Вместе вопреки

Глава 8 Марат

В этот раз я не даю ее псевдоневинному образу запудрить мне мозги. Вспоминаю не растерянную запутавшуюся в жизни второкурсницу, а предательницу. Ту, которая вырвала мое сердце и растоптала его своими лабутенами.

Восемь лет назад я был счастлив с ней. В моей жизни тогда творился самый настоящий хаос, отец был под следствием, но вместо того чтобы выполнять условия следователя, он поверил своим дружкам, которые в итоге от него и избавились… А принцесска была моей гаванью. Когда я влезал в окно ее спальни, все проблемы будто по щелчку пальцев оставались снаружи. Я готов быть раствориться в ней, бросил бы весь мир к ее ногам… но она меня предала.

Сначала щеголяла за моей спиной с утырком-Грушевским в роли своего парня, а потом и вовсе бросилась в его объятия когда моя одногруппница отправила ей дебильное фото со мной в одной постели. Со спящим мной! У меня там даже глаза были закрыты! Но Алисе этого показалось достаточно, чтобы поставить крест на наших отношениях… Такое впечатление, что она только и ждала повод! Она даже утра не дождалась, побежала к Грушевскому в ту же минуту, а тот только и рад был подгадить мне, да и на принцесску глаз положил еще давно. Звезды сошлись, не иначе. Только вот для меня та ночь стала худшей в моей жизни. Сначала я потерял отца, а спустя пару часов – любимую принцесску. И если отец ушел из моей жизни навсегда, то Алиса вдруг решила вернуться.

Видно, что она нервничает, но уже не трясется как два дня назад. Держу пари, она уверена, что дело в шляпе и я позвал ее сюда исключительно для того чтобы осчастливить и сказать, что сделаю все что она пожелает.

Нет, принцесска, боюсь тебя ждет великое разочарование. Я уже давно не тот наивный пацан, который был готов есть из твоих рук и выполнять любую твою прихоть.

– Я готов принять твое предложение, – хищно скалюсь и после паузы добавляю: – На своих условиях, разумеется.

На секунду на ее лице появляется растерянность, но она быстро берет себя в руки и даже выдавливает улыбку:

– Конечно, Марат.

Сама покорность. И скромность. Только вот второй раз я на это не куплюсь.

– Ты нашел лазейку? – робко спрашивает она, пока я сверлю ее взглядом.

– Нашел, – усмехаюсь.

– Я в тебе не сомневалась, – мягко произносит Алиса. – Что ты придумал?

– Может сначала договоримся о цене?

– Я согласна на любые деньги. Просто скажи сколько.

– Мне не нужны твои деньги, – бросаю ей без улыбки и видя ее выражение лица тут же добавляю: – Ты мне тоже не нужна, расслабься.

С садистским наслаждением замечаю как ее лицо слегка дергается будто я ее оскорбил и предвкушаю ее реакцию на мои последующие слова. Мне хочется посильнее надавить, сковырнуть старые раны. Мне хочется сделать ей больно.

Умом я понимаю, что Алиса не виновата в том, что я вдруг вообразил себя отцом ее ребенка, а потом жестоко обломался. Всепоглощающее разочарование, которые пожирает меня уже два дня – результат исключительно моих собственных иллюзий. Но, твою мать, в то время как меня ломало и выворачивало наизнанку от невозможности быть с ней, в то время, когда она изображала святую невинность, притворялась расстроенной, сломленной… она уже была беременна от какого-то левого чувака. Снова и снова залезала мне в голову и заполняла собой все свободное пространство. Так что считаю, что имею полное право злиться. Что я и делаю.

– Мне нужен будет доступ ко всем внутренним материалам МиКрейта, – деловым тоном сообщаю. – Абсолютно вся документация.

– Ты хочешь переманить всех клиентов себе.

Не спрашивает даже, утверждает. Молодец, быстро сообразила. Впрочем, я и не собирался скрывать это от нее.

– Разумеется. Было бы очень глупо оставлять такую клиентскую базу.

– Я согласна, – вздыхает он. – Я хочу закрыть компанию. К клиентам и вкладчикам у меня претензий нет. Но тебе стоит поторопиться. Боюсь, что Ковальский сейчас будет заниматься тем же самым.

– Ковальский? – я смутно припоминаю самодовольную рожу гендира МиКрейта. – Только не говори мне, что ты ему сообщила о своих планах.

– Сообщила, – еле слышно произносит она. – Я не знала, что моего пакета акций недостаточно для того чтобы закрыть компанию. Ковальский весьма любезно ткнул меня носом в этот пункт. При всем совете директоров.

С губ срывается несколько ругательств и очень хочется запустить в стену чем-нибудь тяжелым. Вот этим пресс папье, например. Рука тянется к ни в чем не повинному приспособлению с эмблемой моей компании, но все-таки мне удается сдержаться. Еще не поздно. Ничего непоправимого не произошло.

– С Ковальским я разберусь. Вряд ли он всерьез полагает, что тебе удастся заручиться помощью кого-то из акционеров. Значит, нервничать ему рано.

Алиса с энтузиазмом кивает, а я стараюсь не обращать внимание как белые локоны падают ей на лицо. Не хватало еще в лучших традициях голливудских мелодрам протянуть руку, чтобы по привычке поправить ее волосы, почувствовать разряд тока от прикосновения и все, пиши пропало, герой поплыл.

Нет уж, пробуждение былых чувств в мои планы совсем не входит. Хотя, стоит заметить, что мысли о том, чтобы немного подразнить Алису, греют мне душу.

– Это еще не все. Мне нужна немецкая “дочка” МиКрейта.

– Не получится, – вздыхает она, – Она включена в наследство без опции продажи. Видимо, отец что-то подозревал о том, что я не захочу иметь ничего общего с его бизнесом. Но, как и в детстве, его не интересовало моего мнения. Видимо, он считал, что таким условием заставит меня все-таки пойти пойти по его стопам.

Она горько усмехается, но я гашу в себе на корню сочувствие. Помню, как еще будучи студенткой она не хотела идти на поводу у отца, но сейчас речь не об этом.

– Оставь этот нюанс мне, сейчас главное – твое согласие.

– Я согласна, – кивает она. Надо же, какая покладистая. Видимо, папочка реально чем-то провинился, что она готова на все лишь бы избавиться от его империи. Раньше он с нее пылинки сдувал и она его всегда слушала как примерная девочка. Отец сказал то, отец сказал это…

– И последнее. Фонд “ТимКрейт” я тоже заберу.

Эта идея приходит ко мне спонтанно. Я даже цифры по фонду не смотрел, но дело в том, что в данном случае меня интересуют не только деньги, сколько репутация. Возможно, фонд поможет мне, наконец, отделаться от всех этих сплетен и слухов о том, где я взял стартовый капитал. За последние шесть лет только ленивый не обвинил меня в чем-то нелегальном, от воровства до “тайного наследства папаши-наркобарона”. Вот только доказать никто ничего не мог, поэтому скрипя зубами контракты со мной заключают и даже за руку здороваются. Но фонд может в корне изменить дело.

“ТимКрейт” одна из самых крупных благотворительных организаций страны. Несмотря на то, что отец Алисы создал фонд всего пять лет назад, он вбухал туда столько денег, что я удивляюсь как это его еще не возвели в лик святых за все благие дела.

Так что, если мне удастся завладеть фондом, то мое имя будет отныне ассоциироваться исключительно с добрыми деяниями. Не пройдет и года, как все забудут о моем “темном прошлом”.

– Не получится, – с ноткой сожаления произносит Алиса.

– Принцесска, ты решила поторговаться? – ухмыляюсь я. – Куда делось твое “я согласна на любую цену?”.

– Фонд мне не принадлежит, – говорит и отводит глаза, а меня вдруг осеняет.

– Дедуля завещал его внуку? – высказываю свое предположение и моментально понимаю, что угадал, потому что Алиса дергается, словно от удара и смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

– Что, думала я не знал? – я буквально упиваюсь ее эмоциями. Растерянность. Шок. Страх. Ах, ну да… боится, что если я узнаю, что она тогда раздвигала ноги не только передо мной, то я аннулирую сделку.

– Ты знал? – слегка заикаясь спрашивает она.

– Разумеется я знал. Алиса, когда ты уже поймешь, что мне наплевать? – И чтобы сделать ей еще больнее, чтобы хоть как-то выплеснуть то разочарование, которое едва меня не убило у ее дома, ядовито добавляю: – Мне было наплевать шесть лет назад и мне наплевать сейчас.