Владеющий (СИ)

Глава 2

Сумеречный лес, на опушке костерок с тлеющими углями, чуть поодаль пара шалашей из лапника — дозорный новгородский отряд заночевал вблизи литовской границы. После ужина молодых дружинников сморило в сон — целый день в седле дал о себе знать. Бодрствовал только часовой, засевший на ветвях могучего дуба с луком и полным колчаном стрел, да десятник Милонег, сидевший у затухающего костра. Солнце совсем недавно окунулось в литовские леса, окрашивая в багровый цвет облака на западе. Десятник держал над углями свежесрезанный прутик орешника, с нанизанными на него боровиками. Влад увидел рукава лёгкой кольчуги, вены, проступающие на кистях рук, довольно тонкие пальцы…

«Стоп, это же я в прошлой жизни, только возраст… лет двадцать, с небольшим», — мелькнула мысль, — «я ощущаю грибной аромат! Вот рядом пролетел какой-то жук, филин заухал где-то в лесу и ещё… ощущение взгляда». Кто-то его изучал, однако скрытой угрозы не чувствовалось. Милонег отвлёкся от костра и, не поворачивая головы, стрельнул глазами по сторонам. Слева от себя, саженях в тридцати, увидел силуэт молодой девушки. Она стояла, спрятавшись наполовину за берёзкой, белокурая, в светлом домотканом платье, прикрывающем икры, подпоясанная тонким ремешком и в длинной зеленоватой безрукавке. Он подал ей знак рукой — подойди. Та помедлила немного и, как бы нехотя, пошла, стараясь придать своей походке величавость.

— Малявка, а всё туда же — подумал, улыбнувшись, десятник.

— Как тебя зовут, дева?

— Илона — ответила девица, пристально посмотрев ему в глаза и, несколько засмущавшись, отвернула лицо в сторону.

— А тебя?

— Милонегом кличут. Илона, значит светлая?

— Угадал — девчонка присела на пень, стоявший напротив десятника.

— Ты литвинка?

— Не боишься одна вечером по лесу ходить?

— У нас тут в последнее время спокойно, — ответила девушка, осматривая доспехи и шлем Милонега — Вы из княжеской дружины?

— Да, из младшей. Значит, у соседей всё тихо, судя по слухам-разговорам?

— Да, и слава Богу!

— В деревне живёшь, в той, что за этим леском?

— Наш дом чуть на отшибе, рядом с лесом, отец бортничает и зверя добывает, мама — ведунья, корешками, травками и мёдом хворых излечивает.

Милонег с интересом рассматривал гостью: удлинённый нос с еле заметной горбинкой, зауженный подбородок с ямочкой, небольшой рот, причём губы нельзя назвать пухлыми, и глаза… Темноватые круги под глазами как бы подчёркивали главную достопримечательность лица — большие, серые, иногда казалось, что они меняют цвет, ближе к бирюзовому оттенку. Волосы светлые. Височные пряди, заплетённые в косы, соединялись на затылке, образуя кольцо, остальные свободно спадали на спину, чуть ниже лопаток. Фигурка стройная, хотя ещё угловатая, подростковая почти.

— Илона, тебе сколько годков?

— В феврале шестнадцать будет, — с загадочной улыбкой ответила она.

— На выданье уже, наверное женихов — туча?

— А то! Вот, выбираю всё…

— Да, это дело серьёзное, угадать, кто твоя судьба.

«Странно, вроде бы нет в ней особой женственности, привычной русской миловидности, румяных щёк, застенчивых глаз, но чем-то она меня привораживает — подумал Милонег, в его зелёных глазах появились искорки, — вот Ведьмочка!»

Угли постепенно остывали, как и грибы на оструганном прутике.

— Садись рядом, на бревно. Белые будешь есть?

— Не откажусь, — Илона обошла костёр и присела рядом с Милонегом.

— Угощайся, путешественница. Он достал из небольшого замшевого мешочка щепотку соли и аккуратно посыпал на каждый гриб. Соль была в большой цене.

Они стали по очереди лакомиться жареными боровиками, выпачкав губы и щёки в пепле и золе. Милонег попытался мизинцем смахнуть уголёк от гриба, оставшийся в уголке её губ, но тот распался, оставив после себя чёрную полосу. Илона тоже провела пальцами по его щеке, результат был тот же — полоса от уголька изобразила кривую улыбку.

— Красава, — широко улыбнулся Милонег.

— А сам-то! — рассмеялась и Илона.

Они смотрели глаза в глаза и видели в них всё более сумасшедшие огоньки. Милонег обнял свою лесную фею за талию, ещё ближе придвинув к себе, и нежно поцеловал в губы.

«Какие мягкие», — пронеслась последняя здравая мысль в его голове.

«Он, это точно Он», — родилось в её сознании.

Первый поцелуй, после короткой паузы, перешёл во второй, но весьма продолжительный. Его прервал треск дубового сука — часовой явно отвлёкся от своих прямых обязанностей и переключил всё своё внимание на парочку. Милонег оторвался от своей возлюбленной.

— Змей, слезай уже с дерева, — у молодых дружинников в ходу были клички, — иди, буди Левшу, пусть тебя заменит.

— Сейчас я его растормошу, — Змей уже спрыгнул на землю и с ехидной улыбкой пошёл вразвалочку к шалашу.

— Я провожу нашу гостью и скоро вернусь, передай ему.

— Ага, эт я щас…

— Стемнело совсем, — произнёс шёпотом Милонег, — пойдём, покажешь тропу к твоему дому.

— Да, незаметно ночь подкралась, — тихо ответила Илона.

Восточная часть небосклона была безоблачна, и полная луна освещала им путь своим мягким, магическим светом. Вскоре они вышли на тропу. Милонег поймал за руку свою спутницу, та развернулась к нему и они, прижимаясь всё сильнее телами, стали целоваться, ненасытно со всей страстью.

— Это помутнение ума какое-то, — произнесла Илона, отдышавшись.

— Да, со мною никогда не было такого наваждения, — борясь с учащённым дыханием, ответил Милонег. При лунном свете её глаза казались ещё больше, ещё загадочнее.

— Признайся, ты Ведьма? — Милонег не отрываясь, смотрел на неё и улыбался.

— Может и так, — на её губах тоже играла улыбка. Девчонка явно заманивала его, и он это видел, и это ему нравилось. По тому, как подалась к нему, когда обнимал и целовал, как смотрела в глаза, как обнимала сама, было видно, что влечение у них явно обоюдное и спонтанное. Илона, от переизбытка чувств, раскинула руки в стороны и закружилась, потом резко остановившись, пронзила влюблённого своим колдовским взглядом и побежала по тропе. Милонег настиг её возле берёзы со сросшимися двумя стволами, обнял сзади, ладони легли на небольшие упругие груди девушки. Илона замерла, а он вдохнул запах её волос, поцеловал в шею, чуть ниже уха, ещё ниже, по сонной артерии, вплоть до ключицы. В этот момент оба уже знали, что остановиться им не удастся. Его правая ладонь легла Илоне на спину, между лопаток. Ощущая лёгкое давление, девушка стала наклоняться вперёд, приостановилась, как бы показывая сопротивление — нажим немного усилился, и она нагнулась параллельно земле, уперевшись руками в стволы дерева. Милонег поднял подол её платья, положил его на поясницу возлюбленной. «Стройные ножки, симпатичные попка и талия, Боже, как же она хороша!»

— Рррр, — у него в районе горла сам собой возник утробный волчий рык. — Ты моя! Только моя!

— Да, любимый, только твоя!

Несмотря на крайнее возбуждение, он овладел ею плавно и нежно. Не торопясь, как бы растягивая эти минуты, в которые они стали одним целым. Время перестало быть реальностью. Возможно оно и впрямь затормозило свой бег. Восстанавливая в памяти эту первую близость, Милонег не мог понять, сколько она длилась. Он хорошо помнил лишь, чем закончилась — по телу Ведьмочки пробежала дрожь, потом ещё, и в этот момент он сам оказался в раю. Их телами овладела истома.

Илона распрямилась и стояла, прислонившись спиной к дереву.

— Как ты это делаешь? Первый раз со мною такое.

— С любовью, — Милонег обнял её за талию и поцеловал в губы, — я хочу, чтобы ты была счастлива.

— Я уже счастлива! Ты со мною, ты рядом! Обожаю тебя…

— А я тебя! Только… завтра мне с дружками предстоит продолжить свой путь. Вернёмся этой же дорогой, дней через пять. Будешь ждать?

— Ты ещё спрашиваешь? — вопросом на вопрос ответила Илона.

Они опять обнялись, прижались телами, отдавая друг другу тепло и нежность.

— Надо идти, пока искать меня не начали.

— Идём, любимая.

Тропа была не длинной — от опушки до опушки всего-то около полвёрсты. Вот уже виднеется изба, стоящая на краю леса. Залаяла собака.

— Это Дружок.

— Привет ему от меня передай.

Влюбленные обнялись и опять слились в поцелуе.

— Бог даст — свидимся, милая моя.

— Обязательно! Я буду ждать тебя… очень-очень.

— Ну, беги, заждались тебя, наверное.

— Люблю тебя!

— А я — тебя!