Вне игры

ДЮК ПЕРЕДАЕТ ЭСТАФЕТУ

Вот уже второй час шеф совещается с Егенсом, Нандором, Медичкой, но по-прежнему не все ему ясно.

— Послушайте, Егенс, перед тем как посылать человека в Москву, я хочу знать о русском докторе то, что до сих пор не знал, или то, что знал, но в другом ракурсе. Операция Дюк — Глебов кое-что внесла новое. И тем не менее…

Операция Дюк — Глебов… Егенс не без чувства профессиональной гордости только что докладывал о ней шефу.

— Вы были правы, сэр, когда сетовали по поводу «гнилого товара», который иногда подбрасывают нам здешние «русские патриоты». Но на сей раз «товар» оказался добротным. Дюк установил контакты с двумя молодыми инженерами. Оба очень перспективны. Один уже, собственно, созрел для дела. Его все знают как Владика. Фамилия — Веселовский. Дюк напрямую сомкнул его со своими хозяевами. А другой Глебов… С этим еще придется работать. Но уже сейчас оба они могут быть использованы для активного внедрения в дом Рубина. Оба бывали у него, знакомы с его дочерью Ириной. На ком же остановить выбор? Вот задача. Я решил ее в пользу Глебова. Дюк сообщил, что Ирина хотя и знакома с Веселовским, но называет его не иначе как подонок и всячески старается отвадить от своего дома. Она терпит его общество лишь потому, что со школьной скамьи Владик дружит с ее будущим мужем, Сергеем. И мы с Дюком решили поручить Сократа Глебову. Есть еще одно важное соображение в пользу Глебова: у Рубина и Глебова общее хобби — картины. У доктора в кабинете — картинная галерея, и он усердно старается пополнять ее. А Глебов в этом отношении человек полезный.

В общем, Егенс и Дюк сошлись на том, что кандидатура Глебова наилучшая. Тогда же была разработана легенда. Дюк, которому Глебов кое в чем обязан, просит инженера оказать ему пустячную услугу. В Москву, в длительную командировку, должен приехать дядя Дюка: медик, ученый, который занимается исследованиями в той же области, что и доктор Рубин. Именно он, Рубин, по просьбе гостя, вероятно, будет руководить им в пору научной командировки. Так вот, не сможет ли Глебов поближе познакомиться с Захаром Романовичем, чтобы Дюк смог проконсультировать дядю: не ошибся ли тот в своем выборе? Речь ведь идет о довольно долгой совместной деятельности двух ученых… Глебов согласился. Операция прошла успешно. И тут немалую роль сыграло пристрастие доктора к литературе, которую Владик деликатно обозначил одним словом: «пикантная».

Однажды Глебов дал почитать Рубину изданную за рубежом на русском языке книгу Солженицына. Захар Романович с благодарностью принял и спросил:

— Откуда это у вас?

— Есть добрые люди, Захар Романович. Помогают поднимать «железный занавес».

Рубин ничего не сказал, но, когда возвращал Глебову книжку, счел нужным заметить:

— Если вам еще попадется что-нибудь такое-этакое… — И он щелкнул пальцами. — Премного буду благодарен…

Так у них установился контакт: их связала маленькая тайна. Впрочем, и скупка картин порой требовала известной конспирации, обе «договаривающиеся стороны» понимали, что афишировать подобные акции не следует.

Наконец, было еще одно обстоятельство, в немалой мере облегчавшее миссию Глебова: он, кажется, всерьез увлекся Ириной.

— Так или иначе, — заключает эту часть своего доклада Егенс, — мы получили достаточно подробную справку о жизни и деятельности Сократа… Вот она, сэр…

Пока шеф читает справку, Егенс пристально всматривается в лицо хозяина: доволен, раздражен? Судя по тому, как он неторопливо подошел к Егенсу и положил руку на его плечо, шеф доволен.

— Неплохо сработано… Смышленый малый. Черт возьми, он и служебный телефон Рубина сообщил… И адрес института… И список знакомых.

Но тут шеф делает паузу, желая, видимо, придать особое значение тому, что он скажет сейчас.

— Послушайте, Егенс, и все же вам не приходит в голову такая мысль: Сократ водит за нос Дюка. Вот именно — за нос… Действует по заданию чекистов… Когда Глебов приступил к операции?

— Месяцев восемь назад, сэр…

— Когда вы имели последние сведения о том, что Глебов еще на свободе?

— Месяца три назад, сэр.

— У чекистов есть еще время поиграть с этим Глебовым…

— Вы вновь полагаете, сэр, что Сократ…

— Я не полагаю, Егенс, а только предполагаю… Мы должны с вами принять столь важное решение, что не имеем права игнорировать любое предположение. На карту поставлена судьба человека, который поедет в Москву к Сократу. И если есть хоть малейшее подозрение, что Сократ связан с ЧК, мы должны все взвесить. Вы можете связаться с Дюком в Москве?

— Нет, сэр. Не могу… Дюк вынужден был покинуть Москву при обстоятельствах…

— Провалился?

— Да, сэр. Связался с не очень надежным парнем. Я вам говорил о нем… Сергей Крымов… Молодой человек заинтересовал чекистов и при первом же разговоре со следователем выложил все начистоту…

— Было стоящее дело? — небрежно спросил шеф.

— Пустяки… Тривиальная комбинация. Молодой человек привык жить широко, на дядюшкин счет. А дядя возьми, да и прикрой этот счет. Дюк не преминул воспользоваться и предложил юноше тридцать долларов за путевой репортаж Москва — Батуми для издательства, которое готовит книгу о России. Сергей сразу же согласился… А потом «завалил» Дюка. Ему дали два дня на сборы. Но он сумел оторваться от «хвоста» и передать эстафету Веселовскому…

— Глебов знает о случившемся с Дюком?

— Думаю, что нет, сэр. Веселовский предупредил Крымова: «О Дюке — никому. И упаси тебя бог Глебову рассказывать… Трепач, всем растрезвонит». Сергей, кажется, послушал его.

— Откуда у вас эта информация? Ведь Дюка нет в Москве…

— Сразу два источника. Первый — сам Дюк. Глебов в качестве туриста приезжал в Прагу и встречался там с ним. Дюк затащил его к себе в гостиницу и деликатно «прощупал», что русскому известно о нем. И убедился — Василий не знает истинных причин отъезда из Москвы иностранца-аспиранта. Полагает, будто тот завершил свои занятия. На прощание Дюк подарил Глебову дорогой сувенир и сказал: «Это от моего дяди… В благодарность за любезное внимание. К сожалению, его поездка в Россию отсрочена. И тем не менее он будет рад, всякой информации, касающейся будущего руководителя его работ». Они расстались, обменявшись адресами.

— Дюк дал ему свой настоящий адрес?

— Нет… Дядюшкин…

— Это — один источник. А другой?

— Веселовский… Через Дюка… Правда, в последнее время контакты Дюка с Глебовым и Веселовским прервались.

— А контакты Владика и Глебова?

— Глебов часто бывает в Москве, и они каждый раз встречаются. С доктором Рубиным — тоже…

Кажется, все сказано, все выяснено и пора принимать решение. Но шеф не спешит. Вытянув длинные ноги, он угрюмо смотрит на носки своих до блеска начищенных ботинок: «Кого же послать в Москву? Егенса, Нандора… Можно Медичку». Он неподвижно сидит несколько минут. Ему, бывшему офицеру королевских военно-воздушных сил, пришло в голову сравнить положение доктора Рубина с самолетом, удачно «схваченным» лучами прожекторов. Теперь только бы не выпустить. И добить.

Он вспомнил информацию Медички: «Человек гнилой, которого свалить можно без особого труда». Так ли? Кому же поручить? Нандор? Его, пожалуй, надо приберечь для второго захода. На первый раз рискованно. Ведь вопрос так и остался открытым: как поступил русский доктор после истории на стамбульском базаре — сообщил в КГБ или нет? Если сообщил, то Нандору нельзя показываться в Москве. Медичка?.. Эта хорошо знает Москву, москвичей. Но нет ли за ней «хвоста»? Пожалуй, Егенс… Шеф встает, подходит к Егенсу и говорит так, будто его внезапно что-то осенило.

— Послушайте, Егенс, а вам не пришла в голову такая весьма не оригинальная мысль — для поездки в Москву, для установления первого контакта с русским доктором самая подходящая кандидатура — это вы. Не так ли?

— Да, сэр… Я готов, сэр…

Шеф попрощался с коллегами и уже хотел было выйти из комнаты, но в дверях остановился и откашлялся, Егенс знал эту манеру «рыжего дьявола».

— Послушайте, Егенс. Как по-вашему, Глебов не догадался, что история с дядей Дюка — блеф?

— Думаю, что нет, сэр… Его перепроверят, сэр…

— Господин Глебов нас интересует, так сказать, в плане более отдаленном. Но нам надо знать, в какой мере можно рассчитывать на него в будущем…

— Я предусмотрел этот вариант, сэр. Веселовский имеет поручение Дюка держать Глебова в поле зрения.