Вне Фазы

Глава 14 Воззвание

Когда чувствительное лошадиное ухо уловило отдалённые отголоски суматохи, Флета поняла: настало время действовать. С помощью своей магии Бэйн аннулировал влияние привязанного к её рогу амулета; больше он её не сковывал.

Флета обернулась колибри, позволяя путам упасть на землю. Она нацелилась было в магическую стену, однако та её не пропустила. Магия Флеты была восстановлена, но и магия адепта продолжала работать. Девушка нуждалась в амулете.

Устремившись назад — к тому месту, где стояла чуть раньше, Флета попыталась подобрать упавший амулет, но тот оказался слишком тяжёлым. А тролль-охранник уже пялился на неё, собираясь поднять тревогу. Хорошо, что он оставался снаружи, будучи не в состоянии проникнуть в клетку.

Превратившись в девушку, Флета наклонилась за амулетом и запустила им в барьер. Он с искрами проскочил сквозь магическую стену, проделав в ней дыру, и упал по ту сторону решётки. Запомнив место, где он прошёл через стену, Флета вновь обернулась пташкой и устремилась в невидимую дыру. Сложив крылья, она скользнула туда, на миг ощутив ужасное давление магии со всех сторон. Дырочка размером с рог единорога была тесной даже для её нынешнего обличья!

Выпорхнув из клетки, Флета вновь распростёрла крылья, прошмыгнула прямо под носом уродливого тролля и стрелой помчалась по коридору. Она сбежала, но свободу ещё не обрела. Для этого требовалось покинуть земли Пурпурного адепта.

К счастью, теперешний её облик отличался хорошим чутьём — без него колибри вряд ли смогла бы находить цветы. Флета уловила дуновение свежего ветерка и устремилась к его источнику: маленькому отверстию в потолке, ведущему на поверхность. Оно было задвинуто решёткой, но квадраты оказались достаточно велики, чтобы она могла вылететь наружу. Флета без промедления скользнула в один из них… и едва не попала в когти гарпии.

Зная, что гарпия схватит её и убьёт, Флета без промедления приняла человеческий облик и упала на землю, чтобы отыскать палку или ветку, которой удалось бы отогнать врага. У единорога было бы больше шансов справиться с гарпией, однако Флета боялась привлечь внимание адепта; рисковать она не могла.

Её замысел сработал.

— Вампирша! — взвизгнула гарпия, приняв птичку за летучую мышь. — Что тебе надо во Владениях Гарпий?

— Просто пролетала мимо, — ответила Флета, предупреждающе поднимая палку.

— Ну, тут твоему путешествию и конец! — злобно проскрежетала гарпия и, выставив вперёд когти, ринулась вниз.

Флета с силой ударила по ней новообретённым оружием, однако результат оказался не таким впечатляющим, как она надеялась. Гарпию удалось сшибить на землю, но гнилая изнутри ветка переломилась надвое.

— Я тебя разорву! — хрипло каркнула противница, неуклюже подпрыгивая и размахивая крыльями. Как и все представительницы её вида, она была старой и уродливой.

Флета взвилась вверх, избегая столкновения с отравленными когтями. Как единорог, она была защищена от большинства видов магии, вне зависимости от образа, в котором пребывала. Яд не убил бы её, но принёс бы с собой болезнь или оставил уродливый шрам. Поэтому, удалившись от гарпии на безопасную дистанцию, Флета укрылась в кустах. Как жаль, что адепта одурачить не так легко! Но, разумеется, никто не мог обмануть адепта, кроме другого адепта.

Но вопли гарпии привлекли внимание её соплеменниц. Над лесистым склоном повсюду раздавалось хлопанье крыльев. Флета поняла, что угодила в настоящую беду; даже единорог вырвался бы из засады с большим трудом. Скоро они её выследят.

И тут она вспомнила о подаренном Фебой пере. Достав его, Флета положила перо на землю, обернулась единорогом и, ударив копытом по ближайшему камню, высекла оттуда искры. Стоило одной из искр попасть на перо, то занялось огнём, а Флета вновь превратилась в девушку, надеясь, что Феба почует дым достаточно быстро. В этом и была суть магии гарпий: каждая ощутила бы свой запах на любом расстоянии. Некоторые из них даже специально помечали своим помётом охотничьи территории.

Но Феба находилась далеко, а другие гарпии — близко. И ветер дул не в нужном направлении. Если дым не достиг её или полёт займёт слишком много времени…

— Чую летучую мышь! — провизжала гарпия совсем рядом. Вообще-то она преувеличивала: в действительности ветер донёс до неё запах колибри.

Флета отчаянно озиралась в поисках выхода. Она знала, что улететь от гарпий не удастся. Воздушные манёвры давались ей неплохо, но обогнать врагов не получится. Куда же спрятаться, если гарпии чуяли её запах?

На глаза ей попалось маленькое дупло в одном из древесных стволов. Обычно Флета не доверяла таким укрытиям, поскольку они уже часто бывали кем-то заняты, но теперь придётся рискнуть. Гарпия подлетела так близко, что вот-вот её увидит. Флета вновь обернулась колибри и пулей влетела в дупло.

Удача оказалась на её стороне. Дупло пустовало, хотя, судя по запаху, совсем недавно в нём ночевал крапивник.

Почти сразу же в ствол врезалось тело гарпии. Когти царапнули кору рядом с дуплом.

— Попалась, птичьи мозги!

К счастью, дупло оказалось более глубоким, нежели рассчитывала гарпия, и Флета забилась дальше, чем могли достать её когти. Грязным тварям её не схватить. Теперь оставалось только ждать и надеяться на лучшее.

— Значит, так? — возмутилась гарпия. — Ну, так я на тебя плюну!

Ой-ёй! Слюна гарпий, как и их когти, была отравленной. Если даже капля попадёт на Флету, ей тут же станет плохо. Не то чтобы причинит настоящий вред, но и подобный опыт будет неприятным.

Гарпия исполнила угрозу. Её слюна растеклась по внутренней стороне дерева. Дым, который она источала, заполнил дупло изнутри, вызвав у Флеты рвотные позывы. Ей было совершенно нечем дышать. Сколько ещё она продержится?

И тут прилетела Феба. Флета увидела её сквозь узенькую трещину в стволе. Даже издалека её можно было узнать по кокетливой — по мнению гарпий, — причёске. Она врезалась в кружившую над деревом стаю гарпий, ожидавших своей очереди наградить «вампиршу» плевками.

— Моя! Моя! — закричала Феба.

— Но я увидела эту вампиршу первой! — гневно запротестовала другая гарпия.

— Посмотри на свои лохмы! — насмешливо каркнула Феба.

Как ни странно, её слова уладили дело. Остальные отступили, предоставив преимущество травли ей. Флета выбралась из дупла, избегая ядовитой слюны, и с облегчением вдохнула сравнительно свежий воздух.

Феба с силой ударила в ствол когтями.

— Значит, теперь ты вампирша? — необычно тихо поинтересовалась она, не желая быть услышанной соплеменницами.

— Единорогам тут небезопасно, — отозвалась Флета.

— Это уж точно! Ну, я сохраню твою тайну. Где твой друг, красивый юноша?

— Его пленил Пурпурный Адепт. Но полагаю, если освобожусь я, ему тоже удастся сбежать. Я не желаю быть для него тяжкой ношей.

— Я могу тебя освободить, — кивнула Феба. — Унесу тебя, как свою добычу, и никто не будет её оспаривать.

Стоит ли довериться этой гарпии? Феба была другом, но оставалась гарпией и могла невольно забыться. Но идея звучала неплохо. Флета осознала, что лучше действовать так, чем пробовать скрыться одной.

— Способна ли ты поймать меня так, чтобы не повредить?

— Да. Но не улетай далеко.

Флета взмахнула крыльями, притворяясь, что хочет умчаться в небо, и порхнула вверх. Гарпия распростёрла крылья практически одновременно с ней, вспрыгнула с сука и ловким движением подхватила колибри в полёте. Она сжала Флету в когтях, но не слишком плотно, и полетела прочь.

— Проглочу сей лакомый кусочек, когда проголодаюсь! — крикнула она другим гарпиям. — Исчезните, тупицы!

Её разочарованные товарки быстро рассеялись по взгорью.

Феба свернула на северо-восток, по направлению к принадлежащим единорогам равнинам. Ещё две гапии кружились под облаками, выглядывая добычу, но ни одна не попыталась отнять жертву Фебы. Причёска действительно высоко подняла её в глазах гарпий!

Когда солнце уже подобралось к зениту, Феба отпустила её. Они находились во владениях единорогов. Флета приняла свой обычный вид и сыграла на роге короткую благодарственную мелодию.

— Я никогда не считала единорогов своими друзьями, — заметила Феба. — Но музыка у них хороша, признаю! — И она опять взмыла в небо.

Оказанная ими гарпии услуга щедро окупилась. Флета была свободна. Подпрыгнув от радости, она пустилась вскачь пятитактным аллюром — поступью, с которой по скорости не могло сравниться ни одно существо.

Затем её мысли вернулись к Машу. Да, она освободилась, но как же он? Или Бэйн? Может, как раз сейчас он пытался выбраться из вражеского плена… а может, и нет. Надо скакать в Голубые Владения и обо всём рассказать адепту.

Флета галопом припустила к замку. Тот стоял неподалёку от Владений Единорогов, и вскоре она достигла своей цели.

Леди Стайл вышла встретить её. Мать Бэйна была красивой женщиной лет сорока, почитаемой всеми животными в округе.

— Флета, милая, что привело тебя сюда? — поинтересовалась она.

Флета обратилась в девушку.

— Бэйна схватил Пурпурный Адепт! — простонала она.

— Он уже не в плену, — успокоила её Леди.

— Вам обо всём известно?

— Входи, побеседуй со Стайлом, — пригласила её Леди.

Флета последовала за ней внутрь замка, где их уже ждал Адепт. Ростом он был ниже Флеты в её человеческом обличье, но при этом его окружала аура могущества. Разумеется, он был одет во всё голубое.

— Бэйн на пути домой, — сообщил Стайл Флете. — Он только что закончил беседовать с русалкой.

— С русалкой?

Стайл улыбнулся.

— От худшей участи его уберёг Прозрачный, который желает убедить Бэйна переносить послания на Протон для других адептов. Теперь мой сын должен сделать свой выбор. Беда в его страхе. Бэйн боится, что его подругу на Протоне удерживают в плену враждебные граждане. Думаю, он пожелает вернуться туда, чтобы освободить её или убедиться в её безопасности.

— Ты всё знал… и ничего не делал? — не поняла Флета.

— С момента нашей вчерашней встречи я наблюдал за своим сыном. После вашего пленения Пурпурным следил за событиями ещё более внимательно. Маш возвратился на Протон, а Бэйн — в своё тело. За тобой я не присматривал, Флета; нелегко наблюдать за действиями другого адепта, оставаясь незамеченным, и я обязан был оберегать от вреда сына.

— Ты мог спасти Бэйна… и не спас? — ошеломлённо уточнила Флета.

— Да, мог. И спас бы. Но существовали определённые препятствия. Во-первых, Бэйн должен научиться справляться с проблемами самостоятельно, а собственный опыт — лучший учитель. Окажись он при смерти, я бы вмешался, но я надеялся, что до этого не дойдёт. Во-вторых, я обязан был точно знать, что замыслили враждебные адепты — и сие, благодаря Бэйну, установлено. Я рад, что ты тоже вырвалась на свободу.

Не являясь человеком, Флета нашла всё это крайне циничным для восприятия. Позволить собственному сыну оказаться на грани смерти только для того, чтобы выведать планы других адептов! Флета не имела права открыто выказать свой гнев, поскольку Стайл не раз помогал её Табуну и множеству других животных, но его слова подвигли её на глупость иного рода.

— Известно ли вам о моей любви к Машу? — спросила она.

Стайл изучающе посмотрел на неё, причиняя своим взглядом дискомфорт.

— Я знаю, что Бэйн всегда был небезразличен тебе, — ответил он.

— Не Бэйн. Маш. Из мира Протона. Я люблю его… и думаю, что он любит меня.

— Это невозможно, — сказал Стайл и отвернулся.

Флета начала было говорить, но Леди взяла её за руку и вывела наружу. Когда они покинули комнату, она мягко попросила: — Не дразни моего мужа, Флета. Он размышляет над множеством вещей.

Дразнить? Они ей просто не поверили!

Да и с чего бы им верить? Человек, сын адепта, сгорающий от любви к единорогу? Или голем из другого мира, пребывающий рядом с единорогом? Почему кто-то должен воспринимать её слова всерьёз?

Она с таким трудом добралась сюда, принеся вести, в которых они не нуждались! Любовь, которая жгла ей сердце, они даже не пожелали обсуждать.

— Благодарю тебя, Леди, — отозвалась Флета. — Я вернусь в мой Табун.

Но пальцы Леди продолжали удерживать её руку.

— Думаешь, мне не известно, что означает любить кого-то из другого мира? Но Маш может появиться здесь лишь в теле нашего сына.

И зачем им это? Разумеется, они не захотят жертвовать сыном!

Потом вдруг оказалось, что Леди обнимает её, а Флета рыдает, уткнувшись ей в плечо. Леди воистину понимала — но понимала и цену всему этому. Флета не могла просить их заплатить такую цену.

Отстранившись, она вышла из замка и уже готовила изменить свой вид, когда заметила приближающуюся фигуру.

Это был Бэйн. Он вернулся, как и говорил его отец. У враждебных адептов не осталось заложников.

Бэйн посмотрел на неё. Он выглядел точно так же, как и любимый ею мужчина.

— Что ты думаешь о Маше? — спросил он.

По щекам Флеты снова заструились слёзы.

— Я не знаю, как поступить правильно, — пожаловался Бэйн.

— Твой отец поведает тебе, как, — сказала девушка. Затем превратилась в единорога и галопом пустилась прочь от замка, горя от стыда за свою тоску. Конечно же, она не могла желать Бэйну провести всю жизнь в другом мире во имя её счастья с другим.

Флета скакала во Владения Табуна, зная, что должна поговорить с матерью, Нейсой. Она нуждалась в знании, доселе ей неведомом.

Табун она нашла к закату. Сперва Флета подошла к главному жеребцу, которым был её дядя Клип. Теперь, когда опасный период миновал, она уже не боялась последствий своего визита. Бэлль, первая кобылка Клипа и его возлюбленная, паслась рядом; её грива плавно колыхалась на ветру. Но Флета явилась повидаться с Нейсой.

Вскоре мать отделилась от Табуна и составила ей компанию. Шерсть и грива Нейсы подёрнулись сединой, а белые носки на задних ногах сидели ниже, чем в молодости, но она всё ещё оставалась красивой невысокой кобылкой. Она вернулась в Табун, когда её плодотворные годы прошли. Пока лидером табуна являлся её брат, Нейса старалась держаться в стороне от него, но теперь их соседство уже не было проблемой. Как бы там ни было, она до сих пор проводила много времени вовне, поскольку была дружна с оборотнями, Стайлом и Леди.

Они обернулись людьми и уселись под тенистым деревом.

— Ты понесла от жеребца? — спросила Нейса.

— Нет. Я… У меня были другие дела.

— Ты ещё слишком молода для течки?

— Нет, но…

Её мать имела право знать все подробности их приключений. И Флета не стала их скрывать.

— А теперь Бэйн в безопасности, а Маш возвратился на Протон, — завершила она историю. — Но я люблю Маша.

Разумеется, Нейса понимала всю безнадёжность подобных чувств.

— Когда ты снова вступишь в плодотворный период, присоединись к другому Табуну, — посоветовала она. — Не в твоих интересах оставаться рядом с человеком в сии дни.

— И всё же, если он вернётся, как собирался, дабы навестить…

— Понеси, ожеребись и сохрани дружбу с человеком, — продолжала Нейса. — Пусть всё будет так, как должно быть. Так появилась на свет и ты.

— Но если бы он остался…

— Флета, он — человек, сын адепта! — напомнила ей мать. — Тебе не позволят сие забыть!

— Но почему мы должны расстаться? Ведь он тоже меня любит…

Но Нейса уже превратилась в кобылу и испустила из своего рога несколько звуков гармоники. Она не из тех, кто станет поддаваться мечтам о несбыточном.

Флета осознала, что здесь к её надеждам отнесутся не более дружелюбно, чем в Голубом Замке. И всё же молодость и горячий нрав не давали ей сдаться. Без Маша её жизнь не имела значения.

Девушка вздохнула. Потом тоже обернулась кобылицей, сыграла Нейсе мелодию расставания и стала пересекать равнину, направляясь к Владениям Оборотней.

Путь занял какое-то время. Когда совсем стемнело, Флета задержалась попастись и подремать — спала она прямо на ногах, — чтобы возобновить путешествие с утра.

Она добралась до Стаи чуть позже в тот же день. Увидев её, волки сорвались с мест в предвкушении добычи, но едва узнали в единороге повзрослевшего жеребёнка Нейсы, проводили к вожаку — Каррелгиру.

Тот принял обличье мужчины, и Флета опять превратилась в молодую женщину. Он был покрыт шрамами, результатами многих сражений, и, скорее всего, приближался ко времени, когда ему предстояло быть убитым одним из сыновей, который, в свою очередь, займёт место вожака. Но он был другом Нейсе — и Флете.

— Что привело тебя к нам, кобылка? — приветливо осведомился он.

— Я бы хотела побеседовать с Фурраменин, — отозвалась Флета.

— Добро пожаловать, — улыбнулся он. Ферраменин была щенком его любимой суки, одногодкой Флеты.

Вскоре они уже вели между собой разговор, удалившись от Стаи.

— Ты понесла? — нетерпеливо поинтересовалась Фурраменин, приняв образ миловидной девушки. Вскоре и ей придётся ненадолго оставить Стаю ради той же цели, и отец не будет её сопровождать.

— Не совсем, — вздохнула Флета. Как и раньше, она принялась объяснять ситуацию, не скрывая и волновавших её подробностей.

— У-у-у, с человеком! — воскликнула невинная сучка. — Но, разумеется, он не заменил тебе жеребца!

— Мы занимались любовью ради того, чтобы предотвратить моё возвращение в Табун, — напомнила ей Флета.

— Хлопни себя хвостом, когда сие говоришь! — воскликнула волчица. — Ты, и впрямь, жаждала того человека!

— Верно, — согласилась Флета. — И когда опасный период завершился, он возжелал меня снова, по-своему, и… — Она пожала плечами.

— И теперь твоя тоска по нему длится постоянно.

— Да, можно и так сказать. Никогда ранее я не желала заниматься любовью во имя любви к тому, с кем происходит слияние.

— Кто бы не пожелал щенка адепта!

— Нет, он из другого мира.

— Так вот почему он не знал, что сие невозможно.

— Верно. — Флета умоляюще посмотрела на неё. — Без него мне не жить. Но неведомо мне, вернётся ли он, а даже если и вернётся…

— Сие всё ещё остаётся невозможным, — закончила Фурраменин. — Помечтали недельку и вернулись к суровой реальности.

— И всё же, если он вернётся и возжелает меня…

— У адептов бывают наложницы, — напомнила ей подруга. — Некоторые нравятся им даже больше жён.

— Но я не желаю делить его с другой!

Фурраменин покачала головой.

— Невозможно, — решительно заключила она.

— Ты так считаешь?

— Да. Мы на Фазе, разве ты не заметила?

Они заговорили на другие темы, и беседа протекала хорошо, но Флета уразумела то, для чего сюда и явилась. Оборотни тоже не понимали её любви.

На следующий день она отправилась к пещере вампиров. Здесь она поговорила с Сачеван, прелестнейшей из рода. В женском обличье она обладала роскошными каштановыми кудрями и фигурой, заставлявшей мужчин млеть ещё до того, как вампирша их касалась. Сачеван славилась своими формами среди любых мужчин: вампиров, оборотней, единорогов и настоящих людей (Бэйн не был исключением). Естественно, если у кого и имелись перспективы на серьёзные отношения с ними, то у неё.

— Но, Флета, это несерьёзно! — возразила Сачеван.

— А я настроена серьёзно, — настаивала Флета с упрямством единорога.

Я имею в виду, с точки зрения людей. От игр не откажется ни один человеческий мужчина, но жениться на представительнице иного вида и не подумает. Не думай, что я вела бы одинокую жизнь, будь всё иначе.

Печальная весть! Если даже красавице-вампирше не удалось убедить человека жениться на ней, как могло рассчитывать на брак обычное животное?

— Вообще-то не только люди — ярые противники межвидовых связей, — продолжала Сачеван. — У меня был поистине интересный роман с оборотнем, и он просил свою Стаю принять меня, но они отказались.

— Но у них не получилось бы остановить его от женитьбы на тебе, если бы он действительно того хотел! — сказала Флета.

Сачеван грустно покачала головой, заставив локоны укутать её плащом, которому Флета могла только позавидовать.

— К сожалению, получилось бы.

— Но он мог убежать с тобой…

— После того, как они разорвали бы его в клочья, нет.

Флета недоверчиво уставилась на неё. Вампирша говорила серьёзно.

Сачеван пожала плечами.

— Поступай, как я, единорог. Будь тайной наложницей и не добивайся большего. Прими своё место в жизни, не сражайся против всех. Даже полпинты крови лучше, чем ничего.

Флета знала, что совет был хорошим. Но такое положение вещей её не устраивало. Она не хотела стыдиться своей любви к Машу.

Флета поскакала на юг — к замку Красного Адепта. Тот находился на вершине конической горы; а вела к нему извивающаяся спиралью тропа. Однако в унаследованном от предшественника замке адепт не жил. Он предпочёл поселиться внутри самой горы, поскольку был троллем по имени Труль. Адептом он стал, благодаря Стайлу и Книге Магии. Другие тролли были жестокими и внушали к себе страх, но не этот. Друзья Стайла его не боялись.

Флета выдула вопросительную ноту, интересуясь, можно ли ей войти. Через мгновение скалы у подножия горы расступились, образовав достаточно большой для единорога вход. Флета потрусила внутрь.

Пещера освещалась поросшими жутковатым мхом стенами. Флета двинулась вниз по туннелю к центральному залу. Там сидел тролль — такой же уродливый, как и другие представители его вида. Он без помощи магии высекал статую из камня. Этот талант являлся общим для всех троллей: управлять камнями так, словно перед ними была податливая глина. Они с лёгкостью прорубали в горах туннели и создавали предметы из камней. Как правило, тролли предпочитали производить оружие, но некоторые из них в душе были скульпторами. Зал наполняли прекрасные статуи и амулеты; каждое отличалось оригинальностью, каждое можно было назвать произведением искусства. Любовь к творчеству — вот, что делало Труля особенным. Это, и постоянство его натуры.

— Боюсь, что не могу помочь тебе, Флета, — вздохнул Труль ещё до того, как она успела изложить ему суть своего дела. — Изменить образ жизни всех видов мне не удастся. А если бы удалось, я бы не стал этого делать. И на принадлежащий науке мир моя власть не распространяется.

Каким-то образом Флета знала, что Трулю станет всё известно ещё до её появления в пещере. Магическая Книга наделила его невероятной властью, экстраординарной даже для адепта.

— А мне кажется, что можешь, — откликнулась она. Сейчас Флета общалась при помощи рога, как с представителем собствнного вида, испуская из него отдельные ноты и мелодии. Мало кто понимал язык единорогов, но у Красного Адепта проблем с ним не было.

— Но не стал бы, — повторил он.

— Что же мне делать? — потребовала она ответа резкими нотами.

— Я могу сотворить для тебя его подобие, которое оживит Коричневая.

— Нет! — Фортиссимо.

— Стайла оживили схожим образом, — напомнил он ей. Тело Стайла вернулось на Протон, и его занял Голубой Адепт, потерявший собственное тело. А тролль вырезал голема, которого оживила Коричневая, и душа Стайла поселилась в нём. Голем являлся точной копией его настоящего тела, за исключением коленных чашечек и возможности оплодотворения. Сын Стайла, Бэйн, был зачат ещё до замены.

— Но в нём заключена настоящая душа Стайла, — сыграла она. — А ты предлагаешь мне лишь внешность Маша, которую я и так вижу в Бэйне. Я желаю лишь самого Маша, никого другого.

— Явись голем с Протона на Фазу сызнова, ни его род, ни твой не позволят тебе обрести желаемое, — сказал Труль.

— Верно. Значит, надежды нет. В таком случае, дай мне то, за чем я к тебе пришла.

— Как я буду смотреть в глаза твоей матери, если выполню твою просьбу?

— Тебе не обязательно всё ей рассказывать.

Адепт окинул её грустным взглядом.

— Поскольку мой способ помочь принять ты не желаешь, придётся воспользоваться твоим. Но мне сие не нравится. Выбери облик, что тебе по сердцу.

Флета обернулась девушкой.

— Под сим обличьем я его полюбила, — заговорила она, впервые применив для речи язык.

— Боюсь, что мне предстоит раскаяться в своём поступке, — печально произнёс Труль, вручая ей амулет. — Пробуди его, когда будешь готова.

Флета взяла амулет.

— Я пробуждаю тебя! — немедленно заявила она.

Незримая магия обволокла девушку, и она поняла, что колдовство сработало, хотя — по виду — ничего не произошло. Теперь она не могла изменять облик.

— Благодарю тебя, Адепт, — кивнула она.

— Проклинаю нужду, которая привела тебя ко мне, — отозвался он.

Она шагнула вперёд и наградила его поцелуем в уродливую щёку.

— Почему такое доброе существо, как ты, проводит свой век в одиночестве?

— Меня изгнали из рода, — угрюмо буркнул он.

Расплата за то, что он поддерживал замысел Стайла: равенство для обитателей Фазы, не принадлежащих к человеческому роду, и ограничения магии. Другие тролли приняли сторону враждебных адептов. Разумеется, Труль обладал достаточной магией для того, чтобы заманить в пещеру и удерживать силой женщину любого вида, включая троллей и людей, но он от этого отказывался. Его трагедия была не менее печальна, чем её собственная.

— Сделай так, чтобы никто не вмешался, — попросила она.

— Хорошо, — неловко согласился он. — Никто не спасёт, никто не вмешается.

Флета развернулась и пошла к выходу из горы. Скалы отползли в стороны, выпуская её, затем вновь сомкнулись за спиной. Теперь Флета была предоставлена самой себе.

Весь день Флета шла на северо-запад, направляясь к Белому Хребту. Её человеческие ноги устали с непривычки, но другого способа путешествовать для неё теперь не существовало. Как бы долго ни пришлось шагать, она могла себе это позволить.

На протяжение всего пути её не побеспокоило ни одно живое существо. Труль сдержал своё слово. Он не стал помогать ей добраться до цели, поскольку цель эта ему не нравилась, но согласился защищать Флету от любых покушений на её жизнь во время путешествия.

Оно заняло несколько дней. Наконец, она добралась до гор и вскарабкалась на подножье, а затем — и на основной склон. К наступлению вечера Флета очутилась на травянистом уступе, край которого обрывался прямо в глубокое ущелье.

Это был тот самый обрыв, на краю которого двадцать лет назад стояла её мать, Нейса, готовая сигануть туда, но не дать Стайлу одержать над ней верх. Нейса не задумывала убить себя; в воздухе она приняла бы обличье светлячка и улетела, предоставив наезднику сорваться вниз и принять смерть, упав на острые камни. Однако он, не подозревая о её планах, освободил кобылицу — и тем самым всё-таки её завоевал. После этого она подарила ему всё, что могла. Позже он закрепил их отношения Клятвой Дружбы, связав ею людей, единорогов и оборотней. Власть данной клятвы чувствовалась и сейчас, двадцать лет спустя. Но корни её лежали здесь, на обрыве, где Стайл сделал тот самый первый шаг.

Флета стояла на краю. Нейса не замышляла самоубийства, а её дочь — да. Доведись ей прыгнуть с обрыва до визита к Трулю, она превратилась бы в колибри неосознанно, и не умерла бы. Поэтому она себя и заколдовала. Теперь она уже не сможет передумать после прыжка.

Таким образом, проблема будет решена. Заботиться о ней нужды не возникнет, и Маш, если он когда-нибудь узнает о её гибели, не будет отвлекаться на бесплодные отношения заместо иных, более важных дел.

— Маш! — вскрикнула Флета, позволив любви захлестнуть её с головой. Горы услышали её крик и отозвались печальным эхом. На снежных пиках из ледяных пещер посыпались демоны, озираясь в поисках источника повторяющегося слова. По воздуху прошла волна: всплеск убеждённости.

Вымолвив это, Флета вынесла себе приговор.

И шагнула с обрыва вниз.