Влюбиться в Джордана

— Саламат (прим. спасибо), — говорит он, когда Ма возвращается и садится рядом с ним.

— Ди! Он знает филиппинский! — взволнованно говорит Ма из гостиной.

— Ка-инти ланг, по (прим. пожалуйста), — говорит Джордан. «Неплохо». Он даже завершает фразу словом «по», формой, выражающей уважение.

Я пялюсь на Джордана. «Серьёзно? Ты хочешь сказать, что говоришь более свободно, чем я, хотя я немного понимаю?» Ма никогда не верила в необходимость учить меня её родному языку. Она просто хотела, чтобы я была как все.

Папа посмеивается, сидя рядом со мной.

— Думаю, твоя мама очень впечатлена. Ты уверена, что у тебя нет секретов от нас, Орешек?

Я закатываю глаза.

— Папа, прекрати!

— Ты покраснела.

— Заткнись, папа, — бормочу я, когда он снова смеётся.

— Что вы двое там делаете? — кричит мама из гостиной. — Мы принесли много еды.

— Я должна проверить Пайпер, — говорю я, и как только поворачиваюсь в сторону детской, папа прочищает горло и кивает на радионяню, которую я держу в руке. Я совсем забыла, что держала на кнопке свой указательный палец все это время. Дисплей отображал спящую Пайпер, по радио передавалось её тихое дыхание.

— У неё всё хорошо, — говорит папа, перед тем как кивнуть в сторону гостиной. — Ты уверена, что хочешь оставить своего друга наедине с мамой?

Я выдавливаю улыбку, восстанавливая самообладание, пока мы идём к столу. Папа отодвигает для меня стул, и я сажусь напротив Джордана. Я проверяю радионяню, молясь, чтобы Пайпер проснулась. Это позволит мне уйти, но в тоже время папа прав. Я не могу оставлять Джордана наедине с мамой. У меня такое чувство, как будто меня вот-вот разоблачат и через минуту кто-то задаст неизбежный вопрос.

— Итак, как же вы двое познакомились? — спрашивает мама. Джордан смотрит на меня, перед тем как повернуться к ней.

— Мы встретились в прошлом году, — он не выглядит растерянным, как я. На самом деле, он улыбается и наслаждается едой, которую мама подала ему. Все контейнеры с едой расставлены на столе, крышки сняты. Мои родные ничего не делают наполовину. Снимают целиком церковный зал и готовят столько еды, что можно накормить половину королевства. Не знаю, как мои родители представляли, что я должна съесть всё это одна, но сейчас тут Джордан и мне не о чем беспокоится. Даже если мы только что поели, если Джордан провёл некоторое время среди филиппинцев, то он знает, что отказаться было бы грубо… особенно от гостеприимства моей мамы.

— Серьёзно? В прошлом году? — спрашивает папа перед тем как посмотреть на меня. Я могу видеть его взгляд. Он наслаждается, наблюдая как мне неловко. — Где вы познакомились?

— Неподалёку, — отвечаю я, откусывая кусочек от рулета.

— Где? — допытывается мама.

— «У Полли», — бормочу я. — В караоке.

Глаза мамы увеличиваются от удивления.

— Я не знала, что ты любишь караоке. А ты, Джордан? — то, как она произнесла его имя, заставило меня съёжиться. Джор-дан, с особым упором на «дан».

— Она очень хорошо поёт, — говорит он, и мне удаётся пнуть его под столом ногой в голень. Он даже не вздрагивает. Просто берёт лапшу в рот и подмигивает мне.

— Она? Серьёзно? — спрашивает папа, его удивлённая интонация явно дразнит.

Я серьёзно смотрю на папу, но это не даёт никакого эффекта. Он продолжает.

— Я думал, что ты ненавидишь караоке, Орешек.

Джордан смотрит на меня.

— Орешек?

— Это её прозвище, — говорит мама.

— Вы смущаете меня, — я знаю, это не сработает, но я чувствую себя подростком, застигнутая родителями с незнакомым мальчиком.

Ладно, я чувствую себя подростком чаще, чем доктором, которым я являюсь, с дипломами и сертификатами. Эта ситуация хуже, чем любые медицинские ротации, которые у меня когда-либо были.

— Думаю, ей подходит, — говорит Джордан когда я прямо смотрю на него, он просто улыбается мне в ответ.

«Да. Намного хуже».

Пятнадцать минут спустя Пайпер начинает ворочаться, я встаю из-за стола и иду в детскую. Когда я меняю ей памперс, мне не нравится подслушивать их разговор, как будто слежу, чтобы Джордан не сболтнул родителям лишнего. Мне стоит сказать родителям правду. Рано или поздно правда всё равно выйдет наружу.

Папа появляется в дверях, когда я заканчиваю застёгивать пижаму на Пайпер и убаюкиваю её на руках.

— Тебя что-то тревожит, Орешек?

— Всё в порядке, па.

— Ты знаешь, что можешь рассказать мне обо всём, — говорит он.

Я киваю.

— Знаю.

— Я знаю, что ты хочешь, но что-то до сих пор не рассказываешь нам.

— Тебя расстраивает, что я не рассказываю тебе всё? — спрашиваю я.

Папа засовывает руки в карманы брюк и прислоняется к двери.

— Что меня расстраивает, так это то, что ты волнуешься о своей репутации больше, чем следует. Ты знаешь, меня не волнует, что скажут люди.

— Другие доктора тоже беспокоятся. Особенно в больнице.

— А твоим пациентам плевать, — говорит он.

— Мама тоже беспокоится, — говорю я, покачивая Пайпер на руках. — Это самое важное для неё. Я её идеальная дочь.

— Она это переживёт.

— Тебе легко говорить.

Он вздыхает.

— Ты бы предпочла, чтобы она позвонила Кевину и пригласила его на ужин сюда к тебе и Пайпер? — когда я мотаю головой, папа кивает. — Я так не думаю, но именно это она и сделала, когда мы сегодня столкнулись с ним. Кстати, он снова свободен. И он передаёт привет. Ты знаешь, что это значит для мамы. Даже «привет».

Я в ужасе смотрю на него.

— Мама не приглашала его.

— Она это сделала, — отвечает папа, — твоя мама не шутила, когда рассказывала вчера, что Кевин спрашивал о тебе. Вы были вместе более семи лет, Орешек. Вы были помолвлены. Вы даже дали объявление в газету, помнишь (прим. согласно традициям и обычаям США, о помолвке дают объявление в местной газете)?

— Свадебные запреты. Конечно, помню. Кевин настоял на этом, когда я хотела сохранить всё в тайне. Но я также была с головой погружена в сдачу экзаменов в медицинскую школу, после ординатуру, а потом и стажировку. Весь наш путь был отмечен чем-то связанным с моей карьерой. Кевин всегда относился к этому с пониманием, зная, что это важно для меня. Хотя оглядываясь назад, это было важнее для моей мамы. Я не хотела никого разочаровывать.

— Вы даже посещали предсвадебные занятия, которые положено пройти до свадьбы, — продолжает папа, — и потом ты всё отменила после тех выходных.

— Предсвадебная паника, — бормочу я, представив секс в миссионерской позе с Кевином. Я никогда никому не рассказывала, даже самым близким друзьям, что бросила его из-за секса… точнее его отсутствия. Когда бы я ни просила его быть более активным в постели, он хотел, чтобы я успокоилась. Он предпочитает сам инициировать секс, говорил он. Но что, если вы почти никогда не инициируете его? Однажды я задала вопрос, который заставил его оскорблённо сбежать из квартиры. У меня было семь лет неудовлетворительного секса и может лишь иногда страстного доги-стайл, когда он выпивал слишком много. Это нормально иметь лучшие отношения с вибратором, чем со своим парнем? Не имело значение, что люди считали нас милой парой и делали всё возможное, чтобы снова соединить нас. Нет. Мне хотелось грубее, жестче, но только не милое и правильное.

— Кевин и я уже в прошлом, папа. В конце мы были уже скорее друзьями, — говорю я, в то время как папа оборачивается на дверь кухни. Я слышу, как Ма говорит Джордану не убирать, но он отвечает, что сделает это. Он также говорит, чтобы мама сидела.

— Похоже, они отлично ладят, — говорит папа, — твоя мама даже села, когда он сказал ей. Он позаботится об уборке. Это, во-первых. Он ей может понравиться, Орешек.

Я смотрю на кухню, и, конечно же, Ма сидит за обеденным столом, наблюдая, как Джордан счищает остатки в мусорное ведро, перед тем как поставить их в посудомойку. Вау.

— У тебя есть девушка? — спрашивает мама, и я в шоке смотрю на папу.

«Дерьмо. Нет, она же не спросила его…»

— Время собеседования, — говорит папа и берет Пайпер в свои руки. — Если он даст ей неверные ответы, это будет означать, что Кевин возвращается на дистанцию.

— Ох, чёрт, нет, — я выбегаю из детской, решив спасти Джордана от допроса своей мамы. Но когда я добираюсь до столовой, я понимаю, что Джордан не нуждается в спасении. Он имеет стратегический скрытый шарм, который включил на максимум. Он также чертовски хорошо выглядит на моей кухне в обтягивающей футболке и всем остальном. Его верхние спинные мышцы, выступающие сквозь футболку, умоляют быть названными... Я могла бы назвать их все.

— Нет? — недоумевает мама. — Как может кто-то так хорошо выглядящий не иметь девушки? Ты гей?

Он закрывает дверцу посудомоечной машины и моет руки под краном, не торопясь с ответом, а я оцениваю вид его задницы сквозь обтягивающие джинсы. Затем Джордан оборачивается и опирается на стойку.

— Не гей. Просто разборчив.

— Моя дочь одинока, если ты вдруг не знал, — говорит мама, а я с ужасом смотрю на неё.

— МАМА!!!!

— Да, я знаю.

— Тогда почему бы тебе не попросить её стать твоей девушкой? — спрашивает мама, когда я прячу лицо в руках. Это хуже, чем я думала. — Она специалист, знаешь? Почки и печень. Она была лучшей в своём классе. Отличница во всём. Она очень умная.

— Серьёзно? — Джордан очевидно наслаждается моим унижением, и я мечтаю кинуть в него что-нибудь, возможно ботинок, если бы у меня был один.

— Ма, прекрати.

— И у неё самый милый ребёнок, на случай, если ты не заметил, — вмешивается папа из коридора.

— О, я заметил, — смеётся Джордан.

Мамины глаза расширяются.

— И это тебя не смущает? Что у неё есть ребёнок?

Наконец-то у меня это получилось.

— Ребята, если вы не прекратите, я выгоню вас обоих.

— Это было бы отлично, — улыбается папа, — тогда вы двое снова останетесь наедине.

— ПАПА!

Что-то пищит, и мы все смотрим по сторонам, проверяя наши телефоны, кроме Джордана, который достаёт свой из кармана джинсов. Он включает дисплей и смущённо улыбается нам.

— Боюсь, мне пора идти. Я забыл, что обещал появиться в ещё одном месте.

— Твоя девушка? — спрашивает мама, и я не успеваю запротестовать, как Джордан качает головой.

— Родители. Я обещал им заехать, как только закончу здесь.

Он делает шаг от раковины и встречается с мамой, которая широко раскрывает руки, чтобы обнять его и поцеловать в щёку, словно он давно потерянный племянник, затем они с отцом жмут друг другу руки.

Джордан поворачивается ко мне лицом, и я чувствую, что родители внимательно следят за нами.

— Спасибо, что разрешила мне провести с вами время.

— Спасибо, что задержался и починил раковину, — бормочу я, его близость заставляет меня забыть всё на свете, даже дискомфорт от взглядов родителей.

Пайпер смеётся, когда он проходит мимо папы, и Джордан останавливается, чтобы коснуться кончика её носа, улыбнувшись, когда Пайпер хватает его за палец. Те же рыжеватые волосы, одинаковые зелёные глаза, схожие носы. Как кто-то может не заметить их схожесть?

— Увидимся позже, Пайпиратор.

Все затихают, как только Джордан уходит и дверь за ним закрывается. Неожиданно игривое настроение, которым минутой ранее была наполнена комната, пропадает. Мама и папа поворачиваются, чтобы посмотреть на меня, и им не нужно ничего говорить.

Они знают.

Глава 10

Джордан

Я не могу поверить, что забыл про обед, организованный моими родителями для Кейтлин, которая прилетела повидаться со мной, после моего года отсутствия. Я даже не нашёлся, что ответить на её текстовое сообщение тогда, когда стоял перед Эддисон и её родителями.

Кейтлин: Где тебя носит, чёрт подери??????

Когда сорок минут спустя я добираюсь до Форест-Хилс, Кейтлин стоит на крыльце, скрестив руки на груди. Она на три года моложе, но ведёт себя как старшая сестра, потому что слишком серьёзна. Её пылающие рыжие волосы доходят до поясницы, а глаза цвета изумрудов.

— Где ты был? — спрашивает она, когда я поднимаюсь по ступенькам, хотя её рот растягивается в улыбке. Она расставляет свои руки, и я крепко обнимаю её.

— В гостях у друзей. Я не заметил, что уже так поздно, — произношу я, отстраняясь, чтобы посмотреть на неё. Мы не виделись год, и она стала ещё прекраснее. Если бы она хотела, могла бы стать моделью, модельные агенты часто подходили к ней на улице, но её страстью была молекулярная биология. Когда она выиграла стипендию, ни один модельный контракт не заставил бы её передумать.

— С твоей новой девушкой? — подозрительно смотрит Кейтлин. — Где ты скрывал её всё это время? На Филиппинах?

— Челси, в нескольких кварталах от Хай-Лайн. Прекрасное место, чтобы прятать подружку, — отвечаю ей с ухмылкой. Я иду к входной двери, но сестра хватает меня за руку.

— Я должна услышать это от тебя первой, перед тем как там разверзнется ад, — говорит она. — Мама расстроена, а папа пытается сдержаться и не звонить Гасу, чтобы сказать ему, приструнить дочь.

— А ты? Как ты с этим справляешься?

Она пожимает плечами.

— Я учёный, Джори. Я наблюдаю. Колись, давай. Что случилось?

— Помнишь, когда я расстался с Рейчел? Помнишь, сколько было шума? — спрашиваю я, и Кейтлин кивает, она открывает рот, чтобы что-то сказать, но останавливается. — Рейчел взбесилась, представив, что я нашёл кого-то ещё и изменил ей. Она следила за мной на работе и однажды поругалась с нашей клиенткой, которая вышла из дома, чтобы предложить мне и парням холодной воды, обвинив ту, что она пытается увести её парня. Слава богу, её отца, Гаса, не было на месте, иначе он бы избил меня, думая, что я обидел его дочурку. Решив послать всё к чертям и дать Рейчел время усмирить своих демонов, я улетел в другую страну строить школы и больницы.

— Вы были вместе пять лет, Джори. Это долгий срок, — говорит Кейтлин. — Но это также не причина продолжать идти, только потому, что вы достигли пятилетнего рубежа, если она действительно не твоя половинка.

— Поэтому я покинул страну. С глаз долой — из сердца вон, как говорится, и это сработало, — говорю я, — я слышал, что она ходила с кем-то на свидания и что она была счастлива последний год.

— Да, но это продолжалось недолго, — отвечает Кейтлин, — но я не хочу говорить о Рейчел. Расскажи про девушку. Ту, с которой Рейчел видела тебя. С ребёнком? Она уверена, что ты изменял ей с ней.

— Я никогда не изменял ей, Кейтлин. Я не такой парень, — говорю я, прислонившись к перилам крыльца и сложив руки на груди. Я познакомился с Эдди через три месяца, как расстался с Рейчел и незадолго до того как уехал с «РеБилт».

Кэйтлин хмурится.

— Не говори мне. Одноразовый перепих.

Я вздыхаю.

— Перестань. Я встретил её «У Полли», бар неподалёку от моей квартирки, и потом мы нашли общий язык. Я даже спел. Можешь в это поверить? Дуэтом. «Я получил тебя, крошка» от Сонни и Шер.

Моя сестра смеётся.

— Покажи фотки, или я не поверю, что это было на самом деле.

— Я рад, что не осталось никаких фотографий. Я был ужасен, — смеюсь я, — но она спасла наш дуэт. Она хорошо поёт.

Кейтлин изучает меня несколько минут.

— Она тебе нравится.

Я киваю.

— Очень.

— Чем она занимается?

— Она врач, нефролог, занимается частной практикой в Ист-Виллидж, и я уверен, что она также работает на «Миллер Дженерал», но я не уверен. Может на телефоне. Её имя было в списке врачей, когда я искал её номер, как вернулся.

— А ребёнок?

Я достаю телефон и показываю ей фотографии Пайпер.

— Мы сдали ДНК-тест в пятницу и получим результат на следующей неделе. Тогда ты сможешь передать мне ритуальную сигару.

— Ни за что. Курение вредно для тебя, — рассеянно говорит Кейтлин, пролистывая фотографии Пайпер. — И вы, ребята, конечно, должны были выбрать клинику, где работает Рейчел. Не удивительно, что у неё чуть инфаркт не случился, когда она вас увидела. Она не должна была никому рассказывать. Она нарушила все законы, — сестра протягивает мне обратно телефон. — Мои поздравления, Джори. Ребёнок похож на нас, когда мы были детьми, и я уверена, что мама будет на седьмом небе от счастья, когда узнает, что это правда, и потребует, чтобы мы все пошли к дому Эддисон и представились.

Я качаю головой.

— Тебе лучше этого не делать.

— Ох, прежде чем ты войдёшь, я должна предупредить тебя.

— О чём?

— Кэмпбелл с нами, — говорит она

— И что? Ты знаешь, что у него фантастический нюх на мамину стряпню, — говорю я, делая паузу, когда вижу улыбку Кейтлин, как будто она знает что-то ещё.

— Что?

— Рейчел тоже здесь.

***

Должно быть Кейтлин предупредила моих родителей, чтобы они не обсуждали Эддисон или Пайпер, потому что про них не было ни единого упоминания, и я был рад. Рейчел смотрела на меня через стол, и я мог только представлять, что она хотела сказать. Она расплачется? Будет злиться? Я ничего не знаю и не хочу ничего знать. Вместо этого мы говорим о последних вещах, которые изучила сестра, о тезисе Принстона, флавирусной РНК и иммунной системе. Я уверен, что эта информация не задержится ни в чьей голове, но Кейтлин настолько оживлена, что мы просто киваем и, возможно, понимаем, что вирус жёлтой лихорадки по-разному взаимодействует с определёнными клетками у подопытных мышей и что эта динамика влияет на развитие инфекции… или что-то вроде того.

Вот почему ни один агент не заманит её в модельный бизнес. Кейтлин полна решимости стать молекулярным биологом и придумать способы борьбы с болезнями. Своей терминологией она способна сбить с толку любого несчастного парня, ещё до того, как он сможет начать свою игру. Кейтлин говорит о своих курсах очень много. После этого папа спрашивает меня, как мои дела, и тишина наполняет комнату.

— Все прекрасно, — отвечаю я, глотая последний кусочек знаменитой маминой солонины с капустой. Я слишком наполнен двумя предыдущими приёмами пищи, теперь ещё и этот.

— Где ты был сегодня? — обвинительно спрашивает Рейчел.

Я почти произношу, что это не её дело, но я этого не делаю. Это простой вопрос.

— Я был с другом.

— В городе? — намекает она.

— Да, в городе.

— Я рад, что ты вернулся, Джори, — говорит папа.

— Я тоже. Знал бы ты, как я скучал по маминой еде, — рядом со мной продолжает невозмутимо есть Кэмпбелл. Это не секрет, что он обожает мамину еду, а маме нравится, что он хочет научиться тому, как она это готовит. Они обычно удаляются на кухню, где обсуждают рецепты и заменители определённых ингредиентов, которые не всегда можно достать. И с тех пор как он переехал на Манхеттен он угощал домашней едой свою девушку, друзей, даже меня, если я забегал к нему после работы, и то, что он готовил, было точной копией фирменных блюд моей мамы.

— Когда мы сможем с ними познакомиться? — спрашивает мама, и Кейтлин давится своим чизкейком. Кемпбелл стучит по её спине, пока папа дарит маме особый взгляд. Рейчел просто надувается.

— Скоро, мама, — отвечаю я ей.

— Это всё? Ты даже не расскажешь нам, как вы двое встретились? Когда ты познакомился с ней? Это случилось, когда мы были вместе?

— Рейчел, прекрати. Здесь не место обсуждать это, — говорю я, сжав челюсть. — Но я отвечу на один вопрос. Нет, я не встречался с ней, пока мы были вместе.

— Вот и ладненько, — произносит папа, поднимая руки, — давайте не будем об этом за столом. Это вечеринка в честь возвращения Джордана после его годового приключения. Давайте насладимся угощением.

Несколько минут все молчат, пока Кэмпбелл не нарушает тишину. Он по-прежнему невозмутим, слишком занят, наслаждаясь маринованной говядиной с абрикосовой глазурью, чтобы участвовать в драме.

— Расскажи нам о своей поездке, мужик. Но пока ты не начал, можешь передать мне чизкейк? Последние десять минут он зовёт меня по имени, и я хочу получить его, пока Кейтлин не съела всё, — говорит он, морщась, когда Кейтлин бьёт его по плечу и мама напоминает ей, что она должна вести себя как леди.

***

Я жду, пока Рейчел и Кэмпбелл не уезжают, а Кейтлин поднимается в свою комнату наверх, прежде чем поймать маму и папу на кухне. Мама и папа ирландцы во втором поколении. Обе ветви дедушек и бабушек, за исключением моего прадеда по отцовской линии, который буквально спрыгнул с корабля, когда тот вошёл в порт Нью-Йорка, и сошёл на острове Эллис. Большая семья О'Халлоран любила рассказывать во время ежегодных собраний эту историю о своей настойчивости и стойкости в трудные времена. Это также упрямство, помноженное со стороны моей матери по Фланнери. Это делает семейные встречи очень интересными, и это сделало встречу с матерью Эддисон лёгкой. Она кажется такой же возбудимой, как и моя мама, хотя сегодня вечером она была необычайно тиха.

— Итак, значит, Рейчел сказала правду про эту женщину, Эддисон? — спрашивает мама, когда я сажусь напротив них за очищенный от блюд стол, за исключением чашек чая, которые приготовил папа. — Она говорит, что ребёнок твой.

Я хмурюсь. У меня ещё нет результатов теста. Означает ли это, что Рейчел уже знает?

— Как она может это утверждать? Я ещё не получил результаты.

— Она сказала, что ребёнок твоя копия, — говорит папа.

— Так это правда? Это твой ребёнок? — спрашивает мама. — Рейчел сказала, она видела тебя в офисе, где работает. Разве они не занимаются ДНК тестами и прочим?

— Мама, ты же знаешь, что ей не разрешено разглашать всё это, — говорю я, внезапно разозлившись. — Это называется конфиденциальность пациентов. Мы подписали бумаги, в которых говорится именно это, — значит ли это, что Рейчел смотрела информацию об Эддисон?

— Значит, ребёнок твой? — спрашивает мама. — Всё, что я хочу знать, Джори, это есть ли у меня внук. Мой первый внук.

Я выдыхаю, заставляя себя расслабится. Разве я не говорил Эддисон, что как только я получу подтверждение, то должен буду рассказать всё своей семье? Я ничего от них не скрываю и не собираюсь начинать. Я достаю свой телефон из кармана и показываю им фото, которые мне прислала Эддисон. Мамины глаза расширяются от удивления, когда она видит Пайпер, она придвигает телефон ближе, чтобы изучить фотографию вблизи.

— Её зовут Пайпер и ей десять недель, — начинаю я, — Её мать Эддисон Роу, нефролог с Манхеттена. Её родители живут здесь, и мы встретились «У Полли» за два дня до моего отлёта в прошлом году.

Мама пару минут выглядит задумчивой.

— Роу? — она смотрит на папу. — Кажется, у Амелии дочь — врач.

— Вы знакомы?

Папа пожимает плечами.

— Есть пара, которая ходит в церковь… Харрисон и Амелия Роу. Его жена, кажется, филиппинка.

— Это они. Я познакомился с ними сегодня вечером. Они пришли, когда я уже уходил.

Головы мамы и папы прижаты друг к другу. Папа надел свои очки для чтения, чтобы лучше рассмотреть фото.

— Ничего себе! Она выглядит прямо как ты и Кейтлин, когда вы были малышами! — говорит мама. — Малыш не похож на филиппинца.

— Она моя маленькая копия… только красивее, — пожимаю я плечами. Эддисон унаследовала кожу своего отца и большие мамины глаза.

— Посмотри, у неё даже глаза Джори, — говорит папа, — они зелёные, так ведь?

— Ага, точно такие же, — отвечаю я, наполняясь чувством гордости. Это странно, но именно так я себя чувствовал, когда держал Пайпер в своих руках, когда мы были на Хай-Лайн.

— Итак, вы знакомы с ними? С Роу? — спрашиваю я.

— Я церковный секретарь, Джори. Возможно, я не знаю всех в приходе, но если им надо забронировать церковный зал я должна знать их имена и убедиться, что они члены общины. Но знаю ли я их? Не уверена, хотя они приходят ко мне, если им надо снять зал или дать объявление в церковной газете, — мама сужает глаза, — подождите, её мать заплатила в прошлом году за свадебные запреты для своей дочери. Она замужем? Поэтому ты ничего не рассказывал?

— Нет, она не замужем. И я ничего не знаю о свадебных запретах, — продолжаю я тихо, — я даже не знаю, что это такое.

— Это объявление о том, что ты и твоя леди женитесь, — поясняет папа.

— Я ничего не говорил, потому что мы хотели дождаться результатов, — отвечаю я.

— Почему ты не упоминал её за весь прошедший год? Или когда ты вернулся? — спрашивает мама.

— Потому что ещё несколько дней назад я не знал, что у неё родился ребёнок. Мой ребёнок. Я встретил её в прошлом году, перед тем как покинул страну, — отвечаю я. — Эддисон написала мне, пока меня не было, потом я искал её, мы встретились, и она представила меня моей дочери. У меня нет сомнений, что она моя, но я хотел дождаться результатов, чтобы сделать всё официально. Я просто не ожидал, что Рейчел объявит всем раньше, чем я.

Мама вздыхает.

— Я не знаю, что ты чувствуешь к этой женщине, Эддисон, но ты должен знать, что Рейчел всё ещё любит тебя. Я подозреваю, что она ещё не оправилась после тебя, иначе она бы не повела себя так.

— Разве она не встречается с парнем с работы Кэмпбелла? — спрашивает папа.

— Они только ходили на свидания три месяца, — отвечает мама. — Рейчел сказала мне, что это было… как же она сказала… попытка замены.

— Мама, я не планирую своё будущее с Рейчел, — бубню я.

Она кивает.

— Я и не думала. Это будет некомфортно для неё двигаться вперёд, но, в конце концов, у неё не останется другого выбора, кроме как жить дальше. Итак, когда мы сможем увидеть нашу внучку?

— Сразу, как только мы получим результаты теста и я скажу Эддисон. Мы договоримся, когда она встретится с вами. Уверен, её родители тоже хотели бы с вами познакомиться, — отвечаю я, когда папа возвращает мне телефон.

— Звучит так, как будто она тебе нравится, — говорит мама, — но если вы встретились незадолго до отъезда, значит, вы практически не знаете друг друга. Что если вы не совместимы?

Я пожимаю плечами.

— Это не значит, что я не могу попытаться, мама, и это то, что я собираюсь сделать.

— А она чувствует тоже самое? — хмурится папа. — Вы не виделись целый год. Некоторые женщины… движутся дальше.

— Я знаю таких, но мы с Эддисон в одной команде.

«Теперь».

Мама вздыхает с облегчением.

— Очень хорошо. Похоже, она хороший человек.

— Да, мама.

— Хорошо, — снова говорит она. — Так, я собираюсь спать. Ты останешься?

Я смеюсь.

— Мам, я живу в пяти кварталах, так что нет, я еду к себе, и я увижусь завтра с папой.

Я вижу, что папа допивает последний глоток чая.

— Ты мне завтра нужен, помнишь?

— Конечно! Это первый день работы на Вест-Сайде, одно из направлений мисс Карнавон. Ты помнишь её?

— Конечно.

— Она порекомендовала нас своим друзьям, пока тебя не было, и мы выиграли тендер. Приступаем завтра. Тебе не придётся делать черновую работу. Ты перерос это, сынок.

— Я не против, папа.

— У Дэна и Винстона в мастерской примерные планы работ. Они ждали твоего возвращения, чтобы вы всё могли начать, — говорит он, имея в виду парней, с которыми я работаю в столярной мастерской, по соседству с папиным офисом. — Спасибо звёздам, что было много задержек при оформлении бумаг, а то ты бы всё пропустил.

— Если вы двое собираетесь обсуждать магазин, делайте это в кабинете, Том, — говорит мама, вставая со стула. Это сигнал, что нам стоит покинуть её кухню. Она ненавидит, когда мы разговариваем тут о делах.

— Спасибо за ужин, мам. Он был восхитительный как всегда. Я объелся, — на самом деле я серьёзно переел, но как невозможно отказать филиппинской матери, тоже самое можно сказать и про ирландскую.

Она сияет, когда я подхожу поцеловать её, прежде чем она вытесняет нас с кухни. Я следую за папой в гостиную, и это ощущается как в старые времена, за исключением того, что прошёл год и всё изменилось.

Глава 11

Эддисон

Сейчас или никогда.

— Хорошо, признаюсь, — говорю я, после того как мы проводим битву взглядов, после ухода Джордана, — он отец Пайпер. Мы встретились в прошлом году, и мы… ладно, мы переспали.

— Что ты имеешь в виду, под «переспали»? — в замешательстве спрашивает мама. — Что это?

— Спали вместе, Ма. Ладно, у нас был секс. Одноразовый, — когда из меня вылетают слова, я вижу, как папа вздрагивает, и надеюсь, он не жалеет о совете рассказать правду. Я должна была быть более тактичной, но уже поздно.

Мама смотрит на меня с открытым ртом.

— А как же донор спермы? Ты сказала, что ходила в банк спермы.

— Я не ходила. У меня была одна ночь, и когда я поняла, что беременна, я солгала, сказав, что пошла в банк спермы.

— А где был он? — спрашивает мама. — Он не хотел ребёнка или что?

Я вздыхаю.

— Он уезжал из страны. Он год строил школы и больницы в Юго-Восточной Азии. Поэтому он свободно говорит на филиппинском.

— Но почему ты не сказала нам раньше? — спрашивает мама, повышая голос. — Он что, женат?

— Не повышай голос, Амелия, — шепчет папа, одной рукой прикрывая уши Пайпер. — Ты пугаешь её.

— Он женат? — без смущения, но тише переспрашивает мама.

— Нет, он не женат, — отвечаю я.

— Тогда почему вы двое ещё не поженились? — всё, она взбесилась, и бесполезно её успокаивать. — У вас двоих есть ребёнок! Кроме этого, ты лгала об источнике твоей беременности. Я всем рассказала, как это произошло. Что они подумают о тебе теперь, когда выяснится правда?

— Кого волнует, что они подумают? У меня была одна ночь, Ма. Прими это. Единственная причина, по которой я придумала эту историю, — я не хотела, чтобы кто-то осуждал меня, как они осудили Харлоу, когда она впервые встретила Дэкса.

Если Харлоу, которая была более опытной, чем я, подверглась осуждению за свой личный выбор, что произойдёт со мной? Я только закончила обучение, присоединилась к частной практике, которую основала Харлоу и Конрад Чен, и почувствовала себя таким новичком, что стала работать усерднее, чем кто бы то ни было. Секс был не единственной причиной моего расставания с Кевином. Я просто не хотела отвлекаться от своей цели. Я хотела быть такой же уважаемой как Харлоу и Конрад. Я хотела быть такой же компетентной как они. Харлоу упала со своего пьедестала, потому что бывший муж помог разгореться скандалу вокруг них, а что скажут обо мне? Что скажут люди о докторе, который занимается случайным сексом, да ещё и беременеет после этого?

— Да, Ди, — вздыхает мама, — это не меняет того факта, что ты лгала мне и окружающим. Каждому!

Пайпер начинает плакать, и я чувствую ужас от того, что она проснулась из-за скандала.

— Дай мне её, пап, — говорю я, но папа только качает головой.

— Я отнесу её в детскую и посижу с ней немного, — говорит он, поворачиваясь к маме.

— Вам нужно поговорить обо всём наедине. Если ты спросишь моё мнение, то у Эдди была веская причина сделать то, что она сделала, но с этого момента это не должно никого касаться, кроме неё и Джордана.

Он исчезает в детской раньше, чем мама успевает что-нибудь возразить, и закрывает дверь. Секунду спустя я слышу звуки музыкальной игрушки Пайпер.

— Мама, сядь пожалуйста, — я выдвигаю стул и сажусь напротив неё. Она с неохотой садится, и я рада, что она не спорит, хотя продолжает осуждающе смотреть на меня.

Я не удивлюсь, если она начнёт говорить на своём диалекте, не найдя достаточно английских слов, чтобы выразить своё разочарование.

— Мне жаль, что пришлось врать, но что сделано, то сделано. Я встретила Джордана тем вечером, когда вы с папой отмечали годовщину, и мы сильно понравились друг другу.

— Случайный секс, — многозначительно говорит она.

— Я знаю, но Джордан сейчас здесь и собирается стать частью жизни Пайпер, — говорю я.

— Правда? Это было до того, как он отправился на Филиппины? Ночь, когда вы встретились и у вас был… был секс? Ты уверена, что у него нет там девушки? Или друга по переписке? Потому что у таких мужиков как он, всегда есть подружки, и они никогда не признаются тебе, — хмурясь, говорит мама. — Женщины видят его за версту и думают, что путь свободен.

Я закатываю глаза.

— Ты, ты сейчас слышишь себя? Честно? Вы с папой тоже были друзьями по переписке, если ты не забыла.

— Наш случай совсем иной, — защищается она.

— Ма, Джордан совершил эту поездку в благотворительных целях, а не для того, чтобы найти девушку, — я беру её руки и сжимаю их, — но ведь дело не в этом. Дело в моей придуманной истории и в том, что все купились на это.

— Не все, — говорит она, освобождая руки и скрещивая их на груди, — мне всегда казалось, что ты что-то недоговариваешь, и я оказалась права. Ты лгала всё это время. Что теперь все скажут, а? Будет очень неловко, когда все узнают.

Я вздыхаю. Это никогда не кончится, всегда мнение других о её дочери будет стоять между нами.

— Меня больше не волнует, что они скажут и подумают, Ма. Теперь — не волнует. Они в любом случае что-то, да скажут. Я просто надеюсь, что ты сможешь понять, почему я так поступила, даже если мне пришлось лгать.

— Чем он зарабатывает? У него вообще есть работа? Он специалист как Кевин?

О, Боже. И здесь Кевин со своей новой лицензией и новым назначением, которое он только что заработал. Ма всегда про статус. Чем профессиональнее, тем лучше. В конце концов, я — доктор — специалист, — и, по её мнению, заслуживаю того, чтобы быть с равным себе. Что будет, когда она узнает, что Джордан не врач, не архитектор и даже не бухгалтер?

— Ма, давай не будем волноваться о мнении других людей или о том, чем он зарабатывает на жизнь. В конце концов, это не так уж важно.

— О, конечно! Он уборщик или механик? Что скажут люди? Ты не только врушка, но ещё и легла под того, кто ниже тебя классом. А твоё образование…

— Я стала врачом не для того, чтобы подцепить врача. Я стала врачом, потому что хотела.

— И все же, чем он занимается? — спрашивает мама.

— Он подрядчик. Делает разные вещи, — я никогда не произносила это слово с такой гордостью. Джордан гордится тем, что он делает, и любит то, что делает. Иначе он бы не стал строить школы и больницы в чужой стране.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что он подрядчик? — хмурится Ма. — Ты имеешь в виду, что он строитель?

— Да.

Ма всплёскивает руками.

— Замечательно. Я уверена, что он даже колледж не закончил.

На этот раз я поднимаю руки, показывая точку в разговоре. Я не дам ей обсуждать образование Джордана или его отсутствие. Не каждый мужчина должен быть Кевином.

— Да, это так. Я понимаю, что ты шокирована, и не виню тебя. Мне жаль, что я тебя обманывала, но всё в прошлом. Сейчас моя цель впустить Джордана в нашу с Пайпер жизнь. Давай сосредоточимся на этом.

— Ди, но он же не пошёл в колледж. А ты — доктор. Ты получила…

— И что? Меня не волнует, ходил он в колледж или нет, — говорю я. — Он отец Пайпер и он хочет быть с нами. Хочет быть частью нашей жизни. Можешь хоть раз порадоваться за меня? И если не за меня, хотя бы за внучку, потому что у неё теперь будет отец. Настоящий и не тот, который якобы пришёл из чашки.

— О, Ди, я поговорю с отцом Фланнаданом об этом. И тебе придётся исповедаться. Пайпер необходимо крестить как можно скорее. Ты не можешь это и дальше откладывать. Вам двоим тоже следует пожениться.

— Я не выйду замуж, только потому, что он сделал меня беременной. Пятидесятые давно прошли, и мы не на Филиппинах. А если ты будешь настаивать на браке, то нам больше не о чем разговаривать. Этот разговор окончен.

— О, это хуже, чем я думала. Ты, похоже, не в себе, потому что Эдди, которую я знала, никогда бы так не сказала, — говорит Ма, отодвигая стул и поднимаясь. — Я собираюсь попрощаться с Пайпер и затем пойду домой. А тебе следует подумать о замужестве. Серьёзно подумать. Тогда я буду счастлива. Боже, что скажут люди? Можешь себе представить весь этот позор?

Какой позор? Почти спрашиваю я вслух.

— Нет, Ма, не могу.

— Ты просто не представляешь, что только что натворила, Ди. Нет. После всего, что я для тебя сделала, вот так ты отплатила мне. Ты солгала. Как теперь я смогу тебе верить?

Я не считаю нужным отвечать. Никто не подумает, что она вырастила святую. Ничего не сделает Ма счастливой, и я не буду продолжать пытаться. Не сегодня. Я смотрю, как она встаёт из-за стола и идёт в детскую.

Спустя пять минут, которые кажутся вечностью, мои родители выходят из детской, и я беру Пайпер из рук папы. Ма ничего не говорит, собирая свою сумочку и направляясь к двери. Когда они выходят, папа кидает мне сочувствующий взгляд.

— Я понял всё в тот момент, когда увидел его, Орешек.

Когда я закрываю за ними дверь, то чувствую навалившуюся усталость. Я должна была почувствовать себя лучше, рассказав всё родителям. Но вместо этого я чувствую себя хуже, зная, что Ма скоро расскажет всё своим друзьям, и, как она говорит, что скажут люди?

Тем друзьям, которым она хвасталась моими достижениями, которые всегда сравнивали своих детей со мной, я помню, что мои кузины люто меня ненавидели из-за этого. Мама не понимала, что она создаёт проблемы. Что её слова отражаются на других так, как она не представляет. Некоторые из них даже не утруждались обсуждениями наедине.

Только посмотрите на дочку Амелии. Она отличница. А ваши?

Эддисон поступила в медицинскую школу. А вы? Где ваше письмо о приёме в колледж?

Ты действительно думаешь о техникуме, хотя ты можешь учиться как твоя кузина Эдди?

Не нужно говорить, что мне никогда не были рады на семейных вечеринках, где меня показывали как сверхуспешную, единственную получившую награды, которые Ма выставляла всем на обозрение, пока другие пытались изо всех сил улучшить свои оценки. Некоторым из них было сложно из-за языкового барьера, особенно недавним эмигрантам из Филиппин, которым пришлось повторно пройти программу, чтобы наверстать информацию. Было больно понимать, что у них были свои достижения в сравнении со мной, но я радовалась вниманию, когда была моложе, потому что не видела других вариантов. И уже меньше меня это привлекало, когда я стала старше. С каждым новым сертификатом, званием, мама становилась все более и более заносчивой.

Сначала я была дочерью-отличницей, потом дочерью-студенткой меда, затем дочерью-доктором. И наконец, дочь-специалист по почкам, доктор нефрологии. Ни у кого не было шансов против Эддисон Роу.

Был необходим разрыв с Кевином, чтобы напомнить людям, что я всё ещё человек, даже если моя мама продолжала настаивать, что мы снова будет вместе. Впервые мои кузины увидели, что Мисс Совершенство провалилась.

Она не может сделать мужчину счастливым.

Она слишком умная.

Она останется старой девой.

Пригодились ей сейчас её сертификаты?

Мои кузины не скрывали своего отношения, после стольких лет накопленной обиды. И после того, как одна из них сказала, что наконец-то победила меня — у неё был муж и двойняшки, когда я была одинокой, без пары на юбилее своих родителей — я сбежала с единственным желанием позвонить Кевину и попросить вернуться. Тогда я стала бы снова совершенством.

Вместо этого я забрела в бар «У Полли» и встретила Джордана.

Глава 12

Джордан

Сколько себя помню, я всегда что-то строил. Моим первым творением была простая игрушка, упряжка с лошадью, которую я попросил отца помочь мне сделать, чтобы я мог подарить её девочке по имени Мелисса, которая жила двумя домами дальше. Она не была впечатлена. Она больше интересовалась Барби, чем самодельной штуковиной, которую сделал для неё мальчик. Хоть это и разбило моё семилетнее сердце, я знал, что полюбил работать руками.

Когда стал работать с отцом, я начинал с низов, как и другие. Он хотел, чтобы я изучил всё с самого низа, понимал всю работу изнутри. Некоторые мои дни были наполнены непосильным трудом, другие полны возни с бумагами для подачи заявок и разрешений в Департамент недвижимости.

В конце концов я нашёл свою специальность: изготовление изделий из дерева на заказ, которым меня научили Дэн и Винстон. Сейчас это неотъемлемая часть О’Халлоранов, хотя однажды я смогу заняться самостоятельным бизнесом.

Последний папин заказ — реновация квартиры на 15-ом этаже Верхнего Вест-Сайда, с великолепным видом на Нью-Джерси и реку Гудзон. Новые владельцы, пара с планами на детей, хотят превратить только что купленную квартиру с 2-мя спальнями и 1,5 ванными комнатами в три спальни и две полноценные ванные комнаты. Они также хотят больше места, поэтому мы выдираем всё: оконные рамы, высокие плинтуса, паркетные полы, старую сантехнику, чтобы модернизировать и обновить пространство. У папы есть пять месяцев для завершения проекта, а это значит, что у него нет лишнего времени, поэтому мы приступаем к работе, как только приезжаем. После того, как будут сделаны черновые работы, установлена сантехника и проведено электричество, мы сможем провести измерения для нестандартного шкафа.

Я пишу Эддисон во время обеденного перерыва, чтобы сообщить ей, что буду в городе весь день. Я не планировал увидеться с ней, не тогда, когда я буду слишком уставшим для чего-то, кроме сна, но я хочу поговорить с ней, хотя бы на экране моего телефона, возможно, она пришлёт фото. Я хочу знать, чем она занята там, на другом конце города. Я хочу иметь связь с ней и с дочерью.

Я не дожидаюсь ответа, не тогда, когда мои парни начнут расспрашивать меня о моих приключениях в течение всего перерыва. Мы заканчиваем в пять, и когда отец обсуждает пару вещей с мастером на завтра, я проверяю свой телефон. Моё сердце пропускает удар в тот момент, когда я вижу уведомление, что Эддисон ответила. Она прислала это два часа назад.

Эддисон: Прости, я пропустила твое сообщение. Пайпер не здоровится.

Джордан: Что с ней?

Эддисон: Ничего страшного. Колики, прогулка в парке отменилась.

Джордан: Я могу чем-то помочь? Я ещё в городе.

Эддисон: Любая помощь пригодится. Я в отчаянии, лол.

Джордан: Должен предупредить тебя. Я весь день ломал стены.

Эддисон: Приму любую помощь, которую смогу получить. У меня есть душ, который ты можешь принять.

Джордан: Буду через полчаса.

— Идёшь сегодня тусоваться с Кэмпбеллом? — спрашивает отец, после того как прощается с Сэмом и парнями.

Я качаю головой.

— Мне надо помочь Эддисон. Пайпер приболела.

— Правильно, семья на первом месте, малыш, — говорит он, похлопывая меня по плечу, — подвезти?

— Было бы клёво, спасибо.

— Просто будь здесь завтра, — добавляет он, — я знаю, что ты уже посмотрел чертежи, но архитектор хочет встретиться. Он придёт к часу. Утром можешь быть свободен, если хочешь. Мне утром надо будет отвезти Кейт в аэропорт, чтобы она смогла вылететь вовремя.

Пятнадцать минут спустя, папа выезжает на трассу и начинает моросить дождь. В Манхеттене плохо с пробками в шесть вечера, но ещё хуже они становятся в дождь. Ничего неожиданного. Мы обсуждаем работу, пока музыка 70-ых звучит по радио.

Как только папа меня высаживает, я проверяю в лифте свою электронную почту. Результат теста пришёл в мой почтовый ящик в два часа дня. Я нажимаю на сообщение и после нескольких нажатий попадаю на авторизованный сайт, где открываю вложенный файл PDF и увеличиваю его.

Форма начинается с набора из букв и цифр, расположенных в таблице, но не несущих для меня никакого смысла. Внизу страницы есть интерпретация результата.

Двери лифта открываются, и я выхожу на этаже Эддисон, задерживаясь перед её дверью, пока ищу расшифровки. Они не могли сделать это проще? Там нет ничего, что даёт простой ответ на понятном для чтения языке. Только таблица с кучей букв и цифр и интерпретацией результатов внизу.

Далее следует несколько слов о том, что предполагаемый отец не исключён как биологический для исследуемого ребёнка. Что-то о ДНК-локусах, но все, что я понимаю, это три слова и набор цифр, которые показывают то, что я уже знал, когда впервые увидел Пайпер.

Предполагаемое отцовство: 99,9998%

***

Как только звоню в дверь, Эддисон открывает, одетая в свободную футболку, поверх розовой пижамы, её волосы собраны в простой хвост. Она выглядит измученной с тёмными кругами под глазами.

— Зубы я почистила, — робко говорит она, когда Пайпер делает паузу в крике, при виде меня, топающего ботинками. Её удивление посетителем длится всего пять секунд, после чего её лицо сморщивается, и она продолжает плакать, напрягаясь в руках Эддисон.

— Извини за грязь, на улице дождь.

— Ты здесь. Вот, что важно, — говорит Эддисон, пожимая плечами, — я надеюсь, что мои родители не испугали тебя прошлым вечером. Я удивлена, что ты вернулся.

Я бросаю на неё взгляд, говорящий ей, что я не из тех, кого легко запугать, особенно людям, решившим накормить меня и расспросить о моём статусе отношений при первой возможности. Но что-то подсказывает мне, что оставшаяся часть вечера прошла не очень хорошо. Возможно, Эддисон наконец-то рассказала им правду.

Я прохожу в ванную, ненавидя то, как я сейчас выгляжу, но ничего не поделаешь. Обычно я не хожу весь в древесной стружке и штукатурке, но это хорошая, честная работа. Важно, что я здесь. Я всегда ношу с собой сменную одежду, на случай если понадобится затусить с Кэмпбеллом, когда я в городе, приняв душ в спортзале, куда я хожу.

Когда я снимаю одежду, то неожиданно начинаю волноваться. Я не знаю, что должен сделать, чтобы помочь. Я ничего не знаю о коликах, кроме того, что они были у близнецов моей кузины, когда мы навещали их два года назад. И я едва могу вспомнить, чтобы мы тогда предпринимали. Надо было посмотреть в интернете, что делают при коликах, прежде чем ехать.

Пятнадцать минут спустя я выхожу из ванной и вижу Эддисон, лежащую на диване с подушкой на животе, и спящую Пайпер на вершине пирамиды. Она похожа на уставшего пикси на шляпке гриба. Отлично, я начинаю видеть Пайпер в сценариях Анны Геддес в своей голове (прим. Анна Геддес является одним из наиболее уважаемых и успешных профессиональных фотографов в мире, фотографирует детей в фантазийной тематике и не только).

— Ей лучше?

— Она очень устала, я думаю. Не спала весь день, даже не дремала, — зевая, отвечает Эддисон.

— У тебя есть что-нибудь пожевать? — шепчу я, ставя ботинки около двери, рядом с её туфлями и сандалиями.

— Только то, что мама оставила вчера, — шепчет она, морщась, — но мне хочется чего-то другого.

— Я могу заказать что-нибудь с доставкой. Чего бы тебе хотелось? — я сажусь на пол, рядом с диваном, не желая беспокоить Пайпер, пока она спит.

— Может пиццу? Только без цветной капусты и брокколи, — говорит Эддисон, — я думаю причина в них. Я съела салат из брокколи и клюквы вчера ночью, и затем всё началось. У бедняжки не было шанса.

— Не волнуйся. Ни один уважающий себя житель Нью-Йорка не будет заказывать пиццу с брокколи или капустой, — говорю, посмеиваясь и доставая телефон, — сыр и пепперони подойдут?

Эддисон кивает, заглядывая мне через плечо, когда я нахожу нужную пиццерию. Туда не нужно звонить, достаточно заполнить форму на сайте и следующие пять минут мы сидим в тишине, слушая шум дождя за окном.

Когда Пайпер поднимается и снова начинает плакать, я беру её и начинаю качать. Она затихает на несколько минут, оценивая моё качание, но как только я собираюсь сказать, что у меня получается, Пайпер чуть не взрывает мои барабанные перепонки визгом прямо мне в ухо. Плач и крик такой непрерывный, что я начинаю паниковать. Даже доставщик пиццы желает нам удачи, когда видит, что у нас происходит.

Для нашего первого неофициального свидания нет ни романтического сценария, ни сказочного ужина. Вместо этого мы чередуемся: один пытается комфортно устроить ребёнка с коликами, второй в это время ест. Точно как сказала Эддисон, Пайпер может затихнуть на несколько минут, но затем всё начинается заново.

— Тебе было не обязательно приходить, но я очень ценю это, — говорит она, подавляя зевок. — Жаль, но я не самая лучшая компания на вечер.

— Где Марсия?

— Она простудилась, и я отпустила её домой, — отвечает Эддисон. — Моя мама была бы здесь, как только узнала, что мне нужна помощь, но я не могу обратится к ней сейчас.

Я слышу сомнения в её голосе и вижу складку между бровей.

— Когда я ушёл, всё закончилось нормально?

Я продолжаю, когда она не отвечает, просто пожимает плечами.

— Я могу остаться, если тебе нужен отдых. Душ, сон, что угодно.

Эддисон даже не возражает. Она исчезает в коридоре, ведущем в спальню, а я остаюсь в гостиной, покачивая Пайпер. Она притихает, когда я прижимаю её, мягко гладя по спинке, расхаживая по гостиной и рассматривая фотографии в рамках. Детские фото Эддисон первого или второго класса, с короткой стрижкой и толстыми очками в темной оправе. На следующей фотографии Эдди старше, держит в руках награду, всё ещё в очках, а волосы собраны в хвост, украшенный большим бантом. На всех фото её родители сияют, а у Эддисон улыбка Моны Лизы, которая не говорит ни о чём. Каждое фото — какое-то событие, получение награды или вырезка из газеты. В одной статье она с двумя студентами, получившими самые высокие баллы в штате. Дерьмо.

Это совсем не похоже на фотографии в рамках в доме моих родителей. Конечно, есть и школьные фотографии Кейтлин и меня, но также много фотографий времен колледжа, они расположены в коллажах, которые показывают все поездки на открытом воздухе, в которых мы побывали за год. В основном это автомобильные поездки, потому что это всё, что могли позволить себе мои родители: много кемпингов, рыбалок и походов. Кейтлин всегда брала с собой одну из своих книг по биологии, но она всегда находила время, чтобы научиться заправлять леску или даже заняться скалолазанием. Мы научились веселиться, не тратя больше, чем разрешение на парковку.

Но в то время как мы все улыбаемся на наших семейных фотографиях, на фотографиях Эддисон единственная, кто улыбается до ушей, это её мать. Она так гордится своей дочерью, что я не могу удержаться от улыбки, когда вспоминаю, как она объявила, что Эддисон не замужем.

— Я выгляжу ужасно на всех этих фотографиях. Абсолютный ботан, особенно с такой причёской. Мама всегда настаивала, чтобы она сама стригла мои волосы, используя миску в качестве формы, это... смущало. Наконец она остановилась, когда папа пригрозил постричься так же. Конечно, он шутил, но это был его способ сказать ей, чтобы она перестала управлять моей жизнью, — говорит Эддисон, возвращаясь в гостиную, её волосы влажные и пахнут ванилью и апельсином. — В любом случае, моя мать повесила всё это через неделю после моего переезда. У неё есть дубликаты ключей.

— Ты не улыбаешься ни на одной.

— Я была рада, что все закончилось, и я получила сертификат или награду. Временная передышка перед следующей преградой.

— Оно того стоило?

— Благодаря этому я сейчас тут. Папа всегда советовал мне расслабляться. Жаль, это легче сказать, чем сделать. Он нечасто бывал дома, зато мама была постоянно.

— Чем он занимался?

— Он был водителем автобуса, когда я была маленькой, поэтому у него был странный график. Потом, когда я пошла в старшую школу, он стал водителем разработчиков из Манхеттена. Он всё ещё работает на них, хотя готовится уйти на пенсию.

Пока Эддисон говорит, её глаза расширяются, когда видит Пайпер, прижатую ко мне.

— Что случилось? — спрашиваю я, чувствуя беспокойство. — Я неправильно её держу?

— Всё в порядке, но посмотри на неё, — изумлённо шепчет она, — что бы ты ни сделал — оно сработало. Она спит! Господи, наконец-то она уснула!

— Не сглазь, — шепчу я, но слишком поздно. Пайпер икает и испуганно вздрагивает, просыпаясь.

Глава 13

Эддисон

Нам потребовался ещё час, чтобы уложить Пайпер спать. Несмотря на её икоту и срыгивания. К счастью после того, как её перепеленали и уложили на бок, она уснула с соской, а мы вернулись в гостиную, счастливые, но измождённые. Кто бы мог подумать, что Джордан найдёт лучшее решение, которое он вспомнил с последнего визита в Бостон к своим кузинам? О методике Харви Карпа, которую мне стоит посмотреть, когда я буду падать от усталости и недостатка сна.

— Останешься? Дождь сильный, мне бы не хотелось, чтобы в такую погоду ты был снаружи. Мы можем разложить тебе диван, — говорю я, снимая подушки с дивана, хотя Джордан ещё не дал ответ. Я действую на автомате и мне уже всё равно.

— Конечно.

Внезапно я кое-что вспоминаю и издаю стон.

— Что случилось? — спрашивает Джордан, выдвигая диван-кровать.

— Пайпер обычно кушает по графику, это значит, что она проснётся через три-четыре часа, — отвечаю я, открывая шкаф в прихожей, где храню запасные подушки и постельное бельё, — я кормлю её, и потом она может проспать до шести или даже семи утра.

Я передаю ему бельё и включаю телевизор на любимый мамин канал. Это бессознательное действие застаёт меня врасплох, но когда я выключаю, Джордан берёт пульт и включает снова.

— Ты кормишь Пайпер, когда твои родители остаются у тебя? — спрашивает он, устанавливая минимальный уровень громкости и включая субтитры.

— Нет. Они подогревают молоко, которое я оставляю в холодильнике.

— Покажи мне как это сделать, и когда она проснётся, я обо всём позабочусь. Так ты хотя бы поспишь.

Я нахмуриваюсь.

— Уверен? Ты работал весь день. И, наверное, устал сильнее, чем я.

— И что? Я её отец и я хочу помогать, — говорит Джордан, когда я с подозрением смотрю на него. — Эдди, я серьёзно. Если она привыкла, что её кормят твои родители, то не должна возразить и против того, что это сделаю я. Просто покажи мне, как ты греешь бутылочку, и я позабочусь об этом.

Я смотрю на Джордана. Не к чему придраться. Он тот тип мужчин, которые имеют в виду ровно то, что говорят. Он на самом деле покормит Пайпер, если это будет необходимо, независимо от того, насколько он устал. Он слишком совершенен, не понимаю, почему Ма так переживает из-за него.

Что с того, что он не ходил в колледж или не надевает костюм на работу? Он отец Пайпер, и не я позволю обесценить то, что он делает, хотя он весь день ломал стены, когда мог бы лечить больных или зарабатывать миллионы росчерком ручки. И я не собираюсь и дальше позволять ей винить меня или нас, что мы не смеем идти нашим собственным путём. Он только узнал, что у него есть дочь, которая очень громко плачет, но это не должно стать причиной давить на него, чтобы он женился на мне. Пятидесятые позади, никто не загоняет под венец — дробовиком.

— О чём ты думаешь? — спрашивает Джордан, и я, моргнув, понимаю, что всё это время стояла, не шелохнувшись, а он успел уже застелить кровать самостоятельно. Я не могу понять, почему он спит здесь, я слишком вымотана, чтобы здраво рассуждать. Я едва держу глаза открытыми.

— Да так, ни о чем.

Конечно, Джордан мне не поверил.

— Ты рассказала родителям? Я сегодня получил имейл с результатами. 99,9998%. Никаких сомнений. Я отец Пайпер.

— Я рада, что мы закрыли этот вопрос, — говорю я, покусывая нижнюю губу. — К сожалению, мама не слишком хорошо это восприняла. Она сильно расстроилась после твоего ухода, хотя папа считает, что она справится со временем. Я хочу сказать, она определённо справится, но сейчас она слишком злится за то, что я обманывала её.

Джордан пожимает плечами.

— Не важно, обманывала ты или нет. Я её отец и я планирую быть тут ради неё.

— Я состарюсь, но мама по-прежнему будет пытаться командовать мной. И, конечно, я позволю ей, потому что она ловко использует чувство вины, и я каждый раз попадаюсь, — я вздыхаю. Если я буду продолжать рассказывать о маме, я расстроюсь. Я могу перенести только одно испытание за ночь, а Пайпер со своими коликами использовала весь лимит. — Так, пойдём я тебе всё покажу. Я про ночную еду. Пообещай, что разбудишь меня, если она будет плакать и искать меня.

— Если она будет искать тебя, обещаю, — отвечает Джордан, — надеюсь, со временем она привыкнет ко мне.

— Конечно. Она уже дремала у тебя на руках, так что всё будет в порядке. И ты можешь взять радионяню на всякий случай. Я принесу тебе одну.

Когда я возвращаюсь в гостиную, то обнаруживаю там зевающего Джордана.

— Ты выглядишь уставшим. Ты уверен…

— Абсолютно, — говорит он, забирая радионяню с видеомонитором, — а теперь иди в постель и дай мне обо всём позаботится.

Я не жду ни секунды больше. Я чищу зубы и ныряю в кровать, оставляя дополнительный монитор напротив стола. Я не должна быть такой уставшей, но так происходит, когда ложишься спать поздно из-за мечтаний о мужчине. Какое счастье, что я могу видеть его наяву.

Я должна была сделать это, когда он впервые вернулся в мою жизнь. Особенно теперь, когда я знаю правильную фамилию. Когда я искала его в прошлом году, я по ошибке запомнила его как Джордана Андерсона, и неудивительно, что я не смогла его найти. Сейчас я знаю правильный вариант, я могу попробовать ещё раз. С правильным именем.

Я открываю социальную сеть и сразу нахожу его через Рейчел, чья страница полна их совместных фотографий, и это заполняет мой счётчик ревности. Фото разных годов, на них также присутствуют другие члены семьи. Я не могу не взглянуть на молодого Джордана, такого долговязого, с лохматыми волосами, выглядевшими на солнце рыжими. Чем старше он на фото, тем короче его волосы, а челюсть становится более квадратной. Неизменными остаются только зелёные глаза. Они выглядели счастливыми на ранних фото, любящими вечеринки, всегда в окружении друзей. Джордан всегда улыбался, кроме самых последних фото. Самое последнее было выложено два года назад, на день рожденье Рейчел, которое она подписала: «Пять лет, и я ещё жду...»

Ауч.

После этого совместных фотографий нет. На остальных Рейчел с друзьями, на нескольких — новый темноволосый парень, который обнимает её за плечи. А на следующей фотографии они вместе в бассейне на крыше дома в Сохо, бездельничая на шезлонгах с напитками в руках. На самых свежих Рейчел только с друзьями, без нового парня.

Я нахожу чуть больше фото на другой странице, на этот раз от РеБилт на официальной странице благотворительной организации. Если бы я сомневалась в истории Джордана, то сейчас передо мной были бы неоспоримые доказательства. Он выглядит счастливым, занимаясь строительством. На некоторых фотографиях его окружают дети, пока он пишет что-то в блокноте. На других он с другими мужчинами и женщинами играет в какую-то подвижную игру.

Я не должна тратить время на поиск информации про Джордана, но я так взволнована отрицанием его личности моей мамой, что мне необходимо занять свой мозг чем-то другим. Любоваться на пресс с шестью кубиками неплохой вариант. Но даже такой соблазнительный вид не может полностью меня отвлечь. Я начинаю чувствовать грусть и сожаление, что придётся написать Джордану, что мне необходимо некоторое время вдали от него. Почему? Понятия не имею. Сейчас у меня есть эти кубики. Разочарование Ма ударило по мне сильнее, чем я ожидала, и моей первой реакцией было оттолкнуть Джордана, чтобы мама была снова счастлива.

Но что будет лучше для меня и Пайпер? Не пора ли мне начать жить своей жизнью? Начать улыбаться на своих собственных фотографиях?

Я забираюсь под одеяло, тело устало, но мозг ещё активен. Мои простыни такие приятные, кровать мягкая и уютная. Но я чувствую, что чего-то не хватает.

Почему он не в кровати со мной?

***

Должно быть, я проспала больше пяти часов подряд, потому что я абсолютно не слышала плача Пайпер из-за её ночного кормления. Слишком тихо. Неожиданно я в панике подскакиваю с кровати и несусь в детскую, врезаясь прямо в грудь Джордана. Я так резко налетаю на него, что, отшатнувшись, чувствую, как начинаю падать назад, но он ловит меня за руки и удерживает в вертикальном положении.

— Ш-ш-ш! Я только что закончил её кормить, и она уснула, — шепчет он, когда я поднимаю на него взгляд. — Ты тоже сонная, Эдди.

— Ох, да, — я делаю шаг назад, смущённо проводя пальцами по волосам. У меня был сладчайший сон, в котором Джордан был в моей кровати. Я прочищаю горло. Надо сосредоточиться.

— Были какие-то сложности с бутылочкой?

Он качает головой.

— Никаких. Она была в полусне по большей части. Хорошо отрыгнула и сейчас снова спит. В котором часу она снова проснётся?

Я на минуту задумываюсь.

— В шесть или в семь?

— Сейчас около половины четвёртого, самое время вернуться в кровати и поспать, — говорит Джордан, и мы останавливаемся в коридоре, пока я произвожу расчёты в своей голове. По крайней мере, два с половиной часа. Когда подсчёт времени стал настолько важен?

Внезапно я замечаю, что Джордан одет в белую рубашку и тёмные боксёры. И он чертовски хорош в них. Когда Джордан замечает мой взгляд, он прочищает горло.

— Ах, это. У меня не было времени надеть штаны, когда я услышал её по монитору. Я не хотел, чтобы она тебя разбудила.

Я улыбаюсь.

— Всё в порядке. Прекрасный вид.

Когда слова срываются с губ, я начинаю жалеть о них. Прекрасный вид? Что, чёрт возьми, это может означать? Могу я отмотать назад?

— Поэтому ты всё ещё смотришь? — бормочет он, и я понимаю, что надо бы посмотреть ему в лицо. Но я не могу. Я должна дотронуться до него, почувствовать, что он настоящий.

— Просто… у меня давно не было парня. Я имею в виду парень-парень, а не в смысле парень как мой отец. О, чёрт, — я прячу лицо в руках. Я делаю из себя идиотку.

— Но я не просто какой-то там парень.

Я прикусываю нижнюю губу. Надеюсь, у меня не текут слюни.

— Нет, определённо нет, — наконец я сосредотачиваюсь на его лице, в его зелёных глазах отражается свет из моей спальни.

Я говорю себе перестать пялиться и вернуться в кровать, не позволив телу управлять разумом, как это случилось в день нашей первой встречи, дерзко полагая, что потом я смогу легко уйти, поняв, как я ошибалась, только спустя несколько дней. Поэтому я говорю себе, что лучше всего сейчас уйти, сделав вид, что он меня не привлекает… и я не хочу его.

Но я также устала притворяться хорошей девочкой, которой меня считает семья. Мне надоело играть по правилам, которые, возможно, сделали меня той, кем я стала, но не удовлетворяли мои личные потребности. Я устала отрицать себя и вещи, в которых нуждалась по-настоящему, из опасений разочаровать родителей, особенно маму.

Кого я подведу на самом деле, если продолжу лгать себе? Чью жизнь я проживу, и как долго это будет продолжаться?

— Эдди, скажи мне, чего ты хочешь? — его низкий голос отзывается между моих ног, — Чего ты на самом деле хочешь?

Я поднимаю на него взгляд.

— Чего я хочу? Ты, правда, хочешь знать?

— Да, — тихо отвечает Джордан, — я хочу, чтобы ты мне сказала, чего ты хочешь. Прямо сейчас. Здесь. Прекрати в себе сомневаться. Иногда просто нужно сказать это вслух.

— Я хочу, чтобы ты поцеловал меня, — выпаливаю я. — Что насчёт этого?

За долю секунды перед тем, как я беру свои слова обратно и начинаю извиняться, Джордан наклоняет голову и делает то, о чём я просила. Он целует меня. Его губы мягкие и тёплые, его руки обнимают моё лицо с нежностью. Ощущение, как будто от его прикосновения внутри меня загорается огонь. Я задыхаюсь, мои губы раскрываются, и наш поцелуй становится глубже. Моё тело прекрасно помнит этот поцелуй, даже спустя год.

Мужчина опускает руку, оставляя одну ласкать мою шею, другой спускаясь до талии, и притягивает меня ближе. Я чувствую его возбуждение напротив своего живота, и я задыхаюсь от воспоминаний, как всё может быть, если отпустить тревоги и отдаться чувствам. Я скольжу руками под его рубашку. Его кожа тёплая, и мышцы под ней дрожат.

Я отстраняюсь, переплетая с ним пальцы рук. Затем я начинаю отступать в спальню. Джордан снова притягивает меня к себе, целует жёстче, затем отступает назад и одним движением подхватывает меня на руки и несёт в спальню.

— Думаю, это один из способов сделать это, — шепчу я, когда он кладёт меня на кровать и снова целует. Мне нравится то, как он меня держит, как моё тело охотно реагирует на него. Я не хочу ждать, и через несколько минут мне удаётся снять его рубашку и стянуть боксёры. Затем я переворачиваю его, чтобы он оказался на спине.

Сегодня мне хочется исследовать его. Я хочу распробовать его вкус и его чувства. Я хочу слушать, как он кончит передо мной, как он сделал той ночью. Мы оба были так раскованы тогда, по крайней мере, я.

Джордан кладёт подушку под голову, наблюдая, как я прокладываю дорожку из поцелуев по его груди, его пальцы запутываются в моих волосах, когда я поглаживаю его член. Мне нравится его ощущать, твёрдый и гладкий, как шёлк на коже. Я пробегаю язычком по ложбинкам кубиков на его животе, и мне нравится, как его мышцы реагируют на это. Мягкое рычание срывается с его губ, когда моя рука обхватывает его ствол. Он смотрит на меня, пока я дразню языком головку его члена, прежде чем лизнуть от снования до кончика. Он облизывает губы, наблюдая за мной, двигая своими бёдрами, когда я продолжаю дразнить его своим языком, другой рукой сжимая и поглаживая яйца. Мне нравится, что он позволяет мне действовать самой, его пальцы сжимают простыни, когда я вбираю его твёрдую длину целиком в рот.

Проходит не так много времени, когда пальцы Джордана тянут меня за волосы, и он произносит моё имя.

— Моя очередь, — говорит он, садясь на кровать и подтягивая меня к себе для поцелуя. Я стону, наслаждая тем, как его язык исследует и пробует меня, как тогда.

Я наслаждаюсь ощущением, как я идеально вписываюсь в его руки, как будто создана для него. Продолжая поцелуй, он разворачивает наши тела так, что теперь я лежу на кровати, а его руки держат меня за бёдра, прижимая к простыням.

Он лижет мой живот, и я ощущаю первую волну смущения, хотела бы я, чтобы живот был таким же плоским как при нашей первой встрече.

— Ты так прекрасна, Эдди, — произносит он, как будто подсмотрев мои мысли, — отпусти себя и дай мне показать тебе, как ты прекрасна.

Когда он опускается между моих ног, я поворачиваю голову вбок и прячу своё лицо в подушки в тот момент, когда его язык пробует мой вкус, а его щетина царапает внутреннюю поверхность моих бёдер. Стон и мои бёдра поднимаются вверх навстречу ему, жаждая ощутить его язык между складочек киски, а затем как он посасывает мой чувствительный клитор. Но я также хочу, чтобы он просто трахал меня.

— Остановись, — шепчу я, и он, хмурясь, поднимает голову.

— Что?

— Я хочу, чтобы ты был во мне. Сейчас.

Когда Джордан делает движение, чтобы встать с кровати, я хватаю его за руку, чтобы остановить. Я поворачиваюсь к прикроватной тумбочке и выдвигаю ящик, где храню новую пачку презервативов.

— Достаточно?

Он улыбается.

— На сегодня более чем достаточно.

Я больше ничего не говорю, потому что Джордан берёт один. Разрывает упаковку и раскатывает презерватив по своему великолепному члену.

— Скажи мне ещё раз, чего ты хочешь, Эдди. Скажи мне это, — шепчет он, располагаясь надо мной, проводя своим членом между моих половых губ, размазывая по члену мои соки.

— Я хочу, чтобы ты меня трахнул, — выдыхаю я, ощущая, как дюйм за дюймом он скользит в меня, его взгляд не отрывается от моего лица. Я закрываю глаза от мощных ощущений, охватывающих моё тело, как прекрасно чувствовать себя заполненной им. Он выходит и снова скользит внутрь, и снова. Я начинаю задыхаться, впиваясь пальцами в его плечи. Он делает так ещё несколько раз, наши дыхания смешиваются, и мы переплетаемся друг с другом. Когда Джордан набирает скорость, я чувствую волну внутри тела, она опадает, потом нарастает. Поднимается и поднимается. Я шепчу его имя ему на ухо, с удовольствием ощущая, как его щетина трётся о мои щёки.

Когда он покусывает и сосёт чувствительное местечко между шеей и плечом, я отпускаю себя и чувствую, как меня подхватывает гигантская волна и разбивается вместе со мной. Кончая, я выкрикиваю его имя, забыв, что надо стараться вести себя тихо, но его рот накрывает мой, заглушая крики. Мгновением позже, я чувствую, как содрогается в освобождении тело Джордана, и он падает на меня.

Кроме дождя, стучащего в окна, я слышу только наше дыхание, а единственное, что ощущаю, это биение его сердца в груди, когда мы лежим, запутавшись в одеяле.

Когда Джордан открывает глаза, я не могу перестать думать, что некоторые случайные страстные ночи не должны заканчиваться единственным разом. Возможно иногда им стоит длиться побольше… например, всегда.

Глава 14

Джордан

В какой-то момент я просыпаюсь и вижу Эддисон, лежащую на боку и рассматривающую меня. Когда она понимает, что я проснулся, то застенчиво улыбается:

— Ты поймал меня.

— Поймал.

— Я думала, ты спишь, — шепчет она.

— Я спал, — позади неё на мониторе я вижу, что Пайпер спит, — но маленькая птичка сказала мне, что кое-кто, кто тоже должен спать, — не спит. Наверное, думает слишком много, как обычно.

— Я вообще-то не думала. Просто любовалась тобой.

— Ты до сих пор думаешь, — подталкивает он.

— Да.

— Итак, о чем же ты думаешь?

Она вздыхает.

— Я знаю, что сейчас худшее время, чтобы это обсуждать, но ты никогда не говорил мне, что чувствуешь по поводу того, что внезапно стал отцом.

— Ты никогда не спрашивала.

— Я спрашиваю сейчас, — говорит Эддисон, рисуя невидимые круги на моём бицепсе.

Я взбиваю подушки под головой и притягиваю её ближе, когда ложусь обратно. Это то, о чём я думал с того момента, когда Эддисон в офисе сказала мне, что забеременела, и до того момента, как я вдохнул запах дочери, такой сладкий и такой невинный. Одна только мысль об этом вызывала у меня мурашки.

— Я знаю, это клише, но кроме того, что презерватив порвался той ночью, я думаю, что все происходит по какой-то причине. Может быть, это должно было случиться... как-то мы должны были встретиться. А может, это было просто стечение обстоятельств.

— Может, урок? Не быть слишком доверчивым и не водить незнакомых женщин в свою квартиру?

— Может быть, — отвечаю я с улыбкой. Я могу сказать, что она снова в замешательстве, это видно по её лицу. Мне нравится её честность и всякий раз, когда она испытывает сомнения, она покусывает нижнюю губу. Хотел бы я знать, насколько насыщенной была её жизнь до встречи со мной «У Полли». Уходила ли она в подобный отрыв раньше?

— Мы можем проанализировать всё произошедшее, Эдди. Мы можем выдвигать гипотезы и предположения, как вы, доктора, любите, но это ничего не изменит. Я – отец, а ты мать моей дочери. Иногда не надо анализировать вещи до потери пульса. Иногда случается всякое, и тебе просто надо продолжать с этим жить. Может, в глобальном смысле всё идёт так, как и должно. Ты и я в баре, поем песни Шер и Сонни.

Она смеётся.

— Ты плохо пел, я отдувалась за двоих.

— Ты права, но я надеялся, что ты забудешь про это, — говорю я, игриво касаясь кончика её носа, — но я бы предпочёл двигаться дальше, Эдди, и надеюсь, что ты тоже этого хочешь.

Эддисон ничего не отвечает. Она только кивает и берёт мою руку, разворачивая её так, чтобы ей было легко её изучать и прослеживать линии. И когда она заканчивает с этим, начинает проводить подушечками вдоль моих пальцев. Её брови хмурятся, хотя в глазах безграничное любопытство.

— Наслаждаешься собой? — спрашиваю, и она поднимает голову, как будто только заметила, что я тоже тут.

— Мне нравятся твои руки, — отвечает Эдди, — они такие грубые.

— Это рабочие руки. Не такие как твои. Мягкие и гладкие. Нежные.

— Твои руки большие, сильные и грубые.

— Это чтобы лучше держать тебя, моя дорогая, — игриво рычу я, и Эддисон начинает хихикать, атмосфера серьёзного разговора исчезает.

***

Капли дождя за окном отбрасывают тени на её прекрасное лицо. Она скользит пальцами по моим предплечьям и бицепсам, прежде чем они останавливаются на моей груди, вырисовывая ленивые круги на моей коже.

— Мне нравятся твои грудные мышцы. Они такие твёрдые и чёткие. А ещё здесь есть волосы.

Я смеюсь.

— Что с волосами на груди? Тебе не нравится, что я не брею их?

— Нет, они мне нравятся. Их не много, но и не слишком мало, и правильный оттенок рыжего, — говорит она, пока я пытаюсь сдержать смех.

— Лучше подвинься ближе ко мне и сохраняй это положение, моя дорогая, — снова рычу я.

Она выгибает свою бровь.

— Ты серьёзно?

— А ты придвигайся и проверь.

Она наклоняется ближе, чтобы изучить моё лицо. Девушка обводит мою нижнюю губу указательным пальцем.

— Какие восхитительные губы.

— Чтобы лучше целовать тебя, моя дорогая.

Она скользит пальцем между моих губ, проводя по краю нижних зубов.

— Боже, какие замечательные зубы.

— Чтобы лучше съесть тебя, моя дорогая, — я всасываю её палец и смотрю, как она взволнованно вздыхает.

— Серьёзно? — она закусывает нижнюю губу.

— Серьёзно, — ласково произношу я, располагая её поверх своих бёдер. Эдди выглядит очень красиво, волосы распущены по плечам, её грудь полна. Я сплетаю наши пальцы и опускаю руки на кровать, чтобы она оказалась на мне, её тёплое дыхание ласкает моё лицо, а грудь прижата к моей.

— Ты очень большой и твёрдый, — шепчет она, в этот раз не оправдываясь мышцами или чем-то ещё. Она понимающе изгибает бровь.

— Чтобы лучше заниматься с тобой любовью, моя дорогая. Или ты хочешь, чтобы я выразился иначе?

— Пожалуйста, да, — она опускает голову ниже, чтобы её ухо соприкоснулось с моим ртом.

— Чтобы лучше трахать тебя, моя дорогая, — бормочу я и чувствую, как она прерывисто дышит мне в шею. — Ты бы хотела, чтобы я это сделал?

Она поднимает голову и смотрит на меня.

— Тебе нравится мучить меня?

— О, да, нравится.

— Как долго ты собираешься заставлять меня ждать?

Я отпускаю её руки, положив одну на её затылок, другой обхватываю её грудь, потирая большим и указательным пальцами сосок. Она скользит по мне бёдрами, мучая каждым движением.

Эддисон нравится, когда я беру контроль на себя, её тело реагирует на мои прикосновения, как будто это самая естественная вещь на свете. Кажется, её тело создано только для меня.

— Не слишком долго, — я притягиваю её голову к себе, начиная своё исследование с поцелуя, смешивая наше дыхание в одно целое. Эдди необходима мне как воздух, которым я дышу, и я хочу её сильнее, чем любую женщину, которые были у меня прежде. Это желание начинается с её поцелуя, поднимаясь изнутри моего живота, бушует по всему моему телу, прежде чем оседает в груди, через кожу, мышцы, кости… и превращается в потребность, которая идёт прямо из сердца.

***

Квартира погружена в тишину, и я слышу, как мой телефон вибрирует в другой комнате. Я вылезаю из кровати, беру его с кофейного столика, где оставил его лежать вчера, и сажусь на край дивана-кровати. Пять текстовых сообщений от Рейчел, все отправленные подряд с полуночи до часа ночи. И одно от папы.

Папа: Встреть меня в закусочной на углу как можно скорее.

Я протираю глаза и всматриваюсь во время, когда он это пристал. Чёрт. Сейчас только семь утра. Я хмурюсь. Разве он не сказал вчера, что я ему не нужен до обеда?

Джордан: Это может подождать немного?

Папа: Нет.

Джордан: Дай мне 30 минут.

Я быстро принимаю душ и одеваюсь. Складываю диван-кровать на место, складываю бельё и вещи, прежде чем вернуться в спальню, где Эддисон ещё спит. Накрытая одеялом, она выглядит настолько милой, что мне отвратительна мысль, будить её. Поэтому я пишу записку и оставляю её на столике, объясняя, что у меня срочная встреча, а потом я вернусь. Затем я проверяю Пайпер, которая тоже ещё спит, улыбаясь во сне. Такое странное чувство появляется в груди, когда я смотрю на спящую дочь, трепет перед крошечным существом, которому я помог прийти в этот мир, и гордость за то, насколько она прекрасна и здорова, с совершенными лёгкими, способными разорвать барабанные перепонки взрослого человека.

Поставив рюкзак на диван, я тихо выхожу из квартиры и закрываю за собой дверь. Хотя дождь прекратился, дорога ещё скользкая, и движение на Манхеттене ужасное. Я ловлю такси и оказываюсь в закусочной через 5 минут. Это одно из любимых мест отца, где можно перекусить, когда мы работаем в городе.

Папа уже внутри, одетый в обычную клетчатую рубашку и джинсы, и пьёт кофе.

— Ребёнок чувствует себя лучше? — спрашивает он, когда я присаживаюсь напротив него.

— Да, ей лучше, слава богам. Это очень тяжело, — отвечаю я, когда официант подливает кофе в папину чашку и наливает в мою.

— Ну что, как поживаешь? Что случилось?

— Рейчел в больнице, — отвечает он, — её соседка обнаружила её без сознания на диване и не смогла привести в чувство. Она запаниковала и позвонила в 911. Они считают, что она пыталась совершить самоубийство.

Я шепчу проклятья, достаю свой телефон и открываю сообщения. Все они были отправлены около полуночи.

— Мне нужно с тобой поговорить. Я должна задать тебе вопрос.

— Ты изменял мне? Ты все это время изменял мне?

— Я знаю, где она живёт и где работает. Я уничтожу её! Сучка украла тебя у меня!

— Позвони мне. Пожалуйста.

— ОБМАНЩИК!

Я кладу телефон, не в силах поверить в увиденное. Рейчел всегда была немного ненормальная, но в хорошем смысле, не пытаясь навредить себе или кому-то другому. Она была дурашливой, смешной, иногда дикой. Такой я её видел в восемнадцать лет, когда я всё-таки пригласил её на выпускной, после того как она пошутила, что я встречаюсь только с горячими девчонками. Горячими? Она была такой же горячей, как и они, но я вырос рядом с ней. Наши семьи дружны.

Вместе с Кэмбпбеллом мы тусовались вместе каждый день. Её всегда приглашали к столу. Она расцвела со времён детской неуклюжести, и я всегда общался с этой потрясающей женщиной, которая заставляла меня смеяться, пока шутки не перестали быть смешными.

И последняя определённо не смешная.

— Что произошло? — спрашивая, я закрываю приложение и откладываю телефон. Должно быть, Рейчел отправила мне сообщение примерно в то время, как выпила таблетки.

—- Снотворное и водка, я думаю. Так сказала Лорен, — отвечает папа. Лорен одна из лучших подруг Рейчел и её соседка.

— Врачи держат её под наблюдением, хотя Рейчел настаивает, что это был несчастный случай. Что она не поняла, что приняла больше, чем следует.

— Как можно не понять, что ты берёшь больше таблеток, чем положено?

— Когда ты глотаешь их ежедневно, — говорит папа. — Я думал, ты уже знаешь, Джори.

Я знаю про таблетки, которые ежедневно принимала Рейчел, с тех пор как мы стали встречаться. Кроме её витаминов были таблетки для сна, от беспокойства и депрессии, и от всего на свете, что может болеть: от повреждённого при игре в волейбол плеча или хронических болях в шее и спине от долгого сидения за компьютером.

Я часто просил её обратиться за помощью к специалистам, чтобы справится с перепадами настроения. В одну минуту она была счастлива, а в следующую уже рыдала у меня на руках. Я далеко не идеален. Я простой парень, который делит вещи на чёрные и белые. Семь раз отмерь, один раз отрежь. Я практичный. Бог знает, сколько раз я пытался понять женские эмоции. Я пять лет имел дело со сменой её настроения, и я покончил с этим.

В то же время, я никогда не слышал, чтобы Рейчел говорила что-то о том, чтобы навредить себе. Она импульсивна, да, у неё бывают взлёты и падения, но вредить себе? Нет, это не та Рейчел, которую я знал в детстве.

— Прошло больше года с тех пор как мы были вместе, пап. Мы расстались, помнишь? Я двигаюсь дальше. Я не могу нести ответственность за неё вечно, — говорю я, потирая подбородок, понимая, что мне очень надо побриться и поспать.

— Рейчел убеждена, что ты изменил ей, Джори, — отвечает папа. — Она размышляла над временем, когда ты порвал с ней и когда ты переспал с тем доктором. Она думает, что ты изменял ей с Эддисон всё время, когда был с ней, и что все ночи, когда ты говорил, что тусишь с Кемпбеллом, ты на самом деле проводил с Эддисон.

Я почти смеюсь вслух.

— Это она тебе все рассказала?

— Нет, она рассказала Гасу, поэтому у нас сейчас натянутые отношения, потому что он уверен, что его дочь попала в больницу из-за тебя, — папа поднимает руки вверх, когда я пытаюсь возражать. — Я знаю, что она – не твоя забота. Я просто рассказываю тебе, что мне сказал Гас. Она его дочь, поэтому он верит ей. Но ты мой сын…

— Я не обманывал её, папа. Клянусь.

— …и я верю тебе, — продолжает он — Теперь я понимаю, почему ты уехал на другой конец света. Я не мог понять этого тогда, особенно когда у нас была работа на весь год, а ты ушёл из мастерской. Но сейчас я понимаю. Ты говорил, что тебе нужно время подумать. После того шоу, которое она устроила в Вестчестере, это чудо, что мадам Карнавон всё ещё рекомендует нас своим друзьям. Сейчас, когда мы выиграли тендер на Верхнем Вест-Сайде, не хотелось бы его провалить ни коим образом. Это наш крупный заказ на большой срок.

— А другая работа, которую ты делал вместе с Гасом? Там что? — спрашиваю я. Последнее, что я слышал, было ещё три проекта, которые они собирались выполнить вместе с Гасом. Жаль, если эта ситуация разрушит их дружбу, но я не могу нести ответственность за действия Рейчел.

Папа пожимает плечами.

— Не знаю, но та, что есть – придётся пока как-то обходиться без Гаса, пока всё не уляжется.

— А как это уляжется? Я не собираюсь возвращаться к Рейчел, папа. Эддисон и Пайпер у меня на главном месте.

Он кивает и делает глоток кофе.

— Никто и не просит тебя возвращаться к ней, больше не просим. Тогда я верил, что вы – прекрасная пара, и вместе с мамой мы советовали тебе попробовать. Мы думали, что вы слишком молоды и нуждаетесь в толчке в нужную сторону. Но я не хочу видеть тебя вернувшимся к Рейчел в результате этих манипуляций, — отвечает папа. — Однако, как ты правильно сказал, у тебя теперь есть ребёнок и женщина, с которой тебе нужно быть, чтобы вы попытались стать, по крайней мере, хорошими родителями для вашей дочери, если не сможете создать пару. Кстати, я вспомнил, мама просила передать тебе, чтобы ты пригласил её к нам на обед. Её и, конечно, ребёнка, как только она будет готова. Вы уже получили результат?

Я кивнул.

— Я жду, когда он придёт по почте, но у меня есть электронная версия.

Папа улыбается.

— Всё хорошо, правда? Она твоя?

Когда я киваю, папа вздыхает с облегчением.

— Твоя мама определённо захочет с ними встретиться с ближайшее время.

— Я передам Эдди.

Мы не говорим некоторое время. Официант возвращается, чтобы наполнить наши кофейные чашки и спрашивает, готовы ли мы сделать заказ. У меня больше нет аппетита, но папа заказывает для нас обоих. Он настаивает, что я буду голоден позже, если не поем сейчас. Он будет практичен, даже если мир будет рушиться вокруг нас. Но это касается не только моего мира. Хоть он и не говорит, действия Рейчел затронули и его мир.

Гас Каловей – деловой партнёр отца вот уже двадцать пять лет. Они лучшие друзья и наши семьи тесно связаны. Когда мы стали встречаться с Рейчел, наши семьи стали ещё ближе. Все, кроме меня, были уверены, что мы скоро поженимся. Пять лет отношений, а я всё ещё не был готов, хотя Рейчел уже выбрала кольцо и платье. В конце концов, она ждала пять лет и устала ждать. Я всё ещё не делал ей предложение, и она делала столько намёков, сколько могла.

Я так и не сделал ей предложение. Вместо этого я рассказал ей, что думаю о том, чтобы присоединиться строительству школ и больниц в Азии. Я накопил достаточно денег, чтобы оплатить поездку, а одна из наших клиенток, Конни Карнавон, оказалась членом совета директоров, и она ускорила весь процесс — разрешение на работу и получение визы. Рейчел потеряла рычаги, столкнувшись с Конни, перед парнями и мной, и я решил послать всё к чёрту, и покинул страну. Меня не волновало, выглядело ли это бегством, но я думал, может нам надо побыть на расстоянии, перед тем как я решу для себя главный вопрос. Может, это очистит мой разум, и я пойму, как хочу жить дальше.

Я никогда не чувствовал такого облегчения, как в тот момент, когда самолёт покинул аэропорт и приземлился в Маниле – первой остановке. На третий день я выключил телефон, после того как получил дюжину сообщений от Рейчел, с просьбами вернуться и извинениями за то, что изводила Конни. Плата за роуминг не была дешёвой, поэтому я не мог оправдать просмотр её сообщений, чтобы услышать свою семью и друзей. Поэтому я выключил его и купил местный номер, как и советовал руководитель группы. Местный номер означал отсутствие роуминга, а в моём случае ещё и отсутствие сообщений с мольбами от Рейчел.

Это также означало отсутствие сообщений от Эддисон, которой пришлось пройти всю беременность одной.

Глава 15

Эддисон

Я проснулась в тот момент, когда услышала, как закрылась входная дверь, сев и потерев глаза, увидела записку Джордана на тумбочке.

У меня срочная встреча. Вернусь, как только смогу. Джордан.

Стоит признаться я немного запаниковала, подумав, что он просто встал и ушёл. Однако его рюкзак всё ещё у дивана, кровать собрана, а подушки и бельё аккуратно сложены. Он аккуратный, и мне это нравится. Остаётся надеяться, что он не возражает, что мне приходится нанимать уборщицу, чтобы поддерживать свою квартиру в приличном состоянии. Может я и училась на отлично, но порядок — не самая сильная сторона доктора Роу. Я никогда не говорила, что идеальна, но Джордан близок к совершенству. Сексуальный как дьявол, с золотыми руками, ещё и чистюля.

Боже, никто не совершенен.

Пока Пайпер спит, я принимаю душ и когда слышу по монитору, что она просыпается, уже заканчиваю одеваться. Она обычно агукает пару минут, пока я стою рядом с её кроваткой. Она уже пытается разговаривать со мной, издавая милейшие звуки, двигая ручками и ножками. У неё только пучок рыжих волос на макушке, но я всё равно считаю её самым красивым ребёнком на свете.

Наконец я беру её из кроватки, и мы готовимся начать день. Минутой позже, когда я кормлю её в тишине, я нахожусь в состоянии полнейшего блаженства. Эндорфины текут свободно, и я чувствую болевые ощущения в местах, в которых давно ничего не ощущала или с момента последнего секса — с Джорданом год назад. Как будто я витаю в облаках. Кружится голова и заставляет сердце биться быстрее, моя женская суть удовлетворена, а бёдра сжимаются при каждой мысли о Джордане и всём, что мы творили прошлой ночью. И да, мы делали так много…

«Черт, Эдди, остановись. Ты ведёшь себя как подросток. Возьми себя в руки».

Могу ли я? Я завелась от похоти и хочу погрузиться в свои фантазии, перед тем как встать и стать «взрослой» на весь день. Я едва могу связно размышлять. Но кого, к чертям, это беспокоит?

Мама бы не одобрила.

Пайпер агукает, и я улыбаюсь, поглаживая её щёчки тыльной стороной пальца.

«Ох, малышка, однажды ты поймёшь. Может, когда тебе будет тридцать и твой папа позволит тебе встречаться с мальчиками».

Мой телефон начинает звонить. Это Ма. Когда я нажимаю «ответить», я с облегчением понимаю, что она ещё разговаривает со мной.

— Привет, Ди, мне надо знать дату крещения Пайпер, — строго говорит она, — мы не можем больше его откладывать.

— Ма, ей только десять недель. И сейчас раннее утро. Даже не девять, — я останавливаюсь, — подожди. Это значит, что ты больше на меня не злишься?

— Как я могу на тебя злиться? — спрашивает она. — Ты моя единственная дочь и я слишком сильно тебя люблю. Ты достаточно взрослая, чтобы принимать собственные решения.

— С тобой папа говорил?

— Это имеет значение? — она уходит от ответа, и я понимаю, что папа с ней говорил. Иногда люди думают, что он чересчур спокойный, позволяя маме творить всё, что ей вздумается, но это не так. Он тихий человек, но он всегда знает, как успокоить маму.

— Так, скажи мне число или я всерьёз разозлюсь, если ты этого не сделаешь.

Я хихикаю, представляя, что мама сдерживает смех на другой стороне трубки.

— Мама, почему бы тебе просто не заглянуть в церковный календарь и мы решим когда? Ты сейчас там?

— Я только вышла со службы и пока я тут, я зайду за календарём.

— Хорошо, просто не назначай дату сама. Джордан тоже должен участвовать в принятии решения вместе со мной.

— Я понимаю. Но не заставляй меня ждать слишком долго, — говорит она, — у Пайпер уже трое крёстных ждут этого события (прим. на Филиппинах есть традиция, когда крестных может быть больше двух).

Я вздыхаю. Неплохо бы действительно наконец-то решить, кто будет крёстным Пайпер, но список маминых родственников и друзей довольно длинный. У меня их десять. Спишем это на культуру. Но это много значит для моей мамы.

— Просто возьми календарь, и мы решим, — отвечаю я. Моё блаженное состояние пропало, и мне жаль, что это случилось так скоро. Но я также понимаю, что мама ожидает от крестин. Я выросла католичкой, хотя и не практикую служение, но ещё помню, что от меня ожидается. Даже если бы я хотела сделать, как меня просят, жизнь моя изменилась с появлением в ней Джордана. Месяц назад я бы с готовностью назначила дату, но сейчас Джордан тоже должен в этом участвовать и быть на фотографиях.

— Хорошо, я собираюсь побеседовать с церковным секретарём, чтобы мы, по крайней мере, запустили процесс, — говорит она и затем напоминает, что моя очередь привести к ним Пайпер в субботу.

«Оставь это маме и позволь себе пощупать реальность», — бормочу я, кладя телефон на кофейный столик. Как карнавальное шествие, которое заканчивается слишком быстро, я возвращаюсь в реальный мир. Но когда я смотрю на милую Пайпер и её сладкую улыбку, я понимаю, что оно того стоит.

***

Джордан возвращается примерно через пятнадцать минут, когда Пайпер уже сидит в своей качалке, одетая с белое платье с передничком с принтом из сердечек и цветочков. Он принёс для нас завтрак из закусочной: шпинат, омлет с ветчиной и сыром, нарезанную клубнику для меня и стейк с бисквитом и соусом для него. Хотя Джордан пытается казаться весёлым, когда помогает мне накрывать на стол, могу сказать, что что-то его тревожит.

— Всё в порядке? — спрашиваю я, когда он поднимает Пайпер вместе с качалкой и располагает её рядом со столом. Она счастливо булькает, держа в руках свою любимую игрушку: пурпурного пищащего осьминога.

— Я встретился с отцом, он рассказал, что Рейчел в больнице.

— О, боже! Она в порядке?

Он садится напротив меня.

— Сейчас — да. Возможно, она пыталась убить себя, я пока точно не уверен, потому что она никогда раньше не пыталась причинить себе вред. Но прошлой ночью она приняла снотворное и запила его водкой. Не достаточно, чтобы убить себя, но достаточно, чтобы её соседка начала паниковать и вызвала 911.

— Ты уже говорил с ней?

— Ещё нет. И я не уверен, что стоит это делать. Ведь она уверена, что я изменял ей с тобой.

— Безумие. Я думала, вы уже расстались, когда мы с тобой встретились.

— Именно. Но почему-то она уверена, что я ей изменял, — говорит он.

— Ох. Что ты планируешь предпринять?

— Я подумаю об этом после еды. Я слишком голоден, чтобы размышлять о серьёзных вещах.

***

Сообщения Рейчел, отправленные во время принятия снотворного, пугают, особенно то, в котором они пишет, что уничтожит меня. «Как именно она планирует это сделать?»

— Думаешь, она серьёзно попытается сломать меня? — спрашиваю я, когда мы садимся на пол, чтобы понаблюдать за игрой Пайпер.

— Я бы не исключал такую вероятность, Эдди. Прости, что втянул тебя в это. Ты этого не заслужила.

— Не ты присылал угрозы, Джордан. Это она. Поэтому не тебе следует извиняться, — говорю я. — Извинения будут означать, что ты сожалеешь о том, что произошло между нами.

Он удивлённо смотрит на меня.

— Я ни о чём не жалею. А ты?

Я качаю головой.

— Нет, но мне жаль, что я лгала всем про нас и говорила, что воспользовалась банком спермы. Вот о чём я жалею. И только об этом.

Он наклоняется ко мне и дарит лёгкий поцелуй в губы. Всё между нами было слишком идеально. Конечно, должно было что-то случиться. Его бывшая девушка и ложь, которая может обернуться, против меня.

— Может ли она как-то это выяснить? — спрашивает Джордан.

Несколько минут я покусываю нижнюю губу.

— Это не то, чтобы я написала в официальной биографии, если ты об этом. Это только для друзей и коллег.

— Под коллегами ты имеешь в виду людей, с которыми работаешь? — спрашивает он. — Докторов и медицинский персонал?

Я киваю.

— Да.

— Длинный список, Эдди.

Я чувствую, как в груди у меня всё сжимается. Он прав. Список велик. Он включает докторов, медсестёр, которых я встречала в больнице, в которых мои пациенты обслуживались. Персонал тоже. Я перестала работать за две недели до родов и все они считали, что я воспользовалась донорской спермой. Это была моя легенда.

Внезапно, я больше не хочу говорить про Рейчел. Я ни о чём не хочу говорить. Я хочу спрятаться в пещере или в раковине. Может притворится, что мы ещё в постели и всё происходящее просто дурной сон.

***

Джордан проводит с нами ещё полчаса, а затем отправляется в мастерскую в Астории, взять вещи, которые понадобятся ему для встречи с архитектором. Мы не обсуждаем ситуацию с Рейчел, все слова уже сказаны до завтрака.

Он не уверен, сможет ли приехать вечером, но точно приедет, если будет мне необходим. И это очень сложный момент. Нет необходимости, чтобы он приходил, но я хочу, чтобы он был рядом. В то же время, я хочу, чтобы он пришёл, потому что тоже хочет этого, а не потому, что должен. Я такая жалкая. Я знаю Джордана совсем не долго, но уже дважды переспала с ним. Я не должна нуждаться в нём.

И после того, что случилось с Рейчел, бедный парень выглядит ошеломлённым, особенно от того, что его обвиняют в измене. Очевидно, что она не небезразлична Джордану, но уверена, что он ещё не готов говорить об этом. Да и что он может сказать? Если он неравнодушен к ней, что он сделает? Вернётся к ней?

Мысли в моей голове несутся с бешеной скоростью, мне пора взять себя в руки и посмотреть в лицо реальности.

— Если понадобится, я позвоню тебе, — говорю я ему у двери. Пора заняться работой, которую я могу выполнять из дома.

Всё утро я никак не могу сосредоточиться, смотрю на экран компьютера, но ничего не вижу, мой мозг крутит и вертит всё, что произошло между нами ночью и то, как может повернуться моя карьера, если вся правда всплывёт наружу. Нарушила ли я какие-нибудь этические принципы, когда врала про беременность? Даже получив копии контрактов, я не могу сосредоточиться на деталях. Я не могу ни на чём сосредоточится, кроме Джордана и того хаоса, в котором мы оказались.

Но я беспокоюсь о Рейчел. Когда мы впервые встретились, нельзя было ошибиться с её шоковым выражением лица, когда она соединила дважды два, увидев Джордана, Пайпер и меня перед собой. Интересно, мешала ли она раньше снотворное с алкоголем, убийственная комбинация. Мне это не нравится. Если она хотела привлечь внимание Джордана, то ей это определённо удалось. За завтраком он не мог думать ни о чём другом.

Пока Пайпер дремлет на дневной прогулке, я решаю зайти на страничку Рейчел, может там есть какие-то записи о госпитализации. Я предполагаю это, потому что когда она встречалась с Джорданом, она вещала об этом всем. Может, она написала, что с ней уже всё в порядке.

Если я ожидала найти что-то связанное с её поездкой в больницу, я ошибалась. Вместо этого я вижу свою рабочую фотографию, и я застываю там, где стою.

Эта сцучка, которую трахал Джордан, понесла ребёнка!!! Как ты смеешь ИЗМЕНЯТЬ мне с этой давалкой? Мы были счастливы 5 лет, и ты ИЗМЕНЯЕШЬ мне с этой СЦУКОЙ!

Сучье имя — Эддисон Роу. Она работает в Ассоциации нефрологов…

Я не читаю дальше. Я не могу. Слова расплываются перед глазами, но я вижу, что там ещё написано. Она называет Пайпер, мой офис и каждый филиал больницы, которые я обслуживаю, включая Миллер Женераль. Моё лицо бледнеет, и слёзы начинают катится из глаз. Я заставляю себя посмотреть на время публикации и обнаруживаю, что пост был выложен восемнадцать часов назад, около полуночи. Было ли это тогда, когда она принимала таблетки?

«Подумай, Эддисон, важно ли то, когда она это написала?»

Я проверяю комментарии к её записи. Некоторые друзья сочувствуют ей, другие советуют успокоиться и обсудить всё наедине. Некоторые сказали, что знают меня.

ОМОЙБОГ! Я знаю её! Она училась вместе с моей тётей. И она старая. Старуха. Не думала, что Джордан трахает старых уродливых сучек.

Я вижу другой комментарий, отправленный тридцать минут назад, одним мужчиной по имени Кэмбпбелл, который говорит Рейчел удалить пост и что он пожаловался на неё.

Ты раскрываешь персональные медицинские данные. Удали НЕМЕДЛЕННО!

Проходит немного времени, и моя бравада пропадает и это ранит меня — унижение следует за чувством стыда.

«Все в курсе».

Звонит телефон, и когда я поднимаю трубку, то слышу чей-то голос.

— Сука, — говорит женщина на другом конце линии, — иди с миром и найди своего собственного мужика.

Все вокруг внезапно кажется таким далеким, как будто меня выдернуло из моего тела и я зависла над коляской Пайпер. Этого не может быть. Как кто-то может уничтожить нажатием кнопки всё, над чем я так долго трудилась? В голове слышится голос мамы… или это мой?

«Что они скажут, Ди, когда правда выяснится? Как кто-то может тебе доверять?»

Глава 16

Эддисон

Следующие три дня я не выхожу из квартиры. Даже Марсия волнуется, но ничего не говорит. Она продолжает убирать квартиру, как и всегда и позволяет мне часами зависать перед ноутбуком.

Я не отвечаю на звонки, даже Джордану. Он прислал мне несколько сообщений и несколько раз извинялся за то, что Рейчел написала в соцсетях, как будто бы это была его вина. Надо бы поговорить с ним, но я не могу. Не сейчас. Я слишком расстроена, чтобы мыслить рационально и слишком параноидальна, чтобы позволить кому-то увидеть меня в таком состоянии. Эддисон Роу не так легко уничтожить, даже когда внутри она разваливается.

По крайней мере, его друг Кэмпбелл заставил удалить пост и заблокировать аккаунт Рейчел. Я была почти в экстазе и случайно подружилась с ним.

К сожалению, Рейчел не остановилась на этом. Может, она сделала это в то же время, когда публиковала пост, но она разослала на каждый сайт, посвящённый отзывам о врачах, одинаковое сообщение:

Доктор Эддисон Роу — дешёвка. Она отбила моего парня, заделав ребёнка, потому что никто не хочет трахать эту сцуку.

…или что-то в этом роде. По крайней мере, она могла бы не называть меня самкой собаки, правда правильное написание не включает в себя букву «Ц», насколько я знаю. Хотя, могло быть и хуже, она могла написать это слово правильно.

Вы можете думать, что эти сайты модерируются, но бывают и открытые. Некоторые сайты убирают неподходящий контент довольно быстро, на других же это занимает день или два. Коллеги звонили в офис узнать, всё ли в порядке. Некоторые рассказывали Кэти, что думали, что я была в банке спермы, таким она отвечала, что это не их дело.

Если кто-то из друзей Ма и видел пост, то никто ей не сказал, поэтому она ещё не звонила. Возможно, я чего-то ещё не знаю. И это хорошо, потому что это позволяет мне остаться дома и погрязнуть в страданиях. Я не знаю, что бы Ма сделала, если бы узнала. Наверное, выследила Рейчел и слетела с катушек. Последнее, что мне сейчас надо, это вызволять маму из тюрьмы.

На третий день, мы с Пайпер всё ещё закрываемся от мира в квартире. Она взбешена весь день, поэтому я всё же решаюсь собраться на прогулку. Нельзя дать Рейчел победить.

Когда мама звонит, я нахожусь на Хай Лайн. Я не протестую, когда она напоминает мне привезти Пайпер на выходные. Она выражает надежду, что я приеду вместе с Джорданом, чтобы правильно его представить. Я просто соглашаюсь, что мы приедем вместе, хотя на самом деле я не могу гарантировать присутствие Джордана. Я всё ещё слишком расстроена, даже если это не его вина.

Мой телефон вибрирует, когда я захожу в квартиру, и я решаю игнорировать его, потому что думаю, это одно из надоевших сообщений от друзей и сочувствующих Рейчел, но решаю взглянуть. И я рада, что решаюсь, потому что, когда я смотрю на экран телефона, я не могу сдержать улыбку.

Мы только что закончили. Где ты? Нам надо поговорить.

Харлоу однажды показывала мне деревянную шкатулку, которую для неё сделал Дэкс, на которой была выжжена цитата о том, что она его луна и звёзды, создающие для него ночное небо. Я могу видеть это в том, как они держаться за руки, когда заходят в помещение, он — солнце, она — его луна. Когда Харлоу подходит ко мне, чтобы обнять нас с Пайпер, я вижу её внутреннее сияние. Она вся сияет так, что я чувствую ревность.

Почти в сорок лет она наконец-то нашла настоящую любовь, я в свои тридцать четыре надеюсь, что тоже ее нашла, хотя слишком рано судить, особенно, когда я не разговариваю с Джорданом и мы знакомы небольшой отрезок времени.

Но разве Харлоу не была знакома с Дэксом всего две недели, когда возвращалась в Нью-Мехико беременная их близнецами? По прошествии двух лет у них всё идёт отлично, значит, для нас с Джорданом тоже есть надежда, надо только разобраться с Рейчел.

— Я узнала, что случилось с Конрадом, это ужасно, — говорит она, когда Дэкс быстро обнимает меня. Он одет в джинсы и свободную рубашку, которая обтягивает его плечи. Его аккуратно подстриженная борода делает его немного старше, но глаза молоды и напоминают цвет неба Нью-Мехико в день их свадьбы. Тогда я была уже на третьем месяце беременности и уже рассказывала истории о донорах.

Всякий раз, когда они навещают меня, они оставляют обувь у двери.

— Мы принесли немного зелёного чили и несколько блюд от Наны, — говорит Дэкс с коробкой в руках, — попробуешь вместе с новым парнем.

Я смотрю ему в глаза, а Дэкс делает вид, что не замечает моей реакции. Он спокойный, это точно.

— Мне нужно убрать еду в холодильник, есть у вас тут такая штука?

— Ещё бы. Если бы не было, его стоило бы приобрести, — я направляю его к кухонной стойке, он ставит коробки на стол и быстро обнимает меня, прежде чем посмотреть на Пайпер.

Вместе с Харлоу они смотрят на неё несколько минут, пока Харлоу на протягивает к ней руки.

— Можно я обниму её?

— Конечно, — говорю я, протягивая Пайпер.

— Ох, к этому детскому запаху так легко пристраститься, — говорит она, смеясь, зарываясь носом в одеяло Пайпер. — Не могу насытиться, она такая восхитительная, Эдди!

— Будь осторожна, ми вида. А то вернёшься в Таос беременной, — говорит Дэкс, ставя контейнеры в холодильник (прим. mi vida — исп. моя жизнь).

Харлоу закатывает глаза.

— Не верь ему!

— Как долго вы останетесь в городе?

— Три недели, — отвечает она, — мы прилетели с близнецами и Наной, которая не хотела быть вдали от нас так долго. Они сейчас с Даниелем.

Даниель Дрексель — отец Дэкса, владеющий инвестиционной фирмой в Финансовом районе. Другая причина, по которой Харлоу задерживается так долго, заключается в том, что мы исследуем возможность внедрения диализных аппаратов в практику. Это будет означать расширение, которое требует финансовых затрат.

— Не возражаете, если я сделаю несколько звонков? — говорит Дэкс, держа трубку, которая уже вибрирует. — Это моя неделя работать в шоуруме.

— Это значит, что всю неделю мне придётся делить его с другими, — произносит Харлоу, надувшись.

— Это всего лишь неделя, ми амор, зато остальная часть года твоя (прим. mi amor — исп. моя любовь).

— Чувствуй себя как дома, Дэкс. У меня в холодильнике есть пара банок пива, если хочешь, — говорю я, прежде чем спросить Харлоу, что она будет пить, но она качает головой.

— Кто же твой новый парень? — спрашивает Харлоу, когда Дэкс в наушниках начинает разговор по телефону. — Девушки в офисе не переставая болтают про него.

— Джордан.

— Да, Джордан. Какая-то женщина обвиняет тебя в том, что ты с ним спишь, это про него? Он отец Пайпер? Я думала, что ты собиралась воспользоваться донором.

Когда я смотрю на Харлоу, то понимаю, что не могу скрывать от нее правду. Она была врачом столько, сколько я себя помню. Когда она и Конрад искали доктора, чтобы передать медицинскую практику, она вспомнила обо мне и попросила представить резюме. Она доверяла мне достаточно, чтобы нанять меня, молодого специалиста.

— Я солгала, — смущенно отвечаю я. — Я никогда не переступала порога банка спермы. Я встретила Джордана в Квинсе, и мы провели вместе одну ночь, за два дня до того, как он покинул страну, чтобы строить школы в Юго-восточной Азии. Только я не знала об этом тогда, когда в панике пыталась связаться с ним и у меня не получалось. Я испугалась и поэтому стала всем врать. Когда он появился в офисе, в тот день я увидела его впервые с той ночи.

— А как его бывшая девушка узнала подробности про вас? Он ей рассказал?

— Нет, это длинная история. Она работает в клинике, куда мы с Джорданом пошли сделать тест на отцовство. У неё был доступ к документам.

— О, нет, — стонет Харлоу.

— Теперь она убеждена, учитывая возраст Пайпер, что он изменял ей.

— Просто восхитительно. Вот значит, где собираются все мошенники и фальшивые статьи. Многие удалены, но это уже не изменить.

— Да, она распространила одно и то же по всем соцсетям, обвиняя его в измене, она называла меня всякими словами и перечислила клиники, где я работала.

— Очень необдуманно. Анонимные обзоры на сайтах это одно, а раскрытие личной информации — совершенно другое. Надеюсь, у вас есть скриншоты, — говорит Харлоу, качая головой. После чего она продолжила строить смешные рожицы для Пайпер, которая ещё не решила, что делать с женщиной, держащей её, но пока спокойно продолжая сосать соску.

— Я делала скриншоты до того, как записи убрали, — вздыхаю я. — Харлоу, мне очень жаль, что я принесла это в клинику.

— Ты ничего не принесла в клинику, даже не думай переживать об этом. Бывали вещи и похуже, — говорит она. — Если тебя это утешит, то мы проследим, чтобы все посты были удалены, у нас есть веб-мастер, который сможет проследить за этим. Я также рекомендую подать на неё в суд за нарушение конфиденциальности. Ты уже связывалась с адвокатом?

— У меня есть несколько контактов, — но я была слишком занята, жалея себя.

— Тогда я рекомендую тебе моего. Или юридическую фирму, которая занималась моим делом в прошлом году. «Чемберс, Мейнард и Липман». В следующий раз поделись со мной, Эдди, чтобы тебе не пришлось нести весь груз в одиночку. Ладно? Я не имею в виду, что ты планируешь ещё раз залететь с одной ночи, но мало ли что в жизни бывает.

— Вот не знаю, мне по горло хватает происходящего, — улыбаюсь я перед тем, как снова стать серьёзной. — Но есть еще одна ведь, которая меня беспокоит.

— Что?

— На следующее утро, после того как она разослала все эти посты, она оказалась в отделении неотложной помощи. Её соседка обнаружила её без сознания. Я думаю, что она ошиблась с дозировкой снотворного и алкоголя.

Харлоу задумывается на несколько мгновений.

— Иногда люди не помнят того, что они делали. Они лунатизируют, делают глупости, попадают в аварии. И всё это не просыпаясь, — она делает паузу. — Не пойми меня неправильно, Эдди, я не пытаюсь оправдать её действия, но предлагаю другой взгляд на проблему.

Я киваю, вздыхая.

— Я просто не хочу предъявлять иск кому-то, кому самому нужна помощь. Я знаю, что, как врач, она нарушила мои права, но я бы хотела, чтобы она сначала получила медицинскую помощь, — я сухо хихикаю. — Звучит неубедительно, да?

— Нет, просто ты ведёшь себя как доктор. Первая заповедь: не навреди. Наша клятва, — она делает паузу, — но не в ущерб закону.

— А что насчёт клиник? Как ты считаешь, у меня проблемы? Ты же помнишь, такие как Джен Миллер очень чувствительны к подобным вещам.

Харлоу издевается.

— Это не этическое нарушение с твоей стороны, это твоя личная жизнь. Что они сделают? Составят несколько фиктивных отчетов о производительности, чтобы уволить тебя? И ради чего? Чтобы жить как обычный человек? Мы не ходим по воде, Эдди. Они должны понять это.

— Спасибо, Харлоу, — тихо говорю я, — я просто схожу с ума последние два дня. Никогда раньше не сталкивалась с подобным.

— Так всегда и бывает, — говорит она, — а как он?

— Я не знаю. Не говорила с ним.

Она хмурится.

— Почему?

— Не знаю, что сказать. Последние три дня я слишком злилась и не выходила никуда, я обвиняла его. Потому что мне надо было на кого-то свалить вину, хотя это не его ошибка, а его сумасшедшей бывшей.

— Ты ничего с этим не поделаешь. Позволь юристам позаботится о ней, а сами сосредоточьтесь на личных делах. Не забывай, Эдди, он всё ещё отец Пайпер и у него есть право видеть её, даже если ты больше не хочешь видеть его или говорить с ним, — говорит Харлоу. — Он тебе нравится?

Я не сразу отвечаю. Её вопрос простой. Не понимаю, почему я всегда всё усложняю. Я просто боюсь признаться, что влюбилась в человека, которого знаю всего десять дней. Одиннадцать, если считать первую ночь тоже.

— Это простой вопрос, Эдди. Либо он тебе нравится, либо нет, — смеётся Харлоу.

— Мне он нравится, и думаю, в это и проблема. Он идеальный, и мы ладим. Это слишком хорошо.

— И что не так? — спрашивает Харлоу. — Он что, гей?

— Нет!

— Бисексуал?

— Нет!

— …не то чтобы в этом было что-то неправильное, но если он такой великолепный, как о нём рассказывали в офисе… и он отец этой маленькой принцессы, что не так с ним? — спрашивает она.

— Я просто напугана. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Мы движемся слишком быстро. Я не могу перестать думать, как мало мы знакомы, — говорю я, едва в состоянии поверить, что рассказываю кому-то свои самые глубокие личные чувства.

— И что? Я была знакома с Дэксом примерно столько же, иногда время не важно, когда дело доходит до… отношений. Важнее то, что происходит в них. Обычно это то, что не измеряется линейкой или шкалой, — Харлоу делает паузу и касается моего предплечья. — Это нормально бояться, Эдди. Но иногда надо отбросить осторожность и сделать этот прыжок веры, даже если есть сумасшедшая бывшая подружка. Точно тебе говорю, потому что я имела дело с подобным.

— Сожалею об этом, это было ужасное время.

Каждый в офисе тогда прополоскал её имя в сплетнях.

Харлоу качает головой, а Пайпер делает большой зевок и закрывает глаза.

— Не надо. Это уже в прошлом. У меня есть Дэкс и близнецы. Я знаю, что скажу банальность, но следуй своему сердцу. Не всем так везёт, не упусти свой шанс. И ты удивишься тому, что обретешь.

Когда Харлоу говорит, я вижу счастье на её лице, когда она смотрит на Дэкса, и он улыбается ей в ответ, согласно кивая. Между ними есть такое понимание, о котором я могу только мечтать, как будто они преодолели вместе худшие времена и стали единым целым.

Это время для меня и Джордана? Так скоро не узнать. Как можно узнать кого-то за десять дней?

Я никогда не верила в любовь с первого взгляда, но это было до того, как он сел рядом со мной в баре, до того, как мы вместе спели песню, и после он отвёз меня к себе домой и любил всю ночь так, как никто другой, до того, как он посмотрел на меня так, как будто я единственная женщина в мире, которая его интересует.