Власов как «монумент предательству»

1.

ПЕРВЫЙ ДОПРОС ГЕНЕРАЛА ВЛАСОВА (Б. Соколов. ВПК № 30 (447) ЗА 1 АВГУСТА 2012)

Что же сообщил немцам пленный советский военачальник?

«Этот документ сохранился в конверте, приклеенном к альбому «Волховская битва», который был издан ограниченным тиражом в декабре 1942 г. 621-й ротой пропаганды 18-й германской армии. Он оказался в распоряжении немецкого коллекционера, обратившегося ко мне с просьбой помочь в поисках российского музея или коллеги, заинтересованных в том, чтобы находка попала в Россию.

Фрагменты публикуемого ниже протокола уже печатались в № 4 «Военно-исторического журнала» за 1991 г. (перевод с экземпляра, хранящегося в архиве Лубянки), но с полным его текстом я ознакомился впервые. Вот он.

«Секретно.

Рапорт о допросе командующего 2-й советско-русской ударной армией генерал-лейтенанта Власова.

ЧАСТЬ I

Краткие сведения относительно биографии и военной карьеры

Власов родился 1.9.1901 г. в Горьковской области (так в тексте. — Б.С.). Отец: крестьянин, владелец 35–40 моргенов земли (морген — 0,25 га, следовательно, площадь надела — примерно 9–10 га, то есть отец Власова был середняком, а не кулаком, как утверждала советская пропаганда. — Б.С), старая крестьянская семья. Получил среднее образование. В 1919 г. учился 1 год в Нижегородском университете. В 1920 г. вступил в Красную Армию.

«Власов ничего не скрывал от немцев и рассказывал противнику все, что знал или слышал. Однако ничего не указывало на возможность его перехода на службу к врагу».

В. первоначально не был принят в Коммунистическую партию, как бывший семинарист.

1920 г. — посещает школу младших командиров. Затем командует взводом на врангелевском фронте. Продолжает армейскую службу до окончания войны в 1920 г. Затем до 1925 г. — командир взвода и исполняющий обязанности командира роты. 1925 г. — посещает училище средних командиров. 1928 г. — училище старших командиров (в автобиографии, датируемой 16 апреля 1940 г., комбриг А.А. Власов сообщал: «В период 1928–1929 гг. окончил тактическо-стрелковые курсы усовершенствования комсостава РККА «Выстрел» в Москве». — Б.С.). 1928 г. — командир батальона, 1930 г. — вступает в Коммунистическую партию с целью продвижения по службе в Красной Армии. 1930 г. — преподает тактику в офицерском училище в Ленинграде. Начиная с 1933 г. — помощник начальника отдела 1а (оперативного отдела) в штабе Ленинградского военного округа (в автобиографии А.А. Власова, написанной 16 апреля 1940-го, говорится: «С февраля 1933 г. переведен в штаб Ленинградского военного округа, где занимал должности: пом. начальника 1-го сектора 2-го отдела — 2 г.; пом. начальника отдела боевой подготовки — 1 год, после чего 1,5 г. был начальником учебного отдела курсов военных переводчиков разведывательного отдела ЛВО». 2-м отделом в ту пору действительно именовался оперативный отдел. — Б.С.). 1930 г. — командир полка. 1938 г. — в течение короткого времени начальник штаба Киевского военного округа, после участия в советско-русской военной делегации в Китае. В этот период повышен в звании до полковника. По окончании командировки в Китай 1939 г. — командир 99-й дивизии в Перемышле. 13 месяцев командир этой дивизии. 1941 г. — командующий мотомеханизированным корпусом в Лемберге (Львов. — Б.С). В боях между Лембергом и Киевом мотомехкорпус был уничтожен. После этого назначен командующим Киевским укрепрайоном. В то же время переведен в только что сформированную 37-ю армию. Из окружения в районе Киева вышел с небольшой группой людей. После этого был временно назначен в распоряжение генерала (в действительности маршала. — Б.С.) Тимошенко с тем, чтобы восстановить подразделения материального обеспечения Юго-Западного фронта. Через месяц уже переведен в Москву для вступления в командование только что сформированной 20-й армией. Затем — участие в оборонительных боях вокруг Москвы. По 7 марта — командующий 20-й армией. 10 марта — перевод в штаб Волховского фронта. Здесь начинал свою деятельность тактическим советником при 2-й ударной армии. После смещения командующего 2-й ударной армией генерала Клыкова принял командование этой армией 15-го апреля.

Данные по Волховскому фронту и 2-й ударной армии.

Состав Волховского фронта на середину марта: 52-я, 59-я, 2-я ударная и 4-я армии.

Командующий Волховским фронтом: генерал армии Мерецков.

Командующий 52-й армией: генерал-лейтенант Яковлев.

Командующий 59-й армией: генерал-майор Коровников.

Командующий 4-й армией: неизвестен.

Характеристика генерала армии Мерецкова.

Эгоист. Спокойная, объективная беседа между командующим армией и командующим фронтом проходила с большим трудом. Личный антагонизм между Мерецковым и Власовым. Мерецков старался задвигать Власова. Очень неудовлетворительное ориентирование и неудовлетворительные приказы штаба фронта 2-й ударной армии.

Краткая характеристика Яковлева.

Достиг хороших успехов в военной области, однако не удовлетворен своим использованием. Кадровики часто обходили его с продвижением. Известен как пьяница…

Структура 2-й ударной армии.

Известные бригады и дивизии. Примечательно, что те части 52-й и 59-й армий, которые размещались в Волховском котле, не находились в подчинении 2-й ударной армии.

На середину марта подразделения 2-й ударной армии выглядели очень измотанными. Они понесли большие потери на протяжении тяжелых зимних боев. Вооружение имелось в достаточном количестве, но не хватало боеприпасов. В середине марта уже было плохо со снабжением и положение ухудшалось изо дня в день.

Информация о противнике на середину марта была низкого качества.

Причины: недостаток разведывательных источников, было захвачено всего несколько пленных.

Штаб 2-й ударной армии полагал в середине марта, что армии противостоят примерно 6–8 немецких дивизий. Было известно, что в середине марта эти дивизии получили значительное пополнение.

В середине марта перед 2-й ударной армией стояли следующие задачи: взятие Любани и соединение с 54-й армией.

В связи с подчинением 2-й ударной армии Волховскому фронту, а 54-й армии — Ленинградскому фронту не удалось согласовать приказы по совместной атаке на Любань.

Сведения о реальном положении 54-й армии доходили до штаба 2-й ударной армии очень редко и в большинстве не соответствовали действительности и преувеличивали успехи армии. С помощью таких методов Мерецков хотел побудить 2-ю ударную армию быстрее двигаться к Любани.

После соединения 2-й ударной и 54-й армий следующей задачей был разгром германских войск, сосредоточенных в районе Чудово — Любань. Конечной задачей Ленинградского и Волховского фронтов зимой 42-го года, как полагает Власов, является освобождение Ленинграда военными средствами.

В середине марта план соединения 2-й ударной армии с 54-й армией сводился к следующему: сосредоточение сил 2-й ударной армии для удара на Любань через Красную Горку, укрепление фланга в районе Дубовик — Еглино с помощью 13-го кавкорпуса, проведение вспомогательных атак на Кривино и Новую Деревню.

По мнению командующего 2-й ударной армией, этот план провалился по следующим причинам: недостаточная ударная мощь, слишком измотанный личный состав, недостаточное снабжение.

Они придерживались плана продвижения к Любани до конца апреля.

В начале мая генерал-лейтенант Власов был вызван в Малую Вишеру на встречу со штабом фронта, во главе которого временно стоял генерал-лейтенант Хозин с Ленинградского фронта (М.С. Хозина, который командовал Ленинградским фронтом, с 23 апреля по 8 июня включавшим в себя также войска временно упраздненного Волховского фронта, сделали козлом отпущения за гибель 2-й ударной. 8 июня он был снят с должности с убийственной формулировкой: «За невыполнение приказа Ставки о своевременном и быстром отводе войск 2-й ударной армии, за бумажно-бюрократические методы управления войсками, за отрыв от войск, в результате чего противник перерезал коммуникации 2-й ударной армии и последняя была поставлена в исключительно тяжелое положение». Но, строго говоря, противник перерезал коммуникации 2-й ударной еще до того, как Хозин стал командовать войсками Волховского фронта. — Б.С). На этой встрече Власов получил приказ эвакуировать Волховский котел. 52-я и 54-я армии должны были прикрывать отступление 2-й ударной армии. 9 мая состоялась встреча командующего 2-й ударной армией с командирами дивизий, командирами бригад и комиссарами в штабе армии, которым он впервые объявил о намерении отступить.

Примечание. Показания перебежчиков о 87-й кавдивизии впервые поступили 10 мая в штаб 18-й армии, последующие известия поступали между 10 и 15 мая.

Между 15 и 20 мая войскам были отданы приказы об отступлении. Между 20 и 25 мая отступление началось.

Для эвакуации Волховского «котла» имелся следующий план.

Сначала отвод служб тыла, тяжелого снаряжения и артиллерии под охраной пехоты с минометами. Затем следует отступление оставшейся пехоты на три последовательных рубежа:

1-й рубеж: Дубовик — Червинская Лука;

2-й рубеж: Финев Луг — Ольховка;

3-й сектор: рубеж реки Кересть.

Отступление 2-й ударной армии должно было прикрываться с флангов силами 52-й и 59-й армий. Части 52-й и 59-й армий, находившиеся внутри Волховского «котла», должны были выйти из него в восточном направлении в последнюю очередь.

Причины неудачи отступления: крайне плохое состояние дорог (разлив), очень плохое снабжение, особенно боеприпасами и провиантом, отсутствие единого руководства 2-й ударной, 52-й и 59-й армиями со стороны Волховского фронта.

О том, что 30 мая прорванное кольцо окружения было вновь замкнуто германскими войсками, 2-й ударной армии стало известно лишь через два дня. В связи с этим замыканием окружения генерал-лейтенант Власов потребовал от Волховского фронта: 52-й и 59-й армиям сбить немецкие заслоны любой ценой. Кроме того, он переместил все находившиеся в его распоряжении силы 2-й ударной армии в район восточнее Кречно, чтобы открыть с запада германский заслон. Генерал-лейтенанту Власову непонятно, почему со стороны штаба фронта не последовало всем трем армиям общего приказа о прорыве германского заслона. Каждая армия вела бои более или менее самостоятельно.

Со стороны 2-й ударной армии 23 июня было сделано последнее напряжение сил, чтобы пробиться на восток. Одновременно силы 52-й и 59-й армий, задействованные для прикрытия флангов с севера и юга, перестали контролировать положение (буквально: kamen… ins Rutschen — соскользнули, сползли. Во фрагменте протокола допроса, опубликованном в «Военно-историческом журнале», дан более щадящий для командования 52-й и 59-й армий, но не соответствующий тексту немецкого оригинала перевод: «Одновременно для прикрытия флангов пришли в движение с севера и юга части 52-й и 59-й армий». — Б.С). 24 мая (вероятно, описка, должно быть: 24 июня. — Б.С.) единое руководство 2-й ударной армией стало невозможно и 2-я ударная армия распадается на отдельные группы.

Генерал-лейтенант Власов особенно подчеркивает уничтожающее воздействие немецкой авиации и очень высокие потери, причиненные заградительным огнем артиллерии.

Как полагает генерал-лейтенант Власов, около 3500 раненых из 2-й ударной армии вышли из окружения на востоке вместе с незначительными остатками отдельных частей.

Генерал-лейтенант Власов считает, что около 60 000 человек из 2-й ударной армии были либо взяты в плен, либо уничтожены (по всей вероятности, Власов имеет в виду потери за март — июнь. Для сравнения: за этот период 18-я немецкая армия потеряла 10 872 человека убитыми и 1487 человек пропавшими без вести, а также 46 473 человека ранеными, а всего 58 832 человека, что меньше, чем одни только безвозвратные потери армии Власова. Немецкие безвозвратные потери оказываются впятеро меньше безвозвратных потерь одной только 2-й ударной армии. А ведь армия Линдемана в это время сражалась и против 52-й и 59-й армий, значительная часть соединений которых тоже оказалась в «котле» и понесла ничуть не меньший урон, чем армия Власова. Кроме того, против 18-й немецкой действовали 4-я и 54-я армии. Можно предположить, что безвозвратные потери этих трех армий были как минимум втрое больше безвозвратных потерь 2-й ударной. — Б.С). О численности частей 52-й и 59-й армий, находившихся в Волховском «котле», он не мог сообщить никаких сведений.

Намерения Волховского фронта.

Волховский фронт хотел вывести 2-ю ударную армию из Волховского «котла» на восток и сконцентрировать ее в районе Малой Вишеры для восстановления, удерживая при этом Волховский плацдарм.

После восстановления 2-й ударной армии планировалось развернуть ее в северной части Волховского плацдарма с тем, чтобы выдвинуться на Чудово со 2-й ударной армией с юга и 54-й и 4-й армиями с севера. В связи с развитием обстановки генерал-лейтенант Власов не верит в осуществление этого плана.

По мнению генерал-лейтенанта Власова, план военного деблокирования Ленинграда будет продолжать осуществляться.

Реализация этого плана будет существенным образом зависеть от восстановления дивизий Волховского и Ленинградского фронтов и от поступления новых сил.

Власов полагает, что с силами, имеющимися в настоящее время, Волховский и Ленинградский фронты не в состоянии развернуть крупномасштабное наступление в районе Ленинграда. По его мнению, имеющихся сил едва достаточно, чтобы удерживать Волховский фронт и линию между Киришами и Ладожским озером.

Генерал-лейтенант Власов отрицает необходимость комиссаров в Красной Армии. По его мнению, в период после финско-русской войны, когда не было комиссаров, командный состав чувствовал себя лучше.

ЧАСТЬ II

допроса командующего 2-й советско-русской ударной армией генерал-лейтенанта Власова

Комплектование.

Старшая возрастная группа из числа призванных, известная ему, — 1898 г. р., младшая возрастная группа — 1923 г.р.

Новые формирования.

В феврале, марте и апреле проводилось широкомасштабное развертывание новых полков, дивизий и бригад. Основной район новых формирований должен находиться на юге, на Волге. Он, Власов, плохо ориентируется в новых формированиях внутри России.

Военная промышленность.

В Кузнецкой индустриальной области, на юго-восточном Урале, создана значительная военная промышленность, которая теперь усилена промышленностью, эвакуированной с оккупированных территорий. Здесь есть все главные виды сырья: уголь, руда, металл, но нет нефти. В Сибири могут иметься только небольшие малоиспользуемые месторождения нефти. Производство продукции увеличивается за счет сокращения продолжительности производственного процесса. Мнение Власова таково, что промышленности в Кузнецкой области будет достаточно для обеспечения минимальных потребностей Красной Армии в тяжелом вооружении, даже при потере Донецкой области.

Продовольственное положение.

Продовольственное положение, можно сказать, устойчивое. Полностью нельзя будет обойтись без украинского зерна, однако в Сибири имеются значительные земельные площади, недавно освоенные.

Иностранные поставки.

В газетах уделяется большое внимание поставкам из Англии и Америки. Согласно сообщениям газет якобы поступают вооружение, боеприпасы, танки, самолеты, а также продукты питания в большом количестве. У него в армии были только телефонные аппараты американского производства. Иностранного оружия в своей армии он не видел.

О создании второго фронта в Европе он слышал следующее: в Советской России существует всеобщее мнение, нашедшее также отражение в газетах, что еще в этом году англичане и американцы создадут второй фронт во Франции. Это было якобы твердо обещано Молотову.

Оперативные планы.

Согласно приказу Сталина № 130 от 1 мая немцы должны были быть в течение этого лета окончательно изгнаны из России. Началом большого русского летнего наступления было наступление под Харьковом. С этой целью большое количество дивизий весной переброшено на юг. Северным фронтом пренебрегли. Этим можно объяснить то, что Волховский фронт не смог получить новых резервов.

Наступление Тимошенко не удалось. Власов, несмотря на это, верит, что, возможно, Жуков начнет среднее или большое наступление от Москвы. У него имеется еще достаточно резервов.

Если бы новая тактика Тимошенко, «эластичная оборона» (вовремя ускользать), была бы применена на Волхове, то он, Власов, вероятно, вышел бы со своей армией из окружения невредимым. Он недостаточно компетентен, чтобы оценить, насколько широко эта тактика может быть применена, несмотря на действующие установки.

По мнению Власова, Тимошенко является во всяком случае наиболее способным руководителем Красной Армии.

На вопрос о значении нашего наступления на Дону он объяснил, что поставки бензина из Закавказья могут иметь для Красной Армии критическое значение, так как замена закавказской нефти едва ли может быть найдена в Сибири. Потребление бензина внутри России уже строго лимитируется.

В общем плане он отмечает, что весьма примечателен тот факт, что он как командующий армией не был информирован об оперативном положении в более широком масштабе; это хранится в таком секрете, что даже командующие армиями не обладают сведениями о планах командования в их собственных зонах ответственности.

Вооружение.

Он не слышал о конструировании сверхтяжелых 100-тонных танков. По его мнению, наилучшим танком является Т-34. 60-тонный KB, на его взгляд, слишком громоздок, в особенности учитывая, что его броневая защита нуждается в усилении.

Родственники перебежчиков.

В принципе их в России перестали расстреливать, за исключением родственников перебежавших командиров. (Здесь Власов намеренно или случайно дезинформировал немцев. Приказ № 270 Ставки Верховного главнокомандования от 16 августа 1941 г. предусматривал только арест семей перебежчиков, то есть тех, кто добровольно сдается врагу, да и то лишь в случае, если перебежчики являются командирами или комиссарами. Правда, Г.К. Жуков, в бытность его командующим Ленинградским фронтом, направил шифрограмму № 4976 от 28 сентября 1941 г. Политуправлению Балтийского флота: «Разъяснить всему личному составу, что все семьи сдавшихся врагу будут расстреляны и по возвращении из плена они также будут все расстреляны». Вряд ли эта угроза не доводилась до сведения и военнослужащих на Ленинградском фронте. Однако она имела только пропагандистское значение. На практике расстреливать семьи перебежчиков у Жукова руки были коротки. Ведь казнями занималось НКВД, а оно руководствовалось приказом № 270, столь суровых репрессий не предусматривавшим. Власов мог что-то слышать о жуковском приказе, формально отмененном как незаконный только в феврале 1942 г. Возможно, он знал и о телефонограмме Сталина военному совету Ленинградского фронта от 21 сентября 1941 г., в которой вождь потребовал, не колеблясь, применять оружие против женщин, стариков и детей, которых немцы будто бы посылали к передовым линиям советских войск, чтобы уговорить их сдаться. Впрочем, там ничего не говорилось о возможном расстреле семей перебежчиков. Не исключено, что бывший командующий 2-й ударной армией уже подумывал поступить на службу к немцам и набивал себе цену: мол, мне тогда придется рисковать жизнью родных и близких. — Б.С.).

Отношение к русским военнопленным в Германии.

Люди не верят, будто бы русских военнопленных в Германии расстреливают. Распространяются слухи, что под влиянием фюрера отношение к русским военнопленным в последнее время улучшилось.

Ленинград.

Эвакуация Ленинграда продолжается днем и ночью. Город будет удерживаться военными средствами при любых обстоятельствах из соображений престижа.

Персональная информация.

Уже около трех месяцев генерал-полковник Василевский занимает должность начальника Генерального штаба Красной Армии.

Маршал Шапошников ушел с этого поста по состоянию здоровья.

Маршал Кулик более не командует. Он был лишен маршальского звания.

Маршал Буденный, по неподтвержденной информации, получил новое назначение — формировать новые соединения в армейском тылу.

Ворошилов — член Высшего военного совета в Москве. Он больше не имеет войск под своим командованием».

Комментарий-послесловие

В принципе нельзя сказать, что допрос экс-командарма помог немцам получить какие-то особо ценные сведения. С 24 июня, когда была потеряна связь со штабом фронта, и до момента пленения 12 июля Власов не имел никакой информации о положении войск. Не случайно перечисленные генералом соединения 2-й ударной даже не занесены в протокол: немецкая разведка их давно уже выявила.

Не представляли интереса для противника и характеристики тех или иных советских военачальников. Что проку от того, что Мерецков — «очень нервная, рассеянная личность» (будешь нервным после того, как провел несколько месяцев в гостях у Берии)? И какую пользу принесло германскому командованию сообщение о том, что командарм-52 Яковлев сильно пьет? Все равно атаку на позиции этой армии под запой ее командующего не подгадаешь. А сведения о ленд-лизе и сроках открытия второго фронта, изложенные Власовым, были на уровне слухов.

Зато историки Великой Отечественной, полагаю, должны обратить внимание на анализ Любаньской операции. Власов главную вину за ее неудачу возлагал на командование фронта и соседних армий. Причем определенные резоны в показаниях пленного генерала имеются. Ведь отсутствие взаимодействия между 2-й ударной и армиями, пытавшимися ее вызволить, то, что Власову не были подчинены дивизии соседних объединений, оказавшиеся вместе с ним в «котле», — вина фронтового командования. И Сталин как будто не предъявлял обвинения командарму в окружении возглавляемой им армии, поскольку последовательно снял с должности командующего фронтом Мерецкова и Хозина именно за неоказание помощи Власову. Провал же снабжения 2-й ударной, на что указывал Власов как на одну из основных причин разгрома, был предопределен слабостью советской транспортной авиации.

Любопытно, что Власов ставил Тимошенко как полководца выше Жукова, хотя именно под началом последнего генералу удалось достичь наибольших успехов. Вероятно, Андрею Андреевичу более импонировала «эластичная оборона» Тимошенко, во многом спасшая Красную Армию в период реализации плана «Блау», чем жуковское стремление наступать любой ценой. Не исключено, что у Власова с Жуковым произошел какой-то конфликт и Георгий Константинович постарался сплавить строптивого командарма на Волховский фронт.

Думаю, Власов ничего не скрывал от немцев и рассказывал противнику все, что знал или слышал. Однако ничего, кроме показаний о расстрелах семей командиров-перебежчиков, не указывало на возможность его перехода на службу к врагу. Этим Андрей Андреевич существенно отличался, например, от взятого в плен под Вязьмой генерал-лейтенанта М.Ф. Лукина, который на первом же допросе у командующего группой армий «Центр» фельдмаршала фон Бока 14 декабря 1941 г. предложил сформировать антибольшевистское правительство в России, которое «может стать новой надеждой для народа». От участи коллаборациониста Михаила Федоровича спасло то, что фон Бок был скоро снят со своего поста и не смог что-либо предпринять для поддержки инициативы командарма-19. Власов же, как известно, кончил жизнь на виселице».

2.

ИЗ ПРОТЕСТА (В ПОРЯДКЕ НАДЗОРА) ЗАМЕСТИТЕЛЯ ГЕНЕРАЛЬНОГО ПРОКУРОРА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ — ГЛАВНОГО ВОЕННОГО ПРОКУРОРА (№ 7У — 37604–42) ПО УГОЛОВНОМУ ДЕЛУ В ОТНОШЕНИИ ВЛАСОВА А.А., ЖИЛЕНКОВА Г.Н., МАЛЫШКИНА В.Ф., ТРУХИНА Ф.И., БЛАГОВЕЩЕНСКОГО И.А., ЗАКУТНОГО Д.Е., МЕАНДРОВА М.А., МАЛЬЦЕВА В.И., БУНЯЧЕНКО С.К., ЗВЕРЕВА Г.А., КОРБУКОВА В.Д. И ШАТОВА Н.С.

«Преступная деятельность Власова А.А., Жиленкова Г.М., Малышкина В.Ф., Трухина Ф.И., Благовещенского И.А., Закутного Д.Е., Меандрова М.А., Мальцева В.И., Буняченко С.К., Зверева Г.А., Корбукова В.Д. и Шатова И.С. в совершении инкриминированных им предварительным следствием и судом преступных деяний подтверждается другими свидетельскими показаниями, а также многочисленными обращениями, докладными записками, учебными программами, наставлениями, антисоветскими газетами, журналами и брошюрами с призывами к вооруженной борьбе с Советским Союзом, различными соглашениями, телеграммами, другими вещественными доказательствами, сгруппированными в томах 7, 8, 9 и 27 настоящего уголовного дела.

В частности, протоколом допроса Власова немцами после его добровольной сдачи в плен (т. 7, л.д. 23–32, 34–43); обращением Власова к командирам Красной Армии и советской интеллигенции с призывом к борьбе против Советской власти от 10 сентября 1942 г. (т. 7, л.д. 66); обращением «Русского комитета», подписанным Власовым и Малышкиным, призывающим бойцов и командиров Красной Армии к борьбе против Советской власти от 27 декабря 1942 г. (т. 7, л.д. 68); докладной запиской Трухина командованию германской армии с указанием на необходимость формирования «РОА» и предложением своих услуг в борьбе против Советской власти (т. 8, л.д. 10–14, 15–18); учебной программой по подготовке агентуры для диверсионно-повстанческой и террористической деятельности на территории Советского Союза, составленной по указанию Трухина в апреле 1945г (т. 8, л.д. 20–22); материалами для пропагандистов с изложением методов «подрывной работы большевистской агентуры в рядах ВС «КОНРа» (т. 27, л.д. 131, 132, 133–135); антисоветскими газетами, журналами и брошюрами с призывами к вооруженной борьбе с Советским Союзом (т. 9, 50 изданий); временным наставлением по полевой службе штабов ВС «КОНРа» (т. 27, л.д. 15–123); соглашением между председателем «Комитета освобождения народов России» генерал-лейтенантом Власовым А.А. и правительством Великогермании о предоставлении в распоряжение «КОНРа» «необходимых для освободительной борьбы против совместного врага — большевизма денежных средств в форме кредита» от 18 января 1945 г. (т. 7, л.д. 16–17); телеграммой Гиммлера Власову о назначении последнего Гитлером верховным главнокомандующим «РОА» (т. 7, л.д. 12–13) и другими.

Таким образом, бесспорно установлено, что Власов А.А., Жиленков Г.Н., Малышкин В.Ф., Трухин Ф.И., Благовещенский И.А., Закутный Д.Е., Меандров М.А., Мальцев В.И., Буняченко С.К., Зверев Г.А., Корбуков В.Д. и Шагов Н.С., являясь военнослужащими Красной Армии, будучи антисоветски настроенными, нарушив в первые годы Великой Отечественной войны воинскую присягу, изменили Родине и в разное время добровольно перешли на сторону фашистской Германии, то есть на сторону врага.

Находясь на стороне врага, они по заданию руководителей немецко-фашистского правительства и верховного командования вооруженными силами фашистской Германии на протяжении 1941—1943 гг. проводили ярую изменническую деятельность, направленную на вооруженную борьбу против Советского Союза, а 14 ноября 1944 г. вошли в созданный Гиммлером так называемый «Комитет освобождения народов России» («КОНР») и по заданию германской разведки создали из числа изменников Родины, белоэмигрантов, националистов и другого антисоветского контингента вооруженные воинские формирования, объединили их, назвав Русской освободительной армией (РОА). Они также организовали шпионаж и диверсии в тылу советских войск, убийства офицеров и солдат Красной Армии, участвовали в них, тщательно готовили совершение террористических актов, направленных против представителей Советской власти, руководителей ВКП(б) и Советского правительства.

Их преступные действия носили согласованный и совместный характер, были объединены единым умыслом и достижением единого преступного результата — свержения при помощи фашистской Германии и ее вооруженных сил Советского правительства, ликвидации социалистического строя и установлении на территории Советского Союза фашистского государства.

Все они осуществляли организационную деятельность, направленную к подготовке и совершению инкриминированных им деяний, участвовали в организации, образованной для подготовки и совершения этих общественно опасных контрреволюционных преступлений, что повлекло за собой тягчайшие последствия — умышленное уничтожение советских граждан, ущерб военной мощи Союза ССР, его государственной независимости и неприкосновенности его территории, как-то: шпионаж, выдача военной и государственной тайны и переход на сторону врага, а также подрыв и ослабление власти Рабоче-Крестьянских Советов и избранных ими на основании Конституции Союза ССР и конституций союзных республик рабоче-крестьянских правительств Союза ССР и автономных республик, подрыв и ослабление внешней безопасности Союза ССР и основных хозяйственных, политических и национальных завоеваний пролетарской революции, а также причинило непоправимый ущерб международному авторитету Советского государства и национальной безопасности, промышленности и сельскому хозяйству, противодействовало нормальной деятельности учреждений и организаций, то есть все они без исключения совершили преступления, предусмотренные ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета Союза ССР от 19 апреля 1943 г. «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, шпионов, изменников Родины из числа советских граждан и их пособников», ст. 58–1 «б», 58–8, 58–9, 58–10, ч. 2 и 58–11 УК РСФСР.

Вина всех осужденных по настоящему уголовному делу лиц в инкриминированных им предварительным следствием и судом преступлениях доказана, мера наказания избрана и применена в соответствии с характером и степенью общественной опасности совершенных преступлений, осуждены они законно и обоснованно, а поэтому реабилитированы быть не могут.

Вместе с тем, в соответствии с п. «а» ст. 5 Закона Российской Федерации от 18 октября 1991 г. «О реабилитации жертв политических репрессий» антисоветская агитация и пропаганда, предусмотренные ст. 58–10 УК РСФСР, признаются не содержащими общественной опасности деяниями и лица, осужденные за них, реабилитируются независимо от фактической обоснованности обвинения, в связи с чем уголовное дело в отношении всех осужденных по нему лиц в данной части подлежит прекращению на основании ст. 5, ч. 1, п. 2 УПК РСФСР, то есть за отсутствием в деянии состава преступления.

На основании изложенного, руководствуясь ч. 2 ст. 36 Федерального закона Российской Федерации «О прокуратуре Российской Федерации», ст. 4, 5, 8 и 9 Закона Российской Федерации «О реабилитации жертв политических репрессий», ст. 371 и ч. 1 ст. 376 УПК РСФСР, —

ПРОШУ:

Приговор Военной коллегии Верховного суда Союза ССР от 1 августа 1946 г. в отношении Власова Андрея Андреевича, Жиленкова Георгия Николаевича, Малышкина Василия Федоровича, Трухина Федора Ивановича, Благовещенского Ивана Алексеевича, Закутного Дмитрия Ефимовича, Меандрова Михаила Алексеевича, Мальцева Виктора Ивановича, Буняченко Сергея Кузьмича, Зверева Григория Александровича, Корбукова Владимира Денисовича и Шатова Николая Степановича изменить:

в части осуждения Власова А.А., Жиленкова Г.Н., Малышкина В.Ф., Трухина Ф.И., Благовещенского И.А., Закутного Д.Е., Меандрова М.А., Мальцева В.И., Буняченко С.К., Зверева Г.А., Корбукова В.Д. и Шатова Н.С. по ст. 58–10, ч. 2 УК РСФСР приговор отменить и дело в этой части прекратить на основании ст. 5, ч. 1, п. 2 УПК РСФСР, то есть за отсутствием в деянии состава преступления;

считать Власова А.А., Жиленкова Г.Н., Малышкина В.Ф., Трухина Ф.И., Благовещенского И.А., Закутного Д.Е., Меандрова М.А., Мальцева В.И., Буняченко С.К., Зверева Г.А., Корбукова В.Д. и Шатова Н.С. осужденными по совокупности совершенных ими преступлений, предусмотренных ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета Союза ССР от 19 апреля 1943 г. ист. 58–1 «б», 58–8, 58–9 и 58–11 УК РСФСР (в редакции 1926 г.), и признать их не подлежащими реабилитации.

В остальной части приговор оставить без изменения.

СПРАВКА: Уголовное дело пересматривается в связи с обращением Общероссийского политического общества движения «За веру и Отечество», в лице главы движения иеромонаха Никона (Белавенец). После пересмотра уголовное дело подлежит возврату в ЦА ФСБ России. Гуганов В.А.»

3.

КОММЕНТАРИЙ ПОЛКОВНИКА ЮСТИЦИИ В.Ф. АЛИФЕРОВЦА ПРИГОВОРА ОТ 1 АВГУСТА 1946 ГОДА ПО ДЕЛУ БЫВШЕГО ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТА А.А. ВЛАСОВА И ДРУГИХ

«С точки зрения общепринятой теории права, судебное разбирательство по делу Власова и других бывших советских военачальников, несомненно, проведено с грубейшим нарушением правовых норм, без соблюдения всех необходимых процедур, в т.ч. с игнорированием стадии судебного следствия, без участия защитников и прокурора. В этом смысле процесс над власовцами ничем не отличался от других аналогичных судебных процессов того времени, когда речь шла о привлечении к уголовной ответственности по небезызвестной 58 статье УК РСФСР. Сегодня, наверное, любому, даже очень далёкому от вопросов юриспруденции человеку, известно, что в те годы никакой состязательности и равенства сторон в судебном уголовном процессе не было, да и не могло быть по определению, в силу существовавшего в стране политического режима. Суд в подобных случаях руководствовался не стремлением к установлению истины, а указаниями лиц высших партийных органов и руководителей репрессивного аппарата. В данном случае, как это усматривается из документов служебной переписки, суд руководствовался указаниями Сталина и Абакумова.

Собственно говоря, приговор по делу был вынесен ещё за неделю до начала судебного заседания. Это было сделано 23 июля 1946 г. на заседании Политбюро во главе со Сталиным. В его решении были чётко назначены и определены как сроки и форма предстоящего процесса, так и мера наказания всем подсудимым.

К слову сказать, советское уголовно-процессуальное законодательство того времени не было ориентировано на правовые системы наиболее развитых, демократических и цивилизованных стран. Поэтому в соответствии с отечественным Уголовно-процессуальным кодексом вполне допустимым было то, что суд, например, мог при рассмотрении дел о «контрреволюционных преступлениях» признать доказательствами протоколы допросов лиц, произведённых в ходе предварительного расследования, без их проверки в судебном заседании и даже без их оглашения. Свидетели по усмотрению суда могли вообще не вызываться и не допрашиваться. Таков был закон.

Вероятнее всего, что и методы, какими допрашивались обвиняемые по этому делу, были не самыми гуманными. Тем более, если принять во внимание то, что многие из оперуполномоченных и сотрудников следственного отдела ГУКР «СМЕРШ», принимавших участие в расследовании уголовного дела, впоследствии были досрочно уволены из органов за нарушения социалистической законности, в т.ч. за применение пыток и истязаний, а кое-кто осуждён и даже расстрелян во главе с самим министром госбезопасности Абакумовым B.C.

Вместе с тем, бесспорно, что Власов А.А. и его соратники по службе в стане врага заслуженно осуждены по инкриминируемым им статьям Уголовного кодекса. Их вина в совершении предательства и измены Родине совершенно очевидна и ни у кого не вызывает сомнений. Доказательств тому превеликое множество, хоть они и не были должным образом и в полном объёме исследованы в суде. В связи с этим, назвать процесс над власовцами политическим (а кое-кто сегодня придерживается и такой точки зрения), а приговор в отношении них несправедливым было бы, по меньшей мере, кощунственным. Они получили то, что заслужили».

К сожалению, не все понимают разницу между судом законным и справедливым.

Суд законный должен быть справедливым, правильным, обоснованным. Суд же справедливый может быть только беспристрастным в соответствии с истиной.

Следовательно, даже если суд над Власовым и его подельниками не признать законным, то не признать справедливым его невозможно».

4.

ДОКУМЕНТ

«Государственный Комитет Обороны Постановление от 18 августа 1945 г. №ГКО-9871сс

О НАПРАВЛЕНИИ НА РАБОТУ В ПРОМЫШЛЕННОСТЬ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ КРАСНОЙ АРМИИ, ОСВОБОЖДЕННЫХ ИЗ НЕМЕЦКОГО ПЛЕНА, И РЕПАТРИАНТОВ ПРИЗЫВНОГО ВОЗРАСТА В целях оказания неотложной помощи рабочей силой предприятиям угольной промышленности, черной металлургии и лесозаготовкам Наркомлеса СССР в районах Камского бассейна Государственный Комитет Обороны постановляет:

1. Разрешить НКО СССР во изменение порядка, установленного Постановлением ГОКО от 4 ноября 1944 г. № 6884с, направить для работы на предприятия угольной промышленности, черной металлургии и на лесозаготовки Наркомлеса СССР в районы Камского бассейна военнослужащих Красной Армии, освобожденных из немецкого плена, прошедших предварительную регистрацию; репатриируемых советских граждан, признанных по состоянию здоровья годными к военной службе и подлежащих по закону мобилизации в Красную Армию.

2. Обязать НКО СССР (т. Смородинова) в соответствии с пунктом 1 настоящего постановления направить до 1 ноября 1945 г. 360 тыс. человек.

3. Организацию в батальоны бывших военнопленных и военнообязанных и направление их в промышленность возложить на НКО СССР.

4. Всех выявленных при регистрации и последующей проверки органами НКВД, НКГБ и СМЕРШ НКО среди бывших военнопленных и военнообязанных лиц, служивших в немецкой армии, в специальных немецких формированиях, «власовцев» и полицейских в батальоны не включать и передавать Наркомвнуцелу для расселения и использования на работах в районах Норильского и Ухтинского комбинатов НКВД СССР, Печорском угольном бассейне, а также на лесозаготовках в верховьях р. Камы Молотовской области.

Установить, что предусмотренные настоящим пунктом спец-контингенты расселяются в указанных выше районах на положении спецпереселенцев и обязаны отработать на предприятиях 6 лет.

Разрешить НКВД СССР желающим из них выписывать семьи для совместного проживания, оказывая содействие семьям спецпереселенцев в переезде к месту работы главы семьи и устройству на месте.

5.

ОТРЫВОК ИЗ КНИГИ Ю.Н. АРЗАМАСКИНА «ЗАЛОЖНИКИ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ: РЕПАТРИАЦИЯ СОВЕТСКИХ ГРАЖДАН В 1944–1953 гг.» (М.,2001)

«Что касается судьбы рядовых участников восточных формирований и «добровольцев», то согласно двум общим директивам начальника Тыла Красной Армии и Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации от 18 января 1945 г. все военнопленные офицеры, а также прочие военнопленные и гражданские лица, служившие в составе строевых немецких спецформирований, восточных частей и РОА, полицейские и «прочие подозрительные» подлежали в обязательном порядке направлению в распоряжение НКВД. Они составили так называемый «спецконтингент». По составу власовцы распределялись на служивших (как правило, рядовыми) в армиях фашистской Германии и ее союзников, в восточных воинских формированиях и РОА, в полиции, в органах оккупационной администрации и т.д. К ним причисляли также побывавших в плену советских офицеров, которым за сам факт попадания живым в плен было установлено наказание в виде спецпоселения. Всем было предписано трудоиспользование на угольных шахтах и лесоразработках. Расселили власовцев широко. Особенно многочисленные контингенты были в Таджикской ССР, Якутской АССР, Красноярском крае, на Крайнем Севере, Пермской, Иркутской, Кемеровской и Магаданской областях. В марте 1949 г. почти половину контингента (47,4%) власовцев составляли русские, еще 19,8% приходилось на украинцев. Преобладающей социальной группой были рабочие — 94,7%, еще 4,4% приходилось на служащих. Из общего числа спецпоселенцев-власовцев (112 882 человека) — 83 597 человек ранее служили в Красной Армии (2433 — офицерский состав, 9558 — сержантский, 71 606 — рядовой состав). Согласно А.А. Шевякову, в распоряжение НКВД на 1 марта 1946 г. было передано 338 107 человек «спецконтингента» (6,5% от 5 229 160 человек учтенных к этому времени репатриантов), из них 283 092 человека являлись власовцами. В течение 1946–1947 гг. на спецпоселение поступило в общей сложности 148 079 власовцев, которым, как изменникам Родины, по законам СССР полагалось одно наказание — расстрел с конфискацией имущества. Однако в связи с победой в Великой Отечественной войне к ним было проявлено большое снисхождение — освобождение от названной уголовной ответственности, замена ее на спецпоселение сроком на 6 лет. Все зачисленные в «спецконтингент» сводились в особые рабочие батальоны НКО и в принудительном порядке направлялись в отдаленные районы страны на постоянную работу на предприятиях лесной и угольной промышленности.

Например, нарком угольной промышленности СССР, добившийся выхода Постановления СНК СССР №3141–950сс от 21 декабря 1945 г. о передаче в постоянные кадры Нарком-угля «спецконтингента» репатриантов, закрепил власовцев, легионеров и полицейских, находившихся в ПФЛ НКВД и в рабочих батальонах, в Кузнецком, Кизеловском и Карагандинском угольных бассейнах, в Красноярском крае, Иркутской области и Бурят-Монгольской АССР, сроком на 6 лет для работ в угольной промышленности, с оставлением их на положении спецпоселенцев в указанных районах.

Их учет, административный надзор за ними, согласно приказу НКВД № 0027 от 10 января 1946 г., возлагались на отдел спецпоселений, районные и спецкомендатуры НКВД. Передача в постоянные кадры промышленности лишала права спецпоселенцев изменять место работы и место жительства, а содержание на оперативном учете фактически являлось формой лишения свободы. Власовцам разрешался вызов их семей, причем члены семей на учет спецпоселений не ставились и обеспечивались жильем за счет предприятий. Взамен паспортов спецпоселенцам-власовцам полагались временные удостоверения с отметкой «без права выезда с места поселения», а взамен воинских билетов выдавались справки установленного образца. За самовольную отлучку или побег с места поселения, согласно Постановлению СНК СССР № 35 от 8 января 1945 г., власовцы несли уголовную, а коменданты спецкомендатур — персональную административную ответственность. К марту 1949 г. число власовцев заметно сократилось — до 112 882 человек, без арестованных и бежавших, а к 1 января 1953 г., после массового освобождения власовцев, их на учете состояло всего 56 746 человек, из которых в наличии было только 39 872 человека. Больше всего на этот момент их насчитывалось в Кемеровской области (5101 человек), Красноярском крае (4347 человек) а также в Коми АССР (2540 человек). В 1951–1952 гг., когда 6-летние сроки для власовцев истекали, часть их потихоньку начали определять в тех же местах, но уже на вечное поселение.

Положение изменилось только через два с лишним года после смерти И.В. Сталина и спустя 10 лет после победы в войне. 17 сентября 1955 г. был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.». Этим Указом освобождались из мест заключения и от других видов наказаний лица, осужденные на срок до 10 лет лишения свободы включительно за совершенные в 1941–1945 гг. преступления, которые соответствующие статьи Уголовного кодекса формулировали как измена Родине, сношение в контрреволюционных целях с иностранным государством или его отдельными представителями, шпионаж, антисоветская агитация или пропаганда, недоносительство и др. Лицам, осужденным за те же преступления на срок свыше 10 лет, срок сокращался наполовину. Из мест заключения должны были вернуться лица, осужденные за службу в немецкой армии, полиции, специальных немецких формированиях, независимо от срока наказания. Освобождались также от дальнейшего отбывания наказания лица, направленные за эти преступления в ссылку.

Предлагалось снять судимость и поражение в правах с лиц, освобожденных от наказания по этому Указу, и с лиц, судимых ранее и отбывших наказание за названные выше преступления. Кроме того, Указ “предусматривал освобождение от ответственности находившихся за границей советских граждан, которые во время войны сдались в плен врагу или служили в немецкой армии, полиции и специальных немецких формированиях, а также тех, кто занимал во время войны руководящие должности в полиции, жандармерии и органах пропаганды, при условии, если они искупили свою вину последующей патриотической деятельностью и явились с повинной. Явка с повинной рассматривалась как смягчающее обстоятельство и в отношении тех, кто совершил тяжкие преступления. В этих случаях наказание не должно было превышать пять лет ссылки. Амнистии не подлежали только бывшие каратели, осужденные за убийство».

6.

КУДА ДЕЛИСЬ ВЛАСОВЦЫ ПОСЛЕ ВОЙНЫ (Ю.Ф. Сорокин. Дуэль. 2005. № 33)

«В августе 1948 г. моя мама завербовалась на угольные шахты Кузбасса, и мы с ней оказались в городе Прокопьевске. Ехало туда нас много, в двух вагонах. В одном вагоне ехали семейные с детьми и скарбом, в другом — только что демобилизованные фронтовики. От Казани до Прокопьевска мы ехали двадцать суток, и, казалось бы, не до веселья, а вот в их вагоне всю дорогу было весело — это они отряхивались от тяжелого прошлого. Но никто из них и предположить не мог, что тени прошлого, тени их смертельных врагов, власовцев, снова забежали им наперед. И им, бывшим врагам, убивавшим друг друга, суждено было встретиться вновь. И не только встретиться, но и жить вместе, работать вместе, делить горе и радость, выручать друг друга из беды, подвергать себя опасности, спасая, быть может того, кто когда-то в тебя стрелял и лишь по случайности не попал. И даже… породниться.

Привезли нас на шахту им. Кагановича и поселили на окраине города, на пятачке из десяти бараков и двух овощехранилищ. Место это называли «зоной». Что такое «зона», всяк, думаю, знает. Но здесь и в помине не было никаких атрибутов мест заключения — заборов с колючей проволокой, вышек с часовыми. Стояли лишь десяток бараков и два овощехранилища. Кругом были четырехквартирные (их теперь называют «коттеджами») домики шахтеров с большими огородами.

Отчего же это место назвали «зоной»? Дело было так. После окончания войны всех власовцев, как известно, вернули в Союз. Их было много тысяч — здоровых, полных сил мужчин. Их, только что с оружием в руках воевавших против своей родины, вместе с чужеземными завоевателями разрушавших, сжигавших свои города и села, убивавших своих сограждан более изощренно, чем немцы, тоже привезли в Кузбасс для работ на угольных копях, но на год раньше нас.

На шахтах, где начали работать мои земляки-волжане, власовцев было, я думаю, более тысячи. До нашего приезда все они жили в бараках, компактно. Строились эти бараки специально к их приезду, и строительный объект условно назвали «зоной». Ведь никто не знал тогда, как будут содержаться эти предатели. Все предполагали, что зона будет со строгой охраной. Ведь сюда везли изменников Родины. Зоны как таковой не получилось, а вот название так и прилипло к этому месту навсегда.

Жили власовцы по тем временам с излишествами, по два-три человека в комнате 12–15 кв. метров. После нашего приезда их уплотнили — один барак отдали нам. Жизнь предателей абсолютно ничем не отличалась от нашей жизни. Работали они, как и все, в зависимости от состояния своего здоровья, кто под землей, кто на поверхности… Продуктовые карточки у нас были одинаковые, зарплата — по труду, нормы выработки и расценки были едиными для всех работающих. Власовцы свободно передвигались по городу, при желании могли съездить в соседний город, сходить в тайгу или за город отдохнуть. Единственное, что их отличало о других (и то лишь сначала) — они были обязаны в неделю раз, потом — в месяц раз отмечаться в комендатуре. Через некоторое время и это отменили.

Власовцы могли обзаводиться семьями. Холостякам разрешалось вступать в брак (значит, они были полноправными, свободными жителями страны), а женившимся до войны — вызывать к себе семьи. Помню, как в наших бараках стало тесно и во дворах зазвенели детские голоса с говором ставропольских, краснодарских, донских жителей. Да и не только их.

Трудно жилось всем. Но все дети учились. Власти открыли в околотке ещё одну школу дополнительно. Я тоже учился в этой школе и свидетельствую, что дискриминация по отношению к кому бы то ни было начисто отсутствовала. Не было такого, чтобы кто-то из детей дразнил другого происхождением, материальным достатком или же прошлым родителей. Я никогда не слышал, чтобы взрослые кричали друг на друга: «Власовец! Бандеровец! Кулак! Немец!» (Немцев привезли в Прокопьевск ещё во время войны, бандеровцев — в 1947 г., а кулаков аж в 30-х гг.).

За пять лет совместной жизни с власовцами (мама вышла замуж за одного из них), я не знал случая дискриминации к ним со стороны властей и героев войны. На одной шахте, на одном участке, в одном забое работали рука об руку, плечом к плечу и друзья, и непримиримые когда-то враги.

Гибли ли власовцы? Да, гибли. Гора есть гора. Она не разбирает — кто герой, а кто мерзавец. Гибли и те, и другие. Если уж говорить начистоту, то героев гибло больше. Ведь они лезли в самую пасть смерти, стремясь выполнить и перевыполнить план, перекрыть нормы выработки, тогда как власовцы осторожничали, не рисковали, от опасных работ отлынивали. Хотя на Доске почета иногда красовались и портреты власовцев.

Было ли насилие? Было. Детей заставляли учиться, взрослых — работать, требуя при этом добросовестной работы. Наказывали за проявление иждивенчества (почему одни должны жить за счет других?) и поощряли отличный труд (поощрение — тоже насилие, так как заставляет человека подтягиваться до уровня лучших). Такое насилие для нынешних трудящихся — голубая мечта.

…В бараках стало тесно. Наплыв семей власовцев усугубил проблему жилья. Стране было не до того, до начала массового строительства жилья было еще далеко. Как же решалась проблема? Самым смешным образом. Наши бараки стояли на самой окраине города, дальше было голое поле. Это поле за два года полностью застроилось домиками. Образовалось несколько улиц, и «зона» превратилась в большой рабочий поселок. Строительные материалы нигде не продавались, а домики все росли и росли.

За этим стояло разграбление лесных складов шахт. По ночам эти склады кишели расхитителями. Тащили все, что можно было унести одному и вдвоём на плечах. Днем рудничные стояки превращались в столбы, плахи — в стены домиков. И не один представитель правоохранительных органов не поинтересовался этим явлением. Можно было в любое время подойти к застройщику и спросить «откуда дровишки?». Но никто не подходил. Если в описываемое мною время не было еще известно, подпадет ли тот или иной власовец под статью «Измена Родине», то под статью «Расхищение госсобственности» мог попасть любой из них. Думаю, что карательные органы умышленно закрывали глаза на эти нарушения закона. Сегодня, анализируя такого рода «упущения» органов правопорядка, можно сказать, что власовцы тогда были под крылом отца нынешних либеральных демократов Л. Берии. Так что каждый старательный власовец жил в своём доме вместе со своей семьёй, да к тому же имел ещё огород и скотину. Это уже по тем временам — признак сытой и спокойной жизни».

7.

СОКРАЩЕННЫЙ ВАРИАНТ ГЛАВЫ ИЗ КНИГИ Г.Х. ПОПОВА «ВЫЗЫВАЮ ДУХ ГЕНЕРАЛА ВЛАСОВА» (А. Меленберг // Новая газета от 10.09.2007)

«Глава 12. Суд Истории

Г.Х. Андрей Андреевич! Суд Сталина вы в основном выиграли.

Это доказывается тем, что Сталин был вынужден сделать суд закрытым — чуть ли не впервые в советской истории.

И тем, что суду не удалось согласовать вашу измену и отношение к вам Гитлера и США.

И, наконец, вашим поведением на суде, когда вы прямо взяли на себя полную ответственность за лидерство во всем антисталинском движении.

В общем, в историю России вы вошли.

Но вот прошло более 60 лет. Все эти 60 лет вершится другой суд — суд Истории. Вершится сейчас. Будет вершиться. Как однажды написал Твардовский — «и длится суд десятилетий, и не видать ему конца». Что вы сами считали бы важным для этого суда Истории?

А.А. Для меня, с моей точки зрения, важны такие моменты:

— очищение истории от несуразностей, неясностей, нестыковок и прежде всего явного вранья;

— восстановление правды, особенно фактов, так как интерпретации фактов всегда были и будут различными;

— оценка для меня главного: было ли стратегическое решение начать борьбу со Сталиным правильным вообще и во время войны в частности;

— были ли правильными избранные мною тактики реализации антисталинской стратегии;

— оценка выдвинутой мною в пражском Манифесте модели преодоления социализма. И как идеи модели для всех, кто хочет выйти из социализма. И конкретно для России, для СССР;

— какой реабилитации я хотел бы и от кого в современной России.

Г.Х. Я бы от себя добавил вопрос о соотношении вашей программы и программы демократической России в антисоциалистической революции 1989–1991 гг.

Перейдем к вашим соображениям по всем этим вопросам.

А.А. Прежде всего о лжи. Чего только не нагородили и историки, и общественное мнение под влиянием пропаганды.

Вранье, что я сдал всю Вторую ударную армию немцам. Армия оказалась в котле и держалась в нем до конца по приказу Ставки. Нам разрешили выходить тогда, когда не менее половины армии погибло. Четверть армии вышла из окружения. И только четверть армии попала в плен. Сами. Без моего участия. Я сдал только себя.

Вранье, что главную массу пленных русских составляли части Второй ударной. Это была крупная группировка. Но среди миллионов военнопленных она не могла составлять и сотой части.

Вранье, что главную часть формируемой мною Русской освободительной армии составляли части бывшей Второй ударной. Конечно, те из пленных, кто меня знал как командующего в Красной Армии, охотнее вступали в РОА. Но они не составляли и половины РОА.

Вранье, что в РОА военнопленных заставляли вступать чуть ли не под угрозой расстрела.

Да, перспектива гибели в лагерях заставила многих подать заявление о вступлении в РОА. Но я хотел иметь в РОА только тех, кто готов бороться против Сталина. Мне не нужна была армия, в составе которой будут те, кто готов бежать из нее и подорвать саму идею РОА.

Подавляющая часть РОА — те, кто добровольно и сознательно сделал свой выбор.

Вранье и то, что власовская РОА — власовцы — составляли основную часть русских, помогавших вермахту. Не менее миллиона было таких. А власовцев — пара десятков тысяч. Миф о власовцах как главной силе при немцах понадобился для того, чтобы уйти от того факта, что и без меня сотни тысяч русских избрали путь борьбы со Сталиным.

Теперь о фактах. Надо сказать правду о том, когда мы реально воевали с Красной Армией.

Да, мы были готовы к борьбе. Но на самом деле имело место всего лишь несколько боевых эпизодов при участии первой дивизии РОА. Во всех других случаях РОА приписывают действия других русских формирований, казачьих в том числе.

Нужна правда о том, что нас в вермахте поддерживали не гитлеровцы. Гиммлер изменил отношение к нам летом 1944 г., а Гитлер до последней минуты считал меня опасным.

Нужна правда о том, что прежде всего нашими покровителями в вермахте были те, кто, подобно графу Штауфенбергу, составил заговор против Гитлера. И если нас не привлекли к суду над его участниками, то только благодаря тому, что никто из них под зверскими пытками ничего не сказал об их переговорах с нами.

Ну, а в ряде частных случаев надо правдиво подавать правду. Я, действительно, за годы войны жил с тремя женщинами. Но подавать этот факт как признак моего разложения и готовности к предательству могут только подкупленные пропагандисты, которые не хотят вспомнить, что чуть ли не все генералы и маршалы Красной Армии — начиная с самого Жукова — открыто жили с ППЖ — походными полевыми женами.

Такого рода «правдами» особенно грешат публикации послевоенной эпохи. Теперь о главном. Было ли мое стратегическое решение о борьбе со Сталиным как главной цели моей жизни правильным? Я уверен, что да. К концу тридцатых годов сталинский социализм был построен. И дело не в том, какую ужасную цену заплатила страна за него. Важно другое. Что ждет страну при нем дальше — вот это было очевидным. Эмиграция выход видела в реставрации старого. Троцкий и оппозиция в партии выход искали в замене вождя и его клана. А я думал о преодолении именно этого социализма.

Было ли правильным мое отношение к Сталину в годы войны? Я напомню, что вначале я хотел ему помочь отбиться от Гитлера и затем подтолкнуть к реформам. Но несколько первых же личных встреч убедили меня, что великий тактик в текущих делах является великим догматиком в главном — в курсе на мировую революцию. И как Сталин пойдет на реформы после войны, если он не предлагает их сейчас, когда враг у Москвы, когда его решение о роспуске колхозов и возврате крестьянам земли подняло бы на борьбу миллионы?!

И я сделал вывод: или надо вообще отказаться от идеи борьбы со Сталиным, или эту борьбу надо начать сейчас.

Так родилась идея о правительстве в Ленинграде.

Все другие тактики были определены нереальностью борьбы со Сталиным внутри СССР.

Говоря о суде Истории, я бы на первое место поставил ту модель послесталинской России, которую мы представили в пражском Манифесте. Многое из того, что содержится в нем, стало яснее в свете прошедших десятилетий.

Это было второе, после «нового курса» Рузвельта, более полное и более развернутое видение основ нового строя — некапиталистического и несоциалистического. Вы его сейчас называете постиндустриальным.

Мы, конечно, опирались и на демократические идеи Февральской революции 1917 г. и народные начала Октябрьской революции 1917 г. Но мы уже имели опыт сталинского социализма. Опыт национал-социализма Гитлера и Муссолини. Опыт грандиозного кризиса капитализма 1929 г. Опыт «нового курса» Рузвельта. И мы понимали, что надо отобрать из всего прошлого самое приемлемое и отказаться от негодного. По существу, то, что мы оставили в своем Манифесте, — это основы нового строя. Суть его — интеграция лучшего из государственного социализма и лучшего из частного предпринимательства. И частная инициатива, и активная роль государства. Все это можно увидеть, прочитав наш Манифест.

То, что этот Манифест не использовало демократическое движение в России, непростительно.

Кстати, ярые нацисты вокруг Гитлера обвиняли наш Манифест именно в том, что он не следует фундаментальным идеям национал-социализма. Ну, а та часть русской послереволюционной эмиграции, которая видела в нас «бывших красных командиров», получила новое подтверждение своей позиции.

Для будущего России национальный вопрос столь же важен, как и социальный. При самых правильных социальных решениях Россия не сохранится как единое государство без правильного подхода к национальному вопросу.

И тут наш опыт очень поучителен.

Нам не удалось объединить всех противников Сталина. Национальные движения распались на два направления: большинство, возглавляемое сепаратистами, сторонниками полного выхода из России, и меньшинство, видящее себя в будущей демократической России. Скажем, Краснов категорически выступал за «Казакию». А вот Шкуро считал, что будущее казаков в России. Кстати, возможно, в том числе, не желая сообщать о самом этом споре, Сталин решил сделать и их процесс закрытым.

Мы выступали и за целостность России, и за право ее народов на самоопределение.

Но самоопределение не во время выхода из социализма. Не во время борьбы за новое. Мы предлагали, как временное решение, сохранить Российскую Федерацию (вместо СССР). И все дележи осуществить путем референдума потом, когда мы победим. А пока все силы надо собрать в единый кулак.

Все враги мощной будущей России внутри Германии выступили против нас — начиная с Гитлера и Розенберга. Нас поддерживали те, кто в основе будущей Европы видел в качестве союзников мощную Россию и мощную Германию.

К концу войны наш подход стал находить все больше сторонников среди национальных движений России, но было уже поздно.

Кстати, враждебное отношение США к нам питалось, видимо, и тем, что на власти США влияли украинская, прибалтийская и другие диаспоры в США. Они видели во власовском движении вариант все той же единой и неделимой России, из которой они хотели выйти даже ценой ее полного развала.

И, наконец, последнее. О реабилитации.

Я не хотел просить прощения у Сталина. Я хотел остаться ему врагом.

Я не хотел реабилитации при Хрущеве.

Я оставался врагом его попыток капитального ремонта социализма.

Тем более, мне было не на что надеяться при Брежневе и его преемниках.

А вот с новой Россией вопрос гораздо сложнее.

Я не хочу реабилитации от той части нынешней новой России, которая представляет собой частично обновленную, частично перекрашенную бывшую коммунистическую номенклатуру. Я остаюсь для нее врагом.

Я не хочу реабилитации от движения ветеранов войны. Руководство этого движения во многом состоит из ветеранов спецслужб, ветеранов политработников.

Какой реабилитации можно ждать от прокуратуры, состоящей из наследников судивших меня палачей — наследников не по крови, а по духу? Естественно, они сталинский приговор оставили в силе.

А вот о реабилитации в глазах демократического движения новой России я бы по-настоящему мечтал. Пусть не всегда последовательно, пусть с постоянным реверансом к враждебному идее большой России Западу, это движение выступает за те же идеалы, что и наш Манифест.

Я пошел с большевиками, так как поверил в их обещания создать великую процветающую Россию. Меня обманули.

Когда началась война, я — как и все — искренне пел «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой». Я с полной отдачей сил, не щадя жизни, принял участие в самом тяжелом этапе борьбы с гитлеровским нашествием.

Но я не хотел, чтобы меня снова обманули, чтобы борьба с коричневым диктатором позволила еще более укрепиться диктатору красному, дала ему возможность навязать свой режим новым странам и народам Европы. Как это ни было тяжело, я решил начать борьбу с этой трагической для России перспективой. Заслугу свою вижу именно в этом начале.

Ну, а что касается современности — это уже область ваших выводов, Гавриил Харитонович.

Г.Х. В Испании Франко создал единый мемориал всем участникам и жертвам революции и Гражданской войны. У нас, видимо, что-то подобное немыслимо. Нам нужно несколько мемориалов.

Мемориал № 1. Я думаю, что когда-нибудь Ленина вынесут из Мавзолея и похоронят, поставив памятник рядом со Сталиным и другими вождями. Но рядом с ними нужны памятники Троцкому, Зиновьеву, Бухарину, Рыкову, Берии, Хрущеву — всем лидерам большевистского варианта преобразований России. А в Кремлевской стене — таблицы с именами советских руководителей, или расстрелянных советским режимом, или обруганных им.

Мемориал № 2. Я думаю, что после перезахоронения царской семьи в Питере, в Донском монастыре деятелей послереволюционной эмиграции возникает второй мемориал — мемориал врагов большевистского строя.

Мемориал № 3. Революционерам, но врагам большевиков. Эсерам. Анархистам. Меньшевикам. Махно. Спиридоновой. Антонову.

Мемориал № 4. Мемориал тем, кто боролся за новую, постиндустриальную, демократическую Россию. И первым в этом мемориале должен стоять памятник вам. И — очень близко к вам — памятник Андрею Дмитриевичу Сахарову. Вы оба очень близки. Оба оказали советской системе огромные услуги в самые тяжелые для нее времена. Оба награждены высшими орденами этой системы.

Оба осознали бесперспективность этой системы для будущего России и необходимость отказа от нее. Она — вполне логично — объявила вас предателями. Но при этом попыталась предательство системы представить как предательство народа и страны.

Я не был на суде, назвавшем вас, Андрей Андреевич, предателем. Но я был в том зале Большого Кремлевского дворца, где тысячи народных депутатов СССР, подавляющее большинство съезда, визжали, вопили, бесновались — осуждая стоявшего на трибуне Андрея Дмитриевича Сахарова как предателя. Там я окончательно понял, что есть ситуации, когда, только став предателем в глазах господствующего класса и манипулируемой им части масс, можно остаться подлинным, настоящим Гражданином и Патриотом.

В вас я вижу предтечу антисоциалистической народной революции 1989–1991 гг.

Вы были родоначальником того варианта антисталинизма и антисоциализма, который основан на идеях, актуальных и сейчас.

И пока наше современное демократическое движение не осознает своего родства именно с вами, который сумел в тяжелейших условиях устоять между Сталиным, Гитлером и Западом, — оно не будет прочным и перспективным.

Думая о вас, Андрей Андреевич, я не раз вспоминал слова Льва Николаевича Толстого: «Говорят, одна ласточка не делает весны. Но неужели оттого, что одна ласточка не делает весны, не лететь той ласточке, которая уже чует весну, а дожидаться? Если так дожидаться всякой почке и всякой травке, то весны никогда не будет».