Властелин Подземелий

Глава 2

Спустя несколько недель блуждания по катакомбам я решил, что достаточно удалился для первого раза, и вернулся назад к своей лёжке. Эти дни действительно не прошли для меня даром, и я получил бесценный опыт и, главное, информацию.

А заключалась она в нескольких пунктах, которые имели жизненно важные знания.

Первое из них: проходы и туннели созданы Пещерными Червями. И тот Червь, которого я смог поймать и съесть, был, к сожалению, очень маленьким экземпляром и крайне неопытным. «То ли болел в детстве, то ли сам по себе мелкий», – я так и не смог определиться, но факт остался непреложным, Пещерные Черви – это сорокаметровые машины смерти, поедающие всё на своём пути. За это знание мне пришлось заплатить одной лапой. Только благодаря бешеным рефлексам и скорости, с которой я улепётывал почти три часа от одного взрослого представителя данного вида, мне и удалось выжить.

«Всё же я склоняюсь к мысли, что Червь просто по дороге нашёл что-то более съедобное», – пришлось признать мне, так как пока эта тварь гналась за мной, я успел проклясть всё на свете. Тем более Червь имел дурную привычку срезать углы, то есть попросту проедал новый туннель, если видел, что тот, по которому мы играем в догонялки, уходил в сторону.

В конечном счёте мне всё же удалось убежать от него и спрятаться в каком-то боковом то ли отнорке, то ли туннеле. Кстати, теперь я обладаю одной очень сильной фобией – боязнью больших туннелей.

Но как говорится, голод не тётка, так что отомстить за полученную фобию хотелось до зубовного скрежета. Вот так бесхитростно я и решился на очередную авантюру в своей жизни, а именно на охоту… нет, точнее на великую охоту на Червя. К тому же как бравый пионер в прошлой жизни, я решительно сказал своё «фи» такому поведению Червя и устроил ему ловушку.

«Мда… и как я выжил», – иронично вспомнил я, зябко передёрнувшись всем телом. Если бы на тот момент в туннеле находился художник, то он не побоявшись мог бы написать эпичную картину под названием «Дурак охотится на Пещерного Червя». Думаю, картина сорвала бы главный приз «Идиот года».

Естественно, я вырыл в туннеле большую яму, видимо, мудро полагая, что Червь упадёт в неё и удавится от стыда – ага, восемь раз. А сам притаился в небольшом отнорке рядом с ямой. К чести сказать, спустя пару часов Червь всё-таки появился. Но, к сожалению, не там, где я его ждал. Как я понял потом, это Червь охотился за мной, а не я за ним. Сидя в своей засаде, я, почувствовав лёгкую вибрацию, стал подползать ближе к туннелю, и это меня и спасло. Не делая идиотских ловушек, Червь просто проел новый туннель прямо позади моего отнорка и набросился на меня. В одно мгновение я оказался почти в горле этого монстра, и только близость ямы, в которую я скатился от страху, спасла меня. Червь, резко выстрелив собой, успел перекусить мне переднюю лапу до того, как я скатился в яму. Не найдя точку опоры, он на секунду замешкался, что и позволило мне убежать.

К чести самого Червя, могу отметить, что ампутация прошла безболезненно. Вжик – и нет лапы. По-моему, я даже не успел испугаться или почувствовать боль. Да и моё новое тело не сплоховало – мгновенно сократившись, остатки мышц перекрыли все сосуды и остановили кровотечение.

Побегав по туннелям и переходам и оторвавшись от Червя, я смог спрятаться в очередном отнорке. И этот отнорок был вторым важным открытием в моём двухнедельном турне – помимо меня и Червей тут в туннелях жизнь бьёт ключом. Проползая по нему, я смог сделать и третье, и четвертое открытие, о котором я сообразил уже позже.

Так вот, этот отнорок в конечном счёте привёл меня в систему пещер, в которых были озёра и существовала жизнь. Эти места я назвал Пастбища. На них в прямом смысле паслись стада разных животин – слизней, плюющихся кислотой, хищных грибов, живых камней и прочее, и прочее.

Именно там, кое-как прикончив своего первого слизня, я смог восполнить органические потери тела и отрастить за пару часов отгрызенную Червём переднюю конечность. Кроме того, данная охота на слизня была достаточно эпична, что позволило мне получить массу ощущений, как приятных, так и не очень. Ведь и слизни, и прочие обитатели пещер не стремились с песнями и плясками ко мне на обед, а старались, и небезуспешно, схарчить как меня, так и друг друга.

Спустя первую неделю моих глупых метаний по системе пещер я стал худо-бедно разбираться в повадках всей живности, до которой смог дотянуться, что позволило мне в те редкие перерывы между охотой, которая часто переходила в погоню, но уже за мной в роли дичи, сделать ряд новых открытий.

Во-первых, вся окружающая меня толща тверди ну просто до неприличия была буквально набита различными минералами и металлами. Чего тут только не было: золото, медь, вольфрам и цинк, и прочее, и прочее. Моих куцых познаний в объёме школьной программы и института хватило только на то, чтобы осознать – это не типично. Во всяком случае, не типично по представлениям земных учёных.

Именно с приходом этой гениальной идеи меня посетила особая благодарность всему педагогическому составу института и школы. Ведь кто, как не они, проявили титаническую выдержку и смекалку, ежедневно на протяжении десятка лет полностью игнорируя меня как «хомо сапиенс», то есть человека разумного. Благодаря этому в моей голове не отложилось никаких знаний по геологии, минералогии и прочей – логии. Так что, поморщив лоб, несколько минут старательно пошарив в закромах памяти, я со спокойной совестью диагностировал у себя «ветер в голове» и, повеселев, принял всё как данное:

«Не типично», – покивав с умным видом своим же мыслям, я быстро отбросил мысли о теоретических пластах залегания коренных пород и прочей научной галиматье и перешёл к практическим знаниям.

А вот они-то и были добыты мною с особым усердием. Минералы и металлы, расположенные в определённой последовательности, создавали некие слепые зоны в толще земли и давали возможность полностью исчезнуть ну или, если сказать по-другому, стать невидимыми для органов осязания Пещерных Червей. И как услужливо подсказала мне моя память, проведя быстрое сравнение, именно такой же аналогичный на первый взгляд беспорядочный хаос покрывал стены моего лежбища.

Теперь, уловив закономерность, я мог с большой долей уверенности сказать, что вся живность, обитавшая в этом подземном царстве пещер и туннелей, приспособилась создавать с помощью минералов и самородков металлов определённую конструкцию, которая фокусировала, высасывая из окружающего пространства, какое-то энергетическое поле, которое либо делало Червей слепыми, либо было им неприятно. Что из этого было правдой, выяснить мне не удалось, да и не очень хотелось – Черви почему-то не стремились к общению и предпочитали просто и без затей, «по-крестьянски», слопать меня, а не вести высокоинтеллектуальные беседы.

Сотни поколений животных, ползая по туннелям и пещерам, стаскивали в такие места всё доступное им, чтобы обеспечить защиту от Червей. И рано или поздно вот такие вот заповедники были созданы, и теперь в них жизнь била ключом. Ведь именно в таких пещерах стены, напичканные различными минералами и металлами, генерировали некое поле, которое было неприятно Червям либо блокировало их. Но я-то мог его чувствовать! Так что для меня такие поля стали своего рода сигнальными маркерами, указывающими, что в этом месте меня ждёт еда…

К моему глубочайшему сожалению, о котором я узнал практически сразу, я оказался не единственным хищником. И мне пришлось познакомиться с «коллегами по цеху».

Первым из них оказалась некая помесь паука и кальмара. Теперь, встретив дедушку Дарвина, я мог бы предоставить ему десятки доказательств ошибочности его теории развития живых организмов, так как такого уродливого создания я поначалу даже представить не мог. И уже не раз меня посещала мысль, что простой естественный отбор, глядя на этого монстра, нервно курит в сторонке.

Так как при первой нашей встрече этот хищник не представился, то в последующем я стал называть его незамысловато – Пауком. Внешне напоминая паука, покрытого жёсткой щетиной, имея восемь лап, покрытых присосками, эта тварь хоть и была размером с земную собаку, но являлась жутко токсичной и нападала всегда неожиданно. Даже несмотря на мою всеядность, употреблять его в пищу было крайне неприятно и опасно. Кроме того, он обладал высокой ловкостью и незаметностью, как правило, я осознавал, что вступил на его территорию, только после его молниеносной атаки.

Единственным, но всё же огромным плюсом было то, что проживала эта тварь только в достаточно больших пещерах с высотой потолка не менее пятидесяти метров. Это позволяло хоть как-то бороться либо хотя бы избегать таких тварей. Обладая огромной подвижностью, мощными жвалами и присосками, а также сильным парализующим ядом, эта тварь давала крайне малые шансы своей жертве избежать её желудка.

Слабым местом пауков служили сочленения суставов и их брюшко. Именно в эти места и надо было наносить удары. Напрактиковавшись и получив дважды почти смертельные дозы токсинов, я всё же приноровился к ним.

Помимо Пауков в больших пещерах водились и более опасные создания. Одними из них были Морские Девы. Именно такое название я решил им дать после очередного сражения с Пауком, когда я, получив внушительную дозу токсина и наблюдая скачущих вокруг меня единорогов, решил напиться из ближайшего крупного озерца.

К сожалению, с водной стихией у меня не заладилось ещё в прошлой жизни. Обитали эти паразиты в водоёмах и, мимикрируя, почти полностью сливались с окружающей их средой. Так, незаметно подкрадываясь, эти твари нападали на всё, что подходило к более или менее глубоким водоёмам. Видом напоминая огромного лангуста, эти хищники имели по два острых зазубренных костяных шипа, которыми они протыкали неосторожную жертву. А на случай серьёзных осложнений Девы использовали жало, расположенное на своём хвосте.

После того как одна из Дев подловила меня после сражения с пауком и, выпрыгнув из воды, решительно прилипла прямо к морде, я решился отомстить всему их роду. Вырыв яму прямо напротив небольшого озера, в котором меня только чудом не схарчили полчаса назад, я сделал рядом насыпь из только что вырытого грунта. Следующим этапом моей незамысловатой, но от этого не менее сладострастной мести стал огромный валун. Хрипя от усилий, я прикатил из соседней пещеры здоровый булыжник, который и водрузил на самый верх склона. Конечно теперь, вспоминая это, могу признать, что нашёл не очень эффективное решение, но тогда меня трясло от едва сдерживаемого бешенства.

Так вот, выманив одну из Дев на берег, я смог заманить её в яму, бросив большой кусок мяса слизня, которого я прикончил пару часов назад. И как только эта тварь шлепнулась в яму, я столкнул камень с горки. Мои труды не пропали зря. После громкого шлепка я, откатив камень в сторону, несколько минут наблюдал ласкающую мой взор картину «Распластанная медуза». Камень сделал свою грубую работу, раскатав Деву в блин.

Насытившись информацией и набрав трофеев для вдумчивого изучения, я потратил полторы недели, чтобы вернуться назад к своей лёжке. Теперь я был полностью согласен со своим телом, одобряя его выбор по поводу места лёжки. Если вначале я всё время ругался, что она располагалась так далеко от мест пропитания, то теперь, понимая, какие конкуренты могут ночью забрести ко мне, я мудро хвалил себя любимого. А уж дополнительным плюсом являлись километры сухих туннелей, в которых владычествовали Пещерные Черви. Так далеко не мог забрести ни один из нормальных хищников.

Но на обратном пути к дому я вынужден был задержаться. По дороге случилась необычная история. Крадясь по туннелю и внимательно прислушиваясь всеми органами чувств, я заблаговременно услышал поступь Пещерного Червя. Уже выбирая в памяти маршруты отступления, я почти решился дать дёру, когда понял, что в поступи Червя отсутствуют нотки охоты, то есть Червь пёр своей дорогой, абсолютно не заботясь обо мне. Самое интересное, что он не разбирал дороги и прокладывал себе путь, не особо заморачиваясь, – то есть по прямой. Решив, что данное поведение для такого исполина не является чем-то обыденным, а скорее даже наоборот, я последовал за ним.

И тут меня ждал конфуз, так как это был первый раз, когда я увидел, как тошнит Пещерного Червя. Это было незабываемое зрелище. Отхарканные как комки шерсти, в стороны летели куски редкоземельных металлов, грозди драгоценных камней и минералов. А один раз он даже выплюнул небольшой кусок урановой породы, но спохватившись тут же проглотил опять. И всё это Червь делал по дороге, то есть он всё так же продолжал свой непонятный прямолинейный маршрут, но только изредка останавливаясь для отплёвывания чего-либо. При этом Червь старательно выбирал и держался уже готовых туннелей, максимально избегая создавать новые.

Перекусывая на бегу неосторожно попавшими мне под лапы жителями туннелей, я поспешил за этим абсолютно нетипичным Червём.

«Может, больной?» – подумал я, постепенно погружаясь в мечты о том, как слопаю его целиком.

Спустя пару суток забега по туннелям этот громадный Червь наконец приполз к своей долгожданной цели – он величественно ввалился в огромную пещеру. И там сдох.

Просто взял и издох, что поначалу привело меня в замешательство, но оно очень быстро отошло на второй план, отдав пальму первенства охватившему меня чувству радости.

«Еда. Много еды!» – урчал я в предвкушении.

Имея плачевный опыт столкновения с этими монстрами, я вынужденно потратил пару часов, сидя в засаде.

Просто сидеть и медленно осматривать окружающую пещеру сумерки было не очень интересно, но жизненно необходимо. Мой взгляд попеременно пробегал то по обломкам камней, то по светящемуся зелёному флуоресцентному мху, который покрывал собой часть стен. Кроме того, сама архитектура пещеры, если её так можно было назвать, была достаточно интересной. Если на входе она носила исключительно природный характер, о чём свидетельствовал как естественный хаос выступов, сталактитов, торосов и щебня вперемешку с органикой, то глубже к центру отчётливо были заметны следы искусственной обработки. Буквально в нескольких метрах от меня начинался нижний ряд прямоугольных колонн, вершины которых терялись во тьме потолка.

Через пару часов моё вынужденное сиденье в засаде было резко прервано: стена, находящаяся в сотне метров от меня, выгнулась горбом и, разойдясь лепестком, выплюнула из своих недр гуманоидов. Сказать, что я был в шоке, это значит не сказать ничего.

На секунду я даже привстал со своего места, распрямив слегка затёкшие лапы.

«О Господи! – бились в моей голове мысли. – Здесь есть люди!»

Рассматривая появившихся, я постепенно улавливал схожие черты и в то же время находил явные отличия. Гуманоиды были малого роста, в каких-то идиотских костюмах и с огромными топорами, но чёрт возьми, они были гуманоидами!

Первым моим порывом было броситься к ним. Ведь за последнее время я встречал только животных, пауков и слизней, которые хотели употребить меня в прямом смысле этого слова. А тут – чудо!

Я был так счастлив, что чуть не сделал роковой ошибки – забыв о своём теле, о том, как я могу выглядеть со стороны, я даже сделал несколько шагов по направлению к ним.

Так как темнота пещеры в значительной мере укрывала меня от их взора, то пока они меня не замечали.

Тем временем они сноровисто выставили по краям импровизированной площадки небольшие жаровни, быстро зажгли их, тем самым чётко обозначив круг своего внимания. К чести коротышек, по старой русской традиции они не отправились на очередной «перекур», а активно приступили к каким-то манипуляциям, центром притяжения которых стал труп почившего Червя.

Рассмотреть, что они делают, мне пока не удалось – всё же я находился достаточно далеко, и главное, все мои мысли были заняты только ими, а туша пещерного монстра отошла на второй план.

«Странные они какие-то, – пришла мне мысль в голову. – Вроде и люди, но маленькие – карлики, что ли? Вон и огонь знают, жаровни-то вон как сильно горят, так и пышут жаром. А зачем копошатся около трупа Червя? Ну не есть же они его собираются, в самом деле? Там и мясо жёсткое, да и переваривается не очень… желудки-то у них явно не лужёные, как у меня… Ёлки, ни черта не видно отсюда… надо подобраться поближе».

Окончательно решив для себя тем самым дилемму «идти или не идти», я, используя рельеф пещеры как укрытие, медленно пополз вперёд, прямо к виднеющемуся зареву жаровен.

К тому моменту, когда я к приблизился к копошащимся коротышкам на расстояние в десяток метров, мне удалось наконец-то немного прийти в себя и обратить внимание на манипуляции, которые производили коротышки.

Легкое «хеканье» и смачные удары раздавались и тут и там. Обступив тушу Червя, они уже пару минут рубили её огромными топорами, а затем, поднатужившись, грузили на тележки свою добычу.

Вот только вместо ожидаемых полуфабрикатов, вырезок и мясных отбивных из тела Червя коротышек интересовало кое-что иное, а именно накопленные им сокровища местных недр. Оглядев непроизвольным взглядом, что накопил этот пещерный гигант в своём теле, я буквально зауважал этих мелких коротышек – Червь был набит золотом, платиной и прочим, как пещера Алладина.

«Твою же…?!! Так вот, оказывается… А я-то как идиот брожу, ем не досыта… а тут прямо под моим носом такие сокровища!» – у меня от созерцания того, что так усердно доставали из брюха Червя коротышки, в буквальном смысле потекли слюни.

Не выдержав манящего зова злата и серебра, я, словно сомнамбула, поднялся из-за очередного укрытия и медленно побрёл вперёд, не сводя взгляда с тушки Червя, и даже не заметил, как пересёк очерченный всполохами огня жаровен круг света, тем самым став абсолютно видимым для коротышек.

В тот момент, когда они меня заметили, как раз происходила загрузка первых тележек. Первым заметил меня стоящий ближе всех коротышка. На секунду его лицо исказилось страхом, и он, выронив топор, издал душераздирающий вопль, словно ему ночью во сне явилась горячо любимая тёща, предложив жениться на её дочке ещё раз.

Секундой спустя его вопль стих, но эхо ещё пару секунд гуляло под сводами пещеры, неприятно режа слух. Словно в немом кино, на пару секунд мы все замерли: я скривившись смотрел с вызовом на ближайшего коротышку, который только-только успокоился и теперь, нагнувшись, судорожно нащупывал упавшую секиру, а его подельники, замерев и выпучив глаза, уставились на меня.

– Чего вылупились, мелкота?! Ты чего орал-то? – постарался выразить я первую пришедшую мне в голову мысль, но вот только вместо слов из горла вырвался переливчатый рык.

– Ого! Видал, как я умею?! – удивился я сам себе, услышав столь разнотональный рык.

Судя по всему, последнее рычание вывело коротышек из ступора. Резкий, отрывистый выкрик, который издал находящийся дальше всех коротышка, мгновенно привёл их в чувства, и мелкота, словно по команде, бросилась в центр освещаемого жаровнями полукруга света и за секунду из разрозненных индивидуумов слилась в единое целое.

Каждый из гномов, а я решил назвать их так, мгновенно ринулся в единую кучу таких же коротышек и, занимая место в строю, ощетинился топором, скинув со спины щит размером с него самого. Лязгнув секирами, уже через секунду передо мной стоял стальной ёж. Последовала новая отрывистая команда, и в воздух взвилась туча копий-сулиц, которые как разозленные осы метнулись ко мне.

Меня опять спасла неимоверная реакция и мгновенная интуиция. Пригнув голову и пропуская прицельные выстрелы в наиболее уязвимые части тела, я, словно паук, развернул все четыре лапы и, пятясь назад, бросился под укрытие ближайших валунов.

– Мать вашу! И бабку, и дедку! И кошку, и собаку! И мышку с чёртовой репкой! – орал я благим матом, продолжая уворачиваться от пролетающих мимо сулиц.

«В общем, встреча прошла в нервной обстановке», – пришла дурацкая мысль в мою не менее дурную голову, и я продолжил уносить ноги, прыжками и невероятными кульбитами добираясь до спасительного входа в пещеру. Только достигнув ее и пробежав пару метров, я наконец решил остановиться и отдышаться.

Как оказалось, коротышкам удалось основательно попортить мне шкуру, что в значительной степени ухудшило моё к ним отношение.

«Стрелки, мать вашу, доморощенные!» – скрипел я зубами от накатившей боли.

За те пару секунд, которые мне потребовалось на то, чтобы покинуть освещённый жаровнями овал света, меня успели превратить практически в подушечку для иголок, а в туннель, приведший меня в эту пещеру, я влетал, уже напоминая дикобраза. Было ужасно больно, и, продолжая вытаскивать из себя эти копья-недомерки, я искренне желал, чтобы каждый из этих мелких засранцев подавился и надорвал себе пупок, перетаскивая остатки добра, добытого из Червя.

Правда, нет худа без добра. То ли одна из сулиц замкнула какой-то контур внутри меня, то ли суммарное воздействие было таковым, что включились скрытые резервы моего организма, но произошло невероятное.

Еле накопившаяся радиоактивная руда в одной из полостей моих костей под действием поступившего сигнала стала плавиться, создавая радиоактивное излучение.

Пока я улепётывал от воинственных коротышек и скакал по захламлённой пещере, словно блоха по заднице плешивого пса, я не сразу отметил начавшие происходить во мне изменения. Только остановившись в туннеле и избавившись от явно лишнего металла в себе любимом, я и обратил внимание на катастрофически быстрое таяние запасов радиоактивных элементов, а также на направленное радиоактивное облучение части моих внутренних органов.

«Мать моя Богородица и все тридцать три святых эльфа в придачу! Что творится?!» – я был в шоке. «Мало того, что был ходячим атомным реактором, так теперь я ещё и работающий!»

Плюнув ещё пару раз для порядка в сторону гномов, я махнул лапой на недомерков и на свою жизнь, здраво рассудив, что:

«Хуже уж точно быть не может, а значит, мы достигли дна и нас теперь ждёт только светлое будущее! Ура, товарищи! Ура!»

Обратив внимание на то, что товарищей на горизонте не наблюдается, я ещё раз повздыхал и отправился обратно в свою лёжку.

Спустя пару дней продолжающегося путешествия, когда мне выкралось свободное время, я смог внимательно рассмотреть себя и те процессы, которые стали бурно протекать во мне благодаря направленной мутации.

«Опупительно», – это единственное, что я мог тогда подумать про себя. Теперь моя кожа видоизменилась, и на ней присутствовали дополнительные уплотнения, соединённые как с нервной системой, так и с системой Драго.

Понять, что давали мне вновь приобретённые уплотнения, мне удалось буквально через пару минут после их обнаружения. Я сидел в углу одной из пещер, и ко мне незаметно подкрался одинокий и то ли заблудившийся, то ли отправившийся в путешествие паук.

Нападение было традиционно внезапным, так что реагировать я начал, что называется, постфактум. Используя тени пещеры и эффект неожиданности, пауку удалось подкрасться на достаточное для прыжка расстояние. Заметив боковым зрением мелькнувшую тень, я уже прекрасно догадался об атаке паука и подспудно приготовился к обязательной боли, которая возникала, когда его жвала прокусывали мою кожу и впрыскивали их ядовитое содержимое.

В этот раз всё началось, как десятки случаев до этого. Мелькнувшая тень и я, затаённо ожидаюший укуса, чтобы определиться с местом атаки паука по нестерпимой боли и тут же взорваться серией смертоносных ударов, после чего от души попрыгать на трупе ненавистного врага, из-за проворности которого я вынужден терпеть его яд.

Но тут я ощутил, как в том месте, куда, видимо, целились жвала паука, мгновенно возникла небольшая полупрозрачная чешуйка. Словно паря в воздухе, она застыла на расстоянии нескольких миллиметров от поверхности моей кожи. Словно маленький зонтик, она, возникнув буквально на одну милисекунду, опередила сам момент укуса и закрыла собой часть моей задней ноги, тем самым не дав укусить меня.

Лёгкий скрип жвал и отсутствие боли подтвердили, что увиденное мною не является плодом дурного воображения, и поступили сигналом к началу смены мест партнёров нашего томного тандема «охотник – жертва».

В отместку я, выгнувшись дугой, ударил передней лапой паука по ближайшему сегменту суставной лапы, одновременно с этим отпрыгивая на максимально возможное расстояние.

«А защитивший меня от укуса зонтик тоже исчез, как только отразил атаку ядовитых жвал паука…» – отметил мой мозг.

Сломанная лапа паука уже не давала ему такого простора для манёвра, как вначале, да и не ожидавший такой прыти от жертвы сам паук, по-моему, был в шоке. Так что секундой позже, издав шипенье, больше подходящее кошке, чем такому хищнику, он, споро засеменив оставшимися лапами, скрылся в темноте.

«Ну и хвала твоему волосатому толстозадому богу! Чтобы вы там вместе…» – от всей своей мохнатой души пожелал я огромной и чистой любви ему и всем, кто встретится на его пути.

В последующем методом проб и ошибок я смог уже самостоятельно, а не только в случае опасности, заставить появиться такому полезному и со всех сторон приятному приобретению, как защитный зонтик.

Как оказалось, этот самый защитный зонтик был своего рода неким аналогом защитного поля, генерируемого с помощью вновь приобретённых мутаций моего организма.

Как только успех в покорении нового, столь необходимого навыка мною был освоен окончательно, я решился на эксперименты. Постепенно я менял не только место, но и размеры, конфигурацию и даже плотность защитного поля. Правда, последний эксперимент чуть не стал для меня окончательным – забыв о возможных последствиях, я решил попробовать окружить всё своё тело таким защитным пологом, что закономерно чуть не прикончило меня совсем.

В итоге создать на пару секунд поле, полностью укрыв себя, мне удалось, но, как оказалось, расход энергии был просто чудовищным, а так как запас радиоактивного топлива был уже исчерпан на мутацию кожи, то организм тут же переварил всё имевшееся у меня в желудке. Как оказалось, в желудке у меня не было ничего особо полезного, и организм следующим шагом щедро отхватил часть моего собственного тела, переведя его в энергию.

Справедливо полагая, что «хозяин не дурак и знает, что делает», организм с чувством радостного восторга выполнил моё идиотское требование и покрыл меня целиком защитным полем, после чего, угрожая упасть в голодный обморок, потребовал срочно поесть чего угодно.

Не раздумывая больше ни о чем, я бросился в сторону ушедшего паука и, догнав его в несколько десятков прыжков, мгновенно употребил. Вот так, чавкая только что поверженным пауком, я хмуро размышлял о регламенте проведения экспериментов, где в первом пункте жирным шрифтом выделил – экспериментировать только на полный желудок.

Из полученной аксиомы вытекал следующий пункт моего плана, а именно скорейший возврат к своей лёжке и главное – сбор пропитания. Потратив на первый пункт не более недели, я уже на седьмой день благоговейно нежился в своём бассейне, принимая скорее психологически, чем физически, целебные ванны.

Позволив себе понежиться пару часов, я решил не откладывать в долгий ящик принятое решение. Так как первый этап моего плана был по факту осуществлён, то дело осталось за малым – решить проблему пропитания. А вот с ним у меня пока дела шли не так успешно.

Нет, результаты были, и даже более того – они были просто прекрасными, но вот тенденция настораживала: всё, что можно, в округе, в радиусе пары часов ходьбы от моего логова было мною уже основательно подчищено, а поголовье живности сведено к минимуму. Темпы-то я взял стахановские! А вот естественный прирост популяции грозил снизиться до критических значений.

«Стоит найти решение данной проблемы в максимально сжатые сроки!» – поставил я сам себе задачу, обгладывая остатки паука-неудачника, попавшегося мне на завтрак сегодня с утра. Приподняв голову, я осмотрел дальний угол своей берлоги – там горкой были навалены результаты двухдневной мародёрки.

Последние пару дней, следуя плану, я не только запасал продукты пропитания, но и стаскивал трофейные кости, да и собственно всё, до чего дотягивались мои жадные лапы. После плотного обеда я дал себе возможность понежиться пару часов в так полюбившейся мне сернистой ванне.

«Всё! – решительно вылезая из неё и отряхиваясь по-собачьи, подумал я. – Пора. А то я такими темпами вообще обрету животное существование. Поел-поспал. Поспал-поел. Как говорится, труд сделал из человека обезьяну… тьфу ты, наоборот…»

Я неторопливо приблизился к куче трофейных костей, одновременно продолжая размышлять: «Да не суть. Главное, что проблема с пропитанием стоит в полный пост. Этак я в скором времени буду всё своё время тратить на то, чтобы бегать по пещерам за очередной живностью».

Так, размышляя про себя и стараясь найти выход из создавшегося положения, я разгребал костный хлам.

«О-о-о! Мой старый знакомый», – обрадовался я, увидев оставшийся после моего первого и единственного добытого Червя костяк. Так как его мне удалось притащить к лёжке целиком и он не достался местным падальщикам, то сохранность всей костной структуры была великолепной.

«Интересно… интересно… хм-хм… даже так?!» – думал я, рассматривая всё пристальнее и пристальнее этот костяк. Мысли о пропитании незаметно отошли на второй план, и изучение останков червя полностью поглотило меня.

Быстро оглядев его целиком, я постепенно, шаг за шагом, стал внимательно перебирать каждый позвонок и каждый сустав. Зародившаяся поначалу и казавшаяся мне абсурдной мысль об искусственном происхождении данного животного постепенно стала приобретать уверенность.

Выделить какое-либо сходство червя с земными аналогиями было трудно. Сам по себе скелет был близок по строению к пресмыкающимся, а точнее к змеям – отсутствие конечностей при наличии большого числа рёбер.

«Но! – ручался я в недоумении. – Если я ещё правильно помню школьный курс биологии, то у змей нет грудной клетки, плечевого пояса, да и тазового пояса тоже нет! Ё-п-р-с-т! А тут-то есть! Да, рудименты, но есть?!»

Плечевой, как и тазовый пояс, присутствовал в виде нескольких рудиментов ключицы и лопатки. Но вот плечевой сустав раздваивался, и уже от него отходило несколько пар плечевых костей.

«Но зачем?! – рассматривая внимательно остатки плеча, я был шокирован. – Зачем?! Плечевые кости развёрнуты внутрь тела?!»

По сути, они врастали в ближайшие пары рёбер, создавая плотную костно-хрящевую структуру, достаточно гибкую и подвижную. При этом внутренняя часть костей была буквально нашпигована множеством твёрдых металлических выступов.

«Ёлки! – озарила меня догадка. – Так ты ими измельчаешь породу и отделяешь крупные вкрапления!»

Потратив на его изучение несколько суток, я окончательно убедился в том, что Червь был искусственно выведен. На это указывала сама конструкция, а точнее невозможность создания природой такого экземпляра. Буквально всё, всё в нём было создано для максимально быстрого накопления полезных ископаемых. Особенно много их накапливалось в скелете. Он буквально с первых дней жизни Червя был сформирован из кальция, как у всех существ. Но постепенно, с ростом животного, его костная структура заменялась на тяжёлые и твёрдые полезные ископаемые.

Кроме того, тазовый пояс был сильно искривлён и представлял из себя пористое сито. Он, словно шумовка, после прохождения через ядовитые кислотные испарения желудка Червя отсеивал мелкие частички химически инертных металлов, таких, например, как золото. А также в нём задерживались попадающиеся минералы, которые не подвергались растворяющему воздействию желудочных ферментов Червя.

Отдельно, по значимости и по содержанию, стоял его хвост.

«Ням… вкусняшка!» – вздохнул я, предавшись на секунду воспоминаниям. И они того стоили, так как именно в хвосте Червь запасал все редкоземельные элементы, и тот включал почти все группы лантаноидов и актиноидов, к которым относятся все нужные мне элементы, начиная с лантала, европия и плутония, заканчивая фермием и прочими.

«Прям эльдорадо какое-то!» – у меня от одного только воспоминания о сверхтяжелых трансурановых элементах свело зубы и обильно потекла слюна.

«Теперь понятно, почему гномы так активно защищали того помершего Червя – это сколько же там было нужных и, главное, полезных вкусняшек!» – от обиды я горестно вздохнул и протяжно рыкнул пару раз.

«А ведь, судя по всему, эти коротышки имеют прямое отношение к Червям», – наконец-то мою голову посетила простая, но при этом гениальная по своей сути мысль.

В свете моей тёплой встречи с мелкими подземными обитателями той большой пещеры стало понятно, что коротышки либо сами создали этих зверей, либо как-то контролируют их, ну или на крайний случай удачно приспособились использовать.

По большому счёту Черви являлись аналогами биологических экскаваторов, которые собирали и перерабатывали все доступные в породе полезные ископаемые.

«Судя по тому, что по факту они занимаются биологическим обогащением руды, то они скорее подгорно-обогатительные комбинаты!» – скаламбурил я.

Кроме того, благодаря активному сбору припасов и всякого хлама по окрестностям моей лёжки, я несколько раз натолкнулся на выходы редкоземельных элементов в породе. Их было достаточное количество, чтобы я смог «унюхать их». А после обнаружения мне, скрипя зубами, пришлось несколько часов потратить на их же извлечение. Используя лапы и челюсти, я выколупал из стенки одного из туннелей, где я обнаружил выход преимущественно полония, примерно кубометр породы и, сев филейной частью на каменный пол туннеля, я с ненавистью посмотрел на добытую мною гору породы.

«Надо, Федя, надо!» – подбадривал я сам себя, при этом с отвращением засовывая в пасть и пережёвывая очередной кусок породы.

На вкус сырая порода была похожа на картон с лёгким, едва уловимым привкусом полония. По сути, если сравнить с моей земной жизнью, то сейчас мне пришлось съесть целый кубометр картона, чтобы ощутить тонкий привкус копчёных рёбрышек, которые, опять же по аналогии, ранее завернули в этот самый картон – то есть если сильно приспичит, то есть можно, но очень противно.

«А есть надо…» – твердил я себе, постепенно видя, как накапливается в отделах моей системы Драго такой ценный радиоактивный элемент.

Так что теперь, исследуя костяк Червя, я был рад, что смог заставить себя собрать ранее столь редкий и столь же полезный для меня элемент.

«Теперь можно и поэкспериментировать», – улыбнулся я.