Вкусная Венеция. Любовь, еда и тайны северной Италии

Венеция у каждого своя. Кто-то влюбляется в нее с первого взгляда и на всю жизнь, кто-то проникается городом постепенно, шаг за шагом, а для кого-то она оказывается большим разочарованием.

Наверное, все дело в том, чего ты ждешь. А еще Венеция настолько перенаселена туристами, что, пробивая себе дорогу локтями и плечами, стараясь не опоздать за гидом, изнывая от августовской жары, ее нельзя ни понять, ни полюбить.

Все должно быть по-другому. Венеция настолько стара и мудра, что ей надо доверять. Отдайте себя в ее руки. Венеция сама знает, куда вас привести и что показать. И если запутала в нескончаемых переулках и тупиках – так надо.

А еще она не прощает небрежности. Стыдно признаться, но и в моей копилке приключений есть приезд вечерочком: «да что тут, рядом же, на пару часов». Она не простила. «Ты не высказала мне уважения. Ты даже не назвала меня крестным отцом…» – вот примерно так.

И мы толкались на обычно безлюдных крохотных улочках и вместо нужного книжного магазина упирались в тупики, из которых нет выхода, и давно разношенные босоножки натирали ноги.

– Ты, кто уже давно со мной знакома, кому я шептала свои сказки, а ветер играл тайные симфонии, ты приехала на пару часов, потому что рядом? Ну что ж, погуляй!

Флоренция безразлична к случайным гостям, они не смогут открыть тяжелые сундуки ее сокровищ. А Венеция, которую сами итальянцы считают очень темным и мистическим городом – да, именно так! – мстительна и самолюбива.

Моя первая и единственная экскурсия по Венеции давным-давно была на английском. Наш провожатый долго сетовал: «Ну, что у вас за язык? По-итальянски – “по-нте деи сос-пи-ри” – белиссимо! А по-русски – “моссст всздокхов” – как это можно выговаривать?»

В итоге перешли на общий английский.

Я очень боялась того первого приезда. Невероятным образом Венеция мне снилась долгие годы, даже тогда, когда я совсем не собиралась в Италию.

Столько раз во сне я выходила на пустынную пьяцетту Сан-Марко, к самой воде, к качающимся у причала гондолам, что в реальности я с опаской делала каждый шаг: а вдруг что-то случится?

Не зная тогда о мистической стороне этого города, я пугалась возникшей странной связи.

Конечно, я боялась того, что называют завышенными ожиданиями. Я куталась в куртку, защищаясь от осеннего ветра, и неуверенно вглядывалась в очертания впереди по курсу кораблика-вапоретто: а вдруг там только разочарование?

Но с первого момента, как катер вошел в лагуну, я забыла обо всем, о снах и ожиданиях. И, вцепившись в фотоаппарат, повизгивала от счастья, пока наш провожатый по имени Лучано флиртовал с соседкой-итальянкой.

Все обошлось, разочарования не случилось, и на давней фотографии запечатлен один из самых счастливых моментов в моей жизни. Вся в голубях на площади Сан-Марко, я вздрагиваю от царапанья их крохотных лапок и уклоняюсь от взмахов крыльев – и улыбаюсь во весь рот, собрав вокруг толпу народа, веселящуюся при виде моей «сбычи мечт».

Подплывая к Сан-Марко

В следующий раз мы приехали на поезде из Болоньи, вышли из здания вокзала, и все остальное стало уже не важно.

Важна была самая прекрасная вокзальная площадь в мире: ступени, соборы, уходящие в канал, чайки, особый воздух, особая атмосфера. И отель тоже оказался особенным: бывшая школа для девочек-сирот, где учил музыке Вивальди, «Локанда Вивальди», приткнувшаяся к церкви Пьета и боком выходящая на маленький канал, в трех минутах от Сан-Марко – на Рива дельи Скьявони.

В ту неделю пришло ощущение, что мы больше никогда не приедем в Венецию, потому что не сможем повторить то, что было настолько прекрасно.

Тогда мы обошли весь город, без преувеличения. Любимыми местами стали переулочки в Каннареджо или западном Кастелло, в итоге приводящие на Сан-Марко, маленькие канальчики в Дорсодуро, где к бокалу белого вина – «ун омбра» – прилагалось множество крохотных бутербродов.

Мы терялись, как и положено в Венеции, в проходах и улицах, смеялись, найдя переулок наемных убийц по соседству с улицей адвокатов, – вот удобно-то! Сидели на уходящих в воду ступенях у моста Риальто, покупали книги в любимом книжном магазине и часто упирались в тупики – мосты, ведущие к входам в старые палаццо.

Спустя несколько лет так же будет теряться моя приятельница и выходить все время к одному и тому же мосту, упирающемуся в одно и то же палаццо. Чем, вы думаете, это кончилось? Бурным романом с венецианским архитектором, который вышел из студии, чтобы помочь потерявшейся синьорине!

Мы научились переправляться через Большой канал на трагетто – гондоле за 70 центов, том самом трагетто Святой Софии, что соединяет оживленную Страда Нуова со знаменитым рыбным рынком Риальто, – отыскивать кафе «для местных», мы поднимались на колокольню на острове Сан-Джорджо Маджоре, без очередей на ее сестрицу на площади Сан-Марко и любовались не менее прекрасным видом на город и лагуну.

Тогда мы узнали, что бесчисленные толпы исчезают к вечеру и не появляются до позднего утра, и тогда весь город твой. И прекрасен рассвет на Рива дельи Скьявони, где кроме тебя лишь пара венецианцев прогуливает перед работой своих барбосов. В те дни на рассвете я словно впервые увидела базилику Святого Марка – и ахнула, разглядев, как она прекрасна, до сих пор она терялась в безумном скоплении народа.

Что может быть более по-венециански, чем просыпаться от низкого гудка парохода, открывая глаза, видеть лодочки, снующие по каналу, и первые лучи солнца, скользящие по колокольне Сан-Джорджо Маджоре…

Как-то в темноте позднего вечера мы попали не в тот переулок, вышли на маленькую пустую площадь, где двое детей лет восьми играли в мяч, и по привычке завернули вправо. Раздался вопль детей по-английски: «Water!»

Удивленно оглянулись и пошли дальше, но раздался следующий вопль, еще громче: «Waaaateeeer!!!» И тут мы увидели, что в двух метрах от нас, уже безо всякого освещения, колышутся черные волны канала…

Еще чуть-чуть, и мы ощутили бы всю прелесть купания в грязной венецианской воде прохладным осенним вечером. Дети, видимо, привыкли, что периодически оттуда вылавливают припозднившихся туристов.

Вернулись на площадь, сказали пацанам «грацие милле», тут открылось окно, и седая старушка в ночной рубашке, свесившись по пояс, поинтересовалась, из-за чего, собственно, шум и что вообще происходит. Мы радостно сообщили, что заблудились, ищем Кампо Бандьера и Моро. Получили исчерпывающие указания, куда идти, и, бормоча «грацие, грацие синьора», благополучно вернулись обратно на набережную.

Венеция оказалась теплой и домашней.

Как ни странно, мы ни разу не встретили знаменитого венецианского негативного отношения к туристам.

Однажды в маленьком кафе я ждала у стойки жарящиеся для нас бутерброды. Бармен периодически строил глазки, напевая что-то вроде «синьорина, синьорина». Тут в кафе вошли трое испанцев и, ткнув пальцем в сэндвич на витрине, сказали: «Tres».

Бармен скривил физиономию, кивнул, после чего, повернувшись ко мне, со вздохом прокомментировал: «Во, смотри – понаехали тут!»

Давясь от хохота, я выскочила из бара. Весь день я гордо ходила по Венеции, смотрела вокруг и думала: «Понаехали тут всякие! Нормальному венецианцу пройти негде!»

Венеция разная. Кто-то ищет мистику, кто-то пугается темных каменных переулков глухими ночами, кто-то пьет коктейль «Беллини» в баре «Харрис» и наслаждается комфортом шикарных отелей.

Венеция сама решает, что делать с приехавшим человеком.

Она может, как леший в лесу, закрутить его в тупиках и переулках, может окутать его золотым туманом, а может накормить сырыми овощами, плавающими в кипятке вместо супа минестроне, и такое бывает.

Моя Венеция, несмотря на ее темную мистическую сторону, светлая и романтичная, город, сохранивший влияние Вены.

В моей Венеции надо танцевать под дождем вальсы на площади Сан-Марко.

Эта книга о другой Италии, далекой от яркого и шумного южного колорита или тосканских борго в серебре оливковых рощ с яркими вспышками маков.

Я расскажу вам об Италии под сенью Альп. Если рассматривать Апеннинский полуостров сверху вниз, то именно отсюда, от горных вершин, прекрасных озер и зеленых лугов со шпилями белых церквей, старых городов и маленьких деревень и начинается то государство, которое сегодня называется Италией. А начнем мы с Венеции, единственного и ни с чем не сравнимого города, с чьих колоколен в хорошую погоду видны заснеженные вершины.

Прогуливаясь по Северной Италии, мы ненадолго забежим в Австрию, потому что здесь, от Венеции до Удине, сильно переплелись и дух, и кухня, и настроение двух соседних стран. А Тироль так вообще поделен пополам: южный достался Италии, северный – Австрии.

Мы забредем в Пьемонт, но не в Турин или виноградники Ланге, вместо этого мы заберемся в горы над прекрасным озером Маджоре, чтобы отыскать нетронутые средневековые жемчужины в двух шагах от известных мест.

Наряду с венецианской пастой с анчоусами мы будем есть богатые и сытные блюда Вероны, но рискнем изменить итальянскому вину с рюмкой обжигающего шнапса под гуляш из дикого кабана в маленьком деревянном «штубе» среди альпийских вершин.

Мы узнаем, что на свете существует столько видов гуляша, сколько любителей его поесть, поэтому тирольский гуляш отличается от венского, а триестинский приобрел собственные черты.

Мы откроем двери одного из старейших кафе в Италии в Падуе и попробуем суп с блинчиками от деревенского повара в австрийских Альпах, раскроем тайны старых дворцов и услышим сказки драконьего леса.

Мы поднимемся высоко в горы, чтобы почесать за ухом лохматую ламу, и поплывем в лодке с ведьмой озера, узнаем, чем озерная и горная кухни отличаются от привычной нам классической итальянской, переночуем в старом монастыре и погуляем по древним замкам.

Добро пожаловать в Северную Италию.