Вместе или врозь

11

В фойе гостиницы за стойкой никого не было. Питер взял ключ от номера Нэнси и повел ее наверх.

Глядя, как он поворачивает ключ в замочной скважине, Нэнси поймала себя на мысли, что ей кажется, будто это происходит не с ней, а с кем-то другим, а она лишь сторонний наблюдатель.

Войдя в темную комнату, обессиленная Нэнси прислонилась спиной к двери. Питер остановился рядом, и ночь окутала их своим мраком и тишиной.

— Ты уверена? — с плохо скрытым волнением спросил он.

— Нет. Я вообще ни в чем не уверена. — Она не видела выражения его лица, и это помогало ей быть более раскованной. — Последний раз я занималась любовью с Филипом.

В комнату заглянула луна, и Питер отчетливо увидел глаза Нэнси, казавшиеся огромными на побелевшем лице.

— Я не хочу причинять тебе боль, — прошептал он.

— Я знаю… — Нэнси закрыла глаза.

Филипп, очевидно, тоже не хотел обижать ее.

Она даже поверила ему, когда он сказал, что все еще любит ее. Но иногда одной любви недостаточно для полного счастья.

— Если ты хочешь, чтобы я ушел, я уйду.

— Не уходи.

Нэнси открыла глаза. Она хотела, чтобы этот мужчина остался, прогнал ее одиночество и заполнил пустоту, образовавшуюся в ее душе.

Питер провел кончиками пальцев по ее щеке. Это было похоже на легкое дуновение ветерка, но сердце Нэнси так заколотилось, что, казалось, сейчас разорвется от переполнявшей его радости.

Нэнси встретила его поцелуй с горьковато-сладкой страстью. Глубоко в душе молодая женщина знала, что отношения с Питером не имеют перспективы, но ей отчаянно нужна была эта близость, она нестерпимо нуждалась в его нежности. Зачем думать о том, что будет завтра? Надо жить сегодня, наслаждаться его нежными ласками, ощущать его недюжинную мужскую силу, чувствовать его горячие губы на своих губах.

Питер начал не спеша раздевать Нэнси и, когда на ней ничего не осталось, подхватил ее на руки и понес к кровати.

— Какая ты красивая, — прошептал он.

Нэнси тихо рассмеялась.

— Если хочешь знать, я тоже восхищалась твоей фигурой.

— Да? — Он довольно усмехнулся и с ленивым сладострастием поцеловал ее в губы. — Я думал, что это прерогатива мужчины.

— Ничего подобного, — игриво возразила Нэнси, глаза которой были прикованы к пальцам Питера, расстегивающим ремень на брюках.

— В первый же раз, когда увидел тебя, я понял, что ты будешь моей проблемой, — с улыбкой сообщил он, ложась рядом.

— Еще какой! — согласилась Нэнси, жадно целуя его.

В ответ Питер лихорадочно осыпал ее тело страстными поцелуями, наполняя Нэнси сладкой истомой. Она догадывалась, что Питер великолепный любовник, что сексуально они подходят друг другу, но не могла даже представить, что он сможет разбудить в ней женщину, заставит трепетать каждую ее клеточку. Нэнси стало казаться, что до встречи с Питером она не жила, а находилась в полудремотном состоянии. Он заставил ее замирать от восторга, страдать от неудовлетворенного желания. Он доводил ее до вершины блаженства, когда ее жгло и мучило невыносимое томление, и затем начинал вести с ней сексуальную игру, снова наполняя ее сладостной мукой и заставляя умолять о продолжении.

Они двигались в едином ритме, касаясь, замирая, пробуя на вкус взаимную радость, восторг и экстаз.

Объединенные в одно целое, они двигались, охваченные бьющей через край энергией и жаром, от которых захватывало дух.

Руки Нэнси скользили по напряженным мускулам его плеч, и, когда Питер овладел ею последним мощным движением, она закрыла глаза и утонула в ослепительной вспышке удовлетворенного желания.

Когда Нэнси открыла глаза, в комнату пробивались первые проблески рассвета. Она ощутила, как ладонь Питера медленно поглаживает ее спину. Нэнси подняла глаза. Питер полулежал на подушке, подперев голову другой рукой. Нэнси, ничуть не смущенная тем, что Питер откровенно любуется ее наготой, сонно улыбнулась.

— Доброе утро. — Он нежно поцеловал ее в губы.

— Доброе утро. Который час?

— Еще рано. — Он поцеловал ее в кончик носа. — Прости. Ты так сладко спала, а я разбудил тебя.

— Да… — Нэнси снова закрыла глаза, наслаждаясь необыкновенной легкостью во всем теле. — Я давно так крепко не спала.

Питер властно притянул ее к себе.

— Ты совсем не огорчен тем, что потревожил мой сон, — с улыбкой упрекнула Нэнси.

— Скорее, чувствую себя виноватым.

Когда они, удовлетворив страсть, затихли в объятиях друг друга, Нэнси удивилась, насколько легко и просто Питеру удается возбудить ее. Она ощущала его каждой частью своего тела, всеми его порами. Ничего даже отдаленно похожего Нэнси не испытывала с Филиппом, а ведь она любила своего мужа.

При этой мысли у нее мучительно сжалось сердце. Она крепко закрыла глаза, пытаясь остановить то, что рвалось наружу из глубин сознания. Однако кто-то будто направил на нее мощный прожектор и высветил правду, которую Нэнси упорно старалась заглушить: она любит Питера Розански, любит сильно, безрассудно и глубоко.

Сердце Нэнси безошибочно подтверждало эту истину, хотя ее разум упорно продолжал отторгать эту любовь.

Это не должно было случиться. Она просто не могла впустить в свое сердце еще одну любовь, потому что роман с Питером Розански, как и ее брак, закончится крушением надежд и мучительными душевными страданиями.

— Нэнси, дорогая, что с тобой? — прошептал он у ее уха.

Она не ответила, притворившись спящей, но сердце ее бешено колотилось. Нэнси хотелось запереться в его надежных объятиях, как можно дольше отгородившись таким образом от реальности.

Вскоре Нэнси услышала мерное дыхание Питера, и, только поняв, что он спит, она рискнула открыть глаза. До номера уже доносились приглушенные звуки просыпающегося отеля.

Она приподняла голову и посмотрела на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке. Ее взгляд зацепился за предмет, лежащий рядом с вазой, в которой стояли белоснежные лилии. Это была коробочка с презервативами. Нэнси показалось, что изображенная на крышке красотка насмехается над ней. Она откинулась на подушку и уставилась пустыми глазами в потолок.

Значит, Питер предохранялся. Во время бурного любовного акта она не думала об этом, потому что все ее ощущения были направлены на получение удовольствия.

Он, разумеется, имел право прибегнуть к защите. Питер Розански — взрослый, ответственный человек… и заботливый. Нэнси тоже была взрослой и разумной женщиной, и, тем не менее, безобидная коробочка чуть не довела ее до слез. Питер напрасно опасается, она никогда не забеременеет от него. Излишнее напоминание о том, что их связь никогда не перейдет в серьезные отношения.

— Куда мы направимся после того, как встанем? — услышала Нэнси его голос и поняла, что все это время Питер наблюдал за ней.

Она изобразила беззаботную улыбку.

— Завтракать. Я умираю с голоду.

В глубине его глаз мелькнуло удивление.

— Я тоже голоден как волк, но думаю сейчас не о завтраке.

— Исходя из моего опыта, после бурной ночи мужчины всегда просыпаются с единственной мыслью — поесть, — заметила Нэнси как можно небрежнее, садясь в кровати.

— Ты говоришь так, словно каждое утро Просыпаешься с другим мужчиной.

— Нет, конечно, — серьезно ответила она, не поддержав шутливого тона.

Взгляд Нэнси упал на пол. Там, на зеленом ковре, в беспорядке валялась ее одежда, свидетель их сексуального нетерпения и полной потери ею прошлой ночью здравого смысла. Она съежилась, разозлившись на саму себя за проявленную слабость.

Нэнси обвела глазами комнату в поисках своей сумки. Она хотела поскорее попасть в ванную, одеться и хорошенько поразмыслить над тем, что произошло между ней и Питером.

Ее небольшая дорожная сумка стояла у окна. И рядом еще какая-то. Нэнси нахмурилась.

— Куда ты торопишься? — недоумевал Питер. — Еще очень рано…

— Это твоя сумка стоит рядом с моей? — резко оборвала она его.

— Не знаю. — Питер посмотрел в направлении ее взгляда. — Да, кажется, моя.

— Почему она оказалась здесь? — строго спросила Нэнси.

— Понятия не имею. Очевидно, принесли сюда по ошибке. Но я рад этому, по крайней мере, мне не придется идти в свой номер в свадебном костюме.

Нэнси, сидевшая к Питеру спиной, обернулась и испытующе посмотрела на него.

— Ты действительно забронировал каждому из нас по номеру?

— Разумеется.

Нэнси вспомнила о лежащей на тумбочке коробочке с презервативами и заявила:

— Я не верю тебе.

Питер промолчал, и это разозлило ее еще больше.

— Ты нарочно заказал один номер, да?! Хладнокровно все рассчитал, а я, дура, попалась!

Питер по-прежнему молчал.

— Ты, очевидно, решил извлечь еще одну выгоду из нашей мнимой помолвки, верно? — Голос Нэнси дрожал от сдерживаемой ярости.

— Ну все, хватит. — Питер произнес это абсолютно спокойно и, ловко повалив Нэнси на спину, уселся на нее.

— Отпусти меня! — выкрикнула Нэнси, судорожно глотнув воздух.

— Нет.

Она попыталась вырваться, но Питер без труда удерживал ее тяжестью своего тела.

— Ты уже высказалась, теперь моя очередь. — Он взял ее руки одной своей рукой и прижал их к подушке над головой Нэнси. Питер смотрел на Нэнси сверху вниз, явно забавляясь ее беспомощностью. — У тебя прекрасное тело. — Он прошелся взглядом по ее упругим грудям, тонкой талии. — Но, уверяю, я не настолько одичал, чтобы обманом затаскивать женщину в постель. Никогда не делал этого и уж совершенно точно не собираюсь проделывать с тобой.

Нэнси уже успокоилась. Она знала, что Питер говорит правду, как знала и то, что ее гнев был направлен не на него, а на саму себя.

— Не знаю, какие мысли бродят в твоей очаровательной головке, — тихо продолжил он, — но не пытайся передергивать факты. То, что произошло между нами ночью, было вспышкой взаимной страсти. Мы оба нестерпимо хотели друг друга.

Словно желая подтвердить правдивость своих слов, он небрежно провел указательным пальцем по ее груди, отчего сосок немедленно превратился в темную упругую горошину. Питер внезапно убрал руку и, отстранившись, сел на край кровати, повернувшись к Нэнси спиной.

— Питер, — тихо-тихо прошептала Нэнси, но он все равно услышал и обернулся. — Я погорячилась. Извини.

Он ничего не ответил, но взгляд его стал теплее. Нэнси взяла руку Питера в свои ладони.

— Я же предупреждала, что бываю не в духе по утрам, — попыталась она обратить все в шутку.

На его губах мелькнула улыбка.

— Но ведь дело не только в этом, не правда ли?

Если Нэнси надеялась, что, проведя ночь с Питером, успокоит проснувшееся вожделение, то она ошибалась. Сейчас она хотела его сильнее прежнего. Это и испугало ее утром до потери сознания. Ведь, как только их отношения достигнут «серьезного» уровня, неизбежно всплывет тема детей, а она уже прошла все это с Филиппом. Молодая женщина почувствовала, как сердце сковывает холод страха.

— Очевидно, я недостаточно современна, — пробормотала Нэнси, опустив ресницы. — Легче обвинить тебя, чем признать предательство собственного тела. Ты, конечно, прав, это было взаимное влечение, и я не должна была ничего выдумывать.

— Ты не находишь, что слово «предательский» звучит странно для характеристики бурной ночи любви? — холодно осведомился Питер. — Кого ты хочешь обмануть?

— Себя, наверное. — Нэнси помолчала. — У меня никогда не было романов с мужчинами. Я ни с кем не занималась сексом, кроме Филиппа. Когда мы поженились, я мечтала, что у нас будет двое детей, и мы проживем вместе до глубокой старости. Но моим надеждам не суждено было сбыться. — Голос Нэнси звучал хрипло и неуверенно. — У меня такое ощущение, что я потеряла путеводную нить и теперь не знаю, как мне жить дальше…

— И поэтому мечешься из стороны в сторону, не зная, чего хочешь?

Питер резко встал с кровати и, подойдя к своей сумке, извлек из нее одежду.

Нэнси вздохнула.

— Ты не понимаешь, о чем я говорю.

— Ты так считаешь? — Он застегнул молнию на джинсах и надел футболку.

— Да.

Нэнси подалась к нему, прижимая простыню к обнаженному телу. В ее глазах стояла мольба. Ей важно было, чтобы Питер понял ее, но она не могла выразить свои чувства словами. И что бы это дало в любом случае? Они могли бы, конечно, продолжать встречаться, спать, видеться каждый день. Ну а что потом? Как только Питер узнает, что она бесплодна, он бросит ее, как бросил Филипп.

— Я просто испугалась, — тихо произнесла Нэнси. — Мне было очень трудно решиться лечь с тобой в постель. Я понимаю, что это ничего не значит, но я не привыкла вот так, запросто… Наверное, я несовременна…

— На мой взгляд, ты вполне современна, так что не скромничай. И лично я не рассматриваю минувшую ночь как случайную связь. Я думал, что она может стать началом чего-то, но не концом. Это ты поторопилась назвать ее обычной встречей.

Сквозь мертвенную бледность на лице Нэнси проступили красные пятна.

— Это потому что я боюсь отнестись к этому, как к чему-то еще. — Ее голос был едва различим в тишине комнаты.

Питер уже выглядел не таким сердитым, как минуту назад. Он подошел к кровати и присел.

— Почему? — требовательно спросил он, пристально глядя на Нэнси.

Она не ответила.

— Нэнси, я хочу понять, чего ты страшишься. Скажи, что тебя мучает? Может, твой муж был бабником и ты боишься снова напороться на нечто подобное?

— Нет, Филипп не бегал за юбками. Он был даже неплохим мужем.

— Да он же бросил тебя! Так что на роль образцового мужа Филипп никак не тянет.

— Я тоже не могу претендовать на роль образцовой жены.

— Ну хорошо. Обычно в развале брака бывают виноваты оба супруга. Но все уже в прошлом. Почему ты не можешь забыть об этом до сих пор?

— Потому что это имеет прямое отношение ко мне. — Нэнси показалось, что сердце сейчас разорвется от боли.

Питер испытующе уставился на нее, потом развел руками и встал.

— Я не понимаю тебя. Поступай как знаешь. Будем считать прошлую ночь ошибкой, хорошо? — Он взял свою сумку и направился к двери. — Увидимся внизу.

— Черт! — в сердцах выругалась Нэнси, когда за Питером захлопнулась дверь. — Тебе не нужны серьезные отношения, Нэнси, — сердито обратилась она к себе. — Это принесет тебе слезы, сделает несчастной. Напомнит о твоей женской неполноценности.

Она вспомнила, как нежен был с ней Питер ночью. С ним она почувствовала себя необыкновенной, восхитительной. Ощущение было потрясающим.

Но сейчас Нэнси было очень плохо.