролем.

Иногда я задыхаюсь от его хватки.

Я провожу пальцами по губам, и на лице появляется улыбка.

Поцелуй Кэмерона был неожиданным, но мне понравилось. Он не давил на меня, позволил самой решать и, если быть честной, я поступила так не из-за Брайса. Да, это был удачный момент, но если бы Кэм подошел ко мне и повторил его, я бы согласилась.

В конце концов, мы живем один раз. Я свободная девушка. А он чертовски привлекательный парень. К тому же эти ямочки на щеках, когда он улыбается.

Возможно, он уедет завтра или через неделю и останется для меня приятным воспоминанием. А еще – доказательством того, что я в первую очередь человек, а не способ продвижения для бывшего.

– Боже! – слышу я восхищенный писк в стороне.

Обернувшись, вижу перед собой молодую девушку. Она сжимает в руках телефон и направляет на меня камеру.

– Ты же Алекс Дэниелс, – звучит тот же голос и раздается череда щелчков.

– Достаточно было просто попросить, и я бы с тобой сфотографировалась, – устало произношу я.

Девушка словно в оцепенении смотрит на экран телефона. Ей все равно, что я живая стою перед ней, главное – она сделала снимок. Ее взгляд полностью прикован к экрану смартфона, и щелчки продолжают следовать один за другим.

Да я бы душу отдала, если бы встретила своего кумира. И уж точно не стояла бы так и не пялилась в телефон.

Кидаю мокрую салфетку в урну и выхожу из туалета.

Замечаю Кэмерона у барной стойки и направляюсь к нему.

– Все нормально? – спрашивает он, заметив мой хмурый вид.

– Если ты не против, могли бы мы уехать? Там в туалете очередная фанатка. Скорее всего, минут через десять здесь будет полно журналистов.

Не знаю, как это работает, но стоит случайной фотографии попасть в интернет, как они появляются и делают на мне деньги.

Кэмерон молча кивает в сторону выхода.

Обхватив себя за плечи, я направлюсь к его пикапу. Ночью значительно похолодало, а все мои вещи остались в клубе.

Сев в машину, я тру ладони, чтобы немного согреться.

– Не хочешь кое-куда заехать? – спрашивает Кэмерон, заводя двигатель.

– Везешь меня, чтобы убить? – шучу я, но голос выходит слишком хриплым и разочарованным.

– Просто доверься мне, – подмигнув и одарив меня теплой улыбкой, он выезжает с парковки.

«Доверься мне».

Я знаю его от силы пару часов, но почему-то мне хочется это сделать.

Мы едем по ночным улицам. Второй раз за несколько суток я оказываюсь в машине этого загадочного парня, и второй раз он спасает меня от журналистов.

Расслабившись, откидываюсь на спинку кресла и, повернув голову, смотрю на Кэмерона. Уверенно обхватив руль, он ведет машину по Голливудским холмам. Рукава бежевой рубашки закатаны до локтей, открывая крепкие руки. Легкий прохладный ветер залетает в приоткрытое окно и играет с его волосами, а на его губах видна улыбка. Он переключает радиостанцию, и салон машины заполняет одна из песен моей любимой группы. Заметив мой взгляд, Кэмерон подмигивает мне, и, улыбнувшись в ответ, я закрываю глаза.

Интересно, как сильно различаются наши жизни? Наверняка он тоже знаменит в своей среде, но преследуют ли спортсменов с таким же рвением, как рок-звезд?

Первое время я сходила от этого с ума. Было непривычно, когда папарацци следовали каждому моему шагу. Я фотографировалась и, как дурочка, махала в камеру. Я была слишком наивна.

В принципе, я и сейчас не имею ничего против них, но иногда мне хочется побыть наедине с собой. Они же выскакивают как черти из табакерки, заставляя чувствовать себя выставочным экспонатом.

Последний раз я застала одного настырного гаденыша, когда прогуливалась по магазинам: он пытался заснять какого цвета я выбираю нижнее белье. Можно подумать, ничего интересней этого нет.

Наверняка Кэмерону не приходится с таким сталкиваться.

Но я сама к этому шла. Так что надо просто подобрать сопли и идти дальше. Все через это проходят. Ребята из группы стараются не показывать, как их порой раздражает слава. Они скрывают все тревоги за легкомысленными улыбками. И все же у славы есть обратная сторона.

Я не заметила, как огни ночного города сменились фонарями одинокого шоссе. Вокруг нет освещения, и, оглядываясь по сторонам, я пытаюсь понять, куда мы направляемся.

– Почти приехали.

Кэмерон съезжает с дороги. Машина плавно минует несколько ухабов, а затем он паркуется на песке.

Лунный свет отражается от поверхности океана, заставляя воду блестеть и играть. Непривычно слышать звуки прибоя без шума города. Соленый воздух окутывает меня, и, сделав глубокий вдох, я ощущаю, как он заполняет легкие. Маленькие капли океана оседают на лице.

Спрыгиваю на песок и обхватываю себя руками.

– Подумал, ты хочешь побыть в тишине, – Кэмерон протягивает мне теплый плед.

– Спасибо, – отвечаю я и накидываю его на плечи.

Мы подходим к воде и опускаемся на песок.

Кэмерон задумчиво смотрит на океан, берет горсть песка и не спеша высыпает его из ладони. Я не так хорошо знаю этого парня, но в его глазах видна тоска. Наверняка он думает о брате. Кэмерон так зачарованно и с такой любовью рассказывал о нем. А сейчас словно потерял часть себя.

Поэтому я в который раз убеждаюсь, что никакими словами нельзя утешить человека, прошедшего через смерть близких.

– Трэвис был необычайно смелым, но в то же время чертовски глупым, – вдруг говорит Кэмерон с улыбкой. – Он мог прыгнуть с вершины водопада, не задумываясь о том, что скрывается внизу. А однажды он за считаные секунды бросился из самолета, когда увидел, что парашют одного из участников соревнования не раскрылся.

Он смеется и, закинув голову назад, сморит на звездное небо.

– Ты скучаешь по нему? – шепчу я.

– Адски.

– Как это произошло?

– Мы были на Гавайях. Волны были просто потрясающими. Через пару дней мы должны были отправиться домой, чтобы отпраздновать юбилей мамы. Пока мы с Эми отправились за коктейлем, ему стало плохо. Сердечный приступ. Никто ничего не успел сделать. Он умер в океане.

У меня сжимается сердце, а к глазам подступают слезы. Плечи Кэмерона напряжены. Он переводит дыхание и отводит взгляд, показывая всем своим видом, что это уже в прошлом.

Но это не так. Такие моменты навсегда остаются с нами.

Я протягиваю руку и касаюсь его пальцев. Аккуратно беру его ладонь в свою и, придвинувшись ближе, кладу голову ему на плечо.

Кэмерон крепче сжимает мою руку и переплетает наши пальцы. Мы молча смотрим на океан. На стихию, которая забрала часть его души. Но он продолжает заниматься серфингом, несмотря на то, что должен ненавидеть океан. Может, таким способом он чтит память брата.

Сейчас моя проблема с папарацци кажется мне такой мелочью. Я не представляю, как бы себя чувствовала, если бы с кем-то, кого я люблю, произошло подобное. Смерть каждый день преследует каждого из нас, и к ней нельзя быть готовым. Она заставляет ценить жизнь. Проживать каждую секунду. Наслаждаться ей. И быть благодарным за этот день.

Мы какое-то время смотрим на океан, и я сильнее укутываюсь в плед. Заметив мою дрожь, Кэмерон обнимает меня за плечи.

– Какие у тебя планы на завтра? – спрашивает он, нарушая молчание.

– Репетиция. Мы скоро отправимся в турне, поэтому каждый день проводим в студии, доводя до совершенства звук.

– По-моему, вы отлично сегодня отыграли, – он проводит кончиками пальцев по моему плечу, и я вздрагиваю.

– Для Алана не существует понятия «отлично».

– Разве менеджер имеет такую власть над вами?

– Он однажды облажался и потерял все. Поэтому теперь предпочитает держать руку на пульсе. На самом деле именно благодаря ему мы столького достигли.

– А может, потому, что вы талантливы? – он немного отстраняется и заглядывает мне в глаза.

Лунный свет играет со мной злую шутку. Сейчас Кэмерон кажется мне еще привлекательнее. Его серо-зеленые глаза смотрят на меня в ожидании ответа, но не требуют его. А губы манят к себе, чтобы еще раз попробовать их на вкус.

– Поехали завтра со мной, – предлагает он, не сводя с меня взгляда.

– Куда?

– Просто доверься мне. Если тебе не понравится, я отвезу тебя куда скажешь.

Второй раз он просит довериться ему, и, как бы глупо это ни звучало, я хочу сделать это.

В любом случае, его не интересует моя слава.

«Брайса это тоже изначально не волновало», – подкидывает мне мысль подсознание.

Но Кэмерон не такой. Если бы он хотел воспользоваться мной, то нас бы уже окружили и слепили вспышками фотокамер репортеры.

– Хорошо, – соглашаюсь я.

На его губах появляется улыбка. Он мгновение смотрит на меня, и мне начинает казаться, что он сейчас меня поцелует. Но вместо этого Кэмерон поворачивается к океану и, накинув мне на плечо упавший плед, продолжает наблюдать за тем, как череда волн разбивается о песчаный берег.